Призраки во плоти

Пролог. Ночь воскрешения

«Если мертвецы способны забирать живых на тот свет, то почему живые не могут возвращать мёртвых в их тела? Если мы можем менять будущее, то и прошлое мы в силах исправить. Пора кончать с этой несправедливостью».

Липкую тишину морга нарушил скрежет металла и звон магии. Струйка ледяного света просочилась в замочную скважину и открыла дверь подобно ключу. Ночные гости оказались на пороге «холодильника».

— Ну что, уважаемый Доктор, это здесь, да?

— Здесь, здесь. Оставь шутки за порогом, я никакой не «доктор».

Внутрь проскользнули два человека. Лицо первого неизвестного было скрыто до уровня глаз под шарфом, вылезавшим из-под тёплой куртки, и надвинутой на лоб шапкой. Второй, в отличие от напарника, никак не прятал своей внешности. Нордические черты казались жёсткими и особенно резкими при слабом свете помещения. Этот человек был гораздо выше напарника, и, будучи облачённым в длинное пальто, он казался ещё выше.

— Ну-ну, ты же у нас доктор оккультных наук, а как же.

— Хватит.

Аноним тихо хмыкнул и тотчас же осёкся при виде холодильных камер морга. Прозванный Доктором задумчиво поправил фетровую шляпу, венчавшую его голову, и пробежался глазами по ячейкам камер.

— Так... Придётся искать. Маятник у тебя?

— Конечно.

Аноним отдал ему кулон из топаза, по форме похожий на гадательный маятник. Доктор взял его за цепочку и подвесил над открытой ладонью анонима. Маятник интенсивно закружился в воздухе, вращаясь вокруг оси в течение нескольких секунд, после чего Доктор слегка подбросил его и сжал на лету в кулаке.

— Мы точно найдём его здесь, это у тебя были сомнения.

— Мне нужно было просто... Ах, ладно, — аноним недовольно фыркнул и отошёл к ближайшей к нему ячейке холодильной камеры.

Открыв её, он выдвинул оттуда первый труп.

— Может, этот?

— Хм, нет. Ему на вид лет так шестьдесят. Я не хочу, чтобы он жил в теле старика. Нужно молодое тело, максимально неповреждённое. Мы же договаривались!

— Логично. Так, а здесь у нас... — Доктор выдвинул труп из второй камеры. — Оу, ох ты ж... У него головы нет... Сразу отметаем этот вариант.

Его сообщник схватился за покрытую шарфом часть лица и отвернулся в попытке сдержать рвоту.

— Да-да, теперь-то ты представляешь, каково это работать каждый день патологоанатомом, — заметил Доктор.

— Я знаю, — сквозь кашель ответил Аноним и, вернув ровность голосу, добавил. — Мне с самого начала было известно, на что я иду. Иначе б у меня не хватило сил идти за тобой.

Голос Анонима зазвучал совершенно ровно, без единой тени эмоций. Лишь на миг он дрогнул – да и то, скорее, лишь из-за стоящего в зале могильного холода. Нельзя было даже определить, мужской это голос или женский. Голос был никаким.

Окончательно приведя себя в порядок, инкогнито обернулся и заметил, что его спутник отказался от долгого и, скорее всего, бесполезного открывания всех камер морга и доверился магическому маятнику, который настойчиво вёл его к определённому месту. Этим местом оказалась одна из самых последних ячеек камер.

— Ага, — довольно прошептал Доктор и выдвинул поддон избранной маятником ячейки.

Аноним оживился и подлетел к напарнику, словно на крыльях.

— Как насчёт этого? — Доктор откинул простынь с лица трупа.

Аноним замер перед телом симпатичного на вид юноши, на чьём лице отпечаталась не то грусть, не то умиротворение. Юноша, который никогда не встретит старость. Его жизнь оборвала чья-то жестокая пуля, оставив глубокий след на бледной груди. Сняв с руки кожаную перчатку, неизвестный коснулся кожи молодого человека в области чуть правее сердца, где и находилось пулевое отверстие, но затем отдёрнул руку, словно его ударило током. После, однако, этой же рукой он заботливо провёл по лбу мертвеца и по его густым светлым волосам. Пальцы заметно дрожали, и неровное дыхание выдавали в Анониме волнение, медленно пожирающее самообладание.

— Это он, — неуверенно прошептал он. — Он тот, кто нам нужен.

— Я так и думал, — одобрил Доктор.

— Сам взгляни. Его тело, оно прекрасно. Этот выстрел всё испортил.

— Нет, скорее, помог. То есть, помог нам найти именно его.

— Что бы ни произошло, Смерть недолго будет лакомиться им. Его ждёт Жизнь.

— Значит… ты точно за этот вариант?

— Ты сам так решил, — Аноним искоса посмотрел на Доктора смеющимися глазами, заставив того слегка растеряться.

— Мы оба так решили, — отозвался он. – Начинаем.

Неизвестный в шарфе вынул из внутреннего кармана куртки приготовленный заранее шприц, в котором мерцала серебристо-голубая жидкость. Его компаньон крепко обхватил голову юноши и зачитал заклинание, выученное им давным-давно; тихо, но властно, так, что его сильный голос словно проникал глубоко под кожу, сквозь мышцы и кости, к самому мозгу. Аноним повторял вслед за Доктором, и их речь слилась в единую невидимую силу, способную менять пространство, облечь желания в осязаемую материю. Тёмная магия раскинулась в воздухе. Три раза они произнесли заветные слова на старом языке, не отрывая взгляда от мёртвого лица.

И на последнем слове шприц вонзился прямо в центр груди.

Наступила тишина. Аноним неподвижно держал шприц. Доктор так же неподвижно держал голову мертвеца.

Прошла долгая, томительная минута, когда грудь юноши засияла изнутри, и его тело затряслось на полке в конвульсиях. Аноним вынул шприц и плотно прижал его плечи к поддону. Оживающий мертвец раскрыл глаза и, закричав от ужаса, закорчился как червяк, стараясь сбежать как от хватки Анонима, так от действия жидкости.

Глава 1. Человек без личности

Воспоминания исчезают, не оставляя следа.

Но ты живёшь, и каждый новый день, даёт тебе разные пути.

Epica — Safeguard to Paradise

Его разбудили снежинки, падающие на щеку. Он раскрыл глаза, и следом в нём очнулись все оставшиеся чувства. От холода резко передёрнуло, и он вскочил на четвереньки. Всё это время он лежал на ледяном асфальте под небольшим слоем снега.

«Что такое? Почему я здесь?.. А где они?»

Поблизости под рассыпчатым белым одеялом дремал большой парк. Современное здание напротив, слитое из параллелепипедов и цилиндров, равнодушно моргало редкими огнями окон. Было раннее утро, и потому людей в округе можно было пересчитать по пальцам, но никто из них так и не подошёл к неопрятному молодому человеку, ползающему посреди снега, словно бы в нём он искал ответы на свои многочисленные вопросы. Их скорее интересовал автомобиль в паре метров от него. Несчастный джип влетел в дерево и горел целую ночь, но огонь почему-то не задел старый ствол, однако обгоревший каркас фактически слился с ним. То, что он лежал рядом с этой жертвой обстоятельств, казалось странным, подозрительным совпадением. С трудом поднявшись, он надумал осмотреть машину – или, вернее, то, что от неё осталось.

«Что это было? Я что… я был мёртв? Значит, они меня… Нет, бред какой-то. Выдумаю себе невесть что. Я не умирал. Я всего лишь долго был в коме, вот и не соображаю ничего. А как ещё? Что за чушь! Быть не может, чтобы я воскрес!.. Так ведь? Тогда… Тогда что они сделали со мной? А почему я был в коме? Ох, чёрт, сердце болит…»

Боль пронзала его насквозь. Он схватился за грудь. Пальцы дотронулись до запёкшегося бугорка, отчего в голове помутилось. И сквозь туман разума сверкнул выстрел. Выстрел, который не оставлял ему ни единого шанса на спасение. Выстрел, отнявший у него право жить.

«Так я умер? И теперь я живой?.. Дьявол, куда же они делись?»

Пошатываясь так, словно из него высосали кровь, он сделал первые самостоятельные шаги и, оперевшись на дерево, вгляделся в остов автомобиля. Не похоже, чтобы там погибли люди – значит, эти двое вовремя убежали. Тогда зачем они бросили его, после всего, что проделали с ним?

Молодой человек не был полностью обнажён как прежде: на нём были пальто, тёмные джинсы и изношенные ботинки.

«Ну и странный же наряд они мне оставили», — отметил воскресший, оглядев и себя с ног до головы.

Запахнув пальто, он прижался к соседнему стволу и, скрестив руки от холода, погрузился в мысли.

«Как такое возможно? И всё же я живой! Сердце… оно бьётся! Боже, как они это сделали? И зачем? Почему так? Почему я?.. Так, и что мне сейчас делать? Кто же были эти люди? Сердце болит, всё болит – не могу думать! Всё так тяжело!.. Сам же я их не найду. Я их даже не знаю! Кто они мне? Тогда откуда им знать меня, тогда… О, нет. Если только… Я сам-то не знаю, кто я такой».

Он содрогнулся, найдя в голове ключевой вопрос, от которого нужно провести все ниточки дальнейших рассуждений. Разум тотчас окутали разрозненные картинки, бессвязные и размытые, звучали голоса людей, которые он не узнавал. Но даже, если некий голос или образ казались ему знакомыми, он никак не мог зацепиться за них и пройти дальше, вглубь своих воспоминаний.

«Нет, нет! Что-то здесь не так. Я не могу… я не могу вспомнить, кто я! Кем я был? Кто я такой?»

Мышцы сводило. На грудь давило так, словно на неё положили гирю в несколько килограмм. Тело изнывало от боли, мешая думать. Боясь упасть, он ухватился за ствол дерева, словно за крепкий толстый канат. Жадно глотая утренний воздух, он хотел кричать, но ничего не вырвалось наружу. Когда боль дошла до пика и пошла на спад, он всё-таки закричал – и спустился вниз по стволу, продрав ладони до крови. Только его ли это был крик?

Улица будто вымерла. Он остался абсолютно один. Привалившись спиной к дереву, он посмотрел на свои ладони. Ничего страшного, простые царапины. По-настоящему страшным было другое. Осознание пленника чужой клетки.

Это не его руки.

«Быть этого не может. Это что, правда? Как же я буду жить… в таком виде?»

Для белой колдуньи Агаты этот день казался совершенно обычным. За окном падали обычные крупицы снега, а мимо проходили обычные люди. Серые краски улицы слегка скрашивались перед взором апельсиновым светом, падающим с пластиковой люстры-купола над головой.

Она сидела в кафе-кондитерской неподалёку от своего дома, терпеливо ожидая лучшую подругу. В крайнем случае, очень хотелось верить, что она стала для неё настоящей подругой. Как-никак, это именно она созвала сюда Агату и Данилу. Подумав так, Агата оглянулась на витрины с десертами, вдоль которой вилась маленькая очередь. Любимый Даниил стоял в очереди за пирожными, пока она занимала место и скучающе водила кончиками ногтей по поверхности стола, наблюдая за прохожими.

Все спешат куда-то, все хмурые или грустные, и на то у всех свои причины. Петербуржская весна редко награждает жителей согревающим настроением. Впрочем, иногда грусть бывает куда приятнее радости. В ней можно найти то, что скрыто от других. Очарование одиночества, ценность  каждой его секунды, любование собственным тайным миром. Бывает, однако, и иначе. Зависит от самых потаённых чувств души. Любуется же она этим миром… или ненавидит его за то, что зовёт к себе?

Один прохожий сильно выделялся среди прочих. По зебре переходил дорогу человек с длинными растрёпанными волосами. На нём висело мокрое, грязное пальто, далеко не его размера. Он еле волочил за собой ноги, раскачиваясь на ходу, и держался за сердце. Едва завидев его, прохожие шарахались от него с таким отвращением и ропотом, словно он наглядное олицетворение уродливой болезни. Даже на таком расстоянии Агата уловила огромную боль в его душе и теле. Настолько отчётливо, что и её сердце слегка закололо. Она встала и прильнула к стеклу, желая поближе разглядеть беднягу. Гримаса отчаяния слишком пугала её, чтобы оставаться в стороне. К её счастью, он как раз проходил мимо кафе и безнадёжно вглядывался в мелькающие перед его взором окна…

Глава 2. Начало новой жизни

Я всё отдам ради надежды.
О, как я жажду успокаивающего дождя.
О, как я хочу вновь мечтать.
Раз и навсегда, и всё за один раз.
Никто — моё имя навсегда.

Nightwish — Nemo

— Так вы, серьёзно, согласны мне втроём помочь? — спросил Тимофей, переступая порог квартиры Агаты.

— Безусловно, — ответила она. — Помогать — это моя работа. Моё предназначение.

— Ну, тогда расскажи о себе. Я ведь тоже должен понимать, к кому обратился.

— Ага, ты знаешь моё имя, и как я выгляжу, но не знаешь, кто я?

— Честное слово, я помню лишь это. Ну, и ещё то, что ты работаешь с магией.

— Уже неплохо. Ну да ладно. Проходи сюда.

По знаку Агаты Тимофей прошёл в главную комнату квартиры. От комнаты веяло чистотой и уютом как в любом правильном женском мирке. Комод с украшениями и духами, круглое зеркало, висящее над ним на стене, книжные и платяные шкафы, мягкий диван, стол с ноутбуком и безделушками — вот неразлучные атрибуты этого маленького мирка. На бежевых обоях в ромбовых клумбах распускались крошечные белые цветы. У окна отдыхало белое пианино, на котором стояла маленькая вазочка с красной восковой розой и рамка с фотографией... Даниила?

Едва Тимофей обратил на неё внимание, как Агата спешно развернула фоторамку к стене.

— На самом деле я целительница. Не совсем детектив. А ту магию, которой я владею, называют Небесным Пламенем. Я умею источать из себя огонь синего цвета. Он может как защищать, так и убивать. В общем, сам смотри.

Агата развела руки, и в её сжавшихся пальцах загорелся синий огонь, увеличивающийся в размерах с каждым вздохом колдуньи. В точности, как в видениях.

— Проведи над ним ладонью. Чувствуешь? Он холодит. А теперь убери. Так... Проведи ещё раз. Теперь он горячий. Осторожно, не касайся.

— Как ты это делаешь? — ахнул Тимофей.

— Порой я сама этого не понимаю, — засмеялась Агата, загасив пламя. — Это у меня с рождения. А знаешь, что у меня не с рождения?.. Я вижу призраков. Я вижу их как живых. Это одна из причин, почему я почувствовала тебя среди простых людей, а ты откликнулся. От тебя веет энергетикой смерти.

— Я думал, мне померещилось, а это, и правда, некротика, — вставил Даниил.

— А он тоже… — но не успел Тимофей задать вопрос, когда на него уже ответили:

— Да, я тоже медиум. Мы стали медиумами вместе при одном... неприятном обстоятельстве, о котором мы предпочитаем не распространяться.

Тимофей стыдливо спрятал руки в карманах пальто.

— Ладно. Извините.

— Ничего страшного. Единственное скажу, что именно после того случая Агата дала клятву использовать свою магию во благо людей и спасать чужие жизни. А я дал клятву во всём её поддерживать, — Даниил показал серебряное кольцо на безымянном пальце.

— Ага?.. — задумчиво протянул Тимофей. — Более-менее мне всё понятно теперь. А ты…

— А что мне рассказывать, я же меркну перед ними. Ну ладно, знакомься!

Зеленоволосая неформалка представилась с лёгким поклоном:

— Я Тина, я его кузина. Мы как раз хотели встретиться сегодня в кафе, давно не виделись, а тут, видишь, такие обстоятельства. Нет-нет-нет, не вини себя, всякое же случается!

— Но не каждый раз кто-то воскрешает человека, — сурово отметил кузен.

— Ай, ш-ш-ш... Кстати, об этом... —  процедил сквозь зубы Тимофей и схватился за сердце.

Агата метнулась к нему и прижала ладонь к его груди, запустив в тело целительную энергию. Приятное тепло смешалось с кровью и потекло по венам через весь организм, растворяя малейшую боль ожившего тела. Ушла и нестерпимая тяжесть в ногах, которые обошли почти треть города прежде чем дойти до того кафе. Лёгкость, последовавшая за магическим теплом, позволила Тимофею окончательно поверить в то, что он больше не мёртвый кокон с иссушенным внутри мотыльком.

— Знаешь, теперь я меньше чувствую в тебе Смерть, — сказала Агата. — Похоже, твоя душа начинает привыкать к этой оболочке. И да, мне было бы лучше подпитать тебя, если б ты снял пальто.

— Я боюсь его снимать, — смущённо ответил Тимофей.

— Это ещё почему? — спросила Тина.

— Ну... — он с неохотой распахнул и приспустил с себя пальто, под которым скрывался незащищённый бледный торс. Тина присвистнула:

— Охренеть. А спину покажи?.. Ничего себе.

— Никогда такого не видел, — прошептал Даниил.

Именно такую реакцию и ожидал Тимофей. В его груди алело пулевое ранение, заметно сузившееся с момента гибели, а по её центру разрослось сияющее внутренним светом пятно, возникшее от маленькой ранки, оставленной после шприца. Сверкающее нечто переливалось под кожей как загустевшая вода, вызывая колики при каждом вздохе. Тимофей затаил дыхание, когда Агата нагнулась над пятном и стала изучающее разглядывать его, осторожно ведя по нему горячими от магии пальцами.

«Белый Феникс обычно вызывает к себе излишнее доверие, — заговорил чей-то голос внутри него. — У неё талант к расположению людей... если сама Судьба сведёт вас, будь осторожен. Ты сам не заметишь, как расскажешь ей слишком много».

Снова это. Снова какой-то человек из прошлого стучится к нему в настоящее. Который раз Тимофей хватался за хрупкую соломинку в попытке дотянуться до спасительного воспоминания. Но она ломалась, а воспоминание уплывало от него вдаль. Чей это голос, кто этот мужчина?

Размышления разорвал в клочья телефонный звонок. Что-то знакомое и неуловимое услышал Тимофей в звучащей музыке, и чувство дежавю вмиг растворилось как то последнее воспоминание, когда Агата ответила на звонок:

Глава 3. Одна тайна, много разговоров

Мелькнула тень и пропала возле вокзала рядом с метро,
В отдельно взятой квартире, в кинокартине, в черном пальто.
Мелькнула тень в переходе, в дней хороводе, в брошенном здании.
Назад которые сутки в чьем-то рассудке, в чьем-то сознании
Мелькнула чья-то тень.

Сплин – Мелькнула чья-то тень

Новое утро. Для кого это тяжёлое утро понедельника, для кого это начало дня, полное надежды на то, что всё лучшее ещё ждёт впереди. Даниил и Немо стояли под ветвями сонного тополя, возвышавшегося над детской площадкой. Для этого тополя совсем скоро наступит время, когда он обрастёт шикарной зелёной шевелюрой, а затем шутки ради начнёт баловаться с пухом не ветру. Немо боялся выходить во двор, вдруг кто-то случайно узнает его. Даниил настоял: здесь его ничто не побеспокоит, а какая-то пара минут на свежем воздухе никому не помешает.

Прохладный ветерок бодрил рассудок, способствуя раздумьям. Немо хотелось верить, что этот ветерок когда-то сдует непроглядную вуаль амнезии, скрывающую воспоминания. Ни имени, ни предназначения, ни родного дома – кто-то отнял у него всё это в обмен на новую жизнь в новом теле. А в итоге эта новая жизнь тяготила даже хуже, чем состояние смерти. Чужое тело причиняло ему боль при каждом движении. Не такую сильную, как та боль в сердце, которую он терпел насильно, но она была как напоминание о том, что вторым сердцем он обязан не Богу или иному высшему существу, а неумелому человеку, который руководствовался своими разрозненными понятиями о жизни и смерти. Думал ли тот, кто задумал его воскрешение, как он будет жить дальше?

Смерть приняла его и, наигравшись, отдала Жизни.

Ему крайне повезло, что он повстречал Агату и всех этих ребят. Если бы он и дальше бродил по серому городу, оставленный и беспомощный, отчаяние превратило бы его в тень, преследующую ночь. Однако, рядом с ним его новый друг, наравне с Агатой пообещавший спасти его душу. В прямом смысле слов. Его душу обесценили, заточив в теле, принадлежавшем другой душе. И если он вдруг умрёт, так и не узнав, кем он был до первой смерти, он окончательно превратится в ничто. Не более чем в силуэт своего прошлого.

Даниил дружески похлопал Немо по спине. Он-то не умел читать мысли, но, тем не менее, он прекрасно понимал, о чём они.

– Не переживай. Мы что-нибудь придумаем… Ну да, мне легко говорить, я никогда не буду на твоём месте. Но, как я тебе рассказывал, я тоже умирал, и моя вторая жизнь приобрела иной смысл. Главное, думай о позитивных вещах. Это уже лечит.

– Спасибо, Данила.

Немо всецело проникся раздумьями и не сразу приметил, что к подъезду дома подъехал серебристый скутер. Ловко соскочив с сидения, скутерист помахал рукой, обтянутой кожаной перчаткой. Помахал именно ему и Даниле.

– А это кто? – спросил Немо.

Будто услышав его, скутерист снял с себя шлем и тряхнул знакомыми зелёными волосами.

– Привет! – воскликнула Тина.

– Привет, – полувопросительно сказал Данила. – А кто это у нас пары прогуливает, а?

– Плевать, я наверстаю. Куда полезнее то, что мы будем делать с Немо. Как себя чувствуешь? Второй день твоей жизни, как ни крути.

Она склонила голову к правому плечу, и за шторами её прядей проявилось ухо с серёжкой в виде паутины. Глядя на Тину, можно подумать, что всё так и должно было произойти, а любые невзгоды пройдут сами собой. Её излишне положительный настрой и озорная улыбка бросили Немо в краску.

– Чувствую себя... опустошённым. Наверное, это нормально для людей с потерей памяти.

– Скорее, для людей, хранящих печальную тайну, – произнесла Тина, всего на миг изменившись в лице, и, отогнав от себя мрачные мысли, она снова перешла на задорный тон. – Ну ладно, пошли! Пальто Дани, кстати, тебе очень идёт.

Чёрное пальто, чей стоячий воротник закрывал шею от ветра и впалые щёки от ненужных глаз, нравилось и самому Немо. Однако, несмотря на то, что он с Даниилом был одной комплекции и почти одного роста, ему было не по себе от того, что он вынужден носить чужие вещи и марать их своей тёмной энергетикой.

«Человек, хранящий печальную тайну? Будто она знает! Если только... она сама не пережила нечто подобное? Стоп, что за чушь! Тина же не умирала и не воскресала после этого!»

Меж тем его ожидали, пока он, погружённый в раздумья, стоял во дворе. Из соседней парадной сбежалась ребятня, которая, оторвавшись от родителей, муравьями оккупировала площадку. Детские крики вернули Немо в реальность, и он поспешил уйти. К счастью, дети на него не обращали внимания. Но Немо казалось, что, если они заметят его, то испугаются, разглядев в нём какое-нибудь чудовище из страшной сказки. Ещё вчера от одного его вида Тина почти упала в обморок…

– Немо! – позвал Даниил.

Немо прикрылся воротником и вернулся к дому. Приложив ключ-таблетку к домофону, Даниил открыл двери и пропустил Тину и Немо вперёд.

Едко пахло краской – цифра 1 напротив лифтов была выведена свежим серым цветом. По полу мелкими бороздками была разбросана белая крошка. Видимо, у кого-то ремонт.

– А знаешь, Немо? – Тина перебила мысли его, когда они втроём входили в обклеенную листовками кабину лифта. – Жаль, что твоё настоящее имя не Тимофей.

– Почему же? – растерялся он.

– А вот смотри. Тима и Тина. Тина и Тима! Прикольно же! – без стеснения она засмеялась.

«Странная девчонка. Но она мне как-то нравится. Думаю, лишь потому, что она хочет мне помочь».

– А теперь у меня к тебе такой вопрос. Почему зелёный?

– А! Ты про то, почему я покрасилась в зелёный? Просто цвет нравится.

Глава 4. Первый воскреситель

Ряды домов надвигаются на меня,
Я чувствую прикосновение их бледных рук.
Когда всё встанет на свои места,
В один прекрасный день мы проглотим всё это
И вновь растворимся, и растворимся вновь...

Stream of Passion – Street Spirit

– И что это за место?

– Его называют Домом Слёз, так я слышал. Старый дом, аж дореволюционный. Поговаривают, в нём жила ведьма аристократических кровей. Жила с семьёй, которую она всю пережила, и умерла она здесь же в полном одиночестве. А раз она была ведьмой, то, поговаривают, что после того, как она осталась здесь одна из всей семьи, в доме и вокруг него стала происходить всякая чертовщина...

– Марк, откуда ты это всё берёшь?

– Из достоверных источников! Да шучу я. Из статей в Интернете. От людей. Откуда только можно. Так что вот! Мы уже близко.

Куда только Марк не заводил Тимофея в своих приключениях. Тима был одним из тех, кто при любой удобной возможности бежал домой после универа или же ездил только в нужные и проверенные места. Когда составить компанию его звал Марк, Тима  знал, что он затащит его туда, куда человек в здравом уме и шагу бы не ступил. Марк, этакий охотник за аномалиями, привлекал к себе внимание, но также и отталкивал, когда его увлечения мистикой доходили до фанатичности. Возможно, он насмотрелся «Битвы экстрасенсов», или в его жизни произошло что-то такое, из-за чего он поверил в иную реальность. Что же именно сделало его таким, Тимофей затруднялся предположить. Он не спрашивал, а Марк никогда не рассказывал. Вначале они сошлись лишь в музыкальных вкусах, когда познакомились в университете – всего-то. Но потом…

Потом прошло время, и вот они вдвоём шли по туманному осеннему лесу под грядущий вечер. Марк уверенным шагом вёл Тимофея сквозь деревья и кусты можжевельника. Путь он подсвечивал масляным фонарём, который они нашли неподалёку висящим на ветви большой одинокой ели, растущей на опушке. На закономерный вопрос Тимофея «Откуда здесь горящий фонарь?» Марк ответил пересказом легенды о том, что это фонарь той самой ведьмы из Дома Слёз. Любого, кто возьмёт этот фонарь, он приведёт прямиком к Дому. И самое интересное в этой легенде то, что, где бы путник не оставил этот фонарь по дороге, он возвращается на прежнее место – на ветвь большой ели.

Большой капюшон, покрывавший голову Марка, ерошился при каждом широком шаге, закрывая лицо. Тёплый свет фонаря отливался на длинной накидке и придавал Марку вид адепта тайного культа. Впереди появился просвет, и друзья ускорились.

Они пришли. Выйдя из леса, они обнаружили себя на краю огромного оврага. Противоположный край был гораздо ниже и почти сравнялся с землёй низины. Там-то и вырос перед взорами двухэтажный красивый особняк, называемый Домом Слёз. Выполненный в смешении английского и готического стилей, дом гордо приветствовал молодых странников. Туман как по приказу волшебной палочки расступился перед Марком и Тимофеем и образовал чистый коридор ко входу в дом.

– Я же говорил, что это необыкновенное место, – и Марк довольно улыбнулся.

Немо грезил этим домом. Картинка, запечатлённая памятью Тимофея, в ярких красках показывала его тёмную, но такую волшебную красоту. Жаль, он не был там. Не видел лично, вблизи. Однако воспоминания тела позволили ему достаточно ярко испытать то, чего он не переживал при своей жизни.

А, может, и не жаль, что он не был там, если этот дом опасен? Но он понимал любовь Марка к источникам мистической силы, как понимал её и Тимофей. Запретный плод всегда сладок.

Немо мечтательно вытянулся в постели, и голоса реальности прорезали его слух.

– ...нет его там, я всю округу прошерстил, – проявился обрывок разговора.

– Но отчего-то же он не пришёл? Ситуация чрезвычайная.

– Агата, хрен его знает! Может, бесы куда утащили его душу, мне откуда знать?

– Эх, чёрт, не ладится ничего, хоть сквозь землю провались.

Денис так скоро вернулся? Ну и быстро же. Минуточку…

– А вам не кажется любопытным, что тело Тимофея воскресили в воскресенье? – заговорил третий голос.

Немо испуганно вскрикнул и вскочил на ноги. Он заснул! Он боялся этого, и всё-таки он заснул!

– Сейчас ещё понедельник? – спросонья спросил он.

– Конечно, понедельник, дурашка, – засмеялась Тина с места у пианино. – А ты хорошо поспал, мы тебя будить не стали.

– Я не хотел, я...

– Да что ты, Немо! – воскликнула Агата, усаживая его обратно на диван. – Отдых тебе сейчас то, что надо. Считай, как врач тебе говорю.

«Где-то я уже это слышал...»

Он приходил в эту комнату, вымотанный и рассерженный. Агата просила подождать её здесь и посидеть на диване, когда она отлучится на кухню. Его колотило. И он, кажется, что-то выпил. Какое-то зелье. И от него противно сворачивался желудок. Было плохо, физически и душевно. И в какой-то миг он захотел бежать от Агаты – бежать, чтобы оградить её от тех проблем, от той заразы, что он нёс в себе.

Он не собирался говорить Агате о том, что уйдёт. Уйдёт, не попрощавшись. Он лишь кивнул ей, чуть улыбнувшись, а она сказала, прежде чем выйти из комнаты:

«Сиди смирно. Тебе нужно отдохнуть. Считай, как врач тебе говорю».

– Так, значит, где душа Тимофея, неизвестно? – спросила Тина на всякий случай.

– Нет, – прогудел Денис, методично перебирая содержимое повисшей через плечо сумки. – Если она и застряла где, то точно в таком месте, куда мы пока не добрались.

– Например, как Дом Слёз? – вырвалось из уст Немо.

Глава 5. Беспокойные души

Жизнь – это цветок, что увядает.

Не в нашей судьбе оставаться.

Любовь вечна, а дух свободен.

Но время – лишь одолженный дар для нас с тобой.

Kamelot – Silverthorn

– А я-то думал, куда вы все делись? – заговорил Даниил, вернувшийся под поздний вечер. – Никого в квартире нет. Я звонить тебе собирался.

– Ха-ха, ну вот, я сама здесь. И Немо тоже.

Агата и её «больной» сами вернулись запоздно. Денис довёз их до дома и после сразу же уехал. До этого он также завёз домой Тину, которая пообещала приехать завтра вновь. Её скутер так и остался ночевать во дворе Агаты.

После короткого ужина Немо, сославшись на плохое самочувствие, улёгся на диван и, как показалось Агате, впал не то в глубокий сон, не то в забытьё. Осторожно, дабы не разбудить, она проверила его пульс и состояние энергетики. Душа продолжала болезненное слияние с чужим телом. Кем же он в итоге станет после полного выздоровления? Куда отправится, когда он вспомнит всё?

Это была главная проблема. Проблема, решение которой лежало на ней. А решить её она не могла. Не сегодня. Да и решаема ли она? Всё это было таким неправильно.

– Он спит? – спросил Даниил, выглядывая из-за двери.

– Да. Но, похоже, во сне он переживает не самые лучшие видения.

– Последствия воспоминаний? Ну, он хоть как-то отдохнёт, а то мне не нравится его сомнифобия. Что же я хотел?.. – он быстро помрачнел. – Да. Подойдёшь ко мне сейчас?

У Данилы был настолько расстроенный вид, что Агате стало не по себе. Её горло сжалось от волнения.

– Да? Что случилось?

Он горько вздохнул, слегка отвернувшись. Чувство вины сдавило грудь Агаты до упора. Она задела ту его душевную рану, которая не заживала очень и очень долго. И она знала это.

– Я вспомнил наш разговор вчера. Ты сказала, что только ты сможешь защитить Немо, а я нет, ибо у меня нет магии, в отличие от тебя… Выходит, ты считаешь, что я не могу защитить и тебя?

– Данила, я не это имела в виду… – оправдывалась Агата.

– Я не могу защитить тебя, потому что я не так силён, как ты? Значит, ты считаешь, что ты сама постоишь за себя, а я должен стоять в стороне, глядя, как ты страдаешь?..

– Данила, я…

– Конечно, я даже Воздушными Рунами не владею, какой из меня рыцарь-заступник?

– Данила, молю тебя, не надо так. Прости меня. Я не хотела обидеть тебя.

Её сердце забилось, и сквозь его волнительный стук она различала и стук сердца Даниила. Их сердца бились в такт, синхронно, секунда в секунду.

– Клянусь… Я не со зла. Ты же понимаешь...

Он и правда понимал. Но, как и везде, всегда есть кто-то слабее и кто-то сильнее тебя. Агата принимает к себе любых чужих людей, жаждущих помощи, словно брошенных детей. Раньше к этому было трудно привыкнуть, но вскоре он смирился с её безотказностью – она никогда не предаст свою натуру и своё призвание.

Даниил смягчился и кротко улыбнулся.

– Ты мой ангел, Агата. Ты неотделимая часть меня. И ты моя жена, а потому как твой мужчина я буду защищать тебя и сражаться за тебя изо всех моих сил – столько, сколько смогу. Разве в этом рвении я слабее тебя? Разве я не в состоянии оберегать тебя, пусть и как обычный человек?

Он заключил Агату в тёплые объятия и положил подбородок на её макушку.

– Спасибо тебе. Я была глупа, сказав это.

В ответ она получила горячий поцелуй в знак прощения.

– Но и я буду защищать тебя, – прибавила она. – Я тоже положила душу за тебя. Мы неотделимы, как ты и сказал.

И он прошептал:

– Вот и славно.

«Герман убил меня, а потом воскресил. Бред какой-то. Да, меня самого он не убивал, но ожил я.

Ещё страннее то, что я помню… как будто мы дружили когда-то. Мы как будто изучали что-то вместе. И он как будто учил меня чему-то… Я и Герман? Друг будущего убийцы? Что-то новое.

А что за ссора произошла между Германом и его другом, отчего тот убил его? Он словно защищал меня от Германа. Боялся, что я что-то узнаю? То есть… он сам не знал, воскресил ли он меня или Тимофея? Значит, этот Аноним знал, что Герман – убийца. Чёрт, я запутался. Кто о чём знал, кто о чём не знал, кто не…

Этот Аноним! Я чувствую. Он связующее звено между всеми нами! Он знал Германа – настолько, что вместе они пошли на ритуал, он знал Тимофея – настолько, чтобы решиться воскресить его… Он знал меня… настолько, чтобы пожертвовать телом Тимофея ради моей души? Нет, я всё ещё не понимаю, всё так сложно...

Кто же ты такой?»

На следующий день Денис твёрдо настоял на совместном походе в больницу святой Елены для дальнейшего продвижения в деле. Тимофей или душа в его теле, кто-то да приходил сюда к Герману, пока он здесь работал, это точно.

В пути Тина развлекала Немо разговорами, лишь бы он не думал о плохом. Этим она вызывала раздражение у Дениса: «Не морочь ему голову! Дай ему вспоминать. С твоими ля-ля-ля ему легче не станет». Но Немо легчало. То ли от целительной энергии Агаты, то ли действительно от бесед с Тиной, благодаря которым он, наконец, начал по-настоящему улыбаться и даже смеяться, невзирая на стягивающую кожу. Именно во время разговоров с Тиной он издал первый искренний смех в этой жизни. Жизни, которая отзывалась болью в каждом уголке тела.