Порочные

Визуализация героев

ПОРОЧНЫЕ

Аннотация

Я любила его безнадежно и безответно с самого детства: мечтала, представляла, фантазировала, старалась обратить на себя его внимание, но у меня ни черта не получалось. И… я психанула. Знаете как это бывает: психанула и побрилась на лысо, психанула и вышвырнула барахло бывшего из окна, психанула и купила робот-пылесос. Я психанула и ушла из стаи. Прошло пять лет, меня позвали назад, и я вернусь… потому что синдром отличницы во мне все еще жив. Надеюсь, Маркус Джефферсон к моему возвращению готов…

Визуализация

Пока только гг, но файл будет пополняться в процессе)))

Марк, повзрослел и подустал)))

Эмили, тоже повзрослела и чуть-чуть сменила имидж)

Колдер (наконец-то я его нашла!!!)

Тот самый дом на утесе)))

Как всегда, это видение автора, и совпадает оно с "идеалом" лишь отчасти)))

Пролог

Эмили Бартон

- Давай, Эм! – кричит Стефани. Кричит так, что у меня закладывает на миг барабанные перепонки. Зато не вздрогнула, уже плюс. 

Стефани мечется по кровати, ее наручники прорвали кожу запястий и лодыжек, мокрые от пота волосы облепляют лицо, мертвенно белые губы треснули, потому что слишком сухие, по подбородку струится кровь, она темная и густая из-за дополнительного железа, которое мы колем.

Стеф выглядит… Как наркоман, пытающийся слезть. Хотя почему как? Если убрать патетику, то так оно, по сути, и есть. Стефани – наркоманка со стажем. Тощая, изможденная, огромные синяки под глазами, шелушащаяся кожа, вены, вздувающиеся на шее.

Ее выгибает и крутит на кровати, из глаз текут слезы, из носа – сопли.

- Нет, - я качаю головой, стараюсь, чтобы голос звучал твердо. – На сегодня все.

Девушка косится на пустой шприц в моих руках. Выгибается снова почти дугой, дергает ногами, сильнее натягивая цепи, хотя до этого казалось, что сильнее уже некуда. До лопнувших мышц. Я слышу, как они рвутся. И поглядываю на капельницы. Девушка мечется, и катетеры и иголки вполне могут выскользнуть из тонких рук.

Ее рубашка задирается, обнажает впалый живот и торчащие ребра. Стеф и правда как скелет, хотя мы следим за ее питанием.

- Сучка совета! – выплевывает она. – Тварь. Вы все здесь одинаковые! Конченые уроды, способные лишь на пытки! Кто там сегодня за этим гребаным стеклом? Кто дрочит на меня сейчас?!

- Подержите ее, - холодно приказываю двум парням в дверях.

Санитары реагируют тут же, прижимают орущую, визжащую и брыкающуюся Стеф к матрасу, я наклоняюсь к ней, вытаскиваю костлявую руку, накладываю жгут и втыкаю иглу.

- Ты же нормальная, Эмили, - девушка прекращает орать и вырываться, как только чувствует укол, чувствует не сразу, потому что реакции замедленные. Вместо крика сейчас скулеж. Жалкий. Как щенок в минус сорок на пустынной дороге. - Зачем ты делаешь это? Почему…

Я отключаюсь, просто перестаю ее слушать, продолжая набирать кровь. Все, что она говорит – бред и побочка. Оно не стоит внимания, а любая попытка что-то ответить обернется еще большей истерикой.

Через минуту я затыкаю пробирку и выпрямляюсь, направляясь к двери.

Сегодня Стеф продержалась дольше.

- Что думаешь? – спрашивает Дилан, когда я вхожу в соседнюю комнату, стараясь не смотреть в зеркало. Оно двустороннее, и я вижу, как Стеф все еще корчится. Тут темно, только тускло светятся мониторы компьютеров, тихо жужжит под потолком кондиционер, окон нет.

- Не понятно пока, - качаю головой и передаю пробирку лаборанту. Я не знаю его имени и не хочу знать, хотя бейдж на его груди будто подсвечен изнутри. Лаборанты здесь меняются как кадры черного-белого фильма в быстрой перемотке. Оборотень забирает пробирку и выскальзывает из комнаты, второй, тот, что сидит рядом с Ланом, не обращая на меня внимания, шустро набирает данные. Он как заведенная мартышка с барабаном: щелк-щелк-щелк. Клацает и клацает, не отрывая взгляда от окна, сука, в Нарнию, на голове - наушники.

Дилан хмурится, потому что ему явно не нравится мой ответ. Он тоже не отрывает взгляда от зеркала, хорошо, что микрофоны выключены, и крики и проклятья Стефани не долетают сюда. Это по-прежнему неприятно. Может быть, даже больше, чем просто неприятно.

Я отшвыриваю эту мысль от себя, как пустую банку коки с пути. Она раздражает и кажется инфантильной.

Я на работе, да и с самоанализом у меня все очень хреново. Но в зеркало я все равно не смотрю. Через полчаса мне идти к Брайану, там будет примерно то же. Может, немного хуже, может немного лучше. Зависит от того, какой сегодня у него день: хреновый, как у Стеф, или терпимый, как у Джо.

- Она сегодня продержалась дольше, - кивок в сторону зеркала короткий и рваный, и Дилан наконец-то поворачивается ко мне. Я вижу блеск в темных глазах. – Мы можем…

- Рано делать какие-то выводы, - качаю головой. - Сначала надо все проверить, – я не сажусь, вообще не хочу здесь задерживаться. У меня есть полчаса до следующего пациента и два варианта: поесть или подняться в лабораторию. Я зашла, только чтобы забрать записи с камер, поэтому протягиваю руку к волку.

Он понимает без слов, стучит пальцем по экрану своего ноута. Я вижу, как растут проценты – восемьдесят два. То, что мы делаем, запрещено: совет в лице безопасников запрещает любое копирование материалов, тем более запрещает таскать их домой. Но я копирую и таскаю, и все об этом знают, но не говорят ни слова, потому что понимают: если закрутят мне гайки, я уйду, а если я уйду, проект загнется. Вот такая вот нехитрая математика, бро.

Я часто работаю дома. Видимо, это просто привычка, а может проявление синдрома отличницы. Нет, я им не страдаю, я с ним живу, как и процентов восемьдесят находящихся в этом здании, остальные двадцать – пациенты. Или лучше назвать их подопытными кроликами? Вопрос отношения и семантики. Хотя, пожалуй, второе ближе к сути.

- Я понимаю, и все же… - выдергивает из прострации Дилан.

- Только после того, как все изучу, - отрицательно качаю головой.

Волк хмыкает и переводит тему:

- Ты обедала?

Хочется закатить глаза, иногда его забота кажется… неуместной. Как сегодня, например. Но я сдерживаюсь.

- Нет.

- Тогда пошли, - он поднимается, выдергивает флэшку, протягивает мне. Черная, блестящая, она скрывается в кармане моего халата, и мы выходим из комнаты.

Я не хочу думать, что снова ничего не вышло, но мысли упорно лезут в голову. И в какой-то момент я привычно сдаюсь. Пытаюсь понять, где мы ошиблись. Вспомнить последние данные. Очень не хватает новых… подопытных кроликов. Ладно, видимо, хватит называть их пациентами. Врать себе – не мой стиль. 

Глава 1

Маркус Джефферсон

Я положил телефон и откинулся на спинку кресла, выстукивая дробь по столу. Контракт подписан, осталось согласовать детали, но на это много времени не уйдет.

Время. То, чего у меня сейчас нет.

Я поднялся, вышел из кабинета, а потом и из офиса, спустился на парковку. Чертовски хотелось жрать и сдохнуть.

Но ни того, ни другого я себе позволить пока не мог, даже пробежку по лесу на четырех лапах позволить не мог, впрочем, как и остаться сегодня в городской квартире.

Тачка взвизгнула шинами по асфальту и заурчала низко и утробно, как большая сытая кошка. Этот звук странным образом меня всегда расслаблял. Но сейчас как-то не сложилось.

Мелодия звонка, усиленная колонками, разбила тишину в салоне, когда я уже сворачивал на дорогу, ведущую к поселку.

- Да, - ответил не глядя, всматриваясь в дорогу. Что-то было сегодня такое в ночном воздухе, в темных силуэтах огромных деревьев, даже в шуршании асфальта под колесами, что не давало расслабиться.

- Марк, - донеслось обиженное из динамиков, - я все еще жду тебя.

Черт, Абигэйл… Совсем из башки вылетело.

- Аби, извини, я сегодня не приеду.

- Ма-а-а-рк, - она заныла. Ненавижу, когда женщины ноют. Ненавижу этот плаксивый, гнусавый тон. Он будто кишки выскребает каждый раз.

- Аби… - я вздохнул, сжал на миг переносицу. – Между нами все кончено.

- Смешная шутка, Джефферсон, - вот это уже больше похоже на Аби. Приторное недовольство. Она всегда говорила так, будто была чем-то недовольна. Даже в постели, даже с моим членом во рту.

- Я не шучу. Мы отлично провели с тобой эти несколько недель, но… На этом, пожалуй, и хватит. У меня сейчас нет време…

- Ах, нет времени! – взвизгнула девушка. – Да как ты…

- Аби, - я прервал ее, не желая слушать притворное возмущение, - давай обойдемся без всего этого. Мы просто трахнулись пару раз. Сосешь ты неплохо, но на этом твои таланты и мой интерес к тебе заканчиваются. Ты красивая, горячая волчица, полагаю найдешь с кем утешиться уже сегодня. Сходи в «Берлогу».

- Ты такой мудак, Маркус Джефферсон, - уже тише, но все еще недовольно парировала Аби и отключилась.

То же мне открытие тысячелетия.

Я кивнул стражам при въезде в поселок, и уголки губ дернулись в намеке на улыбку. День однозначно прекрасный. Роял-флеш на руках.

Я не стал заводить машину в гараж, бросил у дома и, подхватив мобильник, уже собирался подняться на крыльцо, когда звук подъезжающей машины заставил обернуться. Легкое шуршание колес, осторожное, почти нерешительное. Тачка была незнакомой. Спорткар, слишком низкий клиренс наводил на мысли о том, что на ней явно ездят только по городу. И сейчас за его пределами красотка оказалась впервые.

Я скрестил руки на груди и замер возле дома, следя за неизвестной машиной. Она все так же осторожно прокралась мимо, свернула к домам одиночек, мигнув фарами на повороте.

Стражи не предупредили, значит, это кто-то из наших или...

Машина замерла у дома Колдера, когда я был в ярдах пятидесяти от подъездной дорожки, водительская дверца открылась, и на асфальт опустилась нога в драных джинсах и кедах. Явно женская нога, а через миг снаружи оказалась и сама девушка.

Такая же худая, как была, в огромной толстовке, острые коленки, птичьи косточки ключиц. Снова поменяла цвет волос, теперь она была сиренево-серая, или серо-сиреневая, очень странный цвет, такой же странный, как и девушка передо мной, но ей шло.

Зеленые глаза в удивлении распахнулись, стоило ей меня заметить.

А у меня по губам расползлась улыбка.

- Эмили… Доброе утро, - я подошел на достаточное расстояние, чтобы не было необходимости кричать.

Девушка замерла в нерешительности, склонила голову немного вперед. Взгляд рассеянно и судорожно блуждал по моему лицу, шее, плечам и груди. Бартон смотрела так, будто видела меня впервые, будто…

В воздухе повисло напряжение, оно было настолько густым, что, казалось, в него можно погрузить руку. Эмили подобралась, тишина давила на уши. Сумерки, предрассветный туман и тени, как ловкие иллюзионисты скрывали от меня фигуру напротив и прятали выражение лица.

- Привет, Марк, – все-таки произнесла Бартон, захлопывая дверцу машины. – Почему ты мне не сообщил?

- Не видел в этом необходимости. Мы справлялись.

Это не гордость, мы и правда справлялись… До этого момента. И потом… я не думал, что Эмили приедет. Полагал, что швырнет трубку, стоит ей только услышать мой голос. Да и… Арт не хотел втягивать во всю эту историю заучку. Вообще не хотел никого втягивать. Даже стая не знала, не вся стая, по крайней мере.

- Мне позвонила Крис, - качнула девушка головой, делая шаг навстречу, ткнула пальцем мне в грудь. Тонкий, маленький палец, такое грозное оружие. – И знаешь что? До этого звонка я искренне полагала, что мозгов у тебя прибавилось… Но сейчас… Джефферсон… - она покачала головой и вдруг отвесила мне подзатыльник. Легкий, почти невесомый. У Эм всегда была легкая рука. Пахло от Бартон чем-то цветочным, свежим, и… Не так, как я помнил. Что-то изменилось.

Я моргнул, выгнул бровь, а Эм повернула голову, словно прислушиваясь.

- Слышишь этот звон? – спросила она. – Пустой. Совершенно пустой котелок, - и отступила на шаг, скрестив на груди руки.

А я усмехнулся. Улыбка сама растянула уголки губ, против воли.

- Ты же понимаешь, что только что ударила альфу? - наклонился вперед, так, чтобы мои глаза оказались на одном уровне с ее, так чтобы быть ближе к девушке, чтобы разобраться в запахе. Она заметила, поняла и… напряглась, но всего лишь на миг. А потом вдруг расслабилась.  Стояла и смотрела раздраженно, немного насмешливо. Как всегда… как раньше. Прошла первая неуверенность и настороженность.

Глава 2

Эмили Бартон

Джефферсон сбил меня с толку. Его поведение настолько отличалось от того Марка, которого я знала все это время, что становилось не по себе. Он смотрел по-другому, говорил по-другому, даже двигался по-другому.

И в то же время… все осталось по-прежнему. Это его «я-альфа-у-меня-самые-большие-яйца-в-округе» так и перло из каждого слова.

И я на йоту не верила этим смеющимся карим глазам. Ни на миг.

Хотя сердце бухало в горле, а дыхание сбивалось.

Я вытравила, выжгла, вырезала свою любовь к нему тесаком размером с Торонто и швырнула ее под ноги Фэллону в ночь своего новолуния.

С меня хватило, я больше не собиралась через это проходить, никогда в жизни, ни под каким предлогом.

Я упала на кровать и всмотрелась в темный потолок.

Арт…

Какого черта ты не позвал меня раньше?

Мы продолжали поддерживать с Колдером связь, когда я ушла. Болтали в мессенджерах, созванивались, обменивались фотками. Он приезжал ко мне несколько раз, и я водила его по барам Эдмонтона, мы хрустели орешками, пили пиво и смеялись над проделками из детства.

Последний такой визит был всего три месяца назад, и Колдер выглядел нормально. Не было никаких признаков, вообще ничего.

Ничего такого, что могло бы сейчас объяснить его состояние. А они должны были там быть. Просто обязаны.

Или…

Я села в кровати, дотянулась до телефона и набрала Фэллона.

…не могла же я их пропустить? Не заметить?

- Моя пастила, скажи мне, что ты так хотела услышать мой голос, что не смогла дождаться утра?

- Привет, Филипп, - улыбка тут же расползлась по губам. – Да, я так хотела услышать твой голос, что не удержалась. И есть еще кое-что…

- Конечно есть, мой круассан с ванилью, между нами всегда что-то стоит…

Я расхохоталась. Фэллон – чудик.

- Ты сможешь завтра зайти ко мне в кабинет и сбросить кое-какие данные на почту?

- Эм, если это что-то, связанное с…

- Нет, - оборвала я начальника. – Они никак не связаны с моей работой в центре. Можешь их даже просмотреть. Это личное.

- Такой серьезный тон, принцесса, о чем ты думаешь?

Фэллон читал меня всегда, как открытую книгу, видел больше, чем все остальные. Странно, но с ним мы были гораздо ближе, чем с Диланом, который забрал меня из стаи, благодаря которому все и началось.

- О том, что могла пропустить что-то важное, о том, что не заметила или не обратила внимания…

- Ты уже видела своего друга? – на заднем фоне хлопнула дверь, зашумела в кране вода.

- Завтра.

- Тогда не думай об этом и ложись спать. Если хочешь мое мнение, то я уверен, что ты ничего не пропустила. Ты никогда ничего не пропускаешь.

- Спасибо за попытку приободрить. Как дела в центре?

- Пока без изменений. И нам нужно что-то решать со Стеф. Она сейчас в карантине, у нее хорошие дни, но долго это не продлится.

- Я думаю над этим, Филипп, - уверила я доктора. - Переведите пока остальных на плацебо.

- Эм… - насторожился Фэллон.

- Я хочу посмотреть, как долго они протянут, как долго будет выводиться образец. Хочу вернуться к исходникам. Новеньких нет?

- Нет, моя сахарная вата.

Хотелось сказать, что это очень хреново, но я лишь поблагодарила Филиппа и отпустила обратно спать. В конце концов, он не виноват в том, что мне всякая дрянь в голову лезет, а чувства в полном бардаке.

Неожиданно.

Мне казалось, что я сильнее этого.

Я дотянулась до дорожного кейса и достала шприц и ампулу. Поморщилась, когда игла вошла в бедро, потом все убрала и только после отправилась спать, все еще ругая про себя засранца Колдера и стараясь гнать мысли о Марке.

Я просто устала. Это просто стресс. Завтра я приду в норму.

А утром, точнее в обед, когда спустилась вниз, в нос ударили запахи кофе и свежих булочек, дверь на улицу была открыта, и Джефферсон стоял у подножия лестницы крыльца, спиной ко мне.

Он прижимал к уху мобильник и, судя по напряженной шее, был явно недоволен беседой.

- Мне все равно, - глухо прорычал Марк и повернулся, и словно споткнулся о мой взгляд. Замер на миг, выдохнул. – Займись этим. Мне пора.

Он засунул телефон в задний карман джинсов и улыбнулся мне. Джинсы и футболка… Вчера был костюм. Джефферсон сегодняшний однозначно казался мне более привычным и понятным, чем вчерашний.

- Доброе утро, зануда, я принес завтрак.

- Ага, - кивнула заторможено, пытаясь понять, с чего вдруг этот аттракцион невиданной щедрости. Маркус Джефферсон никогда ничего не делал просто так. Маркус Джефферсон не умел заботиться. Маркус Джефферсон был альфой до мозга костей, от кончика ушей до кончика хвоста и делал все исключительно на благо стае.

Так что это?

Попытка меня задобрить?

А зачем?

Неужели все еще хуже, чем описала мне взволнованная Крис?

Я моргнула, отмерла, оторвав взгляд от досок пола, и прошла на кухню.

- Спасибо. Я постараюсь быстрее.

И следующая мысль впилась в сознание, как комар в лесу ранним летом.

Джефферсон тут полчаса как минимум. Открыл дверь, вошел, достал еду из шуршащих пакетов, гремел посудой…

А я даже не дернулась.

Дилан, узнай он про это, орал бы на меня так, что я бы постаралась провалиться сквозь землю, а потом бы гонял в лесу до седьмого пота.

- Не надо быстрее, - вырвал из мыслей Марк, садясь на против. – У нас есть время спокойно позавтракать.

- Ты… - я хотела спросить, правильно ли я поняла его слова, но не стала. Правильно. А вопрос дурацкий. – Хорошо.

Джефферсон вдруг усмехнулся, пододвигая к себе стакан с кофе.

Глава 3

Маркус Джефферсон

Злость. Злость такой силы, что хочется вдавить педаль газа в пол до упора. А Бартон сидит себе молча на соседнем сидении и пялится в окно, вообще ни черта не замечая.

- Ты сказала, что не полезешь к его волку, - вырвалось рычанием из горла, когда каким-то чудом мне все же удалось доехать до молла без происшествий и припарковать машину.

- Я уже извинилась за это, Джефферсон, признаю, что сглупила, - бросила Эм, держась за ручку двери.

- Он мог тебя разорвать, - я заблокировал замки, развернулся на сидении лицом к Бартон. Ее способность выводить меня из себя абсолютно феноменальна. Сродни магии.

- Не разорвал. Марк… - Эм на миг прикрыла глаза, потом все же повернула ко мне голову, - я не хочу с тобой ссорится. Я здесь не за этим. И, пожалуйста, очень тебя прошу, попроси у совета врача для стаи. Может, не на постоянную основу, может только на первое время, чтобы он поднатас…

- Эмили, - оборвал я девчонку, - Франческа не так плоха, как кажется…

- Не так плоха?! – взвилась вдруг Бартон, глаза полыхнули настоящим гневом. – Да она… Господи, она хоть курсы медсестры прошла?

- Эм, - я покачал головой, - у нее за плечами тот же колледж, что и у тебя, университет, ординатура.

- Это она тебе сказала, Марк? – Эм сощурилась, потом вдруг выдохнула, откинулась на сидении. – Ладно, проехали. Поступай, как знаешь. В конце концов, это твоя стая, ко мне она никакого отношения не имеет.

- Да неужели? – теперь я разозлился, отстегнул ремень, разблокировал двери, выходя на улицу. Мне нужен свежий воздух. Необходим.

Зануда вышла следом, замерев с другой стороны машины.

- Не начинай только гнать всю эту пургу про то, как стая меня ценит, любит и ждет. Как все тут прекрасно ко мне относятся, Джефферсон! Я все детство бесила вас одним своим присутствием! «Зануда-заучка-и-синий-чулок»…

- Мы были идиотами, - пожал плечами, вдруг успокаиваясь. Эмили была права, не во всем, но во многом. – Но, Эм… - я сощурился, - поправь меня, если я ошибусь, но ты так высоко задирала свой нос, словно специально отталкивала нас. Так зачем ты нас отталкивала? Особенно меня…

- Не льсти себе, - покачала Бартон головой и захлопнула дверцу машины. – Пойдем, мы теряем время.

Я закрыл машину, поравнялся с волчицей.

- Пытаешься сменить тему, Эмили? – я поймал девушку за локоть, развернул к себе. – Я думаю, что догадываюсь о том, почему ты так себя вела тогда.

Бартон попробовала отвернуться и мне пришлось удержать ее голову за подбородок.

Нежная… Такая нежная кожа. Белоснежная. Очень чувствительная.

Я гладил большим пальцем острую скулу, наблюдая за реакцией Бартон. За тем, как прервалось на миг ее дыхание, как расширились зрачки, как приоткрылись губы. Сочные, сладкие губы. Я хорошо помнил их вкус и мягкость, хорошо помнил, как может жарко выгибаться волчица, как тихо и испуганно звучат ее стоны, как одуряюще идеальна ее грудь.

- Я была идиоткой, - горько усмехнулась, Эмили. – Маленькой и глупой. Детская влюбленность - очень смешная штука.

- Детская влюбленность? – я опустил руку ниже, на шею, ощущая подушечками пульс Эм. Слишком частый, слишком беспокойный. Провел большим пальцем вдоль нижней губы. Мягкая, такая же умопомрачительная, какой и была. – Я помню твои поцелуи, Эмили, я помню твою кожу под своими пальцами, помню, как ты подставляла моим губам себя, как дрожала, как…

Эмили вдруг подалась вперед, обвила руками мою шею.

Я напрягся.

Зверь внутри тоже замер. Он по-прежнему не узнавал запах Эмили. Он словно распадался и растворялся на составные части, не был цельным. Как и ее поведение сейчас. Женщины обычно так улыбаются как раз перед тем, как схватить тебя за яйца.

- Вот и тешь себя этими воспоминаниями, Джефферсон. Тешь, потому что, как только я вытащу Арта, уеду. И ты меня больше не увидишь, никогда не получишь.

Я сжал руки на талии Эмили.

Она бросала мне вызов, она дразнила меня, и… она села играть в покер явно не за тот стол.

- Хочешь поспорим? – пробормотал, склоняясь ниже, касаясь языком кожи, чертя дорожку к уху.

Эмили отстранилась, и я не попытался ее удержать. Смотрела насмешливо, но на щеках румянец, а в глазах - адское пламя.

- Еще раз прикоснешься ко мне, Марк, и сможешь солировать в детском церковном хоре, - она отступила еще на шаг, а потом просто повернулась спиной, направляясь ко входу в торговый центр.

- Рычи, рычи, кукла, - улыбнулся я. – Вот тебе мое официальное заявление: я хочу тебя, и я получу тебя.

- Мозоли не натри, пока получать будешь, - фыркнула Эмили насмешливо.

А я представил голого Элтона Джона на пляже и задницу Нила Янга, потому что заходить со стояком в общественное место, наверняка переполненное в субботу маленькими гомонящими детьми и их бдительными мамашами, не позволяют остатки совести и здравого смысла.

Бартон, будто издеваясь, сразу же свернула в магазин с нижним бельем. Виктория, мать ее, Сикрет…

Рой Рэймонд должен гореть в аду, настоящий ублюдок.

Элтон Джон и его муж, голая Королева Англии, миссис Саммерхолд и ее обвисшие сиськи…

Я остановился у стеллажей с чулками и завис.

Черные, с широкой кромкой и… поясом.

- Вам помочь? – проворковала девушка-консультант, вырвав из мыслей о том, как я укладываю Бартон в этих самых чулках на стол.

- Да, - голос звучит почти нормально, я нахожу глазами волчицу и указываю на нее пальцем, протягивая кредитку брюнетке. – Мне этот комплект, подберите к нему белье на вон ту девушку. Оплачу все, что она выберет.

Глаза консультанта понятливо сверкнули, она забрала карточку и проводила меня на диван, принесла кофе.

Глава 4

Эмили Бартон

У меня совершенно не получается справляться с собой.

И чем дольше я смотрела вслед Марку, тем отчетливее это понимала, тем сильнее становилось мое отчаянье. Я чувствовала это отчаянье сейчас практически за спиной, его дыхание на шее, ледяные пальцы на запястьях, ядовитый шепот на ухо.

Я не понимала, в какую игру играет Джефферсон. И совершенно не была уверена, что хочу понять.

Тело колотило. Начало колотить, как только я позволила себе не сдерживаться. Крупная дрожь, как ломка, чуть ли не до стука зубов. Задорная такая, почти осязаемая дробь.

Сколько должно пройти времени, чтобы меня наконец-то отпустило?

Разве пять лет – недостаточный срок?

И волчица толкается и рвется внутри, как обезумевшая. Ей сорвало тормоза. Она хочет к нему, она готова плюхнуться на брюхо у его ног и отставить задницу. И от этого почти тошнит.

Запах Маркуса – что-то терпко-горькое, обжигающее, как кайенский перец – все еще на языке, в легких, во рту.

Я закрыла глаза, уперлась затылком в дверь, с шумом выдохнула.

В задницу. И Джефферсона в задницу в первую очередь!

Я толкнула дверь и вошла в тихий дом.

Иллюзия защиты, как струи воды городского фонтана – прозрачная, слабая. Все здесь принадлежит Джефферсону. Этот дом не исключение.

Ноги ватные, в голове туман.

Меня не отпускало ни в душе, ни на кухне за чашкой чая, ни даже после укола.

Глаза слипались, а в голове – штиль и паника.

Чудесно, ну просто прекрасно. А ведь Маркус почти ничего не сделал. То есть вообще ничего. Просто несколько касаний, просто слишком близко стоял, просто смотрел…

Я дернула головой и с тоской оглядела пакеты, сваленные в гостиной. Немного, но тем не менее… Разбирать их не было ни сил, ни желания. Я лишь вытащила свежее нижнее белье и футболку и уже собиралась отправиться спать, когда почти истерически заверещал мобильник, заставив изменить планы.

- Если ты звонишь мне просто, чтобы узнать, как дела, я тебя прокляну, - предупредила, поднимая трубку.

- Ты не ведьма, так что с этим ничего не выйдет. И, поверь, я бы хотел позвонить, чтобы просто узнать, как дела, - голос Дилана звучал непривычно серьезно. – У нас проблемы, Эм. И я звоню, чтобы предупредить.

- Совет что-то нашел? – я опустилась на диван, на самый краешек, чувствуя, как сводит судорогой ноги, как деревенеет позвоночник. Но что они могли найти такого, что Дилан звонит мне в такое время?

- И да, и нет, принцесса. Послушай, сейчас перерывают вашу с Фэллоном лабораторию, ходят слухи, что утечка произошла именно из вашего отдела, я…

Что..?

- Почему Филипп сам не позвонил? – перебила я Лана.

- Потому что он считает, тебе не обязательно об этом знать. Мы орали друг на друга почти час, и каждый остался при своем мнении. Ты знаешь Фэллона, он может быть почти таким же упрямым, как и ты. В общем, здесь все по-старому. Работать практически невозможно, вполне вероятно, что на некоторое время нам придется свернуть все исследования.

- Это же… - я не могла поверить тому, что слышала. Простой в работе… - Но… мы не можем, это… - было чувство, будто меня ударили по голове. Если остановиться сейчас… Два года работы, два года каторги, хронического недосыпа, недоедания и недотраха, чтобы какой-то мудак из совета, пустил все коту под хвост?

- Это еще не все, - вздохнул оборотень и, словно, отвесил очередную оплеуху. – На самом деле, даже хорошо, что ты уехала…

- Дилан! – прорычала я, начиная терять терпение, когда пауза непростительно затянулась. Я слышала, как на том конце провода здоровяк гремит посудой, как с тихим пшиком и металлическим лязгом он открывает бутылку пива. Готова была поклясться, что это Бадвайзер. 

- Я так понимаю, газет ты не читаешь, радио не слушаешь, ленту не листаешь?

- Дилан… - еще жестче, пожалуй, даже жестче, чем следовало.

- Тупые гринписовцы совсем озверели: третий день стоят с плакатами под нашими окнами, сотрудников центра теперь сопровождает охрана, в прессе куча дерьма, мы опасаемся нападений и беспорядков. Было несколько атак на наши серверы. И… - он снова прервался на несколько мгновений, послышался шумный глоток, - двое лаборантов пропало. В том числе и у тебя.

- Твою мать… - не смогла сдержаться я, чувствуя, что еще чуть-чуть, совсем немного, и мой позвоночник переломится от напряжения, в висках застучало.

- В общем, Эм, я хочу, чтобы ты была предельно осторожна. И если вдруг что-то…

- Давай обойдемся без приступов паранойи, Лан. Я все поняла. И… Мне нужно, чтобы ты нашел способ как-то передать мне записи с последних тестов Стеф и Брайана. Вы ведь продолжаете?

- Эм…

- Не обсуждается, Дилан. Так вы продолжаете?

- Да, принцесса, но порадовать тебя нечем. Как ты и просила, мы сняли Стеф с образца и… все плохо, - бутылка с шумом опустилась на какую-то деревянную поверхность. Я же встала на ноги и выскользнула на крыльцо. Хотелось на воздух.

- На сколько все плохо? Сколько до полного выведения из организма?

- Меньше восьми часов.

Черт!

- А эффект?

- Еще меньше, как только концентрация падает до двух сотых, волчица становится почти такой, какой мы ее увидели, с Брайаном практически то же самое. 

- Практически? – сощурилась я, всматриваясь в темные кроны и алую полоску зарева на горизонте.

Я и забыла, какие красивые здесь рассветы в конце лета. Ярко-красные, туманные, переливающиеся. Будто языки костра, над которым вот-вот протянутся палочки с маршмэллоу. Я не любила жареный на костре маршмэллоу, а вот местные закаты и рассветы любила.