Прощай, зайчик!

Кольцо шло быстро, но ровно, на удивление без пробок. Зверек заснул на рассвете, на подъезде к Москве, и Люся не стала его будить. Старенький, беречь надо. Зверек достался Люсе вместе с «Маздой», что увеличило цену раза в полтора, но она все равно считала, что повезло. Зверьки сами выбирают машины и редко их меняют.

Люся даже звук сделала потише, все равно ничего интересного не передавали. Что по радио, что по интервидению сплошная вакханалия по поводу столетнего юбилея Октябрьского переворота. «…неокоммунисты совсем распоясались! В правительственном концертном комплексе „Красная площадь“ пройдет театрализованный парад… матросы, солдаты и беглые каторжники… спешите приобрести билеты… А сейчас доцент пенитенциарного университета господин Бешеный по кличке Доцент осветит нам события столетней давности. — Ну, там, Вован Ульяновский собрал правильных пацанов… и, это, зашухерил Зимнюю малину…».

Люся перестроилась в правый ряд, поглядывая на указатели. Перед ней влезла здоровенная «Нива-Тундра», загородив обзор. Люся мельком подумала, что надо бы сдать левее, но близился поворот, а продираться через полосы к развязке не хотелось. Только в голове мелькнуло «Ну что может случиться», как оно и случилось. Джип резко сдал влево, и перед Люсей во всей красе предстала картина, обычно иллюстрируемая знаком «Дорожные работы». Они, видимо, только начинались, голенастый дорожный робот расставлял ограничительные конусы, между которыми голубыми нитями посверкивало силовое поле.

Когда неожиданно перед машиной возникает препятствие, опытный водитель отворачивает руль, неопытный давит на тормоз, а женщина нажимает на гудок. Люся ухитрилась проделать все это одновременно. «Мазда», истошно вопя, подпрыгнув всеми четырьмя колесами, перескочила на соседнюю полосу, распугав мини-вэйную шушеру и вызвав переполох в соседних рядах.

И, конечно, проснулся зверек.

Люся увидела, нет, почувствовала кольцо в плотном сплетении стремлений и намерений. Впереди во все лопатки удирал пакостник-джип, рога ему в стойло. Автомобили по бокам вели себя мирно. В соседнем ряду, наискосок, водитель опеля трепался по вотчеру и собирался сворачивать направо. Люся было насторожилась: «подрежет, сволочь», но разглядела, что опель тоже со зверьком, каким-то смешным, вроде тушканчика. А дальше, до самой Каширки Кольцо было сравнительно безопасно.

Люся улыбнулась, вспомнив, как на соревнованиях по фримобилу, где запрещается ездить со зверьком, она разоблачила молодого наглого парня на «Ауди». Тот ухитрился засунуть ужа в фальшивый топливный шланг, и только бдительная Люся, севшая «Ауди» на хвост, разглядела, что часть маневров явно просматривалась заранее. Главный судья был честно потрясен, когда его боевой ястреб вытащил змею за хвост из какой-то щели.

На мосту творился полный раскардаш. Кому-то надо было влево, кому-то вправо, кто-то уходил на кольцо, с шоссе плыли длинные потные фуры. Заносчивые мерсы, считавшие ниже своего достоинства включать поворотник, сминали ряды, а юркие бестолковые хюндайчики окончательно запутывали движение. Кефирчик усиленно работал, и Люся, ориентируясь по линиям намерений, уверенно кидала «Мазду» в незанятые зоны. Они уже прошли два светофора после ГАИ. Впереди показался шпиль с Веселым Верблюдом и золотой купол «Шавермы». Люся встала на красный под древним рекламным щитом, который Маша Криворучко называла «Мумия вернулась». Зажегся зеленый. Люся поднырнула под электробус, ушла от настырного «форда», прижимавшего ее справа, тормознула перед неприлично резвой «шкодой», подрезала БМВуху… и перестала видеть дорогу. Люся автоматически нажала аварийку. Возмущенная БМВуха вложила в прощальном «Биииип» все презрение к дамочкам за рулем.

Люся озлилась.

— Неделю без морковки! — сказала она вслух. Кефирчик не среагировал.

«Мазда», изображая подраненную птицу, пробралась к тротуару.

— Сволочь ушастая, — прошипела Люся, выходя из машины. Она открыла капот и отстегнула крышку короба.

Кефирчик лежал на боку, выставив большие, плоские, как у мультяшечного кролика, зубы. Длинные серые уши поникли. Выпуклые миндалевидные глаза подернулись белесой пленкой.

Люся потянула зверька за ухо. Потом осторожно за заднюю лапу — Кефирчик мог нешуточно лягнуть. Погладила по шерстке, дернула за хвостик. И тут только поняла, что зверек совершенно, абсолютно, безнадежно мертв.

Она сидела в машине, плакала, шептала: «На кого ты меня покинул, ушастенький». Через полчаса, кое-как придя в себя, Люся позвонила шефу-координатору.

— Федор Ильич, снимите с меня заказ, я не успею, наверное.

— Ты что рехнулась, Веснушкина? Кому я передам? Криворучке?

— Дядя Федя, миленький, у меня зверек помер.

В наушнике помолчали.

— Сочувствую, — сказал шеф после паузы. — Кто у тебя был, кролик?

— Зайчии-и-ик… — слезы закапали на баранку «Мазды».

— Ну, ты там, успокойся. Время есть, успеешь.

— А с пассажирами как ехать?

— Как все! — рявкнул шеф-координатор. — Избаловались! Без зверька колесом не двинут! Тем более тебе стыдно, спортсменке. Ладно, — добавил он, успокаиваясь, — Артему скажу, пусть тебя по пробкам проведет.

Люся утерла слезы и полезла в сумочку за помадой.

Артем позвонил когда она почти успокоилась и накрасила левый глаз.

— Что, Люсиндия, заездила зверька! — жизнерадостно завопил он в наушник.

— У меня горе, а тебе все хаханьки, — укоризненно сказала Люся.

— Ладно, не дави на слезу, он уже старый был, небось, беззубый. Ну что, двинули? Значит так, включай визор, смотри. Сейчас едешь прямо, потом сворачиваешь на улицу Москворечья…

С двумя заказами Люся справилось легко, все-таки спортсменка — не спортсменка, а призы на фримобиле брала. На третьем, самым трудном, через пол-Москвы из центра до окраины, ее протащил Артем какими-то немыслимыми дырами. Правда, пришлось постоять при переезде через Третье кольцо, за ветхостью объявленному пешеходной зоной. Пропускали колонну пракоммунистов, репетировавших парадный шаг. За порядком с усмешкой наблюдали либеродемоны в небрежно расстегнутой на груди форме.

В целом, условленные сроки были соблюдены и честь «Скоростных пассажирских перевозок» не попрана. Правда, Люсе все время слышались посторонние стуки в двигателе и чудилось припадание на правое колесо, но это, скорее, были чисто психологические моменты.

Солнце клонилось к вечеру, когда позвонила Маша Криворучко.

— Люся, это правда, да? Мне Артем сказал. Какой ужас! Как же ты без него? Его же в лабораторию надо сдавать, да?

Зверьков действительно полагалось сдавать в лабораторию, но Люсе это пока не приходила в голову.

— Не дам, — сказала она твердо. — Похороним Кефирчика по-человечески. В лесу.

— Правильно, — подтвердила Маша. — Поехали. Я Темку прихвачу. Как стемнеет, соберемся на стрелке.

В ночном лесу пахло сыростью и прелыми листьями. Люся несла на руках мертвого Кефирчика, завернутого в чистое полотенце. Маша освещала дорогу люмифором.

Выбрали небольшую поляну с низкой травой. Артем вонзил лопату в мягкую почву и выбросил первые комья земли.

Они долго стояли над бугорком.

— Прощай, Кефирчик, — Маша положила сверху букетик клевера.

— Прощай, ушастенький, — печально сказала Люся.

— Прощай, заяц, — Артем снял кепку. — Ты ел морковку и бегал по зеленой травке. Ты честно трудился всю свою маленькую жизнь. Да будет земля тебе пухом, и пусть вечно шумят над тобою березы.

По дороге к машинам Люся не выдержала и разрыдалась. Маша обняла ее за плечи и гладила по волосам, а Артем говорил:

— Люсинда, не реви, успокойся. У Федора есть в резерве хорек, я точно знаю. Будешь кормить его куриными головами, выгуливать на поводке и отбивать от собак.

— Я-а-а не хочу хо-хорька… За-аи-инька мой…

Шоссе было сравнительно пустынно, только в сторону Каширы шла колонна автобусов — пракоммунистов развозили по хатам. Люся нажала на кнопку пульта, «Мазда» не отреагировала. Люся вытянула руку и нажала еще раз. Ноль внимания, кило презрения.

— Маш! — крикнула она. — У меня, кажется, аккумулятор сел.

— Когда это он успел? — удивился Артем.

— Без зверька-то? Элементарно.

Маша двинулась к Люсе и вдруг застыла на месте.

— Люсь, — сказала она напряженным голосом. — Ну-ка, поди сюда. Смотри, кто это?

При свете люмифора можно было разглядеть лохматую голову, круглые уши и черные блестящие глаза. Зверек размером с котенка сидел возле заднего колеса.

— Собака? — неуверенно сказала Люся.

Артем включил дальний свет. Зверек спрятался под «Маздой». Маша махнула рукой:

— Темка, выключи немедленно!

Люся села на корточки, протянула руку и почувствовала маленькие острые коготки и пушистую шерстку. Зверек забрался ей на ладонь. Девушка вынула его и поднесла к свету.

— Гремлин, — удивленно сказала Маша.

— Ну, Люселло, тебе и везет! — Артем удивленно разглядывал мохнатого живого чебурашку. — Настоящий гремлин, не гибрид какой-нибудь.

Люся открыла капот. Зверек спрыгнул с ее ладони и сноровисто забрался в короб. «Мазда» немедленно осветилась и заурчала двигателем. Гремлин поерзал, устраиваясь по-хозяйски, и вдруг улыбнулся, показывая редкие острые зубки. Люся улыбнулась в ответ.

Последний автобус пракоммунистов скрылся в темноте. «Дорога свободна», — шепнул гремлин. Люся вырулила на шоссе, и они помчались, наслаждаясь скоростью и свободой.