Последняя субтеррина

Глава 1. ХОГЕНДОРП

Утром выпала роса, и отсыревшее белье из грубой ткани только-только начало просыхать под неуверенным августовским солнцем.

Только бы дождь не пошел. И дело даже не в том, что сушить придется заново — в последнее время «дрянным» дождь был через раз. Будет такой, как в пятницу, и прощай тогда простынки и фуфайки.

Эдвина сидела на одном из еще не раскрошившихся зубцов башни и с тревогой вглядывалась в то место, где горизонт намертво склеил между собой серую пелену «леса оборотней» и ядовито-желтую кромку неба. Там было чисто. Только два рваных облачка проплывали над остатками древней мельницы, где чудак Клаас Лейнстра колдовал над своей загадочной машиной. Чудак — это не то слово. Наслушался старинных легенд об электрической чудо силе и решил построить «машину рождающую электричество». Чудило. Что может родить мертвая железяка? Таких машин по всему тракту разбросано сотни. А толку-то с них? Теперь даже телеги из них никудышные стали — ломаются через месяц-другой. А мельница? Хотя в монастыре некоторые любители почесать языком и рассказывали басни о том, что в ней раньше зерно мололи, Эдвина этому не верила. Гораздо более правдоподобным был рассказ маленького Рууда о том, что в этих самых мельницах раньше жили чудовища, с которыми воевали рыцари. Рыцари — это что-то вроде нынешних наемников из Гронингена — такие же отморозки, судя по всему. Кто еще полезет воевать с чудовищами? Да еще не за харчи или одежду, а из бла… бла… Опять она забыла это слово. Надо будет снова спросить у Рууда, когда он вернется.

Вообще он очень смышленый парнишка. Все долго смеялись, когда Рууд прочитал несколько пожелтевших листочков из старой книги об этом самом рыцаре. Его даже дразнить стали, называя то «чудищем с мельницы», то «ветряным чучелом». Но не долго. Ровно до того момента, когда подземное чудовище, названное потом «Огненным червем», не сожрало целиком целую деревню в окрестностях Гауды. Больше никто не смеялся. Даже к мельнице ходить перестали. А то раньше хватало любителей потаращиться на работу чудака Клааса, вместо того, чтобы самим в поле вкалывать.

Эдвина встала, отряхнула юбку и опять плюхнулась на корзинку из под белья, на которой она и сидела. Это земля, отчего-то, ушла у нее из под ног. Не успела она ругнуться по-фризски, как ее подбросило вверх, словно блин на сковородке. В поисках опоры, она схватилась за натянутую между зубцами башни веревку с бельем, но промахнулась и больно ударилась плечом об стену. Крупные толчки закончились и теперь, каменная кладка башни тряслась мелкой дрожью. Эдвина поползла к двери, за которой находилась винтовая лестница, ведущая вниз, и в этот самый момент, доносящийся откуда-то из-под земли гул, перерос сначала в оглушительный свист, а потом в шипение. Как будто, шипели тысячи гадюк одновременно.

Она оглянулась. На том месте, где стояла хибара башмачника Хасана Машаби, бушевало огромное огненное облако, превращающее в пар все на своем пути. Не было уже не только жилища старика, но и большей части монастырской стены возле одной из башен. Да и самой башни уже не было.

Все. Это конец! Эдвина даже не попыталась спастись бегством. Куда бежать? Но огненное облако вдруг перестало двигаться и постепенно уменьшилось в размерах. Когда рассеялись облака пара, женщина увидела гигантский черный хребет, наполовину торчащего из земли чудовища. Огненный червь!

Позади этого монстра тянулась борозда, неописуемых размеров. Точь-в-точь, похожая на ту, что оставляет за собой дождевой червь, только она была огромная и дымилась.

Правда, на червя само это чудовище было не похоже. На что оно было похоже, Эдвина подумать не успела потому, что в передней части черной туши появился какой-то нарост. И вот из этого нароста выскользнуло несколько черных теней, отдаленно напоминающих человеческие фигуры, с неестественно большими головами. Эдвина даже привстала, чтобы получше рассмотреть «демонов». Да, так их и называли беженцы из Гауды. Только никто из них не мог описать ни самого червя, ни «демонов». Живых очевидцев не осталось.

Вспомнив об этом, она снова прижалась к потрескавшейся каменной кладке башни, обильно поросшей вьюнами, лопухами и прочей растительностью.

Тем временем, тени заскользили мимо догорающей повозки молочника из деревни Хогендорп, дымящийся труп которого валялся тут же, у полуразрушенной стены, вместе с телами еще нескольких женщин, занимавшихся в это предобеденное время постирушками в монастырском дворе.

Одна часть теней скрылось в проемах уцелевших построек, а другая метнулась ко входу в подземные кельи.

Через некоторое время до Эдвины донеслись истошные вопли и звук, похожий на щелчок кнута. Один раз она уже слышала такой звук, когда Кес Ван Хогдалем — этот пришедший с севера наемник, стрелял из своего ружья по странной цветастой картинке, которую притащили с юга бродячие торговцы в надежде обменять ее на еду. Только все их картинки никого не заинтересовали и торговцы бросили их тут же у ворот. Еще бы, тот же Рууд рисовал углем на белых монастырских стенах ничуть не хуже. И что же было за эту мазню давать пяток гусиных яиц или пол головки сыра, как просили эти бедолаги?

Новые вопли заставили Эдвину еще сильнее прильнуть к камням. Несколько «демонов» возвращались, нагруженные мешками и ящиками, а некоторые из них волокли за собой упирающихся монахинь. Вскоре всю процессию поглотило чудовище, нарост рассосался, и снова задрожала земля. Объятая ужасом Эдвина вскочила, и тут же была сбита с ног волной раскаленного воздуха. Ударившись головой о выступ в стене, она закричала, пытаясь погасить ошпаренными руками пылающие волосы. Эдвина еще успела испугаться, почувствовав, как рушиться башня у нее под ногами. Больше она не успела ничего.

Ру-у-у-д, Ру-у-у-д.

Ага, это Клаус надрывается. Это один, более-менее нормальный паренек среди монастырских. Остальным, в лучшем случае наплевать на деревенского сироту. Отстал и ладно. Ну и ему наплевать на них. В яму какую ни спихнули — и то хорошо. Он бы ни за что не пошел с ними собирать орехи, если бы не старый Хендрик. Хендрика Эгелькампа и в монастыре, и в окрестных деревнях уважали пожалуй даже больше, чем самого Настоятеля. Еще бы, ведь ему было почти сто лет. Это был самый старый, вернее самый древний послушник монастыря Святого Онуфрия. А для Рууда он еще был и заместо отца.

На глаза навернулись слезы. Он замедлил шаг. Безотцовщиной в эти времена было никого не удивить. Редко кому из сверстников Руда удавалось выйти на охотничью тропу вместе с родителем, но, по крайней мере, многие из них своих отцов помнили. Они помнили, как те учили их своему ремеслу; помнили первый выстрел из лука, сопровождаемый смачным подзатыльником; помнили и хвастались друг перед другом — какой смелый, сильный и умный был у них папа. Ничего этого у Рууда не было. Вся его многочисленная семья: почти все братья, сестры и мать с отцом, навсегда остались в Арнеме, в сожженном соседями доме, бывшим когда-то булочной. Три четверти города выкосила странная болезнь, переносимая спорами черного папоротника. Многих тогда сожгли прямо в своих домах. Его со старшим братом Бартом спасло то, что накануне их оставили в Хогендорпе, у дальних родственников, не забыв им при этом щедро заплатить. Родители Рууда поступали так часто, чтобы не таскать с собой всю ораву детишек из Арнема во Влаардинен и обратно. А мотаться им приходилось часто, потому, что только в богатом рыбой Влаардингене и можно было обменять отцовские железяки на еду. Обо всем об этом ему рассказал Барт, так как тетка, у которой они остались после смерти родителей, тоже давно умерла.

По рассказам старшего брата, у отца были золотые руки. Из частей бесполезных железных коробок, разбросанных тут и там по тракту, он мастерил много полезных в хозяйстве вещей: от разнообразных кастрюлек и котелков, до домкратов и разводных ключей. Раньше отец занимался тем, что переделывал эти творения Прежних, со странным названием «автомобили», в телеги, но пригодных для этого «автомобилей» удавалось находить, все реже и реже, и он перешел на всякую мелочь. У Барта, который был старше Рууда на восемнадцать лет, душа к этому ремеслу не лежала. Ему бы все носится по округе с подаренным отцом арбалетом и по зверюшкам стрелять. Самое интересное, что и тут он не преуспевал. Редко когда приносил зайца или куропатку. В основном его добычей были воробьи, которые годились разве что в суп. Да и тех он приносил мало. Так, что сделать из Рууда «железных дел мастера» было некому. Но от отца ему, видимо, передалась любовь ко всему «такому». Не проходило и дня, чтобы его не оттаскивали от огромного дома на колесах или от похожей на лошадь штуковины, с таким же, как у нее кожаным седлом. Он даже ходил все время с карманами, полными всяких гаек и винтиков. А один раз, когда они шли с ярмарки через огромные непонятные строения, полные вращающихся железок, он потерялся. Пошел, открыв рот, вдоль рядов из блестящих цилиндров и усеянных разноцветными стеклышками стен, и потерялся. Ох, и нагорело тогда ему.

Рука Рууда непроизвольно потянулась к давно принявшим свою обычную форму ушам.

Ха, ох и не всегда они были такими. Недели две он ходил, похожий на кролика.

Барт погиб, когда Руду не исполнилось и восьми. На охоту он ходить был уже не в состоянии, в долг им давать перестали, а вырезаемые Руудом из дерева ложки и плошки особой популярностью не пользовались. Приходилось иногда и воровать, чтобы не протянуть ноги. В конце концов Рууда поймали, и их едва не выгнали из Хогендорпа. Пришлось Барту собираться на охоту, чтобы заплатить отступного и добыть немного еды. Он ушел утром, волоча за собой как-то вдруг потяжелевший арбалет, но ни вечером, ни утром следующего дня не вернулся. Только через два месяца деревенские охотники принесли Рууду Бартов арбалет. Они долго отводили глаза и кряхтели, пока один, самый бойкий из них, не рассказал мальчику о растерзанном волками брате, чей обглоданный труп они и опознали только по этому арбалету. Совестливые. Только совесть эта деревенская не помешала им выменять у ничего не соображающего мальца всю амуницию Барта, включая оружие и запасные стрелы к нему, за полмешка кукурузы и краюху хлеба. Через месяц полученная в результате «удачного» товарообмена кукуруза закончилась. Силки, поставленные все на тех же воробьев, были пусты. Нужно было что-то делать, а что — Рууд не знал. Идти в рейд по соседским огородам и подворьям он больше не мог — их владельцы обещали перерезать горло любому промышляющему воровством, не делая Рууду исключения. Вот он и лежал на топчане уже третий день, в горячечном бреду. На мальчишку, который день не держащего во рту ни крошкиу, ко всему прочему, еще и накинулась какая-то зараза.

Именно в таком состоянии и нашел его старик Энгелькамп, возвращающийся с крестного хода. Никто другой и не обратил бы внимания на завывающего Арти (старого охотничьего пса, оставшегося еще от Барта), а Хендрик вошел в хижину и увидев умирающего парнишку, забрал его к себе в монастырь, где в подземной келье полтора месяца выхаживал лечебными настоями и откармливал чем бог пошлет. А надо сказать, что бог посылал монастырским щедро. И правда, попробовал бы кто-нибудь отказать хорошо вооруженным монахам в милостыни божьей. За это и не любили монастырских в окрестностях. Впрочем, это было взаимно. Поэтому на окрепшего и слоняющегося по двору паренька, поначалу смотрели враждебно. Только авторитет Хендрика спасал Рууда от пинков и затрещин. Не был он своим в Хогендорпе, не стал своим и в монастыре.

Глава 2. МОНАСТЫРЬ

Жизнь в монастыре была сытая, но скучная. Утренняя месса, завтрак, трудовая повинность, полуденная месса, обед, сортировка вчерашней милостыни, штудирование библии и других священных писаний, вечерняя месса, ужин… И так каждый день. Помимо этого были субботние и воскресные проповеди Настоятеля, праздничные мессы и крестный ход.

Рууд уже подумывал бежать. Однажды он набил свою холщевую сумку рапсовыми лепешками, положил в нее нож, который нашел в лесу возле присыпанного землей скелета, и во время одной из вылазок, периодически совершаемых монастырской детворой под присмотром одного из монахов, немного приотстал от шумной ватаги пацанов. Четкого плана у него не было, и он решил идти — куда глаза глядят. В результате многочасовых блужданий по лесу Рууд — изможденный, со сбитыми в кровь ногами вышел опять таки к монастырским полям. Итогом всей этой затеи были семь ударов плетьми и три дня карцера на хлебе и воде. И снова помогло ему заступничество Хендрика Энгелькампа — иначе тремя днями не обошлось бы.

И опять потянулись серые будни вперемешку с однообразными церковными праздниками. Но как-то среди гор замшелых религиозных трудов и стопок философских измышлений Настоятеля Рууд нашел одну невзрачную пыльную книжонку, которая впоследствии перевернула всю его жизнь. Надо сказать, что ему приходилось не только штудировать, но и записывать этот надиктовываемый Настоятелем бред, эти «откровения» и «акафисты» богослова местного разлива. Это была почетная обязанность служек. Считалась она вроде как наградой, однако по сути своей являлась еще одной формой наказания. Было неизвестно что лучше: сидеть в карцере, получая кусок хлеба в день или записывать за Настоятелем. Теперь Рууд знал — в карцере лучше.

Так вот, книжка эта называлась «Церковь и мир после апокалипсиса» и написал ее предыдущий Настоятель монастыря. Естественно теперь она валялась в самом дальнем углу, под самой большой кучей книг. С первых строчек она так увлекла Рууда, что он едва не пропустил вечернюю мессу и, быстро набив рот пшенной кашей, он схватил ломоть серого ржаного хлеба и побежал в библиотеку.

«Церковь и мир» начиналась тоже довольно нудно. Эти вечные заклинания о сошествии семи ангелов, о разверзнутых вратах ада… Но уже на второй странице Рууд обнаружил подробное описание окрестностей монастыря. Дальше писалось о больших городах, среди которых был и его родной Арнем. Книга рассказала ему о людях живущих в этих городах, их образе жизни, повседневных занятиях. А когда предыдущий настоятель перешел к описанию быта и подвигов наемников, Рууд даже забыл жевать свой кусок хлеба. Так и сидел с ним во рту.

Все, вот кем он станет! Хватит полировать церковные лавки! Как можно сидеть всю жизнь в этих пахнущих плесенью кельях, топтать тропинки от храма до столовой, от столовой до кельи, и от кельи до храма, когда там, за периметром высоких монастырских стен столько всего интересного!

Два дня он ходил ошалевший от навалившихся знаний, с идиотской улыбкой на лице. Подумать только, он теперь знал: для чего раньше нужны были автомобили, что такое бензин; знал, что раньше люди летали на таких же машинах, только с крыльями (правда, верилось в такое с трудом). В книге было написано о подводных лодках и самоходных телегах, движимых электричеством по железным дорогам (раньше он и подумать не мог о таком, когда спотыкался о ржавые железки, заросшие травой). Может Клаас Лейнстра не такой уж и помешанный? Только вот всё равно зря он мастерит что-то на этой мельнице. Недоброе это место.

На третий день Рууд снова пошел в библиотеку. Он как бы откладывал на потом дальнейшее чтение книги, стараясь переварить уже прочитанное.

Это продолжалось целый месяц. Потом, когда Рууд все прочел, ему захотелось поделиться с кем-нибудь. Сверстники, не интересовавшиеся ничем, кроме содержимого котлов и кастрюль на кухне и того, что находилось у деревенских девочек под юбкой, его все равно бы не поняли. Они и читать-то толком не умели. А к старшим монахам, и тем более священникам, он боялся обращаться. И Рууд пошел к Хендрику. Хотя за вопросом «а правда ли это все?», следовал бы вопрос «а вы все это видели?». Из чего вытекал третий вопрос о столетнем житье-бытье Эгелькампа. А это — табу. Расспрашивать долгожителей о количестве прожитых ими лет было не то что не принято, а опасно для жизни.

В ином месте за такие вопросы можно получить ножом в сердце. И было это неспроста. Людей доживших до сорока, шестидесяти, а тем более до ста лет было не сыскать днем с огнем, а знали они очень много. Находилось не мало желающих попытать долгожителей насчет прошлого. Причем попытать в прямом смысле слова — с раскаленным куском железа или тисками для пальцев. Находились и такие, кто просто из зависти и злости убивали долгожителей. Поэтому все они были, как правило, хорошо вооружены и жили обособленно. Среди них было особенно много наемников. Хендрик был как раз исключением из правил. Он был особенным. Во-первых, говорили, что ему почти сто двадцать лет, а во-вторых, оружия он не носил совсем. Сначала Рууд думал, что это из-за того, что он находится под охраной монастыря, но потом до него стали доходить слухи, что Хендрику просто надоело жить. Еще бы, ведь в его жизнь могло уместиться четыре с половиной жизни, таких как Рууд или, например, как Клаус.

Но все-таки Рууд поплелся к Хендрику. Любопытство — великая сила. Сильнее чем страх.

Келья Хендрика была пуста, но на столе шипя оплавленным воском догорала свеча. Рууд остановился на пороге и, задумчиво глядя на мерцающий огонек, собрался, уже было развернуться и выйти, когда в углу, где громоздились сколоченные самим Эгелькампом полочки, сундук и антресоли, кто-то завозился. Мальчик сжал рукоятку ножа, припрятанного под рясой. Крысы? В монастыре? Вроде бы монахи регулярно уничтожали этих зверюг, да и появлялись они только где-нибудь возле кухни. Тем более, что последнюю крысу видели где-то полгода назад. Массового же нашествия этих мерзких животных Рууд вообще не застал. Рассказывали, что прежде чем удалось перебить всю стаю, напавшую на монастырь, было сожрано несколько монахов и несчитанное количество жителей соседних деревень. В Хогендорпе до сих пор можно увидеть следы крысиных зубов на дверных косяках и оконных рамах.

— А что, разве я не учил тебя стучать, когда входишь? — из-за сундука появилась седая голова старика. Кустистые брови сошлись у переносицы, и от этого его лицо казалось еще более суровым, чем обычно. Эта напускная суровость могла обмануть кого угодно, но только не Рууда. Уж он-то знал все повадки Эгелькапа. Сейчас еще топнет ногой или стукнет своим посохом об пол, а потом как ни в чем не бывало спросит о его делах.

— Ну что шельмец молчишь? — старый Хендрик проверил на прочность доски пола своим здоровым, высотою в человеческий рост, посохом. — Все под стенами шляешься, обормот? Лучше бы в библиотеку почаще заглядывал.

— Я как раз оттуда… э-э-э… вот хотел спросить тебя, дедушка Хендрик, об одной интересной книге, — Рууд втянул голову в плечи и попятился к выходу.

— Ну какой я тебе дедушка, скорее прапрадедушка. Сколько раз просил тебя, называть меня просто Хендриком. Давай спрашивай про свою книгу.

— Вот нашел тут такую книгу, — стараясь слиться с каменной стеной кельи, Рууд начал свой рассказ о «Церкви и мире после апокалипсиса».

Старик слушал, не перебивая то и дело запинающегося мальчика. Рассказав что, да как, тот решился задать первый вопрос.

— Да, я помню нашего прежнего Настоятеля, — голос у Хендрика был уже совсем не сердитый, а спрятавшиеся под густыми бровями глаза, живо поблескивали. Усадив мальчика, он налил ему морковного чаю и начал свой рассказ. Оказывается, прежний Настоятель раньше никогда не был священником.

— Он был капитаном береговой охраны. Ну, этого ты еще не поймешь. Потом, после сошествия небесного огня, стал наемником. Как-то раз, весь израненный, он попал к нам в монастырь. Очень его здесь полюбили. Смелый был человек. Сколько раз он спасал нашу общину, не перечесть. А погиб как-то странно. Нашли его утром в монастырском дворе со сломанной шеей. Говорят, с колокольни упал. Хотя какого рожна ему ночью на колокольне делать было?.. Да, о чем это я?.. Вот он и написал этот скромный труд. О том, что видел, через что прошел.

Правда ли все это, спрашиваешь? Все — истинная правда. Я и сам могу тебе много чего рассказать, но позже. А теперь бегом в храм, скоро служба начнется, а я еще не готов, — Хендрик потрепал мальчика по голове и, сунув ему в руку, как обычно, сладкий леденец, которые, казалось, у него никогда не закончатся, подтолкнул Руда к выходу.

Потом в монастыре первый раз объявился Кеес Ван Хогдалем. Точь-в-точь, как и легендарный Настоятель, он подполз к воротам, истекая кровью. Нынешний Настоятель уже было распорядился спустить на незнакомца собак, как появившийся словно из под земли Хендрик Эгелькамп заступился за умирающего наемника. Настоятель со старейшиной решил не связываться, и Кееса оттащили в келью для гостей. Он выжил.

Кеес Ван Хогдалем оказался весельчаком и балагуром. Его, казалось, никогда не прекращающийся звонкий хохот было слышно отовсюду. Он не чурался любой кампании, не пропускал просто так мимо себя ни одной монашки (то за подол дернет, то ущипнет за что-нибудь, то прижмет в узком проходе в одном из монастырских помещений). Да и пиво местного производства, Кеес поглощал в неимоверных количествах.

Так что, Настоятель, наверное, не раз пожалел о том, что не скормил этого неугомонного верзилу монастырским ротвейлерам. Поэтому-то исчез Ван Хогдалем из монастыря в первый раз довольно быстро. Но потом, через некоторое время, появился опять, и опять исчез.

Говорят, каждый раз он приносил Настоятелю что-то ценное, вот тот и перестал противиться визитам Кееса.

Почему тот здесь так часто появлялся? Ну, во-первых, его путь из Роттердама, где жил его брат Вим и была его основная база, в восточные земли, лежал, аккурат, под стенами монастыря, а во-вторых, очень уж не ровно он дышал к одной из монахинь — чему были рады: и она сама, и ватага ребятишек, подслушивающих под дверьми в столовую его ежевечерние байки о наемническом житье-бытье, и сами монахи, нет-нет, да и получающие в подарок какую либо мелочишку, вроде пузырька горючего масла для стрел или ножовки по дереву. Словом рады были все, кроме мужа этой монахини.

Вот тот-то и пошел однажды на Ван Хогдалема с вилами, а Кеес возьми его и попросту застрели из своего ружья.

С тех пор путь в монастырь был ему заказан. Долго он не появлялся тут.

Рууд опять заскучал, опять начал подумывать о побеге. Только на этот раз подготовиться к нему он решил как следует. Стал потихоньку складывать в тайнике сухари и вяленую рыбу, выменял у деревенских на украденную в храме масляную лампаду — крепкие ботинки, явно принадлежащие ранее одному из наемников. А главное, к весне он уже почти смастерил настоящий арбалет. Его конструкцию он изучал тогда, когда в стельку пьяный Кеес бросал свой здоровый арбалет где попало, а потом по утру всегда находил его у Рууда. (Надо сказать, что свое ружье, он всегда держал при себе — в каком бы состоянии ни был).

На все приставания к Хендрику рассказать ему, Руду о своем прошлом и вообще о старых временах, старик только отмахивался, обещая рассказать все как-нибудь потом. Один раз он даже заикнулся о таинственном дневнике прежнего настоятеля. Якобы там содержалось нечто более ценное, чем в книге, но Рууд еще слишком мал, чтобы это понять.

Так прошло два года. Рууд периодически, в самые голодные времена, подъедал свои запасы. Потом опять пополнял их. Иногда ему удавалось, улучив момент, выбраться в лес одному и пострелять из своего арбалета. С каждым разом его самодельные стрелы становились все лучше и лучше и попадали они в цель все чаще и чаще.

Во время возвращения из одной из таких вылазок, Рууд наткнулся на Хендрика. Тот, ничего не сказав, только как-то задумчиво посмотрел на него и, протянув мальчику традиционный леденец, зашагал прочь.

Глава 3. ОДИН

Рууд застыл в нерешительности. Что делать? Догонять своих, или, как он задумал, залезть вон на то высокое дерево и привязать к ветке платок? Просто так оставить свою сегодняшнюю находку он не мог. Вряд ли потом удастся отыскать ее в этом дальнем лесу. Решено! Cейчас он все-таки повяжет платок, а потом, если сможет — догонит монастырских ребятишек.

Еще раз погладив шершавую, серую, как воронье крыло, железку, с непонятной надписью USAF с одной стороны, он птицей взвился на иссохшее дерево.

Только Рууд начал затягивать узел, как дерево вздрогнуло и попыталось его с себя сбросить. Руул вроде бы успел ухватиться за ближайшую ветку, но следующий, более мощный толчок, оторвал его от ствола, и мальчишка полетел вниз.

Разодранное в кровь плечо, ушибленная коленка — все могло быть гораздо хуже. Но что случилось?

Рууд подхватил оставленную под деревом суку и побежал в сторону монастыря.

Еще на опушке, сквозь деревья он увидел огромное белое облако, плывущее от монастыря к лесу. Оно, словно устав летать там наверху, прилегло отдохнуть на землю, не заметив такой мелочи, как монастырь святого Онуфрия. Полежало, полежало и двинулось к лесу. А откуда-то из его бочины выползли грязно-серые клубы дыма. Запахло гарью.

Монастыря, по-прежнему, было не видать, и Рууд начал осторожно обходить странное облако сбоку.

Чем ближе он подходил к монастырю, тем отчетливее сквозь серую пелену проступали развалины, бывшие когда-то монастырской стеной и храмом. Стало трудно дышать. От святилища осталась лишь одна, ближняя к реке стена, которую жадно лизали языки пламени. У столовой были целы все стены, но она лишилась крыши и из-за бушевавшего внутри огня, была похожа на огромный очаг. На месте библиотеки не было даже обломков. Ее словно корова языком слизнула. То, что это была за «корова», Рууд понял, подойдя ближе. Там где стояло хранилище церковных книг, теперь пролегала гигантская дымящаяся борозда. Страшная догадка заставила схватиться его за голову. Неужели на монастырь напал «огненный червь»?

Закашлявшись, Рууд побежал к подземным кельям. Жар, исходящий от пылающей столовой заставил его сделать крюк, но все равно, ее упавшая стена взметнула облако пепла, и Рууд снова закашлялся.

Вот и вход в кельи. В дымном сумраке он споткнулся о чье-то лежащее поперек коридора тело и тут же упал на еще одно, такое же.

Вскрикнув, Рууд вскочил и бросился во внутрь. С трудом отыскав келью Хендрика, он толкнул дверь. Та долго не поддавалась. Мешало чье-то тело. Наконец дверь поддалась, и проскользнув в образовавшуюся щель, Рууд увидел растянувшегося у порога Кееса ВанХогдалема. Лицо его было так обезображено, что узнать столь неожиданно оказавшегося здесь наемника, можно было только по его ружью, которое тот намертво прижал к груди, да по неизменной латанной-перелатанной кожаной куртке, которую Кеес ни за что не соглашался сменить на что-то более приличное.

Из угла, где стояла кровать послышался стон. Рууд бросился туда. На обломках мебели, заваленный всякой утварью, лежал, держащийся за бок, Хендрик.

— Рууд, — прохрипел он, — слушай меня внимательно. Вон там, под сундуком спрятано все самое ценное, что у меня есть… — старик закашлялся и его грязная, изорванная рубаха покрылась красными пятнами.

Рууд подался к Хендрику и только теперь увидел, что из раны, которую зажимает старик, торчит обломок ножки стола.

— Граната, — выдавил умирающий из себя непонятное слово. — Возьми там дневник Стеенерсона, пистолет и узелок с антирадом… кхы, кхы… ну с леденцами. И запомни хорошенько… кхы, кхы… обязательно ешь эти леденцы, пока не кончаться. И слышишь, мой мальчик… кхы, кхы… не больше и не меньше одного раза в три дня… кхы, кхы… ты должен пойти в Роттердам… кхы, кхы… и найти там Вима — брата Кеса… кхы, кхы… он знает, как отомстить огненному чер… кхы, кхы, — старик захрипел, выгнулся дугой и застыл, уставившись немигающим взглядом в потолок кельи.

Рууд, глотая слезы, подошел к огромному сундуку. Поначалу тот и не думал тронуться с места и только когда паренек упершись ногами в стенку, навалился на дубовую громадину — чуть-чуть сдвинулся.

После того, как Рууд повторил эту операцию несколько раз, из-под проклепанного брюха показалось какое-то углубление, доверху засыпанное опилками.

Он пошарил в них рукой и, выудив несколько узелков из невиданной до этого прочной ткани, бросил их в сумку и выскочил на улицу. Надо было еще проверить свой тайник — уцелел ли?

С тайником ему повезло. Та стена, в кладке которой он запрятал приготовленные для побега пожитки, оказалась цела. Она была похожа на кусок оплавленного сахара, который отрезали гигантским раскаленным ножом совсем не далеко от его тайника.

Закинув мешок и арбалет за спину, Рууд поспешил прочь из развалин. Он шел со стороны реки и минуты через три наткнулся на необычное место. Возвышавшийся раньше на противоположном берегу утес полностью сполз в воду, наполовину перекрыв русло реки, отчего, то сместилось левее, покрыв собою монастырское пастбище.

А за остатками утеса Руду и вовсе открылась невероятная картина. В по-прежнему высоком берегу зияла огромная пещера. Вернее, все это было похоже на кротовью нору. Ее неестественно ровные края были оплавлены как и куски монастырской стены. Из кромешной тьмы поднимались клубы белого дыма, похожие на то облако, за которым он наблюдал с опушки леса.

Не в силах сопротивляться мальчишескому любопытству, Рууд подошел поближе. Даже на противоположном берегу чувствовалось жаркое дыхание пещеры-норы. Разглядеть что-либо сквозь белую завесу было сложно, но в одной из редких прорех он все-таки увидел пугающую своими размерами, уходящую куда-то вниз, бездонную черную глотку.

Какое чудовище могло вырыть такой ход? Неужели это тот самый огненный червь, о котором ходили слухи и о котором были последние слова Хендрика?

Рууд повернулся и пошел в направлении тракта, до которого было полдня пути. Нужно было до темна найти какую-нибудь старую машину и заночевать в ней. Рууд несколько раз произнес вслух непривычное слово «машина» — а ведь был еще и «пис-то-лет», который грел ему бок одним своим присутствием в сумке.

А оглядываться на развалины монастыря, ставшего могилой для Хендрика Эгелькампа и еще многих других людей, с которыми Рууд прожил не один год, он не хотел. Или не мог.

Еще совсем тоненькая розовая полоска на предрассветном небе потихоньку увеличивалась в размерах, отвоевывая все больше и больше пространства у холодного серого монолита, придавившего собой и притихший в это раннее время лес, и усыпанную мертвыми автомобилями автостраду, которую вообще-то всегда называли попросту, трактом.

Но на здоровом листе, исчерченном линиями различной толщины и усеянном разноцветными кляксами, тракт назывался автострадой N-228. Сам этот лист назывался картой.

Возможно, в этой карте Рууд так бы ничего и не понял, если бы в свое время покойный Кеес не показал бы ему: их монастырь, реку возле него, Хогендорп, озеро Маствикердик, сам тракт и Роттердам. Желтая полоска N-228 тянулась на верх и упиралась в толстую оранжевую E31, которая, извиваясь, справа на лево, доходила до самого Роттердама.

Вот туда-то он и пойдет. Рууд закусил нижнюю губу. Так, озеро у него за спиной — значит идти нужно направо. Он свернул старинное потрепанное полотнище и убрал его в мешок.

Карту Рууд вытащил из-за голенища мертвого Кеса. Он хотел взять и его ружье, но посмотрев на развороченный боевой механизм, передумал. Хотя патроны к нему прихватить не забыл, и теперь коробка с ними делала и без того тяжелый заплечный мешок, просто неподъемным.

Еще раз обернувшись на приютивший его средних размеров автомобиль, похожий на маленький домик, он обматерил проклятые пружины, всю ночь проверявшие его бока на прочность. Когда-то автомобиль был голубого цвета. Это можно было понять по редким проплешинам, еще не изъеденным ржавчиной. А спереди сквозь ржавчину проступала какая-то надпись, по-видимому, имя его хозяина.

— Спасибо тебе Вольво, — Рууд поправил лямку мешка, передвинул колчан, висящий на поясе, чуть дальше назад и пошел вдоль выстроившихся в ряд автомобилей.

Где-то, через полчаса, он наткнулся на огромный автомобиль, завалившийся на бок. Из телеги, которую он тащил когда-то за собой, вывалились огромные ржавые столбы и перекрыли вход на очередной мост, через очередной канал. Один из столбов буквально расплющил переднюю часть маленького автомобиля. Дверца задней его части была приоткрыта и Рууд, подойдя, увидел отполированные до белизны кости скрюченного скелета. Из-под него торчали обутые в довольно-таки приличные ботинки, тонкие косточки ног, еще одного скелета. Он был поменьше размером (наверное детский) и ботинки к сожалению были тоже маленькие.

Поэтому-то их никто до сих пор и не взял. Рууд протянул руку к находке. Может, хоть поменяю на что-нибудь. Но ребристая подошва от прикосновения его руки моментально рассыпалась в труху. Рууд пригнулся и пролез под грозившим вот-вот рухнуть столбом. Сзади у приплющенного автомобиля тоже была маленькая дверца, которую слегка перекосило от удара.

Он поднял железный прут, валяющийся неподалеку и, сунув его в щель, с силой надавил вниз. Проскрежетав, дверца поддалась, и когда Рууд перестал чихать от поднявшейся пыли, он увидел содержимое ящика, в котором Прежние перевозили свои пожитки.

Прямо перед ним стоял черный сундук со странным окном в одном боку. Такие Рууд видел в нескольких пустых домах, в которые они с деревенскими ребятами залезали, играя в прятки. Для чего нужна была Прежним эта штука сто лет назад, он до сих пор не знал.

За сундуком лежало несколько непонятных плоских коробок и куча узлов, набитых когда-то разноцветным, а теперь выцветшим и покрытым пылью, тряпьем.

Зачем они делали такое? Рууд посмотрел на свет прозрачную рубаху, которая тут же расползлась у него в руках. Да разве такое возможно носить? Он отряхнул от пыли чудную шляпу, напоминающую шляпку гриба и напялил ее себе на голову. Как и следовало ожидать, старинный предмет тут же сдуло ветром, и эта конструкция, словно колесо от арбы кочевников, покатилась по потрескавшемуся полотну дороги.

Еще немного покопавшись в шмотье, он уже собирался идти дальше, когда его внимание привлек еще один странный предмет. Он был похож на копье, но его противоположный от наконечника конец, был загнут крючком, а все древко было обмотано странной тканью, похожей на ту, из которой были сделаны Хендриковские узлы.

Рууд взял копье за крючок и помахал им. Пряжка, держащая ремешок, стягивающий ткань, отскочила в сторону, что-то щелкнуло. Он даже не понял, что произошло дальше, но все это его сильно напугало. Шарахнувшись назад, Рууд больно ударился локтем об край крыши соседнего автомобиля, а копье, превратившееся в небольшой шатер, прыгнуло в противоположную сторону.

Что это? Древняя магия или очередной механизм прежних? Чего еще ожидать от этих столетних артефактов? Может копье-шатер сейчас завертится и, зацепив его своим крючком, поднимет в небо?

Рууд взял металлический прут, которым вскрыл автомобиль и бросил его в шатер-копье. Ничего не произошло. Потом он подошел и осторожно поддел странную штуковину носком ботинка. Опять ничего. Осмелев, Рууд взял маленький шатер в руки. Повертел.

Ветер попытался вырвать находку у него из рук.

Ага, понял. Они, наверное, с этим ходили по ветру, когда уставали. Умно. Но как сделать так, чтобы шатер стал снова похож на копье?

Он внимательно изучил рукоятку и найдя нечто, похожее на переводчик огня, на Кеесовском ружье, нажал на этот рычажок.

Рууд вздрогнул от неожиданно раздавшегося нового щелчка, но копья из рук не выронил. Хорошо сохранилось! Наверное, из-за того, что в тряпках лежало. Рууд и раньше находил много странных вещей, оставшихся от прежних, но всех их, в беспорядке валяющихся в бесчисленных разоренных хижинах, безжалостное время превратило в мусор. Мало что вообще удавалось подержать в руках. Старая одежда расползалась на лоскутки, изъеденные до основания ржой металлические инструменты, переламывались напополам. Особенно расстраивало оружие. Его было много, но что толку? Даже если над ним не потрудилась рыжая убийца всего железного, то первый же выстрел из такой находки мог стать для нашедшего ружье, последним в его жизни. Поэтому и жирели торговцы оружием, о которых было так подробно написано в сгоревшей в библиотеке книге. Эти торговцы обычно покупали у наемников информацию о залежах оружия Прежних и нанимали землекопов, которые извлекали из-под земли более-менее сохранившиеся экземпляры. Существовали еще таинственные хранилища, где по слухам помимо оружия находились и другие несметные богатства, но в их существование Рууд не верил. Мало ли сказок рассказывают старцы.

Повесив трофей себе на пояс за прикрепленную к рукоятке бечевку, он начал обходить придавленный ржавым столбом автомобиль и снова вздрогнул от грохота за спиной. Медленно обернулся.

По крыше длинной приземистой машины гордо расхаживал крупный черный ворон.

Рууд осторожно стараясь не шуметь и не делать резких движений, снял с плеча арбалет. Услышав щелчок взведенного механизма, птица насторожилась, посидела немного, вращая башкой, и вновь занялась утренним туалетом. Рууд прицелился.

Бац и черная туша шлепнулась на дорогу с той стороны автомобиля.

Отлично, можно и позавтракать.

Расставив вокруг будущего очага найденные сундук и плоские железные коробки, и набросав в центр этого сооружения кучу тряпья, Рууд пошел искать что-нибудь похожее на дрова и вскоре нашел большую самоходную телегу (Машину, машину, машину, — несколько раз повторил он вслух), набитую ящиками с какой-то трухой внутри.

Обломки ящиков весело потрескивали; костер разгорался, время от времени, стараясь угодить в Рууда шальными искрами. Искры — это еще ничего, а вот дым, куда бы парень не пересаживался, тот почему-то все время шел в его сторону. И уж совсем стало паршиво, когда едким, вонючим дымом, зачадил сундук с окном. Рууд скорее отпихнул его ногой подальше. Тем более набравший силу костер уже не было нужды прикрывать от ветра.

Обсосав последнюю косточку, Рууд зевнул и потер глаза.

Нет, спать он не будет — пора в путь. Вот только…

Рууд достал из мешка один из узелков, развязал его и достал тяжелый промасленный сверток, потянул за его оттопырившийся краешек, и вот на его ладонь удобно легла рукоятка пистолета.

Мальчик смотрел на черную, блестящую от масла штуковину и чувствовал радость и разочарование одновременно.

Радость — потому, что пистолет был похож на ружье Кееса и, значит, был оружием. А разочарование — потому, что пистолет был маленьким и, скорее всего, не настоящим оружием — наподобие тех игрушечных арбалетов, которые делали для детишек в монастыре.

Он так и считал пистолет игрушечным ружьем. Считал ровно до того момента, когда, ради забавы перевел крохотный переводчик огня (надо же, как у настоящего ружья!) и, прицелившись в окошко воняющего чудо-сундука, нажал на спусковой крючок.

Пистолет дернулся в его руках и вылетевшая из него гильза, звякнув о плоский металлический ящик, покатилась по твердому покрытию дороги.

Рууд наклонился и поднял переливающийся желтый цилиндрик, покатал его на ладони и сунул в карман.

Надо будет повесить на шею — все-таки первая его гильза. Раньше он их видел только в руках у Кееса, когда тот подбирал стреляные гильзы с земли.

Надо бы сделать для пистолета колчан. Вот перед сном и займусь этим. Сварганю колчан и мешочек для гильзы. Рууд сунул пистолет за пояс и подошел к чудо-сундуку.

В центре его непонятного окошка образовалось небольшое отверстие, от которого, как солнечные лучи, расходились мелкие трещины.

Он засунул в отверстие мизинец. Ровное.

Глава 4. «ОХОТНИКИ ДОРОГ»

С первой проклюнувшейся звездой он устроился на самом последнем топчане громадной, двухэтажной машины. Сначала он хотел заночевать на втором этаже, но когда полз в темноте по узкому проходу, зацепился ногой за что-то и это «что-то» издало такой нечеловеческий звук, что у Рууда теплым августовским вечером по коже побежал холодок.

Он даже боялся пошевелиться какое-то время. Потом осторожно нащупал то, что его так испугало. На ощупь эта вопящая штука напоминала ту вчерашнюю коробку, в которой Рууд нашел шляпу-колесо. Только к этой коробке была приделана палка с натянутыми на ней лесками.

На арбалет не похоже. Хотя черт их знает — этих Прежних! У них всякое может быть.

В любом случае, ночевать на верху он передумал и, спустившись вниз, выбрал самый дальний и темный угол.

На душе было как-то тревожно, и поэтому разводить огонь он тоже не стал. Пожевал сухарей и вяленой рыбы, хлебнул из фляги и зарылся в найденном здесь же тряпье.

Разбудили его не первые лучи солнца, как обычно, а громкий гогот сразу нескольких луженых глоток.

Рууд привстал и осторожно посмотрел в окно, потянув за краешек пыльной занавески, которая тут же расползлась на части.

Испугавшись, что его заметят, мальчик зарылся в тряпье с головой и стал ждать.

Ничего не произошло. Никто не пришел. Не заметили, слава богу.

Рууд перекрестился, выждал еще немного и снова прильнул к окну, стараясь не пораниться об острые осколки стекла.

Снаружи, у самой обочины, горел здоровущий костер, возле которого на вкопанных в землю палках покоился вертел. На нем была нанизана уже подрумянившаяся туша кабана.

Легкий ветерок донес до Рууда изумительный запах жаренного мяса. Он сглотнул.

— Юрген, зови сюда остальных, хорош им дрыхнуть. Все готово, — широкоплечий детина с рыжей бородой и кривым шрамом через все лицо, для пущей наглядности постучал алюминиевой ложкой по стоящему рядом котелку.

Наемники. Такие ложки есть только у них. У всех остальных если и были ложки, то только деревянные, а в бедных домах в Хогендорпе похлебку черпали из котла прямо глиняными плошками, а твердую пищу ели прямо руками. Да вон и ружье стоит, прислоненное к полосатому заборчику автострады, ну точь-в-точь, как у Кееса.

Сначала по потолку, а потом по винтовой лестнице, что у дальнего входа, загромыхала своими кованными ботинками толпа наемников.

Ага, это точно они. У кого еще такая обувка. Рууд обрадовался. Вот так удача. Сейчас-то он и расспросит их обо всем, о чем не успел спросить Хендрика. Рууд уже было вылез из-под одеяла, но что-то остановило его.

— Шевелись, шевелись, лодыри, — пробасил незамеченный ранее Рудом здоровяк, — нам еще в догонялки сегодня играть.

— А что, Марек, никак дельце сегодня намечается? — тот, которого звали Юрген, потирая ладони и облизываясь, уже сидел возле костра.

— Много будешь знать, завтра состаришься, — Марек, похоже, был здесь главным и явно наслаждался своим положением.

— Что-то уж больно борзый ты стал, Марек, с тех пор как Дитмару башку разнесло. Гляди и у тебя такая неприятность случиться, до совета охотников не доживешь, — Юрген привстал.

— Да ладно тебе, — Марек подался назад. Было заметно, что назревающий конфликт не входил в его планы. — Караван тут один объявился. Сорока на хвосте принесла. Если через час выйдем — к вечеру его обгоним как раз у моста святого Вильгельма, мать его ети. Там засаду о-о-очень удобно устроить.

— Знаем мы эту «сороку», — Юрген расслабился и загоготал. — Каждый раз, когда мы мимо башни в Кроммеслеег ездим, ты эту «сороку» топчешь. Другие охотники за ее чириканье барахлом да жратвой расплачиваются, а ты хорошо устроился… Приятное с полезным…

Теперь настала очередь привстать уже Мареку. Его багровеющая рожа, не предвещала для Юргена ничего хорошего, и только вмешательство сотрапезников предотвратило намечающуюся драку.

Еще где-то с десяток минут до Рууда доносился лишь звук скребущих о глиняную посуду ложек и дружное сопение двух десятков головорезов. Потом так же молча, без суеты, обычно сопровождающей сборы в дорогу, Марек и его подельники собрали свои пожитки и, вскочив на лошадей, умчались в сторону большой дороги. Заскучавшее было от томительного бездействия эхо, вырвалось из-под копыт и пошло гулять между выстроившимися в четыре ряда трупами машин. Но вскоре оно выдохлось и вновь прилегло вздремнуть где-то среди мягких еловых лап соседнего леса.

Рууд осторожно, стараясь не задеть еще чего-нибудь, выбрался из своего убежища.

Нет, это не наемники. Не похожи они на наемников. Наверное, это и есть те самые «охотники дорог», что промышляют разбоем на трактах. Как-то он совсем забыл про них. Теперь надо быть осторожнее.

Вялое, заспанное солнце потихоньку разогревало окоченевшую за ночь землю. Вода во фляге, найденной накануне в одной из машин, закончилась и Рууд, приметив неподалеку обещающую родник ложбину, сошел с дороги и, отмахиваясь от колючих веток кустов, начал спускаться вниз.

Надо бы еще одну такую штуку найти, а то хороший родник не каждый день попадается, а из болота пить ему не хотелось. Реки — отдельный разговор. Если после иного болота день-другой помаешься животом, то некоторых рек или каналов и касаться то было опасно. Вон вчера, когда он по большому мосту через один такой переходил, от того так какой-то едкой гадостью несло, что пришлось бежать до другого берега, натянув на нос воротник.

Рууд заскользил по песчаному склону. Чтобы не навернуться, он смотрел под ноги и, подняв, наконец, голову, едва не дал деру в обратном направлении — настолько неожиданно выросла перед ним необычная ржавая махина. Она была похожа на скелет огромного ящера, прилегшего отдохнуть у ручья, да так никогда и не проснувшегося.

Рууд стоял и смотрел на творение Прежних. И дело было даже не в том, что нависающая над ним громадина, потрясала своими размерами — просто в этот момент маленький деревенский паренек осознал, что все диковенные сказочные механизмы, о которых он читал в «Церкви и мире после апокалипсиса» существовали на самом деле. Только через некоторое время Рууд вспомнил, зачем он сюда пришел.

О том, чтобы наполнить здесь флягу не могло быть и речи. Последнее звено стального позвоночника омывалось мутной и такой же рыжей, как и он сам водой, а слабенького родничка, что пускал пузыри ровно посередине зловонной лужи, не хватало даже на то, чтобы сделать ее хотя бы прозрачной.

Но Рууд все равно не жалел, что спустился сюда. Ржавый труп монстра, созданного руками прежних словно передал ему часть своих сил. Теперь он обязательно доберется до Роттердама. Увидеть плавающие и летающие машины прежних — разве не об этом он мечтал, сидя длинными зимними вечерами в библиотеке с книгой предыдущего Настоятеля в руках? А что, если какой-нибудь чудак, более удачливый, чем Клаас Лейнстра вернул к жизни одну из железных птиц?

Рууд так замечтался, что едва не наступил на оказавшийся у него на пути древний котелок с проломленным дном. Еще бы чуть-чуть, и он остался бы без ноги.

Выругавшись, Рууд посмотрел вдоль вереницы машин, вытянувшейся до самого горизонта и, вздохнув, зашагал, лавируя между брошенными телегами Прежних, которые, теперь он в этом не сомневался, могли двигаться сами, без лошадей и муллов.

Полуденное солнце сверкало в осколках окон все реже и реже встречающихся машин.

А на широком тракте, который на карте назывался Е31, автомобилей не было вообще. Если, конечно, не считать за автомобили груду искореженного металла, встретившуюся ему ближе к вечеру.

Рууд уже миновал ее, когда что-то необъяснимое заставило его обернуться.

Возле задней части маленькой машины, торчащей из под большого, похожего на сарай металлического короба, завалившегося на бок, стояла маленькая девочка и с интересом рассматривала Рууда. Он уже хотел, было развернуться и идти дальше, но что-то необычное в ее облике заставило мальчика остановиться.

Малышка перестала тереть грязной ручонкой у себя под носом и хитро улыбнулась. Вторую руку она держала за спиной, и вот в этой второй руке, и был зажат ремень, закрепленный на здоровом двуствольном ружье.

Рууд сделал шаг к девочке, которая тоже шагнула к нему, волоча за собой двустволку.

Ничего себе!

— Эльза, ну-ка иди ко мне, — закричала женщина, которую от Рууда заслоняли обломки машин.

Мальчик развел руки в стороны и сделал два шага назад.

Кто его знает, может быть в этот момент еще кто-нибудь третий целится в него из кустов?

Бросив беглый взгляд на женщину, которая припав на одно колено разравнивала землю на свежей могиле, Рууд развернулся и быстро пошел по широкому тракту в направлении Роттердама.

Но не прошел он и ста метров, как наткнулся на труп лошади. Рядом валялась перевернутая повозка, возле которой был разбросан нехитрый домашний скарб. Дальше валялась еще одна повозка, дальше еще одна…

Это был обычный обоз беженцев — семь восемь повозок, запряженных в старую кобылу или мулла. Иногда среди них можно было встретить и такие, в которые за неимением скота впрягались люди, положив на повозки самое необходимое. Да, вон одна такая лежит на боку.

Последнее время многие срывались с насиженных мест. Кого-то гнала нужда, кто-то, наоборот, отправлялся в родные места, узнав, что «невидимая смерть» давно ушла из тех мест, некоторые просто шатались по белу свету в поисках хоть какого-нибудь пристанища, потому, что их родную деревню разорила какая-нибудь пришлая банда, а все соседние общины не желали пускать к себе беженцев. Были скитальцы, приходившие со стороны земель готов. Сам Рууд их не видел, но слышать о них, слышал. Похоже, Эльза и ее мама были из таких.

Обойдя очередную поваленную повозку, он едва не растянулся на покрытой трещинами поверхности тракта, спотыкнувшись о чью-то ногу. Это был мертвый старик. Голова его была запрокинута, а обе руки вцепились мертвой хваткой в мешок с зерном.

Ближе к началу обоза мертвецы стали встречаться все чаще. В основном это были старики, женщины и дети.

Странно. Неужели у них совсем не было мужчин. Куда они все подевались? И что здесь вообще произошло?

Что произошло, Рууд понял, как только прошел еще метров десять.

Справа, в канаве лежало полтора десятка страшно изуродованных тел. Похоже, их искромсали огромным, двуручным топором. (Не тем ли, что был воткнут в пенек возле костра, на котором сегодня утром готовил завтрак рыжий бородач?) Рядом сваленные в кучу, лежали допотопные берданки, арбалеты и даже пара копий, принадлежащих убитым защитникам обоза. Такое оружие не заинтересовало давешних «охотников дорог». А то, что это были они, Рууд понял, когда увидел того, которого звали Юрген. Половина головы у лиходея отсутствовала напрочь. Видимо получил картечью метров с пяти. На уцелевшем же ухе болталась сережка, по которой мальчик и опознал «охотника», сцепившегося с тем, кого звали Мареком. Так вот, что их так взбесило.

Из брошенного оружия Рууд ничего брать не стал. Взял только несколько арбалетных стрел с наконечниками из какого-то металла. Такие стрелы ценились на вес сахара или соли, а то и дороже; и такой простой деревенский мальчишка как он, в свое время, мог только мечтать о подобном оружии. И хотя у него теперь был пи-сто-лет, (которым он пользоваться толком еще не умел) такие боеприпасы, повышающие убойную силу арбалета в разы, оказались очень кстати.

Глава 5. КАРАВАН

Напялив на свои верхушки симпатичные розовые ночные чепчики, которыми их щедро одарило заходящее солнце, старые деревья, скрипя и потрескивая, потихоньку натягивали на себя ватное одеяло тумана, в то время, как их молодые сородичи все еще легкомысленно резвились на ветру у самого тракта.

Решив, что в сгущающихся сумерках он вряд ли сможет найти еще хоть один гриб, Рууд сгреб в охапку заготовленный заранее сушняк и направился к к месту для ночлега, которое он заприметил еще засветло.

Ничего особенного. Но все-таки лучше спать, свернувшись калачиком в полузаваленной бывшей медвежьей берлоге, чем, дрожа от холода, лежать на какой-нибудь продуваемой всеми ветрами поляне и вскакивать посреди ночи, чтобы снова развести костер и хоть как-нибудь согреться. Вот, правда, змеи…

Но выбирать особенно не приходилось, и Рууд, бросив хворост у будущего костровища, принялся рыться в мешке, чтобы найти куда-то запропастившееся кресало, которое еще сегодня утром постоянно прыгало ему в руки, когда он искал карту.

В такие моменты мальчик злился сам на себя. Этот вечный бардак в мешке…

«Сразу видно, в армии не служил», — говорил ему обычно его брат, подражая отцу. Хотя ни Барт, ни сам Рууд понятия не имели, что это такое. Только потом, уже прочитав книгу предыдущего Настоятеля монастыря, он понял, что армия — это такая большая банда Прежних, гораздо больше всех ныне существующих. В той банде были свои «охотники дорог», свои наемники. Были и летающие машины, к которым прикреплялись ружья, стреляющие сверху по всему живому. Много чего там было.

В общем-то, и весь мир Прежних рухнул после того, как сшиблись две большие банды-армии. — Русов, живших где-то там, где восходит солнце и этих… Амеров, с той стороны, куда солнце заходит.

Внезапно со стороны дороги послышался шум. Вот скрипнула плохо смазанная ось телеги, вот чуть правее всхрапнула лошадь. Ветер окончательно стих, и в засыпающем лесу был слышен каждый шорох, не то, что топот лошадей, тянущих за собой тяжелые повозки какого-то припозднившегося обоза.

А если это те самые «охотники дорог»?

Рууд схватил арбалет и нырнул в непроглядную темень кустов. Стараясь двигаться как можно тише, он подошел почти к самому тракту и притаился в разросшемся малиннике.

В массивные крытые повозки, медленно проезжающие мимо того места, где спрятался Рууд, были запряжены по две, а то и по три пары лошадей. Некоторые обшитые железными листами телеги тянули за собой диковинные рогатые животные. Таких он еще не встречал, как не встречал столько повозок сразу в одном месте.

В тот момент, когда Рууд увлеченно загибал пальцы на руках уже по третьему разу, неведомая сила оторвала его от земли и понесла к дороге. Через мгновенье он понял, что лежит поперек седла скрученный в бараний рог. Не то, что пошевелиться — вздохнуть было невозможно.

— Ну-ка, Дирк, покажи кого ты там поймал?

— Да вот, притаился с арбалетом в кустах, — здоровяк, на чьем смуглом лице плясали отблески пламени факела, от чего оно казалось еще более свирепым, снова взял Рууда за шкирку и швырнул на землю. — Засаду вишь устроил, разбойничье семя.

— Наверное, их лазутчик, не иначе, — бородач, увешанный крест на крест странными лентами с патронами взял Рууда за подбородок. — Отвечай, паршивец, кто таков?

Мальчик покосился на патронные ленты, в другое время показавшиеся бы ему смешными. Но теперь ему было совсем не до смеха. Наоборот, из глаз его брызнули слезы. Брызнули вопреки его желанию.

— Ну вот, соплей нам еще не хватало. Давай ко мне его в повозку и связать не забудь, — бородач с патронташем уже было развернулся к Рууду спиной, казалось напрочь потеряв к нему интерес, — завтра с утра разберемся.

«С утра!» Рууд сглотнул. Утром он будет черт знает где! А как же вещи, еда, пистолет, наконец?

— Я не разбойник….

Бородач развернул коня и направился к началу обоза.

— У меня там вещи… Силуэт всадника уже почти слился с повозкам.

— Там впереди «охотники дорог», — набрав в легкие воздуха, что есть силы крикнул Рууд.

Бородач замер. Над дорогой повисла тишина, и только переступающая с ноги на ногу лошадь бородача, да шумное дыхание еще десятка-другого ее сородичей, нарушали ее.

Наконец, обвешанный ружейными патронами всадник, тронулся с места и подъехал к мальчишке, которому здоровяк Дирк уже успел связать руки.

— Не врешь?

И тогда затараторивший Рууд рассказал обо всем том, что ему довелось пережить по дороге. Он боялся, что по-видимому главный здесь бородач не будет его слушать и снова отправиться в голову колонны. Но тот внимательно выслушал мальчика, ни разу не перебив его.

— Ну с «охотниками дорог» все ясно. Мы сразу поняли, что это они давеча беженцев почикали, — то ли рассуждая вслух, то ли обращаясь к собравшимся путникам, бородач почесал затылок, — а вот то, что они охотятся именно на нас… Как ты говоришь звали эту бабу из Кроммеслеега? — спросил он, посмотрев на Рууда.

— Я… я не знаю, — запинаясь, ответил тот. — Они только про башню какую-то говорили.

— Эрвин, это скорее всего хозяйка башни — старая карга Агнесс. Или ее дочка Маррит, — сказал пытающийся урезонить пританцовывающего коня Дирк, обращаясь к бородачу.

— М-да, — Эрвин поскреб бороду, — теперь понятно, почему стали исчезать караваны. Ну этими шлюхами займется совет старейшин города, а нам пока нужно как-то обойти банду «охотников дорог». Если бы не этот сорванец, — Эрвин потрепал за вихры Руда, — украшали бы наши косточки обочину тракта еще лет сто. Дирк, — бородач махнул рукой, — возьми с собой двоих и давай вперед, за нашим дозором, пока он на людей этого Марека не наткнулся. А ты, Даан, бери парнишку и съезди с ним за его шмотками. И сразу ко мне в повозку. Понял?

Люди бросились выполнять указания своего предводителя, а сам он, привстав в стременах, заорал, сотрясая окрестности:

— Заворачива-а-ай, заворачива-а-ай. Эй, вы там впереди. Заснули что ли?

— А что такое километр? — Рууд зевая, прикрыл одной рукой рот. В другой он держал надкусанную куриную ножку. Сегодня в повозке Старшины каравана Эрвина Тиммерманса он так и не смог заснуть. Караван всю ночь плутал по окольным дорогам и от бешенной тряски голова пытающегося заснуть мальчика то и дело соскальзывала с мешка.

Теперь, утром, когда выстроенные для обороны в круг повозки, стояли на глухой лесной поляне, а все те, кто не был задействован в охранении, расползлись по лежанкам, Рууд все еще смаковал «королевский» завтрак, который был призван компенсировать ему бессонную ночь.

— Ты не учился, ты все равно не поймешь, — Эмиль Бурсма поправил сползающие с носа круглые стеклышки, которые помогали ему лучше видеть.

Рууд пожал плечами, откусил курятины и рыгнул. Подумаешь городской воображала. Эмиль вобщем-то случайно оказался в караване. Булочную его мамаши, которая располагалась в одном из подвальчиков Роттердама, сожгли городские отморозки из банды велосипедистов. (Свои налеты они совершали на двухколесных телегах, называемых ве-ло-си-пе-да-ми), и чтобы поправить семейный бюджет, он нанялся в караван к Эрвину, где в отличие от других караванов платили за службу не товаром, а патронами или «байерами». (Правда и таскаться из Роттердама до самого Энсхеде и обратно под пулями кочующих банд, желающих было мало).

— А что такое «байеры»? — не унимался Рууд.

Вместо ответа Эмиль достал из мешка пластинку с зелеными кругляшами, но в руки мальчику ее не дал, а, помахав, упрятал обратно в поклажу.

— Ну?

— Это такие целительные штуковины. Они разные болезни лечат.

— Навроде настоек и отваров?

— Гораздо сильнее. Правда, нужно знать, что от чего.

— А как?

— Для этого крупные менялы байеров нанимают Пробников, и те глотают все то, что приносят из своих ходок наемники. Если никто не умер — уже хорошо. А потом уже пробуют на больных и, проверив, заносят в книгу байеров. Такие книги в каждом крупном городе есть.

— Это только с новыми байерами так?

— Нет. Есть конечно много старых, давно известных байеров, — Эмиль закрыл глаза: — анальгин, димедрол, аспирин….Их тоже проверяют Пробники. Мало ли что. Кстати есть еще такие хитрые байеры, которые не лечат а…

— Хорош трепаться, — проходящий мимо Дирк сделал вид, что замахнулся и увидев как съежился Эмиль, громко заржал, — людям спать мешаете.

— Мешаем, — Эмиль опасливо посмотрел вслед шутнику, — а сам ржет, как лошадь.

— Ну ладно, я спать пошел, — Рууд, голова, которого и так раскалывалась, то ли от обилия всего того нового, что он узнал за последний день, то ли от ночной тряски, встал и направился к повозке Эрвина. Он решил, что узнает про «хитрые байеры» потом, а пока…

В повозке старшины лежал сам ее хозяин и, раскинув руки, громко храпел. Как он туда попал Рууд не видел, но устроиться рядом не рискнул, и, вытащив свой мешок, пристроился в траве прямо под начальственной фурой. Благо утро стояло теплое, солнечное.

— Смотри. У тебя всего два выстрела. Итого остается пять штук. М-да, не густо, — Дирк поправил фару от автомобиля, приспособленную под мишень.

Рууд взял пистолет в правую руку и прицелился.

— Погоди, погоди. Возьми обеими руками. Вот так. Ноги пошире. Дыши ровнее.

Пуля выбила щепу из пенька, на котором покоилась фара и улетела куда-то влево.

— Неплохо. Вот только отдача какая-то странная, — Дирк подошел к мальчику, — ее почти и не было, — он повертел пистолет в руках, вынул обойму.

Рууд, открыв рот, наблюдал за манипуляциями караванщика.

— Да, странно. И патроны какие-то маленькие. Явно не девятимиллиметровые. Раза в два меньше. Вроде бы Хеклер и Кох, а какой-то чудной. Вот и в обойме их четырнадцать штук, — Дирк покатав на ладони смертоносные железяки, заправил их обратно, — а влезает и того больше.

Со второго выстрела Рууд попал точно в стекляшку.

— Гляди-ка, прямо прирожденный стрелок, — Дирк смел с пенька осколки и сел, — а пистолет этот ты лучше в городе продай за байеры. Все рано патронов таких ты к нему больше нигде не найдешь. А байеры бери разные. Побольше аспирина, немного анальгина… Ты вроде читать и писать умеешь? Сейчас пойдем к Эмилю, возьмешь перо и бумагу и все запишешь, — Дирк встал. — Да. И этих… экстази и тарена возьми — очень ходовые байеры, только не каждый тебе их продаст. Ну да я покажу, где взять.

Глава 6. РОТТЕРДАМ

От греха подальше по главному тракту в город решили не въезжать. И вот, когда, петляя по извилистым лесным дорогам, длиннющая змея каравана, наконец, выползла на открытое место, перед сидящим на козлах Руудом возникло странное видение. Вернее не видение, а скорее, призрак. Призрак города прежних.

Сквозь редеющую пелену тумана проступала ломанная линия диковенных строений. Они были похожи на нижнюю челюсть какого-то хищника, чьи гнилые зубы разной высоты почернели от времени. И хотя все они были полуразрушены — эти исполинские башни были красивы. Зрелище было потрясающее.

Рууд, открыв рот, минут десять не мог выговорить ни слова.

— Что, нравиться? — из теплого нутра повозки высунулась голова Эмиля.

— Да, — Рууд положил рядом с собой арбалет и привстал, чтобы лучше рассмотреть огромные дома. — А вот это, там вдалеке, что?

— Башня «Монтевидео». Она в Коп ван Зюйд стоит. Раза в полтора говорят выше была.

— Ничего себе! Вот бы залезть!

— Лучше, не пробовать. Там ветхое все. Того и гляди обвалиться. Дома прежних часто обваливаются. Мы в них не живем. Живем в основном внизу, в подвалах или в пригороде.

— Жаль. Что вообще в высоких домах не живете?

— Самый высокий дом у совета городских старейшин, — вступил в разговор возница, — целых девять этажей. Сейчас мы туда приедем и сам все увидишь. Хей-хей, — он присвистнул и тряхнул поводьями, подстегивая лошадей.

— Ну, я так и думал, — Эрвин Тиммерманс спустился по ступенькам крыльца дома, где жили старейшины и запрыгнул в повозку, — им до наших проблем дела нет. Говорят, что с городскими бандами едва справляются. В общем, придется самим за этой Агнесс с ее дочуркой ехать, — он посмотрел на Руда, который. задрав голову, таращился на высокие дома, окружающие Ватермоллен, — но сначала как обычно на Спортхалл Шенкель заночуем, а утром отвезем парнишку к Виму Ван Хогдалему на Парквег. А сейчас, — Эрвин сделал вознице знак, чтобы тот трогался, — а сейчас пора и делом заняться.

Караван медленно пополз по улице, а Рууд все смотрел и смотрел на нависающие над дорогой стены домов-гигантов.

Это надо же, сколько народу здесь жило! И куда интересно они все подевались? Подались в наемники? В караванщики? Или все они вымерли от болезней и голода, как вымерли целые кварталы в родном городе отца, Арнеме?

Он смотрел на едущую впереди повозку, которая тащилась вдоль покрытых трещинами стен, огибая кучи камней и ржавые автомобили. Мимо проплывали причудливо изогнутые странные металлические стволы деревьев, лишенные ни то, что листьев, но и ветвей.

— Что это? — Рууд ткнул пальцем в сторону очередного такого ствола.

— Фонари, — отозвался Эмиль. — На них были такие штуки… В общем улицы освещали.

Вот умник. Сочиняет, наверное. От Клааса Лейнстры Рууд, конечно, слышал, что с помощью таинственного электричества прежние освещали свои дома, но чтобы улицу…Не может такого быть!

В голове у Руда не укладывалось, как прежние, такие умные, построившие такие города, сделавшие машины, которые умели летать и плавать на воде и под водой, могли так вот просто все это разрушить? Почему они не смогли победить болезни и голод? Еще много всяких «как» и «почему» крутилось в голове у мальчика, но его внимание привлек один из дозорных, мчавшихся во весь опор к каравану.

Как оказалось, он спешил сообщить, что мост, по которому они всегда переправлялись через реку по дороге к поселению менял, размыло.

— Да, вода наступает быстрее, чем обычно, — Эрвин озадаченно смотрел на руины дома, стоявшего в конце улицы.

— Местные говорят, что и ратуша сползла в реку, — дозорный пытался удержать на месте своего разгоряченного скакуна.

— Плохи дела, — мрачно произнес Эрвин. — Вон и тот дом в конце улицы… там еще в подвальчике корчма была, где отличное пиво варили, а теперь вот только две стены и остались.

С трудом развернувшись на заваленной всяким мусором улице, караван потащился назад и свернув на одну из ближайших улиц, направился на юг, к набережной. Но здесь его поджидал еще один неприятный сюрприз — целиком упавшая стена одного из домов перекрыла всю улицу.

— Все, поворачиваем в сторону Спортхалл Шенкель, — Эрвин ударил кулаком в борт повозки, — все равно засветло к менялам не успеем. А в темноте мимо арабского квартала только идиот поедет.

Подняв облако пыли пронесся мимо дозор и, скрипя всем, чем только можно скрипеть, несколько десятков повозок двинулось обратно по той же дороге, по корой они ехали не задолго до этого.

Всю ночь шел дождь. Слава богу, обыкновенный. В Роттердаме частенько бывали и другие. Местные жители называли их «черными». Нет, вода с неба лилась обыкновенная, прозрачная, просто тучи приходили со стороны «черной земли» — северного пригорода Роттердама. Эмиль слышал от одного из прежних, что раньше там находились так называемые Заводы — большие дома, где прежние делали корм для посевов. Да, да для посевов! Раньше бы Рууд этому не поверил. Теперь же он не удивлялся уже ничему.

Когда сто лет назад на город снизошла геена огненная, сниспосланная Господом за грехи людские (правда в книге Настоятеля было написано о каких-то «ракетах», а не о каре божьей), ее первые языки упали на пристань, которая находилась еще севернее пригорода. Но и Заводы Господь не пощадил. И теперь на образовавшейся на этом месте ядовитой черной пустыне рождался только черный дождь, который сам сжирал все, что попадалось ему на пути.

Рууд и раньше попадал под ядовитые дожди, но от них можно было уберечься с помощью плотного походного плаща и намордника, без которых ни один здравомыслящий человек не отправится в дорогу. Попав под такой дождь, человек сразу не умирает, но и живет не долго.

Роттердамским же дождям такая сельская экипировка противостоять не может. Единственное спасение, завидев черную тучу, надвигающуюся с севера, кубарем скатиться в ближайший подвал или в одно из подземелий, в которых горстка прежних уцелела после светопреставления.

Единственными, кто может себе позволить расхаживать под черным дождем — это наемники. Да и то не все, а самого высокого пошиба. У них есть непроницаемые плащи прежних, а у некоторых еще и чудо-головы — скрипящая кожа с лупастыми стеклышками и смешным пятачком. Это искусственное рыло в два раза больше пятачка самого большого хряка. Оно снимается с чудо-головы и продается за патроны или байеры. Не многие могут себе позволить чудо-голову.

У караванщиков Эрвина Тиммерманса их всего четыре штуки почти на сто человек. Зато шатры на повозках у них многослойные, и верхний слой ничуть не уступает непроницаемым плащам прошлых.

Утром караван повторил попытку пробраться к менялам. На этот раз через реку перебрались по ближайшему еще сохранившемуся мосту, а уж потом, петляя по раскисшим после ночного дождя улицам, подъехали к окраине городского парка, на котором и располагалось поселение менял.

Оно представляло из себя небольшой, уютный поселочек, по огороженный с двух сторон самодельным частоколом. С третьей стороны поселение прикрывала старинная каменная стена, а с четвертой — ряд подогнанных сюда уже после дня, когда разгневался Бог, машин прежних, похожие на толстых рогатых жуков.

Трам-ва-и. Такая городская железная дорога. В некоторых из них, находящихся в самом периметре поселения и жили менялы. Там же они заключали торговые сделки. А вот сам товар эти хитрые городские аборигены предпочитали держать в другом месте. Говорят на территории, которые прежние называли Складами.

Рууд, к которому его попутчики как-то сразу потеряли интерес, какое-то время терпеливо ждал их у повозок, а потом решил пошататься между рядами Трам-ва-ев. С краю заслона из «рогатых» — вероятно когда-то красивых, а теперь ничем не отличающихся от остальных ржавых машин и механизмов прежних, был оставлен узкий проход для гостей поселка. Он вел к небольшой площадке, по центру которой стояла большая, в два человеческих роста, каменная фигура древнего наемника с копьем и в смешной шапке. На этой площадке менялы предлагали кое-какой товар. В основном это были скобяные изделия, мелкое холодное оружие, походные плащи и даже пара велосипедов.

Рууд подошел к одному из низ и осторожно дотронулся пальцем до седла.

— Не трожь. Чего лапы тянешь-то, — пузатый мужичек с черным кругляшом вместо одного глаза замахнулся, чтобы стукнуть Рууду по руке палкой с металлическим набалдашником. — Прежде скажи, что можешь предложить, голодранец.

Мальчик снял с пояса копье-шатер и протянул одноглазому.

— Редкая конечно вещица, — меняла повертев в руках копье-шатер, отдал его обратно Руду, — и хорошо сохранилась. Я таких пожалуй и не видал. Но нашего черного дождя она все равно не выдержит. Попробуй обменять ее на что-нибудь в поселении старейшин города. Их отпрыски любят всякие безделушки.

— Почему безделушки?. — Рууд раскрыл шатер. — Когда дует ветер, она ускоряет движение.

— Уха-ха, — насмешил, — одноглазый ударил себя по коленке кулаком. — Тебе бы, паренек, не в караване ходить, а с бродячими шутами ездить.

Рууд пожал плечами и пошел прочь от продолжающего хохотать менялы. Вспомнив о том, что Дирк обещал свести его с менялой оружия, он поискал глазами караванщиков. Возле навеса, под которым несколько арабов жарили на длиннющих вертелах несколько бараньих туш как раз стоял Дирк. В одной руке он держал большущую кружку пива, а в другой охотничий нож, на котором благоухал роняющий капли жира аппетитный кусок баранины. Рууд сглонул.

— А, подходи, малыш, угощайся, — Дирк пошатнулся и взмахнул ножом в сторону мальчика. Да так неловко, что едва не полоснул того по лицу широким лезвием. Хорошо Рууд увернулся.

— З-звини, малыш, мы тут удачную сделку празднуем, — караванщик пнул лежащего под деревом вусмерть пьяного Эмиля.

Рууд не заставил себя долго упрашивать и ловко снял мясо с ножа.

— Бушь, — Дирк снова едва не огрел парня кружкой, расплескивающей драгоценную влагу.

Рудд, вцепившись зубами в баранину, замотал головой.

— Как знаешь. Надо бы это… Этого, — Дирк снова пнул Эмиля ногой, — до повозки дотащить.

— А-а-а, балбесы, надрались уже? — к ним нетвердой походкой шел Эрвин. — А ну брысь по повозкам.

Рууд с набитым ртом бросился поднимать похожего на мешок с соломой Эмиля, но Дирк опередил его и, закинув бесчувственного собутыльника на плечо, отправился к стоянке каравана.

— Эх, друг, — Эрвин обхватил Рууда за плечи, — если бы ты знал, какое удачное дельце мы сегодня провернули… Но тс-с, молчу, молчу, — он оглянулся на помрачневшего при этих словах менялу, который плелся за ним от трамвая, где обычно заседали караванщики с менялами, договариваясь о крупных обменах.

— Значит, слушай сюда, — Эрвин споткнулся и всей тяжестью тела повис на мальчике, — сейчас мы поедем на Склады менятся, и заодно тебя до Парквега подбросим. Ну где этот… твой Вам… Ван… вобщем старина Вим живет. Подоспевший меняла подхватил Эрвина под другую руку и они с Рудом потащили старшину каравана к повозке.

А ведь меняла-то совсем трезвый. Рууд покосился на то и дело оглядывающегося сутулого типа. Много они там наменяют.

— Слезай, приехали, — Дирк натянул поводья. — Вон видишь между брешью в стене, в которую въехала автоповозка прежних и вон тем большим окном, в котором растет дерево начинаются ступеньки вниз? Это вход в Парквег — подземную железную дорогу Прежних. Пойдешь туда и спросишь Вима. Там все его знают. Ну бывай, — караванщик утер пьяную слезу и через мгновенье его широкоплечая фигура скрылась в облаке пыли, поднятой двумя десятками копыт.

Рууд пересек усыпанную каменными крошками улицу и стал осторожно спускаться вниз по ступеням. Зажег факел.

Перед его глазами предстало гораздо более просторное, чем катакомбы монастыря подземелье. Толстый слой пыли покрыл собой странные конструкции, тут и там встречающиеся на пути мальчика. На таких же серых от пыли стенах угадывались замысловатые картинки прежних. Прямо перед ним со стены на Рууда смотрел огромный человеческий глаз, чуть ниже которого, после прорехи угадывались два ряда зубов, застывших в чудовищном оскале. Еще чуть ниже было написано: — «баблис — блеск ваших изумительных зу…».

Рууд спустился ниже, преодолев по шатким дощатым мосткам неглубокий провал, ощерившийся здоровыми железными зубчатыми колесами. Здесь ему попался первый житель подземелья, который сразу же вызвался проводить гостя до обиталища Вима Ван Хогдалема. За байер или патрон конечно. Но ни того, ни другого у мальчика еще не было.

Чтож, придется искать самому.

Позади послышался топот. Пахнула несвежей рыбой. Задев его подолом мимо проскочила дородная тетка с корзиной даров моря на согнутой руке.

— Эй, не скажете, где здесь живет Вим Ва…. — он едва не упал оттого, что мужик, следовавший за теткой, пихнул его прикладом от уродливого самодельного арбалета.

— Понятно, не скажете, — Рууд спустился на просторную площадку.

По обе стороны от нее в углублении были устроены железнодорожные пути. Каждый из них выходил из широкого подземного хода и нырял в точно такой же.

Надо же. А ведь и вправду прежние под землей ездили. Куда теперь идти? Рууд растеряно смотрел на темнеющее жерло ближайшей норы.

— Ну чего встал? Жить надоело — крыс приманиваешь? — молодой парень, кативший перед собой тележку с дровами, остановился возле него.

— Что? — cкрип тележки заглушал его слова, и поэтому Рууд расслышал не все, что сказал парень.

— Иди, куда шел, вот что.

— Да я не знаю куда идти. Мне нужен Вим…

— Вим-без-промаха?

— Ван Хогдалем.

— Ну да.

— Северо-западный тоннель. Третья сбойка. Второй коридор направо. Там спросишь.

— Сбойка — это что?

— Углубление такое в тоннеле.

— Вот в этой норе?

— В тоннеле. В норе… Ха, деревня, — парень ловко спустил свою тележку на пути и покатил ее в противоположном указанному Рууду направлении..

Глава 7. ВИМ

— …а потом мы сколотили плот… да ты не слушаешь, — Вим перевел взгляд с потолка на Рууда.

— Нет, я просто на ружье ваше загляделся.

— А. Его я в северных землях раздобыл. Знатная штука, — наемник подошел к стене, на котором висело так поразившее мальчика ружье и сняв его, снова сел за стол.

Ружье и впрямь было что надо. Сверху него была продолговатая трубочка и еще какая-то штуковина, а ствол заканчивался небольшим утолщением.

— Нравиться? Оптический прицел ночного видения, лазерный целеуказатель, подствольный фонарь… Эх жалко не фурычат уже. А еще был подствольник, только я снял его — гранаты кончились, — Вим нежно поглаживал свое оружие.

Рууд с широко раскрытыми глазам смотрел на ружье. Он почти ничего не понял, но одно ему было ясно — стоит наверное эта штука бешенное количество байеров.

— А что это на конце ствола такое?

— А. Это глушитель — чтобы бесшумно стрелять. Я тебе потом еще расскажу, как оно мне досталось, — наемник прислонил ружье к стене и повернувшись к столу, налил себе еще пшеничного самогона. — Так вот, сколотили мы с Кеесом плот, а напарник его, Йорис, нас в это время страховал от басурманов. Погрузили мы, значит, нашу добычу на плот и отчалили. Мы с Кеесом гребем, а Иорис держит ситуацию под контролем. Раз и из-за поворота воины аллаха выплывают. Целая флотилия на лодках и все как на подбор чернокожие. Понятное дело, нагонять они нас стали быстро, только одного не учли глупые — моя голубушка всегда со мной, — наемник посмотрел на стоящее рядом ружье.

Рууд заерзал на грубо сколоченном стуле.

— А надо сказать патронов тогда было, завались, — продолжил свой рассказ Вим, — и все отборные, заводские. Не то, что нынешние поделки. Значит, настроил я свой инструмент и дал этим басурманам концерт. Соло для FN SPR без оркестра. Хе, хе. Пять выстрелов — пять трупов. Я еще перезарядиться не успел, а они уже повернули. Только одна пустая лодка за нами по течению и поплыла. Мы не будь дураками, ее подобрали.

Рууд снова заерзал на стуле.

— Слушай, малой, ты может быть есть хочешь? Вот я старый дурак, — с этими словами Вим полез под стол и открыл какой-то люк. Через пару минут комнату наполнил запах жареной рыбы, а бывалый наемник продолжил свой рассказ:

— Только мы расслабились. Думали все, оторвались от басурман. Иорис даже бурдюк с довоенным пойлом достал. Да-а-а, — взгляд Вима унесся куда-то в глубь веков, — тогда еще не все довоенные запасы выпиты. А… ну это… в общем, планировали мы вылезти километрах в десяти ниже по течению, на старой плотине. Да и не плотина это вовсе — одно название. Сейчас-то, поди от нее вообще ничего не осталось. Подплываем значит, а там опять толпа басурман, только посветлее значит. Как они узнали? До сих пор не знаю. Может голубиная почта у них какая. Рации-то после удара все накрылись, а какие не накрылись, уже лет десять как с разряженными аккумуляторами были.

— А что такое рации и аккумуляторы? — Рууд уплетал рыбу за обе щеки. Морская, она была почти без костей. Не то, что в их монастырской реке.

— Понимаешь, когда началась война. Да началась война, а не какая-то там геена огненная и прочая чушь. Не слушай ты этих своих попов. А, да. Их же всех Огненный червь в окрошку покрошил. Ну, все равно, никого не слушай. Война была. Кто по кому первый ударил я так и не понял. Я ведь тогда в морской пехоте ее Королевского Величества служил.

Сидим мы на базе, значит, и вдруг все начальство забегало, Капрал с вытаращенными глазами орет: — «в укрытие». В укрытие, так в укрытие. Мало что ли учебных тревог. А тут раз, и не учебная. Нас тогда только и спасло то, что по флоту они ударили. Базу и весь берег волной накрыло. А мы-то ничего и не знаем. Через сутки капрал гермолюк отдраил, да так его и приложило этим люком-то, а внутрь хлынуло. Не многие тогда выплыли, а мне повезло. Выплыл. Ни армии, ни правительства. Жену с детьми я так и не нашел, — Вим снова налил пшеничной и залпом выпил.

Рууд сидел и хлопал глазами. Похоже еще много, очень много предстоит узнать ему в этой жизни. А ведь если бы не Червь, пожалуй так и сидел бы он в глухом монастыре вместе со своими тупыми сверстниками

— А рации-то, их электромагнитный импульс все пожег, как и многое другое… Ну, да это долго объяснять. Потом расскажу. Так вот. О чем это я? Ах, да. Слушай дальше. Сидят басурмане на плотине, значит, нас поджидают. И вот ведь гады, не только с арбалетами. У двоих по карабину было. Как саданули дуплетом. Одна пуля далеко прошла, а другая, зараза, прям в бурдюк угодила. Я пока гранату кинул, пока то, да се — вискарь весь и вытек. Так твою перетак, — Вим опять налил себе пшеничной, выпил одним большим глотком и поморщился.

Рууд вытер руки об себя и потянулся к винтовке.

— Куда своими грязными лапищами? Ну, не обижайся, но оружие — оно чистоту любит. На чем я остановился?

— Про вискарь.

— Про вискарь… Да Виски раньше делали… Это что-то. С солодом… а выдержка… Постой. какой такой Виски. Засада. Да. Разметало. значит басурманов моей наступательной гранатой, но один жив остался. Взяли мы его за жабры. Чего мол до нас домотались-то. Ха. Оказывается Иорис, засранец ихнюю деваху на сеновале завалил, всего и делов-то, а они уже человек десять из-за этого положили. Одно слово — басурмане. Говорил я этому обормоту, царствие ему небесное, в рейдах никаких баб, наркотиков и выпивка — по минимуму. И главное была бы девка приличная. Видел я ее… — Вим вздохнул и налил себе еще чарку, выпил и с сожалением посмотрел на опустевший кувшин из под самогона. — Эх, сейчас мы с тобой басурманского чайку хлебнем, крупнолистового. Надоело небось из пыли-то этой?

— А я другого и не пробовал.

— Сейчас попробуешь. На басурманском рынке на банку топленого масла выменял. Сейчас они здесь присмирели. Бок о бок живем. А раньше, сразу после войны знаешь как нас били? Но потом дотомкали они, что сами ни хрена не умеют: ни телегу из автомобиля сделать, ни вылечит ни кого толком. Да и байеров у них не было. Вот и перестали они нас истреблять. Себе дороже.

Рууд задумался. В его краях арабских поселений было мало. В основном басурмане жили ближе к югу. Не далеко от земли франков. И вроде все они такие мирные… Были правда и кочевые банды. Но банды — они банды и есть. Что «охотники дорог», что речные разбойники, что кочевники.

— Держи, — Вим пододвинул мальчику дымящуюся металлическую кружку. Такую Рууд видел только два раза. Первый, когда зашел к Настоятелю в келью, а второй, у Кееса.

— Так что ты думаешь, отстали они от нас? Черта с два. Только перегрузились мы на припрятанную повозку — они тут, как тут, скачут. Целая кодла. Да. Сколько не было у нас патронов, а кончились. И потом тяжело груженная повозка — не повод для гонок. А тут еще смотрю — Иорис на меня заваливаться стал. Глядь, а у него из шеи стрела торчит. Догнали нас, окружили, отметелили конечно, и в амбаре каком-то, в кишлаке своем закрыли. Сидим мы, кисло все. Товар пропал, в который почти все вложено. Иорис убит и с нас, того и гляди, шкуру с живых сдерут. И содрали бы. Только решили они за нас с поселения наемников выкуп содрать. Традиция у них такая еще с довоенных времен. Только не учли басурмане одного — наемники, это тебе не менялы какие-то, не мастеровые и даже не караванщики, которых можно данью обложить. Собрались наши и разнесли всю их эту шарашку. Жаль только, вот за эти три дня, что мы там сидели, меня все-таки подрезали. Уха лишили гады. Ага, с посыльным его, значит в Роттердам и послали, гады, — Вим повернулся к Рууду правым боком и отвел рукой волосы.

Рууд посмотрел на обрубок, и его рука непроизвольно потянулась к собственному уху.

— Ну ничего, я потом целый венок из их ушей собрал. Вон у меня в оружейке висит. Там много боевых трофеев за семьдесят лет-то скопилось. Но теперь все, завязал я. И ты меня не уговаривай, не пойду я на этого Червя. У меня жена и четверо детей, — Вим махнул рукой и полез на верхнюю полочку за новым кувшином самогона.

Рууд поджал губы.

— Чего скривился-то. Думаешь, мне брата не жаль? Жаль, конечно. Любил я его, хоть мы с ним последние тридцать лет и не особо… А знаешь скольких я за это время потерял? — наемник стукнул кулаком по столу, и в соседней комнате проснулся и заплакал младенец. Рууд уставился в нутро металлической кружки.

— Ты, значит, наемником мечтаешь быть? Ну вот отведу тебя к нашим, они из тебя настоящего волка черных земель сделают. Тогда и поймаешь своего Червя и отомстишь за Хендрика. А пока давай-ка спать. Поздно уже.

Утром заспанный Рууд, дрожа от холода, выполз под свет масляной лампы. Хоть он и привык жить в подземной келье, там бало гораздо теплее. Рядом был лес и монахи на дрова не скупились. Здесь же в городе, дрова менялись как и все остальное. Эмиль говорил, что на северо-западе даже воду меняли. Ну это те, кто был не в состоянии пилить за ней к центру.

А вот Виму, похоже, было совсем не холодно. Он налил в плошку струящуюся из дырки в трубе воду и осторожно понюхал ее. Потом попробовал на язык.

— Береженого бог бережет, — сказал наемник, заметив, что парнишка за ним наблюдает. — У нас тут и родники и подземные ключи могут в миг запаршиветь, — он налил воды в большую миску и хрюкая от удовольствия вылил ее на себя. Руда аж передернуло.

— Ну, вот — как заново родился. Не хочешь освежиться?

Мальчик поспешно замотал головой. Кто его знает — возьмет и выплеснет на него студеной.

За завтраком Рууд опять закинул удочку насчет Огненного червя. Хитрый, он поняв, как Вим любит оружие, спросил — нет ли у того такого ружья, которое может убить подземную тварь.

— Даже не начинай, — наемник рассмеялся. — Маленький, а какой смышленый. Я в твои годы еще в игрушки играл.

— А правда, что вы почти сто лет живете.

— Правда. До войны и по сто пятьдесят жили. Стволовые клетки в каждой аптеке продавались. Биорегуляция всякая… Эх чего ж не жилось-то, — Вим посмотрел, как мальчик развязав узелок и сунул за щеку леденец. — Погоди-ка, а ты и сам, гляжу, в долгожители метишь?

— Как это?

— Антирад кто глотает, «как это», — передразнил Вим. — С ним ты можешь долго протянуть. Вон старейшины городские заграбастали себе весь запас антирада и создали «касту бессмертных». А ведь долго жить — оно не всегда в радость. Я вон уже трех жен похоронил, девятерых детей пережил, — наемник помрачнел.

Рууд бережно спрятал ставший вдруг драгоценным узелок с леденцами.

— А с пилюлями тебе повезло. Редкая вещь. Даже, я ее достать не могу. Ну ладно. Хватит трепаться, а то утренний сбор нашего наемного брата прозеваем.

Рууд, поеживаясь, вышел из коридора и направился в тоннель.

— Ты далеко не отходи. Слышишь? Здесь стаи крыс выше тебя ростом бродят, — Вим закрыл дверь, дождался, когда ее закроют изнутри на засов и, прицепив связку ключей к поясу, взял мальчика за локоть. Они вышли в тоннель.

— У нас там есть один такой наемник по имени…

Слова Вима потонули в чудовищном гуле. Земля задрожала сначала мелкой дрожью, а затем и вовсе попыталась стряхнуть с себя их обоих.

Все случилось мгновенно. Рууд и не успел заметить, как тоннель наполнился нестерпимым жаром. Может и хорошо, что обжигающая волна, швырнувшая его и Вима на стену, пришла чуть сбоку. Иначе оба остались бы без глаз.

Когда в тоннеле снова воцарилась тьма, привыкшие к ней глаза мальчика увидели стоящего посреди подземелья наемника. Он смотрел на светлый шершавый бок гигантской конструкции, въехавшей своей тушей прямо туда, где за минуту до этого был его дом, жена и дети.

В наступившей тишине было слышно, как внутри этого подземного убийцы что-то заворочалось и через некоторое время небольшой овальный кусок светлой металлической шкуры, будто вдавленный, отъехал вовнутрь. Из него по появившейся откуда-то лестнице выскочило несколько черных фигур. У всех у них были чудо-головы. Но не такие, как у караванщиков. Одна из фигур навела на стоящего в ступоре Вима ружье. Рууд, отползая назад, достал пистолет, прицелился, как учил Дирк, и нажал на спусковой крючок. Он жал до тех пор, пока вместо грохота выстрелов не услышал щелчок. Кажется, он даже закрыл глаза. Когда он их открыл, то увидел, что одна из фигур лежит, раскинув руки, а ругая держится за плечо. Или что там у него. Остальные залегли.

Очнувшийся Вим схватил мальчика в охапку и нырнул в ближайшую сбойку. Вслед им прозвучало несколько выстрелов.

Рууд не стал пытаться вырваться, а просто извернулся так, чтобы не удариться о стену головой.

Когда ему уже показалось, что преследователи отстали, сзади что-то грохнуло, и Вим упал, подминая под себя мальчика. Потом он с трудом встал и опять подхватил Рууда. Время потеряло счет. Они неслись по каким-то тоннелям, лезли по лестницам. Один раз, даже спустились вниз по трубе. Рууд теперь двигался сам. Силы его были на исходе. Ноги подгибались, а сердце было готово выскочить из груди. Он уже был готов упасть на месте, но откуда-то спереди вдруг подуло свежим, холодным воздухом и когда беглецы повернули за угол, Рууд увидел пятно света, падавшее сверху из узкого круглого зарешеченного отверстия. Вим ударил, и гнилая решетка рассыпалась на части.

Глава 8. МАША

По улице носилась обезумевшая от страха лошадь. Не далеко от того места, где они выбрались наверх, на боку лежала догорающая вместе со своим хозяином повозка. Еще дальше горело уже потрескавшееся покрытие улицы. Недалеко, напротив входа на Парквег на том месте где еще недавно стоял высокий дом дымилась огромная воронка.

Вим поймал лошадь. Он схватил ее за оборванные поводья, а затем взял под уздцы.

Какое-то время они мчались по улице в неизвестном направлении — лишь бы подальше от всего этого кошмара. Потом лошадь пошла рысью, а через пару кварталов перешла на шаг. Оба всадника все еще находились под впечатлением от увиденного. Первым пришел в себя Вим. Он направил лошадь в ближайший переулок. Верхом им было легче преодолевать многочисленные завалы. На повозке они вряд ли бы здесь проехали. Если проезжая по городу вместе с караваном, Рууд еще хоть как-то ориентировался, то сейчас он не смог бы даже сказать, где находится река.

Миновав еще полтора десятка домов, они оказались в небольшой роще, проехав которую насквозь всадники увидели железную дорогу, упирающуюся в частично обрушившийся мост. Причудливо изогнутая когда-то серебристая гусеница поезда, одним своим концом уходила в воду.

Видать пытались уехать из города. Рууд смотрел на кости прежних, белеющие на истлевших сиденьях. Не успели.

По левой стороне железнодорожного моста все еще можно было проехать. Середина его провалилась вместе с поездом, но пешеходная дорожка уцелела.

На том берегу их поджидал сюрприз. В своем стремлении уйти от всепожирающего огня подземного чудовища, они заехали в ту часть Роттердама, которую во время войны накрыло волной. И вот теперь на их пути лежал, уютно устроившись посреди разрушенных домов, оказавшийся здесь большой океанский корабль. Рууд чуть не вывихнул шею, когда они проезжали мимо его ржавого вспоротого брюха. Его размеры ошеломляли. В такой лодке можно было уместить весь довоенный Арнем вместе с окрестными селами.

Конечной целью их путешествия по кладбищу прежних надежд (или надежд Прежних?) оказался подвальчик старого Яапа.

Он располагался в неприметном доме, от которого остался только первый этаж и вход в него мог бы найти только посвященный. Поэтому Рууд сначала удивился, когда Вим наконец нарушил обет молчания и прямо посреди многочисленных руин сказал, — слезай, приехали.

Но за вогнутым вовнутрь (как будто его долго пинали со всех сторон гигантскими ножищами) большим железным ящиком оказались ступени вниз.

За традиционно толстой металлической дверью с таким же традиционным штурвалом оказался узкий и длинный коридор, заканчивающийся еще одной такой дверью. За второй преградой находилось помещеньице, часть которого было забрано решеткой. За ней сидел охранник с коротким толстым ружьем. Как потом Рууд узнал, это был автомат «Инграм», который может выпустить сразу рой пуль, а звук его стрельбы похож на барабанную дробь.

— А проходи, проходи. Что-то давненько тебя не было видно, Вим. Да ты не в себе. Что слу… — старик Яап поперхнулся, уставившись на иссеченную осколками гранаты спину. Мелкие рваные точки вместе с кровоподтеками образовали замысловатый узор на поверхности плаща.

— Чего уставился? Давай двойную пшеничную.

— Ага. Как всегда твою любимую…

— Любимую — сильно сказано.

— Может, хоть дочка моя тебя посмотрит?

— А чего на меня смотреть? Я что, журнал порнокомиксов что ли? Давай свою дочку с щипцами и анастезирующего побольше, — Вим достал из кармана упаковку байеров и швырнул ее на барную стойку.

Яап бросился в отсек бывшего бомбоубежища, где располагалась кухня, а наемник, смахнув со свободного стола объедки, рухнул на лавку, даже не посмотрев в сторону Рууда.

В тусклом свете масляной лампы, подвешенной на крюке, вбитом в одну из стен, было сложно рассмотреть всех посетителей бара. Особенно тех, кто сидел у дальней от лампы стены.

Был бы у него мешок, Рууд пристроился бы где-нибудь в уголке на прямо полу. Но мешок остался в том страшном тоннеле. При себе у него оказался только пистолет и кусок вяленой рыбы, который уходя из жилища наемника, Рууд сунул в карман. Достав пистолет, мальчик подошел к бармену.

— Что тебе?

— Да вот, хочу поменять на байеры.

— Ближайшее место, где ты можешь это сделать — это на арабском суке, рынке по-нашему. Выйдешь сейчас и сразу направо за угол. Потом три дома по улице и налево. Там за остатками монорельса увидишь полуразрушенную мечеть. Это такое место, где они с богом своим разговаривают. Вот за мечетью и будет этот самый сук.

Рууд покосился на Вима, опрокидывающего одну кружку за другой. Дочка Яапа уже перевязала его спину и сидела напротив, уставившись на наемника. Мальчик пошатался еще какое-то время между столами и, решив быстренько сбегать на арабскую барахолку, вышел наверх.

Завернув за угол, он миновал три дома (если эти руины можно было назвать домами) После третьего из них начиналось месиво из плит, арматуры и битого кирпича, которое перегородило всю улицу. Наверное, рухнул особенно большой дом. Рууд посмотрел на фрагмент красочной облицовки, украшавшей когда-то величественное строение прежних. Несмотря на отскочившие кое-где куски мозаики, рисунок все же просматривался. Это был такой круг из желтых звездочек на синем фоне. Повернув налево, Рууд увидел поезд, замерший на частично обрушившейся железной дороге, проложенной по столбам высоко над улицей. Во как, прежние оказывается еще и по перекладинам ездили. Чудаки!

Проскользнув под раскуроченными вагонами, он пересек улицу и замер. До него донеслись странные, пугающие звуки. Сложно было даже сравнить их с чем-то. То ли концерт мартовского кота, то ли плач младенца. Постояв с минуту, он успокоился. Звуки доносились с круглой обезглавленной башенки небольшого здания, которое стояло напротив дороги-перекладины. Поначалу испугавший Рууда, теперь он даже показался мальчику красивым.

— Аллах акбар, аллах акбар, — донеслось из дома.

Сук представлял из себя скопище поломанных автомобильных повозок, поставленных в несколько рядов возле входа на такую же подземную железнодорожную станцию, как и Парквег. Наверное, арабы хранили там, под землей свой товар.

За его пистолет охотно предлагали шесть пластин аспирина или четыре анальгина. Давали еще какие-то неизвестные байеры, но после вопроса об экстази и тарене сразу разворачивались к Рууду спиной и переключались на другого меняющего.

На третьем ряду к нему подскочил шустрый меняла в широком балахоне.

— Слюшай, уважаемый, «герыч» или «кокс» менять будешь? — говоря это, он распахнул широкую полу своего странного одеяния. — Мала, мала не дам. Многа дам.

— Не, не надо, — Рууд с сомнением посмотрел на пакетик с порошком, который меняла извлек из одного из многочисленных кармашков, пришитых с внутренней стороны балахона. Ни про «кокс», ни про «герыч» Дирк ничего не говорил.

— Хозяин-барин, — меняла тотчас растворился среди повозок.

Наконец, поторговавшись, мальчик обменял таки свое оружие на несколько пластин байеров из списка Дирка и выбравшись с сука, поспешил обратно в подвальчик Яапа.

Вима там уже не было, и на все расспросы мальчика никто не мог вразумительно сказать, куда он делся. Приехали. Куда теперь? Рууд присел на пустую лавку.

— Наш юный гость ничего не желает? — Яап, не дожидаясь ответа, сделал знак дочке и та скрылась на кухне, — крысиные отбивные, рагу из воробьев, собачьи ножки или может быть настоящий омлет из настоящих куриных яиц?

— Сколько за омлет?

— Байер анальгина, — ответил Яап, покосившись на пластины, зажатые в руке у мальчика.

— Не, чего-нибудь рыбного.

— Рыбного, — сморщился владелец забегаловки, — ну этого добра у нас навалом, но настоящий мужчина должен есть мясо.

У, старый пень. Хрен ты меня разведешь. Хотя…

— Порцию рыбы и парочку крысиных отбивных.

— Что будете пить, молодой человек? Пиво, пшеничный самогон или вино? Есть несколько отличных бутылочек, привезенных из земель Франков. Вообще-то его мы предлагаем только постоянным посетителям, но учитывая, что ты друг Вима…

— А пиво, откуда? — решил сумничать Рууд.

— Самое лучшее из восточных земель.

— Одну кружку. Сколько за все?

— Два Байера анальгина.

— Один, и аспирина.

— А ты, я гляжу, малый не промах, — Яап рассмеялся. — Без году неделя в городе, а в байерах уже разбираешься.

— А откуда вы знаете, что я в городе недавно?

— Все очень просто. Города ты не знаешь, а без этого здесь не выжить никак. Забредешь например в черные земли или в подземке заблудишься и все. К тому же одет ты… Ну, в типичный деревенский походный плащ. Ну и еще там по мелочи.

Тем временем девчонка принесла миску с двумя дымящимися кусками мяса и плошку с рыбной похлебкой. Пока Рууд пытался не подавиться слюной, откусывая крысятину, она вернулась с глиняной кружкой пива и села напротив. Что, она так и будет тут сидеть и на меня таращится?

Рууд расправился с мясом и, уплетая похлебку, нет-нет, да и посматривал на белокурую девчонку.

— Как тебя зовут-то, — он отодвинул пустую плошку и, обхватив ладонями кружку, отхлебнул пива.

— Маша.

— Хм. Странное имя. Масшя. Ты с востока?

— Да.

— Из пшекии что ли?

— Э-э, ну да.

— Будешь? — Рууд пододвинул к Маше наполовину не допитую кружку и зевнул. После сытного обеда Руду захотелось спать.

— Не откажусь, — она быстро допила пиво и, схватив его за руку, потащила к неприметной двери в углу.

— Куда это мы? — язык у мальчика еле ворочался.

Рууд проснулся оттого, что кто-то гладил его по голове. Возле него сидела Маша. Заметив, что мальчик открыл глаза, она устроилась рядом с ним. Некоторое время они лежали в тишине, которую нарушало только равномерное щелкание какого-то механизма прежних, висящего на стене напротив.

— Что это такое?

— Часы. Яап научил меня считать по ним время, как это делали прежние.

— А зачем они считали время?

— Зачем они — не знаю, но мне нужно считать время, чтобы… ну чтобы не задерживаться здесь дольше положенного.

— Ты все время говоришь Яап. Разве он не твой отец?

— Он мой приемный отец. Яап взял меня к себе, когда мама умерла.

— А отец?

— Отца совсем не помню. Да и не рассказывала про него мне мама. А вот про деда она мне много рассказывала. Очень он любил мою бабушку. Ее Ксения звали. Она в Амстердаме на улице красных фонарей работала. А потом, когда война началась, Амстердам за три часа затопило. Дед с бабкой спаслись. Все-таки он военным был. Потом они сюда переехали. У них такая любовь была. Он ее все время так ласково звал. Ксюша.

— Ксусча, — попытался повторить Рууд. — Все бы вам девчонкам про любовь, — проворчал он.

— Да. А что? Вот дедушка ее так любил. Когда она умерла, он даже в монастырь ушел. Мама с ним не пошла. Она…

— Постой. Как твоего дедушку звали?

— Хендрик. А что?

Рууд промолчал. Он долго изучал узоры на обшарпанном потолке, а потом повернулся к Маше и стал гладить ее по голове.

— Так что ты говорила, твоя мама? — через некоторое время спросил Рууд.

Она на Врееденордплайн работала. Как и бабушка. Жить как-то надо было.

— А что она делала?

— С мужчинами за байеры была, — ответила Маша и вдруг, словно что-то вспомнив, прижалась к мальчику и неожиданно просунула руку в его штаны.

Рууд чуть не подпрыгнул от неожиданности.

— Один Байер, — прошептала она.

— Половина, — машинально ответил он, не понимая, что от него хотят.

Маша тотчас вскочила и вытащив у него из кармана пластинку аспирина, ловко выдавила один байер и выхватив нож из ножен, которые, как оказалось, были у девочки под платьем, одним взмахом ополовинила кругляш. Затем она нырнула в кровать и снова запустила руку ему в штаны.

Совершенно не понимая, зачем девочка это делает, Рууд решил посмотреть, что будет дальше. Машина рука задвигалась все энергичнее. Ему стало не уютно.

Девочка привстала. Они смотрели друг на друга. Маша растеряно, Рууд удивленно.

— Забери, — она протянула ему пол байера, — не нужно.

Он пожал плечами и спрятал обе половинки в карман. Хлопнула дверь. Рууд посидел какое-то время на кровати и тоже вышел из комнаты.

— Коза Брюссельская, — сотрясал воздух на кухне голос Яапа, — почему Байер не взяла?

— Да он же мальчик еще, — глотая слезы, отвечала Маша, — у него это самое, того, этого…

— Того, этого, — продолжал орать Яап, — а какого черта тогда надо было полдня валяться с ним? Могла бы в это время еще с кем-нибудь, дармоедка. Вот продам тебя в гарем к басурманам, будешь знать.

Руду стало как-то не по себе. Ему захотелось уйти из этого места. Он достал из штанов половинку байера, положил ее на стойку, накинул плащ и вышел на улицу.

Глава 9. ХЕДВИГ

Он должен разыскать Вима. Как он будет это делать, Рууд не знал. Начинало темнеть. Нужно для начала найти место для ночлега, а все остальное — потом.

Рууд пошел по улице, стараясь держаться подальше от того места, где начинался арабское поселение. Он уже знал, что ночью там лучше не появляться.

Через некоторое время руины стали попадаться все реже. Он выбрал невысокий крепкий дом с плоской крышей. Поднявшись на второй этаж, Рууд нашел комнату без окон и, забаррикадировав дверь тяжелым железным ящиком, устроился на ночлег.

Из ящика вывалились какие-то коробки с бумагами и, поколдовав с кресалом, он развел небольшой костерок. Готовить на нем было нечего и не в чем, но огонь создавал иллюзию уюта и безопасности. Рууд наломал досок из пола и долго сидел, глядя на пляшущие языки пламени.

Проснулся он от холода. Натянув сползший плащ, служивший ему одеялом, Рууд полежал еще немного и отправился исследовать остальные комнаты. Ничего ценного он не нашел. Все что можно было вынести, уже вынесли. Удивительно, что не сняли дверь. Видимо в первые дни для растопки хватило и мебели, а потом промышлять по пустующим домам стало некому.

В одной из комнат в сумеречном свете среди бесполезного хлама его внимание привлекли чьи-то глаза. Из темного угла на него смотрела маленькая копия белобрысой девочки, очень похожая на Машу. Рууд взял ее в руки, очистил от грязи и засунул за пазуху.

Вернувшись к месту своего ночлега, он зажег наскоро сварганенный факел и принялся копаться в содержимом железного ящика, дверца которого соскочила с проржавевших петель еще вечером, когда он двигал эту штуковину к двери.

Ничего ценного не было и здесь. Пустая бутылка с давно испарившимся напитком. (Наверное о таком «Виски» рассказывал Вим), коробка со странно пахнущими толстыи трубочками, о которых Рууд подумал, что хорошо бы их обменять на еду. Но эти «кубинские сигары» (так было написано на крышке) рассыпались в труху от одного прикосновения к ним. Вот металлическая коробка, в которой лежат какие-то картинки, листочки с рукописным и не рукописным (как в книгах) текстом.

С одной из картинок на него глядел парень лет двадцати пяти — преклонного по нынешним меркам возраста (если не считать долгожителей). На обратной стороне было написано: — «Хедвиг Де Хооп. Июль 2021 г.»

Рууд развернул тонкий листок с «книжным» текстом.

«Роттердамс дагблад. 23.08.2021 г.

Подземная война. Мифы и реальность.

Существуют ли на самом деле пресловутые подземные лодки? Давайте разберемся.

Еще во время первой мировой войны в начале двадцатого века русский инженер Петр Рассказов разработал проект первой субтеррины, но при загадочных обстоятельствах был убит. Чертежи же в скором времени «всплыли» в Германии, где на некоторое время их следы затерялись.

Чуть позже разработкой подземной лодки в США занялся Питер Чалми под руководством знаменитого Томаса Эдисона. Его цепь таинственных убийств и исчезновений не коснулась, как, впрочем, и других американских ученых, работающих по этой теме позднее. Правда, и каких либо существенных результатов добиться Чалми не удалось.

В России тоже не сидели, сложа руки. Конструкторам А. Требелинскому, А. Баскову и А. Кирильцеву уже удалось построить действующий подземоход, предназначенный, правда, не для военных целей, а для добычи нефти из подземных нефтяных озер. Но дальше опытного образца не пошло. К тому же на носу была вторая мировая война. Требелинского, ехавшего на велосипеде, сбила насмерть автомашина, а Басков и Кирильцев были расстреляны по доносу человека, оказавшегося в последствии немецким шпионом и тоже расстрелянного. Как говориться, концы в воду. Вся документация конечно же исчезла.

В это же время в германии инженер В. Фон Верн оформил патент на подземоход (пусть фамилия Верн не смущает дорогого читателя нашей газеты).

Граф Клаус фон Штауфенберг взял под свою опеку талантливого инженера, и вскоре шесть изготовленных специально под операцию «Морской лев», основной целью которой было вторжение нацистов на Британские острова, субтеррин, вместимостью пять человек и способных двигаться со скоростью семь километров в час, были готовы к испытаниям.

Говорят, одна из них даже навела шороху под Ньюкаслом во время одного из разведывательных рейдов.

Однако база и завод по производству субтеррин подверглась массированной бомбардировке и на этом Германская глава в освоении подземного пространства была закрыта.

Но после окончания второй мировой ни американская, ни советская разведки не дремали. Помимо ученых ядерщиков, в США был вывезен и Фон Верн, со своими сотрудниками, а вся документация досталась людям из ведомства Берии.

В пятидесятые проблемой подземоходства занялись видные советские ученые. Профессор Г. Покровский предоставил расчеты, показывающие, что пузырьки газа или пара способны весьма эффективно разрушать горные породы, а академик Сахаров утверждал, что возможно создать условия, при которых подземный аппарат будет двигаться не в толщине пород, а в облаке распыленных частиц, что обеспечит фантастическую скорость продвижения — десятки километров в час!

Но до этого в то время ни у американцев, ни у русских дело не дошло. Хотя о разработках в этой области в США известно крайне мало.

В СССР, в Крыму правда, построили огромный завод по производству атомных субтеррин. Первый опытный образец отправили на Урал, где первый цикл испытаний завершился удачно. Генеральный секретарь Никита Хрущев после этого заявил: — «Мы достанем империалистов не только из космоса, но из-под земли.»

Но второй цикл испытаний закончился трагически. Подземная лодка взорвалась, похоронив весь экипаж из двенадцати человек под землей.

Примечательно, что сразу после этого был отправлен в отставку глава КГБ СССР, что наводит на некоторые мысли.

Перенесемся теперь в наше время. Как пишет в своей статье профессор К. Штайнер из Германии: — «Атомные субтеррины вполне могли быть разработаны и запущены в серию как в России, так и в США. Проблем с передвижением под землей такие аппараты испытывать не должны. Верхняя часть земной коры состоит, в основном, из осадочных пород с относительно невысокой прочностью. И самое замечательное — в них всегда содержится много кристаллогидратной и адсорбированной воды, которая при нагреве породы до 300–500 °C интенсивно выделяется в виде паров. Их-то и надо заставить работать в турбине атомного крейсера.

Но это не все. Карбонаты и сульфаты, содержащиеся в породе, при нагреве до 900 °C и выше разлагаются с выделением не только воды, но и диоксида углерода и сернистых газов, которые также можно направить в турбогенератор.

Этот аппарат длиной в несколько десятков метров состоит из нескольких отсеков: ядерного реактора тепловой мощностью 4–5 МВт, парогазогенератора и турбогенератора мощностью 600–800 кВт. Кроме того, имеются отсеки навигации, связи, управления, жилые и конечно отсек с ракетами с ядерными боеголовками. В принципе субтеррина мало чем отличается от субмарины.

Рассмотрим функции некоторых блоков. В парогазогенераторе порода нагревается до 300–500 °C, в результате чего и выделяется вода. Если ее окажется недостаточно для снабжения турбины паром, то парогазогенератор автоматически переходит на второй режим работы — до 900—1000 °C. Как мы уже отмечали, при этом к пару добавляются диоксид углерода и сернистые газы. Пройдя турбину, смесь сбрасывается в пройденный канал, поэтому для силовой установки не нужен специальный холодильник.

Помимо этого, часть раскаленной породы с промежуточным подогревом до состояния плазмы с помощью специальных плазмотронов, направляется наружу, как в носовую часть субтеррины для разрушения породы, так и в боковые сопла, для создания облака плазмы. Окруженная таким облаком субтеррина, просто скользит под землей. Ничего фантастического в этом нет. Уже сейчас известны образцы действующего плазменного оружия, а боевые самолеты давно используют искусственно созданные плазмоиды для противодействия средствам ПВО. Есть такие системы и на баллистических ракетах.

Важный вопрос: как поддерживать связь с комплексом и управлять им? Уже давно в подводном флоте используются сверхдлинные радиоволны, хотя морская вода поглощает их намного сильнее, чем обычные грунты (так называемая связь на чрезвычайно низких частотах или ЧНЧ). Эти же системы можно применить и для связи с субтерриной.

А чтобы аппарат не сбивался с маршрута, проложенного на основе детальных геологических карт, на его борту предусмотрена навигационная система. Она поможет обогнуть твердые породы, встретившиеся на пути.

Не засечет ли противник собственные акустические шумы субтеррины? Да, они прослушиваются геофонами и сейсмодатчиками, но только если более-менее известно место прохождения трассы. А при глубине около 300 м его вообще вряд ли возможно «прослушать».

Напоследок, видимо, не обойтись без прояснения нашей позиции. Мы прекрасно понимаем, что прокладка подземного канала для доставки ядерного оружия на территорию другого государства — акт агрессии. Что не исключена авария реактора, и даже большая глубина его залегания не гарантирует от серьезных экологических неприятностей, в частности, из-за попадания радионуклидов в подземные воды. Но ведь надо же учитывать реалии жизни: известно, что в истории происходили, происходят и, скорее всего, будут происходить события, несовместимые с международным правом. Надо же просчитывать разнообразные варианты возможных последствий этого. И если, к примеру, научно-технический прогноз показывает, что ядерная субтеррина вполне может существовать — общественности, что бы ни говорили политики-миротворцы о всеобщем доверии и разоружении, необходимо делать соответствующие выводы.

А первыми признаками, что где-то уже существует подземный крейсер, могут быть такие: повышение спроса на специалистов, разрабатывающих ядерные силовые установки мощностью до 5 МВт; особый интерес к детальным геологическим картам и гидрогеологическим условиям на глубинах до одного километра на территории других стран; интенсификация исследований в области акустики горных пород и распространения в них сверхдлинных радиоволн; модернизация существующих антенных полей или постройка новых для радиосвязи на сверхдлинных волнах. Именно этим мы, журналисты и намерены заняться, и в последующих статьях расскажем вам, дорогие читатели, что нам удастся узнать.

Например, есть непроверенные данные из …»

На этом месте текст был чем-то размыт и сколько Рууд не старался прочитать, ему так и не удалось это сделать.

«… там может находиться база уже существующей субтеррины, стоящей на вооружении у США. По некоторым свидетельствам местных жителей, земля в окрестностях города время от времени вибрирует. Есть еще несколько фактов, проверив которые, мы обязательно донесем до вас, дорогие читатели.

В статье использовались материалы:

ж. «Популярная механика» Россия. 2006 г. С.Зигуненко «Ушел в поход подземоход» ж. «Фундаментальная физика» США 2016 г. М.Фойл «Динамика и информация»

ж. «Техника молодежи» 12/97 В.Федоров М.Кокоев. «Ядерный крот»

ж. «Атом» Германия 2019 К.Штайн. «Геодинамика и плазма»

Рууд подул на занемевшие от холода пальцы и развернул следующий листок с написанным от руки текстом.

На втором листке было возможно прочитать лишь этот фрагмент:

Под этим листком лежал совсем крохотный клочок бумаги. На нем была картинка, с которой на Руда смотрел все тот же Хедвиг. И картинка и «книжный» текст были обведены черной рамкой.

И на последнем листке было следующее:

Рууд мало, что понял из этих листков, но ему стало ясно, что это все как-то связано с «Огненным червем» и, что это очень важно.

Он убрал все листки обратно в коробку, потом сделал из найденной в соседней комнате тряпки узел и засунул туда эту коробку и маленькую Машу.

Улица встретила его собачьим лаем, доносившимся с пустыря слева и каким-то бухающим звуком из-за домов справа. Начинался обычный день обычного города, познавшего как и все города и деревни этого мира испепеляющую силу человеческой глупости.

Глава 10. ПОСВЯЩЕНИЕ

Откуда-то из-за угла, вспоров обычную для угрюмого Роттердамского утра полутишину, нарушаемую лишь крысиным попискиванием, да повизгиванием дерущихся из-за добычи собак, донесся истошный, душераздирающий крик. Кричала женщина.

Рууд, как впрочем, и все в этом мире, привыкший не совать нос в чужие дела, на этот раз решил все-таки посмотреть, что там такое происходит. Он снял с плеча арбалет и взвел курок, а затем, обогнув каркас панельного дома, нависающий над кучей из крошева этих самых панелей, вышел к местами завалившемуся двухметровому бетонному забору.

Сквозь прореху в нем было видно, как два оборванца стаскивают верхнюю одежду с отбивающейся от них женщины.

Рууд поднял арбалет, прицелился и вздрогнул от того, что кто-то положил ему руку на плечо.

— Решил в Робин Гуда поиграть? — над ним возвышался ухмыляющийся Вим.

— Не играю я ни в какого Гуда, — сказал обиженно Рууд. Мальчика задело и то, что Ван Хогдалем застал его врасплох, и то, что тот считает его маленьким, способным лишь на игрушки.

— Не дуйся. Во первых не стоит вступать в схватку, если не уверен на сто процентов в ее успешном для тебя исходе, во-вторых, если уж решил, то подготовь позицию как следует. Осмотрись.

— Ага, а пока я тут копаться буду, там человека убьют. Вон… — Рууд повернулся к пролому и замолк.

Женщина уже сидела, пытаясь как-то завязать на поясе разодранную юбку, а два типа в таком же пепельном камуфляже, что и Вим обшаривали карманы у двух распростертых на земле оборванцев.

У одного из них из пробитой головы натекла целая лужа крови, а у второго из спины торчало короткое древко самодельного дротика, который один из сотоварищей Вима тут же и вытащил из бездыханного тела, упершись в спину убитого ногой.

— А я думал, что вы, наемники в такие дела не вмешиваетесь. Мне об этом Кеес рассказывал.

— Обычно и не вмешиваемся, но это повариха из нашего поселения. Сестру она проведать пошла, видите ли. Сколько не говорили ей, что к этой ее оторве в басурманский квартал ходить не след, все равно поперлась. А ты молодец. Хвалю за порыв. Но больше так делать не надо. Придется заняться твоим обучением. А кстати, куда это ты исчез? — и, не став слушать ответ на свой вопрос, наемник задал следующий. — Слушай, малой, а ты что, тот свой пистолет даже на предохранитель не поставил? Так и носил в кармане? — Вим засмеялся. — Ну и отморозок.

Рууд покраснел.

— Нет, все. Собирай свои манатки и пошли к нам. Сделаем из тебя настоящего наемника.

— А все вещи-то при мне, — Рууд похлопал себя по карманам.

— М-да, не густо. Ну ничего, еще прибарахлишься. При нашей-то работе… И вообще, тебя ожидает приятный сюрприз. Побывал я тут в том самом тоннеле, где ты мне жизнь-то спас, когда зараза подземная эта… — по лицу Вима пробежала тень, — ну, в общем, мешочек твой походный в моей новой берлоге валяется. Радуйся.

— Хек, — очередной кирпич разлетелся на две части. Рууд восхищенно посмотрел на Вима. Мальчик уже полторы недели барабанил по деревянному бруску, а о таком и мечтать не смел. Не особо толстые доски он разбивать уже умел, но и только. А Вим…Руки у него — просто какие-то стальные. Рууд посмотрел на раскрасневшееся ребро своей ладони.

— Ну все, на сегодня хватит, — наемник отшвырнул в угол обломки кирпича.

— А спарринг? Ты обещал спарринг!

— Уф. Умотал ты меня. Ну, если тебе неймется, и силенки свои девать некуда, держи, — Вим протянул ему противогаз, — одевай это, разгрузку. Бери вон ту старенькую М-16 и все остальное. Сейчас ты у меня в полной боевой выкладке побегаешь. Ха-ха. Шучу. Под сотню кило на тебя, конечно, не навьючу, но… Ты сам напросился. И смотри, увижу, что пальцы под резину суешь — два штрафных круга.

Через пятнадцать минут, когда обессилевший Рууд рухнул у ног своего мучителя, на него страшно было смотреть. Мальчик содрал с себя противогаз и, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, потянулся к ведру с водой.

— Эй, эй. Сразу не пей, нельзя. Погоди чуток.

Казалось, этот марш-бросок надолго отобьет у пацана охоту к подготовке к вступлению в ряды наемников. Ан, нет. Уже на следующее утро он на полусогнутых, но пришел на стрельбище.

— Гляди, он уже дерется не хуже Веерса, а стреляет так даже лучше, — сосед Вима по подвалу бывшего торгового центра, где обосновались Роттердамские наемники, махнул рукой в сторону паренька, чистящего винтовку.

— Ну так, чья школа? — лицо Ван Хогдалема расплылось в улыбке.

— Да, да, — Гус похлопал наемника по плечу, — под твоим чутким руководством. Надо отвести его к нашему эскулапу, а потом и к главному механику. И если он так же хорошо думает, как бегает, дерется и стреляет, то глядишь, недели через две можно будет и посвящать.

— Правда твоя, только к механику, наверное не надо. Изучать давно мертвые машины — гиблое дело.

— Ну почему гиблое? Во-первых вдруг попадет в город механиков когда-нибудь, а во-вторых, опять же традиции… Да и той же лебедкой пользоваться научиться.

— Ну разве что лебедкой… А традиции эти пора менять, — Вим подошел к Рууду и взял у него винтовку. Старенькая М-16 лязгнула затвором.

— Молодец. Почти как новая стала. Держи, теперь она твоя.

— Что, вы мне ее просто так отдаете?

— Запомни, просто так в этом мире ничего не бывает. Отработаешь в первой же ходке, я думаю, — наемник посмотрел на Рууда, обнявшегося со своей обновкой.

— Что, Вим, нового напарника себе готовишь? — из-за кабины ржавеющего грузовика, на кузове которого еле угадывалась та же надпись, что и на фасаде бывшего торгового центра, вышел седой сухощавый дед. Это был, по всему видать, бывший наемник. Выбираться в ходки ему не позволял его возраст, но его опыт и знания наверняка были востребованы в поселении наемников.

— С чего ты взял?

— Да чует моя старая задница, что ты опять за старое взялся — в ходку готовишься.

— И часто ты со своей задницей советуешься?

— Да ладно тебе. Все уже знают, что ты на «Огненного червя» собираешься.

— Во дела! Все знают, один я не в курсе… Кстати, вот, Рууд, знакомься. Это наш главный механик Лотар Хайнеман. Он из готов, но живет в Роттердаме с самого рождения. Между прочим, он тоже будет участвовать в твоем посвящении.

— Да. Мои батюшка с матушкой поселились здесь задолго до войны. Будь она неладна. И я здесь еще до войны шофером работал. Возил вот на нем продукты, — старик любовно погладил ветхий грузовик по капоту. — Подумать только, мы целые фуры курятины возили. А народу здесь сколько было. Особенно по выходным, — Лотар пустился в воспоминания, но все, что он говорил, его друзья наемники слышали не один десяток раз, и поэтому уже через минуту-другую возле рассказчика остался один лишь Рууд, который сидел на потрескавшемся бордюре с открытым ртом и, все еще сжимая в объятиях винтовку, слушал байки старого механика.

Все вернувшиеся из ходок, не занятые в охране и по хозяйству наемники собрались у северного крыла бывшего гипермаркета. Еще каких-нибудь погода назад Рууд наверняка бы рассмеялся, увидев тройку барабанщиков исступленно лупящих в свои железные бочки и совсем уж смешного мужичка, выдувающего воздух из блестящей дудочки. Но теперь ему было не до смеха. Наоборот, его распирала гордость. Его посвящают в наемники. После как всегда занудной речи старого Лотара, во время которой добрая половина наемников клевали носом, слово взял местный доктор. Тут уже не спал никто. Каждая фраза Исаака Вайсенберга вызывала взрыв хохота. Церемония грозила превратиться в представление бродячих клоунов. Положение спас предводитель наемников Тийс Мооленхорт. Оборвав доктора на полуслове, он стукнул кулаком по импровизированной трибуне, состоящей из такой же металлической бочки, что и у барабанщиков и старой тракторной покрышки. Все хохочущие сразу притихли. Тиийс сделал знак трубачу и барабанщикам, и под какофонию этих музыкантов один из его помощников принялся поднимать на флагштоке когда-то синий, выцветший флаг поселения наемников.

После этого Рууд, как учили, припал на одно колено и поцеловав винтовку, поднял ее на вытянутых руках и произнес короткую клятву наемника.

— Клянусь быть до конца дней своих быть верным нашему братству наемников.

Клянусь никогда не отказывать в помощи ни одному из нас, где и в каком бы тяжелом положении он не находился.

Клянусь ни словом, ни действием, ни помыслом не наносить вреда всему нашему братству и каждому из его членов в отдельности.

Клянусь, — Рууд не пошевелился, хотя капельки пота скользя по его лицу, падали на растрескавшийся асфальт.

— Принят, — Мооленхорт подошел к мальчику и, вынув из наплечной кобуры какой-то старинный пистолет с крутящимся барабаном, трижды выстрелил в воздух, завершив тем самым обряд посвящения.

Наемники помоложе бросились поздравлять Рууда. Те же, кто постарше просто аплодировали.

— С тебя бочка пива, — к Рууду подскочил все тот же сосед Вима по подвалу, — и не говори, что байеров нет, после первой ходки отдашь.

— Не слушай его, — это подошел уже сам Вим. — Гус — знаменитый любитель выпить на халяву. У нас принято проставляться тогда, когда кто может. А то получается из первой ходки ты должен принести как минимум коробку байеров, чтобы рассчитаться за амуницию, оружие, да еще и проставиться.

«Не слушай…». Рууд и не слушал. Он был вне себя от радости. Свершилось то, о чем он мечтал долгими, зимними вечерами над книгой прежнего Настоятеля монастыря — он стал наемником.

Глава 11. ПЕРВАЯ ХОДКА

Рууд даже не пытался снова приставать к Виму с вопросами об экспедиции по поиску Огненного червя. Он просто ждал.

Не заметить, что бывалый наемник, Вим-без-промаха, как его все тут называли, к чему-то усиленно готовится, было невозможно.

Он то часами пропадал на складе, выторговывая у местной разновидности менял, присосавшихся к поселению наемников, разные разности, необходимые, между прочим, в дальнем походе, то разбирал-собирал, чистил, перекладывал с места на место свое старое и вновь выменянное оружие. Надо сказать, что Ван Хогдалем был тот еще жук и все свои припасы, трофеи и снаряжение никогда не держал в одном месте. Таким образом, все сметенное вместе с оружейкой в тоннеле было наверное лишь третьей частью Вимовского имущества. Рууд лично видел три заначки Без-промаха, к которым тот его водил.

Не иначе будет он, Рууд напарником Вима. Посторонним такие вещи не доверяют. В любом случае напоминать о том, что не стоит чесать языком по этому поводу, Руду лишний раз не надо. Могила.

— Завтра мы стобой пойдем в твою первую ходку, — Вим плюхнулся на пыльный топчан напротив лежанки Руда, — готовься.

— Да я давно уже готов.

— Э-э, я не про то. Сам знаю, что у тебя все в полном порядке. Тут дело в другом. Наемник должен как бы настроиться на ходку. Ведь оттуда, как ты уже знаешь, не всегда возвращаются. Без должного настроя не будет тебе дороги. Я не говорю уже о том, что каждый наемник старается как-нибудь приманить удачу. Каждый по своему и никто тебе своих секретов не раскроет. Ну, это потом само к тебе придет. Со временем.

— Но ведь можно просто помолиться, попросить благословения у святого Яна-дорожника.

— Эх ты, монастырская душа. Много твоим попам эти святые помогли? Ну да ладно, можешь и так. У каждого свои методы. Может и поможет. В общем, в любом случае надо тебе побыть в одиночестве, настроиться. Завтра с утра подходи к восточным воротам. Ну, знаешь, это где такие маленькие ржавые тележки в кучу навалены. Мы, наемники в ходку обычно из восточных ворот выходим. Даже если на запад нужно идти. Тоже традиция такая, едрит ее в коромысло.

Натянув на лоб капюшон дождевика, Рууд перекрестился, и шагнул в водяную стену ливня. В трех шагах ничего не было видно и завернув за угол восточной стены бастиона наемников, Рууд едва не растянулся на склизкой тропинке, спотыкнувшись о перевернутую тележку.

Значит, правильно иду. И надо же. Оказывается прежние возили в этих нелепых конструкциях продукты с этого старинного базара. Не сказал бы Лотар — не поверил бы. Как будто они не могли до своих этих машин в мешке жратву донести. Совсем хилые были что ли?

За пеленой дождя у ворот угадывалась мощная фигура Вима.

— Опаздываем молодой человек?

— Да я на часы смотрел, как вы учили…

— Ну-ка, ну-ка, дай посмотреть. Ага. Балда ты. Во-первых, их заводить надо. Говорил же. А во-вторых, толстая стрелка — это часовая, а тонкая — минутная, а не наоборот.

Ближе к полудню дождь наконец закончился и выглянуло солнце. Рууд настолько вымотался, что еле волочил ноги, но вида не подавал. С непривычки все походное снаряжение, которым были обвешаны оба наемника, казалось ему ужастно неудобным. Особенно Рууда доставала винтовка. Если арбалет, давно уже ставший чуть ли не частью его самого, плотно прилегал к спине, то эта зараза при каждом шаге лупила его своим стволом по заднице. Рууд перевесил винтовку дулом вверх и теперь уже приклад проверя его мягкое место на прочность.

— Иэх.

— На первый раз прощаю. Пошли, — Вим подобрал ногу и именно левой шагнул через порог. Рууд последовал его примеру.

Ближе к полудню дождь наконец закончился и солнце, сбежавшее из плена облаков, весело игралось с усталыми путниками. Оно то ослепляло их, неожиданно выскакивая в прорехи между листвой, то словно испугавшись чего-то, ныряло обратно в зеленую чащу. Покинутые облака обиженно отползали в сторону Роттердама.

— Все, привал, — сказал жмурясь Вим, — а то я гляжу, на тебе совсем лица нет.

Рууд действительно вымотался до предела и еле держался на ногах.

Сначала он довольно легко выдерживал темп, предложенный Вимом, но затем начал быстро уставать.

Сказалось все: и непривычно тяжелое походное снаряжение, и неудобные армейские ботинки, и винтовка, которая при каждом шаге лупила его по заднице. Как только он не вешал ее: и на левое плечо, и на правое, и вверх прикладом и вниз. Все одно и тоже. Хорошо еще Ван Хогдалем, увидев, как он мучается, подсказал пристроить винтовку на шею так, чтобы она треклятая висела на груди параллельно земле. Теперь на нее можно еще и руки положить!

Вобще не понятно, где Вим находил все эти древние штуки. Ну допустим разгрузочный жилет он сшил ему сам по образу и подобию своего. В нем теперь были напиханы запасные обоймы к винтовке, похожие на мыло куски какого-то взрывчатого вещества, отдельно, горючие шнуры к ним и еще много всякой мелочи. А вот антамони… аматани… анатомический рюкзак, судя по его виду и всяким оригинальным железочкам, пережил и войну и не одного хозяина. Теперь он был забит под завязку продуктами, рыболовными снастями и всякими малознакомыми Рууду вещами. Иногда на его взгляд лишними.

Вот например этот странный коврик. Изнеженным прежним такой предмет наверное был необходим, но им-то он зачем? Вобщем носимый вес оказался как минимум в два раза больше того, к которому привык мальчик.

Наскоро перекусив они собрались и углубились в лес, на опушке которого и устроили привал.

— Смотри, — Вим вдруг остановился, — ты спрашивал, почему мы, наемники мотаемся по своим ходкам пешком, а не ездим на лошадях, с этими словами он припал на одно колено, потом вобще лег на землю и дал знак своему напарнику сделать тоже самое.

Рууд, глядя на Ван Хогдалема, лег и, как и тот, приложил ухо к тропинке, по которой они шли.

— Слышишь? — Ван Хогдалем встал. Ошеломленный Рууд вскочил вслед за ним и принялся озираться по сторонам.

— То-то. Они еще только въезжают в лес, а мы уже слышим топот их лошадей. А теперь давай-ка валить отсюда. Самый главный и наипервейший принцип в военном деле — уйти от боестолкновения.

Только-только перестали качаться папоротники, за которыми укрылись наемники, как с той стороны, откуда они пришли послышался конский топот. Через пару минут мимо пронеслись трое верховых. Двое из них были вооружены арбалетами, а у третьего за спиной болталась двустволка.

— Это я их просто нутром почуял, а ведь любая засада услышит всадника гораздо раньше, и потом пеняй на себя. Вот так вот. Тут и пешему-то надо держать ухо востро.

— Вот мы почти и пришли, — Вим остановился и поправил рюкзак. — Видишь меж двух холмом речку?

Рууд покивал головой.

— Вот перейдем через нее и еще немного по берегу пройдем, там и начинается «мертвая заводь».

— Почему мертвая?

— Там и узнаешь, — ухмыльнулся Вим.

Если в том месте, у холмов, где они переходили речку вброд, ее течение так и норовило сбить путников с ног, то к тому месту, которое старый наемник обозвал «мертвой заводью», она заметно сбавляла обороты.

По тому берегу, где они шли, сплошняком стояли деревья. В прозрачной стоячей воде колыхались толи водоросли, толи трава.

Один раз наступив на тонкий ствол поваленного дерева, мальчик успел заметить, как из-под него метнулась в сторону какая-то крупная рыбина.

— Надо же, рыба.

— Эка невидаль. Да ее тут полным полно. Хоть руками лови.

— А почему?

— Место чистое, войной не затронутое и в «мертвую заводь» люди ходить боятся.

— Чего они бояться?

— Нехорошее место, проклятое. Люди здесь, говорят пропадают.

— Чего же ты не боишься?

— А потому что я сам все это и придумал. Там за кружечкой пивка байку рассказал, тут на ушко шепнул и пошло. А еще случай один помог.

Возвращаюсь я отсюда, и слышу во-о-он за тем леском выстрел. Обычно я в чужие дела не лезу, но посмотреть чего и как никогда не мешает. К тому же я в тот раз на склады американские, на которые мы сейчас и идем, удачно зашел. Там верхний ярус еще сразу после войны растащили, а нижний-то затопило, да не весь, как оказалось. А этому дурачью деревенскому мозгов не хватило все как следует проверить. Тут понимаешь, Рууд, недалеко еще их авиабаза была. По ней русские и шарахнули. После этого пласты сдвинулись, часть складов затопило, но северное крыло перекрыло куском гранитной скалы. Я вобщем-то сам случайно проход туда обнаружил. Но кто ищет — тот всегда найдет… Так, о чем это я? Ах да. Пошел я туда где стреляли и вижу: лежит на пригорке местный деревенский староста с простреленной башкой, а напротив него на пригорке меняла, то же из местных, со стрелой в горле. И по всей поляне байеры рассыпаны. Не поделили что-то, значит. Ну я их в кусты оттащил, трофеи собрал и обратно к складам. Здесь я вокруг вот таких штук поразвесил, — Вим ткнул пальцем куда-то наверх, и Рууд только сейчас заметил человеческий череп, прибитый к стволу дерева на расстоянии двух метров от земли. На лбу у него был нацарапан какой-то знак. Что-то вроде звезды.

Вот елки. Увидел бы сам — испугался бы.

— Мое изобретение, — Ван Хогдалем гордо выпятил грудь, — «хранилище заблудших душ» называется.

— У-у-у, — только и выговорил Рууд.

— Да, — Вим поднырнул под переломившимся пополам деревом, которое образовало что-то навроде арки, — тут этого добра по лесу раскидано. Потом зашел через недельку в деревню и говорю этим олухам. Так мол и так. Говорят возле склада Прежних люди пропадают и вообще твориться что-то нехорошее.

Ага, говорят они. Вот и у нас староста с менялой пропали и по всему лесу какая-то чертовщина твориться.

Так и пошло с моей легкой руки, обрастая слухами и домыслами. Потом я им уже и названьице «мертвая заводь» подкинул.

— Хитрый ты.

— А иначе в нашем деле нельзя. Иначе сейчас некуда было бы идти. Кроме толпы народа, здесь нас ничего бы не ждало.

До сих пор воды было по колено и дно, на удивление твердое, ровное и совсем не скользкое, хорошо просматривалось.

Но вскоре стало глубже, и Вим сломав молодое деревце сделал себе и Рууду по длинному шесту.

Дальше они шли гораздо медленнее, то и дело проверяя дорогу перед собой.

Наконец наемник выбрались на сухое место. Целых деревьев здесь почти не было, поработала ударная волна. Дальше к северу и вовсе из травы торчали одни обугленные коряги. Зато вот трава там разрослась мама не горюй. Отдельные хвощи по высоте не уступали некоторым деревьям.

— Заночуем здесь, — Ван Хогдалем снял рюкзак и поставил его под дерево, — только придется без костра. Мало ли, вдруг найдутся-таки смелые. Помнишь тех трех всадников? Их следы в реке затерялись.

Глава 12. «МЕРТВАЯ ЗАВОДЬ»

Вим разбудил мальчика едва начало светать.

— Собирайся, тут недалеко уже.

И действительно, миновав еще один небольшой затопленный участок леса они вышли на едва угадывавшуюся в высокой траве дорогу, состоящую из больших плоских камней. Почти все они были покрыты трещинами, из которых росли уже и деревья. Так что дорогой все это можно было назвать с большой натяжкой.

— Бетонка. Да, время берет свое. Когда я только наткнулся на склады, она была в более менее нормальном состоянии.

За поворотом бетонка упиралась в останки ворот. Одна створка держалась на честном слове, вторая вместе со столбом вообще отсутствовала. Видимо она давно и безнадежно утонула в травяном море.

Дальше, сквозь заросли кустов, вьюнов, лопухов и прочей радости ботаника, просматривалось приземистое полуразрушенное здание.

— Нам туда, — Вим снял винтовку с плеча и щелкнул переводчиком огня. Рууд последовал его примеру.

Внутри пахло гнилью, крысиным пометом и еще чем-то не менее «приятным». Вим зажег лампу и шагнул в сторону бесформенной груды, бывшей когда-то одним из механизмов прежних. Что-то пронзительно пискнуло, и в неровном свете лампы Рууд увидел, как из-под их ног бросилась врассыпную молодая крысиная поросль.

Идти им нужно было в другой конец склада, и пока они шли, мальчик пытался рассмотреть в бесконечных завалах из мусора что-нибудь интересное.

— Пустое дело, — сказал Ван Хогдалем, заметив, что Рууд вглядывается в остатки прежней роскоши, — ничего ценного здесь давно уже нет. Ты лучше по сторонам смотри, мало ли какая тварь тут обитает. Четвероногая или двуногая, все равно. А если будет что-то стоящее, я тебе скажу.

В дальнем углу зала чернел проем, рядом с которым валялась вывороченная с мясом массивная металлическая дверь. За ней начинался длинный широкий коридор, в конце которого была лестница, ведущая вниз. Из воды выступало ступеней шесть-семь, и не известно сколько их там еще в этой мутной жиже.

— Не боись. Там всего по пояс, — Вим шагнул вниз первым, и по маслянистой поверхности пошли круги.

Рууд только сейчас заметил, что лестница уходит не в провал, а в узкий коридорчик, поворачивающий направо. По этому коридору они попали в лифтовую.

— А вот здесь осторожней. Держись от шахт подальше. Я не знаю где там мог обвалиться пол, а под водой не видно ни черта.

Где эти шахты? Это вон те углубления в стенах что ли?

Рууд пожал плечами, но на всякий случай стал жаться к стене, вдоль которой они шли. Воды к этому времени было только по колено.

— А сейчас начнется самое интересное, — Вим подошел к небольшой нише. — Я так и знал. Раньше тут металлическая лестница была, но разве в таких условиях металл сохранится?

Мальчик присел на выступ к стене и наблюдал, как Ван Хогдалем разматывает веревку, извлеченную из рюкзака, привязывает к ней металлический крюк и пытается зацепить им за перекладину под потолком. Наконец крюк зацепился и Вим, ухватившись за веревку, быстро поднялся вверх.

Приподнять, а затем и сдвинуть крышку находящегося в потолке люка стоило старому наемнику немалых усилий, и забравшись наконец в образовавшийся проем, он еще долго не мог отдышаться.

— Давай сюда шмотки.

После того, как они подняли все свое снаряжение, по веревке залез и Рууд.

На верху он увидел узкую тесную нору, ровные стены которой еще сужаясь уходили в темноту. Делать нечего, придется ползти.

В дальнем конце норы был еще один люк. Спустившись, они очутились в одном из этих бесконечных коридоров.

Часть его, ведущая налево, постепенно понижаясь, уходила в воду. За поворотом же правой части коридора их поджидал завал.

— Вот то, что нам нужно. Сейчас-то мы его и рванем, — протянув руку к мальчику, Вим вытащил из кармана его жилета то самое «мыло» и принялся что-то мастерить. Повозившись некоторое время, он наконец удовлетворенно потер руки и отправился к груде искореженных плит. Свою несуразную конструкцию старый наемник пристроил возле более менее уцелевшей плиты.

— Эх, не уверен я, что получится, но попробовать стоит. А теперь сваливаем.

Они скрылись за углом, оставив тлеющий огненый шнур освещать своим слабым огоньком обитель слизняков и мокриц.

— Заткни уши и открой рот.

Только Рууд успел это сделать, как подземелье сотряс мощный взрыв. По крайней мере, мальчику он показался мощным. На голову посыпался песок.

— Надеюсь я не переборщил, — Вим встал и кашляя начал отряхиваться.

— Что? — Рууд высыпал из капюшона каменную крошку.

— Боюсь, там все могло еще больше завалить, все-таки я не сапер.

— Что?

Ван Хогдалем только махнул рукой. Он развернулся и скрылся за углом. Отсутствовал Вим минут десять. За это время мальчик пришел в себя и не решаясь заглянуть за угол, нетерпеливо переминался с ноги на ногу в ожидании напарника.

— Ну что? Так и будешь тут топтаться? — Ван Хогдалем рукавом вытер пот на лице. — Пойдем.

Плита, возле которой была установлена связка самодельных гранат, как ни странно, уцелела. Зато справа от нее теперь образовалось небольшое углубление. Казалось бы ничего особенного, но Рууд, проведший много времени в монастырских катакомбах и подземных кельях, по тому, как из этого углубления потянуло прохладным воздухом, сразу понял, у них получилось!

С трудом протиснувшись в образовавшийся лаз, Вим первым проник в просторный зал. О его размерах было сложно судить, потому что слабый свет их лампы едва доставал до первого ряда колонн.

Осторожно, глядя себе под ноги, наемники двинулись вперед.

— Матерь божья, — воскликнул Вим, — не верю глазам своим. Если это то, о чем я подумал…

Из темноты проступила неровная стена, задрапированная какой-то тканью.

Нет, это не стена — это нагромождение каких-то продолговатых штуковин Прежних.

Ван Хогдалем достал нож и рассек ткань.

Слева, ближе к стене загадочные предметы с непонятными значками на боках были уложены почти до самого потолка, справа же их штабели развалила какая-то неведомая сила. Одна штуковина раскололась от удара о бетонный пол.

Вим покопался в проржавевших железках, в которых с трудом угадывались части винтовки, и извлек оттуда штык-нож.

Крэк. И первый ящик, не выдержав напора, был вынужден продемонстрировать свое нутро.

— Матерь божья, да мы теперь богаты, как арабские шейхи, — у Ван Хогдалема заблестели глаза.

— Кто такие арабские шейхи?

— Долго объяснять. Да. Мне б такой подарок судьбы лет пятьдесят-шестьдесят назад. А ты, Рууд, просто под счастливой звездой родился. Мы с тобой напарники, так стало быть ты в доле, — Вим уставился куда-то вдаль, почесывая при этом покрытый двухдневной щетиной подбородок, и надолго замолчал.

Рууд постоял немного возле вошедшего в транс напарника, а потом взял лампу и принялся обходить, так внезапно свалившиеся на голову, несметные сокровища.

Ящиков было много, очень много. В тех что поменьше, лежали обоймы к винтовкам. В здоровых — трубы, метающие гранаты (Гранатометы, как сказал потом Вим). Почти в таких же, но с красными значками лежали огненные трубы (огнеметы). В плоских ящиках были настоящие, а не самодельные гранаты, и для труб и простые. И наконец ящики с патронами. Целое море ящиков с патронами.

Только теперь, осмотрев все как следует, Рууд понял, что произошло. Всем этим можно вооружить целый город, нет, наверное, почти все города. Но тогда за патроны не будут давать столько байеров или еды. А ведь в тех помещениях, которые они прошли оружия наверняка было не меньше. Видимо его все израсходовали прежние, убивая друг друга в первые дни после войны. Он задумался.

Из задумчивого состояния обоих наемников вывел шорох в дальнем углу подземелья.

Вим взял стоящую на ящике лампу и стал перемещаться так, чтобы от источника шума его все время прикрывала либо колонна, либо груда ящиков. Рууд двинулся вслед за ним.

И в тот момент, когда он расслабился и опустил винтовку, кто-то ослепил его ярким светом. За секунду до этого Рууд успел заметить ствол в руках ближнего к нему и перекошенное от страха лицо второго.

Мальчик прыгнул за ящики, одновременно нажав на спусковой крючок. Звуки выстрелов заглушили крик его напарника.

Когда звон в ушах немного утих, Рууд осторожно выглянул из своего укрытия.

От того, что он увидел, сердце его сжалось. Вим сидел на полу и держался за живот. При этом тело его дергалось словно в предсмертных конвульсиях.

Рууд набрал в легкие воздуха, чтобы закричать, но в этот момент тишину подземелья раскололи громовые раскаты хохота.

— У-ха-ха. Я не могу. У-ха-ха.

Ничего не понимая мальчик подошел к напарнику.

— У-ха-ха. Отражения собственного… У-ха-ха.

— Да объясни…

Вместо ответа Ван Хогдалем встал и подошел к тому месту, где Рууд заметил вооруженных незнакомцев.

Со стены, которая отгораживала от огромного складского помещения небольшую комнатку, на наемников смотрели их собственные двойники. Рууд отступил назад и трижды перекрестился.

— Ну ты даешь! Ты что, никогда стекляшек не видел?

Мальчик пожал плечами. Где он мог видеть такую стену из стекла, если и в Хогендорпе, и в монастыре даже в окнах отродясь стекла не было, а в много численных ржавых автомобилях если и было стекло, то под толстым слоем пыли и догадаться о его существовании мог только посвященный.

— Смотри. Хоть ты и постарался, стекла тут осталось на целое состояние, — Вим подошел к застекленной конторке, — менялы в Роттердаме его у нас с руками оторвут.

Шорох, настороживший их несколько минут назад, снова привлек внимание наемников. Они оба повернулись в ту сторону. И вовремя. Из-за ящиков с гранатами в их сторону неслась стая ошалевших от страха крыс. О том, что могло так напугать этих обитателей подземелья, Рууд подумать не успел. Ему показалось, что бетонный пол сначала плавно приподнялся, а потом все так же плавно опустился. Звякнули стекла в конторке.

— Сваливаем отсюда, — Вим взял один гранатомет себе, другой сунул Рууду, и подхватив ящик выстрелов к ним, двинулся к пролому, через который они проникли сюда.

И хотя их уход был скорее всего похож на бегство, Ван Ходалем все же позаботился о том, чтобы замаскировать вход в сокровищницу.

Только добравшись до того места, где они припав к земле, они слушали приближающийся лошадиный топот, наемники решили сделать привал.

За все то время, что Вим готовил похлебку из вяленого мяса, а потом они вместе обжигаясь поглощали то, что получилось, никто не проронил ни слова. Первым тишину на рушил Рууд:

— Что это было?

— Я думаю, наш старый знакомый, и знаешь что, Рууд? По-моему, ты каким-то образом притягиваешь его к себе. Сначала монастырь, потом на Парквег, а теперь здесь, в «мертвой заводи». И ведь не было его раньше в наших краях. Знаешь что? — Вим хлопнул ладонью по коленке. — Я, пожалуй, буду этого «огненного червя» на тебя, как на живца ловить. Где ж его, заразу, еще поймаешь? — Ван Хогдалем сплюнул.

— Может быть тут написано, где? — Рууд отстегнул клапан рюкзака и покопавшись, извлек коробку с листочками, что нашел в заброшенном доме.

— Ну-ка, ну-ка, Вим вытер об себя жирные руки и, схватив листки, углубился в чтение.

Рууд тем временем собрался и от нечего делать принялся точить наконечники арбалетных стрел.

— Что же ты мне их раньше-то не показал? — произнес закончивший читать Ван Хогдалем. Он выглядел не то чтобы озадаченным, а, скорее всего растерянным. Старый наемник хотел сказать еще что-то, но его слова потонули в гуле какого-то неведомого монстра, будто кем-то ненароком разбуженного в своей берлоге на опушке леса.

Наемники бросились ничком на землю и, задрав головы, принялись наблюдать за грохочущим драконьим зубом, который, оставляя в небе дымный след, поднимался все выше и выше.

— Баллистическая, — только и смог выговорить Ван Хогдалем.

Глава 13. «ЛЕСНЫЕ СТРЕЛКИ»

Два дня Вим блуждал по поселению наемников как сомнабула. Еще три дня он не вылезал из подвальчика старого Яапа, возвращаясь домой только под утро, а то и вовсе не возвращаясь.

Рууд все это время проводил либо на стрельбище, либо на ринге, который наемники устроили в бывшем торговом зале, расчистив его от остатков стеллажей, либо изучал матчасть во владениях старого механика. И вот как-то вечером, вернувшись из бывшего гаража бывшего супермаркета, Рууд обнаружил в своей комнатушке Ван Хогдалема, сидящего за столом и задумчиво перебирающего пожелтевшие листки, которые мальчик нашел в одной из заброшенных квартир, в которой останавливался на ночлег.

— Знаешь, а ведь только там мы сможем найти хоть что-нибудь, что поможет нам одолеть треклятого Червя, — он ткнул пальцем в одну из бумажек и Рууд, подойдя ближе, прочел: — «Нейменген. Мариенвег 17 ».

— Вот туда-то мы с тобой и отправимся. Конечно далековато, но мы-то с тобой теперь богатые негоцианты и можем себе позволить попутешествовать по стране. Эх, — Вим сцепил пальцы рук на затылке и откинулся назад, — если бы было можно как прежде яхту нанять.

— Яхту?

— Да. Такая большая лодка. Целый дом на воде. Ну да ладно, есть еще город механиков, теперь мы запросто можем что-нибудь у них купить. Правда до них добираться придется на своих двоих.

Рууд ошеломленный такой переменой настроения напарника стоял посреди своего жилища и хлопал глазами.

— Давай, давай, не считай ворон, думай, что с собой возьмешь. Не буду же я вечно тебя как маменькиного сынка в ходку собирать.

А взяли они с собой в этот раз много.

Во-первых, раза в два больше продуктов, во-вторых, немерянно патронов из найденного ими склада, в-третьих, байеры… Самой сложной задачей было решить, сколько брать с собой упаковок этих кругляшей, пользующихся спросом у любого менялы, в любом из уцелевших городов и деревень.

С одной стороны, по соотношению вес/ценность выгоднее было брать побольше байеров. С другой, патроны тоже ходовой товар, да к тому же более действенное средство в переговорах со всякими «охотниками дорог», «ночными крысами», «велосипедистами» и остальными лихими людьми.

В конце концов, решили взять побольше патронов.

Мало того, Рууд все-таки решил взять с собой и арбалет и колчан. Никакие доводы напарника не убедили его отказаться от своего старого проверенного оружия.

Навьючив на себя поклажу, Рууд попрыгал на месте.

Ничего не звякает, не соскальзывает, не цепляется. Порядок.

На этот раз, дождя не было, а вовсю жарило беспощадное июльское солнце. Вскоре маленькая экспедиция сошла с дороги и углубилась в лесную чащу. Идти правда стало ничуть не легче (ага, попробуйте совершить марш-бросок в полной боевой выкладке по пересеченной местности), но хотя бы теперь было не так жарко.

— Привал, — Вим снял рюкзак и, покопавшись в нем, достал видавшую виды походную карту.

Она была совсем не похожа на ту, что носил с собой Рууд. Коряво нарисованные линии дорог, квадратики деревень и городов, отчего-то зеленые змейки рек и серые пятна лесных массивов сопровождались понятными одному Ван Хогдалему комментариями. Было на этом рукотворном шедевре картографии и много белых пятен.

Рууд развернул свою карту. Интересно сравнить.

— Хреновая у тебя карта, напарник. Ни куда не годная. Вот смотри. Вот этого, этого и этого мостов уже лет пятьдесят как нет. Эта речка вообще пересохла, а эта, наоборот, разлилась и разделилась вот тут на несколько рукавов. Вот здесь никакого леса давно нет. Выгорел весь, вместе с деревнями. От Тилбурга даже камушка не осталось. Про огненный шторм слышал? Нет? Это когда даже камни горят. Теперь там просто выжженная пустыня. А где на твоей карте отмечено, что к Хаарлему лучше за версту не подходить? Нормальный человек там без защитного костюма и пяти минут не протянет.

— А я слышал будто в Хаарлеме кто-то живет. Монахи говорили…

— Да живут там какие-то в подвалах. Их и людьми-то назвать трудно. Лысые, будто кипятком ошпаренные, говорить, не говорят толком. Только бу-у-у… Му-у-у. И пальцы с перепонками. Тьфу.

— Мутанты.

— Ну можно и так сказать. А карта… Выбрось ты ее. Вон на ней даже железные дороги, которые все рассыпались уже.

— Неа, — Рууд замотал головой, — не выкину. Я по ней до Роттердама добрался.

— Ну как знаешь. Только на твоей карте ни хрена вот этот лес не отмечен, в который мы сейчас пойдем. А здесь, между прочим, Лесные стрелки обитают. По краюшку-то мы его может быть и проскочим, а ты со своей простыней точно в центр забурился бы.

— А что за лесные стрелки?

— Да народец такой. Сначала стреляют, потом знакомятся, перед тем как добить.

Рууд принялся опасливо озираться по сторонам.

— Что смотришь?

— Да как бы пулю в лоб не получить.

— Это врядли. Скорее стрелу под лопатку, да и не появляются они здесь.

— Почему?

— Кочевников бояться. Тут еще их территория.

— Это еще что за напасть?

Да не, ничего страшного. Веселая братва. Правда когда у них настроение плохое могут тебе на скаку башку снести. Не боись, нашего брата, наемника, они не трогают, а вот Лесных стрелков очень не любят. Война у них.

Когда они уже собрались и, выйдя из того леска, где устроили привал, пересекли поле и стали приближаться к лесу Стрелков, враждебно ощерившемуся иголками лиственниц, Рууд спросил:

— А разве нельзя вобще обойти их территорию?

— Было бы можно — обошли бы. Слева болото — гиблое место. Это тебе не «Мертвая заводь», здесь люди на самом деле пропадают. Справа, вообще «горячие холмы». Как-то я сунулся туда, так мой дозиметр едва не сдох, — Вим достал из кармана разгрузки диковинный приборчик, принцип действия которого постичь Рууду пока не удалось. Вообще такие слова как «радиация», «доза», «миллирентген», для него были пустым звуком, хоть Ван Хогдалем и объяснял ему, что они означают. Разве можно понять то, что нельзя пощупать или хотя бы увидеть своими глазами. Другое дело «Долина смерти», «Горячие холмы» или «Проклятая пустошь». Ясно, что это смертельно опасные места, где что-то непонятное убивает каждого, кто туда сунется, и это проверено сотнями безумцев, чьи отполированные ветром и солнцем кости, щедро разбросаны еще на дальних подступах к таким местам. Это останки тех, кому «посчастливилось» выйти из этих дьявольских владений, чтобы умереть в назидание остальным.

— Так что постараемся проскочить по краю болота, прямо по опушке леса, Вим снял винтовку с предохранителя. Рууд сделал тоже самое и наемники продолжили путь.

Через некоторое время земля у них под ногами стала мягкой. Еще через полсотни шагов ступни начали увязать в дурно пахнущей кашице, а оставленные путниками следы быстро заполнялись водой.

— Все. Гляди в оба по сторонам, а я нам по остроге сварганю, иначе мы влезем в такое…

Стрела, просвистев над ухом у мальчика, вспорола ткань рюкзака Ван Хогдалема и отскочив от чего-то твердого, упала в осоку. В осоку же за ней упал и Вим, быстро перекатился на пригорок за камыши и выстрелил.

Из леса послышалось не громкое «хык» и что-то тяжелое, ломая ветки, рухнуло вниз.

Где он там кого увидел? Да еще и попал!

Рууд, который плюхнулся прямиком в болотную жижу, неуклюже перевалился на сухое место, и тут же в облюбованную им лужу шмякнулись сразу две стрелы, на одной из которых была привязана алая ленточка.

— Пижон, — тихо пробормотал Ван Хогдалем, покосившись на меченную стрелу, и уже громче. — Нос! А поговорить? — и сразу откатился в сторону. И надо сказать, вовремя, потомучто в пригорок, где только что лежал старый наемник, тут же воткнулось несколько стрел.

— А что с тобой говорить, падлюка Роттердамская? Ты Кляйну мозги вышиб.

— Не смеши, Нос! Откуда у Кляйна мозги? Отродясь не было! — Вим выстрелил на голос и снова увернулся от очередной порции стрел.

— А за Носа отдельно ответишь. Радван меня зовут! Понял?

— Понял, Нос.

Бах.

Шлеп.

Бах.

Шлеп.

Так они и разговаривали. Рууд решил не вмешиваться в их «дружескую беседу». Стрелял только глазами. Один раз, заметив слегка качнувшуюся ветку, едва не выстрелил из винтовки, но передумал.

Но вот листва справа зашевелилась слишком уж активно. Похоже их пытаются обойти с тыла!

Рууд прицелился и нажал на спусковой крючок.

— Ы-а-а, — из кустов вывалился здоровый детина со свежим ивовым венком на голове и запрыгал на одной ноге. Пока мальчик раздумывал, (добить или не добить?) Лесной стрелок нырнул обратно в кусты.

— Что же ты, разгрузка членистоногая, проныра ты, катакомбная, пантронташ ползучий, делаешь? Сам, гильзоплюй вонючий, поговорить хотел, а сам, отсырей твой поганый порох, мне людей калечишь?

Вим махнул Рууду рукой. Не стреляй мол пока.

Наступила тишина, нарушаемая лишь лягушачьими терками «за жисть».

— Слушаю э-э-э… Радван.

Во-во, слушай. И цевьенышу своему недоструганному скажи, чтобы слушал.

Опять тишина. По всему видно, там, в лесной чаще идет напряженный мыслительный процесс. Даже слышно как скрипят у Стрелков мозги. Или это все-таки скрипят деревья на ветру?

— Двести, — донеслось наконец из-за кустов.

— А я говорю тридцать пятьсорокпятых.

— С ума сошел что ли, респиратор ты, молью поеденный? На кой мне твои железяки, если у меня на всю банд… На всю общину, одна двустволка ржавая? Думать надо, боек недопиленный. Ладно. Тридцать байеров и разбежались. Девять грамм тебе в задницу.

— Значит так. Я вот здесь на пригорке оставляю тебе упаковку в двадцать аспиринов, — Вим полез в рюкзак, — и не дай бог что, Нос. Я лично на кресте над твоей могилой алую ленточку повяжу. Слышал?

Из зарослей послышалось недовольное бормотание, что в принципе можно было расценивать, как согласие.

Наемники не стали дальше искушать судьбу и быстренько ретировались. На твердую почву они ступили только ближе к вечеру, когда покрасневшее от усилий удержаться на небосводе солнце, наконец-то, сдалось и расслабленно заскользило к линии горизонта.

— А все-таки мозги я Кляйну не снес, — заговорил, молчавший все это время Ван Хогдалем, — в ягодицу я ему попал. Ну если у него мозги там, то извиняйте.

Глава 14. ГОРОД МЕХАНИКОВ

Поселение механиков, гордо именуемое Город, Рууд заметил издалека. Его и не возможно было не заметить. Город шумел, город пах, город светился. Да еще огроменный полосатый столб возвышался над окресностями.

— Труба ТЭЦ, — объяснил Вим. — Тут, как вы нас называете, Прежние тепло делали, а потом его в дома доставляли.

— На автомобилях, да?

— По маленьким трубам в земле, дурень. По таким, как у нас в подвале, где теперь картошку выращивают.

— А-а-а, — мальчик так и остался стоять на дороге с открытым ртом. Это все слишком сложно для него. Как можно что-то доставлять по трубам? Туда же ни повозка, ни автомобиль не влезут.

— Пошли.

Город механиков был окружен большой бетонной стеной, явно построенной еще Прежними. Нынешнее поколение механиков только слегка подлатало ее, заложив рухнувшие от времени участки.

Завернув за угол, наемники подошли к воротам. Это было необычное сооружение. По крайней мере, Рууд такого еще не видел. Ворота состояли только из одной створки, которая как бы являлась продолжением стены.

Интересно, как же тогда они открываются?

Нет, ну понятно, что жители города выходят из вон той калитки, из которой вышел и направляется к ним смешной тип, весь в ремешках и нелепой кепке. Ну а повозки-то как проезжают?

Будто чтобы ответить на его вопрос, чудо-ворота неожиданно вздрогнули и металлическая махина со страшным скрипом, который наверное было слышно даже у Лесных стрелков, поползла в сторону и скрылась в щели между плитами забора.

Рууд засмотрелся на все это действо и если бы Вим не потянул его за капюшон походного плаща, непременно оказался бы под колесами огромного грузовика, обшитого металлическими листами.

Это был настоящий действующий автомобиль! Конечно Рууд слышал от Лотара Хайнемана о том, что прежние заправляли свои автомобили бензином, который делали из черной жидкости, добываемой из-под земли, что теперь у механиков автомобили ездят на газе, который каким-то там образом получают из угля в газогенераторах, установленных прямо на машинах. Уголь он видел сам. Черный камень такой. Яап в своем подвальчике им печку топил. Мчащиеся по своим делам автомобили прежних он тоже видел, но на старых выцветших картинках в каморке у старого Лотара.

Но одно дело росказни старика и плоские сморщенные изображения, а другое, грохочущий, дышащий жаром, будто живой грузовик.

Рууд, позабыв обо всем на свете, побежал за набирающим ход автомобилем.

— Рууд, вернись, — Ван Хогдалем старался перекричать шум мотора.

— Постой парень, — стоящий рядом с Вимом механик засмеялся, — покатаешься еще.

— Ловлю на слове, Отвертка.

То и дело оборачиваясь на грузовик, скрывшийся в черном облаке выхлопа, мальчик подошел к взрослым.

— Вот, знакомься, Рууд, это Маркус Млаар по прозвищу Отвертка. А это Рууд, мой напарник.

— А почему отвертка? — мальчик смущено ковырял носком ботинка колею, оставленную стальным монстром. Ему все еще было как-то неловко, когда Ван Хогдалем называл его напарником. Особенно в чьем-то присутствии.

Механик опять засмеялся.

— Про Маркуса говорят, что он любой механизм при помощи отвертки соберет, — ответил за Отвертку старый наемник.

— А ты никак за старое взялся, Вим-без-промаха? Я то слышал, что твоя Герта тебя дальше басурманского базара не пускает, — поспешил сменить тему Млаар, смущенный не меньше Рууда.

— Да есть делишки, — по лицу Ван Хогдалема снова, как и тогда в подвальчике старого Яапа, пробежала тень. — Ты мне скажи, Отвертка, чего ты все эту хрень носишь? «Твенте ковбойз» уж как сто лет нет, а ты все с ней расстаться не можешь.

— Память об отце, — Отвертка повернул кожанную бейсболку козырьком назад.

— Ха! Кому ты заливаешь? Никакого отца у тебя и в помине не было. И потом, я-то знаю, что ты ее в пятьдесят восьмом у покойного Шилинга Ламье в карты выиграл.

— Знает он, — проворчал Маркус. — Ты что, все сплетни на басурманском базаре собираешь? Так и представляю себе, сидит легендарный Вим-без-промаха с корзинкой цветной капусты на коленях и лузгает семечки, — Млаар захихикал.

— Смейся, смейся. Вот на том базаре говорят, что у тебя не только вся верхняя одежка, но и трусы кожанные.

— А ты что, проверить хочешь?

— Да упаси бог. Просто интересно, в кожанных-то эти самые… не потеют, а?

— Да пошел ты!

Так они и шли, подшучивая друг над другом. Рууд почти не прислушивался к разговорам взрослых. Не до того. Он крутил башкой во все стороны. Интересно-то как.

Вот за целыми стеклами окна на втором этаже светится диковинный цветок, вот мужик тыкает в ось грузовика со снятым кузовом странной штуковиной, плюющейся голубыми искрами. Аж больно смотреть. А вот из-за огромного сарая, к которому они идут, выползло нечто похожее на грузовик, но в несколько раз больше. Да не просто выползло, а выволокло за собой несколько повозок с черным камнем. Ого! Да оно по металлической дороге едет! Типа той ржавой, что не далеко от монастыря была.

Неожиданно у него над головой кто-то закашлял. Да так громко, что Рууд от испуга даже присел. А когда сверху заорали: — «Старшему механику сборочного цеха срочно явиться в диспетчерскую», — он снял с плеча винтовку и передернул затвор и распластался на куче мусора.

— Вот чумной, громкоговорителя не видел что ли? — Отвертка покачал головой. — Ну ладно, я побежал. Вызывают меня. Вы тут пока осмотритесь, а вечером жду на чаек.

— Слушай, прости старика, — Вим одной рукой поднял Рууда вместе со всей его амуницией и, поставив его на ноги, принялся отряхивать. — Совсем старый стал. Забыл тебе о Городе механиков рассказать. Понимаешь, у них тут и электричество есть и отопление. Вот подойди сюда, подойди. Посмотри. Видишь угольный разрез. Прошлые специально свою ТЭЦ возле него построили.

Рууд подошел к краю котлована. Внизу копошился местный люд, загружая уголь в грузовик с открытым кузовом. Угля этого здесь было видимо-невидимо.

— Ухты, богатство-то какое! И что, никто не пытался механиков ограбить?

— Как же, пытались. Ты что у ворот двух башень с крупнокалиберными пулеметами не видел? А на заборе колючую проволоку? По ней, между прочим ток бежит.

— Колючку видел, а чтобы по ней кто-то бежал, нет.

— Ладно, пошли к начальству местному на поклон.

— Нет, ну ты наивный, — Мэр покосился на груду упаковок байеров, вываленных на стол из обоих рюкзаков. — Если к этому еще и патроны все ваши добавить, то едва на паршивый мотороллер хватит. А мотороллеры с газогенераторными двигателями мы еще делать не научились.

— Не, ну я и не знал, что у вас все так. Раньше особо ни к чему мне ваши железяки были. Все на своих двоих.

— А теперь значит срочно в Нейменген понадобилось? Интересно зачем?

— Я же не спрашиваю, зачем твои архаровцы баржу на пристани броней обшивают, вот и ты поменьше вопросов задавай, — Вим хитро прищурил глаз.

— А я и не скрываю, — Тим Ландзаар откинулся на спинку кресла, сваренного из трубок, похожих на велосипедные рамы и приложился к трубке. — Завтра «Непобедимый» закончат и в… — он пододвинул к себе настольный календарь, (ага, вроде как забыл) — в понедельник мы отправим на юго-восток нашу первую речную торговую миссию. На грузовиках возить товар накладно, знаешь ли. Да и небезопасно в последнее время стало. Дорожные охотники совсем распоясались.

— Да ладно тебе плакаться, Лис. С твоим-то вооружением, — Ван Хогдалем уставился на Ландзаара, пускающего в потолок одно за другим дымные кольца. — А потом, если есть дорожные охотники, будут и речные. Чтото ты темнишь. Ну впрочем, не мое это дело. Ты вот говорил: — «на юго— восток». Может возьмешь нас на борт? Нам в те края.

— Ну хорошо, тебе скажу, — Тим Ландзаар по прозвищу Лис выбил пепел из трубки о каблук и швырнул ее в ящик стола. — В последнее время в наших краях объявился «Огненый червь». Вижу, что слышал. И знаешь ведь гад, все по самым жирным местам безобразничает. Ну там, где есть чем поживиться. Чую я, что и к нам заглянет. Вот и решил я бизнес свой свернуть. Часть машин законсервирую, часть на запчасти разберу, а сам вот на речной и морской транспорт перейду. Есть наметки.

Вим только покачал головой.

— Не беспокойся, — по своему истолковал этот жест Лис, — я распоряжусь, чтобы вам приготовили местечко на «Непобедимом». До Нейменгена подбросить не обещаю, но до Галльского моста довезем. Дальше «Непобедимый» с его осадкой не пройдет. Рухнувший мост не позволит.

— Спасибо конечно, но ты не понял. Зря ты считаешь, что от Червя можно на воде укрыться. Зря!

— Ну это мы еще посмотрим. Здесь-то он нас точно достанет, — Лис посмотрел на старого наемника, сгребающего байеры со стола обратно в рюкзак. — Однако твое «спасибо» на жратву и оружие у менял не обменяешь.

Вим вздохнул и принялся отсчитывать упаковки кругляшей, которые тут же исчезали в ящике стола Лиса. На седьмой Ван Хогдалем вопросительно посмотрел на хозяина шикарного по нынешним временам кабинета. Тот показал три растопыренных пальца. Вим опять вздохнул и, отсчитав еще три пачки, быстро убрал остальное.

— Значит, в понедельник с утра подходите к пристани, — Лис закрыл ящик и встал, давая понять, что разговор окончен.

— А сейчас у нас что?

— Э-э-э, — Лис снова потянулся к календарю, — кажись пятница.

Рууд проснулся от переговоров крупнокалиберного пулемета с кем-то из непрошенных гостей.

Вим стоял во дворе и морщился нюхая свою вроде бы постиранную фуфайку.

— Черт. У них тут через несколько часов буквально все начинает вонять какой-то их дрянью. Что шмотки, что козье молоко.

— Что лезут, да?

— Да нет. К Городу теперь вряд ли кто сунется. Это скорее всего молодых на крысах, да на собаках натаскивают.

И словно возражая Ван Хогдалему, застучал второй пулемет, а чуть погодя и третий.

— Ого! А вот это уже интересно! — Вим натянул фуфайку и, поверх нее, разгрузку и схватил винтовку, — Пойдем, Рууд, попрактикуешься.

К ближайшему от них блокпосту уже бежал народ. По сварной конструкции мостков, изготовленных специально для ведения огня со стены, забарабанили десятки подкованых сапог и ботинок.

Пробегая мимо огневой точки, Рууд краем глаза увидел, бьющегося в экстазе пулеметчика.

Хорошо, когда человек любит свою работу.

Разлетающиеся веером гильзы, злобно шипели под ногами в мокром после дождя песке. Они-то уже видели себя на той стороне пустоши, разрывающими вражеские тела на куски, а их просто использовав, отшвырнули прочь.

Рууд поднялся по шаткой лесенке и, найдя свободное место, осторожно выглянул из-за бетонной кромки забора. Пуля ударила в каких-то сантиметрах от его головы.

— Видал? — Ван Хогдалем прильнул к окуляру оптического прицела, пытаясь поймать в перекрестие одну из быстро перемещающихся серых фигур. Фигуры эти почти сливались с окружающим их ландшафтом, да еще и двигались рывками, перекатываясь и прячась за любым мало мальски пригодным для этого предметом. Будь то чахлый можжевельник, или поваленный столб.

— Есть! — выплюнув стреляную гильзу, лязгнула затворная рама и Вим, подмигнув мальчику, снова прицелился. — Это тебе не Лесные стрелки.

— А кто это? — Рууд тоже выстрелил, но пуля лишь взметнула фонтанчик пыли на том месте, где только что маячила башка одного из нападавших.

— Сам не знаю. Но, похоже, ребята серьезные. Кажется, откуда-то с юга. Франки что ли. Гляди как передвигаются.

Тем временем, нападавшие уже вплотную подобрались к стенам города. Полетели бутылки с зажигательной смесью.

— Не понимаю, — Ван Хогдалем поменял магазин у своей винтовки, — чего они лезут сюда, под пулеметы? Если только… — Вим как ошпаренный сорвался с места и пробегая мимо Лиса, руководившего мужиками, заливающими горящий сарай, что-то крикнул ему и побежал дальше. Лис моментально бросил свою «пожарную команду» и, увлекая за собой часть обороняющихся, кинулся в обход котлована с углем, куда-то за гигантский полосатый столб трубы. За ним побежал Ван Хогдалем. Побежал за ними всеми и Рууд.

Эта гонка с препятствиями продолжалась, отсилы, минут десять, но мальчику показалось, что он пролезает под рухнувшими кранбалками, перепрыгивает через рельсы и пробирается между вагонами, не один час. Наконец, еле держась на ногах, Рууд вывалился из очередного пролома в стене на небольшую пристань.

На воде у причала вместо баржи тихо покачивались трупы несостоявшегося экипажа корабля с пафосным названием «Непобедимый». У самого края стоял Лис. Винтовка безвольно повисшая у него на руке, вычерчивала своим стволом восьмерки в мокром песке.

— Там была твоя казна? — Вим подошел и, сев на перевернутую лодку, положил винтовку на колени.

— Там было все…

Глава 15. ЗАСАДА

Когда взревели моторы, Рууд едва не наделал в штаны. В обшитом металлическими листами кузове, он почуствовал себя букашкой, сидящей на шее быка-трехлетки. Лис с ними не сел. Он вскочил на подножку первой машины и, махнув рукой, скрылся в кабине. Мощные военные грузовики не разбирая дороги рванули к автобану. В окрестностях своего города механики, давно уже, расчистили все дороги от ржавой искореженной техники, и поэтому колонна сразу набрала крейсерскую скорость.

— А мы успеем раньше них? — Рууд уже немного попривык к шуму и, стараясь перекричать его, наклонился к самому уху Вима.

— Должны успеть, — крикнул в ответ Вим. — Там, перед Схоотенхоффом тройной шлюз. Они полдня будут эти ржавые ворота крутить.

— А как раньше назывался Город Механиков? Это был не город, а тепловая станция в местечке Леккеркерк.

Рууд развернул на коленях свою карту и начал водить по ней пальцем, пытаясь в полумраке рассмотреть названия населенных пунктов.

— Опять зря стараешься, — Ван Хогдалем сбавил тон, потому что препятствия на пути колонны из трех грузовиков стали попадаться все чаще и, объезжая авторухлядь, Американские А1 уже не так громко рычали. — Мы по автобану поедем еще километров шесть. Потом будет автобусная станция. Там все шоссе автобусами завалено, не проедешь.

— И что, объехать никак нельзя?

— Нельзя. Справа, высохший канал, а слева какая-то дрянь до сих пор тлеет. С виду поле полем, а попади туда человек или машина, враз сгорят, и опять все спокойно. Много народу там сгинуло.

— А от чего это?

— А кто его знает, — Вим уперся рукой в стенку покачнувшегося кузова. — Военные разработки какие-то. Не то напалм долгоиграющий, не то ракетное топливо. Тлеет уже лет сто, с самой войны.

— И что теперь? — Рууд вцепился в ускользающую из-под него скамейку.

— Да ты не бойся, — глядя на побледневшего мальчика, сказал старый наемник, — водилы у Механиков опытные. Не перевернусь.

— А… а я… я и… и не… не бо… Боюсь, — выговорил Рууд, стараясь не прикусить язык.

Вскоре тряска прекратилась.

— Ты спрашивал что теперь? Теперь мы поедем по дну того самого высохшего канала. Только всем, и нам с тобой, в том числе, придется одеть противогазы. Здесь внизу скапливаются ядовитые газы с того тлеющего поля, — Вим открыл один из ящиков, расположенных под скамейками и достал себе и своему напарнику по чудо-голове. Одели противогазы и остальные.

Все-таки грузовик не телега. Не прошло и десяти часов, а это изобретение прежних уже мчится по дороге в пригороде Схоотенхоффа вслед за двумя такими же. Для того чтобы преодолеть это расстояние на современном транспортном средстве понадобилось бы дня два, а пешком Рууд добирался бы до этих мест несколько недель.

Засаду решили устроить не на городском мосту, как предлагал Лис, а у бывшего цементного завода, где река круто забирает влево. Вим еще издалека заметил пришвартованный возле него сухогруз. Осталось только развернуть его поперек фарватера, чтобы угонщикам пришлось маневрировать, пытаясь проскочить в узкий проход. Скорость снижается, захваченный «Непобедимый» подходит вплотную к развернутой барже, на которой укроется часть Механиков и… В общем сказано — сделано. Два грузовика впряглись в баржу и, казалось, вросшая в причал левым бортом ржавая посудина со страшным скрипом подалась вперед. Лис, как заправский капитан лихо крутил штурвал, и вскоре сухогруз перегородил своей тушей две трети реки. В последний момент у Ван Хогдалема возникла еще одна замечательная идея. Два сцепленных между собой буксировочных троса зацепили одним концом за баржу, а вторым за одну из ног полуразвалившегося козлового крана на противоположном берегу. Скорее всего «Непобедимый» легко порвет эту удавку, но попробовать все же стоило.

В наконец установившейся тишине потянулись долгие тягостные минуты ожидания. Лис просто не находил себе места. Но вот на мысу, где укрылся дозор, трижды прокуковала кукушка. Все моментально заняли свои позиции. Из-за поворота на полном ходу выскочил «Непобедимый». Угонщики на его палубе, увидев неожиданное препятствие, сразу засуетились. Судно стало медленно поворачивать влево. На носу размахивая руками стоял детина почти двухметрового роста. Судя по тому, как остальные тут же бросались выполнять его приказы, высокорослый блондин с длинной, развивающейся на ветру шевелюрой, был у них главным. Ему и досталась первая пуля.

— Ян Мааревейкс, — прошептал Ван Хогдалем, переводя перекрестие оптического прицела своей винтовки на голову рулевого, — так вот ты куда подался, сволочь. К франкам.

Стекло в рубке покрылось паутиной трещин и рулевой, увлекая за собой штурвал, рухнул на пол. Вим в это время уже целился в пулеметчика.

Вопреки ожиданиям устроивших засаду Механикам все произошло как нельзя более удачно для них. «Непобедимый» развернуло вправо и он, протаранив вскользь обросшую ракушками баржу, начал дрейфовать к берегу, где тут же наткнулся на натянувшиеся буксировочные троссы, которые увлекли за собой гигантский ржавый поплавок сухогруза. Уже вскочившие было на ноги после первого столкновения Франки, снова повалились на палубу. Это «Непобедимый» задел левым бортом берег. Ловушка сработала на славу. Сухогруз плотно прижал похищенный корабль к крутому песчаному склону.

Гости с юга, так и не пришедшие в себя после внезапного нападения бестолково метались по палубе, где их доставали меткие выстрелы Механиков. Вскоре стрельба стихла. Немногие оставшиеся в живых Франки попрятались за высокими бортами «Непобедимого», укрепленными металлическими листами с прорезанными в них бойницами.

— Слушайте меня внимательно, — Лис взял принесенный ему отмычкой жестяной рупор. — Вы можете спокойно свалить отсюда. Нам ваши драные шкуры не нужны!

В ответ раздалось несколько длинных очередей.

— Слышь, Лис. Им твоих патронов не жалко, — усмехнулся Ван Хогдалем и поднял винтовку. Он заметил как повел в их сторону своим стволом крупнокалиберный пулемет на корме.

Выстрел и на том месте, где только что высунулась голова смельчака, взметнулось красное облачко.

Для пущей убедительности заговорил пулемет, установленный на кабине одного из грузовиков. Высекая искры из железа, пули веером легли на судно. От досок палубы полетели щепки, кто-то закричал.

— Ну так как?

— Только не стреляйте, — несколько мощных всплесков послышалось со стороны палубы обращенной к воде, и вскоре с берега стали видны шесть или семь голов, покачивающихся на волнах. Но не суждено было беднягам доплыть до того берега. Несколько Механиков прятавшихся в куста у бывшего цементного завода, не долго думая, несколькими меткими выстрелами отправили их на корм рыбам.

Вим только покачал головой. Лис есть Лис. Только себя самого когда-нибудь обманет, это точно.

— Ну что, не отпало еще желание морскими грузоперевозками заниматься? — Ван Хогдалем взобрался на палубу «Непобедимого» вслед за Тимом и подошел к нему. Тот никак не отреагировал на подколку старого знакомого. Все его мысли сейчас были заняты своим драгоценным грузом. Лис шагал по палубе, то и дело, отшвыривая раздраконенные пакеты с провизией и пустые канистры из-под спиртного. Но в принципе это и был весь ущерб, нанесенный боссу Механиков. Разве что еще исчезло несколько упаковок с ампулами морфина и байерами экстази. Даже всю провизию незванные гости не сумели ни съесть, ни понадкусывать. А еще Вим нашел под лестницей нетронутую пятилитровую канистру пшеничной, которую выволок на палубу, предвкушая веселое празднование победы. И тут его внимание привлекли стоны на носу «Непобедимого».

Ян Мааревейкс, это был он. Тяжело дыша поверженный гигант лежал на куче стреляных гильз.

— Жив, курилка, — Ван Хогдалем поставил канистру и сел на нее.

— Надо было тебя еще тогда добить, — прохрипел Ян.

— Кто тебя послал, падаль? — Вим резко вскочил и поставил ногу Мааревейксу на грудь.

— Ч… Черный к… Крот, — у бывшего наемника пошла горлом кровь. Он закатил глаза, несколько раз дернулся и затих.

— Да. Кажется переборщил я!

Нет, Ван Хогдалему не было жалко «Крысу» (именно так звали когда-то Мааревейка среди наемников за его необъяснимую страсть к подземельям. Обычные наземные объекты его не интересовали). А что было жалеть Иуду? Крыса нарушил основной закон наемников, запрещающий нападать на своих собратьев из какого бы города они не были, и на кого бы они не работали. А Крыса напал, и напал именно на Вима, когда тот тяжелогруженный возвращался из очередной ходки. И только стук колес приближающегося каравана помешал ему добить свою жертву. Надо было успеть унести свою добычу.

Вим тогда чудом выжил.

Теперь любой наемник имел право застрелить Крысу. Вот и подался клятвопреступник, как оказалось, на юга, в страну диких виноградников и безбашенных франков. Нет, может быть там и живут нормальные люди, только приходят вот такие как сегодня. И немудрено, что Крыса быстро стал у них своим.

Ван Хогдалем спустился в трюм. Лис копался с чем-то в углу. При приближении Вима, он встал так, чтобы старый наемник не мог видеть, что он там делает.

— Что за Черный Крот такой, не слышал?

Лис вздрогнул и повернулся к Виму:

— Не знаю.

— Что это у тебя там за штуковина? — спросил Ван Хогдалем, глядя на прибор, который Лис от него так усиленно закрывал.

— Гирокомпас, — неохотно ответил тот.

— Ага. То-то я смотрю, вещь мне, морскому волку известная, только странная какая-то. Ни на один из виденных мною гирокомпасов не похож, — Вим подошел поближе. — А на кой он тебе?

— На море пригодится.

— Вот глупый! А кто это такой умный его тебе всучил?

— Вот Крыса и принес.

— Мда. Принес, а теперь назад забрать решил. Странно все это. Крыса к воде на километр не подходил. Все больше по норам своим…

— А хочешь, я его тебе на патроны поменяю, — перебил его Лис. — Говорят, теперь их у тебя много…

— Кто говорит?

— Да не важно. Это и так заметно.

— Тебе он, конечно, на хрен не сдался, но и мне не нужен нафиг. Ты лучше довези нас с напарником, докуда обещал.

— Довезу, довезу, но ты подумай.

— Подумаю, подумаю, — передразнил Лиса Вим. — Я над тем, откуда такие слухи о моем якобы богатстве берутся, подумаю, — Ван Хогдалем поспешил наверх, чтобы успеть нацедить кружку другую из трофейной канистры, пока эти поклонники ключа и домкрата не вылакали все.

Глава 16. КРУИЗ

Где-то за бортом еле слышно плескалась вода. Впереди по воде скользила неуловимая лунная дорожка. Пулеметчик на носу старался подавить зевоту, но это у него не очень-то получалось. Теперь оставался вопрос — кто кого?

Позади мужики суетились у костра, разведенного прямо на палубе, на металлическом листе. Судя по запаху, похлебка обещала быть вкусной.

— Ну, ты чего скис? — Вим обнял Рууда за плечи. — Старого Хенрика вспомнил? Так ему сейчас там, — Ван Хогдалем ткнул пальцем в усыпанное звездами небо, — гораздо лучше чем нам здесь. Там нет ни ядовитых дождей, ни мертвых, светящихся от радиации городов, ни лихих людей и, нет Огненного Червя, наконец. Это нам с тобой со всем этим тут жить. Но и это не повод, чтобы слезу давить. Здесь тоже можно хорошо устроиться, — Вим заговорил тише. — Помнишь о нашей заначке? Кстати, ты о ней никому не говорил?

Рууд помотал головой.

— Точно?

Мальчик замотал головой еще сильнее.

— Ну ладно. И вообще, если подумать, ты везунчик, Рууд. Сколько раз смерти избегал. А мечты твои? Хотел стать наемником — стал, хотел на автомобиле покататься — покатался. А сейчас вон вообще мы с тобой в круиз по реке отправились. Новые города, кормежка от пуза, сиди себе, отдыхай. Не надо все это на себе переть, — Ван Хогдалем пнул лежащий рядом рюкзак, — красота!

Я вообще-то о девочке одной думаю, — наконец подал голос Рууд.

— А, знаю, знаю о ком речь. О Маше. Угадал?

— Да. Плохо ей там, у этого Яапа.

— А что, вот вернемся мы с тобой и заберем ее к себе в поселение. Для отступного у нас теперь всего завались, и байеров и пат… — Вим осекся и стукнув себя ладонью по темечку, уже тише продолжал. — Женю я тебя, вот что. Рановато конечно, но вообще-то женитьба дело хорошее. Я вот сам, ты знаешь, сколько раз женат был. Женщины, они ведь… — Ван Хогдалем откинулся назад, положил руки за голову и зевнул.

— Кто о чем, а Вим-без-промаха либо о винтовках своих, либо о бабах, — возле них присел Отвертка с большим дымящимся котелком в руках. — Затвор дергать тебе за сегодня надоело, значит, рассказываешь, как за сиськи дергать?

— Ты мне, Отвертка, парня раньше времени не порть. Мы о любви говорили.

— О любви-и-и? Да ты что? А я о чем? Вот, помнится, на прошлой неделе я одну рыженькую из Додрехта так любил! О, всю ночь мы с ней…

— Маркус!

— Да ладно тебе. Только хотел рассказать нормальному человеку о своей последней девчонке, а ты… Никто, никто не хочет слушать. Все смеются.

— Правильно смеются. Ты ведь наверняка ее только на свои росказни о довоенной жизни и взял.

— Эх, — Млаар снял свою кожаную бейсболку и с досады шмякнул ей о палубу, — а на что мне их еще брать-то? И вообще, только девчонку окрутишь, только жить с ней начнешь, а она уже еле ноги таскает. Раз и уже закапывать пора.

Помолчали.

— Ты это, — Вим нарушил тишину, — ты на эту тему-то особенно не трепись, — он покосился в сторону сидящих вокруг костра Механиков, — многие ведь и до двадцати пяти не доживают. Понял о чем я?

— Понял.

Небо, тем временем, заволокло тучами.

— Пошли в трюм, а то не дай бог с неба какая-нибудь гадость польется.

Утром Рууд первым вылез на свет божий и обнаружил что «Непобедимый» стоит на якоре. Привычные очертания реки сменились на необычную, закованную в бетонные берега канаву. Казалось, протяни он руку и коснется кончиками пальцев серой шершавой поверхности.

— Еще один шлюз, — пояснил подошедший сзади Вим, — слава богу, одинарный. Но все равно поработать придется, — Ван Хогдалем потянулся.

Десять раз прокрутив изъеденную ржавчиной ручку, Рууд остановился и сбросил теплую куртку.

Зараза, ни на йоту не сдвинулась.

Он со злостью посмотрел на шлюзовые ворота.

— Крути, крути, — Вим продолжал вращать ручку.

Во боров. И не скажешь ведь, что за стольник уже.

Рууд вздохнул, поплевал на ладони и снова схватился за железяку.

Их смена оказалась предпоследней. Еще двадцать минут, и проход был свободен.

Весь день по берегам тянулись унылые обожженные леса. Изредка из воды торчали обгоревшие сваи пристаней, от которых вдаль убегали растрескавшиеся асфальтовые шоссе. Домиков видно не было. Толи их тоже сожгли, толи сами развалились, за сто лет-то. Только к вечеру из-за поворота показался шпиль городской ратуши. Из-за поворота? Вим достал планшет. Хм. Вообще-то никакого поворота здесь быть не должно! Сняв с плеча винтовку, Вим прильнул к оптике и присвистнул.

Ратуша… Из воды торчала лишь ее верхняя часть. От стоявшего по соседству отеля над поверхностью виднелась лишь крыша, на которой все еще каким-то чудом сохранился каркас надписи.

— Кюлемборг, — прочел Рууд.

— Да, так назывался этот город, — Ван Хогдалем еше раз осмотрел окрестности через свою трубу.

Похоже, река поменяла русло. Причем произошло это совсем недавно.

— Что теперь будем делать-то? — Отвертка поежился. Шикарные кожанные штаны и куртка не спасали от промозглого вечернего тумана, опустившегося на реку.

— А я почем знаю? — Вим, чья потрепанная штормовка заметно уступала нарядам нового капитана «Непобедимого» по внешнему виду, но превосходила их во всем остальном, ухмыляясь, смотрел на трясущегося от холода Млаара. — Ты у нас главный, ты и думай.

— Дурак ты, Вим-без-промаха. Ничего-то ты из довоенной жизни не вынес. Начальник не обязан думать. Он обязан принимать решения, а думать за него должны подчиненные. Вот ты сейчас отправишься на левой шлюпке на разведку, а вы, — он повернулся к двум Механикам, болтающимся без дела на носу, — берите вторую лодку и промерьте глубину у ратуши. Если позволит осадка, пришвартуемся там.

— С каких это пор начальник какого-то там цеха у Механиков приказывает старому заслуженному наемнику? — Ван Хогдалем нахмурился.

— Дружище, — Отвертка положил Виму руку на плечо, — это раньше мы с тобой были не разлей водка друзья-собутыльники, а теперь я капитан судна, на котором ты плывешь. К тому же, кто лучше тебя справиться с этой задачей? А потом, разве тебе уже не надо в Нейменген?

— Ну хорошо, — глаза Вима хитро прищурились. Он явно что-то придумал, — хорошо. Только это тебе будет стоить лодки. На ней мы с Руудом пойдем дальше за Галльский мост. Иначе слазим сейчас же с твоего комфортабельного лайнера.

— Не знаю, что скажет на это Лис…

А ты передай ему, что когда я встречу настоящего хозяина его гирокомпаса, я ничего ему о Лисе не скажу.

Отвертка конечно же ничего не понял, но решил, что обратно до своего начальника еще добраться надо, а затопленный город, вот он, перед ними. Кроме того, если он не довезет груз до места, назначения ему влетит гораздо сильнее, чем за какую-то лодку. В конце концов, скажет, что унесло течением.

Валяй, бери. Только выдвигаешься прямо сейчас, Вим-без-совести.

— Ага, Отмычка.

Через старинную часть города они плыли очень не спеша. Не у всех домов крыши торчали над водой, многие ушли под нее целиком, и Вим боялся наткнуться на скорости на какой-нибудь острый флюгер или антенну, которыми были усеяны красные островки черепичных крыш, мелькавшие то слева, то справа. К тому же им все время приходилось отпихивать от лодки мусор, который река подняла из давно заброшенных домов.

— Сейчас мы с тобой определим основной маршрут, а завтра срубим подходящее деревце и промеряем глубину. Все равно через час стемнеет. Ну-ка держи между тех вон двух башен.

Лодка уже скользила вдоль стен многоэтажек в спальном районе города, в котором давно уже никто не спал. Разве что вечным сном, спали закопанные прямо в газонах дворов, ставших теперь заиленным дном озера Кюлемборг.

Разведчики миновали последнюю высокую постройку и их взору открылась широкая водная гладь с одиноко торчащей в стороне громадой муниципального госпиталя. За ним вволю порезвившаяся река возвращалась в свое русло, как расшалившийся подросток возвращается домой, поближе к холодильнику, когда у него начинает сосать под ложечкой.

— Давай-ка заглянем к потомкам Гипократа, — Вим сильнее взмахнул веслом и лодка повернула к госпиталю.

— А откуда ты знаешь, что они здесь жили?

— Видишь крест под крышей? Они в таких домах раньше и жили.

— А Кеес рассказывал, что в домах с крестом раньше байеры хранили.

— Это с зеленым. А с красным, как здесь, этими байерами лечили.

— Значит, они там могут быть?

— Вряд ли. Но что-нибудь полезное можно найти.

— Во, — Рууд похлопал ладонью по крепкой поверхности какой-то лежанки, — можно листьев нарвать и лечь спать. И крысы не достанут.

— Это да. Всегда мечтал выспаться на операционном столе. Только вот когда Крыса достал меня, выспаться мне не дали. Заштопали и пинком под зад. Даже наркоза нюхнуть не довелось, — Ван Хогдалем внимательно рассматривал надписи на разбитых пузырьках. — Эх, от спиртяги бы я сейчас не отказался бы. А ночевать мы здесь не будем. Перекусим по-быстрому и в лодку.

— Почему?

— Эта домина в любой момент рухнуть может. Река хрен знает сколько недель его фундамент подмывает. Я бы вобще здесь не задерживался, но в лодке костер не разведешь, а жрать-то хочется, — Ван Хогдалем достал из рюкзака сухой спирт «взятый на время» из запасов Лиса, котелок, флягу с водой и пакет сушеного гороха.

— Эх, сейчас бы тушеночки, — Вим помешал ложкой зарождающийся супчик, — да с греночками.

Лодку они привязали двойным морским узлом к толстой ветке одного из кленов, которые когда-то украшали парк и аллею при госпитале, а теперь разрослись в безобразных раскинувших свои щупальца чудовищ.

Тушенку он почему-то не стал открывать как любые другие консервы, дернув за кольцо, а вскрыл ее штык-ножом. Быстро и неаккуратно. Маленькая раскладная ложка все время цеплялась за острые неровные края и так и норовила сложится обратно. Но Виму было некогда разыскивать другой столовый прибор. Ему было некогда даже отрезать хлеба. Вот сейчас сюда заявится капрал, и эти полкило изумительного розового мяса придется делить с ним. Ага, вот он, легок на помине, зараза. Нюх у него на такие вещи.

Ван Хогдалем отвернулся к стенке и, прикрыв банку одеялом, прижал ее к животу.

Фиг ему, перебьется.

Капрал бесшумно скользнул к двухярусной койке, но отчего-то от его передвижений казарма заходила ходуном. Вим прикрыл глаза и натужно засопел. Мощный толчок едва не опрокинул койку.

Он что, сдурел?

Вим еще крепче прижал к животу драгоценную тушенку.

Тогда капрал поступил иначе. Он взял стоящий на тумбочке чайник и опрокинул его на Ван Хогдалема. Совсем спятил.

Холодные струи потекли по щеке, по шее и забрались за шиворот. Вся койка уже была залита водой.

— Вставай, — тонким мальчишеским голосом закричал капрал.

Лодка уже наполовину ушла под воду. Рууд отчаянно греб веслом, стараясь хоть на чуть-чуть сократить расстояние между ними и спасительной твердыней госпиталя. Вим лихорадочно огляделся по сторонам. Веревка с измочаленным, будто пожеванным концом болталась на носу, а корма вместе с рюкзаками уже скрылась под водой. Ван Хогдалем прижал к груди винтовку. Слава богу цела! А все от того, что даже спать он ложиться в обнимку с ней.

В этот момент что-то мощно шарахнуло по лодке снизу. Оба наемника полетели в воду.

Еще в воздухе Вим успел заметить, как высоко подбросило лодку над водой.

— Мать твою!

Мутная вода сомкнулась над головой. Он вынырнул и, отплевываясь, поплыл в сторону госпиталя. Рууд, руки которого были свободны, плыл метрах в пяти впереди него.

— Что это было? — то ли от страха, то ли от холода, мальчика трясло крупной дрожью,

— Я думал это ты мне расскажешь. Ты вроде раньше меня проснулся, — Вим выжал из штормовки воду и принялся расшнуровывать свои армейские ботинки. Мокрые шнурки никак не хотели поддаваться.

— Смотри, — Рууд оторвал напарника от увлекательной борьбы со шнурками.

Возле того места, где все еще пускала пузыри их лодка из воды на секунду-другую, показался блестящий, с чешуйчатой кромкой, хребет какого-то огромного животного. Или рыбины?

— Мать твою за ногу!

Оставаться у воды им не хотелось, и чтобы освободить голову от дурных мыслей и переживаний, наемники отправились по этажам в поисках чего-нибудь горючего. Надо было согреться и просушить одежду.

— Есть хочется, — Рууд отломил еще одну щепку от отодранного дверного косяка и кинул ее в огонь.

— Вот чудак человек! Его самого только что чуть не съели, а он все о том же.

— Так ведь не съели же! Обидно будет спастись от этого чудища и умереть с голоду.

— Не боись, сейчас что-нибудь подстрелю, — Ван Хогдалем закончил чистить винтовку и снял уже почти просохшую штормовку с кронштейна из-под капельницы.

Мясо вороны Руду показалось даже вкуснее монастырской откормленной курицы. Или просто он так сильно хотел есть?

Что теперь будем делать? — на сытый желудок всегда тянет на рассуждения. Рууд, вглядываясь в туманную полоску далекого леса, крутил указательным пальцем колесико перевернутой каталки.

— Хошь не хошь, а плыть отсюда придется. Попробуем что-нибудь придумать, — Ван Хогдалем оперся на винтовку и встал. — Пошли пошаримся.

Тяжелая дверь со скрипом подалась вовнутрь.

— Вот уж не думал, что подвалы здесь не зальет! — Рууд перешагнул через порог.

— А чего тут удивительного? Окон в морге нет, все двери закрываются герметично. Мы с тобой сюда вошли сверху по отдельной лестничной клетке.

— А что такое морг? — мальчик с интересом рассматривал блестящие черные стены в белую клеточку, на которых отражался свет его факела.

— Сюда свозили всех тех, кому не помогали байеры.

— Ага, Пробников то есть?

— Раньше Пробников не было. Вернее были, но они никогда не умирали, потому что о байерах было известно все. Не то что сейчас. Ну хватит болтать, лучше помоги мне выселить отсюда этого жмурика.

Из-под приоткрытой крышки блестящей металлической коробки на них пустыми глазницами таращилась высохшая мумия, бывшая когда-то женщиной.

— А хорошо я придумал? — Ван Хогдалем размахнулся найденным в какой-то кладовой молотком и вбил один из найденных там же гвоздей в массивную крышку стола. Еще пара штрихов и катамаран, собранный из двух цинковых гробов и президентского стола, готов к отплытию.

— Надеюсь господин президент не обидится на нас за то, что мы раскурочили его стол, — Вим загнул последний гвоздь и отложил молоток.

— Пусть лучше обижается на того, кто раскурочил ему голову, — Рууд засмеялся.

Они медленно дрейфовали вдоль причудливых конструкций, торчащих из воды.

Бывший парк аттракционов, — пояснил Ван Хогдалем, — вон видишь дуга? Это было колесо обозрения. А этот штырь — это все, что осталось от американской горки.

Рууд молчал. Он и представить не мог, что это такое, этот парк аттракционов. Для чего он был нужен Прежним?

— А еще в таких парках были комнаты страха. Представляешь, Рууд, страха нам раньше не хватало! Чудны дела твои Господи.

Мальчик с опаской покосился на проржавевшую дугу, возле которой что-то подозрительно булькнуло. Нет, тварь они больше не интересовали. Видимо удовлетворившись легкой победой, она отправилась охранять свою территорию в другую часть города.

Вдали показался шпиль ратуши.

— Почти приплыли, — Ван Хогдалем налег на самодельное весло, собранное из швабры и крышки от мусорного бачка.

— Ах, — донесся по воде еле слышный звук, — помогите!

Оба наемника на мгновение застыли и одновременно повернули голову в ту сторону, откуда донося призыв о помощи.

— Помогите! — они переглянулись.

— Плывем дальше, — буркнул Ван Хогдалем. — Всем на свете не поможешь.

— А если это кто-нибудь из наших? — Рууд посмотрел на напарника. — Помнишь вторую строчку клятвы наемников? «Клянусь никогда не отказывать в помощи ни одному из нас, где и в каком бы тяжелом положении он не находился.»

— Вот так вот учи вас на свою голову, — Вим повернул катамаран направо, так и не уточнив кого это «вас».

Глава 17. КЮЛЕМБОРГСКИЕ «СИРЕНЫ»

— Что будем делать? — Рууд пошевелил затекшей рукой.

— Я лично собираюсь хорошенько отоспаться, — Вим повернулся так, чтобы узлы веревки, стягивающей его руки за спиной, не впивались в бок.

— Как ты можешь спать, если нас могут вот-вот убить?

— Как, как? На правом боку, как доктор прописал. Если сразу не убили, значит, нужны мы им. Не бубни, Рууд, дай поспать.

— Зачем мы им нужны?

— Ну, например чтобы съесть.

— Спасибо успокоил.

Откуда-то из-за перегородок большого многоквартирного дома доносился приглушенный разговор. Сюда их везли, бросив на дно большой плоской лодки.

Да уж, подвел он Вима. У того на такие ситуации нюх. Не хотел ведь останавливаться. Да кто же мог знать, что призыв на помощь может оказаться ловушкой?

Рууд с трудом сел и привалился спиной к стене.

И главное, как ловко все устроили гады. Они с Вимом ничего сообразить не успели, как были накрыты сверху большой рыболовной сетью. И тут уж трепыхайся, не трепыхайся — бесполезно. И вот лежат теперь скрученные по рукам и ногам.

Со стороны лишенного двери проема послышалось шарканье ног о покрытый цементной крошкой пол шестнадцатиэтажки.

— О! Целая делегация, — Ван Хогдалем тоже сел. — Не иначе прощения идут просить.

— Сейчас договоришься, наемник, — оскалилась освещенная факелом небритая физиономия шествующего во главе процессии.

— Я смотрю, вы про меня что-то знаете?

— Кто же не знает знаменитого Вима-без-промаха!

— Тогда ты наверное знаешь, что будет с теми, кто посягнет на жизнь и здоровье кого-либо из нашего клана?

— Слышь, Квадрат, он нас еще пугает? — небритый обернулся к стоящему за ним громиле, и вправду похожему на квадратный шкаф.

— Понял, — Квадрат подошел к Ван Хогдалему, приподнял его над полом, взяв за грудки и швырнул об стену.

— Ух, — выдохнул Вим и сполз вниз.

— Продолжаем разговор, — небритый сел на грубо сколоченную табуретку, услужливо подставленную мелким мужичонкой в костюме, похожем на водолазный.

— Не в таком духе, — Вим снова сел, вытянув ноги. — Таким образом, я не согласен. Будешь бить — говорить не буду.

— Будешь хорошо себя вести — бить не буду, — успокоил небритый.

В комнату вошло еще несколько человек, одетых кто во что горазд. Внешность у них тоже была, что надо. Кунсткамера, ни дать, ни взять. Кого здесь только не было: трехглазые, шестипалые, безухие и краснокожие. Наконец Вим рассмотрел и главаря. Оказывается то, что он принял за недельную щетину, было какой-то шершавой коркой, переходящей на шее в натуральную чешую.

— Вот ты о нас, наверное, ничего не знаешь? — продолжал человек-рыба.

— От чего же, знаю. Вы те самые сирены, что завлекали неосторожных путников в свои ловушки еще тысячи лет тому назад, — Ван Хогдалем ухмыльнулся.

— Щас довыеживаешься, — в его сторону подался парень из лба и щек которого торчали наросты, похожие на шипы, — сиренами нас еще никто не называл.

— Выеживаешься как раз ты, — Вим опять ухмыльнулся.

— Ну все, сейчас я его по стенке размажу, — человек-еж снял с плеча автомат.

Главарь сделал едва уловимый жест, и человек-шкаф встал между человеком-ежом и пленниками.

— К делу господа. Мы, уважаемый Вим-без-промаха, собственно против вас ничего не имеем. Более того, мы имеем желание нанять вас для одного очень для нас важного дела.

— Оригинальные у вас методы вербовки…

— У нас не было другого выбора. Нам известно, что вы отошли от дел и…

— Для начала, мне все-таки хотелось бы знать, с кем мы имеем дело.

Вима поразил внезапный переход главаря на Вы. Что-то тут не так.

— Я — Капитан Стоомшорт, а это моя команда. В этих окрестностях нас называют Речниками.

— М-да. Никогда ничего не слышал о Речниках, — Вим посмотрел на разношерстную компанию уродов.

— Не важно. Наши условия такие: вы доставляете нам некий груз из некоего места, а мы платим вам пятьсот байеров и отпускаем восвояси. Ого, щедро. Ван Хогдалем наморщил лоб.

— По рукам?

— По каким рукам, если они связаны?

Стоомшорт кивнул, и мужичонка в водолазном костюме, подскочив к Виму, одним ловким движением рассек веревки. Причем сделал он это без помощи ножа.

Во, ногти отрастил.

— И его, — Ван Хогдалем принялся растирать запястья.

— Подождет.

Семь пар и еще три глаза уставились на Ван Хогдалема в ожидании ответа.

— А если я откажусь?

— Тогда вот этого твоего щенка мы разрежем на тысячу маленьких кусков, зажарим и съедим. Квадрат, ты любишь рагу из свежего мясца?

— Ага.

— Не знаю, какое мясцо у вас, но мозги точно протухли, — Ван Хогдалем вздохнул и, не давая речной братве опомниться, выпалил. — Теперь мои условия: вы четко отвечаете мне на вопросы за чем и куда мы идем, напарник идет со мной, ибо один я не работаю, вы возвращаете нам всю амуницию и оружие, и наконец последнее, возвращаете нас туда, откуда увезли.

— Ни фига себе, — только и смог выговорить «водолаз», потрясенный такой наглостью Вима.

— А что, я согласен, — лицо Стоомшорта растянулось в улыбке, — со всем, кроме оружия. Нож и по одному патрону на рыло — это все, на что я могу пойти. Насчет места ходки и предмета заказа узнаете со временем. Обещаю. Дело в том, что даже не все присутствующие здесь посвящены в суть дела, а о деталях и вовсе знаем только я и мои братья, — главарь посмотрел на Квадрата и «водолаза».

Ну и семейка, подумал Вим, а вслух сказал. — Хорошо, но если почую что-то неладное — пеняйте на себя.

Целая флотилия лодок сопровождала их до самого Маасхоффена. Ван Хогдалема не могло не радовать то, что двигались они по направлению к Нейменгену. Могло быть все с точностью до наоборот. Доволен он был и тем, что ему вернули его винтовку. Другой такой он себе, пожалуй, больше не найдет. Правда, патрон всего один.

— На тебе один патрон, — сказал Квадрат, — чтобы было чем застрелиться.

— Сам-то ты квадратный, — Вим вставил обойму, — а юмор у тебя плоский.

После Маасхоффена вдоль реки потянулись сплошные заболоченные леса, хотя, судя по старой карте Рууда, должны быть каналы. Иногда на пути водному каравану все же попадались правильные геометрические формы берегов, но было это очень редко. Почему-то время и изнасилованная природа особенно постарались стереть следы деятельности человека именно здесь.

В том месте, где река повернула на юг, Стоомшорт распорядился причалить к берегу и устроил военный совет, после которого все лодки кроме одной повернули назад. Приглядывать за наемниками главарь оставил своего брата-Квадрата, человека-ежа, которого звали Эдгар, и еще двух молодчиков.

Слышь, парень, — Вим окликнул одного из них — сидящего на корме щуплого белобрысого паренька, — долго еще?

— Где-то день наверное, — ответил тот.

— Ого. Это мы так и до самого Нейменгена таким макаром дойдем.

— Да, туда и идем, — сказал парень и прикусил губу.

Эдгар чуть не испепелил чересчур разговорчивого речника своим полным ненависти взглядом.

— Да не кипятись ты, Эдик. Все равно мы рано или поздно догадались бы, — Ван Хогдалем хлопнул ершистого речника по плечу и тут же отдернул руку. Сквозь плотную ткань куртки его ладонь укололо несколько игольчатых наростов.

— Молчал бы лучше, тварь недоразвитая. Моя бы воля — я вас обоих Самсону скормил бы. И этого недоноска, — Эдгар посмотрел в сторону белобрысого, — тоже.

— А чего ж своего-то? — удивился Квадрат.

— Да какой он свой? — Эдгар сплюнул в воду, — это его мать была наша, под водой могла часа два плавать, а этот… у него и жабры уже затянулись. В общем совсем стал, как эти.

— Так Стеере… э-э… капитан Стоомшорт как раз и хочет, чтобы наши дети…

— Молчи, тупица, — Эдгар аж подпрыгнул.

Стемнело. Речники собравшись в кружок бросали жребий кому дежурить первому. Вим и Рууд жребий бросать не стали. Ван Хогдалем положил под голову рюкзак и, покрутившись какое-то время на куче сухой травы, поднялся и сел к костру. Не спалось.

Тот небольшой, более-менее сухой участок берега, что облюбовали для ночлега путники со всех сторон окружало болото в котором то и дело что-то ухало, булькало и вздыхало.

— Слушай, Лоис, а правда, что отсюда можно выбраться только по воде? — Эдгар посмотрел на здоровяка с неестественно маленькими ручками.

— Да, а что?

— А давайте оставим этих недоразвитых здесь, пусть выбираются, — Эдгар посмотрел на Лоиса, бывшего, по-видимому, в этой компании проводником..

— Капитану это не понравиться, — возразил Квадрат.

— Да ладно, братца мы с тобой уболтаем.

— Не, так не пойдет, — Лоис помотал головой, — у нас задание…

— А что задание? Неужели вы думаете, что эта замороженная сперма поможет нашим бабам родить таких же как они, — человек-еж кивнул в сторону берега, где устроились наемники.

Остальные Речники в ответ закивали головами.

— А даже если и поможет, зачем нашим детям быть похожими на этих недоношенных? Посмотрите, ведь они все на одно лицо! Штампованные. Мы же такие разные. Уникальные…

— А я, например, не хочу что бы у моего сына были такие же руки, — Лоис посмотрел на свои маленькие ладошки.

— И я уже запарился постоянно за все цепляться головой, — Квадрат почесал один из углов своей головы.

— А я вообще долго не могу находиться ни на суше, ни в воде, — белобрысый ихтиандр встал, снял куртку и свитер из собачьей шерсти и направился к реке, едва не налетев по дороге на притаившегося в темноте Ван Хогдалема.

— У меня две новости, — Вим оглянулся на Речников, притихших у своего костра, — хорошая и плохая.

— Говори.

— Нас доставят, считай до самого места — до Нейменгена, но расплачиваться, как я понял, с нами никто не собирается.

— А что они там насчет какой-то спермы орали?

— Кхм… в Нейменгене они хотят разыскать Центральный Клинический Госпиталь и взять оттуда своих детишек.

Рууд поджал губы.

Видать Вим совсем за несмысленыша его держит! Будто он не знает, откуда дети берутся! Интересно как они с напарником могут помочь Речникам в этом деле?

— Не хочешь, не говори. Еще напарник называется, — Рууд повернулся к Ван Хогдалему спиной.

— Эх, — Вим махнул рукой. Он и сам терялся в догадках, зачем они понадобились этим уродам, если те и сами в состоянии разыскать этот поганый банк спермы? Что-то тут не так. С другой стороны, если бы их с Рудом Речникам кто-нибудь заказал, то зачем устраивать весь этот спектакль с наймом? Непонятно.

— Эй вы, недоделанные. Спать. Как рассветет — выходим.

Солнце все еще стеснялось показать свое личико из-за обожженного войной леса, и окутавший реку туман неохотно покидал насиженное место.

Рууд пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь по ходу движения, и дернувшись от громкого всплеска по правому борту, едва не спихнул в воду винтовку Лоиса.

— Не боись, — засмеялся Квадрат, — Самсон сюда не заплывает. В Кюлемборге его территория, там он и живет.

— А почему этот Самсон на вас не нападает? — Ван Хогдалем незаметно отсоединивший магазин от спасенной от переохлаждения винтовки, потихоньку выдавливал один патрон за другим и прятал их в карман.

— А потому что этот вот юноша, — Эдгар кивнул в сторону белобрысого, — почти каждый день его такими как вы кормит.

Квадрат заржал так, что затряслась вся лодка.

Вим, решив, что хорошего понемножку, вставил магазин обратно в Лоисовскую винтовку и принялся изучать подсвеченные первыми лучами солнца облака.

Нейменген они увидели издалека. Вообще Ваал был не такой широкий, как Недер-Рейн, на котором (вернее теперь в котором) стоял Кюлемборг. Но именно перед Нейменгеном берега реки раздались вширь. Благодаря розе ветров здесь никогда не было ни радиоактивных осадков, ни черных дождей, в отличие от находящегося совсем недалеко его родного Арнема.

Рууд вздохнул.

Вон зелень изумрудных заливных лугов просто режет глаз. Должно быть долгожителей здесь живет больше чем где бы-то ни было.

— Что нравиться? — Вим поднял свою винтовку. — Я в первый раз тоже в восторге был. Райский уголок. Даже почти все здания сохранились. Посмотри, — он протянул мальчику свою FN.

Дома действительно стояли почти нетронутые ни войной, ни временем. Разноцветная черепица, ажурные башенки флигелей, ровные, не растрескавшиеся тротуары. Даже стекла кое-где есть.

— Видел, да? И ведь не заросло ничего ни травой, ни деревьями, а люди там не живут.

— Почему?

— Я не знаю. И никто не знает. Меня сюда в первый раз занесло спустя двадцать лет после войны. Здесь уже никто не жил. И теперь в Нейменгене не то, чтобы жить — на пару дней никто не задерживается.

— М-да.

— Я, если честно, поэтому и решился на путешествие сюда, что рассчитывал найти документы отправленные Хедвигом Де Хоопом Мейно Гусберту. Если дома стоят — значит, и внутри что-то осталось.

Высаживаться на городской пристани не стали. Причалили в доках какой-то мебельной фабрики. Здесь Рууд впервые в жизни увидел столько обработанного дерева сразу. Нескончаемые штабеля из досок, бревен и фанерных листов. Чуть дальше под навесом стояла готовая мебель. Странно, что это все уцелело. В любом другом городе такое богатство не пролежало бы нетронутым и пару недель, после того, как Прежних перестали греть их «умные дома». Еще более странным было то, что ничего это не сгнило и не рассыпалось в труху.

Когда два наемника и трое речников вышли на чистенькую, будто сегодня утром подметенную улицу, с белоснежной разметкой на асфальте, идти дальше мгновенно расхотелось. Рууд посмотрел на Эдгара, прятавшегося за квадратную спину своего брата. Глаза его бегали, руки тряслись, а винтовка, которой он всю дорогу размахивал перед носом у них с Вимом, волочилась по земле. Лоис выглядел не лучше. Единственным, кто сохранял хотя бы видимость спокойствия, был Квадрат. Хотя и он не спешил пересечь улицу.

— Что сдрейфили? — Вим положил свою винтовку на плечо, подмигнул мальчику и беспечной походкой направился в сторону сверкающего витринами универмага. — Пошли, пошли, до госпиталя тут рукой подать.

Постояв в нерешительности еще пару секунд, еще такая грозная сегодня утром троица засеменила вслед за наемниками.

— В магазин зайдем отовариться? — спросил Ван Хогдалем, не оборачиваясь. — Я сквозь витрину вижу замечательный балык.

Эдгар что-то невнятно прошипел в ответ.

Пройдя парковой аллеей с идеально подстриженными кустами, они оказались у стен, будто только что отстроенного госпиталя.

— Все как он и говорил, — прошептал человек-еж, глядя на вращающиеся стеклянные двери.

— Я так понимаю нам в подвал, господа, — Вим снял с плеча винтовку.

— Правильно понимаешь. Иди первым.

То, что им было нужно, они нашли почти сразу. Герметичные алюминиевые контейнеры с колбами стояли в нишах за массивными железным дверьми. Может быть что-то было и в многочисленных холодильных камерах, но искать там не было никакого смысла. Если где и могло сохраниться будущее поколение речников, то только в помещении с естественным, а главное, с холодным климатом. Такой был только здесь, на четвертом уровне.

— Ну куда вам столько? — Ван Хогдалем с удивлением смотрел на увешанного мешками Квадрата. — Вы что на ней картошку что ли жарить будете?

— Не твое дело!

— Не, ну правда. Таким количеством можно всю Европу осеменить.

— Отвяжись. Лучше посмотри, где там твой малец запропастился.

Вим спустился по ступенькам и окликнул Рууда. Тишина. Мерцающий свет факела выхватывал из темноты арку за аркой, пока Ван Хогдалем не заметил привалившегося к стене мальчика. Казалось, он устал, присел отдохнуть, да и заснул.

— Рууд, Рууд, — Вим потряс мальчика за плечо и облегченно вздохнул, когда тот открыл глаза. — Жив напарник.

— Что произошло, Вим? Эдгар…

— Все ясно, Рууд. Эта игольчатая крыса заманила нас в ловушку, — Ван Хогдалем бросился к выходу. Точно. Дверь входа на четвертый уровень была заперта.

— Скоты, — старый наемник затушил факел. — Кислород надо беречь, объяснил он мальчику, потирающему затылок.

— Счастливо оставаться, — послышалось из-за двери — это Эдгар не выдержал и вернулся, чтобы отвести свою поганую душу.

— Так-то ваш капитан держит свое слово, — Вим ударил ногой в дверь.

— Наш капитан — человек слова, только слово свое он дал одному человеку раньше вас.

— И что это за человек такой?

— Скоро сами все сами узнаете. Ариведерчи, — за дверью послышался удаляющийся звук шагов.

— Как же мы отсюда выберемся? — спросил Рууд.

— Спокойно напарник! Вим-без-промаха еще и не из такого дерьма выбирался.

После получаса блуждания по подземелью пришлось признать, что ситуация безвыходная. Ни вентшахт, ни канализации на четвертом уровне не было и, похоже, захлопнутая дверь была единственным отверстием соединявшим их с поверхностью.

— Ну что ж, будем ждать этого человека. Благо встретить его у нас есть чем, — Вим достал из кармана краденные патроны и принялся снаряжать ими обойму своей винтовки.

Рууд вздохнул, вспомнив о своем утопленном арбалете. Винтовку ему отчего-то было не так жалко. Не привык к ней еще, наверное.

— Эх, никогда не курил, а сейчас бы не отказался, — Ван Хогдалем присел на невысокий продолговатый ящик. За дверью опять послышались шаги.

— Никак у наших друзей совесть проснулась, — Вим на всякий случай снял FN с предохранителя.

Дверь скрипнула, и по массивным сводам зашарил необычайно яркий луч электрического фонаря.

— Еще шаг и стреляю, — Ван хогдалем отступил за колонну.

— Не стреляйте — я Мейно Гусберт, — говоривший подсветил сам себя, и наемники увидели стоящего перед ними абсолютно лысого старика, лицо которого было лишено еще и бровей.

Глава 18. МЕЙНО ГУСБЕРТ

— Сволочи, — Мейно отвязал поводья от ограждения бывшей парковки и уселся на козлы. — Хотя, что с этих дикарей взять? Не удивился, если бы обнаружил вас связанными по рукам и ногам.

— Это мы уже проходили, — Ван Хогдалем поудобнее устроился на самодельной повозке. — А мы собственно как раз к вам и у нас очень много вопросов.

— А я знаю, и у меня есть для вас ответы, — рассмеялся Гусберт, — но сначала обед, все дела потом.

Если бы наемники искали Гусберта по адресу Мариенвег 17, то долго бы они его еще искали. Мейно расположился совсем в другом месте — в бывшей городской резиденции бывшего Мэра. Скромно, но со вкусом. Правда, почти все свое время он проводил в подвале, бывшим когда-то погребом. В общем-то, погребом он остался и сейчас, только вина в нем заметно поубавилось. Но гостей своих Гусберт принимал в парадной зале за большим овальным столом. Другое дело гостей этих было — раз, два и обчелся. Именно в эту залу и вошли через парадный вход Ван Хогдалем и Рууд.

— А где оркестр?

— Что? — не сразу понял хозяин дворца.

— Да нет, просто неудачная шутка, — отмахнулся Вим.

— Почему не удачная? Просто это я тут одичал без общения. Располагайтесь, я сейчас чая принесу.

— Кхм, кхм. А чего-нибудь покрепче…

— Конечно. Как же это я сразу не сообразил. Французский коньяк столетней выдержки пойдет?

— Тащи, — перешел на «ты» Ван Хогдалем, не привыкший к долгим расшаркиваниям и экивокам.

За бутылочкой ожидание обеда не казалось таким утомительным. Несколько раз Вим порывался помочь с этим делом, но каждый раз возвращался из кухни-погреба-спальни, разводя в стороны руки — отшили мол.

Несколько раз сам хозяин, сидя за очередной чаркой, срывался вдруг с места и бежал вниз, проверять не сгорела ли баранья нога и не переварился ли грибной суп.

— Грибочки надеюсь без стронция? — Ван Хогдалем подул на ложку с маслянистой коричневой жидкостью.

— Обижаешь.

Вим хотел расспросить Мейно о некоторых, мягко говоря, странностях Нейменгена, но, увидев дымящуюся на блюде баранину, передумал. Неизвестно откуда появилась вторая бутылка коньяка и застолье начало набирать обороты.

— И мне, — Рууд потянулся за бутылкой французского.

— Ну чтож, — Ван Хогдалем налил своему напарнику в кружку на палец, — в конце концов какой ты наемник, если не пьешь?

Ни о каких делах в этот день они, конечно, не говорили, а погребок Гусберта стал еще меньше соответствовать своему названию. Значительно меньше.

Ван Хогдалем вывалился из застекленных дверей Мэрского дворца и нетвердой походкой направился к фонтану, в котором плескалась на удивление прозрачная вода. Сам фонтан при этом не работал. Руду наблюдавшему за напарником из окна показалось, что Вим не вынимает голову из воды уже целую вечность. Но только он хотел позвать на помощь Мейно, бесконечно пьющего из чайника воду, как старый наемник, наконец, закончил свои водные процедуры.

Ван Хогдалем все утро ходил мрачнее тучи. От вчерашней эйфории не осталось и следа, а вместе с похмельем пришло и осознание некоторых не вполне укладывающихся в голову вещей.

— Чего-то не нравится мне этот Гусберт, — Ван Хогдалем вытер рукавом лицо. — Говорит, что, узнав о том, что кто-то интересуется «Огненным червем», заплатил речникам информацией о хранилище будущих поколений, чтобы те разыскали и привезли к нему этих людей, а те, мол, тупорылые не придумали ничего лучше насильственного найма. Что-то слишком уж много совпадений. И вообще, как он о нас узнал? Как с речниками связался? Сорока на хвосте принесла?

По чашечке кофе не желаете? — Мейно вышел на крыльцо и, заметив недружелюбный взгляд старого наемника, сказал. — Знаю, что не очень-то верите вы в мои вчерашние россказни, но в то, о чем я вам расскажу сегодня, поверить будет еще сложнее.

Рация продолжала хрипеть. По тому самому закону подлости, она не спешила подтвердить слова своего хозяина. Перед этим он долго рассказывал своим гостям о том, как, обнаружив его, одичавшего и еле живого, единственного уцелевшего жителя Нейменгена, механики сделали Гусберта своим представителем в городе, как собрали доисторическую ламповую рацию, точно такую же, что была уже и у них, как в одном из сеансов радиосвязи старый Лис проболтался о старом и молодом наемниках, охотящихся на «Огненного червя». И вот теперь это скопище проводков и лампочек отказывалось работать.

— А ты частоту точно помнишь?

— А как ты думаешь, за столько лет ее не возможно было выучить?

— Дык за столько лет ее можно было и забыть!

— Главное аккумуляторы и на половину еще не разрядились — вот что обидно. Бывает целыми днями ждешь этих караванов, чтобы поменять старый аккумулятор, на заряженный.

— А что же ты для механиков такое делал, что они тебе и рацию сварганили и аккумуляторы исправно поставляют?

— Говорю же, форпост тут у них, в виде меня, гостиница, опять же. Ну и еще кое-чего.

— Вот с «кое-чего» и надо было начинать.

— Ну что ты мне допрос устроил. Расскажи вашему брату наемнику о своем бизнесе, так от вас тут продыху не будет и дело мое тю-тю.

— Да я чего? Мне до твоего дела нет никакого дела.

— Ну тебе-то в принципе я могу сказать. Ты у нас теперь богат, как арабский шейх.

— Твою мать! И до тебя дошло.

— Шила в мешке не утаишь. Так вот, есть тут по близости небольшой ликеро-водочный заводик, на котором я наткнулся на несколько десятков бочонков коньяка, зарытых в землю…

— Ну вот, а нам лапшу на уши вешал — французский, французский.

— А что, плохой коньяк?

— Отличный! Бархатный. Не обжигает, как нынешнее рапсовое пойло.

— То-то!

— А вот скажи мне, Мейно, отчего это до твоих запасов никто до сих пор не добрался? И что в городе вообще твориться? Наши сюда ходить зареклись после того как десятка полтора наемников из ходки в Нейменген не вернулось. Почему здесь ничего не гниет, не ржавеет и не рассыпается? Почему люди не живут? Куда они все делись? Ты здесь все время живешь, ответь.

— Столько вопросов… Я знаю только ответ на последний. После войны здесь был просто райский уголок — ни радиации, ни кислотных дождей. Отсюда почти никто не ушел. Организовалась коммуна. Только не долго она просуществовала. Сначала в восточном пригороде обосновалась колония беженцев из Польши и Германии. Да и местные к ним примкнули. То, се — начались стычки, но, в общем, выжили как-то. А потом, через двадцать лет накатила орда отмороженных франков и вырезала всех под корень. Я тогда в своем подвальчике вусмерть пьяный валялся, и они то ли за мертвого приняли, то ли мараться не стали. Выжил, в общем. А франки покуражились и ушли. С тех пор в городе многие пытались осесть, но каждый раз после нескольких загадочных смертей исчезали из Нейменгена навсегда. До сих пор так.

— А отчего это все? Неужели за столько лет не стало известно, кто убивает людей, и куда они исчезают?

— Нет. Все на уровне слухов и легенд. Говорят, что это восставшие мертвые жители города похищают души приезжих. Я вот, правда, за все это время ни одного мертвеца не видел. Может быть они меня, как своего не трогают? Хе-хе. Но если кто их и видел, то тот уже и не расскажет. Но не бойтесь — вас они тоже не тронут.

— Почему это?

— По моим наблюдениям долгожителей из прежних они не убивают. Те просто исчезают.

— Успокоил.

— А я? — Рууд напрягся. — Я же не долгожитель, и не Прежний.

— Не долгожитель? Кто тебе сказал? — Мейно протянул к мальчику костлявую руку и выудил у того из-за пазухи драгоценный мешочек с леденцами. — А это что?

— Не знаю, старый Хендрик велел есть через каждые три дня.

— Я так понимаю, это твой пропуск в будущее, и если тебе повезет, проживешь еще лет сто.

СТО ЛЕТ! Рууд больше не видел и не слышал того, что было вокруг него. СТО ЛЕТ!

Он никогда не задумывался — как это, что это. Что он будет делать столько времени? А как же… как же Маша? Она умрет намного раньше!

СТО ЛЕТ!

Как интересно узнать, что будет через сто лет.

— Да уж. Ну и дела у вас тут творятся, — Вим, похоже, не слушал, о чем они тут говорят с Гусбертом. Его интересовали вполне земные вещи. То есть как раз не земные, а потусторонние.

— Это еще что! — Мейно сложил руки на груди. — Вот вы насчет «Огненного червя» интересуетесь…

Вим, сидящий рядом с Мейно, положил руку тому на запястье, и чтобы долго не рассусоливать, достал из кармашка разгрузки содержимое коробки, найденной Рудом в Роттердаме в одном из пустующих домов.

— Значит, вы уже почти все знаете и искали меня? — Гусберт отложил пожелтевшие листочки.

— Да. Осталось только посмотреть те документы, что переслал тебе Хедвиг.

— М-м… Они сгорели в сейфе в моем прежнем доме. Какой-то умник из франков решил, что я храню там золото, и вскрыл его, не особо церемонясь. Сгорело все.

— Вот те на!

— Но я все запомнил. Более того — единственное мое развлечение, кроме погребка, вот эта штука, — Гусберт с любовью погладил рацию. — И вот как-то крутя ручки настройки, я услышал английскую речь. Я даже с табурета тогда свалился. Ведь после войны к тому времени прошло уже тридцать лет, и рации не было ни у кого кроме меня и механиков. Я и шарил по волнам просто так, от нечего делать, и тут на тебе — еще кто-то объявился. Английский я знал тогда через пень колоду, но кое-что понял. Это было какое-то американское военное подразделение. Со временем я стал понимать, что это экипаж какой-то из уцелевших американских субмарин. Потом мне стало ясно, что субмарина действующая. Но что такое? Из переговоров между двумя их группами получалось, что подводная лодка находится на суше, совсем недалеко отсюда. Что за чертовщина? И тут я вспомнил про материалы Хедвига! И не только. Про «Огненного червя» только ленивый не говорил. Я поделился своими соображениями с Лисом, но тот отмахнулся. А я думаю, что он что-то еще тогда знал, но разве из него что-нибудь вытащишь.

— Это точно.

— Продолжая слушать эфир, я понял, где их логово. Нет, Хедвиг писал мне, что она, эта база, под Алпендорном в местечке Валкенсвейк, но где именно не знал и он. А я узнал. Сейчас принесу карту…

— Не надо. У нас есть свои.

— Вот, единственный вход туда через приток Норд-ам-эйсела, западнее Валкенсвейка. Только я не слышал, чтобы они говорили о погружении и всяких других водолазных делах.

— К тому времени приток мог и пересохнуть. От самой-то старушки Эйсел мало что осталось, — Ван Хогдалем поставил крестик на своей карте и что-то быстро записал в свои заметки.

— И что вы будете теперь делать? — Гусберт посмотрел на старого наемника, и что-то в этом взгляде Виму не понравилось, но он не подал виду и рассмеялся.

— Начну с тобой переговоры по поводу приобретения пары бочонков так называемого французского коньяка.

— Не-е. Механики мне голову оторвут. Кстати, что-то они на связь не выходят. Пойду еще покопаюсь в этой рухляди.

— Ну ладно, а мы начнем собираться потихоньку.

— Нет, не отвечают, — в дверях появился расстроенный Мейно. — Уж не знаю, что и думать.

— Все будет нормально, — Вим еще раз проверил, хорошо ли привязан клапан рюкзака.

— Может, останетесь на недельку другую? Тут неподалеку есть замечательная грязелечебница. Там этой грязи, как грязи…

— Нет уж спасибо, Мейно. Мы, за последние несколько дней, уже в двух медицинских учреждениях побывали, и в обоих нас до смерти залечить пытались. Один Самсон чего стоит. К тому же эти ваши призраки. Бр-р-р.

— Ну как знаете… Да, чуть не забыл. Эти с «Черного крота» несмотря на всю свою неуязвимость, все-таки кого-то боятся. Кого, я так и не понял, но боятся смертельно. Иначе бы не скрывались после своих налетов в считанные секунды.

— А кого им бояться-то? Нас с нашими пукалками в расчет можно вообще не брать. Механики? Так Лис при упоминании «Черного крота» вообще затрясся как осиновый лист на ветру. Кого может бояться атомный ракетный крейсер? Если только…

Они удалялись по шоссе, подальше от этого чистенького, вылизанного, и от этого еще более страшного города. Рууд все оглядывался на белоснежное здание автовокзала и парковку перед ним, заполненную серебристыми автобусами с тонированными стеклами и разноцветными автомобилями, у которых даже резина не ссохлась и не потрескалась. Виму же было не до того. Его терзала страшная догадка.

Что если «Огненный червь» не единственное подобное чудовище? Что если они, маленькие жалкие людишки, выжившие в адском пламени атомного горнила — просто мелкая пыль под ногами дерущихся подземных монстров? Могут ли они с Руудом что-то сделать? Во всяком случае уже совсем скоро это будет ясно.

Глава 19. ВЕЛОПОБЕГ

— Все-таки все они чего-то недоговаривают, — рассуждал вслух Ван Хогдалем, когда наемники, распрощавшись с Гусбертом, шли по шоссе в сторону Алпендорна, — и Лис этот и Гусберт знают гораздо больше, чем говорят. Особенно Лис. Откуда у него, спрашивается, этот гирокомпас чудной взялся. Уж, не у этих ли с «Черного крота» он его увел? А этот Мейно, тоже хорош! Выжил один. Пьяный он валялся, как же. Всем бы так — прищучили тебя, раз и поллитра неразбавленного. Типа я тут бухой, чего вы от меня хотите? Ха-ха.

Дорога до Алпендорна оказалась на удивление чистой. Ни тебе консервированных костей на дорожном полотне, ни вылизанных огнем камней по обе стороны от него. Идиллия. Только Рууду это настроения не добавляло. Он все никак не мог смириться с тем, что утопил тогда в Кюлемборге свой арбалет. Винтовка это конечно хорошо, эффективно, но когда бьешь из арбалета какую-нибудь зазевавшуюся белку, ты на сто процентов уверен, что через полчаса к месту твоей охоты не сбегутся все местные отморозки. Вим, правда, все талдычит про свой глушитель, но насколько Рууд понял, начав разбираться в огнестрельном оружии, у глушителя тоже есть свой ресурс. Где потом новый брать? А арбалет можно новый сделать, чем он и займется, как только они вернутся в поселение наемников. Рууд уже и рессору с раздолбанного автомобиля снял. Почти не ржавая.

Вима, похоже, этот практически довоенный пейзаж тоже не радовал. Он-то знал, как опасна такая убаюкивающая тишина на широких восьмиполосных автострадах.

— Если не «охотники дорог», то «Велосипедисты» точно того и гляди пожалуют. Любят они такие места. Есть где раскатиться. Возле многих поселений общины специально устраивают завалы из машин. Ведь мало какому дозору удается предупредить своих о налете «Велосипедистов». Как засечь конную банду, я тебе уже показывал. Эти же гады любят нападать либо на зорьке, либо на закате. В сумерках в общем. И тихо так главное. По буеракам они не шастают на своих великах. А вот здесь им самое раздолье.

Оба наемника сбавили ход, высматривая по сторонам подходящую для ночлега заброшенную лачугу.

— Лучше углубиться вон в ту деревеньку, — Ван Хогдалем остановился у перевернутого бензовоза, огромный прицеп-цистерна которого был вскрыт как консервная банка, и, сняв с плеча FN, принялся рассматривать ближайшие к дороге домики. — Тут уже давно никто не живет. Вон почти все крыши провалились и из окон ветки деревьев торчат. Сюда вряд ли кто заглянет. Если только такие же засранцы, как мы.

Выбрав одну из таких развалюх, окна которой особенно сильно подверглись зеленой экспансии, они развели костер. Вим даже устроил что-то вроде постирушек. Благо и погода шептала, и огромный чугунный чан, оставшийся от прежних хозяев позволял замочить в нем все исподнее целиком, чтобы устроить ссудный день паразитам. Вот уж кому война не война, все нипочем.

— Наверное, Рууд, только эти твари на земле и останутся, после того, как мы, человеки, друг друга окончательно изничтожим, предварительно сожрав всех остальных животных.

Мальчик ничего не ответил напарнику. Во-первых, тот говорил тихо, будто разговаривал сам с собой, подбрасывая ветки в разгорающийся под чаном костер. Во-вторых, Рууд увлеченно разглядывал необычное оружие, развешанное на стене в гостиной.

— Ятаган.

Мальчик вздрогнул. Ух, как же Вим бесшумно двигается.

— А вот это кинжал, это сабля, — продолжал перечислять Ван Хогдалем. — Наверное, в это доме басурмане жили. Их оружие. Вот и в чане этом они плов варили.

— Плов?

— Мясо с рисом. Рис это… А ну ладно. Ты лучше смотри, какие рукоятки красивые. Умели делать. Сталь Дамасская. Странно, что всему этому до сих пор ножки не приделали.

Наскоро просушив над костром тряпье, Вим оставил Рууда приглядывать за булькающей в котелке кашей, а сам отправился в деревню. Проверить брошенные дома он решил после того, как в чулане, дверь которого была завешана персидским ковром, обнаружились герметично запакованные коробки с настоящим зеленым чаем. За время прошедшее со дня светопреставления все продукты прежних, которые не были сметены с прилавков уцелевшими представителями рода человеческого, превратились в высохшую биологическую субстанцию. Порой даже было не возможно определить, что хранилось раньше в той или иной найденной бочке — мед, сало или квашенная капуста. Зеленая слизь или серый порошок, вот что оставляли незваным гостям хозяева пустующих домов, чьи обглоданные кости через прогалины развороченных стен полировало солнышко. Даже чай и табак, и те рассыпались в труху, не пригодную к употреблению. Поэтому настоящий чай был просто королевским подарком для любого наемника. Сам Вим не мог отнести себя к гурманам. Его вполне устраивал чай из почек липы, березы или ольхи, или чай из тыквенных семечек, или любой другой отвар из множества целебных трав, но в крупных поселениях чай прежних ценится очень высоко. Никогда не пробовавшие его потомки некогда великой человеческой цивилизации стремились хоть как-то соприкоснуться с таким загадочным миром прежних. Одним словом пройтись по деревне стоило.

В соседнем доме ничего интересного не было. Крыша его полностью обрушилась, похоронив под собой внутреннее убранство. Жили здесь, судя по всему, не такие зажиточные люди, как в том доме где они с Рудом решили заночевать. Вот следующий дом Ван Хогдалема заинтересовал. Во-первых он был раза в три больше, во-вторых к нему было пристроено что-то похожее на гараж. В гаражах хозяева очень часто оборудуют небольшие мастерские.

«Стоп!», — скомандовал сам себе старый наемник, — «ты и так богат, как русский нефтяной магнат. Все тебе мало».

Да уж. От многолетней привычки собирать по пути все, что плохо лежит так сразу не избавиться. Вим даже тихонько засмеялся, вспомнив о белоснежной яхте, о которой он недавно мечтал. Стоят они, значит, с Руудом на палубе в дорогих костюмах встречая великосветских гостей. На корме «Московские виртуозы» наяривают Шуберта, официант разносит напитки, дамы обмахиваются веерами и кокетливо смеются над тупыми шутками своих спутников. И вот один из гостей, какой-нибудь старый склеротик, покидает свою молодую жену не в силах удержать только что выпитое шампанское в своем мочевом пузыре. Конечно же этот «божий одуванчик» путает дверь гальюна с соседней, тянет ее на себя и на него вываливается груда промасленных свертков, луженых чайников, кресал, пустых автоматных рожков, восковых свечей и свертков наждачной бумаги.

Ван Хогдалем так увлекся, что не сразу заметил блестящий, очищенный от ржавчины замок, который казался инородным телом на проржавевших створках гаража.

Пожав плечами, Вим легонько тюкнул прикладом по дужкам запора, тут же отскочившим вместе с продетым в них замком.

Внутри поблескивая в свете зажженного факела своими никелированными частями стояло, выстроившись в ряд несколько вполне боеготовых велосипедов. Так, этого еще не хватало.

Ван Хогдалем не тратя время на осмотр гаража, в котором, несомненно, нашлось бы еще много чего полезного, поспешно сгреб два, показавшихся ему наиболее похожими на своих древних собратьев велосипеда и выкатил их на улицу.

— Собирайся, уходим, — крикнул он Рууду, облизывающему деревянную ложку. Мальчик, не задавая лишних вопросов наспех покидал свои вещи в рюкзак и поставил сверху теплый еще котелок с кашей. Не пропадать же добру.

— Ух ты! — Рууд подошел к невиданному им доселе транспорту и пока Вим собирал свои манатки, ощупал ближайший велосипед «с головы до ног».

— Поедем? — вопрошающе посмотрел на Ван Хогдалема.

— Не думаю. Я сто лет на него не садился. Навернусь в первую же канаву, а ты уж тем более! Некогда нам сейчас эту технику осваивать, не ровен час, ее хозяева вернуться.

— «Крути педали — пока не дали», — засмеялся Рууд.

— Во-во, начитанный ты, как я погляжу, — Вим пристроил рюкзак к багажнику и выкатил велосипед на мостовую. Рууд последовал его примеру, и вскоре оба наемника, покинув деревеньку, катили свои импровизированные тележки по едва заметной в дикой ржи неровной каменистой тропинке. На автостраду они, по известной причине, решили не выходить, а пересекли поле и укрылись в ближайшем лесу. Идти дальше в кромешной тьме не имело смысла, а здесь ограбленные ими «велосипедисты» их вряд ли найдут. Если не разводить огонь, конечно. А разводить его никто и не собирался. Доев остывшую-таки и ставшую похожей на резину кашу, Вим, как всегда, первым заступил на дежурство.

Вой путь они продолжили с первыми лучами солнца. Все-таки надо было поскорее убраться от «места преступления». Сделав приличный крюк, наемники, наконец, вышли на шоссе, на потрескавшемся местами, но все же относительно ровном асфальтовом покрытии которого, наконец, можно было приступить к обузданию трофейных «железных коней».

Первые несколько сот метров, напарники выписывая восьмерки и постоянно соскакивая с непокорных велосипедов, чудом не набили себе шишек. Особенно тяжело давалась верховая езда Руду. Ван Хогдалем-то благодаря своему далекому прошлому все-таки кое как освоился в седле, а вот мальчишка очередной раз вскочив на велосипед проезжал метров пять шесть и, то упирался передним колесом в столбик дорожного ограждения, то забывал в какую сторону крутить педали, то руль у него вворачивался в обратную сторону. Ничего, освоились. Зато мучения эти того стоили. До обеда они преодолели расстояние вчетверо большее, чем, то, которое они прошли бы пешком.

А Рууд, тот вообще даже на обед не хотел останавливаться — так вошел во вкус.

В окрестности Алпендорна наемники въехали уже к вечеру следующего дня. Когда скелеты башен нового жилого района замаячили на горизонте, они наткнулись на колонну брошенной ржавой бронетехники. Колонна бронетранспортеров и танков ближе к развязке теряла стройность своих рядов и превращалась в стадо испуганных задравших хоботы стальных слонов, в панике сгрудившихся у возникшего впереди препятствия. А препятствием оказался один из пролетов автомобильной эстакады, рухнувшим под тяжестью сразу нескольких танков. Вон они, поверженные гиганты беспомощно лежат внизу гусеницами вверх.

А с другой стороны провала выстроились в уходящую к самому городу цепочку бесчисленные, легковушки, автобусы и минивэны. Кто бы научил бестолковых, изнеженных прежних городских жителей, что не нужно ломиться из города на своей тачке загруженной по «самое не могу» домашней утварью, в толпе таких же придурков. Ведь если не военизированная колонна, то перекрывший шоссе бетонными чушками блокпост, если не блокпост, то банда мародеров, или наконец просто массовый затор, вызванный чьей-то поломкой или аварией, но все равно да перекроет тебе дорогу.

Рууд остановился и пока Ван Хогдалем чесал репу в раздумьях о том, что делать дальше, в красочных картинках представил себе, как мечутся вдоль гигантской автомобильной змею обезумевшие женщины с детьми на руках, бьют друг другу морду их мужья, даже не пытаясь отодрать свои машины, сцепившиеся бамперами, как в бессильной злобе палит в небо из своего «Глока» бедняга полицейский, как подминая под себя дорогие «Феррари» и «Ламборджини», движется в сторону Алпендорна вон тот все-таки застывший танк с нетерпеливым механиком-водителем, как бросается ему на перерез и исчезает перемолотый траками отец семейства, чьи домочадцы, зажатые в пыльной металлической массе, не в силах открыть дверцы машины и покинуть ее, как кто-то «сильно умный», накачанный виски, а может быть, и наркотой, «догадывается» выбраться-таки из этого Содома и на своем полноприводном Джипе рвануть по пересеченной местности прочь, и один из стрелков, ошалевший от гудков, криков и стонов, увидев в этом дерзком побеге личную для себя угрозу, открывает огонь по наглецам из крупнокалиберного пулемета. Вон он, этот Джип, лежит в кювете, обгоревший и с большими рваными дырками в борту.

И наконец, как все это горячее людское море застывает в ужасе, ослепленное внезапной вспышкой, а потом зачарованно смотрит на растущий на горизонте гигантский гриб. Смотрит не в силах отвести от зачаровывающее ужасного зрелища глаза. А всепожирающая волна адского пламени уже стремительно накатывает на зрителей первого ряда этого дьявольского спектакля. Ударная волна лишь нарушила гармонию тела грациозной огненной змеи из оплавившихся автомобилей, да встряхнула в своих горящих бронированных коробках некоторых еще живых солдат, заставив их удариться головой о переборку. Лишь единицам из них удалось покинуть так и не ставшие им надежным укрытием танки, да и то только для того, чтобы немногим позже умереть в корчах, пронзенными гамма излучением.

— Придется бросить, — прозвучал где-то далеко голос Вима, оторвав его от мрачных мыслей. — И справа и слева от дороги болото. Там с велосипедами мы не пройдем, а уж по этой груде мусора и подавно.

Да, именно так, груда мусора — вот то, что осталось от жителей когда-то, наверное, прекрасного города.

Рууд тряхнул головой, окончательно освобождаясь от фантомов прошлого.

— В принципе они нам и дальше не особенно понадобятся. Лесом пойдем, — продолжал Ван Хогдалем. Он сидел на бетонном надолбе, разделяющем встречные полосы, и рассматривал разложенную здесь же карту.

Рууд положил велосипед на асфальт и подошел поближе.

— Вот где-то здесь должна быть эта чертова база, — Вим ткнул пальцем в пойму одного из притоков Норд-ам-эйсела, что плутал на юго-западе от Алпендорна. — Гляди. Вот Валкенсвейк до него мы через лес доберемся. Авот подходящее место для базы. Во всяком случае я бы ее именно здесь построил. Ты не ухмыляйся, Рууд. Я все-таки не один год в морской пехоте ее Величества оттарабанил, в этих делах разбираюсь.

— А я и не ухмыляюсь. Просто давно тебя хотел спросить, Вим. Вот найдем мы эту базу, а дальше что? Что мы будем делать? Как победим этого ог… тьфу «Черного крота»?

— Сначала надо найти. Но ты прав. Определенного плана у меня нет. Может там будет достаточно боеприпасов, чтобы взорвать все к чертям собачьим, может, даже заминируем все к приходу хозяев. Однако, сдается мне, что этой титановой бандуре все наши жалкие проделки по барабану. Не знаю, честно говоря, пока не знаю. Скажу тебе только одно — иногда проблемы решаются не тупой лобовой атакой или большим «бумом», а совсем иначе. Иногда несколько грамм серого вещества, — Ван Хогдалем постучал себя по лбу, — бывают полезнее тонны тротила.

Валкенсвейка не было. Нет, они не наткнулись на очередные руины, поселок не затопило как Кюлемборг, он не был выжжен до тла. Его просто не было. На том самом месте, где, согласно карте, должен был располагаться Валкенсвейк, преспокойненько себе, рос лес. Вот так!

Наемники несколько часов покружили вокруг пропавшего ориентира и устроились на ночлег, решив продолжить поиски предполагаемого места расположения базы завтра утром.

Глава 20. БАЗА

Первый вентиляционный грибок, как ни странно обнаружил Рууд. Он наткнулся на него, собирая хворост для костра. Потом они нашли еще один и еще.

— Значит где-то здесь, — Вим почесал затылок.

К вечеру они вышли к реке, которая вопреки их ожиданиям не пересохла, а чувствовала себя вполне хорошо, если не сказать отлично. Не извесно, что там произошло с другими водными артериями в округе, но этот безымянный приток Норд-ам-эйсела за прошедшие с войны десятилетия даже отвоевал себе часть берега, затопив прибрежный лес.

В принципе наемники могли и ошибиться, так как о том, что здесь находится секретная база подземного атомного крейсера, не говорило ничего. Был бы хоть кусок оплавленного берега, несколько обожженных деревьев или сварившиеся в кипятке водоросли. Но ничего этого не было. И, тем не менее, чутье морского пехотинца подсказывало Ван Хогдалему, что именно здесь под водой находится то, что им нужно.

— Слишком уж идеальным было место для незаметного захода «Черного крота» в подземный док: прямое, широкое, глубокое русло, протяженностью в несколько сотен метров, заканчивающееся крутым, почти под девяносто градусов, поворотом.

Ага, вот и старые знакомые вентшахты. Ну и здоров же, видать, комплекс!

— Здесь нам делать нечего, — Вим встал с поваленного дерева, на которое наемники присели отдохнуть, и шагнул в сторону от реки. — Как я и думал, без водолазного снаряжения нам не обойтись, а взять его негде.

— А что мы теперь будем делать?

— Искать другой вход.

— Через большую вентшахту?

— Нет. Через вентшахту не пройдем. Там вентилятор стоит. Можно было бы конечно его рвануть, но это ничего не даст. Он скорее всего упадет вниз до горизонтального поворота и перекроет ход дальше. Но какой-то запасной выход здесь все равно должен быть. И не один. Только вот на поиски может уйти уйма времени.

— Сколько?

— Эту иголку в стоге сена мы можем искать и несколько месяцев. Нам бы схему этой кротовьей норы добыть. Эх!

Заночевали они в давно покинутой норе какого-то лесного зверюги. Это чье-то лежбище хоть и было необитаемо, однако дежурство никто отменять не собирался.

Вдруг хозяин жилища вспомнит о своем уютном уголке?

Утром продолжили поиски. Должно же где-то быть место предусмотренное для подвоза и загрузки продуктов, боеприпасов и топлива для генераторов?

На третьем часу поисков, когда они усталые и злые спускались с горки, пробираясь сквозь непролазную чащу рыжего леса, впереди показался просвет. Просека. Деже не просека а небольшой, поросший ольхой овражек, по дну которого по камушкам бежал прозрачный ручеек.

Ван Хогдалем достал счетчик Гейгера. Радиации нет. Опустил в ручей руку и лизнул палец. Вроде чистая.

Только Вим положил винтовку на камни и встал на четвереньки, как где-то внизу по течению послышался треск веток и невнятное бормотание.

— Твою мать. Попить спокойно не дадут, — наемники осторожно, стараясь не шуметь, отступили под прикрытие огромных папоротников, заполонивших все пространство между узким каменным желобком ручья и лесной чащей.

Вверх по ручью двигалось что-то совсем непонятное. Оно сопело, кряхтело, кашляло и громко вздыхало, совершенно не заботясь о маскировке.

Вскоре из-за поворота показалось нечто лишь отдаленно напоминающее человека. О принадлежности к царю природы говорили лишь лохмотья одежды и остатки ботинка на правой ноге. Ни подошвы ни подъема у него не было. Только короткое голенище обхватывало голую по колено ногу.

Существо прошлепало до того места, где подходил к воде ВанХогдалем, посмотрело на следы на песке и плюхнувшись прямо там, где стояло, как-то буднично произнесло, — ну вот, заблудшие души лишены покаяния, сколько таких агнцев божьих предстало перед всевышним не очистившись от скверны? — существо вздохнуло.

— Бывший пастор, — то ли спросил, то ли пояснил Вим. — Сейчас я выйду, а ты прикрой-ка меня.

ВанХогдалем вышел к обросшему аборигену.

— О-о-о! — обрадовано воскликнул тот.

— Послушай, Святой Отец, ты здесь «огненного червя» не видел?

— «огненного червя»… «огненного червя»… Нет, геена огненная, дьявольское отродье… там, там, — старик махнул рукой в сторону, противоположную той, откуда пришли наемники, — там жерло, ведущее в ад… там… но сначала исповедаться… исповедаться, — старик сидя прямо в холодной воде, принялся раскачиваться из стороны в сторону и что-то неразборчиво бормотать.

— Это мы потом, Святой Отец, — Вим похлопал его по плечу. — Пойдем, Рууд. Все равно попить не удастся. Старик вон всю воду замутил.

Мальчик вышел из зарослей и, косясь на сумасшедшего пастора, обошел того по широкой дуг.

Наемники быстро углубились в лес на противоположном берегу ручья — вдруг этот пастор еще увяжется за ними, и тогда ближайшие несколько часов им придется слушать его сумбурную проповедь.

«Жерло, ведущее в ад» наемники заметили после того, как прошли метров триста по бетонке, покрытой травяным ковром и мелкими кустами. Местами на ней даже росли чахлые деревца. Этим, казалось бы, хлипким творениям природы удалось раскрошить мощные железобетонные плиты, превратив их в подобие мозаики. Но чем дальше Рууд с Вимом углублялись в лес, тем приличнее выглядела подъездная дорога. Наконец она уперлась в глубокую борозду, пропаханную чем-то чем-то величиной с десятиэтажный дом.

— Вот этого я здесь, честно говоря, увидеть не рассчитывал, — Ван Хогдалем остановился и принялся внимательно разглядывать борозду, теперь больше напоминающую обычный овраг. Только отдельные куски оплавленной породы, тут и там пробивающиеся сквозь покрывшую склоны оврага растительность, говорили о том, что они не ошиблись.

— Видать сильно спешили они тогда, раз выскочили на поверхность, прям здесь, а не десятком километров дальше. А если наоборот, сюда нырнули, то дело дрянь.

— Почему?

— Потому что топать тогда нам до бесконечности. Но мы этого делать не будем. Если сотню другую метров не набредем на их логово, повернем обратно и отправимся искать вторую такую нору. Но насколько я тут ориентируюсь, нам этого делать не придется. Река там, — Вим ткнул пальцем в ту сторону, откуда они пришли. — Большинство вентшахт там, — палец переместился левее, — а борозда уходит туда, — палец проследовал еще левее, — а вот, кстати, и нора виднеется.

Нора была совсем не похожа на ту, которую Рууд видел возле монастыря. У той края были ровные и сама она была правильной овальной формы. Эта же ничем не отличалась от обычной пещеры.

— Много времени прошло, — сказал Вим, заметив замешательство мальчика. — Может мы вообще зря сюда пришли и «Черный крот» здесь больше никогда не появиться. Ну да ладно, чего гадать, пошли.

После того как их глаза привыкли к сумраку, освещенному лишь мерцающим пламенем факела, наемники стали продвигаться вперед более уверенно, но с каждым шагом все медленнее и медленнее. Причиной тому была чавкающая под ногами грязь, постепенно переходящая в вязкую жижу. Вскоре они уже брели по колено в воде, стараясь не поскользнуться на илистом дне этого подземного болота. Со свода и стен постоянно что-то капало.

— Что это, — Рууд показал на один из свисающих сверху странных предметов, похожих на огромные каменные зубы.

— Сталактиты, сталагмиты или как их там. Растут сами, в общем, от сырости.

Несмотря на то, что свод пещеры был довольно высоким, Рууд все равно чувствовал себя как-то неуютно. Сырым, затхлым воздухом было тяжело дышать, из темноты, отодвигаемой всего на несколько метро светом факела, казалось, вот-вот выскочит какой-нибудь подземный Самсон или огромные клыки сталактитов вонзятся в беззащитных странников. Стены и свод ему тоже не внушали никакого доверия. Над ними огромная толща земли. А ну как эти постоянно сочащиеся водой стены начнут сжимться и раздавят их как букашек? Как будто идут они в глотке огромного чудовища.

— Не отставай, — Ван Хогдалем обернулся и, увидев испуганное лицо мальчика, спросил. — Ну что испугался? А еще наемник называется. Шире шаг.

Легко сказать, шире. Хорошо еще, что уровень воды больше не повышался, но и без того идти было не легко. Ступни ног приходилось каждый раз рывком вытаскивать из вязкой дряне и тут же ставить чуть вперед, чтобы не потерять равновесие.

Под землей время течет как-то по иному, чем наверху. Руду казалось, что идут они уже целую вечность.

— Сколько мы прошли?

— Метров двести—двести пятьдесят. Думаю, уже скоро. Если через сто шагов ничего не будет, поворачиваем обратно.

И действительно, дно наконец стало тверже, течение усилилось и послышался какой-то шум. Справа заблестел, переливаясь всеми цветами радуги, настоящий маленький водопад.

Так вот откуда здесь вода!

— Что это?

— Родник не стал себя утруждать и пробиваться наверх, а нашел себе новое русло, — отозвался Вим, — иди сюда.

Рууд, увидев, что напарник стоит на абсолютно сухом и ровном месте, сделав последнее усилие, шагнул к нему и в изнеможении опустился на бетонный пол.

— На рюкзак садись, а то задницу отморозишь, — Ван Хогдалем и сам поступил так, как советовал мальчику.

Они огляделись по сторонам. Шов, соединяющий две бетонные плиты пола, убегал дальше в темноту. Такие же плиты были на стенах и потолке.

Отдохнув, наемники надели рюкзаки и двинулись дальше. Буквально через несколько шагов они наткнулись на странную картину. Перед ними возникла толстая бетонная стена, все с тем же аккуратным овальным отверстием. Будто какой-то гигант, балуясь, вырезал его перочинным ножичком. За первой стеной было еще несколько перегородок потоньше, с которыми поступили подобным же образом.

Уж на что бывалый Ван Хогдалем и тот кажется, струхнул. Было во всем этом что-то не земное.

— Пошли, — неуверенно сказал старый наемник, и они оба осторожно перешагнув острую бетонную кромку, шагнули вовнутрь.

Сразу за внешней стеной находилось довольно просторное помещение с высоким потолком. Вдоль внешней стены которого тянулись толстые провода, разорванные в том месте, где красовалась овальная прореха. По стене напротив в два ряда шли массивные металлические трубы. Нижний ряд был безбожно изуродован загадочным силачом, так аккуратно искромсавшим и внутренние перегородки базы. По трубам было легко определить, что это таинственное нечто ломилось изнутри, потому что эти конструкции прежних были изогнуты так, что их зазубренные огрызки смотрели в сторону жмущихся к стене незваных гостей.

Если с мальчиком было все ясно — он, оказавшийся впервые в таком грандиозном сооружении построенном более ста лет назад, чувствовал себя муравьем, залезшим в кабину грузовика, то Ван Хогдалем чувствовал себя не в своей тарелке по другой причине. Вим еще точно не знал почему, но как только они вошли сюда, он сразу почувствовал, что кто-то наблюдает за ними. Может быть тому причиной было то, что это подземелье чем-то неуловимым отличалось от всех остальных, где ему довелось побывать. Во всех остальных полузатопленных бункерах, заброшенных подземных командных центрах, многоуровневых складах и хранилищах царили пустота и запустение. Во многих из них все мало-мальски ценное было вынесено еще в первые годы после войны. Все коммуникации были разобраны по винтику. В некоторых подземельях аборигены умудрялись даже снять массивные стальные двери в локоть шириной. После того как Вим увидел это своими глазами, он перестал сомневаться в том, что Египтяне сами построили свои пирамиды из гигантских каменных блоков. Правда представить, зачем кому-то понадобилась массивная гермодверь, он не мог. В любом случае даже если ему и попадались места, докуда не добрались охотники за трофеями, то все равно все помещения там, стены которых были покрыты паутиной и плесенью, а предметы ржавчиной и пылью, имели совершенно заброшенный вид. В некоторых убежищах, наоборот жили уцелевшие во время светопреставления люди. И все равно коррозия и всепроникающий грибок не обходили стороной эти спасшие многим жизнь жилища. Здесь же, несмотря на нарушенную поспешным бегством «Черного крота» герметичность, ощущения покинутости не было. Вот например та дверь в дальнем углу — совершенно не ржавая, она не собиралась открываться не потому, что от времени срослась со своей рамой, а потому, что ее держал совершенно не подвергшийся разрушительному действию прошедших десятилетий штурвал с электроприводом. Вим был уверен, соеини он сейчас разорванные силовые кабели и по ним побежит ток, оживляя запорные механизмы многочисленных дверей. Значит нужно искать пульт управления всем этим хозяйством, щитовую и ли что-то в этом роде. Что находилось за этой, ближайшей к ним, дверью, Ван Хогдалем не знал. Зато четко себе представлял, что не заблокированные штурвалы с ручным управлением здесь такая же редкость, как и белый медведь на Мадагаскаре. Хотя кто его знает, теперь-то, может быть там не только белые, но и сини медведи водятся. После встречи с «речниками» Вим ничему бы не удивился.

Как и следовало ожидать все двери в продолговатом коридоре за следующим проломом тоже были заперты. Ну что же, пока им только и остается, что идти по следу бежавшего отсюда титанового зверя. Даже не пытаясь отпереть остальные встречающиеся им двери, наемники проследовали через вереницу не проломленных даже, а прожженных перегородок. Не прошло и часа, как они оказались в огромном, в трое выше и в десять раз шире прежних помещении.

Оно было похоже на большущий цех механического завода. По всему периметру этого цеха тянулись трехэтажные галереи, связанные между собой на третьем уровне узкими металлическими мостками. Под самым потолком вдоль цеха тянулась огромная кран-балка, крюк который на нескольких толстых стальных тросах висел по самому центру всего сооружения.

— Что-то вроде ремонтного дока, — сказал Ван Хогдалем, — а хотелось бы взглянуть на склады боеприпасов.

Под первым уровнем галереи вдоль всей правой от наемников продольной стены располагалось множество металлических шкафчиков, щитов и щитков разнообразной величины. А вся поперечная стена, та что напротив последнего пролома, представляла собой сплошные металлические ворота. Вим первым ступил на скользкий пол дока, представляющий из себя блестящий стальной полуцилиндр. Наверное именно здесь покоилось безразмерное брюхо «Черного крота», когда несколько сотен местных механиков почесывали ему титановую шерстку, вставляли недостающие баллистические зубки и прочищали засорившиеся дюзы, чтобы ему легче дышалось плазмой. Скользя как по ледовой арене хоккейного дворца, наемники медленно, но верно приближались к воротам. Ван Хогдалему этот процесс особенного удовольствия не доставлял, зато Рууд, не видавший в своей жизни ни то то хоккея, но даже ни разу не стоявший на коньках, был в полном восторге. Он даже позабыл все свои страхи и самозабвенно катился вперед, используя приклад своей винтовки то ли как весло, то ли как лыжную палку. Наконец этот чудной забег закончился, и они финишировали у ворот. Никакого штурвала на них не было. Вместо него справа от ворот в небольшом углублении находился маленький пульт управления. Он был закрыт маленькой и хлипкой на вид створкой, которую Вим не долго думая, сбил прикладом. Их взорам открылась не клавиатура, как предполагал Ван Хогдалем, а маленькое, сантиметр на два, окошко и узкая прорезь слева от него.

— М-да, — Вим ухватил себя пальцами за кончик носа, что означало высшую степень напряжения мысли, — сюрприз за сюрпризом, — он приложил к окошку сначала большой палец, потом указательный, нажал им на псевдостекло, поковырял ногтем прорезь. — Все-таки нужно идти искать генератор.

Когда Рууд, как заправский конькобежец долетел до противоположной стены, Ван Хогдалем все еще ковылял как корова на льду в середине дока. Когда ветеран расхищения ничейного имущества, наконец, отдышался, они направились обследовать все пропущенные ими ранее двери. Штурвал повернулся только у двадцатой или двадцать пятой из них. И то нашли они ее случайно. Рууд уже проскочил узкий коридор с низким потолком, в который ему совершенно не хотелось сворачивать. Но Вим, знакомый с флотскими сокращениями, обратил внимание на полустертую надпись над красной стрелкой на стене. Здесь-то и оказалась эта дверь. Штурвал туго, со скрипом, но поддался. Внутри еще с порога в свете факела были видны несколько пультов с крутящимися креслами возле них. Кажется то, что надо.

Среди множества кнопок внимание Ван Хогдалема привлекла та, под которой много обещающе было написано «Bloks».

Нажал. Ничего. Ну правильно, как же без красной кнопки-то. Нажал красную. И тут же по всему периметру комнаты начали вспыхивать красные светодиоды. От неожиданности Рууд даже зажмурился. На самом пульте слева внизу загорелся зеленый глазок еще одного светодиода.

Так, теперь нова на «Bloks». Ничего не произошло. Хотя почему ничего? В зыбкой тишине, почти на грани человеческого слуха, где-то далеко то-то щелкнуло.

Наемники вышли в коридор, освещенный теперь как и комната слабым красным светом. Вим погасил факел, и они вновь принялись поверять двери. Теперь все они открывались, но ни за одной из них не было того, что искали наемники — генератора.

— Знаешь что, Рууд, — Вим вытер пот, стекающий из-под вязанной шапки, — давай-ка перекусим, а то еще пара десятков этих комнат и комнатушек и я сожру свой засаленный воротник.

Весело трещал костер из поломанных стульев, разгоняя своим пламенем невесть откуда взявшуюся мошкару.

— Все-таки сырость, — Ван Хогдалем хлопнул ладонью себя по шее и отбросив убиенное насекомое подальше, продолжал хлебать супчик из воблы из походного котелка — Говорил же тебе, что не будет нас, а эта зараза членистокрылая будет жить и поживать.

— А почему отсюда ушли люди, — Рууд старался не отставать от шустро работающего ложкой напарника, — ну те, которые здесь работали.

— Кто его знает, — Ван Хогдалем окунул отломленный кусок сухаря в котелок и отправил его в рот, — может, действовали по инструкции, а может, наоборот началась паника. Ведь именно по таким объектам в первую очередь наносились ядерные удары. Тут уж никакие бетонные стены не помогут, если знать точно, куда бить.

— А почему сюда не ударили?

— Ну и вопросы у тебя. Я тебе что, генсек НАТО или начальник генштаба у русских? Значит, не знали куда бить или не успели. Хрен его знает, одним словом.

В третьей от места привала комнате их ждал приятный сюрприз. Судя по всему это был небольшой локальный центр управления или штаб. По всем стенам в нем были развешаны какие-то уставы, схемы и инструкции. Вим подошел к одному из плакатов, который как и остальные был забран в пластиковую рамку и прикрыт исцарапанным оргстеклом. Вот она — схема базы.

Мелкие надписи в тусклом свете аварийного освещения прочитать было довольно сложно, и Ван Хогдалем, достав из рюкзака парафиновую свечку, зажег ее и поставил на широкий стол, предназначенный видимо для каких-то совещаний.

— Вот она, генераторная. Чтобы до нее добраться, нам придется обойти вот этот узел связи, потом спуститься на один уровень вниз и пройти по общему коридору жилых помещений до столовой, потом свернем направо к хозяйственным складам, — Ван Хогдалем провел по схеме карандашом, который он нашел в ящике стола, — здесь опять надо подняться наверх и обойти мастерские. Всего-то ничего.

Это он конечно пошутил.

Генераторная, как и все остальные помещения, находилась за массивной гермодверью. Сам генератор, что очень сильно не понравилось Виму, запустился с первого раза.

— Похоже здесь кто-то недавно был, — задумчиво проговорил ВанХогдалем, — и основной и резервный баки заполнены, значит кто-то позаботился о синтезе топлива, — он снова развернул схему, — ага вот и блок с установкой синтеза. Надо будет туда заглянуть, — при этих словах Вим взял свою FN и, сняв ее с предохранителя, прислонил винтовку к столу так, чтобы при малейшей опасности ее было удобно взять на изготовку.

Рууд тоже снял винтовку с плеча и повернулся лицом ко входу.

В электрощитовой они надолго не задержались.

— Ага, вот он, голубчик, — Ван Хогдалем потянулся к красному рубильнику. Щелк. Под потолком замигали и наконец включились люминесцентные лампы.

По дороге до дока наемники не разговаривали. Первым шел Вим, а за ним, постоянно разворачиваясь в сторону многочисленных ответвлений и ниш, семенил Рууд.

В доке они поменялись местами. Теперь Рууд шел первым, а Ван Хогдалем, осторожно переступая по скользкой поверхности пола, пятился спиной к мальчику. На открытом пространстве среди трехуровневых галерей они чувствовали себя особенно уязвимыми.

Обнаженный пульт управления гермоворотами теперь мерцал бледно-желтым глазом псевдосенсора. Вим подошел к нему и просто ткнул в светящееся окошко пальцем. Тишина.

Он снова ткнул. На этот раз над их головами что-то задвигалось. Это что-то издавало странные звуки. Какое-то то ли поскуливание, то ли жужжание.

— Сервомоторы, — радостно пояснил Ван Хогдалем. — Сейчас включатся основные электроприво…

Но договорить он не успел. Звенящую тишину расколол адский грохот, сопровождаемый короткими вспышками. От неожиданности Рууд потерял равновесие и пробалансировав на одной ноге, упал навзничь, больно стукнувшись затылком о ворота.

Ван Хогдалем, наоборот, собрался в комок и прыгнув в сторону, тут же перекатился. Он что-то кричал мальчику, но из-за грохота до Руда долетали только обрывки слов.

И тут он своими глазами увидел то, что жужжало у них над головами минуту назад. Справа от ворот из углубления в стене показался металлический нарост, заканчивающийся огромным ружейным стволом из которого тотчас же открыли стрельбу.

Широко раскрытыми от ужаса глазами мальчик наблюдал, как эта бандура разворачивается в сторону пытающегося уйти с линии огня Вима. Бесполезно!

Видя, что деваться ему некуда, старый наемник выхватил из разгрузки гранату и размахнулся.

Но бросить гранату он не успел. Хищная тварь, засевшая под потолком, укусила его своим крупнокалиберным жалом. Первая пуля бросила Ван Хогдалема на одну из стоек галереи, вторая, выбив фонтанчик крови из плеча практически откромсала руку с гранатой. Рука повисла на куске непромокаемой ткани и на честном слове, а граната покатилась к стене. Грохнул взрыв, и сразу стало тихо и темно.

Может, я уже умер.

Рууд попытался пошевелить правой рукой, но вскрикнул от острой боли. Вернее ему показалось, что вскрикнул. Звука собственного голоса он не услышал. По его щекам градом покатились слезы. То ли от боли, то ли от того, что мальчик вспомнил о том, что произошло несколько секунд назад.

Рууд согнул и разогнул пальцы левой руки. Вроде бы ничего. Осторожно ощупав себя с ног до головы, он понял, что зацепило только правое плечо. Болело оно не сильно, а вот голова раскалывалась на тысячу мелких частей. Рууд приподнялся и прислонился затылком к холодному металлу ворот.

— Вим, — попытался крикнуть он, но снова ничего не услышал. Пошарив в темноте, Рууд отыскал свой рюкзак и, достав из него флягу, принялся жадно пить.

— Вим.

Тишина.

Где-то чуть правее от того места, где по расчетам мальчика должен был находиться его напарник, плясали маленькие огненные язычки. Они жадно лизали ошметки разорванных осколками кабелей, но их света, как и света зажженной Рудом свечки хватало лишь на то, чтобы выхватить из темноты небольшой кусок стены и пола.

Мальчик подался вперед, но накатившая волна тошноты вывернула его наизнанку. Фляка выскользнула из ослабевших рук и покатилась по полу. Тут же над головой, как и в первый раз засверкало. Вот только грохота почему-то не было слышно.

Глядя на брызги искр, рассыпающиеся впереди, Рууд вжался спиной в стену.

Похоже, тот, кто стрелял по ним из-за своего укрытия с той стороны ворот, реагировал на любое, даже самое незначительное шевеление.

Мальчик вытер губы и закрыл глаза. Стало немного полегче.

Сложно сказать, сколько он так сидел. Возможно даже на какое-то время отключился. Попробовал пошевелить затекшими ногами.

Тишина и не сверкает ничего. Осторожно нащупал в темноте рюкзак и вытащил из него котелок. Бросил вперед. Котелок скрылся в молочной темноте, не издав ни звука. Будто в трех метрах перед Руудом был мягкий мох, а не металлический пол. Зато над головой снова засверкало.

Рууд повторил свой опыт с котелком. Теперь в ту сторону отправилась и беззвучно исчезла в темноте подаренная Вимом алюминиевая ложка. И снова всполохи беззвучных выстрелов над головой и искры высекаемые пулями из металлического пола и стоек галереи впереди.

Так продолжалось до тех пор, пока не иссякло содержимое его рюкзака. Все это было бы забавно, если не было так страшно.

Подумав немного, Рууд принялся выщелкивать патроны из обоймы винтовки, но ни после последнего патрона, ни после последовавших за патронами обоймы и самой винтовки, сверкать над головой не перестало. Далее в темноту полетел разгрузочный жилет, лишившийся перед этим своего содержимого, ремень, нож и ножны, и, наконец, правый ботинок.

Вот на ботинок стрелявшие не среагировали. Рууд выждал еще какое-то время и сняв второй ботинок отправил его на свидание с первым.

Тишина и темнота.

Хитрят.

А кидать-то больше и нечего. Не оставаться же в исподнем.

Рууд осторожно пополз в ту сторону, где последний раз видел своего напарника. Вспышек больше не было.

Кончились патроны? А что, и правда, когда-то они должны были кончиться. Только что за тупые враги укрылись там, на верху, что палят по всему, что шевелиться в темноте?

Неожиданно его ладонь опустилась во что-то липкое. Достав из кармана свечку и кресало, Рууд лишь с третьей попытки зажег фитиль. Рядом лежало что-то бесформенное, похожее на кучу тряпья, и только по блеску серых глаз, которые, глядя на врагов отливали сталью, а глядя на него, Рууда, наполнялись внутренней теплотой, мальчик узнал своего напарника. Только теперь эти глаза были мертвыми.