Дисгардиум 13. Последняя битва-1

Глава 29 Неотвратимая

Бросив последний настороженный взгляд на неумирающих, я жестом подозвал генералов. Нам требовалось поговорить — подальше от любопытных ушей.

Как я и предполагал, демоны решили не тратить силы, возвращаясь на базу, тем более что транспортировка раненых отняла бы слишком много драгоценного времени.

Я подробно описал генералам свои злоключения, после чего они доложили о понесенных потерях и поделились разведданными, собранными о призванных. В отличие от методичных демониаков, смертные действовали хаотично: зачищали этажи всей толпой и, что примечательно, обращали друг против друга не меньше ярости, чем против общих врагов.

— Эти смертные несут в себе груз давней вражды, — поделился со мной Аваддон. — На прошлых Играх творилось то же самое: они больше страдали друг от друга, чем от демонов. Но тогда смерть не была окончательной! Сегодня же…

Он умолк, но я уже понимал, что происходит. На Играх собраны сильнейшие из смертных — чемпионы и лидеры могущественных кланов. Развоплотив конкурентов здесь, они обеспечат себе доминирование в Дисгардиуме.

— Их босс объявлялся? — спросил я.

Демониаки, судя по всему, не увидели во мне босса, приняв за обычного демона, но, в отличие от нас, Бездна объявила имя босса смертных еще вчера — верховный жрец Ларион. Подумав об этом, я вспомнил важную информацию, оглашенную Октиусом: смерть от рук босса вражеской фракции станет финальной. Возможно, мне стоит посвятить завтрашний день прореживанию рядов смертных…

— Нет. — Аваддон качнул головой, прищурив огненные глаза. — Боевыми группами командуют разные лидеры, но сильнейший альянс сколотил гном Хинтерлист. А вот Скиф… — он помедлил, словно подбирая слова, — действует особняком. Что-то в нем настораживает других вожаков, а некоторые и вовсе питают к нему лютую ненависть. Да и среди освобожденных из Чистилища единства нет: я своими глазами видел, как прямо посреди схватки варвар Гейзерих и темная эльфийка Юйлань всадили клинки в спину троллю Роману, а потом безжалостно расправились с его товарищами: певицей Мишель, ювелиром Мейстером и поэтом Цветиком! Не удивляйся, что я назвал их имена, — запомнились по прошлым Играм.

— По моим прикидкам, призванные потеряли несколько десятков бойцов, — добавил Молох. — Но у них по три жизни, поэтому число выбывших определить невозможно.

Агварес, до этого хранивший молчание, вдруг подался вперед и проговорил:

— Думаю, это уже не столь важно. После рассказа Ааза очевидно, что демониаки не просто превосходят нас числом — они быстро становятся сильнее. Вот кто наш истинный враг!

В воздухе повисла тяжелая тишина. Я обвел взглядом своих соратников: каждый нес на себе печать этого бесконечного дня, полного сражений, боли и потерь.

— Еще нужно решать, что делать с этими… неумирающими, — нарушил молчание Молох, бросив косой взгляд на группу Деспота. — Если они действительно связаны с ним узами соратничества, то формально являются частью нашей фракции. Но можем ли мы им доверять?

— Время покажет, — сказал я, мысленно откладывая эту тему до разговора с освобожденными из Чистилища. Сейчас были дела поважнее. — Давайте обсудим, как действовать дальше. Наши потери слишком велики!

— Они были неизбежны, — буркнул Молох, но в его голосе я уловил нотки неуверенности.

Во мне вскипело раздражение. Эта бессмысленная бравада уже стоила нам десятков жизней.

— Нет, это ваша ошибка, — отрезал я. — Я же просил не лезть на рожон! Если продолжим в том же духе, к завтрашнему вечеру некому будет сражаться.

— Ааз, нам отрезали путь к отступлению… — смущенно проворчал Аваддон.

— И вы, опытные военачальники, должны были это предусмотреть!

— Ты сам призывал показать им силу истинных демонов! — возмутился Агварес.

— Это было до открытия Игр. Утром я четко обозначил приоритеты: выжить и усилиться, а не красиво развоплотиться. Где была ваша демоническая хитрость? Куда делось прославленное коварство?

Странное чувство охватило меня. Я, по сути еще молодой демон, отчитывал древних военачальников, проведших тысячелетия в битвах. Но они молчали: они действительно увлеклись, позволили гордыне затмить разум.

— Чтобы победить, нужно прежде всего выжить, — подвел я итог, смягчив тон. — Тактику придется менять. Как именно — решим позже. — Мысли невольно вернулись к предстоящему разговору с Иритой. — У меня есть несколько идей, но многое зависит от того, что принесет эта ночь и грядущее утро. К тому же стоит выслушать, что хотят сказать наши неожиданные союзники.

— Зачем что-то менять? — неприятно удивился Молох. — Да, мы понесли потери, но без них не бывает! Будем биться! Или ты предлагаешь нам прятаться в ожидании конца?

Следующие минут десять я пытался уговорить их отказаться от риска и не вступать в бой. Они со мной не соглашались, напирая на то, что это остановит прогресс, но я напомнил, что со второго дня активируется захват этажей. Чтобы уровень Провала окрасился в цвета фракции и начал давать бонусы, нужно пробыть на нем, очищенном от врагов, час. Твари Преисподней нам не враги, а потому…

— Спокойно спускайтесь, оставляя по демону на каждом этаже, — приказал я. — Чем больше захватим, тем сильнее станем. Если все пройдет по плану, к концу дня у нас будет как минимум триста этажей. Не знаю, что именно они нам дадут, но это точно поможет.

Молох вгляделся мне в глаза, словно пытаясь прочесть в них что-то, потом кивнул.

— Хорошо, сын Азмодана. Но ты же понимаешь, что этим мы лишь оттягиваем неизбежное? Если сегодня мы хоть как-то могли противостоять врагам, то через день-два они настолько опередят нас в развитии, что мы их никогда не догоним.

— Это я как раз понимаю очень хорошо…

Я взвесил в голове все за и против, после чего, поколебавшись, решил пока не делиться подробностями: слишком многое было завязано на случай, везение и Хаос.

— Поэтому завтра… мы положим конец этим Играм. Я убью боссов обеих фракций.

— Как? — синхронно спросили генералы.

— Я «вспомнил» способность телепортации. Если за ночь разовью ее, наведаюсь сначала к боссу демониаков, а потом, если успею, доберусь и до Лариона. Есть у меня… метод.

Глаза генералов распахнулись, а Агварес отвесил челюсть. Что-то в этой сцене было таким знакомым, что я невольно посмотрел на группу призванных из Чистилища.

В этот момент ключ-кристалл, выданный эльфом Фаэлондиром, завибрировал. Когда я его достал, он начал мерцать, а в воздухе высветилась руническая вязь.

Я жестом подозвал генералов — такую информацию стоило изучить вместе.

Итоги первого дня XX Демонических игр

Призванные

Безвозвратные потери: Ада… Гейзерих… Глиф… Клык… Мейстер… Мишель… Мотарк… Нертагош… Роман… Цветик… Юйлань… Ягами…

В строю: 589 из 700 призванных.

Демониаки

Безвозвратные потери: Вер’Шалох… Габихт… Горхрат… Зараш… Зирия… Малшехт… Нирмех… Нур-Шаррур… Рашхат… Шарифа… Шегарх…

В строю: 1 136 из 1 200 демониаков.

Демоны

Безвозвратные потери: Ашкалон… Даруикинар… Даг’гон… Жег… Заган’Нахаш… Ивхор… Кунда… Лилит… Ницал… Таргиш… Ферхациус… Шав’катхот…

В строю: 32 из 93 демонов.

Пока мы осмысливали эти шокирующие цифры, руны замерцали, являя новое сообщение:

Активирована возможность связи ключа-кристалла!

Ааз, ты как босс фракции получаешь возможность голосовой связи с носителями ключей-кристаллов твоей фракции.

Едва я успел осознать эту информацию, как кристалл в руке снова завибрировал и вспыхнул изумрудным светом. Витиеватые эльфийские руны сложились в личное послание:

Аазу, сильнейшему среди демонов

Народ Перворожденных с равным презрением взирает на демониаков и тех, кто преклонил колено перед Бездной. И те и другие стали врагами демонов Преисподней. Пусть века вражды между нашими народами отступят перед общей угрозой — истинным Врагом всех разумных.

Прими эту подсказку не как милость, но как знак возможного союза. На рассвете второго дня в Провале проявятся древние артефакты силы. Я наложил заклятие на твой кристалл — он укажет путь к ним.

Фаэлондир, бывший Хранитель Иггдрасиля.

— Что ж, — сказал Молох, когда руны растаяли в воздухе, — похоже, завтрашний день будет интереснее, чем мы думали. Признаться, еще пару дней назад за такие слова я бы оторвал остроухому голову, но…

— Он прав, — перебил его Аваддон. — Люций и Бездна — наши истинные враги, не смертные.

— Да и насчет Ааза Фаэлондир прав, — хмыкнул Агварес. — Парень силен. Одно то, что он забрался в логово врага и прикончил Вер’Шалоха… — Он ухмыльнулся, показав несколько рядов острых зубов. — Жаль только, что это сделал не я. В общем, на месте демониаков я бы не стал списывать нас со счетов.

— Погодите радоваться, — сказал я. — Еще неясно, что дают эти артефакты и успеем ли мы их утром подобрать первыми.

— Что, что… Силу они дают! — рявкнул Молох. — Артефакты силы! Не слабости!

Приободренные генералы продолжили бурно обсуждать послание эльфа, а я направился к призванным. Хотелось поскорее решить с ними все вопросы, после чего приступить к прокачке навыков. Я даже надеялся урвать немного сна между откатами Хаотического прыжка — в Мимикрии, разумеется.

Смертные держались рядом с Деспотом, о чем-то негромко переговариваясь. Два мертвяка, Шиндлер и Дестини, замерли поодаль, буравя меня немигающими взглядами.

Заметив, что я направился к ним, навстречу выступил орк Йеми. Его массивную фигуру украшали ритуальные кости и черепа, а с пояса свисали связки фетишей. Не дойдя до меня шагов десять, он рухнул ниц, припав лбом к каменному полу.

— О великий демон Ааз, Яростный дьявол! — прогрохотал он, привлекая внимание остальных. — Я, колдун Йеми из клана «Йоруба», молю о милости! Наш прежний покровитель отвернулся от нас, и теперь мы ищем нового властелина. Позволь нам служить тебе, о могущественный! Мы принесем клятву на крови перед ликом любого из темных богов или великих князей Преисподней!

В словах орка звучало подобострастие, приятное демоническому слуху, но было в них и что-то большее: истинный страх перед моей силой и готовность склониться перед ней. Видимо, наслушался россказней демонов обо мне.

Пока я думал, как реагировать на его слова, смертный Бомбовоз бросился к нему и отшвырнул назад со словами:

— Йеми, тупой ты колдун! Не позорься! Никто от тебя не отворачивался, тот Скиф — ненастоящий!

Слова запали в душу. Что значит «ненастоящий»? Тогда куда делся настоящий?

Также удивило, что воин-титан почему-то не смотрел на меня, а когда поймал мой взгляд, тут же отвернулся, словно боялся чего-то. Возможно, моего внимания. Все-таки он обычный смертный, хоть и неумирающий. Смертный Гирос, помогавший ему удержать рвавшегося ко мне Йеми, между делом сделал низкий поклон в мою сторону. Гном Краулер что-то выговаривал огру Бабангиде и вампирше Франциске — вероятно, соратникам Йеми.

Посмотрев на Ириту, я вопросительно качнул головой. Она кивнула и показала взглядом в другой коридор, пустующий. Я направился туда, и она пошла следом.

— Что ты хочешь рассказать, смертная? — спросил я, когда мы остались наедине.

Она поморщилась — то ли от моей прямолинейности, то ли от обращения, — но ответила:

— А… аз… — Что-то в том, как она произнесла мое имя, показалось странным. Словно она хотела сказать другое, но в последний момент передумала. — То, что я расскажу, будет иметь смысл, только если ты поверишь мне безоговорочно и не требуя доказательств. Я не могу рассказать больше, потому что тогда все мы окажемся под угрозой. И окончательное развоплощение станет для нас не самым худшим исходом.

— Хочешь сказать, что это опасно для демонов?

— Для всех. Для нас, для моего мира, для Дисгардиума, для всей Вселенной…

Я промолчал, и она продолжила:

— Я и мои друзья: Тисса, Бомбовоз, Краулер, Гирос… Мы все видели один и тот же сон. О тебе. И заканчивался он словами: «В забвении найдется спасение».

У меня что-то дрогнуло внутри. Как будто тонкая трещина прошла по стене, отделяющей меня от чего-то важного, чего-то… забытого.

— Обо мне? — Я нахмурился. — Мы же раньше не встречались, если не считать открытия Игр?

— Никогда! — испуганно вскрикнула Ирита, замотав головой.

— Так что происходило в вашем сне?

— Ты приходил в наш блок, чтобы… чтобы… предложить союз. Сказал, что только так у нас есть шанс победить. Не в Играх, хотя и в них тоже, но вообще. Ты знаешь, кто наш Враг.

Я кивнул, хотя был уверен, что она говорит о Бездне, не о Люции.

— Короче говоря, чтобы победить, мы должны помочь тебе. Мы должны держаться вместе, — произнесла она с неожиданной твердостью. — Это важно.

— То есть вы предали своих из-за какого-то дурацкого сна? Смертная, не хочу тебя разочаровывать, но я не вижу, как мы можем быть связаны. Да и чем вы способны помочь?

— Сон не был дурацким, идиот! — Она злобно стукнула меня кулаком в грудь. — Просто я не могу рассказать тебе все, что в нем произошло! В забвении найдется спасение, демон! Ты же тоже слышал эти слова? Задумайся над ними!

Кто-то могущественный явно хотел, чтобы эти слова дошли до меня. Забвение… Мог ли я забыть что-то важное… чтобы спастись? Я бы твердо ответил, что нет, не мог, но, когда я попал на Игры, уж слишком много произошло странностей, которые я не мог объяснить. Например, почему я спас именно Ридика и Лерру? Кто они мне?

— Ты мне веришь? — спросила рыжеволосая, и в ее глазах читалась такая надежда, что на мгновение что-то дрогнуло внутри.

Я медленно выдохнул, собираясь с мыслями. Все это звучало дико: общий сон, другая реальность, я, предлагающий смертным безумный союз… И все же… в словах этой смертной есть правда. Или хотя бы ее часть. Или она очень верит в то, что говорит. Деспот, знаток человеческих душ, не стал бы приводить их сюда, распознай в них гнильцу.

— Верю ли я? — усмехнулся я. — Нет. Но что-то не дает мне убить вас прямо сейчас. Назовем это… демоническим чутьем.

Кто-то за моей спиной нервно хмыкнул:

— Утешил, ничего не скажешь.

Обернувшись, я увидел мелкого смертного Краулера. Вместе с остальными призванными он подошел сзади, и, похоже, все они слышали наш разговор.

— Других утешений у меня нет, гном. Но до конца Игр вы останетесь под защитой демонов, раз уж стали соратниками Деспота. Что бы ни случилось дальше, держитесь рядом… а лучше отправляйтесь на нашу базу. Можете попросить Деспота, чтобы провел через уровни.

— Черта с два! — возразил гном. — И мы пришли не за защитой, а чтобы помочь! Так что тоже будем драться!

— Ну и гном с тобой, — сплюнул я. — Но если вас развоплотят, вините себя.

Вампирша Франциска, державшая на руках кота — рыжий зверь все это время спокойно зыркал вокруг, — тихо спросила гнома:

— А как же остальные из Чистилища, Краулер? Другие призванные атакуют их, как врагов, словно сама Бездна пообещала им награду. Им всем грозит окончательное развоплощение.

— Вытащим и их! — рявкнул тот, но уверенности в его голосе не было.

Я раздраженно уставился на него, на Франциску, потом на кота, который фыркнул и принялся вылизывать себя, будто отмываясь от моего взгляда.

— Откуда он взялся?

— Антошка? — Франциска погладила кота. — Это питомец Мишель. Слышал бы ты ее песни, демон… Мы подружились с ней в Чистилище. Когда ее дважды убили, она, словно предчувствуя развоплощение, передала его мне.

— Призванные из Чистилища… — вернула разговор в прежнее русло Ирита. — Ааз, мы можем собрать их всех и переманить на вашу сторону. Они ненавидят Бездну и демониаков, их не придется уговаривать.

Демонов очень мало, а тут словно сам Хаос направил ко мне этих смертных с их предложением. Однако на моем лице не отразились эти мысли, я лишь усмехнулся:

— А ты не теряешь надежды победить, смертная, раз думаешь, как их спасти. Хорошо, мы поможем их вытащить, если это не подвергнет риску моих демонов.

— Спасибо… Ааз, — кивнула рыжеволосая. — Мне нужно было это услышать… чтобы убедиться.

— Убедиться в чем?

— В том, что то, что мы придумали, будет не зря. — Она посмотрела на светловолосую смертную. — Тисса, ты все слышала.

Та кивнула и повернулась к неживой эльфийке Дестини.

— Морена, я не могу гарантировать, что это точно он, но… Он прошел проверку. Твой избранный поступил бы так же. Наш уговор в силе?

— Ядро, отправляя нас со Жнецом сюда, велело нам выполнять твои команды, жрица Спящих, если мы тебя встретим. Однако я не стану делать того, что может навредить моему избранному. Мне нужно убедиться самой.

Дестини приблизилась и положила холодную руку мне на лоб. Ее прикосновение пронзило лоб древним первородным холодом — будто сама Смерть коснулась меня своим перстом. Но я не отшатнулся, а повиновался внутреннему голосу, подсказывавшему: это испытание, которое нужно выдержать. Мертвая эльфийка смотрела не на меня, а сквозь, словно пыталась разглядеть нечто за гранью видимого мира.

— Да, — прошептала она голосом, в котором звенела вечность. — Он стер мою метку, но даже в демонической оболочке, даже утративший память, он остается собой. — Повернувшись к Тиссе, эльфийка-нежить сказала: — Он должен лишь пожелать.

Ничего не понимая, я посмотрел на нее, а та переглянулась с остальными.

— Он это или нет, мы уже в это ввязались, — пробормотал Краулер. — Скиф бы одобрил то, что мы переметнулись к демонам.

— Тисса, расскажи ему, — сказал Бомбовоз.

Светловолосая обратилась ко мне:

— Демон Ааз, во время войны с Чумным мором в Дисгардиуме наш лидер Скиф призвал на помощь легионы Преисподней. Почти все из них пали, и большинство — угодив в Сферу бесконечности темного бога кошмаров Ктулху.

— Бред, — сплюнул я…

…и в памяти тут же всплыли слова Агвареса, когда я спросил, как давно действовал Летучий отряд: «Мы были призваны в Дисгардиум на битву с Чумным мором. В том году Большую игру отменили из-за огромных потерь, потом легионы бились, по сути, одним „мясом“».

— Это не бред, — твердо сказала Тисса. — Но у меня для тебя хорошие новости, Яростный дьявол. Так тебя прозвали демоны? Старая богиня смерти Морена Неотвратимая, помогавшая Скифу, спасла сущности многих погибших демонов, не дав им окончательно развоплотиться. Так вышло, что Морена сейчас заняла тело Дестини, легата Чумного мора. Желаешь ли ты, чтобы Неотвратимая вернула к жизни демонов, павших в той битве?

Вздрогнув, я посмотрел на невозмутимую Дестини, заглянув прямо в ее мертвые, но сияющие глаза.

— Это правда? Даже не так… Ты можешь это сделать здесь, в Окаянной бреши?

— Окаянная брешь, зависшая между Дисгардиумом и Преисподней, — самое подходящее место, — ответила она. — В Дисгардиуме мои силы ничтожны. В Преисподней я и вовсе бессильна. Здесь же… здесь сам Хаос благоволит мне. Кроме того, это тело — легат Чумного мора. Легаты созданы, чтобы поднимать павших. Мертвая энергия заменит частицы Хаоса, создавая плоть.

Глупо было отказываться от нежданной помощи. К тому же это поможет понять, правду ли говорили гости из Чистилища. Ну а то, что они все принимают меня за кого-то другого… их проблема.

Прижав руку к сердцу, я склонил голову и сказал:

— Да, Неотвратимая. Я, демон Ааз, желаю, чтобы ты вернула павших демонов.

Ничего не ответив, Дестини закрыла глаза. В следующее мгновение я понял: все правда.

Пространство вокруг нас содрогнулось, закрутилось вихрями черно-зеленых пылинок, воздух загустел и потемнел, наполняясь призрачными силуэтами. В клубящемся мраке проступали демоны-легионеры, павшие в великой битве с Чумным мором. Их сущности, которые Морена некогда спасла от поглощения Сферой бесконечности Ктулху, теперь обретали плоть.

Сам Хаос благословил их возрождение: каждый демон материализовывался в полном боевом облачении, с тем самым оружием, что сжимал в последний миг жизни. Из черного тумана выступали закованные в адскую сталь фигуры, готовые вновь вступить в бой.

Морена, явившая свою истинную сущность в теле мертвой эльфийки, двигалась сквозь ряды воскрешенных демонов с величественной неторопливостью древней богини. Не размыкая глаз, словно пребывая в глубоком трансе между мирами жизни и смерти, она простирала руки, и из клубящегося черно-зеленого тумана появлялись все новые и новые фигуры.

Демоны расступались перед ней, образуя живой коридор. В их глазах читалось благоговение — не то, которое они испытывали к великим князьям, а более глубокое, первородное. Здесь, в Окаянной бреши, зависшей между реальностями, богиня смерти являла свою истинную силу.

Она шла вперед, туда, где открытое пространство, — чтобы стены не мешали павшим легионам обретать плоть. С каждым ее шагом армия возрожденных росла, заполняя своими рядами весь этаж. Воины выходили из мрака уже в полном боевом облачении, готовые вновь встать под знамена Преисподней.

Происходящее заставило замереть даже видавших виды генералов. По рядам демонов прокатилась волна изумленных возгласов и шепотков. Кто-то бормотал молитвы Хаосу, кто-то тихо всхлипывал, узнавая в воскресших давно погибших товарищей.

— Невозможно… — прошептал Молох, его глаза расширились от потрясения.

— Это они! — радостно воскликнул Аваддон. — Те самые, что пали в битве с Чумным мором!

Агварес, не скрывая слез, бросился обнимать воскресших центурионов своего бывшего легиона.

— Братья… Вы вернулись! Хаос всемогущий, вы действительно вернулись!

Все демоны, попавшие со мной на Игры, застыли в благоговейном трепете. Легионеры продолжали появляться из черного тумана, и каждый новый воскресший вызывал новую волну изумления и радости.

Чудо, которое сотворила древняя богиня смерти, превосходило все, что я когда-либо видел. Мощь, способная вернуть из небытия тысячи демонических сущностей, заставляла задуматься: кем же на самом деле был тот Скиф, которому служила сама Морена? А ведь мне предстоит его убить…

— Верните то, что у вас отняли, дети Диабло, Азмодана и Белиала! — воскликнула Морена.

Рядом с ней встал могучий рыцарь Шиндлер, которого она называла Жнецом.

— Мы с Неотвратимой любили проводить время с ними, пока они не отдали себя Хаосу, — горько сказал он.

— Наши с ними пути разошлись, но мы готовы дать свое покровительство демонам, когда придет время, — торжественно произнесла Морена. — Помните, дети Преисподней, что вы не одни даже сейчас, когда ваши великие князья сгинули!

Легаты восставших легионов преклонили колено перед ними и грянули в один голос:

— Ау-у!

— Когда придет время, Неотвратимая? — с надеждой в голосе спросил Молох.

Она подошла к нему, стоявшему на одном колене, положила руку на его голову, и сильнейший могущественный генерал затрепетал, как ребенок, соскучившийся по ласке.

— Время придет, когда вы вернетесь домой, в Дисгардиум. Когда мы со Жнецом исполним свой долг перед моим избранным и Чумным мором.

Ответив еще на несколько вопросов, Старые боги в телах неживых смертных покинули нас — Дестини-Морена исчерпала силы и нуждалась в покое.

Когда они скрылись из виду, легионеры отдали честь своим генералам. Молох, Аваддон и Агварес преобразились, словно вернув утраченное достоинство. В их осанке появилась былая гордость, а взгляды вновь обрели прежнюю властную силу. Они больше не выглядели побежденными: возвращение легионов вернуло им не только уверенность, но и то грозное величие, которым они некогда славились.

Постепенно вернувшихся с того света ввели в курс дела, рассказав о предательстве Люция, падении Преисподней и нашем единственном шансе что-то исправить, победив в этих финальных Играх.

Я прикинул число вернувшихся: их были тысячи. Демоны заполняли весь этаж так, что не протиснуться. Похоже, мне придется изменить планы…

Пока я размышлял, все больше и больше демонических глаз обращалось ко мне. Легионеры толпились, лезли друг на друга, чтобы разглядеть меня. Отовсюду слышались шепот, возбужденный гомон, восклицания с упоминанием моего имени.

И вдруг…

В едином порыве все легионы опустились на колено и ударили себя бронированными кулаками в грудь — древнейший жест абсолютной верности.

Своды двадцать седьмого этажа Провала содрогнулись от рева тысяч глоток:

— Ау-у! Сын Азмодана!

— Во славу Преисподней, Нар’зарат!

— Веди нас, Яростный дьявол!