«Принципиальный»

Джон Юксон был простым механиком, он ремонтировал двигатели устаревших межпланетников «Эндевор». Вы бы знали, как Джону надоела эта рухлядь!

Но как говорится, рынок требовал, эти недорогие межпланетные «маршрутки», были неприхотливы, потребляли немного плутония и были очень востребованы у небольших торговых фирм.

А Джон был одним из немногих «рукастых» мастеров старой формации, кто ещё мог решать нестандартные задачи, не впадая в истерику. А молодые-то что, только современные дорогущие «пластмассины» могут чинить, да и то целиком заменяя блоки огромных стоимостей?

Джон конечно был не только механиком, за годы опыта он здорово поднаторел в электронике, делал рулевые механизмы «Эндеворов», брался даже за «реанимацию» реакторов, и даже два раза получилось «вдохнуть» новую жизнь в старичков. Да, ресурс «восстановленного» реактора был всего половина от нового, но стоимость, стоимость…

Сегодня Джону попался любопытнейший экземпляр «Эндевора»… Даже в какой-то мере уникальный.

Джон с первых нажатий клавиш на диагностическом пульте понял, что бортовой компьютер «накатал» гораздо больше, чем было заявлено клиентами…

Этот факт подтверждала и «древняя» версия модуля коммуникации с человеком, и общий вид корабля, и даже пилотские кресла стояли старого типа, да и состояние машинки было достаточно потрёпанным. «Ну да ладно», – подумал Джон, – «не хотят хозяева показывать истинный пробег корабля, хотят сэкономить, а может им продали этот «скрученный» экземпляр как более новый и они сами не знают его пробега».

Реактор был примерно на двадцать процентов изношен, но как говорится «ещё походит», «рулёвка» тоже ничего так, а вот с «мозгом» корабля были нелады.

Пилот, Майк, вечно всклокоченный и суетливый мужчина средних лет, сдавая корабль Джону, выразился так:

– Знаешь, Джонни, это вообще странно, но мне почему-то кажется, что у этого корабля какое-то своё мнение о наших рейсах. Я уже три раза попадался инспекторам с ним, хотя траектории были рассчитаны правильно, а тут – каждый раз ошибка в пару градусов туда-сюда и бум! – Майк сделал выразительное движение кулаками, – Я общаюсь с инспекторами! Видите ли, то у нас хвост выхлопа им не понравился, то залезли в чей-то коридор (странно, да?), то перегруз… Я конечно договорился с ними все три раза, время сейчас тяжёлое, всем жить хочется, сектор всё равно «наш», но… Так «договариваться» Перри задолбается каждый раз мне в рейс насыпать денег, я ему видеозаписи конечно предоставляю, я же тоже не дурак, но мало ли…

Джон тогда только хмыкнул, а теперь задумался, что это вообще могло бы быть.

Дело в том, что с механикой обычно всё понятно – что-то отвалилось, оторвалось, заклинило, тут Джону было всегда даже в какой-то мере неинтересно, хоть механиком он был что называется «от бога». С простыми электрическими механизмами тоже проблем обычно не было, а вот электроника на уровне бортовых компьютеров – это уже гораздо более интересно, бывали такие невероятные случаи, что страшно рассказать, сколько времени Джон потратил на диагностику. Однажды один из «Эндеворов» чудачил настолько странно, что приятель Джона русский парень – бывший компьютерный техник Дима только языком прищёлкивал и азартно щёлкал по клавишам своего компьютера. Тогда «Эндевор» при каких-то условиях поближе к Солнцу, примерно в пределах орбиты Меркурия начинал неистово охлаждать пилотский отсек, а грузовой трюм наоборот обогревать. Майк, который в то время тоже пилотировал тот «Эндевор», в своей манере размахивая руками, тогда жаловался:

– Представляете, во что превратились сто килограмм сливочного масла и поддон мороженого? Хорошо ещё, что я по прилёту на ту станцию додумался посмотреть на них и увидел перегрев, да выставил на пару минут погрузчиком эти два контейнера на теневую сторону погрузочной платформы – оно всё замёрзло назад. Та, те местные учёные-космонавты всё равно ничего не заметят, а масло и мороженое всё равно сделано из одной химии! Но я-то там чуть не околел при температуре «плюс пять» по Цельсию!!! У меня же только лёгкий свитерок и джинсы! Нет, ну ясно, что должен был бы быть термокостюм, но Перри же экономит! У него этих термокостюмов два или три на всю контору!

Пришлось Джону тогда изрядно полазить в трусах с приборами, висящими на шее по трюму, а в пилотской в русской «телогрейке», которую со смехом ему одолжил Дима. Оказалось, что телогрейка ему была завещана ещё дедом и в семье являлась эдаким артефактом их происхождения. И всё равно, что родился Дима и его отец на лунной станции «Коперник». Такое нынче время, земная конфедерация переживает не лучшие времена, а вот колонии на Марсе, на спутниках Юпитера и на как раз очень неплохо «стоят», денег у них лопатой греби, а Джон вообще был бы коренным землянином из Канады, если бы не дед, за длинным рублём эмигрировавший на «Лунные прииски». Эх, да что там, разваливается конфедерация…

Ладно, так вот тогда, залезая инструментами в самые неожиданные места «Эндевора», под неумолимую болтовню Майка, Джон никак не мог ухватить суть неисправности, от чего же корабль «тут греет, а тут охлаждает». Разгадка конечно же оказалась простейшей – два рядом идущих жгута проводки в районе переборки между трюмом и «пилотской» затекли маслом из подтекающего гидравлического насоса, изоляция слега «разошлась» и датчики температуры начинали «дурить». Почему это происходило в «горячем» поясе системы? На этот вопрос не смог бы наверное ответить никто. Даже Дима, покачав головой, сказал:

– Вообще-то, Джон, при таком «коротыше» в проводке компьютер должен был бы посчитать разницу в уровнях сигналов и хотя бы показывать неисправность этого жгута, но видишь ли не считал отчего-то.

А уж потом, с год спустя, обновляя прошивку того компьютера, Дима обнаружил разницу в алгоритмах подсчёта температур старой и новой программ. Вот так бывало – когда механика, электричество и программная часть давали странный эффект.

А в этот раз Джон думал, с чего начать тестирование и как Диме преподнести данный эффект, сидел, клацал переключателями на выключенном главном пульте «Эндевора», кстати его номер по каталогу был 13787, Джон запомнил этот номер сразу же, потому что он родился 13 июля 2187 года, хоть дата получалась в европейском формате, где сначала день, а потом месяц, а не как в американском, где наоборот, всё равно Джон запомнил. А ведь сегодня было девятое июня, день рождения Анджелы, девушки Джона, находящейся на Марсианской главной базе фактически в рабстве, работая медсестрой в госпитале. Дело в том, что Анджела, еще не родившись, уже была должна MC – «Mars corporation» – три миллиона долларов, так оценивалось тогда бунгало на тихоокеанском побережье Северной Америки, в приличном районе перенаселённой Земли. А на бунгало подписались в десятилетнем рискованном контракте родители Анджелы – талантливые радиологи, погибшие при взрыве баллона на Марсе, когда Анджеле было три годика. Бунгало же утонуло в океане вместе с куском берега, даже по сети рассказывали о загадочной аварии на нефтяной платформе, цунами и так далее, что-то очень мутное. Поскольку живых родственников у Анджелы тогда уже не оказалось или они были неизвестны – родители Анджелы были сами из детских домов окраинного района Лос-Анджелеса, то Анджела стала собственностью MC. С детства, выполняя как солдат, разнообразную работу в администрации базы, Анджела выросла адекватной, скромной, умной (генетику ведь не пропьёшь) девушкой, с которой Джон и познакомился в госпитале на Марсе пять лет назад, когда попал туда по своей же неосторожности – ожог правой части тела – был лёгкий пожар при ремонте большого марсианского транспорта, на ремонт двигателя которого пригласили Джона.

Встряхнувшись, Джон с наручного коммуникатора отправил Анджеле сообщение, в котором нежно поздравил её с тридцатилетием, вздохнул и, усевшись в пилотское кресло, стал выводить «Эндевор» на режим, нужно было слетать на «прямую» сторону Луны, заодно «покататься» на этом «капризном» кораблике. Сейчас «Эндевор» с Джоном внутри был в «Берлоге Юксона», как называли ремонтный ангар Джона пилоты, располагавшейся на «обратной» стороне Луны в укромном плоском кратере, сверху обтянутом силовым каркасом для защиты от микрометеоритов.

Джон подождал пока реактор выйдет на режим, пилоты от спешки редко так делают, чем кстати сокращают ресурс реакторов, ну да обычно пилоты – не владельцы, им по большому счёту всё равно, какой ресурс там отработает реактор. На коммуникаторе по-прежнему мигала иконка с фотографией Анджелы, Джон взглянул на неё, улыбнулся и плавно оторвал «Эндевор» от посадочной площадки, предварительно открыв «крышу» ангара.

«Принципиальный», как про себя уже прозвал этот «Эндевор» Джон, оказался очень послушным и тянул как чёрт. Джон даже перепроверил ресурс реактора, точно, восемьдесят с половиной процентов, но тянул корабль, даже учитывая, что был пустым, просто отлично. Прямо какие-то непонятные несостыковки со всех сторон.

Запросив у диспетчера коридор, Джон «повисел» с минуту в ожидании оплаты расчёта за услуги диспетчера и потихоньку пошел по заданной кривой над Луной.

Небольшая плата за предоставление коридоров пролёта по всей Луне вообще была спорным моментом. Лунная администрация была достаточно состоятельной, чтобы спокойно менять лунные ресурсы, талантливых исследователей, выросших на лунных базах, лунный туризм на вполне земные доллары, за которые обеспечивать разницу в производимом самой лунной инфраструктурой продовольствии закупками с Земли, приобретать солнечные батареи и так далее. Но с другой стороны, как и в любой нестарой колонии, отделившейся от метрополии, лунные жители отличаются фривольным поведением и стремлением к излишней свободе. В отношении перелётов по Луне это вообще стало с десять лет назад большой проблемой, ведь стоимость передвижения благодаря плутониевым микрореакторам и низкой гравитации ничтожна. Поэтому «сгонять на обратную сторону Луны за пивом на корабле» стало настоящей эпидемией.

И если регулирование наземного (точнее, налунного) передвижения на вездеходах было достаточно лёгкой задачей, то регулирование «надлунного» движения – это вам в сто раз покруче задачи диспетчерских авиаслужб на Земле. Там-то только до десяти километров высоты и всё, а тут? Да хоть сто, хоть пятьсот, аппаратов кишмя кишит – с разными скоростями, с разными размерами, разных годов и принципов передвижения. Аварии каждый день по сто штук, инспекторы и доктора на разрыв.

Поэтому десять лет назад во все навигационные компьютеры встроили платные диспетчерские расчёты, разделив их по стоимости и расстояниям.

Сначала не было конца праведному гневу пилотов-жителей Луны, были попытки взломов компьютерных прошивок, Дима рассказывал, что на этом даже зарабатывали одно время. Со временем все попривыкли, цены были невысоки, да и дело было не в ценах, а в якобы ограничении свободы передвижения, хотя конечно рядовой «лунатик» естественно прекрасно знал, что диспетчерская служба тоже потребляет немало ресурсов – сервера для просчётов, люди-диспетчеры, сеть из спутников вокруг Луны – это же немалая инфраструктура. Диспетчерская служба стала что называется «отбиваться», были закуплены новые сервера в дата-центр, расчёты стали производиться буквально за секунды и народ поутих. А за «пивом сгонять» оказывается стало возможным и в ближайший супермаркет за сто километров, даже иногда и на вездеходе, заодно совместив с «лунной прогулкой для гостей с Земли» в скафандрах со всей лунной атрибутикой. Туристов кстати «лунатики» очень даже любили и всячески старались угодить и похвастаться лунными достижениями.

Пролетая над луной на «Эндеворе», Джон даже залюбовался сюрреалистическим лунным пейзажем, проплывающим на мониторе визуального слежения.

И вроде бы Джон был уроженцем Луны, и насмотрелся он на лунные пейзажи с излишне резкими тенями и излишне ярким солнцем, а вот всё равно завораживала его эта неповторимость. Даже периодически попадающиеся строения людей как-то не выглядели чужеродно, Луна как бы намекала, что при её возрасте сотня-другая лет существования на её теле «прыщей» человеческих устройств это даже не секунда, а миг, недостойный рассмотрения.

Подлетая к посадочной площадке станции «Колумбия», где кстати и проживал Дима, Джон всё следил за «Эндевором», как он реагирует на рулёжку, как разгоняется, как тормозит, всё было просто великолепно, к тому же отсек не скрипел при манёврах, как обычно, климатическая установка работала прекрасно, всегдашней вони потом, маслом, нагретой проводкой было не больше, чем обычно.

Недоумевая, Джон приземлился, перелез в шлюзовой отсек, повертел один из двух, среднего размера скафандров в руках, покачал головой, одел всё-таки свой, в котором и попал в корабль и вышел «на улицу».

Пройти до ближайшего входа в станцию Джону было достаточно далеко, приземлился он далековато, на грузовой площадке, ведь «Эндевор» был хоть маленьким, но грузовиком, да Джон был негордым парнем, с удовольствием размялся и знаменитым «лунным бегом» пробежал с полкилометра.

Сейчас стоял «лунный вечер» когда прогретая длинным лунным днем планета отдавала тепло реакторам термической рециркуляции.

Навстречу проехало два вездехода – один с крышей, закрытый из инспекции, с синими полосами и кучей фонарей и антенн и второй, гражданский, открытый с четырьмя людьми в гражданских скафандрах. Кто-то из них помахал Джону, Джон помахал в ответ. Видимо кто-то оценил, как ловко Джон бегает «лунным бегом», это умение у туристов, попробовавших хотя бы один раз и естественно не сумевших и упавших по многу раз, вызывало восхищение. А местные особо не обращали внимание на эту канитель.

Войдя в шлюзовую вместе с еще несколькими людьми, Джон оставил скафандр на зарядку и рециркуляцию воздуха в шкафчике и попал в вестибюль станции «Колумбия».

«Колумбия» строилась одной из первых на Луне ввиду доступности и близости удобной площадки с ущельем, поэтому тогда ещё экономия места и материалов ставилась во главу угла. Достаточно тесные эскалаторы, роботы, передвигающиеся по потолку по специальным рельсам с целью не мешать людям, выключенные ныне, но всё ещё существующие контрольно-пропускные пункты (раньше ведь нельзя было всем бродить где попало, только по карточкам и только по тому пути, куда тебе положено) – всё это напоминало эру первооткрывателей Луны. Даже старомодные ручки из зацарапанного алюминия на дверях выглядели надёжно и солидно, наверное так выглядят старинные автомобили в музеях Земли.

Сев в лифт и опустившись на девятнадцать уровней, Джон попал в узкий коридор и позвонил в квартиру номер 1933. Дима всегда смеялся, что номер его квартиры – это год избрания Гитлера рейхсканцлером в Германии и все гости быстро запоминали этот номер, по крайней мере Дима так думал.

Дима, крепкий красивый брюнет с длинными волосами и цепким взглядом, открыл дверь квартиры и одарил Джона яркой белозубой улыбкой. Джон всегда завидовал мужской сильной красоте Димы, его красивой мускулистой фигуре, ведь они частенько «качались» вместе, потому что сам Джон был вполне симпатичным жилистым парнем среднего роста с явной примесью британской крови, но Дима – это совершенно другое дело. К тому же Дима был одним из самых талантливых техников-программистов Луны, работал начальником технического отдела инспекции, был что называется «на короткой ноге» с самим президентом лунной колонии. Всё это не мешало Диме оставаться тем же весёлым парнем, с которым Джон познакомился ещё пятнадцать лет назад в бытность свою механиком на «Колумбии», когда он в первую же встречу повздорил с Димой, который бился с проблемой позиционирования главной антенны «Колумбии» и не пускал Джона пойти и извне станции разобрать двигатель управления антенной и посмотреть, что там и как. По мнению Димы двигатель собирался на заводе и должен был работать как положено, а Джон, разругавшись с Димой, самовольно после работы полез на гору, где стояла антенна, разобрал таки двигатель и выковырял из подшипников совершенно негодную затвердевшую смазку, которая препятствовала плавному вращению, смазал всё новейшей пластичной во всём диапазоне лунных температур смазкой с Марса (ею же двигательные элементы в «Эндеворах» смазываются) и утром издевательски смотрел, как у Димы «само всё заработало». Показав видеосъёмку ремонта, Джон рассказал Диме о причинах заклинивания, чем снискал уважение и дружбу Димы до сегодняшнего дня.

Дима крепко пожал руку Джону и жестом пригласил входить.

В лунных квартирах практически не было пыли, пыль вместе с продуктами дыхания отбиралась центральной климатической системой, её потом кстати использовали для создания плодородной части искусственной почвы, ведь растения лунного оборота не все росли на гидропонике. Поэтому разуваться в квартирах было не принято – все ходили или босиком, или в той же обуви, что и по станции.

По квартире хлопотала красивая спортивная блондинка, жена Димы Николь, под ногами крутился десятилетний Тима с роботом-игрушкой и папиным планшетом в руках.

Одна из стен гостиной была настоящим прозрачным «окном» в Луну, во время постройки станции так было модно. Дима любил эту старомодность, под этим «окном» стояло два старинных кожаных кресла и деревянный столик между ними, это был уголок встреч, где Дима любил попивать пиво (хотя сами понимаете, какое сейчас пиво) и читать старинные бумажные книги.

Николь сдержанно кивнула Джону, резко посмотрела на Диму, подала рассевшимся в креслах мужчинам два больших стеклянных бокала с пивом, тарелку с орешками и, поджав губы, удалилась куда-то вглубь квартиры.

Дима подмигнул Джону и, улыбнувшись, сказал:

– Николь как всегда ничего хорошего от твоего визита не ожидает. Вечно ты меня выдернешь куда-то на какую-то очередную авантюру.

Джон, прихлёбывая пиво, сказал:

– А то ты сам не авантюрист, Дима! Да ты же штаны уже все просидел за своим начальническим столом! А я даю тебе поработать «в поле», вспомнить молодость, починить что-нибудь заковыристое. Вот собственно и пришел к тебе поговорить об очередном «Эндеворе», интересный он какой-то…

Джон рассказал посерьезневшему Диме о «Принципиальном», о его заявленных странностях и наблюдаемых Джоном наоборот «нормальностях».

– Хм, – Дима допил бокал и задумчиво жевал орешки, – Надо ехать смотреть! Или ты на нём и припёрся? – Джон кивнул, – О, ну да, наш ковбой конечно «на пиво» летает на стотонном грузовике «Эндевор», понятное дело!

Джон хмыкнул:

– Ну и что? Корабль летит, исправен, «диспетчерские» всего на десять процентов больше, чем у моего «легкового» «Интерчарджера», чего бы не слетать к другу на пиво на «Эндеворе»?

Мужчины синхронно рассмеялись.

– Ладно, я собираюсь! – Дима решительно вскочил и исчез в глубине квартиры.

Появилась Николь, собрала бокалы в поднос, поставила туда же опустевшую тарелочку из-под орешков и жестко спросила Джона:

– Что, опять рухлядь чинить будете? Не дашь Диме дома с семьёй побыть?

Джон развёл руками, давая понять, что ничего мол не могу поделать. Вдруг откуда-то сзади Николь появился Тима с горящими глазами и воскликнул:

– Мама, Джон и папа летят в «берлогу»? – Николь, гремя бокалами, нехотя кивнула, – Мама, мама, я с ними, ну пожалуйста!

Николь нахмурилась и строго промолчала.

– Мама, – не унимался Тима, – я все экзамены за семестр сдал, осталась через три дня курсовая, но она готова, вот «лайв» записан у нас в домашнем компе, можешь сама посмотреть! Пусти меня к Джону с папой!

– А вы там будете значит себя хорошо вести, ты почистишь зубы, ты будешь кушать когда нужно, ты не забудешь почистить скафандр, да? – сказала Николь саркастическим тоном.

В этот момент появился Дима с ранцем для скафандра и веско безапелляционно рявкнул:

– Николь, уймись, Тима, через три минуты выходим, взял свой коммуникатор на руку и бумажную книжку «Солярис», вон она лежит и витамины, мама тебе выдаст.

На обратном пути в «берлогу» Джон с Тимой сидели в пилотских креслах, а Дима с интересом ползал по углам пилотской, что-то периодически нажимал у себя в планшете, хмыкал.

Джон тихо спросил Тиму:

– А что это за прикол с «Солярисом»? Ты его что, по компу прочесть не можешь?

Тима улыбнулся и, наклонившись к Джону, доверительно сообщил:

– Это у папы перфекционизм! Надо читать настоящие книги, то да сё! Я-то читаю с удовольствием, даже бумажные, – мальчик пожал плечами, – Но ковыряться в железках мне нравится куда больше, а что нужно – я читаю!

Джон подмигнул и они с Тимой рассмеялись.

В отсек вплыл Дима и пробурчал:

– Чего ржёте?

Джон хмыкнул:

– Да вот «Солярис» обсуждаем с Тимой.

– Да прямо таки обсуждаете, ржёте небось надо мной, ну да ладно, тут дела повеселее, слушайте!

Тима с Джоном притихли, Дима выдержал эффектную паузу и сказал:

– У этого «Эндевора» вообще не штатный компьютер, хоть по показателям он ведёт себя как родной. Но на самом деле его памяти и вычислительной мощности я даже не знаю во сколько раз больше требуемой… Только тестом немного погонял. Ну… всю лунную диспетчерскую прокладку коридоров посчитает, ну будет конечно не как дата-центр считать, всем придётся ждать выдачи не секунды, а минуты, но в целом справится. Я насчитал в нём блоков на восемь-десять больше, чем в родном компьютере, где-то так, кроме того эти блоки что-то вроде того, который один потянет расчёты орбиты крейсера «Энтерпрайз», не то что «Эндевора», и их десяток, не меньше, я так, без разборки отсека точно не скажу. Мини-серверная на борту…

Все затихли, только «Эндевор» тихонько бурчал климатической системой. Джон щёлкнул выключателем и сказал:

– Джентльмены, садимся в «берлогу», Дима, садись на «табуреточку».

В «Эндеворах» вообще-то штатно только два кресла, но в лунных условиях малой гравитации и ускорений в пилотской по углам приваривают ешё два простеньких кресла из вездехода, называемых в народе «табуретка». Вот на такую «табуретку» и проплыл Дима перед посадкой.

«Эндевор» зашел на посадку, пожурчал двигателями и приземлился.

– Ну что, парни, берёмся за дело? – воскликнул Джон, Дима и Тима кивнули, – Полезу-ка я в двигательный отсек, посмотрю, что там и как, что-то у меня предчувствие. А вы тут как хотите – даю вам разрешение делать всё!

Разбирая защитный кожух блока двигателей, Джон думал об Анджеле, светящийся овальный циферблат трюмного счётчика радиации виделся ему лицом любимой, на губах блуждала лёгкая улыбка, Джон работал упоённо и отвлечённо одновременно.

Джону нужно было «настрелять» три миллиона плюс проценты минус то, что заработала сама Анджела, три чёртовых миллиона, чтобы Анджела могла стать свободной.

Несколько часов прошли для Джона стороной, даже не оставив никаких воспоминаний о действиях, Джон окончательно снял кожух и изумился увиденному.

Вернувшись в корабль, Джон увидел спорящих Диму и Тиму, поочередно тыкающих в планшет и что-то там двигающих.

– Эй, парни! – окликнул ребят Джон, те, вздрогнув, повернулись к нему одинаковым движением, Джон невольно улыбнулся сходству папы и сына. – Я тут кое-что обнаружил в двигательном отсеке!

Дима и Тима улыбнулись и в один голос воскликнули:

– Ещё бы ты не обнаружил! А мы что обнаружили! Да ту такое!

Джон хмыкнул и, вытирая руки тряпкой, прислонился к борту:

– И что?

– Джон, да в этом корабле не то, что мощность, тут есть математический межзвёздный привод, по крайней мере так мне кажется по программам, кроме того, реактор в нём явно тоже нештатный, твои восемьдесят с половиной процентов – это обманка, а в третьих… он оснащён «невидимкой»!

Джон почувствовал, что падает в пропасть. Его охватило чувство нереальности происходящего. Это был шанс, да, это точно был шанс. Дело в том, что «невидимками» называли генераторы абсолютной невидимости, основанные на принципе Рихтера, Джон читал об этом принципе, там что-то такое, что объект попадал в параллельный слой времени и был изнутри тут, а снаружи «пузыря невидимости» там, где он был во времени скажем пару недель назад. Эффект был двухсторонним – пару недель назад объект становился видимым там, где был, хотя там его «не было». У Джона от этих материй всегда слегка шла кругом голова, но главное – «невидимки» были на вооружении секретной службы конфедерации и говорят, что у марсиан была одна, да и та с очень малым временем действия. И теперь у Джона в руках была «невидимка» – и у него был шанс вызволить Анджелу. Если «невидимка» в «Принципиальном» работала хотя бы час-два – Джон выдавит из этой возможности всё, что нужно. Он конечно этого вслух не сказал, а только, резко вспотев, сложил руки на груди, щёлкнул невесть откуда взявшимся в его руках штангенциркулем и деланно-удивлённо спросил:

– Да ладно, как это может быть? Неужели?

Папа с сыном в один голос завопили:

– Джон, это фантастика! – и тут же расхохотались, переглянувшись.

Джон нахмурился и равнодушным тоном спросил:

– И на какое время работы хватит «невидимки» по-вашему?

Дима задумался и посмотрел в свой планшет. Потыкав пальцем, он произнёс:

– Надо конечно посчитать мощность реактора и хватит ли кораблю мощности для двигателей при включенной «невидимке», но грубо на час хватит, так мне кажется. Это можно проверить, только запустив генератор «невидимки» в рабочий режим, может вообще со стартовой мощностью реактор не справится, я же не видел его внутренностей…

Джон усмехнулся и саркастически сказал:

– Хватит, Дима, хватит, судя по мощности охладительной установки реактора он раз в десять мощнее нашего обычного «Дженерал электрик». Это раз. Выхлоп двигателей в диаметре основания дюзы в три раза «больше, я измерил. То, что этот аппарат тянет как обычный «Эндевор в форме – фикция, видимо компьютером «урезана» мощность. Это два. И да, какой-то загадочный ящик, обвешанный катушками со всех сторон, прилеплен возле реактора, это наверное и есть генератор «невидимки». Это три.

Воцарилась тишина, только негромко бормотала климатическая установка «Эндевора». Первым нарушил тишину Дима:

– Тима, а выйди-ка в трюм на пять минут, мы с Джоном побеседуем.

Тима взъерошился:

– Ну папа!

– Тима, не спорь! – в голосе Димы прозвучала та самая сталь, которая помогла ему выжить в страшных конкурентных условиях лунных программистов и при этом не стать сволочью. Тима насупился и резко выпрыгнув, ногами вперед пролетел в трюм и на ходу захлопнул за собой люк.

Дима зыркнул в сторону люка и, что-то неразборчиво пробормотав, сказал:

– Джон, я тебе сейчас кое-что скажу, чего ты возможно не знаешь. – Дима нахмурился и продолжил, – У каждого инженера нашей системы есть негласный приказ, который вдалбливается в нас с самого изобретения «невидимок».

Дима помолчал и продолжил картинно-официальным голосом:

– При обнаружении любой информации, программного кода, частей или целых приборов, относящихся к секретному проекту «невидимка», инженер обязан незамедлительно доложить в секретную службу Лунной республики о данном инциденте и сделать всё возможное для задержания причастных лиц.

Мужчины помолчали, Дима продолжил:

– Джон, формально я уже не инженер, я чиновник, хотя по сути должен уже был бы звонить начальнику, хоть у него и, – Дима посмотрел на коммуникатор, – два часа ночи… Но я вижу тебя зацепила находка, да-да, Джон, я знаю этот блеск в глазах и знать не хочу, что ты задумал, и знаешь, я тебя не подведу, жалко Тима конечно уже всё понял, но я сделаю так, чтобы он не проболтался в школе.

Опять повисла неловкая пауза, Джон снова щёлкнул штангенциркулем. Дима потёр лоб и сказал:

– Джон, ты мой лучший друг, но мы сейчас должны расставаться. Я помогу тебе с настройкой этого «Эндевора», более того я тебе скажу, что он оснащён кибер-интеллектом, он может с тобой общаться даже голосом, не знаю на каком уровне, но я могу к нему прикрутить «голос», хоть женский, хоть мужской, он будет тебя слушать и на основе твоих приказов и своих параметров принимать какие-то решения.

Джон помолчал. Опять щёлкнув штангенциркулем, он решительно сказал:

– Дима, помоги мне, я не знаю, смогу ли тебе в ответ когда-нибудь оказать услугу, но я думаю, это тебе неважно.

Дима кивнул.

– Да, Джон, зови Тиму!

Джон открыл люк в трюм и окликнул вольготно развалившегося на контейнере Тиму, азартно играющего на планшете в какую-то игру.

А потом, глядя на колдующих третий час в компьютерной панели папу и сына, Джон мысленно был не здесь, он видел улыбающуюся Анджелу, баюкал её белокурые волосы в руках и слышал её заливистый журчащий смех. Какие-то обволакивающие мыслеобразы закружились вокруг Джона, он уже не слышал беззлобно переругивающихся Диму и Тиму, он не чувствовал затекшую руку, которая держала отяжелевшую голову. Джон заснул и сын с отцом не обращали внимание на то, какая счастливая улыбка во сне осветила обычно саркастичное его лицо.

– Джон! Проснись! Это Санта Клаус и его русская подруга Снегурочка!

Джон вынырнул из забытья и моргал глазами, тряс головой, сфокусироваться получалось с трудом.

Тима и Дима откровенно потешались над беспомощностью Джона, стучали его по спине, дёргали за уши, Джон отмахнулся и отлучился в санузел.

Вернувшись, Джон был приглашён Димой садиться в пилотское кресло.

– Смотри, вот сюда мы вмонтировали микрофон голосового управления «Эндевором». Здесь вот введёшь свой пароль, да, Джон, я помню твой любимый пароль, прости. Я снял все программные блокировки с компьютера.

Димины руки порхали по основной клавиатуре, он изредка тыкал пальцами Джона в необходимые клавиши, Джон кивал.

– Здесь ты можешь выключить «голос» и если что писать прямо словами – словарь у него огромный, он всё поймёт.

Джон кивал, нажимал и регулировал вместе с Димой.

– Здесь ты можешь переключить микрофон «Принципиального» в скафандр, общаться можно в радиусе работы передатчика, а это наверное с километр при отсутствии сильных помех. Ну что, давай, здоровайся!

Джон, глядя в мигающий квадратик на мониторе, неловко откашлявшись, прохрипел:

– Привет, я Джон!

Дима показал большой палец Джону, Тима беззвучно смеялся, Джон погрозил им пальцем и замер.

На экране возникла стилизованная улыбающаяся рожица и в колонках интеркома раскатистым басом прозвучало:

– Привет, Джон. Я компьютер номер тридцать семь третьей эскадры конфедерации. Подтвердите, что вы являетесь эксклюзивным администратором, введите пароль на главной консоли. – Джон быстро набрал свой пароль, – О'кей, принято. Готов к проведению калибровки. Скажите пожалуйста: «Предсказать, как поведет себя Россия, – невозможно, это всегда загадка, больше того – головоломка, нет – тайна за семью печатями.»

На мониторе появился дублирующий текст, Джон прочитал. «Тридцать седьмой» сказал:

– Принято. Я готов к выполнению любых команд.

Стало тихо, Джон замер, Дима сделал приглашающий жест. Джон, подумав и посмотрев на Тиму, спросил:

– Тридцать седьмой, скажи, какой экипаж у тебя на борту.

Тридцать седьмой отозвался:

– Три человека – два взрослых и один подросток, по правилам подростку находиться на борту запрещено, но учитывая условия лунной демократии, это допускается. Вы – Джон, мой основной администратор и как я понимаю навигатор корабля. Ваши спутники не представились, но я вёл запись ваших разговоров и знаю, что ребёнка зовут Тима, видимо Тимофей, а мужчину Дима, видимо Дмитрий.

Все трое присутствующих дружно расхохотались. Джон сказал:

– Надо же, Тридцать седьмой, какой ты предусмотрительный.

– Информация не бывает излишней при достаточном объёме памяти, Джон. Предыдущий администратор называл меня «Тедди», это гораздо короче, чем «тридцать седьмой».

Джон, удивлённо подняв брови, сказал:

– Хорошо, Тедди, принято. Ну что, джентльмены, полетели назад на «Колумбию»?

Дима и Тима кивнули. Джон сказал:

– Тедди, рассчитайся за диспетчерские, летим на станцию «Колумбия», прямая сторона Луны.

– Джон, я мог бы и сам рассчитать траекторию, вся входящая информация имеется, но я принимаю правила Луны, рассчитано, пассажирам рекомендую занять места и пристегнуться.

Дима и Тима расселись по местам. «Эндевор» плавно оторвался от поверхности и пошел по траектории.

Джон зачарованно смотрел на проплывающий на мониторах лунный ландшафт и раздумывал над планом действий. Дима сказал:

– Видел, Джон, как твой Тедди умеет рулить?

Тедди равнодушно прогудел:

– Загрузка расчётного процессора три процента, для расчетов возможны гораздо более сложные траектории.

Дима восхищённо цыкнул и снова уткнулся в планшет:

– Тедди, а выведи-ка на главный монитор свои реальные показатели по мощности, загрузке процессоров и реактору рядом с твоими запрограммированными.

Тедди ответил:

– Требуется подтверждение администратора.

Джон встрепенулся и сказал:

– Подтверждаю.

На главном мониторе появились красные заниженные показатели, обрамлённые в голубые реальные, везде реальные превышали запрограммированные в разы, а то и в десятки раз. Джон присвистнул:

– Тедди, а почему ты меня назвал при программировании навигатором, по-военному, а не пилотом?

Тедди пробасил:

– Я создан и запрограммирован как военный корабль. Но могу называть вас пилотом.

Джон искоса посмотрел на Тиму и сказал:

– Да, называй меня пилотом или просто Джоном. Спасибо.

Тем временем «Принципиальный» зашел на посадочную траекторию около «Колумбии» и плавно приземлился.

Тима и Дима засуетились, полезли в шлюзовой отсек, а Джон так и остался сидеть в пилотском кресле, задумчиво глядя в красно-голубые шкалы показателей.

Когда Дима и Тима почти облачились в скафандры для похода домой, на станцию, в шлюзовое отделение протиснулся Джон.

Дима и Джон обменялись долгим многозначительными взглядом, хлопнули друг друга по плечу, Тима тоже неуклюже хлопнул Джона, застеснялся и прыснул от смеха.

– До свидания, мужчины!

– До свидания, Джон!

Выпроводив папу и сына, Джон долго смотрел вслед их удаляющимся фигурам, освещённым косым лунным солнцем через маленький шлюзовой иллюминатор.

Настроение Джона было рассеянно-задумчивым, с ним всегда так было, когда нужно было принимать какое-то сложное и важное решение, он тянул время сам не зная для чего. Стукнув ило всех сил кулаком о гулкий люк шлюзового, Джон прошел в пилотскую, потирая ушибленную руку. Боль помогла Джону сосредоточиться на решении.

Сев в пилотское кресло, Джон, нажав клавишу, сказал:

– Тедди, соедини меня с Майком, он записан у меня в коммуникаторе как «Майк трепло».

– Да, сэр.

Джон откинулся в кресле и нажал кнопку на кофейном автомате, через несколько секунд ему в руку выпал стакан-непроливайка с трубочкой, такие не давали жидкости проливаться что в условиях гравитации, что в невесомости. Отхлебнув глоток из трубочки, Джон услышал бас Тедди:

– Абонент не отвечает.

Джон кивнул, он так и думал, Майк отдал корабль в починку и предался пьянству на «Копернике» в любимой забегаловке его закадычного дружка Гарри. Забегаловка называлась «У третьего ангара» и располагалась именно там, чтобы вы даже не сомневались.

– Хорошо, Тедди, тогда летим назад в «берлогу». А, ты наверное так не поймёшь, квадрат триста тридцать семь, кратер три, мы оттуда только что прилетели.

– Джон, я в курсе своего последнего пути, принято новое название «берлога». Диспетчерские рассчитал. Стартуем, приготовьтесь.

Джон усмехнулся. Корабль зажурчал двигателями, плавно оторвался от поверхности и пошел по траектории.

Дождавшись снятия ускорения, Джон отпил ещё кофе и, поставив его в подстаканник, спросил:

– Тедди, а зачем ты менял траектории при полётах с Майком?

Как показалось Джону, Тедди задумался, хотя конечно же мощности просчитать ответы у того было с достатком:

– Я исследовал поведенческие реакции пилота и инспекторов.

Джон заинтересованно вскинул брови:

– Ничего себе, корабль-психолог! И как тебе, наисследовался?

Тедди пробасил:

– Реакции неоднозначные. С одной стороны Майк прикрывал противозаконные дела своей фирмы, с другой инспекторы прикрывали своё бездействие. По закону должно быть всё не так. Как я ни старался, всё равно результат действий людей оказался нерегламентированным.

Джон уже откровенно расхохотался и сказал:

– Тедди, ты действительно прав, всё неоднозначно в этом мире. Дело в том, что все всё прекрасно понимают, Майк конечно дал денег инспекторам за то, чтобы те не заметили чего-то, что нельзя, но с другой стороны ты пойми и владельцев фирмы, если Перри начнёт выполнять букву закона, то он только тем и будет заниматься, что монтировать очередные огнетушители, а оборотных денег на бизнес не останется. Да, конечно, все тут кругом неправы, но так уж это всё работает.

Джон так увлёкся, что не заметил, что разговаривает с Тедди, как разговаривал бы с Тимой. Воцарилась тишина, только двигатели периодически взрыкивали, давая пульсирующую тягу и негромко бормотала климатическая установка.