Глава 1. Где меня принял в свои объятья Медитен

Возвращение в родной город отстояло на бесконечность от триумфального. Признаюсь, были такие ночи за прошедшие два месяца, когда мне снилось, будто въезжала в наш портовый городок в шикарной карете, запряженной четверкой коней. Та останавливалась перед городским особняком семейства Косторанс, тем самым, что по милости брата ушло с молотка. И мне мужчина подавал руку, облаченную в тонкую лайковую перчатку. Почему такое внимание было к той перчатке? Да просто самого мужчину мне сон никогда не показывал, хоть и являлся не два и не три раза. Но боги с ним, с тем мужчиной, не о нем думать следовало, а о настоящей действительности. А она удручала.

Я въезжала в город на крестьянской телеге. Причем, возница держал путь на местный рынок и ни за что не соглашался подвезти поближе к нужному кварталу. У него молоко, видите ли, было в жбанах, и оно могло на жаре скиснуть. А мне тогда приходилось топать приличное расстояние с тяжелым баулом, от которого руки могли бы вытянуться до земли. Но ничего не поделать, спрыгнула с телеги, и без всякой там руки, не говоря уж про лайковую перчатку. А едва успела отряхнуть юбку от налипшей на нее соломы, как мне под ноги скинули тот самый баул. Приехала! Одна радость: со мной были мои друзья.

На плечо ко мне моментально вспорхнул крупный белый попугай с ярким оранжевым хохолком. Это Питер. До того сидел на борту крестьянской телеги и крутил в разные стороны головой. Не подумайте, не бездумно крутил, а присматривался к местности. Сам-то он с дальнего-дальнего тропического острова, а сюда явился, так как за мной последовал. Еще решили разделить со мной судьбу два серых братца. Том и Гек. Те забрались в карманы юбки – одни головы оттуда чуть торчали. Они крысята. Только не спешите наморщить на них нос или как иначе выказать пренебрежение. Мне бы от этого очень за них стало обидно. И как иначе, по разумности, преданности и жизнерадостности моим друзьям не было равных. Любому пожелала бы таких спутников. Но вот мы оказались в городе Медитен, и следовало, не мешкая, отправляться дальше, а не стоять столбом на окраине рыночной площади.

Путь же лежал к дому дяди. Людвиг ли Косторанс был старшим братом моего почившего отца. К сожалению, папа и матушка покинули этот мир в довольно молодом возрасте. Им не было пятидесяти тогда. А вот дядя успешно разменял девятый десяток. Вел уединенную жизнь в своем особняке, в свете давно не показывался, как и в оживленной части города тоже. Потому мне предстояло тащиться прилично до его дома, что располагался вовсе не в центре и ничуть ни рядом с базаром.

– Ничего, устану – найму извозчика, а пока попробую сэкономить нам монет. Кто знает, каким боком жизнь повернется…

О, с некоторых пор научена была горьким опытом. Успела пройти через то, как в одночасье из леди и девушки из благородного семейства превратилась в бесправное и никому ненужное существо. Брошенные дворовые собачки не испытали то, через что пришлось пройти мне. Они-то хоть как, но к жизни на улице были приспособлены, в отличие от меня, изнеженной барышни. Ну, да что вспоминать те тридцать три несчастья? Прошла через них, и славно. Трудности, знаете ли, закаляют. Если совсем не ломают. За это теперь сама поручиться могла. И меня, к примеру, за их преодоление Боги наградили. Я так оценила тот факт, что во мне открылась способность к перевоплощению. Представьте, могла по своему желанию и при некоторой затрате сил становиться разными животными и птицами. Да, да! Побывала крысой, попугаем, игуаной, ястребом и много, кем еще.

И теперь шла по родному городу я, Элизабет ли Косторанс, тянула на себе баул и посматривала внимательно по сторонам. И не только потому была насторожена, что решила все же нанять извозчика, ощутив всю тяжесть своей ноши и высматривая его, а были у меня причины поважнее осматриваться с напряжением. Все потому, что имела повод для опасений. Кого или чего боялась? О, это длинная история, но могу сказать вкратце, что в нашем королевстве Литания очень строги были законы, касающиеся семьи и брака. А я некоторым образом…хотя, что сейчас-то скрывать, да, являлась женой некоего Ганса, жителя этого города. И так как разводы у нас не практиковались, в большинстве случаев, а жена являлась как бы собственностью мужа, то очень мне было не по себе из-за опасения встретить своего супруга.

Я его знала всего ничего, два дня от силы. Возможно, лица бы его сейчас не вспомнила, так как за последнее время, богатое встрясками и нервотрепками, те события здорово стерлись из памяти. Могла встретить вот так, на улице, и не признать, но…дело в том, что он был карликом. Согласитесь, не так много таких людей в городах имеется, а наш особенно большим населенным пунктом и не был. И это значит, что вероятность случайно столкнуться на мостовой имелась. И роду знатного этот Ганс не был, наверное, а раз так, то в экипажах за закрытыми шторами окнами особенно не разъезжал.

А если честно, то я про мужа знала только то, что он был ростовщиком, адрес его дома и конторы и имя. Вот как-то так. Даже фамилия его осталась за гранью моего сознания. И все потому, что нашел этого супруга для меня проходимец брат, игрок и пьяница. Он Гансу много задолжал, а расплатился, негодяй, мною. Нет, сначала хотел подсунуть своему другу Роберту. Тот ему ссудил некие приличные деньги, а залогом должна была стать я. Но тогда я возмутилась и отстояла себя. Вот только ненадолго. Суток не прошло, как меня обманным путем отдали карлику.

Но и тогда не сдалась. Сопротивлялась, как могла. В итоге, оказалась на корабле. И я там очень даже желала очутиться, так как и сама задумала побег, но не в крысином же облике было странствовать… А именно в эту зверушку превратили меня колдунья и ревнивая любовница карлика. Вот такая со мной вышла гадость. Скажете, много слишком выпало для одной маленькой такой женщины? И я того же мнения. Оно все на меня обрушилось и пришлось стойко те невзгоды нести и терпеть. И если бы на этом испытания закончились!.. Никак нет! Они продолжились. Ведь, захват судна, на котором плыла, пиратами можно назвать испытанием? И я про то же. Судьба и дальше продолжила испытывать меня на выносливость и прочность. Ведь я тогда только-только вернула себе человеческий облик, но моя мордашка и фигурка были замечены главарем пиратов. Но про Ястреба, так его звали, я пока не могу говорить, и вспоминать его мне больно. Этот мужчина разбил мое сердце. Теперь вот предстояло собрать те осколки и склеить. За этим и вернулась в этот город. К дяде. Больше не к кому. Вот бы только Гансу на глаза не попасться.

Понятно, что теперь про другое замужество можно было забыть. Как иначе, если один официальный супруг уже был? Правда, он так и продолжал считать меня крысой, должно быть. Да, грызуном, что улизнул из клетки и скрылся в неизвестном направлении. Так ему тогда та гадкая женщина напела, по чьей милости меня и заколдовали. А может, это и к лучшему? Не станет искать, справки обо мне наводить? Хорошо бы! Но остерегаться нового явления в мою жизнь этого ростовщика, все же, следовало. Вот я и шла по улицам Медитен с опаской. А так, в общем-то, могла считать себя кем-то вроде вдовы. Вернее, это он был как бы вдовцом. Ох, нет, как ни крути, а дело мое выходило очень запутанным. Но мне отчего-то верилось, все разрешится и благоприятно.

А я вообще была больше оптимисткой. Вот и теперь выстраивала в голове план хорошей дальнейшей жизни. И первым его пунктом было добраться до дома дяди Людвига. Дальше постараться сделать так, чтобы он меня признал. Потому что у родственника прогрессировал склероз. Чтобы потом не превратил мою жизнь в ад, тоже надо было приложить усилия. Это уже от того, что помимо склероза у дяди был и маразм. А еще я желала поступить в магическую академию. Возраст, конечно, поджимал, двадцать все же стукнуло уже, но в кармане лежало рекомендательное письмо к ректору, а значит, шанс был.

– Так! Кажется, этот дом. – Сама не заметила, как за размышлениями доковыляла до нужного квартала.

– Ух, ты! – Высунулся из кармана Том. – Ничего так себе домик!

– Ага! И сад, посмотри-ка, имеется. – Поддакнул брату Гек.

– Ну, палисадник, допустим, а не сад… – Обвела я глазами декоративный кустарник и цветущие гладиолусы с георгинами за низкой оградой.

– Все равно, очень мило. – Оживился на плече попугай. – Мне лично ветви того куста нравятся. Как он называется?

– Сирень. – Удовлетворила любопытство Питера. – Но тихо, друзья. Я сейчас позвоню в дверь. Все замерли! Это очень ответственный момент.

Колокольчик с той стороны двери звякнул, и все, и тишина. Я стояла на крыльце несколько томительных минут, прежде чем смогла расслышать некое шевеление в доме. Определенно, кто-то дошмыгал до двери и теперь нас разглядывал в глазок. Вернее, меня, так как Питер перепорхнул все-таки на куст сирени, не выдержав долгого ожидания, и теперь объедал там почки-листочки. А про крысят и говорить было нечего, они совсем тихо и незаметно сидели в карманах юбки. И вот сцена ожидания, когда же откроют дверь, затягивалась, а баул уже так оттянул руки, что пришлось его поставить под ноги. А освободив руки, я взяла и стукнула кулаком по двери. И она тут же открылась.

– Вы кто? И что вам надо? – Заскрипел старческий голос из маленькой щелки. По нему не было понятно, кому принадлежал, вроде бы женщине, а саму ее видно не было – пряталась, только глаз в пенсне на меня посверкивал.

– Я, Элизабет ли Косторанс. Племянница Людвига ли Косторанс. – И так, на первый вопрос ответила. Причем, предельно подробно. Что было делать со вторым? Стоило ли обрушивать, на не пойми кого, сообщение, что пришла сюда жить? Может, надо было потянуть время? – А с кем я говорю?

– Э… Вы не ответили, по какому делу явились, милочка.

Так, так! За дверью обосновалась и держала оборону какая-то старушенция. Теперь я это точно поняла. И голос ее выдал, и дверь приоткрылась чуть более. Теперь могла рассмотреть морщинистое лицо и седые букли вокруг него. Но откуда она взялась? Раньше всем в доме заведовал Ланц, мажордом. Куда он мог деться? Или погодите, сколько я здесь не показывалась? Три года? Пять? Н-да, всякое могло случиться за это время с добряком и толстяком, годившимся мне в дедушки.

– Я приехала проведать дядю! – Однако не показала растерянности ни выражением лица, ни осанкой.

– Что-то не заметила ни кареты, ни наемного тарантаса! – Теперь бабуся высунулась в проем по плечи и с подозрением обвела взглядом улицу и потом меня, причем с ног до головы. Какая неприятная женщина!..

– Да кто же вы? – Спросила с нажимом и еле удержалась, чтобы не прибавить «дьявол вас побери». Вот ведь, что значило общение с пиратами, чего только от них не нахватаешься.

Судя по поджатым синеватым губам старушенции, отвечать она мне не собиралась. А если закрыла бы сейчас дверь? О, нет, не для того я проделала весь этот путь, длинной в два месяца. И он еще не обошелся мне без жертвы в виде подписание кабального договора с главарем пиратов. И теперь уткнулась бы в закрытую перед носом дверь?! Я не могла этого допустить.

– Боги с вами! Но, как самочувствие дяди?!

При последних словах подалась вперед и решительно нажала на дверное полотно. Естественно древний экземпляр женщины не выдержал этого натиска, хоть и крепко держался за ручку, но так и отъехал вместе с ней в сторону. Дальше был миг, и я уже пересекла порог и стояла в прихожей. Осматривалась. И отметила, как здесь многое изменилось.

– А где Ланц?

– Давненько вы, милочка, не навещали дядю. – Ответила бабулька с буклями, немного пожевав сперва губами. – Мажордом покинул этот мир и отправился в иной три года назад.

Да, неприятная особа. В этом мнении теперь точно утвердилась. А еще уверилась, что не была в этом доме все же более трех лет.

– Мир праху его. А где же мой дядя?

– А вы, стало быть, дочка его родного брата… Вылитая мамаша! Такая же вертлявая.

– Что-то я вас совсем не помню. А по вашим словам мы, вроде как, можем быть знакомы?

– Н-да! Видались. Лет пятнадцать назад. Кажется, именно на твоем дне рождения. Сейчас-то тебе, милая, годков двадцать должно быть? – Закрыла старушка дверь, оставляя за порогом и Питера, и мой баул. – И, так понимаю, не замужем… – Глянула она со значением на мои руки. – Печально!..

Я на вредную бабульку прищурилась, соображая, кто же она такая. Ничего на ум не приходило. В голове только крутилось, что с памятью у нее, не смотря на почтенный возраст, все было в порядке, со зрением, вроде бы, тоже, и по паркету она неплохо так шмыгала старыми ногами. Вон, как ловко запрыгнула на первую ступеньку лестницы вперед меня, чтобы загородить проход.

– А не вы ли та самая кузина кузена первой жены дяди? – Почесала я переносицу и этим же указательным пальцем нацелилась бабке во впалую грудь.

– Я!.. Узнала меня?! Надо же!..

Не знала, чему она радовалась, а вот мне было не до восторгов. Ведь эту особу знала половина города. Самая сплетница и, помнится, имела множество подруг такого же склада характера. Что же она у дяди-то делала, на мою голову?

– Тетя Габи! Как же вас не узнать, это же вы всех дам перессорили на том самом моем дне рождения? Вот поэтому, скорее всего, мы больше и не встречались. Моя мама быстро, знаете ли, выводы делала.

– Да уж, твоя мамаша была довольно несдержанной особой. Не знаю, что в ней нашел твой батюшка, но…

– Но! Где же мой любимый дядюшка?! Просто горю от нетерпения увидеть его.

– Он в библиотеке. Занимается своим любимым делом, то есть читает сегодняшнюю газету. – По-прежнему загораживала тетя Габи своим сухим телом лестницу. – А…что это ты? – Не ожидала она от меня, что направлюсь к входной двери. – Никак уходишь уже? Вот вам и молодежь! Называется, проведала дядю?! Зашла, повертелась в прихожей, бросила пару вопросов о родственнике и, фьють, уже стремишься упорхнуть?! Как есть, ветреная пошла молодежь! Да и чего было ждать от дочери…

Тут я быстро выглянула за дверь и в следующую же минуту уже затаскивала свой баул в прихожею. Не успела над ним разогнуться, как та седьмая вода на киселе уже стояла рядом и шипела:

– Что это все значит? Никак в этот дом жить пожаловала?! Вот и вещички!.. Значит, правду люди говорили, что твой никчемный братик, этот аморальный хлыщ Генри, прожигатель жизни и любитель падших женщин, просадил все движимое и иное имущество?!

– Правда! – Сдула я прядь волос, упавшую на глаза. – Он негодяй, а мне теперь жить негде! Поэтому поселюсь здесь. А вы к дяде, надеюсь, только в гости зашли?..

В этот момент в незакрытую дверь впорхнул Питер, белый попугай. Облетел прихожею по периметру и уселся на мое плечо. А тетя Габи вся съежилась от взмахов его крыльев – напугалась от неожиданности. Правда, старушенцией она была все же не из робкого десятка, поэтому быстро пришла в себя.

– Так ты еще и птицу с собой притащила! А брат твой беспутный тоже сейчас на пороге объявится?

– Надеюсь, что нет. – Подхватила я вещички и устремилась к лестнице, благо, тетка Габи освободила проход.

– Правильно! Он же теперь в бегах! Говорят, так и не смог расплатиться с кредиторами, вот и скрывается.

– И все-то вы знаете! – Усмехнулась, отметив про себя, что про мое замужество-то новость и прошляпила! И я не собиралась ее просвещать, нисколько. Напротив, готова была напустить тумана, морочить голову и откровенно врать, только бы меня не отправили к мужу.

И вот я топала вверх по лестнице, а старушка, как могла, поспешала за мной. Ее скрипяще-шипящий голосок ничуть не выводил из себя. Подумаешь, снова затянула песнь про молодежь. Я от пиратов такое слыхала, что ее нападки воспринимались запросто и без последствий для моей нервной системы. И про брата могла говорить все, что угодно. Ничего нового она все равно про него мне сказать не могла. Я и так знала, что он из себя представлял. А вот маму она зря снова затронула!

– Так! Вы не ответили, дорогая тетушка, что делаете в нашем с дядей доме?! – Резко остановилась на последней ступени, отчего старушка чуть на меня не налетела. А потом я еще к ней развернулась, уперев руки в бока. Эту позу старушенция восприняла, как угрозу. И правильно делала, между прочим. – Если думаете здесь гостить и далее, то держите при себе замечания о моей мамочке. Я плохих слов о ней не потерплю…

– Людвиг! – Завопила тогда тетка и, надо же, просочилась у меня под рукой. – Людвиг! Тут к тебе твоя дерзкая племянница заявилась. Эта Элизабет! Этот старший отпрыск…Это напоминание… Она…она…

Ай, спасибо, тетя Габи! Что бы я без нее делала?! Я-то все голову ломала, как напомнить дяде о себе и внушить ему, что я именно Элизабет, дочь его покойного брата. Склероз же у него наблюдался! А тут такое везение – за меня эта старушка расстаралась. И вот входила за ней в библиотеку, а дядя уже был ко встрече подготовлен. И смотрел на меня вполне осмысленным взглядом. Мало того, успел отложить газету и раскинуть руки в приветственном жесте.

– Добрый день, дядюшка! – Как же я была ему рада, и это чувство было изображено у меня на лице.

– Здравствуй, здравствуй, племянница. Э…Элизабет?

– Я, дядюшка Людвиг!

И так, кажется, первый пункт моего плана на будущую жизнь можно благополучно вычеркнуть из списка. Он выполнен. Да! Вполне успешно.

– Рад тебя видеть, девочка. Вторая дверь по коридору справа. Та спальня тебя устроит?

– Вполне!

И я пошла занимать отвоеванный уголок под крышей этого дома. Или не стоило так себя настраивать? Какой такой малый уголок? Н-да! Надо было осмотреться вообще в общепринятом смысле и в частности, разузнать, насколько здесь стало много тети Габи. И ведь она не собиралась пока убираться от меня подальше. Никак нет. Тащилась сзади. Дошла до указанной дядей комнаты, и даже порог ее переступила вслед за мной.

– Что же здесь так неуютно-то? – Спросила я у самой себя или у домового, если он в этом доме имелся. Но за нас ответила неугомонная тетушка.

– Как видишь, тебя здесь не ждали. Не только эта, а вообще многие комнаты в доме закрыты, мебель зачехлена, часть прислуги распущена, оставлена кухарка и приходящая уборщица. Сегодня ее уже не будет, а явится завтра с утра. И вообще, мы с твоим дядей живем очень тихо и скромно.

– Мы?! – Вскинула я брови и театрально округлила глаза. – Вы и он… Пустой, можно сказать дом… Родство ваше условно, а…

– Не говори глупости, милая! Побойся Богов!

– Ну, не знаю, не знаю! – Я с удовольствием продолжала театр. – По мне так вы вполне свежи…очень даже… Ах! А ваши подруги?! Что скажут они?! Какой ужас!

– Не паясничай, душа моя. Я половину из них уже схоронила. И мне стало так одиноко…

– Но другая-то их половина…надеюсь, способна поддержать ваш боевой дух?..

– И Людвиг сейчас тоже сделался таким одиноким…

– Вот оно что!.. Здесь встретились два одиночества, значит! Но теперь-то дяде станет гораздо веселее, так как у него появилась я!

– Возмутительно! Немыслимо! Вопиюще! – Как бы закашлялась сначала тетка, а потом взбодрилась, поняв, что сейчас решалась уже наше совместное с ней пребывание в этом доме. – Ты молода и ветрена, как я успела заметить. А Людвиг, все же, мужчина. Такая, как ты, безответственная личность, может легко вскружить любому голову…

– Так уж и любому! И о ком все же речь, о моем кровном дяде?! Да как у вас язык-то повернулся!..

– Нет, ты жуть как похожа на свою мать!..

– Что?!!

–А то, что правила морали еще никто не отменял, милочка. Ладно, два старика доживают век под одной крышей… И не начинай мне тут разводить канитель про мою свежесть!..

– Разве, не так?

– Элизабет! В любом случае тебе необходима компаньонка! Как собираешься жить дальше без нее? Выходить в город, в общество?..

– Про себя говорите? А как же возраст? Только что заявили, что…

– Думаю, на тебя у меня еще сил хватит!

– Если в созидательном плане, то есть привить мне манеры, придать привлекательности, создать обо мне благоприятное мнение…

– Хм! Именно! Мое мнение, что тебе без меня не обойтись. Что скажешь?

– Деловое предложение? Хм! И я его принимаю. Значит, мир?!

– Эх! Что тут скажешь… Мир!

Отлично. Теперь-то уж точно первый пункт плана выполнен. Проживание в этом доме я себе обеспечила. Еще бы привести это жилище в нормальный вид. А то, оно все какое-то запущенное. Как неживое. Ну, это ладно, со временем порядок наведу здесь везде, а пока следовало разобраться конкретно со своей комнатой.

– Тетя Габи, вы бы ушли? Я сейчас здесь уборку стану делать. Видите, какие чехлы пыльные? У вас аллергии не наблюдается? И все же, не станем рисковать вашим здоровьем. Прошу, на выход, дорогая моя. Да, да, вы мне теперь стали очень дороги. А как же?! У меня все надежды на прекрасное будущее связаны лишь с вами одной. Кто, как не вы, сделает из меня настоящую леди?

Загрузка...