Прорицатель

Книга первая. Пролог. Глава первая

КНИГА ПЕРВАЯ

« – Это не так-то просто объяснить. Понимаешь ли, маленькие радости, и горести, и привязанности – всё, что так дорого для нас, простых смертных, всё это слишком обыденно для тех людей и не заполняет их жизни. А когда мы всей душой к ним привязываемся и думаем, что наша дружба нерасторжима, порой оказывается, что мы им только в тягость.

И тут он сдержал себя, словно боясь даже на миг упрекнуть трагическую тень того, чьи глаза преследовали его до сих пор»

(Э.Л. Войнич «Прерванная дружба»)

«Ибо мы как срубленные деревья зимой. Кажется, что они просто скатились на снег, слегка толкнуть – и можно сдвинуть их с места. Нет, сдвинуть их нельзя – они крепко примёрзли к земле. Но, поди ж ты, и это только кажется»

(Ф. Кафка «Деревья»)

Пролог

Поднялся ветер. По небу бежали седые, низко спустившиеся тучи; где-то вдали принялся сварливо грохотать гром.

Высокая темноволосая женщина шла вперёд, не обращая никакого внимания на эти знаки приближающейся грозы. Она только глубже надвинула капюшон плаща и перебросила на другое плечо узел с вещами. Ей нужно скорее добраться до Города – во что бы то ни стало.

Обувь женщины износилась за время долгой дороги. На левой подошве давно появилась дырка, и теперь страннице досаждали мелкие камешки. Но это не её очень беспокоило: главное, чтобы у дочери с обувью всё было в порядке. Подумав об этом, женщина с нежностью взглянула на тонкую девочку, семенившую рядом. Дочь, наверное, почувствовала это и запрокинула голову: огромные карие глаза и бледные, чумазые щёчки.

– Мы придём сегодня, дорогая, – сказала женщина и не узнала своего голоса – он звучал слишком хрипло. Так долго она молчала. – Мы должны прийти сегодня.

Девочка вздохнула. Должно быть, она проголодалась. Но ведь они обязательно дойдут до наступления ночи, а в Городе найдут и еду, и приют.

Громовые раскаты приблизились; казалось, что небеса скоро разверзнутся над этой пустынной дорогой. Ветер засвистел с удвоенной силой, и женщина ускорила шаги. Капюшон сорвало с её головы.

– Мы почти там, милая моя, – проговорила она, свободной рукой прижимая к себе дрожащую от холода девочку.

Хлынул дождь.

Дорога нырнула на холм, и, когда промокшая женщина поднялась туда, сквозь серебристую пелену ливня она увидела Город-на-Сини, его башни и стены, уже не такие далёкие. Он вырос на горизонте, похожий на громадное чудище, распластавшееся по буро-зелёной траве. Последние деревушки и фермы остались позади; больше ничего не отделяло странницу от Города. Дорога огибала его плавной петлёй.

Женщина крепче обняла дочку и начала бодро спускаться с холма. Всем своим существом она чувствовала приближения события, которого так ждала и которого боялась.

Глава I

Мать всегда говорила, что назвала Меидира именно так, потому что на каком-то древнем наречии это слово означает «ветер», а он родился в грозовую ночь. Впрочем, все звали его просто Мей, избегая, должно быть, лишних звуков.

Сколько Мей себя помнил, они втроём – мама, Атти и он – занимали комнату на втором этаже большого каменного дома, закопчённого от грязи и старости. Комната была с низким потолком, но просторная; свободно умещались там и стол с тремя стульями, когда-то сколоченные неведомым плотником, и сундук под одежду, и две кровати, и тюфяк для Мея (войдя в более-менее сознательный возраст, он первым делом отдал свою кровать Атти, потому что она мёрзла на полу).

Их дом с кучей соседей – таких же бедных, но отнюдь не всегда обладающих такой же безупречной репутацией – находился в одном из самых убогих кварталов Города-на-Сини. Конечно, о Городе иногда говорили как о чём-то прекрасном и удивительном, но Мей-то с детства знал, что красота и чистота заканчиваются хором с центральными улицами. Их дом стоял на  Улице Кожевников (хоть поблизости и давно не было ни одной кожевенной мастерской, только пекарня, трактир да покосившийся колодец). По вечерам там жутко воняло помоями, шатались выпивохи и шныряли бродячие кошки.

Разумеется, Мей частенько мечтал о далёких землях, – кто вообще-то не мечтал о них в детстве и юности? – но пока самым красивым, что он видел в своей жизни (кроме локонов Риэти эи Тейно), была Синь. Впервые он осмелился прийти туда – на площадь перед резиденцией Градоправителя, в совершенно другой мир, торжественный и недоступный, – когда ему было одиннадцать. Конечно, его скоро погнали оттуда, приняв за уличного мальчишку, но он успел насмотреться на неё – на сверкающие голубоватые струи, мощно рвущиеся в небо из ослепительно-белой мраморной чаши, на чудесный, прославивший этот странный Город источник. Потом Мей приходил туда неоднократно – и всегда почему-то один.

Той осенью ему было семнадцать.

***

– Мей, подожди! Пошли вместе!

Мей обернулся, сжимая в руке кулёк со склянкой чернил и двумя перьями, и увидел спешившего к нему Теига. Тот всегда был полноват, и быстрая ходьба давалась ему тяжело. Вот и сейчас Теиг покраснел и с трудом переставлял ноги, а чёлка прилипла ко вспотевшему лбу. Мей ощутил лёгкую досаду – он торопился на работу, – но остановился.

Глава вторая

Глава II

Естественно, весь остаток дня Мей думал о том, что случилось с ним после занятий. Может, это проявление лихорадки или бред? Но ведь теперь он чувствует себя так же, как всегда. Даже лучше. Будто после того видения тело стало здоровее… Хотя – какая ерунда, конечно же нет.

«Хорошо, что это видел Теиг, а не кто-то другой. Уж он-то не проболтается», – успокаивал себя Мей, помешивая зелёную жижу для чьего-то ковра. И тут же вспомнил, что видел, к сожалению, не только Теиг. И есть вероятность, что скоро об этом узнает весь квартал. Впрочем, какое ему дело – пусть судачат. Главное – чтобы не узнали мама и Атти… И Риэти. От мысли о Риэти Мея прошиб пот – что она подумает о нём, если услышит об этом… О боги.

«Наконец-то ты пришёл».

Куда пришёл? Вообще – с какой стати он, Меидир аи Онир, слышит голоса?..

В другое время Мей после окончания работы наверняка отправился бы походить по Городу (он всегда любил бродить в одиночестве), но сейчас был слишком уставшим и раздражённым. И голодным – с утра ничего не ел, кроме куска хлеба с мясом в школе. Так что, получив плату от Вейра, он поспешил домой.

Солнце заходило, и широкое небо багровело от его лучей. Наконец-то стало прохладно. Улицы медленно пустели; фермеры и просто торговцы сгружали с прилавков не распроданный товар.

Мей вышел на Улицу Кожевников. Из-под ног у него взлетела и сверкнула изумрудно-чёрным хвостом сорока – наверное, помешал ей доклевать чёртсвую корку… Только потянув на себя скрипучую входную дверь, он понял, что что-то не так.

Его встретила мама – как всегда, спокойная и серьёзная.

– Здравствуй, дорогой… У нас гости.

– Кто? – Мей нахмурился: к ним уже очень давно никто не заходил. Неужели кто-то из пронырливых соседок успел услышать сплетни о его обмороке?

Мама вздохнула и растерянно поправила чёрную прядь волос, выбившуюся из-под косынки.

– Проходи, сам увидишь.

– Нет, скажи. Опять госпожа эи Дерро интересуется, почему ты не замужем? – мрачно спросил Мей. Она слабо улыбнулась.

– Нет, глупыш… – мать шутливо потрепала его по голове (для этого ей пришлось привстать на цыпочки) и кивнула в сторону комнаты. Меидир прошёл туда, и глазам его предстало поистине удивительное зрелище: Атти, сцепив руки в замок и опустив глаза, стояла в углу комнаты, а за столом сидел…

– Мезор аи Декар? – вырвалось у Мея, прежде чем он успел толком подумать. Мужчина, занявший его стул, любезно кивнул. Он был полон и краснолиц, а его толстые пальцы украшали многочисленные перстни. Одеяние господина поражало воображение – длинное, пронзительно-пурпурное, с золотой окантовкой. До Мея не сразу дошло, что к ним пожаловал сам брат градоправителя, в доме которого мама работала посудомойкой.

– Я уже ухожу, молодой человек, – благосклонно проговорил Мезор. – Простите за столь неожиданный визит.

Мей поклонился, как того требовали правила, но его переполняло отвращение. С какой стати этот надутый богач пришёл к ним? Разве и вечерами им нет покоя? Своим присутствием Мезор будто заполнял половину комнаты, и это было неприятно. Атти украдкой подняла глаза, и Мей понял, что она чувствует то же.

– Всё в порядке, господин Мезор. Вы… оказали нам честь, – произнесла мама. Мей знал, с каким трудом ей дались такие слова. – Точно не хотите чаю?

– Нет, благодарю, госпожа Кейла. Спасибо за гостеприимство, – вельможа покряхтел и поднялся со стула. – Так или иначе, моё предложение остаётся в силе. Доброй ночи.

– Доброй ночи, – Кейла эи Онир церемонно присела. Вся семья проводила Мезора напряжёнными взглядами.

– Что он хотел? И почему пришёл один? – спросил Мей, переводя глаза с матери на сестру и обратно. Обе они выглядели встревоженными и смущёнными.

– Он пришёл с охраной. Трое здоровых головорезов; они ждали во дворике, – мама снова вздохнула и закуталась в платок.

– А приходил он, чтобы пригласить меня на ужин, – каким-то не своим голосом пробормотала Атти.

***

Слава богам, Атти никуда не пошла, и Мей был этому рад. Они довольно долго обсуждали это в тот вечер, да и в пару последующих тоже, но не пришли ни к какому определённому выводу. Атти, возмущённая до глубины души, подчёркнуто громко ставила на полки посуду после тщательного её протирания и с разгневанным выражением лица туго заплетала косы на ночь. Она, конечно, предполагала самое худшее и то и дело принималась говорить что-то о содержанках и унижении. Мама же не поддерживала этот резкий настрой; она была неплохо знакома с привычками младшего аи Декара и уверяла дочь, что это просто причуды очень богатого и очень одинокого человека, которого её красота и молодость навели на воспоминания. Мнение Мея застыло где-то посередине; так или иначе, он бы скорее одобрил бесконечное перечитывание Атти писем её предполагаемого жениха, который больше года назад уехал по делам в Город-над-Озером и с тех пор не наведывался, чем ужины у Мезора аи Декара.

Память об обмороке и видении постепенно бледнела – слишком много было повседневных забот, особенно в мастерской. Старик Вейр гонял Мея, как рабочую лошадку, вероятно, готовя его к будущей работе: мама мечтала, чтобы он открыл собственную красильную мастерскую. Самого Мея эта мысль не очень привлекала; ему не хотелось всю жизнь дышать ядовитыми парами, чтобы расцветить чьи-то доски или чью-то ткань. Он хотел получить больше времени, чтобы думать – и прочесть что-то ещё, кроме скудного содержимого школьной библиотеки.

Глава третья

Глава III

Мезор аи Декар всегда боялся своего брата.

Этот страх, позорный и незаметный посторонним, поселился в нём и пустил корни ещё в детстве, когда он научился логически сопоставлять происходящие вокруг события и составлять мнение о людях. Айрег был старше на семь лет, и его авторитет оставался непререкаемым. Они никогда не ссорились, не играли вместе и не дрались, как все дети, но далеко не только из-за разницы в возрасте. Конечно, это можно было объяснить тем, что Айрега с пелёнок готовили к посту градоправителя (Город-на-Сини гордился тем, что одним из немногих Городов Обетованного сохранил эту привилегию наследственной). Но Мезор не считал, что причина в этом. Он давно отчаялся разобраться в подоплёке их странных отношений.

Айрег всегда и во всём был первым: в науках, богатстве, вкусе, отношениях с женщинами, даже в езде верхом. Невидимые волны власти и железной воли, исходившие от градоправителя, рано или поздно настигали любого, в том числе и его брата.  И чем больше Мезору хотелось превзойти его хоть в чём-то, тем меньше у него это получалось. Но, что ещё страшнее, он никак не мог обратить на себя внимание. Что бы ни сделал Мезор, где бы он ни отличился, он всегда наталкивался лишь на равнодушный и отчуждённый взгляд чуть раскосых серых глаз Айрега. В детстве и юности это доводило почти его до отчаяния, хотя он сам бы не смог сказать, почему. Иногда ему до злости хотелось получить любой знак братской преданности: улыбку поддержки, рукопожатие, похлопывание по плечу… Разумеется, эти глупые ожидания давно оставили Мезора. Оставили – и слава богам.

Но вот страх – давящий, опутывающий жёсткими нитями – сохранился. Мезор чувствовал это и теперь, когда ждал Айрега в одном из его кабинетов.

В резиденции градоправителя никогда ничего не менялось. И в конкретно этом кабинете, где Мезор бывал сотни раз, тоже: удобные алые кресла, неприметный, журчащий в углу фонтанчик, широкий письменный стол, аккуратные книжные стопки… Мезор сидел и тревожно ждал: ему предстоял не очень приятный разговор.

Дверь тихо скрипнула, и вошёл Айрег; его тёмно-синее одеяние на фоне красной обивки стен кабинета било по глазам. Когда-то Мезор обязательно вскочил бы при появлении брата, но теперь остался сидеть – во многом потому, что совершать резкие движения уже стало физически тяжело.

– Какие новости? – поинтересовался Айрег, усаживаясь. Он никогда не здоровался с братом в привычном смысле этого слова.

– Я был у них, – со вздохом начал Мезор. – Можешь уведомить Близнецов, что всё почти улажено. Но я до сих пор не понимаю, зачем устраивать всё так сложно? Почему просто не схватить мальчишку и не доставить его сюда?

– Это было бы глупо и необдуманно, Мезор, – назидательно сказал Айрег. – И грубо. Их мотивы нас не касаются. Мальчика должен привести кто-то из его кровной родни, это точно. Прочее меня не касается; разве ты не знаешь, кто такие эти близнецы?

– Знаю… К сожалению. Я не хотел бы знать это. И не хотел бы, чтобы ты с ними сотрудничал. Честно сказать, мне неприятно принимать в этом участие.

Айрег пожал плечами; выражение его тонкого лица совершенно не изменилось.

– Не думал, что ты настолько брезглив, Мезор. Я ведь прошу тебя только установить связь с его сестрой. Его мать явно не пойдёт к тебе ужинать, а вот доченьку отправит – где ещё она найдёт такое выгодное предложение? А в следующий раз, когда она будет достаточно тебе доверять, пусть приводит с собой брата, вот и всё… Не требую же я, в самом деле, от тебя женитьбы на дочери посудомойки, – он усмехнулся. – Если, конечно, ты сам не намерен.

Мезор вздрогнул, как от пощёчины.

– Это не смешно, Айрег. Я не праведник, но и не растлитель малолетних; её мать сказала, что ей двадцать один. Надеюсь, ты помнишь мой возраст?

– Какая похвальная щепетильность. Должен напомнить, что твоя супруга (светлая ей память) тоже не была тебе ровесницей… Ладно, не нужно злиться. Но тебя, вероятно, сильно смущает и то, что мальчишку должны убить?

В кабинете повисла тишина. Мезор опустил взгляд и долго молчал, уставившись на носки обуви. Он не противился своей роли – и ощущал грязь, от которой уже никогда не отмыться. Он не ответил.

– В общем, всё будет сделано тихо и аккуратно – Близнецов лучше не подводить, – негромко продолжил градоправитель. – Мезор, эта девушка хотя бы красива?

– Да, очень. Вся семья поразительно миловидна. Я не встречал таких людей в тех кварталах, – признал младший аи Декар, с гадливостью вспоминая Улицу Кожевников.

– А кто отец детей? – задумчиво спросил Айрег, постукивая пальцами по столешнице.

– Понятия не имею. Но Кейла родом из фермерской семьи.

– Кейла – это твоя посудомойка? – уточнил градоправитель. Мезор кивнул. – Из фермеров – и пришла сюда с двумя детьми, одна? Занятно… Всё это крайне занятно. И мальчик… Он похож на мать?

– Немного. Не так сильно, как его сестра. И, кстати сказать, я не заметил в нём ничего необычного. Не представляю, чем он мог так помешать Близнецам и…тем, кто ими руководит.

– Я тоже не представляю, Мезор, – взгляд Айрега бродил по корешкам книг; он всегда рассматривал их, когда думал о чём-то значительном. – Но, как бы там ни было, мы выполним их просьбу.

– На твоём месте я бы не стал доверять Близнецам, Айрег, – решился возразить Мезор; его снова начало беспокоить покалывание в груди. – По-моему, юноша абсолютно безобиден.

Глава четвёртая

Глава IV

В тот и следующий дни Мей был сам не свой. Он настолько погрузился в свои далеко идущие планы и смутные мечтания, что даже на уроках стал отвечать невпопад. Теига удивила его рассеянность, и Мей решился рассказать о приглашении Риэти. Тот искренне поздравил его, но было видно, что он раздосадован.

И вот настало заветное послезавтра. Отсидев кое-как на занятиях и отработав сокращённую норму у Вейра (совсем тот его не отпустил), Мей почти полетел на Улицу Зеленщиков, чтобы успеть – хотя успеть он мог, вероятно, скорее уже к ужину, чем к обеду. Его переполняли силы; хотелось сворачивать горы и поворачивать реки вспять. День медленно скатывался в вечер; на небе в золотистой дымке собирались тучи. Под ногами хлюпала и чавкала грязь (вчера прошёл дождь), причём с таким энтузиазмом, что хотелось пожелать ей приятного аппетита.

– Смотри, куда прёшь! – прикрикнул на Мея какой-то бородатый фермер, чуть не задавившей его своей телегой с головками сыра и бочонками простокваши.

– Это Вы смотрите, куда гоните свою тощую клячу! – задиристо вскрикнул Мей и, предупреждая ответную ругань, затерялся в толпе. Вообще такое поведение было необычно для него, но теперь он был слишком счастлив и взволнован.

«Интересно, как она уложит волосы? Ей очень идёт, когда они спускаются по спине…»

Волосы Риэти были собраны в пучок, но от этого она не стала менее прекрасной. Она сама открыла Мею, и от её смущённой улыбки сердце снова сбилось с ритма. Пробормотав «Здравствуй», Мей протянул ей кулёк дешёвого печенья (специально забежал в кондитерскую лавку) и боком протиснулся в дом.

Семья Тейно жила на первом этаже, но в значительно более богатой обстановке, нежели Мей; от обилия малознакомых вещей вокруг он сначала растерялся. К тому же коротковатое платье Риэти, из-под белого подола которого виднелись аккуратные серые чулки, мешало сосредоточиться…

– Присаживайся, дорогой. Мы уже заждались тебя… Подумать только, как вырос! – умилилась мать Риэти, приветливая полная женщина. (Мей не появлялся здесь с тринадцати лет, так что это было неудивительно). Суровый и молчаливый господин Тейно кивнул ему из-за стола: он устроился в кресле и попыхивал трубкой.

В целом тут было просторно и уютно. От вида многочисленных яств на столе в гостиной у Мея расширились глаза; их странное обилие явно указывало на то, что отец Риэти нашёл доходное место.

– Спасибо, госпожа Тейно, – сказал Мей, когда хозяйка по вышитой скатерти пододвинула к нему блюдо с кусочками печёной тыквы.

– Не за что, ты такой худой, что просто взглянуть страшно… Как поживает Кейла? – от Мея не укрылся холодок, сквозивший в её голосе: в их квартале недолюбливали его независимую мать, а её необщительность часто становилась поводом для разнообразных сплетен.

– Прекрасно, благодарю, – ответил Мей, глотая тыкву и стараясь не слишком злиться. Риэти улыбнулась ему через стол, и от её улыбки в помещении будто потеплело. Но через некоторое время ход приятных мыслей Мея сбил господин Тейно:

– На днях я видел, как ты упал у мастерской Вейра. Это что, был обморок? Ты чем-то болен? – глухо осведомился он, внимательно его разглядывая.

Госпожа Тейно вдруг прекратила стучать ложкой, а улыбка Риэти растаяла. Мей облизал губы; ему вовсе не хотелось об этом говорить. И ещё – у него почему-то возникло неприятное чувство: отец Риэти словно оценивал его, как породистого жеребца.

Мей проглотил кусок тыквы.

– Ммм… Нет. Я здоров, просто тогда очень устал. Сам не знаю, что со мной случилось, – он вздохнул: воспоминание о зеркалах на пустой равнине обдало его холодом изнутри.

Господин аи Тейно усмехнулся и прищурился.

– А тебе не кажется, что это несколько…

– Нельзя ли нам с Меем пойти прогуляться? – неожиданно и резко перебила Риэти. Густые брови господина Тейно почти сошлись на переносице, госпожа Тейно во второй раз перестала стучать ложкой по тарелке, а сам Мей благодарно уставился на девушку. Риэти неловко улыбнулась, поднялась из-за стола и, не дождавшись разрешения ни онемевшей от такой дерзости матери, ни очевидно разгневанного отца, двинулась к выходу. Мей поблагодарил за обед-ужин, поспешно поклонился и тоже вышел. Он чувствовал, что все мыслимые правила обязывают его извиниться и остаться, но в то же время ему было удивительно легко. И ещё его разбирал смех.

Риэти ждала его у входа в дом. В небе сиял закат. Взглянув на её серьёзное лицо, Мей не выдержал и засмеялся. Подбородок Риэти дрогнул, и их хохот зазвучал в унисон; Мей понадеялся, что родители Риэти его не услышат.

«Дождусь окончания школы, получу постоянное место у Вейра и предложу ей стать моей женой», – подумал он и взял Риэти под руку. Всё в тот миг казалось ему простым и понятным. Он не представлял, как его вообще могло интересовать и заботить что-то кроме её благосклонности.

– Пойдём куда-нибудь, – сказала Риэти, доверчиво приникнув к нему. – Прости меня – тебе, должно быть, было обидно.

– Ничего страшного. Просто твой отец меня не выносит, – заметил Мей, любуясь блеском её глаз и изяществом длинных пальцев.

«Мама и Атти как будто не против, да и в любом случае с ними не будет проблем. Вейр, конечно, оставит меня, я не плюю в потолок…»

– Совсем нет, просто он… – Риэти прикусила губу. – Он, наверное, думает, что ты ухаживаешь за мной… Но это ведь не так, правда? Мы ведь просто друзья?

Глава пятая

Глава V

– А он точно придёт? – в который раз спросила Атти; она явно нервничала.

– Обязательно, – в который раз ответил Мей. Его мать сидела напротив и в задумчивости барабанила по столу кончиками пальцев, огрубевших от бесчисленной посуды, отмываемой в доме Мезора аи Декара. Мей чувствовал на себе её взгляд.

– Всё-таки я это не одобряю, – сказала она, кашляя и вставая, чтобы зажечь масляную лампу. Потом опять села. – Сначала ты идёшь к этим Тейно, потом заговариваешь на улице с… Ты понял, с кем.

– Я не заговаривал с ним первым, мам, я же тебе говорил, – вздохнул Мей. Он ощущал, что виноват в её тревоге; зря он, действительно, оказался вчера вечером в том переулке. Ещё и вместе с Риэти. Напугал её.

Тот, кто назвался Гэрхо, загадочно пообещал заглянуть в гости через сутки, чтобы обсудить какое-то важное дело, и исчез среди домов. Мей не успел ни отказать ему, ни согласиться и, вернувшись домой, назвал себя круглым идиотом. Надо быть самоубийцей, допуская за порог Отражение.

Об Отражениях говорили разные, по большей части жуткие, вещи. Говорили, что они похищают человеческих детей и приносят их в жертвы своим тёмным богам, что общаются с духами умерших и не горят в огне… Мей, конечно, почти никогда не верил таким сплетням – ну кто бы мог поверить, например, в то, что Отражения едят человечину? – но страх перед ними поселился в нём с детства. Просто потому, что они не люди. И ещё потому, что занимаются колдовством – с этим-то никто никогда не спорил. После падения древних королевств Отражения остались единственными хранителями знаний волшебников и, по слухам, этого не отрицали.

А узнавали их по зеркалам на поясе, с которыми они никогда не расставались. Говорили, что вся их магия основана на зеркалах. Естественно, Мей не мог не вспомнить то, что не так давно видел.

Как бы там ни было, Мей хотел всё же узнать, что было от него нужно одному из Отражений.

– Вдруг он искал тебя, чтобы убить? – тихо спросила Атти, положив руку ему на плечо. – Почему ты решил, что можно ему доверять?

– Если бы он вздумал меня убить, он легко сделал бы это прямо там, – возразил Мей. – Зачем ему заявляться сюда?

– Ему нет никакого смысла тебя убивать, но всё равно его приход не к добру, – сказала мама, устало растирая затёкшие плечи. За окном сгущались сумерки. – Опасайся Отражений, Мей… Я слышу шаги.

Дверь открылась – по такому случаю они оставили её незапертой. У Мея, который старательно убеждал себя, что совершенно не боится, мелькнула неуместная мысль: наверняка госпожа Тейно, увидев Отражение в их комнатке, растрезвонила бы новость соседям.

– Добрый вечер, – любезно сказал вошедший. Мей встал. Теперь, при свете лампы, он мог рассмотреть гостя подробнее: очень светлые глаза, тёмные волосы с лёгкой проседью, нос с горбинкой, небольшой шрам на щеке. Вполне человеческое и даже приятное лицо, если исключить ледяной и безучастный взгляд. И квадратное зеркальце, так же ненавязчиво поблёскивавшее на поясе.

– Здравствуйте, – напряжённо ответила Кейла. – Сядете?

– Да, спасибо, госпожа Онир, – он невозмутимо подошёл к стулу, с которого только что, и расслабленно уселся. Атти встала рядом с братом, и выражение её лица сделалось ещё более враждебным.

– Меня зовут Гэрхо. Как приятно видеть такую дружную семью.

– Неужели? – не выдержал Мей. Он не верил, что Отражению может быть что-то приятно, а тем более – «дружная семья». И в то же время странный гость чрезвычайно интересовал его.

Гэрхо чуть усмехнулся – как тогда, в переулке – и не ответил. Вместо этого он снова обратился к Кейле; казалось, что пришёл он исключительно к ней.

– Но кого-то не хватает, госпожа Онир, правда? Такие замечательные дети, а выросли без отца. Неудобно, не так ли? И денег взять неоткуда, и соседи судачат…

Мама побледнела и чуть подалась вперёд, опершись локтями о столешницу. Мею вдруг захотелось обнять её, и он осведомился, выразив, наверное, заодно и мысль Атти:

– Какое Вам дело?

– Увы, самое прямое, молодой человек, – насмешливо проговорил Гэрхо. – Ваша матушка, возможно, не говорила вам, но…

– Не нужно, – неожиданно перебила Кейла, и Отражение умолкло. Их взгляды встретились. Мей никак не мог понять, в чём дело.

– Зачем Вы пришли? – резко спросила Атти. С улицы донеслась чья-то пьяная песня. Мей отошёл к окну и закрыл ставни.

– Какое всё-таки милое место – ваш Город, – сказал Гэрхо в спину Мею. – И люди чудесные. Я, собственно, зашёл побеседовать о молодом человеке со светлой шевелюрой. С Вами в последнее время ничего странного не случалось?

Мей обернулся. Значит, он предполагал верно: Отражение знает и о его видении, и о мучающей боли в голове… Может быть, он объяснит, что это было?.. Соблазн был велик, но Мею не хотелось лишний раз беспокоить родных.

– Что Вы имеете в виду? – спросил он, и Атти возмущённо добавила:

– Вот именно – что? Мей учится в школе, готовится стать красильщиком. Здесь нечего искать.

– Я имею в виду всё, выходящее за грани обыденного; тебе разве не известно значение слова «странный»? – будто не слыша её, съязвил Гэрхо. Мей встретился с ним глазами, и ему стало не по себе.

Глава шестая

Глава VI

…Небо разверзалось над ним и втягивало всё в себя, напоминая не то гигантскую воронку, не то пасть беззубого чудовища. Бесконечно тянулись к звёздам мерцающие дорожки, сплетавшиеся вдали в один клубок. Он летел сквозь всё это, сгорая от неестественной боли и чувствуя странную, рвущую на части свободу. Боль и пустота под ногами, небо…

И – Женщина.

Её голос. Еле уловимый, душистый запах волос. Сияние и необъятность. Фразы-загадки. Глаза.

Удар в спину. Растоптан. Повержен.

…Мей вздрогнул и проснулся. Сел на тюфяке, потирая ладонью вспотевший лоб. В голове затихали отголоски боли. Он был уверен, что повторилось то самое – по словам Гэрхо, проявление Дара. Но что именно он видел? Он помнил всё очень чётко – не так, как обычно бывает со снами, которые забываются, – однако совершенно не мог это истолковать.

В комнате стояла противоестественная тишина – не было слышно даже  сонного дыхания. Значит, мама и Атти так и не смогли уснуть.

Мей попытался мысленно воспроизвести всё, что узнал. Выходит, его отец – вовсе не деревенский кузнец Неиг аи Онир, а странник из…какого-то очень, очень далёкого места (другим миром он это называть пока не решался – что за чушь, какие ещё другие миры?). А сам он видит будущее. И из-за этого кто-то очень могущественный хочет его убить. Всё самое дикое и невообразимое с ним, похоже, уже случилось, а он и не заметил.

Что и говорить, картинка складывалась нерадостная. «Останусь в Городе – и меня, может быть, убьют. Могут напасть и на маму с Атти. Уеду к Отражениям – и оставлю их совершенно беззащитными и доверюсь непонятно кому», – сделал вывод Мей. Превосходно.

Теперь предстояло выбирать. Гэрхо говорил, что времени у него мало – и что-то заставляло верить ему.

***

Мезору не спалось. Он долго ворочался в своей постели под балдахином; потом грузно встал, чувствуя тяжесть постаревшего тела, и зажёг свечу.

Мезора тревожило, что дочь его посудомойки не пришла к нему на ужин.

Озвучив это мысленно, он чуть не расхохотался в голос, но осадил себя. Ведь это зачем-то нужно Айрегу. Значит, вряд ли в сути дела есть что-то забавное.

Она не пришла – неужели придётся идти туда второй раз? Ещё раз унижаться перед грязными оборванцами (« – Да неужто это братец градоправителя? – Ха, кошелёк подержать не даст?»). Конечно, с ним была охрана, но это не спасало от подобных реплик вслед.

Однако беспокоило даже не столько это… Почему? Почему эта нищая девчонка отвергает такую немыслимую выгоду? Конечно, этот приход закончился бы печально для её брата – ведь Близнецам нужно, чтобы его привёл родственник – но она-то об этом не знает. В её глазах это должно выглядеть как деньги и положение в обществе.

«Всё продаётся и покупается – власть, знания, люди. Прямо или косвенно. Нужно лишь оказаться в правильном месте с правильной суммой», – сказал как-то Айрег. Мезор в то время был молод, вспыльчив и глуп, поэтому заспорил с ним, но с годами полностью согласился.

И всё же та странная семья с Улицы Кожевников явно не вписывалась в это правило. Они будто брезговали его присутствием. И мальчика зарежут, как жертвенного барана, по воле сил, с которыми ни Айрег, ни тем более он сам не решились бы спорить.

Может, обсудить это с братом ещё раз? Может, Близнецы согласятся на другой исход?..

В окно застучал клювом почтовый голубь. «Письмо от Айрега», – решил Мезор.

Он вздохнул, вдруг отчего-то вспомнив, как давным-давно мать пекла им обоим пончики, специально ради этого приходя на кухню и поражая отца фамильярностью со слугами. Теперь ему хотелось того же покоя, какой был тогда и давно исчез.

***

– Это случилось, брат. Я слышу.

– Я знаю, брат. Я вижу.

– Он собирается покинуть Город.

– Властителю не достать его.

– Мы последуем за ним.

Две одинаковые, точно срисованные друг с друга тени узорно заметались по стене.

Глава седьмая

Глава VII

На следующий день Мей второй раз в жизни позволил себе пропустить занятия (первый произошёл, когда он пару лет назад подхватил ветряную оспу). Он встал до рассвета – даже раньше матери – наскоро ополоснулся и ушёл бродить по Городу: ему было необходимо привести мысли в порядок.

Мей ещё раз осмыслил всё, что узнал от Гэрхо. «Не доверяй Отражениям», – предупреждала мама. Конечно, он мог легко сказать себе, что Гэрхо солгал, и выкинуть всё это из головы, но ведь то, что он видел этой ночью, ещё раз – теперь уже неоспоримо – подтверждало слова о Даре. Нужно было решать, и незамедлительно.

Город медленно просыпался, продираясь сквозь туманную осеннюю хмарь. На улицах царила редкая тишина. Мей поразмыслил и направился к Теигу; разумеется, время стояло раннее, но Теигу было не привыкать к утренним визитам – его отец редко ночует дома.

***

На пути к Медному переулку, где жил Теиг, Мею попалось лишь несколько прохожих; казалось, что Город прощается с ним в одиночестве.

«Я скоро вернусь. Только ненадолго уеду, а потом обязательно вернусь… Ну да, съезжу к Отражениям. Что за бред, в самом-то деле… Лишь бы Атти и маму никто не тронул. Как она могла так долго меня обманывать?» – сумбурно билось в голове.

Мей подошёл к серому строению из подгнивших досок и постучал в ставни (Теиг и его отец располагались на первом этаже). Ответа не последовало. Он постучал ещё раз. Тихо.

– Теиг! Теиг, это я!.. – громким шёпотом позвал он.

Мей прижался ухом к ставням, но с улицы услышать что-либо было невозможно. Какая-то старушка, увязая клюкой в грязи, прошла мимо и покосилась на него подозрительно.

– Теиг! – дождавшись, пока старушка скроется за углом, Мей повысил голос и забарабанил в ставни. – Теиг, это срочно!

Ставни наконец-то подались вперёд, и Мей увидел круглую заспанную физиономию Теига, который смотрел на него непонимающим взглядом.

– Ты чего так рано? – он широко зевнул. – Не спится, что ли?

– Открой мне.

– Ладно, сейчас…

Было слышно, как Теиг ковыряется в замке. Мей зашёл в тесный, тёмный коридорчик, пропахший элем, кошками и обувной кожей. Из одной из комнат доносился храп отца Теига, а сверху – звон соседской посуды. Теиг, потирая глаза, уселся за стол, заваленный картами.

– Так чего ты хотел-то?.. Я бы ещё хоть полчаса поспал, а тут ещё такая холодища…

– Я уезжаю, – сказал Мей, разглядывая карты. Ему самому не верилось, что он так убеждённо это произнёс.

– Ты?! – взгляд Теига резко прояснился. – Уезжаешь? Но куда? Госпожа Кейла нашла новое место? Или Атти выходит замуж?

– Нет, я уезжаю один. Может быть, надолго, – он привычно уселся на пол, с трудом подбирая слова. – Пожалуйста, позаботься о них; заходи иногда, спрашивай, не нужно ли чего. Они тебе будут рады.

Теиг пялился на него, как на болотную нежить. Видимо, в голове у него никак не укладывалось, что Мей может оказаться где-то за пределами Города-на-Сини.

– Но куда? Разве ты куда-то собирался? Садись-ка, – он засуетился, снимая с одного из стульев чьи-то сапоги со стоптавшимися каблуками. – Рассказывай по порядку.

– Ты всё равно не поверишь, – Мей покорно пересел. Промозглый утренний холод пробирал до костей. – Помнишь, как я упал у мастерской?

– Ну да.

– Так вот, тогда я видел… Что-то странное. Не могу описать. И сегодня ночью – тоже… Короче говоря, мне надо к Отражениям, – сбивчиво пояснил он.

Теиг вытаращил глаза и фыркнул от смеха, но осёкся под взглядом Мея.

– Выходит, ты… волшебник?

– Нет, я просто… – «Просто вижу будущее? Ну и чушь, о боги…» – Просто обладаю каким-то Даром. Как выяснилось… И, кажется, из-за него мне опасно оставаться в Городе. Я уезжаю сегодня же.

– А… Совсем один? – выдавил Теиг. – А ты точно доберешься до Долины?

– Нет, ко мне приходило Отражение, я еду с ним. Я могу, конечно, не верить, но если оно… Если он всё-таки говорит правду, опасность грозит не только мне, но и маме с Атти. Ни к чему рисковать их спокойствием из-за того, что я вижу, – Мей решил не рассказывать о своём происхождении – Теиг уже выглядел так, будто с ним скоро случится удар.

– С ума сойти, Отражения… Ох, Мей, ну и вляпался же ты. Я даже не знаю, что тебе сказать. Так твой Дар и проявляется в том, что ты видишь? Что же это такое-то, а?

Мей с досадой понял, что проговорился, и прикусил губу.

– Ну… – он поколебался, осознавая и смехотворность своего признания. – Гэрхо – это Отражение – говорил, что я вижу будущее. Что я прорицатель… Или что-то вроде того.

***

После довольно-таки долгого разговора с Теигом Мей наведался к Сини. Начинался день, и народу на улицах Города было уже более чем достаточно, но площадь перед резиденцией градоправителя, как всегда, оставалась полупустой и тихой: по кругу стояли стражники, обязанные зорко наблюдать за тем, чтобы нога недостойных – таких, как Мей, например – не коснулась священного места. Часто здесь появлялись и слуги, специально приставленные для наблюдения за чистотой площади и состоянием источника.

Глава восьмая

Глава VIII

– Ну, явился-таки? – не очень любезно – так, будто они были знакомы уже много лет – осведомился Гэрхо, завидев Мея на пороге. Порог был у самой обычной скрипучей двери, ведшей в маленькую и пыльную гостиничную комнату. А фигура Гэрхо, склонившегося над столом в углу, выглядела совершенно по-человечески – если бы не холодные глаза и зеркало, мерцающее на поясе.

– Я пришёл, – зачем-то сказал Мей, привыкая к полумраку и тесным дощатым стенам. – Вы давали мне время на размышления.

– И ты поразмыслил? – уточнил Гэрхо, скользнув по нему равнодушным взглядом.

– Да. Если я должен ехать, я еду. Но сначала всё-таки объясните мне подробнее.

Гэрхо тяжело вздохнул и отодвинул рукопись, над которой сидел. Мей разглядел загадочные чернильные крючки и штрихи.

– Тебе не было достаточно вчерашнего разговора? Не ожидал, признаться, что ты окажешься таким дотошным.

– Вчера я узнал много нового, конечно, – осторожно нашаривая слова и стараясь скрыть иронию в голосе, сказал Мей, – но я хочу больше знать о том, кто конкретно и каким образом стремится убить меня за мой, как Вы говорите, Дар. И насколько это опасно для моей семьи.

– Сядь уже куда-нибудь, не маячь в дверях, – предложило Отражение. Мей прошёл вперёд, сам не свой от волнения, сел на продавленную кровать, поскольку единственный в комнате стул был занят Гэрхо, и приготовился слушать.

– Итак, – продолжал Гэрхо, задумчиво потирая белый шрам на щеке. – Начну по порядку, но долго говорить не буду, ибо время поджимает. Убить тебя хотят из-за исключительности твоего Дара, о чём я уже говорил в вашем чудесном жилище (прости меня – не видел большего убожества, ну да ладно). До тебя, ты уж извини, нескоро дойдёт, какое сокровище у тебя в руках. Дар прорицателя даёт такое могущество, о котором страшно помыслить, и расходится, как круги по воде: пока ты наверняка видел только то, что связано лично с тобой и твоей жизнью, но скоро может статься так, что ты будешь заранее знать куски участи многих Городов, народов, обоих материков… Целых миров. Твоё знание станет неогранённой драгоценностью, и за ним с жадностью начнут охотиться все мыслимые и немыслимые силы. Поэтому тебя намерен уничтожить сам Порядок – одна из главных враждующих сил в Мироздании, составляющих его основу, одна из двух Цитаделей, – он помедлил, явно стараясь придать словам весомости. – Твой Дар по природе своей хаотичен – почему так, я попробую объяснить позже, если ты всё же решишься ехать.

– И это из-за моего отца? – подытожил Мей, помолчав. Непринуждённый тон Гэрхо несколько сбивал его с толку – тот словно говорил о погоде, а не о таких пугающих и непонятных вещах.

– Не совсем. Это из-за обоих твоих родителей, из-за самого факта их союза и из-за того, что они допустили рождение общего ребёнка. Это противоречило тому, что называют законом, или разумным порядком вещей, или как-то иначе – как хочешь. История твоего отца мне доподлинно не известна, но увести его за границы родного мира могла только поразительная сила ума и хитрости или большое несчастье, – при этих словах Гэрхо слегка усмехнулся, будто задумавшись о чём-то своём, но эта усмешка была так мимолётна, что Мей вскоре принял её за плод своего воображения. – Кроме того, он дал волю своим, так сказать, чувствам, напрочь забыл о вот этой полезной вещи, – Гэрхо постучал себя пальцем по лбу, – и вдова Онир произвела на свет тебя – дитя от родителей из двух разных вселенных. Такие дети всегда наделяются уникальными способностями; по крайней мере, на данный момент видящих грядущее в Мироздании больше нет. И такие дети не жильцы.

– Но вы считаете по-другому? – поинтересовался Мей, имея в виду Отражений вообще. Гэрхо ответил не сразу.

– Мы считаем, что это как минимум глупо – зря растратить такие возможности. Не лучше ли научить тебя управлять ими? Вот из этого вышел бы толк для многих. И потом, – он ухмыльнулся, – это было бы жутким вероломством – зарезать, как свинью, такого вот славного и невинного юношу, у которого ещё и девушки-то нет.

Мей почувствовал, как горят уши, и ощутил жгучую злость. Почуяв это, Гэрхо зычно расхохотался – надо отдать ему должное, это значительно разрядило обстановку.

– И можешь не таращиться на меня с такой свирепостью. Ну, вопрос решён?

– Нет, – отрезал Мей. – Вы ничего не сказали о моих родных.

Гэрхо быстро посерьёзнел.

– Ничего не сказал – потому что ничего хорошего их не ждёт, если ты останешься. Одной безлунной ночью к вам просто проберутся в дом – и, поверь мне, слабая женщина, юная девица и хлипкий, откровенно говоря, паренёк не одержат победу над обученными головорезами.

Мей в красках представил себе это, и у него свело скулы. Если хоть на миг вообразить, что Отражение не лжёт…

– Я еду. Скоро вернусь с вещами, – Мей поднялся. Гэрхо тоже встал – его макушка чуть-чуть не касалась низковатого потолка.

– Отлично. Только поторопись – нам лучше выехать до вечера.

– Я скоро. Соберусь и попрощаюсь, – Мей взялся за ручку двери. Его не покидало необъяснимое чувство, что он всё делает так, как надо – и в то же время всё это продолжало казаться сплошным безумием.

– Со своей красавицей? – Гэрхо даже подмигнул; если учесть то, как выглядели его металлические глаза, это было зрелище не из приятных. – Не беспокойся, посмотришь на наших девушек – и вскоре забудешь о ней.

Глава девятая

Глава IX

У Атти болели глаза и устали руки. Она вышивала при тусклом свете масляной лампы – тусклой потому, что масла осталось всего ничего, а на новую бутыль денег пока не хватало. Прихотливый узор ложился на платок из грубой ткани, сшитый ею же на днях и украшенный покачивающейся по краям ершистой бахромой. За платок, в конце концов, можно немного выручить.

– Атти, ты не ложишься? – негромко спросила мама, которая уже давно стояла у окна, застыв, как изваяние, и смотрела вдаль.

Из-за её неожиданного вопроса Атти неосторожно дёрнула рукой и втянула носом воздух от резкого укола. Долго смотрела на багровую каплю, выступившую из пальца. Не ответила.

В доме было непривычно тихо и пусто – так, будто кто-нибудь умер.

«Мей уехал, – напомнила себе Атти. – Просто уехал… Ненадолго. И скоро вернётся. Ничего ужасного не случилось. Он уехал ради нас».

Кровяная капля отпечаталась на изжелта-белой ткани – платок был испорчен. Всхлипнув, Атти спрятала в нём лицо и расплакалась – тяжело и навзрыд, впервые за этот страшный день.

Неслышно подойдя, Кейла подошла и молча обняла её. Что тут сказать? Ещё сегодня Мей был дома, а сейчас он на пути к Отражениям. Долина Отражений – это звучало так же странно, как если бы он отправился к звёздам или пошёл воевать с дикими племенами с другого континента, о которых говорят, что они и объясняются-то знаками да воплями.

– К нам придёт аи Декар, – глухо сказала Кейла.

– Зачем? – Атти прерывисто вздохнула и отстранилась. – Ты думаешь, что это…

– Наверняка, – Кейла отошла к окну и закрыла ставни. В комнате стало ещё темнее. – Либо он, либо градоправитель. Кто ещё мог подобраться к тем силам, о которых говорил Гэрхо?

– А вдруг это… Слышишь?

По лестнице снаружи загрохотали чьи-то сапоги. Атти встала, чувствуя, как онемело всё тело; мама легко, будто девочка, порхнула к двери и на бегу бросила:

– Встань в тень, ему лучше не знать, что ты плакала.

Атти послушно отошла. Ей не хотелось видеть Мезора аи Декара: он и прежде вызывал у неё отвращение, а теперь она по-настоящему боялась. Что ему нужно от Мея? И зачем он пришёл теперь?

Сапоги принадлежали, конечно, телохранителям Мезора, которые вломились без стука и молча встали по обе стороны от двери. Младший аи Декар вплыл в комнатушку медленно и важно, словно в свою опочивальню. Кейла поклонилась; Атти неохотно последовала её примеру.

– Чем могу служить, господин Декар? – спросила мама. Один из охранников – бородатый детина, косой на один глаз, – смерил Атти задумчивым взглядом, и та в очередной раз пожалела, что с ней рядом нет Эйтона.

– Где Ваш сын, Кейла?

– Меидира нет сейчас в Городе, господин Декар. Что-нибудь ещё?

Морщины на мясистом лбу Мезора разгладились, а в глазах мгновенно мелькнуло… облегчение? Хотя, скорее всего, ей только показалось.

– Нет в Городе, правда? – Декар достал платок и отёр лицо; рука у него чуть дрожала. – И давно?

– Он уехал вчера вечером, – ровным голосом солгала Кейла. «Надеется, что они не попытаются его догнать», – догадалась Атти; сама она, впрочем, не очень-то в это верила.

– Прекрасно… Я хочу сказать – понимаю. Благодарю, Кейла.

– Присаживайтесь, если угодно.

– Нет-нет, не стоит. Простите, что нарушил ваш вечерний покой. Желаю мальчику удачной поездки.

И Мезор вместе с телохранителями удалился так же внезапно, как пришёл.

– Напиши Эйтону ещё раз, – сказала мама, когда топот копыт и стук колёс кареты Мезора затихли. – Город-над-Озером не так далеко от Долины Отражений; может быть, он как-нибудь сможет помочь Мею или переслать от него письмо.

– Ты правда веришь в это? – усомнилась Атти. Все говорили, что владения Отражений недоступны для посторонних – можно хоть целый день бродить вдоль и поперёк Долины, но ничего не увидишь, кроме неприветливой пустоши. Надо было спросить Гэрхо, конечно, однако ни одна из них не решилась.

Мей уехал невесть куда, и им ещё придётся с этим смириться.

– Нет, – мама вздохнула. – Остаётся только надеяться, что там он действительно будет в безопасности. Но ты всё-таки напиши. Эйтон ведь должен когда-нибудь ответить.

– Не знаю… А когда Мей вернётся? – Атти снова ощущала себя девочкой – льнущей к матери, маленькой и беспомощной.

– Не знаю, – эхом отозвалась Кейла, опять отходя к окну и открывая ставни. Где-то там, за городскими стенами, вилась дорога, по которой сегодня днём ушёл её сын – никогда ранее по ней не ходивший.

Глава десятая

Глава X

         В предрассветной хмари Мея разбудил грохот железа: это Гэрхо, поднявшийся ни свет ни заря, гремел котелком. Наверное, за водой собрался.

         Мей, завернувшись в одеяло, предусмотрительно захваченное из дома, ещё немного поворочался на своей подстилке из лапника, вдыхая горьковатый запах дыма от костра и прелой земли. Потом сел, вытянув ноги.

         – Удачного дня, – не оборачиваясь, пожелал Гэрхо.

         – Доброе утро, – откликнулся Мей, не то ответив Отражению, не то поправив его.

         – Тебе сегодня полезнее удачный день, чем доброе утро, человечек, – многозначительно сказал Гэрхо. – Сходи-ка лучше за водой – тут неподалёку есть ручей.

         Закончив все приготовления (Мей с непривычки всё делал медленно и побаивался, что Отражение разозлится, однако этого почему-то не произошло), они освежевали и сварили какого-то мелкого местного зверька, который ненароком попал в ловушку, расставленную Гэрхо накануне вечером. Мей нерешительно высказал сомнение в том, стоит ли с утра есть мясо, но его спутник, снисходительно улыбнувшись, ответил, что сегодня ему потребуется как никогда много сил.

         (…– Возвращайся скорее, мальчик мой, – прошептала мама в полумраке комнаты, целуя Мея в лоб. Атти замороженно бегала вокруг, заталкивая в мешок последние пожитки. – Мы будем за тебя молиться.)

         Мей не особенно налегал на мясо несчастного зверька (он вдруг задумался о том, можно ли ему вообще есть пищу Отражений и как он будет выживать в Долине при неудачном раскладе), зато достал здоровое яблоко, взятое напоследок.

         Рассветало; по небу над ельником, где они заночевали, с заунывным курлыканьем пролетел белый клин журавлей. Ёжась от холода, Мей слушал хруст своего яблока и травы на зубах лошадей, которые паслись неподалёку; одну Гэрхо каким-то чудом достал для него самого. Мей, никогда прежде не ездивший верхом, вчера долго мучился и за время их пути отбил себе всё, что можно, но в целом был доволен успехами.

         (…Атти тоже обняла его и прошептала очень тихо, почти касаясь губами уха: «Я передам твоё прощание Риэти». Мей поразился: как она могла догадаться о не высказанной вслух просьбе?)

         – Собирайся, едем, – сказал Гэрхо, деловито привязывая седельные сумки.

         – Сколько пути до Долины? – спросил Мей, поглаживая гриву вороного (и, очевидно, безумно дорогого) коня.

         – Через пару дней к вечеру будем там, если двигаться так же быстро и без лишних остановок, – Гэрхо легко вскочил в седло, и конь загарцевал под ним, перебирая тонкими сильными ногами. Мей вздохнул, задумчиво глядя на стремена: ему не хотелось позориться перед Отражением. Выбора, тем не менее, не было.

         – Давай уже, человечек, – миролюбиво поторопил Гэрхо. – До ночи я тут стоять не собираюсь.

         – Вы всегда теперь… будете так меня называть? – прохрипел Мей, лихорадочно хватаясь за упряжь и размышляя о возможных переломах.

         – Пока не докажешь свою необычайную даровитость, – отозвалось Отражение. Мей наконец справился с задачей, и они пустили лошадей крупной рысью. Замелькали стволы елей.

         – И как я смогу её доказать? Меня будут учить, как всех Одарённых?

         – Будут, конечно, но не так, как всех, – загадочно ответил Гэрхо, и Мей понял, что не дождётся от него ничего более определённого. – Пошёл!..

         Время до обеденного привала прошло в непрерывном перестуке копыт и бьющем в лицо холодном ветре. Они ехали не по тракту, а в стороне, хотя и вдоль него; Гэрхо постоянно петлял, а вскоре вообще отдалился от дороги. У Мея на языке, конечно, вертелось множество вопросов, но задать их он не решался: во-первых, беседовать на скаку было не очень-то удобно, а во-вторых – Гэрхо всё-таки Отражение. Несмотря на его дружелюбное поведение, совершенно доверять ему не следует.

         Начинался удивительно красивый день, тихий и размеренный. Мей уже с трудом верил, что кто-то собирается его убить. Над ними раскрывалось серебристое, омытое прошедшими дождями небо, а впереди расстилались холмистые, темневшие редкими участками почти облетевших деревьев безлюдные дали (встречавшиеся деревеньки, фермы и постоялые дворы Гэрхо старательно объезжал). Осень готовилась к зиме, а Мей думал.

         (…Отдельно ему удалось попрощаться с вещами. Мей никогда не отличался особой впечатлительностью и здесь остался спокоен, но в груди что-то противно щемило.

         Вот он, тюфяк, на котором он столько лет видел сны, на который падал по вечерам от усталости. Вот стол, за которым они завтракали и ужинали все втроём; он помнил каждую щербинку на столешнице. Вот старый сундук – в детстве Мей частенько представлял, что там живёт какое-то враждебное существо, готовое в любой момент вылезти и расправиться с ним. Атти иногда улыбалась, вслух вспоминая, как он от него шарахался. Смешно.

         Обведя глазами всё это, Мей шагнул к выходу.

         В конце концов, когда-то он должен был это сделать.)

         Мей не знал, сколько времени прошло, когда наступил тот самый желанный момент: Гэрхо объявил привал.

Глава одиннадцатая

Глава XI

Риэти думала о том, куда же всё-таки мог деться Мей.

Позавчера приходил Теиг – этот смешной толстячок, который вечно болтает о картах, – и сказал, краснея и заикаясь, что Мей уехал и, скорее всего, надолго. Чуть позже с той же новостью зашла сестра Мея, Атти, никогда раньше толком с Риэти не говорившая. Когда она осмелилась спросить, куда именно, Атти заявила, что не может сказать, и стала спешно прощаться. Всегда хладнокровный отец Риэти, услышав это известие, вдруг схватил плащ и выбежал из дома сам не свой, хотя с работой в тот день было покончено. А мама принялась тихо всхлипывать и молиться Льер.

В общем, Риэти не знала, что и думать. Само исчезновение было очень странным, а к тому же все вокруг загадочно отмалчивались. Да и куда, в самом-то деле, мог пропасть Мей, который нигде всю жизнь и не был, кроме Города-на-Сини (ну, если не считать окрестных ферм, куда он заходил иногда за молоком и хлебом подешевле)? Кроме того, Риэти была обижена, хотя и понимала, что обижаться глупо – мало ли, что такого срочного могло произойти. И всё же, всё же, всё же… Откровенно говоря, в последнее время её сильно тянуло к Мею – к его привычно взъерошенным пятернёй светлым волосам, к чуть застенчивой улыбке, усталому взгляду и веским словам. Она была очарована их вечерней прогулкой, которая так жутко закончилась. Она чувствовала смутное томление и смятение при одной мысли о нём. А тут он вдруг исчез – и даже не заглянул на прощание… Как бы там ни было, это наверняка связано с Отражениями, размышляла Риэти и вздрагивала.

Всё это подтолкнуло её к очередной попытке расспросить родителей.

Они отдыхали после ужина; отец записывал что-то в расходной книге, мама отмывала посуду в кадке (она не подпускала дочь к такому занятию – панически боялась за белизну её рук), а сама Риэти бродила по комнатам, не находя себе места. Родители изредка перебрасывались малозначащими фразами – о здоровье деревенских родственников, заготовках на зиму и прочем. Не особенно прислушиваясь, Риэти остановилась у высокого зеркала в резной раме, установленного в её спальне; наверное, это была одна из самых дорогих вещей в их доме. Осмотрев себя с головы до ног, она заправила за ухо тугой локон, рассеянно провела ладонью по тонкой шее – и, как обычно, осталась довольна зрелищем.

– Папа, что ты знаешь об Отражениях? – довольно громко – так, чтобы отец услышал в соседней комнате, – спросила она, не отходя от зеркала.

– Не отвлекай меня, Риэти. Я ведь рассказывал тебе, когда ты ещё под стол пешком ходила, – не сразу последовал угрюмый ответ.

– Расскажи ещё.

– Дорогая, не капризничай. Лучше сядь и вышей что-нибудь.

– Нет, я серьёзно, – Риэти одёрнула платье и вернулась в гостиную. – Я же говорила тебе об Отражении, которое встретили мы с Меем.

Господин аи Тейно отложил перо, размял затёкшие пальцы и раздражённо вздохнул.

– Я уже сказал тебе, что думаю об этом. Ты просто приняла за Отражение какого-то навязчивого пьяницу, вот и всё. А всё потому, что не надо грубить старшим и выбегать из дома на ночь глядя.

– Со мной же был Мей, и это правда было Отражение. Зеркало на поясе…

– Откуда ты знаешь, всё ли у него в порядке с головой, – поморщился отец. – Ради всех богов, не приставай ко мне с вопросами.

«Ступай, займись чем-нибудь», – закончила про себя Риэти. Почему отец так избегает любых упоминаний о Мее? Наверняка он думает о нём плохо. Риэти всегда берегли как сокровище – ведь она была единственным чадом в семье Тейно, все её братья и сёстры умерли во младенчестве.

– Пожалуйста, – она понизила голос до шёпота. – Говорят, что они забирают человеческих детей; это правда?

– Где ты нахваталась этих сказок?.. Я очень мало знаю об Отражениях, дочка. Ты лучше спроси кого-нибудь, кто учится в этой школе для нищих. Хоть того же Теига.

– И у тебя нет догадок, зачем им понадобился Мей? – наугад спросила Риэти.

Отец побелел, а потом побагровел.

– Значит, так, – произнёс он, медленно отодвигая книгу. Риэти отступила; по спине у неё пробежал холодок. – Кто-то говорил тебе о чём-то подобном? Говорил, что он нужен Отражениям?

– Нет… – почти пискнула Риэти. – Я просто предположила.

– Предположила…

– Да, просто так… Ты разозлился, когда услышал, что Мея нет в Городе… Почему? – Риэти не могла скрыть дрожи в голосе: все полузабытые детские страхи разом поднялись в ней. Отец поманил её пальцем, и она шагнула вперёд, глядя в пол.

– Слушай меня внимательно, Риэти эи Тейно. Никогда. Не лезь. В то. Что тебя. Не касается. Поняла?

– Да, – пролепетала она, не поднимая глаз. Противный холод не отпускал, и ей хотелось вечно изучать доски пола.

– Это тебя не касается. Ни слова больше в моём присутствии об Отражениях, этом идиоте Меидире, его отъезде и моём новом месте; хватит спрашивать обо всём этом. И никакого общения с семьёй Онир, кроме приветствий на улице. Усвоила?..

– Да.

– Вот и умница. А теперь иди к себе – мне же надо посчитать, сколько мы потратили за этот месяц.

Глава двенадцатая

Глава XII

На третий день, когда солнце клонилось к закату, но ещё не рыжело, что-то изменилось. Мею показалось, что звуки – шелест ветра в траве, топот коней, редкие вскрики птиц в небе – стали глуше и ненадолго замерли, а воздух вокруг загустел, подрагивая. Даже запахло как-то иначе – будто они миновали невидимый барьер. «Наверное, я просто устал», – подумал Мей, потому что других разумных объяснений у него не находилось, но тут Гэрхо довольно вздохнул, натянул поводья и пустил коня шагом. А потом спешился.

– Хорошо всё-таки возвращаться. Иди сюда, Мей: вот она, красавица.

Они как раз приблизились к подошве одного из многочисленных пологих холмов, окаймлявших Долину. Мей вылез из седла (теперь он делал это значительно лучше, чем раньше) и пошёл вверх вслед за Гэрхо.

Он с некоторым волнением ожидал, что увидит сотни зеркал, но этого, к счастью, не случилось. Внизу, сколько мог охватить глаз – до Старых гор, смутно синеющих вдали к северу и западу, – расстилалась широкая буро-чёрно-зелёная местность, по которой были рассыпаны строения – как обычные деревянные, так и довольно странные, что отсюда было не рассмотреть, – и полоски вспаханной земли. Виднелись небольшие то ли рощицы, то ли садики, несколько мельниц, колодцы, сложное переплетение тропинок, извивы небольших речушек… Всё это было огорожено невысоким забором из заточенных сверху кольев.

Мей ощутил укол разочарования – он ожидал чего-то грандиозного, а пришёл к тому, что даже отдалённо не могло сравниться с Городом-на-Сини. Если весь мир выглядит, как эта холмистая пустошь, а самое загадочное место в нём – как этот исполинский посёлок, то стоило ли вообще покидать дом?.. Другой вопрос – в том, что у него не было выбора.

– А почему никого не видно? – спросил он у Гэрхо, чтобы хоть что-то спросить.

– Вероятно, нас уже ожидают, – Гэрхо улыбнулся ему даже (кто бы мог подумать) ободряюще. – Пойдём.

Пока они спускались (лошади были удивительно послушны), стояла тишина, но Мею слышалось тонкое и печальное пение где-то вдалеке. Кажется, на том же языке, на котором бормотал что-то Гэрхо, когда время от времени задумывался.

Они спускались всё дальше в глубь Долины, но ни одного разумного существа им не повстречалось. Они беспрепятственно прошли через ограждение (Мея поражала безалаберность, с которой Отражения относились к своей защите). К большому дому необычной формы, над которым вился дымок, вела узкая тропка. Приземистое здание напоминало искажённый шестиугольник, стены его состояли из какого-то непроницаемо-чёрного камня. Пение явно доносилось оттуда и становилось всё громче, но не резало слух, а приятно его обволакивало. Мею вдруг стало жаль, что он ни слова не понимает.

– Как называется это место? – спросил Мей, когда они подходили к ступенчатому крыльцу.

– Меи-Зеешни, – ответил Гэрхо и решительно забрал у него сумки. – Зеркальный дом. Проходи.

Мей, всегда чутко реагировавший на любые звуки, не мог не заметить, что начало этого причудливого названия напоминает его имя. Простое совпадение, конечно. Он вошёл.

И вот там-то как раз были зеркала.

Первое, что понял Мей, – что внутри здание значительно больше, чем снаружи. Иначе как сюда можно было затолкать такую толпу?.. Пение смолкло. Он нервно сглотнул, осматривая уставившихся на него мужчин, женщин, детей и стариков. Они выглядели бы просто как люди, если бы не одинаковые тёмные одеяния, похожие на жреческие, и зеркала на поясах – разных форм и размеров. И, разумеется, глаза. Не только безучастность во взглядах и серебристый оттенок, но даже разрез – всё было в точности как у Гэрхо. Разные черты лица, телосложение, возраст – и одинаковые глаза. Мея пробрал холодок.

– Здравствуйте, – хрипловато выдавил он, прочистив горло. Приветствие утонуло в молчании – все они, неподвижные, как восковые куклы, казалось, чего-то ждали от него.

– Здесь далеко не все понимают твой язык, – шепнул Гэрхо, наклонившись к его уху. – Хочешь, я буду переводить, человечек?

Мей кивнул, и Гэрхо быстро произнёс довольно длинную фразу – наверное, здороваться тут было принято более церемониально. От толпы отделился худой седобородый старик – вышел, опираясь на узловатую палку; её стук в зловещей тишине отдавался в ушах громом. И скрипуче заговорил, изредка заикаясь.

– Здравствуй в веках, прорицатель, – зашептал Гэрхо одновременно со стариком. – Мы давно ждали твоего появления. Почему ты пришёл к нам?

Мей озадачился: что он мог, по сути дела, сказать? «Потому что я доверился такому, как вы, совершенно его не зная»? «Потому что я боюсь за своих близких»? «Потому что моя мать скрывала от меня правду»?

– Потому что хочу научиться владеть своим Даром.

– В Долине ты найдёшь приют и достойное обучение… Если не продолжишь терзаться от тоски по мамочке, – язвительно пропел Гэрхо.

– Что?! – опешил и возмутился Мей. – Это он так сказал?

– Нет, условие было моё… Не замышлял ли ты недоброе, вступая на святую землю Долины?

– Не замышлял, – заверил Мей, живо вспомнив забор, грязь и пожухлую траву.

– Готов ли ты чтить законы Долины и беспрекословно подчиняться своим наставникам, отринув присущие твоему народу гордыню и самолюбие?

– Готов, – сказал он уже не так уверенно, краем глаза поглядывая на расплывшиеся в глумливой улыбке, обросшие щетиной впалые щёки своего наставника.

Глава тринадцатая

Глава XIII

На следующее утро Мей проснулся неожиданно бодрым и выспавшимся. Сначала, правда, долго не мог понять, где находится, но потом увидел остатки вчерашнего пирога и стопку книг. Не удержался, потянулся к верхней – довольно ветхой на вид – и осторожно раскрыл… На пожелтевших, истончившихся от времени страницах плясали буквы его родного языка – правда, несколько архаичных начертаний. Мей наткнулся взглядом на строчку: «…пожелаешь же отыскать сокровище, зарытое прежде третьего поколения – возьми слиток серебра и помести его в воду на семь дней, а затем окропи себя той водой со словами…»

Мею стало даже интересно, что же такое нужно для этого произнести (хотя найти клад предков ему определённо не светило), и он бы обязательно дочитал, если бы не мелодичный женский смех, донёсшийся откуда-то из-за стены. Потом в утренней тишине послышался мужской вкрадчивый голос, и Мей узнал его – Веттон, конечно же. «Неужели здесь такие тонкие стены?» – в смятении подумал Мей, вспомнив, что сын лорда живёт через весь коридор. Значит, у него свидание. Мей смутился – так, будто он мешал или подглядывал за тем, чего знать не следовало. Он слез с кровати и вышел на улицу, стараясь не шуметь.

Умывшись во дворе, ополоснувшись и переодевшись наконец-то в чистое, Мей решил, что ему необходимо найти кого-нибудь, кто объяснит ему, что делать дальше. Или хотя бы скажет, где тут можно позавтракать. И ещё надо поговорить с Гэрхо; мысли о маме и Атти не давали ему покоя. Точно ли нельзя им написать или хотя бы как-то убедиться, что с ними всё в порядке?..

Было приятно идти по земле, жирной и чёрной после дождя; дышалось легко. Маленький сад, находившийся между домом и оградой, кишел деревьями с голыми влажными ветвями. Под ногами шуршала прелая листва.

Тропинка, по которой он шёл, вела к другой, а та – к третьей. Они перетекали друг в друга и извивались, как речки, и утопали в густых тенях от деревьев. Стояла необыкновенная тишь; Мей не слышал ничего, кроме собственных шагов и дыхания.

Скоро он вышел на некое подобие центральной площади – туда, где стоял один из колодцев и откуда виднелся Зеркальный дом. И снова никого.

«Да куда же они все подевались», – раздражённо подумал Мей. Вчера все так торжественно приветствовали его, а сегодня как в воду канули. В сердцах он пнул попавшую под ноги ветку, и та отлетела в сторону колодца.

– Ах, нельзя обижать ветви, дорогой гость, – с укором произнёс кто-то у него за спиной на его языке. Мей резко обернулся и увидел маленькую горбатую старушку-Отражение с гривой седых волос и странным сооружением из мелких веток и сухих листьев на голове. Он готов был поклясться, что пару секунд назад её тут не было. – Ветви – это руки деревьев. Ты бы хотел, чтобы кто-то пинал твои руки?

«Они все здесь сумасшедшие», – тоскливо подумал Мей, вспомнив ребёнка, чьё имя звучало как отзеркаленное его. С другой стороны, этот бредовый лепет никак не вязался со здравомыслием Гэрхо.

– Простите… Вы не могли бы подсказать мне, где живёт Гэрхо?

– Смешной гость. Разве народ Долины может жить где-то? – старушка лукаво улыбнулась беззубым ртом и погрозила ему костистым пальцем. – Э, нет. Для таких, как ты, мы просто тени на воде. У нас нет постоянных жилищ, а те, что есть, – открыты для всех. Верь старой Деос, она не солжёт.

– Зачем тогда всё это? – Мей сделал широкий жест рукой, – если у вас нет жилищ? Для чего эти здания?

Про себя он уже решил, что эта старушка больше всего напоминает жриц Храма Льер: их жуткий лепет тоже редко бывал понятен.

– Гостю ещё многому надо научиться. Дом – то место, где живёшь ты, а не твои кости и мясо, – голос старухи стал строгим и хриплым. – Пойдём со мной. Старая Деос отведёт тебя, куда нужно.

– То есть к Гэрхо? – на всякий случай уточнил Мей, но старушка, будто не расслышав его, развернулась на пятках и засеменила прочь. Он вздохнул и пошёл следом.

***

Какими-то окольными путями (Долина всё ещё оставалась безмолвной, но пару раз Мею показалось, что он слышит доносящиеся из окон домов голоса) Деос привела его к участкам обработанной земли. Урожай, конечно, был давно собран, и кое-где виднелись сорняки, а в небе кружили вороны.

– Что ты видишь, гость из людских Городов? – спросила старушка, останавливаясь.

– Грядки, – осторожно ответил Мей, гадая, сколько же ещё его будут мучить загадками.

– Э, нет, – она нетерпеливо замотала головой, так что гигантское гнездо на макушке заколыхалось. – Ты ведь видишь будущее, так? Ты можешь видеть много возможностей – зелёные кущи или мёртвую землю в трещинах, или дворец, или поле битвы, или море, залившее всё вокруг. Грядки – сейчас. Что будет через тысячу лет, прорицатель?

Мей помедлил с ответом. Всё это звучало безумно, но, надо признать, увлекательно.

– Не знаю. Я не умею толковать свои видения, не знаю, как… как это работает. Я и пришёл, чтобы разобраться. Зачем Вы привели меня сюда?

– Здесь хорошо думать. Старая Деос приходила сюда думать вместе со Старшим, когда её тело было таким же лёгким и тонким, как твоё.

– Со Старшим? – Мея озарило предположение. – Так Вы его жена?

– Третья жена, да.

Мей счёл лучшим не вдаваться в подробности, но был сбит с толку. Он слышал, что в каких-то южных Городах до сих пор существует многожёнство, но у Отражений? «Или, может, она совсем не то имеет в виду?»

Глава четырнадцатая

Глава XIV

Мезор ждал, когда же наконец подадут ужин; он не то чтобы был голоден, но любое отклонение от годами устоявшегося порядка возмущало его.

Он устал за день (вместе с Айрегом – приём послов Города-под-Соснами, церемония открытия новой лечебницы, разбор писем…) и теперь утомлённо посматривал на часы, а ужин всё не подавали. Мезор со вздохом поднялся и поморщился от боли в спине. Тяжело подошёл к шнуру в стене и дёрнул; звякнул колокольчик. Вскоре в дверях появился слуга – щеголеватый юнец из семьи богатого купца. Служить у градоправителя или его родных было честью и отличным началом карьеры в Городе-на-Сини.

– Что Вам угодно, господин Декар?

– Мне угоден мой ужин, я ведь уже говорил.

– Сию минуту, господин Декар. Я схожу на кухню.

– Так ступай, – сказал Мезор, сдерживая раздражение. Скоро придёт Айрег, а у этих болванов ничего не готово.

Мальчишка поклонился и вышел; его шаги бесшумно тонули в ковре. Мезор снова опустился в кресло. У него ныла голова – будто наливалась металлом. На улице сгущались сумерки, и из-за дорогих жёлто-зелёных витражных стёкол (работы стекольщиков из бывшего Ти[1]’арга – лучших мастеров Обетованного) еле доносился шум Сини. Она рвалась из-под земли и уходила в неё и прежде – до рождения Мезора, и Айрега, и этого нищего Мея, и до того, как вырос Город, и до эпохи королей… Будет рваться и дальше. Ей всё равно.

Он посидел ещё немного, полуприкрыв глаза и глубоко дыша; часы тикали, ужин не приносили, и, отчаявшись, Мезор собрался уже сам спуститься на кухню, как вдруг вошедшая горничная скромно объявила:

– К Вам господин градоправитель.

– Моё почтение господину градоправителю, – пробормотал Мезор. – Скажи, что я его жду, и проводи сюда.

Айрег вообще часто ужинал у брата, а не в своей резиденции – особенно когда не хотел никого видеть. Иначе говоря – особенно с тех пор, как умерла Кларисса. Младший брат в счёт не шёл – его присутствие Айрега не трогало никогда и никоим образом.

«Не преувеличивай», – одёрнул себя Мезор. Ему давно надоело сражаться со своим оскорблённым самолюбием, к тому же он сразу почему-то вспомнил дом на Улице Кожевников.

– Нелёгкий денёк, правда? – спросил Айрег, вступая в двери столовой. Его взгляд вопросительно скользнул по пустой скатерти.

– Сейчас всё принесут… Да, день тяжёлый. Меакар не ответил на твоё письмо?

Меакар был единственным наследником Города, племянником Мезора – и, по его мнению, умом он пошёл далеко не в отца. А впрочем, и не только умом. Он давно пребывал в Городе-у-Красной-реки и возвращаться в ближайшее время, видимо, не собирался.

– Ответил, а как же, – рука Айрега нырнула за пазуху, и он достал свиток, перевязанный чёрной лентой. – Я тебе даже кое-что зачитаю… «Милый батюшка, позвольте справиться о Вашем здоровье…» Так, это всё неинтересно… Вот: «К сожалению, я не смогу прибыть к назначенному Вами сроку. Дороги зимой будут почти непроходимы, кроме того, здесь меня удерживают весьма важные обстоятельства личного свойства».

Мезор хмыкнул.

– Хотел бы я взглянуть на эти обстоятельства… Должно быть, хорошенькие.

– Вот именно, – брезгливо отозвался Айрег. Наконец начали вносить первые блюда. – Ну ничего, если понадобится, я пришлю за ним конвой… Непонятно, когда он успел так опуститься… Или вот это: «Впрочем, если Вам действительно необходима чья-то помощь, Вас всегда готов поддержать дядя Мезор. Он с успехом меня заменит. А на любой Ваш вопрос я готов ответить в письменной форме». Это самое забавное, ты не находишь?

– И правда, – Мезор не мог представить себе, кем надо быть, чтобы допустить хоть на секунду, что Айрег способен с кем-то советоваться о чём-то действительно важном. А тем более – с ним. – Приятной трапезы.

– Благодарю, – Айрег спрятал письмо и стал аккуратно нарезать мясо маленькими кусочками – он всегда отличался безукоризненной опрятностью.

– Что-то слышно о Близнецах? – этот вопрос давно вертелся у Мезора на языке, и брат ответил так, как ему и хотелось бы:

– Ничего, – Айрег отставил бокал и промокнул губы салфеткой. – Они ушли, и это всё. В любом случае – мальчишка, который их интересовал, наверняка уже успел добраться Долины Отражений, и теперь эта история нас не касается. Хотя, если он вернётся в Город, он будет в их распоряжении.

– Я думал, мы обеспечим ему защиту, – хрипло сказал Мезор.

– С какой стати?

– Он вырос в нашем Городе, он человек и совсем мальчишка. Чем он мог так помешать…

– Мезор, не будь смешным. Непостижимо для меня – почему тебя так волнует этот юнец? Он должен умереть, – Айрег отправил в рот очередной кусочек посочнее. – Понятия не имею, чем он там не угодил Цитадели, – но ты знаешь, что такое Цитадель. Жизнь одного парня не стоит жизни нашего Города – а то и целого мира. Поэтому мне безумно жаль, что мы не смогли выдать его тем, кто этого требовал, – жёстко закончил Айрег, а потом внезапно спросил: – Кстати, его мать всё ещё работает у тебя?

– Кейла? Да, конечно. Наверное, она ещё здесь – позвать её?

– Нет, не нужно. Я просто поинтересовался, – Айрег встал с кресла и задумчиво прошёлся вдоль стены. – Всё-таки мне было бы интересно узнать, что за всем этим кроется… Он явно одарён волшебством, но что в этом настолько особенного?

Глава пятнадцатая

Глава XV

Шли дни. Они слипались, как снежные хлопья, и, как хлопья становятся сугробами, превращались в недели. Тревога Мея куда-то ушла: будто не грозила ему смертельная опасность от «ясноликих витязей» Цитадели Порядка, будто не были опасны сами Отражения. Наоборот – он вдруг стал ощущать поразительный покой и умиротворённость (однако о маме и Атти беспокоиться не прекращал ни на секунду; от Гэрхо же невозможно было добиться разрешения как-то с ними связаться); ему теперь казалось, что именно так всё и должно было случиться – он должен был попасть в Долину и пройти обучение.

Уроки занимали почти всё время Мея, но достаточно долго никак не касались его Дара. Гэрхо продолжал мучить его задачками на логику и сообразительность, которых у него в запасе были целые бездны. Он приносил Мею книги и свитки (некоторые из них грозили рассыпаться в руках от ветхости), поручал прочитывать их и выбирал отрывки для заучивания наизусть. Мей набросился на них с жадностью, как и на те, что лежали в его комнате; тексты часто были старыми и сложными. Мей напрягался, как мог, следя за извилистой мыслью авторов. Теперь он штудировал трактаты учёных прошлого по истории, анатомии, астрономии; он прочёл описания обыкновенных и странных растений и существ, о многих из которых слыхом не слыхивал; он видел точные карты таких малоизвестных и недоступных земель, что Теиг бы умер от зависти. Он погрузился в хронику медленного падения древних королевств, о которых в школе им не могли рассказать ничего дельного. Обвал знаний, вопросов, поисков и предположений, обрушившийся на него, не мог сравниться ни с чем из того, что было в его жизни раньше. Большая часть текстов была написана на его родном, общем, языке, но некоторые – в основном почему-то стихи – составлялись на языке Отражений. Мей чувствовал их чарующую, мелодичную ритмичность – и, к сожалению, ни слова не понимал.

         Впрочем, Долина Отражений вовсе не состояла из волшебных линий и мерцающего тумана. Как убедился Мей, здесь имелись не только колодцы и мельницы, но и козы, и куры – в общем, всё, что необходимо для жизни таких же людей, как он сам. Никто здесь не похищал человеческих детей, не приносил жертвы и не пел при луне. Хотя Отражения иногда вели себя довольно необычно по меркам Мея, он скоро осознал всю нелепость тех небылиц, в которые свято верили многие из его друзей и бывших соседей.

Он быстро погрузился в эту новую, немного безумную жизнь – погрузился настолько, что почти не успевал думать о Городе-на-Сини, или воинах Порядка, или даже о своём Даре. Точнее, о нём он не думал до одного морозного вечера недавно пришедшей зимы.

***

В тот раз Гэрхо экзаменовал его по очередному изученному труду. Он сидел напротив Мея в опустевшем обеденном помещении и с шелестом переворачивал жёлтые страницы. Ожидая нового вопроса, Мей подумал, насколько же Гэрхо не похож на такого наставника, какими они бывают в сказаниях и легендах – старого до древности, с длинной седой бородой. Хотя Мей явно не радовался бы, обучай его кто-то вроде красильщика Вейра.

– «И та орда разрушила белую твердыню» – это о ком? – спросил Гэрхо.

– О войсках Ингена, последнего короля Дорелии, – без запинки ответил Мей. – О том, как они захватили пограничную крепость Феорна[1].

– Какую именно крепость?

Много их было, этих крепостей. В книге только их перечень с датами падений занимал пару страниц… Мей не помнил.

 – «Белая твердыня»… Может, Тевик? – наугад сказал он.

– Эгорд. Нужно было запомнить, что она одна была построена из белого камня – совсем недалеко от неё ведь большие залежи известняка… Эй, ты в порядке?

Мей ощутил резкий укол головной боли – у него даже в глазах потемнело, так это было тяжело и неожиданно. Прошло несколько томительно-долгих ударов сердца, и укол повторился – будто в виски вогнали по спице.

Мей стиснул зубы, чтобы не издать ни звука; перед глазами у него всё плыло. В последний раз голова болела так, когда…

Рёв и гул. Смятая трава в придорожной грязи. Что-то вдали непрерывно и с чудовищной силой гремит. Махины, несущие смерть, ползут по земле, и их механизмы, их железные утробы работают без устали. Всё гибнет от их присутствия; реки полнятся кровью, не слышно птиц и не видно людей.

Мей пришёл в себя, услышав собственный стон. Он лежал на полу, а над ним склонились Гэрхо и какая-то женщина. Сначала он не узнал её лица, а потом увидел золотой ореол волос вокруг её головы и почувствовал мокрый платок, которым она протирала его лоб и губы.

– Анна? – выдохнул он, когда в глазах прояснилось. И сел.

– Конечно, я, – её гортанный голос почему-то успокаивал. – Я вернулась за своим платком, а здесь вы… У тебя было видение?

– Да. Думаю, да, – Мей напрягся и осторожно поднялся. Встали и Гэрхо с Анной.

– О чём? Что ты видел? – резко спросило Отражение.

– Погоди, дай ему прийти в себя, – укоризненно сказала Анна, и Гэрхо взглянул на неё отнюдь не доброжелательно. Опасаясь, что они начнут вспоминать давние размолвки, как нередко случалось, Мей поспешил уверить, что с ним всё хорошо, и попытался пояснее передать то, что видел. Это оказалось нелёгким делом: от одного воспоминания о грязных, кровавых, проклятых механизмах и запахе смерти его пробирали страх и брезгливость.

– Потрясающе, – проговорила Анна, когда он закончил.

Глава шестнадцатая

Глава XVI

Знамёна Города-на-Сини с искусно вышитым на них источником редко, лишь по самым торжественным случаям, доставались из сундуков. Но сегодня был как раз такой исключительный случай, и знамёна сверкали на стенах Большого зала резиденции градоправителя.

Уже собрались гости – вся знать и богатейшие торговцы Города, все потомки древних родов из окрестных замков. Резиденция наполнилась шумом и блеском. Суетились слуги, звучала музыка (Айрег даже пригласил музыкантов, хотя вообще-то их не переносил), рубином отливало вино в хрустальных кубках, в каминах трещало поедавшее дрова пламя. Градоправитель ждал приезда сына.

Недавно Меакар вдруг переменил своё решение и написал, что обязательно прибудет зимой. Это означало, что случилось нечто важное – иначе он ни за что не почтил бы отчий Город своим присутствием. Его бесконечная поездка уже вошла в местные поговорки.

С улицы послышалось пение рогов. Мезор отошёл от стены, возле которой беседовал с одним из аристократов, и вернулся к своему месту за длинным столом – по левую руку от Айрега. Тот неподвижно стоял и бесстрастно вглядывался в высокие двери на другом конце зала.

– Ты рад? – тихо спросил Мезор. Градоправитель улыбнулся уголком рта, так что борода клинышком вздрогнула.

– Скорее обеспокоен. Я бы радовался, случись это года три назад.

В зал с парадно одетым эскортом вошёл Меакар. Он был ниже Айрега и вообще больше походил на покойную Клариссу: грубоватые черты лица, массивный подбородок, непослушные курчавые волосы. Он мало изменился с тех пор, как Мезор видел его в последний раз, во время очередного приезда на пару дней (сколько же лет назад это было?..), за исключением одной детали – пропала широкая белозубая улыбка. Сегодня племянник был непривычно мрачен.

– Отец, – серьёзно сказал он, поклонившись Айрегу. – Дядя, – почтительный кивок в сторону Мезора.

– Садись, сын мой, – зорко глядя на Меакара, Айрег величественным жестом указал на стул. – Стены Города-на-Сини заждались тебя, как и я.

Меакар склонил голову и ничего не ответил.

– Пируйте, дорогие гости! Сегодня счастливый день! – Айрег хлопнул в ладоши, и в зал начали вносить блюда с дымящимися яствами. Помещение тут же наполнилось прежними разговорами и звоном посуды; многим вскоре потребовались услуги виночерпиев.

– Как же ты добрался, сын? Ведь сейчас почти разгар зимы, и дороги действительно в плачевном состоянии, – благожелательно заметил Айрег, которому как раз налили душистого бульона.

Меакар хмыкнул, не отрывая взгляда от своей тарелки.

– А ты всё так же язвителен, отец.

– Как дела в Городе-у-Красной-реки? – вмешался Мезор, и голос наследника заметно потеплел:

– Замечательно, дядя. Потому-то я и приехал.

– Как это понимать? – ледяным тоном поинтересовался Айрег. Меакар открыл рот для ответа, но его перебил аи Фертон, крупный торговец тканями; он год от года закупал лён почти у всех окрестных фермеров и даже у некоторых владельческих крестьян (по договору с лордами, конечно). И сейчас, встав с места и икнув, провозгласил:

– Друзья, я предлагаю поднять кубки за Меакара аи Декара, надежду нашего Города, солнце среди лютой зимы!

Мезору было бы смешно до колик, если бы он не ощущал напряжённость момента; аи Фертон славился своим вычурным и неуместным красноречием. По крайней мере, его племянник уж точно мало походил на это самое солнце. Он выглядел просто как усталый и несчастный человек.

Кубки начали подниматься, а стулья отодвигаться, когда Меакар встрепенулся, вскочил и неожиданно бодро, басовито рявкнул:

– Прошу повременить, дорогие гости!

В зал немедленно возвратилась тишина. Меакар повернулся к Айрегу и посмотрел ему в глаза (Мезор позавидовал его храбрости).

– Я приехал, чтобы объявить, что больше не могу оставаться вашей надеждой. Мой дом теперь там. Я помолвлен с Ребеккой Иногра из Города-у-Красной-реки и скоро женюсь. Перед всеми вами я отрекаюсь от поста градоправителя Города-на-Сини. Я не могу остаться.

Айрег не вздрогнул и не охнул, как некоторые из гостей (одной даме даже стало плохо, и вокруг неё поднялся страшный переполох). Но лицо его стало белее скатерти на столе.

– Это твоё окончательное решение?

– Да.

– Но не стоит ли подумать… – заметил Мезор, совершенно сбитый с толку. Он ожидал чего угодно, но не этого.

– Я давно всё решил, дядя, – отрезал Меакар. – Я ненавижу этот Город, я ненавижу всё и всех здесь. После смерти мамы меня тут ничего не держало. Выше моих сил стать градоправителем; этому не бывать.

– Ах вот как, – поднявшийся было Айрег вдруг покачнулся, а его рука судорожно дёрнулась к груди. Это движение было так быстро и неуловимо, что его в общей суматохе и ворохе разговоров, кажется, заметил только Мезор. Внутренне похолодев, он схватил брата за плечо.

– Я зову лекаря.

– Нет, со мной всё в порядке, – Айрег стиснул край столешницы. – В чью пользу ты отрекаешься – ты, тот, что более мне не сын?

– На Ваше усмотрение… Отец.

Глава семнадцатая

Глава XVII

После того случая настрой Мея снова изменился: теперь каждый вечер, ложась спать, он с затаённым, постыдным ужасом ожидал новых приступов боли и новых видений. Больше всего его угнетало собственное непонимание; если своё первое видение он мог истолковать как предстоящий приезд в Долину Отражений, то второе и третье трактовке не поддавались. Те громадины, наверное, и правда означали «большую войну», как сказал Гэрхо, но где, когда, из-за чего? Кажется, Отражения понимали в этом больше него; по крайней мере, на следующее утро Гэрхо и Старший долго совещались в Зеркальном доме.

– Дар прорицателя – самый сложный из всех, потому что самый непредсказуемый, – втолковывал Мею Гэрхо. – Ты можешь видеть события, касающиеся лично тебя, или Города, или целого мира. Ты можешь видеть то, что случится завтра или через тысячу лет. Ты можешь видеть войны, пожары, свадьбы, возведение мостов, рождения и смерти… Невозможно предугадать, что ты увидишь, можно лишь анализировать это. Это почти как игра в кости.

– То, что я вижу, произойдёт совершенно точно?

– Как тебе объяснить… Вот, скажем, этот свиток, – Гэрхо вытащил из кучи на столе тугой свиток и толкнул его; тот неспешно покатился по столу. – Какова вероятность, что он упадёт?

– Очень большая.

– Конечно. Но всегда есть шанс, что, допустим, из-под стола выпрыгнет кот и толкнёт свиток лапой… Или что-то похожее. Вероятность того, что свиток не упадёт без моего вмешательства, мизерна, но она, как ни крути, есть. А ты благодаря Дару увидишь самое очевидное последствие длинной цепочки событий – то, как свиток падает.

Будто в подтверждение его слов, «Рецепт сонного зелья» шлёпнулся на пол. Мей задумался.

– То есть всё может пойти иначе?

– Вполне, но для этого нужно что-то вроде кота из-под стола – нечто из ряда вон выходящее. Ты видишь предельно логичное следствие, до которого в принципе мог бы докопаться и кто-то ещё, своими силами. Но обычно у разумных существ не хватает времени, ума или воображения, чтобы проследить цепь до конца и осознать, что, скорее всего, случится в итоге. Теперь понимаешь, почему твой Дар так мешает Порядку и почему многие другие силы были бы счастливы заполучить тебя в своё распоряжение?

– Понимаю, – и, решив воспользоваться неожиданной разговорчивостью Гэрхо, Мей добавил: – А Отражения относятся к этим силам?..

Гэрхо усмехнулся.

– Даже если и да – поверь, это наилучший вариант для тебя. Пока. Но силой тебя тут никто не держит.

«Разве?» – усомнился Мей, вспомнив о невидимом барьере вокруг Долины. Пропустит ли барьер его, если он захочет уйти?

Об этом он предпочёл на всякий случай не спрашивать.

Зато он много спрашивал об Анне – о том, откуда и кто она. Его насторожил обмен репликами между нею и Гэрхо, особенно «Ты знаешь, где это?» Однако ответ всегда был один и тот же:

– Сам не знаю, человечек, а если бы и знал – не имел бы права рассказывать. Тайны Анны – не мои тайны, а у неё их немало, уж поверь.

Отчаявшись выведать что-то у него, Мей как-то раз даже решился обратиться к своему соседу Веттону (хотелось хоть с кем-то поделиться), но тот только томно протянул:

– Ох, лучше не забивай себе голову, – и изящным щелчком пальцев пододвинул к себе поднос с булочками. Мей в очередной раз позавидовал его Дару – это было куда лучше, чем корчиться от боли в голове и любоваться на то, как в какой-нибудь далёкой реальности кто-то кого-то душит. Точнее, будет душить через пару недель, если ничего кардинально не изменится.

***

Что до Анны, то с ней всё было, пожалуй, даже труднее, чем с Даром прорицателя.

Теперь, живо заинтересовавшись видениями Мея и их природой, она присутствовала почти на каждом их занятии. В основном сидела молча и лишь изредка снабжала речи Гэрхо уточнениями или остроумными комментариями. Тот терпел её, чуть ли не скрипя зубами от злости, и иногда бросался ядовитыми высказываниями в адрес «женщин-чужачек» и «отъявленных ведьм».

Мея всё это сначала безумно стесняло, особенно когда пришлось описывать Гэрхо своё второе видение – «о прекрасной женщине», как они его обозначили (Гэрхо поручил Мею обязательно записывать содержание каждого видения, чтобы ничего не забыть). Но вскоре он понял, что ему это даже нравится: чего-то не хватало без её загадочного молчания, обезоруживающей иронии, тёплого взгляда и кошачьей мягкости движений. Она была чем-то совершенно чужим, странным и в то же время непреодолимо манящим. Однако они с лёгкостью обсуждали такие вещи, которые и не снились всем его знакомым в Городе-на-Сини – от тактических тонкостей осад крепостей и ведения боёв на открытой местности до родословных древних королей. Казалось, что не существует такого вопроса, по которому Анна не могла бы поведать Мею уйму нового, и этим она поражала его больше Отражений – ведь она всё-таки была всего лишь человеком.

Однажды вечером, когда Гэрхо плюнул на усилия Мея вспомнить названия сорока трёх основных созвездий (он назвал только тридцать шесть) и отпустил его, они с Анной отправились гулять по Долине. Это решение пришло как-то спонтанно, и Мей был несказанно рад возможности провести на пару часов побольше с ней и поменьше – с Веттоном.

Было жутко, пронизывающе холодно, при дыхании изо рта вырывались облачка пара, и Мей кутался в тулуп, выданный уже в Долине. На Анне был тёплый белый плащ, отороченный лисьим мехом, и Мей подумал, что выглядит рядом с ней как неотёсанный крестьянин рядом со знатной дамой.