Повелитель кошек

Глава 1

           Повелитель кошек

                                         Роман

                              Посвящается  подруге моего детства и юности

                              красавице Валентине в память о том, как мы

                              вместе лечили кошек. 

Для частного детектива даже в российской глубинке всегда найдется интересная работа. Особенно если к нему обратился очень богатый и очень загадочный человек с просьбой отыскать некий таинственный древний артефакт. Но задание, которое на первый взгляд кажется не очень сложным и сулит хороший гонорар, на деле может оказаться тяжелейшим испытанием. Привычная реальность исчезнет, странная пространственная аномалия откроет вход в новый фантастический мир, где земли, населенные людьми напоминают крепость, окруженную со всех сторон, где обычным делом является темная магия и идет война между кланами оборотней, и  ключом к разгадке всего происходящего является таинственный маг-менестрель, обладающий невероятным даром Слова.

                                Пролог

  «Я часто задумывался над этим раньше, но теперь эти мысли не дают мне покоя.

     Мысли о совершенстве, которое недостижимо.

     Я прихожу к выводу, что слова не могут выразить всего великолепия этого мира, его удивительной гармонии и необыкновенности всего, что сотворено Вечными. Всего того, что каждое мгновение  видят мои глаза, слышат мои уши, ощущают мои пальцы. Красота, переданная в словах – лишь бледная тень красоты реальной, окружающей меня в образах, которых так много, и которые так волнуют меня. Прелесть белоснежного цветка, смоченного утренней росой, великолепие вековых деревьев у дороги, грандиозность весенней грозы, божественная грация женской походки – можно ли вообще выразить свои ощущения от них в словах? Мне кажется, нет.  Даже слова, упорядоченные в стихотворные строки и подкрепленные самой чарующей музыкой, не в состоянии этого сделать. Всякий раз, когда я пытаюсь вложить в свои песни свои впечатления и чувства, я вижу, что мне не удается передать их в полной мере другим людям, заставить их пережить то, что пережил я сам. Или это я настолько бездарен, что не могу передать словами увиденное, услышанное и испытанное мной? Или же дело не во мне, и я тщетно пытаюсь идти по стопам глупца из притчи, который силился объяснить слепым от рождения, какого цвета небо?

     Все чаще и чаще у меня появляется мысль бросить мое занятие. Удалиться в глухой угол,  где никто не знает меня, и никогда не слышал обо мне, спрятать мою лютню в сундук, написанные мной стихи сжечь или выбросить в пропасть – и жить так, как живут тысячи людей. Просто, непритязательно, без ненужных фантазий. Обрабатывать землю, выращивать овощи и скот, доить коров, по субботам танцевать с девушками на деревенском майдане, а по воскресеньям посещать Божий храм и молиться о самых простых вещах – о дожде для посевов, о здоровье для близких, о мире  для моей души и для моей страны. Навсегда оставить странствия, найти счастье и покой в семье, растить детей и надеяться на светлую безмятежную старость, в которой мне не будет грозить одиночество вечного бродяги. Я думаю о такой жизни и всякий раз ловлю себя на мысли, что не смогу так жить. Что-то отравлено во мне, что-то не так с моей душой, ибо   поиск абсолютной красоты заставляет ее  лишать меня покоя и гонит по свету – куда, зачем? Я даю себе слово больше не брать в руки инструмент, и нарушаю его, я клянусь перестать писать стихи – и кощунственно нарушаю данную клятву.  Я, подобно неразумному ребенку, восторгаюсь тем, чему множество людей не придают значения и равнодушен к вещам, за которые многие готовы платить самую дорогую цену. Люди смотрят на меня как на юродивого, и я понимаю их.

   Сегодня многое меняется. Наш мир становится все хуже и хуже.  В своих странствиях я слышал одно и то же – рассказы о великом страхе, который  живет в душах людей.   Им не до красоты и любви. Они ждут испытаний и больше не верят в лучшее будущее.  Я почувствовал это, когда пел им свои песни. Я видел их глаза в этот момент. И я понимал, что не сумел их заставить забыть о плохом и поверить в хорошее.

   А это значит, что я плохой менестрель. У меня нет Дара. И если так, стоит ли дальше гневить Вечность?

   Я не знаю. Никогда еще я не чувствовал такой неопределенности и такого уныния. Наверное, я старею. Или Предчувствие Беды овладело и мной так же, как и другими?

    Я не могу сказать наверняка. Лишь чувствую, что будущее готовит мне испытания, равных которым я еще не знал. Смогу ли я остаться самим собой в наползающих сумерках? Вопрос…

     И ответа на него у меня нет.

    Мне кажется, что я иду вперед, но в итоге оказываюсь там, откуда начал свой путь. Мне мнится, что я достиг совершенства, но, в конечном счете, я всего лишь обманываю себя, пытаюсь придать тому, что делаю хоть какой-то смысл. А мир стал другим, и я понимаю это.

Глава 2

                                       Глава вторая

                       Не спрашивай, почему судьба привела туда,

                       где ты паче ожидания оказался

                       – спроси, что ты можешь сделать там,

                       куда она тебя привела

                                   Черная книга Азарра

- Двенадцать Вечных, он открыл глаза!

  Голос был женский, взволнованный и очень приятный. А потом я увидел лицо.  Совсем юная девушка. Темные глаза смотрели на меня с тревогой и радостью.

- Эрил! – позвала девушка. – Эрил!

- Эрил? – повторил я. У меня снова появилось ощущение кошмара.

- Он может говорить, - справа от меня возникла фигура с горящим факелом. – Он вспомнил свое имя. Это хорошо. Возблагодари Вечных, Бреа, твой брат вернулся к нам из объятий Тьмы.

- Ах! -  Девушка вздохнула и взяла меня за руку, губы у нее задрожали. Казалось, она вот-вот заплачет. – Как ты нас напугал, Эрил!

- Эрил? – произнес я, абсолютно не понимая, что происходит. – Бреа?

- Ты не узнаешь меня? – Темноглазая перестала улыбаться. – Эрил, это же я, твоя сестра Бреа.

   Чувство реальности понемногу возвращалось ко мне, и я понял, что происходит что-то очень странное.  Что-то, чему нет и не может быть никакого объяснения. Начать с того, что я лежал на широкой лавке в темной и весьма грязной лачуге, укрытый до самой шеи вонючим покрывалом из овчин. Крыша надо мной была дырявая, и в зияющие дыры светило яркое солнце. Девушка по имени Бреа была довольно миленькой, однако ее румяные щечки были в грязных разводах, и одета она была в какие-то странные выцветшие лохмотья, будто созданные нездоровой фантазией модельера-авангардиста. Человеку с факелом, который стоял у моего изголовья, было на вид лет сорок-сорок пять, лицо у него было суровое, изборожденное морщинами, а сивые волосы были стрижены в скобку, словно у католических монахов. Да и его длиннополая одежда из грубого темного сукна явно указывала на принадлежность к духовному сословию.

- Где я? – спросил я, не смея пошевелиться.

- Дома, - сказала Бреа, продолжая смотреть на меня взглядом, в котором смешались любовь и страх. – Ты ничего не помнишь?

- Ничего, - ответил я, и это была святая, самая правдивая правда. Я и в самом деле не помнил ничего, что произошло со мной и с Вероникой с того момента, как мы погнались за Даниловым.

- Бедный мой брат! – Бреа нежно провела ладонью по моему лбу. – Тебе, наверное, было очень плохо. Я думала… думала, нам не удастся тебе помочь. Этот припадок…

- Какой припадок?

- Мы были на службе в храме, и у тебя вдруг начались судороги. Ты упал на пол и начал страшно кричать. А потом лишился чувств. Отец Деймон, благослови его Вечные, не растерялся – велел принести тебя домой и сам два дня неотлучно находился при тебе, чтобы прогнать овладевших тобой демонов Завратья.

- И это было трудно, - сказал человек с факелом. – Злая сила крепко овладела тобой, Эрил. Наверное, ты чем-нибудь прогневил Вечных, если они допустили такое.

- Ничего не понимаю, - я попробовал пошевелиться, и мне это удалось. Уже хорошо, по крайней мере, я не превратился в беспомощного инвалида. И тут я вспомнил о Веронике. – А где девушка?

- Девушка? – Бреа испуганно посмотрела на меня. – Какая девушка?

- Которая была со мной. Вероника.

- Он опять бредит, - сказал человек с факелом. – Рано мы обрадовались.

- Погодите, дайте-ка я вам все объясню, - я  скинул с себя вонючую овчину и попытался сесть. Заодно огляделся по сторонам – и в самом деле, какая-то жуткая халупа, больше похожая на звериную нору, чем на человеческое жилье. Елки зеленые, куда это меня закинуло? Мне стало очень страшно, и этот страх, наверное, очень отчетливо отразился на моем лице, потому как девушка отшатнулась от меня с жалобным вскриком. – Прошу вас, выслушайте, а потом говорите все, что угодно. Я был с девушкой. Мы пришли к одному человеку, чтобы узнать у него кое-что очень важное. Но этот человек повел себя странно. Он стал убегать от нас. Мы побежали за ним, а потом… вот потом я совсем ничего не помню.

- Отец Деймон, я боюсь! – охнула Бреа.

- Не бойся, дитя мое, у Бледной Жницы мы твоего брата отбили, и у демонов Безумия мы его тоже отвоюем. – Человек с факелом присел на край моей постели, поднес факел ближе к моему лицу и долго смотрел  мне прямо в глаза. – Эрил, очнись. Демоны помрачили твою память, но теперь ты вернулся домой. Ты снова дома. Не было никакой девушки. Грязный суккуб пытался овладеть твоим телом и душой, принял облик женщины и помрачил твой разум.

- Это мой дом? – Я оглядел лачугу. – И меня зовут…

- Эрил Греган, - закончил за меня отец Деймон. – Так назвали тебя в день Внесения во храм.

Глава 3

                                  Глава третья

                                     Доброе слово и кошке приятно

                                        Народная мудрость

   Итак, в этот прекрасный осенний день черт знает какого месяца, черт знает какого года по местному летоисчислению я начинаю свой отчет обо всем, что происходило со мной в этом странном  удивительном мире, который я назвал Закартиньем. С самого  рассвета я топаю по извилистой проселочной дороге, которая проходит через  поля, с которых уже убран урожай, мимо маленьких ферм и живописных рощ, и при этом не имею ни малейшего представления о том, куда я иду. Все, что я знаю – мне надо в Набискум, город, расположенный где-то на севере. Встреченные мной по дороге крестьяне были не очень-то расположены разговаривать с чужаком, но все-таки пояснили мне, что до Набискума очень далеко, а ближайший город на моем пути – это Норта, что-то типа местного уездного центра.

- Недалече тут совсем, - сказал мне о Норте пожилой крестьянин с двумя корзинами  отличных наливных яблок. – Мили три, до заката доберешься. Только поспеши, а то стража в город  ночью не пускает!

   Я поблагодарил деда, с трудом оторвал взгляд от его яблок, проглотил слюну и пошел дальше. В дороге я раздумывал над тремя вещами, которые меня больше всего загрузили.  Странно, но меня уже не волновало то, как и почему я оказался в этом мире, и как так вышло, что я оказался в чужом теле. Наверняка я однажды узнаю ответ и на этот вопрос. Пока меня интересовали менее глобальные, но более насущные проблемы. Во-первых, как так может быть, что я отлично понимаю язык местных жителей и сам на нем говорю? Наследство от Эрила Грегана? Или же опять непонятное мне волшебство? У меня было странное чувство, когда я говорил с моими новыми земляками – мне казалось, что они говорят на самом что ни на есть русском языке, но при этом был абсолютно уверен, что это не русский. То же самое с письменами: я мог и читать и писать, но шрифт, которым я пользовался, не был кириллицей. Больше всего буквы напоминали ассирийскую клинопись, однако я без труда их разбирал. Еще одна загадка – вряд ли крепостной крестьянин Эрил Греган умел читать и писать.

   Во-вторых, я  закинулся вопросом, чем же мне заняться, чтобы заработать себе на хлеб.  Не думаю, что в этом мире кому-то могут понадобиться услуги частного детектива, так что надо подыскать другое занятие. Вообще-то руки у меня вставлены нужным концом, и я владею кое-какими полезными навыками – столярными, слесарными, могу заменить  кран, немного знаю сварку и резку металла, неплохо умею готовить. Жизнь, спасибо ей, многому меня научила. Однако для того, чтобы заменить кран, его сначала надо найти, а в этом мире водопроводов явно не водилось, как впрочем, и унитазов и прочих благ цивилизации. Никакого инструмента для столярных и слесарных работ у меня не было.  Мысль выдать себя за кулинара была довольно заманчивой, однако и тут было большое «но» - местная кухня была мне совершенно неведома.  Одному Богу известно, что тут подают к столу в состоятельных домах, вряд ли что-нибудь вроде супа, которым меня собиралась потчевать бедняжка Бреа. А что, если я выдам себя за повара, а меня вдруг попросят приготовить бифштекс из мюмзиков под соусом «Веселый некромансер», или фуа-гра из оборотня? Нет,  так рисковать я не могу. Реально оставались два занятия, которые я мог бы выбрать без особого риска – это менестрель и целитель. Я довольно неплохо играю на гитаре, есть у меня такое хобби, да еще и петь пытаюсь, а что до моих медицинских талантов, то в свое время я закончил курсы первой помощи и даже корочку получил. Подумав немного, я решил, что менестрель отпадает хотя бы по той причине, что никакого музыкального инструмента у меня нет, да и популярного репертуара, который исполняют местные Розенбаумы я не знаю. А вот целитель…

   Пожалуй, стоит попробовать. Вправить вывих, наложить шину,  остановить кровотечение, обработать и зашить рану я вполне в состоянии. Не думаю, что в тутошнем мире  меня ждет на этом поприще большая конкуренция. Так что я, оставив за спиной еще один километр пути, в конце концов остановился на лекаре.

   Незадолго до заката я сделал небольшой привал  недалеко от дороги, в маленькой рощице, где бил чистый родник с замечательно вкусной холодной водой, поел хлеба с салом из узелка Бреа и отправился дальше. Солнце еще не коснулось горизонта, а я уже увидел впереди, за верхушками деревьев, деревянные башни Норты.

   Город был окружен мощным частоколом и валом, который охраняли солдаты с пиками и алебардами. В воротах я заплатил пошлину за вход (один медяк) и получил позволение войти в Норту. Первое, что я решил сделать – это купить себе сапоги. Уродливые кожаные чуни, в которых я  прошагал целый день, совсем расползлись, и ноги в них начали сильно болеть.  Собственно, долго искать сапожника не пришлось – все дома в городе располагались вокруг большой рыночной площади, где еще работали лавки. Я зашел в первую сапожную мастерскую и быстро присмотрел себе пару отличных кожаных сапог, с крепкой прошитой подошвой, подбитыми медью носами и высокими голенищами, за которые заплатил всего два серебряных аберна, хотя поначалу мастер запросил за сапоги три.  Сапожник, как только увидел у меня в руках золотую монету, так прямо и вырвал ее у меня из пальцев. Оказалось, что в одном золотом риэле аж двенадцать абернов, а это означало, что милейший  Кастельмаре ссудил меня значительной суммой (хороший он человек, дай Бог ему здоровья!).  На радостях от того, что я такой богатый, я, кроме сапог, купил у мастера  за один аберн отличную кожаную сумку  на широком и прочном ремне. Расплатившись с сапожником, я тут же натянул на себя обновку и, очень довольный сделкой и ощущениями в ногах, отправился дальше, смотреть, что есть в городе.