Про память и сердца

Холмы гномов мирно дремали под лучами утреннего солнышка. Утро выдалось чудесным, ясным, погожим. Все, что могло произойти плохого, за прошлую неделю произошло: Нарциссус Глазик до сих пор хромал на левую ногу после того валуна, что разметал гномов. Правда, от этого он только больше теперь сочетался со своей Пышно Обоняшкой, которая припадала на ногу от рождения. Рыжий Ушик с Добрым Глазиком навещали их по два раза в день, приносили горячую похлебку, которая так удавалась Глазику! Как никак, они были не только их соседи, но и родственники: Нарциссус приходился жене Рыжего Ушика родным братом.

– Послушай, братец, – увещевала Добрый Глазик, – ну, нельзя же так всю неделю валяться!

– Я не валяюсь, – спорил тот, – я весь пострадавший и залечиваю рану!

– Но это же всего ушиб был! – не вытерпел Рыжий Ушик, глядя на страдальческое лицо Нарциссуса. – И потом, он уже прошел давно у тебя! Гляди – совсем здоровая нога, хоть и чуть хромаешь.

– Вот именно! – возразил Нарциссус. – А раньше она была полностью здоровая! А как мне моя память живо рисует ту страшную картину до сих пор! Все в мельчайших деталях помню!

– Может, потому и хромаешь, что помнишь? – спросил Ушик. – По всему видно, что давно уж прошел ушиб!

– Бедный братец! – Добрый Глазик верила всему безоговорочно, сердце имела нежное, и не могла без слез и участия видеть страдальцев.

Пышно Обоняшка тут же крутилась, у кровати мужа, меняя ему подушку на новую, более мягкую и чистую.

– Вот сестра меня понимает! – закрыв глаза, пробурчал Нарциссус.

Рыжий Ушик посмотрел на жену и погладил густую бороду, отливающую легкой рыжинкой. Он всегда успокаивался, когда смотрел на супругу.

– Ну ладно! Мы чего к вам пришли…

– Помимо супа? – переспросил Нарциссус. – Это же главное!

– Да, помимо него, – не стал спорить Ушик. – Храбрый Ушик протрубил в рог.

– Это значит…

– Да! Это значит, что день моего появления на свет завтра, и он нас ждет!

– А ты опять о нем забыл? – захихикал Нарциссус. – Каждый год одно и то же! Как ты умудряешься?

– Да вот сам не знаю. Видно, моя память устроена по-другому. Твой вот день помню прекрасно…

– Еще бы! Я и сам свой день помню прекрасно.

– А что с моей памятью не так, сам не знаю. Хорошо, отец всегда начеку!

– Не видел его с прошлого года. Так же лупит белок? – усмехнулся Нарциссус.

– И вовсе не лупил он никогда их. Так… грозился… Больше для острастки. Норов у него такой вот.

– О да, помню, помню!

– Так как? Вы придете?

– Ой, а мне платья когда же теперь готовить? – заволновалась Пышно Обоняшка. Она всегда считала себя первой красавицей холмов.

– Не переживай, я тебе помогу! – успокоила ее Добрый Глазик.

– Ой, как хорошо, как хорошо! Новый фасон можем придумать, обернуть гирляндой из цветов. Муж так хорошо растопил печь, что над нашим холмом зелень вся так и колосится, такая пышная, такая зеленая, – защебетала Обоняшка. – А какие запахи! Вы бы только чуяли! Ох, это непередаваемо!