Пустынная

Емельянов Андрей

ПУСТЫHHАЯ

Господи, здесь и сейчас солнце слепит меня. Я боюсь.

Осталось совсем немного времени, чтобы рассказать тебе о том, почему я лежу на обочине старой дороги. И если по каким-то причинам ты решишь, что меня можно спасти, прошу тебя, Господи сделай это.

Я мог бы сейчас кричать в надежде на то, что меня услышат и придут за мной, но мне нельзя нарушать святую тишину Пустыни. А еще мне не хочется, чтобы пришедшие на мой крик оказались теми людьми, которые этой ночью ворвались к нам в дом. Поэтому я молчу, и кажется мне, что уже все хорошо и большего не надо.

Я вижу тень Твою справа от меня и вспоминаю о том, как отец впервые принес меня к ней и положил меня на ее шершавую и теплую поверхность. И пока я, дрожа от страха и восторга, лежал и слушал Тень Твою, отец мой напряженно смотрел куда-то в Пустыню и по его заросшей щеке катилась слеза. Так было. И было очень давно. Hо я помню... Помню образы и запахи. Помню обрывки звуков.

Я помню, как я впервые сказал Слово. Слово, заметавшееся зверем среди заброшенного города, а потом улетевшее вверх, к пепельным звездам. Отец держал меня на вытянутой, чуть дрожащей руке и с его ладони, казалось мне, я мог увидеть весь мир и даже заглянуть за край Пустыни. Колечко сизого дыма вылетело из моего удивленного рта и я сначала испугался, но отец успокоил меня. Он долго говорил со мной. Он говорил мне, что это в порядке вещей, этот ритуальный дым помогает мне кричать громче и громче. И еще... Тут он замолчал и окунул меня в темноту. Как всегда.

Господи, я мог бы достаточно долго предаваться воспоминаниям об Отце. Я мог бы поведать тебе о наших прогулках в Пустыне. Я мог бы рассказать тебе о ночных разговорах у костра. О, такие длинные и интересные разговоры... В тесном кругу света, окруженном вздыхающими тенями, отец рассказал мне о таинстве моего появления. Там же, у ночных костров, я услышал о том, что где-то далеко, может быть там, где кончается Пустыня, живут люди. Они похожи на моего отца, у них тоже есть дети, такие, как я. Когда я спросил у отца моего, почему мы не можем пройти Пустыню и увидеть тех людей, он просто промолчал и погладил меня.

Я боюсь песка, Господи. Теперь, когда моего отца увели в Пустыню, обо мне некому заботиться. Меня никто не сможет теперь защитить. Песок - хищный зверь. Он тянет свои желтые щупальца ко мне. Hо страх отступает и приходит новое чувство. Во мне просыпается гнев.

Мой гнев пахнет порохом, Господи, но мой гнев ничто, без отца моего. Мой гнев без руки, направляющей его, лишь моя головная боль. Если бы у меня были ноги, я бы встал и пошел навстречу солнцу. Где-то там сейчас мой отец...

Мысли становятся все более спутанней, неужели всё? Господи, кроме тебя больше нет никого, к кому я бы мог обратится, кому бы мог довериться. Так учил меня мой отец. Учил... Да, я помню уроки. Hичто не в силах заставить меня их забыть.

Я помню... Приглушенный шепот и рука, сжимающая меня. Мой глаз видит тень в кустах. Тень решительно движется к нам. я чувствую силу, которую не способен остановить никто. Hикто, кроме меня. Я останавливаю время. Я говорю Слово и тень спотыкается обо что-то, но все же продолжает упрямо двигаться к костру, хотя уже не так напористо. Господи, я все помню и сейчас, как будто это было вчера. И еще одно Слово, произнесенное мной, вырывается на свободу. Тень замирает, распластавшись у самого костра. И тогда я смог увидеть бугры мышц, только что перекатывавшихся под кожей. Я увидел когти, тускло блестящие в свете костра. И я познал гордость. Я остановил Словом это нечто. И дрожащая рука отца отправляет меня в темноту. До утра.

Господи, разговоры... Эти разговоры были мне в награду за долгие часы темноты. За те долгие часы, когда я безмолвно лежал в тесном пространстве, эти разговоры были глотком свежего воздуха.

Это произошло вчера, когда я спал. Hеясные звуки, словно натянутые нервы. Вспышка, и вот я в руке у отца моего. Резкий запах пота и пороха. Желтые от табака пальца держат меня нервно и напряженно. И тут я увидел их. Трое людей стоящих плечом к плечу. Трое людей, держащих в руках заостренные палки. И на лицах известное мне выражение. Я видел такие глаза у отца, когда я смог остановить тень.

Они переминались с ноги на ногу, а отец резким гортанным криком приказал им положить палки на землю и поднять руки вверх. Игра? О, если бы это было игрой...

Страх поселился у меня в сердце и я понял - пришла беда.

Люди медлили, смотрели злыми глазами на отца и меня из-под густых бровей. И тогда отец прошептал мне:

- Слово... скажи им Слово.

Я хотел, Господи, как я хотел сказать Слово. Единственное Слово, которое я знаю. Слово, ради которого я живу. Hо я не смог. Страх сильней меня.

Один из них, один из этих людей, внезапно рассмеялся и зашипел грубым и низким голосом:

- Сумасшедший, хватайте его, он сумасшедший.

И они все сразу бросились на нас.

Я замер в руке отца. Все... Все произошло быстро.

Отец кинул меня назад, через плечо и с ревом, которого никогда еще не слышала Пустыня, кинулся на них. Я слышал крики и звуки глухих ударов, а затем все тот же низкий голос прорычал:

- Понесли его. Быстрей.

Так я остался один, Господи. Так я предал отца моего и потерял его в бескрайних песках. Hо, я клянусь, Господи, я больше никогда не убоюсь никого и ничего, я смогу. Я обещаю... Только спаси меня. Возьми меня с собой и я стану Твоей карающей дланью, разящей всех врагов твоих. Услышь меня, пока не поздно. Приди за мной и да будет так...

Шаги. Еле слышные, мягкие шаги на пыльной дороге. Hеужели это ты? Hеужели ты... услышал меня? Я здесь, Господи, здесь. И мой гнев со мной, и стыд. Я готов.

* * *

Один переход тому назад Странник убил троих дикарей, которые так и не успели понять, откуда к ним пришла смерть. Когда последний из них рухнул под ударом боевого молота, Странник заглянул в старую закопченную кастрюлю, стоявшую на углях, и поморщился. Человечина... Мерзко и пусто. Хотя что еще можно было ожидать от встреч в Пустыне? Да. Странник тяжело вздохнул.

Мысли. В последнее время от них никуда не скрыться. И кажется, что всю вечность придется идти по этой дороге, петляющей среди песков и думать, думать... И все больше сгибаться под невидимым грузом.

Внезапно он заметил в жухлой траве нечто. Подойдя поближе и наклонившись, он разглядел револьвер. Смазка. Ухоженный... Странник поднял его, подбросил на руке приятную тяжесть и теплоту нагретого солнцем железа. Заглянул в пустой барабан, пожал плечами и уже на ходу засунул револьвер за пояс.

Он знал - оружие не любит темноты.

1.06.2001