Провидец грядущего

С утра в туалете образовывалась толчея. То сын не хотел оттуда выходить, справляя свои утренние дела, то дочь истерически кричала, что не может она показаться на людях с такой-то мордой, лихорадочно намазываясь перед зеркалом. А время шло, можно сказать, неслось, в такт неумолимым прыжкам стрелки будильника. Наспех проглотив завтрак, не побрившись, Николай Федорович Ляхов выскочил из дома, на ходу задергивая молнию китайской куртки. Вечная утренняя спешка, хоть и раздражала своей бессмысленностью и неизбежностью, все же отвлекала от мыслей гораздо более мрачных.

Нет, никак нельзя было сказать, что в жизни Николая Федоровича что-то сложилось неудачно. Работа? Да, не особо престижная, и зарплата не то, чтобы высокая. Так — жить можно, как говорится. Обладала эта работа таким несомненным для русского человека и вслух не называемым, хотя и всем признаваемым достоинством, как возможность не особо напрягаться. Скажем вот, опоздай он сегодня, допустим, на целый час. И что? А ничего. Никто ему ни слова не скажет, не потребует объяснительной, даже, скорее всего, не спросит, не случилось ли чего-нибудь. Конечно, вздумай он опаздывать постоянно, этого ему не спустили бы. Но он же нормальный человек, наглеть не станет.

Да и в прочих отношениях служба обременительной не казалась. Бывали, конечно, свои авралы, свои заморочки. Для людей менее опытных и нервных они, наверное, могли показаться чем-то важным и животрепещущим, а гражданин Ляхов давно привык и даже не ускорял привычного темпа деятельности. И все обходилось. Задания выполнялись в срок, претензий никто не предъявлял, а Николай Федорович, чем дальше тем больше приходил к выводу: прекрати не только он, но и вся его контора всякую деятельность — на ходе жизни в мире и отдельно взятом городе это обстоятельство никак не отразится.

Семья? Тоже — как у всех. Бестолковые дети, ворчливая жена. Он знал доподлинно, что многие не имели и этого, скрывая серьезные проблемы за показной веселостью и демонстрацией материального благополучия. Здоровье Николая Федоровича не беспокоило, к карьерному росту он не стремился, а потребность в престиже — отдыхе в модных местах, красивой иномарке и прочих предметах, коими принято хвалиться, доказывая, что жизнь удалась — он не сумел удовлетворить еще в юности и потребность таковая в нем перегорела.

То есть он не отказался бы ни от новой квартиры, ни от роскошной машины, но — уже совершенно четко понимал для себя, что приобретения эти его не обрадуют, а скорее, создадут лишние хлопоты. И уж совершенно точно не мог гражданин Ляхов представить себя, хвалящегося перед сослуживцами своим достатком. В общем, вроде бы все в жизни его устраивало, но в то же время, стоило ему отвлечься от повседневной суеты, как ощущение полной бессмысленности существования охватывало его мягкими липкими объятиями.

Конечно, он слышал о кризисе среднего возраста, да и про экзистенциальные проблемы бытия тоже приходилось читать. Но одно дело знать, а совсем другое — ощутить все это на себе. И ведь не поделишься ни с кем! Любой встречный тебе сразу объяснит, что ты, мил друг, с жиру бесишься. Собственно, Николай Федорович и так догадывался, что ему могут сказать друзья и сослуживцы, и его горький опыт лишь лишний раз убедил его в этом печальном обстоятельстве. Конечно, он консультировался — частным образом — у разных врачей. Нельзя сказать, чтобы ему ничего умного не посоветовали, нет. И посоветовали, и объяснили доподлинно, в чем дело и почему его переживания уникальными абсолютно не являются. Но вот только желания следовать данным ему советам у мирного российского обывателя Ляхова совершенно не возникало.

Утро, давка в дверях троллейбуса, протискивавщаяся сквозь толпу кондукторша немилосердно пихнула его в бок. А ему, Ляхову, хоть бы что. На подобные неприятности он обращал внимание лишь в случае крайней подавленности, чего с ним давненько не случалось. Нет, он в сторону кондукторши даже не повернулся. Какой в этом поступке был бы смысл? Она что, по своей воле и злому умыслу сквозь толпу продиралась? Работа у нее такая.

Вот таким, погруженным в размышления о предопределенности всего сущего, и сошел на своей остановке Николай Федорович. Сошел, влился в густую толпу прохожих и вместе с ними зашагал в сторону своей работы. Путь его пролегал мимо одноэтажного, но довольно высокого здания аптеки. В толпе народа мало кому свойственно глазеть по сторонам. Большинство смотрит лишь за тем, как бы обогнать медленнее идущих и не столкнуться со встречными. Так же, как все, шел и Николай Федорович. Шел, пока удар по плечу не сбил его с ног. Теряя равновесие, почувствовал гражданин Ляхов прикосновение к своей шее чего-то мокрого и холодного, а потом это холодное, белесое и твердое навалилось сверху на его физиономию, прижимая голову к асфальту.

Сосулька. Николай Федорович столкнул ее с лица и присел. Возле него задержались лишь две сердобольные бабули, немедленно выразившие ему сочувствие и принявшиеся хаять городские власти за недогляд. Ляхов потер ноющее плечо и решил, что ему относительно повезло. Похоже, он отделался синяком и перепачканной курткой. Упади сосулька на голову, могло быть куда хуже. Он поднялся, отпихнув сосульку ногой, и продолжил путь, держась поближе к краю тротуара.

Над крыльцом управления, в котором ему довелось трудиться, нависали две приличного размера сосульки. Задрав голову вверх, Николай Федорович постарался выбрать для подъема по шести ступенькам место в стороне от предполагаемой траектории их падения. Предосторожности, предпринятые им против угрозы сверху, здоровья ему не прибавили. Вниз он не смотрел, а внизу были обледенелые ступеньки. На четвертой по счету Ляхов поскользнулся, растянулся во весь рост съехал по ступенькам вниз. На этот раз перепачканной курткой он не отделался.

Брюки порвались, ободранная коленка кровоточила, а молния на куртке разошлась, похоже, навсегда. Ну и прочие мелочи: весь мокрый, грязный, ушибы болят, а настроение безвозвратно испорчено. Даже бог с ними, с курткой и брюками. Более всего раздосадовали взгляды, которыми награждали его свидетели. Еще бы: импозантный мужчина раком сползает по скользким ступеням входа, а ведь здание управления своим видом и отделкой больше всего напоминает дворец. Расстаралось в свое время начальство, ничего не скажешь. И вот это уважение, уважение к архитектуре, прохожие неосознанно переносят на само управление, его дела и людей в нем работающих. И тут — такая живописная картина. Нет, сочувствия во взглядах свидетелей точно не было. Смех, злорадство, недоумение — все, что угодно, только не сочувствие.

Но и внутри управления — то же самое. Сел Николай Федорович за свой стол, глянул на разложенные бумаги, и расхотелось ему жить окончательно. Вся жизнь вначале советского, а затем российского обывателя предстала перед ним прямой и разлинованной на размеренные отрезки, как школьная линейка. Что можно написать о его жизни в эпитафии? Родился, женился, умер? И это человек, созданный по образу и подобию божьему, венец творения, шедевр эволюции, существо, не равное самому себе! Стыдно стало Ляхову, горько и обидно. А что сделаешь?

До обеда он работал, причем работал старательно. То ли забыться хотел в занятии, которое все больше подавляло его своей бессмысленностью, то ли старался разделаться с сегодняшней порцией работы поскорее. Второе оказалось ближе к истине, поскольку уже перед самым обедом Ляхов, кое-как зашив прореху на брюках, сбегал к ближайшему киоску и накупил целую кипу газет. Пообедав в кафе на другой стороне улицы, он вернулся на рабочее место и разложил газеты на столе.

Может, кто другой на его месте искал бы объявление о продаже или ремонте куртки, но Николай Федорович решил мыслить глобально. Что там куртка! Рухнувшая на него сосулька лишила его самого ценного в жизни. Святого лишила, можно сказать. Как-то вдруг ему стало ясно: его собственные усилия вкупе с планами — реальными или мнимыми, неважно — российского правительства совершенно ничего ему в будущем не гарантируют. Причем не гарантируют не только ему, Ляхову, лично. С этим он как-нибудь мог бы примириться. Признать себя неудачником — это значит уже наполовину решиться перестать им быть.

Нет, вопрос стоял в иной плоскости. Философской. Потирая ободранную коленку, гражданин Ляхов прозревал основную теорему мироздания, которая заключалась в том, что миром правит Случайность. Случайно он сел сегодня на этот троллейбус, случайно рухнула сосулька именно на него. И, может быть, так же случайно его подстережет вскоре в подъезде маньяк или бабушка за стенкой по беспамятству устроит взрыв бытового газа. От нее, от Случайности, не защитишься примерным поведением, хорошим образованием или любого рода талантами. Падающей сосульке, как и отказавшим тормозам, все равно, кто станет их жертвой. Против промысла, хоть человечьего, хоть Божьего есть — или предполагается — какая-никакая защита. Но что можно предпринять против Случайности?

Столь же ясно стало ему, почему эта, основная по сути, теорема мироздания настолько обойдена человеческим вниманием. Наука, конечно, изучает распределение случайностей — формулы составляет, вероятности высчитывает. В общем, занимается мелкими, несущественными деталями, даже не стараясь вникнуть в суть того, что несет человечеству господство Случайности. Философия тоже сей вопрос наиважнейшим не почитает. А простого обывателя старательно убеждают, что случайного в мире нет, случаен только выигрыш в лотерею.

Ведь стоит признаться, что судьбы наши определяет случай — и большая часть жизненных усилий становятся нелепыми и смешными. Ведь те, потонувшие на Титанике, тоже верили в свое будущее, деньги хотели заработать, в высшее общество выбиться, детей поднять. Они честно и с чувством достоинства делали свое дело, не подозревая, что от Гренландии уже откололся айсберг…

Оттого и не позволяет себе обыватель допускать к осознанию тот факт, что никакие его усилия, никакие хитрости завтрашнего дня ему не обеспечат. Ведь как такое осознать? Разом вся жизнь рухнет… Как рухнула она сегодня у мирного обывателя Ляхова под тяжестью не столь и большой, надо признать, сосульки. Осознав во всей силе вышеупомянутую теорему, Николай Федорович, тем не менее, сдаваться на милость судьбы отнюдь не собирался. Он не кинулся искать утешения в религии, не пустился во все тяжкие. Жизнь есть жизнь, как бы она ни была устроена, живой твари приходится принимать ее таковой, какая она есть. А то, что некоторые, и он сам в их числе до недавнего времени, тешат себя по ее поводу иллюзиями — это ничего не меняющая частность.

Перерыв кончился, коллеги вернулись в комнату.

— Федорыч, ты хоть обедал?… Я бы в таком случае отпросилась пораньше… Ну и поганая нынче погода… Да он себе невесту подбирает, девчонки!

Смущенный последним замечанием, Ляхов ткнул пальцем в лист газеты, лежащей перед ним на столе:

— Кто-нибудь к его услугам обращался?

— Магистр белой магии… Да Вы что, Николай Федорович? Это же наверняка прохиндей какой-нибудь!

— Да мне прохиндей как раз и требуется. Лишь бы не дурак.

Но прохиндей оказался не то, чтобы дураком, но человеком со странностями. Во всяком случае, в телефонном разговоре он юлил, задавал бессмысленные вопросы и ни разу не ответил определенно на прямые вопросы Ляхова.

— Да они все так поступают. Болтают по телефону, пока не определят, что перед ними лопух, с которого денежку можно скачать. Тогда и о встрече договариваются. А от остальных отговариваются, — прокомментировала Тамара Никифоровна неудачу первого звонка Ляхова.

Со всех сторон посыпались советы и были высказаны мнения по поводу колдунов, магов, знахарей и астрологов. Первым и вторым выразили полное общественное недоверие, мнения насчет знахарей разделились примерно пополам, а астрологи встретили среди коллег Николая Федоровича снисходительное принятие. Выяснилось, что гороскопами интересуются все. И не просто интересуются: даже некоторые события в жизни к благоприятным дням подгадывают. Ляхов опустил глаза в газету и прочел гороскоп его знака на текущую неделю. "Легко будут решаться вопросы, связанные с чужими деньгами, кредитами, страхованием. Это хорошее время для решения вопросов и через суд, в этом случае дела, связанные с наследством или выплатой алиментов, будут разрешены в вашу пользу. Удачно сложатся и отношения в рабочем коллективе, они станут более теплыми и доверительными…".

В общем, прогноз обещал не только ему, но и все другим знакам благоприятные условия для появления новых друзей, установления романтических отношений, начала новых предприятий или изменения образа жизни. Обещал всем, по сути, одно и то же. Если же смотреть применительно к себе, то судиться Николай Федорович ни с кем не судился, алиментов сам не платил и от других не ждал, как не ждал и наследства. Кредитов старался не брать и, тем более, не ссужал денег никому другому. Банкиром он не был и с деньгами старался не связываться, понимая, что всякому сверчку положено знать свой шесток.

Прогноз показался ему полнейшим издевательством. И пусть коллеги уговаривали, что настоящий прогноз астролог составляет, принимая во внимание расположение планет, и что это долгое и сложное дело — Николай Федорович разом проникся к астрологии глубочайшим презрением. Она не позволяла упредить и обнаружить Случайность и этот ее недостаток представлялся абсолютно непреодолимым. Случайность, она на то и Случайность, чтобы не придерживаться никаких астрономических расписаний. А планеты, как и звезды движутся, известное дело, строго по расписанным на многие годы вперед орбитам.

Ему интуитивно казалось, что истинный метод определения и улавливания Случайности должен даже выглядеть действительно случайным. Казалось подходящим гадание на кофейной гуще, к примеру, но вызывали сомнение технические сложности. Качество гущи, скажем, а паче того — квалификация гадателя. Ясно же, что с этим, весьма сложным делом мог справиться исключительно человек, наделенный особым талантом. Как всякому человеку, причастному к какому-бы то ни было ремеслу — да хоть и к составление ненужных отчетов — Ляхову было доподлинно известно, что мастеров своего дела крайне мало в любой области. И как сделать так, чтобы не нарваться на шарлатана, он пока представить себе не мог.

Дома Николай Федорович повел себя, не как обычно. Рявкнул за что-то на дочь, отчего та фыпкнула и насупилась, однако же ходила и разговаривала куда тише обычного. Грозно взглянул на жену, и та, удивленная и заинтригованная этим обстоятельством, на время прекратила обычное брюзжание. Случаев, подобных произошедшему с Ляховым, каждый достаточно взрослый гражданин сможет припомнить из собственного опыта множество. Сколько раз тот или иной российский обыватель вдруг решает что-то изменить в своей жизни, но настает утро нового дня, он по привычке встает, одевается, завтракает, выходит из дома — и все опять движется по накатанной колее. Возможно, то же самое произошло бы и с Николаем Федоровичем, если бы не раздавшийся поздно ночью телефонный звонок.

— Вы мне звонили сегодня…

Собеседник замолчал, отдавая инициативу разговора Ляхову. Можно подумать, что тот, едва заснувший, весь день ждал этого звонка и готов был вести разговор, даже не просыпаясь. Нет, если его собеседник такое и предполагал, то он явно ошибался. Спросонок Николай Федорович смог лишь спросить:

— Это кто?

— Любомир. Вы мне звонили сегодня, — повторил Любомир и вновь замолк в ожидании.

Единственный звонок, который мог припомнить Ляхов — его звонок магистру белой магии. Давал ли он ему свой домашний телефон? Сквозь сон вспоминалось плохо. Может и давал, кто знает. Уж очень он тогда был в расстроенных чувствах.

— Не знаю никакого Любомира, — грубо ответил Ляхов, — а о чем мы с Вами говорили, не напомните?

— О шестнадцатом старшем аркане. А кто давал Вам номер моего телефона?

— Да он в газете напечатан, в объявлении, — не раздумывая ответил Ляхов, чьи мысли внезапно сосредоточились на таинственном шестнадцатом аркане.

— Это ошибка, — твердо заявил Любомир. — Не надо было Вам по этому номеру звонить. До свидания.

В трубке раздались гудки. Николай Федорович облегченно рухнул на подушку, намереваясь продолжить сон, но тут в разговор вступила супруга.

— Это кто был?

— Любомир какой-то…

Точнее Ляхов сказать не мог. Какой-то: вот вся понятная для него лично характеристика. Ведь Любомир не подтвердил, что он и есть магистр белой магии, которому Николай Федорович звонил днем. Да и впрямь: давал ли он магу свой домашний номер?

Супруга обиженно сопела под боком. Ляхов не смог определенно ответить на ее вопросы, потому что сам ничего толком не понимал. Заснуть не получалось. Он так и проворочался до раннего утра, и заснул, как показалось, всего за несколько минут до звонка будильника. Утро, которое, как известно, вечера мудренее, принесло и некоторое облегчение. Ляхов смутно вспомнил, что, кроме магистра белой магии он звонил еще нескольким колдунам. В памяти отложилось, что звонки оказались безрезультатными, но вдруг он кому при этом номер своего телефона называл? Вспомнить бы еще, кому. А так получалось, что отыскать таинственного Любомира он не сможет.

Ночью подморозило, и лишь вдоль стен неутомимая капель проложила мокрые дорожки. Николай Федорович держался от стенок подальше, зорко поглядывая по сторонам. Навряд ли Случайность снова использует против него лед — снаряд дважды в одну воронку не падает. До работы он добрался без приключений. А в управлении уже стоял дым коромыслом. Слухи о смене начальства и грядущих преобразованиях сгустились до такой степени, что приобрели характер неизбежного перехода в разряд фактов. И переход этот состоялся, когда стрелка на часах еще не добралась до цифры 10.

В кабинет вошел непосредственный начальник Ляхова и работавших с ним в одной комнате сослуживцев Периков. Встав посреди комнаты, он с видом провинциального актера произнес:

— Господа, я должен сообщить вам пренеприятнейшее известие…

— Начальство меняется, — ахнула невоздержанная на язык Алина, сорока одного года от роду.

— Да, — грустно кивнул Периков, — и там, наверху, — его указательный палец нацелился на потолок, — нашему новому руководителю намекнули, что неплохо бы подсократить штаты и повысить эффективность работы. Так что готовьтесь. Возможно, на днях господин Мальцев к нам зайдет и выслушает ваши доклады о проделанной работе. Говорите по сути дела. Будете воду лить — окажетесь первыми в очереди на сокращение.

После его ухода в комнате начался приступ бюрократической паники, совершенно миновавший Николая Федоровича. Во-первых, Ляхов на своем веку пережил слишком многих начальников, чтобы всерьез бояться новой метлы и сокращения штатов, которым, как всем известно, всегда пугают, но никогда не наказывают. Во-вторых, он полагал, что его предусмотрительность, аккуратность и опыт гарантируют ему выживание при любых передрягах. А в-третьих, и это главное, мысли его сейчас были направлены не на работу, а на необходимые для борьбы со Случайностью действия. Та же Алина подсказала, что аркан — это всего лишь название карты из колоды Таро, и теперь следовало разузнать все об этой колоде и шестнадцатом старшем аркане.

Пока четыре женщины лихорадочно копались в бумагах, просматривали отчеты и все вместе обсуждали микроскопические реальные дела управления, Ляхов висел на телефоне, обзванивая знакомых. Потом быстро оделся и сбегал в книжный магазин, где в разделе оккультизма разыскал нужную книгу. Остаток рабочего дня ушел на ее изучение. Колода карт Таро в книге приводилась, и Николай Федорович быстро ее отксерил, разрезал листы и получил требуемую колоду в 78 карт или арканов.

— Что это у Вас, Николай Федорович? — сунула нос в его бумаги неугомонная Алина.

— Истинные карты для гадания, Алиночка.

— Что же их так много?

— Сколько положено. Двадцать два старших аркана, и 56 младших. Из младших и образовались привычные нам игральные карты, кое-что потеряв и сменив названия мастей.

— А вы мне не погадаете? — понизила голос Алина, — на нового начальника. Покарает он меня или помилует?

— Да я еще пока не умею…

Собственно, отказал он ей по совершенно другой причине. Карты Таро представлялись Николаю Федоровичу инструментом для борьбы с безликой и вездесущей Случайностью, негоже было использовать столь мощное средство для решения приземленных бытовых проблем. За весь рабочий день Ляхов выкроил лишь полчаса для того, чтобы уделить его собственно работе. И сделал он ровно столько, чтобы никакая проверка не смогла бы утверждать, что никаких следов его рабочей деятельности за данный день не обнаружила.

Долгое пребывание в одной должности и исполнение однообразной работы подвели Николая Федоровича. Выучившись за годы без малейших нервных и умственных затрат аккуратно выполнять набор не столь и сложных действий, он счел это умение признаком профессионализма. Деятельность, которой он занимался, сама по себе не приводила к появлению новых материальных или нематериальных ценностей. Она была лишь одним из звеньев в процессе обеспечения производства таких ценностей. И без этого звена вполне можно было обойтись. Если же учесть, что даже в этом, незначительном звене, роль самого Николая Федоровича была далеко не решающей, становилось понятна смехотворность всех его претензий на профессионализм.

Но сверх того — Ляхов не замечал, как не замечают это до времени очень и очень многие, что его уже начала подводить память. Да и былой сообразительностью, что позволила ему когда-то завоевать определенную репутацию в своем управлении, похвастать он больше не мог. Годы брали свое. Пока управлением руководили начальники свои, выросшие в его коллективе и за многие годы привыкшие к устоявшейся репутации Ляхова, он мог ничего не опасаться. Но господин Мальцев приходил со стороны, он с былыми репутациями знаком не был и намеревался составить свое собственное мнение о каждом сотруднике по результатам личной беседы.

Алинка, Тамара Никифоровна и другие дамы, по присущей вообще женщинам большей степени тревожности, восприняли приход нового начальства и возможную реорганизацию как стихийное бедствие, от которого следовало защищаться всеми возможными средствами. Как и Николай Федорович, ни одна не уделила самой работе сколь-нибудь значимого времени. Но все они готовились, бегали к Перикову что-то уточнять, куда-то звонили, наводя справки о господине Мальцеве. Слухи были неутешительны. Зрит в корень, любимчиков не имеет, в деле разбирается досконально.

А Николай Федорович тем временем изучал значение шестнадцатого старшего аркана. Башня, пораженная молнией. Другие названия — Башня, Богадельня. На аркане изображалась ударяющая в башню молния. С верхушки башни сыпались кирпичи, а вниз летели две человеческие фигуры, одна из которых была в царской короне. Здесь присутствовал намек на строителей Вавилонской башни, идеи гордыни, увлеченности вздорными идеями и умственной ограниченности. Если извлеченный из колоды при гадании аркан лег вверх ногами, то карта означала заточение. В сочетании с Дамой Жезлов аркан означал успех в начинаниях, с Тузом Жезлов — неволю. Всадник Мечей рядом с Башней смягчал ее неблагоприятные предсказания, а Четверка Мечей означала денежную потерю.

В общем, сама по себе Башня была неблагоприятной в большинстве раскладов. Но в правилах гадания утверждалось, что не столько важны детали карт, сколько идеи, им присущие. Даже у опытного гадальщика не каждый раз получалось интуитивное постижение смысла выпавшей комбинации, поэтому процедура не терпела суеты. Оттого-то и отложил Николай Федорович само гадание до более благоприятного момента.

На данный момент ему казалось, что значение шестнадцатого старшего аркана как нельзя более соответствовало тому, что с ним вчера произошло. Любомир прав. Действительно, он долгие годы в своей гордыне и ограниченности полагал, что сам хозяин своей судьбы, что именно его действия сегодня влекут за собой последствия в наступающем завтра. И только рухнувшая сверху сосулька открыла ему глаза. Да, это катастрофа, это падение, это крах всей жизни — но это и очищение, и постижение истины. Отныне он будет жить иначе, руководствуясь не обывательскими правилами, но прихотям угаданной Случайности.

Николай Федорович свято верил, что ему дано эти прихоти угадать. Оттого он и рассматривал сбившую его с ног сосульку, как дар небес, как знак свыше. Знак этот гласил — ты Избранный, тебе дозволено угадать грядущее, тебе дан дар прорицания. Знак приходил всегда неожиданно, ломая стереотип, вынуждая взглянуть в лицо реальности, потрясая казавшиеся незыблемыми основы. Осознав причины потрясения, Ляхов испытал то, что испытывают в жизни многие. После таких переживаний некоторые приходят к религии, кто-то — к суевериям; большинство же, не обладая достаточной силой воли, продолжают влачить прежнее существование, за несколько дней забывая в повседневной суете явленное неизвестной силой кратковременное просветление души.

Гражданин Ляхов нашедшему его просветлению последовал, выбрав своей точкой опоры карты Таро. Выбор его был частично случайным, основывающимся на словах неведомого Любомира, а частично определялся жизненным опытом Николая Федоровича. Карты — это с одной стороны, нечто знакомое и привычное, а с другой — то ведь не простые карты. Вот это сочетание знакомого и загадочного привлекало само по себе. Опять же, гадать на картах он мог самостоятельно, не обращаясь к сомнительным личностям, публикующим объявления в газетах. В его отношениях с Великой Случайностью посредники не требовались.

Дома он разложил карты на столе рубашкой вверх, перемешал и потянул первую. Четверка Кубков. Близкие мелкие неприятности. Первая карта означала все то, что за него. Следующим, справа от первой карты, лег Вестник Мечей. Лег перевернутым, что означало предостережение от возможной ошибки. Вторая карта символизировала все то, что было против него. Третьей, над обеими предыдущими картами, легла Шестерка Денариев. Третья карта указывала путь к успеху, а ее значение было — честолюбие. Рядом с Вестником Мечей она лишала спрашивающего надежды на скорое обогащение.

Четвертая карта, последняя в малом кресте, легла ниже первой и второй. Она означала мотивацию ответа. Четвертой картой оказалась Дама Мечей. Теперь следовало установить на основе номеров извлеченных младших арканов значение старшего аркана, итоговой карты гадания. Оно оказалось равным семи: Колесница. Колесница говорила о достигнутой победе и Ляхов разом воспрял духом. Он еще не полностью понимал значения выпавших карт, но общий итог показался ему удовлетворительным.

Теперь он решил прибегнуть к гаданию на старших арканах. Только оно могло дать ответы на вопросы философского характера. А мучившие гражданина Ляхова вопросы, без сомнения, являлись именно такими. и самым важным был вопрос о взаимоотношениях со Случайностью. Сможет ли он ее покорить? Первым он вытащил второй аркан, затем четырнадцатый и третьим — пустую карту. Итоговой, четвертой картой оказалась Башня — шестнадцатый аркан.

Итак: Жрица — прибежище, закон, знание; Умеренность — времена года, поток жизни; пустая карта — неудобопредсказуемость будущего в той области жизни, о которой и идет речь. Несколько непонятное сочетание. И итог — Башня, падение, слабость. Николай Федорович глубоко задумался над полученным результатом. Более всего смущала пустая карта. Среди ее значений числилось и нежелание вопрошающего раскрыть что-то из своей жизни. Получалось, он сам себе не доверял.

Утро не предвещало ничего особенного. Все, как всегда. И лишь когда к господину Мальцеву вызвали на собеседование Надежду Алексеевну, сидевшую за столом напротив Ляхова, Николай Федорович вернулся мыслями к приземленной действительности и даже дал себе труд проглядеть последний отчет их отдела.

— Присаживайтесь, Николай Федорович, здравствуйте, — господин Мальцев времени на пустые формальности не терял. — Я ознакомился с результатами Вашей работы. Аккуратно, грамотно, но ведь эту работу квалифицированный специалист может выполнить за четыре часа. Чем же Вы занимались весь оставшийся месяц?…

Да, воистину так — разрушенная башня. Грянул гром. Молния ударила в верхушку башни, разбрасывая кирпичи, низвергая гордого царя. И корона его покатилась в пыли. Карты знали все, знали наперед. Лишь он, ничтожный, не смог понять данного ему знака.

Всего по управлению сократили полтора десятка должностей. Пенсионеров по возрасту отправили на заслуженный отдых, большинству сокращенных предложили занять другие должности. Николаю Федоровичу предложили проследовать в отдел кадров и получить на руки трудовую книжку. Сослуживцы отводили глаза в сторону, работавшие за соседними столами женщины ахали и возмущались вопиющей несправедливостью случившегося. Николай Федорович Ляхов собирал вещи. На его лице нельзя было прочесть ни злости, ни огорчения, отчего бывшие коллеги приходили в еще большее уныние.

— Куда же вы теперь, Николай Федорович? — не удержалась Алинка.

— В магистры магии, куда же еще, — весело ответил Ляхов и навсегда покинул кабинет, которому отдал большую часть своей трудовой жизни.

За прошедшие дни он добился немалого. Магистром магии он себя, конечно, не называл. Скромнее надо быть. Вот так: прорицатель грядущего — звучало в самый раз. "Прорицатель грядущего предупредит о неожиданном ударе судьбы" — без претензий и по существу. Кого-то он предупредил о грядущей автокатастрофе, кого-то — о финансовом крахе. Тот из предупрежденных, кто перестал пользоваться своим автомобилем, попал у себя во дворе под мусороуборочную машину. Но тем не менее был очень доволен — пострадал лишь он сам, а его "Ауди" осталась целехонькой. А второй из предупрежденных, хоть его и кинул партнер, поостерегся покупать новый магазин и остался хоть с какими-то средствами.

За прорицаниями выстроилась очередь, но больше всего радовало Николая Федоровича то, что с помощью колоды Таро он сам научился избегать нежелательных случайностей. Придет ему в голову что — он сразу за карты, с вопросом — а что из этого получится? Сколько всяких планов пришлось поотменять — невозможно даже представить. Супруга Ляхова пришла к твердому убеждению, что мужу пора лечиться у психиатра. Ну как простая женщина могла понять, что, раз на вечернее мытье посуды выпал аркан Дьявол, посуду следовало оставить грязной? Кто знает, чего они этим избежали? Может, взорвалась бы газовая колонка, а может, разбившаяся тарелка привела бы к ранению и заражению крови. Раз от Случайности удалось уклониться, то уже не узнаешь, что она тебе готовила.

Однажды, правда, это ему удалось. Тогда прорицание по поводу поездки в троллейбусе завершилось появлением аркана Отшельника, и еще рядом с семеркой кубков. Ляхов поехал маршруткой и с нескрываемым удовлетворением разглядывал, как суетятся гаишники возле вылетевшего на тротуар троллейбуса с помятым боком. Окажись он в том троллейбусе, отделался бы в лучшем случае синяками. Так что отныне Николай Федорович считал себя пусть если не победителем в схватке со Случайностью, то уж всяко и не проигравшим.

Очередной клиент, манерами весьма напоминавший нового русского из анекдотов, молча показал фотографию молодой женщины. Кто такая, говорить отказался. Его интересовала, чем она по жизни занимается. Разложив колоду веером, прорицатель потянул наугад карты. Старший аркан — Воздержание, причем в перевернутом положении, младшие — перевернутый паж жезлов и владычица мечей. Едва Николай Федорович назвал общепринятые значения карт, как клиент вскочил и стремительно исчез. Такого борец со Случайностью никогда еще не видел. Пожав плечами, он на всякий случай карты трогать не стал. Вдруг клиент еще вернется? До появления следующего оставалось почти сорок минут, и Ляхов решил использовать освободившееся время для себя: раскинуть карты на то, как сложится для него обратная дорога со съемной квартиры.

Карты никакой опасности не выявили, и успокоенный прорицатель приветливо встретил поспешно вернувшегося клиента. Но на этот раз новый русский был не один. Вошедшие с ним двое громил в черных костюмах схватили Ляхова за руки, а клиент, не говоря ни слова, со всей силы саданул прорицателю кулаком в живот. Дух у Николая Федоровича перехватило, свет в глазах померк, и он рухнул бы на пол, если бы не двое мордоворотов. Они так его и держали, пока клиент, сопя от усердия и рыча, молотил кулаками по его телу, как по боксерской груше. Физиономии Ляхова, впрочем, доставалось не меньше.

Сквозь боль прорицатель даже не совсем осознавал слов, которые выплевывал ему в лицо волтузивший его клиент.

— Дурные вести, тварь! Скорое супружество? Издеваться надо мной вздумал, стебло поганое! Думаешь я лох, не пойму, что Томка с Лехой сучится? Откуда Леху знаешь, гаденыш? Сколько он тебе за твои шутки забашлял?

Сообразить, как следовало все это понимать, Ляхов уже не мог. Он еще почувствовал, как падает на чистовымытый пол разбитой в кровь рожей, а следующее его воспоминание уже относилось к знакомой не только борцам со Случайностью обстановке больничной палаты. Говорить было больно. Разбитые губы отзывались на любую попытку ими пошевелить, а количество зубов во рту заметно убавилось. Сидящий возле кровати человек зудел настойчиво, как ополоумевшая муха, и избавиться от его вопросов не было ни сил, ни возможности.

— Значит, Николай Федорович, напрямик Вы неустановленному лицу о том, что его жена ему изменяет, не заявляли?

— Не заявлял…

— Но он, однако, сделал из Ваших слов именно такой вывод и бросился его проверять?

— Возможно…

Отвечать следователю не хотелось. Все было бесполезно. Нет, не следствие с его потугами. Бесполезной оказалась столь любовно разрабатываемая Ляховым система борьбы со Случайностью. Ибо теперь он осознал, что выше Случайности стоит Судьба, а у нее найдутся инструменты, против которых любое прорицание бессильно.

2008 г.