Провидица [СИ]

Глава 1

Капельки росы, россыпью алмазов, блестели в лучиках полуденного солнышка. Там, где густая листва деревьев позволяла пробиваться потоку света на придорожную травку. И где пыль, столбом подымающаяся после проезжающего экипажа, не оседала на каплях воды, делая их мутными и совсем неприглядными.

Почтовая карета ехала по старой лесной и судя по всему, не часто езженой дорогой. Поэтому ощущения, которые испытывала (кстати, не только я, но и две мои подруги, сидевшие рядом со мной на одном сиденье) оставляли не самые приятные впечатления. Большие колеса лишенные такой благодати как рессоры, с такой силой подскакивали на каждой кочке или ухабе, что порой мне казалось, к концу нашего путешествия на моем теле не останется ни единого места без синяка. Просто буду как одна большая слива!

Труха сыпалась с потолка старой, потрепанной годами кареты, на наши головы, залетая в нос и рот. От этого сильно хотелось чихать и безбожно свербело в горле. Мелкие крошки попадали в глаза, делая их красными, будто бы мы прорыдали не смолкая, весь путь от самого дома. Иной раз, нас так подкидывало на очередном ухабе, что страдала не только моя нижняя часть тела, но и бедная головушка, ударяясь о потолок (из-за чего мелкая пыль пополам с трухой сыпалась с новой силой, как из рога изобилия). Ни одна мысль не оставалась в ней надолго, когда, в очередной раз, я натыкалась на своих подруг. Ветвисто, но при этом тихо ругаясь на весь белый свет.

В остальном, мы ехали молча, думая каждая о своем. Только иногда Тия, которая сидела возле окошка, вглядывалась в густой лес и нервно вела плечом, при этом сообщая нам о своих сомнениях и страхах:

— Девочки, у меня возникает такое ощущение, что этот лес просто кишмя кишит всякими бандитами. Смотрите только! В такой густой листве можно спрятать целую армию, и никто ее не заметит, пока они сами не спрыгнут на землю, и не остановят карету. Ведь почтовый экипаж всегда лакомый кусок. Даже если сейчас кроме как нас троих, да наших вещичек (скромный багаж, кстати) тут ничего нет. Я все смотрю туда и с содроганием жду нашей встречи.

Подруга как всегда, когда нервничала, растрепала свою короткую челку и стала похожа на ежа, со своими черными до плеч волосами. Глаза ее, цвета лесного ореха, были сужены, дабы рассматривать получше происходящее. Мне стало смешно. Я никогда не нервничала раньше времени. Считаю это бесполезной тратой нервов.

— Не суетись, подружка! Вот когда выскочат, тогда и посмотрим, что делать дальше. Хоть посмеемся над ихними удивленными рожами, когда они не обнаружат ничего ценнее твоих двух цепочек. Которые к тому же еще из полудрагоценных материалов.

— Вот я тебе удивляюсь Риса, — возмутилась она, — а если им приглянуться не мои украшения (между прочим, они для меня ценнее всех остальных — ты знаешь), а им в охотку будет с нами поиграть! Что тогда говорить станешь? Между прочим, мы очень даже прехорошенькие.

— Меня всегда радовала твоя самооценка Тия, — к нашей беседе присоединилась еще одна подруга Ами, при этом нервно сжимая подол своего оранжевого платья, — а может ни одна из нас не понравится этим бандитам? Может быт, они блондинок предпочитают? А мы все трое, как на подбор — брюнетки. Отпустят с миром, когда поймут, что с нас взять нечего.

Говоря это, Ами указала на наш цвет волос. И действительно мы трое были все темноволосые. Отличало нас только одно — это их длина. У Тии был самый короткий из нас. Дальше Ами, у нее он доходил почти до талии, а я могла похвастаться самыми длинными волосами. Они у меня прикрывали попу. И это не потому, что я сама не любила цирюльника. Вовсе нет! Это мои родители запрещали мне их стричь. Только иногда, я могла подровнять концы, когда уж совсем они начинали путаться, образуя невероятные колтуны. Тогда моя мама милостиво разрешала мне их подстричь (сама выступая в роли парикмахера). Уж больно ей нравился мой длинный и мягкий волос…

И это я еще промолчала про то, что с нас взять нечего. Я б поспорила на этот счет с Ами, но не буду ее расстраивать. Сама не маленькая, просто оптимист.

— Девочки, успокойтесь! По-моему, тут кроме как сотрясение мозга, нам ничего не угрожает. Не знаю, как у вас, а у меня уже все части тела болят. Уж лучше бы на лошадях поехали… Блин! Да я бы и пешком прогулялась с большим удовольствием! — я уже готова была волком выть, лишь бы эта пытка прекратилась.

— Да. Но ты же знаешь, что лошади нашим родителям были не по карману. Дешевле нанять экипаж, с одной «дохлой» лошадью.

Ами, как всегда была права. Я и Тия не рискнули ей возражать…

— Точно! Самый дешевый и безобразный во всех отношениях.

Я уже злилась всерьез, хотя и прекрасно понимала, что Ами говорит дело. Но возмущаться никак не могла прекратить. Это хоть как-то отвлекало от, порядком поднадоевшего, пейзажа за окном. Мне казалось, что шийенские леса просто нескончаемые. Вид за окном кареты почти не менялся на протяжении всей поездки. Только иногда его леса становились не такими густыми, а крестьянские поля так и вовсе промелькивали так редко, будто острова в большом, бескрайнем океане. Но все же радовали маленькие деревеньки, иногда встречающиеся нам на пути. В них мы с нескрываемым удовольствием отдыхали от этой нескончаемой болтанки.

— Как жаль, что нам приходиться трястись в этом безобразии, — не умолкала я.

Что у них, что у меня родители не были богаты. Наши семьи были обычными жителями небольшого городка Варжок. Все они трудились на одном градообразующем предприятии. Ткацкая фабрика была огромная, и в ней хватало рабочих мест для половины жителей. Трудились люди как каторжники на торфяных шахтах, не меньше шестнадцати часов в день. Высокими зарплатами там не баловали, зато давали бесплатное образование для детей рабочих (чтение, письмо и немного арифметики, чтоб на базаре не обсчитывали). Что далеко не маловажно. Поэтому свободных рабочих мест там, как правило, не бывало. А дальше — крутись, кто как может. В основном все дети так и оставались на том заводе. Кто прядильщиками, кто мотальщиками. В общем, по стопам своих родителей.

Короче говоря, работа там не сахар, и это мои родители понимали и поэтому решили отправить меня к отцу моей мамы… то бишь к деду моему. Здраво рассудив, что лучше он даст мне дальнейшее образование, чем корячится на дядю. Вот только я четко помню, хоть и не виделась с ним уже более десяти лет, что мой дедушка не кто иной, как монах.

Да, и это меня не особо вдохновляло. Я даже представить себе не могу, чему именно меня будет учить дед. Как правильно мантры читать, или молитвы на распев? Как подумаю — тошно становится! Это ведь надо с первыми петухами вставать, а то и раньше. У меня аж мурашки от такой перспективы побежали. Вот поэтому я взяла с собой своих лучших подруг. Для поддержания боевого духа! И, конечно же, возможность вырваться из этого грязного во всех отношениях городка.

Я и девчонки с самого детства — не разлей вода! С ними хоть в огонь и воду. Они охотно согласились ехать со мной, после того как получили на то разрешение от властей. Это было обязательное условие, так как девушка могла покидать пределы страны, только по достижении ей восемнадцати лет и с разрешения своего отца (или мужчины, который присматривает за ней). Слава богу их родители были просто счастливы возможности, отправить своих девочек на земли шийенов. Перспектива работать всю жизнь на одном и том же заводе и, не видя больше ничего лучшего, моих подруг тоже, мягко говоря, не радовала. Да и вчетвером все веселее, чем вдвоем со стариком. Хоть он и приходится моим собственным дедом.

Размышляя и взвешивая все «за» и «против», я пришла к однозначному выводу. Это было действительно лучшее решение не только моих родителей, но и родителей моих подруг.

Потому что здесь другая земля, свои обычаи и нравы. Все другое! Одно то, что я наполовину шийенка говорило о том, что жила я на две религии, а посему обычаи двух народов знала, чтила и уважала. Это-то и давало мне и моим подругам возможность выбиться из серости нашего городка. Мой дед согласился принять нас и обучать, зная, как нелегко живется женщине на калкидонской земле. А там глядишь, и жизнь круто изменится. Кто знает, что нас ждет впереди. И это вдохновляло, даря надежду.

Но в данный момент меня не радовало вообще ничего. Ни пыльная, грязная карета с обшарпанными, деревянными сиденьями, ни ухабистая дорога. И ведь даже весенней, солнечный и теплый денек не мог наладить моего настроения. За окном, лично мне не было видно ничего, кроме столбов пыли, да мелькающих деревьев.

Грохот и скрежет, с которым неслась карета, не давал возможности услышать лесных обитателей. Чего уж там говорить о разбойниках, которые если и есть, то сидят притихшие как зайцы в кустах орешника. Я откинулась назад, прислонившись спиной к деревянной стенке. Было неудобно и порой больно, но я уже перестала обращать на это внимание. Считая по себя тех самых зайцев, которые пришли мне на ум. От нечего делать, конечно!

Уже прошло достаточно много времени (триста семнадцать пушистых, сереньких зайчиков). Девочки перестали переговариваться и ждать опасности под каждым кустом, здраво рассудив: ежели что, то нас первых оповестят о появлении. И о чудо! Возница резко натянул повод, лошадь издала истошное ржание, и карета с диким скрежетом остановилась.

Как только мы убрали руки от своих ушей, дабы не покалечить важную часть тела, нам открыли дверцу. И это не было жестом галантности со стороны мужика, сидящего на козлах. Это было от того, что с внутренней стороны дверца вовсе не открывалась ввиду отсутствия ручки. За место нее торчал маленький обломок, за который не было возможности ухватиться даже двумя пальцами (женскими!). Я зажмурилась от яркого света, который ворвался в сумрак кареты и теперь играл пылинками, как мириадами крошечных звезд. Мне даже захотелось погонять их, развеяв руками. Но я решила, что не стану этого делать, особенно когда дядька — кучер громким басом, пополам с кашлем, стал нас выпроваживать из нее.

— Все, приехали! Выходите и забирайте свои вещи, — мужик в очередной раз закашлялся. И в этот раз потрудился прикрыть рот рукавом грязной, замусоленной куртки. — Конечная. Монастырь «Источник».

— А почему он такой крохотный? — тихо изумилась Ами, шепча мне это на ухо. — Больше походит на небольшой храм с одной залой для медитаций.

Мы встали как вкопанные перед деревянными воротами и стеной, сделанной все из тех же неотесанных бревен, заостренных к верху. За ними виднелась небольшая покатая крыша, сделанная из простых досок. Резные узоры украшали ее скосы. Когда-то дед мне рассказывал, что каждый узор, является частью защиты храма от злых духов, а не просто, какой-то умелый зодчий, постарался для одной лишь красоты. Здесь еще рва с затхлой водой не хватало и крокодилов курсирующих вдоль (это я так всегда размышляла). С самого детства, когда я разглядывала картинки с замками в книге, которую читала мне мама перед сном. Там обычно точно такой же был нарисован. Вот и сейчас я подумала о том же, когда начала рассказывать:

— Это потому что он не такой большой, как например другие монастыри в горах Тингшея, — поясняла я. — И вообще изначально, когда дед поселился тут, это действительно был не больной храм. Когда-то, после сильного пожара во время гражданской войны, военные захватчики сожгли их деревню дотла, не оставив ничего, даже надежду на мирное существование. Он, с моей бабушкой, сумели бежать и укрыться от гонителей в этих лесах, далеко от своего дома. Чисто случайно они нашли это место. Здесь жил старый монах, который позволил остаться у себя молодой паре. Бабушка стала помогать по хозяйству, а дед стал изучать всю ту мудрость, которой щедро делился старый отшельник. Прошли года, бабушка родила дочь. Та в свою очередь выросла и уехала, как только познакомилась со своим будущим мужем — калкидонцем. Как не трудно догадаться, уехали они в Варжок. Думала раз там город (другая земля, родина моего отца), то жизнь будет легче и проще. Не угадала! Трудностей было гораздо больше, чем здесь. А возвращаться гордость не позволила. Вот я так и стала иногда только приезжать сюда, как только случай позволял. Но в последний раз я даже не помню, когда была тут! Лет восемь мне было, наверное. Бабушка умерла уже давно. Вот теперь дед живет одиноким отшельником. Даже не представляю, как он один тут справляется со всем. Ведь монастырь стал немного больше, чем я его помню. Вот той крыши (маленькой, зеленой), что слева от основного здания я не помню. Значить новое. Наверное, ему жители ближней деревни все же помогали строить. Она тут единственная, сколько я помню, в часе ходьбы.

— А чему твой дед нас учить будет? — Тия наконец задала мучавший ее вопрос.

Она уже успела вытащить все наши сумки из кареты (возница даже не помог!). И теперь стояла возле них, обмахиваясь соломенной шляпкой. Мы поспешили к ней, дабы разобрать каждый свою. Тут же раздался свист хлыста в воздухе, и возница уехал обратно, подняв неимоверное количество пыли. Мы зажали рты и носы руками. Даже глаза стало резать и слезится от такого «тумана». Когда пыль осела я подошла к деревянным воротам и постучала кованным железным кольцом о грубые доски. Стук был глухим, но громким. Обернувшись через плечо, я отвалила Тие:

— По ходу разберемся. Все лучше, чем горбатится всю жизнь на фабрике. По крайней мере, тут природа отличная. Озерцо небольшое есть. Правда до него топать нужно не меньше часа, но все же и…

Я не успела договорить, воротина стала медленно открываться. Мне пришлось отодвинуться в сторону, так как ворота открывались не во внутрь, а наружу. В проходе образовалась не больная щель и оттуда вышел… Не дед!

А я как раз именно его ожидала увидеть и никого кроме него самого. На нас с любопытством уставился молодой человек. Ярко рыжие коротко подстриженные волосы, зеленючие глазища. Очень смешной и милый на вид (даже очень!). Лет так двадцати, с небольшим «хвостиком». Я в возрастах не очень понимаю, но, наверное, не более двадцати трех. На мой взгляд опять-таки.

В светлой рубахе с запахом и широких льняных штанах, тоже светлых, подпоясанных черным поясом. И босыми ногами. В руках у него была длинная, деревянная палка. Вид был растрепанный, как будто только что подрался (но быстренько поправился, как только завидел перед собой девиц). Он растерянно на нас уставился, не зная, что говорить. Вытерев рукавом вспотевший лоб и отставляя палку куда-то в сторону, рыжий парень, видимо очухался быстрее нас и спросил первый:

— Вам кого?

— А вы кто? — решила уточнить я, разглаживая складки своего светло-голубого платья и убирая надоедливую удлиненную челку за ухо. Та конечно и не собиралась там оставаться и поэтому опять норовила залезть в глаза. Хорошо, что волосы были заплетены в косу и закреплены узлом на затылке.

— Паший, — ответил парень без обиняков.

— Кто? — я не поняла его. — «Это фамилия такая что ли»?

— Меня Паший зовут, а вы простите, кто будете? — видимо не только я, не ожидала тут никого увидит, кроме одинокого монаха.

Тем более молодого человека, лично я, ну никак не рассчитывала лицезреть. Надо же!

— Аааа, понятно! — я, конечно, ничего не поняла; кто он и что тут делает, но решила пока обождать с этим. — А я Риса. Это Тия и Ами, мои подруги. Решили тут пожить. Не возражаешь?

Люблю иногда пошутить с дороги (особенно если она утомительная и долгая). Хоть поразвлечься немножко!.. У парня был просто ступор. Такой вид потерянный! Как будто я его попросила поселить нас, лично у себя дома. Он стал переминаться с ноги на ногу. И тут воротина открылась чуть больше, и оттуда вышел еще один паренек. Пошире в плечах, чуть повыше Пашия. Черноволосый (тоже коротко стриженный) с ледяными синими глазами, четко и остро смотрящими на нас. Одет он был, так же, как и первый.

— Паший, кто эти девушки и что им тут надо?

Парень спросил не грубо, а просто из любопытства. Но мне показалось, что это уже чересчур. Кто они такие, что не пускают меня к моему собственному деду?

— Простите нас любезнейшие, нам бы учителя Шина увидит. Это возможно? — спросила Ами, видя, что я начинаю, потихоньку заводится.

— Нам необходимо знать, кто вы и зачем пожаловали. Нужно сообщить о вашем визите, — еще раз решил попытать счастья Паший. Второй внимательно на нас смотрел и ждал нашего ответа.

— Мы приехали к моему деду, чтобы жить тут и учится. Такой ответ вас устроит? — я пять влезла в разговор.

Парни переглянулись друг с другом и через несколько секунд, молча, вошли во внутрь двора, показывая жестом следовать за ними. У меня возникло такое чувство, что я не к родственнику ближайшему приехала, а на прием к градоправителю. Или к императору… не меньше. Совсем оборзели!

Внутренний двор, сколько я его помню, был не большим. Там росли кустарники шиповника, аккуратно подстриженные деревца вишни. По обе стороны от каменного крыльца, ведущего к двустворчатым, резным дверям, стояли две статуи волков. Дед рассказывал, что они символизируют защиту и преданность своему делу. Их вырезал из камня отшельник, приютивший их.

Судя по рассказу, тот старик был не только на все дела мастер, но и великий мудрец. Он знал древний язык (а если верить деду), то отшельник сам лично разговаривал на нем, когда-то. То есть, судя по всему, жил тот много веков. Конечно, я не могу в это поверить. Да и никто не может, но я не стала обижать деда своим неверием, поэтому молчала. Легенды всегда есть, и будут существовать.

Прямо посередине двора был колодец, с круглой, деревянной крышкой, закрывающей от дождя и мусора. Деревянное ведро всегда стояло на краю широкого бортика с привязанной к ручке веревкой. Бегали немногочисленные курочки и гордый, но всегда облезлый петух. Именно он верещал каждое утро спозаранку и будил всех… Зараза такая! Все время хотелось его на суп пустить. Мне не разрешали!

Глава 2

Сейчас ничего такого не было. Когда мы с девочками зашли во двор, были видны разительные перемены. Даже колодца и того я не увидела. Ровная площадка, усыпанная и утоптанная мелким песком. Справа от ворот, были какие — то деревянные колодки (с человеческий рост) с расставленными по обе стороны палками. Судя по всему, они (то бишь палки) могли крутиться вокруг совей оси, если по ним ударить. Немного дальше к длинному бревну, которое стояло на двух колодах, выше меня ростом (может, чтоб ковры сушить и выбивать пыль из них) были прислонены абсолютно гладкие палки, с мое запястье толщиной. Шесть штук я насчитала (кроме тех, что держали парни), наверное, именно ими пыль и выбивали те двое. Хотя по близости не было никаких ковриков.

Больше разглядеть я ничего не сумела, так как к нам на встречу вышел мой дед. Маленький, худой старичок с седой бородой и абсолютно лысый. Он был одет в просторную рубаху до колена и широкие штаны. Руки он спрятал в рукава и, улыбаясь (из-за этого его узкие глаза стали и вовсе как две щелочки), приблизился ко мне. Я слегка поклонилась ему, приветствуя (это он меня когда-то этому учил — почет и уважение к собеседнику). А потом подбежала к нему и «с жаром» обняла. Деда я всегда обожала. За его доброту, открытость и щедрость. Когда я тут бывала, он позволял мне практически все (не выходящего за рамки вседозволенности, конечно).

— Привет деда! — громко крикнула я, прям старику в ухо, тот сморщился, но не сказал по этому поводу ничего. — Я так рада тебя вновь увидеть! Столько лет прошло. Тут так все изменилось. Надеюсь, озеро еще есть на прежнем месте?

— А куда оно денется! — весело, но все же чуть журя, ответил мне дед. — Сверкает себе водичкой. А ты чего так кричишь? Это ведь храм, тут нельзя так вести себя. Не гневи духов.

И он отвернулся от меня, когда я скривилась от его нагоняя, как от кислой сливы. Девочки поклонились учителю.

— Добрый день учитель Шин! Мы рады приветствовать вас! — одна к другой, сказали они и поклонились учителю.

— И вам добрый, девочки, — ответил дед, кланяясь в ответном приветствии. — Рад вас встречать в этом храме. Надеюсь, вы не слишком утомились в пути? Мои ученики покажут вам, где вы можете располагаться. Отдохните с дороги. Увидимся за обедом. Ровно через тридцать пять минут. Не опаздывайте — это первое, золотое, правило. Запомните его хорошо.

— Да!! — опять синхронно ответили Ами и Тия.

— Да! — запоздала спохватилась я, когда дед поднял на меня свой взгляд в ожидании ответа.

— Что ж, хорошо, девочки! Теперь идите и отдохните. Паший! Грем! Проводите юных особ по их комнатам. Жду всех к обеду без опозданий.

С этими словами он неслышно прошел мимо меня в ту самую новенькую часовенку, что я приметила еще за воротами. Резные ее двери бы распахнуты настежь и посередине мраморного пола, на постаменте стояла нечто маленькое и блестящее. Я не могла разглядеть, что это было. А любопытство-то штука серьезная! Я бочком, бочком, пока никто не видит, подкралась к входу в часовенку. Девочки пошли за парнями следом, даже не заметив того, что я не иду вместе с ними, с интересом и неподдельным любопытством разглядывая все вокруг. Пусть идут. Я-то дом этот как облупленный знаю. Что я спальню свою не смогу найти!? Их всего в доме три штуки.

Чтоб дед меня не заметил я отклянчилась назад, только высунув голову немножко, чтоб разглядеть, что да как. Красота была, просто невероятная! Я, правда, не ожидала такого увидеть. С виду так и не скажешь, что это маленький, скромный монастырь может похвастаться таким богатством. Внутри часовенка была выложена зеленым мрамором с желтыми и серыми прожилками. Такую красоту я видела лишь однажды. Когда дед взял меня, маленькую девочку, с собой в самый большой монастырь гор Тингшея. Вот там все храмы были выложены похожим мрамором.

Сама часовенка была сделана в виде пятиугольника. Внутри по углам были расставлены не большие позолоченные постаменты, мне по пояс. На двух из пяти стояли урны и, судя по виду, они были траурные. То есть в них был чей-то прах. По-моему предположению, этот прах принадлежал основателю монастыря — старому отшельнику и моей бабушке. А вот посередине комнаты стоял постамент, сделанный из чистого малахита. Темно зеленый, с плавными линиями светлой зелени. Он выглядел очень красиво и богато. На абсолютно гладкой поверхности стояла небольшая статуя, то ли льва, то ли волка (размером с кувшин). Плохо разглядывать, особенно из- за спины деда. Видно только, что глаза сделаны из маленьких рубинов, а в пасти он держит что-то прозрачное (может алмаз!). Я, после этой часовенки, не удивлюсь и этому.

Дед зажег ароматизированную палочку и тут же задул пламя. Та начала тлеть. Сизый дымок стал кругами подниматься вверх и расползаться по всему помещению. До меня дошел запах благовоний. Дед встал с колен и положил палочку в одну из медных чаш, свисающих на цепочке, над каждым из пяти постаментов. И вот только тогда мне стало видно, что эта небольшая статуя была волком. Таким же, как и при входе в дом. Я спрятала голову, как черепаха в панцирь, дабы дед меня не заметил.

— Ты уже уходишь? — вдруг раздался спокойный голос моего деда. — Даже не поинтересуешься что это?

— Ну вот! А я-то думала, ты меня не заметил. Извини! Не хотела мешать, а что это за статуя такая? Я раньше не помню, чтобы видела ее.

Я подошла к деду и села на колени рядом с ним и постаментом. Мы оба смотрели на небольшую, но очень красивую статуэтку лесного хищника и дед продолжил:

— Это волк.

— Ага! Волк, говоришь… а позволь полюбопытствовать, зачем он тут?

— Хм! — погладил свою бороду тот. — Для защиты…

— От кого? Тут ведь глушь сплошная. На нас даже разбойники не напали в этом лесу.

— А что должны были?

— Ну не знаю. Раньше мама всегда опасалась ездить сюда именно из-за них. — Дед тяжело вздохнул, но не перестал смотреть вперед, на статую.

— Это не просто статуя, символизирующая защиту. Это и есть защита. Я сам лично выплавлял ее и строил эту часовню. Конечно не без помощи моих учеников. Видишь тот камень в пасти у волка?

— АГА!

— Не «ага» надо говорить, а «да». Так вот, это «Источник».

— Какой такой источник? Чего?

— Источник света и положительной энергии. Помнишь, я тебе рассказывал про то, почему старый отшельник построил этот монастырь именно на этом месте? Не, где-нибудь в горах, где вершины собирают свет и энергию солнца, а именно в этом, ничем не примечательном лесу. Где даже вода (озеро, мощнейший природный источник) находится на достаточно большом отдалении.

— Честно говоря, плохо. Точнее совсем ничего не помню, — я виновато посмотрела на него.

— Ничего, вскоре ты всему научишься. Так вот старый отшельник случайно нашел его в камнях, что лежали посреди леса. И он понял, что это за сияющий минерал. Тот излучал такую невероятную и чистую энергию, что, будучи извлеченным из камня озарил всю землю вокруг себя. Даря покой и радость людям. Вот только радиус его действия не велик. Сколько отшельник не старался принести его к людям, дальше, ничего не выходило. Тот как будто не мог оторваться от своего места рождения.

— Не поняла — это как? Камень что, переставал работать, если отшельник уносил его отсюда?

— Совершенно верно. Чем дальше отшельник удалялся от этого места, тем слабее становилось свечение. И тем злее и агрессивнее становились люди, живущие здесь. Слишком много негативной энергии скопилось здесь за многие века. Войны, эпидемии, голодные моры преследовали эти земли долгое время. И именно здесь родился «Источник», чтоб создать баланс. Природа сама знает, как гармонизировать свое пространство. Поэтому дает то, что необходимо для восстановления энергии. Не будет баланса, не будет существования всего живого. Он решил больше не испытывать судьбу и просто построил на этом месте маленький монастырь и хранил этот камень в единственной зале, где он жил, ел, спал, познавал мир и молился.

— Деда! И что, этот камень сейчас создает положительную энергетику и тем самым защищает нас?

— Да, Риса. Но он не только обладает этим качеством…

— Он может что-то еще?

— Камень способен открывать в некоторых людях грани их возможностей.

— Как это?

— Если в человеке таится, проще говоря спит, какая — то сила. Он ее разбудит.

— Э, деда! Ну ты хорошь, сказки сочинять!!! - «я чуть было не поверила ему. А он»! — Какая сила? Горы, голыми руками сворачивать?

— Риса! — чуть оторопел дед, немного повысив на меня голос. — Как ты разговариваешь со старшими? Я не рассказываю никаких сказок, а только чистую правду. Скоро ты сама все поймешь, когда приступишь к занятиям. А теперь бегом в свою комнату, переоденься с дороги. Через пять минут обед. Опоздавший остается без него, до следующего приема пиши. Точнее до ужина. Так и знай.

Я вздохнула. А делать-то нечего. Есть охота очень. Поэтому я со всех ног помчалась в главное здание. Перелетая через две ступеньки широкого крыльца, чтоб быстрее подняться. Но как только я встала на последнюю ступень лишь кончиком ступни, то почувствовала, что носочек начинает соскальзывать. Чтоб не упасть я стала размахивать руками, как ворона крыльями.

«Фух! Вроде устояла»!

Точнее назад не рухнула, а согнулась вперед и лбом, со всего маха открыла входные двери. Те с треском распахнулись в разные стороны. На меня уставились восемь пар глаз. Изумленных и округленных. Две пары я узнала сразу. Паший и Грем стояли ближе всех ко мне. А остальные шестеро парней стояли посередине залы.

И надо ж как не удачненько вышло-то! Чуть со стыда не сгорела. Я как лбом вперед летела, так и остановилась в той же позе возле одного из парней. На уровне чуть ниже пупка. Грем мило улыбнулся мне и в его глазах заблестели смешинки. У меня было такое впечатление, что спину заклинило, и я уже никогда не выйду из этой позы.

«Дайте мне умереть. Какой позор! Столько народу! Откуда тут взялись!? Кто они вообще такие»?

Грем схватил меня за плечи и выпрямил. Тем самым существенно облегчив мне задачу.

— Спасибо, — промямлила я.

Хорошо, что в главной зале был полумрак и моего смущения никто не заметил. Наверное!

— Не за что! Ты всегда так двери открываешь? Лучше сразу предупреди, чтоб я успевал отходить. А то боязно как-то, за свое здоровье.

Я раскраснелась, как рак при варке, но нашлась с ответом:

— Нет! Я обычно спокойно вхожу, но сегодня не тот случай. Простите меня, я опаздываю. И нечего улыбаться. Со всеми может случиться. Можно подумать никто из вас не падал никогда в жизни!

И не говоря больше ни слова, прошмыгнула мимо улыбающихся парней, в дальний конец залы, за одну из семи деревянных колонн, находившихся в ней (этот зал был некогда единственным в маленьком монастыре, где и жил отшельник). Там была небольшая и незаметная с первого взгляда дверь, за которой скрывался коридор с тремя спальнями.

Точнее я так помнила с детства. А вот сейчас я поразилась еще больше. Коридор уходил вглубь помещения, а по бокам были широкие раздвижные двери, сплетенные из тонкой лозы. Я заглянула в первую попавшуюся, так как понимала, что моя спальня теперь не вторая справа. Там оказалась большая комната и восемь циновок со сложенными в изголовье одеялами и маленькой подушкой — валиком. Возле трех окон стояли тумбочки вряд, а с другой стороны стеллаж с книжками и мечами (аккуратно развешанными на гвоздях по стене).

«Ого! Зачем тут оружие? Они его коллекционируют что ли? Блин, я ж опаздываю…»!

Бегом и на ходу я открывала все двери. Одна была явно деда (помимо скудной обстановочки, там стоял маленький алтарь, где тот молился в уединении по ночам), в другой я нашла Ами.

— Привет, — поздоровалась она, уже переодетая в простое ситцевое платье темно — синего цвета в белый горошек, подпоясанное тоненьким белым ремешком. Выглядела она очень прехорошенькой. Волосы распушены и собранны под ободок. — А ты разве не переоденешься к обеду?

— Конечно переоденусь. С меня пыль летит как с грязного коврика. Только комнату свою отыщу.

— Ты ее не нашла еще?!! Так беги скорей она последняя по коридору, налево.

— Спасибо уже бегу! — крикнула я и открыла дверь.

«Точно! Налево!.. А я куда? Дурында бестолковая»!

Конечно, я перепутала лево и право и открыла дверь самую дальнюю — ванну. Зато знать буду, где ее искать, заодно и умоюсь по — быстренькому. Пока я наливала из ведра в тазик воду, пока умывалась. Переодеваться времени уже, конечно же, не было. Поэтому я решила, что в том и побегу обедать. Только пыль стряхну по дороге. А она с меня сыпется, как мука с ладоней поварихи. Жуть, да и только! Хоть никуда в таком виде не иди. Мое некогда голубое платьице стало серым и неприглядным. А оно у меня самое любимое, между прочим.

Чуть запыхавшись, я все же вбежала в небольшое помещение, где некогда стоял один маленький столик на коротких ножках, несколько подушек для удобного сидения и маленький буфет. Сейчас же, посередине стоял большой дубовый стол и стулья с высокими спинками, на которых сидели все те же ученики деда, он сам и Ами вместе с Тией. Все, молча, уставились на меня (еще бы, запыханая и все так же помятая). Один из парней, которого я еще не знала, случайно выронил палочку, совсем чуть — чуть не донеся ее до рта, и та с грохотом упала на деревянный стол.

— Извините, учитель, — вымолвил тот, резко подымая палочку ко второй и дальше продолжая есть.

— Риса, ты опоздала… И тем самым остаешься без обеда. Иди в свою комнату и разбери свои вещи. Позже я позову вас с девочками к себе, и мы начнем занятия. Ступай.

Говорил он это тихо, размеренно, не смотря на меня. И только когда все было сказано, он поднял на меня свои глаза. Я неслыханно удивилась. Всего на пару минут опоздала. Ведь он сам рассказывал мне про часовню, отбирая мое время (ну и что, даже если это я пришла к нему!). Дед сам меня позвал для разговора. И что теперь?

— Деда, я успела только умыться и сразу сюда. Неужели две минуты решают мою голодную судьбу? Я есть хочу! — и чуть не взвыла в отчаянии.

— Ступай, я сказал. Первое правило вы все слышали. Никому не позволено его нарушать.

И он стал кушать рис из своей тарелки, показывая тем самым, что разговор окончен. Девчонки сочувственно на меня посмотрели, но что-либо говорить не стали. Знаю, что они сами голодные с дороги. Подруги сидели за столом чуть дальше от парней, не смущая их и себя. Во главе, конечно, сидел учитель Шин.

— Ну и пожалуйста! — огрызнулась, не ожидая от деда такой подлости. — Если я умру, это будет на вашей совести. Закопайте меня в лесу под осиной. -33 Я развернулась чтобы уйти, а потом повернула голову (все парни, без исключения были в изумление от моей речи, молча переглядываясь и косясь на меня). — Третьей от тропы к озеру. Вот!

И с чувством полного достоинства покинула не гостеприимный обеденный зал. Чуть не споткнулась об порожек, прыгая как кузнечик. Отыскав свою спальню, я была и так не в настроении, а тут еще один сюрприз.

«Кажется, я начинаю ненавидеть сюрпризы»!

Конечно, я рассчитывала на более комфортные условия проживания. Кровать, там… стул, хоть один… комод. Нет! Маленький столик на низеньких ножках, двухдверный старый шкаф. Овальное зеркало напротив окна висело на стене. А вот он родненький, стоит! Я про табурет, который стоял возле зеркала, видимо для расчески. Я его сразу не приметила. Но что больше всего огорчало, так это все та же циновка, что я видела в первой комнате. Тоненькое покрывало и маленькая подушка — валик.

Я вообще к такому не привыкла. Мы, конечно, не жили роскошно, но элементарные удобства у нас были в городе. Вот, например, кровать лично у меня была. Да еще и с соломенным матрацем, который мама каждый год по лету разрезала и просушивала солому. Большая перьевая подушка. Я сама лично мелкой девчушкой, петухов ощипывала (помогала в одном трактире кухарке), а перья собирала и относила маме. Хоть она и кололась иной раз, как ежик колючками, но если подложить платок, то красотища, каких мало.

И вот теперь я стояла и не могла спокойно смотреть на это чудовищное орудие пыток. То же самое, что на простых досках спать!

«Я конечно и так сюда не рвалась. Это меня родители буквально выперли. Но хоть думала, что ладно! Приеду к своему милому старичку, в старости помогать буду. А он издеваться вздумал. Рехнулся к своим почтенным годам, что ли? Я лучше обратно вернусь»!

Да, мысли, конечно, не веселые, а следующую карету еще много дней (а может и месяцев ждать придется) не пешком ведь идти назад. Так и волки сожрать могу. Я про медведей вообще молчу! Делать нечего. Посижу пока тут. Может быть, я немного все преувеличиваю, и дед просто решил надо мной подшутить. Вот только шутка, какая — то злая вышла. У меня заурчало в животе. Вторя моим мыслям.

И от нечего делать я стала разбирать свои вещи. В шкаф повесила два своих платья (ярко — желтое, как солнышко и простое серое с оборочками по краю рукавов), третье было на мне. Платок белый, пушистый (подарок мамы на прощание) и пальто зимнее. Несколько колготок улеглись в ящичке шкафа, поделив место с нижним бельем. Обувь поставила чуть ниже (одни сапожки на зиму и ботинки на осень). Сандалии тоже были сейчас на мне. А тапочки я поставила возле входа.

В сумке остался лишь небольшой холщевый мешочек. Я достала его и высыпала содержимое на столик. На поверхность упал гребень с крупными зубцами, три ленты, одна резинка и небольшая брошь в виде цветка розы. Она была совсем не из золота или серебра. Простая медь, но такая красивая. Когда-то я ее у мамы выпросила со слезами на глазах. У меня мама вообще очень добрая, она мне все самое лучшее всегда отдавала.

«Мамочка, я так скучаю уже. Прошло больше трех недель, как я покинула наш дом. А у мен такое чувство, что целая вечность прошла. Зачем ты настояла, чтоб я уехала? Подумаешь завод. Не я первая, не я последняя осталась бы там работать. Так бы с вами рядом была».

За своими мыслями я и не заметила, что прошло какое — то время и ко мне постучали в комнату. Я быстрым движением руки сгребла свое богатство и положила это все на табурет около зеркала. Распахнув дверь, я увидела одного из учеников деда. Он был серьезен. Высокий ростом (почти две головы выше меня), светловолосый, чуть худощавый, с голубыми глазами. Вполне хорош собой. Одежда все та же, как и у остальных. Рубаха и шаровары.

— Привет, — решила первой поздороваться я.

— Здравствуй. Меня прислал учитель, чтобы я проводил тебя к нему.

— Ладно. А как тебя зовут? Или ты не скажешь? Так и будешь, с серьезным лицом конвоира, провожать меня?

Парень слегка смутился:

— Меня зовут Ориен. Прошу следовать за мной.

— Подожди, я ведь так и не переоделась. Не могу же я идти в таком виде на занятия! И вообще, почему занятия нужно обязательно проводить в первый же день приезда?

Ориен неопределенно пожал плечами.

— Если ты опять опоздаешь, будешь наказана повторно. Лучше поторопится.

— Да как так! Это что тюрьма с особыми правилами? Я такого не помню в детстве, когда сюда приезжала. Дед был обычным монахом, всегда позволял мне играть вдоволь. Что изменилось?

Ориен, опять приподнял левое плечо:

— Ты выросла и уже не ребенок. Что бы достичь своей цели в жизни необходимо учится и естественно дисциплина.

— Ты так говоришь, — отвечала я парню, следуя за ним по пятам и опять пытаясь отряхнуть так и не смененное платье, — как будто я совсем бестолковая. А я между прочим не виновата, что опоздала. Я в часовне была, с дедом разговаривала.

— А должна была идти отдыхать и приготовится к обеду. Твои подруги так и поступили.

— Не будь занудой!

От этих слов Ориен даже остановился на мгновение, что немного смутило меня, а потом продолжил свой путь. Так и не прекратив свои нравоучения:

— Вот поэтому тебе и необходима дисциплина. Умение распоряжаться своим временем. А не искать оправдания своим опозданиям.

— Тоже мне нашелся учитель! Лично я уверенна, что пара минут ничего не решает. Можно и не быть таким строгим. Тем более он не видел свою внучку много лет. Хоть капелька приветствия должна быть?!

Тот только покачал головой; мол, что со мной разговаривать. Бесполезно! Тем временем мы прошли по коридору, и вышли через заднюю дверь. Прошлись по узкому заднему дворику (так вот куда колодец перенесли и веревки с сохнущим бельем тут как тут). И даже курочки квохтают.

Одна из более сообразительных рябушек залезла на край колодца и оттуда, сверху наблюдала, где можно лучше полакомится. И как только одна из товарок находила крупного червя, с диким криком слетала со своего места, и отнимала честно найденное не ей. Как всегда, в жизни: хочешь жить, умей вертеться.

Пройдя мимо все этого, мы зашли на небольшую открытую террасу с высокими перилами и покатой крышей. Внутри уже сидел дед на маленькой циновке, а напротив него Тия и Ами. Мы поприветствовали друг друга кивком. Я присоединилась к ним. Все молчали. Дед сидел, завернув ноги и уложив их к себе на колени пятками вверх.

ОГО! Я так не умею. Хоть и попыталась сделать то же самое. Больно! Сижу и думаю: «А как мне теперь правую ногу вытащить? Затащить — то затащила, а обратно»! Тем временем, пока я тихо пыхтела, как котел, поставленный на печь, дед начал говорить. Я притихла, решив оставить свою несчастную ногу пока в таком положении.

— Первое что я хотел сделать, — начал наш учитель, — это еще раз поприветствовать вас в этом храме. Теперь здесь вы будите жить и учится. Условия простые — соблюдайте строго настрого правила и старайтесь.

— Что стараться, учитель Шин? — решила уточнить Ами.

— Стараться учится, конечно. Иначе познать науку будет сложно без усердия.

Пока дед говорил о том, что нас ожидает, я пыталась освободить свою ногу. А как только замечала, что на меня начинают коситься все, то тут же прекращала свое занятие, так и не освободив конечность. Та как будто нарочно насмехалась и крепко удерживалась в таком положении, лишь еще больше причиняя мне боль.

— Вы будете жить в одном здании со всеми моими учениками и, конечно же, со мной. Так как у нас нет возможности строить новое жилище отдельно для вас. Но я попытался сделать, как можно комфортнее ваше пребывание, и поэтому каждая из вас будет иметь свою собственную комнату. Надеюсь это подарок вам, от всех нас понравится. Учиться вы будете отдельно от мужчин. Прием пищи вместе с остальными, так же, как и молитвы. Свободное время тоже позволено находится в одном помещении. Надеюсь мне не стоит говорит о том, что вы все являетесь моими учениками и поэтому никаких отношений, кроме дружеских я не приемлю.

— Да учитель, — ответили мы хором.

— Хорошо, что это понятно. Следующее… Первое занятие будет завтра после первого приема пищи. С собой возьмите карандаш и тетрадь. Встречаться будем здесь. Да, что еще хотел сказать. Ваша форменная одежда, в чем вы будете ходить на занятия, и вообще находясь в стенах нашего монастыря, лежит у вас на спальном месте. Есть еще какие-нибудь вопросы по пребыванию, может быть вам что-то необходимо?

— Деда… — я хотела задать вопрос дальше, но он поднял свою руку ладонью ко мне, тем самым заставляя помолчать.

— С этих пор Риса, называть ты меня будешь учитель, как и все остальные.

— С чего вдруг! — обиделась я. — Если я приехала к тебе, и ты будешь меня учить, это еще не значит, что ты перестал быть моим дедом.

Тот грустно вздохнул:

— Риса, за твое неприемлемое поведение и пререкания с учителем, я вынужден опять наказать тебя. Ступай на кухню и помоги приготовить ужин. Делать будешь все, что скажет тебе наш повар. Понятно!?

У меня речь пропала от такого поворота дел.

«Что»!!!

Но я увидела, что дед дальше не станет со мной спорить, а чего еще хуже накажет еще сильнее, мне все же пришлось идти на кухню. Хотя, во-первых, я теперь понятия не имею где она находится, тут столько всего изменилось. А во-вторых, я просто-напросто не могла подняться со своего места. Нога затекла так, что теперь я ее даже не чувствовала.

— Риса! Мне повторить твое наказание? — спокойно осведомился дед.

— Я не оглохла… Дедушка! Просто ногу не могу разогнуть. Затекла.

Когда меня незаслуженно (конечно, по моему мнению) ругают, я всегда становлюсь сильной язвой. Ко мне неожиданно сзади подошел (совершенно для меня неслышно, как будто вор подкрался) все тот же Ориен и поднял меня за талию, как куклу тряпичную. Разок встряхнул (где только силы взял, я ж не пушинка далеко!), нога выпрямилась.

— Так лучше? — осведомился дед.

— Не совсем. Идти-то я не могу. Мне можно немного около перил постоять, пока она придет в норму?

— Постой, а вы девочки идите отдыхать в свои комнаты, до ужина. И я пойду, по медитирую.

— Да, учитель! — ответили они и, проходя мимо меня и Ориена (который почему-то остался стоять возле меня) похлопали меня по руке в ободрении. И Ами шепотом сказала:

— Риса, прекрати пререкания с учителем. Я тебе как подруга советую, а то так и будешь все время на кухне проводить.

— Этот учитель мой дед. Пусть не думает, что я так просто сдамся. Я упрямая, как и он.

— Глупенькая ты, пополам с упрямством. Поняла?

— Ами иди уже, без тебя тошно. А ты что стоишь, боишься исчезну? — огрызнулась я уже на парня, тихо стоящего рядом и рассматривающего уходящую Ами. Потом он спокойно повернулся ко мне.

— Боюсь, ты кухню, только к завтрашнему утру отыщешь. А нам всем кушать уже сегодня хочется.

— Ха! Так сами идите и готовьте себе. Раз меня тут не кормят, чего я ради вас стараться должна? Вы тут вообще кто такие, монахи? Раз так, то и готовить тоже должны уметь.

— Во-первых, мы не монахи, а во-вторых, это твое наказание. Чего ради, мы, за тебя всё делать должны? — в моей же манере ответил парень.

— Как не монахи! А кто тогда? — мое любопытство взяло вверх, я попыталась встать на обе ноги.

Колики были страшные, но я не стала даже звука при нем издавать. Нечего делать! Зато скривилась, как старый кожаный башмак, растирая правую ногу. И попыталась все же пойти, хотя ощущения были такие, как будто ты ступаешь по разбитому стеклу. Вздрагиваешь после каждого шага. Пришлось даже ухватиться за, молча, подставленную парнем руку. Тот нисколечко не обиделся на меня за такие разговоры и охотно продолжил беседу.

— Мы воины. Обучаемся боевому искусству у мастера Шина и мастера Кагу.

— Кого? Тут еще мужчины есть?

— Конечно. Нас, учеников, восемь. И чтоб каждому уделить достаточно времени необходимо больше одного учителя.

— А почему я его не увидела даже за столом, сегодня?

— Потому что его сейчас нет в монастыре. Он приезжает из монастыря «Святой дух», что в горах Тингшея. Раз в три месяца, на неделю или две. В зависимости от потребности.

— Это как так? Учитель дает вам задание на дом, а потом приезжает и проверяет?

— Примерно так. Большего не требуется. Учитель Шин проводить остальные занятия и обучает нас тоже.

— А зачем тогда другой? Разве есть такая сильная потребность? Я имею ввиду — вы ж не дети, чтоб ходить за вами и показывать, как и куда руки или ноги ставить.

— И тем не менее. Разные стили ведения боя мы обязаны знать. Поэтому нужен еще один учитель, знакомый с другой техникой. Учитель Кагу с радостью откликнулся на приглашение учителя Шина.

— Понятно. Воины значит. И сколько лет вы воюете?

— Мы пока только учимся и много тренируемся.

— Что ни разу на практике свои умения не испытывали? А почему дед вообще вас стал обучать? Ведь он, насколько я знаю, хотел, как и старый отшельник остаться в уединении?

— Скорее всего, учитель так бы и остался затворником. Однако он является одним из немногих великих мудрецов и мастером боевых искусств. Это знает, чуть ли не каждый младенец в округе. Его попросили обучить мастерству маленьких мальчиков, чтобы вырастить из них хороших воинов. Учитель согласился. Изначально всего учеников было двое — Грем и Еман. Но этого ему показалось недостаточно, и он решил обучить искусству боя восьмерых, наиболее, по его мнению, лучших.

— А почему такое количество? Не пять или десять?

— Он этого не пояснил нам. Это спросишь у него самого.

Глава 3

Мы прошли за угол и увидели небольшой домик, соединенный с основным зданием. Я, как шла с Ориеном под ручку (точнее вцепилась в него и попросту забыла отцепиться обратно), так с ним и вошли с заднего двора в эту, как оказалось, кухоньку.

Возле дальней стены стояла большая печь с котелком кипящей на огне водой. Посередине дубовый стол с множеством разнообразной зелени, две чашки с крупой и баночки с соусами. Около входа в основное помещение стояла бадья с водой и два деревянных ведра. Мойка с горой грязной посуды. Вдоль стены стояли буфетные столы с дверцами. Видимо там хранились остальные продукты. На меня поднял глаза один из учеников. Имени я его еще не знала. Это был тот самый парень, который при виде меня, сегодня в обед, выронил одну из своих палочек, которыми ел.

Обычной внешности. Русоволосый. Вот только тот самый волос был странно и смешно подстрижен. Сверху не слишком длинный хвостик, а по бокам бритый ежик. Не скажу, что мне понравилось очень. Забавно, но и не портило его совсем.

Парень стоял с метлой в руках (потому что рассыпал впопыхах уже нарезанный им зеленый лук на пол). Он так и застыл, уставившись на нас. Точнее на руку Ориена, в которую вцепилась я. Конечно, оная мною тут же была убрана себе за спину. Мол, ничего — то ты и не видел, молодой человек!

— Здрасти! Как твои дела? А меня к тебе на подмогу привели. Схватили за руку и как маленькое нашкодившее дитя приволокли, — я попыталась оправдаться шуткой.

У Ориена от этой наглой лжи глаз скосился на меня:

— Я только помог тебе не упасть по дороге. Так ладно, Тайк! Учитель Шин в наказание, велел ей помочь тебе сегодня с ужином. Так что удачи тебе, — и уже себе под нос, уходя, — большой удачи!

Я зыркнула на него негодующе, и тот быстренько ретировался с кухни. Тайк молча, уставился на меня, ожидая дальнейших действий.

«Ничего себе, я что, на гадюку похожа, заползшую в дом. Чего он от меня ждет? Нападения»?

— Меня Риса зовут, — опять решила я начать первой, а то смотрю они тут все какие-то стеснительные больно (может дед так запугал). — А тебя Тайк?

— Да. Здравствуй. Это правда, что сейчас Ориен сказал? — спросил он недоверчиво.

«А если я сейчас совру, интересно, что мне тогда будет? А хотя даже думать не буду. Что- то дед нынче не в духе постоянно. В особенности на меня. Помогу, наверное, бедолаге. Вон как торопится. Лишняя пара рук точно не помешает».

— Правда. Так чем помогать-то нужно? Ты учти, я вашу пищу особо готовить не могу. Хоть и сама наполовину шийенка, а толку нет. Все же я воспитывалась на другой земле, с другими вкусовыми традициями. А маме некогда было меня всем премудростям учить. Я только рис с курицей в кунжутном соусе готовить могу. Это у меня хорошо получается. Даже папе нравится. Хотя это единственное, что ему из шийенской пиши нравиться в принципе. Так что сам понимаешь.

— Ты так много разговариваешь! — ужаснулся парень. — Давай лучше тогда посуду помой. Я совсем не успеваю. Тренировка поздно закончилась.

— Ой, можно подумать сам не любишь поболтать. Ладно уж, помою. Раз так надо.

Я конечно, наверное, как и многие, не люблю посуду мыть. Зато тихонечко в сторонке постоять и больше ничего не делать кроме этого, мне нравится. И чем медленнее я буду ее мыть, тем меньше меня попросят сделать…. И так думала только я одна.

Видя, как не успевает Тайк, решила еще чем-нибудь помочь. Все же я добрейшей души человек. И знаете, чем больше предполагаешь, тем наглее становится этот паренек с хвостиком. То ему посуду вымой, то пол подмети. А там по накатанной: промой рис, нарежь овощи. А сам то и делает, что поучает, как все это делать лучше, да побыстрей. Ходит, только ложкой помешивает в котелке.

— Риса, не так! Соевые бобы промывать нужно три раза.

— Знаешь, что…. Я помогать тебе пришла на кухню, а не выполнять за тебя всю твою работу, — вскипела я.

— Ну Риса! Я так устал…все болит. Руки ноют. Ног не чувствую. Неужели нет ни капли сострадания к несчастному парню!? Другу, можно сказать!

— Друг! Не зли меня. А то пойду я отсюда, сам домывать посуду будешь после готовки. Все! Я тоже устала! Между прочим, много часов тряслась в карете. Не самой комфортной и мягкой, хочу заметить. У меня синяки там, где никогда не были до этого. Тем более я голодная, как стая волков. Между прочим, не ела со вчерашнего вечера. Я за сегодня уже дважды наказана. Да еще и кем! ДЕДОМ! Которого столько лет не видела…

— Все!!! — жестом своей руки резко остановил меня парень. — Ты посиди тихонечко на табурете… В уголочке…. Я тебя понял. Ты только посуду потом помой. Идет?

Тайк понял, что со мной бесполезно играть в такие игры и быстренько сдался, принимаясь за свои сегодняшние обязанности. Сам дочистил овощи и мясо.

— А еще сегодня ногу отсидела, — решив не останавливаться на достигнутом не унималась я. — Так колики замучили, пришлось прыгать на одной ноге. А еще…

— Достаточно! Я понял. Иди, отдыхай. Спасибо, что помогла.

— Правда! А ты не обманываешь? Скажешь деду, что сам меня отпустил? Мне ведь еще переодеться надо. С самого утра не могу этого сделать. Скоро чесаться начну от грязи.

Я подпрыгнула на стуле, напрочь забыв про свою «больную» ногу.

— Бегом отсюда! — в шутку разозлился парень. — Чтоб духу твоего здесь не было! Я очень надеюсь, что такое сокровище как ты, достанется самому ворчливому из мужей. И не забудь переодеться. Не понимаю, что тебе мешало весь день это сделать?

— Нуууу во- первых…

— Иди, я сказал! — прикрикнул Тайк и даже замахнулся ножиком, которым нарезал листья салата.

В его руках это, почему-то мне, показалось страшнейшим оружием. Уговаривать меня не надо…. Долго! Поэтому я стрелой вылетела из кухонной пристройки в дверь смежную с основным помещением. Первая дверь направо по коридору (с этой стороны), я помню — ванна. И посему не задумываясь, открыла ее нараспашку, дабы быстрее привести себя в порядок.

Опоздала! Точнее я не первая тут была. Около таза с водой стоял полураздетый Грем и обтирался полотенцем после полоскания. Блин, я совсем не подумала, что тут могут находиться другие люди (а конкретнее парень). Сначала я решила, что он меня не заметил и поэтому я могу быстренько закрыть обратно дверь и сделать вид, что даже не входила сюда. Вообще меня тут не было!

— Умеешь ты прям двери открывать, я смотрю, — как ни в чем не бывало, сказал он и повернулся ко мне лицом.

Я, конечно, не могу сказать, что не видела полураздетых мужчин. В теплое время года на фабрике, после трудного рабочего дня многие шли на реку, что текла неподалеку и купались, прям там. Рабочий народ неприхотливый и очень стесненный в условиях…. Но чтоб такого странного. Живот как — будто из кубиков сложен. Крепкие мышцы рук. Немного худощав (скорее даже натренирован), но глаз не отвести. Естественно я покраснела, как маков цвет. А делать-то нечего. Отступать не мой конек.

— А я думала, тут никого нет. Все по комнатам отдыхают перед ужином.

Я нахально глянула парню в глаза, чтоб не думал меня смущать еще больше. Взялась по бокам за платье и развела руки в стороны.

— Гляди, какое пыльное. Скоро помещение освободишь?

— Уже. А что мешало раньше переодеться? Только не говори, что учитель опять тебя наказал.

— Есть немного, а что тут такого! Можно подумать тебя ни разу не наказывали?

— М-да! — чуть удивился тот. — Ну поспеши тогда, а то и к ужину опоздаешь. Знаешь, тебе бы не помешало немного дисциплинированнее себя вести. Поверь, поможет в жизни.

И с этими словами он по-свойски отодвинул меня от прохода и вышел из ванной комнаты. Почему-то задевая меня своим плечом. Я, между прочим, не толстая. Мог бы и поаккуратнее. Нечего прижиматься. Мне даже сказать нечего было в ответ, от неловкости, которую я испытала.

Быстренько влетела вовнутрь и закрыла на щеколду дверь. К ужину за мной зашли мои подружки. Девочки выглядели просто отлично. Скромные платья. Темно — фиолетового цвета в цветочек у Ами и зеленое (без рисунка) — у Тии. И почему я так никогда не могу. Я всегда выглядела как встревоженный воробей. То платье сзади торчит, то волосы растрепанные. Вечно челка непослушная, даром, что удлиненная немного.

— Неужели ты сегодня хоть куда-то успеваешь? — усмехнулась Тия. — Давай скорей переодевайся и идем на ужин. Что с тобой случилось? Ты вся будто горишь.

— А, не обращайте на меня внимания, — уклонилась от ответа я (что-то мне не хочется рассказывать про случай в ванне). — Уже бегу. Вы идите.

— Нет уж, подружка! Мы тебя тут подождем. А если надо будет, то подгоним. Вечно ты за временем не следишь. Так нельзя. Мы сюда приехали не на отдых. Сама должна это понимать.

— Ами!!! Прекрати свои нравоучения. Почему всем тут так в охотку поучать меня. Я не ребенок маленький.

— Я не поучаю тебя. Поторопись! Вот ты пока тут пререкаешься с нами, ни с места, ни сдвинулась. А ну бегом, я сказала! — не зло прикрикнула та.

Чуть ли не вприпрыжку я подбежала к шкафу и вытащила желтое платье. Скинула свое уже местами с черными разводами голубое (точнее непонятного цвета). Волосы расчесала, но не стала, как Ами распускать, а опять, по привычке, сделала гульку на затылке. Вроде бы все. Я окинула себя взглядом в зеркало и осталась вполне довольна собой. Сильно придираться к себе мне было лень, поэтому я это оставила на потом. Подруги больше не стали ждать пока я насмотрюсь и покручусь возле зеркала, а взяв меня за руку, повели в столовую.

К всеобщему удивлению (в смысле парни сидели уже в полном составе, кроме деда) они увидели меня в числе прибывших девушек. Некоторые, с которыми я уже успела сегодня познакомится, ухмылялись во весь рот. Может быть, даже поспорили, приду ли я вовремя. Кажется, Ориен выиграл (судя по единственной оставшейся, из четверки, довольной физиономии). А остальные просто внимательно нас разглядывали. Но как только мы уселись на свои места, вошел дед и переглядки тут же прекратились. Он довольный, что все, наконец-таки, в сборе, уселся на свое место во главе стола и сложил руки в молитве:

— Благодарим духов за то, что на нашем столе есть пища, а над нашими головами кров.

Все сделали то же самое и хоровое «благодарим» пронеслось над столовой. Наконец я смогла поесть вдоволь. Мне казалось, что вкуснее и сытнее пищи я никогда раньше не ела. Но все же соли немного не хватало.

— А можно соль? — попросила я у кого-нибудь. Хоть один должен знать, где ее взять.

— Мы не едим соль, Риса, — ответил дед, — она вредна для организма. Вместо нее мы используем соусы на травах и специях.

— Да, — уныло промямлила я. Вот еще один минус тутошнего пребывания. — Ну тогда дайте мне пожалуйста соус посолонее.

— Риса, здесь не придорожный трактир. Пищу приготовили, и в таком виде какая она есть подали на стол. Больше ничего нет. Ешь. Разговоры за столом тоже не приветствуется. Понятно? Если только необходимо сказать действительно что-то важное и безотлагательное.

— Так куда безотлагательней!

Чувствую, что меня кто-то в этот момент толкнули ногой об ногу, тем самым заставляя замолчать. Я сидела ближе всех к мужской половине монастыря. И вот по силе удара чувствую, что это был именно кто-то из парней. Я мстительно зыркнула на ближайших ко мне… Грем и Ориен сидели друг напротив друга, как ни в чем не бывало и ели. Больше не стала спрашивать ни о чем. На сегодня наказаний достаточно.

После ужина было два часа свободного времени, перед вечерней молитвой и сном. Так как мы не местные и что именно во время молитвы делать нам пока не объяснили (то чему меня учили в детстве, я уже изрядно подзабыла), то нас отослали по своим комнатам. Хотя я искренне надеялась, что нас эта участь минует. Для чего они нам? Мы ведь не монахи в конце-то концов. Нас просто обучите, чему-нибудь, да и ладно будет. А после обучения и работа найдется.

В этих краях девушке проще живется. Многим проще! На земле Шийенов женщина имела несравнимо больше прав, чем в Калкидоне. Там мужчина был всем. А женщина всего на всего та, кто родила мужчину. Посему прав у нее на земле калкидонцев почти не было, а зато работать на равных — это всегда пожалуйста. Даже больше приветствуется. Закон всегда и в любом случае был на стороне мужчины. Захотел муж прогнать свою жену (да хоть просто так!), пожалуйста. Никто тебе и слово не скажет. В общем, сложностей много. И это хорошо, если тебе попадется любящий и заботливы муж, как мой папа. А если нет! Мама знала это и видимо не хотела для меня такой жизни. Поэтому отправила меня, как только появилась такая возможность (в смысле я достигла такого возраста, когда могла самостоятельно покинуть наши земли).

На Шийене было все по-другому. Религия говорила о том, что женщина и мужчина это те, кто не могут существовать в этом мире друг без друга. Это две силы (две стихии) дающие жизнь на земле. Поэтому они равные. И это мне нравилось гораздо больше. Здесь я могла не опасаться, что разгневанный чем-то мужик может избить меня и не понести за это никакого наказания. Я не говорю про более страшные вещи.

За окном настала ночь, а мы сидели с девочками у меня в комнате и обсуждали перемены в нашей жизни. Я попыталась хоть как — то устроиться на жесткой циновке именуемой местом для отдыха и сна. По мне так можно было и не стелить ничего вовсе. Сэкономили бы на покрывалах и только. Девочки уселись на колени возле маленького столика, смотря, как я пытаюсь расстелить одеяло и усесться на него.

— Это просто бесполезно! — простонала я. — Как было жестко, так и осталось. Как на этом можно спать? Ума не приложу. Может быть, спросить у деда, какой-нибудь матрац.

— Ты в своем уме? — Ами сочувственно посмотрела на мои пыхтения и представила, как сама будет спать на подобном безобразии. — Я уверенна, что это бесполезно и чревато негативными последствиями. Раз тут положено спать на этом, значит, так тому и быть. Не нужно гневить учителя. Даже если он приходится тебе дедом.

— Ты думаешь, он за это меня накажет? Рехнулась? А если он посмеет это сделать, то я с ним вообще перестану разговаривать. Это совсем уж не по — человечески и вообще… Тия, а что ты все время молчишь? На той стене, куда ты сейчас уставилась, узоров нет. Только деревянные доски.

Девушка встрепенулась, как будто синичка, встревоженная внезапным появлением опасности. Она робко улыбнулась и взглянула на нас с Ами.

— Девочки, а как вы думаете, кто эти парни такие? Что они тут делают? Они такие симпатичные.

— Тия, не смей даже думать о них. Ты слышала, что учитель нам говорил про парней? Так что… — Ами посмотрела укоризненно на подругу.

— Да ты что! Я ж просто так спросила. Я ведь не собираюсь тут… Ну, сами понимаете, — она еще сильнее смутилась и покраснела. — Просто они такие… хорошенькие. Что им тут понадобилось?

— Вояки они будущие, наемники может быть, — я все-таки нашла удобную позу для лежания на «досках».

— А ты откуда знаешь? — удивилась Ами.

— С чего ты это взяла? Я их только за медитацией и видела сегодня. Они просто монахи. Ну у тебя и фантазии, — усмехнулась Тия.

— Это просто часть их обучения. Мы ведь тоже должны будем это делать. Хоть и не понимаю зачем оно нам, девушкам, надо.

— Откуда ты это знаешь? — не унималась Тия.

— Так я сегодня дважды наказана была. А сопровождали меня эти чудо монахи. Я ведь тоже спросила у Ориена, кто они такие и что тут делают. Тот и ответил.

— Прям взяла и вот так просто спросила? — изумилась Ами.

— А что тут такого? Спросить всегда можно. Не побьют же за это! Между прочим, они очень даже словоохотливые. А Ориен даже нравоучениями всю дорогу занимался. Как дед старый, честное слово!

Мы смеялись еще долго и, конечно же, болтали обо всем. Первая и главная тема, естественно о парнях. Кто кому больше понравился. Обсудили все. Цвет глаз, волос, рост. Короче, как всегда. Даже походку, не обошли стороной. И тут к нам постучали. Я вскочила с «кровати» и быстренько дошла до двери. За ней оказался дед со свечкой в руках. Старый монах обвел всех нас быстрым взглядом.

— Девушки, настало время ночного отдыха. Расходитесь каждая по своим комнатам и спокойной ночи, — он, немедля боле, развернулся и пошел в свою комнату.

Девчонки подскочили как ужаленные и быстренько просочились мимо меня в дверной проем.

— Доброй ночи учитель Шин! — сказали они ему и поклонились.

— Спокойной ночи Риса, — поцеловав меня в щеку, промурлыкала Тия.

— Спокойной, — ответила я. — И тебе Ами тоже. Надеюсь, у нас после сна будет хоть немного выспавшийся вид.

— Приятных сновидений девочки. Риса постарайся не проспать с утра. Здесь не принято будить друг друга. Учитель говорил, что так воспитывается хорошая привычка вставать рано. Ложись спать сейчас. Хорошо?

— Я постараюсь заснуть Ами. Даю честное слово — и, хохоча, закрыла за подругами дверь.

«М-да! Лечь — то я легла. А как спать на этом? Может быть пальто подложить. Хотя нет! Оно у меня единственное. Не дай духи испорчу. Что мне тогда в одном платке ходить? Подушка тоже ужас полный. Хоть выкинь да руку подложи. Точно! Платок»!

Я встала и подошла к шкафу. Тот был до такой степени старый и уже рассохшийся, что, когда я его открывала, скрип дверей был слышен, наверное, в ближайшей деревне. Я быстренько нашарила рукой платок (так как свечку-то я задула уже) и вытащила его. И опять громкий, противный скрежет деревянных створок. Закрыла!

Свернув пушистый, толстый материал в несколько раз и положив на подушку- валик, мне стало намного комфортнее. А вот попе совсем нет! Тут я решила, что половины одеяла мне будет вполне достаточно. Поэтому вторую половину я подстелила под себя. Скажу честно — помогло не особо. Но все же лучше, чем ничего!

Лягушки за окном надрывно квакали, одна громче другой. Какие- то шуршания и треск кузнечиков. Все было настолько непривычно для меня. В детстве я тоже не могла по долгу из-за этих звуков заснуть. Все боялась, что ко мне заползет змея, или может быть, волк укусит. Много у ребенка страхов, а у взрослой так вообще. Еще немного повертевшись, поразмыслив над своей нелегкой судьбой, я все же провалилась в сон без всяких сновидений.

Глава 4

Утро было не добрым. А собственно на это я и не рассчитывала особо. Меня разбудил настойчивый стук в дверь… Еще и еще!

«Да встаю я уже, встаю! Чего так тарабанить?! И где этот облезлый петух со своим воплем»?

Сонная, с одним открытым глазом, я подошла к двери и отодвинула ее в сторону. Парень, смотрел на меня с какими-то, только ему ведомыми, сомнениями. Я же стояла в ночной сорочке чуть ниже колена, с длинным рукавом. И меня сейчас мало заботило, что она тоненькая и не особо скрывало девичье тело. Не прозрачная и то хлеб.

А вот парнишка был уже одет, как всегда и судя по виду довольно таки давно. Его карие глаза не смогли отказать себе в удовольствии и бегло осмотрели меня. На лбу у него был большой шрам, рассекающий правую бровь. Это сильно бросалось в глаза, и придавало ему какой-то залихватский вид. Про таких как он говорят обычно, что шрамы украшают мужчин. Его точно не портил, а делал слегка удивленным. Или он действительно был поражен увиденным, кто его знает!

— Доволен или чего-нибудь не хватает? — осведомилась я, зевая.

Прекрасно понимаю, что с утра выгляжу как общипанная ворона, но мне абсолютно все равно. Тот быстренько перевел взгляд на мое слегка помятое лицо.

— Ты проспала утреннюю молитву. Учитель послал за тобой.

— У-мм! Понятно. Ты кто? — знаю, что хамка с утра, но ничего не могу с собой поделать.

— Я Айвен.

— Приятно познакомится, а я Риса.

— Это я знаю. Так ты идешь? — теперь он смотрел куда угодно, только не на меня (поскольку я решила подтянутся, дабы размять затекшие за ночь мышцы, и моя ночная рубаха поползла вверх).

— Конечно иду. Я только быстренько умоюсь и переоденусь, — ответила я.

— Быстренько!? — усмехнулся тот и развернулся, чтоб уйти. — Поторапливайся, — сказал он вдогонку.

— Бегу уже, — буркнула я уже в пустой коридор и скрылась за дверью.

Конечно, меня не погладили по головке, когда я переодетая в форменную одежду (нижняя рубаха и штаны, а поверх синий халат с поясом) пришла в обеденный зал. Даже волосы не успела заплести, так и пришла с распушенным.

— Извините, я опоздала. Не услышала того облезлого петуха, что верещит по утрам.

— Если не спать по ночам, а шкафами греметь, так и день проспать можно, — начал дед свою проповедь. — И вовсе петух не облезлый. Это порода такая. Но я не об этом… Ты опоздала на утреннюю молитву и опоздала к завтраку. Мне пришлось посылать за тобой Айвена, а ведь он не нанимался тебя будить по утрам. Поэтому ты опять будешь наказана и до обеда пойдешь прибирать задний двор. Он уже давно не метен был. Ученикам все некогда было. Так что ступай и подумай хорошенько над своим поведением. Оно неприемлемо.

— Дед! Ты это сейчас серьезно? — опешила я. По утрам и так настроения никакого, а с голоду так вообще днем с огнем не сыщешь.

— Я всегда серьезен Риса.

Все те, кто сидел за столом ко мне лицом, сочувственно посмотрели на меня. Особенно девочки. Те чуть не плакали. А я так сильно разозлилась, что чуть не стала ругаться бранью. От обиды на весь белый свет, во главе с дедом. Я развернулась, чтобы уйти… Пойду, посижу на свежем воздухе, курочек посчитаю. Все равно до обеда двор убирать. Он небольшой, так что спешить не буду. А деду теперь я не внучка. Пусть так и знает! Я поклонилась ему, чуть ли не в пояс.

— Как прикажете, учитель. Посижу на диете, может схудну немного. Давно хотела.

— Метла за углом, возле сливового дерева, — пояснил дед и спокойно стал кушать.

Я резко развернулась, и злющая вышла, куда было велено. Тоже мне монастырь. Самая страшная тюрьма и то не так сурова будет.

«Подумаешь, проспала. Это, между прочим, с непривычки. Можно было бы и понять. А если я так каждое утро просыпать буду. Со свету сживет, а не накормит, что ли»?

Солнышко неспешно подымалось на небосводе, даря покой и уют. Утренняя прохлада и свежесть немного остудили мой пыл. Слышно было лишь кудахтанье домашней птицы и мерное постукивание дятла недалеко в лесу. И не единого лишнего звука, как я привыкла в городе. Нет громких криков и ругани на улицах. Свиста мальчишек, спешащих по своим ранним делам. Воздух свежий, свежий. Я глубоко вдохнула его. Сливовое дерево начало набирать свой цвет и маленькие, нежно — розовые лепестки несмело расправляли свои бутоны. От дерева исходил еле уловимый сладкий аромат. Как не подойти и не обнять его ствол, не прикоснутся к нежности цветка. Дерево трепетало!

«Ку-ку! Ку-ку»!

Где- то недалеко в лесу, я отчетливо услышала кукушку. И, как в детстве, шутя, решила задать вопрос.

— Кукушка, кукушка сколько мне жить осталось? А то чувствую, что с одноразовым питанием недолго протяну.

«Ку-ку, ку-ку, ку-ку»…

— Не хочешь ли ты мне голубушка сказать, что мучится я, буду еще долго?

— Очень долго, если будешь стоять и подпирать дерево, слушая кукушку. Может, наконец, возьмешь метлу и подметешь двор?

В дверном проходе появился Грем, затем вышел другой парень (я еще с ним не познакомилась). Они вдвоем несли по два пустых ведра. Видимо намериваясь отнести воды в жилую часть дома.

— А ты мне не указывай что делать. Хочу, стою. Двор можно и за пять минут вымести.

— Точно. А еще кур покормить. В поилку для свиней воды налить. Затем у них в загончике убрать. На учебной террасе полы вымыть, все перила протереть.

— Ты сейчас пошутил? — обалдела я.

— Ни в коем разе. Я вполне серьезно говорю. Еман может подтвердить.

Второй парень уже с полными ведрами воды, проходя мимо ошарашенной меня, утвердительно кивнул. Он был чистокровный шийенец, со смуглой кожей и раскосыми угольно черными глазами. У него единственного был длинный волос. Наверное, ниже лопаток, если распустит. Сейчас же волос был собран в хвостик. На голову он был ниже Грема.

Я была просто убита этой новостью. Когда парни зашли опять в дом я, ругаясь про себя, взялась за метлу. Осмотрев с тоскою поле деятельности, принялась за работу. Теперь двор не казался мне таким уж и маленьким. Куры, снующие туда — сюда, все время мешали мне мести. Я их вместе с мусором и мела: «Нечего тут расхаживать, покуда я убираюсь»! Те, совсем были не рады моему появлению. Видимо кроме меня никто их так не шпынял. Нахохлились, глазки, обиженные вытаращили. Хотя, что тут подметать? Только пыль поднимала пополам с куриными перьями. Иногда веточки собирала руками и выкидывала в уже собранную мной кучку.

Солнышко пыталось мне сказать, что слишком много работы на сегодня я уже выполнила. И знаете, я была с ним согласна. Сидя на пороге кухни, я пряталась от солнечных лучей, мокрой тряпкой вытирая прилипшую грязь со лба. Волосы все время мешались мне. И я их связала узлом на затылке, закрепив найденной веревкой. Разило от меня не самым приятным образом. Мне даже пришлось расстегнуть халат и остаться в одной рубахе и штанах. Благо в это время на заднем дворе не было ни души.

Судя по звукам, доносящимся с переднего двора, у парней вовсю шла тренировка. Разобрать (то бишь услышать) что к чему, мне мешали куры, постоянно кудахчущие. И, конечно же, старый облезлый петух, время от времени громко голосящий на всю округу. А может быть и не такой уж и старый. Может быть, дед говорил правду, о такой общипанной пароде. Не может же в самом-то деле тот петух, что мешал мне в далеком прошлом, быть жив до сих пор.

А вот девочек я увидела на той террасе, где мы были вчера. Они сидела так же перед дедом, а тот что-то говорил им. Пока я занималась физическим трудом, они просвещались духовно. Я слышала лишь некоторые моменты, когда достаточно близко подходила к веранде. Учитель Шин, говорил размеренно и не громко, что-то об усердном пути к духовному и физическому самосовершенствованию. Якобы путь этот не легок, тягостен, ведет ко множеству самоограничений. На последнем я даже остановилась с метлой в руках. По-моему, у меня в этом монастыре больше всех самоограничений.

Живот уже сводило от голода. Дед еще много говорил. О том, чему будет обучать нас. Помимо медитаций, мы будем изучать прикладные науки. Среди прочего, я услышала про древний язык. Только никак в толк не могу взять, зачем? А вот про медицину — это он правильно сказал. Женщина — лекарь, то что нужно. У нее руки нежнее. И обучение, как оказалось, будет проводить не только один дед, но и несколько других старших монахов, которые прибудут сюда, как только это будет возможно. А пока учитель Шин будет проводить свои лекции в одиночку.

Все что я услышала, за время моего уборочного процесса, ни в коей мере не вдохновил меня. Порой мне казалось, что лучше на фабрике работать. Там таких стараний не требуется. Мы столько должны будем выучить и познать, в голове не укладывается. Особенно если я вот так буду слушать, в пол уха. Боюсь, придется по ночам осваивать науки. Я тяжко вздохнула и отложила метлу в сторону.

Глава 5

Несколько недель прошли в относительном спокойствии. Меня не часто наказывали. В основном за опоздания на утреннюю молитву. Ну не могу я проснутся вовремя, пока солнце еще не встало. Для меня это слишком рано. А ложилась я поздно (тоже все из-за занятий). Почему все остальные к этому привыкли?

Из-за того, что я систематически пропускала завтрак (и конечно же в наказание физический труд) мне удалось сбросить несколько килограммов. Хотя если быть откровенной, то они для меня были абсолютно не лишними. Это вынужденно.

Впрочем, так считали многие и не стеснялись мне об этом говорить. Особенно Ориен, вечно со своими нравоучениями.

— Ты скоро на рыбу сушеную станешь похожа. Или тень. Так нельзя! Умей держать язык за зубами. Знаешь, как мудрые люди говорят: молчание — золото.

— Ориен, а тебе не говорили, что ты зануда! — ныла я в ответ на его проповедь.

— Говорила… Тебе тоже говоришь, а все равно бесполезно…

После пропущенного завтрака (и перед моим наказанием) мы все вместе выходили во двор, перед храмом и медитировали. В любую погоду. Хоть дождь, хоть ветер. Не важно. Лично я была этому не рада. Как, впрочем, Тия и Ами. Только они не высказывали это учителю, в отличие от меня. За это я тоже была наказана. И провела на кухне весь день. А ночью училась. Все как я и предполагала в начале. Но мой характер было не сломить. Я уперлась, как бык рогами в землю. Если я такая, какая я есть, то этого не изменить никакими наказаниями. Хотя все же пронимала, что иногда и я перегибала палку. Девочки очень за меня переживали и постоянно просили меня быть повнимательнее.

Не говорить лишнего и делать все как говорят. Я пыталась. Честное слово! Мне и самой не в радость постоянно выполнять дополнительную работу. Но, несмотря на это, единственные кто все же этому были искренне рады — парни. Причем все до единого. Теперь у них была помощница в хозяйстве. Так как монастырь не принимал на постоянную работу других людей, а жили тут только мы. Лишь иногда в монастырь заходят паломники или люди из деревни. Всю работу по уборке, готовке, глажке и так далее, выполняли поначалу ученики деда. А с некоторых пор их быт существенно облегчило мое появление.

Зато нам было весело. Они были такими разными. Каждый со своими жизненными историями. У кого простая, а у кого весьма сложная, но непременно каждая очень интересная. К примеру, каким образом тот или иной ученик попадали на обучение к моему деду. Еман и Грем были первыми, лишь потому что они остались круглыми сиротами в свои четыре — пять лет… Их родители жили в одной деревне. Во время последней эпидемии многие погибли в том числе и они. А вот своих детей им удалось спасти, вовремя переправив их в монастырь и уговорив старого отшельника принять и обучить мальчишек. Сначала дед не хотел никого принимать и тем более обучать, но понял, как это важно для этих детей, оставшихся совершенно одних.

Потом все узнали, что отшельник стал брать на обучение. Каждый хотел привести свое чадо к великому монаху, но тот взял лишь нескольких, посчитав их достойными и наиболее способными к науке. По каким параметрам он отбирал их, для все оставалось загадкой. Ведь не каждый из них поначалу был силен и вынослив. А денег дед отродясь не брал. Митрий, к примеру, был самый маленький из всех и не только по годам, но и по своей физической силе. Сейчас же никто б не рискнул встать у него на пути. Ну если только ради того, чтобы проверить себя… но я бы не советовала.

Только сегодня они сходились все в одном… зачем я так себя виду? Ориен так вообще чуть ли не стал плеваться, когда в очередной раз увидел меня возле себя на кухне, в качестве помощника.

— Ты опять тут!? Что на этот раз? — друг вытер пыльные от муки руки.

Взяв кружку с водой, он вылил ее содержимое в сотворенную им воронку в центре мучной кучи. Затем стал с усердием вымешивать тесто. Я спокойно подошла к нему вплотную и взяла обеими руками его голову, дабы повернуть к себе лицом. Тот опешил, совсем не ожидая такого.

— Что ты делаешь? — удивился он и попытался отвернутся.

— Стой смирно, кусать я тебя не буду. Даже если ты не рад меня видеть. У тебя на лбу измазано все мукой. Дай я вытру. А то ходишь, как свинюшка.

Ориен смотрел на меня не мигая, пока я краем полотенца вытирала ему муку. Неожиданно он наклонился ко мне и легонько поцеловал в губы. Возникло приятное ощущение, будто невесомое, нежное прикосновение лепестка. Потом он, видимо опомнился и быстренько отстранился, чуть не роняя при этом миску с остатками муки. Резким и ловким движением руки он успел ухватить ее и поставил опять на стол. Не проронив при этом ни крошки.

— Извини, я нечаянно. Само как-то получилось, — смутился своего порыва парень.

— Вот! А ты говоришь, что я тут делаю, — слегка покраснела я, от неожиданности.

— Не понял, где тут связь?

— Я про то, что это у меня тоже само как-то получается. Я нечаянно что-то говорю или делаю, а деду это не нравится. Он вообще на мне отрывается по-полной. Вас наказывать не за что, вы видимо прошли эту стадию уже довольно таки давно. Девочки тоже ведут себя безукоризненно. Остаюсь я одна. Отдушина у старичка. А чем ты опять недоволен? Я между прочим, в отличии от Ами и Тии, много уже чего знаю. Вон скоро могу поварскую книгу писать о шийенской кухне. Гордится должен мною!

— Риса, сколько тебе говорить можно. Не стоит так себя вести. Он ведь не только твой родственник. А в первую и основную очередь — учитель. Своим поведением ты ставишь его в затруднительную ситуацию. Он вынужден тебя наказывать. Дабы ты не подавала плохой пример остальным. Разве не понимаешь?

— Ориен! — застонала я, одевая свой фартук. — Что ты такой зануда?

— Я не зануда. Просто пытаюсь тебе помочь. А ты как будто нарочно не хочешь слушать.

— Так ты уже помог.

— Да! И в чем же?

Ориен перестал мять тесто и нарезал его на небольшие порции, одну из которых передал мне. Я уже по обыкновению, раскатала его в пухлый жгут и нарезала на маленькие кусочки.

— Узнать…

Он уставился на меня в непонимании.

— Что узнать? Я вроде бы ничему не учил тебя. Кроме как тесто нарезать.

— Как же нет! А поцелуй?!

Мы стали лепить пельмешки. У Ориена чуть ложка не упала, которой он накладывал мясо на кружочки из теста.

— ???

— Я раньше никогда не целовалась и поэтому не могла знать, как это. Ты помог. Вот! Разве это не наука своего рода.

— Не знаю. Смотря как к этому относится. Наверное. Ты извини, если я тебя обидел. Просто… Ну не знаю. Ты была так близко… Короче, прости!

— Я не в обиде. Наоборот здорово, если честно. Это так необычно. Для меня, по крайней мере. Ну а все же что тебя подвигло на это? Ты вроде бы все время на меня ворчишь, значит, я тебе не нравлюсь, а тут такое.

— Ворчу, как ты выражаешься, не потому что ты мне не нравишься. Я тебе уже это сто раз объяснял. А поцеловал я потому…

Не успел он мне договорить. В комнату быстрым шагом вошли Ами и Тия. Ориен отскочил от меня на почтительное расстояние, хотя и так не прижимался. Левой ногой, по недосмотру, наступил в ведро с водой, расплескав добрую половину. Не ожидая такого подвоха, тот стал размахивать руками как мельница. Успев, ухватится за край стола. Но все же удача решила, что этого с него достаточно. Поскольку на столе была повсюду мука, то его рука соскользнула. Дабы найти точку опоры, Ориен выгнул другую руку назад и уперся ею о пол (как перекошенный мостик через речку). Выглядело это комично. Я не смогла сдержать смех.

Девчонки смотрели, оторопевши, на бедного, раскорячившегося парня. Который не мог встать самостоятельно, потому что боялся разлить остатки воды.

— Риса, хватит смеяться. Лично мне сейчас не до шуток, — упрекнул меня парень.

— Прости. Я не могу остановится, глядя на тебя. Ты как?

— Неплохо. Только тебе придется вытащить мою ногу из ведра. Только аккуратней. Нельзя разливать остатки воды.

— Почему? — изумилась я, подходя к парню и помогая ему освободится.

— Потому что вода — это источник жизни и ее нельзя вот так просто разбазаривать. Тебя учитель не говорил об этом?

— Не помню. Может быть, меня в тот момент не было на занятиях. Скорее всего, я чем-то другим была занята.

После того как нога Ориена была освобождена и ведро с остатками воды отодвинуто в сторонку, тот укоризненно посмотрел на меня, но не стал начинать старую песенку. Понимая, что не поможет.

— А вы девушки, зачем пожаловали? Только не говорите мне, что вас учитель тоже наказал.

Мы уставились на них, как на нечто невообразимое. Действительно с чего это они тут?

— Нас действительно послал учитель вам в подмогу, — начала Ами, — только не в наказание. Мы в отличие от Рисы, умеем слушать и выполнять требуемое, — с этими словами подруга цокнула языком в мою сторону.

«Нет, ну вам не угодишь! Я между прочим уже стараюсь вообще, как можно реже попадаться деду на глаза»!

— А зачем нам помощь, мы и так неплохо справляемся?

— К нам пожаловали учителя с монастыря «Святой дух». Всего трое. Поэтому, чтоб быстрее всех накормить нас послали на кухню. Ну чем помогать нужно? — Тия закатала рукава и уставилась на нас обоих.

— Это не ко мне, — тут же спохватилась я. — Ориен, командуй!

И вот когда мы закончили с приготовлением ужина, то смогли, наконец, увидеть тех, о ком рассказывали девочки на кухне. Трое пожилых монахов сидели за столом вместе с остальными. Они были похожи друг на друга. Седые, коротко стриженые волосы, небольшие бородки. Одеты тоже были абсолютно одинаково. В коричневые тоги, подпоясанные простой веревкой. Ничего лишнего. Только у одного из них на лбу была татуировка в виде непонятной мне руны. Дед как всегда сидел во главе стола, и они вчетвером, о чем- то тихо переговаривались.

Когда мы вошли в столовую, то тут же поклонились учителям. У меня чуть горох из пиалы не выпал, но я смогла не упасть в грязь лицом, перед гостями. Те встали со своих мест и сделали в ответ тоже самое. Первым заговорил дед:

— Добрый вечер ученики. Прошу проходить. Поставьте еду на стол и садитесь. — Когда мы это сделали, тот продолжил. — Хочу представить вам старших монахов монастыря «Святой дух» гор Тингшея. Учитель Кагу, учитель Фан и учитель Дао. Они будут преподавать вам, девочки, науки и медицину. Так же помогут мне с тренировками у моих учеников. Они останутся тут до второго месяца лета, пока не начался великий пост. Потом они вынуждены будут покинуть наш монастырь, и вернутся к себе в горы.

— Позвольте спросить учитель, — подала голос Ами.

— Позволяю.

— Хватит ли нам времени для того чтобы все выучить, за столь короткий срок?

— А ты, куда — то торопишься Ами? — уточнил дед.

— Нет, но до начала второго месяца лета осталось чуть больше четырех недель…

— Для начала этого вполне достаточно. Я смогу продолжить ваше обучение самостоятельно, пока ваши учителя не прибудут вновь. Это будет в начале первого месяца зимы, сразу по окончанию поста. Поскольку вам не требуется углубленное изучение наук, то и заниматься вы будите не так много.

«С ума сойти. Не так много! Да мы уже не знаем, куда поместить все те знания, что сейчас дает нам дед. Я даже боюсь представить, что будет потом. Когда эти милые старички возьмутся за нас».

Мысли были не веселые… лица грустные (у нас девочек). Я ковырялась палочками в тарелке с пельмешками, гоняя их по всей пиале. Смотрю, не у одной меня такой плохой аппетит. Вновь прибывшие монахи тоже не страдали обжорством. Они ели лишь овощи (и то по несколько кусочков) и пили зеленый чай из маленьких чашек.

«Как они соответствуют названию своего монастыря. Диву даюсь! Можно сказать, что они питаются одним святым духом. Где только силы берут? Интересно: нас они тоже так будут заставлять? Я и так не часто питаюсь».

Глава 6

И все-таки, как я была права! Даже Ами, которая с большой охотой и здоровым любопытством впитывала знания, как губка, тоже иной раз высказывала свое недовольство. Искренне не понимая, к примеру, зачем нам нужно знать расположение звезд на небе.

— Ну ладно мальчики, — негодующе говорила она, когда мы после вечерней молитвы собирались у меня в комнате, дабы обсудить события минувшего дня (это был наш ежевечерний ритуал, которому не противился никто из обитателей монастыря), — им это необходимо, для определения направления в случае острой необходимости. Но мы ведь не будем ходить по ночам неведома где. Что за ерунда!

— Тише Ами, — прыснула со смеха Тия, — иначе тебя могут услышать учителя, и завтра уже ты пойдешь убирать задний двор, а не Риса.

— Ой!!! Да, когда я там в последний раз была! — отмахнулась я — Занятия не дают мне даже лишний раз пройти мимо, не то что бы погонять кур. Они, наверное, уже и забыли меня. Вон как вольготно себя чувствуют. Даже по углам не прячутся. Совсем страх потеряли.

Мы весело рассмеялись, а Ами все же прислушалась к совету подруги. Говорить и то шепотом начала. Это конечно уже перебор, но кто ее сейчас разубедит.

Люблю я своих подруг. Они мне вместо сестер родных. С ними всегда весело, даже когда на душе грусть. Мы все конечно скучаем по дому, родителям. Даже наш «серый» городишка, теперь вызывал лишь приятные воспоминания…

Как мы бегали по этим узким, грязным и вонючим улочкам. Спешили принести свежевыпеченный хлеб из булочной, что находилась через три квартала от дома. Пишем письма родным, иной раз роняя слезы на бумагу. Ответа правда пока что не получила ни одна из нас. Но как ходят почтовые кареты — это не удивительно. Хотя и здесь было довольно-таки неплохо. Нас никто не обижал (я скромно промолчу про себя несчастную!). Учителя были вполне добры (если конечно опустить то, сколько они нам вдалбливали в наши головы). Парни так вообще, только облегчали жизнь. Помогая нам во всем. Водички в ванну натаскать, с уборкой по всему монастырю помочь, даже с учебой иногда, если время позволяло. А мы этим бессовестно пользовались.

За эти полтора месяца они нам стали почти как браться (и я не стану говорить про то, что иногда эти «братья» смотрели на нас совсем не по-родственному). Ну да ладно. Мы ведь тоже не железные. Если честно, то я, Ами и Тия уже поделили их поровну. Так, смеха ради! Естественно никому ничего не сказав. Уверенна, у каждого из них тоже есть свои предпочтения. Но лично я знаю наверняка, что моя персона не особо кого могла заинтересовать…

Я вечно опаздываю, пререкаюсь. Меня постоянно наказывают. Я много говорю. Эти качества не самые прекрасные в девушке, и я это хорошо понимаю. Да и смотрят они все больше на моих подруг, когда думают, что я этого не вижу. Тия и Ами совсем другие. Они милы, послушны, усердны в учебе, да и просто настоящие красавицы (женственные, нежные). Хотя Тия тоже за словом в карман не лезла, а Ами любила нравоучения. Но все же мне до них и на коне не доскакать. А мне все равно! Честно! Ну, мне ведь нужно себя хоть как-то уговорить. А то обидно становится, что я никому не нравлюсь.

Меня вообще воспринимают как еще одного мальчишку-сорванца. Ну и пусть с длиннющими волосами и огромными глазами с пушистыми ресницами («подарок» от папы). Они с некоторых пор даже переодеваться не стеснялись при мне (в разумных границах, конечно)…

Иногда ко мне подходил кто-нибудь из парней и спрашивал о моих подругах. Как, например, Тайк сегодня утром на передней площадке. Я, по обыкновению была наказана за опоздание к завтраку (между прочим не потому что проспала, а потому что некоторые бессовестные личности не оставили мне воды для умывания и мне пришлось бегать к колодцу чтобы умыться). И вообще я в последнее время не просыпала. Благодаря (неее, не мне) все тем же парням. Они, как только не видели зажженной свечи у меня в комнате поутру (а ее не видно было почти всегда!), то забирались через окно ко мне в спальню и будили меня.

Дед конечно ни сном, ни духом об этом не знал. Или делал вид, что не знает. Посему мое заспанное лицо и растрепанные, как после ураганного ветра волосы не видел только ленивый. В общем видели все!

Мне вручили небольшие деревянные грабли, чтобы я разровняла площадку для тренировок. Мелкий песок, которым она была усыпана, от множества тренировок постоянно растаскивался. И поэтому его часто необходимо было обратно сгребать и разравнивать.

Утро выдалось отличным, не смотря на свое наказание, я с охотой вышла на работу. Потому что любила смотреть, как тренируются мальчишки. Это у них здорово получалось. Размахивать руками, ногами в монотонных движениях, разучивая их. Словно разговаривая со своим телом, на только им понятном языке. Или палкой вертеть во все стороны, вокруг своего гибкого тела, так что она даже на дюйм не смещалась с основной траектории.

Я один раз попробовала. Так не то чтобы не единого раза не провернула тяжелую палку вокруг себя, так вообще не смогла ее удержать в руках. Она лишь, издеваясь, упала мне на ногу. От чего я сильно взвыла и больше не брала в руги это орудие пыток. До сих пор не понимаю, как это у них получается вертеть ее, будто это тоненький прутик.

А вот приемы самозащиты, которыми меня с удовольствием учили парни, любила. Они тоже были не прочь поизмываться надо мной. Показывая на мне хитрую технику. Но когда это увидели учителя, то ровнять граблями песок пришлось не только мне, но и моим «учителям». Но мы не унывали, а делали это с улыбкой на лицах, вечно подначивая друг друга.

Так вот, сегодня занимаясь разравниванием площадки, как ко мне вдруг подошел Тайк, и присел рядом на нижнюю ступень крыльца (так как я не слишком любила усердно выполнять работу, поэтому позволяла себе отдохнуть в тени статуй волков, украшающих вход в храм). Рубаха его давным-давно лежала на верхней ступени крыльца вместе с остальными. Пот, мелкими бусинками блестел в лучах утреннего солнца, скатываясь по натренированному животу. Поначалу это зрелище вызывало странный трепет внутри, но я заставила его замолчать. Маленькая еще го всяких глупостях думать…

— Привет, чего сидим, ничего не делаем? — весело, спросил он.

— А что, я тут умереть должна? Вы тут топчите, песок в разные стороны разбрасываете…

— Чего это ты сегодня злющая такая? Опять с учителем Шином поссорилась?

— Нет. Просто устала и опять эта жара начинает давить. Лето уж чересчур жаркое выдалось. Хоть и живем в лесу, а деревьев внутри двора раз, два и обчелся.

— Это точно. Так может, ты сходишь в лесок, чего пособираешь? Заодно и остудишься.

— А ты сам иди и предложи это учителю Шину и остальным. Может быть тебя, они послушают. А меня как всегда картошку чистить пошлют.

— Ладно, согласен. Идейка не очень. Ну тогда водички принеси, попей, заодно и мне дашь. — Тайк озорно подмигнул мне и вдруг стал немного серьезнее. Даже по сторонам осмотрелся, не подслушивает ли кто нас. — Риса, слушай… Сегодня, после обеда, у нас есть свободное время. Да! Я не вру…

— С чего это вдруг у вас свободное время выискалось? — перебила я парня.

— Учителя сразу после завтрака отправились в древние пещеры, что находятся на востоке в трех часах пути отсюда. Для придания там медитациям. На три дня.

— Зачем там-то? — я округлила глаза.

— Говорят для того, чтобы услышать голос камней. Точнее духов пещер.

— С ума они, что ли по сходили? Духов слушать пошли… А когда они ушли, и почему мне ничего не известно об этом?

— Не знаю. Может быть, ты опять плохо слушала. Или пропустила. Они об этом сказали еще вчера после ужина. Ах да, ты ж как всегда в облаках летала.

— Я не летала в облаках, а спать хотела сильно. Между прочим, вчера мы с девочками много и допоздна занимались, изучая звездную карту. У меня запястье уже болит от писанины. Вот!

И я протянула парню руку, прям под нос. Тот слегка отстранился и сделал вид, что внимательно рассматривает ее. Усмехнувшись, он продолжил:

— Так вот, сегодня нам разрешено (после тренировки конечно, а вам после ваших самостоятельных занятий) сходить сегодня к озеру и искупаться в нем. Может быть, ты спросишь у девчонок, не хотят ли они пойти вместе с нами, — он немного засмущался.

— Не может такого быть! Дед не мог так расщедрится! Я ж…

— Риса…Я должен тебя огорчить, но тебе не разрешено идти снами. Раз ты наказана, то должна выполнить всю работу, которую велено. Это не мои слова, сама понимаешь.

«Все…. Мир умер прям у моих ног!!! Я так давно хотела пойти к озеру. Прямо как в детстве. Может быть, сбежать все-таки? Я точно об этом задумаюсь. Сегодня же»!

— Тайк. Ну разве я настольно плоха? — уныло спросила я парня, уронив голову себе на руки.

— Нет. Просто тебе не хватает усидчивости, но это пройдет… С годами…Может быть…

— ТАЙК! Ты опять издеваешься?

— Чего орем? — к нам незаметно (для меня конечно) подошел Грем.

Черные волосы блестели от пота на солнце. Он отложил свою тренировочную палку и сел по другую сторону от меня. И уставился на Тайка в ожидании ответа.

— Я ей сказал, что она с нами не может пойти к озеру.

— Тайк, зачем? Вот смотри, что ты наделал. Теперь она расстроилась, плакать начнет. Кричать и топотать ногами. Потом обзываться станет…

Я все это слушала, раскрыв рот. Это он обо мне так говорит!? Да, я не в восторге от услышанного, но ведь не торговка рыночная во всеуслышание бранью покрывать. От обиды я вскочила со своего места намереваясь уйти от них.

«Ну и пусть идут себе, купаются. А я и тут не плохо время проведу. Пусть так и знают»!

Все, осталось только слезу пустить. Меня ухватил за руку Грем и сильно притянул обратно на ступеньку крыльца. Чуть мягкое место не отшибла, напрочь. Так ведь нельзя с девушкой. Прям как с куклой тренировочной. Не знаю, как им, а мне больно, между прочим!

— Прости Риса, я просто пошутил. Чего ты так реагируешь? Подумаешь не сходишь сегодня на озеро. Все лето еще впереди. Я уверен, что учитель тебя отпустит в следующий раз…

К нам присоединились остальные парни, как только увидели, что я чуть ли не плачу. Стали уговаривать меня не сильно расстраиваться. В этот момент вышли девочки. Они не поняли, что происходит. И решили, что со мной что-то случилось, раз мальчики обступили меня. Они подбежали к нам и растолкали парней. Те расступились. Тия уперла руки в бока и грозно посмотрела на всех (а на меня особенно!).

— Риса, как это понимать!? — взъелась подруга. — Мы уже решили, что тебе плохо стало, а ты!

— А мне и так плохо! Очень!!! Я с вами на озеро не иду. Между прочим, обидно до слез, — чуть ли не шмыгнула я носом.

— Не надо слез!!! — хором спохватились парни.

— Я тоже купаться хочуууууу! — мне не удалось сдержаться, и я разревелась.

В этот момент я ненавидела буквально всех. Даже букашку, довольно бегло спешащую по своим делам. Она надменно прошествовала по голове волка в одну и в обратную сторону. Видимо ей что-то не понравилось в скульптуре, и расправив прозрачные крылышки, та улетела туда, куда только ей одной ведомо.

«Вот бы мне так уметь. Взмахнул крыльями и полетел. Куда угодно. Чтоб никто меня не поймал. Никаких ограничений, правил или поучений. Свободна, как горный ветер. Почему человеку не дано летать? Чем он так прогневил богов, что они ему не дали такой свободы? Везде, куда ни глянь, запреты».

Пока я погруженная в свои мысли «летала в облаках», вокруг меня развернулся настоящий спор. Девчонки не хотели оставлять меня одну здесь, а парни уговаривали их пойти всем вместе. Я видела, что подругам очень хотелось пойти и искупаться. Поэтому я настояла на том, чтобы они тоже пошли.

— Мои наказания никоем образом не должны влиять на ваш отдых. Идите, не пожалеете. Там действительно потрясающе. Водичка что надо! — я незаметно подмигнула Тайку и улыбнулась. — Со мной все будет в порядке. Хоть от вас всех отдохну. Когда еще так повезет?!

— Риса, ты уверена. Если ты только скажешь, мы тут же останемся с тобой… — затороторила Ами.

— Ну уж нет, у меня в детстве не было никогда нянек, а уж сейчас они мне и подавно не нужны.

Короче говоря, с горем пополам я выпроводила подруг вместе с парнями. Некоторые из них были просто счастливы и не пытались этого скрывать, довольно улыбаясь. Но я не сводничеством занималась (тем более дед узнает, на пожизненное наказание схлопотаю). Просто озеро, посреди жаркого летнего дня — это самое замечательное, что можно придумать. Тем более, наши занятия никто не отменял. И когда они все вернутся, то каждый займется своими делами. Так что, капелька отдыха у озера — это маленькое счастье, в котором не стоит себе отказывать.

Глава 7

Прошло несколько часов. Я прибрала, где только смогла. Вывесила постиранное белье. Даже кур немного да погоняла, чтоб не забывались. Сижу теперь на крылечке, где меня все оставили… Жду.

Их смех я услышала еще задолго до того, как ворота отворились, и они веселой компанией зашли во двор. Я вскочила со своего места, как дворовый пес, поджидающий своих хозяев. Жаль у меня хвоста сзади нет, вилять нечему.

— Ну как провели время? — я тут же накинулась на девочек с расспросами, как только мы остались одни. Мне было любопытно абсолютно все.

— Отлично. Там только тебя не хватало. Мы купались и веселились. Вот только дорога до озера такая долгая. Я вначале думала, мы никогда не придем туда. Или вовсе заблудились по дороге, — поделилась впечатлениями Ами.

— Ами, ты что, мальчики ведь этот лес как свои пять пальцев знают! — я весело рассмеялась.

Мы еще много разговаривали и обсуждали проведенный день. Я как всегда жаловалась. Больше мне нечего было сказать, а вот подруги делились приятными впечатлениями.

Ну, хоть за них можно было порадоваться (даже если все было просто, по — приятельски весело).

«Надо будет Тайка попытать, что он расскажет. Ведь он так хотел видеть одну из моих подруг. Вот только кого именно? Не понятно. Если конечно вообще скажет».

Я лежала в постели (если это можно так обозвать) и думала обо всем этом. Было как всегда неудобно, но со временем понемногу начинаешь и к этому привыкать. Пуховой платок я уже не подстилала под голову.

«А вот когда я не пошла со всеми, никто из них не огорчился. Обидно. Они действительно воспринимают меня как мальчишку. Ну и ладно! Подумаешь, не больно то и хотелось»! — с горечью подумала я.

«Хотя, кому я вру»!?

Сон не хотел приходить, даже если я начала считать зайцев. Перед глазами уже пробежал целый табун, а я все ворочалась, не находя себе места. Мысли всякие лезли, не очень хорошие. И я решила, что мне просто необходимо принять ванну. Прямо сейчас! Хотя я знаю, что для этого мне необходимо разжечь печь, чтобы нагреть воду. Времени это заняло достаточно много. Хорошо, что воды было предостаточно. Я попросила Пашия натаскать ее еще днем. Как знала, что пригодится!

Было уже за полночь, когда я с благоговением опустилась в парящую воду. Засушенные лепестки мандаринового дерева и лаванды плавали вокруг меня. Застревая в длинных волосах, черной смолой, разливающейся по поверхности воды. Наслаждение от принимаемой ванны было велико. В углу горела свеча, отбрасывая причудливые тени на стены. А еще чуть дальше, в топке чугунного котла, который нагревал воду, пылали дрова. Было уютно и тихо. Только плеск воды да лесные непонятные звуки. Как будто что-то, где-то скрепит, шуршит. А может быть мне, это просто показалось. Звуки исчезали так же внезапно, как и появлялись. Мало ли что там снаружи происходит. Просто ночная жизнь леса…

Но, хорошего понемногу, а то и привыкнуть недолго! Я стала намыливать волосы и уже соорудила на верхушке шапку из пены, которая стала сползать мне на лицо, промывая воздушной пеной тщательнейшим образом все до единой волосинки. Как вдруг, совершенно внезапно (и судя по всему не только для меня!) через крышу ко мне проломился один из парней. И вместе с деревянными обломками упал, прямо в мою ванну, с ног до головы облив нас обоих.

Брызги достали до свечи, и та со свирепым шипением погасла, как будто ругая своего обидчика. Мелкая пыль медленно осыпалась сверху, падая вокруг, словно первый снег. Я в оцепенении всматривалась в полумрак и не могла рассмотреть, кто сюда собственно пожаловал. Меня в этот момент не беспокоило, что он тоже смотрит во все глаза на меня. А я, тем временем, сижу с поднятыми руками, вцепившись в намыленные волосы, как в последнюю надежду на спасение.

Вода теперь доходила мне всего лишь до пупка, смывая пену с обнаженного тела. Та сползала по голым плечам к груди, словно дети на салазках с зимней горки. Парня я не смогла бы узнать при любом желании. Он весь был одет в черный, тренировочный костюм, укутанный с головой. Открытыми оставались только глаза. Но из-за мрака я не могла понять, кому они принадлежат. Да и по комплекции тела тоже невозможно было определить. Просто тень, внезапно скользнувшая ко мне в ванну.

Несколько секунд мы, молча, смотрели друг на друга. Его цепкий взгляд бегло осматривал меня, не упуская ни одной детали. И лишь в конце он остановился на моей обнаженной груди, что вывело меня из оцепенения. Честно говоря, в этот момент не знала, что делать. Стоит ли звать кого-нибудь на помощь, и что будет, если я это сделаю? Если позову, то все прибегут и увидят то же самое, что и он!

Но, все же девичий инстинкт решил взять свое. И как только я раскрыла рот для того, чтобы закричать, он схватил меня за плечи и сильно прижал к своему телу. Я уткнулась лицом ему в грудь и услышала, как сильно бьется его сердце.

— ТИХО! — шепотом он приказал мне не шуметь. — Я нечаянно упал. Не думал, что балка в том месте отсутствует и деревянные доски такие слабенькие. Я сейчас уйду, ты только не кричи, ладно? Не выдавай меня.

Ступор и его шипение по-прежнему не давали возможности узнать кто он такой. И судя по его ошарашенному взгляду, мне показалось, что и он не узнал кто именно из девушек сейчас перед ним.

В такой темноте, где свет теперь давал лишь слабый огонь из печи, действительно трудно было это разобрать. Темные волосы (у нас троих) собраны на макушке. Поэтому длина не видна. Вся в пене и с округлившимися глазками. Я очень надеялась, что он меня не признал. Не зря ведь нас троих называли сестрами те, кто нас впервые встречал. Лучше уж пусть гадает, кого именно он видел.

Я почувствовала на своей спине его чуть шершавые, от многолетних тренировок пальцы. Чуть в обморок не упала! Даже дышать трудней становилось, пока он держал меня в объятиях. Ему это явно пришлось по душе. Потому что дальше, его рука прошлась по моей мокрой и скользкой спине вниз до поясницы, вызывая ураган, не ведомых до этого эмоций, перемешанным с неким страхом дальнейшего. И как только понял, что это лишнее, то с тихим, сдавленным выдохом тут же убрал руки.

Он посмотрел наверх, где в деревянной крыше была дыра. Мягко отстранив меня, «незнакомец» вылез из ванны и, не оборачиваясь, на носочках (чтоб не хлюпать) подошел к окну. Несколько секунд он вслушивался в тишину и, все же обернувшись на прощание, выскользнул на улицу через узкий проем.

А я как сидела застывшая, лишь коленями прикрыв себя, так и сидела. Вода уже остыла, а я все думала, как завтра выйду ко всем остальным?

«Нет! Завтра у меня срочно разболится голова… скрутит живот… сломается шея!!! Как такое произошло? И кто он? Как теперь смотреть мальчишкам в глаза»?

Эти вопросы меня мучили до самого рассвета. Все мои мысли не помещались в моей голове, а поделится ночным происшествием, я никак не могла даже со своими подругами. Было слишком стыдно и неудобно об этом даже заикаться. Что подруги скажут, поймут ли? И когда петух в предрассветной мгле залез на край колодца и стал будить всю округу своим «пением», я услышала его, но уже не смогла подняться с постели. Так и заснув, словно убитая.

Меня пришли будить подруги. Они искренне не понимали, почему я не вышла (боги с ним, с завтраком!) на обед! Его я тоже проспала. И поэтому расплачивалась вдвойне. Мало того, что мой желудок надрывно стонал из-за своей нерасторопной хозяйки, так еще тело ныло от долгого лежания на твердой поверхности.

— Я просто поражаюсь тебе Риса! Если ты считаешь, что раз учителей нет в монастыре, то и вставать не обязательно? — удивлению Тии не было предела.

Она подошла ко мне и нагло стащила покрывало. Я пыталась бороться с этой несправедливостью как могла, но Ами подоспевшая на подмогу Тии, все же смогла снять его.

— Девочки, почему вы такие злые? Я и так не высыпаюсь. А сегодня так вообще под утро заснула.

— Почему? — изумились обе подруги.

— Не спалось. Что-то, вечно мешало мне заснуть.

— И скорее всего всякие мысли, которые ты должна отбрасывать, как только ложишься спать.

— Я тебе удивляюсь Ами! Как будто это так легко.

Заспанная и больная я стала подтягиваться. Тело ломило со страшной силой. Особенно болела шея. Влево так вообще невозможно было ее повернуть.

— Чего ты скрепишь, как несмазанная телега? Шея затекла? — спросила Тия.

И вот вижу, что сейчас начнет меня ругать по новой. Я кивнула (и тут же об этом пожалела).

— Вставай уже, горе ты наше. Мы тебе немного еды оставили на кухне. Иди, покушай. А то так и заболеть недолго. Вон уже круги темные под глазами.

— Это от недосыпания, — запротестовала я.

— В основном от него. Конечно! Особенно если ты периодически просыпаешь до такой степени, что мышцы болят.

Я горестно вздохнула. И почему тут всем так нравится меня поучать? У меня, между прочим, своя голова на плечах имеется. И даже иногда (от случая к случаю) туда забредают хорошие (не побоюсь этого слова — умные) мысли.

Зато сидя на кухне, я с удовольствием уплетала лапшу с соусом, не забывая мысленно благодарить об этой заботе девочек. Они уже сидели на учебной веранде и читали книги. Как и было велено учителями Дао и Фаном. В основном они нас обучали наукам (арифметике, геометрии, астрономии… даже перечислять не охота, много в общем). А мой дед и учитель Кагу были заняты с парнями.

Иной раз нам доводилось видеть их тренировки. И нам становилось не по себе от этого. Ладно, когда они на вытянутых в разные стороны руках таскали ведра, наполненные водой, не смея при этом опускать их. А вот когда один из них ложился на доски, а второй кидал сверху остро заточенные ножи, прям в тело лежащего или разбивал на животе у него пару толстенных кирпичей (специально для этого принесенных из деревни) — вызывало у нас настоящий приступ ужаса.

А этим хоть бы хны! Как каменные. Ни царапин, ни порезов на их телах не было. Я сама лично проверяла остроту ножей. Естественно порезалась, на что парни только посмеялись надо мной. А еще у них была тренировочная площадка. Глубоченная яма, а из нее торчали бревна, по которым необходимо было ступать и тем самым перебираться с одной стороны на другую. Ширина бревен была такова, что помешалась лишь одна нога и то не во всю длину (даже девичья).

Но на этом все не заканчивалось. Для того, чтобы приобрести устойчивое равновесие в любой, сложной, ситуации были придумано еще и большие паленья на цепях. Они прикреплялись сбоку от ямы, по обе стороны. И когда кто-нибудь проходил бревна, другой человек толкал эти паленья и те неслись на испытуемого, для того чтобы сбить с ног. Приходилось быть крайне осторожным, осмотрительным и иметь повышенную ловкость. Мне и так сложно было представить, как можно просто так проскакать и не слететь с бревен. А тут еще и сбоку на тебя летит такая штука. Если она заденет тебя. То ты не только соскочишь вниз, но и шишек набьешь этим огромным поленом (а то и вовсе костей не соберешь)…

— Чего сидишь, кур считаешь?

От неожиданности я подскочила со стула, чуть не рассыпав лапшу на пол. В комнату неслышно вошел Ориен. Как часто бывает, рубаха его была небрежно накинута на плечи. Судя по вспотевшему телу, тренировка шла полным ходом, и он просто зашел на кухню, чтоб попить воды. Я внимательно уставилась на него, мысленно приказав себе не краснеть (и чего доброго, не заикаться!). Но ничего необычного в его поведении я не нашла. Все ждала, когда Ориен заговорит о вчерашнем. Может быть — это был он!? Первой заговорить об этом я, пока, как-то не решалась. Хотя знаю, что мне это необходимо.

— Чего молчишь? Воды в рот набрала? — он большими глотками отпил воды из кружки.

— Нет. Просто думаю.

— О чем? Как ты сейчас пойдешь и приступишь к занятиям? Ты почему сегодня не вышла даже к обеду, заболела? — Ориен был озадачен.

— Немного с утра нездоровилось, — решила я чуток соврать, дабы оправдаться.

Ориен подошел ко мне вплотную и потрогал мой лоб ладонью. Я замерла, как кролик перед удавом, не смея даже вздохнуть и шелохнуться.

— Температуры вроде бы нет. Сейчас, как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. Не волнуйся. Я в полном порядке. Доем лапшу и бегом к девочкам. Ориен…

Я, все же, захотела как-нибудь спросить его о вчерашнем вечере. Но не знала с чего начать. Его поведение было обычным. Никаких косых взглядов. Я склонялась к тому, что это был не он. И от этого становилось немного легче. Другое дело, может быть тот, кто вчера был со мной, все рассказал остальным. Этого мне никак не хотелось!

— Что, Риса? Тебе что-нибудь требуется? Ты, если честно, неважно выглядишь.

— Вчера вечером…Вы… — я запиналась.

— А! Ты про нашу ночную тренировку. Я думал, что вы не услышите. Обычно это происходит тихо. Ночные погони, часть тренировок. Умение скрываться от противника и уходить от преследователей, под покровом ночной темноты. Весьма полезное занятие, хочу заметить. Но всякое случается. Вот, например, проломленная крыша в ванной. Бывало и похуже. Крыша — не голова. Починить можно. Учителя вряд ли станут наказывать. Починим, не переживай. Извини что разбудили.

Он ободряюще мне улыбнулся и слегка щелкнул по носу. А я вот совсем не переживала из-за крыши. Она меня сейчас волновала меньше всего. И, по-моему, я все же была права. Ориен не тот парень и, похоже, он ничего не знает. Это очень меня порадовало… Минус один.

— Ничего страшного. Иди уже, ночной воин. И мне пора уже взяться за учебу.

— Неужели я слышу от тебя здравую мысль! Ладно, не спугни, я пошел.

Я показала ему язык, не ожидая, что он ухватится за него и взвизгнула, чуть ли, не подскакивая с места.

— Ориен! Больно ведь!

— Не будешь в следующий раз язык старшим показывать. Не доросла еще, малявка!

«Вот еще!!! Меня мама на руках держала в свои восемнадцать лет. А я значит ребенок еще! Тем более, ты сам меня один раз поцеловал. Значит, не так мала, как говоришь».

И опять я не сдержалась и показала ему язык, но при этом резко закрыв рот ладонями. На этот раз я была ловчее и Ориен не успел. Он махнул на меня рукой и вышел с кухни, где я все же доела свой завтрак, тире, обед и пошла к девчонкам, придаваться учениям. Причем в этот раз с большей охотой. Хоть там никого из мальчишек нет.

Видно я излишне себя накручивала. Потому что ни в течение дня, ни после занятий ко мне никто так и не подошел. Парни вели себя как всегда, ничем не показывая, что вчера один из них лихо заглянул ко мне в купальню. Сколько я ни пыталась угадать — не выходило. Будто нарочно насмехается. Хоть подходи отдельно к каждому и спрашивай! Так ведь нельзя надо мной издеваться!

Изначально мне и вовсе не хотелось парням на глаза попадаться (все время, пытаясь скрыться, когда встречала на своем пути одного из них), а потом я махнула рукой на все. Надоело, до чертиков, все время трясти хвостиком, как зайцу. Все равно толку никакого нет. Теперь того «незнакомца» только под пытками выпрашивать.

Р.S. Очень надеюсь, что вам понравится эта история. И если так, то с нетерпением жду ваших комментариев и «звездочек»)))

Глава 8

Вечером мы все сидели в общей комнате и играли в настольные игры. Некоторые с упоением резались в карты. Проигравшему не везло по-крупному. Потому что каждый из игроков, кому повезло больше, давали щелбан по лбу проигравшему. Да с такой силой! Лично у меня бы точно шишаки сливовые остались. А им, хоть бы что!

Настало свободное время для всех нас. Я не стала прятаться в своей комнате и отсиживаться взаперти весь вечер. Это было уже не смешно. За весь день я так и не поняла, кем был мой незнакомец. Может быть, хоть здесь мне повезет больше. Пока не получалось. Все мальчишки даже виду не показывали, что накануне что-то произошло. Каждый занимался любимым делом — играл, читал, просто смеялся над чем-то. Как будто это был, кто-то не из наших парней вовсе! Разве такое может быть? Вот и я думаю, что нет. Значит, ему просто все равно на то, что произошло, в отличие от меня. Как так — не пойму?!

Вот и сейчас я сидела с девочками, играя с ними в одну шийенскую настольную игру. Каким-то чудом оказавшуюся в этом монастыре. Все время, заставляя не оглядываться на остальных и не выискивать виновника моих переживаний. А игра это была долгая и увлекательная. Несравнимая даже с королевскими шахматами, где, так же, как и в этой, логика и умение просчитывать ходы намного вперед, были самыми важными. По правилам у каждого игрока должно было быть по три фигурки, но мы не хотели так долго играть (времени бы это заняло не мало, а нам хотелось еще и просто поболтать, и посмеяться). Поэтому каждая из нас взяла лишь по одной.

Был мой черед ходить. Я взяла фигурку горного дракона. Он был мифическим существом, но очень реалистично вырезанным из молочно — белой кости буйвола. Каждая чешуйка на его длинном, изогнутом теле была отчетливо, видна, каждый палец имел свой коготь. А маленькие, кожистые крылья — взмахнут разок, другой и дракон взмоет ввысь. Умеют же мастера такое чудо создавать!

Я поставила его на зеленое поле, где играла. Мне повезло, рядом оказались нарисованные на карте горные перевалы, а это означало, что я имею огромное преимущество и могу переиграть своих соперников, оставив их далеко позади себя. Я торжествующе улыбнулась.

— Не улыбайся Риса. Тебе просто повезло, что я оставила тебе дракона, а не забрала его еще в начале игры, — попыталась остудить мою радость Тия.

— И кто тебе помешал это сделать? Мы все вместе выбирали себе фигурки, — нахально осведомилась я. — А я, как знала, что нужно было оставить ящерку себе. И не просчиталась. Да я просто гений стратегии!

— Эй, гений! А может быть, один на один сыграем?

К нам подошел Грем и довольный уставился на меня. Я прикинула свои шансы на успех. Ладно девчонки, они такие же новички в этой игре, как и я. А вот Грем — совсем другой случай. Тия и Ами подвинулись, уступая место на подушке для сидения. Притом, что мы даже не доиграли. Всем стало любопытно и интересно.

— Сыграем. Только это все равно нечестно получается.

— С чего это вдруг? — удивился тот.

— Вы с самого малку играете в эту игру, а я только недавно освоила ее.

— Ладно, можешь взять себе напарницу, если не уверена в своих силах.

— Я!!! Неуверенна! Садись, не стесняйся… Данке прячь кости. — Грем сел на любезно указанное мною место, напротив.

Белобрысый парень с ярко голубыми глазами подмигнул мне и спрятал две кости у себя за спиной. Потусил из одной руки в другую и протянул мне два кулака. Только я хотела указать на правый, как меня остановил Грем.

— Подожди! С чего вдруг ты решила, что будешь выбирать?

— А что нужно еще выбрать из нас двоих, кто будет выбирать? Неужели в таком маленьком деле ты не можешь мне уступить?

— Какой смысл уступать в самом начале?

Я укоризненно зыркнула на него, и он сдался, указав на кулаки Данке. Мол, выбирай, мне-то что! Я довольная указала на выбранный ранее кулак, и парень раскрыл его. Мне выпали пять точек. Я довольная как еж, уставилась на Грема. Тот невозмутимо стал ждать, когда Данке откроет второй кулак… Шесть! Разве так бывает! Я была уверена, что выиграю этот маленький спор.

— Ну что, я выбираю фигурки, — и он довольный поставил возле себя единорога, быка и змею. Грем решил, что мы будем играть по всем правилам. Ну что ж, я согласна. Не отступать ведь… Я была рада, что при мне остался мой дракоша. Схватив его, как родного дитятку, стала выбирать что-нибудь еще. В принципе теперь мне было все равно. Рука сама потянулась к волку и барану (странный выбор, но я уже не стала его менять).

— Нет, ну ладно волк и дракон. А баран- то тебе на что? — удивилась Ами.

Судя по лицам остальных, с Ами были согласны большая часть парней. А остальные — это все без исключения, даже те, кто играл в свои игры, пришли смотреть на нашу.

— Не скажи… — поддержал меня Еман. — Я считаю, что зря этому животному отдают малое предпочтение. Он еще себя может показать, при грамотном подходе.

— Вот! Молодец Еман, всегда приятно слышать умного человека, — я подмигнула другу. — Начнем, чего ждать. Чур, я хожу первой.

— С чего вдруг? — возмутился Грем.

— А я первее сказала. Так что прекратить споры, — скомандовала я и отобрала кости у Данке. Взяв деревянный стакан, я положила туда два молочно — белых кубика с точками и усердно встряхнула. Кости упали на большую карту, разложенную перед нами на столе.

— Семь, — громко сказал Данке всем, кто, может быть, еще не увидел.

И игра началась… Какую первую фигурку пускать в ход решал каждый из игроков самостоятельно. У каждой из них имелись свои свойства, в зависимости от масти. Единорог — мифическое существо и оно могло от случая к случаю «перелетать» преграды, нарисованные на карте. Бык — сильное животное, в случае необходимости, тот просто на просто «шел» напролом, невзирая на препятствия. Змея — скользкая и увертливая. Могла «пролезть» там, где это нужно. Как, впрочем, и у меня дракон. Он тоже не из мира реального. Поэтому мог «летать» или «сжигать» все на своем пути. Волк хитрый и быстрый (хотя я сейчас задумывалась, как я смогу применить его навыки в игре). Про барана я промолчу. Ну не знаю я, почему его выбрала. Хоть убейте меня. Просто само как-то получилось. Зря, наверное. Но Грем ничего не сказал про мой выбор. Видимо рад, что я так просчиталась в самом начале.

Когда мы начали играть, лицо его стало сосредоточенным. Мне даже показалось, что он уже победил. Я просто уверена, что в его голове уже созрело множество комбинаций и ходов по игре. Я же действовала по наитию. Как в данный момент мне казалось правильным, так и делала ход.

Дело в том, что путей было предоставлено несколько, и по какому идти, это дело каждого из игроков. Поэтому сейчас, когда прошло уже половина игры, я отставала от Грема на девять ходов. Причем это расстояние было между нашими ближайшими фигурками, моего дракона (самого ближайшего к финишу из моих трех) и его быка (последнего из трех его).

Играя с ним, я понимала, что то, как мы играли с девочками, не шло ни в какое сравнение с этим. Мы просто баловались, смеялись, поддавались друг другу. Здесь же я должна была думать и просчитывать свои ходы. Где и как я могу применить качества своих фигурок. У меня не очень выходило. То дракон «пролетит» не туда, где можно было выгодней сделать ход. Это я уже потом понимала, когда было поздно. То баран медленно, словно замороженный, двигался по карте (в смысле кости, как назло выдавали маленькое число).

У Грема же было все наоборот. Змея «пролазила» через завалы бревен (естественно которые были просто изображены на карте, но все же, в этом и заключается игра). Единорог «пролетал» горные перевалы. А бык попусту «сшибал» завалы. По правилам игры, пока последняя твоя фигурка не доберется до финиша, игра не считается пройденной до конца и соответственно выигранной. Мы сидели уже достаточно много времени. Все остальные с огромным любопытством наблюдали за нами. Не один из них не лез к нам с советами. Хотя иногда мне они были просто необходимы.

К концу игры мне начало везти немного. Волк уже стоял на финише, вместе с единорогом и быком. Мой баран был последним, чуть опережал его дракон. По лицу Грема я понимала, что уже почти проиграла. Он внимательно следил за каждым моим движением, с легкой ухмылкой на губах. Мне бы хоть сократить расстояние. Чтобы не было так обидно.

Последним из испытаний в игре было болото и перед самым финишем «стоял» страж, которого нужно было обойти или победить. Я встряхнула кости, и выпало число девять. Я чуть от радости не повисла на шее ближайшего ко мне парня. Паший не рискнул испытывать на себе объятья полоумной девицы и отодвинулся чуть дальше. А то подумают, чего не того! Потом оправдывайся, что она сама на шею кинулась (то есть я).

Это число позволило мне вплотную подобраться к болоту, а там уж и «перелететь» совсем. Дракон на то и крылатое существо, чтобы летать. До финиша мне оставалось пять ходов и страж (это фигурке дракона конечно). А вот что делать с бараном, ума не приложу. Но ведь зачем-то он есть в этой игре! Змея Грема, все никак не могла «перебраться» через болото. Ей все время не хватало ходов. Ведь летать она не умела.

Грему необходимо было число десять. Ровно столько ходов было обозначено на топи. Пока что ему не удавалось набрать нужное количество и поэтому он, когда нервничал, то легонько щипал себя за нижнюю губу. Меня это почему-то отвлекало гораздо больше, чем сама игра…

И опять же ни один их парней не подал виду, что вчера свалился ко мне в ванну. Ни жестом, ни словом, ни взглядом. Меня это нервировало. А теперь, даже просто любопытно стало, до ужаса: кто же все-таки это был? Но и я не выказывала свои сомнения и беспокойство по этому поводу. Лучше уж он первый. Поэтому вела себя как обычно, смеялась и веселилась вместе с остальными…

Мой дракон вплотную подкрался к стражу и просто на просто «сжег» его (тем самым победив). И вот теперь две его и две мои фигурки были на финише. И сейчас я почувствовала, что шансы наши уровнялись. Неудачи Гремя грозились ему провалом. Азарт все сильнее захватывал меня. Почти победа. А вдруг получится!?

— Друзья, — неожиданно для всех подала голос Ами, — я, конечно понимаю, что осталось совсем немного до финиша, но уже довольно-таки поздно. Нужно идти спать.

— Ами, ты с ума сошла, подожди немого! — запротестовала Тия, я с нею была полностью согласна. Как, впрочем, и остальные.

— Правда Ами, сейчас пойдем, — согласился с Тией Тайк.

— Ты если хочешь, иди. Все равно учителей нет. А нам рано вставать не привыкать. Так что мы, если что, разбудим вас. Не переживай, — стал уговаривать Паший.

— Самое интересное осталось, погоди немного, — даже рассудительный и иной раз занудный Ориен не стал слушать Ами, а решил дождаться окончания игры.

…По невероятным обстоятельствам нам одновременно удалось близко подобраться к стражнику. И теперь дело было за малым, выкинуть нужную комбинацию на костях. Мне необходимо было набрать минимум пятерку, а Грему и того меньше — три, чтоб беспрепятственно попасть к финишу. Как змея могла бы победить стража, в случае если она остановит свой ход около него, я понятия не имела (у меня свои мысли вертелись в голове, чтоб еще и об этом думать). А вот Грем явно знал, что делать в таком случае.

Я уже не сидела на подушке, а навалилась на стол (и меня не волновало, что вырез халата и рубаха открывали простор для зрелищ). Я ждала, какую цифру выкинут кости, кидаемые на карту Гремом. Все затаили дыхание. Обычно Грему всегда везет…

Два кубика покатились по столу и один (видимо решил добавить интриги) упал на пол. В таком случае по правилам игры, считается лишь тот кубик, который остался на столе. А на нем были всего две черных точки. Грем чертыхнулся, но передвинул свою змею на нужное количество ходов. Тем самым до стража ему оставался всего один ход.

Я с осторожно взяла два кубика и положила в стакан. Приставив его к своему лбу, мысленно попросила кости выпасть числом семь. Мне просто необходимо перескочит стража. Все затаили дыхание и… Пять!

— Да что же это такое! — уныло вздохнула я. — И что мне теперь делать?

«Грем теперь точно победит. Ему нужно все одно очко. Кости дадут его в любом случае. А я стою перед стражем и… Может быть, подумать хорошенько. Сдаваться на финише я не намерена. Что баран умеет делать? Точно»!!!

Греем уже мысленно поздравил себя с победой. Он думал, что я сдамся на милость победителя. Дудки! Я смело перескочила стража и поставила свою фигурку рядом с остальными. Грем округлили глаза, показывая пальцем на моего барана.

— Это еще почему? — его изумлению не было предела.

— Я просто тебе удивляюсь Грем! — «искренне» поразилась я. — Ты не знаешь, что баран в случае опасности может сбивать с ног? И не важно, кто перед ним, хоть бык, хоть лось, хоть страж. Сила его удара очень велика. Своими мощными рогами гору сдвинуть может, если постарается. Это конечно преувеличение, но все же. Так что я могу, смело считать себя победителем. Ура!

Грем не нашел что ответить. Я ведь была права. Он не ожидал, что я смогу сообразить такое. Баран — что может быть проще! О таком его качестве Грем просто не думал. Мы протянули друг другу руки.

— Поздравляю Риса. Умеешь ты удивлять! Не ожидал… Приятно с тобой играть. Может быть, я смогу отыграться как-нибудь?

— Конечно. Почему бы и нет. Ты сильный противник. Честно признаться, я была уверенна, что ты выиграешь. Может быть, мне просто повезло?

— В начале игры я тоже думал, что быстренько тебя обыграю. Но ты умеешь находить выход из сложных ситуаций. Не один раз ты меня приятно удивила.

— И не только тебя Грем, — отозвался Ориен. — Умница девочка!

— Я знал, что ты справишься, — похлопал меня по плечу Еман.

— Поздравляю подружка, — обняла меня Тия, а затем уже и Ами.

— А теперь всем спать! Полночь уже давно миновала. Отдыхать осталось всего несколько часов. Всем спокойной ночи.

Ами первая вышла из комнаты отдыха и направилась к себе в комнату, подавая тем самым пример остальным. Я была довольна собой. Спать хотелось очень сильно. У меня буквально не закрывался рот. Все мысли, без исключения, были лишь о сладком сне (какой там «незнакомец», знать не знаю!). И заснула я вопреки всему, мгновенно, как только голова почувствовала подушку. Не знаю, укрылась ли я.

Глава 9

Тучи, огромными серыми лохмотьями, плыли по небу, оставляя лишь маленькие клочки ярко — голубого цвета. Я, не отрываясь, смотрела на них. Чем-то эти тучи мне не нравились. Слишком было тихо вокруг. Ни один листочек не шевелился на деревьях. Мошкота, вечно донимающая своим мельтешением, сегодня как будто взяла выходной. Лес безмолвствовал. Ни пения соловья, ни стук дятла не был слышен. Кукушка и та молчала, хотя обычно охотно отвечала мне на вопросы «сколько, когда, через какое время?».

Больше всего на свете (не считая тутошнего пребывания) я не любила дождь. Такой противный, мелкий и оставляющий после себя много грязи. А судя по застывшей природе, он пойдет в ближайшее время. Если дорога опять превратится в непролазную и непроезжею, то письма от родителей мы с девчонками так и не дождемся. Уже и так прошло слишком много времени. Я скучаю и сильно хочу прочитать хоть маленькую весточку. Как там они без меня?

Сегодня должны вернуться учителя и дед. Где-то ближе к обеду. Поэтому по всему монастырю была суета. Все были заняты уборкой, помывкой и даже стиркой. Дыру в ванной комнате парни починили на следующий день, после ее пролома. Девчонки прибирались в жилой части дома. Я тоже им помогала. Вот и сейчас сидя на ступеньке крыльца (якобы подметая его) рассматривала надвигающиеся тучи. Духота стояла страшенная, поэтому я решила немного отдохнуть. Хорошо, что никого в этот момент не было рядом. А то тут такое бы началось!..

— Риса!

Я вздрогнула от неожиданности. Сзади ко мне подошел Тайк и, глядя на то, что я ничего не делаю, демонстративно стал вытряхивать тряпку для пыли прям возле меня. Меня пробил чих.

— Тайк! — прикрикнула я на него. — Совсем сдурел? Я только что присела. Между прочим, уже подмела, где только можно. Даже задний двор. Так что нечего тут на меня недовольно косится. Апчхи!!!

— Да! Извини, я нечаянно. Метлу только, хоть чуток, в пыли изваляй, — усмехнулся он.

— А ты внимательней присмотрись, я ее просто отряхнула. Не пылить ведь, по только что выметенному крыльцу. И вообще…

Не успел наш спор разгореться. Ворота открылись, и дед увидел интересную картину. Стою я на крыльце и тычу грязным помелом в лицо Тайку. Наверняка он подумал, что мы ссоримся и я хочу побить парня. Он громко откашлялся… Мы аж подпрыгнули от неожиданности и Тайк поклонился вошедшему учителю. Увидев, что я не делаю того же, дал мне подзатыльник (не сильно конечно, чтоб не борзела). Я склонилась в уважительном поклоне, не дружелюбно косясь на Тайка.

— Добрый день ученики, — поздоровался дед, — я рад вас видеть в добром здравии. Надеюсь, за мое отсутствие ничего не произошло, из ряда вон выходящего?

— Нет учитель. Все в полном порядке, — ответил Тайк.

— А почему ты один, деда? — полюбопытствовала я.

Так и не научилась называть его учителем, часто называю просто — дедом. Я все же смогла отстоять свои родственные права и поэтому в свободное от занятий время называла его именно так. Дед уже не сопротивлялся. Понимая и принимая меня, и мои чувства.

— Остальные учителя ушли в свой монастырь. Потому что к нам движется сильное ненастье.

— Какое?

— Риса, я все скажу. Идите в обеденный зал и позовите остальных. Лично я очень проголодался с дороги.

— Хорошо деда.

— Да учитель.

Мы оба опять поклонились ему и отправились всех созывать. Когда остальные собрались в положенном месте, то тоже сначала не могли понять, куда подевались другие учителя. Все расселись по своим местам, и дед не заставил себя ждать. Он вошел в столовую и деловито осмотрел всех присутствующих.

— Не вставайте, — начал он, подходя и садясь на свое место. — Сначала хочу сказать следующее. Я рад видеть, что у всех все хорошо. Вы порадовали меня. Монастырь находится в надлежащем состоянии. Даже, по-моему, куры выглядят довольными. Риса, ты их что, не гоняла по двору?

После этого вопроса все заулыбались, глядя на меня, а я чуток покраснела. Можно подумать я одна так делала. Хотя…. Наверное, можно!

— Да мне некогда было такими глупостями заниматься, — ответила я.

Дед тоже улыбнулся. Видно это слегка его позабавило. Он продолжил:

— Очень хорошо. Я рад это слышать. Тем более что тебе, Риса, предстоит еще усерднее заниматься. Поэтому времени действительно будет не хватать.

— Как!!! — опешила я. — Почему мне? Я ведь ничего еще не успела натворить.

И опять я почувствовала, что меня толкнули ногой под столом. Только сейчас их было трое. И я точно видела, кто это был. Тия, Грем и Ориен. Это потому, что они ближе всего ко мне сидят. Я прикусила язык и, насупившись, стала слушать, что же мне скажет дед. Новость была не особо приятная (ведь еще не успела нарадоваться тому, что наших уличителей Фана и Дао нет).

— Как вы знаете, я и учителя монастыря «Святой дух» три дня назад отправились в горы для придания там медитациям. И они должны были прийти сюда вместе со мной. Но скоро начнется сильное ненастье. Шторма с севера пригонят холодные тучи, и дождь будет лить, не переставая больше двух недель. — На этом я переглянулась с остальными, в ужасе понимая, что нас ожидает. Дед, тем временем, продолжил. — Дороги размоет, и вернутся в свой монастырь вовремя, к началу великого поста, они не успеют. Поэтому по окончании медитаций мы распрощались с ними, до следующего их прихода к нам…

Мне никак не удавалось усидеть на месте. Я просто напросто сгорала от любопытства.

— Деда!? — не смогла я сдержаться. — Можно вопрос задать?

— Можно Риса. Что тебя интересует? — благодушно ответил старый монах.

— А почему я должна буду еще больше заниматься? Это предстоит только мне?

— Да. Но об этом мы с тобой поговорим после обеда. Теперь я прочитаю молитву духам, и мы приступим к трапезе.

Дальше разговор не имело смысла продолжать. Так как я знаю, что дед не станет отвечать на мои вопросы. Коих теперь было целое море. Прошел весь день, но дед так и не поговорил со мной. Я все ходила кругами возле маленькой часовни, где он молился. Как будто трех дней в горах было недостаточно! Потом и вовсе некогда было. И лишь под вечер, когда до ужина оставалось всего минут двадцать, он постучал ко мне в комнату.

— Ты позволишь войти? — спросил дед.

— Конечно, входи — и отошла от двери, пропуская его во внутрь. — Я готовлюсь к ужину.

— Вижу. Почему у тебя разбросаны вещи? Так ведь нельзя. Везде должен быть порядок. И прежде всего, там, где ты придаешься сну и отдыху.

— Я только недавно сняла свое белье с вешалки. Еще не успела разложить. А то, что одеяло на спальном месте как попало, так это я его тоже выбивать ходила.

— Понятно… Послушай Риса. Я принес тебе свитки. Они очень древние. Поэтому обращаться тебе следует с ними с большой осторожностью. Возьми их и положи туда, где они будут в полом порядке. Сегодня после ужина мы пойдем с тобой ко мне в комнату, и я начну тебя обучать.

— Но деда! — возмутилась я. — После ужина у нас свободное время. И буде уже поздно. Я хотела сегодня сыграть в одну игру с Гремом…

— Игры подождут. Изучение древних рун и рунописи, тебе гораздо важнее на данном этапе.

— Для чего они мне? Ты ведь сам в самом начале нашей учебы отказался от идеи учить нас древнему писанию. Что изменилось? И почему только мне они нужны?

— Не сейчас Риса. Идем в трапезную. Все после…

Я опять не удовлетворенная его ответом поплелась следом. После ужина, как и говорил дед, мы направились с ним в его комнату. Вечернее солнце багрянцем заливало большую часть пространства. Мягкий свет попадал на алтарь, где играл множеством оттенков от красного, до нежно — розового. В лампадке, над статуэтками священных животных тлела аромопалочка. Источая нежный и в то же время терпкий аромат.

У шийенов нет единого бога, как например, у других народов. Они покланяются духам земли, воды, воздуха, огня и животных. Поэтому именно эти статуи (волк, петух, свинья и коза — священные животные шийенцев) всегда ставятся у алтаря, вместе с горсткой земли, зажженной свечой и стаканом с водой. Воздух естественно никто и никуда не «ставил». Он повсюду и посему нет смысла что-либо выдумывать.

— Присаживайся к столику. На нем лежат письменные принадлежности. Это тебе для нашей учебы. Слушай меня внимательно. Руны — это очень сложная наука и далеко не каждый ею может овладеть. Ты та, кому это по силам. Возможно единственная, кого я знаю. Так что давай начнем…

Я слушала деда раскрыв рот, а затем села, куда было велено, подгибая ноги под себя. Столик был настолько низок, что писать мне было не очень удобно. Да и ноги, честно говоря, затекали. Единственная свеча, стоявшая рядом со мной, все время трещала, постоянно норовя потухнуть. Я даже стала ее уговаривать сделать это (мысленно конечно).

Иной раз от тусклого света становилось больно смотреть. Сил уже не было воспринимать то, что пытался втолковать мне дед. А он будто бы хотел в одни раз впихнуть в мою голову все знания о рунах. От тоненького пера и долгой писанины, костяшки пальцев онемели и стали болеть. Мне приходилось часто их потирать. А дед все не унимался. Руны в его свитках и древних книгах были причудливые и совсем не понятные. Их было великое множество. И запомнить их даже с двадцатого раза мне не представлялось возможным.

Каждое толкование отдельно взятой закорючки уже не воспринималось мной как должное. Теперь они все были похожи одна на одну. Подумаешь, хвостик первой торчит в левую сторону, а у другой верхушка скошена на правый бок. Этого я уже не могла запомнить. Свеча в очередной раз колыхнула своим пламенем. Я уставилась на нее, пытаясь представить, что свет потихоньку начинает мерцать и постепенно угасать. Все сильнее и сильнее. Вот уже осталось совсем немного, и крошечное пламя (размером, не более, гречневого зернышка) исчезнет с фитилька…

— Риса, прекрати гасить свечу! — от голоса деда я вздрогнула, почему-то напрочь забыв, о его присутствии.

— Прости деда, но я не дула на нее. Она сама.

— Запомни Риса. В этом мире ничего не происходит само по себе. Энергия не рождается из неоткуда и не уходит в никуда. Ты своей силой мысли пыталась заставить свечу погаснуть. Уже сорок минут я наблюдаю за тем, как пламя не хочет подчинятся тебе. Но все же ты смогла договориться с духом огня, и он тебе подчинился.

— Да!!! — изумилась я. — Так почему же оно тогда не погасло, раз я его победила?

— Ты не победила духа. Это тебе не под силу. Возможно пока не под силу! Сейчас всего лишь ты смогла уговорить его пойти на встречу твоим желаниям, и он согласился. Неохотно, но все же.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Если я уговорила этого духа, то как? Ведь для того чтобы это сделать нужно хотя бы слышать его. А я ничего, кроме твоего голоса не слышала. Просто смотрела на пламя и хотела, чтоб оно погасло.

— А ты думаешь, когда монахи говорят, что общаются с духами, они в прямом смысле слова ведут с ними диалог? — усмехнулся дед.

— Ну, я предполагала, что как-то так… Я ведь вообще не верю в это. Прости дед, но…

— Я понимаю. В это сложно поверить. Ты все время думаешь, что это сказки старых монахов. Общение с духами, источники силы и так далее. Но поверь старику, ты вскоре все поймешь. Это не так сложно для твоего понимания, как ты думаешь. А сейчас уже слишком поздно. Ты должна идти отдыхать. Ранний подъем никто не отменял.

— Да дедушка. Уже иду, — зевая, ответила я и вышла из его комнаты.

На сегодня хватить. Слишком я устала и даже этот фокус со свечой меня нисколечко не убедил.

«Духи. ХА! Да никогда не поверю. Просто я слишком устала и поэтому, мне показалось, что пламя почти угасло. А дед просто верующий человек. Что с него взять? И вообще столько вдалбливать в мою голову, там уже не единого места не осталось. Может быть, отказаться от этой затеи с рунами. Ну не могу я понять, зачем мне они нужны. Что я с этими знаниями буду делать? Сейчас никто не говорить на древнем. И книги, только у деда и остались. Где он вообще их откопал? Все устала… Иду спать».

Рано утром, злющая как все черти ада, я стала огрызаться на Грема, который меня буквально за шиворот ночной рубахи стал вытаскивать из-под одеяла. Даже пыталась его укусить. Но он оказался увертливей, и поэтому я стояла, вся растрепанная, с полуоткрытыми глазами и «кидала» на него злые взгляды.

— Я спать хочу… Уйди, чудовище!!!

— Сейчас время утренней молитвы. Шесть утра. Подъем красавица!

— Не хочууууу! Отстань от меня. Дай еще немножечко поспать. До завтрака. Я лучше на кухне весь день проведу. Все лучше, чем руны учить. Я их ненавижу!

— Прекрати ныть. Не поможет. Идем…

Грем взял меня за руку и повел к выходу, не обращая внимания на мой ночной наряд.

— Куда!? — опешила я и стала упираться ногами об пол, а руками пытаясь отцепиться от него. — Не пойдуууу!

— Пойдешь, как миленькая. На улицу. В колодце водичка похолоднее будет. Как раз вмиг проснешься.

В дверях, которые вели на задний двор, я свободной рукой вцепилась в косяк. Грем дернулся, но не остановился. Отцепив меня, как котенка от ветки дерева, поволок к колодцу. Я стала уворачиваться и шипеть словно змея.

— Отпусти… Я сама…

Как только я увидела, что Грем берет ведро, уже наполненное водой, то ужаснулась. С него может статься, что я буду облитая с ног до головы. Но обошлось. Тот всего лишь поднес ведро ко мне и стал ждать, пока сама умоюсь. Но я была бы не я, если б не отомстила за свой ранний (зато конечно, очень действенный!) подъем.

Смывая остатки сна, зачерпнула воду и плеснула своему обидчику в лицо. Наверное, зря! Даже нет, наверняка! Грем спокойно вытер свое лицо и поднял ведро над моей головой… Я с визгом рванула обратно в дом, перепугав до смерти облезлого крикуна. Петух с громким ором стал махать крыльями и улепетывать быстрее меня, только уже в обратную сторону. А вослед себе услышала, как засмеялся Грем.

Я больно ударилась мизинцем об угол, который намеревалась быстренько обогнуть и попасть в свою комнату. Конечно, вскрикнула от жуткой боли, и стала, скакать на одной ноге. Даже попыталась дуть на ушиб. Помогло не очень!

— Ну, что! Правда, сон как рукой сняло? Ты это от радости так скачешь? — сзади стоял Грем, прислонившись о дверной косяк. — Мне кажется, что ты немного выросла из этой ночной рубахи. Тебе так не кажется?

Я злобно зыркнула на насмешника и встала ровно (хоть и было нелегко), оттягивая ночнушку, как можно ниже. Чуть ворот не разорвала от усердия.

— А ты не смей разглядывать меня. Я все деду расскажу!

— Что, например? Как ты вставать не хотела, и тебя пришлось силком вытаскивать с постели. А может быть то, что я вообще пошел тебя будить. Мне, конечно, тоже влетит, но тебе опять попадет по первое число…

— Совершенно верно ученики!

Из-за моей спины вышел дед и спокойно стал ждать нашей реакции. А мы застыли молча, не зная, что сказать.

— Правильно молчите. Когда проступок совершен, говорить, что- либо уже не имеет смысла. Грем! Я понимаю, что ты хотел, как лучше и помочь моей внучке, но тем самым ты не дал ей возможности самой сделать это. Риса самостоятельно должна вставать, как и все остальные. Не смотря на поздние занятия. А если она не смогла этого сделать, то наказание послужит ей уроком. Столько времени провести в монастыре! Стойкая привычка раннего подъема, уже должна была выработаться. А ты Риса, судя по всему, не пытаешься приложить к этому усилия. И еще… ты, Грем, нарушил правило и поэтому, вы оба слушайте меня внимательно.

— Да, учитель, — спокойно ответил Грем и кивнул головой в знак согласия.

— Так вот. Первое что ты должна будешь сделать Риса — пойти в свою комнату и переодеться к молитве. Второе — вы оба пойдете сегодня в деревню. Необходимо принести продукты и вещи первой необходимости. Ненастье застанет нас уже сегодня к вечеру, так что вы должны будете отправится за покупками, еще до завтрака. Тем самым вы лишаетесь его. Понятно?

— Да, учитель.

— Дааа деда, — уныло вторила я невозмутимому парню.

Он, не говоря больше ни слова, тихо шурша домашними тапочками ушел, оставив нас с Гремом одних. Мы косенько глянули друг на друга.

— Ну!!! — едко осведомилась я. — Доволен? Теперь я буду голодная, как бродячий пес. А все ты виноват… — заныла я.

— Хватит ныть. Сколько можно? Я удивляюсь тебе! Неужели ты еще не привыкла к лишениям пищи?

— А чего ты ухмыляешься? Сам остался без завтрака. Или тебя это не тревожит?

— Нет, на сытый желудок, оно то конечно повеселее идти будет в деревню. Зато ты такая смешная с утра пораньше, особенно когда злишься. Смех пробирает, аж до дрожи в коленках. Такое ни с чем несравнимое удовольствие, поизмываться чуточек над тобой. Ведь больше не над кем. Ами и Тия слишком серьезные для этого. Да и не просыпают как ты.

— Ага! Поэтому вы ко мне по очереди ходите будить?

— Не стану скрывать… Отчасти.

И Грем вышел на улицу, через задний двор, чтобы попасть на веранду к утренней молитве. Что-что, а он всегда был ответственным. И на моей памяти ни разу не опоздал. Никуда!

«Вот только почему „отчасти“? Никак в толк взять не могу. Им что, не противно смотреть на растрепанную „ведьму“ с утра пораньше? Причем в самом гадком настроении. Хотя. Если вспомнить, то они все время лишь смеются надо мной. Точно, нравиться»!

Глава 10

Рассвет только, только начинал заниматься над макушками деревьев. Было сыро и довольно таки прохладно. Серое небо с тяжелыми тучами вторило моему настроению. Я уже хотела есть. В оконце столовой горел яркий свет, маня своим теплом и запахом приготовленной пищи. Я печально (можно сказать со слезами на глазах), как побитый пес, смотрела на единственно яркое пятно оконного проема.

«Там, наверное, сейчас теплее и не так промозгло… Хочу туда»!

Грем стоял рядом, и весело мне подмигнул, когда я страдальчески оторвала взгляд от окна. Конечно, я показала ему язык. Чтоб неповадно было меня подначивать, в такой тягостный для меня момент. К нам навстречу вышел дед с листком бумаги. Он протянул его Грему, а тот в свою очередь стал ознакамливаться с его содержимым. Я встала на цыпочки и заглянула в листок. Глаза поползли на лоб.

— Дед!? А как ты себе представляешь, мы вдвоем все это потащим. Тут только свечей необходимо купить пол мешка. Я не говорю уже про всякие крупы. И многое другое. У нас столько рук нет.

Дед немного помолчал, а затем развернулся, чтобы уйти обратно в дом.

— Ты права Риса, — не стал отпираться он, — я позову кого-нибудь вам на подмогу. Это действительно большой список. Когда я его составлял, то не думал, что столько выйдет. Ждите здесь.

Мы с облегчением остались ждать, где было велено. То бишь около ворот. Я сильно озябла и хотела уже зайти в дом, дабы взять свой платок. Эта идея мне показалась самой правильной. Только я сделала несколько шагов в сторону жилой части дома, как нам на встречу вышел Ориен и довольный жизнью (видимо сытый!) поприветствовал нас.

— Я иду с вами. Учитель мне сказал, что вам нужна будет еще одна пара рук. Здорово! Хоть в немного вырваться из монастыря. Риса, чем опять недовольная?

— Всем! — буркнула я. — Одному тебе тут весело. А мы, между прочим, голодные.

— Говори за себя, — отозвался Грем, — я спокойно отношусь к лишениям. Вот придем из деревни, там и покушаем. Ничего в этом страшного нет. Не кривись ты так! Тебе вообще должно быть к такому не привыкать.

— Знаю я. Мне все об этом каждый раз твердят. А я, между прочим, живой человек. Голодный и холодный…

— Все хватить. Если мы будем тут так стоять и препираться, то вернемся лишь к вечеру. Нам необходимо все принести сюда до ненастья. Тучи уже слишком низко нависли. Идемте.

Ох, Ориен! Как всегда, был прав. Мы даже спорить не рискнули. Я так и поплелась за ними двумя в хвосте. Подул не сильный ветерок, но этого хватало для того, чтобы я зябко куталась в свой халат. Даже приподняла повыше ворот.

Хорошо, что шли мы не в тягостном молчании. Парни все время травили байки. Кто какие вспомнит. Примерно через час, когда я уже и не надеялась на скорую встречу нас с деревней, мы подошли к довольно-таки большому (по шийенским меркам) поселению.

Стоя на краю лесной опушки, я разглядывала как она «разрослась». Многое из того что я помню, поменялось. Теперь вход в деревню был только через большой деревянный мост, перекинутый через ров. Надо же, я такого не ожидала. С чего вдруг он им понадобился? Слева от последнего домика строился большой забор, который в итоге, после завершения своего строительства, будет ограждать всю деревню. Зачем это все? Неужели есть такая опасность, что это просто необходимо сделать? Простые дома из рубленого дерева и соломенных крыш жались друг к другу, как испуганные лисы. Заборов ни у кого из них не было. Большой колодец (центральное место для сбора местных сплетен) стоял посередине деревни. Он был огромный, с высокой остроконечной крышей, на которой сидели жирные голуби. Жестяное ведро было приковано толстой цепью к вертелу.

Сейчас около него стояла дородная женщина, в простом сером платье, и с усердием пыталась набрать воды. Еще два ведра стояли около ее ног и ждали, когда их наполнят. Остальных жителей видно не было. Скорее всего, все были заняты своими ежедневными обязанностями. Только оголтелая ребятня иной раз выбегала из-за угла, какого-нибудь домика и с угуканьем бросалась врассыпную. Мы подошли к мосту и беспрепятственно миновали его. Я ожидала, что к нам выбегут. Хотя бы кто-нибудь!

— Не понимаю, — возмутилась я таким положением дел, — зачем им тогда нужен этот мост? Даже воды во рве нет.

— Так дождей уже несколько месяцев не было. Вот сегодня начнутся, тогда ров и заполнится. А никого нет, потому что забор еще не достроен. Какой смысл охранять вход, если его нет как такового? — Ориен подал мне руку, помогая не упасть в очередном ухабе. — Осторожней! Тут сам черт ногу сломит. Они как будто специально роют землю. Чтоб враг не смог подойти без потерь.

И действительно, сразу за мостом начиналась дорога с препятствиями, хоть до ближайшего дома и оставалось пройти всего ничего. Карета тут точно застрянет, а нерасторопный наездник свернет ногу своему коню. Я хоть и шла, глядя себе под ноги, все же не смогла, не споткнутся о маленькую коряжку. Чуть носом не пропахала. Благо Ориен был начеку.

— Ух! Чуть не зашиблась. Спасибо, что помог.

— Всегда, пожалуйста!

— Куда сначала двинемся? — осведомилась я у парней. — Может быть к жестянщику? Ведро купим, которое у нас прохудилось.

— Нам без разницы куда идти. Можно и к жестянщику, а можно и на мельницу прямиком податься, — ответил Ориен.

— Тогда пошли, чего время тянуть.

Прошествовав мимо странно косящейся в нашу сторону женщины, уже с полными ведрами, мы направились на другой конец деревни. Довольно-таки широкая дорожка вела на небольшой пригорок, где мы увидели старую высокую мельницу. Ее огромные крылья с натяжным скрежетом вертелись, огибая полный круг. От этого старая постройка качалась в разные стороны. Кое-где, с очередным наклоном мельничьего амбара, были видны бреши между бревен. Мне немного стало не по себе, когда я представила, что нужно еще и во внутрь заходить. Ветер только крепчал. От этого лопасти вращались немного сильнее. Скрип тоже усиливался. По мере того как мы подходили к этому чудовищному сооружению, у меня возникали сильные сомнения в правильности нашего выбора.

«Может ну ее! Позвать кого, пусть нам принесут все что нужно. Местные жители вроде, привыкшие к этой старой мельнице, а вон и пацаненок»! — рассуждала я, все ближе подходя к мельнице.

Из открытой двери, весь с ног до головы перепачканный мукой (как линялый к зиме заяц), выбежал маленький мальчик. Лет так восемь. Его босые ноги оставляли после себя четкие отпечатки белой муки. Он со всех ног несся в сторону ближайшего леска, опасливо оборачиваясь назад. Мы с парнями переглянулись друг с другом. И чуть погодя поняли, что стряслось. Все из того же амбара вышел чихающий и ругающийся мужик. Как и малой, тот был бел как первый снег. С огромной бороды и пышных усов сыпалась белая пыль. Он тер рукавом глаза, а вездесущая мука все застилала их. И конечно же не переставал бранить пацаненка, на чем свет стоит.

— А ну стой, паразит такой!!! Апчхи, чтоб тебя! Я тебе сейчас все уши пообрываю! Куда делся, окаянный? Я тебе покажу, откуда руки должны расти. Мешок муки испоганить! Это ж надо!!! Вернись Процык, не то сидеть у мня еще неделю, не сможешь. Убирать, кто будет? Я?

Мужик уже не знал, что делать и в какую сторону орать, а мальчонки уже и след простыл. Видимо теперь он вернется, только когда сильно проголодается. Такая ему взбучка светит! Мне даже жалко стало малого.

Я подошла к дядьке, и уже своим рукавом стала, вытирает ему глаза. Он был высокого роста, поэтому чтоб достать до его глаз, мне пришлось встать на цыпочки. Получилось не очень хорошо. Зато тот, теперь видеть он стал. Глаза краснющие от того, что натер. Смотрит на меня, понять не может.

— Ты хто? — обалдел мужик.

— Здрасти! Меня Риса зовут. Я внучка учителя Шина, что в монастыре «Источник» живет. Знаете, такого?

— А то как же не знать! Конечно, знаю. Вот только не думал, что у него внучка есть. Ладно уж, спасибо, что помогла! Вы тут просто так ходите, аль по делу!

— По нему самому, — ответила.

— По чему? — не понял меня мужик.

— Нас к вам учитель послал, муки купить впрок. Это можно? — спросил подошедший к нам Грем.

— Да сколько угодно, вот только обождать придется. У нас тут неприятность вышла, сынок мой (вот только поймаю его!) мешок умудрился с лестницы свалить, теперь весь амбар в муке. Белым бело, как в поле снегом заметенном. Дождаться его надо, пусть убирает за собой. Мне некогда этим заниматься. Столько еще зерна намолоть нужно.

— Так он ведь теперь только к глубокой ночи вернется, а нам бы сейчас необходимо, — сказал Ориен.

— Ну не могу я за ним бегать… Пусть только попробует не вернутся вскоре, я ему…

— Вот, вот! — осекла его я. — Поэтому то и не вернется. Боится он вас, как ведьму злющую. Мешок просыпать — это конечно плохо. Но ведь он не нарочно. А вы сразу за хворостину бросаетесь. А нам времени мало отведено для покупок. Нам бы к ужину поспеть. Я с самого вчерашнего дня ничегошеньки не ела. А еще столько всего купить нужно.

Мужик потупился, стыдно ему стало за то, что на мальца так накричал. Тут он и говорит со вздохом.

— Сейчас народ занят на полях, да огораживанием деревни. Никого нет, чтоб на подмогу позвать, а без помощи не могу я вам столько, сколько нужно дать. Нет у меня и все тут! Нужно Процыка ждать.

— Так ежели вы на него ругаться не станете, может тогда, мы его найдем, да обратно приведем? — предложила я такой вариант. А то действительно ждать долго не охота. Да и некогда вовсе.

— Да не буду я его бить. Ладно уж! Скорей верните его, а то работа стоит. Не хорошо получается. К вечеру вся деревня за мукой придет.

На том и порешили. Мы видели, в какую сторону Процык побежал. Далеко в лес не пойдет. Мал еще. Побоится зверя лесного. Я имею в виду волка или еще кого. Двинулись за ним. В той стороне подлесок густой был. Орешник, вперемешку с шиповником, да можжевельником. С первого раза так и не разглядишь. Вот только если я все больше по сторонам глядела, а парни напротив, след босых ног выискивали.

Я ничего не видела, потому что белые следы уже на двадцатом шагу стерлись. Тут моя прозорливость заканчивалась, и я полагалась только на умения Ориена и Грема. Зайдя немного вглубь леса, я стала смотреть по сторонам, ища мальчишку за каждым деревом. Ветерок немного стих, и мое плечо несильно сжала ладонь Грема. Тот жестом показал мне помолчать, как только я захотела спросить, в чем дело. Я взглянула в ту сторону, куда указал Грем. Сначала, кроме колючих кустов с темно розовыми цветами, я ничего не увидела. И лишь тогда, когда Ориен бесшумно прошел за них и ухватил мальчонку за руку, то обнаружила его. Испуганного «зайчонку». Тот скривился, как пиявка, вытащенная из реки, и стал огрызаться:

— Отпустите меня! Я вам сейчас покажу… Век помнить будете.

— Интересно! — удивился Ориен. — И что же ты, нам, воинам из монастыря, такого эдакого показать сможешь? Ты уверен, что удивишь?

Сказал он это для того, чтоб мальчонка вмиг успокоился, а не вертелся, отнимая драгоценное время. И конечно, он не стал уточнять, что они только обучаются боевому искусству (хотя, глядя на их тренировки, лично я бы не стала вставать у них на пути, будучи даже не в ладах с головой). А малому и того было достаточно. Он перестал вертеться и затих, как мышь перед котом.

— А что вам от меня тогда нужно? — робко спросил малой.

— Совсем мало… Иди обратно на мельницу и помоги отцу убрать разбросанную муку. Нам спешить надо.

— Так он меня убьет, — испугался Процык.

— Не убьет, — сказала я ему, присев рядом с ним на колени. Так, чтоб мальчик не пугался еще больше. — Поверь. Я его попросила об этом, и твой отец согласился не ругать тебя. Ему действительно необходима твоя помощь. Один он ничего не успеет сделать. Ты ведь смелый мальчик, не испугался один побежать в лес. Вот лично я бы точно струсила, — говоря это, я ласково улыбнулась Процыку и погладила его по щеке. Тот просиял от моей ласки и энергично кивнул в знак согласия с моими словами. — Вот и хорошо. Тогда беги к отцу и помоги исправить, свою оплошность. Не бойся! И знай. Если тебе все же влетит, то я приду и сама наругаю его. Понятно?

Мальчик озорно кивнул, так что с его косматой головы слетела белая пыль, весело кружась белесым облачком. Вприпрыжку он помчался опять на мельницу.

— Ну, почти одно дело сделано — с улыбкой сказала я.

— Да, осталось прийти к мельнику позже и забрать заказ, — ответил Грем. — Ты просто молодец. Умеешь найти правильный подход к мужчинам. Скажи, а ты так всем помогаешь? Я сейчас не про мальца говорю.

Я в непонимании уставилась на него, а потом до меня дошло, что он говорить про мельника. Как я ему помогла с глаз муку убрать. Мы с Ориеном переглянулись. Я, смутившись, отвела взгляд, чтоб чего доброго Грем ничего не заподозрил.

— Отстань от нее Грем. Это хорошо, что она такая добрая. Но в следующий раз Риса, не стоит подходить к незнакомцам так близко. Мало ли что у них на уме. И не каждый станет, потом извинятся.

— Ты это про что? — не совсем поняла я Ориена.

У меня возникло ощущение, что ему не понравилось, то, что я сделала. И несмотря на то, что я всего лишь хотела помочь несчастному мельнику.

— Лучше тебе этого не знать, просто прислушайся к совету друга.

Я так и пошла следом за парнями, не понимая за что взъелся на меня Ориен. А по его нахмуренному лицу я именно так и поняла.

«Ай, да ладно! Мне б в своей голове разобраться».

Дальше мы пошли согласно списку. В книжном отделе закупили письменные принадлежности. У одной из местных жительниц выторговали одеяла, три штуки, полотенца — два, мыло пять кусков. Не забыли про запас еды (рис, гречка, специи). Ровно пол мешка, холщевого, набрали свечей. У одной старой шийенки я увидела аромопалочки и купила еще их. Хоть дед и не внес их в список. Думаю, они будут не лишние. Все равно денег хватает.

Последним был жестянщик. У него мы недорого (умею я, когда надо, доводить человека до того, что тот уже сам предлагает цену ниже, лишь бы больше не видеть меня) сторговали два ведра, один ковш и один большой нож (радость для Тайка). Хотя в списке кроме одного ведра, остальное не значилось. Выйдя из пыльной, темной лавки я первым делом стала разгадывать ножик.

— Вы видели, какой красавец! — восхитилась я работой мастера.

Парни не поняли меня и стали осматриваться по сторонам, ища, кого же я опять нашла. Я рассмеялась и тыкнула ножом, прям перед лицом Грема.

— Я про нож, а вы про что?

— Ты оружие бы убрала, а то поранишься. С тебя станется. Потом оправдывайся перед учителем, почему его внучка без пальцев воротилась.

Грем осторожно взял у меня острое оружие и аккуратно положил его (видимо по привычке) себе за поясь штанов, предварительно укутав лезвие небольшой тряпицей. Где он ее взял я так и не поняла. В кармане жилетки, наверное. Прикрывая все верхней рубахой и все той же жилеткой из мягкой тонкой шерсти. Не стала я возражать. Путь тащит. Мне то что!

Все что я держала в руках это ковш (все остальное несли мальчики, пусть трудятся, а я — девушка). Я потом им помогу, когда обратно возвращаться станем. Ну, или, когда у них из рук высыпаться не начнет. Если только они меня вперед не попросят о помощи. А они могут, я точно знаю, чтоб не расслаблялась.

Ковшик был небольшой, но весьма удобный и симпатичный. С ним я как раз и направилась к колодцу. Пока я набирала воду в ведро, которое стояло тут же, пока я зачерпывала новеньким ковшом студеную водичку… Глядь, а мои спутники уже во всю беседуют (точнее заигрывают) с тремя молоденькими девушками, невесть откуда взявшимися по среди некогда пустой улицы.

«Не многовато ли на двоих выходит»?

На вид миленькие. Все с длиннющими косицами, перекинутыми через плечо на грудь. В цветастых, ярких сарафанах. Будто на праздник собрались. А может быть специально вырядились, когда заприметили двух парней. Видимо они и раньше знали друг друга. Девиц совсем не смущало, то, что я сними. Одна из них была рыжая, как лисицын хвост, две другие красавицы — шийенки. Смуглые, карие раскосые глазища, будто угольком подведенные. Хлопают зазывно так, мило улыбаются, подолы в руках теребят застенчиво. Или не совсем! Точнее совсем беззастенчиво охаживают моих друзей.

«Они бы еще, ножку оголили. Бесстыдницы»!

И эти двое… Улыбаются, будто блаженные. Я им покажу, как меня одну посреди чужого селения оставлять. А вдруг меня в лес волки утащат, что они тогда деду говорить будут?

— Мальчики, а вы не забыли, что нам к мельнику пора? Там, наверное, уже все прибрано, до блеска в углах.

В ответ тишина! Они меня как будто специально не слышат. Девочки глупенько хихикали, а те и рады стараться, зубы им заговаривают. Мне так обидно стало. Стою я тут возле колодца с ковшом, как неприкаянная.

«Все! Обиделась я. Одна к мельнику пойду. Возьму сколько смогу муки и в монастырь прямиком. А те, все остальное пусть сами и тащат, как сумеют. Хотела я им помочь в дороге, но теперь не буду. Хорошо, что всем остальным успели запастись. Мне легче ноша достанется».

И чем дольше я смотрела на этих двоих, тем все больше меня стала пробирать злость, так что зубами даже скрипнула от сильной досады. Этих двоих невозможно было «оторвать» от столь приятной и судя по всему долгожданной встречи. Не могу сходу так понять, что именно я чувствовала в этот момент. Обиду, досаду, а может быть что-то еще… простую девичью ревность! Очень было трудно разобраться, но вот глубокую и все сильнее нарастающую жалость к себе самой, где-то там внутри, точно ощущала. И так меня это задело, что душевных сил вот так стоять просто не оставалось.

«Нет, точно не стану я им помогать, и все тут! Сами справятся, раз никуда не торопятся»! — огорченно подумала я, принимая окончательное решение.

И развернулась, чтоб все-таки сходить на мельницу, дабы дед не наказал меня, увидев с почти пустыми руками, не считая этого злосчастного ковша. Но тут мой взгляд нечаянно упал на небольшую лавку. Из открытой двустворчатой двери, которая открывалась сверху одна дверца, и снизу другая, до меня дошли просто божественные ароматы свежей выпечки. «Булошная» Прочитала я перекошенную вывеску, прям над самой дверью. И ноги сами потянули меня туда.

Я даже не сразу сообразила, что уже нахожусь внутри полутемного помещения. На прилавке, в деревянных низеньких лотках, были выставлены булочки, ватрушки, да и просто хлеб. У меня глаза разбежались, а слюнки потекли, чуть ли не зюрком. Из-за прилавка на меня уставился маленький пекарь. В смысле маленького ростика. Я, наверное, его на целую голову выше буду.

Его не большой рост компенсировал высокий белый колпак. А на огромном животе был надет накрахмаленый фартук. Он вытирал об него свои руки. А как увидел меня, тут же заулыбался и стал нахваливать свои булочки. Как будто я сама не знаю, что это очень вкусно. Особенно голодной несчастной мне.

— Не стесняйся красавица, бери что хочешь. Ешь на здоровье!

— Спасибо! А сколько это стоит, — я указала на ватрушку с творогом.

— Восемь шенев. Всего!

— Всего!!! — поразилась я.

У меня в кармане оставалось всего пять и то, потому что я умею торговаться. В Варжке меня на рынке все торговцы за это недолюбливали, а старушки наоборот любили дюже, просили, чтоб я им сторговала что-нибудь подешевле.

— А что такое красавица, у тебя не хватает? — полюбопытствовал булочник.

— Да, — уныло ответила я. Мне так хотелось именно эту ватрушку.

— Так ты не расстраивайся, милая. Мы ведь всегда можем договориться.

Булочник странно на меня взглянул. И мне показалось, что он стал меня внимательней разглядывать. И это было неприятно, даже противно! Я развернулась, чтоб поскорее уйти.

— Стой рыбонька, ты куда? Мы ведь можем еще договориться.

— Спасибо я не буду с вами разговаривать. Меня братья на улице ждут. Они не любят, когда я надолго пропадаю.

— У тебя есть братья? — удивился тот и видимо немного расстроился этим известием. — А позволь спросить тебя, вы откуда в наших краях?

— Из монастыря «Источник».

Булочник поменялся в лице, видимо понял, о каких «братьях» я говорю. Встречаться с ними лицом к лицу у него не было особого желания (точнее совсем никакого). Я решила воспользоваться его заминкой.

— Скажите, уважаемый. А не продадите ли вы мне хоть что-нибудь за пять шенев? А то меня посылали за вкусностями, а если я не принесу их, то братья очень расстроятся. В наших краях, откуда я родом, все гораздо дешевле, чем у вас.

Мужичок стал упорно соображать, что же мне такого ответить. Дабы я не расстроилась сильно. И ему, ни дай духи, не пошла, жаловаться на высокие цены своим «братьям». А они — то, вон откуда! Да и старого монаха, он лично знал и уважал. Поэтому тот мигом шмыгнул под прилавок.

— Кажется, у меня есть то, что тебе будет по вкусу. Вот!

Из-под стола тот достал небольшой сверток их рисовой бумаги. Раскрыв его, я с нескрываемым восторгом, уставилась на небольшой кусок халвы.

«С ума сойти! Это еще лучше, чем ватрушка. С далекого детства я не ела этой вкуснятины»!

Меня только не потряхивало от радости. Я даже начала потихоньку пританцовывать возле прилавка, решив простить хамство булочника. С этим человеком не нужно портить отношения. Мне предстоит еще не раз сюда заглянуть. Я в этом была уверенна. Единственное, где делали халву, так это здесь. На шийенских землях. Старинный рецепт знали только в этих краях. Поэтому на другие земли его доставляли только лишь знати. Простому люду вкус этой замечательной сладости был не знаком.

Моя рука сама потянулась за пазуху и вытащила последние монеты, которые у меня оставались. Булочник с вожделение уставился на мою открывшуюся грудь (хоть под низом и была рубаха). Тонкая ткань не скрывала ее округлости. Я резко задернула халат, и недовольно зыркнула на мужика. А тот даже не стал отводить взгляд, нахально демонстрируя мне, что доволен увиденным.

Так захотелось позвать Грема и Ориена, чтоб те объяснили ему, что так поступать не очень хорошо. Потом вспомнила, что им сейчас не до меня, и не стала ничего говорить. Лишь молча, протянула ему монеты и, выхватив вожделенный сверточек, буквально выскочила на улицу.

«Вот ведь… У меня даже приличных мыслей не осталось на этого нахала! Все, сюда больше ни ногой! Одна, по крайней мере»!

А тут еще и парни куда-то подевались. Совсем уже оборзели. Они меня хотят тут одну оставить? Ну и ладно. Я злая и обиженная направилась на мельницу. А потом вдруг резко притормозила…

— А чего это я туда пойду? — вслух сама себе задала я вопрос. — Пусть, как только поразвлекаются, сами идут в монастырь и тащат все. Я им не помощник. Решили, что сегодня им все будет в лучшем виде. Не угадали мальчики. Потом сами с дедом объясняться будете. А мне здесь задерживаться нет смысла.

И поменяв направление, резко развернулась, дабы пойти на выход из деревни. Проходя мимо очередного домика, из-под крыльца ко мне выбежала маленькая пушистая собачонка и стала обрехивать меня. Ее звонкий лай разносился по всей округе, но сама собачка не подбегала близко, боясь меня. Я пожала плечами, и больше не обращая внимания на пушистую брехунью, отправилась восвояси.

Глава 11

Уже пройдя, наверное, чуть меньше полпути, по лесной дороге, как сзади я услышала конский топот. Чтоб не нарваться на незнакомцев, шмыгнула за ближайшее дерево. Когда конница проехала я выглянула, чтоб полюбопытствовать, кто это был и сколько их. Судя по сильно вздрагивающей земле и громкому шуму, не меньше семи.

Всадников было человек десять, а может и больше. Они уже наполовину скрылись за поворотом. Одеты наездники были в коричневые тоги, а поверх, кольчуги из металлических бляшек. На головах были остроконечные шлемы. Руки и ноги так же были защищены железными пластинами. В руках у каждого был щит, а за поясом, в ножнах большой меч. Черные плащи с шийенской военной символикой надетые поверх зашиты, развивались на ветру от быстрой скачки.

Вот почему земля так дрожала. Даже бока коней были защищены маленькими, округлыми пластинами из железа, соединенными друг с другом кольцами. Это давало лошади возможность передвигаться без стеснения, и не ранить своими краями круп и всадника.

«Шийенская воинская конница. Интересно, что им тут понадобилось? Нужно поспешить в монастырь. А то мало ли что может произойти».

Но тут конница повернула на разветвлении дороги и поехала в объезд монастыря. Значит, это был простой обход территорий. Ничего особенного. Меня это немного успокоила, ведь всякое случается. Я слышала, как дед говорил, о участившихся набегах на приграничные территории. Пока пограничные форды держат все под контролем, но императора они стали волновать все больше. Поэтому к границам стали собирать и подтягивать небольшие отряды войск. По всем городам и деревням приходят депеши о созыве новобранцев. Слухов было много. Но пока на открытую агрессию никто из соседних земель не решался.

А мне уже настало время двигаться дальше. И как только настал момент выйти из своего укрытия и пойти по дороге к монастырю, как вдруг сзади раздался громкий голос Грема. От неожиданности я подпрыгнула на месте. А маленькая серенькая белка, спустившаяся по стволу дерева, дабы полюбопытствовать, кто же тут стоит, шмыгнула обратно на самую высокую ветку. Что-то при этом недовольно пропищав.

— И куда это наша красавица одна одинешенька направилась? Без своих верных рыцарей?

Голос его был слегка раздражен и ехиден. Ориен так вообще «убивал» взглядом! В руках они тащили все то, что мы приобрели в деревне и еще несколько небольших мешков с мельницы. Вряд ли им понравилось то, что я ушла без них. Да еще и с пустыми руками. Я поняла, что меня будут бить. Всё! Доигралась в оскорбленную девицу…

Они не спеша приближались ко мне, а я так не хотела, чтоб они меня побили. Хотя чувствую — мне не отвертеться от взбучки. Что мне оставалось делать?

«Сами виноваты» — подумала я и развернулась, дабы убежать.

Ковш я прижала к своей груди, как последнюю надежду на спасение. А если понадобиться, то и оружие самозащиты. Уже через шагов тридцать, меня схватили за руку и резко развернули к себе. Я носом ударилась в грудь Ориену. Теперь потирала его, чуть ли не плача. Удар стал огромной неожиданностью для меня. Было очень больно. Ориен тоже это понял и теперь не сжимал мою руку так сильно.

— Извини, я не хотел так резко, — чуть спокойней, чем намеривался, сказал тот.

Он поднял мою голову, чтоб посмотреть, не течет ли кровь. Чертыхнувшись, он полез в карман жилетки за платком. И стал вытирать маленькую струйку алой крови, которая все же не заставила себя долго ждать. Я болезненно сморщилась.

— Прости, не хотел, — опять сказал он, уже гораздо мягче и тише. Чтобы слышала только я.

— Ничего страшного, — решила я показать свой героизм, хотя боль так и не отступала.

Грем подошел, сгрузил у наших ног свою поклажу и внимательно уставился на нас. Я заметила, как он стал хмуриться, и отстранилась от Ориена. Мне не понравилось, как эти двое посмотрели друг на друга, но так ничего и не сказали.

— И что ты на это скажешь? — спросил Грем, указывая на все вещи.

— Сами виноваты, — озлобилась я. — Нечего прохлаждаться с девицами, пока дело не сделано. Коль вы меня даже не слышали, когда я вас звала, мне пришлось развернуться и уйти. Я устала и проголодалась сильно. Поэтому иду одна в монастырь. А вы…

— Все, мы поняли! — сдался тот, понимая меня без дальнейших объяснений. — Мы просто немного поболтали и все. Ты что, обиделась на нас?

— Я!!!?

«Я не только обиделась… А еще и оскорбилась, разозлилась в конце-то концов! И…! Хотя понимаю, что это не мое дело».

Но вслух-то этого мне никак не хотелось говорить. Поэтому, не произнося больше ни слова, взяла одно жестяное ведро, в котором были напиханы некоторые вещи, купленные недавно, и пошла прочь. Прижимая к своему носу платок Ориена. А чтобы кровь больше не вытекала из него, мне пришлось задрать голову чуть выше. Прямо как императрица перед подданными, иду себе, ничего вокруг не вижу.

— Ты куда? — удивились они оба.

Я остановилась, осмотрелась по сторонам. И тут до меня дошло, что иду то я не в том направлении, а опять в деревню. Ну уж нет! Ветер стал сильнее завывать в верхушках деревьев, несколько зеленых листочков упали мне под ноги, а один, более меткий, примостился на носу. Я сдула его, не прибегая помощи рук. А это означало только одно, дождь станет лить совсем скоро. Конечно, мне пришлось опять разворачиваться.

Мы шли и молчали, думая каждый о своем. Ориен, как курица — наседка, хлопотал около меня. То из моего ведра мешочки со специями уберет, то свечи норовит вытащит. А я отмахиваюсь и гордо несу свою ношу. Отдав ему испачканный в крови платок, я шла дальше. Видя, что разговора у них со мной не получиться, он отстал.

А, впрочем, хорошие они. Грем правда тоже ни слова не говорит. Хмурится чему — то своему. Я этого понять никак не могу. Впереди послышалось конское ржание и скрип колес. На этот раз, уже ехала обычная повозка. Возница помахивал своим кнутом в воздухе, рассекая его, тем самым подгоняя чахлую лошадку. Та с испугу начинала ускорять шаг, но потом уставала и опять плелась, как и прежде.

На телеге ехали еще двое мужчин. Они поравнялись с нами, заставляя остановиться лошадь. Ей и так тяжко приходилось везти такую тяжесть, а тут остановка. Ее впалые бока наводили на ужас. Толи ее совсем не кормят, то ли она совсем стара. Зачем же животину так мучить?

— Здорово будете путники, — поздоровался тощий мужичек, который и подгонял лошадь. Его соломенная шляпа, местами уже порядком потрепанная, сползла на глаза. Тот поправил ее и стал рассматривать меня как куклу в витрине магазина, — Куда путь держите?

— С чего это вдруг мы тебе говорить будем? Езжайте своей дорогой, — грубо ответил Ориен.

Я такого от него никак не ожидала. Поэтому даже обернулась посмотреть, не обманывает ли меня слух.

— Ты чего грубишь, парень? — спросил здоровенный детина, сидящий сзади возницы. Рваная безрукавка, еле сходилась на широкой груди. А лицо не приятное… Сальная улыбочка размазана на пол рожи.

— Ориен, прекрати, — тихо сказала я другу, — идемте дальше. Нам некогда останавливаться иначе ненастье нас все же застанет в дороге.

Я хотела уже уходить. Даже ведро свое подняла с земли. Меня остановил третий, на повозке.

— Может быть тебя красотулечка подвезти? Нам точно с тобой по пути… Твои приятели сами дойдут куда им нужно. А тебе незачем ножки свои стройные стирать о пыльную дорогу. Садись не стесняйся.

Его улыбка вызывала только отвращение. Коричневые, местами отсутствующие зубы совсем не красили и без того некрасивого мужика — шийенца. Узкие глазки скосились в мою сторону. А я встала, как вкопанная и не знала, что ответить. Такого нахальства я даже от булочника не слышала.

А вот мои мальчики не стали терпеть этих хамов. Они опять поставили свою поклажу около себя. Чтоб в случае чего не мешалась и не попортилась.

— Извинитесь перед девушкой, — спокойно сказал Грем и стал ждать.

А те и не думали этого делать. Видя перед собой двух молодых парней (судя по внешнему виду, обычных деревенских трудяг), они не рассчитывали на достойный отпор. Поэтому загыгыкали противно и громко. Детина даже закашлялся, от такого веселья. Верхняя пуговица его безрукавки не выдержала варварского напора и сдалась (точнее оторвалась и попала, прям в косой глаз шийенца). Тот, остался этим недоволен, и двинул соседа по плечу. А ему, что мошка пощекотала лапками, даже не заметил.

— Извиняться! — прогремел здоровяк. — За что? Мы ж помощь предлагаем. Вам парни, нет — сами понимаете. Места мало самим, а вот девчонку так уж и быть подвезем. Да вы не переживайте, мы ее не обидим, правда ребята? — весело спросил у своих друзей возница.

— Конечно не обидим! — подтвердил здоровяк.

— Даже развлечем немножечко, — подвякнул косоглазый шийенец.

Они опять заржали гаденько. Здоровяк слез с повозки, намереваясь усадить в нее меня. Причем моего разрешения или согласия им точно не требовалось. Парни не стали ждать извинений, правильно рассудив, что от этих троих ждать чего-либо в этом духе не следует. А следует проучить хамоватых наглецов. Грем достал спрятанный за поясом нож, который я купила у жестянщика. Вот и пригодился! Мужик скосился на него, и ухмыльнулся, оскалив ряд ровных, но полностью желтых зубов.

— Ты бы убрал игрушку, а то, и пораниться не долго, — с нажимом попросил здоровяк. — Дайка лучше его мне. Тебе он вряд ли сегодня пригодится или вообще когда-нибудь.

— У меня на этот счет другое мнение, — спокойно ответил Грем и резко метнул нож в мужика.

Я взвизгнула, думая, что Грем его убил. Ан, нет! Мужик с остекленевшими глазами стоял и боялся пошевелиться. Ножик почти на половину вошел в деревянную телегу. Аккурат, меж ног у здоровяка, прижимая к доске грязные штаны из грубой ткани. Еще бы хоть чуть- чуть и мужику не нужно было бы общение с противоположным полом. Сидел бы себе на завалинке, на лютне играл, да пел тоненьким голоском.

— Вы чего, мужики? — спросил осипшим голосом детина. — Мы ж это… Того…. Пошутили! Шутки у нас такие. Вы что… Не поняли? Еже ли ж, мы б только знали, что с вами шутки не шутят, то и не стали бы. Ну мы это… Домой нам пора… Извините!

Так интересно было наблюдать, как этот здоровяк блеет, словно баран на скотобойне. И совсем ничуточки мне его не было жалко. Может потому, что ему ничего плохого не сделали. Так припугнули чуточек! Остальные двое вжались в телегу и боязливо смотрели на нас.

«Странно как-то получается. Почему трое взрослых мужиков так сильно испугались молодых парней? Двоих».

Мне объяснил Грем (когда мы опять продолжили свой путь), что те двое храбрились из-за спины того огромного дядьки. А сами бы ни в жизнь не стали так вести себя и нагло приставать. Стоило только здоровяка припугнуть и все!

— Умеешь ты Риса находить себе приключения, — сказал Грем.

— А что я то сразу? Это они сами. Я веду себя скромно и никого не трогаю. Чего они все на меня… То эти трое. То булочник в лавке…

— КАКОЙ булочник? — перебил мою вдохновенную речь Ориен.

— А… я вам не рассказывала, — скромно потупилась я. — Так это… и он тоже, ко мне приставал. Но я ему сказала, что нахожусь в дерене со своими братьями, тот и отстал быстренько. Даже вкуснятину мне продал подешевле. Точно! Как я про нее могла забыть!!!

Из кармана своего халата, я достала тот самый комочек, который берегла пуще денег. По краям рисовая бумага уже местами потрепалась и изрядно посерела от скопившейся в углах пыли. Выглядело это слегка не аппетитно. Парни с сомнением уставились на мой сверток.

— Риса, только не говори нам, что это можно есть! — осведомился Грем.

— Очень даже можно. Хотела с девчонками поделится, но так и быть… За то, что вы меня спасли от… Не важно! Короче, угощайтесь.

Я щедро протянула кусок непонятной для мальчишек штуковины. Вижу, сомнений у них не поубавилось. Мне так смешно стало. Судя по тому, как этот серый комок выглядит, если б мне такое предложили, я бы тоже не стала есть. Поэтому просто развернула бумагу и показала содержимое.

— Халва! — изумились они. — Давай скорей, чего ж ты раньше — то молчала! Где взяла?

Грем взял у меня весь кусок и ножиком поделил на три равные части. Я с огромным удовольствием вгрызлась в свою долю. И уже с набитым ртом отвечала:

— Я ж говорю — у булочника. Чем слушаете? Тот как узнал, что я из монастыря, так и продал мне его. Правда, вкусно?

— УГУ!

Было не просто вкусно, а божественно вкусно. Но я все-таки помнила о Тии и Ами. Они тоже должны это попробовать. Поэтому с огромным сожалением и надрывом сердца (не от того, что жалко было своим подругам, а от того, что вкусняшки было совсем мало) я засунула небольшой кусочек опять в рисовую бумагу. Объяснив парням, что девочкам оставляю.

— Умница, тогда возьми и у меня немного, — сказал Ориен и протянул свой недоеденный кусок.

Грему тоже пришлось это сделать. Но сожаления я ни у кого из них не увидела. Они давно привыкшие делится последним. Я это уже знаю. Как они иногда мне булочку притаскивали, чтоб конечно дед и другие учителя не прознали. А то все, прикроют лавочку.

До монастыря, мы не добежали каких — то десяти шагов. Природа вдруг затихла на несколько долгих минут. Как будто время остановилось. В этот момент мы, не сговариваясь, перешли на бег. Я помогла Грему еще с одним мешком. И хлынул ливень, словно стена непроглядная. Земля, за какую-то минуту стала глиной. Мягкой, липнущей к ногам, дела их тяжелыми.

Благо мы все же успели до того, как мешки промокли до такой степени, что испортились бы окончательно. За эту, казалось бы, совсем крохотную пробежку, я устала, как будто весь день подымалась в горы Тингшея, на самую вершину плато. Поэтому дышала как та чахлая лошадка, что сегодня попалась нам на пути. В легких горело огнем. Такие тяжести я не привыкла носить, чуть ли не на вытянутых руках.

«Фух! Успели. Вроде бы удалось спасти муку, крупы и бумагу. По крайней мере, очень на это надеюсь».

Мне помог Данке, подошедший, как только я первая ввалилась в главное здание монастыря. У парней здесь как раз была тренировка и они попарно отрабатывали какие-то удары.

— Вы прям как раз вовремя. Устала? — заботливо поинтересовался блондин.

— Данке, я сейчас умру. Помоги это все отнести в столовую. Там я уже сама справлюсь.

— Без проблем, а вот и парни, — почти следом за мной зашли Грем и Ориен. С них лилась вода как с гусей.

Дед был доволен нашим походом в деревню. А еще пуще тем, что я принесла гораздо больше вещей, чем нужно было. Хотя последнее слово все же оставил за собой.

— Молодец Риса. Ты сумела купить даже больше чем надо. Вот только нужно ли это? — он в упор посмотрел на меня. — Не лучше ль бы сэкономить деньги и принести их обратно?

— Какой смысл, деда? Я ведь не потратила их на всякую некчемщину. Вот, даже аромопалочки тебе взяла. А они всегда пригодятся. Пусть уж лучше всего буде впрок, чем опять тащится в деревню.

— Хорошо. Не стану с тобой спорить. Теперь идите, переоденьтесь и отдохните с дороги. Скоро будет ужин. Я надеюсь, вы проголодались?

— Еще как деда!