Попаданка. Мама для бастарда

Глава 13

– Дана! Дана, что с тобой?! – донесся голос Теодора, как сквозь воду.

Я ощутила его сильные руки на своих плечах. Он встряхнул меня, но похоже, позаботился. Ведь пришла в себя я в резном деревянном кресле, стоящем возле его стола. О. Не многим, наверно, разрешалось посидеть за рабочим столом самого короля! А он сам наклонился ко мне, с тревогой убирая с лица прядь волос.

– Я… слишком глубоко упала в воспоминания. Настоящей Даны, – я облизнула пересохшие губы. – Наверно, они были… слишком травмирующими для нее. Вот я и отреагировала настолько. Точнее, тело. Это физические реакции.

Теодор нахмурился, между его бровей пролегла морщинка. Он налил мне воды, протягивая кубок с изысканной резьбой. Наверно, свой? В голову полезли всякие глупости из любовных романов, которые я читала в юности. Про всякие там непрямые поцелуи. Уже тогда, в нежные четырнадцать, мне казалось это ерундой и приукрашиванием! А теперь… я невольно смутилась, подумав о том, что мои губы коснутся там, где еще недавно проходились его. И о том, как еще недавно мы целовались, как безумные. Я нервно облизнула губы и отпила прохладной воды. К счастью, они помогла освежиться и окончательно прийти в себя.

– А теперь по порядку. И… желательно в выражениях моего мира, – Теодор потер переносицу, видно, слово «травмы» в его мире рваных ран от мечей с душевными переживаниями никак не вязались.

Я опустила взгляд на кубок в своих руках. И будто бы забыла про то, что Теодор не видел того, что увидела я.

– Дане было очень страшно в тот момент, обидно и больно. И похоже, я слишком глубоко погрузилась в это воспоминание. Наверно, именно оно ее и сломало. Ведь после этого… Дана словно стала куклой. Послушной, безвольной. Но она часто тосковала по тебе. Из-за этого Милад и бесился, что даже спустя столько лет ты все еще остаешься соперником, которого ему не победить. Первая любовь не ржавеет. Дана сохранила ее в сердце, так и не отпустила грусть по тебе…

По моим губам скользнула невеселая улыбка. Ведь если даже Дана, пылкая любовь молодости, не обрела счастья с Теодором, то что говорить обо мне? Просто попаданке в ее теле, когда он уже не влюбленный парнишка, а уверенный в себе и разочарованный в других мужчина. Еще и женатый на другой, пусть и той еще гадюке. Но мое сердце забилось чаще, когда Теодор вдруг хлопнул ребром ладони по столу, громыхнув:

– Довольно! Она вышла замуж за другого.

Я накрыла руку Теодора своей, погладив кончиками пальцев.

– Дай рассказать, как все было.

Он кивнул, и я начала свой рассказ. Тихо-тихо, отставив в сторону кубок и глядя куда-то в пустоту. Ведь хотя это и произошло не со мной, рассказывать было неприятно. Когда я закончила, в комнате на минуту повисло молчание. А потом Теодор присел на корточки рядом со мной, беря мои ладони в свои, слегка поглаживая.

– Прости, – тихо выдохнул он.

– За что? – я спокойно повела плечами. – Я не Дана. Не та девушка, которая провожала тебя и отчаялась, решив, что не дождется обратно.

– Прости, что не знал об этом и задевал тебя, – Теодор настойчиво сжал мои ладони слегка сильнее. – И из-за этого… ты вспомнила так ярко, что тебе стало плохо.

– Ты так заботлив, Теодор, – тепло улыбнулась я. – Милад никогда…

Теодор дернулся так, будто по нему прошлись плетью. Он взвился на ноги, горячо и зло выпалив:

– Я больше не желаю даже слышать его имени! И лучше бы этому псу не попадаться мне на глаза. Иначе пусть пеняет на себя!

И по тому, как опасно потемнели глаза Теодора, я поняла, что король Сальмира слов на ветер не бросает.

***

В эту ночь Миладу было не до сна. Мерещилось, что кристалл, лежащий возле подушки, то и дело мерцает, поблескивает магией. Будто он напоминал о себе, манил поскорее все проверить. Милад откинулся затылком на подушку, закрывая глаза. И тут же провалился в сон.

Там он очутился в королевском дворце. Никогда там не бывал! Но ярко, как наяву, видел просторные залы, белые каменные стены, росписи роскошные на потолках. Бродил среди резной деревянной мебели, ступал по дорогим коврам. Дворец казался пустынным, только откуда-то издали доносилась бойкая музыка. Все быстрее, быстрее, быстрее… Вспоминались весенние праздники, на которых под такую молодежь выплясывает, пока сердце из груди выпрыгивать не начнет. Здесь, в безлюдных залах, было зябко и муторно. Так что Милад пошел на звук. Он все шел и шел по путаным коридорам да комнатам, пока не оказался перед распахнутой дверью. Через нее и увидел Драго.

Он танцевал в компании других мальчишек. Правда, они выплясывали вокруг, в черных, более скромных кафтанах, рубашках да штанах. А Драго разрезвился в самом центре, широко раскидывая руки, широко улыбаясь. Свет свечей играл на его одежде, расшитой золотыми, красными, огнистыми нитями. И каждая блестела, сверкала так, что глаз резало!

Задрался рукав, засветилась магическая метка, и вокруг Драго и его друзей вспыхнуло пламя. Не обычное, не жаркое, не жгучее. Но оно взяло их в кольцо, не оставляя Миладу и шанса приблизиться. Только наблюдать сквозь полупрозрачные красные, оранжевые, даже отчего-то зеленые языки магического огня, как Драго хорошо… без него. Как улыбается он другим мальчишкам, довольный, счастливый.

А может, уже Миладу? Их взгляды встретились. Драго лукаво усмехнулся, хитро прищурившись. И отвернулся резко, дерзко, так что от движения будто ветерок шевельнул темные кудри. В ту же секунду дверь перед Миладом захлопнулась, прямо перед носом. Ясно дала понять магия, что не место ему рядом с Драго!

– Что за чертовщина?! – рыкнул Милад, ударяя кулаками по дубовой двери.

Оттуда по-прежнему доносилась веселая музыка и смех. А ведь Милад точно помнил, что никаких музыкантов при мальчиках не было. Магия, магия это была.

– Драго! – закричал Милад, но никто не отозвался, только смех донесся задорный, мальчишеский.

Вторил ему уже другой. Хрустальный, девичий. На плечо Миладу легла изящная рука. Вздрогнув, он обернулся. Позади него оказалась Дана, одетая в дорогие шелка да парчу блестящую. Продолжая тихо смеяться, она погладила Милада по щеке… а потом ускользнула. Прямиком в объятья Теодора. Он притянул ее ближе за талию, горячо и бесстыдно впиваясь в губы поцелуем. Моментами казалось, что эти двое и не замечают Милада, увлеченные друг другом. А моментами он ловил их взгляды. Хищные. Темные. Злорадствующие. Мол, смотри-смотри, кого ты потерял навеки.

Милад едва не зарычал от ревности. Он бросился было к ним, но уперся в прозрачную, невидимую стену. Его ладони бессильно зашарили по ней, а Дана, заметив это, лишь рассмеялась снова. Так пронзительно, громко, что резало уши.

Милад бросился прочь, пока она хохотала вслед, как ведьма, самая настоящая ведьма! А он бежал и бежал по лестницам, коридорам, закоулкам каким-то. Пока не очутился каким-то образом в тронном зале. Милад остолбенел у входа, когда поднял взгляд. Ведь они снова были здесь.

Красная дорожка вела прямиком к резному трону. На нем сидел Драго, одетый, как настоящий маленький принц. А по обе стороны от него стояли родители… Дана и Теодор, положив ладони ему на плечи. Правда, вели они себя по-кукольному как-то, безразлично к происходящему. Наклониввшись, они шепнули Драго, видимо, чтобы сам здесь командовал. И ушли.

– Драго! – выкрикнул Милад.

Он попытался было шагнуть к этому маленькому принцу, по которому было сложно сказать, что он мог бегать по двору с разыгравшимся козленком или резвиться возле речки, бросая камушки, как простой мальчишка. Сейчас этот мальчик резко вздернул подбородок. Повинуясь одному только взгляду, из ниоткуда появились охранники. Они заломили Миладу руки за спину, швыряя на колени.

Драго слез со своего трона, подходя ближе. Тонкие пальчики вздернули Милада за подбородок.

– Что же мне с тобой сделать, Милад? Голову отрубить? Повесить? Я теперь почти король!

– Драго, пожалуйста… – Милад задрожал от такого холодного, чужого взгляда.

– Мало я тебя просил? – зло поджал пальцы Драго, оцарапывая его перед тем, как резко, почти брезгливо отпустить. – Слезами обливался, чтобы не обижал меня и маму… Зачем теперь пришел?

Охранники еще больнее скрутили руки за спиной. Милад дернулся, но в их руках почувствовал себя слабее котенка.

– Мне плохо без вас! Ты же мой сын… даже если не по крови, – голос Милада сошел на нет, он опустил потухший взгляд.

Драго отвернулся.

– Уведите его! – махнул он рукой. – С глаз моих! Пусть в пыточной палачу свои сказки рассказывает! Не отец он мне!

И охрана потащила Милада к выходу, не слушая его отчаянного крика:

– Драго! Драго, не-е-ет!..

Милад проснулся, подскочив с бешено бьющимся сердцем. Сообразив, что это просто кошмар, он потянулся к кристаллу. Пальцы подрагивали еще, когда сжал в кулаке.

– Нужно пробраться в королевский дворец и узнать все, пока с ума не сошел от мыслей этих! – решительно сказал он в темноту.

***

Когда во двор перед дворцом высыпали бродячие артисты, Драго ринулся было смотреть со всеми. Стать где-то между кухаркой и конюхом, какая разница? Они же все кружком обступили! Но стоило Драго только дернуться в ту сторону, как его ухватил за плечо какой-то стражник.

– Не положено, вдруг там злодей какой будет! Пойдем, там и смотреть удобнее будет.

«Там» – это с небольшого помоста, на который расторопно вынесли резное деревянное кресло, напоминающее небольшой трон. Даже бархатную подушку под спину бросили. Драго заерзал, усаживаясь там. Непривычно было, в стороне от всех, еще и с охраной за спиной. И ни одной родной души рядом. Теодор с утра по делам уехал, Даны тоже не было. Драго поежился, когда на помост взошла Анисья, придерживая подол серебристо-голубого дорогого платья. Рукава у него были такими длинными, что ей приходилось постоянно держать руки согнутыми, чтобы они землю не подметали.

– Нравится тебе? – холодным, льдистым голосом спросила Анисья, положив ладонь на спинку кресла. – Что молчишь, неужто узнал этого оборванца? Вместе в одной деревне коровам хвосты крутили?

Драго и не слышал, что ему говорят. Он во все глаза уставился на артистов. Они выступали посреди площади, люди столпились вокруг, охрана была настороже. Но никто будто не видел, что стоило музыкантам заиграть в очередной раз, как в центр выскочил Милад! Драго уставился на него большими глазами, даже головой тряхнул. Привиделось, что ли? В красной рубашке, подпоясанной вышитым пояском, мужчина принялся плясать под музыку, как иногда на весенних праздниках делал. Золотистые волосы блестели на солнце, ноги в высоких сапогах двигались быстрее стрелы. На миг взгляды встретились, и у Драго пересохло во рту. От вида слишком знакомых зеленых глаз. Но стихла музыка, и танцор скрылся в толпе, а вместо него выбежало сразу несколько мальчишек, готовые плясать под следующую песню. Драго вскочил на ноги, спрыгивая со ступеньки помоста. Собираясь ринуться туда, к артистам, проверить все! Сердце стучало часто-часто. Он уже юркнул в толпу, как его за руку ухватили тонкие холодные пальцы.

– Ты что творишь, негодник малолетний? – гадюкой прошипела Анисья, наклонившись к Драго. – Отца своего позорить вздумал? С деревенскими вместе плясать? Не песнями и плясками тебя баловать надо, а трепку хорошую задать, чтобы вести себя научился, как подобает!

Она не сдержалась, замахнулась тонкой ладонью. Наверно, подзатыльник отвесить хотела. Но в этот момент за спиной Анисьи как из-под земли выросла фигура в красной рубахе. Сильные пальцы перехватили тонкое запястье.

– Что же ты на принца руку подымаешь? Или венец серебряный на солнышке нагрелся, в голову напек? – залихватски усмехнулся Милад, разворачивая ее к себе, как любую девку деревенскую.

Вспыхнула Анисья тоже так, будто свеклой щеки натерла.

– Да как ты смеешь?! – взвилась она, рывком освобождая руку. – Скажу, тебе сейчас же голову с плеч! Ты как с королевой своей разговариваешь?

– Ой.

Это было то самое «ой», с которым Милад когда-то начал чинить одну стену сарая, а завалил три. Но Драго вдруг резко встал между ним и Анисьей.

– Это Милад. Отец мой… не настоящий, названый, – волчонком глянул он исподлобья, и стало ясно, что такой в обиду не даст никого: ни друга, ни врага, ни пса бродячего.

– Ну, что ж. Поговорите тогда.

Анисья резко развернулась, уходя прочь. Драго застыл, слыша, казалось, даже дыхание Милада за спиной.

– Спасибо, что вступился за меня, – он опустил ладонь на худенькое плечико. – Не думал, что…

– А что, пусть голову тебе рубят? Не по-человечески это! – дернувшись, недовольно вывернулся Драго. – Но пора мне!

– Драго… я ради тебя здесь, – почти простонал Милад, схватив его за руку. – С артистами во дворец пробрался, еле уговорил их, чтобы к себе взяли и провели! Все, чтобы с тобой свидеться. Пойдем!

Милад затянул Драго подальше ото всех, за каменные стены. Все сейчас смотрели на артистов, не до того им было, чтобы чужие разговоры слушать. Милад дернул пояс, стянул через голову рубашку. Красная была слишком приметной, а под низом оказалась обычная, белая. Все, чтобы незамеченным уйти, если придется… Хотя Милад понимал, что это маловероятно. Стражи во дворе было, как селедки в бочке, и все строгие, суровые, на все пуговицы черных кафтанов застегнутые.

– Ну, что? Не обнимешь папку? – Милад развел руки, но Драго не сдвинулся с места. – Дай посмотрю на тебя, как разодели-то! А мамка-то как? Где шатается, гулена, почему не с тобой?

Драго молчал. Поджимал губы, и Милад видел: то, что за него вступились перед королевой, еще ничего не значит. Слишком запугал, слишком оттолкнул ребенка, чтобы тот на шею при встрече вешался. Но в Драго было вбито вести себя со взрослыми, как следует. Так что он одернул рукав дорогого кафтана, отвечая бесцветно, без интереса:

– Мама теперь магии учится. Вот ее сегодня наставник и повел в чистое поле, чтобы лучше сконт… сконц… чтобы голова работала лучше, в общем.

– А эта, Теодорова женушка, обижает тебя, да? – Милад коснулся плеча Драго.

Тот дернулся, вскинул одновременно испуганный и жгучий взгляд. Как будто рука Милада из каленого железа была. Он поджал пальцы, убирая ее, а в груди коротко и жестко сдавило. Неужели все совсем, дотла разрушено? Но убедившись, что его не касаются, не хватают и не обижают, Драго чуть расслабился. Он обнял себя за плечи, признаваясь:

– Не любит она меня. Трогать не трогает, зла не делает, только гадости говорит, но заслуженные. Я же этот… бастард. Не в браке рожден, премудростям всяким неучен.

Оба замолчали. Милад понимал, что нужно бы поддержать, пожалеть, но под рубашкой кожу холодил кристалл. Милад потянулся к нему, сжимая в ладони. Пришло время узнать правду.

– А смотри, какая у меня диковинка есть! – Милад достал из-за ворота рубашки кристалл.

Гладкий, граненый, он сверкал на солнце. Драго оживился, забыв обо всем. Каким он все-таки еще был ребенком! Глаза аж загорелись. Драго подбежал ближе, разглядывая кристалл, с восторгом спрашивая:

– Где ты нашел такой?

У Милада потеплело на сердце. Если бы Драго сейчас взглянул на него, то заметил бы, что он не отводит взгляда. Словно щуплый мальчишка в дорогой одежде куда большая диковинка, чем камень невиданный. И кончики пальцев кололо, словно иголочками: схватить бы, забрать с собой, а там и Дана придет, не кукушка же, не сможет без сына! И все на круги своя… Милад попытался улыбнуться, но уголки губ предательски дрогнули.

– Да у речки, – соврал Милад. – Гляди, какой гладкий.

Он протянул кристалл Драго, молясь про себя, чтобы дотронулся. А тот помедлил немного, засмотрелся. Только потом тонкие пальчики нерешительно потянулись к кристаллу. Милад и дышать забыл, когда их кончики скользнули по гладким граням. Так близко к его руке, держащей кристалл. Все, как говорил Камил: оба коснулись. В ту же минуту кристалл ярко полыхнул белым светом. Да таким ярким, что Милад зажмурился от того, как по глазам ударили эти лучи. Драго испуганно отшатнулся, пряча лицо в сгибе локтя.