Проклятия

Пег КЕРР

ПРОКЛЯТИЯ

Я добралась до гостиницы на окраине города вскоре после заката. Укрывшись в тени возле неосвещенной двери, я в нерешительности остановилась, переминаясь с одной ноющей ноги на другую и глядя, как конюхи чистят лошадей в гостиничной конюшне. До сих пор мое путешествие было трудным: каждый закат означал ночевку в сыром стогу или на холодной куче опавших листьев под деревом. Мне страстно хотелось снова выспаться в теплой постели, сгодилась бы даже брошенная на пол охапка соломы. Осталось у меня всего четыре медных пенни, но их должно было хватить. Если то, что рассказали мне в последнем на пути городе, было правдой, конец моего путешествия уже недалеко. Я нерешительно закусила губу. Наложенные на меня чары вынуждали меня по возможности избегать людей, но можно и скрыть их действие - хотя бы на одну ночь.

Проникший под плащ резкий порыв ледяного ветра бросил меня в дрожь, и я решилась. Я пересекла двор, подошла ко входу и толкнула дверь. Она с грохотом захлопнулась за моей спиной, вырванная из рук ветром. Я поморгала и осмотрелась.

Я оказалась в общей комнате гостиницы, длинном низком зале, потолочные балки которого были закопчены дымом бесчисленных свечей. В дальнем конце пылал большой огонь, поближе к которому жалась группа темных фигур, сидевших за столами на скамьях из положенных на козлы досок. Перед каждым стояла большая кружка. Мимо меня торопливо пробежал человек с подносом, полным грязных тарелок. - Погоди чуток, - бросил он через плечо. Он шмыгнул в дверь кухни и быстро вернулся, вытирая грязные руки еще более грязным фартуком.

- Добрый вечер, - довольно вежливо сказал он и поклонился. - Чем могу услужить?

Я указала на свое горло и покачала головой.

Он озадаченно нахмурился.

- Не можете говорить? Так вы больны, леди?

Я снова покачала головой и склонила голову на сложенные ладони.

- Нужна постель на ночь? На сколько ночей?

Я подняла палец.

- У вас лошадь есть? Нет? Ну, хорошо... есть постель в отдельной комнате на втором этаже. Комната маленькая, но теплая. Три пенни, включая ужин. Показать вам вашу комнату? - Он повернулся, чтобы показать дорогу, но я коснулась его рукава и остановила его. Он вопросительно посмотрел на меня: - Да?

Я поманила его пальцем и подошла к камину. Выхватив из огня обугленную палочку, я начертила на камне обугленным концом рунический знак. Он вгляделся в него, скосив глаза.

- Это... ну-ка, ну-ка... это знак Недры. Той самой, которую называют Владычицей Леса. - Он бросил на меня быстрый взгляд. - Так что?

Я развела руками и вопросительно пожала плечами.

- Что вы хотите о ней узнать?

Отчаявшись, я поднесла ладонь к бровям, словно затеняя глаза, и повернула голову, обведя взглядом комнату.

- Хотите узнать, где она? - Он скривился и стер знак подошвой башмака. - Я слыхал, будто она живет в пещере неподалеку. К ней надо идти по тропе, что ответвляется через несколько лиг от юго-западной дороги в том месте, где три большие красные скалы. По ней никто не ходит, потому что Недра - фея. И если вы достаточно умны, то тоже держитесь от нее подальше.

Я пожала плечами, а он задумчиво посмотрел на меня, словно сожалея о том, что все мне рассказал. Я видела, что он сильно удивляется, почему я путешествую в одиночестве, и непроизвольно взглянула на свой разорванный плащ и покрытые пылью бриджи. Я уже давно не надевала юбок, потому что в них путешествовать через лес просто глупо. На поясе у меня висел лишь небольшой кинжал, годный разве что резать хлеб или сыр. Наверняка я выглядела как легкая добыча для воров или еще кого похуже.

- Комната, как я уже говорил, стоит шесть пенни, - сказал он неожиданно холодным тоном, явно переменившись после упоминания о Владычице.

Я едва не начала протестовать, но сдержалась. Вместо этого я вынула из мешочка на поясе четыре пенни и протянула руку, чтобы он их увидел.

Он покачал головой. - Или шесть, или ищите себе другое место для ночлега.

Очень хорошо, подумала я. Мне очень не хотелось этого делать, но раз уж я решила провести ночь под крышей, то менять решение не собиралась. Поэтому я неохотно достала из заплечного мешка маленький мешочек, что дала мне сестра Розалинда. Открыв его, я вытряхнула одну жемчужину и положила ее на ладонь хозяина гостиницы. Я могла надеяться лишь на то, что Розалинда меня поймет.

- Бож-же! - выдохнул он и поднес руку к огню, рассматривая жемчужину. Двое, о чем-то негромко говорившие за соседним столом, подняли головы. Я быстро опустила его руку вниз, заставив сжать пальцы вокруг драгоценности, и показала на лестницу.

- Да, да... конечно, - возбужденно пробормотал он. - Сюда, пожалуйста. Он взял со стола свечу и пошел, тяжело дыша, вперед по узкой крутой лестнице. Пока мы не скрылись из виду, нас провожали взгляды нескольких пар любопытных глаз.

Комната оказалась как раз напротив лестницы. Когда он распахнул дверь, я увидела, что она чистая и удобная. Постель была застлана свежим простынями, а край одеяла приглашающе откинут. Я положила свой небольшой мешок возле стола и стула и расстегнула плащ.

Жемчужина совершенно изменила хозяина.

- Желаете спуститься вниз и поужинать? - льстиво спросил он.

Я покачала головой и показала на стол.

- Как вам будет угодно, - кивнул он. - Я пошлю мальчика зажечь в комнате огонь и принести вам ужин и эль.

Вскоре пришел мальчик с подносом, поставил на стол хлеб, тушеное мясо и разжег торф на каминной решетке. Когда он ушел, я пододвинула стул поближе к огню и начала есть. Снизу до меня доносились песни и взрывы смеха. Теперь, снова согревшись, я бы должна была почувствовать удовлетворение, но на самом-то деле, подумала я, при звуках этого веселья мое одиночество стало просто невозможно игнорировать. Добрая компания и неторопливый разговор в придорожной гостинице - вещи нехитрые, но для меня они навсегда останутся недоступными.

Допив остатки эля, я встала, распахнула ставни на окнах и выглянула во двор. Затем прислонилась к подоконнику и некоторое время смотрела на звезды. Нахлынувшее чувство одиночества заставило меня вспомнить о сестре Розалинде, единственном на свете человеке, что любил меня. Когда наша история стала известна всем (потому что скрыть ее было невозможно), люди стали нашептывать про меня друг другу всякие гадости. Я тщеславна, говорили они, и зла, и завидую удаче моей сестры.

Что ж, я-то знаю, что я не тщеславна. Я не считаю себя особо красивой, н знаю, что Розалинда прекрасна. У меня темные волнистые волосы, которыми некоторые восхищаются, а она изящная блондинка с такими синими глазами, что в них утонет любая душа. И что бы кто ни говорил, я любила ее всем сердцем. (Я услышала его голос, зазвучавший в моей голове. "Ты ненавидишь ее, потому что я люблю ее больше, чем тебя, потому что она красивее тебя". Я тряхнула головой и голос умолк.)

А если говорить о ревности... я достала мешочек, что она дала мне с собой, и вытряхнула камни на ладонь. Поворошив их пальцем, я достала рубин. В слабом звездном свете камень был синевато-черным, но я знала, что он темно-красный, как рот Розалинды. ("Губы красные, как рубин" - Я случайно услышала, как он говорил ей эти слова, а потом провел пальцем по ее губам, и она отшатнулась. - "Созданы для поцелуев") Вздрогнув, я положила рубин обратно и взяла что-то другое. Еще одну жемчужину. Жемчужины - это слезы... неожиданно я почувствовала, что больше не могу смотреть на камни и высыпала их обратно в мешочек. Заперев ставни и дверь комнаты, я положила мешочек между грудями и улеглась в постель.

Огонь догорел. Шум внизу стал утихать, но я долго не могла уснуть, а когда уснула, скользнула прямо в дурной сон.

Я обнаружила, что стою в лесу неподалеку от дома, на поляне возле колодца. Там я увидела Недру, Владычицу Лесов. Она была одета так, какой я уже ее видела - как богатая благородная женщина. "Достань мне немного воды напиться, девочка".

И тогда я сказала то, что уже говорила, и ее ответные слова охватили меня кольцом и обволокли ужасом, когда она произносила проклятие. "Жестокосердная негодяйка, я накладываю на тебя эти чары"... И, услышав ее слова, я закрыла рот рукой.

Но сон тут же сменился, и уже его рука зажимала мне рот, придавливая меня книзу и раня губы о зубы. "Ни слова, - прошипел он мне в ухо. Попробуй только пикнуть".

Я сопротивлялась, отдирая державшие меня руки, и не смея произнести его имени даже во сне. Мне нельзя произносить ни слова. И тут я резко проснулась, покрытая холодным потом, и поняла, что борюсь с нависшим надо мной темным силуэтом. Ледяные пальцы теребили завязки моей рубашки, пытаясь нащупать... груди? Или мешочек Розалинды? Охваченная мучительным страхом, я глубоко вдохнула и сильно впилась зубами в пальцы, зажимавшие мне рот. Испустив сдавленный вопль, он отдернул руку, и я села, пылая от ярости.

- Нет! Я не сделаю это лишь потому, что ты мне велишь!

Человек вскочил и прижался спиной к стене. От этого удара распахнулся ставень. Квадрат лунного света осветил его лицо, и я узнала в нем одного из мужчин, сидевших в общей комнате гостинице. Злоба на его лице превратилась в ужас, когда он стряхнул с плеча змею.

Вокруг меня на постели извивались змеи и копошились жабы. Я накинула на них покрывало.

- Кровь Господня! - выдохнул он, швыряя змею об стену. Он бросился к окну и метнулся через подоконник, рухнув во двор. Я подбежала к окну и успела заметить, как он с трудом поднялся и хромая побежал, скрывшись за углом конюшни.

Вор, вероятно, не станет поднимать тревогу, но все же я не могла рисковать. Схватив мешок, я перебросила через плечо его лямки, а потом стянула с кровати покрывало и вытряхнула его в окно, давясь и отплевываясь из-за отвратительного вкуса во рту. Змеи и жабы шлепнулись на землю и стали расползаться и разбегаться во мраке. Я бросила на пол скомканное покрывало и схватила плащ. Теперь с надеждой на спокойный ночной сон придется распрощаться, подумала я, выйдя из комнаты и спускаясь на цыпочках по лестнице.

Мне пришлось обмануть хозяина, но вскоре я смогла выскользнуть на улицу. Я тут же побежала по дороге, и остановилась отдышаться и оглядеться лишь вдали от города. Не было ни криков, ни звуков погони. Глубоко вдыхая, чтобы успокоиться, я осмотрелась.

Хозяин говорил, что тропа к пещере Недры отходит от юго-западной дороги. Было ясно, что спать в эту ночь уже не придется, к тому же меня напугали сны. После короткого отдыха я зашагала по дороге.

Когда первые отблески зари окрасили небо, за поворотом показались и три больших камня, о которых он упоминал. Я поправила лямки мешка и свернула с дороги на тропу. Она была узкой и каменистой и петляла между толстыми стволами угрюмых деревьев. Колючие кусты цеплялись за рукава и драли волосы, и мне несколько раз приходилось останавливаться и выпутываться.

Как раз перед восходом я выкарабкалась на небольшую поляну. Тропа продолжалась дальше лишь на шесть-семь шагов, огибая берег маленького пруда, в который впадал ручеек, и кончаясь у обросшего мохом входа в пещерку на склоне холма. Вход был достаточно высок, чтобы человек среднего роста мог войти, не нагибаясь. Было тихо, не пели птицы, и даже слабый ветерок не морщил гладь пруда.

Я остановилась на краю пруда и развязала мешок, вынула и отложила в сторону коробочку с трутом, запасную юбку и бриджи, а потом достала то, что искала: маленькую глиняную чашку и кувшин. Все ненужное переместилось обратно в мешок, а затем я ухватилась за низкую ветку росшего возле пруда молодого дерева и осторожно провела ею по поверхности воды, обмакнув пальцы в чернильную влажность. Я как раз доставала до середины пруда, и погрузила туда кувшин, чтобы набрать самой чистой и холодной воды.

Я медленно встала, чтобы не расплескать воду, и осторожно подошла ко входу в пещеру с кувшином и чашкой. Сердце заколотилось, когда я встала на колени. Забулькала наливаемая в чашку вода. Я поставила кувшин в стороне, крепко зажмурилась и позвала:

- Услышь меня, Недра, Владычица Лесов.

Три жабы и четыре гадюки, вызванные силой проклятия Недры, вырвались из моего горла и с отвратительными шлепками упали изо рта на мои колени. От ощущения проползающих по губам шевелящихся лапок и хвостов меня едва не вырвало, и я с трудом подавила слабость. Змеи с шипением распрямились и соскользнули с колен на землю. Жабы остались на месте и сидели, подрагивая, пока я не стряхнула их в сторону свободной рукой.

Я услышала мягкие шаги и открыла глаза. Во входе в пещеру стояла Недра, одетая не как гордая знатная женщина, какой я ее видела, и не как бедная нищенка, которую встретила Розалинда. На ней сейчас было серое платье и стянутая поясом накидка, простая, как у любой жены фермера. Но я, однако, уже научилась не доверять первому впечатлению. Бросив взгляд на ее выразительное гладкое лицо и проницательные глаза, я, дрожа, склонилась над чашкой. Рядом со мной раздувались жабы и шипели змеи.

- Зачем ты пришла, осквернив этими существами мой порог? - спросила она. Ее негромкий плавный голос был леденяще мягок.

Я протянула к ней чашку.

- Великая Госпожа, я пришла просить твоего прощения и дать тебе воды напиться. - Новые жабы и змеи соскользнули с моих губ, по одной после каждого слова. Они вырывались и падали на землю, запачкав подбородок струйкой скользкой слюны. Я содрогнулась от прикосновений липкой кожи и шершавой чешуи.

Недра негромко рассмеялась мелодичным презрительным смехом.

- Однажды я попросила тебя набрать для меня воды, и ты ответила, что не станешь этого делать лишь оттого, что я тебя попросила. Сейчас твои слова вежливы, но не отравлена ли вода? Или, - резко добавила она, - не осквернена ли она жабьей мочой?

Я твердо выдержала ее взгляд, хотя ее слова ранили меня глубоко, и не стала умолять или плакать. Разве не говорила она сама, что у меня сердце из камня?

- Нет, Леди, - просто ответила я. - Я искренне прошу вашего прощения. Я не хотела вас обидеть, и не произнесла бы тех слов, если... если бы ваши слова не напомнили мне о чем-то другой. - Я скомкала фразу, но голос мой лишь немного дрогнул. Во рту был отвратительный вкус, словно я напилась гнилой стоячей воды. Жабы одна за другой шлепались мне на колени и подпрыгивали на грудь, но я не обращала на них внимания и продолжала держать чашку подальше от них.

Я поняла, что мои слова озадачили ее, но она оборвала то, что уже собиралась произнести, и резким движением взяла чашку из моих рук. Я затаила дыхание, она поднесла ее к губам и выпила воду.

Наконец она опустила чашку и посмотрела на меня. Губы у нее были влажные. Внезапно она снова стала смеяться, все громче и громче. Смех этом пронесся по всей поляне и заглушил кваканье и шипение копошащихся вокруг меня существ.

- А теперь, наверное, ты захочешь, чтобы я сняла наложенное на тебя проклятие! - презрительно усмехнулась она.

- Нет, Леди, - спокойно ответила я. - Сама я пришла лишь попросить прощения. Я не прошу освободить меня от чар. Понимаете, это будет невозможно, потому что в некотором смысле зло, обрекшее меня на этих жаб и змей, обрушилось на меня задолго до того, как я вас встретила. - И я снова едва не поперхнулась, когда куча только что выскочивших жаб встревоженно заквакала.

Она смотрела на меня с изумлением в глазах, пока длинная черная гадюка не подползла к ней и не начала обвиваться вокруг лодыжки. Она отдернула ногу и нетерпеливо взмахнула рукой. Жабы и змеи исчезли.

- Ладно, я попридержу его ненадолго. Но не навсегда, учти, - добавила она мрачно. - Просто я хочу поговорить с тобой внутри и не желаю потом выгонять это дрянь из кастрюли и горшков. - Недра взяла меня за руку и поставила на ноги. - Пойдем.

Она провела меня по коридорчику, который свернул вправо и вывел нас в главную часть пещеры. Едва она пересекла порог комнаты, вспыхнул золотистый шар магического света, засиявший под самым потолком, как миниатюрное солнце. Я осторожно огляделась. Пещера была похожа на дом лекаря или женщины-целительницы. С шестов свисали пучки сушеных растений и трав, вырубленные в стенке полки заполнены книгами. Недра указала мне на стул.

- Скажи мне, - сказала она теперь уже с любопытством, - что это было за зло?

Я напряглась.

- Я... я не буду о нем говорить. Вернее, не могу, - торопливо поправилась я. - Пожалуйста, не... заставляйте меня. - Меня внезапно потрясло, насколько непривычно говорить безо всяких жаб и змей.

Она подошла ко мне, наложила на лоб прохладные пальцы и простояла так неподвижно несколько секунд с закрытыми глазами.

- Ты можешь не хотеть об этом говорить, - заметила она, снимая руки, и шагнула в сторону, чтобы налить мне чашку вина. - Но забыть ты его не можешь, чем бы оно ни было.

- Нет. - Я посмотрела на свои руки, которые сжимала и разжимала на коленях. Она коснулась моего плеча чашкой, я взяла ее и жадно выпила вино.

Она села рядом со мной и смотрела, как я пью.

- Ты стараешься загнать его внутрь, но оно всплывает во сне, верно?

Я кивнула и глотнула воздуха. Вино оказалось необыкновенно крепким и немедленно бросилось мне в голову.

- Ну, хорошо, - прошептала она, и мне показалось, что ее голос доносится откуда-то издалека. - Покажи мне свои сны...

Тут я смутно поняла, какой была дурой. В вино было что-то подмешано.

Я откинулась на спинку, и чашка выскользнула у меня из пальцев. Пещера перед моими глазами померкла, и ее смыли волны мрака. Появился лучик света, поколебался и окреп, освещая комнату вокруг меня - и я оказалась дома! Дома! Я сидела в передней, чесала шерсть, рядом на стуле сидела мать и вышивала. Я услышала топот бегущих ног, потом дверь распахнулась. Вбежала задыхающаяся от бега Розалинда, прижимая к груди кувшин для воды. Платье ее спереди было мокрое и измятое.

- Мама! Грета! О, вы не поверите, что со мной случилось!

Мы уставились на нее, раскрыв от изумления рты, потому что после каждого ее слова изо рта у нее падали драгоценные камни. Они соскальзывали с губ и водопадом стекали вниз, радужно сверкая в льющемся из окна свете: рубины, топазы, бриллианты, изумруды, сапфиры и аметисты. Когда они падали на пол, слышался легкий музыкальный звон.

- Я встретила в долине возле колодца старую нищенку, - сказала она, переведя дыхание и бросив на пол кувшин. - Она попросила воды, и когда я согласилась и дала ей напиться, она поцеловала меня в лоб и сказала, что за мою доброту слова мои станут драгоценными камнями, а слезы жемчужинами! И, мама, когда я спросила, о чем это она говорит, я увидела, что стало так, как она мне предсказала!

Потом она исчезла, и я поняла, что это была Недра, Владычица Лесов!

Как можно было такому поверить. Но вот они - камни, и... да, вот и поцелуй, сияющий на лбу, как серебряная звезда.

Мать схватила другой кувшин, сунула его мне в руки и подтолкнула к двери.

- Скорее, Грета, отнеси его к колодцу. А когда придет нищенка, получи и ты от нее благословение!

- Но, мама... - начала я, но она захлопнула дверь у меня перед носом. Как могла я ей объяснить, что слышала разные истории о Недре и что боюсь ее?

Я медленно пошла к колодцу с пересохшим ртом. Добравшись, я наполнила кувшин и стала ждать, усевшись на край колодца.

Я подумала о Розалинде, о падающих к ее ногам драгоценностях. Что, если Владычица не придет снова? Тогда Розалинда останется единственной, получившей благословение, Розалинда, которой всегда везло, любимица, его любимица - и тут я почувствовала, что ветерок внезапно стих, а птицы перестали петь. За спиной послышались шаги, и чей-то голос произнес:

- Набери мне немного воды напиться, девочка.

Как это могло случиться? Была ли тому виной витающая вокруг нее магия, что изменила мои чувства настолько, что вместо пугливой приязни я ощутила ужас? Или то была память слов? Услышав их, я с обессиливающей уверенностью безымянного страха поняла, что обернувшись, я увижу его. "Набери мне немного воды напиться, девочка", - сказал он, лежа в постели той далекой зимой. Я вспомнила, каким одутловатым и бледным было его лицо: накануне вечером он поздно вернулся домой из таверны и был сильно пьян. "Неужели ты такая бессердечная дочь, что дашь мне умереть от жажды?" воскликнул он. Я робко поднесла ему воды, потому что боялась заглянуть в его глаза, но он схватил меня, швырнул на кровать и тут же навалился сверху. Он него несло застарелым потом и пивным перегаром, и когда он раздирал мою одежду, его горячее дыхание обжигало мне щеку. - Ни слова, прошипел он мне в ухо. - Попробуй только пикнуть. - Он царапающих прикосновений его рук я погрузилась в топкую трясину боли, отвращения к себе и слепого ужаса, внутри меня шевелились гадюки, и его змея проникла внутрь. Я ощутила, как брызнул яд, распространяясь по всему телу, отравляя все, к чему прикасался, пока не достиг сердца и не превратил его в ледяной булыжник.

- Нет! - завопила я. И в отличие от Розалинды - в отличие от Розалинды я вырвалась, сопротивляясь и царапая его лицо. - Нет! Я не сделаю это только потому, что ты мне велел!

Мой крик пронзил мрак, когда я отчаянно выбиралась из трясины. Вспыхнули и погасли огни.

Я снова пришла в себя в пещере Недры. И ощутила сильную усталость. Ее руки стерли пот с моего лба и поднесли к губам другую чашку.

- Вот. Выпей это.

Я слабо улыбнулась. Недра дала мне чашку с водой.

Когда я напилась, она поставила чашку и хмуро посмотрела на меня.

- Он умер всего за месяц до того, как Розалинда увидела тебя в долине, - сказала я. Внезапно я поняла, что могу рассказать все. - Я рассказала обо всем матери, но она лишь избила меня, решив, что я лгу. - Я вспомнила обо всем, думая, что испытаю печаль или злость, но почувствовала лишь тупую боль. - Я очень любила Розалинду. Но знала, даже еще до твоего проклятия, что никогда не смогу перенести прикосновение мужчины, никогда не смогу никому поверить настолько, чтобы полюбить.

- А Розалинда?

Я вздохнула.

- Она тоже не избежала этого. И смолчала. - Недра издала негромкий звук, и я горько рассмеялась. - Ты полюбила Розалинду и благословила ее, потому что она была нежной и доброй и сказала то, что тебе хотелось услышать. Наверное, мать тоже не побила бы ее, расскажи она правду, как не избила бы и не выгнала из дома за ползающих по полу змей. Но вот что я скажу тебе: если мое сердце сделано из камня, то сердце Розалинды источено змеями и гадюками.

- Но ведь Розалинда вышла замуж за принца! - с болью произнесла Недра.

- Ты и об этом знаешь? - Я сначала удивилась, потом разгневалась. Неужели ты думаешь, что она от этого должна быть счастлива? Неужели думаешь, что она станет ненавидеть себя меньше, что станет с радостью принимать его ласки? - Я вытащила из мешка мешочек и высыпала его содержимое на ладонь. - Розалинда просила передать тебе послание. Вот слова, что она произнесла, и слезы, которые выплакала. Она дала мне их с собой, чтобы ты знала, что послание действительно от нее. Я не прошу тебя снять с меня проклятие, Леди, но Розалинда просит лишить ее твоего благословения.

- Почему?

Я помедлила с ответом.

- Из-за того, что... случилось с нами, я поняла, что не смогу полюбить. Розалинда пытается, но она вся в сомнениях. Когда муж ласкает ее, то говорит, что ее благословение стало ее приданым. А теперь она гадает, вдруг он просто пользуется ею так же, как оте... как это делал он. - Я стряхнула камни обратно в мешочек и протянула его Недре. Пожалуйста... она молит об этом. Если она может лишь сверкать драгоценностями и всегда скрывать в себе жаб и гадюк, не позволяя им вырваться, она никогда не узнает, действительно ли он ее любит.

Недра взяла мешочек и медленно высыпала камни на ладонь. Она стала перебирать их, и магический свет над нашими головами стал ярче, зажигая в центре каждого камня мерцающий цветной огонек. Шепчущий звук, с которым соприкасались камни в ее руке, прозвучал подобно шороху печальных слов и плачу. Когда Недра перестала перебирать камни, я увидела, что ее руки стали старыми и морщинистыми, какими они были у той нищенки, что встретила Розалинда. Кончики пальцев блеснули, словно стали мокрыми от слез.

- Я выполню просьбу твоей сестры. - Она наклонилась и поцеловала меня в лоб, и я ощутила ее поцелуй, сияющий подобно серебряной звезде.

Выйдя из пещеры, я посмотрела на уже высоко поднявшееся солнце.

- Теперь ты сможешь узнать, Розалинда, - прошептала я. Мои слова опять стали словами, и ничем больше.

Мне говорили, что у меня сердце из камня, но тут я заплакала, и слезы были горячими и едкими. Одна из них скатилась со щеки, и утреннее солнце осветило ее в полете. На одно сверкающее мгновение солнечный свет превратил ее в жемчужину мерцающей яркости, а потом она разбилась, мокрая и соленая, о мою протянутую ладонь.