Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 6

Глава 2

— Масахиро, иди сюда! — в одном из моллов, куда мы направились с Рейко встретить Цубасу после школы, натыкаюсь на своего родителя.

Он, видимо, заметил нас и потому подошёл — раз занял свободный столик через два от нашего.

Что бы ему такое сейчас ответить? Так, чтобы и не обидеть и не демотивировать, с одной стороны? И чтобы снять все его попытки мною порулить, с другой?

Отец уже явно на взлёте, в том смысле, что опрокинул стаканчик-другой. Я не сильно его обожаю в этом состоянии, уже молчу, что воспринимать адекватно его руководящие посылы в принципе не собираюсь.

Хм. Хотя можно, конечно, выпить с ним самому (Рейко закажет как-будто себе, а употреблю я). Тогда нетрезвый папа будет мною восприниматься гораздо менее остро.

— Секунду! — приветливо улыбается ему Рейко за меня. — Мы сейчас! — она жестом подзывает официанта и собирается вставать. — Пожалуйста, переместите нас за тот стол?

— Стой, — успеваю схватить её за ремень брюк и усадить обратно. — Батя бухой, что, не видишь? У них в конторе, я тебе говорил, всё очень далеко от идеала.

— И что?

— Когда он вот таким образом начинает набираться в первой половине дня, лично я с ним не общаюсь. Кстати, мать тоже, насколько знаю. Тебе оно больше всех надо?

— Я влезла напрасно, да? — беззаботная улыбка исчезает с её лица. — Не молчи!

— Да хрен его знает, — откровенно признаюсь. — С одной стороны, теоретически, сдаваться никогда нельзя: ну вдруг у них что и наладится? А мы сейчас в людном месте, скандал с сыном перед выборами — явно не оно для имиджа. Если проигнорю, будет некрасиво. Вон и народ косится.

— С другой стороны? — серьёзно глядя на меня, Рейко улыбается одними губами, поворачивая лицо в сторону родителя.

Дескать, мы сейчас идём. Подождите чуть-чуть.

— С другой стороны, конструктивный диалог с пьяным — это из области фантастики. А батя настроен сейчас именно посамоутверждаться, — пожимаю плечами. — Я б не ходил, если бы не ты. Ну или подошёл бы, коротко высказал бы ему на ухо всё, что думаю — и тут же отвалил бы.

— Ваку надо было взять, — вздыхает модель. — Она как раз по этой части. Ей коммуникации, кажется, даются легко, все и любые. В том числе, со своим бухим начальством.

— Вероятно, да: отец и на работе достаточно регулярно заглядывает в рюмку, как-то же она там сглаживает углы столько лет, — соглашаюсь.

Ваку мы оставили в гостевой комнате досыпать: после того, что, к-хм, произошло прямо на площадке перед домом, Коюмэ расцеловала нас обоих в макушки и направилась через низкое окно к своей кровати: "Мне нужно много кушать, столько же отдыхать и быстро восстанавливаться. Спасибо всем, было прикольно".

Лично мне, в отличие от неё, было ни разу не прикольно. На каком-то этапе стало даже предсказуемо не по себе: ну не воспринимаю я некоторые моменты местного экзгибиционизма! Который мои японки называют элементом национальной культуры.

И промискуитет лично у меня большого восторга не вызывает, как явление в природе! Даже с собой в главной роли. Как оказалось. Даже суперская физиология партнёрш не в счёт…

Рейко, оправдывая свою степень то ли по культуре, то ли по психологии, хлопнула Ваку пониже спины вслед и посверлила меня пронзительным взглядом пару секунд. После чего решительно заявила: "Поднимайся! Пойдём проветримся. Встретим Цубасу в Роппонги-Хиллз, заодно прошвырнёмся".

— Идём, — сейчас она уверенно поднимается из-за стола уже тут. — Не волнуйся.

— Ага, ага.

— Весь негатив сглажу. Отца твоего беру на себя. Нельзя заставлять родителей выглядеть так, э-э-э, жалко: это твои самые близкие родственники. Семья есть семья.

Я бы мог сейчас, конечно, сказать что-нибудь на тему того, что я не родной, а приёмный. Но промолчу, в том числе из благодарности: что ни говори, отец имеет очень мало недостатков и проблем, как родитель (достаточно заботлив, ответственный, для детей ничего не жалеет — даже олуха-сына-гайдзина вон, в дорогое учебное заведение устроил, не считаясь с расходами).

Скорее, он местами буксует, как личность — к алкоголю плюсую его неразборчивость в связях определённого характера.

С другой стороны, первое — такая знакомая черта моей исторической родины. А последнее — здесь что-то вроде социальной нормы. Да и я теперь от него ничем не отличаюсь. Бл*.

Из унылой задумчивости меня вытягивает Рейко, подхватывая под руку и вытаскивая из-за стола.

— С чего ты так уверена, что сможешь сгладить все негативы? — шепчу, выволакиваемый ею в проход.

— Я что, с пьяными мужиками мало дел имела? — замечает она философски. — Уж твой папа, поверь, просто зайчик и ангел. Если сравнить с тем же…

— ПОНЯЛ. НЕ ПРОДОЛЖАЙ.

— Приветствую! Рада вас видеть! — Рейко или действительно хорошая актриса, или всё-таки батя ей залетает.

В том смысле, что она воспринимает его без негатива, даже в его нынешнем состоянии.

— Здравствуйте! — подумав, мой местный ближайший родственник останавливает сам себя от рефлекторного жеста.

И лезет к ней не обниматься и целоваться (как явно собирался вначале), а лишь скромно пожать руку.

Её это, судя по сверкнувшему взгляду, изрядно веселит.

Женщины.

Кстати, интересно: а как бы я его приводил в чувство? Всё-таки, женщина со мной. Но и он родной отец и вроде как не чужой, хм.

— Где был? — взгляд родителя останавливается на мне. — Почему так вызывающе ушёл из клиники? Говорил, потом напишешь, куда направляешься — и ни слова не прислал?

— Виноват. Из головы вылетело, — каюсь. — Был занят.

Не рассказывать же, что я забыл зарядить батарею у своего местного телефона (это регулярное действие. Так-то лежит на поверхности, но я этот момент с непривычки упустил). А когда оказался в доме Рейко, она с Вакой очень быстро сместили у меня все акценты в голове. Прямо в креслах на площадке, сдвинутых вместе. Г-хм.

— Пап, я неправ, что исчез. Извини, — накрываю его руку своей, зарабатывая удивленный взгляд в ответ.

— Ватару, а я хотела с вами поговорить, — на второе запястье отца опускаются пальцы моей спутницы. — Как вы смотрите, если ближайшее время Маса поживёт у меня? Это не создаст неудобств лично вам?

Надеюсь, у меня сейчас получается не выдать красноречивой мимикой всю гамму чувств.

Хм. Разумеется, какая-то половина меня не против. Но есть ведь и Цубаса, чёрт побери?! И почему Рейко было не обсудить это вначале со мной — а к моему отцу не лезть вообще, ещё через мою голову?

Похоже, профессиональные расширения актрисы работают даже на короткой дистанции, необязательно в тактильном контакте. Потому что в следующий момент её бедро под столом прижимается к моему, поступательно двигаясь вперёд-назад и поглаживая меня сквозь брюки.

Насколько я понимаю, этакий невербальный сигнал: всё нормально, не дёргайся, потом объясню.

Крякнув, с удовольствием наблюдаю удивление родителя:

— Неожиданно. — А больше он ничего и не говорит, хлопая глазами.

Причём я понимаю, что он непротив самого факта. Смущает его исключительно её личность: как-никак, секс-символ нации.

— Я сумею о нём позаботиться, — мягко улыбается модель, опуская ресницы. — Если это, конечно, не вредит вашей предвыборной стратегии.

А оно не вредит, на то есть прямое заключение специалиста Ваки. Она в манипуляциях общественным сознанием и чужими эмоциями соображает на десять.

— Да я не к тому. Я, в принципе, помню, что вы это обозначали в Лотосе, — батя чуток сдаёт назад и вытаскивает руку из-под женской ладони. — Был выпивши, однако запомнил. Просто не подумал, что вы всерьёз.

— Никогда не шучу на тему своего дома, — смеётся Рейко. — И я пока не планирую выпускать вашего сына из своих рук, с вашего разрешения. Какое-то время. Если он потеряется ещё раз, думаю, его можно будет найти через меня или Цубасу. Мои номера есть в базе вашей компании — Вака уже внесла, для удобства вашего юридического отдела.

Блин. Что значит "не планирую выпускать"? Что-то я уже по Цубасе соскучился. Очень.

— А-а-а, они же занимаются вашей долей акций Хейдуги, — хлопает себя по лбу отец, на удивление припоминая расклад. — Точно-точно… Спасибо, учту.

Он погружается в местное меню, делая заказ кухне и бару в его электронной копии. При этом, родитель время от времени косится на меня, словно желая что-то сказать.

— Ватару, если я вам мешаю, скажите? — отчего-то моя спутница идёт напролом, хотя и крайне мягким тоном.

При этом она без затей забрасывает левую ладонь мне на пояс, с противоположной от себя стороны.

Получается, что сидим обнявшись. Блин, ну и как на это реагировать?

Что-то чем дальше, тем больше чувствую себя идиотом.

— Да нет, не мешаете, — батя наконец что-то решает про себя. — Маса, расскажи пожалуйста, раз в больнице не вышло: что у тебя в порту произошло?

— На разведку ходил в одно место. — Интересно, как он это узнал?

Я же пока вообще никому рассказывать не собирался, а с Ёсиокой отец незнаком и не общается.

— Что за инцидент с работодателем? Вроде, на пирсе какая-то сцена была нехорошая?

— Да не было там никакой сцены. Сошли на берег, чтобы не рубиться на борту. Поорали друг на друга, махнули пару раз кулаками. Конец разговора.

— А что за люди, которых ты чуть не насильно кому-то японскому капитану на борт сдал? Из-за чего ссора с предыдущим работодателем?

Я категорически не хочу обсуждать тему в этом месте; не знаю, почему. Видимо, интуиция.

К сожалению, находящийся под градусом родитель от тактичности далёк. Напирает, словно бульдозер.

Из-за соседних столов даже люди начинают повторно коситься, будто бы невзначай.

Возможно, причина его энтузиазма в том, что вместе с заказом ему только что поставили на стол и небольшую бутылочку. Половину из которой он тут же оперативно употребил.

Наконец прорывает и меня:

— Батя, ты чё?! Это дело пары конкретных капитанов! Есть профессиональная этика. Вопросы порта обсуждаются в порту, и остаются тоже в порту!

— Из-за чего ты на пирсе дрался? И с кем?

— Там живых людей гнали, как скот, — решаю приоткрыть часть правды. — А у меня есть свои небольшие правила по этому поводу.

— Какие? — интересно, родителю реально нравится удивляться так часто или это просто особенности мимики.

Поймал себя на том, что знаю его не так уж хорошо, как хотелось бы.

— Защищай слабых, борись с сильными. — Пожимаю плечами.

Жаль, не могу добавить: такая сцена у человека, росшего после одной далёкой войны в ну очень специфических условиях, вызывает вполне определённую ассоциативную цепочку. Промолчать или не заметить просто не получится.

***

За некоторое время до этого.

На одном из многочисленных пирсов порта к шхуне с названием "Улитка" подошёл блондин:

— Здравствуйте! Вы давали объявление, я с вами созванивался.

— Я не ожидал, что ты окажешься… таким, — Бо, выполняющий сейчас по совместительству функции капитана, не стесняясь, оценивающе оглядел европейца с ног до головы.

— А какие проблемы? — пацан искренне недоумевал. — И как я могу к вам обращаться?

По-японски, кстати, говорит, как на родном, отметил про себя наполовину китаец.

— В первый день для тебя — просто капитан. Этого достаточно.

У Бо, конечно же, было и полностью японское имя, как и местный национальный паспорт (островитянам ни к чему знать, что этот паспорт у него — не единственный). Но неожиданно для себя он решил сходу поставить белобрысого на место: каждому своё.

— Так какие со мной проблемы? — кандидат на поденную работу оглядел и охлопал себя со всех сторон. — Руки-ноги на месте, голова варит.

— А ты откуда родом? — решил на всякий случай уточнить капитан, из чистого любопытства.

— Местный. Наверное. На внешность не смотрите: родители нашли где-то после тайфуна. Ничего не помню, что было до того.

— А-а, так вот чего у тебя японский язык, как родной, — сообразил Бо. — Где родители сейчас? Почему в порту работаешь?

Сам он, кстати, разговаривал с акцентом. Небольшим, но тем не менее.

— Семейная история, — мгновенно надулся парень. — Вам зачем? Нет их. И документы сделать не успели нормальные.

— Это как? — капитан заинтересовался.

— Я ж натурализованный иностранец по идее, хотя и несовершеннолетний. Был вид на жительство, на биометрию. Сейчас родителей лишили родительских прав по решению суда, а я автоматом утратил право на вээнжэ. — Пацан, похоже, говорил через силу. — Податься некуда, вот и тусуюсь в порту.

— Хм. — Вообще-то, вариант для поденного работника был почти идеальным.

Ни гражданских прав, ни самого гражданства — зато есть знание языка и готовность пахать. Ну и, особо идти ему тоже некуда, если что.

— А какая проблема с моим японским? — продолжил удивляться бывший то ли старшеклассник, то ли студент первого курса, неверно истолковав заминку. — Или у вас язык команды какой-то другой? Я и ещё языки знаю…

— В той команде, которая сейчас на борту, другие языки без надобности, — заметил старший. — Ты не нравишься мне чисто внешне.

— А я не пять тысяч иен, чтоб вам нравиться, — огрызнулся белобрысый. — Вы команду посуточно набираете, чтобы она вам глаз радовала? Или чтобы работу делать умела? Не хотите — я дальше пошёл. А вы ищете другого обеспечивающего с опытом, за полцены…

— Рекомендации есть? — это было необязательно, но Бо спросил исключительно из аккуратности.

Пацан настолько откровенно был иностранцем, что подозрений возбуждал ровно ноль. Не с такой внешностью, как говорится, притворяться кем-то другим.

Ну и, на закуску, на его голых руках либо на просвечивавшем сквозь большого размера майку теле отсутствовал даже самый примитивный нейро-концентратор. Даже самой первой, давно устаревшей, модели.

Нищета в чистом виде.

— Есть. Ваш коллега, капитан Ёсиока, — европеец кивнул на соседний причал. — Я обычно с ним работаю, но там сегодня выходной, а мне деньги нужны…

Понятно. Жить на что-то надо.

— Поднимайся, — Бо нехотя кивнул в сторону трапа. — Отходим через полчаса.

_________

Наполовину китаец имени блондина не стал спрашивать из принципа: так и обращался к нему весь день, "Эй, белобрысый".

Пацан, справедливости ради, сидел на поплавке весь день без скрипа и вообще был идеальным обеспечивающим.

Сжалившись, Бо во второй половине дня даже поднял его на пять минут палубу и сунул пакет саморазогревающегося риса в руки:

— Быстро жри. Цени мою доброту. Чтоб через две минуты был обратно на поплавке.

Проблемы начались, когда они вернулись в порт.

Пара мелких девчонок, тоже иностранки (Таиланд), лет по пятнадцать-шестнадцать, ходили на "Улитке" и раньше.

Ныряльщицы как ныряльщицы: работу свою делают, языком не болтают, двумя третями оклада довольствуются (наверное, тоже без документов, как и белобрысый — но тут Бо не спрашивал, поскольку свои, азиатки).

Глаз он положил на обеих, но до этого выхода не имел полномочий капитана.

В принципе, он даже собирался дать девкам потом денег сверх нормы — но перед этим, естественно, использовать их быстренько в каюте по назначению.

А малолетки заупирались. Одна принялась голосить, когда он потащил её в каюту, а вторая даже чуть не вцепилась ему в лицо — хорошо, успел ударить в ответ.

Рассвирепев, выполняющий один ханьский заказ представитель местной диаспоры с силой пнул ногой упавшее на палубу тело — а вторую соплюху перекинул через плечо:

— Не выделывайся. Дел на три минуты, полторы тысячи накину.

Как на зло, малолетняя тайка затрепыхалась ещё сильнее. А в следующий момент Бо услышал тихий голос блондина, шёпотом свистящий сзади, прямо в ухо:

— Быстро отпусти её. Или здорово пожалеешь прямо на месте.

Наполовину китаец лихорадочно оглянулся по сторонам — увы, под рукой никого из своих, из постоянного состава команды, не было. Только поденный сброд.

Свои занимались уловом в трюме (и не только им).

Белобрысый, оценив его движение, что-то сделал: Бо почувствовал удар в затылок, а затем ему как будто выключили свет.

Он пришёл в себя буквально сразу, поскольку увидел, как блондин тащит обеих малолеток по трапу на берег.

— Ах ты, с-сука! — лицо наполовину китайца налилось кровью от возмущения. — Ах ты неблагодарная тварь!

А ведь даже рис ему давал.

Исполняющий обязанности капитана в пылу происходящего упустил тот момент, что расчёт по окончании дня белобрысый у него ещё не получил.

— Стоять! — Бо, взлетая на ноги, рванул к трапу, активируя боевые расширения.

Не самое лучшее решение, но сейчас не до деликатности. Никто и никогда не заберёт у него того, что принадлежит ему. А две пигалицы, по его планам, уже давно были его собственностью. Просто только сейчас его повысили до капитана.

— А замеры вы нормально сделали? — неблагодарный блондин обернулся на трапе, прикрывая бегство девок.

У Бо сердце ушло в пятки: лов, разумеется, был только прикрытием для их настоящей работы по… Но откуда об этом знает этот мудак?!

— Все наверх! Срочно! — отбрасывая малейшие сомнения, заорал он по-китайски.

Пацана нужно было остановить любой ценой, чтоб вернуть на палубу. После чего — хорошенько допросить. Со всеми вытекающими…

Кстати, и девок тоже нужно втащить обратно. Пригодятся.