Пять ночей. Вампирские рассказки

Ночь первая. Сын Нормана

Ни одного закона я не знаю, по которому сын отвечал бы за действия своего отца. Ладно, пусть я еще не супер-юрист, но какие-никакие представления у меня есть. И ума не приложу, почему я должен расхлебывать папашину истребительскую деятельность, если он и наследства мне толком не оставил.

Мой отец, Д. Дж. Норман, умер очень вовремя, буквально через пару лет после заключения перемирия между людьми и не-мертвыми, получившего в народе название «Бизнес-ланч». Он был слэйером всю свою жизнь и ничего не умел делать, кроме как охотиться на монстров, поэтому его смерть и была к месту. Слэйерам хорошо платили, но куда девались все эти деньги, сам черт не знает — во всяком случае, после оглашения завещания мне приходилось радоваться, что папа хотя бы не нагрузил нас долгами. Неужели можно столько пробухать самому и споить гребаным телкам? Ну, его личный опыт показывает, что можно. Хорошо, что мама настояла еще с моего рождения переводить деньги на обучение на мой личный счет, иначе не видел бы я юридического колледжа как своих ушей.

Итак, великий слэйер всея Америки Дерек Норман отошел в мир иной, и причиной тому были не травмы разной степени сложности и не происки нежити, а банальный алкоголизм и глубокий сплин. Он тяжело переживал «Бизнес-ланч», долго не мог привыкнуть к мысли, что на дело, которому он предавался всю жизнь, теперь наложено строгое вето. Я могу его понять — в его возрасте всегда трудно перестроиться, а чаще и невозможно. Слэйеры — гордость страны, надежа и опора американского народа, герои по определению… Перед ними открывались все двери и расстилались ковровые дорожки, удостоверение вызывало на лицах обслуживающего персонала заискивающие улыбки и предоставляло привилегии, недоступные простым смертным… И вот — «Бизнес-ланч». Еще вчера быть титулованным и прославленным, а сегодня — видеть, как твари, за чью голову раньше платили целое состояние, свободно разгуливают по улицам. Такое вынести не каждому под силу. Многие слэйеры закончили плохо — кто продолжал подпольные охоты, пока не попадался и не получал срок, кто проматывал собранные деньги в кабаках. Норман помаялся некоторое время, да и сдружился с виски.

Мне было семнадцать. Втайне я злорадствовал — не потому что симпатизировал вампирам, они мне глубоко несимпатичны, а потому, что со младых ногтей Норман тыкал меня носом в мою физическую несостоятельность. Сын героя и позор героя. Я всегда был хлипким, только в старших классах начал похаживать в спортзал и набрал неплохую форму, но никогда не превращал это в культ. А папа Норман относился к парням, от которых мне часто доставалось. Смотрите, вот идет великий Норман, убийца вампиров, живая легенда, дрожите все! И ведь дрожали… И мы с мамой особенно. Если он не напомнил о том, что может выбить мне зубы одним щелчком, считай, день пропал.

После «Бизнес-ланча» поставки адреналина закончились, и папаше стало не на ком срывать злость. Часто он так бесился, что мы закрывались в комнате, молясь, чтобы ему не пришло в голову поиграть с нами его слэйерским обрезом или какими-нибудь чудесными серебряными ножиками. Этот кошмар продолжался два года и закончился неожиданно. Просто однажды мы нашли его в туалете с «Джеком Д.» между колен, любимым ружьем в обнимку и кровавым месивом вместо лица; мама только вздохнула и пошла звонить в соответствующие органы, а я попытался вынуть из его рук обрез. Излишне говорить, что у меня ничего не вышло. И если бы не доблестные похоронных дел мастера, то отправился бы Норман в мир иной со своим лучшим другом — туда им и дорога.

Не успела мама глотнуть свежего воздуха, как я убедил ее провести некоторое (неопределенное) время в определенном заведении. Норман здорово подорвал ее нервную систему, и к тому же в банке заботливо хранилась некоторая сумма, которую она собирала всю жизнь, и которой я с удовольствием бы распорядился. Это был чудесный райский уголок за городом, с зелеными лужайками и очень высокими заборами. Маме там будет просто замечательно.

Итак, через несколько лет я сдул пылинки с новополученного диплома. В воображении моем витала тьма-тьмущая денег, успешная адвокатская деятельность, партнерство в фирме и жизнь в шоколаде. Не то чтобы я так уж хорошо учился, но это тут ни при чем — я знал, что поможет одно удачное дело. Один толчок — и карьера пойдет как по маслу. Только бы это был толчок, а не пинок.

Два года прошли в относительной стабильности, я успешно прошел по паре трупов и получил небольшое повышение. Это существенно повлияло на мое финансовое положение и укрепило в желании купить большую квартиру где-нибудь в центре. Ради этого стоило продать наш старый дом, и хотя мама вряд ли была бы в восторге, надеюсь, у нее не будет шанса об этом узнать.

И вот через некоторое время, когда все, казалось, складывалось как нельзя лучше, позвонила Триш. Хотя нет, теперь она Пат, Пат Дориан, преуспевающая и блестящая, презираемая коллегами из других агентств, но презрение это — не что иное, как плохо закамуфлированная зависть.

Она в интересующем меня вопросе одна из лучших на рынке, но сам я к ней никогда бы не обратился. Из рудиментарных остатков совести. Дело в том, что Триш — я все же не могу думать о ней как о Пат, слишком давно мы знакомы — и была одним из тех «трупов», по которым я прошелся к своему сегодняшнему положению в фирме. Я знаком с ней с детства, и она, Триш, всегда была «почти» — почти сестра, почти подруга, почти невеста… Почти раздавлена, почти уничтожена. Мной — тут уже почти не «почти». Мы вроде как серьезно встречались около года и, по ее мнению, дело шло к свадьбе, но потом… приходилось выбирать, а выбор — вещь коварная… Короче, некрасиво получилось — я натурально приложил руку к тому, чтобы Триш, мать-одиночка, быстренько вылетела из фирмы с «волчьим билетом» и очистила мне дорогу. Однако она не опустилась и не похерила всю свою жизнь из-за такого подонка, как я, собралась с силами и вернула жизнь в колею, ударившись в торговлю недвижимостью. Честно говоря, я был уверен, что Триш если и уйдет куда, то в рекламу, но, видимо, с определенными рекомендациями (как и без таковых) все же трудно устроиться. А она в очередной раз всех удивила.

Я даже не знал, что она обо мне думает, в каких выражениях и насколько сильна ее обида — с тех пор мы не встречались. И вот теперь ее голос слышался в трубке.

— Здравствуй, Майк, — сказала она.

— Здравствуй, Триш… то есть Пат.

Я не знал, что сказать. И какой я после этого адвокат?

— Нам нужно поговорить, — решила она проблему за меня. — Это срочно.

В ее голосе не было ни злости, ни ненависти, хотя это ни о чем не говорило. А вдруг я приду, а она пристрелит меня? Я бы на ее месте так и поступил.

— А что случилось? — спросил я осторожно.

Она вздохнула.

— Это касается твоего отца.

Вот это номер.

— Нормана? При чем здесь Норман?

— Не сам Норман, а его… В общем, его работа. Майк, тебе угрожает опасность. Давай встретимся в нашем кафе через час.

— Хорошо, — ответил я, не раздумывая. В нашем кафе. Оно что, до сих пор для нее наше? Только не это сейчас занимало мои мысли.

Я поверил Триш с пол-оборота потому, что она действительно могла быть в курсе. То, что она стала заместителем директора одной из самых процветающих риэлторских фирм, — не вся правда. А вся правда в том, что ее фирма — одна из первых, кто после вступления в силу «Бизнес-ланча» начал иметь дело с нежитью. Через посредников, само собой, но сути дела это не меняло. Возможно, с определенной точки зрения агентство поначалу и стало изгоем среди себе подобных, но без сомнения — они сказочно разбогатели. И плевать хотели на общественное мнение. Мне ничего не оставалось, как втихомолку завидовать подобной всеядности — я все-таки вряд ли смог бы работать с вампирами. Это даже не совсем страх, ведь трудно бояться того, чего все время искусно избегаешь. Это другое. Наверное, именно боязнь столкнуться. И я предпочитал об этом не думать и прилежно соблюдать комендантский час, чтобы не думать и впредь.

Потому отношение к Триш у меня было опасливое и слегка брезгливое, будто ее оригинальная клиентура как-то могла на нее повлиять. Хотя почему нет? Это в свое время здорово помогло разобраться с чувством вины.

Одного не отнимешь — выглядела она необыкновенно. На все свои комиссионные, а они у нее, уверен, немаленькие. Триш, то есть Пат, улыбнулась и поцеловала меня в щеку — от нее восхитительно пахло дорогущими духами, а всея внешность так и искрила часами, проведенными в элитных салонах красоты. И это все могло быть моим… Черт, да она благодарить меня должна, что не киснет сейчас на моем месте и с моей зарплатой, собирая сыночку на колледж.

Она села, положив перед собой руки с безупречным французским маникюром.

— Как твои дела? — спросил я, хотя это был явный штамп. Все знали, как дела у Пат Дориан. А я все еще, черт возьми, не знал, что сказать. — Как Санни?

— Спасибо, прекрасно. Майк, давай опустим формальности. — Я не заметил, как она взяла мою руку в свои и нежно сжала, это было так необычно, что просто пугало… — Имя Монтеррос тебе о чем-нибудь говорит?

Что-то мелькнуло в моей памяти, но мимо. Я пожал плечами.

— Вроде нет.

— А Монтроуз?

Это имя напоминало о чем-то, но за давностию лет не вызывало никакого опасения. Знающий «эксклюзивную» историю из нетрадиционных источников да вспомнит. Я не понимал, чего хочет Пат и почему смотрит так, будто надо мной висит топор гильотины.

— Неужели ты был совсем не в курсе дел твоего отца?

Я усмехнулся — это даже звучало нелепо. Она-то прекрасно знала о моей вампирофобии, как и о том, что я был не в курсе всех этих дел. И дел Нормана в особенности.

Потом то, что сказала Триш, достигло моего мозга.

— То есть — мало изменился? Он что?…

— Он именно то. Если бы ты общался с Норманом хоть немного, то знал бы то, что знают многие, даже максимально удаленные от твоего отца. Норман всю жизнь охотился на Монтроуза, и эта любовь была взаимна. Ты хоть знаешь, что Монтроуз убил твоего деда и его брата? Норман получил этот заказ еще в начале карьеры, в наследство от Нормана-старшего, но первый блин был комом — Монтроуз не убил его, зато поиздевался всласть. Потом отпустил — иди, мол, мальчик, расти дальше, мальков не ем — в зубах застревают. Норман, как ты понимаешь, пришел в ярость, и началась война.

Кто-то опустил папашу, вот это да… Я представил, что чувствовал Норман, и на секунду Монтроуз стал мне симпатичен. На секунду, не больше.

— Норман стал буквально одержим, — продолжала Триш. — По мере того, как накапливался опыт, он подбирался все ближе и однажды почти наступил Монтроузу на хвост. Тому это очень не понравилось, но это было лишь начало — впоследствии Норман дал ему возможность много раз пожалеть, что оставил крысенка в живых. Он уже не застревал в зубах, а становился поперек горла. По пути, конечно, твоим отцом выполнялись разные поручения от разных организаций и частных лиц, но Монтроуз стал вроде хобби. Припомни поездки отца на время, более длительное, чем нужно для стандартной охоты, — это время потрачено на Монтроуза. Припомни также, что в это время он бывал в дурном настроении, не в пример другим поездкам. Это легко объяснить. Монтроуз в таких вопросах куда опытнее, но Норман не сдавался, вцепился бульдожьей хваткой, не давая ни сна ни покоя, а также умело отражая удары. Неизвестно, кто кого сильнее ненавидел. Если бы не «Бизнес-ланч», они гонялись бы друг за другом и по сей день.

— Но при чем тут я?

Пальцы Триш нежно пожали мою руку.

— При том, что Монтроуз возвращается в город и жаждет мести. Однако новости для него неутешительные — Норман-то умер. А на ком лучше отыграться в таком случае, как не на сыне обидчика?

Весь ужас этих слов доходил до меня долго. Я тупо смотрел на Триш, пока не осознал — все это время я зря игнорировал новые порядки (кроме комендантского часа, само собой) и ничего не хотел знать о нашей общей проблеме. Я хотел прожить так всю жизнь, но теперь это ударило меня прямо в лицо, а я даже не знаю, как защищаться.

— Это очень опасно? — выдавил я наконец.

— Я расскажу тебе немного о Монтроузе, — сказала Триш. — В конце позапрошлого века Хоакин и Сантана Монтеррос приехали в Штаты из Пуэрто-Рико. Там они превратились в Джона и Сэнди Монтроуз, и вскорости родился их сын Алек. Когда он вырос, то буйный темперамент и отменная физическая подготовка указывали ему прямую дорогу в армию, и Монтроуз решил посвятить всю жизнь военной службе. Он дослужился до высокого звания, прославился своей бескомпромиссностью, жестокостью и азартом. Так и было — до инцидента со скандальной отставкой.

Да, это многое говорило о человеке, но ничего о вампире. Я слушал Триш, пытаясь выловить в ее словах хоть что-то, что мне поможет, но с каждым словом дело казалось все хуже.

— Когда же он стал вампиром?

— После трибунала, на котором пришлось припомнить все его заслуги перед отечеством, Монтроуз покинул ряды армии и уехал на юг, в Новый Орлеан, — продолжала Триш. — О нем ничего не было слышно несколько лет, а потом он вернулся. Вернулся снова как Монтеррос, но измененным, обновленным и мертвее некуда. И не один — он привез с собой свой бизнес. А суть развлекухи — в жесточайших боях без правил, какие только существовали в истории со времен Римской империи.

Наконец я начал понимать, о чем речь.

— Стоп, я что-то слышал об этом. Это ведь было нелегально, и в газетах иногда писали, еще до «Бизнес-ланча» — люди, монстры, какая-то фантастика… — Я напряг отмирающие от ужаса мозги и вспомнил: — Норман говорил, что пару раз кинул кого-то на большие бабки, сорвал какое-то шоу… Бои до смерти? «Колизей»?

— «Колизей», — кивнула Триш. — Об этом действительно много болтали. Монтеррос стравливал людей между собой на невозможных условиях, вооруженных против безоружных, или с несопоставимыми видами оружия. То же и с нежитью. Потом появились смешанные пары — оказалось, это гораздо интереснее.

— И кто же на такое соглашался?

— А кого спрашивали? У него было полно живого товара, часть он привез с юга, но большинство просто оказались в плохое время в плохом месте. «Колизей» долгое время был эксклюзивным зрелищем, но постепенно стал все более демократичен, и все потому, что от желающих не было отбоя. То же касалось и участников. Монтеррос получил возможность платить выжившим большие деньги, а на арене «Колизея» шанс выжить мал, независимо от того, человек ты или нежить. Но поток малоимущих желающих не уменьшался, и каждому давался шанс.

— Кошмар… И каким образом этот… Монтеррос мог в нашей-то стране получить легальность?

— О легальности речь не идет, Майк. Ты же знаешь, что вампиры не имеют никакого права на собственность. Так что лицензию получил не сам Монтроуз, а «Колизей». Дела минувших дней никто не ворошит, тем более что сейчас набор участников строго доброволен. Конечно, у него полно подчиненных, если хочешь, зови их рабами, суть не изменится, но в вампирские тусовки ведь никто не лезет. «Ланч» есть «Ланч». Пока они соблюдают основной закон, к ним не прикопаться. Тем более количество налогов, которое выплачивает «Колизей» с каждого представления, растопит сердце любого представителя местной администрации. Можешь представить, но госпожа мэр нашего города, мечтая об аквапарке и капитальном городском ремонте, приняла Монтроуза с распростертыми… О чем можно говорить, если она уже отдала здание театра в аренду!

Я не заметил, что уже несколько минут сижу, прижимая ладони к вискам. Это был жест из детства, который окончательно исчез со смертью Нормана, и означал он ничего кроме отчаяния.

— И что Монтроуз сделает со мной? Убьет?

— В лучшем случае, — сказала Триш тихо. — Он может ради шутки выпустить тебя на арену, а это страшно. Может сделать своим рабом, это тоже достаточно неприятно. Будешь на вечных побегушках у всей его компании… Но я думаю, что он все-таки просто убьет тебя.

Мне что, должно стать лучше?

— Что мне теперь делать?

Это был вопрос скорее не Триш, а Кому-то там, высоко, кто был в коме, когда Норману вздумалось начать свою главную охоту. Но потом я сообразил, что Триш вряд ли пришла бы ко мне, не имея хоть какой-то лазейки. Она все выяснила про Монтроуза, она умница, профессионал. А я сволочь. Я думал, что на ее месте не упустил бы момента позлорадствовать — возможно, даже не отказался бы понаблюдать, как меня съедят.

Однако Триш молчала, глядя на полированную поверхность стола. Кофе остыл, она даже не притронулась к нему.

— Как насчет полиции?

— Это бесполезно, Майк. Он будет преследовать тебя, но не явно и не лично. Ты ничего не заметишь, пока твоя голова не покатится. А в полицию идти не с чем — что ты им скажешь? Извини, но я — не свидетель. Вампиры умнее людей, потому что держатся друг друга, независимо от того, что прирожденные одиночки. Так что бежать некуда, тебя достанут и в Сенегале, и на острове Сьюард. Ты же адвокат и должен понимать, что перед законом Монтроуз чист, тем более настолько честный налогоплательщик.

— Значит, просто сидеть и ждать, пока меня схавают.

Триш вздохнула и наконец произнесла:

— У меня есть идея. Я достаточно времени провела среди них, чтобы предполагать…

— Что?

— Что это может сработать.

Она протянула руки, и я почти вцепился в них.

— Мне кажется, что если кто и способен повлиять на ситуацию, то это Демон.

Только демона мне сейчас недоставало для полноты ощущений.

— Демон? В смысле — демон?

— В смысле имени. Он не больше демон, чем любой другой вампир. Просто Демон — самый близкий друг Монтроуза и может поговорить с ним. Если захочет.

Отчего-то легче мне не стало.

— О чем ты?

— О том, что Монтроуз очень любит Демона и сделает все, что он попросит. Я не знаю, что между ними общего, Монтроуз — настоящее животное. Но этот факт всем известен.

— И почему ты думаешь, что твой Демон пошевелит пальцем ради сына Нормана?

— Ты прав, но… Кажется, Демон высоко над всеми этими слэйерскими разборками. Он вообще-то не злобный и даже очень ничего, с ним можно договориться, если попадешь под настроение. Другого выхода я не вижу.

Я хотел спросить, за что в таком случае он получил такое прозвище, но передумал. Потом хотел спросить, что будет, если я не попаду под настроение, но тоже передумал. От мысли, что мне придется идти на поклон к одному вампиру, чтобы избавиться от другого, у меня к горлу подкатила тошнота.

— Но все-таки?

— Не знаю, Майк. Честно, не знаю. Может, ему это покажется забавным. Одно скажу — не вздумай предлагать ему ничего, особенно деньги. Денег у Демона хренова туча. Монтроуз обеспечивает все его прихоти за счет своего бизнеса, но я думаю, что у него и без того хватает.

— А что тогда?

— Ну… Заинтересуй его. Придумай что-нибудь, ты же спасаешь свою жизнь. Говорю же — Демон довольно эксцентричен, и роль лорда-протектора может понравиться ему сама по себе. Может, он и не станет говорить с Монтроузом о тебе, но раскрутить его на дельный совет реально. Никто не знает Монтроуза лучше, чем Демон. Знаешь что? — оживилась вдруг Триш. — Подари ему цветок!

— Что подарить?

— Цветок. Подари ему цветок.

— Зачем?

— Они ему нравятся. Растения. Не знаю, в чем дело, но Демон от них без ума, у него целая оранжерея. Он их таскает за собой, даже когда переезжает. Так что принеси ему цветок.

— Какой?

— Не знаю. Любой, лишь бы рос.

Триш встала, и я вслед за ней.

— Мне нужно идти, Майк. Вот адрес, это все, чем я могу помочь.

— Но… — Я отчаянно цеплялся за каждое слово, как будто Триш уйдет — и все рухнет. — С каких-таких я припрусь-то? Можно сослаться на тебя?

— О нет. Пожалуйста, Майк, не подставляй меня.

— Триш… то есть Пат… прости… не знаю, что бы я без тебя делал.

Она улыбнулась, легкой ободряющей улыбкой.

— Все будет хорошо. Я уверена, что ты бы сделал для меня то же самое.

Да… я уж сделал все что мог…

Уже через несколько шагов я окликнул ее:

— Пат, а откуда ты знаешь Монтроуза и Демона?

Ее улыбка стала шире и как-то раскованнее.

— С Монтроузом я не знакома, слава Богу. А Демон — я покупала ему дом. С оранжереей. Ты не представляешь, как это сближает.

Внезапно она вернулась, сжала мою голову в ладонях и поцеловала.

— Слушайся его, Майк, он твой единственный шанс. И постарайся успеть до полуночи. Я уверена, что Демон не из тех, кто ждет комендантского часа, чтобы перекусить, но все-таки.

Я бесцельно шел по улице, отфильтровывая в голове мысли ужасные от невыносимых, и вдруг подумал, что Триш может жестоко поплатиться за то, что дала мне адрес. Если бы не забота о собственной жизни, чувство вины впечатало бы меня в асфальт. Это могло означать одно — она до сих пор меня любит, и от подобной мысли мне стало еще хуже.

Я шел и думал, какому такому умнику вообще пришла в голову идея «Бизнес-ланча». Тому могло быть миллион причин, но с фасада все выглядело логично. Согласно кодексу «Бизнес-ланча» слэйеров ликвидировали, но дали право населению защищаться от нежити при нападении последних. Можно подумать, раньше этого права не было… С другой стороны вампирам предоставлялось время с полуночи до трех на охоту, которая не должна выходить за пределы улиц. Проще говоря, сиди дома — и тебе ничего не угрожает. Ура, мы победили! С первого взгляда опять-таки логично, но если вы представили себе ораву голодающих монстров и вымерший город с 00 до 03, то вы жестоко ошибаетесь. Лично я не переступлю порог квартиры после двенадцати и под дулом пистолета, но достаточно выглянуть ночью в окно. Там светлее, чем днем, и народу не меньше. Люди — недоступные пониманию существа, все они отчего-то твердо уверены, что с ними никогда не произойдет такая ужасная вещь, как с Джоном Доу из соседнего подъезда.

Да, немаловажная деталь. Со стороны людей обещалось не натравливать никого друг на дружку, избегать этой темы в СМИ и вообще помалкивать. Все ознакомлены с правилами, а соблюдать их или нет — личное дело каждого. Это вооруженный мир или холодная война — называйте, как хотите. И все равно я хоть убей не понимал, что мы тут выиграли — получается, что вампиры получили подобие прав, а мы не получили ничего. Тот, кто составлял условия перемирия, или злой гений, или провидец. Или вампир. Волки сыты, а овцы в случае чего — сами виноваты.

Боюсь, что близок день, когда эту мразь будут представлять в суде мои же коллеги, и возможно, я сам. Если выживу. Адвокат должен быть бессовестным и гибким, первому меня учить не надо, да и вообще я способный, но все же надеюсь, что легализация не зайдет так далеко. В любом случае, биологическое равновесие пока завидно держится, народ не протестует, а власти добились резкого сокращения количества бездомных — мм… разными путями. К тому же за время перемирия не было зарегистрировано ни одного убийства вне комендантского часа! Вампиры оказались чудовищно законопослушны, а все потому, что мы этим похвастаться не могли.

Правда, никто еще не думал, что будет, когда люди прозреют и перестанут динамить комендантский час, но… выгляните еще раз в окно после полуночи. Вряд ли это скоро случится.

Я остановился перед витриной цветочного магазина и, немного помедлив, вошел.

— Здравствуйте, чем я могу вам помочь? — обратилась ко мне продавщица.

«Убей моего врага» — подумал я и сказал:

— Что это за растение?

Рядом со мной стоял симпатичный горшок, а из него росли листья сочного зеленого цвета. Они напоминали лопаты, над которыми кто-то поизвращался в художественном вырезании.

— Монстера, — очаровательно улыбнулась мне девица.

Как мило. Монстера для монстра. Я едва удержался от истерического смешка.

— Я ее беру.

Продавщица бросила на меня настороженный взгляд, но я отзеркалил ей ее же дежурную улыбку — она у меня получается виртуозно — и вышел с цветком в обнимку.

Знамения бомбардировали меня без устали. Не успев переступить порог, я буквально носом уткнулся в афишу, на которой изображался здоровый гладиатор зверского вида, а над ним в языках пламени извивалась надпись: «КОЛИЗЕЙ». Ясно, что написанное мелкими буквами я читать не стал, просто отвернулся и сделал вид, что сосредоточен на ловле такси. На самом деле у меня сердце подпрыгивало где-то в горле, а мозг умолял поставить цветочек на обочину и мотать отсюда со скоростью звука.

Однако у меня хватило духу прислушаться к рациональной части сознания, оказавшейся в жестоком меньшинстве, глубоко вдохнуть и посмотреть. Сначала — на адрес. Потом — на часы.

Было десять. Успей до полуночи, Золушка, иначе превратишься в труп. В лучшем случае — в живой труп.

Через полчаса таксист высадил меня в довольно удаленной от центра местности перед двухэтажным особнячком, нисколько не напоминавшим готический замок. Это не мешало мне сразу определить, что Демон любит роскошь.

Я огляделся. Свет был только над входом, тремя мраморными ступеньками типа «в гололед ломаем ноги», но на втором этаже было открыто окно. На подоконнике кто-то сидел — смутно видимый силуэт в изящной темной раме окна, едва освещенный из глубины комнаты.

Внезапно под ноги мне упал тлеющий окурок, в сантиметре от чугунной урны с витиеватыми узорами.

— Черт, — послышалось сверху.

Машинально я наступил на окурок, потом поднял с безупречного светлого мрамора и бросил в урну.

— Вот спасибо, миленький, — снова раздался голос, — обычно я не промахиваюсь.

— Сквозняк, наверное, — сказал я, пытаясь рассмотреть, с кем говорю. Он склонился вниз, но ничего не было видно, только тень с непонятными зелеными бликами на месте глаз.

— Слушай, а ты вообще кто?

— Майк Норман, — сказал я, обнимая цветок, как любимую.

— И что ты хочешь, Майк Норман?

— Мне нужен Демон.

— А. Ну заходи.

Я вошел и сразу уперся в винтовую лестницу, по которой подняться реально было только на четвереньках. Пока я влез по ней, стараясь не уронить монстеру, прошло энное количество времени, и за это время все мои мысли были сосредоточены только на действии. Если бы я позволил себе посторонние мысли, боюсь, меня бы уже здесь не было.

Наверху было несколько подряд стоящих дверей, как в гостинице, и я вошел единственную открытую.

Изнутри в комнате было гораздо светлее. Она была будто нежилая — вся мебель зачехлена, а зеркала закрыты белыми простынями, свободным был только стеклянный столик на резной ножке.

— Кто-то умер? — вырвалось у меня.

— Полагаю, что я. И давненько.

Демон все еще сидел на подоконнике, свесив одну ногу и пуская в небо колечки дыма разной формы.

У него была фигура домушника — тонкая и гибкая, сходство дополняло то, что весь он был в черном, даже водолазка до подбородка. Сильно вьющиеся волосы придавлены банданой — светлый карамельный оттенок. Глаза были закрыты круглыми очками с бутылочно-зелеными стеклами, хотя все равно видны. Я готов был поклясться, что они тоже зеленые.

Вдруг он слез с подоконника — будто стек — и двинулся ко мне. По мере его приближения во мне начала расти волна паники. Я был уверен, что стоит ему ко мне прикоснуться, и я или упаду в обморок, или буду орать, пока он не свернет мне шею.

Демон меня не тронул. Просто забрал из рук растение и несколько секунд разглядывал в упор, сдвинув очки на лоб. Я оказался прав — глаза были зеленые, но очень светлые. Как крыжовник. При недостаточном освещении радужки тускло поблескивали, отражая скудный свет двух светильников. Лицо на фоне черной одежды казалось призрачно-белым, этакие интеллигентные черты садиста-библиофила. Что бы ни говорила Триш, он не выглядел безопасным. Нет, совсем не выглядел.

Потом он унес цветок на столик, мурлыча еле слышно: «Девочка моя, красавица…». Когда мои руки освободились, стало хуже — кажется, обнимая цветок, я почему-то чувствовал себя защищенным. Но на время Демон будто забыл про меня — он действительно неравнодушен к комнатным растениям, это же надо…

— Пат Дориан звонила мне, — сказал он, все еще поглаживая пальцами листья монстеры. — Чтобы я случайно тебя не убил, прежде чем узнаю цель визита.

У меня внутри произошел микровзрыв из облегчения и наоборот. Святая Триш, так рискует из-за меня…

— Вы давно знакомы?

— Всю жизнь, — промямлил я.

— Она что надо.

Интонация мне не понравилась — будто он имел в виду не только ее риэлторские заслуги. В другое время я почувствовал бы привычное отвращение к Триш, если бы не события последних часов.

— Ваш друг Монтроуз хочет моей смерти, — сказал я наконец, чтобы покончить с этим. Демон выглядел удивленным, даже отвлекся от цветка и начал внимательно меня рассматривать.

— Интересно… И что ты не поделил с Монти?

— Меня зовут Майк НОРМАН, — повторил я с нажимом.

Демон вскинул брови и подошел еще ближе, чтобы рассмотреть еще лучше.

— О-о-о, это меняет дело. У твоей семьи с Монти были сложные отношения. Боюсь, что это уже дело принципа, Майк Норман, и он не успокоится, пока ты жив. Вряд ли тебе кто-нибудь может помочь. Даже я.

От страха меня начало подташнивать. Я нащупал за собой зачехленное кресло и опустился на край.

— Я пришел сюда только потому, что вы — мой последний шанс, — сказал я негромко, вспомнив последние слова Триш. — Иначе я никогда бы вас не побеспокоил. И даже если моя жизнь не имеет никакого значения, что естественно, могу ли я понадеяться хотя бы на совет? Ведь никто не знает Монтроуза лучше вас.

Демон долго смотрел на цветок, и я подумал, что наживка прошла вхолостую. Наконец он поднял на меня глаза и сказал:

— Ты, наверное, неплохой адвокат, Майк Норман. Видишь ли, Монти — личность сложная и многогранная.

По его голосу я даже не мог понять, шутит он или нет.

Он подошел совсем близко, дотронулся до моего галстука, до лацкана пиджака, и я подумал, что умру прямо сейчас, и это будет здорово. Я никогда не видел вампира так близко.

— И вряд ли мне пришло бы в голову лишить его такого изысканного развлечения, как месть. Но если ты обойдешься советом, красавчик, то он у меня есть.

Я кивнул. По-моему, даже не один раз.

— Тебе лучше прийти к нему первым.

— То есть?

— То и есть. Если ты придешь к нему с повинной, да еще после двенадцати, он скорее всего не убьет тебя сразу.

— Скорее всего? — прошептал я. — Сразу?

— Это в духе Монти. — Демон отступил на несколько шагов и оперся о подоконник. — Он побушует, покричит, об стенки покидает, но вряд ли убьет. Ему интересен процесс охоты, а так интерес пропадает. Сам подумай, какой кайф добивать коленопреклоненную жертву? К тому же он не слишком гибок, и неожиданные поступки сбивают его с толку и охлаждают пыл.

— Не знаю… Я не знаю его.

— Зато я знаю. Ведь ты поэтому пришел?

— А что он со мной сделает, если не убьет?

— Это уже второй вопрос. Я думал, ты хочешь остаться в живых.

— Я хочу, хочу! Просто…

— Ладно, — улыбнулся Демон, — не напрягайся. Я понял. Но тут ничем не могу тебя утешить — если Монти захочет поиграть с тобой как кошка с мышкой, то ему никто не помешает. А его игрища противопоказаны молоденьким смертным адвокатам вроде тебя, и попутно ты можешь пожалеть, что он не убил тебя сразу.

Триш сказала то же самое… Это не выбор. Это хуже, чем самый поганый выбор, но идея пойти к Монтроузу казалась мне и вовсе неисполнимой. Наверное, лучше все-таки удариться в бега и если умереть, то не знать об этом до последнего.

— Спасибо, — сказал я убитым голосом. — Вы мне очень помогли.

Когда я повернулся к двери, рука Демона легла мне на плечо.

— Успокойся, Майк Норман. Ты, я вижу, далек от всего этого, и не совсем понимаешь, о чем я говорю. Монтроуз приезжает завтра, а сегодня уже привезли реквизит, и скорее всего будут тренировки. А поскольку сейчас мне скучно, то я покажу тебе, чего бояться, кроме мгновенной смерти от кулачка Монти между глаз, и ты хорошо все взвесишь. Идет?

Я взглянул на часы. Половина двенадцатого. Половина, блин, двенадцатого…

Мой жест вызвал у Демона усмешку.

— Ты не веришь мне?

Странный вопрос.

— Деточка, мне незачем тебе врать. Если бы я хотел убить тебя, то комендантский час не был бы мне помехой. Но я сыт и расслаблен, как удав, проглотивший кролика, тем более что мне искренне жаль тебя. Я навидался слуг Монти и уверен, что тебе нужно понять проблему изнутри, прежде чем что-то решать. Ну, идет?

— Идет.

А что я теряю? И что решаю? Какой смертью умереть? Обхохотаться…

Мы приехали к театру и вошли через заднюю дверь. Демон даже не посмотрел в сторону охраны, да и они старались на него не смотреть. Пока мы поднимались, он тихонько напевал песенку «Шестнадцать юных леди» — я сто раз ее слышал, но только сейчас осознал, насколько она патологически жестока.

Демон протащил меня на самый верх, на балконы, где можно было спрятаться за шторами. Там мы и остановились.

Я понял, о чем он говорил. Наш театр раньше, давным-давно, был цирком, но потом его переоборудовали и закрыли половину под подсобные помещения. А сейчас все эти нововведения ликвидировались. Все стилизовалось под древнеримский Колизей, даже выстланная коврами ложа цезаря в золоте и мраморе.

— Для Монти, госпожи мэра, прочих официальных лиц и отцов города, — прошептал Демон. — И для меня, конечно. Я вообще-то равнодушен к прилюдной бойне, но иногда стоит доставить Монти удовольствие. Он так старается. И радуется, как ребенок, когда я прихожу на его шоу.

В это время на щедро посыпанной песком арене началось какое-то движение. Двое мощных парней — один здоровенный и черный как уголь, похожий на боксера, второй — с типичной ирландской физиономией, — вынесли нечто железное и очень громоздкое. То, как легко они перли многопудовую махину, выдавало в них стопроцентную нежить.

— Это… — начал я, но Демон приложил палец к губам и отступил вглубь, за шторы:

— Тише ты. Тут офигенная акустика. Как ты собираешься объяснять им, что здесь делаешь?

— Что? — я шагнул вслед за ним. Мне вдруг снова стало страшно. — Вы уходите?

— Я все это уже видел, — пожал Демон плечами. — Приятного просмотра, выход найдешь сам.

— Вы не можете меня тут бросить!

Я не успел подумать, как вцепился в его руку, чуть ниже локтя. Под моей ладонью шевельнулись гладкие мышцы, Демон медленно повернулся. Потом так же неспешно и изящно поднял руку, держа ее на весу и глядя на мою со странным выражением на лице. Тут по законам жанра мне бы отцепиться и вообще провалиться сквозь землю, но я не мог — пальцы свело намертво.

Наконец ступор прошел, и я отдернул руку, чуть ли не спрятав ее за спину.

— Ладно, — сказал Демон, — не бойся, не брошу я тебя. Я за тебя теперь вроде как отвечаю, да? Это… прикольно. Забавное чувство, Майк Норман, и не скажу, что неприятное.

Я проглотил комок в горле и почувствовал себя заново рожденным. Расскажи мне кто раньше, какой факт повергнет меня в состояние полного счастья, я бы даже не засмеялся. Теперь я понимаю смертников, получивших отсрочку даже на ничтожно короткое время.

В это время Ирландец швырнул очередную свою часть у края арены, и стало понятно, что это за железяки — канделябры для факелов. Потом он достал из-за пояса короткий гладиаторский меч и неожиданно кольнул Боксера в ногу.

— Ты что, охренел? — яростно повернулся к нему Боксер.

— Давай потренируемся. — Ирландец сделал еще один выпад, но Боксер от него уклонился. — Давай. Завтра первый же смертный задохлик тебя уделает.

— Заткнись, выродок. — Третий укол окончательно разозлил Боксера и заставил вступить в схватку. — Я тебе башку отверну.

— Ты продуешь. Продуешь первому же смертному сосунку, и Монтеррос тебя на кол посадит, — подначивал Ирландец. Демон хмыкнул за моей спиной.

— Вот дебилы, — прошептал он.

— Тебя так точно посадит, — издевательски сказал Боксер. — Но ты, вижу, этого не дождешься.

Ирландец прикусил язык, рассерженно засопел и ткнул Боксера мечом. Но тот точным ударом двинул ему под ребра — и меч упал на песок. Они сцепились в борьбе за меч, и в конце концов Ирландец оказался сверху. Он издал победный вопль и пригвоздил ладонь Боксера к импровизированному полу.

— Миз Соня!!!! — отчаянно заорал Боксер.

Я почти ожидал, что появится накачанная телка-варварша вроде Рыжей Сони, но на арену вышла маленькая хрупкая старушка полтора метра роста в темном брючном костюме. На вид ей было уже под семьдесят, в черных волосах, уложенных в безупречную прическу — широкие белоснежные пряди.

— Пошел вон отсюда, идиот! — звучно сказала она и, отобрав у Ирландца меч, плашмя врезала ему по спине. Он испуганно откатился в сторону, не поднимаясь с колен. Боксер встал, зажимая в кулаке рану. — Вам что, нечего делать? Так сейчас я вам найду работу!

— Это Соня Кортес, — сказал Демон почти беззвучно.

— Кортес? «Кортес и К»?

— Да, она. «Кортес и К» официально владеет «Колизеем» и абсолютно всей собственностью Монти. Мировая тетка и виртуозно управляется с делами. Не знаю, что Монти будет без нее делать.

Я непонимающе взглянул на Демона.

— А почему он ее не…

— Это исключено, Соня католичка. Очень серьезно относится к душе, каждый уик-энд ходит в церковь и делает щедрые пожертвования этим и без того сытым котам.

— Странное сочетание — церковь и кровавый спорт.

— Люди вообще странные, Майк Норман, — хмыкнул Демон. — Видел бы ты ее эдак полвека назад — какая была сеньорита! Монти иногда демонстрирует отменный вкус… Знаешь, мы с ним были влюблены в нее по уши. Даже однажды чуть не подрались, пока Монти не понял, что девушек много, а Соня Кортес, деловой партнер, — одна. Притом она уже тогда была религиозна, и у нас не было шансов. Смотри, смотри!

Я выглянул из-за штор. Соня все еще была на арене, а перед ней стоял какой-то парень, который выглядел так, будто полз милю под пыльными декорациями.

— Как ты сюда попал? — спросила Соня.

— Я хочу участвовать в шоу! — В руках он сжимал меч то ли Боксера, то ли Ирландца. — Вы должны внести меня в список.

— Я тебе, мальчик, ничего не должна. Ты проник сюда незаконно, и если я позову охрану, они порвут тебя на части. Уже полночь. Ты выбрал неподходящее время.

«Полночь», — отдалось эхом во всем моем теле.

— Тем более что все списки уже составлены и утверждены самим Монтерросом.

— Я умею драться! — сказал он. — Я докажу вам это! Дайте мне соперника.

Соня покачала головой и легким движением подняла с песка второй меч.

— Я даю тебе последний шанс.

В это время он махнул мечом, но Соня с легкостью отразила удар. Я наблюдал за ней с восхищением. Она двигалась ловко и невесомо, в основном отбиваясь, будто не хотела его ранить. С него уже в три ручья лил пот, но он не останавливался — им двигала все нарастающая злость. Внезапно Соня четким молниеносным движением выбила у него меч, и он улетел далеко за пределы арены.

— Ну что, сынок? — приостановилась Соня. — Если старуха загоняла тебя до изнеможения, то что будет, когда ты встретишь настоящего противника? Выход там.

Она повернулась, показывая, и вдруг он выхватил пистолет:

— Стерва старая!!!

Это была доля секунды. Я даже не заметил, когда Соня отсекла его голову, оставив срез, который вызвал бы одобрение у самого доктора де Гильотена. Кровь яркими струями забила из разделенных артерий, а голова покатилась под железные канделябры.

Все слишком быстро… Демон позади меня резко втянул сквозь зубы воздух с коротким свистом. А потом была темнота, но не обморок, потому что я слышал звуки. Раз — тело тяжело упало на песок. Два…

— Щенок, — громко сказала Соня Кортес.

Нет, я не потерял сознание, иначе не мог бы все это слышать. Просто Демон закрыл мне глаза, на мгновение раньше, чем я сам бы зажмурился. Логичнее было закрыть рот, но он откуда-то знал, что я все равно не смогу заорать, даже если сильно захочу.

Через несколько секунд я медленно убрал его ладонь с лица. Соня ушла, и над трупом возились Боксер и Ирландец. Мне даже знать не хотелось, что они там делают.

— Хватит? — шепнул Демон мне на ухо.

Я кивнул, все еще без голоса.

Он почти на весу выволок меня вниз, в холл, и там толкнул к фонтанчику. Я сделал пару жадных глотков, борясь с тошнотой, потом ополоснул лицо и остановился, упираясь руками, не в силах отойти.

— Крови боишься? — сказал Демон, скорее утверждая, чем спрашивая.

— Да.

…Норман после охоты, его трофеи, этот жуткий запах… Пятна крови на одежде, везде. Я вырубался всякий раз, когда кровь шла у меня из носа, а она шла всякий раз, когда Норман прикладывал ко мне руку. Я не просто боялся, я ее не переносил.

— Ясно, почему ты так не хочешь связываться с Монти. Там придется привыкать ко многим неприятным вещам, в том числе и к крови.

— Я все сделаю, — сказал я шепотом. — Все сделаю. Все, что вы скажете.

Демон смотрел на меня с легким сочувствием. Потом он встряхнул меня за плечи, держа на вытянутых руках, и я понял, что это меня почти не волнует. Как это называется, меньшее зло?

— Тогда будь у Монтроуза завтра к двенадцати. Я приду чуть позже. Мы полгода не виделись, и он будет в таком восторге, что ты уйдешь далеко на задний план. Пойми, я не могу привести тебя за руку и сказать: «Монти, это сын Нормана. Отвяжись от него». Это все равно, что показать ребенку игрушку и сразу убрать на полку. Я люблю Монти и не хочу его расстраивать. Но если ты сделаешь все правильно, то останешься в живых, а я попрошу его быть к тебе снисходительнее.

Наверное, мой взгляд был, мягко говоря, непонимающим, потому что он объяснил:

— Мне, кажется, правда тебя жалко, Майк Норман. Это иррациональное чувство, для нас не характерное, но и не совсем невозможное. К тому же я люблю все красивое… — Он хмыкнул. — Кто-нибудь говорил тебе, какой ты красивый, а?

Я мотнул головой, мол, нет — хотя это неправда. Говорили, не раз — правда, не мужчины. И не вампиры. Потом сделал несколько вдохов и в очередной раз поразился, как все уравновешено. Сначала Триш, потом Демон. Помогают мне без видимой причины, потому что я без причины страдаю? Так, наверное?

— Как мне называть его? — спросил я наконец. — Монтроуз или Монтеррос?

— А, один хрен, деточка. Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет. Впрочем, называй его «сэр».

Шекспир. Это была строчка из Шекспира, я вспомнил ее в тот момент, когда позвонил дяде Макбету.

Я решился на это после двух часов в ванне и еще часа мертвой медитации на кровати.

Все складывалось не совсем безнадежно, я собирался позвонить Триш, но не выдержал и первым набрал Джо Макбета. Про Монтроуза я уже узнал все, что хотел и не хотел. Я думал расспросить его про Демона.

Мой дядя по матери с роскошной шекспировской фамилией занимался тем же богоугодным делом, что и Норман. С одним отличием — он был не слэйером, а мародером.

Мародеры отличались от слэйеров принципиально — они действовали только днем, и никогда — ночью. Просто мародеры никогда не рисковали вступать в настоящие схватки с дееспособным противником, ведь гораздо легче прийти засветло и снести голову вампиру во сне и на безопасном расстоянии. Слэйеры были элитой охотников и всегда их презирали за поиск легких путей, но эти пути были и куда менее прибыльными. После «Бизнес-ланча» мародеров не стали запрещать для поддержания равновесия, но урезали гонорары и выделили на все про все столько же времени, сколько вампирам на охоту — три часа с полудня. А поскольку найти вампира днем — дело гиблое и маловероятное, то общей картины это не испортило.

Так что дядя Макбет, номинально считаясь полковником мародеров, потихоньку торговал подержанными машинами.

Когда я спросил, знает ли он Демона, в трубке повисла угрожающая тишина. Еще несколько секунд — и я бы подумал, что нелады на линии.

— А что у тебя с Демоном? — осторожно спросил дядя Макбет.

— Ничего, — поперхнулся я от неожиданного вопроса. — Ничего. Просто кое-какие дела.

— Гм… кое-какие дела…

В принципе, мое отношение к вампирам дядя Макбет знал как никто, и поэтому его изумление было вполне предсказуемым.

— Мне интересно, почему мой отец охотился на Монтроуза, но обошел вниманием его лучшего друга?

Дядя Макбет сделал паузу, чтобы собраться с мыслями. Мой внезапный интерес к семейной профессии все еще его шокировал.

— Понимаешь, Майки… Норман действительно никогда не охотился на Демона. Потому что даже такой безрассудный слэйер, как твой отец, не заведется с вампиром, о котором почти ничего не знает. Что нам известно о нем, в сущности? Демон давно дружит с Монтерросом, и это все. Тот души в нем не чает, пылинки сдувает, но неизвестно, так ли нужна Демону его защита. За все приобретения Демона, включая дом, платит «Кортес и К», но это также не значит, что у него нет своих денег. Скорее, он просто позволяет Монтерросу чувствовать себя значительнее.

— Кажется, ему хватает значительности…

— Да, но Монтеррос молод. Сколько бы ни было лет Демону, он старше и возможно, гораздо сильнее. Даже если этого не показывает.

— Так что ты о нем скажешь? Он показался мне нормальным.

— Угу… нормальным… Ты вот что, Майки, не расслабляйся. Ожидай чего угодно и когда угодно, а больше тебе никто не скажет.

Я повесил трубку и пока набирал Триш, пытался переварить информацию. Вернее, ее отсутствие. Что ж, если так, то придется опираться исключительно на наш с Триш маленький опыт — другой альтернативы в этой жизни все равно не предвидится.

Она искренне обрадовалась моему звонку:

— Все будет хорошо, вот увидишь. Я же говорила, Монтроуз очень любит Генри.

— Кого?

— Демона. Он ему не откажет.

— Так ты думаешь, мне действительно стоит пойти… туда?

— Конечно! — в ее голосе не было никаких сомнений. — Слушайся Демона, он знает, что говорит. Наверное, ты ему понравился, раз он так проникся твоей проблемой.

Я покачал головой, будто она могла меня видеть. Какие бы ни были у Демона мотивы, мне они неизвестны. Может, я и правда просто ему понравился.

Я взял отгул на работе, наелся снотворного и проснулся ровно в одиннадцать. Как по часам. Проснулся выспавшимся, отдохнувшим и перепуганным насмерть.

На улице уже давно стемнело, зажглись все неоновые вывески, и толпы экстремалов гуляли вовсю, насмехаясь над близким комендантским часом. А я едва преодолел расстояние от дома до машины. Я не любил ночь. Я ее боялся. Не просто темноту — с ней легко справиться, при помощи ламп, свечей, фар — да чего угодно. С ночью не справишься, пока она не уйдет сама, а она долго не уходит. Может обмануть иллюзорным светом — лунным ли, искусственным ли, но это ночь. Великая тьма. С младенческого возраста я трепетал перед ней и никогда не засыпал без ночника, а когда приезжал Норман, то забирал его или вырывал из стены вместе с розеткой и разбивал о стену — в зависимости от настроения. И тогда я прятался с головой под одеялом, дрожа от ужаса, и включал фонарик, о котором отец не знал. А однажды он поймал меня на этом и так врезал фонариком, что мне на губу наложили три шва. Разумеется, я «упал», но дело все же получило небольшое развитие, подробности были мне неизвестны, а известно одно — Норман некоторое время не отнимал у меня ночник, будто потерял ко мне всякий интерес. Может, именно тогда он и понял, что из меня ничего путного не выйдет. Ясное дело — в какое сравнение может идти адвокат со спившимся старым маразматиком на пенсии?

В общем, ночь нагоняла на меня все возможные фобии, и провести остаток жизни в вечной тьме, да еще и с таким приятнейшим в обращении созданием, как Монтроуз, мало вдохновляло. Согласитесь.

То, что Его Величество Цезарь изволили прибыть, говорили шум и горящие светом окна до третьего этажа дома — бывшей гостиницы, которую он для начала снял для себя и своей команды. Я задержал дыхание и позвонил в дверь.

На удивление, домофон не включился — да и зачем? Уже пробило полночь. Не успел я передумать и сбежать, как дверь открылась и на пороге возникла накачанная двухметровая девица со злыми блестящими глазками под изогнутыми бровями. Она вперила в меня эти свои жуткие гляделки в напряженном ожидании.

— Монтроуз, — сказал я без голоса и только сейчас ощутил, как мне недостает Демона за спиной.

— Че-го?

И тут откуда-то из глубин дома раздался звериный рык, жуткий и по-настоящему леденящий кровь:

— Винсента!! Где моя текила, твою мать?!

Она на секунду оглянулась.

— Мне нужен Монтеррос, — сказал я.

Никаких «сейчас я узнаю» или «вам назначено?». Вампирша-культуристка просто сгребла меня внутрь, как экскаватор.

Внутри, где полагается быть конторке портье, я увидел еще двоих девчонок, и сразу стало ясно, что имел в виду Демон, когда говорил о редких всплесках хорошего вкуса у Монтроуза насчет женщин. Все они были не в пример миниатюрной Соне Кортес — рослые, мускулистые, как начинающие бодибилдерши. Одежды на них было совсем мало, ровно столько, чтобы соблюдать минимальные приличия. Волосы у обоих были заплетены в косы, что делало их похожими на дам-викингов с полупорнушных картинок.

— Джоди, Энни, — басом сказала привратница. — Тут какой-то хрен хочет видеть босса.

— Это что, доставка на дом? — спросила Джоди.

— Доставка на дом! — эхом отозвалась Энни.

Они начали подходить текучими движениями крадущихся кошек.

— Кто ты такой? — с любопытством спросила Джоди неожиданно тонким голосом, и я отступил назад.

— Кто ты? — подошла с другой стороны Энни. Винсента, кажется, теряла терпение, и я решился:

— Я сын Нормана.

И тут их голоса снова перекрыл рев разбуженного Гаргантюа:

— Винсента!!!

— Иду, босс! Тут какой-то хрен говорит, что он сын Нор…

Она запнулась на полуслове. У Джоди и Энни отвисли челюсти. Прошло несколько секунд, прежде чем до их мозгов дошла команда «отомри».

— Сын Нормана! — хором произнесли они.

— Что?!!! — загрохотало уже ближе, и внутри у меня что-то треснуло и оторвалось. В ту же секунду Винсента опять вцепилась в меня и поволокла в комнату.

Ясно, что ремонта никто не делал и делать не собирался — этот дом был нужен только перекантоваться, прежде чем они переберутся в более приличное место. Помещение, в которое я попал, было холлом, недавно очищенным от хлама. Следом за мной вошли Джоди и Энни, в углу я увидел Боксера, привинчивающего ножку к столу. Но это ерунда. Потому что прямо по центру, на широком диване викторианского стиля возле того же стиля камина сидел мой самый страшный кошмар.

Честно говоря, Монтеррос оправдал мои наихудшие представления, и это имя шло ему больше, чем английский вариант. Да он перепугал бы меня до смерти, даже будучи живым! Это была огроменная гора бугристых мышц, перекатывающихся под борцовкой камуфляжной расцветки, остальная одежда тоже была в стиле милитари, да еще повязка Рэмбо на голове. Его пуэрториканскую породу не обелил бы никакой вампиризм, а черные волосы были затянуты в хвост до самых лопаток. В общем, ходячий ужас — он был из тех парней, от которых мне всегда доставалось в школе, я был готов делать за них всю домашнюю работу, чтобы они только ко мне не приближались. Натуральный бандит. По иронии судьбы, к тому же типу относился и мой отец — от них даже пахло одинаково.

Черт, я, должно быть, выглядел достаточно жалким, чтобы растрогать Демона. Но для этого монстра, кажется, мне даже не придется стараться… Я был жалок по определению.

Когда Винсента затащила меня и бросила ему в ноги, на его лице появилось выражение, будто вместо питбуля ему принесли болонку.

— Что это? — спросил он, медленно поднимаясь во весь свой гигантский рост. Его голос был похож на грохот локомотива.

— Сын Нормана, — сказала Винсента позади.

— Заткнись, сука, я не с тобой говорю!! — проревел Монтеррос, сжимая пудовые кулаки, и я пожалел, что не родился улиткой. — Спрашиваю, что это такое, вашу мать? Это шутка?!

Кто-то легонько пнул меня сзади — то ли Энни, то ли Джоди. Я неуклюже поднялся на ноги и сказал:

— Я Майк Норман, сэр.

Вены у него на лбу вздулись. Потом Монтеррос издал рык, достойный стаи взрослых львов, протянул ручищу, и через долю секунды я впечатался в стенку. Больно. Потом была другая стенка. Потом пол, и боль неожиданно исчезла. Порядком оглушенный, я лежал лицом вниз и размышлял, попытаться мне встать или уже не стоит. Сквозь мой полуобморок пробивалось разъяренное рычание Монтроуза, однако пока меня не трогали.

Сглазил. Он сгреб меня за шиворот и поднес прямиком к перекошенному злостью лицу. Глаза у него были очень темные, как две дырки в открытый космос, черты — типичный латинос. Может, из-за бородки-эспаньолки.

— Ты не слэйер! — сказал он уже тише, но с не меньшей экспрессией.

— Нет, сэр, — ответил я. Да я и не мог бы им быть — по возрасту. — И даже не мародер. Я адвокат.

Возникла пауза, а потом Монтеррос отшвырнул меня и разразился таким же громоподобным хохотом. Вместе с ним до слез смеялись все титаны реслинга. Я всех рассмешил.

— Ты дурак, — сказал он, отсмеявшись. — Как ты можешь быть адвокатом, если ты дурак? Ты знаешь, кто я? И знаешь, сколько сейчас времени?

Смех Джоди и Энни перешел в какое-то интимное мурлыканье. Кажется, они были не прочь приложить ко мне свои накачанные ручки.

— Конечно, я знаю, кто вы, сэр. Потому и пришел. Я хочу сказать, — начал я вдохновенно, — что не имею с отцом ничего общего. Я всегда его ненавидел. И не хочу, чтобы вы тратили свою энергию на мою ничтожную особу. Вместо того, чтобы ловить меня, вы можете сделать много полезного. Поэтому я здесь. Теперь можете делать со мной, что хотите.

Кажется, я достаточно прополз на пузе. Монтроуз смотрел на меня, насупившись. На его лице отражалась работа мысли, и я подумал, что Демон опять оказался прав. Насчет того, что неожиданные действия сбивают его с толку. Разумеется, он хотел бы порвать меня на части или еще раз стукнуть головой об стенку, чтобы я умылся кровью, но азарт пропал. Что ж, похоже, я взял первый раунд, несмотря на разбитый нос и переломанные ребра.

— Винсента, — сказал наконец Монтеррос, — посади этого щенка на цепь. Потом придумаем, что с ним делать. Мы ведь не можем просто так убить сына Нормана? Так быстро?

— Не можем, не можем! — захлопала в ладони Джоди, и мне стало хуже.

— Может, выпустим его завтра на арену?! — взвизгнула Энни. Боксер одобрительно кивнул и посмотрел на меня нескрываемо плотоядно.

— Классная идея. А, босс?

Монтеррос улыбнулся, показывая крепкие зубы один в один, и это была самая зверская улыбка, что мне доводилось встречать.

— Посмотрим. Есть много путей, всего и не испробуешь.

— Много, как много путей, — восторженно проговорила Джоди, от избытка чувств дергая Энни за косы. Секунда — и они уже дрались, как кошки, со всеми сопутствующими звуками.

Много путей… Винсента вывела меня в предбанник, таща, как игрушку, и прицепила мне на шею железный ошейник. Каждый ее пинок отзывался дикой болью во всем теле. Цепь была довольно длинная, но я все равно не мог передвигаться, просто сидел и с полчаса аккуратно пытался понять, что у меня сломано. Кажется, только нос, а ребра были целы, хоть и болели жутко. Я оперся спиной о стену и старался не смотреть, как Винсента слизывает с пальцев мою кровь. Но я был жив.

У меня оставалась одна надежда, и она не заставила себя ждать.

Слышно было, как дверь открылась ударом ноги.

— Привет, красотуля, — сказал Демон Винсенте, не взглянув в мою сторону. — Босс дома?

Плебейское выражение на ее откормленной роже немного подняло мне настроение.

— О да, сэр, он ждет вас давно.

— Так доложи.

Но Монтеррос не требовал доклада. Он уже вывалил сюда всю свою мышечную массу.

— Демон! — прогрохотал он. — Мой Демон!

— Монти, чудовище!

Монтеррос с чувством облапил его своими ручищами, в его объятиях Демон казался тонким, как струна.

— Как живешь, костолом? — спросил Демон, ткнув его кулаком в твердокаменный живот. Монтроуз рассмеялся.

— Лучше некуда. Тур прошел отменно, да еще Соня написала новый сценарий — на все сто. А что было в Вегасе!..

Он потащил Демона куда-то, не выпуская из рук, и скоро до меня доносились только раскаты его голоса в восторженных тонах.

Я закрыл глаза, но попытка расслабиться не удалась. Совсем близко вдруг я услышал шепот:

— Он не Норман.

— Совсем не Норман. Он слабый.

— И жалкий. Но симпатичный.

— Такой симпатичный. Такой нежный.

— Плохая идея. Он не продержится.

— Даже минуту. Все кончится быстро.

— Думаешь, босс не будет сердиться, если…

Голоса приближались, я еще сильнее зажмурился, холодный палец дотронулся до моей щеки… но тут раздался звук удара чего-то твердого о что-то мягкое, тихий писк и топот. Я приоткрыл глаза. Надо мной возвышалась мускулатура Монтерроса Громовержца. Демон все еще висел у него на бицепсе, как на спортивном снаряде.

— А это у тебя что? — спросил он равнодушно.

— Это? — Монтеррос наклонился и дернул меня за цепь. — Попробуй угадать, что это!

— Полное ничтожество.

— Само собой, но… Это знаешь кто? Это сын Нормана!

— Неужели? — сладко улыбнулся мне Демон, и я почувствовал растущую тоску. — И где ты его взял?

— Ты не поверишь.

— То есть?

— Я говорю — не поверишь.

— Да колись ты, громила, не заставляй пытать тебя. Ну… или его. Он точно расскажет мне все.

Монтеррос захохотал, бросил мою цепь с жутким грохотом, и Демон почти затолкал его в комнату. Через некоторое время туда вошел Боксер с кальяном и двумя бутылками текилы и довольно быстро ретировался, не прикрыв до конца дверь. Я придвинулся к ней с той стороны и сквозь щель раздолбанных петель увидел, что он оперативно растопил камин. Монтеррос развалился на диване и что-то говорил, а Демон полулежал вдоль, протянув ноги через его колени, и изящно выпускал вверх опиумный дым. Внезапно он посмотрел в мою сторону, будто увидел, и подмигнул ленивым расслабленным движением. В его глазах полыхнул жаркий огонь камина.

Я отодвинулся, морщась от боли. В течение следующего часа до меня то и дело доносился гулкий бас Монтерроса и смех Демона, негромкий и чистый. Мне хотелось спать, но сто и один кровоподтек на теле и жесткий пол не способствуют отдыху — плюс вся гамма отрицательных эмоций. Однако на секунду я все же закрыл глаза, а когда открыл — на часах светилось три ночи.

На удивление, Джоди и Энни не растерзали меня во сне, но все тело болело, будто по мне прокатился бульдозер, да и судя по хреновой видимости под глазом был фингал. Было неправдоподобно тихо. Сквозь щель пробивался тусклый свет горящего камина, и я заглянул в нее. Монтроуз спал в той же позе, закинув голову на широкую спинку дивана, а Демон — свернувшись, как кот, у него под рукой. Где уж тут про меня помнить… Батарея бутылок валялась рядом — хорошо хоть не чей-нибудь обескровленный труп.

Там было тепло… А здесь холодно и мрачно. Мне вдруг так стало себя жалко, до слез — с моей измочаленной нервной системой я уже не мог их сдерживать. Просто до смерти жалко — сижу тут голодный на цепи у Монтерроса в ожидании медленной смерти, а ведь я ни одного вампира не только не убил, но даже близко не видел до вчерашнего дня. Про себя я ругал себя самого распоследними словами за то, что втравился в эту авантюру, и за эти сопли тоже, но успокоиться все равно не мог. Просто старался сопеть не так громко.

Наверное, недостаточно старался.

— Что, ревешь? — спросил Демон тихо. Я раздвинул пальцы, не отрывая их от лица, — он стоял рядом, а в руках его была переполовиненная бутылка и какой-то сверток. Больше жизни я хотел бы сейчас поплакаться кому-нибудь, но, сто раз пожалуйста, пусть это будет не Демон.

Он опустился на пол рядом и положил все передо мной.

— Только не при Монти, не вздумай, он от этого просто-таки звереет…

Мне только хуже стало, прямо затрясло всего, и я свернулся в клубок еще плотнее, чем вообще может позволить человеческое тело. Потом рука Демона проехалась по моей шее жестом, с натяжкой напоминавшим утешение, хотя сейчас я отзывался на любую ласку.

— Ох, деточка… ну ладно, не реви ты. — Вдруг что-то щелкнуло, и ошейник свалился. — Успокойся. Я приказал Джоди и Энни не лезть к тебе, но больше ничего не могу сделать. Хотя знаешь что? Можешь занять один из этих номеров на день, только тебе придется засветло вернуться. Монти, когда чувствует себя в безопасности, пушкой не разбудишь. А он всегда так себя чувствует, когда я рядом. Но даже если он заметит, ничего тебе не сделает, честно. Он сейчас доволен выше крыши.

— Почему он так относится к вам? — спросил я шепотом, глотая слезы. Демон пожал плечами:

— Я не боюсь его и не лгу ему. Поэтому мы с Соней в своем роде уникальны.

Он плавно встал и подвинул мне пакет, который вкусно пах копченой курицей.

— Давай иди, там хоть кровать есть. Сам-то встанешь?

Я кивнул. Когда он уже наполовину исчез за дверью, я позвал:

— Генри!

Демон обернулся, с непроницаемым лицом, без улыбки. Глаза в полутьме сияли бледным лимонным светом.

— Спасибо.

Несколько секунд он не сводил с меня глаз, и выражение лица не менялось. Потом он сказал:

— Не стоит благодарности, Майк Норман. Поверь мне.

Возможно, но я думал иначе.

Номер был стандартным гостиничным, и я добрался до него без приключений, не встретив ни Винсенту, ни сестер Страх и Ужас. В ванной даже была горячая вода. Я съел полкурицы, выпил текилы, засунул в ванну свое убитое тело и отмокал там, мне казалось, несколько часов. А потом заснул на голом матрасе, и никогда, ни на одной кровати мне не было так хорошо.

Я проспал. Когда меня угораздило проснуться, была уже глубокая ночь, и по мотелю происходили активные движения. Вскочить с постели, правда, не получилось из-за травм, но я честно попытался. Вид у меня был тот еще — помятый, будто корова жевала, и весь в пятнах крови, будто у коровы были зубы пираньи.

Прямо перед входом меня чуть не прибил дверью Демон.

— Пошли, — сказал он и, ничего не объясняя, схватил за руку. Я едва успевал переступать ногами. По пути нам попалась скучающая Винсента, она никак на меня не прореагировала, зато перед Демоном сложилась пополам:

— Босс уехал с миз Кортес рано вечером и велел не будить вас. Он должен подготовиться к шоу.

— Знаю, я проснулся раньше. — Демон кинул это на ходу, даже не остановившись, и мерзкая сучка осталась позади. Как и Джоди с Энни. Они сидели у входной двери и, когда мы вышли, проводили меня разочарованно-голодными взглядами.

Боже, я ушел живым из этого логова, просто поверить не могу! Всю дорогу до дома Демон молчал, и я не решался подать голос. Но настроение у него было лучше некуда, он мурлыкал еле слышно «Шестнадцать юных леди», и меня это немного вдохновляло. Только когда мы очутились перед подъездом, до меня дошло, что приехали мы к моему временному убежищу.

Все еще молча мы поднялись в квартиру, которую я в ближайшем будущем планировал сменить на солидный кондоминиум в центре, достойный меня и моего таланта. Демон окинул взглядом комнату.

— У тебя нет цветов. Ты их не любишь?

Я только открыл рот, приготовившись возражать, как он добавил:

— Это ничего, они нравятся мне, потому что похожи на нас — вроде и живые, и не совсем. Но иногда с ними смертельно скучно…

Демон выглянул в окно, погладил широкий подоконник и сел на него по-турецки, сплетя пальцы и демонстрируя полное спокойствие и комфорт. Затем без всякого перехода, тем же обыденным тоном он сказал:

— Монти подарил мне тебя.

— Что?

— Сядь, а то упадешь.

Я приземлился на край дивана.

— Говорю, Монти подарил мне тебя.

— В смысле? — переспросил я осторожно.

— В том смысле, что ты ему не нужен. Ты — не Норман.

Я вспомнил шепот Джоди-Энни «Он не Норман… Он не Норман…» и поежился.

— Ты ему не интересен, ни для «Колизея», ни вообще для чего-то. Он угробил бы тебя на первой же тренировке или скормил девочкам, если бы я не забрал тебя себе.

— Значит, все кончено? — спросил я.

— Да, можно и так сказать, — Демон достал сигареты и закурил, не сводя с меня глаз. — Можно и так сказать, Майк Норман.

Несмотря на хорошие новости, я вдруг почувствовал желание встать и сделать шаг назад.

— И я могу идти?

— Нет.

Я все-таки сделал этот шаг, хотя было это бесполезно.

— Почему нет?.. — мой голос упал до шепота.

Он выпустил дым и слегка потянулся, по-кошачьи, не расцепляя рук.

— Я же сказал — Монти подарил мне тебя. Теперь ты — моя собственность.

Я сделал еще шаг назад, пока не наткнулся на стену. Перед глазами все поплыло, как при сотрясении мозга. Да оно у меня и было — и физическое, и моральное…

— Вы не можете…

— Отчего же? — удивился Демон. — Мы не заключали никаких сделок, ты и не предлагал ничего, помнишь? К тому же ты пришел к Монтроузу после полуночи, добровольно, тому есть уйма свидетелей. Это значит, что твоя жизнь отныне в его распоряжении, все в пределах кодекса «Бизнес-ланча». А потом он сделал распоряжение, согласно которому ты принадлежишь мне. И будешь принадлежать, пока я не убью тебя или не отпущу. — Он улыбался, будто моя реакция доставляла ему удовольствие. — Ты еще сомневаешься, что все законно? Можешь спросить у Пат Дориан, если спал на лекциях. Ведь у меня должен быть свидетель-человек, и она будет рада оказать мне услугу.

- Триш этого не сделает.

Демон взглянул на меня почти с нежностью.

— Ой, ты мне все больше нравишься, Майк Норман. Невероятное сочетание испорченности и такого трогательного наива. Всю свою жизнь ты идешь по головам, но так искренне удивляешься, когда наступают на твою!

Я молчал. Язык проглотил. Действительно — я мог поручиться за Триш, мою подругу Триш, но не за Пат Дориан…

— Как говорили древние, дура лекс сед лекс, что в свободном переводе означает — тупой закон все равно закон. Ты же адвокат, понимать должен… кстати, ты хороший адвокат? — Он подошел ко мне — отступать было уже некуда — и приподнял пальцем мой подбородок. — Смотри на меня, когда с тобой говорят. Не за горами закон о частичной легализации, и твоя квалификация может пригодиться. Ты хороший адвокат, Майк Норман? Лучше бы тебе быть хорошим адвокатом… хотя я и так найду тебе применение.

— И… в чем это… будет заключаться? — выдавил я в конце концов.

— Да просто будь послушным, и тогда меня можно терпеть. — Он продолжал меня рассматривать, потом убрал мои волосы лица, будто они мешали. Прикосновения были не столько грубые, сколько пугающие — как предисловие к чему-то бесконечно долгому. — Знаешь, у меня давным-давно не было слуг, когда возникала потребность, я одалживал их у Монти. Но они у него все или зануды, или дебилы, да еще он вечно на гастролях. Так что будешь меня развлекать.

— Как?

— А как скажу, деточка, так и будешь. Я живу давно… так что у меня почти не осталось нереализованных фантазий… Ключевое слово «почти». — Демон медленно вывел пальцем букву S на моей щеке и, наконец, отступил, давая возможность отлипнуть от стены. — Ладно, не буду пугать тебя раньше времени, Монти ждет меня — то есть нас — в «Колизее». Так что у тебя есть последние два часа твоего личного времени. Собери вещи, потому что ты переезжаешь… а лучше выброси. Но, прежде всего, советую тебе успокоиться и привести мысли в порядок. Можешь поплакать, если хочешь, — кажется, это тебе помогает. Я не Монти. Мне это даже нравится.

Дверь аккуратно захлопнулась, но этот звук казался таким тихим и отдаленным, будто у меня заложило уши. Потом прозвучал телефонный звонок, и с пятого раза ему удалось прорвать эту истерическую завесу. Звонила Триш. Я протянул руку, но она так дрожала, что трубку я не взял, а просто включил громкую связь.

— Привет, Майк!

— Привет…

— Что-то я не слышу восторга и энтузиазма! — ее голос звучал бодро и весело. — Ты ведь жив, верно? Во всяком случае, пока…

— Триш…

— О, не благодари меня. Мне все это было в радость. Когда два месяца назад я узнала, что Монтроуз возвращается, то подумала, что лучше шанса просто быть не может. Но когда чуть позже познакомилась с Демоном, то поняла, что может! И кардинально пересмотрела план.

Внезапно до меня дошло. Медленно-медленно, но когда догадка оформилась, она была подобна удару кувалды.

— Никто не охотился на меня, да?

— Бинго!!! — звонко рассмеялась она. — Больше того — он даже не знал, что у Нормана был сын. Сначала я хотела просто сообщить ему о тебе, но потом… Видишь ли, Майки, Монтроуз вспыльчив, но отходчив. Он легко загорается, но так же быстро гаснет, так что, скорее всего, он или убил бы тебя сразу, или отпустил на все четыре стороны. А меня это не устраивало. Вот Демон другое дело… подумать только, ты запросто общался с существом, одно имя которого повергало в депрессию самых отвязных слэйеров — и даже не подозревал об этом! У меня, честное слово, все время коленки дрожали. Может, Монти и чудовище, но он открыт и принципиален, чего о Демоне не скажешь. Ей-богу, Майки, я бы на твоем месте предпочла общаться с сотней Монтроузов — жаль, что у тебя уже нет выбора.

— Но дядя Макбет… Триш…

— Меня зовут Пат, — отрезала она. — А дяде Макбету тоже нужно кушать. Твой отец был прав, не доверяя мародерам, — у них нет чести. Убивающий во сне подобен стреляющему в спину, и где гарантия, что следующая спина не окажется твоей?

Я сполз по стене, не в силах держаться на ногах, а голос все еще безжалостно полосовал меня из громкой связи, как ледяной дождь:

— Ты узнал одну из сторон Демона — теперь у тебя будет уйма времени, чтобы близко познакомиться еще с десятком — одна приятнее другой. Не смею даже предполагать, что тебя ждет, так что уместно пожелать удачи, а также терпения, смирения, повиновения и прочих добродетелей, столь необходимых в рабстве. Да, и еще. Если помнишь, когда-то очень давно я сказала: «Хочу, чтобы ты никогда меня не отпускал»? Теперь это случилось с тобой. И почему я совсем не завидую?

Ее довольный смех перешел в длинные гудки. Шли долгие минуты, а я все сидел в той же позе, замерев, и не слышал их.

…Ночь все-таки наступила. Великая тьма. Я так надеялся, что она никогда не придет, это было возможно. Но нет. Она пришла, чтобы остаться навсегда.

Я сжал голову в ладонях и закрыл глаза. Не со мной. Это происходит не со мной. А еще лучше — это вообще не происходит. И я не подставил тогда Триш, она не превратилась в Пат Дориан и сделала карьеру адвоката, которой заслуживала. Мы поженились. Она зарабатывает в два раза больше, но меня это не волнует…

Нет, нет. Не так. Я открою глаза, и будет утро позавчерашнего дня. Я наконец получу хорошего клиента. Потом пойду смотреть новую квартиру. И Пат Дориан никогда не позвонит мне…

Гудки отключились. Я почувствовал, как кто-то ткнул меня в бок, вроде легонько, но попал так точно в разбитые ребра, что по телу метнулась волна оглушающей боли.

— Ой, прости-прости, — сказал Демон. — Время вышло.

Конец…