Дисгардиум 13. Последняя битва-1

Глава 36 Ради будущего

С криками «Во славу Преисподней!» и «Нар’зарат!» демоны ринулись в бой.

Битва снова закипела, но роли поменялись: теперь объединенные силы демонов, демониаков-зомби, неживых легатов и освобожденных из Чистилища смертных обрушились на оставшихся без босса демониаков, подобно приливной волне.

Призванные отступали, не дожидаясь приказа своего растерянного предводителя Лариона, который, потеряв всю надменность, метался на месте. Срывающимся голосом он выкрикивал приказы:

— Герои, да сделайте же что-нибудь! Это всего лишь жалкие зомби и слабые демоны! — Его лихорадочный взгляд скользил по рядам отступающих бойцов. — Демониаки! Хоть кто-нибудь! Разбудите Угар-Намтара! — Не получив ответа, жрец Бездны в панике завертел головой и истошно завопил: — Скиф! Где тебя демоны носят⁈

Последние слова потонули в шорохе тяжелых жреческих одеяний: Ларион развернулся, попытался бежать, но запутался в длинных полах и рухнул на землю.

Уже почти активировав Дьявольское ускорение, я отменил его, так как мое внимание приковало нечто странное…

Ш-ш-шу-у-ух-х! — среди тысяч сражающихся фигур, мелькающего оружия и всполохов магии вспыхнул и разошелся белый свет. Сопутствующий шелест можно было принять за шорох осенних листьев и треск веток под копытами в эльфийском лесу.

Тело отозвалось узнаванием, словно ощутив что-то если не родное, то близкое — как, например, хао. Даже в голове само собой всплыло объяснение увиденного: это нежизнь. Мертвая энергия, которая может мгновенно отобрать тысячи жизней. Кто это сделал?

Определив источник вспышки, я увидел, что это сотворили не Дестини с Шиндлером, а Магвай — тоже нежить и, судя по церемонии открытия, один из величайших чемпионов призванных. Опаснейший враг!

Все это произошло за биение сердца, я просто ничего не успел предпринять, а когда в отчаянии все же ускорился в его направлении, то резко остановился, услышав в голове голос Морены: «Не трогай его, он на нашей стороне!»

Только тогда я осознал, что вспышка мертвого света не затронула демонов и наших союзников из Чистилища…

Зато множество демониаков и призванных рухнули замертво!

В замешательстве я уставился на Магвая, но быстро взял себя в руки. Как говорил один смертный, чье имя вылетело из головы, дареному коню в зубы не смотрят. Впрочем, я не стал слепо доверять ни Морене, ни уж тем более этому неживому друиду, а потому, взлетев, завис над ним, готовый в любой момент ускориться и оторвать ему голову.

Магвай медленно обернулся к бывшим союзникам, и в его движении читалось спокойное презрение. Белая вспышка не всех отправила в небытие — многие выжили, хотя и едва держались на ногах. Будь этот легат Чумного мора хоть немного сильнее, никто бы не уцелел.

Произошедшее мгновенно изменило расстановку сил на поле боя. Молох, не сразу осознавший, что Магвай перешел на сторону демонов, скомандовал отступление и построение защитной формации. Смертные застыли в растерянности, а демониаки, ощетинившись оружием, сгруппировались вокруг Вер’Мамукта и других лидеров, настороженно оценивая ситуацию.

Битва замерла. Все взгляды устремились к широкоплечему друиду, державшемуся с холодным высокомерием. Никто не спешил атаковать — судьба тех, кто попал под его сокрушительную вспышку, служила красноречивым предостережением.

Оттолкнув хромающего демониака-зомби, рядом с Магваем встала Айлин — высокая эльфийка-нежить, сохранившая следы былой красоты даже с разлагающейся плотью.

— Что происходит, Магвай? — взвыл Хинтерлист, прячась за могучей фигурой титана Кетцаля. — Какого черта⁈

Друидка Пайпер, движимая то ли отчаянной храбростью, то ли безрассудством, выступила вперед. Приблизившись к Айлин, она спросила с показным дружелюбием:

— Зачем вам это? Мы же договаривались, лапуля! Вы сами к нам обратились, хотели уничтожить Ядро. Что теперь? Что вы творите, «элита»?

Она двинулась к ним развязной походкой, покачивая бедрами. Под ее шагами из земли прорастали хищные растения, тянущие свои смертоносные стебли к ногам Айлин и Магвая.

Неживой друид мгновенно обратился в чудовищного медведя — облезлого, с торчащими обломками костей — и прорычал:

— Довольно, Пайпер! — Он перевел горящий взгляд на гнома. — Хинтер, угомони свою девчонку, эти Игры окончены! Вам нужно только решить, хотите вы их пережить, просто проиграв, или сдохнуть здесь окончательной смертью! — Скосив глаза на меня и оглянувшись на Дестини-Морену, он прорычал: — Мы все здесь развоплотимся, вы что, не видите? Ларион в сговоре с демониаками! Не демоны, так те уроды нас прикончат!

В рядах призванных пронесся ропот замешательства. Гном-маг переглянулся с другими лидерами кланов, потом с Пайпер. Они кивнули друг другу и начали отступать.

По лицу Лариона пробежала тень, и он взвыл:

— Предатели! Вы же поклялись! Поклялись служить Бездне!

Айлин бросила взгляд на Морену, потом запрокинула голову, уставившись белесыми мутными глазами прямо на меня.

— Чего ты ждешь, демон? — одними губами спросила она, после чего развернулась к Лариону и громко прохрипела: — Мы служим Ядру, жрец, а не подчиняемся прихотям Бездны, ибо жизнь смертна, но нет смерти в служении Чумному мору!

С этими словами они с Магваем присоединились к Морене и Жнецу.

Все четыре легата начали работать в унисон, поднимая павших. Мертвецы под их совместным контролем начали двигаться так, чтобы окружить смертных. Ряды подчиненных Лариона окончательно дрогнули, в глазах призванных читались паника, смятение и отчаянное желание выжить. Они больше не смотрели на демониаков как на союзников: слова Магвая открыли им глаза. Им всем, включая Хинтерлиста и Пайпер.

— Смертные сдаются! — закричал Хинтерлист, глядя на Молоха, но тот лишь усмехнулся.

— Защищайте меня! — Голос Лариона, всегда такой властный и уверенный, теперь сорвался на истеричные нотки. — Я ваш верховный жрец! Я…

Но его слова потонули в реве битвы. Смертные, еще недавно готовые умереть по его приказу, теперь в панике разбегались, бросая оружие. В их глазах читался тот особый страх, что приходит с осознанием близости окончательной смерти.

Молох мгновенно оценил ситуацию, и его рев перекрыл хаос битвы:

— Сейчас! Демоны, покажем врагам силу настоящей Преисподней!

— Во славу Преисподней! — Раскатистый клич Аваддона слился с рыком Агвареса. — Отомстим за павших братьев и сестер!

— Грог-х-р! — прогрохотало по полю боя, взметнулись массивные руки-алебарды Деспота, и он начал косить демониаков, возглавив атаку.

— Ау-у! — взвыли легионеры, устремившись за ним, и в этом реве я отчетливо расслышал подвывание и хохот Ридика.

Они с Леррой, словно вспомнив былые дни в Летучем отряде, врезались в толпу демониаков, как раскаленный нож в масло: огненные плети суккубы расчищали путь, в то время как невероятно быстрые клинки демона находили уязвимые места в доспехах противников.

— Все думают, что мы живые! — Голос Ридика, пронзивший какофонию сражения, звучал почти весело. — А это не так!

Молох, Агварес и Аваддон бежали среди первых, отчего я лишь развел руками: ничему их смерть не научила! Опять лезут сломя голову в самую гущу!

Генералы подавали плохой пример, потому что никто не щадил себя. Даже Сильва и Тарзак сражались с той особой яростью, что рождается из смеси долга и жажды мести. Рядом с ними изящно несла смерть легат Лилит, за нее в мое отсутствие инстинктивно держалась моя когорта.

Пора было заканчивать.

Использовав Дьявольское ускорение и Стремительность урагана, я стрелой полетел к главной цели — застывшему телу Угар-Намтара, все еще скованному эффектом Оцепенения души. Время поджимало: я чувствовал, как заклинание начинает слабеть, как сущность босса демониаков пытается вырваться оттуда, куда я ее отправил, и понимал, что случится это намного раньше положенного часа.

Ударил я незатейливо — апперкотом в массивный выпирающий подбородок Угар-Намтара. Призрачный Коготь Тьмы вырос из кулака и пронзил его голову. Шкала жизни босса демониаков опустилась. Отлично, враг уязвим!

Кулак-молот — и Коготь Тьмы впился в висок Угар-Намтара. Прямой в горло, снова удар, еще и еще! Его шкала жизни падала рывками, с небольшим опозданием, не поспевая за моей скоростью, но все же с каждым попаданием все отчетливее стремилась к нулю.

В замедлении было видно, как его плоть расходится волнами под моими ударами, как взлетают ошметки плоти и брызги крови, как ломаются и крошатся кости. В последний удар я вложил всю ярость за погибших товарищей, которых успел оплакать, а потом воскресить.

И когда мой кулак пробил грудь Угар-Намтара (нет, Люция), в его застывших глазах что-то поменялось, промелькнули не только гнев и ненависть от бессилия, но и ужас. Сколько бы воплощений у него ни было, их число конечно!

Босс вспыхнул, его тело начало рваться, словно старая рубаха по швам, а из трещин и разрывов полился ядовито-желтый свет. В этом сиянии, ослепительном даже для моего замедленного восприятия, растворялась не просто физическая оболочка демониака, отдавшего свое тело Люцию, но и сама сущность истинного врага Преисподней.

В этот момент — мгновенно, на грани озарения, а может, благодаря подтверждающему голосу Хаоса в голове — я осознал: уничтоженная сущность сделала Люция слабее. Чтобы его окончательно развоплотить, нужно всего лишь покончить с каждым его воплощением.

Над полем боя вспыхнули руны:

Угар-Намтар, босс демониаков, мертв. Демониаки проиграли!

Взорвавшись, труп Угар-Намтара запустил цепную реакцию: все демониаки одновременно начали исчезать, растворяясь в воздухе подобно утреннему туману. Они таяли, и их предсмертные крики сливались в единый вой отчаяния, эхом прокатывающийся по Окаянной бреши. В этом хоре агонии слышалось нечто большее, чем просто боль, — осознание не только поражения в Играх, но и конца пути, после которого их ждет лишь великое ничто.

Я наблюдал за этим, выйдя из ускорения и не веря, что совсем недавно настолько отчаялся, что подумывал о том, чтобы просить Люция о пощаде. Я, сын самого Азмодана!

Оставалось кое-что завершить — оторвать голову верховному жрецу Бездны. Найти Лариона труда не составило: смертные шарахались от него как от зачумленного, а демоны, окружив плотным кольцом, не спешили с расправой.

Шутник Ридик, верный своей натуре, подкрался сзади и дал Лариону такой пинок под зад, что он, кувыркаясь, пролетел не меньше двадцати метров. Поднявшись на дрожащие ноги, жрец издал пронзительный визг: к его ягодицам намертво прилипла раскаленная добела подкова, с которой стекали капли расплавленного металла.

— Снимите! Снимите ее! — верещал Ларион, безуспешно пытаясь дотянуться до источника своих мучений. Его пальцы обжигались о раскаленный металл, но он все равно продолжал хвататься за подкову, только усугубляя свои страдания. — Умоляю, она же прожжет меня насквозь!

Его метания и крики только усилили веселье демонов. Кто-то предложил ему сесть и остудить подкову, выглядевшую точь-в-точь как дорогие унитазные стульчаки в богатых домах Даранта. От этого сравнения хохот стал еще громче, а истерика Лариона — еще неистовее.

Молох, Аваддон и Агварес прекратили издевательства, но только для того, чтобы навсегда закончить мучения жреца. В движениях генералов, размеренно наносивших удары, чувствовалась не просто ярость — это была холодная, расчетливая месть за каждую каплю пролитой крови их легионов как здесь, в Окаянной бреши, так и в Преисподней.

— Где теперь твоя Бездна, жрец? — Голос Молоха громыхал подобно камнепаду в горах. — Слышал, раньше ты служил Нергалу? Что ж, отправляйся к нему в небытие!

Верховный жрец пытался сопротивляться, но его магия, еще недавно заставлявшая трепетать самих демонов, теперь казалась жалкой искрой перед лицом возрожденного пламени Преисподней. В его глазах плескался страх — тот самый, что он, когда-то Первый инквизитор Нергала Лучезарного, так часто внушал другим.

Я позволил генералам насладиться мигом возмездия, прежде чем сделать шаг вперед. Моя ладонь сама потянулась к груди Лариона, легко проникла в мягкую плоть, пробила ребра и нащупала сердце, находя единственную точку, где смертное тело соединялось с дарованной Бездной силой.

Одно стремительное движение — и по изможденному лицу верховного жреца пробежала тень мучительного осознания: это конец. Эти Игры, где все, как он думал, было предрешено, обещали стать легкой прогулкой и сулили веселье, но обернулись бесславным концом.

Но даже в последний миг своего существования он так и не постиг главной, роковой истины: его госпожа, та самая Бездна, которую он провозглашал единой и истинной богиней всего сущего, хладнокровно отправила его на заклание демониакам.

Неслучайно Бездна избрала верховным жрецом именно Дэку. Тот, кто должен был выжить любой ценой, совершил немыслимое: пожертвовал собой, вопреки всякой логике. Его поступок, непостижимый для расчетливого разума Бездны, стал той самой переменной, которую она не смогла предусмотреть. Предательство Дэки и его самопожертвование ради высшей цели навсегда останутся за пределами ее понимания.

Ларион же ни при каком раскладе не пережил бы этих Игр, потому что Бездна по какой-то причине прогнулась под Люция. Демониаки были обречены на победу, но несколько случайностей сломали весь план… Но что все же двигало Бездной на самом деле?

Размышления оборвали раскат грома и звон небесного колокола.

Со смертью Лариона все призванные смертные, кроме наших союзников, растворились в воздухе, а Окаянная брешь содрогнулась: Гонг Бездны возвестил об окончании Демонических игр.

Перед нами всеми, включая союзников из Чистилища, зажглись огромные руны:

Ларион, босс призванных, мертв. Призванные проиграли!

Победа! Демоны — чемпионы XX Демонических игр!

Перед собой же я увидел официальное признание нашей шестьсот шестьдесят шестой победы и перечень всех тех, чьими руками она добывалась:

Демон Ааз!

Вы и ваши соратники — демон Аваддон, демон Агварес, демоница Агата, нежить Айлин, демоница Анила… бес Заган’Нахаш, титан Бомбовоз… гном Джокер, демон Горвал, человек Гирос… испепелитель Даруикинар, черт Даг’гон, нежить Дестини, демон Деспот, демон Жег… эльф Збигнев… человек Инчито, человек Ирита… орк Йеми… черт Кродис, гном Краулер, демоница Кунда… суккуба Лерра, демоница Лилит… нежить Магвай, оборотень Мессия, демон Молох, демон Мурасаме… инкуб Ницал… рокотанк Рубин, вампир Райкер, демон Ридик… демоница Сильва, демон Славикус… демон Тарзак, человек Тисса… лофер Уркиш… орк Фобос, вампирша Франциска… демон Холод, дворф Хармо’Лав… нежить Шиндлер, человек Шемшур… — одержали победу в 666-х Демонических играх, чем выполнили условия Демонического пакта!

XX Демонические игры завершены! Победитель: демоны.

Награда: отныне демоны могут вернуться в Дисгардиум!

Постоянный портал, связующий миры, открыт в Очаге Пустоты (Преисподняя) и в Мертвых пустошах (континент Латтерия).

Воспользоваться порталом могут только демоны, однако им разрешено быть проводниками между мирами для представителей других рас.

В пронзительной тишине все это продублировал голос Гая Бэррона Октиуса, который донесся до нас с неба, — сдержанный, но пропитанный невысказанными эмоциями.

Когда он объявил об окончании Игр, в воздухе раскрылся огромный портал, переливающийся мириадами искр. Но вместо ожидаемого пути домой в Преисподнюю мы увидели нечто иное — ослепительно-белое солнце Дисгардиума, его бескрайнее голубое небо и потрескавшуюся землю, хранящую следы бесчисленных сражений.

Этот проход между мирами был не просто дверью — он стал для нас символом нового начала, порогом между прошлым и будущим.

Мы в задумчивости застыли перед порталом. Пока остальные всматривались в сияющий проход, я медленно обошел его по периметру, изучая каждую деталь, каждое колебание энергии на той стороне. Интуиция молчала, но я все же не спешил.

— Грог-х-р! Позволь проверить, собрат Ааз! — прогремел голос Деспота, и, не дожидаясь ответа, сын Диабло одним мощным прыжком преодолел границу между мирами.

Мы наблюдали, как он, подобно выпущенному из клетки зверю, носится по земле Дисгардиума, сотрясая воздух радостными криками и воинственными возгласами.

— Смертные, мы вернулись! — Его торжествующий рев эхом слышался даже по эту сторону портала.

Поймав на себе тысячи выжидающих взглядов, я на мгновение задумался, затем решительно махнул рукой, крикнув:

— Вперед! Молох, командуй переходом!

Генерал действовал быстро и четко: построил всех в боевой порядок, раздал указания. Демоны и смертные, объединенные общей судьбой, дисциплинированно входили в портал, держа оружие наготове. Мы возвращались домой из Преисподней и Чистилища, но не питали иллюзий: в том мире нас никто не ждал с распростертыми объятиями, а Бездна могла преподнести любой сюрприз.

Подобно капитану, покидающему корабль последним, я не спешил уходить из Окаянной бреши, пока не выйдут все те, за кого я в ответе, включая смертных Чистилища и воскрешенных Мореной легионеров. Боялся, что, если выйду раньше, а портал закроется, у меня не останется шанса спасти их.

Ко мне приблизилась Сильва. Ее голос дрогнул от едва сдерживаемого волнения, когда она спросила:

— Значит, мы наконец увидим твой Дисгардиум, Ааз? Тот мир, в котором ты родился?

— Наш Дисгардиум, — поправил я. — Теперь он станет домом для всех нас. Домом, который стоит защищать — не ради славы или власти, но ради того будущего, что мы построим вместе. Ради будущего, о котором мечтали наши предки, первые демоны, бывшие когда-то смертными, и великие князья, когда-то Старые боги.

Наконец в Окаянной бреши остались только я и Лилит, упрямо не покидавшая меня. В ее взгляде больше не было той надменности, что я помнил с первых дней в Преисподней. Как будто из небытия вернулась другая Лилит. Не легат, а просто демоница, желавшая покоя и счастья.

С той стороны за нами искоса наблюдала Ирита, но, поймав мой взгляд, она отвернулась и что-то сказала Тиссе.

Лилит взяла меня за руку.

— Пора, — произнесла она, и в одном этом слове заключалась новая эпоха всех демонов.

Конец первого тома тринадцатой книги