Рифы космоса

Глава I

— Зарегистрироваться, живо! — отрывисто скомандовал майор. — Эй, опы, вы там что, заснули?

Антенны радара делали его похожим на сонного молодого дьявола с расслабленной нижней челюстью, но очень, очень опасного.

— Слушаюсь, сэр, — ответил Стив Райленд, осматриваясь.

Вот он, Рейкьявик. Совершенно новый мир.

Райленд только что прибыл из лагеря максимально строгого режима безопасности за Полярным Кругом. Жмурясь от яркого света, он не мог отвести взгляда от тысячефутовых высотных зданий, от реактивных лайнеров и ракет, усеявших поле аэропорта.

Невысокий мужчина, стоящий рядом, чихнул и подтолкнул его.

— Порядок, — сказал ему Райленд и прошел в пустую комнатушку Службы Безопасности.

Как и в любой другой комнате, в углу стоял телетайп.

— «Информация», — простучал Стив на его клавишах. — «Стивен Райленд, оп. АВС–38440, О.Б.Опорто, оп. ХУЗ–99942, прибыли на… — быстрый взгляд на табличку с кодом, прикрепленную к корпусу телетайпа, — станцию 3, радиус 4–261, Рейкьявик, Исландия. Запрос. Какие следуют указания?».

Через мгновение от Планирующей Машины пришел ответ — всего одна буква: «П». Это означало, что Машина приняла сообщение, поняла его и ввела в банк памяти. Приказы последуют.

Дверь открылась, в комнату заглянула девица-общительница. Губы, сложенные в профессиональную улыбку, сжались в прямую линию — она заметила железные воротники-кольца на шеях Райленда и Опорто. Опасники. Девица кивнула майору и закрыла дверь.

Зазвенел сигнал телетайпа. Райленд прочел сообщение:

Майор, заглянув через его плечо, усмехнулся:

— Прямой билет в орган-банк, могу поспорить.

— Да, сэр, — тихо отозвался Райленд.

Он не собирался спорить. Опу бесполезно вступать в спор с майором, шлем которого украшают радарные антенны.

— Тогда шевелитесь, — проворчал майор. — И еще, Райленд…

— Слушаю, сэр?

— Спасибо за шахматы, — подмигнул майор. — Надеюсь еще увидеть вас, хотя бы по частям. — Довольный собственной шуткой, он загоготал им вслед. — Только без глупостей, я вас предупредил!

— Я не забуду, — ответил Стив, тронув железное кольцо на шее.

Опорто опять чихнул.

— Пойдем, — позвал он.

— Ладно. Какой там был номер?

Коротышка усмехнулся.

— Поезд 667, путь 6, купе 93. Запомнить нетрудно… апчхи! Проклятье! — пожаловался он. — Я простужусь! Давай скорее убираться с этого сквозняка!

Райленд направился к выходу. Они пересекли тротуар, подошли к стоящим в ряд такси и сели в свободную машину. Прохожие — туристы, работники служб аэропорта и другие — бросали на них мимолетный взгляд, замечали железные воротники, и тут же на их лица словно опускалась непроницаемая завеса.

Райленд набрал на пульте машины код места назначения, и такси помчалось по широким бульварам к огромному мраморному зданию на другом конце города.

Над входом в грандиозное здание были высечены слова: «План Человека. Станция субпоезда».

Они пересекли просторный зал ожидания, полный пассажиров. Но чувствовали себя одинокими. Райленд грустно улыбнулся. Без глупостей, помни! Еще бы. Человеку с железными ошейником не стоит уклоняться от предначертанного маршрута. А если он все же так сделает, всем остальным в этот момент лучше находиться где-нибудь подальше. Так будет полезней для их здоровья.

— Нам нужен шестой путь, так?

— Да. Поезд 667, купе 93. Память у тебя дырявая, что ли? — проворчал Опорто.

— Шестой путь — это сюда.

Райленд быстро пошел вперед.

Нужный им путь оказался грузовой платформой. Спустившись по выключенному эскалатору, они оказались у дорожного полотна субпоезда.

С тех пор, как подземные линии субпоезда опоясали планету, стало невозможно определить, куда именно отправляется тот или иной поезд. Из Исландии они могли идти в Канаду, Бразилию, даже в Южную Африку. Чудовищные атомные буры Плана Человека прогрызали идеально прямые туннели в любой породе. В их безвоздушном пространстве проносились субпоезда, подстегиваемые электростатическими силами кольцевых ускорителей. Поскольку трение практически отсутствовало, скорость путешествия была сравнима со скоростями межпланетных полетов.

— Где же наш поезд? — недовольным тоном спросил Опорто, оглядываясь.

Яркий резкий свет заливал неуютную грузовую платформу, сверкая на боках гигантских алюминиевых емкостей, покоящихся в гнездах своих люлек, пока еще по эту сторону вакуум-створов. Бригада рабочих загружала с помощью кранов и грузовиков транспортные емкости на соседней платформе. В сотне ярдов от них у выхода с эскалатора появилась небольшая группа пассажиров.

— Шесть против пяти, что следующий поезд — наш, — предложил Опорто.

— Я — пас, — ответил Райленд, отклоняя пари.

Но он надеялся, что коротышка прав.

На платформе было холодно. Вызывающий зябкую дрожь холодный воздух гудел в раструбах вентиляторов. Опорто опять чихнул и начал шмыгать носом. Райленд поеживался в легкой лагерной форме.

Когда в лагерь пришло указание об их отправке, они, как того требовали правила, были подвергнуты тщательному медосмотру. В осмотр входил горячий душ. Довольный охранник отпустил зловещую шутку относительно того, что в орган-банке мясо должно быть чистеньким, но Райленд не стал обращать на это внимания. Такой роскоши он себе позволить не мог.

Человеку с железным кольцом на шее присущ очень узкий взгляд на будущее. Он может думать только о моменте, когда избавится от кольца. И больше ни о чем.

Из шахты туннеля донесся вопль предупреждающей сирены. На вакуум-створах шестого пути замигали красные огни. Завздыхали воздушные насосы. Створы медленно разошлись и появился тягач, медленно тянущий тележку-люльку с вагоном.

— Ты бы проиграл, — сказал Опорто.

Райленд кивнул в ответ. Конечно, он бы проиграл.

Вагон остановился. Зафыркали клапана, выравнивая давление, высокие двери подались вперед и вниз, образуя входные рампы, легли на платформу. Вдоль рамп побежали ленты эскалаторов.

— Смотри, Стив! Мне это совсем не нравится! — крикнул коротышка, показывая на двух человек в форме, выскочивших из вагона.

А те даже и не взглянули на Райленда и его товарища, торопливо пробегая мимо. У каждого из них была толстая кожаная сумка курьера, такого же цвета, как и форма.

Ярко-голубого цвета!

Особая охрана…

Не веря глазам, Райленд поднял голову.

Под потолком, среди паутины трубопроводов и кабелей, вспыхнул ослепительный свет. В сорока футах над платформой, на сфере вагона, засияла голубая звезда. С замирающим сердцем Стив прочел под ней четыре легендарных слова: «План Человека. Кабинет Планирующего».

Спецвагон, которого они ждали, оказался личным вагоном самого Планирующего!

Первой мыслью, промелькнувшей в голове Райленда, было: теперь, наконец, смогу представить свое дело самому Планирующему! Но вторая мысль перечеркнула первую. Планирующий, как и любой другой человек на Земле и планетах Солнечной Системы, является только орудием Планирующей Машины. И, если Райленд когда-нибудь все же будет освобожден, если с него снимут железный воротник, то только по соответствующему приказу Планирующей Машины. Человеческие аргументы на нее не действуют.

Собрав всю волю, Стив выбросил надежду из головы. И все же маленький шанс оставался. Ведь они почти наверняка отправляются не в орган-банк!

— Какое у нас купе? — хриплым голосом поинтересовался он у приятеля.

— Девяносто третье, — вздохнул Опорто. — Интересно, ты способен запомнить хоть что-нибудь? Поезд 667 — это произведение двух простых чисел, 23 и 29. Пусть 6 — их разность. А номер купе — обратный порядок последних цифр. Так просто!

Райленд не прислушивался. Те особые отношения, которые имелись у Опорто со всем, что касалось чисел и операций с ними, были для него не новостью. Сейчас его мысли были заняты более насущными вещами. Махнув рукой товарищу, он направился к эскалатору. Коротышка последовал за ним.

Поднявшись в вагон, они сразу же наткнулись на женщину в голубой форме охраны. Прежде, чем Райленд успел обратиться к ней, женщина заметила их воротники, нахмурилась и торопливо прошла мимо, даже не сочтя нужным узнать, что делают два опа в личном поезде самого Планирующего. Впрочем, причин волноваться у нее не было: один шаг не в ту сторону — и железные кольца сделают его последним шагом вообще.

По этой же причине двигаться наугад было опасно. Райленд остановился и дождался другого охранника.

— Простите, сэр, — обратился он к седовласому, строгой выправки мужчине с серебряными грибками полковника Технического Корпуса на голубой форме охранника. — Сэр!

— В чем дело? — последовал холодный вопрос.

— Нам приказано явиться в купе 93.

Полковник задумчиво посмотрел на него.

— Имя, — коротко потребовал он.

— Райленд Стивен. И Опорто.

— Понятно, — сказал полковник и вздохнул. — Ну ладно, не стоит пачкать вагон Планирующего. Осторожность не помешает.

Он провел их в крохотную комнатку и подтолкнул вовнутрь.

— Смотрите, — повернул он ручку двери. — Замка нет. Но должен предупредить — все коридоры перекрыты радарами. Вы поняли? — Они поняли. Полковник помолчал. — Отлично. Кстати, меня зовут Лескьюри, полковник Паскаль Лескьюри. Мы еще встретимся.

И вышел, затворив за собой дверь.

Райленд окинул купе быстрым взглядом. Но интересовал его не комфорт, не великолепие обстановки. Найдя телетайп, он зарегистрировал себя и Опорто. Через некоторое время пришел ответ:

Опорто уже не мог сдерживать дрожи. Лицо его горело.

— Всегда так, — сказал он в нос. — Я простужаюсь, а если не полечусь, то слягу на неделю. У меня уже жар!

— Нет, — покачал головой Райленд. — Жара у тебя нет. Мы уже едем.

Человек за пультом управления субпоезда знал, чей вагон он ведет; громадная сфера тронулась с места плавно и совершенно бесшумно — толчка они не почувствовали, просто ощутили необыкновенную легкость.

Такова была особенность путешествия субпоездом. Вагон мчался по хорде. На дальних маршрутах глубина туннеля доходила до тысячи миль от поверхности. После первоначального ускорения первая половина пути напоминала падение в кабине сверхскоростного лифта.

Рассеянно протянув руку, Райленд придержал за плечо покачнувшегося Опорто; нахмурившись, подумал, что кольцевые поля, опоясавшие стенки туннелей, в известной степени обязаны своей стабильности ему, Райленду.

Три года назад, в тот вечер, когда полиция Плана ворвалась в его кабинет, он как раз завершил диктовку описания новой силовой катушки, в которой потери на гистерезис были уменьшены наполовину, а срок службы, по сравнению со старыми катушками, удлинялся самое меньшее в два раза.

Это было единственное, что Райленд помнил.

Неужели с его мозгом что-то сделали? В тысячный раз он задавал себе этот вопрос. Стив мог воспроизвести в памяти уравнения своей собственной теории геликальных полей, пришедшей на смену теории примитивных «магнитных бутылок», которые ранее предохраняли стены туннелей от раскаленного камня и лавы — подобно тому, как на заре ядерной энергетики физики изолировали водородную плазму.

Но ему не удавалось вспомнить ход работы, которая привела к этим уравнениям. Конструкция ионных ускорителей для двигателей атомных ракет была для него понятна, но автор конструкции — он сам — оставался загадкой. Что за человек был тот ученый? Чего он достиг, что совершил?

— Стив, — простонал Опорто. — Ты не принесешь мне чего-нибудь выпить?

Возвращаясь в реальность, Райленд повернулся к нему. Выпить? Опорто явно бредит!

— Я спрошу Машину, — сказал он.

— Спроси, Стив. Я очень болен.

Райленд колебался. Что делать?

Пока он раздумывал, Опорто нетвердым шагом направился к телетайпу.

— Я сам спрошу, — проворчал он и дрожащими пальцами потянулся к клавишам, повернув недовольное лицо в сторону Райленда.

Это было ошибкой — ему не стоило сейчас отвлекаться. И без того нетвердо державшийся на ногах, он покачнулся, не удержал равновесия и тяжело повалился на телетайп.

Аппарат с грохотом повалился на пол, заискрил, по купе прокатился волной едкий запах горелой изоляции.

Райленд хотел выругаться, но только стиснул зубы. Какой смысл? Опорто сделал это неумышленно.

— Проклятье! — снова застонал коротышка. — Стив, куда ушел тот полковник? Может, он принес бы мне какую-нибудь таблетку.

— Не волнуйся, — рассеянно сказал Райленд, думая о сломанном телетайпе.

Почти всю свою жизнь, начиная с первых послешкольных дней, он не совершил ни одного поступка, не проконсультировавшись с Машиной. Даже в лагере максимальной охраны в углу голого барака стоял телетайп. И испытывал теперь странное чувство — отсутствия необходимой жизненной опоры.

— Стив, — хрипло прошептал Опорто. — Дай мне хотя бы воды…

По крайней мере, это Райленд мог сделать. На столике стоял графин и маленькие хрустальные стаканчики с золотой инкрустацией. Коротышка выпил воды и без сил откинулся в массивном кресле с роскошной обивкой, закрыв глаза.

Райленд принялся мерить тесное купе шагами. Ничем другим он не мог сейчас заняться — полковник предупредил о радарных ловушках в коридоре. Нечего было и думать о том, чтобы выйти — ведь они были опасниками, то есть носили в железных кольцах по восемь грамм мощной взрывчатки. Один шаг в запретную для опасника зону (а по всей планете таких зон было полно) — и радарный луч воспламенит взрыватель. Райленду пришлось однажды быть свидетелем такого случая. И он не хотел, чтобы это случилось с ним.

Весь мир — тюрьма. Но это купе было частью личного вагона Планирующего. Райленд пощупал портьеры на фальшивом окне, погладил зеркальную столешницу из полированного дерева.

Три года назад он жил в подобной комнате. Не такой роскошный, конечно, но принадлежала она только ему. Там была мебель, которой пользовался только он, место, чтобы хранить одежду, книги и другие вещи. В той жизни Стивен Райленд был благонадежным, имел свое место в Плане Человека и соответствующую этому месту долю материальных богатств общества. Та жизнь кончилась три года назад, в фатальный вечер пятницы.

Даже теперь, после бесконечных сеансов того, что называлось «восстанавливающей терапией», он не понимал, что с ним произошло. Невнятно сформулированное обвинение звучало как «незапланированное мышление», но безжалостные тераписты тщетно старались заставить его припомнить хотя бы одну нелояльную к Плану мысль.

Единственной уликой была библиотечка книг о космосе — несколько пожелтевших трудов Лея, Гамова, Хойла и Эйнштейна, которые он спас из отцовской библиотеки.

Конечно, Райленд знал, что книги эти не входят в список дозволенных Планом, но не видел в своем увлечении ничего подрывного. Наоборот, как он много раз объяснял терапистам, специальные уравнения геликального поля тесно связаны с процессами во всей Вселенной, с непрерывным воспроизводством в ней вещества. Не зная уравнений, описывающих расширение Вселенной, ученый вряд ли смог бы усовершенствовать силовые катушки для туннелей субпоезда.

Обвинение ставило Райленда в тупик, но тераписты отказывались сформулировать его точнее. У человека в системе Плана нет прав, только функции. И они не обязаны были снабжать его информацией, но обязаны были извлечь информацию из него. К сожалению, сеансы оказались бесплодными — он так ничего и не вспомнил.

Ничего…

— Стив, позови врача…

— Не могу! — с горечью воскликнул Райленд. — Если Плану нужно, чтобы ты болел, ты будешь болеть!

Опорто стал еще бледнее.

— Заткнись! Вдруг кто-то подслушивает!

— А я ничего такого не сказал. Но в коридор выходить нельзя, ты же знаешь.

— Райленд…

Не договорив, коротышка закашлялся. Кашель становился все сильнее и сильнее. Очевидно, организм Опорто относился к разряду особо чувствительных, аллергических, и после трех лет пребывания в стерильной атмосфере полярного лагеря он был беззащитен перед инфекцией. Утопая в роскошном кресле, маленький человечек тяжело дышал, лоб его, который Райленд пощупал ладонью, был очень горячим.

— Потерпи, приятель. Осталось совсем немного, каких-нибудь два часа.

— За два часа я помру, — прохрипел Опорто. — Отдам концы. Ты не можешь вызвать врача?

Райленд не знал, что делать. Коротышка во многом был прав. План заботился о дополнительной иммунизации тех, кто жил в подверженных инфекциям районах, но сверхаллергический тип мог потерять иммунитет.

— Ладно, — произнес он устало. — Сделаю, что смогу. Пошли.

Стив ясно осознавал опасность этого мероприятия, но, так или иначе, речь шла о жизни и смерти.

Дверь открылась свободно.

Поддерживая товарища, Райленд выглянул в коридор.

Пусто.

Если бы прошел кто-нибудь из охраны!

— Что ты делаешь? — испуганно забормотал Опорто. — Оставь меня! Нам нельзя выходить! Полковник предупреждал!

— Тебя нужно отвести к доктору, понимаешь?

Райленд внимательно осмотрел коридор. Там, где его пересекали переходы, были установлены непонятные устройства, напоминающие навесы паланкинов восточных владык. Наверное, в них и спрятаны радарные ловушки. Правда, в том направлении, откуда они пришли, тоже имелось подобное устройство, а ловушки в нем не было…

Стоп. Надо все тщательно обдумать.

Тот факт, что они благополучно добрались до купе, еще ничего не значит. Вполне возможно, что ловушки выключили специально, чтобы пропустить их. И вообще, рассуждая логически, один маршрут был для них сейчас наверняка запрещен — назад, к выходу из вагона.

— Видишь эти двери, Опорто? Я думаю, можно попробовать пройти в одну из них.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что ничего другого нам не остается.

И он потащил Опорто за собой. Кольцо на шее, казалось, потяжелело. Вот бы стать суперменом, как Донвуд, чье полузабытое имя удержалось в памяти… и чья судьба каким-то образом была связана с его собственной…

Кто он, этот Донвуд? Тераписты так настойчиво интересовались этим человеком, что на то должна быть серьезная причина. Действительно ли Райленд знал этого Донвуда? Когда он видел его в последний раз? Когда получил от него сообщение? Что в нем говорилось?

Донвуд был сыном космического исследователя, ставшего впоследствии торговцем, который сколотил состояние, исследуя пояс астероидов и луны внешних планет. Он создал коммерческую империю, независимую от Плана Человека. Рон Донвуд прилетел на Землю изучать космическую медицину в колледже, где математику преподавал отец Райленда. В это время План аннексировал последние независимые астероиды и луны. Отец Рона был разбит в космической схватке, сопротивляясь захвату своих владений. Сам же Донвуд попал в опы из-за участия в студенческой демонстрации. И потом вдруг исчез. Ходили легенды, будто бы ему удалось каким-то образом избавиться от кольца и бежать в космос за пределы досягаемости Плана.

Райленд помнил лишь одну встречу с Роном Донвудом. Это было в кабинете отца. Стиву было тогда лет восемь, а Донвуд был уже взрослым человеком, студентом-выпускником, романтической и загадочной личностью, но разве этим можно объяснить непрерывные допросы терапистов? Все попытки уверить их, что он не получал никакого сообщения от Рона, были безуспешными.

Во всяком случае, кем бы там ни был Донвуд, Райленд не сможет никогда последовать его примеру, и металлический воротник останется на месте до тех пор, пока Машина не даст его замку сигнал открыться.

Интересно, успеет ли он услышать тихий щелчок реле, прежде чем воспламенится обезглавливающий заряд? Почувствует ли дыхание смерти?

Найти ответ можно только одним способом — толкнуть дверь и войти в чужое купе.

Райленд наугад толкнул одну из полудесятка дверей в коридоре. Опорто с неожиданной силой вырвался и отбежал на несколько шагов.

«Ожил», — без особой радости подумал Стив и без колебаний шагнул в купе.

Ничего не произошло.

Сзади подошел смущенный Опорто.

— На первый раз нас пронесло, правда, Стив?

Райленд кивнул, не открывая рта, потому что на языке у него вертелось несколько малоприятных слов для человека, который сначала подталкивал его на риск, а потом попытался удрать в кусты.

Первым делом он огляделся.

Комната примерно такого же размера, что и купе 93. Обставлена скромно: узкая кровать, столик с несколькими цветами в вазе, большое зеркало, несколько шкафчиков. Райленд подумал, что здесь живет девушка. И что она явно не принадлежит к высшему слою этого субпоезда. Скорее всего — секретарша или горничная.

Из комнаты на небольшую лестницу вела еще одна дверь. На этот раз он не стал ждать Опорто. Набрав побольше воздуха в легкие, задержал дыхание и шагнул через порог.

И снова ничего не произошло, только во рту появился кисло-соленый вкус крови — наверное, он слишком сильно прикусил губу.

Ступеньки оказались довольно крутые, но помочь Опорто преодолеть их не составило труда — летящий по туннелю поезд уменьшил вес до нескольких фунтов. Они оказались в другой комнате, тоже небольшой и безлюдной.

Но меблирована она была с роскошью — выдержана в белых и золотых тонах, на небольшом туалетном столике перед овальным зеркалом в золотой раме лежали эбеново-черные гребни и щетки для волос. Райленд догадался, что по той лестнице должна была входить личная служанка владелица комнаты.

И вдруг он услышал чье-то пение.

Замерев на секунду, Стив позвал:

— Эй, кто-нибудь! Вы слышите меня? Я ищу врача!

Ответа не последовало, но пение продолжалось. Голос был девичий, чистый и приятный. Девушка пела для собственного удовольствия. Время от времени она повторяла строчку, делала паузу, снова начинала петь. Сквозь ее пение, как аккомпанемент, слышалось мелодичное воркование.

Райленд взглянул на Опорто, пожал плечами и без колебаний толкнул дверь.

Перед ними, как в волшебном сне, возникла изумрудно-серебряная комната.

По стенам медленно плыли мягкие зеленые огни. В центре размещалась серебряная ванна шести футов в диаметре, частично утопленная в пол. Из пастей хрустальных дельфинов били тонкие струйки ароматной теплой воды, падая в радужную пену, над которой виднелись голова, руки и колено самой прекрасной девушки, которую Райленд видел в жизни.

— П-прошу п-прощения… — смущенно и обеспокоенно пробормотал он.

Девушка повернула голову и посмотрела на него, на ее белых влажных плечах сидели две… птицы. Нет. Внешне они напоминали птиц, но были сделаны из металла — перья из тончайших чешуек серебра, рубиновые глаза… Металлические создания тревожно зашевелились, заворковали тихо, но угрожающе.

Выглядывающий из-за плеча Райленда Опорто издал сдавленное восклицание и упал на колени.

— Это… это же… дочь Планирующего… — Он ухватился за ногу Стива, но сразу отпустил и пополз в сторону ванны. — Пожалуйста! — молил он. — О, прошу вас, не сердитесь, мы не хотели вас беспокоить!

Должно быть, это встревожило девушку. Но не очень, наверное, потому что она не повысила голоса, а лишь прервала песню и тихо произнесла:

— Охрана!

Видимо, где-то рядом имелся микрофон, потому что снаружи сразу же послышался шум. Более того, металлические голуби, слетев с ее плеч, набросились на лежащего ничком Опорто. Их острые клювы рвали его одежду, концы крыльев били, как лезвия ножей. Почти в тот же момент распахнулась вторая дверь, и в комнату ворвались четыре высокие женщины в голубой форме охраны Планирующего.

Глава II

Последние три года смерть постоянно таилась где-то рядом со Стивеном Райлендом. Сначала она была облачена в опрятный белый халат доктора Трейла — толстого лысого человека, главного тераписта, шептала его тихим астматическим голосом, тысячи раз грозя отправкой в орган-банк, если он не припомнит содержание сообщения от Рона Донвуда, если не даст правильные ответы на вопросы с бессмысленным набором слов, ничего для Стива не означавших: пространственник, рифы космоса, нереактивная тяга…

Потом она начала принимать другие обличья: замаскированный спуск радарной ловушки, угрожающие рога радарных антенн офицерского шлема… Все эти личины Райленд знал и научился жить с ними бок о бок.

Но эти женщины были вооружены пулевым оружием.

Очень странно. Это означало, что опасность для дочери Планирующего могла явиться не только со стороны какого-нибудь опа, него самого. Неужели же обычные, благонадежные граждане могли представлять угрозу для Плана?

Ответа на этот вопрос не было.

Атакуемый серебряными голубями, истошно вопил Опорто, женщины-охранницы приближались, направив на Стива свое оружие.

— Подождите!

Одного слова девушки было достаточно, чтобы и женщины, и птицы замерли. Она отерла с лица пену, чтобы лучше видеть, и ее серо-зеленые спокойные глаза остановились на лице Райленда. Он, казалось, перестал дышать.

В лагере полной изоляции не было женщин, даже журналов с их изображениями. И вдруг оказаться рядом с красивейшей девушкой, да еще в обстановке ее ванной комнаты!

А она сделала еще один непроизвольный жест рукой, обнажив алебастровой белизны шею. Стив прерывисто вздохнул.

Едва ли девушка могла не заметить громоподобный эффект, произведенный ею на неожиданного гостя. Но, как бы там ни было, она явно чувствовала себя совершенно свободно и спросила больше из вежливости, чем из любопытства:

— Что вам угодно?

Райленд прочистил горло.

— Гм… Этому человеку необходим врач, — хрипло произнес он, найдя, наконец, в себе силы отвернуться.

Первая из четырех охранниц засмеялась. Это была высокая брюнетка с мощной фигурой, которая могла бы быть весьма хорошенькой, если бы ее уменьшили процентов на десять во всех трех измерениях. Голос этой женщины чуть-чуть не попадал в диапазон баритона.

— Пойдем-ка, оп, — позвала она. — Мы позаботимся о тебе и твоем друге.

Девушка в ванне лениво шевельнулась, взбила рукой пену и, наблюдая, как разбегаются радужные волны, произнесла:

— Больного отведите к врачу, сержант. Второго оставьте здесь.

— Но, госпожа…

— Сержант, — повторил нежный голосок, не повысив тона ни на йоту.

Охранница заметно побледнела. Указав подчиненным на Опорто, она стала у двери и вышла последней, когда коротышку выволокли из ванной. Из-за закрывшейся двери сержант метнула в Райленда взгляд, полный откровенной ненависти и презрения.

Голуби, описывавшие под потолком геометрически точные окружности, вернулись на плечи девушки. Их рубиновые глаза ни на миг не выпускали Стива из виду, но некоторое время спустя они опять начали ворковать.

— Вы — один из людей с железными воротниками, да? — спросила внезапно девушка, прервав повисшее молчание.

Райленд кивнул, стараясь не смотреть на нее.

— Да. Я — опасник.

— Я никогда прежде не разговаривала с человеком, носящим железный воротник, — задумчиво сказала она. — Вы не будете против, если мы поговорим?

Стив покачал головой.

— Меня зовут Донна Криири. Мой отец — Планирующий.

— Я знаю.

Райленд вдруг остро почувствовал, что на нем мятая роба и что он ворвался в ванную девушки.

Она продолжала молча смотреть на него.

— Может быть, ваш отец… — выдавил из себя Стив, — я хочу сказать… что я не против… но…

— Отлично. — Она переменила позу, чтобы лучше его видеть. Зашипели, лопаясь, пенные пузырьки. — Я боялась, что вы откажетесь. Как вас зовут?

Райленд задрал подбородок и оттянул вниз воротник рубашки, открывая полосу металла.

— Стивен Райленд, — прищурившись, прочитала девушка алые буквы. — Послушайте, я где-то уже встречала ваше имя. Вы врач, нет? Пилот?

— Я математик, мисс Криири.

— Конечно же! — воскликнула она. — Ваша папка лежала на столе отца. Я видела ее утром, когда мы уезжали из Копенгагена.

От внезапно нахлынувшего волнения Райленду стало даже трудно дышать.

Три года пытался он выяснить, какие же выдвигаются против него обвинения. Тераписты ему таких сведений не дали, более того, их вопросы были сформулированы таким образом, чтобы ничего не подсказать. Стив вспомнил, как они тысячу раз спрашивали, что означает слово «пространственник», и наказывали, если он предполагал, — естественно, — что это — обитатель пространства.

— А было ли там сказано, — решился Райленд задать вопрос, — какие именно обвинения выдвигаются против меня?

Серо-зеленые глаза спокойно изучали его лицо.

— Вы проявляли незапланированный научный интерес.

— Что? Что это значит?

— Держали у себя тайное собрание книг и рукописей, запрещенных Машиной.

— Неправда! Это ужасная ошибка, какая-то…

— Планирующая Машина не ошибается, — строго напомнила девушка. — В деле были указаны названия книг. Авторы-ученые из Доплановой эпохи: Эйнштейн, Гамов, Хойл…

— Но это лишь книги моего отца, — вздохнул он. — Те немногие, что я сохранил. Понимаете, в детстве я мечтал о полетах в космос. Встретился однажды с Роном Довудом… Хотел стать пилотом космического корабля, исследовать новые планеты… Но Машина убила мою мечту. Она перевела меня из Технокорпуса в исследователи-математики. Я получил направление в какую-то подземную лабораторию. Не знаю, где она находилась. Мы даже предположить не могли, что лежит над нами: суша, полярные льды, а может — океанское дно… Не помню даже, были ли у меня на этот счет свои предположения… Память… В моей памяти сейчас много пробелов… Помню, у меня было два помощника — девушка-телетайпист и человек по имени Опорто — что-то вроде живого компьютера. Машина выдавала нам проблемы для работы. Например, проблему гистерезисной потери в катушках туннелей субпоезда. Как я понимаю, это были задачи, на которые Машина сама не могла найти ответа. Даже она не знает всего. А мы находили решения.

Девушка опять пошевелилась, и опять до него донеслось шипение пены.

— Конечно, у меня не было необходимости в справочниках и любых других книгах для работы — Машина могла бы выдать любой необходимый фактический материал. Но для большей производительности она позволила мне держать у себя несколько книг, и среди них были книги из отцовской библиотеки.

Он с надеждой улыбнулся девушке.

— Вы ведь понимаете, что для человека, с детства мечтавшего о космических путешествиях, жизнь в подземелье не кажется очень привлекательной. И чтение этих книг стало для меня чем-то вроде хобби. В них описывались устаревшие теории о природе Вселенной. Используя современную математику, я вывел несколько систем уравнений, описывающих расширение Вселенной и непрерывное воссоздание вещества в межгалактическом пространстве.

Девушка нахмурилась. Это его остановило. Да, тема была не самая подходящая для беседы с молодой женщиной в ванной комнате.

— Но это совсем не был незапланированный научный интерес! — с отчаянием заключил Райленд. — Просто безобидное увлечение. Более того, это было даже полезно для Плана! Уравнения, которые я вывел для описания работы новых кадушек туннелей субпоезда, вытекали из описания процесса непрерывного воспроизводства вещества в пространстве.

— И поэтому вы стали опасником? — задумчиво спросила она, все еще хмурясь. — На вид вы совсем не опасны.

Что он мог ответить?

Стив ждал, а девушки тем временем чуть взмахнула рукой. Один из голубей подлетел к хрустальному дельфину и клюнул в плавник-рычаг. Струйка ароматизированной воды послушно иссякла. Райленд смотрел на серебряного голубя, вдыхал запах сирени, любовался собеседницей. В ванной комнате было тепло, но не душно. Очевидно, скрытые вентиляторы поглощали избыток влаги.

— А на самом деле вы опасны? — спросила вдруг она.

— Нет, мисс Криири, — покачал головой Стив, не зная, как объяснить все этому ребенку. — Воротник — не наказание, а мера предосторожности.

— Предосторожности?

— У Машины есть основания подозревать, что в определенных условиях я мог бы представлять опасность для Плана Человека, — ровным голосом сказал Райленд. — Ничего преступного я не совершал, понимаете? Но Машина не хочет рисковать, и вот… воротник.

— Создается впечатление, что вы это одобряете, — с некоторым удивлением произнесла девушка.

— Я лоялен по отношению к Плану Человека!

Она долго обдумывала его слова.

— Но ведь мы все лояльны, верно? И не носим воротников!

Райленд покачал головой.

— Я никогда не совершал ничего такого, что угрожало бы безопасности Плана.

— Но, может, вы что-то сделали, и это было не совсем…?

Он улыбнулся. Удивительно легко было с ней разговаривать. Ему уже давно не приходилось по-настоящему улыбаться.

— Да, — признался он. — Я действительно совершил что-то «не совсем». Там была одна девушка…

— Стивен, Стивен, — с насмешливой угрозой покачала головой Донна Криири. — Девушка… Я думала, так бывает только в романах.

— В жизни тоже, мисс Криири.

Райленд почти полностью расслабился.

И вдруг в настроении дочери Планирующего произошла резкая перемена.

— В вашем деле сказано нечто иное, — ледяным тоном отчеканила она. — Вы обвиняетесь в сокрытии информации о некоем устройстве, представляющем угрозу безопасности Плана Человека.

— Это не так! — отчаянно запротестовал он. — Кто-то допустил ошибку, несмотря на точность Машины. Меня три года обрабатывали тераписты в лагере повышенной изоляции, пытаясь вытащить сведения, которых у меня никогда не было!

Ее глаза чуть расширились, выдавая интерес.

— Какие именно сведения?

— Сам не знаю. — Он задрожал, — на миг вернулись воспоминания о пережитом. — Они старательно избегали намеков и наказывали меня за попытки догадаться. Меня привязывали, цепляли электроды, записывали реакции на набор определенных слов: «пространственник», «рифы космоса», «фузорит», «пиропод», «нереактивная тяга». Там еще были два имени: Рон Донвуд и Дэниел Хоррок. Собрав в одно целое все эти слова и имена, я понял, что тераписты уверены, будто бы этот Хоррок доставил мне некое сообщение от Донвуда. Весть из космического пространства, что-то обо всех этих рифах космоса, пироподах, фузоритах и, что самое главное, о нереактивной тяге. Это-то они и пытались у меня узнать — как построить нереактивный двигатель.

Она нахмурилась.

— А что это такое — нереактивная тяга?

— То, чего не существует. Двигательная система, не основанная на противодействии. Сумасшедшие изобретатели триста лет пытаются соорудить этот двигатель, но каждому ясно, что такая система будет нарушать Третий закон движения. Невозможно толкать вперед лодку, не отталкивая назад воду.

— Понимаю, — серьезно кивнула Донна. — Так же невозможно, как соорудить новые атомы и новый космос.

Он пристально посмотрел на нее.

— Но я никак не мог получить сообщение от Хоррока или кого-нибудь еще. Во веком случае, не в тот момент, когда, как они считают, это произошло. В ту пятницу Опорто и телетайпистка провели со мной весь день. Мы работали допоздна, заканчивая документацию для новой силовой катушки. Опорто я разрешил уйти часов в шесть вечера — у него разболелась голова. Телетайпистка вышла вместе с ним, чтобы принести кофе и бутербродов. Не прошло и получаса, как кто-то постучал в дверь. Я думал, это вернулась девушка, но за дверью оказалась Полиция Плана.

— Только случилось все это не в пятницу. — В глазах Донны появилось какое-то странное отсутствующее выражение. — Судя по записям в вашем деле, вы были доставлены в камеру предварительной изоляции в понедельник, в шесть часов вечера. Таким образом, три дня выпадают из вашего рассказа.

Райленд с трудом сглотнул.

— Не может быть! Опорто и девушка только-только вышли и…

— Я довольно тщательно изучила ваше дело, — перебила она его. — И точно знаю, что арестовали вас в понедельник.

Почему Донна взялась за изучение дела Райленда, она не сочла нужным сообщить.

Райленд, несмотря на потрясение, испытал легкий укол радостного возбуждения. Это было даже больше, чем он надеялся узнать о своем деле.

— Что ж, быть может… — пробормотал он. — Сначала я находился в одном месте, которое по ошибке называли центром отдыха, где-то под землей. Тераписты работали круглые сутки, и я не знал ни времени, ни даты. — Он помолчал немного. — И все же я до сих пор не имею ни малейшего понятия о нереактивной двигательной системе. И по-прежнему уверен, что Машина допустила ошибку.

Донна Криири укоризненно покачала головой.

Райленд замолчал, чувствуя, как туго обхватывает шею железное кольцо. Он сошел с ума! Так разговаривать с дочерью Планирующего!

— Мисс Криири, я вам мешаю и должен уйти, — почти прохрипел Стив.

Она засмеялась — словно вдали заиграла неуловимая музыка.

— Я вас не гоню.

— Но… вы принимаете ванну…

— А я всегда предпочитаю проводить поездки в воде, — очень мягко прервала она его. — Так удобней, когда начнется вторая половина. — Взгляд ее на мгновение сверкнул лукавством. — И не волнуйтесь о том, что скажет отец. Он правит миром, но не властен надо мной.

Она снова обольстительно улыбнулась.

Райленд тоже улыбнулся, но печально. Девушке нет и двадцати, а она уже использует силу своих женских чар. Потом перевел взгляд на серебряных птиц.

— Не бойтесь моих голубей Мира, — тихо произнесла Донна. — Мне очень жаль, что они поранили вашего товарища, но он сам виноват — они решили, что мне грозит опасность. Как видите, я постоянно нахожусь под защитой.

Она взмахнула рукой. Комнату заполнила тихая музыка из невидимых динамиков.

— А та девушка… какая она была?

— Красивая, — кратко ответил Стив.

— И опасная!

Он кивнул, чувствуя холодок на затылке, возле тяжелого железного воротника.

Опасная?

Но эта девушка куда опаснее для него. Не нужно было заходить сюда! Машина этого так не оставит.

— Расскажите о ней. Она была очень красивая?

— Наверное, да. По крайней мере, мне так казалось. У нее были длинные русые волосы. И зеленые глаза, как у вас. И еще она работала в тайной полиции. Правда, я этого не знал до самого дня ареста.

Донна рассмеялась. Металлические голуби беспокойно зашевелились.

— Она предала вас, Стивен. Вы боитесь, что я сделаю то же самое? Не бойтесь. Я обещаю не делать этого.

Райленд пожал плечами.

— В прошлый раз мне повезло — я попал в лагерь. А ведь мог прямым ходом отправиться в орган-банк.

Она тряхнула головой — в волосах на мгновение появился красноватый оттенок.

— В любом случае вы стали опасником — носите железное кольцо. От него можно избавиться?

Райленд только хрипло рассмеялся. Донна внимательно посмотрел на него.

— Да, нельзя. Вы правы. Но я на вашем месте, думаю, нашла бы способ. Будь я математиком, это стало бы лишь новой задачей, для которой необходимо найти решение.

— Воротник изобрел полковник Земфиреску, — пояснил Райленд. — А он был лучшим инженером Технокорпуса… до того, как сам попал в утилизацию.

— Но это лишь полоска металла, Стивен!

— Самая прочная броневая сталь в мире! А внутри — обезглавливающий снаряд, подключенный к водородной ячейке. Энергии хватит лет на сто. Но я не могу столько ждать. Кроме того, воротник предохранен от попыток повредить его или вскрыть. Стоит лишь попытаться перепилить его… или хотя бы открыть замок… да даже если я достану ключ, но поверну его не в ту сторону — заряд прикончит меня на месте. Вы видели, как он срабатывает, мисс Криири? Я видел.

Донна вздрогнула.

— На вашем месте я бы убежала.

— Далеко бы вы не ушли. К тому же волны радара бегут быстрее. Да даже если бы вам и удалось удрать куда-нибудь к Ледяным Мирам или на орбитальную станцию Меркурия… На этот случай в воротнике есть реле времени. Периодически его нужно переключать специальным устройством, когда наступает крайний срок. Но случается это не позже, чем через год.

— Тогда его нужно снять, — мудро заметила Донна.

Он расхохотался.

— Не смейтесь, Стивен. В конце концов, Рону Донвуду это удалось.

— Донвуд? Что вы знаете о нем?

— О, совсем немного. Я видела его, когда была еще совсем ребенком… Помню кольцо на шее, а потом… увидела снова, но уже без кольца.

Он смотрел на нее, не отрываясь.

— Так вы видели Донвуда…

Вдруг в дверь постучали. Райленд вздрогнул от неожиданности.

— Мисс Криири! Планирующий послал за этим опом!

— Вам нужно идти, Стивен, — мягко сказала девушка.

Она что-то прошептала, и один из металлических голубей взлетел с ее плеча, описал круг, не спуская рубиновых глаз с Райленда, тронул на лету дверь, которая тут же беззвучно отворилась.

— Будьте осторожны, — негромко посоветовала Донна. — И не особенно огорчайтесь из-за Анжелы.

— Хорошо, — пробормотал Райленд, направляясь к двери, где офицер, ощетинившийся рогами антенн, уже поджидал его со злорадным выражением на гранитной физиономии. Лишь когда за ним затворилась дверь, он вспомнил, что ни разу не упоминал имени предавшей его девушки — Анжелы Цвик.

Райленд привык всю жизнь находиться под наблюдением Планирующего. Мужественное, доброжелательное лицо смотрело на него со стереоплакатов в комнатах родительского дома, в казармах Технокорпуса, в школьных классах, на любом перекрестке, в любой лаборатории, любом здании, где ему приходилось работать. Он знал это лицо лучше, чем лицо собственного отца. Как, впрочем, и любой другой житель Земли и планет.

И вот Планирующий сидит перед ним за массивным письменным столом в кресле из воздушных подушек, погруженный в чтение разложенных на столе бумаг.

Испытывая крайнюю неловкость и смущение, Райленд терпеливо ждал.

Сходства между Планирующим и его дочерью заметно не было. Она — черноволосая, привлекательная, с лицом невинного ребенка. Он — угловатый, с львиными чертами лица и седыми волосами, коротко остриженными на манер шлема. На спинке громадного кресла застыл серо-стальной ястреб. Это не было украшением — металлические веки медленно приподнялись, горящие гранатовые глаза уперлись в Райленда.

Наконец, Планирующий поднял голову и улыбнулся.

— Сынок, ты не привык регистрироваться?

Голос у него был бархатным, но Стив вздрогнул.

— Простите, сэр, — пробормотал он и поспешил к облицованному золотыми пластинками телетайпу.

Кодовая дощечка на панели аппарата гласила: «Номер один».

Планирующий снова улыбнулся.

— Итак, ты — Стивен Райленд. Мы встречались с тобой, но ты этого не помнишь.

Райленд остолбенел.

— Простите, сэр?

— Это было очень давно, сынок, — задумчиво сказал Планирующий. — Я пришел к вам домой. Ты был совсем ребенком. Не удивляйся. Понимаешь, я был знаком с твоим отцом.

Райленд покачнулся — громадная сфера вагона достигла максимум скорости. Но голова его закружилась не поэтому, и даже не потому, что он не ел целый день. Причиной были слова седого человека.

— Сэр, родители никогда не упоминали о чем-либо подобном. Наверняка, они были бы горды…

Планирующий громко рассмеялся.

— Как видишь, сынок, ты многого не знаешь о родителях! Они вовсе не гордились знакомством со мной. Наоборот — им было стыдно. Видишь ли, твой отец ненавидел меня, очень ненавидел… — Улыбка с его лица медленно испарилась, голос приобрел скрежещущий оттенок. — Твой отец был врагом Плана!

Пол снова покачнулся под ногами Райленда.

— Сэр, мне ничего не известно об отце, он исчез, когда я был маленьким. И мать ничего не рассказывала об этом.

— Еще бы, — свирепо процедил Планирующий. — Она была очень опасная женщина. И очень неглупая. Нужно признать, твои родители были умными людьми. Что же случилось с тобой, а?

— Сэр?

Райленд не знал, что сказать. Он совсем запутался.

— Как ты попал в опасники? — проскрежетал Планирующий. — Не стоило тебе пытаться перехитрить План!

Ты совершил глупость!

Райленд глубоко вздохнул. А вдруг…

— Сэр, позвольте объяснить. — начал он. — У меня и в мыслях не было идти против Плана. По доносу одной девушки Машина классифицировала меня как опасника, но я думаю, что это было ошибкой…

— Ты сомневаешься в правильности решений Машины?

— Вы не поняли, сэр. Не Машины, а информации, которая…

— Перестань! — взорвался Планирующий. — Не усугубляй своего положения. Ты — сын своего отца. И должен помнить, что все, что ты делаешь, попадает под подозрение уже только поэтому.

Повисло тягостное молчание. Вагон, чуть покачиваясь, несся вперед, началась вторая половина пути — уже против силы тяготения.

— Сэр, правильно ли я вас понял? — возмутился вдруг Райленд. — Машина посчитала меня опасником только потому, что мой отец еще до моего рождения совершил нечто против Плана? Так, по-вашему? Но это несправедливо! Это…

— Несправедливо? — проревел Планирующий. Ястреб приоткрыл глаза, тревожно завертелся на своем насесте, — Что это за слово? Справедливость, свобода, демократия… Эти слова часто повторял твой отец, они впитались в твою кровь. Но они ничего не значат! Какое отношение имеет справедливость к 750 калориям в день?

Райленд молчал.

— Справедливость изжила себя, ей крышка! Ее больше нет! Ты знаешь, чем занимались твои благородные предки, сынок? Они добывали эти самые справедливость и демократию из природных запасов мира. Выискивали, истощали, как фермер истощал свое поле: двадцать колосьев пшеницы — и нет фута почвы. Чернозема больше не существует! И вместе с ним исчезли справедливость и демократия. Мир стал замкнутой системой. У нас мало что осталось, сынок!

Этот взрыв эмоций совершенно ошеломил Райленда.

— Но… но, сэр… — пробормотал он, — ведь дальние планеты наверняка открывают новые горизонты, новые источники ресурсов…

— Молчать! — гаркнул Планирующий.

Его угловатая львиная голова качнулась вперед, как молот. Серо-стальной ястреб многозначительный пошевелил крыльями. Планирующий сверлил Райленда горящим взглядом. Кресло его немного откинулось назад, компенсируя усилившуюся тяжесть второй части пути.

— Ты совсем как твой отец, — нарушил наконец молчание Планирующий. Он так и не понял, что новых горизонтов нет. Но ты должен это понять. План Человека основан на постоянном урезании твоих пагубных личных свобод, которые когда-то едва не разрушили мир. Войны! Пылевые бури! Наводнения! Ураганы! Лесные пожары! — Каждое слово, будто ругательство, он выплевывал в лицо Райленду. — Нам приходится платить по счету за таких, как твой отец и ты. Никогда не забывай этого, сынок.

Райленд молчал. Эту властность и самоуверенность мог бы поколебать ствол пистолета, но человеческие аргументы были тут бессильны. Оставалось только соглашаться.

— Я этого не забывал никогда. И не забуду, — сказал он, закончив про себя: «пока у меня на шее железный воротник».

— Тебя беспокоит кольцо, — неожиданно тихо произнес Планирующий, словно читая мысли Райленда. Впрочем, это было не так уж сложно. — Но мы все носим свои воротники, сынок. Все — от меня и до отверженных, ждущих очереди в орган-банк, — должны отчитываться перед Машиной за каждый час прожитого дня. Каждый влачит невидимые кандалы Машины. Они неосязаемы, и я согласен, что это не совсем то же самое, что железные кольца, сынок.

Райленд невольно улыбнулся. Нет, в этом человеке была не только способность повелевать. Он еще обладал обаянием — таким, что оно действовало даже на опасника.

— И если ты предпочитаешь их, небрежно добавил Планирующий, — то, думаю, можешь избавить свою шею от железного ошейника.

На мгновение Райленд не поверил собственным ушам.

— Избавиться от воротника, сэр?

Планирующий величественно кивнул. Потом тронул специальную кнопку, и кресло мягко наклонилось немного назад. Ястреб взмахнул крыльями, взмыл на воздух, а подголовник кресла выдвинулся из спинки и удобно обхватил голову сидящего человека.

Субпоезд начал основной этап торможения. Даже сквозь звукоизоляцию доносился слабый визг — свидетельство силы, толкающей вагон через кольца невидимой электростатической силы. Визг вызывало не трение, а гетеродинные колебания генератора, мчащих вагон. Райленд пошатнулся — его вес начал увеличиваться.

— Все мы тем или иным образом связаны с Планом, — снова заговорил Планирующий. — Я должен попытаться найти неразрывную связь, которая соединила бы тебя с Планом, заменив, таким образом, железный воротник. Или ты найдешь ее сам. Тогда кольцо будет снято.

— Наверняка моя работа доказывает мою лояльность! — в отчаянии воскликнул Райленд.

— Наверняка не доказывает, — передразнил его планирующий, качая головой. — Дело не в том, что ты уже успел сделать, — пояснил он, — а в том, что ты будешь делать теперь. Возможно, твоя работа была талантливой, но несколько выходила за рамки Плана. Помни об этом всегда. Каждую минуту. Планирующая Машина даст тебе задание. Если ты его исполнишь…

Не договорив, он тяжело вздохнул.

Райленду тоже было тяжело дышать. Тело превратилось в тяжкую ношу — субпоезд все дальше уносился от расплавленного ядра Земли по туннелю из раскаленного камня. Только силовые кольца не позволяли стенам сомкнуться. Вертикальная составляющая скорости быстро поднималась до 150 миль в час.

Поговорить бы с Планирующим. Может, раскроется секрет трех неизвестно куда канувших дней. Но тело напрягаться не хотело. Даже голос Планирующего, несмотря на противоперегрузочное кресло, стал хриплым.

— Можешь идти, Райленд, — медленно проговорил он. — Но, может, ты хочешь знать, в чем заключается задание?

Стив вздрогнул. Глаза его с немым вопросом были устремлены на Планирующего.

— Машина считает, что ты справишься. Впрочем, — глубокомысленно заметил он, — у каждого из нас своя роль, и я не обязан понимать все, что говорит Машина. Поэтому передаю приказ дословно. Твоя задача — изобрести нереактивную тягу.

Райленд едва не упал, но ухватился за край стола.

— Не… нереактивную тягу?

Планирующий, кажется, был доволен.

— Видимо, в твою роль также не входит обязанность понимать слова Машины? тем не менее, она требует именно этого.

— Вы имеете в виду… Вы говорите о нереактивной двигательной системе?

— Именно.

— А знаете ли вы, что ваши мастера пыток три года пытались выудить у меня секрет нереактивного двигателя? Они почему-то были уверены, что я знаю способ его построения.

— Это мне известно, — величественно кивнул человек в кресле. — И известно, что ничего не вышло. Но Машина получила информацию, что ты сконструировал такой двигатель. Возможно, она была ложной. Три прошедших года сделали такой двигатель необходимым для Плана. И… еще более опасным, если он попадет в руки врагов. Поэтому Машина должна иметь нереактивную тягу в своем распоряжении. Информация о твоих достижениях и возможностях сказала ей, что ты годен для такой работы. И сейчас я говорю не о том, является ли твоя амнезия естественной или искусственной, если ты желаешь снять воротник и остаться в живых, го создашь работающий нереактивный двигатель. А теперь, — устало завершил Планирующий, — ты должен идти.

Он слабо шевельнул узловатой ладонью в сторону выхода. Ястреб заволновался, рассекая воздух крыльями.

Дверь открылась, в комнату вошел офицер охраны. Это был настоящий великан, но и он шагал осторожно под прессом взбирающейся к поверхности сферы поезда.

— Райленд, — прошептал Планирующий.

Стив обернулся, опираясь на офицера в голубой форме.

— Моя дочь… — Визг перешел в рев, почти заглушая слова. — У Донны мягкое сердце, которое она унаследовала от матери. Но мозг — мой. Не придавай особого значения тому, что она позволила тебе беседовать с ней в ванной.

После этого Планирующий закрыл глаза, голова его медленно погрузилась в спинку кресла.

Глава III

— Вам понравится у нас, Райленд, — мягко сказал оператор-майор Чаттерджи…

— Да, сэр, — согласился Стив, оглядываясь.

Они находились в небольшой комнате. На стальных стенах он увидел знак Службы Безопасности. Но в каком месте он мог сейчас находиться — на поверхности или же под землей, — Райленд не имел ни малейшего представления.

— Не волнуйтесь из-за пустяков, — тараторил майор. — Главное — работа.

Он был по-юношески подвижен и легок, антенный шлем носил небрежно, как часть маскарадного костюма. Перехватив взгляд Райленда, улыбнулся.

— А, это… Чертовски неудобная штука. Но вы — опасник, и приказом Машины…

— Я привык к этому.

— Здесь еще есть опасники, — поспешно добавил Чаттерджи. — Бог мой, кое-кто из наших лучших работников тоже…

— Прошу простить меня, майор, — перебил его Райленд, склонившись к телетайпу, чтобы отстучать имя и код. Машина ответила без промедления:

Райленд нахмурился.

— Уже задание, Стив! — воскликнул майор, заглянув ему через плечо. — О, у нас все быстро делается. У меня есть шестирегистровый калькулятор и комната, куда можно его установить, пока вы переоденетесь. Гарантирую вам мешок долларов!

— Я не понимаю, — сказал Райленд. — Общая теория и равновесное состояние — что это значит?

Но в данной области майор оказался жизнерадостным невеждой. Его дело — администрирование. А все остальное Стив узнает в свое время, не так ли?

Райленд пожал плечами.

— Ладно. Пока есть Опорто, калькулятор мне не нужен.

— Второй опасник? О, понимаю, вы всегда держитесь вместе. Я откомандирую его к вам.

Райленд не слушал его, глядя на телетайп.

По-настоящему важная часть приказа требовала размышления. «Оператор-майор Чаттерджи уполномочен переквалифицировать ваш статус». Вот этот человек с блестящими, подвижными, как ртуть, глазами, — этот человек и должен будет повернуть ключ, открывая воротник?

Или он неточно толкует сообщение? Машина всегда выражается точно. Лишь человеческие существа не всегда правильно понимают то, что она говорит. Например, имеется в виду, что Чаттерджи освободит Райленда. Или, может быть, изменит его статус… до статуса сырого мяса в орган-банке?

Последняя мысль отрезвила Райленда.

— Зачем Машине нереактивная тяга? — спросил он майора натужно. — Ионные корабли вполне способны достигать любой планеты, а План Человека, кажется, все глубже зарывается в недра, покидая космические колонии.

— Прекратите! — одернул его Чаттерджи. — Такие мысли не входят в наши функции!

— Кажется, Машина опасается, что нереактивный двигатель попадет в руки врагов Плана? — настаивал Райленд. — Чьи же это могут быть руки? Какие такие враги? План покорил все планеты, в него включено все человечество, кроме нескольких беглецов вроде Донвуда…

— Не надо об этом! — Майор, казалось, был потрясен. — Нам хватает забот и без того, чтобы допустить незапланированные разговоры.

Райленд, пожав плечами, оставил бесплодные попытки, и к Чаттерджи сразу вернулась прежняя жизнерадостность.

— Вас нужно устроить, разместить, — заулыбался он, поблескивая золотой оправой очков. — Вера, девочка! Войди!

В комнату важно вплыла высокая блондинка, одетая в алые брюки и такого же цвета короткий жакет. Два века назад она могла бы быть мажореткой в оркестре, но в эру Плана выполняла куда более важную функцию.

— Знакомьтесь, Стив, это Вера — одна из наших общительниц. Она поможет вам освоиться. Гарантирую!

Общительница тренированно улыбнулась.

— Знай в совершенстве свои функции, только свои, — пропела она. — Таков наш лозунг, мистер Райленд.

— И превосходный лозунг! — сияя, поддержал ее майор. — Можете приступать, Вера. И не забудьте — сегодня в семь вечера общение.

Конечно, сейчас мысли Райленда вертелись вокруг приказа Машины, нереактивной тяги, гипотезы равновесного состояния, трех исчезнувших дней, фразы «Майор Чаттерджи уполномочен вас переквалифицировать», вокруг того факта, что Планирующий знал о его беседе с Донной. Но и то, что говорила общительница, имело немалое значение. Он постарался на время отключиться от основных мыслей и прислушался.

— Вам здесь понравится, Стивен, — кукольным высоким голоском пообещала Вера и взяла его под руку.

Они пошли вдоль туннеля с серыми бетонными стенами. Окон не было.

— Это называется «пункт Черный Круг», — сообщила девушка. — Странно, правда? Но ты привыкнешь. Я тебя научу!

Пункт «Черный Круг» являлся штаб-квартирой, где майор Чаттерджи переживал по поводу снабжения и работы персонала — так понял его назначение Райленд.

— А это — пункт «Серый Треугольник», — прощебетала Вера, указывая на перекресток впереди. — Медицинский сектор — проверки, недомогания, травмы, а также… — игриво хихикнула она, — отправка в орган-банк.

Райленд вздохнул.

— О, не стоит волноваться, Стив. Можешь доверять майору Чаттерджи. Ты делай свое дело, он будет делать свое. Это и есть работа Сообща.

— Да, понимаю, — пробормотал он. — Просто… У меня уже был шанс оказаться в орган-банке. Целых три года. Признаюсь, перспектива оказаться в мясорубке меня не восхищает.

Шокированная общительница застыла на месте, сердито выгнув бровки.

— Мясорубка? Что за неплановое слово?

— Я имел в виду…

— Плановый термин, — твердо сказала она, — звучит так: утилизация. Ты не можешь отрицать логику Машины, верно? — И, не ожидая ответа, увлеклась хорошо заученной речью: — Орган-банк обеспечивает проблемную группу необходимым стимулом, который гарантирует максимальную продуктивность работы. Если усилия приведут к успеху, группе опасаться нечего, если же их ждет неудача… — Пожав очаровательными плечиками, общительница вздохнула. — В таком случае, благосостояние Плана Человека требует от них иной лепты в Работе Сообща. Их анатомические органы будут участвовать в улучшении здоровья других граждан. Такова Работа Сообща!

— Благодарю! — раздраженно ответил Райленд.

В лагере максимальной изоляции за Полярным кругом, подумал он грустно, было тяжело и тоскливо, не было никаких удобств, но там, по крайней мере, он не обязан был выслушивать лекции от девчонок, у которых еще молоко на губах не обсохло.

Названия пунктов — «Серый Треугольник», «Черный Круг» и так далее, — были изобретением Службы Безопасности. Все заведение называлось Группа-центром. Оно могло находиться где угодно — даже под Индийским океаном.

В пункте «Серый Треугольник» он прошел тестирование, повидался с Опорто. Тот казался вполне здоровым, но несколько удрученным. Они поприветствовали друг друга взмахом ладони, но поговорить возможности не было. По крайней мере, с облегчением вздохнул Райленд, коротышку еще не утилизировали.

Последовавшие за этой встречей пять часов скрупулезных тестов заставили его забыть о судьбе Опорто. Сотрудники «Серого Треугольника» измеряли его функциональные показатели и коэффициенты лояльности, применяя все виды тестирования, каким он уже подвергался ранее, и в придачу новые. Лаборанты крепили электроды, привязывали испытуемого к креслам аппаратов, допрашивающие требовали мельчайших деталей, вплоть до точного указания, какие игрушки подарила Райленду мать в день рождения на третьем году жизни.

Тесты снова вернули его в те горькие дни, когда он проходил сеанс за сеансом в «центре отдыха» — дням, которые казались веками. Когда он опять и опять подвергался наказанию лишь за то, что не в состоянии был понять смысл безумных вопросов, которыми его бомбардировали тераписты.

Райленд чувствовал, как все внутри сжимается от страха — вдруг этот кошмар повторится? Вдруг они заинтересуются всеми этими пироподами и прочим?

Но все обошлось. Вопросы были стандартными. Их уже не раз задавали прежде, и каждый ответ давно был записан на барабанах памяти Планирующей Машины. Но допрос продолжался, как положено. Реакции Райленда то наблюдались при адском слепящем свете, то фотографировались в инфракрасном излучении. Целые залпы инъекций то стимулировали, то успокаивали его, один раз погрузили в короткий сон — бог знает, какие зонды и щупы проверяли в этот момент напряжение внутренних органов.

Наконец, последние анализы были сданы, и все закончилось.

Райленд облачился в новенькие хрустящие брюки и куртку алого цвета, после чего был выставлен в коридор, где его уже ждала Вера. На губах ее застыла лакированная улыбка, глаза сияли удовольствием.

— Ты прошел все благополучно! — восхитилась она. — Я знала, что все будет хорошо. Теперь ты — полноценный член Группы. Я покажу твою комнату, — щебетала общительница. — Очень симпатичная комната, Стив! А потом… О, потом у нас много дел. Тебе понравится наша Общая Столовая! У тебя будут замечательные условия для работы! И это справедливо, правда? От тебя так много ждут и от всей группы тоже, верно? Вы должны оправдать это ожидание! Такова Работа Сообща!

Заливаясь соловьем, она водила его по коридорам Центра около часа, после чего завела в столовую. Там было пусто — они опоздали к обеду из-за проверки в Сером Треугольнике. Пища оказалась обычной — стандартный рацион для служащих общего профиля разряда «А», Примерно так же его кормили в лагере полной изоляции. После обеда Вера выполнила свое обещание относительно комнаты.

Жилище оказалось довольно удобным. Кровать — неожиданно мягкой, книжный шкаф — битком набитым справочниками и таблицами. Имелся также просторный ящик для хранения личных вещей, которых у Райленда давно уже не было.

— Какая прелесть, правда? — с энтузиазмом воскликнула Вера. — Но нам нужно спешить, Стив. Уже почти семь часов!

Общая Столовая находилась над уровнем лабиринта, которым являлся Группа-центр. Ее серые бетонные стены были довольно легкомысленно оживлены пестрой краской.

Райленд осмотрелся.

Здесь было светло и шумно от разговоров множества людей. Около двадцати общительниц, таких же стандартно симпатичных, как и Вера, танцевали со смеющимися офицерами Технокорпуса, сидели за столиками, пели вокруг фортепиано. По залу сновали торопливые официантки, тоже довольно хорошенькие, разнося напитки и легкие закуски. Были здесь и новые коллеги Райленда, одетые в такую же алую униформу. Сердце его забилось сильнее — по крайней мере у троих он заметил железные кольца. Но, что самое удивительное — они смеялись! Один танцевал с высокой рыжеволосой девушкой, двое играли в карты. Казалось, железные воротники не слишком тяготят их.

Стив облегченно вздохнул — кажется, именно о таком месте он мечтал последние три года.

За огромных окном, футов двадцати в высоту, садящееся солнце заливало оранжевым светом древние утесы. Под порывами неслышного ветра качались вершины сосен, дальний склон был покрыт вечнозелеными елями и начавшими желтеть осинами.

— Я… я до сих пор не знал, где мы находимся.

— Но ты и сейчас не знаешь, — засмеялась она. — Идем, я представлю тебя Руководителю Группы.

Генерал Флимер оказался обладателем больших, навыкате, глаз и тесной униформы, которые делали его похожим на большую самодовольную жабу.

— Так, значит, вы и есть Райленд? — генерал тряс его руку, сияя дружелюбием. — Рад, что вы присоединились к нам, Стивен! — Усмехнувшись, он щелкнул ногтем по металлу кольца. — О, мы с тебя эту штуку вмиг снимем! Главное — давай результаты. И благонадежность тебе обеспечена! Что может быть справедливее?

Подхватив Райленда за свободный локоть, он потащил его вперед.

— Хочу познакомить вас с другими сотрудниками, — добродушно гудел генерал. — Ага! Паскаль! на минутку. Стив, позвольте представить…

— Я уже знаком с полковником Лескьюри, — сказал Райленд, узнав офицера Технокорпуса, который показал им с Опорто купе в вагоне Планирующего.

Полковник кивнул ему. Пока генерал собирал остальных членов Группы, они отошли в сторону.

— Я не хотел ничего говорить вам тогда, хотя уже знал о вашем направлении. Ваше э-э… собеседование… оно прошло успешно?

Райленд прекрасно понимал, что полковник мог отнестись к нему не столь благосклонно, если бы собеседование прошло неудачно, но решил не придавать этому значения.

— Да, — сказал он. — Планирующий был настроен…

Полковник шутливо ткнул его в бок и подмигнул.

— Я о другом собеседовании, парень! Ничего себе девица, а?

Райленду начало казаться, что едва ли найдется гражданин Плана, которому неизвестно, что он три четверти часа провел в ванной комнате Донны Криири.

— Эй! — призывно замахал рукой генерал. — И вы тоже, Отто!

Полковник Отто Готтлинг, обладатель каменного лица и тяжелой поступи, оказался экспертом по ракетным камерам сгорания. Камеры его конструкции применялись на всех кораблях последних двенадцати экспедиций к внешним планетам.

Как выяснил Райленд, каждый сотрудник Группы специализировался в какой-нибудь области, но он с трудом представлял, каким образом эти разделы знания сочетаются здесь. Например, полковник Лескьюри был специалистом по биологии, директором отдела Космической Биологии Плана. Майор Ланггрен — астрофизиком. Были еще два математика: специалист по теории чисел, имя которого показалось Стиву смутно знакомым, и еще один, занимающийся стандартными циклами. Совпадение или нет, но оба носили на шее железные кольца. Третьим опом был химик, специалист по пищевым продуктам — полный веселый человек, обладающий неистощимым запасом каламбуров и смешных стишков.

Когда все собравшиеся успели немного захмелеть, генерал Флимер вскарабкался на стол и, стуча каблуками, потребовал общего внимания.

— Тост! — проревел он. — За Работу Сообща и за План Человека!

Раздались одобрительные возгласы. Флимер осушил бокал и вдруг стал серьезным.

— Кое-кто здесь, — гаркнул он, — может, не понимает, на что нацелена наша Группа. Что ж, скоро вы поймете! Но ради новых наших товарищей позвольте мне в общих чертах обрисовать философию Групповой Атаки вообще. Это — наисущественнейший инструмент нашего научного прогресса.

— Ура Групповой Атаке! — взревел один из математиков-опов.

Девицы-общительницы захихикали, генерал благодушно улыбнулся ретивцу и продолжил:

— В давние-давние времена, как мне объяснил один групповой историк, наукой занимались одиночки. Кто-то из вас, может быть, думает, что так продолжается до сих пор. — Флимер послал Райленду ледяную усмешку. — Эти времена давно прошли! Поворотным пунктом была Группа Эйнштейна, собравшаяся в городе Хиросима, чтобы атаковать фундаментальные проблемы деления атомов. Но, к сожалению, — он протянул свой бокал, чтобы его наполнили, — вес пионеры атомной науки погибли в результате неожиданно удачного опыта по делению урана. А принцип группового штурма выжил! С тех пор План Человека усовершенствовал эти принципы, отшлифовал приемы Групповой Атаки. Когда Плану Человека требуется новое научное открытие, для его создания образуется Группа. Необходимость в этом созрела именно сейчас, и эта Группа — вы! вы — моя Группа, Вы все!

Продолжительные аплодисменты, крики, возгласы прервали его речь. Флимер улыбнулся, зловеще и ядовито, что несколько не сочеталось с приторностью его рыхлого лица.

— Я уверен, что вы понимаете, — кивок в сторону Райленда и других кольценосителей, — почему от вас ждут успеха. Добившись его, вы поймете, что принцип Группы работает в обоих направлениях. Но если этого не произойдет, тогда… — Не окончив фразу, генерал мрачно и многозначительно посмотрел на опасников еще раз. Потом широко улыбнулся и коротким толстым пальцем провел по месту, где у нормальной полноты людей находится шея. — Ж-ж-ж-ж! И в орган-банк!

Аудитория взорвалась смехом. Оператор-майор Чаттерджи вскочил на стол, сверкая очками.

— Троекратное «ура» генералу Флимеру и Плану Человека! Гип-гип…

— Ура-а!

Возглас получился громкий, но недружный.

— Гип-гип…

— Ура-а!

На этот раз кричали все.

— Гип-гип…

— Ура-а!

Райленд обнаружил, что кричит вместе со всеми.

Он был рожден в системе Плана Человека. И не мог сомневаться в его правильности. Это лишило бы смысла жизнь, так же, как дарованный Планом воротник почти лишил надежды.

Когда аплодисменты начали стихать, генерал Флимер, улыбаясь, поднял руку.

— На этот раз Машине необходим движитель на новом физическом принципе. — Он пожал плечами, насколько вообще был на такое способен при своей комплекции. — Я не ученый, и не знаю, насколько сложным является это задание. Вероятно, некоторые из вас считают его слишком сложным. Что же. Все остальные просто должны будут убедить их в обратном!

И он шутливо ткнул себя пальцем в шею.

Как Райленд ни старался, узнать что-либо из разговоров с остальными сотрудниками было практически невозможно. Не потому, что они не хотели говорить, а потому, что он все должен был узнать в свое время. Машина даст ему детальное задание, заверяли его. А пока — как насчет еще одного стаканчика?

Спустя час Вера предложила показать самый короткий путь к его комнате. Взявшись за руки, они отправились в путешествие по серым коридорам.

— А вот сектор, где ты еще не был, — показала она. — Видишь? Это Узел. Центр связи.

— Отличный центр связи, — согласился Райленд.

Он чувствовал себя прекрасно. Даже кольцо на шее не казалось уже таким твердым и холодным. Какая она милая девушка… Конечно, общительницы отбираются специально, их обучают, едва ли не разводят, как особую породу. Но она напоминала ему Потерянную Любимую, Анжелу, о которой дочь Планирующего знала больше, чем ей следовало. Но она, конечно, могла прочесть о ней в его личном деле, и…

— «Пункт Зеленый Полукруг», — пропела девушка, указывая на новую эмблему, украшающую стену.

— Превосходно, — машинально ответил Райленд, потом присмотрелся повнимательнее. — Что это там происходит?

Девушка заколебалась, затем потащила его в сторону.

— Знаешь что, Стив, этот короткий путь — не совсем то, что нам нужно. На старом пути есть…

— Нет, ты смотри, — настаивал он, упираясь.

Несмотря на поздний час, два охранника в алой форме Группы отпирали массивную оцинкованную дверь. Внутри виднелась громадная шахта, пол ее освещался ярким прожектором откуда-то сверху.

Райленд понял, что это — посадочная шахта для ракеты. Мощные фермы портального крана, огромные трубопроводы пламегасителей, черные раструбы в бетоне пола… Какой-то частью сознания он автоматически отметил все детали. Когда-то ракеты, должно быть, садились здесь довольно часто. Там, наверху, скрытые слепящим светом, должны находиться громадные створки входа, закрывающие небо.

Но сейчас в шахте не было ракет.

Там была что-то другое, находящееся внутри массивной железной клетки.

— Что это? — теребил девушку Райленд.

Существо напоминало морское животное-котика или тюленя, которых он встречал на скалах возле лагеря полной изоляции. Но было цвета металлического золота, когда его освещает заходящее солнце. Только сейчас его заливал немилосердный свет прожекторов.

Ничего подобного в своей жизни Райленд не видел.

Существо было живым, но, по-видимому, раненым. Оно лежало на полу в бессильной позе. Золотой мех покрывали кровавые пятна, возле головы чернела рваная рана. Несколько прутьев клетки были погнуты и окровавлены.

— Уйдем отсюда, Стив, — жалобно просила общительница. — Пожалуйста! Майор Чаттерджи не велел показывать пространственника, пока… — Она запнулась, смутилась. — Пожалуйста, забудь мои слова. Я вообще не должна была вести тебя в эту сторону. Но… О, прошу тебя, Стив, пойдем!

Он с неохотой позволил себя увести. Все равно охранники, войдя в шахту, задвинули тяжелую дверь. Смотреть больше было не на что.

Но что же это было?

Глава IV

В семь часов утра на следующий день звонок телетайпа вырвал его из глубокого сна. Не успев как следует протереть глаза, он подскочил к Машине, чтобы ответить. Его ждал запрос:

Побледнев, Стив выстучал подтверждение. Человеческий инстинкт поведения требовал добавить извинение, но Машину извинения не интересовали.

Рычаги литер немедленно простучали в ответ:

Райленд тупо смотрел на бумажную ленту.

В дверь тихо постучали, и в комнату, пританцовывая, вплыла общительница, держа на руке поднос с чаем, тостами и стаканом розоватого сока.

— Доброе утро, Стивен! Проснись и пой!

Взмахом руки он приказал ей замолчать. Телетайп издал серию щелчков и выдал новое сообщение:

«Информация. Существуют экспериментальные подтверждения возможности существования механизма, не подчиняющегося Третьему закону Ньютона. Информация. Вышеупомянутый механизм в дальнейшем именуется нереактивной тягой. Действия. Разработать необходимое математическое обоснование возможности воспроизведения нереактивной тяги в двигателях кораблей Плана. Действия. Познакомиться с работой полковника Готтлинга по обшей теории силового поля в качестве необходимого первого шага».

Едва телетайп умолк, Райленд оторвал ленту и сел. Было совершенно ясно, что кто-то сообщил Машине сведения из его старинных запретных книг.

Вера нежно потянула ленту из его пальцев.

— Завтракать! — укоризненно напомнила она. — И душ! Сначала надо как следует проснуться, тогда и думать будет легче.

Двигаясь, как во сне, Стивен позволил отвести себя в ванную. В сознании его бешеным вихрем крутились облака межзвездного водорода и неньютоновские силовые поля.

Обжигающий душ привел его в себя. К тому времени, когда он оделся и сел завтракать вместе с общительницей, сознание его было совершенно ясным.

— Нереактивная тяга, — повторил он задумчиво. — Но это невозможно! Это противоречит закону Ньютона!

— Пей чай, Стив, — спокойно сказала Вера. — Разве Машина дала бы это задание, если бы оно было неразрешимым?

— Но я не… Хорошо, где экспериментальные подтверждения? Я пока ничего не видел.

Девушка украдкой взглянула на часы.

— Полковник Лескьюри ждет, Стив. Допивай чай.

Полковник казался очень официальным в алой униформе и белоснежном халате поверх нее.

— Я вижу, вы взволнованы, Райленд. Успокойтесь, — сказал он.

Стив многозначительно коснулся железного воротника. Полковник улыбнулся.

— Естественно. Но вы ведь стремитесь от него избавиться, да? И наилучший способ сейчас — просто успокоиться, потому что для начала вы должны внимательно меня выслушать. Я расскажу вам о Рифах космоса.

Рифы космоса!

Райленд судорожно сглотнул. Вокруг словно сгустился туман жгучей памяти о годах в лагере изоляции. Он снова лежал, привязанный к кушетке в комнате тераписта, в лицо бил ослепительный свет. Над ним склонился доктор Трейл, толстый, вежливый, и раз за разом тихим хрипловатым голосом повторял слова: «пространственник», «пиропод», «нереактивная тяга», «рифы космоса»…

— Успокойтесь, Райленд, — донесся откуда-то издалека голос полковника. — К этой проблеме нужно подходить постепенно. На первом этапе я представлю вам информацию, с которой вы должны ознакомиться.

— Да, конечно, — выдохнул Стивен. — Я понимаю.

Но напрасно старался он успокоиться. Ведь в рассказе полковника, возможно, откроется загадка трех потерянных дней.

— Давайте для начала немного выпьем, — предложил полковник. — Жажда — плохой помощник в разговоре.

Райленд заколебался. Алкоголь всегда был под запретом — и в Академии, и в лагере.

— Присоединяйтесь, — подмигнув, пригласил полковник. — Небольшая трансфузия не повредит.

Он открыл шкафчик, извлек из него стаканы и маленькую коробочку. Райленд нетерпеливо вернулся к теме разговора:

— Рифы космоса — это что? Наверное, метеоритные облака?

Паскаль Лескьюри захохотал:

— Нет, это примерно то же самое, что и коралловые рифы. Прошу! — Он поднял свой стакан. — Ну вот, теперь другое дело, — отметил полковник, пригубив, и открыл коробочку.

На стол высыпалась коллекция фантастических существ, изготовленных в миниатюре из пластика. Райленд бросил на них взгляд, почти не замечая. Он думал над словами Лескьюри. Ведь коралл — это продукт деятельности живых организмов.

Как бы прочитав его мысли, полковник кивнул.

— Рифы космоса тоже построены живыми существами, только на создание их ушло гораздо больше времени.

Райленд резко поставил нетронутый стакан на стол, расплескав содержимое.

— Но какие организмы могут жить в космосе?

— Как какие? — очень серьезно спросил полковник, постукивая пальцем по пластиковым игрушкам. — Примерно такие. Это — уменьшенные копии реально существующих организмов. Кроме того, есть и сами создатели Рифов — простые одноклеточные организмы, существующие повсюду.

Усилием волн Райленд заставил себя говорить медленно и рассудительно:

— Сегодня утром я получил приказ Машины — заняться гипотезой равновесного процесса… И с этого момента постоянно думаю о теории Хойла и некоторых других его предположениях. О том, что жизнь появилась еще до образования планет, что она возникла под воздействием ультрафиолетовых лучей в остывающих облаках газа и пыли вокруг звезд. Но как могла эта жизнь уцелеть? Облака исчезают, когда начинается формирование планет.

— Жизнь умеет приспосабливаться, — веско сказал полковник, поигрывая пластиковыми «драконами», потом отложил игрушки и сделал еще глоток. — Если оставить в стороне непознанные аспекты, — тоном лектора продолжил он, — то жизнь есть сочетание материи и энергии. Эффект Хойла снабжает ее материей в виде облаков водорода, которые постоянно возрождаются в межзвездном пространстве. А энергию жизнь добывает сама.

— Каким образом?

— Синтезируя на основе водорода более тяжелые элементы, — торжественно заключил полковник.

Он щелкнул выключателем. С потолка скользнул экран. На нем появилось изображение: дротикообразные тела, сверкая, проносились в поле зрения. Это было бы похоже на обычную картину микрожизни в пруду, если бы существа не светились сами по себе.

— Фузориты, — мрачно сказал полковник. — Ужасно выносливые малютки. Они производят термоядерный синтез водорода и генерируют энергию. Живут в открытом космосе.

Фузориты!

Тело Райленда снова напряглось, как под ударом тока. Он знал, что полковник наблюдает за его реакцией, и попытался расслабиться, но Лескьюри еще секунду глубокомысленно разглядывал его.

— Не удивляюсь, что вы поражены, — произнес он, сочувственно подмигнув. — Идея непростая. Из нее следует, что планеты — не уникальные одинокие оазисы в мертвых пространствах космоса, а лишь острова в бесконечном океане жизни, о которой мы никогда не подозревали.

— Но почему ни одно из них не побывало на Земле?

Райленда раздражала неторопливость полковника. Для него это было вопросом жизни и смерти, а для Лескьюри — всего лишь скучной лекцией, весьма скучной. Тот пожал плечами.

— Наверное, они тонут в воздухе. Подозреваю, что более тяжелые элементы — это отходы их жизнедеятельности, а потому ядовиты для них. Возможно, именно такие существа построили Землю, — задумчиво продолжал он, взяв стакан и отпив глоток. — Это объясняет содержание тяжелых элементов лучше, чем теории космогонистов. Но, в сущности, это значения не имеет. То есть не имеет для Плана.

Райленд нахмурился. В тоне полковника сквозило что-то нелояльное. Он решил переменить тему.

— А эти существа, — тронул Стив пластиковые фигурки, — это и есть фузориты?

— Нет. Это пироподы. Они живут в Рифах.

Полковник шевельнул рукой, и экран опять засветился. Райленд подался вперед.

— Сказочная страна! — только и смог выдохнуть он.

Лескьюри хрипло засмеялся.

На экране переплетались светящиеся ветви и лианы, среди которых сновали какие-то феерические существа, похожие на разноцветных птиц.

— Называйте, как хотите. Я, будучи там, выражался несколько иначе. Понимаете, во Вселенной действительно постоянно рождается новое вещество, формируются водородные облака. Я сам видел это несколько лет назад. — Он нервно отпил. — Пироподы уже были замечены, но поймать не удавалось ни одного. Планирующий приказал снарядить охотничью экспедицию.

Райленд нахмурился.

— Охотничью? Но ведь План Человека не располагает такими излишками энергии! Каждая калория должна расходоваться продуктивно!

— Ты — старательный ученик, — кисло усмехнулся полковник. — И все же, таково было решение Машины. Во всяком случае, так утверждал Планирующий. И мы отправились искать новую планету за орбитой Плутона. Имелась ли таковая? Приходилось предполагать, что имелась, иначе откуда бы брались пироподы? Мы знали, что в пределах орбиты Плутона они не живут. — Полковник откинулся в кресле, полузакрыв глаза. — Это был долгий полет. Ты ведь знаешь, почему невозможно путешествие к звездам? Энергии достаточно, но где взять рабочую массу, которая будет толкать корабль вперед? Когда пересекаешь орбиту Плутона, эта проблема встает в полный рост. Мы шли на старом «Кристобале Колоне» с водородными двигателями. Рабочим телом служила вода. Весь запас едва ли посадил бы нас на предполагаемой планете. Перезаправиться мы должны были там. Если бы нашли воду, конечно, — сухо рассмеялся он. — Но планет мы не нашли.

— Тогда… Как же вы вернулись? — удивился Райленд.

— Мы с чем-то столкнулись. И назвали это образование Границей. Это были еще не Рифы — до них оставались миллионы миль. Граница принадлежит Солнечной системе. Это разреженный пояс небольших астероидов, снежных и ледяных осколков. В основном — метановый и аммиачный снег. Но и воды мы нашли достаточно, чтобы наполнить баки. И отправились дальше — выполнять задание Машины. — Лескьюри зябко поежился, допил стакан. — Мы все дальше и дальше уходили от Солнца за пределы Границы, пока оно не превратилось в не очень яркую звезду. И уже готовы были повернуть назад, когда… увидели первый Риф! — Полковник махнул рукой, и экран снова ожил. — Поначалу он выглядел не слишком впечатляюще. Какая-то крапчатая масса неправильной формы, но она светилась!

Райленд обнаружил, что незаметно для себя поглотил содержимое своего стакана, и молча протянул его полковнику. Тот немедленно наполнил его, не забыв составить коктейль и для себя.

— Поистине сказочная страна. Мы совершили посадку в настоящем лесу хрупких коралловых образований. Тонкие шипы сверкающих кристаллических зарослей ломались о скафандры. Экипаж бродил по этим джунглям, грозившим ловушками из живой проволоки, ударами острейших лезвий. Но это еще что! Там были громадные прекрасные цветы, сияющие всеми оттенками и распространяющие вокруг себя смертельные гамма-лучи. Золотистые лозы отвечали на прикосновение высоковольтным ударом. То тут, то там блестели лужицы радиоактивных изотопов, в некоторых местах эти изотопы били гейзерами. Это был кошмар! Дезактивируясь и залечивая царапины, мы знакомились с природой Рифа. Это было скопление живых существ — колония фузоритов! Ученые насчитали до сотни видов. Очевидно, развились они из нескольких спор, плавающих в межзвездном водороде. Росли очень медленно — наверное, несколько дюймов за миллион лет. Но фузоритам спешить некуда. — Полковник залпом осушил стакан и надолго замолчал, глядя на него. Потом поднял голову. — И тут мы сели и уставились друг на друга. Было совершенно ясно, что нами открыто нечто большее, чем то, за чем нас послали — новый рубеж для человечества. Новое жизненное пространство.

Райленд, подчинившись внезапному всплеску эмоций, вскочил со стула.

— Новый рубеж! Там… Там могут жить люди?

— А почему бы и нет? Все необходимое есть — водород для добычи энергии, металл для машин, сырье для синтеза пищи… Мы привезли с собой целое богатство — загрузили корабль образцами всего, что смогли найти: невероятные алмазные сталактиты; кристаллические массы практически чистого железа; живые призмы, светящиеся собственным светом радиоактивного процесса; губчатые грибоподобные конгломераты, в которых, как показал анализ, девяносто процентов урана-235. Попадались куски в сотню фунтов — гораздо больше критической массы! Но они не взрывались, пока были живыми. Один «гриб» все же рванул, когда мы забросили его в открытое пространство. После этого пришлось тщательно разделять массы на мелкие части во избежание неприятностей.

— Так вот зачем Машине нереактивная тяга… — В сером тумане запутанных фактов, не выпускавшем Райленда с момента освобождения из лагеря, блеснул луч понимания. — Чтобы достичь Рифов, ведь они за пределами досягаемости наших космических ракет.

— Скорее всего, — кивнул Лескьюри. — Хотя подобные рассуждения несколько выходят за рамки наших функций.

— Но зачем Машине Рифы космоса? — нахмурился Райленд. — Неужели что-то среди них угрожает безопасности Плана?

— А вот это — не наше дело, — предупредил полковник. — Думаю, планеты хорошо защищены от космической жизни своими атмосферами и поясами Ван-Аллена. Конечно, пиропод нас протаранил…

— Пиропод?

На мгновение Райленд опять оказался на кушетке в комнате терапии, почувствовал на теле холодные электроды, услышал хриплый голос доктора Трейла…

Глаза Лескьюри сузились.

— Райленд, вы слишком волнуетесь. Это ни к чему. Я не совсем понимаю вашу реакцию… разве что вы раньше уже слышали о Рифах.

— Нет.

Это было правдой. Точнее, он слышал, но не понимал, о чем речь.

Еще несколько секунд полковник с неприятной подозрительностью наблюдал за собеседником.

— Тогда успокойтесь, — улыбнулся он наконец. — Прошу прощения. Просто один член нашей команды бежал с корабля после посадки, прихватив несколько образцов и описание жизни в космосе. Потом он, конечно же, был схвачен и отправлен в орган-банк. Словом, неприятный инцидент. — Глаза Лескьюри сверлили Райленда, и он непроизвольно напрягся. — Не помню вот, как его звали… Херрик? Хорлик? Хоррокс?

Райленд окаменел.

Небрежным жестом полковник отправил экран обратно в потолок, потом спросил:

— Еще выпьете?

Стивен молча покачал головой.

Лескьюри вздохнул и пошевелил пальцем пластиковые фигурки на столе.

— Вот, — сказал он вдруг.

Райленд взял протянутую двухдюймовую игрушку из черного и серебряного пластика со зловещего вида лезвиеобразным носом.

— Вот такая штука на нас напала.

— Такая маленькая?

Полковник рассмеялся.

— Она была футов девяносто в длину. — Забрав фигурку, он нежно погладил ее. — Злобное создание. — В его голосе сквозило невольное восхищение. — Злобными их сделала эволюция. Вечность до совершенства выковала эти живые боевые ракеты. Но им тоже нужна рабочая масса. Нам удалось отловить около десятка этих созданий, В сущности, они не отличаются от петарды… И оттого такие прожорливые. Они нападают на что угодно с такой голодной яростью, что вы себе и не вообразите. Вещество не так часто встречается в глубоком космосе, и они вынуждены потреблять все, что встречается у них на пути. — Рассказывая, Лескьюри медленно сгребал модельки в коробку. — Такая штука и протаранила нас. Двенадцать человек были ранены. Все произошло слишком быстро. Ее скорость превосходила нашу. Но потом кто-то сумет добраться до торпедной установки, и мы выиграли этот бой. — Он надолго задумался. — Но даже пиропод не обладает нереактивной тягой,

— Если она вообще возможна, — негромко сказал Райленд.

Полковник усмехнулся, внимательно посмотрел ему прямо в глаза.

— Вы думаете, что Групповая Атака провалится?

— Я сделаю все, что смогу, — сухо ответил Стивен. — Но третий закон Ньютона…

Лескьюри прервал его смехом.

— Да. Кто знает? Может, и провалится. Может, нереактивной тяги действительно не существует.

Чем-то очень довольный — Райленд не понимал чем, — он сунул коробку с фигурками обратно в ящик.

— Спокойной ночи, уродцы.

— Вы говорите о них так, словно они вам нравятся, — заметил Стив.

— А почему бы и нет? Если они не напали на Землю за прошедшие несколько миллионов лет, то едва ли уже нападут. Эволюция не приспособила их к жизни в атмосфере или при сильном солнечном свете. Лишь несколько пироподов, самых сильных, рискнули залететь за орбиту Плутона, где их и засекли перед нашей экспедицией. Дальше орбиты Сатурна они не встречаются, а тот. что был замечен там, я думаю, просто уже умирал.

Райленд был озадачен.

— Но вы говорили об опасности?

— Да, в Рифах таится ужасная опасность!

— Но если это не пироподы, то что же?

— Свобода.

Глава V

— Полковник Лескьюри такой милый, правда? — тараторила Вера, ведя Райленда на следующее собеседование. — Очень милый! Если бы от него зависело, рифокрыса не пострадала бы…

Она замолчала на полуслове.

Райленд пристально посмотрел ей в глаза.

— Что это такое — рифокрыса?

Общительница отвела взгляд.

— А вот и кабинет майора Чаттерджи, — нервно сказала она и почти втолкнула его в дверь.

Оператор-майор поднялся навстречу, жизнерадостно улыбаясь и размахивая копией приказа Райленду от Машины.

— Вы готовы? Мы — да. Слово за вами.

— Мне потребуется мой компьютер, — ответил Стивен. — И пусть кто-нибудь ознакомится со всеми работами по гипотезе Хойла, переварит их как следует и выдаст мне основные сведения.

— Вы получите трех помощников из секции полковника Лескьюри, а я уже выделил двоичный компьютер.

— Вы не поняли, — сказал нетерпеливо Райленд. — Мне нужен мой компьютер. Мой. Им является Опорто.

Золотые дужки очков тревожно сверкнули.

— Опасник? Ну, в самом деле, Райленд!

— Он необходим мне для работы, — упрямо повторил Стив. — В приказе Машины все сказано предельно ясно.

Чаттерджи сдался.

— Хорошо. Но нам потребуется еще одобрение генерала Флимера. Пойдемте.

Вера ненавязчиво последовала за ними. Они сначала поднялись лифтом наверх, потом спустились в другое помещение. Чаттерджи тихо постучал в дверь.

— Минуту, — проворчал голос из динамика.

Через некоторое время дверь распахнулась. Райленд увидел комнату с серебряными стенами и инкрустированной серебром мебелью. Из спальни, запахивая полы серебристого халата, им навстречу выбрался генерал.

— Слушаю.

Майор откашлялся.

— Сэр, Райленду для работы нужен второй оп, Опорто, приписанный к нему ранее.

— Для проведения расчетов, — вставил Стив. — Он — феноменальный счетчик. Чудо природы.

Глубоко посаженные глазки генерала встретились с его глазами.

— Это поможет вам разработать нереактивную тягу?

— Понимаете, — начал Райленд, — я еще не приступил к этой проблеме. Сначала мы займемся гипотезой Хойла. Приказ Машины…

— Мне известен приказ Машины, — проворчал генерал и задумчиво почесал нос. — Ладно, дайте ему этого человека. Но помните, Райленд, главное в вашей работе — нереактивная тяга.

— Но, сэр… Машина не указывала на приоритет именно этой проблемы!

— Зато я указываю, — внятно произнес генерал. — За работу, парень. Вперед.

Когда они вышли в коридор, майор сразу поспешил в свой кабинет.

— Генерал Флимер — очень приятный человек, правда? — восхитилась Вера, идя под руку с Райлендом к лифту.

Он глубоко вздохнул.

— Тут что-то не так. Генерал живет в невероятной роскоши. И все берет на себя, даже истолкование приказов Машины… Это всегда так?

Девушка медлила с ответом. Только подведя его к двери другой комнаты, она снова заговорила:

— Генерал Флимер — очень приятный человек! Он тебе понравится, вот увидишь! И полковник Готтлинг тоже понравится, я не сомневаюсь!

Выпалив все это, Вера, толкнула дверь и ушла.

Как оказалось, возгореться симпатией к Готтлингу было нелегко.

Плотный, массивного сложения человек с похожим на череп лицом, над которым топорщились антенны радарного шлема, сердито водил пальцем по спусковой кнопке, пока Райленд докладывал Машине о прибытии. Когда Стив закончил, полковник вывел его в коридор.

— Ты будешь следующим, — раздраженно говорил он по пути. — Лескьюри уже бился с этой тварью, но ничего не вышло. А мне они не разрешают заняться ею! Так что теперь это твоя забота.

— С какой тварью?

— С пространственником! Его еще называют рифокрысой. С тварью, передвигающейся посредством нереактивной тяга!

— Полковник, я не понимаю, о чем вы говорите, — вежливо сказал Райленд.

Готтлинг обратил глаза к потолку.

— Великий План, что такое?! Что за дебилов начали поставлять в Группы высшей степени важности? Ты хочешь сказать, что никогда не слышал о рифокрысе?

— Слово это мне знакомо, — признался Стив. — Но вы, кажется, употребили термин «пространственник»?

— Это одно и то же! — Полковник остановился, указывая на ряд картотечных ящиков. — Здесь собрано все, что мы о них знаем, — от веса в состоянии покоя до химического состава жидкости, заменяющей у них кровь. И не знаем только одного — как они летают. Но я бы и это выяснил, если бы мне разрешили поработать с этой тварью!

— Но…

— Болван! Оставь свое идиотское «но»! — гаркнул Готтлинг. — Смотри сюда!

Он распахнул дверь. За ней оказалась большая комната — ремонтная мастерская, наспех переделанная в лабораторию, разделенную на отсеки некрашеными перегородками. По стенам бежала открытая электропроводка, на узких лабораторных столах сгрудились банки с реактивами, стеклянная химическая посуда. Тут же стояли трансформаторы, генераторы рентгеновских лучей, какие-то массивные устройства, похожие на центрифуги, и прочее, Бог знает для чего предназначенное оборудование.

В лаборатории кипела работа.

Возле столов и приборов суетились не менее десятка мужчин и женщин в алой униформе. Они лишь вскользь глянули на вошедших и снова вернулись к работе, не говоря ни слова. Очевидно, оптимистическое настроение высших чинов не распространялось на нижние уровни Группы.

Полковник, на которого вдруг снизошло хорошее настроение, закурил длинную зеленоватую сигарету и взмахом руки обвел комнату.

— Теперь все это в вашем распоряжении, — сказал он. — На время.

— На время?

— Или навсегда, — усмехнулся Готтлинг. — Это если вы откроете нам секрет полетов пространственника. Но, по-моему, у вас ничего не выйдет. Вы — слишком мягкотелый человек. Воротник не закалил вас. И все же… Рассказать вам о пространственнике?

— Да, будьте так любезны, — с нетерпением попросил Райленд.

— Ладно, почему бы и нет. Существо это довольно сообразительное, что-то на уровне наших приматов. Млекопитающее, теплокровное; дышит кислородом… Что вы на меня уставились?

Райленд закрыл рот.

— Я просто думал, что оно живет в космосе, в открытом пространстве…

— И правильно думали, — расхохотался полковник. — Там оно и живет! Дышит кислородом и живет в открытом пространстве. Занятно, не так ли? Но у него есть одно исключительное свойство.

— Какое?

Но полковнику уже явно наскучил разговор.

— Вам нужно было все узнать от Лескьюри. Я занимаюсь двигателями. Впрочем, ладно. Во-первых, нереактивная тяга. Во-вторых, какое-то силовое поле, которое удерживает воздушное облако вокруг существа в межзвездном вакууме.

— Не связаны ли эти два факта между собой? — задумчиво спросил Райленд.

— Конечно, могут быть связаны, идиот! Но так ли это на самом деле? Я, например, не знаю. — Общение с этим ненормальным развеселило Готтлинга, и он снисходительно хмыкнул: — Гм, это вполне возможно. Если рифокрыса способна ускоряться без реактивного взаимодействия, то она может воздействовать и на молекулы газа. Как знать? Но… Но давайте я покажу вам пространственника. Так нам будет легче говорить.

Пройдя через всю лабораторию, они вышли через дверь в противоположном конце. Следующая дверь, к которой полковник подвел Райленда, напоминала вход в воздушный шлюз. Внутри у стен стояли неуклюжие защитные костюмы, выкрашенное в красный цвет аварийное оборудование. На внутренней двери шлюза пылало табло: «Опасность! Посадочная шахта! Ждите дезактивации!»

— Сейчас там безопасно, — заверил Готтлинг. — Шахту дезактивировали несколько месяцев назад, когда посадили туда пространственника.

Он потянул рычаг. Заворчали моторы. Внутренняя дверь, массивная, обитая листами свинца, отягощенная стальной арматурой и огнеупорным кирпичом, дюйм за дюймом начала отползать в сторону. Похожий на викинга в рогатом шлеме, полковник ступил в шахту, Райленд последовал за ним.

Громадная шахта была круглой в сечении. На почерневший бетон лились потоки прожекторного света. Даже дезактивирующая команда при помощи пеноструй и пескодуев не смогла избавить бетон от черной памяти о выхлопах ракетных дюз.

Райленд сразу узнал это место — ту самую шахту, в которую он случайно заглянул прошлой ночью. Он инстинктивно поднял глаза, опасаясь увидеть голубое небо и опускающуюся ракету, но армированные бетонные стены уходили в туманную невидимость над головой. Фермы кранов казались призрачными силуэтами. Ни один луч света не проникал сквозь громадные створки наверху, в сотне футов над головой, за которыми, наверное, голубело сейчас небо.

Готтлинг тронул Райленда за руку, жестом направляя его внимание вперед.

На почерневшем бетоне стояла клетка размером с комнату. Внутри нее светилось странное зеленоватое облачко. В центре облачка неподвижно лежал…

— Пространственник, — гордо сказал Готтлинг.

Это существо явно не раз пыталось вырваться на свободу. Подойдя ближе, Райленд понял, какой яростной была борьба.

Стальные прутья клетки толщиной превосходили человеческое запястье, но, тем не менее, некоторые из них были погнуты. На прутьях и золотистом мехе существа запеклась кровь.

— Что-то он лентяйничает. Сейчас мы его подстегнем, — хвастливо заявил полковник.

— Подождите! — остановил его Райленд. — Пространственник ранен. Клянусь небом, вы…

— Что? — вспыхнул Готтлинг. — Что???

Палец его многозначительно коснулся кнопки радара. Череповидное лицо стало еще страшнее от явно читавшейся на нем ненависти.

— Я…

— Идиот, ты смеешь мне указывать? Может, желаешь, чтобы я расширил поле радара? Одно движение пальца — и от тебя ничего не останется даже на утилизацию в орган-банке!

Сглотнув, Райленд шагнул назад. Рука невольно потянулась к железному воротнику, заключающему в себе восемь грамм взрывчатки.

— Так-то лучше, — прорычал полковник и позвал, хлопнув в ладоши: — Сержант! Вы что, заснули? Пощекочите его!

К клетке подошел сержант в алой форме, держа в руках шест с острым лезвием на конце. Черный провод от лезвия шел к аккумуляторной коробке на его плече.

Пространственник медленно повернул разбитую голову.

И тогда Райленд увидел его глаза — большие, темные, прозрачные, застывшие от ужаса перед болью. По гладким бокам существа пробежала дрожь, отозвавшаяся во всех членах человека с железным воротником на шее.

— Пощекочи ей брюхо! — приказал Готтлинг. — Мистер Райленд желает увидеть трюки нашей крошки!

Пространственник вскрикнул.

— Не надо! — выдохнул Стив.

Полковник зашелся от смеха. Выкатившиеся из кабаньих глазок две слезы оросили костистые скулы.

— Конечно, почему бы и нет? Я уже говорил — теперь ваша очередь. И если вы уверены, что поймете, как эта тварь летает, даже не глядя…

Судорожно вздрагивая, словно уже ощущая электрощуп, пространственник опять закричал.

— Пусть сержант уберет эту штуку, — хрипло попросил Райленд.

— Как вам будет угодно, — съехидничал Готтлинг. — Сержант, возвращайтесь на место. А вас, Райленд, я оставляю наедине с новым другом. Может быть, если я не буду подслушивать, он прошепчет вам на ушко свой сектор!

Довольный свой шуткой, полковник величественно удалился из шахты.

Час спустя Райленд уже представлял в общих чертах, с какой трудной проблемой его поставили лицом к лицу. Для этого ему пришлось вернуться в комнату с картотекой, взять с собой материалы и читать их в шахте, одновременно наблюдая за существом, стараясь, чтобы оно привыкло к его присутствию. Пространственник почти не шевелился, следя за каждым движением человека широко раскрытыми испуганными глазами.

История его была трагична. Он был пойман во время второй экспедиции к Рифам. Часть отчета, где говорилось непосредственно о поимке, отсутствовала. Рассказ начинался с момента помещения пространственника в поспешно оборудованную ракетную шахту. Сначала он сидел на цепи, и первые исследователи подходили к нему свободно, без опаски. Потом цепь убрали, и почти сразу полдесятка сотрудников были серьезно ранены — их с неимоверной силой бросило на прутья. Нет, пространственник не нападал на них. Он просто хотел освободиться, а они случайно оказались на его пути. Тем не менее, с тех пор наблюдения велись преимущественно снаружи. А в последнее время, когда делом занялся полковник Готтлинг, — с помощью электрического «стимулятора».

В отчете содержались результаты анализа крови и образцов тканей. Райленд отложил их в сторону — они ничего не значили для него. Рентгеноскопия и исследования радиологов тоже в данный момент не представляли никакой ценности — это было поле деятельности полковника Лескьюри.

Далее следовали данные физических экспериментов. Динамометры замеряли силу натяжения цепей. Телеметрические датчики вычерчивали графики изменений в работе важнейших внутренних органов существа в разных состояниях: в покое, в «полете» или «под воздействием особых стимулов», как скромно формулировалось в рапорте.

Следов какого-либо излучения обнаружено не было. Кто-то предложил окружить пространственника чувствительными маятниками на предмет определения возможной боковой отдачи, но ни один из маятников не шелохнулся. Никакой отдачи!

Значит, вся небывальщина о нереактивной тяге — вовсе не чепуха, черт возьми! И пространственник является самым что ни на есть нереактивным двигателем!

Райленд изумленно уставился на существо, обессиленно растянувшееся на полу клетки и тревожно следящее за ним большими тюленьими глазами.

Нереактивная тяга!

Здесь, в этом существе, таится сила, которая разрушит третий закон Ньютона, изменит облик Солнечной системы, расширит влияние Плана Человека до бесконечности… Миновав бесполезные ледяные метановые миры-гиганты, План шагнет к звездам!

И вдруг Райленд понял, что ему совсем не хочется, чтобы План достиг звезд. Полковник Лескьюри говорил о свободе… Свобода!

В системе Планета ей места не находилось. Он затряс головой, приводу мысли в порядок. И вдруг откуда-то сверху грянул раскат далекого грома. Райленд вскочил, пространственник тревожно замяукал. Темноту над головой пробил луч света, полоска голубого неба становилась все шире.

Позади застучали подошвы бегущих людей, раздался голос сержанта:

— Мистер Райленд, мистер Райленд! Уходите! Какой-то ненормальный идет на посадку!

Стив кинулся к клетке и начал лихорадочно откручивать крепежные болты, чтобы сдвинуть ее в сторону, но в раскрывшиеся створки люка уже хлынул огненный водопад. Миниатюрная ракета, тормозясь, опустилась в шахту.

Будь эта машина помощнее, она бы убила и пространственника, и его. Но одноместный кораблик, созданный для прогулок и развлечений, спокойно приземлился, не причинив вреда находящимся в шахте, в сотне ярдов от клетки. Он лишь слабо дохнул зноем, но сквозь раструбы вентиляторов в помещение ворвался искусственный вихрь, мгновенно понизивший температуру и убравший остатки выхлопного дыма.

С кораблика спустился трап, на бетон пола легко сбежал человек в белом комбинезоне. Над ним кругами вились странно знакомые Райленду серебристые птицы.

— Стойте! — очнувшись, закричал он. — Не подходите к клетке!

Прибывший игнорировал его приказ. Бросившись к незнакомцу, Райленд дернул егоза руку, развернул и… ахнул от удивления. Серебристые голуби свирепо клевали его лицо и руки.

— Руки прочь!

Зеленые глаза негодующе сверкали, голос дрожал от возмущения.

— Я…

Только теперь Райленд заметил, что комбинезон не скрывает признаков пола. Махнув рукой, девушка отогнала голубей Мира, одновременно сбросив пальцы Стива со своего локтя.

— Может быть вы все же объясните мне, в чем дело?

Райленд судорожно вздохнул

— Я… Я не знал, что это вы! Но что вам здесь нужно?

— Что мне нужно? — гневно переспросила дочь Планирующего. — Нет, это вы мне скажите, что делаете здесь? И зачем мучаете моего пространственника?

Глава VI

Девушка огненным взором пронизывала оробевшего Райленда. В ней почти нельзя было узнать красавицу из круглой ванны. Детская невинность исчезла с ее лица, от ребенка не осталось и воспоминания.

Он вздохнул. Дочь Планирующего или нет, но она стояла у него на пути — единственный способ избавиться от железного кольца сидел в железной клетке.

— Уходите, мисс Криири, — резко сказал он. — Пространственник умирает, его нельзя беспокоить.

— Что???

Голуби Мира тревожно заворковали.

— Вам туда нельзя, — упрямо повторил Райленд. — Пожалуйста, уходите!

Ни слова не говоря, Донна отвернулась и подошла к клетке.

— Не бойся, маленькая, — прошептала она золотистому существу. — Твоя Донна с тобой.

Пространственник поднял голову, глядя на нее большими прозрачными глазами.

— Мисс Криири! — недовольно сказал Райленд. — Я же просил вас уйти!

Девушка даже не обернулась.

— Хорошая моя, хорошая, — ласково приговаривала она. — Где же эта гадкая дверь?

Райленд разозлился.

— Туда нельзя! — крикнул он, схватил ее за руку.

С таким же успехом можно было попытаться поймать за хвост тигра. Другой рукой, так быстро, что он не успел отреагировать, она хлестнула его по лицу и, пока Стив приходил в себя, нашла задвижку и вошла в клетку.

Пространственник, хныча, пополз ей навстречу, переваливаясь, как морской котик.

Райленд понял, что попал в трудное положение.

Если с девушкой что-то случится, отвечать придется ему. Готтлинг об этом позаботится. И тогда — прощай свобода. Впрочем, куда вероятней — прощай голова.

Зло выругавшись, он схватил кусок тяжелой цепи, характерные пятна на которой ясно говорили о ее прошлом применении. Голуби Мира, тревожно попискивая, кружились над его головой.

— Стой! — спокойно приказала Донна. — Или я напущу птиц.

— Тогда выходите! — потребовал он.

Пол внутри клетки был скользким, покрытым вонючей слизью. Частью это была кровь пространственника, частью — какие-то разлагающиеся крохотные существа, принесенные сюда, видимо, вместе с пространственником. Запах вызывал легкое головокружение и тошноту, но Райленд стоически не обращал на него внимания. Если дочь Планирующего, изнеженное существо, привыкшее к аромату сирени, выдерживает его, то и он должен выдержать!

Девушка, склонившись над существом, ласково поглаживала золотистый мех.

— Брось цепь, — приказала она через плечо. — Ты пугаешь ее.

Сначала существо дрожало и уклонялось от прикосновений, потом успокоилась. Длинный черный язык коснулся щеки Донны. Клетку наполнило басовитое рокотание — довольное мурлыканье громадной кошки.

Внезапно снаружи раздался какой-то шум, и мгновение спустя в шахту ворвался полковник Готтлинг, наклонив рогатую голову. Маленькие глазки яростно сверкали из впадин черепообразного лица. За ним спешили несколько сотрудников в алых формах Технокорпуса.

— Убирайся отсюда, болван, — взревел полковник, замахнувшись в сторону Райленда электрическим щупом.

Мурлыканье пространственника прекратилось. Существо опять пронзила крупная дрожь.

— Стойте, — сориентировался Райленд. — Вы его напугаете! Он может напасть на мисс Криири!

Но дочери Планирующего не требовалась помощь. Она опустилась на колени прямо я кровянистую слизь рядом с пространственником, подняла взгляд от разбитой, в пятнах запекшейся крови головы существа, и глаза ее гневно блеснули.

— Полковник Гоплит! — Голос был подобен лезвию. — Я должна с вами поговорить.

Рот полковника беззвучно открылся и снова закрылся. Но отступать он явно не собирался.

— Вы должны выйти из клетки, мисс! Это опасное животное! Несколько человек уже получили травмы!

— А что они с ним делали? — спросила ледяным тоном девушка, невозмутимо продолжая успокаивать пространственника. — Какая здесь грязь! Немедленно наведите порядок!

Поднявшись с колен, она жестом велела Райленду покинуть клетку и вышла следом сама.

— Я требую сбора Группы, — холодно сообщила Донна, закрывая дверь. — И сейчас же! А ваши люди, Готтлинг, пусть пока вычистят клетку. И если я поймаю кого-нибудь с электрощупом, он испытает его действие на себе.

Готтлинг побагровел.

— Это больше не моя обязанность, мисс Криири. Теперь этим занимается мистер Райленд.

— А я возвращаю вас на старое место. Для мистера Райленда найдется другая работа.

— Но приказ Машины… — запротестовал Райленд.

— О Машине я позабочусь, — спокойно ответила она. — Эй, там! Принимайтесь за уборку! И не забывайте, что пространственнику необходимы его симбиоты, а они быстро умирают.

— Я… — попытался было заговорить Стив, но Донна жестом остановила его.

— Идем на собрание. Нужно решить некоторые вопросы, — серьезно произнесла она.

Вернувшись в пункт Зеленый Треугольник, они застали всю Группу в сборе.

Председательствовала на собрании Донна Криири. Что-то жизнерадостно лепетал майор Чаттерджи, полдесятка речей о пользе Групповой Работы Сообща произнес генерал Флимер, багровел от бессильного бешенства полковник Готтлинг, пытался возражать полковник Лескьюри… Но никто не смог взять верх над девушкой.

— Если животное умрет, — ледяным тоном сообщила она, — большинство из вас отправится за ним. Должна вам сообщить, что в орган-банке образовалась большая нехватка материала. — Аудитория поежилась под ее пронизывающим взглядом. — Кое-кто из вас очень хорошо функционировал бы в качестве запасных частей. Я понятно высказываюсь?

— Вполне понятно, — смиренно подтвердил генерал Флимер. — Но, мисс Криири, цель нашей Группы…

— Помолчите-ка, — ласково прервала Донна. — Да, что там?

— Вас ждет сообщение на телетайпе, — с величайшим почтением в голосе произнес майор Чаттерджи.

— Подождет. — По комнате пронесся явственный вздох изумления, но она не обратила на это внимания. — С этого момента за Группу отвечает мистер Райленд.

— Но, мисс Криири, — прошипел полковник Готтлинг, — опасник не может…

— Может, — отрезала дочь Планирующего. — Хорошо, чтобы не было недоразумений, я выдам приказ.

Подойдя к телетайпу, она спокойно нажала клавишу «сбой» (по комнате пронесся новый вздох) и начала печатать. Через секунду Машина прострекотала ответ: «Действия. Группа Флимера подчиняется указаниям Донны Криири».

— Вас что-либо еще беспокоит? — требовательно поинтересовалась девушка.

Присутствующие опустили глаза.

— Отлично. Все остальные могут разойтись. А с вами, Райленд, я хотела бы побеседовать.

Перешептываясь, но очень тихо, сотрудники Группы потянулись к выходу. Донна зевнула.

— Так-то лучше, — сонно произнесла она.

Райленд кашлянул.

— Мисс Криири…

— Что там такое?

— Сообщение для вас, мисс Криири.

— Опять… — вздохнула она и, небрежно положив руку ему на плечо, встала рядом с телетайпом.

— Рутина, — опять зевнула девушка. — Это подождет. Здесь ужасно мрачно, Стив. У вас есть своя комната? Пойдемте к вам.

Не дожидаясь ответа Райленда, она поманила его за собой.

Он не очень удивился, что Донна хорошо знает расположение помещений Центра. Похоже, этой девушке мало что неизвестно!

Но события явно выходят из-под контроля.

Она отдает приказы целой исследовательской Группе. Это совсем не ее дело! Всем известно, что в системе Плана Человека приказы отдает Машина, и все люди, даже дочь Планирующего, должны с максимальным прилежанием выполнять свою работу. И только свою. Такова логика планирования, логика Плана.

Он в замешательстве застыл у двери. Донна с интересом разглядывала обстановку.

— О, прикройте дверь, — нетерпеливо сказала она. — Разве мои голуби Мира недостаточно надежно меня охраняют?

Райленд продолжал стоять столбом. Заглянув ему в лицо, девушка расхохоталась, хлопнулась на койку, растянулась во весь рост и закурила сигарету. Изгнанные с привычного места голуби нашли себе новый насест на железной спинке койки.

Райленд, скрепя сердце, затворил дверь. Потом кивнул в сторону телетайпа.

— Вы не хотите зарегистрироваться?

— Машина сама найдет меня, — весело ответила она. — Смотрите!

И в самом деле, едва прозвучали ее слова, как сразу защелкали литеры телетайпа.

— Кто-нибудь всегда окажет услугу, сообщив Машине, куда я направилась, — уже без улыбки сказала Донна. — Да даже если нет… Машина всегда способна угадать, где меня можно найти.

Райленд подумал, что она относится к Машине, словно к старому приятелю. Но девушка не дала ему возможности дальше развить эту мысль, сказав вдруг:

— Ты не слишком хорош, Стив, но получше остальных. Ты сохранишь моего пространственника?

— Вашего?

Она засмеялась.

— Да, моего, потому что я его люблю А все, что я люблю — мое. Такое у меня правило. — Задумавшись, девушка вдруг посерьезнела. — Но я еще не решила, как относиться к тебе.

Холодок коснулся затылка Райленда.

— У меня есть обязанности, мисс Киири, — твердо сказал он. — И я намерен их исполнять! Надеюсь, что неудобств для животного это не повлечет, но если будет необходимо… Вы вот это видите?

— Что?

Райленд поднял руку к воротнику.

— Я хочу от него избавиться! И если мне для этого придется выпотрошить миллион пространственников, моя рука не дрогнет!

Девушка лениво ткнула в его сторону сигаретой.

— Готтлингу вы говорили другое, — заметила она.

— Откуда вы знаете, что я говорил?

— О, я много чего знаю. Почему бы и нет? Машина вездесуща, и мой отец — практически часть ее. Кроме того, мне Машина нравится, а все, что мне нравится…

Она грациозно повела плечами.

Райленд внимательно смотрел на девушку.

Она его дразнит, это ясно.

— Мисс Криири, я не одобряю подобных замечаний в отношении Машины, — сдержанно сказал он. — Я верю в План Человека!

— Ужасно мило с вашей стороны, — восхитилась Донна.

— Черт бы вас побрал! — вспыхнул Райленд, потеряв терпение. — Хватит делать из меня клоуна! Плану Человека необходим нереактивный двигатель! Вы понимаете, глупая юбка? И если для этого пространственник должен умереть, он умрет!

Легко поднявшись с койки, девушка подошла вплотную к Райленду и несколько секунд спокойно и дружелюбно смотрела на опасника.

— Ты все еще любишь Анжелу? — неожиданно спросила она.

Вопрос застал Райленда врасплох.

— Какую? Какую Анжелу?

— Анжелу Цвик, — терпеливо объяснила Донна. — Дочь Стефана Цвика, блондинку двадцати лет, ростом пять футов четыре дюйма с четвертью, с зелеными глазами. Однажды вечером она была назначена твоим телетайпистом и в тот же вечер заставила тебя себя поцеловать. Ты все еще любишь ту, что донесла на тебя?

Глаза Райленда расширились от удивления.

— Я знал, что у вас особые источники информации, — выдавил он, — но не подозревал, что…

— Отвечай на поставленный вопрос, — нетерпеливо потребовала она.

Райленд глубоко вздохнул и задумался.

— Не знаю, — сказал он наконец. — Наверное, да.

Дочь Планирующего кивнула.

— Я так и знала. Хорошо, Стив. Просто мне казалось… Нет, ничего не выйдет, правда? Но я восхищена силой твоего духа.

Он опять глубоко вздохнул. Да, у нее просто талант ставить людей в неловкое положение. Соревноваться с ней бесполезно, и единственная возможность сохранить лицо-это придерживаться основных жизненных фактов.

— Если речь идет о Плане Человека, никакой особой силы духа не нужно. Плану необходимо секрет нереактивной тяги — значит, такова моя функция в его системе. Вот и все.

Кивнув, Донна села на кровать. Голуби Мира устроились на ее плечах.

— Скажи, Стив, а ты знаешь, зачем Плану это секрет?

— Точно не знаю. Но предполагаю…

— Без предположений. Он нужен для освоения Рифов космоса, тебе известно, что ищет План среди Рифов?

— Нет.

— Плану нужен Рон Донвуд, Стив.

Он нахмурился.

— Донвуд?

— Да. Тот самый человек, который сумел избавиться от железного кольца, — кивнула она утвердительно. — Человек, с которым ты не без пользы для себя мог бы познакомиться. Он сумел-таки избавиться от воротника, оснащенного всеми видами ловушек, и остаться при этом в живых. Так вот. Машина очень хотела бы побеседовать с Донвудом на эту тему. Очень.

Райленд напряженно смотрел на нее.

Она снова кивнула.

— Да, Донвуд гам, в Рифах. Поэтому Машина должна что-то сделать. Может быть, она просто уничтожит Рифы. Я знаю, что над подобным проектом уже идет работа… Но если это не получится, туда будет послан человек, чтобы найти и убить Донвуда. Для этого-то Машине и нужен нереактивный двигатель!

Глава VII

Новое положение Райленда как руководителя Групповой Атаки не заставило, тем не менее, коллег проникнуться к нему особой симпатией.

Впрочем, это его не волновало. Он был полностью поглощен работой, в которой немаловажную роль играл Опорто. Дар молниеносных вычислений, которым обладал коротышка, сберегал много времени. Конечно, по скорости он не превосходил компьютер, но имел значительное преимущество — отпадала необходимость кодировать и декодировать задания.

Сама проблема была крепким орешком. Райленд не находил ни малейшей зацепки, которая дала бы направление работе. Расчетов требовалось не так уж много, но Опорто доказал свою полезность и в другом отношении. У него был безусловный нюх на сплетни и новости, и он держал Райленда в курсе всех событий внутри Группы.

— Флимер в дурном настроении, — сообщил как-то коротышка. — Заперся, никуда не выходит.

— Понятно, — рассеянно ответил Райленд. — Слушай, куда подевались «Физические константы для уравнений равновесных состояний»?

— Они под индексом 603.811, — терпеливо ответил Опорто. — Ходят слухи, что Флимер затеял спор с Машиной. Сообщения идут туда и обратно без передышки.

— Что? — Райленд уставился на него, мгновенно забыв о заказе на книгу. — С Машиной никто не может спорить!

Опорто пожал плечами.

— Тогда не знаю, как это назвать.

— Генерал Флимер подает рапорты, — объяснил Райленд, поманив пальцем скучающую в углу Веру.

Общительница охотно подошла, увидела заказ, поскучнела, но послушно отправилась за книгой.

— Не сомневаюсь, — ответил Опорто. — Слушай, ты что-нибудь получал от Донны Криири?

— Нет.

— Я слышал, что она находится сейчас в Порт-Канаверал.

— Это ее дело, — отрезал Райленд. — У дочери Планирующего множество причин отправиться в космос, можешь не сомневаться.

— А я и не сомневаюсь, — согласился Опорто. — Но…

— Можешь заниматься своим делом, — сказал Райленд, тем самым прекращая дискуссию.

Обиженная Вера принесла книгу, он проверил несколько цифр и передал лист с расчетами Опорто:

— Вот. Чтобы ты не скучал.

Потом встал, рассеянно оглядел комнату.

Это была А-секция, занимающаяся теорией Хойла, здесь трудилась целая Подгруппа. Все равно, подумал Стив, все это — лишь пустая трата времени.

— Запросто! — жизнерадостно сказал Опорто и занялся уравнениями.

Несколько секунд спустя Райленд уже получил листок с готовыми расчетами, просмотрел и положил на стол одного из помощников. Задачи были рутинными, и он мог поручить их другим. Вот почему все было напрасной тратой времени. Проблемы рассмотрены, остались чисто математические расчеты. Потом он сможет ответить на вопрос Машины.

Собственно, ответ он уже знал.

При каких условиях возможен рост количества водорода в межзвездном пространстве? Очень просто. Большую часть ответов дает фундаментальная теория, анализ данных экспедиции Лескьюри указывает путь к остальным.

Есть ли возможность задержать или редуцировать процесс? Тоже просто. Люди едва ли могут влиять на процессы, формирующие звезды. В конечное время, с конечным оборудованием вероятность успеха равна нулю.

Но о чем говорит сам факт появления такого вопроса? Уж не об отчаянии ли Машины? Хотя вряд ли к ней можно применить это слово…

— Пойдем, Опорто, — позвал Райленд приятеля. — Пойдем посмотрим пространственника.

Существо находилось в секции «В». Там дела шли из рук вон плохо.

Нереактивная тяга!

Создать такой двигатель было невозможно, вот и все. Если бы только Райленд не имел перед глазами живого, реально существующего пространственника, он мог бы поклясться, что Ньютон был и остается прав.

Каждое действие, как вывел это ученый несколько столетий назад, вызывает противодействие, равное по силе, но противоположное по направлению. Этот закон движения распространялся на всякое существо, передвигавшееся по Земле. Микроскопическая инфузория в пруду перемещается, отбрасывая ресничками назад пропорциональную массу воды. То же самое делает пропеллер в воздухе, винт корабля в море. Реактивная отдача толкает вперед ракету — масса раскаленных молекул из дюз летит в одну сторону, масса корпуса — в другую.

Действие и противодействие!

Закон легко изображался в виде уравнения: масса, умноженная на ускорение, равна массе-прим, умноженной на ускорение-прим. Как можно сомневаться в этой истине?

И все же испуганное животное из открытого космоса опровергало этот, казалось бы, незыблемый закон. Оно умело висеть в воздухе, ни от чего не отталкиваясь, обвиняя тем самым величайшего гения человечества в непроходимой глупости.

Пространственник перемещался без всякого реактивного взаимодействия вообще!

То, что позволяло ему парить в воздухе (Райленд назвал это «фактором X»), не вызывало возмущения воздушной среды: не раскачивало чувствительные маятники, не регистрировалось на фотоэмульсии, не разряжало электроскопа, не воздействовало на магнитную стрелку, не порождало доступных измерению электронных полей, не увеличивало вес клетки, не генерировало звуковых колебаний, не оказывало влияния на основной метаболизм самого животной), не оставляло следов в пузырьковых камерах для регистрации элементарных частиц…

С другой стороны, кое в чем «фактор X» себя все же проявлял. Он оказывал влияние на работу «мозга» пространственника — в его энцефалограмме в этот момент происходили определенные изменения. Он, этот фактор, тревожил других млекопитающих. Это было замечено случайно, когда в ракетную шахту забрел кот. Едва пространственник взлетел, как кот стрелой выскочил из шахты, выгнув дугой спину, вздыбив шерсть и сверкая глазами.

И, кроме того, «фактор X» давал нереактивную тягу. Что бы это ни было, но оно поднимало пространственника со дна клетки.

Однажды его замотали в цепи весом более шести сотен фунтов. Словно развлекаясь, существо взлетело с цепями так же легко, как и без них, и парило около часа, что-то мурлыча про себя.

Такая загадка способна была свести с ума любого исследователя.

И все же, пусть это и было небольшим утешением, самому пространственнику в последнее время стало лучше. Раны его затягивались. Крохотные существа-симбиоты частично выжили. Животное стало более подвижным, более энергичным.

Донна Криир будет довольна.

Но из присутствующих никто, кажется, довольным Райлендом не был. Генерал Флимер преимущественно сидел в своих комнатах и выбирался наружу только для того, чтобы отпускать ядовитые замечания и путаться под ногами. Другие высшие офицеры Группы не могли ретироваться по примеру своего экс-начальника, поскольку имели непосредственные обязанности, но и они постарались в полной мере выразить Райленду свою неприязнь.

Дружелюбно держался лишь майор Чаттерджи, но таковой была его природа. Являясь каждый час с рапортом, он не доставлял хлопот — если Райленд был занят, майор незаметно ждал за его спиной. Если же свободен, Чаттерджи задавал минимум необходимых вопросов и уходил, причем Стивен был уверен, что все сведения тут же поступят в Машину, а после этого попадут к генералу Флимеру, но не видел причины, чтобы вмешиваться.

Он был занят.

Однажды Опорто сказал ему,

— Слушай, тут есть кое-что про твою подружку.

Райленд поднял глаза от листа бумаги.

— Про кого? — Он в самом деле не мог сообразить, потом вспомнил предыдущие замечания Опорто. — А-а, ты говоришь о мисс Криири?

— Ну да. Она вместе с папочкой отправилась на Луну.

— Прекрасно.

Он очень старался не выдать себя голосом.

Обманывал? Но кого?

Старательно скрывая свой интерес от Опорто, Райленд не мог скрыть его от себя. Что-то внутри него вздрагивало при упоминании о Донне Криири.

Опорто лениво облокотился на стол.

— Не уверен, что это прекрасно, Стив, — обеспокоенно произнес он. — Лучше бы они остались дома и присматривали за делами. Ты слышал о катастрофе в парижском туннеле субпоезда?

— О чем?

Райленд устало отложил в сторону пачку докладов и, моргая, посмотрел на товарища. Глаза горели от переутомления. Мне необходимо выспаться, подумал он. Нет, лучше не стоит. И так за двое суток на сон угроблено восемь часов. Выбросив мысль об отдыхе из головы, Стив переспросил:

— Черт побери, о чем речь?

— Парижский субпоезд по пути в Финляндию попал в катастрофу. Обвалился туннель. Более сотни человек пропали без вести. То есть, ясное дело, погибли. Туннель обвалился на глубине в сто миль. Понятно, что это за «пропажа».

Райленд был потрясен.

— Не может быть! Туннели могут обваливаться, но не сразу — уж кому, как не мне. об этом знать! Часа за три до аварии начинается ослабление кольцевого поля, и поезд всегда можно успеть задержать!

— Сто погибших пассажиров были бы рады это услышать, — пожал плечами коротышка.

Секунду Райленд молчал.

— Может быть, ты и прав, — устало сказал он. — Наверное, Планирующему следовало бы лично следить за подобными вещами… Здравствуйте, майор.

В комнату, улыбаясь и дружелюбно поглядывая сквозь линзы очков, вошел Чаттерджи.

— Нет ли у вас новостей, мистер Райленд?

Пока Стив перебирал бумаги, Опорто сообщил:

— Мы как раз говорили о катастрофе под Парижем, майор.

Карие глаза Чаттерджи стали непроницаемыми. Повисла неловкая тишина.

Райленд вдруг понял, что майор очень интересуется аварией субпоезда. Странно, подумал он, а какое Чаттерджи имеет к ней отношение? Но мозг слишком устал, чтобы дальше развивать эту мысль. Стив нашел нужный листок и протянул заявку.

Майор просмотрел бумагу, сначала бегло, потом внимательнее. Его подстриженные ежиком волосы, казалось, встали дыбом.

— Но, мой дорогой Райленд, — запротестовал он. — Это оборудование…

— Я сверился с Машиной, — устало махнул рукой в сторону телетайпа Стив.

Чаттерджи подскочил к аппарату.

— Но, мой милый Райленд! — повторил майоре выражением мученика. — Дело не только в источнике энергии! Примите во внимание другие соображения!

— Все, что требуется Плану, План должен получить, — процитировал Райленд, почувствовав вдруг, что настроение улучшается.

— Конечно, конечно. Но… — Чаттерджи еще раз просмотрел листок. — У вас сейчас и без того электронного оборудования на университетскую лабораторию хватит. А вы просите еще! Часть из этих устройств небезопасна. Вы должны понять, что после инцидента, о котором упомянул мистер Опорто, мы не можем позволить себе рисковать!

— А какое это имеет отношение к работе Группы? — уставился на майора Райленд.

— План не терпит случайных аварий. Заказанное вами оборудование угрожает радиоактивным облучением, кроме все прочего, а в пунктах «Черный Круг», «Серый Треугольник», «Зеленый Полукруг» и «Серебряный Квадрат» трудятся восемь тысяч человек. Мы не можем рисковать их безопасностью!

Райленд многозначительно постучал по телетайпу.

— Ох, — вздохнул майор. — Если Машина одобряет… — Он на мгновение задумался и вдруг повеселел. — Придумал! Нужна ракета на орбите!

— Что? — не сразу понял Райленд.

— Нужно вывести на орбиту ракету, поместить туда установку, все ваше оборудование, — горячо объяснил Чаттерджи. — Почему бы и нет? И управлять на расстоянии! Ракету я могу вам выделить сразу. И можете заполнять ее любыми, хоть самыми опасными аппаратами и приборами. Какое нам дело до какого-нибудь заблудшего пространственника, а? — захихикал он, подмигнув.

— Ладно, — с сомнением согласился Райленд. — Можно и так.

— Конечно, можно! Мы обеспечим телеконтроль с дистанционным управлением. Вы спокойненько себе работаете в лаборатории, а оборудование летает в космосе! Можно устраивать любые эксперименты. А если вдруг случится взрыв, — майор широко улыбнулся, — то пострадает только ракета.

Обуреваемый жаждой деятельности, он выскочил прочь.

Поразительно, но План Человека способен на чудеса — ракета была подготовлена и запущена в сорок восемь часов.

Райленд ее не видел. Он проверил приборы на борту через экран монитора, дал одобрение и увидел в телевизор, как прыгнула в небо с пусковой установки огнехвостая птица. И тут же принялся за работу.

Единственным определенным фактом, установленным относительно пространственника и его нереактивной тяги, был факт нерегистрируемости этой тяги. Исследования Группы также обнаружили другое явление — высокопродуктивную ядерную реакцию, дающую больше энергии, чем затрачено на нее. Это было вполне возможно и, более того, подтверждало предположение, что недостающая энергия не пропала, а не поддается регистрации.

Так же, как и энергия пространственника…

Райленд намеревался смоделировать ядерные реакции, имеющие отношение к проблеме.

Но однажды утром общительница разбудила его неожиданной новостью:

— Проснись и пой, Стив! — прощебетала она, как обычно, внося завтрак. — Угадай, что я тебе расскажу? Генерал Флимер будет сегодня присутствовать на собрании Группы!

Стив с трудом поднялся с кровати.

— Большая честь, — хрипло отреагировал он на эту «радость».

Вера была, как всегда, свежей, привлекательной, сияющей молодостью и радостью, хотя полночи исполняла поручения Райленда.

— Ты что, никогда не устаешь? — поинтересовался он.

— Нет, Стив, нет! Завтракай! — Присев на краешек стула, девушка посерьезнела. — Мы здесь не для того, чтобы отдыхать. У нас важная работа! Общительницы — провода, соединяющие разрозненные элементы Плана.

Райленд удивленно уставился на нее, но нет — Вера выглядела сосредоточенной.

— Да-да, — кивнула она. — Мы служим цельности Плана Человека, и он нуждается в нас, как в транзисторах и сопротивлениях, роль которых исполняешь ты и другие чины. Важна каждая часть! Не забывай: «Каждому — его дело, и только его дело»!

— Не забуду, — пробормотал он, вяло допивая свой лимонный сок.

У Веры что-то на уме, это ясно. Она ждет возможности заговорить опять.

— Ну? Что случилось?

Девушка казалась смущенной.

— Понимаешь, Стив… мои подруги спрашивают… они хотели бы знать…

Она никак не могла окончить фразу, и Райленд решил помочь ей.

— Ради Бога, в чем дело?

— Мы просто подумали… Правда ли, что наша Группа… связана… с авариями в туннелях?

Он моргнул, потер глаза.

Ничего не изменилось — девушка сидела на том же месте, опустив смущенное лицо.

— О чем ты, Вера?

— Об аварии на линии Париж—Финляндия. О взрыве энергостанции в Бомбее. О катастрофе грузового самолета в Неваде, — выпалила она. — Ты понимаешь, о чем речь?

— Нет, не понимаю. И слышу впервые о половине этих случаев. Наверное, Опорто начал бить баклуши.

— Стив, девушки говорят… Я только волновалась, а вдруг это правда… Они говорят, что аварии вызывает работа нашей Группы… И что ты, Стив…

— Я?

— Это не может быть правдой, это нелепо! Генерал Флимер, во всяком случае, говорит, что это вряд ли так… Что вряд ли ты связан с авариями. Но ты конструировал для субпоезда… они говорят…

— Они говорят чушь! — рыкнул Райленд. — Извини, я буду одеваться.

Но от мыслей об услышанном он избавиться никак не мог. Что за нелепость? И как только возникают подобные слухи?

Дневное собрание Группы и в самом деле почтил своим присутствием генерал Флимер. Райленд, хмурясь, задумчиво смотрел на него, вспоминая утренний разговор с Верой.

— Прежде, чем мы начнем, — требовательно сказал он, — объясните мне, пожалуйста, что за сплетни о нашем отношении к авариям ходят последнее время?

Дюжина непроницаемых лиц стоически выдержала его взгляд. Потом руководитель компьютерной группы кашлянул и нерешительно сказал:

— В общем, есть такие разговоры, мистер Райленд.

— А именно?

Компьютерщик пожал плечами.

— Да так, разговоры. Кодировщик услышал от двоюродного брата, а тот — еще от кого-то… Вы же знаете, как это бывает. Суть в том, что якобы наша работа нарушает настройку контуров радиоконтроля. Бог знает, как это может быть, конечно…

— Что за чушь! — взорвался Райленд. — И что они этим хотят сказать, черт бы их побрал? — Пытаясь взять себя в руки, он подумал, что электронщик ни в чем не виноват. — Ладно. Но если кто-нибудь из вас услышит подобные разговоры, пусть немедленно доложит мне.

Присутствующие, кроме генерала, послушно закивали головами.

— Райленд, — послышался из глубины комнаты его раздраженный голос. — Мы пришли сюда сплетни разводить или обсудить задание Группы?

Стив погасил злость. Несмотря на то, что Донна Криири поставил его во главе Группы, с генералом не стоило связываться.

— Приступим к делу, — открыл он собрание. — Я видел ваш доклад, Лескьюри. Желаете сделать сообщение?

Полковник прокашлялся.

— По предложению мистера Райленда мы провели новую серию исследований пространственника, используя рентген. Методом тонограммы внутренних органов и способом дистанционной хроматографии удалось обнаружить некую кристаллическую массу, которая концентрируется на пересечении основных нервных каналов животного. Примерно то же самое предвидел мистер Райленд.

— И что это значит? — хрипло осведомился Флимер.

— Это значит, что работа продвигается, — не отказал себе в удовольствии съязвить Райленд. — У пространственника должно быть какое-то образование, управляющее нереактивной тягой. После вчерашней обработки данных на компьютере и подготовки опыта я попросил полковника провести этот эксперимент. И он выполнил просьбу, причем, как видите, в неурочное время.

— И еще это означает, — продолжил лекторским голосом полковник, — что мы нашли место, где генерируется нереактивная тяга. Из вчерашних расчетов стало ясно, что вероятность электромагнитной или гравитационной природы этой силы равна нулю. Вот мой доклад, готовый к передаче Машине.

Генерал Флимер, глядя на Райленда, медленно кивнул и спросил:

— И это объясняет то, что случилось вчера на рудниках Антарктиды?

— Не понимаю… — озадаченно начал Стив, но генерал перебил его резким окриком:

— Что не понимаете? Я имею в виду взрыв реактора, случившийся прошлой ночью и уничтоживший все рудники — колоссальный убыток для Плана Человека! И это не единственная потеря, Райленд. Из-за аварии в кольцевых полях ускорителя пропал корабль. То же самое вызвало аварию реактора и все остальные катастрофы! Кольцевое поле, которое помогали создавать вы!

— Конструкция здесь ни при чем, — запротестовал Райленд, пытаясь взять себя в руки. — Причиной аварий может быть механическая поломка, ошибка человека, да намеренный саботаж, в конце концов!

— Именно это я и имею в виду!

— Но как я могу отвечать за аварию в Антарктиде?

— Именно это и хочет узнать Машина.

— Это нелепое совпадение, — лихорадочно искал выход Райленд. — Аварии и раньше случались целыми сериями…

— Когда именно?

— Я не помню… не могу сейчас припомнить…

Запнувшись, он судорожно вздохнул. Туманная пелена, скрывавшая до сих пор прошлое, стала еще гуще. Четко помнилась работа, научные факты, все же остальное стало вихрем невероятного и противоречивого свойства.

Наедине с собой, запершись в комнате. Райленд опять вернулся к загадке трех дней.

Что подозревали тераписты?

Что он мог натворить за это время?

Почему они считали, что им получено от Дэна Хоррока сообщение о пироподах, пространственниках, фузоритах и нереактивной тяге?

Кое-что удалось понять из рассказа Лескьюри, но ясности эти детали не прибавили. Хоррок покинул борт «Кристобаля Колона», унеся материалы и образцы с Рифов космоса. Неужели Машина подозревает, что он успел связаться с Райлендом до того, как был пойман и отправлен в орган-банк?

Он вертел эту головоломку так и сяк, но не увидел ни намека на отгадку.

Если верить словам Донны, между стуком в его дверь и появлением полиции Плана прошло три дня. Неужели же в дверь стучал Хоррок?

Если это так, почему память об этом молчит?

Он тщетно пытался пробитым сквозь стену серого тумана, блокировавшего память. Каким мог быть Хоррок? Наверное, одетым в перепачканную, забрызганную кровью форму, тяжело дышащим от усталости, принесшим черный полетный саквояж с украденными образцами и записями…

Картина стала зримой до реальности.

А может, это только игра воображения?

Был ли он знаком с Хорроком? Знал ли о нереактивной тяге?

Наконец Райленд заснул, погрузившись в кошмар, где они с Хорроком спасались бегством от полиции Плана.

На следующее утро он решил навестить пространственника. И, войдя в шахту, застыл на пороге.

Истекая кровью, существо неподвижно лежало на дне клетки.

Трясущимися от бешенства руками Райленд открыл дверь. Пространственник не испугался — он уже успел привыкнуть к Стиву. Но гаснущие глаза его вспыхнули гневом, существо медленно поднялось в воздух. Поняв, что сейчас произойдет, Райленд спиной вперед выскочил за дверь и захлопнул ее. Пространственник опоздал на долю секунды, ударившись о прутья. Клетка качнулась, цепи крепления скрипнули. По железу заструилась кровь. Жалобно мяукая, животное упало на пол.

Первый раз за все прошедшие годы Райленд чувствовал настоящую ярость.

— Готтлинг! — рявкнул он. — Дьявол вас забери, Готтлинг, что вы наделали?

— Здравствуйте, мистер Райленд, — ядовито приветствовал его появившийся в поле зрения полковник.

Усилием воли Стив приказал себе успокоиться.

Сегодня лицо Готтлинга более, чем обычно, напоминало череп, а рога радарных антенн, придающие жестокое выражение лицу, были не просто украшением, они живо напоминали, что, являясь Групповым Руководителем, Райленд продолжает оставаться опасником.

Углы рта полковника тронула холодная усмешка.

Это было уже слишком.

— Вы опять мучили несчастное создание! — взорвался Стивен.

— Очевидно, да, — спокойно согласился Готтлинг.

— Черт подери! Я приказывал…

— Заткнись, оп! — Улыбка испарилась с лица полковника. — Прочти сначала вот это!

Райленд поднял брошенную к его ногам бумажную ленту.

Райленд изумленно уставился на листок.

Машина опять изменила решение!

Честно говоря, не собственное положение волновало его сейчас.

— Дополнительные действия! — проревел он. — Послушайте, вы же убьете его!

Готтлинг пожал плечами, рассматривая животное.

— Да, возможно, я не стану ждать, пока эта рифокрыса сдохнет сама, — задумчиво сказал он. — Паскаль против вивисекции, но вряд ли он сможет отказать, если получит приказ от Машины. Все вы из одного теста: ты, дочка Планирующего, Лескьюри… Боитесь вида крови. Но боль — не заразная болезнь. Не надо бояться боли других, на вас она не перейдет. Наоборот, на чужих страданиях можно многому научиться, — развеселился под конец Готтлинг.

— Я доложу об этом Донне Криири, — тихо сказал Райленд.

— Да что вы говорите! — в голосе полковника зазвучала откровенная насмешка. — Доченька Планирующего? Ничего у тебя не выйдет! Мисс Криири сейчас на Луне. Теперь ты понял, оп? Судьба этой твари зависит только от меня!

Глава VIII

Рывком распахнув дверь своей комнаты, Райленд направился прямо к телетайпу, игнорируя поднявшихся при его появлении Опорто и Веру. Кажется, он помешал. Но чем они были заняты? Неважно.

— Опорто! — рявкнул он. — Какой номер вызова у Донны Криири?

Коротышка кашлянул.

— Ну же, Стив, не знаю. Три? Пятнадцать?

— Не тяни, — с угрозой попросил Райленд.

— Три.

Ответ пришел почти моментально:

«Информация. Отказ».

— Вот видишь, — пояснил Опорто. — Ничего не вышло. Ты думал, Машина станет связывать свои контуры с…

— Молчи!

Райленд снова ударил по клавишам:

«Требую связи с Планирующим».

«Информация. Отказ».

— Видишь, Стив? Это бессмысленно. Ну чего ты разбушевался?

Райленд в общих чертах объяснил.

— О, как плохо… — пробормотала общительница. — Бедная рифо-крыса.

— Да, тяжко, — поддержал Опорто. — Ну и что ты думаешь делать? Мы — всего лишь опасники, и не нам ссориться с Готтлингом и всей компанией. — Он громко чихнул. — Вот, Стив. Совсем ты меня расстроил. Держу пари, я опять простудился.

Райленд невидяще взглянул на него. Он не услышал слов Опорто, едва ли сознавая, что в комнате, кроме него, еще кто-то есть.

Что же делать?

Изолированный от Планирующего и его дочери, он не мог предотвратить убийство пространственника. Это был конец работы Группы. Если то, что рассказывал Планирующий — правда, то под угрозой окажется весь План, для существования которого очень важно знать способ, которым передвигается пространственник. И все же Машина не позволила…

Райленд потряс головой. Комната опять обрела четкость очертаний.

— Планирующая Машина!

— О чем ты, Стив? — простонал Опорто. — Что ты задумал?

Не отвечая, Райленд сел за клавиатуру и твердой рукой напечатал сообщение обо всем, что произошло: полковник Готтлинг предумышленно противостоит приказам Донны Криири и самой Машины; пространственник в опасности. Опасность угрожает самому Плану!

Закончив, он ждал ответа. Опорто и девушка перешептывались за его спиной. Невероятно, что Машине требуется так много времени на ответ. Возможно ли, что провода перерезаны? Или, может, она слишком загружена, чтобы принять сообщение? Он нагнулся, чтобы посмотреть, вставлен ли штепсель в розетку. Но тут зажужжал телетайп.

Пораженный Райленд вскочил на ноги.

Сообщение было невероятно кратким. Оно состояло из одной буквы:

— Принято и понято, — дружелюбным тоном перевел Опорто. — Нам не положено спорить с Машиной, Стив. Эй, ты куда?

Не отвечая, Райленд выскочил за дверь и поспешил к генералу Флимеру. Жаль, много времени потрачено зря. Уже довольно поздно, и генерала явно придется поднять с постели. Он постучал в дверь, потом забарабанил в нее кулаком.

— Минутку, минутку, — недовольно бурчали изнутри.

Потом дверь распахнулась.

Флимер был уже в пижаме — пурпурной куртке и полосатых алопурпурных штанах, украшенных витыми серебряными шнурами. Комната позади него утопала в серебристом свете. Серебряные стены, посеребренная мебель на серебристом ковре — эффект был ошеломляющим.

— Райленд? — раздраженно спросил Флимер. — Какого дьявола?

— Мне необходимо поговорить с вами, генерал.

Не дожидаясь приглашения, он проскользнул в щель между Флимером и дверью. И увидел нечто такое, что застыл на месте, забыв на несколько секунд о цели своего визита.

У камина стояла статуя, сверкающая серебром статуя девушки. Но она двигалась! Металлические губы шевельнулись:

— А это кто?

— Иди в другую комнату! — рыкнул генерал.

Статуя пожала плечами и вышла. Райленд перевел дух — это была живая девушка, покрытая серебристой пудрой. Веселая же личная жизнь у Флимера! Впрочем, дела это не касается.

— Сэр, — должен заявить, что полковник Готтлинг намерен уничтожить пространственника, — четко доложил он. — Опасаюсь, что он преднамеренно саботирует проект.

Лицо генерала преобразилось, приобретая каменную твердость.

— Продолжайте.

— Это все, сэр. Разве недостаточно? Если полковник не прекратит вивисекцию, животное погибнет. А в этом отношении, насколько я помню, оставила недвусмысленный приказ…

Генерал жестом заставил его замолчать, подошел к столу и нажал кнопку селектора:

— Готтлинг! Немедленно зайдите ко мне! Здесь Райленд!

Из динамика направленного действия раздалось неразборчивое бормотание.

— Быстрее! — пролаял генерал, прекращая дискуссию, опустился в кресло и прикрыл глаза рукой.

В дверь постучали. Вошел полковник Готтлинг. Он казался совершенно спокойным. Улыбаясь и кивая, за ним семенил майор Чаттерджи.

— Какая прелестная комната, генерал! Только истинно утонченный вкус способен преобразить наши унылые бараки в…

— Заткнись!

Флимер резко поднялся с кресла. Райленд ждал, что Готтлинг начнет оправдываться и приготовился подтвердить свои обвинения фактами.

Но генерал не спешил начать разбирательство. Он вообще не смотрел на Готтлинга, и адресовал первый вопрос Чаттерджи:

— Итак, вы получили приказ?

— Да, генерал, конечно! Вот, пожалуйста. Я догадался, что он вам понадобиться, и…

Флимер шевельнул рукой, и майор поспешно умолк. Генерал взял из протянутой руки майора листок бумаги и передал Райленду.

Сначала он ничего не понял. Потом внутри у него что-то вспыхнуло, как будто в тело вошел нож.

В приказе говорилось:

— Резерв НЖК? — повторил вслух Райленд. — Но… здесь какая-то ошибка… Послушайте, ведь резерв НЖК — это «Небеса»! Я хочу сказать…

— Ты хочешь сказать — орган-банк? — Генерал кивнул. — Верно. И именно туда ты и отправишься. Насчет Готтлинга все правильно. Твоя догадка верна. Он саботирует проект. Но единственное, чего ты не понял — это то, что он действует не один!

Глава IX

Орган-банк «Небеса» находился на Кубе.

Субпоезду понадобился почти час, чтобы добраться туда. Но Райленд едва ли сознавал течение времени.

Они мчались внутри серого стального шара, куда менее роскошного, чем вагон Планирующего. Когда же он остановился, Райленд, все еще не вполне пришедший в себя после пережитого потрясения, выбрался наружу и, моргая, увидел массивную бетонную арку над стальными воротами.

Буквы на бетоне гласили: «Воскреснешь в лице Плана!»

Стены станции угрюмо серели голым бетоном. Раструбы вентиляторов обдавали холодным влажным воздухом.

Встречал их охранник в белой форме. На куртке его было вышито красное сердце. Майор, конвоировавший двадцать два свеженьких живых трупа для орган-банка, с радостью передал их под ответственность охранника и вернулся в вагон, даже не оглянувшись. Он не любил конвоировать. Никто не любил. Это напоминало о том, что смерть — участь всеобщая. Даже машин-майор был способен сознавать, что одна промашка в работе гарантирует ему путевку на «Небеса».

— Пошли! — рявкнул охранник, и двадцать два ходячих комплекта запчастей вяло последовали за ним.

Узкий коридор. Потом — длинная прямоугольная комната с деревянными скамьями. Они сели и принялись ждать. Когда подошла очередь Райленда, он прошел в соседнюю комнату, где девушка в белом сунула его руку в поток ультрафиолета. Под невидимыми лучами татуировка на руке призрачно засветилась, девушка прочла его имя и номер.

— Стивен Райленд, пройдя через эти ворота, ты оставил позади жизнь, — скороговоркой выпалила она. — Как индивид, ты не оправдал своего места в системе Плана, но ткани твоего тела будут ему служить… — Зевнув, замолчала на несколько секунд. — Прошу прощения, где я остановилась? Ах, да. Хочешь ли ты что-нибудь сказать, прежде чем войдешь в эту дверь?

— Сказать? Что тут можно сказать?

— Тогда вперед.

Дверь за ним закрылась. Это было необратимо — как если бы на его гроб положили крышку.

Сначала были тесты.

Райленда раздели, вымыли, взвесили, обмерили, просветили рентгеном, взяли анализы крови, тканей, прощупали и простучали — разве что не обнюхали и не попробовали на вкус.

Кусочек его ткани был отторгнут и быстро перенесен на лабораторный стол, где целая бригада девушек пропустила его через серию операций. В результате была составлена генетическая карта хромосом, где каждая аллель и алломорф находились точно на своем месте. Потом карту закодировали двоичными символами, которые оттиснули на его воротнике.

Это было даже интересно.

В том случае, если донор и получатель слишком разнятся по своим генетическим структурам, пересадка органов невозможна, даже если применять вещества, подавляющие сопротивление организма. Начинают формироваться антитела, и пересаженная ткань подвергается атаке нового окружения, в результате чего погибает. Вслед за ней, как правило, отправляется на тот свет и пациент.

Чем сложнее участвующий в операции орган, тем больше должны совпадать генные карты. Конечно, роговую оболочку легко пересадить из одного глаза в другой — ткани ее грубы и примитивны; можно переливать кровь от одного человека другому — эта ткань не более сложна, чем роговица. Но более специализированные части тела могут быть пересажены без применения подавителей антител лишь у близнецов. Подавители, функционирующие приблизительно как антиаллергические препараты, расширяют совместимость тканей, но даже в этом случае генетические структуры должны соответствовать друг другу как можно больше.

Размышления на эту тему на некоторое время заслонили мысли о будущем. А в будущем его ожидала, пусть анестезированная и смягченная, Смерть от Тысячи Ран.

По окончании всех этих процедур Райленд был оставлен в покое. Это несколько удивило его — он считал, что будет отправлен в тюремную камеру. Но вместо этого оказался в парке отдыха для миллионеров.

Под ногами лежал сплошной ковер травы, с неба светило теплое карибское солнце, клонящееся к закату. Под деревьями парка примостились уютного вида домики.

Не веря своим глазам, Райленд сделал шаг навстречу всему этому великолепию, но, опомнившись, оглянулся на охранника.

— Что я теперь должен делать? К кому обратиться, чтобы зарегистрироваться?

— Ни к кому, — тихо ответил охранник, закрывая дверь. — Больше регистрироваться тебе не придется.

Ошарашенный этими словами, Райленд пошел к воде, сверкающей в конце широкой зеленой аллеи. Это направление было не хуже любого другого.

Никогда еще в своей жизни ему не приходилось оказываться в таком положении — без приказов и регистрации. И это беспокоило его не меньше, чем перспектива быть разобранным на составные части. Новое ощущение настолько завладело им, что он едва услышал обращенную к себе реплику.

— Эй! Эй, новенький! Вернись!

Райленд обернулся.

Человеку, который звал его, было лет пятьдесят — самый, так сказать, расцвет. Это был крепкий, загорелый мужчина с густой шевелюрой. Если подходить с позиций статистики, его ждало впереди еще около сорока приятных лет.

Собственно, этот образ возник в мозгу Райленда за долю секунды до того, как он увидел действительного обладателя этого сочного голоса.

Спотыкаясь, в его направлении передвигался совершенно лысый человек, опираясь на высокую, почти до плеча, трость — едва ли не костыль, ибо ноги ему заменяли протезы. Через мгновение, когда сквозь ветви деревьев блеснул солнечный луч, Райленд понял, что кожа на голове у догоняющего заменена пластиковым покрытием. Кроме того, на месте одного глаза у него была заплата, другой косил — новый кусок пластмассы закрывал место, где раньше было ухо.

— Слушайте! Вы только что прибыли?

Странно было слышать из уст этого человеческого обрубка глубокий, резонирующий голос.

— Да, только что, — ответил Райленд, с некоторым трудом сохраняя нормальную интонацию. — Меня зовут Стивен Райленд.

— Вы в бридж играете?

Он на секунду потерял контроль за выражением лица, но тут же опять овладел положением.

— Боюсь, что нет.

— Проклятье! — Когда мужчина нахмурился, стало заметно, что у него нет еще и бровей. — А в шахматы?

— Да, немного.

— Говорите, пожалуйста, громче, — повернулся мужчина в сторону Райленда уцелевшим ухом.

— Я сказал «да»!

— Уже кое-что, — заявил мужчина с недовольным, все же, видом. — А может, научитесь в бридж? У нас хорошая компания. Без грубостей, чужого не берут. И без «обрубков». Я — староста в нашем домике, — похвастался он. — Посмотрите на меня. Много еще чего осталось, верно? А ведь я здесь дольше всех.

— Вы хотите сказать, что я могу выбирать, в каком домике поселиться? — медленно спросил Райленд. — Но мне неизвестны здешние правила.

— А никаких правил нет. Впрочем, — вздохнул мужчина, — запрещено драться с повреждением органов. Никаких опасных игр, иначе утилизуют целиком, понимаете? Ведь ваше тело вам уже не принадлежит — оно стало собственностью Плана, и вы должны заботиться о нем. — Он сделал шаг вперед, налегая на трость-костыль. — Ну, так как? Послушайте совета, пойдемте со мной. И не слушайте тех, из других домов. Будут хвастаться настольным теннисом, а какой от него прок, если завтра вы уже не сможете, например, держать ракетку? — Мужчина усмехнулся, обнажив два рада искусственных зубов. — Будем знакомы. Меня зовут Уайтхарт.

Уступая напористости одноглазого, Райленд последовал за ним. И не прогадал. Некоторые домики имели вид запущенный, неприглядный, обитатели их слонялись вокруг с угрюмым видом. Дом же Уайтхарта был, по крайней мере, оживленным.

Удивительно, но «Небеса» показались Райленду довольно приятным местом. Еду здесь давали отличную. Продукты были только натуральными — ткани тела нужно держать в хорошем состоянии, плюс масса свободного времени — пациент должен быть в хорошей форме… Здесь была даже свобода. Так, во всяком случае, выразился Уайтхарт. Потом, правда, смутился. Райленд понял — «Небеса» были тюрьмой, но стены ее проходили вне поля зрения. И, потом, обитатели этого места были лишены страха совершения фатальной ошибки — более фатального, чем орган-банк, уже не существовало. Да и пейзаж не располагал к особенной тоске: домики, разбросанные по зеленому густому травяному ковру; зеленые холмы, украшенные пальмами; озеро с настоящей рыбой, окруженное дубами и кедрами; голубое тропическое небо…

Обитатели коттеджа, в котором поселился Райленд, называли себя «Президентами Дикси». Никто уже не помнил, какой обреченный на утилизацию выбрал такое название. Согласно уговору в нем жили только мужчины. Но в целом на «Небесах» не придерживались монашеских правил: существовали и смешанные коттеджи, откуда по вечерам исторгались жуткие вопли и смех. Это тоже было правом обитателей.

Прислушиваясь вечером к разговорам жильцов своего домика, Райленд обнаружил несколько вещей, сильно его удививших. Например, жилище напротив занимала целая семья. Странно. Какое преступление могло совершить это семейство Минтонов?

Что-то здесь было не так.

Райленд хорошо знал принцип, лежащий в основе орган-банка. Ему подробно объяснили его во время транспортировки в субпоезде. Как будто бы в системе Плана мог найтись хоть один человек, не знакомый с этим принципом с детства!

Каждый индивидуум в системе обязан вносить свою лепту в общее дело на благо всего человечества. Если же неумение или нежелание не дают ему исполнить заданную работу, тогда свою долю он должен внести иным способом — его конечности, органы и прочие ткани пойдут на лечение более ценных граждан Плана.

Конечно, этот процесс был намного привлекательнее для реципиента, чем для донора. Но в нем заключалась и своего рода суровая справедливость, утешение, помогающее перенести то, что должно было случиться. Благо всего мира важнее, чем мелкое благополучие индивидуума!

И все же…

Райленда беспокоила одна мысль.

Он слышал и знал о многих людях, утилизованных в орган-банке, но что-то не припоминал ни одного человека, получившего новые органы.

Но теперь об этом думать было поздно, и Райленд мог вернуться к загадке трех пропавших дней. Его по-настоящему мучило опасение, что когда-то он действительно обладал секретом, способным преобразить весь План Человека.

В тот вечер, посмотрев немного, как остальные играют в карты, Райленд прилег на койку и напряг память.

Неужели же в дверь его стучали дважды? Первый раз — в пятницу, второй — в понедельник. Если Хоррок в самом деле приходил, то какое сообщение он мог принести? И даже если нереактивную тягу можно было бы изобрести, какую опасность она могла представить для Плана? Кто еще, кроме Дондерево, был свободен от власти Машины?

Ответов он найти не мог. Туман в памяти становился все гуще. Даже пухлое лицо доктора Трепла успело немного затуманиться. И Райленд больше не вздрагивал, припоминая, как прикасались к телу холодные электроды. Оставив бесплодные попытки, он заснул и увидел во сне, что изобрел нереактивный двигатель.

С виду это было обыкновенное помело. Сидя на нем верхом, Райленд летел сквозь джунгли мишурных пятиконечных звезд, а по пятам следовал генерал Флимер на пространственнике. Флимер пришпоривал и терзал животное, оно жутко вскрикивало.

— Подъем! Подъем! Всем вставать!

Райленд пробкой вылетел из сна. Ему как раз снилось, что он находится в орган-банке, и вдруг оказалось, что это и в самом деле так.

Он сел, протирая глаза. Кровать напротив больше напоминала склад хирургических принадлежностей, чем обычную постель. На колесном кресле с автономным питанием и мотором было смонтировано около десяти фунтов стальных, медных, резиновых и пластиковых заменителей. Большая часть товарища по комнате находилась не в постели, а в этом кресле.

Комнату с Райлендом делил некогда полный человек с розовым лицом — это было видно по тем местам, которые еще уцелели, — и с пренеприятным характером. Звали его Алден.

— Давай, Райленд, — проскрипел он тонким шепотом недавно оглохшего человека. — Ты знаешь порядок. Помоги мне.

— Хорошо.

Времени до утренней поверки и завтрака было предостаточно — иначе старожилы коттеджей не успели бы подсоединить искусственные руки, ноги и прочее. Как новичок и свеженький образец, нетронутый пока утилизацией, Райленд имел кое-какие обязанности — младшие жители орган-банка заботились о старших. Естественно, старшими здесь считались не по возрасту, а по времени нахождения на «Небесах». Система была справедливой и, как объяснили Райленду, укреплялась еще и заботой о собственной выгоде.

— Еще увидишь, — мрачно предрек Уайтхарт, — когда от тебя отрежут пару кусочков.

Утренние разговоры были куда менее дружелюбными, чем вечерние. «Странно, — подумал Райленд, прислушиваясь. — Очевидно, обычная раздражительность, свойственная всем людям после пробуждениям. Тем не менее, даже несчастные человеческие обрубки — „корзинки“, как их тут называли, — громко рассуждали в соседней комнате о планах, тщательно выверяя расписание патрульного облета территории геликоптерами охраны».

Алден уже минут двадцать бормотал о том, что можно было бы уплыть за линию прибрежных рифов, где мог бы ждать верный друг на резиновой лодке — если бы такой друг имелся. Слушать это было и смешно, и грустно — от него осталось так мало, что едва ли стоило бы возиться с побегом Но ведь еще вчера вечером в его тоне сквозило полное смирение!

— Пойми, сынок, — говорил тогда Алден. — Все мы оказались здесь не зря. Сами заслужили.

Да, как-то одно не сочеталось с другим.

Тут Райленд вспомнил, что ночью что-то здорово мешало ему спать, упираясь в ребра. И, как только Алден выехал на своем мотокресле, он поднял матрац, под которым обнаружилась плоская алюминиевая коробка. Нетерпеливо сняв крышку, Райленд вытряхнул наружу содержимое: куски сахара, листки с планами местности и жалкими подделками путевых приказов Машины. И еще там была тетрадь — дневник предыдущего обитателя комнаты, обозначившего себя только инициалами: Д.У.X.

Хозяин дневника, судя по датам, провел на «Небесах» три года. Первая запись содержала трезвую, суровую оценку положения.

Последняя запись, сделанная явно полупарализованной рукой, была менее трезвой и менее решительной.

Но остальные листы были чистыми.

Сунув дневник под матрас, Райленд отправился завтракать.

Уайтхарт не обманул относительно еды! Нормированного рациона здесь вообще не было. Вволю сахара. Кофе. Настоящие густые сливки. Ветчина под красным соусом, фрукты, горячие бисквиты… Райленд ел, пока не набил живот до отказа. Теперь он чувствовал себя гораздо лучше. Мир казался более спокойным и ярким. Соседи перестали ворчать и строить немыслимые планы побега. Откуда-то уже слышался смех.

Райленд, вспомнив о дневнике, завел с Уайтхартом разговор о бывшем обитателе комнаты.

— А, старина Дэнни, — сказал одноглазый. — Пробыл здесь целую вечность. Видно, какой-то очень редкий и нужный тип организма — с него столько всего посрезали! Под конец он держался только на механическом сердце и искусственной почке. Забавный был парень — набирал неплохо, но когда играл…

— Что с ним случилось?

Уайтхарт нахмурился.

— Взяли сразу оба легких. Жаль, да. Но он до самого конца был с обеими руками — от плеч до кончиков пальцев.

И тут раздался звонок.

Проверки проводились три раза в день. Каждый обязан был присутствовать. Иначе — немедленная полная утилизация. По крайней мере, так утверждал одноглазый.

Вдоль нестройных рядов сновали охранники в белом с красными сердцами эмблем на груди, сверяя татуировки с номерами в списках.

— Гатник, Феаведер, Бриин, Морчанд, — пропел охранник, отвечающий за «Президентов Дикси». — Для вас сегодня ничего нет, парни. Алден, Хенсли… Хенсли? Что такое? Как он сюда попал? Его ведь еще на той неделе разобрали? — Полдюжины голосов подтвердило, и он вычеркнул имя из списка. — Паршиво работает администратор… Так, а ты кто? Ага, Стивен Райленд. Добро пожаловать. Для тебя пока ничего нет, свободен… Уайтхарт… Так, Уайтхарт, пойдем. Сегодня твоя очередь.

Райленд поторопился уйти. Все вокруг смеялись, чувствовали себя свободно, но при виде одноглазого, которого уводил охранник, Стив почувствовал, как легкое тепло, распространившееся по телу после завтрака, куда-то исчезло.

Не сегодня, так завтра его имя окажется в списке, и тогда… Нужно было что-нибудь немедленно делать.

Он снова извлек дневник из-под матраса, выскользнул через черный ход и отыскал солнечное укромное местечко на вершине холма. Облокотившись на каменную ограду, открыл тетрадь.

В ней ничего не говорилось о прошлом покойного Д.У.X. Но, кем бы он ни был, ума ему было не занимать. Этот человек начал с систематического изучения места, в которое его загнала судьба.

Из записей за первые месяцы Райленд извлек кое-какие полезные цифры.

На «Небесах» в тот момент обитали 327 человек, включая 12 детей в возрасте до 18 лет (и что они могли совершить, чтобы попасть сюда?)

«Небеса» не были единственными в своем роде. Имелось еще несколько аналогичных заведений, поскольку партии людей дважды отправлялись в неизвестные места — скорее всего, пополнять запасы материала в других банках.

Внутри стен банка охраны не было.

На поверки выходило до 12 охранников, а однажды Д.У.X. насчитал 15 человек еще и наружной охраны.

Территория «Небес» занимала сто акров, в дневнике была карта, много раз исправленная. Пометки на ней предупреждали, что стены вверху защищены электричеством и перебраться через них невозможно, а в глубину они уходят самое меньшее на пятьдесят ярдов.

Видимо, кто-то пытался совершить подкоп до такой глубины!

Морская сторона огораживалась стальной сеткой, выбираться за которую смысла не имело — акулы.

Стену нарушало только здание, через которое пропускали прибывших, и сопутствующие ему строения: клиника, дом администрации, силовая станция. И еще санитарное отделение. Именно там и находилась «свалка», которая привлекла внимание Д.У.X.

Находилась она недалеко от берега, трубопровод с нее вел на баржу, которую потом буксировали в море и освобождали там от останков обитателей «Небес» вместе со всеми остальными отходами этого небольшого сообщества в несколько сотен жителей.

Райленд задумчиво склонился над картой.

Обещающе выглядела только «свалка». Однако хозяин дневника подумал о ней не сразу, догадка пришла через несколько месяцев, когда, судя по записям, трезвость мышления начала уже покидать его. И все же…

Подумать над этим, конечно же, стоило. Возможно, этим путем удастся бежать.

Но вот куда?

Отбросив на время мысль о побеге, Райленд начал внимательно перечитывать дневник. И читал до тех пор, пока шум, донесшийся от коттеджей, не сказал ему, что подошло время полуденной поверки.

Глава Х

Никого из обитателей «Президентов Дикси» не вызвали. И лишь когда им позволили разойтись, Райленд осознал, что почти все время стоял, не дыша. Гатник, наблюдавший за ним, подмигнул:

— Поначалу всегда так. Потом становится все равно.

— Что это? — потрясенно спросил Стив, глядя ему через плечо.

Гатник обернулся.

Вдоль гравиевой дорожки два охранника торжественно катили кресло на колесиках и тележку с аппаратами, которые были присоединены к хозяину кресла. От ездока осталось очень мало. Голова была закутана бинтами, только на месте рта виднелось отверстие. На тележке высилось внушительное сооружение из помп, трубок, цилиндров, нержавеющей стали и электрических проводов.

— Э, да это… — Гатник не мог помахать, поскольку обе его руки понадобились кому-то в другом месте, поэтому только наклонился всем туловищем и крикнул: — Привет, Алек! Что на этот раз?

Забинтованная голова чуть кивнула, невидимые губы выдохнули:

— Ты, Гатник? Я думаю, всего лишь вторую почку.

— У тебя еще по горло всего осталось, — жизнерадостно сказал Гатник.

Проводив взглядом удаляющееся кресло, они пошли на ленч.

Райленда все не оставляла картина встречи с живой «корзинкой».

— Я не знал, что в нас поддерживают жизнь, даже когда почти ничего не остается, почти ничего.

— Я так думаю, что Алек — случай особый. Он старше всех на «Небесах». — В голосе Гатника слышалось неподдельное уважение. — Живет здесь уже почти шесть лет.

Особого аппетита у Райленда не было, к тому же, едва он успел сделать пару глотков, как пришлось заняться питанием товарища. Но потом он как-то приободрился. Прохаживаясь после ленча по аллее, Райленд думал о том, что отличная еда улучшает настроение. А это доказывает… да нет же, это доказывает, что даже обреченное существо, такое, как Райленд, способно утопить свои страхи в приливе физического удовольствия. Он решил сейчас же вернуться в дом, взять дневник…

Но тут его кто-то позвал.

Райленд повернулся и увидел, что к нему мчится Опорто.

— Ух ты! Неужели?

Он поймал себя на том, что осматривает коротышку на предмет выявления недостающих частей. Как быстро это вошло в привычку!

— Кажется, у тебя все на месте.

— Да, я здесь всего пару дней. Попал в партию прямо перед тобой, видел, как ты входил… Эх, лучше бы я остался в Исландии. Тебя я ни в чем не виню, — мрачно закончил Опорто.

— Извини.

— Ничего. Ну, как ты живешь теперь?

— У «Президентов Дикси».

— Ха! С этими старыми развалинами? Слушай, переходи в нашу компанию! У нас как раз два свободных места. А среди ребят есть отличные парни. Знаешь, как бывает? Потеряешь то да это, остается голова. Приходится искать занятие умственное. Мой сосед нашел «Лилавату» — сборник древних индийских задач. В основном диофантовые уравнения, но, если подойти к сути…

— Меня сейчас другая проблема интересует, — мягко перебил его Райленд.

— Какая?

— Я хочу отсюда выбраться.

— Ну, Стив, не сходи с ума! У такого парня, как ты, впереди годы! Неужели ты хочешь…

— Да, хочу, — жестко сказал Райленд. — Хочу отсюда выбраться. И это вопрос не только жизни… Хотя и она меня, признаться, тоже очень волнует.

— И что же еще? А-а, можешь не говорить. Девушка!

— Нет, не девушка. Не совсем. Хотя в какой-то степени и она тоже. Главное другое. Я должен остановить то, что происходит с пространственником и полковником Готтлингом.

— Ну, Стив, — мрачно сказал Опорто, — эти разговоры ни к чему. Во всяком случае…

Он замолчал, но Райленд слишком хорошо знал коротышку, чтобы не рассчитывать на добровольное продолжение.

— Что «во всяком случае»? — подсказал он.

— Во всяком случае, — нерешительно продолжил Опорто, — я не понимаю, зачем тебе та девушка. По-моему, тебе важней другая. Ну, помнишь, 837552… Я забыл, как ее звали.

Для Райленда это было равносильно удару между глаз. Номер… Он не обладал феноменальной памятью Опорто, но это явно была…

— Анжела Цвик, — прошептал он, вспоминая русые волосы, голубые глаза и губы, вкус которых опять почувствовал на своих губах, стоило лишь произнести имя…

— Точно, Анжела! Ага, ты ее не забыл! — наслаждался эффектом коротышка. — Почему бы тебе не пойти к ней в гости? Она тоже здесь — вон в том коттедже, возле озера.

— Здесь? Но ведь она работала для полиции Плана!

Райленд был изумлен. Неужели План начала утилизовать собственных тайных агентов?

— Да, — рассудительно сказал Опорто. — Я бы сказал, что она здесь. Во всяком случае, преимущественно. Собственно, ты сам увидишь.

Сначала Райленд испытывал потрясение и смущение. Неловко переступая онемевшими вдруг ногами, он подошел к девушке в кресле на колесах и хрипло, нарочито грубо произнес ее имя. Потом встретил ее взгляд и больше уже ничего не говорил.

Анжела?

У нее не было рук и, судя по складкам халата, ног тоже. Только лицо оставалось нетронутым — зелено-голубые глаза, высокий лоб, обрамленный золотистыми волосами… И тот же голос — сильный, грудной.

— Стив! Как я рада тебя видеть! — Она не смутилась ни на секунду, только приятно удивилась. — Не смотри так. Я знаю, что ты чувствуешь. Но я провела здесь уже двадцать один месяц.

Чувствуя себя все еще не в своей тарелке, Райленд присел на траву рядом с креслом.

Коттедж Анжелы стоял посреди небольшой рощицы, вокруг него пестрели ухоженные клумбы. Цветы! Он не видел прежде, чтобы дома окружали цветы.

— Я мечтала иногда о встрече с тобой, — тихо сказала Анжела. — После всего, что случилось…

— Что случилось? — хрипло переспросил ее Райленд.

Она вскинула подбородок — зажужжал маленький мотор. Очевидно, в бархатном подголовнике находился пульт управления креслом. И, развернувшись лицом к Райленду, спросила в упор:

— Ты не винишь меня, правда?

— Ты всего лишь исполняла свою работу, — пробормотал он.

— Мудрая мысль… Ах, Стив! Я так рада тебя снова видеть! Нам о многом нужно поговорить. Отвези меня к озеру.

Почти три года Райленд готовился к возможной встрече с Анжелой. Но теперь забыл все горькие слова, которые приходили ему на ум по ночам в лагере строгой изоляции. Оказавшись с девушкой лицом к лицу, болтал о пустяках, они смеялись, и ему было приятно… Приятно! Но ведь это она надела железное кольцо на его шею!

— Когда работаешь для Плана, всегда чувствуешь себя правым, — заметила она, словно прочитав его мысли.

Они остановились на берегу озера.

— Я уже не обращаю внимания на воротник, — подавляя зевок, пробормотал Райленд.

— Конечно, Стив.

Он оперся спиной о ствол пальмы.

— Никогда не думал, что смогу. Когда-то один человек в лагере говорил мне, что я привыкну, а я…

Он замолчал, нахмурился.

— Что ты ему ответил, Стив?

— Я ответил, — медленно произнес Райленд, — что никогда не перестану ненавидеть железное кольцо, разве что умру или наглотаюсь наркотиков.

Анжела улыбнулась с безмятежностью китайского мандарина.

Вернувшись в свой коттедж, Райленд лихорадочно перелистал дневник бывшего владельца койки. Там была одна запись, которую ему вдруг захотелось перечитать.

Два дня спустя:

Нахмурившись, Райленд закрыл тетрадь и отправился на вечернюю поверку. Остальные «Президенты Дикси» были уже там и поприветствовали его без особой радости. Он понимал, в чем дело — им не нравилось игнорирование новеньким общественной жизни коттеджа. Но сейчас его не волновали даже охранники с алыми эмблемами на куртках, которые шли вдоль шеренг, монотонно читая списки.

Ум Райленда был занят кое-чем гораздо более важным.

Он был совершенно уверен, что сознание его так же ясно, как и прежде, но, тем не менее, он почему-то перестал обращать внимание на воротник. Это первое положение силлогизма. Второе вытекало из записи в дневнике.

Каково заключение?

— Пойдем, я сказал!

Раздраженный тон охранника привел Райленда в чувство.

— Я? Вы меня вызывали?

— Именно тебя! Пошли в банк тканей!

Глава XI

Группа вызванных на утилизацию ждала у лифта.

Человек, стоящий рядом с Райлендом, что-то лихорадочно и неслышно шептал, глаза его неотрывно глядели на двери лифта, словно это были врата преисподней. Заметив взгляд Райленда, он криво усмехнулся.

— Первый раз? Я тоже. Думаю, на первый раз много не возьмут, правда?

— Давай, давай, — начал подталкивать их к раскрывшимся дверям охранник. — Давай, проходи!

Лифт стремительно полетел вниз и высадил всех в подземном зале. На стенах помаргивали асептические светильники, гудел воздух в вентиляторах очистителей.

Охранники приказали садиться. Здесь стояла дюжина длинных деревянных скамей. «Зал ожидания» казался достаточно просторным, хотя в нем слонялось почти два десятка «живых трупов». Райленд принялся рассматривать их. У некоторых все части тела были на месте, но большинство носило признаки прошлых операций. Некоторые из них были так запротезированы, что оставалось только удивляться, что хирурги с них еще что-то собираются снимать.

Нервного вида мужчина пересел к Райленду и горячо зашептал ему в ухо:

— Понимаете, на первый раз они много не возьмут… я так понимаю… Зачем? Например, у вас тело может плохо пересаживаться. Тогда сначала нужно сделать пару опытов и посмотреть, как пойдет дело… и только потом начинать основную операцию… я в этом положительно уверен…

Он замолчал, потому что дверь открылась. Глаза у него были, как у тонущего котенка. Но вошла всего лишь медсестра, не обратившая на них никакого внимания. Райленд поспешил отвлечься от собственных забот, чтобы успокоить этого перепуганного человека.

— Совершенно верно, — сказал он. — Так оно и должно быть.

Конечно, на самом деле так не было. План уже знал все, что нужно, о тканях их организмов. Но нервный мужчина ухватился за это предположение, как утопающий за соломинку.

— Да, сейчас нам нечего опасаться, — бормотал он. — Наверное, какой-нибудь неуклюжий болван отрезал себе пару пальцев. Ну, они возьмут пару пальцев… — Он удивленно посмотрел на ладонь. — Два пальца… Ну и что? Можно обойтись и без них. А может, понадобится нога? Но в первый раз они ничего серьезного не берут, потому что…

Дверь отворилась.

Вошел молодой, стройный охранник. Он явно скучал и во взгляде, брошенном на ожидающих, ничего особенно человеческою не светилось.

— Экрот! — вызвал он, заглянув в список.

Мужчина рядом с Райлендом вскочил.

— Я!

— Пошли!

Бедняга судорожно вздохнул, в отчаянье посмотрел на Райленда и вышел.

Райленд сидел и ждал.

Одного за другим «живых трупов» вызывали в операционные, чтобы План мог получить то, что ему полагалось по Плану. Райленд смотрел, как они уходят — легче было думать о других, чем о себе, о том, что сейчас случится. Ушел ветеран с ярко-голубыми глазами, сипящий трубками дыхательного аппарата, заменявшего ему легкие. Ушла молодая девушка со странно плоской правой стороной тела…

Райленда вызвали почти самым последним.

Сестра поманила его, он встал, ощущая внутри необычную пустоту. Где-то на окраинах нервной системы возникло странное щекочущее ощущение, будто там рождалась боль, еще не нашедшая себе определенного места в теле.

Что с ним сделают?

Нога?

Рука?

А может, внутренние органы?

— Быстрее, — поторопила Райленда медсестра.

Это была симпатичная рыжеволосая девушка. На ее пальце блестело обручальное кольцо. Где-то есть планопослушный парень, он смотрит на нее с любовью и теплотой. А здесь она становится воплощением чего-то, что очень скоро намерено лишить Стивена Райленда части его тела.

Обреченно шагая за медсестрой, он не мог ни о чем думать. В ушах грохотал пульс. Краски казались очень яркими, в воздухе висел резкий папах антисептиков. Потом голубой стерильный свет ламп стал нестерпимо ярким.

Они находились в маленькой операционной. Основное пространство занимал сверкающий хромированный хирургический стол в центре.

Райленд пропел языком по пересохшим губам.

Медсестра вдруг захихикала.

— Боже! Какие нервные все! Ты разве еще не понял, зачем находишься здесь?

Он с трудом кивнул. Конечно, понял.

Но почему не видно блестящих хирургических инструментов?

— А вот и не понял, — весело сказала девушка. — Сегодня, друг, у тебя возьмут только кровь. Всего пятьсот граммов красной крови. Конечно, в другой раз может оказаться по-другому.

Райленд лег на спину, она укрыла его стерильной простыней, пристегнула руку ремнем. Он лежал и смотрел, как течет в литровый сосуд его кровь. Боли не было. Но и ничего приятного в происходящем Райленд тоже не усматривал. Что-то неприятно пульсировало в руке, как предупреждение о настоящей боли. Трубка время от времени противно сипела, словно сифон, всасывающий воздух.

Сестра ушла, оставив его одного. Поразительно, как все вокруг замерло…

И как удивительно четко вдруг заработало мышление Райленда!

Он был совершенно спокоен.

Более того — понимал, что спокоен.

И начал сознавать, что до сих пор невозможным, глупейшим образом все время был спокоен — с самого прибытия в орган-банк! Так же спокоен, как и все остальные! Вот чем объясняется жизнерадостность ветеранов ампутации в комнатах «Президентов Дикси» — успокоение! Но чувство это не может быть естественным. Значит, оно вызвано наркотиками.

Райленд лежал, глядя на капли крови, стекающие в сосуд, и удивлялся, почему же он всего этого до сих пор не замечал, хотя и подходил к разгадке вплотную.

Наркотики!

План Человека понимал, что некоторая часть мозга человека не подчиняется здравому смыслу. Стремление к самосохранению! Может ли Машина рисковать внезапным взрывом инстинктов? Она должна быть уверена, что при любом настроении винтиков Плана, направленных в орган-банк, угроза расчленения не вызовет взрыва.

Поэтому Машина предприняла меры. Самое очевидное средство — накачать «живые трупы» транквилизаторами. И как только этого еще никто не заметил?

Вошла сестра. Напевая что-то про себя, отсоединила трубки, проворно вытащила иглу из вены, прижала к месту укола ватку, смоченную в спирте.

— Согните руку!

Райленд подчинился.

Транквилизаторы!

Это все объясняет. Вот почему тщательно продуманные планы Д.У.X. ни к чему не привели. Пока они созревали, исчезло возбуждение, способное реализовать их. Да и сам Райленд немало времени потерял зря. Но вот что удивительно — как же ему удалось найти разгадку?

Сестра разогнула его руку, выбросила ватку.

— Вы свободны.

Райленд послушно отправился к двери, но вдруг остановился.

Вдоль коридора медбрат вез электроносилки, на которых, закрыв глаза, лежал тот самый нервный мужчина, который сидел рядом с ним в «зале ожидания». Казалось, он спал. Что же ему удалили? Руки были на месте, ноги отчетливо проступали сквозь простыню, на лице тоже не было заметно следов операции…

— Простите, — обратился Райленд к медсестре. — Что сделали с этим парнем?

Она смотрела куда-то мимо.

— А, с этим… — Глаза ее потемнели. — Большая операция. Вы его знали?

— Да.

— Понимаю. — Помолчав секунду, она сказала быстро: — Нам нужен был целый позвоночник. Все остальное не имело смысла утилизировать.

Спотыкаясь, Райленд вышел в коридор, следуя за трупом нервного мужчины, который навсегда обрел покой. Посмотрев через плечо, попрощался.

— До встречи, — ответила сестра.

Где-то за границей стен «Небес» тринадцать миллиардов людей работали, учились, любили, ссорились, исполняли свои обязанности в системе Плана Человека.

В Саскачеване инженер повернул рубильник, и половина горы поднялась в воздух, открыв жилу бедной урановой руды — одно из последних нетронутых месторождений.

В городе Фиесоле (Италия) полковник Технокорпуса производил инспекцию нового водохранилища. Уровень воды со времени последнего рапорта поднялся на добрых девятнадцать дюймов. Стоя на плоском днище суденышка, полковник отметил, что хаотического вида сооружение, которое он видел здесь раньше, уже почти полностью погрузилось под воду. Это был дворец Питти, но офицер ничего о нем не слыхал. Понте Веччио уже находился в двадцати футах под водой.

Обвалился туннель субпоезда под Гондурасом — тысяча восемьсот мигрирующих сельскохозяйственных рабочих были мгновенно поглощены магмой.

Планирующий, вернувшись с Луны, подписал приказ, исполнение которого должно было привести к понижению уровня Средиземного моря на девяносто футов, в результате чего обнажатся тысячи миль новой земли на новых берегах и будет построена гигантская электростанция в проливе Гибралтар.

Но на Кубу не доносилось даже эха этих событий. Здесь царила безмятежность. И Стив Райленд мучительно размышлял, как с ней бороться. Он серьезно поссорился со всеми «Президентами Дикси». Главный старожил был шокирован, обижен и подавлен, потерпев поражение на 880 очков в вечерней партии бриджа. Райленд был очень доволен. Ссора повышает содержание адреналина в крови. И он отправился наружу — поискать новый предмет для ссоры.

Рассуждая логически, самым подходящим кандидатом являлась Анжела. Он нашел ее на старом месте — девушка загорала перед своим коттеджем.

— Стив, дорогой, — томно прошептала она.

Но Райленд решил не поддаваться обаянию.

— Только что сделал первый взнос в орган-банк, — нарочито грубо объявил он. — Угадай, какой? — Анжела окинула его тревожным взглядом. — Ничего особенного, только кровь. Повезло, да?

— Конечно, Стив, это большая удача. Но почему мы говорим только об этом? Давай снова сходим к озеру. Сегодня тепло, у фонтана должен быть ветерок..

— И это все, что тебя заботит, не так ли?

— Стив!

— Еда и уют. Это все, что тебя интересует?

— Ты сегодня в дурном настроении, — раздраженно сказала она. — Если не хочешь пройтись со мной, я пойду одна.

— А тебе не все равно?

Она хотела что-то сказать, но промолчала.

Райленд видел, что раздражает девушку. Но не особенно. Она старалась восстановить душевное равновесие, поспешно удаляясь.

Он оставался стоять неподвижно.

Одно дело — не подозревать, что у тебя в крови транквилизаторы, и совсем другое — знать об этом. Можно было бы поддерживать боевой уровень адреналина, ссорясь с обитателями орган-банка, но это утомляло. Нужно вывести наркотики из крови.

Это достаточно просто — перестать пить и есть.

Систему он разработал тщательно. Что-то есть нужно, чтобы не умереть с голоду. Поэтому Райленд остановил выбор на сахаре. И в тот же день после полуденной проверки унес поднос в угол столовой, набил карманы кусками сахара и, не притронувшись к еде, вышел. Собственно, сахар тоже попадал под подозрение, но вряд ли Машина, даже при всей ее педантичности, станет возиться со шпигованием сахара наркотиками.

Вода, конечно же, тоже была под запретом. Он начал обдумывать план дистиллятора. Но это привлечет внимание, а пить хотелось уже сейчас.

Чтобы отвлечься от жажды, Райленд отправился повидать Анжелу. Они немного погуляли. Он поражался, как удобно чувствует себя девушка в поразительно маневренном кресле. Наконец, они остановились у озера.

Райленд казался ей сегодня крайне мрачным. Он с вожделением уставился на воду.

Вода! Такая чистая, притягивающая, сладкая! Но озеро было источником всей питьевой воды на «Небесах», и было бы глупо из него пить.

Разговор у него получался какой-то узконаправленный. В основном он говорил о плавании, о том, как позванивает лед в стакане с водой, как разбегаются волны у носа лодки…

Наконец Анжела, придя в легкое раздражение, прервала его разглагольствования:

— Тогда иди поплавай. Обо мне не беспокойся, — Нежная улыбка — я, пожалуй, воздержусь по некоторым причинам. А ты поплавай. Тебе ведь очень хочется искупаться, не правда ли?

Сначала он горячо отказывался, но потом в голову пришла неожиданная мысль: а почему бы и нет?

Райленд отправился не поиски пары обломков древесных стволов. Этот фокус придумали матросы несколько столетий назад — если просто лежать в воде, расслабившись, это поможет утихомирить жажду. Немного, но поможет. По крайней мере, можно будет продержаться, пока мозг полностью не освободится от воздействия наркотиков.

Лежа на мелководье, Райленд играл в особую игру, ставкой в которой была жизнь. Он позволял воде подойти к самому подбородку, коснуться губ, даже брал в рот несколько капель…

Как легко было бы утихомирить жажду — просто сделать глоток! Конечно же, один маленький глоток не играет роли, убеждал он себя, перекатывая воду от щеки к щеке, наслаждаясь этим ощущением…

Выплюнув предательскую влагу, Райленд поспешил выйти на берег.

Соблазн едва не победил. Но кое-что он успел понять: жажда играла такую же роль, что и раздражение. Стив уже замечал и чувствовал многие вещи, на которые вчера не обращал внимания. Саднила ранка на внутреннем сгибе локтя, куда сестра неловко вставила иглу; тесная одежда натерла бедро. И какая радость все это чувствовать!

Анжела смотрела на него с подозрением.

— Что это с тобой? — требовательно спросила она.

— Да ничего.

— Ты так себя ведешь… Я просто не знаю… Может, Машина дала приказ перевести тебя отсюда? Или же тебе скоро снимут воротник?

Что ж, подумал Райленд. Вполне возможно. Нужно еще немного продержаться — и будет шанс. Он насухо вытерся полотенцем и задумчиво сказал:

— Почему бы и нет? У Донвуда это получилось.

— Стив, это антиплановые мысли! — предупреждающим тоном одернула Анжела. — Я в тебе разочаровываюсь. Никто не сможет бежать способом Донвуда! И даже если бы тебе предоставилась такая возможность, твой долг перед Планом…

— Стой! — прервал ее Райленд. — Что ты сказала? Тебе что-то известно о Донвуде?

— Я знаю, каким образом он бежал. В конце концов, побег был совершен отсюда.

К ногам Райленда упали половинки разорванного полотенца.

— Каким образом?

Анжела развернула кресло, чтобы оказаться в тени. Нахмурилась, взвешивая ситуацию, потом решила:

— Думаю, вреда не будет. У тебя все равно ничего не выйдет, даже если бы ты решил повторить побег. Никто больше не способен на это.

— Анжела! Как он это сделал?

Райленд откуда-то издалека слышал собственный голос и с трудом узнавал его.

— Ты бы никогда не догадался, Стив, — дразняще улыбнулась она. — Он соблазнил неплановыми мыслями группу врачей этой клиники — рассказывал о космосе за пределами Плана, обещал свободу и богатство в Рифах космоса… Донвуд лишился кольца с помощью операции.

— Как?

— Все было спланировано. Предатели-хирурги подделали бумаги. Однажды утром Донвуда вызвали на операцию. На хирургическом столе его разобрали. Полностью. Включая позвоночник.

— Что? — выдохнул Райленд.

Она наслаждалась произведенным эффектом.

— Да. Разобрали. А потом перевезли все это в соседнюю операционную и собрали. Но уже без кольца на шее.

— Значит…

— Не радуйся, — предупредила девушка. — Заговор был раскрыт, участники его попали в утилизацию. Донвуд же, к сожалению, успел бежать.

— Но каким образом?

— Это самое важное. Понимаешь, хирурги пошли на хитрость, чтобы замести следы. Из отходов утилизации они собрали человека и поместили его внутрь воротника Дондерево. Этот «макет» и занял место беглеца. А потом преследовать было уже поздно.

Райленд зябко поежился. Способ побега казался довольно устрашающим. Да и возможности применить его не предвиделось.

— Давай займемся чем-нибудь поинтереснее, — предложила Анжела.

Райленд внимательно смотрел на нее.

— А как ты все это узнала?

Она потянулась. Грациозно, медленно, лениво, как змея.

— Наверное, тебе я могу сказать. Ты и так знаешь, что я работала для Полиции Плана. И попала сюда по делу. Именно по делу Донвуда. Его не могли раскрыть до тех пор, пока я не уговорила одного из тех врачей помочь мне бежать тем же способом.

Райленд смотрел на девушку во все глаза. Она снова потянулась, потом зевнула, удовлетворенно, по-кошачьи.

— Но если ты попала сюда как агент, почему же…

Он замолчал.

— Почему я до сих пор здесь? Не стесняйся задать этот вопрос, Стив. Просто к завершению дела у меня уже мало что осталось. Разумеется, только ради своего агента План не мог пойти на возвращение утилизованного материала… И меня переквалифицировали. Не буду скрывать, сначала я была обеспокоена. Но потом привыкла. — Она чарующе улыбнулась. — И ты привыкнешь, Стив. У тебя нет выбора.

Глава XII

Но Райленд не мог смириться с судьбой, как бы ни было велико искушение.

Разбудил его ночной дождь. Перебудив соседей, он выбежал из коттеджа, припал к водосточной трубе и пил, пил… Это вернуло ему силы. Утром результат был налицо. Вытянутая вперед рука дрожала — он нервничал!

И еще хотелось есть.

Конечно, с водой теперь было все в порядке — целый кувшин живительной влаги, отдающей цинком и смолой, но свободной, к счастью, от наркотиков.

Но голод…

Завтракать Райленд не стал.

В столовой к нему подсел Опорто. Его быстрые глазки ничего не пропустили:

— Нет аппетита, да?

Райленд отодвинул в сторону нетронутый поднос с соблазнительной ветчиной и ароматным кофе.

— Да, что-то не хочется.

Коротышка увязался за ним в домик «Президентов Дикси».

— Что это? — спросил он, указывая на кувшин.

— Вода. На всякий случай — вдруг захочется пить.

Он позволил себе маленький глоток. Смуглое лицо Опорто стало задумчивым.

Райленд каждой клеточкой чувствовал, как неотвратимо навис над ним рок. Страх высушил рот, нарушил пищеварение, и без того расстроенное неправильным питанием. Но он только радовался этому. Наслаждаясь дрожью ужаса между лопатками, наблюдал за остальными жителями «Небес», этой толпой зомби — еще живых, но уже мертвых жертв асфоделиков. Они смеялись, улыбались, прогуливались (если было на чем), но уже были мертвецами. Все, кроме Райленда. Только он, единственный, был жив, то есть охвачен паникой.

И еще он был страшно голоден.

Ему все же удалось сбежать от прилипчивого Опорто и выкроить время перед утренней поверкой, чтобы перечесть несколько страниц из дневника.

Райленд перевернул страницу с последней записью. Он уже знал, что найдет там.

Д.У.X. близко подошел к отгадке, но не нашел ее.

Голод начинал серьезно мучить Райленда. Организм уже отказывался принимать сахар.

Опорто уже явно начал что-то подозревать. Он ни на минуту не оставлял Стива. Облокотившись на валун у озера, наблюдал, как Райленд швыряет камни в кокосовые орехи. Сбить хоть один ему не удалось, но, на счастье, он обнаружил в рощице упавшую пальму.

— Ты, видно, очень любишь кокосовое молоко, — хмуро заметил коротышка.

— Обожаю.

На самом деле орех перезрел и вкус у молока был отвратительный.

— Хорошо идет с чесноком, а?

Опорто намекал на растения, которые Райленд откопал незадолго перед этим. Их стрелообразные зеленые листья высовывались из травы, а под землей скрывались маленькие узловатые корешки с сильным запахом.

— Оставь меня одного, пожалуйста, — попросил Райленд. — Я… я что-то неважно себя чувствую.

— Ничего удивительного, — вздохнул Опорто.

Но, не вступая в дальнейшие разглагольствования, куда-то побрел.

Райленд сразу о нем забыл. Он был очень истощен и слаб. Но старался уговорить себя, что это просто самовнушение — ведь потерпевшие кораблекрушение моряки выдерживали на той же диете месяцы и годы. Хотя они конечна, не подвергались трижды в день искушению полным столом вкусной еды!

Имелись и другие соображения. Райленд с вожделением посмотрел на рыб, плавающих в прозрачной озерной воде. Можно было бы поймать одну и зажарить на костре.

Но нет. Он и так привлек к себе внимание. Больше рисковать не стоит. Охранники «Небес» наверняка знают, как поступить с обитателем, раскусившим тайну транквилизаторов. Обнаружив такого, они вольют ему непосредственно в кровь еще более сильный наркотик, и тогда уже не поможет никакая сила воли. А соседи уже сейчас на него косо посматривали, не говоря уже об Анжеле и Опорто, который открыто подозревал Райленда в мыслях о побеге. Поэтому уже на следующее утро Стив скрылся от остальных обитателей и обошел «Небеса» по периферии. Стены были непроницаемы. Оставалась только «свалка».

Останки утилизованных жителей орган-банка сначала скапливались в сборнике из нержавеющей стали рядом с северной клиникой. Сейчас там было пусто — тонну человеческих останков уже переправили на баржу. Стальные стены блестели под солнечными лучами Резервуар окружала колючая проволока, скрытая массой цветущих кустов. Райленд подумал, что проволока, скорее всего, под током. А может, и нет…

Тянуть с побегом не стоит Чем раньше, тем больше шансов сохранить тело в целости.

На крыше северной клиники виднелся охранник, окруженный устройствами, похожими на мощные прожектора. Райленд нахмурился. Если «свалку» будут освещать, его задача усложнится. Хотя прожекторы какие-то странные — с рефлекторами, но без линз, и размерами довольно скромные… Он сложил пальцы крестом — на счастье. Может, у этих аппаратов другое назначение? Оставалось только надеяться.

— Стив! Стив Райленд!

Это был Опорто.

Райленд не стал спешить ему навстречу. Откуда коротышка узнал, что он здесь? И почему он так возбужден?

Опорто тяжело сопел, едва не дрожал.

— Вот кошмар, Стив! Ты уже слышал?

— О чем?

— Еще один туннель обвалился! На этот раз погибло тысяча восемьсот человек. Знаешь, что я думаю? Это саботаж.

Райленд покачал головой. Его не покидала настороженность. Откуда коротышка знает об этом, если они здесь полностью отрезаны от мира?

— Саботаж? Но кто?

— Антиплановые элементы, — жизнерадостно объяснил Опорто. — Повсюду аварии! Убиты тысячи человек! Повреждены пути сообщения! — Он бросил взгляд через плечо, улыбнулся и громко сказал: — Или ты так не думаешь, Стивен Райленд?

Райленд явственно чувствовал запах опасности и, посмотрев в ту сторону, куда оглядывался Опорто, увидел эту опасность, олицетворенную тремя мощного телосложения охранниками. Коротышка ничуть не смутился.

— Правильно, Стив. Мое второе имя — Иуда Искариот.

Охранники, кажется, готовились встретить сопротивление, но Райленд не стал драться и позволил отвести себя в клинику, где в его руку вонзилась игла. Он смотрел на нее бесстрастно — транквилизаторы снова проникли в кровь. Но на этот раз они почти ничего не значили.

— И чтоб больше таких глупостей не было, — проворчал охранник, выводя Райленда из клиники.

Тело прореагировало на укол мгновенно, и он смирился — уютная обволакивающая теплота не была теперь угрозой жизни. Самое время было расхохотаться.

Можно есть!

Во время ленча у стола «Президентов Дикси» возвышался мрачный охранник. Не обращая на него внимания, Райленд наслаждался жареной свининой с картофелем. Допивая третью чашку кофе, думал, что больше не будет доверять Опорто.

Все было ужасно вкусно. Почему бы и нет? Ведь транквилизаторы не заглушают мыслей, они только снимают уровень эмоций, которые служат для пробуждения мышления! А страх и беспокойство уже сыграли свою благотворную роль — план побега готов. Он приведет его в исполнение сегодня ночью, если удастся, или следующей. Теперь, когда охране известно, что Райленд избегал пищи, оставаться на голодной диете не имеет смысла, к тому же калории укрепят его тело и сыграют немаловажную роль в побеге.

Он с нетерпением ждал сумерек, тем более что время не ждало — в тот день вызвали очень многих. Сосед по комнате попал в список на полуденной поверке и до сих пор не вернулся. И уже не вернется, говорили опытные обитатели орган-банка, ибо, если человек не возвращается к следующей поверке, то не возвращается никогда.

Днем вызвали пятерых. После ужина — семерых. Ого, подумал Райленд сквозь мягкий туман мепробомата, в коттедже осталось только трое. Судьба явно благоволит к нему.

После вечерней поверки он последний раз прошелся по дорожкам парка и отправился испытывать удачу.

Самое время!

Едва сгущающиеся сумерки поглотили его фигуру, к коттеджу подошел охранник. До Райленда донеслись обрывки фразы — «Райленд» и «клиника». Один из жителей коттеджа ответил что-то басовитым голосом. Охранник заговорил снова, но разобрать можно было только «она подождет».

Райленд затаился, провожая взглядом неторопливо удаляющегося охранника. Он не знал, чего от него хотят, но был уверен, что время его истекает.

Но кто же эта «она»? Анжела?

Вряд ли. И все же, почему бы не повидать ее? Если Анжела уговорила охранника взять на себя миссию мальчика-рассыльного, почему бы не выяснить причину? А если это не она… все равно. Чем дальше он будет от «Президентов Дикси», тем лучше для него.

Посылала за ним не Анжела. Она совершенно не имела понятия, почему охранник его искал, и совершенно этим не интересовалась.

Настороженно оглядываясь, Райленд присел рядом с ее креслом. Темная тропическая ночь была ласковой и теплой. Больше для того, чтобы проверить ее реакцию, а не затем, чтобы облегчить душу, он рассказал о доносе Опорто и полученной новой дозе транквилизатора.

— Он поступил правильно, Стив. Ты не должен совершать антиплановые поступки!

Райленд покачал головой.

— Я тебя не понимаю, — заметил он. — Одно дело — работать для Плана. Это понятно. Это обязанность. И совсем другое — выдать товарища…

Анжела рассмеялась.

— Ты ошибаешься, Стив. Помнишь, чем я занималась, когда мы встретились?

— Работала с компьютером.

— Правильно! Мы задавали ему задачи. О, сложные задачи. Я так любила эту работу, Стив! И компьютер решал задачи одну за другой, раз-два, щелк-щелк! Он не ошибался, он был частью Плана, понимаешь? Одной из частиц всеобщего Плана Человека, которым управляет Машина. Знаешь, почему он не ошибался?

— Почему?

Его раздражало ее спокойствие.

— Потому что мы его постоянно проверяли! — торжествующе воскликнула девушка. — Там имелся специальный тестирующий контур. После каждой задачи мы посылали проверяющий сигнал, в пять раз превышающий по напряжению обычный, через каждую лампу, каждый транзистор, каждое реле. Если какая-то деталь была ненадежной, она сейчас же выходила из строя, и мы заменяли ее. И… Стив, я — такой же проверяющий заряд.

Подавшись вперед, она оперлась на поручень, не дававший ее безрукому туловищу выпасть из кресла.

— Но…

— Такие, как ты, не имеют права нарушать План! — крикнула Анжела. — Вас нужно выявлять и заменять. У нас с Опорто была такая функция в системе Плана — сообщать о ненадежных деталях системы. Ты был плохой деталью, признай это, Стивен — ты мог подвести. И действительно подвел! Машина куда лучше будет справляться с Планом без тебя!

Райленд кругами ходил вокруг кресла. Девушка смотрела на него с торжеством и состраданием. Наконец он с неохотой спросил:

— И ты все еще стремишься служить Машине? Даже теперь, когда она отобрала твои руки и ноги?

— Да, стремлюсь.

— Тогда ты ненормальнее Опорто, — проревел он. — Машина — это чудовище. А План Человека — надувательство!

Анжела сохраняла каменное спокойствие.

— План Человека позволяет жить тринадцати миллиардам людей на планете, — напомнила она.

— Отличный способ держать в рабстве тринадцать миллиардов!

— А ты знаешь другой?

Он нахмурился.

— Не знаю. Но, возможно… в Рифах космоса…

— Рифы космоса больше не имеют для тебя значения, дорогой. О Роне Донвуде можешь забыть. О, это был настоящий мужчина… И Рифы, может быть, в самом деле существуют… Не знаю. Но какая нам разница? — Она шевельнула головой, и кресло переехало ближе к Райленду. — Разве это так плохо — быть рабами? Я знаю, у тебя свои идеалы. И уважаю за это, честное слово! Но ведь речь идет о жизни и смерти человечества! Разве не справедливо, что для каждого Планом Человека предусмотрена доля счастья?

Он коротко рассмеялся.

— Это счастье попадает в нас вместе с водой из стакана.

— Только ли? — Она лениво откинулась на спинку кресла, глядя на Райленда огромными искренними глазами. — Ты забыл обо мне, Стив. Разве ты не хочешь меня?

Вопрос застал его врасплох, он вспыхнул.

— Я… я не знаю, что…

— Ведь я здесь, милый, — вкрадчиво и нежно продолжала Анжела. — Если ты хочешь меня — я рядом, беспомощная…

Он глотнул.

— Ты… ты можешь закричать. Прибежит охрана… Проклятье! — закричал Райленд, одним прыжком отскочив в сторону. — Я тебе никогда не прощу этого! Ты заставила меня пасть до собственного уровня, так? Но второй раз этот фокус не пройдет.

— Не знаю, о чем ты, дорогой.

В голосе ее слышалось искреннее сожаление, и мгновение спустя Райленд понял, что она говорит правду. Эта девушка принадлежала ему, и, если он захочет, она не оттолкнет его.

— Ты и в самом деле высоковольтный проверяющий контур, Анжела, — грубо сказал он. — Но однажды я уже с тобой перегорел. Второго раза не будет.

Больше Райленд не сомневался. Он окружен стенами? Что ж! У стен две стороны, и его путь лежит на ту сторону! Возможно, к тому времени он будет только человеческим обрубком, но выберется, выберется!

Потому что по ту сторону стены — Рифы космоса, свобода. А там есть человек, который знает, как убрать с шеи кольцо.

И еще там Донна Криири.

Встревоженный мыслью о дочери Планирующего и не желая продолжать размышления в этом опасном направлении, Райленд резко повернулся к Анжеле.

— Я… я не хотел…

— Не извиняйся, Стив. Из всех людей ты…

Почему она замолчала на середине предложения?

— Что ты хочешь сказать?

— О, ничего… ничего особенного. Просто…

Он рассердился.

— Ты всегда от меня что-то скрывала, Анжела. Пожалуйста, перестань. Хотя бы здесь. Продолжай. Чем я отличаюсь от других?

Красивые безмятежные глаза в упор смотрели на Райленда.

— А ты не знаешь, кем являешься?

Райленду стало немного не по себе. По коже побежали противные мурашки.

— Что ты имеешь в виду?

— Разве тебе не приходилось замечать, что ты не такой, как все?

Он уже собирался отрицательно покачать головой, но вспомнил внезапно о загадке трех дней. И вдруг ему показалось, что он уже слышал голос Анжелы, идущий из темноты, окружающей кушетку тераписта…

— Ты давно должен был заметить, что отличаешься от других людей, Стив, — насмешливо продолжала девушка нежным голоском. — И понять, почему.

Ему захотелось ударить ее. Железное кольцо стало вдруг тесным, в висках застучало. Задыхаясь, он опустился на траву.

— Ты считал себя человеком? — Голос ее был полон презрения. — А мог бы и догадаться, когда я рассказывала о Донвуде. Ты — «подсадная утка».

— Подсадная… что?

Волосы на затылке Райленда шевельнулись.

— Объясняю. Это существо, которое предатели-хирурги собрали из ненужных органов, чтобы скрыть побег Донвуда. Подсадная утка для охраны.

Он сидел неподвижно, осторожно дыша сквозь мертвую хватку воротника. В сгустившихся сумерках глаза Анжелы горели кошачьим огнем.

— Ты обладаешь привлекательной внешностью, Стив. Это произошло потому, что хирурги старались придать тебе сходство с Донвудом, а он был красивым мужчиной. И если ты ненавидишь План, то только потому, что органы твои принадлежали прежде наиболее неблагонадежным гражданам, выдающимся, так сказать, врагам Плана. А твои изобретения в области геликальных полей говорят только о том, что лобные доли взяты у человека, который эту теорию разработал. Остальная же часть твоей памяти расплывчата и противоречива потому, что мозг твой собран из разрозненных остатков тканей!

— Нет! — хрипло выдохнул он. — Это невозможно!

Девушка посмотрела на него с жалостью.

— Что невозможно?

Райленд ослабел от жуткой мысли, что все это может оказаться правдой.

— Если бы я был здесь раньше, — в отчаянии возразил он, — то запомнил бы это место!

Анжела медленно улыбнулась.

— Всего лишь еще одно доказательство. Люди, собравшие тебя, были врагами Плана и использовали мозговые ткани, стараясь улучшить созданное природой. И в результате появился опасный для Плана ментальный тип.

Почти не прислушиваясь к ее словам, он мотнул головой:

— Нет!

— Доказательств достаточно, даже если ты не веришь моим словам, — сказала она. — Вспомни свои попытки диверсий — туннели субпоезда, реакторы, ионные ускорители в ракетах, которые были уничтожены твоими «усовершенствованными катушками»…

Райленда била дрожь.

— Я не помню…

— Еще одно преимущество твоего мозга заключается в том, — спокойно объясняла Анжела, — что хирурги оснастили его контуром самостирания памяти, чтобы предохранить «подсадную утку» от соблазна выдать секреты под пыткой. Неужели же ты не замечал пробелов в своем прошлом?

Он нашел в себе силы кивнуть:

— Да, замечал.

— Вот и все.

Ленивая угроза поблескивала в ее улыбке.

— Что… все?

— Все особое внимание, которое уделяли тебе эти три года, только еще раз доказывает, что действовал «макет» великолепно. Но теперь все кончено. Стивен Райленд станет беспрецедентным случаем — его органы будут использованы повторно. Не задирай нос, Стив. Собственно, ты — всего лишь шестьдесят фунтов подкормки для акул, украденной хирургами.

Глава XIII

Корм для акул! Если это правда, то там ему и место!

Райленд нырнул в заросли кустов, окружающих стальной сборник для отходов, наблюдая за часовым на крыше клиники.

Уже полностью стемнело, в разрывах между тучами появились звезды, но аппараты, которые он окрестил прожекторами, еще не включали.

Райленд старался не думать о провале. Одной тревогой меньше.

Охранник со скучающим видом смотрел в сторону океана. То же, что лежало перед Райлендом, являло собой зрелище ужасное.

Странно, что План сохранил это зримое напоминание о человеческом ужасе здесь — в мире, закутанном в предохраняющую от шока изоляцию. Его следовало бы понадежнее спрятать от обитателей «Небес».

В сборнике отходов лежало несколько тонн человеческого мяса — ампутированные конечности, части тел и целые тела. У этого побелевшего мертвого вещества отобрали самую малость — жизнь. Осталась лишь превосходная органика. И это тоже странно. Отходы могли бы стать отличным кормом для животных, гектары истощенной почвы могли бы восстановиться с помощью протеина и фосфатов, заключенных в этих трупах.

Но План решил использовать их иначе. Каждую ночь накопившиеся отходы по трубопроводу переправляются на баржу. Плоть достается крабам, рыбам, медузам… Почему бы и нет? Потом эту рыбу съедят люди…

Райленд беспокойно заерзал в своем убежище, переключив мысли на другой предмет. Если Анжела говорила правду, то его тело составлено из таких вот отходов…

Со стороны коттеджей донеслось бормотание динамиков общего оповещения, но слов разобрать было нельзя. Что случилось? Так поздно их никогда еще не включали. Потом пришли в действие и другие громкоговорители, расположенные ближе, и он разобрал свое имя.

Так. Райленд беззвучно выругался. Его уже ищут.

Ближайший часовой стоял непоколебимо, как сама Машина, глядя в сторону территории «Небес». Неужели же он не может на секунду посмотреть на звезды, зевнуть, почесаться, потянуться — сделать хоть что-нибудь?

Снова ожили динамики. В тоне говорившего слышалось раздражение, как будто его поторапливало более высокое начальство и он переключил свое недовольство на злосчастных обитателей «Небес». Потом заговорили динамики, развешанные совсем близко, и Стив ясно услышал свое имя. «Райленд!» — эхом отдавалось по цепочке громкоговорителей. — «Райленд! Райленд! Райленд…»

Он не удивился — этого следовало ожидать. «Вам… приказано… явиться… в клинику… немедленно…». В стороне озера появились мелькающие огоньки ручных фонарей.

Райленд глубоко вздохнул. Придется испытать судьбу, даже если охранник не отвернется…

Он напрягся, замер. Словно услышав мольбу, часовой на крыше вдруг повернул голову и кивнул кому-то внутри здания, потом стремительно, так быстро, что Райленд мог и не заметить, если бы его взгляд не был прикован к фигуре в белом, исчез внутри коридора верхнего этажа.

Райленд бросился вперед, перелетел через загородку, разодрав одежду, тут лее сбросил ее, спрятал под кучей мертвых тел и сам зарылся туда же, содрогаясь от ледяных прикосновений.

Это был настоящий ужас, в лучших традициях старинных рассказов о заживо погребенных. Он чувствовал себя солдатом, получившим в бою смертельную рану, очнувшимся в общей могиле, чтобы умереть среди десятков убитых… Райленд поблагодарил Бога за то, что тот создал мепробомат.

Едкий, кислый запах вызывал тошноту. От стен исходили холодные волны. Он тихо выругался — ему и в голову не приходило, что резервуар-сборник будет охлаждаться.

Медленно текло время. Райленд лежал, не осмеливаясь поднять голову, не осмеливаясь глубоко вздохнуть. Он вполне отдавал себе отчет в том, что отходы из сборника будут переправлены на баржу не ранее, чем через несколько часов, и приготовился терпеливо ждать.

И вдруг вспыхнул яркий свет. Послышались далекие голоса. Видимо, время смены часовых. Это хорошо — время бежит быстро. Свет… Что же, не страшно. Обычный осмотр…

Загорелся еще один прожектор. И еще один.

Теперь металлический резервуар тонул в ослепительных лучах. Над головой зашумели винты геликоптера, его прожекторы были направлены вниз.

Все было напрасно. Послышалась команда, и по металлическим ступеням лестницы в сборник спустились охранники. Их было четверо. Без колебаний они направились прямо к Райленду, шагая по бледному месиву человеческих останков.

— Неплохо придумано, — ухмыльнулся один из них. И добавил, уже с угрозой: — Только не вздумай попробовать еще раз.

Не дав ему откопать одежду, охранники повели его к лестнице. Теперь, когда все было кончено, Райленда била дрожь.

— Как… как вы меня нашли?

Охранник, подставив локоть, помог ему подняться на крышу клиники, и там, проявляя некоторую гуманность, показал на ряд устройств, который Райленд принимал за прожектора.

— Это инфракрасные локаторы. Они-то и учуяли тепло твоего тела. Вообще-то их можно обмануть, надев одежду, чтобы скрыть тепловое излучение, но одежда и так сразу бы выдала тебя, — сказал он сочувственно. — Не расстраивайся. У тебя не было ни одного шанса.

Открыв дверь, охранник подтолкнул его вовнутрь, в холл клиники.

— Иди. Там тебя кто-то требует. Кто-то очень важный.

Глава XIV

Райленда быстро повели по коридорам, втолкнули в какую-то комнату, сунули комбинезон, дали в обрез времени, чтобы его напялить, не обращая внимания на тот факт, что размер был раза в четыре меньше, чем требовалось.

— Пошли! — поторапливал охранник в белом. — Скорее!

Он втолкнул его в другую комнату и ушел.

Сквозь приоткрытую дверь Райленд увидел операционную.

Хорошо, что есть на свете транквилизаторы, — подумал он относительно спокойно. Он чувствовал, что прибыл в конечный пункт своего пути.

Над двойным столом пылали асептические бестеневые лампы. Члены хирургической бригады копошились за прозрачной стерильной перегородкой. На столе лежал человек, рядом с ним шипел трубками и шлангами сложный аппарат. Искусственные легкие. Значит, это г. человек должен получить новые, и Райленд уже догадывался, от кого…

А может, нет? Второй-то стол уже занят каким-то обитателем «Небес»!

Странно.

Впрочем, радоваться рано. Видимо, ему предстоит стать донором в следующей операции. План Человека не может заботиться об эмоциях «живых трупов», поэтому ему позволили стать свидетелем операции. Через некоторое время он опять заглянул в зал операционной, где хирург рассекал кожу и мышцы, проламывал кости…

За спиной открылась дверь. Открылась бесшумно, но напряженные нервы уловили колебание воздуха, и Райленд резко обернулся.

Донна Криири!

Она взглянула на него мельком, словно он был частью мебели.

— Долго же вы искали, — недовольно сказала дочь Планирующего сопровождающему ее человеку. Судя по знакам отличия, это был главный хирург клиники. — Ни о чем не беспокойтесь. У меня есть радарный пистолет, и этот оп не станет сопротивляться.

— Но это против всяких правил, — засомневался хирург.

— Вам мало этого? — промурлыкала Донна, махнув у него перед носом куском телетайпной ленты. — Приказ Машины…

— Да, конечно, — поспешно согласился хирург, — конечно, мисс Криири. Вы ведь знаете, я не стал бы… Но, тем не менее, это совершенно против правил…

Холодно кивнув, девушка поманила Райленда рукой.

— Машина имеет право изменять правила, — произнесла она. — Теперь покажите, как нам пройти к ракете.

Они вышли из клиники и пошли к посадочной площадке. Там, припав на хвост стабилизаторов, стояла скоростная яхта Донны.

— Чикита! — тихо позвала девушка.

— Минуту, мисс Криири, — решительно сказал очухавшийся Райленд. — Куда вы собираетесь меня везти?

Она задумчиво смотрела на ракету.

— У меня приказ Машины. В нем говорится, что Стивена Райленда необходимо доставить в другой орган-банк, где его органы понадобились для лечения важного члена Планирующей комиссии.

— Звучит довольно странно, — заметил он.

— Да, очень. Чикита! — крикнула Донна, сердито топнув ногой.

Внутри люка яхты сверкнуло золото, засветилась бледная голубоватая дымка…

Пространственник!

Оранжево-коричневые глаза с обожанием смотрели на девушку. С кошачьей грацией пространственник выгнулся, завертелся в воздухе, радостно приветствуя ее. Потом замер, неподвижно повиснув перед хозяйкой.

Райленд, обретший, наконец, дар речи, хотел что-то сказать, но девушка приложила палец к губам:

— Молчите! Спорить нет времени. Нужно удирать отсюда, пока за вами не вернулись.

— Но почему за мной должны вернуться? Дорожное указание Машины…

— Подделано. — Она хладнокровно встретила его изумленный взгляд. — Да. Это я подделала его, поэтому можете мне поверить. Хирург кинется за вами, как только подаст обычное сообщение о выполнении приказа. А это произойдет… ну, минут через пять.

— Я не понимаю…

— И не нужно! — взорвалась девушка. — Времени нет! Я стараюсь спасти вашу жизнь. Кроме того, есть еще одна причина… Если уж быть до конца правдивой… Словом, вы нужны моему отцу.

— Планирующему? Но… зачем ему подделывать приказы Машины?

— Я не могу сейчас все объяснить, — быстро проговорила девушка, тревожно оглядываясь. — Помоги вам Бог! Я не смогу спрятать вас в ракете. Там негде укрыться, а на яхту они наведаются сразу. Меня, думаю, не тронут. Но вас…

— Что же я должен делать?

— Как что? Залезайте на спину Чиките! Зачем же, по-вашему, я ее привез та? Она знает, куда лететь.

Райленд летел на пространственнике.

Наверняка это был самый необыкновенный скакун, на котором приходилось ездить человеку. Стройное обтекаемое туловище, мех цвета золота, становящийся у хвоста черным…

Там, на посадочной площадке, когда он взобрался на спину пространственника, Донна отдала короткую команду, существо едва слышно замурлыкало, мускулы его спины пронизала дрожь, и, внезапно подпрыгнув, оно поднялось на сотню футов.

Райленд не почувствовал ни толчка, ни удара перегрузки — просто они вдруг оказались в небе. Далеко внизу он видел ракету и дочь Планирующего, входящую в люк — она не собиралась ждать неприятностей. Потом Райленд услышал рев двигателей. Ракета Донны, похожая на черную точку внутри огненного цветка двигателей, прилепилась, казалось, к бетону площадки. Только то, что она не уменьшилась в размерах, свидетельствовало, что яхта поднимается за ними следом.

А они поднялись уже примерно на тысячу футов. Райленд, припавший к спине пространственника, не чувствовал встречного ветра. А с северо-востока на них надвигались грозовые тучи. Перистые облака предостерегающей завесой закрыли звезды. Черные кучевые вздымались черными башнями, дождевые шквалы уже накрыли горный район Кубы.

Райленд посмотрел вниз. Ракеты Донны не было видно. Пространственник плавно разворачивался в сторону грозы.

— Нет! — крикнул Райленд. — Не надо туда!

Но существо или не понимало его, или не хотело слушаться. Ошв громко мурлыкало, как котенок, и продолжало стремительно лететь навстречу грозовым тучам.

Райленд по-прежнему не ощущал движения.

Поле пространственника, какова бы ни была его природа, ускоряло каждый атом его тела, передвигая одновременно и своеобразный воздушный карман, заключенный в светящийся голубоватый ореол вокруг животного. Полет был почти беззвучен, хотя неслись они со скоростью звука.

Невероятно!

Математический ум Райленда мгновенно оценил факты. Очевидно, существо создает вокруг себя силовую капсулу, форма которой зависит от встречного сопротивления. Сначала сформировалась тупоносая обтекаемая капля, а при достижении звукового барьера капля «перелилась» в иглу.

Пронизывая облака над океаном, они мчались прямо навстречу клубящемуся фронту грозы, и через несколько секунд ледяной дождь мгновенно промочил Райленда насквозь. Интересно, подумал он. Дождь проникает сквозь капсулу, которая не пропускает воздушный поток! Пространственник жалобно замяукал — ему тоже не понравилась холодная вода. Но продолжал стремиться вперед.

Райленд уже перестал понимать, где они находятся. Со всех сторон клубились тучи, яркие вспышки молний ослепляли… Наконец, пробурив верхнюю кромку облачного фронта, они вышли в чистое воздушное пространство, залитое ослепительным светом солнца, показавшегося из-за западного горизонта.

Значит, они уже так высоко! И продолжают подниматься выше!

Райленда вдруг охватила невыразимая эйфория.

Он совершил невозможное! И не был больше нумерованным кандидатом в холодное местечко в сборнике отходов. Снова стал человеком!

Донна…

Он так ей обязан… Что же она хотела сказать насчет своего отца? Райленд отбросил эту мысль, растворившись в чуде парения в бесконечном небе. Оно уже стало черным — настолько разреженным был воздух на такой высоте. Но пространственник упрямо продолжал подниматься, пока громадное пространство океана не обрело отчетливо выпуклый характер…

И вдруг Райленду стало тяжело дышать. В чем дело? Поле пространственника должно надежно удерживать воздух! Но мурлыканье существа перешло в сухой кашель, полет его становился все более и более неуверенным…

Очевидно, виноваты раны пространственника-пытки не прошли бесследно. Часть симбиотов погибла, а ведь именно фузориты давали теплокровному существу возможность жить в открытом пространстве. Воздух, удерживаемый ими вокруг тела хозяина, еще наполнял горящие легкие Райленда, предохранял от выкипания крови в вакууме, хоть немного защищал от пронизывающего холода и смертоносной ультрафиолетовой радиации немилосердного светила… Воздух еще был. Но хватит ли его надолго?

— Это я скоро узнаю, — хрипло прошептал он, мрачно усмехнувшись.

Но не сумел уловить момента потери сознания, просто почувствовал, что это сейчас произойдет.

Медленно приходя в себя, Райленд искренне удивился, что еще жив. Потом над ним склонилось прекрасное лицо Донны Криири, и он удивился еще больше.

— Мы добрались? — прошептали непослушные губы.

— Пока что все в порядке, — серьезно ответила девушка. — Но не радуйтесь раньше времени, Райленд. Мы еще в опасности.

Он попытался встать, но поплыл по кабине, пока Донна не подтолкнула его обратно в противоперегрузочное ложе.

— Но мне нужно заре… — начал было Райленд, но замолчал на полуслове.

— Не нужно, Стив, — мягко улыбнулась она. — Уже не нужно… Как ты находишь свой корабль?

— Мой? — поразился он.

— Твой. Помнишь? Ракета была оборудована для опытов и управлялась из пункта «Серый Треугольник». Это она и есть. Только я убрала все приборы дистанционного управления. Во всем остальном это отличный межпланетный корабль. Он вращался по орбите, достижимой для Чикиты. Только…

Ее лицо погрустнело.

— Что случилось?

— Да нет, ничего. Я просто удивляюсь, что с нами до сих пор нет отца.

Райленд потряс головой.

— Простите, но я не понимаю. Почему Планирующий должен быть здесь? Зачем я ему нужен?

— Наверное, мне самой придется ввести тебя в курс дела. Знаешь ли ты, что за последние два месяца произошло более сотни сильных подземных толчков, и все под основными населенными центрами? Отец думает, что вызывает их Машина.

— Машина?

Райленд не верил своим ушам.

— Я понимаю, тебе тяжело это представить. Но отец обнаружил, что генерал Флимер что-то сделал с Машиной! Он — слишком хороший человек, и не может этого понять, А я могу. Флимер рвется к контролю над Машиной, хочет власти над Планом Человека. Подземные толчки, аварии субпоездов, взрывы реакторов — все это части ею чудовищного плана. В него входит и уничтожение нереактивного двигателя. О, Стив, как тщательно все было продумано! Ведь Машина — всего лишь совокупность транзисторов и реле, она знает лишь то, что в нее вкладывают люди. Флимеру удалось изменить ее входные контуры, и теперь Машина почти открыто противостоит отцу… Сердцевина всех неприятностей — нереактивная тяга. Машина уверена, что такой двигатель уничтожит План Человека. Поэтому отцу пришлось пойти на хитрость и подделку. Он позволил мне спасти тебя… Но, боюсь, уже слишком поздно. — Она обеспокоенно заглянула и иллюминатор. — Пока, кажется, нас не преследуют… Пока.

Райленд только сейчас почувствовал, что дрожит от холода. Не потому, что в корабле пониженная температура, а потому, что его короткий тесный комбинезон насквозь мокрый.

— Кто? — спросил он, стараясь не клацать зубами.

— Полиция Плана. Флимеру нужна Чикита. Он организует погоню, даже не зная, что ты со мной. Но рассчитывать на это не стоит. Машина сообщит ему о твоем бегстве Вот видишь, он хотел убить тебя — я помешала, хотел замучить Чикиту — но я украла ее… Она моя! И единственное безопасное для нее место — Рифы. Да и для тебя тоже.

— Ты уговариваешь меня бежать? — возмутился Райленд. — Стать преступником, отверженным?

— А сейчас ты кто? Забыл про «Небеса»? Я спасла твою жизнь… мы с Чикитой. Между прочим, она могла и не выпрыгнуть за пределы атмосферы, так что радуйся. Удивляюсь, как у нее хватило сил.

— Я тоже.

Она улыбнулась, превратившись на секунду в немного капризную, шаловливую девчонку, которая разговаривала с ним в ванной. Но быстро помрачнела.

— Если бы отец успел… Чикита не выживет, если не вернется в Рифы, не пополнит запас фузоритов. Я взорвала свою яхту. Она сгорела в атмосфере. Может быть, они подумают, что мы погибли? Вряд ли, Машина глупостей не делает. Я бы сказала, что положение наше очень… неустойчивое. Но мы с отцом тщательно все обсудили. Он хорошо знает Машину и считает, что у нас есть часов двенадцать.

— А что потом?

— Потом Машина взорвет твой воротник.

Пальцы Райленда невольно потянулись к кольцу на шее.

Он понимал, что девушка права. Машина так и поступит. Двенадцать часов? Возможно, Планирующий не ошибся. Тогда за это время нужно выйти за пределы действия радаров Машины.

— Мы сможем выйти за пределы радарного луча за двенадцать часов?

— Не знаю, Стив. Но, думаю, успеем. Машина может не знать, что ты в космосе. — Она снова беспокойно всмотрелась в черноту космоса. — Но отца все нет. Как долго мы можем ждать? Не знаю. Конечно, добравшись до Рифов, ты избавишься от воротника.

Посмотрев на удивленное лицо Райленда, девушка улыбнулась.

— Избавлюсь?

— Ты забыл о Донвуде. Он в Рифах. И наверняка поможет тебе.

Райленд потрогал кольцо.

— Пожалуйста, расскажи, что ты знаешь об этом человеке?

О человеке, подумал он, для замены которого было собрано мое тело.

— Ты уже сам знаешь все. Или почти все. Когда-то он был другом отца, несмотря на их разногласия во взглядах на будущее Плана Человека. Именно Донвуд рассказал отцу о Рифах, пространственниках, уговорил попробовать создать нереактивный двигатель. Но, к сожалению, когда План присоединил его владения, Донвуд принял участие в антиплановой деятельности и был классифицирован как опасник. И, в конце концов, попал на «Небеса». Отец знал о его плане побега, но не стал мешать. Кстати, этот факт Флимер тоже использовал, настраивая Машину против отца. Теперь Донвуд может помочь отцу в борьбе с Флимером, подробнее рассказав о Рифах. Ведь Машине известны только рапорты Лескьюри, соответствующим образом отредактированные Флимером. Поэтому мы и отправляемся в Рифы на поиски Донвуда!

Райленд не стал рассказывать Донне, как отчаянно необходим ему самому Донвуду. Ведь он может не только снять воротник, но и рассеять туман, застилающий прошлое. А может и не снять, если выяснится, что необходимое оборудование есть только в орган-банке. И может подтвердить рассказ Анжелы…

Если Донна Криири узнает эту ужасную правду о Райленде… Он не вынесет этого. Дочь Планирующего и несколько десятков фунтов утилизованного человеческого мяса! Тогда пропасть, появившаяся между ними, будет слишком широка, чтобы ее могла пересечь ниточка живого чувства.

Девушка вздохнула.

— Не знаю, почему отца до сих пор нет. Но мы не можем больше ждать. Я пошлю ему сообщение, и отправимся в путь. Сейчас до нас добраться сможет даже обычный радарный луч. Нужно убраться отсюда подальше. — Она улыбнулась. — Не думай, что только ради тебя. Если заряд взорвется внутри этого корабля…

Глава XV

Райленду снилась золотоволосая девушка, у которой не было ни рук, ни ног. Потом над ним нависло улыбающееся лицо Опорто, в руках коротышка сжимал ультразвуковую пилу. Земля под ногами задрожала…

И он проснулся.

Несколько секунд потребовалось, чтобы разогреть затекшее тело. Ничего странного — сон, который помогает преодолеть межпланетные расстояния, не так-то просто стряхнуть. Перелет должен был длиться сто пятьдесят дней. Подошел ли он к концу?

Лицо Донны выражало тревогу. Из грузового отсека доносилось громкое недовольное мяуканье пространственника. Райленд застонал — при каждом движении казалось, что все суставы забиты песком. Слава богу, минимальное ускорение экономичных траекторий типа хохмановских предохраняло тело от пролежней и синяков, неизбежных на Земле. И то хорошо,

— Стивен! — затрясла его девушка.

— Извини, — пробормотал он, встряхнувшись, и, наконец, окончательно проснулся. — Что случилось?

— Чикита сошла с ума!

Райленд тяжело вздохнул и взобрался к иллюминатору грузового отсека. Отчаянно мяукая, пространственник метался, как кот, упустивший мышь.

— Мы на месте?

— Нет, Стив. Просто Чикита мяукала так громко, что включилась аварийная система и разбудила меня. А путь еще далек.

— Ладно. Посмотрим, что ее беспокоит.

— Непонятно. Мы находимся в глубоком космосе, за орбитой Плутона, до Рифов еще далеко. Что же могло ее испугать?

Она замолчала, прислушиваясь.

Снаружи донесся стук по обшивке корпуса.

Райленд и Донна посмотрели друг на друга.

Нетерпеливое постукивание стало громче.

— Ну-ка, посмотрим, — мрачно сказал Райленд.

В иллюминаторе ничего видно не было. Тогда он прошел к наружной двери воздушного люка. В ней было проделано окошко со шторкой от радиации. Стив снял задвижку и отодвинул шторку.

На него с выражением нетерпения смотрело человеческое лицо.

Человек!

Он оглянулся на Донну.

Этого не могло быть!

Скафандра на человеке не было. Кутаясь в ветхое одеяло, он стучал по люку ручкой длинного ножа.

— Стивен! — воскликнула вдруг девушка. — Я знаю его! Это Куивера! Это он привез на Землю Чикиту, чтобы спасти Донвуда! Открой люк!

— Что?

— Открой люк! — повторила она решительно.

— Но воздух…

— Можешь не волноваться, — нетерпеливо перебила его Донна. — Смотри!

Сначала Райленд посмотрел на мужчину. Он был худым, невысоким, лицо наполовину скрывала рыжая борода, но все же было заметно, что пришелец из космоса довольно немолод. За его спиной колебался какой-то силуэт плавных очертаний, голубовато отсвечивая.

— Пространственник?

— Конечно. Неудивительно, что Чикита так волновалась — она наверняка почувствовала приближение собрата. Открывай люк!

Райленд колебался. Воображение слишком ярко рисовало всасывание воздуха космическим вакуумом, и открывать люк как-то не хотелось.

— Но…

— Да у них собственная воздушная оболочка! Как бы, по-твоему, они выжили?

Усилием воли он заставил себя повернуть ключ клапана.

Раздался лязг металла, клапан зашипел, выравнивая давление. Воздух начала отдавать каким-то странным, но довольно приятным химическим ароматом.

В шлюз быстро влетел человек, за ним следовал пространственник. Он был покрупнее Чикиты и несколько темнее. На тюленьей морде светился и пульсировал красный нос. Оглядывая камеру большими темными глазами, существо довольно урчало.

— Стой! — приказал рыжеволосый.

Пространственник терпеливо ждал, пока человек закрутит клапан наружной двери. Закончив, Куивера разрешил:

— Ладно, Адам, беги встречать друга.

Два золотистых существа закружились в тесноте грузового отсека, мурлыча на два голоса: один — густым баритоном, второй — высоким сопрано.

— Как дети, — улыбнулся Куивера. — Так рады встрече! — Он поклонился, сняв с головы нечто (кажется, когда-то это была шляпа). — Дамы и господа, я — Квинатоно Куивера, ваш покорный слуга.

— Здравствуйте, Куивера, — с полупоклоном ответила Донна.

— О, дочь Планирующего! — с неподдельным удовольствием узнал гость девушку. — Рад вас видеть. И вас, сэр… Не знаю пока что вашего имени.

— Стивен Райленд.

Он протянул руку, и они скрепили знакомство крепким рукопожатием.

— Мы тоже рады вас видеть, Куивера. Но…

— Но что я делаю здесь? — закончил за него вопрос Квинатоно. — Все очень просто. Адам почуял присутствие Чикиты. — Существа, неподвижно висящие в воздухе, прижавшись друг к другу, оглянулись на него. — И мы поспешили присоединиться к вам. Но есть и вторая причина. — Улыбка исчезла с лица Куиверы. — Мы с Адамом давно поджидаем вас. Он обладает способностью хорошо видеть в космической темноте и заметил кое-что. С его помощью увидел и я.

— Что вы увидели?

— Что вас преследует крейсер Плана.

Пальцы Райленда невольно потянулись к воротнику. Лицо Донны стало бледным, как мел.

Должно быть, Флимер перехватил их сообщение Планирующему.

Уравнения военных действий в космосе допускали только одно решение — более быстрый корабль навязывает бой менее скоростному. Радарный запал в воротнике Райленда не оставлял сомнений в исходе такого боя. Попытаться бежать? Но крейсер быстро нагонит их. Если попробовать спрятаться, выключив двигатели, на крейсере легко рассчитают их положение, исходя из последних зарегистрированных координат. А не выключить… Тогда яркое пламя дюз будет прекрасной мишенью, видимой за миллионы миль в специальные сканеры. И любая попытка бегства сейчас же вызовет всплеск сигнала на инфракрасных экранах крейсера.

А потом импульс радара детонирует воротник…

Все эти мысли вихрем пронеслись в мозгу Райленда.

— На корабле есть оружие? — хрипло спросил он.

На иссеченном морщинами лице Куиверы появилось удивление:

— Сражаться против Плана? О нет, мой юный друг. Об этом забудьте. Не будем перенимать их методы. Мы пойдем своим путем — просто убежим. Вот и все. Конечно, расстояние до Рифов довольно приличное — несколько миллионов миль. Но в конце нас ждет свобода. И, возможно, — посмотрел он на пальцы Райленда, сжимающие металл кольца, — там вам удастся освободиться от этой штуки.

— Но у нас нет шлюпки!

Куивера поджал губы и кивнул в сторону разомлевших пространственников:

— А это?

Нереактивная тяга! Как он не догадался сразу? Конечно, приборы крейсера не смогут засечь их!

— Но самка ранена. В прошлый раз она едва не погибла за несколько минут полета в открытом космосе. Смотрите!

Раздвинув руками золотистый мех, Райленд обнажил шрамы — память о знакомстве существа с полковником Готтлингом.

— Они уже зажили, Стив, — вмешалась Донна. — Мы летели четыре месяца! Не забывай об этом.

Но Куивера вдруг забеспокоился. Не обращая внимания на слова девушки, он подошел к пространственнику. Никита резко кувыркнулась и повисла перед ним, весело мурлыкая.

Когда космический гость опять повернулся к ним, голос его зазвучал глухо.

— Это были опасные раны, мисс Криири. Не думал, что вы так обойдетесь с ней.

— Но это не я!

Куивера покачал головой.

— Очень опасные, — повторил он, — И я не уверен, что они когда-нибудь заживут полностью.

— Значит, мы не сможем бежать? — упавшим голосом спросил Райленд.

— Мой Адам перевезет всех. Я обещаю. Но необходимо поспешить.

— Нет, — твердо сказал Райленд.

Девушка и Куивера замерли.

— Что?

— Поймите, — поторопился объяснить он, — ракета оборудована для меня. Для исследований нереактивной тяги. Мне необходимы эти приборы. Ведь нам необходимо овладеть секретом нереактивного двигателя! Придется взять их с собой… Не возражайте. Я и без вас знаю, что это трудно. И еще…

Куивера, наконец, улыбнулся.

— Хорошо. Если вы желаете ползти, как улитки… Что еще?

— Я хочу поставить запал на топливный бак корабля. Чтобы они не обыскивали его.

За десять минут они отобрали целую гору электронных и компьютерных устройств, источников питания и множество другого оборудования. Еще пять минут ушло на установку контактов реле времени на запале, который Райленд поместил в топливный отсек. После этого можно было отправляться в путь.

Ступить за борт корабля оказалось не легче, чем спрыгнуть с крыши небоскреба. Райленд и Донна застыли в открытом люке шлюза. Снаружи мерцала бескрайняя Вселенная. Они чувствовали себя такими крошечными и беспомощными! Как может человек выжить в этой холодной пустыне, пронизанной светом далеких солнц?

Понимая их колебания, Куивера заверил, что поле пространственника удерживает воздух даже сквозь обшивку корпуса. Так оно и было — не совсем еще привыкшие к черноте космоса глаза уже начали различать голубоватое свечение.

Взявшись за руки, Райленд и Донна шагнули в мир пространственников.

Движения они не ощущали. Золотистые существа парили рядом, не обращая на них, казалось, никакого внимания. Но поле нереактивной тяги уплывало по касательной к курсу ракеты. Через минуту или две оно оторвалось от стенок корабля, сконцентрировалось. Дышать стало легче.

А вокруг уже призрачно мерцал волшебный мир.

Когда некие частицы заняли подобающее им обычное положение внутри светящегося облака, такого яркого, что сквозь него едва просматривались звезды, люди оказались в окружении ветвей с невероятного вида листьями, которые несли на себе невиданные плоды. В их переплетении порхали существа, похожие на птиц и рыб одно временно.

Люди находились в центре воздушного пузыря, где плотность воздуха достигала земной и невидимые крошечные создания, дающие свет и жизнь, были сконцентрированы наиболее плотно. Передвигаться они могли совершенно свободно. Райленд сновал во всех направлениях по небольшому пространству облака, почти забыв, что от открытого космоса его отделяет всего несколько ярдов. Время от времени он задавал старожилу Рифов быстрые вопросы. Ответов у Куиверы было немного, но факты сами говорили за себя.

— Невероятно! — бормотал Райленд. — Фантастика!

Уцепившись за виток лозы всего в восемнадцати дюймах от призрачной границы свечения, обозначившей границы обитаемого пространства, он смотрел на звезды, но не мог найти ни одного знакомого созвездия.

Орион и могучий Южный Крест остались на своих местах, но утонули в тысяче более слабых звездных огоньков, которые с Земли не видны. Через некоторое время «нашелся» Сириус. Он тоже казался более ярким, чем с Земли, смотреть на него было почти больно.

— Что это, Стивен? — раздался сзади нежный голосок Донны.

Райленд подплыл к девушке.

— Потрясающе! Кажется, я начинаю понимать… Поле пространственников удерживает вокруг нас воздушное облако. Оно улавливает из космоса пыль и атомы водорода. В этих лозах и лианах находятся клетки фузоритов, которые синтезируют из водорода кислород и другие необходимые элементы — в частности, углерод. Они же излучают свет и тепло. Подозреваю, — задумчиво сказал он, — что в этих растениях содержится изрядная доля тяжелых элементов. Консервация энергии… Реакция термоядерного синтеза высвобождает слишком много ее. Если бы энергия переводилась только в легкие элементы, свет и тепло, мы бы погибли мгновенно. Но синтез элементов тяжелее серебра уже требует энергии… — Райленд покачал головой. — Извини, не могу оторваться от всего этого. Понимаете, перед нами — настоящий маленький мир со своим собственным совершенным кругооборотом веществ.

— А что мы будем есть? — поинтересовалась Донна.

— Сейчас покажу, — ответил Куивера и поплыл сквозь зеленое свечение облака, как пловец под водой, где вместо водорослей таинственно светились лозы фузоритов. Набрав полные руки странных ярких плодов, быстро вернулся назад. — Попробуйте! Это вкусно. Как вы думаете, что это? Платина? Золото? Я ничего не понимаю в тяжелых металлах, мистер Райленд, но вкусное от невкусного отличить могу с большой долей достоверности.

— Смотрите! — вскричала вдруг Донна, указывая назад.

Там, в той точке, откуда они начали путь, беззвучно распустился ослепительный цветок пламени.

— Наша ракета… Я надеюсь, нам понравится в Рифах, Донна. Тем более что ничего иного не остается, — ободряюще сказал Райленд девушке и, взяв ее за руку, подтолкнул поближе к границе воздушного облака. — Так будет лучше видно.

— Не подходите к границе! — предостерегающе поднял руку Куивера. — Вы можете нарушить ее цельность, и тогда облако разорвет.

Какое-то мгновение Райленд непонимающе смотрел на него, потом кивнул.

— Конечно! Все, что превышает размерами молекулу, поле не отражает. И если нарушить границу, внутреннее давление облака…

Не решаясь подходить к границе, они наблюдали за погибшим кораблем сквозь зеленоватое свечение.

Взрыв уже погас, но пламя за несколько секунд раскалило металл корпуса добела, поэтому в темноте четко просматривался остывающий оранжевый скелет ракеты. Вблизи светящихся останков помигивали световые точки.

— Крейсер Плана, — пояснил Куивера. — Эти точки — вспышки дюз корректирующих двигателей. Из-за путаницы лиан и лоз доносилось жалобное похныкивание пространственников. Он что-то ласково произнес вполголоса, погладил блестящую шерсть. — Они видят крейсер. Корабль излучает яркий инфракрасный свет.

— Близко? — спросил Райленд.

— Конечно. План не настолько глуп.

— Но они должны думать, что мы погибли! И у них нет способа засечь нереактивную тягу пространственников!

— Конечно, — согласился Куивера. — Видимо, они считают, что мы ушли на спасательной шлюпке. А единственное место, куда нам имело бы смысл отправиться — Рифы. Где они находятся, Плану известно.

Пространственники хныкали все громче.

— Что с ними? — спросила Донна, тревожно оглядываясь.

— Устали. Это понятно. Даже вдвоем им тяжело тащить такой груз. Поэтому они попробуют куда-нибудь спрятаться.

— Куда? Куда здесь можно спрятаться?

Куивера показал направление, но Райленд ничего не увидел — мешало свечение. Очень осторожно оттолкнувшись, он переплыл на другую сторону воздушного облака и повис, всматриваясь. Рядом уцепился за лиану Куивера.

— Вон там, возле трех голубых звезд, лежит скопление рифовых образований, — ткнул он пальцем в черноту космоса, но глаза Райленда не справились с задачей.

Среди ярких светящихся листьев неподвижно зависли Чикита и Адам, устремив большие грустные глаза в усыпанную звездной пылью пустоту. Райленд показал головой.

— Я ничего не вижу.

— Я тоже ничего не видел, пока они не показали мне, — признался Куивера.

— Даже если это не Риф, — с сомнением проговорил Райленд, — и даже если мы доберемся до него, то почему за нами не может последовать крейсер Плана?

Куивер пожал плечами.

— Может, конечно. Но Рифы окружает гораздо более плотное облако, рои фузоритов создают помехи для поисковых экранов. Большие куски Рифа замедлят ход крейсера. И, если они не будут предельно осторожны, может даже произойти авария. Но, честно говоря, я не думаю, что это их остановит.

— И что тогда?

— Райленд, у нас нет выбора. Рифы — единственный шанс, и ничего другого не остается, как только испытать его.

Летели они долго. Сколько именно, сказать трудно — часов у Райленда не было. И цель, и преследователи были невидимы, единственными точками отсчета являлись звезды, но гигантское расстояние до них было несоизмеримо с ничтожной скоростью пространственников. Адам и Чикита, казалось, совсем не торопились-кувыркались, играли, грациозно скользя между лианами. Райленд начал было нервничать по этому поводу, но Куивера заверил его, что в скорости они не уступают крейсеру, несмотря на следующий за облаком хвост из приборов.

— Кстати, мы уже почти на месте, — неожиданно сказал он.

Райленд снова всмотрелся в космос в поисках этого «места». Успех оказался тем же. Он висел у самой границы воздушного пузыря и видел только голубые гиганты, красные карлики, скопления туманностей…

И вдруг впереди возник Риф.

Глава XVI

Сначала это было просто туманное пятнышко, потом оно выросло в величественно плывущий в пространстве мяч, инкрустированный самоцветами.

Они подошли к нему совсем близко и замедлили полет. Райленд видел шипастые деревья кристаллического углерода — алмазы! — переливающиеся собственным внутренним светом. Странные пузыристые массы, формой напоминающие человеческий мозг, излучали голубой и фиолетовый свет на прогалинах призрачно-белого песка посреди замершего леса с яркими металлическими листьями.

Для Райленда и Донны это была волшебная, сказочная страна, но Куивера смотрел вперед цепким оком профессионала. Через некоторое время он покачал головой.

— Не очень-то подходящее место для укрытия. Хотя твердое ядро может и пригодиться. Рифы большей частью почти пустые внутри — там они уже умерли.

Райленд понимающе кивнул.

— Очевидно, организмы наружного слоя поглощают весь попадающийся свободный водород, а оставшиеся в глубине умирают от голода.

— А вот и подходящая пещера! — радостно воскликнул Куивера. — И свободная! Хотя это еще неизвестно… Видите ли, у этих Рифов не слишком сильное поле, воздух здесь нужно удерживать искусственным путем, как это делают пространственники и микроскопические живые клетки самих Рифов. Но каждый Риф — особый живой мир, и я не знаю, что именно мы можем здесь встретить… Кстати, воздух может держать третья сила, весьма и весьма неприятная. — Он поднял руку. — Стоп. Нужно посмотреть.

Шар из драгоценных светящихся камней был уже совсем близко.

— Видите? — Чикита входит в атмосферу Рифа. Сейчас нас тянет Адам, а она следит за воздухом.

Чикита устремилась вперед. Адам повис неподвижно.

— Я уже задумывался над этим, — сказал Райленд. — Когда две сферы встречаются, давление воздуха должно отталкивать их друг от друга.

Куивера кивнул.

— Смотрите. Она «шлюзует» нас.

Райленд внимательно наблюдал за происходящим.

Воздушное облако сближалось с Рифом. Маленькие существа, полуптицы-полурыбы, начали суетиться, беспокоиться, и он понял, что диаметр оболочки воздушного пузыря сокращается. Но увеличения давления не чувствовал.

— Я понял! Она создает новую оболочку, достаточно большую для нас и Рифа. Потом продырявит нашу «внутреннюю», и выходящий воздух уравняет давление!

Как бы в ответ на слова Райленда возникла слабая вибрация — словно до них докатилась волна дальнего взрыва, отозвавшись в барабанных перепонках. Внутренняя оболочка полностью исчезла.

Все его внимание было поглощено открывшимся новым миром.

Непрерывный световой дождь мириад звезд, проникающий сквозь туманное свечение Рифа, являл картину волшебной страны. Яркое солнце рождало желтоватые отблески на кристаллических ветвях… «деревьях»? А можно ли называть эти образования растениями? Но Куивера не дал времени насладиться сказочной картиной.

— Пришла наша очередь, Райленд.

Пространственники висели на некотором расстоянии от темной пасти пещеры, жалобно похныкивая. По бокам Чикиты, покрытым шрамами, волнами пробегала дрожь.

— Что мы должны делать?

— У пространственников есть враги — грубые, бронированные бандиты, — объяснил Куивера. — Двигаются они медленнее и в космосе не представляют опасности, но подстерегают наших друзей вот в таких местах. Так что сначала в нору придется лезть нам, мистер Райленд, если вы окажете мне честь, присоединившись. — Легко оттолкнувшись, он подлетел к входу, заглянул в пещеру и пожал плечами. — Что ж, посмотрим.

Спокойно размотав тряпичный узелок, Куивера извлек на всеобщее обозрение довольно древний полицейский пистолет. Обращался он с оружием не очень-то ловко — долго не мог открыть магазин, чтобы проверить заряды. Райленд заметил, что их осталось всего четыре. У Куиверы явно были трудности с пополнением боеприпасов. Наконец он защелкнул магазин и поудобнее взялся за рукоятку. Потом ударом каблука сломал у основания зеленоватый кристаллический сталагмит. Райленд ошибся было в его предназначении, приняв сначала обломок за импровизированный меч, но почти сразу же догадался, что кристалл послужит хорошим факелом благодаря заключенным в него фузоритам.

Не оглянувшись на Донну, он шагнул в пещеру следом за Куиверой.

Внутри их ждало странное переплетение извилистых коридоров. Стенки их были удивительно ровными, словно отшлифованными частыми прикосновениями громоздкого существа. Райленд забеспокоился было, но, прикинув возраст Рифа, подумал, что края входа могли истереться миллион лет назад. Эти погруженные во тьму коридоры, гладкие стены, составленные из телец умерших фузоритов, были, наверное, мертвы еще до того, как Земля успела сконденсироваться и остыть.

Представления о глубине и длине коридоров у Райленда не было — это напоминало лабиринт, какие встречаются среди земных морских кораллов, внутри которых крабы поджидают добычу — какую-нибудь заблудившуюся мелкую рыбешку.

У развилки Куивера задержался. Коридор здесь разделялся на два рукава, которые, в свою очередь, так же разделялись всего в нескольких ярдах впереди. Он пристально смотрел на стену. Райленд присмотрелся и понял, что именно привлекло ем внимание.

На гладкой стене были отчетливо видны длинные глубокие царапины, похожие на след клыков какого-то невероятного чудовища.

— Кажется, они пользуются этим проходом, — весело сказал Куивера. — Если бы мы только знали, когда именно… Ладно. Если вы не против, охраняйте это место. Если пиропод появится, пока меня не будет, то…

Он сделал мрачное лицо, развел руками и исчез.

Райленд ждал, уцепившись за выступ счалы.

Пиропод…

Тихий голос доктора Трейла, кушетка тераписта в «центре отдыха», безжалостный психологический щуп, продирающийся в потерянную память…

Он поежился, вспоминая страшную силу, старавшуюся вырвать потерянный секрет, которого он никогда не знал…

Или… или знал? Знал, как построить нереактивный двигатель? Призрачный туман неразрешимых проблем прошлого хлынул в его сознание. Откуда-то раздался тихий насмешливый голос Анжелы, дразнящий возможным ответом: «подсадная утка». Искусственный человек, созданный для диверсий против Плана, лишенный памяти о несуществующем прошлом…

Да уж, неплохого товарища нашла себе дочь Планирующего. Он еще раз дал себе слово ничего не рассказывать Донне о своем происхождении. Теперь, когда они так одиноки, когда в ее мире осталось только три живых человека, сможет ли она пережить такое потрясение?

Райленд нетерпеливо повел плечами, словно этот жест был в состоянии развеять окутавший память туман и объяснить истинную сущность его происхождения. Но этой загадке придется подождать решения, очевидно, до момента, пока не сработает механизм воротника, который детонирует заряд и навсегда лишит хозяина кольца необходимости разгадывать ее.

В глубине пещеры было тепло, хотя основное тепло и свет фузориты производили на поверхности Рифа. Но Райленда била дрожь.

Пиропод…

Легче было сохранить самообладание, не вспоминая, что ему известно об этих обитателях волшебного мира. Но в памяти настойчиво всплывала рука, ласково поглаживающая фигурку из пластика…

Время шло.

Темно… тихо… пусто…

Иногда Райленду начинало казаться, что стены медленно сжимаются. Липкими от пота ладонями он ощупывал их, убеждался, что они на месте и не собираются расплющивать его… Усмехался невольно — подумать только, приступ клаустрофобии! За миллионы миль от Земли, внутри плывущей в пустоте пылинки!

Через некоторое время, показавшееся ему вечностью, в дальнем проходе появился отсвет «факела».

Настроение у Куиверы было отличное.

— Это тупик. Никого нет. Очень хорошо. А остальные коридоры… — Он подтянулся ближе ко второму проходу, осветил его и добавил с некоторым сомнением: — Думаю, мы оставим их пока в покое. Похоже, они пустые, а обследовать их — потерять целую неделю. Считай, что нам повезло, дружище. Мы еще не познакомились с пироподом.

По его призыву пространственники проплыли по коридору вниз. Красные носы помигивали — они посылали в глубину лабиринта импульсы инфракрасных локаторов. За ними нерешительно следовала Донна, глядя по сторонам со смесью детского любопытства и страха.

— Здесь безопасно? — спросила она.

— Пока с нами воротник Райленда, мы все время в опасности, — спокойно ответил Куивера. — Что до пироподов, то я не уверен на все сто. Взрослых особей здесь точно нет, но какой-нибудь щенок может бродить поблизости. Но это мы скоро обнаружим, а пока главное — поудобнее устроиться.

Три дня они работали без передышки. Пространственники все время беспокойно мяукали — где-то в окрестностях Рифа находился крейсер Плана. Но поскольку ничего с этим они поделать не могли, то ничего и не делали, занимаясь только своим новым домом.

Работы оказалось предостаточно. В каверны и переходы нужно было внести лозы и лианы выделяющих кислород фузоритов, обустроить «комнаты» для еды, отдыха и сна. Каждое помещение окутывалось лианами, на которых устанавливались светящиеся кристаллы рубинов и топазов для обогрева и освещения.

Это было настолько завораживающе красиво, что Донна не могла удержаться от восхищенных восклицаний.

Кроме того, под руководством Куиверы Райленд научился сплетать сети и канаты из волокон лиан. Поверхность Рифа снабжала их кристаллами и кусками металла — чистого железа, меди, алюминия, серебра. Из них были выкованы примитивные инструменты. Маскировочная сеть, сплетенная Райлендом, закрыла вход в пещеру.

Куивера хозяйским глазом оценил работу.

— Ладно, — заявил он с некоторым сомнением. — Сойдет. Хотя сеть могла бы быть потолще… Будем надеяться, что крейсер вас не заметит.

— Нас? А вы?

— Я отправлюсь на основной Риф. — На высохшем морщинистом лице Куиверы появилась радостная улыбка. — Возьму там в помощь новых пространственников и Донвуда!

Райленду и Донне жаль было расставаться со своим спасителем, но их печаль не шла в сравнение с печалью прощающихся пространствен гаков. Адам должен был нести на себе Куиверу, Чикита же оставалась на Рифе, чтобы поддержать атмосферу и попытаться спастись бегством, если крейсер Плана окажется слишком настойчивым.

Они, все трое, молча смотрели вслед удаляющемуся Куивере. На миг Райленду показалось, что он заметил красную искру — это был нос Адама, повернувшегося, чтобы послать последний привет Чиките… и вот уже осталась только пустота. Он всматривался, пока на глаза не навернулись слезы, но напрасно.

Донна тронула его за руку.

— Здесь так… одиноко, — прошептала она. — Пойдем вниз.

— Обратно в пещеру? — насмешливо спросил он. — Снова в каменный век? Подходящая ли обстановка для принцессы Плана?

Она отшатнулась и через секунду исчезла за маскировочной сетью, сопровождаемая Чикитой. Райленд отправился бродить по Рифу, стараясь унять бурю, поднявшуюся внезапно внутри.

Но успокоение не приходило. Оно было невозможно, пока он не избавится от кольца на шее, душащего кольца; пока не удастся проложить мостик через пропасть, отделяющую его от собственного прошлого, затянутого завесой противоречивых фактов и забытья.

Или пока взрыв кольца не одарит вечным покоем могилы.

Время шло.

Райленд и Донна чувствовали странную скованность в присутствии друг друга, девушка даже начала избегать его.

Он едва узнавал в ней самоуверенную дочь Планирующего с неизменными голубями Мира на плечах и охраной, готовой прийти на помощь по первому зову. Она стала спокойнее и, казалось, моложе. Часто вспоминала отца, и впервые в жизни Райленд начал думать об этой полуолимпийской фигуре как об обыкновенном человеке.

— Но ведь мы не могли ждать его, Стив! — снова и снова повторяла девушка. — И все-таки… лучше бы мы подождали…

Он спрашивал, почему Планирующему пришлось скрываться от Машины, но получал тот же ответ, что и раньше — то есть никакого ответа. Она и сама ничего не понимала, только была уверена, что ключ ко всему — нереактивный двигатель.

Это, само собой, заставляло Райленда возвращаться к прерванной работе, к той груде аппаратуры, которую они притащили с собой. Но только мысленно. Для работы нужен был порядок и пространство, а на маленьком Рифе не было ни того, ни другого.

Они жили на своем необитаемом острове, вылавливая сетью маленьких летающих существ, наслаждаясь плодами лиан. Райленд Ужасался при мысли о радиации, которую приходилось поглощать, но желудок его ликовал. Кроме того, думал он, не мы первые питаемся ими. Возможно, радиация носит чисто световой характер или является разновидностью биолюминисценции, сходной с фосфорическим свечением светлячка.

Райленд снова расспрашивал девушку о том, каким образом Флимеру и его сторонникам удалось взять власть над Машиной, и снова получал тот же ответ, что и раньше-то есть никакого ответа.

— Не знаю, Стив. Но все это как-то связано с нереактивной тягой. Отец говорил, что создание двигателя для межзвездных перелетов было одобрено им как часть первоначального Плана, встроенного в Машину. Узнав о пространственниках, он начал прилагать усилия к изучению этого феномена и сразу же наткнулся на фанатичное сопротивление людей вроде генерала Флимера. Я не знаю причин этой оппозиции. Это нечто большее, чем просто желание захватить место моего отца. Каким-то образом они научились манипулировать Машиной, взяли ее под свой контроль… Но я верю, что мы сможем спасти и отца, и Машину, и План Человека… если узнаем секрет передвижения пространственников.

Райленд все же заставил себя взяться за сборку и настройку компьютера, привезенного с ракеты. Но туман в памяти стал еще гуще. Он часами сидел, уставясь на панель управления, но не мог придумать подхода к проблеме, кроме того, который был им уже испытан под началом генерала Флимера. И не был уверен, что провал Групповой Атаки имел причиной исключительно саботаж генерала.

К тому же мало что можно было сделать, сидя на крошечном Рифе. Даже если бы у него были чертежи нереактивного двигателя, как собрать его без инструментов, мастерских?

И он оставил попытки, видя их бесплодность.

Проходили дни и недели. Чикита, все еще взволнованная, плавала по крошечному шарику их маленького мира. Они не обладали способностью Куиверы понимать все оттенки реакции пространственников, но беспокойство ее было очевидным. Но что его вызывало? Крейсер Плана? Или какая-то другая близкая угроза?

Донна становилась все грустнее, потом они поссорились из-за какого-то пустяка и она разразилась рыданиями. Райленд пытался ее утешить, а она, прижавшись к нему, шептала:

— Извини. Это потому, что я привыкла к удобствам. Слуги, чистая одежда, готовая еда… и власть тоже… А теперь…

Девушка подняла к его лицу свое, залитое слезами, но он резко отстранил ее. Внутри него бушевали чувства, которых он не мог объяснить и с которыми не был в состоянии справиться. Теперь настала его очередь хмуриться и раздражаться. Стивен Райленд, сам того не сознавая, стал ареной битвы между двумя побуждениями: здравым смыслом с одной стороны и растущей любовью к дочери Планирующего — с другой.

Даже сон его стал беспокойным.

Ему снилось, что он сидит в своем кабинете. Том самом кабинете, который находился в нескольких милях под поверхностью земли, в недрах лабиринта из туннелей с кондиционированным воздухом, в котором работали обслуживающие Машину операторы. Услышав стук в дверь, открыл, чтобы впустить Анжелу…

Но это была не она, а Донна Криири, одетая в белый халат с эмблемой орган-банка. Руки ее были заняты подносом с кофе и бутербродами. Увидев Стива, девушка бросила поднос и закричала:

— Донвуда! Это Донвуда!

Он хотел сказать ей, что она ошибается, что его имя Стивен Райленд, но вдруг оказался привязанным к кушетке тераписта. Донна, все в том же белом халате, стояла перед ним с тонким изогнутым скальпелем в руке.

— Скажите нам, — шептала она астматическим голосом доктора Трейла, — скажите нам, как построить нереактивный двигатель!

Он знал, он хотел сказать, но железное кольцо душило, не давало произнести ни слова. Но Донна и не позволила бы ему говорить…

Теперь ее голову украшал рогатый радарный шлем, и она насмешливо произнесла голосом генерала Флимера:

— Одно прикосновение, Райленд! Одно прикосновение к кнопке детонатора, и твой драгоценный секрет умрет вместе с тобой!

Из-под шлема волной струились золотистые волосы Анжелы… Кольцо на шее вспухло…

И он проснулся, жадно ловя ртом воздух.

— Какой ужасный сон!

Рука невольно потянулась к кольцу.

Нет, не сон.

Воротник наверняка должен был вот-вот взорваться. Воображение заставляло Райленда буквально физически ощущать, как он пульсирует, сдавливая все больше и больше пересохшее горло. Ему даже показалось, что изнутри его доносится ровное тиканье.

— Нет! — закричал он, выскакивая из сплетенного гнезда лиан. — Нет!

К нему подскочили Донна, и ужас, написанный на ее лице, тут же заставил его забыть о собственном воображаемом кошмаре.

— Что случилось? — сурово спросил он.

— Стив… Чикита… Она забралась в нижние коридоры, куда мы никогда не ходили, и…

Она замолчала, не в состоянии договорить. Позади нее жалобно мяукал пространственник.

Бок Чикиты представлял ужасное зрелище. Рваная плоть, покрытая золотистой слизью — след огромного острого клыка.

Глава XVII

В пистолете было четыре патрона. Райленд еще раз проверил магазин, возблагодарил Куиверу, который не забыл оставить оружие, и направился вдоль коридора, ничего не говоря Донне. Он просто не знал, что нужно сказать.

Значит, где-то внутри Рифа притаился пиропод…

В горле было сухо.

Обитатель открытого космоса, напоминающий, как смутно помнил Райленд, обычную земную петарду. Да. Куивера оказался прав. А раны Никиты превратили его предположение в нечто реальное и очень серьезное.

Он остановился в конце коридора, который они успели исследовать, поднял обломок зеленого кристалла, брошенный Куиверой, и двинулся по одному из ответвлений.

В конце туннель резко сужался, так что Райленд едва мог протиснуться. Свисающие с потолка мелкие кусочки вещества Рифа свидетельствовали, что здесь уже давно никто не появлялся.

Он отправился назад, к развилке, и пошел по другому туннелю, который, будучи гораздо длиннее, тоже заканчивался тупиком. Передвигаться в невесомости было трудно, узкое сечение коридора затрудняло прыжки.

Выйдя к началу нового разветвления, Райленд остановился.

Впереди лежали два туннеля — громадные, темные, безмолвные. В воздухе появился неприятный кислый запах — что-то вроде запаха горелого пороха.

Вход одного из туннелей был отмечен длинной царапиной.

Не раздумывая, Райленд двинулся вперед.

И почти сразу же оказался в небольшом зале. Зависнув у входа, всмотрелся в темноту, которую едва рассеивал свет кристалла.

Зал был сферическим, дальнюю сторону разглядеть оказалось довольно трудно. Но там была ниша, а в ней что-то лежало.

Очень осторожно Райленд приблизился.

Это было похоже на мусорную кучу. Но кучу страшную. Ее составляли кости и клыки неведомых животных. Некоторое время он рассматривал останки, потом сделал еще несколько осторожных шагов…

Тишина. Неподвижность.

Белые, словно отполированные кости отразили свет «факела». Тихо. Только кровь пульсирует в висках.

У космоса собственные временные мерки. Куча костей и след клыка на стене останутся такими же и через миллион лет. Пещера, несомненно, давно покинута.

Он повернулся, чтобы уйти.

И сразу же за его спиной раздался дикий рев.

От мгновенной смерти Райленда спасло то, что размеры пещеры не сравнимы с межпланетными пространствами. У живой ракеты не было возможности как следует разогнаться. Разметав груду костей, пиропод предстал перед ним во всей своей жуткой красе.

Он был очень крупный — больше лошади. Червеобразное извивающееся тело, покрытое блестящей чешуей, оканчивалось смертоносным клыком, над которым, как большое зеркало, выдвигался на тонком отростке единственный глаз.

С ревом взлетающей ракеты монстр атаковал Райленда. Ни на секунду не потеряв самообладания, Стив выстрелил и, сильно оттолкнувшись, отлетел к стене. Даже сквозь рев живого ракетного двигателя он услышал звон и визг отрикошетившей пули.

Пиропод не стал разворачиваться для новой атаки.

Хвост!

Еще более страшное оружие, бьющее белым пламенем — тем самым пламенем, которое помогало хищнику преодолевать космические расстояния и могло испепелить противника мгновенно. Но Райленд успел отклониться и почувствовал только ужасную боль в ноге. Он врезался в стену, перевернулся, как пловец в бассейне, и выстрелил — раз, два, три!

Теперь обойма была пуста.

Но одна из пуль попала в цель. Она перебила ножку-отросток, и пузырь глаза чудовища взорвался. Ослепленное, оно носилось по пещере, как взбесившаяся ракета, врезаясь в стены, отскакивая, снова устремляясь вперед. Пламя лизнуло стену в опасной близости от Райленда…

И вдруг рев двигателя послышался уже в коридоре, начал слабеть, удаляться… Тише, тише, еще тише…

Оглушенный ударом о стену, Райленд пытался отдышаться. Нестерпимо болела обожженная нога, ныл каждый мускул. Но медлить было нельзя. Наверху оставалась Донна!

Выпрыгнув в коридор, он полетел по темным коридорам, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть в темноте, закрывая голову от ударов о стены. Хорошо все-таки, что туннель был узким. Через несколько минут, показавшихся ему вечностью, вдалеке появился свет.

Повернув еще раз, он увидел Донну. Жива!

В руке девушка держала кусок лианы со светящимися фузоритами.

— Стивен! Слава Богу!

Она бросила ему конец лианы, он ухватился за него и подтянулся ближе.

— Пиропод! Где он?

— Улетел. Пронесся мимо.

Райленд почувствовал страшную усталость.

— Он прятался в куче костей. Я, кажется, попал ему в глаз.

— По крайней мере, он вел себя как слепой… Стивен…

Глаза ее были полны слез.

Он не сразу понял, в чем дело, и постарался приободрить девушку:

— Не волнуйся. Он не вернется, ты ведь сама сказала…

— Стивен… Кажется, Чикита умирает…

Она расплакалась, Райленд неловко притронулся к ее плечу.

— Бедняга… Но мы за нее отомстили.

— О чем ты говоришь? Ты забыл, что, если она умрет, мы тоже погибнем без воздуха! Что будем с нами, Стив?

Чикита неподвижно лежала в небольшой пещере, оплетенной лианами. Время от времени она беспокойно вздрагивала, словно от сильной боли. Мех потерял блеск. Нос перестал светиться, стал черным, холодным. Райленд потрогал бок существа. Очень горячий. Может, у нее жар? Чикита слабо шевельнула черным языком — единственное усилие, на которое она была теперь способна.

— Наверное, мы ничем не сможем помочь, — медленно сказал Райленд.

— Кажется, ее беспокоит свет, — все еще всхлипывая, предположила Донна.

— Хорошо. Это, по крайней мере, в наших силах.

Но затенить пещеру в этом сверкающем мире оказалось непросто. После долгих поисков они нашли какие-то растения, которые почти не светились, и работали, пока помещение не превратилось в полутемную нору. В глазах Чикиты читалась слабая благодарность. Но вид у нее был очень плохой — какой-то осевший.

Они оставили пространственника одного и вышли на поверхность.

Полная беспомощность буквально сводила с ума. Райленд уцепился за выступ у входа и уставился на звезды.

Где-то там, невидимые, но реальные, были Рифы. Настоящие Рифы, где удалось выжить бежавшим из-под власти Плана. Где жил Донвуд — человек, родившийся в космосе; человек, бывший пленником на Земле, носивший такой же воротник, который сейчас душил Райленда, и сумевший от него избавиться…

Но… был ли он сверхчеловеком?

И сможет ли он снять кольцо с Райленда здесь, в Рифах, без сложного хирургического оборудования, имевшегося в орган-банке? Сможет ли заполнить пропасть в тумане прошлого? Или подтвердит рассказ Анжелы?

Куивера давно уже должен был добраться до него. Может быть, они уже на обратном пути и через пару дней найдут его и Донну?

Скорее всего, найдут их трупы…

Время шло.

Чикита все еще была жива, хотя слабела с каждым днем. Собственно, «день» на Рифе — понятие относительное. Часов у Райленда не было. Отыскав с большим трудом Алголь, он попытался было нести вахту звездочета (период изменения яркости звезды должен был стать его часами), но однажды Донна сказала:

— Это не поможет. Ты ведь все равно не знаешь, когда должен сработать воротник.

Девушка читала даже те его мысли, о которых он сам не подозревал. Да, подсознательно Райленд считал убегающие мгновения года — того года, что был максимальным сроком его жизни, отпущенным кольцом на шее.

Чикита может выжить, крейсер Плана может пройти мимо, но кольцо-убийца все равно настигнет свою жертву. Можно убежать от радаров крейсера, можно добраться до Рифов и укрыться там от сверхмощного импульса, который пошлет через всю систему Машина, Но невозможно остановить часовое устройство, безжалостное, неумолимое…

Основываясь на тщательном восстановлении в памяти предыдущих событий и на наблюдениях Алголя, Райленд предполагал, что шесть месяцев из этого срока он уже использовал.

Чиките стало совсем плохо.

Рана от клыка пиропода начала зарастать, но жар не спадал. Казалось, ее мучает жажда, но пить она отказывалась. Видимо, ей не давала покоя боль, но она едва шевелилась. Лишь тихое жалобное мяуканье доносилось изредка из полутемного укрытия.

Наконец, Райленд принял решение и отправился наверх исполнять его. Всего несколько секунд спустя Донна последовала за ним.

— Что ты делаешь? — резко спросила она.

Он замер над грудой аппаратуры, которую пространственники притащили из ракеты и которую он предполагал использовать для совсем другой цели.

— Как там Чикита? — не ответив на ее вопрос и не поднимая головы, поинтересовался Райленд.

— Я спрашиваю, что ты делаешь?

Он посмотрел ей прямо в глаза.

— Хочу собрать передатчик. И, если получится, связаться с Куиверой…

— Ты хотел сказать — с крейсером Плана, — перебила его девушка.

— Почему бы и нет? — В его голосе звучала решимость. — План Человека достаточно благоразумен. Если я сдамся, они возьмут нас на борт. Это не хуже, чем ожидание смерти в космическом вакууме.

— Я не пущу тебя обратно!

— Какого черта ты мне приказываешь? — закричал он в приступе холодного гнева.

Она приложила палец к губам.

— Не надо. Не кричи на меня. Я все равно не пущу тебя. К тому же, кажется, уже поздно…

Потребовалась секунда, чтобы он понял.

— Чикита!

Оставив девушку, Райленд стремительно полетел к умирающему пространственнику.

Чикита уже не реагировала на окружающее. Живот у нее раздулся, словно от голодания, если только такое случается с космическими существами. Все остальное тело стало еще более сморщенным, опавшим. Она стала похожа на голодных детей из рассказов о древних засухах в странах Востока. Живот едва заметно приподнимался и опускался в такт слабому дыханию.

Чувствуя, как в горле собирается комок, Райленд с минуту стоял над неподвижным существом. Потом протянул к Чиките руку…

И опустил ее.

Все было кончено. Пространственник перестал дышать.

Он машинально погладил тускнеющий золотой мех на холодной шее. Да, она умерла. Какие бы секреты ни таил метаболизм иной жизни, в этом не было сомнений.

И теперь… Как долго продержится поле, дающее им воздух?

У Райленда не было об этом ни малейшего понятия. Например, биолюминесценция светлячков наблюдается в течение нескольких часов после смерти организма. Схожи ли между собой эти два эффекта? Вероятно, нет. Непонятная сила, позволяющая пространственнику передвигаться, едва ли имеет связь с зеленоватым свечением поля. Она может исчезнуть в любое мгновение, и тогда они погибнут во взрыве вырвавшегося в пустоту воздуха.

— Давай поднимемся наверх, Стив, — попросила неслышно подошедшая Донна. — Там видны звезды…

Маленький, пустой внутри Риф теперь медленно вращался, очевидно, благодаря какой-то предсмертной внутренней судороге пространственника. Из входа в пещеру им открылось все звездное великолепие Вселенной. Даже Солнце — далекая желтая звезда — показалось сквозь сеть лиан.

— Солнце… — прошептал Райленд. — Мы еще не так далеко ушли…

Потом он различил все главные созвездия, выглядевшие немного непривычно в дополнительном ореоле звездной пыли: могучий Орион, туманное скопление Плеяд, обширный серебристый рукав Галактики. Вот она, с горечью подумал Райленд, — новая империя, которую я хотел помочь завоевать для Человека. И проиграл.

Как это ни странно, он испытывал какую-то умиротворенность. Они все еще были живы. И одно только это казалось неизмеримым богатством. Лишившая беглецов последней надежды смерть пространственника сделала драгоценностью каждую секунду. Эти мгновения жизни были теперь наслаждением.

Райленд висел, держась за рубиновый выступ космического коралла. В другой руке невесомым грузом покоилась девушка. Она негромко что-то спрашивала, он отвечал… И наоборот. Каждому хотелось что-нибудь рассказать.

Они обходили молчанием только одну тему — висящую на волоске собственную жизнь.

— Отец, наверное, еще на Земле, — шепотом говорила Донна. — Он не получил моего сообщения. Иначе бы догнал нас. Он всегда был очень занят, Стив, и я не любила его за это, но… Ах, Стив, как же я теперь об этом жалею!

— Ты, наверное, не помнишь… Ты была в ванной, я случайно попал туда и очень смутился. И ты, наверное, тоже… Нет, ты совсем не смутилась. У тебя были голуби Мира, они едва не заклевали… Как его звали? Ах, да! Опорто.

Он подумал, что это удивительно — забыть имя человека, который когда-то был одним из самых близких среди всех знакомых людей.

— Голуби Мира… Это название придумал отец… Он говорил, что если ненавидишь черное, то назови его белым — и сразу полюбишь. Поэтому и назвал смертельную машину голубем Мира. Он всегда любил хвастаться, что является первым правителем на Земле, который не нуждается в телохранителях. Но как же еще называть эти штуки? Моих голубей и его ястребов?

— Если бы ты знала, что я пережил, увидев тебя около пространственника… Правда, в скафандре трудно отличить женщину от мужчины, и я повел себя несколько грубо… Даже твои знаменитые голуби Мира не помогли мне тогда сразу узнать тебя. А твое неожиданное появление в орган-банке, когда я совсем уже потерял надежду! Ты спасла меня…

— Ах, Стив…

Она взяла его за руку, но он внезапно отстранился и вскрикнул во внезапном приступе изумления:

— Донна! Мы до сих пор живы!

Глава XVIII

Они удивленно посмотрели друг на друга, потому что это было невероятно. Окружающий их маленький мир Рифа оставался цел и невредим.

— Но Чикита давно умерла!

— Нет сомнений. Я ничего не понимаю!

Райленд с тревогой осмотрелся. Донна схватила его за руку,

— Смотри! Там! Что это?

На краю Рифа произошел небольшой беззвучный взрыв. Паффф! Взлетело облачко тумана, колония полурыб-полуптиц, кружевное сплетение лоз фузоритов, целое скопление цветов, горящих жидким золотом — все это было отброшено в сторону, после чего восстановился прежний покой.

Очертания воздушного пузыря изменились. Край их мира потерял воздух. На какую-то тягостную секунду Райленду показалось, что это конец — непонятные силы, до сих пор удерживающие воздух вокруг Рифа, начали терять хватку.

Девушка в ужасе прижалась к нему.

— Подожди, Донна, здесь что-то не так, — прошептал он. — Если поле должно пропасть, оно пропадет сразу и полностью.

— Но что же это?

— Посмотрим.

Взявшись за руки, они стремительно понеслись к телу пространственника.

Быстрее! Быстрее! В мозгу Райленда вертелось какое-то кошмарное видение: их мир гибнет, все миры гибнут, вся Вселенная, и все потому, что он не смог изобрести нереактивный двигатель…

Они замерли, схватившись за бледно светящиеся лозы.

В зеленоватом полумраке укрытия лежала мертвая Чикита. Мех ее совсем потемнел. Да, ошибки быть не могло — она умерла.

Но рядом с ней…

Рядом с ней что-то двигалось! Вздрагивало, поднималось в воздух! И полетело прямо к ним — маленькое, сущая игрушка рядом с мертвой Чикитой.

Это был маленький пространственник!

Детеныш!

Его красный нос помигивал, яркие, влажные глаза дружелюбно смотрели на людей.

— Ой, маленький! — пискнула девушка и протянула руку, которую малыш тут же лизнул длинным черным языком.

— Смотри! — прохрипел пораженный почти до немоты Райленд,

Еще одно маленькое тюленеобразное создание, еще и еще… Казалось, их целый десяток. Они танцевали в воздухе вокруг Райленда и Донны, тыкались в них носами, которые смешно пульсировали красным, розовым, пурпурным и оранжевым.

Пересчитать юркие, как ртуть, фигурки было нелегко. Их оказалось восемь. Восемь маленьких пространственников, веселых, как котята.

Были они рождены уже после смерти матери, благодаря какой-то загадке ее организма? Или родились раньше? Это оставалось невыясненным. Но Райленд и не собирался сейчас ничего выяснять.

— Слава Богу, — прошептала Донна, когда он вынес одного детеныша на свет, чтобы получше рассмотреть его.

— Слава, слава, — пробормотал Райленд. — Смотри, они совсем, как взрослые. И родились полностью сформировавшимися. Значит, в состоянии поддерживать атмосферное поле, создавать нереактивную тягу. К счастью для нас. Хотя… — Он вспомнил маленький взрыв на краю Рифа, — им придется немного потренироваться.

И вдруг замолчал, расширившимися глазами глядя через плечо девушки. Она обернулась.

За воздушной границей что-то двигалось, помаргивало.

— Ракета Плана! — в ужасе закричала Донна.

— Нет! — крикнул Райленд, подпрыгивая и зависая в воздухе. — Разве ты не видишь? Оно слишком маленькое! И слишком близко! Это пространственник! Куивера вернулся! С ним кто-то еще… Донвуд!

Донвуд!

Гигант шести футов и восьми дюймов роста, с черным от загара лицом и сияющими голубыми глазами!

Пространственник ловко вплыл в воздушный пузырь Рифа, Донвуд одним прыжком соскочил с его спины.

— Донна! — воскликнул он, хватая девушку за руку.

— Рон!

Весело болтая ногами, она повисла на шее легендарного героя, прижалась щекой к его бронзовой щеке.

— Рон, а это — Стивен Райленд, мой друг.

— Я помню вас, — прошептал Райленд. — Я был кадетом Технокорпуса, мне было всего восемь лет. А вы были студентом-медиком, носили кольцо, потому что ваши люди не покорились Плану…

Гигант со смехом пожал ему руку. Потертая кожаная куртка распахнулась на шее, на которой виднелся тонкий шрам, но не было кольца.

— И я тебя помню, — пророкотал Донвуд. — Я всегда восхищался твоим отцом. Он был не только математиком, но и историком, философом. И именно он стал тем человеком, который помог мне понять истинное значение освоения космоса.

— А воротник? — перебил его Райленд. — Вы действительно смогли его снять?

— Да. Я избавился и от воротника, и от уютного места в заведении, именуемом «Небеса», — кивнул Донвуд. — Мне повезло больше, чем твоему отцу.

— Я не знаю, что с ним случилось.

Райленд перевел дыхание и собрался задать следующий вопрос, но горло вдруг пересохло. Он хотел спросить у гиганта, каким образом тот избавился от кольца, но испугался возможного ответа. Испугался, что Донвуд подтвердит рассказ Анжелы Цвик, будто Райленд — не человек, а «подсадная утка», которую хирурги склеили под его кольцо.

Вместо него этот вопрос задала Донна.

— Рон… — Голос ее немного дрожал от волнения. — Ты сможешь снять кольцо со Стива?

— Только не тем способом, которым сняли мое, — покачал головой Донвуд. — Меня избавили от него в хирургическом центре орган-банка. Работало полдесятка хирургов, используя лучшее оборудование…

— А что сделали с вашим воротником? — замирая, решился все же спросить Райленд.

— Об этом я обещал не рассказывать.

— В этом кольце, — запинаясь, заговорил Стив, — был собран новый человек… «подсадная утка»… что-то вроде живой мумии, которая должна была отвлекать внимание, пока вас не увезет пространственник.

— Да, это так, — небрежно кивнул Донвуд. — Но теперь это не имеет значения.

Для Райленда это имело очень большое значение. По коже побежали мурашки… Наверное, такой вот холодной и противной она была до того, как его тело было собрано… В желудке возникло отвратительное сосущее ощущение.

— Что с тобой, Стив? — испугалась Донна. — Ты так побледнел!

Что он мог ответить ей?

— Я надеялся, что вы сможете снять мой воротник… Вы изучали медицину… Может, вам удалось бы самому сделать операцию?

По лицу Донвуда было видно, что он собирается отказаться, но взгляд его остановился на лице Райленда, перешел на Донну… Бронзовая кожа лица дрогнула и посерела.

— Наверное, попробовать можно… — сказал он через несколько томительных секунд. — Но вы должны понимать, что мне недостает опыта и оборудования орган-банка. При операции в таких условиях — без ассистентов, с походными инструментами, — обещаю только один шанс из четырех, что вы останетесь в живых, и один из пяти, что сможете ходить, если выживете.

Чтобы не упасть, Райленд схватился за большую кристаллическую ветвь. Радужные птицерыбы взлетели с нее и, мерцая, поплыли прочь.

— Я…

— Однако, — сочувственно добавил Донвуд, — ты прав, Стивен. Другого выхода нет. План может убить тебя в любую секунду. Крейсер всего в трех милях отсюда. Одно нажатие на кнопку — и ты мертвец. А также я, старый Куивера и Донна, — признался он чистосердечно. — Поэтому ты совершенно прав. Мы должны спасти тебя или погибнуть все вместе.

— Расскажите, как это будет, — бесцветным голосом попросил Райленд. — Я хочу знать.

Поколебавшись, Донвуд принялся объяснять. Глубокий басовитый голос напоминал ворчание тигра, но руки его были миниатюрными, почти девичьими — руками хирурга.

На Земле, в орган-банке, имелось то, чего нельзя раздобыть здесь — медсестры и ассистенты-хирурги, необходимые медикаменты и оборудование. Если что-либо из того, что он привез с собой, выйдет из строя (кровяной насос, например), то заменить его будет нечем. Кроме того, в орган-банке в распоряжении хирургов имелся неограниченный выбор органов и частей тела. Здесь же их всего четверо, и лишних органов ни у кого не наблюдается.

Сначала, — пояснял Донвуд, — нужно будет создать асептическое пространство вокруг Райленда, которого перед этим подвергнут анестезии. Это будет довольно просто, учитывая почти полное отсутствие гравитации и тот факт, что только люди могли занести сюда какой-нибудь микроб. Для этой цели можно будет использовать распылитель универсального полибиотического аэрозоля. Затем наступит очередь скальпелей, зажимов, ретракторов, нитей для швов. Стерильные с момента изготовления, враждебные для какой бы то ни было микрожизни, эти принадлежности были извлечены из блестящих контейнеров.

Донна побледнела, но продолжала внимательно слушать. Лишь на миг ей не удалось удержать равновесия — когда Донвуд живописно повествовал, как скальпель проведет первую красную линию по шее Райленда.

Похолодевший Райленд слушал, как ткани эпидермиса и лежащие под ними мышцы будут рассечены и оттянуты назад, словно чулок. Большие трапециевидные мышцы также придется рассечь, зажать и держать — важно, чтобы они оставались в напряжении. Малый кровеносный сосуд шеи придется перевязать, большие сосуды (сонную артерию, яремную вену, сосуды спинного мозга) — перерезать и подсоединить к двухкамерному механическому сердцу. Запас крови в его камерах поможет сердцу Райленда справиться с неизбежной кровопотерей.

Потом настанет очередь нервов. Они будут осторожно препарированы, рассечены и присоединены к пломбам из органического серебра, которые только и делают пересадку органов возможной. Нервные ткани плохо восстанавливаются у высших позвоночных, если не оказать им помощи, не стимулировать. Органическое серебро — тот «припой», который позволяет нервам сохранять проводимость. Иначе после рассечения основных шейных ганглий участки оперируемого тела начнут конвульсивно сокращаться.

Затем настанет черед костей. Ультразвуковая пила вопьется в третий шейный позвонок. Спинной мозг будет раскрыт, запломбирован, «запаян». Внутримозговая жидкость…

— Достаточно, — выдохнул Райленд. — Я все понял. Дальше объяснять не нужно.

Его глаза встретились с глазами Донны. Девушка хотела что-то сказать, но не смогла.

— Начинайте! — твердо сказал он. — Начинайте операцию!

Решительно шагнув вперед, Райленд лег на импровизированный операционный стол и дал Куивере крепко привязать себя. Донвуд кивнул Донне, она подошла к столу с гибкой анестезионной маской в руках.

Лицо девушки вздрагивало, она с трудом сдерживала слезы.

— Прощай, моя единственная, — прошептал он. — Но не навсегда.

Маска мягко легла на лицо.

Сначала не возникло никаких необычных ощущений.

Потом кристаллические деревья медленно поплыли на него, маленький Риф сложился, как бутон, а сам он оказался в сердцевине этого бутона, в жидком золоте…

Глава XIX

Он потерял сознание.

Но где-то в глубине мозг продолжал лихорадочно работать.

Ему снился сон.

Напряженное тело болит от впившихся ремней. Над Райлендом склоняются доктор Трейл и генерал Флимер.

— Признайтесь же, Райленд! — хрипи настойчивый голос генерала. — Мы знаем, что в дверь вам постучали, вы оставили бумаги на столе и пошли открывать. Кто там стоял?

И вдруг он вспомнил.

Невероятным, сказочным образом анестезия рассеяла липкий туман в памяти.

Это была не Анжела Цвик. И не полиция Плана — они действительно пришли за ним только в понедельник.

За дверью стоял худой мужчина в испачканной кровью униформе, сгибаясь под тяжестью плотно набитого саквояжа — стандартного полетного саквояжа космонавта.

— Хоррок!

— Т-с-с…

Райленд быстро пропустил его в комнату и запер дверь. Бросив саквояж, Хоррок тяжело оперся на стол. На губах его выступила розовая пена, брызги сукровицы падали на желтую телетайпную бумагу.

— Вы ранены, — сказал Райленд. — Я вызову врача.

— Это может подождать, — прошептал Хоррок, вытирая губы. — У меня для вас сообщение, очень срочное. От вашего старого друга…

Осторожно усадив раненого в кресло, Райленд выслушал сообщение. Хоррок задыхался, тяжело, мучительно кашлял.

Старым другом оказался Рон Донвуд. Хоррок виделся с ним в маленькой колонии на незарегистрированном астероиде, где корабль полковника Лескьюри сделал остановку для пополнения запасов реактивной массы. В сообщении говорилось о Рифах космоса и особой форме жизни — фузоритах, которые эти Рифы построили. Самыми основными в сообщении были сведения о пространственниках и способе их передвижения.

— Донвуд хочет, чтобы вы знали — в открытом космосе есть жизнь, — хрипел Хоррок. — Это — новый край для освоения, живой и бесконечный. Но с помощью ракет его не освоить. Нам необходим нереактивный двигатель…

Райленд попытался объяснить, что это невозможно, поскольку противоречит третьему закону Ньютона.

— Но пространственники летают… Донвуд велел сказать… чтобы вы знали… И еще. Ваш отец ему объяснил… эффект открытого края… — Он снова закашлялся, брызгая красноватой слюной. — Простите… Это означает, что замкнутое пространство освоения — это замкнутое общество, как в системе Плана. Открытые границы, открытый край — это Рифы. А Рифы — это свобода. Свобода навсегда!

Райленд начал понимать, что произошло с его отцом.

План существовал для управления замкнутым обществом, дошедшим в своем расширении до границ дальности полета ионных ракет. Отец видел бесконечные возможности в освоении межзвездного пространства. Но даже мечта об этом была предательством в замкнутом мире Плана.

— Донвуд знает Планирующего Криири… — закончил свой рассказ Хоррок. — Думает, этому человеку можно верить… Он сможет понять, что человек важнее Плана… Если только дать ему работающий нереактивный двигатель… Но Донвуд предупредил… больше никому не доверять…

Отказавшись от помощи врача, он только позволил сделать укол эвабиотика из набора первой помощи, который предусмотрительно утащил с «Кристобаля Колона», и спрятался в комнате отдыха, опередив Анжелу, вернувшуюся с подносом бутербродов и кофе. Когда Райленд избавился от девушки, Хоррока уже не было.

Окровавленный саквояж рассеял недоверчивость ученого. Он содержал большие светящиеся восьмигранники-кристаллы из углеродного коралла, потрясающие стереоснимки Рифов космоса, пироподов и пространственников и, самое главное, тетрадку с наблюдениями Рона Донвуда, доказывающими, что пространственники в самом деле не используют реакцию противодействия.

Мозг, доверяющий только очевидным фактам, сразу заработал.

Будучи математиком, Райленд понимал, что части уравнения должны равняться друг другу. Как физик, знал, что физически уравновешивающее количество может быть неуловимым (например, нейтрино, необходимое для уравновешивания ядерных реакций). В его собственных уравнениях, описывающих создание нового вещества и расширение Вселенной, новая масса «X» появляющегося вещества была еще неуловимее, чем нейтрино, потому что он даже не мог определить ее природу.

Теперь Райленд понял все. Истина, заключенная в простом факте полета пространственников, была так же проста, как дважды два — четыре. Неизвестное прежде количество, равнявшееся новой массе в его уравнениях, было, наконец, идентифицировано.

Кинетическая энергия!

Момент движения, заключенный в разбегающихся Галактиках, которые неизбежно расталкивала расширяющаяся Вселенная!

С удовлетворением профессионала Райленд отметил, что третий закон движения вовсе не нарушается. Он просто трансформируется. Кинетическая энергия летящего пространственника точно уравновешивается эквивалентной энергией новой массы. Реакция описывается классическим уравнением зависимости энергии и массы:

Последний множитель (квадрат скорости света) означает, что ничтожная масса эквивалентна гигантской кинетической энергии. Вот почему он так долго не мог определить фактор «X»! Даже самый долгий полет пространственника создаст неощутимо малое количество атомов водорода, которые прибавятся к облачку, созданному жизнедеятельностью самого существа.

Запершись в кабинете, Райленд взялся за работу. Прилив возбуждения смел всякую усталость и даже страх, который доставил визит Хоррока.

Простое замещение моментом движения неизвестного множителя в уравнениях позволило ему теперь развить целую теорию. Простое преобразование описывало поле, необходимое для создания новой массы и эквивалентного момента движения. Вопросы материалов и конструкции оказались более сложными, но к полудню в воскресенье Райленд уже составил полное описание нереактивной тяговой системы с эффективным усилием в полмиллиона тонн.

Почувствовав внезапно навалившуюся усталость и голод, он побрел в безмолвную темноту туннеля, чтобы умыться в лаборатории. Раковина до сих пор была испачкана кровью Хоррока. Райленд доел засохший бутерброд, допил остатки горького дрожжевого кофе и заснул в кресле, вяло подумав напоследок, что трудно будет добраться до Планирующего Криири, не доверяя более никому.

Проснулся он рано утром в понедельник. Шея затекла, в мозгу маячило воспоминание о ночном кошмаре: они с Хорроком спасаются бегством от полиции Плана.

Спрятав полетный саквояж за ящиком картотеки и сунув испачканные кровью бумаги в люк мусоросжигателя, Райленд упаковал свои записи и стереоснимки Рифов в чемоданчик. До прихода Анжелы и Опорто оставалось еще два часа.

Никому больше не доверяй…

В туннелях, соединяющих сектор компьютеров Планирующей Машины с рабочими помещениями людей Планирующего, царил полумрак и пустота. Прохладный воздух с тихим гулом вырывался из раструбов вентиляторов. Утренний час пик, когда клерки ринутся на рабочие места, еще не начался. Время от времени на глаза Райленду попадались только техники в серых комбинезонах. Как странно было это напоминание о милях камня над головой, в то время как в его чемоданчике лежал ключ к звездам!

Райленду никогда не приходилось еще бывать в приемной Планирующего, но дорогу туда он знал. Охранник, осмотревший его после выхода из лифта, взмахом руки разрешил идти дальше. На стене рядом с ним висел плакат: «Ограниченный доступ! Вход для опасников только под охраной!».

Но Райленда это не касалось.

Перед входом в помещение Планирующего новый охранник еще раз изучил его значок, выбил номер на телетайпе. Райленд затаил дыхание, ожидая ответа Машины. Но охранник поднял от стучащего телетайпа взгляд, полный невольного уважения.

— Проходите, сэр.

Девушка за телетайпом в приемной потребовала назвать причину визита. Он объяснил, что сообщение секретное. Тогда она попросила указать его характер. Райленд отказался, настаивая на особой секретности. Подумав, девушка отправила его к первому помощнику Планирующего.

Первый помощник оказался громадным толстым человеком с выпученными лягушачьими глазами на синеватом лице. Полированная дощечка на столе сообщала, что зовут его Флимер.

В жабьих глазах генерала читалось цепкое любопытство по поводу секретного донесения.

Планирующий Криири? К сожалению, он еще не вернулся из недельной поездки с семьей. Несомненно, в конце недели они будут на месте, но вряд ли ему удастся выкроить минутку — слишком напряженное рабочее расписание. Конечно, Планирующий знает о заслугах автора новых геликальных катушек, но обязанности его так обширны, что приходится перекладывать часть дел на подчиненных…

В конце беседы генерал мягко намекнул, что посетители, выказывающие недоверие помощникам, редко имеют возможность лично встретиться с ним самим.

Райленду ничего не оставалось, как оставить свое сообщение, указав, что речь в нем идет о Роне Донвуде и новом двигателе для ракет. Флимер угрюмо пообещал сообщить, когда Планирующий решит принять автора.

Когда он вернулся в свой рабочий кабинет, стрелки часов миновали полдень. Следов Опорто и телетайпистки не обнаружилось — словно они вообще не приходили на работу. Саквояж Хоррока по-прежнему лежал за ящиком картотеки. Из телетайпа на пол свешивалась набежавшая бумажная лента. Райленд запер дверь и начал искать место, чтобы спрятать описание нереактивного двигателя.

На полке, среди справочников? Глупо. Щель между ящиком и стеной и так вызывает подозрения. Стол лишен тумбочек. Практически, мельком подумал он, Планом не предусмотрены места для личных секретных бумаг.

Прятать описание было некуда. Кроме, пожалуй, собственной памяти.

Когда Райленд бросал листы чертежей в люк мусоросжигателя, в дверь громко и требовательно постучали…

«Центр отдыха». Камера пыток, глубоко спрятанная под землей, находящаяся в некотором несоответствии со своим официальным названием.

Помещения слева и справа от камеры Райленда были заняты неблагонадежными хирургами, уличенными в каком-то антиплановом деле. Терапевтический кабинет дальше по коридору занимало странное существо, созданное этими хирургами из отходов тканей в орган-банке. Существо бешено металось в привязных ремнях, пока не умерло.

Потом было покончено и с хирургами. Оставался только Хоррок в соседней камере и Опорто в камере напротив. Райленд видел их редко — основное время его держали в терапевтической.

Там его пристегивали к кушетке, накладывали электроды на дрожащее тело. Безжалостный свет бил в лицо, шею сдавливал железный воротник. Толстый терапист, склонившись над ним, хриплым голосом задавал вопросы.

Какое сообщение передал ему Рон Донвуд через Хоррока?

Где обитают пироподы, фузориты, пространственники?

Как построить нереактивный двигатель?

Сначала он мог бы еще отвечать, но кольцо раскаленным обручем сжимало горло, не давая вымолвить ни слова. Даже когда дух его сломился, когда он уже готов был с радостью доверить любому все, что знал, они не позволяли ему произнести ни одного слова.

— Донвуд?

— Рифы космоса?

— Фузориты?

— Пространственники?

— Пироподы?

— Нереактивная тяга?

Хриплый настойчивый голос не умолкал. Агония продолжалась, пока прошлое не исчезло в тумане боли и безумия…

Воротник перестал душить Райленда — он больше не пытался что-либо сказать.

И даже не пытался думать на эту тему.

Память его была стерта.

Глава XX

Яркий свет ударил по глазам.

Над Райлендом склонился человек в белом.

Он не сразу понял, что это не доктор Трейл, а Донвуд. Еще больше времени ушло на то, чтобы вспомнить, где и почему он находится.

Постепенно приходя в себя, Райленд пошевелился — ремни были уже отстегнуты. Ну да. Вот стоит Донвуд, а эта девушка, повернувшаяся спиной — Донна Криири…

И вдруг он вскочил, широко открыв глаза.

Третьим в импровизированной операционной был не Куивера. С хладнокровием кобры, приготовившейся к прыжку, за ним наблюдал офицер Технокорпуса.

Рука Райленда метнулась к шее…

И коснулась привычного холодного закругления воротника.

Кольцо было на месте.

— Что… — выдохнул он, — что случилось?

— Мы не успели, — сочувственно сказал Донвуд. — Как только началась операция, крейсер пробил воздушный пузырь Рифа. Едва залатал тебе надрезы, мы снова попали под опеку Плана Человека. — Он машинально потрогал шрам на шее. — Мне очень жаль, что ты остался с воротником, Райленд. Да и я, если не ошибаюсь, скоро надену свой.

Девушка повернулась, и Райленд получил третий удар.

Это была не Донна.

— Где мисс Криири? — закричал он.

— Она в безопасности, — пророкотал гигант. — Насколько вообще человек может быть в безопасности под властью Плана. Здесь ее отец, она пошла к нему.

Райленд сглотнул — память об агонии сдавила горло.

— Могу ли я… Могу ли я их видеть?

— Пойду скажу, что ты пришел в себя, — согласился Донвуд. — Но должен предупредить — от Криири получить помощь не рассчитывай. Он, собственно, уже не Планирующий, а опасник.

Закутавшись в простыню, Райленд ждал, сидя на краю складного стола. Через несколько минут в пещеру влетели Донна и ее отец. Лицо бывшего Планирующего посерело, под ним поблескивало хромированное кольцо воротника, отражая фантастический свет кристаллов. Сопровождали их два офицера — полноватый полковник в рогатом радарном шлеме и сержант-связист с футляром портативного телетайпа.

Донна взволнованно повторила рассказ Донвуда.

— Я надеялась, — грустно закончила она, — что отец поможет тебе снять воротник, а теперь…

— А теперь мне не избавиться от собственного, — натянуто улыбнулся Планирующий. — Положение, как видите, изменилось. Мои обязанности теперь выполняет наш старый друг генерал Флимер. Меня же переквалифицировали и отправили в эту опасную экспедицию.

Он с неловким видом оглянулся на полковника.

Лицо Донны дрогнуло.

— Что это за экспедиция, отец?

— Она связана с развитием Плана Человека. Когда Машина получила доказательство бесконечных возможностей развития при освоении Рифов космоса, она подготовила проект второй ступени Плана, на которой избыток природных ресурсов Рифов покончит с жестоким нормированием благ. Но, к сожалению, этот этап не начнется, пока новый край не будет открыт для большинства людей, а для этого необходима нереактивная тяга.

Бывший Планирующий сделал паузу. Его измученные глаза проницательно взглянули на Донвуда, с сожалением — на Райленда, без всякого выражения — на полковника Технокорпуса.

— Генералу Флимеру удалось убедить Машину в моей некомпетентности, — продолжал он, переводя потухший взгляд на Райленда. — Вы ведь знаете о многочисленных авариях ваших силовых катушек? Так вот. Флимер свалил ответственность за катастрофы на меня, в результате чего я и был смещен. Но сумел настоять на еще одной попытке разгадать секрет нереактивной тяги — Флимер помешать не смог. И теперь это — мое задание. Я собственными глазами видел, как пространственники вылетели навстречу крейсеру. И должен узнать, каким образом они передвигаются.

Но надежды в его голосе не было.

— Если даже Райленд не смог найти ответа, то я сомневаюсь, что он вообще существует, — сказал Донвуд.

— Но… Я нашел его!

Воротник вдруг стал очень тесным. На мгновение горло Райленда парализовало. В сознании начал сгущаться прежний туман. Он в панике оглянулся на девушку, и ее улыбка пронзила туман солнечным лучом.

Райленд вспомнил.

И мог говорить.

Он быстро описал в общих чертах свою теорию эквивалентности момента движения и новой массы, которая соотносила полет пространственника с расширением Вселенной. Описал двигатель, схема которого четко вырисовывалась в мозгу.

Полковник скептически наблюдал, как они обсуждают детали конструкции и диктуют сообщение сержанту-связисту. Потом наступило время ожидания.

Сначала информацию обрабатывала специальная секция Машины на борту крейсера.

Потом радиоволны понесли сообщение на Землю.

Время шло.

Райленд смотрел на взволнованное лицо Донны и вспоминал забинтованного «сборного» человека, который бешено рвался и бушевал в привязных ремнях.

Значит, сам он не был «подсадной уткой»!

Значит, рассказ Анжелы был злостной ложью!

Внезапно защелкал телетайп.

Райленд, бывший Планирующий, Донвуд и Донна сгрудились вокруг сержанта, чтобы прочесть ленту, но полковник начальственным жестом велел всем отойти в сторону.

Через несколько секунд рука его потянулась к кнопке управления радаром…

Но выражение лица изменилось.

— Я знал, мистер Планирующий, я знал, что Флимер — не более чем предатель, которому повезло! — В голосе полковника звучала искренняя радость. — Теперь он получит по заслугам! Любой человек с частицей здравого смысла в голове понимал, что нереактивная тяга должна быть создана! — Он крепко пожал руку Планирующему. — И я рад первым поздравить вас, сэр. И вас, мистер Райленд. Специальная секция Машины на борту крейсера завершила предварительную оценку вашего изобретения и передала сообщение основному комплексу на Земле, предупреждая о необходимости подготовить переход Плана на вторую ступень, на которой свобода и богатство космического пространства сделают нынешние строгие меры безопасности ненужными и невозможными. И, как первый шаг претворения этого дела в жизнь, она транслирует радарный импульс…

Райленд услышал, как в кольце что-то щелкнуло.

Воротник раскрылся.

Словно под воздействием того же импульса, девушка сделала шаг вперед и оказалась в его объятиях.

Прижавшись друг к другу, они выплыли из пещеры в волшебное мерцание маленького Рифа. Над ними нависал громадный серый корпус крейсера Плана, который больше не был врагом.

За ним сияли звезды.

Звезды. Бесконечный, непочатый край для освоения людьми. Солнца, в пространстве между которыми постоянно рождается новый водород, подобно тому, как жажда свободы постоянно возрождается в человеческом сердце.

— Миллионы, миллионы новых миров… — прошептал Райленд.

— Которые увидят наши дети! — громко и уверенно закончила Донна.