Проклятие пикси

Глава 4 ПРОКЛЯТИЕ В ДЕЙСТВИИ

Весь день в субботу на душе леди Элеонор было неспокойно. Она ломала голову над тем, правильно ли поступила, написав королю? Конечно, увидеть младшего Окку было приятно: маленький мальчик с любопытными карими глазами превратился в видного молодого мужчину, обходительного, с безукоризненными манерами. Только вот результат визита этого обходительного мужчины принёс чуть больше, чем ничего. Особенно неприятны были скептические взгляды и поджатые губы чародейки. Леди Элеонор слышала, как и все, что женщины, практикующие магию, бывают весьма эксцентричны, но эта мистрис Таками — просто нечто! Нет, сама девушка произвела неплохое впечатление: внимательная, всё осмотрела, всех расспросила. Но вот её внешний вид! Во времена жизни при дворе о подобном безобразии никто даже помыслить бы не посмел! Пожилая дама покачала головой. Неужели у чародейки нет ни матери, ни тётки, которые взяли бы на себя труд объяснить ей, что юной девице не подобает одеваться столь вызывающим образом. Это, не говоря уж о макияже! Да во времена молодости леди Элеонор женщины вообще не знали, что такое краска для лица. Белились, да, румянились да брови чернили. А тут одна губная помада цвета замёрзшей ежевики чего стоит. Она вздохнула. Почему ей никто не вперит? Леди Элеонор так устала от непонимания окружающих, с их стороны она встречала либо ложное сочувствие, подозрительно смахивающее на терпимость к душевнобольной, либо полное отрицание: никаких пикси нет и быть не может. А у неё дурные сны, слишком развитое воображение, травма от безвременной кончины супруга.

Приближался вечер, и с подступающей темнотой, что затапливала облетевший сад за окном, в душу закрадывалось беспокойство. Минувшая ночь прошла относительно спокойно. Сколько не присушивалась графиня, никаких противных голосов в тишине не радовалось. Оставалось гадать, чего ждать от нынешней ночи.

В гостиную неслышно вошла Мия Такеру. Леди Элеонор порядком раздражала манера компаньонки носить обувь на мягкой подошве.

— Мадам, — смиренно опустив глаза, отвечала Мия на замечания госпожи о неподходящей обуви, — я весьма высока ростом. Если я надену туфли на каблуках, то начну возвышаться над всеми обитателями дома подобно сторожевой башне. К тому же перестук каблуков может оказаться неудобным в случае, когда вы спите, а мне понадобится войти в соседнюю комнату.

Таким образом компаньонка осталась в мягких туфлях и продолжала ходить бесшумно.

— Обед подан, мадам, — поклонившись, сообщила Мия.

За обедом компаньонка всеми силами старалась развлечь графиню забавными случаями, вычитанными в газете. Но ни история о незадачливом женихе, перепутавшим место брачной церемонии и чуть было не женившемся на чужой невесте, ни трёхцветная кошка, благополучно возвратившаяся домой после трёхлетнего отсутствия вместе с целым выводком котят, не произвели на леди Элеонор должного впечатления. История о молодом жреце, от волнения перепутавшего слова заупокойной службы с благодарственными молитвами вызвала лишь слабую тень улыбки.

Графиня обожала игру "Слово в слове", поэтому Мия предложила провести вечер за этим увлекательным занятием. Столик для игры в карты был разложен, и началась игра. Леди Элеонор оживилась немного; играла она азартно, проигрывать не любила, и радовалась, как ребёнок, если могла составить нестандартное слово, особенно, когда приходилось разъяснять его значение.

После очередного выигрыша она милостиво кивнула Мие:

— Теперь ваша очередь тасовать колоду, — и с хитрой улыбкой добавила, — надеюсь, повезёт больше. Слово "сверхприбыльный" показалось вам чрезмерно сложным.

— Куда мне до вас! — Мия тасовала карточки, — я ведь не получила такого блестящего образования, как госпожа, — она разделила стопку на две половины, вложила одну в другую с лёгкостью крупье и стукнула слегка пачкой по столу. Из ровной пачки высунулась одна полированная деревянная дощечка. Графиня изящным жестом поправила очки и не без удовольствия прочитала:

ЕПИСКОПСКИЙ

После этого Мия потрясла ёмкость с камешками букв артанского алфавита. Ёмкость, выполненная виде плода хурмы, распалась надвое, отчего каждому игроку досталась своя порция букв. Из них-то и предстояло собрать как можно больше слов, спрятавшихся в выпавшем слове. Мия быстро выложила на своей стороне стола слово ПОИСК и поставила на своём листке цифру 5. Именно столько букв у неё совпало из ключевого слова.

Графиня похвалила её и уткнулась в свои буквы. Как на зло ничего на ум не приходило. Как она ни старалась, из совпадающих букв попадались лишь: И, К, П и С.

— Не может быть, — пробормотала леди Элеонор и нервным жестом высыпала на стол содержимое своей половинки деревянной хурмы. Буквы упал неровно, но всё равно из них собиралось, повторяясь раз за разом на полированной поверхности сандала одно единственное слово: ПИКСИ. Казалось, буквы нахально пританцовывали, лезли в глаза, запрыгивали одна на другую, так, что от страшного слова деваться было некуда. Леди Элеонор стало дурно, она вскрикнула, резко поднялась и опрокинула столик.

— Ты видела? — воскликнула она, хватаясь за сердце, — видела?

— Видела что? — компаньонка уже успела поставить столик и на коленях собирала рассыпанные камешки алфавита.

— Ты видела, что выпало мне в игре?

— Мадам, я видела только множество различных артанских букв, на которые вы смотрели так, будто увидели приведение.

— Там было слово, словно снова и снова собирающееся волшебным образом. Ты успела его прочесть? — графиня присела рядом с Мией и с надеждой заглядывала ей в глаза, — там было слово "пикси".

— Боюсь, что нет, госпожа, — она встала, помогла подняться леди Элеонор и аккуратно отряхнула юбку, — с вашей стороны разные буквы, и ни в какое слово они не собирались. Буквы вообще не могут двигаться сами. Это мы складываем из них слова.

Компаньонка заботливо усадила леди Элеонор в кресло.

— Вам просто показалось, вы слишком напрягли глаза, устали, попались похожие буквы. Вы ведь не думаете, будто злокозненные маленькие человечки, чьё название я даже не хочу произносить вслух, сейчас здесь, рядом с нами?

Мия Такеру сделала большие глаза, оглянулась с преувеличенным испугом, чтобы продемонстрировать всю абсурдность подобного предположения. Графиня же закрыла лицо руками, попытка обратить происходящее в шутку только ухудшило положение.

— Давайте-ка я схожу за чаем, — девушка сделала несколько шагов к двери, — порция мёда и пара ложек бренди вам совсем не повредят

— Пожалуйста, не задерживайся, будь любезна, — слабым голосом попросила графиня.

На кухне Сэра наводила порядок. Увидев на пороге компаньонку, она весьма недружелюбно поинтересовалась, что та тут забыла в такой час.

— Госпоже графине нехорошо, — с ледяным спокойствием ответила Мия, — изволь приготовить большой бокал жареного чая с мёдом и бренди не жалей.

— Знаю без сопливых, — пробормотала кухарка, снимая кипящий чайник с плиты, — побольше твово хозяйке служу, все еёшние вкусы знаю. Бреди накой — нешто простыла? Тогда к мёду я ещё имбирь потру.

— Делай, как велено, — Мия следила за каждым движением кухарки, — решать предоставь другим. Госпожа графиня вовсе не больна в привычном значении этого слова. Ей снова пикси привиделись.

— Как?

— Да вот так: будто они её буквы в игре сами в слова складывали и сильно перепугали госпожу. Она стол опрокинула и игру по полу разбросала.

— Надо же, — с грустью проговорила Сэра, подливая в чашку спиртное, — жаль женщину. Она ведь всегда такая рассудительная была, спокойная. Супруга своего, покойного сэра Чарльза останавливала, когда тот всякой чертовщиной слишком увлекаться начинал. А теперь э-вон, самой всякое видится.

— Кто знает, — небрежно бросила компаньонка, забирая поднос с чаем, — может, родовое проклятие и правда существует.

— Проклятия, они, конечно, встречаются, — согласилась Сэра, — у моей матушки в молодости одна подруга была, так она всех женихов из дома прочь прогоняла, да не просто так, а со смешками и шуточками, всякие словечки обидные в их адрес выдумывала. Красивая, говорят, была до невозможности, люди на улице вслед оборачивались. Пока её один особливо обидчивый жених не проклял. Плюнул на порог и сказал, мол, всё, после меня ни один мужик в твою сторону даже не взглянет!

— И что? — заинтригованная компаньонка замерла на пороге с подносом в руках.

— Случилась эпидемия чёрной крысиной лихорадки. Девка эта заболела, еле выкарабкалась, только лицо еёшнее после этого на не боронованную грядку походило. И ни один парень к ней так и не посватался. Она помучалась, помучалась, а потом взяла и в Жураву с моста кинулась. Что это, если не самое натуральное проклятие?

— Пожалуй, — кивнула Мия, — вот и мне кажется, что проклятие Сакэда в том, что они с ума сходить начинают. Вот госпоже всюду пикси мерещатся.

— Избави боги, — Сэра сделала отвращающий жест, — типун тебе на язык! Пускай у леди Элеонор всё хорошо будет!

— Да услышат нас всемогущие боги, — эхом отозвалась компаньонка уже за дверью.

На графиню Сакэда чай произвёл самое благоприятное впечатление. Она уже без душевного трепета могла смотреть на коробку с игрой "Слово в слове", но мысль сыграть ещё кон отвергла категорически. Вместо этого она попросила компаньонку почитать ей вслух. Мия радостно взялась за книгу. "Приключения влюблённого коммивояжёра" должны были отвлечь госпожу от грустных мыслей.

— Мия, дорогая, — сказала графиня как раз на середине истории с вонючим овечьим сыром в чемодане, — не могла бы ты читать чуточку повыразительнее? Не то я уже начинаю засыпать.

— Хорошо, госпожа, я постараюсь.

Графиня вздохнула. При всех достоинствах компаньонки чтение вслух не было её сильной стороной. Читала оно чётко и громко, соблюдая все знаки препинания с такой педантичностью, от которой даже самая интересная книга начинала походить на нудную лекцию. Но, возможно, благодаря этому конец злополучного вечера пошёл вполне мирно и заснула графиня легко. Сны, правда, снились ей путаные и не особо приятные: в них фигурировал снег, ледяной ветер и замерзающие ноги.

Пробуждение пришлось на предрассветный час, когда небо за окнами спальни окрасилось нежными оттенками утра.

Улыбающаяся Мия поставила поднос с утренним кофе.

— Насколько я могу судить по посвежевшему виду госпожи, ночь прошла хорошо?

— Жаловаться сегодня не на что, — подтвердила графиня, принимаясь кофе, — единственное, что омрачало мой безмятежный сон, так это снег и холод. Ты случайно не знаешь, к чему снятся замёрзшие лужи и снегопад?

Компаньонка задумалась ненадолго, а потом проговорила:

— Сама я не верю снам ни на грош, но вот моя тётушка, о которой я вам много рассказывала, буквально дня не может прожить, чтобы не заглянуть в толкователь снов. Я как-то от скуки заглянула в эту книжицу. Конечно, всего я не запомнила, да и не старалась, но, насколько помню, снегопад снится к беременности.

Графиня засмеялась и шутливо замахнулась на Мию салфеткой:

— Скажешь тоже! В мои годы речь явно должна идти о чем-нибудь другом. А что по поводу льда?

— Лёд? — девушка чуть свела свои прямые брови, — лёд указует на скорую болезнь, особенно, если видящий сон проваливается под лёд либо вмерзает в него. Словом, это — не очень хороший сон. Но вы выбросите ерунду из головы. Наши сны — всего лишь бледная тень реальной жизни. Не стоят они, чтобы придавать им большое значение.

Леди Элеонор почувствовала, что компаньонка что-то недоговаривает и стремится свернуть разговор.

— Мне кажется, ты знаешь гораздо больше, чем говоришь.

— Пустяки, — отмахнулась Мия, — врут всё эти сонники. Мы не можем быть уверенными, что писали их знающие люди, а не мошенники какие.

— И всё же, — отказ и увёртки только больше распалили любопытство графини, — теперь стану весь день думать. Лучше скажи.

Мия Такеру глубоко вздохнула, опустила глаза и сказала:

— Будь, по-вашему, госпожа. Лёд во сне подразумевает не просто болезнь, а безумие, сковывающее вашу бедную душу.

Леди Эдеонор с трудом проглотила кусочек тоста.

— И правда, — она старалась, чтобы её голос звучал уверенно и бодро, но предательские дрожащие нотки портили впечатление, — не будем верить снам. Давай одеваться и умываться.

Мия взяла халат госпожи с вышитыми цветами магнолии, среди которых резвились птицы и бабочки, с удивлением потрогала подол. Тяжёлый серый шёлк оказался влажным.

— Что случилось? — удивлённо спросила компаньонка, — когда вы успели намочить халат?

— Намочить? — графиня Сакэда смотрела на неё непонимающими глазами, — всю ночь я спала, даже не просыпалась ни разу.

— Однако же, весь подол сырой, — в доказательство своих слов Мия продемонстрировала потемневшую от влаги ткань. — Выглядит так, будто вы ходили по глубокому снегу либо попали в воду. Вы точно не выходили из дому? Например, в сад.

— В сад, — жалобно повторила леди Элеонор, — что мне могло понадобиться в саду ночью, да ещё зимой!

Мия кивнула, повесила халат сушиться и подала хозяйке другой: бледно-лиловый с каймой из фиалок по низу. Графиня запахнулась, словно ей было холодно и сунула ноги в домашние туфли.

— Ой! — вскрикнула она и отдёрнула ногу, — они мокрые!

— В вашем доме нет кошек, госпожа, — невозмутимо возразила компаньонка, — никто не мог пометить ваши домашние туфли. Вернее всего, они просто остыли за ночь и кажутся вам влажными.

— Нет, — графиня сжала в руке изящную фетровую туфельку, отороченную беличьим мехом, и на ковёр закапала вода, — да их выжимать можно!

— Очень странно, — компаньонка взяла в руки другую туфлю, — вы точно уверены, что снег и замерзающие во льду ноги вам приснились?

— Конечно, — со слезами в голосе проговорила леди Элеонор, — разве я могла сходить куда-то, а потом начисто забыть об этом? И к тому же, с чего это я пойду на мороз в шёлковом халате и домашних туфлях?

— Если только вы не сделали это во сне.

— Нет, нет, — замотала головой графиня Сакэда, — невозможно! Просто немыслимо! Я никогда в жизни не ходила во сне!

Мия молча начала одевать хозяйку, а та всё причитала и бормотала, что пикси могли притащить воды и облить туфли и халат. И сделали они это, чтобы напугать её. В конце концов компаньонка выглянула в окно и предложила госпоже самой убедиться, что никакой сад она не выходила.

— Я полагаю, — сказала она уверенным бодрым тоном доктора, обещающего выздоровление смертельно больному пациенту, — вы просто вставали выпить воды и случайно опрокинули на себя стакан, а после позабыли, поскольку тогда не совсем проснулись. Предположение показалось леди Элеонор вполне разумным. Решено было после завтрака пойти в сад.

— Вечером нападало немножко снежка, — заметила компаньонка, — я уверена, никаких следов: ни ваших, ни столь ненавистных вам маленьких человечков мы не обнаружим.

На улице стоял лёгкий морозец, небо — сероватое и низкое, не исключало снегопада. Женщины осторожно ступили на расчищенную по приказу коронера дорожку. У парадного входа никаких следов, кроме следов, оставленных соседским котом Фракосом не наблюдалось.

— Видите, всё чисто. Гулял только кот.

— Но пикси могли выманить меня и через чёрный ход, — произнесла не очень уверенно леди Элеонор.

— Давайте, проверим.

Женщины вернулись в дом и, пройдя через кухню, вышли с другой стороны.

— Я как следопыт опыта не имею совсем, — шутливо проговорила Мия, делая руками жест, как будто смотрит в бинокль, — но давайте поглядим, кто входил и выходил через эту дверь. Так, так, эти большие седы оставили разбитые башмаки мистера Монси. Узконосые сапожки на каблуках — это, понятное дело, — Ханка. Деревенщина сподобилась приобрести модельную обувь, ну так пусть помучается на скользких тропинках, — усмехнулась компаньонка, — что у нас дальше? Ага, вот короткие ноги с широкими ступнями сделали несколько шагов. И что мы видим? Сэра — кухарка выплеснула помои прямо в снег. Ай, ай, ай, а ещё других неряхами называет!

Графиня чуть повеселела, Мия Такеру обладала удивительной способностью поднимать настроение забавными шутками и остроумными замечаниями.

— Двигаемся дальше, — продолжал звучать бодрый голос Мии, — здесь попрыгали по снегу птички, видите, как много следов под рябиной?

Сделав ещё один шаг, компаньонка замерла, затем развернулась и решительно взяла госпожу под руку.

— Пойдёмте в дом, дальше совершенно не на что смотреть! — девушка сделала попытку загородить собой дорожку.

— Почему? — спросила леди Элеонор, — Джошуа отлично расчистил сад, мне хотелось бы до роз дойти.

— Нет, нет, — торопливо произнесла Мия, — розовые кусты под снегом — такое удручающее зрелище! Давайте вернёмся, выпьем кофе. Я ещё утром посылала Хану в кондитерскую за вашими любимыми бисквитными корзиночками.

При этом она продолжала сознательно теснить хозяйку к дому.

— И всё же имею твёрдое намерение дойти до роз, — заявила графиня Сакэда, — по какой причине ты препятствуешь этому?

— Просто я очень не хочу, чтобы вы расстраивались, госпожа.

— Ерунда! Ни облетевшие розы, ни голые ветви яблонь с слив не способны испортить мне настроение. Или, — женщина подозрительно взглянула на компаньонку, — ты не хочешь, чтобы я увидела, что там?

— Нет! — воскликнула Мия — дальше на дорожке совсем-совсем ничего нет! Умоляю, не ходите к розам!

— Следы! — вскричала графиня, — на снегу следы пикси. Ты тоже их видишь, но не хочешь меня волновать!

— Нет, уверяю вас, нет. Клянусь, чем угодно, призываю богов в свидетели, там нет никаких следов пикси.

Леди Элеонор задумалась, потом решительно сказала:

— Как бы то ни было, я желаю увидеть дорожку к розам. Приказываю тебе отойти в сторону и не мешать.

— Как прикажете, госпожа, — грустно ответила компаньонка и сделала шаг в сторону.

Графиня с видом человека, которому всё нипочём, зашагала вперёд. Она считала, что готова ко всему: следы пикси её не пугали. Скорее наоборот, если и Мия их видела, значит пикси — не бред, не плод расстроенного воображения, не безумие. Но то, что предстало перед глазами, заставило её замереть на месте. На ровной поверхности свежерасчищенной тропинки, едва присыпанной выпавшим снежком, тянулась цепочка женских следов: маленьких, изящных с каблучком в виде сердечка. И следы эти могли оставить только домашние туфли леди Элеонор. Их изготовили по персональному заказу её покойного мужа, она прекрасно помнила, как обнаружила их в первый день нового года, перевязанные алой шёлковой ленточкой с воткнутой розой. Это был последний новый год, который они встретили вместе и последний подарок Чарльза...

Слезы сами хлынули из глаз, но графиня Сакэда упорно шла по следам мимо розария, сквозь живую изгородь зеленеющего под снегом можжевельника прямо к расщеплённой грозой иве. Следы огибали дерево против солнца и краем дорожки вели обратно к дому, где терялись среди других следов. Не было сил, не было слов, не было чувств кроме отчаянья. Отчаянья от осознания, что она ходила ночью по саду в домашних туфлях и шёлковом халате. Это она сама собрала снег подолом и зачерпнула туфлями. Значит, она начала ходить во сне, совсем как Чарльз перед своей кончиной. Нахлынула неослабевающая горечь утраты, защемило сердце, леди Элеонор пошатнулась и упала в обморок.

Очнулась она уже в доме на диване в гостиной. Лоб ей холодило влажное полотенце, а вокруг витал отвратительный запах нашатыря. Флакончик с нюхательной солью стоял рядом.

— Хвала богам, вы очнулись, — компаньонка сидела в ногах, — как же я испугалась! Вы рухнули в сугроб как подкошенная. Хорошо, что у меня достало сил перенести вас в дом. Лежите, лежите, — девушка мягко пресекла попытку графини подняться, — Хана побежала за доктором. Пока он вас не осмотрит, лучше полежать.

Леди Элеонор опустила голову назад на подушку. Сразу вспомнилось всё: мокрые домашние туфли, цепочка следов вокруг проклятого дерева, угрозы пикси, которые начинали сбываться с угрожающей безысходностью.

— Доктор прибыли, — объявила влетевшая в гостиную Хана. Она дышала так, словно приехала вместе с мэтром Домбруком, а всю дорогу бежала за его каретой. Следом за ней вошёл и сам доктор: как всегда бодрый, румяный с неизменным саквояжем в руках. По комнате мгновенно распространился терпкий аромат его одеколона. Единственным недостатком доктора была общеизвестная слабость к запаху горького миндаля.

— Где больная? — вопросил он громким голосом, напоминающим голос организатора детского праздника, и, подойдя к дивану бесцеремонно уселся, сдвинул леди Элеонор, — что же это вы, госпожа графиня, удумали в такой чудный воскресный день в кровати валяться? — он взял руку больной и, вытащив из кармана часы принялся считать пульс.

— Сердечко стучит, словно у пойманной пташки. Итак, что произошло?

— Я даже не знаю, с чего начать, — растерянно проговорила графиня, — всё так сложно...

— Позвольте мне сделать это за вас, госпожа, — подала голос Мия, — леди Элеонор трудно говорить о случившемся, — последняя фраза уже предназначалась доктору.

— Мия, милочка, сделай одолжение, — попросила графиня, — если ты что упустишь, я дополню.

Компаньонка собралась с мыслями и рассказала о ночных похождениях хозяйки.

— Самое жуткое то, что я ничегошеньки не помню, — горько посетовала графиня, — разве такое может быть?

— Хождение во сне или сомнамбулизм, — пустился в пояснения доктор Домбрук, глядя на пациентку поверх очков, — встречается в нашей жизни, хотя и не часто. Вы огорчались в последнее время? Переживали?

Графиня кивнула.

— Да, я в последнее время просто места себе не нахожу.

— Вот, вот, — удовлетворённо констатировал врач, — переживания днём могут явиться причиной хождения во сне. Люди не могут успокоиться и продолжают делать во сне то, что привыкли делать днём. Например, кухарка станет чистить овощи, горничная — вытирать пыль, а после пробуждения они начисто забывают о том, что совершали во сне.

— Доктор, я никогда не ходила в запретную часть сада, — со слезами в голосе заявила графиня, — полагаю, пикси внушили мне сию ужасающую мысль.

Мия тяжело вздохнула.

— Пикси! — громко рассмеялся доктор Домбрук, — снова пикси! Видимо я напрасно потратил годы, убеждая сэра Чарльза в том насколько опасно идти на поводу своего воображения.

— Я тоже полагала пикси с их проклятием плодом воображения моего покойного супруга, — ответила леди Элеонор, — пока сама не столкнулась с Проклятием дома Сакэда.

Доктор послушал сердце больной, посмотрел язык и горло, проверил склеры глаз и измерил температуру.

— Могу ответственно заявить, что состояние у вас, госпожа Сакэда, вполне удовлетворительное, даже удивительно, что ваши ночные хождения по сугробам в шёлковом халате и домашних туфлях не оказали пагубного влияния на ваш организм. По всей видимости сон защитил вас от холода. Ну-с, — он вооружился блокнотом принялся записывать рекомендации, — режим, строжайший режим. Прогулки — час, полтора, никак не меньше и в любую погоду. Усиленное питание, масло, молоко, мёд утром и вечером обязательно. Перед сном не читайте книг и избегайте разговоров на возбуждающие темы. Выпишу вам порошки для душевного успокоения и улучшения сна. Закажете в аптеке. И самое главное: выкиньте из головы всех этих пикси-микси! Знаете, что сделал бы я, окажись в моей спальне привидение?

— Что? — в один голос спросили его обе дамы.

— Послал бы его подальше самыми грубыми словами, кои не решусь произносить в присутствии столь утончённых и очаровательных особ, повернулся бы на другой бок и заснул! — захохотал доктор, — а привидение пусть катится по указанному адресу. На сим, дамы, позвольте мне откланяться. У госпожи Ковелл приступ подагры, а графиня Эйсгем опять страдает от жесточайшей мигрени. Так что мне пора.

Доктор напоследок припал к ручке леди Элеонор и отбыл к другим пациентам. Воскресный день вроде бы вошёл в свою обычную колею: обед, рукоделие, неторопливые разговоры, карты. Хоть графиня и не была поклонницей Четырёх листьев (правила казались ей слишком запутанной, требующей непременно запоминать, какие карты и какие масти вышли из игры), но скуку она разгоняла и помогала отвлечься от тягостных мыслей, которые порождали наползающие сумерки. Да тут ещё Мия напомнила, что отпрашивалась на нынешний вечер. У неё в Кленфилде жила престарелая тётушка, и компаньонка не оставляла старушку без своего внимания, поэтому время от времени ночевала у неё.

— Кроме меня у бедной госпожи Рокборн никого на свете нет, — доверительно сообщила девушка, когда пришла наниматься к графине Сакэда, — бедняжка никогда не выходила замуж. Я подозреваю, у неё в молодости случилась несчастная любовь. Боги не простят мне, коли к одинокой родственнице я небрежение проявлять буду и оставлю старушку на произвол судьбы.

Леди Элеонор сочла подобное рвение весьма похвальным и, естественно, согласилась отпускать Мию время от времени. И вот теперь как ни кстати нужно было выполнять обещание. Конечно, можно было попросить девушку переночевать у родственницы в другой раз, но Мия так тревожилась (госпожу Рокборн намедни лихорадило), что графиня не решилась поговорить с компаньонкой на эту тему. Мия попрощалась с хозяйкой и отбыла. Гектор тоже пропадал где-то по своему обыкновению, да и пользы от пасынка не было никакой.

Леди Элеонор попыталась скоротать остаток вечера за чтением, но слезливое повествование о любви исправившегося разбойника к смертельно больной девушке-пастушке скорее нагоняло скуку, нежели развлекало. Графиня отложила книгу и отправилась на кухню выпить чая с мёдом по совету доктора Домбрука. К её удивлению Сэра Монси, была ещё там. Обычно кухарка уходила домой сразу после обеда, который по традиции дома Сакэда начинался ровно в шесть часов тридцать минут. Сэра месила тесто.

— Как хорошо, что вы спустились, госпожа, — весело проговорила она, — а то я сама собирасась к вам подняться, — женщина с размаху стукнула тестом по столу, — решила вот заночевать вместе с вами, коль уж вашей Мийке приспичило отправиться по своим делам. Вы, надеюсь, не против?

Графиня улыбнулась и заверила, что будет только рада.

— Вот и отлично, — кухарка ещё несколько раз ударила тесто и принялась раскатывать его скалкой, — я свому Джошу прямо так и заявила: ты как хочешь, а я сегодня в большом доме заночую. Сама проверю, что за паскудства там по ночам деятся. Да и госпожу поддержать не лишним будет, коли еёшняя компаньонка хвостом вильнула, да вон из дому подалась.

— И твой муж не был против?

— Нет, а если бы и был, кто б его слушать станет! — воскликнула кухарка и лукаво подмигнула, — вот я пришла и тесто затеяла. Сейчас мы с вами ваше любимое печенье с джемом из мушмулы напечём. Чай с имбирём и мёдом заварим, поле этого спать будете, что младенец.

Печенье удалось на славу, пока пили чай, Сэра развлекала хозяйку забавными историями из своего детства. Оказалось, что она росла, как мальчишка, даже кулаки в ход пускать доводилось. Леди Элеонор тоже очень хотелось поддержать беседу, но в её детстве как на зло ничего примечательного и забавного не происходило. Право слово, нельзя же считать забавным разбитую чашку гувернантки и сваливание вины на любимую кошку. За ложь было здорово стыдно, а побитую тапками кошку — жалко, и графиня решила об этом промолчать.

На ночь Сэра устроилась в спальне госпожи.

— Прекрасное большое кресло, — воскликнула она, когда леди Элеонор выразила сомнение в удобстве ночёвки кухарки в её комнате, — подушка и тёплый плед — вот и всё, что мне нужно для комфортного сна.

На всякий случай женщины взяли с собой большую миску с солью.

— Соль супротив всякой нечисти — самое верное средство, — со знанием вопроса заявила кухарка, — я это ещё от бабушки знаю. Ежели кинуть в привидение горстку соли, оно в тот же миг исчезнет. Пусть ваши пикси только сунутся, я на них столько соли насыплю, в момент в свой Неблагий двор улетят, со свистом! — воинственно закончила она, угрожающе потряхивая миской.

Хотя она как не верила в пикси, так и не верит, но леди Элеонор будет спокойнее, коли в спальне окажется кто-то, вооружённый солью и готовый применить это оружие.

Чай с мёдом и имбирём вкупе с неспешной беседой сделали своё дело, графиня заснула, по-девчачьи свернувшись калачиком под одеялом. Кухарка была полна решимости не спать всю ночь и убедиться в полной необоснованности страхов своей госпожи. Но сон незаметно начал брать своё. Сквозь дрёму, окутавшую её вместе с тишиной уснувшего дома, едва пробивался бой часов из гостиной. Часы били в двенадцать, в три, в шесть и в девять. Ночь шагнула в свою вторую половину, Сэра тем временем продолжала прикладывать титанические усилия, чтобы не заснуть: ворочалась в кресле, хлопала себя по щекам, вспоминала, сколько и каких продуктов нужно положить в королевский пирог из дичи, но сон вопреки всему завладевал ею сильнее и сильнее. Кухарка уронила голову на высокую спинку и крепко заснула.

Разбудили её голоса. Голоса были негромкими, но раздражающими и очень назойливыми. В темноте никак не удавалось определить, откуда они доносились. Казалось, будто они слышатся везде, они словно заполняли темноту спальни неприятными жужжащими и булькающими звуками. Но самое главное, они были. Сэра слышала их.

— Убить, убить, убить, — завывал тонкий писклявый голосок с дребезжащими нотками, — ей пора умереть, пускай отправляется следом за своим гадким муженьком!

Раздался мерзкий смех, скатывающийся в завывания и подвизгивание.

— Нет, не спеши, погоди, рано, — возражал ему другой голос — низкий, гулкий, словно из бочки, — ещё не время, разве ж она расплатилась сполна за свои злодеяния? Мучить, мучить, мучить! — требовал он, — она должна заплатить, ить, ить, ...

— Смерть её удел, смерть, с с с смерть, — шепелявил по-змеиному третий голосок, — время пришло, заплати жизнью, умри, умри, умри, — требовал он.

Сэра помотала головой, прогоняя остатки сна. Голоса были реальны, она прекрасно разбирала каждое слово. Хорошо, что хозяйка спит сном праведника. Пилюли доктора Домбрука и имбирный чай сделали своё дело. Благо, голоса были негромкими, и не могли разбудить леди Элеонор. Сэра встала, закуталась в шаль и сделала несколько осторожных шагов по комнате. Она закрыла глаза и постаралась сосредоточиться на источнике звука. Слева, ещё чуть-чуть, и вытянутая рука упёрлась в каминную полку. Возле камина голоса звучали куда громче и отчётливее, создавалось впечатление, что их обладатели спорят в комнате наверху.

— Придём, нападём, уведём, утянем, к вратам там-там-там, — упоённо напевал писклявый голос, — сама, сама, своей волей умрёт, умрёт! Ногами вперёд смерть её унесёт, покровы сорвёт, кровью и страхом изойдёт! — вторил низкий, бухающий, захлёбывающийся шипением сообщник.

— Холодные пальцы на горле её! Огненная боль в сердце её, — подвывал третий, — остановится сердце в ночи, трепещи, трепещи, трепещи-и-и!

Нельзя сказать, что Сэру совсем не напугали эти странные бесполые голоса в ночи, но, призвав себе успокоиться, она взяла себя в руки.

— Пикси не существуют, — твёрдо сказала она самой себе, плотнее запахнувшись в шаль, — никто и ничто не убедит меня в обратном!

Она надела тапочки и, стараясь не шуметь, взяла ночник со стола и тихонько подула на него. Волею создавшего его мага он засветился неярким рассеянным светом. Его как раз должно было хватить, чтобы подняться наверх и посмотреть, чьи голоса слышатся через каминную трубу в спальне графини Сакэда.

— Никаких пикси нет, и быть не может! — повторяла кухарка, пока шла на второй этаж, — я возьму шутников за ухо и выведу их на чистую воду, пикси там они или нет!

Сэра сжала в руке миску с солью и смело двинулась по коридору.