Проклятое дитя

Глава 17

Анна сладко спала, подложив ладошку под щеку, и так же сладко улыбалась — ей снился очень красочный и приятный сон, судя по всему. И Хасин даже догадывался о том, что могло грезиться влюбленной юной девушке.

Демон стоял у окна уже некоторое время, появившись в спальне принцессы посреди ночи, и просто смотрел на нее — задумчиво и нежно. Усмехнулся мысли о том, что в этот раз встречи ждал с куда большим воодушевлением именно он. И вдруг оказался разочарован ею. Оказывается, он привык к восторженному и счастливому взгляду Анны, когда она видит его. Привык к беспредельному счастью и нетерпению в ее улыбке, когда она смотрит на него, но не смеет приблизиться и обнять, как хочется, соблюдая правила приличия и этикет. Привык, что едва оказавшись наедине, он прижимает ее к себе, укутывая ее своей нежностью, и получая в ответ полное доверие и радость от встречи.

В этот раз Анна тоже была рада его видеть. Но эта радость очень быстро затмилась более насущными, волнительными, трепетными и такими незнакомыми переживаниями, которые перекрывали собой все прочее. Она была поглощена еще неизведанным чувством влюбленности и очарована эмоциями, что сопутствовали ему. Была целиком и полностью сконцентрирована на том, что ее волновало и заботило — очередная встреча с предметом своих мечтаний.

— Вот ты и выросла окончательно, моя малышка, — невесело усмехнулся Хасин, подойдя к кровати, где присел на край, убирая с личика девушки локон пепельных волос, едва касаясь костяшками пальцев бархатной щеки.

Неожиданно Анна подалась к его руке, все еще крепко спя, приникла к его ладони лицом и во сне прошептала его имя. Ее пальцы сжались на его собственных, будто она боялась потерять это прикосновение, чему демон невольно улыбнулся: она скучала, пусть и не замечала этого так сильно как прежде. Не отнимая руки, Хасин осторожно опустился рядом с Анной на постель, а девушка, почувствовав его тепло, тут же приникла к нему всем телом, укладывая голову на плечо. Опустив лицо в светлые волосы, Хасин улыбался, обнимая ее за тонкую талию, которую мог обхватит двумя своими руками — он вдруг отчетливо понял это, когда ладонь легла поверх полупрозрачной ткани ночной рубашки. Пальцы зачесались в желании убрать эту невесомую преграду и коснуться нежной кожи, провести пальцами по рисунку тонких вен вверх по спине и зарыться пальцами в волосы, запрокидывая головку назад, чтобы…

Хасин резко прервал разбушевавшуюся фантазию вышедшего из-под контроля разума. Хмуро смотрел в зеленый живой потолок и снова думал о том, что же с ним происходит. Нет, он предельно точно понимал и знал что. Вопрос был в другом — почему и как прекратить. Явно не находясь в постели с объектом своих внезапно возникших желаний! Но встать и уйти было выше его сил: Анна так доверчиво прижималась к нему, так спокойно спала в его руках, безмятежно и крепко. И он не хотел терять это чувство нужности и собственной важности, ведь вдруг отчетливо понял, что время идет, и совсем скоро он не нужен будет этой девочке вовсе. Она скоро перестанет нуждаться в его защите и даже внимании — может не так скоро для нее, но для него, которому жить века, слишком скоро. Когда в твоем распоряжении столетия, ты не так ценишь время, не так замечаешь его бег и кажется, что оно летит со скоростью звука. Что для человека тысяча лет — для демона лишь одна жизнь, и что ей десяток лет? Миг и только.

Но словно в противоречие самому себе, Хасин подумал о том, что последние шестнадцать лет стали для него не мигом, а целой жизнью, которую он прожил с этой девочкой. Он словно жил ее глазами — познавал мир, вспоминал элементарные вещи, которые ему казались обыденностью, а для нее были настоящим чудом. И тем самым Анна словно заставила его заново посмотреть на саму жизнь другими глазами. Нечто подобное он ощущался, наблюдая, как растет его брат. Но Кассиан вырос очень быстро, он все схватывал на лету, и не было той атмосферы какой-то загадки, нетерпения и любопытства. Все это ему показала Анна, заставляя его смеяться и улыбаться, заново познавать забытое и понимать, что даже мелочи важны. Именно эта девочка стала для него тем, во что он вкладывал все свои возможные чувства. Нет, он никогда не обделял любовью и заботой брата, но Касс очень быстро прекратил нуждаться в этом, и для них обоих было слабостью открыто демонстрировать свою привязанность. С Анной Хасин мог не скрывать своих эмоций — не здесь, не в Дарнасе, где уже каждая собака была в курсе того, как Бастард печется о проклятом ребенке.

Ближе к утру, так и не сомкнув глаз, не в силах оторвать его от Анны, Хасин все-таки покинул ее постель — так же тихо и незаметно, как появился в ней. Рассвет только занимался, и это время демон ежедневно посвящал тренировкам, не давая себе поблажек. И не видел причин, почему сегодня ему стоит пренебречь этим ритуалом. А потому направился в сторону казарм, где размещалась дворцовая стража. Люди были удивлены его приходом на место своих построений и тренировок, но промолчали, лишь с любопытством следили за демоном и его Стражами, которые устроили показательные бои.

Нельзя было не восхититься грацией, силой, смертоносностью и скоростью Темных. Они двигались, словно танцевали — отточено, слаженно и красиво. Идеальные бойцы и убийцы — не зря о них ходили легенды, не зря их опасались в каждом уголке земли: их появление не сулило ничего хорошего. От них шарахались и старательно отводили взгляды, перед ними расступались толпы и трусили короли. Вольный народ, непокоренные демоны, отвергающие власть собственного императора и служащие ему лишь за плату как и всем, кто предложит золото. И тем страннее была их преданность Бастарду — необъяснимая и загадочная. Они признали в нем своего повелителя, своего господина, и причин не знал никто, кроме них самих.

Но с куда большим восхищением и неподдельным восторгом люди смотрели на беловолосого демона. Он был еще быстрей, еще сильней и еще смертоносней. Неуловимое движение — и соперник повержен. Легкий взмах катаны — и враг у его ног. И все это без малейшего напряжения и усилий, без пота по всему телу, без смены ровности дыхания, без лишних суетливых движений — быстро, ловко и едва сдвигаясь с места. Не зря Хасин носил титул Первого Меча Империи, превзойдя даже собственного отца. Не зря стал главнокомандующим в семнадцать лет, посрамив многих опытных военачальников.

Сражаясь с одним, с двумя и с четырьмя противниками Хасин неизменно выходил победителем. Раздраженно отбросил в сторону промокшую рубашку, обнажив торс, и продолжил упражняться, выматывая себя и своих людей до изнеможения и пота, струящегося по коже. Под удивленными взглядами дворцовой стражи, Темные сбросили свои плащи, открывая затянутые в кожаные жилеты тела, испещренные красными узорами, которые словно живые двигались по их сильным голым рукам и плечам. Обвешанные оружием с ног до головы — кинжалами, ножами, острыми перьями и метательными снарядами — они были машинами для убийства. Маски все так же закрывали головы и лица, оставляя на виду лишь черные глаза. Хасин уворачивался и отражал удары, словно танцуя и взлетая в прыжках. Ни единой царапины не было на его теле, в то время как своих Стражей он награждал ими одной за другой. Но едва ли кто обращал внимание на такие мелочи, продолжая упражняться и нападать.

Несколько часов, пока всходило солнце, Хасин провел на полигоне, вымотав себя и своих людей, но полностью удовлетворившись проведенным временем. И, увлеченный занятием, он не сразу заметил, что помимо солдат Тамира появились и другие наблюдатели — половина придворных дам стояла поодаль и не сводила с него восхищенных глаз. Демон даже внимания не обратил на них, направляясь к выходу с другой стороны. И нисколько не удивился, когда уже в своих покоях принимая душ, одна из этих дам оказалась с ним под струями воды, прижимаясь к его обнаженному телу своим.

— Что вы здесь делаете, Ваше Высочество? — спокойно спросил Хасин, когда влажные горячие ладони заскользили по его спине.

— Догадайтесь, Ваша Светлость, — бесстыдно оказываясь перед его лицом совершенно обнаженной, хитро улыбнулась Ивия.

— Даже боюсь предположить, — хмыкнул юноша, принимая игру принцессы.

Довольно улыбаясь, молодая женщина потянулась к нему, не сводя взгляда с насмешливых глаз и красивого лица. Но Хасин не дал ей прикоснуться к своим губам, чего так страстно желала будущая королева Дарнаса, мягко, но сильно сжав руку на ее подбородке.

— Говорят, что ваши поцелуи сводят с ума, — томно протянула Ивия, облизывая свои губы и с жадностью глядя на его.

— Говорят, что вы очень разборчивы в своих связях. Могу считать себя польщенным? — поглаживая тонкими пальцами шейку принцессы, спросил в ответ демон.

— Определенно, — хмыкнула женщина, скользя пальчиками по его груди вниз, и ниже, и ниже.

— Не люблю долгих прелюдий, — неожиданно жестко усмехнулся Хасин, перехватывая шаловливые пальчики и резко разворачивая монаршую особу к себе спиной, заставляя опереться руками о стену и оказаться в непристойной и откровенной позе даже для раскрепощенной женщины, которой была Ивия.

Принцесса даже не успела возмутиться и оскорбиться подобным грубым поведением, к которому не привыкла — каждый ее любовник неизменно был с ней нежен и заботлив, не позволяя себе грубостей, которые приемлемы лишь для портовых шлюх. Рука демона закрыла ее рот, не давая сказать ни слова, а другой он сильно сжал ее тело, не давая сменить позы.

— Вы сами сюда пришли, Ваше Высочество, — зашептал Хасин на ухо Ивии, склонившись к ней и насмешливо ухмыляясь. — Вы пришли к демону. И любить я буду вас как демон — жестко, сильно и безжалостно. Не ждите нежности и ласки — не по адресу.

Женский стон был приглушен его рукой, воля порабощена его телом, а разум заволакивало неожиданно резким и новым наслаждением, которое граничило с болью.