Профессия — солдат

1

Стоя на своем месте, в шести шагах впереди шеренги солдат, Дермод краем глаза наблюдал за медленно приближающимся вездеходом. За рулем сидел усталого вида землянин в зеленом мундире стражника. На заднем сиденьи находились две большие гусеницы — теплокровные, кислорододышащие многоножки, покрытые чем-то похожим на мех, — обитающие на планете Келгия. Поскольку тела этих существ не требовали какой-либо одежды, знаки различия можно было прочитать прямо на их серебристом меху, соответственно раскрашенном.

«Так это и есть наши враги», — подумал Дермод.

Вездеход медленно и неумолимо двигался прямо на него. У Дермода пересохло во рту. Сейчас настанет самый важный момент, и Дермоид страстно желал, чтобы его поступок, который он должен будет совершить через несколько секунд, выглядел довольно убедительным. В сомкнутых шеренгах солдат также росло напряжение. Каждую минуту можно было ожидать взрыва неконтролируемой ненависти к офицерам-келгианам. Такой спектакль всегда происходил при выборах, подумал Дермод, чтобы убедить врага в неустрашимости духа этих ребят, бывших в действительности просто бандой свиней, ублюдков и недоделанных идиотов. Те, которым удастся убедить этих офицеров в своей силе, не будут выбраны для войны, поскольку враг, имея возможность выбора, всегда укажет на самых слабых противников.

Вездеход был уже так близко, что Дермод видел полосы пыли на прозрачном колпаке машины. «Сейчас, — подумал он, — а то будет поздно!»

В юные годы он был самым лучшим актером в драмкружке. И сейчас он был твердо уверен, что его лицо страшно побледнело и покрылось потом. Тело начало дрожать, зуб на зуб не попадал. Кульминационный момент всего этого представления он разыграл точно в ту минуту, когда вездеход поравнялся с ним. Тогда он медленно повалился на землю.

Его падение изумило неприятельских офицеров, так же как и его собственных солдат. Но уже через несколько секунд одинокие крики быстро перешли в общий вопль возмущения, и мир Дермода, видимый через щелки глаз с земли, превратился в вихрь пыли, топающих ног и нарастающего крика.

Дермод еще несколько секунд лежал посреди орущих и размахивающих руками солдат, потом поднялся и стал вместе со всеми ругать неприятеля нецензурными словами. Он хотел создать образ офицера, который терял сознание при виде неприятеля еще перед началом военных действий, но тут важно было не переборщить.

Через полчаса его вызвали в штаб лагеря и направили в кабинет, занятый офицером в зеленом мундире, который сидел за большим заваленным бумагами столом. Стражник молча указал ему на стул.

— Майор Дермод, — начал офицер, — вы выбраны для ведения боев в будущей войне. Ваш страх произвел на келгиан такое впечатление, что они выбрали вас, даже не заглядывая в ваше досье. Моей обязанностью является объяснить вам правила ведения этой будущей войны. А поскольку наш разговор будет содержать некоторые кровавые подробности, — тут он саркастически улыбнулся, — прошу избавить меня от хлопот и постараться не потерять сознание.

Когда до него дошло значение этих слов, Дермод вынужден был приложить немалые усилия, чтобы не выказать огромного возмущения и робости. Значит, удалось?

Он постарался изобразить выражение страха и ужаса, которое должно было появиться на лице у каждого обычного солдата земной армии после такого сообщения.

Район действия, объяснял стражник, будет обычным, и уже согласовано количество солдат, воюющих с обеих сторон. Пополнения при потерях как у землян, так и у келгиан, не будет. Постоянно будут поставляться только припасы, необходимые как для продолжения жизни, так и для ведения войны. Не предусматривается никакой медицинской помощи, кроме той, которую могут обеспечить себе сами солдаты.

Землянам будет позволено воевать винтовками и пистолетами с патронами химической детонации, а также ручными гранатами. Снаряжение келгиан будет таким же, с той только разницей, что патроны огнестрельного оружия будут у них оснащены разрывными пулями.

Дермод приподнялся на стуле, пытаясь протестовать. При мысли о том, что может сделать с человеком разрывная пуля, он ощутил неприятный спазм в желудке.

— Но... но...

— Мы пришли к выводу, — невозмутимо продолжал стражник, — что, поскольку телесная оболочка келгиан непрочна, необходимо выровнять этот недостаток видом оружия. Вы хотели что-то сказать, майор?

— Только то, что вы могли бы выбрать что-нибудь более, ну... более гуманное, что ли.

— Это слово не соответствует действительности, — холодно произнес офицер. — Если бы мы руководствовались гуманными соображениями, то даже ваша банда любителей подраться сначала бы подумала, а уже потом хваталась бы за оружие. У вас есть еще вопросы?

Дермод имел множество вопросов, но они выдали бы его с головой, если бы такой перепуганный и мерзкий человек, каким он старался выглядеть, начал вдруг их задавать. Но несмотря на это, он все же решил кое-что разузнать.

— На той планете есть обширные водные пространства, — начал он неуверенно. — Можете ли вы сказать...

— Будут ли проводиться военные действия на море? — закончил вопрос стражник. — Ответ будет таков: нет! Это будет чисто сухопутная война.

— А как будет с воздушной поддержкой?

— Никаких бомбардировщиков, да и истребителей тоже. Вы будете располагать только несколькими легкими разведывательными самолетами, если, конечно, найдутся дураки, которые на них будут согласны летать. Не будет также артиллерии, вообще никакого вида оружия дальнего действия. На этот раз мы проводим небольшую войну и намерены проследить, чтобы все было по правилам. У вас есть еще вопросы? Нет? До свидания!

Кипя от злости, Дермод покинул штаб, где каждый взгляд, брошенный на его мундир, выражал презрение, жалость или легкую насмешку. Он старался игнорировать это отношение к нему гордых и чванливых тиранов в зеленых мундирах стражи — но тем не менее в его душе всегда поднималось чувство гнева, ярости и бешенства. От удара по одной из этих ненавистных ему рож (весьма отчаянный поступок) его удерживала только мысль, что их дни уже сочтены.

Сегодня удался первый шаг смелого и далеко идущего плана — он был выбран на войну! Следующий шаг может оказаться более трудным, так как майор Дермод должен был еще выиграть эту войну. Тогда третий, самый последний, шаг окажется самым простым: лавину, если она уже сдвинулась, не остановишь...

Мощные вертолеты садились на поле, словно гигантские разозленные насекомые. Другие, уже стоящие на земле, выплевывали из своих внутренностей длинные плоские ящики с оружием. Их тут же подхватывал наземный персонал, проверял и складировал под бдительным холодным взглядом стражников, сверявших поступавшее количество оружия по накладным. Дермод едва сдерживал себя от бушевавшей внутри него ярости. Те, кто не участвовал в будущей войне, использовались для работ по подготовке и обеспечению Семнадцатой Земной Военной Экспедиции, в то время как те, кто шел в бой, получили отпуск, который должен был продолжаться вплоть до самого момента погрузки в корабли. Это создавало прекрасную иллюстрацию мерзкой добропорядочности, под прикрытием которой стражники делали свою грязную работу.

Честно и справедливо было бы возложить тяжесть приготовлений на плечи мужчин, идущих на войну, вместо того чтобы давать им недели три свободы. Свободы на то, чтобы поразмыслить о том, что их ждет впереди...

«Это не то, что в старые времена», — подумал Дермод, и в который раз его охватила давящая жалость к самому себе. Он попытался представить себе, что рев вертолетов — это грохот тысяч бомбардировщиков, заслоняющих небо, разукрашенное белыми шапками взрывов зенитной артиллерии... а может быть, это грозный рык артогня?

Его захватывала фантазия, и он пошел в своих мыслях еще дальше, продвигаясь назад во времени, в то полулегендарное прошлое, когда жизнь была буйной, бурливой и по-настоящему счастливой...

Потоки воздуха врывались в кабину через дырки, пробитые пулями в плексигласе фонаря, а залитые маслом очки затрудняли наблюдение за приборами его маленького истребителя. Но он отчетливо видел большую красную кнопку на ручке управления и различал растущий в прицеле силуэт вражеского бомбардировщика. Через мгновение он ясно увидел линии трассирующих снарядов, связывающих его самолет с самолетом врага. Огонь его пушек разрывал на клочки фюзеляж неприятеля. В стороны летели клочки обшивки, и внезапно яркая вспышка оранжевого клубка огня при взрыве бензобаков и боезапаса поставила последнюю точку на судьбе бомбардировщика.

Его маленький истребитель подбросило...

...Дермод схватился за поручень, стараясь не упасть с сиденья в командирской башенке тяжелого танка, и в то же время через грохот, пыль и смрад горячего масла отдавал приказы своему экипажу. Фонтаны земли и камней взлетали в небо вокруг его бронированной машины, удары пуль крупнокалиберного пулемета с пролетающего пикировщика грохотом отдавались в его голове, даже несмотря на надетый шлемофон...

...Дермод находился в боевой рубке рейдера, бьющего всеми своими орудиями в поддержку высаживающегося десанта...

«Те войны, — подумал он с ностальгией, — в них что-то было...»

Придя домой, он попытался вздремнуть, но сон не шел к нему. Он ощущал потребность в дружеской поддержке, в друге, с которым можно было бы переговорить о Планете, который бы еще раз заверил его, что то, что он намеревается сделать, является настоящим добром для огромного количества существ, наделенных разумом.

К сожалению, единственный человек, которого он мог бы назвать своим другом (правда, с большой натяжкой), был в это время на Келгии, выбирал для сражения самые трусливые экземпляры гусениц. Прибытия его на Землю можно было ожидать не раньше, чем через неделю...

Приняв внезапное решение, Дермод сменил мундир на гражданский комбинезон — он утопит свои сомнения и неуверенность в работе.

Он выбрался из лагеря и поехал в город, расположенный неподалеку. Наступил вечер, и на улице было полно гражданских — жадных до сенсаций галактов. Среди толп прогуливающихся нередко мелькали белые ремни солдат, свидетельствующие о том, что этим людям скоро необходимо будет отправляться на войну.

Дермод поставил машину на стоянку и двинулся в ближайший бар. Наливая себе виски из автомата с напитками, он оглядел помещение. Здесь была большая шумная группа солдат, расположившаяся за несколькими столиками, прямо посредине зала. Рядом с ними, за соседним столиком, сидел лейтенант, с уважением слушающий разглагольствования какого-то гражданского типа, донельзя толстого, который вливал в себя рюмку за рюмкой. Дермод невольно прислушался.

— ...помню, как мы дрались с брелтианами несколько лет назад, — громко разглагольствовал толстяк. — Да, конечно, это был небольшой конфликт в сравнении с тем, что намечается сейчас, но несмотря на это нам тогда здорово дали по морде. Эти восьмирукие с Брелтии были такими большими и тяжелыми, что стража была вынуждена позволить им пользоваться антигравитационными поясами, для того чтобы обеспечить хоть какую-либо свободу действий в сравнении с нашей... и как ты думаешь, что эти подонки сделали? Они начали отдавать свои пояса другим. Те одевали два или три вместе, взлетали в воздух и бомбили нас сверху! Но мы бы у них все равно выиграли в той войне, если бы не эти проклятые стражники...

Глядя на ветерана брелтано-земного конфликта, Дермод пришел к выводу, что это один из тех типов, которым всегда удается во время войны прокантоваться где-то в тылу, разглагольствуя потом о своем героическом прошлом. Или это обычный осведомитель, так как его разговоры начали сводиться к тому, что Дермоду совсем перестало нравиться.

— Если хочешь знать, — громко шептал толстяк лейтенанту, — я на твоем месте нашел бы где-нибудь теплое местечко и переждал всю эту заваруху. — Он замолчал, придвинулся ближе и уже тише продолжал: — Я не должен был говорить это тебе, но если тебе не удастся устроиться в тылу и сделается слишком горячо, то можно попытаться сконтактироваться со стражей и...

— Я могу угостить вас, лейтенант, — прервал словоизлияния толстяка Дермод, бросая жетоны в автомат с напитками и набирая на пульте заказ. Толстяку же он резко сказал: — Я слышал, что вы тут болтали, и мне стыдно за вас. Лейтенант намерен воевать, а не сидеть с опущенными руками, правда, лейтенант? Если только остальные наши солдаты выглядят также мужественно и уверенно, то война не должна продлиться долго! — и добавил с бешенством: — А кто вы, собственно, такой? Тайный агент? Страж? Провокатор?

Толстяк возмущенно запротестовал против такого заявления, но лейтенант, удивленный, что кто-то считает его мужественным, тоже приказал ему убираться прочь. Когда он увидел перед собой полную рюмку, то улыбнулся и сказал:

— Благодарю.