"Око Карачуна"

Глава 1

«Око Карачуна»

- Информация из тех, что точнее не бывает – чуть ли не перегнувшись через стол, вещал Разумовский, преданно глядя мне в глаза – И, Максим, цени - я пришел именно к тебе, в «Ключ». Хотя мог бы и к Антону податься, например. Или к твоей бывшей. Она такие темы ох, как любит!

- Не пошел бы ты к Майе – усмехнулся я – Потому что знаешь – даже за хорошие наводки она платит очень неохотно и скупо. А то и вовсе не никак. Не она ли тебя прошлой весной накачала какой-то дрянью, все выпытала, а после еще как в издевку на вокзал отвезла и мешок с газетами под голову подложила?

- И кара за такую подлость ее еще настигнет – насупился Даня – Если не от моей руки, так от чьей-то еще. Но это ничего не меняет. Все-таки ты в моем списке первый, а это что-то да значит.

— Ой, Даня, заканчивай! Просто я всегда плачу по своим счетам, а тебя такой расклад устраивает. Плюс информация твоя реально горящая, ей жизни осталось всего-ничего, с двенадцатым ударом часов на Спасской башне она на год превратится в ничто. А за следующий год, думаю, я докопаюсь до правды, если захочу.

- Не докопаешься – с ехидцей протянул профессиональный продавец секретов, тайн и компромата – Шиш тебе! Ладно, о пустом говорим. Берешь или нет?

Я откинулся на спинку кресла, сплел пальцы рук в «замок» и задумчиво уставился на Разумовского. Вот все же какой он внешне неприятный, а? Чем-то похож на карамору. Это такой здоровенный комар, в пол-кулака размером, который любит сидеть в темных углах и очень пугает маленьких детей, которые верят в то, что он может из них всю кровь выпить.

Но, с другой стороны, то, что он предложил, как минимум интересно. Во-первых, можно будет убить остаток дня, который тянется невозможно долго. Не стану врать, я не люблю Новый Год, далека от меня праздничная суета, одухотворение и предвкушение на лицах сограждан и все эти рекламные: «и вот наступила новогодняя сказка».

Сказка. Ага. Она и есть. Знали бы они, сколько всякого разного именно в этот «волшебный день» происходило и происходит, сразу бы точку зрения изменили. А покажи им «дикие гонки», которые проходят в первый день нового года и в которых принимает участие вся московская нечисть и нежить, а после то, во что они превращаются ближе к финишу, так и остатки иллюзий повылетают из голов. Я сдуру в них один раз поучаствовал, очень хотел призовой цветок добыть, в результате потом весь январь в больнице провалялся, причем первые три дня без сознания. Так что теперь даже зрителем на это мероприятие не хожу.

Во-вторых, если Даня не врет, а это скорее всего так, то я не откажусь заполучить то, о чем идет речь. Полезная штука. Нет, не для меня. Я человек, потому артефакты, какие-бы древние они не были, для меня лишь разменная чеканная монета. И мне не очень сложно прямо сейчас назвать минимум пять потенциальных покупателей эдакой диковины. Причем заплатят они мне куда больше, чем просит за свои сведения Разумовский.

Вот только почему холодок по спине так и ползет? Потому что мы говорили о Карачуне? Или это интуиция шепчет: «Плюнь на все, бери билет и Гелю, лети в Турцию, ты еще успеешь на банкет в одном из отелей Анвара». Праздник я не люблю, но кормят там много и вкусно.

Штука в том, что проныра Разумовский где-то нарыл информацию о очень и очень интересном артефакте, который носит имя «Око Карачуна». Прямо скажем – ничего хорошего из себя представлять он не может, ибо Карачун не являлся сильно доброй личностью даже в сильно противоречивом пантеоне славянских богов, и уж точно не имел ничего общего с хрестоматийным Дедушкой Морозом, которым его то и дело пытались выставить не очень смыслящие в нашем прошлом люди. Собственно, об его сути можно догадаться даже по поговорке, которая осталась с тех пор в нашем языке – «карачун пришел». Сиречь – все, усоп товарищ. Выносим, закапываем, выпиваем за помин души.

Как правило этот бог наведывался к людям в самый разгар зимы, приводя с собой морозы, метели и длинные темные ночи. Понятно, что последнее от него точно не зависело, Земля до славянских богов вращалась, и после продолжила, но наши предки все валили на бородатого старика, который вечерами мотался по лесам и долам в компании немалых волчьих стай и медведей-шатунов, которые ни жалости, ни сытости не знают.

А «Карачуновым днем» считалось как раз 31 декабря, разумеется, с поправкой на современный календарь. Для наших предков эта дата, собственно, от любой другой не сильно отличалась, ибо Новый Год они по осени праздновали, что, как по мне, вполне разумно. Урожай собран, девки для свадеб дозрели, лист опадает, природа готовится к зиме – вот, соответственно, и год прошел.

Покрыта была мраком и судьба Карачуна после того, как старые боги и их ближники уступили свое место новой вере. От большинства хоть что-то да осталось – амулеты, страницы заветных книг, что были собственноручно ими писаны, ученики. Что там - некоторых из них даже и сейчас встретить можно, если верить слухам. Например, того же Великого Полоза, вещих птиц, коих числом три или Лёля, который невероятно любит кружить головы молоденьким дурочкам по весне в березовых рощах и цветущих полях. А Карачуна точно вовсе никогда не было. По крайней мере мне ни одного упоминания о нем не попадалось.

И тут – на тебе. Приходит Даня и говорит, что он знает координаты сразу двух мест. В первом лежит ключ, которым после можно открыть некую дверь, за которой находится самоцвет, который в старые времена служил навершием посоха таинственного бога лютой зимы. Он так и называется – «Око Карачуна». Мало того – он готов мне сообщить все исходные данные и даже карту дать, но, разумеется, не даром. Но думать надо скоренько, ибо зимний предновогодний день короток, а любой другой тут не подойдет. Придется целый год ждать.

Само собой, следовало бы сразу его послать в одно место с совершенно бесплатными координатами, если бы не то, что его слова очень походили на правду. Такие байки хороши для разовой разводки, а Даня и дальше желает стричь купоны с нашего сотрудничества. При этом обойтись без визита к стоматологу, что тоже важно.

А если все так, то, как сказано выше, на «Око» это есть у меня покупатели, и не один. Можно даже анонимный аукцион провести, для получения максимальной прибыли. Почему бы и нет?

- Держи – я достал из ящика и выложил перед Разумовским три пачки тысячных купюр в банковских упаковках – Больше не проси, оно того не стоит. И сразу предупреждаю – если ключа в тайнике не окажется, или если за дверью я обнаружу только паутину, пыль или клочок бумаги, на котором обнаружится надпись «Я тут был. Буратино», то тебе, Даня, как раз карачун и настанет. Кровь по капле сцежу, слово даю.

- Знаю – проныра повел рукой над деньгами, и те со стола как ветром сдуло – Потому всегда с тобой веду дела честно. Репутация дороже. Да и здоровье не казенное.

Мы сверили еще раз с картой те места, где находились тайники, Даня побил себя в тщедушную грудь кулаками, подтверждая, что все обстоит именно так и свалил из кабинета, напоследок пожелав мне в следующем году щедрых клиентов и легких заказов. Я же три раз плюнул через плечо, как только он закрыл за собою дверь. Человека с таким черным глазом как у него еще поди, поищи.

А вскоре и я последовал за ним. День правда вовсю клонился к вечеру, концы же мне предстояло между собой свести немалые. Нет, ключ находился не так далеко, в Замоскворечье, зато замок, который им следовало открыть, сильно неблизко. Если точнее, дверь эта даже не в Москве располагалась, а за ее пределами, до нее нужно отмахать под сотню километров по Варшавскому шоссе.

Одно хорошо – погода не подвела. Ясно, что девяносто девять процентов москвичей сейчас со мной не согласились бы, для них ноль на дворе и легкий туман это: «не новогодняя погода, а хрен знает что». А для вот меня – самое оно. Собственно, если сейчас за окном ветер устраивал бы снежную кутерьму, да еще и с хорошим минусом – остался бы Даня с пустыми карманами. Перспективы перспективами, а за городом, да еще в какой-то чуть ли не заброшенной деревне, при такой погоде мне ловить нечего. Да я до нее скорее всего даже не доберусь. Тут не «внедорожник», тут техника посерьезнее нужна. Мы не Европа какая-нибудь, у нас если уж снег пошел, то все дороги завалит так, что без танка не проберешься. Или, на худой конец, трактора.

Но мне свезло, день выдался пусть и мрачный, за счет серого неба и нависших над городом серых туч, но зато идеальный для внезапно нарисовавшейся авантюры. Опять же пробок нынче нет, ибо что вчера, что сегодня выходные. Вчера народ мотался по магазинам, покупал подарки и вкусняшки, а сегодня большей частью либо сидит дома, нарезая салаты и выпивая по первой, либо собирается в гости.

Касается это и сотрудников того здания, которое я планирую посетить в первую очередь. Не исключено, конечно, что там какая-то охрана имеется, но, думаю, она тоже поддалась очарованию праздника и исполняет своей профессиональный долг чуть халатнее, чем обычно. А если и нет, то пусть ее. Я же не через центральный вход собираюсь заходить, мне это зачем? Тайник в подвале, а туда попасть куда проще, чем в основную, наземную часть.

Пятницкая улица вообще в этом плане очень удобна для людей моей профессии. Несмотря на масштабные перестройки зданий всех видов, случившиеся за последние лет сорок, независимо какие - от полной до иллюзорно-реставрационной (когда снаружи вроде все та же городская усадьба каких-нибудь, к примеру, Белозерских-Белосельских, а внутри вполне себе «хай-тек»), фундамент-то остался тот же, что б и раньше. А под ним – вторая Москва, подземная, которой плевать на то, что происходит наверху, там существуют свои законы и порядки, не меняющиеся веками. Подземные ходы москвичи начали рыть, наверное, еще тогда, когда и города-то никакого не стояло, и именно их деревенские улицы со временем стали тем, что мы сегодня называем «сердцем Москвы».

Не скажу, что я прямо очень хорошо знаю все сплетения подземных ходов, лазов и переходов. Это не так. Не уверен, что вообще хоть кто-то облазил все уголки затаенной стороны города, даже гули, для которых она дом родной. Да и не везде стоит совать свой нос, правды ради. Ни за какие деньги, например, я не сунусь на север, в район «Аэропорта» и «Сокола». Не знаю, что именно там происходит, но как минимум трое моих коллег сгинули в тех краях, один за другим. Да и в тоннели метро - ни ногой. Там имеется свой Хозяин и гостей он не любит. Вернее, наоборот - любит, но плотоядною любовью.

А вот Пятницкая – другое дело, там я бывал не раз, мне даже, пожалуй, карта не нужна, и так не заблужусь. Правда и предположить не мог, что под бывшей усадьбой Великолеповых есть тайник. Я, как и все остальные, был уверен, что их этих мест те, кто бродил по этим переходам до нас, все захоронки давно выгребли, включая даже такие, которые трогать не стоило бы.

Но вообще место выбрано по уму. И до, и после большого московского пожара 1812 года обитали здесь купцы, ничем вроде не примечательные и не сильно богатые, но каким-то образом все же сумевшие прижиться там, где сгруппировались представители не самых последних в Империи фамилий. Это все равно что лет десять назад на Рублевке поселился бы владелец пары палаток с хот-догами, причем жил бы по всем статьям на равных с остальными.

И что интересно – никто не знал, чем же таким эти купцы торговали. И торговали ли вообще? А еще - с чего это по обоим сторонам въездной арки у них красуются маскароны, сиречь, барельефы лиц, которые обычно для защиты дома от бед вешали. Причем не просто каких-то там, а женских, да еще в облачении, которое когда-то жрицы Мораны перед обрядами на себя вздевали.

Но и это не все. Еще можно вспомнить парочку скульптурных львов, которые добрые лет тридцать просто стояли в уголке дворе, до той поры, пока въехавшее в здание «Москомимущество» не определило их встречать посетителей у входа в их офис. Почему их именно сюда, в эту усадьбу, привезли невесть откуда?

Не знаю, не знаю, я бы раз сто подумал, прежде чем таких искусственных зверюшек привратниками делать. Когда-то они принадлежали Анне-Маргрете фон Монсон, которую у нас знали как Анну Монс, сердешную подружку герра Питера Первого. А подарил их ей Яков Вилимович Брюс, который просто так никогда ничего не делал.

Так что домик любопытный, любопытный. Но при этом очень подходящий для того, чтобы под ним разместить тайник с артефактом. В логику происходящего это укладывается.

В подземелье я зашел привычным манером, через подвал «смирновского» дома. Если не знать, входа ввек не найти, хотя он находится почти на самом виду, мимо него ежедневно проходят тысячи москвичей и гостей столицы. Но и им это ни к чему, и нам тоже. К тому же стань данный факт народным достоянием, Отдел мигом этот лаз перекроет, с них станется. Конечно же, руководствуясь безопасностью населения, у них это любимая отговорка. И придется всем забираться под Пятницкую через снесенный флигель, чего не хотелось бы. Там и людно, и метро рядом.

В глубинной Москве было как всегда темно и сыро, под ногами неприятно чавкала грязь, вечный спутник местной сырой зимы, а сверху то и дело на меня капала вода.

И – никого. Ну, разве что минут через пять из одного отнорка вылез, было, смурной и сонный гуль, встревоженный моими шагами, но после окрика: «а ну, брысь отсюда холера такая!», нырнул обратно в темноту переходов.

Поворот, тут пригнуть голову, там налево – и я почти на месте. Внутри все сильнее разгорался тот огонек, что свойственен всем людям мое профессии, тем, кто живет по законам удачи. Нас ведет не жажда наживы, хотя своего мы и не упустим, конечно. Нам просто интересно обрести то, что остальным в руки не далось.

А потом обретенное выгодно продать, ибо процесс поисков куда интереснее, чем скучное обладание. Или сменять на ту вещь, которая приведет к новой находке, еще лучше и заманчивее.

Потому мне очень не понравилось то, что я увидел, добравшись до места. Опередили меня, вот какая штука. Причем на всего-ничего, поскольку приличных размеров куча земли, возвышавшаяся в том месте, где, согласно карте, находился тайник, явно появилась совсем недавно. И те, кто добрались сюда раньше меня, прямо сейчас орудовали в свежевырытой яме, пытаясь вскрыть нечто, похожее на большой комод, дабы добыть из него столь нужный мне ключ.

- Бог в помощь – дружелюбно сказал я, передергивая затвор пистолета и направив ствол на затылок одного из конкурентов, копавшегося во встроенном в дверь массивном замке с двумя десятками делений, к каждому из которых прилагалась славянская руна. Позиция у меня была отличная – я сверху, они там, в некоем подобии ямы, потому если что, если ребята резкие, так они оба тут останутся – Как успехи?

- Не жалуемся – ответ был получен моментально, причем в голосе я не услышал ни тени испуга – Иди себе дальше, добрый человек. Не мешай нам. Коль, Алатырь-камень ставь напротив знака Перуна.

Да елки-палки! Все, пистолет можно убирать, по крайней мере до того момента, пока я не наведаюсь к поганцу Разумовскому. Этих двоих тут не прикопаешь. Скорее, они сами меня под землю положат. С них станется.

- О, есть! – бодро заявил тот, которого я, было, взял на прицел, раздался скрежет, два щелчка и дверца неохотно растворилась – А вот и ключик! Пал Палыч, прими мои поздравления. Нам удалось!

- С наступающим – вздохнул я – И с удачным приобретением!

- Взаимно – первый говоривший повернулся – В части праздника. Ба, да это Макс Чарушин. Что, кондотьер, обскакали мы тебя? А?

- Когда да, тогда да – признал я – Но ничего, я в накладе не останусь. Разумовский за то, что пихнул мне несвежую инфу, неустойку в двойном размере заплатит. Или я ему все ребра переломаю, причем в буквальном смысле.

- Разумовский? – сначала переглянулись Пал Палыч и сопровождавший его Николай Нифонтов, а после дружно захохотали – Не, Макс, этот жучок тут ни при чем. Выходит, его самого развели. Нам инфу о тайнике один знающий старикан слил, что проездом в Москве оказался, в качестве откупного. Насвинячил он тут еще в том веке, думал, что все всё забыли, да только шиш. У нас срока давности нет. А чтобы маленько компенсировать убыток, он ее же, похоже, твоему Дане и запродал. А тот – тебе. Так что из нас всех ты один на деньги попал.

- Да блин! – совсем уж расстроился я – Вот не даром не люблю Новый год!

- Это ты зря – возразил Нифонтов, протягивая мне руку – Давай, помоги из ямы выбраться. И так вон все изгваздались. Так вот – зря. Хороший праздник, веселый.

- Ценой в триста штук – буркнул я – Очень весело!

- Ого – впечатлился Пал Палыч – Однако непомерная расценка за пусть и очень старый, но в целом бесполезный ключик. Хотя… Зная тебя можно предположить, что покупателя ты нашел бы. А если не сам, так твоя бывшая, она большая мастерица на такие вещи.

Стоп! Он сказал «бесполезный»?

- Любой ключ что-то да открывает – одарил я улыбкой сотрудников Отдела – И этот – тоже.

- Так – Нифонтов, который год за годом набирал все больший авторитет среди тех, кто живет в Ночи, в первую очередь своей смекалкой и умением договариваться даже с теми, кто этого делать не любит, явно понял все куда быстрее напарника – Посыл понятен. И что же ты хочешь?

- В идеале то, что лежит за той самой дверью, закрытой на замок.

- Ну-ну-ну – изобразил насмешливое изумление оперативник – Ты без этой штуки содержимое точно не получишь, а вот мы можем найти того же Даню и тряхнуть его.

- Не можете. Нет, найти – да, это в ваших силах. Но тряхнуть? У вас есть правила и принципы, господа, так что не тряхнете. А сам он не скажет, потому что рядом с ним буду я. И запретить это вы мне не сможете. Да и времени осталось чуть-чуть, а потом все. Потом ждать следующего года, а это долго. И я буду не я, если не сделаю все, чтобы вы ту дверь через год не отыскали. Ничего личного, просто бизнес.

- Да о чем хоть речь идет? – не выдержал Михеев – Из-за чего лаемся?

- Око Карачуна – не стал скрывать я. Собственно, почему и не сказать? Тем более это входи в мой на ходу скорректированный план – Ключ открывает тайник, где хранится данный артефакт.

- Впервые слышу – глянул на напарника Нифонтов – А ты?

- Что-то такое было – потер лоб Пал Палыч – Темная штука, ее отдавать в чужие руки никак нельзя. Нас Георгиевич потом сожрет.

- И не надо – покивал я – Правильное решение. Оставьте ее себе, а мне за услуги подарите брошь Екатерины Первой. Ну, ту, которую она носила еще тогда, когда звалась Мартой Скавронской. Я знаю, она у вас хранится. Вещь безвредная, для Отдела бесполезная. Хороший обмен.

Я давно данную безделушку заполучить хотел, а после через нее попробовать подъехать на кривой козе к Хранителю кладов. Он подобные предметы коллекционировал и от такой штучки точно не откажется. Пустить слух через Абрагима, что брошь у меня в руках, а там, глядишь, и сладится чего. Впрочем, не на нее одну надежда, я таких манков собираюсь много использовать, ибо нужен мне этот человек очень. Есть у меня идейка, которую без него не реализовать.

- Меня печалит не столько то, что ты губу на наши запасники раскатал, сколько то, что ты неплохо информирован о их содержимом – сообщил мне Михеев – Это беспокоит.

- Даже не переживай – успокоил его я – Единичное явление, не более того. Так что, мы договоримся? Время поджимает. Шестой час, однако, а путь неблизкий.

И демонстративно глянул на часы.

- Минуту – показал мне указательный палец Нифонтов, эти двое отошли в сторонку и шепотом принялись совещаться.

Как я понял, Николай выступал «за», Михеев же сомневался, что оно того стоит, причем аргументы он приводил нешуточные, поскольку как минимум дважды прозвучала фамилия «Ровнин». Просто так ее поминать никто не станет.

Но в результате молодость победила.

- Будь по-твоему – сообщил мне Коля – Но! Ты участвуешь в деле полностью, а не как проводник. То есть делаешь все от тебя зависящее, чтобы Око нам досталось. По-честному, без халтуры.

- Кроме того, что приведет к моей смерти – уточнил я моментально – Тут уж извините. Но на гонорар это не влияет.

- Разумеется – кивнул Нифонтов.

- Договор? – протянул ему руку я.

- Договор – подтвердил он, пожимая ее.

- Тогда погнали. Нам, ребята, еще ехать и ехать. И лучше на моей машине, ваш микроавтобус в тех краях не очень уместен. Не доберется он до цели, в снегу завязнет.

За городом зима ощущалась, разумеется, куда сильнее, но почти полуторанедельная оттепель сделала свое дело, потому до оставленной невесть когда людьми деревне, что находилась недалеко от местечка с бойким названием «Воробьи», добраться мы все же смогли. Хотя, не скрою, пару раз возникла у меня мысль о том, что лучше бы мы на отдельском транспорте поехали. Его мне не жалко совершенно, а вот свою машину – очень! А досталось ей крепко.

- Скверное местечко-то – выбравшись из салона Пал Палыч сразу включил фонарик и повел лучом по полуразрушенным домам, которые пялились на нас черными провалами окон – Летом, пожалуй, нас сюда лесной хозяин и не пустил бы, закружил по дороге. Явно не просто так его жители оставили. И название это – «Леднево». Нехорошее оно.

- Паш, хорош жуть нагонять – луч второго фонарика, находящегося в руке Николая, тоже принялся описывать яркие петли – Название как название. Да, атмосфера на душу давит. Но ты и контраст бери в расчет – полтора часа назад мы были в центре новогодней столицы, где много огней и играет музыка. А теперь – здесь, среди разрухи и тлена. Любой загрустит. Макс, не тяни теля за хвост. Куда нам?

- Куда – я добавил яркости, включив свой «маглайт» и глянул на схему, начерченную Даней - Сейчас сориентируюсь. Сейчас… А, понял. Нам вон в тот дом. Точно!

Есть у меня подозрение, что этот прохвост просто соединил воедино два факта. Один тот, что узнал сегодня от хитровыдуманного старика, а второй ему был известен давно, но ждал своего часа. Просто такие подробные схемы на коленке не рисуют, он явно тут успел побывать. Разумовский, конечно, редкостный трус и невероятная жадина, но дураком его никак не назовешь, своей фамилии он соответствует.

В доме нам уютнее не стало, напротив, внутренняя тревога усилилась. Я своей чуйке доверяю, сейчас она во весь голос орала мне: «не лезь ты в это дело, вали отсюда». Одно плохо – запоздала маленько с предупреждением, сейчас уже не соскочишь, ибо слово дано.

- Правильно ты все решил, Колька – вдруг заявил Михеев – Очень хреновая вещь рядом с нами находится. Крайне. Да вы и сами чуете наверняка. В сейфе ей самое место, а не тут.

- Теперь в погреб – я откинул трухлявую крышку, чуть не сорвав пару ногтей. Когда-то тут и ручка наверняка имелась, но ее давно след простыл – Кто первый?

- Ты – в один голос заявили оперативники.

- Ключ у вас – напомнил я – Так что могу пойти в серединке.

- Ох уж мне эти наемники – язвительно заметил Нифонтов, осторожно ставя ногу на первую ступеньку лестницы, ведущей вниз, в темноту погреба – На раздаче они всегда первые, а как до дела доходит – какой там!

- Не одной лихостью живем, но и разумением – даже не подумал поддаться на «слабо» я – Соразмеряем интерес с риском. Давай, давай, спускайся. Никто тебя там не сожрет, не бойся.

- Полазил бы ты с мое по подвалам – проворчал оперативник, спускаясь – Не так бы запел!

- Можно подумать, что я только по балам да приемам шастаю. Не меньше вашего пылюку нюхаю!

Сам дом был сильно не нов и весьма велик, видно когда-то в нем председатель жил, а до него, скорее всего, староста. Погреб не отставал от иных помещений, размеры его впечатляли.

- Ну, и что теперь? – Пал Палыч подергал полку, на которой когда-то, скорее всего стояли банки с огурчиками-помидорчиками. Та хрустнула и осталась у него в руках – Макс?

- Дальше – я огляделся. Увы, сюда боязливый Даня явно забираться не стал, потому мне оставалось только ориентироваться на его весьма пространные объяснения – Тааак… А, вот она, наверное!

Разумовский упоминал про какую-то пустую бочку, которую надо сначала влево двинуть, потом вправо, потом снова влево. Я, собственно, чего и затупил – не увидел я ничего подобного. А, оказывается, не о бочке речь шла, а о кадушке, пусть и немаленькой, стоявшей в самом углу и засыпанной мусором. То ли время поработало, то ли тот, кто в этом доме некогда жил, напоследок расстарался.

А больше ничего подходящего под описание тут и не было.

- Ну-ка! – раскидав мусор, я с трудом толкнул кадушку влево – Теперь так. И еще!

Скрежет, треск ломающихся досок, облака ледяной пыли, взметнувшиеся вверх – и вот мы смотрим на покрытую паутиной дверь, скрытую до того от нас стеной с полками. Хорошую такую, надежную, старой работы, черного металла, с витиеватыми узорами и прочими изысками.

- Красиво – признал Нифонтов, доставая ключ, сделанный, похоже, тем же мастером – На совесть сделано.

- Если бы не время, которого почти не осталось, сам бы не пошел и тебя не пустил – сообщил напарнику Пал Палыч – Не дело в такие места без регонсценировки лезть.

- Сам знаю – согласился с ним Николай, вставляя ключ в скважину – Но выбора нет.

- Давайте уже – поторопил их я – Правильно же сказано – дело к ночи. А нам еще обратно сколько переть. А мне и того больше – пока к вам за гонораром заскочу, пока…

- Можешь его забрать после – предложил Нифонтов, проворачивая ключ в замке – В чем проблема?

- Лучше сразу – сказал, как отрезал, я – Дело не в недоверии, а в принципе.

После того, как открылась дверь, я снова вспомнил Буратино. Наверное, он был так же обескуражен, обнаружил за рисунком с котелком, лестницу, ведущую невесть куда, а после еще и театр. Нет, тут ничего такого не было, но приличных размеров зал, в противоположной стороне которого располагалось возвышение с расположенным на нем огромным, с кулак, блестящим синевой камнем, тоже неслабо впечатлял.

Антуража добавляли какие-то статуи, хаотично расставленные там и сям.

- Кисло – оценил происходящее Пал Палыч – Спинным мозгом чую – здесь не шахматная доска с гигантскими фигурами. Не сами они себя так определили.

- Есть такое – подсветил лучом недвижимые изваяния Николай – Ого. Да тут филиал музея!

И верно – под толстой коркой льда кого только и не обнаружилось. Перед нами стояли и петровский гвардеец в форме Преображенского полка, и писаный красавец в кафтане, которого прямо подбивало назвать Иваном-царевичем, и здоровяк в кольчуге да остроносом шлеме.

- Паш, у тебя гайки нет? – спросил у коллеги Нифонтов.

- Нет. А тебе зачем?

- Бросил бы на пол, поглядел, что с ней случится.

- Тема из другой оперы, Коль – поморщился Михеев – Здесь такие штуки не работают.

- Жаль. Ну, давай, Макс – толкнул меня в плечо оперативник – Иди.

- Ага, бегу – и не подумал даже шаг вперед сделать я – Вам вон тот камушек нужен – вы и топайте. Мы договаривались – если есть риск для жизни, то я пас.

- А тут он прямо есть?

- Да фиг знает. Может да, может нет. Но будь все просто – вы бы не стояли и не думали.

- Даже не придешься – вздохнул он – Жаль!

- Вообще еще не поздно заднего дать – заметил я – Постояли, посмотрели – и ладно.

Если честно, можно и без броши Екатерины обойтись. Больно уж сомнительно все. Явно ведь ловушка какая-то.

- Глупо уходить – не сводил глаз с камня Пал Палыч – Давай я пойду. Макс, ты дверь держи. Коль, а ты меня страхуешь.

- Не вопрос – кивнул я и привалился к черному металлу спиной.

Михеев шагов семь успел сделать вперед, а после все произошло очень-очень быстро и почти одновременно.

Сначала яркой вспышкой полыхнул камень, залив зал мертвенно-синим светом, следом за тем меня чуть не располовинила захлопнувшаяся дверь. Удержать ее я никак не мог, и только чудом успел увернуться, толкнув при этом Нифонтова, да так, что он чуть напарника не обогнал.

Ну, а следом раздался голос, который шел, кажется, отовсюду.

- Всего трое – говоривший явно был опечален тем фактом, о котором шла речь – Маля жертва. Слабая! Но лучше такая, чем никакой. Этого хватит… Хватит…

Камень сиял все ярче и ярче, и в какой-то момент в этом сиянии словно кино начали показывать. Белая равнина, черное небо над ней, и – старик в черном, выбирающийся из снега. Вот он встает, отряхивается, после достает из сугроба длинный сучковатый посох.

- Он нас видит – шепчет Нифонтов – Точно видит!

И я согласен с ним. Очень уж плотоядная улыбка бродит по костистому лицу, слишком недобро поблескиваю глаза под кустистыми седыми бровями.

- Это Карачун и есть – сообщает нам Пал Палыч – Точно говорю!

Да уж сам уже сообразил, кто этот дед. И мне очень, очень не нравится, что он, перехватив посох поудобнее, легко, словно скользя над сугробами, направился прямиком к нам.

- Ноги – просипел Николай – Они – лед!

Я дернулся – и не смог пошевелиться, даже упасть – и то не получилось. А все потому, что и я, и мои спутники превращались в ледяные статуи, такие же, как и те, что нас окружали.

А старик подходил все ближе и ближе, еще минут пять – и он с равнины шагнет прямо сюда, в подвал. И хорошего ни нам, ни всем остальным людям, что сейчас пьют шампанское, режут салаты и заворачивают подарки от того точно не будет.

- Чего делать-то? – неожиданно растерянно спросил у нас всегда уверенный в себе Нифонтов – Ребята?

И тут я сделал то, что умел. Я не колдун, не перевертыш, не волкодлак. Я – наемник, который умеет находить то, что другим не под силу, не упускать свою выгоду, драться и стрелять.

Именно последнее из перечисленных умений я и пустил в ход. Достал пистолет и выстрелил прямиком в камень. Пуля есть пуля, она сбила драгоценность с возвышения, та упала на пол с жалобным бряканьем и, как мне показалось, разбилась.

Может, это вовсе не камень был, а кусок льда?

Синий свет, заливавший зал, потух, и в последних его отсветах, я увидел, как темная фигура, там, за окоёмом, сначала, сотрясаясь от гнева, вскинула вверх руки, а после ее словно вобрал в себя белый, точно саван, снег.

Ну, а после я и сам грянулся о пол, ощутив, как замерзли мои ноги. Но зато душу согрел скрип открывающейся двери.

- Вот так просто? – изумленно произнес Пал Палыч – Пулей? Артефакт?

- Когда его делали, огнестрельного оружия не существовало – предположил я – Потому и эти бедолаги погибли. Что лук, что фузея для такого не подойдут. Долго, хлопотно… А мы то из 21 века, за нами технологии.

- Или просто они не сообразили, что делать – поддержал меня Нифонтов – Как я. Спасибо, Макс. Не забуду.

Он встал с пола, подошел к кучке синих осколков на полу и раздавил ее подошвой своего остроносого «чоппера».

Ну, а следом превратились в ледяную крошку и статуи, одна за другой. И тут нашим предшественникам не повезло.

Или наоборот – повезло. В своем времени жили, в нем и померли.

На наше счастье, «пробок» ни в области, ни в столице не наблюдалось, потому к половине одиннадцатого мы добрались до Сухаревки. О том меня попросили попутчики, сказав, что автобус свой с Пятницкой завтра заберут.

- Спасибо Макс что подбросил – стукнул меня кулаком по плечу Нифонтов и собрался вылезти из салона – С наступающим!

- Эй-эй – цапнул я его за рукав – А мой гонорар?

- Какой? – немного деланно удивился Николай – Договор был какой? Нам артефакт, тебе брошь. Нет Ока – нет награды. Все справедливо.

- Тем более что ты его в труху и разнес – добавил Пал Палыч.

- То, что вы без улова – не моя проблема. Мое дело было привести вас туда, где артефакт лежит и содействовать. Привел? Привел. Содействовал? Содействовал. Так что выньте и положьте!

- Вы чего тут ругаетесь? – дверь открылась и в салон заглянул Олег Георгиевич Ровнин, начальник моих спутников, как всегда элегантный, благожелательный и пахнущий хорошим табаком. И, по-моему, еще коньячком из дорогих, элитных – А? Привет Максим!

В результате мы переместились на крыльцо, где выяснение отношений и ругань, пока еще не на повышенных тонах, продолжилась. Причем Ровнин из этого словесного месива как-то умудрился выудить все необходимые факты, которые составил в подробное описание произошедшего с нами.

- Спорная ситуация – подытожил он, когда мы, устав, замолчали – Сложная. И мои орлы правы, и в твоих словах истина есть. Надо думать.

- Не надо думать – упрямо заявил я – Надо платить.

В этот момент дверь распахнулась, и из здания, в которое, к слову, меня никто не пригласил, вышла Павла Никитична, которая служила в Отделе уборщицей. В одной руке она держала ведро с грязной водой, в другой – тряпку.

- О! – увидев ее, оживился Ровнин – Тетя Паша, рассуди-ка нас. Ты всегда за правду, даже когда она нам не выгодна. Вот как скажешь – так и сделаем.

И он поведал ей о наших приключениях, причем чем дальше, тем сильнее мрачнело лицо пожилой женщины.

- Карачуна чуть не выпустили? – выдержав паузу с минуту после того, как Олег Евгеньевич замолчал, наконец произнесла уборщица, причем таким тоном, что мне даже захотелось обратно в тот жуткий зал с ледяными статуями – Да? Идиоты! Я восемьдесят лет назад ради того, чтобы ему путь закрыть наряжалась в… Неважно в кого! Дурой себя выставила! Хороводы водила! А вы труды мои чуть насмарку не пустили?! Раздолбаи! Охламоны!

Каждое ее ругательство подкреплялось ударом мокрой и грязной тряпкой, причем удары сыпались одинаково как на меня, так и на моих неудачливых компаньонов. Те, правда, оказались поумнее и шмыгнули в здание, а меня тетя Паша еще минут пять по двору гоняла. Но тем не менее я услышал, как Ровнин задумчиво пробормотал себе под нос:

- Интересно, в кого она наряжалась? – а после уже громче добавил, открывая дверь – Максим, после праздников позвони. Обговорим компенсацию.

- Хорошо – крикну ля, уворачиваясь от очередного взмаха тряпкой – Позвоню.

- Компенсацию ему! – минуты через три, как видно вволю набегавшись, заявила Павла Никитична, тяжело дыша – Шиш тебе, Чарушин! И чтобы я тебя год тут не видела! А то пожалеешь!

Она сурово зыркнула на меня, плюнула, забрала ведро и тоже ушла в здание желтого цвета. А я остался во дворе – без броши, с зудящими от ударов тряпкой плечами, с бесполезной теперь картой и ощущением того, что, пожалуй, теперь Новый Год еще сильнее буду не любить.

- С наступающим! – раздался у меня за спиной басовитый голос – Желаю тебе в нем удачи побольше, и чтобы всякая дорога приводила к дому!

Ух ты. Дед Мороз со Снегурочкой. Заплутали что ли? В сухаревских переулках обычное дело. Просто в этом дворе кроме отдельских никто больше не обитает, а к ним положительные персонажи заходят. Какие хозяева – такие и гости!

- И вас с праздником – не стал лезть в бутылку я – И чтобы дети не сильно капризные попадались.

- Дети – они разные – хитро прищурился высоченный, под два метра ростом, Дед Мороз – Но зла в них нет, потому с ними дело всегда имею, а не со взрослыми. Хотя иных из вас тоже иногда подарком можно побаловать, не все так уж плохи. Ну-ка, внучка, одари молодца! Только от души. За дела сегодняшние он заслужил подарок, который, может, с умом использует.

Стройная глазастая девчушка с русой косой засунула руку в красный ростовой мешок, что дед сбросил с плеч, достала оттуда какую-то небольшую квадратную коробку и протянула ее мне, лихо при этом подмигнув.

- Бери – добродушно велел старик – Заслужил. И помни, Максим, что я тебе сказал – лишний раз с дороги не сворачивай, тогда и придешь куда надо. А то еще и с прибытком.

Интересно, почему я только после того, как две фигуры скрылись в арке проходного двора, сообразил, что Дед Мороз меня назвал по имени, которого никак знать не мог?

На нос упала холодная капля, потом еще одна, и еще, и еще.

Снег. После долгой оттепели в Москву вернулся снег, которого в эту ночь так ждали все – и взрослые, и дети.

И даже я.

Он ложился на серый голый асфальт, на деревья, которые без листвы смотрелись жалостно, на козырек над крыльцом отдельского здания, на крышу моей машины и на подарок Деда Мороза – елочный шарик, на котором была изображена высокая остроконечная гора и почему-то красная Луна, висящая над ней.

И вот как его с умом использовать? У меня и елки-то нет…