После доклада фантаста

— Мы марсиане, — говорил фантаст

С горящими глазами ясновидца,

Мы Землю выбрали, чтоб поселиться,

Оставив миллионолетний пласт

Культуры мощной на седой планете…

Где между питекантропом и мной

Тот переходный праотец земной,

Чей мозг, как человечий, был бы светел?

Такого нет. А обезьяний род

Кончается все той же обезьяной.

За ней обрыв, сплошная цепь изъянов…

Мы — дети Марса, той культуры плод.

Я брел домой по улицам осенним

Сквозь тьму и дождь. Меня томил доклад,

Нарушивший земной природы лад

Уэллсовским космическим вторженьем.

Какой-то старый бесприютный пес

За мною увязался на бульваре.

Я сел на лавку, — взгляд бездомной твари

По-человечьи грустен был до слез.

— Ну что, старик! — спросил я, гладя зверя

По мокрой шерсти. — Не лижи меня,

Я с Марса, друг, и ты мне не родня,

А это, милый, страшная потеря.

Ты понял? — Мокрый пес мотнул хвостом.

Ты, значит, не согласен с тем, горящим?

Я тоже, брат. По тропам восходящим

Мы от нуля прошли в кругу земном.

И к черту марсиан с их чудесами.

Пойдем к тому ларьку, где что-то пьют,

Там, кажется, сосиски продают…

— На, ешь, земляк, — мы сами, брат, с усами.