Прежде, чем их повесят

Мы должны прощать наших врагов,

но не прежде, чем их повесят[1]

Генрих Гейне

Великий уравнитель

Проклятый туман. Лезет в глаза, так что видно не больше чем на несколько шагов вперёд. Лезет в уши, так что ничего не слышно, а если и слышно, то непонятно, откуда идёт звук. Забивает нос, так что не чуешь ничего, кроме сырости и влаги. Чёртов туман. Для разведчика это проклятие.

Несколько дней назад они перешли Белую реку, покинули Север и вошли в Инглию, и теперь Ищейка всё время нервничал. Вести разведку на незнакомой земле, во время войны, которая на самом деле их не касалась. Все парни нервничали. Кроме Тридуба никто не бывал за пределами Севера. Может, ещё кроме Молчуна. Тот не рассказывал, где бывал.

Они прошли мимо нескольких сожжённых ферм, мимо деревни, которую покинули люди. Здания Союза, большие и прямоугольные. Видели следы лошадей и людей. Много следов, но никогда самих людей. Впрочем, Ищейка знал, что Бетод неподалёку — его армия разбредалась по стране, чтобы жечь города, красть еду, убивать людей. Вредят, как только могут. У Бетода разведчики повсюду. Если он поймает Ищейку или кого-то из парней, они вернутся в грязь, и не быстро. Кровавый крест, головы на пиках, и всё такое, тут уж как пить дать.

Если их поймает Союз, они тоже помрут, скорее всего. В конце концов, это война, а народ на войне не сильно разбирается. Вряд ли Ищейке стоило ожидать, что южане станут тратить время и выяснять, дружественный это северянин, или враждебный. Да уж, жизнь полна опасностей. Этого хватало, чтобы все занервничали, а сам он и в лучшие времена был из нервных.

Так что нетрудно понять, отчего туман был ему как соль на рану, так сказать.

От всех этих ползаний во мраке ему захотелось пить, так что он пробрался через грязный кустарник, туда, где слышал журчание реки. Встал на колени на берегу реки. Кругом сплошной ил, гнилые палые листья, но Ищейка считал, что от ила разницы никакой не будет — он и так уже испачкался настолько, насколько вообще возможно. Зачерпнул руками воды и выпил. Из-за деревьев дул ветерок, который то развеивал туман, то снова приносил. И тогда Ищейка его увидел.

Он лежал на животе, ноги в реке, туловище на берегу. Они некоторое время смотрели друг на друга, оба потрясённые и ошарашенные. Из его спины торчала длинная палка. Сломанное копьё. Только тогда Ищейка понял, что это труп.

Он выплюнул воду и отполз, тщательно осматривая всё вокруг, чтобы никто не подкрался и не воткнул ему клинок в спину. Труп принадлежал человеку примерно двух дюжин лет от роду. Светлые волосы, бурая кровь на серых губах. Насквозь промокшая подбитая куртка, какую носят под кольчугой. Значит, боец. Может, солдат, который отстал от своих и получил копьё в спину. Уж точно из Союза, но теперь, мёртвый, он не казался Ищейке таким уж необычным. Любой труп выглядит очень похоже на другие.

— Великий Уравнитель, — прошептал Ищейка сам себе, раз уж он был в задумчивом настроении. Так её называют горцы. Смерть, да. Уравнивает все различия. Названные и ничтожества, южане и северяне. В конце Великий Уравнитель хватает всех, и к каждому человеку относится одинаково.

Похоже, этот был мёртв не больше пары дней. Значит, кто бы его ни убил, он всё ещё мог быть неподалёку, и от этого Ищейка разволновался. Теперь туман казался полным звуков. Может, это сотня карлов сидит незаметно в засаде. Может, просто речка плещет по берегам. Труп остался в реке, а Ищейка крадучись убрался в лес, перебегая от одного выступавшего из серой мглы дерева к другому.

И чуть не споткнулся о следующего покойника, который лежал на спине, раскинув руки, наполовину скрытый под листьями. Ищейка прошёл мимо другого, который стоял на коленях с парой стрел в боку: лицо в грязи, задница кверху. В смерти нет никакого достоинства, вот уж точно. Ищейка заспешил — ему хотелось побыстрее вернуться к остальным, рассказать, что видел. Хотелось поскорее убраться от трупов.

Конечно, трупов он повидал немало, более чем достаточно, но ему всегда рядом с ними было не по себе. Легко превратить человека в мертвеца. Ищейка и сам знал тысячу способов. Но как только дело сделано, пути назад уже нет. В одну минуту он человек, полный надежд, мыслей и мечтаний. Человек, у которого есть друзья, семья и родина. А в следующую — он уже грязь. От этого Ищейка стал вспоминать все стычки, все битвы и сражения, в которых участвовал. Думал о том, как ему повезло, что он всё ещё дышит. Тупо повезло. Думал, что везение может и закончиться.

И вот он уже почти бежал. Неосторожно. Ломился сквозь туман, как неопытный мальчишка. Не выжидая, не принюхиваясь, не прислушиваясь. Названному вроде него, разведчику, исходившему весь Север, не стоило так себя вести, но нельзя же быть настороже всё время. Он не заметил, как это случилось.

Что-то сильно ударило его в бок и сбросило в канаву прямо лицом вниз. Он поднялся, но кто-то пинком сбил его наземь. Ищейка боролся, но кем бы ни был этот ублюдок, он оказался ужасно сильным. Ищейка ещё не понял, что происходит, а уже валялся спиной в грязи, и винить тут можно было только себя. Себя, трупы, и туман. Его за шею схватила рука и начала сжимать горло.

— Грргх, — прохрипел он, цепляясь за эту руку и думая, что настал его последний час. Думая, что все его мечты стали грязью. Великий Уравнитель наконец пришёл за ним….

А потом пальцы перестали сжиматься.

— Ищейка? — сказал кто-то ему на ухо, — это ты?

— Гррргх.

Рука отпустила горло, и Ищейка втянул воздух. Почувствовал, что его тащат за куртку.

— Ни хера себе, Ищейка! Я ж чуть не убил тебя! — Он хорошо знал этот голос. Чёрный Доу, падла. Ищейка злился, оттого что его чуть не задушили насмерть, и по-дурацки радовался, что всё ещё был жив. Он слышал, как Доу смеётся над ним. Жёстким смехом, будто ворона каркала. — Ты как?

— Встречали меня и потеплее, — прохрипел Ищейка, всё ещё изо всех сил стараясь вдохнуть.

— Считай себя везунчиком, я мог встретить и похолоднее. Намного холоднее. Я принял тебя за разведчика Бетода. Я-то думал, ты был вон там, в долине.

— Как видишь, — прошептал он, — нет. Где остальные?

— На холме, над ебучим туманом. Осматриваются.

Ищейка кивнул в ту сторону, откуда пришёл.

— Там трупы. Куча трупов.

— Куча, значит? — спросил Доу, словно сомневался, что Ищейка знает, как выглядит куча трупов. — Ха!

— Ага, во всяком случае, немало. Мёртвые солдаты Союза, похоже. Видимо, там был бой.

Чёрный Доу снова рассмеялся.

— Бой? Ты так думаешь? — Ищейка не понял, что он имеет в виду.

— Бля, — сказал он.

Они стояли на холме, все пятеро. Туман развеялся, но Ищейка почти жалел об этом. Теперь он ясно понимал, о чём говорил Доу. Вся долина была завалена мертвецами. Они усеивали высокие склоны, застряли между камнями, валялись в кустах. Они были разбросаны по траве на дне долины, как гвозди, высыпавшиеся из мешка, скрюченные и искорёженные на бурой грязи дороги. Они были свалены в кучи на берегах реки. Руки, ноги, обломки снаряжения торчали над последними остатками тумана. Мертвецы были повсюду. Утыканные стрелами, заколотые мечами, зарубленные топорами. Кричали вороны, перелетая от одной трапезы к другой. Хороший день для ворон. Прошло уже немало времени с тех пор, как Ищейка видел настоящее поле боя, и это принесло неприятные воспоминания. Жутко неприятные.

— Бля, — снова сказал он. Даже не знал, что ещё сказать.

— Наверно, Союз шёл по этой дороге. — Тридуба сурово хмурился. — Наверно, они спешили. Пытались застать Бетода врасплох.

— Похоже, они не очень тщательно вели разведку, — прогремел Тул Дуру. — Похоже, это Бетод застал их врасплох.

— Может, просто был туман, — сказал Ищейка, — как сегодня.

Тридуба пожал плечами.

— Может. Время года подходящее. В любом случае, они были на дороге, в колонне, уставшие после долгого дневного перехода. Бетод напал на них отсюда, и оттуда, с гребня. Сначала стрелы, чтобы сломать строй, потом сверху рванули карлы с оружием наголо, крича во всё горло. Думаю, Союз сломался быстро.

— Очень быстро, — сказал Доу.

— А потом началась резня. Их рассеяли по дороге. Прижали к воде. В общем-то, некуда бежать. Люди пытались стащить доспехи, пытались плыть в доспехах. Сбивались в кучи и лезли друг по другу — и повсюду падали стрелы. Некоторые, может, добрались до деревьев, вон там, но, зная Бетода, у него там в засаде сидело несколько всадников, готовых доесть остатки.

— Бля, — сказал Ищейка, чувствуя тошноту. Он и сам бывал на стороне проигравших, и воспоминания были не из приятных.

— Гладко прошло, без сучка, без задоринки, — сказал Тридуба. — Надо отдать должное этому ублюдку Бетоду. Он своё дело знает, как никто другой.

— Так что, вождь, это конец? — спросил Ищейка. — Бетод уже победил?

Тридуба покачал головой, спокойно и медленно.

— Южан там ещё много. Ужасно много. Большинство из них за морем. Говорят, их там не счесть. Больше, чем деревьев на Севере. Им понадобится время, чтобы сюда добраться, но они придут. Это только начало.

Ищейка осмотрел мокрую долину, и всех сваленных в кучи, распростёртых и скрюченных на земле мертвецов. Теперь они всего лишь пища для ворон.

— Для этих начало так себе.

Доу свернул язык трубочкой и плюнул, так громко, как только мог.

— Согнали и зарезали, как стадо овец! Хочешь умереть так же, Тридуба? А? Хочешь стоять бок о бок с такими? Ёбаный Союз! Они ничего не знают о войне!

Тридуба кивнул.

— Тогда, наверно, придётся их научить.

Перед воротами была сильная давка. Костлявые женщины с голодными взглядами. Оборванные и грязные дети. Старые и юные мужчины горбились под тяжёлыми тюками, цеплялись в свои пожитки. Некоторые вели мулов, или толкали телеги, нагруженные всевозможным бесполезным барахлом. Деревянные стулья, оловянные миски, инструменты для земледелия. У многих не было ничего, кроме страданий. Уж этого добра, решил Ищейка, тут хватит на всех.

Они заполонили дорогу своими телами и своим хламом. Они заполонили воздух своими мольбами и угрозами. Запах страха, густой, как суп, забивал Ищейке ноздри. Все бежали от Бетода.

Люди неслабо толкали друг друга — одни проталкивались в толпу, другие из неё, — тут и там кто-то падал в грязь, и все отчаянно стремились к воротам, словно это была титька их матери. Но сама толпа топталась на месте. Ищейка видел наконечники копий над головами людей и слышал выкрики суровых голосов. Впереди стояли солдаты и в город никого не пускали.

Ищейка наклонился к Тридубе.

— Похоже, они и своих-то пускать не хотят, — прошептал он. — Думаешь, пустят нас, вождь?

— Мы им нужны, и это факт. Поговорим с ними, и увидим. Или у тебя есть предложение получше?

— Пойдём домой и не будем в это ввязываться? — пробормотал Ищейка себе под нос, но всё равно пошёл за Тридубой в толпу.

Стоило им начать проталкиваться, как южане поразевали рты. Маленькая девочка с какой-то старой тряпкой в руках таращилась большущими глазами на проходившего мимо неё Ищейку. Он попытался улыбнуться, но так давно имел дело лишь с суровыми мужиками и суровым металлом, что вряд ли улыбка вышла милой. Девочка закричала и убежала, и напугалась не она одна. Хотя всё своё оружие Ищейка и Тридуба оставили остальным, толпа, завидев их, подозрительно и молчаливо расступалась в стороны.

Они нормально добрались до ворот, пришлось только толкнуть плечом парочку мужиков, просто чтобы те пошевелились. И вот Ищейка увидел дюжину солдат, которые стояли в шеренгу вдоль ворот — все одинаковые, как близнецы. Редко ему доводилось видеть такие тяжёлые доспехи, как те, что были на них надеты — огромные пластины от головы до пят, отполированные до ослепительного блеска, на головах шлемы. Все неподвижные, как металлические колонны. Он подумал, как с таким сражаться, если придётся. По его представлению, стрелой тут ничего не добьёшься. Да и мечом тоже, если только не повезёт попасть в стык.

— Тут кайло понадобится, или что-то вроде того.

— Чего? — прошипел Тридуба.

— Ничего. — Видать, в Союзе странные представления о том, как сражаться. Ищейка подумал, что если бы войны выигрывались самой блестящей стороной, то Союз легко разгромил бы Бетода. Жаль, что это не так.

Командир солдат сидел посреди них, за маленьким столиком с какими-то клочками бумаг, и он был самым странным из всех. Одет в какую-то ярко-красную куртку. Странная одежда для командира, подумал Ищейка. В такого довольно легко попасть стрелой. И вообще, он для этого дела был слишком молод. Едва борода вылезла, хотя, похоже, он всё равно гордился собой.

С ним спорил большой мужик в грязном плаще. Ищейка напряг слух, пытаясь понять смысл союзных слов.

— У меня там пятеро детей, — говорил фермер, — и нечем их кормить. Что вы предлагаете сделать?

Тут же встрял какой-то старик.

— Я личный друг лорд-губернатора, и требую, чтобы вы пропустили меня…

Парень не дал договорить ни тому ни другому.

— Да мне похер, чьи вы там друзья, и мне начхать, даже если у вас сотня детей! Город Остенгорм полон. Лорд-маршал Берр приказал принимать в день лишь по две сотни беженцев, и лимит на это утро мы уже выбрали. Предлагаю вам прийти завтра. Пораньше.

Двое мужиков стояли, уставившись на него.

— Лимит? — прорычал фермер.

— Но лорд-губернатор…

— Будьте вы прокляты! — вскричал парень, в ярости стукнув по столу. — Поговорите мне ещё! Я уж вас впущу! Вас втащат внутрь и повесят как предателей!

Этого им хватило, они быстро отступили. Ищейка начал думать, что неплохо бы и ему поступить так же, но Тридуба уже пробирался к столу. Парень сердито посмотрел на них, словно они воняли хуже пары куч свежего дерьма. Ищейку бы это ничуть не задело, да только он как раз помылся для такого случая. Не был таким чистым уже несколько месяцев.

— Какого чёрта вам надо? Нам не нужны ни шпионы, ни попрошайки!

— Хорошо, — сказал Тридуба, спокойно и терпеливо. — Мы ни те, ни другие. Меня зовут Рудда Тридуба. Это Ищейка. Мы пришли поговорить с тем, кто тут за главного. Мы пришли предложить свои услуги вашему королю.

— Предложить свои услуги? — парень начал улыбаться. Совсем недружелюбной улыбкой. — Ищейка, говоришь? Какое интересное имя. Представить себе не могу, как он такое заработал[2]. — Он усмехнулся этому своему остроумию, и Ищейка услышал смешки от остальных. Сборище засранцев в модных одеждах и сияющих доспехах, так он решил. Те ещё засранцы, вот только ничего не добьёшься, если скажешь им об этом. Хорошо, что они не взяли с собой Доу. Тот, скорее всего, уже выпустил бы этому болвану кишки, и их бы всех перебили.

Парень наклонился вперёд и заговорил очень медленно, словно детишкам.

— Северянам не позволено заходить в город без особого разрешения.

Словно не было чем-то особым то, что Бетод пересек их границы, перерезал их армии и принёс войну на их земли.

Тридуба продолжал напирать, но Ищейка решил, что его усилия бесплодны.

— Мы много не просим. Только еду, да место, где поспать. Нас пятеро, и каждый — названный, все опытные воины.

— У его величества солдат более чем достаточно. Впрочем, нам немного не хватает мулов. Может, понесёте для нас припасы?

Тридуба славился своим терпением, но и у него был предел, и Ищейка решил, что этот предел ужасно близок. Этот херов мальчонка понятия не имел, куда идёт. С этим человеком шутки плохи, с Руддой Тридуба-то. Там, откуда они пришли, это имя было знаменито. Имя, которое вселяло в людей страх, или отвагу — в зависимости от того, на какой они стороне. Да, и у его терпения был предел, но они его ещё не совсем достигли. К счастью для всех заинтересованных.

— Мулы, да? — прорычал Тридуба. — Мулы умеют лягаться. Смотри, малец, как бы один из них не прошиб тебе голову. — Он повернулся и пошёл прочь, по той дороге, по которой они пришли, и напуганные люди убирались с дороги, а потом снова собирались позади, одновременно крича, умоляя солдат и рассказывая, почему именно их надо впустить, пока остальные останутся на холоде.

— Это не совсем то, на что мы надеялись, — пробормотал Ищейка. Тридуба ничего не сказал, просто шёл прочь, повесив голову. — Что теперь, вождь?

Старый воин мрачно глянул через плечо.

— Ты меня знаешь. Думаешь, я, блядь, приму этот ответ? — Почему-то Ищейка считал, что не примет.

Продуманные планы

В замке лорд-губернатора Инглии было холодно. Холодная штукатурка на высоких стенах, холодные каменные плиты на полу, и в зияющем камине — ничего, кроме холодной золы. Единственным украшением был висевший на стене огромный гобелен с вышитым на нём золотым солнцем Союза и скрещенными молотками Инглии в центре.

Поникший лорд-губернатор Мид сидел на жёстком стуле за громадным пустым столом, уставившись в никуда. Его правая рука вяло держала ножку винного кубка. Лицо бледное и ввалившееся, парадная мантия помятая и запятнанная, а тонкие белые волосы всклокочены. Майор Вест, рождённый и выросший в Инглии, часто слышал, что Мида считали сильным руководителем, великим человеком, неутомимым защитником этой провинции и её жителей. Теперь же он выглядел, как оболочка человека, раздавленного тяжестью огромной парадной цепи — пустой и холодный, как его зияющий камин.

Температура была низкой, но настроение — ещё прохладнее. Лорд-маршал Берр стоял посередине, широко расставив ноги и так крепко сцепив руки за спиной, что побелели костяшки пальцев. Майор Вест стоял рядом с ним, неподвижно, как бревно, опустив голову и жалея, что снял свой плащ. Здесь, наверное, было холоднее, чем снаружи, и погода была промозглой, даже для осени.

— Выпьете вина, лорд-маршал? — пробормотал Мид, не поднимая головы. В этом огромном пространстве его голос казался слабым и гнусавым. Вест подумал, что видит пар от дыхания старика.

— Нет, ваша милость. Не выпью. — Берр хмурился. Вест сказал бы, что хмурился он постоянно уже месяц или два. Казалось, у маршала не было никаких других выражений лица. Он хмурился от надежды, хмурился от удовольствия, хмурился от удивления. Сейчас он хмурился от сильнейшего гнева. Вест нервно переступил с ноги на ногу, чтобы разогнать кровь, и пожалел, что он не где-нибудь в другом месте.

— А что насчет вас, майор Вест? — прошептал лорд-губернатор. — Выпьете вина? — Вест открыл рот, чтобы отказаться, но Берр перебил его.

— Что случилось? — прорычал он, и скрежет его жёстких слов отразился от холодных стен, прокатившись эхом под холодными потолочными балками.

— Что случилось? — Лорд-губернатор встряхнулся и повернул в сторону Берра запавшие глаза, словно видел его впервые. — Я потерял своих сыновей. — Он схватил дрожащей рукой свой кубок и осушил до дна.

Вест увидел, что Берр ещё сильнее сцепил руки за спиной.

— Я сочувствую вашей утрате, ваша милость, но я имел в виду ситуацию в целом. Я говорю о Чёрном Колодце.

Казалось, Мид вздрогнул от одного упоминания этого места.

— Там была битва.

— Там была резня! — рявкнул Берр. — Каковы ваши объяснения? Разве вы не получили приказы короля? Собрать всех солдат, что сможете, обеспечить людьми укрепления, ждать подкреплений? Ни при каких условиях не рисковать и не вступать в бой с Бетодом!

— Королевские приказы? — Лорд-губернатор скривил губы. — Вы хотите сказать, приказы Закрытого Совета? Я их получил. Я их прочитал. Я их обдумал.

— А потом?

— Я их порвал.

Вест слышал, как лорд-маршал тяжело дышит носом.

— Вы их… порвали?

— Сотню лет я и моя семья правили Инглией. Когда мы сюда пришли, здесь не было ничего. — Мид, говоря это, гордо поднял подбородок и выпятил грудь. — Мы укротили природу. Мы расчистили леса, проложили дороги, построили фермы, шахты и города, которые обогатили весь Союз!

Глаза старика заблестели. Теперь он казался выше, храбрее, сильнее.

— Люди этой земли ищут защиты у меня, прежде чем смотреть за море! Неужели я должен был позволить этим север…