Посреди огней вечерних

Свет фар выхватил ее из тьмы неожиданно, как это обычно и бывает. Автостопщики редко утруждают себя ношением светоотражающих элементов, эта не была исключением.

— … там далеко-далеко есть земля! — тихонько звучал из динамиков «Високосный год».

Я дал по тормозам, несмотря на то, что выглядела стопщица не очень-то. И это мягко сказано. Уже отсюда было видно, что у нее что-то не так с лицом, что наверх на легкое платье накинут мужской пиджак, а на ногах нет обуви. Может и проститутка. А может, и нет. Ну, предложит она мне акт продажной любви в случае чего, а я откажусь. И поеду себе дальше. Не убудет с меня…

Повертев ручку, я опустил стекло и спросил:

— Подвезти?

Она как-то судорожно кивнула и метнулась к машине. Ветер взъерошил темного цвета кудряшки, и я увидел миловидное молоденькое личико, левую часть которого украшал здоровенный кровоподтек. Вот же черт!

Она уселась на переднее сиденье, порылась во внутреннем кармане пиджака и достала оттуда целый комок смятых зеленых американских денег. А потом неожиданно низким, сиплым голосом спросила:

— Вот за это вот довезешь меня до города и обратно?

А я смотрел и смотрел на ее шею, и чувствовал, как волосы на голове моей вставали дыбом.

Через все девичье горлышко рваным полумесяцем змеилась рана. Как она вообще…

— Так едем?

Я машинально кивнул, включил передачу и выжал газ. Что-то обожгло грудь, и я сунул руку под рубашку: серебряный крестик нагрелся и, казалось, вибрировал.

— Я не по твою душу, — вдруг сказала она.

А из динамиков донеслось:

Я нервно выключил магнитофон и спросил:

— Далеко?

— Нет. Ты езжай.

Я чисто автоматически переключал передачи, выжимал педали и поворачивал, а в голове крутилась одна и та же мысль: «Это все просто сон! Этого не может быть!» Я даже подумал, что заснул за рулем и стою сейчас на обочине, или вот-вот вылечу с трассы, или врежусь во встречный автомобиль…

— Не сон это. У меня дело в городе…

Судорожно кивнув, я вцепился в руль и смотрел прямо перед собой. Она сидела, прислонившись к пассажирской дверце, отстранившись от меня, скрестив босые грязные ноги. Мне было по-настоящему страшно, до скрежета зубовного, до холодного пота и мурашек по спине.

За окном мелькнул дорожный указатель с названием города. Фонари еще горели, на улочках попадались редкие прохожие. Впереди неоном подмигивала вывеска: «БАР „ОМНИБУС“». Возле бара тусовались какие-то подвыпившие типы, какой-то местный красавчик в рубашке с короткими рукавами что-то оживленно рассказывал, активно жестикулируя.

— Стой здесь. Уедешь — я приду за тобой, — проговорила она, и, не дожидаясь полной остановки автомобиля, открыла дверь.

Дальнейшее для меня было похоже на воплощенный в жизнь фильм ужасов.

Фигурка в грязном платьице танцующей походкой приближается к гомонящему красавчику. Он не видит ее, продолжает говорить, окружающие его мужики замолкают, он оборачивается, и тут мне кажется, что я вижу, как седеет его голова. Я готов поклясться, что еще десять секунд назад он был брюнетом, а теперь вот в свете фонаря я увидел полностью седого парня!

Она приблизилась к нему вплотную, что-то сказала и вдруг сделала резкое движение, а через мгновенье я, вытаращив глаза, наблюдал, как она выдернула руку у него прямо ИЗНУТРИ, и в ладони ее еще билось сердце. А потом она швырнула его на землю, дождалась, пока бездыханное тело рухнет, посмотрела вслед убегающим мужикам и пошла к машине. Черт побери, как же мне хотелось выжать педаль газа и свалить отсюда к лешему!

Дверь хлопнула, она оказалась рядом.

— Вези обратно.

И я повез. Всю дорогу мы молчали, а когда до того места, где я подобрал ее, оставалось совсем немного, она вдруг сказала:

— Будешь в церкви — поставь свечку за Катерину. За упокой души.

Машина остановилась, открылась дверца, и моя попутчица шагнула в темноту. Я сжимал руль и не мог пошевелиться. Все это было совсем не похоже на реальность, я чувствовал, что схожу с ума. Нужно было что-то делать!

Я сжал ладонью крестик под рубашкой. Он был холодный, как лед. Да что же это?

Решительно открыв дверцу, я вышел, в багажнике нашел фонарь и осветил обочину, кювет, заросли кустарника… Там, на самой границе света и тьмы, мелькнуло что-то… Присмотревшись внимательнее, я вздрогнул: неподвижная фигурка в наброшенном на плечи мужском пиджаке лежала под чахлым деревцем, не подавая признаков жизни!

— Э-эй!

Без толку. Я полез в машину за мобильником, вызывать полицию.

— Не ночка, а черти что! — усатый оперативник нервно закурил, наблюдая, как носилки с телом грузят в «Скорую», — Сначала зверски убивают главного подозреваемого по десятку дел, а теперь вот это — неизвестный труп… Черт тебя дернул тут по нужде останавливаться…

Я развел руками, а потом спросил как можно более небрежно:

— А что за убийство?

— Сынок одного местного бонзы… Местный принц. Извращенец чертов, знакомился с девочками, предлагал покатать, а потом вытворял черти что… Погоди-ка! — лицо опера изменилось. — Эй, там! Погодите!

Он быстрыми шагами пересек расстояние до «Скорой» и о чем-то заговорил с судмедэкспертами.

А я постоял еще немного, а потом сел в машину.

— …мчится тихий огонек ее души… — пропел динамик, и я вздрогнул.