Простейшие

Костя снял с предохранителя электрошокер и протянул его Максиму. Тот осторожно сжал шокер в ладони.

– По-моему, их с каждым годом всё больше становится! Зачем работаем – непонятно.

– За деньги работаем, – хмуро ответил напарнику Костя и заглушил двигатель. – Неужели ты в самом деле думаешь, что мы их всех когда-нибудь вычистим?

– Нет, конечно, – вздохнул Максим. – Всех никогда не вычистим. Но что-то уж слишком много нас дёргают. Что же дальше будет, если так пойдёт?

– К этому всё и катится, – Костя достал ключи из замка зажигания и открыл дверцу машины, готовясь выбраться наружу. – Нашу службу устранят, а "грязь" будет шляться по улицам.

– Чего-то ты сегодня даже мрачнее, чем обычно, – заметил Максим. – Ничего не болит? Чебуреки в обед нормальные, вроде, были…

– Да не в чебуреках твоих дело, – махнул рукой Костя. – Устал просто. Пенсия на носу.

В нагретый салон их служебной "десятки" забрался осенний ветер и принес с собой промозглость и тлен. Костя помог напарнику выбраться из машины, после чего с едва заметным раздражением хлопнул дверцей. Максим поёжился и поднял воротник куртки.

– Не нравится мне этот дом…

– Дом, как дом, – пожал плечами долговязый Костя, проверяя свой огнемёт.

– Слишком чистенький, – Максим подозрительно покосился на обшитую сайдингом веранду. – В таких обычно "грязи" не бывает.

– С чего ты взял? – Костя поставил машину на сигнализацию и убрал брелок в карман джинсов.

– Средний класс, – развел руками Максим. – Законопослушные тупые овцы. Всё делают так, как им говорят в вечерних новостях. Откуда тут "грязь"?

– Наверное, ты прав, – Костя прокашлялся и пошёл к воротам, Максим побрёл следом.

Забор был самым обычным – в человеческий рост, набранный из досок шириной сантиметров пять. Ворота обрамляли два столба из белого кирпича. Костя встал на цыпочки, перекинул правую руку через калитку и сдвинул в сторону мокрый засов.

– Лихо ты, – хмыкнул за спиной Максим. – Иногда я тебе даже завидую, когда ты башкой о косяки не бьёшься.

– Поостри мне тут! – беззлобно бросил через плечо высокий Костя. В оперативнике действительно было порядка двух метров роста, за что его с детства кликали то "стремянкой", то "антресолью".

Максим попал в ворота со второго раза. Иногда его слегка заносило в темноте. Костя ждал своего напарника, стараясь не выказывать раздражения.

Оперативники прошли по тропке из бетонных плит, проложенной через газон, ощерившийся пучками желтой травы. Костя замер у двери, прислушиваясь. Максим вышел из-за его спины и перехватил поудобнее шокер. Из дома доносились обрывки фраз. Разговаривали мужчина и женщина. Что именно они говорили, было не разобрать, но по общему тону беседы Костя заключил, что оба чем-то расстроены. Впрочем, оперативник догадывался, чем именно. Тем, из-за чего они с напарником и припёрлись в эту глушь в пятницу вечером.

Максим бросил вопросительный взгляд на Костю, тот кивнул и с размаху ударил в дверь ногой. Будь они сейчас в каком-нибудь сериале про американских полицейских, дверь не замедлила бы с хрустом влететь внутрь дома. Но они не были ни в сериале, ни в Америке, поэтому дверное полотно ответило лишь глухим "бу-ум" и лёгкой вибрацией.

– Твою маковку! – процедил сквозь зубы Костя.

– Когда ты уже прекратишь корчить из себя Брюса Виллиса? – усмехнулся Максим.

– Надеюсь, они откроют, – проворчал Костя. – Иначе я твоей тупой башкой буду дверь таранить!

– Ага! Разбежался! – скорчился оперативник, но затем посерьезнел: – Тихо! Кажется, идут!

Действительно, из прихожей донесся негромкий звук шагов.

– Кто там? – с напускной грубостью поинтересовался из-за двери мужчина.

– Отдел по уничтожению простейших! – гаркнул Костя. – Откройте немедленно!

– А в чём собственно дело? – от оперативников не укрылось, что голос у хозяина чуть дрогнул.

– У нас есть информация, что вы не утилизировали двух простейших! – хмуро проговорил Костя. – Мы должны обыскать дом!

От дурацких терминов у оперативника уже который год вязало во рту. Неприятный кислый привкус как всегда растекся по нёбу.

– Открывайте! – поддакнул Максим.

Чувствовалось, что в хозяине дома идет внутренняя борьба, но спустя несколько секунд замок всё-таки щёлкнул, дверь отворилась, и на пороге показался небритый и какой-то помятый мужчина. Костя тотчас же оттеснил его к стене и ввалился в прихожую.

Максим двинулся следом, но неудачно поставил ногу, пошатнулся и с хрустом влетел плечом в дверной косяк.

– Ты как там? – бросил ему через плечо Костя.

– Всё нормально! Живой! – успокоил напарника Максим.

Высокий оперативник лишь хмуро покачал головой и стал осматриваться.

В доме пахло свежей выпечкой, из дальней комнаты лилась тихая музыка, прихожая была ярко освещена и Костя обратил внимание на зеленую пальму в углу. Уютно. Правда, оперативник сразу почувствовал, что "грязь" здесь есть. В воздухе висели знакомые за годы работы безысходность и тоска.

Напарники прошли по коридору в комнату, откуда доносились звуки песни и женский голос. Свет здесь был притушен, в углу в камине плясало пламя, а на полу, на светлом пушистом ковре сидела заплаканная женщина. И рядом с ней – "грязь". Костя проверил показания на биобраслете. Да, всё верно. Они приехали не зря.

"Грязи" было на вид лет семь-восемь. Русые волосы, собранные над ушами в два хвостика, неестественно бледная кожа, ввалившиеся глаза и пухлые губы, слегка посиневшие у краев.

Костя отбросил ненужные подробности. Это "грязь". Её необходимо вычистить.

Он подал сигнал напарнику. Максим осторожно обошёл женщину и присел около "грязи".

– Ей не будет больно? – всхлипнув, спросила хозяйка дома. – Она ещё совсем маленькая…

– Она уже давно ничего не чувствует, – сказал Костя. – Это оболочка. Ваша дочь мертва, я понимаю, что вам тяжело, но так лучше…

По сигналу Максим разрядил шокер в шею "грязи". "Грязь" забилась в конвульсиях, приоткрыла рот и упала на бок. Женщина залилась плачем.

Максим подхватил детское тело и немного неуверенно, как всегда, когда шёл первым, направился к выходу. Костя проверил показания биобраслета. Другой "грязи" в доме не было. Удовлетворённый, высокий оперативник пошёл за напарником.

– Ребята! – крикнул им вслед хозяин дома. – Может, договоримся как-то? Ну что вам этот ребенок? Она не ест почти ничего, всё время в комнате сидит. Ну, оставьте её, я вас поблагодарю. Сколько вы хотите?

– Нельзя, – не оборачиваясь, бросил Костя. – Правила. Простейшие должны уничтожаться, иначе заполонят всё вокруг.

– Но это же глупость! – негодовал сзади мужчина. – Это же смешно!

Он даже начал принужденно смеяться, словно стараясь показать, насколько это забавно. Смех получился жалким и резал Косте уши.

– Прекратить истерику! – гаркнул оперативник. – Мы можем привлечь вас по статье "укрывание простейших"! Ещё хоть одно слово – и пойдёте под суд!

Эта реплика заставила хозяина дома замолкнуть. Какое-то время Костя и Максим шли в тишине.

– Куда? – спросил Максим, когда они миновали машину.

– Дальше, к лесу, – неопределенно махнул рукой Костя. – Иди за мной, я покажу!

Оперативники пересекли асфальтированную дорогу и вышли в поле. Вязкая от влаги земля противно чавкала под ногами. Максим пронёс "грязь" ещё шагов двадцать, затем по сигналу Кости бросил её на пожухлую траву и поинтересовался:

– Ну что? Здесь?

Костя кивнул, и оперативник отошёл от тела на пару метров. Костя направил раструб огнемёта на вяло пытающуюся подняться "грязь". Она уже приходила в себя, реакция на шокер почти прошла. Пора было действовать.

И Костя поднёс зажигалку к огнемёту и нажал на чёрную кнопку. Сработал пьезоэлемент, вялый лепесток пламени встретился с потоком газа и разросся, превращаясь в огненную струю. В сгустившейся темноте огонь отбрасывал хищные тени на траву и кусты.

Костя вдавил спусковой крючок. Вязкое, жадное пламя вырвалось из оружия, обдав оперативника привычным жаром.

– Не-е-ет! – раздался вопль хозяина дома.

Костя закусил губу и перевёл взгляд наверх – на хмурое осеннее небо, с едва различимой на фоне полыхающей "грязи" тягучей структурой облаков. Краем глаза он заметил, что Максим улыбается.

– Чего смешного? – хмуро спросил высокий оперативник.

– Так забавно, что кто-то считает "грязь" живой, – поделился своими мыслями напарник. В его глазах бесилось пламя. – Простейшие ведь абсолютно бесполезны! Гадят, жрут и ни черта не делают.

– Но кому-то они дороги, – вздохнул Костя. – Всякое бывает в жизни.

– Ты словно защищаешь их, – покачал головой Максим. – Я слышал, в Москве открыли публичный дом с "грязью". Представляешь извращенцев?

– Тут не Москва, – скривился Костя. – Тут "грязь" ведёт себя поприличнее…

Напарники молчали до самого города. Машина катила по трассе. Дворники с неприятным скрипом стирали с лобового стекла осеннюю морось. Фары вырывали из темноты силуэты полуголых деревьев и белые полосы дорожной разметки. Усталость – больше моральная, чем физическая – накатывала на Костю всё больше.

– Ты ведь уже десяток лет на службе, – нарушил тишину Максим. – За каждого так переживаешь что ли?

– Нет, – поморщился Костя и нажал на тормоз – впереди показался красный сигнал светофора. – Как-то тяжело. Не знаю. Простыл я, что ли…

– Ты давай не раскисай! – шутливо погрозил пальцем напарник. – Приедешь – сто грамм выпей.

– Конечно, – вымученно улыбнулся высокий оперативник. – Завтра выходной, святое дело!

Максима Костин ответ, видимо, удовлетворил, потому что больше он ничего не сказал до самого отделения. Высадив напарника, Костя включил погромче магнитолу и, вырулив на Московский проспект, дал побольше газа. Путь предстоял не близкий.

– Простейшие были обнаружены среди пациентов психиатрической больницы… – говорило радио.

– Простейшими торгуют как рабами… – срываясь на визг, вещал диктор.

– Массовый выход простейших на городскую трассу парализовал её… – тараторила корреспондентка.

Простейшие, "грязь", зомби…

Костя знал, как всё случилось. Помнил ещё те времена, когда люди просто умирали, и их не приходилось глушить и жечь дотла. Тогда мир с некоторой натяжкой ещё можно было назвать нормальным. А затем по планете разнёсся вирус, и люди перестали уходить в мир иной. Их жизнедеятельность останавливалась, сознание меркло, но через пару минут сердце стартовало вновь.

Конечно, никакой жажды крови у мертвецов не возникало. Все старые сказки про злых зомби оказались только сказками. Живые мертвецы просто становились простейшими: вели растительный образ жизни, ничего не запоминали, не говорили и не совершали каких-то разумных поступков. Их даже прозвали поначалу ЕСГ – "едят-спят-гадят", но потом как-то больше прижился термин "грязь".

Вслед за "грязью" появились и отряды чистильщиков. Велик соблазн использовать послушное и похожее на человека существо в своих корыстных целях. Кто-то искал любовных утех, кто-то строил бизнес, кто-то просто не мог отпустить родных и предпочитал хвататься за соломинку, вместо того, чтобы уничтожить оболочку любимого человека и жить дальше. Чистильщики жгли "грязь". Их натаскивали на то, что "грязь" неразумна и опасна. И снова всё, вроде бы, почти пришло в норму. Вновь что-то окрасилось чёрным, а что-то белым.

Костя всегда играл за хороших. Всегда ненавидел "грязь" и считал, что делает очень нужную и правильную работу. Но три недели назад ему в напарники дали Максима…

Костя припарковал машину во дворе, вышел, тренькнул брелоком.

Дождь закончился, и небо разъяснилось. Тусклые звёзды лениво выбирались на свои места. Стало совсем морозно, влажный ветер обжигал голые кисти рук. Как бы завтра снег не пошёл…

Оперативник открыл дверь подъезда, поднялся на один пролёт, вызвал лифт, и пока кабинка неспешно ползла с шестнадцатого этажа, снова стал вспоминать события последнего месяца.

Да, началось всё с того, что в их службу пришел Максим и сотоварищи.

Предварительно отделение навестили психологи, объяснили ситуацию. В теории всё казалось очень логичным.

Кто может лучше всех знать нюансы поведения простейших? Конечно же, простейшие.

Как заставить простейших убивать себе же подобных? Конечно же, не говорить им, что они простейшие…

Створки лифта с лязгом разбежались в стороны. Костя зашёл в кабину и вдавил кнопку четвёртого этажа. Двери закрылись, лифт дёрнулся и пополз вверх.

После специальной тренировки из "грязи" вылепили конфетку. Зомби поумнели и оказались готовы служить обществу. Тот, на кого Костя годами охотился, в итоге был назначен ему в напарники.

Максим был живым мертвецом. И не знал об этом.

Костя знал, но не говорил.

Это тянулось неделями. Белое и чёрное для Кости смешалось. Он теперь уже ни в чём не был уверен. Оперативник то и дело ловил себя на мысли, что проверяет, нет ли у него под глазами синяков, в нужном ли ритме бьётся сердце.

Симптомов у себя Костя не находил, но всё равно сомневался.

На биобраслет надежды тоже не было. Внести туда параметры какой-нибудь конкретной "грязи" и запрограммировать устройство так, чтобы на эти параметры оно не реагировало, – спецам из их службы особого труда не составляло.

Мир всё глубже и глубже погружался в безумие…

Костя зашёл к себе домой, отперев дверь ключом. Несмотря на поздний час в гостиной работал телевизор. Верхний свет был потушен.

Оперативник скинул ботинки, повесил куртку в шкаф.

– Всем привет! Я дома! – крикнул он, но ему никто не ответил.

Костя прошлёпал на кухню, достал из холодильника банку с пивом. Всё-таки пятница. Да и от простуды, вроде, холодное пиво ему всегда помогало. Метод, так сказать, от противного…

Открыв банку и сделав долгий глоток, оперативник направился в комнату.

По телевизору шёл комедийный сериал. Натужно хохотали невидимые зрители за кадром. Дочка с сыном, а вслед за ними и жена повернулись к Косте и поприветствовали его кивком головы.

На лицах людей плясали синие блики, отчего глаза казались ввалившимися и болезненными. Но Костя привык. Его семья уже очень давно была такой.

– Папа вернулся! – улыбнулся Костя и сел в самый центр дивана, обнимая жену и детей.

Ему снова не ответили, лишь жена положила голову на плечо.

Оперативник устроился поудобнее, и прежде чем сосредоточиться на просмотре комедии, бросил короткий взгляд на свой биобраслет – лишнее действие, также давно вошедшее в привычку.

Костя и так знал, что именно покажет ему зелёный дисплей.

2010-10-10, СПб