Приключения Алекса

От автора

Мне всегда мечталось создать на страницах своих книг мир, в который вы, читатели, могли бы вернуться в трудные моменты жизни и почерпнуть из него силы, уверенность, оптимизм. Ведь там, пусть за гранью реального, остались верные, неунывающие друзья, знающие не понаслышке о том, что такое жестокий бой за Правое Дело. Да, они остались там, и они будут жить до тех пор, пока вы помните о них. Поэтому не забывайте их и в счастье, ибо забвение — оружие, медленно убивающие наповал. Но как бы то ни было, моя опека над созданным миром и его героями окончена. Теперь они сами должны доказать свою жизнеспособность. Вы же, должны либо признать их существование и успех сотворения уже упомянутого мира, либо отрицать всё это напрочь. Вам, полагаю, со стороны, конечно же, виднее. Решайте!

Часть I СПОКОЙНЫЕ ЗЕМЛИ

Я — Алекс Стальная Лоза, и мне глубоко наплевать на типов, которым я чем-то пришелся не по душе. Об этом и многом другом я размышлял, сидя в душном, задымленном зале трактира «Белый Конь». На мысли о неприязни наводили косые, настороженные взгляды людей, сидевших за столами неподалеку, когда они обманывали ими мой пятнистый, маскировочный плащ, свидетельствовавший что его владелец недавно прибыл с Границы. А уже только одно это звучало как обвинительный приговор. Ведь по разумению большинства обывателей, все, связанные хоть как-то с её обороной, перехлёстывли в своём рвении и тем излишне злобили тварей, расселившихся в Ничейных и Покинутых Землях. Чем, мол, собственно и провоцировали последних на прорыв кордонов и совершение жестоких рейдов на территорию Спокойных Земель. Нда-а… Вот уж действительно дурачье! Да если б не было Границы, не было бы ее стражей, следопытов, вольных охотников и разведчиков, долго простояли бы их зажравшиеся города? Долго? Ой, ли! Порой типы, подвыпившие больше других, совсем уж откровенно дерзко осматривали меня с головы до ног, но стоило только с вызовом, в упор посмотреть на наглецов, как те, стушевавшись, отводили взор. Ибо по большому счету, никому из них не хотелось всерьёз столкнуться с одним из тех отчаянных сорвиголов, что отираются на Границе и ходят в походы по Ничейным Землям. Тем более что у этого сорвиголовы надменный, презрительный взгляд, а за плечами меч в потертых кожаных ножнах. Впрочем, Господь создал не только черное, но и белое, что и доказывали женщины сего достойного заведения. Приятно контрастируя с мужчинами своей явно приязненной заинтересованностью к моей скромной персоне, они всячески пытались привлечь внимание. Но, увы, безуспешно. Да, я люблю женщин: блондинок, брюнеток, шатенок, рыжих, впрочем, блондинок особенно, но шлюхи и проститутки вызывали у меня всегда лишь жалость. Хм, но, конечно, бывали и исключения. Ну, так, иногда.

Отшив очередную полуголую красотку, я крепко призадумался о хлебе насущном, то есть о золоте, которое подходило к концу. Это было досадное обстоятельство подталкивающее меня повернуть на юг, к Долине Тысячи Ручьёв. Там всегда имелся шанс намыть золотишка. При известной удаче конечно. Но я то ехал домой, к Старому Бэну. Да только как после года отсутствия появится без ломаного гроша в кармане? А старик ведь надеялся, что я привезу деньги на ремонт нашего дома… Проклятье! И кто дернул меня тогда сесть за игорный стол? Не иначе сам Нечистый. Хм-м, или же что вернее, мое вечное желание испытать удачу… Словом, в эти распроклятые кости я спустил почти все. Почти, ибо наутро в кармане все же обнаружились последние пять золотых дублонов из когда-то многочисленной, тяжеловесной сотни. При этом воспоминании на душе стало совсем скверно. И я с покаянием представил укоризненный взгляд деда, безмолвно говорящий: — Послал Бог внучка, только вот за какие грехи, непонятно.

Мои невесёлые размышления прервал необычайно мелодичный голос:

— Сударь, разрешите присесть за ваш стол?

Я медленно обернулся к говорившей. Ею оказалась совсем еще юная девчонка в сильно запыленном дорожном плаще, капюшон которого был накинут ей на голову.

— Да располагайтесь на здоровье, — благодушно разрешил я. — М-м, правда, всего с одним условием — ступайте и приведите себя в порядок. Хотя, полагаю сделать это будет непросто. Но вы уж постарайтесь, постарайтесь.

Незнакомка одарила меня негодующим взглядом и гордо удалилась во двор. Я уж было, грешным делом, обрадовался, подумав, что она обиделась и ушла искать другой трактир, как двери распахнулись, впуская мою новую знакомую.

Не глядя ни на кого по сторонам девчонка прошествовала за мой стол, небрежно перекинув снятый плащ через левую руку. Теперь я смог получше её разглядеть. И надо сказать был сразу же огорошен. Но не идеальной фигуркой одетой в довольно шикарный костюм и не длинными роскошными волосами, заплетенными в две толстые светло-русые косы, а миндалевидными, тёмно-фиалковыми глазами служившими украшением нежного, чуть скуластого лица. Вместе с прелестными ушками, слегка заостряющимися кверху, они неоспоримо свидетельствовали о том, что их обладательница — эльфийка. А этот народ в Спокойных Землях не жаловали лет сто или чуть больше. Что и доказало недоброжелательное внимание едва ли не всего трактира, принявшегося вдруг пялиться в нашу сторону.

Едва же длиннокосая села, я невинно заметил:

— Госпожа, вы так чудесно преобразились. Представляю, чего вам это стоило. Ведь непросто столько грязи с себя отскрести за столь короткое время.

— Дурак! — вспыхнула красотка и уж было, приготовилась запустить в мою голову почти пустой винный кувшин, как появился сам хозяин.

— Что угодно госпоже? — не слишком любезно осведомился он. — Салаты, сыр, жареный картофель, рис, мясо пяти видов, вино, пиво, бренди?

— Сыр, салат и воды, — не менее неприязненным тоном буркнула моя соседка, после чего высказала напутствие в форме приказа: — Только, милейший, давай поживей! Одна нога тут, другая там.

Что-то, раздраженно ворча под нос, хозяин удалился.

— Ну вот, — я был сама покладистость. — Вы вновь можете взяться за кувшин. Но, может, прежде мы вместе опорожним его?

— Еще чего! — девчонка вела себя несносно грубо. — Я не пью вино, тем более в компании столь подозрительного типа, как вы.

— Тогда какого черта подсели? Если у вас обо мне сложилось такое прескверное мнение? — сухо осведомился я, начиная понемногу сердиться.

Незнакомка нервно оглянулась по сторонам и как-то сникла.

— Извините, — чуть погодя попросила она. — Но ведь не я первая начала, ну… Вы поняли о чём речь.

— Ладно. В таком случае — мир, — воспользовавшись моментом, благодушно объявил я и разлив в стаканы остатки портвейна, предложил: — Выпейте, госпожа за наше знакомство. Не откажите, так принято у нас, у людей.

Смешно передернув плечиками, длиннокосая эльфийка, брезгливо морщась, сделала маленький глоток.

— О Господи, какая дрянь! — тут же последовало молниеносное заключение. — Да это просто невозможно пить!

— Проклятье, — про себя выругался я. — Сопливая девчонка ко всему подходит предвзято, даже к такому превосходному напитку, как арнадский золотой портвейн.

— Хм-м, и где вы пробовали вино лучше, госпожа? — несколько иронично, затем спросил я. — Уж не в колыбельке, из которой не так давно вылезли?

— В Эльфийском Крае есть десятки сортов вин, намного превосходящих это ваше пойло, — сообщила моя соседка, держась, на удивление спокойно.

— Умнеет на глазах, — несколько поспешно решил я и тут же чертыхнувшись, едва успел перехватить ее изящную, тонкую руку с занесенным для удара, кувшином.

Появившийся с сыром и салатом, хозяин, установил хрупкое перемирие.

Чуть погодя длиннокосая, оставив на время свой салат, сказала, оправдываясь с видимой неохотой:

— Моё недавнее желание треснуть вас хорошенечко, было спровоцировано упоминанием колыбельки. Так что сами виноваты, — и немного поколебавшись, добавила: — Но как это ни странно, я все-таки рада; что ваша голова осталась цела.

— В ином случае мне и самому было бы очень обидно, — доверительно сообщил я. — Ведь я унёс ее целой с Границы.

Девчонка тут же ухватилась:

— А что, собственно, вы делали там, сударь? И имя, вы предложили даме познакомиться, но так и не назвали себя. Вас что, элементарным приличиям не учили?

— Я сирота с семи лет, какие уж тут приличия? — произнёс я голосом, способным выдавить слезу из камня.

— Вот как? Простите, не знала, — голос эльфийской грубиянки заметно потеплел. — Всё же, надеюсь, вы не разыгрываете меня?

— Ну что вы, барышня, — в притворном ужасе, закатил я глаза, — такими вещами не шутят. Нет!

— Согласна, но дальше! — словно хлыстом подстегнула меня собеседница, слегка при этом испортив предыдущее впечатление.

— В смысле? — непонимающе уставился я на неё.

— И вы что же, так и огибались с тех пор сами? До нынешнего дня?

— Ну что вы, нет, конечно, — я говорил внешне спокойно, но языкастая девчонка таки задела меня. — Через год моих юных странствий меня подобрал Старый Бэн, Мастер Рукопашного Боя. С тех пор он мне и отец, и мать, и дед. То есть все вместе в одном лице.

Эльфийка задумчиво кивнула, однако ее глаза продолжали испытующе смотреть в мои.

— Дальше! — вновь потребовала она.

— Что дальше? — тут уже, не выдержав, вскинулся я. — Маленький мальчик вырос и много где побывал, но в данный момент он возвращается с Западной Границы, где служил Вольным Охотником. И там-то к нему и приклеилось его прозвище — Стальная Лоза. Имя же, которое он носит с рождения — Алекс.

— А почему, собственно; Стальная Лоза? — длиннокосая, не скрывая, серьёзно оценивала меня.

— Не знаю, — пожал плечами я. — Хотя… Скорей всего по ассоциации. Ведь лоза гибкая, прочная и больно бьется.

— Хм-м, надо признать ваше прозвище служит хорошей характеристикой, Алекс, — признала моя собеседница и чуть помолчав, спросила: — Ничего что я так запросто, по-дружески?

— Ну отчего же, я только рад этому. Да только и вы назовите себя и хотя бы чуть-чуть расскажите о прошлом.

— Ладно, — эльфийка вздохнула. — Но надеюсь, вы не из болтливых?

— Госпожа!

— Хорошо, хорошо, тогда слушайте. Мое имя — Арнувиэль. И конечно же, вы догадались, что я из Эльфийского Края.

— Да-да, а как же, — я закивал с видом круглого идиота. — Я очень, очень догадлив.

— Да будет вам, угомонитесь, — эльфийка на удивление благосклонно восприняла моё паясничанье и даже рассмеялась.

В моих ушах словно зазвучали, перекликаясь, дивные, хрустальные колокольчики.

— Родину меня заставила покинуть нерадостная весть о том, что в Покинутых Землях пропал мой родной брат Эарнил, служивший на Границе следопытом, — между тем продолжила она.

— Блистательный Эрни — ваш брат? — воскликнул я, не сумев скрыть изумление. — И… Что из этого следует?

— Я хочу найти его. Вы составите мне компанию, поедете в Покинутые Земли?

Благо в тот момент я ничего не глотал из еды, иначе неминуемо бы подавился и умер постыдной для воина смертью.

Прежде чем ответить я выдержал долгую паузу, выразительно глядя на эту дуру, а потом тихо, едва не шёпотом, спросил:

— Вы, конечно, простите, госпожа, но, может, у вас с головой не в порядке?

— Алекс, я в здравом уме, — с нескрываемой обидой отрезала эльфийка. — Уж будьте уверены!

— Тогда спишем всё на неопытность и незнание ситуации, — примирительно сказал я. — Но постараюсь вас немного просветить. А начну с того, что в стычках на Границе за год погибает от одной до трёх тысяч стражей. В Ничейных Землях за тот же период, Смерть вычёркивает из списка живых в два, а то и в три раза более, рейдеров, вольных охотников и следопытов. Покинутые Земли забирают гораздо меньшее количество людей. Впрочем, это лишь потому, что суются в них считанные десятки отчаянных храбрецов, имя которым — разведчики. Они элита, способная успешно выживать и сражаться там, где обычным хорошим воинам делать совершенно нечего. Да только и из них почти никто не добирается назад! Те же единицы что возвращаются, свидетельствуют о том, что Покинутые Земли это сущий Ад на земле. Ну, сами посудите! Там…

— Хватит запугивать девушку, Алекс Стальная Лоза, — в голосе длиннокосой, прервавшей меня на полуслове, явственно зазвенел металл. — Скажите лучше другое. Вы сможете мне помочь, или следует поискать кого похрабрее?

— Ага, поищите, — ласково согласился я, указав на пьяные, красные рожи, окружавшие нас. — Среди этих…

— Хм, н-да-а, — эльфийка постучала ноготком по поверхности грубого дубового стола и тут же круто сменила тему. — А вы знали моего брата?

— Лично — нет, но много слышал о нем. В частности, что лучшего следопыта нет на всем севере Границы, и что как мечник он вообще непревзойдённый. А ещё что с полгода назад Блистательный Эрни поперся в одиночку, в Покинутые Земли и там пропал. Пожалуй… Это все, что мне известно о нём, милая госпожа. И если уж вы предлагаете мне путешествие в пекло, к черту на рога, то скажите на милость: вы догадываетесь, зачем он выкинул этот фортель?

— Несомненно, — кивнула головой эльфийка.

— Ну так посвятите меня в эту тайну, — настоятельно попросил я.

— Брат всегда мечтал побывать в Элиадоре — древнем королевстве наших предков. Вот он наверняка туда и отправился.

— Ха! А что он в нём позабыл?

— Элиадор гордость нашего народа. Утраченная гордость. И он хотел его увидеть своими глазами. Неужели это так трудно понять? — сверкнув глазами, с вызовом ответила она.

— Да, в общем-то, нелегко, госпожа! Учитывая, что расположен тот почти в самом центре Покинутых Земель!

— Пусть так, но речь сейчас не о том, — с достоинством напомнила эльфийка. Затем совсем другим тоном она поспешно добавила: — Только не подумайте, что я задаром прошу вас помочь. Я… Хорошо заплачу!

— Сколько? — лаконично поинтересовался мой язык, но, сказать по правде, количество денег уже не имело особого значения.

— Двадцать золотых монет сразу и восемьдесят после возвращения.

— Щедро, очень щедро! Особенно если учесть, что памятник на эту сумму можно заказать довольно роскошный, — присвистнув, с иронией заметил я.

Эльфийка негодующе фыркнув, заявила:

— Они вам понадобятся живому. И не надейтесь вытянуть с меня больше. Только зря потеряете время.

— Госпожа, сотни вполне достаточно, но получить я её хочу сразу. Наперёд так сказать.

— А что за спешка? — она с подозрением уставилась на меня.

— Видите ли… Я как раз продул в кости указанную вами общую сумму. А на неё имел большие виды мой дед Бэн. Ну, знаете, хозяйство там и все такое.

— Какое мне до этого дело? — длиннокосая даже притопнула под столом ногой, обутой в кожаный сапожок. — Сказано — двадцать сразу, остальные — потом.

— Значит, всего двадцать, — продолжал терпеливо втолковывать я. — Ведь шансов вернуться назад, у нас практически нет. Выходит, всего-навсего два десятка золотых монет за погубленную жизнь. Маловато!

— А с сотней в кармане вам что, погибать будет приятней? Или она оправдает погубленную жизнь?

— А кто сказал, что я возьму её с собой? Я отправлю её деду, через местное отделение Шарнского банка.

Моя «подруга» открыла рот для ответа, но он был сорван приходом здоровенного амбала, нагло усевшегося рядом с ней. Его маленькие, заплывшие жиром глазки разглядывали эльфийку с откровенной похотью.

— Слышь, красавица, пойдем со мной, — прерывисто дыша, предложил он. — Здесь наверху; есть хороший номер. Гы-гы! Уютное гнездышко для двоих. Пойдём, не пожалеешь!

От нового соседа разило потом, пивом, чесноком и… Пожалуй, мочёй.

Мне это естественно не понравилось. Но более всего мне не понравилось то, что этот гад начисто игнорировал мое присутствие.

— Может, сперва отужинаете с нами? — я вежливо внес свое предложение в программу развлечений амбала на сегодняшний вечер. — Эй, трактирщик! Бадью мясного супа, да пожирнее!

Детина едва успел невнятно промычать согласие, как суп, принесенный двумя подростками-официантами, уже стоял на столе.

— Подставляй тарелку, дружище, — я щедро зачерпнул черпаком верхний слой жира и внезапно плеснул ухажеру эльфийки прямо в лицо. Тот на секунду зажмурился и обмер. Глаза он открыл, вероятно, в самом бачке, ибо я надвинул его амбалу по самые уши.

— А-а-а! — запоздалый вой потряс стены достойного заведения. Хм, вероятно, суп был слишком горяч, по крайней мере, для лица. Но мне-то какое до этого дело?

— По-моему, нам пора, — поспешно решила за обоих эльфийка. — Идемте отсюда скорее, Алекс.

Быстро оглянувшись, я отметил, что разговоры в зале стихли и все без исключения клиенты «Белого Коня» с откровенной ненавистью уставились на нас.

— Жаль, что эта идея не пришла вам десять минут назад, — пробормотал я себе под нос, одновременно надевая бачок амбалу на голову второй раз.

Бам!!! Глухой звон, извлеченный кулаком из уже пустой посудины и, видать, с рождения пустой башки, разнесся в готовой взорваться тишине. Бросив на стол три мелкие серебряные монеты, чего с избытком должно было хватить трактирщику, я схватил эльфийку за руку и потащил к выходу. На удивление, никто не выскочил, чтобы удержать нас. Правда, уже минуя последний стол, я едва не зацепился о демонстративно протянутые ноги долговязого рыжего парня, загородившего ими проход.

— Почем куриные окорочка? — вкрадчиво осведомился я, кладя ладонь на витую рукоять меча. Атмосферу накалявшегося торга разрядила эльфийка. Чертовка так звезданула рыжего стальным каблучком, что тот заорал благим матом и, избегая второго болючего пинка, со всей прытью, на которую был способен, наконец-то убрал ноги. Дверью я постарался хлопнуть так, чтобы штукатурки обсыпалось побольше. А что? Знай наших!

— Эй, парень, да ты никак спятил? — не преминул прицепиться ко мне привратник с фигурой бывшего борца и, с гнусной, бандитской рожей, покрытой сетью старых и совсем свежих шрамов.

— Вы что-то сказали, почтенный? — со всей возможной вежливостью переспросил я и резко, почти без размаха ударил «вышибалу» под дых кастетом. Сдавленно охнув, тот медленно осел на пол. Два работника у коновязи старательно делали вид, что происшедшего для них не существовало, но тем не менее на лице одного из них, со здоровенным бланшем под глазом, промелькнуло злорадное удовлетворение.

Отвязав своего золотистого жеребца, я в нетерпении оглянулся.

— Чего медлите, госпожа? Какое из этих животных ваше?

— У меня нет лошади, — эльфийка впервые потупила прекрасные глаза. — Обстоятельства заставили меня некоторое время путешествовать пешком.

— Вот как? — я даже присвистнул. — А сотня золотом? Существует ли она?

Эльфийка промолчала.

— Ладно, здесь не место для дискуссий, да и не время, — я легко поднял ее и закинул в седло позади себя. Мой Дублон потащил бы и троих, а легкая, словно перышко, девчёнка вообще была не в счет. — И куда теперь? — счел нужным осведомиться я, когда копыта Дублона зацокали по одной из трех самых больших улиц Ноттингема.

— Что вы имеете в виду?

— Где, в каком месте вы думаете одарить меня презренным металлом, то бишь золотишком?

Но она не ответила и лишь руки её крепче вцепились в мои бока. Ее молчание заставило меня, призадуматься. Да только толку от подобных размышлений не было никогда. Я словно магнитом, всегда притягивал всякие неприятности.

Среди теснящихся, лезущих друг на друга двух- или трехэтажных домов, с правой стороны мостовой мое внимание привлекла красочная вывеска. Два веселых, розовощеких здоровяка пировали за щедро накрытым столом. Их руки были высоко подняты и держали пивные кружки, увенчанные шапками белоснежной пены. Внизу золотом вилась надпись: «Постоялый двор „Услада Гостей“». Респектабельно и прилично, решил я, по крайней мере, с виду. Конечно, не будь со мной эльфийской госпожи, я б и не подумал о таких вещах. Воину с Границы не пристала изнеженность. Подбежавший слуга увел Дублона на конюшню, мы же толкнули толстую лакированную дверь и прошли вовнутрь. Хозяин, румяный и круглый, как колобок, мигом подкатился к нам.

— Чего угодно господам? Номер, сытный ужин или еще что?

— Хм, — я покосился на застывшую с непроницаемым лицом эльфийку.

— Нам, пожалуй, надо два отдельных номера и, само собой разумеется, ужин. Пока это всё.

— Э, м-м, видите ли, — «колобок» замялся, ему явно не хотелось упускать лишних клиентов, — свободный номер остался всего один, да и тот с единственной кроватью, — затем он с надеждой добавил: — Может, все-таки вас это устроит? А? Я б тогда не взял плату за овес, скормленный вашему жеребцу.

Неожиданно создавшуюся ситуацию разрешила моя компаньонка.

— Пожалуй, нам это подходит, — и неизвестно перед кем тихо оправдалась: — Если б я не так чертовски устала… Ни за что б на такое не согласилась.

Хозяин довольно потер пухлые ручки с пальцами-сосисками и проводил нас на третий этаж в маленькую комнатку под самой крышей.

— Кушать когда изволите, господа? — «колобок» заинтересованно переводил взгляд с меня на эльфийку, правда, на ней он задерживался чуть дольше.

— Попозже, — я не удержался от короткого смешка. — Дело в том, что мы с госпожой не так давно с аппетитом поели. Э-э, ну, скажем, через пару часов принесите нам чего-нибудь легкого и, пожалуйста, сухое вино.

«Колобок» с готовностью закивал и укатился по лестнице вниз. Эльфийка же, не раздеваясь, оккупировала всю и без того неширокую кровать. Казалось, она сразу уснула, но я-то был уверен, что через притворно прищуренные глаза «компаньонка» настороженно наблюдает за мной. Попытка сесть на самый краешек «ложа» выдала ее с головой. Эльфийка вскочила и рванула с кровати, словно ветер, в дальний угол комнаты, немного заросший паутиной.

— Вы что, идиотка? — с явной убежденностью предположил я.

— Нет! — выкрикнула она.

— Тогда какого, простите, черта вы доверяете жизнь человеку и при этом считаете, что он настолько низок, что способен на изнасилование? К тому же, — я просто не смог удержаться от шпильки, — вы ведь еще совсем дитя. Какое же желание вы можете вызвать у взрослого мужчины?

— Алекс! Прекратите ваши дурацкие колкости! И постарайтесь понять во мне женщину! — буквально вскипела эльфиечка.

— Ну уж вы хватили, — протянул я. — Если б речь шла о девственнице, я б, конечно, всё уразумел. Хм-м, но женщине-то чего, простите, бояться?

— Тупица!

В голову мне полетел маленький глиняный кувшинчик с цветами, схваченный эльфийкой с круглого столика. Можно сказать, третий за день, подумал я, едва успевая увернуться. С веселым звоном осколки упали у левой ноги.

— Я девственница! Девственница, слышал?

— Верю-верю! — для убедительности я поднял руки вверх и тут же, чтобы моя прелестная противница не стала праздновать победу, слегка ее урезонил. — Так как там насчет ста дублонов? Они вообще реальны или существуют только в вашем воображении? А? Достойная госпожа Арнувиэль?

Теперь пришел черед пасовать эльфийке. Нестерпимо долго помолчав, она, в конце концов, все-таки неохотно заговорила:

— Видит Бог, Алекс, деньги у меня были, но… Я лишилась их в одной из гостиниц, где останавливалась ранее.

— Лишились? То есть проворонили? — не сдержавшись, осуждающе проворчал я.

— Мне пришлось покидать гостиницу второпях. И дублоны остались в сундучке с вещами.

— Иными словами, вы бежали оттуда сломя голову. Почему?

— Но у меня осталось еще золото, хоть и немного, — попыталась перевести разговор на другое эльфиечка.

— Почему? — я был неумолим.

— Ну хорошо, — она отбросила все сомнения. — Вот вам вся правда, а там хотите — верьте, хотите — нет. Мой отец погиб в битве у Роковой горы, мать же, затосковав, ненадолго его пережила. Вскоре после этого старший брат Эарнил покинул Эльфийский Край, где тогда воцарился мир, и отправился к людям на Границу. Теперь, по причине его отсутствия, средний брат Элриад, стал главой нашего рода Платиновой Колонны, одной из Десяти Опор Государства. И пользуясь своей властью, он решил отдать меня замуж за Фейлинора, второго принца королевства. А я терпеть не могла, да и не могу, этого напыщенного, самодовольного юнца! Словом, я сбежала, прихватив деньги, коня и все необходимое. И куда мне было идти? Конечно же, к старшему брату, ведь только он, вернувшись домой, мог поставить на место зарвавшегося Элриада. Но едва я добралась до ближайшего города Спокойных Земель, как узнала от одного из стражей Границы, возвращающегося после ранения на родину, что Эарнил, или, как его прозвали товарищи, Блистательный Эрни, пропал в Покинутых Землях. И тут, в этом самом городке, меня настигает погоня, посланная братом и ненавистным Фейлинором. Все же я ускользнула от них тогда, но через день они застукали меня в одной маленькой гостинице Нелфаста. На сей раз спасло лишь то, что, бросив золото, одежду да лошадь, я вылезла из окна второго этажа и, чудом не поломав ноги, спрыгнула на землю. Так я осталась без ничего. Вот, собственно, и все, Алекс Стальная Лоза. Теперь решайте, стоит ли со мной связываться.

— Если б вы рассказали все это раньше, милостивая госпожа, — я специально сделал ударение на слове «милостивая», — то наши дороги давно бы уже разошлись. Ну и в историю вы меня впутали! Спасибо. Нет, ну почему тогда, в «Белом Коне», вы с этого не начали? А, госпожа?

— Сами говорите, что тогда я бы ничего не добилась, — не без цинизма, огрызнулась эльфийка.

— Что ж, от своих слов не отказываюсь, — мрачным тоном признал я. — Так оно и есть…

— Да не трусьте, Алекс! Вы же взрослый мужчина, воин Границы! И испугался какой-то погони.

— Какой-то? — я буквально задохнулся от возмущения. — Да у вас совесть была хоть когда-нибудь? Ведь всем в Спокойных Землях известно: стань поперек дороги эльфийским ищейкам или шпионам и все. Каюк! Амба! Либо стрела в глотку, либо отравленный нож в спину.

— Трудно разочаровываться в человеке, — постаралась, как можно тяжелей и артистичней вздохнуть эльфийка. — Воистину, времена настоящих мужчин и рыцарей миновали.

— Другими словами, дураки перевелись, — счел нужным расшифровать я ее слова. — М-да, прискорбно для женщин. А сколько все-таки у вас осталось монет?

Она с презрением швырнула на стол пять золотых.

— Вот-те раз, — это количество умилило меня. — Знаете, госпожа, столько же и у вашего покорного слуги. Ну да Бог с ними, с деньгами-то, если по-честному, я помогу вам просто за один поцелуй. Но здесь, сию же минуту!

— Алекс! — длиннокосая едва не задушила меня в своих объятиях. — Я даже поцелую вас два раза и еще один после возвращения.

— Тогда уж лучше сразу три! — тут же поступило встречное предложение.

— Хорошо-хорошо, вымогатель, — ее чарующий смех вновь зазвучал в моих ушах, перекликаясь звоном серебряных и хрустальных колокольчиков. Она трижды нежно поцеловала в губы, и, готов поклясться чем угодно, такой ласки я не обнаруживал ни у одной из известных мне женщин. Увы, все прекрасное в жизни так мимолетно.

В дверь деликатно постучали.

— Войдите, — разрешила эльфийка.

В комнату вкатился «колобок» с подносом, уставленным жареными яйцами с ломтиками румяной ветчины, кольцами белой и красной колбасы, миской, наполненной до краев черной икрой, а также свежим хлебом, сыром и несколькими сортами сухого и полусухого вина.

— Как изволили господа, — «колобок» был сама любезность, — легкий ужин.

— Ну, хозяин, — пораженно уставился я на принесенное изобилие. — Что же тогда по вашему разумению сытный ужин? Впрочем, все в порядке, спасибо. И, пожалуйста, внесите в счет разбитый цветочный кувшинчик. Госпожа была неловка и зацепила его.

Вышеупомянутая госпожа прожгла меня гневным взглядом.

— А что вы хотели? — оправдывался я после ухода хозяина. — Не очень-то приятно брать на душу чужие грехи.

— Рыцарь! — фыркнула эльфийка, вложив в это слово пару килограммов сарказма, что, впрочем, не помешало ей первой добраться до обширного подноса.

Оказалось, что за чужой счет аппетит у компаньонки вдруг здорово увеличился. На скромный салат она даже не глянула, а жадно впилась беленькими зубками в кольцо копченой колбасы. А девчонка-то изголодалась в дороге, запоздало смекнул я, но виду не подал. Покончив с едой в мирной тишине, мы еще какое-то время сидели молча, наслаждаясь сытостью и отборным вином. Потом я счел нужным предложить:

— Госпожа, купите себе лошадь за оставшиеся деньги. Если, конечно, не передумали разыскивать братца. Дублон, ясное дело, могучий конь, а вы легкая, словно перышко, но, сами понимаете, во время долгой и быстрой скачки это играет роль. И порой решающую.

— Жаль последних денег, — эльфийка нехотя протянула дублоны. — Хотя бы потому, что я теперь буду здорово зависеть от вас, Алекс. Но делать нечего, без лошади несерьезно затевать такой поход. Только покупать и выбирать ее будете сами, тут я полностью полагаюсь на вас.

— Ну, это дело подождет до утра, пока же нам нужно обмозговать другую проблему. Как сбить со следа эльфийских ищеек? Госпожа, насколько далеко вы оторвались от них?

— Точно не могу сказать, — Арнувиэль впервые улыбнулась загадочной, чуть кривоватой улыбкой. — Но полагаю, погоня еще пару дней будет искать мое тело на стремнинах Пьяной реки. При множестве свидетелей я весьма правдоподобно утонула.

— Недурной ход, — счел нужным похвалить я. — Но все же слишком полагаться на него я бы не посоветовал.

— Критиковать легко, — эльфийка прищурилась. — А вот что дельное предложить… Алекс, идеи есть?

— Сразу несколько, но вряд ли хоть одна подойдет.

— Хорош советчик, ума палата, да толку от этого…

— Проклятье, госпожа, вы все воспринимаете в штыки. Да у меня, если хотите, целый список интересных идей. Первая, например: обрежьте косы, а волосы перекрасьте в черный цвет. Лицо натрите орехом монастырского дуба, и получится истинно арабский загар. Вторая идея дополняет первую ну там, знаете, всякие накладные усы, борода, родимые пятна, шрамы, липовые бородавки на носу и т. д., и т. п. Третья…

— Довольно, Алекс! — эльфийка поморщилась, как от зубной боли. Лучше не испытывайте моего терпения оглашением всего этого бреда. Брр, аж не по себе стало от ваших извращенных фантазий.

— Ну, знаете, — теперь уже обиделся я. — На вас не угодишь. Сбежать от жениха хотите, братца найти тоже, но при этом не хотите приносить никаких жертв. Я уже молчу о том, что вы опять-таки задурно вовлекли в эту историю меня, подставив под эльфийские стрелы и все опасности Покинутых и Ничейных Земель.

— Как это задурно, Алекс? — нежные щечки компаньонки буквально запылали от праведного гнева. — А три поцелуя забыли? Кстати, один из них был авансом. Хотите, чтобы я пожалела о них? Да?

— Если будете так нападать, — проворчал я, — придется мне их вернуть своими тремя поцелуями.

— Упаси Бог, сударь. Вы что, развратник?

— Не более чем вы, госпожа, — метко парировал я.

— Алекс, полдня, проведенные в вашем обществе, стоили недели прошлой жизни. Нет, вру, гораздо большего, Давайте утром обсудим все те сложности, что стоят на нашем пути. А сейчас спать, я очень хочу спать, Надеюсь, вы ляжете на полу?

— Нет, госпожа, на потолке.

— Если я правильно вас поняла, то эта дурацкая шутка вроде пожелания спокойной ночи. Ну что ж, Алекс Стальная Лоза, спокойной ночи и вам.

Эльфийка с пренаглым видом заняла кровать, предоставленную «колобком» на двоих, укрылась одеялом и почти сразу же уснула. Или притворилась спящей. Негромко ругаясь, я устроился невдалеке от входа, меч вытащил из ножен и положил рядом. Жизнь давно приучила меня быть всегда настороже, тогда больше шансов дольше прожить. Тем более надо быть готовым ко всему после рассказа Арнувиэль. Эльфы, ее сородичи коварные создания. Добиваясь поставленной цели, они и в грош ломаный не оценят вопросы Чести. Размышляя подобным образом, я незаметно уснул. Рассвет застал меня уже на ногах. Ничего не поделаешь — привычка с Границы. Какое-то время я позволил себе полюбоваться сладко посапывающей эльфиечкой. Чертовка действительно была чудо как хороша. Но время шло.

— Эй, Спящая красавица, пора вставать, — и я легонько коснулся ее плеча.

— Алекс, пялиться на меня вы могли бы еще хоть час, — не раскрывая глаз, сказала она. — Но руками-то, зачем, лапать?

— Тогда вставайте, нечего бока вылеживать, — я безуспешно попытался скрыть злость в голосе. Проклятая девчонка опять обвела меня вокруг пальца. Надо же, пока я обшаривал ее весьма заинтересованным взглядом, она, эта плутовка, тайком наблюдала за мной. И, готов поклясться Создателем, посмеивалась.

Умывшись по очереди из рукомойника, мы сели за стол друг против друга. Несмотря на сытный ужин, сон на мягкой кровати, причем, если учесть, что все эти удовольствия за мойсчет, взгляд эльфийки был не менее задирист, чем вчера.

— Для воина, с Границы вы слишком долго спите; Алекс, — она, эта эльфийская стерва, еще издевалась надо мной. — Так дело не пойдет.

— Послушайте, госпожа Арнувиэль, — не выдержав, вспылил я. — Мне до чертиков надоели ваши язвительные шпильки. И если уж вам повезло найти дурака, согласившегося помочь, та хоть не изводите его. Ладно?

— Хм, простите, Алекс, — эльфийка заметна присмирела. — Давайте лучше обсудим на свежую голову, что нам делать дальше. Я тут, пока вы дрыхли, а потом… э-э, смотрели на меня, кое о чем размышляла и в итоге пришла к выводу, что, в общем-то, вы правы. Внешность мне хоть немного, но изменить надо. Ну, конечно, косы я трогать не собираюсь, их я уложу короной на голове и запрячу под шляпу, которую вы мне, надеюсь, купите. Кстати, она закроет и мои эльфийские ушки. Цвет лица… Тут я тоже согласна с вами. Хороший восточный загар на короткое время мне не повредит. И одежда, она эльфийского покроя, ее обязательно надо сменить. Ах да, осталась лошадь. Надеюсь, вы способны выбрать достойное животное?

— В чем, в чем, — уверил я ее, — но в женщинах и лошадях я разбираюсь. Так что не волнуйтесь.

В дверь тихонько постучали. Получив разрешение, вкатился «колобок» с завтракам. С трудом разместив его на стол, он попросил позволения и ушел. Не тратя попусту благоприятные для покупок утренние часы, я быстренька перекусил и, оставив эльфийку одну, отправился на базар. Благо я хорошо знал Наттингем и потому через пятнадцать минут уже шел по торговым рядам, где продавали одежду. Довольно недорого я сторговал красивый, но не броский синий плащ и модную шляпку из франкской соломки. Труднее была дела с вещами, которые я надумал приобрести эльфийке для путешествия па Покинутым Землям. А нужны были пятнисто-маскировочные плащ, штаны, рубашка и полусапожки пограничного образца. Все же изрядна побегав и выложив остатки серебра, я приобрел что хотел. А оружие? О нем мы не подумали оба, а насколько я знал, у эльфийки его не было. Теперь следовало позаботиться и об этом.

Свернув на ряды оружейников, я долго не мог выбрать. Наконец, почти отчаявшись, заметил в простых ножнах шпагу. Интуитивно выдвинув клинок, я чуть не охнул. На нем стояло клеймо — стройное дерево, а под ним единорог и семь звезд. Эта означало, что оружие отковано в Элиадоре, древнем королевстве эльфов, там, где пропал брат Арнувиэль, если он, конечно, добрался туда. От лезвия исходило слабое серебристое свечение.

— Сколько? — я небрежна вогнал клинок обратно в ножны.

Пьяница, продававший шпагу, захлопал глазами, ан, видать, уже не надеялся на удачу, а тут на тебе, покупатель. Пока он ворочал своими отупевшими от алкоголя мозгами, я сунул ему золотой и забрал шпагу, небрежна, будто палку, сунув ее под мышку. Теперь ходу! Душа моя ликовала. Да такой клинок стоил двадцати червонных дублонов, не то, что просто одного! Да-а, такое везение может подвалить разве что раз в жизни, не иначе. Так, теперь осталось прикупить лошадь, подумал я, оглядываясь по сторонам. Базар кипел, и нужно было найти кратчайший путь, ведущий на конные торги. И тут мой взор наткнулся на физиономию мрачного типа с наполовину оторванным ухом и стянутой рваным шрамом правой щекой. Тип пристально разглядывал меня из-под нависавших надбровных дуг.

— Что, приятель, обознался? — грубо спросил я. — Или у тебя есть ко мне дело?

Тип буркнул нечто маловразумительное и исчез в толпе. Все это слегка насторожило меня, но не более. Мало ли всякой рвани шастает по базару, а люди с Границы не по душе даже: им. Гнедую лошадку я сторговал за четыре дублона. Хозяин просил сначала все шесть, но, видя, что перед ним не зелень какая-нибудь, скрепя сердце уступил. И так вроде бы все, что хотел приобрести, я приобрел и даже сверх того, поэтому, ведя лошадку за повод, отправился в «Усладу Гостей».

К своему удивлению, я отметил, что даже успел соскучиться за эльфийкой и, кроме того, немного беспокоюсь. Как там она? Все ли в порядке? Оставив четвероногое приобретение на конюшне возле Дублона, я мигом взбежал на третий этаж. Эльфийка сидела, глубоко задумавшись, и, наверное, поэтому сильно вздрогнула, едва только открыл ась дверь. Я сделал вид, что не заметил этого. Черт Девчонка и так слишком горда.

— Прошу! — красноречивый жест указал на целую кучу купленного. Примерьте, пожалуйста.

— Ну и хламу вы натащили, Алекс, — эльфийка несколько озадаченно уставилась на шмотки. — Зачем столько? Ведь на это ушли и ваши деньги?

— А, пустяки, — отмахнулся я. — Но в Ничейных и Покинутых Землях без спецодежды нельзя. С ней, видите ли, больше шансов выжить.

С любовью истинного знатока она долго разглядывала элиадорский клинок, гораздо дольше, чем всю одежду. Наконец, вдоволь налюбовавшись на мягкое серебристое свечение клинка, Арнувиэль со вздохом вогнала его в старые ножны.

— Воистину, Алекс, вы отыскали бриллиант в грязи. Как вам это удалось?

— Везение, — я скромно пожал плечами. — Ну и чуток интуиции.

— Спасибо огромное, — эльфийка немного смутилась. — Дело в том, что я, сколько себя помню, всегда млела от хорошего оружия, но такого… Такой шпаги у меня не было даже дома, в Эльфийском Крае. Сколько ж вы отвалили за нее?

— Какая разница, много или мало? Главное — подарок хороший и от чистого сердца. Так что вам за дело до цены?

— Бога ради, простите, Алекс, и еще раз огромное спасибо. Но скажите, удалось ли вам купить еще и лошадку?

— Конечно, и смею заверить великолепную. Даже наследной принцессе и той не стыдно было б сесть на такую. Она сейчас на конюшне рядом с Дублоном.

Одежда моей компаньонке пришлась впору, но я не посоветовал ей переодеваться и гримироваться здесь. Зачем возбуждать подозрение хозяина или кого другого? Быстро упаковав свое имущество в седельные сумы, мы сошли вниз. «Колобок» низко сожалеюще поклонился.

— Уезжаете? Ай-ай-ай! А я-то стараюсь, поросеночка вам со специями на обед готовлю. Достойные господа, а может, все-таки останетесь?

— Спасибо, хозяин, — я щедро расплатился с ним. — Думаю, поросеночек ваш не пропадет. Нам же, простите, пора.

Толстяк развел руками: мол, ничего не поделаешь, и мы с эльфийкой вышли. Гнедая лошадка понравилась ей сразу.

— Я буду звать эту прелесть Иль-Чара, — тут же решила она. — Что по-эльфийски означает Милая.

«Иль-Чара», — про себя повторил я. Правда, в моем сознании возник отнюдь не лошадиный образ. Что я, извращенец? Кратчайшим путем покинув старину Ноттингем, мы какое-то время степенно ехали по Разломному тракту. Затем, когда он опустел и нас никто не мог увидеть, свернули с него в сторону кудрявой рощицы. Красящий кожу орех, шляпка, скрывающая роскошные косы, иного покроя плащ неузнаваемо изменили облик компаньонки.

— Недурно! — со стороны оценил я, но эльфийка еще долго придирчиво разглядывала себя в маленькое, обрамленное серебряным кружевом зеркальце. Слишком долго для того жестокого мира, в котором мы все живем.

Тропинку, бегущую между деревьями, с обеих сторон нам преградили отчаянного вида молодцы, и я не удивился, заметив среди них безухого с ноттингемского рынка. Похоже, он-то здесь и заправлял.

— Эй, вояка! — мой знакомец неприятно оскалился. — Прошли слухи, что у тебя и этой эльфийской лярвы в карманах полно золотых монет. Как насчет того, чтобы поделиться?

— В моих карманах гуляет ветер, — я с видом насмерть перепуганного дурачка вывернул их наизнанку. — То же могу сказать и о спутнице.

— А чего ты расписываешься за нее, ослиное дерьмо? — вдруг встрял в разговор другой разбойник, заросший густой черной бородой чуть ли не до самых глаз. И уже эльфийке: — Слышь ты; сучка смазливая, где деньги заныкала? Или хочешь, чтобы я сам их поискал? В таком случае не обессудь, прикосновение к женской плоти возбуждает меня, я теряю голову и, Господь прости, делаю большие глупости.

Он шагнул вперед, а я тут же почувствовал холод остро отточенной стали под левой лопаткой.

— Шевельнись только, парень, — сипло на ухо шепнул кто-то невидимый. — И все, ты конченый труп.

В который уже раз я пожалел о своей нелюбви таскать под плащом кольчугу. На Границе без этого, конечно, не обойтись, но тут, в Спокойных Землях, это всегда казалось излишним. Вот и теперь моя надежная железная рубаха бесполезным хламом лежала в одной из дорожных сум.

— А! Сволочь! — чернобородый вдруг дико, по-звериному взвыл. — Господи, мои шары! А-а-а! — и, скрутившись, он неистово засучил ногами по земле.

Тут уж я не стал теряться. Резко уйдя от готового впиться в спину Острия, я упал на землю и подсек противнику ноги. Падал тот так, как учил Старый Бэн, — на собственный же нож. Вскочил я уже с оголенным клинком, который тотчас скрестил с огромной ржавой саблей безухого. Эльфийка вовсю сверкала своей шпагой и как опытный боец сразу же стала спина к спине.

Безухий оказался довольно неплохим бойцом, чувствовал ась какая-то школа, хоть, видимо, и в далеком прошлом. Но это его не спасло. Выбив из жилистой руки саблю, я обратным ударом клинка разрубил рот. Захлебнувшись густой кровью, обильно хлынувшей из широкой раны, предводитель шайки упал.

Теперь нас осталось двое против сутулого мужика, поганой мордой смахивающего на пещерного тролля. Не слишком умело, но азартно он пытался достать эльфийку зазубренным, кривым мечом, но что-то ему слабо везло. Арнувиэль была целехонька, а вот на щеке ее противника багровел глубокий кровоточащий рубец. Кроме того, с кисти левой руки все обильнее стекали на землю алые капли. Наконец, осознав бесполезность дальнейшей борьбы, он хрипло выругался, плюнул в нашу сторону и позорно бежал. Мы не стали его догонять, хотя могли бы запросто.

— Не лей лишней крови, — всегда учил Старый Бэн. — Ведь даже очень плохой человек может исправиться, пока жив. И потому нельзя по-пустому отнимать этот шанс даже у мерзавца.

Наверное, впервые за все наше недолгое знакомство мы с эльфийкой действительно с приязнью посмотрели друг другу в глаза.

— А вы молодец, госпожа, — похвалил я ее. — Вот уж не думал, честное слово.

— Приятная для женщины лесть, Алекс, но если по-настоящему, то молодец вы.

С искренним уважением мы обменялись рукопожатием.

— Ой, ей-ей, мамочки! — нарушил идиллию непривычного мира жалостный скулеж.

— Яйца всмятку, — констатировал я, разглядывая до сих пор скребущего землю волосатика. — Не знал, госпожа, что вы любительница этого блюда.

— Полезное знание, Алекс, — тон компаньонки слегка заледенел. — Может, и вам когда-нибудь пригодится.

— Увольте, — слабо промямлил я. — И с какой стати? Я всегда хорошо себя веду с женщинами. Зачастую они сами пристают и не дают прохода.

— Бабник! — Эльфийка окинула меня уничтожающим взглядом. — Но если даже и так, то одного не пойму: и что эти дуры в вас находят?

Гася на корню вспыхивающую свару, я примирительно напомнил:

— Госпожа, пора отсюда линять. Тракт недалеко и, Господь знает, кого сюда может занести еще: Полицию, солдат или подобных же мерзавцев.

Напоследок решив пошарить у бандюг по карманам, я вдруг уловил смертельно осуждающий взгляд.

— Красть грешно, Алекс, даже у таких, как они. Неужели вам не стыдно?

— С какой стати трофей, добытый в бою, стал вдруг краденым? — Я вызывающе уставился на нее. — Они хотели обчистить нас до нитки, а потом убить. Так что все справедливо. — По заслугам, так сказать. Кроме всего прочего, деньги никогда не повредят, тем более тогда, когда их почти нет.

— Делайте что хотите, — она с презрением отвернулась. — Но только я к этому отношения не имею. Понятно?

«Скажи так, уплетая добрый ужин, купленный за деньги разбойников, после голодного дня пути. Так ведь промолчишь, святоша!» — про себя подумал я. Вопреки ожиданиям, сильно разжиться за счет разбойников не получилось. Волосатик был вообще пустой. Озабоченный своей статью, скулежатник смог поделиться лишь тремя серебряными лунами, среднего достоинства и размера монетами. Безухий оказался щедрее всех, но дублон и мелочь не слишком наполнили мою душу восторгом. Видно, шайка давно на мели, либо же спрятала деньги в тайном месте.

Уже покинув рощицу, я все-таки вернулся назад. Старый Бэн учил милосердию, а бедняга, искалеченный эльфийкой, так мучился, что, сжалившись, я с помощью безболевого приема выключил его на пару часов. Нагнав Арнувиэль, я, как ни в чем не бывало, пристроился рядом.

— Алекс, что вы сделали с несчастным? — она подозрительно уставилась на меня.

— Зарезал! — Я кровожадно облизнулся. — Зачем нам свидетель?

У эльфийки округлились глаза, но язык она почему-то придержала.

Проехав до развилки, уводящей на север, я придержал Дублона.

— Свернем здесь? — спросила эльфийка.

— Да, пожалуй, это и будет наикратчайший путь к Ничейным Землям. К тому же, что немаловажно, больших селений мы на нем не встретим, люди, живущие здесь, простые и всяких там любопытных вызнавал не любят.

Солнышко стояло в зените, когда я предложил сделать привал. Расседлав коней, мы пустили их пастись по изумрудному, сочному лугу, а сами устроились в тени большого, раскидистого дуба. Жара отбивала аппетит, и потому обед едва занял десять минут, зато прихваченное у «колобка» сухое вино пошло очень хорошо.

— Алекс, почему вы такой жестокий? — первой нарушила тишину эльфийка. — Зачем, ну зачем было добивать того беднягу?

Хм, кажется, моя шутка ее действительно потрясла.

— Да Бог с вами, госпожа, я просто на время выключил его сознание. Мой дед, знаете ли, Мастер Рукопашного Боя, кое-что и я усвоил. Это не слишком сложно, надо знать лишь определенные точки на теле человека.

— Спасибо, Алекс, — эльфийка ни с того ни с сего вдруг поблагодарила меня.

«Странная, подумал я, но кто поймет этих женщин?» Отдохнув и даже часа полтора поспав, мы вновь бок о бок ехали по дороге.

— Скажите, Алекс, — эльфийка непривычно замялась. — Какого дьявола вы мучаетесь со мной? Ведь не за три же невинных поцелуя? Нет? Тогда за что? Понимаете, мне стыдно, правда, очень стыдно, что я втянула вас в эту историю. Простите…

— Да ладно вам, госпожа, — я успокаивающе, но вместе с тем деликатно похлопал по ее руке, привычно державшей поводья. — Если честно, так я вам даже благодарен. Может, хоть теперь побываю дома не во сне или, скажем, в мечтах, а наяву.

— Не люблю загадок, Алекс. Насколько я помню, ваш дом в Ренвуде, — где, как вы говорили, в небольшом, уютном доме обитает Старый Бэн.

— Это второй дом, госпожа, — мне, скрытному и недоверчивому по натуре, захотелось все ей рассказать. Даже то, что не знал деда. Может, все потому, что эльфийка напоминала мне чем-то мать? Но вряд ли, ведь по прошествии стольких лет я даже не помню ее голоса или лица. — Первый же, мой родной дом, теперь в поглотивших его Покинутых Землях. И я родился в нем и рос до семи лет. Тогда это была еще Граница и славное княжество Лоншир, охранявшее опасные рубежи. Княжество, где правил мой отец, храбрый сэр Уильям, и испокон веков над башнями развевались малиновые стяги с золотым оленем, — тут я тяжело вздохнул. — Но однажды кто-то предал нас. Всю стражу на Границе усыпили и вырезали. А дверь замка открыла чья-то предательская, подлая рука, впуская в его предутреннюю, сонную тишину страшных гоблинов с Закопченных Гор, темных гномов оттуда же и нахлынувшую волной прочую нечисть с Ничейных и Покинутых Земель.

Эльфийка сочувственно взяла меня за руку, и, странное дело, Я не убрал ее.

— Не знаю точно, что там происходило дальше. Помню, проснулся я от страшного топота подкованных железом сапог, от грохота выбиваемых дверей, жуткого чужого хохота, полных паники криков женщин, в которые вплетались плач и вопли детей. Но тотчас же зазвенела и сталь.

Я знал, где-то там отец, он сражается. Но что может сделать один рыцарь смаленькой горсткой воинов? Погибнуть со славой, но не победить… В диком ужасе я, то метался по своей комнате, то прятался под кровать или залазил под одеяло и все ждал: вот сейчас тяжелые шаги приблизятся к двери и станут вышибать ее. А потом…

Я буквально потерял голову от страха, когда действительно кто-то, спотыкаясь, добежал до моих дверей.

«Солнышко, — позвал меня знакомый голос няни, — открой, милый…» Не колеблясь ни секунды, я подбежал и, отодвинув тяжелый засов, впустил ее к себе. А по коридору уже бежали косматые тени с факелами, они завывали и улюлюкали.

«Солнышко, — няня, задыхаясь, тяжело прислонилась к холодной стене, — не бойся, родной, я уведу тебя отсюда».

И тут ударили в дверь. Няня затравленно оглянулась и, прихрамывая, бросилась к плательному шкафу. В дверь ударили уже чем-то тяжелым. Неимоверно торопясь, няня отодвинула шкаф, но там была такая же каменная стена, как и везде. Пошарив рукой под подоконником, она быстро нашла нечто, приводящее в действие механизм тайного хода. Часть стены бесшумно отъехала в бок. А входная дверь уже трещала, и с нее во все стороны летели щепки…

«Давай, торопись, солнышко!» — няня затолкнула меня в темный зев тоннеля и едва ступила следам, как входная дверь поддалась и ее вышибли. Но от страшной толпы, ввалившейся в комнату, нас обоих защитила непроницаемая каменная твердь: С третьего раза няня зажгла светильник, висевший на стене, и только тут я заметил темное пятно, расплывшееся на ее спине.

«Солнышка, — няня, перехватив май испуганный взгляд, слаба улыбнулась. — Дальше беги сам, уже чудо, что я с такой раной вообще добралась сюда. Силы на исходе… Прощай, родной…»

Она упала на пал. Плача, я приник к ее груди и тут же отпрянул: сердце не билась. Что оставалось делать?

Подхватив затухающий светильник, я осторожно раздул огонек и, бросив на няню последний взгляд, сломя голову помчался к поджидавшему где-то впереди выходу. Что была дальше?

Покинутые Земли вместе с населявшими их тварями поглотили Лоншир, Граница отодвинулась далеко на северо-запад, а ваш покорный слуга стал беспризорным малолетним бродяжкой. Конечно, в этом тяжелом периоде моей жизни были и светлые страницы.

Например, кот Ворчун. Я познакомился с ним на чердаке одного старого, заброшенного дома, где нашел пристанище на долгих полгода. Необыкновенно крупный серый кот первым обнаружил меня в своих владениях. И, странное дело, он стал единственной опорой в тогдашней жизни. Ей-богу! Ну, как иначе? Ведь Ворчун воровал для меня цыплят и даже кур с ближайших ферм, а это однажды стоило ему искалеченной в капкане лапы. Он защищал меня от наглых, голодных крыс, готовых пожирать все, что только движется. И даже однажды отбил от стаи скелетоподобных собак, прибежавших с Диких просторов Покинутых Земель. С тех пар я даже мысленно не обидел ни одну кошку. Клянусь мечам предков!

Вдалеке замаячили первые домишки небольшого поселка. В густеющих сумерках мы как раз добрались до них и почти сразу же наткнулись на освещенную фонарем вывеску — постоялый двор «Два Брата». Указатель пути менее чем через пять минут привел нас к довольно неказистому двухэтажному зданию-коробке. За все эта время эльфийка так и не выпустила моей руки. Странная она, эта Арнувиэль. Странная и непонятная. Ей-богу! Хромой конюх с готовностью принял наших лошадей, мелкая луна подкрепила его усердие.

— Много гостей? — я указал на рослых, как на подбор, коней, похрустывающих сеном и овсом в своих стойлах.

— Да так, приехали тут одни, — конюх неопределенно покачал головой, — странные типы, господин.

Войдя в большой с закопченными балками зал, мы сразу же увидели компанию, о которой говорил хромой. О, это была разношерстная публика: бывшие дружинники феодалов, личности с воровато бегающими глазами, несколько долболомных крестьян с глуповатыми, но агрессивными лицами, двое-трое горожан с испитыми до синевы мордами и даже щеголеватый молодой человек, по виду дворянин, а то и сын знатного лорда. Хм, действительно, странное сборище. И что, интересно, их связывает? Впрочем, какое мне до этого дело? Пройдя через весь зал к широкой стойке, где молодой парнишка-бармен едва успевал наполнять высокие запотевшие бокалы, я вежливо поинтересовался:

— Скажи-ка, — любезный, а свободные номера есть?

— Думаю, да, господин, — парнишка оценивающе уставился на мою компаньонку. — Хотя я бы на вашем месте снял комнату на двоих.

— Не твоего ума дело, сопляк! — рявкнул я, не сдержавшись. — Надо же, молоко на губах не обсохло, а лезет с советами. Ну да ладно, — я примирительно покатил в его сторону мелкого достатка луну. — Забудем. Так как насчет крыши над головой?

— Поднимитесь на второй этаж, там, сразу у двери, столик управляющего гостиницей. Он-то уж точно знает, что у нас имеется на сегодняшнюю ночь.

— Благодарю, молодой человек. Пойдемте, госпожа.

Поворачиваясь к лестнице, я краем глаза заметил полные ненависти взгляды странных типов, рассевшихся за одним большим, грубо сколоченным столом. Что ж, дело привычное, нашего брата-порубежника мало кто любит. Но все-таки, с чего бы такая лютая ненависть? Управляющий дремал, свесив редкую, козлиную бородку на тощую грудь.

— Э-эй, почтенный! — я легонько потряс за плечо. — Гости надо?

— О, господин, простите, — управляющий вскочил. — Так что вы говорите?

— Нам нужно два отдельных номера.

— Найдется, господин, а как же!

— Алекс, вы что, спятили? — вдруг набросилась на меня эльфийка. — У нас что, завелись лишние деньги? Послушайте; почтенный, нас; пожалуй, устроит и один номер на двоих.

— Но с двумя кроватями, — я угрюмо поставил единственное условие. Спать, где попало, мне осточертело еще на долбанной Границе. Какого, спрашивается, дьявола я и здесь, в Спокойных Землях, должен вести подобный образ жизни?

— Все будет как надо, господин, — заверил управляющий. — У нас есть приличные номера даже с четырьмя кроватями.

— У меня что, ноги отстегиваются? На кой ляд мне столько кроватей? Или вы полагаете, что вместе с нами будут спать и наши лошади? Две, вы слышите, всего две кровати в номере.

Через пять минут мы уже осваивались в неказистой, однако же, чистой комнатушке. К неудовольствию Арнувиэль, кровати стояли рядом, а отодвинуть их подальше не было никакой возможности, ибо они почему-то оказались прикрученными к полу шурупами.

— Какое свинство! — эльфийка смешно наморщила лоб: — Что же делать? Ума не приложу.

— А вы ложитесь спать на пол, — подал я «добрый» совет. — Оно, конечно, жестковато будет, зато никаких проблем. Опять же и мне хорошо, не так будет слышно ваш раскатистый храп.

— Подлый клеветник! — эльфийка буквально задохнулась от праведного гнева. — Да я никогда в жизни не храпела. Никогда, слышите? Тем более раскатисто.

— Очень хорошо, — я едва успел увернуться от брошенного в голову сапожка. — Но если все так, то к чему эти нервы? А, госпожа?

Второй сапожок наподдал мне прыти и фактически подсказал идею слинять от компаньонки в расположенный внизу трактир. Постоянное общество одной-единственной женщины начинало действовать на нервы. Управляющий опять задремал за своим дежурным столиком и потому не обратил на меня ни малейшего внимания. Подойдя к: стойке бара, я заказал бренди и бокал пива, затем через минуту спохватился.

— И, пожалуйста, ужин в номер для дамы.

Парнишка-бармен понимающе кивнул и, подозвав немолодого официанта, сновавшего между столами, отдал распоряжение. Теперь, по крайней мере, моя «пантера» встретит меня на сытый желудок и в добром расположении духа, искренне понадеялся я. Хотя… Кто ее знает? Эта Арнувиэль такая непредсказуемая. Одно слово — баба!

— А где хозяин? — от нечего делать поинтересовался я у паренька.

— Отец болеет, — он несколько замялся. — Головные боли, знаете ли.

Я понимающе кивнул, практически уверенный на все сто, что предок пацана — алкаш еще тот. Ничего не попишешь, профессиональное заболевание, либо обжора, либо пьяница. Может, и себе как-нибудь стать трактирщиком? Пригубив пивка, я быстро оценил обстановку зала: ничего из ряда вон выходящего не было. Народ пил, гулял, наслаждался жизнью в обществе доступных девиц. Компания странных типов выделялась в том случае, если специально присмотреться к ней. Чем-то от них веяло скверным, и потому я, катанув еще одну луну мальчишке в руку, с деланным безразличием спросил:

— Что за люди сидят за большим столом? Видать, птицы разного полета, а, поди, ж ты, клюют из одной кормушки.

— Мне они самому не нравятся, — парнишка опасливо покосился на перешептывающихся гостей. — Лесли, наш официант, говорит, будто у них с собой Черный Манифест.

Я тихо присвистнул: дело пахло тюрьмой, полицией и допросами. И что самое неприятное — Святой Инквизицией. Примерно с полгода назад кто-то или что-то стал распространять в Спокойных Землях листовки, сеющие смуту. В них изливалась хула на Создателя, Церковь, силы Света и в конце говорилось: «Ты жаждешь золота? Приди в Покинутые Земли к Черному Королю и поклонись. И вряд ли какой лорд будет богаче тебя. Хочешь женщин, красивых и молодых? Ты сам выберешь себе гарем. Боишься, что однажды придет за тобой Костлявая? Тогда отдайся беззаветному, преданному служению Черному Королю, и он подарит тебе бессмертие!».

Хм, Черный Король. Вряд ли кто на Границе особенно серьезно верил в его существование, но все же… Кое-какие факты настораживали и говорили о том, что действительно у Темных Сил в Покинутых Землях объявился Вождь. Например, нападения на пограничные форты стали более организованными, собиравшиеся полчища гоблинов; темных гномов и людей-отступников проявляли железную дисциплину, опять-таки листовки, расклеиваемые в самых людных местах и прозванные в народе Черным Манифестом, что-то да значили. И разведчики… Их за последние полгода пропало в Покинутых Землях, наверное, больше, чем за все предыдущие десять лет. И если уж следопыты считались на Границе элитой, то разведчики были элитой элит.

Конечно, за всем этим кто-то стоял. Но кто, мифический Черный Король? Возможно. По крайней мере, Святая Инквизиция стала подобна бешеной собаке, брызгающей слюной и кусающей всех без разбору. Она же придавала прыти полиции и доносчикам, призванным выявлять тайных друзей Черного Короля. А уж в случае удачи пылали жаркие костры Инквизиции и в воздухе стояла вонь от горящей человеческой плоти. И все бы ничего, да я сильно подозревал, что настоящие сторонники Зла не попадают в закинутые сети. Нет. Но костры горели часто… А что стоит наклепать донос на соседа — и порядок: его огородик уже твой. Всего делов-то, листок бумаги, и его жена — твоя жена, его булочная — твоя булочная. Просто и быстро!

Проклятые времена, я даже мысленно грязно выругался. Выходит по всему, этот чертов Черный Король существует-таки. Иначе какого лешего всякий сброд потянулся в Покинутые Земли?

И как только этой идиотке удалось уболтать меня сунуть голову в петлю?

Ведь иначе, чем самоубийство, наше предприятие не называлось. А я к суициду тяги не имел никогда. К тому же я нарушил одно свое правило не связываться с эльфами. Никогда. Ни под каким видом. И на то были причины.

Мои покаянные размышления прервали уверенные шаги. Сзади подходил человек, и я готов был поклясться посохом Старого Бэна — это кто-то из подозрительной компании.

— Есть разговор, парень! — на мое левое плечо легла тяжелая в старых шрамах рука. Медленно, не торопясь, обернувшись, я оказался лицом к лицу с одним из бывших дружинников. По крайней мере, таковым он казался.

— Ступай за наш стол, там и потолкуем, — квадратная физиономия с упрямо выдвинутым подбородком выглядела не слишком вежливой.

— Я занят, — с изрядной дозой угрозы процедил я.

— В самом деле? — голос дружинника источал яд. — А с виду не скажешь. Идем, парень, добром прошу. Пока добром.

— Да пошел ты! — я опять отвернулся к стойке.

Квадратномордый сделал вполне естественную вещь: опять положил свою лапу мне на плечо. И тут же поплатился за это. Я привычно сделал захват и перебросил его через себя, куда-то далеко под стойку. Парнишка-бармен, сын хозяина, испуганно охнул и во избежание неприятностей тоже исчез под надежным дубовым укрытием.

Трактир возбужденно загудел. Друзья квадратномордого вскочили на ноги, в спешке опрокидывая табуреты и посуду со стола. Слух резанул легкий, привычный звон — из ножен на Свет Божий потянулись мечи и кинжалы. Дьявольщина! Оголенное оружие означало серьезный бой, то есть смертоубийство, а значит, возможное преследование полиции. Мне еще в довершение всех бед не хватало легавых на хвосте. Будто мало эльфийской погони и необузданной авантюристки, свалившейся как снег на голову.

— Бей его! Пограничный пес! — раздались злобные, истеричные вопли.

Народ, не желавший попасть под горячую руку, сыпанул с близлежащих от странной компании столов.

— Вот как? — я непроизвольно по-волчьи оскалился. — Жаждете крови? Ну, так идите сюда, сыновья гиен и шакалов!

Меч, кинжал, метательные звездочки, кастет были моей стихией. Старый Бэн ненавидел и презирал всякое оружие, но я, сколько себя помню, всегда в нем души не чаял. И старик мудро принимал этот факт.

Первым стойки бара достиг щеголь-дворянинчик.

— Смерд! — он вдруг тонко завершал и ткнул в меня острием длинной старомодной шпаги. С легкостью, граничащей с презрением, я отбил его своим клинком в сторону и тут же нанес юнцу сокрушительный удар кулаком в подбородок. Вряд ли тому когда-нибудь доводилось выключаться быстрее.

Но остальные были тут как тут. Я еще успел свалить им под ноги ближайший столик и схватить левой рукой тяжелый табурет, как входная дверь с впечатляющим грохотом распахнулась, впуская десятка два одетых в красные плащи дюжих молодцев с черными крестами на спине и левой стороне груди. Среди них, выделяясь сумрачными тенями, мелькнули трое или четверо в сером. Матерь Божья! Я невольно пожалел вдруг замерших на месте врагов. Сама Святая Инквизиция пожаловала!

— Взять их! — худой, сгорбленный человек в серой сутане с большим серебряным распятием на животе повелительно указал на еще не пришедших в себя драчунов.

— Оружие на пол! — загудел голос старшего красноплащника.

С глухим стуком мечи и сабли упали вниз. Ничего не попишешь. Все знали, что Серые Сутаны — отцы-инквизиторы — отбирали в свои отряды наилучших бойцов. Уж это-то Я прочувствовал на своей шкуре, потому без резких движений и подозрительной поспешности, поставил на место табурет и вогнал меч в ножны.

— Обыскать мерзавцев! — велел опять худой инквизитор и повернулся ко мне:- Кто такой? И почему якшаешься со всяким сбродом?

— Смилуйтесь, святой отец, да эти парни едва не отправили меня на тот свет. Какие уж тут якшанья?

— Не будь таким скромным простачком, — тонкие бескровные губы искривила неприятная, змеиная усмешка. — Зачем казаться меньшим, чем ты есть на самом деле?

Я проследил за взглядом его выцветших глаз. Как раз в это время из-под стойки извлекали слабо мычащего дружинника с неестественно вывернутой рукой. Не церемонясь, красноплащники грубо швырнули грузное тело рядом со щеголем, до сих пор пребывающем в спасительной отключке.

То-то обрадуется, увидев вокруг себя воинов Церкви!

— Так кто ты такой? — вновь, но на сей раз с вкрадчивой мягкостью повторил инквизитор.

— Я Алекс из Ренвуда, — отвечать приходилось голосом безгрешного ягненка, при этом непоколебимо честно глядя в безжалостные, не имеющие цвета глаза. — Служил Господу нашему на Западе Границы.

— Так-так, — инквизитор задумчиво пожевал губы. По всему было видно, он еще не решил, что со мной делать.

— Ваше Святейшество! — застывшую тишину трактира взорвал ликующий возглас молодого красноплащника: — Бумаги! Я нашел бумаги, — и осторожно, держась за самый кончик двумя пальцами, он протянул инквизитору туго скатанный рулон. Тот осторожно размотал один лист и тут же, будто это была гадюка, бросил на пол.

— Черный Манифест! Ага, попались отступнички! Вяжите их, да покрепче вяжите! — в восторге от удачной охоты он едва не забыл обо мне, но все же незаметно улизнуть не удалось. — Стой! — резкий окрик буквально пригвоздил на месте. — Что хотели от тебя, Алекс из Ренвуда, поганые отступники?

— Понятия не имею, святой отец, — с ужасом я почувствовал, что теряю остатки самообладания и терпения. — Спросите-ка лучше у них самих.

— Хм, ладно, юноша.

Повинуясь команде, два красноплащника подхватили квадратномордого и поставили на колени.

— Какие дела связывают вашу шайку с этим молодым человеком? Отвечай, несчастный!

Бывший дружинник окинул инквизитора мутным взором полных боли глаз.

— Никакие, мы просто хотели нанять его проводником в Ничейные Земли.

— Вот как? А что вы там позабыли?

— Собирались малость подзаработать на отлове всякой нечисти, — квадратномордый тяжело дышал. — Клянусь! А! А! А! — святой отец резко вывернул назад основательно проломанную руку.

— Так куда вы шли? Говори правду, грязная свинья!

— К Черному Королю… — свистящий шепот был приговором для всей компании. Окончательным приговором.

— Уведите отступников, — инквизитор довольно потирал руки. — С ними все ясно. А как быть с тобой, Алекс из Ренвуда? Может, ты все же заодно с этим сбродом?

— Что вы, святой отец, я верный сын Церкви нашей, — для вящей убедительности пришлось даже набожно осенить себя крестом. — В том порукой вся моя прошедшая жизнь.

— Оставайся с миром, сын мой, — таки поверил инквизитор. — Но и ныне, и впредь будь начеку. Враги Господа нашего не дремлют. Истинно говорю тебе.

Еще раз чиркнув по замершему залу острым взором бесцветных глаз, он в сопровождении двух других Серых Сутан наконец-то ушел. Ух! Я отер проступивший на лбу пот. Никогда не любил эту Серую публику, но, впрочем, никогда по-настоящему и не боялся.

— Эй, малец! — окликнул я затем бармена. — А ну налей-ка дяде двойной бренди. Да вылазь ты на свет Божий. Сколько можно прятаться?

У парнишки дрожали руки, когда он пытался плеснуть мне спиртное в стакан. Пришлось ему помочь, иначе изрядно бы пролилось. Через десять минут трактир опустел. Святая Инквизиция никому не повышала аппетит либо настроение. Тяжело вздохнув, я отправился наверх, в клетку с дикой киской. Моя компаньонка нервно мерила шагами комнатушку. Нетронутый ужин стоял на столе.

— Явился! — она в нетерпении подошла поближе. — Алекс, что там за шум и вопли доносились снизу? Честно говоря, я, уж было, собрал ась спуститься в трактир.

— Не стоило этого делать, — ответил я с кажущимся безразличием. Святая Инквизиция сейчас не слишком жалует эльфов.

— Инквизиция? — у моей дамы округлились глаза. — Что она тут позабыла?

— Слышали про Черного Короля и его Манифест? Так вот те люди, ну разношерстная компания за большим столом, шли к нему. Кто-то, вероятно, донес, и их сцапали.

— Черный Король, — эльфийка насмешливо фыркнула. — Алекс, и вы, взрослый человек, верите в эти детские сказочки?

— Достаточно того, что в них верит Церковь.

— Но это же…

— Это же безобразие, госпожа, — на полуслове прервал ее я, — что вы до сих пор ничего не поели.

— Одной не хотелось, — эльфийка отчего-то казалась немного грустной.

— Давайте вдвоем, Алекс?

На удивление быстро, мы подчистую уплели все принесенное официантом.

— Может, еще хотите? — я был полон искреннего энтузиазма. — Что заказать?

— Да вы рехнулись, Алекс, довольно. Не то я действительно растолстею.

— Вот бы посмотреть, — размечтался я. — Никогда не слышал о полненьких эльфийках.

— Хам!

В ответ я вежливо поклонился.

— Шут!

Я поклонился второй раз.

— Ну скажите, Алекс, будет ли настоящий мужчина дразнить женщину?

— Будет, — с полной убежденностью последовал ответ. — Если женщина прехорошенькая.

— Честно говоря, Алекс, мне впервые в жизни хочется напиться. Знаете почему? Потому что ваши издевки переполняют чашу моего терпения.

— Да кто вас знает, может, вы алкоголичка? Так тогда и скажите, я пойму. А то чаша терпения, издевки. Да вам, наверное, просто хочется найти пристойный повод.

В мою голову опять полетел, на сей раз уже цветочный, горшок. Это уже стало входить в привычку.

— А говорили, деньги надо жалеть, — счел своим долгом напомнить я ей. — Сколько мы уже на этой битой посуде потеряли!

— Плевать мне на деньги, — эльфийка была в бешенстве. — Ну, Алекс, последняя шуточка вам даром не пройдет. Посмотрите!

— Давайте лучше мириться, — пошел на попятную я. — Хотите что-то подарю интересное?

— И что же? — она подозрительно покосилась на меня. — Опять придумали очередную пакость?

— Нет, госпожа Арнувиэль. Возьмите на память вот это.

— Ой! — не смогла сдержать возглас удивления эльфийка. — Откуда он у вас? — в ее руках лежал искусно обработанный кусок янтаря. Внутри золотисто-солнечного мирка застыла переливающаяся всеми оттенками радуги колибри и почти настигший пташку, тоже цветной, чешуйчатый минидракончик с прозрачно-стеклянными крылышками.

— Погоня без конца, — прокомментировал я замершую в вечности сцену. — Алекс, откуда у вас это чудо?

— Если скажу, что из сказки, поверите?

— Вы расскажите, а там посмотрим.

— Пусть будет так, но Я, знаете ли, подустал давайте присядем на кровать, ноги не держат. А история длинная.

Удобно устроившись, я в который раз удивился: и чего я так изливаю душу перед девчонкой? Просто что-то в ней располагало так, что я доверялся охотно и без оглядки. Это было хорошо, но и плохо одновременно.

— В семье нас было четверо детей: старшая сестра Синдирлин, или попросту Синди, потом брат Чарльз — наследный князь Лоншира, затем Эрик и самый младший ваш покорный слуга малыш Алекс, — собираясь с мыслями, я немного помолчал. — Не все было гладко в то время. Отец, властный и решительный, дни и недели проводил на Границе и в походах по Ничейным Землям. Это был воин до мозга костей, и ничего, кроме войны, его по-настоящему не интересовало. Леди Шарлотта, моя мать, любила мужа, но вечные его отлучки сделали ее какой-то апатично-грустной. И, собственно говоря, мы, дети, оказались предоставлены на попечение своих нянек и воспитателей. Больше нами никто не занимался. Уже тогда я стал замечать, что Синди люто ненавидит Чарльза, впрочем, и меня она не обходила своим вниманием. Как-то после яростной ссоры с братом я услышал ее слова:

— Будь трижды прокляты ваши тупые христианские законы. Я! Я самая старшая, и я должна наследовать престол отца! Ну да погодите, щенки, я еще с вами разделаюсь.

Мне все стало ясно. Для Синди, С ее неуемной жаждой власти, братья стояли поперек горла. Мы ей мешали. До сих пор мне порой не по себе при воспоминаниях о сестре. Довести до отчаяния она смогла бы и камень.

Однажды Синди больно отхлестала меня по щекам за то, что якобы я сломал в саду ее любимую черную розу. Но ведь все знали, что она сама нечаянно сломала цветок. Убежав к себе, я забился под одеяло и долго не мог уснуть, дрожа от незаслуженной обиды. Тогда-то, в ту ночь, меня впервые посетил Лонширский Золотой Олень — старинный покровитель нашего рода. Я прыгнул ему на спину, и мы долго мчали по сказочному, дремучему лесу. Неожиданно могучие дубы расступились, и мы оказались в удивительном месте. Сиял яркий, летний полдень, но в небесной синеве сверкали, драгоценными камнями огромные прекрасные звезды. Солнце соседствовало с луной, но больше всего прочего внимание привлекал Источник, изливавшийся прямо с неба бурлящим золотым водопадом энергии, наполнявшим большое овальное озеро.

— Иди! — олень мордой подтолкнул меня к пологому берегу. — Ступай же! Зажмурившись, я повиновался. О! Что это оказалось за удовольствие побарахтаться в странных, золотистых водах! Олень все это время терпеливо ждал, но назад мы не поехали до тех пор, пока я не напился из Источника.

Проснувшись утром, я подумал: до чего реально все ощущалось. Будто и впрямь было наяву. После той ночи Олень стал часто навещать меня в снах, и мы вновь проделывали уже привычный путь по сказочному лесу. Потом я купался в озере, стоял под живительными, сильными струями водопада и пил, жадно пил золотистую небесную влагу. Иногда Олень приглашал гостей. Волки приводили своих волчат, и я гонял с ними наперегонки по изумрудному лугу. И, странное дело, я хорошо понимал их, а они, в свою очередь, меня. Приходили медведи, лисы, кабаны, прилетали разные птицы, и мы все находили общий язык. Странно, не правда ли?

Но однажды я все же уверился полностью в реальности происходящего.

На лугу, возле Источника, стоял плоский холм, весь покрытый белоснежными, похожими на орхидеи, большими цветами. Над ними подобно трудолюбивым пчелам постоянно сновали крылатые человечки. Они-то и подарили мне этот чудесный янтарь. Проснувшись утром и обнаружив его зажатым в кулаке, я уже ни в чем не сомневался. И, странное дело, страх перед Синди пропал подчистую. Я даже попытался отплатить ей, прикрепив к сиденью кресла здоровенную колючку с акации. Но она была старше на десять лет, и я опять получил основательную взбучку.

В последний раз я видел Лонширского Золотого Оленя накануне той страшной ночи, когда Покинутые Земли захлестнули отчий замок. Он появился взмыленный и загнанный, а из его груди торчала черная, вся в магических рунах стрела. Олень смотрел мне в глаза, пытаясь что-то сказать, но… Не успел. Он упал грудой золотого меха и ярко, ослепительно вспыхнул. А наутро я расшнуровал на груди замшевую рубашку — на своей шее я обнаружил цепочку с амулетом — золотым оленем в прыжке. Вот с этим самым. С тех пор я с ним не расстаюсь.

Арнувиэль зачарованно уставилась на изящную фигурку животного.

— Вот это да, Алекс! Да у вас не жизнь была, а сплошные чудеса. Ах, да, извините Бога ради, я и позабыла про вашу милую сестричку Синди. — Пустое, я ее давно простил. Не дело на мертвых таить зло.

— А вы уверены, что в ту роковую ночь все ваши родичи погибли?

— Более чем. В замке было полно гоблинов С Закопченных Гор, а они, как известно, пленных не берут. Никогда…

— В жизни всякое случается, Алекс, — эльфийка ободряюще смотрела на меня. — Да вы это, пожалуй, знаете лучше юной, неопытной девушки.

— Все в руках Бога, госпожа, — я помолчал. — Ну да ладно, на сегодня мы вроде бы уже наговорились. Давайте теперь спать. И не думайте ничего плохого обо мне. Поверьте, я не способен обидеть женщину, тем более вас.

— Почему тем более, Алекс? Я что, лучше других?

— Спокойной ночи, госпожа, а насчет лучше… Знаете, мне всегда хотелось иметь хорошую сестру. Вы не сердитесь?

— Спасибо, Алекс, — эльфийка была явно растрогана, хотя и пытал ась это скрыть. — А насчет сердиться, да на вас просто не за что.

В эту ночь, впервые за последние несколько месяцев, мне вновь снились родные края: дубовый Лонширский лес, отчий замок, милая няня, родичи, но, как и прежде, это были первая половина сна, приятные воспоминания прошлого. Вторая — жуткое настоящее. Вот я иду пыльными, заросшими густой паутиной, темными залами лонширского замка. Иду в кабинет отца; где в стальном шкафу хранятся символы княжеской власти: корона из серебра, украшенная великолепными изумрудами, меч династии Лоншир, жезл Правителя и государственная печать. От сильного толчка ноги давно не смазанные, ржавые петли скрипят, но поддаются, и я, вздымая клубы пыли и тревожа заметавшихся под потолком летучих Мышей, вхожу в святая святых. Все, известное с детства, находится на своих местах: шкафы с книгами, разнообразное оружие и выцветшие гобелены на стенах, чучела медведя, кабана, волка и крапчатой рыси. А вот и отцов стол, тяжелый и черный, за ним кожаное кресло, в котором спиной ко мне кто-то сидит. Но кто это? Кто может сидеть один, в мертвом, мрачном замке? Я никогда не успевал разглядеть этого человека, ибо его безжалостный, издевательский смех будил меня. Вот так случилось и на сей раз.

В холодном поту я с трудом унял колотившееся в груди сердце. В окно заглядывала равнодушная бледная луна, поблескивали холодные далекие звезды, а рядышком тихо, по-детски, сладко посапывала Арнувиэль. И почему ты действительно не моя сестренка? Пожалел я, но, впрочем, тут же и порадовался этому.

Из головы не шел много раз виденный сон. Что бы он, мог означать?

Предвещал будущее? Не знаю, не знаю… От нерешенной загадки домой хотелось еще сильней. Неужели в Лоншире появился новый хозяин? Тот сидящий в кресле отца? Но что делать живому среди тлена и смерти? Нечего, если только сам он не жуткое, потустороннее существо.

Лоншир манил со все большей силой, но в то же время все больше и настораживал. Что-то там было не так. Но чего другого можно ожидать от давно заброшенного замка в Покинутых Землях? Немного поворочавшись, я опять задремал, и больше мне уже ничего не снилось. Разбудили нас первые лучи ласкового летнего солнца.

— Доброе утро, госпожа Арнувиэль!

— Доброе утро, Алекс! — обменялись мы первыми любезностями. — Как спалось?

— Спасибо, хорошо. А вам?

— Просто прекрасно!

Собрав свои нехитрые пожитки, мы спустились в трактир перекусить и взять в дорогу запас продовольствия. Слава богу, ни паломников к Черному Королю, ни Серых Сутан на сей раз там не было, а потому завтрак прошел без малейших происшествий. Расплатившись за постой и еду, мы вывели своих отдохнувших лошадей из конюшни на двор.

— Ну, с Богом, — я махнул рукой. — В путь, госпожа!

Поселок через пять минут остался позади, а перед нами вновь пролегла дорога. Кое-где вдали золотились нивы, вился сизый дымок из редко разбросанных ферм да порой вдалеке, на сочных зеленых выпасах, чернели точки немногочисленных коровьих стад. Людей, едущих в ту или иную сторону, не было вообще. Чувствовалась близость Ничейных Земель. Дальше стали попадаться заброшенные дома, и даже крупные фермерские хозяйства. Да-а, люди постепенно покидали этот край, уходя подальше в Спокойные Земли. И винить их в том не стоило, ибо как ни стерегли Границу ее стражи, а нечисть все одно порой находила лазейку и прорывалась. А уж тогда… Огонь, кровь и братские могилы…

Невдалеке от дороги чернели обугленные останки некогда большого деревянного дома. Вокруг них разросся буйный, теперь уже дикий сад. Спрыгнув с коня, Я нарвал целый подол крупных, желто-румяных яблок. Благо этого добра тут было навалом.

— Угощайтесь, госпожа, — предложил затем я. — Должно быть, вкусные. Эльфийка молча захрустела яблоком, видно, заброшенность местности подействовала на нее угнетающе.

Ох, девонька, и куда ты только прешься? Ведь это еще не Ничейные Земли, уже молчу про Покинутые, подумал горько я и даже почувствовал угрызения совести за то, что не смог отговорить ее от столь пагубной затеи. Какое-то время эльфийка ехала, отрешенно уйдя в себя, но потом, мучительно подбирая слова, задала вопрос, на который и мне хотелось бы знать точный ответ.

— Скажите, Алекс, почему Покинутые Земли медленно, но неотвратимо наступают?

— Может, чего полегче, госпожа? — я тяжело вздохнул. — Откуда мне знать?

— Как откуда, Алекс? А кто хвастал своей многолетней службой?

— Ну, это не одно и то же, госпожа. Чего вы хотите от простого солдата? Я знаю то, что я видел. Жители уходят из приграничных с Ничейными Земель, уж больно там ненадежная жизнь. После чего стражам Границы практически становится некого защищать. За их спиной вымершие деревни и городки, брошенные фермы и хутора. Вот так, постепенно, граница и отодвинулась…

— А что же вы, люди, отступаете? — в спокойном голосе эльфийки сквозило презрение. — Так дойдете до самого Эльфийского Края, а там-то уж вас ждут, не дождутся.

— Ага, — я согласно кивнул. — С калеными стрелами. А почему отступаем… Ну, как вам объяснить, госпожа? Хм… В общем, думаю, все дело в том, что охрана Границы и люди, служащие на ней; никому не нужны. Феодалы Спокойных Земель, финансирующие все пограничные Нужды, скупы до крайности. У них есть сотни и тысячи золотых дублонов на пиры, оргии, охоты, роскошные наряды, дорогих лошадей и многочисленных женщин, но на Границу их почти не оказывается. Ну так, жалкие крохи. И знаете ли, любезная госпожа, кто в основном служит на опасных рубежах? Фанатики! Да, утверждаю, потому что им приходится порой по полгода за бесплатно рисковать своей драгоценной шкурой. Но и они, что могут даже они, эти мужественные люди, сделать для кардинального решения проблемы? Что для этого может сделать цепь зачастую деревянных фортов, с гарнизонами, насчитывающими порой пятьдесят-шестьдесят человек?

Эх, госпожа, проблему эту, думаю, следует решать не на Границе, ибо корни ее не там. По моему скромному разумению, надо собирать большое войско и не только со Спокойных Земель. Кинуть клич Всеобщего Сбора в другие края. Эльфов позвать, гномов с Оружейных Гор, великанов с Красных Каньонов и самим двигать в Покинутые Земли, пошерстить нечисть, отбросить ее как можно дальше. Хватит только обороняться. Тем более если принять во внимание эту новую зубную боль — Черного Короля. Э! — и я безнадежно, махнул рукой. — Да разве уговорить баронов раскошелиться, пока опасность где-то далеко? Нет. Надо, чтобы эта опасность, простите, госпожа, клюнула петухом в их толстые задницы. Только тогда-то поздно, пожалуй, будет.

— Алекс, дружище, — эльфийке было явно неудобно за свои резкие слова. — Бога ради, я не хотела никого обидеть, тем более вас. Но… Видите ли, я впервые покинула Эльфийский Край и тут, в Спокойных Землях, мне еще многое непонятно.

С удовольствием отметив про себя «дружище», я поспешил успокоить компаньонку.

— Что вы, что вы, госпожа, какие обиды? Обижаться следует на проклятых феодалов и магистраты зажравшихся независимых городов. А вы то тут при чем? Так что давайте оставим эти разговоры, все равно от нас ничего не зависит. Я принимаю жизнь такой, как она есть. Плохие правила или хорошие, но я играю по ним, ибо давно понял одну истину: меняет их не человек, а Время.

После минутного молчания я постарался перевести разговор на другое.

— Кстати, госпожа, давно хочу спросить, а что означает имя Арнувиэль?

— Медовый Цветок, — эльфийка отчего-то зарделась. — Не нравится?

— Э-э, госпожа, прекрасное имя, — тьфу, черт, я чувствовал себя сопливым пацаном, ибо сам вспыхнул, словно помидор. — Слово Чести прекрасное, по крайней мере, лучшее из всех, что я когда-либо слышал.

Эльфийка сердито покосилась и, я готов был поклясться приходом. Мессии, едва не спросила: «А сколько из них, из этих имен, на вашем боевом счету, Алекс?» Игра в молчанку длилась до самого полуденного отдыха, место для которого мы облюбовали под плакучими ивами, росшими почти у самой речушки, чьи хрустальные воды несли листки и кусочки коры. Вовсю летали лазурные, алые и изумрудные стрекозы, плескалась на середине рыбешка, а стайки бесстрашных мальков подплывали к самому берегу. Где-то вверху, в пышных густых кронах, стрекотали потревоженные сороки, им нехотя отвечал козодой да изредка лениво постукивал по стволу красноголовый дятел.

«Рай, — подумалось мне, — и зачем куда-то идти?»

Эльфийка присела было на подстеленный плащ, но почти сразу же встала.

— Алекс, вам действительно можно доверять? — необычно настороженный тон удивлял. — Знаете ли, хочется выкупаться. Не будете подсматривать?

— Обещаю. Что я, голой бабы не видел? Обижаете, госпожа. Вот мне-то посложней придется с купанием. Барышня вы молоденькая, к тому же уверяете, якобы девственница. Где гарантии вашей скромности, а? Я в смысле проявления нездорового любопытства.

— Ну это уже сверх всего! — Арнувиэль фыркнула, словно рассерженная кошка. — Алекс, вы либо квадратный болван, либо вновь принялись за свои гнусные насмешки.

— Плескайтесь себе на здоровье, госпожа, — хладнокровно парировал я.

Потом моя очередь. Все же думаю, вам можно доверять.

— Тьфу! — эльфийки плюнула себе под ноги. — Каков! Ну и ну!

Повернувшись спиной к компаньонке, я всецело ушел в приготовление обеда. Она же, мгновение поколебавшись, разделась и скользнула в воду. Прости, Господи, мой грех, но я вдоволь, во всех деталях налюбовался на эльфиечку. О! Что это было за зрелище! Неподготовленный либо слишком юный сошел бы попросту с ума. Всей моей закалки и богатого опыта едва хватило на то, чтобы сдержать закипевшую молодым вином кровь и не броситься очертя голову к обнаженной богине. Но она-то, конечно, ничего не заметила. Что я, даром на Границе ел хлеб вольного охотника? А грех… Да не беда, замолю в первой попавшейся церкви. Всего делов!

Вдоволь наплававшись, компаньонка-таки выбралась на берег. Не оглядываясь, я бросил ей чистое полотенце. Уже потом, одевшись и расчесывая роскошные волосы костяным гребешком, она с удивлением заметила:

— А вы молодец, Алекс. Сдержали слово, вот не ожидала.

Мне стало неловко, но всего лишь на миг.

— Теперь осталось сдержать вам свое, — я постарался насупиться поубедительней, а что, играть, так играть. Входя в воду, я позволил себе насмешливо улыбнуться и подумать: эх, желторотая, знала бы ты, что стесняюсь я тебя не более чем вон то дерево. Не более.

Эльфийка сдержала слово, по крайней мере, я, равно как и она, ничего не заметил. Приятно освеженные, мы с аппетитом принялись за жареную оленину и тушеные овощи. Десертом послужила малина, обнаруженная мной на заброшенной ферме неподалеку. Саму жилую постройку густо оплел колючий шиповник, и можно было ожидать, что через пару лет здесь не останется следа человека. Дикость и Покинутые Земли неотвратимо наступали…

Вернувшись на берег реки, мы еще часок отдыхали. Потом, уже в пути, эльфийка вдруг вспомнила моего усатого друга.

— Скажите, Алекс, а как вы расстались с Ворчуном? Ему что, тоже надоели ваши дурацкие выходки?

— Ворчун был неизмеримо терпимее вас, госпожа. А выходки… Мне тогда было не до них. Голодному, оборванному и больному ребенку не до шалостей. А что касается расставания… Ворчун погиб от ран после схватки со стаей одичавших собак; помните, он спас меня от них.

— Алекс, какая же я дура, простите меня. Но клянусь, это все ваше пагубное влияние. Не верите? Правда!

— Вот так ложь! Да вы и до знакомства со мной были штучка еще та. Я это сразу понял, едва вы тогда вошли в трактир. А теперь, надо же, какое лицемерие, корчите из себя самую кроткую смиренность. Готов держать пари на любых условиях, что братцы ваши наплакались с вами в детстве. Да и не только в нем. Ведь, наверное, недаром этот, — как его, Элриад, возжаждал сплавить вас побыстрее. Достали вы его, видать, не иначе. Ай! — над головой звонко щелкнул хлыст. — Ай! — второй удар обжег левую руку.

Что оставалось делать? Дать шпоры Дублону! А позади, сломя голову, мчалась разъяренная эльфийка и материл ась так, что аж душа радовалась. Вот бы и себе поучиться подобным оборотам! Жаль, в данный момент времени не было, ибо кожаная плеть находилась в постоянной близости и следовало, по возможности избегать ее прикосновения. Ну да ничего, как-нибудь на привале попрошу компаньонку просветить дурака. Надо же, а я то думал, что могу ругаться. Наивный!

Погоня длилась долго, но ничто не вечно под луной. Горячая Кровь эльфийки постепенно остыла и норов ее поутих.

— Эй вы, босяк! — она малопочтительно погрозила кулачком и таки оставила плеть в покое. — Да прекратите погонять свое бедное животное. Смотрите, оно все в мыле!

— Чего? — моя челюсть непроизвольно отвисла, а затем с лязгом захлопнулась. — Босяк? Знаете, дорогуша, я, пожалуй, надеру ваши симпатичные ушки. Честно сказать, давно руки чешутся. Да и ремешком по мягкой попке пройтись не помешает. Надо же, Лонширского князя оскорбить таким словом! — я действительно соскочил с коня и с самым серьезным видом стал вытаскивать из брючных петель плетеный ремень.

— Да вы спятили, Алекс! — глаза эльфийки стали круглые, словно блюдца. — Я из рода Платиновой Колонны, из рода герцогов и принцев! Во мне течет королевская кровь. Меня нельзя бить!

— О-хо-хо, а следовало, только желательно в детстве и почаще. Сейчас-то поздно, видать? А, герцогинюшка-принцесса? Или все-таки восполним пробел образования? — ремень в моей руке угрожающе покачивался из стороны в сторону.

— Нет уж, сударь, не стоит. Я, пожалуй, и так все поняла, — она непроизвольно поерзала в седле, словно пыталась зарыть в него свой прелестный задик. — Ну что вы уставились на меня? Мы едем дальше или нет?

— Ага, — я с трудом сглотнул слюну. Перед глазами, как наваждение, возникало видение купающейся богини реки. Брр, я даже помотал головой.

— Алекс, вам что, плохо?

— Уже нет, госпожа. Просто голова закружилась, но теперь все прошло.

— Это у вас от излишней ехидности и злоязычия.

— Молчали бы про злоязычие…

Дальше мы опять ехали бок о бок, заключив временное, так сказать, перемирие. В который только раз? Постепенно мы разговорились. Я расспрашивал Арнувиэль об Эльфийском Крае, она охотно и с восторгом отвечала. Только теперь, например, для меня стало откровением то, что у себя на родине эльфы, с помощью магии, конечно, поддерживают вечное, цветущее лето. Лютой зимы и печальной осени там нет вовсе. Взахлеб эльфиечка рассказывала о густо покрытых дивными цветами лугах, о пронизанных небесной синевой бездонных озерах, прозрачных реках и говорливых ручейках, возле которых живописно высились разноцветные замки и дворцы с тонкими, изящными шпилями.

— А как чудесны пиры и танцы в лесу при свете луны и звезд, — едва не стонала она, — когда под сенью древних дубов и вязов, не на одну ночь, ставятся изысканно украшенные столы и резные кресла, напоминающие царские троны! От одного только запаха дубов, свежесрезанных роз, разбросанных повсюду, от полного пряных ароматов ветерка, залетавшего с лугов, чувствуешь себя ошалевшей и пьяной, как после полного фужера старого, доброго вина.

Я вдруг неожиданно, почувствовал острый укол ревности.

— Ну ладно, вы пировали, дышали свежим, хмельным воздухом, потягивали отборное винцо, танцевали с симпатичными молодыми людьми. А потом, что бывало потом?

— Э-э, Алекс, странный вопрос. Потом опять садились пировать и слушать музыку арф и баллады менестрелей. А что же еще?

Я недоверчиво скривился, рассказывай, мол, сказочки, знаем мы таких святош. К счастью, компаньонка не заметила этого выражения моего лица, и наш мир продолжался дальше. Уже под вечер с правой стороны дороги показались десятка два крестов. На каждом из них висел стальной шлем стража Границы. Я молча соскочил с коня и пошел между могил, эльфийка тихо последовала за мной. Прочитав все имена на табличках, я с некоторым облегчением вздохнул:

— Слава Господу Богу, никого из знакомых.

— Они недавно погибли? — эльфийка кивнула на свеженасыпанные холмики.

— Да, наверное, не прошло и месяца. Видно, гоблины прорвались, а настигли их уже только тут.

По дороге зацокали подкованные копыта, и через минуту с севера показался конный разъезд пограничной полиции. Притормозили они, конечно, напротив нас.

— Кто такие будете? — малоприветливо задал вопрос седоусый ветеран с обрубком левой руки и уродливым шрамом, пересекавшим наискось все лицо.

— Вольный охотник Алекс с Западных Рубежей, — я спокойно подошел к дороге и стал напротив него.

— Чем докажешь?

Я достал из внутреннего застегивающегося кармана стальную, четырехлучевую звезду с идущим по следу серебряным волком и протянул ему седоусый недоверчиво перевернул ее и посмотрел на выбитый сзади номер.

— Слышь; Хантер, да брось ты принюхиваться! — наперед выехал рослый светловолосый скандинав с внушительной, окладистой бородой. — Да это же Стальная Лоза из Обреченного Форта. Ну, тот отчаюга, с которым я ходил в Поход Сорвиголов. Помнишь, рассказывал? Эй, Алекс, привет. Как дела?

Я внимательно всмотрелся в скандинава, ага, вспомнил.

— А ты не иначе Хендерсон из десятка Гэлада? Ну, мы и всыпали им тогда, по первое число!

— Да, такое, брат, разве забудешь? Взгляд седоусого заметно потеплел.

— Ладно, парень, порядок. Езжай с Богом куда тебе надо, да не серчай, сам понимаешь, время смутное.

— Что вы, командир, — я говорил с подчеркнутым уважением. — Все в полном ажуре.

— Ну удачи, сынок, — он протянул уцелевшую руку. — И девушку свою побереги. Сейчас, даже здесь, в Приграничье, иной раз творится такое:… Будто тут уже Ничейные Земли.

Дружески распрощавшись с разъездом, мы двинулись дальше. Арнувиэль заметила, как двое полисменов почтительно поклонились мне, и живо заинтересовал ась:

— Алекс, вы что, были начальником полиции? Вот уж не поверю никогда, ибо звучит, как дикая чушь.

— А как еще должно звучать предположение, если придумали его вы?

— Но-но, Алекс, опять начинаете задираться?

— Бога ради, Арнувиэль, ведь вы сами виноваты, — с усталым терпением ответил я. — Поклонились же эти люди, наверное, потому, что признали во мне последнего отпрыска рода Лонширских князей. Сами они, видать, выходцы из наших покинутых деревень…

— А что это за Поход Сорвиголов? — эльфийка была неугомонна. — Что вы там натворили? Признавайтесь, Алекс.

— Ничего плохого или сверхъестественного. Просто случилось так, что орде гоблинов удалось захватить в плен жителей маленького городка. На обратном пути они смяли форт и перебили выставленный заслон. Таким образом, дорога в Ничейные Земли оказалась свободна. И тогда сотник Харальд Меченый кинул клич по всей Границе. Мы быстро собрались, сотня с небольшим добровольцев, и, ведя в поводу двух-трех запасных лошадей, отправились в погоню. Войско гоблинов удалось настигнуть чуть ли не у границ Покинутых Земель. Орда разбила лагерь, остановившись на ночлег. И тут мы с ходу ударили, прочесав его из стороны в сторону тяжелыми латобойными копьями. В левой руке каждого бойца пылал факел, а то и два. Во время скачки назад они полетели в шатры, палатки и фургоны. О! Это было зрелище, скажу я вам.

Какой вой стоял — душа ликовала и возносилась на небеса. А паника-то, паника чего стоила! До сих пор едва захандрю, вспомню, и все проходит. Словом, мы воспользовались разгулявшимся бардачком, освободили людей, усадили на лошадок и были таковы. Вот, собственно, и все. Это потом уже кто-то из спасенных назвал наше рискованное предприятие Походом Сорвиголов. Жаль только, что по возвращении в городок жители упаковались и через пару дней полным составом отбыли в Спокойные Земли. Но разве их можно в чем-то винить? И вот что, госпожа, пока не забыл: скоро делаем привал и вы надеваете свою кольчугу. Понятно? И ходите днем и спите ночью только в ней, — не сдержавшись, я даже немножко сострил. — Теперь вам кольчужка вместо ночнушки.

— А вы-то, Алекс, вы тоже будете таскать эту металлическую дребедень?

— Да, и я тоже, потому что хочу еще пожить на белом свете.

На ночь мы остановились в придорожной лощине. Ветерок туда не задувал, а костерок увидеть можно было только вблизи. Компаньонку, несмотря на предупреждение, пришлось едва не силой облачить в легкое серебристое кружево тончайших колец. Сначала, когда она мне показала кольчугу, умещающуюся на ее ладони, я едва не рассмеялся. Но когда с трех раз не смог ее даже поцарапать, не то, что пробить своим мечом, то тогда проникся к этому шедевру подлинным доверием.

Убедившись в защищенности эльфийки от неожиданных превратностей Судьбы, я достал из дорожного мешка свою «одежку» И С внутренним не довольством надел под плащ. Потом, предоставив компаньонке хлопотать у костра, принялся за проверку тетив и отлаживание луков. Благо я всегда возил с собой запасной. В тех краях, куда мы ехали, без хорошего лука приходилось туго. Порой, даже очень.

Покончив с делами, я обратил свой взор к огню и «кухарочке». Хм, довольно удивительно, но следовало признать: герцогинюшка со своей задачей справилась отменно. В котелке аппетитно булькал мясной суп, в другом, уже отставленном с огня, доходило картофельно-грибное рагу.

Грибы эльфиечка умудрилась набрать по дороге. На вкус приготовленные блюда оказались вообще вне всяких похвал, что подняло компаньонку в моих глазах еще выше.

Наевшись до отвала, мы попивали горячий душистый чаек, блаженно вытянувшись на легких походных матрацах. Погоды стояли хорошие и ставить палатку пока не хотелось. Ведь много лучше, когда над толовой вольное небо, яркие звезды, ароматы земли; цветов, трав.

— Хотелось бы побывать у вас в Эльфийском Крае, — я мечтательно смотрел в ночной небосвод, густо усыпанный диамантовыми россыпями. Вы, госпожа, с такой любовью о нем говорили. Какое, наверное, счастье там родиться…

— Сильно не обольщайтесь, милый Алекс. Признаться, я тоже так думала, будучи совсем юной, наивной дурочкой. Но, увы, все не столь прекрасно в нашем благословенном Эльфийском Крае.

— Что вы имеете в виду, госпожа?

— А! Да многое, Алекс. Это и вечная грызня за власть и влияние между десятью самыми могущественными родами государства. Непрекращающиеся придворные интриги, пропахшие кровью, предательством и смертью. Заносчивость и высокомерие всех и каждого, самоуглубленность, эгоизм. Довольно или продолжать? И, кстати, Алекс, а почему вы не любите эльфов? Я ведь заметила это.

— Однажды маленький больной босяк брел пыльной дорогой. Вздымая густые клубы, его обогнали надменные эльфы, посольство к герцогу Ланкастеру. Последними ехали лебедины, отборная королевская гвардия, за плечами которых позванивали на ветру серебристые крылья. Они-то, лебедины, по-нашему гусары, и оставили эти следы, — я закатил рубаху, на спине до сих пор виднелись ужасные рубцы.

— Сволочи! — чуть не заплакала Арнувиэлъ. — Но, Бога ради, зачем им понадобилось измываться над ребенком?

— Один из них плюнул в меня, в ответ получил камнем в лоб. Ну и… В общем, я здорово заработал. Тогда-то меня и подобрал в придорожной канаве Старый Бэн. До сих пор помню, в малейших подробностях, как он шел ко мне — огромный медведь с грацией пантеры. Он-то и выходил подыхающего от побоев босяка. А после я везде был с ним. Деда кочевал от феодала к феодалу, из замка в замок, обучая воинов-баронов и стражей городских дружин. Многие из бывших учеников не позабыли деда и по сей день. Только представь, госпожа, Старый Бэн выходил в одиночку, с одним лишь посохом, против десяти матерых мечников и побеждал. Вот это Мастер! Куда мне до него!

— Хотелось бы с ним познакомиться, — Арнувиэль задумчиво уставилась на рыжие язычки пламени костра. — А кстати, Алекс, — после пятиминутного молчания встрепенулась она. — Почему вы ничего не рассказали об Эрике, своем втором брате? Хоть понемногу, но вы упомянули про всех, но его как-то обошли. Ведь так?

— Не знаю, — я невольно замялся. — Просто мы с Эриком всегда недолюбливали друг друга. К тому же он постоянно лебезил перед Синди и бегал повсюду за ней хвостиком. Правда, и сестра относилась к нему благосклонно. Только к нему, проклятому Эрику. Но какое это теперь имеет значение? Все в прошлом — могильный тлен…

— Как знать; Алекс; как знать…

Незаметно тема разговора перекочевала на Историю. Как Арнувиэль подозревала, а я лишний раз убедился, у отчужденно живущих эльфов было несколько искаженное ее понятие. Например: истоки вражды между двумя расами эльфы искали в далеком прошлом. Мол, люди виноваты в возникновении Покинутых Земель, которые затем поглотили исконные эльфийские территории. То есть древний Элиадор, из которого они затем ушли на юг Английского Континента, где и обустроили Эльфийский Край.

— Но это же полнейшая чушь! — втолковывал я своей слушательнице. Во всех рукописях и манускриптах тех лет черным по белому записано: печати с Проклятой Горы двести пятьдесят лет назад нарушили трое — человек по имени Джандар, эльф Ирлундир и гном с Оружейных Гор Линтори Серебряная Подкова. Так что, если уж говорить о вине, то повинны в этом деле в равной мере как люди, так и эльфы, так и гномы.

— А что вообще представляла из себя Проклятая Гора? Правда, будто там заточили самого Дьявола?

— Кого там прирыли, я в точности не знаю. Да и вряд ли знает кто, особенно теперь, после всех шмонов Святой Инквизиции по архивам и библиотекам. Может, разве самим Серым Сутанам известно что-то достоверное. Может быть. Выглядела же Проклятая Гора внушительно: посреди холмистой степи — черный каменный монолит с цепью загадочных знаков и символов, спиралью опоясывающей его от основания до вершины. В самых труднодоступных местах, на отвесных склонах, засохшей кровью рыжели запечатанные отверстия пещер. Всего их было двенадцать, но компания придурков, вынюхивавшая там сокровища, успела нарушить только, семь печатей, остальные сами, уже без их помощи, рассыпались бесполезными осколками. И тогда Гора задрожала, небо полыхнуло алым светом, а над миром зловеще воздвиглась Тень. Сформировалась она на самой вершине и поначалу была зыбка и расплывчата, но подпитанная кровью и плотью троих идиотов, вскоре обрела четкие очертания. Говорят; с тех пор скелеты человека, эльфа и гнома стали неусыпными стражами Горы. А. Покинутые Земли…

Покинутые Земли начались с маленькой деревушки, расположившейся неподалеку от Проклятой Горы. Половину ее жителей внезапно охватило безумие, они в диком бешенстве бросались на все живое; вторая половина, кто успел, конечно, избежать разгулявшегося ада, со всей возможной скоростно унесла ноги. Но им вослед затряслась земля, и едва несчастные добрались до ближайшего городка, как он на их глазах превратился в жалкие руины. В течение каких-нибудь десяти-пятнадцати минут.

В конце концов беженцев приютил Иленгор, один из городов Торгового Союза Пяти. Но, видать, на них была какая-то зараза, ибо через неделю невидимая смерть выкосила большую часть горожан. И пошло-поехало! Ветер, птицы, животные, насекомые, уцелевшие люди разносили странный мор во все стороны. А тут еще вдобавок ко всему с Закопченных Гор спустились гоблины, темные гномы и тролли из племенных общин Сквознячных Пещер. На удивление, их зараза не трогала, и они беспрепятственно занимали оставленные людьми деревни и города.

С этого все начиналось, госпожа, с этого… С малого. А уж потом, со временем, были потеряны Алинор — славное королевство ирлов, Беленриад — мощное государство шотов, Байлиран — где испокон веков владычили раскосоглазые байлы, ну и, конечно, госпожа, несравненный по красоте эльфийский Элиадор. А уж всяких там феодальных земель и вольных городов вообще несть числа, и среди них мой родной Лоншир. Но это сравнительно новая страница покинутых Земель, написанная двадцать пять лет назад и пока еще не перевернутая.

— А что, Алекс, болезнь, возникшая в те времена, ну то черное поверие, скоро исчезла?

— Да как сказать, госпожа… В одних исторических источниках указывается два-три года, в других — все десять. Один Господь знает верно. Хорошо ведаю другое — зараза исчезла тогда, когда нечисть прочно обосновалась в Покинутых людьми Землях.

— Закопченные горы — странное название, не правда ли, Алекс?

— Отчего же? — я пожал плечами. — Говорят, там полным-полно курящихся вулканов, затягивающих окрестности смрадным дымом. Вот по этой-то причине и прозвали горы Закопченными. По сути, так сказать, или по запаху. А насчет вражды, госпожа… Ее просто-напросто не было, предвечной неприязни между эльфами и людьми. По крайней мере, до Дележного Раздора. Слыхали про такой? Ах, нет? Хм, понятно… Так вот, до Дележного Раздора, я утверждаю, между нашими расами царили мир и взаимопонимание. Иначе как могла процветать обоюдная торговля? А совместные победоносные походы рыцарей? Сами посудите, госпожа, где же логика? Но, конечно, всему этому положил конец злосчастный Дележный Раздор.

А началась сия история лет сто назад, когда из грозовых далей Океана Драконов на берег Английского Континента с больших парусно-гребных судов сошли первые ханголы вместе с детьми, лошадьми, женами, кибитками, рабами и прочим кочевым имуществом. Потом, словно набегающие волны, стали появляться еще корабли. Десятки и сотни кораблей. Так было положено начало Саранчовых Войн, ибо пришельцы, словно голодная саранча, устремились на захват новых Земель. Люди, эльфы, гномы с Оружейных Гор и великаны с Красных Каньонов проиграл и первую битву. Во второй ни ханголы, ни англичане не одержали верха. Но вот третья, решающая битва окончилась полным разгромом врагов. Конечно, это многого стоило: тысячи погибших и искалеченных, на месте цветущих городов дымились руины, посевы вытоптаны, сады изрублены, колодцы загажены и отравлены. И повсюду плачущие вдовы и сироты. Да, цена была тогда заплачена дорогая, но главное — хан голов остановили и уничтожили.

И вот тут-то, госпожа, в этой великой победе и кроется истинная причина ссоры наших народов. Как я уже говорил, завоеватели имели огромный обоз, ведь все, прежде награбленное, приходилось таскать за собой. А там чего только не было: золотые украшения, драгоценные камни, серебряная посуда, восточные ковры, породистые лошади, коллекции отборных вин, собранных, или вернее содранных, с полмира, и еще многое другое. Но главное — в гаремах богатых ханголов росли прекрасные, порой экзотические цветки — юные женщины. — Арнувиэль в этом месте негодующе фыркнула, а я продолжил: — И вот через день после разгрома полчищ врага вожди четырех братских народов собрались вместе для раздела доставшегося имущества.

Все было честно: гномы получили свою долю и ушли домой в Оружейные Горы, великаны чуть раньше вернулись в свои Красные Каньоны, а вот вожди людей и эльфов не спешили. Почему? Конечно, из-за женщины. Поделив золото и каменья, они не смогли поделить одну-единственную смазливую бабенку. И эльфийскому вождю, И полководцу людей она очень понравилась, и никто не хотел уступать ее другому.

Кончилось тем, что эльф ударил человека кинжалом в живот, а тот, уже умирая, успел разрядить в недавнего союзника арбалет и громко кликнуть охрану. Ну и пошло-поехало. Эльфы и люди сошлись в беспощадной резне. О прошедшей трагедии смогли рассказать лишь несколько бойцов, чудом выживших после тяжелых ранений.

С тех пор и зародилась эта, до поры — до времени прикрываемая, ненависть. Из-за бабы, женщины то есть, кстати сказать; не доставшейся никому. Вот так-то, госпожа Арнувиэль, все и было. Ну, может, за исключением мелких деталей.

— Дележный Раздор, — эльфийка выглядела грустной. — До чего же все это глупо. Разве не так, скажите, Алекс?

— Эх, госпожа, то ли еще бывает! Давайте-ка лучше спать, уже самое время. Да не переживайте, Дублон — пограничный конь, если что, разбудит.

— Спокойной ночи, Алекс!

— Сладких снов, госпожа!

Я немного поворочался и незаметно задремал. И вновь Лоншир навестил меня.

— Солнышко! — на лестнице, ведущей к главному входу замка, стояла няня. Она горько плакала и в отчаянии заламывала руки. — Солнышко, не ходи в этот склеп, родной. Не место тут живым людям. Ой, не место!

Словно хлыстом, по няне стегнул, много раз слышанный, безжалостный смех, и та, вздрогнув, съежилась испуганно, а потом обреченно сникнув, побрела к распахнутым дверям. Все же она нашла в себе силы и, несмотря на непрекращающийся издевательский хохот, обернулась еще раз.

— Солнышко, здесь проклято, не ходи сюда, родной… Молю тебя… Проснулся я с чувством боли в душе. Няня выглядела такой несчастной и одинокой… И этот поганый смех, признаться, он начинал меня доставать. Если действительно какая-то тварь засела в Лонширском замке и нагло посмеивается, то это ей даром не пройдет. Последним, кого я проучил за подобные юмористические шалости, был верзила гоблин, изгнанный соплеменниками.

Судьба свела меня с ним в Подрезе, самом хреновом из всех Бедламных Городов Кольца. Уродина взяла моду, по-идиотски кривляясь, комментировать все мои действия за игрой в драконьи кости. Пришлось отрезать язык. Жестоко, конечно, но зато наука на всю жизнь. Кто другой вообще отчекрыжил бы язык вместе с головой. Но я что, я в принципе добрый. Да-а!

— О чем мечтает Лонширский князь? — Арнувиэль, оказывается, уже проснулась и, лежа на боку, внимательно меня изучала. — Никак опять женщины на уме?

— На кой черт мне бабы, когда жрать охота? — умышленно, грубовато прозвучал ответ. — К тому же с вами одной столько хлопот, что куда уж думать о чем-то приятном. Кстати, вы давно не швыряли мне в голову тяжелые предметы. Руки устали?

— Апекс, Алекс, — эльфийка мелодично рассмеялась. — Все тот же старый репертуар. Ну да ладно, бог с вами. Бегите-ка лучше за водой к ручью, наберите в котелок и чайник. Надо же вас кормить и поить, а то, бедненький, от истощения уже и о женщинах думать перестал, До ручья-то дойдете? Пошевеливайтесь, лежебока, а то ведь чайник тя-яжеленький!

Пробурчав в адрес компаньонки нелестный комплимент, я отправился по воду. Эльфийка, доказав, что она гораздо лучший кулинар, теперь, видимо, возжелает нахально притеснять меня в выполнении черной кухонной работы. Дудки! В следующий раз она сама пойдет по воду. И картошку будем чистить по очереди. А то, смотри ты, нашлась принцесса! Впрочем, после прекрасного завтрака плохое настроение улетучилось. Мы мирно ехали рядышком и беседовали обо всем понемногу. Арнувиэль даже заинтересовалась историей Кольца Бедламных Городов.

— Вы там были, Алекс, сознавайтесь? — она обвиняюще ткнула в меня тонким пальчиком. — Если нет, то, слово чести, я буду здорово поражена. Ну, что молчите.

— В Кольце прошла часть моей жизни, — тут я позволил себе откровенно, по-бандитски ухмыльнуться. — Впрочем, если говорить точно, больше всего времени я провел в двух городах: Подрезе и Химертауне. О-хо-хо, госпожа, что это были за золотые деньги!

— Хм, ну, конечно, где мне, порядочной девушке, представить. Все же кое о чем я догадываюсь, сударь!

— Да будет вам, госпожа, или я закрываю рот на замок и вы ни черта от меня больше не услышите.

— Продолжайте, продолжайте!

— Ага, так вот значит, кроме вышеупомянутых кольцо насчитывает еще семь населенных мест: это — Гоп-Стоп Городок, Бич-Сити, Чумной Тупик, Злодейский Вертеп, Гарем, Рулетка и Запой-Аут. Ах да, я совсем позабыл про Синюшку, но это совсем небольшой городок, хотя спиртного там продают в таких объемах, что гораздо многолюдным Запой-Ауту и Рулетке до него очень далеко.

— Интересно, господин Алекс, что вас привело в эту клоаку?

— Любопытство. Чистейшей воды любопытство и больше ничего, — нехотя пробурчал я. Не говорить же ей об истинных причинах, а они были таковы: как-то, еще семнадцатилетним юнцом, я крепко повздорил с дедом. И в знак протеста решил слинять из дому. Куда податься, вопроса не представляло, ибо все сверстники и друзья только и талдычили о Бедламных Городах. Стыдно сказать, но когда Старый Бэн через два месяца разыскал меня в номерах захудалой гостиницы Химертауна, то погнал домой лозиной. И лупил ею, проклятый, всю дорогу до Ренвуда. Ой-ой-ой, и вспоминать-то тошно, не то, что рассказывать об этом насмешливой эльфийке.

— А правда ли, будто в прошлом на месте Кольца были золотые прииски? — вид компаньонки с головой выдавал нездоровое пристрастие к подобным «клоакам».

С изумлением я вдруг подумал: а этой негодяйке там, наверное, понравилось бы.

— Прииски? Верно, располагались в тех краях. Нынешние города и выросли-то из палаточных лагерей золотоискателей, исчерпавших презренный металл лет эдак за пятнадцать. Теперь там процветают игорный бизнес, Проституция, торговля опиумом, гашишем и маковым нектаром. Впрочем, чего только нет на бедламских рынках. Были б деньги и купишь все! Правда, могут запросто надуть на качестве или вообще вместо одной вещи подсунуть совсем другую. Но это, так сказать, детали реальности.

Вдалеке показался небольшой городок, и на какое-то время мы прервали нашу содержательную беседу. Еще на околице стало ясно: люди здесь не живут. Мертвую тишину замерших строений нарушал лишь скрип распахнутой двери, ведущей в серый двухэтажный дом и раскачиваемой слабым юго-восточным ветерком. Почему-то не удержавшись, я соскочил с Дублона и плотно ее прикрыл. Эльфийка вся как-то сжалась в комок, с опаской косясь в темные прищуры окон. Я испытывал сходное чувство, твердившее о том, что кто-то недобрый пристально рассматривает нас.

Звонко процокав по булыжнику мостовой, Мы без приключений миновали городок. Единственными живыми существами, встреченными на пути, оказались одичавший кот с бандитской мордой, шмыгнувший в заваленную мусором подворотню, а также стаи ворон и галок, с воплями вылетевших из арочных проемов церковной колокольни. Оставив покинутый город за спиной, мы с эльфийкой облегченно вздохнули. Чего только ни повидал, но все же… Неприятно.

Дальше дорога шла среди холмов, поросших кудрявыми рощами. Где-то уже за полдень было решено сделать привал у родника на вершине холма. Ломящие зубы прозрачные струйки, слегка пузырясь, били ключом из расщелины в рыжевато-серых, поросших изумрудным мхом камнях. Громадная береза прикрывала ручей и весь холм зеленым шумящим шатром, и опять мне подумалось: это ли не Рай? А мы прямиком топчем дорожку в Ад…

— Так что там еще вы хотели рассказать мне про Бедламные Города? — эльфийка с аппетитом жевала бутерброд с ветчиной, при этом смотрела с видом Великого Инквизитора. — Как там публичные дома? На уровне мировых стандартов?

— Законы в каждом городе Кольца замечательные и справедливые — я умышленно игнорировал последний провокационный вопрос компаньонки. — Но их главная объединяющая особенность состоит в том, что они совершенно не действуют. Там царит только одно железное правило: кто сильный, тот и прав. Да и чего другого, госпожа, можно ожидать от типов, собравшихся в тех местах? Вот уж, поверьте, где мешанина рас и народов. В одном и том же трактире можно встретить надменного эльфа, ворчливого умельца гнома, людей с цветом кожи от белого до красного и черного оттенков, троллей из Сквознячных Пещер, Великанов с Красных Каньонов и даже угрюмых гоблинов с Закопченных Гор. В большинстве своем это все отъявленные негодяи, отщепенцы и изгнанники, нашедшие в кольце спасение от полиции или же от ищеек Славной Старушки Инквизиции: Да, госпожа, что и говорить, народы Английского Континента ярко представлены в Бедламных Городах.

Впрочем, там ошиваются не только англичане. Я, например, встречал людей и прочих разумных существ из-за океана Драконов, с берегов моря Сирен и архипелага Калигорн, а также вообще с каких-то немыслимо далеких, сказочных далей. И всех их привлекают вольная жизнь, лишенная гнета феодалов, церкви, заплывших от жира взяточников-полицейских и прочих притеснителей простого люда. Конечно, в Городах хватает и знатных особ, по разным причинам иной раз скрывающих настоящее имя; но это уже особый разговор.

— Я-асно! — многозначительно протянула эльфийка. — Как вы там сказали? В Кольцо приходят конченные негодяи, жулье и разбойники? Понятно, почему и вас, Алекс, туда потянуло.

— Черт возьми, госпожа! — я в хорошо разыгранном бешенстве схватился за пряжку ремня. — Попридержите-ка свой острый язычок, не то я таки действительно задам вам трепку. Впрочем, в любом случае это вопрос времени.

— Ага, помечтайте, Алекс, но только тем дело и кончится, потому как я особа неприкосновенная. Даже такой неуч, как вы, сударь, должен это знать.

— Да наплевать мне на подобную чушь, отлуплю и все дела. Потом еще благодарить будете за науку. Не верите? Так давайте проверим!

— Смотрите, Алекс, чтобы я сама не взялась за хлыст, тогда посмотрим, у кого зад будет в синяках. Вот вы-то, вы-то все грозитесь впустую, а я без лишних слов уже успела наподдать вам жару. Плеточкой!

— Ладно, госпожа, давайте сменим тему, до чертиков надоела грызня.

— Ну хорошо, — снизошла эльфийка. — Замяли, компаньон. Поедем дальше?

— Пожалуй, пора, — я лениво посмотрел на припекавшее солнышко. Хотя если желаете еще отдохнуть…

— С чего уставать-то, Алекс? — эльфийка сладко, с мягкой кошачьей грацией потянулась и пружинкой вскочила на ноги. — Я готова, сударь. В путь!

Приютивший нас холм с березой остался позади. Дорога сделалась хуже колдобины, выбоины и всякий хлам встречались теперь на каждом шагу.

— Почему здесь все это валяется? — эльфиечка указала на брошенную старую куклу у обочины, какие-то одеяла, поломанную ручную тележку и что-то из кухонной утвари.

— Беженцы, — коротко пояснил я. — Верняк, впереди еще один опустевший городок.

Ошибиться было невозможно, и где-то в четвертом часу мы действительно добрались до большого поселка, притаившегося в напряженной звенящей тишине.

— Не хочу через него ехать, — вдруг заупрямилась Арнувиэль. — Оттуда несет бедой, как от трехнедельного трупа вонью.

Благо, оказалась окольная дорога, огибавшая городишко с востока, по ней мы его и миновали. Но не успели отъехать и сотни метров, как в спину ударил тоскливый колокольный бой. Так звонят по умершим, вдруг вспомнил я. Хм, похоже кто-то спешит нас раньше времени похоронить. Рано спешит. Арнувиэль, заслышав колокол, зябко поежилась, но спрашивать ничего не стала. Нервничает девчонка! Мне стало ее искренне жаль, хотя все это даже еще не цветочки. И уж никак не ягодки.

Местность за городком постепенно сгладилась, рощи, срастаясь, удлинились, пока не превратились в лесной массив по обеим сторонам тракта. Дублон, размеренно преодолевавший заметно улучшившийся путь, вдруг повернул ко мне голову и тихо заржал. Спрыгнуть на землю и приложить к ней ухо было делом одной секунды. Ее вполне хватило, чтобы ясно понять: Дублон не ошибся, спереди приближались всадники. Равно как и сзади. Конечно, это могли быть стражи либо приграничная полиция, но инстинкт твердил другое: едут враги.

— Прочь с дороги, госпожа! — я замахал руками на замешкавшуюся Арнувиэль. — За деревья, за деревья уводите свою Милую. Да поскорее, поскорее, госпожа!

Мы едва успели спрятаться, как на дороге, со стороны Ничейных Земель, показалась тройка эльфов в охотничьих костюмах и в шапочках с фазаньими перьями. Едва те, первые, остановились, с другой стороны появились еще четверо ловцов. Капкан с эффектом захлопнулся.

— Не такие уж дураки ваши сородичи, — прошипел я на ухо Арнувиэль. — Трюк с утопленницей потерпел фиаско. Что будем делать?

— Сражаться! — глаза компаньонки опасно блеснули. — Или вы, Алекс, позволите им забрать меня и отдать этому гадкому, изнеженному интригану Фейлинору? Неужели позволите?

— Хм, госпожа, в таком случае понимаете ли вы, что вам придется самым серьезным образом обратить оружие против ваших земляков?

— Ну и что? Пусть только сунутся! — эльфийка изготовила к стрельбе свой лук.

— Прекрасно! — я достал из колчана рябую, с ястребиным оперением стрелу и внимательно ее осмотрел. Что надо! Старый Бэн научил меня делать бронебойные наконечники, крушащие даже прочнейшие стальные доспехи.

В прошлом я вдоволь испытал их на нечисти в Ничейных Землях, да и кое-кому из людей тоже довелось отведать моих гостинцев. Теперь настал черед эльфов. Правильно все-таки говорит деда: «Каждому овощу свой срок». В этот день созрели эльфы. Как раз к ужину.

Быстро посовещавшись, ловцы выдвинулись чуть ближе к подлеску нашей стороны дороги. Наперед всех выехал высокий, худощавый эльф с высокомерным выражением лица. Подняв обе пустые руки вверх, он дал понять, что хочет мирных переговоров. Не дождавшись с нашей стороны никакой реакции, парламентер громко крикнул:

— Эй, человече, выходи, разговор есть. Выходи, безопасность гарантирую. Слово Чести!

Укрывшись за стволом толстой березы, я недовольно поморщился. И какого черта? Воевать, так воевать! Вечно эти эльфы со своими штучками. Арнувиэль, залегшая рядом, у наполовину вросшего в землю замшелого валуна, смотрела на меня, как на полного идиота.

— Вам что, Алекс, солнце голову напекло? Куда собрались?

— Твой землячок, госпожа, дал Слово Чести, — я поймал себя на мысли, что почему-то оправдываюсь, — и для Меня будет позором не откликнуться на его просьбу.

— Алекс, какой вы к черту воин Границы? Да вы просто бестолковый, спятивший дурак. Слово Чести! — она ехидно, с обидной иронией передразнила мои слова. — Сами ведь как-то говорили — эльф во время войны наступит на Слово Чести и не замарается.

— Хм, оно-то так, но, может, до войны и не дойдет? Во всяком случае отсюда я вряд ли узнаю, что хочет наш длинный приятель.

— Вернее сказать, что он подлого затеял. Не ходите, Алекс, мой вам совет.

— Будьте здесь, госпожа, и не высовывайтесь. А в случае чего… Прикройте мое геройское бегство своими стрелами. Лады?

— Дурак, но, будь, по-вашему.

Без лишней поспешности я спокойно вышел на дорогу. Эльф терпеливо ждал.

— О чем говорить будем, приятель? — намеренно панибратски обратился я. — Какие проблемы?

— Человече, — процедил длинный, — проблемы у тебя. За похищение знатных дам у нас в Эльфийском Крае знаешь, что делают?

— Послушай, остроухий, но ты ведь не в Эльфийском Крае? Чего же даром грозить? К тому же я никого не похищал. Но как бы то ни было, ты меня заинтриговал. Так что там говоришь у вас творят с похитителями?

— Лишают наследства, то есть способности к размножению, — голос длинного источал яд. — А ты, человече, изобличен в оном тяжком преступлении. Но все же, если ты сейчас одумаешься и добром вернешь нам герцогиню Арнувиэль из рода Платиновой Колонны, то мы, возможно, и пощадим тебя.

— Эльф! — я вложил в это слово максимум презрения. — У тебя что, уши, немытые заложило? Я ведь уже сказал тебе, здесь не Эльфийский Край, где ты привык хозяйничать. А госпожа… Ну та, якобы похищенная мной, целится сейчас в чье-то сердце. Догадываешься в чье? Молодец! И еще… Убирайтесь-ка отсюда прочь. Покуда я вас еще отпускаю.

Злобная гримаса исказила красивые черты эльфа. Дернувшись, он потянулся к висевшему на поясе узкому стилету.

— Не делай глупостей, — посоветовал я, — и держи слово. Или ты бесчестен?

— Червь! Смерд! Деревенщина! И смеешь рассуждать о таких вещах? На кол пойдешь!

— Нет, остроухий, — я несогласно покачал головой, — я пойду к заждавшейся меня эльфиечке, а уж после пусть нас рассудит Господь. Пока!

Возле самых деревьев в спину словно ударило молотом, пошатнувшись, я едва не упал. Стрела! Вот тебе и Слово Чести, права была Арнувиэль. Не оборачиваясь, я метнул в ответ стальную звездочку, неотвратимо вонзившуюся в горло длинному. Теперь мы уже вряд ли когда встретимся, приятель. Прощай! Одна за другой со стороны валуна вылетели стрелы. Молодец компаньонка! Пригнувшись и петляя, как заяц, я дал стрекача. Близкий посвист пернатых эльфийских посланниц лишь усиливал мою прыть. Через минуту береза надежно укрыла меня от их хищных стальных клювов. Почти тотчас рядом оказалась эльфийка, ужом подползшая к дереву.

— Вы ранены, Алекс? — голос компаньонки предательски дрожал. — Покажите спину!

— Пустое, — отмахнулся я, — всего лишь кровавый синяк. Кольчуга выручила.

И с благодарностью вспомнил: за нее Старый Бэн выложил половину своих сбережений, накопленных за последние десять лет. Это был подарок в дорогу, когда я в первый раз отправился на Границу. Да-а, надо признать, гномы Оружейных Гор, изготовившие ее, потрудились на славу, ибо она уже не раз спасала мне жизнь.

— А вы, госпожа, дуйте за свой кирпич. Какого беса нам светиться здесь вдвоем? — внешне грозно прикрикнул я.

Арнувиэль еще раз зыркнула на отметину намоем пятнистом плаще, после чего вновь скользнула к своему укрытию. Как раз в этот момент эльфы, перебегая от дерева к дереву, пошли в наступление.

— Сволочи! Устраивать облаву в приграничье на вольного охотника! — знакомая холодная ярость охватила меня. — Ну, суки, держитесь!

Трижды я посылал рябые ястребиные стрелы в приближающихся врагов и столько же раз в ответ раздавался предсмертный вопль. Недаром моим учителем по стрельбе из лука был старый хангол Селим, а он порой заставлял тренироваться с черной повязкой на глазах, к тому же из самых неудобных положений, полагаясь исключительно на интуицию да отчасти на слух.

Арнувиэль тоже не плоховала: еще когда я рвал когти с дороги, она тяжело ранила одного из преследователей в горло. Теперь тот, наверное, уже подох. После первого попадания четвертым выстрелом она таки достала самого настырного стрелой в глаз. Верняк, труп на месте, компетентно определил я. Остался последний, седьмой, эльф, и он собирался улизнуть.

— Не дай ему уйти, Алекс! — завопила герцогинюшка. — Не то эта ищейка наведет на наш след еще одну свору. А может, и не одну.

Конечно, было далековато уже, и я послал стрелу по большой дуге. На излете она таки клюнула беглеца в плечо, но существенного вреда не причинила.

— Ждите здесь, госпожа, — приказал я, на ходу выхватывая из ножен сверкающий полированной сталью клинок. — Эй, остроухий, постой! Мужчина ты или эльф?

Но тот, не слушая, улепетывал со всех ног. Бесшумной тенью я быстро нагнал его и в прыжке ударом ноги свалил наземь. Впрочем, эльф довольно прытко вскочил и, пользуясь тем временем; что я любезно предоставил, стал в боевую стойку. Мечи со звоном скрестились, и я сразу же стал теснить противника. Непрерывно отступая, тот вдруг неожиданно отскочил в сторону, при этом бросив оружие на землю. «Проклятье! Остроухий решил сдаваться, не на шутку рассердился я, что теперь прикажете с ним делать? Ведь я не палач, безоружных не бью».

— Эй ты, чучело! — заорал я. — Подними меч.

Но эльф стоял неподвижно и смотрел он даже не на меня, а на блестящий клинок с выгравированным соколом и вороном. Губы его кривились и что-то невнятно лихорадочно бормотали в то время как руки мелко подрагивали. Только теперь я как следует разглядел противника. Боже правый, я едва не убил пацана! Моему «противнику» исполнил ось лет едва ли не меньше, чем Арнувиэль, а с детьми я не воюю.

— Мальчик, — спокойный тон внушил эльфенышу надежду, — сколько еще ловцовых групп идет по нашему следу?

— Других нет, господин, — заикаясь, ответил тот. — Все, кто был, остались там, — и махнул рукой в сторону, где произошла схватка.

— Ладно, — решил я, — бери свой меч и катись на все четыре стороны. Только живо! Ну же!

Не веря своим ушам, парнишка уставился на меня.

— Господин, смилуйтесь…

— Дурак, — резко оборвал я, — никогда не было в спину. Я не эльф, понятно? Пшел вон! Ну? Еще повторить?

Схватив меч и сунув его подмышку, словно обычную палку, эльфеныш, петляя, рванул по дороге прочь. Я провожал его взглядом, пока он не скрылся из виду за очередным поворотом, потом вернулся назад. Арнувиэль сидела под березой, закрывавшей меня от зорких глаз эльфийских ловцов. Теперь из могучего, в наростах ствола торчали белооперенные длинные стрелы. Выдернуть их было делом нескольких секунд.

— Как успехи, Алекс? — Арнувиэль смотрела прищурясь. — Надеюсь, управились?

Я промолчал. А что было говорить?

— Вы язык проглотили, Алекс?

— Госпожа, здесь не стоит задерживаться, но прежде чем уехать, думаю, нам следует позаботиться о телах погибших. Нельзя, чтобы они достались волкам, и воронью.

— Не переводите разговор на другое, сударь. Впрочем, можете молчать, я и так поняла: отпустили вы того мерзавца. Отпустили! Наведет он такую теперь облаву, что только держись. Алекс, может, я с вами таки даром связалась? Уж больно вы добренький!

— Заткнитесь, госпожа, и идемте, мне будет нужна ваша помощь. Вдвоем мы углубили маленькими лопатками старую полуобвалившуюся яму и, сложив туда тела ловцов, присыпали землей. Эльфийка работала неохотно, а вместо эпиграфа напоследок пробурчала:

— Собакам собачья смерть!

В молчании мы поехали дальше. А она может быть очень жестокой, моя компаньонка, засела в голове невеселая мысль. Н-да, все-таки эльфы оставались для меня загадкой. Недаром же никогда не хотел иметь с ними дело, ибо свяжись с остроухими, И неприятности покатятся, что океанские валы. Истинно так оно и есть!

Уже в синеющих сумерках мы остановились на отдых в небольшой дубовой рощице. Правда, ручья либо речушки тут не было и в помине. Небольшой костерок и ужин все же отогрели сердечко эльфиечки, и она посматривала на меня с несколько большей приязнью. Но я молчал, игнорируя все ее примирительные взгляды.

— Да будет вам, Алекс, — голос «кающейся грешницы» колебался от просительного до требовательного. — Чего дуетесь? А еще мужчина! Может, довольно?

Я оставил на время тряпочку, которой наводил лоск на полированную гладь клинка и впервые за вечер заговорил.

— Вы, госпожа, действительно обидели меня. Помните чем? Ох, нет? Что ж, напомню: «Алекс, может, я с вами даром связалась? Уж больно вы добренький». Ваши ведь слова? Так вот, госпожа, я такой, какой есть, и в угоду кому бы то ни было меняться не собираюсь. Понятно?

Эльфийка пристыженно закивала, а на ее крепких щеках, уже давно отошедших от ореховой краски, заалели яркие маки.

— Простите, Алекс, я больше не буду. Правду говорю, не верите? Хотите поклянусь?

— Опять листвой великого Древа Счастья? — я непроизвольно улыбнулся. — Пожалуй, лучше не стоит, а то она еще опадет. Что тогда эльфы делать станут?

— Не надо насмехаться над беззащитной девушкой, я ведь серьезно. Экий вы все-таки грубиян.

— Ну, скажем, про «беззащитную» девушку вы загнули, госпожа, и довольно-таки сильно загнули. Как считаете?

Эльфийка негодующе фыркнула и уж было собрал ась разразиться гневной тирадой, но я ее быстро обезоружил.

— Впрочем, как бы там ни был, но прощение вы получаете, Полное. Ну что, мир?

— Мир, ясное дело, — эльфиечка аж засветилась изнутри, — Только не начинайте снова вонзать в меня свои колкости.

— Все зависит от вас, госпожа.

Глядя на мои старания над и без того ослепительным лезвием, она машинально вытащила из легких серо-черных ножен шпагу и тоже принялась ее старательно начищать.

— Простите, госпожа, — я стукнул себя по лбу, — ведь ваше оружие с клеймом, значит, и имя у него есть. А ну-ка дайте его сюда.

Потирание пальцем металла под копытами выгравированного единорога примерно через минуту дало результат. Полукружьем вспыхнули два рунических слова, Я всмотрелся в них и с сожалением повел плечами.

— Увы, госпожа, древнеэльфийский для меня за семью печатями. Эльфийка бережно взяла из моих рук клинок и запросто прочитала:

— «Звездная Сказка», Боже Всемогущий, какая прелесть. Спасибо вам еще раз, Алекс, за столь чудесное оружие, Но почему такое поэтическое название?

— В старые времена люди, и не только они, обожали поэзию, Может, из-за этой страсти и клинкам давали красивые имена.

Тем временем светящееся полукружье стало затухать и вскоре исчезло вовсе. Арнувиэль еще минуту-другую зачарованно смотрела на то место, где только что горели руны, а потом вдруг встрепенулась.

— Алекс, так ведь и ваш меч несет на себе почетное клеймо, значит, у него тоже есть имя, И откуда он, наверное, из Элиадора?

— Нет, госпожа, — я приложил все усилия, чтобы мой голос не дрогнул от печали. — Это байлиранский меч, его принес с Покинутых Земель разведчик Нэд Паладин, мой хороший друг и сам байл по происхождению.

Он утверждал, что меч принадлежал его прапрадеду, королю Байлирана, а не верить ему у меня никогда не было оснований, Да, госпожа, увы, нас много таких на Границе: потомков Лордов, баронов, князей и королей, А куда нам еще деваться? Там мы хоть как-то можем отомстить тем, кто лишил крова и отчей земли. Знать Спокойных Земель чурается нас, мы же ведь нищие, бездомные, глядишь, еще чего попросим. А насчет имени меча… Смотрите! — я опять потер пальцем гладкую сталь под соколом, разящим ворона, и там, как по мановению волшебной палочки, высветилось полукружье слов, Правда, знаки, из которых они состояли, мало походили на древнеэльфийские руны, Теперь уже компаньонка смотрела на них без малейшего соображения.

— Алекс, что это за переплетенные колючки? И на каком языке эта надпись?

— Ну, раз сам меч из Байлирана, то, естественно, и написано по-байлирански. А означают сии слова в переводе на общеанглийский — «Спорящий С Ветром».

— Э-э, мм, — компаньонка немного помял ась в нерешительности, потом все же отбросила деликатность в сторону. — А как, интересно, он попал к вам?

— Несколько лет назад Нэд получил смертельную рану в пограничной стычке с гоблинами и людьми, служащими Тени, и уже будучи при смерти завещал его мне. Вот так «Спорящий с Ветром» оказался у вашего покорного слуги, — я коротко вздохнул. — Если же вы, госпожа, очень интересуетесь оружием, то посмотрите еще этот кинжал — я снял с поясного ремня ножны из темно-красной кожи с охватывающими их черно-стальными кольцами. — Он из Лоншира, мой, «Волчонок».

Арнувиэль осторожно выдвинула лезвие и тихо ахнула, на нем в малейших деталях жила гравировка: ощеривший острые зубы злобный взъерошенный волчонок.

— Вот это да! Какой балдеж! — была ее искренняя, восторженная реакция. — Он, наверное, многого стоит?

— Да, госпожа, но я ни за что на свете не продам его. Понимаете?

— Ясное дело, Алекс, а знаете, у меня тоже есть неплохой кинжал, вернее, стилет, правда, без граверных символов, — и она достала из потайных ножен под плащом маленький узкий и острый ножичек, отделанный золотом и рубинами. — Я так и прозвала его — «Рубинчик». Смешно, не правда ли?

— Хорошая вещь, — осмотрев стилетик, серьезно одобрил я, — но, правда, как на мой вкус, сильно разукрашенная. Впрочем, для прекрасной юной дамы в самый раз.

— Правда? — эльфийка польщено улыбнулась — Алекс, а вы можете быть джентльменом. Когда захотите, конечно.

В кустах неподалеку громко зашелестело, казалось, неведомое существо специально дает о себе знать. Эльфийка внезапно вздрогнула и утихла. — что это, Алекс? — немного позже спросила она. — Наверное, дикий зверь?

Подлесок зашуршал совсем близко, и моя компаньонка потянулась к шпаге.

— Оставьте оружие, госпожа, — небрежно посоветовал я, — это всего лишь леший:

— Не может быть, — эльфийка вытаращилась на меня, — лешие не существуют!

— Да? А луна существует? Но ведь вы не можете ее потрогать. Так, может, она тоже обман? А ветер? Разве вы его видите? Но он-то есть! Лешего же можно и увидеть, и потрогать, если сначала поймать, конечно. Хоть я и не посоветовал бы этого делать.

— Детские сказки рассказываете, Алекс, — недоверчиво протянула компаньонка. — Думаете, я так и поверила?

— Дело ваше, верить или не верить, но только подумайте — зачем мне вас обманывать? Чтобы испугать? Глупо, ибо лешаки практически безобидны, а нас же с вами уже в ближайшие дни ожидают встречи с созданиями поистине ужасными.

Я встал, сладко потянулся и стал собирать незваному визитеру гостинец: немного сыра, ржаной хлебец, несколько вареных картофелин, кусок окорока и пару яблок. Все это я отнес в заросли и положил на плоский камень. Эльфийка смотрела за моими действиями во все глаза. Когда же я вернулся назад, она постаралась незаметно пересесть поближе, все время настороженно косясь на притихшие заросли. Вскоре оттуда донеслись шумное чавканье, затем удовлетворенное отрыгивание и даже добродушный смешок.

— Нет-нет, это все равно не леший, — эльфийка упрямо держалась своей точки зрения. — Вы просто разыгрываете меня.

Вылетевшая из чащи кость от съеденного окорока глухо стукнула ее в лоб.

— А вот вам, и подтверждение, — я злорадствовал не таясь. — Неужели и теперь будете упорствовать?

— Ах, мерзость! — эльфийка поднялась на ровные ножки. — Да как он посмел, пенек замшелый!! Вот я ему сейчас задам.

И она бы в ярости ринулась с обнаженной шпагой в кусты, не ухвати я ее сзади за талию.

— Оставьте его, госпожа, сами ведь виноваты. А ты, дедушка, — я даже погрозил в сторону кустов пальцем, — не шали. Некрасиво, пожалуй, а? Прожил много, мудрости много, а женщину обижаешь. Нехорошо, очень нехорошо.

Ответом послужило пристыженное покашливание, оно меня вполне удовлетворило. Я еще раз подошел к лошадям, проверил, все ли в порядке, а потом, вернувшись, предложил:

— Давайте спать, госпожа. На эту ночь у нас лучший из сторожей, так что можете чувствовать себя в полной безопасности. Лешие — благодарный народ. Не правда ли, дедушка?

С чащи донеслось согласное:

— Угу-у! — и вновь зашелестели шаги.

— Батюшки! — эльфийка мертвой хваткой вцепилась в мой левый рукав. — Алекс, а вы палатку не поставите? Что-то зябко нынче ночью.

— Как скажете, госпожа, — подавив улыбку, я взялся за один из дорожных мешков, где лежал нужный сверток. Раскинуть походную палатку было делом нескольких минут. — Готово, располагайтесь, — я сделал приглашающий жест вовнутрь, сам же остался неподалеку от входа. Зачем смущать девственницу? Непонятно из-за чего, но я долго и беззвучно смеялся.

Ночь прошла идеально спокойно. И если б поблизости появились чужаки, чуткий лешак тут же дал бы знать. Наутро погода испортил ась, и я решил дать девчонке выспаться, все-таки как-никак герцогинюшка, привыкла, небось, к изнеженности и уюту. Около девяти часов дождик перестал, деревья, кусты блестели умытой листвой, запели примолкшие птицы, зажужжали насекомые.

— Э-эй, госпожа! Госпожа-а! А ну-ка подъем, дьявол вас побери! — малоприятным голосом заорал я. — Будете так долго спать, замуж никто не возьмет.

— Алекс, чего вопите, или вас оса укусила за зад? — эльфийка высунула хорошенькое заспанное личико через приоткрытый полог. — А насчет замужества сообщу одно — никогда к нему не стремилась. Но хватит об этом; лучше скажите, а как насчет завтрака?

— Давно готов и ждет вас, — я принялся расставлять на скатерть посуду и раскладывать еду. — Приводите себя в порядок и прошу за «стол».

Подкрепившись, эльфийка несколько раз зыркнула на заросли, наконец, не выдержав, она спросила:

— Интересно, а куда это старый хрыч подевался? Что-то давно не слыхать его возни. Может, издох или трухой рассыпался? Вот было б забавно.

— Госпожа! Иногда, ну в тех случаях, когда вы ведете себя прилично, я даже забываю, что вы — эльфийка. Но порой вы просто расписываетесь в принадлежности к своей расе. Бога ради, нельзя же быть такой злой, тем более имея такую ангельскую внешность. Дался вам бедолага — лешак. Ну что он такого сделал?

— Ага, вот, значит, как, меня охаиваете, а всякую нечисть защищаете? — эльфийка буквально задыхалась от возмущения. — Конечно, это же ведь не вас огрели костью по башке.

— Заслужили, нечего всех направо и налево оскорблять. Леший вам не Алекс, что все стерпит. Как там говорится: сами нарвались!

Эльфийка надулась и замолчала. Так ни слова не сказав больше, мы покинули приютившую нас дубовую рощу. Через пару километров дорога раздвоилась: одна убегала на восток, другая продолжала вести на север. Заброшенных ферм и деревень становилось все меньше. К полудню мы околицей миновали всего один полуразвалившийся поселок. Чувствовал ась близость Границы и Ничейных Земель. Как говорится, повеяло родным духом.

Несколько раз нас останавливали разъезды приграничной полиции, но, завидев мой знак вольного охотника, тут же без претензий и лишнего любопытства отпускали. Некоторые из полисменов, сами бывшие стражи Границы, узнавали меня в лицо и тогда вообще не возникало никаких проблем. Часа в два мы оставили за собой крутую возвышенность, по которой вела дорога, и там, наверху, перед начинающимся спуском, решили остановиться и перекусить. Но, прежде всего мы долго с пристальным вниманием осматривали окрестности. С правой стороны, на высотке, располагалась внушительная каменная крепость, от которой дорожными столбами разбегались сторожевые башни и наблюдательные вышки.

— Вне Эльфийского Края это был дом вашего братца, госпожа, — я ткнул указательным пальцем в направлении неприступной твердыни: — Прошу любить и жаловать — форт Бешеных!

Эльфийка с жадностью уставил ась на него, будто надеясь разглядеть там Блистательного Эрни. Да-а, издалека этот форт производил действительно внушительное впечатление, а вот вблизи… Изъеденные временем, непогодами, осадами и штурмами, древние бастионы не наводили на мысль об их особой надежности. Уж я-то это знал достаточно хорошо.

Соорудив внушительные бутерброды из хлеба, сыра и вареного мяса, мы неторопливо жевали, поглядывая в сторону укреплений форта.

— Пожалуй, нам даже не стоит соваться в саму крепость, — немного погодя решил я. — Ваш братец был известной личностью на Границе, так что все о нем интересующее можно узнать в любой сторожевой башне. Кстати, к вон той, с круглой плоской крышей, и ведет эта дорога.

— Полагаю, вам лучше знать, Алекс, — эльфийка выглядела погрустневшей, — к башне, так к башне…

«Ох-хо-ха, — про себя вздохнул я, — а девчонка-то любила брательника».

— Будет вам, госпожа, — постарался я затем ее приободрить. — Найдем мы вашего Эарнила, вот посмотрите. Да если б я сомневался в этом хоть чуть-чуть, я и сам не пошел бы в Покинутые Земли и вас постарался бы отговорить. А так чует душа: жив он, жив.

— Спасибо, Алекс, — эльфийку тронуло мое участие. — Я тоже верю в успех. Стараюсь верить…

Запив еду сухим вином из большой плетеной бутылки, мы еще какое-то время отдыхали, грызя сухие травинки и думая каждый о своем. Эльфийка первая встала.

— Идемте, Алекс, пора, а то мы расселись тут, как сонные мухи, еще заснем вдруг.

Поначалу спуск был больно крут и с лошадей пришлось слезть, но вскоре дорога выровнялась настолько, что мы вновь вскочили в свои седла. К башне, вернее, к ее огороженному каменной стеной прямоугольному дворику нас привела уже совершенно прямая, выложенная древними плитами тропа. В обитой толстолистовым железом двери открылось маленькое окошечко, и грубый голос неприветливо рявкнул:

— Эй, куда, мать вашу, претесь? Или жить надоело, сосунки? Здесь Граница!

— Правда? — я недоверчиво огляделся по сторонам. — Что-то не похоже.

Дверь распахнулась, и через проем протиснулся медведеподобный мужчина лет пятидесяти в зеленых суконных штанах и грубо зашитой на мощной груди когда-то синей майке.

— Мальцы! — уже со злостью прорычал он, а его маленькие глазки опасно заблестели. — Катитесь-ка отсюда побыстрее, не то порки вам не миновать. Надо же, франтовая публика стала ошиваться даже здесь. Безобразие!

— Хватит орать, Тэдди, — я говорил специально тихо, так как хорошо знал, что слух у верзилы намного превосходит слабоватое зрение. — Вот, значит, как ты встречаешь старых друзей?

— Что? — тип в майке бочком подошел поближе и, подслеповато прищурясь, вгляделся в мое лицо. — Алекс, ты ли это? Молчи, приятель, сам вижу. Хвала Создателю, ты-таки выкарабкался после той скверной раны в бок, а я то и не надеялся встретиться с тобой еще раз. Да-а, Стальная Лоза, ты всегда был живуч, словно кошка. А это что за кралечка при тебе? — он вдруг пристально уставился на эльфийку. — Вроде как не наших кровей а, приятель?

— Верно, старый товарищ, моя спутница — эльфийка. Сюда же, на Север Границы, нас привело одно дело. Но прежде, чем его изложить, может, ты пригласишь нас войти?

— Я старый дурак, а не товарищ, — Тэдди сокрушенно постучал пудовым кулаком по голове. — Прошу вас, гости дорогие, проходите, — и он посторонился.

Мы прошли в дверь и очутились в небольшом внутреннем дворике, посреди которого под старым тенистым каштаном стоял грубый деревянный стол, за которым сидели, обедая на воздухе, человек пять ветеранов. Наше появление не вызвало любопытства или удивления на их загорелых, обветренных лицах. Они всякого повидали на своей нелегкой службе, так что им какая-то пришлая парочка? Тэдди, закрыв засов двери, подошел сзади и представил:

— Знакомьтесь, парни, это Стальная Лоза, наш брат с Западных Рубежей. С ним его спутница, эльфийская госпожа. Как вы говорите? Ага, госпожа Арнувиэль. Прибыли они по делу. Вот так.

Худощавый мускулистый рубака с вислыми седыми усами вдруг рассмеялся:

— А, Погонщик Троллей! Рад встрече с тобой. Но скажи на милость, в этой истории все правда или молва преувеличила?

— Да будет тебе, Фрэнк, — сердито заворчал Тэдди и даже возмущенно замахал руками. — Что за вопросы, когда гости с дороги и стоят перед накрытым столом? А ну-ка, лодыри, освободите живо место! Присаживайся, Алекс, и вы, госпожа Ариувиэль, прошу вас.

Отведав немудреной пограничной еды, мы получили по огромной кружке свежего, холодного пива. Да-а, порой все же жизнь бывает хороша! Впервые за долгое время я по-настоящему расслабился. Так хорошо было ощущать себя в кругу верных товарищей, больше того, соратников и однодумцев. И ни тебе Матушки Святой Инквизиции, ни заносчивых вельмож, ни тупых в своей ненависти лавочников и прочих подонков.

— Так все-таки, Алекс, — седоусый Фрэнк решил выяснить интересующую проблему до конца. — Правда в той байке существует?

— В определенной степени да, — ответил я, чувствуя на себе взгляды присутствующих, но особо заинтригованно смотрела Арнувиэль. — В принципе все было очень просто, это потом уже история приукрасилась и растянулась. Обследуя ночью окрестности гоблинского лагеря, я получил в подарок от одного из часовых стрелу прямо в ляжку, да еще с зазубренным наконечником. Смыться оттуда как можно подальше я, конечно, смылся, но вот с ногой дело становилось неладно. Рана сильно загноилась и почернела. Ее срочно надо было показать хирургу, да вот беда, за день до этого погиб мой прежний конь и быстро вернуться в Обреченный форт я не мог. Забравшись на дерево, я размышлял о превратностях Судьбы, как вдруг услышал внизу осторожные шаги. Под деревом стоял пещерный тролль; справлявший малую нужду. Я подождал сколько следует, а потом и сиганул сверху, прямо ему на плечи. Удавка на шее оказалась достаточно хорошим аргументом, в основном благодаря ей я и прибыл на второй день назад в форт, Верхом на Брын-гин-гин-дыле, так звали моего двуногого скакуна. Зрелище было, скажу я вам, ухохотное, сам капитан Морвель, начальник нашего форта, едва живот себе от смеха не надорвал. Признаться, я даже потом своего Дублона хотел назвать Брын-гин-гин-дылем в честь того тролля-молодца, да потом-таки передумал: обидеться мог конь.

Дружный хохот перекрыл мои последние слова. Смеялись все, но заразительнее других Арнувиэль.

— Он хоть в портках шел-то, тролль твой? — вытирая слезы, спросил Фрэнк.

— В них самых, только вот с мотней нараспашку. Пуговицы я ему приказал оторвать, чтоб, значит, было чем занять руки. Так он всю дорогу и протопал, уцепившись за штаны.

— А как поживает Маленький Джон? — все еще улыбаясь, поинтересовался Тэдди. — Верзила все так же весел? Помню, когда наши отряды встретились в Скулящих Трясинах, а ты загибался от той раны в боку, твой побратим даже тогда тащил тебя на себе и все угощал пикантными историями и анекдотами. Да, хороший он малый, этот Джон с Красных Каньонов.

— Так он что, великан? — эльфийка сделала круглые глаза, — Интересно, и где же, этот Джон сейчас?

— Пару месяцев назад вернулся на родину, — я с немалой досадой поморщился: чего скрывать, Малыша мне недоставало здорово. — Ничего не поделаешь, дела семьи потребовали его присутствия. А это у великанов свято.

— Истинно так, брат Алекс, — степенно подтвердил Тэдди. — Но позвольте теперь узнать, что вас привело сюда? Если вдруг срочно нужна наша помощь, то, ради бога, только скажите. А понадобится, свистнем еще ребят с форта.

— Нет, Тэдди Медведь, — я отрицательно замотан головой, — мы здесь пока лишь для того, чтобы побольше разузнать о Блистательном Эрни. Видишь ли, эта госпожа — его родная сестра.

Ветераны за столом на несколько секунд уставились намою компаньонку, словно она была не «телка», хоть и эльфийского племени, а невесть что поразительное. Потом так же дружно все опустили Глаза в опустошенные тарелки и кружки с остатками пива.

— Хм, а что именно, госпожа, хочет знать? — Тэдди Медведь осторожно подбирал слова. — Ваш брат был личностью незаурядной, разносторонней, я бы сказал. Так что же?

— Все! — категорично потребовала эльфийка. — Все, что знаете вы либо ваши друзья.

— Кхе, Кхе, — Тэдди откашлялся в кулак. — Я даже хорошо помню, как Эрни впервые появился в форте Бешеных. Лето тогда было, пожалуй, на исходе, а я стоял на посту в восточной башне и скучал. Вдруг гляжу, по тракту, ведущему из Спокойных Земель, пешкодралом чешет паренек. Его конь, хромая, шел за ним следом, без Повода, ну чисто собака. Нашлись, конечно, шутники и давай подначивать: где, мол, купил верблюда или в какую цену килограмм мясца, и тут же высказывались предположения, что подобная кляча много не стоит. Словом, раздраконили паренька, и он себя показал.

На кулаках, один на один, набил кровавые сопли Питеру Молотобойцу, а, фехтуя с Дином Вернером, лучшим мечником форта, непостижимым образом обезоружил того. Естественно, такого удальца никто не захотел упускать, и его оставили, через месяц приняв в Пограничное Братство. Зрни оказался на самом деле стоящим парнем, даже несмотря на то, что был эльфом. Хм, кхе-кхе, вы уж простите меня, госпожа. Особенно мечник он был хоть куда, как говорят, от Бога. Вот, скажем, Алекс — отменный рубака, но до Блистательного Эрни ему далеко. Да и вообще, в этом искусстве он не знал себе равных.

Я кивнул, полностью соглашаясь с Тэдди, и искоса поглядел на компаньонку. Упоминание второй раз имени братца в прошедшем времени покрыло ее прекрасное лицо смертельной бледностью. Я про себя выругался. Тэдди иногда олицетворял собственной персоной неуклюжего медведя на все сто процентов.

— Но самым любимым занятием вашего брата, госпожа, — продолжил затем он, — являлось коллекционирование древних книг, особенно тех, что были связаны с магией и колдовством.

— Я знаю, — эльфийка не удивилась, — этот интерес у него чуть ли не с раннего детства. Мне даже порой кажется, что и на Границу-то он отправился потому, что даже в Ничейных Землях до сих пор полно заброшенных замков с манящими, покрытыми пылью библиотеками.

— Как в воду глядите, госпожа, — Тэдди хохотнул. — Вашего брата хлебом не корми, но дай порыться в найденном старом архиве или в выбранных из-под обломков книгах. Сколько раз в Ничейных Землях приходилось его торопить, когда надо было покидать замок либо дом, дававший нам на время приют. Дa-a, не счесть, и почти всегда Эрн и кое-что выбирал и уносил с собой. А уж берег-то как он эти книги, пылинке не давал упасть.

И все бы ничего, милая госпожа, у каждого ведь есть хобби, то есть сдвиг, да только с годок назад Эрни вдруг заговорил о библиотеках Элиадора, вашей эльфийской прародины. Те, кто достаточно знало Покинутых Землях, отговаривали его от путешествия туда, но брат ваш, госпожа, слушать ничего не хотел. Да и вообще, он становился каким-то вспыльчивым, нетерпеливым, постоянно затевал ссоры с товарищами. Не знаю, чем бы все это кончилось, не уйди-таки он в Покинутые Земли, в Элиадор. Назад Блистательный Эрни не вернулся. Вот, госпожа Арнувиэль, и все, что я знаю, и думаю, вряд ли кто из присутствующих сможет добавить больше.

— Значит, правильно я думала. Элиадор, — в глазах компаньонки застыли слезы. — Сердце не могло ошибиться. Эх, братик, братик… Что же ты наделал?

— Не падайте духом, госпожа, — незаметно шепнул я, — здесь небольно любят слезливых. Выше голову, все будет в порядке, вот увидишь.

Эльфийка благодарно улыбнулась, и словно солнышко проглянуло из-за туч, мягко согрев лица присутствующих.

— И что же вы дальше думаете предпринять, госпожа Арнувиэль? — Тэдди явно лез не в свое дело, но винить за это его было нельзя. — Неужели вы решили… Нет, прости Господи, не может быть! Но все-таки, госпожа?

— Ваша догадка, сударь, верна; — с завидным мужеством подтвердила эльфийка. — Мы с Алексом отправляемся на поиски моего старшего брата Эарнила и отыщем его, где бы он ни находился.

— Конечно, это ваше право, госпожа, — Тэдди растерянно смотрел на нас обоих. — Но я думаю, Стальная Лоза хотя бы в общих чертах объяснил вам, что такое Покинутые Земли? Я вот всю жизнь на Границе, но, хвала Создателю, там и ногой не ступал. С меня и Ничейных хватает за глаза! Одумайтесь!

Ветераны за столом согласно загудели, им было жаль глупенькую эльфиику, любому по возрасту годившуюся в дочери, да и мне они, понятно, зла не желали.

— Ценю вашу заботу, братья, но решать нам, — непоколебимо отрезал я.

— Госпожа, конечно, затеяла очень опасное дело, но я дал слово ей помочь.

Разговоры за столом сразу смолкли, ибо Слово Чести уже многие десятилетия на Границе было свято.

— Ну что ж, — тяжело вздохнул Тэдди, — тогда счастливого Пути и возвращения без потерь.

— Спасибо, Тэд, и вам спасибо, братья, — я с уважением склонил голову перед старшими товарищами. — Всего доброго и вам, и тоже никаких потерь. Да, а не знаете ли вы, каким путем пошел. — Эрни?

— Никто этого не знает, — ответил за всех вислоусый. — Вечером он поужинал вместе со всеми в столовой форта, а потом пошел в свою комнатку, «келью», как у нас говорят. Наутро же его и след простыл, лишь на столе он оставил приколотую записку, в которой прощается и сообщает, что ушел в Элиадор посмотреть на землю предков.

— Ладно, — вздохнул я, — разберемся. Пойдемте, госпожа, и да осветит Пресвятая Дева наш тернистый путь.

— С Богом, брат.

— Удачи вам, легкой дороги.

— Ни пуха, ни пера! — послышались искренние пожелания, но в них проскальзывала какая-то безысходная угрюмость, словно стражи прощались с покойниками. «Ну уж нет, — мелькнула в голове злая мысль, — не так легко убить Алекса Стальную Лозу. Так что рано хороните, братья-стражи. Рано».

Тэдди проводил нас к вспаханной полосе, обозначавшей Границу с Ничейными Землями. Мы ударили по рукам, и толстяк ушел, что-то сожалеюще бормоча себе нос.

Часть II НИЧЕЙНЫЕ ЗЕМЛИ

Уже на той стороне Арнувиэль недоверчиво огляделась: но все оставалось по-прежнему, ничего не изменилось. Те же небольшие перелески, давным-давно поросшие бурьяном поля, развалины деревеньки, а вдалеке, на высоком холме, виднелись живописные руины замка из красного камня.

— Это что, и есть Ничейные Земли? — эльфийка даже насмешливо фыркнула, — Ничего страшного пока не вижу.

— А вы что же, госпожа, ожидали, что стоит только пересечь Границу и тут же темный гном из кустов ударит молотом по голове? Наивное представление. Здешние края коварны и обманчивы и каждый раз преподносят новые сюрпризы. Уж я-то знаю, госпожа.

— Не буду это оспаривать, Алекс, — эльфийка посерьезнела, — просто очень уж тут спокойно.

— На кладбище тоже спокойно, госпожа, но оно от этого менее кладбищем не становится. Ведь верно?

— А что за замок там виднеется? — перевела разговор на другое Арнувиэль.

— Здесь когда-то были владения баронов Освальдов, да тот, кстати, седоусый Фрэнк, кажется, из их рода. А замок… Замок прозвали Пыточный Приют. Почему? Ну из-за того, что под ним целый запутанный лабиринт ходов с потайными комнатами. Слуги Тени невесть откуда достали карты подземелий и с тех пор пользуются ими в самых мрачных целях. А раньше, еще до поглощения Освальдского бароната Ничейными Землями, замок имел другое название — Фин-Тирилин, что означает «Красная Звезда». Но, госпожа, простите, мы заболтались, идемте во-он в тот лесок, вам необходимо переодеться.

У самой стены деревьев я настороженно повел носом: поистине волчье чутье и поразительная интуиция меня еще никогда не подводили. Нечисть я чуял издалека. Но тут все в порядке, по крайней мере, в данный момент. Забравшись в глубь леска, я распаковал один из дорожных мешков, где хранилась спецодежда компаньонки.

— Держите, госпожа, вот плащ, рубаха, штаны, сапожки. Да, и смотрите про кольчужку свою не забудьте. Я проверю.

— Вы тогда хоть отвернитесь, Алекс, или думаете, что я при вас буду раздеваться?

«Можно подумать, что я тебя без ничего не видел», — цинично подумал я, но вслух спросил:- А если просто глаза закрыть?

— Вы что, меня за идиотку наивную принимаете, Алекс? Ну-ка быстренько спиной стали, распутник вы этакий!

— Вот-вот, я же теперь и распутник, — проворчал я отворачиваясь. — И с чего только такое недоверие? Думаете, больно надо мне подглядывать? Оскорбительно, оскорбительно это, госпожа.

— Заткнитесь, Алекс, вы мне мешаете.

Через пять минут пришло высочайшее разрешение взглянуть на сиятельную герцогинюшку.

— Батюшки! — я, почти не притворяясь, заахал. — Вылитый супермен Границы. Прямо вторая Фанни Рысь. Ну копия!

— Давайте, издевайтесь, болван, — внешне рассердилась она, но нежные щечки вдруг заалели. — Мне эта роба не слишком по душе, да и не к лицу. Так-то вот, льстец вы этакий.

— Хорошо, что вы про лицо упомянули, — я вовремя спохватился и достал две баночки с черной и зеленой краской. — Косметикой, надеюсь, пользоваться научены? Ну не сердитесь, это я так спросил. Задача, значит, состоит в том, чтобы ваше милое личико стало выглядеть как можно более устрашающим и вместе с тем малозаметным. Понятно? Или, может, показать?

— Спасибо, уж как-нибудь обойдусь без вашей помощи, господин Алекс, — эльфийка негодующе подняла тонкие брови. — Нашелся мне специалист по макияжу.

Возилась моя «пограничная дама-супермен» долго, как, впрочем, и любая бы бабенка на ее месте. Но после я все же был вынужден признать, что результат превзошел ожидание.

— Высший класс! — искренне заверил я. — Теперь эта боевая раскраска ваше второе лицо до самого нашего возвращения в Спокойные Земли.

Нанеся затем свой самый свирепый боевой узор, я грешным делом тоже ожидал похвалы, но услышал лишь снисходительное:

— Неплохо, Алекс, неплохо. Вам, наверное, следовало бы родиться диким американским индейцем.

— Спасибо на добром слове, вельможная госпожа, — сквозь зубы процедил я. — Признаться, наивно было ожидать чего-то другого. Ладно, теперь в путь. Задержки нам ни к чему, или вы уже забыли, чем окончилось наше торчание в памятной роще под Ноттингемом?

Выбравшись из чаши на некогда широкий тракт, теперь превратившийся в тропу, мы приостановились.

— И куда теперь? — Арнувиэль испытующе посмотрела в мои глаза. — Эта дорога ведет на запад, не совсем в ту сторону, куда нам надо.

— Вы правы, госпожа, — я старался говорить с безмятежным покоем ребенка. — Она ведет в Лоншир, приглашаю в гости. Зайдете?

— Почему бы и нет? К тому же, судя по всему, крюк мы сделаем небольшой. Ведь так, Алекс?

Я согласно кивнул. До самой темноты Ничейные Земли не преподнесли нам ни единой пакости, но расслабиться было нельзя. Уже в густеющих сумерках мы добрели до развалин одинокого дома без крыши, где и решили заночевать. Арнувиэль принялась было собирать деревянный хлам для костра, в достатке валяющийся вокруг, но я запретил.

— Забудьте о костре, госпожа, надолго забудьте, — предупредил я ее, — ибо нелюдь чует дым за десять километров.

— И что же, нам придется все это время обходиться без горячей пищи? Ничего себе перспектива, Алекс!

— Успокойтесь, госпожа, — в моих руках появились два куска белого цвета. — В походах наша братия пользуется сухим спиртом. Вещь что надо: дыма нет, огонек бесцветный, небольшой, но жару дает сколько угодно. Попробуйте, — я чиркнул огнивом, и белые камни загорелись призрачным, слегка-слегка синеватым пламенем. — Над одним повесьте котелок, а над другим — чайник.

Довольно скоро эльфиечка сварганила ужин, и мы мирно, хоть и в темноте, поели. Сухой спирт приходилось экономить, поэтому сразу после приготовления пищи его затушили.

— Вы и сегодня будете полагаться на чутье Дублона? — нарушая молчание, заговорила эльфийка. Получив утвердительный ответ, она что-то несогласно пробормотала. И уже умащиваясь рядом, на своем одеяле, предложила: — Алекс, все же, может, нам лучше будет ночь разбить на дежурства и спать по очереди?

— По мне, госпожа, коли у вас бессонница, так можете вообще не ложиться. Дежурьте себе на здоровье, меня только не трогайте. Летом рано светает, и скоро подъем. А насчет Дублона скажу еще раз — не было случая, чтобы он подвел. Спокойной ночи, госпожа!

Эльфийка, обиженная резкой отповедью, ничего не ответила, она повернулась на другой бок и, вытащив из ножен, положила рядом свою шпагу. Я невольно улыбнулся: боевая девчонка, эта Арнувиэль, ей бы разбойницей быть, все б дороги обезлюдели. Вскоре мной овладела сладкая дремота. Эльфийка, лежавшая рядом, источала уют и тепло. «Как кошка», подумал я, уже засыпая основательно. Но вряд ли долго продлился мой сон. Снаружи тихо, призывно заржал Дублон. Этого было достаточно, чтобы я уже стоял наготове с обнаженным клинком в руках.

— Что? Что там такое? — испуганно зашептала сонная Арнувиэль. — Гоблины?

— Не знаю пока, госпожа, — я встревожено всматривался во тьму через пролом в стене.

Тут же, возле пролома, находился Дублон, нервно пере ступающий с ноги на ногу. Иль-Чара, словно ища защиты, жалась к нему поближе. Дублон посматривал, прядая ушами, в сторону пройденного пути, иногда его острые белые зубы непроизвольно оскаливались.

— Кто-то взял наш след и идет по нему, — высказал я затем свое мнение компаньонке: — И этот кто-то весьма опасен. Посмотрите на Дублона, Госпожа, он здорово нервничает.

Вой, полный ненависти и тоски, все прояснил. Ему ответил второй, третий волк, и вскоре уже можно было сбиться со счету.

— Оборотни вышли на охоту. Госпожа, готовьте лук, стрелы, да поживее, ибо они скоро будут тут, — на ходу крикнул я, выскакивая в ночь за лошадьми.

Оставаться сейчас вне защиты стен означало для них одно — смерть. Заведя их обоих в соседнюю комнату, я занял место у пролом а, потом достал из колчана с десяток стрел: две зажал в зубах, одну наложил на тетиву, а остальные оставил под рукой. Эльфийка изготовил ась оборонять окно с выбитыми рамами. Это были два самых уязвимых места нашего убежища, ставшего ловушкой. Ну не считая, конечно, отсутствия крыши. Вдали замелькали красные злые огоньки, приближавшиеся весьма быстро.

— Главное, госпожа, не бойтесь миф о неуязвимости оборотней — чистой воды брехня, — постарался поддержать я компаньонку. — Цельтесь спокойно, и мы их перещелкаем, как орехи.

Неясная большая тень мелькнула в бледном свете луны, я ждал этого и потому сразу послал в нее стрелу. Яростный рев потряс окрестности. Для начала неплохо. Но вот вторая тень метнулась к окну, обороняемому эльфийкой. Черт побери! Девчонка промазала! Сразив еще одного волколака в прыжке, я улучил секунду, чтобы прикончить тварь, пропущенную Арнувиэль почти под самое окно. Но тут она сама в упор всадила в нее добрую английскую стрелу с зазубренным наконечником.

— Хладнокровнее держи прицел, девочка! — крикнул я ей, посылая гостинец за гостинцем в сторону горящих глаз и стремительно скользящих тел. — Их можно бить, и ты в этом убедилась.

Через пять минут мы таки отогнали стаю на безопасное расстояние и едва позволили себе передышку, как чуть не поплатились за нее головой. Дублон, чуя волчье отродье, непрестанно злобно ржал, и потому я уже не придавал этому значения. А хорошенько вслушаться стоило б: в его ржании появились новые, предупреждающие нотки. Дошло до меня лишь тогда, когда по башке сверху, со стены бахнули чем-то тяжелым и осветили нас факелами. Благо, я как раз резко повернул голову и потому смертельный удар тяжелым кистенем пришелся вскользь, но все одно кровища потекла и залила левый глаз.

— А, суки рваные! — ругнулся я и послал в неясный силуэт наверху отменную латобойную стрелу.

Нападавший еще падал вниз, а я, уже отбросив в сторону бесполезный теперь лук, поигрывал взблескивающим мечом. Труп у моих ног заставил выругаться второй раз. Проклятье! Только выродков нам не хватало. Эту, мерзость, полулюдей-полуживотных, выращивали с помощью Черной Магии в Покинутых Землях колдуны, для чего им постоянно требовались новые женщины, ибо родившая такое чудовище тут же умирала…

Эльфийка бросилась ко мне, чтобы прикрыть спину, но дорогу ей преградила спрыгнувшая тварь с мордой рыси и обоюдоострым топором в могучих руках. Я бы расправился с ней мигом, но тут на меня самого навалилась пара здоровенных убийц с харями медведя и быка. Вдобавок ко всему завыли оборотни, пошедшие в атаку. Выродок-медведь со свистом вращал кистенем, бычара косил налитыми кровью глазами и пытался пронзить меня жутковатого вида широким копьем. С ними надо было быстро кончать; иначе помощь моя компаньонке запоздает. Рысь теснила ее, да оно и понятно: легкая шпага, притом в руках женщины, не оружие против боевого топора. Эльфийку пока спасали невероятное проворство и гибкость, но долго так в небольшом помещении продолжаться не могло.

— Получи, падло! — я в самый последний момент ушел от кистеня и тут же сбоку нанес его владельцу страшный сквозной удар в бок. Времени вытащить меч уже не было, копье человека-быка едва мне самому не пропороло живот. У-у! Выродок затряс рогатой головой и пошел в новую атаку. — А чтоб тебя!

Рогоносец начинал действовать на нервы, и тогда я вспомнил уроки Старого Бэна. Перво-наперво вырвать оружие, желательно вместе с рукой. Сделано. Потом пробить пальцами глаза до самого мозга. Сделано.

Теперь возьмемся за рысь, уж больно она распоясалась. Интуитивно ощутив меня сзади, выродок злобно зашипел и отскочил спиной к стене. Арнувиэль, тяжело дыша, осталась на месте. Эх, девонька, это тебе не зачуханные разбойники Спокойных Земель! Не давая твари опомниться, я метнул целый веер стальных, остро оточенных звездочек, из которых ни одна не пролетела мимо. И можно было б играть отбой, но тут у самых стен завыли оборотни.

Выхватив меч из тела поверженного врага, я бросился защищать пролом. Эльфийка, прихрамывая, заковыляла к окну. Спектакль, где каждый играл свою роль, продолжался. Спектакль-трагикомедия под названием Жизнь. Окошко было нешироким, и потому Арнувиэль обороняла его из лука, посылая стрелу за стрелой в завывающие тени, мерцавшие разгоревшимися от жажды крови глазами-угольями. Пролом, где стоял я, представлял собой внушительную дыру, способную свободно, плечом к плечу про пустить парочку крупных оборотней. И эти поганые твари старались вовсю, они лезли с такой прытью, что я едва успевал работать мечом. Порой мне уже начинало казаться, будто сил осталось на удар-другой, но я превозмогал себя и вновь колол и рубил рычащие, оскаленные пасти. Мы положили уже тьму врагов, но еще большее количество в неистовой ярости кружило вокруг развалин. И будь в их распоряжении еще полчаса, они бы нас уделали. Но тут вмешались неумолимые силы природы: небо на востоке заалело, затем приняла опенок расплавленного в тигле золота, и вот уже первые робкие лучи солнца скользнули по громадам белоснежных, неспешно плывущих облаков и по еще пока темной земле. Оборотни дружно, разочарованно завыли. Их Время вышло. Тонкий, едва различимый серп луны, солнца нечистой силы, таял, исчезая в светлеющей бездне неба. Незаметно, шмыгнув в разные стороны, стая растворилась в сереющей предрассветной мгле. Вскоре мы с Арнувиэль остались одни. Не считая, конечно, скрюченных трупов врагов, после смерти превратившихся в обнаженных мужчин и женщин и устилавших подступы к неприступному домишке.

— Ну как, госпожа? — не скрывая иронии, полюбопытствовал я. — Братца разыскивать не расхотелось?

Арнувиэль тяжело привалилась спиной к стене и, вытянув правую ногу, вдруг тихо, по-детски заплакала.

— Почему вы бываете таким злым, Алекс? — полные боли и слез глаза укоризненно смотрели в самую душу. — Неужели это такое удовольствие смеяться над одинокой девушкой, всецело доверившейся вам? А, знаменитый рыцарь Границы?

Я невольно закусил губу. Черт! А девчонка-то права, я, в самом деле, болван. Она наверняка первый раз в таком деле и все же показала себя молодцом. Да, не всякий парень вел бы себя столь достойно, а я лезу со своими идиотскими насмешками.

— Не сердитесь, госпожа, — Сосем тихо пробормотал я затем. — Это все дурное влияние весельчака Маленького Джона, охламона с Красных Каньонов. Простите. Да, а почему вы хромаете? Что-то неладно с ногой?

Эльфийка осторожно сняла сапог и закатила штанину. Колено выглядело скверно: оно распухло и посинело.

— Сначала я подвернула ногу, — пояснила эльфийка, — а потом еще этот зверочеловек лягнул меня в самую чашечку своим сажищем.

— Все будет в порядке, — успокоил я ее. — Вы ведь стойкий воин и не раскиснете от такого пустяка. Отдохните минутку, пока я разыщу в мешке одну мазь, как раз и приготовленную для подобных случаев. Можете даже подремать.

— Спасибо, Алекс, — эльфийка тепло улыбнулась, — вы действительно хороший друг.

«И только? — несколько огорченно подумал я. — Ну да еще не вечер, милая госпожа». Между тем быстро светало, и даже без помощи факела мазь скоро нашлась. Лошади, находившиеся в этой же комнате, немного нервничали, но все-таки не настолько, чтобы удариться в панику. По пути ободряюще похлопав их теплые, шелковистые морды, я, не теряя времени, подошел к Арнувиэль и занялся ее коленом. Боже правый! Даже я, бабник из бабников, никогда ранее не то что не дотрагивался, но и попросту не видел таких стройных, изящных и нежных ножек. Конечно, я изо всех сил постарался скрыть предательское волнение, хотя вряд ли это полностью удалось. Уж больно проницательна была сия эльфийская госпожа.

— Готово! — наконец решил я, хорошенько втерев мазь в ушибленное место и туго перевязав его бинтом. — Через пару дней запросто танцевать сможете. Гарантирую.

Отказавшись от помощи, компаньонка, держась за стену, самостоятельно встала. Перекусив на скорую руку, мы вывели лошадей, и тут уж эльфийке без моей поддержки было не обойтись. Осторожно; словно драгоценную хрустальную вазу, я поднял ее и посадил в седло, потом вскочил сам, и мы вновь двинулись по старой, ведущей на запад дороге. Правда, уже через минуту я вспомнил одну вещь и, резко осадив Дублона, извинился:

— Простите, госпожа; придется немножко подождать, — а сам тем временем, порывшись в самом большом мешке, нашел то, что искал, — пакет с одурей-травой. Тщательно натерев ею копыта наших лошадей, я махнул рукой — поехали, мол.

— Что за дрянью вы измарали Иль-Чару, Алекс? — не стерпев, спросила эльфийка, при этом наморщив очаровательный носик. — Странный и отвратительный запах.

— Для вас, госпожа, — я довольно ухмыльнулся. — А вот оборотни очень его любят. Для них эта редчайшая травка, словно мощный наркотик. Ночью-то остатки стаи соберутся вновь, чтобы идти по нашему следу и отомстить, да не тут-то было, обнюхаются одурей-травы, глядишь, до смерти передерутся. Ну а коли нет, то все одно в эту ночь они нам не противники.

— Гм, неплохо придумано, — одобрила эльфийка.

Изредка перебрасываясь малозначительными замечаниями, мы через час-полтора добрались до полноводной Виски, реки, текущей с Покинутых Земель. И без особого труда переправились, держась за хвосты своих лошадей. Правда, перед этим нам обоим пришлось раздеться почти полностью, и потому эльфийка настояла на плавании позади меня. Уже на другом берегу, вытираясь сухим полотенцем, она не преминула предупредить:

— Алекс, если вы поддадитесь своей извращенной натуре и обернетесь, я всажу в вас стрелу.

— Неужели найдется такой дурак, что возьмет тебя замуж, змея? — себе под нос пробормотал я…

— Что вы сказали? — насторожилась эльфийка. — А ну-ка повторите.

— Вода холодная, говорю, — в ответ огрызнулся я. — А вы уж слишком долго третесь единственным полотенцем. Замерзнуть можно.

— А! — эльфийка, уже одетая, накинула на меня сзади длинное полотно. — Вот уж не думала, что вы такой неженка.

Постепенно ландшафт стал меняться: рощи, перелески уступали место травянистой равнине. А это означало, что до Костяного Поля рукой подать.

— Отчего такое название? — услышав, нахмурилась компаньонка: — Не слишком-то хорошее, а?

— Раньше, еще до поглощения этих краев Ничейными Землями, там была богатейшая житница этих мест. Но потом… — я невольно вздохнул. Одичавшие просторы усеяли белые кости, следы бесчисленных схваток людей с нечистью.

— Расскажите про Маленького Джона, — вдруг неожиданно перевела разговор на другое Арнувиэль. — Он был вашим лучшим другом?

— Почему был? — удивился я. — Малыш Джонни и сейчас является им. И Нэд Паладин мой друг, пускай он теперь и мертвый. В моем сердце для них всегда есть место. По крайней мере, пока я жив.

Эльфийке стало немного неловко, но все же, с минуту помолчав, она спросила:

— Интересно, а как настоящий великан попал служить на Границу?

— Очень просто, госпожа. А как попал туда ваш братец? Или, скажем, гномы с Оружейных Гор, которых в Обреченном Форте больше двадцати? И которых я тоже могу причислить к своим друзьям, ибо они все славные ребята. На Границе, госпожа, никого не интересует, какой ты расы или национальности, главное, чтобы ты был стоящей личностью, ну я про надежность, отвагу и все такое прочее. А с Джоном мы появились на Западных Рубежах одновременно. Встретились зелеными юнцами на одном из трактов, ведущих к Границе. Мой будущий приятель повздорил с папашей, решившим его женить, и, не будь дураком, слинял из дому.

— Вы тоже рванули от невесты? — не смогла удержаться от шпильки эльфийка. — Признавайтесь, дамский обманщик!

— Вот уж нет, — искренне возмутился я. — Старый Бэн, научив меня всему; вооружив и обмундировав как следует; отправил на службу для закалки. По крайней мере, так он тогда выразился.

— Представляю, сколько вы добирались до Границы, ни одну ведь хорошенькую бабенку стороной не обошли. Вот уж закалка так закалка, только не для всего тела; а для отдельного органа. Вас что, Старый Бэн для этого посылал?

— И все-то вы знаете, госпожа, — я позволил себе немного съехидничать. — Прямо так и напрашивается вывод, что вы попали в число тех не обойденных стороной бабенок. Но что-то я вас с трудом припоминаю. Простите.

Несмотря на мою хваленую реакцию, удара кулачком в ухо избежать не удалось. Зазвенело хорошо. Вот чертова девка!

— Взбесилась, госпожа? — вспыхнул от гнева я. — Или мне тоже пускать в ход руки, когда что-то не понравится?

— Да будет вам, — эльфийка не выявила ни малейшего признака раскаяния. — Подумаешь, трагедия — по уху получили.

И тут я не сдержался, спрыгнул с Дублона, схватил эльфийку за тонкую талию, собираясь вытащить из седла и уже на земле хорошенько наподдать по мягкому заду. Но мести не получилось. Арнувиэль громко вскрикнула от боли. Дьявол! Я совсем позабыл о ее больной коленке.

— Довольны? Справились с калекой? — чуть не заплакала она. — А корчили из себя такого заботливого доктора. Бессовестный…

— Бог с вами, — я махнул рукой, — но впредь смотрите мне. Накажу!

— Будет вам грозиться, лучше расскажите еще что-нибудь про Маленького Джона. Признаться, никогда не видела великанов. Они что, все такие веселые, как ваш друг?

— За всех не скажу, — скупо усмехнулся я, — но Джонни шутник хоть куда. Даже бывает сверх меры. Ну вот, например, сижу я в одном из лучших кафе Химертауна, попиваю себе отборный эль. В кармане после полутора месяцев тяжких трудов золотоискателя приятная тяжесть тридцати червонных дублонов. Все хорошо и спокойно. Никакого душевного либо физического дискомфорта. Как в таких случаях говорят: гармония души и тела. Вдруг вбегает запыхавшийся посыльный и орет во всю глотку:

— Кто здесь Алекс Стальная Лоза с Западной Границы?

— Что стряслось, дурень? — интересуюсь внешне безразлично.

— Несчастье, господин, — хрипит усталый гонец. — Вчера в харчевне «Синяк и Корона» наглой смертью помер ваш старый друг, Маленький Джон. Это на окраине Гоп-Стоп Городка.

— Как он погиб? — я уж было, вскочил на ноги с мыслью о лютой смерти его врагам, а приятели и просто знакомые, демонстрируя готовность помочь, зазвякали оружием. — Говори, несчастный!

— Э-э, господин, простите, но ваш друг, здорово упившись, подавился костью, что и послужило причиной смерти. Похоронили его там же, на местном кладбище…

Потрясенный, я дал парню три серебряных луны, хотя хватило бы и одной, и медленно осел на стол.

— Джон, скотина, — рыдала моя душа, — ты уцелел во всех пограничных стычках, а погиб такой дурной, бесславной смертью. Боже Правый! Джон! Джон…

Короче говоря, госпожа, я с горя закатил в тот вечер такие поминки по Джону, что даже хозяин кафе и его два долболома-сына, не говоря уже о посетителях, едва стояли на ногах, а из моих тридцати дублонов не осталось ни шиша. И тут, представьте себе, госпожа, под занавес этого бедлама, как раз после моей самой пламенной, проникновенной речи в честь безвременно усопшего друга, в двери кафе вламывается старина Джон. Безвременно усопший. Он подмигивает мне и с легкой укоризной говорит:

— Эко же ты, брат, нализался. Вот что значит оставлять тебя надолго одного без присмотра. Нехорошо!

Эльфийка паскудно захихикала.

— И что дальше?

— Хм, а дальше, то есть утром, эта скотина мне простодушно объяснила, что ему, дескать, захотелось немножко пошутить! Представляете? Ох, и зол же я был на Джона, дня два не разговаривал.

Уже вечерело, когда мы подъехали к некогда добротному дому из красного кирпича под изувеченной ветрами черепичной крышей. Часть забора отсутствовала вообще, а то, что еще оставалось, пребывало в плачевном состоянии. Хозяйственные постройки выглядели даже более жалко: часть опасно покосилась, другая вообще развалилась. Когда-то крытые соломой и дранкой, они теперь не могли похвастаться ни тем, ни другим.

— Заночуем здесь? — преждевременно обрадовалась Арнувиэль. — Все же какой-никакой дом, укрытие и от ветра, и от недругов.

— Помолчите! — я приложил палец к губам, после чего томительную минуту прислушивался и принюхивался. Ошибки быть не могло. На ферме нечисто и очень сильно нечисто!

— Мы уезжаем, госпожа, — затем бесповоротно я высказал свое решение. — Ночью здесь людям делать нечего. Разве что у них хроническая бессонница и вдобавок тяга к самоубийственным приключениям.

— А в чем, собственно, дело, Алекс? С чего вдруг такое беспокойство?

Пришлось объяснить:

— Плохое место, госпожа. Здесь обитает перевертыш, под домом у него гнездо. Так что не будем нарываться на неприятности и испытывать Судьбу.

Пояснение подействовало хорошо, ибо эльфийка так дунула от испоганенного дома на своей Иль-Чаре, что догнать ее удалось только минут через пять. В уже густеющих сумерках мы поставили палатку в петлеобразном изгибе тихой, безымянной речушки. Костяное Поле раскинуло вокруг привольные, травяные просторы: в иных местах растения были столь высоки, что полностью могли скрыть и лошадь, и всадника. Пока я занимался лошадьми, эльфийка управилась с приготовлением ужина, но прежде чем приступить к трапезе, я внимательно осмотрел ее ногу. Дело явно обстояло лучше, синяк, правда, выглядел пострашней, зато опухоль заметно спала. Обмыв и вытерев больную коленку, я вновь намазал ее своим бальзамом и завязал. Заметно смущаясь, эльфиечка неловко поблагодарила.

— Да чего уж там? — удивленно отмахнулся я. — Разве вы бы сами не помогли мне, случись такая нужда?

Ужин прошел при безжизненном свете низко висящей полной луны, с которой старались соперничать россыпи крупных ярких звезд, буквально усеивающих ночное небо. Иногда звезда падала вниз, прочерчивая сине-зеленый след в бездонной черноте, и я тогда знал: нить чьей-то Судьбы безвозвратно оборвалась. Что поделаешь, Госпожа Смерть собирает урожай круглый год. Перед тем, как нырнуть в нутро палатки, Арнувиэль обернулась.

— Жуткое название у той твари, что поселилась под старым домом. Перевертыш — это что-то вроде оборотня?

— Много хуже, госпожа, так называют колдунов Черной Магии, сумевших после смерти перевернуться в гробу три раза. После чего они обретают возможность вылезти из-под земли.

— Откуда же перевертыши черпают такую силу?

— Из злых дел, совершенных при жизни. И чем страшнее деяния, тем больше шансов совершить вожделенное количество переворотов.

— О, Создатель! — эльфийка зябко передернула плечиками. — Страсти-то какие, да еще на ночь. Спать идете, Алекс?

— Ложитесь, госпожа, я здесь подремлю, у входа. Дублон — хороший сторож, но все же сегодня так будет вернее. Волшебных снов, госпожа.

— И вам того же, компаньон.

Положив рядом колчан с луком, я погрузился в то зыбкое состояние между сном и бодрствованием, когда организм умудряется отдыхать, а уши чутко вслушиваются в окружающий мир, который обволокла чернокрылая ночь. Дублон с Иль-Чарой тихонько пофыркивали, глухо ухала сова, охотящаяся на полевок, да пару раз с низким гулом над моей головой пролетал крупный жук-рогач. Вот и все возникшие во тьме звуки, но я-то прекрасно знал, что расслабляться не стоит. Ибо в любой момент, а чаще всего в неподходящий, это кажущееся спокойствие и умиротворение может быть нарушено. Ничейные Земли любят преподносить гадкие сюрпризы.

В уже сереющих предрассветных сумерках я встрепенулся от острого чувства опасности, пронзившего грудь. Чуй-то злобный взгляд обшаривал меня с ног до головы, но я никак не мог определить, где же находится сам недоброжелатель. Наконец ноздри мои уловили гадкий запах псины, вперемешку с серой, что выдавало присутствие ведьмы.

— Покажись, тварь, — тихо позвал я. — Или ты обделалась с перепугу? Ну же, будь смелой или поди прочь.

Со стороны речушки раздался тихий, едва слышный скрип уключин, легкий всплеск, и вот уже все более светлеющие краски пробуждающегося небосвода очертили сгорбленную фигуру, шкандыбающую ко мне с клюкой в руках. Наложить стрелу на тетиву лука было делом одной секунды. Теперь я б даже с закрытыми глазами мог пронзить ее сердце. Но она-то этого не подозревала! Тварь была столбовой ведьмой, что говорило о ее способностях моментально парализовывать жертву, вызывая своеобразный столбняк. И для данного действия ей не требовалось произносить какие-то заклинания или делать балаганные пассы руками. Мгновенный импульс мозга — и все дела, жертва даже в самый последний момент застывала безвольной восковой фигурой. На расстоянии четырех метров ведьма остановилась, уверенная в своей безнаказанности. Наверное, с долгую минуту это злобное существо в лохмотьях и с крючковатым, хищным носом, горящими красными глазами рассматривало меня, разевая черную пасть, полную желтых кривых клыков.

— Карга! — я в открытую провоцировал тварь. — Чего шляешься по ночам? Или лобок зудит и ищешь, где б почесать? Так ступай в лес, там гнилых пней полно, натешишь свою истертую плешь до полного удовлетворения.

Парализующий удар пришел столь молниеносно, что я вряд ли избежал бы его воздействия, не будь во мне защиты Источника. Этот своеобразный экран, предохраняющий от черного колдовства, в общем-то исправно действовал все годы после незабываемых посещений Лонширского Золотого Оленя. Отметив безобидный для меня импульс, я превратился в натянутую до предела пружину. Ведьма же, отбросив клюку в сторону, по-собачьи клацнула зубами и, на удивление, ловко прыгнула, целясь в манящие на шее артерии. Однако на полпути ее встретила острая, не знающая жалости стрела по моему мнению, столбнячка даже не успела удивиться, рухнув на землю с пробитым сердцем.

— Эх, карга, карга, — пробормотал я себе под нос, вытаскивая из ее тощей груди стрелу. — Советовал ведь тебе, дуй в лес. Не послушалась, старая прорва, плакали теперь пеньки.

Успокоив разволновавшихся коней, я вернулся к уже успевшей окоченеть ведьме, взял за ноги и поволок к реке. Там у самого берега притаилась утлая лодочка, казалось, чудом державшаяся на воде. Положив труп на ее дно, я легонько оттолкнул суденышко, послав его вниз по течению. Как ни жаль, но стрелу тоже пришлось выбросить в реку, ибо она почернела и превращалась в труху на глазах.

Решив не тревожить эльфийку с ее больной ногой, я затем сам приготовил завтрак. И только после того, как утро полностью вошло в свои права, громко позвал:

— Достойная госпожа, кушать подано!

Ответом послужило звонкое ржание Иль-Чары, но я ждал совсем не его.

— Э-э-эй, спящая красавица! Пора вставать!

Из палатки не последовало никакой реакции. Пришлось засунуть туда голову. Эльфиечка спала сном праведницы, уютно, как, кошка, свернувшись под одеялом.

— Подъем, госпожа, остынет все, да и в путь пора. Вставайте, ну же! Сонно щурясь, Арнувиэль какое-то время непонимающе смотрела на меня, потом все-таки до нее дошло, кто я такой.

— Ах, Алекс, простите Бога ради, но я видела такой славный сон, что и просыпаться не хотелось, — она грациозно потянулась и отбросила одеяло в сторону. — Но обещаю вам, самое большее через пять минут я буду готова. Вот только в порядок себя приведу.

«Ох, женщины, — вздохнул я про себя, — тут в пору ночью от кошмаров дрожать, а они всякие сентиментальности рассусоливают. Но все-таки интересно, что именно ей приснилось? Наверное, какой-нибудь эльфийский хлыщ. Впрочем, а мне то что за дело?»

И действительно, минут через пять слегка прихрамывающая эльфийка, мокрая после умывания в реке, подсела к остывающему котелку, Как всегда, у девчонки был отменный аппетит, и мы быстро уплели его содержимое.

— С ногой полегче? — со всем возможным участием поинтересовался я, — или по-старому?

— Лучше и намного, господин лекарь, — с оптимизмом ответила она. — Ваш бальзам; Алекс, просто чудо.

— Отлично, госпожа, но закатите штанину, посмотреть не помешает. А ну, что у нас там? Хм, ну, в общем-то, неплохо, но, думаю, пару раз смазать еще придется.

Эльфийка проницательно поглядела на меня.

— Согласна; но втирать бальзам я уже в состоянии и сама.

Мне осталось только развести руками.

— Как вам будет угодно, госпожа.

Уничтожив следы своего пребывания в излучинке, мы пошли седлать лошадей. Эльфийке попалась на глаза клюка старой карги.

— Какая занятная деревяшка! — восхитилась она, водя пальчиком по темной поверхности, испещренной таинственными колдовскими знаками. Мне, думаю, подойдет в самый раз.

— Еще бы, — с тайной иронией подтвердил я. — Выглядит со стороны так, будто вы с ней всю жизнь ходили.

— Да ну вас, — эльфийка пожала плечами и, опираясь на клюку, направилась к нетерпеливо постукивающей копытом о землю Иль-Чаре.

— Ах ты, голубушка, радость моя, зоренька светлая, — она принялась ласкать свою лошадку, а меня захлестнула дурацкая зависть: «Ну почему я не лошадь?»

В молчании мы преодолели километров пять по старой караванной дороге, тоже ведущей на запад. Когда-то в том месте, где нам пришлось преодолевать полноводную Виски, стоял прекрасный мост, соединяющий оба берега реки, и этот караванный тракт. Но… То, что когда-то было, быльем поросло… Из задумчивости меня вывело поведение Дублона, он стал тихонько ржать и тревожно поворачивать голову.

— В чем дело, Алекс? — спросила эльфийка, заметив обеспокоенность моего скакуна. — Опять какая-то напасть?

— Вы в Ничейных Землях, госпожа, — немного резче, чем следовало, напомнил я. — Так что удивляться нечему, тут сплошные напасти.

— Да я просто хотела узнать. Чего вы…

— Тсс! — палец, приложенный к губам, заставил ее утихнуть. — Помолчите, пожалуйста.

Прижав ухо к земле, я довольно отчетливо услышал догоняющий нас гул и примерно определил: небольшой отряд сабель в пятнадцать-двадцать. Но кто это: свои или чужие? К сожалению, свои были только лишь малочисленные дружины Пограничного Братства, чужие же — все остальные. Так что рисковать либо играть роль храбрецов-дураков не стоило.

— Ходу, госпожа! — скомандовал я компаньонке и пришпорил Дублона. — За нами скачут какие-то типы.

Не задавая лишних вопросов, Арнувиэль устремилась вослед. Вся опасность этой гонки состояла в колдобинах и выбоинах, оспой побивших старую дорогу. Они-то и привели к беде. Лошадь Арнувиэль оступилась, а сама она, перелетев через ее голову, грохнул ась о землю.

— Святые Небеса! — я со скоростью стрелы вылетел из седла и бросился к неподвижно лежавшей эльфийке. Сердце билось, но кто знает, что она там себе переломала.

— Госпожа, — я легонько похлопал по ее нежным щечкам, с которых вдруг отхлынули все краски жизни. — Госпожа, очнитесь! — никакой реакции. А звуки настигающей погони уже были слышны совсем рядом. — Проклятье! Дублон, ко мне!

Я уж было подхватил бесчувственную компаньонку на руки и поставил ногу на стремя, но вскочить в седло не успел. Позади нас, на дороге, показались первые всадники, несшиеся с улюлюканьем и дикими воплями. «Люди из Сбродных Шаек», — безошибочно узнал я тех. Перспективы обрисовывались малопривлекательные, ибо состояли эти самые Шайки из самого гнустного отребья Английского Континента.

Осадив коней шагах в шести от меня, бандиты изготовили длинные луки.

И я прекрасно понимал, что если сделаю хоть одно враждебное движение; то мигом превращусь настоящего дикобраза. Оставалось только ждать дальнейшего развития событий и уповать на Господа. Через пару секунд они окружили меня плотным кольцом.

— Бросай девку, гад! — заорал лысый загорелый здоровяк с двумя серповидными ножами за поясом и грубой работы боевым топором, в бугрящихся мышцами руках. — Она тебе больше ни к чему.

— С какой стати ты, смерд, командуешь? — зло огрызнулся я, но все же осторожно положил Арнувиэль на землю, ибо так просто дать им свою голову на отсечение не собирался. Мгновение — и полированная сталь клинка отработанным движением очутилась в моей ладони. Еще мгновение — и, шарахнувшись от молниеносного, кругового замаха, бандиты отскочили на безопасное расстояние. «Ну все, Алекс, успел еще подумать я, тут тебе и крышка… Одно жаль, девчонка пропадет…»

— Стрелами его, пса, стрелами! — взъярился лысый хрен.

— Отставить стрелы, — неожиданно последовала спокойная команда. — Дорогу!

На удивление покорно, все расступились, Ко мне верхом подъехал совершенно беловолосый высокий человек, одетый в поношенный, но весьма дорогой камзол. За его спиной виднелись ряды небольшого отряда.

Остальные — банда, решил я, а этот, по-видимому, сам главарь.

— Да что с ним разговаривать, — лысый никак не мог угомониться. — У, пограничная морда! Кончать его надо!

— Заткнись, Желудь, — все так же спокойно ответил беловолосый. Здесь я решаю, кого кончать, а кого нет. Понятно?

С недовольным ворчанием лысый отошел в сторону. «Знакомый голос, — пронеслось в голове, — но где я его слышал?» Хоть убей, этого я припомнить не мог.

— Как дела, Алекс? — беловолосый смотрел на меня холодными, беспощадными глазами и улыбался лишь самыми уголками губ. — Все так же нарываешься на всевозможные неприятности? Ох, уж эти мне странствующие искатели приключений! Да ты никак не узнаешь старого знакомца? Гоп-Стоп-Городок помнишь, Заведение Крошки Сью? Ну той самой, что подозревали в людоедстве? Я тогда; конечно, был помоложе, да и одет поприличней, словом, в тот день Удача сделала мне подарок в виде выигранного в рулетку у Тетушки Блевотины целого состояния. Естественно, на улице ее головорезы попытались убить счастливца, а ты его спас. Теперь вспомнил?

— А как же, — кряхтя, я непроизвольно потер бок, — ты тогда ушился на следующий день из города, а мне достал ось за помощь стилетом по ребрам. Привет, Белый!

— Не знал, не знал, — тот сожалеюще развел руками. — Но что делать, такова жизнь. В любом случае я твой должник. Так чем могу помочь?

— Отпусти с миром, Белый, и все долги враз перечеркнешь.

— Только-то? — главарь шайки выглядел разочарованным. — Ну это, дорогой Алекс, само собой разумеется, но, может, ты в чем-то нуждаешься? Сейчас поделиться с тобой двадцатью-тридцатью золотыми мне вполне по карману.

— Нет, — я отрицательно помотал головой, — деньги нам с эльфийкой, пожалуй, долго не понадобятся, так что просто отпусти.

— Хм, странно, Стальная Лоза, странно. Ну да ладно, как знаешь. Белый платит за добро добром. Ступай куда хочешь. А кстати, что с твоей подругой?

— Упала с лошади, — угрюмо сообщил я, — и если интересно, то по вашей милости.

— Пусть научится крепче держаться в седле, Алекс, иначе ей придется туго. Второй раз, как с Белым, ей вряд ли повезет.

Я бросил косой взгляд на Арнувиэль, ресницы плутовки едва заметно трепетали. Ах ты, лиса, невольно восхитился я, сколько же времени ты притворяешься?

— Ладно, Белый, учтем твой совет, — вскакивая на Дублона, проворчал я, при этом, не слишком любезно перекидывая компаньонку поперек седло. — Прощай!

— Счастливого пути, Алекс, может, еще когда свидимся.

— Вряд ли, Белый, вряд ли.

Сохраняя достоинство, я неспешно проследовал дальше, шайка же в полном составе осталась на месте. Уже отъехав на порядочное расстояние, я чувствительно хлопнул компаньонку ладонью по мягкой попке.

— Хватит притворяться, госпожа, подъем. Разбойники, так испугавшие вас, уже в прошлом.

— Ай! — эльфийка дернул ась и мигом соскочила на землю. — Вам кто позволил руки распускать? Нет чтоб наоборот — похвалить за военную хитрость. Какой же вы все-таки болван, Алекс.

— Да будет вам, — ехидно передразнил я, вспоминая долгий звон в левом ухе. — Подумаешь, трагедия, по задику получили. Лучше расскажите, как это вы умудрились С такой силой грохнуться и ничего не поломать?

— Уметь надо, — сердито буркнула эльфийка, — но вам этому не научиться.

— И, слава Богу, — приторно сладко протянул я, — вашего умения нам с лихвой хватит на двоих. Нога-то как, не зашибли еще больше?

— Представьте себе, нет, Алекс, и, пожалуйста, прекратите из себя корчить заботливого, доброго лекаря.

— Но я и есть ваш заботливый лекарь.

— Вы перестали им быть, когда швыряли меня, словно мешок с зерном, в седло своего коня.

— Ну спасибо, — лицемерно обозлился я, — отблагодарили. Что ж, запомним. И не советую опять калечиться, бальзам не получите.

— Подумаешь, сокровище, да хоть на голову себе его вымажьте. Мне без разницы.

Нахохлившись, эльфийка пришпорила свою лошадку и вырвалась немного вперед. Я не стал ее догонять, остынет, сама мира запросит. Так мы до самого Полудня и ехали. Солнце пекло немилосердно, а вокруг, куда ни глянь, зеленый травяной океан и ни деревца, ни самого захудалого строеньица, где б можно было переждать зной. Гнев эльфийки испарился, и она его давно сменила на милость, но разговор все равно не клеился. Проклятая жара! Наконец, будто сжалившись над нами, с севера налетел прохладный ветерок, приятно освеживший и придавший сил. Впрочем, долго он не продержался.

— Ну все, баста! — эльфийка натянула поводья Иль-Чары. — Хоть тут нигде и нет тенька, но я хочу отдохнуть. Знаете, Алекс, для любой юной герцогини было б слишком — грохнуться на всем скаку с лошади, а потом еще по жарище полдня трястись в седле. Хочу отдыхать и есть!

— Готовьте, а я посмотрю наших коней и натяну тент, хоть какое-то, но будет укрытие.

— Сегодня могли б и сами повозиться у огня, — недовольно проворчала эльфийка, — хватит лодыря гнуть.

Я благоразумно сделал вид, что ничего не услыхал. Подумаешь, работа: приготовить котелок мясного супа! Справившись со своими делами, я забрался под тент и стал незаметно наблюдать за компаньонкой. А та, болезненно охая и морщась, хватал ась за различные части тела. Оно и немудрено, про себя подумал я, совершить такой-то полет. Может, предложить ей свои услуги по оказанию лечебного массажа? Хотя нет, пожалуй, не стоит. Эта гордячка наверняка неправильно поймет. И уж тогда лекарь понадобится мне.

Поставив котелок, распространяющий дразнящие ароматы, в тень, мы подождали, пока суп хоть немного остынет, после чего набросились на него, как два молодых, изголодавшихся хищника. Посуду затем вымыл я сам, дав эльфийке немного лишнего времени для отдыха. Заметив мои приготовления к дальнейшему пути, она капризно скривилась и попросила:

— Давайте подождем, пока жара спадет хоть немного, а вечером, по холодку, поедем дальше.

Учитывая многочисленные ушибы герцогинюшки, пришлось согласиться. Молодая девка — как молодая лошадь: дай хорошо отдохнуть, потом вдвойне погонять будешь. Полеживая на животах, мы грызли сочные степные травинки и изредка потягивали из фляги хорошо освежающее сухое вино. Гудели шмели, осы, пчелы, перелетая с цветка на цветок, звенел, песней жаворонок, а в бездонной синеве неба парил на могучих крыльях степной орел. Покой зеленой равнины мог в любой момент нарушиться, но мы были начеку: мечи, луки, стрелы — все под рукой.

— Белый — странный тип, — поразмыслив, пришла эльфийка к неоднозначному выводу. — В нем что-то есть, как отталкивающее, так и притягательное. Кто вообще он такой? Чем занимался до того, как стал во главе шайки? Где жил? Не знаете случайно, Алекс?

— За достоверность не поручусь, но поговаривают, будто он незаконнорожденный сын Игвольда, короля Корнуэлла. Чудом избежав смерти от ряда покушений на его жизнь, он покинул пределы родного острова и поступил на службу в гвардию герцога Ланкастера. Но после того как убил на дуэли троих лучших офицеров, был лично изгнан самим герцогом, Потом Белый, то есть Гейнор, года два провел в рядах красноплащников, Воинов Церкви. И это было его последнее место службы, ибо, прикончив, за что, правда, не знаю, эдинбургского епископа, он скрылся и, понятное дело, получил отлучение от Матушки Святой Церкви. Так что он давно вне закона, потому и отирался в Бедламных Городах. Да, видать, тесно стало и там. Вот и собрал ватагу для сомнительной радости гулять просторами Ничейных Земель.

— Хм, а что тут есть такого, что может заинтересовать подобного Белому человека? Опасности? Так их, насколько я поняла, и в Кольце пруд пруди.

— Белого привлекают заброшенные замки, госпожа. Вот где действительно, при известной удаче, можно поживиться. Но порой за это платят жизнью, а то и душой. Впрочем, сброд, шляющийся по Ничейным Землям, не брезгует и другими заработками: грабежами, убийствами, воровством, а иногда и похищениями людей, в основном женщин, по заказу Гильдии Черных Колдунов. Несколькбраз, когда мы были в глубоких рейдах на Западе, эта шваль доставляла нам неприятные моменты, внезапно, без всякого повода, нападая на тылы. Но все же я бы не назвал их отступ-никами. Тени как таковой они не служат, их бог — Золото. Что же касается нелюбви к нашему брату-порубежнику, то это взаимное чувство. Ибо, образно говоря, они в Ничейных Землях преступники, а мы — закон, полиция. Какая тут уж любовь?

— Ох, люди, — вздохнула компаньонка, — и что вы за создания?

— А эльфы лучше? Так, госпожа?

Госпожа промолчала. Спустя пару часов небо затянули облака, стало попрохладней, и мы, наконец, тронулись в дальнейший путь.

— Скоро конец этому проклятому Полю? — без особого энтузиазма спросила Арнувиэль. — Признаться, оно мне начинает действовать на нервы.

— Завтра часам к одиннадцати оставим его позади. Если, конечно, ничего не помешает.

Несколько раз над нами, куда-то южнее, пролетали крупные стаи воронья, спеша на свой мрачный, заупокойный пир. Каждую из них эльфийка провела угрюмым взглядом, но от расспросов воздержалась. А между тем дорога делалась все хуже и хуже, порой превращаясь в едва проходимую узкую тропку, С обеих сторон стиснутую стеной высоких трав. Появились давным-давно заброшенные ветряные мельницы. Ветер крутил их за остатки крыльев, и далеко окрест раздавался тягостный, царапающий душу скрип.

— По народным поверьям, — я кивнул в сторону ветряков, — там теперь обосновались черти. Мелют себе трудяги муку из человеческих костей, мелют да путников поджидают. Может, заглянем, в познавательных целях? А, госпожа?

— Оставьте при себе ваши глупые сказочки, — эльфийка даже вздрогнула, — вам что, нравится меня пугать?

— А вы боитесь сказок? Вот бы ни за что не поверил. Такая с виду смелая девчонка.

Арнувиэль собралась было ответить, но тут из густой травы к ее горлу метнулся змеей аркан. Точно такой же, только уже с другой стороны, полетел в меня. Ничего не подозревая, эльфийка мигом вылетела из седла. Бедная! Второй раз за день грохнуться с такой силой, мыленно еще успел пожалеть я, но тут и сам почувствовал охватившую шею петлю. Затянуться она не успела, молниеносный блеск клинка — и аркан перерублен. Из травы выскочили широкоплечие бородатые существа в болотного цвета балахонах, они были темнокожие и орлиноносые, с горящими фанатичной ненавистью глазами. Гномы Закопченных Гор! Будь я один, пришпорил бы Дублона и только б меня и видели. Но посреди Дороги лежала беспомощная компаньонка, а один из напавших уже скручивал ее по рукам и ногам. Спрыгнув с коня прямо на мерзавца, я коротким ударом кинжала пронзил его сердце. Затем полоснул по путам, стянувшим Арнувиэль. К счастью, она была в сознании и, несмотря на расширенные от ужаса зрачки, тут же вскочила на ноги уже со шпагой в руке. Разочарованно взвыв, темные гномы ринулись в бой. Их традиционное оружие: топоры и боевые молоты — замелькали в воздухе. Но нас с эльфийкой, вставших спиной к спине, взять было не просто. Сказывались моя многолетняя практика на Границе, да и не только на ней, и отличная фехтовальная подготовка эльфийки.

Мы без особого труда отбивали удары, уклонялись от них, И били сами, желая хотя бы при малейшей возможности поцарапать противника. Вскоре наши кинжалы и мечи покрылись алой вражьей кровью, а на дороге и в истоптанной траве остались валяться пять или шесть застывших тел. Я уж было праздновал победу, но тут откуда-то сбоку вылетел «дергач», специально приспособленный крюк на веревке, придуманный хитромудрыми гномами для вырывания оружия из рук. И надо сказать, в данный момент он показал себя весьма успешно. Ибо мой меч выскользнул из мокрой от пота и крови ладони и, пролетев несколько метров по воздуху, мягко вонзился в землю. До него было далековато, а вот до тройки атакующих гномов, ой, как близко. Да еще оставался тот падленыш, что заныкался и в самый неподходящий момент метнул свой «дергач».

Быстро сунув руку за голенище правого сапога, я выхватил пружинный нож, подарок одного знакомого араба из Тунистана, и нажал на кнопку. Сухо щелкнув, выскочило узкое хищное лезвие из дамасской стали. Гномы всерьез не восприняли мои ножи и поплатились за это очень скоро. Одному я, правда, неглубоко, пропорол бок, и он медленно истекал кровью, второму рассек левую руку, от локтя до запястья. Правда, для эффективного боя с ножами надо непрестанно быстро двигаться, и потому Арнувиэль уже не поспевала защищать мою спину.

Впрочем, у Нее самой хватало проблем с наседавшим во всю прыть кряжистым гномом, тем самым гадом, что вырвал мой меч. Со стороны мои движения, наверное, напоминали танец змеи в бешеном темпе. Гном с распоротой бочиной вскоре перестал поспевать вовремя реагировать на все выпады. А несколько раз он даже останавливался для передыху, опустив единственный на весь отряд меч к земле. Прикончить его мимоходом было пустячным делом. Короткий блеск ножа — и бедолага с аккуратно перерезанной сонной артерией медленно завалился набок Дальше мне здорово помогла компаньонка, она таки ухитрилась завалить своего бородача. Правда, тот пару раз едва не выдрал шпагу из ее руки, но изящный укол в глотку решил все.

Теперь мы бились один на один: Арнувиэль с тем, у которого была рассечена левая рука, а я с предводителем отряда, быковатым гномом необычайно высокого роста. Ему, ну, никак не удавалось пригвоздить меня своим увесистым молотом. Наконец, потеряв терпение и надежду, он вдруг нагнулся и подхватил с земли заряженный арбалет, которым так и не успел воспользоваться кто-то из его сородичей. И если б он выстрелил сразу, то, пожалуй, прикончил бы меня на месте, но гном позволил себе целых секунд пять торжества, забыв одно железное правило, что торжествуют лишь тогда, когда враг мертв. Поторопился и поплатился.

А дело в том, что мой арабский нож обладал одним полезным свойством — помимо основного лезвия он имел еще потайное, при нужде вылетавшее и способное с десяти шагов пробить пятисантиметровую доску. Тем более с трех шагов пронзить гномье сердце ему не представляло труда. Так ничего и не уразумевший верзила выронил арбалет и засучил в предсмертных корчах ногами по земле.

Противник Арнувиэль, несмотря на рану, довольно успешно ее теснил, но пыл его бесследно исчез, едва он увидел в моих руках арбалет и осознал, что остался один. Петляя, словно заяц, гном бросился в траву, которая сомкнулась уже над его трупом. Тяжелая, стальная стрела угодила точно под левую лопатку, вылетев со стороны груди.

— Хух! — я отер пот со лба и присел прямо на дороге. — Не слабая разминка. Как вы там, госпожа?

Арнувиэль нетвердой походкой подошла ко мне и опустилась рядом. С минуту она посидела, закрыв глаза, затем, стараясь говорить ровным голосом, ответила:

— Порядок, Алекс, правда, порядок. Даже, поверите, сама удивлялось, второй раз так приземлиться и ничего не поломать. Я, конечно, ушиблась и нога стала побаливать, но только и всего.

— Ага, ну и слава Всевышнему. Значит, несмотря ни на что, удача не оставила нас, госпожа. Вы отдохните, а я сейчас. И если можно, закройте глаза, не стоит смотреть на то, что я намерен сделать.

Предстоящее было неприятно, однако необходимо. По крайней мере двое из гномов еще дышали, значит, без всякой жалости их следовало добить. Мы ведь уже не в Спокойных Землях, чтобы оставлять за спиной живых врагов. Эльфийка глаза не закрыла и даже не отвернулась. Правда, все же, когда я своим «Волчонком» наносил удары милосердия и тяжкие стоны сменились предсмертными хрипами, она вздрагивала и, казалось, что вот-вот закроет руками свои прелестные ушки. Впрочем, я быстро управился со знанием дела, так сказать. Война на Границе жестокая, а беспощадность — одна из первых основ ее. Убей врага! Или он убьет тебя! Вот только, к моей немалой досаде, эльфийка этого еще не поняла. С отвращением наблюдая, как я заботливо вытираю от крови сталь кинжала, она неожиданно спросила:

— Алекс, вы в Бога верите?

— По-своему да, — задумавшись лишь на миг, ответил я. — Но не так, как учат церковники. Совсем не так.

— Интересно. А как это по-своему?

— Ну… Для меня Бог не в старых, замшелых догмах, а во всем хорошем вокруг. Например: в чистых реках, полных рыбы, в легендах о Золотом Олене, в солнце, дающем жизнь, в верных товарищах, добрых поступках, в Дублоне, наконец.

— Мой Бог, Алекс, да вы самый настоящий язычник, дикий варвар. В вас нет и капли христианской крови! И с каких это, скажите, пор добить беспомощных раненых стало называться добрым поступком?

— Госпожа, думаю, стоит напомнить, что вы потребовали прикончить вашего же эльфа-сородича. И не где-нибудь, а в Спокойных Землях, Как это соизмеряется с вашей нравственностью? Объясните, пожалуйста.

— Хм, видите ли, Алекс, во-первых, я попросила об этом в гневе, не совсем серьезно, так сказать.

— Вот как? Не совсем серьезно? Значит, убей я того сопляка и вы бы сами обозвали меня мерзким убийцей? Тогда воистину, если я язычник, то вы — подлинная христианка. Ибо отличительная черта нынешних христиан — сплошное лицемерие.

— Нет, Алекс, все не так, но… — вконец запутавшись, эльфийка замолчала.

— Эх, госпожа, — я тяжело вздохнул, — просто молоды вы еще. Ну да это пройдет, к сожалению, конечно. Отдохните пока, а я тем временем уберу с дороги падаль да по возможности постараюсь уничтожить следы схватки. Реклама нам ни к чему, сами понимаете.

По прошествии двадцати минут дорога пребывала в своем прежнем виде, будто и не случилось на ней кровопролитного боя. Но сильно я не обольщался, зная, что опытный Следопыт всегда докопается до сути произошедшего здесь. Если, конечно, ему это будет надо.

Не перекинувшись больше и парой слов, мы, не мешкая, сели на коней. До остановки на ночлег путь предстоял еще дальний. Несколько раз заброшенный тракт, ведущий на запад, пересекали другие дороги, даже более дикие и труднопроходимые, но нас они не интересовали. Под вечер впереди показался арочный мост через довольно широкую и быструю реку. Я, кажется, знал ее название — что-то вроде Бегуньи. На той стороне, только южнее, высились мрачные башни большого замка с обломанными зубцами. Воронье с хриплым карканьем влетало в его бойницы и выбитые окна, кружилось над шпилем флагштока, на котором еще остались жалкие лохмотья некогда роскошного стяга.

— Руины, — еле слышно прошептала эльфийка, — кругом одни руины и сытые падальщики. Какая все-таки страшная земля…

Я промолчал.

Звезды драгоценными яркими россыпями усеяли небосвод; когда мы, наконец, сделали привал, забравшись подальше от дороги, в густые дебри трав. Эльфийка, пожаловавшись на усталость и на свое тело; превратившееся в сплошной болючий синяк, не стала даже есть. Едва дождавшись, когда будет поставлена палатка, она сразу же нырнула в ее нутро.

Одному ни готовить, ни есть не хотелось. Поэтому я вяло пожевал бутерброд, после чего улегся на спину и, помимо воли, залюбовался ночной красотой неба. Знакомые с детства созвездия манили к себе, загадочно подмигивали, словно обещая поделиться какой-то неописуемой тайной. Сколько людей до меня любовались их неземной прелестью, но никто этой тайны таки не узнал…

Звезды — великие обманщицы… Вот Шкипер и Каравелла, они всегда напоминали мне о Нэде-Паладине, поведавшем в один из зимних вечеров, проведенных в форте у полыхающего камина, древнюю байлиранскую легенду о влюбленных. Будто наяву я услышал печальные слова напеки ушедшего друга, и спрятанная глубоко внутри боль вновь вырвалась наружу.

— На мысе Ветров жил молодой моряк, безумно любивший юную, прекрасную девушку, отвечавшую ему взаимностью. Уговорившись о свадьбе, они однажды расстались. К несчастью, удача отвернулась от моряка, его корабль разбился о рифы, а сам он оказался пленником на пустынном, необитаемом острове. Но девушка так крепко любила своего жениха, что в ту же ночь увидела во сне приключившуюся беду. Наутро, выйдя на берег разбушевавшегося океана, она попросила его богов спасти ее любимого. Но боги молчали. Тогда девушка предложила им себя в дар. На сей раз, боги услышали и откликнулись. Превращенная в каравеллу, она, распустив белоснежные паруса, устремилась к затерянному в необозримых далях островку. Моряк был спасен и доставлен домой, но лишь когда каравелла отплыла от берега и раздался тихий плач, он с ужасом понял, кто она на самом деле. С тех пор, говорят, и появилось новое созвездие: Шкипер с горестно протянутыми руками и уходящая от него Каравелла…

Перед глазами еще долго стояло лицо Нэда, но еще дольше что-то ныло в левой стороне груди. Чертовски не люблю воспоминаний; наверное, это Инстинкт — сторониться того, что приносит боль. Совсем рядом со Шкипером и Каравеллой расположил ось другое созвездие — Красного Льва: пятнадцать алых звезд, раскинутых в форме прыгающего царя зверей. Я знал, что родился под этим тревожным знаком, но радости особой не испытывал, уж больно недобро выглядели небесные рубины.

Дальше виднелся Колокол, составленный из тринадцати серебристо-белых некрупных звезд, испускавших чистый, успокаивающий свет. Церковники, те всегда пугали; будто в день Страшного Суда сам Господь ударит в него и призовет всех грешников к ответу.

На солидном удалении от Колокола сияла усыпанная десятками бирюзовых и изумрудных огоньков Фата Маргариты, созвездие, любимое женщинами всех возрастов. Много веков назад, гласит алинорская легенда, принцесса Маргарита выходила замуж, но, капризничая, она столь долго провозилась с подготовкой нарядов, что жених, потеряв терпение, женился на ее младшей сестре Карине. Плачущая Маргарита в сердцах швырнула роскошную фату с балкона, ставшую на небе новым путеводным знаком.

А на севере, где-то, наверное, над самым Элиадором, мертво поблескивали белесыми бельмами семнадцать звезд Взбесившейся Яги. Довольно четкий узор, в котором без всякого труда виделись очертания дьявольской бабули в ступе с помелом.

Незаметно я задремал, но во сне не перестал настороженно вслушиваться в окружающий мир трав. К счастью, никто и ничто до самого рассвета не потревожил наш покой. А едва забрезжила заря, я был уже на ногах. Следовало хорошо подкрепиться, ибо сегодня предстояло пересечь границу Покинутых Земель, по крайней мере, я на это рассчитывал. Кругом в изобилии шмыгали степные зверьки и птицы, и потому подстрелить, не отходя далеко от палатки, крупную дрофу не составляло труда. Проснувшуюся эльфийку ожидали наваристый, крепкий бульон, а так же подрумяненная, истекающая жиром и соком тушка на вертеле, над уже погашенным очагом. Компаньонка при каждом движении морщилась, но все же чувствовала себя много лучше, чем можно было ожидать после произошедших Приключений.

Плотно позавтракав, мы оседлали лошадей, и вновь старая дорога повела нас на запад. Все ближе и ближе к когда-то уютному родному дому, ставшему теперь мрачным, сырым склепом. Стоило ли вообще туда соваться, уже не в первый раз спрашивал я себя. Неужто мало хлопот с поиском братца моей компаньонки? Да, я, конечно, давно мечтал побывать в отчих стенах, но вот вопрос: стоило ли туда тащить еще и эльфийку? К сожалению, я хорошо знал ответ, и он мне не нравился. Нэд-Паладин часто бывал в Покинутых Землях, но взять меня с собой не мог, строжайшие инструкции гласили, что разведчик действует один, на свой страх и риск. Он обещал мне как-нибудь заглянуть в Лоншир, однако задания, которые ему поручал Лорд Западных Рубежей, уводили его в сторону, в основном в направлении Байлирана и Алинора. Потом мы все же уговорились, что Я возьму отпуск и тайком отправлюсь с ним, но… Нэд-Паладин погиб, и наш замысел так и остался неосуществленным. Черт побери, а теперь я, идиот, суюсь в Покинутые Земли с девчонкой, с сопливой девчонкой, почти ребенком, возможная смерть которой ляжет на мою совесть.

Со времени последней порки, заданной Старым Бэном пятнадцать лет назад, я мало поумнел — пришла в голову безрадостная мысль: ой мало, хотя в этом виноват Маленький Джон, его дурное влияние. Помимо воли я усмехнулся, Джона всегда веселили тщетные попытки свалить на него пакостные проявления моего скверного, характера, ибо он, в свою очередь, уверял окружающих в том, что это именно я ходячий набор всего плохого. Впрочем, этот невинный спор нисколько не мешал нам быть неразлучными друзьями. Эх, Джон, где ты сейчас? Как нужны мне твоя помощь, твое надежное плечо рядом… Но, даст Бог, выберемся мы с эльфийкой живыми из этих проклятых краев, и тогда, если тебя не окажется в Обреченном Форте, я отправлюсь сам к тебе в гости в Красные Каньоны. А кто-нибудь из наших гномов, Фин-Дари, например, покажет дорогу. Эх, Джон, и пьянку ж мы устроим! О-го-го!

— Вспомнили свою первую девственницу, Алекс? — грубо развеяла благостные мечты проклятая эльфийка.

— С чего вы решили? Я никогда не грущу о прежних бабах.

— Скажите, какой сердцеед, — ядовито процедила она, — ну прямо Дон Жуан. А знаете, Алекс, вам бы на своем родовом гербе стоило сделать некоторые изменения. Например, вместо Золотого Лонширского Оленя Золотая Бабская Юбка. Как считаете, нормально будет?

— Глупости болтаете, госпожа, — с раздражением проворчал я, — притом несусветные.

— Но почему же? — эльфийка сделала невинные глаза. — Ведь герб должен хоть как-то характеризовать своего владельца. А женская юбка, согласитесь, весьма красноречивая вещь.

— Тьфу! — я даже в сердцах сплюнул. — Знаю, черт побери, что мои прежние увлечения — ваша любимая тема для разговоров, госпожа. Но к чему это? Может, вы попросту ревнуете?

— Да вы спятили, Алекс! — эльфийка буквально задохнулась от возмущения. — Как можно такое подумать? Да мне глубоко безразлично.

— Хм, странно, тогда почему же вы покраснели?

Ответа я так и не услышал.

Часам к десяти далекая линия горизонта на западе взволновалась цепью высоких холмов. И я хорошо знал их название — Сторожевые. Знал я и другое: за ними начинались Покинутые Земли.

— Неужели Костяному Полю конец? — обрадовалась эльфийка, тоже заметив на горизонте волнообразную линию. — Ну, Слава Создателю!

— Сильно не восторгайтесь, госпожа. Там, где кончается эта равнина, простираются Покинутые Земли. За Сторожевыми Холмами.

— Вот как? — эльфийка притихла лишь на мгновение. — Ну и черт с ними. В конце концов, мы туда и идем. Да, идем к вам в гости, Алекс.

Я только покачал головой, уже хорошо чувствуя, что в гостях придется несладко. Несколько раз вдалеке от тракта виднелись одинокие постройки или небольшие поселения. Вернее, их руины, в большей части обугленные и закопченные. Взглянув в сторону холмов еще раз, я достал из кармана две черные шелковые повязки и одной из них стянул свои волосы на лбу. Эльфийка молча, но вопросительно смотрела на меня.

— Наденьте, — посоветовал я ей, — это старая традиция солдат Обреченного Форта, означающая, что они готовы к смерти и будут биться до конца.

— Давайте, Алекс, — Арнувиэль вздохнула и покосилась на запад. — И вы, пожалуй, правы, смерти нас не испугать.

Чуть погодя она поинтересовалась:

— А что за история предшествовала этой традиции? Может, расскажете, Алекс?

— Отчего же, — сразу согласился я, — тайны тут нет никакой. Лет двадцать назад на форт двигался один из отрядов Мертвой Головы, верховного вождя гоблинов Закопченных Гор. И, на беду, гарнизон крепости после недавнего кровопролитного похода в Ничейные Земли был весьма малочисленным. Но за фортом раскинулись мирные края: поля хлеборобов, поселки рыбаков, торговые караванные тракты, небольшие, почти не защищенные городки, которые надо было отстоять.

— Вы обречены, — самоуверенно заявил главарь отряда. — Сдавайтесь, и мы дадим вам с почетом уйти.

— Нет, — ответили защитники форта. — Мы предпочитаем с почетом умереть.

Повязав на головы черный знак смертников, они открыли ворота и все, как один, вышли навстречу врагу. И все полегли… Но гоблины не прошли. Их жалкая горстка оставшихся в живых повернула назад. С тех пор, идя на очень опасное дело, мы, воины Обреченного Форта, всегда повязываем голову траурным знаком Смерти. Впрочем, в других фортах и традиции, естественно, другие. Иногда довольно смешные: стражи форта Бешеных, например, перед походом вовсю разыгрывают друг друга. В форте Гончих Псов в этот период под строгим запретом мат и даже просто нелюбезный тон.

— Представляю, — прыснула со смеху эльфийка, — не пограничные матерые волки, а божьи одуванчики. Вот умора-то!

— Да, — я откашлялся. — Но есть и грустные обычаи. В форте Обитель Монахов воины с оголенным оружием идут на кладбище, к могилам друзей. И там, положив клинки на надгробья, в скорбных размышлениях проводят ночь. Да, госпожа, что ни форт, то свои обряды, свои традиции.

Задолго до вечера я объявил привал. Холмы придвинулись совсем близко, а с ними, значит, и Покинутые Земли. До утра следовало хорошенько отдохнуть. По крайней мере, попытаться это сделать. Мы отошли от дороги шагов на сто, поужинали и завалились на матрацы. Духота с жарой подействовали даже на эльфийку, она, на удивление, не настаивала на ночлеге в палатке. Дублон с Иль-Чарой держались поблизости, и их уши постоянно к чему-то настороженно прислушивались. «Чуют зловонный дух Покинутых Земель, чуют, и он им не нравится», — невесело подумал я, без особого восторга представляя дальнейший путь. Да-а, хорошего ждать не приходилось. Даже самый заядлый оптимист повторил бы эти слова.

Эльфийка вскоре задремала, уморенная падениями, приключениями и духотой. Бедная девонька. Благо еще солнце перестало палить все вокруг своими жгучими лучами, и потому тент, как и палатка, остались в дорожных сумах. Проснулась госпожа при блеске первых звезд и мягком свете полной луны. Желанная прохлада объяла все вокруг.

— Я прекрасно отдохнула, — похвалилась она и, несколько смущаясь, призналась: — Вот только есть опять охота.

— Неудивительно, госпожа, — темнота надежно скрыла мою легкую, мимолетную улыбку. — Вы юны и затратили столько сил. Вот держите: бутерброды с ветчиной и сыром, печенная в золе картошка, сухое вино и последнее яблоко.

— Благодарю вас, милый Алекс, — она лукаво улыбнулась. — Вы, конечно, зануда, но надо признать, очень заботливый и предусмотрительный зануда.

Потом уже с набитым ртом она спросила:

— И долго нам топать от границы Покинутых Земель до вашей «хижины»? Меня немного задели ее слова.

— Эта «хижина» О шести сторожевых башнях, с седьмой главной — центральной. А между ними помещения в добрую сопло комнат и залов. Вот так-то, госпожа.

— Черт побери, Алекс, нельзя же быть таким обидчивым. Вспомните, какие шуточки вы позволяете по отношению ко мне.

— Клевета, — хмыкнул я, — сплошная клевета. А касаясь вашего вопроса насчет расстояния до Лоншира… Ну, полагаю, от холмов, если идти с самого утра, конечно; то до вечера к самому краю леса дотопать можно. А там еще, пожалуй, километров двадцать через чащобу.

— Однако, — эльфийка не выглядела обрадованной, — нам что, придется лезть в самую глухомань? Может, можно как-то обойти лес стороной?

— Нет, госпожа, — я отрицательно покачал головой, — он слишком обширен. Даже Шервуд в графстве Ноттингем и тот поменьше будет…

— Понятно. Но, впрочем, наверное, это и хорошо. Лес — это по мне, там я чувствую себя, как дома. Ведь и родилась-то я под сенью прекрасных древ Эльфийского Края…

— Не обольщайтесь, — я сразу остудил ее оптимизм. — Лоншир-то ведь не там, а в покинутых Землях.

— Да, конечно, — эльфийка, как могла, цеплялась за привычное. — Но все-таки это лес…

— Угу, — дипломатично согласился я, — все-таки…

Где-то вдалеке завыл волк. Ему уныло и тоскливо ответил второй, третий и еще множество. Серые разбойники вышли на охоту. Но это были обычные волки, чистые, так сказать, а не оборотни поганые. Их, лесных братьев, я никогда не боялся. А чего бояться тех, с кем бегал в детстве наперегонки по сочным лугам близ Источника Жизни? И вообще, никакое другое нормальное зверье меня не трогало, даже когда крайний голод подводил животы. Да, впрочем, и я старался без крайней необходимости вреда им не причинять. Воспитание Старого Бэна! Он постарался заложить в меня много хорошего, но только вопрос: что из этого вышло? М-да!

Заметив, что эльфийка несколько раз нервно оглянулась по сторонам, я постарался успокоить ее:

— Не тревожьтесь, госпожа, они не причинят нам вреда. Можно сказать, у меня с ними своеобразный союз.

— Вот как? Тогда, надеюсь, они помнят об этом так же хорошо, как и вы. Иначе… Захрустят наши косточки. Уж больно много их собралось.

— Все будет в порядке, — повторил Я, — гарантию даю полнейшую.

Помолчали. Потом эльфийка вдруг неожиданно спросила:

— Истосковались, наверное, по дому, Алекс?

— Да, госпожа, — не стал я кривить душой: — Даже теперь, когда воспоминания уже покрыты дымкой множества прошедших лет, эта рана по-прежнему кровоточит. Кроме того, мне хочется узнать разгадку одной тайны, хотя, возможно, тайны-то никакой и нет.

— А в чем дело, Алекс? Расскажите, ужас как люблю загадки.

Но я не стал вдаваться в подробности. Мало ли что кому снится? Эльфийка долго всматривалась в сияющие созвездия, так долго, что я уж было решил, будто она обиделась. Но нет, думая о чем-то своем, она слабо улыбалась. Мечтает девчонка… Интересно только, в этих мечтах мне отводилось хоть какое-то место? Не знаю, не знаю… Душа женщины — великая тайна, а душа эльфийки — великая тайна вдвойне. Неожиданно она поинтересовалась:

— Вы когда-нибудь любили по-настоящему, Алекс? Только честно.

— Э-э! — всеобъемнейше проблеял я, поставленный в тупик. Эльфийка выжидающие молчала.

— Ну в общем-то… Да нет, госпожа, никогда. Конечно, у меня были увлечения, сами понимаете, но чтобы любить… Нет, такого не было.

Ответом мне послужила загадочная усмешка, значения которой я не понял. Подставив лица освежающему дуновению восточного ветерка, мы погрузились в свои мысли. Эльфийка первая очнулась.

— Однако засиделись мы с вами, Алекс, поздно уже, — и предложила: Давайте по очереди дежурить, так нельзя же, чтобы только вы один.

— Разве я один? Мы на пару с Дублоном. Не беспокойтесь, госпожа, все в порядке. Или вы думаете; я бы стал себя по-дурному обессиливать перед нашим главным экзаменом?

— Как знаете, — она сладко потянулась и принялась тщательно взбивать и разглаживать свой матрасик.

Через пару минут она уже спала. Мне тоже надо было отдохнуть, и потому я погрузился в чуткую дремоту сторожевого пса. Первые, робкие еще лучи солнца застали нас уже в пути. Спустя час — полтора холмы заметно приблизились, а дорога, на удивление же, стала лучше. Зато появилось воронье, похоронная команда Покинутых Земель.

Не отставая и не улетая вперед, падальщики упорно держались над на шей головой. Эльфийке это явно не нравилось. Но чтобы разогнать их, требовалось нечто посильнее наших луков. Приходилось терпеть.

В двух-трех километрах от Сторожевых Холмов дорога раздвоилась. Одна вела в обход, другая туда, куда надо — на запад. В Покинутые Земли, в родной, навсегда потерянный Лоншир. На ум пришла старая песня пограничных ветеранов, потихоньку я стал напевать ее себе под нос. Эльфийка тут же уловила первые слова и попросила:

— Спойте погромче, Алекс, если, конечно, не стесняетесь.

— Отчего же не спеть, госпожа. Я не робок. Не знаю только, понравится она вам или нет. Ага, ну так вот:

— Хорошая песня, — эльфийка странно посмотрела на меня, — а главное соответствует моменту. Вот вы, например, несмотря ни на что, ведь все-таки возвращаетесь? Не правда ли?

— Я возвращаюсь, как вор, собирающийся украсть чужие драгоценности и рвануть потом подальше. А мечталось-то по-другому, госпожа: в княжьих одеждах, на белом коне, в сопровождении свиты преданных рыцарей. И флаги, повсюду флаги с Золотым Оленем Лоншира. Наверное, глупо, да?

— Нет, Алекс, — эльфийка тяжко вздохнула, — это не глупо, просто несколько несвоевременно. Но, кто знает, может, когда-то потом… так оно и будет? А? Что скажете, Алекс?

— Сторожевые Холмы близко, вот что скажу, госпожа. И давайте заканчивать треп. Не сердитесь.

Внутренне собравшись, мы подъехали к первым холмам. Дорога, извиваясь, поднималась на самый крутой горб.

— Добро пожаловать! — я театрально взмахнул рукой. — В «гадюшник» моей мечты.

На самом верху мы остановились. Граница Покинутых Земель отсюда виднелась, как на ладони. Нечисть пометила ее столбами и кольями, на которых красовались насаженные человеческие головы, выбеленные дождем и ветром черепа животных, а то и распятые на крестах тела пленных.

— Ой, мамочки, — застонала эльфийка. — Нам что, надо туда близко подходить? А обойти нельзя?

— Можно повернуть назад, если госпожа испугалась, — помимо воли тон мой прозвучал насмешливо.

— Издеваетесь? Да я ничегошеньки не боюсь. Не верите?

— Ну что вы, как можно, госпожа? Усомниться в вашей смелости? Да я просто неудачно пошутил.

— Вот как? Тогда чего же мы стоим, Алекс?

Часть III ПОКИНУТЫЕ ЗЕМЛИ

Очень скоро мы добрались до первых «пограничных» столбов, украшенных весьма своеобразно. Самый ближний унизывали связки вываренных человеческих челюстей и высушенных ушей. Соседний с ним блистал искореженным шлемом и кровавой надписью во всю длину. Но самое ужасное зрелище являл собой кол с насаженным на него толстым пожилым мужчиной, порядком уже разложившимся и нестерпимо вонявшим. Эльфийка глянула на него только раз, и ее тут же вытошнило. Через минуту ее вывернуло еще разок и еще. «Привыкай», — мрачно подумал я и подал компаньонке воды. Все еще бледная, она сделала пару глотков, лотом, смочив платочек, тщательно вытерла лицо и руки. Как бы то ни было, но границу мы пересекли, и то, что нас сейчас окружало, называлось просто — Покинутые Земли.

В который уже раз в голову приходили здравые мысли: «Великий Создатель, что я здесь делаю? И неужели я такой дурной?». Впрочем, эльфийку подобные сомнения уже, видно, не мучили. Брательник — дело святое! Вот только брательник-то он не мой. Ох, женщины, женщины, из-за вас в мире весь этот бардак и неразбериха. Мои «мудрые» рассуждения хорошо скрывало уверенное, твердокаменное выражение лица.

А тропа тем временем, попетляв и покружив по волнам Сторожевых Холмов, вывела нас к старому заброшенному кладбищу, утыканному покосившимися от времени обелисками. Не далее чем в трех километрах от него виднелись развалины. Все, что осталось от некогда большого города.

— Истмарк, — кивнул я в ту сторону, — в прошлом один из центров нашей цивилизации. В смысле человеческой, конечно.

Эльфийка хмуро покосилась в направлении Истмарка, это было единственное, чем она отреагировала на мои слова. Без сомнения, разлагающийся толстячок все еще торчал у нее перед глазами. Хм, что-то девчонка становится уж больно впечатлительной. А может; это я требую от нее слишком многого? Да, скорей всего так.

В молчании мы ступили на Веселый Тракт, прилично сохранившийся и ведущий к западной окраине Лонширского леса. Ехать по нему было сущее удовольствие, но одно изрядно портило «прогулку»: на нем мы с эльфийкой представляли отличные мишени. Вдобавок ко всему воронье, сопровождавшее нас и не думало заняться чем-нибудь другим. «Черт с вами, птички, — ругнулся я про себя, — порхайте, нане приведи Господь снизиться до пределов досягаемости моего лука. Перебью, как куропаток. Хотя бы ради компаньонки, уж больно вы ей досаждаете».

Между тем местность вокруг заметно выровнялась, но с Тракта теперь даже при всем желании нельзя было сделать и шагу, ибо обе его стороны заросли густым колючим кустарником. Ко всему прочему кишащему древесными змеями. А что такое укус этой погани, я был хорошо наслышан.

Несколько раз дорогу нам преграждали неширокие, однако же с сильным течением речки, исчезавшие в глухой колючей чащобе. Когда-то добротные каменные мосты были основательно разрушены, благо кто-то взамен их построил шаткие бревенчатые настилы. На вид они выглядели не очень надежно, но все-таки с честью выдержали вес коней и всадников.

Обедать пришлось на ходу, в седле, так как к вечеру мы должны были достичь Лоншира. Поторопиться следовало, ибо Веселый Тракт с его проклятущими непролазными джунглями в любой момент мог превратиться в смертельную ловушку. Хм, хотя, если здраво поразмыслить, Лонширский лес мог оказаться капканом куда похлеще.

— Алекс! — эльфийка мигом вывела меня из задумчивости. — Слышите, кто-то стонет?

И действительно, проехав изгиб дороги, закрывавшей обзор, мы очутились в пяти метрах от умиравшей на земле девочки-подростка, чье израненное, обнаженное тело было растянуто кожаными ремнями, привязанными к прочным, вбитым в почву Тракта кольям. Один глаз на лице страдалицы отсутствовал, зияя красной пустотой, второй же с мольбой смотрел на нас. Сказать несчастная ничего не могла, так как через проломы зубов искалеченного рта вместо языка едва-едва угадывался жалкий обрубок. Со сдавленным воплем, молнией сиганув с лошади, Арнувиэль ринулась на помощь.

— Стойте! — рявкнул я так, что даже Дублон слегка испугался. — Дура вы эдакая, ведь это силок! Да стойте, вам говорю, — все же чуть ли не в последний момент, но мне, удалось удержать эльфийку, обхватив ее сзади за узкую талию. — Ловушка это, госпожа, притом элементарная. Для таких добреньких и доверчивых, как вы.

— Пустите, Алекс! — эльфийка рванулась, не желая ничего слушать. Жертва на земле слабо замычала и стала выглядеть еще жалобней. Больше я не тратил слова на уговоры, а просто достал тушку подстреленного по дороге кролика и бросил в сторону Силка. Тут же что-то нестерпимо ярко вспыхнуло, завоняло паленым, а на том месте, где лежала девочка, оказался лишь безнадежно обугленный кролик. Правда, чтобы это увидеть, нам пришлось с минуту моргать слезящимися глазами.

— Могли бы и предупредить, — с досадой проворчала эльфийка. — Ну об этой вашей вспышке.

Я хотел было огрызнуться, но почел за благо промолчать. Проклятье! Девчонка права на все сто, я сплоховал. Знал же от Нэда-Паладина, как действует подобная штука. Ну да ладно, впредь буду умней.

В глазах что-то кололо и резало еще добрых пару часов, и только лишь у развилки, от которой убегали на север и восток две дороги, боль слегка отпустила. Здесь, на распутье, исчез и кустарник, его сменили заросшие бурьяном поля, небольшие хвойные и лиственные лески, когда-то бывшие лесопосадками и призванные защищать посевы от ветра, да еще старые развалины, оставшиеся от человеческих поселений.

Наш Веселый Тракт, ведущий дальше на запад, заметно понижался. И где-то там, далеко-далеко, чуть ли не у самого горизонта, темнело большое пятно. Мое сердце громко екнуло, ибо я хорошо знал, что это Лонширский лес. Моя Родина, мой отобранный дом, мой Лоншир… В который я мечтал вернуться всю свою жизнь.

И вот я возвращаюсь, идя по тропе войны, а мой дом — мрачная крепость с вражеским гарнизоном. Встречайте, суки! Я уже близко! Одно жаль: эльфийка со мной, ибо если в замке все так, как я думаю, то ноги мы уже вряд ли унесем.

Все это я понимал, но по-другому поступить уже не мог. Иначе Лоншир на всю жизнь останется несбыточной мечтой, сказочной детской грезой. Эльфийка, прищурившись, тоже смотрела в ту сторону, словно стараясь пронзить пространство и узнать: что же нас ожидает как незваных гостей? Это хотелось знать и мне, но ничего, немного терпения и узнаем. Только будем ли мы после этого рады?

Внезапное чувство опасности заставило обернуться назад. По северной дороге, ведущей из глубин Покинутых Земель, неслось густое облако пыли. Миновав восточное ответвление, конный отряд — а ничем другим это просто быть не могло — вступил на Веселый Тракт. Благо рядом с нами оказался густой ельник, в который мы юркнули и затаились. Всадники быстро приближались, вскоре уже можно было различить их угрюмые лица и одежду серого цвета, с черной короной, вышитой на груди. Они сопровождали богато украшенную золотом карету, запряженную шестеркой снежно-белых коней.

— Люди Черного Короля, — едва слышно я шепнул в самое ушко эльфиечки, — или, говоря языком церковников, отступники.

— А герб, герб вы заметили на дверце? — так же тихо спросила Арнувиэль, хотя отряд уже проехал. — Признаться, я не разобрала: какое-то сплетение змей, скорпионов и черт знает чего.

— Угу, — согласился я, — мудреная вещь. И признаться, я тоже не сильно его разглядел. Ну и Бог с ним.

Переждав еще с полчаса, мы, наконец, решились продолжить путь.

Где-то через час с небольшим следы идущего впереди нас вражеского отряде свернули на боковую дорогу, и мы, вздохнув свободней, пришпорили своих скакунов, Миновав спокойную гладь Зеркала Фей, огромного озера, располагавшегося с правой стороны Веселого Тракта, я вдруг увидел насторожившее меня зрелище. Возделанные поля, выделявшиеся золотистыми лоскутами на фоне запустелой целины. Ага, а вон там, за стеной тополей, в просветах проглядывает частокол, огораживающий запрятавшееся селение. Оттуда довольно явственно пахнуло дымом, домашней скотиной и, пожалуй, ароматом пекущихся хлебов. Резко натянув поводья, я остановил Дублона, эльфийка тотчас последовала моему примеру.

— Что там такое, Алекс? — спросила она затем боязливым шепотком. — Деревня, да?

— Ага, деревня, госпожа. Вот только живут в ней теперь либо отступники, либо гоблины. Слазьте с лошадки, и тихо-тихо мы пойдем с вами в обход.

Сделав приличный крюк, стоивший лишних тридцати минут ходьбы по заросшим вереском и колючим бурьяном пустырям, мы, наконец вновь вышли на тракт, Поселка видно не было, зато темная громада Лонширского леса заметно приблизилась.

Эльфийка, негромко ругаясь, выдирала из волос и одежды репьяхи, я же настороженно прислушивался. Кто их знает, этих поселенцев, может, впереди застава или расставлены в укромных местах дозорные? Но нет, вроде все спокойно, а интуиция редко обманывала меня. Эльфийка, отодрав последнюю колючку в сердцах швырнула ее обратно в заросли.

— Алекс, а кто там живет в этой деревне? Наверное, простые крестьяне? — ее голос звучал несколько пренебрежительно.

— Простые, — охотно подтвердил я, — но ненависть их так сильна, что нас, попади мы им на глаза, изрубили бы тяпками, косами или чем там еще в мелкие кусочки. Кстати, так по-поганому гибли даже некоторые разведчики: Рэндом-Арбалет, например, заснул в стоге сена, а проснулся от протыкающих его вил. Потом нечисть его тело выставила напоказ, прибитое гвоздями к кресту. Это было у нас, на Западной Границе, а на Севере крестьяне убили Гарри-Ловкача, раненого выследили. Так, говорят, беднягу настолько отделала толпа, что, кроме изуродованной головы с несколькими оставшимися клочками волос, ничего не осталось. Но и ее, насадив на кол, принесли на обозрение Пограничному Братству. В назидание, так сказать.

Арнувиэль содрогнулась и побледнела.

— Мой любимый брат, видно, спятил, раз полез в Элиадор, — она впервые позволила себе критику в адрес Эарнила. — И почему только ему никогда не жилось спокойно?

«Если твой Эрни сумасшедший, — невесело подумал я, — то мы от него недалеко ушли. Тоже дурни, а возможно, и похлеще. Он-то хоть более подготовленный был к сюрпризам Покинутых Земель; к тому же мечник, каких мало на Английском континенте. Да и в магии соображал кое-что, а это, ой, как нелишнее в здешних местах. О-хо-хо, всегда ведь говорил себе, не связывайся с эльфами и их делами. Говорил, говорил, а сам… Э!» — я даже в отчаянии взмахнул рукой.

— Вы чего? — удивил ась эльфийка. — Что вы там блеете?

— Да так, ничего особенного, — на миг устыдился я. — Просто вырвалось. Однако, госпожа, нам пора в путь. Скоро вечер, а до наступления темноты необходимо достичь Лонширского леса. По коням, любезнейшая из герцогинь Эльфийского Края.

«Любезнейшая» рассерженно фыркнула и одарила меня не очень ласковым взглядом. Так, без особых приключений, мы на закате подъехали к окраине Лонширского массива. Пока что, к моему великому удивлению, путешествие по Покинутым Землям проходило даже спокойней, чем по Ничейным. Но это пока. К тому же следует учитывать, что мы еще едва углубились в них. Да, едва углубились, учитывая всю огромную территорию, потерянную для людей.

Почему-то без малейших колебаний я подал эльфийке знак, и мы бок о бок въехали под сень больших берез. Немного проехав, я спешился и, став на колени, поцеловал горсть родной земли. Поднявшись, на эльфийку я старался не смотреть, дабы она не смогла заметить предательской влаги, заполнившей мои глаза.

Но тут, в березовых кронах, раздался тихий шелест и заставил позабыть всякий стыд. В изумлении я уставился на компаньонку, она же смотрела на меня. А березы шептали:

— Хозяин вернулся! Наконец-то молодой хозяин вернулся домой! Домой!

Ближайшие ветви изогнулись и нежно оплели плечи, грудь, даже любовно ворошили волосы. Впервые в жизни я задрожал, ноне от страха, нет, а от единения с этой землей, стонущей под тяжким игом, но так и не позволившей себя испоганить. Растрогавшись, я заплакал не таясь, а они все гладили и гладили меня. Все же, собравшись с силами, я бережно отодвинул покрытые зеленой листвой ветви и хрипло извинился:

— Простите, березки милые, но нам пара. Нам надо идти дальше.

— Счастливого пути, хозяин, — прошелестело в ответ. — и не покидай больше нас. Не покидай!

Мы отъехали по лесной дороге довольно далеко, и лишь тогда у эльфийки хоть немного прошла бледность, а руки перестала сотрясать мелкая дрожь. Впрочем, я сам был ошарашен похлеще. Такого, да еще в Покинутых Землях, я не ожидал. Нет, клянусь, Золотым Оленем Лоншира! Не ожидал!

Уже в быстро густеющих сумерках мы остановились на отдых. Нас приютила поляна посреди царственно-величественного ельника. Расположившись не таясь, мы даже позволили себе неслыханную дерзость — развели костер. Но даже эльфийка хорошо чувствовала симпатию к нам старого леса, так что в принципе мы не рисковали. Основательно подкрепившись, эльфийка и я папивали ароматный чаек и все посматривали по сторонам, туда, где свет огня был бессилен разогнать лесной мрак.

Впрочем, эта тьма жила сваей загадочной жизнью, которую выдавали красные, желтые, зеленые и голубовато-синие огоньки: Иногда они вспыхивали и разгорались, как уголья, иногда, фосфоресцируя, затухали. И становилось их все больше и больше. Что они такое, я хорошо знал.

— Похоже, госпожа, — тихо сообщил я эльфийке, — сюда к поляне собралось все зверье из Лонширского леса.

Компаньонку это встревожило, но держал ась она молодцом. Несколько раз, громко ухая, над самой нашей головой пролетали большие совы-ушаны, на их жутковатые крики звучали скорее как приветствие. А когда сквозь тучи проглянула луна, та в ее призрачном, тусклом свете я ясно различил тени животных: волков, рысей, медведей, лис, черных барсов и, что поистине удивительно, запросто разгуливающих среди них лосей, оленей, зубров и даже пугливых дымчатых ланей.

— Они тут что, с ума спятили? — срывающимся шепотом спросила эльфийка. — Или у меня с глазами не в порядке?

— Со зрением у вас все нормально, госпожа, — поспешил успокоить я ее. — Просто они, по всей видимости, заключили временное перемирие. — Гм, и с какой это стати?

— На меня чтобы посмотреть, — скромно сообщил я.

— Вот как? — компаньонка подозрительно зыркнула, но потом все же вынуждена была неохотно признать: — Да, похоже на то, что ваше появление здесь их всех здорово взбудоражило.

— Князя Алекса Лонширского встречают подданные, — я величественно простер вокруг руки и с горечью добавил: — Вот только жаль, нет среди них людей…

Эльфийка молча крепко сжала мою ладонь. Я был благодарен ей. В эту ночь я впервые спал так спокойно, как не спал даже у деда в Рэнвуде, ибо хорошо чувствовал — и волос не упадет здесь с наших голов. А утром, отлично выспавшиеся, мы поехали дальше. Ельник вскоре остался позади, нас же обступила гордость Лоншира — его чудесные дубравы. Но здесь, как и в других виденных местах, меня поразила странная вещь: круглые, выжженные участки леса, иногда довольно обширные. Откуда они? Насколько я знаю, пожары в Лоншире всегда были крайне редко. И эта правильная округлость, наводящая на мысль о преднамеренности, откуда она? И лишь одно радовало в неприятных проплешинах: сквозь слой черной гари настойчиво пробивала себе дорогу молодая зеленая поросль.

Часов в десять дубы-великаны расступились, и мы выехали к подножию каменистой возвышенности, самый верх которой венчал сказочно красивый семибашенный замок, властно господствовавший над всеми окрестностями. Когда-то это было родовое гнездо славных Лонширских князей, а ныне? Мерзкий притон Тьмы и Зла…

Тихо вздохнув, я придержал Дублона. Отсюда, снизу, замок выглядел, как всегда, ну не считая сорванных с флагштоков привычных стягов. По крайней мере, явных разрушений заметно не было. Что ж, осмотрим, каков он вблизи. Вперед, Дублон!

Эльфийка держалась рядом, благо ширина кольцевой дороги, опоясывающей само основание замка — огромную скалу, позволяла это. Правда, парапет здесь всегда был невысок, а теперь еще и обвалился кое-где. Потому держаться от него следовало подальше. Мало ли что могло испугать коней?

— Будьте наготове, госпожа, — еще Е самом низу предупредил я компаньонку и вымученно улыбнулся. — Хоть это и мой родной дом, но, боюсь, нас здесь не ожидают горячий чай и мягкая постель.

Эльфийка в ответ согласно кивнула, а ее губы сжались в упрямую и строгую линию. Н-да, моя госпожа — железная леди, и это без всяких шуток. Чем выше мы поднимались, тем сильнее крепчал ветер. Подвывая на все лады, он, казалось, хотел о чем-то предупредить. Но кто из простых смертных в состоянии разобрать его язык? Как бы там ни было, до входных дверей мы с эльфийкой добрались без помех. До тех самых дверей, которые открыла в ту роковую для нашей семьи ночь предательская рука.

— Может, подождете здесь, пока я разведаю, что там внутри? — неуверенно предложил я. — Осмотрюсь и быстренько вернусь за вами.

— Нетушки, — категорично отказалась моя подруга. — Мы вместе сюда добирались, вместе и войдем. Ну а коли уж так суждено, что ж, вместе там и останемся.

— Круто, — одобрил я, — но глупо. А впрочем, если по правде, случись там со мной беда, то и вам уйти не дадут.

— Проклятье, Алекс, — нахмурилась эльфийка. — Вы опять пытаетесь меня испугать. А я жду другого, когда вы наконец пригласите даму войти. «Галантным» пинком ноги я распахнул перед ней обе жалобно заскрипевшие створки.

— Милости прошу, госпожа, в дом моих предков. И да защитят вас их духи и крепость замковых стен.

Оголив клинки, мы ступили под свод зала приемов, где раньше бывали собрания, пиры, а иной раз даже балы. Как и в моих ночных кошмарах, здесь все покрывал слой густой пыли, порой замаранный цепочками крысиных следов. Сквозь выбитые цветные витражи и окна сюда проникало достаточно света, и он то и высвечивал все в правдивом, как есть, неприглядном виде. Изрубленная яростными руками мебель: дубовые столы, кресла, кожаные диваны. Сорванные со стен гобелены, полусожженные шторы, гнусные рисунки кровью на стенах, какие-то кости в обрывках истлевшей материи. И паутина! Оплетавшая густой, клейкой сетью чуть ли не все пространство Зала. Ее хозяева, жирные громадные пауки, заметив наше вторжение, злобно зашипели и полезли прятаться по темным углам. Думаю, вид наших блестящих мечей не очень-то их вдохновил.

Над головой с писком пронеслась целая туча потревоженных летучих мышей, заставившая невольно вздрогнуть даже меня. Н-да, обстановочка еще та, впрочем, только так я себе ее и представлял.

— Алекс! — позвала эльфийка, нервно переминаясь с ноги на ногу. — Мне что-то здесь не очень уютно. Может, не стоит забираться в глубь замка? Побывали здесь, ну и довольно.

— Идемте, госпожа, — ответил я, направляясь по нещадно скрипящим ступенькам подъема, выведшего нас затем в темный коридор. Заблаговременно снятый со стены Зала факел вполне сносно освещал путь.

Настороженные, готовые в любой момент отразить нападение, мы не слишком-то торопились. Ловушка могла подстерегать на каждом шагу, и ощущать это было не слишком приятно. К моему удивлению, план замка, несмотря на прошедшие годы, четко сидел в голове, и я довольно уверенно вел спутницу через путаницу коридоров, пустых залов, комнат и переходов, где шаги наши гулко отдавались под самыми сводами. Вел к самому центру Лонширской твердыни — Грозовой башне и кабинету отца. Туда, где хранились реликвии княжества: корона, меч, жезл и печать. И где, если мои сны не обманывали меня, в кресле сидит мрачная фигура, закутанная в черный, темнее ночи, плащ. Сидит и поджидает. Так было множество раз, в кошмарах. И если наяву все это так и есть, я был уверен в двух вещах: первое — я наконец-то увижу лицо сидящего в кресле и второе — издевательский смех на этот раз обойдется издающему его дорого. Боком выйдет!

Чувствуя волну поднимающегося бешенства, я с большим трудом успокоился. Не время еще. Пока не время! Ну, погань, держись, расплата близка! С колотящимся сердцем я прошел последние метры и остановился перед темной прочной дверью, обитой полосами кованой стали. В самом ее верху была вырезана серебряная княжья корона. Пару секунд поколебавшись, я взялся за бронзовую ручку в форме головы льва и осторожно потянул за кольцо на себя.

Без малейших усилий вход открылся, а в глаза ударил свет доброго десятка зажженных канделябров, превосходно, во всех деталях освещавших кабинет отца, не имевший окон. Оттеснив плечом эльфийку, я без особых церемоний ворвался вовнутрь и злорадно рассмеялся.

За столом отца сидела тварь в черном плаще с накинутым на лицо островерхим капюшоном. Мои жуткие повторяющиеся сны таки на самом деле оказались вещими. Ну что ж, это, возможно, хорошо. И тут опять, как и в ночных кошмарах, тварь за столом издевательски захохотала. Но она не учла одну вещь: теперь-то, в реальности, я мог до нее дотянуться! Я шагнул вперед, намереваясь сорвать уродливый капюшон и наконец-то увидеть лицо насмешника. Но… Фигура, сидевшая в кресле, повернулась и сама откинула его. О Боги всех времен и народов! На меня смотрела торжествующая Синдирлин, моя ненавистная родная сестра, Я стоял совсем рядом, а она… Она продолжала цинично посмеиваться, насмешливо и свысока осматривая меня с ног до головы.

— Привет, глупыш, — затем обратилась она так, как порой называла в детстве. — Давненько не виделись. Что, наскучили игры на Границе? Домой потянуло?

Говорила Синди небрежно, словно я все еще был маленьким мальчиком, которого можно было всегда безнаказанно обидеть. Да другого-то меня она и не знала, вот в сознании ее я таким и остался. Наверное, поэтому она и не смогла предугадать последующих событий.

Резко выбросив вперед левую руку, я схватил сестру за роскошные черные волосы, рывком поднял из кресла и со всего маху ударил головой о стену. После чего швырнул обмякшее тело обратно. Арнувиэль за моей спиной одобрительно, хотя и нервно, захихикала. С минуту-другую я пристально рассматривал Синди. Она изменилась. Не то, чтобы сильно, просто очень красивая девушка превратилась в очень красивую женщину. Еще, пожалуй, ее портили неестественная бледность и странно-пунцовые губы, но в общем-то она, так и осталась изумительной сукой.

— Хорошо смеется тот, — обратился я к бездыханному телу, — кто смеется последний. Привет, сестричка!

Оставив ее на время в покое, я подошел к стальному шкафу, где хранились корона, меч, жезл и печать. Он оказался не заперт, но пуст, как пшеничный амбар в голодный год. Сзади раздал ось змеиное шипение и почти одновременно предостерегающий крик эльфийки. Моя сестра сидела, гордо выпрямившись, и жгла меня ненавидящим взглядом.

— Что, братец? Нет ничего? Вот досада! А ты получше поищи, может, что и найдешь. Вор! Ублюдок! Скотина!

Не спеша и не обращая внимания на эти слова, я обошел весь кабинет, зная, что Арнувиэль в случае чего успеет предупредить. Остановился у книжных шкафов: все собранные отцом и предками редкости в целости и сохранности стояли на своих местах. Правда, их покрывал густой налет серой пыли, как, впрочем, и все вокруг. Чучела убитых отцом на охоте зверей располагались в прежнем порядке, вот только у медведя был сильно распорот бок. Очевидно, кто-то из гоблинов попал по нему во время той памятной страшной ночи. Осмотрев все, я приблизился к сестре, недобро вжавшейся в мягкую кожу кресла. А она вдруг по-кошачьи, рассерженно зашипев, обнажила острые белые клыки.

— Тьфу, мерзость! — я с отвращением сплюнул и перекрестился. — Моя милая сестричка Синди, оказывается, вампир. Тьфу!

— Низко берешь, братец, — слова звучали глухо и угрожающе. — Пить кровь — это невинная забава, которой, я иногда балуюсь на досуге. А вообще-то я — могильная ведьма. Ведьма — Хозяйка Лоншира — миледи Синдирлин, так меня теперь называют подданные.

— Вот оно как? — удивился я. — Но насколько я знаю, всех наших замковых слуг убили в резне роковой ночи. Или не так?

— И поделом им, — Синди была, на удивление, откровенна. — Уж больно я их всех терпеть не могла. Сейчас у меня новые подданные.

— Кто ж это? — с нескрываемым презрением спросил я. — Отступники, за окровавленное золото бросившие родных и предавшие Бога и Свет? А может, гоблины с Закопченных Гор? А, сестра?

— Может, и гоблины, — хладнокровно ответила она, — а может; и не только они. Надеюсь, ты очень скоро познакомишься с ними, и тогда посмотрим, кто же все-таки из нас двоих посмеется последним. Герой! С женщинами, вижу, ты научился справляться, а каков будешь против мужчин?

— Не смеши, сестра. Какой настоящий мужчина будет служить тебе? А отбросов я никогда не боялся. Как, впрочем, и никого, — и тут, как молнией, меня поразила мысль: — Постой, но если тебе служат гоблины, значит, ты должна знать, кто открыл им дверь в ночь захвата замка?

Синди отвратительно расхохоталась.

— Конечно, я знаю это. Да и как не знать? Ведь это сделала я. Вот этими руками! — и она высоко подняла узкие, но крепкие ладони, пальцы которых оканчивались длинными, похожими на когти ногтями.

— Сука! Дрянь! Дешевка! — я был ошеломлен и задыхался, не находя больше слов, ибо сказанное с трудом укладывал ось в голове.

— Мне, право, братец, очень жаль, что я, так тебя расстроила, — Синди иронизировала вовсю. — Но кто ж знал, что ты такой чувствительный? Надо же, убиваться из-за таких пустяков!

— Пустяков? Смерть отца, матери и братьев для тебя пустяки? Так издохни же, ведьма!

Черный сгусток пламени, изошедший из рук Синдирлин, на мгновение задержал удар сверкающего меча, но, не причинив вреда, плавно обтек меня по сторонам и дотла выпалил книжный шкаф и стену с коврами из Тунистана.

— Змееныш! — зло фыркнула Синдирлин. — Но все равно, живым тебе не уйти, а мертвый — ты мой.

Пробормотав короткое заклятие на неведомом, каркающем языке, она Внезапно исчезла в смрадном черном дыму, закрутившемся смерчем и растаявшем под потолком. Сестра пропала, но, словно эхо в горах, по кабинету носились ее последние слова, отскакивая, словно горошины, от стен:

— До скорой встречи, милый братец! До скорой встречи!

— Фу! — эльфийка, прятавшаяся за меня, с облегчением вытерла вспотевший лоб. — Отпадная у вас сестричка, милый Алекс. И кажется, тут все в ее власти. Думаю, хлопот она нам доставит — вовек не расхлебать. Может, выйдем из замка другим путем? Ведь должен же быть он? Ну, скажем, через тот тоннель, которым вы спаслись в детстве.

— Ничего не получится, — покачал головой я. — А про лошадей вы забыли? Где, скажите, они нас дожидаются? Правильно, у главного входа. К тому же Синди не настолько глупа, чтобы не предусмотреть этот вариант. Что прошло один раз, вряд ли пройдет второй.

Больше нас ничего не задерживало в кабинете отца, и потому, окинув его в последний раз сожалеющим взглядом, я скомандовал компаньонке:

— Идемте! Возможно, быстрота спасет нас и «любезная» Синдирлин не успеет собрать к нашему появлению в зале приемов своих подручных. По крайней мере, хотя бы не всех.

Все же даже так, на ходу; эльфийка поинтересовалась:

— Алекс, Бога ради, просветите, что оно такое — могильная ведьма?

— Это очень опасное существо, — угрюмо ответил я, — и знай я, что оно в замке, вряд ли бы когда в него сунулся. Несмотря на всю защиту Источника Жизни. Вообще, Темные Силы с самого рождения подбирают нужную душу и опекают ее до определенного момента. Так сказать, до кульминации, коей служит погребение тела будущей ведьмы в землю на тридцать дней. В течение которых черные колдуны еженощно творят над могилой свои дьявольские обряды.

— А все-таки вам, Алекс, повезло с сестрой, — эльфийка даже нашла в себе силы сострить. — Надо же, такие связи в мире Зла.

— Нашли чему завидовать, госпожа. И спасибо за «утешение».

Проскочив, наконец, последний коридор, мы, слегка запыхавшись, остановились у двухстворчатых ореховых дверей, выводящих на лестницу, спускающуюся в Зал Приемов.

— Ох, чует моя душа… — начала было эльфийка, но ее прервал могучий порыв ветра, с шумом распахнувший обе створки дверей.

Что было делать? Впереди явная ловушка, а назад хода нет. Вдобавок к оголенным мечам выхватив еще и кинжалы, мы покинули сумерки коридора и дерзко вышли на первые ступеньки спуска. И нам обоим захотелось протереть глаза.

Зал Приемов разительно переменился. Теперь здесь и в помине не было следов пыли, разломанной мебели и сожженных штор. Все окружающие нас предметы оказались целыми, плиты пола заботливо вымыты, и лишь цвет витражей заметно отличался от прежнего, веселого и яркого. Сейчас в нем преобладали тусклые и безрадостные тона.

— Заклятие иллюзии! — молнией пронеслась в голове единственно верная мысль. Сестричка Синдирлин одурачила нас им с самого начала, заставив поверить, будто замок заброшен и необитаем. Что ж, надо признать, это ей удалось на славу. Интересно, а где же она сама?

— Не туда смотришь, братец, — раздался откуда-то сверху насмешливый голос сестры. — Признаться, я, уже заждалась вас, голубчики.

Задрав голову к куполу, я, не удержавшись, чертыхнулся. Синди стояла меж фонарей огромной люстры, подвешенной к потолку витыми бронзовыми цепями. Проклятая ведьма! Изящно переступив через край, сестра плавно и эффектно опустилась на пол метрах в семи от нас. Внимательно глянув на нее, я с Нескрываемым злорадством ухмыльнулся: на высоком красивом лбу довольно заметно выделялась внушительная лиловая шишка.

— Как дела, братец? Куда ты так спешишь? — пропела Синди, приторносладким голоском. — Может, хоть с девушкой своей познакомишь? А то нехорошо получается. Но, впрочем, чего другого можно ожидать от такого неуча, как ты.

— Неуча, говоришь? — вспыхнул от ярости я. — А не ты ли в том повинна?

— Ну не знаю, — Синди скромно опустила длинные, пушистые ресницы, — по-моему, милый братец, из таких, как ты, бродяг, в любом случае ничего путного не получается.

— Прикуси-ка свой поганый язык, козлиха вонючая! — неожиданно встряла в разговор эльфийка, и так до этого слишком долго сдерживавшая свой гремучий темперамент. — Не то, клянусь Древом Счастья, я накину на твою блудливую пасть висячий замочек. А ключики выкину в отхожее место. Вот уж пороешься в свое удовольствие!

— Фи! — Синди брезгливо поморщилась. — Какое свинство! Да вы, как я погляжу, одного поля ягодки. Признаться, я подозревала это с самого начала. Да и что путного мог принести в дом мой братишка Алекс?

— Вот что, ведьма, — я сделал угрожающее движение мечом. — Если хочешь, чтобы мы убрались отсюда и оставили тебя в покое, то отдай добром меч, корону, печать и жезл. И еще, я хотел бы побывать на могилах отца, матери и братьев, чтобы удостовериться, достойно ли они захоронены.

— Очень достойно, — Синди мерзко усмехнулась. — По крайней мере так, как они этого заслужили. Но тебе, наверное, интересно будет узнать, что я порой разговариваю с ними и даже раз в году, в канун их последней ночи, призываю сюда, в Зал Приемов.

— Чудовище! И ты смеешь тревожить вечный сон родителей?

— А почему бы и нет? Раз я имею такую возможность? Ведь я — могильная ведьма, а ты, братец, хоть и глуп, но должен хорошо понимать, что это означает. Насчет же принадлежащих мне атрибутов княжьей власти скажу так: они по праву Старшей Крови мои. И тебе, дорогой, не видать их, как своих ушей. Разве что… Золота я могла б тебе дать. За гордячку-эльфийку. Давно мечтаю о такой служанке.

— А вот это видала? — Арнувиэль сложила пальцы в красноречивой комбинации. — Магнаты из рода Платиновой Колонны служат разве что своему королю.

— Вот оно как? — не смогла скрыть изумления Синди. — Так, значит, ты — герцогиня Арнувиэль, младшая сестра Эарнила?

— Молчите; госпожа, — сердито цыкнул я. Но эльфийка гневно топнула ножкой и, царственно выпрямившись, ответила:

— Ты не ошиблась, ведьма, перед тобой действительно сиятельная Арнувиэль. Однако постой, откуда ты знаешь моего брата?

— Лично пока не знаю, но наслышана, — загадочно улыбнулась Синди. — Ладно, братец, — она затем обратилась ко мне. — Вопрос о торге и золоте снимается. Но, быть может, поговорим об обмене? Не хочешь ли за эльфиечку получить свою любимую няню? Она, бедная, так мучается, служа мне, и так убивается за своим «солнышком». Право, мне порой ее даже жаль.

— Врешь, гадина, — ответил я ровным голосом. — Она давно уже не в твоей власти. Может, ты и владеешь останками бренного тела, но душа… Душа ее давно на небесах.

— Ошибаешься, милый братец, — Синди гнусно хихикнула. — Ну, да что слова, убедись сам. Эй! Элиза! Поди сюда, проклятая бездельница!

Тихо приотворилась дверь подсобного помещения, и оттуда вышла моя добрая няня… Правда, шла она так, как ходят плохо видящие люди, осторожно, но все одно спотыкаясь. Окружающий мир перестал существовать для меня. Я бросился к ней навстречу, по пути едва не сбив с ног ухмыляющуюся сестру.

— Няня! — я схватил ее руки и прижал к губам, но поцелуй изморозью застыл на побледневшем лице. Пальцы няни, всегда холившие и ласкавшие меня, были теперь холодны, как лед… Слегка отпрянув, я пристально осмотрел ее с ног до головы, она же печально стояла, низко опустив Темно-русую голову. Все то же нарядное, правда, изрядно поблекшее платье, стройная, узкая в талии фигурка и возраст… Няня так и осталась двадцатилетней девушкой. Правда, кожа ее приобрела мертвенно-бледный оттенок, а глаза — безжизненную неподвижность.

— Няня, родная! — я привлек ее за худенькие плечики к себе и крепко прижал.

— Солнышко! — она уткнул ась в меня, горестно плача.

И только тут я осознал, насколько теперь старше и сильней той, прежней няни, у которой всегда находил защиту, понимание и поддержку. Я бережно проводил ее под опеку Арнувиэль, а затем почти вплотную подошел к сестре.

— Что ты с ней сделала, гадина?

— Ничего особенного, — Синди с легким презрением переводила взгляд с меня на застывших девушек и обратно. — Просто пленила ее бессмертную душу в мертвом теле. Только и всего.

— Только и всего… — эхом отозвалась няня, и новые рыдания сотрясли ее поникшие плечи.

В бешенстве я рубанул сверкающим клинком, но Синди необычайно ловко увернулась и, отскочив в сторону, вдруг опять плавно вознеслась на люстру.

— Ха-ха-ха-ха!!! — разнесся по залу демонический хохот. — Надо же, какие: мы храбрые! И вспыльчивые! Да и как же иначе? Мы ведь с Границы. Ах-ха-ха-ха!

— Послушай, ведьма, — я быстро взял себя в руки. — Бог с ними, с атрибутами княжьей власти. Все равно, рано или поздно я вернусь и отберу их у тебя. Дорогу теперь-то я хорошо разведал, да и опять же здесь совсем рядом от замка друзей и союзников у меня хватает.

— Проклятые Лонширские джунгли, — яростный скрип зубов Синдирлин поднял бы дыбом волосы даже у мертвеца. — Они твои союзники? Верно, братец?

— Ты очень проницательная «хозяйка» Лоншира, — съязвил я. — Да, они и их обитатели.

— Мало я их палила, — начала было сестра. Но я бесцеремонно прервал.

— Видел я следы твоих поджогов и, откровенно говоря, поздравить не с чем. Лонширский лес сильнее тебя.

— Посмотрим, — вызывающе ответила Синд, — так это или нет. Время покажет, но как бы там ни было, здесь, в этих стенах, он тебе не помощник. Не уйдешь, братец. Живым не уйдешь, а мертвый — ты мой.

— Кто же мне помешает? — я огляделся по сторонам. — Где твои «настоящие» мужчины? Кроме дерьма, болтающегося под потолком, я вообще никого не вижу. Так что оставь при себе бесполезные угрозы, ибо мы все трое — трое, слышишь ты, тварь? — покинем Лонширский замок.

— Я помню, как ты улепетывал отсюда со всех ног испуганным щенком, а назад вернулся матерым волком. Ну что же, Алекс Стальная Лоза, посмотрим, чего ты стоишь теперь. Зигфрид, мальчик, ату его!

Совсем недалеко от меня колыхнулся гобелен, прикрывавший, как оказалось, нишу, из которой вышло чудовище, вряд ли похожее на человека. Когда-то, конечно, оно им было, но кто-то впоследствии сильно изменил его черты. Огромного роста, рыжеволосое, оно поражало уродливостью и неестественно развитыми мускулами.

— Зигфрид! Зигфрид! — радостно завизжала сверху моя сестричка. — Убей его! Разорви в клочья!

Зигфрид демонстративно показал обе перенакачанные руки, видимо, давая понять, что справится со мной без оружия. Это было уже оскорбление. Вогнав в ножны кинжал и меч, я быстро двинулся ему навстречу, чувствуя буйно нараставшую внутри мощь Источника. Так было почти всегда в экстремальных ситуациях, силы мои возрастали в десятки раз. Правда, происходило это как-то само по себе, и просто по желанию сделать я такого не мог.

Молниеносно отклонивши левой рукой стремительно летящий кулак, я одним крушащим ударом размозжил чудовищу лицо. Но, стеная и пошатываясь, оно все равно поднялось с пола и двинулось на меня. Элементарной подсечкой я мигом вновь сбил его с ног, чтобы затем в одном титаническом рывке приподнять над головой и швырнуть почти через весь зал в зев неразожженного камина. Не долетев пару метров, гигант упал спиной на массивное дубовое кресло и, в щепки разломав его, застыл без движения. Вряд ли теперь он причинит нам хлопоты.

Синди на своей люстре разочарованно завыл, задрав кверху купола алебастровое лицо.

— Он такой же настоящий мужчина, — крикнул я затем сестре, — как ты — настоящая женщина. Халтурная работа, миледи могильная ведьма, могла б что-нибудь и получше создать. Ну да ладно, мы, видишь ли, спешим. Что там еще ты приберегла про запас? Давай, старайся, останови нас!

Теперь Синдирлин разъярилась всерьез. Невидимый ветер развевал темное облако ее волос, черты прекрасного лица исказились в жуткой гримасе, клыки лязгали и щелкали, появился короткий черный хлыст, метавший молнии такого же цвета. Жару поддала эльфийка, обозвавшая Синдирлин старой, бесплодной сукой.

— Эй! Верные мои слуги! — завопила сестра так, что даже затряслись стены замка, а стекла окон и цветных витражей с веселым звонам посыпались вниз. — Живьем схватить негодяев!

Из четырех боковых проходов на нас с гулким топотом ринулись несколько десятков отлично вооруженных воинов. Но, повинуясь команде хозяйки, они баялись нанести смертельный удар, мы же с эльфийкой разили направо и налево наповал.

В итоге с изрядными потерями слуги Синдирлин отхлынули. Эта привело ее в неописуемое бешенства, заставившее швырнуть в меня с десяток грохочущих зарядов. Подействовали они, как на гуся вода, я проста отряхнулся.

— Рубите их! — наконец, потеряв терпение, велела Синд. — В мелкие кусачки!

По ее сигналу подошло еще небольшое подкрепление, и потеха началась всерьез. Встав, спина к спине, мы встретили атакующих со всех сторон врагов. Наверное, и тут не обошлась без помощи Источника, ибо мой меч превратился в без устали полыхавшую молнию, рассекавшую кольчуги панцири, шлемы и черепа с непостижимой человеческому восприятию скоростью. Ко всеобщему бедламу присоединился злобный, цепенящий вой Синдирлин, а сам замок затрясла мелкая дрожь.

— Из-за этой твари здесь скоро все рухнет! — перекрывая гам боя, крикнула Арнувиэль.

Мельком обернувшись, я увидел ее разгоряченное, вспотевшее лицо и понял: девчонка на пределе. Да и не удивительна, эдакая-то мясорубка! Но, несмотря ни на что, эльфийка старалась выглядеть молодцом. Только насколько ее хватит еще? Вот вопрос…

— Держись, — с мольбой попросил я, тем временем отбивая смертоносный взмах кривого ятагана и нанося противнику в ответ неожиданный рубящий удар па ногам. — Самое большее пять минут и они дрогнут. Держись, милая!

Я еще успел мимолетно заметить слабую улыбку на ее лице, как вновь все мое внимание поглотили уже порядком потрепанные, но все еще опасные слуги сестрички Синдирлин. К этому времени в Зале Приемов не осталось ничего целого. Щепки и куски мебели устилали пол, старинные гобелены валялись под ногами и среди живописного бардака тут и там корчились в агонии умирающие враги: люди-отступники, темные гномы, гоблины и даже парочка мощных, но неуклюжих троллей. Конечно, больше всего меня радовал вид издыхающих гоблинов. Хлебните, суки, сполна того, чем напоили моих родичей!

Наверное, мы таки продержались бы, сколько надо и наши враги, дрогнув, откатились бы назад. Но… эта стерва, именующая себя моей сестрой, ловко швырнула сверху охотничью сеть, опутавшую нас с ног до головы. Я яростно полоснул по ней мечам и кинжалам, сделав внушительную прореху. Вот только жаль, выскользнуть сквозь нее не успел. Двух-, трехсекундной заминки хватило для того, чтобы навалились на нас со всех сторон. Благо, нападавших было много и они, сделав кучу малу, больше: мешали друг другу, чем помогали…

Все же в бок я получил удар мечом такой силы, что кровавый синяк представлял собой наилучшие последствия. А если бы не дедов подарок кольчуга, то и сам Источник не смог бы меня спасти. Эльфийка барахталась рядом, по возможности, я старался прикрывать ее собой, что стоило, еще четырех-пяти менее болезненных тычков.

Невероятно, но вскоре мы с эльфийкой таки выбрались из-под коварной сети. Выбрались из огня, да попали в полымя. Синдирлин уже внизу с торжествующим видом поджидала нас. У нее на руках оставался козырь, который сейчас она и предъявила: десять здоровенных малых в одинаковых доспехах и с длинными копьями, поблескивающими остро отточенными, отливающими синевой наконечниками.

«Телохранители, — как-то отстраненно подумал я, — или что-то вроде личной гвардии. Впрочем, не все ли равно, кто они такие?» Сестрица Синдирлин, наверное, с полминуты пристально изучала нас, потом вдруг плюнула и приказала своим людям:

— Убейте волка, волчицу же его возьмите живой! Поняли, болваны? Только живой!

«Ох и затейница у меня сестра, — вихрем пронеслось в голове, — то обоих живьем, то обоих убить, а теперь для разнообразия и вовсе весело: меня казнить, эльфийку миловать. С этой Синдирлин не соскучишься!» Телохранители привычно выставили вперед копья и неспешным шагом профессионалов двинулись вперед. Что тут делать? Против десятка таких копейщиков с мечом не попрешь, а рискнешь — туго придется. Один выход — рвать когти, но, во-первых, стыдно из отчего-то дома, а во-вторых, куда?

Двери изнутри теперь закрывали три массивных засова, на каждом из которых висел не менее внушительный замок. Проклятая, Синдирлин! Копейщики подошли на расстояние нанесения удара; и тут бы нами конец, по крайней мере, мне, но непредвиденное событие отвлекло их внимание. В двери с нечеловеческой оглушительной силой что-то грохнуло. Обильно посыпавшаяся штукатурка была только цветочками, последующий удар вызвал дрожь и сотрясение всего Зала, а из оконных рам выпало несколько уцелевших стекол. Все, включая Синдирлин, обалдело уставились на вход, и, я уверен, у всех в голове была одна мысль: «И кого это сюда несет?»

Третий удар с ураганной силой вырвал дверные петли, забросив ворота в Зал на несколько метров. Проход сделался шире, ибо многие камни вывалились вслед за ними. И не успело еще осесть облако пыли, как в опустевший проем, слегка пригнувшись, шагнула внушительная фигура на добрых две головы выше любого из здесь присутствующих. В руках она держала увесистое бревно, совсем недавно бывшее сосной! А это значило…

Это значило, что сюда явился не кто иной, как мой лучший друг Джон.

Вот поганец! Но как вовремя! Не смотря на свой рост, Джон имел отменную реакцию и все моментально схватывающую сообразительность. Я не успел и глазом моргнуть, как он смел подступивший к нам десяток броском бревна, после чего радостно завопил:

— Алекс, бродяга! Что, опять влип в историю без мудрого друга под рукой? Экий же ты все же несамостоятельный.

Отшвыривая хлам со своего пути, Джонни бросился ко мне и заключил в медвежьи объятия. Бледной, едва державшейся на ногах эльфийке пришлось посторониться, и нельзя сказать, чтобы это доставило, ей удовольствие. Синдирлин, та вообще опять предусмотрительно вознеслась на свою люстру. «Птичка с-я, боится потерять перышки! И она права, Джон, а тем более за меня, ощипает кого угодно».

— Что за погром ты тут натворил, дружище? — голос Джона гулко разносился по всему Залу Приемов, и не было ни малейшего шанса вставить хотя бы словечко. — Пользуешься отсутствием полиции, негодяй? А это что за дамочки? Кто кого не поделил: они тебя или ты их?

— Здравствуй… Джон! — я наконец-то вырвался из его железных, но осторожных тисков и тихо представил: — Та дамочка, на люстре, моя сестра княжна Синдирлин Лонширская, родная дочь моего отца и матери. И она же — могильная ведьма, вампир, нынешняя «хозяйка» Лоншира — Миледи Синдирлин. И это ее подлые руки открыли гоблинам дверь в ту кошмарную ночь, Ну, да ты хорошо знаешь эту историю. А это… — я бережно прижал компаньонку к себе, — мой друг, госпожа Арнувиэль из Эльфийского Края.

— Ага, — Джон удовлетворенно потер руки, — вот, значит, из-за кого весь этот сыр-бор: с дикими погромами, гнусной нечистью и дебильным дурпоходом в Покинутые Земли. Понятно, понятно.

Он еще раз внимательно осмотрел эльфиечку с ног до головы и вдруг, преклонив колено, немного театрально поцеловав руку, сказал:

— Рад служить такой госпоже. Друзья Алекса — мои друзья. Так что располагайте стариной Джоном.

— Спасибо… — смутилась эльфиечка: — Но, наверное, я не стою ваших добрых слов. Ведь это действительно я втянула Алекса, а значит, наверное, и вас в «дебильный дурпоход». Простите.

— Пустое! — легко отмахнулся Джон. — Нам с Алексом, знаете ли, не привыкать к опасным приключениям. Уж больно без них жизнь пресна.

Опершись на меч и не упуская из виду злобно шипящую сестру, я смотрел на этих двоих и с удовлетворением отмечал: моя новая подруга и старый, испытанный друг прониклись искренней, обоюдной симпатией. Это было хорошо, потому как Джон, хоть и истинный рыцарь в душе, некоторых дам просто не мог переносить. Что он, впрочем, тут же и доказал.

— Эй, чучело! — гаркнул мой друг в адрес сестрицы «лестный» комплимент. — Ну-ка, слазь со своего насеста, хватит там торчать. Или ты яйца собралась высиживать? Иди поближе к Маленькому Джону, и посмотрим, спасет ли Черная Магия твою задницу от порки, а уши от трепки. А уж после, как Алекс скажет. Тут его право брата решать: казнить тебя или миловать.

— Здесь я решаю, кому жить, а кому умереть, — истерично завизжала Синдирлин, понятное дело, не привыкшая к подобному обращению. — Колода! Бревно! Дубина стоеросовая! Да как ты смеешь говорить со мной в таком тоне?

— Заткнись, тварь, — я быстро урезонил полыхнувший гнев сестры. — Ты еще не того заслуживаешь. Но пока что я хочу предложить тебе ничью. Мы уходим, ты остаешься, но уходим вместе с Элизой. Потом я еще вернусь и рано или поздно мы с тобой решим спор: кто же все-таки хозяин Лоншира? Согласна?

— О, да, — Синди мерзко захохотала. — Какой разговор? Разве могу я в чем-то отказать тому; кто пришел с сестрой самого Черного Короля? Здраво подумавши, я решила — нет, ни в коем случае.

— Что такое? — Арнувиэль ошеломленно уставил ась на нее. — Неужели ты… Гнусная лгунья, да как ты смеешь! Мой брат Эарнил не Черный Король!

— Убедись сама, милочка, — Синди плавно приземлилась у стены, где прежде висела икона Святого Георгия Победоносца.

Теперь там было нечто задернутое черными бархатными шторками. Явно рассчитывая на эффект, Синди медленно, слишком медленно открыла их. С сатанинской иконы на нас глянуло злое и надменное лицо белоснежноволосого эльфа. Оно внушало ужас и отвращение, но, тем не менее, оставалось демонически красивым.

— Эарнил! — вскрикнула эльфийка и без чувств, как подкошенная, рухнула на плиты пола. Синди извиняюще улыбнулась.

— Уж ты, братец, прости, не знала я, что госпожа Арнувиэль так обрадуется. Ну да ничего, это пройдет. От счастья еще никто не умирал.

Бросив на самодовольную ухмыляющуюся сестру уничтожающий взгляд, я склонился над эльфийкой. Сзади тихонько подошла няня и как-то несмело, словно боясь, что я оттолкну ее, взъерошила мои волосы. Как в детстве. Я откликнулся на ласку движением головы и даже нежно погладил неестественно бледную, безжизненную руку, хоть от нее и исходил леденящий холод могилы. Няня благодарно, но виновато улыбнулась. Бедняжка хорошо сознавала, насколько не по себе может быть в ее присутствии обычным, живым людям.

— Все в порядке, нянюшка, — тихонько шепнул я, поднимая на руки легкую, будто перышко, Арнувиэль. — Я не оставлю тебя здесь.

— Солнышко, спасибо родной, — еще тише ответила она. — Я надеялась, что ты придешь, хоть и боялась этого.

Тем временем Джон подобрал свое бревно и в непристойном жесте отсалютовал им гадко ухмыляющейся Синдирлин.

— Прощай, падло, — были его прощальные слова, — но, впрочем, если мой дружок решит наведаться сюда еще разок, то, надо думать, свидимся. Смотри тогда у меня!

— Надеюсь, что так и будет, деревенщина, — в тон ему ответила Синди. — Приходи, гроб к тому времени тебе будет готов. Правда, живому там скучно лежать.

Не обращая больше внимания на нынешнюю хозяйку замка, мы двинулись, обходя груды обломков, к выходу. Я нес на руках эльфийку, а Джон вел за руку, как ребенка, нянюшку. У меня сжалось сердце: она шла так доверчиво и покорно… У самого пролома я обернулся.

— Жди в гости, сестра. Жди, я обязательно приду, и тогда посмотрим, кому больше понадобится гроб.

— Приходи, волк Границы, — последовал спокойный ответ. — Стальной ошейник будет ждать тебя.

Оставив Синдирлин одну в разгромленном Зале, мы наконец-то вышли под свод небес. Лошади в целости и сохранности ждали нас там, где мы их оставляли, — у бывшей княжей коновязи. Там же, выделяясь огромным ростом, стоял жеребец Джона по имени Таран. Он был из особой великанской породы. Животные приветствовали нас радостным ржанием. После разыгравшегося в замке бум-тара-рама, они, видать, решили, что хозяевам крышка.

На свежем воздухе эльфийка пришла в себя. Но потрясение ее было столь сильно, что она вся дрожала и упорно молчала, не отвечая ни на какие вопросы. Я по опыту знал, что полученный нервный шок пройдет быстрее, если не липнуть с соболезнованиями и ненужной жалостью. Достаточно нашего присутствия рядом и непоказного сочувствия.

Усадив Арнувиэль на Иль-Чару, я обернулся к Джону. Мой лучший друг, известный весельчак и сорвиголова, сейчас был необычайно серьезен. Ладонь няни в его огромной ручище утопала, словно камешек в море. И вообще, нянюшка рядом с ним казалась маленькой, испуганной девочкой. Впрочем, недоверия великан у нее не вызывал, но все одно глаз с меня она не сводила.

— Нянюшка! — я ласково высвободил ее холодную ладошку и прижал к сердцу. Из глаз капнули две горячие слезы, они попали на бледную кожу, и няня вздрогнула. С величайшей бережностью я прижал её к себе и долго не отпускал.

— Братишка, — не вытерпев, поторопил Джон. — Пора сматывать удочки. Не то твоя ведьма оклемается да задаст нам жару.

— Ты прав, Малыш, поехали.

Посадив няню впереди себя, я легонько пришпорил заупрямившегося Дублона. Мой конь был большой умник и хорошо понял, кого везет на себе… Джон ехал первый, за ним, словно окаменевшая, эльфийка, мы с няней замыкали процессию. Она, моя нянюшка Элиза, казалось, ожидала, что нас вот-вот остановят и ее опять отправят на муки в замок. Бедняжка до того сжалась в комок, что у меня буквально разрывалось сердце.

— Все будет хорошо, — попытался я опять ее успокоить, — никто больше не посмеет обидеть тебя. Слово даю, нянюшка. Никто и никогда…

Как бы то ни было; но мы действительно беспрепятственно спустились вниз, и очень скоро могучие стволы лонширских дубов встали надежной стеной, прикрывавшей от коварства миледи могильной ведьмы. Отсюда очень хорошо стали видны вдруг появившиеся над башнями новые стяги: кровавого цвета с черной розой, оплетенной императорской коброй. Тяжело вздохнув, я отвернулся… И опять в зеленых, кипящих зеленью кронах раздался шелестящий шепот:

— Хозяин! Хвала Создателю, целый и невредимый! Не покидай нас, хозяин. Не покидай Лоншир…

Брови Маленького Джона поползли вверх, но он промолчал, ибо давно привык к тому, что меня всегда окружали, мягко говоря, странные вещи и события. Поравнявшись с ним, я не слишком любезным тоном осведомился:

— Проклятье, Джон, каким образом ты очутился здесь? Я-то думал, ты еще дома, в своих Красных Каньонах, а ты вот так, запросто появляешься в Лоншире.

— Ты не рад? — Джон лукаво подмигнул мне и вновь стал похож на того беззаботного балбеса, каким я его всегда знал. — Знаешь, провались они, эти Красные Каньоны. Вот они где у меня, — он провел ребром ладони по горлу. — Видишь ли, мой больной батюшка, решивший было помирать, к моему приезду совершенно выздоровел. Родные же братцы, собравшиеся делить наследство, повесили носы. Доволен, на верное, остался я один, потому что все одно ни на что не претендовал. Да и что может получить самый младший, десятый сын в семье? Ну, разве что дырку от бублика или издыхающую старую козу. Словом, все бы ничего, да моя маманя вдруг надумала женить младшенького на соседской девушке, едва-едва доросшей до совершеннолетия. «Матушка, милая, — сотню раз говорил я ей, — не упоминай ты больше об этой сопливой Грэте. Она еще, поди, в куклы играет да сказки слушает, разинув рот: Знать не хочу про нее!» А маманя губы подожмет, подбородок вздернет и давай нотации читать да агитировать за прелести семейной жизни: И чего я от нее ни наслушался: мол, и непутевый, и легкомысленный, и что пора, мол, остепениться.

— Знаешь, а твоя маман права, — подначил я друга, но Джон и бровью не повел.

— Ага, так вот, говорит: «Повеса ты, Джонни, еще тот, поискать таких надо, да не найдешь. А Грэточка направит тебя на путь истинный. Потому как умница, хозяйственная, чистюля, красавица и Бог знает кто еще. Несмотря на свою молодость». «Матушка, — едва не рыдал я, — ей что, этой Грэтке-малолетке, больше замуж не за кого выйти?»

— Дурак ты, Джонни, — сердилась она. — И не просто дурак, а дубина. Ей-то, голубушке, стоит пальцем поманить, так любой почтет за честь тенью ходить. Но она тебя любит, тебя, болван ты дремучий!

Словом, потерял я терпение, собрался потихоньку ранним утречком, по старой привычке оставил родным записку и был таков. Ну и прямиком во второй дом, конечно, в Обреченный форт. А там гонец как раз отдыхал, из «банды» Бешеных. Вот он-то и поведал мне за кружкой пива о тебе, эльфийке и дурпоходе в Покинутые Земли. Я, конечно, решил двинуться следом. Однако не будь дураком, смекнул: коли уж Алекс все-таки там, то Лоншира ему не миновать. Зайдет, не удержится, охламон несчастный. Ну я, значит, прямиком сюда. И, кажется, вовремя.

— Да, Джон, спасибо, — серьезно кивнул я. — Тебя вела сама Судьба. И я, и Арнувиэль обязаны тебе жизнью.

— Вот уж ни за что не поверю, — глаза Джона заискрились весельем, — вы вдвоем там до того разбушевались, что, пожалуй, и с тем последним десятком справились бы непременно.

Я не стал переубеждать друга. Какого черта? Ведь он и сам прекрасно понял: еще минута-другая и нас бы истыкали копьями…

Остановились мы посреди поляны, в ельнике, где провели с Арнувиэль прошлую ночь. Смеркалось, но следовало подумать не о ночлеге, а о моей бедной нянюшке. Надо было освободить ее бессмертную душу, и, странное дело, я был уверен, что справлюсь с этим. Расстелил свой пятнистый маскировочный плащ на толстый ковер из прошлогодней хвои, я бережно уложил на него няню, смотревшую на меня с безграничной любовью и печалью. Еще во взоре ее была надежда, теплившаяся пугливым огоньком. Надежда на милое солнышко — маленького мальчика, успевшего превратиться в закаленного битвами мужчину. И разве мог я не оправдать ее доверия?

Став перед нянюшкой на колени, я гладил и гладил некогда блестящие и роскошные, а сейчас тусклые волосы, стараясь оттянуть начало обряда, финалом которого послужит разлука навсегда. Мне помог Лонширский лес: шелестящие от ветра деревья вдрут задвигались в одном плавно завораживающем ритме. Ощущение было таково, будто мы все очутились в одной, мягко покачивающейся колыбели. И словно ниоткуда или отовсюду раздалось нежное, убаюкивающее пение. Сладкая, но щемяще-грустная мелодия. Так, наверное, поют матери засыпающим безнадежно больным детям, вкладывая в пение всю ласку и боль исстрадавшегося сердца. Няня сразу как-то притихла и внутренне успокоилась, ее глаза заволокло туманной дымкой, и она уснула, трогательно сжав два пальца моей левой руки в своей маленькой ладошке. Постепенно замирая, звуки чудесной мелодии стали исчезать.

«Теперь очередь за мной» — со страхом и нахлынувшей неуверенностью подумал я. Но отступать было некуда. Мысленно воззвав к помощи Господа, я встал и воздел руки к алому шару заходящего солнца. И тут из меня совершенно самостоятельно пошли слова, которые сам я не понимал абсолютно. Наверное, на таком языке говорили ангелы, обитающие в кущах Райских Садов. А может, загадочные восточные демоны? Не знаю… И чем дольше я говорил чужим, певучим голосом, тем явнее проявлялись колдовские путы, сковывающие душу няни и удерживавшие ее в давно умершем теле. Хуже всего было то, что все они хаотично переплетались, я даже основательно взмок, пока распутывал их. Конечно, я хорошо понимал: не будь поддержки Высших Сил, совершить это вряд ли бы смог. Да и вообще, под силу ли подобное простому смертному?

Но даже приведенные в порядок путы крепко держали нянюшку. Туго Натянутые, как струна, они звенели от моих усилий, но не поддавались ни на миллиметр. И тогда, словно по какому-то наитию, я снял с шеи свой золотой амулет и положил его на нянин лоб.

Едва он коснулся ее кожи, как рядом, только с дутой стороны, возник призрак. Мой старый приятель — Лонширский Олень. Трижды ударил он копытом о землю и вызвал этим такой звон, что даже ветер утих, а пушистые облака на небе приостановили свой вечный бег. Путы напряглись еще больше, некоторые пустили дым и истаяли без следа, другие же с громким хлопком лопнули. Но все же большая их часть осталась невредима.

Повинуясь мысленной команде лонширского призрака, я осторожно прикоснулся к амулету, а он стал горячий, словно уголек, и поместил его как раз над сердцем нянюшки. Олень уже в какой-то ярости вновь трижды грохнул копытами оземь. Путы, удерживаюшие няню, взорвались. Все до единой! От них просто не осталось и следа. А нянюшка лежала будто живая. Такая, какой я запомнил ее много лет назад: красивая, розовощекая и чуть насмешливая.

Маленький Джон и Арнувиэль изумленно охнули. Чудо — а это было поистине настоящее чудо — вывело эльфийку из шокового состояния. Но тем дело не кончилось.

Нянюшка вдруг изогнулась дугой, словно исторгая из себя что-то, и со стоном упала на плащ. А в полуметре над ней появилась ее бессмертная душа… Она подрагивала, будто марево в знойной пустыне, но, тем не менее, ласково улыбалась мне. Последние слова няни запомнились мне на всю жизнь.

— Прощай, Солнышко! Не свидеться нам больше на этом свете. Но Бог милостив, может, когда-нибудь на небесах наши души и повстречаются? Но ты живи, долго живи, а я буду ждать, и молить за тебя Всевышнего. И еще завещаю тебе: не расставайся ты со своей девушкой. Чувствую, она для тебя и лучше тебе не найти. И прошу, береги себя, ибо есть могучие силы, ненавидящие Дитя Источника Жизни.

— Кто они, нянюшка? — тихо спросил я, надеясь разговором отсрочить ее уход.

— Чада Источника Смерти — твоя сестра Синдирлин, твой брат Эрик, который тоже живет в замке, но ныне где-то отсутствует, а также некто Морли, странное создание, летающее ночью на черном ковре. Есть другие, но их я не знаю…

— Вот как? — искренне удивился я. — И чем же это я их так достал?

— Ты Дитя Источника Жизни, — повторила няня, — и где-то там, в колдовских книгах тайных библиотек Зла, есть предостережение против тебя или предсказание, не знаю. Ведаю только, что Силы Тьмы опасаются, что именно с тебя начнется наступление людей на Покинутые Земли. И они сделают все, чтобы погубить тебя…

— Няня, — начал, было, я, но она уже покидала бренный Мир. Душа ее медленно, но неуклонно стала подниматься ввысь. — Нянюшка! — в отчаянии закричал я. — Не оставляй меня, нянюшка!

— Прощай, Солнышко, — донеслось в ответ, — не убивайся, ведь я счастлива и свободна. Спасибо тебе, родненький. Что лучшего ты мог сделать для меня? Прощай…

— Эх, нянюшка, нянюшка, — горько вздохнул я. — Мы только встретились и вновь расстались. Прощай… Вряд ли грешник с Границы попадет в Рай. Прощай навсегда, нянюшка.

Вместе с ней исчез и Олень, бесследно растаяв в воздухе.

Похоронили мы няню под кудрявой березкой, укрыв моим запасным плащом. Я сам вырыл ей могилу, устлав низ мягкими еловыми лапами. Грубовато отстраненные от этого дела Джон и Арнувиэль не обиделись. Хорошие друзья всегда понимают, что к чему…

Ночь я провел возле маленького холмика с простеньким деревянным крестом. Джон и Арнувиэль поодаль развели костер, но трогать меня не трогали. Зачем беспокоить человека, у которого горе? Я был благодарен им за это. И даже зверье в эту ночь не тревожило наш покой. Впрочем, чему удивляться: ведь они гораздо деликатней многих людей, звери Лоншира…

Я вдруг поймал себя на мысли о том, сколько дружественных созданий находится рядом со мной, и на душе посветлело. Этой же ночью на могиле няни я дал Клятву Крови, обещая выбить нечисть из Лонширского княжества. Выбить или погибнуть… Третьего тут не надо, ибо такими клятвами не шутят.

На рассвете мы быстро собрались и тронулись в дальнейший путь. Я задержался лишь на минуту, чтобы набрать горсть сырой земли с няниной могилы в замшевый мешочек, решив носить его у сердца. Сколько бы ни суждено мне было жить.

Лоншир мы покидали под плач деревьев и жалобный волчий вой. Волосы подымались дыбом… И мне самому хотелось завыть… Но что было говорить или обещать? Ведь я дал Клятву Крови, а старый лес знает ее значение. До встречи, Лоншир! До встречи!

В молчании и, не слишком хоронясь, мы ехали тропами и трактами Покинутых Земель. Каждый был погружен в свои думы, даже неугомонный Маленький Джон. Нянюшка и ее судьба поразили его, заставив на многое взглянуть по-другому. Арнувиэль вроде бы оправилась после новостей о братце, но взгляд ее мне не нравился. Так смотрят люди, которым все по барабану, а жизнь, своя либо чужая, значения не имеет. Это было скверно, но все же я надеялся, что время излечит рану эльфийки. Да и как иначе? Девка-то молодая, здоровая. Выйдет замуж, другие заботы пойдут.

Пару раз дорогу нам преграждали гоблины и люди-отступники, но бревно Джона, мой меч и исступленная ярость эльфийки прекращали бой в первые же минуты. Оставшиеся в живых враги в панике разбегались кто куда. По-настоящему нас встряхнула схватка с шайкой злобных троллей, окруживших развалины старой башни, давшей нам приют. Опасная потеха длилась почти час. За это время мы успели расстрелять почти весь оставшийся запас стрел, после чего оголили клинки и через пролом в стене сломя голову ринулись в бой.

Джон, конечно же, орудовал своим бревном. Любимое оружие! Уйти сумел только один тролль, бросив булаву и петляя, как заяц. Догонять его не стали, просто уже не было сил, стрелу же тратить не хотелось. Да и кого он мог привести? Отряды троллей встречались редко, ибо из Сквознячных Пещер их мог зачастую вытащить лишь Большой Гонг крупного военного похода.

Несколько оживившись, мы еще долго обсуждали минувшую схватку.

И мне приятно было заметить в глазах эльфийки отсвет прежнего задорного блеска. Дальше довольно долго мы двигались беспрепятственно. И я, глупец, уже было возрадовался, но, как оказалось, рано.

Они догнали нас у самой Границы… Черный Король и его Свита. Тридцать закованных в вороненую сталь рыцарей. Словно сама Смерть и ее Апостолы… Трубач резко и повелительно дал сигнал, заставивший наших коней покорно остановиться. Сгори они в синем пламени, ведь до форта осталось рукой подать! Впрочем, разве несчастные животные были виноваты? Ведь даже мы, люди, и те почувствовали всю непреложную силу приказа.

Свита осталась в десятке метров, а к нам вплотную подъехал всадник на темном, как сама ночь, изрыгающем пламя огромном коне. Был он рослый и крепкий, но за всем этим безошибочно угадывалась хищная и гибельная кошачья грация. И вообще внушительно выглядел: закованный в устрашающие тускло-черные доспехи, к которым крепились стальные широкие крылья беркута, грозно вздымающиеся над плечами, и в шлеме в виде орлиной головы, увенчанной многозубчатым венцом.

Я знал имя этого всадника — Эарнил, прославленный на всей Границе мечник и следопыт, а ныне — Черный Король… Властелин Покинутых Земель. С глухим лязгом он откинул забрало, и стало хорошо видно его холодно-надменное лицо. Наверное, Мелькнула у меня мысль, пока его не извратило Зло, он выглядел совсем по-другому. На нас с Джоном Черный Король не обратил ни малейшего внимания, словно мы были заурядными, придорожными камнями. Зато на сестрицу смотрел с настоящей любовью. Ну просто сиял, падлюка.

— Арнулька! — ласково позвал он и, соскочив с дьявольского коня, с раскрытыми объятиями подошел к ней. Арнувиэль, содрогнувшись, испуганно отшатнулась. Братишка, разыскиваемый повсюду и так нежданно-негаданно объявившийся, не сильно ее обрадовал.

— Арнулька! Заинька! — продолжал наступать он.

— Чудовище! — вдруг истерично взвизгнула эльфийка и попятилась еще дальше. — Лучше б ты погиб, чем превратился в такое.

— Арнулька! — Эрни не обращал на ее слова ни малейшего внимания. И тут я заступил ему дорогу.

— Эй, бывший следопыт, куда прешься? Не видишь, боится тебя сестра. Оставь-ка лучше ее в покое.

Эрни взглянул на меня с такой дикой ненавистью, что даже мороз по коже продрал, а потом просто щелкнул пальцем, и порыв ураганного ветра с легкостью смел меня с его пути. Джон, замахнувшись бревном, бросился мне на выручку, но бревно вдруг переломилось пополам и вспыхнуло жгучим, темным пламенем. С проклятьями Джон уронил обе половинки на землю и уже с голыми руками пошел на Черного Короля.

Я в это время с трудом поднимался, разминая занемевшие от удара плечо и правую ногу. Оклематься удалось быстро, но все же помощь моя Джону запоздала. Материализовавшаяся из ниоткуда железная цепь с лязгом ударила его по щеке, а затем моментально сковала руки.

— Ты, паршивый ублюдок! — вне себя заорал я. — С помощью магии ты, вижу, герой. Ну, а если по-честному, на мечах, выйдешь? Или слабо? А, засранец?

Эрн и усмехнулся, и мурашки второй раз забегали по коже, ибо мне усмехалась сама смерть.

— На мечах, говоришь? — загрохотал его голос. — Почему бы и нет? Мы здесь, в Покинутых Землях, тоже выполняем последнюю просьбу обреченного.

— Но я не собираюсь умирать, — бодро заявил я.

— Правда? — Эрни выхватил из ножен зашипевший черный меч, по которому пробегали искры и даже язычки пламени. — Что ж, сопляк, посмотрим, надолго ли хватит твоей уверенности. Иди сюда!

Без всякого разбега я прыгнул вперед, целя острием клинка в глаз.

Но… Черный Король уже стоял в другом месте, небрежно поигрывая мечом. Хм, вот сволочь! Ну да ладно, игра ведь едва началась. Вот только гложет предчувствие, что она скверно закончится.

Я вновь атаковал его и едва не лишился Левой руки, к счастью, отделавшись всего-навсего коротким, хоть и глубоким порезом. Проклятый Эрии орудовал своим мечом с неуловимой быстротой. Опасный тип! Таких, как он, на всем Континенте вряд ли сыщется больше пяти.

Я стал по-волчьи кружить вокруг него, выискивая слабое место в обороне. Но повсюду меня встречала темная молния его меча. С самого начала схватки высокомерное, презрительное выражение не сходило с лица Эрни. И мне, ох, как хотелось увидеть его искаженным от боли и страха. Но злодейка-удача была не на моей стороне…

Видимо, забава надоела Черному Королю, ибо он перешел от обороны к нападению. Я отбил один удар, второй едва успел, а третий пропустил… Все же Источник кое-что сделал для меня. В самый последний момент, наверное, когда уже зловещая темная сталь была в миллиметре от моей головы, время на краткий миг растянулось или остановилось, не знаю. Это позволило откинуть голову назад, хоть полностью избежать удара и не удалось.

Весь мир вокруг меня вдруг ослепительно вспыхнул алым огнем. Острая, невыносимая боль пронзила все мое естество, и почти тотчас я провалился в спасительную, бездонную пропасть беспамятства. И где-то там, в ее туманных недрах, теперь угасал слабый огонек… Огонек жизни…