Прах тебя побери!

Лошадь Очкарика пала утром. Пришлось нашему атаману забирать себе коня Санька, а Саньку – ехать вдвоем со мной на многострадальном Гнедом. Про то, чтобы Санёк забрался в седло вместе с Жирным, никто и не заикался. Если судить по суммарному весу, то это уже выходил не двойной, а даже тройной или четверной груз.

Через час, в течение которого мы старались не попадаться под руку разъяренному атаману («Вот же тупая скотина, – кричал он, – как ты управлял такой клячей?! А, чтоб ты сдох!»), на горизонте показался всадник.

– Осторожнее! Лошадь не заденьте! – гаркнул Очкарик, спрыгнул с коня, уступая седло Саньку, и выхватил из-за спины меч. – На меня! На меня гоните!

Зубы Очкарика золотом блеснули на солнце.

– Ясен факт, – ухмыльнулся Жирный. – На ловца и зверь бежит!

Незнакомец остановился и повернул обратно.

– Уходит, Глеб! – Санёк выхватил пистолет и выстрелил. Пуля тут же осыпалась прахом вниз.

– Придурок, – сказал я, прочищая ухо мизинцем.

Санёк с удивлением заглянул в пистолетное дуло. В отличие от нас он редко покидал пределы селения. Угораздило же меня связаться с таким идиотом!

– Давайте быстрее! – бесновался Очкарик. – Глеб, сзади заходи, отрезай ему путь!

Всадник вдруг передумал удирать. Он вновь развернул черного коня и поскакал нам навстречу. Еще один псих, встреченный мною за последние несколько дней.

Жирный приближался к незнакомцу первым, раскручивая над головой длинный меч. Основная добыча теперь ему достанется. Хотя, что может быть ценного у путника, кроме коня и кристалла памяти? Конь – Очкарику. А кристалл… Я опустил ладонь на холодную рукоять меча и ухмыльнулся. Мы еще посмотрим, кому что перепадет.

Незнакомец не потянулся к своему мечу. Вместо этого он выхватил пистолет и выстрелил прямехонько в грудь Жирному.

– В‑ва‑а‑а! – Жирный грузно рухнул под копыта коня.

Я остановил Гнедого.

Ничего себе! Прах меня побери!

Санёк продолжал мчаться к незнакомцу. Видимо, мысленная комбинация «Пуля, не рассыпавшаяся прахом, – смерть» с трудом обрабатывалась его мозгом.

Выстрел! Санёк упал в прах лицом вниз. Его конь заржал и умчался в пустыню.

Очкарик на мгновение остановился, подняв двумя руками меч высоко над головой, словно от растерянности вызывая противника на честный поединок. Путник не спеша прицелился и нажал на спусковой крючок. Осколки стекол с очков нашего атамана брызнули в стороны кровавым дождем… И пистолет незнакомца уставился мне между глаз.

Я повернул коня.

«Н-но!»

Поздно! Раздался грохот выстрела, пуля чиркнула по левому плечу. От резанувшей боли я упал, ударился головой и потерял сознание.

Когда я пришел в себя, то увидел незнакомца, который сидел невдалеке и копался в сумке на поясе у Санька.

– Ни хрена хорошего, – пробурчал он. – А ты лежи-лежи, не вставай. Успеешь еще в прах лечь. Тебе повезло, что я никогда не трачу на уродов больше одной пули. Прах к праху, – сказал он и срезал ножом кристалл с цепочки на шее Санька.

Тело Санька рассыпалось, смешавшись с серой пылью пустыни.

«Прах к праху», – тихо повторил я привычную фразу.

В небе светило яркое солнце. Плечо болело, но рана была терпимой – пуля лишь вырвала кусок мяса. Рука нащупала рукоять меча, лежащего рядом. Быстрым движением незнакомец наступил на мою ладонь и откинул меч в сторону. Потом поднял оружие и повертел в руке.

– Ладный клинок, – усмехнулся он. – Могут же делать, если захотят. Кристалл в рукояти?

Я кивнул, настороженно следя за действиями незнакомца. Умирать не хотелось. Пальцы правой руки хрустели, но сгибались. Незнакомец нагнулся и приставил острие меча к моему горлу.

– Молиться умеешь?

– Не‑е‑т, – прохрипел я.

– Это плохо, – сказал незнакомец. – Вот так безбожником и помрешь.

Он отвел меч, оставляя на шее длинную царапину, и полез в мою сумку.

– Ого! – сообщил он. – Да ты, брат, не промах! Сколько кристаллов добыл. Небось, поубивал кучу народа, а? Зачем тебе столько?

Я промолчал. Незнакомец пересыпал кристаллы в свой притороченный к седлу мешок из плотной ткани. Черный конь презрительно рассматривал моего Гнедого.

– Знаешь, почему я тебя сразу не прикончил? Тебя как звать? – вдруг спросил он, вытирая меч о мою куртку.

– Глеб, – сказал я.

– А меня Григорий Павлович. Ну что ж, вставай Глеб. Кого-то мне твое лицо напоминает еще из Старого Мира. Не подскажешь, кого, а?

– Так вы жили еще до праха?!

– Да, Глеб, жил. Я помню, как всё начиналось. Скажу тебе даже больше – именно я и был этому причиной.

Григорий высосал из фляги остатки воды.

– Пусто, – сообщил он и заглянул внутрь.

Последняя капля замерла на краю горлышка и сорвалась вниз, осыпавшись на губы серым прахом.

– Тьфу! – Григорий вытер рукавом рот. – Тьфу, гадость. Надо срочно искать воду.

За день пути я начал привыкать к новому попутчику, но так и не понял до конца его душу. Григорий был достаточно забавным… и опасным. Убегать я не пробовал, зная, что в таком случае с легкостью получу пулю в спину.

В кобуре на поясе у Григория висел старинный револьвер. Когда я кое-как пытался перевязать рану на плече, Григорий, аккуратно, сосредоточенно высунув язык, засыпал в отверстия барабана отмеренные порции пороха и вкладывал пыжи, после чего наступала очередь самодельным круглым пулям. В каждую пулю вплавлен кристалл – память вселенной. Десяток таких кристаллов могли послужить чьей-то жизнью, но Григорий распорядился иначе.

А стрелял он здорово, будто родился с оружием в руке.

Хотя я тоже стрелял неплохо. Но только в пределах городов. У меня же нет специальных пуль. Я дорожу каждым добытым кристаллом, держу их для другой цели.

В центре любого селения находятся большие, величиной с куриное яйцо, кристаллы памяти. Их информационного поля хватает, чтобы отвоевать у праха оазис жизни радиусом несколько сот метров.

Выйти за пределы без собственного кристалла – смерть.

Встретиться в пустыне с песочными людьми – смерть.

Наткнуться на охочих до чужих кристаллов рейдеров – смерть… Если, конечно, ты плохо владеешь мечом.

Меч Григорий мне оставил, как и пистолет. Хороший клинок, хорошая сталь. Он достался мне от отца. В рукоять вделан кристалл, достаточный, чтобы продержать чью-то никчемную жизнь. И я не боюсь выпустить меч из рук – убрать из поля моего кристалла. Клинок так и останется острым смертоносным оружием, не рассыплется в прах.

Я не раз его применял. Я знаю точный счет всем кристаллам, которые отобрал у меня Григорий.

– Скоро будет хутор, – сказал мой попутчик. – Названия не помню. Вы хотели забрать здешний кристалл для своего селения? Я прав? Ха! Тоже мне – рейдеры нашлись. Боевики, блин.

Я промолчал. Я бы всё равно не вернулся домой. Даже с добычей.

– Там. – Григорий поднял вверх указательный палец. – В корабле на орбите целые залежи кристаллов. Хватило бы на всю Землю.

Их было четверо – первых вернувшихся межзвездных путешественников. Родная планета встретила космонавтов измененной реальностью.

– Нет городов, нет океанов, нет жизни. Есть только это. – Григорий набрал пригоршню праха и подбросил в воздух. – Прошлый мир, рассыпавшийся в пыль.

– Ты думаешь, что это ваш полет послужил тому причиной? – спросил я.

– Не знаю. Но от проклятых ученых можно было ожидать чего угодно. Они никогда не задумывались о последствиях своих изобретений. Рассчитали теоретические основы межпространственных туннелей, и руки сами зачесались построить корабль с гипердвигателем. «А давайте попробуем пробить границы мироздания и посмотрим, что из этого получится?» И мы получили иную реальность, хлынувшую через дыру между мирами. Прорвавшуюся к нам молодую агрессивную вселенную, меняющую физические законы и творящую собственный мир.

Он принялся насыпать из праха небольшие холмики-курганы.

– Когда мы вернулись, Земля представляла собой серую однородную массу, окутанную кислородной атмосферой. Можешь понять наш ужас. Мы бросились в челнок и высадились на поверхность. Катастрофа? Ядерная война? Мы не понимали, что произошло. Первым рассыпался в прах Яшка Кошев. С криком он отбежал от челнока и на наших глазах превратился в серую пыль. И тогда капитан, Миша Федоров, приказал не покидать челнок. Мы остались. А через некоторое время вокруг челнока встал из праха призрак прошлого мира. Пыль, будто повинуясь чьей-то команде, поднималась зыбкими домами и вырастала деревьями. Люди-фантомы проходили мимо, не видя нас, и исчезали за границами миража. А через сутки Яшка во плоти вернулся на борт челнока – часть старого мира вновь становилась материальной. И капитан догадался, из-за чего.

Григорий вздохнул. Меж его пальцев сыпался прах, скатывался серой пылью по склонам холмиков.

– Одна далекая планета запомнилась мне больше всего. Всю ее поверхность покрывали заросли кристаллов, впитывающих и хранящих мириады бит информации о нашей Галактике. Ну, мы это позже выяснили… Это как голограмма – каждая частица, даже самая маленькая, является копией большего. – Григорий дотронулся до своего кристалла, висящего на шее. – Мы заполнили кристаллами корабельные отсеки, а в челноке осталась партия после последней высадки. Мы просто забыли ее выгрузить. Кристаллы спустились вместе с нами на Землю. Теперь они дают жизнь, возвращают запомненное прошлое.

Мой собеседник помолчал, поглаживая кристалл.

– Вместо того чтобы подняться за остальными запасами, мы поделили кристаллы и разбежались спасать родных и близких, оживлять свои города. Челнок позади нас разлетелся в прах. А мы ушли, как новые боги, возрождая оазисы мира, сея кристаллы и даруя жизнь.

Григорий разрушил возведенные курганы, одним движением руки сровняв их до основания.

– Прах! Пыль! Ничто! – сказал он и добавил: – Нам надо идти.

– Ты хочешь вернуть челнок и забрать все оставшиеся кристаллы? – спросил я.

Григорий не ответил.

– Но для челнока надо много кристаллов, – сказал я ему в спину.

– Знаю, – ответил Григорий и обернулся. – И мне известны координаты, где можно поднять челнок из праха. Поехали, нам надо добыть воду.

«Н-но!» – Я подогнал Гнедого вслед за черным конем Григория.

– Может, вы вернулись не на ту Землю, а, Гриша? – прокричал я вслед. – Может быть, вы призываете куски всё так же живущего мира в другое измерение?

О космическом корабле, доверху набитом кристаллами, я узнал гораздо раньше, еще в детстве. И давно шел к своей цели.

– Уходите! – закричал мужик, высовываясь из-за забора. – Нам не нужны чужаки! Мы не дадим вам воды!

Еще несколько взлохмаченных голов сердито смотрели сквозь щели между досками.

Это был крохотный хутор в несколько хат. Под порывами ветра поскрипывала незапертая калитка. Где-то за изгородью кудахтали куры. В центре, между домами, стоял колодец.

– Мы будем стрелять, если вы подойдете еще хоть на шаг! – прокричали с той стороны ограды. – У нас есть ружья! Вот! – Чья-то рука подняла над забором обрез. – Пошли прочь!

– Зря он это сказал, – криво усмехнулся Григорий и неторопливым шагом направился к хутору.

Неужели он думает, что я пойду за ним?!

Псих!

Гнедой, оставшись без седока, привычно замер на месте. Мы оставили коней – если их убьют, не выберемся.

– Смотри, – сказал Григорий, не отводя взгляда от забора, за которым тревожно притихли местные жители. – Видишь, сквозь прах пробивается травинка? Еще до начала полос земли. С того места можно стрелять обычными пулями.

Я сжал свой «ТТ».

– Ясно.

Шаг… Еще шаг.

Григорий вскинул револьвер и выстрелил. Кто-то вскрикнул. Чья-то ответная пуля взметнула прах у моих ног.

В это время с той стороны послышался шум. Ограда сломалась, и наш нелюбезный собеседник, пролетев десяток метров, упал со сломанной шеей. В дыре показалась большая серая фигура. Руки с огромными кулаками достигали земли. Круглая голова с полным отсутствием глаз, ушей и носа крепилась к телу без признаков шеи. Грудь выпирала колесом. Позади этого монстра виднелись еще двое таких же.

Песочные люди!

Местные пытались сопротивляться. Зазвучали выстрелы. Крики. Брань. Но, если в селении появляются песочные люди, ты должен быть готов к ожесточенной согласованной обороне, иначе ты – труп.

Оторванная голова местного перелетела через ограду и покатилась по праху, оставляя кровавый след. Достигнув невидимого рубежа, она рассыпалась серой пылью.

– Вперед! – бросил Григорий и побежал.

На бегу он несколько раз выстрелил в переднего песочного человека. Голова врага начала сдуваться; из проделанных в ней дыр били струйки праха. Григорий, не останавливаясь, разрубил пополам замершее тело.

Я словно вышел из ступора. Меч сам скользнул в руку.

– А‑а‑а!

Кулак песочника пролетел мимо моего лица, и меч пронзил тело врага. Противно хрупнуло. Я резко выдернул клинок, и меня обдало фонтаном праха. Я ударил вновь. Меч разрезал повисшую в воздухе пыль и прошел сквозь врага, разрубая тело от шеи до пояса. Половина песочника осыпалась прахом. Вторая, с целой головой, протянула ко мне руку. Я поднял пистолет и выстрелил в голову-шар.

Бах! Бах! Бах!

«Щелк!» – в обойме закончились патроны.

Где-то впереди матерился Григорий, расправляясь с последним песочником.

Через минуту все было кончено. Между домами гулял лишь ветер, разносивший окровавленные куриные перья – один из песочных людей раздавил несчастных наседок. Мы сидели возле колодца посреди тишины и мертвецов. Григорий промокал грязным платком содранную на щеке кожу. Медленно развеивались ветром курганы праха, оставшиеся от песочников.

– Новая вселенная пытается осознать себя, – негромко сказал Григорий. – Наполни фляги. Я поищу их главный кристалл.

Колодезный ворот приятно, по-домашнему, скрипел. Ледяная вода успокаивающе холодила дрожащие пальцы. Григорий всё не возвращался. Я быстро подошел к его коню и заглянул в мешок.

Ничего себе!

До самого верха мешок был заполнен кристаллами. Большими и маленькими – от размеров со спичечную головку, которых едва хватило бы на поддержание существования меча, до огромных, способных поднять из праха целый поселок. Черный конь настороженно пялился на меня сердитым глазом.

– Подними руки и отойди, – послышалось сзади.

Я медленно выполнил команду и обернулся.

– Хороший мальчик, – сказал Григорий.

В левой реке он держал кристалл, в правой – револьвер.

– Я знаю, как тебя называют, – сказал я. – Ты – Черный Стрелок, убивающий всех без разбору. Ты тот, кто разоряет поселки и обращает их в прах. Зачем? Зачем тебе столько кристаллов? Для челнока хватило бы и одного большого. Ну, двух…

«Интересно, – подумал я, – он быстрый. Успею ли я первым выхватить пистолет?»

– Руки-то не опускай! – Григорий быстро подошел и достал из кобуры мой пистолет. – Спрашиваешь, зачем? Всё имеет свои причины.

Он отвел в сторону своего коня. Гнедой подошел ко мне, ткнулся головой о плечо. Григорий вскинул руку и выстрелил. Меня забрызгало кровью Гнедого. Конь рухнул и забился в агонии.

– Сволочь!

– Но-но! – Григорий вынул обойму из моего «ТТ» и бросил в прах вместе с пистолетом. – Прощай. Дальше я пойду сам. Ты напоминал мне о забытом друге, Глеб.

Он уходил вместе с кристаллом хутора, и мир терял очертания, рассыпаясь пылью. Я бросился к пистолету, успел схватить и вставить обойму.

– Стой!

Но стрелять было поздно. Нас окружала серая безграничная пустыня нового мира. Григорий повернулся и помахал мне рукой.

Когда он исчез за горизонтом, я поплелся следом. Без коня не дойти, но я упрямый, прах меня побери!

Вода! Я почувствовал ее свежесть задолго до того, как увидел бьющий ключ. Холодная вкусная вода текла меж камней, среди которых блестел кристалл. На придавленной камнем записке расплывалась надпись: «Подарок для упрямца, последовавшего вслед за мной».

Я поел вяленого мяса и наполнил фляги водой. Цепочка следов тянулась к горизонту. Туда, куда лежал и мой путь.

Челнок возвышался блестящей крылатой башней. От этого зрелища захватило дух – никогда я еще не видел такой громадины!

– Нравится? – спросил Григорий.

Мы были здесь только вдвоем – я и Григорий. И еще челнок. Больше никого. Интересно, восставших из праха здешних людей Григорий тоже поубивал?

Моя кобура расстегнута. Рука медленно опустилась, пальцы замерли над рукоятью пистолета. Григорий ухмыльнулся и тоже демонстративно остановил ладонь над кобурой. Двадцать шагов… Насколько ты быстр, Григорий?

– Ты не ответил на мой вопрос, Гриша, – сказал я. – Зачем ты убил столько людей?

– А зачем живешь ты, Глеб? – спросил мой враг. – Наш старый мир обречен. Его нет! Это фантом, мертвец, агонизирующий призрак, поднятый из праха.

– Я живу для того, чтобы привезти на Землю кристаллы, – сказал я. – Чтобы вернуть жизнь.

– Даже ценой убитых тобою людей?

Я не ответил.

– Что, цель оправдывает средства, да? А я не хочу этого! Я понял, что мертвец умер окончательно и люди только мешают развиться новой вселенной. Как паразиты. Мелкие паразиты, кусающие молодой мир. Я взорву к чертовой матери корабль вместе с кристаллами. Пора закончить агонию и уступить место. Мы не нужны здесь, понимаешь!

Григорий говорил до противного спокойно.

Его я тоже убью. Прямо сейчас.

Рука Григория метнулась к револьверу. Я выхватил пистолет. Пять выстрелов слились в один.

В возникшей тишине послышалось падение на землю револьвера из руки Григория.

– Ты быстрый, – сказал он грустно.

Из четырех дыр в его теле были фонтанчики праха. Только из пятой, последней, в районе сердца, вытекала кровь. Григорий уже наполовину был песочным человеком.

– Я – сын капитана Федорова, – произнес я и выстрелил снова.

Пуля вошла в лоб, затылок Григория взорвался кровавыми брызгами. Григорий упал на спину, глядя в небо открытыми еще человеческими глазами.

Я обошел тело и направился к челноку.

Отец рассказал мне, как запустить стартовую автоматику. Как включить автопилот и произвести стыковку с кораблем. Я знаю многое. И помню.

У шлюза я остановился, окинув взглядом безбрежную серую пустыню.

Я обязательно сюда вернусь.