Путь холода

ЧАСТЬ 1. "ПОСВЯЩЕННЫЙ, ИЗБРАННЫЙ… ПРОКЛЯТЫЙ"

Ночь звенела, перекликаясь на разные голоса, словно звезды и зеленоватая луна насмехались над ним.

Он скользнул сквозь гущу деревьев, ступая неслышно, будто призрак. Он иногда и ощущал себя призраком, возможно из-за темно-серой дымки, окутывающей его тело.

Побочное явление Посвящения… из-за него в клане Лин-Куэй и прозвали его Смоуком.

Смоук вынырнул из зарослей колючего кустарника. Напоследок крупная колючка больно царапнула его плечо, он мысленно обругал растения и… того, кого выслеживал.

Саб-Зиро-младший обнаружился там, где Смоук и рассчитывал его обнаружить Спрятанная площадка, наверняка служащая для тайных совещаний Глав Клана. Мало кто из воинов ведал о ней, и поэтому заросшая вереском и травами полянка была великолепным местом уединения.

Саб-Зиро сидел неподвижно, точно гипнотизируя приклеенный диск луны, будто рассчитывая заморозить ее одним взглядом, как замораживал что угодно — или кого угодно. Руки сжаты в кулаки, имитируя боевую стойку. Синяя маска Лин-Куэй валялась в паре метров: подсознательный протест. Смоук покачал головой: Ледышка снова протестовал — правда, наедине с собой… дело серьезно. А ведь если верить слухам, воины Холода вообще неспособны на какие-либо человеческие эмоции…

Смоук подошел ближе. Разумеется, Ледышка выявит его: он чуток, как кошка. Вернее, как все члены Лин-Куэй.

Но Саб-Зиро игнорировал чужое присутствие.

Смоук сел на землю, в нос ударил густой цветочный запах. Он сосчитал пять видов ириса, неизбежный вереск, даже почему-то ландыши — июль им был не указ. Магия, подумал Смоук. Магия Цветов. Только с каких это пор Ледышка заделался любителем природы?

Он изучал воина Холода еще с минуту. Обычный человек, разве что более физически развитый, чем большинство смертных. А маска на младшем Саб-Зиро всегда смотрелась как-то… неестественно.

Можно надеть цепи на северный ветер, но сдержат ли они его?

Цепи сковывали их всех, и его, Cмоука, тоже — однако он привык к ним, даже его маска цвета асфальта казалась второй кожей. И реалии Клана — единственными в мире. Все свыкались.

Но не этот.

— Здравствуй, Смоук, — внезапно раздался ровный голос. Смоук вздрогнул: интересно, как давно Саб-Зиро заметил, что за ним наблюдают?

— Здравствуй… Я пришел предупредить тебя, — Смоук тщательно изобразив деловитость. — Что Мастер Клана будет искать тебя утром, и если ты опять не вернешься вовремя…

— Меня заточат в каменный мешок на тридцать суток, — равнодушно закончил Саб-Зиро. Так говорят о погоде.

Смоук кивнул.

— Опять. Мастер неоригинален, — (значит вот, что подразумевает метафора "ледяная" усмешка, отметил Смоук).

— Послушай, Ледышка… — он осекся: неизвестно, как воин Холода среагирует на подобную вариацию его "алиаса". Реакции, однако, не последовало. — Главы Клана заинтересовались тобой, они не любят непокорных, ты же знаешь… в общем, я думаю, тебе стоит смириться и жить как все мы. Такова уж судьба, кто-то рождается Императором, кто-то — членом Лин-Куэй.

Смоук говорил быстро, словно магнитофон, крутящий кассету. Не его слова — но так надо. В конце-концов, Ледышка — его соратник, они учились вместе с детства и хоть и не дружили (дружба не принята в Лин-Куэй), но и врагами не стали — что редкость в атмосфере взаимного соперничества и тайной, а зачастую и явной ненависти.

Вместе выжили, вместе стали истинными бойцами. Вместе приняли участь.

Или… принял только Смоук?

Зрачки Саб-Зиро расширились, поглощая всю светло-кофейную радужку:

— Они отправили моего брата на бойню, — снова завораживающе-спокойный тон. — Вынудили его служить… нет, быть рабом у Шэнг-Цунга. Но сначала они сотворили из него просто машину для убийств, без души и разума.

— Но… — смутился Смоук. То, что он знал о Смертельной Битве не слишком-то соответствовало данному изложению.

— Конечно, у тебя другое мнение, — тонкая губа чуть вздернулась. Оскал. — Ты — такой же, как все… и я… был. Мы все здесь — совершенные игрушки смерти. Нас отливают по чертежам заданных форм, из живой плоти вырезают марионеток, а потом убивают. Ты говоришь о судьбе, Смоук. Но я не верю ни в карму, ни в пророчества. Зато я помню брата, — Саб-Зиро замолк и отвернулся. Он не менялся внешне, тон держался на каких-то патологично безучастных нотках, однако Смоуку захотелось смотаться подальше. Вместо этого он внезапно стащил собственную маску, продемонстрировав пепельные волосы — чуть длиннее, чем позволял Устав — и неожиданно тонкое для ниндзя-убийцы лицо.

— Расскажи.

— Ты хочешь слушать меня? — легкое удивление.

"Еще бы. Ледышка сказал больше десяти слов за сутки — можно рекорд записывать", подумал Смоук, а вслух сказал лишь: "Да".

— Но может, пойдем в здание? — намек подобен его трюку с гарпуном-захватом.

— Боишься? — без издевки вопрос звучал еще обиднее. Трюк провалился. Ладно уж… придется, видать, сидеть в каменном мешке на хлебе и воде. Ледышке-то, конечно, не полезно, и так уж дважды, почти подряд, карали — вон он, растаял, будто и вправду из снега да на июльское солнышко вытащили…

Смоук мысленно послал Мастеров ко всем древним богам и чертям:

— Не боюсь.

— …Нас похитили вместе, — начал Саб-Зиро. — Меня и брата, ему было 10, мне — два. Я почти не помню родителей, но он рассказывал мне о них. Мать казалась ему маленькой уже тогда, зато отец — великаном. Смешно.

Ему лучше давалось искусство Замораживания, но я никогда не завидовал. Он всегда был первым, и я считал, что так правильно. Он готовил себя к Смертельной Битве с пятнадцати лет, сам Мастер предупредил его об этой миссии… и я гордился им.

Саб-Зиро замолчал. Почему-то обычная речь давалась ему с некоторым трудом, он недолюбливал слова — слишком пестрые, бессмысленные. Похожие на искры. Он терпеть не мог огонь, наверное, инстинктивно.

Смоук пригладил взъерошенный вихор. Смоука выкрали из детского приюта в возрасте пяти лет, в том приюте порядок царил казарменный, так что особой разницы он не уловил. Никаких родственников не знал отродясь.

(когда одинок — то и терять нечего… жестокая аксиома, правда, Ледышка?)

— А потом — лет в шестнадцать — он изменился, — тьма в глазницах Саб-Зиро простиралась все глубже, уподобляя глаза пустым расщелинам. — Перестал утешать меня, когда мне приходилось плохо. Перестал вовсе замечать меня. А позже выяснилось, что я не хуже обращаюсь со стихией Холода — и он принялся всячески подкалывать, изводить… Мастер ничего не замечал, конечно, а заметив бы — поощрил бы. Воин обязан быть жесток. Как бойцовский пес. Когда жесток — легче воевать за неправую сторону, легче и умирать…

— Ты думаешь… Главы Клана так изменили его?

— Да, конечно. Они же и приказали убить Скорпиона и его семью. Брат хвастался мне каким-то "подвигом", полагаю, он имел в виду это…

Ближайший куст шиповника звякнул и рассыпался сосульками. Повеяло Антарктидой, Смоук поежился, но придвинулся ближе к Саб-Зиро.

Он подумал о той боли, что заставляет этого угрюмого, молчаливого бойца выплескивать кровь из душевных ран. Его душа истерзана, нет, изорвана в клочья, — вздохнул Смоук. Когда боль заполняет вселенную — и ледяные статуи обретают дар речи…

— Он убивал теперь и для развлечения, — глуховатый голос Саб-Зиро вернул Смоука к действительности. — Я никогда ничего не страшился, кроме… собственного брата в то время. Мне чудилось, что в него вселился монстр, и монстр пожирает его изнутри. Я пытался докричаться до него, но он смеялся надо мной…А потом появился Шэнг-Цунг, не то враг, не то командир… я так и не понял… но в последние несколько месяцев перед Смертельной Битвой, брат будто бы сделался прежним. Я слышал, как он стонал во сне и молил кого-то не убивать меня, не отнимать у нас обоих душу. Наверное, он разгадал сущность Шэнг-Цунга, но стало слишком поздно повернуть назад…

Он уходил на Битву в полночь, тайно от других членов Лин-Куэй… кроме меня. Он сказал "прощай". Понимаешь, Cмоук, брат осознал, что обречен… против бессмертного, против всех… один. Он шел на Битву в последней отчаянной надежде освободиться… А через полмесяца я узнал, что он мертв. Призрак забрал его в ад.

"Да уж, паршивая смерть", — Смоук вздохнул и спонтанно (слово не подходящее… может, заменить его на "внезапно"?) взял руку Саб-Зиро в свою. Едва не отдернул: ощущение было, будто коснулся снежка… Смоук не знал, что следует говорить в таких случаях.

Сочувствие чужеродно в их среде.

"Забавно. Все считают, что внутри он холоден, как его Стихия… но на самом деле это такая же маска, как одеяние Лин-Куэй".

Саб-Зиро изумленно воззрился на соратника. Очевидно, жест сопереживания от чужака и ему знаком понаслышке.

— Я поклялся отомстить, — неожиданно произнес Саб-Зиро. Скорпиону. Самому Шэнг-Цунгу, да хоть Шао Канну и всем Древним Богам!

"Я-один-против-всех", вот как называлось его состояние.

— Если хочешь… я помогу тебе, — внезапно проговорил Смоук, почему-то отвернувшись. Поступок был малологичен, в Лин-Куэй принято заботиться а) о чести Клана б) о себе, но не кидаться помогать первым встречным. Но ведь Саб-Зиро — не встречный.

— Я хочу стать твоим союзником, — добавил он.

— Моим… союзником? — Саб-Зиро развернулся, теперь он пристально впился в зрачки Смоука своими — темными, точно безлунная ночь — Но — почему?

— Это дело Чести, — ответил Смоук. — Так заведено изначально: за смерть одного члена Клана мстят все. Я присоединюсь к тебе.

(да, правда при нынешних Главах забыли об этом законе… но Кодекс Лин-Куэй никто не отменял)

На тонких губах Саб-Зиро появилось нечто, почти схожее с улыбкой… благодарной:

— Спасибо, Смоук.

Теперь уже он протягивал ладонь Смоуку — в каноническом жесте братания. И ладонь оказалась теплой.

— А, вот и они, — луна и ночь лопнули с оглушительным треском поломанных кустов. Оба ниндзя где-то в подсознании крикнули "Оставьте нас в покое!" и заученно-идеальным движением заняли боевую стойку. Пришельцами оказались ассоциирующиеся с близнецами, наверное, из-за сходной тактики боя, любимчики Мастера — Сайрэкс и Сектор. Сектор зачем-то растер подошвой семейство ирисов, бархатно-фиолетовая мякоть размазалась по багровому сапогу. Растоптанные цветы запахли еще сильнее.

— Кого нам ловить?

— Дымящегося. Вторым займется сам Мастер.

На кончиках пальцев Саб-Зиро зловеще замигало бледно-голубое зарево рождающегося льда, но Сайрэкс опередил его. Он сформировал зеленую кислотную сеть, еще одну…

— Смоук! — крикнул воин Холода, потому что его новый союзник закричал от боли. Сеть сжигала и сковывала движения.

Саб-Зиро швырнул в Сайрэкса залпом льда, но тот увернулся. Тогда он, не имея времени на магию, просто кинулся к желтому ниндзя. На Сайрэкса посыпались точно выверенные, ловкие удары.

Когда Саб-Зиро дрался — он не чувствовал даже ярости. В бою — или боевых тренировках прошли двадцать лет его жизни. Оружие — вот чем он был. Совершенное оружие.

Атака Сайрэкса захлебнулась о блоки воина Холода. Апперкот отправил его в полный нокаут, и Саб-Зиро получил возможность заняться Сектором, который избивал беззащитного Смоука. Саб-Зиро синей тенью подскочил к врагу, захватил его горло. Сектор захрипел, в хрипе угадывались проклятья всему роду Саб-Зиро до двадцатого колена, но ему это не помогло. Еще секунда — и алый ниндзя отрубился тоже, и Саб-Зиро, обжигая едкой кислотой руки, принялся срывать со Смоука мерзкую паутину.

— Очень благородно, — раздался вкрадчивый голос. — Очень благородно.

— Кто там? — обернулся Саб-Зиро, готовясь сразу заморозить непрошеных гостей. И осекся: перед ним стоял Мастер Клана.

— Мы пропали, — с каким-то беспомощным равнодушием протянул Смоук.

— Итак, что вы можете сказать в свое оправдание? — мягкий, почти ласковый вопрос. Но пляшущее пламя свеч на суровых стенах с изображением драконов очерчивает искаженное гневом лицо Мастера.

— Сайрэкс и Сектор атаковали нас, — безжизненно ответил Саб-Зиро. Ему было все равно, что говорить. Значения не имело. Приговор уже вынесен, происходящее — фарс. — Я защищался. Смоук вообще ничего не сделал. Дрался я один. Смоук говорил о твоем приказе, Мастер. Это я задержал его. Моя вина.

— Ты нарушил Правила Клана, причинив вред своим соратникам.

(о да… постоянные поединки и гибель двух третей новичков — уже не в счет?)

— Это ведь некая заключительная стадия твоего неповиновения, Саб-Зиро? Решил бунтовать открыто?

Вместо ответа воин Холода снял маску.

(-Ледышка, рехнулся?! — зашипел Смоук)

— Я был верен Клану. Всегда, — Саб-Зиро подошел вплотную к Мастеру, возвышаясь над ним на добрых 10 сантиметров. И держался он так, точно был Судией, а не подсудимым. — Но если Клан предает меня, если душу моего брата продали колдуну — должен ли я хранить верность?

И… Мастер отступил. Только на долю мгновения.

— Предатель, — четко выговорил он, но была тонкая струнка в голосе, что дрожала неверным пламенем.

— Нет, Мастер, — выкрикнул Смоук. — Он не это имел в виду, он лишь…

— Уведите, — кивнул кому-то Мастер. Откуда-то вынырнули два громилы, чьи кулаки обхватили запястья злосчастных повстанцев железными кандалами. Громилы не были Лин-Куэй, но грубой силой, низшими. Рабами. Считалось, что у них разума не больше, чем у жуков, однако по силе равнялись мамонтам.

— Ему, — глава Клана кивнул на Саб-Зиро, — Полностью. Второму — половину. Хотя, нет, четверть. Он понадобится… скоро.

Громилы, очевидно, решили, что одной их силы против "повстанца" недостаточно. Возможно, они заметили голубоватый блеск-ауру вокруг пальцев Саб-Зиро. Они поспешно сковали опасного преступника чем-то тяжелым. Саб-Зиро чуть поморщился, когда острые края оков врезались в запястья и брызнула тонкая струйка крови.

Приблизительно то же проделали с ногами.

Саб-Зиро мрачно отметил, что уже привыкает к данной процедуре. Сейчас его швырнут, наконец, в темницу и успокоятся. Жаль только Смоука: первый раз очень тяжело, ну да ничего — он ведь все-таки не мальчишка, а такой же идеальный убийца, как сам ледяной ниндзя…

Его грубо подтолкнули в другую сторону. Он не удержал равновесия, упал на колени. Кто-то засмеялся, и вместе со смехом явился первый свистящий, змееподобный удар плетью со стальным наконечником…

…Саб-Зиро закусил губу, чтобы не кричать. Он не осознавал, что давно прокусил ее насквозь, и что рот его заполнен солено-горькой кровью. Боль с запахом металла сводила с ума, а удары все сыпались. Наконечник доставал почти до костей, сочно вонзаясь в тело.

Саб-Зиро давно потерял счет ударам — наверное тогда, когда алое зарево запредельной агонии взошло рассветом.

(так карают отступников, нет пощады врагам Лин-Куэй…)

Смех — достойная инкрустация. Но смех палачей звучал почти истерически, потому что чем дольше били "ренегата", тем прямее он держался, хотя со спины давно сползла вся кожа, и хлестали теперь по обнаженной плоти. Камера была залита темно-рубиновой жидкостью, точно ее небрежно выкрасили.

Сам Мастер неотрывно изучал Саб-Зиро, тщась заметить страх, смирение — хоть что-то, кроме гордости и победы над собственной мукой в глазах.

— Проклятье! — крикнул Мастер. — Дай сюда!

Последнее относилось к громиле. Тот передал плеть.

— Стоишь на своем, мятежник? Нет… ты будешь таки покорным, клянусь Древними Богами!

Хлест-хлест. Солнце боли растопит даже Антарктиду.

Саб-Зиро почти терял сознание: ниндзя или нет, у каждого свой предел, и он достиг его. "Ну и хорошо", успел подумать он.

— Оставьте! — скомандовал Мастер.

И, наклонившись напоследок к воину-бунтарю, изо всех сил ударил его по лицу. Алый рубец пересек лоб и щеку. Мастер прошептал что-то.

— Этот шрам не зарастет никогда, Саб-Зиро!

Потом была тьма.

…Потом была тьма и она не прерывалась тысячелетиями. Или днями. Время умерло. Время провалилось в черную дыру жизни-до-боли. Саб-Зиро не был уверен, что таковая существовала.

По его собственным подсчетам он валялся в этой яме уже с неделю. А может, сто веков.

Сначала он ничего не чувствовал, и это было хорошо. Смерть стояла над ним огромная, багровая, будто сплошная открытая рана на спине, будто непроницаемая пелена агонии. Стояла вплотную, костисто поглаживая его волосы. Саб-Зиро звал ее, но Смерть ушла, а боль осталась — такая, что он практически не осознавал ее: она гипертрофировалась в целую вселенную гаснущей звезды. Саб-Зиро очень надеялся, что все потухнет… поскорее.

И опять ошибся.

И тогда он решил жить. Во что бы то ни стало.

Ибо клятва Мести все еще лежала на нем. Он не имел права умереть.

Он лежал на грязном мокром каменистом полу, у любого нормального человека неизбежно началось бы заражение крови. И Саб-Зиро не стал исключением… но его воля оказалась сильнее истерзанного тела. Ощущая приближающуюся горячку, он остужал себя до температуры трупа в морге, и на обнаженных воспаляющихся рубцах индевела корка льда. Обследуй его в подобный момент врач — поставил бы заключение о смерти. Но в его ситуации экстремальная доза холода оказалась спасением: ему удалось избежать сепсиса. Холод не мог причинить зла Посвященному.

Почти постоянно он находился в странном полусне, схожем одновременно с медитацией и с грезами наркомана. Являлись ужасные монстры, и было невозможно выявить их фантомность вследствие полной непроглядной темноты. Кто-то звал Саб-Зиро. Чаще всего — брат. Он приходил страшным изъеденным червями мертвецом, и все шипел на "младшенького", почему-то ругал и обвинял его своим хриплым скрежещущим голосом, зловонные гниющие пальцы царапали плечи и лицо, ковырялись в рубцах. Был и Шэнг-Цунг, величественный, насмехающийся. Он вещал о том, что душа брата теперь в его власти…

(игрушка… моя игрушка…)

И Скорпион.

Последний — хуже всего. Он клацал обожженным черепом, торжествуя. "Скоро ты присоединишься ко мне, малыш. Скоро".

Когда приходил Скорпион, боль снова достигала предела, и Саб-Зиро зажимался в клубочек, странно крохотный для человека ростом под два метра. А Скорпион хохотал, и стрелял его гарпуном, и в красках описывал адские мучения…

Позже Саб-Зиро решил, что это Мастер насылал галлюцинации.

Но он не сошел с ума. Через смерть и безумие перешагнул он.

Правда, он скорее всего все равно погиб бы или остался инвалидом на всю жизнь, если бы не помощь Смоука. Тот ухитрялся проносить другу целебные травы и даже какую-то еду, потому что черствый заплесневелый хлеб Саб-Зиро не был в состоянии ни прожевать изгрызенным ртом, ни проглотить ссохшимся горлом.

Смоук появился только где-то на одиннадцатый день, из чего Саб-Зиро сделал вывод, что тому тоже досталось, только в меньшей степени. Первый раз Смоук долго не решался позвать союзника, тихо твердя: "Конечно, он умер… он не бог…"

— Я здесь, — попытался ответить Саб-Зиро.

Язык не слушался. Однако Смоук услышал.

— Жив!? Ледышка, да ты точно благословленный!

(или проклятый, подумал Саб-Зиро)

Через полчаса в яму полетел флакон с отваром семи трав, заживляющим любые раны и еще что-то съедобное, Саб-Зиро так и не понял что, потому что проглотил за секунду.

Он ухитрился смазать кровавые лохмотья лекарством, и впервые забылся полноценным сном, без боли и кошмаров.

Позже он всегда считал, что обязан Смоуку жизнью, и, безусловно, был прав.

А примерно через месяц к Саб-Зиро пришли те, кто когда-то был его палачами, и объявили, дескать, не дергайся, когда доставать из подземелья будем.

— Куда уж мне дергаться, — съязвил Саб-Зиро. Наверху выругались. Наверное, показалось, что он чересчур бодр для сочащегося кровью полутрупа.

Вытащив, его снова сковали трехпудовыми цепями, что оказалось совершенно лишним: он практически не мог идти без посторонней помощи, а слабое освещение сумерек слепило его до потери ориентации в пространстве после чернильной темноты ямы.

Ругаясь на чем свет стоит, громилы поволокли его к Мастеру.

Смоук затаился за колонной. Правдами-неправдами он выведал, что Саб-Зиро сейчас опять потащат на "суд". Смоук надеялся в крайнем случае помочь. Если Ледышка опять задумает корчить из себя Маэдроса на Тангородриме, то он сумеет вступиться… ибо второго раза Саб-Зиро не выдержит, будь он хоть полубогом.

О том, какую цену придется заплатить самому Смоуку за подобную помощь, он предпочитал не задумываться. Месяц назад его пощадили — отделался пятнадцатью вялыми небольными ударами… но милость Мастера не безгранична.

Ну и пусть.

Послышались тяжелые шаги и скрежет заржавевшего за двадцать семь дней железа.

— Шевелись, ну! — рявкнул кто-то. "Вышибала", определил Смоук.

Он высунулся из укрытия, уверенный в невидимости. Недаром его обучали столько лет, как и любой Лин-Куэй он умел быть бесплотен в нужный момент.

Он невольно охнул, увидев Саб-Зиро. Смоук не понимал, как мог жить человек, выглядящий ТАК плохо.

Каждый шаг давался воину с жесточайшей борьбой, а кандалы сгибали исхудавшее до полупрозрачности тело пополам. Запекшаяся кровь образовала жутковатый узор, и плечи смотрелись прикрытыми бордовой тканью-коркой.

Не верилось, что этот изуродованный зомби месяц назад одним из лучших воинов Лин-Куэй.

(какого черта они так издевались над ним? неужели простое неповиновение — причина для убийства?..)

Нет. Есть еще что-то…

Смоук скользнул за "преступником" и его конвоирами.

…Мастер ждал его. Он сидел в кресле-троне, все в той же изукрашенной щерящимися драконами зале. Величественный и похожий на Шэнг-Цунга из болезненного бреда Саб-Зиро.

Саб-Зиро невольно вздрогнул от сходства. Но тут же приказал себе выпрямиться. Мастер желал морально раздавить Саб-Зиро превосходством. Мастер — божество, Саб-Зиро — недостойный грешник. Пади же на колени и раскайся, мятежник.

Не дождетесь.

— Осознал ли ты твою вину, отступник? — вздернул бровь Мастер. Он слегка морщился: слишком уж страшно выглядел узник, он не вписывался в мрачно-готические, но изысканные апартаменты.

Саб-Зиро молчал.

Внезапно угловым зрением он углядел Смоука. "Безумец!" — стиснул зубы Саб-Зиро. — "Зачем он пришел, он ведь не собирается жертвовать собой…"

(собирается. и ты знаешь это. поэтому отодвинь гордыню на второй план. пока)

— Осознал ли ты? — повторил Мастер уже строже. Конвоиры натянули цепи, "преступник" едва удержался на ногах, а из едва затянувшихся рубцов снова поползла тоненькая алая ленточка.

Саб-Зиро изобразил нечто, отдаленно схожее с кивком.

Мастер удовлетворился и таким раскаянием. Он понимал, что ломать этого бойца бессмысленно: изначально не тот тип, да и посвящение Стихии Холода наносит свой отпечаток на личность. Лед можно раскрошить, но согнуть — нельзя.

Правда, он чуть насмешливо всмотрелся в алый шрам на лице. Свежий, будто вчера ударили. Таким и останется. Запомнит упрямец гнев Мастера Лин-Куэй.

— Прекрасно. И милость Древних Богов безгранична, мятежник. Они дают тебе второй шанс, и я не вправе противодействовать им.

— Что… значит? — выговорил Саб-Зиро.

— Ты Избран для следующего Смертельного Боя, боец Лин-Куэй, где ты сумеешь доказать преданность Клану и искупить грехи.

(Отомстить! Я — могу — отомстить! — взорвалось понимание в мозгу Саб-Зиро. — Отомстить…! Боги воистину милосердны… я дойду до самого Императора и отомщу за брата…)

Мастер тщательно пронаблюдал реакцию. Проблеск заинтересованности. Ну-ну, ты хорошо маскируешь чувства, хоть и не любишь носить маску.

Значит, на самом деле поставил себе цель уровня "во-что-бы-то-ни-стало". Так все просто. Лед или Пламень, у всех есть что-то, чем можно зацепить…

— Это… честь для меня, — выдохнули ссохшиеся потрескавшиеся губы. Мастер усмехнулся.

— Отпустите его, — махнул конвоирам.

Цепи грузно свалились, и Саб-Зиро наконец-то почувствовал себя снова хозяином собственного тела.

Он поклонился Мастеру. Тот все еще ухмылялся. Саб-Зиро ненавидел эту ухмылку, но месть сделалась идеей фикс, и он сознательно не замечал ничего.

Смертельная Битва — истина. Надейся только на себя, и разрушь все царства и небеса. Так надо, так и будет.

Потом он развернулся и зашагал прочь, очень надеясь, что не рухнет на пол хотя бы в бесконечной "зале суда". Ноги все-таки плохо держали его, зато воля была из стального льда…

А за дверью — вне насмешливых шепотков громил и ехидно-оценивающего сверлящего взгляда Мастера — он сполз по стене, кляня свою слабость и беспомощность.

— Эй! Ледышка! — кто-то приподнял его.

— Смоук? — он почти улыбнулся. Поразительно. Воистину — не у всех Лин-Куэй вырваны сердца… во всяком случае, не у Смоука. Удивительно, что он вообще выжил среди традиционной настороженной вражды Клана.

— Нет, Древние Боги явились за одним упертым типом! Причем все сразу! — Смоук закинул руку Саб-Зиро на свое плечо, помогая идти.

— Со мной… все… в порядке, — попытался отстраниться Саб-Зиро.

— Ага, в порядке. Только живьем содрали кожу, провалялся месяц в заброшенном колодце… а так полный порядок!

— Тебе… тебе они ничего не сделали?

— Нет, — Смоук посерьезнел. — И это плохо. Мастер не наказать тебя хотел, а убить. Просто кто-то сообщил, что ты Избран — вот ты и жив.

— Очаровательно. Мне следует благодарить Шао Канна за то, что я еще среди живых. Неважно. Через неделю я буду готов к Битве.

Смоук тихонько вздохнул. Неделя — слишком оптимистично. Прежним Саб-Зиро станет разве через дней пятнадцать, ну а для Битвы… впрочем, времени еще достаточно. Около трех месяцев, а то и больше: точная дата вселенского турнира — таинство.

И ползучее предчувствие шептало Смоуку о грядущей беде.

Но он проигнорировал его.

Саб-Зиро знал себя и свои возможности, а хвастаться не входило в привычку воина Холода. Через неделю он действительно практически восстановил себя. С каким-то мазохистским упорством через боль в полузаживших ранах он тренировался днем и ночью. Иногда ловил на себе язвительные виньетки сплетен, кто-то даже делал ставки, выдержит ли кандидат в бойцы Смертельной Битвы.

Но удивительно, открытые разрезы в спине и плечах затянулись, а белые следы едва заметны. Лишь шрам на лице уродовал воина, но Саб-Зиро меньше всего волновался о внешней привлекательности. Разумеется, не обошлось без Смоука — неплохого целителя и помощника в тренировках-трюках. Саб-Зиро благодарил молча, он не умел твердить красивых слов, и не нужны они были. Кроме того, Смоук прекрасно помнил, кто срывал кислотную сеть Сайрэкса и выгораживал его перед Мастером.

(теперь мы квиты, Ледышка, но еще и — настоящие друзья!)

Из окровавленных лохмотьев Саб-Зиро регенерировал физическую оболочку, но с душой что-то произошло. Возможно, он сделался менее отстраненным, менее жестоким. Причиной тому — галлюцинации, от них он так и не сумел пока избавиться окончательно… Скорпион и брат, запредельно-мертвые, пахнущие плесенью и гниющей кровью темницы-могилы, навещали регулярно — в те моменты, когда он не властен над собой. Во сне.

Кошмары забывались с утренними лучами, но подсознание заботливо коллекционировало их. Еще поэтому Саб-Зиро каждую секунду посвящал тренировкам — чтобы потом отключиться, и не видеть ужасные образы.

Он сознавал, что призраки тоже уйдут — когда выветрятся остатки затхлости ямы-склепа. Но характер его изменился навсегда. Понятие "убийство" перестало звучать пустой привычной формулировкой,

и ниндзя-дестроер точно переродился, словно вместе с сорванной кожей он лишился той безжалостности, коей всегда славились бойцы Лин-Куэй, в особенности — Саб-Зиро.

Самим Саб-Зиро "мутация" регистрировалась как положительная. Позволить себе Чувствовать — это оказалось не так уж и плохо. А побочный эффект призраков… он был терпелив.

Брата не вернуть. А с нежитью-Скорпионом они встретятся на ринге Смертельной Битвы, и тогда посмотрим, кто сгорит в аду.

В тот вечер (вернее, ночь, и луна висела огромная, изоранжево-зеленая и лыбящаяся, а звезды — крупные, схожие с фонариками) Смоук не выдержал и отправился спать. Саб-Зиро же все отрабатывал прием "подкат", почему-то мускулы забыли этот совершенно необходимый в бою трюк сильнее всего. Смоук обозвал напоследок приятеля "психом ненормальным", чем вызвал неумелую улыбку, и Саб-Зиро остался один.

Или так ему казалось.

Шаги и приглушенный разговор прошелестели, будто трава-повилика, обвивающая зелень. Саб-Зиро замер. Мастер и еще кто-то.

Саб-Зиро прокрался к беседующим.

Несмотря на темноту и заросли, он различил две фигуры. Правда, сопровождающего Мастера он не узнал, однако, судя по одежде, к ним пожаловал кто-то вышестоящий. Саб-Зиро задержал дыхание.

— …Итак, наш план работает?

— Разумеется, — поклонился Мастер. — Правда, возникли некоторые проблемы, но опытные модели вполне готовы к трансформации.

— В первую очередь этот ваш… Замораживатель, кажется?

— Нет, — отрезал Мастер. — Его, к сожалению, вызвали на Битву. Впрочем, он изначально скверный материал: слишком гордый, такому память стереть проблема, а душу он не отдаст.

(Стереть память? Отнять душу? Галлюцинации влились в явь и пришли за Саб-Зиро?!)

— Да уж, — пропел собеседник в шелковой одежде. — Мне известно то… хм… испытание, которому вы его подвергли. А так же отсутствие результатов… Тогда кого же вы определили?

— Сайрэкс и Сектор, — загибал пальцы Мастер. В лунном свете он смотрелся восковой фигурой, жестоким идолом, требующим жертвоприношений. Впрочем, второй не лучше. — И, конечно, Смоук. (Смоук?! Что они намерены…)

— Смоук? — поморщился "вышестоящий". — Слабоват…

— В том-то и дело! Он не слишком хороший боец, зато отнять душу и разум не составит труда. Слабовольный, мягкий. Парадокс в том, что киборг из него выйдет идеальный. Мы заставим его делать что угодно.

— Отлично, — одобрил сопровождающий, но Саб-Зиро уже не слышал их.

Подобно звездному лучу он несся к Смоуку. Одна мысль пульсировала, огромная, словно планета: "Бежать!"

Киборг… они хотят превратить Смоука в машину. В марионетку — не в переносном смысле, а в прямом. Вот почему они не стали наказывать его… чтобы не "испортить материал".

(Древние Боги, за что?..)

Их собственный Клан — предатели!..

И сражаться со всем Кланом — бессмысленно… остается бежать.

Прямо сейчас, не медля ни секунды.

Саб-Зиро ворвался к спящему Смоуку. Тот проснулся за секунду до того, как жидкий азот пальцев Саб-Зиро коснулся его:

— Какого черта…

И замолк.

Ледышка — испуган? Не иначе, марсиане, орки и войско Шао Канна скопом пожаловали?! Неуж что-то способно испугать самого Саб-Зиро?!

— Смоук. Скорее. Уходим.

— Что случилось?!

— Нет времени. Уходим, сейчас.

Поняв: дело более чем серьезно (а юмор и Саб-Зиро находились на разных орбитах), Смоук оделся, вытащил откуда-то какой-то мешок…

— Нет времени! — шипел Саб-Зиро. — Брось все, пойдем!..

Он подчинился, они понеслись — двумя тенями, мимолетными, будто метеоры… Смоук выбрал самую короткую дорогу, и за каких-то семь минут они очутились у забора. Разумеется, для ниндзя забор — не преграда. Обычный. Данный же был защищен специальными заклинаниями, и касаться его лучше не стоило.

— У меня есть гарпун, — сказал Смоук. Выстрелил, зацепился за толстенный дуб по другую сторону. — Готов?

Саб-Зиро мотнул головой, хватая предплечье Смоука.

Единственный напоминающий полет прыжок — и свобода. Странная и горькая, точно гарь на губах. Вкус предательства, вкус сожженных мостов и рухнувшего прошлого.

А будущее?

О нем они не задумывались. Они бежали прочь.

Коготки рассвета белесо, самоуверенно проткнули небо. Лес обволакивал зеленым травянистым покоем, непричастностью к какой-либо войне.

Тогда они остановились, позволив себе осмотреться. Погони не замечено.

— Теперь ты сообщишь мне, что случилось? — Смоук спрятал свое оружие, которое всю ночь бегства держал наготове. Лес потрескивал неопасными звуками. Идиллия.

— Они хотели сотворить из нас киборгов, — сказал Саб-Зиро. — О Лин-Куэй говорят, будто у нас вырваны сердца — похоже, Мастер решил осуществить легенду на практике.

Реакция Смоука осталась неизвестной. Маска скрывала лицо. Он только ударил кулаком в исполинский бук, отчего в дереве заструилась вмятинка с густым соком.

— Что ж. Тогда мы ушли вовремя, — Смоук сделал несколько шагов, обогнал союзника. — Хм, что ты покинешь Клан — я не сомневался, но насчет себя… впрочем, я не жалею.

— Дело Чести?

— Что?

— Ты последовал бы за мной вне зависимости от угрозы кибернетизации?

Смоук открыл рот, и ему почудилось, что Саб-Зиро воспринимает его замешательство так же ясно, как лиственный шелест. Эмоции имеют форму — поэтому их необходимо таить.

(последовал бы?)

— Да, — хрипловато проговорил он. — Да.

Саб-Зиро исподлобья взглянул на союзника. Или друга. Сомнение — подобно шершавым выростам на коре. Но не верить он не мог. Каждый должен верить — хоть во что-нибудь.

— Здесь недалеко деревня, — сказал Смоук после того, как полчаса они шли, не произнося ни слова. Смоук, как Посвященный Стихии Воздуха особо чутко улавливал любые атмосферные колебания, в том числе ауру жилья.

— Пойдем туда, — ответил Саб-Зиро. — Нам нужно как можно скорее покинуть территорию Лин-Куэй, нас, вероятно, уже хватились. А ты там не единственный следопыт.

Оба подумали о Гончей. Гончая, невзрачная тридцатилетняя женщина, похожая на иссохший ломтик серой коры, была Мастером Поиска. Ее Стихию сложно определить, и одежда ее, изкоричнево-зеленая, символизировала лишь умение находить и искать.

Идеально.

В Лин-Куэй не держали не-сверхлюдей.

— Надеешься затеряться среди других? — фыркнул Смоук. — Гончую так не проведешь… впрочем, мне нравится твоя идея. Где люди, там должны быть и машины.

— Что? — вздернул рассеченную шрамом бровь Саб-Зиро.

— Ну, автомобили… Ты что, никогда их не видел?

— Нет, — покачал головой воин Холода. — Я уходил с территории Лин-Куэй только для того, чтобы убивать. А когда я охочусь, я не обращаю внимания на посторонние предметы.

Преданность-к-предателям. Извращенное признание. Он убивал с шестнадцати лет, хладнокровнее, чем любой другой профессионал. Он никогда не ненавидел своих жертв, не жалел и не раскаивался. Правда, собственные каноны Чести запрещали некоторые "недостойные" убийства, но Клан и не поручал подобных заданий. Объектами чаще являлись представители враждебных группировок.

Саб-Зиро — смертоносная тень, клинок — и он не умел отвлекаться от заданий.

— Автомобили. Такие штуки, чтоб ездить, — Смоук явно слегка подсмеивался. — Неужели ты и жизни-то нормальной не видел?.. Ох, Ледышка… что цельнее, чем Лед?

— И что рассеивается больше, чем Дым, — парировал Саб-Зиро. Смоук не ожидал остроумия от довольно косноязычного приятеля, хмыкнул и решил перевести тему:

— Пожалуй, надо снять маски. Знаешь, среди бела дня не принято шататься в таком виде.

— Ты прав. Нельзя выделяться. Ты используешь свою Невидимость?

Смоук проанализировал эту идею и выкинул ее на помойку:

— Не стоит. Меньше всего обратят внимания на двух парней в толпе.

Без масок, впрочем, они представляли не менее живописное зрелище. Саб-Зиро справедливо предположил, что по улицам мелких городков и деревень ниндзя не ходят.

— И что ты предлагаешь? — рассердился Смоук. — Сам не дал захватить ничего… "Времени нет", — передразнил он одновременно бесцветный и встревоженный тон Саб-Зиро. — Ладно… мы как раз к вечеру придем туда, так что ночью заметить не должны… а там можно и позаимствовать кое-что.

— Воровать? — скривился Саб-Зиро.

— Есть варианты? И что опять за дурацкие правила — похищать алмазы из сейфов, заморозив десяток охранников — благородно, а спереть пару джинсов — подло?

Намек попал в цель. Совсем недавно, за полгода до Смертельной Битвы, Саб-Зиро провел операцию для Лин-Куэй. Некий бриллиант, обладающий магической силой, срочно понадобился Мастеру… и тогда верный Клану Саб-Зиро выполнил невыполнимое задание. Но по пути пришлось обратить в белую пыль нескольких невезучих секьюрити.

Саб-Зиро подумал о призраках. Он уничтожил около четырех десятков людей за свои двадцать четыре года… и только теперь тени являлись за ним.

(пламя ада растопит снег, малыш! — выкрик Скорпиона, похожий на стук костей, взорвался где-то в подкорке. — твой брат умер в МУЧЕНИЯХ, ты — следующий!..) — Эй, что случилось? — удивился Смоук. Очень он не любил расползающуюся синеватую пропасть в глазницах Саб-Зиро. Она значила грань того, что Смоук мог бы именовать безумием, если бы речь шла о ком-то менее уравновешенном, чем воин Холода.

— Ничего, — Саб-Зиро снял маску. Слегка поморщился: они как раз вышли на поляну, а солнце встало высоко, опалив мокнущий шрам. Смоук повторил действие, однако его июльские лучи не раздражали нисколько. Наоборот, в них для него играла свобода… как и в свежем хвойно-сладком аромате, чуть с горчинкой прошлогодних иголок и сыростью чащоб.

Они наткнулись на тонкий ручей, направились вдоль него. Смоук вел безошибочно, потому что умел вычленить среди сотен дуновений нужное. В отдыхе они практически не нуждались, ниндзя в состоянии обходиться без сна до недели и еды — полмесяца без каких-либо последствий. Темпа не сбавляли, хотя и не бежали больше.

Смоук оказался лучшим ходоком. Его Стихия делала его легким, неутомимым. Одновременно, условия были против Саб-Зиро: выдался слишком жаркий день, а растительность поредела, тень мелькала редкими оазисами. Он мог выдержать и экваториальную жару, но чувствовал себя неважно.

Холод и Огонь несовместимы.

Он явно отставал от друга, и тому пришлось замедлить шаг. Заметив потерю драгоценных секунд, Саб-Зиро стиснул зубы и заставил себя двигаться быстрее.

— Не торопись, — беззаботно сказал Смоук. — Я бы почуял погоню.

— Даже Гончую?

— Даже ее. И, она не отправилась бы одна. Мы лучшие бойцы, чем она, и нас двое. Скорее всего, рабов прихватит… а те еле шевелятся, будто ты не знаешь.

Он осекся, поняв, что ляпнул бестактность. Память о пытке и месяце в гниющей темнице еще свежа.

…Солнце наконец-то село. Прохладнее не стало, земля хранила иссушающий июльский жар, но пронзительные лучи уже не терзали незарастающую рану. Саб-Зиро вздохнул с облегчением.

— Что-то не так, — замер Смоук. Пригнулся. — Ветер несет дурные вести…

— Какие именно? — Саб-Зиро знал, что Стихии не лгут своим Посвященным. Если Воздух предупреждает Смоука, надлежит послушаться.

— Сложно сказать. Не помню… то есть, я не сталкивался с таким. Похоже на пепел, но пепел — другой… Это как… — Он запнулся, облизав языком пересохшие губы:

— Кратер, — подобрал определение. — Воронка кратера. Там — в деревне…

Саб-Зиро опустил ладонь в ручей. Звенящая вода немедленно затянулась тоненькой корочкой инея, однако родственная Льду Стихия сообщила кое-что…

— Ты прав, Смоук, — подтвердил Саб-Зиро. — Какая-то беда пришла в то место.

— Мы идем туда, не так ли? — предугадал Смоук. Ледышка в своем репертуаре: если можно нарваться на неприятность, он обязательно помчится к ней.

— Да, — без вариантов. Смочив лицо и руки влагой, тут же застывшей, он защитил себя от надоевшей духоты и жары. Теперь он чуть лучше готов к возможному бою. Спросил, готов ли Смоук.

— Угу, — буркнул тот. Что ж, карма есть карма, верит в нее Ледышка или нет. Их — ввязываться в истории. Да будет так.

Луна — розоватая, похожая на переспелую смородину, выкатилась на полусветлое небо, когда они вошли в городок. Крохотный, он, казалось, спал. Умиротворенная тишина захолустья.

Но Саб-Зиро и Смоук настороженно ожидали атаки. Ветер стонал Смоуку о беде, нет Беде с большой буквы. Теперь и Саб-Зиро ощущал какую-то

(червоточину).

Саб-Зиро не был мастером давать имена сущему, но произошедшее с данным городом иначе как "червоточиной" охарактеризовать было трудно.

Аккуратные, но бедные домики, стоящие, вероятно, со времен Мао Цзэ Дуна и тотального коммунизма, зияли разбитыми стеклами. Саб-Зиро ткнул одну из дверей — в четверть силы, и она рассыпалась щепками.

— Зло навестило это место, — заметил воин Холода. Из расщелины-проема повалил густой смрад гнили. Смоук болезненно сморщился.

— Пойдем отсюда, — зажав нос, промычал он.

Саб-Зиро подчинился.

Песок, серебристо-лунный в багрянец, упорно запорашивал ступни путников. На фонарных столбах кое-где висели трупы, сначала кошек, а потом и людей. Один, заплесневелый, раздутый вчетверо, обезображенный, вероятно, крысами, свалился прямо на голову Саб-Зиро. Шедший позади Смоук подумал, что только со спокойствием Ледышки можно было просто отшвырнуть падаль в сторону, как клочок ветоши.

Пустынные улицы места Смерти навевали какую-то чужеродную, особо извращенно-жестокую тоску.

— Мы в ином мире, — прошептал Смоук. По его ноге шмыгнула огромная крыса-мутант, двухголовая, с когтями тигра. Крыса села неподалеку, пристально оценивающе изучила чужаков. Очевидно, сделав вывод, что они пока несъедобные, тварь принялась глодать черновато-зеленые кости ребенка, нанизанного на острие невысокого заборчика.

— Нет, Смоук. Это наш мир, — мрачно ответил Саб-Зиро. — Только кто-то хочет превратить его в нечто… другое.

Саб-Зиро обошел растерзанную тушку собаки, завернул за угол. Ночь надвинулась совсем непроглядная, луна вспыхивала кровавым отражением Злого Места. Звезды не показывались. Саб-Зиро двигался с величайшей осторожностью. Ловушки.

— Держись за меня, Смоук.

Все еще зажимая одной рукой нос, дабы мерзкая вонь (а из-за нее он более не мог распознавать путь) не проникала внутрь, Смоук обхватил запястье друга. Саб-Зиро повысил температуру до почти нормальной, и Смоук не рисковал обморожением.

Опасение подтвердилось. Они едва успели отскочить: из песка, похожего на молотую кость, выскочили иглы… и ринулись на ниндзя. Саб-Зиро едва успел задержать змеек ледяным выстрелом.

— Метко, — маскируя дрожь, пробормотал Смоук.

Осторожность утроили. Когда надо было проходить под подозрительной балкой, Саб-Зиро замер, ища возможную ловушку.

— Нет! — завопил Смоук, и прежде, чем воин Холода сумел среагировать, на него полетели петли. Саб-Зиро извернулся, но живая душащая бечева с постукиванием поползла к Смоуку. Одновременный удар льдом и гарпуном спас Смоука, но Саб-Зиро оступился на дюйм…

— Проклятье! — выкрикнул он, потому что алый песок зашевелился, и, подобно колоссальному вздоху Левиафана, засасывал его в свои бездонные легкие.

— Хватай! — Смоук выстрелил гарпуном. Саб-Зиро намотал нить вокруг предплечья, но он сомневался, что Левиафан отпустит его…

Обжигающее дыхание причиняло боль. Стальной канат врезался в кожу, закапала кровь, солено зашипев на песке-углях.

— Давай же! — орал Смоук, судорожно натягивая "страховку". Но вместо помощи, он ощутил, как вес Саб-Зиро и жадность зыбучих песков заставляют его скользить к пропасти. — Давай!..

Адское болото проглотило Саб-Зиро по пояс, он с ужасом осознал, что не в силах пошевелиться… что Левиафан сожрал его, и теперь вместо тела — обугленный скелет.

(будь ты проклят, Огонь!)

— Нет… — Смоук завис над краем.

Саб-Зиро сформировал ледяной брусок. Он смирился с гибелью, хотя немой, болезненный вопрос "Почему?!" и вопль о несправедливости бились о его гортань.

(мир жесток… ты подвел Честь свою и своего брата, ты никогда не отомстишь за него… неудачник!)

Бруском же он намеревался отсечь себе руку: нить Смоука вонзилась в мышцу глубоко, и судорога мешала распутать ее…

Смоук должен жить.

А он умрет — по собственной глупости. Паршивая смерть. Куда тебе до брата, малыш.

Скорпион засмеялся, клацая зубами. Это ЕГО череп перемалывал хребет Саб-Зиро пламенем… и месть — недосягаемая жемчужина.

(ты слабак, Лин-Куэй!)

Скорпион защелкал клыками, словно трещоткой.

(Слабак!.. Я убил твоего брата, теперь и ты сдохнешь, как вшивый пес!)

Смертоносный жар догладывал плечи. Скорпион возвышался черно-желтым ядовитым шмелем. Насмешка — жало. И огонь.

— Нет, слышишь ты, призрак недобитый! — прохрипел Саб-Зиро. — Не сдамся!..

Он взметнул свое импровизированное оружие, и воткнул его прямо в зыбучий песок. Льдинка, заскворчав, пропитала плотное месиво углей…

— Саб-Зиро, пожалуйста!.. — где-то в тумане кричал Смоук. Саб-Зиро же видел, как череп, крошащий его плоть, рассыпается на кусочки от ледяного "кинжала". Саб-Зиро засмеялся…

— …Фу, ну ты и напугал меня, — влажная от пота рука Смоука провела по лбу Саб-Зиро. Он открыл глаза. Он был жив.

И, наверное, здоров. Боль почти исчезла, кроме глубоких порезов от каната-страховки. Саб-Зиро сел. Действительно, никаких следов пребывания в зыбучей магме. Не докажешь — разве Смоук, чьи глаза,

обычно светло-асфальтовые, напоминали блестящие стекляшки. Слезы, не сразу сообразил Саб-Зиро. Он — плачет? Из-за того, что чуть не погиб…

Нет. Из-за того, что он, Саб-Зиро, чуть не погиб.

— Все в порядке, — заверил воин Холода.

— Будь поаккуратней, — проворчал Смоук, поднимаясь с колен. Он просидел рядом минут десять, пока Саб-Зиро не очнулся — и минуты растянулось на века. — Второй раз я тебя не вытащу. Ты, знаешь ли, довольно тяжелый — особенно, когда тебя кто-то тянет.

— Тянет? — отшатнулся Саб-Зиро.

(Я все еще здесь, Лин-Куэй, малыш… Я жду… Мертвые умеют ждать…)

— Ну, чертова ловушка, — пояснил Смоук. — Хотя ты и ругал какого-то "призрака"… кто он такой?

— Долгая история, — вздохнул Саб-Зиро.

Они шагали вперед, очень осторожно, но Место Смерти больше не желало играть с упрямыми смертными. Только город. И трупы.

— Расскажи, — попросил Смоук.

Имя Скорпиона Посвященный Воздуха запомнил еще давно. Тогда он не выяснил, теперь — время.

— Хорошо.

Саб-Зиро собирался с мыслями шагов пятнадцать. Долгий разговор — не его ипостась. Слова нужно подготовить заранее.

Потом он рассказал о вендетте брата со Скорпионом.

И о галлюцинациях с участием жуткой нежити.

— …И теперь он преследует и меня, — закончил повествование воин Холода. — Но я думаю, он не убьет… он хочет сразить меня на Турнире. А я — его. Это моя война.

— О, — только и сумел выдать Смоук. Его передернуло: миазмы разложения стелились в атмосфере, заползая в ноздри, да еще и эта история… Смоук явно не завидовал другу: враждовать с нежитью — что может быть хуже? — Ну да ерунда. Хоть призрак, вместе одолеем, — бодро объявил он.

— Надеюсь, — улыбнулся Саб-Зиро. — И, да, я ведь не поблагодарил тебя. Спасибо.

— Чепуха. Кстати, есть варианты — ЧТО вообще творится в этом городке?

— Шэнг-Цунг творится, — хмуро высказал предположение Саб-Зиро. — Мы сидим в нашем Лин-Куэй, ничего не зная… но то, что происходит здесь — так похоже на Не-Мир, а Шэнг-Цунг и его покровитель, Император, стремятся уподобить Землю Не-Миру… черт, Смоук, дело действительно плохо. Надеюсь, я не единственный, призванный защищать Землю от колдуна.

— Ну, есть еще я, — сказал Смоук.

— Разумеется, — серьезно ответил Саб-Зиро. — Без тебя мне не справиться.

Извилистые улочки тянулись голо и подчеркнуто-скучно. Жуткий город Смерти прикинулся обычным пустынным захолустьем, даже в листве деревьев застрекотали ночные птицы.

Ложь.

Слизистые плевки-гнилушки периодически выныривали из-под посеревших камней. Разумеется, воины Лин-Куэй с легкостью преодолевали мелкие препоны. Порой коричневая масса сформировывалась в карликовую фигурку, перебегала дорогу путникам. В первый раз Смоук ударил гарпуном в жабоподобную тварь, но Саб-Зиро остановил его: "Не стоит. Нам не нужны лишние враги".

Смоук подчинился.

Разбитые витрины магазинов скалились выбитыми стеклами. Порой крупинки вздрагивали, и лунные лучи переламывались в них, уподобляя драгоценным камням.

Дорога вильнула неожиданно резко.

Саб-Зиро, наученный горьким опытом, протестировал дальнейший путь залпом льдистых искр. Никакой капкан не сработал, и они двинулись вперед.

Обоим пришлось зажмуриться: настроенные на тьму зрачки болезненно сжались от чересчур яркого света. Двухэтажное здание, наверняка прежде являвшееся украшением городка, мерцало плесневелым зеленовато-голубым маревом. Люминесцентный туман окутывал строение, оно билось, точно огромная раненая улитка. Словно сражалось с колонией бактерий, поразивших податливую мякоть.

Оно же было источником особого кисловато-душного смрада.

— Куда бы мы ни шли, мы на месте, — прокомментировал Смоук.

— Верно.

Саб-Зиро двинулся к инфицированному сооружению, сжав кулаки, вокруг которых формировался искристый иней. Саб-Зиро был готов сражаться с неизвестным врагом.

Неизвестным?.. И врагом ли?..

Он не отрывал взгляда от распахнутых, исторгающих густые пары разложения, дверей.

Он будто оторвался от реальности. Сердцевина отравленного города восстала из подсознания, вынырнула со дна кошмаров. Из этого дома выходил мертвый брат.

И где-то здесь — дверь в ад Скорпиона.

— Эй, ты уверен… — замешкался Смоук, однако, пожав плечами, последовал за другом.

Ему пришлось надеть маску: запах подкатывал к горлу мутной волной. Саб-Зиро же глубоко втягивал в легкие омерзительный воздух.

(-Зачем идти за местью?.. Так далеко… — женский, красивый голос звенел серебряными бубенцами. — Лучше — сюда. Здесь покой)

Хрусталь, подумал Саб-Зиро. Сияние — лазурь, и не ад, но рай — за створками.

Улитка выпустила рожки.

Стройная фигура мелькнула у входа. Саб-Зиро не узнал девушку, но следовать за ней — что еще надо?…

(и правда)

— Эй, Ледышка, ты уверен… подожди, не…

(кто он — именующий себя другом? Забудь. Забвенье прекрасно, как зимнее утро, как рассвет на Южном полюсе…)

Северное сияние полыхнуло в зрачках девушки. Отблеск мелькнул в глазах Саб-Зиро.

(Месть — ошибка… месть не воскресит твоего брата, Саб-Зиро. Оставь всех мертвых мертвецам… И Скорпион не стоит твоего внимания. Иди ко мне).

Саб-Зиро мигнул. Упоминание о брате подвело Сирену.

Мелкие крупинки снега вонзились в фантомную плоть Сирены, и верещание раскрошило иллюзию.

— Ты не права, — сказал Саб-Зиро. — Месть — это Дело Чести.

Визг Сирены служил сигналом. Дом-улитка изогнулся, и из "раковины" посыпались демоны, похожие на бабуинов.

— О черт, — выругался Смоук. "Бабуины" с ревом набросились на воинов. Саб-Зиро заморозил и расколотил пятерых, но черные юркие лапки мелких зловредных созданий облепили его. Обезьянки вонзили зубы в свежие раны на руках, и ему едва удалось стряхнуть их.

Смоуку приходилось еще хуже. Вероятно, Сирена восприняла именно его как основную помеху… два десятка демонят рвали одежду и кожу Смоука.

Саб-Зиро сдавил пальцами шейные позвонки двух, потом еще четырех тварей, пытающихся добраться до глазниц Смоука. Негромкий треск — и они повалились падалью. Но на смену прискакали еще пять.

Сражаться с бабуинами как с людьми — бессмыслица.

Они слабы, но берут количеством. Бойцам Лин-Куэй удалось перебить за минуту до тридцати, но обезьяны скакали черно-рыжей визжащей ордой. Дом-улитка воспаленно содрогнулся — демоны-"бактерии" вытекали из него, подобно гною.

Коготки царапали, рвали одежду. Обезьянки ловко уворачивались от "магии" воинов, ото льда и гарпуна, и хотя и дохли пачками даже от несильных ударов, на место каждого погибшего врывались шестеро.

Смоук подпрыгнул метра на три, закрутился волчком, и бабуины посыпались с него, как сухие листья. Соприкоснувшись с землей, они разметались зеленоватым песком.

Псевдо-фигура, сотканная из дыма, висела в ночном небе еще несколько секунд и… демонята отвлеклись от Смоука-настоящего, охотясь на подделку.

Будучи детьми Стихии Иллюзий, они и клевали на обман.

Слабость врага — в его силе, вспомнил Саб-Зиро слова брата.

Особенно зловредный бабуин погрузил пальцы в шрам на лице, и боль детонировала кровавой рекой. Он зашипел, но самообладания не утратил, а сконцентрировался на призыве его Стихии…

Статуя ледяного двойника, несомненно, украсила изуродованный город. Но функция у трюка была иная, и Смоук радостно закричал, когда увидел: уловка работает. Бабуины скопом метнулись к двойнику, забыв о настоящих Смоуке и Саб-Зиро.

— Очень умно, снежный принц, — пропел все тот же одуряюще-сладкий голос. Саб-Зиро оглянулся.

— Отпусти его! — заорал он: Сирена стискивала точеными пальчиками область сонной артерии Смоука, и Саб-Зиро понимал: суккуб куда сильнее, чем кажется.

— Очень умно, — повторила демонша. — Вы оба, мальчики, — достойные экземпляры для моей коллекции зомби…

Она слизнула капельку крови со щеки Смоука. Тот даже не вздрогнул: очевидно, суккуб околдовала его.

— Отпусти, — зло рявкнул Саб-Зиро. Красота нежити вызывала в нем ярость… и желание обладать ею.

(ну, наверное, не так и плохо быть зомби у НЕЕ)

Он отшвырнул ядовитую мысль. Сирена приблизилась, волоча Смоука, как кусок мяса. Желтые кошачьи глаза неотрывно гипнотизировали Саб-Зиро.

— Ну же. Я тебе нравлюсь, правда, снежный принц? — Суккуб улыбнулась. — Посмотри на меня: я дочь богов, где ты найдешь наслаждение выше, чем моя любовь?

— Отпусти Смоука.

— Ах… как скучно. Одно и то же… Да какая тебе разница — что с ним? Впрочем, мне он пригодится тоже, хоть и не так как ты. Ты очаровал меня… твоим холодом, — Суккуб бросила Смоука. В отключке, но жив, проанализировал убийца Лин-Куэй… и снова воззрился на Сирену.

Она обняла его легкими и горячими руками. Совершенное полуобнаженное тело прильнуло к Саб-Зиро, будто пытаясь влиться в него. Суккуб закинула одну ногу, обвила бедра и талию воина, а из влажных губ вынырнул кончик языка и заскользил по подбородку…

Саб-Зиро понимал, что ОБЯЗАН оттолкнуть демона.

И не мог. Против его желания он отвечал на ласки суккуба, сжимая ее в объятиях.

— Так-то лучше, — промурлыкала Сирена. — Видишь, как хорошо… быть моим. Я — лучшая из твоих грез, и я согрею твой безысходный холод… только останься со мной.

Саб-Зиро опустился на колени перед суккубом, упиваясь безумным наслаждением. Он ненавидел себя, ненавидел Сирену… и любил ее, потому что восхитительный наркотик отобрал все остальные чувства, а пульс его зашелся в астрономическом биении.

Сирена рванула одежду с воина.

— Ты мой, снежный принц, — простонала женщина-демон.

(я — ее… ну и пусть…)

Он запрокинул голову, чтобы взять — или отдаться — прекрасному демону.

И увидел, как несколько выживших бабуинов подкрадываются к Смоуку, дабы выпить его кровь.

— К черту!.. — он отпихнул Сирену апперкотом. Та пронзительно застрекотала, мгновенно трансформируясь в кожистую летучую мышь. Отвратительный смрад вытеснил лавандовую ложь.

— Ты МОООЙ! — взвыла суккуб.

— Я ничей, — отрезал Саб-Зиро. — А ты — хотела МОЕГО холода — получи сполна!..

Он схватил исступленно выбивающегося монстра, и мгновенно посиневшие скользящие ткани поползли трещинами.

— Неееет!.. — ультразвук лопнул в ночном молчании.

Суккуб разрушилась, напоминая отвалившуюся штукатурку.

Саб-Зиро занялся последними бабуинами. Он счел, что они недостойны Призыва Стихии, и просто разорвал их в клочья.

— Смоук, — Саб-Зиро нагнулся над другом. — Смоук, ты жив?

Тот распахнул мутные глаза.

— Брр… чего так холодно… Ледышка, убери руки, немедленно!..

Саб-Зиро подчинился.

— Обезьянки сдохли? — Смоук вскочил удивительно легко, для человека, провалявшегося минут семь в отрубе. — Эй, а что с твоей одеждой? Твари постарались?..

— Э… ну да, — солгал Саб-Зиро. Признаться — что чуть не предал единственного друга ради нежити?

— Сочувствую. Ты лучше меня воюешь, кто б спорил… Молодец, что одолел… а это еще что за падаль? — он ткнул в останки Сирены.

— Понятия не имею, — снова соврал Саб-Зиро. — Еще какая-то нечисть.

Стена лжи выросла до поднебесья. Каменная. Толще самой Китайской.

Разбить. Пока не поздно.

— Смоук, — он отвернулся. — Это все суккуб… она хотела меня, ну… в общем… Прости, я чуть не поддался ей.

Ожидал насмешки. Какой ты к черту Лин-Куэй, если за бабой-демоном чуть не побежал?

И ничего подобного не произошло.

— Ох, — Смоук пнул пепел. — Эта мерзость хуже всего… Повезло тебе — раз вырвался. Мы дальше идем?

— Да, — облегченно выдохнул Саб-Зиро.

Смертоносное зарево "улитки" померкло. Совершенно немагическое заброшенное здание, еще помнящее последний ремонт, равнодушно ссутулилось перед победителями Сирены.

Ступеньки оказались сломанными. Смоук с эльфийским изяществом запрыгнул сразу на крыльцо. Саб-Зиро повторил маневр, может, капельку менее ловко.

— Хоть вонять перестало, — заметил Смоук, вышибая висящую на одной петле дверь.

Заявление было несколько преждевременным. Внутри "улитки" запах плесени и мумифицированных трупов висел весьма явный.

При жизни здание, судя по всему, служило гостиницей, баром и кинотеатром в одном флаконе.

Саб-Зиро исследовал первый этаж, выявив стойку бара со скелетом бармена, двух посетителей и одной кошки, а так же крохотный проектор и кинозал. Битое стекло противно хрустело под ногами.

Лестница на весьма высокий (метров пять) второй этаж была разрушена, словно толпа короедов лет двести трудилась над ней, поэтому гостиницей занялся Смоук.

— Далеко не уходи, — предупредил Саб-Зиро, не вполне уверенный, что сумеет допрыгнуть до верхнего этажа в случае необходимости.

— Я быстро, — заверил тот, стараясь шагать неслышно. Ему удалось, хотя половицы скрипели бы и под мышонком. Посвященный Воздуха может становиться невесомее мышей.

Саб-Зиро обыскал трупы. Он четко знал, что ищет Нечто в проклятом Богами Месте Смерти… и Смоук знал так же.

Вопрос — что именно.

Еще несколько распухших мертвецов обнаружилось в кинозале. Один застрял прямо в бельме порванного тряпичного экрана, и густая полуразложившаяся кровь изобразила абстрактную картину. Остальные сидели в зрительном зале, любуясь некрофильским зрелищем. По полу рассыпан поп-корн.

Саб-Зиро почудилось, что трупы шевелятся. Держа наготове ледяной сгусток, он ринулся к предполагаемым противникам. Сирена говорила о зомби… наверняка, "охрана" осталась.

Нет. Ничего. Только жирные белые черви шевелятся во рту покойников эквивалентом поп-корна.

Саб-Зиро заметил, что все были мужчинами.

Вот что ждало и его… Он невесело усмехнулся.

Некромантские чары разрушились вместе с суккубом, и дом теперь неопасен. Но как же Шэнг-Цунг силен — раз сумел протащить из Внешнего (или Не-) мира этих гадин…

Саб-Зиро покинул кинозал не оглядываясь.

— Смоук! — позвал он, стоя посреди бара.

— Тут я… Наверное, тебе лучше подняться.

Саб-Зиро подпрыгнул, и ладони Смоука подхватили его наверху.

— Сюда, — кивнул Смоук. Чуть поморщился, когда одна из сорока неверных половиц все-таки заскрипела под более тяжелым Саб-Зиро:

— Тсс…

Комнаты захолустной гостиницы не привлекли бы внимания ни единого туриста. Каковых, впрочем, и не появлялось здесь лет двадцать. Туристы посещают Шанхай и Пекин, а не потерянную в горах-лесах деревеньку.

То, куда привел Смоук друга, считалось люксом: гордо возвышался телевизор. Династии Цинь, — съехидничал Смоук. Саб-Зиро в телевизорах не разбирался вовсе, поэтому просто пожал плечами:

— Это то, что ты мне хотел показать?

— Да… это не автомат. Это дверь, Саб-Зиро.

— Дверь?

— То, что мы ищем. Понимаешь? Мы ведь не просто так пришли сюда, кто-то вел нас… и вот, мы на месте. Дверь.

Саб-Зиро провел рукой по пыльному экрану. Вибрации колдовства наэлектризовали его. Дверь — да.

Допотопный агрегат — их назначение. Перевалочный пункт.

Смоук включил телевизор.

— Как — вы — сюда — попали?! — с какой-то обидой выкрикнул Смоук. Он и Саб-Зиро за долю мгновения сумели принять боевую позицию, но саднящее ощущение несправедливости пылало уксусной эссенцией в открытой ране.

— Неверная дверь, — с тоской шепнул Саб-Зиро.

Посреди запустевшего "люкса" возвышались три фигуры.

Гончая, Сектор и Сайрэкс.

— Как? — Гончая сняла маску цвета прелой листвы. Скуластое некрасивое ее лицо отображало торжество, узкие бусинки глазок поблескивали. — Я не теряю след, Смоук.

Сектор и Сайрэкс шагнули к беглецам.

(миновали преисподнюю, бредя по ленте Мебиуса — выхода нет)

— Что ж, — выступил вперед Саб-Зиро. — Трое против двоих — вы принимаете бой?.. Мне известны планы Клана.

— Что тебе известно? — засмеялся Сектор.

— Кибернетизация, — выплюнул Саб-Зиро, будто слово было тарантулом.

Пыль взметнулась, поразительно красивая в рассветном тумане. Это Сайрэкс зачем-то разломал ногой антикварный шкафчик, щепки разлетелись по полу.

— Мы пришли вернуть вас в Лин-Куэй, — объявил желтый ниндзя. — Воля Мастера — воля богов, и не вам перечить ему.

Гончая кивнула. Прядь тусклых волос упала на переносицу, и Саб-Зиро подумал, что сейчас она почти прелестна… Приблизительно аналогичным Сирене очарованием чужой обреченности.

Еще один коллекционер зомби.

— Ты так боишься автоматики? — прищурилась Гончая. — Я-то думала, что принесу тебе хорошие вести: ты ТОЖЕ выбран на трансформацию, не только твой дымящийся друг. Вы не расстанетесь.

— О, я в восторге, — сардонически гримасничал Смоук. — Отберете души, зато не разлучите… спасибо, мы с Ледышкой лучше дальше… так…

— Мастер готов простить вашу трусость, — Гончая поиграла тесаком. Сайрэкс и Сектор напряглись. Впрочем, Саб-Зиро и Смоук аналогично ожидали битвы. Еще одной, устало отметил Саб-Зиро. Перебор.

— И даже облагодетельствовать вечной жизнью, — женщина-ниндзя словно сообщала о награде.

— Существованием, — уточнили Смоук и Саб-Зиро хором.

— Жизнью. Разве вы не ведаете о Проклятии Посвященных?

— Проклятии? — Смоук усмехнулся уголком губы. — Ну да — воспитываться в Лин-Куэй. В этой тюрьме-особо-строгого-режима, а потом служить Мастеру.

Саб-Зиро глянул на друга с мимолетным изумлением… и одобрением. Смоук всегда относился к смирившимся, бунтаря изображал он. Контрастом его собственному брату.

Но Смоука "Ледышка" перекроил.

— Не совсем, Смоук, — Гончая сократила расстояние еще на дюйм. Как следствие, температура в пыльном "люксе" упала градусов на шесть. Вокруг запястьев Саб-Зиро вилась миниатюрная копия вьюги. — Разве ты никогда не читал о судьбе Посвященного Стихии.

— Говори же! — сухо потребовал Саб-Зиро.

— Сила не дается даром, — Гончая обращалась к обоим, но неотличимые от радужки зрачки ее сверлили Саб-Зиро. — Стихия с годами поглощает… втягивает внутрь Посвященного… Человек сам по себе — совершенен, ибо он — гармония, Посвященный же отрекается от остальных элементов. И кара страшна. Саб-Зиро?

Имя прозвучало сигналом погружения в транс.

(летний полдень… дети так наслаждаются золотистыми лучами, только он — будто испаряется, и каждый клочок солнца — исполинский, золотой, всемогущий — причиняет страдания…)

(когда же вернется зима?)

Он полагал, что неприязнь к теплу — нормальное явление для Посвященного Холода. К тому же, с возрастом он научился преодолевать неудобство.

— …Научился, — веки Саб-Зиро затрепетали. Вернулся.

— Неправда, — очень белые зубы, действительно напоминающие собачьи клыки, мелькнули из-под сухих губ. — Напротив, Холод все глубже и глубже забирает тебя, отдаляя от Элемента Огня. Сейчас тебе слегка не по себе на солнцепеке — и все. Но потом твое измененное Посвящением естество станет требовать все более низких температур, и однажды твоя выносливость сломается — ты не сумеешь далее переносить не-холод. И вот — ты рассыплешься на крохотные кристаллики льда, ибо в тебе не останется ничего, кроме него… Как тебе такая перспектива, Мастер Холода? Могу добавить, что ты вряд ли доживешь до пятидесяти лет.

Гончая перекинулась на Смоука.

— А, Мастер Дыма? — тесак описал финт перед носом. — Как ты полагаешь, ЧТО есть твоя "завеса"?

— Камуфляж, — буркнул Смоук.

— Нет. Развоплощение — вот как называется. С годами ты потеряешь плоть, и та легкость, которую ты обожаешь — даром твоей Стихии — обернется вот таким лезвием, — снова отблеск тесака. — Ты растаешь. Медленно. Возможно, мучительно… атомы и молекулы, лишенные притяжения будут покидать орбиты, через пятнадцать лет твоя кожа сделается прозрачной, еще через пять — ты уподобишься матовому стеклу. Ты истончишься, подобно древнему пергаменту, и в твой гроб не положат даже кристалликов снега — ведь ты попросту рассеешься… как дым.

Гончая рассмеялась собственному каламбуру.

— Ну же, ребята. Избежать страшной участи — просто. Надо лишь обмануть Стихию, довериться современной науке. Поверьте, Лин-Куэй давно искал способа продлить жизнь своим воинам. Никому не нравилось наблюдать, как с Мастерами Огня происходит аутодафе, как Посвященные Земли гниют заживо, как Бойцы Воды растекаются мутными лужицами. Ответом оказалась механизация, фактически вечная жизнь…

— В обмен на душу и разум, — тихо пробормотал Саб-Зиро. — Я предпочел бы искрошиться замороженной фигурой, чем вечно быть… марионеткой.

— Аналогично, — Смоук закашлялся.

Оба испытывали замешательство, сравнимое с черной дырой. Они играли со смертью с детства, но всегда ожидали, что погибнут в бою — чего еще надо совершенному убийце?

А не от собственных Стихий.

"Брат знал о проклятии", — Саб-Зиро закусил губу. — "Знал".

(-Посмотри, я заморозил деревяшку! — он бежит к единственному, кто любил его в неприветливом Клане. Он счастлив, как только бывают счастливы семилетние мальчуганы, добившиеся заветной цели. — Я совсем как ты!

Тот поворачивается. Лицо под маской, но в темно-карей сетчатке корчатся кляксы ужаса. Ужас воздвигается, подобно цунами:

— Нет. Ты. Не…

Подросток в черно-синей одежде плюхается в песок — так неловко для гибкого ученика-ниндзя, что малыш роняет заветный замороженный кусок древесины, и серебристые осколки покрываются почвой и камешками. Подросток стискивает виски, и сиреневые от мороза-константы ногти белеют.

Малышу охота заплакать, обидеться… ведь он так старался. Почему брат не хвалит, почему он похож на раненого крольчонка, которого жестокие мальчишки Лин-Куэй позавчера истыкали заостренными палками?

Почему?

— Холод… конечно, они не ошибаются, — шепчет брат, и губы его горячие-горячие — пугающие.

Потом брат вскакивает, и убегает прочь, не оглядываясь на малыша. К последнему уже скользит змеиной тенью Наставница Веном, Мастер Яда…)

— Мастер Гончая, — учтиво обратился Сектор. — Нам пора.

— Сейчас, — она не обернулась. — Итак, ТЕПЕРЬ вы согласны? Лин-Куэй желает вам добра. Юношеский максимализм — это мило, но вряд ли его столь избыточно в убийцах… За мной.

— Нет, — говорил Саб-Зиро, безумно наслаждаясь вьющимся вокруг предплечий, в пульсе и сухожилиях Холодом.

Заберет себе — и пускай.

— Было бы нечестно — овладеть Силой и не платить, — продолжал он. — Цена стоит того. Я выбираю судьбу Посвященного. Я — не подлец. Обманывать Стихию — против Чести. Оставь меня, Гончая, я не вернусь в Лин-Куэй, я отказываюсь трансформироваться в робота.

— Ледышка прав, — Смоук выложил из колечек дыма иероглиф отречения. — Коль Воздух избрал меня — надо принимать сполна. Я с ним.

— Великолепно, — кивнула Гончая. — На разум воздействовать не удалось, что ж… Сектор, Сайрэкс. Взять их.

Желтый и красный ниндзя подскочили к упрямцам. Сама Гончая присоединилась к драке, и ее тесак прошелся по голеностопному суставу Смоука. Он зашипел, шибанул гарпуном в Мастера Поиска, пробив той плечо насквозь.

Сектор полыхнул огнем. Огонь пах металлом. Расшибся об ответный выпад Саб-Зиро. Со стороны столкновение враждующих Элементов смотрелось роскошным фейерверком… но оценивать его было некому. Сектор набросился на ненавистного еще с первого раза соперника со звериным рычанием, нанося серию ударов в солнечное сплетение, последний блокировать Саб-Зиро не удалось: кислотная сеть Сайрэкса опутала его.

Он провалялся несколько ирреально долгих милисекунд, считая кислотные ожоги.

Вскочил.

Ему удалось сорвать едкую субстанцию, подставить подкат-подножку Сектору. Тот с нечленораздельным воплем опрокинулся на спину, проехался по предупредительно обращенному в каток полу, и растянулся под кроватью.

Сайрэкс швырнул еще одну сеть, но Саб-Зиро увернулся. Тем временем, Смоук, справившийся с Гончей, воткнул гарпун в поясницу желтого ниндзя. И зря: желтый притянул Смоука к себе, двинул локтем в живот. Смоук согнулся пополам.

— Черт…

Прыжок-апперкот, больше напоминающий акробатический трюк в цирке, исполненный Саб-Зиро, привел в негодность Сайрэкса.

Гончая очнулась. Подняв над головой злосчастный телевизор, как символ возмездия мятежникам, она двинулась на них. Каток не задерживал ее, и она точно мелькала сразу в нескольких местах.

— Я — не — могу — засечь! — прокричал Саб-Зиро.

— И я!

В Саб-Зиро полетел тесак, он уклонился от него.

— Смоук, сзади!

Телевизор вознесся над затылком. Дым и пыль образовывали завесу, но клыкастая ухмылка Гончей бело рефлектировала все лучи рассвета.

Раздался взрыв.

Плотная вата мрака воспринималась не смертью. Смерть — это острое, колючее. Данный кокон скорее ассоциировался со сном… в конце концов, он бодрствовал уже две ночи и день, постоянно с кем-то сражаясь. Не так легко и для ниндзя.

Но проснуться — несложно. Надо только заставить себя.

Просыпаться не хотелось. Ощущение расслабленных мышц, утомленных тяжелым походом, идентифицировалось как приятное. Еще немного поспать… чуть-чуть.

Усилием воли Саб-Зиро стряхнул сон. Зажмурился: солнце набросилось на него, точно голодный шакал.

Уже день, — он взглянул на небо. — Около двенадцати часов… Где я?

И где Смоук?

И где охотники Лин-Куэй? Гончая, Сектор, Сайрэкс…

Он вскочил на ноги, оценивая возможное поле битвы.

Совершенно не узнавал места. Не город Смерти, но и не Лин-Куэй. Широкое шоссе, простирающееся меж двух линий горизонта, песок, степная растительность. Тоскливый пейзаж.

Смоук обнаружился в паре метрах от самого Саб-Зиро. Он лежал лицом вниз, скорчившись, подобно зародышу.

В некоторой тревоге Саб-Зиро нагнулся к другу, пощупал пульс на шее. Живой, успокоено отметил он. Тоже спит…

— С добрым утром, — он охладил руки на несколько градусов. Достаточно, чтобы Смоук описал кульбит, и чуть не врезал Саб-Зиро в переносицу.

— Гончая? Сектор…? Ледышка, что…

— Понятия не имею, — пожал плечами Саб-Зиро. — Последнее, что я помню в месте Смерти — это Гончую с телевизором.

— И взрыв, — добавил Смоук, стряхивая налипший песок с окровавленной одежды. Он хотел уже бежать — невесомо, как всегда. И вдруг оступился. — Ч-черт… Нога…

Он присел на череповидный камень, снял драный сапог. Вместе с Саб-Зиро осмотрел нанесенную Гончей рану.

— Чертов тесак, — высказался Смоук.

— Кость не повреждена, но прихрамывать будешь несколько дней, — подытожил Саб-Зиро. — Я наложу ледяные "бинты", немного больно, но защитит от сепсиса.

Опыт жуткой темницы пригождается, подумал он.

Смоук вздрогнул от прикосновения мороза к открытому порезу. Удивительно: "бинт" не таял.

— Ловко, — хмыкнул он.

— Идти сумеешь? — Саб-Зиро с неприязнью к солнцу прикрыл лоб "козырьком". Все-таки лед — отнюдь не вечная структура. Особенно в июльской степи.

— Угу, — Смоук поднялся, попробовал пошагать. Хромота незначительна. — Так что же случилось в "люксе"? Гончая хотела обрушить мне на затылок тот телевизор, а потом?..

— Понятия не имею, — повторил Саб-Зиро. — Они… исчезли. А дальше — я понял, что сплю. И проснулся.

— Восхитительно. Телепортировались неизвестно куда…

— Надеюсь, не в Не-Мир, — тихо пробормотал Саб-Зиро, с недоверием осматривая асфальтированное шоссе и чахлые растения.

Смоук втянул в легкие воздух:

— Нет. Это цивилизация, Ледышка, — искра насмешки вспыхнула в его заявлении. — Пахнет бензином, всякой химией… Могу обрадовать: мы не так и далеко от обитаемых территорий.

Саб-Зиро не без ехидства помянул, что нечто аналогичное обещал Смоук перед их визитом в Место Смерти… но тактично промолчал.

Они побрели вдоль шоссе — гораздо медленнее, чем сутки назад. Сказывалась усталость, раны… и отсутствие погони. Лин-Куэй могущественны, но теперь они ТОЧНО потеряли их. Данную мысль не без торжества высказал Смоук после затяжной паузы.

— Да, хорошо бы забыть о них навсегда, — ответил Саб-Зиро, сминая пепел "они-все-равно-доберутся". Гончая не бросает след… но пока они в безопасности. Даже Клану сверхлюдей не так просто шутить с магией телепортации.

Саб-Зиро пригладил взъерошенные волосы. В ушах позванивали слова Гончей о Проклятье… Почему-то теперь он припомнил еще один эпизод. Из тех, что числились в картотеке "до-моей-сознательной-жизни".

Происшествие вело к термину "Рождество". Праздник, фактически неизвестный взрослому Саб-Зиро, неизвестный в стране, где он жил двадцать два года из двадцати четырех, но тщательно хранимый его матерью — не-китаянкой.

Праздник, обожаемый братом — ибо восхвалялась вожделенная Зима, а старший сын Саб-Зиро Четвертого уже показал свою… Необычность.

Младшему как раз исполнилось два.

Брат взял его в горы, где снег был — миром, вселенной — белой и всепоглощающей. Вряд ли родители разрешили ему это, но "страх" и "мороз" у будущего Мастера Льда являлись диаметрально противолежащими понятиями.

Брат обещал "подарок". Самый лучший.

Малыш поверил.

Темнело. Сумерки подкрались резко, будто небо перевернули с голубой завесы на фиолетово-черную. Они блуждали в бесконечно бело-лазурном с зеленью сосен, искрящемся великолепии… или кошмаре.

Малыш заплакал, умоляя брата вернуться домой.

Наверное, он пропищал что-то наподобие "мне холодно", потому что кофейные глаза десятилетнего мальчишки, старшего — отразили полярную звезду. Ледяную, целеустремленную и… бесчувственную.

"Холодно — тебе?" — смех. — "Снимай одежду!"

Он сорвал теплую шапку, потом куртку с малыша. Он раздел братишку догола, и приказал: "Ныряй в сугроб!"

Ошарашенный малыш не сопротивлялся.

Сначала вся кожа покрылась пупырышками, покраснела. Он заплакал. Ночь и холод стиснули его болезненными клещами, но брат — смеялся.

"Это круто!"

Круто… Круто…

Холод отступил.

Нет, принял.

Снег смыкался вокруг него, похожий на замки ангелов. Он не таял от их — его и брата — прикосновений, но и не причинял никакого зла.

Тогда он смеялся.

Они вернулись домой практически голые, радостные. Он побежал к матери, сообщить, что

(мама, снег — такой добрый… он любит меня, ма!)

Но мать упала на колени, обнимая его… Она искала признаки обморожения, признаки вреда…

Не находила.

И рыдала. Так исступленно-горько, что малыш захныкал тоже, а старший стоял в углу, угрюмый, непонимающий.

(я ведь сделал тебе подарок, правда? Я отдал тебе мой Холод…)

— Боги… я молила вас — одного заберите, но второго оставьте, — шептала женщина между истерическими всхлипываниями. — За что вы так покарали меня, Боги?.. За что?..

Рождественская елка перемигивалась свечами и электрическими огоньками, вкусно пахло пирогом и шоколадом, но женщина была безутешна, стирая с сыновей нетающие кристаллики снежинок, а муж ее сурово молчал, отвернувшись к окну.

За окном падал снег.

Через полтора месяца обоих братьев забрали в Лин-Куэй.

— …Врут, скорее всего, — Смоук закончил фразу.

— Что? Извини, не расслышал, — Саб-Зиро возвратился в "сейчас", слегка пристыженный тем, что позволил воспоминаниям отвлечь его от действительности.

"Сейчас" — вот, что имеет значение. Первый урок ниндзя: нет вчера, нет завтра. Только сегодня.

— Врут, говорю. Про Проклятие… придумали, чтобы всех в киборгов перекроить.

— Нет. Не врут, — совпадение заставило его улыбнуться. Подобное слияние мыслей — высшая ступень дружбы… как же быстро они достигли ее. — Моя мать знала о нем, и брат тоже.

Он вкратце пересказал оба эпизода.

— Он так любил зиму, — Саб-Зиро запрокинул голову пронзительно-синим небесам и желтому солнцу. Точно надеясь обнаружить лиловый январский бархат вместо безапелляционной жары. — И подарил мне Стихию… но потом, похоже, сам возненавидел себя за это. Когда выведал, какая судьба ждет нас. И все-таки я не жалею, а ты?

— Нет, — уверенности не прозвучало. Чужие отрезки памяти вызвали его собственный. Связанный с Веном, Мастером Яда.

Ее смертью. Желто-зеленый "ивовый прутик" — Веном считалась лучшей убийцей Лин-Куэй. Она плевалась смертельной гибридизацией токсинов кобры и каракурта. Прикосновение Веном к незащищенному телу вызывало тяжелую болезнь, к самой мелкой царапинке — гибель. Счетчик ее убийств зашкаливал за сотню.

Ей не исполнилось и сорока пяти, когда она умерла.

Мучительно. Она срывала с себя одежду, а тонкая коричневая кожа лопалась под напором дымящейся жидкости, слишком густой, чтобы быть кровью. Ее вены выхлестывались из плоти. Там, где субстанция соприкасалась с почвой, погибала вся растительность.

Мастер послал трех рабов, чтобы попытаться излечить Веном. Рабов снарядили в металлические доспехи, но яд проел и железо. Женщина-василиск убила и их.

Ее так и не удалось похоронить. А воздух в радиусе ста метров сделался отравленным. Лин-Куэй обнесли зловещее место забором, и больше не говорили о Веном. Эпизод засекретили, и большинство странным образом позабыло о нем.

Но не Смоук.

— Ну, мы по крайней мере не сдохнем от собственного яда, — утешил Смоук. Саб-Зиро почему-то улыбнулся, точно друг выдал лучшую из шуток.

— Оставим это, Смоук. Я, признаться, и так не рассчитывал дожить до пятидесяти. Не та профессия. Главное — воспринимать не как Проклятие, а как плату… за Силу.

Зависла пауза.

— Я попробую, — в сторону сказал Смоук.

Больше к данной теме не возвращались.

Вечерело.

Скорость путников упала на несколько порядков. Сегодня они шагали еще и без воды. Обезвоживание сказалось и на Саб-Зиро: ему едва удалось в третий раз восстановить ледяные "бинты" Смоука, чья нога нехорошо распухла. Хромота парадоксально ловкого Посвященного Воздуха выглядела жутковатым гротеском… как и неспособность Мастера Холода повелевать Стихией.

— Будет весело, если мы помрем в двух шагах от индустриального центра, — сострил Смоук. Саб-Зиро замечание остроумным не нашел. Предположим, еще пару суток они выдержат — а дальше? Расстояние неизвестно… Смоук чересчур чуток.

Или же аромат бензина — мираж.

— Да вот он, бензин! — телепатия установилась патологично-непрерывная. Саб-Зиро уже не акцентировался на ней. Смоук повел носом, шумно выдохнув: — Бензин. Прямо. Тут.

Саб-Зиро опустился на колени. Бензин или нет, но вибрация почвы ощутима… Кто-то двигается. Или что-то — большое.

Песчинки и камушки малозаметно подрагивали. Саб-Зиро приложил ухо к асфальту:

— Что-то приближается.

— Машина! — крикнул Смоук. — Конечно, я слышу!.. Я давно ее слышу, только не… а, к дьяволу!.. Надо поймать ее, кто бы там ни сидел!..

— Не нужна нам машина, — изменившимся голосом заявил Саб-Зиро. — Не люблю я всякую автоматику…

— С ума сдвинулся, Ледышка? — выпучил серые глаза Смоук. — Это — спасение… если повезет, к ночи мы будем в городе…

Город. Вода, отдых, лечение…

Или же индустриальный ад, каким представлялся мегаполис Саб-Зиро. Таковым его встречал Пекин, когда ниндзя тенью теней выходил на охоту.

Какая разница…

Ждать пришлось недолго. Ярко-рыжая точка вспыхнула на горизонте отражением солнца, потом искра увеличилась…

— И вправду автомобиль, — без особого восторга проговорил Саб-Зиро.

— Надо — ловить! — Смоук ринулся наперерез, понимая, что от друга подобного все равно не дождешься. Убеждать Ледышку — да проще с Китайской стеной торговаться. Выгоднее выйдет.

Автомобиль — спасение. Вожделенная рыжая лисичка.

(ну пожалуйста, остановись!!!)

Старенькая потертая "тойота" с открытым верхом, разукрашенная в самый невообразимо апельсиновый цвет и какие-то психоделические символы, затормозила в пятнадцати сантиметрах от Смоука.

Саб-Зиро сглотнул ссохшимся горлом. Уж больно автомобиль напоминал демона…

Но за рулем сидела девушка, правда, с не менее живописной, чем ее железный конь, внешностью. Волосы ее были пронзительно-красные, макияж сгодился бы и в качестве карнавальной маски — особенно, иссиня-черные губы, а кожаные джинсы с топиком плюс сотня фенечек и штук пять шипастых браслетов довершали картину.

Саб-Зиро опять мысленно помянул демонов.

Потом, он решил, что для чудища Не-Мира девушка достаточно миловидна.

— Привет, парни, — улыбнулась она, надувая розовую жевательную резинку (Саб-Зиро еще раз сглотнул… но призывать Стихию воздержался: Смоук вел себя со странной особой вполне непринужденно).

— Привет… мы тут застряли, видишь…

— Еще бы. Не повезло, а? — снова розовый пузырь. Смоука она изучала как музейный экземпляр. — А чего это с тобой — горишь, что ли?

— Нет… я всегда такой… слушай, ты не могла бы подбросить нас с другом до… города?

— Нет проблем, — милостиво согласилась девушка. — Запрыгивайте. Эй, че твой приятель на меня вылупился, будто привидение увидел? Значит, ты дымишься — его не напрягает, а я да? — она захохотала.

— Извините, — пробормотал Саб-Зиро.

Они залезли в машину. Смоук подмигнул: "Видишь, как я все устроил".

— Я — Рокси, — представилась благодетельница, с места беря бешеную скорость. Саб-Зиро побледнел… но подумал, что он вынес достаточно, одним испытанием больше или меньше… приплюсуем металлического монстра. — А вы чуднАя парочка… как звать?

Смоук и Саб-Зиро переглянулись. Ниточки лжи образуют сапфирово трехмерный узор — но рвутся, как паутинки. Лучше — правда. Рокси — точно не агент Лин-Куэй.

— Мое имя Смоук, он — Саб-Зиро.

— Дурацкие имена. И акцент у вас тоже дурацкий, — вынесла вердикт Рокси. — Че, "английский со словарем"?

— Э… Рокси, — осторожно начал Смоук. — Мы тут заблудились… мы вообще-то где?

— Около Сан-Франциско, ясное дело! — размалеванные пурпуром ресницы взметнулись восклицательным знаком. За дорогой Рокси не следила совершенно. Саб-Зиро посчитал шансы выпрыгнуть из гроба на колесах на полной скорости… и предпочел не задумываться о теоретической аварии. — С луны грохнулись или с Марса?

— С Плутона, — засмеялся Смоук.

— А где такой прикид дебильный раздобыли?

(тааак, характеристика формы Лин-Куэй несколько нестандартна…)

— Хм. Долгая история, — таинственность с ремаркой шутки. Проще — этим путем. Свести к шутке, чтобы избежать допроса.

— Мда… вообще, вы какие-то не такие… Кстати, что с твоей ногой? — Рокси ткнула в кровоточащий порез. Лед-бинт давно испарился. — А у него, — кивок на Саб-Зиро, — с физиономией? Вы че, с толпой головорезов дрались?

— Вроде того, — Смоук про себя зафиксировал, что женская интуиция — своего рода Стихия… могущественная. — Тоже крайне длинная и противная сказка. Не для ваших милых ушек, миледи, — его глаза, серебряные, точно осенний ливень, блеснули в странной близости от лица Рокси.

Ресницы испытывающе дернулись. Вверх-вниз. Руль — у кончиков пальцев, родной, подобно верному мечу…

— А ты ничего, Смоук, — она понизила тон. — И дымишься прикольно. "Сказку" все равно выпытаю… позже. Кстати, приятель у тебя всегда настолько "разговорчивый"? — Саб-Зиро за полчаса поездки не вымолвил ни междометия, и Рокси сие обстоятельство несколько раздражало. Она привыкла, что в ее присутствии парни болтают, а не замолкают.

— Мама его таким родила, — очередная улыбка. Саб-Зиро мрачно отметил, что, уделяй они внимания выемкам да буеракам столько же, сколько зубоскальству, риск сгореть в консервной банке немного бы уменьшился.

Он пристыдил себя. Он не страшился ничего — кроме механических порождений разума.

Преодолей.

Рокси нахально воззрилась на Саб-Зиро, предоставив апельсиновой "тойоте" выбирать путь на ее усмотрение.

Симпатичный, даже шрам не портит. Правда, второй более в ее вкусе…

— Эй… Зиро…

— Саб-Зиро, — уточнил он.

— Окей. Саб-Зиро. Ты че такой отмороженный?

В последующую секунду Рокси опешила. Очевидно, согласно лексикону иностранцев, она ляпнула что-то неприличное.

Иначе, почему бы Смоуку — заржать, а второму — осклабиться?!

— Ребят, нечестно. Вы хоть прикол-то объясните! — обиделась девушка.

— Отмороженный, — повторил Саб-Зиро, все еще забавляясь точностью эпитета. — Как проницательно.

— Ах, ну да… недаром у тебя и кличка соответствующая, — дошло до Рокси. — Метко припечатали. Только со мной не надо себя так вести — я отмороженных, — она выделила слово. — Не люблю.

— Извини. Какой есть, — отвернулся. И зря, потому что Смоук пихнул локтем в бок.

(что? Предлагаешь завязать дружбу с первой встречной?)

(я чую ее. Она — на нашей стороне. Я думаю, лучше рассказать все… до конца…)

(и обречь на смерть? Лин-Куэй не оставляют свидетелей!)

(достал ты меня пессимизмом, Ледышка! Лин-Куэй — в Китае, мы — в Америке… и я знаю, что Рокси останется с нами. Это карма, Ледышка…)

(не верю)

(А ты вообще веришь — хоть во что-то? Особенно — хорошее?.. Но так надо)

(может, Боги тебе явились и приказали посвятить незнакомую девицу в наши дела?)

(может и Боги!)

Саб-Зиро зажмурился. Грохот "тойоты" не вызывал положительных эмоций, но немой диалог — серо-синие вспышки — со Смоуком притупил неприятное ощущение.

Наверное, Смоук прав…

— Паарни! — капризно протянула девушка. — Теперь оба заглохли, а? Ой… вы, наверное, пить хотите — в пустыне проторчали столько…

Хотели ли они пить! Еще бы.

Рокси протянула Смоуку бутыль с противно-теплой коричневой жидкостью:

— Гадство, — прокомментировала она. — Сумка-холодильник у меня сдохла.

— Не проблема, — ухмыльнулся Смоук, и Рокси уловила озорные фигурки-вспышки. Он передал колу Саб-Зиро.

Тот подержал бутыль в руках несколько секунд.

— Вам со льдом? — светским тоном осведомился Саб-Зиро, намереваясь принять посильное участие в общем веселье.

"Тойота" затормозила. Смоук и Саб-Зиро не вылетели из машины исключительно благодаря навыкам ниндзя. Почему не вылетела Рокси — загадка.

— Что ты с ней сделал? — испуганно проговорила девушка, стискивая абсолютно ледяную бутылку колы.

— Заморозил, — честно ответил Саб-Зиро. — Мое имя — не кличка. Я — Посвященный Холода. Смоук — Воздуха. Мы скрываемся от тех, чья цель — убить нас. Они не щадят никого. Тебе страшно?.. Лучше брось нас здесь, не навлекай на себя беду. Я говорю тебе это, Рокси, потому что не желаю лгать и тем причинить зло… Если хочешь — оставь нас, забудь нас.

— А если не хочу? — фенечки и браслеты тонко зазвенели. — Если я долбанные двадцать лет жила черт знает как, ждала — чуда… и вот — оно у меня — икс-мэн живой… все замораживает и другой — дымящийся… думаешь, я брошу свое приключение и заделаюсь пай-девочкой? Плохого ж ты обо мне мнения, Саб-Зиро!

— Это ее выбор, правда, Ледышка? — Смоук НЕ нейтральная сторона. Он жаждал остаться с Рокси.

— Ее, — Саб-Зиро опустил голову.

— Тогда — вперед! — воскликнула Рокси.

Ее возглас разнесся по степи боевым кличем залихватского упоения.

Американский город ошарашивал неоновыми огнями, суетой и поистине аномальными размерами. Здесь нельзя было жить. Только выживать, и тем мегаполис сходен с Лин-Куэй… но еще страшнее.

В прежние вылазки в крупные поселения, Саб-Зиро совершенно не замечал ни людей, ни машин… Он выходил охотиться, и все чувства настраивал на цель. Жертву. Убить.

И бесплотным "ничем" рассеивался задолго до рассвета.

(Клан отнимал волю и мысли — все, кроме цели… они всегда добивались марионеток, и ты — не исключение… был)

Ныне он — скрывающийся, и Сан-Франциско идеально подходил для подобных целей: иррациональная свистопляска огней, машин, голосов и шума сминали подобно железному молоту, низводили героя — до раба, великана — до муравья.

"Если он таков ночью", — Саб-Зиро нагнулся, прячась от бетономешалки всполохов и звуков. — "То каков днем?.."

Замешательство, градиентное в полуужас, пришибло его. Слишком много технократии, слишком обжигающи неоновые рекламы, призывные, порочные… слишком сильно сходство "Града Святого" с Местом Смерти…

Здесь обитают суккубы и чудовища похуже тех, что привел Шэнг-Цунг из Внешнего Мира.

— Йо-хо! Добро пожаловать в Американскую Мечту! — проорала Рокси.

(американское безумие)

— Ледышка? — Смоук заметил, что другу не по себе. — Ты разве впервые в мегаполисе?

— Нет, — Саб-Зиро выпрямился слишком резко, чтобы это выглядело натурально. — Но никогда он не являлся… таким…

Почему Смоук еще не зажал себе рот и нос тем, что осталось от маски? Плотный смрад химикалий, парфюма, рыбы, кошек — обязан был свести с ума Посвященного Воздуха?

Или наоборот — Стихия предохранит от злых испарений?

Последнее оказалось верно.

"Тойота" Рокси описала замысловатый винт, свернув под углом тридцать градусов. Навстречу неслись сонмы железных тварей, однако девушка успевала еще и болтать.

(кто из нас сверхчеловек, — крупинки самоиронии).

— Приехали! — объявила она, почти впечатавшись в подъезд гигантского дома. Небоскреб, всплыл термин, столь подходящий: сооружение подпирало густо-черные, беззвездные небеса, словно Атлант. — Здесь я живу!

Смоук и Саб-Зиро последовали за ней. Саб-Зиро выпрыгнул из "тойоты", словно та была игольницей.

— Нам на семидесятый этаж, — сообщила Рокси. — Смоук, но ты не волнуйся: пешком ползти не придется. Правда, твой приятель будет не в восторге, — девушка уже подметила, что техника и Саб-Зиро контачили весьма со скрипом.

— Я пешком, — с несколько деланным, вопреки обычному, равнодушием заявил Саб-Зиро. Семидесятый этаж — какая ерунда по сравнению с грузовым лифтом, чьи алчные челюсти щелкали, будто мышеловка. Поймал насмешку Смоука. "Ледышка, ты просто параноик насчет современной науки. Не волнуйся, лифт тебя в киборга не трансформирует!"

Рокси захихикала.

Любой другой бы взбесился, но взбесить Саб-Зиро — малореальная миссия. Он, пожав плечами, шагнул за другом и благодетельницей в громыхающий агрегат.

Квартира Рокси вполне соответствовала ее имиджу. Пустая и переполненная одновременно, с нелепой статуей овчарки посреди коридора, с подвешенным к потолку "домашним кинотеатром", компьютером, из которого доносился писк-извещение о почте. Стены, опять-таки пурпурные и оранжевые, завешаны и заляпаны фантастическими картинами.

— Я художница, — не без гордости пояснила она. — Комиксист. Мангу рисую.

Саб-Зиро краем глаза глянул "комиксы", и вывел, что в современном искусстве он не разбирается. У изображенных Рокси персонажей ноги и глаза превышали человеческий лимит раза в два, зато носов и ртов и не наблюдалось.

— Замечательно рисуешь, — вполне искренне похвалил Смоук.

— Спасибо, — наверное, Рокси покраснела, но из-за толстого слоя пудры диагностировать затруднительно. — Вот это моя новая манга… ой, я дура… тебе ж надо ногу забинтовать! Ложись немедленно!

Кровати у Рокси не намечалось вовсе, ее заменял здоровенный тюфяк, небрежно валяющийся поперек одной из комнат. На него и плюхнулся Смоук.

— Йод, бинты и все прочее — в аптечке, — скомандовала Рокси Саб-Зиро. — Аптечка за собакой, там будет ящик, его отодвинь, потом в дырку в стене руку сунешь. В ней три коробки. Где написано "Соль" — тащи сюда.

Саб-Зиро отправился за аптечкой, полагая, что иные задания Лин-Куэй оказывались попроще. Координаты задавались четче.

Овчарка едва не рухнула Саб-Зиро на лоб. Выяснилось, что дырка не за ящиком, а справа от него. На всех четырех коробках аккуратно значилось "Соль".

Саб-Зиро невозмутимо проверил их. На четвертый раз повезло.

— Ты что, на луну летал? — проворчала Рокси, заполучив искомое.

— Новичку трудно ориентироваться в твоем доме.

…Через час, после отбраковки флакона засохшего йода, сражения с бинтами, сопровождаемого ехидными комментариями Смоука, Рокси и Саб-Зиро удалось наложить повязку (последний подозревал, что без помощи "медсестры" справился бы втрое быстрее).

Рокси объявила: идет готовить ужин, и удалилась на кухню.

— Она — прелесть, — охарактеризовал новую знакомую Смоук. Серебряные глаза сияли начищенными монетками. — Уже ради нее стоило смыться из Лин-Куэй!

— О да, — Саб-Зиро коснулся пальцами стекла. Оно угрожающе заскрипело, воин Холода поспешно отдернул руку. — Но она столь же… алогична, как ее мир.

— Это Америка. Я был здесь пару лет назад, и они все такие. Тебя не направляли сюда, боясь, что ты отыщешь мать и…

Смоук осекся. Ему патологически не везло. Каноны такта летят в тартарары. Разумеется, Ледышка виду не подаст, что задет — на то он и Ледышка…

Однако реакция последовала. Неожиданная:

— Мне не нравится Америка, Смоук, — странно — тихо проговорил Саб-Зиро. — Я настолько чужак тут… Если я останусь жив после Смертельной Битвы, и Лин-Куэй не элиминирует меня… я бы поселился в…

— Антарктиде, — невинно закончил Смоук.

— Канаде, — поправил Саб-Зиро. — В Скалистых Горах.

Он присел на угол тюфяка рядом с другом. Он смотрел в окно, не видя звезд.

Он с детства любил звезды — ледяной огонь, радостные светлячки ночи. Но Сан-Франциско пожрал их искусственными вспышками-рекламой.

— Смоук, — сказал он. — Ночью везде загораются звезды, и ближе всего к ним — в горах… но не в Америке.

— А по мне — здорово, — отмахнулся друг. — Правда, воздух здесь какой-то невкусный, но терпим… и я не любитель диких пейзажей. На моих Охотах я-то замечал окружающий мир. И втайне завидовал обычным людям, не-Посвященным… я мечтал, что вот совершу еще одно убийство для Лин-Куэй, и мне позволят пожить хоть недельку в "отпуске". Забыть, что я — ниндзя, Мастер Дыма.

— И?.. Ты не…

— …Просил Мастера?! Ледышка, не будь наивен. Меня бы бросили в яму — и весь уикэнд. Я смирился. Самое страшное в человеческой натуре — то, что он смиряется. С чем угодно. С кровью на ладонях, с адом вместо дома… спасибо тебе, Ледышка — ты научил меня быть бунтарем.

Ему почудилось, что Саб-Зиро улыбнулся… непонятно, непознаваемо. Не Смоуку, а кому-то отдаленному, точно Полярная Звезда.

Оглушительный грохот обрубил священную тишину. Саб-Зиро подпрыгнул, готовый спасать Рокси от орды врагов, но вместо криков о помощи услышал громкие проклятия в адрес микроволновой печи, холодильника, тостера, правой колонки музыкального центра и кухонного комбайна.

Смоук повалился в беззвучном хохоте.

— Ребята, свет включить — слабо?! — ворвалась Рокси ураганом. Пнула ногой дверной косяк, отчего зажглось электричество. В руках она держала поднос, заваленный всевозможной едой, в основном незнакомой выросшим в спартанских условиях Саб-Зиро и Смоуку.

Поднос описал сальто-мортале, едва не вывалив содержимое на головы присутствующим. Смоуку удалось перехватить.

— Уф, — Рокси приземлилась третьей. — Ешьте.

Упрашивать проголодавших двое с половиной суток "сверхлюдей" не пришлось. Даже Саб-Зиро не распространил свою предубежденность против Америки на пиццу с "севен-апом".

— Итак, выкладывайте, — Рокси отшвырнула жестянку из-под какого-то напитка. — Все — полностью!.. Я врубилась, вы типа мутанты какие-то, а? Теперь конкретнее!..

Смоук проглотил последний кусочек сэндвича:

— Мутанты — не совсем правильно. Мы — Посвященные…

— Это я уже слышала, — перебила Рокси.

— Посвященные — значит, связанные с определенной Стихией. Воздуха. Ну, или Холода. Есть и Мастера Огня, Земли, Воды… даже Тьмы — хотя рода Тьмы считаются вымершими. Их Покровитель, Шиннок предал их…

— Смоук, — Саб-Зиро закашлялся, едва не подавившись анчоусом. Не слишком ли подробно расписывает — довольно-таки секретные сведения. Аномальное доверие Смоука к Рокси немного тревожило его. Будто девушка околдовала его…

— Да все окей, — Рокси ухмыльнулась. Приятель Смоука ее забавлял до невозможности. — Ну вода, огонь… дальше что? От кого вы прячетесь?

— От тех, кто собирается уничтожить нас… наш же Клан. Мы сделали кое-что, чего бы им не хотелось, вернее, наоборот — они собирались с нами, в общем…

— В общем — паршиво, — подытожила Рокси. Она неотрывно изучала руку Смоука. Тот понял намек, продемонстрировал гарпун.

— Это что за ерунда? — Рокси пощупала стальное устройство, на кончике указательного пальца выступила маленькая рубиновая капелька. — Ой!

— Мое оружие, — объяснил Смоук.

— Вы убийцы, не так ли? — вопрос адресовался Саб-Зиро. Прямой и честный. Вполне в стиле Рокси. Ответ требовался аналогичный.

— Да, — в рассеявшейся тишине сказал Саб-Зиро. Тишина уплотнилась, сдавила плоскогубцами. Зазубренными.

Страх — вот финальное значение. Она испугается и прогонит их, и нельзя винить — ибо они смерть. С кровью на руках, отмеченные всеми дьяволами ада.

Проклятые. Какой смысл говорить о Проклятье Посвящения, если они и так — исчадья бездны?

Рокси встала и подошла к окну. Ослепительно-яркие ее краски поблекли. Саб-Зиро подумал об инее… иней скрадывает даже искры костра и осенней пестряди металлической серостью.

— Ну что ж. Я так и заподозрила, — она распахнула окно настежь. — Да и неважно… я с вами, что бы ни случилось.

(почему — она — делает — это?!)

— Пожалуй, я сумасшедшая, — Рокси хихикнула. — Но я с вами. До конца.

Позже Саб-Зиро осознал: то было не "с вами", а "с тобой". И относилось не к нему.

И тот, к кому обращена была фраза-приговор — понял все.

Ибо Воздух улавливает любые осколки намеков…

Человек свыкается со всем. Со злом, с добром. С одиночеством и шумной толпой, с полярной ночью и со слепящим солнцем.

Порой начинает любить.

Особенно, если любовь к месту поддерживается любовью к другому человеку.

Остаток июля и август, несомненно, запомнились Саб-Зиро на всю жизнь. Существование в Лин-Куэй — настороженная атмосфера "я-готов-к-бою". Закон Джунглей и взаимное эстетское пожирание.

Здесь же воронка, водоворот сюрреализма не поддавался никакому логарифмированию.

…На следующее утро после их прибытия, Рокси объявила, что они выглядят как "сбежавшие из дурдома". Нестандартно даже для чокнутого Сан-Франциско. Смоук ответил, мол, не проблема, деньги у них есть.

"Откуда?" — вздернул бровь Саб-Зиро, отсевший подальше от радио, откуда доносился скрежет музыки. "Из Места Смерти", — нехотя сообщил Смоук, выкладывая пачку купюр. — "У одного покойника забрал, подумал — ему уже не пригодится".

Саб-Зиро вздохнул. Мародерство относилось к категории не-Чести, но его мнение в данном случае имело мизерное значение. И здоровый цинизм подсказывал, что Смоук прав.

Рокси немедленно потребовала "сказки" про Место Смерти. Саб-Зиро отметил: к нему она уже не обращалась, ловя каждый серебристый взгляд его друга.

Он отсел еще дальше, в наиболее темный угол.

Смоук в красках описывая их поход, достиг зыбучих песков.

— …И потом Ледышка шибанул по тем чертовым углям, и тогда мне удалось его вытащить, — он взмахнул руками, расплескав кофе. "Как же увлечен он этой женщиной, если утратил противоестественную ловкость Воздуха?"

Тем временем, Смоук добрался до Сирены. Тут Рокси захохотала.

— Странный вкус у демонши, — она тряхнула изрыже-красными локонами. — Коль на Замороженного польстилась! Вечеров с интересными беседами он бы ей явно не обеспечил!..

Смоук фыркнул.

Рокси не упускала шанса подразнить Саб-Зиро, точно ставя эксперимент: когда же он хотя бы огрызнется в ответ. Или, желательнее — отшутится. Пока ее исследования терпели полный крах.

Не среагировал и на сей раз.

В своем рассказе Смоук опустил лишь упоминание о Проклятии.

— Мда, — высказала Рокси, когда повествование закончилось. — Несправедливо, что вам двоим — столько приключений! Впрочем… мертвяков я боюсь. Зато стопроцентно заявляю: в Сан-Франциско вас и свора Гончих не вынюхает! — с этими словами она обняла Смоука.

— Мне выйти? — подал голос Саб-Зиро.

— Ох, прости! Про тебя-то мы и забыли… забился в дальний уголок, молчишь! Слушай, может сразу в холодильник залезешь… жаль, что не поместишься, а? — хихикнула Рокси.

Саб-Зиро безмолвно покинул комнату.

— Я его обидела? — намазанный джемом тост Рокси шмякнулся на пол иллюстрацией изумления.

— Сложно сказать, — Смоук обвил талию девушки. — Но знаешь, и Ледышка может устать от беспрестанных насмешек. А юмора он отродясь не понимал.

— Ну ладно-ладно, — Рокси потрепала платиновые волосы Смоука. — Ща утрясу.

Она с неохотой отодвинулась от Посвященного Воздуха и отправилась налаживать отношения с его угрюмым приятелем.

Она скользнула в комнату. Саб-Зиро стоял, повернувшись к окну. Рокси невольно снова сравнила обоих парней… нет, второй лучше — он, тонкий и гибкий, впрямь ассоциировался с порывом летнего ветерка. Ей подходил значительно лучше, чем Саб-Зиро — более сильный и высокий, но отнюдь не столь изящный. Резковатые черты лица ледяного воина импонировали Рокси куда меньше эльфийской изысканности Смоука.

— Саб-Зиро? — кашлянула Рокси. И поняла, что он давно ощущает ее присутствие… на то он и ниндзя.

— Да?

— Ты это… извини… что я прикалывалась над тобой, я ж не со зла. Я не собиралась тебя обижать!

Саб-Зиро сверху вниз глянул на нее.

— Обижать? — он усмехнулся (усмехнулся??! Рокси чуть не упала — оказывается, мистер Арктика обладает какой-то мимикой…!) — Я ушел, дабы не мешать вам.

Рокси открыла рот. Так. Изумительно. Ледышка уже сватает ее и Смоука?..

И она — не возражает.

— Э… ясно… — неловкий смешок. — Ну, вы нормальные тряпки покупать собираетесь или как?

Разговор был окончен.

…Ниндзя Лин-Куэй всегда славились своей незаметностью. Они способны трансгрессироваться из пустоты, и в ней же диссоциироваться. Поэтому прогулка по магазинам с Рокси была, мягко говоря, странна для обоих беглецов.

Рокси шествовала с нахальной физиономией, таща парней за собой, а большинство встречных прохожих оглядывалось на троих столь колоритных персонажей.

Саб-Зиро понемногу притерпелся к какофонии мегаполиса, и справедливо рассудил, что стоит слиться с толпой. Поэтому он безропотно переоделся в джинсы с рубашкой и кроссовки. Смоук же наслаждался не-Лин-Куэевским бытием, и даже с каким-то омерзением отшвырнул лохмотья его светло-серой формы. Гарпун, правда, оставил при себе. Цеплять кожаные браслеты и цепи оба наотрез отказались. Рокси объявила, что они отстали в своем Китае от моды ровно на два тысячелетия, Смоук шепнул ей на ушко какой-то комплимент, и она отстала. Саб-Зиро тихо порадовался: утряслось малой кровью.

Не обошлось без инцидентов. Смоука наотрез отказывались пускать в бутики, указывая на красноречивую ярко-малиновую надпись "Не курить!" Доказать невиновность удалось, но обслуживающий персонал пялился на дымящегося парня, как на циркового фокусника. Саб-Зиро выразительно вздохнул, посылая конспирацию ко всем дьяволам Не-Мира. Рокси сияла.

Однако Саб-Зиро не избегнул приключений, как ни тщился оставаться невидимым "никем". Миловидная девочка-продавщица, медово расписывая, как ему пойдет темно-синяя рубашка от Версаче, нечаянно (а может и не нечаянно) коснулась локтя. Отдернула ладонь с визгом: по наманикюренным пальчикам поползла корочка льда.

Народ столпился еще гуще.

Саб-Зиро вылетел из злосчастного магазина, будто за ним гнались все агенты Лин-Куэй скопом. Смоук и Рокси задержались еще немного, по выражению Рокси "прикалываясь" над толпой. На улице она смеялась так, что размазалась пронзительно-сиреневая тушь.

— Ой… не могу… теперь в газету попадем! У этой девицы челюсть так и отвалилась… "Вам со льдом, леди?" Ха-ха… И ты тоже — хорошо еще, система пожаротушения не сработала…

— В газету? — из сумбурного монолога до Саб-Зиро дошла единственная фраза. — В ГАЗЕТУ?! Рокси, ты не понимаешь — Лин-Куэй пойдет на все, чтобы убить нас! И тебя!..

— Успокойся, Ледышка. В Лин-Куэй не читают желтую прессу, да и вообще… они не всемогущи, — Смоук хлопнул друга по плечу, слегка пародируя реакцию давешней продавщицы.

— Верно! — Рокси обогнала спутников. — Сан-Франциско — город психов, да протопчись посреди улицы парад зеленых марсиан — и то забыли бы через полчаса. Да сейчас завались мы в тот же бутик, нас бы и не узнали! Не занудничай!

С тем Саб-Зиро и остался. Беззаботность Рокси — понятна, но почему Смоук с ней?..

(ясно почему…)

Воистину Сан-Франциско — город психов.

Мчащаяся на полной скорости психоделически-оранжевая "тойота" едва не врезалась в витрину, светофор и котенка. В заключение Смоук, отродясь не сидевший за рулем, выпросил "попробовать".

Аспект Воздуха — скорость. Он и мчался, выжимая из потертого автомобиля сверхзвуковой, лопающийся в барабанных перепонках, запредел. Рокси врубила немецкую группу Rammstein, закричала — восторженно, восхищенно и дико.

Их — ее и Смоука экстаз был терминальным состоянием.

Точно вся боль, тяжелая память осталась позади, и страданиям не догнать их. Они — свободны, будто Стихия в чистом виде.

Квинтэссенция над-Посвящения.

Они наслаждались.

Они были вдвоем в целой вселенной, а солнце, луна и звезды падали и запутывались в волосах, и лики Древних Богов мелькнули за радугой, улыбаясь им — только двоим.

О третьем же они позабыли…

— Ох и круто… Ты — прирожденный байкер, Смоук, жаль мой байк я вдребезги расколотила, — раскрасневшаяся Рокси взасос чмокнула парня. Она давно мечтала прикоснуться к его светлой коже, почувствовать биение жилки на шее и аристократичную линию губ. Лучшего момента вообразить невозможно.

Тот ужасно хотел ответить… но оглянулся на Саб-Зиро:

— Ничего, что мы позабавились?

Саб-Зиро пожал плечами, храня фирменно-безучастное выражение:

— Уже привык.

Он не солгал. Неприязнь к механизмам никуда не делась, но уже не вонзалась тигриными когтями, подозрительно и мерзко похожая на страх. Зато его поддело что-то… непознанное.

Ревность.

(Я должен уйти. Я лишний. Смоук достиг конца его пути, и боги вознаградили его за страдания… но я — нет, я — Избран, я — обречен. Меня все еще ждет арена Турнира. И вендетта со Скорпионом).

Девушка, подобравшая их на пустыре, отбирала лучшего — нет, единственного со времен фатальной перемены в брате — друга.

Он радовался за Смоука, он абсолютно искренне желал ему счастья.

Но так же понимал, что сердце его совсем не изо льда… и ему больно от потери.

Он — уйдет. Но легко ли ему придется?

Нет.

Но так необходимо. Одиночество — его жребий.

Третий — лишний.

— Это было замечательно, — улыбнулся он.

Но Смоук помрачнел, точно укололся об иголочки фальши. Жертвоприношение, подумал он. Ледышка жертвует собой ради нас с Рокси. Благородный-герой-черт-бы-его-подрал.

— Рокси, — сказал он. — Извини, но нам не стоит ехать слишком быстро. Моему другу, — он выделил последнее слово. — Не нравится.

— Окей, — кивнула девушка. — Нет проблем.

Хотя роман Смоука и Рокси проглотил их без остатка, и Смоук с импульсивностью, свойственной его Стихии, буквально выплескивал себя для нее, Саб-Зиро ни разу после эпизода в машине не чувствовал себя ненужным.

Конечно, воину Холода не требовалось много внимания. Он ценил уединение и откровенно утомлялся от шумной Рокси и тянувшегося за американкой Смоука. И все-таки он ощущал: Смоук — его друг, и никогда не предаст его. Даже ради его великой Любви.

Саб-Зиро неотрывно ожидал Призыва на Смертельную Битву. Как исполнения приговора.

И как последнюю надежду на месть. Спасение Земли его волновало меньше, тем более, активности злых сил пока не наблюдалось.

Он окончательно свыкся с Сан-Франциско. Кое-что понравилось. Например, море.

Идея показать океан Саб-Зиро принадлежала все той же Рокси. Грубоватая и беспардонная, иногда она проявляла чуткость, недоступную "хорошим девочкам". Инстинкт подсказывал ей, что величественный покой безбрежной синевы придется по вкусу молчаливому экс-ниндзя. И оформила она поход не как обычный разухабистый "пикник", каких Саб-Зиро избегал, точно палящих залпов ультрафиолета.

Она мужественно проехала мимо пляжной дискотеки, конкурса купальников и игры в волейбол, сопровождаемой визгами отдыхающих. Затормозила в диком, скалистом и угрюмом месте, куда редко забредали беззаботные купальщики.

— Вот, — объявила она персонально Саб-Зиро.

— Езжайте к людям, — Саб-Зиро уже выскочил из "тойоты", зачарованный беспредельной лазурью.

— Окей, мы через полчаса вернемся, пойдет?

Он только мотнул головой.

Он с легкостью спустился по отвесной шестиметровой скале и благоговейно погрузил ладони в прохладную воду.

Вода — родственная Стихия. И пусть этот океан не ведает холода, ибо артерия Гольфстрима не дает погрузиться в звенящий зимний сон, а сейчас, в конце июля он много выше нуля, Саб-Зиро наслаждался восхитительно мудрым и древним могуществом.

Покоем.

Покоем, что в любой момент — по приказу Стихии Воздуха — обратится в черный гнев, безумный и бушующий.

Саб-Зиро зачерпнул горстью соленой воды, попытался обратить ее в лед. Океанская влага, гордая и непокорная, подчинилась с большим трудом.

(извлекай уроки из всего, что видишь, брат)

Да. Соль. Соль — это кровь и слезы, и морская вода — основа жизни. Лед — умиротворение и гибель. Двойственность.

(пускай внутри тебя всегда останется немного… соли…)

Саб-Зиро сформировал из замерзшей воды фигуру, слегка напоминающую дельфина. Брат великолепно умел создавать ледяные изваяния. Он мог часами выкладывать из крупинок-кристаллов иероглифы и статуи, и порой они не таяли неделями.

Саб-Зиро-младший так и не научился этому искусству. Но сейчас дельфин вышел совсем натуральным.

Океан шумел, волны поддразнивали воина. Океан имитировал несерьезность, божественную насмешку. Саб-Зиро улыбнулся всемогущей сини.

(при твоем создании решили Небеса — да утаится в тебе ласковая смерть и материнское лоно)

Саб-Зиро отпустил своего "дельфина". Поразительно, но он заскользил в изумительно прозрачной толще, словно океан миловал творение рук Посвященного родственной Стихии, не растапливал его.

Его окликнули. Медитативные полчаса миновали, но он практически не жалел.

Океан принял его и поведал то, что необходимо.

— Ну как? — подмигнул Смоук. Они с Рокси тоже весьма неплохо провели отведенные тридцать минут, о чем свидетельствовала растрепанная прическа девушки и не оттертые следы губной помады на щеках Смоука.

Саб-Зиро открыл рот, чтобы ответить… и не сумел. Человеческие слова — прах и камни, чересчур грубые. Ими не опишешь некоторые вещи. Вроде Холода.

И океана.

Против обыкновения, Рокси не поддела его.

Еще несколько эпизодов того странного периода, память Саб-Зиро сохранила навечно. Таким внешне бесполезным — и драгоценным был и вкус мороженого. На сей раз о троице позаботился Смоук, несомненно рассчитывая опять-таки произвести впечатление на Саб-Зиро. Ему удалось: Саб-Зиро считал свою Стихию — оружием, мечом и разрушением, на крайний случай — для избранных — величественной и неприступной красотой арктических пейзажей и совершенно-мертвых фигур, создаваемых его братом. Но — не сладостью, не вкусовым удовольствием.

"Американцы заставили даже Холод служить себе", подумал он. И все-таки прежде безразличный к любой пище Саб-Зиро одобрил столь неожиданную вариацию его Стихии. Рокси, внимательно склонив голову, наблюдающая за ним, рассмеялась.

Непроницаемый ледяной воин, оказывается, любил сладкое. Вывод выглядел диссонансом, почти кощунством… и являлся правдой.

— Что, теперь не так ненавидишь американскую технократию? — ухмыльнулся Смоук.

— М-мм… ну, кое-что простить ей можно, — Саб-Зиро с сожалением слизнул последнюю шоколадную каплю.

Внезапно зрачки Смоука сузились, блеснул металл: он заметил толпу местной "золотой молодежи". Выяснилось — кто-то из парней уже пытался клеиться к Рокси, высмеивая попутно ее сопровождающего. "Золотая молодежь" каталась на "феррари" да "ягуарах" и всячески демонстрировала принадлежность к аристократии.

— Черт, — ругнулся Смоук. — Им ведь те же чертовы двадцать пять лет, что и мне! И они сидят на родительских шеях, учатся в престижных колледжах, у них есть все, а будущее светло, как электрическая лампочка!

— Ну и что? — Саб-Зиро окинул "избранных" презрительным взором.

— Ничего! Вот только я успел грохнуть три десятка людей, отродясь не знал ничего, кроме всевозможных испытаний… истязаний! Мы не были ни детьми, ни подростками — лишь новичками, учениками и Мастерами. В чем мы виноваты, Ледышка?! В том, что принадлежим Родам Посвященных?! Черт…

— Тише, — Рокси чмокнула его дразнящим влажным поцелуем. — Они — придурки. И точка.

— Тише?! — Смоук повысил тон, ибо "крутая тусовка" откровенно ржала над ними. — Рокси, прости… но ты не ведаешь, ЧТО есть Лин-Куэй. И не дай Боги тебе столкнуться с ними — это потусторонние чудовища… и я был потусторонним чудовищем. Ледышка — молчишь? Очень удобная позиция — все время молчать! Когда с тебя кожу сдирали — ты тоже молчал!

— Забавно, — заметил Саб-Зиро. — Вроде я зарекомендовал себя мятежником.

— Да нет. Ты все таскаешься с долбанной Честью, как дурень с писаной торбой, и взбунтовался после того, как брата разменяли мелкой купюрой. А я — всегда хотел нормальной жизни. Да у меня девушка появилась на двадцать шестом году жизни — нормально, по-твоему?

Несдержанность — типичная черта Огня и Воздуха. В Клане их ломают в первую очередь, чтобы они не портили заданий бредовыми идеями. Но вне заколдованных стен природа берет свое.

Как скоро…

— Уроды, — Смоук выпрямился во весь рост, мускулы узлами вздулись на его руках. — Никчемные ублюдки, надутые индюки!..

— Рокси, — обратился Саб-Зиро к девушке. "Аристократы" надвигались на них с явным намерением развлечься дракой, и он не был уверен, что Смоук удержится от нанесения тяжких увечий "папенькиным сынкам". — Рокси, уводи его домой.

— Тьфу, — шикнула та. — И чего он так взбесился, будто пьяный или травы обкурился?!.. Смоук!

Она обвила его шею, жарко шепча что-то на ухо. Сработало: Элемент Воздуха вместе со вспыльчивостью обеспечивает и отходчивость, зато "золотая молодежь" расслышала часть оскорблений в их адрес вполне четко.

А фразу "я убил тридцатерых" — нет.

Среди сыновей банкиров и нефтяных воротил затесались и криминальные личности, в частности — главарь компании, некто Эйс Морриган, по прозвищу Туз. Эйс почитался признанным мастером боевых искусств. Остальные отставали ненамного.

Эйс приметил симпатичную рыжую девчонку еще три часа назад. Ее спутники чрезвычайно бесили его, так как были метисами — полукитайцами, а "узкоглазых" расист Туз ставил гораздо ниже червей и крыс.

Особенно опасными "китаезы" не выглядели, да и их только двое, а "избранных" — шестнадцать.

Пора проучить.

— Та-ак, чего за шавки тут растявкались? — двинулась толпа во главе с Эйсом на Смоука и Саб-Зиро. Рокси тонко взвизгнула.

Саб-Зиро сжал кулаки. Ладно, сейчас они утихомирят нахальных "аристократов", главное — не пользоваться особыми способностями. Никакого гарпуна, льда и телепортации.

— Эй, узкоглазые! А девчонка-то слишком хороша для вас, желтозадые! А ну, сваливайте на хрен!

Компания заржала как-то уникально омерзительно. После данной тирады Саб-Зиро понял, что все пропало… хорошо, если Смоук не вырвет внутренности хама фирменным "добиванием".

Признаться, ярость коснулась и его, воина Холода.

(они — быдло… недостойно Лин-Куэй обнажать меч против стада баранов…)

(носишься с Честью, как дурень с писаной торбой!)

Окей. Уговорили.

…Эйс позвенел цепями и финкой.

— Уходите прочь, — неприятно-равнодушно выговорил "китаеза" с здоровенным шрамом на роже. Эйсу померещилось, что, невзирая на тридцатиградусную жару, его продернула корочка изморози… и он взбесился еще сильнее.

— Да, бегите к юбкам, маменькины сынки! — зло добавил второй, очевидно перманентно курящий сигареты.

— Картер, Рик, — рявкнул Эйс. — Вы — уберете того! — он ткнул толстым пальцем в Саб-Зиро. — Вторым я сам займусь!

Картер и Рик представляли собой весьма внушительное зрелище. Каждый весил не менее ста пятидесяти килограммов, с лезвиями на арбузоподобных кулаках, они буквально символизировали Всесилие группировки.

Картер оскалился на неясно почему столь спокойного "китаезу", и, размахивая над головой пудовой цепью, двинулся на Саб-Зиро. Аналогично повел себя Рик.

— Ща бифштекс будет! — пообещал он.

Саб-Зиро позволил противникам подойти поближе, уклонился от гудящих вертолетным винтом цепей, зацепил Рика "подкатом", обхватил толстенную ножищу, выламывая сустав. Картера он опрокинул изящным ударом локтя в челюсть, чуть подпрыгнув. Триста кило живого мяса, воя, повалились на горячий песок, совершенно беспомощные.

— Уходите, — повторил он, "вырастая", прямо перед физиономией совершенно ошарашенного Эйса.

Эйс не заметил, как странный метис уложил его патентованных громил — настолько быстро все случилось.

— А-а! Дьявол вас дери! — заорал он.

Вопль главаря послужил алым флажком старта. Сыночки банкиров, не отличавшиеся смелостью, попытались слинять, но каша-мала толпы втянула их в водоворот. Четырнадцать человек ринулись к двоим.

В центре спирали-боя Смоук и Саб-Зиро поймали себя на том, что наслаждаются даже столь примитивной дракой. Они слишком свыклись с их ремеслом.

Саб-Зиро поднырнул под троих, связывая врагов их же конечностями. Один попытался воткнуть финку в неуловимого "узкоглазого", нож смачно впечатался в лопатку товарища, а Саб-Зиро безошибочно наносил резкие и разрушительные удары в самые уязвимые точки.

Со Смоуком драться — еще хуже, он буквально

(рассеялся… дымом!)

и если Саб-Зиро кто-то, по крайней мере, замечал, то Смоук сражался бесплотным призраком.

Смоук спроецировался перед Эйсом ехидной галлограммой. Эйс взвыл, потому что за железным блеском сетчатки неуловимого врага последовала боль его, Эйса, искристо ворвавшаяся в грудную клетку и живот.

Полуобморочный Эйс зашатался, грузно сполз на колени.

(на коленях — перед китаезой?!)

Окровавленным ртом он прокричал оскорбление — ему и рыжей стерве, и сероглазый парень приподнял его за горло.

Демон, угасающе подумал Эйс. — Демоны — они — демоны.

— Извинись, — потребовал сероглазый. — Извинись перед Рокси!

— Имел я ее!

Боль. Гибкий взмах ладонью влек атомный полураспад. Слезы текли по раскрасневшемуся лицу Туза, смешиваясь с кровью из носа.

— Извинись! — прошипел "демон".

— Тебе лучше подчиниться, — добавил второй метис. Все тем же гнусным безучастным тоном, от коего у Эйса по спине табуном скакали мурашки. Извернувшись, Туз попытался врезать — хоть раз за данную, самую позорную в его жизни драку, но "второй" перехватил его.

И холод пополз уже отнюдь не виртуальный.

Ужас размолол Эйса.

— Извини, извини, изви-нии… — заплакал главарь, ища расквашенными зенками забившуюся в угол Рокси. Он ненавидел ее, ненавидел победителей, он клялся отомстить… но не сегодня.

Сероглазый отшвырнул его, будто мешок с мусором.

— Рокси, Ледышка, — кивнул он спутникам. — Пошли домой.

Влажный от кондиционирования воздух налипал на зеркальные стены, на идеально отдраенный пол.

Эйс протопал нарочито громко. Объяснение с Хозяином его пугало, а полутемное здание-штабквартира босса навевало нехорошие мысли о спрятавшихся за углами.

С Эйса достаточно теней.

Он застыл на пороге бесконечного офиса, где весьма со вкусом была расставлена дорогая мебель и сверхсовременная техника.

— Войди, — услышал Эйс хриплый голос.

В унисон вспыхнул алый инфракрасный глаз босса Кэйно. Кэйно, считавшийся мертвым до последнего месяца, вернулся вместе с серией громких убийств, встряхнувших криминальный мир. Поползли слухи, что у и без того могущественного хозяина группировки "Черный Дракон" объявился покровитель такого уровня, что упоминать его стоило жизни.

Сам же Кэйно расплатился куда большим.

— Босс, — кашлянул Эйс.

Кэйно встал с кожаного кресла, погасил жидкокристаллический дисплей. Отсвет имплантанта заплясал по внушительной фигуре Эйса, и он сжался чуть не вдвое. Ему почудилось, что от Кэйно веет затхлым трупным запахом… или кипящей серой.

— Рассказывай, — приказал глава "Черного Дракона".

— Босс, я не… — замялся Эйс. В горле застрял противный комок. Он стиснул рукоять кинжала.

Инфракрасный луч впился в полузажившие ранения на теле Эйса, повалил сизый дымок. Эйс заорал.

— Рассказывай, болван, — сернистый выдох.

— Босс… Мы с ребятами просто развлечься хотели, ну перекинулись парой словечек с рыжей сучкой… а потом те двое как набросятся… Э-э, в смысле, мы набросились…

— А они? — Кэйно выяснил каждую деталь, прежде чем позвал к себе пешку. Но ему требовалось, чтобы слуга самостоятельно изложил версию.

— Вонючие китаезы! Дерьмо, да они просто издевались над нами! Они расшвыряли моих лучших людей, как котят! Особенно тот… — Эйс замолк, предчувствуя, что описание врагов воспримется галлюцинацией. — Босс, они не люди были. Демоны — первый дымился, что твоя сигарета, другой…

Эйс опять проглотил кисловатую слюну:

— Другой — как из морозилки вылез. Санта-Клаус хренов… Вот, — он показал запястье, где обнаруживались следы обморожения. — А дымящийся с места на место перемещался… как ее… телекинезом, а? Они мою команду отделали одной левой, даже без напряга! Босс, клянусь, демоны они!..

— Заткнись, урод, — багровый луч оставил паленое пятно на татуировке Эйса. — И выметывайся прочь.

Эйс с наслаждением послушался приказа, улепетывая затравленной шавкой. Подул на ожог, уравновесивший отпечаток ледяного бойца. Что ж, обошлось легко, он ожидал худшего.

У выхода на Эйса набросились трое, и вследствие непродолжительной стычки, неудачливая пешка осталась лежать в луже крови с перерезанным горлом. Потом "падаль" удалили. Штабквартира вновь засияла матово-темной чистотой.

Кэйно удовлетворенно кивнул: свидетеля убрали квалифицированно. Пора докладывать о результатах, выведанных использованной шестеркой.

— Это они? — обратился Кэйно к кому-то на дисплее. — Описание вроде бы сходится… Отлично. Не забудьте про мою долю!..

Кэйно растянул бесформенные губы в торжествующем оскале.

Саб-Зиро медитировал на некоем достаточно приличном для переполненного строениями и жителями Сан-Франциско пустыре. В отличие от Смоука, из чьей головы напрочь вылетело три четверти упражнений (под влиянием очаровательного и безбашенного общества Рокси, разумеется), он тратил большую часть суток на медитацию и тренировки. Он готовился к Смертельной Битве.

Сосредоточиться в бешеном ритме мегаполиса — сложная задача, но с уровнем ниндзя-Мастера Лин-Куэй нет ничего невыполнимого. На пустырь порой забредали местные мальчишки, откровенно глазели на Саб-Зиро. Тот игнорировал зрителей.

Наконец, дневная норма отработки приемов и самоанализа была выполнена, и Саб-Зиро направился к дому.

Солнце уже висело в зените, значит, "сладкая парочка" соизволила проснуться. Ночами Саб-Зиро предпочитал уходить куда-нибудь: ему с избытком хватало четырех-пяти часов сна, а мешать любовникам он не хотел.

Рокси, раздражавшаяся от аскетичности приятеля, раза три пыталась познакомить его со своими подружками. Завершились ее альтруистические рвения таким трещащим провалом, с возмущенными звонками-жалобами в адрес Саб-Зиро, что Рокси махнула рукой.

Смоук же заметил, что любовь — подобна Посвящению. У каждого свой час.

И не всем везет так, как ему.

Вообще-то Смоуку не следовало столь пренебрегать тренировками… как бы он ни жаждал "нормальной жизни", они пока не в безопасности.

Беседовать на данную тему с Посвященным Воздуха — потеря времени. Он либо отшучивался, либо обзывал друга упертым занудой. На "упертого зануду" Саб-Зиро не обижался, признавая несомненную правоту сего эпитета, но от Смоука отстал.

Они слишком счастливы. Упражнения, напрямую связанные с кошмаром недожизни — Лин-Куэй, диссонировали с его теперешним наслаждением. Жестоко — вырывать его из рая и пихать в ад.

Саб-Зиро неторопливо брел по только заполняющейся снующими прохожими улице. Сан-Франциско жил ночной жизнью, и полдень здесь — синоним утра.

Удушающая летняя жара давно спала, первая неделя сентября выдалась весьма прохладной, то есть с точки зрения Саб-Зиро — довольно приятной. Люди, кутающиеся в куртки, невольно ежились. Кое-кто фыркал вслед Саб-Зиро, считая его легкую одежду "выпендрежем" с целью демонстрации собственной идеальной фигуры. Девушки, впрочем, не фыркали, но воин Холода не замечал их в упор — тягчайшее преступление, согласно неофициальному "кодексу Сан-Франциско".

Он вошел в сквер. Под ногами шелестели первые могикане отмерших листьев. Саб-Зиро ерошил их носком ботинка. Кристальная предзимняя погода ожидания нравилась ему.

Сокровенное уединение тоже.

Он втянул свежий, чуть с горьковатой прелостью аромат сквера. Смоук бы, наверное, почуял тысячи и тысячи разнообразных оттенков (недаром выступал советчиком Рокси в выборе парфюма), Саб-Зиро же тонкостей не воспринимал… просто получал удовольствие — тихое, мирное, такое недоступное в Клане.

Сейчас "сладкая парочка" встретит его воплями, истерическим хохотом Рокси и гремящей рок-музыкой. Смоук заделался поклонником Iron Maiden и Led Zeppelin, Саб-Зиро же предпочитал мрачноватые медитативные композиции — Pink Floyd и т. д. Встретят хроническим бардаком с убежавшим кофе, подгоревшим завтраком и саркастичными комментариями. Выяснится, что скисло молоко, заплесневел сыр, и кто-то слопал последнюю пачку печенья, после взаимных обвинений подозрение падет на Саб-Зиро, и ему, безответному, придется шагать в супермаркет…

Саб-Зиро усмехнулся. Сценарий предсказуем. Ветер дует по заданной траектории, и огонь всегда рыж…

Еще несколько золотых, будто драгоценные украшения, листьев плавно опустились к ногам Саб-Зиро. Подкатила щемящая тоска.

Земля — хороший мир… но сонный и параллельно преданный суете сует. Земля не ведает об ужасной угрозе, а зловещий колдун Шэнг-Цунг и тиран-Император Шао Канн планируют раздавить ее, сломать, словно изящную, но хрупкую раковину.

А его, Саб-Зиро — ждет еще и смертный бой с призраком. Но сейчас месть чудилась чем-то далеким, а память брата — светлой, без запекшейся темной кровью каймы приговора.

Ведь можно ж это — жить, радоваться… любить? Не мстить, не ликвидировать неугодных Клану… не биться насмерть, почитая каждый выгаданный день — чудом. Бесполезным, ибо смерть порой — благословение.

Можно… Смоук доказал теорему.

Но не Саб-Зиро.

Каждому свое.

На макушку приземлился особо нахальный лист клена. Саб-Зиро снял его с волос, покрутил черенок в пальцах, украсил желтую пластинку белой льдистой каймой. Он бы с удовольствием еще побродил по дремлющему скверу, но вездесущие люди постепенно заполняли его, а главное — его ждали. Те, кому он был нужен.

Нужен. Чего ж еще? Как он смеет жаловаться?

Он ускорил шаг. Улыбаясь.

…Гудящую тревожно толпу вокруг входа в их дом он заметил за квартал. Последние триста метров Саб-Зиро преодолел несколькими прыжками понимания.

Зеваки перебрасывались малоосмысленными фразами, но за слух цеплялось слово "убийство". Саб-Зиро рванулся через толпу, оттолкнув двух парней в джинсовых костюмах.

Надрывно визжали сирены "скорой" и полиции, что-то вынюхивало ФБР. Чернокожий мужчина окликнул Саб-Зиро:

— Эй, приятель! Туда нельзя!

Саб-Зиро ослушался приказа. Не заботясь о будущих сплетнях и конспирации, он кувыркнулся через человеческий рой мух, слетевшихся на стальной аромат свежей крови. Лифт оказался заперт, он помчался по лестнице.

— Нет, — выдохнул он на пороге квартиры Рокси. — Нет, нет…

Дверь снесена, крупные щепки валялись небрежно, точно на строительных лесах. Квартира перевернута до непристойности, будто вскрытый любопытными жестокими руками труп. Бурая засохшая корка окрасила сломанную статую овчарки, повсюду валялись разнообразные мелочи, наподобие дисков, жеваной пленки видеокассет и разбитой посуды.

К носку ботинка Саб-Зиро прилипли обрывки эскизов нового комикса Рокси.

(Ледышка, зацени! Правда клево, а? — Э… ну да… конечно)

Большеглазые красавицы лыбились восторженно и сардонически из-за красных следов подошв.

Он сжал кулаки.

Он не захотел делать следующего шага. Он знал, что увидит. Огромный сосуще-пустой космос уже навалился, дробя его кости, скручивая нервы мясорубкой, но последний шаг дрожал бесплотной ниточкой-надеждой.

Он шагнул.

Рокси лежала на том самом тюфяке, словно издевательски копируя первый их вечер, когда она столь уверенно объявила "Я с вами до конца". Саб-Зиро почудилось, что сейчас — тот же самый день, а происходящее — очередной кошмар, галлюцинация…

(призраки, убирайтесь!)

Реальность рухнула на него оползнем. Он сомнабулично подошел поближе.

Грудь рыжей девушки была неровно вскрыта, алые со скользкой синевой внутренности беспардонно вывалились на тюфяк. Белые вкрапления костей — ребер, даже позвоночных дисков — уродливо выпирали из сплошной раны. Ее буквально вывернули наизнанку, подобно плюшевой игрушке. Кровавые пятна засыхали на ее ложе, на полу, на потолке.

Светлые глаза неотрывно пялились на Саб-Зиро. Не упрекая, но детски-беспомощно вопрошая: "Я ведь не виновата, правда?"

Размолотое крошево техники, свидетельствующее о продолжительной драке, похоронно хрустело под ногами. Саб-Зиро бережно положил Рокси поуютнее, прикрыл ее жуткие

(провалы)

твердым от застывшей бордовой корки одеялом.

— Спи, — проговорил он сухим непослушным ртом. Слюна свернулась кислым молоком.

Поднялся и походил еще по квартире. Сейчас прибегут озлобленные полицейские, но ему все равно… надо найти Смоука. Он не сумеет похоронить их, но и не даст издеваться патологоанатомам. Он заморозит всю страшную квартиру, запечатает морозной стеной ласковой хрустальной смерти…

Трупа Смоука он не обнаружил. Вот здесь он явно дрался с кем-то… с тремя, нет, четырьмя людьми. Сражался отчаянно, вихреподобно, с яростью осужденного, но противники применили нечестный прием… ему сломали лучевую кость и обе ключицы… схватили его.

Забрали.

Чтобы добить с дальнейшими пытками.

Ногти Саб-Зиро с мерзким скрежетом царапнули оконное стекло.

Лин-Куэй. Лин-Куэй нашли их. Его. А Рокси — стряхнули, как соринку с костюма. Помеха.

— Не-е-ет! — взвыл Саб-Зиро, разбивая кулаком окно. Крупные осколки взметнулись сияющим солнечным фонтаном, исполосовали его вены, вросли в его кожу.

Только теперь он ОСОЗНАЛ все. И горечь его была — кувалдой, обрывом и копьями. Самым иссушающим пламенем. Горло охватила судорога, он прижал свои холодные руки ко лбу.

(почему, почему… за что? Проклят? Боги ненавидят меня… Но за что — Смоука, Рокси…? МЕНЯ обязаны были забрать, а не Смоука… а я прохлаждался, пока их убивали… я бы мог остановить убийц или умереть рядом…)

Слишком сладкая судьба — умереть. Не выйдет.

Будь ты проклят, Ледышка! — тонкий гномий голос прозвучал пародией на Смоука. Или Рокси. Я схожу с ума, безучастно констатировал его разум.

Вот и славно.

(нельзя… нельзя сдаваться… ты позволил себе чувствовать, и сердце твое — не лед больше, оно мягко… поэтому потеря тяжела, но снег тает медленнее льда. Теперь иди дальше).

— Да пошли вы к черту! — еще одно окно вытошнилось в шумный мегаполис. Сейчас сам располосованный Саб-Зиро выглядел одной из жертв, но он не ощущал физической боли, ибо внутри него царствовал ад.

Скорпион. Добрался. До. Него.

В облике его же врагов — Лин-Куэй. Сравнение почти смешно.

(эй, малыш? Вот ведь каково — лишиться тех, кого любишь? Отведай из моей чаши, малыш… вино протухло и кисло разъедает оголенные проводки нервов, но пей же до дна!)

Саб-Зиро сел рядом с выпотрошенной Рокси, гладя ее жесткие от лака и крови волосы. Он сомкнул ей распахнутые веки. Он призвал Стихию, и мерцающая могила сокрыла девушку от будущего разложения. Ныне она — только стылая вода, и густые тяжкие ее капли напоят землю, травы и цветы…

Саб-Зиро запрокинул голову, гудящую и пустую. Закрыл глаза — несознающе, потерянно. Отчетливо, гораздо явственнее хаоса засохшей крови, мелькали воспоминания. Шутки Смоука, подколы Рокси…

Их легкомысленное счастье — белые ирисы. Растоптанные.

Вот и все, подумал он.

Через десять минут Саб-Зиро покинул квартиру.

Майор Джексон "Джакс" Бриггз обругал нерасторопных полицейских за то, что они пропустили кого-то на место преступления. Полицейские невнятно промычали что-то о "чокнутой" скорости нарушителя, Джакс отмахнулся.

Чудовищно кровавое убийство приводило даже его в шок. Обрывки информации, добытые из отупевших от ужаса соседей складывали пренепонятную картину. Убитая девушка, Роксана Лайт, двадцати лет от роду, несмотря на бесшабашный нрав и тягу к всевозможному экстриму, с преступными группировками связана не была, наркотиками не баловалась… Привела, правда, месяца полтора назад двух парней — с одним крутила бурный роман, второй жил "просто так". Но гости так же вели себя мирно.

"Ее жених-то? Милый мальчик… Вежливый, улыбчивый, вот только курил много", — причитала бабушка-соседка. — "Ну, другой молчаливый… но не убил бы, он не ревновал-то никогда".

Кстати, "жених" растворился, но другая соседка твердила, будто его утащили. Описать похитителей она затруднялась.

С подобной информацией каши не сваришь.

Гудела "скорая". Джакс злился на врачей: какого дьявола они торчат тут, когда девицу раскромсали рождественской индейкой? Мертвых воскрешать современная медицина, вроде, не умеет.

И где Соня пропала? Она идеально распутывала самые скверно пахнущие дела, вроде этого. Родные представления не имеют, он наводил справки — молчание…

Дурные версии Джакс гнал прочь.

Окей. Соня — "совсем из другой песни". Вернемся к нашей Роксане Лайт и якобы утащенному жениху.

Джакс искренне надеялся, что группировки типа "Черного Дракона" к кончине несчастной мангаки непричастны. Иначе — пропал ее бойфренд…

Кстати, где там третий жилец… он-то чем занимался?..

Майор недодумал логическую цепочку, когда на пороге оцепленного желто-черной клейкой лентой, схожей с дразнящим языком, дома появился зомби.

Именно зомби — иначе и не опишешь. Окровавленный, он двигался шатающейся деревянной походкой, темные глаза тускло вперились в одну точку. Декорация фильма ужасов.

Тяжело опустился на ступени, не обращая внимания на сбегающихся врачей и полицейских. Джакс поспешил к новому персонажу малоприятной истории.

Какой-то медик, помянув Гиппократа, прорвался к окровавленному парню, в чьих бесчисленных свежих порезах торчали крупные куски оконного стекла. Толстый бинт-жгут приготовился затормозить хлеставшую темную венозную жижу. Медик с воплем отдернул руки: точно коснулся глыбы льда. С недоумением подул на обоженные холодом пальцы.

"Что, дьявол задери, происходит?" — Джакс распихал врачей и полицейских.

— Ему необходима медицинская помощь! — повторял попугаем медик.

"Зомби" отсутствующе глянул сначала на врача, потом на Джакса. Вцепился в самый здоровенный осколок, с омерзительным хлюпом вырвал его, сжал в кулаке. Кровь залила свежей порцией рубашку, джинсы, лицо… много капель попало и на окружающих.

Кто-то из женщин-зевак взвизгнул.

— Парень, — Джакс наклонился к полуневменяемому "зомби". Окей, надо привести его в сознание… неизвестно, чего уж он сотворил с врачом, но что-то тут ОЧЕНЬ неправильно… — Ты — друг Рокси?..

Тонкие губы исказились в болезненном оскале.

(ты — друг — Рокси?)

— Эй! А про ее жениха что-нибудь слыхал?

("жениха"… да… мы убегали от нашего рока, но его — настиг, а я все еще жив… все еще жив).

Он соскользнул со ступеней. Его тщились задержать… бесполезно, вскрикивали от запредельного холода. Точно горе отсекло все чувства его, и теперь он распадается… отравляя других своей болью.

И холодом.

— Твою мать! — выругался Джакс. — Я — не Малдер! Мне не нужны "секретные материалы" и замораживающий всех урод!

Он побежал за медленно удаляющимся "зомби". Алая дорожка виляла за ним. Удивительно, что он до сих пор не отключился, ведь потерял не один литр животворной жидкости.

Он замер в нескольких сантиметрах от цели.

(не трогай его, Джэксон Бриггз)

"Зомби" уходил прочь. Полицейские наперебой докладывали, что в нем стопроцентно опознали второго жильца Роксаны Лайт, но Джакс не смел гнаться за теоретическим подозреваемым.

Внезапно тот исчез в бледной фиолетовой молнии. За коей через полсекунды последовал гром.

Потребовалось несколько минут, чтобы сфокусировать взгляд. Непослушные, словно у наркомана, зрачки дернулись в конвульсии. С риском выткнуть глаза обломками стекла, торчащими из предплечий, точно игры дикобраза, он прикрыл лицо.

Ярко. Без крупинки тени. Будто на операционном столе.

(оставьте…)

— Не отворачивай лицо твое, — голос был везде, не исходил от какого-то конкретного места.

(оставьте меня…)

— …В покое! — крикнул он. Слепящее "нигде" спроецировалось в рослого, на голову выше самого Саб-Зиро, человека. Он носил странную одежду и коническую шляпу. В глазницах же сконцентрировалось всемогущее сине-белое свечение. Саб-Зиро узнал его. Не-человека. Бога.

— Что ты хочешь от меня, Рэйден? — Саб-Зиро отвернулся от такого всесильного, властного сияния. Вот она — Стихия без примесей, Сила — без инкрустации слабости смертных. Ну а он-то причем?..

— Лицо твое — тьма, и в душу твою закрался сумрак, — сказал Рэйден. — Но не забывай, ты Избран Богами для Смертельного Боя, и это — предназначение твое.

— Избран. Да. Чудесно, — Саб-Зиро с несвойственной ему яростью рванул из истерзанного тела несколько ломтиков, когда-то бывших окном. — Избран. А если мне ПЛЕВАТЬ на Шао Канна и Шэнг-Цунга… если я не желаю участвовать в Турнире? Твои Боги отобрали у меня всех, кто был дорог мне!.. И чем они лучше тирана-Императора?

— Горе отравило разум твой, Посвященный Холода. Позволь же твоей Стихии вернуть тебе самообладание. Ты — ниндзя, воин, а не плакальщица.

Саб-Зиро захохотал:

— Еще лучше, Рэйден. Спасибо, что неврастеником не обозвал… Только, знаешь ли, я — человек. Всего лишь смертный… Всего лишь. У меня был лучший друг — теперь он мертв, у друга была Любовь — теперь она — пригоршня талой воды — где справедливость, о мудрый бог?!

Взор Рэйдена ожег Саб-Зиро с головы до ног:

— Не тебе судить о справедливости, Саб-Зиро, Посвященный Холода, ибо деяния Древних Богов — изначально благи, и нет изъяна в них, в тебе же говорит гордыня.

— Гордыня?! Нет… Моя вина — в том, что не уберег их. В том, что впутал в петлю смерти… Да, я признаю. И никогда не прощу себе этого, Рэйден, — он закусил губу. — Рэйден… я не хочу участвовать в Турнире. Я — отказываюсь. Я вернусь в Китай и убью всех Лин-Куэй. По очереди. Я не стану вызывать их на дуэль, они предали Честь, пусть и от меня не ждут благородства. Я заставлю их страдать, — глухо, тяжело выговаривал Саб-Зиро. Из порезов сочилась кровь, и ему чудилось — это льдистое марево, что пожрет убийц Смоука и Рокси. Да свершится. — Я бы Охотился и на Богов, если б сумел дотянуться…

— Достаточно, Посвященный Холода, — остановил Рэйден. — Ради памяти брата твоего, преодолей теперешнюю боль.

Внезапно тон Рэйдена сделался мягче — не грохот грома, а шепот человека. Друга.

— Поверь мне, Саб-Зиро, я ведаю, что есть мука и смерть, предательство и потеря близких. Но ты не вернешь их ни вековечным трауром, ни бессмысленной жестокостью. Ты великий боец, но и тебе не под силу противостоять целому Клану и Богам. Да и не нужно это…

— Тогда — что мне делать, Рэйден? — выкрикнул Саб-Зиро. — Оставить так?!

— Всем воздастся по деяниям их, — невесело усмехнулся Рэйден. Будто повторял чьи-то умные слова… но не слишком доверял им. — Тебе — Турнир, защита Земли.

— А как же Клятва? Я поклялся мстить… Скорпиону, Лин-Куэй…

— Древние Боги рассудят, Саб-Зиро. Я не имею права отвечать тебе…

Он замолк. Саб-Зиро тоже. Гигантская медуза усталости растерла его в щупальцах, атрофируя мысли, чувства… Он так устал. Он разбит — не склеить… лед нельзя склеить, и бессмысленно собирать осколки.

(я все еще жив)

Зачем? Глупо… если бы он погиб вместе со Смоуком и Рокси — как бы проще все стало. Смерть решает самые трудные задачки, у нее на все готов идеально точный ответ.

(я — должен жить)

Не из-за приказа Древних Богов. Бунтарь-Саб-Зиро послал бы и самого Тьена к Шэнг-Цунговой бабушке, но Турнир…

Не во имя смерти — но спасения.

Но — почему он?!

— Почему — я?!

— Подойди сюда, — позвал Рэйден. Сквозь туманное "нигде" Саб-Зиро последовал за богом.

— Смотри, — произнес тот.

Саб-Зиро смотрел. В пустоту. Она неторопливо загустела, извиваясь спиралью. Открылся вид на Землю из космоса.

— Ну и что? — безучастно пожал плечами Саб-Зиро.

Видение сфокусировалось на каком-то густонаселенном районе. Люди, много людей, мегаполис кипел аналогично Сан-Франциско. Молодая женщина ведет за руку дочку с салатовым бантом в белокурых локонах, стайка тинейджеров шумно обсуждает новую компьютерную игру. Влюбленная парочка, таясь от посторонних взглядов, украдкой целуется. В сквере, столь схожем с осенним парком Сан-Франциско.

— Ты желаешь им смерти? — отдаленный гулкий, будто из колодца, риторический вопрос.

— Нет. Мне все равно.

— Смотри.

Другая картинка. Спокойные леса, умиротворяющая прохладная зелень, уже расцветившаяся осенней модой. Лес живет его неприметной, отстраненной и необходимой всему живому, судьбой. Зачастую — не пересекаясь с людьми.

Рябь на поверхности огромного озера хрустальна, позванивает тонкой игристой мелодией.

— Ты хочешь, чтобы это исчезло, обратилось мертвой пустыней?

— Мне… все равно.

Щелк. Китай, безошибочно определил Саб-Зиро. Храмы богов и мудрецы, хранящие древнее Знание, столь непохожее на летальное искусство Лин-Куэй. Пожелтевшие от времени фолианты подобны святыням в благоговейных руках учителей — и восхищение переливается слезой в распахнутых глазах учеников. Мудрость не умрет, пока есть это.

(мне… все… равно)

Царство вечной мерзлоты, печальной фиолетовой ночи. Безмолвное и белое, не нарушаемое ничьим вторжением. Исполинские ледяные сталагмиты растут из навеки уснувшей земли… но и здесь есть жизнь. В бархатном море виляют хвостом рыбки и диковинные существа…

(нет… даже там я не буду счастлив… я изменился, холодное уединение — не наслаждение более)

Снова город. И девушка, одинокая, похожая на стебель травы. Она кого-то ждет, и внутри ее — трепетное предвкушение счастья. Девушка рыжа, точно Рокси. Внезапно с балкона спрыгивает гибкий юноша с темно-платиновыми волосами. Объятия.

(они так похожи на Смоука и Рокси…)

— Рэйден! — отвернулся от "экрана" Саб-Зиро. — Но — при — чем — здесь — я?!

Уголком глаза он схватывает ПЕРЕМЕНЫ, что корчатся, подобно плазме, а его мир — бумага в пепельнице. Орды неназванных, жутких тварей в магме и ураганах ломают стены Мира, растаптывая все…

…зеленый детский бант так пурпурен от крови…

…в обломках небоскреба бьются непонимающие, схожие с червями тела тех, кто только что был счастлив…

…лес выгибается в предсмертной агонии пожара…

…мерзлое уединение булькает кипятком, а верещащие твари наводняют его…

…книги горят, сопровождаемые смехом вторженцев, какой-то скелетоподобный монстр нанизывает мудреца-книжника на копье, и тот, едва вздрогнув, умирает — тихо, недоуменно. Рядом валяется отрубленная голова восторженного ученика…

…и столь остекленело распахнуты невидящие зрачки рыжей девушки…

(Рокси!)

— Рокси! Смоук! Нет… — Саб-Зиро отшатнулся от сна, неожиданно мутировавшего в кошмар. Съежился на "полу".

— Ты в силах предотвратить вторжение Шао Канна, хотя несколько городов уже захвачены.

— Что?!

— Место Смерти — не одно. Это раковая опухоль, она разрастается и поглощает все здоровые клетки. Тебе бы следовало торопиться.

Саб-Зиро глотал ртом безвкусный воздух. Решение принято за него, кто говорил о свободе выбора? Какая издевательская шутка.

Смоук. Рокси. Я иду на Турнир.

— Ты мудр, Посвященный Холода, и твои друзья гордились бы тобой. Теперь иди же к Храму Ордена Света и присоединись к остальным Защитникам Земли.

Саб-Зиро кивнул.

— Нет, подожди, — задержал Рэйден. — Позволь вылечить твои раны.

Саб-Зиро снова рассмеялся. Вот ведь как — сам Бог Грома будет его целителем… тех повреждений, что он, как суицидник, нанес себе, бессмысленно тщась облегчить страдание от потери.

Что ж. Вот символ.

Ты-должен-перешагнуть-и-идти-дальше. Так начертано.

Приятная прохлада, слегка искрящая электричеством, коконообразно окутала его. Саднящие порезы закрылись. Он втянул пахнущую озоном серебристо-голубую ауру…

Иллюзии рассеивались.

(я готов к Битве, Рэйден)

Кинжалоподобное страдание выскользнуло из его души, словно энергетическое исцеление Рэйдена прикоснулось и к духу, остановив и это кровотечение. Осталась тоска-память… глубинная, грустная, лучисто-платиновая… и подталкивающая продолжать его Путь.

Путь Посвященного.

Путь Избранного.

А Проклятье — пускай провалится в Не-Мир!..

(конец первой части)