Положительный мир

Н. ЦИПИС, Г КОРОТКЕВИЧ

Фантастический рассказ

..."Нет никаких

"никогда"

Есть когда-нибудь

Или когда-то"

( "Никогда". Л. МАРТЫНОВ.)

Этот звездолет должен был вернуться через 50 лет. Не так уж часто уходили фотонные корабли в космос, чтобы можно было спутать график их возвращения. Раз в 25-30 лет далеко от пла­неты запускался такой ги­гант. И это было огромным событием. Остальное время для дальних разведок накап­ливали горючее. Можно бы­ло бы летать и на ионных ра­кетах, но уж очень тихоход­ны они. С "фотонами" стало легче проникать в "черную бездну", но пока — раз в 30 лет.

Антиматерия... Где взять ее в достаточном количест­ве? Это тормозило не только работу по космосу... Пробле­ма No 1.

Председатель Всемирного Ученого Совета опять взял со стола пластмассовую золотистую пластинку: ""Стре­ла" просит координаты ор­биты..." Странно... Почему же они вернулись раньше срока? Лобов нажал кнопку на панели стола. Зажегся экран. Из его глубины на Председателя внимательно смотрело лицо диспетчера.

— Пусть садятся на "Эльфу". Экипаж сразу же на Землю, на Центральный.

— Хорошо, Лев Михайло­вич!

Лобов подошел к окну.

Был жаркий, солнечный день. Тени казались почти черными. "Что день гряду­щий нам готовит?" Что-то го­товит... Определенно. Но что? Если бы он знал что, то, наверное, не смог бы вот так, спокойно, стоять у ок­на.

***

Маленькая белая точка управляемой ракеты-разведчика "Иглы-1" быстро при­ближалась к спутнику Вто­рой. Его поверхность, иссле­дованная небольшим телезондом, еще при подходе к си­стеме была вполне пригодна для размещения аппаратуры. Некоторое время с ее помо­щью предполагалось пона­блюдать за планетой.

"Осторожность, осторож­ность и еще раз, черт возь­ми, осторожность!" — вспом­нил Виктор слова Председа­теля. А он, Виктор Лисицкнй, по горло сыт этой осто­рожностью. Был же в стари­ну отличный девиз у летчи­ков: "Быстрота и натиск!". Но то летчики, а то — звез­долетчики. Он за все время всего-то раза четыре брал управление "Стрелой" на себя. А так — автоматы да ав­томаты: такая скорость не для людей. Вот доворотики, поворотики, ну и, конечно, посадка, но до нее — как зу­бами до локтя.

Виктор оглянулся и по­смотрел на Ястребова: не отгадал ли тот его крамоль­ные мысли. Он ведь такой, капитан, он все может.

В правый угол экрана большого обзора разведчик транслировал приближаю­щийся спутник. Внизу, в "окошках" информаторов, мелькали цифры — данные об этом теле.

— Что ни говори, а он очень напоминает Луну, — сказал Карэ. — Вторичное подтверждение: нет воды, нет атмосферы — одни ка­мешки...

Виктора словно муха уку­сила:

— Ага! А Вторая напоми­нает вам, вероятно, Зем­лю? Правда? И, конечно же, первая встретившаяся на ней женщина будет очень похожа на вашу жену. Да? И первые цветы, которые вы там увидите, будут голубые розы. Да?

— Внимание! — голос Ястребова прервал Викто­ра. — Посадка "Иглы"!

В помещении центрально­го пульта вдруг стало свет­ло, словно зажглось малень­кое солнце. Нестерпимо яр­кий свет излучала точечная часть экрана, правый угол которого стал матово мерт­вым. Точка молниеносно рос­ла, превращалась в невероят­ной яркости белесый туман. Когда он немного рассеялся, люди увидели, как экран рас­ползается на куски, словно свежеиспеченный и варвар­ски разодранный пирог, из трещин которого лезло свет­лое повидло и валил пар. Это было так реально, что Виктор бросился к экрану: его рука скользнула по гладкому прозрачному пластику.

— Это развалился спут­ник, — сказал Ястребов.

Они еще долго смотрели, как отдельные куски "четвертьлуны" медленно, слов­но в воде, уходили друг от друга. И только один, по­больше размером, развора­чиваясь, остался почти на том же месте. Никто из лю­дей за всю историю жизни человечества на Земле не видел подобных катаклиз­мов.

"Вот тебе быстрота и на­тиск..." — Виктор не знал, что подумать.

— Крепенько его... — только и сказал Карэ, сму­щенно и смешно хлопая бе­лесыми ресницами.

Ястребов попросил их по­думать над случившимся и через полчаса зайти к нему в каюту.

***

"Стрела" продолжала свой путь но стационарной орби­те вокруг Второй планеты двойного солнца. Эта звез­да оказалась на пути звез­долета, который шел к зага­дочной области космоса, обо­значенной на астрономиче­ских картах знаками АХ-1. Выбор направления поиска для разведчиков был не слу­чаен. Наблюдательные стан­ции Марса давно отмечали какие-то непонятные явления в этом секторе: то резкие из­менения спектра, что указы­вало на фантастические пе­репады температур, то ис­чезновение сигналов, кото­рые "проваливались" в ни­что.

"Осторожность, осторож­ность и еще раз осторож­ность...". По правде сказать, космос и не давал повода для шуток. Двойная звезда на их пути — красный ги­гант и белый карлик — это бы еще ничего. Но Ястребо­ва и Карэ удивило крайне малое расстояние между ни­ми. Планеты системы вра­щались по замысловатым ор­битам вокруг обоих солнц. Взаимодействие этих тел в таких условиях... Это обеща­ло много интересного. Была выбрана Вторая, с которой удобнее вести наблюдения. Все шло нормально, и вот — "сюрприз", да еще такой!

...— Нам надо обсудить то, что произошло, и прийти к какому-то выводу, на осно­вании которого и придется действовать. Когда-то суще­ствовала такая точка зрения: думать надо в одиночку, а действовать сообща. Мне ка­жется, что это неверно. Приводить мысли в поря­док — это, пожалуйста, — в одиночку, а думать надо вместе. И на мой взгляд, вернее еще более древняя мудрость: "Одна голова хо­рошо, а... три — лучше".

"Типичный Ястребов: интеллектуал, немного старо­моден, но логически — си­лен, как бог'' — Лисицкий поудобней уселся, но удобней от этого ему не стало: од­на назойливая мысль неот­ступно преследовала его, и он стыдился ее и боялся то­го момента, когда ему надо будет говорить.

— Мы столкнулись с явле­нием, выходящим за рамки наших представлений, — продолжал капитан. — По­этому предположения о нем тоже, вероятно, могут выхо­дить за пределы привычно­го. Помните? "...Теория дол­жна быть достаточно безум­ной, чтобы быть верной".

"Сейчас он скажет что-нибудь насчет великих ста­риков Бора, Эйнштейна, Рокотова", — тихонько думал Виктор.

— Нам бы сюда кого-ни­будь из великих стариков с их изумительным инструмен­том познания мира — с их мозгом. Итак, говорите все, что думали и думаете об этом феномене, даже самые невероятные вещи. — Ястре­бов поставил локти на коле­ни и уперся подбородком в ладони. В такой домашней позе он и стал ждать. Капи­тан ждет, и надо говорить, го­ворить все, что думаешь, да­же если это чепуха, которая уронит тебя в собственных глазах. Виктор в который, раз поглубже втиснулся в кресло.

— Так далеко, как мы, еще никто с Земли не ухо­дил, — Карэ потер перено­сицу. — И естественно, что парсеки не могут просто коли­чественно плюсоваться па счетчике: когда-то наступа­ет и проявляет себя качест­венное изменение. Это, так сказать, простая диалектика.

"Когда он говорит о деле, нельзя сказать, что получает­ся плохо", — подумал Виктор.

— Насчет взрыва могу сказать, что температура, данная приборами, превы­шает ту, которую мы имеем по земным расчетам по это­му сектору почти в 2 раза. Это невероятно! Что ее дает? Началось ли все с "Иглы"? И что это? Спутник раско­лолся, как орех! Сильнейшие нейтринные излучения! Не­которые датчики корабля вы­шли из строя: я бегло по­смотрел данные... Никаких определенных предложений у меня нет, но думаю, что "Игла" сыграла роковую роль в этом взрыве, если, ко­нечно, такое можно считать взрывом...

— Вы все сказали, Ян Карлович?

— Да, Юрий Сергеевич, к сожалению, я ничего боль­ше не могу добавить.

— Пожалуйста, Виктор.

— Юрий Сергеевич... Де­ло в том... Вы говорили о... ну, о достаточно "безумной идее", собственно, это гово­рил гениальный старик... фу ты, черт! Простите. В общем, я буду говорить все, что ду­маю. Наверное, во всем этом виновна "Игла".

Пилот напомнил о том, как после посылки зонда "Стре­ла" прошла через точку, вокруг которой обращаются оба солнца. Точно через эту точку! А зонд прошел другой трассой, мимо нее. И что же? Зонд благополучно, сел на спутник, передал информацию, а "Игла-1" вызвала взрыв! Почему?

— В общем-то, может, и смешно, даже глупо, но я все же скажу: "Стрела" — и все, что находится на ее борту,— могла стать не совсем тем телом, которым была рань­ше...

— Антиматерия!- — голос Ястребова звучал, как приго­вор.

— Взрыв — аннигиляция, — спустя немного до­бавил Карэ, хотя все уже было ясно. Ясно и страшно: путь к Земле закрыт. Если, конечно, принять за истину то, к чему они сейчас при­шли.

Каждый из них вспомнил все, что знает из теории антиматерии: Дирака и его решение уравнения электрона с двумя корнями (это Виктор еще знал), потом пошли Эдгар Оканава, Ли и Янг, за­тем инверсии — "комбинированная Ландау" и "полная Наана". Тут Лисицкий толь­ко вертел головой. К Карэ, часто выходившему победи­телем в споре, он почувство­вал небывалое почтение и даже простил ему голубые розы.

В коротком математиче­ском изложении гипотеза вы­глядела невинно: 1 + ( — 1) = = 0. Нуль — это вакуум, ни­что. Галактики разбегаются друг от друга и от нас в раз­ные стороны с невероятными скоростями, словно Вселен­ная разбухает от вновь ро­дившегося где-то в эпицен­тре "взрыва" вещества. Оно рождается на грани "плюса" и "минуса" в этом самом "нуле" и точно поровну "уходит" в мир и антимир. Все это при огромных тем­пературах и высвобождении невероятного количества энергии. Но в самом "нуле" — всегда "штиль", потому что там ничего нет: ни энер­гии, ни пространства, ни вре­мени — ничего, кроме вакуу­ма, этого Великого Начала Начал. Это точка равновесия механизма Вселенной, кото­рое ничто и никогда не смо­жет нарушить. И, может быть, этих "точек" много, по­скольку на Земле продолжа­ют открывать в разных секто­рах космоса все новые и новые гигантские источники энергии: сверхзвезды и радиозвезды...

— Да... — Ястребов заду­мался. — Но если мы про­скочили эту самую точку, "нуль пространства" и оказались в положении "вниз головой", то логически было бы думать, что все опять встанет "на ноги" при соот­ветствующем противополож­ном действии, то есть при прохождении этого же "нуль пространства" в строго об­ратном направлении

— С той же скоростью и в той же плоскости, — добавил Карэ. — А что, если для этого использовать "Иглу-2"? Пусть она пройдет эту точку и вернется по внешней орби­те Карлика, в нашу зону. По­том ее надо будет посадить на обломок спутника и... Ес­ли произойдет аннигиляционный взрыв... Что же — не мы первые.

Они долго молчали. По­стом Ястребов сказал:

— Это, видимо, единст­венный выход. Ян Карлович, посчитайте курс "Иглы". Виктор, займитесь аппарату­рой разведчика: ему придет­ся некоторое время пробыть в зоне недосягаемости наших сигналов за Карликом.

"Нет! Какая голова у это­го Карэ!" — успел восхитить­ся пилот.

***

"Игла-2" совершила посад­ку на обломок. Это была по­беда. Все трое слушали ог­ромную, казалось, ощутимую тишину.

— Жаль, нет шампан­ского, — сказал Лисицкий.

— Холодненького, с пу­зырьками... — жалобно про­тянул Карэ. Улыбка впервые за несколько месяцев появи­лась на лицах космонавтов.

— "Иглу" возвратить на борт? — спросил Виктор: ему хотелось сейчас что-то делать, куда-то деть энергию возбужденного радостью те­ла.

Карэ опять улыбнулся.

— Думаю, что сейчас это будет несколько преждевре­менно и не совсем безопасно.

Виктор изумленно взмет­нул брови и... расхохотался: он все еще не мог привык­нуть к мысли, что все окру­жающее его в корабле, сама "Стрела" и ее экипаж, все, кроме горючего в ловушках двигателей, — есть антима­терия.

— "Иглу" нужно будет послать по той же внешней орбите в точку встречи со "Стрелой" по ту сторону "нуля", — сказал Ястре­бов. — Теперь последнее: надо составить краткое сооб­щение, предельно краткое, обо всем, что здесь случи­лось. Люди должны знать, что найдена антиматерия, которую они искали сотни лет. Это на случай, если мы не сможем вернуться. При­дется отдать весь запас энер­гии и послать информацию в сторону Солнечной.

— Юрий Сергеевич, что значит, "не сможем вер­нуться"? Ведь с "Иглой" — полный порядок...

— Да, Витя. Да. Но это "Игла", и она, видимо, по­пала в "яблочко", а мы мо­жем промахнуться. Надо быть готовым ко всему. Ян Карлович, пойдите выспитесь и еще раз тщательно проверьте курс. Виктор, ос­мотри отражатель. Все должно быть в идеальном по­рядке.

***

"Стрела-1" шла, как по ниточке. Ее курс был отме­чен на видеокарте красной чертой, которая заканчива­лась крестиком: таинствен­ный "нуль". Сюда, в эту единственную точку, долж­ны привести ее автоматы уп­равления. Корабль идет с той же скоростью, в той же плоскости, но в обратном направлении — к жизни, в "положительный" мир. Там, за этой точкой, еще одна проверка: соединение с "Иг­лой" — либо — смерть, если люди ошиблись, либо — встре­ча с Землей.

...Трое, в совершенно не­мыслимой дали от Земли, от всего того, что зовется Ро­диной. В дикой, холодной, опасной бездне.

"...Не шутит небо с сы­новьями.

Оберегайте сыновей".

"Осторожность, осторож­ность...". Родина дала им все, что могла дать. И, отпуская от себя, напутствовала эти­ми словами. Остальное зави­село от них. И они должны были вернуться, обязаны были.

...Как далек отсюда про­зрачный, светлый кабинет капитана и астрофизика Яст­ребова с неожиданно большим дубовым столом на мас­сивных ножках, прямо по­среди комнаты. Море у са­мого дома. И у самых окон — рябина...

...Как далеки отсюда голу­бые розы, выведенные штур­маном, геологом и врачом Карэ. Они заняли первое ме­сто на выставке континента. Далеки, как голубые розы, и наикрасивейшая женщина Вселенной — первая среди всех — жена штурмана. Это — присвоил ей он сам.

...Как далек отсюда мир почти детских увлечений ма­ленькими, с палец, роботами-пигмеями —мастерская уди­вительно молодого звездолетчика-пилота Вити Лисицкого. Далек дом его родителей и сестры, где он любит жить, в отличие от своих сверстников, живущих где угодно, только не дома.

Дом с садом, пчелами и чудом-родником в углу у старой яблони-"папировки".

...Яркая "звездочка" мед­ленно ползла по красной черте. До крестика остава­лось 18 тысяч километров, когда "Стрелу" изрядно тряхнуло. Тотчас же светлое пятнышко стало еле заметно отклоняться с курса. Завы­ла сирена тревоги.

— Пылевой метеорит! Виктор, автомат управления вышел из строя!

Но пилот уже сорвал плом­бу ручного управления. Бо­ковым зрением он заметил, что Карэ даже не оторвался от экрана счетной машины, только слегка побледнело его лицо.

"Стрела" прошла "крест" точно но центру. Когда "зве­здочка" выползла по дру­гую его сторону, первое, что вспомнил пилот, было лицо штурмана в тот трагический момент. "Молодец, Ян! И я вовсе не удивлюсь, если его жена действительно ока­жется красавицей. Ну, а ка­питан — это капитан..."

Ястребов положил руку на его плечо. Она оказалась не­ожиданно тяжелой: только тут Лисицкий понял, как он устал.

— Все нормально, Витя! "В порядке", как ты любишь говорить. До встречи с "Иг­лой" шесть часов. Отдохни.

...Когда Виктор очнулся от тревожного короткого сна, "Игла" уже была на борту корабля. И ни капитан, ни штурман не рассказали, как Ястребов встретил ракету в космосе в реактивном глайдере на безопасном расстоянии от "Стрелы":

— Все, Витя!

— Курс — Земля! — отве­тил Карэ на немой вопрос пилота.

Теперь Виктор спал спо­койно, дыхание его было ровным. Он видел сон.

...С земных космодромов одна за другой взлетают ог­ромные грузовые ракеты с удивительным грузом — же­лезным ломом. Они стартуют одна за другой — непре­рывно — с интервалом в одни сутки. Старые, отжив­шие свое тихоходы-"ионники" и даже "атомники". Только аппаратура автома­тического управления — но­вейшая, а в счетные машины каждого корабля заложена программа полета. Конечный пункт — двойная звезда. Они уходят, чтобы пройти "дале­кий нуль". И, став драго­ценной антиматерией, вер­нуться к Земле, где их будут ждать гигантские магнитные ловушки. Они будут прихо­дить непрерывно, с интерва­лом в одни сутки. Проблема № 1 — решена.

А ракеты уходят и уходят в голубое небо... Бесконеч­ной вереницей. Ян назвал это "Каруселью Ястребова". Это его идея. Это о ней го­ворилось бы в последнем по­слании "Стрелы", если бы они не вернулись...

***

"Я — Земля! "Стрела!", "Стрела". Даю координаты орбиты...".

...Был жаркий солнечный день.