Полигон

Август 2010 г. Зона отчуждения

Тишина и темнота подземелья давили на голову, словно вязкий черный кисель.

Пыльные столбы света галогеновых фонарей выхватывали из темноты две фигуры — одну долговязую и худощавую, другую среднего роста и средней же комплекции. Длинный с видеокамерой в руках бродил вокруг заросшего плесенью лабораторного оборудования и проржавелых штативов, его спутник направлял на объект съемки два мощных фонаря.

— Паш, с этой стороны посвети! Немного левее поверни фонарь… Да, вот так и держи. Теперь я перемещаюсь влево, веди свет следом за мной. Еще, еще, не отставай… — длинный, глядя в видоискатель, медленно вел камерой вокруг разбитого резервуара, в котором виднелись останки уродливого человекообразного скелета. — Все, заснял.

Он прокрутил запись обратно, отсмотрел фрагмент.

— Супер! Не уродец, а конфетка, — с чрезвычайно довольным видом сказал он. — Редактор обрыдается… А про зрителей я уж вообще молчу!

Но его спутник, похоже, восторгов не разделял.

— Редактор? Да какой редактор отважится это в эфир пустить? Зря мы тут время тратим…

Павел бурчал себе под нос, монотонно и привычно, выражая недовольство уже далеко не в первый раз. Хотя прекрасно знал с самого начала, зачем они сюда идут; но всю дорогу не переставал тихо возмущаться намерениями своего спутника.

— Из хабара ничего ценного не нашли, а вот это, — он опять кивнул подбородком на резервуар со скелетом, — никто у тебя не купит. Потому что понимают — гэбня за такое дело и передачу прикроет, и директору канала вставит фитиля по первое число…

— Ой, ладно, не бурчи! — поморщился длинный.

— Вашим киношникам не проще было бы эту секретную лабораторию у себя в студии построить, а страшные тайны из пальца высосать?! Оно ведь и проще, и безопасней! Ерундой ты, Геныч, занимаешься…

— Кащей, будь добр — заткнись, а?! Достал уже! — не вытерпел длинный Генка. — Тебе вообще какое дело — купят, не купят?.. Твое дело — меня сюда привести, и обратно вывести! А если ходка не по душе, лучше бы сразу отказался, чем всю дорогу мозги компостировать! Нашел бы я и так, с кем пойти…

Тут Генка, честно признаться, кривил душой. Вряд ли кто-то, кроме Паши Кащея, сумел бы провести его в это труднодоступное место, да и вообще согласился бы сюда идти. Павел по праву слыл одним из лучших проводников Зоны, если бы не один колоссальный минус, сводящий на нет почти все плюсы…

Кащей отличался на редкость неуживчивым нравом, и обожал разливать вокруг себя желчь по любому поводу и без повода. Умением стойко переносить трудности природа его не наградила; и когда рядом появлялся спутник и невольный слушатель — Паша беспрерывно бурчал и жаловался. Благо, жаловаться было на что — от натертой пятки до неподходящей погоды. Кащея многие охотно нанимали как проводника, но уже дай бог к середине пути не могли дождаться, когда ходка закончится. Достать своим ворчанием он мог даже египетскую мумию. Потому-то рядом с ним никто подолгу не задерживался; даже Генке, несмотря на его природную общительность и умение находить подход к людям, было очень сложно терпеть рядом с собой этого типа.

С одной стороны, Генка мог понять пашкино недовольство — нынешний поход выдался трудным. Подземелье кишело уродливыми тварями, половину боезапаса уже расстреляли, выковыривая их из закоулков — а впереди еще обратная дорога. И никаких ценных артефактов не нашлось. Так себе, мелочь. Овчинка, не стоящая выделки. С другой стороны, еще не все закоулки осмотрели… За надежно заблокированную снаружи дверь, например, пока не стали лезть. Мало ли что там, за ней? И без того нервы гудели от напряжения после зачистки нескольких коридоров. Пока решили заняться тем, за чем собственно Генка сюда и пришел. Благо, подходящих для съемки «объектов» и в этих отделениях лаборатории было предостаточно.

Паша с двумя мощными фонарями в руках изображал из себя стойку с софитами, а Генка командовал, куда светить. И мысленно продолжал спорить со спутником. Вот разозлил, черт его побери!

Разумеется, Генка понимал, что снимает это видео не для развлечения скучающих обывателей. Не вчера детский сад окончил! Разумеется, он понимал, что для всякого там «Очевидного-маловероятного» проще и дешевле было бы все эти подземелья нарисовать на компе. А выдумывать тайны пострашнее лучше всего, сидя в студии с пивом — эх, и «мозговой штурм» тогда начинается! Безумные идеи вперемежку с приколами и хохотом сыплются со всех сторон — только успевай записывать! А самым страшным из всех монстров может оказаться только сонный вспугнутый охранник, прибежавший на шум из своей каптерки.

Но у Генки был заказ именно на реальное видео из реальных мест. И заказ отнюдь не от руководства телеканала.

…Свою профессию Геннадий Валохин искренне любил. Несмотря на немалую грязь, которой замазана репутация «второй древнейшей». И он был вполне доволен жизнью, что по нынешним временам довольно редкое явление — много ли вы припомните людей, которые получают деньги за то, чем им нравится заниматься? Главной и кипучей его страстью было везде совать свой любопытный нос в поисках чего-нибудь интересненького.

Его неуемный авантюризм, от которого в детские и школьные Генкины лета стоном стонали родители и учителя, наконец-то нашел точку выхода. Валохин вовремя — еще старшеклассником — понял, что интересное занятие может, ко всему прочему, еще и кормить его; и двинулся по журналистской стезе.

Вскоре после того, как сформировалась Зона, и оттуда поползли первые робкие слухи, Валохин вместе с прочими коллегами немало отирался вдоль периметра; но выцеживать из недомолвок военных крохи информации было занятием пустым и малоприбыльным. Все они упорно твердили одно и то же — разрешенное, дозволенное и одобренное. А Генка не верил, что на самом деле за периметром все обстоит так, как долдонят погонники «по связям с общественностью». Там обязательно есть что-то невиданное и неслыханное. Ну не может не быть! Его Офигенная Сенсация наверняка ждет его там, внутри…

Значит, надо идти внутрь.

Разумеется, Валохин даже и не пытался выпросить официальную оплаченную командировку. Такая командировка — буде ее дадут — предполагала, что репортер будет ходить по Зоне в сопровождении пятерки солдат и офицера госбеза, и снимать только то, на что укажет палец блюстителя безопасности. А каждое слово в статье или репортаже будет десять раз проверено на предмет неразглашения какой-нибудь тайны. Все это Генку совершенно не устраивало. Это откуда же, спрашивается, взять сенсацию при таком тотальном контроле?! И потому он даже и не просил никого об официальной командировке. Да ни один редактор и не взвалил бы на себя подобную ответственность. Значит, надо прикинуться кандидатом в сталкеры и искать проводника. Но этот барьер с наскока не возьмешь, потребуется определенная подготовка. Во-первых, деньги. Во-вторых, амуниция. В-третьих, в районе военной базы его теперь знают, лицо уже примелькалось, и значит — подходить к периметру надо совсем с другой стороны.

И Генка уехал домой. Временно. Собирать средства и готовиться.

Разумеется, он не звонил и не трещал о своих намерениях на каждом углу — дело-то подсудное… Но нескольких знакомых волей-неволей оказались в курсе. Генке нужно было раздобыть необходимое снаряжение. Бронежилет купить в нынешние времена — не проблема, но хорошие защитные костюмы и фильтрующие маски не лежат на прилавке рядом с камуфляжем и ботинками. Да еще наверняка приобретение подобных вещей взято на контроль — ради отлова будущих сталкеров задолго до того, как они подойдут к периметру. А ведь надо, чтоб все было настоящее, качественное, чтоб не всучили бесполезную подделку, которая разве что от комаров на рыбалке сможет защитить. Разумеется, все это можно было бы купить возле периметра, но там оно наверняка стоит бешеных денег. И так придется оружие на месте доставать; Генка не рискнул бы тащить его с собой через границу и ставить под угрозу срыва всю затею. А комбез с противогазом — даже и не криминал вовсе; подумаешь, едет спекулянт на сталкерах поживиться! Потому и пришлось поднимать кое-какие связи и обращаться к знакомым.

А то, что знают двое, знает и свинья. Генка лишний раз убедился в справедливости этой поговорки, когда ему на мобильный позвонил некий незнакомец, представившийся Александром, и непреклонным тоном предложил встретиться и обсудить одно важное дело.

Признаться, в первый момент сердце у Генки дрогнуло и неприятно заныло — ну все, покатилась затея коту под хвост… А во второй момент он сообразил, что хоронить затею, пожалуй, рановато. Кто его знает, этого Александра — может, хочет заказать что-нибудь из Зоны для себя лично? А что номер генкиного мобильника узнал — так сейчас только самый ленивый или безграмотный не залезет в телефонную базу на диске, купленном из-под полы у пацанов на книжном рынке. Ладно, встретимся — увидим…

В оговоренном кафе незнакомец подсел к Геннадию сам — мужик лет сорока-сорока пяти, с немного грузноватой фигурой и холеной физиономией. Генка, пожалуй, принял бы его или за средней руки начальника из какого-нибудь учреждения, или за владельца фирмешки в два десятка сотрудников.

Александр — а никак иначе он не представился, не назвал ни фамилию, ни кем он является, — повел разговор прямо, вокруг да около ходить не стал. Разве что не называл вещи своими именами слишком громко, ради пущей предосторожности. Да, ему стало известно, куда собирается Геннадий. Нет, не стоит отпираться, это бесполезно. Да, не в его интересах доносить на Геннадия в соответствующие органы — в его интересах кое-что получить оттуда… Ну, «оттуда»! Да, он может предложить выгодный заказ…

Генка улыбнулся:

— «Золотую рыбку»? «Звездочку»? «Лунный свет»? Или, может, «Цветок»? Вот «Искру жизни» не обещаю, сразу говорю. Во-первых, шанс найти ее — мизерный, а я не берусь за практически невыполнимую работу. Во-вторых, по слухам, эта штука теряет силу вне… э-э… вне месторождения. Буквально в паре десятков километров оттуда она уже бесполезна. Использовать ее надо только внутри…

— Я знаю, — перебил Александр. — Если бы мне понадобилось что-то из перечисленного, я обратился бы не к вам. В окрестностях того района полно народу, которые вынужденно кормятся подобными заказами. Они могут куда угодно пройти, что угодно оттуда принести… Но вряд ли они смогут сделать качественную фото- и видеосъемку.

Александр сделал многозначительную паузу и глядел на Генку, чуть наклонив голову.

«Ага, значит, уже знает, что я учился еще и этому делу, что я умею обращаться с аппаратурой и на выездных репортажах спокойно могу обойтись без оператора.»

— Бесполезно поручать эту работу какому-нибудь бывшему спецназовцу. Да, он способен голыми руками заломать кровососа, но видео он мне принесет такого качества, что его не возьмут даже для показа в передаче «Сам себе режиссер». А я собираюсь показывать это видео отнюдь не там… Мне нужно изображение максимально возможного качества — такое, чтоб ни одна экспертиза не усомнилась в его подлинности. Четкое, разборчивое, с хорошо освещенными объектами, потому что снимать придется — с вероятностью в девяносто девять процентов — в полной темноте. А чтоб такое видео сделать, надо быть профессионалом совсем в другой области, нежели стрельба изо всех видов оружия…

— А если меня там заломают кровососы или пристрелят военные? — скептически заметил Генка. — Или вы приставите ко мне пару-тройку бывших спецназовцев, чтоб ваш заказ в итоге благополучно до вас добрался?

— Не скромничайте, Геннадий, — качнул головой собеседник. — Я про ваши подвиги наслышан. Криминальная хроника, командировки в «горячие точки»… Срочная служба на Кавказе, в конце концов!

— Да, было дело, — невесело хмыкнул Генка. — По молодости, по глупости вылетел аж с первого курса, да загремел прямиком по лермонтовским местам, с калашом в обнимку…

— Поэтому вас и выбрали из прочих кандидатов. Вы в состоянии справится и с одной особенностью задания, и с другой. Обойдемся без отставных спецназовцев — большая толпа привлечет ненужное внимание. Мне это совершенно ни к чему… Я познакомлю вас с проводником, который отведет в нужное место без пересечений с военными, без лишней стрельбы и, насколько это возможно, без излишнего риска. Конечно, полную безопасность и он не в состоянии вам обеспечить, но точно могу гарантировать, что в походе с ним в аномалию вы не влетите. И даже разных хищников, хоть двуногих, хоть четвероногих, встретите на пути по минимуму. Но без моей рекомендации вы вряд ли его найдете, а если и найдете — то он не будет с вами разговаривать. Подумайте, Геннадий… Как я понимаю, вы твердо намереваетесь осуществить свою затею…

— А у вас диктофон в кармане, — заявил Генка, нагло уставившись собеседнику прямо в глаза. — Сейчас я, допустим, соглашусь, вы нажмете на кнопочку, вломятся опера, завернут мне руки за спину и предъявят обвинение. Сколько лет полагается за вынос хабара?! Или хотя бы за согласие на вынос?!

Он ждал реакции собеседника. И все время пытался ухватить за хвост назойливо вертящуюся в голове мыслишку: «Кого же он мне напоминает? Актер такой был… Давно… Фамилию уже не вспомню, черт побери… Играл бандита — хитрого, смелого и наглого. Которого ловили Глеб Жеглов и Володя Шарапов… Вроде по фильму у того бандита была кличка — Фокс. То ли кличка, то ли фамилия… А фамилию актера теперь уже не вспомню. Похож на него этот тип, очень похож. Интересно, а того бандита из фильма не Александром ли звали?»

— Зря вы так, — сухо бросил Александр. — Какой мне резон тратить свое время на мелкую провокацию? У нас вами — одна точка приложения наших интересов, и я предлагаю вам взаимовыгодное сотрудничество. Вы ведь все равно полезете туда. И, возможно, даже накопаете там сенсаций… Но подумайте — кто их у вас купит?! Ни один директор ни одного телеканала не захочет вылететь из своего кресла за демонстрацию засекреченной информации. Постращать обывателей можно и чем-нибудь другим — безопасным, дозволенным… Значит, все ваши усилия и немалый риск пойдут прахом.

Генка невольно поморщился. Александр бил в самые уязвимые места его планов.

— А строчить очерки из жизни сталкеров для какого-нибудь журнала — дело не ахти какое прибыльное. И сенсацию на этом поприще точно не откопаешь, — продолжал Александр, спокойно отхлебывая кофе. — Их жизнь — обычная повседневная рутина, грязная и тяжелая. Но ведь вы, Геннадий, хотите сенсацию…

— И вы знаете, я вас понимаю, — собеседник откинулся на спинку стула. — Как это ужасно скучно — сидеть в каком-нибудь Нижне-Захолустьинске и вымучивать статьи для тамошней «Вечорки» о свалке мусора на набережной… Но я могу вам помочь. Я готов купить добытые вами материалы и помочь с публикацией. Разумеется, не всех материалов — обнародовать самые засекреченные не в моих силах. Кое-что можно будет показать не у нас, а за рубежом — разумеется, без упоминания вашего имени, я не хочу устраивать вам неприятности. Такой — безымянный — вариант вас устроит? Да, славу на этом пути зарабатывать крайне опасно… Но в любом случае деньги за добытую информацию вы получите; а это, согласитесь, уже немало. В противном случае вам пришлось бы рисковать с крайне сомнительными перспективами не получить взамен потраченных усилий ни денег, ни известности… Но с одним условием — вы присылаете мне видеозаписи конкретных объектов из конкретных мест.

Генка взъерошил пятерней длинные вьющиеся пряди. Въевшаяся до глубины души привычка; он всегда так делал во время раздумий. А волос-то жалко, вдруг подумалось ему, столько лет растил. Пойду в Зону — придется остричь, иначе с этой гривой там замучаешься… Александр словно угадал его мысли. Или, может, он был прекрасный физиогномистом, и оттого прочел оттенки раздумий на генкином лице. Так или иначе, но загадочный заказчик, неизвестно какую контору представляющий, полез в бумажник и извлек оттуда визитку. Протянул ее Генке:

— Я вижу, Геннадий, вы решили вопрос в положительную для меня сторону. Вот моя визитка, покажете ее проводнику.

На светло-сером прямоугольнике с замысловатой картинкой-логотипом в левом верхнем углу была всего одна надпись посередине: «Александр Фокс».

Генка молчал, подперев подбородок ладонью. Над стойкой мельтешил рекламой телевизор, за стойкой девушка в белом крахмальном фартучке разливала по чашкам кофе из кофеварочного агрегата…

— Вот фото проводника, — Александр протянул следующий прямоугольник плотной бумаги. — Онищенко Павел Павлович, среди коллег кличка — Кащей.

Мужик на фотографии был совершенно лысый. Не острижен под машинку, как часто делают ходоки в Зону ради удобства, а именно что начисто лишен волос. Нездоровые мешки под глазами, впалые щеки, глубокие носогубные складки, хищно торчащий заостренный нос.

— Фото можете забрать. А вот все подробные координаты, где его найти, и как туда добираться. Завтра идите заказывать билет, а все необходимое снаряжение вам подвезут прямо домой.

— Даже так, — Генка растерянно барабанил пальцами по столешнице.

Похоже, влип… Вопрос — куда?! Даже его неуемное любопытство сейчас забилось трясущимся комочком куда-то вглубь души. Конечно, еще не поздно отказаться… Но до чего же не хочется в Нижне-Захолустьинск!

Господин Фокс, похожий на бизнесмена средней руки, слегка усмехался. Высокомерно, но с ноткой понимания. Всё он понимал… Как будто в душу глядел…

— А там… На месте… Снимать-то где?! И что?! — наконец выговорил Генка.

— «Где» — знает ваш проводник Кащей. А «что» — да все, что там найдете!

Александр заметно оживился.

— Геннадий, у вас ведь есть ноутбук? Обязательно берите его с собой.

Генка фыркнул — еще бы поучил, что надо обязательно взять с собой зубную щетку и запасные носки!

— Отснятые материалы будете сразу же перекачивать на сервер — его адрес вам сообщат по электронной почте, — через спутниковый Интернет, канал вам выделят. Об оплате можете не беспокоиться.

Ого, безлимитный спутниковый канал! Нехило там у господина Фокса решили раскошелиться на экспедицию. Может, обнаглеть и еще денег на расходы попросить?

— Небольшую стартовую сумму вы тоже получите, но остальная оплата будет вам перечисляться по мере поступления от вас материалов. Вы, главное, снимайте!

Вот Генка и снимал. А попутно пудрил Кащею мозги легендой о сенсациях для телепрограмм.

Только, кажется, пудра на Пашкиных мозгах не оседала — тут же осыпалась…

Вообще-то оправдываться перед проводником Генка не считал нужным. Но если ворчун уж слишком донимал его рассуждениями о бессмысленности их занятия, то Генка вновь заводил заигранную пластинку:

— Из всего этого — он обвел рукой вокруг себя, указывая на остатки разбитой аппаратуры, — можно сделать офигенную сенсацию, и я ее сделаю! А если мне за это еще кто-то денежку на счет переведет — то будет вообще здорово! А деньги мне уже переводят, и, между прочим, до сих пор еще ни разу не кинули…

Обычно каждый раз, когда приходилось толкать перед напарником подобную речь, Генка горячился всерьез, совсем не кривя душой. Но сегодня он устал. Банально устал. А впереди еще одна неоткрытая дверь и три необследованных коридора…

— Кащей, ты это… Не заводи больше разговоров на подобную тему, ладно? Давай остановимся на версии, что все эти съемки нужны лично мне для личных амбиций, славы и карьеры. Меньше знаешь — крепче спишь. А сон здесь, в Зоне, и без того слишком беспокойный…

Павел в ответ промолчал, только с непонятным выражением хмыкнул.

«Он так смотрит, как будто знает все лучше меня…» — мелькнула у Генки мысль, от которой неприятно захолодело внутри. — «Как будто понимает, что я вру, да мало того — как будто знает, ради чего мы на самом деле приперлись в это подземелье! Я вот не знаю, а Кащей знает…»

— Ладно, замяли, — натянуто сказал Генка. — Теперь снимаем еще один такой же резервуар вон в том углу. Так, на всякий случай, про запас. Лишним оно не будет… А потом идем в первый от лестницы правый коридор.

Была у Генки мысль, что кому-то понадобились реальные кадры из реальных заброшенных лабораторий в Зоне только в качестве козырной карты — ткнуть ее кому-то в нос. Наверное, этот «кто-то» поверит только настоящим кадрам, и его не обманешь бутафорией, потому-то и решили потратиться и снарядить небольшую экспедицию за материалами. Только Генке было глубоко фиолетово, кто и перед кем будет раскладывать этот пасьянс. Честно говоря, он надеялся поиметь из этой экспедиции свой интерес. Из всего найденного в здешних подземельях вполне можно было сделать сенсацию, если умудриться пропихнуть добытые материалы на обозрение публики. Сложно, но можно. Так что выдуманная для Кащея легенда — даже не стопроцентное вранье…

Первый коридор направо от лестницы был узок и зиял черными прогалами дверей — по обе стороны располагались кабинеты. Низкий потолок гасил звуки, эху тут разгуляться было негде. Еще при входе Генка и Кащей замерли и прислушались — полная, абсолютная тишина. Со всеми полагающимися предосторожностями они двинулись вглубь, проверяя каждое помещение — если тут есть еще какие-то уродцы, кроме выскочивших им под ноги возле лестницы, то они могут сидеть абсолютно тихо. Повадки-то у них звериные… Но нет, никаких опасных сюрпризов в этом отделении не обнаружилось. Да и ничего интересного для съемок — тоже. Обычные кабинеты со столами и шкафами. Мертвые компьютеры. Кое-где — вываленные на пол распечатки, изодранные и угвазданные лапами монстров лабораторные журналы. Толстые скоросшиватели, набитые бумагами — видимо, «при жизни» здесь далеко не все архивные материалы доверяли электронике. Генка на всякий случай снял панорамы двух кабинетов, но уж в этом-то точно ничего интересного не было, а копаться в бумагах — никаких батарей в фонарях не хватит. Да и не заказывали ему бумаги…

Кабинет в самом конце коридора отличался бОльшими размерами по сравнению с соседними, и устроенным за перегородкой «быт-отсеком» — микроволновка, чайный столик, глубокие мягкие кресла… Наверно, начальник этого секретного заведения тут трудился. Генка остановился в дверях — какая-то деталь царапнула, привлекла внимание… Что-то показалось странным буквально секунду назад… Он зашарил лучом света по двери и стене. А, вон оно что! Замок-то выворочен.

— Кащей, смотри… Здесь явные следы взлома. Кто-то сюда уже приходил за чем-то ценным. Иначе кто и зачем мог бы эту дверь взламывать? Сотрудники все погибли, когда проснулась Зона, так? Значит, дверь ломали уже потом, чтоб проникнуть в кабинет.

— А может, начальник прямо аккурат перед пробуждением Зоны кабинет запер, вышел, и ключи где-то посеял? И пришлось дверь ломать, — не без ехидства выдал версию Кащей.

— Ага, а кто-то из взломавших дверь работяг потом заодно вывинтил всю начинку из компа, — в тон ему ухмыльнулся Генка, светя фонарем на стол в начальственном кабинете.

Снятая с корпуса панель валялась на полу, компьютер на столе зиял выпотрошенным нутром.

— Приходили сюда, Кащей. За информацией приходили. Да случаем не ты ли и приводил, а? — хитро прищурился Генка. — Ну, признайся — ты?! Да не буду я про это писать, не буду, не совсем же я двинутый…

Кащей не ответил. Он, отодвинув Генку, осторожно прошел внутрь кабинета, внимательно прислушиваясь и словно бы ощупывая пространство перед собой растопыренной пятерней.

— Погоди-ка, не ходи пока дальше. Кажется, тут аномалия есть…

Кащей заглянул под стол, за тумбочку возле стены.

— Нет, не здесь. Где-то рядом. С той стороны за стеной, наверное.

— Как только ты их находишь, — пробормотал Генка себе под нос.

Он действительно не понимал. Ну ладно, днем можно заметить дрожание воздуха. А в темноте? Но Кащей никогда не пускался в объяснения; похоже, не собирался выдавать профессиональный секрет.

— Пошли-ка в кабинет на другой стороне, — и Кащей направился к двери.

И точно — в соседнем кабинете из-за стола, загораживающего обзор, пробивался слабый голубоватый свет.

— Опаньки! Там что-то есть! — обрадовался Генка и схватился за радиометр.

— Не суетись, оно не фонит, — Кащей остановил его руку. — Оно безвредное. Ничем не полезное, правда, но зато и вреда от него никакого.

Между столом и стенкой на полу стояло нечто замысловатое, похожее на несколько стеклянных стаканов, воткнутых поперек друг дружки.

— Это что, «кристалл»?

— Нет, — с оттенком разочарования буркнул Кащей. — «Кристалл» — штука полезная, радиацию выводит, а это — пустышка. Зато красивая. Толкнуть можно… Если еще и приврать, что у нее какие-то полезные свойства есть… Жалко, ученые не купят. Они, заразы, не покупают того, чего мы на своих шкурах не испробовали… Ну ничего, скупщику отнесем. Хоть какой-то, а навар.

— Погоди-ка, — Генка остановил спутника. — Не хватай штуковину, сначала я ее зафоткаю. Фото артефактов в местах их зарождения хорошо покупают дизайнерские агентства. На календари… Спрос-то у обывателей есть. Кому майки с кровососами, кому календари с хабаром…

Паша хмыкнул, но, как показалось Генке, на этот раз без ехидства, и вполне одобрительно. И направил на «стакан» свет фонарей.

— Да, вот так хорошо! Ты, Кащей, скоро прямо профессиональным осветителем станешь… Ладно, все, хватит. С трех ракурсов заснял. Забирай стаканчик, и пойдем дальше.

Кащей протянул было руку к артефакту, но остановился на пол-пути, и разочарованно крякнул.

— Не возьмешь его так. Аномалия тут кругом…

— А что за аномалия?

— Не знаю, не могу определить. Но опасная. Нельзя туда руку совать.

Кащей скинул на стол рюкзак и извлек оттуда припасенный специально для таких случаев сачок из капроновой сетки, на полуметровой деревянной рукоятке — дерево для запускания его в аномалию было куда безопасней металла. Выбрал наиболее удачное на его взгляд место и осторожно просунул сачок в аномалию, чуть сверху — словно в невидимый аквариум, и начал поддевать «золотую рыбку». В переносном смысле «золотую рыбку», конечно. Эти радиоактивные штуки Кащей сам не подбирал, и спутнику весьма резко не советовал. А доверять ему стоит, Генка уже не раз убедился; если Кащей сказал, что «стаканчики» неопасны — значит, из них хоть водку пей. И сейчас он выключил видеокамеру и просто молча следил за процессом.

Артефакт сел в капроновую сетку, а ручка сачка за те несколько секунд, в течение которых была погружена в аномалию, уже начала дымиться. Кащей медленно вытянул добычу и осторожно опустил на стол.

— Сейчас, минуточку, — остановил он уже протянувшего руку Генку. — Сейчас с нее остатки аномалии «стекут», и тогда можно будет в руки брать. Эх и красива же, зараза… А толку — как с козла молока. Разве что на полку поставить.

— Как ты только определяешь, опасная или нет… — это было уже даже не вопросом, а рассуждением вслух.

— Шестое чувство, — так же дежурно отшутился Кащей. — Развивай, пока ты в Зоне. Там, за периметром, оно молчит. А тут — может и проснуться, если настойчиво в бок толкать.

— У меня способностей нет, — вяло буркнул Генка, тоже далеко не в первый раз.

Пережевывать сто раз обмусоленную тему не было ни малейшего желания. Ни в какие экстрасенсорные способности Генка не верил. Да и смешно было бы продолжать в них верить после пары десятков командировок к «экстрасенсам», которые на поверку оказывались всего лишь затюканными неудачниками, жаждущими внимания к своей персоне. Правда, обманывали и подтасовывали лихо, ничего не скажешь. На легковерных действовало безотказно. Но Генку-то на такой мякине не проведешь… А «развитие сверхспособностей в себе» — это песня из той же оперы. Все эти мошенники если что-то в себе и развивали, то только умение складно и убедительно врать. И потому пусть Кащей со своими байками идет лесом до самого Монолита.

Генка, аккуратно придерживая чехол с видеокамерой, направился к двери. Здесь все осмотрели, больше ловить нечего. Еще два коридора впереди…

В следующем — такие же тесные скучные кабинеты с пустыми полками шкафов и развороченными компьютерами. Из нутра разбитых приборов свешивались разноцветные жилки проводов… Генке вдруг вспомнилось, как в детстве среди ребятни ценились провода в цветных оболочках. Из них скручивали корявых человечков, некоторые умельцы даже плели маленькие кособокие корзинки. Мысль была до того несвоевременная и неуместная, что он сам удивился — надо же, о чем он думает, стоя в развалинах секретной лаборатории?! «Ну и подумаешь, лаборатория! Подумаешь, секретная!» — сам себе возразил Генка. Одни развалины, грязь и хлам… Прав Кащей. Все это спокойно можно соорудить в студии, да еще покруче и пострашнее. И то, что они тут снимают битых пол-дня, не стоит таких усилий… Генкин пустой желудок уже давно недовольно урчал, плечи и спину ломило, натруженные ноги гудели. Пол-дня лазают по подземелью, а до того еще встали ни свет, ни заря, и тащились сюда энное количество километров. Больше всего ему сейчас хотелось брякнуться возле костерка и скинуть берцы. И чтоб над огнем булькал котелок, а от него тянуло запахом супа из тушенки… «Работать, ниггер!» — Генка с усилием оторвал свой зад от колченогого стула, на который со стоном сквозь зубы брякнулся минут десять назад. «Работать, еще один коридор! Да дверь эта долбанная… Открыть ее и потом полезть наверх, пожрать и хоть немного погреться? Там, конечно, тоже не черноморский пляж июльским днем, но все-таки потеплее, чем здесь. Или сначала отдых, а потом дверь открывать?»

В третьем коридоре оказались бывшие камеры для подопытных — отсеки размером с ванную комнату в «хрущевке». Решетчатые дверцы, грязный кафель… Кое-где штативы, хромированный блеск которых давно потускнел… Генка заснял три вида этого хозяйства. Ладно, хватит аккумулятор сажать. Все они одинаковые, нет смысла снимать каждую. И ничего интересного в них нет. Даже скелетика завалящего… Кащей опустил фонари.

— Возвращаемся к двери, — устало скомандовал Генка, выключая камеру. — Сейчас глянем, что там, — и наверх, жра-а-ать!..

…Дверь была как дверь. Стальная, даже на вид тяжеленная, и запертая наглухо. Генка потянул за ручку со слабой надеждой, что замок все-таки вскрыт, как на всех остальных дверях в этом подземелье, и эта дверь не подается сразу только из-за своей тяжести. Но нет — как он не изображал из себя локомотив, а бронированная плита не сдвинулась ни на миллиметр. Разочарованный Генка светил фонарем на покрытую пылью цифровую панель — если хорошенько приглядеться, можно разобрать, какие из кнопок наиболее потерлись от прикосновений. И тоже неудачно… Все выглядели одинаково. Разве что поперек четверки пролегла ссадина — залитая в желобок краска была содрана. И скорее всего, ее случайно задели или намеренно колупнули чем-то острым. Иначе просто невозможно было повредить краску, утопленную ниже уровня поверхности кнопки. Генка машинально ткнул в кнопку «четыре» — ничего… Да разумеется, что одной цифры для кода мало.

— Код, код… — пробормотал он себе под нос.

Кащей терпеливо ждал рядом.

— А вот код на стене забыли для нас написать, — невесело усмехнулся Генка.

— А ты пройдись по коридорам, там кое-где трупаки валялись… Вернее то, что от них снорки оставили… И пошуруй по трупакам. Авось на каком-нибудь из них код и отыщется, — посоветовал Кащей.

Генка тихо зарычал сквозь зубы: сарказм Паши, на этот раз отчего-то особенно едкий, упал на накопившиеся раздражение и усталость, и потому отчаянно взбесил.

— Ничего умнее не придумал?! — огрызнулся он.

И вдруг ожил и мигнул зеленый глазок крохотной лампочки-индикатора на другой панели — чуть повыше цифровой. На ней находился явно экран сканера, поделенный на четыре небольшие ячейки. Судя по их размерам и расположению, каждый был предназначен для распознавания отпечатка одного пальца. Лампочка мигала сбоку.

— Вот это да… Оно же работает… — пробормотал Генка. — Раз лампочка светится, значит, есть электропитание… Интересно, откуда, за счет чего? Здесь же полная темнотища, даже все аварийное освещение сдохло…

И оглянулся на спутника. Кащей пожал плечами.

— Но одновременно и сканер отпечатков, и панель для цифрового кода… Почему? — Генка продолжал рассуждать вслух. Он не ожидал услышать от Паши ответов — просто так ему лучше думалось. Когда Генка проговаривал мысли вслух, они легче обретали форму и находили точки сцепления друг с другом. Потому-то он и прослыл среди знакомых трепачом и болтуном — слова рвались наружу, далеко не все из них были нужными, но иначе отыскать верную идею среди кучи хлама не удавалось.

— Может, сканер отпечатков для кого-то одного, а цифровой код для прочих, кому он захочет открыть доступ? Ведь пальцы-то свои он… А, так ведь можно снять отпечатки на пленку, и приложить ее к сканеру! Или для пущей предосторожности для доступа надо и код ввести, и пальцы приложить…

— Сканер не для одного, — вдруг заметил Кащей. — Ты попробуй-ка прижми к окошкам четыре пальца своей ладони. Ну? То-то же, неудобно!

Генка попробовал. И в самом деле, или подушечки среднего и безымянного не прижимались полностью, или подушечки указательного и мизинца не дотягивались до ячеек.

— Это — для четверых разных людей.

То ли Генке показалось, то ли в голосе Кащея действительно послышались нотки учителя, который устал от барахтанья тупого ученика в элементарной задаче, и потому подсказывает ему правильный ответ — лишь бы скорее закончить эту нудную рутину.

— И прикладывать надо, скорее всего, большие пальцы. Если указательные — то их кулаки будут мешать друг другу, — добавил он. — Давай попробуем, — и прижал свой указательный палец к ячейке.

Да, действительно неудобно, оценил Генка, дотрагиваясь до окошка.

— А вот теперь смотри, насколько удобнее дотягиваться большим.

Кащей ткнул в окошко своим пальцем. Генка прижал к соседней ячейке свой.

Щелчок.

В общем-то негромкий щелчок грохнул по натянутым нервам, как выстрел. Это был явно звук от дверного замка, сдвинувшегося на одно деление, на один шаг. Генка отпрянул, убрав от сканера руку. Сердце дернулось и помчалось галопом. Три секунды спустя опять прозвучал щелчок — запирающий механизм явно сдвинулся обратно. Кащей тоже убрал руку от сканера, пряча лицо в тень и стараясь не улыбаться.

— Что это?! — с трудом выдавил Генка, чувствуя, как на спине выступает пот. — Он среагировал на меня?! Кащей… Ну-ка, еще раз дотронься…

Паша дернул уголком рта. Прижал палец к сканеру — ничего. Никакой реакции. Кащей состроил разочарованную гримасу и убрал руку.

Генка застыл с поднятой рукой. Потом резко выдохнул, словно перед глотком спирта, и решительно ткнул большим пальцем в экранчик.

Снова щелчок. Один. Дальше механизм не двигался.

— К-кащей, ну-ка присоединяйся, — прошептал Генка.

— Я тут ни при чем, — отрицательно помотал головой Паша. — Видишь, эта штука реагирует на тебя. Вот убери-ка палец…

Генка убрал. Три секунды спустя запирающий механизм опять вернулся назад.

— Да что же это такое… Откуда… — Генка яростно растирал ладонью наморщенный лоб. — Кто и на кой черт закодировал эту дверь моим отпечатком?! Паш, ты ведь знал, да?! Ты не просто так меня сюда привел?! И видео это дурацкое никому нафиг не нужно было, так?!

Он уже чуть ли не кричал, и сделал шаг к Кащею, с намерением сграбастать за грудки этого типа, и вытрясти из него всю правду…

— Эй, приятель, потише! — осадил его Кащей. — Ты руки-то не протягивай! А то, знаешь ли, могу уйти, и выбирайся, как сможешь! Тихо… Ну что, успокоился? Слова воспринимать в состоянии? Я знаю не больше твоего. Мне Александр велел привести тебя сюда, я и привел. А зачем — он не объяснял, а я не телепат, в башку ему залезть не могу. Он такой товарищ, себе на уме… И что у него реально на уме — я без понятия. И про съемки я ничего не знаю. Нужны они кому, или это для отвода глаз придумано… Мне не докладывали. Я даже не знаю точно, кто тебе их заказывал, он или не он. Разве что догадываться могу.

— Он, — вяло подтвердил Генка.

— Ну, вот видишь, — кивнул Кащей. — Так что если тебе что-то очень интересно, то ты не на меня кидайся, а найди этого дядь Сашу, да с него и спроси. Может, ответит!

Растерянный Генка топтался на месте и размахивал руками.

— Но… Но ведь с какой-то радости этот чертов сканер на меня среагировал?!

— Может, испортился, — невозмутимым тоном предположил Кащей. — Может, перемкнуло что-то в его электронных мозгах. Выбросом их шарахнуло, например…

И он для пущей наглядности прокрутил возле виска растопыренной пятерней, показывая, как, должно быть, перекрутило мозги несчастному сканеру.

— Каким выбросом, Паша?! Мы на какой глубине под землей? Сколько тут метров? Пара десятков будет? А от выброса люди вон в погребах прячутся, и ничего.

— Ну, мало ли! Может, по проводу ток прошел. Или «электра» в неподходящем месте образовалась и технику перемкнула. Сканер, значит, начинает сравнивать твой отпечаток с тем, который у него в памяти заложен, и его переклинивает. Распознает, как соответствующий.

«Спасибо, успокоил», — подумал про себя Генка. Только ведь все равно ничего большего из него не вытрясешь, даже если что-то Кащей и знает. Вот ведь хитрая зараза… И надавить на него никак — это Генка от Паши зависит, а не наоборот. Вот если, допустим, Кащей обидится и потихоньку свалит — все, Генке кранты. Он из Зоны точно не выберется. Поэтому надо терпеть и ни в коем случае не лезть в бутылку.

Генка задумчиво покусывал губу и машинально водил указательным пальцем по окошкам сканера.

— Пошли наверх, что ли, — Паша бросил ему через плечо, уже направляясь к лестнице. — Жрать охота.

Они расположились внутри помещения, но возле самого входа — снаружи их не видно, сзади безопасно — все помещения вычистили, оттуда никто не нападет, остается только контролировать подход со стороны открытой местности. Кащей даже затеял маленький костерок из разбитых ящиков — мол, сейчас можно, никто поблизости не шляется, никто на дымок не прибежит. Генка молча покивал, и сразу, не откладывая в долгий ящик, занялся важным делом — слил все видео из камеры в ноутбук. Ставить на перекачку пока не стал — не стоило этого делать поблизости от объекта. За объектом могут до сих пор дистанционно присматривать, мало ли что. Потом он вяло ковырял ложкой в банке с подогретыми консервами. Поначалу приятный запах каши с мясом дразнил и щекотал ноздри, но после нескольких проглоченных кусков, которые упали в желудок, словно комья глины, Генке уже почти расхотелось есть.

Мысли тоже ворочались в голове, подобно комьям глины — тяжелые, вязкие, бесформенные. И никакой стройной и упорядоченной версии или плана действий пока что не удавалось из них вылепить.

Что там может быть, за этой дверью? Архив сведений такой степени секретности, что их не рискнули вывозить на «большую землю», рассудив, что сама Зона охранит их надежнее? Или банальный склад оружия, боеприпасов, снаряжения и всяких-разных очень полезных в Зоне вещей? Например, военная экспедиция приходила забирать материалы — увидели, что замок цел, работает, дверь надежная, и решили устроить перевалочную базу. В следующий заход складировали тут кучу добра, чтоб потом проще было двигаться вглубь Зоны…

— Паша, а как на твой взгляд — это место подходит для перевалочной базы? — окликнул Генка Кащея, который уже умял свою порцию, и теперь похрустывал пластинкой хлебца-«сухогрыза».

— Ну, смотря куда переваливать…

— К центру Зоны, естественно! К Припяти! Куда все рвутся-то…

Кащей не торопясь дожевал остаток хлебца. Прикинул что-то в уме.

— Неа, не подходит. Прямо по курсу — лес, заросший всякой дрянью, там даже в комбезе с замкнутой системой воздухообмена ходить опасно. Через него точно никто не пойдет, разве что самые отмороженные и безбашенные. И не факт, что дойдут. Правее — пятно радиоактивное, большое. Ну, сам понимаешь… А левее — удобный проход на Росток. Так что, получается, если к центру соберешься через Росток, то нету никакого смысла сюда концы загибать. А чего ты вдруг спросил-то?

— Да я подумал — может, там склад… Ну, за закрытой дверью.

— Не, — отмахнулся Кащей. — Точно не склад. Если бы сюда за добром народ мотался, это заметно было бы. Тропу натоптали бы, полно останков зверья валялось бы — их же приходилось бы отстреливать, и отстреливать в количествах гораздо бОльших, чем могут сожрать уцелевшие хищники. Тут костей было бы море… А их столько нету. Значит, не склад.

— Получается, архив… — пробормотал себе под нос Генка. — Значит, положили и оставили… Эх, как бы за дверцу-то проникнуть, ёлы-палы…

— Опять сенсацию делать? — криво усмехнулся Паша. — Так ты дверь эту запертую сними. И толкни перед ней прочувствованную речугу о том, сколько тайн хранит в себе Зона. Глядишь, это скорее разрешат в эфир пустить, чем то, что можно за ней найти…

— А ты знаешь, что там? — моментально перехватил его на слове Генка.

— Не знаю, — ничуть не смутился Кащей. — Но можно догадаться, что раз так хорошо заперли — значит, обнародовать не хотят. И не разрешат. А может, и не надо этого вовсе никому знать…

— Одной запертой двери для репортажа мало, — Генка быстро сменил тему. — Надо хотя бы небольшое расследование, ну, увязать еще какие-то объекты с этой лабораторией, хотя бы слухов подсобрать. Вот в ней, сразу видно по начинке, занимались выращиванием каких-то уродцев. А потом что с ними делали? Или, может, перед этой лабораторией еще какой-то предварительный этап исследований был? Или смежное направление? Вот чего наковырять бы!

На самом деле, его всерьез заклинило на этой теме уже не желание сделать сенсацию. Мысли о ней отодвинулись куда-то далеко, даже не на второй, а на третий план — после того, как замок среагировал на отпечаток Генкиного пальца. Генке больше всего хотелось узнать, при чем тут лично он. Если вообще «при чем», и это не случайность, не сбой в электронике. Проклятый щелчок замка реанимировал-таки его полупридушенное любопытство.

Генку за время этой командировки столько раз ткнули носом в бессмысленность его затеи, что он уже смирился с мыслью: носиться за сенсациями по Зоне бесполезно — овчинка выделки не стоит. Не допустят. Не покажут. Прикроют на пол-пути. Не заплатят, в конце концов… Он уже собрался отработать по всем заказанным Александром объектам, и со спокойной душой отчаливать за периметр. Ну, и с крох информации, перепавших ему с этого заказа, можно было бы покормиться еще какое-то время. Несколько репортажей настрочить, например. Особенно еще если раскрутить Кащея на встречу с кем-нибудь из бывалых сталкеров, побеседовать с ними… Упаси бог, не интервью брать! За это сталкера, не раздумывая, Генку в аномалию закинут и скажут, что сам споткнулся. Нет-нет, просто побеседовать. Новичком прикинуться. И даже диктофон в кармане не включать, чтоб ничего не заподозрили. А то у людей, постоянно живущих рядом с опасностями, и чутье-то становится звериным…

То есть, сдать заказ — и завязать с темой. А не вышло.

Теперь из вязкой глины в Генкиной голове постепенно вылеплялась, обретала форму идея: раз он совершенно не представляет, где и как искать тех, кто может быть связан с этой лабораторией, то надо добиться, чтоб они сами к нему подкатили. А как этого можно добиться? Сделать о ней материал. Естественно, прежде эфира он пойдет на проверку «куда положено». Конечно, могут просто зарубить репортаж без объяснений с автором, но все-таки есть шанс, что вызовут и пригрозят пальцем лично. Генка не упертый правдоискатель, он настаивать не будет. Просто попросит взамен за молчание пояснить ему кое-что… Самую малость… Почему замок на двери среагировал на журналиста Валохина, ранее совершенно никаким боком не подходившего ни к Зоне, ни вообще к этой теме?!

Но мысль о том, какими могут быть реальные последствия его затеи, Генке пока еще в голову не пришла. А ведь куда более вероятно, что безопасники вообще не захотят вступать ни в какие объяснения, а просто упекут настырного журналиста за решетку. Ибо основания имеются. Или вовсе применят другой, более радикальный способ заткнуть рот слишком много знающему товарищу.

Но Генка, увлеченный своими смелыми планами, пока еще не подумал об этом. Не догадался.

И хорошо… Или, может, зря? Ситуация тут была двоякая. С одной стороны, он собирался идти по слишком опасной дорожке вдоль края пропасти, и рисковал в любой момент рухнуть вниз. Но, с другой стороны, он в принципе собрался идти. Искренние заблуждения и чересчур смелые надежды тем не менее подняли уже немного раскисшего Генку с места и подтолкнули вперед. Задали направление движения. Теперь он решил, что будет двигаться дальше. Вязкая глина под ногами постепенно твердела, и уже чувствовалась опора, от которой можно оттолкнуться.

Разумеется, Кащей мог только догадываться о том, что сейчас варится в голове у спутника. А Генкин взгляд из растерянного и вялого постепенно становился задумчивым, и потом все более и более набирал уверенность. Значит, парень дозрел-таки до чего-то… Додумался… Собрался… Это хорошо, а то Кащей уже начал сомневался — не переборщил ли он с обламыванием крылышек генкиным амбициям. Пусть действует. Под лежачий камень вода не течет.

— Вот чего, — Генка отбросил в сторону пустую консервную банку, встал и потянулся. — Я тут подумал… Схожу-ка я вниз еще разок, в бумажках там покопаюсь.

— И что ты там искать собрался?

— Может, найду какие-нибудь намеки на то, с кем эта шарашка сотрудничала. Ну, какие-нибудь чисто хозяйственные ведомости, накладные… Должны же они были откуда-то получать материалы, оборудование, или сами кому-то что-то отгружали…

— Думаешь, такие документы могли тут бросить?!

— Ну, мало ли, вдруг сочли ненужным. Или неважным. Или просто не нашли.

— Хм…

— В любом случае, надо не гадать, а пойти и посмотреть! — Генка решительно подхватил фонарь.

— Ладно, идем вместе, — нехотя поднялся Кащей. — А то, чего доброго, влетишь там в какую-нибудь аномалию.

— Впереди шум какой-то… — насторожился Кащей. — Погодь, не высовывайся, я сначала сам гляну.

Он осторожно выглянул из оконного проема. Генка послушно притих за остатками кирпичной стены. Кащей-то тут давно свой в доску, а его, новичка-чужака еще неизвестно кто как встретит. Паше проще самому разобраться.

Из подземелий под НИИ «Колос» они вышли сегодня на рассвете. Вчера Генка закопался в оставшиеся там хозяйственные документы, несколько часов пролетели незаметно, а уходить по Зоне в ночь — самое гнилое дело. Да Кащей и не возражал против ночлега. И даже во время генкиных «раскопок» не поторопил его ни разу. То ли равнодушно решил, что его дело — сторона, привести-увести, а когда — пусть наниматель решает; дескать, если журналист решил покопаться и поискать сенсацию в брошенных бумагах — то пусть себе занимается, сколько угодно. Пока не откопает. А то ли наоборот — ловко подтолкнул Генку в каком-то, одному Кащею (а может, еще и господину Фоксу) ведомом направлении, и естественно, не собирается сбивать с пути.

Зато Генка кое-что нашел. Конечно, не сверхсекретные отчеты, а всего лишь накладные о приемке-отгрузке расходных материалов. И две организации, поставлявшие «Колосу» кое-какие компоненты и кое-что из него забиравшие, находились здесь, на территории Зоны. СКБ «Вымпел» и опытный завод контрольно-измерительных приборов «Луч». И теперь Генка всерьез намеревался их посетить. Тем более, что то ли по невероятному везению, то ли просто из-за относительно небольшого числа секретных объектов в Зоне, но одно из этих мест значилось и в «списке заказов» от господина Фокса. А именно — завод «Луч». Воодушевленный Генка с горящими глазами совал проводнику карту, требовал показать, где этот объект находится, и рассказать, сколько времени займет путь туда. Кащей в ответ покачал головой с каким-то непонятным выражением и завел скрипучую песнь о том, что идти к «Лучу» прямо сейчас — совершенно гнилая затея; и время-то неподходящее, выброс на носу; и вода-то у них кончается, и патронов-то не хватит; и вообще звезды на небосклоне не тем боком встали и астрологи не советуют…

«И вообще, не ставил бы ты, борзописец, телегу впереди лошади; когда я решу, что время подходящее — тогда и поведу», — так можно было бы перевести на нормальный язык подтекст интонации и жестов Кащея. Генка перестал спорить и со вздохом умолк.

И теперь они с проводником направлялись на Росток, на хорошо оборудованную сталкерскую базу — за водой, патронами, батарейками для фонарей и возможностью подзарядить аккумуляторы видеокамеры и ноутбука.

Генка и Кащей проходили через развалины поселка, когда услышали впереди голоса и заметили людей.

— Ничего страшного, там Батя своих «отмычек» подгоняет, — с усмешкой сообщил Кащей, убрав от глаз бинокль и поворачиваясь к Генке. — Нашел чего-то, ну и гонит парней вперед себя. Пошли. Эти нам не помеха.

Он вылез из укрытия на тропу, на ходу снял дыхательную маску и оставил ее болтаться спереди на ремешках. «Наверно, раз Кащей так сделал, то опасаться нечего, он зря рисковать не станет», — подумал Генка, но не спешил последовать примеру спутника. В конце концов, Паша мог пожертвовать безопасностью ради того, чтоб знакомые сталкеры узнали его в лицо. А Генку тут все равно никто не знает.

На голом пятачке земли, метрах в трех-четырех от валявшейся на боку продавленной железной бочки разбрасывала теплые желтые отсветы «ракушка». В десятке метров от нее к артефакту осторожно подбирался сталкер, прокидывая дорогу перед собой катышками керамзита. Бросок — полшага вперед. По броску в стороны… Гулкий звук, керамзитину втянуло внутрь аномалии со скоростью пули. Сталкер взял левее. Бросок вперед и влево… Опять впереди «воронка». Сталкер затоптался на месте и нерешительно оглянулся. Над респиратором Генка увидел растерянное молодое лицо. «Не совсем юнец, но пожалуй, помоложе меня будет», — машинально оценил он.

Поодаль стоял коренастый мужик, экипированный по первому разряду, с совсем еще новым, матово поблескивающим «калашом» в руках. «Надо полагать, это и есть Батя», — подумал Генка. Другой помощник-«отмычка» сейчас прикрывал старшого со спины, и когда Кащей и Генка приблизились, моментально повернул в их сторону ствол своего автомата.

— Батя, приветствую! — за несколько шагов окликнул сталкеров Кащей и поднял вверх развернутые ладони. — Спокойно, парень, мы просто идем мимо по своим делам.

Последняя фраза адресовалась уже помощнику. Паша остановился, давая тому возможность разглядеть свое лицо.

Помощник Бати придирчиво всматривался в прохожих, не отводя ствола. Старшой обернулся и, видимо, узнав Кащея, жестом скомандовал парню «отбой». Мол, это свои, неси службу дальше. Тот снова направил ствол в сторону леса.

— Тюха, ну ты чего застрял?! — нетерпеливо окликнул топтавшегося на подходе к артефакту «отмычку» Батя. — До ночи будем тут валандаться?

— С этой стороны не подойдешь, — хмуро откликнулся парень.

— Ну, так с другой подойди!

— Да там вообще сплошняком аномалия, — прогудел из-под респиратора названный Тюхой парень.

— Ты на детектор посмотри! Мы же заходили с той стороны, там активность ниже!

— Да врет он, зараза, — буркнул Тюха. — Камни со всех сторон туда одинаково втягивает… Толку-то от этих детекторов… Того, кто их наделал, сейчас бы сюда, и пусть лезет со своим прибором, без камней и без болтов…

— Ты меньше языком работай, а больше ногами! Проход ищи, — отвесил ему словесную оплеуху Батя и наконец-то уделил внимание подошедшим:

— Здорово, Кащей! Ну, как жизнь, как дела? Никак напарником обзавелся? — Батя кивнул на Генку. Паша пропустил последнюю реплику мимо ушей.

— Жизнь наша помаленьку, как всегда. А ты, вижу, новую «отмычку» дрессируешь?

— Ага. Пятую ходку с ним.

— Ух ты, и до сих пор жив! — хохотнул Кащей. — Это я про «отмычку», Батя, а не про тебя… У тебя ж редкая «отмычка» больше трех ходок выдерживает…

Последнее замечание явно было высказано для Генки. Мол, слушай и на ус мотай. Может пригодиться — во всех смыслах.

— Кто ж виноват, что такие тупые попадаются, — в тон ему хмыкнул Батя. — Сломя башку лезут в воду, не зная броду…

— Тшшш! — вдруг резко оборвал его Кащей, вскидывая ладонь. — Слышал? Со стороны леса…

— Не слышал, — понизил голос Батя.

Генка закрутил головой. Он тоже не успел заметить никаких подозрительных звуков. Рычания вроде не было… Ни лая, ни повизгивания, ни хрюканья…

Тюха тем временем обогнул опасный участок чуть левее и начал осторожно продвигаться вперед, по направлению к бочке. Очередная керамзитина гулко тюкнула по ее железному боку. Генка заметил, что Кащей стоит с вроде бы безразличной миной на лице, но в то же время внимательно наблюдает за действиями «отмычки».

«А соображалка-то у Тюхи работает», — догадался Генка. — «Раз бочку не расплющило, значит, там где она лежит, есть не затронутый аномалией участок. Правильно, что он туда пошел…»

— Тшшш! Вот оно, — снова прошептал Кащей. Шагнул на цыпочках в сторону и указал «калашом» на развалины. — Смотрите…

Генка оглянулся. В пустом оконном проеме мелькнул сгусток света. Кащей едва успел было прицелиться, как сгусток исчез из поля зрения.

— Сейчас он покажется, и тогда стреляем по нему… Генка, сзади! — вдруг крикнул он, совершенно случайно бросив взгляд назад.

Генка еле успел пригнуться — над ним просвистела та самая смятая железная бочка. Взлетела над аномалией и понеслась себе по воздуху к разинувшим рты людям. И съездила на лету Генку по локтю правой руки, которую тот чисто машинально успел вскинуть над головой.

Ох ты, больно-то как! Ушибленная рука онемела, Генка матерился и никак не мог ухватить висевший спереди на ремне автомат. Но и этот порыв был скорее машинальный — куда и в кого стрелять, Генка совершенно не понимал. Сгусток света мелькнул и исчез, бочка врезалась в разрушенную стену и с грохотом скатилась с кучи битого кирпича.

Генка, подхватив «калаш» под цевье и кое-как удерживая рукоятку, разогнулся и перевел дух. Что за чертовщина?! А ведь он слышал про такие вещи. И слышал, и читал… Но когда самому заехало чуть ли не по башке внезапно взлетевшей бочкой, испытал только шок, и ничего более. Даже про уродцев-мутантов, наделенных телекинезом, забыл напрочь. А народ стоял, ощетинившись стволами, и старался не упустить наглого хулигана. Ну, пусть только выплывет на открытое место!

— Вон он! — крикнул Батя. — Влево! Вон!

И загрохотал расчетливыми одиночными выстрелами. Его «второй помощник» судорожно выпустил сразу пол-рожка — в белый свет, как в копеечку. А бочка снова поднялась в воздух, теперь уже плавно, словно воздушный шарик — и стремительно, как пущенный увесистым ударом мяч, ринулась вперед. Прямо в Батю и «второго помощника». Кащей побежал, пригибаясь, ближе к развалинам — в надежде достать уродца с другой стороны. «Второй помощник» при виде прущей на него железяки со страху высадил по ней вторую половину магазина. Генке даже показалось, что следом за этой бессмысленной и совершенно бесполезной выходкой раздалось ехидное хихиканье. Хотя, конечно, показалось — сквозь треск выстрелов невозможно было четко различить даже вопли во весь голос. Кащей что-то кричал Бате и «второму помощнику», то ли «пригнись», то ли «ко мне!» Батя и помощник еле успели увернуться от летящей бочки, причем парень споткнулся о груду строительного хлама и растянулся на земле. Да еще и автомат выронил. Бочка проскочила между ними. Батя приземлился на пятую точку — жестко, но все-таки более удачно, и теперь с громкими матюгами бил одиночными по светящемуся сгустку. Генка, глядя на всю эту сцену — кстати, занявшую не более нескольких секунд, — уже немного очнулся от первоначального шока, и тоже выстрелил три раза. Больше не стал — поймать сгусток в прицел никак не удавалось, а что толку зазря расходовать патроны? Телекинетик опять нырнул за стенку. Хитрый, сволочь… Надо подождать, когда он снова покажется и хоть на мгновение зависнет… Из-за стены раздалась короткая очередь, выпущенная Кащеем. Может, попал? Нет, кажется, всего лишь спугнул. Вспышка света снова выскочила на генкину сторону. И бочка снова «ожила», но теперь приподнялась чуть-чуть, и, низко стелясь над землей, стартанула, как торпеда. Врезалась прямо в Батю — ударила в бок и опрокинула. Генка отчаянно надавил на спусковой крючок, уже твердо намереваясь выпустить длинную очередь поперек сгустка, как что-то коротко щелкнуло, и… Ничего не произошло. Автомат молчал.

«Заклинило! Растудыть твою, заклинило!» — в горле у Генки моментально пересохло от страха. Он ринулся под защиту стены. Торчать на открытом месте, пытаясь перезарядить автомат — сейчас чистое самоубийство. А не эта ли тварь заткнула оружие, лишила его возможности стрелять? Если она бочками швыряется, неужели ей не под силу сдвинуть маленький патрон? Но тогда, значит, тварь еще и соображать должна, где и что именно надо подвинуть?!

За считанные секунды он подлетел под стену и присел там, оглядываясь — нету ли поблизости чего-то такого, что могло бы внезапно обрушиться на голову. В это же время сзади, со стороны аномалий, посыпались частые одиночные выстрелы. Генка обернулся — это стрелял Тюха. Стоял на том же самом месте, ни на шаг не сдвинувшись, и бил по летающему монстру. Светящийся ком уже не исчезал быстро и стремительно — он бестолково заметался из стороны в сторону, видимо, его все-таки задело пулями. Раздался скрежещущий визг, и на землю брякнулось нечто, похожее на тяжелый куль. И все затихло. Затих грохот выстрелов и дребезжание смятой бочки. «Второй помощник» Бати осторожно подтянул сначала одну ногу, потом другую, потом встал и начал отряхивать пыль. Батя тоже поднялся, тихо матерясь себе под нос и потирая отшибленную задницу. Подошел к помощнику и коротко, почти без замаха врезал ему пинка — сухо и деловито. Парень, едва приподнявшийся, снова упал, и сдавленно застонал сквозь зубы. Ни громко вопить, ни ругаться он не рискнул — понимал прекрасно, что сам виноват. Облажался и струсил… Да, честно говоря, Батя и так уж ограничился минимальным внушением, а ведь мог бы навешать куда сильнее.

Тюха так и стоял посреди аномалий. Генка растирал пострадавший локоть и запоздало сожалел о том, что и он по сути облажался — надо было хвататься не за автомат, а за видеокамеру, и снимать сражение с монстром! Профессионал, называется… Он пытался оправдываться перед самим собой аргументами, что, во-первых, ситуация оказалась слишком уж экстремальная — доводилось Генке и под обстрелом снимать, но там-то воевали обычные люди, а не летающие кляксы бочками швырялись; и что во-вторых, монстр-хулиган мог бы запросто разбить камеру. А Генка еще не посетил с ней все заказанные господином Фоксом объекты. Заказчика это наверняка бы не порадовало — видео с расстрелом летающих тварей он не просил. Так что, получается, Генка проявил разумную осторожность, и его профессиональная гордость может спать спокойно. Теперь, наверно, стоит хотя бы убитого монстра сфотографировать…

Кащей тем временем вылез из-за разрушенной стены. Он смерил взглядом расстояние, с которого Тюха завалил монстра, и о чем-то задумался. По его лицу скользнула довольная улыбка. А потом он направился к Бате, вяло поругиваясь на ходу:

— Мать-перемать, принесло тварюгу! И как всегда, не вовремя… Бать, ты там как? Не сильно ушибся?

— Да вроде ничего, — проскрипел Батя. — Ладно, отбились… Ты давай, давай, шевелись! — прикрикнул он на Тюху. — А то на радостях забыл, зачем сюда полезли?!

Тюха, несколько обиженный тем, что его заслуг в уничтожении монстра не оценили, вздохнул и снова бросил перед собой керамзитину.

— Постой, — остановил его Кащей. — Батя, к тебе предложение есть. Тебе ведь эта «ракушка» очень нужна?

— Была бы не нужна — не стал бы валандаться. За них на Янтаре хорошо дают…

— А если, допустим, я бы тебе эту «ракушку» достал… Но взамен кое-что попросил бы…

— И что именно? — насторожился Батя.

— «Отмычку» твою. Вон ту, — он указал на Тюху.

— Кащей, да на кой тебе «отмычка»? — вытращил глаза Батя. — Ты ж где угодно…

— Мне «отмычка» действительно не нужна, — перебил Кащей. — Мне нужен боец и грузчик. Крепкий и не робкого десятка. Тюха вполне подойдет. Хочу его у тебя перекупить.

— Да вообще-то мне боец и самому нужен, — Батя заупрямился. — Вон, как он шустро летуна сбил! Даже с места не двинулся. Не то что некоторые, удиравшие впереди собственного визга…

Второй помощник насупился. Все-таки Батя передергивал — парень не побежал от опасности, разве что стрелял от испуга не туда…

— А куда мне было дергаться-то? — хмуро бросил Тюха, все-таки заметно польщенный похвалой. — Я же посреди аномалий стою. Шаг влево, шаг вправо — и трындец.

— Вообще-то парень и сам может решить, продолжать ему работать на тебя или уйти, — сказал Кащей. — Ты ж его не в рабство себе купил… Тюха, ты ему что-нибудь должен?

— Должен, — согласно кивнул парень. — Еще пять штук за снарягу я не отработал.

— Ну вот, за «ракушку» примерно столько и дадут. Может, даже и немного больше выторгуешь. Ну как, Батя, идет — я достаю тебе хабар, а ты отпускаешь Тюху со мной?

— Не-а, — Бате шлея под хвост попала. — Хороший помощник мне самому нужен.

— Да не будет у тебя никакого хорошего помощника, и артефакт ты не достанешь, если сейчас я повернусь, уйду, и оставлю его там, где он стоит, — вдруг неприятно поморщился Кащей. — Процентов девяносто вероятности, что парень оттуда просто не выберется. Там же ни одного ориентира… Даже бочку — и ту с места убрали. А «воронка» — штука коварная… Самое худшее, что ее не видно… Полшага в неверную сторону — и затянет. И останешься ты, Батя, и без того, и без другого…

Кащей тяжело вздохнул. «Интересно, ему на самом деле жаль Тюху, который может погибнуть ни за хвост собачий, или просто подбивает Батю на выгодную для себя сделку?» — подумал Генка.

— Геныч, ты вроде собрался тварь зафоткать? Погоди, без меня не ходи. Еще тебе не хватало в аномалию влететь, — и Кащей демонстративно направился к напарнику.

— Эй, постой! — встрепенулся Батя.

Ага, надумал-таки. Оценил свои перспективы.

— Ладно, Кащей, уговорил. Достань «ракушку» и забирай этого оболтуса.

Паша довольно хмыкнул.

…Они шли в направлении Ростка, теперь уже втроем. Новичок, уже нагруженный изрядной долей пашиной поклажи, замыкал цепочку. Генка, словно особо охраняемая персона, шел посередине. Он смотрел в затылок Кащею, и думал — как уверенно тот движется, почти не бросает перед собой всякую мелочевку ради прощупывания дороги. Определяет аномалии в основном по приметам? Может, так оно и есть, следопыт из Генки был никудышный, и он мог просто не заметить каких-то особенностей места, много чего говорящих опытному сталкеру. Но куда больше Генку удивляло другое… Они вторые сутки в пути. Многокилометровые переходы, тяжелый груз на спине, постоянное напряжение от подстерегающих вокруг опасностей, сон урывками, натруженные ноги. А Кащей чем дальше — тем бодрее и свежее выглядел, у него даже походка изменилась. Когда выходили из поселка, он сутулился и ноги подволакивал. И темп ходьбы брал заметно медленнее — Генке, шустро отмеряющему метровые шаги на своих ходулях, приходилось тормозить и приноравливаться к проводнику. А уже после ночевки в «Колосе» Кащей заметно приободрился и рванул вперед не в пример шустрее. Теперь он так и вовсе выдавал скорость спортивной ходьбы. Конечно, можно предположить, что главной причиной этого прилива бодрости было переложение части груза на плечи Тюхи… Однако на выходе из «Колоса» Паша все свое тащил сам…

Когда остановились на короткий привал, Кащей отхлебнул воды и обратился к новичку:

— Ну, давай знакомиться, что ли, раз мы теперь компаньоны!

— Да вы же слышали. Тюхой меня кличут…

— Я про имя спрашиваю, — настойчиво повторил Кащей.

Парень испуганно вытращил глаза:

— Но в Зоне же нельзя настоящее имя называть!

— Предрассудки, — небрежно отмахнулся Кащей. — Да и… Если она такая всемогущая, как о ней говорят, то она нас всех насквозь видит. И все наши имена и так знает, для нее необязательно вслух произносить… Вслух — это друг для друга. Меня вот, например, зовут Пал Палыч. Профессиональный мой ник ты уже знаешь… А вот он — Геннадий. Кстати, а почему ты, Гена, до сих пор без сталкерского погоняла?

— Да я ж не сталкер, — возразил Генка. Хотел было добавить, что вообще-то не намерен задерживаться тут надолго и собирается вскорости возвращаться домой, но вовремя спохватился и прикусил язык. Загадывать нигде нельзя, а уж в Зоне — особенно.

— Раз в Зоне переночевал — значит, сталкер! — и не поймешь, то ли Кащей на полном серьезе пересказывает одно из поверий, уже зародившихся в этом отделенном от остального мира пространстве, то ли просто шутит. — Надо тебе кличку придумать. Собственные пожелания есть?

Генка пожал плечами. Вот уж не задумывался… Рука машинально потянулась к затылку — почесать. Как испокон веков делают люди, словно царапание ногтями поможет разбудить дремлющую мысль. Ладонь наткнулась на короткие жесткие волоски, стоявшие дыбом, как щетина. Шикарной шевелюры Генке было ужасно жаль, но… Во-первых — абсолютно непрактично в полевых условиях. Во-вторых — она сразу выдавала бы в нем человека, пришедшего сюда ненадолго, и надеющегося скоро уйти обратно. И соответственно, автоматически уменьшала бы уровень доверия к залетному чужаку. С копной вьющихся русых волос пришлось расстаться… А короткие их остатки торчали в стороны, как колючки у ежа.

— Ёжик, — сказал Генка, криво ухмыльнувшись. — Страшный зверь. Свирепый…

— А главное, ненасытный, — кивнул Кащей, явно довольный генкиным выбором. — Это ты верно придумал — Ёж! У них центра насыщения нет. Сколько ни корми — сроду не почувствует, что сыт, и будет жрать, пока все не съест!

— Это намек?

— Разумеется!

— Ну, тогда, значит, Свирепый Ёж!

— А чего ж наш новый помощник молчит? Эй, парень, я не расслышал, как тебя зовут?

— Юрий, — наконец выдал, набычившись, парень. — Юрий Сергеевич Сокол.

— Ишь ты, Сокол! Птица гордая… Ну, положим, до Сергеевича ты еще не дорос, — заметил Кащей.

Парень выглядел где-то на между «двадцать пять» и «тридцать». Коренастый и ширококостный, круглоголовый, с упрямым и серьезным взглядом. И с таким же, как у Генки, коротким жестким «ежиком» русых волос, разве что оттенком немного потемнее.

— Юрка, значит… А погоняло у тебя тухлое какое-то. Не нравится оно мне. Ладно, другое тебе по ходу дела придумаем. Смотря как себя пока…

Вдруг у новичка в кармане что-то отчетливо пискнуло. Кащей, прерванный этим звуком на полуслове, замолчал с открытым ртом; если бы у него имелись брови — наверняка они поползли бы вверх, но из-за отсутствия бровей на пашином лбу только съехались гармошкой морщины.

— Это что такое?

Юрка покопался в нагрудном кармане разгрузки и выудил КПК.

— Сообщение пришло. Батя желает удачной дороги. Не пойму, чего это он? Насмехается, что ли…

— И ты все время ходишь с этой штукой?! — Кащей уставился на КПК, словно на гранату с выдернутой чекой. — И она у тебя все время включена?!

— Ну, не всегда, аккумулятор же сядет… Сейчас вот просто выключить забыл… Еще когда в аномалию лез, включил, да так и оставил. А как же иначе? Как же здесь без наладонника?! — в свою очередь, выкатил шары Юрка.

Кащей растерянно поскреб пятерней где-то под капюшоном.

— Гм… Да-а… Я, старый склерозник, совсем забыл… Короче, обесточивай эту штуку. Вынимай аккумулятор.

— Почему?! — Юрка уже был готов возмутиться.

— Юрий, пока ты ходишь с нами, а вернее сказать, конкретно со мной, — ты не будешь пользоваться наладонником. — надавил Паша. — Вон Ёж тоже свой аппарат обесточил. И ничего, обходится.

— Но почему?! Все же с ними ходят…

— А я — не все, — резко оборвал Кащей. — Сказано тебе — вынимай аккумулятор, пока по-хорошему прошу. А то возьму твою игрушку и зашвырну в ближайшую аномалию.

— Но почему?! — Юрка уперся рогом, хотя прекрасно понимал, что в коллективе его номер шестнадцатый, и Кащей третий раз повторять не станет, а просто выполнит обещанную угрозу.

— Да потому что это конкретное палево, — снисходительно объяснил Генка. — По ним же, как по мобиле, владельца можно через спутник отследить. Сам-то неужели не задумывался, откуда все эти сообщения приходят… Прикинь, сидит кто-нибудь в командном центре и смотрит на большую карту Зоны, а на ней такие светящиеся точечки ползают. И все видно — кто, куда и с кем идет…

— Параноик, — буркнул Юрка. — И как же тогда обходиться без детектора?

— Неужели ты сам не убедился, какой толк от твоего детектора? — искренне возмутился Кащей. — Сегодня, буквально пару часов назад в аномалию лез, глядя на детектор, и ни хрена не мог понять, где ее границы! А карта… Вот она, самая надежная карта!

И выудил из кармана вложенный в конверт из прозрачной пленки большой бумажный лист — серую распечатку с пометками от руки.

— Давай-давай, юный друг, — поторопил Ёж. — Не кобенься. Лучше вырубай свою игрушку, тогда она при тебе все-таки останется. Может, потом наймешься к кому-нибудь другому, будешь вовсю ей пользоваться, аномалии определять, связь держать, карту смотреть… А то Паша и вправду ее выкинет.

Юрка, недовольно бурча о параноиках, которым всюду мерещится слежка, словно сбрендившим шпионам, вытащил аккумулятор из КПК.

— Ну, вот и ладненько, — одобрил Кащей. — Всё, поднимаемся. Росток нас ждет. Уже недалеко.

И он легко вскочил на ноги, словно и не отмахал за сегодняшний день энное количество километров.

Генка взвалил на ноющие плечи рюкзак. Ох, ему бы хоть немножко пашиной энергии… Которая у него словно бы и не убывает, а наоборот — прибывает и прибывает…

В кустах зашелестело и захрустело в нескольких местах сразу. Слева из зарослей вылезли трое, еще трое вышли справа из-за штабеля сваленных возле дороги бетонных плит.

«Сюрприз, однако, — мелькнуло у Генки. — И совсем немного ведь не дошли, Пашка говорил, что тут примерно полчаса, ну сорок минут ходу до Ростка…»

Незнакомцы, ощетинившиеся оружием, подходили вальяжной походочкой и вообще явно чувствовали себя хозяевами положения. Ясное дело, не поздороваться с братьями-сталкерами вышли. Даже Кащей несколько напрягся и встревожился, чего уж говорить о Юрке — парень, завидев эту компанию, словно бы потускнел и съежился. Генка, новоиспеченный сталкер Ёж, на всякий случай стал оглядывать местность и прикидывать шансы. А шансов было мало… Прямо скажем, очень мало. Противников вдвое больше. Им ближе до бетонных плит — а за Генкой, Кащеем и Юркой открытая местность. А может, все-таки обойдется?!

«Артефактов у нас с собой — всего ничего. Так, мелочь. «Стаканчик» разве что… Ну, можно еще отдать им патроны — главную ценность в Зоне… Может, ствол отберут — вот это уже хуже. Но лишь бы не тронули ноут и видеокамеру…» — мысли в Генкиной голове метались, как встревоженные мыши.

Он сам прекрасно понимал, что надеяться на это глупо. Здесь обтрясают до нитки, до последней банки консервов и мотка бинта. А он, балда, надеется сохранить дорогую технику, за которую и на «большой земле» не побрезгуют отоварить по башке.

Выходит, пропала техника, а с ней — заказ и деньги… Ведь последнюю порцию видео Генка даже не успел перекачать на сервер — аккумулятор в ноутбуке здорово подсел. Получается, Александр не заплатит ему даже за видео из подземелья «Колоса», а ведь он ждет результатов съемки еще из двух мест, которые нанятый журналист пока не успел посетить… А если попробовать сопротивляться — церемониться тут не станут. Не-ет, заказ плакал… Дай бог, чтоб вообще живыми отпустили…

Врезать бы по ним очередями сейчас, пока есть элемент неожиданности…

«А вдруг я ошибаюсь? — Ёж усилием воли осадил страх и разгоревшуюся было панику. — Может, это вовсе и не грабители? Ну да, приветливыми они не выглядят, но тут народ вообще излишним дружелюбием не страдает. Может, они нас опасаются не меньше, чем мы их, вот и стараются выглядеть покруче и пострашнее? А что же Кащей?! Он кого-нибудь из этой компашки знает? Что же он молчит…»

А до надвигающейся шестерки оставалось шагов пять…

— Ребята, стоп, — Паша, до того настороженно молчавший, наконец-то жестом остановил спутников. — Стойте спокойно и ждите меня. Никаких резких движений, никакого геройства. Я пойду, переговорю.

Он подошел к одному из незнакомцев и снял с лица маску. Поздоровался. Тот снисходительно кивнул в ответ. «Значит, этот у них за главного», — отметил про себя Генка. Двое стоявших поблизости одобрительно загудели — похоже, Кащея тут знали в лицо многие. Если не все.

Паша говорил тихо, приблизившись к самому уху главного, и Генка даже с небольшого расстояния не мог различить слов. Сначала все шло вроде бы гладко; вожак согласно кивал, но потом в его жестах и движении проскользнуло явное недовольство. Что-то его не устраивало. Кащей нажимал, но вожак не соглашался. А Ёж тем временем, изображая безразличный и даже несколько рассеянный взгляд, осторожно разглядывал четверых, окруживших их с Юркой. Да, несомненно, это братва. Много он таких повидал, когда работал в программе криминальной хроники. Выражения лиц, пусть даже наполовину скрытых респираторами и масками, жесты, характерные интонации в разговоре… А экипирована-то чернобыльская лесная братва нехило. Армейские защитные костюмы, стволы новые, не сильно поюзанные, и модель из последних. Видать, по крайней мере у этой шайки-лейки есть хорошие связи с военным интендантом, в свою очередь имеющим доступ к новой амуниции и оружию. Не какое-нибудь старье времен афганской компании он им сбыл…

Вожак нетерпеливо переступил с ноги на ногу, уже явно собираясь скомандовать своим подельникам «добро» на шмон попавшихся сталкеров, как Паша перебил его, пожалуй, даже несколько грубовато и рискованно. Хотя неизвестно, что в этой ситуации было бОльшим риском.

— Вон тот длинный — он тоже от Фокса! И не выпендривался бы ты, чтоб неприятностей не нажить… Генка! Покажи ему визитку, которую мне показывал! Ну, которую тебе Фокс дал. Она у тебя с собой? — Кащей обернулся к спутникам, и Генка увидел его отчаянный, испуганный и даже немного растерянный взгляд.

— Конечно, — Ёж полез во внутренний карман, где был припрятан полиэтиленовый пакет с документами.

Один из братков попытался что-то недовольно буркнуть на тему «держи руки на виду». Кащей осадил его: «Не дергайся, не собирается он через карман стрелять, не дурак же он, в самом деле — против шестерых.»

— Вот, — Генка наконец извлек картонный прямоугольник. Пальцы предательски подрагивали, когда он протягивал визитку главарю.

Тот внимательно присмотрелся к замысловатому узору, а имя и фамилию разглядывал так долго, словно читал их про себя по складам. Наконец протянул картонку обратно и разочарованно хмыкнул, что можно было расценить как: «Жалко, конечно, что этих лохов почистить нельзя, да ничего не поделаешь».

— Пошли, — Кащей жестом позвал спутников.

— Эй, а этот? — один из братков указывал на Юрку.

Парень сжался. Просто совершенно съежился и втянул голову в плечи.

— Он тоже от дяди Сани, что ли? — ехидно бросил вожак.

— Малец с нами, — ответил Кащей. — Имеем право одного ребенка бесплатно провезти, как в маршрутке!

«Сейчас, небось, Юрка обидится на «ребенка» и вскинется», — подумал Генка. — «Не дай бог… Тогда пиши пропало…»

Но оказывается, новичка он совсем не знал. То ли Юрка уже благополучно перерос период подростковой нетерпимости, когда самым обидным на свете кажется тычок в твой юный возраст; то ли просто трусил и потому держал язык за зубами — но он молча прошел мимо братков вслед за спутниками, даже не оглянувшись на гогот за спиной.

Наконец «блок-пост» по сбору дани остался позади, а шум затих — братки закончили с весельем и расселись по «рабочим местам». Кащей немного замедлил шаг:

— Здесь сворачиваем, аномалия впереди.

Генка невольно поморщился, бросив взгляд чуть правее Пашиной спины. Среди чахлой травы вниз лицом валялся труп с разнесенным вдребезги затылком. Свежий, еще нетронутый хищниками.

— Вон, видишь? — кивнул Паша. — Незадолго до нас тут прошел. Небось, выпендриваться начал…

«Шлепнули там, а тело оттащили сюда, чтоб псевдопсы его утилизировали, — догадался Генка. — В самом деле, не станут же бандюки жертву хоронить. И рядом с трупом сидеть как-то… хм… неуютно. Опять же, хищников приманивать.»

— А может, с него взять нечего было? — раздался сзади нерешительный голос Юрки.

— Может… Да в любом случае, патроны у него наверняка были, так далеко без них не забредешь. Снаряга какая-никакая, опять же, жратва… Понимаешь, для братвы это куда больше дело принципа. Не станешь кочевряжиться — оберут и отпустят; начнешь понты кидать — пулю в лоб, как этому.

— Или вовсе ножом по горлу, чтоб патрон не тратить, — ввернул Генка, показывая свою осведомленность в подобных делах. — Но тот бедолага, наверно, успел за оружие схватиться. Бандюки с ножом рисковать не стали и пристрелили.

— Да эти хотя бы разговаривают, — угрюмо буркнул Юрка. — А то нарывались мы на таких, которые сначала стреляют во все, что шевелится, а потом уже орут «Гони хабар!»

— Ну и живут они не дольше, чем мухи, — возразил Кащей. — Ни одна нормальная «крыша» не станет вырезать баранов, которых она стрижет. А если где-то вдруг объявятся беспредельщики, которые начнут стричь шерсть только с мертвых, то вырежут самих беспредельщиков… Чтоб не зарывались. Ну, и чтоб показать, кто тут хозяин. Тем более, здесь база «Долга» недалеко. Беспредельничать рядом с ними чревато… Могут ведь и рейд устроить…

— А этих, которые дань собирают, почему тогда долговцы терпят у себя под боком? — Юрка то ли упрямился, лишь бы на своем настоять, то ли искренне демонстрировал потрясающую наивность.

Кащей крякнул и ничего не ответил. Генке показалось, что их проводник даже плечом пошевелил как-то презрительно.

— Ты, Юрец, как с Луны свалился, — процедил сквозь зубы Ёж. — Может, ты еще и с реальными ментами никогда в жизни не сталкивался? Или думал, что если тут Зона, молнии из земли шарахают и полтергейсты летают, то абсолютно все в ней по-другому? Люди-то везде одни и те же.

Юрка обиженно замолк. А Генка призадумался. В голове закрутилась невнятная мыслишка, завертелась, ускользая от настойчивого желания ее подхватить. «Как изюм от ложки», — с улыбкой подумал он, припомнив, как в детстве рыбачил большой ложкой в кастрюле компота из сухофруктов. Изюминки нахально уплывали во все стороны, стоило попытатся поддеть их снизу ложкой, а в ней оседало в лучшем случае несколько штук. Мелкий Генка злился — приходилось долго ковыряться, пока удавалось наполнить стакан изюмом хотя бы наполовину. И даже когда подрос — все равно злился. А потом он вырос, уехал учиться, потом решил попытать счастья в Москве, да так там и остался. Дома тем временем умерла бабушка, а мать второй раз вышла замуж — на старости лет нашла себе спутника, ну да ладно, хоть так пристроилась, не зудит, что она всеми брошена и не просит Генку переехать жить к ней. Ага, и вместе плесневеть в провинциальной глуши! А домашнего компота ему давно никто не варил… Случайные подруги приходили и уходили, хозяйничать ни одна из них толком не умела — они предпочитали псевдосоки из сахара и краски, или вовсе пиво. Но Генка и не особо озабочивался поисками другой — тихой, домашней, и больше всего на свете обожающей кухню в своей квартире. Он гонялся за Офигенной Сенсацией. Ну, на крайний случай, рассчитывал найти хотя бы новую тему…

«Тема… Тема, тема…» — назойливо крутилось в голове, пока Генка вглядывался в маячивший впереди долговский блок-пост, к которому они медленно, но верно приближались. — «Да кого и чем сейчас удивишь?»

Уродцами из секретных лабораторий не напугаешь — в фантастических фильмах и не такое видали. Чудеса-артефакты тоже свежесть потеряли. Дружные усилия ученых разных стран, понаехавших эти самые чудеса-артефакты изучать, вообще никому не интересны. Даже рассказов про беспредел сталкерских группировок и то уже сколько на самопальных сайтах понавешано. Конечно, жили эти сайты недолго — при том, что айтишники Конторы дневали и ночевали на работе, — но свою функцию эти ресурсы все-таки выполняли. Они обнародовали информацию, публиковать которую отказывались официальные СМИ. Вот и думай, чем при таком раскладе можно народ удивить.

«Да-а, наковырять сенсаций — полдела, вторая половина — донести их до публики! — думал Генка, уже еле перебирая натруженными ногами. — Интересно, а дядя Саня Фокс поможет мне протолкнуть материалы? Согласен даже безымянным остаться за кадром при таком раскладе. Потому что опасно это все-таки… К некоторым сенсациям в обязательном порядке прилагаются пуля в затылок и три квадратных метра в лесополосе… А еще очень любопытно узнать, куда же все-таки видео мое пойдет… Вот забавно будет, если за бугор или за океан, на какой-нибудь канал «Дискавери»! И тоже без указания фамилии репортера в титрах. Ну ладно, тогда-то я его хоть по телеку увижу, и можно будет гордиться, что не пропал наш скорбный труд… И дум высокие стремленья, хе-хе…Ну вот, наконец-то до блок-поста дотопали!»

Блок-пост одной из самых крупных сталкерских группировок был весьма серьезный. Генка, памятуя свой армейский опыт, прикинул, что взять его штурмом практически нереально, разве что завалить трупами нападающих. Или брать измором, дожидаясь, пока у защитников кончатся боеприпасы. Проще уж сбросить десант прямо на территорию «Долга». Но не факт, что над этим районом Зоны может летать какая-то техника…

Возле штабелей из бетонных плит и скоб Кащея сотоварищи встретили с не меньшим, чем у засады братков, «радушием» еще с десяток недоверчивых и хмурых мужиков. Кащей снова взял переговоры на себя; правда, здесь особых затруднений не возникло. Матерого проводника знала в лицо чуть ли не каждая слепая собака в Зоне. И Юрку долговцы уже видели и успели запомнить — он уже дважды приходил на Росток вместе с Батей. Так что визитку Фокса на этот раз не пришлось показывать, насчет Генки Паше поверили на слово и так.

Однако же, как кусочек картона с определенным рисунком и надписью способен решить серьезную проблему где угодно — хоть на «большой земле», хоть в Зоне отчуждения…

От ворот заставы к бывшему заводу Ёж шагал молча. И, если отбросить самые насущные мечтания об отдыхе и еде, более всего Генку сейчас занимал вопрос — каковы же границы сферы влияния господина Фокса, раз его визитка смогла стреножить обнаглевших от вседозволенности лесных братков? Что-то Генка очень сильно сомневался, что такое же действие возымела бы на них визитка министра внутренних дел… Или хотя бы начальника военной части, стоящей на охране периметра…

— Сталкер! Ты соскучился по дракам пьяниц и хулиганов? По грабежам и разбоям, бандам и «малинам»? Вступай в Долг! Здесь тебе дадут поиграть в милиционера, которым тебя так пугали в детстве! Здесь ты станешь круче всех! Тебе дадут право сначала стрелять во все, что движется, и только после этого кричать «Стой, руки вверх!» И никто не заставит писать скучные рапорты… — Генка передразнил разносившуюся из гундосого матюгальника над Ростком рекламную текстовку. Кащей с довольной физиономией заржал, а Юрка обиженно набычился и сделал вид, будто ничего не слышал.

— Но помни — украл, выпил — в «Свободу», украл, выпил — в…

— И вон туда! — Кащей коротко и сильно ткнул его в бок разошедшегося не на шутку Ежа, указывая пальцем на три продолговатых мешка, болтающихся на веревках впереди и справа по курсу от внутреннего поста группировки «Долг».

— Опаньки… — приглядевшись, Генка на несколько секунд оторопел.

То, что в сгущающихся ранних сумерках казалось продолговатыми мешками, оказалось телами троих человек, у одного половину лица закрывала черно-красная долговская бандана; двое других — без каких-либо отличительных знаков кланов, одетые в самые распространенные модели сталкерских защитных комбезов. На каждом трупе спереди висело по фанерной табличке с коряво намалеванными надписями. Надпись на табличке долговца коротко сообщала «Предатель», на одном из сталкеров доходчиво разжевывала «Он стрелял на территории «Долга», на другом опять-таки коротко значилось: «Вор».

Генка подошел поближе. Да, тела были самые настоящие — последнюю надежду, что на веревках развешены все-таки набитые чучела, развеяли вороны, с недовольным граем взлетевшие с плеч мертвецов.

— Ну что, осознал?! — ехидно осведомился Кащей. — Их специально тут оставили. На месте исполнения приговора… В воспитательных целях, так сказать. Потому что всегда эффективней один раз увидеть, чем десять раз услышать.

Обалдевший Ёж чуть прикусил губу. Мало того, что зрелище было не для слабонервных, так еще и во всей красе демонстрировало, насколько процветают в здешних местах порядки и нравы диких территорий.

— А стрелявшего на территории не проще было сразу пристрелить, чем отлавливать и вешать? Как его брали-то? И может быть, табличку на него потом уже нужную надели, а этого типа вообще казнили за что-то другое… — брякнул Ёж только ради того, чтоб хоть немного скрыть замешательство.

— Стрелка этого сначала подстрелили, прежде чем разоружить, — спокойно пояснил Кащей. — Вон, глянь на тело. Комбез на плече в клочья… Оружие выронил, ну тут хулигана хвать — и на самосуд…

Надо сказать, Ёж все-таки был шокирован. Даже на Юрку зрелище не произвело настолько же ошарашивающего воздействия. Правда, парень, в отличие от Генки, уже бывал на Ростке раньше, и успел повидать «наглядное предупреждение» долговцев всем потенциальным нарушителям установленных здесь правил. Но Геннадий Валохин не был бы отчаянным репортером из «Криминальной хроники» или, по крайней мере, не задержался бы там надолго, если бы надолго впадал в шок от вида мертвых тел и не умел быстро адаптироваться к изменившейся ситуации.

— Эй, народ, постойте-ка, — окликнул он спутников.

Генка воровато огляделся по сторонам, оценивая, насколько далеко их тройка находится от внутреннего блок-поста, над которым маячили головы пятерых дежурных. Прикинул, что все-таки довольно близко. Вот если только Кащей и Юрка прикроют его спинами с той стороны… Тогда можно достать из рюкзака видеокамеру и незаметно навести ее на импровизированную виселицу… Только очень неудобно будет ловить изображение в видоискатель — придется снимать от пояса, максимум от уровня груди. Поднимать камеру к лицу нельзя — с блок-поста заметят. Вот когда Генка в который раз пожалел, что не догадался перед поездкой выпросить у Фокса «шпионку» — мини-камеру, которую можно хоть в кулаке спрятать. Но ведь и заказчик, и исполнитель рассчитывали, что съемки будут вестись сугубо в безлюдных помещениях…

— Ёж, не дури, — тихо сказал Кащей, видя, как Генка уже начал было снимать со спины рюкзак. Догадался, зачем журналист туда полез. — Заметят. Да и темновато уже, все равно на картинке мало что будет видно.

— Ладно, ладно… — пробурчал в ответ Ёж, уже мысленно соглашаясь с тем, что Кащей прав.

Лучше заняться съемкой завтра, при свете дня — хоть и тускло-серого, но все-таки более светлого, чем сизые сумерки. А заодно придумать, как бы половчее замаскировать камеру от посторонних глаз. Генка сюда не за неприятностями пришел, а как раз наоборот.

На территории базы он наконец-то ощутил себя в более-менее цивилизованном мире. Звуки голосов, доносящиеся с разных сторон; шаги, дымок костров и запахи кухни… Перебранки, хохот, полупьяное бурчание, неторопливые разговоры — под вечер сюда, похоже, потихоньку сползлись оказавшиеся поблизости сталкеры, чтоб спокойно выспаться на охраняемой и практически безопасной территории. Ярко-желтая сигнальная лента, привязанная к воткнутым в землю металлическим прутьям и какой-то угловатой сварной конструкции, лежащей на асфальте, опоясывает пятачок метра три-четыре в диаметре. Для самых непонятливых — к сварной конструкции придавлен кирпичом кусок картона с корявой надписью от руки: «Осторожно, аномалия!»

Чувствуется, люди тут живут. И через одного среди гостей, которым предписано держать оружие исключительно за спиной, неторопливой и уверенной походкой вышагивают долговцы со стволами наизготовку. Все в однотипных защитных костюмах с красно-черными цветами клана — нашивки, банданы, нарукавные повязки… Чтоб сразу было видно, кто тут за порядком следит и в чьем присутствии баловать не рекомендуется.

Кащей остановил группу прямо посреди асфальтового пятачка.

— Ну что, народ, какие будут предложения по поводу хавчика? Пойдем на готовенькое или сами будем кашеварить? Первый вариант — придется раскошелиться, второй — придется канителиться…

— Сами, — решительно сказал Юрка. — Вы только воды чистой в баре возьмите, и я сварю хоть похлебку, хоть кашу. Котелки у меня есть. Дрова знаю где взять, бывал здесь уже.

— Инициатива наказуема, — хмыкнул Паша.

— Да я займусь стряпней, — ничуть не обиделся Юрка. — Ни к чему деньги зазря на ветер бросать. Продукты в баре покупать дешевле выходит. Давайте только место выберем, где остановиться, рюкзаки там бросим, а я присмотрю за вещами, пока вы за водой сходите.

— Ишь ты, хозяйственный какой… Чего прикупить-то?

— Крупы какой-нибудь и тушенки. Если крупы не будет, то макаронов можно. Картошку только не берите, а то мало ли где она росла… Слышал я, что какие-то придурки прямо здесь, в окрестностях Зоны, ее выращивают.

— Она небось в темноте светится, как артефакт?! — фыркнул Генка. — Ладно, товарищ завхоз, картошку брать не будем. Сейчас сходим за водой, только сначала место для ночевки найдем…

— Как ты сказал? — вдруг тормознул его Кащей. — Завхоз? О, точно — Завхоз!

Он обернулся к Юрке и назидательно потряс указательным пальцем:

— Вот и погоняло тебе нашлось! Завхоз, как есть завхоз!

Кащей повторял только что придуманную кличку на все лады, словно примерял — а как она подойдет к своему носителю, как уживется с этим обстоятельным и серьезным — даже где-то в чем-то преувеличенно серьезным парнем. И, похоже, остался доволен находкой.

Они расположились в свободном боковом помещеньице рядом с цехом — когда-то здесь была, наверное, табельная или каморка нарядчика. Окна, правда, все без стекол — одно забрано щитом из досок, другое зияет дырой; но никого это не смутило. Зато к костерку снаружи можно выпрыгивать прямо из оконного проема.

…Ёж полусидя развалился на коврике-«пенке», вытянув ноги к огню, и все в мире было прекрасно. Расшнурованные берцы проветривались поодаль, в кружке остывал чай с дымком и золой, из котелка еще можно было наскрести вторую порцию гречки с тушенкой — но уже не хотелось; выпирающие из рюкзака твердые ребра и углы поклажи давили в спину, но это совсем даже не волновало. Накатывала сонная истома, голоса и звуки перемешивались и казались все нереальнее; если закрыть глаза — то вполне можно было представить, что сидишь где-нибудь на пикнике в пригородном лесу, в получасе ходьбы до электрички, а вокруг — беззаботные приятели-туристы… Если бы только эхо не принесло раскатистый треск автоматной очереди вдалеке и хриплый рев какой-то твари, переходящий в отчаянный вой. Ёж встряхнулся и приоткрыл глаза. Реальность настойчиво напомнила о себе.

— Завтра двинем на Агропром, — сообщил Кащей. В отблесках костра его лысина отсвечивала оранжевым, словно мутный круглый плафон. — Не с самого утра, а в середине дня, чтоб к месту подойти, уже когда завечереет. Там пробираться трудно и слишком рискованно хоть в полной темноте, хоть светлым днем. В темноте — того и гляди, на мину налетишь или в аномалию ввалишься, а когда светло — вояки в два счета срисуют.

— Мины?! — встревожено переспросил Юрка, теперь уже — Завхоз.

— Да, особенно вокруг лаза в подземелье натыкано. Да ты не дрейфь, я проходы знаю, — спокойно сказал Кащей. — Главное, за мной след в след, и все будет нормально. Сколько раз там ходил…

— А артефактов там много? — гнул свою линию Завхоз.

— Сейчас уже нет, после выброса все успели подобрать… Да там особо-то и не разгуляешься по округе, чтоб артефакты подбирать. Вояки шастают… А в подземелье… Вот там может быть жарко. Потому-то и идем втроем. Лишний ствол не помешает. Ладно, коллеги, — Кащей коротко усмехнулся и зевнул во весь рот, — давайте-ка на боковую. Кто как, а я уже засыпаю…

Август 2010 г. Большая земля

…- Серый! Серый, да ты чё?! Ты объясни толком, что случилось-то?!

— Да ничё! — названный «Серым» резко огрызнулся и взвалил на спину свой рюкзак. — Сидите тут, кормите комаров!

— Да каких, разэтак, комаров?! Тут комаров-то почти нет…

Комаров и в самом деле было мало, несмотря на сырую погоду.

— Серый, ну чего ты взбеленился?

— Ничего, просто хочу на электричку успеть! — крикнул Серый, не оборачиваясь, и припустил по ухабистой грунтовке быстрым шагом.

— Вообще-то я тоже не хочу тут оставаться, — задумчиво произнес Димка, по жизни медлительный и всегда куда более спокойный, чем взбалмошный Серега. — Неприятно здесь как-то.

Бен растерянно топтался на месте, не зная, как разруливать ситуацию — то ли догонять Серого, то ли убеждать двоих оставшихся… А Виталий просто сидел на обочине и молча ждал, чем закончится дело, переводя взгляд поочередно на обоих своих спутников.

— Неприятно, — повторил Димка. — Вот не понятно, что не так, а… Ну, как будто что-то давит. На голову давит. У меня башка то и дело начинает болеть, то начнет — то перестанет, я сначала грешил на ЛЭП, под которой мы перекусывали, электромагнитное поле на меня всегда сильно действует. Но та вышка уже далеко, а башка опять потрескивает. Вот пока мы шли, было еще ничего, а когда здесь остановились — все сильнее и сильнее.

— Ну… Ну давайте, что ли, хотя бы развалины обойдем, раз уж дошли сюда, — предложил Бен. — Зря перлись, что ли?! А на ночлег встанем подальше отсюда, отойдем примерно на километр и там встанем. В лесополосе, около развилки.

— А что развалины? — вмешался Виталий. — Как будто мы никогда развалин не видели… Это ж не замок старинный, а так, коробка кирпичная… Небось какой-нибудь НИИ-сельхоз-навоз тут при «совке» сидел.

— Ну, допустим, побродим мы по развалинам, — подхватил Димка, — а дальше что? Чтоб посмотреть то, что мы хотели, надо ночью в лес идти. А вот я лично не хочу тут на ночлег оставаться. Ну, встанем мы за километр от поселка. И что? Потом опять сюда попремся? По темноте грязь месить?! Вон как дорогу-то развезло! Чушь собачья…

Бен от досады чуть не плакал.

— Ребята, ну ради чего мы столько тащились сюда… Сами же захотели проверить, правду болтают про свечение на вырубке или брешут… А теперь взять и просто так назад повернуть с полдороги, даже не попытавшись?!

— Лично я давно уже решил, что хочу вернуться, — вдруг выдал Виталий. — Но сначала решил послушать мнение остальных. Да и сыро здесь…

— Вы ж видели, что сыро, когда согласились ехать! — вспылил Бен. — Фиг ли тогда было соглашаться, если промокнуть боитесь?!

Август в этом году выдался мокрый, через день натягивало нудный моросящий дождь. Бен уже совсем было отчаялся подговорить приятелей на загородную поездку, но вдруг природа одарила тремя ясными днями. Он думал, что этих дней хватило для того, чтоб за городом подсохло, но то ли земля уже основательно пропиталась влагой, то ли ясно было только над городом, а здесь по-прежнему моросило, но факт — лес встретил промозглой сыростью, а в рытвинах на дороге стояла жидкая грязь. Вроде бы пустяк для бывалых туристов, Виталий вон хвастался рассказами о ночевках на нерастаявшем апрельском снегу и разведении костров под проливным дождем, а тут вдруг…

— Димыч, ты за то, чтоб возвращаться? Как раз к предпоследней электричке до станции добредем… Тогда ты, Бен, в меньшинстве. Считай, вопрос решен голосованием.

— Эх, вы… Трусы! Топайте на свою электричку и валите домой! Блин, с кем связался… Идите, идите, я и без вас обойдусь! — Бен подхватил рюкзак, рывком продел руки в лямки, и зашагал по направлению к поселку.

— Вадим, не валяй дурака, — окликнул сзади рассудительный Виталий. — Еще не хватало тебе тут заблудиться.

— Где тут заблуждаться?! — Бен остановился. — В этих трех пеньках?! Ничего со мной не случится. Валяйте, а я один тут все посмотрю.

— Не дури!

— Никто меня не съест, — отмахнулся Бен. — Волков здесь нет, злобных маньяков — тем более. В городе и то опасней. Ничего, ничего, давайте, двигайте.

Димка смотрел, как красный рюкзак Бена, быстро удаляясь, мелькает среди сосен.

— Может, догоним его? — нерешительно спросил он Виталия.

— Да ну его, не маленький, — отмахнулся тот. — Пусть побегает… Переночует один в лесу — глядишь, голова поостынет. Ничего здесь с ним не случится, на крайняк, у него мобильник есть. Позвонит, если заблудится.

Лесополоса из корявых сосенок осталась позади. Вадим Беневицкий, среди друзей чаще именуемый Бен, шагал по грунтовке, которая когда-то была главной улицей поселка в три десятка домов. Между колеями бурно разрослись травы — видимо, по дороге ездили весьма редко. Да и немудрено, поселок работников леспромхоза обезлюдел еще лет пятнадцать назад. В те же времена расформировали и колонию, чьи обитатели и составляли основную рабочую силу леспромхоза. Вместе со страной разваливалось все, даже тюремные стены, потому зеков из вконец обветшавшего лагеря рассовали по другим, более-менее действующим, а леспромхоз приказал долго жить. «Или нет, кажется, сначала леспромхоз загнулся, и колония осталась без доходов», — вспоминал Бен сведения, которые вычитал из старых газет, готовясь к поездке обстоятельно и всерьез. Люди отсюда разъехались, а некоторое время спустя поползли слухи о странных для здешних мест сполохах в лесу над бывшей вырубкой. Может быть, никаких свечений тут никогда и не бывало, а все это насочиняли журналисты, которым тоже хочется кушать. Во всяком случае, интересно было проверить слухи самому, и Бен подбил троих из институтского туристического клуба на поездку. Серега, Димыч и Виталий из прочих любителей «на себя взвалить побольше и подальше унести» выделялись интересом ко всяким необычным и загадочным явлениям, не пропускали ни одной телепередачи о Зоне и с увлечением почитывали местную прессу об аномальщине. А потом — бывали уже случаи — нагружали рюкзаки и ехали в район описываемых событий в надежде хоть что-нибудь «этакое» увидеть своими глазами. Конечно, в настоящую Зону отчуждения никто из них не собрался бы, здравого смысла у парней хватало; но наверняка каждый из них потихоньку, в глубине души, во время поездок по «интересным местам» родной области представлял себя сталкером.

Свечения в лесу на заброшенной вырубке? Почему бы не съездить и не посмотреть? Даже если ничего и не увидим, то хотя бы своими глазами убедимся, что ничего такого в том районе отродясь не бывало. Идею насчет старого леспромхоза и заброшенного поселка им подкинул Бен; парни с энтузиазмом ухватились за нее, а что вышло в итоге?

Пока шли с электрички через лес — веселились, шутили, трепались о последнем выпуске «Территории непознанного», перетирали очередную версию ведущего программы о возникновении Зоны. Почти дошли до цели, присели отдохнуть на самой окраине поселка, и тут началось… Бена покусывала досада. Ну почему, почему все пошло наперекосяк?! Сначала Серега вспылил из-за какой-то ерунды и разругался со всеми. Потом Димыч смутил своими предчувствиями. Потом Виталий, самый старший и рассудительный, к которому молодняк обычно прислушивался, своим авторитетом поставил точку в споре. И только у него, у Бена, почему-то ни голова не заболела, ни комары не закусали, ни домой не потянуло…

«Да ну их на хрен! — злился Бен, быстрым шагом приближаясь к двухэтажному зданию, которое Виталий обозвал «НИИ-сельхоз-навоз». — И без них обойдусь! А вдруг повезет, вдруг и правда здесь окажется что-нибудь необычное?! Нащелкаю фоток, а эти трусы пусть потом от зависти позеленеют!»

Кирпичная коробка зияла темными провалами окон с болтающимися кое-где рамами без намека на стекла. Да конечно, никакой это не НИИ. Наверняка бывший офис… То есть нет, конечно, не офис, тогда таких слов не знали, а контора — здание управления леспромхоза. Хотя двухэтажная контора великовата для такого мелкого предприятия; в ней, пожалуй, могли бы усесться за рабочими столами все без исключения жители поселка. Люди со стороны вряд ли приезжали сюда на работу — ближайшая станция электрички в пяти километрах; автотрасса, по которой ходят междугородние автобусы — в восьми, и от нее к леспромхозу сворачивает ухабистая грунтовая дорога. У многих ли двадцать-тридцать лет назад имелись личные автомобили? Да плюс к тому же весной и осенью по грунтовке наверняка можно было проехать только на тракторе.

За этими размышлениями Бен обошел вокруг здания; дверь была распахнута настежь; что и от кого тут запирать?! Внутри ничего, кроме мусора и слежавшихся пластов прошлогодних осенних листьев, спрессованных вперемежку с грязью. Бен поднялся по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж, осторожно проверяя ногой ступеньки на прочность. Ничего… И здесь те же мусор, грязь и запустение. Он постоял у окна — где-то в той стороне, судя по карте, находится заброшенная вырубка, но сейчас ее не видно за густыми кронами сосен. Сходить туда сейчас, что ли… Пятый час, день катится к вечеру, но до темноты еще есть время. Да, пожалуй, надо пойти поискать вырубку заранее. Бен поправил рюкзак, спустился по лестнице и пошел к лесу.

…Не доезжая около полукилометра до заброшенного поселка, Роман Фадеев остановил машину, достал из кармана мобильник и набрал номер.

— Юрий Михайлович? Здравствуйте… Я подъезжаю.

— Да-да, Рома, — отозвался из динамика пожилой мужской голос. — Давай. Ждем. Толик тебя встретит… Да пожалуй, я и сам поднимусь.

Поплутав по лесу с полчаса, Бен вышел на довольно большую поляну, заросшую кустарником. Оглядел несколько стволов, давным-давно поваленных, да так и брошенных, и торчащие повсюду пеньки — да, похоже, это и есть та самая вырубка. Тихо и сыро… Ветер шелестит в сосновых кронах да комары зудят. И на первый взгляд нету совершенно ничего аномального…

Бен с облегчением скинул рюкзак, присел на поваленный ствол, вытащил пакет с бутербродами и, жуя, задумался. На открытом месте еще светло, но в чаще леса уже начали сгущаться тени. Через пару часов здесь станет совсем темно… Бен вдруг отчетливо, в красках, представил себе кромешную тьму вокруг, маленький пятачок света возле потрескивающего костра и шорохи за спиной, в каждом из которых будет мерещиться чье-то дыхание или шаги… И невольно вздрогнул. Н-да, выходит, он слишком погорячился, когда решился на ночлег в лесу в одиночку. Да и палатки-то нет, Виталий взял свою, одну на четверых — немного тесновато, зато не тащить лишнего, и палатка осталась в рюкзаке хозяина. Вот засада-то! Друзья, называется… Как подвели! Как назло, и Светка не захотела поехать. Сослалась на плохое самочувствие. А поехала бы подруга — Бен взял бы свою палатку, и спокойненько переночевали бы здесь вдвоем. Уж Светка наверняка не заныла бы и не запросилась домой… Тем более, глупо не воспользоваться возможностью уединиться в лесу, если больше уединяться негде!

Но комары-ы-ы… Вот здесь они зверствуют! Не то что в поселке — там, считай, их и вовсе нет. А здесь за несколько минут облепили, стоило присесть. Бен в очередной раз отмахнулся от настырных насекомых, лезущих прямо в глаза, и от резкого взмаха ломтики полукопченой колбасы посыпались с недоеденного бутерброда в траву. Черт побери! Бен выругался и с досады запустил остатками булки в кусты. Черт, черт, черт! Придется уходить и возвращаться в город несолоно хлебавши. Иначе обеспечена беспокойная и наверняка совершенно бесплодная в плане наблюдений ночь, потому что вся она будет потрачена на борьбу с комарами и накатывающим страхом. Бен уже не раз ночевал в лесу и ничуть не боялся отходить в сторону от лагеря в одиночку; но одно дело — мерцающий между деревьев костер, возле которого сидят друзья, доносящиеся обрывки разговора и бренчание гитары, и совсем другое — осознание того, что на много километров вокруг совершенно никого нет. Он даже не подозревал до сего дня, насколько боится остаться один в темноте.

Ругаясь сквозь зубы, злющий на весь белый свет, Бен взвалил на спину рюкзак и пошел по направлению к дороге. К поселку возвращаться необязательно, грунтовка здесь делает небольшую петлю, если идти напрямик через лес, можно немного срезать.

Окажись Бен в это время в поселке, он застал бы совершенно неожиданную для себя картину: возле здания бывшей конторы стоит светло-серый «Жигуленок»-«семерка» с раскрытым багажником, и двое парней выгружают из него набитые клетчатые сумки. Потом один из них, перегнувшись от тяжести набок, перетаскивает по одной сумке внутрь здания, а второго окликает вышедший следом за «грузчиком» пожилой мужчина.

— Рома, вот флэшка для Шепелева… Здесь подробный отчет и все данные.

— Да, хорошо, я все передам, — Роман коротко кивнул и спрятал пластмассовый пенальчик во внутренний карман куртки.

— Что же ты не спросишь, как у нас продвигаются дела? — В тоне пожилого прозвучало некоторое разочарование. — Неужели тебя даже не интересует, сколько еще тебе к нам кататься?

— Сколько нужно — столько и буду, Юрий Михайлович…

— Ездить-то ты будешь, а толку-то это делать! — проворчал пожилой. Ему, по большому счету, было безразлично — интересует ли Романа тема разговора или нет, просто хотелось побурчать и посетовать на обстоятельства. — Мотаешься-мотаешься к нам, устал, вон какие синяки под глазами… И в выходные тебе покоя не дают… А дела хреновато продвигаются, вот что! Радиус действия маленький, рассеивание большое, мощность установки явно недостаточная, а как ее увеличить — не могу понять, сколько уже копаемся, а все без толку…

— Извините, Юрий Михайлович, я ничего не понимаю в этих делах, — решительно перебил собеседника Роман.

— Да все ты понимаешь, Ромка, ты же неглупый парень, просто намекаешь мне, старому, что болтун — находка для шпиона… — Юрий Михайлович с преувеличенным интересом стал рыться в последней оставшейся возле машины сумке, делая вид, что ищет в ней что-то очень нужное.

Тем временем из здания выбежал взмокший Толик.

— Юрий Михалыч, давайте-ка я ее вниз отнесу, там разберем, и найдете все, что нужно, — он подхватил ручки сумки и потащил ее в упомянутый «низ».

— Ладно, Рома, всего хорошего, Шепелеву от нас привет передавай вместе с флэшкой!

— До свидания, — сухо попрощался Роман, усаживаясь за руль.

Бен топал через лес. То ли показалось, то ли где-то недалеко раздавался рокот автомобильного мотора… Неужели кого-то занесло в эту глушь на колесах?! А ведь было бы неплохо, если бы удалось его тормознуть! Слабый звук мотора заглушило налетевшим порывом ветра, а когда стих ветер — то и мотор замолк; наверно, уехали… Бен вышел из зарослей молодого сосняка на дорогу. Впереди, метрах в трехстах, в наполненной грязной жижей рытвине застряла светло-серая «семерка», а водитель бродил рядом, явно прикидывая, как теперь вызволять своего железного коня из западни.

Вот уж сел так сел! По самое брюхо… Мотор надрывался, «Жигуленок» буксовал в грязи, не продвигаясь ни на метр ни назад, ни вперед. Роман выругался и заглушил двигатель. Вылез из машины.

А ведь догадывался, что дело вполне может этим боком повернуться! Дожди, грязища, а ехать ему по проселочным дорогам… Потому Роман с утра специально заскочил в управление, хотел взять служебную «Ниву», которая спокойно выплывет из любой грязи, но вышел облом — «Нива» оказалась на ремонте. А «УАЗик» с утра пораньше забрал коллега из соседнего отдела. Тьфу ты! Ну, и что было делать? Пришлось рискнуть и отправиться в путь на своем собственном «Жигуленке». Вот риск боком и вышел…

И что же теперь? Искать подходящую лесину — подсунуть под колеса? Срубить нечем. Похоже, придется звонить и просить Толика бежать на подмогу. Эх, черт побери, пока он соберется, да пока добежит… Роман успел отъехать от поселка примерно на километр. А что делать, одному ему тачку из рытвины не вытолкнуть… Роман полез было за телефоном, как вдруг краем глаза заметил какое-то движущееся пятно неподалеку, где только что ничего, кроме молодых сосен, не было. Он вскинул голову — да, так и есть, человек. Джинсы, штормовка, красный рюкзак. Турист… Эх, однако, и вовремя же! Ну ладно. Значит, обойдемся без Толика.

— Э-эй! — радостно завопил турист, размахивая руками. И припустил к незнакомцу трусцой.

Роман смотрел на подбежавшего путешественника. Совсем еще юнец, на вид — не старше двадцати. Невысокий, темноволосый, круглолицый, весь какой-то мяклый… Не то чтоб толстый, сейчас-то еще ничего, а вот годам к тридцати имеет все шансы отрастить пузо. Наивный лопоухий щенок, ишь ты, как рванул к незнакомцу на пустой дороге… «Тюкнуть его по башке и запихать тело в багажник — без проблем, если бы мне это было надо», — усмехнулся про себя Роман. Интересно, как пацана одного занесло в такую глушь? Или следом там целая орава плетется, просто этот вперед убежал?

— Привет! — Бен подбежал к машине. — Что, влип?

Бродящий рядом с ней водитель был мрачен. И похоже, не только от внезапно свалившейся на голову проблемы. В его внешности и выражении лица угадывалось нечто такое же угрюмо-жесткое, как у вадимова сокурсника Сашки Овчинникова, отслужившего три года по контракту на охране периметра Зоны. Вот у того реально сдвинулась крыша — Бен сам убедился, насколько необходимость стрелять по людям уродует человеческую психику. Овчинников мог буквально из ничего раздуть скандал и ни за что дать по морде или врезать под дых; Бен опасался общаться с ним даже по необходимости. А незнакомый водитель был жесткий, но не опасный — такие вещи Бен чуял нутром. Может, служил в каких-то силовых структурах, а теперь уволился? По возрасту вполне тянет — выглядит где-то на тридцать или чуть больше. По внешности — не качок, худощавый и жилистый, но это ни о чем не говорит; это только в голливудских боевиках все крутые «солджеры» — накачанные атлеты. На полголовы повыше Бена, темно-рыжие волосы очень коротко острижены. Одет вроде бы как горожанин, выехавший на дачу. Но на заднем сиденье не громоздятся сумки с яблоками и помидорами, а из багажника не торчат черенки лопат и граблей…

— Влип, как видишь, — нелюбезно процедил сквозь зубы водитель. — Сел по самое не балуйся.

— Помочь?! — с готовностью предложил Бен, и тут же с хитреньким прищуром уточнил: — Баш на баш! Выталкиваем твою тачку — а ты подвозишь меня. Ты вообще докуда едешь-то? До города подбросишь?

«А паренек-то шустрый! Сразу быка за рога… Ладно еще один! Но любопытно, что он один здесь делает… Далековато для загородных прогулок… Проходит маршрут ради какого-то разряда по туризму?» В спортивно-туристических делах Роман совсем не разбирался, вернее — что-то слышал краем уха, но подробностями не интересовался. «Неужели мимо поселка проходит какой-то маршрут? Или этого одиночку другим ветром занесло? Наверняка он мотался еще и по поселку… А вдруг в здание лазил?! Надо будет его аккуратно расспросить, не увидел ли он там кого-то. Или чего-то. Вот еще одна причина для того, чтоб подвезти «туриста». И можно не только до шоссе, а и до города, хотя бы до окраины. До шоссе — слишком близко, а разговор может получиться долгим.»

— Я в Юбилейный, — с мрачным видом пояснил Роман.

Его раздражение и недовольство были вызваны вполне понятной причиной. Вот только еще незваного попутчика не хватало для полного счастья! Да еще расспрашивать его! Называется, собрался спокойно поехать в одиночестве и подумать о своем… Но до Юбилейного вполне можно успеть поговорить об всем интересующем, и терпеть пассажира до самого города не будет никакой необходимости.

Поселок городского типа с праздничным названием, выстроенный возле карьера и гипсового комбината, находился на полпути до города, на перекрестке железнодорожной ветки и оживленной автотрассы.

— Замечательно! Устроит!

— Давай, согласился Роман. — Я за руль, а ты сзади подтолкнешь. Да рюкзак-то пока положи где посуше…

— Ага, конечно! Заводи!

«Да высажу его около Юбилейного, — думал Роман, заводя мотор. — Вообще-то можно бы и до города довезти, но не хочу. Оттуда и сам спокойно доберется.»

В зеркале было видно, как турист изо всех сил упирается в капот. Не силач, конечно, да ладно уж, грех жаловаться на судьбу, что послала хоть такого помощника! «Жигуленок» раскачивался взад и вперед, но вот вперед удалось сдвинуться чуть-чуть больше, чем назад, еще раз, еще толчок, и машина наконец-то выкатилась из рытвины.

— Уррра! — завопил обляпанный грязью турист. — Йееес!

И побежал за оставленным на обочине рюкзаком.

— Кидай его на заднее сиденье, а сам вперед садись, — предложил Роман.

— А тряпки никакой нет? Хоть немного грязь обтереть, а то все чехлы тебе перемажу…

— Да ладно, садись давай, — отмахнулся Роман. — У меня там не настолько чисто, чтоб из-за нескольких брызг шугаться.

«Жигуленок» подскакивал на ухабах и продвигался по направлению к шоссе с фантастической скоростью — около тридцати километров в час. Пассажир ухал и ойкал, пару раз приложился плечом о дверцу.

— Зато выезжаешь, можно сказать, с комфортом! — Роман счел ситуацию подходящей для начала разговора. — Сюда на своих двоих тащился, а отсюда — на колесах, хоть и вскачь. Как забрел в эту глушь-то? Неужели один?!

— Нет, мы вчетвером приехали…

— А остальные где? Они остались, а ты решил домой валить?

— Не, наоборот! Они уже давно ушли на электричку, а я хотел остаться. А потом… Ой! Тоже решил, что надо сваливать.

— А смысл ночевать одному в лесу? — Роман неподдельно удивился.

— Да хотел кое-что увидеть, — немного смутившись, отмахнулся пассажир.

— Где?!

— Ну, на вырубке возле брошенного поселка.

— А-а… Понял. Да, слышал я кое-то забавное про те места, — Роман забросил пробную наживку и теперь с любопытством приглядывался к пассажиру.

Парень сначала смутился еще больше. Умолк, покусывая нижнюю губу, и с сосредоточенным видом ерошил пятерней короткие курчавящиеся волосы. По его лицу было видно, как борется здравый смысл с желанием поделиться «страшным секретом». Когда его прическа стала напоминать последствия взрыва на складе колючей проволоки, пассажир наконец-то решился:

— Про вспышки и свечения в районе вырубки ты слышал? Ну, что там видели что-то похожее на северное сияние?!

«Ого, интересные же слухи ходят про наш леспромхоз!», — подумал Роман. А вслух подтвердил:

— Да, слышал… Ну и как? Ты-то что-нибудь необычное увидел?

— Неа, — грустно вздохнул парень. И вкратце пересказал Роману историю сегодняшних злоключений.

«Надо же, сам! И за язык тянуть не пришлось!» Редкий случай, когда болтливость попутчика оказалась на руку и обрадовала Романа.

Да и ничего страшного не произошло… Ничего пацан не заметил и не нашел. Замечательно. Можно оставить его в покое и… И даже не докладывать шефу. Самому Роману же легче будет! Поговорил. Проверил. Выяснил. И можно с чистой совестью «сдать дело в архив» и не морочиться.

Он устал. За прошедшую неделю Роман банально устал. Вроде бы ничего особенного не происходило, но в привычной, повседневной деятельности закручивалась какая-то непонятная суета и все больше и больше набирала обороты. Что-то затевается… И скоро что-то изменится. Романа пока не посвящали ни в какие планы и намерения начальства, но сложно не заметить нарастающую скорость бега по стенам в родной конторе; и можно предположить, что скоро начнут бегать уже по потолку, да еще и самого Романа туда загонят.

Ну и на кой черт, спрашивается, при таком раскладе взваливать на свой загривок лишнюю работу?! Да еще и портить жизнь этому мальчишке?! Наивный веселый щенок, наверняка студент, наверняка из благополучной семьи, живет в свое удовольствие — были бы в жизни серьезные проблемы, было бы не до рюкзаков и палаток; а так — развлекается в меру сил. Все эта его беготня за аномальщиной — чистой воды ребячество. Через годик, максимум два — повзрослеет, интересы поменяются, и походы «по следам летающих тарелок» он оставит сам. И даже не вспомнит, в какой желтой газете и когда вычитал про очередного снежного человека, обитающего на заброшенной макаронной фабрике. Роман испытывал даже подобие белой зависти к тому, чего не было у него, но было у этого парня. Пусть живет себе спокойно…

«А мне работы меньше. Не надо будет ничего о нем выяснять, не надо будет досье собирать… Камерами слежения подходы к лаборатории не оборудовали — наши извечные экономия да чисто русский авось. Значит, его физиономия нигде не зафиксирована. И хрен докажешь, что он там был почти одновременно со мной, и мы могли столкнуться…»

Да, и кстати, надо парню хоть мысль подкинуть, чтоб не рисковал и не совался обратно к леспромхозу.

— А знаешь, я ведь тоже наслушался про эти свечения… — с задумчивым видом сказал Роман. — Тоже интересовался… Короче, ездил я туда. И не один раз, в разное время. Торчал там в лесу с видеокамерой наготове, комаров кормил… Без толку! Ничего там нет. Хоть бы раз, хоть бы что, хоть бы маленько в небе вспыхнуло…

— Жалко, — вздохнул попутчик. — Значит, там ловить нечего… Эх, а в газете понаписали!

— Что удивительного? — жестко усмехнулся Роман. — Газетчики тоже есть хотят. И не просто хлебушек, а с маслом и желательно с икрой.

— Да… Слушай, а чего ж мы до сих пор не познакомимся, а? Бен! — попутчик протянул ладонь. — То есть Вадим. Но лучше — Бен.

— Роман, — водитель, не поворачивая головы, оторвал правую руку от руля.

«Бен… Кличка, значит… Или интернетовский ник. Да неважно… Надо будет — найду без проблем. Можно предложить довезти его до самого дома. Придумать какую-то причину, по которой мне надо заехать в Юбилейный ненадолго, а потом ехать в город. Вместе с ним. Но я не хочу… Тупо не хочу. А хочу я по дороге заехать за продуктами, дома вывалить на сковородку пакет овощной смеси, открыть тушенку, а потом устроится перед телевизором, сунуть в двд-плеер диск с фильмом и спокойно поесть, поглядывая на экран.»

Разговор иссяк. А до Юбилейного оставалось еще с полчаса езды.

Знай Роман в тот августовский день, чем занимаются ученые умники в подвале под конторой бывшего леспромхоза, неизвестно, как бы повернулась судьба Бена. Во всяком случае, проверенная временем позиция «меньше знаешь — крепче спишь» обеспечила мальчишке еще несколько месяцев спокойной жизни, а Романа избавила от душевных терзаний по поводу недовыполненного служебного долга. Но он никогда не совал нос дальше четко обозначенной границы. Он знал, что Юрий Михайлович и Толик пытаются разобраться с остатками чужих разработок. Что они никак не могут заставить работать как надо какой-то прибор, но никогда не интересовался, какой именно, раз начальник не счел нужным сообщить подробности. Роман всегда четко выполнял инструкции, а выданная Шепелевым инструкция гласила: «Всякий раз останавливаться примерно за полкилометра до поселка, звонить и сообщать о своем приезде». А если бы Роман знал больше, то сопоставил бы кое-что из рассказа Бена с кое-чем, известным ему самому, и тогда он обязательно довез бы юного туриста до дома, а потом доложил обо всем Шепелеву.

Но Роман не знал. И потому высадил Бена на автотрассе возле Юбилейного, сам въехал в поселок, пристроил машину за ближайшим домом, и вернулся к месту, откуда хорошо просматривалось шоссе. Дождался, пока Бену удалось тормознуть попутку, и убедился, что турист благополучно уехал. После этого вернулся к машине, еще с полчаса подождал и подремал, откинувшись на спинку кресла, и в сгустившихся фиолетовых сумерках поехал в город.

А постороннего в Леспромхозе действительно никто не заметил. Первые несколько дней после встречи Романа щекотала тревога — ждал, не всплывет ли вдруг, случайно, в разговоре между Шепелевым и Юрием Михайловичем или кем-то из ассистентов, что тут болтался какой-то мальчишка-турист и как раз в то время, когда приезжал Ромка… И тогда уже на голову Романа посыплется немало шишек… Но нет, ничего подобного не всплыло. «Нам обоим повезло», — радовался Роман, вспоминая эту благополучно похороненную историю. В том, что он был-таки прав, не взвалив на свою шею лишней работы, Роман убедился на следующей неделе. Предчувствия не обманули — закрутилось…

Началось все с вызова в кабинет к Шепелеву. Уже с порога Роман увидел чью-то спину шириной со шкаф.

— Роман, знакомься, это Сергей Мальцев, сотрудник охраны. В ближайшее время вам предстоит работать вместе.

«Небось, десантура», — отметил про себя Роман, пожимая могучую клешню новоиспеченного напарника.

— С завтрашнего дня ты, Роман, и ты, Сергей, отправляетесь на подстепновскую базу. Скоро туда же прибудут и другие ваши коллеги, всего трое. Андрея Силантьева знаешь? Ну, а с двумя другими познакомишься. Пройдете двухнедельный курс тренировок перед командировкой, поедете вместе. Ну, скрывать место назначения, думаю, нет смысла, все равно с самого начала занятий у вас будет теоретический спецкурс… Зона. — Последнее слово Шепелев произнес как-то слишком просто и обыденно. Как будто «город Первомайск», например.

«И ведь Мальцев ничуть не удивился, — подумал Роман. — У таких, как он, обычно все эмоции на морде написаны, а этот сидит с непробиваемым выражением, как будто давно уже все узнал и успел наудивляться вдоволь».

— А конечный пункт командировки и собственно ее цель узнаете позже, перед отъездом. Время в запасе есть, поживете в окрестностях Зоны с недельку, пройдете еще стажировку «в поле», поблизости от периметра. Там есть лагерь подготовки военных сталкеров, в нем и будете тренироваться. Вопросы есть? Если нет, то ты, Сергей, можешь быть свободен. А мы с Ромой еще поговорим…

Шепелев с теми, кто был заметно младше его по возрасту, обожал выстраивать панибратские отношения. Едва попав под его руководство, Роман сразу стал у Шепелева «Ромой», а уж обращения на «вы» и вовсе никогда не удостаивался. Хотя при том, что Шепелев с некоторой натяжкой годился Роману в отцы, возражать и требовать иного было бы глупо.

— Вижу по лицу, что у тебя вопросы есть, — не без удовольствия заметил Шепелев.

— Да. Не спрашиваю — «почему я?», это и так понятно. Это моя работа… Не спрашиваю, почему Силантьев… Если не ошибаюсь, он ведь уже не раз бывал в Зоне… Но, Игорь Владимирович, почему Мальцев?

— Потому, что именно от него и будет зависеть успешное достижение цели вашей командировки, — ответил Шепелев, многозначительно глядя на подчиненного.

До Романа дошло, что задавать вопросы на эту тему пока что бесполезно… Во всяком случае, до Зоны.

Август 2010 г. Зона отчуждения

Назавтра двинуть на Агропром не получилось — там началась крутая заварушка. И ладно еще, узнали об этом вовремя, а не после того, как сунулись в самое пекло! Несмотря на то, что Кащей практически не включал своего КПК и не пользовался сталкерской сетью, но он не упускал возможности подкатить к кому-нибудь из многочисленных пользующихся и узнать новости.

Еще до полудня в районе Агропрома развернули «большие маневры» — вояки в очередной раз принялись чистить окрестности от толп праздношатающегося народа, которого там, видимо, скопилось слишком много. Ёж слушал эти новости и то хихикал, то ехидно кривился. Сталкеры, болтавшиеся в сей момент на Ростке, ловили по сети сообщения с Агропрома — и голосовые, и текстовые; с жаром обсуждали услышанное, потом пошли сообщения от откликнувшихся на призывы о помощи. Кое-кто, находившийся поближе к местам яростных боев, рванул поддержать братков-сталкеров огнем. «Болельщики» с Ростка и сами разгорячились: «Держитесь!», «Врежьте им!» и «Мы с вами!» сыпалось со всех сторон, — голосом в микрофоны, смс-ками на экраны. «Идем на помощь» раздавалось заметно реже — хотя многие горячие головы и не прочь были бы поучаствовать в Большой Разборке, но все-таки Росток от Агропрома не в двух шагах. Пока добежишь — а там, глядишь, уже драка закончилась и кулаками махать поздно.

Генку все это время не оставляло ощущение, что страсти кипят вокруг товарищеского матча по пейнтболу. Словно возле Агропрома не калечат и не убивают по-настоящему. Словно там офисный планктон с упоением поливает друг друга очередями из шариков с краской в борьбе за главный приз — торт с розочками или ящик пива. Игра… Полное впечатление, что там сейчас идет игра. Или, по крайней мере, весь остальной народ воспринимает происходящую на Агропроме бойню как игру. Коллективный сдвиг по фазе? Или пресловутый «Голос Монолита», заставляющий воспринимать действительность в исковерканном, извращенном виде?

И еще одна неудобная, несвоевременная мыслишка зудела в голове, как назойливый комар. Генка дернул Кащея за рукав, и отозвал в сторонку.

— Слушай, Паша, до меня вот только сейчас дошло… То есть раньше в голове крутилось, но как-то не оформилось четко, что ли… Послушал сейчас эту, образно говоря, трансляцию с места событий, и… Короче — ты случайно не в курсе, откуда здесь сталкерская сеть? Как она работает среди сплошных электромагнитных аномалий?! Куда ни плюнь — в аномалию попадешь, законы физики к чертям летят, а система связи, получается, спокойненько работает без сбоев?

Кащей смотрел на озадаченного журналиста и прикусывал губу, изо всех сил подавляя невольную улыбку. Надо же… Он уж забыл — когда кто-то из его товарищей в последний раз задавался этим вопросом.

— И какая это система — спутниковая? — продолжал Генка. — Тогда, по логике, болтовня через нее должна стоить обалденных денег. Намного больше тех взносов, которые с нас собирают торговцы, когда подключают наши КПК.

— У тебя что — деньги лишние, раз беспокоишься, что с нас мало берут?! — возмутился подошедший Завхоз.

— Не в этом дело, приятель. Деньги у меня не лишние. И я не меньше твоего забочусь о том, чтоб не разбазаривать их направо и налево. Но, сам посуди, здесь за все необходимое торговцы дерут три шкуры. И при этом плата за пользование связью ну просто смешная. Откуда такая благотворительность? Где сидит добренький спонсор и кто он?

— Да небось военные, — снисходительно бросил Кащей. Генке эта его интонация была уже хорошо знакома. Сколько раз Паша точно таким же тоном осаживал его смелые и неординарные предположения… — Или Контора. И у тех, и у других на это полно своих резонов…

— Ну, допустим, они. Ничего сверхъестественного в этом нет. Но средства связи?! Как тут сигнал не теряется, не рассеивается? Уж на что я стопроцентный гуманитарий, и то чувствую — где-то здесь подвох. Что-то тут не так…

Кащей вместо ответа пренебрежительно дернул плечом, и начал бурчать — мол, нечего впустую терять время, и раз уж выпала неожиданная передышка, надо потратить ее с пользой. Постираться и помыться, например. И лучше всего сейчас, пока народу в душевую не набежало, пока все заняты прослушиванием сводок «сталкерского информбюро». А потом развернулся и пошел к хозяйственным постройкам. Генка чуть не плюнул с досады. Вот так всегда! Знает что-то, хитрая зараза, и каждый раз от ответа уворачивается!

«Маневры» закончились только к вечеру. Назавтра соваться к Агропрому Кащей отказался категорически — мол, теперь два-три дня вояки будут бдить особо тщательно, охраняя отвоеванный перевес. Всех сталкеров они оттуда выкурили, и теперь постараются никого не подпустить хотя бы в течение нескольких дней. Еще через день грянул выброс, и его пришлось пережидать в подвалах Ростка. Завхоз весь изнылся от безделья и бесполезных расходов на пропитание; Кащея вынужденный отдых доставал не меньше, чем нетерпеливого спутника; в итоге они собрались на недалекую вылазку «посмотреть, чего там хорошего после выброса образовалось», и Генке не осталось ничего другого, кроме как присоединиться к компании. Ну в самом деле, не просиживать же штаны на Ростке!

А тем временем поставленные Фоксом сроки начали поджимать. Генка и сам это прекрасно знал; но плюс к тому в очередной выход в Интернет нашел в почте послание от Александра Фокса с настоятельной просьбой поторопиться с видео… Короче, придется трясти Кащея за шкирку, собираться и идти. Невзирая на возможные неприятности.

Коридор через равные промежутки времени озаряли вспышки красного света. На сигнальной аварийной лампе под красным плафоном проворачивался отражатель. Загородит лампочку — свет померкнет, развернется — плафон взрывается яркой вспышкой. Пол-оборота с натужным скрипом, пол-оборота с тихим шелестом. Как пять лет назад включилась сигнализация — так до сих пор мигалка и крутилась. Сирена, пилившая уши и нервы застигнутым катастрофой работникам, давным-давно заглохла, а мигалка все еще продолжала работать.

Вспышки багрового света только мешали и дезориентировали, коверкали и без того нечеткое изображение в окулярах прибора ночного видения. Включать фонарь Кащей не рискнул, о чем подал сигнал спутникам — пока неизвестно, не притаился ли кто-то в подземелье. Хотя ведь все равно услышат — как ни старайся ступать тихо, а звук шагов отдается эхом в замкнутом пространстве.

Кащей показал жестом: «всем остановиться» и замер, вжимаясь в стену — впереди был поворот и лестница вниз. Ничего. Тишина. Скрип отражателя. Ни единого звука чужого дыхания, даже если на несколько мгновений задержать свое. «Вот когда бы пригодились включенные КПК», — подумал Генка. — «Хотя нас тоже видели бы те, кого видели бы мы на своих экранчиках. КПК — не рация, его только на «прием», в режим односторонней видимости не установишь. Да, вот штука-то, однако… И интересно, откуда идут на КПК сигналы? Про намеренно ложные сообщения я уж вообще молчу, но ведь можно и ложное расположение противника на карте подсунуть…»

— Никого, — вдруг сказал шепотом Кащей. Значит, действительно, поблизости никого, раз он решил нарушить режим молчания. — Идем дальше. Осторожней, впереди лестница. Невысокая, но хватит, чтоб навернуться.

Под ногами гулко загудели железные ступени.

— Вот это да, — не сдержался, высунувшись из-за Генкиного плеча Завхоз.

Из-за угла высовывались чьи-то ноги. Та-ак, труп. А вон там — еще один. Упал навзничь на металлическую решетку, закрывающую кабельный тоннель в полу, рука свешивается вниз — туда, где одно звено решетки выворочено. И еще два тела за поворотом коридора. Не военные — одеты кто во что горазд. И стволы самые разнообразные вокруг валяются.

Кащей стянул перчатку, дотронулся до тел, попробовал согнуть руку покойника в локте:

— Холодные. И не просто холодные, а уже окоченели. Около суток тут лежат.

— Получается, кто-то тут прошел до нас? — Генкин вопрос был, по сути, риторическим.

— Получается, так. И мне это не нравится…

— Думаешь, он до сих пор внутри?

— Да кто ж его знает, — пожал плечами Кащей. — С одинаковой вероятностью мог или уйти внутрь и там засесть, или сделать свои дела и выбраться наружу. На то, чтоб пошарить в подземелье и уйти, времени у него было — вагон! И маленькая тележка. Но если он засел внутри…

А что — вполне возможно, подумал Ёж. Этот некто спустился внутрь и «дверь за собой запер». То есть не дверь, конечно. Поперек лаза в подземелье были протянуты три «растяжки». Причем ставили их, как говорится, с толком, с чувством и с расстановкой — сигнальные проволоки были закрашены в черный цвет краской из баллончика. Специально, чтоб не бликовали в свете фонарика на фоне темного провала. Генка сам был не уверен на сто процентов, что смог бы их заметить — ловушки обнаружил Кащей. Причем он просто постоял пару минут возле лаза, ни до чего не дотрагиваясь и даже не заглядывая внутрь, а потом сказал: «Ребята, ищите нити от «растяжек». Только осторожно. Здесь точно что-то есть…» Если бы таинственный предшественник уже побывал в подземелье и ушел, то спрашивается — зачем ему было бы «запирать за собой дверь» снаружи? Если у него там тайник, то куда логичнее было бы расставить ловушки непосредственно возле тайника. Этой мыслью Генка и поделился со спутниками.

— А может, он сам из вояк, или на вояк работает, — предположил Кащей. — Они ведь то и дело нашему брату пакости устраивают, где только могут. Вот и он когда вылез — то и заминировал все обратно, как было.

— Что вы все «он» да «он», — вдруг встрял Завхоз. — Думаете, тут один человек прошел и пятерых завалил?

— Пятерых?!

— Да вон еще один труп валяется, — Юрка указывал рукой в темноту.

— Он точно был один, — уверенно сказал Генка. — Это же видно!

— Откуда?!

— Завхоз, я мог бы тебе, как в фильме про полицию Майами, всю картину боя восстановить. Показать, где он стоял, как он передвигался и даже в какой последовательности уложил тех сталкеров, но… Некогда нам сейчас. Поэтому просто поверь на слово. Кащей, ну что, ведешь нас дальше?

— Ну, пошли, раз ты так решил, — равнодушно качнул головой Паша.

«Вот как, значит», — с некоторым удивлением отметил про себя Генка. — «Я-то думал, что проводник должен решать — идем ли мы дальше, а оказывается, он переложил решение на меня? И ответственность, само собой, тоже?»

Хотя особого выбора не было. Сроки не то чтобы поджимали — они горели. С прошлого вечера Фокс напомнил о заказе еще дважды. Если вылезти и уйти сейчас — то выпадают еще почти сутки; и кто его знает, загадочного господина Фокса — а не откажется ли он вообще оплачивать Генкину работу, если сроки будут безнадежно сорваны?

— Пошли, — решительно сказал Генка.

— Интересно, а кто были те сталкеры? — Завхоз кивнул на оставшиеся позади тела. — Я хотел глянуть их КПК, но тот тип все разбил…

Кащей шикнул на него: мол, все, отставить разговоры. Относительно безопасная территория осталась позади, теперь надо молчать и прислушиваться.

Под ногами загудели железные ступени винтовой лестницы без перил. Завхоз чуть было не навернулся с нее и шепотом выругался у Генки над ухом; в ответ Генка молча двинул его локтем. Это только Завхозу казалось, что он ругается тихо — а для ушей всех присутствующих брань грянула о стенки железобетонного колодца, как выстрел.

В скругленном коридоре вдоль левой по ходу движения стены пузырилась и булькала ярко-зеленая субстанция. «Ведьмин студень», — догадался Генка, вспомнив читанное и слышанное о здешних аномалиях. Едкие лужи обходили осторожно, по стеночке. Коридор изгибался полукругом, и когда дверной проем показался из-за поворота, Кащей снова остановился и поднял руку в предупреждающем жесте. Постоял так с полминуты, напряженно прислушиваясь. Потом шепнул: «Все спокойно», и опять пошел вперед. Генке показалось — шепнул Паша это даже как-то разочарованно… С чего бы вдруг? Чему тут можно огорчаться, если впереди все спокойно?

В коридоре, где вдоль правой стены тянулись толстые трубы и решетчатая галерея высотой примерно в метр, на кафельном полу растянулось еще одно тело. Длинное, массивное. Заметно длиннее и крупнее человеческого. «Кровосос», — догадался Генка. Этих монстров он на фото видел предостаточно. «Однако этот некто и нам услугу оказал, как ни крути», — подумал Генка. — «Если бы эта тварь сейчас бросилась на нас… Надо будет вернуться сюда и заснять. Потом, когда проверим коридоры. Сейчас не время… Тем более, Паша опять чего-то сигналит.»

Кащей остановился, прислушался и вдруг стремительно вскинул ладонь. Потом указал пальцем на проход в соседний коридор и добавил одними губами:

— Там голоса.

К тому времени они уже миновали коридор с трубами и галереей, и вышли в соседний, изгибавшийся полумесяцем. В нем чернели два прохода вглубь — один остался позади, другой был в десятке метров впереди. И вот на него-то и указывал Кащей.

Завхоз вопросительно мотнул головой в сторону выхода: мол, может, валим обратно?

«Нет», — так же беззвучно возразил Генка.

В самом деле, бессмысленно. Где гарантия, что, даже если они будут уходить как можно тише, то люди в том коридоре не услышат их и не пойдут следом? Поворачиваться спиной к угрозе — рискованно. Лучше уж попытаться застать говоривших врасплох. А они, похоже, увлеклись. Так громко выясняют отношения, что через стенку слышно. Причем один кричит — и не так, как кричат в перебранке на оппонента, а униженно и просяще. Потом крик где-то на минуту превратился в сдавленное мычание. Потом голос снова залепетал, словно пытался убедить противника в чем-то…

В том коридоре явно кто-то кого-то допрашивал.

«Что ж… Поворачивать назад поздно и рискованно, остается попытка застать тюремщика и пленника врасплох, а там уж разберемся», — Генка потянул из набедренной кобуры пистолет и жестом скомандовал спутникам: «в проем врываемся по моему сигналу.»

Как-то вдруг само собой получилось, что Кащей, всегда шедший впереди их группы и решавший, что делать, отодвинулся на второй план и уступил место Ежу. Кажется, началось это со слов «Ну, пошли, раз ты так решил». Похоже, Паша по каким-то своим соображениям с места командира переместился на место консультанта и предоставил «стажеру» Генке бремя руководства. Словно давал возможность что-то важное сделать самому, чтоб стажер научился…

Генка переступил на носочках и осторожно заглянул в проем. Да, там два человека. Один валяется пузом на ящике, его руки скручены сзади; второй топчется рядом. Удачно — «тюремщик» стоит спиной. И его автомат лежит рядом — тоже на ящике, на соседнем. Конечно, под рукой — так, чтоб его удобно было схватить, но все-таки пара секунд на это уйдет. Но вот он что-то почуял, что ли… Шевельнул головой и вот-вот оглянется назад…

— Стоять, не двигаться, руки вверх! — рявкнул Генка, крик гулко покатился по коридору. Ствол он держал направленным в середину туловища «тюремщика», и даже чуть ниже — во-первых, чтоб при стрельбе с меньшей вероятностью подстрелить пленника, во-вторых — чтоб не убить «тюремщика» сразу. От пули ниже пояса мгновенно не умирают, а Генке хотелось еще допросить этого типа и разобраться — а ради, чего, собственно, им пришлось встрять в чужие дела.

На незнакомце тоже был ПНВ, потому направленные на него три ствола, высовывающиеся из дверного проема, он, без сомнения, увидел. И понял, что расклад не в его пользу. Одного, допустим, он подстрелить успеет — а двое других тем временем превратят его самого в решето.

— Если дернешься — стреляем, на пленника твоего нам плевать, — на всякий случай предупредил Генка. — Медленно лег на пол! Лицом вниз! Ме-е-едленно, я сказал! Завхоз, Кащей, если дернется — стреляйте на поражение.

«Тюремщик» распластался на полу. Пленник тяжело сопел, но молчал — Генка не сразу заметил, что рот у него заклеен куском скотча. Видимо, они прервали процесс допроса как раз в тот момент, когда «тюремщик» в очередной раз собрался применить к жертве жесткие меры, и подстраховался, чтоб никто случайно не услышал криков.

— Руки в стороны! Ноги развел шире! — скомандовал Генка.

Теперь «тюремщик» сам превратился в пленника. Ну, почти. Дело было за малым — обыскать и связать. Хотя из такой позы, в которой он замер на полу, атаковать было затруднительно, все-таки был определенный риск для того, кто приблизился бы к незнакомцу.

— Завхоз, достань веревку. И дай мне. Кащей, держим его под прицелом.

В протянутую руку Генки лег моток тонкого капронового шнура.

— Завхоз! Теперь ты его держи…

Спутники переместились вперед, теперь в голову пленника упиралось два ствола. Тот еле дышал и не думал дергаться, прекрасно понимая, что стоит ему едва шевельнутся — и все, каюк. Генка осторожно приблизился, Затянул шнур вокруг одного запястья, потом вывернул обе руки пленника за спину и крепко связал их. Потом отхватил кусок шнура и на всякий случай стянул и ноги пленника. И с облегчением переведя дух, обхлопал его боковые карманы. Вытащил десантный нож, вынул пистолет из набедренной кобуры. Ф-фух…

— Все, народ… Давайте-ка его перевернем. Передние карманы тоже надо обыскать, да и на морду его посмотрим — что за птица…

Пленника, обвязанного как батон колбасы, перекатили на спину. Он был без маски — иначе противогаз мешал бы «вести беседу» ему со своим пленником. Или, лучше сказать, с «пленником номер один». Генка откинул ПНВ и без церемоний посветил фонариком «пленнику номер два» в лицо.

— Опаньки… — Ёж почувствовал, как по лицу расползается дурацкая неуместная улыбка.

Он знал за собой этот недостаток — даже когда поводов для радости не было ровным счетом никаких, но что-то его очень сильно удивляло, то Генка невольно начинал улыбаться. Его обычно смешила сама нелепость ситуации — когда случалось что-то такое, чего случиться ну никак не должно было!

И вот теперь ее величество Случайность в очередной раз преподнесла ему сюрприз.

— Герр старлей… Сто лет не виделись! А если быть точнее — то деcять.

— Ты его знаешь, что ли?! — Юрка выдал риторический вопрос, хотя это и так было очевидно.

— Народ, знакомьтесь, — Генка обернулся к спутникам и широким жестом указал на сидящего на полу пленника. — Егор Ветряков, мой бывший взводный. Собственной персоной.

Бывший командир Ежа презрительно скривился:

— А ты как был шутом, Валохин, так и остался. Трепло! — буквально выплюнул он.

ПНВ у всех уже были сдвинуты вверх, и народ высвечивал место событий фонариками. Кащей с загадочным видом прятал взгляд, прикрывая лицо натянутым на самый нос капюшоном. Завхоз смотрел на Генкино лицо в резком свете галогенового фонаря. А Генка ухмылялся. Нехорошо так, невесело и хищно ухмылялся, вздернув верхнюю губу. И Завхозу вдруг показалось, что если бы у его спутника сейчас резко удлинились верхние резцы, превращаясь в вампирьи клыки — то Юрку это не очень-то и удивило бы. Генкиной улыбке только торчащих наружу клыков не хватало для завершающего штриха.

— А ты, как тогда был старлеем, так до сих пор и остался? До сих пор с тремя звездочками и бегаешь? Или вовсе выгнали? За особую жестокость… — выдал ответную занозу Ёж.

Он ткнул «шпилькой» наугад, но похоже — попал, потому что Ветряков скривился и бросил в ответ только вялое «Да пошел ты…»

Генка растерялся. Что делать дальше — он совершенно не представлял. Ну, повязали они эту парочку. И что теперь? Пристрелить обоих? Ёж не сомневался, что Ветряков поступил бы именно так. Но он-то не Ветряков…

К тому же Генку в этой ситуации что-то чрезвычайно смущало. Не понятно что… Еле слышный комар догадки зудел где-то в стороне, и пока еще не представлялось возможным даже определить, где он там вертится, а не то что прихлопнуть его. А в таких случаях торопиться не надо.

Его встряхнул Кащей:

— Ёж, а с тем что делать? — он кивнул на пленника, допросом которого до их появления занимался Ветряков.

А, да… Про него-то и забыли. Генка подошел к связанному. Молодой мужик немного постарше него самого, с невзрачным лицом, весь какой-то неприметный и невыразительный, среднего роста и среднего телосложения… Если бы перед Генкой поставили задачу — описать внешность пленника, то он вряд ли смог бы найти какие-то характерные и запоминающиеся черты, или просто найти сходство этого человека с кем-нибудь известным, чтоб сказать, например: «у него нос, как у актера Пупкина». Не было ничего такого в его внешности… Какая-то моль бесцветная, подумал Генка.

Только теперь он заметил, осмотрев пленного при свете фонаря, что у того окровавлены скрученные за спиной руки, а на кончиках трех пальцев — голое мясо на месте ногтевых пластинок.

«Однако», — подумал Ёж, — «Почему-то я не удивлен. Хотя раньше я не видел, чтоб Ветряк кого-то пытал, но… Почему-то мне всегда казалось, что он на это способен.»

Генка оторвал от губ пленного кусок скотча. Пленный ойкнул и хрипло задышал, торопливо набирая полную грудь воздуха — похоже, носом ему дышалось неважно. На его лице явно отобразилась радость — еще бы, впереди замаячила перспектива спасения. Конечно, он отдавал себе отчет, что шансы у него пятьдесят на пятьдесят, этих сталкеров он видит впервые и понятия не имеет, что они за люди — а вдруг головорезы почище Ветрякова? Но по сравнению с вариантом «остаться пленником у Ветрякова» половинный шанс все-таки был несоизмеримо высоким, потому что вероятность вырваться живым от бывшего Генкиного командира вообще немногим отличалась от нуля.

— Ты кто такой? И чего он от тебя хотел? — спросил Генка.

— Андрей, а кличут Краюхой. Да я в его, — он кивнул на Ветряка, — нычку залез… Приметил, где он барахло заховал, и решил глянуть — чем там можно поживиться. Ну и влип… Попалил он меня. Да сам я виноват, конечно…

Выговор у Краюхи был мягкий, южный, с характерным «г». Значит, местный, родом из «вильной и незалежной».

— Это верно, — глубокомысленно заметил Кащей. — Воровать нехорошо. Особенно у своего брата сталкера.

Генка наморщил лоб. Честно говоря, странный какой-то способ наказания вора выбрал Ветряк — связать и ногти ножом отколупывать. А надавать пинков и зуботычин не проще было бы? То ли у Ветряка за прошедшие годы прорезались куда более изощренные садистские наклонности, чем было в годы Генкиной службы, то ли связал и пытал он Краюху совсем с другой целью. Что-то он у Краюхи выспрашивал… Даром что Генка не разобрал слов доносившегося разговора на повышенных тонах, но вопросительные интонации Ветряка уловил более-менее отчетливо. Он точно что-то спрашивал у Краюхи. И уж наверняка не задавал риторических вопросов вроде: а будешь ли ты еще воровать? Ладно, и с этим тоже разберемся.

— Где ты влез в подземелье? — спросил Генка у Краюхи.

Тот на несколько секунд задумался.

— Есть тут один ход, про него мало кто знает, — наконец-то неохотно выдавил он. — Это не тот, который напротив поваленного забора, откуда все сюда залазят. И не на территории вокруг главного здания, где вояк полно — из-за них туда не сунешься. Это совсем другой, третий ход сюда. Он в таком укромном местечке на поверхность выходит… Могу показать где, если развяжете!

Генка, уже приготовившийся услышать вранье о том, как Краюха благополучно прошел заминированный лаз, был несколько удивлен. То ли парень понимает, что врать — себе дороже, и на вранье поймают, то ли он честен до глупости… А Ветряк был недоволен — судя по выражению его лица.

«А может, он ради этого и пытал Краюху? Может, как раз и подозревал насчет другого входа и хотел узнать про него? Но тогда какой смысл был Краюхе отпираться и молчать? Терпеть адскую боль и рисковать жизнью? Слишком высокая цена за сохранение в тайне всего лишь входа в подземелье, где всех ценностей — сталкерская нычка… Нет, чего-то тут не сходится.»

— Ну, и чего ценного ты в его нычке нашел? — Генка задал этот вопрос только потому, что не знал — о чем еще следовало бы спросить Краюху. Он тянул время, в надежде, что придет в голову какая-нибудь версия.

— Да ничего особенного, — поморщился Краюха. — Все то, что с собой в Зону обычно берут. Патроны, гранаты, жрачка… Ну, я патронов маленько прихватизировал, только стал вниз спускаться — а тут хозяин вернулся…

— Где сам тайник-то?

— Вон там, в трубе, — Краюха кивнул подбородком.

Генка прошел несколько шагов в указанном направлении, посветил в изгибающуюся широкую трубу, внутри которой уходила вверх лестница.

Значит, или Ветряк очень вовремя вернулся, — а такое везение нечасто выпадает, — или, уже уходя, заметил шныряющего в подземелье сталкера и решил проследить за ним и своим тайником.

— Слышь, Краюха, а кровососа вон там кто завалил? Не ты случайно?

— Нет, — замотал головой Андрей. — Слава богу, что кто-то до меня с ним разобрался.

Ветряк опять крякнул. На этот раз очень презрительно.

— Слышь, мужики, развяжите, — заныл Краюха. — Пальцы болят — сил нет! Я бы себе промедольчику ширнул… У меня свой есть, чужого не прошу!

— Да уж! — опять вклинился Кащей.

— …Только развяжите! Ну, виноват я, виноват! Признаю, кругом неправ! Но я за это уже огреб! Этот садюга три ногтя сорвал…

— А другой пристрелил бы без разговоров, — заметил Кащей.

«Да. Чего-то Ветряк слишком либеральничал с вором. Да еще здесь, на дикой территории, где запросто вешают над воротами для устрашения. В армии он и за меньшие проступки бил смертным боем, да к тому же всегда ненавидел криминальный элемент и считал, что их надо уничтожать на месте. Почему же сейчас не пристрелил воришку, раз уж здесь, в Зоне, мог спокойно это сделать? Не-ет, он точно у Краюхи что-то выпытывал. А Краюха наверняка не тот, за кого себя выдает. Вещи его посмотреть, что ли… Вдруг что-то особенное там найдется?»

Ничего особенного в вещах не нашлось — обычный багаж сталкера. И снаряжение средненькое — ничего уникального, все стандартное, все можно хоть на «Большой Земле» добыть, хоть у здешних торговцев купить, лишь бы были деньги. КПК оказался запаролен, но Краюха не стал ломаться и охотно согласился сообщить пароль, дабы спаситель удостоверился, что скрывать порядочному вору нечего, а пароль — так, банальная предосторожность, вроде замка на двери квартиры. Генка подумал и согласился — мало ли, вдруг что-то интересное для него найдется в чужом архиве информации? Раз пароль добровольно предлагают, то вряд ли, но привычка — хватать любую информацию, а уж потом разбираться, к чему ее можно приспособить — пересилила. Все данные из КПК Краюхи Генка перекинул на свой. Пришлось ради этого включить его ненадолго, но это проще, чем вытаскивать ноутбук.

А вот у Ветрякова в карманах разгрузки оказалось сразу два КПК, один из которых был запаролен, а второй открыт. На пароле — наверняка его собственный; Ветряков всегда отличался некоторой паранойей. А открытый КПК, значит, чужой… Наверное, Ветряк нашел его здесь, иначе зачем бы таскать с собой лишнюю вещь, когда можно просто перелить данные? Именно это Генка и сделал, намереваясь покопаться в полученной информации попозже, на досуге.

— Вот чего, народ, — сказал Генка, обращаясь к своим, — вы их караульте, а я слазаю в нору, тряхану еще вещички Ветряка. Слышь, Краюха, там ловушек нет?

— Теперь уже нет, — отозвался тот, всем видом показывая готовность сотрудничать.

Ветряков опять чрезвычайно недовольно гыркнул.

Несколько минут спустя Генка вывалился из трубы обратно в коридор.

— Во! — повернувшись к спутникам, он развернул перед собой какую-то тряпку. — Гляньте, какая хорошая вещица! У него в барахле нашел.

Кащей посветил на генкину находку. Это оказался трикотажный джемпер защитного цвета, с нашитыми отделочными хлястиками на плечах.

— Хэбэ! — довольно улыбнулся Ёж. — Прелесть! Себе возьму, в качестве компенсации морального ущерба.

— Какого еще ущерба?! — дружно не поняли спутники.

— Ну как «какого»?! А сколько времени мы тут потратили на возню с этими гавриками? Надо хоть что-то с них поиметь. Патронов у нас и так вагон, тащить затрахаемся, а шмотка мне пригодится. Я дурака свалял, запасного джемпера или хотя бы теплой майки с собой не взял. Вот так пропотеешь — и переодеться не во что. Шерстяной свитер на голое тело не наденешь, он колючий, а это — хлопок, этот в самый раз…

Генка беззаботно трепался о бытовых проблемах, а у Краюхи почему-то выражение лица стало, как ни странно, несколько огорченное. Уж ему-то, казалось бы, чего печалиться? Или сам положил глаз на эту одежку, а тут помешали? Но Ветряков даже и не пытался цыкнуть на Ежа и потребовать, чтоб тот вернул чужую вещь. Понимал прекрасно — радоваться надо, что отделался потерей одной тряпки. А ведь могли бы и все отобрать, раз уж сила оказалась на стороне Генкиной компании.

— Значит так, народ, — подвел итог Генка, — Меня задолбали оба этих типа. И в чужих проблемах разбираться мне надоело… План такой: сейчас мы идем по своим делам. Этих субъектов привязываем в разных углах… Так, на всякий случай… Монстров тут стараниями Ветряка больше нет, никто не съест… А на обратном пути развязываем Краюху, он идет с нами и показывает нам резервный выход. Если там все нормально, нету ни ловушек, ни засады, то отпускаем нашего доброго проводника, и пусть чешет на все четыре стороны. А сами возвращаемся и развязываем Ветряка.

— Чтоб коза не съела капусту, волк не съел козу, и коза не убежала? — хмыкнул Кащей. — Ну что ж, логично. Так и сделаем.

— Нельзя его отпускать! — вдруг раздался резкий голос Ветрякова. Лязгнул, как затвор.

Генка мельком бросил взгляд на бывшего командира. Как ни удивительно, но на его бесстрастном и невыразительном лице отразились растерянность и страх — всего на несколько мгновений и тут же пропали, да и выражение лица изменилось настолько мало, что сложно было бы заметить слабую тень этих эмоций, особенно тому, кто не был знаком с Ветряковым раньше. Но Генка заметил. Ветряк боится, что Краюха уйдет отсюда раньше него? Ну, нетрудно догадаться, почему.

— Боишься, что Краюха друзей приведет до того, как мы тебя отпустим?! — улыбнулся Ёж.

— Валохин, ты не лезь, куда не просят! — прорычал Ветряков. — А лучше развязал бы меня и валил бы отсюда, не твоего ума дело! С этим типом я сам разберусь.

Ишь ты, раскомандовался! Как будто он не валяется тут на полу, скрученный, как батон ветчины, а в центре плаца перед строем возвышается.

— Ветряк, ты сейчас не в том положении, чтоб приказы отдавать, если еще не понял, — снова улыбнулся Ёж. Он старался выглядеть спокойным и насмешливым, хотя в нем уже начала взводиться тугая пружина злости.

А Краюха изобразил на лице радость, но как показалось Генке, как-то немного неубедительно. И взмолился:

— Мужики, ну вы хотя бы вколите промедолу, а?! Сколько вы еще ходить будете?! А мне все это время терпеть?

— Да неплохо было бы, в воспитательных целях, — хмыкнул Кащей, но потом сжалился. — Ладно, черт с тобой… Где в твоем багаже аптечка?

Когда все трое вышли в соседний, дугообразный коридор, Генка остановился и задумчиво протянул:

— Н-да, странно как-то это все…

— Что странно? — не понял Завхоз.

Кащей молчал. И, как показалось Генке, молчал многозначительно. Хотя, может, эта многозначительность существовала только в Генкином воображении?

Ёж заглянул обратно в проем — вроде отошли достаточно далеко, отсюда пленники не услышат…

— Да встреча эта очень странная, — ответил Ёж. — Я как увидел рожу Ветрякова, так и обалдел. Получается, наши тропки деcять лет не пересекались, а потом вдруг ни с того, ни с сего пересеклись, да еще и в таком месте? Меня в Зону дела привели, и его какой-то зуд в Зону погнал… Потом уже в Зоне мы дружно премся в одно и то же место, в одно и то же время… Как ты думаешь, какова вероятность этого события, если оно произошло случайно?

Завхоз пожал плечами. В теории вероятностей он не разбирался, если вообще о ней слышал. Спросил только:

— А что он за человек?

— Долго рассказывать, — поморщился Ёж. — Взводным он у меня был. Я ж срочную служил, когда на Кавказе второй раз полыхнуло. Ну, и нашу часть туда… Короче, посмотрел я там на Ветряка. Крыша у него поехала, вот что. Убивать ему понравилось. И в мирной-то жизни был дерьмо дерьмом, обожал над солдатней поизмываться, а уж на войне-то вообще стал…

Генка махнул рукой. Потом подумал и добавил:

— Меня терпеть не мог всю дорогу…

И замолчал. Не стал говорить о том, что Ветряков весь срок службы считал его соплежуем и тряпкой. И ни к чему было говорить о том, что Генка также все полтора года Ветряка яростно ненавидел. Желал ему всяческих несчастий и мечтал увидеть, как Ветряк словит пулю или подорвется на мине. И вот теперь они встретились на «дикой территории», где Зона — закон, кровосос — прокурор. Где можно потешить свою жажду мести, и — концы в радиоактивное болото. Как будто кто-то подстроил эту встречу…

— Эй, народ, наговорились? — Кащей тихо окликнул обоих. — Пора двигать. Но теперь — молчок. Я не знаю, что там впереди…

Оно и верно, подумал Генка. А то настолько увлеклись чужой разборкой, что чуть не забыли, зачем вообще сюда пришли.

Опять выстроились цепочкой в затылок проводнику. Пустой коридор, кафельный пол, трубы вдоль одной стены. Генка машинально отслеживал звуки вокруг — глухо стучат подошвы по кафелю, где-то капает вода, булькают кислотные лужицы, — а мысли его упорно возвращались к сегодняшнему происшествию. И не только к нему, а и к событиям недельной давности. Нагромождение случайностей настораживало… И началось это еще с загадочной двери.

«Случайно или не случайно ее электронный замок среагировал на меня? Если сканер замка банально поломался, то какого черта он не среагировал на отпечаток пальца Кащея? Ему не все равно, испорченному замку-то? Однако же он щелкнул только от моего прикосновения… Ну ладно, допустим, дверь — это чей-то замысел. В конце концов, Кащей привел меня в то подземелье. Знал, куда ведет. И каким-то макаром настроил замок на меня, отпечаток заполучить несложно. Потом следующая случайность — как мы неожиданно застряли на Ростке. Кащей словно специально дожидался того же дня, в который Ветряков на Агропром притащится, чтоб мы тут столкнулись. Может такое быть? Да запросто! Если ему указание дали, и за Ветряком следили…»

От этих мыслей по внутренностям словно прошелся неприятный, липкий холодок. Как будто некто смотрит сверху на Генку Валохина, и подталкивает его по Зоне легкими тычками в спину — словно мышку в лабиринте прутиком в нужном направлении. Вот только кому и зачем нужном? Кому и для чего понадобилась встреча Генки с ненавистным бывшим командиром?

«Кто-то хочет убрать Ветряка моими руками? Не слишком ли сложный план? Куда проще было бы купить наемника. Значит, смысл не в том, чтоб убить Ветрякова, а чтоб именно я это сделал… А простой парень Краюха? Я понятия не имею, заслуженно он пострадал или нет, но такое впечатление, что мне кто-то сверху настойчиво подсовывает лишнее доказательство того, какой Ветряков гад. Дескать, убей его — и на земле чище станет. Черт побери… Как мне все это не нравится… Как будто некто залез в мои мысли, в воспоминания, вытащил оттуда самое жгучее из нереализованных желаний и подсовывает — мол, на, Ёж, кушай, пока дают! То есть, сделай то, чего давно хотел, а тебе за это ничего не будет. Тьфу! Терпеть не могу, когда меня пытаются использовать. Особенно — если делают это непонятно для чего.»

Конечно, высказывать свои соображения вслух Генка не рискнул. А то, чего доброго, спутники сочтут, что Ежа паранойя одолела, раз ему всюду мерещатся чьи-то козни и заговоры. И главное — непонятно, чьи.

…Тело, лежащее поперек коридора, он заметил одновременно с тем, как Кащей остановился и предостерегающе поднял руку.

Приблизились. Наклонились.

Вроде бы совсем человеческое тело, если бы не босые лапы — громадные, четырехпалые. Лицо размолочено пулями в клочья и превратилось в месиво. Длинные неряшливые пряди волос, похожие на паклю, слиплись в луже свернувшейся крови.

— Контролер… — шепотом выдохнул Кащей над ухом.

— Ага, — свистящим шепотом присоединился Завхоз. — Батя рассказывал, что тут в подвалах контролер живет. И потому сам не хотел сюда лазить, и нас — ну, то есть, помощников, — остерегал, чтоб не совались. Дескать, ничего понять не успеешь, как он крышу набок свернет… Будешь делать всякие глупости — такие, что сам потом ужаснешься, если кто расскажет, или глюки начнутся… — Завхоз замолчал, немного смущенно почесывая нос.

— Повезло, до нас его кто-то грохнул. Небось, твой друг Ветряк — крутой вояк… И тут он нам помог, выходит, — Кащей не удержался от подколки.

— Ты контролера опасался, что ли?

— И его тоже. Но кроме него тут и люди могли быть… Хрен редьки не слаще.

Пошли дальше.

«Честно говоря, я и забыл, что тут контролер обитает — только сейчас вспомнил, как Паша мне про это рассказывал, да и на Ростке от народа наслушался… Но раз монстр давно мертв, значит, все произошедшее сегодня не могло быть наведенным мороком. Все это было в реальности, и сейчас двое человек валяются связанными в коридоре. И их судьба целиком зависит от моего решения, как бы пафосно это ни звучало… Хотя вроде бы я уже решил. Может, не стоило оставлять их там связанными? Или надо было оставить с ними Завхоза, на всякий случай? Вдруг принесет монстрюка, а тут — добыча готовенькая, на блюдечке с золотой каемочкой… Или человек какой пройдет и их развяжет, тогда нам всем кирдык — Ветряков жилы порвет, но догонит и прикончит нас. Ох, черт побери, не догадался я. Никудышный из меня командир. Привык всю жизнь только свои шаги продумывать и рассчитывать, а вот другим указания давать не умею — сроду чего-нибудь да забуду.»

После остановки возле трупа контролера прошли совсем немного — до конца коридора, где возле торцевой стены громоздился грубо сколоченный из фанеры и неструганных реек контейнер, габаритами метр на полтора, и высотой Генке примерно по пояс.

— Стоп, — скомандовал Кащей, хотя дальше двигаться и так уже было некуда.

«Ну и куда теперь? Заблудился наш проводник, что ли?» — подумал Ёж.

— Мужики, скидываем рюкзаки, и надо этот контейнер отодвинуть.

«Ага, вот, значит, в чем секрет…»

Три пары рук уперлись в занозистые ребра, внутри ящика что-то загрохотало о фанерные бока. Тяжелый-то какой! Чем только его набили?.. А заколочен крепко, ножом такой не раздербанишь, тут «фомка» нужна. «Которой у нас с собой нету», — подумал Генка, — «Мы же все-таки не Фримены, «фомки» с собой таскать». С кряхтением и скрежетом еле-еле сдвинули контейнер с места, разворачивая его на девяносто градусов. Еле-еле справились втроем, вот когда Генка порадовался, что Завхоза не оставили караулить пленников. Вдвоем точно не смогли бы развернуть этот гроб с музыкой.

За ящиком обнаружился черный провал с торчащими, грубо отколотыми краями кирпичей — в стене кто-то когда-то пробил лаз. Небольшой, сантиметров семьдесят-восемьдесят в ширину и высоту, как раз чтоб пролезть на четвереньках, предварительно сняв рюкзак.

— Ого, значит, теперь лезем в крысиную нору? — Ёж, нагнувшись, заглянул в темноту, но ничего толком не разглядел в невнятном, зеленоватом изображении в окулярах ПНВ.

— Это проход в соседний коридор, — пояснил Кащей. — Нужная нам лаборатория направо, в самом конце. А нормальный вход завалило после взрыва… Когда проходили через площадку, помнишь, там коридор на два разветвлялся? И возле другого проема — завал? Он метров на десять тянется… Решили, что проще стенку проковырять, чем его разбирать.

Кащей придвинул рюкзак поближе, опустился на четвереньки и шустро нырнул в лаз первым. Втащил за собой рюкзак.

— Такое ощущение, что мы лезем в дырку в заднице, — хмыкнул Еж и пополз вторым. — Завхоз, рюкзак пододвинь, да?!

В лаборатории ничего необычного не обнаружилось. Все то же самое, что Генка уже видел в подземельях под «Колосом» — покореженные штативы, раскуроченные приборы, разбитые компьютеры и колбы, трупики подопытных животных в клетках; а Завхоз таращился вокруг, что называется, «во все окуляры». Он оказался в таком месте впервые, и ему все было в диковинку. Кое-где попадались и человеческие останки; их Юрка боязливо обходил. В коридоре из-под ног взметнулись клочья пепла, местами сохранившие форму бумажных листов — судя по всему, здесь когда-то сожгли кучу бумаг. Наверняка документы уничтожали. Вынесли и подожгли перед тем, как вылезти через дыру наружу. Плохо… Генка, обшарив столы и шкафы, был очень разочарован. Ничегошеньки не оставили для его любопытной натуры… Что смогли — унесли, что не смогли — то сожгли. Впору было локти кусать от досады.

Панорамы лаборатории и крупные планы объектов он заснял быстро; благо, командовать помощниками-осветителями Ёж уже наловчился. Он машинально ловил в видоискатель наиболее выигрышные ракурсы приборов и останков животных, а сам думал только о том, что посещение этого места, похоже, ни на шаг не приблизит его к разгадке тайны двери с испорченным кодовым замком.

Пленники дожидались на том же месте, где их и оставили — за время отсутствия Генки и компании с ними ничего не случилось.

— Краюха! Радуйся, близится твоя свобода! — Генка на ходу залихватски поигрывал ножом.

Ветряков, глядя на это, только презрительно дернул уголком рта и тихо выругался сквозь зубы. Ёж перерезал узел и распутал шнур, стягивавший ноги Краюхи. Свой рюкзак он брякнул на пол:

— Завхоз, останься пока тут, с вещами. Да и какой смысл тебе таскаться туда-сюда? Мы только проводим Андрюху до выхода и вернемся. Опять же, я вещички его поднесу, развязывать пока не будем, ты уж извиняй, приятель…

С этими словами Генка подхватил рюкзак Краюхи, тот с кряхтением и постаныванием поднялся на затекшие ноги. Не удержал равновесие, качнулся, съездил раненой кистью по стене — и громко выругался.

— Ну пошли, что ли, — немного потоптавшись на месте и размяв ноги, он двинулся вперед.

Кащей и Генка переглянулись, шагая следом за ним — Андрей явно направлялся к лестнице, верхняя площадка которой была наглухо завалена кусками железобетона из обрушившегося перекрытия.

Когда отошли на приличное расстояние от дожидавшегося своей очереди на освобождение Ветрякова, Краюха начал замедлять ход, потом остановился и обернулся.

— В чем дело? — нелюбезно поинтересовался Кащей.

— Поговорить надо, — ответил Краюха, обращаясь к Генке. — Вообще-то лучше бы наедине, без лишних ушей, но ведь твой товарищ все равно не захочет уйти? Хотя это для его же блага. Меньше знаешь — крепче спишь, верно?

— Ничего, ты за мой сон не беспокойся, — проскрипел Паша.

— Ладно, — Краюха шумно выдохнул, словно перед глотком спирта. — Честно говоря, я не собирался раскрываться, но в сложившейся ситуации это единственный выход… Я — сотрудник СБ Украины, майор Андрей Каравайный…

— Очень приятно, — перебил его Генка. — А я — Дарт Сириус, император галактики.

И улыбнулся до ушей.

— Не верите, — вздохнул Краюха. — А доказать мне нечем… Удостоверения с собой не ношу. В Зоне работаю под прикрытием, типа простой сталкер-одиночка… Ну ладно, вы хотя бы дослушайте все до конца, а там уж поступайте, как знаете. Мы гоняемся за Ветряковым по всей Зоне уже месяца два. Сегодня я наткнулся на него чисто случайно…

«Опять случайность», — щелкнуло в голове у Генки. — «У меня случайность, у него — тоже… Но его случайность почему-то очень тесно связана с моей…»

— …Я шел по совершенно другому делу и заметил его неподалеку, когда Ветряков направлялся на Агропром. Пошел следом. Влез в его тайник, чтоб зарядить в вещи маячки и микрофон… Но оказывается, он почуял неладное, и тоже стал меня подкарауливать. Только я из его норы выполз — и тут же попал, как кур в ощип…

Теперь Генка слушал, не перебивая. Как все-таки меняет впечатление о человеке его манера разговаривать… Южный акцент Краюхи никуда не делся, но исчезла интонация простецкого разбитного парня. Теперь он говорил сухо и четко, и уже не тянул на недалекого жуликоватого раздолбая.

— Микрофон и один маячок я засунул в его рюкзак, а второй — для страховки — в джемпер. Тот самый, который тебе приглянулся. Под декоративную заплатку. Долго думал, куда бы маячок пристроить, чтоб эту вещь Ветряков точно не выбросил и не оставил в схроне… Лучше всего было бы в разгрузку, конечно, но разве ж подкрадешься к нему незаметно, чтоб «жучка» в карман подсунуть? Ну, и придумал — в джемпер. А ты, Геннадий, своим крохоборством чуть не сорвал все нафиг! Да, я сам виноват, что попался. Да, я слил ему маячок в рюкзаке, когда он начал отколупывать мне ногти… Я надеялся, что сумел убедить его в том, что этот маячок был единственным… Тогда маячок в джемпере остался бы, и Ветрякова вели бы по нему!

— Ты думал, что он тебя отпустит? — фыркнул Генка.

— Нет, представь себе! И я знаю, что он из себя представляет, не хуже, чем ты! Он в Зоне куролесит уже месяца три… Сколько народу уже положил…

— Удивил! — теперь насмешливо фыркнул Кащей. — Да тут каждый день народ друг друга кладет пачками, и вам плевать! И вдруг спохватились, что один наемник других по «мокрому» счету переплюнул! Небось, он какую-то важную шишку шлепнул, раз вы зашевелились?

Краюха, то есть майор Андрей Каравайный, недовольно поморщился.

— Про убийство штабного полкана слышали? — он посмотрел по очереди на Кащея и на Генку. — Наглое, дерзкое, и, в общем-то, бессмысленное по большому счету. Совершенно необязательно было убирать заложника после акции, но Ветряков твердо следует правилу «мертвые не потеют».

— Ага, значит, из-за полкана всех «конторских» в Зоне вздрючили и напомнили, что как бы пора мышей ловить, — подвел итог Генка. — Чей полкан-то был — наш или ваш? Хотя наверняка ваш, ради нашего стали б вы шевелиться… Разве что пригрозили бы газовый кран вам завернуть…

На этот политический выпад Андрей не отреагировал.

— …После того убийства, когда установили личность наемника, все наши сотрудники в Зоне получили ориентировку и досье на Ветрякова. Но он хитрый и осторожный, как черт. Принципиально действует в одиночку, мы очень долго не могли его засечь…

— А чего вы от него хотели-то? — опять перебил Генка. — Раз и так знали, кто того штабного убил, то на кой надо было Ветряка выслеживать? Под суд его отдать хотели, что ли? В справедливость поиграть? Зачем ты полез к нему сажать жучков-маячков — не проще ли было пустить ему пулю в затылок?

— Нам не нужен его труп, — терпеливо объяснил Андрей. — Нам нужно узнать, куда он дел… Ну, скажем, одну вещь. Экспериментальная разработка, ее пока только здесь, в Зоне, изготавливают. Он взял заказ, что добудет образец… Из лаборатории Ветряков его унес. А к посреднику не принес. Есть подозрения, что он то ли ищет другого покупателя, то ли решил выйти на своего заказчика в обход посредника, чтоб кусок побольше для себя урвать. Нам нужна эта вещь, а не его труп. А раскалывать его — долго, муторно, хлопотно, возни много… Вот и надеялись, что он сам выведет нас рано или поздно туда, где он вещицу прячет. Для того и нужен был маячок с микрофоном…

— И ты, значит, как пионер-герой — решил пожертвовать жизнью, лишь бы маячок ему подсадить? — Генка явно издевался. — Слушай, как там тебя… Кавайный, что ли?!

— Каравайный…

— Так вот, Кавайный, — Ёж, кажется, вовсе не замечал своей нарочитой оговорки, — сдается мне, что ты опять где-то в чем-то мне врешь. Не проще ли было отследить Ветряка через КПК? И незачем играть в юного подпольщика, рисковать своими ногтями и жизнью…

— Через КПК?!

— Только не делай вид, будто не понимаешь! Точно так же, как вы можете местонахождение любого человека установить через его мобильник. И даже разговоры прослушать. Да это сейчас могут даже частные детективы, если заведут нужные знакомства у операторов связи… Чего так смотришь, Кавайный?

— Каравайный!..

— Вот только не надо ля-ля, будто вы не могли прослушать КПК Ветрякова! Разве только он бы им не пользовался… Но ведь когда мы трясли его вещи, КПК был включен! Ветряк не носит его обесточенным, он им активно пользуется. Вот сроду не поверю, что у вас нет доступа к сталкерской сети… — сказал Генка и осекся.

Опаньки…

Майор Каравайный смотрел на него молча и очень выразительно. И в его взгляде читалось явное подтверждение Генкиной догадке.

— Руки развяжи, что ли, — наконец попросил он. — Лаз вон там, в завале, но дальше надо протискиваться, и со скрученными за спиной руками это очень неудобно.

Генка перерезал бечевку возле узла, машинально смотал вокруг кисти. Каравайный растирал затекшие запястья и кривился, когда три пальца в торопливо и неаккуратно намотанных бинтах задевали друг за друга.

У них нет доступа к сталкерской сети… Они не могут заявиться туда, где сидят операторы (а кстати, где они сидят?) и потребовать «распечатку разговоров такого-то абонента за прошлую неделю». И потому Краюха реально шел по лезвию ножа…

Кащей опасливо потрогал крайний в завале кусок железобетона с торчащими прутьями арматуры.

— И как только ты не боишься тут лазить? Рисковый ты парень, Андрюха… Нетушки, лучше мы вернемся там же, где заходили, а сюда я не полезу…

— …Теперь остается только одно — брать Ветрякова и раскалывать его, — продолжал Андрей с того же места, на котором остановился. — Не складывать же одежку обратно ему в рюкзак, он все поймет… Разумеется, воля ваша, вы сейчас можете вернуться и проводить вашего знакомого до выхода… А нам начинать все сначала, причем это будет еще труднее. Я уж молчу, сколько еще народу он положит до того, как мы сможем его взять в следующий раз…

— И сколько еще штабных полканов недосчитается ваша армия… Или все-таки наша?

Краюха поднял голову и посмотрел на Генку, как усталый учитель на тупого пятиклассника.

— Тебе решать. И своей жизни ты сам хозяин. Только если ты Ветрякова отпустишь, а потом найдешь своих друзей с перерезанными глотками, или они у тебя на глазах упадут, получив по пуле в башку — то ты будешь точно знать, кто в этом виноват.

«Да, разумеется… Знает, чем меня смутить… А ведь я действительно хотел отпустить Ветряка… У меня нет оснований на все сто поверить хоть одному, хоть другому. Пусть бы сами разбирались…» — Генка задумчиво покусывал губу. Опять концы с концами не сходились.

— Слышь, Краюха… А на кой ты сейчас рисковал? — медленно проговорил Ёж. — Нам все это рассказывал… Мог бы просто свалить отсюда с благодарной улыбкой на лице, а потом рвануть к воякам в другую часть Агропрома, наверняка у вас предусмотрена какая-то система подтверждения твоих полномочий, и поднять эту гвардию на облаву. И с большой вероятностью сцапали бы и нас, и Ветряка. А то ведь теперь сам можешь пулю в затылок огрести. Должен бы понимать, что нам светиться перед Конторой совершенно ни к чему…

Он старался придать голосу как можно более угрожающую интонацию, хотя не сомневался, что сб-шник раскусил его на раз. Андрей не мог не понять, что Генка не прикончит его здесь — не того сорта человек. Потому и раскрыл карты.

— Пока свяжутся, пока полномочия подтвердят, пока согласуют — столько времени пройдет, что Ветряк успеет добежать до Припяти, — с легкой усмешкой сказал Краюха, глядя Ежу в глаза. — Это при том раскладе, что ты отпустил бы его сразу, как только вернешься. А если оставишь связанным здесь — дождется нас, куда он денется. Вы-то по любому успеете свалить.

«Надо же, и не ткнул в нос — мол, слабак ты, все равно бы не прикончил», — подумал Генка.

— Ну, так я могу идти? — поинтересовался Каравайный.

— Действительно к воякам пойдешь?

— Да, больше мне на помощь звать некого. Вылезу здесь. Через колодец во дворе того корпуса слишком рискованно. Забирайте вашего друга Завхоза и валите отсюда. В любом случае валите, что бы ты ни решил насчет Ветряка… Я понимаю, что сейчас жив только благодаря вашему внезапному появлению. Потому и хочу отблагодарить, чем могу.

— А самая лучшая благодарность от эсбэшника — это забыть наши лица, — ввернул Кащей.

— Именно это я и имел в виду, — фыркнул Каравайный. — Вы были в масках-«душегубках» и не снимали их. А рост, телосложение и прочие приметы я не разглядел в темноте. Ладно, валите. Около часа форы у вас будет… Э, оружие-то вернете? До военных еще дойти надо!

Генка протянул Каравайному отобранный у того пистолет, автомат и полные магазины. «Ладно, на всякий случай, пока тот не уйдет, не будем поворачиваться спиной к завалу», — подумал он.

Каравайный протиснулся в узкую щель между глыбами железобетона. Шелест каменной крошки и звук шагов вскоре затихли; Генка и Кащей, сначала пропятились спиной вперед до поворота, а потом рванули рысцой в коридор, где рядом со связанным пленником и вещами дожидался их Завхоз.

Ветряков, увидев их, с готовностью дернулся. Надо же, поверил, что его отпустят! Или просто наглости немерено, и потому настолько уверен в невозможности неподчинения его командному голосу?

— Бери рюкзак, уходим, — бросил Генка Завхозу и взвалил на спину свой.

— А этот? — Юрка указал на пленника.

— А этот остается, — оскалился Ёж.

— Чего? — вскинулся Ветряков. — Ты отпустил этого типа? Дурак… Ну какой же ты идиот, Валохин, всю дорогу идиотом был, идиотом и остался… Чего он тебе наплел?! Лапши навешал, а ты купился… Он же на америкосов работает! Нельзя было его отпускать! А ну, развяжи меня, быстро! Может, еще успею догнать гада…

Генка расправил куртку на плечах под рюкзачными лямками.

— Нет, Ветряк, я передумал. Не развяжу.

Ветряков чуть ли не зарычал:

— Значит, наплел он тебе чего-то… Обманул дурака… Или ты просто мстишь? За все старое? Дорвался…

— Нет, Ветряк. Не в мести дело. Хотя было бы заманчиво, честно говоря… Но я не из-за этого передумал. Не в мести дело, и не в Краюхе… А в тебе. Я понятия не имею, кто из вас прав, кто виноват, и кто на кого работает, но есть один факт, который я сам видел, своими глазами… И своей башкой обдумал. Ведь тебе надо было только убрать из багажа средства слежения, так? Ты же мог бы просто дождаться, пока Краюха уйдет, мог бы сам перетрясти вещи и найти маячки и микрофон, а потом подсунуть их какому-нибудь прохожему сталкеру, или вовсе прицепить к шкуре псевдопса… Но тебе это неинтересно. Ты же любишь мучить и убивать… И потому ты предпочел сцапать шпиона и совать нож ему под ногти. А потом ведь прирезал бы, верно? И потому я тебя не отпущу. Одним убийцей в Зоне меньше будет.

— И как ты только жив здесь до сих пор, с такими-то заморочками, — презрительно выплюнул Ветряков. — Или только вчера за периметр зашел?

Генка, уже сделавший несколько шагов по коридору в направлении выхода, остановился и оглянулся, хотя время уже поджимало.

— За периметр я зашел не вчера и даже не позавчера… А ты вот посиди и подумай, пока вояки не прибежали… Зона дает нам возможность делать то, что хочется. И я это на своем опыте понял. Вон Завхоз, например… Завхоз, сколько ты с Батей ходил? Полтора месяца? И за это время ни одного человека не убил. И я не убил. И Кащей не убил.

— Да Батя — мужик осторожный, он ни с кем не ссорился, а нам всегда велел сидеть тихо, пока сам шел с кем-то дела перетирать, — пояснил Захвоз.

— Потому что необязательно всех подряд мочить. Можно и не мочить, если не хочешь. Другие же люди как-то умудряются, а, Ветряк?! Вот и подумай над этим. Ладно, народ, все! Валим!

Вовремя! Едва они успели выскочить из люка и перевалить за ближайший пригорок, как Кащей резко дернул спутников за рукава:

— Ложись!

Генка и Завхоз послушно распластались в чахлой траве.

— Вон, смотрите, — Кащей указывал на движущиеся фигурки солдат.

Генка приник к окулярам бинокля — среди четырех военных в однотипных «СКАТах» маячила уже знакомая фигура в сталкерском комбинезоне. Значит, Каравайный все-таки повел вояк за Ветряковым через дальний лаз. Почему-то они не стали спускаться в подземелье на территории возле основного корпуса, а пошли сюда поверху…

«Неужели он хотел дать мне возможность увидеть, как они заберут Ветрякова? Хм… Странно, но факт.»

Все пятеро спустились в лаз. Завхоз, заметно нервничающий из-за раздающегося все ближе поскуливания слепых псов, заикнулся было насчет «пора уходить», но нарвался на суровую отповедь Кащея. Мол, только мы дернемся, как эта зондеркоманда обратно вылезет, и привет! «Нет уж, лежим и ждем!» Ждали долго. Солдаты все не возвращались и не возвращались. «Никто их там не сожрал?» — озадачился Генка. — «Да вроде бы уже некому…» «Тебе-то что за печаль?» — ответил Кащей. — «Ты свою часть дела сделал, твоя совесть чиста. А на большее ты и не подписывался. Да наверняка они обратно под землей прошли… Ладно, давайте-ка потихоньку отчаливать. Не ночевать же здесь!»

Обратно к дороге они выбирались осторожно, продвигаясь за холмами — береженого бог бережет. Потом снова лежали, уткнувшись носами в безжизненную жухлую траву — пережидали, пока уйдет подальше патруль из трех человек. Тем временем тусклый день незаметно подкатился к вечеру, и сумерки застали троицу возле железнодорожного депо. Тащиться в темноте через Свалку Кащей не захотел, да и спутники его дружно поддержали. Тем более что пустые желудки всех троих отчаянно урчали и требовали еды. На ночлег устроились в депо, немного в стороне от постоянно тусующейся здесь сталкерской братии. Пока кипятилась в котелке вода, Генка слил в ноут с камеры отснятые материалы и запустил их перекачку на сервер. Вот, теперь господин Фокс наконец-то удовлетворится. А сам, дожидаясь кипятка для разогрева концентратов, начал просматривать информацию, переброшенную с КПК Краюхи и Ветряка. В краюхинской папке ничего интересного не нашлось; да смешно было бы предполагать, что эсбэшник стал бы записывать в электронный блокнот что-то важное и секретное. Потом Генка открыл записи с чужого КПК, найденного в кармане Ветрякова. И обалдел.

Кащей и Завхоз давно уже лязгали ложками и призывали его «идти есть, пока все не остыло», а Ёж не мог оторваться. Потому что перед ним был отчет поисковой группы, отправленной в НИИ Агропром за материалами, оставшимися там после пробуждения Зоны. Вернее, часть отчета о деятельности Агропрома и его связях со смежными организациями. Генкин взгляд зацепился за уже знакомое название: СКБ «Вымпел» — туда лаборатории Агропрома отправляли некие «опытные образцы».

Опять это заведение… «Вымпел» уже упоминался среди смежников лабораторий под «Колосом». И даже странно, что в списке заданий от Фокса «Вымпела» не было. Нет, туда обязательно надо сходить.

— Кащей, слышь… — Генка наконец отвел уставшие глаза от экранчика КПК. Читал он прямо с него — какое-то шестое чувство подсказало, что не надо перебрасывать информацию на свой ноут, пока тот подключен к Интернету. — Кащей, ты наверняка знаешь, что за место такое — СКБ «Вымпел»?

— Ну, знаю, — Кащей неторопливо облизал ложку. — Ёж, ты сегодня есть собираешься? Или, может, нам с Юриком твою хавку поделить, чтоб добро не пропадало? Все разогретое стоит, остывает…

— Так что за место этот «Вымпел»?!

Кащей многозначительно помолчал. «Ишь ты, тянет резину, цену себе набивает», — разозлился Генка.

— Гиблое это место, — наконец сказал он. — Ты туда хочешь сходить, что ли?

— Да, хочу.

— Бесполезно, — бросил Кащей. — То есть, к окрестностям я могу провести, но таскаться туда нет смысла. Мы все равно не сможем войти внутрь. А снимать забор вокруг корпусов — кому оно надо?!

— А почему не сможем войти? — насторожился Генка.

— Вот подойдем туда — сам почувствуешь, почему.

И Кащей, всем видом показывая, что разговор на сегодня закончен, начал устраиваться на ночлег.

Генке казалось, что он вырубиться, едва пристроит голову на рюкзаке. Но, несмотря на усталость, сон не шел — сказалось нервное напряжение сегодняшнего дня. Генка то задремывал, то просыпался снова, и далеко не каждый раз мог различить, наяву или во сне он слышит потрескивание костра в бочке и невнятно бубнящие о чем-то голоса. Он вздрогнул, когда показалось, что мимо него Краюха ведет связанного Ветрякова — и понял, что это всего лишь огрызок зыбкого сновидения. Да, черт побери, слишком много слов, которые он хотел бы выплюнуть в лицо этой твари, пришлось проглотить обратно. Это только в кино у героя всегда есть время толкнуть речь — противники подождут. В жизни они ждать не станут… Некогда было метать бисер перед ветряковским рылом, хотя много чего за душой накопилось… Но и бесполезно, честно говоря. Закоренелого убийцу все равно не переделаешь словами. Однако же какая странная ситуация сегодня вышла… Обстоятельства словно бы для того сложились именно так, а не иначе, чтоб опровергнуть убеждения Ветрякова — и его «веревочка» довилась до конца. А может, все равно он ни хрена не поймет, а просто решит, что ему не повезло — противник оказался сильнее и многочисленнее, а уж в следующий-то раз… Если он будет, конечно, этот следующий раз. Если Ветрякова не пристрелят в камере после того, как выбьют из него нужные сведения, а отправят в лагерь. А вдруг он и вовсе сбежит из-под стражи еще в Зоне?! Тогда получится, что Ёж и в самом деле все испортил. Потому что и «жучка» у Ветрякова не будет, и через КПК его не смогут выследить… Но как странно — служба безопасности не может выйти на операторский центр сталкерской сети! Ни технически его засечь, ни каким другим способом отыскать…

Когда Генка в очередной раз соскользнул в дрему, ему приснилось, что он открывает загадочную дверь в подземелье под «Колосом». Просто подходит и набивает какой-то код, и бронированная плита легко отходит в сторону. Перед Генкой — операторский зал, испуганные техники вскакивают со своих мест…

— Эй, просыпайся, — раздался над ухом шепот Завхоза. — Твоя очередь дежурить.

Сидя на вахте, Генка обдумывал поднакопившиеся факты, крутил их так и этак, мысленно выкладывал «мозаику». И в нее упорно не укладывалась одна деталь: если у Службы Безопасности нет доступа к сталкерской сети, то тогда чьего шпионства через КПК боится Кащей? От кого он боится получить ложную информацию и в чьей игре опасается стать пешкой? «Или это у украинской СБ нет доступа к сети, а у нашей есть?» — думал Генка. — «Хы, а вот попал бы какой-нибудь российский безопасник в такую же ситуацию, как Краюха! И чтоб мы его спасли! Тогда можно было бы поклянчить у него информацию в обмен на спасение… Но, конечно, такое вряд ли уже повторится.»

Сентябрь 2010 г. Зона отчуждения

Романа вместе с группой встретила военная база в окрестностях Зоны, где «добровольно сотрудничающие» из первой волны сталкеров учили своим премудростям служивых силовиков самых разных ведомств — у многих были свои интересы в Зоне, которые они старались тщательно засекретить друг от друга. Старшим группы в тот раз был назначен Силантьев, имевший за плечами уже три похода в Зону. А информация касательно задания, которою сообщили Роману прямо перед отъездом, немногое прояснила. Цель — бывшее СКБ «Вымпел». После того, как путь в здание будет расчищен, Роман должен проследить, чтобы в указанных кабинетах (план помещения прилагается) были извлечены из компьютеров жесткие диски (техника там старая, никаких ноутбуков в помине нет), помещены в переносные контейнеры, и доставлены в целости и сохранности к периметру. Груз очень ценный. Обеспечить его сохранность любыми способами. Вот, собственно, и все, что ему сочли нужным сообщить… Все остальное было в ведении Силантьева. Расчистка прохода — на нем. А на Романе, кроме ответственности за груз — еще и обязанности снайпера, благо есть соответствующие умение и опыт.

Прикомандированный к ним проводник — шустрый, черноволосый, еще довольно молодой мужик по кличке Воронок, — сразу развернул перед Романом и Андреем карту и показал точку назначения. «Я вообще-то те места хорошо знаю, но как выброс пройдет — еще разок схожу. Во-первых, аномалии как пить дать с прежних мест сдвинутся. Пощупаю, где они будут, где их лучше обойти… Во-вторых, посмотрю, не случилось ли там каких-нибудь более крупных перемен.» Насчет «крупных перемен» Роман, честно говоря, сначала не понял. И подумал, что речь идет то ли о вылезших после выброса полчищах монстров, то ли о толпах рисковых добытчиков, которые рванут на «свежачок» — пока никто не успел до них артефакты подобрать. Но оказалось, проводник имел в виду совсем другое.

— Да тут с апреля Зона несколько раз вверх тормашками перевернулась! После выброса не то что все аномалии на других местах — а вышки, дома, деревья с места на место кочуют! Вот не поверите — я один раз водокачку не нашел! Раньше торчала на краю села, откуда ни подойди — ее видно, а теперь — нету! Потому и схожу заранее… А то вдруг хорошее место для ночлега куда-нибудь подевалось…

— А без ночевки в Зоне никак не обойдемся? — удивился Силантьев.

— Идти нам вот сюда, — начав пояснения, проводник ткнул в некую точку на чистом зеленом пространстве карты. — Если выходить с этой базы часов в шесть утра, то туда дотопаем минимум к двум-трем часам дня. Потому, что идти не по прямой, вот тут и тут придется делать большие крюки. Здесь — пятно радиоактивное, его лучше обойти…

— Да-да, точно! — согласился Силантьев. Даже как-то слишком поспешно и немного испуганно. — В радиацию не полезем. По крайней мере, без крайней необходимости.

— …А вот тут раньше ферма была, и теперь там свиньи-уродцы стадами бродят. Да еще стаи собак вокруг них — ну как же, пища! Ни к чему нам с ними сталкиваться и зря рисковать… — продолжил Воронок. — Вот и выходит: пока все обойдем — полдня долой. И кто знает, сколько вы там с вашими делами проваландаетесь?

— Да, несколько часов нам точно понадобиться, — подтвердил Роман.

— Вот, и я говорю — как бы не пришлось возвращаться затемно. А затемно по Зоне… — Воронок помотал головой из стороны в сторону.

— Потому предлагаю: идти вот сюда, — его палец указал другое место, немного в сторону от пункта назначения. — Там в заброшенном поселке, есть несколько хороших мест для ночлега — и окна заделаны, и двери закрываются. Там и заночуем. А оттуда выйдем рано утром, до «Вымпела» добредем часов в девять, и весь день впереди! До темноты можно успеть даже на базу вернуться.

— То есть, получается, ночевки в том поселке нам по-любому не избежать, когда бы мы ни вышли? — задумался Роман. — Ну ладно. Вам виднее.

— К тому же, вокруг «Вымпела» снорков полно, — Воронок вытращил глаза, наверное, для пущей убедительности. — А еще шатунов. Лезут всякие рисковые товарищи к институту за артефактами, каждый думает — я сейчас быстренько пробегу, успею выскочить… И теряют рассудок. Потом шатаются по округе с выпученными глазами да тупо палят во все стороны, пока патроны не кончатся. Представьте, каково вам будет после дневного перехода под рюкзаками отбиваться от всех этих тварей?! Волочь-то вам на себе — ого-го! А если подойдем туда от поселка, с утречка, то вы будете еще вполне бодрые и свежие.

— Логично, — согласился Силантьев. — А собаки там есть?

— Они там постоянно не живут, — Воронок отрицательно помотал головой. — Если только забредут откуда-то… Не нравится, видать, им там… Снорки — еда невкусная! И слишком когтистая! Собаки — они все больше вокруг мест, где плоти водятся. А вот чего там точно ни разу не видели — так это кровососов. Конечно, в нашей непредсказуемой Зоне ничего гарантировать нельзя, но факт — ни разу их там не было…

— Ладно, спасибо, — Силантьев дал понять, что на сегодня разговор окончен.

Проводник уже свернул карту, и собрался было встать из-за стола, как Роман тормознул его очередным вопросом:

— Я тут на базе уже понаслушался, вроде бы местность рядом с «Вымпелом» очень урожайная на артефакты? И потому чуть поодаль, там, где снорков уже меньше, постоянно пасутся банды, сталкеров-одиночек чистят… Мы с ними не столкнемся?

— Я про это уже говорил вашему начальству, — нахмурился Воронок. — Они мне посоветовали не забивать голову, дескать, не моя забота, и они сами разберутся. Так что не ко мне вопрос.

Пока их группа осваивалась в новых условиях и под руководством опытного сталкера совершала недолгие вылазки внутрь периметра, взвод контрактников с базы ушел вглубь Зоны. Вернулись двое суток спустя, и не все… С чего бы вдруг этот рейд? Роман успел задать несколько вопросов контрактникам — как оказалось, ходили зачищать участок местности неподалеку от «Вымпела» от разгулявшихся бандитов. Еще более странно… С каких пор военных стали беспокоить грабежи одних сталкеров другими? Их дело — хватать всех, замеченных поблизости от периметра; и какая, спрашивается, им разница — ползал ли задержанный самолично среди аномалий, или отбирал артефакты у кого-то, приставив тому ствол к виску? Похоже на то, что расчищали дорогу для их группы… Однако, банда — это вам не водокачка, которые здесь тоже временами с места на место кочуют. Одних джентльменов удачи шуганули — другие придут. Разве что… До Романа дошло, что у здешнего начальства среди бандитов тоже могли быть свои контакты. А почему бы и нет? Сбывать артефакты те ведь тоже куда-то пойдут, не на сувениры же их собирают… И потому наверняка военные шуганули только самых несговорчивых братков, а прочим пригрозили — в такое-то время в такой-то район не соваться, если и дальше гулять хотите.

В путь они отправились сразу после возвращения военных из рейда. До поселка прошли спокойно. Да, собаки мелькали кое-где, бойцы отстреляли их издали. Хотя, скорее уж распугали. Небольшие стайки по пять-семь псов после нескольких выстрелов по ним с визгом разбежались по окрестностям. Сам Роман пару снорков уложил из «Винтореза» — вовремя заметил.

— Да это что, это еще семечки, — отмахивался Воронок. — Дальше круче будет!

В поселке городского типа, больше состоящем из «хрущевок», чем из деревенских домиков, когда-то жили сотрудники СКБ. На ночлег группа расположилась в доме с уцелевшими окнами и ставнями. Ночь выдалась беспокойной — какая-то тварь наткнулась на одну из выставленных растяжек, грохот взрыва разбудил свободных от караула спящих бойцов. А Роман, потом сидя на посту в свою смену, то и дело слышал скулеж, визги, и однажды даже хриплый рев снорка.

В путь вышли рано — невыспавшиеся и хмурые.

По пути их группа в рощице километра за четыре от «Вымпела» наткнулась на несколько человеческих тел с огнестрельными ранениями.

— Ишь ты, команду Косаря кто-то вырезал, — хмыкнул Воронок, видимо, опознав кого-то из убитых.

— Они что, тут проходу не давали, если ты так радуешься? — догадался Силантьев.

— Ага, чистили сталкеров, кто отсюда с хабаром шел, место-то там урожайное. Косарь тот еще беспредельщик был…

«Вот, значит, куда и зачем вояки ходили в рейд… — думал Роман, глядя на останки некогда грозной банды. — Действительно, для нас дорогу расчищали…»

— Здесь самый удобный подход к «Вымпелу», — продолжал комментировать Воронок, хотя его не спрашивали. — Вон там — большое радиоактивное пятно, туда никто не суется, а вон там — аномалий полно, еще хрен ты их пройдешь. Вот на тропе обычно и поджидали…

«Ну и средств же вбухали в эту акцию…Черт побери, это что же за ценности там остались? Секретность на уровне… Даже не всем непосредственным участникам похода сочли нужным сказать, за чем они идут…» — размышлял на ходу Роман, впрочем, не забывая бдительно следить за своим сектором обзора. А беззаботный Воронок то и дело отвлекался на попадающийся по пути замысловатого вида мусор. Пытался найти среди причудливо искореженного Зоной промышленного хлама что-нибудь, известное своей ценностью. Так продолжалось некоторое время, пока на Воронка не цыкнул Силантьев, крайне недовольный безалаберным поведением проводника. «Они что, никого посерьезнее не нашли?!» — ругнулся он сквозь зубы, когда группа остановилась на короткий привал. Роман, которому адресовалась эта реплика, пожал плечами — мол, откуда мне знать…

Дошли… Вперед убегало неширокое шоссе — сначала петляло между неровностями местности, потом шло параллельно забору, еще дальше под прямым углом сворачивало к воротам. Растрескавшиеся края асфальта были изгрызены кустиками сорной травы и прутьями древесной поросли. Старые, в два обхвата, могучие деревья уцелели метрах в двухстах от ограды — ближе к ней все было вырублено. Но за прошедшие четыре года территорию никто не расчищал, и ростки осокорей и кленов начали захватывать свободное пространство. Роман осматривал окрестности в бинокль. Правее территории СКБ, довольно далеко, виднелся корпус разбившегося вертолета. «Вертушки сюда не летают», — заметив направление его взгляда, пояснил Воронок. — «Сначала пытались, когда Зону разведывали, а потом прекратили. С той стороны еще один лежит, тоже навернулся… Не, вертушки сюда гонять — это только почем зря людей и технику гробить.»

Над забором виднелось два корпуса — обычных, типовых блочных коробки. Один поближе к воротам; другой подальше. В ближнем вместо окон зияли черные, обгоревшие провалы; в другом — часть высоких проемов была выложена прочными, двухслойными стеклянными плитками.

Опустевшая железобетонная коробка глядела темными глазницами выбитых окон на враждебную местность. Казалось, в воздухе мерцают кристаллики. Словно редкие сухие снежинки, мелкие и невесомые, медленно-медленно даже не летят — а оседают из снеговой тучи. Группа подошла ближе. До ограды вокруг территории института оставалось примерно метров сто пятьдесят, когда Ромку вдруг накрыло.

На голову надавило, словно в набирающем высоту самолете. Толчки крови отдавались в ушах гулом, а потом гул постепенно стал превращаться в невнятный шепот. Ромке казалось, что он даже различает отдельные слова… Если подойти немного поближе, то он сможет расслышать лучше…

— Ромыч, ты куда?! — отчаянно завопил сзади бесцеремонный Воронок. — Нельзя ближе, свихнешься!

Роман с трудом осознал его слова сквозь гул, заливающий голову изнутри, и потому не успел затормозить сразу, и продвинулся еще на несколько метров вперед. Гул превратился в боль. В тяжелую, вязкую, изматывающую боль. Ромка согнулся, зажимая руками виски, голова закружилась, и он еле удержался на ногах, когда подбежавший Мальцев схватил его за лямку рюкзака и чуть ли не волоком потащил обратно.

И после этого до Ромки дошло. Детали сложились в четкую картину.

Точно такая же сильная, отвратительная, тошнотворная боль сжала его голову однажды во время визита в Леспромхоз, с нагруженными всем необходимым сумками для Юрия Михалыча и Толика. Да, он в тот раз отзвонился при въезде, как требовалось по инструкции, совершенно не понимая, для чего он это делает. Сказали — надо, он так и делал, не задавая вопросов. Он отзвонился и поехал ближе; и вдруг ни с того, ни с сего навалилась головная боль. Да такая сильная, что Ромку вытошнило — еле успел остановить машину, распахнуть дверцу, и высунуться наружу. И тут вдруг раздался звонок Толика. «Ром, ты сейчас где?!» Или Роману показалось, или у Толика на самом деле был очень испуганный голос. «Уже к зданию подъезжаю», — с трудом сумел выговорить Роман. Было слышно, как Толик ойкнул и выругался перед тем, как бросить трубку. А несколько минут спустя боль откатила так же внезапно, как и накатила. Толик выбежал к нему из подвала, но, увидев уже вполне пришедшего в себя Романа, перевел дух и проглотил так и не сорвавшуюся с языка фразу.

Вот что за дрянь, оказывается, была там, в подвальной лаборатории поселка Леспромхоз. Такая же, как здесь, только послабее. Здесь-то вон на сколько дальше излучает… А тогда, в Леспромхозе Толик, вероятнее всего, просто лажанулся и не выключил установку вовремя. И еще несколько раз вместо Ромки в Леспромхоз ездил Мальцев. То ли этот тугодум позабыл позвонить при въезде и случайно попал в поле действия работающей установки, то ли они нарочно начали проверять всех сотрудников на предмет устойчивости. Но факт — нужного человека нашли. Мальцев был свеж и бодр на таком расстоянии от «Вымпела», на котором у Романа голова уже раскалывалась. Вот почему все они — пятеро бойцов и проводник — должны были всего лишь помочь Мальцеву добраться до места, а внутрь мог зайти только он…

Мальцев водрузил на голову тяжелый, громоздкий шлем, который до того всю дорогу тащил в рюкзаке. Ну, еще бы — такой вес на голове долго не выдержала бы даже его могучая шея. В шлем была встроена какая-то защита от излучения — наконец-то счел нужным объяснить Силантьев. «Отходим вон туда и ждем. Сергей закрепит на воротах индикатор, если значок на нем станет зеленым — значит, излучение пропало.» «А если не станет?» — Роман спросил об этом, когда мощная кряжистая фигура Мальцева мелькнула между створками ворот. «А если не позеленеет за два часа — разворачиваемся и уходим, — жестко ответил Силантьев. — Мы все равно ничем не сможем ему помочь. Ты же сам ощутил — насколько обычный человек способен приблизиться к этому чертовому СКБ.»

Самым удобным местом для ожидания Силантьев счел облезлую металлическую тушу «Камаза» с фургоном.

Когда-то потерявший управление автомобиль не вписался в поворот, и его вынесло с шоссе на обочину. Сквозь грязное лобовое стекло в кабине виднелись очертания одетого в защитный костюм тела, упавшего головой на руль — водитель, похоже, погиб мгновенно.

— Наверное, его накрыло, когда Зона впервые проснулась, — тихо предположил Воронок.

Хотя это было совсем неважно…

Туша грузовика кое-как, но прикрывала им спины. Роман присел под спущенным колесом, с «Винторезом» наготове — вдруг издали выбредет шатун с огнестрелом. Перед уходом Мальцева он, взобравшись на крышу кабины, из «Винтореза» расчистил от шатунов и прыгучих тварей институтскую территорию — насколько позволял угол обзора. Он помог соратнику, чем мог. Теперь оставалось только ждать.

Вокруг расставили растяжки на тот случай, если попрут незваные гости — хоть двуногие, хоть четвероногие; и заняли круговую оборону. Кроме Романа, у всех автоматы, и ПКМ в группе есть — в случае необходимости шквальный огонь будет обеспечен… Но пока все тихо. И квадрат на экранчике прибора — оранжевый. А голова у Ромки раскалывалась уже там, где индикатор был светло-желтым…

И вдруг его толкнула мысль, вроде бы лежащая на поверхности и очевидная, но до сих пор почему-то она не могла оформиться четко. Тот мальчишка-турист… Он ведь разгуливал возле конторы Леспромхоза, когда установка под ней излучала на полную мощность… Или нет?! Или он подошел позже — когда после звонка подъехавшего Романа ее временно выключили?! Роман начал прокручивать в голове все детали и подробности, какие мог вспомнить. Рассказ юного туриста. Приблизительное время… Нет. Выходило, что установка работала.

— Слышь, Андрей, — он окликнул Силантьева, — я тут только что подумал… А как же те, кто в надземных помещениях «Вымпела» работали, переносили излучение? Если тут сейчас такой ад творится…

— А им нечего было переносить, — отозвался Силантьев. — Лабораторию окружали мощные экраны. И операторские пульты тоже. Но когда электропитание отрубилось, то и экраны отключились, соответственно. И все дерьмо наружу полилось…

— Электропитание отрубилось?! А за счет чего же тогда установка продолжает работать?

— Кто ж ее знает, — фыркнул Силантьев. — Это, приятель, Зона! Тут и не такое бывает. Зайдем внутрь — увидим… Если зайдем, — тут же оговорился он.

«В Леспромхозе, наверное, тоже так было, — подумал Роман, но свои соображения озвучивать не стал. — Но сейчас ради экономии или из-за износа проводки отключили питание внешней защиты, и экранами защищен только операторский пульт. И получилось, что все излучение постоянно идет наружу. Да чего и кого им жалеть? Поселок пуст. Редкие гости о своем визите сообщают на подступах. Кто ж знал, что в эту глушь занесет туристов?.. Собственно, все, кроме Вадима, среагировали естественно — заболела голова, появилось желание уйти оттуда как можно дальше. А Вадим… Коли так — уж не устойчивее ли Мальцева этот парень?»

По открытой части его лица мазнул мягкой лапой ветерок. «И не только по лицу», — вдруг с немалым удивлением почувствовал Роман. Такое впечатление, что дуновение прокатилось по лбу, по макушке, по затылку, но ведь они закрыты шлемом! И вместе с этим движением воздуха в ушах опять послышался невнятный шепот — как тогда, при приближении к воротам… Как будто кто-то пытался с ним поговорить, но бормотал слишком тихо. А дуновение… Оно словно бы прокатилось не снаружи головы, а внутри… Оно ощущалось как прикосновение к мыслям Романа… «Что за странность?» — он невольно встряхнул головой. Ощущение пропало.

Прошло минут сорок. Условного сигнала от Мальцева — сдвоенного выстрела — все еще не было. Вдруг раздался отчаянный вопль Воронка:

— Тва-ари!

Проводник указывал рукой в сторону, противоположную входу в «Вымпел» — оттуда катилась бурая волна уродливых псов.

«Откуда это разом принесло такую ораву?» — мелькнула у Романа мысль. — «Контрактники же ходили в рейд… Они должны были по максимуму вычистить хищников в округе… Неужели не нашли, не заметили, упустили столько псов, что они теперь сбились в эту громадную стаю?! Не верю… Не верю, что военные могли так схалтурить. Но откуда тогда взялось столько собак?!»

Тварей встретили выстрелами из подствольных гранатометов, но, как ни странно, взрывы, разметавшие в клочья нескольких собак, не рассеяли по равнине всю стаю. Волна опять сомкнулась, псы упорно ломились вперед.

Стая налетела на растяжки — одну, другую, третью; взрывы гранат проделали плеши в сплошном ковре мохнатых спин, но ненадолго.

— Черт побери, откуда их столько?! — ужаснулся Воронок, глядя на наступающую стаю. Словно мысли Романа прочитал.

— Заграждение прорвали… На машину! — скомандовал Силантьев.

Они еле успели взобраться.

— Боеприпасы экономить!

От собак отбивались долго — гранатами, пулеметными очередями, расчетливыми одиночными выстрелами. К тварям откуда-то то и дело подтягивалось «пополнение». Они давным-давно смели все растяжки; очередной взрыв разносил в клочки штук пять псов, но следом катилось два-три десятка. Они лезли под выстрелы с упорством камикадзе. Воронок, неплохо знакомый с повадками собак, высматривал в бинокль вожака стаи, но не находил. «Грохнуть бы его, твари вмиг бы разбежались», — бурчал себе под нос, — «Но нету его, черт побери! Не вижу! Может, прячется где? Да где тут прятаться, место открытое!»

«Да, место открытое», — мелькнула у Романа мысль. — «И мы сидим как на пьедестале…»

Сам он держал под прицелом сторону «Вымпела», пока остальные бойцы были заняты отбиванием атак с другой стороны. Сбоку из-за створки ворот показалась переваливающаяся с боку на бок фигура… Шатун!

«Черт побери… Значит, где-то на территории прятался. Ничего, сейчас я его…»

Роман прицелился. Что такое? Голова вдруг «поплыла», изображение в глазах раздвоилось, как раз в тот момент, когда он уже нажимал на спусковой крючок. Естественно, пуля ушла мимо… От ворот тоже грохнул выстрел. Пуля с визгом прошила стенку фургона.

— Ром, в чем дело?! — рявкнул Силантьев.

— Не могу прицелиться, в глазах двоится! — крикнул в ответ Роман. — Неужели контролер?

— Контролер?! — вдруг резко взвизгнул Воронок. — Туда стреляйте, где шатуны!

— Р-раскомандовался… — одернул его Силантьев. — Всем лечь! Гаврилов, причеши-ка ту сторону.

По шатунам застучал ПКМ. «А ведь нас зажали», — думал Роман, вжимаясь в крышу фургона. Перед глазами все плясало, а в уши словно воды налили.

«Мы не можем отсюда слезть и перебраться на другое место — внизу разорвут собаки. А прицелится и снять шатунов не дает контролер… Черт побери, хоть бы Гаврилов их выкосил!»

Когда фокус в глазах немного сошелся, Роман с ужасом увидел, что пулеметчик поливает огнем стену ограды, а из-за ворот бредут еще трое шатунов — двое с калашами, а третий с ручным гранатометом.

«Ни хрена себе! Откуда взял-то? Кто стал бы таскаться по Зоне с этакой дурындой? Это слишком уж неудобно… Хотя… Уж не после недавнего рейда военных ли он ее подобрал?»

— Гаврилов, правее бери! — Роман палил по воротам, пытаясь поймать в прицел двоящиеся фигуры. — Срежь крайнего правого! У него РПГ!

Наверное, у пулеметчика в глазах двоилось не меньше. Двух шатунов очередь перерубила, а вот самого опасного третьего только зацепила краем. Раненый шатун хоть и перекосился, но удержался на ногах и выстрелил.

Характерный свист… Взметнувшийся из-под кабины взрыв тряхнул машину так, что Роман чуть не полетел вниз. Судорожно зашарил руками по металлу крыши, пытаясь уцепиться хоть за что-нибудь. Ладно еще, лежал на самом дальнем конце фургона, практически над задней дверцей! Уф, удержался, и ствол не выронил. Силантьев и проводник тоже чудом не свалились. А то вот была бы радость прыгающим внизу уродцам… Но боец, лежавший правее пулеметчика, коротко охнул и ткнулся носом в крышу. И больше не шевелился.

«Сразу. Наповал. Осколком.» — машинально отметил Роман, быстро оглянувшись в ту сторону.

Но это оказались еще не все потери… Пулеметчик корчился среди развороченного металла. И, наверное, кричал — об этом можно было догадаться, глядя на его перекошенное лицо и открытый рот, но сквозь гул в ушах Роман почти ничего не слышал.

Крышу кабины разворотило взрывом снизу — прилетевшая граната скатилась под днище «Камаза» и рванула там. Большую часть осколков остановил корпус кабины, большую — но не все. То ли один из осколков достал до лежащего на крыше пулеметчика, то ли рваный лист металла пропорол его снизу — но когда Гаврилов медленно перевалился на бок, то из-под прижатых к животу ладоней пониже разгрузки во все стороны расплывалось темное, почти черное пятно. Сочилось сквозь пальцы багрово-маслянистым. А ПКМ валялся внизу, на земле.

«Ситуация — обалдеть», — мысли фоном крутились в голове Романа. — «Минимум один тяжелый «трехсотый», пулемет теперь попробуй достань, вокруг полно собак… Зашибись!»

Он отчаянно обкладывал выстрелами последнего оставшегося шатуна. Хотя теперь это было уже не очень-то и важно… Ведь из гранатомета один раз пальнул — и привет, а перезарядить у них мозгов не хватает. Но вдруг у шатуна еще что-то припасено за пазухой? Или вдруг направляющая его извне чужая враждебная воля подскажет, как перезарядить оружие?

Наконец-то пуля нашла цель. Колени шатуна подломились; он сложился, будто у куклы на шарнирах отрезали управляющие нити, и рухнул на землю.

И словно по команде, поджали хвосты собаки. Завизжали, заскулили и бросились врассыпную. Их добивали одиночными выстрелами вслед.

«Что за чертовщина? Неужели один из шатунов и был контролером?»

Роман боялся сдвинуться с места и отвести ствол от ворот СКБ, ожидая следующей пошатывающейся фигуры.

Гул в ушах постепенно проходил, и теперь он слышал негромко переговаривавшихся сзади Силантьева и Воронка: «Да не надо снимать, ремни разрежь…». Кажется, это они суетились вокруг Гаврилова. Странно… То ли на них гораздо меньше подействовал контролер, то ли их отпустило быстрее…

Зона затихала. Из ворот больше никто не появлялся. Мальцев в том числе.

Наконец-то вспомнили о времени. С того момента, как он ушел в здание, двух часов как ни бывало… А индикатор по-прежнему светился оранжевым огоньком.

— Время вышло. Пора уходить, — жесткий голос Силантьева споткнулся о молчание бойцов и тихие, на каждом выдохе, стоны Гаврилова.

Мальцева нет, а Гаврилов все еще жив — и каждый час промедления снижает его шансы остаться живым.

Воронок разглядывал в бинокль кучу тел возле ворот.

— Конечно, видно плохо, но на контролера ни один из них не похож, — сказал он. — Да контролер сроду бы не вылез сам под пули. И вообще, он просто захватил бы одного из нас и заставил бы перестрелять других. Они же тупые! Тупые, но сильные, заразы… А никто из этих не смог ни одного из нас захватить…

«И вообще, как будто у этого неведомого контролера хватало сил только на то, чтоб немного нам помешать», — подумал Роман. — «Псы отвлекали с одной стороны, а более опасные противники атаковали с другой. И как согласованно! Тварей словно кто-то направлял. Как будто Зона задалась целью непременно нас укокошить…»

— Все, надо идти. Иначе темнота застанет нас в чистом поле…

Роман в последний раз оглянулся на железобетонную коробку с закопченным фасадом. Ясно, что бравый десантник уже не выйдет… Он наверняка уже превратился в безмозглую куклу с перекошенным лицом.

«Черт тебя побери, турист недоделанный… Хотя я ведь тоже не знал! И черт бы побрал начальников вместе с их секретностью! Мог бы Шепелев объяснить мне раньше, ради чего все эти предварительные звонки, и чем занимаются в Леспромхозе?! Тогда я не отпустил бы туриста просто так…»

Обратный путь выдался намного тяжелее пути в Зону. Разумеется, оставлять за спиной товарища, чья судьба неизвестна, и помочь которому нет никакой возможности — уже камень на сердце. Плюс еще один на самодельных носилках, наскоро сооруженных из подручных материалов, и у него шансы «доехать» живым весьма зыбкие. А тут еще проводник упорно не желал придерживаться прежнего маршрута, начал истерить на тему «в Зоне нельзя возвращаться по своим следам» и тем самым изрядно накрутил Силантьеву и без того вздрюченные нервы. Носилки с Гавриловым оттягивали руки, силы таяли, ни малейшего желания препираться с проводником не было, лишь бы скорее добраться до периметра. Силантьев в конце концов поддался на вопли Воронка, и махнул рукой — мол, выбирай маршрут на свое усмотрение. Но едва успели пройти по новому маршруту с километр, как уперлись невесть во что. Словно в стекло. Невидимая преграда не позволяла продвинуться ни на шаг. Взмокший и побледневший Воронок мелкими шажками двинулся вдоль «непускающей стены» — почему-то эта не причиняющая никакого вреда аномалия напугала его гораздо больше опасной «воронки» или «электры». Хотя причина его испуга выяснилась довольно скоро — проводник бормотал себе под нос: «Ведь не было тут ее, не было, а до выброса еще два дня!»

«Ну не должна была она сместиться!» — Воронок сверкал на Силантьева шальными глазами. «Крышу у него повело, что ли, — с раздражением подумал тогда Роман. — Еще не хватало проблем со сбрендившим проводником!» Истерика, как известно, никого до добра не доводит; вот и Воронка не довела. Едва отыскав обход вокруг «непускающей стены», парень слишком обрадовался, расслабился и потерял бдительность. Не «прокинул» как следует тропу перед собой, запустил гайкой метров на пять вперед, и уверенно ломанулся по казавшейся безопасной, хорошо утоптанной земле. И ушел по колено в землю. Сразу, как будто в сугроб шагнул. Еще секунда — и он погрузился в совершенно гладкую, нигде не осыпающуюся внутрь землю уже по бедра.

Носилки еле успели более-менее аккуратно опустить на землю; Силантьев упал на брюхо и пополз к тонущему проводнику, словно по хрупкой льдине, пытаясь дотянуться до Воронка рукой: «Ром, держи меня за ноги!» Его опорная рука уже начала вязнуть, а до проводника было еще больше метра. «Ляг! Расслабься, не дергайся! Ляг и ползи вперед!» — орал Силантьев, но обезумевший от ужаса Воронок, похоже, не понимал его слов, бился в «топи» и погружался все глубже и глубже. Когда его голова торчала над землей всего наполовину, Роман рывком отволок Силантьева назад, на твердое место, выпустил ноги напарника и схватился за «Винторез». Выстрел разнес уже почти совсем погрузившуюся в «топь» голову Воронка. Силантьев отполз от края аномалии, и перевернувшись, увидел перекошенное и белое ромкино лицо. «Да я подумал… Вдруг он там не умрет… Вдруг так и останется — живой, там… И не вытащить… Это ж не нормальное болото, это ж черт знает что такое!» — тяжело дышал Роман, яростно выплевывая фразы. «Рома! Рома, спокойно! — рявкнул Силантьев. — Выбираться надо, а не орать! И мы будем выбираться! Спокойно, внимательно, и без спешки.» Он ткнул Романа кулаком в бок, указывая на Гаврилова — мол, хоть при раненом-то не паникуй, он напуган куда больше тебя.

Медленно и осторожно, чуть ли не нащупывая каждый шаг, начали выбираться. Благо, карта была… И предыдущий маршрут еще не забыли… Сверившись с картой, решили чуть срезать угол и вернуться на прежний маршрут — к чертям сталкерские суеверия, они уже довели Воронка до беды! Но выйти на прежнюю тропу не смогли — то ли просто не нашли ее самостоятельно, то ли Воронок был прав, и Зона неожиданно и стремительно изменилась… Роман тащил носилки сзади. Серое, обескровленное лицо, скорчившееся тело… На каждый невольный толчок и резковатое движение носилок Гаврилов отзывался хриплым стоном. И при всем при том он оставался в сознании. «Уж лучше бы отключился», — думал Роман. — «И сам бы ничего не чувствовал, и мне бы проще…» Он пытался говорить что-то ободряющее о том, что они непременно выберутся, но получалось фальшиво — Роман и сам в это не слишком-то верил… Он счел за лучшее умолкнуть. И с него, и с Силантьева градом лил пот, а ноша гнула к земле.

Потом перед ними оказалась негустая рощица, которую точно не проходили по пути в Зону. Значит, все-таки они намного отклонились от маршрута… Когда углубились в рощу, буквально на головы им свалились какие-то невиданные прежде твари, похожие на уродливых кошек, разве что раза в полтора крупнее. С такой же, как у собак, облезлой шкурой в язвах и клочьях шерсти; но безволосые морды больше напоминали кошачьи.

Уродцы подкрались бесшумно и градом посыпались с веток, заскребли по комбезам длинными тонкими лапами. Но двое стоящих на ногах людей их, похоже, интересовали мало — но вот бессильная и легкодоступная добыча на носилках… Да плюс к тому же тварей наверняка приманивал запах крови. Сверху обрушилось десятка два кошаков.

Несколько уродцев промахнулись мимо Ромки и брякнулись на землю; а вот Силантьеву не повезло — двое повисли на нем, вцепившись когтями в маску. Еле оторвал… Вместе с клочками прорезиненной ткани… «Дррраные коты!» — прорычал он, выпуская очередь сначала вслед им, а потом вверх, по веткам. Но, конечно же, бесполезно — верткие твари уже бросились врассыпную. Ладно еще, трусливые оказались… От звука выстрелов сразу пустились наутек… Существенного вреда они вроде бы не причинили, разве что расцарапали Гаврилову лицо — а глаза он смог вовремя прикрыть руками, ладно еще, хоть на это сил хватило.

Роман залил быстросохнущим клеем порванную маску напарника. Озабоченно нахмурился: неизвестно, насколько герметично получилось. Силантьев и сам это понимал. Но также понимал и то, что паниковать — бесполезно; единственное, что зависело сейчас от них — это как можно быстрее продвигаться к периметру.

Они вышли. Правда, путь занял намного больше времени, чем рассчитывали; кое-где идти пришлось буквально на ощупь — пробирались сквозь облако молочно-белого тумана, который сгустился над дорогой так внезапно, что оказавшись в нем, поворачивать назад или искать пути обхода было уже поздно. Но ничего, выбрались, умудрились даже в тумане ни в какую аномалию не влететь… Силантьев сразу, прямо с военной базы коротко отзвонился и доложил о провале операции; естественно, оба посланца ходили мрачнее тучи. Теперь им оставалось отбыть положенный карантин после выхода из Зоны, прежде чем возвращаться домой.

Гаврилов был очень плох; даром что донесли живым, было сомнительно, что он вытянет. И почему-то ему особенно заметно поплохело вскоре после выхода из области тумана… В госпитале он протянул еще от силы часов двенадцать. Андрей и Роман чувствовали себя вполне сносно и недовольно бурчали, сидя по больничным палатам; честно говоря, им не терпелось поскорее убраться подальше от этого места. Но на второй день карантина Силантьев слег. Поражение центральной нервной системы наступило очень быстро — у него начались судороги, а вскоре парализовало всю правую половину тела. Перепуганные медики и Романа тоже заперли в изолятор — но с ним все было нормально. «Порванная маска и тот туман… Наверняка какой-то газ…» — твердил им Ромка.

Домой он возвращался один. Силантьев выжил, но эта жизнь вряд ли была лучше быстрой смерти. Пока он оставался в госпитале, и перевезти его домой можно будет еще не скоро…

А Роман всю обратную дорогу думал о двух вещах: действительно ли сама Зона мобилизовала свои возможности, чтоб не выпустить тех, кто рискнул подойти к «Вымпелу», а еще — если так, то почему же она его одного все-таки выпустила? Как же повезло тому юному туристу… На него не прыгали зубастые и когтистые твари, в него не стреляли шатуны, он не тонул в «топи» и не рисковал превратиться в спрессованный комок органики. Потому что каждого из этих пунктов было достаточно для того, чтоб турист из Зоны не вышел. Сейчас он, наверное, ходит в свой институт, лазает по Интернету, тискает девчонок, и понятия не имеет, какой участи избежал…

Сентябрь 2010 г. Зона отчуждения

— Вон оно, твое СКБ «Вымпел»…

Кащей указывал на глухую серую ограду и маячившие над ней корпуса двух типовых зданий.

— О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями… — не сдержался Генка, когда их тройка подошла поближе.

Следы побоища впечатляли. Останки десятков — если не сотен — тел псевдопсов и слепых собак еще не успели разорвать и растаскать сородичи, снорки и воронье. Да просто не нашлось в округе столько пожирателей падали, чтоб они смогли справиться с уничтожением громадного количества погибшего зверья. Равнина рядом с «Вымпелом», и особенно вокруг искореженного «Камаза», смердела. Генка натянул дыхательную маску, хотя никакой необходимости, кроме защиты от тошнотворного запаха, в этом не было — радиоактивное пятно со своей опасной пылью осталось далеко, и более ничего вредного тут в воздухе нет, как пояснил Кащей. Завхоз вскоре тоже последовал генкиному примеру, но Пашу, кажется, отвратительный запах волновал мало.

— Журналист, давай-ка расчехляй камеру, да снимай панораму! — он обвел рукой вокруг себя. — Сначала отсюда, а потом на фургон залезем. Сколько по Зоне хожу — а впервые вижу, чтоб сразу столько псов в одном месте собиралось… Такое впечатление, что они кого-то слаженно атаковали. Того, кто на «Камазе» сидел. Кстати, интересно, кто же это там сидел… Наш брат сталкер, или погонники? Ладно, журналист, ты снимай, а я пока тут поброжу, погляжу… Может, что и пойму. Аномалий поблизости от машины нет, так что вокруг ходи спокойно. Завхоз, прикрываешь нас. С этой стороны все внимание — вон на тот лесок. Если тут какие твари и есть, то сидеть будут наверняка там. Тем более, жратвы тут еще полно валяется. А с той стороны следи в оба за воротами — оттуда шатуны могут выйти.

Генка отснял несколько планов с разных точек внизу, отснял и сам покореженный «Камаз».

— Видишь, как днище раскурочило… Граната под него прилетела. И похоже, оттуда, — Кащей показал на ворота СКБ.

— А ты же говорил, что туда подойти невозможно?! — усомнился Генка.

— Подойти возможно, если ноги есть, — возразил Кащей. — Но невозможно там остаться в здравом уме. Люди рассудок теряют. Шатунами становятся… Ну, а оружие-то, естественно, при них… Вот кто-то оттуда в группу и шмальнул из гранатомета.

— Зачем бы ему это было нужно?

— Ну, во-первых, шатуны просто тупо стреляют во все, что движется, пока есть чем стрелять. А во-вторых, мало ли… Может, контролер их на группу натравливал… И громадную ораву собак тоже, кстати. Надо же, сколько их тут собралось… Наверняка со всей округи, за несколько километров прибежали! Неспроста это. Не ходят они за добычей так далеко и такими большими стаями…

Завхоз с автоматом наготове держал под прицелом ворота. Из-за приоткрытой створки выползла на четвереньках раскоряченная фигура… Первая пуля клюнула снорка только слегка, едва задев; вторая вошла в середину туловища, отчего монстр взвыл и судорожно дернулся в сторону, третья добила. Генка, тоже резко схватившийся за автомат, направил ствол на ворота — но нет, больше никто оттуда не показывался.

— Лезем на машину, — распорядился Кащей.

Крыша фургона гулко гудела под ногами. Генка сначала заснял панораму «поля боя» сверху, потом перевел объектив на развороченную кабину. Вывороченный лоскут металла в засохших темно-бурых потеках…

— Что за люди тут побывали — непонятно. Видно только, что группа была хорошо вооруженная, и немалая, не двое-трое, а больше, судя по тому, сколько гильз на земле валяется. И как минимум один отсюда не ушел, — Паша показал на торчащий острый край металла. — И вон, смотрите, на крыше фургона тоже кровищи намазано. Кого-то тут серьезно ранило, если не сразу насмерть…

Завхоз старательно выполнял свою работу — контролировал окрестности. Тем более что работа находилась — из рощицы, как и предсказывал Кащей, выползли два снорка и теперь неторопливо бродили между останков — наверное, выбирали, чем бы поживиться. А сам Кащей разглядывал в бинокль территорию «Вымпела».

— Вот что меня удивляет, — сказал он, поводя окулярами влево-вправо, — это то, что я там шатунов не вижу. Ни одного. Конечно, может быть, что они сейчас в помещение забрели, или топчутся под самым забором, и потому их не видно… Но мы-то тут уже сколько времени мотаемся, и до сих пор никто из них на виду не показался? Как-то это все странно… Чего-то тут очень тихо… Разве что предположить, что всех шатунов перебила та группа, а новые сюда еще не забрели?

Его речь заглушила череда одиночных выстрелов.

— Юрка! Кто опять там?! — Ёж, разглядывающий в видоискатель территорию СКБ и выбирающий приближение по максимуму, от неожиданного грохота аж вздрогнул.

— Снорки…

— Хватит шмалять! Снорки нас наверху не достанут, а я из-за твоей стрельбы панораму смазал! Тьфу, блин… Дай доснять спокойно, потом монстров вместе отстреляем. Паш, а что там за белые такие точечки? Артефакты какие-то?

Кащей снова взглянул в бинокль.

— Ага, это «белые звезды». Вот за ними-то сталкеры сюда и лезут. Ценные штуки, редкие… Скупщики их задорого берут. Но кроме того, как люди говорят, в больших месторождениях «звезд» есть шанс найти «искру жизни». Дескать, «искры» чаще родятся в тех местах, где «звездочек» много. А там, за забором, смотри — их сколько! Одна, две, четыре… Вон еще одна… Только на виду пять штук маячит, а сколько еще может быть там, где нам не видно? Наверняка народ не только ради «звезд» прет, но еще и на «искру» надеются… Хотя «искра» — вещица, хм, как бы это выразиться? Сложная в употреблении, что ли…

— А что в ней такого сложного? — подал голос Завхоз. Он хоть и стоял к «Вымпелу» спиной, но к разговорам Кащея и Генки прислушивался.

— Применять ее проще пареной репы — надо к голому телу прижать, и все. Можно пластырем приклеить, можно просто в кулаке зажать и держать, пока она не погаснет. Погасла — значит, отдала свою энергию…

— «Искра» любую болезнь излечивает, да? — Генка не утерпел, чтоб не блеснуть своей информированностью. Об этом артефакте он кое-что слышал, но не прочь был раскрутить Пашу на разговор, чтоб проверить свои знания о предмете — либо подтвердить, либо опровергнуть. А может, и узнать что-то новое.

— Она возвращает организм в нормальное состояние. Слышал такое слово — «гомеостаз»? Равновесие всех его систем… «Искра», по сути, исправляет все накопившиеся ошибки в работе организма и устраняет их последствия. Конечно, потом, несколько лет спустя, он опять может засбоить, но какое-то время походишь совершенно здоровым… Если очень повезет, то прежних ошибок организм может и не повторить. Но от появления новых и «искра» не гарантирует… Раны она тоже залечивает. Не в один момент, конечно. Но намного быстрее и без осложнений; нагноения и столбняка можно не опасаться. Но фишка-то в чем… Допустим, нашел ты «искру». А использовать-то ее можно только там, где она выросла! Отнесешь ее за километр от месторождения — считай, половину силы она потеряла. То есть брать ее с собой на крайний случай бесполезно. Вот, допустим, подержал ты ее в кулаке… Вылечила она твой застарелый гастрит, например, или еще какую-нибудь ерунду… А потом пошел ты себе по Зоне, а на тебя снорк из-за куста — скок! И когтями — хвать! И вот помираешь ты от банального сепсиса, потому что рана очень грязная. А ты не смог вовремя добраться до периметра и хотя бы воякам сдаться, чтоб в больницу отправили… Потому что «искра» не дает гарантий от будущих болезней и тем более от осложнений при ранениях.

— Значит, получается, что эту драгоценность можно израсходовать совершенно глупо и не по делу, если нашел не вовремя — не тогда, когда она нужнее всего, — рассудил Генка. — И оставлять ее там, где нашел, тоже глупо. Оставишь — считай, подарил кому-то.

— Да, уж лучше истратить сразу… Хоть какая-то польза тебе будет, — пробормотал Кащей.

Генка как бы невзначай бросил взгляд на него. Паша опустил бинокль, и выражение его лица было напряженным и задумчивым. Как будто случайно коснулись очень важной для него темы, как будто желание перетереть ее просто зудит в голове, но тем не менее Кащей не считает нужным продолжать обсуждение — то ли вообще, то ли конкретно с этими собеседниками… «Интересно, с чего это вдруг он завел разговор об этой «искре»? И у него такой вид, словно он вовремя спохватился и прикусил язык, чтоб не ляпнуть лишнего», — подумал Генка.

— А шатунов-то до сих пор не видать, — Кащей, вовремя спохватившись, перевел разговор на другую тему. — Наверно, те, кто тут уже был, все-таки поперли на ту отчаянную группу, и все полегли. А новые сталкера еще не успели сюда забрести… Да оно логично. После побоища максимум дня три прошло. Еще пороховая гарь только-только рассеялась… И выброс впереди… Все артефакты по округе уже обобрали, а новых еще не появилось… Незачем пока народу сюда ходить.

— Так, я все заснял… Да собственно, чего тут особенного-то? В любом районе Зоны таких панорам дофига. Слышь, Паша, а может, попробуем поближе подойти? — осторожно закинул удочку Ёж.

Кащей рассмеялся — как будто рассохшиеся доски заскрипели.

— Вот ведь Фома неверующий! Ну давай, слезь и подойди туда! Подойди! Только смотри — как башка заболит, сразу назад поворачивай! Понял? Ни шагу вперед, сразу обратно! Мне-то, собственно, наплевать — даже если ты шатуном станешь, пристрелю, и все. Но жизнь-то чья? Твоя, дурень…

Смущенный Генка начал укладывать камеру в чехол.

— Да ладно, Паш, верю я тебе, верю… Только…

— Только самому обязательно надо проверить? Ну иди, проверяй! Мы с Завхозом прикроем. Юрка! Не зевай — вон псина побежала!

Снова взвалив на себя поклажу, Генка слез с крыши фургона. Обошел его вокруг, остановился напротив ворот. И медленно пошел вперед, прислушиваясь к своим ощущениям. Десять шагов вперед… Еще десять… Еще пять… Голова стала наливаться тяжестью, в висках застучало. Он нерешительно притормозил, на мгновение замялся — дальше идти? Или лучше не надо?

— Что, уже башка почувствовала? — тихо раздалось справа под ухом. Кащей незаметно для Ежа приблизился, хотя все время делал вид, что прикрывает любопытного спутника сзади.

— Вроде есть немного, — согласился Генка.

— Тогда все, поворачиваем. — Кащей потянул упрямца за рукав. — Все-все, журналист, давай обратный ход!

Генка с сожалением вздохнул, снова поднес к глазам бинокль. Ворота — вот же они, рукой подать… Так и манят приоткрытой створкой…

— Не выкобенивайся, — словно угадал его мысли Кащей. — Думаешь, зря здесь та группа ошивалась? Наверняка с теми же намерениями приходили. Только хрен им в лапки…

— Неужели нет способа туда пройти? Защиту какую-нибудь на голову…

— Значит, до сих пор не сумели ее сделать. Ёж, давай-ка обратно! Ничего мы тут не выстоим. Только псы на свежатинку прибегут, чего доброго, или снорки… Я не меньше твоего хотел бы внутрь попасть. Но, как видишь…

Раздосадованный Генка еще несколько раз оглянулся назад, пока тройка уходила прочь от так и не достигнутой цели путешествия. По всему выходило, что протаскались они зря. Артефактов никто им тут не оставил; загадочный «Вымпел» так и остался недоступным, отснятый материал был полным фуфлом, из которого ничего не выжмешь… Вот ведь непруха-то!

Желание разузнать, кто именно приходил к «Вымпелу», настойчиво проедало Генкин мозг. Конечно, визитеры на месте не оставили совершенно никаких следов, по которым их можно было бы как-то идентифицировать, но… Но мы же не в вакууме живем! Всегда кто-то что-то слышал или видел, и всегда у кого-то зачешется язык, вынуждая поделиться увиденным и услышанным с собеседниками. Любой клубок можно размотать, если взяться с нужного конца. А все концы слухов, сплетен и баек здесь стягиваются к местам сталкерских ночлежек и тусовок. И Генка подкатил к бармену на Ростке. Естественно, задавать интересующие его вопросы он подошел не с пустыми руками. От «совершенно лишних, завалявшихся тут у меня» пары почти новых калашей бармен заметно подобрел и вспомнил, что вроде бы как слышал болтовню о том, что Воронок связался с вояками. Сам проводник этот факт, естественно, напоказ не выставлял, но слухами земля полнится — и сталкеры, откуда-то узнав об этом, вылили немало яда в адрес предателя Воронка за кружками в баре.

Вообще-то ту группу мог вести не обязательно Воронок, подумал Генка, но проверить стоит. Выбор невелик — немногие из сталкеров идут на сотрудничество с военными. Если бы за последнее время с вояками связался еще кто-то, то осуждали бы и его тоже. А разговоры шли только о Воронке.

А потом нашелся и дружок Воронка, который не утратил к нему расположения даже из-за сотрудничества с военными. Конечно, нашелся не сразу — Генке пришлось немало помочалить язык и потратиться на водку, прежде чем один из собеседников сболтнул «да Васька Турист все с Воронком корефанился, если тебе чего надо — ты его разыщи. Я его недавно на Свалке видел.» Потом еще какое-то время ушло на поиски Туриста — естественно, он не стал дожидаться на Свалке, пока до него доберется некий интересующийся товарищ, а отчалил по своим делам на Янтарь.

Ну, слава всему святому, Василий по прозвищу Турист хотя бы не сгинул в Зоне и нашелся живым! Правда, изрядно потрепанным. По пути на Янтарь Турист то ли отравился чем-то, то ли в неизвестную аномалию, влияющую только на живые организмы и не определяющуюся детектором, попал — но факт: он туда доплелся уже очень сильно больным. Турист по старой памяти рассчитывал обратиться за помощью к работникам научной станции, и был неприятно удивлен новостью: оказывается, состав работников Янтаря полностью поменялся. Теперь вместо старых знакомых, с которыми многие сталкеры были на «короткой ноге», в научном лагере разместилась международная экспедиция. И охрану к ним приставили отнюдь не такую, как раньше — к новым служивым подкатывать с предложениями «договориться» и проникнуть на территорию лагеря было бесполезно; службу они несли и за страх, и за совесть. Пускали не дальше «пятачка» у ворот — артефакты продать. Господа иностранные ученые, точно так же, как и свои русские, предпочитали загребать жар чужими руками, и хабар «с доставкой на дом» приобретали охотно.

Так что Турист крупно просчитался… И теперь не представлял, как будет выбираться обратно. Потому и потребовал с Генки, углядев в нем лицо очень заинтересованное, в качестве платы за информацию о Воронке довести его, то есть Туриста, до периметра. «А дальше уж я сам как-нибудь…»

Самое гнусное, что решение этого вопроса не зависело целиком от Генки — сунуться вдоль по Зоне без проводника, то есть без Кащея, он бы в здравом уме и твердой памяти не рискнул. Это означало бы и самому погибнуть, и доверившегося ему спутника погубить. Но Кащей, вопреки ожиданиям, очень легко согласился — видимо, в расчете на то, что рано или поздно ему самому придется просить кого-то о такой же помощи.

Дорога оказалась очень трудной. Во-первых, вещи Туриста пришлось разделить между собой — он и без поклажи еле плелся, во-вторых, несколько раз по пути ему настолько плохело, что его приходилось тащить на чьей-нибудь спине. Ладно еще, мужик не наглел, и как только его отпускало, слезал с «носильщика» и шел сам.

Зато хоть овчинка выделки стоила. Как рассказал Турист уже за периметром, они с Воронком продолжали общаться даже после того, как большинство сталкеров отвернулись от «предателя». Сотрудничество с военными освобождало от уплаты мзды за проход через блокпост; потому-то Воронок и согласился водить по Зоне погонников. Да, у них, конечно, есть свои, штатные военсталы, вооруженные до зубов, упакованные по самое «не могу» и тренированные до автоматизма. Но только когда становится нужен «Дерсу Узала», его всегда ищут среди местных, всю жизнь проведших в этих краях, и последние пять лет — внутри периметра.

Незадолго до последней ходки Воронок виделся с Туристом, просил того «сообщить моим, если что», и обмолвился, что ведет вглубь Зоны группу военных, причем ведет в место, считающееся очень гиблым. Под «моими» Воронок подразумевал родителей и жену, которых и просил известить, если не вернется. В какое конкретно место идет группа — Воронок не сказал, сославшись на «секретность». Но Генка догадался и так… «А откуда шла группа?» — спросил он, не особенно надеясь, что Турист может это знать, но так уж, для очистки совести спросил. И был приятно удивлен: оказывается, Воронок упоминал в разговорах с другом о своих визитах на Кордон, и бывал там несколько раз незадолго до последнего похода. А возле Кордона как раз находилась военная база… Та самая, возле которой Генка отирался еще весной, и обитателям которой успел изрядно намозолить глаза. «Значит, нам туда дорога», — усмехнувшись, вспомнил он слова из старой военной песни. Ну, естественно, не на саму базу, а на Кордон. Потому что к военным «в лоб» не подкатишь, тут обходной маневр нужен. И сам Генка сделать его не сможет. А сможет только какой-нибудь обитатель здешних мест, у кого везде, — и в том числе среди вояк — все схвачено. И по крайней мере одного такого человека на Кордоне Ёжик точно знал… Конечно, цену за услуги он заломит несусветную, но куда же деваться — любопытство дорого стоит. И ладно, если его стоимость будет выражаться только в деньгах.

…Сидорыч долго раздумывал. Вздыхал, покрякивал, потирал подбородок, щелкал «мышью», перелистывая какие-то страницы на своем лэптопе. Генка терпеливо ждал, сидя на жесткой крышке деревянного ящика. Наконец Сидорыч проговорил:

— Вот чего, Гена… Встречу с ихним штабным писарем я устраивать не буду, незачем тебе лишний раз им на глаза попадаться. Сам встречусь и все расспрошу про ту группу… Конечно, со штабным я не знаком, да и дела с ним никогда не имел, тут через интенданта придется действовать…

«Нарочно перечисляет все звенья цепочки», — думал Генка, — «Намекает, зараза, скольким ему придется отстегнуть за услуги, чтоб я не удивлялся сумме, когда он ее назовет».

Сидорыч умолк, сложил на пузе руки и многозначительно смотрел на собеседника. Пауза затягивалась…

— Сколько? — Ёж наконец решился прервать молчание.

— Отработаешь, — веско уронил Сидорыч. — Работа у меня есть. Похоже, как раз для тебя…

«Темнит, зараза… Ишь ты, как кота за хвост тянет! Небось потребует с кем-нибудь разобраться?»

А разбирались в здешних местах радикально, раз и навсегда…

Генка, уже устав ждать окончания затянувшейся паузы, подумал, что в таком случае его неутоленное любопытство будет рыдать горькими слезами. Потому что за заказное убийство он не возьмется.

— Не то, что ты подумал, — вдруг брякнул Сидорыч.

Надо же, как будто мысли читает…

— Не мандражь, «деликатных» поручений не будет. А то смотрю, уже с лица сбледнул и весь затрясся! — ехидно хохотнул торговец. — Для таких дел тут другие работнички найдутся. Которые эти дела хорошо обстряпывать умеют… Дилетанта посылать — только себе проблемы создавать. Для тебя у меня есть кое-что другое…

Сидорыч отхлебнул чая, готовясь к обстоятельному разговору, а Ёж с заметным облегчением перевел дух.

— Есть тут у меня небольшая группка сталкеров, редкие артефакты по конкретным заказам ищут. И посланец от них опаздывает уже на неделю. Все сроки сорвали… А связи с ними нет. Представь, эти выдумщики, — Сидорыч буквально выплюнул слово «выдумщики», явно заменив им нечто совсем нелестное и нецензурное, — свои КПК дружно вырубили.

Генка напрягся.

— …Еще пару месяцев назад. Пришли ко мне заказ сдавать, и поставили в известность — мол, не пугайся, мы живы, работать продолжаем, но на сообщения теперь не отвечаем. Мол, не теряй нас, Сидорыч! Сами придем, хабар принесем, новый заказ возьмем… А наладонниками больше пользоваться не будем. Ну, а мне куда деваться? Ребята рисковые и умелые. В такие места залезали, где мало кто пройдет. Потому-то я и согласился на их бредовые условия… А вот теперь проконтролировать их не могу! Да и вообще не знаю, живы или нет…

— И сколько их? — вставил слово Генка.

— Трое было. Лагерь у них на бывших Складах. Они оттуда все вылазки делали… Давай свой КПК, обозначу тебе координаты.

Генка отрицательно помотал головой:

— Лучше на карте отметь, — и протянул распечатку.

— Что, еще один ихний единомышленник нашелся?! — брякнул Сидорыч с немалым удивлением. И мигом насторожился, услышав шаги за дверью.

— Да, Сидорыч, проскрипел от двери Кащей, — Ты же знаешь, я без КПК хожу, а парень со мной… Так что отмечай на бумажке, оно надежней будет. Да поползем мы выручать… хм… своих единомышленников.

Надо же, один из самых сложных вопросов — как уломать Пашу на эту ходку — вдруг решился сам собой. Вообще-то Генка уже не раз убеждался, что не может с уверенностью прогнозировать реакцию Паши — согласится ли он легко, или его придется долго уламывать, или откажется наотрез… Кащей мог закочевряжиться в ответ на соблазнительное с виду предложение, а мог без лишних слов ухватиться за трудный маршрут. Вот и сейчас — неизвестно, что их компания может поиметь с похода на Склады, кроме неприятностей, но Кащей был настроен крайне решительно. И Завхоза уломает, если тот вдруг начнет возражать, это уж будьте уверены. Или даже уламывать не станет, а просто наврет ему про какой-нибудь набитый хабаром тайник, чтоб интерес разжечь, и ни капли не устыдится.

— Паш, вообще-то это сугубо мое любопытство, и вы с Юркой не обязаны подписываться, — на всякий случай заметил Ёж, когда они вылезли из бункера торговца на воздух.

— Вообще-то, мое обязательство перед заказчиком — доставить тебя обратно из Зоны живым и по возможности целым, — отбрил Кащей. — И потому в гости к кровососам и контролерам я тебя одного не отпущу. А кроме всего прочего, те ребята — мои единомышленники по части неиспользования КПК… Знаю я их. И они не сорвали бы сроки настолько без веской причины. Наверняка в беду попали…

— А разве на такой крайний случай они все равно не стали бы пользоваться связью?

— Могли просто не успеть, — тяжело уронил Кащей.

…Да, те сталкеры просто не успели, когда рядом с ними вдруг задрожал воздух, и прямо из него материализовались когтистые лапы — казалось, сами по себе, без участия тел. Мощные тела двух кровососов еще расплывались, подернутые рябью, а лапы уже рвали добычу. Одному кровосос раскроил лицо, другому когти чиркнули прямо по сонной артерии. Какое там отстреливаться… Двое сталкеров вообще не успели понять, что происходит. Третий, которому удар лапой достался чуть позже и пришелся по плечу, успел отскочить вглубь дома и захлопнуть за собой дверь. Пока твари рвали его товарищей, он получил пару секунд форы. Конечно, не слишком надежная дверь, которую даже крепкий человек мог бы высадить, для монстра — невелика преграда, но на какое-то время она человека защитила. Ввалиться через окна кровососы тоже вполне могли бы, но пока что твари были заняты свежей добычей, а он стрелял сквозь дверь, уже не опасаясь задеть спутников. Высадил два магазина, уложил одного монстра, а второго изрядно поранил; но все-таки не успел завалить совсем. Кровосос вырвал дверь из косяка и успел полоснуть сталкера когтями еще раз, до того, как издох от очереди в упор.

На этот крайний случай «отступники» от общепринятых правил как раз и носили с собой два обесточенных КПК. Лидер их маленькой группы принципиально обходился без наладонника вообще, а двое других сталкеров приборы с собой все-таки таскали. Но когда долго не пользуешься какой-то вещью, то немудрено, что время от времени забываешь проверять ее состояние. Наладонник раненого не включился — то ли прибор испортился, то ли аккумулятор сдох. Может, какая-то аномалия повлияла? Кстати, накануне у него же отрубились очки ночного видения — элемент питания в них внезапно разрядился. А проверить тогда же аккумулятор в КПК он не догадался, отвык от прибора, забыл… Со вторым КПК дело обстояло еще хуже — он оказался разбит вдребезги. А аккумулятор, который товарищ носил отдельно, черт-те куда подевался. Раненый перетряс его рюкзак, обшарил окровавленные лохмотья одежды — ничего. Да и не факт, что и последний имевшийся аккумулятор не попадал под воздействие той же аномалии… Короче, он остался без связи и какой бы то ни было возможности позвать на помощь. Конечно, вполне может быть, что кто-нибудь, проходящий мимо и поймавший сигнал, вовсе не станет тебя спасать, а добьет, чтоб забрать добычу; но тут уж риск неизбежен. И шансов пятьдесят на пятьдесят. А в том положении, в котором оказался последний выживший из тройки, его шансы на спасение стремились к нулю. С серьезными рваными ранами и громадной кровопотерей он смог добраться только до окраины села — на большее сил не хватило.

Здесь его и нашли Ёж, Завхоз и Кащей. Но поздно…

…- Не дотащим, — однозначно заявил Паша Генке, отозвав его наружу, за дом. Чтоб раненый не услышал. — Он еле живой. Вообще удивительно, что столько протянул… Раны все загноились, и наверняка заражение крови…

— До Кордона может и не дотянуть, — согласился Генка. — Но тут же поблизости есть крупный сталкерский лагерь, примерно километров шесть-семь… Может, рискнем хотя бы туда? Может, у них есть хоть кто-то, сведущий в медицине, и лекарства какие-никакие? Не сидеть же здесь и не ждать же просто так, пока человек загнется…

— А по дороге нас всех кровососы порвут — лучше будет?! — возразил Кащей.

— Эй, Ёж! — вдруг окликнул Юрка, выбежавший из дома. — Иди сюда, он тебе сказать чего-то хочет!

— А почему мне-то?!

— Кажется, он решил, что ты у нас главный…

Генка хмыкнул. Да, не в первый раз уже…

— Ну, я слушаю, — он присел на корточки рядом с раненым.

— Не включайте КПК… — раздался хриплый невнятный голос. — Пока они не включены — вас не видят…

— Опять бредит, что ли? — буркнул себе под нос Кащей.

— Не-ет… — услышал тот. — Не бред… Это правда, мы сами убедились… Коготь велел не трепаться об этом… Но мне теперь все равно, а вам — может, еще пригодится…

— Кто нас не увидит? — насторожился Генка.

— Люди… Противники… Тварям-то без разницы, жрать захотят — нападут. А люди… Даже если вы в прямой видимости, они могут и не захотеть напасть, если у вас выключены КПК… Как будто просто не обращают на вас внимание. Не включайте, целее будете…

Он хрипло застонал и замолчал, прикрыв глаза. На более детальные объяснения сил у него не хватило.

— От этого дома — шестой вдоль по улице, там хабар в печке. Возьмите себе, — вдруг невпопад добавил раненый.

— Ладно, ладно, — кивнул Генка. — Завхоз, ты не посмотришь, из чего бы тут носилки соорудить?

Кащей снова потянул его за рукав на улицу.

— Не надо, ему от силы пара часов осталось, — тихо сказал он, выйдя на крыльцо. — Правда, пойдем пока хабар заберем, что ли. Не пропадать же добру.

Кащей оказался прав — наполовину сделанные носилки уже не понадобились. Умершего похоронили в деревне, а наутро двинулись обратно на Кордон.

А ведь и правда, думал Генка по пути. Оказывается, не только ему и Кащею подобные идеи приходили в голову — о том, что людьми в Зоне можно управлять, особенно когда видишь их ползающими по карте разноцветными точками. Если из операторского центра сбросить им на КПК неверные данные о расположении противника, например. Или если обозвать точки на экранчике не теми, кем они на самом деле являются. Сталкеры смело пойдут навстречу дружественной группе — а нарвутся на военных или вывалятся прямо в лапы бандитам. Главное — иметь доступ к операторскому пульту…

«Монстры-то на КПК не отображаются, кстати, о птичках. Им-то информацию подкидывать бесполезно, их инстинкт ведет. А вот нам, людям… Нам брось нужное словечко, как приманку — и мы за ней бежим… Интересно, кто же здесь, в Зоне, этим пользуется? И главное — зачем?»

…Весь хабар они решили Сидорычу не отдавать. Отдать только то, что было оговорено в заказе, а остальное можно и ученым на Янтаре неплохо толкнуть, сказал Паша. Опять же надо как-то оправдать опасную ходку, глупо как-то под носом у кровососов задарма бегать и рисковать за сидорычевы гроши.

Сидорыч встретил Генку уже с заранее приготовленным списком. Он оказался невелик — из рейда к «Вымпелу» вернулись живыми трое; один через несколько часов умер в госпитале, второй на следующие сутки слег, да и сейчас лежит бревном, наполовину парализованный, так что его можно и не считать. Остается, по сути, только один, кого Зона выпустила из рейда живым и невредимым — капитан Федеральной Службы Безопасности Фадеев Роман Андреевич. Конечно, сейчас его здесь уже не было, уехал к месту постоянной работы. Кстати, он не москвич, отметил Генка, сидит в одной из поволжских губерний — хоть и крупный промышленный центр, а все же провинция.

«Может, попробовать с Фадеевым связаться?» — мелькнула бредовая идея. — «Не сейчас, разумеется, потом… Не украинский сб-шник, российский. А вдруг у них про сталкерскую сеть что-то знают?»

Идея была настолько бредовая, что Генка сам мысленно покрутил ей вслед пальцем у виска. И пошел заниматься своими текущими делами.

Сентябрь 2010 г. Большая земля

…Зона отпустила его не сразу. По возвращении нужно было предоставить подробный отчет об операции. Роман корпел над ним долго — и естественно, приходилось снова и снова прокручивать в голове детали, вспоминать подробности, и волей-неволей переживать события заново.

К тому же оказалось очень сложно изложить события командировки так, чтоб они не выглядели полным бредом. Первый вариант отчета Роман, скрипя зубами от досады, полностью удалил сам. Второй вариант ему вернул Шепелев с ехидным требованием определиться, что все-таки Роман пишет — служебный отчет или фантастический боевик. Если первое — то привести текст в соответствующий вид. А если второе — то изменить имена действующих лиц, добавить художественных деталей и отправить в подходящий по профилю журнал, а не отнимать у начальства драгоценное время, которого и так всегда не хватает.

Третьим вариантом Игорь Владимирович более-менее удовлетворился, но зато, вчитавшись в изложение событий, потребовал от Романа выводов и объяснений. «Такое впечатление, будто он меня обвиняет в том, что на группу навалились все эти твари… И как будто в том, что проводник сбрендил, тоже я виноват…» — с тоскливой злостью думал Роман, в очередной раз мучаясь над отчетом. — «Как будто бы я сговорился с кем-то, чтоб Зона выпустила меня одного. И с кем, интересно, я мог бы насчет этого сговориться — с Зоной?!»

О странном ощущении прикосновения к своим мыслям Роман в отчете решил на всякий случай не упоминать. В свете вышесказанного. А то, чего доброго, еще и в этом заподозрят.

Постепенно жизнь вернулась в прежнюю колею, работа пошла своим чередом. Роман, честно говоря, так и не понял, собираются ли Шепелев и более высокое начальство предпринять еще одну попытку добраться до «Вымпела». Если какие-то работы над защитным оборудованием и продолжались, то уже не в далеком загородном поселке. И возить туда все необходимое Романа больше не посылали. Его загрузили другими поручениями, и он довольно быстро оказался не в курсе тех дел…

Лето давно закончилось, а отопительный сезон и не думал начинаться. В отсыревшей и промерзшей квартире Романа имелось всего два источника тепла — газовая плита и электрический чайник. Древний, доставшийся в пользование вместе с этой служебной квартирой, он искрил болтающимся в гнезде проводом, и то и дело пытался сдохнуть, однако до сих пор как-то держался. Но в конце концов не выдержал, замкнул проводку и умер окончательно. Как-то так получилось, что обычного эмалированного чайника, который полагается ставить на горелку, у Романа не было; несколько дней он перебивался, кипятил воду в кастрюле, а потом, замучившись проливать кипяток через край мимо кружки, плюнул на важные дела и поехал за новым электрочайником.

Вокруг гудел супермаркет, Роман шел по этажу бытовой техники, покачивая пакетом с объемистой коробкой, и раздумывал — а не купить ли заодно еще и обогреватель? Правда, электроэнергии он сожрет до черта; а с другой стороны, все равно остаются деньги, Роман мало тратил на себя… Отопление включат недели через три, да и прошлой зимой в квартире было холодно — есть ли смысл мерзнуть? Раньше как-то не приходили в голову мысли о таких простых житейских проблемах. Он нырял по уши в работу, а в неухоженную и кое-как обустроенную служебную квартиру возвращался только спать. И не считал ее домом. Дом, то есть родительская квартира, оставалась в Воронеже, там жили постояльцы и исправно пополняли денежный счет Романа. А здесь он просто работает… И надо радоваться, что еще не в общежитии поселили.

За раздумьями Роман не сразу осмыслил цифры на ценниках. Однако спохватился в разгар сезона! Недорогих обогревателей-то уже не осталось. Брать вон тот, дорогущий, стилизованный под камин, или обойтись до включения отопления две-три недели?

— Рома-а-а-ан! Ро-ооом!

Он не сразу сообразил, что зовут его. Потом завертел головой, ища знакомое лицо — кто? Кто здесь может его позвать?!

Возле длинного стола для проверки аппаратуры ему махал рукой тот самый парень, которого он подвозил в конце августа от Леспромхоза.

Оп-па… Ошибиться Роман не мог — память на лица у него была профессиональная, тренированная.

Бен, наряженный в мешковатый балахон желтого цвета с ярко-синими полосами, точь-в-точь милицейский «газик», радостно подпрыгивал, как веселый щенок:

— Роман! Приве-ет! Вот это да! Надо же, как встретились!

— Ты что это здесь делаешь? — опешил Роман. И было от чего опешить…

«Опять?! Какого черта?! Что за нелепая, непонятная случайность опять сталкивает меня с этим мальчишкой?!»

— Я работаю! — Бен помахал перед собой пачкой глянцевых буклетов в таких же желто-синих тонах. — Промоутером! Вот, раздаю… Сейчас акция рекламная! Надо же, как удачно я попал, когда нас распределяли по точкам!

— А, так значит, акция не только здесь?

— Ну да! Наши в нескольких магазинах стоят, а меня вот сюда определили. Я ж и говорю — как удачно, что я сюда попал!

— Чего ж такого удачного?!

— Да с тобой встретились! Прикинь, я как раз вчера про тебя в разговоре вспомнил…

«Удача?! Щенок, да ты не понимаешь, о чем говоришь… Твоя удача была в том, что в августе я не доложил о тебе!»

— …Я про тебя как раз вспоминал, — продолжал болтать Бен. — Сидели мы вчера, Серега рассказал кое-что интересное про Круглое озеро. Вроде там где-то на берегу пещера есть… И у нас тут одна идейка появилась…

Он уже знакомым Роману жестом взъерошил пятерней короткие жесткие волосы.

— Хотели на денек туда рвануть, посмотреть, пока еще зима не началась, а оказалось — туда рейсовые автобусы не ходят! От ближайшей автобусной трассы туда пилить километров десять! Мне папаша свою машину не дает, а ни у кого из наших тачки нет. Ну, и я вдруг вспомнил про тебя… Эх, думаю, жалко, что в тот раз телефон у тебя не спросил! А сегодня вдруг — ба, гляжу, ты идешь! Во, здорово, а?! Может, ты захотел бы съездить на Круглое озеро? Ты же вроде интересовался всяким таким? — Бен с надеждой заглянул снизу вверх в глаза Роману.

«На озеро тебе?! А в «топь» не хочешь?! Псам на зуб, сноркам под когти не хочешь?! А, агент Малдер недоделанный?!» — Роман начинал злиться.

— Поездка только на день, даже без ночевки! Утром уехать, вечером вернуться…

— Нет, не получится, — решительно оборвал его Роман. — Не смогу. Работы много. Я иногда и по выходным мотаюсь…

— Но в принципе ты не против? — Бен продолжал гнуть свою линию.

«Эх, а ведь придется поддерживать игру, — с тоской подумал Роман. — Особенно после того, что я сам наплел ему при первой встрече…»

— Мне очень жаль, но не получится.

— А скажи телефон! Как-нибудь созвонимся! Вдруг у тебя свободный выходной выпадет?! Тогда я наших быстро мобилизую, да вряд ли больше двоих, кроме меня, захотят поехать. Дай-ка свой номер? — Бен с готовностью вытащил мобильник и приготовился записывать.

Роман улыбнулся и продиктовал номер — такой, по которому Бен никому никогда не дозвонится. И сам в ответ записал номер Бена. Он охотно бы нарочно перепутал цифры, чтобы не было возможности и соблазна связаться — но простодушный пацан смотрел на экранчик и проверял, правильно ли Роман записывает. Потом, к счастью, Бена окликнул парень постарше — видимо, менеджер, и напомнил, что вообще-то работать надо, а не болтать.

— Ну ладно, пока-пока, созвонимся! — протрещал Бен уже в спину уходящему Роману. Тот обернулся через плечо, старательно выдавливая из себя приветливую улыбку.

«Гм… Ладно. Никто ничего не узнает. Сейчас уже поздняк метаться. Живи, пацан. Наслаждайся жизнью. Тем более что твое благополучие оплачено такой высокой ценой… Так и быть, не буду я его ломать. Хотя бы ради того, чтоб уже внесенную плату не обесценивать…»

Разочарованный вздох. Не получилось. Этот человек оказался не слишком-то доступен для внушения — а ведь сначала казалось, что направить действия исполнительного служаки будет намного проще. Удалось только привести его в этот магазин, к точке пересечения — и все. Контакт с нужным им человеком он упорно не желал устанавливать. А тот, второй, нужный — недоступен для внушения вообще. То есть совсем. Что поделать, это его свойство — оборотная сторона медали… Ничего, отступать они не собирались. Провалилась одна попытка — будет следующая.

— Светка! Привет! Слышь, как мне повезло! Помнишь, я тебе рассказывал про того парня, который меня в августе подвез до шоссе? Так вот, я его недавно в магазине встретил!

Бен обрушил новость на голову своей подружке, едва Света переступила через порог. Пока девушка стаскивала сапожки и причесывалась перед зеркалом в прихожей, Бен продолжал радостно трещать:

— Я пока ему не звонил, решил сразу человека не дергать, тем более Ромка сам еще не знал, будет ли свободен в выходные. Но сегодня, думаю, можно звякнуть! Ты как, ехать не передумала? Славку и Серого я уже спрашивал, они тоже хотят! Вот, может быть, если Роман завтра свободен, мы бы этак душевно прокатились…

— Ой, Бен, да погоди ты! Позвоним… Можно сначала чаю, а? А то я сейчас помру прямо здесь, на пороге!

Светка шмыгнула в комнату Бена, а он занялся перетаскиванием с кухни в комнату всего необходимого для чаепития. Чайник, кружки, кулек пряников и пачку масла — Светка обожала намазывать пряники маслом, а вот заседать на кухне, под прицелом бдительного оценивающего взгляда вадимовой мамочки терпеть не могла. Хорошо, что у Бена хотя бы есть своя комната, где можно закрыть за собой дверь…

Пока подруга с удовольствием отхлебывала чай из большой кружки, Бена словно шилом кололо нетерпение — он схватился за телефон и набрал ромкин номер.

— Что такое? Говорит — набранного номера не существует…

— А ты ничего не перепутал? — усомнилась девушка.

— Неа! Да он мне сам номер записал!

— Погоди, счас доем… — прошамкала Светка с куском пряника во рту. — И посмотрим по базе… У тебя есть телефонная база?

— Не помню, сейчас поищу.

— Да фиг с ним, не надо, у меня с собой… В сумке…

Очень озадаченный Бен включил компьютер, уселся рядом бочком на кресло, и смотрел, как подруга запускает программу.

— Как его фамилия?

— Не знаю… Да я и не спрашивал…

— Адреса тоже не знаешь, естественно? — вздохнула Светка. — А номер машины?

— Да как будто я запомнил! — возмущенно воскликнул Бен. — «Жигуль», семерка, светло-серый… В номере вроде двойка была…

— Лет сколько этому Роме?

— Ну, на вид около тридцати…

— Ох… Ну ладно, сейчас попробуем выжать хоть что-то из того, что есть…

— Да ладно, Свет, ты пока чай попей, а я сам пошарю…

Некоторое время спустя Бен, глядя на внушительных размеров список, с мрачной кривой ухмылкой почесывал затылок:

— Н-да… Чтоб всех обзвонить, тут не один час уйдет…

— Ну и как, будешь? — скептическим тоном поинтересовалась Света.

Бен раздраженно махнул рукой:

— Да без толку… Вернее, если была бы ну вот прямо острая необходимость, то, наверно, можно было бы… А так — ради чего?! И ежу понятно, что этот тип нарочно записал мне неправильный номер. Отмазаться он от меня хотел. Типа я его затрахал, как назойливая муха. Но почему нельзя было просто сказать, что ему это все неинтересно и некогда заниматься ерундой?! Ну на фига надо было врать?! Я тут, как дурак, сижу, по базе шарю…

— Бен, ну, успокойся… Не стоит так нервничать! — Светка, подойдя сзади, обхватила его за плечи. — Ну подумаешь, наколол какой-то урод… Не хочет — не надо! Обойдемся без его машины. Сами съездим… Бен, ну ты, в конце концов, пустишь меня в интернет?! Мне реферат найти надо.

— Да не в поездке этой дело! — не на шутку завелся Бен. — Обидно, понимаешь ли, когда за лоха держат… Все, пошел он на фиг! — дотянувшись до мышки, он захлопнул окно базы.

Сентябрь-октябрь 2010 г. Зона отчуждения

Время шло. А поход на завод «Луч» Кащей все откладывал и откладывал под разными предлогами. Завхозу было как-то все равно, хотя его мнения и согласия никто не спрашивал; его дело — поклажу тащить да помогать от монстров отбиваться. На настырное генкино «Когда же наконец?» Паша сначала отшучивался, потом раздраженно отмахивался.

Смена времен года в Зоне происходила почти незаметно, но все-таки имела место быть — в сентябре дожди зарядили чаще, листва понемногу облетала, трава начала вянуть и жухнуть. Настоящей зимы здесь не бывает, объяснил Паша. Постоит лес голым месяца три, потом опять начнут распускаться листья — правда, выглядят они так, словно распустились уже в разгаре осени, скрюченным и порыжелыми, уже готовыми облететь. В октябре грязь все чаще прихватывало заморозками… За эти недели Генка и Завхоз дважды выходили за периметр. Оба раза Кащей командовал — мол, идем, и точка, не объясняя причин. Да никто особо и не возражал — шли отмываться, отъедаться и отсыпаться. Подворье Пашиного дома наполнялось шумом, голосами и суетой, затягивалось паутиной бельевых веревок — так, что под них приходилось на каждом шагу подныривать; на ветру раскачивались рукава и штанины одежек в утроенном количестве; а старый покосившийся домик вздыхал, словно опасаясь, что его дряхлые бока не выдержат толкотни.

Генка оба раза ездил в райцентр — снимать деньги, честно переведенные на его счет господином Фоксом за выполненные заказы. А потом снова усаживался за работу — Фокс по электронной почте заказал еще серию очерков, в основном о взаимоотношениях различных сталкерских группировок, и Генке пришлось вспоминать все виденное и слышанное в ходе странствий, и пытаться выудить оттуда хоть какие-то крохи информации на заданную тему. Вся беда была в том, что до того они втроем вели образ жизни «честных одиночек», и к группировкам практически не приближались. А чтоб собрать информацию, интересующую Фокса, Генке потребовалось бы не столько лазить по заброшенным объектам в компании Кащея и Завхоза, сколько отираться в сталкерских лагерях и побольше раскручивать на разговоры «за жизнь» завсегдатаев баров. Ну что ж, в следующий рейд придется вплотную заняться этим, решил Генка. А следующий рейд не заставит себя долго ждать — Кащей ни разу за весь свой сталкерский стаж не проводил вне Зоны больше месяца. Убедиться в этом самому у Генки пока еще не было возможности, еще слишком мало времени они провели вместе, но все жители поселка, кому удалось развязать язык, говорили о Паше примерно одинаково: «Да он двинутый! Прямо как наркоман — без Зоны своей месяца прожить не может! Даже если нету у него клиента, и вести некого — так он сам, один уйдет. Хоть дня на три в месяц, но уйдет.» Генка призадумался… Он помнил, каким вялым и скукоженным Кащей в прошлый раз уходил из поселка, и как оживал на глазах всего за несколько суток в Зоне. Что это? Настолько сильно действовала на Пашу любовь к этому дикому, вывернутому, аномальному месту? Или дело в чем-то другом? Во всякие «биоэнергетизмы» Генка не верил, а другого наукообразного и рационального объяснения не находил.

Завхоз очень скоро перечинил в пашином хозяйстве все, что требовало ремонта, и начал скучать. В отличие от Генки, целыми днями уткнувшегося в экран ноутбука, ему в «мирной жизни» делать было совершенно нечего. Работы в давно зачахшем поселке не было; выращивать здесь огороды рисковали немногие; местные жители с момента возникновения Зоны кормились только со связанных с ней промыслов и с перепродажи недорогих и широко распространенных артефактов. Но в части промыслов все «ниши» были уже заняты, каждый местный умелец по изготовлению и ремонту сталкерского снаряжения обслуживал свой круг клиентов, и не позволил бы никому их перетянуть. В помощники-подмастерья Завхоза никто не взял. Уже где-то через неделю Юрка захандрил, заныл, и начал проситься обратно, внутрь Периметра. Там его ждало очень важное дело — собирательство. Юрка отдавался собирательству артефактов с фанатизмом едва ли не большим, чем первобытный человек, для которого жизнь зачастую зависела от количества собранных съедобных корешков. И при этом Завхоз экономил на самом необходимом, и был прижимист до крайности, до границ разумного. Это Генку и удивляло, и смешило с самого начала их знакомства, но узнать о своем помощнике побольше было все как-то некогда. А вот теперь представилась возможность.

История Завхоза оказалась банальна, как ручка от швабры, и для ее изложения вполне хватило бы одного слова: «должник». Да-да, банальнейший должник. Парень пытался заняться торговым бизнесом и прогорел. Впрочем, не совсем так. Юрка отнюдь не сам решил податься в частные предприниматели — ему родители мозги проели. «Ну как же так», — капали на мозги родители, потихоньку, исподволь, из месяца в месяц. Их не устраивало, что сын зарабатывает на жизнь какими-то ремонтами, — «ну как же так, сколько можно работать руками, ими капитал не заработаешь. И вообще это, как молодежь говорит, полный отстой, — на кого-то впахивать. Надо самому хозяином стать. Вон у тех сын и у тех зять, а у тех сват и вон у тех брат занялись бизнесом, и как сыр в масле катаются». Капали, капали, капали… И продолбили. Капля, как известно, и камень долбит. Достали. Юрка на пару с троюродным братом зарегистрировали фирму, взяли кредит, и… Кончилось все так, как оно закономерно должно было закончится для человека простого, бесхитростного и доверчивого, в просторечии именуемого лохом. Крупное «попадание на деньги». Чтоб рассчитаться с долгом, родителям пришлось заложить свою квартиру. А виноват оказался, разумеется, Юрка.

Ёж, слушая эту историю, матерился — сначала себе под нос, потом вполголоса, потом так, что наверняка на улице было слышно. Материл родителей Юрки, которые своим эгоизмом и непроходимой тупостью подбили сына на авантюру. Материл придурка Завхоза, за то, что тот поддался, хотя прекрасно понимал, что с торговлей не справится. Завхоз и сам прекрасно понимал, что виноват. Вот только никак не мог понять, в чем именно. Генка матерился и по этому поводу тоже. Вот допустим, Юрка рассчитается с долгом, вернется домой, к обычной жизни… Из которой никуда не денутся родители — даже если Юрка снимет жилье и уйдет туда, власть родителей над собой не оставишь на старой квартире, как изношенные тапки. И папа с мамой в очередной раз решат, что сын живет неправильно, и снова начнут подбивать его делать то, что сами они считают нужным и важным. И снова вынудят пойти Юрку поперек его собственной воли. «Забей на них, понимаешь?! Забей на них, пошли их вместе с их советами лесом до Монолита, и не вздумай опять делать так, как они говорят! Живи своим умом. У тебя руки нужным концом воткнуты, ими и работай, раз это хорошо получается. А если твоим родителям нужен этот бизнес — пусть сами регистрируют фирму и торгуют. А то, видите ли, хотели чужими руками жар загрести…» «Но они же не чужие», — вяло отбрехивался Юрка. Нет, это бесполезно, думал Генка после очередного разговора. Его познаний в психологии не хватало, чтоб выбить из Юркиной головы эти глубоко вбитые родителями чувство вины и зависимость от чужого мнения. Генке, честно говоря, было совершенно дико, что Завхоз даже не понимает, насколько навредили ему самые родные люди — гораздо больше всяческих врагов.

После того, как приперла суровая необходимость выплачивать кредит, взятый под залог квартиры, Юрка сначала завербовался на Север, на нефтяной промысел. Сколько-то месяцев корячился там, летал туда-сюда вахтами, пока в июне этого года не разговорился в аэропорту с неким попутчиком. Попутчик и присоветовал ему «доходное место». Да, конечно, кровососы там покрупнее, чем на таежных болотах, но зато и деньги куда больше! «Прямо пропорционально кровососам», — хихикнул Генка.

До того Завхоз о Зоне даже и не задумывался. То есть слышал про нее, конечно… Слышал и восторженные легенды о тех, кто сумел в Зоне разбогатеть. Слышал и страшные байки о тех, кто вернулся оттуда больным и искалеченным. В силу своей скептичности он гораздо больше верил второму, чем первому. Но странный попутчик в аэропорту сумел его переубедить… Хотя нет, не так, поправился Завхоз, он даже и не переубеждал, просто как-то так сказал, что ему невозможно было не поверить. И Юрка подумал-подумал, да и поменял билет.

Он взялся за выполнение своего квеста упорно и обстоятельно — нанялся в помощники к опытному сталкеру; всё увиденное и услышанное мотал на ус, не лез на рожон и вперед Бати в пекло — и вскоре Завхозу начало везти. Вопреки распространенному и укоренившемуся мнению, что все заработанное тяжким трудом в Зоне уйдет, как вода в песок, на обеспечение своего существования в ней же. Вопреки красивым мрачным байкам, что смысл жизни сталкера — это и есть беспрерывный поиск артефактов ради того, чтоб, купив еду и патроны, снова идти на поиски артефактов. Юркина добыча по стоимости стала намного перекрывать затраты на ее поиски. Выплата кредита пошла куда более быстрыми темпами, чем раньше. К моменту встречи с Кащеем и Генкой Юрка выплатил уже треть, а за какой-то месяц совместных путешествий дотянул до сорока процентов. И не собирался сбавлять темпа. Не обремененный ни малейшим желанием разгадывать загадки Зоны, Завхоз просто спал и видел, как он переведет последний взнос, станет свободен, как муха в полете, выйдет за Периметр и рванет отсюда подальше. Но пока до этого светлого дня было еще далеко, и потому Завхоз сейчас настойчиво рвался в обратном направлении — внутрь Периметра.

Когда Генка услышал часть рассказа про встречу в аэропорту, у него в голове шевельнулась некая догадка.

— Слышь, Юрец, а как того мужика звали? Ну, который тебе присоветовал в Зону идти?

— А я не спросил, — равнодушно пожал плечами Завхоз.

— Как так?

— Ну, он не представился, а я не стал спрашивать. Да и зачем? Я ж не мент на службе… Захотел бы тот мужик назваться — сам бы назвался.

Генка рыкнул от досады. Вот поди теперь проверь свою догадку!

— Ну хотя бы как он выглядел? Описать сможешь?

Но ничего более «лет сорока пяти, среднего роста, не толстый и не тощий, без усов и бороды, и каких-либо особых примет» из Юрки вытрясти не удалось.

Интересно, это был Александр Фокс или все-таки кто-то другой? Эта версия не давала Генке покоя. Если при следующей встрече с Фоксом умудриться украдкой сфотографировать его, а потом показать фотку Завхозу… Генкина бурная фантазия уже разыгралась, рисуя в воображении картину, как Юрка опознает на фото господина Фокса…

Но пока это был всего лишь полет фантазии. А в реальности на очереди стоял сбор информации для репортажей на заданную тему. И кое-что Генку в этом задании уже стало настораживать после того, как они с заказчиком обсудили по переписке некоторые детали задания. Фокса более всего интересовало, «кто по какой причине пришел в Зону». Соцопрос он собрался проводить, что ли, подумал тогда Генка. И зачем это ему? Хотя мало ли, может, он какой-то научный труд по социологии пишет. Или по психологии. Или по тому и другому вместе. Хочет вывести портрет явления — «чего человеку должно не хватать в жизни, чтобы он в сталкеры подался». Только чего-то слишком щедро платит господин Фокс за удовлетворение своего сугубо научного любопытства. У ученых сроду денег не бывает; а если вдруг появились — значит, им дал кто-то, кто потом из их изысканий свою выгоду поимеет. А кому какая выгода может быть от сталкерской братии? Вернее, от знания причин, почему некоторая часть населения становится в ряды сталкеров? Фокс хочет заняться благим делом, что ли — отваживанием авантюристов от этого опасного места? От этой мысли Генка захихикал. Или наоборот — Фокс хочет знать, как грамотнее организовать рекламную акцию, чтоб народ в Зону повалил? Ну нет, эта версия вообще ни в какие рамки здравого смысла не лезет, одернул Ёж свою буйную фантазию. Зачем в Зону еще народ заманивать, и так уже толпы тут гуляют — за артефакты дерутся, за контроль над территориями. Да с таким упоением, как будто на военную игру приехали. Даже странно как-то… Посмотришь на взрослых мужиков, которые носятся по Зоне, как юнцы семнадцатилетние по пейнтбольному полигону, и диву даешься. Как будто здравый смысл им поотшибало, и они не понимают, что умирают тут по-настоящему и навсегда, а не понарошку и на пару часов.

Однако же какие-то странные методы сбора информации для ученого, если Фокс на самом деле ученый. Почему бы ему самому в Зону не пойти? Почему надо кого-то нанимать? «А вдруг я что-то перевру?» — подумал Генка. — «Ну, или без злого умысла пойму неправильно? Тогда до Фокса информация дойдет в искаженном виде… И какие-то выводы из нее тоже будут искаженными, причем вдвойне…» Нет, опыт и логика подсказывали Генке, что его участие в этой странной затее не ограничится собиранием слухов и пьяных откровений. Наверняка и ему в руки дадут маленький такой рычажок, объяснят, как и когда на него нажимать. «А еще приправят мой скептицизм рассказами о важности и нужности этого дела, и я буду счастлив от осознания того, какую важную миссию мне доверили», — язвил Генка мысленно, «про себя», поскольку поделиться своими домыслами вслух было не с кем.

Скучающий, и кроме того уже изнывающий от длительного воздержания Завхоз намылился было к местным проституткам, — многие молодые женщины в поселке промышляли этим, поскольку спрос был немалый, — но ознакомившись с ценами на услуги, поморщился и дал задний ход. «Еще чего не хватало — такие деньжищи отваливать», — недовольно бурчал он под нос в ответ на Генкину подколку: «Быстро же ты управился!» Генка на это помянул страшного монстра жабу, которая коварно подстерегает сталкеров даже за Периметром, набрасывается и начинает душить, не давая вкусить радостей жизни.

— Ничего, обойдусь, — снова буркнул Завхоз.

— Ну, как знаешь, — согласился Генка. Правда, не без подначки. — В конце концов, руки-то есть, и проблему можно решить по-китайски, то есть, «опираясь на собственные силы». Другого предложить не могу. Ну, или одолеть жабу. Хотя…

У Генки в глазах мельнули хитренькие искорки.

— Хотя есть еще один способ.

— Это какой?! — Завхоз, похоже, клюнул.

— Вон ту доску в заборе видишь? Из нее сучок вывалился, и дырка от него как раз подходящего диаметра. Жестковато, правда, да и занозу можно всадить, зато бесплатно! — Генка понимал, что балансирует на грани фола, но его уже понесло. Да и застой от спокойной размеренной жизни подстегивал.

— Да ты чё? Ты совсем обурел, да?! — Юрка шуток решительно не понимал.

Паша, возвратившись после отлучки, застал их носящимися с воплями из дома во двор и обратно, причем дверь чуть не сорвали с петель прямо у него на глазах.

— Смотрю, застоялись вы тут, скакуны лихие, — сказал он, когда разгоряченные потасовкой гости наконец-то обратили внимание на хозяина. — Застоялись, засиделись… Ничего. Вот завтра в Зону пойдем, будет вам куда свою энергию потратить…

— Что? Уже завтра?

— А в чем дело? Недовольны, что ли?!

— Да нет, как раз наоборот, — пожал плечами Завхоз. — Просто… Неожиданно как-то.

Их команда в очередной раз коротала ночь в бывшем депо. Ночевка выдалась спокойной, никакие любители пощипать чужую добычу к стоянке не приближались; в бочке трещал костер, а Генка, развалившись на подстилке, слушал очередную байку в исполнении случайного попутчика. Про очередного духа Зоны, именуемого среди сталкеров «Минус-один», который может вывести группу из практически непроходимого места. И про то, чем он заслужил себе такое прозвище.

— …Вывести-то он выведет, только за это плату берет. И плату не деньгами там, или хабаром, или боеприпасами, а по-своему…

Тут рассказчик сделал многозначительную паузу. Слушатели, особенно те, что помоложе, напряженно вытянули шеи и замерли.

— Один из группы потом обязательно погибнет. По какой-нибудь нелепой случайности, — выдал рассказчик, в полной мере наслаждаясь произведенным эффектом — слушатели заворочались, зашевелились, по кругу прокатился испуганный ропот.

— Почему это?! — вопрошавший старательно прикрывал возмущенным тоном страх.

— Откуда мне знать? — равнодушно возразил рассказчик. — Говорят, какое-то у них там соблюдение равновесия… А по-моему, так просто жертва это. Ну, как раньше язычники приносили своим богам… Жертва на алтарь Зоны. Мол, надо кого-то одного отдать, чтоб остальные уцелели.

Народ снова зашебуршился. Тема байки оказалась животрепещущей.

— А… А обязательно, чтоб кто-то случайно погиб? То есть, я хотел сказать, если кто-то сам вызовется — то Минус-один его заберет?

— Говорят, нет. Говорят, находились такие, кто себя пяткой в грудь бил и в герои-самопожертвенники рвался. А ни хрена! Он жив-здоров с ходки возвращается, а кто-нибудь другой погибает. Причем всегда по глупой случайности. Или монстра под носом не заметит… Или в такую аномалию влетит, что ее с закрытыми глазами обойти можно. А один раз случай был — так чувак и вовсе консервами отравился!

Генка поворочался на своем коврике. Н-да. С одной стороны, страшилка забавная. А с другой…

— Слышь, приятель, — окликнул Ёж рассказчика, — а как узнать, что это именно Минус-один? Как его отличить от обычного человека? Вот, допустим, забрели мы в какую-то задницу… Идет мимо некий проводник, вызывается нас вывести… И как мы узнаем, это Минус-один или нет?

— Потом узнаете, — хмыкнул рассказчик. — Если пойдете с ним. А если не пойдете — то вообще никогда и ничего не узнаете…

— А через какое время после спасения группы погибнет жертва? — не отставал Генка.

— Да кто ж его знает… И вообще, тебе это зачем?

— Ну, чтоб знать, до какого срока боятся.

— Бояться надо, пока за Периметр не выйдешь! Или даже после того… Всю оставшуюся жизнь бояться…

Разговор скис. Ёж уже и сам был не рад, что задал свои вопросы. Никакой ясности рассказчик не внес, только напугал почем зря. Генка перевернулся на бок и собрался спать, как вдруг его толкнул в бок Завхоз.

— Геныч, ты чего, всерьез в эти сказки поверил, что ли?

Ёж посмотрел на спутника — судя по встревоженному лицу Юрки, в сказки поверил как раз именно он. И до того испугался, что теперь искренне хотел, чтоб его разубедили.

— С чего ты взял, что я поверил?

— Ну, ты его так дотошно расспрашивал… — Завхоз изо всех сил старался казаться спокойным, хотя его выдавал голос.

— Сам знаешь, зачем я расспрашивал, — шепнул Генка. — А сказки… Они действительно сказки. В любой деятельности, связанной с риском, обязательно возникает свой фольклор. Люди стараются найти какие-то закономерности в несчастных случаях, как-то предостеречься от попаданий в эти случаи — отсюда и набор специфических местных суеверий… Так что не грузись. А то в чем-то ты вполне здраво рассуждаешь, хотя бы в тот же Монолит, например, не веришь, а в какую-то выдумку поверить готов.

— Знаешь, почему я не верю в Монолит и в то, что он желания исполняет? — возразил Завхоз. — Потому что я ни от кого не слышал, что он лично там побывал и оттуда вернулся. Всегда говорят: «вот такой-то побывал, причем он не мне лично про это говорил, а одному мужику, а уж тот мужик мне рассказал». Понимаешь? Всегда через десятые руки.

— А про Минус-одного не так, что ли?

— Не так! Филин — ну, который сейчас про этого духа рассказывал, — говорил, что это с их группой было. У них один влетел в «воронку», которую даже без детектора, невооруженным глазом видно было. Лишний шаг в сторону — и привет!

— Да ладно тебе! Небось, совпадение. Какой-то мимохожий сталкер вывел группу из опасного места, а у того бедолаги от радости в зобу дыханье сперло, он зазевался, внимание ослабил — и вот вам печальный результат. И кстати, он ведь не один шел — спутники рядом были. Не сумели его вовремя остановить, или сами не обратили внимания, что товарищ прется не туда — и теперь виноватыми себя считают. Отсюда и байка, чтоб свое чувство вины замазать… Психология это, Юрец, а не мистика…

— А Монолит — тоже психология?

— А при чем тут Монолит?

— Ну, если про него тоже врут, то зачем? — не сдавался Завхоз.

— Мечта это! Любой человек хочет, чтоб его желание раз — и исполнилось! Потому и фантазируют…

— Да я не про то, — отозвался Юрка с раздражением. — Вот представь, что ты знаешь такое место, где можешь загадать любое желание, и оно исполнится. Разве ты будешь болтать об этом месте направо и налево? Ты же постараешься туда один, потихоньку… Чтоб никто туда не добрался, кроме тебя, а то вдруг его желание твое перебьет?

Хм… А ведь в чем-то он прав, подумал Ёж.

— А про Монолит болтают все, кому не лень… Что надо туда пойти… Такое впечатление, что байку про него запустили нарочно, чтоб народ к центру Зоны ломился. А на кой?

— Да откуда мне знать, — буркнул Генка и закрыл глаза. — Все, давай спать!

Но сон улетучился напрочь. Завхоз хоть и простак простаком, но иной раз может выдать нечто такое, что никак не укладывается в стандартные рамки. Загрузит — и вот размышляй…

Ноябрь 2010 г. Большая земля

Однажды в самом начале ноября Бен нарочно проторчал в институте допоздна — посидел с методичкой в читальном зале, порешал задачи к следующему семинару, пообедал в кафешке, и вечером отправился на сходку туристического клуба. С наступлением холодов он как-то сам собой превратился из клуба путешественников в клуб любителей песен под гитару, но Бена и это вполне устраивало. Здесь было намного приятнее и уютнее, чем дома.

Народ постепенно сползался; аккуратно расставленные вдоль стен стулья растаскивали по комнате; на партах уже громоздились сумки и рюкзачки. На плечи Бена вдруг легли мягкие ладошки.

— Светка! Привет! Пришла все-таки…

— Ага. Разгреблась с делами быстрее, чем рассчитывала. Сначала лень было опять в институт ехать, но весь вечер при тетке сидеть до того тоскливо…

В тот день, когда начали сгущаться сумерки, с неба посыпались мелкие блестящие кристаллики, постепенно они становились крупнее, их становилось больше, и с наступлением чернильной темноты город уже заваливало охапками первого снега. Под это дело Вовку пробило взяться за гитару; песню про снегопад он обожал, выучил аккорды и из кожи вон лез, чтоб петь ее не хуже автора, старательно выводил слова своим бесцветным невыразительным голосом, но получалось все равно хуже.

Бен покачивался на жестком, и без того расшатанном стуле, глядя за окно, и старался под аккорды вообразить вместо вовкиных потуг голос автора песни — приглушенный глубокий баритон пожилого человека, словно придавленный прожитыми годами. На сдвинутых партах мерцали оранжевыми язычками свечи (купленные в ларьке хозтоваров на ближайшем рынке); светкино дыхание щекотало Бену ухо, за окном неслась снежная карусель, и все было просто замечательно.

Круговерть хлопьев затягивала и кружила голову; несла неведомо куда; и в какой-то момент Бен почти отключился от реальности. Не хотелось думать о том, что через каких-то пару часов щелкнут выключателем, по глазам резанет свет «дневных» ламп, все начнут толкаться и собираться; и придется тоже натягивать куртку и ехать домой. Сначала он, разумеется, проводит Светку, а потом побредет пешком до Центрального шоссе, потому что из ее микрорайона в это время уже не уедешь. Опять расставаться… У нее — тетка, у него — родители… У нее — тахта за шкафом в однокомнатной квартире, у него — мать-домохозяйка, почти не выползающая из своего царства диванов и ковров, так что прогуливать институт бесполезно. Если только созвониться с Димкой и поклянчить у него ключи… Но ведь просто так не даст, куркуль. Ладно, если опять реферат за них потребует, а то ведь в прошлый раз напряг чертежи ему распечатать, а это такие деньжищи!

Бен с грустной ухмылкой поймал себя на том, что мысли все-таки увело далеко в сторону от романтического настроения. А ведь про снегопад — это их со Светкой любимая песня… Бен, чуть наморщив недовольно нос, попытался усилием воли отключиться от нудных житейских забот.

Вдруг в голову полезла еще одна совершенно левая и неуместная в данный момент мысль. О том, что Роману сейчас плохо. Вот именно сейчас. И не просто плохо, а очень плохо.

«Это еще откуда?», — лениво удивился Бен. — «Я-то здесь при чем?»

Мысль не уходила. Она настырно щекотала в голове.

Мало того, в сознании всплыла картинка — Роман лежит на подмокшей земле, и его заваливает снегом. В густо-синей темноте каплей масла маячит фонарь, невесть как уцелевший до сих пор в этом районе; бело-фиолетовая карусель кружит, нет ни верха, ни низа, есть только твердый пятачок между ржавыми боками гаражей, подсвеченный краем желтого дряблого света. Холодно, мокро, у него нет сил пошевелиться, и никого вокруг. А ему нужна помощь…

«Ну, а мне-то до этого какое дело?», — досадливо поморщился Бен.

Честно говоря, он давно уже и думать забыл об этом типе. Ну, столкнулись дважды; ну, обманул — ладно еще, на деньги не кинул… Чего о нем вспоминать-то? Бена встревожило другое. Такие «видюшки» с призывами на помощь у него уже бывали.

Первый раз в девятом классе, когда у соседа по подъезду убежал и пропал полугодовалый щенок. Золотистый ретривер, милое, ласковое создание… Бен по этому псу просто слюни пускал. Очень хотел себе такого же, но мать не разрешала держать в доме собаку из-за своей аллергии. Хозяин неосторожно упустил поводок, щенок обрадовался неожиданной свободе, помчался и пропал. А Бен даже и не знал про это, он сидел себе за уроками, и вдруг возникла в голове картинка, как Тимка в каком-то узком колодце барахтается по брюхо в грязной жиже, встает передними лапами на каменную стенку и жалобно воет, задрав морду вверх. Мысль настырно зудела в голове, сколько Бен ни гнал ее от себя. Что за нелепые фантазии? Наконец он решил выйти на улицу, проветриться. И столкнулся возле подъезда с встревоженным и усталым соседом — тот, как оказалось, уже битых два часа носился по окрестным дворам в поисках Тимки. Соседу Бен о своих видениях ничего не сказал, потому что и сам не был уверен, что это не вымысел и не глюк. Но на всякий случай решил проверить, и пошел в том направлении, что подсказывала его интуиция. И в конце концов услышал вой, доносящийся откуда-то снизу.

Пес провалился в канализационный колодец, на котором была сдвинута крышка. Однако же далеко он успел убежать! Примерно остановки за три от дома. Бен присел на корточки возле колодца: «Тимка! Тимка!» В ответ раздалось радостное гавканье. «Ух ты, я не ошибся!» Бен помчался обратно — за соседом и за веревкой, потому что подняться обратно по металлическим скобам, держа в охапке довольно крупного щенка, не представлялось возможным.

…Естественно, хозяину собаки он сказал, что забрел в тот район случайно, а когда услышал вой и лай, то догадался заглянуть в колодец…

Потом «видюшка» повторилась еще раз, уже на первом курсе. Во время выезда клуба в лес ушел и пропал Гоша. Причем хватились его далеко не сразу… Как оказалось впоследствии, парень решил прогуляться в одиночестве и заблудился. Вышел к поселку, на следующую по направлению от города платформу электрички. В принципе, ничего опасного в этой ситуации не было бы, если бы в нее попал кто угодно другой, а не этот совершенно неприспособленный к жизни раздолбай с вечно отрешенным взглядом. На окраине поселка гуляла подвыпившая местная молодежь. Если из Бена странность наружу не лезла, то Гоша, в отличие от него, своим странноватым видом всегда буквально вызывал желание дать ему по морде. Особенно часто такое желание возникало у пьяных гопников. Так что Бен, найдя Гошу вовремя, можно сказать, избавил его от очень крупных неприятностей…

Но ведь причина беспокоиться о благополучии Гоши у Бена была. Весьма важная, но очень прозаическая. Гоша должен был ему деньги. По студенческим меркам — довольно крупную сумму. Когда Бен еще не знал, что представляет из себя этот раздолбай, он дал ему в долг. И потом который месяц не мог вытрясти всю сумму до конца. В то время Бен еще не подрабатывал, эти деньги он получил в подарок от родителей, и когда они потребовались ему самому — просить еще раз у предков и признаваться в том, как он облажался, было стыдно. Так что Бен как раз был очень заинтересован в том, чтоб Гоша оставался жив-здоров по крайней мере до того, как вернет ему долг.

А сейчас какого, спрашивается, хрена?! Роман ему безразличен. Роман не должен ему денег. Почему он со своими призывами о помощи именно к Бену лезет в голову?

Вовка старательно тянул и не удерживал ноты, голос срывался, превращаясь в натужный стон; вовкино неуклюжее пение накладывалось на какой-то другой стон, слышимый (или кажущийся?) непонятно где и откуда, и тот, другой стон щелкал Бена по нервам, словно накопившийся в синтетическом свитере крошечный электроразряд.

Бен поерзал на стуле и поудобнее перехватил светкину руку. Вот уж фигушки, никуда он не помчится и никого искать не станет. «Тоже мне, нашли в моем лице спасателя для всех встречных-поперечных», — подумал он невесть о ком. Так, ни о ком конкретном… И даже почему он подумал именно «нашли» — в множественном числе, — а не «нашел», Бен не смог бы объяснить. Просто так ему показалось правильным.

И это действительно было правильным. Если бы Бен на тот момент мог чувствовать тоньше и острее, то он уловил бы в эфире подобие разочарованного вздоха. Ничего, будет еще следующая попытка…

Посиделки закончились; настала пора расползаться по домам. Зябкий сырой воздух немного освежил голову; мокрые хлопья посыпались на уши и за шиворот, и Бен порадовался тому, что сегодня все-таки захватил шапку. Натянул ее пониже на лоб, закинул за спину рюкзачок. Они вместе со Светкой побрели сквозь метель к остановке.

Но зов о помощи не давал покоя. Интересно, а что вообще с Романом могло случиться? Напали, избили, ограбили? «Или напился до такой степени, что ноги не держат», — Бен изо всех сил старался быть циничным, хотя бы перед самим собой. Очень уж не хотелось тащиться куда-то под мокрым снегом, искать какого-то левого типа…

Остановка терялась в снежной круговерти. Она где-то здесь, в сотне метров впереди, или ее уже нет? И когда Бен пройдет сотню метров вперед, то вокруг исчезнет все — деревья, парапет, разломанная скамейка, и он понесется неведомо куда вместе со снежными хлопьями… Туда, откуда его зовут… Тьфу! Бен затряс головой так, что с шапки в разные стороны посыпался облепивший ее снег.

— Бен, что с тобой? — встревожилась Светка. — Странный ты какой-то сегодня. Весь вечер сидел, как на иголках…

Сказать? Или лучше не надо? Или все-таки стоит посоветоваться, как поступить? Света знала о его «видюшках». Она была единственная, кто об этом знал. И кстати, именно она вместе с ним позапрошлым летом отправилась искать придурка Гошку. Потому что никто больше не поверил в грозящую ему нешуточную опасность, все отмахивались — мол, нагуляется и сам вернется. А она поверила. И пошла вместе с Беном. Кто ее знает, может, ей просто захотелось поиграть в «агента Скалли», но неожиданно то, что она считала игрой, оказалось правдой. Помнится, после удачного нахождения Гошки Света посмотрела на Бена очень странно, но вместе с тем восхищенно. А игра в «Малдера и Скалли» положила начало их отношениям, со временем переросшим в очень близкие. Похоже, Светке очень льстило иметь парня, «не такого, как все», и быть посвященной в его секреты. Она всегда относилась всерьез к рассказам Бена о видениях и предчувствиях, и даже порой помогала сориентироваться и выбрать более верное решение. Пожалуй, все-таки стоит посоветоваться.

Тут как раз подкатил нужный автобус. Уже полупустой; Бен потянул Светку на заднее сиденье, благо, немногие остальные пассажиры расселись в середине салона. А здесь можно было поговорить по дороге, не привлекая ничьего внимания.

— Понимаешь, Светлячок, я опять… Короче, глюк был. Что на помощь зовут.

— И кто звал?

— Да тот самый Роман. Ну, помнишь, который обманул с телефоном.

Светка призадумалась:

— Расскажи-ка, как это все было. Ну, что и как ты увидел…

Пока он рассказывал, девушка молчала, сосредоточенно покусывая губу.

— Вот, — подвел черту Бен. — В общем-то, и все. Но эта фигня уже два часа зудит в башке…

— Слушай, Бен, ты только прямо сейчас не бросайся его искать! Обещай, что никуда не пойдешь! Тем более один! Еще не хватало, чтоб с тобой что-нибудь случилось, — потребовала Светка нарочито капризным тоном и легонько встряхнула его за воротник куртки.

— Ла-а-адно… — Бен потянулся к ее лицу губами. — Обещаю, что домой пойду. Ты у меня умница…

Светка уставилась в запотевшее окно, на котором разноцветными кляксами расплывались неоновые огни. Помолчав несколько минут, она снова повернулась к спутнику:

— Бен, а тебе не кажется, что все это очень странно, а? Уже третий раз, начиная с августа, ты сталкиваешься с этим человеком… А теперь еще и видение…

— Кажется, Светик, кажется, — задумчиво протянул парень. — И я сам хотел бы в этом разобраться…

За разговором время прошло незаметно; автобус дополз до микрорайона, где жила Светка. Бен проводил девушку до дверей квартиры, а сам поспешил обратно на остановку.

Опять разочарованный вздох, которого не мог услышать Бен.

Мальчишка пошел-таки домой… Он не бросился на поиски Романа прямо сейчас… Плохо то, что прямо приказать ему, навязать свою волю — невозможно. Просто физически невозможно, все равно как внести изменения в закрытый для записи файл. С файлом-то и то проще — можно подобрать пароль, а к сознанию мальчишки пароля не подберешь. Уж таким его создала природа. Выход один — подталкивать его в нужном направлении, исподволь подкидывать информацию, которая должна привести его к верному решению. Как все-таки сложно это оказалось… И парень еще слабоват, несмотря на потенциал; он не смог воспринять и правильно истолковать все детали… А ведь дело плохо. Роман еще нужен, он еще не выполнил свою задачу, он не должен умереть в этот вечер, иначе все намного больше осложнится. Надо помочь ему другим способом…

И случайный человек за рулем собственной машины вдруг сделал то, чего он бы никогда не сделал по своей воле, в здравом уме и трезвой памяти. И при том он совершенно не удивился этим пришедшим в голову нелепым мыслям — ну, сделал, ну и что? С чего вдруг он решил так поступить? А почему бы и нет, в конце концов? Сначала он, повинуясь естественной потребности, остановил свою потрепанную «лошадку» как раз возле нужного гаражного массива. Потом зашел вглубь — справить нужду. Потом заметил лежащего на снегу человека. Потом, вопреки всякому здравому смыслу, не стал звонить в «скорую», а перетащил найденного в свою машину и повез в ближайшую больницу сам…

Бен всю ночь крутился в постели, как курица на гриле. Ему снилась больница — приемный покой, гулкий кафельный пол, каталки вдоль стен, и гнетущий, почти физически давящий на плечи страх. Во сне Бен шел по коридору, вглядывался в незнакомые лица, и понимал, что он никак не может найти кого надо… А на стенах, рядом с дверями, висели таблички — но почему-то не с номерами кабинетов, а с одной и той же надписью — «Медсанчасть Љ 3». Крупные черные буквы на прямоугольниках светло-серого пластика. Бен натыкался взглядом на эту табличку уже раз четвертый…

В начале седьмого, в самое зябкое и беспробудное время, зудящая тревога все-таки подняла его с постели. Бен сел и завернулся в одеяло.

Ну, и что? Сон был вещим? Искать Романа следует в третьей медсанчасти?

Название знакомое… Где-то что-то связанное с ним он уже слышал… А-а! Вспомнил! Бабушка! Его ныне покойную бабушку лет семь назад прямо на улице свалил приступ, и «Скорая» забрала ее именно в эту самую 3-ю медсанчасть! Об этой больнице в городе ходили самые дурные слухи, она считалась самой дрянной и захудалой (и небезосновательно, надо сказать). Старушка тогда, еле-еле оклемавшись от приступа, ринулась звонить сыну, то есть отцу Бена, и с рыданиями на весь коридор требовала, чтоб ее немедленно забрали отсюда и устроили в нормальную больницу, а иначе грозилась сбежать домой самостоятельно и прямо в чем есть. Ну, если Ромка попал именно в «тройку», то он конкретно попал…

Стоп! Бена вдруг озарила очень простая мысль. Чрезвычайно простая, даже странно, что она не пришла ему в голову раньше — ведь таким способом любой человек начал бы искать знакомого, предположительно попавшего в больницу.

Бен набрал номер «скорой».

— Здравствуйте! Нет, у меня не вызов. Подскажите, пожалуйста, в какую больницу «Скорая» доставляла пострадавших вчера ночью? Родственник пропал, ищем! В Первую городскую? Ага, спасибо!

Итак, прошлой ночью на «Скорой» дежурила Первая городская больница. Но тогда почему во сне он видел третью медсанчасть?

«Позвонить бы в дежурную и спросить — это проще всего, но я же не знаю ромкиной фамилии!»

А пытаться «на пальцах» что-то объяснять в трубку, которую в любой момент могут бросить — гнилое занятие. Надо ехать…

И куда же сначала? Пусть опять решение принимает случай. И Бен полез в кошелек за монеткой. «Если «орел» — то еду в Городскую, если «решка» — в «тройку.» Подброшенная монета закрутилась в воздухе и бесшумно упала на ковер. Решка. Опять «тройка»… Ладно. Судьба решила.

«Транспорт уже ходит, — думал Бен, торопливо глотая горячий чай. — Наверно, к восьми уже доберусь.»

Вчерашний снег колеса уже перемешали с грязью в бурую кашу, маршрутка медленно плыла по лужам. И беспокойство, притихшее было под напором активной деятельности, от вынужденного бездействия снова зашевелилось и стало опутывать липкой паутиной. Вот не пошел прямо вчера человека искать, а может, теперь-то уже поздно… И будет это на его, Бена, совести… Он пытался сочинить более-менее внятную легенду, которую придется излагать медперсоналу, почему он ищет человека, о котором ему известно только имя, но ничего путного и правдоподобного не приходило в голову. Ладно, авось обойдемся без лишних подробностей…

— Как фамилия? — заранее, с утра усталая тетка в белом халате открыла растрепанную общую тетрадь.

— Не знаю!

— А что же вы без фамилии хотите, молодой человек?!

— Вы просто посмотрите, кто поступал вчера вечером или ночью! Мужчина, на вид лет около тридцати или немного старше, худощавый, ростом вот на столько повыше меня, коротко остриженный…

— Ночью дежурила не я, а в журнале регистрации мы приметы не записываем! Да с чего вы вообще взяли, что ваш друг у нас?!

— Ну… Ну-у-у… — убедительно лжи Бен за всю дорогу так и не придумал. — Ну посмотрите, пожалуйста, кто поступал вчера ночью, хотя бы по возрасту примерно подходящий! Вдруг он был без сознания и не мог вообще назвать фамилию, и документов при нем могло не быть…

Бен вытащил из кармана дорогую шоколадку, положил ее на краешек стола и придвинул к «журналу регистрации». Тетка в белом халате вздохнула, но в ее вздохе слышалась уже не только досада «надо же, ходют и ходют, все чего-то им надо!», а молчаливое согласие оказать услугу.

— Вот, есть запись…Около 21 часа, мужчина, возраст примерно тридцать, в бессознательном состоянии, документов нет, проникающее ножевое в грудную полость… Доставлен частным лицом. Сейчас находится в реанимации.

Частным лицом?! Вот она, разгадка! Ромку привезла не «скорая». Нашедший его человек не стал дожидаться «скорой» — или ему сказали, что все машины в разъездах, или еще по какой-то причине…

— Ой! Наверно, это Роман! Можно мне на него взглянуть?! Тогда я точно скажу, он или нет! Ну… Ну вам же все равно надо будет личность установить, правда?!

— Толку-то от вашего «установления», если даже фамилию не знаете, — пробурчала тетка. — Как это вообще возможно — общаться и ничего о человеке не узнать?! Вы же даже его родным сообщить не сможете!

— Да чтоб в поход вместе ходить, фамилию спрашивать необязательно, — вздохнул Бен. И добавил трагическим тоном: — А родных у него нет. Никого. И кроме друзей, о Ромке позаботиться некому!

Судя по тому, как смягчилось лицо тетки, Бен понял, что попал в точку.

— А как мне в реанимацию пройти?!

— Во-первых, сдайте куртку в гардероб. Во-вторых, купите там бахилы. А я пока позвоню на сестринский пост, попрошу пропустить…

Бен заглянул через наполовину стеклянную стенку, отделяющую реанимационную палату от коридора. Ромкино бескровное серое лицо на фоне желто-серой наволочки.

— Да, это он, Роман, — повернувшись, Бен утвердительно кивнул медсестре.

Как бы оправдываясь — мол, не зря вы нарушили заведенный порядок и впустили постороннего. Медсестра в ответ снисходительно кивнула, глядя на него ленивым, полным собственного превосходства взглядом матерой сторожевой псины.

— А скажите, пожалуйста, кто лечащий врач?

— Ночью принимал дежурный, но теперь заниматься им будет, скорее всего, Васильев.

— Я могу его сейчас увидеть? — Бен раздумывал, доставать ли из кармана следующую дорогую шоколадку, или пока еще не за что.

— Зайдите в ординаторскую, возможно, он уже пришел. Вон в том конце коридора, — медсестра вроде бы со скучающим видом перелистывала желтые страницы толстой разграфленной канцелярской книги, исчерканной каракулями чисто медицинского почерка, но ее настороженность Бен ощущал буквально кожей. Если бы он сейчас вдруг, делая вид, что пошел в ординаторскую, сделал шаг по направлению к двери палаты, овчарка мгновенно сорвалась бы с места и вцепилась ему в штанину…

— Максим Петрович! Эй, молодой человек! — Когда сзади раздался неожиданно резкий в притихшем коридоре голос медсестры, Бен невольно втянул голову в плечи.

— Что?! Это вы мне?!

— Врача зовут Максим Петрович, — повторила медсестра. Специально для тупых.

— Спасибо! — Бен чуть было не поклонился в ответ подобно вежливому японцу. Но вовремя сообразил, что это вполне может быть расценено как утонченное издевательство. И тогда, чтобы в следующий раз пропустили, одной шоколадкой уже не отделаешься.

Максим Петрович Васильев оказался довольно молодым дядькой, бодрым и добродушно настроенным. И, придя сегодня на работу, он уже успел ознакомиться с историями болезни новоприбывших прошлой ночью — с ходу сообщил Бену, что состояние его друга тяжелое. Пожалуй, даже очень. А то, что Бен — друг, а не родственник, даже хорошо, потому что родственникам всегда сложнее сообщать неприятные новости, а прогноз крайне неблагоприятный…

Кто его знает, действительно ли прогноз был очень неблагоприятным, но сообразительный мальчик Бен тонкий намек понял.

«Ну, раз уж начал делать благородное дело — надо доделать его до конца…» — мысленно вздохнул Бен. Да, хорошо еще, что подготовился к расходам! Любое доброе дело расходов требует.

Еще дома он догадался вытащить из конверта в папином письменном столе две купюры с внушительными цифрами. Чистых конвертов там же не нашлось, и Бен предусмотрительно спрятал каждую из купюр внутрь сложенных газет с какой-то красочной рекламной дребеденью.

Один из «бутербродов» Бен сейчас осторожно достал из сумки, и, на всякий случай оглядевшись по сторонам — в ординаторскую к тому времени подтянулись еще двое врачей, — незаметно придвинул газету к руке Васильева.

— Пожалуйста, позаботьтесь о Романе получше, — попросил он, и тихонько добавил: — Если вы сможете ему помочь, я еще отблагодарю…

Выражение лица Васильева стало вопросительно-удивленным, и Бен поспешил добавить:

— У него в городе никого нет, Роман приезжий, родственники где-то в области живут. И работа у него разъездная, сотрудники когда еще спохватятся, что его нет! Понимаете, о нем сейчас больше некому позаботиться.

— Вы работаете или учитесь вместе, что ли? — Васильев прикрыл газету с купюрой ладонью.

— Нет, мы в туристическом клубе познакомились… В походы вместе ходили.

— А-а, понятно… — Васильев отыскал в папке историю болезни. — Давайте-ка пока запишу все его данные.

— А я не знаю! — огорошил его Бен.

— Как так? Ты же сказал, что вы знакомы?!

— Ну да… Но я фамилию не спрашивал! И адрес тоже. Мы встречались в клубе. Роман что-то упоминал про родственников, но я не знаю ни их адреса, ни телефона…

— Веселенькое дельце… — криво усмехнулся Васильев. — Твой дружок-турист ведь в сознание так и не приходил с момента поступления… Как же мы родственников-то известим?

— А можно как-нибудь его в сознание привести?! — Бен ничуть не кривил душой, заглядывая в глаза врача умоляющим взглядом.

— Ну-у, не все в наших силах! То есть, конечно, я сделаю все, что могу, но ничего не обещаю! Я ж не чудотворец…

— Вы скажите, если какие-то лекарства нужны, я куплю! — с готовностью предложил Бен. Игра в благородного спасителя увлекала его все больше и больше. — А он мне потом отдаст. Ромка ведь не босяк какой-нибудь, он работает, у него даже машина есть…

— Ладно, посиди здесь, — Васильев отмахнулся от назойливого юнца и жестом указал ему на диванчик. — Сейчас разберемся насчет лекарств.

Врач вышел из ординаторской; Бен выглянул ему вслед сквозь приоткрытую дверь. Васильев поговорил о чем-то с медсестрой, потом зашел в палату к Ромке. Бен вернулся на клеенчатый диванчик и стал разглядывать выпуклую пластиковую картинку с сердцем и ветками сосудов на стене напротив.

Некоторое время спустя вернулся Васильев, оторвал от кубарика листок и нацарапал на нем названия лекарств.

— Вот этого купишь одну упаковку, а вот этого — две, — он вручил листок Бену.

— Ага, понял. А когда я принесу лекарства, меня сюда опять пропустят?

— Сейчас я тебе пропуск выпишу, — Васильев выудил из ящика крохотный бланк, черкнул на нем несколько строчек и шлепнул личную печать.

— Как там Роман?

— Состояние тяжелое, но стабильное, пока без изменений, — пожал плечами Васильев и углубился в чтение чьей-то пухлой истории болезни, давая тем самым понять, что разговор закончен.

— Спасибо, — Бен спрятал листок в сумку. — Я постараюсь побыстрее…

«Побыстрее» не получилось. Нужных препаратов не оказалось в ближайшей крохотной аптеке, занимающей бывшую квартиру жилого дома; толстая тетка за стойкой посоветовала поискать их в другой аптечной сети; «а у нас, молодой человек, такого и не бывает». Бен с глухим раздражением оглядел витрины, забитые микстурами от кашля и мазями от болей в спине, и побрел искать.

Потом нужных лекарств не оказалось в одной аптечной сети; а в другой, пошарив по базе, Бену выдали два адреса: каждый из препаратов оказался в аптеках в разных районах города. Хорошо еще, согласились отложить. Потом нескончаемая лента машин с трудом волоклась по коричневой каше, в которую успел превратиться вчерашний снег; маршрутка еле ползла вместе с потоком и вплавь преодолевала лужи. Гаже ноябрьской слякоти только мартовская; потому что в ноябре еще стоит перед глазами сияющий золотом лес, а после пятимесячной зимы кажется, что в мире не бывает вообще ничего, кроме снега цвета кофейной гущи…

Мысли о прошедшем лете увели Бена к концу августа; к застрявшему в грязи «жигуленку» на проселочной дороге. А потом к случайной встрече в магазине. Теперь он уже сомневался — действительно ли она была случайной? Может, некая неведомая сила подстраивает, подтасовывает эти случайности, пытаясь подтолкнуть события в нужную ей сторону? Светка права; такое количество совпадений на единицу времени и пространства — это уже слишком! Определенно, с Романом связана какая-то загадка. Кто и зачем трижды столкнул их лбами за каких-то три месяца? И мысли об этом очень щекотали Бену нервы. Вот было бы интересно во всем разобраться…

Он вернулся с покупками обратно в больницу, когда уже начали сгущаться сумерки. Короткий ноябрьский серый день незаметно перетек в темно-серый вечер. Бен ткнулся в ординаторскую — но оказалось, что Васильев уже ушел домой. А кто же теперь будет заниматься Ромкой, должен же он был кому-то это дело перепоручить?! Кому, в конце концов, отдать лекарства?! Растерянный Бен торопливо пошел к столику дежурной медсестры, может, хоть она что-то знает?

— А, да подойдите к палате, вон там доктор сидит, — почему-то в ее тоне Бену послышались то ли презрительные нотки, то ли осуждение.

Бен остановился возле застекленной стенки. То же бледнющее лицо и растопыренная стойка капельницы… Но в этот момент веки Романа слегка дрогнули; и он приоткрыл глаза. Да, он смотрел сквозь стекло осмысленным взглядом. О, очнулся, значит! Ну, слава богу, все нормально, дело сделано! К тому же, будет чем перед Светкой похвалиться! Он улыбнулся и приветливо помахал Роману ладонью. Но ромкино лицо вдруг исказилось гримасой разочарования и сожаления. Он смотрел так, словно непрошеный спаситель только что вытворил какую-то несусветную глупость или что-то непоправимо испортил. Ошарашенный Бен замер с отвисшей челюстью.

«Не понял… Чего это он?!»

Сидевший в палате возле подоконника коренастый мужчина средних лет, в салатовом докторском костюме, поднялся со стула. Какой-то незнакомый врач… Это ему, что ли, Васильев препоручил пациента?

Незнакомый вышел в коридор, решительно оттесняя Бена, направившегося было в палату, от двери.

— Привет! Ты кто, приятель? — поинтересовался он с известной истинно хирургической бесцеремонностью.

— Я лекарства принес. Вот, у меня и пропуск есть, — сухо объяснил Бен.

У него давно бурчал пустой желудок и гудела голова, отяжелевшая от сонного слякотного дня, шума моторов и выхлопной гари, а в душе зашевелилась обида. Один злится непонятно на что, другой подозревает невесть в чем…

— А-а, ты и есть тот самый «друг»?! Мне про тебя Васильев сказал, — вдруг сменил гнев на милость незнакомец и протянул ладонь: — Сергей Иваныч! Будем знакомы!

— Вадим… — Бен растерянно тиснул его руку.

— Это ты, значит, попросил Васильева проявить особую заботу о нашем друге? Видать, настойчиво просил, раз он постарался… Ночной дежурный, халтурщик хренов, то ли спросонья был, то ли поддатый… Когда Ромку при поступлении штопал, не заметил один порванный сосуд. А Васильев, после твоей настойчивой просьбы, полез проверять, и только тогда обнаружил, представляешь?

— Значит, теперь опасность уже миновала?

— Да, — кивнул Сергей Иванович. — Роман еще днем очнулся, когда внутреннее кровотечение прекратилось. Телефончик сразу сказал, куда о нем сообщить, меня и прислали.

«А, так вот почему медсестра презрительно кривилась! Чужака прислали в их монастырь, да еще с полномочиями!» — догадался Бен.

— Но мне даже не пришлось за Васильевым что-то переделывать, он хорошо справился. Сейчас просто приглядываю за состоянием Романа… Ну ты молодец! Догадлив… Кто его знает, стал бы Васильев без взятки причину кровотечения искать, или бы рукой махнул? Я вот лично не уверен, что стал бы. Так что можешь считать, человека спас… Какой суммой пришлось подкрепить просьбу, а?

Бен промолчал.

— Кстати, ну-ка покажи, чего ты там купил.

Сергей Иванович взглянул на упаковки и коротко рассмеялся.

— Что-то не так?

— Да, приятель, развел он тебя, как кролика! Вот это, — он показал одну коробку, — Ромке совершенно не нужно! А вот это… Ну, в принципе, может пригодиться, но надеюсь, что обойдемся, тьфу-тьфу!

Вот теперь уже обида не просто шевельнулась, а вонзилась толстой иглой. Бен скривился:

— Зачем же тогда Васильев просил?.. Какой смысл ему был именно лекарства просить?! Я же весь день проездил, а оказывается — зря… Лучше бы сказал, сколько денег нужно, я бы сразу отдал!

— Наверное, он хотел с доставкой на дом, — усмехнулся Сергей Иванович. — Ты вон сколько бегал, а ему лень было ноги стаптывать.

— Ну и куда же теперь это девать?! Обратно в аптеку не возьмут…

— А зачем в аптеку? — Сергей Иванович пожал плечами. — Отдай Васильеву, раз уж ему так надо! Оставь мне, я утром ему передам. А деньги тебе вернут. Напиши мне какой-нибудь свой контакт, телефон там, или мэйл, или аську… Шеф Романа с тобой свяжется и деньги отдаст.

Бен хотел было возразить, но вовремя прикусил язык — отец рано или поздно обнаружит пропажу и устроит скандал. Ну, еще бы — сын украл деньги! Конечно, можно было бы перезанять сумму у друзей и подсунуть на место, а друзьям потом постепенно возвращать; но зарабатывать ее пришлось бы месяца два. Если у Ромки начальник щедрый, то почему бы и нет? И Бен записал врачу номер своего мобильника.

— А… А можно, я сейчас к Ромке зайду?

— Зайди, только ненадолго. Да и поговорить с ним ты сейчас не сможешь, он еще очень слабый.

Бен тихонько, стараясь не топать, проскользнул в палату. Наклонился поближе:

— Ром, привет! Ты не волнуйся… Теперь все нормально будет…

Роман смотрел из-под полуприкрытых век все с тем же сожалением, и даже где-то в чем-то с осуждением.

— Эх, ты… Зачем… Что ты наделал… — шепотом выдохнул он.

Огорошенный Бен выпрямился. Он откровенно ничего не понимал.

— Ром, ну… Ну ладно, ты отдыхай, а я пойду… Как-нибудь потом поговорим.

«Что бы это значило? Он прямо как будто упрекает меня… Только непонятно, за что?! Но сейчас у него все равно ничего не выспросишь… Ладно. Потом разберемся.»

Когда за посетителем закрылась дверь, Сергей Иванович шевельнулся возле подоконника и слишком громко прошелестел перевертываемой страницей журнала.

— Свинья ты неблагодарная, Ромыч! — процедил он сквозь зубы.

Роману очень хотелось сейчас перевернуться и спрятать лицо в подушку, но все что он мог — это только закрыть глаза.

«Как я ни старался, а юнец все-таки попал в поле зрения наших… Вопрос — как быстро это дойдет до Шепелева и сколько тому потребуется времени, чтоб расколоть и меня, и мальчишку…»

Бен плелся к остановке, подволакивая ноги — тяжкие раздумья гнули к земле не меньше, чем усталость и голод. В желудке отчаянно бурчало, а в голове ворочались вопросы, на которые он пока не мог найти ответа. Что означали ромкины слова «что ты наделал»?!

«А действительно, что я такого сделал-то?! Ну, пришел к нему… Такое впечатление, что он меня упрекнул именно за это… Почему я не должен был приходить? По логике вещей, если люди избегают встреч — то из тех соображений, что общение с ними может повредить. Кому может повредить наше общение? Ему или мне? Насчет Романа я совсем ничего не знаю; чем он занимается — совершенно без понятия. А если мне — то с какой стати? Он может невольно меня подставить, что ли?! Допустим, за ним кто-то гоняется… Бандиты, например. Или наоборот — менты. И потому они начнут преследовать каждого, кто будет с ним общаться… Получается, Роман не хотел меня подставлять. Но тогда какого черта он не сказал об этом сразу и прямо еще при встрече в магазине?! Что за глупую игру он устроил?»

Тем временем к остановке подплыла маршрутка. Бен влез в тесное нутро; устало откинулся головой на спинку сиденья и прикрыл глаза. «Плыть» до дому еще минут сорок…

В кармане запиликал телефон. Бен торопливо вытащил его — Светка…

— Привет! Что? Плохо слышно… В маршрутке, домой еду. Да, прогулял сегодня. Что? А-а… Забыл совсем. Весь день мотался… Но квест выполнил! — последнюю фразу Бен сообщил очень радостно. — Все нормально… Завтра расскажу. Понимаешь, Свет, у меня еще кое-какие соображения есть, но разговор совершенно нетелефонный, а встретиться сегодня — никак… Я с голоду помираю и сплю на ходу. Говорю же, весь день бегал. За лекарствами послали… Что? А, да. Очнулся, все нормально. Завтра расскажу… Да, пока! Целую!

К счастью, сегодня отец пропажи денег не обнаружил, и вечер прошел без нервотрепки. Бен после ванны и ужина спокойно уселся перед экраном, начал было смотреть фильм, но уже минут через двадцать глаза стали слипаться. Он в полусне уполз к себе и повалился в постель, едва раздевшись.

Тем же вечером, как только Бен распрощался и побрел домой, Сергей Иванович вышел в коридор и набрал номер:

— Игорь Владимирович? Доброго вам вечера… Нет, с Ромкой все в порядке, состояние стабилизировалось. Тут вот какое дело… Мальчишка какой-то к нему приходил. Ну как мальчишка — парень, на вид лет восемнадцать, ну не больше двадцати. Я понятия не имею, кто это, и на всякий случай решил сообщить… Дело-то забавное — это тот самый юнец, который нашел Ромку в задрипанной больнице! Что значит «нашел»? А-а, сейчас расскажу! Мне его лечащий поведал…

…- Теперь видите, как оно все забавно вышло?! Представляете, взятку местному врачу за Ромку сунул! Ну и… Да-да… Номер свой он оставил. Сейчас я вам смс-кой перешлю.

— Да, Сергей, повтори-ка еще раз — как, по словам мальчишки, они с Романом познакомились? — попросил Шепелев.

— Тот сказал, в походы вместе ходили.

— Ладно, спасибо, Сергей, ну, удачи вам там, приглядывай за Ромкой…

Игорь Владимирович Шепелев сложил телефон и задумался. Что за чушь? Какие-такие походы? Роман не мог ни в какие походы ходить, он все лето мотался, как челнок, между городом и Леспромхозом, Михалыча с помощником всем необходимым обеспечивал. У него на забавы просто времени не было.

Какая-то мысль вертелась в голове, то и дело ускользая… Поход. Леспромхоз. Поселок в глухом районе… А что, если этот мальчишка ни капли не врет, и он действительно мотался с туристами возле Леспромхоза, и встретил Романа там?

Короче, надо проверить, что за личность. Шепелев переслал номер телефона Бена старшему оперативнику и отдал распоряжения, потом опять набрал врача:

— Сергей, проследи там, чтоб между этим парнем и Ромкой никаких контактов, пока я не разрешу. С Ромкой я сам-то завтра смогу поговорить? Слишком слаб еще? Ничего, я недолго, это очень важно. Завтра днем подъеду.

Распечатки с анкетными данными Беневицкого Вадима Семеновича Шепелев получил на следующий день. Биография кристально чистого, никогда, нигде и ни в чем не замешанного обывателя, к тому же из весьма приличной семьи: отец — известный в городе адвокат по уголовным делам, крепкий профессионал; Шепелев был о нем наслышан. За свои услуги берет очень дорого, но способен выиграть почти любое, на первый взгляд безнадежное дело. Вадим — студент третьего курса Академии телекоммуникаций, в народе по старинке именуемой «институтом связи», учится хорошо, задолженностей и взысканий не имеет, спортсмен — на первом курсе играл в волейбол, состоял в институтской команде, потом увлекся туризмом и стал одним из активистов турклуба, в прошлом году его даже на какой-то слет посылали… Туризм. Походы. Вот оно! Да, со слов Вадима история звучит вполне правдоподобно. Могли встретится в том районе. Н-да… Шепелев потянул за узел галстука, который вдруг показался слишком тесным. Интересно, насколько далеко юный турист забрел и что он там увидел? Хотя вряд ли мог в сам поселок забрести, установка-то почти все время работает. Его бы оттуда вытолкнуло, как пробку. Но разобраться надо… И лучше самому. Интуиция подсказывала Шепелеву, что не стоит подключать к выяснению обстоятельств посторонних, и чем меньше народу будет в курсе — тем лучше.

— Стыд и позор! — Шепелев, уперев руки в бока, прошелся по палате и остановился перед койкой. — Просто позорище! Нарвался, как пьяный пэтэушник на кнопарь! Рома, я начинаю сомневаться в твоей квалификации…

— Они сбоку выскочили… Неожиданно… И вообще мелкие какие-то были, как подростки, — вяло оправдывался Роман, еле шевеля губами и после двух-трех слов останавливаясь на передышку. — Потому я и не среагировал… Не успел, пока с большим махался. А один из тех потом нож в бок…

— А мясо в реку! — огрызнулся Шепелев. — Да хоть подростки, хоть младенцы! Ты должен на любого человека реагировать как на источник опасности!

Роман в ответ только чуть-чуть наморщил нос и повернул голову вбок, словно говоря всем видом: «Ну да, облажался, сам виноват…»

— Ладно, и на старуху бывает проруха, — примирительно сказал Шепелев; за годы работы с молчуном Романом он научился понимать подчиненного по одной мимике, почти без слов. — Итак, он тебя пырнул, а что дальше было?

— Потом… сбили меня с ног… И убежали… А один мелкий вытащил телефон и бумажник…

— И потому ты не смог сразу вызвать помощь, пока был в сознании, — закончил Шепелев. — А того, кто тебя в больницу привез, ты не видел?

— Нет, я тогда уже отключился… А разве в приемном покое не записали?

— В том-то и дело, что спаситель свалил под шумок! Мутная вышла история, и мне она очень не нравится. То ли покушение на убийство, замаскированное под банальную уличную драку, то ли действительно отморозки позарились на мобильник и кошелек, без всяких других целей…

— Не знаю, — хрипло выдохнул Роман.

— Да еще спаситель этот загадочный… Какова в наше время вероятность встретить человека, который во-первых, в принципе подойдет к лежащему на земле незнакомцу, во-вторых — повезет его в больницу на своей машине?! Я сильно сомневаюсь, что это был случайный прохожий… А что это за парень, который вчера к тебе приходил? — Шепелев резко сменил тему.

— Так, случайный знакомый…

— Опять «случайный»… Как его зовут?

— Вадим.

— Хорошо, а фамилия?

— Не знаю… Он не называл.

— Хм… И как же произошло ваше знакомство?

— Я его подвез.

— Давно?

— Еще летом…

— А конкретней?

— В конце августа…

— На дороге между городом и поселком «Леспромхоз»? — с ехидцей, чуть растягивая слова, выдал Шепелев. И замолчал, внимательно наблюдая за реакцией подчиненного.

— Да. — поморщился Роман. Врать бесполезно… Гордимыч спросит у Бена, и тот подтвердит…

— И насколько близко к поселку?

— Близко…

— Парень в самом поселке был?

— Вроде нет, — с трудом выговорил Роман.

— Так «вроде» или «нет»?

— Я же не мог его допрашивать… А просто в разговоре он четко не сказал…

— Что ты ему рассказал о себе?

— Ничего, только имя… И он тоже.

— Свой номер телефона ты ему не давал?

Роман снова состроил гримасу, означавшую: «Я что, дурак?»

— А его номер ты знаешь?

И опять врать бесполезно. Шепелев вскоре обязательно встретится с Беном, и задаст ему тот же вопрос.

— Пришлось записать, потому что он смотрел… Но я ни разу ему не звонил.

— То есть, ты хочешь сказать, что, даже зная номер, не пытался пробить данные на этого непрошеного знакомца?

— Нет… Зачем? Случайный попутчик…

— Эх, Рома, Рома… — Шепелев укоризненно покачал головой, словно нашкодившего первоклассника отчитывал. — И ты скрыл этот факт. Вот уж не ожидал я от тебя…

Гордимыч говорил вкрадчиво, тихо и мягко, но из-под этой мягкой шкурки выпирала перспектива серьезного нагоняя.

— Да, виноват. Но мы вообще никак не общались, — с трудом выговорил Роман.

— Но как же тогда этот парень тебя здесь нашел?!

— Не знаю, — голос Романа стих до еле различимого шепота. Он тяжело, со свистом дышал. — Извините, мне очень трудно говорить… Я устал…

Он прикрыл глаза. Получается, зря Бена выгораживал и себе карьеру портил. Этот придурок сам сунул голову в капкан, а на Ромкином послужном списке теперь пятно…

— Ладно… — Шепелев смотрел на почти отключившегося Романа и с огорчением подумал, что на сегодня разговор придется сворачивать. — Ладушки… Ром, ты отдыхай, я через пару дней еще заеду, тогда и договорим.

Вечером на стол Шепелеву легли распечатки данных телефонной компании и интернет-провайдера.

— Ни единого контакта Фадеева и Беневицкого, — прокомментировал оперативник. — Мы проверили все — звонки обоих с мобильных телефонов, со стационарных, переписку по электронной почте…

— А форумы? — перебил его Шепелев. Он любил иной раз блеснуть своими познаниями о современных способах общения молодежи и их любимых сетевых развлечениях.

— И форумы тоже, — кивнул Вячеслав. — Игорь Владимирович, наш специалист всё проверил. Ни одного контакта между ними не было. Они ни разу не созванивались. Не писали друг другу по мэйлу. Не заходили на один и тот же форум.

Когда оперативник ушел, Шепелев некоторое время беспокойно бродил по кабинету, то брался перебирать на столе бумаги, то откладывал их и останавливался у окна, глядя в набухающие фиолетовым сумерки… В голове крутилась, но постоянно ускользала какая-то очень важная догадка. Если Вадим сам по себе, если он никак не замешан в нападении на Романа, то как он нашел его в проклятущей «тройке»? Догадку наконец-то удалось ухватить за хвост. Шепелев снова взялся за телефон:

— Слава? Проверь, пожалуйста, еще вот что: обзванивал ли Вадим Беневицкий последовательно разные больницы накануне своего вчерашнего визита в «тройку», или нет? Это срочно. До встречи с парнем мне надо это точно знать.

На следующий день телефонный звонок выдернул Бена со второго часа семинара. Вежливый собеседник дождался короткой перемены, представился Игорем Владимировичем и предложил выйти в вестибюль. «А, наверняка ромкин босс», — догадался Бен, ведь сам же оставил свой номер врачу, но внутри почему-то неприятно торкнуло. Ну босс и босс, наверное, деньги принес, успокаивал себя Бен, сбегая по лестнице, а нехорошее предчувствие гудело и разрасталось.

По вестибюлю неторопливо прохаживался мужчина лет под пятьдесят, для своего возраста очень неплохо выглядящий и подтянутый, холеный и ухоженный, в дорогом костюме и шикарном пальто — точно, тот самый, решил Бен. Уж слишком явно выделялся визитер на фоне пестрой студенческой толпы. В нескольких шагах позади гостя сканировал помещение недоверчивым взглядом шкафообразный субъект помоложе. «Наверно, охранник», — догадался Бен. Однако же и птица этот Игорь Владимирович, ишь ты, с телохранителем ходит! Интересно, кто же он такой, и кто при нем Роман?

Визитер, увидав Вадима, безошибочно направился к нему навстречу.

«Стоп! Откуда он меня в лицо-то знает?» — Бена снова торкнуло. Еще один повод удивляться…

— Здравствуй, Вадим, — представился гость; при этом держался он так, словно чувствовал себя здесь хозяином; да похоже — не только здесь, а и везде он привык себя так чувствовать. — Мы с тобой заочно знакомы, дальнейшие церемонии ни к чему; здесь найдется какое-нибудь тихое место, где мы могли бы побеседовать?

— Да, сейчас найдем какую-нибудь пустую аудиторию, — пролепетал Бен. — Пойдемте.

Пустая аудитория отыскалась через несколько минут блуждания по замысловатому лабиринту переходов между секциями здания. Охранник остался снаружи, за дверью; Игорь Владимирович не стал садиться на преподавательское место, как поначалу подумал Бен, а демократично устроился на расшатанном стуле за одной из парт.

Бен сначала хотел было остаться стоять, но потом подумал и тоже сел. На соседний ряд, напротив важного гостя.

— Во-первых, я чрезвычайно признателен тебе за спасение моего сотрудника, — начал Игорь Владимирович проникновенным тоном.

«Как будто благодарственную речь с трибуны толкает», — мелькнуло в голове Бена.

— Роман — очень ценный для меня работник… И поэтому вот, — Шепелев достал из внутреннего кармана чистый конверт и протянул Бену, — прими в качестве возмещения своих расходов, ну и небольшое вознаграждение сверх того.

Бен заглянул в конверт, вытянул за уголок несколько купюр… Сумма, даже на первый взгляд, была заметно больше той, которую он взял из отцовского стола. «Брать все? Или только сумму, которую я взял у папаши? А, ладно! Возьму все. Светку тортиком порадую.»

— Спасибо, — он сдержанно поблагодарил, убрал конверт в сумку, и только приподнялся было, чтоб встать, как его осадил обратно пристальный и тяжелый взгляд.

Собеседник не собирался подниматься. Он явно не считал разговор завершенным.

— А теперь объясни, пожалуйста, Вадим, как ты нашел Романа в третьей медсанчасти? Мне очень хотелось бы это знать. В тот день дежурной больницей была Первая городская, и «скорая» возила всех экстренных туда.

Вопрос загнал Бена в тупик. За два дня он так и не придумал убедительной версии событий — сначала ничего не приходило в голову, потом тупо закрутился и забыл, да никто и не интересовался деталями, в конце концов. А этот… Да с какой это радости Бен обязан перед ним отчитываться?!

— Нашел и нашел, — буркнул парень. — И вообще, почему я должен вам что-то объяснять?!

В ответ Игорь Владимирович извлек из внутреннего кармана вишневые «корочки», медленно развернул и поднес к самому носу Бена. Подержал перед его лицом с минуту, давая возможность разглядеть и прочитать и название организации, и звание…

Сердце Бена ухнуло в пятки.

«Так вот кто такой Ромка и где он работает… Вот это я попал… Вот это попал так попал…»

— Вот поэтому, — Шепелев еще раз назидательно тряхнул удостоверением, прежде чем снова убрать его в карман, — ты и должен мне все объяснить.

А у Бена язык вдруг присох ко рту. Парень сидел, чуть вздрагивая плечами, и не мог выдавить ни слова.

— Только, пожалуйста, не надо сочинять, что тебе позвонили из больницы, потому что нашли твой номер в записной книжке Романа, — вдруг сказал Шепелев и усмехнулся, наслаждаясь произведенным эффектом.

Бен застыл на полу-вздохе с приоткрытым ртом. Заготовленная им фраза, которую словно прочитал в его мыслях и только что произнес вслух собеседник, колючкой застряла в горле.

— Его телефон забрали нападавшие, — откомментировал Шепелев. — Потому, собственно, Роман и оказался в таком бедственном положении. Он не смог вызвать помощь, пока еще был в сознании. А также не надо сочинять, будто ты обзвонил последовательно несколько городских больниц, пока в «Тройке» тебе не ответили — мол, да, такой к нам поступал. — Шепелев говорил, словно загоняя очередной гвоздь в крышку гроба правдоподобной лжи, — Ты не делал этого. Отодвинем пока в сторону тот факт, что ты не знал фамилии, а по одному имени и описанию внешности тебе вряд ли кто-то ответил бы что-то внятное. Ты позвонил только по ноль-три в скорую, узнал, какая больница была дежурной, а потом сразу помчался в «Тройку». Объясни, пожалуйста, как тебе в голову пришла эта идея?

Повисла тягучая тишина.

— А… Я обязательно должен это объяснять? Это важно? — хрипло проскрипел Бен.

— Очень. Видишь ли, сама история с нападением на Романа очень мутная. Я еще не разобрался, кто и ради чего это сделал, а также кто был загадочный спаситель, доставивший его в «Тройку» самостоятельно, не вызывая «скорой»… Но раз ты, не совершая никаких действий по поискам Романа, тем не менее совершенно четко, с первого попадания его, так сказать, «нашел» — то у меня есть все основания подозревать, что ты как-то связан либо с нападавшими, либо со «спасителем». Теперь понятно?

— Да, — Бен тупо разглядывал изрисованную каракулями и исписанную непристойностями крышку стола.

Взгляд Шепелева давил не хуже железобетонной плиты:

— Надеюсь, ты понимаешь, что произошло уголовное преступление, и не просто уголовное преступление, а нападение на офицера госбезопасности? И на тебя падает подозрение в соучастии?

«Вот и попался…» — вертелось в голове у Бена. — «Попался… Скрывал-скрывал, сколько мог, но теперь деваться некуда…»

— Я могу объяснить, — с трудом выдавил он. — Только… Во-первых, вы все равно не поверите. А во-вторых, решите, что я свихнулся.

— Ты расскажи, как было. А там я уж сам определюсь, верить ли мне, и что о тебе подумать, — жестко подстегнул Шепелев.

— Ладно… Значит, накануне вечером я сидел в нашем туристическом клубе. Песни под гитару пели. И вот Вовка начал петь про снегопад…

…Второй час семинара давным-давно закончился. Бен перевел дух:

— Ну, а потом, когда я Романа увидел в палате и узнал, то пошел в ординаторскую поговорить с врачом… А дальше вы, наверно, уже знаете.

Бен посмотрел на собеседника — Шепелев молчал. И что-то обдумывал настолько напряженно, что Бену мерещилось поскрипывание шестеренок.

— Я понимаю, что история невероятная, и со стороны кажется полным бредом, но…

— Не надо оправдываться, — отмахнулся Шепелев. — Я хотел услышать правду, и вот — услышал.

— Я не сочинил все это, честное слово…

— Я знаю, — Шепелев очень весомым тоном перебил готовый извергнуться поток оправданий. — Я в состоянии отличить, когда человек врет, а когда — нет; если бы я этого не умел — то занимал бы сейчас какое-нибудь другое место в жизни, а не это… Хотя, признаться, в такое поверить сразу, хм… Требуется некоторое время, чтоб напомнить самому себе — «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам»…

— У меня иногда такое бывает, — решил все-таки добавить подробностей Бен, как будто лишние подробности могли придать его рассказу больше достоверности.

— А вещи таким образом разыскивать ты не пробовал? Или людей пропавших?

— Нет, у меня так получается только с уже знакомыми людьми, с кем я раньше лично встречался, — отрицательно помотал головой Бен. — И еще личные отношения очень много значат. Если я хочу общаться с человеком, то я и буду с ним сталкиваться, судьба будет как бы случайные встречи подбрасывать. Или если он мне для чего-нибудь нужен… Ну, если он может мне помочь в чем-то, какую-то услугу оказать… Вот как с Ромкой в магазине, например.

— В магазине?!

Пока Бен в красках расписывал обстоятельства встречи в отделе бытовой техники, Шепелев мысленно поставил галочку напротив еще одной утаенной Романом информации…

— Я как раз за день до встречи вспоминал про Романа и его машину, хотел уговорить его свозить нас на природу…

— Погоди-ка, — опять перебил Шепелев, — Расскажи лучше, где и как вы с Романом впервые встретились.

Слово за слово — и разговорчивый мальчишка выложил все. Шепелев устало потер лоб. Ох ты, словно бревна на субботнике ворочал… Еще бы, ведь на него неожиданно вывалился громадный ком чрезвычайно важной информации. Что называется, приехали. Идя на эту встречу, он рассчитывал максимум выяснить, как могут быть связаны между собой его подчиненный и некий неизвестный юнец, а оказалось…

Судя по словам Вадима, он с друзьями-туристами болтался на окраине поселка как раз в то время, когда установка работала на полную мощность. («Кстати, это надо будет еще уточнить у Михалыча и Толика», — мысленно поставил еще одну галочку Шепелев.) На друзей-туристов излучаемая частота подействовала — возникло неосознанное раздражение и желание уйти отсюда подальше, а Вадиму хоть бы хны, полез дальше в лес… Конечно, этот факт еще требует проверки. И даже если первый результат окажется удачным — надо будет провести еще ряд тестов с разными параметрами; вдруг к одной частоте Беневицкий невосприимчив, а другая подействует на него так же, как и на любого человека… «Да — все, абсолютно все еще надо выяснять и проверять», — одернул свои слишком разогнавшиеся радужные мечты Шепелев.

Но радость от неожиданной, и, как подсказывала его неслабая интуиция, чрезвычайно важной находки застучала в висках, забилась в учащенном пульсе.

Вот это подарок судьбы…

Брать быка за рога. Сразу. Проверить как можно скорее.

Шепелев вытащил из внутреннего кармана пальто некрупную купюру, протянул Бену:

— Вадим, у вас тут есть что-нибудь вроде буфета? Или магазинчик поблизости? Не сочти за труд, сбегай, купи нам минералки, горло пересохло. Да, и пару стаканчиков не забудь. Володя! — это явно относилось к охраннику за дверью, — Вадим сейчас за водичкой сбегает, ты пропусти его.

Когда за Беном закрылась дверь, Шепелев вытащил телефон:

— Марина Николаевна, здравствуйте… Возникло очень важное дело. Вы могли бы прямо сегодня протестировать одного молодого человека? Нет, ехать никуда не надо, я возвращаюсь в офис и захвачу его с собой. Вы пока подумайте, какие вопросы ему лучше задать. Но меня больше интересуют не его ответы, а ваше впечатление. Мы примерно минут через сорок подъедем…

«Областное управление федеральной службы безопасности» — гордо и строго значилось золотистыми буквами на вишневом фоне.

Шепелев, с плохо скрываемым насмешливым взглядом слегка подтолкнул его под локоть.

В большом кабинете — хотя, скорее всего это была комната для совещаний, а не чей-то личный кабинет, — их поджидала грузная тетушка лет сорока пяти, увешанная броской бижутерией. Строгий жакет торчал жесткими углами на ее оплывшем теле, как коробка, надетая на мешок; тетушка встретила вошедшего Бена пристальным «рентгеновским» взглядом а-ля «я насквозь вас вижу». Потом уселась напротив него и начала задавать вопросы.

К концу разговора, который куда уместнее было бы назвать допросом, Бен вымотался не меньше, чем после десятикилометрового перехода с рюкзаком. К тому же, ему несколько раз чудом удалось увернуться от конкретных ответов на слишком щекотливые вопросы; он еле-еле успел остановить вторжение чужого любопытства за границы своей личной территории, куда он не сразу рискнул бы допустить даже очень близкого человека, а не то что эту стервозную мымру. Наконец его отпустили; Шепелев вручил ему свою визитку и пообещал в ближайшие дни позвонить Бену — да, ему собираются сделать предложение о сотрудничестве, но прежде надо кое-что прояснить.

Когда взмокший Бен уже плелся, подволакивая ноги, к выходу из здания, Шепелев вопросительно посмотрел на сотрудницу:

— Что скажете, Марина Николаевна?

— Потенциал у мальчика большой, — уверенно ответила тетушка. — Поле чуть больше среднего радиуса, но очень сильное, плотное, и очень отличается по своей структуре от, условно говоря, нормального.

— В лучшую или худшую сторону отличается?

— Оно просто другое. Рыба хуже мяса? Мясо хуже рыбы? И то, и другое — разные виды белка, только и всего.

— А тип вы можете определить?

— Мальчик однозначно «защитник». Какие-то атакующие воздействия, направленные вовне, ему не будут удаваться, сколько ни тренируй. Он скроен для защиты «своих». А «своими» он считает только тех, кто лично ему приятен. Выраженных целительских способностей я не заметила, однако эффект «защитника» вполне может сработать и для физического восстановления объекта защиты. Грубо говоря, если вы хотите, чтоб кто-либо побыстрее выздоровел, то пусть Вадим проводит рядом с ним больше времени.

— Ага… — услышав этот комментарий, Шепелев призадумался. Похоже, у него появились кое-какие планы на этот счет. — А по сравнению с Мальцевым как бы вы оценили Вадима?

— Сильнее, заметно сильнее! — оживилась Марина Николаевна.

— А их биополя по, так сказать, структуре похожи?

— К чему вы клоните, Игорь Владимирович? Вас интересует, способен ли новый мальчик сопротивляться излучению — как Мальцев, или даже лучше? Ну, так бы прямо и сказали!

— Мари-и-ина Николаевна!

— Я выдала секрет Полишинеля?! Да господь с вами, это давно уже не тайна! По крайней мере, для меня. Могли бы сразу прямо спросить…

Она снисходительно улыбнулась, ощущая явный испуг Шепелева.

— Да не переживайте вы так, я не болтала об этом направо и налево. Но для себя вывод сделала. А насчет Вадима… Да проверьте вы его, и вся недолга. Отвезите в лабораторию да посадите под излучатель.

Шепелев задумчиво постукивал по столу пальцем:

— Да… Да, вы правы, это самый простой способ… Правда, есть одна загвоздка… В случае с Мальцевым ее не было…

— Загвоздка в том, что Мальцев уже состоял у вас на службе, а с мальчиком еще неизвестно как получится — подойдет он или нет, а секрет раскрыть придется?

— Ну, тут уж придется рискнуть… Да и многим ли вы рискуете? Обставьте эту поездку так, чтоб он увидел по минимуму.

На вольный воздух Бен вывалился с таким чувством, словно чудом вырвался из тюремной камеры. Все время, проведенное им в кабинете управления, его невольно потряхивал страх. Наследственный, подсознательный страх. В их семье об «органах» старались лишний раз не упоминать, а если уж говорили — то намеками и полушепотом. Наверное, с таким же суеверным страхом могли бы говорить о колдовстве честные обыватели во времена средневековья… Слишком уж много натерпелись предки Бена от «органов». Его прадед угодил в лагеря еще в сороковые; деда с материнской стороны так и не выпустили за границу; бабку с отцовской — склоняли к стукачеству…

Как ни старался сообразительный парень Бен скрывать свой особый дар, а все равно погорел… Пришлось раскрыться, чтоб не пришили уголовку.

«Н-да, от родителей дела с Конторой теперь придется скрывать; не дай бог проболтаться… Сожрут же, заживо сожрут… Как всегда, обвинят в том, что сделал и не сделал, и будут жрать под соусом «заботы»… Разве что Светке рассказать можно. Вот она — поймет и не осудит.»

Светка, услышав последнюю новость, только тихо охнула. И замолчала. Вот так, молча, они брели по мокрой аллее, и с голых веток на них падали холодные капли. А что тут говорить… Даже сакраментальный вопрос: «Ну, и что же теперь делать?» не имел смысла, потому что сделать ничего невозможно…

— Чего они от тебя хотят? — наконец мрачно спросила Светка.

— Не знаю… Пока не сказали. Намекнули, что могут предложить мне работу.

— Какую?

Бен в ответ тихо фыркнул. Какой бессмысленный вопрос…

— Вот и помогай после этого людям, — сказала Светка в пространство. Конечно же, имея в виду Романа.

— Да ладно, он не виноват! Он-то как раз меня не заложил, хотя мог еще в конце лета. Это… Так уж получилось.

— Вот, значит, что он имел в виду, когда сказал: «Что же ты наделал»… Сожалел, что ты все-таки попался Конторе…

Бен обнял подружку за плечи:

— Ладно, хватит киснуть! Ромкин босс мне премию отвалил. Пошли в кафешку, шиканем!

Светка поморщилась:

— Не хочу. Народ, музыка эта дурацкая… А ради чего? Поесть и дома можно.

— Ну, тогда пошли ко мне! Мать свалила к какой-то подружке, смс-ку мне прислала, что нескоро вернется. Но ведь нам того и надо, верно?! Сейчас купим чего-нибудь… Какого пива хочешь?

— Лучше уж красного вина, если деньги есть.

— Окей, сейчас купим красненького!

Беневицкий-старший сегодня вернулся домой несколько раньше, чем рассчитывал. Из комнаты сына доносились шум и смешки. «Ага, голубки тут… Сидят, воркуют… Ну и замечательно! Сейчас одним выстрелом обоих зайцев…»

У него уже давно было что сказать сыну. А особенно после того, как он сегодня утром пересчитал купюры в ящике своего стола. И подружке сына тоже было что сказать, да все подходящего момента не подворачивалось. А сейчас накипь забурлила и начала переливаться через край…

Беневицкий-старший торопливо повесил пальто на «плечики», скинул ботинки, и решительно постучал в дверь комнаты сына:

— Вадим! Выйди сюда. Поговорить надо.

— Началось, — с тоской пробормотал Бен, и с обреченным видом поплелся к двери. Светка притихла.

— Вадим, ты брал из моего стола деньги?! — отцовский палец-сосиска постукивал по дверному косяку.

— Брал, — честно признался Бен. — Вчера. Мне срочно понадобилось.

— Преподу за зачет? Или за эту… как ее… лабораторку? — ехидно фыркнул отец.

— Нет, оплачивал медицинские услуги.

— Какие?.. Ты что, заболел? Что с тобой? Что могло случиться с тобой такого, раз ты счел возможным скрывать это от нас с матерью?! Или… А-а! — отец посмотрел на Свету и, как ему показалось, догадался. А Бен догадался, глядя на выражение его лица, какая догадка посетила отца первой.

«На ящик пива могу поспорить — он думает: или Светка залетела, или я триппер подцепил. Другие варианты ему просто в голову не приходят.»

— Нет, папа, это не то, о чем ты подумал. Друга ножом пырнули. Пришлось срочно дать на лапу хирургу, чтоб заштопал нормально.

— Во-первых, не смей мне хамить! — огрызнулся отец, скорее уж по привычке и для порядку, потому что Бен ничего хамского и не сказал, — Ты пока еще на мои деньги живешь! Во-вторых, разве попросить по-человечески не мог?!

— Некогда было. Мне позвонили из больницы рано утром. Ты еще спал, я не хотел тебя будить, ну и вообще…

— А почему они позвонили именно тебе? У него что, родственников нет?

Бен поморщился. Как говорится в бородатом анекдоте — «ну все, началось»…

— На сей момент ему больше никто не мог помочь, ну, такая ситуация сложилась, — он все-таки еще пытался разрешить конфликт мирно.

— С каких это пор ты — душеприказчик какого-то там приятеля? Ты что, должен решать чужие проблемы?! — не слушая, продолжал отец.

— Вот именно поэтому я и не стал просить, — коротко буркнул Бен. — Не было времени на обсуждения, чего я должен, а чего не должен.

Конечно, он несколько кривил душой. Будь ситуация предельно ясной и такой, как он пересказал ее отцу — еще был бы шанс, что Беневицкий-старший одолжил бы денег. Но Вадим прекрасно знал, что отец потребует все анкетные данные друга, а так же адреса и телефоны его родных. И обязательно сам позвонит им и проверит — а не собирается ли сыночек его обмануть и под соусом благотворительности выманить деньги на какие-то предосудительные цели? А некоему «товарищу по клубу», о котором сын не знает даже фамилии, папаша не дал бы ни копейки.

— Ты пока что «должен» только одно — слушать родителей и учиться! Вот когда начнешь свои деньги зарабатывать, получишь право тратить их куда угодно, хоть на бродячих кошек, хоть на лечение всяких нищих босяков…

— А Ромка не мог ждать, пока я начну их зарабатывать! — рявкнул Бен. Терпение лопнуло. — Да уймись ты, я уже положил обратно все, что взял. Пойди и пересчитай, если не веришь.

Отец недоверчиво нахмурился:

— Откуда ты успел достать деньги?!

— Ромкин босс вернул, — Бен нагло подбоченился, — узнал, что за его сотрудника кто-то заплатил, и вернул мне всё. Сразу.

Отец открыл рот. Потом опять закрыл. Наверняка пытался проглотить невысказанные слова. А их накопилось много; они булькали перекипевшей мутной жижей и рвались наружу… Исчерпанный — вроде бы — конфликт вокруг денег ничуть не обрадовал Беневицкого-старшего. Даже наоборот. Он оглядел комнату… Бутылка вина на столе, огрызки яблок, на пластиковом поддоне покосился набок недоеденный кусок торта… И подозвал Светку:

— Эй, девушка, подойдите-ка сюда!

— Пап, ты чего? — неуверенно дернулся Бен.

Отец жестом отодвинул его в сторону.

— Итак, девушка, я вижу — вы зря времени не теряете. И догадываюсь, на что направлены ваши далеко идущие планы. Да, такая дальновидность и настойчивость заслуживает всяческих похвал; но в данном конкретном случае я вас разочарую. Ничего вы не добьетесь! — отец потряс пальцем в воздухе.

— А чего, по-вашему, я добиваюсь? — удивилась Светка.

— Ни единого метра жилплощади вам при разводе не достанется! Имейте это в виду! Да, поставить штамп в паспорте я не смогу вам помешать, естественно! Но никакой прописки вы не получите, уж это-то в моих силах! И вообще, Вадим вам разве не объяснил, что обещанная ему на свадьбу квартира пока что принадлежит мне, и он не может никак ей распоряжаться? Я не отступлю от своих слов — он получит дарственную в день свадьбы, но одновременно с брачным контрактом, составлением которого займусь я сам, лично! И согласно этому контракту любая охотница за жилплощадью уйдет с тем же, с чем и пришла!

Голос отца все набирал и набирал громкость, а Светка, наоборот, стояла с прикушенным языком.

— Пап, прекрати! Чего ты несешь?! — отчаянно завопил Бен, но передавить железный прессинг матерого адвоката ему было не по силам.

Светка протиснулась мимо Беневицкого-старшего в прихожую.

— Не волнуйтесь, ваша квартира останется при вас, — буквально выплюнула она ему в лицо. И принялась натягивать сапоги.

Отец с видом победителя прошествовал в свой кабинет.

— Мразь! Какая же ты мразь! — крикнул ему вслед Бен. — Такая же мразь, как и те, кого ты защищаешь и от тюряги отмазываешь!

— А ты молчи, захребетник, ты пока еще на мои деньги живешь, — небрежно бросил отец через плечо.

Светка, не попадая в рукава, напяливала куртку, уже еле сдерживая слезы. Схватила сумку и шарф, распахнула дверь и выскочила в коридор.

— Све-ет! Света, подожди! — ломанулся следом Бен. — Подожди, я провожу, только оденусь! — он третий раз подряд промахивался мимо ботинка, а девушка уже бежала вниз по лестнице, не дожидаясь лифта.

— Света! — он выскочил следом за ней на улицу, догнал, схватил за рукав.

— Не надо меня провожать, — обернулась девушка. — Бен, ты не обижайся… Против тебя я ничего не имею, но житья в этом доме мне не будет. Я только что это поняла. Благодарить надо твоего папашу — за то, что розовые очки с меня сбил. Поэтому ты как хочешь, а я здесь ни минуты больше не останусь и никогда больше не приду. Все, пусти!

Она сердито вырвалась и быстро пошла, почти побежала к остановке.

Бен стоял в распахнутой куртке и без шарфа; он только сейчас заметил, что зачерпнул незашнурованным ботинком грязной ледяной жижи; а на лицо и голову оседает противная морось. Его трясло — не столько от холода, сколько от бессильной злобы.

Поднявшись в квартиру, он захлопнул за собой дверь ванной, запер задвижку и на полную мощь вывернул оба крана. Потом он сидел в ванне, подставив спину под струю горячей воды, и никак не мог согреться. Его скручивала и встряхивала нервная дрожь. Свалить бы куда-нибудь из этого опостылевшего дома; но на какие шиши снимать жилье? Кто возьмет на хорошую денежную работу недоучку-третьекурсника? А если оставить все так, как есть, то он потеряет Светку — единственного человека, рядом с которым легко дышать…

Запасы терпенья опять иссякают. Пора что-то менять. Но, черт побери, с какого конца хвататься? И в ванной не просидишь до тех пор, пока придет в голову решение…

Тем временем вернулась из гостей мать; включила телевизор, защелкала каналами.

— …Самое загадочное из всех ныне существующих мест на планете…

Что там трещал ведущий — было совершенно неважно, потому что камера охватила панораму вроде бы обычной промышленной свалки, наездом приблизилась к земле, к чуть светящемуся пятну. Откуда-то из-за кадра вылетел брошенный чьей-то рукой камешек, и навстречу ему из земли взметнулся электрический разряд.

— Подожди! — он выхватил у матери пульт и уставился в экран.

— Вадик, переключи на второй канал, там сейчас фильм начнется! — запросила мать. — Да все это уже сто раз показывали…

Может, и сто раз. Но только сейчас вылетевшая из земли молния на экране словно щелкнула его по нервам, и вместе с ней в мозгу вспыхнула четкая мысль: все скоро изменится.

Глядя на бьющую электричеством землю, Бен ощущал кончиками перекрученных нервов, как привычный ход его жизни трещит и лопается, словно уставший металл.

Ноябрь 2010 г. Зона отчуждения

Это когда-то действительно было опытно-экспериментальным заводом. Они шли по лабиринту мертвых станков в полуметровом слое пыли на потеках засохшего машинного масла, и Завхоз, как наиболее технически грамотный из всех троих, опознавал среди них сверлильные, фрезерные и расточные… Для Генки же этот лес механизмов был «темным лесом». Он на всякий случай взял несколько панорам цеха, забравшись на контейнер полутораметровой высоты, снял несколько крупных планов оборудования — но это все так, для проформы. Фоксу явно не это было нужно… Какой ему прок от сверлильных станков, пусть даже на них сверлили дырки в деталях какого-то сверхсекретного устройства?

Тусклый дневной свет еле просачивался сквозь сто лет не чищенные окна под потолком цеха, а в углах стоял сплошной мрак. Самое интересное, что нашлось в подсобных помещениях, был состряпанный из подручных материалов и «сэкономленных» отходов производства самогонный аппарат. Запрятанный в самую далекую и неприметную киндейку, он остался незамеченным для пристальных глаз начальства.

— Нет, это все не то, — махнул рукой Генка, ради хохмы засняв и это «чудо конструкторской мысли». — Вон там корпус стоит. Может, в нем и находится самое интересное?

— По логике да, — согласился Паша. — Приборы как раз в нем и собирали.

— Кащей, ну, хоть как-нибудь туда подобраться можно? — в голосе Генки послышались отчаявшиеся нотки.

Корпус, более похожий на здание заводоуправления или на НИИ, чем на цех, Генка приметил сразу, едва их компания перебралась через ограду бывшего опытно-экспериментального завода «Луч». А что в том корпусе можно было найти — никто толком не знал. Перед походом Ёж долго зондировал почву и наводил справки, а проще говоря — собирал слухи, сплетни и байки. Однозначно достоверной информацией было то, что на «Луче» когда-то изготавливали экспериментальные приборы. Эту информацию не скрывали, Генка спокойно накопал ее в справочных системах. Но, естественно, справочники умалчивали — что именно за приборы, какого назначения? Вот тут уже начинались домыслы, догадки и противоречия. Еще про «Луч» рассказывали небылицы — одна страшнее другой. Но, как отметил Генка, практически во всех этих историях говорилось о призраках умерших или о вставших после очередного выброса покойниках.

Механический цех ни для кого секретом не был. Пройти сюда можно было практически свободно, разве что пришлось влезать в окно кабинета на первом этаже, а потом выбивать перекошенную дверь в коридор — распахнутые настежь цеховые ворота накрывало радиоактивное пятно, и троица, услышав треск радиометра, дружно решила поискать другой вход.

В механический цех они ломанулись, отчаявшись пробраться к ближайшему из двух недоступных корпусов через сплошное поле аномалий. Гравипакеты и еще какие-то незнакомые Генке и Завхозу аномалии, сминавшие и корежившие болты до неузнаваемости, словно пластилин, превратили небольшой газон и асфальтовую дорожку перед цехом в непреодолимую преграду. Кащей только руками разводил. Ну, а дальше что? Возвращаться, несолоно хлебавши? «И не получив от господина Фокса очередной суммы за очередной заказ», — подумал Генка. За самогонный аппарат он точно платить не станет.

Компания шарила по территории часа два. Ползком, по шажочку, прощупывали пространство вокруг цеха. Толку — ноль. Не нашлось ни единого прохода, в который можно было бы рискнуть сунуться.

— Перекур, — наконец объявил заметно подуставший Генка.

— И вообще, пожрать бы пора, — добавил Завхоз.

Действительно, желудки уже требовательно бурчали — последний раз поесть довелось рано утром, перед выходом. И если Кащей и Генка настолько увлеклись своими изысканиями, что не обращали внимания на голод, то Завхоз давно уже весь извелся. Для него этот поход был абсолютно пустым и бесполезным. По дороге подобрал всего пару ерундовых артефактов, которые разве что на банку консервов каждый можно обменять. На территории завода по части добычи вообще оказался полный голяк, Юрке даже ни разу не пришлось отстегнуть свой новоприобретенный сачок со складным черенком — мастера наладились делать их из наиболее толстой части пластикового спиннинга. До того он обходился капроновым мешочком на проволочной рамке, которую можно наскоро прикрепить к палке, выломанной где-нибудь рядом с находкой, чтоб выудить артефакт из аномалии, а не лезть в нее. Конечно, этот фокус не прокатывал с гравипакетами и «каруселями», но вот сунуть сачок сквозь «электру» было вполне возможно. Или через «микроволновку», например. И для «сухого болота» сачок — тоже вещь незаменимая. А на заводе и в его окрестностях Юрке повылавливать сачком было ну решительно нечего! Оттого он и злился. Конечно, за таскание поклажи ему заплатят. С каких шишей — Генкины проблемы. Но сверх того Завхоз ничего не заработал! Даже ствола брошенного по дороге не попалось. И ради чего, спрашивается, они сюда поперлись? Кому какой прок от поисков невесть чего?! Давно пора сматывать удочки и валить куда-нибудь в другое место — да хоть в окрестности Агропрома, например, пока там после выброса все не подобрали. Или Генка надеется, что в корпусе будет, чем поживиться, если они сумеют туда проникнуть?

Генка машинально жевал разогретый паек, а все его мысли крутились вокруг одной темы: как пробраться в корпус? К сожалению, вариантов кроме «на крыльях пролететь» в голову не приходило. Да и то… Ёж скользнул взглядом влево, на шум вороньего грая. Вспугнутые чем-то птицы взметнулись, полетели врассыпную, одна — в сторону сборочного корпуса. И вдруг с криком и отчаянным хлопаньем крыльев повалилась вниз. Ворона билась, бестолково молотила воздух крыльями, но вырваться из невидимой ловушки не смогла — похоже, в этом месте гравипакет «выстреливал» на не один десяток метров вверх. Эх, и ничего себе! Даже по воздуху не получится… Хотя и крыльев нет, и какой-нибудь дельтаплан-параплан добыть нереально… Очень расстроенный этим фактом Ёж уткнулся в жестяное корытце с кашей.

— Эй, — внезапный тычок Завхоза в бок вывел его из задумчивости.

— Чего?!

— Смотри-ка… — Юрка с весьма озадаченным видом указывал на асфальтовую дорожку перед корпусом.

Там, примерно метрах в двадцати впереди, стоял человек. В потрепанном комбинезоне, на котором прорехи были прикрыты наклеенными заплатами из ткани, немного отличающейся по цвету — явно пустили в ход запас для ремонта; капюшон и респиратор почти полностью скрывали лицо сталкера.

— Откуда он вышел-то?! — Завхоз не то спрашивал у спутников, не то просто рассуждал вслух. — Только что никого не было… Из-за того корпуса не мог — там же «мялка»… Мы же там лазили, все обшарили! «Мялка» в проходе…

Завхоз только что с ходу придумал название аномалии, сминавшей болты, словно пластилин.

— А ты бы больше ворон считал! Этак и кровососа не заметил бы, а не то что мирного одиночку, — язвительно поддел Кащей.

Хотя в этом он был неправ — ворон-то считал как раз не Завхоз, а Генка. И при упоминании «мирного одиночки» парни среагировали прямо противоположно Пашиной характеристике незнакомца — руки потянулись к оружию, клацнули затворы автоматов. Отлетела и задребезжала по асфальту жестянка с недоеденной кашей.

— Э, ребята, не дергайтесь! — Кащей поспешно осадил своих спутников. — Не тронет он нас… Потому что если бы хотел — то давно бы грохнул… Таких вояк, которые ворон считают, и не видят, кто и с какого боку к ним подходит, грохнуть — как два пальца об асфальт… А человек стоит спокойно, нас не трогает, за оружие не хватается.

— Паш, ты его знаешь?!

— Наслышан, — Паша как ни в чем не бывало дожевал кусок, облизал и спрятал в чехол ложку. — Говорю же вам, положите оружие. Он нас не тронет.

И в самом деле, «калаш» незнакомца висел на ремне на боку; а сам он стоял в пол-оборота к троице и теребил лямку рюкзака — не менее выцветшего и потрепанного, чем комбинезон. Словно ждал… Потом спокойно, ничего не опасаясь, повернулся спиной и медленно пошел к неприступному корпусу. Пошел там, где каких-то двадцать минут назад аномалия плющила болты.

И вот тут-то Кащей приподнялся. Торопливо застегнул клапан рюкзака, взвалил его на плечо, и, не отрывая взгляда от идущего к корпусу незнакомца, тихо скомандовал:

— Ребята, если вы все еще хотите попасть внутрь, то хватаем вещички, и за ним! Быстро, быстро, ходу!

— Кащей, ты же полчаса назад говорил, что здесь пройти нельзя?! — выдохнул на бегу Генка, когда троица уже бежала рысцой вслед за незнакомцем; впрочем, бежали аккуратно, в затылок друг другу. Кащей как проводник впереди, Генка за ним, Завхоз замыкал цепочку.

— Так целых полчаса же прошло! — бросил через плечо Паша. — За полчаса столько всего измениться может! Это ж Зона, приятель!

Незнакомый сталкер — Генка про себя окрестил его Заплаточником, — уверенно шел впереди. Разве что его шаги стали несколько более торопливыми, чем вначале, когда троица срывалась с места. Вот он уже рядом с дверью. Вот с усилием потянул тяжелую створку на себя и шагнул внутрь.

— Скорее, мужики!

А Заплаточник уже нырнул куда-то в темноту коридора, стук подошв его ботинок донесся с лестницы, ведущей на второй этаж.

— Туда! — Кащей уверенно повернул следом.

— Но вон же вход, наверное, в цех… — притормозил было Генка, указывая на светло-серую внутреннюю дверь.

Но Паша молча сцапал его за рукав и поволок к лестнице. А для наглядности запустил пригоршней мелких керамзитин туда, куда только что рвался подойти Ёж. «Пуф-ф-ф!» — аномалия отозвалась множеством приглушенных хлопков.

На втором этаже было тихо и пусто. Генка растерянно озирался по сторонам — Заплаточник куда-то исчез. Пока они рысцой бежали по лестнице, он успел войти в один из кабинетов? Все двери, насколько хватало взгляда, были плотно закрыты. Середина коридора тонула в темноте, свет проникал только сквозь пыльные окна в обоих торцевых стенах корпуса.

Кащей остановился и перевел дух:

— Ну вот, ребята, теперь можно немного расслабиться. Погулять тут, пошарить…

— А что, аномалий здесь уже нет?! — раздался недоверчивый голос Завхоза.

— На втором этаже — нет. На первый лазить не советую.

— Куда этот тип подевался?! — нахмурился Завхоз. — За ним-то мы рванули, а обратно-то сами выберемся? Сусанин, мать его… Ох… — вдруг осекся парень.

И обвел спутников перепуганным взглядом:

— А это случайно не тот самый Минус-один?.. Ну, про которого Филин трепался?..

— Не-ет, да ты что… Совсем не тот! — возразил Кащей, спеша разрядить ситуацию, чреватую паникой и непредсказуемыми последствиями. Кажется, даже слишком поспешно возразил. Потому что Завхоз усомнился:

— Ты-то откуда знаешь?! Ты что, Минус-одного в лицо видел? Или этого разглядел? И вообще… Чего мы за ним побежали?!

— Он же как будто звал нас внутрь, — заметил Генка. — Потому и побежали. Да успокойся ты, Завхоз, никакой это не Минус. Если я правильно понял Филина, то Минус-один помогает выбраться тем, кто уже попал в западню. А чтоб он сам кого-то куда-то заманил — про это разговору не было. Так ведь, Кащей? И вообще, с чего это мы дружно решили, будто этот тип — Дух Зоны, а не нормальный сталкер-одиночка?

Завхоз в ответ насупился, низко опустил голову, словно боясь огрести за то, что осмелился перечить, но все-таки возразил:

— Ага, какой нормальный человек стал бы ходить по Зоне в драном комбезе? У него же на штанине просто клок вырванный болтался! На морде, значит, респиратор, а штаны рваные? Это же просто чушь…

«А кстати, да», — с удивлением отметил про себя Генка. Было в Заплаточнике что-то этакое, неуловимо напоминающее бесплотный дух из фантастического фильма. И снаряжение его немногим отличалось от лохмотьев… И двигался он как-то не так… И вышел не пойми откуда, и так же непонятно куда подевался в коридоре с закрытыми дверями…

Но двери — еще не факт, что все они заперты.

— Кащей, надо кабинеты проверить, — решительно распорядился Генка. — Давай, руководи. То есть веди. Штурманом будешь.

Большинство дверей оказались незапертыми. За ними — обыкновенные кабинеты управленческого персонала цеха. «Техбюро», «Диспетчерская», «Экономист», «Мастер», «Начальник цеха» — Генка читал надписи на табличках. Старомодные таблички, с вдавленными буквами и залитой в пазы краской, а не такие, как сейчас делают, не наклеенные на пластик буквы из полимерной самоклеящейся пленки. Значит, корпус этот строили достаточно давно, лет двадцать назад как минимум. В кабинетах все брошено и раскидано, словно люди выбежали из них в спешке — разложенные на столах чертежи и бумаги; рядом с клавиатурой — кружка с коричневыми засохшими остатками то ли чая, то ли кофе; опрокинутая подставка для ручек; раздавленный цилиндрик губной помады на полу… Шкаф с распахнутыми створками, небрежно брошенный на спинку стула лабораторный халат… И раскуроченный, разбитый вдребезги ноутбук на полу.

«А ведь в других кабинетах компьютеры тоже разбиты», — отметил Ёж. И в техбюро, и еще в одной комнате без таблички на двери; но обитал там, судя по всему, какой-то технический персонал. «Интересно, кто же это постарался? Сами работники, когда проснулась Зона, ринулись выполнять предписание об уничтожении секретной производственной документации, или кто-то позже пришел и разнес все, что не смог унести? Да в общем-то, немного тут компьютеров — унести жесткие диски особой трудности не составило бы. Наверно, все-таки, гробили компы сами работники…»

Дверь кабинета начальника цеха оказалась заперта — на старый механический замок, никакой электроники. Генка задумчиво подергал ее — открывалась она наружу, в коридор — не выбьешь, а взламывать замки он не умел. Может, Завхоз умеет? Или, по крайней мере, может, удастся выбить дверь, если навалиться втроем? Кстати, где Завхоз-то?!

Юрка вынырнул из бывшего кабинета экономиста. Он осторожно, словно пирожное в кремовых кружевах, нес перед собой на ладони какую-то неизвестную Генке сияющую штуковину. И сам сиял не хуже артефакта.

— Во! Смотри, чего я нашел! Это «хрусталь». Ты знаешь, сколько за них дают?!

Надо полагать, немало, раз дурное расположение духа и брюзжание Завхоза как ветром сдуло. И теперь он считал ходку полностью окупившейся — даром, что они еще не выбрались наружу. Генка вздохнул… «От радости в зобу дыханье сперло», — вспомнилась сакраментальная фраза из басни. Вернее, здравый смысл отшибло. — «Сколько раз говорилось, что нельзя радоваться, пока находку не скинул…»

— Замечательно. Я за тебя рад, — сухо сказал Ёж. — Глянь-ка эту дверь. Взломать надо бы.

— Сейчас, только уберу «хрусталь» в контейнер.

Попытка аккуратно поддеть замок ножом успеха не возымела, и тогда «язычок» просто перебили выстрелами.

Генка, окинув взглядом кабинет, чуть не запрыгал от радости — не хуже Завхоза.

На столе стоял ноутбук. Совершенно целый. Выключенный из сети, крышка опущена — как будто хозяин сложил его, готовясь уходить, но в последний момент зачем-то вышел из кабинета и даже запер его, но уже не вернулся обратно. А ноутбук так и остался на краю столешницы, среди раскиданных бумаг.

Неужели наконец-то повезло?! Жаль, нельзя сейчас проверить, в рабочем ли состоянии находка — электричества в здании нет, аккумулятор разрядился черт-те сколько времени назад. Генка отстегнул клапан рюкзака, обернул ноутбук спальником и стал осторожно укладывать его внутрь. Завхоз, воодушевленный своей находкой, опять куда-то ушмыгнул — а как же, рядом еще столько необшаренных кабинетов!

Генка взял несколько бумаг со стола, машинально пробежал их взглядом, перелистнул документы в подвернувшемся под руку скоросшивателе… Здесь уйма материалов. Еще бы, кабинет начальника в целости и сохранности, все хозяйственные связи, все поставщики и смежники цеха — здесь, в бумагах. Завод «Луч» что-то поставлял лаборатории в подземелье «Колоса».

Но сколько понадобиться времени, чтоб всё просмотреть?! Унести с собой — нереально. А оставаться здесь на ночлег Кащей наверняка не захочет. И он прав… Торчать среди блуждающих аномалий — рискованное дело. И в цех так и не смогли войти… Кстати, о птичках. То есть о съемках. Ради них, собственно, и влезли сюда. А чего тут снимать — столы с бумагами? Надо полазить еще, пошарить — вдруг найдется какой-нибудь доступ в цеховые помещения? Что интересного могло бы там оказаться, Генка не представлял, но попробовать в любом случае было необходимо.

— Генка! Эй, Ёж! — донесся сдавленный и испуганный голос Завхоза. — Иди сюда! Скорее!

Ёж, волоча незастегнутый рюкзак, выскочил из кабинета.

На другой стороне коридора одна из дверей была открыта, оттуда высовывался Завхоз и призывно махал рукой:

— Сюда!

Выражение лица у него было такое, словно прямо перед ним приземлилась летающая тарелка, и плюс к тому же из нее вылезли большеглазые и головастые зеленые человечки и спросили, где тут ближайшая заправка.

Юрка шагнул обратно в кабинет и, посторонившись, остановился у косяка, Генка подлетел следом и вовремя затормозил в дверях.

Эта комнатушка с двумя столами и старомодным конторским шкафом одной стороной примыкала к стене цеха. Теперь вместо этой стены, в каких-то трех-четырех метрах от входа, скалился обломками кирпичей громадный пролом. Пол впереди был словно обкусан и обрывался в пустоту, от перегородки между кабинетами тоже остались одни обломки. Стена цеха из-за чего-то обрушилась. Взрыв тут случился, что ли?

Ёж, пробуя на каждом шагу прочность пола, осторожно приблизился к краю провала.

Опаньки… Вот отчего у Завхоза стала такая ошалелая физиономия, и глаза по ложке…

Из проломленной стены открывался вид сверху на цех. И насколько хватало взгляда, везде на полу цеха — на аккуратном, покрытом линолеумом, когда-то старательно поддерживаемом в чистоте полу чистого приборостроительного производства — лежали человеческие тела. Десятки тел. Не разложившиеся, а иссохшие, словно мумии. В робах — когда-то тоже аккуратных и чистеньких, без крохи металлической пыли и машинного масла; в лабораторных халатах, некоторые — в цивильных костюмах, джинсах и свитерах… Тела лежали по всему цеху в самых разнообразных позах. Никакого порядка в их размещении не наблюдалось — головами в разные стороны, без скоплений в каком-либо месте. Но все-таки большинство тел находилось в проходах, а не на рабочих местах. Такое впечатление, что люди бестолково бродили по цеху до того, как упали и умерли…

Генка схватился за камеру. Возможно, это совсем не то, что хотел бы заполучить с опытно-экспериментального завода «Луч» господин Фокс, но эта картина однозначно заслуживала внимания. Ее обязательно надо было запечатлеть.

По мере того, как Генка вел объективом вдоль панорамы цеха, он подмечал кое-какие странные детали. Например, несколько тел прямо внизу, под проломом в стене, валялись в изломанных позах на столах, на остатках когда-то собираемого прибора, как будто они упали туда с высоты. Люди подошли к краю пролома и шагнули вниз, ни черта не соображая, что делают. Или потеряли ориентацию в пространстве и не заметили опасного обрыва.

Воздух в помещении цеха дрожал от множества аномалий — это было видно безо всякого детектора, невооруженным взглядом. А на пол словно опрокинули коробку с елочными игрушками — столько артефактов светилось и мерцало среди мертвых тел и участков пространства с вывернутыми наизнанку законами физики.

Рядом вздохнул разочарованный Юрка. Ну, еще бы ему не быть разочарованным — внизу лежали несметные богатства, а дотянуться до них не было никакой возможности. Каждый из артефактов — слишком далеко. Не то что раздвижной ручки сачка не хватило бы, а и рыболовный спиннинг вряд ли удалось бы добросить. Но Завхоз, стоя рядом с Генкой на краю провала, упорно тянул шею, старательно выискивая, не окажется ли поблизости хоть что-нибудь, до чего было бы реально дотянуться. И нашел…

Ближе всего, в соседнем кабинете, в каких-то трех метрах от разломанной перегородки, покачивалась над полом «ракушка». На самом краю провала от стенки остался кусок высотой примерно метр тридцать — перелезать через него сверху высоковато, а все, что находится в соседнем кабинете — прекрасно видно. И видно, что дверь из коридора туда завалена наглухо. Единственный способ добраться до «ракушки» — обогнуть остаток перегородки по самому краешку провала, и только тогда дотянуться до артефакта сачком. Завхоз несколькими сильными ударами ноги попробовал, насколько прочно держится край. Так, вроде выдержит… Он ухватился за верх обломанной перегородки, и уже занес было ногу, готовясь перелезть на другую сторону, как от двери раздался негромкий, но очень встревоженный голос Кащея:

— Юрка, вернись.

Генка насторожился. Он уже успел понять, что если Кащей называет спутника не сталкерской кличкой, к которым Паша относился по большому счету как к ребячеству, как к играм детей в крутых рейнджеров, а по имени — значит, ситуация действительно серьезная.

— Юрий, ты слышал? Не лезь туда. Там опасно.

Но Завхозу уже застила глаза жадность. Затуманила мозги и подавила здравый смысл.

— Паш, да она тут совсем рядом! Сейчас я сачком достану!

— Вернись, кому сказано! Аномалия там!

— Детектор молчит! Я проверял!

— Еще и детектор включил, — раздосадовано покачал головой Кащей, а весь его вид словно говорил: «И угораздило же меня связаться с таким недоумком!»

— Паш, да я и керамзит кидал, никакой реакции! Вот, сам смотри… — и Юрка запустил в «ракушку» аж пригоршню керамзита. Кащей даже «Стой!» крикнуть не успел.

На первый взгляд вроде бы ничего не произошло. Ни вспышек, ни хлопков, ни искр… Камешки как ни в чем ни бывало покатились по полу. А Кащей подошел к краю провала и крепко ухватил Завхоза за шиворот:

— Вылазь обратно, но тихо, без резких движений. Ёж, прячь камеру и отходи к двери. Медленно и плавно, не бежать и не дергаться…

Генка с сожалением отвел видоискатель от панорамы цеха — он только-только успел ее заснять, и собирался взять еще несколько планов с максимально возможным приближением. Посмотрел в ту сторону, куда полез Завхоз и невольно, следуя за взглядом, повернул объектив камеры туда же. И обалдел.

Нет, сначала он просто ничего не понял. Первой мыслью было — какая-то аномалия повредила камеру. Потому что добрую половину окошка видоискателя занимала туманная полоса, протянувшаяся с левой стороны экранчика до середины. Завхоз, еще не успевший отойти от проломленной перегородки, и Кащей, все еще тянувший его за шиворот, попадали в кадр справа. Генка посмотрел поверх камеры в ту же сторону — ничего. Чисто. Посмотрел в видоискатель — туманная полоса… Причем она двигалась. Она медленно ползла к Завхозу и Кащею. Да что за чертовщина?! Ёж, внезапно догадавшись, быстро направил объектив на цех, так, чтоб соседний кабинет за проломом вовсе не попадал в поле охвата — чисто! Изображение в видоискателе было совершенно четким, без намека на туман! Юрка, увлекаемый рукой Кащея, уже медленно допятился до Генки, и невольно толкнул его — ходить спиной вперед как-то не очень удобно.

— Юрка, Паша… Смотрите, — и Генка развернул камеру так, чтоб картинка на видоискателе стала видна спутникам. — Оно к нам тянется…

Оно — а вернее, длинный вытянутый сгусток тумана — подполз еще на пару метров ближе.

— А я что говорил, — хрипло прошептал Кащей. — Давайте-ка медленно и плавно в коридор… Главное — без резких движений, оно же может среагировать на движение воздуха, как шаровая молния… Отступаем, ребята…

«Действительно, «ребята», — думал Генка, пятясь спиной вперед и следя через видоискатель за движением аномалии. — Как дети неразумные… Доигрались! Влезли в самую задницу…

Вот так, обратным ходом, они выбрались в коридор. Перепуганный Завхоз резко шарахнулся к противоположной стене, шмякнулся об нее боком и чуть не упал, с трудом удержав равновесие. Генка сунул камеру в подсумок на поясе и взвалил на плечо свой рюкзак, который дожидался хозяина рядом с дверью. Потом спохватился и вытащил камеру обратно — ведь неизвестную аномалию было видно только сквозь нее. Кто ее знает, почему? Загадка Зоны…

— Ну, и что теперь? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь, хотя ответ уже сам напрашивался.

— Валить отсюда пора, — подтвердил Генкины мысли Кащей.

Генка достал камеру и навел ее на ту сторону коридора, где был выход на лестницу. Глянул в видоискатель — и обомлел. По всему коридору, от пола и метра на полтора вверх, расползались полосы белесого тумана… В первое мгновение Генка не поверил глазам. Встряхнул головой, чтоб прогнать наваждение. Посмотрел еще раз…

— Паш, глянь-ка, — он поднес камеру поближе к лицу Кащея.

Ответ Паши на увиденное был не смыслонесущим, но чрезвычайно нецензурным.

— Назад, — сказал он наконец что-то конкретное после матерной тирады. — В тот конец идем…

— Там же лестницы нет, — подал голос Завхоз.

— Быстро, быстро, в темпе вальса! — Кащей потянул за рукава обоих спутников.

— Выбьем окно, делов-то — второй этаж! — говорил он уже на ходу. — Можно веревку закрепить и на ней спуститься, уж хрен с ней, с веревкой-то, бросим здесь.

Он с маху вышиб прикладом раму торцевого окна, высунулся, оценивая расстояние до земли. Хм, вернее, до асфальта… Прямо под окном был укатанный в асфальт «пятачок» шириной примерно в три метра — прыгать за него далековато. Рискованно не долететь. Да и газон за ним, прямо скажем, не свежевскопанный. Хотя можно аккуратно спуститься, держась за веревку, если привязать ее к батарее… Но Паша несколько секунд постоял, словно прислушиваясь, а потом повернулся к спутникам:

— Не выйдет, — с разочарованным видом бросил он. — Там аномалии… Спуститься здесь — не проблема, проблема — куда потом с этого пятачка деваться…

Завхоз, не без оснований чувствующий себя виноватым за нашествие разбуженной аномалии, теперь проявлял рвение больше всех: без лишних слов перебил выстрелами замок на двери последнего по коридору кабинета и шмыгнул внутрь.

— Эй, смотрите! — раздался из кабинета его голос.

Генка и Кащей вбежали в кабинет; Завхоз указывал за окно. С правой стороны был виден пролет металлической лестницы запасного выхода. И там, на решетчатых ступенях, стоял Заплаточник. Он просто стоял, не подавая никаких знаков, не делая никаких жестов, но явно ждал, когда компания последует за ним. Просто терпеливо ждал, не переминаясь с ноги на ногу, и не спускаясь на ступеньку-другую вниз.

— Ишь ты, явился — не запылился, наш Сусанин! — съязвил Генка.

— Ищем выход на аварийную лестницу, — хрипло сказал Кащей, еле перекатывая язык в пересохшем рту.

— Он примерно через кабинет отсюда, — Завхоз прикинул расстояние. — А ведь в коридоре эта дрянь… Ёж, доставай камеру.

— Что бы вы без меня делали, — Генка, вооружаясь камерой, уже и сам шел к двери, — без меня и без моей видюхи…

— Без тебя мы бы сюда вообще не поперлись! — огрызнулся Завхоз.

— А если бы кое-кто не швырял камушки куда попало, то аномалия спала бы себе спокойно под лестницей и на нас не полезла…

— Цыц! — рявкнул на обоих Кащей. — Устроили тут разборку в песочнице, детский сад, штаны на лямках! Выберемся — и собачтесь на здоровье, сколько влезет! А сейчас — обоим заткнуться! Генка, глянь там через камеру, куда эта дрянь успела доползти.

Туманные полосы «дряни» вытянулись еще на несколько метров вперед и подтягивались к небольшому ответвлению от центрального коридора, откуда был выход на площадку аварийной лестницы.

— Юрка, Кащей, оно висит примерно на метр от пола… До стены еще не дотянулось, но движется, и лучше не рисковать. На корачках к двери проползайте… И скорее выламывайте замок…

Завхоз прополз первым, волоком таща за собой рюкзак. Грохнули выстрелы, полетели щепки, взвизгнули проржавелые петли открывающейся двери. Авантюристы выкатилась на площадку, металлические ступени загрохотали под тремя парами берцев. Заплаточник, до того стоявший между пролетами, неторопливо повернулся и начал спускаться.

Кащей старался двигаться точно за ним, и сожалел о том, что обычно раскисшую от дождей землю как раз вчера прихватило заморозками, и подошвы проводника не очень отчетливо отпечатываются на газоне. Идти непосредственно след в след было бы вернее и безопасней. Генка и Завхоз пыхтели Паше в затылок.

Окрик дернул по нервам как всегда, неожиданно:

— Сталкеры! Стоять, оружие на землю! — раздалось от соседнего корпуса, приземистого одноэтажного здания справа, метрах в тридцати.

Военные… Не узнать их было невозможно. А Генка отметил, что, оказывается, некое движение среди кустов, возле мусорного контейнера, ему все-таки не померещилось…

Заплаточник спокойно шел вперед и не думал останавливаться. Кащей — тоже. А Завхоз и Генка чуть не присели от испуга и машинально задрали кверху растопыренные пятерни.

«Если не кочевряжиться — стрелять не будут», — мысли в Генкиной голове заметались вспугнутыми тараканами. — «Если бы хотели нас убить — то стреляли бы сразу, без предупреждений. Но ведь отберут все… Всё-е-е-е… Оба ноута… Плакал заказ, плакали денежки, и вообще — прощайся со свободой… При нас артефакты, а это ж статья! И проникновение на секретный объект… И не факт, что Фокс за нас вступится. И не факт, что с ним вообще можно связаться по номеру на визитке, я ведь ни разу не пробовал… Вот это мы влипли, растудыть твою налево!»

Все это промелькнуло в его голове за считанные секунды. Завхоз, судя по перепуганной и растерянной физиономии, думал примерно о том же.

«А если не подчиниться воякам?!» — вспыхнула крамольная мысль. И словно в ее подтверждение Кащей, удалившийся на несколько шагов, обернулся и сдавленно просипел:

— Мужики, чего встали?! Идем!

«Как же так — «идем», когда мы у вояк на ладони, и они запросто могут врезать по нам очередями?»

— Сталкеры! Бросить оружие! Рюкзаки на землю! Лечь лицом вниз! Последнее предупреждение! — надрывался из-за контейнера служивый.

«Интересно, через сколько секунд после последнего предупреждения они откроют огонь? Он не сказал…» — Генке казалось, что он воспринимает ситуацию как бы с двух точек зрения. Один Ёж идет вперед, не сбавляя скорости, на подгибающихся ногах, но бежать тоже не осмеливается, чтоб не провоцировать военных резкими движениями, а другой словно бы наблюдает со стороны — интересно, а как парни выкрутятся?

Впереди, между приземистым корпусом и уже знакомым механическим цехом никого нет — вояки взяли сталкеров в клещи с обоих сторон, и, видимо, сочли, что те и так никуда не денутся. Выход возле механического цеха не перекрыли, и если успеть дойти до корпуса и обогнуть его, забирая влево, то он прикроет их тройку…

— Откуда… только… эти… взялись, … твою…?! — простонал сквозь зубы Завхоз, через слово добавляя нецензурщину.

— А кто КПК включал?! — огрызнулся, не оборачиваясь, Кащей. — Говорил же я тебе?!

— Огонь! — донеслась команда.

«Ну все, трындец…» — краем сознания отметил Генка. И чуть было не рванул, очертя голову, когда грохнули выстрелы, и рядом взвизгнули об асфальт пули.

А Заплаточник впереди сделал странный жест, словно упражнение из комплекса гимнастики: сложил руки ладонями друг к другу, растопырив локти, потом поднял руки над головой и развел их в стороны — резко, сильно, явно вкладывая в движение максимум внутренней энергии. Он словно бы описал руками вокруг себя полусферу. И произошло что-то странное.

Генке показалось, что воздух вдруг превратился в воду. Во всяком случае, по плотности он теперь точно не уступал воде — продираться сквозь него приходилось с таким же сопротивлением. Он с трудом повернул голову — и увидел, как сзади точно так же медленно плывет сквозь воздух Завхоз. Выскочивший из-за контейнера солдат замер в неустойчивой позе — уже перенес тяжесть тела вбок, но так и не вынес следом опорную ногу; по закону всемирного тяготения он уже должен был упасть, но почему-то продолжал балансировать. Второй военный с левой стороны медленно-медленно, почти неразличимо вел стволом автомата слева направо. А еще в воздухе плыли какие-то мелкие темные цилиндрики. Плыли примерно со скоростью пешехода, по обе стороны от их тройки, ударялись в асфальт, высекая из него крошку, и их траектории постепенно приближались к сталкерам…

— Хо-о-оду! — просипел Кащей. И прибавил шагу вслед за Заплаточником. Поплыл сквозь воздух, словно в бассейне с невидимой водой.

Генка еле успел прижать уже занесенную для шага ногу к другой, опорной, и пропустить мимо темный цилиндрик, приближавшийся к коленке. До него только сейчас дошло, что это такое. И тогда Ежа продрал холодный пот.

— Завхоз, вперед! — он подцепил товарища за рукав и пихнул его вперед себя. — Уворачивайся! Это пули! Не дай им тебя задеть! За Кащеем, не отставай!

Сзади медленно-медленно всплывали из укрытий фигуры солдат, на дулах автоматов вспухали и гасли вспышки. Генка выдернул из разгрузки две дымовых гранаты — они полетели по одной в каждую сторону засады. Сначала с нормальной скоростью, но чем больше гранаты удалялись от эпицентра группы, тем медленнее становилось их движение. Генка видел, как их корпуса лопаются и разлетаются на куски. Он мог бы дать по воякам очередь. Он прекрасно осознавал, что сейчас в состоянии перещелкать их, как блох. Но… Не смог. До зубовного скрежета обозлившись на себя, Ёж зашвырнул третью дымовую гранату туда, где сгрудилось больше всего вояк. Плевать на то, что смог и что не смог! Главное — уйти. Лишь бы уйти…

Он выделывал замысловатые коленца, то перепрыгивая пули, то огибая их, то пропуская под задранной ногой — со стороны, наверное, это выглядело забавно, и было похоже на танец. До оконечности механического корпуса, который мог бы их прикрыть, оставалось совсем немного, когда пули поплыли немного выше — на уровне бедра. Вояки по-прежнему собирались взять беглецов живыми — в туловище все-таки не целились. Генка плясал, уворачиваясь от пуль. Приходилось идти чуть ли не спиной вперед, это было медленно и неудобно. Завхоз скакал в пол-оборота, и то и дело дергал Пашу, который смотрел вперед, четко держась в кильватер Заплаточнику, и не поспевал отслеживать еще и подлетающие пули, чтобы вовремя от них уклониться.

Так обманчиво впечатление, будто эти мелкие темные цилиндрики можно просто оттолкнуть ладонью, словно назойливых комаров… Они разорвут подставленную ладонь — как одна из них рванула штанину Кащея. Секундой раньше Завхоз дернул его за рукав, но не успел полностью увести с траектории полета пули. Между клочьями штанины выплеснулся темно-багровый комок, Кащей сразу потерял равновесие и чуть не полетел носом в асфальт; и если бы не вовремя ухвативший его за шиворот Завхоз — то наверняка Паша словил бы телом еще одну пулю. А угол корпуса уже близко, до него еще совсем чуть-чуть… Генка заорал на вояк что-то невнятно-нецензурное; и уже безо всяких сомнений врезал очередь им под ноги. Как раз перед тем, как ввалился за угол корпуса, вслед за Завхозом и Кащеем. Паша выл вперемежку с матюками и зажимал рану на бедре, Юрка тащил его под руку и тоже яростно матерился.

Угол здания закрыл их от вояк, теперь совсем рядом были распахнутые ворота цеха — а Генка хорошо помнил, как сразу за створками заливались соловьями дозиметры. Лезть в ворота — конечно, чистое самоубийство. Зато теперь они вышли на знакомый участок территории — аномалии тут попадались, но не слишком густо.

«Мы заходили именно с этой стороны! Вон пролом в ограде, через который мы пролезли на завод! — билось у Генки в голове. — Теперь бы только как-нибудь отвязаться от вояк!»

Заплаточник обошел опасные ворота по широкой дуге, и впервые за все время, что служил для троицы лоцманом, обратился непосредственно к ним — жестом указал на другую сторону корпуса. Ту самую, где они и влезали внутрь через окно. Дескать, «идите туда». Оно и вовремя… Перепуганный и растерянный народ заметался. Генка держал наизготовку автомат, готовясь отстреливаться, хотя прекрасно понимал, что против десятка профессионалов их шансы отбиться немногим отличаются от нуля. Кащей торопливо перетягивал жгутом ногу. «На него теперь рассчитывать нечего…» — машинально оценил расклад Генка.

«Идите туда», — Заплаточник настойчиво махал рукой в направлении фасада. Завхоз подхватил было Пашу под руки, но тот отстранился со словами «Лучше рюкзак возьми», и заковылял в обход корпуса сам.

Они обогнули торцевую стену и прижались к фасаду. Тяжелое хриплое дыхание рвалось сквозь маски. До оконного проема, сквозь который можно влезть внутрь цеха, еще далеко, да и это защитило бы их ненадолго. Сейчас из-за угла вывернутся вояки… «Придется гасить», — подумал Генка. — «Но ведь бессмысленно же… Ну, скольких мы успеем перебить, пока остальные превратят нас в решето?»

А Заплаточник, все это время как ни в чем ни бывало продолжавший стоять на открытом месте, оглядел укрывшуюся под стеной троицу и кивнул — как показалось Генке, удовлетворенно, хотя выражение его лица невозможно было разглядеть под маской. Кивнул, и снова поднял руку. Теперь он сделал жест, как будто подтягивал к себе нечто невидимое. На какой-то миг на Генку нахлынуло головокружение; воздух вокруг пошел рябью, словно на «картинку» бросили спецэффект. Пару секунд спустя рябь разгладилась, и… «Эх, и ни хрена же себе!» — прошипел над ухом Завхоз.

Их троица отражалась в воздухе, как в зеркале. Заплаточник снова сделал подтягивающий жест, и их отражения плавно сдвинулись с места и быстро поплыли к нему, по ходу движения поворачиваясь спинами к своим оригиналам. Генка и Завхоз смотрели им вслед ошалелыми глазами.

Три фантома и Заплаточник теперь вели себя совершенно естественным для ситуации образом: невольно вздрагивая и пригибаясь при звуках выстрелов, они бежали к проходу между корпусами. Вот они метнулись за большой металлический мусорный контейнер и скрылись из виду. Солдаты, очевидно, недоумевали — вроде бы стреляли по убегающим кучно, неужели ни разу не удалось попасть, раз сталкерюги так резво удирают? И бросились в погоню.

Выстрелы и бесполезно-запоздалые крики «Стоя-ять!» отдалялись и слышались все тише. Генка перевел дух. Рядом шумно сопел Завхоз. Неужели все? Неужели — спаслись?!

Слева раздался звук упавшего тела и тихий стон. Кащей! Тьфу ты, черт побери…

Паша скорчился на асфальте. Чтоб держаться на ногах, сил у него уже не оставалось.

— Мужики, ну помогите же, — провыл он. — Эти ушли… Теперь все…

Генка и Завхоз переглянулись. У каждого на лице была растерянность и немой вопрос: «А ты знаешь, что надо делать?!» И, похоже, что ни один не знал. Черт побери… Завхоз смотрел так отчаянно и испуганно, что Генка понял — придется брать все на себя. У него мало опыта в обращении с ранеными, а у Юрки наверняка вообще никакого нет.

Ёж слегка встряхнул головой и усилием воли отогнал растерянность. Достал аптечку.

Так. Сначала — вколоть анальгетик. Втыкать шприц-тюбик прямо через штанину он не стал, все равно придется разрезать ее для перевязки, и вспорол ткань комбеза ножом. Защитная водоотталкивающая ткань не могла впитывать кровь, но трикотажная штанина под ней была вся липко-мокрая. Эх, твою мать, сколько же Пашка потерять успел… Или жгут плохо затянул? Генка надрезал и нижнюю штанину тоже. Пуля прошла навылет через мякоть, недалеко от края бедра. Ладно еще, не ближе к середине.

Так, укол. Потом, кажется, надо промыть рану антисептиком… Вообще их как-то прочищают… Он не помнил — как, и делают ли это в полевых условиях. Весь Генкин опыт по части огнестрельных ранений сводился к собственному армейскому. Там учили, конечно, но из памяти уже многое стерлось; да и тогда, десять лет назад, оказывать первую помощь товарищам ему не приходилось; ну как-то не приходилось, и все. Обычно рядом было достаточно народу; инициативу, как правило, перехватывали другие, и Генка в санинструкторы не рвался. А когда его самого посекло осколками, то он вообще ни хрена не соображал и очень плохо осознавал происходящее. Помнил, как на нем затягивали бинт. Помнил, как его куда-то тащили. А потом поднимали и грузили в машину. Помнил тряску в дороге и боль. Вообще все дыры в воспоминаниях были заполнены болью. Анальгетик тогда не подействовал, что ли? Да и кололи ли его вообще…

Ладно, сомнения в сторону — правильно или неправильно, потом разберемся. Не зря же Пашка таскает с собой этот пластиковый флакон антисептика, значит, им и промоем. Теперь распаковать перевязочный пакет… Подушечки он сумел просунуть в разрез, а вот затягивать бинт пришлось уже поверх.

— Туже давай, — прокряхтел Кащей, — ткань скользкая, он же свалится…

Жгут он размотал сам.

— Эх, руки-крюки, — пробурчал он, приподнимаясь. Кажется, остался недоволен Генкиной работой. — Ладно, на первое время хватит, потом при возможности все равно надо будет комбез снять, перевязать по-человечески, и прореху заклеить. А то мало ли где пойдем…

«Ага, ты-то по любому не пойдешь, — вдруг с раздражением подумал Генка. — На наших спинах поедешь…» И осекся. Ну да, поедет Паша. А как иначе? Идти он однозначно не сможет, вообще удивительно, как сам за корпус доковылял, не иначе как на одном адреналине. Пуля автоматная была, по мышцам сильно врезало. Нет, Пашка не ходок. Да уж грех сетовать, можно и потащить разок такого-то незаменимого проводника!

— Ладно, — сказал он вслух, и скинул рюкзак. — Юрка, возьми пока его целиком. Сейчас перекладывать ничего не будем, надо скорее валить отсюда, пока вояк обратно не понесло. Паша, лезь ко мне на спину. И давай командуй, куда нам уходить.

Он встал на колени, подставляя Кащею спину.

— Погоди, — спохватился Завхоз. — Сейчас я ремни достану.

— Какие еще, мать твою, ремни?!

— Для переноски пострадавших, — невозмутимо объяснил Завхоз. — Чтоб Паша на спине сидел, как рюкзак. А то тебе же придется его под ноги подхватывать — и у тебя руки заняты, и ему неудобно.

— Ну, ты, блин, склад всего необходимого! Юрик, есть хоть что-нибудь такое для нас нужное, чтоб у тебя этого с собой не было?! — натянуто хохотнул Ёж.

С Пашей на спине он поднялся, крякнув от натуги. Да, это потяжелее нагруженного рюкзака будет… Хотя у Завхоза сейчас груз не меньше…

— Паш, твой рюкзак я уже не доволоку, — честно предупредил Завхоз.

— И не надо, возьми оттуда патроны и аптечку, остальное засунь куда-нибудь, с глаз долой. Даст бог — потом вернемся, заберем.

— Ладно, двигаем! Кащей, так куда рулить?

— Выходим вон в тот пролом в заборе, где и заходили. Оттуда забирай влево, через пол-километра должна быть опора ЛЭП, идем к ней. Там остановимся, дальше я по карте покажу направление.

«Оно верно», — думал Генка на ходу, сопя под тяжестью ноши. — «Уходим перпендикулярно тому направлению, куда военные ломанулись вслед за фантомами. Даже если они не будут возвращаться по своим следам к «Лучу», а двинут в ту же сторону, что и мы — то к ЛЭП не выйдут, им преградит путь радиоактивное болотце. А обходить его — слишком большой крюк.»

По пути Юрка предложил было поменяться, на что Ёж только отрицательно помотал головой: смысла нет. На Завхозе висело поклажи ненамного меньше, а лишний раз Пашу пересаживать — только зря рану бередить. Генка машинально смотрел по сторонам — за несколько месяцев в Зоне привычка уже успела сложиться! — а сам думал, что вот не дай бог сейчас кто-нибудь выскочит… Пусть даже собака завалящая… Он же ни черта сделать не сможет — руки ходуном ходят, а в глазах двоится от напряжения. И надумал, что называется. Накаркал. Пусть даже «каркал» мысленно.

Согнутую спину сидящего на поваленном стволе человека он чуть не прозевал. Вернее, Генка и прозевал; заметил его Паша. А Генка так и пилил бы вперед, шумно втягивая воздух разинутым ртом, если бы над ухом не раздался свистящий шепот Кащея:

— Стреляй, там шатун!

— А?!

— Справа! Стреляй, да скорее же!

Генка еле успел нажать на спусковой крючок, пока шатун вставал и поднимал свой дробовик. Завхоз, слов Паши не услышавший, но вовремя просекший обстановку, поддержал огнем сбоку. Да собственно, он и завалил шатуна — пули, выпущенные нетвердой Генкиной рукой, только рванули зомбированному левое плечо. Вовремя. А то ведь мог еще и успеть в ответ стрельнуть, боли-то шатуны не чувствуют…

— Завхоз, по сторонам смотри, вдруг он тут был не один! Контролеры же обычно по несколько шатунов водят…

— Нет, этот один был, — успокоил Кащей. — Нету тут никаких контролеров. Этот шатун точно не контролером захваченный. Наверняка под излучение попал. Может, даже и у «Вымпела». Забрел издалека, устал в дороге… Только сел на пенек, достал пирожок — как тут мы премся…

«Вот шутник, мать твою!» — мысленно ругнулся Генка. — «Хорошо тебе смеяться, на чужом хребте едучи!»

До ЛЭП доплелись взмыленные, как лошади. С обоих градом лил пот, от запаленного дыхания возле ртов клубились облачка пара. Генка, повернувшись спиной к бетонной опоре вышки, осторожно ссадил на нее Кащея. И сам сполз под опору, пристроившись на корточках. Уронил голову на сложенные руки. Ужасно хотелось пить, но — сначала передохнуть, хотя бы несколько минут, нет сил лезть в рюкзак, все трясется…

Да, сегодня Зона поглумилась над ними по полной… Ткнула их носами в полную беспомощность, как щенка в собственную лужу. Ведь ни единого шанса удрать от вояк у троицы не было. Если бы не появился Заплаточник — в лучшем случае шагали бы сейчас под конвоем к блокпосту, а в худшем — их трупы валялись бы среди корпусов завода «Луч». Генка не знал, думает ли о том же самом Завхоз; но лично у него на душе было гадостно. Не менее гадостно, чем в тот раз, когда неподалеку от Ростка они миновали бандитскую заставу. Тогда Генка чувствовал такое же бессилие и отвратительную трясучую дрожь. А еще стыд. И заглушить его не могли никакие уверения себя в том, что противников намного больше, и что против лома нет приема… Зона показала им, чего на самом деле они стоят. Но из каких-то непонятных соображений дала самонадеянным приключенцам возможность выкрутиться, подсунула рояль в кусты, послала им на помощь «бога из машины». Нарочно, что ли?! Пожалела глупышей? Мол, уматывайте отсюда, пока целы, и больше не суйтесь? Мол, здесь место только тем, кто стреляет во все, что шевелится, а в то, что не шевелится — бросает гранату? Или, по крайней мере, если уж у тебя не хватает мастерства и твердости, чтоб убить противника, пока он не убил тебя, то ты можешь выживать хотя бы за счет хитрости и ловкости — заметить его раньше, чем он тебя, спрятаться, ускользнуть… Они не смогли и этого. Попали, как кур в ощип, в самый разгар военного рейда на объект. И должны были поплатиться за свою глупость и неумелость, по полной программе поплатиться. А вместо этого Дух Зоны явился незваным вытаскивать их из задницы… Всех прочих слабаков Зона безжалостно губит, а Ежу и Завхозу почему-то помогла.

Стоп, одернул себя Генка.

«До того, как нас из задницы вытаскивать, Заплаточник сам нас туда и заманил. Если бы мы не зашли вслед за ним в тот корпус, то успели бы свалить с завода до подхода военных — в сборочном цеху мы все-таки некоторое время проваландались. Значит, кому-то для чего-то было очень важно посодействовать нам в проникновении в тот цех, полный трупов… И случайно ли все неприятности начались после того, как Завхоз включил КПК, чтоб воспользоваться детектором? И аномалия опасная к нам поперла, и вояки нарисовались…»

Ведет их кто-то или что-то по Зоне. Однозначно ведет. Только непонятно, куда и зачем…

— Завхоз, — Генка с трудом разлепил спекшиеся губы. — А сейчас у тебя КПК выключен?

— Ага, давно уже.

— А обесточен? Ну, аккумулятор ты вынул?

— Да, вот… — Юрка полез в карман за прибором, чтоб подтвердить свои слова, и вдруг осекся. — Ой… То есть нет… Я выключил, а аккумулятор вытащить не успел…

— Вытаскивай, или я сейчас хряпну эту чертову игрушку о бетон и еще прикладом сверху добавлю! — обозлившись, рявкнул Ёж пересохшей глоткой и закашлялся.

— Тише, тише! — осадил его Кащей и протянул Генке открытую флягу. — На вот, водички глотни…

Во фляге уже почти ничего не было — Кащей за недолгие минуты привала успел вытянуть почти всю воду оттуда. Генка ругнулся и полез в рюкзак за большой бутылкой. После марш-броска с семидесятикилограммовым грузом на спине его организм требовал жидкости не меньше, чем Пашин после потери крови.

Испуганный Завхоз спешно выковыривал из прибора аккумулятор.

Генка пил — торопливо, большими глотками, захлебываясь и проливая воду. Наконец оторвался от горлышка, перевел дух:

— Пока у нас выключены КПК, нас не видят. Понимаешь? И с нами ничего не случится. То есть не так, что совсем ничего… В аномалию влететь мы можем точно так же, как и все. И любая хищная тварь может на нас напасть. Но люди, которые с такими же КПК ходят, — они нас не увидят, если мы не попадемся им на глаза. Но даже если мы все-таки попали в их поле зрения, то они могут не обратить на нас внимания. Пока мы без КПК — мы вне игры, понимаешь?!

Юрка хлопал глазами. Он не понимал.

— Почему?! Даже если они нас не опознали, разве это им помешает взять и просто обстрелять нас? Ну, чтоб барахло, хабар забрать… Тут же бандюков полно, им же человека убить — как таракана прихлопнуть…

— Юрик, им это просто не придет в голову. Понимаешь? Вот тебе же не приходит в голову стрелять в каждую пролетевшую мимо ворону?

— Потому что с вороны взять нечего!

Генка стукнул кулаком по коленке. Нет, бесполезно. В стенку уперся. Ничего он сейчас Завхозу не объяснит. И слов убедительных не хватает, и доказательств нет. Завхоз — парень простой. Он про взрослые игры ничего не знает, и далеко не сразу поймет, если начать разжевывать. А делать это, к тому же, сейчас просто некогда.

— Ладно, Юрка, давай перекладывай рюкзак, обязательно пихай к себе оба ноута. Паш, вот те карта, показывай, куда теперь пойдем. Исходя из этого прикинем, что еще из моего барахла обязательно надо взять, а что можно и тут заховать.

…До указанного Кащеем места добрались уже в сумерках, вымотанные до предела. Заброшенная деревенька, очень подходящая для устройства лагеря, приютила у себя немалую компанию сталкеров — даже на первый взгляд здесь обитало около трех десятков человек. Пашу действительно знала в Зоне чуть ли не каждая слепая собака, и троицу впустили в лагерь без проблем, едва часовые у входа на огражденную территорию посветили фонариком на лица гостей.

По пути Генка и Юрка все-таки менялись ношей. Как ни крути, а в рюкзаках, даже в двух сразу — Завхоз один из них утянул ремнями наполовину и повесил на грудь, — весу было все-таки меньше, чем в одном Паше. А Кащей доехал до лагеря дружественной группировки уже в полуобморочном состоянии от боли и подступающей лихорадки. Температура уже поползла вверх, края раны нехорошо набрякли. Ладно еще, среди обитателей лагеря нашелся свой знахарь. Правда, особого доверия он Генке не внушал, и с первого же взгляда не понравился; наверняка в мирной жизни этот тип или вылетел с предпоследнего курса мединститута за разные грешки, или подвизался фельдшером в какой-нибудь затрапезной сельской больнице. Но, как говорится, «что имеем, то имеем» — найти других, сведующих в хирургии, на доступном расстоянии было нереально. Народ говорил, что, мол, обитает на Верхних Болотах некий Доктор… На что Завхоз справедливо заметил — «где мы, а где Болота». Ну да ничего, с обработкой раны местный знахарь успешно справился, и антибиотики у него запасе нашлись; и народ, пошушукавшись между собой, поделился с Пашей «пером жар-птицы». Это, конечно, не «искра жизни», но тоже помогает заживлению ран, подстегивает процессы регенерации в организме.

В общем, все обошлось вполне благополучно, понял Генка. Хотя сам наутро с трудом сгибался-разгибался после вчерашнего. Еще бы, столько километров волочь на себе такой груз! Кащей, услышав его оханье, сунул спутнику «перо жар-птицы»:

— Бери, тебе нужнее…

— Паш, да ладно! И так пройдет. Отдохну… Мы же нескоро еще пойдем… Забирай, тебе дали — ты и лечись.

— Меня Зона долечит, — вдруг неожиданно бросил Кащей. Да, нечасто от него можно было услышать подобные пафосные фразочки.

— Ага, Зона… — усомнился Генка. — Чего-то она вчера тебе не очень торопилась помогать, когда воспаление началось…

— Она действует не так быстро, как антибиотики, — возразил Паша. — Зато вернее и надежнее. Теперь острый период позади, остается только ждать, пока затянется. В общем-то хорошо, что мы здесь, а не успели выбраться за периметр… А ты забирай артефакт, да прицепи его прямо на спину. Это мне Зона будет помогать… А тебе не будет. В смысле, своими силами она с тобой не поделится. Выздоравливать не поможет.

Хм, ладно. Генку не нужно было долго уговаривать. Он взял «перо». Снял куртку, примериваясь, как бы получше прикрепить артефакт к одежде. Да, похоже, его догадки насчет Паши подтверждаются — Кащей каким-то образом подпитывается энергией Зоны. Интересно, насколько плотно он на нее завязан? И как и отчего это произошло? Но сейчас лезть с расспросами не стоит — видно, что Паша на разговор не настроен. А жалко…

— Помоги-ка мне на улицу доковылять, — попросил Кащей. — Надо…

Честно говоря, Генке не хотелось опять взваливать груз на и без того ноющую спину, но Завхоз куда-то умотал. Не просить же посторонних, вот им не было печали с чужаком нянчиться!

Паша повис у него на плече. Потом, когда они уже шли обратно, Кащей вдруг остановился на крыльце:

— Подожди-ка, давай постоим…

День сегодня выдался какой-то особенно сумрачный. Из низких сине-серых облаков, казалось, сейчас посыплется не дождь, а снег. Влажную землю прихватывало морозцем; Ёж зябко передернул плечами — выходя ненадолго, надевать комбинезон он не стал, а сквозь свитер и тонкую куртку ощутимо пробирал холод.

— Да, зима… Конечно, у нас тут она не такая, как на Большой Земле, но все-таки затишье…

— Паш, ты на что намекаешь?

— Почту проверь, — коротко бросил Кащей. — Давно не проверял?

«Чего это он вдруг?» — удивился Генка. Но, вернувшись в избушку, где они расположились на временное житье, он включил свой ноутбук и подсоединился к Интернету.

Так и есть… Паша словно нутром чуял.

Совсем недавно, около часа назад, пришло сообщение от Фокса. Заказчик хвалил за отличную работу — а видеозапись с «Луча» Генка закачал на сервер сегодня рано утром, едва продравши глаза; хотел еще вчера закачать, но рухнул совершенно без сил. Так вот, Фокс хвалил за отснятый материал, и требовал вернуться как можно скорее. Сообщить ему, как только Генка выйдет за периметр, и исходя из этой даты Фокс намеревался назначить встречу в Москве.

— Н-да, — Ёж взъерошил волосы с озадаченным видом.

— Что там?

— Паш, ты как в воду глядел. Заказчик меня срочно вызывает…

Кащей удовлетворенно покивал головой:

— Ну что ж, это хорошо. Тебе самое время валить отсюда. Да и Юрику, кстати, тоже.

— Паш, да ты чего?! — возмутился стоящий в дверях Завхоз. Когда он вернулся и вошел — увлекшийся Генка не заметил. — У меня дела только-только в гору пошли… И вдруг сваливать?!

— Да, сваливать! А то загремишь на другую зону — еще хрен знает сколько лет свой долг не выплатишь, — осадил его Паша. — Так что лучше езжай обратно на свой дальний Север, пока можешь сделать это добровольно, на борту эконом-класса, а не в «столыпинском» вагоне. Вояки нас срисовали. И теперь долго не успокоятся. Они давно ищут проходы в цеха «Луча», и не могут найти. Думаешь, отцепятся они от тех, кто там побывал?

— Паш, а ты-то как же?! — испугался Юрка.

— Мне никто ничего не сделает, я слишком многим нужен. А если тебя сцапают — ну, сам понимаешь… Так что, Юрик, вали от Зоны подальше. И ты, Геныч, тоже. И главное — мне не пишите и не звоните, чтоб я не знал, где вас искать. Когда тут все уляжется — я дам вам знать. Сообщеньице повешу на сайте бесплатных объявлений. А какое и где — сейчас договоримся. Старый шпионский способ, немного усовершенствованный в наш век засилья Интернета…

— Дашь знать?! — в один голос удивленно переспросили оба.

Кащей хмыкнул:

— Ну, Юрка наверняка захочет к прежнему промыслу вернуться, так? Ты ведь за эти три с половиной месяца с нами выплатил по кредиту больше, чем за предыдущие полгода на Севере? А ты, Генка, неужели забросишь свои раскопки?! Они ж тебе спать не дадут!

«Это верно…» — подумал Ёж. Даже если господин Фокс больше не закажет ему никаких видеосъемок на бывших секретных объектах Зоны, Генка все равно не успокоится, пока не проникнет в «Вымпел» и за дверь в подземелье «Колоса».

Кстати, о раскопках. За всеми насущными текущими делами Ёж чуть не забыл про вчерашнюю находку. Он выкопал из рюкзака трофейный ноутбук и подсоединил к нему запасной, заряженный блок питания. Пока шла загрузка, Ёж нетерпеливо ерзал на скамейке. Экран засветился бирюзовой заставкой. «Введите пароль». Твою мать! Хотя этого и следовало ожидать. Как-никак, личный лэптоп начальника цеха, мало ли чего секретного у него в ноуте… «Полный диск порнухи», — с мрачной усмешкой подумал Генка. Ничего не поделаешь, с удовлетворением любопытства придется подождать до Москвы, где у Ежа был знакомый, промышлявший хакерством. Ёж с сожалением выключил находку. Запаковал ее обратно в рюкзак, чтоб народу глаза не мозолить.

Н-да… А как же выбираться из Зоны, если Паша в ближайшие три, а то и четыре недели будет с трудом передвигаться?

Тем временем Кащей пошушукался с Завхозом, тот ушел, и вскоре вернулся с одним из обитателей лагеря.

— До завтра отдыхайте, — сказал им сталкер, — а завтра через наши края обещался проходить один хороший проводник, он берется довести вас до периметра.

Последний день в Зоне… Генка испытывал смешанное чувство тревоги, радости и сожаления. Походный быт утомителен; он соскучился по многим благам цивилизации, но сейчас предпочел бы не уезжать за сотни километров отсюда, а пожить какое-то время у Паши в поселке; переждать, когда все утихнет, военные устанут и потеряют след, и тогда можно было бы опять вернуться в Зону… «Забавно», — поймал себя на мысли Генка. — " Это что же получается — привязала она меня? Корни пустила? Как говорят здешние старожилы, мол, прирастешь к Зоне и уже не сможешь без нее? Не-ет, тем более надо уехать! Заодно проверю. А может, и оторвется корешок, если не слишком глубоко врос. Я же не собираюсь всю жизнь топтать этот пятачок, ночевать в разбитых домах и стрелять на каждый подозрительный шорох? Это вон Пашка пускай так живет, а у меня были другие планы на будущее!» Были… А может, ключевое слово здесь — «были»?

Ёж и Завхоз варили кашу на устроенной под навесом походной кухне, чистили оружие, загодя упаковывали вещи. Времени оставалось еще полно, Генка хотел было включить свой ноут и заняться просмотром материалов, может быть — поработать над статьей, но вовремя спохватился, что в лагере нет ни одного источника электроэнергии, а тратить имеющиеся блоки питания — не здраво. Вдруг понадобится срочно выйти в почту до того, как они выберутся из Зоны? И так уже потратился, пока закачивал видео на сервер. «Ладно, будем работать дедовским способом», — решил Генка и откопал в кармане рюкзака измятую тетрадку и карандаш. Кое-какие наброски можно сделать и так.

Но как назло, работа не шла. Мысли бродили по замкнутому кругу и постоянно возвращались к Паше. Ёж несколько раз подряд ловил себя на том, что тревожится за Кащея. Вот как оставлять его тут с раненой ногой? А вдруг на лагерь нападут бандиты? Или военные? Даже волна мутантов куда менее опасна — от зверья можно залезть на чердак, укрыться в погребах, где обитатели лагеря пережидали выбросы, там не достанут ни собаки, ни плоти, ни снорки… Пожалуй, только кровососы в этом плане куда опасней всех остальных монстров, они способны лазить везде не хуже людей; но они и не бегают толпами! А люди, если вознамерятся зачистить лагерь, влезут в каждый закоулок. Но придется Пашу оставить, другого выхода нет. Тащить его до периметра — мало реально, да и не согласится он уходить из Зоны. Вот уж кого она проросла насквозь…

К вечеру в лагерь пришел обещанный проводник. И на следующее утро Ёж и Завхоз в сопровождении носатого Янкеля двинулись по направлению к периметру.

Ноябрь 2010 г. Большая земля

На следующий день Бену позвонили аж в середине первой пары, и вежливый женский голос настойчиво попросил приехать в офис к Игорю Владимировичу — Вадиму хотят сделать предложение насчет работы. Прямо сейчас, потому что позже Игорь Владимирович будет занят. Такая поспешность немного озадачила Бена. Придется опять уйти с занятий, и так уже сколько напропускал — отрабатывать замучаешься. Но, во-первых, теперь от него все равно не отцепятся. А во-вторых, может, даже и хорошо, что работу предлагают? Смотря сколько платить будут… А вдруг появится возможность снять жилье и наконец-то свалить от родителей и забрать с собой Светку?! Бен колебался недолго. Натянул куртку и поехал.

Но возле офиса его окликнул уже знакомый охранник Володя, стоящий рядом с приоткрытой задней дверцей автофургона с тонированными стеклами. У Бена заскреблось внутри нехорошее предчувствие; но в ту же секунду позади вырос еще один «несгораемый шкаф», преграждая путь к отступлению, и к тому же для подстраховки ухватил Бена под мышки.

— Вадим, садись, пожалуйста, в машину, — невозмутимым тоном попросил Володя.

Как будто у Бена был выбор…

Внутри стекла оказались не просто тонированными, а абсолютно непрозрачными! И окно в перегородке между грузовым отсеком и кабиной водителя было заклеено пленкой со стороны кабины! Бена охватил страх.

Шедший сзади охранник крепко придерживал его за плечо, внутри он толкнул невольно вздрогнувшего парня на сиденье, а Володя влез следом и захлопнул дверцу.

— В чем дело? — пискнул сорвавшимся голосом Бен.

Ему жестом приказали заткнуться. Второй охранник решительно обшарил его карманы и отобрал мобильник, а Володя достал свой телефон и набрал номер:

— Игорь Владимирович? Вадим приехал, мы уже сидим в машине. Да, передаю.

Он протянул трубку Бену.

— Вадим, — прошелестел из динамика знакомый хорошо поставленный голос, — прошу извинить некоторую бесцеремонность с нашей стороны, но это продиктовано необходимостью. Я действительно хочу предложить тебе работу, но прежде нужно выяснить — а подходишь ли ты для нее. Тебе нужно будет пройти один тест. Сейчас мои сотрудники отвезут тебя в исследовательский центр, где ты этот тест пройдешь… Не волнуйся, никакого вреда тебе никто не причинит, просто местонахождение этого центра держится в секрете; отсюда все предосторожности… Да, и перед входом в здание тебе завяжут глаза, сразу предупреждаю, не пугайся. Сам понимаешь, тебя могли бы доставить туда силой, ничего не объясняя, но я надеюсь, что результаты теста окажутся положительными, и рассчитываю на дальнейшее сотрудничество с тобой.

Бен слушал, шумно дыша в трубку. Страх и злость под напором тихого властного голоса гасли и затихали, уступая место надежде, что все-таки ему действительно не причинят вреда; ведь перед заложниками или приговоренными никто не извиняется и не оправдывается.

— Да, к тому же, если ты очень опасаешься за свое… хм… благополучие, ты можешь сейчас позвонить отцу и сказать, кто предложил тебе работу и с какой целью ты уезжаешь от его офиса…

Бен поморщился — ход был рассчитан очень точно. Вадим попросил бы о помощи отца только в том случае, если бы его начали живьем резать на куски.

— Нет, спасибо… Я так понимаю, что выбора у меня нет?

— Ты умный парень, — усмехнулся голос в трубке. — Я рад, что не ошибся в своем — возможно — будущем сотруднике.

Шепелев на том конце отсоединился; охранник отобрал у Бена трубку; машина тронулась. Сначала Бен пытался по поворотам определить, в какую часть города они едут, но очень скоро запутался, забил на это бесполезное занятие, откинулся головой на спинку сиденья и закрыл глаза.

Ехали долго. Точное время Бен засечь не мог — наручных часов он не носил, а мобильник отобрали; но по ощущениям, тряслись по дорогам не меньше двух часов. Скорее всего, даже ближе к трем… Сначала машина шла медленно, то и дело застревая на городских светофорах, а потом помчалась — похоже, вырвалась на простор. Выехали за город? Дорога и поначалу-то не радовала ровным полотном, а под конец поездки машина так и вовсе запрыгала по ухабам; Бен несколько раз чуть не слетел с сиденья. «Какой-то пригородный поселок, что ли…» Воображение нарисовало разбитые, утонувшие в грязи улочки среди деревянных развалюх и редких кирпичных теремков-новостроек… Наконец остановились; Володя плотно завязал ему глаза черным платком, и под руку вывел наружу.

Ох ты, какой воздух! Бен ощутил его необыкновенную свежесть, стоило на несколько шагов отойти от машины и выпущенного ей облака выхлопных газов. Это точно где-то за городом… А как пахнет хвоей! Аромат влажного соснового леса ни с чем не перепутаешь.

Его повели дальше, поддерживая под обе руки.

— Осторожно, ступеньки, — предупредил Володя.

Свернули в коридор… Под ботинками отозвались гулом старые доски. Запах отсыревшего дома… Они идут по помещению, но в нем холодно и сыро, как на улице… Значит, это дом с выбитыми окнами, очень старый…

В памяти всплыл один заброшенный дом, где не так давно побывал Бен. Немногим больше двух месяцев назад. Там тоже были скрипучие деревянные полы, а вокруг пахло сосновым лесом… Контора леспромхоза.

Неужели его привезли сюда? Сердце дрогнуло и гулко заколотилось в ребра.

Охранники остановились и притормозили Бена. Тихий звук сервомотора… Похоже на разъезжающиеся в стороны створки лифта. Узкий проем и опять ступеньки. Лестница вниз. Один этаж… Позади заскрипела и грохнула защелкой дверь. Охранник снял с его лица повязку.

По глазам ударил яркий желтый свет электрических ламп. Бен огляделся — он стоял в комнате без окон, с гладкими стенами, выкрашенными светло-зеленой масляной краской. Два древних конторских стола, несколько таких же древних шкафов, из-под створки одного из них свешивается мятый лист насквозь прожелтевшей бумаги… Стулья с обтрепанной обивкой и торчащими наружу клочьями ваты. Дверь позади — металлическая, и даже на вид очень тяжелая. В другой стене — еще одна дверь, простая, деревянная. К ней подошел Володя, распахнул, заглянул внутрь и жестом пригласил Бена следовать за ним. За дверью оказался узкий коридорчик, в который выходили еще три двери — Бена отвели к последней. Маленькая комнатка, размером с ванную в «хрущевке», куда влезал только письменный стол да пара стульев. На столе — несколько чистых листов бумаги, ручка, да допотопный телефонный аппарат с крутящимся диском.

— Садись, — сказал незнакомый охранник, а сам встал у двери.

Володя куда-то ушел. Через несколько минут вернулся с большой дымящейся кружкой в руках, сбоку с нее свешивалась ниточка чайного пакетика. Бен, несмотря на давящую тревогу, обрадовался — чай оказался как нельзя кстати, от волнения язык давно уже прилипал ко рту. Володя поставил на стол коробочку с кусками рафинада:

— Пей давай, а потом начнем… — и закрыл за собой дверь.

В гулкой тишине было слышно, как их шаги удаляются по коридору, как потом хлопнула деревянная дверь… Его оставили одного и не заперли? Но ничего не сказали, можно ли выходить… Бен осторожно отхлебнул чая — эх, еще слишком горячий, поставил кружку на стол и осторожно выглянул в пустой коридор… Трель телефонного звонка резанула по нервам. Аппарат на столе ожил.

Бен схватил трубку:

— Да?!

— Здравствуй, Вадим, — из динамика раздался пожилой, скрипучий мужской голос. — Для начала давай знакомиться, меня зовут Юрий Михайлович.

— Здравствуйте…

— Чай допил?

— Нет еще… Он пока горячий…

— Хорошо, допивай и начнем.

— А что я должен делать?

— На столе есть ручка и бумага. Нарисуй дом, дерево и человека.

— А-а, я слышал про такой тест! Только… Я не умею рисовать.

— От тебя никто не требует создать шедевр. Нарисуй, как сможешь.

— И всё?!

— Пока да. Приступай. А, и еще… Если тебе что-нибудь понадобиться — номер для внутренней связи «две единицы». Выходить из комнаты можно, хотя в процессе теста лучше не прерываться и не отвлекаться. Туалет в конце коридора, если надо.

— Да, спасибо… Я понял…

— Хорошо. — И трубку на том конце провода положили.

Ну разумеется, какой смысл запирать его в этой каморке, когда выход из всего блока преграждает надежная металлическая дверь? Все равно Бен никуда отсюда не денется…

Он вернулся и уселся за стол. Позвонить и сообщить о готовности? Вдруг пришла в голову мысль, что здесь наверняка есть камеры видеонаблюдения. Бен вздохнул и взялся за ручку.

А за толстыми стенами и надежными экранами двое наблюдателей уставились в монитор, на который выводилось изображение с видеокамеры.

— Вот это да… Невероятно… Толик, ты точно выставил на максимальную мощность?

— Да точно, точно…

— Другие при таком уровне излучения уже падали без сознания! Или теряли рассудок! Мальцев выдерживал в три раза меньше, чем этот парень… Надо же, только на максимуме начал проявлять признаки беспокойства, и даже вполне может контролировать свои действия… Ну и мальчишку нашли! Толик, хватит, выключай. В его способностях убедились — и пока хватит.

— Надо бы биометрию снять…

— В другой раз. Доложимся, отчитаемся, а там уж пусть Шепелев решает, работать ли дальше с пацаном. Нацеплять на него датчики прямо сейчас — указаний не было, а инициатива, сам знаешь, каким боком чревата. Попроси Володю, пусть принесет ему еще чаю, ну, и пожевать чего-нибудь, если осталось, а я пока отзвонюсь.

Услышав удивленно-восторженный отзыв ученого — правда, пока без подробностей, Шепелев сложил телефон и какое-то время сидел молча, потирая виски. Неожиданно свалившаяся удача казалась невероятной. Совпадение из ряда почти невозможных… Всего четырьмя месяцами раньше похожую особенность случайно выявили у Мальцева, сотрудника охраны. Правда, куда более слабо выраженную — но понадеялись, что его уровня устойчивости вполне хватит, снабдили защитным шлемом и отправили на задание… И с концами. Вошел в здание, а обратно не вышел. А две недели назад до Шепелева дошли сведения о пропавшем без вести. Разумеется, отнюдь не радостные…

Солдат, дежуривший на вышке, застрелил направлявшегося к контрольно-следовой полосе «шатуна». В полном соответствии с инструкцией, к тому же обезумевший бродяга был вооружен и по ходу вяло постреливал одиночными во все стороны. Труп все-таки решили обыскать, на предмет каких-либо ценностей или удостоверения личности. На шее убитого висела цепочка со спецназовскими медальонами, на которых значилось имя Сергея Мальцева. Вскоре известие о случившемся докатилось и до шепелевского ставленника, а от него — к Игорю Владимировичу.

Разумеется, он сильно расстроился. Плохо, очень плохо… Времени остается все меньше и меньше… Сверху давят все больше и больше… В СКБ посреди аномальной Зоны, на территории Украины, остались ценнейшие разработки; строго говоря, их принадлежность России сомнительна — над ними работали ученые обоих государств. Ситуация совсем как в старой сказке — кто первый слово скажет, тот и проиграл. Чтобы пробраться в «Вымпел», уже около двух лет и та, и другая страна мудрили над защитным оборудованием. А воз и ныне там… Российским ученым повезло немного больше — нашлась экспериментальная установка-прототип, вроде той, что фонит на полную мощность в «Вымпеле». Да-да, та самая, в Леспромхозе, собранная тридцать лет назад, ее еще на зеках испытывали. А потом побоялись разбирать и перевозить из Леспромхоза в более удобное место. Вдруг после сборки потребуется «обработать напильником», чтоб опять заработало? А уже некому — многих из прежних разработчиков уже нет в живых, а исполнители, бывшие там «на подхвате», уехали за океан, и заманить их обратно не представлялось возможным. Юрий Михайлович — человек со стороны; он не занимался прежним проектом, просто разрабатывал близкую по профилю тему. Изготовление защитного шлема ему не удалось, как убедились на печальном примере. Что скрывать — Шепелев пребывал в растерянности, и уже подумывал, что от затеи придется отказаться, хотя это сулит большим втыком от руководства, да как бы еще не понижением в должности… И вдруг судьба подсунула ему неожиданный подарок — мальчишку, практически невосприимчивого к излучению. Но «все сразу и без хлеба», как говорится, не бывает — если Мальцева можно было с ходу бросать в бой, то как быть с изнеженным маменькиным сынком, ни разу не державшем в руках автомата? Удастся ли выковать из него… Даже не что-то путное, об этом и речи не идет, а хотя бы условно-годное — чтоб смог дойти живым до выключателя? И подготовить парня надо в сжатые сроки… Что называется, синица в руках. А журавль — он не то что далеко в небе, а даже и на горизонте-то не мелькал…

— Алло, Юрий Михайлович? Вам еще какие-нибудь исследования надо провести? Измерения там с Вадима снять — для дальнейшей работы? Да, да… А сейчас сможете это сделать? Ну, чтоб вам еще раз не кататься в эту даль… Хорошо, снимайте. Будем с ним работать. Во всяком случае, попробуем.

Ноябрь 2010 г. Окрестности Зоны Отчуждения — Большая земля

В райцентре Генка сразу же поехал к железнодорожным кассам, и вскоре вышел оттуда с билетом на проходящий поезд. Ждать его оставалось еще четыре с лишним часа, и Генка направился убивать время в ближайшую кафешку. Умял обед, — кстати, оказавшийся весьма так себе, даже еда из рациона казалась вкусней и вызывала куда больше доверия, — взял еще кофе и вытащил ноутбук с намерением поработать. Сначала перечитывал свои наброски и материалы, потом задумался о том, как мало он, в сущности, успел сделать… Да еще этот внезапный вызов, так не вовремя! Нет, в Зону однозначно еще надо будет вернуться. Столько незавершенных планов осталось внутри периметра… С чего бы это Фокс так зашебуршился? Гм… А вдруг у него что-то изменилось, и потому он срочно сворачивает операцию «Видеосъемка» и прекращает финансирование проекта? «А, черт с ним, все равно вернусь!» — обозлившись, решил Генка. — «На свои средства вернусь. Он мне достаточно заплатил, на экспедицию хватит. Только надо будет на всякий случай деньги со счета снять, а то мало ли что…» И кстати… Генку кольнула догадка. Не только деньги могут открыть любой проход. Он вспомнил визитку Фокса, которая открыла ему дорогу сквозь заслон «сборщиков дани». А что, если Фокс действительно сворачивает операцию, и на всякий случай отберет у Генки этот своеобразный пропуск, чтоб журналист более не мог ссылаться на него, как на заказчика?

«Ну, это легко исправить в наш век расцвета техники! Надо только найти какую-нибудь фирму оперативной полиграфии… И лучше прямо сейчас и прямо здесь. А то вдруг в Москве не будет на это времени — например, Фокс назначит встречу сразу по прибытию поезда, и я просто не успею никуда заскочить?»

Найти в городке частную лавочку, оказывающую полиграфические услуги, большого труда не составило, и менее чем через час Генка уже входил в дверь с вывеской «Экспресс-печать», и объяснял задерганной телефоном менеджерше, что ему надо «отсканировать и распечатать один экземпляр, срочно и прямо сейчас». Та поднесла визитку к свету, внимательно разглядела ее, потерла пальцем поверхность…

— У нас такой бумаги нет, — честно предупредила менеджерша.

— А что-то похожее есть?

— Вот тут посмотрите, — и она протянула Генке «веер» из полосок картона.

Несколько обескураженный Генка — кто знает, может, и бумага имеет большое значение, если использовать визитку Фокса в качестве пропуска? — начал перебирать и разглядывать образцы.

— Вот этот вроде похож, — наконец выбрал он.

— Ле-е-е-ена! — крикнула «девица с телефона» куда-то в глубину помещения.

Из соседней комнаты, заваленной стопками цветных распечаток, усталой шаркающей походкой вышла средних лет женщина. Молча вопросительно кивнула. Менеджерша протянула ей визитку Фокса:

— Отскань и распечатай прямо сейчас, десять штук на вот этой бумаге.

— Пожалуйста, у меня поезд скоро, — просительным тоном добавил Генка.

Та вздохнула и молча поплелась обратно. На ее спине было словно метровыми светящимися буквами написано: «как же вы все меня достали со своей срочностью…» Генка присел на свободный стул. Телефон снова взорвался требовательно-возмущенной трелью, из другой комнаты раздалось гудение сканера. Потом еще раз. Потом неразборчивое то ли ворчание, то ли брань… Потом Лена высунулась из-за перегородки:

— Подойдите сюда, пожалуйста.

Эта просьба явно адресовалась Генке, больше некому.

— А в чем дело?

— Вот, смотрите, — Лена ткнула пальцем в монитор. — Не сканируется ваша визитка. Вернее, она сканируется, но на месте логотипа получается черное пятно.

Генка уставился в окно фотошопа. Эх, и ничего себе! Действительно…

— Может, у вас со сканером что-то не так? — выдавил он, уже понимая, что несет чушь.

Черный прямоугольник был только на месте логотипа, фамилия, имя и телефон Фокса отсканировались нормально. Лена замучено вздохнула:

— Вот, смотрите, я рядом с вашей кладу другую визитку, — она вытащила из-под клавиатуры картонный прямоугольник. — Вернее, даже кладу ее прямо на то место, где ваша лежала. А вашу подвинем вниз… И смотрим.

Она запустила процесс сканирования заново. И опять на визитке Фокса вместо логотипа отобразился черный прямоугольник.

— Может, это какой-то водяной знак? — безразлично-убитым тоном предположила Лена. — Я слышала, что на купюрах специально такие знаки наносят, чтоб нельзя было сделать подделку на копировальной технике… Там черная блямба получается…

— Н-да… — чрезвычайно озадаченный Генка покусывал губу.

Лена вытащила визитку из сканера:

— Извините, больше ничем не могу помочь.

Снова повернулась к Генке усталой согнутой спиной и уткнулась в монитор.

Вот это сюрприз… Генка машинально брел к выходу по коридорам бывшего учреждения, где и сидела полиграфическая фирма, потом так же машинально побрел по городским улицам к вокзалу… И во время ходьбы по городу, и позже — уже лежа на верхней полке плацкартного вагона, — он думал: а не потому ли их группу миновали многие смертельные опасности, что с ними был этот кусочек картона?

Генкины предположения насчет того, что в Москве времени на визит в полиграфическую фирму может и не быть, оправдались. Александр Фокс назначил ему весьма плотный график. Для начала он сам встретил журналиста на вокзале. «Геннадий, домой не ездите», — сразу предупредил Фокс. — «Там вас заждались… Со вчерашнего дня ждут — не дождутся».

Эх, и ничего себе, изумился Генка, когда успели-то?! Ничего удивительного, спокойно пояснил Фокс, за это благодарите вашего друга Юрия. Еще на «Луче» военные идентифицировали его по КПК, а узнать, в какой компании Юрий Сокол по кличке Завхоз обычно путешествует по Зоне, — особого труда не составило. Как вы догадываетесь, там агентов всяческих спецслужб под прикрытием отирается чуть ли не больше, чем порядочных сталкеров. Поэтому про вас, Геннадий, уже знают. Однако у блюстителей безопасности тоже случаются накладки, они немного запоздали и потому не успели перехватить вас в райцентре, до отъезда. Ну, а в поезде решили не шуметь, не поднимать волну. Не такая уж крайняя необходимость. Справедливо рассудили, что все равно вы никуда не денетесь, домой придете…

«А про моего могущественного покровителя они не знали, получается», — подумал Генка. — «Однако же возможности у господина Фокса… Узнал, предупредил… Да хотя… Наверное, он сам из Конторы. Интересно, это у него способ работы такой — ко мне в доверие втереться, чтоб я был ему по гроб жизни благодарен, или он против своих же играет? А я, как водится, пешка… Марионетка. Ну да хрен с ним. Брыкаться мне сейчас не с руки.»

— Ну, хорошо, допустим, домой мне нельзя, — согласился Генка. — А куда можно?

— Вот сюда, — Фокс протянул ему незаклеенный почтовый конверт.

Генка заглянул внутрь — небольшая сумма наличными и билет на поезд… Через два часа, и не с этого вокзала, с другого… Листок с адресом…

— В деревню к тетке, в глушь, в Саратов, — прокомментировал Генка.

Хотя зря я так, тут же подумал он. Тем более что ехать ему предстояло даже не в пресловутый Саратов. Выбранный Фоксом город был крупным промышленным центром с миллионным населением — в нем проще затеряться, тогда как в мелких городишках все на виду, как в деревне. Не столица, конечно, но и не совсем замшелая провинция.

— Там будете жить в ближайшее время, — пояснил Фокс. — Без согласования со мной это место жительства не покидать. Связь будем поддерживать по тому же электронному адресу, что и раньше, из Зоны.

«Ну, точно комитетчик», — уверился Генка. — «И какого черта столько времени мозги пудрил?!»

— А сейчас, Геннадий, давайте-ка прокатимся и немного поговорим.

Фокс торопливым шагом направился к автостоянке.

— Нам надо обсудить детали вашей предстоящей работы. Я верно полагаю, что вы не станете отказываться от моего следующего предложения? — бросил он в ответ на немой Генкин вопрос, и распахнул дверцу автомобиля.

Ну да, теперь отказаться от работы с Фоксом означало бы одно — остаться один на один с Конторой и кучей неприятностей. И наверняка потерять все заработанное.

В машине Фокс разговаривать не стал. Вырулил на набережную — хотя до нее и так два шага, но не резон потом возвращаться к машине, им же еще на другой вокзал ехать, — и предложил спутнику выйти. Давнишний шпионский способ, понял Генка. Вроде бы на открытом воздухе подслушать труднее. Хотя сейчас техника настолько далеко шагнула… Но поскольку он в силу своего гуманитарного образования и специфики работы не представлял досконально, куда шагнула-таки шпионская техника, то предпочел не высказывать своих соображений, а оставить все на усмотрение Фокса. Раз он считает, что так безопасней — пусть.

— Когда мне стало известно, что вы попали в поле зрения Конторы, я счел возможным проявить некоторое, так сказать, вмешательство в частную жизнь, и загодя позаботиться о вас. Поскольку ваш счет, куда вам перечислялись деньги за выполненную работу, был мне доступен, то я взял на себя смелость обналичить всю сумму… Вручу ее вам перед отъездом. Хотя можете прямо сейчас пересчитать, сумка лежит в машине. Это ради того, чтоб вам не пришлось связываться с банковскими операциями — все переводы денег очень легко отслеживаются… То есть, вы забираете все честно заработанное тяжким трудом и едете по указанному адресу. На ваше имя открыт новый счет, оплата за последующую работу будет перечисляться на него, но я искренне не советовал бы вам снимать оттуда деньги через банк…

— И какую работу вы теперь предлагаете?

Фокс выдержал паузу.

— Геннадий, как вам Зона?

— То есть?..

— Много впечатлений?

— По уши!

— Вот ими вы и поделитесь с читателями.

— Хммм… Но вы же мне сами говорили при нашей первой встрече, что репортажи про Зону — дело мало прибыльное… — замялся Генка.

— Серьезные репортажи с уклоном в политику, или о научных разработках — да, — согласился Фокс. — Их мало кто читает, спроса нет. Соответственно мало какие издания возьмутся их публиковать. А страшилки для желтых газет можно сочинять, и не приближаясь к Зоне…

«А ведь Паша то же самое говорил», — в душе у Генки кольнуло и тоскливо заныло.

— …Потому я и не предлагаю вам вымучивать ужастики для скучающих обывателей, — закончил фразу Фокс. — И так найдется кому их сочинять. А перед вами, Геннадий, задача будет другая…

Немного отвлекшийся Генка встряхнулся:

— И какая же?

— Ваша целевая аудитория — это бывшие военные, но не пенсионного возраста, а в самом, так сказать, расцвете сил, по каким-либо причинам оставившие службу. В основном — военные, но кроме них также работники любых силовых структур, умеющие держать в руках оружие. Еще — люди, прошедшие боевую подготовку и понюхавшие пороху в локальных войнах… Да-да, Геннадий, — те, чей жизненный путь очень схож с вашим.

— Из меня хорошего бойца не получилось, — перебил Генка сорвавшимся голосом.

— …Вот только юнцов, откосивших армию и при том воображающих себя крутыми наемниками, нам там не надо, — продолжал Фокс, не обращая внимания на Генкину реплику. — Пушечного мяса и без них хватит.

Генка несколько минут молчал, переваривая услышанное.

— Это получается, значит… Это рекламная акция, что ли?! «Приходите в Зону к нам»?!

— Можно и так сказать, — кивнул Фокс. — Ваша задача — рассказать для вышеназванных категорий читателей про Зону. Расписать такую картину маслом, чтоб им захотелось увидеть там все своими глазами и попробовать на зуб. И настолько сильно захотелось, чтобы они в конце концов собрались и пришли туда.

Эге… Генка чуть наклонил голову набок. Вот это заявочки…

— Только не стоит упирать на возможность разбогатеть в Зоне. Во-первых, это ложь… Пример вашего друга в Завхоза в данном случае скорее исключение, и оно, как обычно, подтверждает правило; а во-вторых… Да, кроме Завхоза, бывали везунчики, которые умудрялись хорошо заработать в Зоне. Но! Тут есть одно большое «но». Они получали немалый доход, но он весь уходил на покрытие прежних долгов. На то, чтоб рассчитаться с прошлым. Никто в Зоне не заработал себе на безбедное будущее. Миф о богатстве и так уже слишком распространен, и слишком укоренился в сознании авантюристов, он до сих пор толкает в Зону немало людей, но это не тот контингент, который мы хотели бы привлечь. Не надо поднимать новую волну «золотоискателей»… Нужно, чтоб туда пошли бойцы. Понимаете, Геннадий?

— И что там будут делать бойцы? — брякнул Генка, и сам тут же ответил на свой риторический вопрос: — Собьются в группировки и будут, во-первых, грызться друг с другом за жизненные ресурсы, а во-вторых — грабить тех, кто реально добывает артефакты. И ради чего все это? То есть, в чем выгода и цель для них — понятно, но зачем это вам?

Фокс слегка усмехнулся:

— Геннадий, как я имел возможность убедиться, вы всегда отличались креативным мышлением и нестандартным подходом. Неужели у вас нет ни одной версии?

Генка задумался. Повисла долгая пауза, которую Фокс, впрочем, не торопился прервать. А у Генки мысли почему-то устремились совсем в другую сторону — вдруг подумалось о том, что до отъезда он к знакомому хакеру однозначно не попадает… А невскрытый ноутбук покалывал Генкино любопытство не хуже шила под седалищем…

— Снятие социальной напряженности, — наконец сказал Генка. — Собрать в одном месте побольше тех, кто обучен воевать, и не нашел себя в мирной жизни. Тех, кто скучает без острых ощущений, и уже попробовал на вкус убийство.

Он перевел дух; потом вспомнил Ветрякова и добавил:

— И кому этот вкус понравился… Пусть там удовлетворяют свою потребность в адреналине и не беспокоят мирных обывателей…

Фокс чуть приподнял брови:

— Ну вот, видите, вполне подходящая и обоснованная версия.

— Но всего лишь версия? — не отставал Генка.

«Хотя чего это я… Все равно он не скажет прямо, если до сих пор не сказал… Он почему-то делает из своей цели тайну, так с чего я взял, что он мне ее раскроет, стоит лишь надавить посильнее?»

— Ну… Ну скажите хотя бы, Александр, вы откуда — из Конторы?

— Нет. — Фокс спокойно и открыто смотрел Генке прямо в глаза. — Разумеется, я мог бы сказать то, что вы ожидаете услышать, соврать и тем самым успокоить вас. Но я считаю, что ложь приведет к недоверию между нами…

— Тогда откуда — из ЦРУ? — опешил Ёж.

— Тоже нет. Да и… Геннадий, неужели это для вас настолько важно? Как мне кажется, для вас сейчас главное — это знать, что вы в безопасности, что вас поддерживает и прикрывает структура с большими возможностями, вы можете спокойно работать и не опасаться вмешательства разных «органов»… Да, кстати, чуть не забыл: не пытайтесь установить контакт с капитаном Фадеевым. Никак. Никоим образом. Иначе наше с вами дальнейшее сотрудничество станет невозможным.

Фокс сказал это тихим и ровным голосом, но Ёж понял, что это следует воспринимать не иначе, как приказ, нарушение которого будет весьма жестко караться.

— А наживку в криминальном плане забрасывать? Ну, в смысле, в будущих материалах мне стоит делать упор на возможность безнаказанно убивать и грабить в Зоне? — Генка сменил тему. Он понимал, что спрашивает не о том, о чем хотел бы узнать, просто подцепил плавающий на самой поверхности вопрос.

— Не надо, — резко возразил Фокс. — Во-первых, сами поймут. Во-вторых, за такую рекламу и огрести можно. Все-таки не стоит слишком мозолить глаза Конторе.

Генка поглубже засунул руки в карманы куртки и зябко передернул плечами. Не по сезону одежка, в Москве уже настоящая зима… Да и страшненькая эта куртенка, заношенная и грязная. В Зону-то он ехал в августе, взял с собой только эту осеннюю куртку, и то в качестве теплой одежды для ночлега. А теперь, значит, домой соваться нельзя. И все зимние вещи придется покупать заново… Ладно, приедем на место — разберемся, решил он. Посмотрим, какая там погода. А то в последние годы зимы чего-то повадились быть аномально теплыми.

— Народ-то раззадорим, — сказал Генка, глядя на Фокса с немного заискивающей полуулыбкой, — они в Зону как повалят! И будет там, как на центральном вещевом рынке в воскресный день — не протолкнуться!

— Не будет, — пообещал Фокс. — Зона же расширяется. Вы не могли не слышать об этом от сталкеров, даже если самому не довелось увидеть прорывы периметра лавинами монстров. Аномалиям тем более периметр не преграда — они то и дело переползают его, формируются все дальше и дальше от колючки… Их пытаются догнать, постоянно строят новые ограждения… Только людям этот процесс не остановить.

— Ага, и скоро весь мир станет одной большой Зоной, — подхватил Генка.

— Да нет, не станет. Зачем? — спокойно и даже безразлично бросил его собеседник.

А Генку вдруг скрутил от шеи до пяток и жестко встряхнул внезапный сильный озноб. Даже не озноб, а состояние, более похожее на нервную дрожь. Что за ерунда, с чего бы это?! Нет, действительно, ерунда. Просто очередной порыв ледяного ветра пробрал насквозь ненадежную тощую куртку.

Ноябрь 2010 г. Большая Земля

Роман осторожно перевернулся на бок. На правый — левый еще не скоро будет доступен для использования. Хорошо хоть, койку поставили так, что лежа на правом боку, он не упирается носом в стену. От ее отвратительного блекло-желтого цвета тоска наваливалась пуще обычного.

Вообще-то это — не палата, а крошечный кабинет. Шепелев расстарался — обеспечил своему подчиненному максимальный комфорт. Одно- или хотя бы двухместных палат в больнице, построенной полвека назад, не существовало в принципе. Самая маленькая — на восемь коек. Когда врач сообщил, что Романа уже можно переводить из реанимации в обычную палату, тот с горестным вздохом подумал, как теперь придется недели три терпеть вокруг себя перебранки из-за открытой форточки, охи-вздохи-стоны-скрипы, назойливую болтовню днем и рулады храпа по ночам. И был приятно удивлен, когда его перевезли в отдельную комнатушку. Видимо, это был редко используемый кабинет — стол убрали, освободив место для койки, а книжный шкаф, набитый раздутыми папками и запыленными брошюрами, остался. Потом Володя привез переносной телевизор с экранчиком размером с книжку — как будто Ромку что-то могло заинтересовать в этом ящике… У себя дома он переключался с двд-плеера на какой-нибудь канал только для того, чтоб проверить время и температуру воздуха на улице. Но и на том спасибо… Сколько времени ему еще коротать здесь, в обществе этого подслеповатого экранчика?

Удружила тетка, ничего не скажешь… Ну до того перепуганной и беззащитной выглядела! Сам дурак — встрял в чужую разборку. Больше винить некого.

Черт его понес через эти гаражи… Нарвался, как последний идиот! Раз уж поперся там, надо было поскорее пройти мимо и не задерживаться. Да только все мы сильны задним умом… Теперь только и остается, что от досады грызть больничную подушку.

Около девяти вечера примчался Шепелев — естественно, ему никакие правила не писаны. Ну, еще бы, кто посмеет возразить… Володя следом за ним нес большой пакет фруктов. Поставил его на подоконник, вытащил несколько штук и тихо выскользнул из палаты — вроде бы яблоки помыть; а на самом деле не стал мешать серьезному разговору. А Шепелев придвинул стул и, закинув ногу на ногу, уселся напротив койки.

— Ну, Роман, конечно, за твое должностное нарушение тебя надо бы взгреть как следует, но… Но ты уже сам себя наказал. Да-да, так и получается… Кто его знает, как бы все сложилось, если бы сообщил о Вадиме еще в августе…

«Знает», — Роман грустно усмехнулся про себя. — «Уже знает. Да долго ли, умеючи-то?!»

— Ладно, и о совести тебе напоминать не буду — сам понимаешь, что жизнь Мальцева и так уже на ней висит…

«Да, это у нас называется — «не буду напоминать».

— …Но, тем не менее, как ни крути, а Вадима мы нашли благодаря тебе.

Роман чуть шевельнулся. Садиться на постели он не собирался; и даже был немного рад, что имеет право вовсю пользоваться своим положением и лежать в присутствии старшего по званию.

— Игорь Владимирович, вы собираетесь с ним… работать? — медленно спросил он, глядя в потолок. На лицо Шепелева смотреть не хотелось.

— Да, Рома. Не вижу смысла скрывать — ты и сам наверняка уже сложил два и два… Вадим устойчив к пси-излучению. Он заменит Мальцева. Он должен будет дойти до выключателя установки и открыть доступ в «Вымпел». И в предполагаемой работе с ним очень большая часть зависит от тебя, — с многозначительной интонацией сказал Шепелев.

Роман молча ждал продолжения.

— На ближайшее время твоя задача состоит в следующем — ты будешь с Вадимом дружить. Завяжешь с ним теплые, приятельские отношения. Чтоб он считал тебя старшим товарищем, доверял, уважал… Надеюсь, ты уже понял, что после соответствующей подготовки Беневицкого в Зону вы пойдете вместе? К тому времени вы должны стать крепкой, слаженной командой.

— И как же, по-вашему, я буду это делать, пока нахожусь здесь? — Роман немного повернул голову в сторону собеседника. — Нет, ну на полигоне — там понятно; нам по любому придется тренироваться вместе, там уж никуда не денешься… Но это будет еще не скоро. Минимум через месяц. А то и через полтора. А пока я в больнице — как мне с Беневицким дружбу-то завязывать?

— Очень просто — он будет к тебе приходить.

— Вы думаете, он захочет?!

— Обязательно! — радостно воскликнул Шепелев. — Понимаешь, какой расклад получился… Назовем вещи своими именами — мальчишка тебя спас. У Вадима теперь есть повод гордиться собой. И этот повод — ты. Он впервые сделал в жизни нечто очень важное, стоящее… Согласись, мало кто может похвастаться спасением человека, даже если для этого не пришлось лезть в прорубь или в горящий дом, а надо было всего лишь дать на лапу врачу. И поэтому Вадим потянется к тебе. Ты — живой пример его благородного поступка. Если предположить обратную ситуацию, что ты бы спас Вадима, а не наоборот — тогда с вероятностью в девяносто девять процентов он бы начал избегать тебя. Испытывал бы неловкость и стыд из-за своей слабости. Это только в книжках и в кино к спасителю испытывают благодарность, в жизни все наоборот… Была одна такая старая оперетка… На удивление правдивая жизненная история, что очень необычно для этого карамельного жанра… Два кандидата в женихи к дочке одного очень богатого господина отправились вместе с ним в горы. Один из них спас папашу невесты, когда тот действительно чуть не свалился в пропасть; а второй сделал вид, будто еле держится на обрыве, и позволил этому господину «спасти» себя. Угадай с трех раз, кто из них стал мужем богатой невесты?

Роман опять легонько улыбнулся. Ну чего тут говорить, и так все ясно.

— Точно та же ситуация и с Вадимом. Вот увидишь, ему захочется лишний раз погордиться собой. А ты постарайся, чтоб ему захотелось с тобой общаться и дальше… Поболтай с ним по-дружески. Про Зону ему расскажи! Этот юный любитель аномальщины просто обалдеет от счастья, что общается с настоящим сталкером! Ну, пусть не со сталкером, а с человеком, самолично побывавшем в Зоне…

— И… И что можно рассказать?! — усомнился Роман.

— Ну, без деталей акции, само собой! Как через аномалии шли, расскажи. Про монстров чего-нибудь. Про этого… Про кровососа! — Шепелев пошевелил в воздухе пальцами, как щупальцами. — Видел там кровососа?!

— Нет. Мне собак хватило, — мрачно буркнул Роман.

— Ладно, короче, выдумай чего-нибудь. От лица руководства разрешаю приврать! Только не пугай его. Мне он нужен полный бодрости, оптимизма, решительно настроенный, готовый надрать задницы всем монстрам и дойти до сердца Зоны.

Роман разочарованно вздохнул:

— Игорь Владимирович, вы, похоже, не представляете… Его там сожрут за пять минут… Там и не таких сжирали, а пацан ведь абсолютно никакой боец… Ноль без палочки! Ну, допустим, до «Вымпела» его доведут сопровождающие, а в здание-то сможет войти только он один…

— Ничего, у нас еще есть время на подготовку. Минимум пять месяцев, а то и полгода. Нормальный срок для курса молодого бойца. Как в учебке.

— Отправите его на подстепновскую базу? — скучным тоном спросил Роман.

— Разумеется! — подтвердил Шепелев, весьма довольный тем, как его понимают с полуслова.

— Не слишком сильно его там прессуйте, пока я валяюсь, — усмехнулся Роман. — Помню я тамошних инструкторов… А то сразу сбежит, а я еще нескоро смогу с ним заниматься… Да, кстати, как мне сейчас с ним себя вести? Сделать вид, что я не в курсе, для чего он нам нужен?

— Да, лучше так, — согласился Шепелев. — Заодно посмотришь на его реакцию.

Володя, тем временем перемывший яблоки и груши, распахнул перед боссом дверь.

Уже на пороге Шепелев обернулся:

— Выздоравливай, Р-рома! — и панибратски подмигнул: — Скоро ты мне понадобишься.

— Игорь Владимирович! — вдруг спохватился Роман, вспомнив о чем-то важном. — Я ведь чуть не забыл спросить — а как этот парень меня здесь нашел?

— Вот сам ему и задай этот вопрос, — загадочно усмехнулся Шепелев. — Узнаешь мно-о-ого интересного и любопытного…

Послезавтра, когда после тихого часа настало время посещений, и коридор наполнился хлопаньем дверей, топаньем и шарканьем, в дверь просунулась физиономия Бена, радостная и немного смущенная:

— Привет! Я тебя тут еле нашел! Ты прям как большая шишка… Надо же, отдельную палату выделили!

— Привет, — тихо выдохнул Роман. — Ну, проходи.

— Можно? — из-за плеча Бена высунулась девичья мордашка.

«Ого, так он не один! Подружку привел… Небось, еще и перед ней решил погордиться, продемонстрировать благодарного спасенного?!»

Глядя на подружку Бена, Роман невольно усмехнулся про себя — блондинка… В розовом свитере… Светлые пряди немного пониже плеч, и подобраны над ушами неброскими заколками. А мордочка-то вроде неглупая… По крайней мере на первый взгляд, эпитетом «блондинка» для обозначения умственных способностей этой девицы Роман не стал бы пользоваться. Но первый взгляд бывает обманчив; что ж, посмотрим дальше… А на второй взгляд Роман заметил самодельные бисерные браслеты, выбившиеся из-под рукавов. Н-да. А на третий взгляд он мысленно приставил к лицу этой блондинки острые ушки, как у эльфов в кино изображают, и подумал, что они ей вполне подошли бы. Острые ушки, торчащие из-под светлых локонов, и платье «под средневековье» вместо этого дурацкого розового свитера. Интересно бы получилось… Фактурная такая девица, прямо хоть в фильме жанра «фэнтези» ее снимай.

— Ром, знакомься, это Света! — улыбнулся Бен.

Он брякнул на стул еще один тяжелый пакет, из которого выпирали круглые бока яблок и апельсинов. Роман посмотрел на него с тоской. Опять…

— Выглядишь лучше, — улыбнулся Бен. — Как ты?

— Ничего, нормально… Бока отмял. Вставать пока не разрешают. Вы сейчас прямо из института?

— Ага.

— Есть хотите? Берите фрукты, вон целая тарелка стоит, все мытое.

Бен тихо хохотнул:

— Вообще-то это мы должны тебя кормить! — Но спорить не стал и впился зубами в грушу.

— Мне столько все равно не съесть. Испортятся же…

Света присела на свободный стул. Роман смотрел, как мальчишка чавкает сочной мякотью. А потом спросил то, что больше всего занимало его мысли в последние два дня:

— Слушай, а ты случайно не хочешь ли рассказать, как ты меня здесь нашел?

— Третий раз уже, — Бен с присвистом втянул грушевый сок.

— Что — третий раз?

— Рассказывать просят уже третий раз. Сначала твоему боссу, потом тетке какой-то у него в офисе…

— Какой тетке? — насторожился Роман.

— Толстая такая… — Бен изобразил руками нечто округлое. — Не помню, как зовут…

— На ней висели такие здоровенные блестящие побрякушки?

— Висели, — кивнул Бен. — Прямо как на елке новогодней!

— Значит, Марина, — догадался Роман. И добавил себе под нос: — Интересно, почему ей… Ну, мне-то расскажи в конце концов!

Пока Бен рассказывал, ромкино лицо становилось все более недоверчивым и разочарованным.

— Бред какой-то… По-твоему, я должен в это верить?!

— Твой босс тоже сразу не поверил, — успокоил его Бен. — Он ведь подозревал, что я как-то связан то ли с нападавшими на тебя, то ли со «спасителем». А вот та тетка… Ну, Марина… Она ни минуты не сомневалась. Ну, и раз он больше до меня не докапывался с доказательствами, значит, она его убедила.

— Хм… То есть Марина сразу поверила, что ты не сочиняешь?

Вообще-то Роман и сам иной раз замечал за Мариной — бывает, что она сначала говорит с тобой о чем-нибудь левом, а потом вдруг ка-ак выложит тебе вслух про все твои чувства — где ты испугался, где обрадовался, где смутился… Вот и понимай как хочешь — откуда узнала. То ли она просто хороший физиогномист и оттенки эмоций по лицу читает, то ли в самом деле эмпат. Эта немолодая тетка появилась в окружении Шепелева около двух лет назад. Роман редко с ней пересекался; она работала в офисе, а он как раз появлялся там нечасто; только однажды, прошлой весной, Шепелев затеял какое-то поголовное тестирование всех сотрудников своего аппарата, тогда-то Роману и довелось пообщаться с Мариной. Честно говоря, впечатление осталось очень неприятное. За время разговора Романа не покидало чувство, будто его просвечивают насквозь, как рентгеном. Тогда подумал — показалось; слишком уж придирчиво эта тетка его расспрашивала, оттого и показалось; ни в каких телепатов Роман не верил и считал их темой для фантастики, не более того. А тут вдруг Бен со своей невероятной историей, к которой тем не менее Марина сразу отнеслась без тени сомнения. С чего бы вдруг? Какие у нее основания верить в россказни о видениях-привидениях? А если вдруг Бен не сочиняет? И он действительно — особенный? (Назвать его словом «экстрасенс», донельзя опошленным желтой прессой, у Ромки даже в мыслях не поворачивался язык.) Вот будет — хоть стой, хоть падай… А потом, чего доброго, выясниться, что снежные люди существуют, сосед по лестничной площадке на самом деле прилетел с Альфа Центавры на заработки и скрывается от людей в черном, а в разрушенном энергоблоке мертвой атомной станции стоит Монолит и воплощает в жизнь любые желания…

Немного поболтав чисто из вежливости о разных пустяках, гости собрались откланиваться.

— Слышь, Бен, если не трудно — в следующий раз принеси какого-нибудь чтива? Журналы лучше… — Роман забросил наживку сразу в двух направлениях. Одно — «приходи еще», а другое…

«Сейчас объясню, какие журналы и про что мне надо.»

— А тебе какие? — заглотил наживку парень.

— «Космополитен», — усмехнулся Роман.

— Ты серьезно, что ли?!

— Разумеется! Да ладно, пошутил я. Принеси «Репортер». Особенно если там будет очередной очерк про Зону.

— О, да ты «Репортер» читаешь?! Рассказы Димы Шухова?!

— Ага! — усмехнулся Роман. — Классно пишет, зараза! Но самомнение у этого журналюги — о-го-го! До небес… Раз таким псевдонимом подписался…

— Почему?!

— А ты не знаешь?! Дима Шухов — это ж Дух Зоны! Ну, легенда…

— Я так понял, что автор сам по Зоне сталкером бродит? — поддакнул Бен. — Со стороны, по чужим рассказам так не напишешь…

— Да кто ж его знает, — уклончиво ответил Роман. В присутствии Светы развивать тему Зоны он не хотел. Мало ли что случайно с языка сорвется… Да еще кто знает, насколько хорошо у девчонки соображалка работает, и до чего Света способна додуматься?

— Угу! Я принесу журналы! Ром, а давай-ка я твой номер запишу. Звякну сначала, как все порядочные люди. Только на этот раз настоящий, без кидалова, идет?!

Гости распрощались и ушли. Напоследок пообещали зайти еще. Да пусть заходят… «Будем выполнять распоряжение начальства», — мысленно усмехнулся Роман вслед гостям. — «Начало уже положено.»

…Ночью поднялся ветер. Ломился в дребезжащую раму, свистел в щели, выдувал из комнатушки тепло. Роман кое-как привстал, дотянулся до висевшего на спинке кровати байкового халата и накинул его поверх одеяла. Дергать лишний раз медсестер из-за такой ерунды не хотелось; к тому же, чувствовал он себя заметно лучше. Даже не ожидал такого скорого улучшения… С чего бы вдруг?

Генка чувствовал себя блондинкой. Самой что ни на есть натуральной. Перед ним стояли два ноута: собственный и вынесенный с завода «Луч».

На собственном была запущена «аська» (подключение к спутниковому Интернету Фокс ему оставил, как совершенно необходимое для работы, потому что найти в захолустном городке недорогую квартиру с выделенной линией было весьма проблематично), и знакомый хакер по «аське» руководил Генкиными действиями по вскрытию трофейного ноутбука. Процесс затянулся и грозил перерасти в банальную ругачку — хакер со своей стороны ужасался чисто блондинистой Генкиной тупости; а Генка со своей возмущался ни хрена и ни разу не понятным специфическим хакерским жаргоном. Наконец Генка выполнил все указания в нужной последовательности. Скачал нужную программу, — а до того умудрился скачать не ту, которая требовалась, — поставил ее на флэшку, флэшку воткнул в трофейный ноут, и при загрузке не забыл нажать нужную клавишу.

— Йес, наконец-то!

Теперь можно было радоваться содержимому трофейного харда. О чем Генка с радостью сообщил по асе консультанту.

«Проще было бы купить гарнитуру для внешнего харда и спокойно воткнуть в нее хард из того ноута», — презрительно фыркнул в ответ консультант.

«Некогда бежать! Работы по уши», — отбил отмазку Генка.

«Ноут для работы взламывал?» — хмыкнул смайликом собеседник.

«Ага!»

И в самом деле, любопытство грызло его давно. Ну, теперь всё… Теперь можно закопаться с головой в содержимое трофея. А ну-ка посмотрим, что у нас тут интересного…

Куча деловой переписки — скопируем, потом почитаем подробнее, вдруг там что-то любопытное найдется. Экселевские файлы, какие-то прайсы, что ли… Все содержимое прайсов обозвано шифрами из нескольких букв и цифр. Кое-где есть названия комплектующих — какие-то то ли радиодетали, то ли микросхемы… Ладно, тоже скопируем — разберемся. Папочка с порнушкой, гы-гы. Не обошлось без нее. Ну, еще бы, без порнухи даже в Зоне не обойтись. Или — тем более в Зоне. Файлы с незнакомыми Генке расширениями — кажется, это какие-то узкопрофессиональные чертежные программы. База данных — список каких-то имен и фамилий. Перечень сотрудников цеха, что ли? Ладно, сначала копируем, потом разберемся.

Вся найденная на ноуте информация, за исключением чертежей, перекочевала на флэшку. Чертежи Генка трогать не стал, все равно он ничего в них не понимал, да и вряд ли они могли как-то пригодиться для его работы. Хотя и без них тут всего завались… Копать — не перекопать… Генка налил чаю, оторвал кусок батона, и полез в файлы.

Чтение деловой переписки оказалось достаточно нудным делом. Какие-то договора, контакты с поставщиками… Никаких отчетов о результатах работы не попадалось. Зато среди получателей готовой продукции «Луча» несколько раз мелькнуло СКБ «Вымпел». Генка приободрился. Так, глянуть базу, что ли?

Двести тридцать четыре человека. Забавное такое число, легко запоминается — «234». Однако многовато для цеха. Может, это перечень сотрудников всего завода? Фамилия, имя, отчество, дата рождения, пол, место жительства, воинская обязанность, семейное положение, номер паспорта… В графе «место жительства» попадались самые разные города России. Иногда — Украины. Иногда — ближнего зарубежья. Все работники завода были командированными? Генкин взгляд случайно запнулся за дату рождения одного человека из списка — 1991 год. Постойте-ка… Сейчас ему должно быть девятнадцать. А в 2006-м, когда случилось пробуждение Зоны, и поля аномалий поглотили завод «Луч», ему, получается, было пятнадцать? Это как же так? В то время уже существовала зона отчуждения. Правда, не такая, как сейчас, аномалий там не было, и кровососы со снорками не бегали, но все-таки была! Охраняемая территория с ограниченным доступом, с пропускным режимом. Да, туда возили туристов, но только взрослых, и пятнадцатилетний подросток даже на прогулку туда попасть не мог, а уж тем более никак не мог быть работником режимного завода в глубине зоны отчуждения! Похоже, все-таки, это не список сотрудников… Генка отсортировал таблицу по датам рождения. Да, этот парень оказался не одинок — нашлось еще десять человек, кому в 2006-м было по четырнадцать-шестнадцать лет, а сейчас, получается, стало по восемнадцать-двадцать. Тогда — подростки, на текущий момент — юные, но уже совершеннолетние люди… Кто-то составлял список на будущее?

Генка крутанул страницу вниз. Взгляд снова зацепился — на этот раз за женское имя. Инга Максимовна Бажанова, год рождения, домашний адрес, номер паспорта… Черт побери, это она?! Та самая Инга? Он прекрасно помнил ее адрес, хотя последние четыре года они всего лишь обменивались по праздникам электронными открытками — с тех пор, когда Инга сообщила, что выходит замуж. Скорее всего, у нее теперь и фамилия-то другая… И как же она попала в список, спрашивается? Уж Инга точно не могла работать на секретном заводе в Зоне, потому что вскоре после замужества она ушла в декрет, и до сих пор сидит дома с ребенком. Даже фотки сына Генке присылала… Зачем, спрашивается?! Как будто ему есть какое-то дело до чужого ребенка?! Давным-давно все у них закончилось, ан нет — бывшая подруга все еще тянется, как будто вернуть и привязать хочет. Вот и пойми ты этих баб…

Значит, это не список работников завода. Значит, всех этих людей объединяет что-то другое, со вздохом резюмировал Генка, усилием воли переключая мысли в другое русло, куда более приятное и продуктивное. И еще немного прокрутил список вниз. Стоп! А это еще что такое? Генка вчитался в строку и почувствовал, как сердце набирает скорость и начинает разгоняться в галоп.

Валохин Геннадий Алексеевич, год рождения, место рождения, номер паспорта… Он зажмурился и встряхнул головой. Перечитал строчку несколько раз. «Это мои данные? Или все-таки нет?»

Потом оглянулся на валяющуюся на кровати барсетку с документами. Генке сроду не удавалось запомнить номер своего паспорта.

«В этом списке — я или не я?»

Он уперся обалдевшим взглядом в экран, в подсвеченную светло-серым графу. Цифры путались, мельтешили перед глазами…

Надо достать паспорт и сверить номер и серию… Но почему-то ладони взмокли, в горле запершило; Генка сидел и гипнотизировал взглядом то экран, то барсетку, словно от этого номер в красной книжице мог измениться, и не совпасть с номером из этого непонятного списка. Почему-то Генке было страшновато увидеть подтверждение своей догадки… Мало ли в стране Геннадиев Валохиных? Того же самого 1980 года рождения, холостых, прошедших срочную службу? Нет-нет, так не годится. Нечего сидеть и грузиться, надо проверить. И не морочиться почем зря.

Ёж сравнил цифры два раза. Хотя чего уж там… Сравнивай — ни сравнивай, а от этого ничего не изменится, и яснее не станет. В этой непонятной базе значился именно он. Вот это дела… Генка задумчиво покусывал губу. Опять его пристегнули к чему-то, задействовали в чем-то, не поставив в известность и не спросив согласия. Как будто мало было двери, закодированной на отпечаток его пальца, теперь еще и список, непонятно для чего составленный.

А составляли его давно. Около четырех лет назад — открывая базу, Генка обратил внимание на дату последнего изменения файла. Вместе с ноутбуком этот список пролежал посреди Зоны четыре года. Кстати, ноутбук тоже был не новый, такая модель пользовалась популярностью как раз примерно пять лет назад.

По какому-то наитию Генка повел полосу прокрутки резко вниз — он догадался, наличие кого в списке следует проверить. Есть! Сокол Юрий Сергеевич. Год рождения примерно совпадает, хотя за недели совместных странствий он так и не поинтересовался точным возрастом Завхоза. Генка дернул мышкой вверх. Строчки на экране заметались перед глазами. Буква Н… Буква П… Нужна буква О. Так, вот буква О… Онищенко Павла Павловича в списке не было. Совершенно не было такой фамилии, даже близко. Хм… Опять вниз. Фадеев Роман Андреевич — есть. Правда, года рождения единственного выжившего из группы, посетившей «Вымпел», Генка не знал, равно как и места рождения, и номера паспорта. Сверить не с чем… Фадеев из списка был родом из Воронежа, и на год старше Генки. «И это нам ни о чем не говорит…» — подумал Ёж. Попытался отхлебнуть из кружки, и не сразу сообразил, почему чая во рту не чувствуется. Выхлебал все и не сам не заметил, как!

Нет-нет, хватит! Генка усилием воли поднял себя со стула. Хватит чесать репу над списком, все равно ничего не вычешешь. Надо пойти купить чего-нибудь съестного, не жевать же весь вечер зачерствевший батон. Да и чайные пакетики кончились, а банка кофе опустела еще в поезде. Потом надо разобрать вещи. И вообще — в идеале стоило бы распечатать этот список. Так, на всякий случай. А поскольку принтера у него нет, надо найти какую-нибудь лавочку компьютерных услуг, где можно это сделать. Следующий пункт программы — шмоточный рынок. Зимние вещи ему однозначно понадобятся, морозец тут бока пощипывает, в осенней куртке долго не пробегаешь… Генка засунул во внутренний карман деньги, в другой засунул большой и прочный пластиковый пакет, и отправился на поиски продуктового магазина.

Юная парочка не вызывала у Романа раздражения, как большинство людей вокруг — и это удивляло. С ними было легко… К тому же парень не докучал излишним вниманием — наведывался через день, как раз когда Роман начинал скучать. Дважды Вадим пришел в одиночку, а один раз привел с собой Свету. Очень охотно поддерживал разговоры о Зоне — прав оказался Шепелев, как всегда… И подружка Вадима, как успел убедиться Роман, оказалась исключением из правил о «блондинках» — не докучала пустопорожней болтовней. При ней о Зоне Роман не стал рассказывать, как ни раскручивал его Бен — ни к чему афишировать эту тему, и без того она достаточно скользкая. Миссию Бена решено держать в секрете ото всех, даже от его родителей. И ни к чему лишний раз болтать о Зоне при подружке — вдруг с языка невольно сорвется лишнее. Вместо этого Роман сам потихоньку расспрашивал Бена про жизнь, про учебу, про родителей… И за три встречи он узнал о Вадиме уже достаточно.

Некоторое время спустя Вячеслав привез ему ноутбук и флэшку, и передал на словах наказ Шепелева «Вот тебе, чтоб не скучал. Тут куча новостей. Развлекайся!»

Да, пока он тут валяется, в Зоне-то жизнь бьет ключом…

Трое сорвиголов умудрились пролезть в помещения бывшего опытного завода «Луч». Собственно, ничего особенного бы в этом не было, все эти сталкеры только тем и занимаются, что лезут во всяческие опасные места. Но в данном случае фишка была в том, что проникнуть внутрь завода «Луч» не удавалось ни военным, ни Ромкиным коллегам из службы безопасности — за все время, прошедшее с момента возникновения Зоны. Неизвестно, влезали хоть раз туда сталкеры, или нет — во всяком случае, с поличным никто возле «Луча» не попадался. И слухи об этом молчали. А ведь в помещениях завода оставалось много такого, ради чего стоило рвать жилы…

Подступы к заводу окружали сплошные поля аномалий, упорно не перемещавшиеся с облюбованных ими мест, даже после многочисленных выбросов. Немногие тропки, по которым удавалось подобраться к стенам завода, приводили к наглухо заблокированным дверям и окнам. Специалисты изучили планы помещения до последней нитки водопровода и вентиляции — те шахты, по которым мог бы протиснуться человек, все оказались обрушены и завалены на десятки метров вглубь. Идея десантироваться на крышу здания с вертолета была отброшена после серии опытов с беспилотными летающими аппаратами — они все в окрестностях завода камнем валились вниз, как подбитые вороны.

И вдруг очередная поисковая группа засекает троих сталкеров, как ни в чем ни бывало выползающих из помещения сборочного цеха… Догнать и схватить их военные не смогли — отчаянные ребята рванули наутек прямо через поле аномалий. И ведь ушли! И что самое интересное — на всех троих работал только один «наладонник». У двух других КПК то ли не имелось вообще, то ли они были обесточены… А единственный КПК, по которому троицу и засекли, быстро выключился. Но командир группы успел послать запрос на идентификацию. Владельцем КПК оказался некий Юрий Сокол по кличке Завхоз. А выяснить, с кем он обычно бродил по Зоне, и с кем в тот раз побывал на заводе, агентам в Зоне особого труда не составило. И что любопытно — оба его спутника оказались весьма одиозными личностями. Павел Онищенко, он же Паша Кащей, один из лучших проводников Зоны, которого «крышует» непонятно кто. Во всяком случае, точно не родная Ромкина Контора. А кто именно — так и не узнали. Плюс бывший сотрудник отдела криминальной хроники, ныне один из внештатников «Репортера» Геннадий Валохин. Тот еще сорвиголова… Еще прошлым летом очень интересовался Зоной, вероятно, мог рискнуть и пойти туда за материалами. Его публикации начали появляться то в Интернете, то в прессе с сентября. Но вот что интересно: Валохин не заключал договора ни с одним изданием, публиковавшим его статьи, и никто ему командировку в Зону не выписывал. Его материалы продвигал кто-то другой. Кто именно — тоже не удалось установить, как не удалось вычислить покровителя Паши Кащея.

Естественно, Валохин подписывался псевдонимами, но некоторые сотрудники опознали автора по стилю с большой долей вероятности.

Честно говоря, пусть бы себе журналюга развлекал обывателей и удовлетворял свою потребность в адреналине, бегая по аномалиям от монстров. Никто бы его и не трогал. Контора на всякий случай взяла бы его «на карандаш», да и задвинула бы в дальний угол — других дел полно. Но Валохин умудрился пролезть внутрь завода «Луч». И каким образом он туда пробрался, очень хотели узнать и военные, и безопасники.

Но после того случая Валохин затих… С редактором «Репортера» он больше не связывался. В журнале через номер появлялись его рассказы о Зоне, но все эти материалы он заготовил и отослал заранее. И даже на свой банковский счет за гонорарами ни разу не заходил. Стало быть, живет на какие-то другие средства… Айтишники несколько раз засекали входы Валохина в сеть, но ни разу не смогли определить местонахождение его IP-адреса. Он отображался то в Китае, то в Турции, то вообще в Чили… Хитрая техника Конторы ни разу не перехитрила технику какого-то там журналиста. Значит, его тоже кто-то «крышует»… И насколько же этот некто крут, спрашивается?

Роман несколько раз перечитал досье на Валохина. Родился, учился, данные о родителях… Срочная служба в ВДВ… Участвовал в боевых действиях на Кавказе… Да, теперь понятно, откуда у писаки такая лихая сноровка выживания в экстремальных условиях. Однако характеристика с бывшего места службы была весьма нелестная — да и немудрено, что этот любитель свободы и независимости не смог прижиться в армии. Даже удивительно, что он вообще в дисбат не загремел.

Казенная фотография «на паспорт» — Роман поразглядывал ее, чтоб запомнить. А то мало ли, вдруг пересекутся в Зоне их дорожки? Опять же, профессиональная привычка — запоминать лица. Волосы светло-русые, вьющиеся, длиной до плеч (хотя перед походом в Зону Валохин наверняка остригся, подумал Роман), глаза зеленые, лицо вытянутое… Ага, есть и особая примета. На левом плече татуировка: раскинутые крылья, посередине между ними — нечто невнятное; похоже, «мастер» оказался неумелым, и рисунок растекся. То ли очень коряво изображенный парашют, как часто встречается у десантников, то ли самолет — вид сверху, то ли крест.

По казенной фотографии «на паспорт» представление о человеке не составишь; даже черты лица, застывшие, как деревянная маска, кажутся не такими, как в жизни. Зато в досье имелось несколько любительских кадров, отснятых в неформальной обстановке. Длинноволосый Генка выглядел на них полным раздолбаем и отвязным парнем. Лицо хитрого проныры и обаятельного «души компании». Немудрено, ему сообразно профессии и полагается быть общительным. Но как этот городской житель сумел адаптироваться в суровых условиях Зоны… Наверняка в этом большая заслуга опытного помощника — Паши Кащея. Потому что опыта армейской службы Валохину явно не хватило бы — все-таки уже почти десять лет прошло, а криминальная хроника, конечно, тот еще экстрим — но это экстрим в городской среде, условия-то совсем другие. Значит, опытный сталкер помогал. Но к Паше на кривой козе не подъедешь… Всякий раз, как только Контора пыталась слегка «потрогать» его, разработку неожиданно отменяли сверху. Вопреки всякой логике и без объяснения причин. Соблазн взять под контроль отличного проводника был велик, но осуществить намерения Конторе ни разу не позволили. Вопрос — кто? Хотя это уже вопрос не Ромкиного уровня компетенции…

Третий из этой компании, Юрий Сокол, он же Завхоз, по некоторым данным уехал на север. До Зоны он уже трудился на буровой в Тюменской области, но на прежнем месте работы Сокол так и не появился. След его затерялся… Роман прочитал доклад агента. Естественно, на сбор сведений о спутниках Сокола потребовалось некоторое время, и за это время он и Валохин успели не только выйти за периметр, но и выехать за пределы региона. Очень интересно… Не иначе, как их кто-то срочно предупредил, и даже организовал выход. Агенты потеряли след и Сокола, и Валохина — оба исчезли в неизвестном направлении. По прежнему месту жительства никто из них не возвращался, не звонил и не писал, также не появлялся у родственников или у друзей. Однако скрываются ребята со знанием дела… Или кто-то их скрывает… Ничего, рано или поздно объявятся, подумал Роман. Не слишком большой срочности дело, из-за которого они понадобились, и бросать массу сил на розыск двух сталкеров нет суровой необходимости. Это все равно как доставать перепуганного котенка из-под шкафа: попробуй-ка выковыряй его оттуда, зато когда успокоится — сам вылезет. Надо дать ребятам время отдышаться, и они сами себя проявят. Но сейчас, видимо, еще рановато.

Досье на Сокола он тоже прочитал. Ничего интересного. Парень прост и незамысловат, как ручка от швабры. В их небольшом сталкерском коллективе явно занимал место «на подхвате». Наверное, наняли таскать груз и отбиваться от монстров, потом парень притерся к спутникам, да так и сталкерил с ними, не пытался действовать в одиночку или сменить компанию. Очевидно, Сокол безынициативен и не склонен к самостоятельности, хороший исполнитель и удобный, неконфликтный компаньон. Скорее всего, он даже ничуть и не стал бы возражать, если бы Ромкины коллеги взяли его под локотки и вежливо попросили бы проводить их к заводу «Луч» и показать безопасный проход. Пусть проводником в тот раз был Паша Кащей, но Юрий должен же был хотя бы отчасти запомнить дорогу?! Но ведь кто-то заботливо припрятал от Конторы и эту заурядную пешку…

Или не такие уж заурядные эти трое? Роман усмехнулся своим мыслям. В мистические предназначения он никогда не верил. Да если бы и верил — то работа давно отучила бы. Просто у каждой пешки есть своя роль в игре, и раз их так берегут и защищают — значит, эти фигуры еще понадобятся игроку.

«Что объединяет всех этих людей? Какое отношение они имеют к Зоне отчуждения? И почему среди них оказался я?» — эти три основных вопроса теперь прочно поселились в Генкиной голове. Они то переставали беспокоить, уходили вглубь сознания и затаивались там, то вдруг вылезали и втыкались, как заноза в пятку, перебивая добросовестные раздумья над текстом очередной статьи.

Первый вопрос казался самым сложным. Второй — обманчиво легким по сути, и очень объемным по количеству информации, которую пришлось бы перелопатить для поиска ответа. А третий вопрос… Сумей найти ответ на первые два — и ответ на третий сам собой станет очевиден, думал Генка.

На самый первый взгляд он решил, что список из ноутбука это перечень тех, кто еще до «пробуждения» Зоны работал на исследовательских объектах, или был отобран для будущей работы там. Может быть, им еще только собирались предложить сотрудничество, как случилось «пробуждение», и затея накрылась медным тазом. Версия о списке настоящих или будущих наемных работников лежала на самой поверхности, но чтоб ее проверить, надо было иметь связи во многих разных ведомствах — научных, военных, в органах безопасности… Генка со вздохом сожаления вспомнил капитана Фадеева и строгий запрет Фокса на установление контакта с этим человеком. Вот уж кто наверняка мог бы пробить всех из базы по своим каналам! Но нарушить запрет работодателя Ёж не рискнул — вдруг Фокс узнает? Насколько велики возможности этого странного господина, Генка уже успел убедиться. Не хотелось терять интересный и денежный заказ…

Ну, поскольку ко второму вопросу подступиться сложно, начнем с первого, решил Ёж.

Он крутил базу данных так и сяк. Все время, которое он мог урвать от работы над заданием Фокса, от сна и бытовых забот, он думал над этим непонятным списком. Перестраивал по всевозможным критериям. Подсчитал кое-какие статистические параметры.

Подавляющее большинство в списке составляли мужчины. Но и женщины тоже присутствовали, всего одиннадцать человек; н-да, пять процентов — не густо. Возраст большинства учтенных в базе, с поправкой на время создания — преимущественно от 25 до 40 лет. Двадцатилетних — единицы. Людей старше сорока — процентов десять. Семьдесят с хвостиком процентов списка не состоят в браке. Значит, что? «Свободен, как муха в полете; куда хочу, туда лечу.»

Что ж, это вполне тянет на один из критериев сходства между людьми из списка. А вот и второй критерий просматривается — воинская обязанность.

Более девяноста процентов учтенных людей отслужили срочную, за минусом разве что юнцов и женщин. Около сорока процентов — бывшие кадровые военные. Да что там, даже две бабы военные! И не какие-нибудь там штабные сиделицы в погонах, а обе служили в боевых частях. Но, конечно, такие экземпляры редко попадаются… Еще около двадцати пяти процентов — силовики разных ведомств. Оперативники, сотрудники МЧС…

Нет, как-то это не очень вяжется с версией «список работников». Для специалиста отнюдь не главное — отслужить срочную… Разве что нанимать собирались только охранников и бойцов…

Ладно, первый вопрос пока отодвигаем, решил Генка. Ни одна убедительная версия не желала выстраиваться на имеющихся данных. Попробуем еще разок отработать второй вопрос: допустим, что перед ним список тех, кому собирались предложить какую-то работу в Зоне. Значит, смотрим на специальность по диплому, благо, такая графа в списке имеется.

И вот тут-то начиналось странное. База пестрела разнообразными профессиями, для которых в Зоне вряд ли могло бы найтись применение.

«Ладно еще, журналиста туда пригласить — это еще хоть в какие-то рамки лезет», — хмыкнул Генка, найдя в списке четверых собратьев по перу. — «Заказал же мне Фокс цикл материалов; а мог бы и еще кому-то заказать. Но вот буровой рабочий, то есть наш друг Завхоз, на хрена им в Зоне мог понадобиться?! А кстати, четыре года назад он еще не был никаким буровиком. Он квартиры ремонтировал! Помню, Юрка сам говорил. Как с армии пришел, так обои клеил и линолеум стелил. И в графе «специальность» так и написано — отделочник. Н-да. Могли бы его пригласить для ремонта директорского кабинета на «Луче»? Обхохочешься…»

И для чего мог бы понадобиться в Зоне специалист по производству железобетонных конструкций? Автослесарь? Крановщик? И водитель категории «D», особенно при том факте, что автомобили в Зоне просто глохнут и дохнут без видимых причин? А инженер по холодильным установкам для чего мог бы там понадобиться?

Нет, ерунда получается. Разве что они все давным-давно забили на свои гражданские специальности, после армии работали в частной охране, а в Зону вербуются теми же охранниками и наемниками? Но вон тот же Завхоз, например, в эту версию уже не вписывается. Остальных, наверно, тоже можно проверить, кто где и кем работал, но это займет много времени.

И не факт, что человек будет работать по официально полученной профессии. Если он, например, боевик криминальной группировки, это ж в дипломе или трудовой книжке не напишут… А показатель весьма характерный. Кстати, на еще одну мысль натолкнуло!

Может быть, список — это какие-то уголовные элементы, чья криминальная деятельность связана с Зоной? Туда продают оружие, оттуда тащат артефакты…

Стоп-стоп, одернул себя Генка, список составили пять лет назад, тогда артефактов еще не было, и тащить их из Зоны не могли. И оружие туда продавать было некому, потому что толпы сталкеров и бандитов там еще не бродили. И никакие криминальные группировки к Зоне не лезли, потому что никакой наживы для них там не было. А отираться вокруг секретных объектов — простым уголовникам интересу нет. Разве что шпионам… Ну не может же быть двести с лишним человек, подозреваемых в шпионаже!

«По крайней мере двое из них, я и Завхоз, точно не уголовники и не шпионы», — усмехнулся Ёж. — «А… А кто мы?»

Он вылез из-за стола, с хрустом потянулся и брякнулся на тахту. Спина ныла, плечи затекли, от долгого неподвижного сидения и таращенья в монитор сознание накрывала сонная одурь.

«Чем поманила нас Зона? Ну ладно — я, я хотел там сенсаций накопать, сам туда полез. А Завхоз вовсе даже не собирался, его какой-то случайный попутчик в аэропорту подбил… До того никакая Зона его ничуть не интересовала. Вот кто и откуда, спрашивается, мог знать за пять лет до этого события, что Юрий Сокол захочет в Зону, и включил его в список?!

Так. Стоп. Это до чего же я дофантазировался — будто бы все из списка стопроцентно побывали в Зоне? А ведь побывали не все. Вон та же Инга близко не подходила, например, это я точно знаю. Да я и не в курсе — а она вообще туда хотела? Написать ей и спросить, что ли…

И вообще — как бы исхитриться и узнать, кто конкретно из списка побывал в Зоне, и как потом его жизнь сложилась — сталкерит до сих пор, или погиб, или попался и топчет теперь другую зону… Статистику по сталкерам вряд ли кто-нибудь ведет. Ну, разве что менты посчитали тех, кого поймали с хабаром и посадили… Если показать список Кащею, например, кого он сможет опознать по этим строчкам с паспортными данными? Да наверняка — никого. Вот в лицо мог бы еще кого-то опознать, да. Но в списке нет фотографий. А полными именами и фамилиями сталкеры сроду не представляются, разве что полные лохи, вроде Завхоза. Да и тот потом отвык. Вот если бы ко всем из списка найти фотки… Может, Пашка узнал бы кого-то? И рассказал, как у этого человека сложилась судьба в Зоне? Ох, но где же их взять, эти фотки?! В паспортной базе их не бывает.»

Генка вскинул руки за голову и потянулся на тахте.

«Нет, так жить нельзя…» — он уже не в первый раз об этом думал. — «Этак я до весны форму потеряю… Не-ет, надо что-то делать. А что? На лыжах бегать? Угу, еще и покупать эти самые лыжи. Пойти в платный спортзал и бегать там на тренажере? С одной стороны, хоть какая-никакая польза от этого будет, с другой — все-таки ее маловато. Специфика не та. Можно, конечно, ломануться в какую-нибудь группу рукопашного боя, сейчас таких — завались, бывшие спортсмены пытаются зарабатывать… Но, честно говоря, вреда может оказаться больше, чем пользы. Смотря что там за тренер… И опять-таки специфика не та. Лучше всего поискать или пейнтбольщиков, или страйкбольщиков. Хоть и игрушки у них, но игрушки более-менее приближенные к тому, что мне надо. А надо мне до весны не разучиться бегать, прятаться и стрелять… Да, пожалуй, с этого и начну. Даром что провинциальная глушь, но все-таки город-то не маленький; неужели не найдется хотя бы одного пейнтбольного клуба? Ладно. Решено. Ищем сначала этих, а если не найдутся — будем думать, как решать проблему другим способом.

А про список… Инге написать, что ли? Расспросить о житье-бытье, и как-нибудь вскользь спросить, не предлагал ли ей кто-то работу в Зоне… Или еще что-нибудь… Ведь как-то же она в этот список попала! С ней хоть можно по-свойски поговорить, благо, человечек давно знакомый, одноклассница… То есть нет, мы же не в одном классе, а в параллельных учились, как нас правильно называть-то?.. Стоп!»

Есть! Конечно! Генка с такой силой хлопнул ладонями по продавленному матрасу, что аж пыль полетела. Как же это он сразу не догадался?! Социальные сети! Конечно же! В базе достаточно информации, чтобы начать искать «бывших одноклассников и однокурсников»! Ёлы-палы, ларчик-то просто открывался! Генка от нахлынувших чувств кувыркнулся на тахте, жалобно заскрипевшей всеми пружинами. Найдем! Ну, не всех, конечно, но скольких-нибудь найдем!

В очередной визит Бена Роман терпеливо дожидался, пока гость выгрузит из сумки чтиво, яблоки и конфеты, и сам начнет разговор. Сегодня звонил Шепелев… Он сообщил, что необходимые формальности улажены, и в понедельник Вадим едет на тренировочную базу. Беседу с ним уже провели. Он согласился. Еще бы, а куда ему деваться?

«Теперь остается только дождаться, когда Бен мне об этом сообщит», — думал Роман. — «И постараться сделать вид, якобы я не в курсе».

— Ром, ты знаешь, я теперь долго не приду, — наконец-то собрался с духом Бен. — Неделю точно… Сейчас воскресенье. Так вот, теперь раньше следующего я не выберусь. Уезжаю. Неохота, но никак не отвертеться…

— А куда? — нарочито удивленно спросил Роман.

— В Подстепновку. На тренировочную базу, — вздохнул Бен.

— Ну и ну! Зачем? С какой радости?

«Хм, вроде, не переиграл. Вроде бы убедительно изобразил удивление.»

— Для дела нужно, — смешался Бен. — Шепелев просил пока не говорить, для какого…

Серьезный разговор между ним и Игорем Владимировичем состоялся вчера.

Его вызвали в офис. За громадным пустым столом напротив Бена расположились двое — Шепелев и какой-то незнакомый мужчина средних лет с невыразительным бесцветным лицом. Секретарша принесла чай и вазочку с конфетами; Бен с радостью уткнулся носом в чашку, только ради того, чтобы чем-нибудь отгородиться от пристального сверлящего взгляда незнакомца. А тот молчал; смотрел и молчал, предоставив инициативу Шепелеву.

Игорь Владимирович завел длинную обстоятельную речь о важном и ответственном поручении; но большая ее часть пролетала для Бена мимо; в голове застревали только отдельные скомканные обрывки. Когда речь зашла о секретности миссии, он согласно покивал в ответ — да, да, мол, все понимаю… Сам же до сих пор не понимал совершенно ничего.

— …Про катастрофу в районе Чернобыльской АЭС ты, конечно же, слышал?

Наконец-то прозвучало хоть что-то конкретное. Фраза вытащила Бена из ступора, в который он успел впасть, слушая шепелевские «растекания мыслью по древу».

— Которая в восемьдесят шестом году была? — тупо переспросил Бен.

— Нет, про вторую…

— Ну, читал маленько в интернете… А что?

— На территории зоны отчуждения находится крупный исследовательский центр. Конечно, все работники погибли; а результаты исследований так там и остались…

Бесцветный незнакомец, до того сидевший с равнодушным видом, поднялся и обошел вокруг стола, встал за плечом у Бена, придвинул к нему ноутбук с развернутой на экране картой.

— Примерно вот здесь, — бесцветный скользнул по карте курсором.

Бен вчитывался в названия. Реальность происходящего доходила до него не сразу.

Чушь какая-то… Нет, наверное, глупый розыгрыш. Сейчас напугают по самое «не могу», насладятся зрелищем его растерянной физиономии, а потом признаются, что пошутили…

Зона отчуждения. Та самая Зона, давно уже именуемая в печатных материалах с заглавной буквы. Имя собственное. Жуткое место, обросшее легендами и слухами. Мекка и земля обетованная для чокнутых любителей аномальщины. Самого Бена тоже краешком коснулось это помешательство — прошлой зимой он вместе с Коляном — полузнакомым парнем из клуба — потащился в гости к бывшему однокласснику Коляна, у которого, по слухам, был знакомый, который недавно вернулся из Зоны, и даже привез оттуда какую-то необычную красивую штуковинку. Одноклассника не застали — у того вдруг обнаружились срочные дела, зря протаскались по морозу на другой конец города; и встреча со сталкером, соответственно, тоже не состоялась. Бен тогда простудился и всерьез разобиделся на необязательного колькиного друга. Встречу пытались переназначить на другой раз, но через пару недель опять что-то помешало, потом опять, и в конце концов сталкер уехал из города, а Бен так и не увидел желанного артефакта… На том его попытки прикоснуться к Зоне и закончились.

Да, он иной раз слышал среди клубного народа разговоры на тему «поехать бы туда». Но услышав, крутил пальцем у виска, и перебирался к другой компании. Безалаберные фантазеры не вызывали у него ничего, кроме ехидной усмешки. Особенно Лавруша, который на первомайской вылазке пошел за дровами и умудрился заблудиться буквально в трех соснах — выбрел потом на соседнюю станцию электрички, километрах в четырех от лагеря. Зато потрепать языком на тему «как бы побывать в Зоне» — так он первый! У самого Бена даже и мысли подобной никогда в голову не закрадывалось. Потому, что если хотя бы сотая часть россказней про Зону правдива — такому, как он, нечего даже приближаться к периметру.

И вот — нате вам! Его хотят туда отправить. Не-ет, это наверняка розыгрыш. Тест психологический какой-нибудь. Смотрят на его реакцию во время сильного испуга…

Бен слегка встряхнулся. Да в общем-то, ненадолго он отвлекся. Все эти размышления и воспоминания промелькнули у него в голове за несколько секунд.

А Шепелев тем временем продолжал:

— …Материалы ценнейших разработок в области биотехнологий. И не только они, а масса других в смежных областях науки… Это стоит громадных, просто колоссальных денег, если суметь правильно распорядиться всеми этими материалами. К тому же, использование их на практике сулит пользу, не измеряемую деньгами — вполне вероятно, многие тяжелые заболевания можно будет излечивать…

Бен растерянным взглядом смотрел в густо-фиолетовое небо в промежутке между белыми жалюзи и думал, что лет пять-шесть назад он бы еще, пожалуй, поверил, что добрый дядя из могущественной Конторы хочет принести благо человечеству. А сейчас — извините, мальчик вырос! И в сказки больше не верит.

Что, розыгрыш до сих пор продолжается? А может, это не совсем розыгрыш, а что-то вроде деловой игры? Тактическая задача, для которой Бен должен найти правильное решение; гипотетическая ситуация, в которой надо выбрать верную линию поведения и способ действия?

«Подыграть им, что ли…»

— Игорь Владимирович, а почему вы думаете, что за эти годы никто не утащил оттуда материалы? — спросил Бен.

Шепелев подался вперед, опершись на руки, и пристально уставился на него:

— Желающие были… Но туда никто не смог и близко подойти. Потому что внутри здания работает на полную мощность источник пси-излучения.

Интересно-интересно… Сначала была сказочка про лекарства от тяжелых болезней, а теперь началась научная фантастика. Какой разговор о каких лекарствах вообще может идти, если в центре велись разработки пси-оружия? Иначе на кой шут и откуда там взялась бы эта установка?!

— Откуда там пси-излучение?! Вы же говорили, что центр занимался биотехнологиями…

— Вадим, я не знаю всех подробностей, я не биолог все-таки… Видимо, как-то использовали в процессе… Как, кто, почему включил установку — неизвестно. Можно предположить, что это сделал кто-то из работников центра, повредившийся рассудком после так называемого «выброса». Слышал об этом?

— Да, читал. Только я думал, что эти ужастики журналисты навыдумывали.

— К сожалению, это не выдумки. Люди действительно как минимум сходят с ума, если в момент выброса оказываются вне укрытия. А чаще всего вообще погибают…

— Ну хорошо, был выброс, все свихнулись… Кто-то излучатель включил. А я-то здесь при чем?!

Шепелев устало посмотрел на тупого мальчишку:

— Да при том, что ты сможешь туда пройти. Только ты. Сможешь. Пройти. Через. Излучение. Вадим, я тебя уже битый час подвожу к этой мысли… Надо добраться до пульта установки и выключить ее. Тогда внутрь смогут пройти и другие…

— А почему?! Почему вы думаете, что я пройду через излучение и не свихнусь? — упрямо гнул свое Бен, пока пропустив мимо ушей замечание насчет «других».

— Потому что ты это уже делал, — без обиняков припечатал Шепелев.

У Бена поплыло в голове. Слова Шепелева доносились словно сквозь пелену; он слушал, как собеседник напротив пересказывает ему детали того, о чем Вадим и сам уже догадывался… Да, его возили в закрытой машине в лабораторию на испытания. Да, он прошел их блестяще, хотя это не зависело ничуть от его стараний, а целиком — от природных особенностей.

— Лаборатория в Леспромхозе находится? — брякнул Бен. Играть в «незнайку» больше не было смысла.

— Хм, догадался… — покачал головой Шепелев.

Бен хотел было задать тривиальнейший вопрос «а как вы вообще меня нашли?», но еще до того, как он открыл рот, два и два сложились, и ответ вдруг пришел на ум сам. «Ромка, дружище… Он ведь пытался меня скрыть… Оградить от всего этого… А я, кретин, не понял, да еще и обиделся на его слова — тогда, в реанимации… И правда — дурак.»

Они не шутят. Это не розыгрыш и не гипотетическая ситуация, это всё всерьез. Они на самом деле хотят отправить его в Зону…

— Вы что… Я же не смогу, — голос Бена вдруг охрип, а в глазах заметалось отчаяние. — Вы не понимаете?! Вот засунете меня туда, а пользы все равно никакой не будет, потому что меня там сразу… Или в аномалию влечу, или тварь какая-нибудь сожрет. Там же на самом деле твари водятся? Или журналюги про это тоже врут?

— Не врут, — снова вступил в разговор бесцветный. — Немного приукрашивают, но в целом информация правдивая. Да, кстати, вот взгляни — кто на самом деле водится в Зоне.

Он достал из папки стопку цветных распечаток. Бен перевернул один лист, другой… Фотографии монстров. И живых, заснятых в естественной среде; и мертвых, с приложенными рядом линейками — чтоб смотрящий на фото мог составить представление о размерах этих уродливых созданий.

— Уже страшно, — честно признался Бен.

— Конечно, ты не один пройдешь всю дорогу… — «успокоил» его Шепелев. — От периметра и до приблизительной границы распространения излучения с тобой пойдут опытный проводник и несколько бойцов. За эту часть пути можешь не опасаться. Но дальше определенного расстояния, с которого твои спутники почувствуют влияние излучения, ты должен будешь пойти один.

— Должен… — с горечью протянул Бен. — Почему это я «должен»?!

— Разумеется, ты никому и ничего не должен, — встрял бесцветный. — Ты волен отказаться… Ты не в армии, и мы не имеем права тебе приказать. Хотя…

Он раскрыл кожаную папку и достал из нее лист желтоватой бумаги со штемпелями и печатью.

— Вообще-то повестка для тебя есть. Вот, — он показал Бену бумажку через стол.

Бен округлившимися глазами прочитал свои имя и фамилию.

— Могу прямо сейчас тебе отдать, — ровным голосом сказал бесцветный. — А могу обратно в папочку положить. Про свой «белый билет» хочешь мне напомнить? Ничего, еще раз пройдешь обследование в нашей ведомственной клинике, и я уверен, ни один диагноз не подтвердится. Так ведь?

До Бена постепенно стало доходило… А когда дошло — то его тряхнула дрожь.

— Вадим, нашей науке очень нужны те материалы, — продолжил Шепелев. — Мы будем пытаться добыть их снова и снова. Уже испробовано несколько способов защитить посланника от излучения. Делали разные модификации шлемов… К сожалению, они оказались малоэффективными — у наших ученых слишком мало данных. И совсем не было образца, с которого можно снять параметры невосприимчивости.

— Намекаете на то, что если я не соглашусь идти в Зону, то сделаете из меня подопытного кролика?

А ведь могут… Похитят, и с концами. И никто не найдет. И отец, сколько бы шуму не поднимал, против них ничего не сделает. Или вообще… Инсценируют гибель, и все. Например, якобы машина сбила. Все будут считать Бена покойником…

Шепелев молчал, а в его взгляде явно читалось: «Ну, ты же умный парень; вот видишь — сам все прекрасно понял».

— Вадим, как показывает мой немалый опыт — добровольное и взаимовыгодное сотрудничество намного эффективней принуждения. Поэтому я рассчитываю, что мы с тобой сможем договориться по-хорошему. Тем более что твоя работа будет хорошо оплачена. Согласись, лучше добровольно поработать и получить достойное вознаграждение, чем бесплатно выполнять приказ?

— Чтобы выполнить работу, надо уметь ее делать! А я не умею! — с отчаянием выпалил Бен.

— Так научишься! — обрадованно отозвался Шепелев. Видимо, воспринял реплику Бена как согласие. — У нас в запасе несколько месяцев. Зимой тебя никто в поход не отправит, незачем еще более повышать и без того высокий риск.

«Ага, только вы не о том печетесь, чтоб я задницу не отморозил», — подумал Бен. — «Просто бережете ценный экземпляр. А то один загнется в сугробе — другой такой же нескоро найдете».

— Можем прямо сейчас обсудить размеры вознаграждения, — Шепелев решил сделать широкий жест.

Бен под столом сжал кулаки, вцепившись ногтями в ладони. Страшно, черт побери… Не в Зону идти страшно; до Зоны еще — как до Китая ползком; а пока еще страшно даже выговорить, что он хочет больше всего за выполнение этой миссии. Сейчас как осадят его да ткнут повесткой в нос… Эх, была — не была, наглость — второе счастье!

Бен собрался с духом и выпалил:

— Квартиру! И чтоб совсем моя была, на меня записанная!

Наниматели переглянулись. На лице у Шепелева отразилось немалое удивление. А Бен решил немного понизить уровень своей наглости, пока еще его не щелкнули по носу, и добавил:

— Пусть не новую, пусть панельку или хрущевку, только чтоб моя была! Мне и однокомнатной за глаза хватит; ну, хотя бы комнату в изолированной… Чтоб я мог там жить, как мне нравится!

Шепелев помолчал. Обернувшись к собеседнику, вопросительно поднял брови. Тот в ответ ехидно усмехался, покачивая головой. Повисла тягучая пауза.

— Ну, а почему бы и нет? — наконец сказал Шепелев.

— Только чтоб все документы оформить до моего отъезда в Зону! — опять пошел в наступление Бен, сам удивляясь собственной наглости.

А то еще кинут, чего доброго… Пообещать-то что угодно можно! Но Шепелев, как ни странно, не выказал ни малейших признаков недовольства. Наоборот, согласно кивнул:

— Разумеется! Времени у нас достаточно, и вариант подходящий подберем, и документы оформим… До наступления тепла еще минимум пять месяцев. И мы их потратим с пользой… Ты поедешь на тренировочную базу оперотряда.

— А как же институт?

— Оформишь академический отпуск. Прямо завтра пойдешь и отнесешь заявление, я обо всем договорюсь, вопрос решим быстро.

— А что я скажу родителям?! Отец же меня сожрет, когда узнает, что я учебу бросил!

— Жить будешь на базе. В принципе, это не суровая необходимость, она находится не слишком далеко, на окраине города и туда ходит городской транспорт, но… Во-первых, никуда не таскаться — это ведь удобней? А во-вторых, неужели ты предпочтешь во время тренировок жить с родителями?! На базе есть общежитие, столовая… А родителям можешь сказать, например, что нашел работу и снял жилье… Причем во время тренировок будешь получать некую… хм… скажем так, стипендию. Или денежное довольствие, назови как нравится. Хотя деньги-то тебе особо и не понадобятся; быт на базе организован неплохо.

— И, конечно же, я не должен никому ничего говорить?

— Это — основной пункт нашего с тобой договора.

— И даже Светке?! Уж она-то в момент просечет, что никакого жилья я не снимал!

— А ей можешь сказать часть правды, — разрешил Шепелев. — Наверняка ведь она уже в курсе, кто тебя ангажировал на работу? Вот и скажи в самых общих чертах, что едешь на тренировочную базу. А зачем — ни-ни! Иначе не видать тебе квартиры, как своих ушей!

Бен вздохнул; да, поддели его на самый цепкий и надежный крючок… И теперь постоянно будут за леску подергивать, чтоб не забывал…

Когда он вышел от Шепелева, с неба посыпал густой-густой и уже по-зимнему сухой снег. Бен не сразу натянул шапку; какое-то время он стоял, подставляя хлопьям разгоряченное лицо. Черт побери, из него будут делать бойца… Вот чтобы вы чувствовали, если бы вам поднесли на блюдечке вашу заветную детскую мечту, но тут же толкнули на стул, скрутили за спиной руки и начали силой запихивать мечту внутрь?! «За маму, за папу!..» Она когда-то казалась очень вкусной… Да может, она и на самом деле вкусная, но если ее впихивают, как мерзопакостную кашу, то она такой и станет. А деваться некуда…

И такой же снег за много километров отсюда укрывал Зону. Крупные хлопья валились на прихваченную морозцем землю, укрывали от глаз аномалии и минные поля у периметра, логова тварей и неподобранные артефакты. Отправиться за ними по снегу вряд ли кто-нибудь решился бы… Заезжие искатели приключений и местные жители, кормящиеся с Зоны, тяжело вздыхали, глядя на очередной сюрприз природы. Морозная зима с постоянно лежащим снегом в этих местах тоже была той еще аномалией. Сталкеры втайне надеялись, что через пару дней над Зоной опять установится влажный теплый микроклимат, сугробы растают, можно будет немного переждать распутицу — и опять отправляться на поиски добычи… Они еще не знали, что неожиданный крепкий морозец замораживает жизнь в Зоне на долгих четыре с половиной месяца.

Паша Кащей, не обративший внимания на редкие снежинки, когда они еще только-только посыпались с неба, позже бросил случайный взгляд в окно и обомлел: поселок накрывала сплошная пелена снегопада. Сквозь круговерть хлопьев еле-еле было видно соседский забор. Паша накинул куртку и выскочил на крыльцо.

После возвращения в поселок прошло три недели; хромота уже почти прошла, а упадок сил как раз уже начал ощущаться, и назавтра Кащей собирался в Зону — уже снаряжение подготовил и рюкзак собрал. А тут снегопад… Как некстати! Скорее всего, завтра к обеду снег растает, но дорогу развезет и останется хлябь, ковылять по ней несколько затруднительно… Получится ли уйти завтра или придется денек обождать?

На крыльце его сразу обдал резкий порыв ветра, по-зимнему сухого и пронзительного. С размаху швырнул в лицо и за шиворот охапку колючих снежных хлопьев. Паша плотнее запахнул куртку. До чего же холодно! «А ведь не растает», — неприятно ёкнуло сердце. И от этой мысли внутри начал разрастаться неприятный холодок…

Над чернобыльским лесом валил снег.

— …Готовить меня будут для одного дела. Шепелев просил пока не говорить, для какого, — повторил Бен, пересчитывая взглядом кафельные плитки на больничном полу. Коричневая — желтая — две коричневых — опять желтая…

Разумеется, он не пересказывал Роману весь разговор. Он соблюдал условия навязанной ему игры. Бен пока еще не знал, насколько опасно их нарушать, и на всякий случай решил придерживаться правил.

— Значит, подписали тебя в Зону сходить, — вдруг без обиняков выдал Роман.

— А-а… Как ты догадался?! Или…

— Да знал я, — фыркнул Роман.

— А-а, понял… Это была проверка на болтливость, — Бен обиженно скривился.

— Ладно, не кисни! — вдруг отмахнулся Роман, сам себе удивляясь. Ведь никто за язык не тянул… — Какой смысл тайны разводить, если пойдем вместе?

— Вместе?!

У Бена округлились глаза. Эх, и простодушный же он, все эмоции на лице написаны, со вздохом подумал Роман.

— Ну да, я ведь там уже был. В группе сопровождения. Вполне логично, что пошлют человека, уже имеющего опыт…

Бен уставился на него восхищенными и округлившимися глазами:

— А куда именно вы там ходили?

— Куда нас посылали, туда мы и ходили, — жестко отбрил Роман.

«Рассказал бы я тебе, куда, зачем и как, и что мы там видели… Как утонул в земле Воронок, и как перекосило парализованного Андрюху, но я должен твой боевой дух поднимать, черт побери, как приказал Гордимыч…»

Бен виновато засопел — дошло, что полез с расспросами слишком далеко.

Несколько минут они сидели молча; пока Роман не спохватился, взглянув на часы:

— Смотри, уже без пятнадцати семь, сейчас гардероб закроют! Дуй давай, а то здесь ночевать придется! А про Зону потом поговорим; будет еще время… Ты мне напомни, я тебе кое-что интересное покажу! Оно у меня дома, в ноуте.

Бен торопливо распрощался, схватил сумку и припустил вниз по лестнице. Тем более что впереди еще маячил разговор с родителями — он оставил самое неприятное на самый последний момент.

А назавтра Вадим уже трясся в пригородном автобусе с набитой дорожной сумкой под ногами…

Ноябрь-декабрь 2010 г, Большая земля

Папаша Бена обожал один древний афоризм, известный в народе в разных вариантах, и часто повторял его сыну, то назидательно покачивая пальцем, то развалясь в кресле и сложивши ручки на круглом пузе: «Вадик, ты должен хорошенько усвоить, что мужчины делятся на две категории. Одни способны порвать медведю пасть голыми руками, а другие способны оплатить услуги мужчин из первой категории. Надеюсь, что ты все-таки умный мальчик, и сам сделаешь верный вывод — к какой категории лучше всего принадлежать».

Да, Вадим был где-то в чем-то неглупый мальчик. Хотя бы в том, что ему хватило ума не сообщать отцу о своем выводе, который был прямо противоположен отцовскому мнению.

Бен всегда, всю жизнь, сколько себя осознавал, мечтал принадлежать к первой половине мужчин из любимого папиного афоризма. Были ли тому виною супермены, герои звездных войн и всякие уничтожители нечисти, виденные в раннем детстве; или же причина его странных устремлений была в том, что в семье, как говориться, не без урода, и именно Бена угораздило родиться моральным уродом в своей семье… Во всяком случае, набраться такого из своего круга общения и получаемого воспитания Бен никак не мог. И брать пример для подражания ему было совершенно не с кого из окружающих.

В детстве он отчаянно гнался за своим идеалом. Если задирали сверстники — не бежал жаловаться родителям, а давал сдачи, дрался, насколько хватало сил, компенсируя средние физические способности яростным напором. Терпел родительские упреки в неумении договариваться и «решать конфликт другими способами» — в переводе с маминого языка это означало «наябедничать взрослым», а на эту подлость Вадим ни за что не желал соглашаться, потому что настоящие (в его семилетнем понимании) мужчины так не поступают. Когда он немного подрос, то попытался заниматься в секции рукопашного боя, но продержался всего месяц — ровно до момента внесения оплаты за тренировки. Родители банально отказались давать сыну деньги на «эту глупую и опасную блажь». Для нормального физического развития мальчику вполне подойдут лыжи, или плавание, или волейбол. А бьют друг другу морды пусть грубые тупые сынки мужичья, которым одна дорога — в ПТУ и в армию. Потом Бен нашел другую секцию — похуже, но зато бесплатную, и еще какое-то время успешно делал вид, что кидает мячик через сетку, но родительский контроль после прецедента стал строже и тщательнее, и обман очень скоро раскрылся. Бойкот родителям и демонстративная голодовка не помогли; одиннадцатилетнему пацану было не по зубам переупрямить отца или взять измором мать; Бен поплакал в подушку, повздыхал и отправился-таки кидать мячик. Потому что это давало хоть какую-то возможность не превратиться в папочкино подобие — колобок на ножках. Но сам себе он дал слово, что когда вырастет и начнет зарабатывать деньги, то уж тогда…

Прошло время, Бен вырос, и с годами постепенно осознал несколько неприятных вещей. И что по-настоящему крутым бойцом ему никогда не стать — потому, что начинать уже поздно… И что склад личности у него для бойца неподходящий… И вообще — что верховодят в жизни отнюдь не те, кто умеет заехать противнику пяткой в нос в прямом смысле слова… Скрипя зубами, он вынужден был внутренне — а это гораздо хуже, чем внешне, напоказ — признать, что отец прав. Надо быть мужчиной из второй категории его любимого афоризма. Не хочется, а надо. Но все-таки полностью наступить себе на горло и подчиниться Бен не захотел, и вместо проторенной и устланной соломкой дорожки на юридический пошел в институт связи, навешав отцу кучу лапши о перспективном бизнесе в области мобильников и интернета.

И насчет армии иллюзии у Бена растаяли после того, как он послушал рассказы старших братьев своих друзей — о том, как там «стоят на тумбочке», стирают «дедам» носки и разгружают вагоны. Теперь он был даже рад, что квочка-мамочка заранее обеспечила ему белый билет, таская сына по знакомым врачам и выискивая у него несуществующие болезни. К третьему курсу он уже почти успокоился во всех смыслах — как вдруг жизнь взяла его за шкирку и с маху ткнула носом в его детскую мечту.

Детская мечта сдохла в жутких корчах; и мало того — Бену теперь было ужасно стыдно признаваться даже самому себе (какое счастье, что он никогда никому вслух не говорил об этом!), что когда-то он хотел стал крутым бойцом.

Потому что даже несмотря на волейбольную секцию и прогулки с тридцатикилограммовым рюкзаком, на полосе препятствий он был «тюфяк» и «беременный таракан», а в тире — «криворукий мазила, косой на оба глаза».

Особенно усердствовал инструктор по стрельбе Иван Ильич, пожилой дядька со сморщенным, как сушеное яблоко, лицом и почти не потерявшей формы атлетической фигурой. Но главной его особенностью была луженая глотка. Он наверняка мог бы без «матюгальника» докричаться до самого дальнего конца полигона; а уж по гулкой коробке тира его баритон раскатывался громче выстрелов.

— …Ну куда ты стволом ведешь?! Ты хоть вообще смотришь, куда его наводишь?! Силуэт еле-еле по краешку задел. Руки-крюки?! Или глаза в разные стороны смотрят?! Теорию читал?

— Читал, — цедил сквозь зубы Бен.

— Ну-ка зацитируй, как надо целиться.

— Для прицеливания в горизонтальной плоскости надо совместить мушку с серединой прорези прицельной планки, и…

— Ну так совмещай! Совместил? Огонь!

«Калаш» выплюнул короткую очередь.

— Тьфу ты, опять в белый свет, как в копеечку, — Иван Ильич с раздражением оторвался от телескопической трубы.

В голове у Бена от грохота выстрелов трещало не хуже автомата. Зябкий сквознячок холодил взмокшую спину; а цевье и рукоятка скользили в потных ладонях, и казалось, что от отдачи «калаш» вот-вот вырвется из рук. Как Бен ни старался держать ствол направленным прямо в середину мишени, тот все время предательски отклонялся от верной линии. Больше всего ему хотелось бросить эту чертову непослушную железяку и выйти из провонявшего пороховой гарью тира на свежий воздух. Ну, или хотя бы заткнуть фонтан язвительности и недовольства над правым ухом.

— Перезарядил? Давай еще… Огонь!

От резко грянувшей очереди ствол подпрыгнул вверх. А сам Бен инстинктивно дернулся назад.

— Чего прыгаешь, как карась на сковородке?! Плавно спускай крючок, плавно! Ты не должен ждать выстрела. И не задерживай дыхание, не зажимайся.

— Да знаю я…

— А чего ж тогда не делаешь, если знаешь? Вон на ту мишень посмотри — стрелок кладет ровненько, кучно, не то что некоторые… Толку-то от твоего знания, если знаешь, а не делаешь!

— Иван Ильич, — не выдержал Бен, — давайте я вечером еще приду и один потренируюсь?

— Ишь ты, хитрый! Хочешь в спокойной обстановке пострелять? А ведь в бою у тебя ее не будет. Там тебе никто спокойно прицелиться не даст! Учись работать точно и правильно независимо от того, что творится вокруг.

— Иван Ильич, а скажите, правда ли, что обучение строится по принципу «от простого к сложному»? Так ведь? — Бен положил автомат и, обернувшись, невинным взором уставился на инструктора. — Я пока еще не научился самому простому — стрелять в спокойной обстановке, когда ничего не мешает. Давайте, я сначала этому поучусь, а? А потом уже добавим усложняющий фактор в виде шумовых эффектов.

Инструктор побагровел; потом набрал в грудь побольше воздуха и выдал:

— Ах ты, гаденыш, считай, повезло тебе, что ты не в погонах! Иначе сейчас пошел бы сортир драить…

— Зубной щеткой? — с еще более невинным взором уточнил Бен.

— Ты поговори еще, языкастый! Я те быстро язык укорочу! А ну принять положение «лежа»! Целься! — последнюю фразу инструктор рявкнул с такой громкостью, что у Бена заложило уши.

Он аккуратно положил автомат на служившие опорой мешки с песком и встал.

— Команды встать не было! Эй, ты куда?!

— В туалет, — бросил Бен через плечо. — Мне надо. Или прикажете прямо здесь лужу устроить?

— Чтоб одна нога здесь, другая там!

На самом деле Бен еле сдерживался, чтоб не швырнуть чем-нибудь в орущую рожу, прекрасно понимая, что после нескольких секунд торжества огребет большие неприятности. Да как бы еще морду ему не набил этот солдафон; кто его знает, какие распоряжения отдал Шепелев насчет обращения с «левым» стажером. Вообще-то с ним и так обращаются иначе, чем с другими, на построение не гоняют, например… Но все равно в настоящий момент Бена душила злоба. Ну почему, почему его не могут учить нормально? Почему они не дают ничего спокойно сделать, почему не могут подождать, пока у него что-то получится?! А от окриков и подстегиваний только хуже. Наоборот, все валится из рук. Он же не отказывается учиться, в самом деле… Даже наоборот, упражняться в стрельбе было интересно, Бен еще не перерос мальчишеской тяги к оружию, но сейчас он от души желал только одного: чтоб инструктор не орал над ухом и не дергал.

Светка примчалась в больницу, как только ей позвонил Бен и извиняющимся голосом сообщил о своем отъезде. Очень туманно обрисовал причину своего отсутствия и вовсе умолчал о месте, где он теперь обитает. Хотя и пообещал приехать в воскресенье — значит, это где-то не очень далеко… Но почему вдруг? Наконец до девушки дошло.

— Бен, пожалуйста, ответь только на один вопрос: твой отъезд туда как-то связан с Романом?

Если ответ будет утвердительный — значит, больших подробностей она от Бена не добьется, да еще и по телефону.

— Да, — коротко выдохнул в трубку Бен.

— Ладно, я поняла. Тогда… До воскресенья… Пока… — погрустневшая Светка сложила телефон.

И, еле-еле дождавшись времени посещений, помчалась в больницу.

— Куда и зачем вы забрали Вадима?! — выпалила она, едва влетев в палату.

Глаза девчонки горели яростью и метали молнии.

— Я понимаю — бесполезно требовать, чтоб вы от него отвязались, но хотя бы скажите — куда и зачем?!

— Неужели мы опять перешли на «вы»? — нарочито удивился Роман.

— Не увиливай! Ты прекрасно понимаешь, о ком я говорю! И я понимаю, что ты ничего не решаешь, твое дело — донести, а решают другие… Но неужели ты совсем ничего не знаешь?! Скажи мне — где он?

Роман шутливым жестом поднял ладони вверх:

— Спокойно, спокойно! Умерь свою яростную атаку… Никуда мы его не заперли, в лагерь не сослали, в лабораторную банку не засунули. Приедет к тебе в ближайшее воскресенье.

— Но зачем все это?! — девушка, до того готовая вцепиться в майку Романа и трясти его, как грушу, пока не вытрясет ответ, отступила на шаг назад.

— Мы предложили ему работу…

— От которой нельзя отказаться?! — не утерпев, выпалила Света.

— …Не перебивай! Да, отказываться от нее невыгодно. Тогда как выполнить — намного выгодней. Но для этой работы Вадиму нужно многому научиться… И теперь он учится. Вот этим он теперь занят и ради этого уехал. Но недалеко, еще раз повторяю; в воскресенье он свободен как муха в полете, и может съездить в город. А звонить тебе может хоть каждый день… Только не жди звонков раньше часов девяти вечера, да и сама раньше не звони — ему просто будет некогда, он или не услышит звонка, или не сможет ответить.

Светка сникла и устало присела на стул:

— Значит, это где-то недалеко, раз он может приехать в выходной…

— Да, это в пригороде. Жить Вадим будет там же — общага, столовка… Но очень не советую тебе самой туда мотаться — только зря время потеряешь, там закрытая территория, и тебя просто не впустят. Кстати, и его не вызовут.

— Это какой-то учебный центр?

— Ну-у-у… Можно и так сказать. Там есть общага для иногородних, домики для заезжего начальства и высоких гостей… Всякие соревнования и показухи там часто проводят. Так что не бойся, это не тюрьма ни разу!

Теперь девушка смотрела на него уже виновато — ну конечно, ворвалась, как фурия, набросилась на раненого, устроила истерику…

— Наберись терпенья, — с покровительственными нотками посоветовал ей Роман. — Скоро увидитесь. Только при встрече не задавай Бену вопросов «куда» и «зачем». Не заставляй его напрягаться и выдумывать ложь. Потому что говорить об этом правду — нельзя. Да и чревато боком. Понимаешь?

Девушка кивнула.

— Ну и замечательно! Успокойся и жди. Чем спокойней ты будешь при встрече — тем спокойнее будет и ему. Ага?

Когда гостья ушла, Роман грустно смотрел на закрывшуюся за ней дверь. Вот ведь везет дуракам! Какую подругу себе отхватил! Да любая из его, романовых, знакомых — вздумай он сейчас ей позвонить — сначала сверится со списком обязательных и важных дел, а уж потом назначит день визита в больницу. И сломя голову не помчится… Да не факт, что вообще согласится прийти!

На следующий день, явившись в назначенное время в тир, Вадим с удивлением обнаружил там нескольких оперативников, тренировавшихся со своим инструктором; естественно, Бена никто и близко не подпустил, не желая брать на себя ответственность. «А Иван Ильич заболел», — объяснили ему. — «Так что гуляй, парень.»

Вот новости! Озадаченный Бен не знал, чем занять вдруг свалившееся на него свободное время, да и по какому распорядку пойдут занятия завтра. На полосе препятствий он сегодня уже отбегал; честно говоря, здорово устал, и до вечернего кросса бегать совершенно не хотелось. Единственное, в чем он до сих пор не был последним — это кросс. Выносливость, наработанная за годы занятий в спортивной секции, не подводила; хоть какая-то польза оказалась от волейбола. Но вообще-то и на полосе препятствий Бен понемногу стал осваиваться… Правда, и с Равилем — инструктором, гонявшим народ по полосе, — позавчера тоже случилась неприятность. Свалился с острой болью в животе; «скорая» забрала его в больницу. По базе гуляли слухи про приступ аппендицита; но вчера другие инструктора перетирали между собой, что коллега слег с острым гастритом. Честно говоря, Бена это несколько удивило. Может, он вообще не обратил бы на этот случай никакого внимания, но именно в тот день у него было нехорошо на желудке — обед, обычно неплохой, в тот раз оказался неудобоваримым; после полосы препятствий Бена согнула резь; а инструктор гнал его на второй круг, да еще и покрикивал. Считал, что лентяй Бен притворяется… А теперь сам получил тем же концом по тому же месту?! Забавно, очень забавно… Погонять народ через заборы и под колючкой назавтра нашлось кому; Бена просто присоединили к другой группе, а вот с инструктором по стрельбе вопрос пока подвис.

Ну, так сейчас пойти в комнату и завалиться на койку, или вернуться в тир и заняться разборкой-сборкой учебного автомата? Учебный-то дадут без вопросов. Разбирать-собирать на скорость у Бена пока что плоховато получается, все равно не мешало бы потренироваться…

Занятый своими мыслями, он потихоньку брел мимо спортзала. И тут, в недобрый час, навстречу ему с крыльца сбежал незнакомый здоровяк средних лет, вроде не слишком громоздкий и не похожий на шкаф, но весь целиком состоящий из упруго перекатывающихся мускулов.

— Эй, ты чего тут болтаешься? — без всяких предисловий окликнул он Бена. Спрашивать «кто такой?» не стал; видимо, уже узнал некоего юнца-«вольнослушателя», которого с неясной целью определил на тренировки какой-то родственник-начальник.

— У меня индивидуальные занятия по стрельбе отменили. А кстати, вы не знаете, что случилось с Иваном Ильичем?

— Горло заболело, и температура высокая. Ангина, наверное…. В город, в больницу поехал.

— Значит, завтра его тоже не будет, — пробормотал себе под нос Бен.

— Ну, и что ты теперь делать собираешься? Так и будешь по базе мотаться, как вещество в проруби? Что у тебя там дальше по графику?

— Да ничего до вечернего кросса, — пожал плечами Бен. — Я сейчас как раз хотел позвонить, спросить, прикрепят ли меня к другому инструктору на время…

— Кому звонить? — в голосе здоровяка послышались подозрительные нотки.

— Вот, — Бен вытащил из кармана куртки помятую визитку, — мою подготовку курирует Вячеслав Андреевич, и по всем вопросам он велел обращаться лично к нему.

Вячеславом Андреевичем назвался тот самый «бесцветный» немногословный человек, присутствовавший вместе с Шепелевым при разговоре.

— Ну-ка, — здоровяк отобрал у Бена картонный прямоугольник и достал телефон. — Здравствуйте! Вячеслав Андреевич? Это говорит Парфенов Олег, да-да, инструктор с базы, по поводу вашего подопечного. Я хотел бы уточнить насчет его программы… Рукопашный бой предусмотрен? Ага… Да его «стрелок» заболел, болтается парень — не пришей кобыле хвост; может, мне пока его взять? Да, понял… Спасибо, до свидания.

— Пошли, — Парфенов кивнул в сторону спортзала. — Твой шеф сказал — «раз свободное время есть, то пусть занимается, ему не повредит».

«Да, в очередной раз попал…» — Бен подавленно втянул голову в плечи. А деваться некуда…

Его еще ни разу не гоняли на рукопашный бой — даже с индивидуальным инструктором, учитывая полную неподготовленность парня в этой сфере. То ли решили в первую очередь сделать упор на стрельбу; то ли решили, что Бену вообще не придется ни с кем сходиться врукопашную — а стало быть, незачем тратить силы и время. Как бы то ни было, а в зал он плелся ошарашенным и испуганным. За несколько дней тренировок обжигался уже столько раз, что теперь боязно было даже вообразить, каким беспомощным он окажется на ковре. Или на татами — что у них там в зале на полу?..

И насчет «не повредит» куратор ошибся. Очень намного ошибся… Парфенов, похоже, из своей природной вредности для демонстрации приемов выбрал его, абсолютно неумелого новичка. Со стороны это смотрелось, наверное, даже нелепо — щенок Бен в принципе не мог не то что причинить какой-то вред, а хотя бы задеть Парфенова кулаком или ногой. А тот легко, как куклу, швырял Бена на маты. К чему тут приемы? Он мог бы просто поднять пацана на вытянутой руке и встряхнуть за шиворот, чтоб надолго отбить охоту лезть с кулаками — если на минуточку представить, что вдруг Бену в реале пришла в голову блажь напасть на Парфенова… Бен молчал и терпел. Летел раз за разом на пыльные маты, шмякался об них то спиной, то носом. Вставал и снова по приказу бросался на инструктора, снова летел… Молча. Только, вися на заломленной за спину руке, не удержался и коротко вскрикнул, когда плечо пронзила острая боль. Тут уж и Парфенов почуял неладное. Выпустил. Наклонился: «Эй, с тобой все в порядке?» Бен валялся на матах и не сразу смог подняться. Наконец встал… «Быстро в медпункт!» — скомандовал инструктор. — «Может, тебя проводить?» Бен отрицательно помотал головой и побрел в раздевалку за курткой. Его душила бессильная злоба.

Оказалось — растяжение связок; «ничего страшного» — лениво и равнодушно успокоил врач. Бен с затянутым эластичным бинтом плечом вернулся в комнату. Сел на койку, прислонился спиной к стене… Хотелось рвать и крушить все вокруг, но он сидел неподвижно. Потому что все бесполезно. И дальше будет только хуже… Допустим, на неделю или даже две он избавлен от спортзала, тира и полосы, он может на это время даже уехать домой, заглушать обиду фильмами, играми и заливать пивом; а потом его опять припрут к стенке, и все продолжится… И домой ехать тоже бессмысленно. Ведь никакую свою комнату он не снимал, а появиться у родителей — лучше убейте сразу! Сожрут живьем, не дадут ни минуты покоя… К Светке? Честно говоря, появляться перед ней сейчас было стыдно. Конечно, можно не говорить всей правды, да только она все равно поймет своим женским чутьем, что Бен в растрепанных чувствах, и домыслит остальное… И домыслит даже хуже, чем есть на самом деле! «Нет, к Светке не поеду!» А Ромка, наверно, еще в больнице. Хоть к нему съездить, что ли… В прошлое воскресенье так и не смог. Сил не хватило. За неделю вымотался до того, что проспал полдня, как суслик. А потом уже поздно было ехать, потому что далеко…

Пустой желудок напомнил о себе бурчанием. Вот ведь кому хоть бы что; война — войной, а обеда требует по расписанию! Наверно, надо все-таки пойти в столовую. Вдруг неожиданно запиликал мобильник. Бен стиснул зубы: сейчас ка-ак с удовольствием хлобызнул бы его об стенку! Но на экранчике мигал номер с подписью «Роман». Ба! Ромка… Какими судьбами? Бен нажал кнопку ответа.

— Привет! — раздался из трубки вполне бодрый голос. — Ни от чего не отвлекаю?

— Неа…

— Ага, я ж помню, что на базе в это время обед, так и подумал, что от тренировки не оторву. Как успехи?

— Да ниче… — Бен не захотел вдаваться в подробности.

— А я уже дома.

— Здорово! А я ведь не смог приехать в прошлый выходной… Ты извини, так уж получилось.

— А, забей, — отмахнулся Ромка.

— Слушай, а можно, я сейчас к тебе приеду? — вдруг озарила его идея.

— Я не против, но… Ты хочешь сбежать с занятий? Тебе же влетит…

— А мне пока и не надо на тренировки, я травму получил, — голос Бена все-таки сорвался на сарказм.

— Травму?!

— Связки в плече растянул.

— А-а, понятно… Ну, ты доложись, прежде чем уходить. А так — давай, жду! Записывай адрес.

— Подожди, Ром, — Бен закрутил головой в поисках чего-нибудь пишущего. — А, ладно! Говори, я так запомню. На крайняк, еще раз перезвоню, когда к городу подъеду.

В столовую он все-таки решил заглянуть, даром что желание набивать желудок пропало совершенно. Но стоило прихватить в буфете хотя бы коржик и стакан чая, до города вообще и ромкиного дома в частности пилить еще долго. Бен в который раз пожалел, что питательные таблетки — всего лишь выдумка писателей-фантастов… На пол-пути до ворот его внимание привлекла суета возле спортзала.

У входа стояла служебная грузовая «Газель» с раскрытой задней дверцей, а здешний врач помогал взобраться туда Парфенову. Правая рука Парфенова была примотана к проволочной шине; он вперемежку охал и матюгался.

В первую минуту Бен удивился; во вторую поймал себя на злорадной мыслишке «так тебе и надо!». Но все-таки, что случилось-то? Он подошел к одному из топтавшихся на крыльце любопытных парней:

— А что тут произошло?

— Да Парфеныч с крыльца навернулся, — вполголоса пояснил тот. — Тут лестница-то — четыре ступеньки, он на нижней стоял и поскользнулся, что ли… Ка-ак шарахнется — и об верхнюю плечом! Док говорит, что перелом. И похоже, серьезный.

— В больницу едут?

— Ага…

Ну и ну! Второе совпадение за неделю… Или нет, третье! Болезнь Равиля тоже считаем. Но почему? Откуда столько явно неслучайных совпадений на единицу времени и пространства?! В голове у Бена скреблась смутная догадка, но… Да нет, ерунда. Голимая мистика. Так не бывает.

Парфенов смотрел на него из открытой дверцы. Как-то очень нехорошо смотрел… И Бен, намеревавшийся было обнаглеть и попросить шофера захватить и его до города, предпочел проскользнуть мимо. И вообще дождаться, когда «Газель» выедет за ворота, и только после этого топать к трассе — ловить попутку.

Часа полтора спустя Бен жал на кнопку звонка. Послышались шаги, грубый стальной щит на петлях, в народе именуемый «металлической дверью», тяжело отошел от косяка.

— Привет! Ты прям скоростной, — Ромка в спортивном костюме и шлепанцах посторонился, пропуская Бена в прихожую.

— Повезло с попуткой, — Бен протянул хозяину полторашку пива и помахал зажатыми в левой руке пакетиками чипсов.

— О! — обрадовался Роман. — Вот это дело! Давай, раздевайся и проходи.

На кухне Роман скрутил крышку с пивной бутылки, выставил на стол два бокала.

— Есть хочешь?

— Ага, — согласно кивнул Бен. Отсутствие нормального обеда чувствовалось.

— Скоро суп доварится, — Роман выкладывал в кастрюлю нарезанный картофель. — Давай пока хлебнем, то ли.

Он сел напротив, с удовольствием отхлебнул из вспенившейся белой шапкой кружки:

— Эх, и соскучился же я по нему! Бен, ты настоящий друг… А теперь давай рассказывай, что у тебя там на базе случилось.

Пиво было выпито, чипсы съедены, большая миска наваристого мясного супа опустошена. По телу разлилось приятное тепло, голову кружил хмель, и все неприятности теперь казались Бену не такими уж и страшными. Ромка на историю Бена отреагировал как-то непонятно; вроде бы на его лице отразились удивление и озадаченность, но тут же сменились равнодушной маской.

— Хм… Ну, ты знаешь, Парфеныч — он вообще мужик вредный… Если у него есть возможность над кем-то поглумиться — он ее не упустит. Я от него в свое время тоже немало получал…

Он уставился в окно, за которым уже сгустился чернильный ноябрьский вечер. Бен, проследив направление его взгляда, вдруг спохватился:

— Ой! Времени-то уже… Я ж сегодня на базу уже не уеду! Автобус до восьми ходит! Ром… Можно от тебя позвонить по городскому? У меня мобильник разрядился. Я сейчас поищу, у кого из наших можно на ночь зависнуть… Я бы к Светке лучше, но она в одной комнате с теткой обитает, к ним никак…

«Ага, пойдет к друзьям, языком своим направо-налево растреплет, где он сейчас обитает и чем занимается… Нетушки! Пусть уж лучше здесь, под присмотром!»

— Да оставайся, — равнодушно предложил Роман. — Не выгонять же тебя в ночь… Чего людей зря дергать, да еще куда-то кататься… Не стеснишь. Вон, диван есть, на нем ляжешь.

Бен разулыбался — проблема разрешилась сама собой. Честно говоря, ему ужасно не хотелось возвращаться на базу даже утром, и он обдумывал, к кому из приятелей можно было бы напроситься пожить на несколько дней. Нескольких он обзвонил еще по пути, к ним вписаться не удалось, а больше ни одного подходящего варианта не придумал. Конечно, здесь ему предлагают зависнуть только на одну сегодняшнюю ночь. Но ведь к завтрашнему вечеру можно будет придумать какое-нибудь убедительное вранье, нахально воспользоваться чужим гостеприимством, и еще на одну ночь зависнуть!

— Ой, спасибо! Ром, я… Давай я посуду помою, что ли? А завтра утром за хлебом сбегаю!

— Посуда — это хорошо, посуду помой… — согласился Роман. — А вообще, если хочешь, вон на ноуте можешь поиграть, только не по Сети, и на моих сэйвах не сохраняйся.

— Ром, да на фиг игру! — вдруг радостно встрепенулся Бен, вспомнив что-то важное. — Ты лучше покажи те материалы, про которые в больнице говорил!

Губы Романа растянулись в хитренькой улыбке:

— А-а, да! Сейчас… — он отыскал в ящике стола флэшку, выдернул из ноута сетевой кабель и только после этого воткнул ее в порт. — На всякий случай. Чтоб никакой хитромудрый хакер не утянул. Когда-то это было в сети, но теперь удалено и не должно опять там появиться! Ну, читай и смотри…

Вечером он не раз пожалел о том, что предоставил Бену свой ноут. Парень прилип к экрану, и на сегодня игра накрылась… Ромке осталось только развалиться на тахте и перещелкивать каналы телеящика. Изредка он поглядывал на уткнувшегося в экран и напряженно посапывающего Бена. Пусть-пусть… Эти Валохинские сочинения Бену сейчас только на пользу пойдут. Для разжигания азарта и поднятия боевого духа.

За прошедшее время материалы Валохина в прессе и в Интернете плодились и множились. Он отказался от тактики сотрудничества только с одним изданием, теперь его очерки о Зоне появлялись в совершенно разных газетах, по большей части «желтоватых» или откровенно «желтых». А что, хороший ход, отметил Роман. Именно такую прессу охотнее всего потребляют для развлечения. И, надо сказать, материалы были бойкие и цепляющие… Роман читал все публикации по мере их появления. И каждый раз задумывался… На первый взгляд, Валохин старался ради развлечения обывателей, но несколько однобоко и с хорошо просматриваемым подтекстом. Он не старался напугать опасностями, бытовыми неудобствами и жестокостью взаимоотношений. Наоборот, он живописал покорителей Зоны. И так, что всякий читатель вполне мог вообразить себя на месте героя очерка. И вместе с тем Валохин не врал, будто существовать в Зоне легко. Он четко давал понять читателю, что нужно знать и уметь, чтоб не завершить свой жизненный путь сразу по ту сторону периметра. И если ты этого не умеешь — то лучше не суйся. А если имеешь боевой опыт и навыки выживания — то почему бы тебе не прийти и не попробовать в реальности стать тем героем очерка, который ты перечитывал несколько раз?

Определенно, у серии материалов есть один заказчик, думал Роман. Но какие же интересные намерения у заказчика! Зачем ему, спрашивается, приманивать в Зону толпы авантюристов?

«Это совершенно не мое дело», — думал Роман, читая каждый новый опус Валохина. — «Раз начальство не приказывало, я не буду заниматься самодеятельностью. Но куда оно, черт побери, смотрит? И мы, и военные бьемся, как рыба об лед, пытаясь ограничить доступ в Зону, а кто-то нагло разворачивает в СМИ прямо-таки рекламную компанию «Почувствуй себя крутым». Прямо под нашим носом. И почему, спрашивается, до сих пор не прикрыли эту лавочку?»

Бен читал статьи. Да-а, по телеку такого не покажут и не скажут… Даже в «Территории непознанного»…

Подписи под статьями были разные. Но как уже пояснил ему Роман, в большинстве своем это разные псевдонимы одного человека — отчаянного внештатника из «Репортера», в Зоне более известного под кличкой Свирепый Ёжик. Попадались материалы и других авторов — кстати, они заметно отличались по стилю, — но Ёж старался больше всех.

И ведь что удивительно, он не пытался удивить читателей жуткими фактами или невероятными сенсациями, а просто рассказывал о Зоне; но рассказывал так, что даже у Бена, никогда не строившего планов насчет похода туда и не обольщавшегося по поводу своих возможностей, — даже и у него, что называется, «потекли слюнки».

Пока другие журналисты озадачивались вопросами, какие внешние структуры поддерживают сталкерские группировки внутри Зоны, из подвалов какого секретного НИИ расползаются по Зоне оравы снорков, и каким образом такая-то группировка получила партию экспериментальных бронекостюмов, Свирепый Ёжик рисовал картину, на которой крутые парни в крутых бронекостюмах лихо изничтожали злобных хищников, чтобы пробиться к невиданным артефактам и раскрытию страшных тайн; да даже и не это главное — они просто жили жизнью, достойной настоящего мужчины. И эту яркую жизнь невольно хотелось увидеть, пощупать, попробовать на вкус…

— Эх, блин, даже мне туда захотелось… Слышь, Ром? — Бен, наконец отвел от монитора уставшие глаза и оглянулся на Романа. — Тьфу ты!

Роман спал. Поверх одеяла, при работающем телевизоре. Бен со вздохом слез с кресла, выключил телевизор и верхний свет. Вопросы придется отложить до утра… Он хотел еще почитать, но в глаза словно песку насыпали. И отяжелевшая голова уже чуть не падала на клавиатуру. «Да, надо ложиться» — зевнул Бен и выключил ноут. Постелью для гостя заранее не озаботились ни хозяин, ни сам гость; Бен стащил с кресла пыльное затертое покрывало и завернулся в него на диване.

Гром грянул назавтра утром.

Когда на сковородке шкворчала яичница с колбасой, вдруг заверещал домашний телефон.

— Вадим у тебя?! — выпалил в трубку Шепелев, едва поздоровавшись.

— Да…

— Давно?!

— Вчера вечером приехал. А что, Игорь Владимирович, что-нибудь случилось?

Признаться, столь бурная реакция Шепелева Ромку немало озадачила.

— Он тебе что сказал?!

— Ну, что у него освобождение от тренировок из-за травмы… Сказал, что ему разрешили уехать с базы… Или он соврал? Он натворил там что-то?!

— Нет, но не в этом дело… Чем он сейчас занимается?

— В ванной зубы чистит.

— Значит, так. Сейчас пришлю за вами машину. Собирайтесь и быстро ко мне. Оба!

— А разве…

Трубка отозвалась короткими гудками. Роман озадаченно положил ее на место и бросился на кухню, откуда уже запахло горелым. И похоже, не только с кухни и не только в прямом смысле слова. Н-да, ну и дела…

Из ванной вышел Бен, с мокрыми растрепанными волосами и все еще ошалелым лицом. С таким же выражением лица он проснулся; и похоже, до сих пор проснулся еще не окончательно.

— Эх, и начитался я вчера! — завел Бен, усевшись на табуретку и придвинув к себе кружку кофе, — Такая жуть снилась! Как будто я в Зоне… То есть я во сне сижу в каком-то доме, вроде как деревенском, а за окном Зона видна. Монстры там бегают, а я на них через окошко смотрю. И пошевелиться не могу. Вроде не привязан, но ни рукой, ни ногой не могу двинуть. А потом подходит ко мне какой-то пожилой дядька, приносит какой-то прибор. Пластырем приклеивает мне к вискам проводки, на приборе ручки крутит и говорит: «Ну вот, дорогой, теперь тебя будут звать Бенито…» А я не понимаю ни хрена, что это значит и чего он хочет сделать, но стра-а-а-ашно!

Роман перебил беседу:

— Давай ешь скорее, и одевайся. Начальство желает нас видеть. Настолько желает, что сейчас лимузин за нами пришлют.

Ромке велено было ждать в приемной, а Бена вызвали «на ковер» первым.

Роман сидел в приемной с совершенно безразличным видом, небрежно закинув ногу на ногу. Увидев выходящего встрепанного и растерянного Бена, он вопросительно кивнул ему головой:

— Ну, и что там?

— Не знаю… Просили здесь подождать…

— Из-за чего Слава на тебя наехал? Такой ор стоял, что через дверь было слышно.

— Я и сам не понял, — поморщился Бен, плюхнулся на стул и устало прислонился затылком к стене.

— Он начал меня обвинять, что вроде бы из-за меня инструктора заболели. Как будто я их сглазил, что ли… Я понять не могу — он всерьез так думает, или просто чушь порол, на скандал провоцировал? — тупо глядя на противоположную стену, проговорил Бен.

— А что там потом случилось-то?

— Да ему резко поплохело. Задыхаться начал. Ром, ты не в курсе — он у вас не астматик?

— Не-ет… — протянул удивленный Роман. — Здоров, как бык, да еще и постоянно хихикает над теми, кто на погоду жалуется… Значит, говоришь, Вячеслав на тебя наорал, и вдруг начал задыхаться?!

— Ага… Ну, я подумал, что это он разволновался, и от волнения… Я слышал, что так бывает…

— Сроду за ним ничего подобного не водилось, — уверенно ответил Роман.

Озадаченный Бен нахмурился. А что, если на самом деле произошло то, в чем обвинял его Вячеслав? Конечно, Бен ничего такого не умел… Да и не верил во всякие сглазы, честно говоря.

Марина Николаевна, отведя Шепелева в угол кабинета, кивнула подбородком в сторону Вячеслава:

— Сомнений нет, это Вадим на него подействовал, — тихо сказала она.

Вячеслав, с трудом проталкивая туда-сюда воздух, медленно приходил в себя. Спазм понемногу отпускал; но язык все еще плохо слушался.

— Вы уверены?!

— Абсолютно. Жаль, вы не можете почувствовать сами… Вадим «зеркалит» негативное воздействие. Причем делает это неосознанно; сам не понимает, что происходит, и совершенно не умеет этим управлять. Это отражение идет против его воли, на физическом уровне. Своего рода рефлекс… Ну, для примера — когда врач ударяет молоточком по коленке, нога непроизвольно вскидывается вверх. Такое-то вы наверняка видели…

— Рефлекс… — недовольно повторил Шепелев. — Рефлекс — рефлексом, но что же нам теперь делать?!

Честно говоря, он не рассчитывал на подобное, затевая игру в «злых» и «добрых» инструкторов. И, наткнувшись на совершенно непредсказуемый результат, был весьма озадачен. Но Марина, похоже, расценила замешательство шефа иначе:

— Если верить его словам, то Вадим ни к кому не лез первым и не нарывался. Он всего лишь хотел, чтоб с ним не обращались чересчур грубо…

— Марина Николаевна, уважаемая, вы, кажется, не совсем представляете себе ситуацию. Он должен научиться воевать. И я должен Вадима подготовить. Других способов нет… Работа по созданию защитного шлема топчется на месте. Никаких шансов, что проблема будет решена к маю… В любом случае, даже если рассчитывать на это, нужно параллельно готовить бойца…

Шепелев тихо подошел к двери, приоткрыл ее и выглянул в щель. Парни послушно дожидались там. Бен, перепуганный и взвинченный, сидел на самом краешке стула, готовый в любой миг вскочить; а Ромка небрежно откинулся, вытянув ноги, и даже прикрыл глаза. Его острый нос торчал кверху, а на лице замерла расслабленная полуулыбка.

— Роман! Зайди ко мне, пожалуйста, — окликнул подчиненного Игорь Владимирович и вернулся к безопаснику: — Слава, ты как? Говорить в состоянии? Тогда объясни Роме, с чего весь сыр-бор разгорелся.

Вячеслав в очередной раз оттянул и без того уже распущенный до второй пуговицы узел галстука.

— Да Олег Парфенов, инструктор по рукопашке, бучу поднял… Он то ли запомнил мой номер, то ли визитку у Вадима отобрал. Вчера вызвонил меня, попросил приехать к нему в больницу. И начал чушь нести… Я и раньше знал, что у него имеются заскоки по поводу биоэнергетики, на почве увлечения восточными техниками. У них же там вся эта мутотень… — Вячеслав изобразил несколько невнятных пассов руками. — Но пока его увлечения делу не мешали, к нему и не цеплялись. А вчера Парфенов мне заявляет: мол, у юнца энергетика нехорошая, «черная», он своих инструкторов сглазил. И его самого, то есть Олега, он тоже вроде как сглазил, оттого Олег с крыльца навернулся и плечо сломал.

— Кстати, как его состояние? — спросил Шепелев.

— Плохо, — махнул рукой Вячеслав. — Серьезный перелом, со смещением. Операцию делать будут. Минимум два месяца в гипсе, потом еще невесть сколько на реабилитацию уйдет… Ну так вот, послушал я вчера его бред… Всерьез, конечно, не воспринял, но вспомнил, что еще за день до того от него услышал о заболевшем «стрелке»… И подумал: дай-ка проверю — как у Вадима обучение движется? Звоню ему — телефон выключен. Звоню на базу… Оказывается, отметился у дежурного, и куда-то свалил. А инструкторы, к кому его прикрепили, и в самом деле все болеют! Один с острым гастритом в больнице, другой — охрипший дома сидит, говорить совсем не может.

— Это Кравец, который по стрельбе?

— Да, Иван Ильич… И ему я тоже позвонил, дочь за него ответила. У него, оказывается, даже не ангина, а воспаление голосовых связок! То есть говорить, просто обычным тихим голосом, он сможет минимум через две недели!

— А какой толк от безголосого инструктора, — ввернул Шепелев.

— То есть, с Вадимом уже несколько дней никто не занимается! — продолжил Вячеслав. — Особенно со «стрелком» проблема. Никто на себя ответственность брать не стал, раз распоряжений не поступало.

Роман слушал гневные речи с равнодушно-скучающим видом. Нельзя сказать, что его совсем не заинтересовала история о живой ходячей аномалии, к тому же обитающей у него в квартире, но он за годы службы уже привык отгораживаться бесстрастной маской. А Марина, к счастью, вспомнила о своих важных делах и вежливо откланялась, как только Вячеславу немного полегчало. Тем лучше… Роману всегда становилось не по себе в ее присутствии. Пусть даже проблемы с тренировками Бена ему до лампочки…

— А раньше за Беневицким подобное наблюдалось? — вдруг спросил Шепелев.

— Не знаю, — развел руками Вячеслав, — мы не проверяли. И распоряжений не было, да и времени мало…

— Проверьте на всякий случай. Конечно, поздно после драки кулаками-то махать, но все-таки… Мне вдруг в голову пришло — а не мы ли сами разбудили его способность «зеркалить»? Испытаниями под установкой…

— А даже если и так, то что теперь? — не понял Вячеслав.

Шепелев встал и прошелся по кабинету, подошел к окну, с задумчивым видом потеребил пальцем жалюзи.

— Чтоб была возможность выбирать меньшее из двух зол, если возникнет необходимость выбора, — туманно пояснил он.

Вячеслав в ответ пожал плечами. Мало ли какие причуды у начальства… Наше дело — выполнять.

— Рома, а ты как себя чувствуешь? — спросил Шепелев.

— Честно говоря, еще не очень, — признался Роман. — Устаю быстро. И ребра еще не зажили.

Шепелева, судя по выражению его лица, ответ не обрадовал. Он хмурился и молчал.

— Когда ты сможешь вернуться к работе? — наконец спросил он.

— Намекаете на то, что я должен буду прямо сейчас заняться Вадимом? — скучным тоном поинтересовался Роман.

— Да, прямо сейчас. Дальше тянуть уже некуда. Бегать с ним по полосе препятствий тебя никто не заставляет, но погонять его в тире-то ты в состоянии? Ты хороший боец… Будешь учить его тому, что умеешь сам. Да и теперь, как сам видишь, именно тебе заниматься с ним целесообразнее. Тебя он с лестницы ронять не станет… В крайнем случае, риск, что это он все-таки это сделает, минимальный, — усмехнулся Шепелев. — Он тебя уже считает другом-приятелем. Вон, к тебе же рванул от злых инструкторов, не к кому-нибудь… Значит, и опасаться нечего. План занятий Слава тебе отдаст.

На лице Вячеслава отразилось нечто похожее на облегчение. Строптивый мальчишка успел надоесть ему хуже горькой редьки.

Роман пожал плечами и встал:

— Ладно. С вашего позволения, пойду собираться.

Бен в приемной вскочил на звук открывшейся двери. Проводил настороженным взглядом хмуро зыркнувшего на него безопасника, и шагнул к Роману.

— Ну, что?

— Да ничего, — с равнодушным видом пожал плечами тот. — Завтра едем на базу. Теперь я займусь твоим воспитанием.

По его тону, как всегда, невозможно было понять, шутит он или говорит серьезно.

— Чё, правда? — переспросил Бен с недоумевающим видом. — Чего это они вдруг тебя-то запрягли?!

— Правда, правда. Поехали. Сегодня еще дел полно. Сначала двигаем в гараж — мою тачку реанимировать. Небось, там аккумулятор сел…

На Марину, тихонько сидевшую в углу за дверью, напротив секретарского стола, он внимания не обратил. Ну, или сделал вид, что не обратил.

Когда парни ушли, Марина Николаевна, грузно переваливаясь с ноги на ногу, вошла в кабинет. Шепелев встретил ее вопросительным взглядом.

— Мальчишка был напуган, только и всего, — прокомментировала она. — Мне мало что удалось ощутить, в основном все забивал своим раздражением Вячеслав…

— Его мнение особой роли не играет. А какова реакция Романа?

Марина помедлила с ответом; сосредоточенно хмурила лоб, словно подбирая наиболее точные слова.

— С одной стороны, он был недоволен тем, что на него взвалили ученика. И это логично, зная его пониженную контактность. Но испуга или хотя бы опасения о том, что он как инструктор тоже может вызвать у Вадима раздражение, и получить так же, как получили другие инструктора — этого не было! И вот это уже нелогично. Спокойная уверенность в том, что он справится с работой, хотя делать ее не хочет, — вот так можно описать чувства Романа.

— Вы уверены?!

Марина кивнула. А Шепелев призадумался…

На базе Роман первым делом повел подопечного в тир. Выдал автомат и патроны, а сам надел наушники и уселся за тренерский стол.

— Стреляй по мишени. Без команды, в своем ритме, просто стреляй, как сможешь.

Бен выдохнул и нажал на спусковой крючок. Роман приник глазом к подзорной трубе: «Н-дааа… И это называется — минимум неделю его уже учили… Десятиклассник на уроке НВП клал бы выстрелы кучнее…»

— Придется все начинать с начала, — пробормотал он себе под нос.

— Ром, ты что-то сказал? — встрепенулся Бен, поворачиваясь в его сторону. — Ой… То есть… Как я теперь должен к тебе обращаться? «Товарищ инструктор», или что-то в этом роде?

— Не морочься, — отмахнулся Роман, — Не в погонах… Ну-ка встань. Убирай отсюда эти мешки и волоки вон ту тумбу, будешь пока из позиции «с колена» стрелять. А то мне ползать рядом с тобой лежа пока что затруднительно… Ребра, знаешь ли…

И пояснил в ответ на непонимающий взгляд Бена:

— Грудную клетку же вскрывали, чтоб внутри сосуды заштопать. У меня три, что ли, ребра надпилены… В этом-то есть и самая большая неприятность. Когда еще срастутся… Потому и ковыляю, как старый дед, не в каждую сторону еще согнешься-разогнешься… Ну, чего смотришь, тумбу тащи!

Когда необходимые приготовления были завершены, Роман сам сделал несколько выстрелов.

— Ниче, со скидкой на длительное отсутствие практики — вполне нормально, — подвел он итог.

— Да ладно тебе! Круто! — Бен разглядывал его мишень в подзорную трубу.

— Ты еще не видел, что значит — «круто»… Иди сюда и вставай за тумбу. Автомат бери. Так… Ну-ка покажи, как ты целишься. Нет, неправильно. Вот так наводи… Пли!

Грохот выстрелов.

— Опять наводку сбил, — укоризненно вздохнул Роман. — Эх, о чем ты только думаешь?..

Бен старался. Он совершенно честно старался, хотя получалось пока неважно. Монотонность быстро утомляла парня; Бен был, что называется, «живчиком», горячим и порывистым; энергия перла из него фонтаном. А там, где требовались сосредоточенность и терпение, Бен очень скоро начинал зевать, крутиться, пытался как-то разнообразить выполняемые действия — и в результате получал на выходе кучу ошибок.

— Стоп! — в какой-то момент Ромка взмахом руки остановил грохот выстрелов. — Устроим-ка разминку…

Он прошел в кабинку сбоку зала и пощелкал там переключателями. Загудели сервомоторы, тир наполнился визгом шарниров: несколько мишеней поехали от одной стены к другой, пересекаясь по пути. Доехали до стены — потом обратно…

— Стреляй по движущимся мишеням, — скомандовал Роман.

— Я и по неподвижной-то еще не попадаю! — Бен растерялся.

— Ничего, стреляй, как получится!

Видя, что парень так и стоит с опущенным стволом, Ромка подошел и взял у него автомат.

— Положение для стрельбы стоя тебе показывали? Вот… — и дал короткую очередь. Из проезжавшей мишени брызнули клочья картона. — Держи «калаш». Ремень на плечо, приклад упри вот так… Поехали!

И на всякий случай отошел Бену за спину.

Бен от души засадил очередь, словно пытался догнать ей убегающую мишень.

— Не увлекайся, не увлекайся! Короткими!

Парень вошел в азарт. И вскоре сам сообразил, что необязательно стоять на месте, а можно делать несколько шагов влево-вправо, примеряясь по скорости к мишени. И даже сумел несколько раз задеть угловатые картонные силуэты… Когда Роман остановил «аттракцион», Бен с раскрасневшимися щеками и блестящими глазами не против был потренироваться еще.

— Хватит на сегодня, — осадил его инструктор, глядя на часы. — Марш чистить оружие. Скоро уже группа идет на полосу препятствий, ты с ними. Сам понимаешь, я тебе там пока компанию не составлю.

Середина декабря 2010 г

Е-мэйл мелодично звенькнул — прилетело новое письмо. Однако от Фокса… Генка насторожился — как обычно, когда приходилось открывать сообщения от начальства или заказчиков.

«Чего это он? Материал я отослал позавчера. На следующий у меня еще пять дней. Хочет подвалить срочную работу? Только этого мне не хватало… Завтра, между прочим, воскресенье. И я собирался на полигон, у нас игра командная…»

Пейнтбольный клуб в городе все ж таки отыскался. Да и не только он: как и во многих крупных городах, здесь водились свои ролевики, а среди них имелся подвид «техногенщики». Они обходились куда более дешевым и сердитым вариантом, чем аренда специально оборудованного полигона и снаряжения: облюбовали на окраине города развалины заброшенного «долгостроя», а снаряжение у каждого имелось свое. С этой командой «играть в войну» было куда веселее и эффективнее, чем с избалованным офисным планктоном, собиравшимся в недешевом пейнтбольном клубе. Генка в глубине души хихикал и над теми, и над другими, и много раз воображал, как забавно было бы погонять их «по системе Ветрякова», но вовремя одергивал себя. В конце концов, перед ним же не стоит цель — ткнуть любителей выпендрежа носом в их собственную лужу. Перед ним цель — не потерять форму до весны… А ради этого надо наступить на глотку нездравому желанию посмеяться над откосившими от армии «крутыми наемниками», и терпимо относиться к их замашкам.

К тому же общение с этой компанией оказалось небесполезным. Однажды во время передышки и посиделок у костра, пока Генка в пол-уха слушал беззаботный треп, ему пришла в голову одна бредовая идейка. Его компаньоны по игре расфантазировались на тему: «А вот круто было бы поехать в Зону!». Ясное дело, никто из них всерьез не собирался туда, и каждый в глубине души понимал, чего стоят его «боевые навыки» воскресной беготни по заброшенной стройке; но в общем кругу и слегка под градусом парни строили из себя матерых вояк и громко понтовались друг перед другом. Увлеченно занимались этим не только зеленые юнцы — в компанию затесались двое бородатых дядек лет под сорок; вечные подростки в душе, однако придавленные уже кое-каким жизненным опытом; ветераны ролевого движения, так навсегда в нем и застрявшие… А Генка слушал-слушал, посмеивался про себя, и вдруг его кольнула догадка. Да так сильно, что Генка аж завозился на месте, словно от реального укола толстой иглой. Но проверять догадку имело смысл только после того, как у него будет в руках выборка: кто из двухсот тридцати четырех списочных лиц точно побывал в Зоне.

База постепенно заполнялась фотографиями. На текущий момент Генке удалось найти в социальных сетях около трети списка. И он не собирался останавливаться на достигнутом.

Генка щелкнул по мигающей «иконке» письма.

Нет, это не по поводу заказа… Хотя тоже про Зону… Фокс сообщал интересные вещи.

Оказывается, над Зоной отчуждения и в окрестностях установилась необычно холодная погода, прошли сильные снегопады. В первые дни после снегопадов народ надеялся, что скоро потеплеет, всё растает, и жизнь вернется на круги своя; но потепление так и не наступило. На настоящий момент вся Зона завалена снегом; покров глубиной семьдесят — сто сантиметров.

«Взрослому до середины бедра, а в низинах и по пояс будет», — прикинул Генка. — «Походи-ка теперь по Зоне…»

Естественно, обитать внутри периметра стало крайне трудно, и вся жизнь там замерла. Сталкеры расползлись по окрестным поселкам. Научные лагеря эвакуированы. Даже уголовники и наемники — и те из Зоны выбрались, невзирая на риск угодить за решетку. Оголодавшие монстры сперва частенько атаковали периметр, солдаты их отстреливали — а потом все затихло, и новых волн более не шло. Как будто бы и монстры впали в спячку. Обычно их численность резко увеличивалась после выбросов; но выбросы над Зоной идут по-прежнему, а численность тварей не увеличивается. Зона спит. И, похоже, спячка эта продлится до конца марта, до потепления, до весны.

На этом месте послания у Генки ёкнуло сердце. А как же Паша? Он обязательно уходил в Зону не реже, чем раз в месяц. Как же он сможет пережить зиму?..

До сих пор поводов для беспокойства у Генки не было. Примерно недели две или чуть больше назад в Интернет-газете появилось объявление с заранее оговоренным текстом; значит, Кащей благополучно выбрался из Зоны. И не забыл товарищам сообщить, как и договаривались. Ну и прекрасно; Генка прочитал пашино послание и успокоился. А оказывается, в окрестностях Зоны вон чего произошло… Природа выдала подлый и непредсказуемый кульбит.

«Черт побери, поехать бы к Пашке, может, я смог бы чем-нибудь ему помочь? Вдвоем можно было бы рискнуть и ломануться в Зону, а еще лучше — втроем, если бы Завхоз приехал… Сходили бы хоть неглубоко и ненадолго; нам же не артефакты искать, а просто побыть там… Или Пашке обязательно надо уйти подальше от периметра и прожить там несколько дней? Он же, зараза, ничего не рассказывал. Это уж я сам заметил и выводов наделал, а может быть, всё совсем не так? Съездить бы к Кащею, поговорить, разобраться… Да высовывать нос слишком опасно. Вот уверен — только стоит мне там появиться, как соседи тут же стукнут «куда следует». И ему не помогу, и сам за решетку…

Генка встряхнул головой. Снова уставился в экран и промотал полосу прокрутки ниже. Отвлекся, а ведь письмо-то еще не до конца дочитал.

Опять о работе. В связи с изменившимися обстоятельствами, писал далее Фокс, — надо понимать, с уснувшей до весны Зоной, — Генкины материалы теперь будут публиковаться реже и в меньшем количестве изданий.

Ну вот, «обрадовал»!

Хм… Но общий объем заказа остается прежним; сдавайте материалы по оговоренному графику, мы их просто немного придержим, уменьшим количество публикаций сейчас, а основную массу дадим ближе к концу зимы и весной, обещал Фокс.

«Ну ладно, коли так. А то я уж испугался было, что моя работенка накрылась медным тазом…»

А последняя часть письма оказалась просто бальзамом на душу.

«Геннадий, в интересующемся вами отделе сейчас происходят кадровые перестановки, меняется руководство, и с нового года кресло займет другой человек. Не факт, что он будет полностью в курсе дел или сможет уделять достаточно внимания нашим проблемам.»

Ого! Вот это да! А ведь неплохо, черт побери…

«Но это пока всего лишь предположение; точнее я узнаю и сообщу это вам позже. Если наши ожидания сбудутся, то у вас будет возможность навестить вашего прошлогоднего компаньона.»

Темнит Фокс, темнит и финтит, как будто нельзя просто написать — «тогда сможешь поехать к Пашке!»

А вот это уже здорово! Просто здорово, хотя на сей момент всё еще только вилами на воде написано.

Генка нетерпеливо заерзал на стуле. Он кое-что накопал и пополнил часть базы фотографиями, и у него уже давно зудело желание показать их Кащею. А вдруг он кого-нибудь узнает? И даже не кого-нибудь, а многих?

Значит, до Нового года, довольно потер ладони Генка. Что ж, будем ждать и надеяться!

Он вскочил из-за стола и закружился по тесной комнатушке. Радостное возбуждение требовало выхода; надо пойти прошвырнуться, что ли, хотя бы продуктов запасти, да и просто подвигаться. Садиться опять за работу прямо сейчас было невыносимо.

Уже от двери, натягивая шапку, он оглянулся на развернутое окно почты на экране ноутбука:

«А если Фокс своего «ободрямса» не даст — все равно к Пашке поеду!» — нахально подумал Генка.

Две недели спустя после начала занятий с Беном, Роман, вызванный для отчета, сидел за длинным столом в кабинете Шепелева.

…- Успехи налицо, — твердо заявил он в ответ на вопрос «Ну и как там твой подопечный?». — Да вот, сами взгляните, — он достал мобильник.

Когда фотографии были перекачаны на ноутбук, Роман развернул одно из изображений:

— Вот, я заснял мишень в тире после стрельбы, в первый день начала работы с Вадимом. Дырки — сами видите… Тут, здесь, там… Дай бог вообще мишень задевал! А вот — вчерашний снимок. После последней тренировки.

— Небо и земля… — протянул Шепелев.

— Хорошего снайпера из Вадима не получится — слишком нетерпелив, — продолжал Роман. — А вот штурмовик из него — в самый раз… Зря Кравец его столько времени мариновал однообразными занятиями. Надо было сразу сочетать статичные мишени с движущимися, чтоб парень не прокисал. Он как подвигается — так в азарт входит, и получается у него лучше, и опять же — практики больше. В Зоне его мишени неподвижно стоят не будут…

— А про твою самодеятельность я уже наслышан, — Шепелев прошелся по кабинету, заложив руки за спину. — На тренировки по тактике самовольно его отправил, хотя по плану Беневицкий сначала должен был научиться выполнять нормативы по стрельбе…

— На тактику его нужно было отправить с самого начала, — возразил Роман. — И не на такую тактику, где инструктор постепенно и методично учит его огибать углы и правильно открывать двери. Потому что это ужасно скучно… Как вы думаете, откуда у Вадима столь быстрые успехи? Ему интересно стало. Он же пацан еще, щенок лопоухий! Он же в детстве в войнушку не наигрался! Вы бы видели, какой у него азарт просыпается после беготни по полигону с пейнтбольным стволом в руках! Тем более что пока на него никто не орет, не шпыняет за ошибки… У него уже кое-что получается. Мышление тактическое у Вадима, кстати, неплохо работает, и реакция хорошая. Вообще-то нам очень крупно повезло, что достался парень без проблем со здоровьем, и с достаточной спортивной подготовкой. Он и на полосе препятствий отнюдь не последний, зря Равиль на него наезжал. Просто Вадим теряется в непривычной обстановке и оттого начинает делать ошибки. Надо дать ему спокойно освоится, и уж тогда поднимать планку требований.

Шепелев усмехнулся:

— Подумать только, какой Макаренко в тебе скрывался! А то все — мол, не буду учить, не умею…

— Выйду на пенсию — буду молодняк гонять, — в тон ему ответил Роман. — Ну, если доживу до нее, конечно. Игорь Владимирович… Есть еще два предложения по существу.

— Ну, слушаю…

— Первое — убрать из плана занятий Беневицкого рукопашный бой. Вообще. До сих пор я, так сказать, договаривался, выкручивался, менял что-то местами ради дополнительных занятий стрельбой, но Вячеслав то и дело звонит, напоминает, проверяет… Нового рукопашника дергает; а тот, соответственно, меня…

— Погоди-ка… Это что, твоя очередная самодеятельность?!

— Рукопашный бой Вадиму совсем не нужен, — Роман старался говорить твердо и убедительно. — В данном конкретном случае это бесполезная трата времени и сил. С кем он там врукопашную сойдется?! Любого из монстров надо гасить с расстояния, против их зубов и когтей ни один натасканный рукопашник не устоит, один-два удара лапой — и вырубится от болевого шока. А «шатуны» опасны только до тех пор, пока не расстреляли все патроны. Потом подходи к этим тормозам и вырубай прикладом по башке, безо всякого кун-фу.

Вадим только-только начал делать успехи в стрельбе, и в этом деле у него шансы есть, — продолжал Роман, видя, что Шепелев «держит паузу». Лучше уж ей воспользоваться, чтоб убедительнее изложить свои агрументы. — А вот настоящего волкодава, способного порвать противника голыми руками, из этого щенка никогда не вырастить. Образно говоря, порода не та. Если Вадима сейчас опять кинуть на татами, он получит очередную травму, значит — график стрелковой и тактической подготовки будет сорван; пока залечит травму — откатится назад, опять начинай с ним все по-новому… Ладно, в прошлый раз он отделался небольшим растяжением; а не дай бог в другой раз шею свернут?!

Шепелев слушал внимательно, не перебивая, но Роману показалось, что его речь что-то не очень убеждает начальство. Послушает и прикажет опять «придерживаться разработанного плана».

И Роман выложил сомневающемуся шефу, как козырь, последний довод:

— Беневицкий — одноразовый материал, а не элитный спецназовец. Его задача — дойти до выключателя. А потом ему уже никакое кун-фу не нужно будет. И какой смысл в лишних расходах на его подготовку?

Хм… Кажется, убедил.

— А второе предложение какое? — спросил Шепелев.

— С Вадимом пора начинать тренировки по зачистке здания.

— Ну и начинай, какие проблемы?!

— Во-первых, надо согласовать наши часы занятий с общим графиком. Потому что там все забито, а мы должны тренироваться отдельно, и главное — в темное время суток. Во-вторых, мне нужны помощники, которые будут изображать противников Вадима, но изображать несколько специфически…

Шепелев усмехнулся:

— На четвереньках бегать, что ли?!

Но Роман был совершенно серьезен:

— Кстати, хорошо бы… Нет, я имел в виду, что часть противников должна имитировать атаку монстра. Они же действуют не как разумные бойцы! Тварь не понимает, что в нее стреляют, она просто несется навстречу сломя башку, и бьет когтями. Я вот не уверен, что Вадим правильно отреагирует на такую психическую атаку, что он будет целенаправленно и хладнокровно стрелять, а не запаникует и броситься наутек. А с помощниками надо предварительно договориться, объяснить им, что от них требуется. Я же не могу попросить об этом кого угодно из бойцов или инструкторов; надо, чтоб указание к ним поступило сверху.

— Дельная идея, — с одобрением кивнул Шепелев. — В прошлый раз об этом как-то не задумались, Мальцев-то где угодно прошел бы как нож сквозь масло, а с этим зеленым пацаном — да, ты прав… С помощниками для вас я договорюсь. Сам-то как себя чувствуешь?

— Лучше, заметно лучше. Уже начинаю бегать помаленьку.

— Давай, — Шепелев отвернулся и уставился в окно, всем видом показывая, что разговор закончен. — Восстанавливайся. Чтоб к лету был в форме. Ладно, свободен…

Роман прошел через приемную, машинально поздоровавшись с тихонько сидевшей под дверью Мариной Николаевной. Так же машинально отметил — почему-то она опять здесь; как он ни приедет для отчета — так старая квашня тут как тут, под дверью… Но сейчас его мысли были куда более заняты другим.

Пойдут в Зону они, разумеется, не вдвоем — скорее всего, как в прошлый раз, их будет пятеро, включая проводника. Ладно, посмотрим. Интересно, кого на этот раз дадут в соратники…

С момента приезда Вадима на подстепновскую базу прошел уже месяц. За это время случился «налет» Беневицкого-старшего, успешно отбитый Романом. Папаша невесть как прорвался на территорию и устроил скандал, требуя вернуть сына, но, увидев Романовы «корочки», сразу же скис и выкатился обратно. И после этого больше не докучал звонками. Бен облегченно вздохнул — регулярная нервотрепка наконец-то прекратилась.

Материалы из Ромкиного архива чрезвычайно заинтересовали Бена; увиденное и прочитанное о Зоне порой просто не укладывалось в голове. Ему очень хотелось обсудить это с Романом, но поговорить было некогда. Да и где? В тире?! Ха, попробуйте сами! Бен как-то пробовал подкатывать к Ромке с накопившимися вопросами в оружейной комнате, в процессе чистки-смазки автоматов; но Роман как-то неопределенно помахал перед лицом ладонью, и этот жест можно было трактовать то ли как «не здесь и не сейчас», то ли как «давай закроем эту тему». И перевел разговор в куда более полезное русло — как правильно ухаживать за оружием в полевых условиях.

А Бен вынужденно пропадал то на тактическом полигоне, то на полосе препятствий, то в качалке спортзала. Спустя пару недель после приезда на базу Роман тоже стал в спортзал наведываться. Правда, старался делать это в одиночестве. Бен как-то застал его во время пробежки: десяток метров бегом, десяток — шагом, майка в темных пятнах пота, лоб в испарине.

— А ты не рановато ли начинаешь? — осторожно спросил Бен.

— Да не, ничего, пора уже, — был ответ.

— Хм…

— Не бери в голову, я знаю, что делаю. Да и не в первый раз, опыт есть…

Бен призадумался и отстал. Он честно пытался представить себя на месте человека, недавно перенесшего серьезное ранение — не получалось. Его невеликая спортивная карьера обошлась без травм и болезней, после которых пришлось бы долго восстанавливаться, а всякие мелкие простуды — не в счет. И помочь Ромке в этой ситуации он ничем не мог… Разве что не лезть к нему с разговорами в раздевалке, когда тот вваливался туда на трясущихся ногах, и стаскивал с себя прилипшую от пота майку.

А перед отбоем, после вечернего кросса как апогея всех дневных нагрузок, Бену было уже вообще ни до чего. Он в душевую и обратно-то еле-еле доползал. Сил хватало только на звонок Светке и короткий разговор о том, что все нормально…

Практически военный распорядок дня плюс непривычно большие нагрузки сделали свое дело — от накопившейся усталости на Бена навалился депрессняк.

Ранние декабрьские сумерки уже сгустились до синевы, когда Бен брел мимо полосы препятствий. Честно говоря, он халтурил, рискуя получить очередной нагоняй. Отпросился с тренировки по тактике под предлогом «кишки крутит». Но вместо того, чтоб в подтверждение своего вранья засесть в сортире, он пошел бродить по территории. В сортире хрен отсидишься в одиночестве… Тут же начнут за ручку дергать и в дверь стучать… А в комнату, того и гляди, ввалится сосед. А видеть никого не хотелось.

Однако на полосе препятствий его поджидал сюрприз. В тусклом желтом свете фонарей болтался на горизонтальной лестнице-«рукоходе» Роман. Тьфу ты, черт побери! Бен запоздало шарахнулся в темноту. Поздно… Ромка его заметил. Отцепился, тяжело брякнулся на утоптанный снег; встал, шумно сопя и отдыхиваясь.

— Эй, Бен! По… Постой… Ты чего здесь?

— С тренировки свалил, — с мрачной обреченностью признался тот.

— Устал? — с неожиданным сочувствием спросил Роман. — А я вот тут, пока никого нет… Чтоб у ребят под ногами не путаться. Ох, черт… Тяжело. Сейчас отдышусь маленько и попробую еще раз пройти.

— Тебе-то чего жилы рвать, — вдруг брякнул Бен. — Это из меня их выматывают, чтоб в ускоренные сроки превратить в супер-коммандос…

— Мне к маю надо обязательно восстановить форму и даже продвинуться чуть дальше. Мы ж с тобой в Зону вместе пойдем.

— Присматривать, значит, за мной, — Бен отвел глаза в сторону.

«Оп-па! Неужели до парня дошло, зачем меня к нему приставили?! Ну что ж… Будем выкручиваться. Не врать, но акцентировать внимание на части правды», — подумал Роман, а вслух сказал:

— Во-первых, защищать тебя. От монстров. И от людей — там кое-кто похуже монстров водится. Разумеется, я не один буду, с нами пойдут еще проводник и один или два бойца. Ты же наша самая большая ценность. Тебя надо целым и невредимым до места довести.

— Чтоб не сбежал по дороге…

— Да куда ты там побежишь, растудыть твою налево! — не выдержал Роман. — Даже не понимаешь, о чем говоришь… Там надо выбирать, куда ногу поставить! Чтоб просто шагнуть! Там опытные проводники по некоторым местам черепашьим шагом продвигаются, а особенно после выброса, когда все аномалии перетасовывает, как карточную колоду!

Чувствуя, что разговор затягивается, а мороз пробирает, Роман подхватил куртку и завернулся в нее.

— Намекаешь, что никуда я не денусь?

— Дурень ты… Как будто это для тебя одного так?! Да для всех остальных, для всей группы — тоже! Мы рискуем точно так же! Детекторы аномалий — фигня полная, чушь собачья! Одни аномалии показывают, другие — нет, а поблизости от третьих просто вырубаются. Вообще вся тонкая электроника там дохнет… Даже часы надо брать старомодные, механические, со стрелками! И те в некоторых местах дурить начинают…

— Как же проводники умудряются там ходить?!

— Да вот так, — пробурчал Роман. — Нащупывают дорогу своим чутьем и чужими ошибками.

— И что же это за ценность такая, за которой мы идем? — недовольно проскрипел Бен. Было похоже на то, что слова Ромки чем-то его задели.

— Я знаю не больше твоего, — пожал плечами тот. — Подразделение Шепелева в принципе занимается поисками и возвращением научных разработок, утерянных — как та, что осталась в Зоне, — или украденных… Но я — обычный опер, и мне много знать не полагается.

— Чтобы ученые не изобретали, у них всегда получается оружие… — выдал Бен чью-то глубокомысленную цитату, не иначе как из прессы почерпнутую. Или из интернета. — Мне вон Гордимыч тоже втирал — мол, лекарства там от тяжелых болезней, выращивание органов, конечностей… Только непонятно — какую болезнь они собирались лечить пси-излучением?!

— Даже если там оружие — это оружие для нас, — резко окоротил его Роман. — Чтоб к нам всякие добрые заокеанские дяди свои лапки не тянули. А они, кстати, к той лаборатории их тянут… Пронюхали и тянут. Уже есть кое-какие сведения… Кое-кто снимал с подстреленных «шатунов» некие странные шлемы… Значит, пытаются сварганить защиту и пройти внутрь. Ладно, сейчас поутихли — зима, сейчас даже мы там рискуем задницы отморозить, а уж нежные буржуины — тем более. А как снег сойдет и земля подсохнет — опять зашевелятся. Потому начальство нас и торопит…

Роман развернулся в пол-оборота к Бену, словно собираясь уходить, и небрежно бросил через плечо:

— Не буду я наверх стучать, что ты занятия прогуливаешь… Так что не мандражь. И вообще, зря ты думаешь, что у госбеза одна забота — лезть в чужую жизнь. Но имей в виду — только на этот раз не буду!

Бен вздохнул. С заметным облегчением. Вздохнул и улыбнулся.

— Ром… А здорово ты папашу отшил! Правда… Он так откатился, что теперь не скоро опять наедет. Спасибо… Не, правда, спасибо! Хотел еще в тот раз поблагодарить, да испугался, как дурак… Даром что ты меня защищал… А, кстати, я все думал — сказать отцу или не сказать, чем я тут занимаюсь и для чего меня готовят?

— Гордимыч уже имел с ним беседу. Просил тебе передать, что вопрос улажен. Папаша сюда больше не явится и на мозги тебе капать не будет.

— Ясно… А что все-таки Гордимыч отцу сказал?

— Да он не объяснял мне подробностей. Как он мне сказал — вот так же и я тебе…

Бен коротко усмехнулся:

— Небось, папаша притух! Он Конторы боится, даром что весь из себя крутой адвокат, и с ментами на короткой ноге! Страх перед вашей Конторой — это у нас, кажется, наследственное. Сколько себя помню, у нас в семье госбез ненавидели и боялись. Было из-за чего. Моим предкам, — деду, бабке, прадеду — они много крови попортили…

«Спасибо, я знаю», — подумал Роман, посмеиваясь про себя. — «Ну что, кажется, полоса непонимания осталась позади и взаимовыгодное сотрудничество возобновилось? Правда, получилось не так, как я планировал, но главное — получилось!»

— Ну-ка, еще раз пройду, — Роман скинул куртку. — Последний, и хватит на сегодня.

Он подпрыгнул и уцепился руками за перекладину.

Бен — следом. Покрепче ухватился левой рукой и выбросил вперед правую, цепляясь за следующую металлическую трубу и перенося тело вперед. И без того натруженные за день мышцы отозвались ноющей болью. «Эх-ма!» — крякнул Бен и рывками «пошел» вперед, нагоняя Ромку. До конца лестницы Роман добрался уже с трудом и с грохотом спрыгнул на снег. Следом брякнулся Бен — прямо под ноги.

А Ромка снова влез в куртку, застегнул «молнию».

— Пошли — небрежно бросил он. — Хватит на сегодня.

И зашагал к жилому корпусу.

— Первый пошел, третий прикрывает. Вперед! Не собирайтесь в кучу, вас видно! Первый, это тебе сказано! Второй пошел, четвертый — приготовься! Шестой, не торопись, не дергайся… — голос инструктора сквозь «матюгальник» раскатывался над тактическим полигоном — площадкой, заваленной бетонными скобами и штабелями плит, бревнами и стволами деревьев, кучами автомобильных покрышек и утыканной «стенами» полуразрушенных домов.

Бен был «шестым». Ромка — «четвертым». Сегодня он неожиданно, под удивленно-радостными взглядами Бена заменил одного из бойцов в группе «четных» на тактическом полигоне.

— Первый, не надо долго целиться, прикрывай группу! Второй прошел нормально, прикрывай четвертого. Так, четвертый — пошел!

По команде инструктора Роман осторожно выглянул из-за укрытия, нашел глазами следующую точку и, низко пригибаясь к земле, метнулся вперед. По краю бетонной плиты защелкали красящие шарики.

— Четвертый прошел нормально, шестой — пошел! Третий — попадание, выходи из боя.

Это Ромка «снял» противника из нечетной команды. Сразу, на ходу. И нырнул между двумя бетонными скобами. Выставил наружу ствол пневматического автомата и прижал огнем «первого». Тот высовывался из-за поваленного дерева и поливал огнем убежище Ромки, но ни сдвинуться с места, ни достать «четвертого» не мог. «А Ромка удобную позицию для себя отхватил», — отметил Бен, крутя головой по сторонам. — «С нее и «первого» можно достать, и «пятого», а вот с моей «пятого» даже не видно.» Сам он приткнулся за кучей автомобильных покрышек и теперь лихорадочно соображал — куда ему-то теперь бежать?

— Шестой прошел нормально, прикрывай второго.

«Второй» засел в разрушенной кирпичной будке. Выныривал из-за обломков стены, выпускал очередь и тут же нырял обратно. И попробуй-ка его оттуда выковыряй. Тут уж вопрос, у кого раньше кончатся терпение или заряды… Однако «первый» улучил момент, пока Ромка менял контейнер с шариками и сменил позицию — перебежал за штабель из бревен. Теперь «второй» был у него как на ладони.

— Пятый, продолжай огонь, твоему партнеру не дают пошевелиться, — зарокотал голос инструктора.

По ромкиному убежищу прощелкала еще одна очередь шариков, на этот раз сбоку.

— Шестой, где прикрытие? Не вижу огня! — подстегнул инструктор.

Бен выглянул из-за кучи покрышек, рискуя, что сейчас кто-нибудь влепит с десяток шариков прямо ему в лицо. Но ему повезло — он сразу заметил «пятого», который, маскируясь за штабелем бревен, поливал из автомата убежище Ромки. Ёлы-палы, «снимет» его, чего доброго… Бен вскинул автомат и всадил в «пятого» полконтейнера. Не попал ни разу — «пятый» мгновенно оценил степень опасности и, ловко извернувшись, свалился за нижнее толстое бревно.

— Шестой, куда лезешь?! Беня, мать твою, куда прешь? — рявкнул в мегафон инструктор.

Увлекшийся Бен полез выковыривать «пятого» из убежища. И естественно, получил очередь прямо в упор. И краем глаза заметил, что Ромка не упустил возможности поменять позицию — шустро шмыгнул к глубокой воронке с обрывистыми краями.

— Шестой убит, — объявил инструктор с явным раздражением. — Выходи с полигона.

Пристыженный Бен поплелся к границе тренировочной площадки. Бросил пейнтбольный ствол на скамейку, а сам присел на корточки рядом — сидеть на промерзшем дереве не тянуло. Там уже топтался «убитый» Ромкой третий, вскоре к ним присоединился и второй. Потом первый. А боевые действия на полигоне все еще продолжались. У Бена уже начала подмерзать взмокшая спина, когда наконец пятый срезал очередью последнего противника. Ромка продул ему, но, в общем-то, продержался практически дольше всех.

— Все свободны! — объявил инструктор. — Фадеев, подойди ко мне. Беневицкий — подожди, я позову.

— Видал, что твой пацан творит?! — возмущенно бросил Роману инструктор, едва тот поднялся в будку. — Ты заметил, что он делает? Тебя прикрывает, а на других наплевать! На второго положил с прибором, был бы еще кто в команде — и на него бы тоже…

— Сергеич, ты не кипятись, — примирительным тоном попросил Роман. — Честно говоря, я сам вам немного спутал карты. Команды уже сработались, а я влез…

— Рома, вот не надо, пожалуйста! Ты — профи, ты вон до конца продержался, и — я уверен — проиграл Володьке только потому, что еще в форму не вошел. И чего ты выгораживаешь своего олуха?!

— Сергеич, ну, ты успокойся… Это же хорошо, что он хотя бы меня прикрывает! Хуже было бы, если бы вообще только о своей шкуре заботился… А разбор полетов ты ему не устраивай. Я сам устрою. Я сам разберусь, почему он не счел нужным прикрывать «второго»…

«Не хватало, чтоб еще и с Сергеичем какая-нибудь напасть приключилась. Нет, пусть уж лучше он Бена не задевает… И так в какой-то мере рискует, когда орет на него на тренировках!» Роман, не тратя времени на очередные препирательства, начал спускаться по лестнице вниз, туда, где ожидал разноса пристыженный Бен.

— Ну, и как ты это объяснишь? — Роман не стал пояснять, что именно. И так понятно. Бен потупился еще больше:

— Да че-то я лажанулся, Ром… Увлекся…

— Чем увлекся?! — с удивлением переспросил тот.

Бен отвернулся и пнул ногой смерзшийся ком снега, скатившийся с бруствера на расчищенную тропинку.

— Да понимаешь, я попытался представить, что мы на самом деле уже в Зоне, — неохотно выдавил парень. — Ну, чтоб бой казался реальней, и чтоб действовать как в реальном… И увлекся. Переклинило меня. Я же «второго» совсем не знаю, ну, и довоображался, что он не в нашей команде, а совсем чужой. Так, сбоку припека… Ну, и забыл, что его тоже надо прикрывать…

Роман, не выдержав, прыснул.

— Всыпать бы тебе нарядов десять за такой подход, да тут нарядов не предусмотрено…

Январь 2011 г. Большая Земля — окрестности Зоны Отчуждения

Незаметно подкатился к концу декабрь; народ радостно разбежался под домашние елки, за исключением невезучих дежурных; но и те, судя по всему, скучать не собирались. Бен несколько дней бродил в тяжких раздумьях: Светка звала его в не слишком приятную ему компанию, но других вариантов не было — ей больше никуда не удалось напроситься; а тащить Бена к своей тетке она не стала хотя бы из чувства сострадания к парню. Родителям Бен уже отзвонился и пообещал обязательно прийти первого числа, но сидеть с ними в новогоднюю ночь — нет уж, увольте! Да, похоже, придется торчать со Светкой в той дурацкой компании, и только ради того, чтоб не остаться на базе — ему совершенно не улыбалось жрать водку с малознакомыми людьми.

И вдруг Роман предложил встречать новый год у себя дома. «Только одно условие: с твоей подружки — подружка для меня. А то ты будешь со Светкой, а я — третий-лишний, что ли? Найдется у нее среди знакомых свободная девчонка? К тому же, пусть приедут пораньше и стряпней вместе займутся…» Бен обрадовался и кинулся звонить Светке.

«А он, похоже, так и не просек, что я его приглашаю только ради того, чтоб побольше держать под присмотром», — думал Роман. — «Хотя… Может быть, нашествие молодежи — это не так уж и плохо? Все-таки разнообразие…» Среди семейных сослуживцев он всегда чувствовал себя лишним; спутницы для похода в гости, пусть даже на одну ночь, в этот раз не намечалось — еще с прошлой осени растерял все контакты… «Так что пусть будет молодежь», — думал он, выстаивая в супермаркете фантастическую очередь в кассу. — «Будем надеяться на светкин вкус, и на то, что ее подружка не окажется совсем уж уродиной.»

На четвертый день нового года Генка побежал к железнодорожным кассам. Страна все еще заедала водку салатом оливье; полусонные похмельные и злые работники кое-как выползали на свои трудовые посты и понемногу раскачивались; и вскоре холодный поезд, свистя сквозняками, уже нес Генку в окрестности Предзонья.

Необычно сильный для здешних мест мороз по-прежнему сковывал поселок. Снег под ногами пел, как скрипка; шарф заиндевел от дыхания. Генка торопливой рысцой бежал по пустынной улице, стараясь хоть немного разогреть движением застывшие ноги. Никого, даже собаки попрятались. Наверно, сердобольные хозяева впустили своих дворовых питомцев хотя бы в сени.

Двор Кащея встретил гостя тишиной — в отличие от соседей, Павел не держал собак. Если хозяин надолго застрянет в Зоне, или, чего доброго, вовсе сгинет там, куда деваться псу? Идти побираться по чужим дворам? Там своих нахлебников — не прокормить…

— Эй, хозяин дома? — Генка застучал костяшками по двери. Ответа не последовало, из комнаты никто не вышел. Но в окнах желтел свет. Значит, все-таки дома… Генка дернул дверь — открыто. Протопал через сени, впуская следом за собой клубы морозного воздуха. Еще раз на всякий случай постучал во внутреннюю дверь.

— Входите, открыто, — проскрипел изнутри приглушенный голос.

— Здорово, хозяин! Вам гостей надо?! — бодренько начал Генка, вваливаясь в комнату, и осекся.

Кащей с трудом поднялся из-за стола ему навстречу. За пару месяцев, прошедших со времени генкиного отъезда, он усох чуть ли не вдвое. Голый череп желтел, как старый бильярдный шар, из-под свитера выпирали костлявые плечи, а нос еще больше заострился, и теперь торчал, как крючковатый клюв хищной птицы.

— Ну, здравствуй, Ёж…

— Паш, ты это… Действительно болеешь, что ли? — устыдившись своей неуместной веселости, пробормотал Генка.

Честно говоря, он хоть и слышал много раз, от разных людей о серьезной болезни Кащея — но не верил сталкерским сплетням. Считал, что все эти слухи распускают пашкины недоброжелатели.

Но теперь, видя желтовато-землистый, нездоровый цвет лица хозяина, уже никаких сомнений у Генки не оставалось. Хоть и недоброжелатели, да не врали, оказывается…

— Клади вещички, присаживайся, — Кащей кивнул на диванчик напротив. — Замерз, небось? Чай будешь? Или лучше чего покрепче?

Сам хозяин приткнулся в уголке, между стенкой в выцветших обоях и исцарапанным боком шкафа, в кресле с протертой обивкой. Генка отнес пуховик в угол, на вешалку, засунул на верхнюю полку шапку с шарфом. И только сейчас сообразил, что топчется по полу прямо в ботинках, оставляя повсюду грязноватые лужицы подтаявшего снега.

— Не разувайся, не надо, — остановил его Кащей, заметив, как гость наклонился было к обуви. — У меня сто лет не мыто. Мне уже сил не хватает, а у соседки своих забот… Жрачку приносит — и ладно.

Генка сел напротив на диванчик. Втянул воздух и принюхался к запахам старого деревенского дома. Пыль, дрова, залежалая отсыревшая одежда и острый холодок из сеней… А ведь погрустнел дом с прошлой осени. Погрустнел и затих.

Перед Кащеем на столе были разложены засаленные игральные карты.

— Вот, пасьянсами развлекаюсь, — пояснил тот, заметив генкин взгляд. И тут же хихикнул: — Да только ни один не сходится.

Наверно, это должно было прозвучать колюче и ядовито. А получилось — натужно и беспомощно.

— Я пойду, чайник поставлю, — Генка вскочил и решительно направился на кухню. Надо было чем-то заняться. Да и согреться не помешало бы.

— А «чего покрепче» и закусь в сенях возьми. Там холодильник старый, выключенный… Чего зря деньги за электричество транжирить, в такой-то мороз, — скрипнул ему вслед Кащей.

Когда немудрящая закусь и выпивка были расставлены на столе, он вяло пригубил налитую рюмку, закусывать и вовсе не стал. Генка тоже отхлебнул из своей чисто ради приличия; хоть и замерз с дороги, но пока лучше оставить голову ясной. Расслабляться начнем попозже, когда с делами разберемся. Он отправил в рот ломтик колбасы, не торопясь прожевал.

Ну, и с чего же лучше начать? О своем самочувствии Пашка, судя по всему, говорить не настроен. Вон, уже ушел в сторону от ответа. Его еще раскручивать надо… Да, придется начинать с базы, хотя это и будет выглядеть несколько эгоистично.

— Паш, помнишь, я ноутбук нашел в кабинете завода? — Генка наконец-то решил приступить к делу.

— Ну, помню.

— А знаешь, что в нем оказалось? — он забросил пробную наживку.

Паша в ответ вяло пожал плечами.

— База данных, — после многозначительной паузы выдал Генка. — То есть список из двухсот с хвостиком фамилий.

— И что? — Кащей по-прежнему был вял и безучастен.

— А вот слушай, что! — Генка выкопал из сумки ноут и воодрузил на стол. Подсоединил «мышь», откинул крышку-экран. — Слушай и смотри.

— Погоди, сейчас загрузится, и покажу… — он вбил пароль, и после этого развернул ноутбук экраном к Кащею. Не то чтоб он не доверял Паше, но привычка въелась уже до подкорки. Потом обогнул стол, ногой подтащил к себе табуретку и уселся рядом.

— Вот, значит, этот список…

После того, как Генка изложил кое-какие свои домыслы и выводы, Кащей неожиданно оживился. Правда, саму малость.

— Хе-хе, забавно, забавно… Значит, думаешь, все эти люди из списка как-то связаны с Зоной?

Он дернул лысой головой, нервно сглотнул. Генка смерил его взглядом.

«Непонятно как-то. То ли действительно услышал впервые и заинтересовался, то ли давным-давно знал, а теперь старательно прикидывается несведующим… Ладно, теперь переходим к следующей части Мерлезонского балета», — подумал Генка.

— Паш, я тебя хочу кое о чем попросить, — начал он.

— Чтоб я раскрыл тебе страшную тайну Зоны?

— Чего? — опешил Генка.

— Того! — едко хихикнул Кащей. — Таким тоном начал… Пафосу-то убавь! А потом спрашивай…

Хохма, которая раньше показалась бы язвительной, на этот раз вышла натянутой и невеселой. И повисла в воздухе — ничуть не сокращая дистанцию между ними, а наоборот — увеличивая ее еще больше.

Генка открыл другой файл — тоже базу данных, но с фотографиями.

— Паша, глянь, пожалуйста, вот на эти лица, и постарайся вспомнить — не встречал ли ты этих людей в Зоне?

Кащей неуверенно взялся за «мышь»; а Генка шустро вернулся на прежнее место, уселся напротив, и уперся подбородком в сложенные ладони. Он внимательно следил, как с каждым щелчком «мыши» и каждой новой открывшейся фотографией лицо Кащея становится все более и более озадаченным.

— А с чего ты взял, что они могут быть в Зоне? — наконец проскрипел Кащей.

— Ну, кое-что я нашел на ментовских сайтах, в разделе «Всероссийский розыск». Тут и криминальные элементы есть, и пропавшие без вести. Предположительно эти люди могут находиться в Зоне отчуждения… То есть, я выбрал из раздела о розыске всех, кого по милицейским версиям, следует искать среди сталкеров. И сравнил с базой из ноута. Естественно, по анкетным данным. Ну, и область пересечения — сорок три человека, прикинь! Потом, я подумал — а может, еще больше списочного народу в Зону ушло, просто менты про них не знают? А сталкеры знают. И ты, например, знаешь. И мог бы опознать их по фоткам. В списке из ноута фоток не было. Я их фотопортреты нарыл в социальных сетях. Вот, нашел на две трети списка примерно… Ну, ты узнал кого-нибудь?

— Узнал. Подойди сюда, показывать буду.

Генка снова навис над плечом Кащея.

— Вот этот погиб. И этот тоже, точно знаю. Вот про этого вроде болтали, что погиб, но я его мертвым не видел. Вот этот был жив, когда мы с ним последний раз пересекались. И этот — жив. Вот этого ни разу не видел. И этого. И этого. А вот этот — пропал без вести. Ушел к Припяти и не вернулся, никаких известий о нем нет…

— Погоди, Паша, — остановил его Генка, — лучше нам эту часть базы рассортировать. Живых — отдельно, мертвых — отдельно, пропавших без вести тоже — короче, всех по разным папкам. И сделать пометку на тех, кто точно ушел к Припяти. Сейчас я тебе покажу, как это делается…

— И много их там? — безо всякого энтузиазма поинтересовался Кащей.

— Сто пятьдесят с хвостиком… Но с небольшим таким хвостиком!

— Ёж, да ты чего, сдурел?! Это сколько я должен сидеть и в экран пялиться?!

— Па-аша… Ну, пожалуйста! Кого еще, кроме тебя, я могу попросить разобрать данные о сталкерах?! А мне надо, очень надо!

— Зачем? — недобро буркнул Кащей. — Опять сенсацию ищешь?

— Да какую, на хрен, сенсацию, — огрызнулся Генка. — Я понять хочу, что это за список, и почему в нем есть я! Куда меня за глаза записали?! На ком «без меня меня женили»?! Потому я и попросил тебя посмотреть фотки — чтоб ты точно сказал, в Зоне эти люди, или нет!

Кащей, тихо ругаясь сквозь зубы, натужно возил «мышку» по столешнице.

— Ты про еще одну папочку забыл, — процедил он. — С названием «не встречал». Или «незнакомые». Не могу же я всю Зону знать в лицо! Да сядь ты, поешь пока, что ли… Это же дело долгое…

Когда «долгое дело» наконец завершилось, все перебранные Кащеем фотографии разместились по четырем папкам. Самой маленькой оказалась подборка в папке «знакомые и живые». Как ни жаль, но больше всего народу попало в папку «незнакомые». «Мертвых» и «Пропавших без вести» набралось примерно поровну — двадцать два человека в одной, и двадцать пять — в другой. Кстати, Генка оказался прав в своих догадках — Паша опознал многих из тех, кто числился в базе, но не был объявлен в розыск. Что ж, теперь можно брать списки живых, мертвых и пропавших сталкеров, и проверять еще одну версию. Но это не сейчас, это подождет…

Кащей потер ладонями уставшие глаза.

— Паш, а ты ничего не слышал — ну, вдруг случайно, — где народ без вести пропадает? Ну, может, про кого-то точно известно, куда он пошел и откуда не вернулся…

— Точно? Точно этого никто не знает, а то не называли бы «пропажей без вести»! А болтают все одно и то же — «ушел в Припять». Все ведь к Монолиту лезут, как мухи на… на нетонущее вещество…

— Почему же все? — возразил Генка. — Не все. Ты вон не полез, Завхоз не полез, бывший его старшой — тоже… Или Батя все-таки потом ломанулся в Припять? Я про него больше не слышал…

— Монолит — это что-то вроде цели, к которой должен стремиться каждый настоящий сталкер, — совершенно серьезным тоном заметил Паша, поддевая с тарелки ломтик колбасы. — Если ты хочешь, чтоб тебя считали настоящим сталкером, а не мешочником, то ты должен хотеть пойти к Монолиту. Или хотя бы регулярно вслух мечтать о том, чтоб до него дойти. Вот так. Поэтому много народу об этом болтает, а еще больше народу туда ломится.

Он замолчал, делая вид, что очень занят пережевыванием колбасы. А Генка навалился грудью на стол, уперся подбородком в сложенные перед собой руки, и пристально смотрел на собеседника, словно выжидая подходящий момент для очередного вопроса.

— Паш, а вот ты сам, лично, встречал хоть одного человека, кто вернулся бы оттуда? — спросил Генка после долгой паузы. — Не «знакомый моего знакомого», а чтоб он сидел перед тобой вот так же, как я сейчас, и говорил бы «Да, я был у Монолита…» Хотя… — Ёж невпопад дернул кистью, — могут ведь и соврать…

— Врать об этом считалось плохой приметой. Поэтому никто и никогда об этом не врал, — вдруг резко отрубил Кащей. — Об этом тебе любой сталкер скажет… И я, и любой из нас, если бы услышали чьи-то слова «я видел Монолит», то точно знали бы, что человек реально там был. Но я ни разу таких слов ни от кого не слышал. И поэтому… Поэтому я и думаю, что оттуда никто не возвращается.

— А ты сам… — Генка замялся, подыскивая подходящие слова, — никогда вслух не мечтал о походе к Монолиту?

Паша спокойно пожал плечами:

— Нет. А зачем? Понтоваться перед кем-то мне неинтересно. Да и плевал я на их мнение, честно говоря. Хотят — пусть считают рвачом и мешочником. А реально идти к Монолиту вовсе не собирался. Гнилое это дело. Насквозь гнилое. Все эти байки про исполнение желаний — пустой треп… Мне для моего желания «искры жизни» вполне бы хватило.

Генка молчал. Теперь любое лишнее слово может все испортить. А Кащей, и без того мрачный, вдруг насупился еще больше:

— «Искра» — это реальная вещь, ее люди находили, в руках держали. И я сам, лично, с этими людьми говорил! Потому и искал ее… — с трудом выдавил он вялым и бесцветным голосом. — Да чего уж говорить, теперь-то бесполезно…

— Паш, значит, это правда?.. — тихо спросил Генка.

Он проглотил последнюю часть фразы: «…то, что болтают о твоей болезни», но оба и так поняли, о чем идет речь.

— Да. И Зона тут не виновата. Она мне наоборот силы давала. Это началось еще до Зоны. Я, собственно, потому туда и пошел… Сначала тоже, как дурак, верил байкам про Монолит, а потом… Потом — как отрубило. Вдруг понял, что чушь все это. И забил… Начал «искру жизни» искать. Да не успел. А тут вон еще природа какой фортель выкинула… Первый раз за пять лет здесь такая зима.

Кащей перевел взгляд на темное окно, за которым снаружи на подоконнике синела в сумерках подушка снега. Потом взял рюмку, отставленную в сторону в начале разговора, и одним махом опрокинул ее в рот. Крякнул и впился зубами в соленый огурец:

— Ладно, хватит болтать! Пей. Ну-ка, наливай еще, и давай за встречу.

Но Генка тронул было рюмку и поставил обратно:

— Кащей, ну… Ну, давай вместе в Зону смотаемся?! Конечно, поведешь ты, но я все понесу, помогу, если что…

Тот отмахнулся:

— Геныч, не ерунди! Ты думаешь, я не пробовал?! Я в первый раз ломанулся сразу после снегопада. Тогда снегу насыпало по колено примерно… Вроде не слишком глубоко, а ходить по нему тоже не фонтан, пока до периметра дойдешь — уже из сил выбьешься. Туда я, кстати, дошел. И уперся. Минное поле-то все занесло! А вслепую не рискнул. Чутье-чутьем, а у меня там заметочки свои были — куда можно ногу ставить, а куда не нужно. Опять же, мое чутье гораздо лучше срабатывает на аномалии, чем на мины… Короче, не рискнул. Постоял да поковылял обратно… Поискал еще немного — может, прорывы периметра найдутся… Не нашел.

Потом, через несколько дней, еще снегу подвалило… Потом как-то раз хоп — слышу, стрельба! Да много… И пулеметы, и гранатомет сколько раз жахал… Зверье на периметр ломилось. А сразу-то туда лезть нельзя — или на вояк, или на тварей недобитых наткнешься. Наутро ломанулся. Не поверишь — всю ночь молился, чтоб периметр не успели заделать! Ну, вроде повезло — дыра меня дожидалась. Я скорей внутрь… А снегу-то уже вот досюда! — Кащей чиркнул ладонью по середине бедра. — Лыжи у соседа выпросил, а толку-то… По снежной целине на них ковылять — тоже тяжело. К тому же маневренности никакой. Попробуй-ка обогни на них аномалию! Несколько верст кое-как прополз с черепашьей скоростью, из сил выбился… Смотрю — день кончается, еще час-другой, и темнеть начнет, а я даже ничуть и не придвинулся к тем местам, где сохранились какие-то постройки, чтоб ночь переждать. Опять же — периметр зверье прорвало в очень хреновом месте, там чуть глубже в Зону — и «ржавый волос» попадается… А попробуй-ка ты в противогазе при минус десяти! Опять же, комбеза на мне не было. Обычная зимняя одежда, поверх нее комбез не налезает. То есть, если газ какой попрет или пыль радиоактивная — то получается, что зря так далеко за погибелью таскался. Можно было бы ее спокойно дома подождать! Короче, дохлый это номер… — Кащей махнул рукой и потянулся за бутылкой.

— Завтра вместе туда пойдем, — коротко бросил Генка, чувствуя, как разрастается внутри онемелая безнадежность. Не дать ей вырасти… Не дать… — Вторые лыжи у того соседа есть?

— Нету, — буркнул Паша. — Сказано тебе, не ерунди!

— Значит, у другого соседа спрошу. Хоть у кого-нибудь, да отыщутся. Доволоку. Заночуем там, я дров нарублю. Если понадобится — останемся на двое, трое суток…

— Ну, ты замахнулся! На трое! Да ты там за одни-то околеешь!

— Не околеем! — вскинулся Генка. — И бродить по Зоне нам не надо. Доведешь нас до какого-нибудь целого строения, там встанем и разведем огонь. Зимнюю одежду поверх комбезов натянем. Если потом выкинуть придется — хрен с ней! Противогазы… Это проблема, конечно…

Паша только отмахнулся:

— Размечтался… Да ты еще до завтра обожди; кто его знает, что завтра-то будет…

Напиваться Генке совсем не хотелось. Он влил в себя всего две рюмки, и то только ради того, чтобы отпустило напряжение, чтоб ослабла внутри взведенная пружина, не дающая сидеть спокойно на месте, и настойчиво требующая немедленно куда-то бежать, что-то немедленно делать. Всю ночь он ворочался на продавленном диване. Сначала долго не мог уснуть; чертыхнувшись, затащил к себе на пузо ноутбук и начал сочинять письмо; когда глаза устали от режущего света экрана, захлопнул крышку и снова попытался задремать. Немного забылся, но ближе к утру опять проснулся — теперь от головной боли. С чего бы это вдруг, выпил-то всего-ничего? И старые раны тоже начали ныть. Погода меняется, что ли? Должно быть, намного и резко меняется; обычно на небольшие колебания атмосферного давления его тело так сильно не реагировало. Он покопался в сумке, выудил из внутреннего кармана хрусткий блистер с обезболивающими таблетками, — обычный запас для дальних поездок, — слопал одну и снова завернулся в одеяло. Одуревший от недосыпа и плохо соображающий тяжелой головой, Генка даже и не подумал выглянуть в окно и посмотреть на небо. Да может, и хорошо. Иначе он вряд ли бы уснул. А так наконец-то забылся, успокоенный мыслью о том, что таблетка скоро подействует. Надо же хоть немного отдохнуть, иначе как он утром потащится в Зону, да еще и Пашу потащит?

Проспал он долго; Кащей его не будил, тихонько встал сам и побрел на кухню… Генка проснулся от запаха пригорелой гречки и влажного пара от кипящего чайника. Бросил взгляд в окно и ошалел: снаружи крутилась сплошная белая круговерть. Он сел на постели. Помотал головой и протер сонные глаза. Тело кое-как проснулось, а мозги еще не подключились и никак не желали осознавать, что же такое творится.

А за окном мела метель. Настолько густая, что соседский забор на противоположной стороне улицы было видно с трудом. Дорогу, еще вчера укатанную и утоптанную до блеска, теперь накрыла пышная белая перина.

Генка, еще не до конца соображая, что делает, напялил штаны и свитер, и, грохоча незашнурованными ботинками, выскочил на улицу.

Его окатило мелкой ледяной крупой, холодное крошево залепило глаза и посыпалось за шиворот; а он полез по снежной целине — с двора Пашиного дома на дорогу, словно не веря, что там — все то же самое. Остановился по колено в снегу и замер. Машинально провел по лицу ладонью, стряхнул налипшие крупинки, и тут же лоб и щеки облепило снова. Он оглянулся — в обе стороны не видно ни зги, метель такая, что редкий водитель рискнул бы выехать в эту погоду даже по самой крайней необходимости. Все понятно… Как говорится, понятно даже Ежу. Поход в Зону не состоится.

Генка стоял и как-то отстраненно думал, чего бы ему такого сделать — со всей силы врезать ногой в столбик забора, или с яростью топтать снег, или адресовать небу десятиэтажный матерный загиб… И пока не решил, то стоял неподвижно, понемногу превращаясь в снеговика.

— Геныч, не дури, пошли в дом, — раздался сзади тихий скрипучий голос, и Кащей взял его за плечи — как-то нерешительно и осторожно, совсем не так, как он обычно это делал. — Пошли, простудишься же…

— Кто нами играет… Кто нами играет, через колено его… — бормотал Генка, глядя куда-то в другой конец теряющейся в белой круговерти улицы.

— Пойдем.

Генка вздрогнул. Да что же это происходит, если Паша стал такой вот, сам на себя не похожий… Он медленно повернулся и побрел к дому, черпая снег ботинками.

В комнате Кащей подтолкнул его к печке и молча сунул Генке полотенце.

— Паш, нет, ты видел, что происходит? — надрывно выдохнул Генка, растирая по лицу растекающиеся остатки ледяных кристалликов. — Это же… Это… Ну, короче, ты понял. Неспроста все это. Но… Ничего, я подожду. Не может же эта метель длится вечно. У них же снега не хватит! — крикнул он, глядя куда-то в потолок. Словно тот, кто сыпал на Зону снег, сидел там.

— Ёж, успокойся… Да успокойся же…

Оба замолчали. Еж, чуть повернув голову, смотрел куда-то вбок, на обшарпанный пол. Мимо пашиного серого свитера, старого и затасканного. Обоим теперь было ясно, что в Зону их не пустят. Кто? А хрен его знает, кто. Но ясно же, что метель эта неспроста, и что снега у «них» хватит — хватит настолько, насколько упрямый журналист будет упорствовать и не пока не поймет, что переписать сценарий ему не по силам…

— Ёж, уезжай, — тихо попросил Кащей. — Для нас обоих это лучше будет. Как только метель стихнет — так и уезжай.

Новогодние каникулы для служивых надолго не затягивались. Да и Роман сам понимал, что безделье для его подопечного — губительная отрава, и уже назавтра под конец дня, когда начали сгущаться сумерки, привел Бена в дальнюю часть полигона, где возвышалось четырехэтажное здание разной степени достроенности. С одной стороны — только ребра опор и перекрытий, кое-где перегороженные стенами, стальные прутья и полосы, ограждающие открытые края этажных плит. С другой — вполне себе завершенная постройка, только рамы без стекол. Еще одна площадка для тактических занятий… Привел и вручил Бену прибор ночного видения.

— Вот здесь, — Ромка указал на здание, — теперь будет твое основное место тренировок. Конечно, тир все равно остается, и командная тактика, но это — главное. Пошли наверх.

— Так не видно же ничего!

— Надевай прибор. Вот так он включается…

— Блин, да в нем тоже ничего не видно! — возмущенный Бен хотел было сорвать со своей головы неудобную штуковину, но Роман решительно остановил его руку.

— Привыкай… Тебе надо учиться смотреть и ориентироваться в нем. Там, куда ты пойдешь, с вероятностью девяносто девять процентов будет темно. Потому что три этажа — подземные. Аварийное освещение вряд ли работает, все-таки пять лет прошло…

— Ой, что, правда?! — ужаснулся Бен. Мысль о темном подземелье заставила его передернуться.

— А фонарик на лбу сделает тебя потрясающей мишенью. Так что привыкай. Это еще очень хороший ноктовизор, в других видно намного хуже…

Они поднимались по лестнице в достроенной части здания. Бен опасливо придерживался за перила, чтоб в случае чего не скатиться кубарем вниз — смотреть сквозь ПНВ было неудобно. Роман шел сзади, и умудрялся светить себе под ноги фонариком так, что Бену не доставалось ни пятнышка света. Когда они поднялись на четвертый этаж, Бен с удивлением увидел коридор со стенами, обшитыми толстым тёсом.

— А это еще для чего? — Бен покрутил головой по сторонам.

— Чтоб пули не рикошетили от стен, а застревали в дереве, — Роман указал на дыры в досках. — Конечно, общая схема расположения не соответствует лаборатории, но когда ты научишься общим принципам зачистки здания, то незнакомая планировка преградой не станет… Поскольку в «Вымпел» тебе предстоит спускаться в подземелье, то твои тренировки в основном будут построены на движении по этажам сверху вниз. Там, где мы стоим — типа первый этаж. Надземный. Пошли, покажу, где начинается спуск на первый подземный.

Они двинулись по коридору. Бен, расслабившись, шагал позади — во-первых, он уже немного приспособился к необычному освещению вокруг, во-вторых, Ромку и так было видно хорошо, даже через ноктовизор. Вдруг из одного дверного проема вывернулась откуда-то сбоку и стремительно шагнула Бену навстречу темная фигура. От неожиданности Бен матюгнулся и отскочил вбок, чуть не ударившись о фанерную стену. Ромка остановился, и с беззвучным смехом посветил фонариком на вышедшего человека.

— Михаил?! Ты, что ли?! — Бен узнал дежурного по базе и перевел дух. — Выскочил, как черт из табакерки… Ф-фух…

— Это тебе небольшой наглядный пример, — усмехнулся Ромка. — Предварительная подготовка, так сказать. На тренировке изо всех проходов и из-за углов на тебя будут выскакивать наши ребята. Чтоб ты не шарахался с матюгами в сторону, а сразу стрелял каждому такому прямо в лобешник!

— Ну все, я больше не нужен? — спросил сыгравший свою роль Михаил.

— Да-да, спасибо… А мы тут еще полазаем, — ответил Роман и повел Бена дальше.

— Конечно, разница с реальным зданием лаборатории есть… — он продолжил наставления. — Внутренние интерьеры боковых комнат тоже смоделированы по-другому, но похожие препятствия — углы, шкафы, громоздкое оборудование, — здесь тоже есть. Все, за чем могут прятаться противники. В твоем случае — монстры. Для тебя сейчас самое главное — довести приемы прохождения здания до автоматизма. А ребята будут создавать для тебя максимум живых преград. Конечно, далеко не всё можно смоделировать… «Шатуна» изобразить — без проблем, кстати, сталкеры почему-то предпочитают называть их «зомби». Хотя «шатуны» — это не вставшие мертвецы, а живые обезумевшие люди…

— А они… это… едят, спят?

— Насчет сна — не знаю, никто их спящими не видел. А едят — да… Но лучше не задумывайся о том, чем они питаются, если сам недавно поел…

Бен передернулся. Наверно, догадался.

— А вот прыгучую тварь отыграть — уже намного сложнее, — продолжал Роман.

— Это которые с когтями и на четвереньках скачут?

— Ага… «Снорки» на сталкерском жаргоне. Они прыгают на два метра в высоту и примерно на четыре в длину, причем с места, без разбега! Человек так не может, сам понимаешь. Так что наши ребята, изображающие снорков, будут просто подбегать к тебе и пытаться ударить тебя рукой. — Ромка растопырил пальцы и изобразил «когтистую лапу» — У снорка самое опасное — скорость и когти. Если противник два-три раза задел тебя «лапой» по лицу — считай, что ты уже валяешься в болевом шоке. И фактически — труп. По шее заденут — тем более, сразу наповал. Хотя у тебя и будет броник с высоким воротником, но ты все равно не должен допускать ударов по шее. Внутреннюю поверхность бедра тоже очень рискованно повреждать, там близко к поверхности подходит бедренная артерия. Истечешь кровью за несколько минут… И не факт, что снорки дадут тебе время затянуть жгут, — съязвил Роман.

— А другие монстры, кроме снорков и шатунов, там могут быть?

— Не знаю… Теоретически — да. Практически… Сам понимаешь, туда никто не лазил и статистику не собирал… Но в том районе на поверхности практически не попадаются кровососы, а собаки и кабаны в принципе не любят подземелий, они живут только на открытой местности. Так что, будем надеяться, хотя бы с этими тварями тебе не придется столкнуться. Собаки опасны своей многочисленностью, стая разорвет за считанные минуты… А кровосос — это… Тебе его на фотках показывали?

— Ну да!

— Хотя по фотке весь ужас сполна не осознаешь… Ребята рассказывали, кто своими глазами видел… Чтоб эту тварь убить, надо всадить в него минимум два рожка патронов. А если он успел до тебя добежать, пока ты перезаряжаешь автомат, и ударил лапой — можешь считать, что ты уже труп. Когти у него длиннее и острее, чем у снорка. И силы больше. И бьет он сверху, ему для этого даже прыгать не надо — он ходит на задних лапах. Попал удар по лицу — гарантирован болевой шок. Сумеешь ты в таком состоянии перезарядить оружие и добить тварь?! И кстати, интеллект… Я не слышал, чтоб снорки вырывали из рук сталкера автомат. А кровососы — вырывали. Они соображают, что эта штуковина для них опасна. Вывод — грохнуть его можно только с большого расстояния, и то если ты успеешь заметить его раньше, чем он заметит тебя. Бегают они с невероятной скоростью… Так, что кажутся размазанной в воздухе полосой.

— Ром, ты меня уже запугал по самое не могу!

— А я не запугиваю, я тебе факты излагаю. Жаль, смоделировать кровососа на тренировке — вообще никак; но ты сначала научись справляться хотя бы со снорками и «шатунами». Вот завтра посмотрим, как у тебя это получится.

А назавтра Бен сполна осознал, как правы оптимисты. Те самые, которые на утверждение «Хуже быть уже не может!» отвечают: «Может, может!»

В тире Роман вручил ему пистолет. И пояснил, что теперь плюс к автомату Бен должен будет учиться стрелять и из него. Потому что всякие ситуации бывают — калаш и заклинить может. Бен приуныл: ну только-только научился попадать из автомата по движущимся мишеням, как его отпихивают назад, опять на нижнюю ступеньку, и опять ему придется с трудом карабкаться вверх с нуля.

Но хуже всего стало вечером в «лаборатории», как стал называть Бен тренировки в модели здания. Бойцы, изображающие снорков, набрасывались на Бена как оголтелые. Они не прятались опасливо в проемах и за углами, высовываясь для выстрела и прячась обратно; справляться с такими противниками Бен уже худо-бедно научился на тактическом полигоне. А «снорки» неслись прямо на него во весь опор, не обращая внимания на выстрелы. Чтобы убить снорка, надо не менее пяти раз попасть в торс или голову — так сказал Роман, знакомый с живучестью этих тварей не понаслышке. А шарики с краской из пейнтбольного ствола Бена летели куда угодно, и дай бог пара попадала в противника. И подбежавший «снорк» с маху лупил Бена растопыренной пятерней — не больно, но ужасно обидно. А тут еще к ним «на помощь» вывалились из-за угла шатуны…

Бен не прошел даже «надземный» этаж. Его, перемазанного краской, в конце коридора поджидал у лестницы Роман. Очень недовольный, с плотно сжатыми губами.

— Плохо. Очень плохо, — коротко бросил Роман. — Ты посмотри, где следы краски. Вот, вот и вот — хотя бы эти три попадания уже смертельны. Ты — труп минимум трижды! И ведь это — только попадания «шатунов». А сколько раз до этого тебя рванули когтями?

Бойцы, изображавшие снорков, не мазали перчатки краской — слишком неудобно; договорились, что отслеживание полученных Беном ударов — чисто на честность. Они не преувеличивают, он не преуменьшает.

— Я не стал тормозить тебя после первой атаки «снорка», хотя фактически ты стал трупом уже после нее! Макс врезал тебе прямо по лицу два раза.

— Ром, да он совсем чуть-чуть задел… Можно считать — поцарапал…

— Не надо ля-ля! Пойми, нет смысла врать! Ты сейчас пытаешься отмазаться, чтоб я тебя не ругал, а тебе надо не ругачки избежать, а в живых остаться! Иди оттирай краску, и пройдешь еще раз. И не торопись, пока что тебя никто «на время» не гоняет. Сейчас для тебя главное — чисто, а не быстро.

На этот раз последнее «смертельное ранение» Бен заработал на выходе с «надземного» этажа, перед лестницей.

Ромке даже не пришлось озвучивать свое мнение — и так по лицу было понятно. Сказал в переговорник «Ребята, перерыв! Не расходиться!» и жестом позвал Бена следовать за ним.

Роман шел впереди, не оглядываясь на подопечного. И так было слышно, как виновато сопит парень.

Они спустились на пролет вниз; прошли через весь «третий подземный»; потом еще на пролет вниз; наконец Ромка свернул в одну из комнат, остановился и уперся ладонью в стену.

— Вот примерно досюда ты должен дойти живым. Не потому что кому-то там, — он кивнул подбородком куда-то вверх, — в начальственном кабинете, так надо. А ради того, чтобы выжить. Ты понимаешь?! Возможно, ты воспринимаешь все эти тренировки, как игру. Получилось, не получилось — не страшно. Но, похоже, ты уже забыл, что в итоге все это будет всерьез. Ты пойдешь туда, где реальная опасность. Ты что, решил там тупо погибнуть?! Ты жить совсем уже не хочешь?

Парень молчал.

— Бен, да что с тобой сегодня?! Ты же на тактике куда лучше справлялся! А шатуны — они ж медленные, и ребята нарочно еле ворочаются, но ты даже в них почти не попадаешь…

Бен тяжко вздохнул:

— Ром, я же стараюсь… Но я и правда чего-то растерялся. Когда на тебя вот так несутся…

«Ага, как я и думал», — понял Ромка. — «Незнакомая, непривычная ситуация, и парень к ней еще не адаптировался.»

— Ром, да я научусь! Стрелять ведь тоже не сразу получилось…

«Так. Похоже, пора командиру воздействовать собственным примером.»

И Роман решительно шагнул к выходу:

— Пошли. Сейчас попрошу у кого-нибудь ствол и маску, и пройдем вместе. Пора показать тебе, как это делается… Только краску сначала ототри.

Пейнтбольные автоматы бойко плевались шариками; Роман задавал тон, а Бен просто повторял все за опытным ведущим. В данном случае они действовали не как команда — Ромка валил всех встречных противников, не рассчитывая на напарника; он ведь и задался целью показать Бену, как бы он действовал в одиночку, если бы мог пойти в лабораторию сам. Бен просто шел за ним хвостом, повторял все его действия и старался их запомнить. Ему даже «добивать» никого не приходилось.

Ромка лупил «монстров» короткими точными атаками; «снорки» в боковых помещениях не успевали добежать до них и выходили из боя с заляпанными краской лицами и нагрудниками. «Шатуны» сигналили в микрофон «убит», едва успев выпустить несколько зарядов. Роман, на котором красовалось всего два новых пятна краски («Ерунда, броник это выдержит») ломился вперед, как танк. От разгоряченного дыхания валил пар; и наконец они оба ввалились в комнату на первом этаже.

— Значит, мы прошли успешно? Можно считать, задачу выполнили?

— Ага, — Роман выдохнул облачко пара. — Ну, а теперь вали один. Повтори, пока не забыл. А я здесь подожду.

Он присел на край старого письменного стола, нарочно поставленного в этой комнате — здесь имитировали кое-какую обстановку. Сверху доносился топот и шум; время шло; взмокшего Романа понемногу начал пробирать холод, а тут еще и очень «кстати» заныл едва заживший шрам.

«Ну, скоро, что ли, он там?! Небось осторожничает, из-за каждого угла аккуратно высовывается… Раз ему сказали — пока не на время, вот он и не торопится…»

Несколько минут спустя взмыленный Бен влетел в комнату.

— Так, ну-ка посмотрим, — Роман придирчиво оглядел следы краски, — да, немного «подкрашенный», но в целом ничего, от этого не умирают.

— Значит, я прошел?!

— На первый раз сойдет, — махнул рукой Роман. — Хватит на сегодня. Ребята, отбой, все свободны! Пошли и мы…

«Эх, наверное, сразу надо было вместе», — размышлял он по пути к общаге. — «А я-то все исходил из тех соображений, что в лабораторию Бен пойдет один, и значит, должен учиться действовать самостоятельно. Ну ничего, главное — дело сдвинулось с мертвой точки. Надеюсь, и дальше будет так же…»

Дело пошло на лад. С каждым разом Бен проходил здание все чище. «Скоро надо будет усложнять ему задачу — вводить лимит времени, и постепенно урезать его. Кто знает, сколько парень продержится под излучением…»

Сначала Роман несколько опасался за партнеров-противников — вдруг Бен, раздосадованный неудачами на тренировке, «отзеркалит» их атаки? Но «ходячая аномалия» вела себя вполне пристойно, никаких «зеркальных» проявлений не последовало, несмотря на то, что противники Бену спуску не давали. Видимо, добродушный парень все-таки хорошо понимал, когда ему не желают зла.

Конец февраля 2011 г. Большая Земля — окрестности Зоны отчуждения

Низкое небо давило на голову; Бену казалось, что облака, более похожие на мокрые клочья грязной ваты, вот-вот заденут его макушку. Они стремительно стягивались к западу, к тусклому бело-желтоватому глазу солнца. Непонятно, что заставляет облака двигаться так быстро — ветра же нет? Или ветер где-то там, высоко? А здесь, внизу, ни одна ветка, ни одна травинка не колыхнется… Душно. Тяжко и душно, хотя не жарко — от силы градусов пятнадцать. Но воздух кисельно-вязкий, им просто невозможно дышать, он с трудом втягивается в грудь.

Бен несколько раз с заметным усилием вдохнул и выдохнул. Он уже весь взмок, майку — хоть выжимай. А ведь пройти успел всего несколько шагов. И рюкзак на нем маленький, городской — он с таким на занятия в институт ходил, и к друзьям на дачу ездил. «Если я с этим рюкзачишком еле иду, то как же я потащу большой, походный?» — мелькнула мысль. — «Как я понесу в Зону все необходимое?»

«В Зону хочешь?» — вдруг услышал он со стороны. Голос шел слева, оттуда, где еще пару секунд назад никого не было. А Бен почему-то не только не вздрогнул от неожиданности и испуга, но даже не удивился. Как будто бы так и надо — ну, появился незнакомец из воздуха, мало ли…

Человек был ничем не примечательный, не крупный и не мелкий — так, средней комплекции. Его сутуловатая фигура маячила на фоне неровного, бугристого луга, заросшего кустиками пожухлой травы. Незнакомец стоял к Бену боком, напротив солнца, и Бен, как ни старался, не мог разглядеть его лица. Только из-под низко надвинутого капюшона старомодной брезентовой штормовки торчали заостренный подбородок и острый же крючковатый нос.

«В Зону, значит, собрался?»

«Нет… Нет, нет, нет! Я не собирался!» — он отчаянно замотал головой, так, что раскисший луг замельтешил перед глазами. Голова закружилась и поплыла.

«Однако ж ты сюда пришел», — в свою очередь возразил незнакомец.

«Нет, нет! Я не пришел! И вообще, Зона очень далеко! А я… Я еще здесь…»

«Не, малой, она совсем рядом», — насмешливо качнулся капюшон. — «Вон, глянь-ка под ноги. Видишь черту?»

Бен послушно опустил взгляд — оказывается, он стоял на лысом, лишенном травы, плотно утоптанном пятачке. И прямо возле его ног кто-то провел в грунте борозду, прочертил ее, скорее всего, обломком корявой ветки.

«Ага, вижу.»

«Вот прямо за ней и начинается Зона. Перешагни — и ты в Зоне!»

Канавка тянулась от одного островка травы до другого, ее концы терялись в зелени.

«Я не смогу ее обойти», — вдруг ёкнуло в груди Бена. — «Можно или перешагнуть, или повернуть назад. Только так. Третьего не дано.»

«Я не хочу», — сказал он как можно убедительнее. И даже замотал головой.

«Да не бойся», — дружелюбно и беспечно бросил незнакомец. — «Просто шагни, и увидишь, как это легко!»

«Если я поверну назад, меня все равно потом заставят…» — подумал Бен и неожиданно ощутил, что они с незнакомцем не произносят слова вслух.

«Значит, он слышал все мои мысли…» — и опять ни удивления, ни испуга.

«Вот видишь, заставят! Насильно заставят. А насильно — оно всегда дольше и труднее. И намного больше сил уйдет на то, чтоб пересечь границу. А ведь преодолевать ее придется…»

«О периметре он говорит, что ли?» — Бен уже перестал различать, где он пытался обдумывать слова незнакомца внутри себя, а где обращался к нему. Все равно тип в штормовке наверняка слышал и то, и другое. Но что за ерунда, разве им не обеспечат «коридор» в периметре?

«Может, и правда — перейти здесь?»

«Конечно!» — радостно закивали капюшон и острый клюв носа. — «Делов-то — шаг, и всё! Попробуй, и увидишь, как это легко!»

Ведь искушает, зараза, чего-то своего добивается… Зачем, зачем он настырно подманивает Бена к этой черте?

И в этот миг налетел ветер, зашумел редким кустарником и метелками травы, принес из перелеска позади собачий лай и голоса людей. Недобрые такие голоса…

Бен еще раз глянул на вывороченные бороздки песка, перемешанного с суглинком. Потом с опаской оглянулся назад — а вдруг сейчас сзади из-за деревьев вылетит оскаленный служебный пес, вцепится в подол куртки, а следом подбегут конвоиры…

И торопливо шагнул.

Воздух в момент стал тугим и плотным, Бен ударился об него, словно об стену. Черта на земле осталась позади, за его спиной. Он видел ее краем глаза, но не мог даже повернуть голову — все силы уходили на то, чтоб втянуть, протолкнуть в себя хоть глоток воздуха, который стал плотнее и тяжелее сырого теста; Бен чувствовал, как он пытается оторвать и проглотить кусок этого теста, а оно не глотается, оно забивает ему глотку…

А человек в штормовке стал стремительно удаляться. Он не бежал, просто шел, неторопливо и размеренно перебирая ногами, но за каждую секунду расстояние между ним и Беном увеличивалось метров на пятьдесят.

«Эй, стойте, стойте! Я здесь! Я уже в Зоне, но что мне теперь делать? Погодите!» — хотел заорать ему вслед Бен, но воздуха на крик не хватало.

Сердце несколько раз судорожно дернулось, потом помчалось галопом, потом резко затормозило, словно ему показалось, что мчится оно совсем не туда, не в ту сторону — затормозило и начало выруливать в обратном направлении, и никак не могло развернуться. Оно настырно поворачивалось, поворачивалось, разливая боль во всю грудину и выжимая из горла крик…

…Бен очнулся, захлебываясь воздухом и собственным тяжелым стоном.

— Ты чё?! — сонно промычал сосед по комнате, приподняв голову, и сразу же брякнулся обратно на подушку.

Хриплые вдохи-выдохи. Бен судорожно, словно стараясь надышаться впрок, гонял сквозь легкие воздух. Нормальный, вполне себе свежий воздух. Он сел — кое-как, пошатываясь и хватаясь дрожащими руками за кроватную раму. Наволочка и простынь были волглыми от проливного пота, майка прилипла к телу. Бен содрал ее, кое-как протер грудь и спину. Спустил непослушные ватные ноги с кровати и встал — его резко занесло вбок, ладно еще, вовремя успел опереться о стену и ухватиться за дверной косяк. В голове штормило, как будто с сильного перепоя; она болталась, словно набитая песком, и норовила перевесить вниз и уронить мяклое поролоновое тело. Бен брел по коридору к умывальной, перехватывая руками по стене — шаг от одной точки опоры до другой. То и дело останавливался передохнуть — казалось, он вот-вот сядет на пол, да так и останется, пока разбуженный народ не побежит мыться-бриться.

«Ох, что же это со мной? Отравился чем-нибудь, что ли?» Бен пытался припомнить, что такого он ел вчера. Ужинал в столовой вместе со всеми… Потом, когда напросился к Ромке, чтоб еще немного почитать материалы на его ноуте, — они пили чай с печеньем. Чай был свежезаваренный, печеньем в принципе не отравишься… Что за чертовщина?!

В торце коридора он прижался лбом к холодному стеклу. От прикосновения холодного голове немного полегчало; из щелей тянуло сквозняком, Бен жадно хватал свежий воздух ртом — как изможденный жаждой путник в пустыне глотал бы воду. Небо заволокли тяжелые мутно-розовато-фиолетовые облака, ветер раскачивал голые прутья татарского клена под окном, и даже отсюда было видно, что сугробы набрякли сыростью. «Погода сменилась… Неужели мне от этого поплохело?» Бен много раз слышал, как жалуются на погоду немолодые тетки, перетирают перепады давления и магнитные бури, и с упоением, в красках расписывают свои связанные с этим недомогания. Но он-то не старая тетка! И чувствительностью к переменам погоды никогда не страдал! С чего бы вдруг?..

Он долго плескал на лицо холодную воду. Завернул кран, только когда ощутил озноб — не хватало еще простудиться. Постоял, тяжело опираясь руками о раковину. То поднимал голову, разглядывал в зеркале свое лицо цвета застиранной казенной наволочки, то снова наклонялся — подкатывала тошнота, сводила гортань судорогой, и откатывала снова. Бен оторвался от раковины, только когда окончательно понял, что его не вытошнит, просто нечем.

«Ведь не усну уже сегодня», — подумал он, размазывая по лицу невысохшие потеки воды. — «Может… Может, до подъема все еще пройдет?»

Не прошло. На зарядке он навернулся-таки на утоптанный снег. Голову снова повело, ноги подогнулись, и Бен неуклюже сел боком.

…- Восемьдесят на сорок, — сонный врач с треском оторвал «липучку» манжеты тонометра. — Однако… Что, клофелинчику с утренним чайком принял?! Чтоб от тренировки отлынить?!

— Не жрал я клофелин, — вяло огрызнулся Бен.

— Док, ты тут давай не расследованием причин занимайся, а сделай что-нибудь, чтоб его в норму привести, — посоветовал Роман, с мрачной миной ожидавший в уголке результатов осмотра.

— Я-то сделаю, что полагается в таких случаях, — процедил врач, с хрустом отламывая головку ампулы, — но толку-то делать, если он опять клофелина навернет, лишь бы похалтурить, поваляться денек-другой…

— Ром, я никаких «колес» не глотал, честно, — Бен с отчаянием оглянулся на инструктора.

— Да верю, верю, — отмахнулся Роман.

— Я не знаю, отчего это… Может, отравился? Но вроде ничего такого не ел, чем можно отравиться… И еще сердце давит…

— Как — давит? Болит?

— Ну, вроде, да… Как будто в кулаке его тискают.

— Хм… — а вот это Романа уже откровенно напугало. По крайней мере, насторожило.

После укола он поддел Бена под локоть, отвел в свою комнату, налил кружку крепкого сладкого чая и велел ждать. А сам взялся за телефон и принялся названивать то по одному номеру, то по другому; в ожидании ответа с того конца провода бурча себе под нос и характеризуя местного доктора весьма нелестно и нецензурно.

— Одевайся, — наконец скомандовал Роман. — Сейчас в госпиталь съездим, я договорился. Нормальному доку покажешься. Пусть сердце послушает.

— Ром, может, не надо?

— Надо, Федя, надо! Все, это не обсуждается. Собирайся.

Ровная лента машин ползла в город по грязно-рыжей от песка трассе. Бен отвернулся к окошку и уныло разглядывал присыпанные черным налетом сугробы. Мокро… Сыро… Рановато еще для весны — последняя неделя февраля… Это всего лишь оттепель, а потом опять хряпнет мороз… Весна еще нескоро. И в Зону ему еще нескоро.

Незнакомец в старомодной штормовке не шел из головы. Тот сон был реален до невозможности…

Все непонятным образом изменилось. Бен чувствовал себя очень странно, вроде бы и не плохо — но не так, как обычно. Сознание плыло в тумане, а чувства внезапно обострились. Бену казалось, что наоборот — все окружающее его сейчас было тяжелым, мутным сновидением. Этот укачивающий рокот мотора и тряская езда, остатки леса вдоль шоссе, дорожные знаки и рекламные щиты, покрытые серым слоем пыли и выхлопной гари… И он никак не мог понять — проснулся он сегодня утром, или так и не просыпался, и сон продолжается?

— Ром… Слушай, я до сих пор никак не мог спросить… Все забывал…

— О чем? — Роман бросил на него взгляд через зеркало заднего вида.

— Про твою семью, родных… Ты ведь ничего про них ни разу не говорил. И я знаю только то, что ты живешь один…

— Ну, и?

— Я просто подумал — как-то это… Неравномерно. Ты про меня все знаешь, а я про тебя — ничего.

— Хе, «неравномерно»… Хорошо сказал. Неплохое определение. «Несправедливо» — слишком уж глупое слово. Ладно… За хорошее определение, пожалуй, заслужил… Хотя для нашей работы это не имеет совершенно никакого значения.

Бен молча ждал. Роман сбросил скорость перед поворотом на боковую трассу, куда уходила добрая половина автомобильного потока.

— Мои родители погибли. Давно, еще в девяносто седьмом. С отцом разобрались конкуренты по бизнесу — тогда это было обычное дело. Заминировали машину. Мать случайно оказалась там же… Она не должна была в тот день ехать с отцом, то есть — ее эти разборки не касались, это вышло незапланированно… Но факт — они оказались в машине вместе… Я тогда учился в выпускном классе. После случившегося, естественно, школу закончил кое-как, ни о каком вузе и речи не шло — и на оценках не выехал, и денег уже не стало, папашин бизнес сразу же прибрали к рукам конкуренты. А потом военкомат про меня вспомнил… Попал в Забайкалье, в пограничные войска — а они же по ведомству ФСБ. Офицеры у нас периодически подбирали перспективные кандидатуры, агитировали после армии в академию поступать. Рекомендации давали, некоторым даже помогали пройти вступительные экзамены… Ну, и я рассудил, что для меня это единственный способ получить высшее образование. А со временем, может быть, возродить семейный бизнес — отец же руководил сетью охранных предприятий. Он сам был из ментов, уволился в начале перестройки и свою фирму открыл…

— Ты хотел мстить, — тихо сказал Бен. Не спрашивал — просто отметил, как само собой разумеющийся факт.

— Я прошел все психологические тесты, — так же безразлично ответил Роман.

— Ну и что…

— Странный ты какой-то сегодня. В самом деле заболел, что ли?

— Не знаю, — вздохнул Бен. — Всё как будто не наяву. Как будто я еще не проснулся.

— Оно на то похоже… Такую пургу гонишь…

— Потому, что во сне можно все, что угодно и говорить, и делать, — Бен отвернулся к стеклу.

Роман свернул к обочине и заглушил двигатель. Развернулся на сиденье боком, насколько позволяли бортики кресла:

— Ну-ка, давай рассказывай, что было во сне, — коротко потребовал он.

«Ишь ты, просек фишку», — не то чтоб удивился, скорее уж — снова просто отметил про себя Бен. И рассказал все подробно, в деталях.

— Ты веришь в вещие сны? — наконец спросил Роман. После того, как Бен закончил рассказ, он несколько минут сидел молча.

— То есть, ты не считаешь все это бессмысленной чепухой, — вопросом на вопрос ответил Бен.

— Через сны обычно наше подсознание хочет нам что-то сообщить…

— И о чем же мое хотело сообщить мне?

Роман пожал плечами:

— Может, ты действительно заболеваешь? Переутомление, все такое…

— Ром, я стал по-другому чувствовать. Не могу объяснить, как… Просто по-другому. Ощущения какие-то непривычные.

— Ладно, — Роман повернул ключ зажигания, — поехали все-таки к врачу. Пусть он с твоими необычными ощущениями разбирается.

Терапевт в окружном госпитале долго тыкал Бену в грудь и спину холодным кругляшом фонендоскопа, отправил снять электрокардиограмму, потом разглядывал зигзаги на распечатке. В итоге объявил, что никаких признаков заболевания он не видит, возможно — небольшое переутомление, и посоветовал на недельку снизить нагрузки.

— Ну, я же говорил, что ничего у меня не найдут, только зря протаскались, — бурчал себе под нос Бен, когда они с Романом шли к машине.

— Радуйся, что завтра-послезатра бегать не придется, — фыркнул ему в ответ Роман. — А потом все равно на полосу погоню. Чтоб не расхолаживался.

— Ладно, — Бен был странно равнодушен, даже, кажется, ничуть не огорчился перспективе слишком короткого отдыха. — А сегодня, может, хотя бы постреляем?

В тире он встал с пистолетом напротив мишени — поднял руки, небрежно и расслабленно. Нажал на спусковой крючок, совершенно не целясь. Мысли не то чтобы гуляли где-то далеко — их, кажется, и вовсе не было. Он не думал о том, правильно ли целиться, и, наверное, впервые с самого начала тренировок не ловил момент, когда следовало спустить курок. Бен просто выпустил всю обойму в мишень — плавно, с короткими равномерными промежутками между выстрелами, которые он тоже не отсчитывал, они просто отмерялись сами собой.

— Вот это да, — Роман оторвался от подзорной трубы с очень озадаченным видом и поскреб подбородок. — На тебя что, снизошел великий Силос?

— А что? Сколько я выбил?

— Сам посмотри, — Роман подвинулся, уступая место.

Бен приник к окулярам — на мишени разлохмаченные дырки плотно скучковались в маленьком кружочке с цифрой «десять».

— Наверное, да… — сказал Бен, с трудом вымучивая вялую улыбку. — Наверно, Силос на меня снизошел… Теперь мне лазерный меч полагается в качестве штатного оружия?

Вскоре подопечный выдал Роману еще один сюрприз. Несколько дней спустя, в столовой Бен незаметно подошел и нагнулся к самому его уху.

— Ты чего?!

— Ром, тихо… — Бен старался говорить так, чтоб не было слышно соседям. — Ты котлеты еще не ел?

— Не успел пока, а что?

— И не ешь. Нехорошие они…

Роман недоверчиво обнюхал котлету:

— Да вроде ничем подозрительным не пахнет…

— Не пахнет, но у меня такое странное чувство… Как посмотрю на эти котлеты, так понимаю — не надо их есть, а то плохо будет. Может, мясо несвежее?

— Тогда пахло бы…

— Ром, да ладно тебе! Небось, луку и перцу побольше вбухали, чтоб запах отбить! Короче, не ешь котлеты. Я не стал.

— Хм, а суп? — усомнился Ромка.

— Суп нормальный, — успокоил Бен. — Он вообще из тушенки.

— Так, ты совершенно точно уверен, что котлеты несъедобные?

— Ага! Предчувствия у меня и раньше бывали, но никогда еще настолько четко. Это прямо ощущение опасности! Слушай, а если остальных предупредить — они поверят? Я не стал пока волну гнать, а то вдруг ни фига не поверят и не послушаются…

— Ладно, я сам.

Ромка поднялся, постучал ложкой по столу, обращая на себя внимание, и громко скомандовал на всю столовую: «Стоп! Всем положить ложки! Котлеты никому не есть!» Разумеется, со всех сторон раздался непонимающий и возмущенный ропот: «Эй, а что случилось-то?». «Котлеты не есть! Это не шутка, я серьезно! Сейчас во всем разберемся.» И побежал за дежурным офицером.

Немного позже выяснилось — предчувствие Бена не обмануло. Все, кто успел съесть злополучные котлеты, потом маялись поносом и рвотой, а двое даже слегли с сальмонеллезом. Фарш был подтухший… Бен оказался прав — запах старательно перебивали луком и перцем. Об этом ему рассказал Ромка, в свою очередь расспросивший начальство о результатах разбирательства.

— Ну, ты прям детектор опасности! Как представлю, что сейчас тоже обнимался бы с унитазом — бр-р-р! Вовремя ты меня предупредил, жалко, всех не успел. И вообще… У тебя такое ощущение часто бывает?

— Неа, — помотал головой Бен. — Никогда не было. Хотя, нет… Вернее, иногда интуиция что-то подсказывала. Но не чаще, чем это у всех людей бывает. А сейчас отчего вдруг ощущение опасности прорезалось? Что изменилось? Что такое со мной происходит?!

— Я-то откуда знаю? — пожал плечами Роман.

Он не счел нужным скрывать от начальства, кто и как определил несвежесть мяса. Даже наоборот. Ромка рассудил — пусть лучше узнают, что у Бена вдруг проявилось необычное полезное свойство. Особенно полезное в условиях Зоны.

Какая дальнейшая судьба ждет Бена, если задание будет выполнено — Роман даже не мог предположить. Может быть, решат взять парня на службу. А может, втихаря ликвидируют, потому что слишком много знает. Или отпустят под подписку о неразглашении, в качестве благодарности? Чаши весов колебались «или-или». И в какую сторону они склонятся — Роман даже не мог предположить, потому что слишком многих «за» и «против» он просто не знал. Но вот если Бен сможет распознавать опасные объекты — тогда глядишь, и сохранят ему жизнь, будет жить в окрестностях Зоны и работать там проводником для военных и научных экспедиций. Роман даже подумывал, не настрочить ли рапорт наверх — повыше, через голову Гордимыча, чтоб подстраховать мальчишку, — но понимал, что пока у Бена нет реальных результатов распознавания аномалий в полевых условиях, никто этот рапорт всерьез рассматривать не будет. И значит — хошь-не хошь, а только после Зоны.

Генка торопливым шагом рысил по раскисшей дороге — подгоняло нетерпение. Слишком долго и муторно пришлось добираться сюда на этот раз. Над улицей поселка далеко разносился стук молотка. Генка подбежал к ограде.

Вроде бы ничего и не изменилось — но что-то подсказало, кольнуло… Может, распахнутая дверь сарая? Или небрежно приоткрытая дверь дома? Как-то не по-хозяйски раскиданная по двору утварь?

На крыше сидел Завхоз и сосредоточенно работал молотком.

— Эй, привет! — Генкин окрик он сквозь стук все-таки услышал. Остановился.

— Привет, — сухо бросил он. — Опоздал ты.

— Когда? — без лишних пояснений понял Генка.

— Позавчера.

— Ясно… — он неторопливыми шагами — потому что теперь торопиться было уже некуда и незачем, — прошел в калитку. Брякнул сумку на крыльцо. Опять прошел к лестнице, прислоненной к стене — Завхоз не собирался пока слезать с крыши. Но и за работу снова не принялся, видимо, ждал, что Генка сначала все-таки заведет разговор.

— Ты, значит, успел вовремя? — раздосадовано бросил Генка.

— Ага. Телеграмму получил — и сразу на самолет.

— А я еле доперся на перекладных, — огрызнулся Ёж. — Билетов не было, прикинь! Пол-дороги автостопом… Черт побери… Как жалко… Собирался ведь я раньше приехать — что-то прямо подсказывало, а я отмахнулся. А ты его живым не застал?

— Нет, мне же телеграмму дали только после того, как… Соседи дали. Кащей их попросил… А заранее не звал.

— Много народу было? — спросил Генка, как будто это могло иметь хоть какое-то значение.

— Нет, совсем мало. Родни у него почти не было. Так, какие-то десятиюродные племянники нашлись, жена бывшая… Соседи еще, да я. Халупу эту Паша мне оставил. Жена как услышала — так чуть меня не убила. Я думал — сейчас меня прямо в ту же могилу спустит… А чего она? Как будто прямо ценность какая-то… И дом-то развалюха, и район такой, что никто тут дом не купит. А жалко… Если бы продать — я бы еще часть долга покрыл. Но все равно в права наследства только через полгода вступлю, раньше нечего и дергаться.

— Да, эти полгода еще прожить надо, — согласился Генка. — Развалюха та еще… Потеплело, и крыша потекла?

— Нет, соседи сказали — это нарочно разобрали, дыру проделали. Дескать, Паша просил, когда умирал.

— Да?!

— А чего ты так удивляешься?

— Эх ты, дитя технической цивилизации! В старые времена деревенские колдуны перед смертью всегда просили дыру в крыше проделать, чтоб душе было куда отлететь. А еще искали, кому бы свой колдовской дар передать.

— Да ну, сказки, — поморщился Юрка. — Ты еще скажи, что Паша колдуном был!

— Ты знаешь, Завхоз, а я о чем-то таком задумывался, когда смотрел, как он аномалии отыскивает и обходит, — задумчиво проговорил Ёж. — Потому что никакого реалистичного объяснения этому не находил… Хе, интересно будет, если вдруг еще и преемник Кащея объявится!

— Брось ерунду городить, — снова отмахнулся Юрка. — Лучше вон ту доску подай.

— Ладно, сейчас, только перчатки какие-нибудь найду.

После того, как управились с крышей, Генка прошел в выстуженный дом. Разводы грязи на полу — видимо ритуал мытья выполнили кое-как, чисто формально; запах запустения и неухоженности… Как здесь стало пусто без хозяина… Даже зимой, когда Паша был уже плох, дом и то куда больше дышал жизнью.

— Я пока у соседей ночевал, — пояснил вошедший следом Завхоз. — С дырой в крыше-то не было смысла печку топить. А теперь уже можно…

«Теперь уже можно тут обживаться», — подумал Генка, а вслух спросил:

— В Зону-то собираешься?

— Как только снег сойдет. Ничего, теперь уже недолго. Теплеет…

— Да, теплеет. Скоро можно будет идти.

Завхоз ушел в сарай за дровами, а Генка скинул разное барахло с деревянного ларя и поднял увесистую крышку. Скрипнули петли, Генку обдало запахами пыли, дыма, пороховой гари, застарелого пота… Он вытаскивал по очереди и перекладывал на стулья и диванчик сталкерское снаряжение. Свой комбез… Юркин комбез… Свою разгрузку — ее легко было узнать по зашитому светлой ниткой подсумку, прихватил в спешке, да так и не собрался потом распороть и переделать поаккуратнее… Юркину разгрузку — да, эта точно его, вон один подсумок отличается, Завхоз тогда свой где-то обронил, что ли, и нацепил трофейный. Третий комбинезон, на самом дне сундука — это точно Пашин…

Генка вытащил сверток. Хотел было развернуть его на диванчике, но там уже все оказалось завалено извлеченным из ларя добром. Тогда Генка выдвинул из-за стола свободный стул и присел, взгромоздив сверток на колени. Задумчиво потеребил рукав… Хорошенько промытый комбинезон почти не сохранил запахов владельца. Кащей не надевал его давно — с ноября прошлого года, после того, как привел в порядок по возвращении из Зоны. Только слабый оттенок какого-то моющего средства, да горьковатый дым, запах которого ничем не перешибешь… Запах тревожных ночей и ненадежных пристанищ, где в бочке или в очаге, наспех сооруженном из обломков кирпичей, бьется оранжевый лоскуток огня… Генка прикрыл глаза.

Можно представить, что лежишь на коврике-пенке, и тоже в выстуженном пустом доме — только не здесь, а в глубине Зоны. Под головой — жесткий бок рюкзака; и когда чуть-чуть приоткрываешь глаза, то видишь лежащего рядом Завхоза, а Пашу — возле огня; сейчас его вахта, и он сидит в обнимку с «калашом». По комбезу пробегают оранжевые отсветы, на лице залегли глубокие резкие тени… И привычный спутник кажется тебе персонажем сталкерской легенды и частью полуреального мира Зоны.

А оно ведь так и есть на самом деле, поймал себя на мысли Генка. Он действительно ее часть. Паша не сможет жить без Зоны, а Зона без него тоже потеряет какую-то частичку себя. «Не смог», тут же поправился Генка, не «не сможет», а уже «не смог». Не дождался. А ведь оттепель уже совсем скоро…

В сенях затопали увесистые шаги, дверь распахнулась от толчка ногой — обеими руками Завхоз обнимал охапку поленьев.

— А, барахлишко перетрясаешь? — бросил он. Как показалось Генке, нарочно грубовато. — Да, пора уже достать, пересмотреть, проверить… Оно нам скоро понадобится.

— Юр, давай вещи Паши оставим как есть, ладно? Не будем ни продавать, ни сами надевать… Пусть лежат, — тихо попросил Генка.

Завхоз брякнул на пол дрова.

— Ну ладно… Да я не возражаю, в принципе…

Интересно, может, он и сам в одиночестве ностальгировал над снаряжением, подумал Генка, и очень смутился бы, если бы его вдруг застали за этим занятием. Хотя вряд ли… Юрка — парень простой…

— Знаешь что, Завхоз, — Генка смотрел перед собой отрешенным взглядом, — когда мы наконец-то выберемся в Зону, надо будет сходить в одно место. Я обязательно хочу тебе его показать.

— А что за место-то?

Генка решительно помотал головой, отметая всяческие дальнейшие расспросы:

— Придем — увидишь.

— Ну, скажи хоть, где оно?! — не отставал Юрка.

— В Темной долине.

После случая с котлетами Бену устроили серию тестов. Да, результаты испытаний подтвердили — у парня прорезалась чувствительность к опасности. Но действие ее было весьма избирательное.

Он не мог просто выбрать из одинаковых пронумерованных флакончиков с небольшим количеством порошка внутри те флаконы, в которых находились ядовитые вещества. Бен смог определить яд только в том случае, когда его поставили перед необходимостью высыпать содержимое каждого из флаконов в кружку с чаем и отпить из нее. Только тогда он отсеял цианистый калий, стиральный порошок, техническую соду, сильнодействующее лекарство от повышенного давления, и оставил сахарную пудру и пищевую соль. Чем несколько озадачил экзаменатора — ведь стиральный порошок не яд, он не причинит вреда, если его раствор не пить… С тем же успехом Бен на следующем этапе отобрал безопасные для употребления внутрь вещества для экзаменатора, потом для приглашенного постороннего участника. Содержимое флаконов менялось, неизменным оставался результат. Получалось, что Вадим ощущает опасность от предмета только в том случае, когда этот предмет готов подействовать на человека… Из нескольких оголенных проводов под током Бен безошибочно угадывал те, в которых напряжение было достаточно сильным для неприятного «щелчка». Когда ему указали на несколько стоящих на площадке автомобилей и предложили выбрать любой из них для поездки, он сразу со словами «Только не этот!» ткнул пальцем в автомобиль с перерезанным тормозным шлангом. «И вот на этом лучше не надо», — добавил Бен, указывая на другой, с дефектом механизма, который вполне мог развалиться на ходу. А мог и не развалиться — шансы были равные.

Результаты испытаний Романа очень порадовали. Да, он не ошибся. Конечно, самое главное испытание впереди — сможет ли Бен находить аномалии и определять границы их действия? Если да, то его с большой вероятностью оставят при Зоне… Какая-никакая, а жизнь. И даже свобода. Конечно, в ограниченных пределах, но пределы эти заметно шире лабораторной клетки. Ромка, к немалому своему удивлению, все чаще ловил себя на мысли — как хочется, чтоб для Бена все закончилось благополучно… Чтоб мальчишка вернулся живым и здоровым.

Апрель 2011 г. Большая Земля

«А через каких-то полгода над миром настанет апрель; холодные реки, проснувшись, покинут свои берега, и новый вожак будет чуточку грустно глядеть в колыбель…» — раздавался из плеера девичий голос под резкий гитарный бой.

Апрель истекал дождями и хлюпал грязью; полигон, и так не успевший просохнуть после снеготаяния, совсем превратился в болото. Правда, Большой Начальственный Смотр достижений Бена из-за этого все-таки не отложили. Шепелев сотоварищи поднимутся в будку инструктора, и оттуда будут наблюдать за действом на тактическом полигоне. Со стрельбой в тире еще проще; но отследить прохождение главной «полосы препятствий» им в полном объеме не удастся. Только на мониторе спешно установленных камер слежения, а они дают фрагментарную картинку. Ну да ладно — проверку этой части подготовки отдали на откуп инструктору, полагаясь на его компетентность. А вот беготню на полигоне хотят-с видеть самолично.

Надо сказать, до сих пор Бена не мурыжили ползанием по грязи. Когда началась слякоть, основные тренировки сосредоточили в здании — какая-никакая, а крыша над головой. Да, беспокоились о том, чтоб он не простудился — но вовсе не из гуманных соображений. Его берегли, как дорогостоящее оборудование. А вдруг, промокнув, Бен вместо банального насморка заполучит ангину или бронхит? Да с осложнениями?! Это сколько же придется его лечить и потом восстанавливать?! Проще уж не гонять под дождем… Но сегодня все-таки предстоит капитально изваляться.

Бен натянул непромокаемый — конечно, относительно непромокаемый — костюм, застегнул «молнию», подтянул хлястики. Нагнулся за ботинками.

Его здесь не заставляли носить форму — сначала он ходил на тренировки в привычной одежде, но вскоре попросил форменный комплект сам — джинсы, свитер и старая зимняя куртка очень быстро начали превращаться в лохмотья. Но старые и притертые туристические ботинки Бен все-таки оставил свои; однако ничто не вечно под луной. К весне и они измочалились. Теперь надо ехать покупать новые, да начинать их разнашивать — до похода остается три-четыре недели, как раз за это время ботинки разомнутся по ноге. Надо только у Ромки спросить, что лучше покупать: навороченные туристические, или обычные армейские берцы? Он наверняка лучше знает, какая обувь окажется в Зоне наиболее практичной.

Ну, вроде готов…Бен бросил быстрый взгляд в зеркало, оценивая — насколько бравый получается вид. Вспомнил, как совсем недавно, во время бритья, стоя в умывальной в одних трико и без майки, заметил — насколько рельефно прорисовались под кожей мускулы. Вспомнил, как в последнее время Светка начинала жалобно пищать, стоило ему стиснуть ее в объятиях. Значительные нагрузки давали результат; просто изменения накапливались очень медленно и постепенно, и оттого были незаметны глазу. Тогда тенью пронеслась мысль — неужели он все-таки стал тем, кем мечтал в детстве; ну, или хотя бы немножечко приблизился к этому? И Бен улыбнулся этой мысли. Наверное, да, раз она посетила его впервые за пять месяцев, минувшие с середины прошлого ноября.

«Плюя на запреты, волчата уходят тропою волков…»

Конечно, Ромка все равно круче. Да чего сравнивать — он уже десять лет этим занимается. Даже двенадцать, если считать вместе с армией. Бен рядом с ним — щенок лопоухий. Однако ж клыки уже немного окрепли…

«…Ведь волчьи тропы по-волчьи же мастерски путают след, один раз наступишь — и в жилах заплещется хищная кровь…»

— Ну и пусть, — шепотом сказал Бен и нажал на кнопку «Стоп». Плеер умолк.

Пора идти. Сегодня главное — не ударить в грязь лицом. Причем в прямом смысле слова.

Вместе с Шепелевым прибыли Вячеслав Андреевич и еще какой-то незнакомый Роману тип, жилистый дядька средних лет с сильной проседью в темных волосах. «Это г-н Завьялов, ваш технический консультант», — представил седого Гордимыч. — «В ближайшее время он начнет с вами занятия по использованию приборов, по видам аномалий, и все такое.»

В тире Роман принес им две подзорные трубы, третью взял себе. Впрочем, Завьялову не очень-то важны были стрелковые достижения Бена; он всем видом показывал, что считает эту часть подготовки третьестепенной. Наверняка по его мнению, если посланцев обвешать приборами, а предварительно заставить вызубрить несколько томов описания разнообразных видов аномалий, то они пройдут по Зоне, как по пешеходной части Старого города. «Да-а, — подумал Роман, — один из тех фанатиков своей науки, которые считают, что ничего важнее на свете нет. И чего он только сюда приперся?»

Бен старался. Стрельба из автомата и пистолета, по статичной мишени и по движущейся… Роману было видно только его напряженную спину да угловатые силуэты мишеней, из которых летели вырванные пулями клочки картона. Он то приникал глазом к окуляру, машинально подсчитывая в уме выбитые очки, то отрывался от трубы и переводил взгляд на спину Бена. Только бы не налажал от волнения… На тренировках у него уже хорошо получалось…

Сквозь грохот выстрелов он не услышал одышливое сопение позади и далеко не сразу заметил, что подошел кто-то еще. Роман обернулся и с немалым удивлением увидел Марину Николаевну.

— Здравствуй, Рома, — приветливо улыбнулась она, хотя слова потонули в грохоте.

Роман кивнул в ответ, с некоторым усилием удерживая на лице равнодушное выражение, хотя в душе заметалось беспокойство.

Он всегда терпеть не мог, когда подкрадывались сзади. А если это делала Марина Николаевна — то тем более. Но теперь это стало раздражать вдвойне. Потому что раньше его душа была пуста и распахнута напоказ — смотрите, у меня нет ничего, кроме служебных интересов — ни друзей, ни любимых женщин, короче — ни одной привязанности, за которую можно было бы зацепить. А теперь появился уголок, который Роман предпочел бы запереть на ключ от цепких взглядов коллег.

Ровное расположение духа, в которое он вернул себя усилием воли, обмануть Марину не могло. Кроме того, она уже некоторое время провела незамеченной позади Романа, и, несмотря на мешающий жуткий шум, успела уловить его эмоции. Его естественные эмоции, не загнанные в рамки. А несколькими секундами позже его беспокойство дало Марине немало новой интересной информации к размышлению. Она постояла рядом еще минут пять, с любопытством прислушиваясь к колебаниям эмоционального фона Ромки и посмеиваясь про себя. А потом неторопливо отплыла к Шепелеву и компании.

Бен тем временем закончил стрельбу. Положил автомат и с покорным видом ждал оценки высочайшей комиссии.

— Не супер-пупер, но неплохо, — снисходительно изрек Вячеслав. — На твердую четверку. — и тут же вылил ушат холодной воды: — Но до пятерки тебе, как до Китая ползком…

— Ну что, идемте на полигон? — поторопил всех Шепелев. — Там все готово?

— Да, бойцы ждут, — ответил Роман.

В будке инструктора места было мало — только-только двоим поместиться. Однако туда, помимо него, втиснулись, как сельди в бочку, Гордимыч с Вячеславом. Шеф службы безопасности мог оценить происходящее с профессиональной точки зрения, а Шепелев просто считал необходимым увидеть все самолично с наилучшего места для обзора. Марине Николаевне там втискиваться было уже некуда, да и не стала бы она карабкаться в этот скворечник, честно говоря. Какой смысл наблюдать за беготней мальчишек среди завалов хлама? Их эмоций так далеко все равно не ощутишь. Ромка бегает там же вместе с Беном, демонстрируют слаженную команду.

Марина Николаевна с недовольным видом оглядела перемазанные грязью сапожки. Вообще-то уже можно было бы отчитаться Гордимычу, но лучше не торопиться. Впереди — беготня по недостроенному дому, Бен пойдет туда один (о программе показательных выступлений Марине сообщили заранее), тогда-то еще разок прозондируем Рому и уже после этого пойдем удивлять начальство.

Она пристроилась к Шепелеву сбоку, когда комиссия, утомленная и проголодавшаяся, направлялась к столовой.

— Игорь Владимирович, давайте-ка немножко помедленней пойдем, нам ведь торопиться некуда?

— Хотите рассказать что-то интересное? — понял Шепелев.

— Да, — Марина не скрывала усмешки. — Ромка привязался к этому парню. Считает его единственным человеком, от которого можно не ожидать подлости, и к которому не страшно повернуться спиной. Ну еще бы, Вадим — он ведь как щенок, снизу вверх в глаза заглядывает и хвостом вертит; эта его искренность рано или поздно кого угодно подкупит.

— Ну, далеко не кого угодно…

— Насчет Ромки я и сама удивилась! Я же помню, какой он был — вобла замороженная. Никогда, ни с кем — никакой дружбы; девку трахнет раз-другой, и — гуляй, красавица! Карелину, — ну, Спичку нашу! — вообще за резиновую куклу считал. А тут у него девчонка появилась, с которой он четвертый месяц общается, и до сих пор еще не послал ее лесом…

— Да, я знаю, — перебил Шепелев. — Оттаял, значит…

— Оттаял, — согласно кивнула Марина. — Я об этом и говорю. И гасить источник тепла он не станет. Теперь уже не станет. — Марина с нажимом подчеркнула последнюю фразу.

— Вы уверены?

— Абсолютно! Игорь Владимирович, если бы могли почувствовать то же, что и я, вы бы не сомневались.

— Если бы я это мог, сами понимаете — ваши услуги не потребовались бы…

— И тем не менее вам придется принять к сведению этот факт.

— Да-да, Марина Николаевна, я учту. Спасибо вам большое…

Сложившаяся ситуация Шепелева весьма озадачила. «Как говорит нынешняя молодежь, «загрузила», — грустно усмехнулся он, доставая из сейфа в своем кабинете несколько личных дел оперативных сотрудников.

Необходимость подобрать подходящего спутника для Фадеева и Беневицкого — а то и двух, помимо проводника — назревала уже давно. Ключевую фигуру операции нужно довести до места в целости и сохранности; для этого и трех сопровождающих бойцов может оказаться маловато. Но привлекать внимание слишком большой командой — тоже не стоит. Рациональнее всего, кроме проводника, подобрать еще одного бойца. Шепелев долго тянул с этим делом. Потому что критерии выбора главным образом зависели от того, кому он решит поручить завершающий этап задания. Но если раньше интуиция всего лишь подсказывала Игорю Владимировичу, что доверять Роману этот этап почему-то не стоит, то теперь выводы Марины внесли ясность. Теперь Шепелев совершенно четко представлял, каким параметрам должен отвечать третий боец.

А все дело было в том, что не так давно Игорь Владимирович получил от одного старого знакомого интересное, хотя и рискованное предложение…

…Результатами испытаний начальство осталось вполне довольно. Даже похвалило. Правда, с оговорками — мол, почивать на лаврах еще рано, и за оставшееся время надо поднапрячься. Дескать, сама природа дает отсрочку — окрестности Зоны тоже тонут в грязи; все сталкеры выползли за периметр и сидят по окрестным поселкам; ни один проводник сейчас ни за какие деньги в Зону не сунется, да и правильно. И вам, ребята, незачем понапрасну рисковать.

(«А то утонет в болоте самый ценный ваш инструмент», — ехидно добавил про себя Бен.)

На время дождливой погоды ежедневные пробежка с зарядкой переместились в спортзал, а полигонные занятия заменили на теорию. За Бена и Рому взялся «технический консультант» Завьялов. Устройство приборов и обращение с ними, виды аномалий и способы их определения… Натаскивали в основном Бена, хотя Ромка тоже далеко не со всеми выкрутасами природы успел ознакомиться во время прошлогоднего краткого похода в Зону. Да еще много чего нового появилось там со времени прошлой осени.

Несмотря на спокойный ромкин нрав, необходимость забивать голову малопригодной информацией его очень раздражала. Зубрежка отнимала много времени, которого и так не хватало на тренировки, а толку-то от нее?! Роман готов был поспорить, что господин преподаватель не ступал в Зону дальше периметра, или, на крайний случай, дальше хорошо охраняемого научного лагеря. Иначе он не полагался бы с такой непреклонной уверенностью на электронику. Сначала Роман пытался дополнять лекции комментариями, почерпнутыми из своего опыта, но Завьялов настолько непреклонно пресекал эти его попытки, что Ромка вскоре махнул рукой на бесполезную трату нервов. «Ничего, пусть себе языком молотит — ему за это деньги платят», — решил Роман. — «А Бену я уже на месте и на наглядных примерах объясню, что и как. И даже еще по дороге расскажу.» Честно говоря, Ромке не терпелось увидеть на деле — справиться ли Бен с распознаванием аномалий. Только это стало бы веским основанием для благоприятного решения начальства относительно его дальнейшей судьбы…

Единственное, что полезного было для Бена в лекциях Завьялова — это изучение поэтажных планов СКБ, расположения помещений и лабораторного оборудования. В том числе той самой пресловутой установки. Роман-то слышал все это еще перед прошлым походом; Завьялов теперь повторял специально для новичка.

— …Все источники питания там вырубились давным-давно. Здание «Вымпела» было обесточено сразу после пробуждения Зоны; соответственно, отключились защитные экраны, не позволявшие излучению распространяться далее стен лаборатории. Мощности резервного генератора, расположенного на третьем подземном этаже, для поддержки экранов не хватило. Да он и не был на это рассчитан, он предназначался только для систем жизнеобеспечения — вентиляция, свет, лифт, управление дверями…

Бен задумался, в пол-уха слушая преподавателя. Какая-то мысль скреблась в голове, как мышь в углу…

— А за счет чего же тогда продолжает работать излучатель?! Если мощности резервного генератора в принципе не могло на это хватить?! — спросил он, внезапно встрепенувшись.

Завьялов, которого вопрос Бена прервал на полуслове, скорчил недовольную мину.

— А вот этого, молодой человек, никто не знает, и никто до сих пор не смог объяснить. Загадка Зоны! — он даже развел руками. — Не должно работать, но работает. Непонятно откуда черпает энергию — но работает! Кстати, мы понятия не имеем, в каком состоянии сейчас двери в лабораторные помещения, заблокированы они или открыты! По логике вещей, должны быть открыты, потому что они удерживались в положении «закрыто» электромагнитами, а раз нет тока, то, соответственно, не на чем работать магнитным замкам… Хотя, мы даже не знаем, а поступает ли откуда-то в здание «Вымпела» электрический ток… Если механизм излучателя продолжает фонить на всю округу за счет не пойми какой энергии, то почему не может точно таким же аномальным способом продолжать крутиться и генератор?

Завьялова потянуло на рассуждения. А у Бена была своя версия, которой он предпочел не делиться с зацикленным на точных расчетах и непреклонных формулах техническим специалистом. Чтобы не вызывать лишних насмешек.

После занятия, когда Завьялов собрал свои распечатки и вышел из кабинета, Ромка слегка пихнул Бена кулаком в бок.

— Ну, а ты что скажешь?!

— В смысле?!

— У тебя лицо такое было, как будто ты очень хочешь что-то сказать, но не решаешься.

— Да понимаешь, Ром… Он бы все равно не понял, только хихикать начал…

— Не жмись, выкладывай давай.

Бен помедлил, тщательно подбирая слова:

— Вся эта ситуация, которая вокруг «Вымпела» сложилась — и излучатель этот, от которого все свихиваются, и двери… Если они там открытые — значит, внутри монстров полно… Ну, все прямо одно к одному! Как будто Зона создает всевозможные трудности, чтоб туда люди не проникли, в лаборатории эти… Ром, вот ты веришь в слова Шепелева, чем там занимались?! Якобы способы восстановления органов, лекарства…

— Вообще-то не наше дело — об этом задумываться. Наше дело — пройти и достать.

— Ром, да я не об этом! Ты, наверное, подумал, что я сейчас мораль читать начну, и еще чего доброго, предложу от задания отказаться, чтоб мир спасти… Ни фига! Я просто подумал — наверняка там было что-то очень нехорошее, или там нос сунули туда, куда людям не следует… А Зона… Она сильнее нас. Как бы мы ни рыпались, но если она не захочет отдавать то, что осталось в этом «Вымпеле» — то и не отдаст.

Ромка со свистом втянул воздух. Кого другого он, пожалуй, так отбрил бы за пораженческие настроения! Но ведь это был не кто-то, а Бен. И потому он сказал:

— А может, тебя-то Зона как раз и пропустит! Спокойненько так… Ты же у нас особенный, «дитя индиго»! Может, ты вообще договоришься с этой капризной особой, и пройдешь, как по маслу! — добавил он с добродушной улыбкой.

— Ага, по маслу, как Берлиоз перед трамваем!

Шепелев свое обещание сдержал. Вскоре после смотра он вызвал Бена в офис, а уже там вместе с ним уселся в машину и куда-то повез. Бен настороженно крутил головой — они въехали в спальный район панельных многоэтажек, на торце крайнего дома у дороги красовалась выложенная цветной плиткой дата застройки — двадцать лет назад… Дома были ему ровесниками. Бен уже начал догадываться, ради чего его сюда привезли, и сердце радостно вздрогнуло. А когда Шепелев отпер и распахнул дверь, оно уже сладко защемило… Бен вошел в гулкую пустую квартиру. Облупившиеся рамы, исцарапанный линолеум, перекошенная фанерная дверца кладовки в коридоре, кран в потеках ржавчины, следы тараканов на кухонных стенах… И все равно это были райские хоромы — целых восемнадцать квадратов и окно на запад…

— Ну как, устроит? — с улыбкой спросил Шепелев.

— Еще бы… Конечно! — выдохнул Бен. — Спасибо…

— Спасибо скажешь, когда вернешься и на новоселье позовешь, — снова улыбнулся благодетель. — Значит, оформляем документы. Я тебе позвоню, когда все будет готово. Чтобы ты не терял времени… Для тебя сейчас самое главное — тренировки.

Бен в глубине души понимал, что куратор проекта расчетливо, в самый нужный момент — ни раньше, ни позже, — помахал перед его носом желанной приманкой. Ведь не стал же показывать квартиру пару месяцев назад, например… А теперь, когда им вот-вот дадут сигнал к отправке — решил, что дополнительный стимул будет в самый раз. Вовремя.

Документы оформили быстро — Бен, сидя в кабинете нотариуса, а после — в Регистрационной палате и расписываясь в бумагах, даже не успел осознать ответственности и значимости момента. Его буквально вытащили с тактического полигона; спасибо, хоть переодеться время дали. Он ловил себя на мысли, что вместо радости ощущает невнятную тревогу — нехорошее предчувствие ныло, как больной зуб. Он пытался вчитаться в строчки на документах и понимал, что ничего не понимает; с трудом сконцентрировал внимание и сверил, правильно ли вбиты его паспортные данные. А, да ладно, в конце концов, не подсунут же они ему подписывать себе приговор или отказ от имущества в пользу соседки бабы Дуси! Расписываясь на бумагах, Бен уже решил, что он обязательно кое-что сделает. Но не сейчас. Чуть позже, через несколько дней. Для этого ему еще придется напрячь память и пошарить в интернете…

Апрель 2011 г. Зона отчуждения

Все ждали, что ранняя южная весна обрушится на здешние края как всегда, бурно, и за считанные дни уничтожит снег и в Зоне, и в ее окрестностях. Но природа выдала очередной сюрприз, уже не в первый раз подчеркивая аномальность этих мест. После приезда Генки поселок еще без малого месяц сонно дремал в мокрой вате тумана; сверху то и дело сыпал мелкий ледяной дождичек, под ним снег то набухал влагой, то покрывался хрустким настом, но в конце концов как-то незаметно, постепенно растворился. Но это отнюдь не улучшило ситуацию — теперь поселок тонул в грязи. Под ногами хлябало и чавкало, на обувь моментально налипало по два килограмма мокрой земли. Туманы над поселком стояли такие, что на расстоянии вытянутой руки еле-еле было что-то видно — какие уж тут походы в Зону! До соседнего двора добрел и мимо калитки в заборе не промахнулся — считай, большая удача.

Генка и Юрка ждали. Терпеливо ждали и, как могли, экономили деньги. Юрка сначала рвался обратно на Север, хотя летать туда-сюда вышло бы довольно дорого. Но Генка, бывший не в восторге от этой затеи — кто знает, а захочет ли Завхоз опять вернуться? — предложил ему деньги в долг. Мол, давай выплачивай очередной взнос, а мне отдашь, когда в Зоне заработаешь. Юрка согласился — Генка предлагал ему не слишком большую сумму, только на покрытие пары взносов, да и товарищем он был уже проверенным, и брать у него в долг Завхоз не опасался.

А в том, что им обоим обязательно, непременно надо вернуться в Зону, Ёж был на сто процентов уверен. Пока он ничего не рассказывал Завхозу ни про свои раскопки в базе данных, ни про наметившиеся версии. Ёж решил для чистоты эксперимента придержать язык за зубами.

Да Юрка все равно вряд ли понял бы все эти заморочки… Он парень, конечно, хороший — но простой, как ручка от швабры. И что такое «ролевые игры», ему пришлось бы объяснять долго и упорно. А после долгих объяснений — Генка был совершенно в этом уверен — Юрка только покрутил бы пальцем у виска и выдал бы резюме, что «совсем люди зажрались, уже не знают, какой еще ерундой им заняться». Потому-то Генка и не стал объяснять. Он совсем недавно получил ответы сразу от нескольких «старейшин» ролевого движения. Ёж обратился к ним с вопросами еще зимой, сразу по возвращении от Паши — но народ, как всегда, долго раскачивался, потом еще дольше перебрасывался письмами с нужными людьми.

Генка попросил поискать, не был ли кто-нибудь «из вот этих людей» в прошлом активным участником выездных ролевых игр. Список из ста пятидесяти имен, отсортированный с помощью Кащея, прилагался. Естественно, без лишних пояснений. Просто список, и всё. Ветеранам-ролевикам совсем незачем было знать, что сорок семь человек из этого списка погибли или пропали без вести в Зоне.

Полученный ответ, конечно, был весьма неточным — ролевики могут общаться годами, и не знать паспортных имен друг друга, а фотопортрет сопровождал далеко не каждую фамилию в списке, — но все равно от результата у Генки перехватило дух.

Половина из ста пятидесяти в прошлом, в дни своей юности, вращались в кругах ролевиков. Кто-то запомнился как активный организатор, кто-то — как рядовой участник, но сам факт причастности к этому занятию… Однозначно — случайностью это быть не могло. Генка чувствовал, что ему не хватает каких-то важных деталей, чтоб сложить мозаику до конца, но уже во многом картина прояснилась.

Ближе к середине апреля Зона наконец-то впустила к себе их, да и других истосковавшихся по ней бродяг. Резкий ветер изорвал пелену дождевых облаков, морось прекратилась; солнце, правда, так и не выглянуло, но его работу по подсушиванию превратившейся в болото земли взял на себя ветер. Теперь он носил над поселком и Зоной рваные клочья туч, не давая дождям зарядить снова. Дней через десять после окончания «сезона дождей» Ёж и Завхоз рискнули. По грунту теперь можно было пройти, не увязая по щиколотку; и они пошли. Оба хорошо помнили прошлогодний Пашин маршрут до периметра, и проход за него. Теперь лоцманом их маленькой команды был Завхоз, за время своих прошлогодних странствий по Зоне поднаторевший в мастерстве проводника. Правда, тропы в Темную долину Завхоз не знал, тут общее направление задавал Ёж, а «тактическое руководство» — куда наступить и что обойти — осуществлял Юрка.

Ползли они туда осторожно и медленно — заметно дольше, чем Ёж добирался в прошлом году с Кащеем. Но дорога выдалась на удивление спокойной.

— Слышь, Завхоз, — не удержался Генка, когда корпус «Колоса» уже стал виден из-за деревьев, — а тебе не показалось странным, что мы сюда дошли, как будто по парку культуры и отдыха прогулялись? Ну, пара собак по дороге тявкнула, да снорк, с голодухи полудохлый, из куста рыкнул, людей так и вовсе не видно. А в прошлом году мы с Пашей задолбались от монстров отстреливаться…

— Не накаркай! — огрызнулся в ответ Завхоз и на всякий случай поплевал через левое плечо.

НИИ «Колос» в Темной долине спокойно стоял себе на прежнем месте, никуда не делся, и вход в подземелья был открыт, и коридоры бывшей лаборатории никем не облюбованы для жилья. Честно говоря, Генка всю дорогу опасался, что это укромное во всех смыслах местечко займет какая-нибудь агрессивная группировка. И тогда попробуй подойди к двери… Но, как ни странно, на подземелье никто не позарился. Хотя, вероятно, причиной тому было очень неудачное расположение «Колоса» относительно самых удобных и оживленных троп в Зоне. Так что людьми тут и не пахло. Или народ еще только-только начал опять сползаться в Зону после вынужденной зимовки, и просто не успел сюда добраться? Расшугали крыс-кенгов, пристрелили еще двух уродцев покрупнее — похожих на псевдогиганта, но раза в четыре меньше. «Детеныши вылупились, что ли?» — предположил Юрка, разглядывая в свете фонаря изодранные пулями трупы.

А вот и дверь… И зеленый глазок сканера по-прежнему мигает, словно все эти долгие месяцы не выключалось неведомо откуда поступающее энергопитание. Генка подошел ближе. На всякий случай потянул за стальную ручку. Ничего. Закрыто, как и было.

Юрка бродил поодаль, заглядывая в каждый кабинет — по бетонному полу гулко щелкали его берцы.

— Завхоз, иди-ка сюда! — позвал Генка.

— Ну, чего?! — тот неохотно высунулся из ближайшего дверного проема.

— Чего ты там ищешь?

— Чего-чего, как будто сам не догадываешься! — огрызнулся Завхоз. — Хабар ищу!

— Подождет твой хабар… Сюда иди.

— Ну, чего? — снова раздраженно буркнул Завхоз, подойдя к стальной двери.

— Вот, смотри, — и Генка прижал большой палец к ячейке индикатора.

«А вдруг не щелкнет?» — кольнуло запоздалое сомнение. — «Вот тогда Юрка обсмеется… Или обругается, что зря протаскались…»

Замок щелкнул. Сухо и отчетливо.

— Свой большой палец прижми к соседней ячейке, — попросил Ёж. Тихо, но с таким металлом в голосе, что Завхоз и не подумал возражать или любопытствовать «зачем?». А просто дотронулся до пластикового окошечка.

Второй щелчок замка грохнул, как выстрел.

Во всяком случае, Генке так показалось. Относительно негромкий звук металлического механизма резко и сильно ударил по натянутым от ожидания нервам.

— Чего это? — не понял Завхоз и торопливо отдернул руку от индикатора.

Генка тоже опустил руку. Три секунды спустя механизм дважды щелкнул, вернувшись в прежнее положение.

— Ты второй, — пояснил Ёж.

— То есть?! Какой «второй»? В чем «второй»?!

— Второй из тех, на кого закодирован этот замок. Я первый…

— Постой… — на лице Завхоза отразились замешательство и недоумение.

«Наверно, прямо как у меня тогда, прошлым летом…» — машинально отметил Генка.

— Как это? Кто мог на меня чего-то здесь закодировать, когда я тут впервые?! — Юрка даже немного испугался.

— Не знаю… Ладно, сейчас все по порядку расскажу.

Когда Ёж закончил рассказ, Завхоз озадачился еще больше.

— А с чего ты решил, будто второй — это именно я? — спросил он, почесывая за ухом.

— Твое имя было в базе данных в том ноутбуке, который я забрал с завода «Луч». Ну, и… Я догадался. Оставалось только проверить.

— Значит, еще двое, чьи отпечатки понадобятся, чтоб открыть дверь, тоже есть в той базе?

— По логике, да. Но я так и не сумел их вычислить, — грустно сказал Ёж.

— А… А Паша?! — вдруг сообразил Завхоз.

— Нет. Во-первых, его имени в базе не было. Во-вторых, замок на него не среагировал — я сам видел, мы же вместе с ним впервые пришли сюда в прошлом году… Или наоборот, что замок не среагировал — это во-первых… Хотя, какая разница? Главное, что это не он.

Юрка прошелся взад-вперед по коридору, поправил сдвинутый назад автомат на ремне…

— А зачем тебе вообще надо открывать эту дверь? — нахмурившись, обернулся он.

— То есть, как это «зачем»? — опешил Ёж.

— Да, зачем? Ради сенсации, что ли? Опять…

— А тебе разве не интересно узнать, каким образом твоя жизнь оказалась связана с каким-то запертым помещением, и кто ее связал, тебя не спросивши?! — вспылил Генка.

— Н-не знаю… Может быть… В смысле — может быть интересно…

Генка засунул большие пальцы за ремень:

— Вообще-то у меня есть версия, кто может оказаться третьим…

— Ну?

— Один человек из той группы, которая приходила к «Вымпелу» в сентябре прошлого года. А конкретно — капитан ФСБ Роман Фадеев.

— И с чего ты взял, что именно он? — захлопал глазами Завхоз.

— С того, что из группы в пять человек плюс проводник уцелел только он один! Как будто бы Зона выпустила его одного… Остальных угробила, а его выпустила.

— Мало ли случайностей, — пробурчал Юрка, явно не желающий соглашаться с попахивающими мистикой доводами Ежа.

— Я, может, и не задумался бы над этим, если бы не заметил, что нас самих словно ведет некая неведомая сила в нужном ей направлении… Вернее, я это понял после того, как Дух Зоны вывел нас с территории «Луча». Иначе нам точно был бы крантец…

— Дух?!

— А ты не понял? Заплаточник точно был Духом Зоны. Как будто кто-то заботился о том, чтоб мы уцелели. Вот и капитана Фадеева — словно точно так же сберегли… Лично я бы не удивился, если бы узнал, что его тоже кто-то из Духов вывел.

— И почему ты думаешь, что третьим окажется кто-то из тех, кто ходил именно к «Вымпелу»? — не унимался Завхоз. — А не на завод «Луч» или куда угодно в другое место?

— Что не в «какое-то другое место» — я уверен на сто процентов! И кое-что нарыл. Вот с этим объектом, — Ёж обвел пальцем вокруг себя и указал на стальную дверь, — тесно сотрудничали две организации здесь, в Зоне: СКБ «Вымпел» и завод «Луч». Вокруг «Луча» тоже часто военные отираются, ищут возможность попасть внутрь, но с заводом не было связано ни одного случая, подобного произошедшему возле «Вымпела»! Ну, чтоб выжил только один, при равных шансах на спасение с другими членами группы. Я ведь в прошлом году много всяких слухов и сплетен насобирал… Такая история, если бы она произошла, не осталась бы незамеченной, а быстро попала бы в разряд легенд!

— Да про поход к «Вымпелу» тоже не болтают…

— Не болтают о нем сталкеры! Потому что не знают! А не знают они потому, что с вояками не разговаривают! — усмехнулся Генка. — Зато на военной базе эту жуткую историю знает каждый новобранец! Ну, в общем-то, вариантов у нас немного, и это в какой-то мере радует. И я предлагаю начать с «Вымпела».

— Что начать?

— Слежку! То есть сначала сделать вброс информации… Ну, это я сам сделаю…

— Как это — «вброс»? — не понял Юрка.

— Ну, написать чего-нибудь такое, чтоб это их заинтересовало, и они тут же помчались к «Вымпелу». А мы устроим там засаду и посмотрим, кто придет. Мне почему-то кажется, что это будет Фадеев. И четвертый «ключ» вместе с ним.

— Ну, допустим, придет кто-то… И что?

Генка поморщился. Черт возьми, какие неудобные вопросы задает Завхоз! И портит все наполеоновские планы и приземляет полет фантазии этими вопросами.

— Пусть сначала придет, а там разберемся! И вообще… Может, новые посланцы сумеют внутрь «Вымпела» проникнуть. А внутри — может, там вообще лежат документы о том, чего тут за дверью находится?!

А тем временем Зона понемногу оживала. Потянулись обратно те, кто в прошлом году, до холодов прижился здесь и успешно сталкерил. И кроме них, потянулись новички — хотя называть их «новичками» было даже как-то странно. Матерые вояки и жесткие ребята, имевшие за спиной не один год «контракта», и еще немало криминальных и полукриминальных подвигов после него. Они давно уже дожидались, когда же наконец Зона впустит их к себе. Они жаждали отвоевывать с оружием в руках свой кусочек жизненного пространства. У них давно уже почесывались руки устроить кипеж — и вот к началу мая жизнь в Зоне закипела…

Май 2011 г. Большая Земля

В последнюю неделю апреля тревожное ожидание натянулось вибрирующей струной. Скоро, скоро, уже совсем чуть-чуть… Роман понимал, что начальство ждет только перемены погоды, хотя Бену на «доводку» требовался еще как минимум месяц. Тогда получилось бы, как в армии — полгода учебки, после которой новоиспеченный солдат хоть на что-то годен. Но не дадут этого месяца, не дадут — гудело предчувствие, даром что за собой Роман талантов провидца никогда не замечал. Так и получилось…

Сразу после майских праздников позвонил Шепелев.

— Рома, здравствуй… Включи ноутбук, посмотри электронную почту. Я тебе одну любопытную ссылку сбросил — зайди по ней, почитай… А как прочитаешь — перезвони мне.

Роман, которого звонок застал в тире, объявил Бену перерыв и побежал в жилой корпус.

Присланная ссылка вывела его на самопальный сайт под названием «Зона «Ч» на одном из бесплатных хостингов. Какой-то очередной кружок любителей аномальщины и жареных сенсаций… И там — очередная сплетня про Зону… «Снова началось подозрительное шевеление вокруг «Вымпела» — гиблого места, в котором уже сгинули десятки сталкеров…» Роман пробежал глазами текст. Подпись незнакомая, но стиль напоминает Валохина… Он достал телефон и набрал номер Шепелева.

— Ну как, прочитал? — без предисловий откликнулся Игорь Владимирович. — Смысл понял?! Полезли туда! Не наши полезли. Потому что из наших никто, кроме вас, туда не собирался. Рома, ты понимаешь, что это значит?

— Понимаю…

Вибрирующая струна лопнула. Вот и все…

— Бери Вадима, берите ваши паспорта и срочно на железнодорожный вокзал — выкупать билеты. Их для вас забронировали. С вокзала заедете в офис за дальнейшими инструкциями. Все понятно?

— Да, Игорь Владимирович… До встречи.

Роман сложил телефон. Вот и все…

Бен топтался возле тира. Делал вид, что наслаждается весенним воздухом, а сам наверняка уже ощутил звенящее напряжение. Сенс — не мог не ощутить… Он встретил торопливо идущего навстречу Ромку словами:

— Ну что — скомандовали старт?

— Ага…

— Понятно… И когда едем?

— Пока что прямо сейчас — на вокзал за билетами. А потом в офис к Гордимычу, там узнаем все остальное.

— Этому писаке надо премию выписать за то, что нас предупредил, хотя и сам того не ведал, — усмехнулся Шепелев. — Над Зоной сплошные дожди никак не закончатся, там все еще по норам сидят, погода-то дрянная. А Ёж выполз и наткнулся своим любопытным носом…

— Думаете, это Валохин?

— Наверняка он, я его стиль уже запросто отличаю от других, за зиму начитался. Ничего, я попрошу разблокировать его счет, с гонорарами от редакции, который по нашей просьбе прикрыли. Хотели мы его наказать за выходки — а теперь получается наоборот, поощрить надо!

Гордимыч беспокойно расхаживал по офису; А Роман и Вадим напротив, напряженно замерли за столом, и даже не притронулись к чашкам с остывающим чаем.

— Не будь любопытного Ежа, не факт, что мы бы узнали, как вокруг интересующего нас «Вымпела» бродила некая непонятная группа… Причем притащили с собой какое-то оборудование!

— С той группой монстры разделались, — ввернул Роман. Скорее уж для Бена, которому не успел показать статью на сайте.

— Прямо хоть и им премию выписывай, — натянуто пошутил Шепелев. — Однако факт налицо — конкуренты активизировались. Что это была за группа, чья — наш друг Валохин не выяснил, иначе не преминул бы похвастаться в интернете осведомленностью, а заодно побрызгать ядом в наш адрес. Значит, так… Выезжаете вы завтра, поезд — наверно, сами уже прочитали на билетах — в одиннадцать двадцать. Сегодняшний вечер — вам на сборы. Дальше тянуть некуда… Даже лишний день на сборы дать не могу, иначе упретесь в самый выброс…

— А может, тогда нас доставили бы самолетом? — неуверенно предложил Роман.

— Вы ни в коем случае не должны привлекать к себе внимания. Потому едете поездом и с заготовленными легендами. Конечно, можно было бы добросить вас самолетом до одной из станций, да особого смысла нет, лишняя суета. А до границы Зоны — тем более не стоит, из соображений вашей же безопасности. Новую группу наши конкуренты быстро не соберут, а вот агентура их наверняка болтается в окрестностях. Заметят — и у вас, и у нас будут лишние проблемы. Ради каких-то обыкновенных ученого-биолога и студента-практиканта никто специальный самолет гонять не станет! А так — доберетесь тихонько поездом, оттуда на машине до военной базы. Там встретитесь с проводником из сталкеров и третьим участником вашей группы.

«Третьим… Всего лишь третьим? Неужели мы идем в таком нереально малом составе? В прошлом году пятерых разделали под орех…»

— «Коридор» для вас я обеспечу, блокпост пройдете без вопросов, — продолжал Шепелев. Он протянул Роману большой конверт:

— Здесь все документы, соответствующие легенде, а также необходимые сведения. Дома почитаешь.

«Намекает, что мне этого знать необязательно», — недовольно подумал Бен. — «Даже своего человека на периметре не хочет передо мной засвечивать… Гм… Получается, без Ромки я там и шагу не ступлю… Интересно, а Ромка мне скажет, если я спрошу?»

— Вадим, — Шепелев словно отозвался на его мысли, — персонально для тебя в конверте — электронные ключи от всех внутренних дверей НИИ. Завьялов, наверное, уже говорил вам, что мы понятия не имеем, в каком состоянии там двери…

— Да, говорил, — ввернул словечко Бен.

— Но на всякий случай даю тебе все карты доступа. Кроме того, в конверте план расположения лабораторий и кабинетов. Там отмечены кабинеты, в которых размещались исследовательские группы, и соответственно в их компьютерах и хранились рабочие материалы и результаты исследований. Маловероятно, что вы найдете там что-то на бумаге, в виде распечаток… Но на всякий случай посмотрите. Компьютеры не включать, даже если технически это окажется возможным. Там все запаролено, ни посмотреть данные, ни слить их на носители вы не сможете. Ваша задача — извлечь жесткие диски из компьютеров в помеченных кабинетах, аккуратно упаковать в контейнеры и доставить сюда. А уж взломом займутся специалисты…

Продукты на дорогу и все необходимое походное снаряжение получите сейчас, на подстепновской базе. А оружие, боеприпасы и защитные костюмы, само собой, через границу не потащите, все будет ждать вас на периметре. И в том числе — контейнеры для жестких дисков. Ну, ребята, удачи вам… Вадим, можешь быть свободен, а ты, Рома, задержись на минутку.

«Ну вот, опять секреты», — шевельнул плечом Бен, направляясь к двери.

Роман повернулся к начальству, но опять садиться за стол не стал.

— Рома, вы ведь в прошлом году шли с включенными КПК? — вкрадчиво начал Шепелев.

— Да, а что?

— В этот раз вы все, включая проводника, обесточите их сразу после того, как пройдете блокпост.

На лице Романа отразилось удивление.

— Наши аналитики настойчиво рекомендуют. Чего-то они там наанализировали… Утверждают, что перемещение по Зоне с выключенными средствами связи дает куда больший шанс избежать всяческих неприятностей. Конечно, данных для статистики маловато, но на основании тех, что есть, и сделали этот вывод. Опять же — сталкерская сеть. Мы так и не получили доступ к ней… До сих пор не установлено, где находится операторский центр. И это настораживает… И в целом я согласен с аналитиками — лучше не пользоваться средствами связи, систему управления которыми мы не можем контролировать. Мало ли кто другой ее контролирует? Так что лучше обесточить… При необходимости — включите. Детекторы аномалий все равно очень часто дают ложные показания, а с вами будет опытный проводник. И к тому же, проверите в деле внезапно проявившиеся способности Вадима, — Шепелев слегка усмехнулся.

— Да, я понял, — согласился Роман.

Он медлил, не торопясь уходить.

— Вижу, спросить чего-то хочешь. Верно я догадался? — сказал Шепелев.

Роман кивнул.

— Игорь Владимирович, а сведения о некоей группе мы получили только из заметки Валохина?

— Молодец, что сам додумался! Не только. Наш агент ту же самую информацию продублировал. Вернее, он проверил и подтвердил то, о чем написал Валохин, и нашел то, что осталось от группы… К сожалению, по тому, что осталось, опознать их невозможно…

Роман снова согласно кивнул. Да, наивно было бы думать, что Гордимыч безоглядно поверил бы желтой прессе, и предпринял какие-то шаги, не проверив информацию.

— Значит, там развелось полно хищников? А как же мы…

— До вашего приезда территорию зачистят, об этом не волнуйся, — уверил Шепелев. — И получше, чем в прошлом году. До выброса их численность не пополнится, а за это время вы как раз и проскочите. У тебя всё? Ну, удачи еще раз.

И уткнулся в бумаги, давая понять, что разговор окончен.

Бен сидел в машине, растерянный и задумчивый. Когда Роман включил двигатель, Бен поймал его взгляд в зеркале.

— В чем дело?! — вопросительно кивнул Роман. Слишком уж непривычно тихим и озадаченным был его шустрый подопечный.

— От Шепелева такой опасностью тянуло, — неохотно выдавил Бен.

— Наверное, беспокоился за успех операции. Дело-то опасное, сам понимаешь.

— Нет, Ром, это не то… Это для нас опасность.

— Ну так я и говорю!

— Нет, — упрямо повторил Бен. — Это опасность исходит от Шепелева и направлена на нас. Ты же знаешь, я ее ощущаю, только если какой-нибудь опасный объект вот-вот подействует на меня.

— Так Гордимыч прекрасно понимает, что отправляет нас не на прогулку по набережной! А в жуткое место, где нас могут десять раз подряд сожрать и пристрелить, — жестко заявил Роман. — Он осознаёт, что посылает нас на риск. Отсюда и опасность, которую ты почувствовал.

Бен сердито замолчал. Позже, когда машина уже вырулила на трассу, он разлепил губы и нехотя бросил, глядя в сторону:

— Ну, как знаешь, не хочешь — не верь. Доказательств у меня нет… Но что-то тут нечисто.

Сборы проходили в такой жуткой спешке и суете, что Бен даже не рискнул заикнуться о том, что хотел бы до отъезда еще разок съездить к Светке и попрощаться по-человечески, глаза в глаза. Кто его знает — вдруг этот разок окажется последним? Но, глядя на сосредоточенного исключительно на сборах Ромку, он оставил свои соображения при себе. Во-первых, Ромка впарит ему за пораженческие настроения. Во-вторых, было действительно некогда. Оставшийся вечер они проползали между разложенных и раскиданных по комнате свертков с походным снаряжением и личными вещами, выбирая из них необходимое, и укладывая рюкзаки. И к ночи повалились на койки, совершенно измотанные. А назавтра их уже нес на юго-запад плацкартный вагон.

Выйдя в тамбур, Роман вскинул руки и с удовольствием потянулся. Из приоткрытого окна хлестал холодный ветер. Роман хотел встать коленями на ящик для мусора и подставить лицо свежему встречному потоку, но из-под крышки доверху набитого контейнера торчали разноцветные горлышки пустых пластиковых бутылок и не давали опустить ее полностью, а взгромождаться на покатую поверхность было совершенно неудобно. Проводница еще не выносила мусор, перегон длинный — прошлую станцию проезжали ночью, следующая будет через пару часов. Оставалось только упереться руками в раму и придвинуться поближе к отрытому окну.

По легенде и документам он — младший научный сотрудник, едет собирать материал для будущей кандидатской, а Вадим — студент-практикант. Биолог, мать твою… «Дуб от березы еще отличит, а вот сороку от вороны — уже не факт, — с сарказмом усмехнулся Роман. — Ничего, лишь бы поменьше рот открывал, когда пограничники на заставе или местные менты на станции назначения начнут задавать вопросы.»

…Бен, цепляясь за поручни и опоры полок, вышел в тамбур перед туалетом. Ромка бочком сидел на ящике для мусора, глядя в сизое небо над черной кромкой несущегося мимо леса.

— Ром…

— Чего тебе?

— Да так… Поговорить хотел… А там, — он кивнул в сторону вагона, — народу полно…

— Ну, говори… Только поглядывай на наш отсек, чтоб вещи никто не слямзил!

— Да никто наши сидоры с полок не стащит! Успокойся ты…

— Ну, говори, чего хотел, — в тусклом желтоватом свете ромкино лицо казалось мрачнее обычного.

Бен оглянулся на проходящего мимо них в тамбур курильщика, и понизил голос:

— Говорю же, неспокойно на душе. Предчувствие нехорошее…

— Немудрено, — спокойно отозвался Ромка. — Не на шашлыки едем. Есть шанс, что и не вернемся. Ты об этом знаешь, вот и все твое «предчувствие». Никакой мистики.

— Но какой опасностью от Гордимыча пёрло…

— Да он, небось, тебя боялся! — вдруг сорвалось у Ромки с языка. — Он еще с зимы трясется… Боится, что ты его придушишь, как Славку, или инфаркт ему устроишь.

— Я бы не смог нарочно, — очень серьезно ответил Бен. — Не потому, что мне его жалко, наоборот… Просто я не умею так, чтоб нарочно. Оно всегда случайно получается. Если бы я умел делать это по собственному желанию — ого, я бы давно надавал по рогам всем, кому давно мечтал! Но ведь не могу…

— А они не верят, — выдохнул Ромка.

— Значит, они могут хотеть от меня избавиться…

— Кто «они»? Гордимыч? Он один. Это не есть «они». Вячеслав — мелкая сошка, он ничего не решает. А доложил ли Шепелев наверх, чтоб решение о тебе принимал кто-то еще — не знаю. Честно говоря, не уверен. Бен, да не грузись ты раньше времени! Проблемы будем решать по мере их возникновения.

Бен со вздохом отвернулся и уставился в окно, на темнеющее небо и летящие по нему нити проводов…

Май 2011 г. Зона отчуждения

После того, как статейка-«вброс» о замеченной возле «Вымпела» неизвестной группе улетела к админу сайта «Зона «Ч», а оттуда — разбрелась по просторам Сети, оставалось только ждать и наблюдать, кто же клюнет и на самом деле придет к СКБ.

Ёж и Завхоз устроили логово в заброшенном поселке — здесь было самое подходящее место для ночлега ближе всего к «Вымпелу». В окрестностях научного лагеря на Янтаре, конечно, безопасней, но оттуда бегать заметно дальше. И безопасность там тоже относительная — конечно, территория зачищена вдоль и поперек, и регулярно подчищается по-новой; но охрана только до поры до времени делает вид, что не замечает сталкеров, опасливо жмущихся в ближайшей рощице. И кто знает, до какого момента охрана будет их «не замечать»? Лучше уж поближе к сноркам, но подальше от людей. Одно плохо — в поселке не было воды. Никакой, даже грязной, потому что кое-какими чисто сталкерскими средствами для очистки воды Ёж разжился. Небольшой запас пришлось натаскать с Янтаря — двое суток на это убили. И то сидеть в засаде придется, соблюдая режим жесткой экономии.

В поселке же благополучно пересидели устроенную долговцами очередную широкомасштабную зачистку территории от монстров. К Генке и Юрке присоединились и двое сталкеров, проходивших мимо и обрадовавшихся возможности переждать долговские военные забавы в тихом месте, чтоб не попасть под шальную пулю.

Бессмысленная затея — эта зачистка, рассуждал один из прохожих, после выброса монстров столько же станет, если не больше. Ну да черт с ними, с долговцами — они постоянно так развлекаются, и вообще они народ не такой страшный, как вояки. Своего брата сталкера не трогают, даже наоборот — приглашают присоединиться к истреблению тварей. А вот от погонников лучше держаться подальше, а то без разбору зачислят в «подлежащие зачистке элементы».

Однако Генке эта информация говорила совсем о другом. Раз долговцев подняли утюжить территорию — значит, те, кому адресовалась наживка, заглотили ее, и теперь готовят посланцам относительно безопасный проход. Ну что же, остается только ждать и наблюдать…

Зона встретила их низко нависшими тучами и сырым туманом в низинах. Бена пробирала дрожь, несмотря на свитер, поддетый под защитный комбинезон.

Амуницию, оружие и боеприпасы они получили у шепелевского человека на периметре — неприметный пожилой майор проводил их один из кабинетов военной части, там посланников уже ждало все необходимое. Комбинезоны по размеру, защитные пластиковые щитки на локти, колени и голени, а для Бена — еще и полностью закрывающие предплечья. «Эти сейчас не надевай, в походе мешать будут», — посоветовал Ромка. — «На месте наденешь. А вот щитки на голени пристегни сейчас, обязательно! Тут много всякой твари, которая норовит за ногу ухватить.»

Если пристегнуть маску, то комбез становился полностью герметичным. Майор показал, как это делается, с добродушным бурчанием: «Ну, в космосе в них, разумеется, вы долго не продержитесь, но вот в очаге химического поражения в этом комбезе несколько дней жить можно! Плюс ткань повышенной плотности, монстры ее не с первого удара зубами-когтями рвут, так что шансы выжить у вас повышаются.»

— Ой, а это что такое? — взяв в руки свой шлем, искренне изумился Бен, чем вызвал неодобрительное хмыканье майора.

Слева в верхнюю часть пластикового забрала был вмонтирован монокулярный прибор ночного видения, что превращало шлем в громоздкое и очень нелепо выглядящее со стороны устройство.

— А это, — пояснил Роман, — спецприспособление персонально для тебя. Потому что обычно приходится выбирать одно из двух — либо защита лица и фонарик, либо открытое и уязвимое лицо и ПНВ. Но в твоем случае, как видишь, совместили оба плюса этих вариантов. Чтоб риск свести к минимуму…

Бен надел шлем на голову. Конструкция оказалось довольно тяжелой, а с понятым наверх забралом невозможно было шевельнуть головой, оно все время норовило опуститься. А смотреть при свете через ПНВ, да еще одним глазом, было совершенно невозможно.

— Как же я в нем днем-то ходить буду?! — ужаснулся парень.

— А днем и не надо! Забрало съемное! — успокоил Роман. — Сейчас отсоединишь его. Вон, к нему сумка специальная прилагается, в сумке и понесешь. А на месте — опять присобачишь. Все просто! Вот смотри, где крепления забрала…

— Ладно, складывай это устройство, и давай заканчивать с вещами, — добавил Роман. — Сейчас уложим рюкзаки, а потом — на стрельбище, оружие пристреливать. Слава богу, время на это дали…

Майор отпер шкаф и выложил на стол калаш с подствольным фонариком, «Винторез», и два пистолета. А еще коробочку, в которой оказалось что-то похожее на гирлянду полупрозрачных шариков.

— Специально для тебя приготовили, — сообщил он Бену. — Это артефакт, отклоняющий пули. Ну, конечно, не совсем отклоняют, но отчасти помогут. «Бусы» называется. Не слышал про такой?

— Ну-у, на фотке мне показывали… — замялся Бен.

— Калаш — это тебе, — остановил Ромка руку Бена, уже потянувшуюся было к красивой штуковине с облегченным «ажурным» прикладом. — А «Винторез» — мне. Кстати… Не тот ли это самый, прошлогодний… — Роман взял винтовку в руки.

— Да хоть бы и тот, — вмешался майор, — все равно из него уже другие стреляли, и пристреливать его тебе придется по-новой. Идемте на склад, там получите патроны и для тренировки, и для похода. А оттуда провожу вас на стрельбище. Потом можете поесть в столовке, пока будете проводника дожидаться. Или, если хотите, можете сначала поесть, небось голодные с дороги-то … Выйдете сегодня вечером. Проводник где-то часам к шести подтянется.

— А… А разве не с утра?! — опять встрял Бен. Он сам прекрасно понимал, что лезет своим языком не к месту и не ко времени, но его распирала изнутри тревога.

— К проводнику все вопросы, — отмахнулся майор. — А, вот еще для тебя…

— Пошли на стрельбище, — Ромка потянул Бена за рукав. — Сначала постреляем, потом поедим. А потом, если времени хватит, еще постреляем. Кстати, обратил внимание — на твоем калаше лазерный целеуказатель, работающий в инфракрасном спектре?

— Да понял. Это чтоб можно было в темноте целиться, когда на морде полно всего висит…

Проводник оказался степенным, обстоятельным дядечкой лет под сорок пять. И сразу видно — местный. Небось занялся опасным бизнесом после того, как в обезлюдевшей округе пропала всяческая другая работа, или родной поселок поглотила расширившаяся после очередного выброса Зона. Он подсел к парням в столовой, куда проводил их неприметный майор.

— Дядя Гера, — представился он Бену и Ромке.

Потом смахнул со столешницы крошки и развернул свою карту:

— Идти нам вот сюда, — он подобрал на столешнице ложку и ткнул ее черенком в некую точку на чистом зеленом пространстве карты. — Если выходить с этой базы часов в шесть утра, то туда дотопаем минимум к двум-трем часам дня…

«Дежа вю…» — крутилось в голове у Романа. — «Боже мой, сплошное дежа вю! Этот проводник даже говорит почти те же самые фразы, которые говорил в прошлом году Воронок…»

Но все-таки разница была. Прошлой осенью Воронок вел их к той же точке совсем другим маршрутом. Едва отойдя от базы, резко забирали влево — обходили полосу аномалий; потом прямо, потом так же резко — вправо. Да, сильно тут все изменилось… А ведь еще говорят, что аномалии перекочевывают с места на место каждую неделю…

— Дядь Гера, а ночевать где будем? — перебил Роман проводника, скучающим взглядом глядя тому в глаза. — В бывшем поселке сотрудников СКБ?

Дядя Гера покосился на него немного удивленно. Потом пододвинул к себе карту:

— Ну да, а больше нам по пути и негде…

— А через одноколейку мы разве не пойдем?

— Какую еще одноколейку?! — переспросил проводник.

— Ну, рельсовая ветка. Она же вот здесь проходит, — Роман очертил пальцем полукруг.

— Да не помню я тут никакой одноколейки… — дядя Гера встряхнул карту, как будто от этого на ней могла появиться куда-то затерявшаяся железная дорога, еще раз стряхнул со стола крошки, и расправил мятый лист перед собой.

— А мы в прошлом году ее проходили, — осторожно ввернул Роман.

Проводник аж крякнул:

— Эк и припомнил! «В прошлом году»! Да тут с прошлого ноября Зона несколько раз вверх тормашками перевернулась! И вообще… Прошлая зима какая-то совсем аномальная тут выдалась. Мороз грянул, снегу навалило… Сроду такого не было! Всегда сыро, снег пару дней полежит — и все, а тут вдруг…

Роман задумчиво нахмурился. Аномальная зима… Как будто прямо нарочно — чтоб никто не добрался до цели, пока Бен не будет готов до нее добраться… Вот мистика-то!

— Да, вам виднее, — согласился Роман. Бену только и оставалось, что кивать и поддакивать. Проводник сложил карту, но вставать из-за стола не торопился. То ли отдохнуть решил, то ли намекал на обед или как минимум на чай… Нет уж, угощать его Роман не собирался. На всех халявщиков бабла не напасешься. Вместо этого Роман озадачил сталкера очередным вопросом:

— По пути на собак не нарвемся?

Дядя Гера помедлил, покусывая губу:

— Не должны бы… Тут недавно ребята с Ростка такую зачистку закатили, что Зона ходуном ходила! Оно, конечно, мартышкин труд — после выброса опять зверья будет видимо-невидимо, но пока что перебили, пока что никто не рычит, не гавкает… На большой территории монстров вырезали, не только вдоль вашего маршрута, а намного дальше вокруг; по самым их гнездовищам прошлись…

«Значит, задействовали фанатиков из «Долга», — усмехнулся про себя Роман. — «Учимся на своих ошибках… В прошлом году то ли не догадались их подключить, то ли наши агенты влияния подкачали…»

— А как там с бандюками дело обстоит? Не попадем браткам под горячую руку?

— Не-не! — дядя Гера отрицательно замахал перед собой ладонью. — Насчет этого не беспокойтесь. Этих точно не будет!

— Точно? — недоверчиво переспросил Роман.

— Мне мой наниматель сказал — мол, идите смело, бандюки вас не потревожат, — неохотно пояснил дядя Гера. — Может, наемники им фитиля вставили… А может, с ними просто договорились… Они же, хоть и отморозки — все-таки не снорки и не шатуны безмозглые, с ними договориться можно.

Роман чуть приподнял брови; для собеседников этот жест должен был означать согласие, хоть и с некоторым сомнением; но на самом деле он был очень озадачен. Почему не провели военный рейд, как прошлой осенью? Поэкономили средства? Глупо экономить, ставя под угрозу срыва столь долго подготавливаемую акцию. Или у Конторы есть свой достаточно влиятельный человек среди бандитов, которому под силу убедить волчью стаю, чтоб не трогали посланцев? Ну, как бы то ни было, гадать бесполезно. У их маленькой группы сейчас есть куда более насущные задачи.

— А где мы встретимся с нашим третьим? Нам сказали, что с нами идет еще один боец, и он должен ждать нас здесь.

— А он уже на блокпосту сидит, — усмехнулся дядя Гера. — Раньше вас приехал.

Бен тронул Ромку за рукав, всем видом давая понять, что хочет сказать что-то важное. Ромка отмахнулся — мол, погоди, не сейчас. Чем меньше ушей вокруг — тем лучше. И встал:

— Хорошо, мы пошли за вещами, встретимся на воротах.

Выйдя из столовой, Бен тревожно посмотрел на спутника:

— Неспроста это. Этот третий как будто нарочно оттягивает встречу с нами до последнего… Вернее, со мной. Наверняка Шепелев ему объяснил, что я могу непроизвольно отзеркалить… А из этого следует, что «третьему» есть чего бояться…

— Ох, Бен, сочиняешь ты! Развел панику на пустом месте, как баба истеричная, честное слово!

— Ром, но ты же вот не боишься находиться со мной рядом?! Хотя и знаешь… Потому что тебе нечего боятся, ты не собираешься ничем мне навредить! А этот… Раз боится — значит, есть чего!

Ромка молча повернулся и пошел к домику, где они оставили вещи.

Взвалив на себя рюкзак со всем необходимым, Бен тихо охнул. Да-а-а… А ведь там нету ничего лишнего. Продуктов — по минимуму. Воды — тоже. Ладно еще, контейнеры для компьютерных потрохов легкие, разве что громоздкие. И все это придется тащить на себе много километров… И в который раз порадовался, что вместо бесполезного рукопашного боя Ромка гонял его в «качалку», и по полосе препятствий заставлял бегать сначала в бронежилете, а потом и с полной выкладкой. А то полгода назад Бен этакий баул еле-еле дотащил бы разве что до дверей.

За воротами военной базы их поджидал дядя Гера, по-приятельски переговариваясь с постовыми.

— Видите вон там, в бочке, керамзит? Набейте им подсумки и повесьте их спереди, чтоб доставать удобней было.

— Керамзит?

— Ну да, — проводник хлопнул ладонью по висящему на поясе пыльному подсумку. — Он же намного легче, чем болты или гайки. А то хребет каждое лишнее полкило знаешь как чувствует!

— А-а, да! — догадался Бен. — Вперед себя на дорогу бросать!

Послушавшись опытного сталкера, набили подсумки шершавыми красно-коричневыми комочками.

— Ну что, готовы? Идти строго за мной, след в след, никуда не сворачивать, скомандую остановиться — сразу останавливаться; скомандую лечь — без вопросов носом в грязь, понятно?

— Не первый год замужем, — усмехнулся Роман. — Не волнуйтесь, дядь Гер, мы приказы выполнять привычные.

— Ты-то, может, и да, а вот малец твой… — проводник кивнул на Бена. — Сразу видно, что в погонах не ходил, хотя ствол уже в руки дали!

— За него не беспокойтесь, — пообещал Роман. — Бен, вперед, я замыкающим.

— Пока, дядь Гер! Удачи вам! — нестройным хором крикнули сзади постовые. — Чтоб дорога бархатом!

Вдоль потрескавшегося дорожного полотна тянулся серый мокрый лес. Совершенно обыкновенный лес, вялый, тоскливый и неприветливый, каким он всегда бывает после затяжных дождей. Так и норовит стряхнуть тебе за шиворот поток холодной воды с каждого куста…

— Здесь пока можно немного расслабиться, — снисходительно пояснил на ходу дядя Гера, — сюда Зона только-только переползает. Вообще вояки думают, что ее границу точно обозначили и периметром обнесли, а ни хрена! Вон там гравиконцентрат есть, — проводник указал на заросли кустарника, — а вон там две «электры». Поэтому, еще раз вам говорю, если приспичит по нужде — сначала керамзитину в кусты, а потом уже заходить туда!

Бен крутил головой и вытягивал шею — ему очень хотелось увидеть, как земля постреливает электрическими разрядами, но отсюда никаких сполохов видно не было. А дядя Гера продолжал рассуждать:

— …Но самая большая трудность в Зоне — это, конечно, вода. Сами понимаете, от водопроводов тут давно ничего не осталось. Есть всего несколько мест, где можно набрать питьевую воду. Там, куда мы идем — ни одного источника поблизости нет. Потому и тащим, как ишаки. Ближайший кран — на Ростке, от вашего «Вымпела» туда полдня ходу в одну сторону…

— А Росток — это что? — спросил Бен.

— Это разрушенный завод, — пояснил сзади Ромка, специально для него. Ну, может еще и ради того, чтоб показать проводнику — мол, не первый раз я тут, так что не особо выпендривайся, дядя Гера! — Там территорию малость расчистили, приспособили для жизни, вот сталкеры туда и сползаются на отдых. И для затоваривания всем необходимым.

— Да, вода там хорошая, там очистители стоят, — кивнул дядя Гера. — Вот ведь нашлись у кого-то силы и средства, чтоб их туда завезти и смонтировать…

— Ну, у кого, — тихонько усмехнулся себе под нос Ромка. — Кому надо, у того и нашлись. Кому хабар нужен, а ходить за ним самим — боязно, те и сподобились более-менее обеспечить условия труда для тех, кто за хабаром потащится.

— Намекаешь на то, что скоро нам в трудовых книжках будут записи делать: «сталкер пятого разряда»?! — хохотнул дядя Гера. — И зарплату «белую» в ведомостях рисовать, и больничный оплачивать?!

— Вот мы смеемся, а не исключено, что так и будет, если Зона расползаться начнет, — совершенно серьезно заметил Роман.

— Да я бы не против, особенно если бы еще прописали в законе пенсию семье в случае потери кормильца… Это я про работу… А то у меня две девки-погодки, немного помладше вон его, — дядя Гера через плечо указал на Бена, — Одна школу заканчивает, другая в прошлом году закончила, а дальше учить их не на что… Мать-то без специальности, на улице тапочками торгует, и походу — девчонкам туда же дорога! Ради них в Зону и таскаюсь… Есть придурки, которые за периметр лезут приключений на свои задницы поискать, а я не из таких… Да приключенцев в последнее время развелось, как псевдособак нерезаных! С тех пор, как Зона после зимы проснулась и маленько тут подсохло, — ну, чтоб пройти можно было, — так толпы повалили! И главное, все больше бывшие вояки. По жизни одинокие, без захребетников — никого им кормить не надо, никто дома не ждет, потому и на хабар этим воякам начхать. То есть не совсем начхать, конечно… Из-за хабара они все-таки дерутся друг с другом… Но добыча для них — не главное! Главное — это подраться! А повод для драки-то всегда найдется… И из-за них в Зоне порядочному сталкеру проходу не стало!

Последние фразы дядя Гера буквально выплюнул, возмущенно брызгая слюной.

«Хм, прямо, как в статьях Валохина…» — подумал Роман. — «То есть, эти «приключенцы» как будто вдохновились идеей, предложенной Валохиным, и воплощают в жизнь нарисованную им картину… Если дядя Гера не преувеличивает и не ошибается, то ситуация становится довольно интересной. И сколько же их таких, этих авантюристов? Будут ли наши собирать статистику? Да и обратят ли вообще внимание на эту проблему? Хотелось бы узнать… Валохин наверняка действует по чьему-то заказу. Но кому и зачем это могло понадобиться?..»

— Кина американского насмотрелись, что ли… — продолжал рассуждать вслух о причинах нашествия «приключенцев» дядя Гера.

Бен молча, размеренно переставлял ноги под тихое бурчание скучающего проводника. Несмотря на холод, он уже успел взмокнуть — влажность-то была стопроцентная. Специальная «терморегулирующая» майка пока еще не липла к телу, но Бен был совершенно не уверен, что ее при том же темпе потения хватит и на завтра.

Давил на плечи рюкзак, давило на душу тревожное предчувствие и груз того, что осталось дома…

Их последняя — до отъезда — встреча со Светкой получилась нервной и скомканной.

Посреди недели Бен наконец-то урвал момент, чтоб выполнить задуманное. Ради этого ему пришлось пропустить почти целый тренировочный день, и соответственно — отпрашиваться у Ромки и объяснять, куда и зачем Бен собрался. Роман, выслушав его, странно притих. Помолчал. А потом даже предложил по-быстрому подкинуть Бена до места на своей машине.

Пожилая дама-нотариус, сухощавая, с неприятным резким голосом, была Вадиму незнакома — ни в лицо, ни по фамилии, хотя отец общался почти со всеми представителями юридических кругов в городе. Бен нарочно выбрал именно ее, чтоб от этой дамы наверняка ничего не дошло до отца. Незачем ему знать вообще ничего… Уехал сын — ну, и уехал. А Светке пришлось хотя бы частично, но объяснить. Потому, что иначе не удалось бы ввести ее в курс дела. Объяснить, а потом стремительно и резко давить в зародыше ее истерику — «Как это? Почему? Куда это ты едешь, раз можешь там погибнуть?» Еле удалось утихомирить девушку, а потом заставить ее дочитать текст завещания до конца. А потом заставить слушать и запоминать — что она должна делать, если в течение полугода о нем не будет никаких известий. И на всякий случай — кто еще может быть в курсе вадимовой судьбы. И визитка Шепелева. Честно говоря, насчет последнего Бен колебался — но ведь про Светку Шепелев все равно знает… Лучше уж пусть и она не остается в неведении.

От нотариуса они вышли молча, оба хмурые и угрюмые. Светка была на грани истерики, казалось — она вот-вот рванет с места в карьер, бежать неведомо куда и размазывать по лицу слезы. Но Бен крепко держал ее за руку — наверняка потом останутся синяки, но сейчас не до подобных мелочей. Потом поддел под локоть и повел, а скорее уж — потащил пешком, отмахнувшись от Ромки, ожидающего их на улице возле машины. Хотя тот и так понял… Нагнал их три остановки спустя, когда немного успокоившаяся Светка уже перестала вырываться и всхлипывать. «Да не грузись ты раньше времени, — грубовато бросил он. — Что у вас, баб, за манера — загодя хоронить?!» Ну не умел он успокаивать женщин…

Тогда они отвезли Светку домой, Бен поднялся с ней в квартиру, но разговора не получилось. Не получилось его и в следующее воскресенье; их традиционное свидание, уже ставшее за зиму «дежурным», в тот раз как никогда было тягостным для них обоих. Светка устала спрашивать, Бен устал отмалчиваться. Тогда, словно в качестве извинения за все ее прежние оставшиеся без ответов вопросы, он сказал только одно — «Мы с Ромкой едем в Зону». Девушка угрюмо скуксилась и обронила только «Ну вот…» Они скомкано распрощались, а через несколько дней Бен уехал.

А может быть, так лучше? До сих пор о походе знали только те, кого Бен не считал своими сторонниками. Не лучше ли узнать хотя бы кому-то, стоящему на его стороне? Так, на всякий случай… Наверно, секретность не сильно от этого пострадает…

…Тем временем ходоки миновали покосившийся павильончик автобусной остановки с разросшимся посередине кустом; слева остались железобетонные коробки какого-то разрушенного «промобъекта». Порывы сырого ветра то и дело доносили то невнятные подвывания, то глухие хлопки.

— Да собаки, — равнодушно и лениво пояснил проводник. — Опять какая-то тварь в «плешку» влетела.

Бен крутил головой по сторонам — все было внове, все любопытно, но ни справа, ни слева в пределах видимости ничего интересного не происходило, а впереди обзор загораживала широкая спина дяди Геры.

Вдруг очередной порыв ветра донес обрывки человеческой речи.

— Слышали?! — встрепенулся Бен.

— Блокпост впереди, — проводник обернулся к ведомым. — Вот и дотопали.

Навстречу вышел упакованный в защитный комбез сержант.

— Привет, дядь Гер!

— Виделись уже сегодня…

— А это что за туристы с тобой? — сержант недоверчиво смерил взглядом спутников сталкера.

— Туристы? — усмехнулся дядя Гера. — Ты фотки распечатанные достань и увидишь, что это за туристы. Уговор насчет «коридора» был. Ты вроде должен знать.

— Сергачев! — донеслось из-за преграждающей путь ржавой трубы полутораметрового диаметра. — Что там такое?

К сержанту подтянулся старлей — видимо, начальник поста. Увидев Ромку и Бена, он придирчиво вгляделся в их лица, потом сверился с мятой распечаткой, которую вытащил из кармана.

— Проходите, товарищ капитан. Вас ожидают, — козырнул старлей и кивнул в сторону вышедшей из-под маскировочного тента невысокой коренастой фигуры.

Ромка прошел вперед. Бен, которому по-прежнему было немного странновато величать друга офицерским званием, слегка фыркнув, гордо протопал мимо военных. И остановился в паре шагов перед незнакомцем, протянувшем Ромке ладонь для рукопожатия:

— Приветствую! Капитан Грищук.

Грищук выглядел постарше Ромки лет на пять-семь. Крепкий, костистый и широкоплечий. Но, отметил про себя Бен, вид капитан Грищук имел несколько карикатурный, словно гипертрофированный вояка из комикса. Его торс в громоздкой разгрузке казался прямо-таки квадратным, а стянутые берцами лодыжки — слишком тонкими по контрасту с массивным верхом.

— Ну, раз мы оба капитаны, то можно просто Василий, — он тряхнул ромкину ладонь.

— Здравствуйте… Я — Роман Фадеев. Командиром группы назначен я. Хотя, похоже, заочно мы уже знакомы? — Ромка посторонился и пропустил вперед Бена, давая тому возможность соблюсти привычный ритуал вежливости.

От Бена не ускользнула незамеченной странная, оценивающая — даже не ухмылка, а тень ухмылки на лице Грищука. Да и руку его Василий тиснул слишком крепко, заметно крепче, чем стоило бы согласно ритуалу знакомства. Словно задался целью с ходу измерить силу нового товарища по команде. Но пережать Грищука Бен даже не пытался — не потому, что это могло оказаться заведомо проигрышным делом. Просто мысль об этом мелькнула и тут же была отодвинута далеко на задний план накатившим, словно взрывная волна, чувством опасности.

Подобного по силе ощущения Бен не испытывал еще ни разу… Ни держа в руках флакон с ядом, ни стоя возле машины с перерезанным тормозным шлангом во время тестирования. Может, потому, что все те вещи были опасны для него потенциально, но не явно? Ведь никто же не мог заставить Бена всерьез сесть в поврежденную машину и завести мотор. Или выпить чай с отравой. Бен прекрасно понимал, что все это просто испытания — он слишком ценен для того, чтобы ему причинили настоящий вред. А от Грищука никуда не деться. С ним придется идти вместе, он направлен «сверху» третьим членом группы. И невозможно отправиться врозь, двумя группами, или вовсе отказаться идти. Он обязательно будет в одной команде с Беном; и не из-за этого ли от него разит такой невероятной опасностью?!

Не только для Бена. Для них обоих. А вот для проводника, как ни странно — нет. Вернее, для него — что-то неопределенное, зависящее от обстоятельств.

Кажется, даже от скептически настроенного Ромки не укрылось, как ладонь Бена чуть не отдернулась от руки Грищука. А тот смотрел на юнца безразличным, непробиваемым взглядом — Роман сам мог изобразить такой взгляд, когда требовалось скрыть свои чувства или намерения.

Что скрывать Грищуку?! Видимо, есть что…

Разжав ладонь, Бен чуть было не вытер ее машинально о штанину. Но вовремя остановился и сделал вид, что нашаривает что-то нужное в боковом кармане. Грищук — Роман мог бы поклясться — рассмеялся про себя. Естественно, его равнодушная физиономия внешне при этом не дрогнула.

Отстегнутая маска висела спереди на ремешках; Грищук провел левой рукой по верхней губе, словно приглаживая несуществующие усы. «Наверно, были, да перед походом сбрил», — отметил Бен. — «Чтоб под маской не мешали и не кололись».

— Ну что, двигаем?! — Грищук положил конец затянувшейся паузе и выволок из-под навеса свой рюкзак. Взгромоздил его на плечи, затянул фиксирующий набедренный пояс и взял со скамейки автомат.

— КПК всем обесточить, — Роман вспомнил наказ Шепелева. — Да-да, всем. Дядя Гера, к вам это тоже относиться! Проводник идет первым, я — вторым, Вадим — в середине, Грищук замыкает.

— Ну, бывай, старлей! — Грищук помахал рукой начальнику блокпоста.

— И вам удачи!

Впереди было пустое шоссе с растрескавшимся по краям, но еще вполне целым асфальтовым покрытием. Но дядя Гера скомандовал:

— Сворачиваем и идем вдоль дороги вон там, за деревьями.

«За деревьями» подразумевало — справа от пирамидальных тополей, ровненько торчащих серо-коричневыми пиками через каждый десяток метров. Естественно, никто не спорил. Но и вопросов не задавал. Им не было это интересно… А Бен прекрасно чувствовал сам, что на шоссе есть что-то опасное, но почти детское любопытство толкало под локоток узнать — а что именно? И он рискнул. Тем более что отвлекать проводника здесь неопасно, впереди никаких ловушек нет — по крайней мере, на добрую сотню метров.

Бен это ясно осознавал. Но сам не смог бы вспомнить — когда вдруг проснулась эта четкая уверенность? Он теперь так же ясно чувствовал невидимую опасность, как мог бы увидеть открытый канализационный люк у себя под ногами, например. И уж естественно, обойти его — а не шагнуть прямо туда.

— Дядь Гер, а что за аномалия слева от нас на дороге?

Проводник покосился на него через плечо.

— А ты керамзитину брось — и увидишь.

Бен бросил. Коричневый комок ударился о невидимую преграду и отскочил в сторону, при этом над дорогой раздалось гулкое «гоу!»

— Карусель, — откомментировал дядя Гера. — Если близко подойдешь — сначала внутрь затянет, а потом раскрутит и отшвырнет. И на кусочки.

— А почему на к-кусочки? — Бен невольно содрогнулся. — Камень же целиком отлетел…

— Почему — не знаю, я не ученый. Как они это объясняют — я без понятия. Только сам видел… На моих глазах не одного бедолагу в куски порвало… Неподалеку от «каруселей» еще разные штучки найти можно. Артефакты, ёлы-палы… Говорят, они оттого получается, когда какой-нибудь предмет внутрь затянет, и он в «карусели» как-то там преобразуется… Мне вообще-то без разницы, отчего они получаются, главное — что за них денежку дают. Эй, да не лезь к этой! Ничего там нет, давно уже все подобрали, если что-то и было. Здесь же, считай, окраина… Тут относительно безопасно, сюда многие шастают. Сразу после выброса вычесывают, как частым гребнем… Вглубь Зоны попробуй-ка пройди! Одной воды и патронов надо переть столько, что разве что вьючная лошадь сможет на себе унести…

«Да, лошадь — это было бы неплохо», — думал Бен, на ходу оттягивая ворот свитера, чтоб впустить под него хоть немного прохладного воздуха. — «Или ишак, например. Да только хотел бы я посмотреть, как догадливый сталкер будет ишака через «колючку» и минные поля за периметр тащить. Да еще, небось, не пойдет сюда животное. Упрется всеми четырьмя ногами и не пойдет. Это только мы, люди, лезем куда угодно, невзирая на опасности… Кстати, о животных. Вроде тявканье громче стало… И чаще. Или мне кажется?! Ой… Не кажется…»

Бен шагнул чуть вправо, чтоб видеть происходящее впереди. Прямо по курсу там и сям мелькали грязно-серые и бурые собачьи бока, а правее подтягивалась плотной кучкой целая стая примерно в полтора десятка.

— Стоп! — сипло скомандовал дядя Гера. И взял до того висевший спереди автомат наизготовку. — Ну и орава… Да их тут штук сорок будет… Если не больше… Откуда только набежали-то? Ведь не должно их тут быть, «долговцы» клялись, что всех повырезали на десять километров вокруг!

«Опять… Опять собаки…» — поджилки у Романа невольно сжались. — «Неужели опять нас кинули с зачисткой? Или зачистку провели, но опять случилось что-то непредвиденное, и псы появились снова?!»

— Может, стрельнуть, да и разбегутся? — предложил сзади Грищук.

— Не надейся, — резко оборвал его Роман. — Если бы порознь шли, и штук пять, ну меньше десятка, тогда да… А такая стая — не разбежится. Когда их много — они смелые. Наоборот, только быстрее их внимание привлечем, если палить начнем.

— Твою разэтак, — опять ужаснулся дядя Гера. — Да их тут вдвое больше, чем надо, чтоб нас в мелкие клочки порвать… Ребята, стрелять только по моей команде, когда ближе подойдут. Отсюда — бесполезно. Они, твари, верткие! Только патроны зря высадим…

— Да, как бы не накрылась наша миссия, не успев начаться, — пробормотал себе под нос Роман. — Бен, в середину! Бен?! Ты куда?! А ну назад!

Бен сорвал с головы шлем и вышел вперед. Сунул тяжелое чудо военной техники в руки дяде Гере и взъерошил влажные от пота волосы.

— Встаньте плотнее друг к другу! — резко скомандовал Бен.

Как обращаться к своим спутникам, он так и не придумал. «Ребята»?! Какие ж они ребята, дядя Гера ему в отцы годится! «Мужики»?! Слишком грубо, да и сам он еще не дорос до того, чтоб других мужиками называть.

— Э, малец, ты чего?!

— Дядь Гер, подержите пока шлем. Все встаньте плотнее друг к другу и ни о чем не думайте! Поняли?! Мозги отключить! Чтоб голова пустая была! Приборы включенные у кого есть? Выключить!

Бурая орава с тявканьем и повизгиванием приближалась.

— Ты че делаешь?!

— Так надо! Потом объясню! Мысли отключить, я сказал! Грищук — особенно!

— Делайте, как парень говорит, — неожиданно поддержал Бена проводник. Торопливо выключил радиометр и опять засунул его в нагрудный карман.

Вот проводника — послушались. Отряд плотно сдвинулся — спинами внутрь, лицом наружу, горбы рюкзаков уперлись друг в друга. Бен встал лицом к надвигающейся стае.

— Дядь Гер, подумайте о щенке, — вдруг попросил он. Почему о щенке? Он не смог бы внятно объяснить. Просто пришло в голову. Бен понимал одно — интуиция разогналась на полную катушку, и сейчас самое разумное — слушаться ее. Объяснения можно поискать потом.

— О каком еще щенке?!

— Представьте себе щенка. Маленького, пушистого… И все, кстати, тоже… Тихо…

Бен по необъяснимому наитию развел руки в стороны, задрав ладони под прямым углом к предплечьям. И очертил руками над головой полусферу. Снизу — вверх. Потом сверху — вниз, и чуть сместить в сторону… Он словно выполнял фигуру из замысловатой хореографии китайской гимнастики.

— Щенки… Щенки… Маленькие щенки… — еле слышно бормотал он.

Стая текла мимо. Серые и бурые бока в клочках свалявшейся шерсти и гноящихся язвах были всего в паре метров. Бен стоял, не шевелясь, разведя руки в стороны, и старался дышать как можно тише. Какой-то пес заскулил совсем рядом… Другой выскочил из общей кучи и рысцой припустил вперед; еще один погнался за ним… Гавканье постепенно удалялось. Бен косил глазами назад, боясь лишний раз шевельнуться; наконец рискнул повернуть голову, чтоб оценить — далеко ли ушла стая.

— Стоять! — выдохнул он зашевелившимся было спутникам. — Еще рано.

Спины тварей уже рассеялись среди зарослей кустарника…

— Всё, — Бен уронил отяжелевшие руки. Потом устало согнулся и уперся ими в колени. — Всё…

— Э, ты как? — наклонился к нему Ромка.

— Ниче… Нормально. Устал немного…

— На, глотни, — Ромка протянул жестяную фляжку.

— Что там? — Бен недоверчиво принюхался.

— Да не боись, не спиртное! Я ж не сбрендил, чтоб посреди пути тебе спиртное предлагать, когда голова нужна ясная! Крепкий чай там, с сахаром. Холодный, правда…

— Тем лучше, — Бен присосался к горлышку. — Привал бы сделать…

— Пройдем вперед с полкилометра, тогда отдохнем! — распорядился проводник. — Шустрей, ребята, пока псов назад не понесло! А то кто знает их собачью душу…

Бен размазывал по побелевшему лицу испарину.

— Малой, держи свой шлем! Надевай и шустрей вперед! Нельзя здесь отдыхать!

— Ага, ладно, — Бен, пошатываясь, кое-как втянулся в общий ритм. Но шлем надевать не стал. И так уже пожалел, что в начале пути тащил эту тяжесть на шее, а не на хребте, в специальном подсумке. Пусть даже забрало от шлема сейчас было отвинчено, но все равно шея ощутимо ныла. Теперь Бен всего лишь натянул на голову капюшон и решил ограничиться этим.

Устал, как будто мешки с картошкой ворочал… Всего каких-то несколько минут «держал оборону»…

— Ну и крут ты, малец! — одобрительно сказал на ходу проводник. — И давно ты так можешь?!

— Не знаю… Вообще-то сегодня в первый раз, — честно признался Бен.

— Интересно, как это у тебя получается…

— Не знаю! Случайно как-то в голову пришло. Просто понял, что вот так надо, и все…

— Ну, ты прям колдун!

— У нас инструктор по айкидо был, — вмешался в разговор Грищук, — так он вот такие же фокусы мог откалывать. Никакие собаки его не трогали, даже самые злобные. На глазах у нас бультерьера усмирил. Как инструктор сам говорил, мол, есть техника очистки сознания, что ли… Незамутненность духа, и все такое… Так что есть люди, которые это умеют и безо всякой мистики.

Бен хотел было буркнуть, что никаким айкидо он не занимался, и с восточными техниками не знаком, да передумал. И языком шевелить лишний раз было лень, да и вообще — на кой черт он должен оправдываться перед каким-то Грищуком и что-то ему объяснять?!

— Подумаешь, один бультерьер! — пробурчал дядя Гера. — Вот посмотрел бы я на вашего тренера, если бы он перед целой стаей нос к носу оказался! Так что, Василий, ты волну не гони!

На коротком привале Бен с наслаждением скинул с ноющих плеч рюкзачные лямки и отстегнул от рюкзака «подзадник» — кусок пенополиуретана с продетой через него резинкой с застежками. А то сыро, знаете ли. Ходи потом по Зоне с мокрой задницей… И плюхнулся на «сиденье».

Ромка придвинулся к нему и опять протянул флягу с чаем.

— Спасибо, — Бен поймал его взгляд и попытался указать глазами на Грищука. Интересно, Ромка поймет? Хотя вряд ли…

У Бена просто чесался язык поделиться своими соображениями. Но нельзя… Нельзя при этом типе. А он сидит слишком близко. Черт побери, когда же удастся улучить момент, чтоб поговорить с Ромкой? Надо его предупредить. Вряд ли он поверит, но надо. Хотя…

«Время у нас еще есть. Пока я не отключил излучатель — я в безопасности», — подумал Бен. — «До тех пор Грищук меня не тронет… Но так ведь это меня! А если он решит начать с Ромки?!»

К исходу третьего часа пути они уже заметно углубились в Зону. Здесь уже отчетливо чувствовалось — все не так. Много искореженных деревьев, много высохших, и с их раскоряченных безлистых ветвей свисали целые полотна коричневой паутины.

— Смотрите-ка, «ржавый волос», — указал на них рукой дядя Гера. — Эх и разрослось его тут…

— Маски надеть! — скомандовал Роман резко и даже немного испуганно. — Все застегнуть наглухо! Видал я уже эту дрянь… И что от нее бывает…

Аномалии попадались все чаще, но места проводнику были хорошо знакомы, и дядя Гера уверенно шагал вперед. Разбрасываемые катышки керамзита помогали находить безопасную тропу, а группа следовала за ним след в след.

— Сто-о-о-ой! Сто-о-ойте! — вдруг истошно заорал Бен и остановился так резко, что Грищук по инерции налетел на него и ткнулся носом в рюкзак. Чуть с ног не сбил. А Роман, в свою очередь, врезался в спину дяди Геры — опытный проводник, привыкший к неожиданным выкрутасам Зоны, без колебаний замер на месте, едва заслышав окрик Бена. Сработало много раз проверенное правило: если кто-то из спутников, неважно кто — матерый сталкерюга или зеленый новичок на первой своей ходке — заметил что-то опасное или просто могущее оказаться опасным, его лучше послушаться. Сначала остеречься, а потом разбираться. Лучше перебдеть, чем недобдеть. Дядя Гера растопырил руки в стороны, словно пытался тем самым преградить дорогу спутникам.

— Ни шагу вперед, — повторил Бен охрипшим голосом. — Всем сдать назад, шагов на пять! А лучше на десять.

— Что там такое, малой? — обернулся проводник.

— Впереди опасность! Очень опасно!

— Радиации нет — прибор молчит… Аномалия?! — Дядя Гера запустил вперед комочком керамзита: — Ничего! Ни молний, ни вспышек… Не «электра» и не «карусель»… И не гравипакет… Что ж там такое?

Роман защелкал переключателем детектора аномалий:

— Да ничего не показывает…

— И не будет! И камнем там ничего не обнаружишь! Это надо… Как его… Органику! — Бен наконец вспомнил нужное слово. — Короче, кусок мяса надо.

— Для приманки, что ли?! — усмехнулся сзади Грищук. — Аномалию подманивать?!

— В качестве индикатора, — серьезно ответил Бен. — Раз оно никак не определяется неорганическими предметами, то вполне может быть, что влияет только на органику. Но не руку же туда совать?!

— Ну что, тушенку откроем? — предложил Роман.

— А как и на чем закрепить кусок?

— Погодь, хлопцы, — дядя Гера торопливо копался в кармане скинутого с плеч рюкзака. — У меня колбаса есть, еще не початая. Подойдет?

— Наверно, да. И еще палку надо, примерно с метр длиной. Я сейчас срежу… — Бен направился к тополю на обочине.

С колбасы до половины сорвали оболочку и примотали скотчем к длинному пруту толщиной с два пальца. Бен осторожно, мелкими шажками продвигался вперед, вытягивая «индикатор» перед собой. Ощущение опасности усиливалось; но оно могло подсказать только приблизительную границу аномалии. Бен останавливался, внимательно наблюдая, не появилось ли каких-нибудь видимых изменений на «индикаторе», прут гнулся и клонился вниз; несчастные полкило колбасы становились все тяжелее и оттягивали руки, как камень.

— Во, смотрите! — наконец воскликнул парень.

От розовой мякоти потянулся пар, выступил и закапал жир, колбаса зашкворчала, и поверхность ее стала выпячиваться. Бен отдернул «индикатор» назад и показал спутникам поджаренный бок.

— Ёлы-палы! — ужаснулся дядя Гера. — «Микроволновка»! Слышал я про них, но до сих пор самому сталкиваться не приходилось, слава богу! Жуткая штука. Ее ж ни болтом, ни гайкой… И детектор молчал! Вот сейчас бы влетели…

Все остальные участники отряда ошарашенно молчали. Даже до непрошибаемого Грищука дошло, что они пять минут назад избежали перспективы быть сваренными заживо.

— Как далеко аномалия тянется? — наконец спросил Ромка.

— Далеко… Насколько я чувствую… Вернее, я ощущаю как будто стенку впереди. Но вообще-то она до земли не достает примерно на метр. Может, под ней подлезем? — предложил Бен.

— Нет! — решительно осадил его Ромка. — А вдруг впереди она вплотную к земле спускается? Нет, будем обходить. Выбирай, справа или слева?

Бен на несколько секунд замолк и прислушался. Издалека донесся глухой хлопок и вой…

— Попробуем справа, — решил он.

— Погодь, малой, надо заметочку оставить для тех, кто после нас пойдет, — и дядя Гера полез в карман.

Извлек оттуда моток бинта, привязал один конец к тополю, стоящему в нескольких метрах поодаль от опасной ловушки.

— Ничего, пусть уж лучше близко не подойдут, — бурчал он себе под нос. — Малой! Двигай вперед, показывай, где «микроволновку» обогнуть можно.

Бен кивнул. И тихими шажками двинулся вправо. Осторожно ставя ноги, ведь ощущение опасности от «микроволновки» было настолько сильным, что запросто могло перебить ощущение опасности послабее, подобно тому, как перец совершенно перебивает вкус пищи. Следом за ним дядя Гера разматывал бинт.

Моток кончился, а края аномалии все еще не было.

— Ну как, малой?

— Доставайте следующий моток, — покачал головой Бен.

Грищук и Ромка следовали вплотную за проводником.

— Наконец-то, — вдруг сипло сказал Бен. — Вот здесь она закругляется. Вон туда, вперед, путь уже свободен. Но дальше вправо тоже что-то есть…

— Электры, малой! Глянь, воздух над ними дрожит, — и дядя Гера с размаху запустил керамзитиной.

Над кочками, покрытыми спутанной мокрой травой, с треском взвилась молния.

— Эти электры здесь еще с прошлого выброса, я уж ходил мимо, запомнил. А вот «микроволновки» над дорогой раньше не было! Иначе вы бы меня на военной базе не дождались… Погодь, сейчас найду, к чему бинт привязать. И тогда двинем вперед. Кто после нас пойдет — надеюсь, сообразят… Если только аномалия в сторону не передвинется! Ведь не было ее здесь, не было! Откуда-то приплыла…

Бен оглянулся. На ветру, словно нить паутины, колыхалась белая полоска.

Дядя Гера вернулся и построил отряд:

— Так, малой — первым!

— Да я ж не знаю, куда идти! — Бен попытался было протестовать.

Дядя Гера решительно взял его за плечо и поставил вперед:

— Ничего, где надо будет сворачивать, я тебя вот так вот возьму и разверну! Веди! Кому вести, как не тебе?! Вон, «микроволновку» засек! Мне до твоих талантов, как до Китая ползком… Я все камушками да детектором, а ты Зону чуешь…

Бен оглянулся. Лица спутников… Вот решительно настроенный пожилой дядька… Встревоженный взгляд Ромки. Скептически нахмурившийся Грищук… Теперь они зависят от него.

— Двигай, малой, — подтолкнул его сзади дядя Гера. — Надо до темноты успеть.

Когда у тебя за плечами — три чужих жизни, то, пожалуй, предпочтешь лучше взвалить на себя еще с десяток килограммов груза вместо этой ответственности. Взмокший Бен машинально перебирал ногами, стараясь сосредотачивать внимание только на том, что вокруг — а нижние конечности пусть себе работают в автоматическом режиме. Главное — вовремя учуять опасность, а уж остановиться он успеет. И потому он заметил всего лишь краем глаза, как из кустика пожухлой, видимо, еще прошлогодней травы, выскочило нечто, похожее на очень маленького кенгуру, только размером с крысу. Эта тощая ушастая крыса резво поскакала к его ноге на задних лапках, клацнула челюстями, заскользила и зацарапала коготками по наголеннику. Бен коротко ойкнул — скорее уж от неожиданности, чем от испуга, и брыкнул ногой. Но тварь уже успела зацепиться зубами за край крепежного ремешка и теперь болталась на его ноге из стороны в сторону. Почему-то было ужасно омерзительно прикасаться к ней рукой, даже в перчатке; и чтоб сбить крысу прикладом, Бен пытался сдернуть автомат, висящий на перекинутом через шею ремне, но ремень за что-то зацепился.

— Стой смирно! — гаркнул Роман, подлетев к выплясывающему замысловатый танец другу. — Ногу поставь!

И точным скользящим ударом ноги сбил уродца с вадимовой штанины.

— Фу-ух, — перевел дух Бен. — Что за шмакозябрик?! Не мышонка, не лягушка, а неведома зверушка…

— Бен, а если пойдет волна этих крыс — ты сможешь поставить нам защитное поле? — вдруг совершенно серьезно спросил Роман.

Он смотрел на неожиданно прорезавшиеся таланты Бена, и уже прокручивал в голове свой монолог перед высоким начальством, мысленно призывал в свидетели Грищука и дядю Геру. Такой необычный дар надо сохранить во что бы то ни стало; Бен нужен, он очень полезен — он будет водить по Зоне военных и исследователей! Пусть парень останется жить здесь, на ближайшей базе возле периметра… «Стоп! Зарвался…» — одернул сам себя Ромка. — «Не гони коней! Сначала с этой миссии вернуться надо, а уж потом планы строить. А то человек предполагает, а Зона располагает.»

И словно накаркал — метрах в пятнадцати слева, в зарослях невысокого кустарника, что-то захрустело и заворочалось. В промежутках между листвой показались очертания человеческой фигуры, мелькнула нога в камуфляжной штатине и грубом ботинке.

— Стоп! — ромкин окрик притормозил отряд. — Эй, там, в кустах?! Отзовись, или я стреляю!

Нечто — или некто — ломился сквозь кусты навстречу отряду; двигался неровно, рыская то вправо, то влево.

— Вроде человек… — Бен всматривался в кусты. Он чувствовал себя немного уязвленным. Надо же, не заметил, проворонил! Настолько увлекся «прощупыванием» дороги, что по сторонам не смотрел… А кто его знает, что там такое?! На четвереньках ползет… Может, раненый… Тогда почему молчит?

Из кустов донесся странный всхрапывающий звук, скорее похожий на звериное рычание, чем на хрип раненого.

Роман, уже ничего больше не спрашивая, первым выпустил короткую очередь по кустам.

— Стреляй, ребята! — рявкнул дядя Гера.

Бен, честно говоря, стормозил. Фигура в кустах явно была человеческой — и сознание отчаянно сопротивлялось необходимости стрелять в человека. На тренировках-то все понарошку, и ты это знаешь — убитый противник встанет и пойдет отчищать краску. А здесь он даже не видел — в кого летят их пули?

Зато трое вадимовых спутников подобными рассуждениями не заморачивались. Они теперь палили по кустам одиночными — берегли патроны; все равно цели пока не видно, надо спровоцировать ее подойти ближе, вылезти на открытое пространство, а если повезет — то подранить перед этим хотя бы немного.

Они своего добились. Нечто в кустах взревело — теперь в этом звуке не могло послышаться ничего человеческого, это был просто рев хищника перед нападением, — и вскочило на задние… Лапы? Ноги? И скачками рвануло вперед, разбегаясь для прыжка. Ромка и Грищук теперь лупили по бегущему существу очередями. Сейчас не до экономии! Очереди из двух стволов встретили тварь в упор, чуть сбоку добавил свинца дядя Гера, а Бен — стыд сказать! — замешкался, не зная, куда девать «органический индикатор» — палку с батоном колбасы. Все это время Бен нес ее перед собой наперевес. Нес и посмеивался, представляя, как со стороны это выглядит. А то мало ли что?! Вдруг еще одна «микроволновка» попадется? Нет бы при появлении монстра сразу швырнуть колбасу на землю, а Бен пожалел — очень уж хотелось схавать ее, поджаренную. Прямо слюнки текли. Жалко бросать-то… Зато, когда Бен переместил палку с колбасой подмышку, он только и успел, что дать по монстру несколько одиночных выстрелов. Да и те все ушли мимо цели. Боец, называется… На миссию собрался…

— Эй, малой, иди-ка сюда, — окликнул его проводник. — Глянь. Вот это называется «снорк».

Снорка Бен уже видел на цветных фотках, потому внешний вид твари его не особо впечатлил. Разве что оказался еще более омерзительным в сочетании с не менее мерзким запахом.

— Он еще и шустрый, как понос, — натянуто пошутил Бен. Вернее, попытался пошутить.

— У нас говорят наоборот: шустрый, как снорк, — пояснил дядя Гера.

Раздосадованный Бен покусывал губу. Надо же было так облажаться! А он-то, побегавши по полигону, уже считал себя хорошим бойцом…

— Ладно, ничего, — хлопнул его по плечу подошедший Ромка. — В первый раз почти у всех так.

— Надо было сразу стрелять… А я побоялся, не рискнул… Подумал, что там человек… Да еще и раненый…

Ромка вздохнул:

— Теперь смотри по сторонам внимательнее… Мы уже подходим к местам, где эти твари часто попадаются.

…К поселку подошли, когда над Зоной уже сгустились серые сумерки.

Шли молча, чутко прислушиваясь к каждому звуку — и потому неторопливую уверенную поступь тяжело нагруженных бойцов услышали сразу все.

В сумерках на окраинной улочке замаячили четыре фигуры, одетые в глухие комбинезоны. Лица наглухо закрыты масками, на туловищах коробятся набитые боеприпасами «разгрузки», у каждого бойца по паре стволов — один торчит над плечом, другой в руках.

Дядя Гера уже схватился было привычным жестом за КПК, чтоб на экранчике высветились опознавательные сигналы — кто идет, и не сразу сообразил, что в этом походе приказано обходиться без наладонника. Но Роман в то же мгновение одернул его, и жестом скомандовал: «Всем залечь!»

Шмыгнуть в ближайший сарайчик они не успели. Чтоб добраться до двери, пришлось бы выбираться на открытое пространство. Слишком велик риск быть замеченными… Оставалось только залечь под штакетником, вдоль которого были навалены кучи хлама и негодной хозяйственной утвари, и молиться всему, во что веришь, чтоб непрошеные гости спокойно прошли мимо и не обратили внимания.

«Интересно, кто это?» — думал Бен, утыкаясь лицом в кучу перепрелых прошлогодних листьев — ладно еще, успел дыхательную маску натянуть. — «Четверо… Долговцы? Обычно они ходят четверками… Да еще так кичатся своими квадами… Но если это долговцы, то у них должны быть черно-красные знаки клана. Я же читал про это, и Ромка рассказывал. Свои клановые цвета они обязательно выставляют напоказ. А у этих бойцов чего-то не видно черно-красного. Только черно-белые банданы… Черно-белые? О-ё… Это же… Это же монолитовцы!»

Сердце у Бена ёкнуло и покатилось в пятки, а звук собственного дыхания показался ему ужасно, невыносимо громким — он же просто пыхтит, как паровоз, на всю Зону, сейчас бойцы самой загадочной и самой грозной группировки услышат его сопение, подойдут… Вот глухой мерный топот берцев все ближе; вот приближаются фигуры, упакованные в навороченные сверхтехнологичные защитные комбезы… И каждый из бойцов похож на небольшой самоходный танк; или нет, не так — куда больше каждый из них похож на шагающего робота. Да и вообще, есть ли человеческие тела под этими боевыми костюмами? В походке и движениях монолитовцев Бену почудилось что-то неестественное, механическое… Киборги. Андроиды. Прямо как из голливудского боевика сбежали…

Он почти перестал дышать, когда один из монолитовцев повернул голову в его сторону, и уставился окулярами глухого шлема, за которыми совсем не было видно глаз. Бен мог бы поклясться, что боец из «Монолита» его видит. «Сейчас будет абзац котенку», — мелькнула судорожная мысль.

Нет. Ничего. Киборг-андроид опять отвернулся, и продолжил путь вместе со своей группой, глядя окулярами перед собой.

…Они лежали еще долго. Даже после того, когда четыре фигуры слились с сумерками, а шаги затихли. Выжидали. Смерть только что прошла мимо, топая тяжелыми берцами. Монолит, одними губами сказал дядя Гера. Пронесло, добавил он. И пообещал поставить по свечке всему пантеону сталкерских святых — Духов Зоны. Не иначе как они оберегли и сохранили…

Дядя Гера подвел группу к деревянному домику, с целыми окнами и даже ставнями, первым открыл все еще крепкую дверь на скрипучих петлях, посветил туда фонариком:

— Вроде все нормально, как было, когда в прошлый раз сюда заходил… Ну-ка, малой, подойди-ка, зацени — нет ли там чего опасного?

Бен осторожно заглянул в пахнушее сыростью нутро. Луч фонаря выхватил из полумрака остатки мебели, ошметки грязи на полу, обрывки газет, кресло со вспоротой обивкой…

— Да, здесь поселочек был, — подтвердил дядя Гера. — Вон там, чуть подальше — хрущевки, ведомственные дома. Кто в «Вымпеле» работал, тут и жили. Утром их автобус забирал…

Бен прошел внутрь на три шага.

— Не-а, никаких опасностей там нет, — сказал он, и вопросительно оглянулся на проводника: — А давайте снаружи посидим, а?! Ну, хотя бы пока не совсем стемнело. Жалко, что костер развести нельзя…

— Нет-нет-нет! — дядя Гера аж руками замахал. — Никаких костров! Не хватало еще, чтоб снорки на огонек прискакали! А просто посидеть, пожалуй, можно… Только прямо у входа. Чтоб в случае чего — сразу внутрь! Малой, давай сначала внутри все осмотрим.

В доме уцелел облезлый кухонный стол, весь в следах от горячей посуды, с намертво прилипшим к нему куском клеенки. Бен поставил рюкзак, тронул колченогий стул — сиденье отвалилось от стальной рамы. Ну и ладно, посидеть на одном сиденье все равно можно.

Роман огляделся по сторонам… Дежа вю крепчало. Все как в прошлом году… Вот только он не мог узнать поселка. Вроде бы очень похож, но то ли воспоминания затерлись, то ли Зона изменила это заброшенное место. Да хотя все эти поселки городского типа, где «хрущевки» перемешаны с деревянными избушками, похожи друг на друга по всей стране. А так — все то же самое. Сейчас надо пойти поставить растяжки на подходах к дому… Однако, удобное место выбрал для ночлега дядя Гера.

Когда Роман и Грищук закончили с мерами безопасности и вернулись в дом, на столе уже была расстелена газета, из недр рюкзаков выкопаны консервы и упаковки хлебцев. Бен поглядел на банки и сглотнул слюну: в животе бурчало так, что слышно было за несколько шагов; будь он в обычном загородном походе — давно бы уже прямо на ходу сжевал булку или шоколадный батончик. Но здесь — не рискнул. Особенно после встречи со снорком. Честно говоря, Бен надеялся реабилитироваться при столкновении со следующей тварью — хорошо было бы завалить монстра первому, не дожидаясь, пока помогут спутники… Но за все время путешествия до места ночлега такой возможности ему не выпало. Да еще дядя Гера посмеивался на ходу, видимо, догадавшись, чем расстроен парень: «Не торопись, сталкер, на Янтарь — все снорки твои будут!»

…Как-то само собой получилось, что в Зоне он выдвинулся в лоцманы маленького отряда. Теперь все его спутники, включая опытного проводника, держались позади и на привалах отсиживались на проверенной Беном безопасной территории, и если возникала необходимость свернуть в сторону от проторенной тропы — он всюду шел сам. Бен не мог однозначно сказать, нравилось ли ему это особое положение. С одной стороны — льстило, с другой — груз ответственности был слишком тяжел. Спутники почти целиком зависят от него; и он, как сапер, не имеет права на ошибку.

С ужином расположились неподалеку от двери, перед входом. Опустошив банку консервов, Бен грыз хрустящую зерновую пластинку и прислушивался к звукам Зоны. Всплески воя, редкие хлопки и треск аномалий…

— Дядь Гер, а вы когда-нибудь зов Монолита слышали?

— Слава богу, не довелось, — отмахнулся проводник. — Про Зов — слыхал, а самого его — нет, и не надо! Потому что, как я считаю, если у тебя в голове разные там голоса забормотали — то тебе не в Зону, а в психушку пора! Встречал я некоторых, кто говорил, что слышит Зов Монолита. А потом их видели возле Мертвого города, с оравой таких же свихнутых психов. На всех бросаются без разбору, что твои собаки! Нет уж, дай бог мне никогда никаких голосов не слышать… Ты-то, малой, когда успел наших здешних сплетен набраться?

— А я про них в журнале читал, — совершенно честно ответил Бен.

— Ишь ты, значит, про нас пишут?

— Ага.

— И, небось, лучше нас знают, что здесь творится? — ехидно усмехнулся проводник. — Небось, и про Монолит уже объяснили?!

— Нет, не объяснили, — нахмурился Бен.

Ему очень хотелось поделиться своими соображениями, и не просто с кем-нибудь, а с человеком, давно обитающим рядом с Зоной и научившимся понимать ее язык; но дядя Гера был явно не тот собеседник… Он точно не поймет. Или сочтет Бена психом…

А у Бена в голове все больше и больше фактиков укладывалось плотно друг к другу, ровно смыкалось краями и выстраивалось в четкую картину. Похоже, что Зов Монолита — не вымысел и не бред свихнувшихся сталкеров. Это скорее уж некая сила, способная влиять на события и изменять их в нужную ей сторону. Иначе чем объяснить, что его особые способности прорезались, когда понадобилась помощь не кому-нибудь, а Ромке — подчиненному Шепелева, который и отправил Бена в Зону?! Разве благополучно избавленный от армии домашний мальчик имел какие-нибудь другие шансы оказаться здесь? Собственную авантюру отбрасываем, у Бена всегда было достаточно здравомыслия, чтоб не собрать рюкзак и не рвануть к периметру. «Хотя… Интересно было бы проверить, — мысленно усмехнулся он, — если Зоне настолько важно заманить меня внутрь, то по логике вещей, я должен был бы миновать периметр с пол-пинка! Каким угодно способом. От «уговорить первого встречного сталкера» до «прорезать дыру в колючке и самостоятельно перейти минное поле». Но теперь это уже не проверишь… Зона заполучила меня. Стоит ли ее за это проклинать? Не знаю…»

Бен встряхнул головой. Сейчас — чуть ли не единственный шанс поговорить с Ромкой наедине. Завтра такой оказии может не быть вовсе. Роман, видимо, почувствовал на себе взгляд, поднял голову и вопросительно кивнул Бену — мол, ты что-то хотел сказать?

— Ром, отойдем-ка вместе со мной за дом.

— Угу, счас, — Ромка облизал ложку и потянулся за своим стволом.

— Куда это вы?! — встрепенулся Грищук.

Учуял что-то, зараза, что ли?!

— По нужде, — с невинным взором пояснил Бен.

— Это верно, — неожиданно поддержал его дядя Гера. — Здесь по нужде лучше в одиночку не ходить. Лучше, чтоб кто-то рядом постоял. А то пока ты там со спущенными штанами, снорк прискачет — и кранты! Ствол схватить не успеешь…

— В таком случае, лучше я Вадима сопровожу! — Грищук даже привстал.

— Сядь обратно, — умерил его пыл Ромка. И в его интонациях явно слышалось что-то очень недоброе. Мол, «попробуй дернись — огребешь».

Бен подхватил автомат и пошел вокруг здания. Роман — за ним.

— Ну, чего тебе? — тихо спросил он, остановившись за углом и наклонясь к самому уху Бена.

— Ром, он нас убьет, — Бен глядел на него полными страха и отчаяния щенячьими глазами. И повторил, словно это могло лучше убедить недоверчивого друга: — Он нас убьет.

— Твое чувство опасности подсказывает? — Роман на этот раз не стал возражать.

— Да.

— И?..

— Тебя тоже. Опасность для нас обоих.

— А проводник?

— М-м… Кажется, нет. Вообще лично я на месте Грищука сделал бы так… Попросил довести нас до окрестностей, откуда уже видно здание института. И оставить проводника там. Приказать ему ждать нас какое-то время… Потому что убивать его там — невыгодно, он ведь еще должен будет вывести Грищука к периметру… А потом Грищук вернется из «Вымпел» один и скажет, что нас порвали монстры… Вот и все!

— Ну хорошо, вот ты сейчас здраво рассуждаешь, что проводника незачем убивать, — Ромка уже убедился ранее на своем опыте, что пытаться опровергнуть ощущения Бена бесполезно, и решил попробовать взять его логикой. — Почему Шепелев может хотеть от тебя избавиться — тоже понятно. Он тебя боится. А прикинь, зачем в таком раскладе убивать меня?

— Не знаю… — сник Бен. — Пока не знаю. Я не думал об этом, честно говоря. Мне сегодня просто некогда было об этом подумать. Но какая-то причина наверняка есть… Может быть, чтобы все скрыть?

— Чушь! — не выдержал Роман. — Полная чушь! Мы идем по официальному заданию. Кроме Шепелева, еще несколько человек знают, что мы ушли в Зону. Да тот же Завьялов, например…

— Они знают, что мы ушли. А если мы не вернемся? Кто и что про нас узнает, а?! Сгинули в Зоне — и все… Понимаешь, если захотят нас убрать — то как раз здесь это сделать удобнее, никаких концов не найдешь! Ром, понимаешь, зачем понадобился этот третий? Шепелев наверняка понял, что ты меня убивать не станешь. И потому включил в группу того, кто это сделает.

— Я все-таки не понимаю, зачем ему это надо, — пробурчал Роман. — Ладно, хватит! Пошли обратно. А то сейчас решат, что нас уже монстры съели, да полезут проверять…

Из единственного уцелевшего в доме дивана выпирали жесткие бугры пружин, а обивка покрылась плесенью, и потому устраиваться спать на нем никто не захотел. На полу расстелили коврики-«пенки». Бен уполз в самый дальний угол и отгородился рюкзаком. «Ты давай ложись», — сказал ему Роман. — «Тебя к ночному дежурству привлекать не будем. Спи, тебе завтра больше всех вкалывать.»

Ночью Ромка дежурил первым. Из всех спутников, пожалуй, только привычный дядя Гера спокойно дрых. Шумно сопел и ворочался Бен. Грищук то и дело приподнимался, и то лез в недра рюкзака, то толкал его кулаком в бок — что-то твердое и угловатое внутри мешало удобно устроить на нем голову.

Некоторое время спустя в углу Бена вспыхнул фонарик, и парень зашарил в поисках чего-то в кармане рюкзака. Ромка прислушался. Так… Бен перевернул лист блокнота и зашуршал по нему карандашом. Интересно, что же он там пишет? Небось, прощальное письмо?! Что еще можно писать в такой ситуации? Не завещание же…

А у Ромки в голове ворочались беспокойные мысли… Он не гадал — он пытался рассуждать. Прикидывал варианты. Выходило, что Бен вполне мог оказаться прав… При одном раскладе — если Шепелев решил не возвращать материалы из «Вымпела» родимой стране и родимой Конторе, а собирается продать их самолично. И скорее всего, за бугор. Здесь, в России — бессмысленно. Во-первых, кто купит? Нет у нас настолько крупных частных фирм, чтоб выложить большие деньги за биотехнологии. Во-вторых, материалы вскоре всплывут, и будет понятно, откуда они уплыли. А за рубеж продать — запросто… И положить Очень Большие Деньги себе в карман.

Или, как вариант, часть материалов вернуть — а часть продать. Кто проверит, сколько компов в лаборатории вообще уцелело, не было разрушено бродящими там монстрами? Кто проверит, не возникла ли в помещении «жарка» и не спекла ли в сплошной ком пластика тонкую электронику с битами ценнейшей информации? Кто узнает, сколько жестких дисков удалось потом донести до периметра, а сколько вместе с бедолагой угодило в «карусель» и разлетелось по округе мелкими осколками?

Если принять вариант «Шепелев решил прикарманить часть материалов», то свидетелям все равно лучше заткнуть рты. Бен быстро расколется, если на него надавить, и скажет — сколько уцелевших винтов вынесли.

Выходит, надо сделать так, чтоб вся группа сгинула в чрезвычайно опасном районе. И концы в воду! Правильно Бен сказал — даже если будут потом искать, то все равно мизерный шанс, что какие-то следы найдут.

Хуже всего то, что у Ромки не было абсолютно никаких фактов ни «за», ни «против». Ну не Грищука же об этом спрашивать! А кстати, интересно, он сам догадывается об уготованной ему роли? Если ромкина версия имеет место быть, то Грищук проживет ровно до того момента, как вручит добычу Шепелеву. А потом и с ним что-нибудь случиться. Например, шальной пьяный водитель на переходе… Или в газовой плите кран испортится… Или водка попадется паленая, из метилового спирта…

Конечно, Шепелеву понадобится еще и хороший хакер — чтоб вскрыть данные; сам ведь предупреждал, что там все запаролено. Ну, хакера-взломщика он наверняка присмотрел заранее — такого, которого есть за что на крючок поддеть и плюс такого, чтоб никто его потом не хватился (или, по крайней мере, долго не хватился). И наверняка сделал это тихонько, самостоятельно, чтоб никого больше в дело не посвящать. И ликвидирует хакера потом сам — а что, Шепелев вполне сможет… Кусок-то очень большой и жирный, судя по тому, какие средства уже вбуханы в его добывание.

Не то чтобы Ромку слишком волновала судьба неизвестного ему хакера, просто он по привычке продумывал структуру операции, и прикидывал, за какую ниточку можно было бы ухватиться, чтоб размотать весь клубок. И не находил — за какую. Даже если он сумеет помешать Грищуку, даже если они с Беном выйдут из «Вымпел» живыми и доберутся до периметра, то куда — потом? К кому обращаться «наверх», через голову Шепелева? А вдруг этот кто-то окажется с ним в доле? Вдруг Шепелев и сам — всего лишь исполнитель? И вообще… Что если попробовать договориться с Грищуком по-хорошему? Мол, забирай все винты, возвращайся и доложи, что задание выполнил. Или забирай их же и вали куда-нибудь вместе с ними, обратно к Шепелеву не суйся. Да только согласиться ли он… Ромка, на своем веку повидавший немало коллег по службе, мог с уверенностью процентов на восемьдесят сказать — Грищук на сотрудничество не пойдет. Он не из тех, кто человеколюбием страдает. Даже если попытаться заинтересовать его выручкой за материалы, которую он мог бы положить себе в карман, то Ромку и Бена это не спасет — он просто убьет их, чтоб потом не пришлось делиться. И опять-таки как ненужных свидетелей. Да-а-а, хорошего исполнителя для завершающей стадии подобрал Шепелев, просто превосходного… Остается один выход — не поворачиваться к нему спиной. Пока не будет выключена установка, Грищук точно не нападет — потому, что это может оказаться совершенно не нужным, если Бен не дойдет до выключателя. Ну и на фиг тогда руки марать, спрашивается?! Нет, до того момента он не нападет. А вот потом… Потом его ни на секунду нельзя упускать из поля зрения. И уж тем более не оставлять наедине с Беном. Без Бена шансы выйти из Зоны резко падают, даже при наличии проводника. Дядя Гера не даст стопроцентной гарантии успеха — вспомнить хотя бы «микроволновку»… Нет, мальчишку обязательно надо уберечь. За себя Ромка волновался куда меньше. «Я все-таки тертый калач, а пацан… Кстати!»

Ромке вдруг пришла в голову здравая мысль — что лучше попытаться сделать завтра. Насущная проблема вытеснила более отдаленную и даже где-то в чем-то призрачную — и с этой мыслью он немного успокоился. Как раз настало время передавать смену — Роман растолкал дядю Геру, сам улегся на нагретую подстилку и наконец-то задремал.

Утром Бен вскочил первым. Хотя «вскочил» — слишком сильно сказано. Поднялся — бурча, поскрипывая и постанывая, и все время пытаясь почесаться сквозь комбинезон. Толком не продравши сонных глаз и натыкаясь на разломанные стулья, Бен побрел к двери — наружу его гнала прозаическая необходимость.

— Эй, ты куда это так резво поскакал, по сторонам не глядя? — вдруг тормознул его голос Грищука.

Грищук сидел у окна. Он показал пальцем куда-то за изгородь:

— Глянь-ка, вон гость пожаловал… Только что объявился.

На улице, с другой стороны полисадника неторопливо, словно наглый таракан по кухонному столу, ползал снорк.

— Ну что, хочешь его стрельнуть? — Грищук кивнул головой на незваного гостя. — Или глаза еще не продрал? Тогда я сам…

— Нет-нет, погодите! Я стрельну! Я сейчас!

— Иди вон к тому окну, там форточка открывается…

— Да не видно его, уполз, что ли, — Бен водил стволом туда-сюда. — Куда делся? Только что тут был…

Снаружи послышался утробный рык.

— А-а, никуда ты не уполз, за конурой сидишь, зараза такая! — Бен поймал монстра в прицел.

Автомат разразился грохотом. Сонные Ромка и дядя Гера подскочили, протирая глаза:

— А?! Что?! Что случилось?

— Йес! Я его завалил! — радостно завопил Бен, как будто вмазал в картонную мишень в тире посреди парка отдыха, и выиграл в качестве приза какую-нибудь яркую безделушку.

— Тьфу ты, мать твою, напугал! — в сердцах сплюнул дядя Гера.

— Один наружу не суйся, — на всякий случай одернул воспитанника Роман, хотя Бен по логике вещей и сам вроде бы должен был сообразить, что этого делать не стоит. Но — логика логикой, а кто знает, что стукнет в голову неопытному пацану. — Вдруг там еще один, или даже не один такой гуляет.

Как чуял… Метрах в десяти, за кучей строительного мусора на мгновение показалась еще одна багровая спина в остатках камуфляжа. Бен заметил его раньше остальных спутников. Опять треск выстрелов раскатился над поселком.

— Йес! И этого сделал! — парень был ужасно горд собой. Еще бы, взял реванш за вчерашнее… И наконец вспомнил, ради чего вскочил так рано. Осторожно заглянул за угол — никого. То ли снорков больше не было, то ли остальные разбежались…

— Э! Стой! Куда один?! — одернул его ромкин окрик. — Говорили же вчера!

Перед выходом на завершающий этап маршрута сели набивать патронами частично опустевшие магазины.

А у Романа в голове ворочались мысли тяжелее железобетонных плит.

Потому что оторваться от Грищука не представлялось возможным. Наверняка будь на месте Романа какой-нибудь отморозок, он предложил бы радикальное решение проблемы, но Роман таковым отморозком не был, и потому вариант «просто пристрелить без разговоров» он даже не рассматривал. К тому же доказательств нет никаких, одни предчувствия Бена. Мало ли в чем может заключаться эта гипотетическая «опасность»? Цена ошибки оказалась бы слишком высока… Это вам не игрушка — не перезагрузишься.

Но, честно говоря, Ромка и сам смутно представлял, что они с Беном стали бы делать дальше, останься они вдвоем. Ударились бы в бега? Поймают в два счета, особенно если выйти за периметр. А по Зоне тоже долго не пробегаешь. Не настолько уж она велика… Как ни крути, а грохать чертов излучатель все равно придется. Будут у них в руках материалы — будет чем на Шепелева надавить.

«Ладно, хватит голову ломать. Сейчас идем прежним маршрутом, а дальше видно будет.» — думал Роман, глядя, как собираются спутники. — «Интересно, что же все-таки за письмо Бен ночью писал?!»

— Вон и ваш «Вымпел»… Смотрите… — палец дяди Геры указывал на серую полосу бетонного забора.

— Неужели уже добрались… — задумчиво протянул Бен.

Путь сюда от поселка занял около трех часов, как и говорил вчера дядя Гера. И это с учетом того, что шли они зигзагами, прислушиваясь — не раздастся ли где-нибудь поблизости рычание прыгучих тварей. Но снорки, как ни странно, все куда-то подевались. С одной стороны — хорошо, что не пришлось рисковать без нужды и тратить боеприпасы. С другой — не помешало бы устроить Бену тренировку в реальных условиях… И куда же тварей-то унесло? Попалось всего две штуки — и то один был уже подраненный, еле ползал, волоча ногу. Бен сам легко расправился с ними, без огневой поддержки спутников.

— Ну, и где же ваши толпы монстров?! — язвил Грищук. — Патроны потратить не на кого…

— Не понимаю, куда твари делись… Всегда ж тут кишмя кишели, — недоумевал дядя Гера.

— Они на территорию «Вымпела» ушли, — вдруг ляпнул Бен. Вроде бы даже ни к кому не обращаясь, а просто рассуждая вслух.

— И тебе записку оставили, куда ушли?!

— Нет, — он совершенно не отреагировал на подколку, и был до странности серьезен. — Это и так понятно. Потому, что если бы снорки здесь болтались — то вы помогли бы мне их перебить. А туда вы вместе со мной зайти не можете. Потому они туда и ушли.

Теперь уже Роман не удержался от колкости:

— Тебя послушаешь, так можно подумать, что эти твари — гении тактической мысли! А еще у них есть агентура на Большой земле, и они заранее узнали о нашем визите.

— Ром, зря ты так… Ими же Зона управляет. Она мне вон сколько препонов поставила… И офигенную стаю собак, и аномалию, которую хрен обнаружишь… А раз я со всем этим справился — то теперь она похитрее делает, всех окрестных монстров заманила на территорию излучателя. Чтоб мне намного труднее было пройти…

Он говорил, глядя в сторону каким-то отсутствующим взглядом, и у Ромки даже шевельнулось нехорошее подозрение — а не помутился ли парень рассудком от напряжения?

— Ладно, вот подойдем поближе — сами увидите, — вдруг махнул рукой Бен, не вдаваясь в дальнейшие разъяснения. — Небось вокруг здания прыгать будут. Дядь Гер, есть там рядом какая-нибудь высокая точка, с которой видно внутренний двор?

— Не помню. Подойдем — посмотрим, — отозвался проводник.

«Да нет, вроде не свихнулся, сейчас-то рассуждает, как нормальный», — с заметным облегчением подумал Ромка.

Подошли…

Они стояли на небольшом взгорке и в бинокль разглядывали конечную цель пути.

«Как восемь месяцев назад стоял, так и стоит», — думал Роман. — «Нет чтобы провалиться после выброса черт-те куда, исчезнуть, как исчезают тут водокачки и деревни… Те-то куда более безопасные места исчезают, а эта дрянь стоит себе и никуда не девается.»

— Ну что, пошли ближе?

— Погодите-ка, вон там что-то лежит, — Грищук опустил бинокль и указывал немного правее направления, в котором только что смотрела вся группа.

— Где?

— Да вон, у тех кустов! Какие-то платы с проводами валяются, как будто комп разломали, и нога из-под куста торчит!

— Бен, подойдем сначала туда, — Роман тронул его за плечо.

И правда, по земле были раскиданы электронные потроха какого-то прибора. А чуть поотдаль — то, что стараниями местных тварей осталось от трупа. Бен невольно отвернулся — его замутило. А Роман и Грищук — наоборот, заинтересованно принялись искать хоть что-нибудь, что помогло бы идентифицировать останки.

— А как бы это не участник той самой группы конкурентов, — предположил Роман. — Помнишь, Гордимыч говорил? Ну-ну… И техника им не помогла…

— Ух ты! — он приподнял ветки. — «Винторез»! А вот и патроны валяются; правда, коробку разодрали, но это неважно… Ладно, «Винторез» ни чему, у нас свой есть, а вот патроны — это дело!

— А вон еще один трупак валяется, — опять заметил Грищук.

— Бен! Веди нас, Сусанин-герой! Давай-ка к тому подойдем. Вдруг и там что-то ценное найдется, — Роман собрал патроны и встал с корточек.

Возле останков другого бедолаги нашли только калаш с двумя оставшимися в магазине патронами да валявшийся рядом полный рожок.

— А ведь их снорки порвали, — определил Роман. — Эти люди просто не успели отстреляться, ведь у них еще оставались патроны… Твари накинулись скопом и порвали. А теперь их тут нет…

«Похоже, Бен все-таки прав», — добавил он про себя.

— Так, Бен, Грищук, кладем здесь рюкзаки и немного пройдемся вокруг — может, еще кого из той группы найдем. Дядя Гера, приглядите за вещами.

В зарослях кустарника нашли еще одно тело. Но оно было вообще в клочья, и медальонов рядом не нашлось.

— Еще будем искать?

— Не стоит, — махнул рукой Роман. — И так сколько времени потеряли… Пора двигать дальше.

Он извлек из недр рюкзака и включил какой-то приборчик.

— А это что? — сунулся Бен.

— Индикатор пси-излучения. Не головой же своей определять — работает установка или ты выключил… Кстати, возьми вот этот маячок. Подойдешь к воротам — прилепишь. Он даст направленный сигнал на индикатор, чтоб нам близко не подходить, но и чтоб ошибки не было. Мы будем ждать на безопасном расстоянии.

К «Вымпелу» двинулись через заросший пустырь, прямо напротив ворот. По части аномалий здесь было удивительно спокойно: до сих пор не встретилось ни одной. Шли медленно. Каждый настороженно прислушивался к своим ощущениям: интересно, с какого расстояния даст себя знать пресловутое пси-излучение? На ладони у Романа мигал огоньком индикатор. Квадрат на нем оставался зеленым. Но уже что-то неуловимо стало давить на голову… Квадрат начал желтеть, или показалось?

— Грищук, дядя Гера, как ощущения?

— Виски поламывает, — отозвался Грищук.

— Значит, мы уже в радиусе действия… И дальше нам нельзя.

— Да, ребята, дальше не надо, — подтвердил проводник. — Раз башка заболела — дальше ни-ни! А то не успеете оглянуться, как сами шатунами станете.

— Отходим назад, — распорядился Роман.

Отступили метров на пятьдесят — заметно полегчало. Не почувствовал никаких неприятных ощущений только один Бен, остальные морщились и пытались потереть то виски, то лоб. Прямо через шлемы.

— Плохо… — процедил сквозь зубы Грищук. — Какую-нибудь бы высокую точку поблизости… Территорию осмотреть…

— А можно на вон тот грузовик влезть, — дядя Гера показал влево, на замершую возле шоссе облезлую тушу «Камаза».

Роман огляделся — да-да, вон и тот самый «Камаз» с развороченной взрывом кабиной, на котором восемь месяцев назад их группа отстреливалась от собачьих стай и дожидалась возвращения Мальцева.

Дежа вю… Сплошное дежа вю.

Рюкзаки оставили внизу, сами вскарабкались на крышу кабины.

— На-ка, глянь, — дядя Гера сунул Бену бинокль.

— Дядь Гер, а что это там светится? — удивленно воскликнул Бен. — Искорки такие белые…

— Дай-ка окуляры… А-а, это «светлячки». Или «звезды». Их по-разному зовут… Артефакт такой. Очень полезная штука — с ним устаешь меньше. Если одну такую звездочку ты себе за пазуху засунешь, то твой сидор тебе покажется килограммов на пять полегче. Бежать сможешь дольше… Дорогие это штуки. Потому за ними и лезут! Вон, их отсюда две видно, а за оградой наверняка еще есть. Уж сколько выбросов миновало с той поры, как «Вымпел» мертвым стоит, а никто туда не смог и близко подойти. Сечешь? Там наверняка этих артефактов накопилось! Вот сорвиголовы и пытаются… Откуда, думаешь, там шатуны? — дядя Гера кивнул в сторону забора.

— Подходит какой-нибудь отчаянный сталкерюга, видит «звездочки» и думает: ничего, я быстро, авось успею схватить и выбежать! Подумаешь, голова заболит — можно и потерпеть немного! Бежит туда… И кранты. Ничего сообразить не успеет, как уже рассудок потерял.

«Вот бы прихватить с собой такую «звездочку», — подумал Бен. — «И не только сейчас прихватить, чтоб поклажа полегче казалась, а и обратно, домой прихватить! Вот бы ее Светке привезти! Я бы ей сказал — смотри, Светлячок, я тебе «светлячок» привез — настоящий, живой… Тьфу! Нельзя сейчас об этом думать!» — одернул он сам себя.

Нельзя. Никогда нельзя загадывать.

Роман, присев на одно колено, разглядывал территорию сквозь прицел «Винтореза». Тоже как в прошлый раз… Перед заходом Мальцева он точно так же выцеливал шатунов перед корпусом…

— Ага, есть! Бродят, голубчики… — пробормотал он себе под нос. — Ну-ка, ну-ка, еще шажок левее…

Несколько секунд он сидел молча, потом аккуратно и плавно надавил на спусковой крючок… Бу-бух! — приглушенно хлопнул выстрел.

— Один готов, — удовлетворенно отметил Роман. — Бен! Цени! Тебе территорию расчищаю! Смотри, слева на десять еще один!

Бен снова поднес к глазам бинокль.

Возле корпуса брел, пошатываясь, человек в камуфляжном костюме, с капюшоном на голове, и беспорядочно водил стволом автомата из стороны в сторону. Было похоже на то, что он раздумывает — а куда бы это ему выстрелить?

— Это и есть… шатун? — голос Бена дрогнул.

— Да, — ответил дядя Гера. — Даже странно, что здесь, по пути они нам не попались. Обычно далеко от «Вымпел» разбредаются…

Хлопнул второй выстрел из «Винтореза». Шатун скособочился влево, по инерции прошел вперед еще три шага и, скрючившись, упал. Но при этом все еще перебирал ногами, словно опрокинутая на бок заводная игрушка. Рана оказалась не смертельной; Роман целил в туловище — с большого расстояния в голову попасть сложнее, а тратить зря патрон при их дефиците — нерационально.

— Это же… совсем человек… — пробормотал Бен.

— Он раньше был человеком, — жестко оборвал Роман. — Ученые отлавливали некоторых. Там всё, кранты! Полная потеря рассудка. Тот же овощ, только ходячий. Плюс еще стреляет во все, что движется. А когда кончатся патроны — то стволом, как дубинкой, пытается добить все, что движется. Так что не грузись… Это уже не люди.

— Ты хотя бы добей его, что ли, — тихо попросил Бен.

— Там и без меня управились… Вон, смотри, снорк прискакал. Передача «В мире животных»… Закон джунглей в действии. Оп-па! Еще один шатун на свет вылез! Ну, получи, фашист, гранату!

«Винторез» глухо выплюнул короткую очередь из трех патронов. Похоже, Ромкой овладел боевой азарт. Бен покосился на него с удивлением — таким своего друга он еще не видел.

— Хор-рошая машинка! Гм, кажется, все… Все, что можно было сделать с этой точки обстрела — я сделал… Бен, Грищук! Сейчас слезаем, и идем вон туда, — Роман указал на сухой осокорь метрах в двухстах правее «Камаза». — Самые нижние ветки высоко… Придется вам меня подсадить. Оттуда тоже зачищу, сколько смогу.

«Он ведь старается ради меня…» — отрешенно подумал Бен, глядя, как Роман с плеч Грищука карабкается на нижние ветви осокоря, снимает со спины «Винторез» и пристраивается для стрельбы. — «Но всех-то отсюда Ромка не достанет… Наверняка они еще будут внутри… А я… Когда на меня попрет пусть обезумевший, но — человек…Лишь бы не дрогнуть! Отступать поздно. И некуда.»

Хлопки «Винтореза» следовали один за другим еще несколько минут. Бен сначала смотрел снизу вверх на Ромку, потом перевел взгляд. Полумертвая серо-бурая рощица вдалеке… Раскоряченные ветки в пожухлой листве, совсем не похожей на весеннюю, и черный бурьян со странными, непривычной формы листьями. Потом опять посмотрел снизу вверх … Усевшийся на толстой ветке Ромка был похож на большую рысь — если, конечно, бывают рыси цвета хаки. Он, приникнув к окуляру прицела, выцеливал очередного монстра во дворе НИИ. «Он так спокойно это делает… Похоже, они для него и вправду уже не люди», — подумал Бен. — «А я… Я даже до сих пор не понимаю, как отношусь к ним, и ко всему этому… Нет. Конечно, я пойду и буду стрелять, как учили, но… Но до меня до сих пор не доходило, насколько это все серьезно…»

— Все, — раздалось сверху. — Кто на свет вылез, тех больше нету. Бен, лови ствол! И отойди, я слезаю.

Ромка сначала повис, уцепившись за ветку, а потом спрыгнул вниз.

— Идемте обратно к машине. Мы тебя там будем ждать.

Рядом с Ромкой шагал Грищук, и от него исходила все та же волна опасности. Вроде бы она не усилилась; странно, думал Бен; финальный пункт их маршрута уже совсем рядом… Хотя впереди еще — неизвестность. Он даже не заходил за забор, а уж что будет внутри…

Дядя Гера тем временем слез с крыши кабины, и, присев на корточки возле спущенного колеса, поджидал спутников. Ромка, подойдя к своему рюкзаку, полез в боковой карман. Достал аптечку. «Странно, зачем это он?» — Бен с удивлением наблюдал, как Ромка выколупывает из-под крепежного хлястика шприц-тюбик с красной маркировочной полосой на резервуаре. Что в нем? У Бена в аптечке такого не было…

— Бен, — Роман смочил лоскуток марли антисептиком, взял наизготовку шприц-тюбик, и скомандовал сухо и требовательно: — Иди сюда и подставляй плечо.

— У меня под комбезом еще майка и свитер, — пролепетал Бен, испуганно глядя на шприц.

— Ч-черт… — Роман пощупал слой одежды на руке, — Слишком толстый… Иглы-то не хватит… Тогда ногу подставляй. Вернее, бедро. Не полезу же я под броник, чтоб колоть в задницу!

— А что это?

— Современный вариант мухоморной настойки берсерков, — коротко и как-то ненатурально усмехнулся Ромка. — Чтоб ты в бою не мандражил.

«Похоже, он и сам нервничает», — мелькнуло у Бена. Роман присел рядом на корточки и протер штанину смоченной марлей. На всякий случай, чтоб вдруг не занести какую-нибудь заразу с поверхности ткани, раз уж снимать комбез в текущей ситуации не рекомендуется.

— Стой смирно, говорю! Ты что, до сих пор уколов боишься, как маленький?

— Не уколов вообще, а… Ром, а ты уверен, что на эту штуку у меня не будет аллергии? А то получится еще хуже, чем без нее…

— Уверен. Помнишь медосмотр в начале апреля? И пробы на лекарства? Тебе тогда и на вот это пробу сделали. Нету у тебя никакой аллергии.

— Ром…

— Стой смир-но… — голос его шелестел, как сухой песок.

Бен непроизвольно вздрогнул, когда в мышцу вонзилась игла.

— Всё… — Ромка спрятал использованный шприц-тюбик обратно в аптечку, как будто тот еще мог для чего-то пригодиться. — Давай шлем, забрало прикреплю. Теперь надевай защиту.

«Вот и все… Уже…» — сердце Бена ёкнуло. Он продел руки в систему крепления пластиковых щитков, чуть не запутался в лямках, Ромка расправлял на нем снаряжение; застегнув хлястики с «липучками», Бен подумал, что теперь наверняка со стороны выглядит похожим на игрока в американский футбол.

— Икс-мен, блин, — нервно хохотнул парень. — Лапы как клешни!

— Зато снорки руки не порвут, — заметил Роман.

Бен пристегивал к разгрузке подсумки и запихивал туда автоматные рожки; потом набедренную платформу на левую ногу — на правой и так уже была пристегнута кобура с пистолетом. Навесил подсумки на левую — что ж, еще плюс четыре магазина… Должно хватить. Больше все равно класть некуда.

Ромка стоял напротив с непроницаемым взглядом. Грищук поодаль старался выглядеть спокойным и равнодушным, но волна опасности от него уплотнилась и загудела. Путь выходил на финишную прямую.

— Так, перевязочные пакеты у тебя где?

— Вот, — Бен указал на упаковки, примотанные скотчем к лямкам амуниции.

— Еще один клади в этот подсумок, — Роман дернул пальцем за разгрузку. — Отматывай жгут нафиг от приклада и клади сюда же.

— Не, пусть лучше на прикладе, в карман лазить неудобно! — заспорил Бен.

— А если автомат из рук вырвут или выронишь?!

— Если автомат вырвут, то жгут мне уже не понадобится!

— Ладно, хрен с тобой, золотая рыбка! Оставь, где удобно… Пенал со шприц-тюбиком где?

— Вот…

— «Мамины бусы» где?

— Вот, в нагрудных карманах. По одному слева и справа.

— Так, вроде все нормально… Ремешок шлема расстегни! Если пуля шарахнет и сломает шею, то тебе будет уже безразлично, цела ли голова…

Бен, не возражая, дернул застежку. Проверил, как опускается на лицо прибор ночного видения. Откинул его обратно вверх.

— Ну, что чувствуешь? — поинтересовался Роман, глядя на часы, когда Бен закончил сборы.

Парень прислушался к своим ощущениям… Как ни странно, страх отползал все дальше и дальше, а теперь и вовсе растворился. Плечи Бена словно сами собой развернулись; противная мелкая дрожь, заставлявшая коленки вибрировать (хорошо еще, что под широкими штанинами не видно!), исчезла напрочь; он чувствовал, как в крови разгорается кураж.

— Готов оторвать задницы всем, кто попадется на пути! — шутливо салютнул он.

— Море уже по колено?! — в тон ему уточнил Роман.

— По щиколотку! — звонко, совсем по-мальчишечьи воскликнул Бен.

— Маячок не забудь. Положи возле самых ворот, чтоб нам не приближаться к опасной зоне.

— Есть, товарищ капитан!

Роман проводил его вперед метров на тридцать. Остановился, чувствуя, как медленно и тихо — пока что медленно и тихо! — начинает пульсировать в висках, а в шуме ветра чудится то невнятный шепот, то стоны о помощи.

— Ну все, иди, — легкий хлопок по плечу подтолкнул Бена вперед.

— Ром! Держись позади Грищука! И дядю Геру предупреди!

— Ладно. Ну все, иди. И не оглядывайся! — крикнул Ромка в уже было дрогнувшую спину.

Бен чуть качнул головой, нагруженной заметно потяжелевшим от ПНВ шлемом, и шагнул вперед.

— Теперь его остановит только полный отрыв башки, — прокомментировал Роман, глядя вслед скрывшейся за воротами фигурке.

Грищук ничего не ответил. Только снова пригладил ладонью несуществующие усы.

Было тихо. Очень тихо. Ни вспышек, ни выстрелов, ни воя, ни стонов. Роман уселся рядом с колесом «Камаза», глядя на тускло светящийся экранчик индикатора. На него шел сигнал с прикрепленного на стене возле ворот маячка — светло-оранжевый квадрат. Это означало, что у входа на территорию «Вымпела» невозможно было находиться без защитного шлема — пусть даже такого несовершенного, каким в прошлом году снабдили Мальцева. И надо ждать, когда полоска станет зеленой. Вернее, если она станет зеленой.

Грищук спокойно откусывал от извлеченного из рюкзака шоколадного батончика. Война-войной, а обед по расписанию… Роман, глядя на него, вдруг понял, что у него самого уже бурчит в желудке, но раньше все как-то не до еды было. А теперь, пожалуй, стоит поесть. Потому, что сколько ни смотри на экран индикатора, а раньше времени он не позеленеет.

Топ… Топ… Топ… Подошвы берцев сухо щелкали по растрескавшемуся асфальту. Тишина…

Ему кажется, или воздух на самом деле мерцает мелкими блесками, словно в нем повисли нетающие снежинки?

Бен осторожно толкнул полуоткрытую створку ворот, она чуть-чуть сдвинулась внутрь, по ушам резанул натужный скрип. Немного приоткрылась, самое большее на полметра — на большее расстояние проржавевшие петли двигаться не желали. Бен бочком протиснулся за створку.

Топ… Топ… Топ… Между квадратными плитами буйно разрослись кустики сорной травы. Слева и справа — тонкие бордюрчики бывших газонов. Над газоном слева дрожит воздух — это отчетливо видно, но Бен, даже не видя дрожащего воздуха, чувствовал притаившуюся там аномалию. Лезть и проверять, что именно там такое — не хотелось; да ему это и неважно. Зато впереди и чуть правее, над опрокинутой урной, висит и пульсирует сгусток бело-голубоватого света размером с небольшое яблоко. Та самая «звездочка», на которую показывал в бинокль дядя Гера. Бен осторожно протянул руку — не потому, что опасался артефакта, а наоборот — опасался неловким движением оттолкнуть или потревожить это маленькое сияющее чудо. Бен подвел под «звездочку» ладонь — ни тепла, ни холода, только ощущение чего-то упругого, похожего на теннисный мяч. Светящийся шарик сел к нему на руку сам. Теперь чувствовалось, что это вовсе не сгусток света — у него был вес. Интересно, а как же он тогда в воздухе висел?

«Ладно, потом разберемся», — подумал Бен, осторожно укладывая находку в подсумок на боку. Ага, а дядя Гера правду говорил! Вес давящего на плечи рюкзака с боеприпасами словно уменьшился. Конечно, Бен понимал, что это — чисто субъективное ощущение, это у него прилив сил и оттого кажется, что груз стал меньше весить. Но какая разница? Главное, что легче. Надо и вторую «звездочку» подобрать, тогда еще легче станет.

Вторая «звездочка» висела прямо над самой землей, метрах в пятнадцати-двадцати впереди. Бен осторожно переставил одну ногу, другую…

Шепот. Громкий шепот чуть ли не над ухом. Бен дернулся, разворачиваясь в сторону, откуда шел звук, и вскинул ствол. Никого… Ничего… Показалось? Шепот звучал у него в голове, или некто, издавший шипящий звук, уже успел спрятаться?

Ф-фух… «Ничего, идем дальше», — подбодрил сам себя Бен. Еще три шага…

Громкий хруст ломающихся веток, словно стадо бегемотов сквозь кусты прется. Ну, это уже точно не глюк! Бен развернулся и уверенно вдарил по кустам короткую очередь. Попал? Не попал? Во всяком случае, хруст затих. Черт побери, не заметил, сколько патронов высадил — калаш выплевывает патроны быстро, и пукнуть не успеешь, как останешься с пустым магазином.

Рёв! Подстреленный снорк, оказывается, не издох, а собирался с силами для броска. На лету его очередь и скосила. Бен перевел дух, удивляясь сам себе — ведь как мандражил каких-то полтора часа назад, пробираясь к «Вымпел» через рощицу, судорожно дергался на каждый хруст, и в первого попавшегося снорка высадил всю обойму, хотя за глаза хватило бы и половины. Трое спутников подстраховывали сзади, а его все равно потряхивало. А сейчас — хоть бы хны. Словно всю жизнь только и делал, что монстров отстреливал. Откуда только взялись такие уверенность и храбрость? И при этом безбашенный кураж не туманил голову, мысли были четкими, холодными и отточенными, как лезвия. Неужто и вправду она, «мухоморная настойка»?! Бен даже рискнул — поставил предохранитель на одиночный огонь, чтоб поэкономить патроны. И на следующий треск в кустах обернулся уже почти спокойно, и деловито «проводил» ползущего метрах в десяти снорка частыми одиночными выстрелами. Перемкнул магазин и только потом подошел к «звездочке».

Эта оказалась немного побольше предыдущей, и чтобы уместить ее, из поясного подсумка пришлось выгрести последнюю пригоршню керамзита и вынуть полный магазин. Собираясь, Бен и в подсумок боезапас захомячил, хотя это было не по правилам. И теперь опасался, что выдергивая магазин второпях, в горячке боя, выронит и ценный артефакт. А «звездочки» оказались чрезвычайно полезными штуками — даром, что Бен был нагружен, как ишак, передвигаться с ними стало заметно легче. Куда же теперь полный магазин-то деть? А, выкинем пустой, черт с ним.

На главном входе в здание покачивалась на одной петле полуоткрытая дверная створка. Несерьезная такая, деревянная, обитая реечками. Тоже декорация ради маскировки — смотрите, мол, мы тут ничего не прячем; ну что можно прятать за такими несерьезными дверями? Фасад чернел выбитыми окнами; от одного из них на втором этаже вверх и вниз по стене шла полоса копоти, словно в кабинете за этим окном когда-то что-то горело. Бен огляделся по сторонам. На всякий случай. Опаньки! Метрах в пятнадцати впереди, между главным корпусом и отдельно стоящим небольшим зданием — тем самым, с окнами, выложенными толстостенной стеклянной плиткой — светилась еще одна «звездочка». А ведь это творение Зоны поможет быстрее шевелиться в бою, подумал Бен. Надо и ее подобрать… Парень еще не отдавал себе отчета в том, что им уже овладел сталкерский азарт. Он свернул вправо от входа в главный корпус и пошел к «звездочке». Аномалию, породившую артефакт, Бен спокойно обогнул. Идти пришлось по газону, по слою травы, гасившему стук шагов. Поэтому, когда впереди отчетливо застучали по асфальту подошвы берцев, он отреагировал моментально и четко — остановился и поднял ствол.

Из ворот небольшого здания выходил шатун. Одетый в хороший защитный комбез и разгрузку сверху, с помповым ружьем наперевес. Лица не было видно под респираторной маской, но Бен мог поклясться, что разглядел за ее прозрачным пластиковым щитком выпученные безумные глаза. Шатун, еще тольком не сообразив, куда надо стрелять, спустил курок. Помповуха жахнула — хорошо, что в сторону! Но скоро он сообразит, куда надо повернуть ствол… А Бен не задумывался — руки сделали нужное движение сами. Четко, как на тренировке. Пули ударили в разгрузку, взметывая ткань лохмотьями. Шатун дернулся и чуть качнулся, но продолжал идти. И бестолково пальнул еще раз невесть куда. «Броник на нем», — догадался Бен. — «И хороший… Надо же, автоматную пулю держит… Или это шатун не чувствует боли и потому идет на автопилоте?!» Шатун чуть повернулся, теперь его ствол смотрел точно на Бена. «Эх, мать-перемать…» — только и успел подумать тот.

За весь свой поход по Зоне, и так не изобилующий перестрелками, Бен до сих пор ни разу не стрелял противнику в голову. Он сознательно избегал этого — вслух оправдывал себя тем, что в голову сложнее попасть, а на самом деле просто боялся, что его вытошнит при виде разлетающегося черепа. Бен много раз слышал и читал, что такая реакция бывает у всех необстрелянных и непривычных. Даже если рядом не было никого, кто мог бы презрительно усмехнуться в его адрес, Бену была ужасно противна сама мысль о тошноте. Но теперь выбирать не приходилось… Все это пронеслось у него в мозгу за долю секунды. Бен поднял ствол чуть выше и нацелился в прозрачную часть маски.

И нажал на спусковой крючок два раза подряд, коротко и четко.

…И как ни странно, его не вытошнило.

«Это ведь был человек», — подумал Бен. Совершенно сухо и отстраненно подумал, точно так же, как подумал бы: «Это был шкаф. Хороший шкаф…». И сам удивился своей отстраненности. Только и успел, что удивиться…. А потом Зона влепила ему увесистую плюху. Полной мерой.

Из ворот прошаркали наружу еще двое. А сбоку, «слева на девять», бойко проскакал на четвереньках согнутый силуэт.

Бен судорожно метнулся под прикрытие большого мусорного контейнера — его стенки и могли быть защитой от пуль, но хотя бы скрывали от глаз противника. Чуть не влетел в аномалию. Упал на одно колено, перевел предохранитель на «стрельбу очередями» и открыл огонь, неточно и бестолково. Бен еще не успел толком осмыслить ситуацию и сообразить, что ему делать дальше, как понял, что автомат молчит. Он отчаянно давил на спусковой крючок, а автомат молчал. До него не сразу дошло, что магазин опустел. За несколько мгновений его уже успел окатить липкий страх — вдруг автомат заклинило, а отбиться пистолетными выстрелами от троих противников — мало реально, такое количество удачи вряд ли ему сегодня отмерено. Но, слава богу, страх отхлынул так же стремительно, как и накатил, сознание прояснилось, вернулась способность думать и четко действовать, и Бен выдернул из подсумка полный магазин. Примкнул его и еле успел встретить огнем обогнувшего контейнер монстра. А пули, выпущенные шатунами, уже дырявили ненадежные тонкие стенки. Бен, на корточках обогнул контейнер с другой стороны, высунулся, упал на бок и выпустил очередь по шатунам. Опять навскидку, опять не целясь и бестолково, в надежде, что хоть сколько-нибудь из пуль сами найдут цель. И конечно, ни разу не подумал, что вряд ли успеет вскочить или хотя бы откатиться, если промажет и придется менять позицию — разгрузка тянула к земле, она полна боеприпасов и полегчает еще не скоро. Хотя если и дальше пойдет такими темпами… Патронов-то высадил на этих двоих кадавров — ого-го! Но зато обоих уложил, и сам цел. Бен с усилием поднялся, отшатнулся обратно за контейнер — нет, теперь все затихло… Сердце бешено ломилось сквозь ребра наружу, лоб и спина взмокли, а во рту пересохло. Он еле-еле, с трудом разгибая сведенные судорогой пальцы, опять сменил магазин. Ну ничего, жив, справился… Даже без единой царапины… И все это — под действием боевой химии, она за неимением опыта реального — а не тренировочного — боя направляла его руки с оружием, а каково было бы без нее? Клочки по закоулочкам институтского двора без нее уже валялись бы… По уши хватило бы одного того снорка, который обогнул контейнер и напал сбоку.

Тихо… Он встал. Ради чего сюда полез-то? Ради «звездочки». Она сюда поманила, хотя, конечно, все равно стоило бы сначала зайти сюда — проверить и зачистить это здание перед тем, как идти в главный корпус. Не дело это — оставлять за спиной недобитых врагов. Ну ничего, как бы то ни было, а теперь и сними разобрались… Бен тяжело зашагал к «звездочке». Эта была маленькая, размером чуть побольше теннисного шарика. Ну, и то хорошо. Он торопливо сунул ее в подсумок; а сам не сводил взгляда с приоткрытой створки ворот. Потом бочком, держась спиной к стене, двинулся туда. Входить в помещение, как учили… Быстрый разворот, ствол перед собой… Нет, здесь больше никого.

Внутри Бен забился в угол, чтоб уж точно спина была прикрыта, и торопливо вытащил из бокового подсумка коробку с патронами — решил набить хоть один или два магазина прямо сейчас. А то кто его знает, что там внизу творится… Зайдешь туда, все рожки расстреляешь, а защищенного места, где можно было бы присесть и набить магазины, там не окажется.

Он торопливо запихивал патроны в магазин, когда в немного охладевшую от горячки боя голову пришла мысль — а сколько он может находиться здесь, под действием излучателя, без вреда для себя? Какие пределы имеет его невосприимчивость? А то сообразить ничего не успеешь, как сам пойдешь, подволакивая ноги, с перекошенной физиономией и невнятными воплями.

Бен, обозлившись на свою тупость, выругался вполголоса — громче не рискнул, каждый звук раздавался в этой тишине, как гром. Торопливо запихал последние патроны в магазин, засунул коробку обратно. Потратил-таки несколько секунд на то, чтоб глотнуть из фляги, а потом осторожно выглянул наружу.

Его опять коснулся шепот. Не прозвучал рядом, а именно коснулся, словно кто-то провел по ушам невидимыми ладонями, и от этого движения в мозгу колыхнулись неразборчивые слова. Казалось — кто-то настойчиво хочет сказать ему что-то важное. Казалось — замри, прислушайся, и поймешь…

«Плевать!» — резко одернул себя Бен. — «По сторонам смотри!»

Шевеление в кустах он заметил раньше, чем услышал рык. И расстрелял еще одного снорка — точно и уверенно. На этот раз — даже почти спокойно. Сердце совсем чуть-чуть ёкнуло от неожиданности.

«Да… Похоже, начинаю привыкать», — усмехнулся про себя Бен. — «Однако, тут их заметно больше, чем за оградой…»

Он еще на несколько секунд замер, прислушиваясь, и наконец-то направился к главному входу в центральный корпус.

Небольшой вестибюль был полутемен и пуст. Чуть дальше он по обеим сторонам переходил в коридоры. Там сквозь проемы окон снаружи просачивался тусклый свет; а в обоих концах коридоров, куда свет не доходил, стояла темно-серая, почти полная темнота. Судя по плану, который Бен давно помнил наизусть, ему нужно было направо. Потом вперед — корпус сверху имел вид буквы «П».

«Ну что ж…» — парень шумно выдохнул, словно перед глотком спирта. Повернулся, присматриваясь к полумраку коридора. Вроде бы здесь аномалий нет… Берцы звонко зацокали по каменному полу.

Вестибюль был относительно безопасен — никаких помещений в нем, никаких дверей, и снаружи через окно не пальнет какой-нибудь спрятавшийся от зачистки шатун. Бен не обходил всю территорию, памятуя наказ Ромки: «Не старайся все зачистить, не рискуй зря и не трать патроны. Твое дело — выключатель. Отстреляй монстров только там, где они могут помешать тебе на пути, а с остальными справимся мы.»

Но под окнами коридора на улице вроде бы никто не болтается… Бен с некоторой опаской выглянул в выбитый проем, проходя мимо окна. А вот и первая дверь… Кабинет слева… Как он помнил, двери здесь открываются наружу, в коридор. Парень скользнул вдоль стены и осторожно потянул вниз дверную ручку с защелкивающимся язычком. Заперто! Ф-фух… Тем лучше. А вот следующая оказалась открыта. Он стремительно распахнул дверь и прислушался. Тихо… «Взял» одну половину комнаты. Чисто. Переместился вправо и «взял» вторую половину. Чисто.

То есть, «чисто» — в смысле, никого. А в смысле мусора в комнате как раз было грязно. Очень. По полу были раскиданы пыльные кучи бумаг; а те, что лежали ближе к выбитому окну — вымокли и спрессовались в неровные пласты. Там и сям торчали остатки разломанных стульев с выдранными из сидений клочьями поролона. А в углу, невысоко над полом, плясала белая искорка; в полумраке ее свет сиял особенно ярко. «Ух ты!» — обрадовался Бен. Уже четвертое сокровище за каких-то… А кстати, сколько времени прошло с момента его входа на территорию? За каких-то пятнадцать минут! Бен прикрыл дверь и пошел подбирать находку.

И в этот миг дверь содрогнулась от тяжелого удара снаружи. Упс! Парень аж присел. Ой-ей, хорошо, что закрыл… И что теперь?! Ждать, пока нечто вломится? Или пинком распахнуть дверь самому и встретить его огнем? А пока он спиной вперед пятился к «звездочке». Ничего, ничего, что бы там ни ломилось — а когда у него будет четвертая «помощница», то двигаться будет еще легче… Нечто за дверью, видимо, интеллектом не отличалось. Оно упорно прыгало на преграду, за которой явно почуяло еду, и не догадывалось о возможности как-то отодвинуть то, что мешало до еды добраться. «А на хрена, собственно, дверь-то открывать?» — догадался Бен. — «Она ж фанерная…» И пальнул несколько раз одиночными. За дверью взревели. «Похоже, все-таки снорк…» Бен повернул вниз дверную ручку и толкнул дверь ногой, сразу после этого отскакивая назад. Так и есть — в коридоре ползал подстреленный снорк, размазывая за собой полосы темной крови. Вроде бы она даже и не красная, хотя в полумраке все равно толком не разглядишь… Бен несколькими выстрелами добил тварь и осторожно выглянул в коридор. Или ему кажется, или там, в темном тупичке, кто-то шурует… Он аккуратно опустил на лицо щиток с окуляром ноктовизора и включил подствольный инфракрасный фонарик. Когда прибор прогрелся, и глаз адаптировался к непривычному изображению, Бен убедился в своей догадке — шевелящиеся пятна оказались тремя снорками. Он быстро нырнул обратно, под защиту стены. Откинул с лица ПНВ. Сразу трое… Ой-ей… Однако, они глухие, что ли? Не прискакали на звук выстрелов? И даже не поскакали поживиться трупом своего соплеменника? Или просто еще не унюхали… Черт, но что же делать-то с тремя сразу?! Может, гранатой их?

Честно говоря, гранат Бен побаивался. Не успеешь нырнуть в укрытие — посечет осколками; да и далековато до конца коридора. «Вдруг не доброшу? Нет, лучше уж зря не рисковать.» Так… Полный магазин — под рукой, в открытом кармане… Бен шагнул в коридор, быстро оглянулся назад — сзади чисто; на всякий случай не отходить далеко от двери… И полил копошащуюся кучу в углу коридора огнем.

Один снорк с хрипом повалился; два других, которым досталось менее всего пуль, ринулись на наглого человека. Бен отчаянно жал на спусковой крючок — остановить хотя бы одного! Хотя бы того, кто ближе! Из двоих уцелевших тварей один уже не бежал, но и не повалился замертво — а значит, все еще был опасен; Бен уже видел, на какие прыжки способны подраненные снорки, стоит им немного собраться с силами. А второй резво несся вперед. И как раз магазин опустел… Бен шарахнулся вбок, в комнату, пытаясь захлопнуть дверь — но с другой стороны в нее вцепилась лапа снорка. Изо всех сил вцепившись в ручку, Бен тянул дверь на себя — бесполезно; силища у монстра оказалась та еще; Бен врезал по лапе берцем — неудачно, нога скользнула вбок, удар вышел слабым. На шее болтался на ремне бесполезный пустой автомат, притянуть к себе дверь было совершенно невозможно, даже отвалившись всем телом назад. А тут еще и непрочное крепление ручки не выдержало — г-образная скобка вылетела из гнезда, дверь распахнулась, снорк по инерции отлетел назад. Бен отшвырнул пустой магазин и выхватил полный, судорожно пытаясь воткнуть его в гнездо, но как назло, не мог попасть — и в этот момент снорк прыгнул. Парень шарахнулся назад и в сторону. Лапа снорка мелькнула совсем рядом, перед забралом, и ушла вниз; когти проскребли по плотной ткани комбеза — слава богу, не смогли прорвать ее сразу. Бен снова врезал ногой, целясь твари под подбородок, но удар опять получился недостаточно сильным, верткая тварь уклонилась; и тут когти второй лапы с размаху влепили ему по бедру. Ногу ожгло болью, Бен взвыл — сам не хуже снорка, и хряснул монстра прикладом в темя. Кажется, на мгновение оглушил — и только тогда вспомнил про пистолет в боковом кармане разгрузки. Перехватил автомат в левую руку — незакрепленный магазин отлетел куда-то в сторону, — и выстрелил из пистолета несколько раз подряд в обтянутую противогазом морду. Голова снорка мотнулась, он еще раз хрипло зарычал и распластался на полу.

Бен на подгибающихся ногах отошел на пару шагов в угол. Сердце выскакивало, а руки и колени трясла мелкая дрожь — пережитой испуг не могла нейтрализовать полностью даже боевая химия. Бедро горело; Бен чувствовал, как ткань трикотажных штанов под комбезом пропитывается кровью. Он с трудом перезарядил автомат; следовало бы перетянуть рану, но после атаки трех тварей сразу Бен боялся хотя бы на секунду опустить ствол. Наконец он рискнул высунуться в коридор. Пока никого… Ладно, надо воспользоваться передышкой. Он перекинул автомат за плечо и стал осматривать ногу.

Вот это рванул снорк… Из плотной ткани комбеза, пониже набедренной платформы с подсумками был выдран здоровый лоскут с рваными краями, в трикотажных штанах тоже зияла прореха, а кожу когти монстра прорезали до мяса. Ладно еще, только достали до мышц, а если бы разорвали их… Бен попробовал шагнуть — ничего; больно, конечно, но нога вес тела держит нормально, не подгибается. Ходить можно… Но больно-о-о, ё! И наверняка будет кровить при малейшей нагрузке… «Царапины. Это просто глубокие царапины», — успокаивал себя Бен, подсовывая под штанину марлевую салфетку. А вот с перевязкой получалось хуже — затянуть бинт, орудуя через прореху, никак не удавалось. «А снимать комбез — извините, я не сбрендил!» — подумал Бен. Наконец, обозлившись на гадов-снорков и вообще на все на свете, он затянул бинт прямо поверх комбеза. Недолго продержится, конечно, да черт с ним! Может, к тому времени кровотечение остановится.

С перевязкой он провозился еще минут пять. И заметил, как давление на голову усиливается, в висках начинает шуметь, а шепот чудится все громче и отчетливее. Не-ет, надолго здесь задерживаться нельзя! И у его устойчивости есть предел. Надо идти дальше…

Бен похромал в коридор. Снова опустил на лицо забрало с ноктовизором и, чуть задержав дыхание, как перед шагом в холодную воду, свернул в левое ответвление.

В нем совсем не было окон, и здесь стоял темно-серый полумрак, в котором Бен с трудом мог разглядеть собственную вытянутую руку. По этому коридору, по короткой ножке буквы «п» следовало пройти вперед метров десять, а уже там, за стальной дверью, начиналась лестница на первый подземный этаж.

Тьфу ты! Чуть не забыл, в горячке боя-то! Договаривались же, что он подаст Ромке условный сигнал, если дойдет до первой двери — две пары сдвоенных выстрелов из пистолета. Да, придется четыре патрона извести, зато гарантия, что его сигнал отличат от обычной стрельбы в ходе боя. Придется вернуться до окна, чтоб он наверняка услышал. Зато… Зато будет знать хоть что-то определенное.

«Примета нехорошая… Хы, примета… А как я домой возвращался перед экзаменом, с полдороги, когда спохватился, что забыл зачетку?! И ничего, на четверку сдал!»

Бен высунул руку с пистолетом в окно и, направив ствол вверх, нажал на спусковой крючок. Бах-бах! Выстрелы оглушительно грохнули над притихшей местностью. Отсчитать про себя пять секунд, и еще раз… Вот… Теперь точно поймут. Теперь можно идти вперед…

…Роман, сидя возле спущенного колеса «Камаза», гипнотизировал взглядом светло-оранжевый квадратик на экране индикатора.

Пятнадцать минут с тех пор, как Бен ушел внутрь… Во дворе «Вымпел» трещал калаш и хлопали одиночные выстрелы. Значит, там еще оставались шатуны… И похоже, у одного из них точно помповуха. Плохо… И из калаша попадание — не сахар, но дробь из помпового ружья способна с близкого расстояния превратить тело в такие клочки, что калашу и не снилось. Следом за помповухой заговорил короткими очередями «Винторез». Потом зазвучал вадимов автомат…

Двадцать пять минут, как Бен внутри… Выстрелы теперь звучали приглушенно, еле слышно. Значит, он в здании. Трещал только один калаш — значит, шатунов там нет, а атакуют его снорки.

Тридцать минут… Выстрелы стихли. Полоска на индикаторе — светло-оранжевая. Сдвоенный из пистолета! И пять секунд спустя — еще! Он дошел до первой двери!

— До первой двери дошел, — удовлетворенно отметил Грищук.

— Это еще ничего не значит, — натянуто возразил Ромка. — Мальцев тоже доходил до первой…

У Бена сейчас начнется самый трудный и непредсказуемый этап пути, откуда невозможно даже подать сигнал. Никакая рация, никакой беспроводной телефон не пробьет эту толщу бетона. И им остается только ждать… Не пришлось бы, как в прошлый раз — отсидеть оговоренное время, по истечении которого, по мнению спецов, у человека уже не останется никаких шансов выйти из радиуса действия излучателя в здравом рассудке; и потом уходить к периметру втроем. Несолоно хлебавши, с пустыми руками, и подсознательным грузом вины: а вдруг он еще живой? Вот мы уходим, а вдруг он сумеет выбраться каких-то несколько часов спустя? Ромка хорошо помнил, как уходила их группа, оставляя Мальцева. Тогда ему поминутно мерещился в привычных звуках Зоны зовущий на помощь голос… Не дай бог пережить такое снова…

Когда-то эту дверь, с кнопочкой звонка и маленьким динамиком переговорника сбоку на косяке, удерживал в положении «закрыто» мощный электромагнит. Но теперь, при отсутствии электропитания, вряд ли она окажется закрытой… Запирающее устройство запитывалось от внешней сети, а не от внутреннего генератора — чтоб в случае, если внутри произойдет что-то экстраординарное, можно было открыть дверь снаружи, просто отрубив в здании электричество.

Она оказалась приоткрытой. Бен осторожно заглянул внутрь, потом потянул за ручку… Стальная дверь отошла с легкостью. За ней находился маленький «предбанник» с постом охранника, проверявшего документы визитеров и выдававшего им карты-пропуска в соответствии с их уровнем доступа. А вот следующую дверь, судя по инструктажу Завьялова, можно было открыть либо с помощью магнитной карты, либо отрубив питание от внутреннего генератора, надежно спрятанного от внешних катаклизмов на третьем подземном этаже.

В «предбаннике» уже стоял абсолютный мрак, пахло затхлой сыростью и гнилью. Изображение в ПНВ неприятно размазывалось; но главное было видно: следующая дверь, ведущая на лестницу, — приоткрыта. Вернее, сдвинута вбок. Не полностью, но достаточно, чтоб протиснулся взрослый человек.

…Это могло говорить о том, что Мальцев, дойдя до этого места, не закрыл за собой дверь. И с таким же успехом о том, что персонал или охрана пытались выскочить наружу, когда произошло «что-то» — и никто не понял, что именно; вон, выскакивать пытались, а тем временем всех накрыла мощным выбросом проснувшаяся Зона. Неважно… Главное — дверь открыта. И через нее во внутренние помещения наверняка проникли снорки и шатуны.

Ч-черт, как неудобно смотреть! Бен включил подствольный фонарик, провел пятном света по стенам и вздрогнул: по ним были размазаны засохшие темные полосы и потеки, а в углу валялось нечто, похожее на часть истлевшей конечности — не то голени, не то плеча… Бен повел рукой, луч фонарика метнулся и выхватил в другом углу полуобглоданные кости, торчащие из ботинка. Тьфу, блин!

— Твари постарались, — вслух сам себе сказал Бен, надеясь, что звуком собственного голоса хоть немного приглушит страх. Но страх и так отодвинулся на задний план — он был, он оставался рядом как выражение совершенно необходимого в данной ситуации инстинкта самосохранения, но не мешал продвигаться дальше. «Если бы не ширнули бы мне боевой химии, я бы наверняка уже удирал отсюда, да так, что пятки бы сверкали», — думал Бен, — «А сейчас — нет… Сейчас я могу идти дальше. Страшно? Да, страшно… Но страх не висит гирей на ногах. Он просто сигналит об опасности. Да, да… Ничего. Так и надо. Я должен идти дальше, иначе на фига было все предыдущее?! Сейчас… Я иду.»

Несколько секунд он помедлил, прислушиваясь — что подскажет его чувство опасности. Нет, оно только немного надавливало на нервы. Не было ощущения плотной, тугой волны, как от находящейся совсем рядом аномалии или хищника за углом. Значит, по крайней мере в нескольких метрах впереди все спокойно… Бен перевел дыхание и с усилием толкнул дверь вбок, открывая проход пошире.

Осторожно переступил через порожек внутрь. На первом пролете лестницы — ничего, а вот на втором явно что-то нехорошее есть… В плохом освещении незаметно, дрожит ли воздух… Так, керамзит еще остался… В самом углу над брошенным катышком взметнулась зеленая вспышка… Это что еще за фигня?! Ничего, небольшая по площади. Иначе и быть не могло — окажись она на всю лестницу, тут бы вокруг трупы монстров валялись. А так — ничего, вполне можно обойти… Главное, чтоб свои потом не вляпались. Ч-черт, написать бы на стене предупреждение, да нечем. «Ладно… Еще дойти надо до выключателя, а потом дальше думать», — одернул себя Бен. Вспышка аномалии осветила небольшой пятачок вокруг — изображение перед глазами потеряло всякие очертания. Бен выругался и прикрыл правый глаз, глядя только левым через окуляр ПНВ. Теперь стало видно, что дверь на первый подземный вообще распахнута настежь.

И никакого аварийного освещения. Похоже, резервный генератор давным-давно остановился и даже неведомая сила Зоны, порой заставляющая механизмы работать непонятно каким образом, совершенно без топлива, — так вот, эта сила генератор проигнорировала. И в подземелье стояла совершенно кромешная тьма. Бен передернулся. Детский страх перед темнотой он окончательно не изжил… Да и возможно ли изжить этот древний, с каменного века укоренившийся в человеческом подсознании страх полностью? Не подхлестывай его боевая химия, вряд ли Бен вообще рискнул бы войти в этот коридор. Тем более пройти его до конца, до лестницы, ведущей на второй и третий подземный этажи… «Ничего. Я иду,» — сказал он сам себе шепотом, который оглушительно прошелестел в гулкой тишине. А тишина действительно отзывалась странным, неясным гулом… Бен не сразу сообразил, что этот гул постепенно нарастает у него в голове. Он давит, уши начинает закладывать, как в самолете; и кажется, что темнота мерцает снежинками. «Излучатель фигачит… Ну и мощность же здесь… Надо скорее! Кто знает, сколько я выдержу?!»…

Он продвинулся еще на несколько шагов вперед, осторожно, как учили — вдоль стены, остановился у следующей двери, проверил, закрыта ли она. Так, закрыта, дальше… Все точно так же, как в коридоре надземного этажа… И тут темнота вокруг рассеянного луча фонарика вдруг ожила. Мельтешение искорок-«снежинок» ускорилось, и оттого казалось, будто темнота тронулась с места, и завертелась вокруг незваного гостя, словно втягивающаяся в сливное отверстие вода. В дальнем конце коридора — там, куда Бену нужно было добраться, — выплыли откуда-то снизу две белых вспышки головных фонарей. Он поспешно выключил прибор, чтоб не засветить его, навел на первого из шатунов красную точку прицела и нажал на спусковой крючок. Потом — на второго. Опа! Сразу наповал! И главное, вовремя. Из черного провала чуть дальше по коридору, зияющего на месте сорванной с петель двери, раздалось сопение, рык, и зашлепали по полу быстрые прыжки.

«Ну, все…» Внутри него словно щелкнул переключатель. По логике вещей, Бен сейчас должен был дрожать от страха и с воплем нестись куда подальше. Но вопреки логике он явно ощущал, как страх съеживается в маленький комок и прячется вглубь, чтоб не мешать и не путаться под ногами, а вместо него раскручивается стремительной пружиной боевой азарт. Интересно, это что — целиком и полностью влияние боевой химии? Чем сильнее опасность, тем больше «коктейль берсерка» подстегивает организм? Или проснулись его собственные резервные силы, о которых так любят порассуждать всякие ученые мужи, утверждающие, что мы используем возможности своего мозга всего на пять процентов? Те самые ученые мужи, которые натворили всю эту гадость — эту чертову установку и этих прыгучих кадавров с приросшими к мордам противогазами! И подземелье это долбанное, оно тоже ради них построено!

На все про все мысли ушли доли секунды, равные вспышке от трассирующих пуль. Тех самых, которые при снаряжении магазина закладывают самыми первыми; раз прошел трассер — значит, еще максимум два патрона осталось. И надо примкнуть полный магазин. И валить, валить, валить тварей дальше!

«Ну, всё! Ну, держитесь за воздух, сволочи!»

…Если бы Бена позже кто-нибудь попросил рассказать, что творилось на первом подземном этаже — вряд ли он бы смог воспроизвести все по порядку и в деталях. Он бежал, шарахался, уклонялся, давил на спусковой крючок, отшвыривал пустые магазины, и останавливался только затем, чтоб выхватить из подсумка очередной полный. Он краем сознания отмечал, где рванула тело новая вспышка боли, и не останавливался ради такой мелочи — раз он может держаться на ногах, значит, незачем и останавливаться. Затянутый поверх скользкой ткани комбеза бинт давным-давно свалился, но что значит эта мелочь, когда там и сям по телу уже расплывается горячее и липкое? Когти — фигня, бронежилет с воротником — до горла не дотянутся; и пластиковое забрало шлема не пробьют, а значит — первыми надо валить шатунов, их пули куда опасней. Его чувство опасности раскрутилось на полную катушку и быстрее зрения и слуха давало знать, за какой стеной притаилась очередная тварь и из-за какой двери сейчас будет атака.

…Он остановился, только когда это ощущение затихло. Еще не все двери на этаже были открыты и не все помещения проверены, но Бен уже понял — все. Чисто. Он опять включил фонарик и осторожно посветил на ноги… Рассматривать, что там с ними твориться, было жутковато. Но раз он стоит и идет, значит — ничего особо страшного, хотя правая штанина на бедре висит лохмотьями, а под ними сплошь блестит влажно-багровое. И быстро идти уже трудновато, правую ногу приходиться подволакивать; и обе руки буквально режет в нескольких местах — снорки хоть не могли пробить когтями пластиковые щитки, но яростно вцеплялись куда получится. Плюс к тому одна тварь попалась слишком умная, повисла на левой руке и начала сдирать с нее щиток. Догадалась, что «мясо» надо предварительно выколупать из «панциря»? Сорвать-то не сорвала, а когтями по тыльной стороне полоснула.

Бен доковылял до двери на лестницу. На второй подземный заходить не надо, вниз, вниз… Нет, стоп. Так он не дойдет. На площадке он остановился и прислонился затылком к стене. Кажется, отходняк… Нет, рановато еще… «Надо перевязаться, а то не дойду тупо от потери крови…» Подствольный фонарик светил куда угодно, только не туда, куда надо; руки скользили мимо, он никак не мог нащупать застежку кармана, в котором лежал перевязочный пакет. Бен чертыхнулся и содрал перчатку. Обертку бинта отшвырнул вниз, в просвет между перилами. Внизу, на самой нижней площадке лестничной шахты что-то булькало и пузырилось; потом вспыхнуло зеленым светом, поглотив скомканную обертку. Он затягивал бинт плохо гнущимися пальцами; туже, туже, а марля слой за слоем все набухала багровым соком; одного мотка оказалось мало. А, да, жгут… Наверно, надо сначала жгут… Совсем забыл! А кстати, где он? Вроде клал в подсумок слева на боку?

Бен зашарил по поясу. Опаньки! От подсумка одни лоскутки висят… Теперь ни жгута, ни шприц-тюбика… Тьфу ты! — тут же спохватился Бен и обругал себя растяпой. Жгут же на приклад намотан! «Вот это переклинило мозги, раз он перед самым носом, а я смотрю на него и не вижу… Совсем забыл, что я не клал жгут в подсумок! Это Ромка хотел, чтоб я его туда положил, а я спорил… Хы, я прав оказался! Зато остался без промедола. Терпи так, приятель!»

Парень отмотал с приклада упругую резиновую ленту. «Ой, блин! Не люблю я эти жгуты… Ладно, наплевать. Это ненадолго. В любом раскладе ненадолго.» Бен присосался пересохшими губами к фляжке, потом кое-как оторвал себя от стены. Он думал, что уже не сможет сдвинуться с места, но в большом подсумке плескали энергией живые «звездочки» — они помогли… Подхватил автомат. Теперь вниз… Последний рывок.

И темнота вокруг тоже как будто сделала рывок. Мерцание замельтешило чаще и ярче, на уши надавило, словно в набирающем высоту самолете. Или ему почудилось, или он услышал…

— Ой… — невольно вырвалось у Романа при взгляде на экран индикатора.

Только что колебавшийся между желтым и светло-оранжевым, квадратик стремительно наливался ярко-апельсиновым, и его цвет полз по спектру дальше… На секунду стал огненным и потом уверенно вспыхнул алым.

— Красный… — раздался над ухом хриплый шепот Грищука. — Это же предельный уровень…

Роман смотрел ошалелыми глазами на красную полосу.

— И это возле ворот… А внутри… Господи, что же там такое сейчас твориться?!

— Ребята! — вдруг заорал дядя Гера, — Отходим отсюда скорее! Дальше, дальше! Глюки начались!

Мерцающие искорки в воздухе усилились, освещение исказилось, словно кто-то сдвинул на панели настройки экрана «яркость» и «контраст» до максимума, а со стороны «Вымпела» на незваных гостей наплывал туман клубящимися молочными облаками. По мере приближения они постепенно уплотнялись и меняли форму, принимая очертания уродливых человекообразных фигур.

— Маски надеть! — рявкнул Роман, наученный печальным опытом прошлого похода.

Спутники не стали возражать, хотя дядя Гера и промычал из-под своей, что это — не вредный газ и даже не настоящий туман, это все глюки от излучателя, и нужно просто отойти подальше — туда, где излучение заметно рассеется и перестанет давить на мозги.

— Ребята, скорее! Вон туда! — дядя Гера указывал на высохшее дерево метрах в ста от «Камаза». — Не оборачивайтесь! Глюки все это, глюки… Чем скорее отойдем — тем скорее они пропадут…

Но повернуться спиной и не пытаться стрелять в надвигающиеся белесые сгустки было выше сил. Присмирел даже непрошибаемый Грищук; Ромка бежал трусцой вслед за проводником, и ему казалось, что вот-вот — как в старом, с детства известном фильме, — его нагонит сгусток тумана, повернется к нему лицом ангела и в тот же миг это лицо превратится в хищный оскал голого черепа…

Но он постоянно помнил о том, что у индикатора пси-излучения радиус приема сигнала ограничен. И на ходу то и дело бросал взгляд на экранчик.

Грищук теперь обогнал его и шустро припустил следом за дядей Герой; а Роман остановился. Сигнал еле ловится, то и дело пропадает…

— Эй, капитан! — окрик напарника отвлек его внимание от индикатора. — Ты чего там? Пошли! Надо отойди еще дальше!

— Сигнал теряется, слишком далеко! — крикнул в ответ Роман.

— Да брось! Брось ты эту фиговину! — махнул рукой дядя Гера. — Если парень дойдет живым до кнопки, мы и так узнаем! Глюки ж пропадут!

Роман растерянно переводил взгляд со спутников на индикатор.

— Ромка, пошли! — отчаянно звал его дядя Гера. — Крышу свою пожалей, съедет же, если будешь долго под излучением болтаться! А малой — если он может сдюжить, то он и так сдюжит! Ты ему все равно ничем не поможешь…

«Да, верно… Незачем зря рисковать. Лучше уж минуть пятнадцать спустя еще раз подойду поближе, проверю, есть ли излучение.»

Он сунул прибор в карман и припустил следом за спутниками. Гул в ушах постепенно затихал, давление на голову уменьшалось; воздух уже не искрил перед глазами, а белые облачка тумана сами собой растаяли.

— Снорки, двое, слева на десять! — рявкнул Грищук.

Затрещали автоматы. «Вот и хорошо, вот и дело нашлось» — неожиданно обрадовался Роман.

«Она мощности прибавила, что ли?!» — думая «она», Бен подразумевал Зону. Ее величество Зону, словно это было существо, наделенное разумом и обладающее собственной личностью. А иначе отчего настолько повысился уровень пси-излучения? Случайный шатун возле установки вывернул регулятор на максимум?! «Надо скорее; неизвестно, сколько выдержат мои мозги…»

Бен торопливо спускался вниз по лестнице, хромая и подволакивая ногу. Силы заметно подтаяли, а боевая химия все еще кипела в крови — Ромка не сказал, насколько хватает ее действия, но наверняка заметно больше, чем на час; а Бен воюет тут максимум час. Его движения теперь стали резкими и порывистыми — раненая нога подгибалась, натруженное тело вопило о передышке, но бурлящий адреналин один черт не дал бы спокойно посидеть и расслабиться, даже если бы здесь можно было присесть… Оттого и координация стала подводить; и Бен несколько раз чуть не скатился кубарем со ступенек.

Прошлый бой ничуть не отпустил пружину внутри него, наоборот — взвинтил ее до предела; и Бен теперь только и ожидал, что вот-вот из темноты опять выплывет белая вспышка фонаря на буйной головушке шатуна или выскочит с ревом очередной снорк. Тело было готово «на автопилоте» среагировать быстрее рассудка.

Но на третьем подземном тихо… До странности тихо… Только вода где-то капает, влага сочится с потолка. И чувство опасности молчит. Одна аномалия на самой нижней лестничной площадке, зеленая булькающая хрень, но как раз от нее-то и не будет никакого вреда. Если на ту самую площадку не соваться. Неужели на третьем подземном никого больше нет? Неужели все противники собрались на первом подземном, чтоб остановить его как можно дальше от того места, которое Зона изо всех сил пытается защитить?

Тем временем он доковылял до последней двери, чуть-чуть приоткрытой. Остановился, протянул к ней руку, и замер, прежде чем отодвинуть ее и шагнуть внутрь.

— Слышь, ты… — сказал Бен вслух и сам ужаснулся тому, насколько срывается его голос. — Ты чего от меня хочешь? Чтоб я развернулся и ушел? Так вот, не будет этого. Некуда мне отступать, позади Москва. От меня ведь не отцепятся, меня опять сюда пинками погонят. Так что давай разбираться сейчас, чтоб не тянуть кота за хвост в долгий ящик. Или я грохну твой чертов излучатель, или ты грохнешь меня. Хотя… Хотя у нас еще есть возможность договориться.

Окажись в подземелье посторонний наблюдатель, он наверняка решил бы, что парень тронулся умом — с совершенно серьезным видом стоит и разговаривает вслух неизвестно с кем. Вернее, разговаривает с пустотой, потому что рядом нет никого, кто мог бы Бена услышать. И был бы совершенно прав в этом своем выводе — потому что ни одного живого и мыслящего на сотни метров вокруг действительно не было. А тела в прозрачных, наполненных зеленоватой жидкостью саркофагах находились за десяток километров отсюда.

Но Бен про них тоже не знал, ни малейшего представления не имел. Ничего подобного ему ни разу не привиделось в снах, не сочинилось в бредовых фантазиях. Читая в прессе домыслы и россказни про «Хозяев Зоны», он ни на минуту не верил в них; а если и допускал их существование — то они представлялись Бену некими бесплотными сущностями, практически не связанными с материальным миром.

А сейчас, стоя перед дверью в темном подземелье, парень от отчаяния обращался к Зоне. И был уверен, что она его непременно услышит. Не может не слышать; он же находится в самом ее чреве; не может она не знать, что происходит внутри нее! Вопрос — ответит ли хоть как-нибудь…

— Я понимаю, зачем ты все это делаешь, — продолжал Бен, — ты хочешь похоронить тут то, что люди наворотили своей наукой… Ты делаешь все, чтоб до этого никто не добрался… А не проще было ли тупо взять и уничтожить все это — установку, компы? Тупо взять и разломать? Прикажи своим тварям, и они это сделают! Или они не могут? Тогда пропусти меня, и я все уничтожу. Вдребезги разнесу! Я ничего им не отдам! Ну так как?

Молчание. Только на голову надавило еще сильнее, и еще быстрее замельтешили перед глазами блестки.

— Не хочешь?! Только я ведь все равно дойду. У меня выхода другого нет. Потому что если я сейчас вылезу на поверхность ни с чем, меня ведь опять сюда пришлют. Снова… Так что — или-или! Ну-ка, попробуй, уничтожь меня! Что там у тебя еще есть?! Парочка снорков в рукаве?! — Бен уже распалил себя пламенной речью, его голос отчаянно взвизгнул и гулко раскатился по тишине коридора.

Снорк обрушился на него сверху — вопреки обыкновению, почти беззвучно, и коротко рыкнул уже на лету. А тело Бена среагировало раньше мозга: развернулось, руки вскинули автомат и палец нажал на спусковой крючок. Очередь срубила монстра еще в полете.

«Черт побери, откуда он?! Со второго этажа?! Да вполне может быть, я же там не зачищал…»

— И это все, что ты можешь?! — гаркнул парень в темноту. — Ну, держись!

И толкнул в сторону лязгнувшую дверь.

Внутри, в коридоре, было пусто. Тихо и пусто; а он-то ожидал увидеть целую толпу тварей, собравшихся здесь для жаркой встречи. Никого…

От стенок коридора явственно дохнуло опасностью. Аномалии? Но какие, и где их границы? Ничего не видно. Только в самом дальнем углу коридора плавала на высоте примерно в полметра от пола ярко-алая искорка.

В голове мутилось; чувства запросто могли его подвести; и Бен полез в подсумок за керамзитом. По зерну — направо, налево… Раздалось гулкое «гоу», и вдоль стен вспыхнули бело-голубоватые сполохи. «Электра» с «каруселью» в одном флаконе? А, да какая разница! Лишь бы найти проход… Проход нашелся. Правда, очень извилистый, но зато достаточно широкий — очаги аномалии отстояли друг от друга примерно на метр. Ничего, вполне себе можно пройти… Он похромал туда, в конец коридора, где, судя по схеме, и находился вход в помещение с той самой установкой. И чуть не наступил в зазмеившийся под ногами белый зигзаг. Упс! А полоса-то через весь коридор, не обойдешь, надо прыгать. Вот будет номер так номер, если всего несколько шагов до цели ему не позволит пройти аномалия! Он «измерил» керамзитиной ширину преграды. Ф-фух, ничего, метра полтора… Столько он осилит. Бен отстегнул и перекинул туда два полных подсумка — и чтоб легче было прыгать, и чтоб пришлось таки обязательно сделать это; без боеприпасов вылезать обратно наверх — чистое самоубийство. При прыжке толкнулся левой ногой, но приземлился неудачно, на правую — она не выдержала, подогнулась, Бен потерял равновесие и чуть не угодил рукой в искрящий белый сполох. Снова вспыхнули и замельтешили разряды, алая искорка чуть качнулась и нырнула вверх-вниз. А ведь она «хорошая»… Даже через сплошную стену опасной аномалии ощущалось исходящее от искры что-то доброе и теплое. Несомненно, это полезный артефакт, но достать его сейчас не получится: руку туда совать ни в коем случае нельзя, а подцепить и подтянуть к себе нечем. Да и некогда возиться.

За последней дверью, естественно, все было не так, как на учебном полигоне. Там оказался гудящий машинный зал; просторный, высотой этажа в два, если не все три — луч фонарика не добивал до потолка. Части замысловатого агрегата, связанные между собой толстыми жилами кабелей и проводов, громоздились по всему залу. Кожухи с жужжащими внутри механизмами; керамические гирлянды, как на высоковольтных вышках; несколько пультов на металлических площадках и множество шкафов, утыканных тумблерами и приборными панелями.

Ну и где тут этот чертов выключатель?!

Естественно, Завьялов показывал Бену схему помещения и устройства. Показывал объемную модель на экране монитора. Заставлял учить, где расположены регуляторы мощности, кнопка пуска и рубильник, отключающий подачу электроэнергии. Но одно дело — схема и модель, и совсем другое — воющий от мощности агрегат в полной темноте и давящий на мозги потоком излучения. Бен, весь взмокший, прикусывая губу, мучительно пытался сообразить, на какой из металлических помостов ему надо лезть. Четыре шага вперед, обойти шкаф, подлезть под провисший кабель… Вроде здесь. Вот регуляторы мощности. И вправду, вывернуты до передела… А вот и кнопка. Он перевел дыхание и взялся за пластмассовую ручку регулятора, чтоб перевести его на минимум.

Ни фига! Регулятор не двигался. Механизм заело? Ну, черт с ним, будем выключать некорректно. Бен надавил на кнопку пуска большими пальцами обеих рук.

Ни с места… Он навалился на кнопку всем весом; аж чуть не вывернул большой палец из сустава. Никакого толку… Не срабатывает! Приржавела, что ли?! Он в сердцах плюнул. Отключающий энергию рубильник находился чуть подальше, в металлическом шкафу. Взвизгнули петли открывающейся дверцы; луч фонарика выхватил из темноты нужную рукоять.

«Ну, все… Сейчас будет всё…» Бен взялся на рукоятку и решительно потянул ее вниз…

Рукоять не сдвинулась с места ни на миллиметр.

«Да что же это такое?!» Парень чувствовал, как в душе зашевелилась паника. Неужели здесь все заржавело до такой степени?! Он направил луч фонаря на поворотный механизм рубильника и обомлел: когда-то движущиеся части срослись в сплошной кусок металла.

Этот рубильник невозможно было повернуть вниз…

Он неподвижно стоял несколько секунд. Ладонь словно сама собой подняла ствол висевшего на ремне автомата. А что, другого выхода-то нет… В конце концов, никто не приказывал ему сохранить установку в целости и рабочем состоянии. Да и… Так даже лучше.

Какую часть устройства надо разрушить — Бен точно не знал. В такие детали, естественно, его не посвящали. Но если крушить все — то рано или поздно раздолбаешь ту ее часть, без которой эта чертова машина не сможет работать.

«На тебе, с-сволочь! Ннааааа!»

От перебитых кабельных жил сыпались искры. Грохот калаша раскатывался по гулкому залу, отдавался эхом от потолка, металлический помост гудел от сыплющихся на него стреляных гильз, со звоном лопались керамика и стекло, и все это перекрывал отчаянный вопль Бена. А когда он, оглушенный и охрипший, швырнул в сторону второй опустевший магазин — то понял, что стало тихо-тихо. И легко. Непривычно легко голове, на которую больше ничего не давило. Адская установка молчала.

Еще не веря себе, Бен несколько раз подряд глубоко вздохнул — словно пытался определить на вкус, — каков он, воздух, не наполненный сводящим с ума излучением. Воздух, в котором не мельтешат перед глазами мириады искорок. Хотя это было совершенно глупо — воздух как был сырым и холодным воздухом подземелья, спертым за годы без вентиляции, таким и остался.

Бен шагнул с помоста на ступеньку вниз и тихо охнул. Взвинченные нервы требовали какого-то выхода эмоций; наверно, он должен был одновременно вопить от восторга и рыдать, но ни крика, ни плача не получалось. Вырывались только тихие всхлипы от резкой боли, особенно когда он наступал на правую ногу. «А ведь мне еще аномалию перепрыгивать, оо-у-у-у-у-ыыыы…»

Разумеется, он мог бы дожидаться спутников здесь. Сообразят, где он; догадаются, что Бен, может быть, истекает кровью возле самой установки и не в состоянии выползти хотя бы в коридор… «Но ведь я в состоянии… Я могу двигаться… Я даже вполне могу идти… И не хочу оставаться здесь хоть на минуту дольше!» О том, что на площадке незачищенного второго этажа его могут поджидать неприятные сюрпризы, он, честно говоря, не подумал.

— Капитан! Не болтайся под излучением, отойди!

Роман раздраженно отмахнулся. Подумаешь, пара глюков привидится! Вон, дядь Гера уже не раз попадал на окраину поля действия излучателя, и ничего. Жив-здоров, и не свихнулся. Кстати, в процессе ожидания он сумел улучить момент и шепнуть проводнику: «Как только мы войдем в здание… Ну, если войдем, разумеется… Уматывайте отсюда быстро!» «Да ты чего, Ромка, как же вы к периметру-то потом выберетесь?!» — искренне удивился дядя Гера. Об этом не беспокойтесь. Просто… Можете оказаться в очень глубокой заднице, если останетесь. Не спрашивайте меня ни о чем, лучше просто не рискуйте! У вас же семья…» Дядя Гера согласно кивнул. Кто ему эти, пусть и неплохие, но чужие люди? Да никто. А дома две девчонки, которым скоро поступать куда-нибудь на учебу; и как они, спрашивается, выживут, если отец сгинет в Зоне, ввязавшись в чужие игры?

Ромка уже минут пять как приблизился на расстояние, с которого индикатор мог поймать сигнал с маячка на воротах.

Ему кажется, или квадрат на индикаторе меняет цвет? Красный бледнеет, плавно перетекает сначала в оранжевый, потом в лимонный, а потом…

— Зеленый!!! — заорал Роман так, что, наверно, на другом конце Зоны могли бы услышать. — Индикатор зеленый! Он выключил! Он это сделал!!!

— Ну, слава богу, наконец-то! — выдохнул Грищук. Поправил рюкзак и торопливо зашагал к Роману: — Пошли!

Он оглянулся на проводника, нерешительно направившегося следом:

— Дядя Гера, с нами ходить не надо, дождитесь нас здесь.

— Ага, только я с вами до «Камаза», я вас там подожду…

Дядя Гера поймал ромкин взгляд, но сделал вид, что ничего не заметил. Он стоял возле машины, глядя в спины удаляющимся спутникам…

Бен, пошатываясь, вцепился в перила. Аномалию он кое-как перепрыгнул, но после этого тело вообще и ноги в частности, видимо, решили, что на сегодня с них точно хватит! И предательски подогнулись на третьей ступеньке.

…Когда он уже вползал вверх по лестнице на четвереньках, на выходе из первого подземного загрохотали две пары берцев.

— Ро-о-ом! Ромка! Это вы?!

— Бен?! Как ты там?

— Да ничего! Живой! Я второй этаж не чистил!

— Уже сам вижу! — ромкины слова заглушил грохот выстрелов. — Подожди… Мы сейчас! Уже скоро!

— Осторожней там! — отчаянно крикнул Бен.

— Обязательно! — весело пообещал Ромка. — Не грузись! Оп-па! Получи, фашист, гранату…

Это уже явно адресовалось какой-то твари, выскочившей на бойцов из-за двери.

Бен поднялся было на ступеньку выше, но передумал и прислонился к стене. «Все равно из меня сейчас боец никакой… Только мешать буду и под ногами путаться. Пусть уж лучше они там с последними монстрами разберутся… Пусть…»

Тело от перенапряжения потряхивала мелкая дрожь. Радости так и не было; вместо нее навалились усталость и безразличие.

Несколько минут спустя Ромка уже бежал вниз по лестнице:

— Бен! Бен?! Эй, ты там не уснул?

— Уснешь тут, пожалуй… Да я оглох от грохота!

— Э, да ты весь… — Роман посветил на него фонариком, — Сильно тебя задело? Пули, когти?

— Когти…

— Идти сможешь?

— Ага, — торопливо закивал Бен, хотя больше всего на свете ему хотелось, чтоб его отнесли наверх на руках. Но надо же совесть иметь, в конце концов! — Могу, только не быстро…

Он кое-как встал, опираясь спиной на стену. И вдруг пристально уставился куда-то в темноту, за ромкино плечо.

— Эй, Бен? Ты чего там увидел? — встрепенулся Роман.

Сверху неспешно шагал по лестнице Грищук.

От него толкнуло такой плотной и упругой волной опасности, что Бен невольно вздрогнул. От шатунов и снорков волна была куда слабее… Или это просто он стал острее чувствовать своими накрученными за сегодняшний день нервами?

А Грищук, в свою очередь, уставился на него. Уже не стараясь напялить маску доброжелательности. «Парень, срок твоей эксплуатации заканчивается», — явственно читалось в его взгляде.

«Интересно, он попытается убить нас сейчас, или после того, как мы вместе соберем и упакуем то, ради чего пришли?»

— Бен, — Ромка легонько хлопнул его по спине, — Ну, так мы идем наверх? Или тебя донести?

— Не-не, Ром, пошли! Не надо меня тащить, я сам… — Бен шагнул на ступеньку вверх и вцепился в перила.

— Грищук, иди вперед, — скомандовал Роман.

— Капитан, да вы там сами не справитесь, что ли?! Давайте-ка, я пока лучше по кабинетам пройдусь, посмотрю, что уцелело.

— Как хочешь, — вынужденно согласился Роман. Упорно гнать Грищука наверх действительно было как-то нелепо. Не скажешь же ему в открытую, почему не хочешь оставлять его за спиной…

Грищук отступил за дверь, на несколько шагов вглубь коридора. Тем временем Ромка с Беном поднялись до площадки второго этажа. Бен не сводил с Грищука взгляда. Левой рукой он висел на ромкиной шее, а правой тискал рукоятку пистолета, недвусмысленно выставленную из кобуры. Грищук усмехнулся. Отступил еще на несколько шагов дальше, нарочито медленно повернулся к парням спиной и пошел по коридору.

— Эй, ну ты чего? — Ромка окликнул спутника. — Пойдем…

— Ром, он…

— Пойдем.

Когда они выбрались на свет, Ромка ужаснулся вторично — при фонаре не полностью разглядел и заценил масштабы повреждений. Он втащил Бена в первый же открытый кабинет, брякнул на пол рюкзак, смёл со стола слой пыли и обвалившейся штукатурки, выложил туда аптечку и скомандовал:

— Снимай комбез и все, что под ним.

— Ром, ты заметил, как Грищук смотрел?

— Заметил. Трико тоже снимай. Ох, черт побери… Ну и отделали они тебя … Больно?

— Да…

— Промедол вколол?

— Неа…

— А почему, чудо в перьях?! У тебя же был!

— Был, да сплыл, — вяло съязвил Бен и попытался присесть на край стола. — Снорки подсумок разорвали, все вывалилось где-то…

— Стой смирно! Стоять можешь? Вот и стой… «Разорвали»… — передразнил он. — Умный нынче снорк пошел… Ладно, сейчас я сам все сделаю.

Бен ойкнул от воткнувшейся в мышцу иглы шприц-тюбика; потом тоненько заскулил, когда Ромка марлевым тампоном начал промывать раны антисептиком, хотя прохладная жидкость не щипала, а даже приятно холодила. Но слишком уж болезненным было прикосновение шершавой марли.

— Терпи… — бурчал под нос Ромка, — Надо получше продезинфицировать; черт его знает, что за гадость может быть у них на когтях, они ж их сроду не мыли…

Бен представил себе снорка, моющего лапы, и нервно хихикнул.

— Смешно ему, видите ли…

Ромка сидел перед ним на корточках и бинтовал ему ногу. Потом поднял голову, посмотрел на него снизу вверх, и, быстро оглянувшись на дверь, тихо сказал:

— Сейчас, как оденешься, сядь на пол и сделай вид, что тебе очень плохо. Что ты вообще с трудом двигаешься и чуть ли не сознание теряешь. На лестнице ты хорошо сыграл, так сейчас не подведи!

«А я и не играл», — подумал Бен, но огорошить этим признанием Ромку не успел.

— Все, — Ромка встал и полез в свой рюкзак. — Эту рвань выкидывай, вот твои запасные штаны, надевай скорее, а потом твоими руками займусь.

В коридоре, постепенно приближаясь, затопали шаги. Грищук, видимо, потерял терпение — не дождавшись, пока Роман спустится в подземные помещения, он возвращался к спутникам сам.

Он застал Бена, сидящего прямо на полу, и бессильно прислонившегося к стене. Роман, устроившийся рядом с ним на корточках, промывал рану на предплечье антисептиком; а Бен с полузакрытыми глазами только морщился и временами ойкал. На звук шагов и открывшейся двери он встрепенулся и приоткрыл глаза, но увидев, что это — участник похода, а не очередной монстр, опять поник.

— Вы чего-то долго, — недовольно проскрипел Грищук. — Я вас там заждался…

— А в чем дело? — так же недовольно бросил Роман. — Подождут компы… Пять лет ждали, и еще минут пятнадцать подождут. Не истекать же парню кровью… Ты обозначенные кабинеты проверил?

— Проверил.

— Компы в каком состоянии?

— Большая часть цела, — Грищук почесал за ухом. — Стоят как стояли, никто их не трогал. Слой пыли на них метровый… В основном там, где двери на обычный замок закрывались, там все цело. А где только на магнитный — там все настежь, твари все разворотили. В двадцать третьем, например, все на полу, все раскурочено. И в двадцать восьмом тоже. Вот и доверяй после этого технике с электричеством, — натянуто хохотнул он.

— Тогда иди пока, выковыривай винты из компов. Сейчас я закончу с перевязкой и присоединюсь. Успеем еще, полдня впереди.

— Как он? — кивнул Грищук на Бена.

— Хреновато, — поджал губы Ромка. — Почти сомлел… Как обратно пойдет — не знаю…

— Да вроде раны-то неопасные, в смысле — ничего важного не задето, — с нарочитой тревогой усомнился Грищук, а Бену послышались в его голосе довольные нотки.

«Ишь ты, радуется, что я ослаб и сопротивляться не смогу…»

— Много крови потерял, — коротко возразил Роман. — И излучение ты со счетов не сбрасывай… Он ведь больше часа под сильнейшим излучением мотался. Кто его знает, как оно скажется…

— Значит, парень нам не помощник… — протянул Грищук, присаживаясь рядом на корточки.

«Ну точно, он доволен, что мы разделяемся, что я вынужденно остаюсь здесь, а Ромка пойдет с ним вниз один», — мелькнуло у Бена. — «Настолько доволен, что даже не скрывает этого.»

— Бе-ен! Эй, Бен! — Грищук легонько тряхнул его за плечо.

Бен охнул и скривился. Словно от внезапной боли.

— Ну, ты как, приятель?

— Вы идите, а я пока здесь посижу, — морщась, выдавил Бен. — Отдохну немного. Чего-то я совсем…

— Сейчас пойдем, — согласился Роман. — Сейчас с твоей левой закончу, и мы пойдем… Компы потрошить… А ты сиди, отдыхай, шоколадку пока слопай, что ли. Небось голодный?

— Не знаю, — вяло промямлил Бен. — Голова кружится…

— Да понятное дело — столько крови потерял! Ну, ладно. Пойдем мы, — Роман напоследок хлопнул его по плечу и поднялся с корточек. Выкопал из рюкзака контейнер для жестких дисков и подхватил свой автомат.

«Ром, ты только не забудь, пожалуйста, что нельзя поворачиваться к Грищуку спиной», — отчаянно подумал Бен. Он изо всех сил старался послать эту мысль Ромке импульсом и искренне жалел, что способностей к телепатии у него не прорезалось. Что бы там ни было у Ромки на уме, но жить-то ему тоже хочется, и волей-неволей в текущем раскладе он — союзник. А Бену не выбраться отсюда в одиночку… У Ромки-то еще есть шанс, хотя тоже небольшой, а у Бена — ни единого.

Шаги в коридоре отдалялись и затихали. Бен сел, продел руку в рукав свитера, который пришлось наполовину снять для перевязки. Потом осторожно встал, стараясь поменьше опираться на правую ногу. Да, она заметно пострадала, но ходить можно. На самом деле чувствовал он себя средне между тем, что разыграл для Грищука и что демонстрировал Ромке. А перед Ромкой он немного лишку повыпендривался… Но ничего, помочь ему — сил хватит.

«Сейчас… Надо немного выждать. Они сейчас спускаются вниз… Вряд ли Грищук нападет на лестнице, скорее всего, он сделает это внизу, чтоб я не услышал выстрелов и не насторожился. Потом он рассчитывает вернуться сюда и застать меня врасплох… Ромка прав — Грищук сначала хочет расправиться с наиболее опытным бойцом, а меня оставляет на закуску. Ну, ничего, подавишься ты этой закуской…»

Рваный комбез Бен натягивать не стал — толку от него никакого, только время и силы на это тратить. Но вот бронежилет и шлем — надеваем. И разгрузку тоже. Ради карманов. Там — полные магазины и четыре «звездочки»-помощницы…

От контакта с полем «звездочек» сразу прибавилось сил. Бен присоединил к автомату полный магазин, зарядил в пистолет новую обойму и посмотрел на берцы…

Ноги отчаянно мерзли на бетонном полу. Коридор надземного этажа, «предбанник» и первый лестничный пролет он все-таки прошел обутым, слишком уж холодно было босиком, да и риск — в плюс ко всем прочим ранениям еще и ступни повредить — нельзя было сбрасывать со счета. А перед выходом с первого подземного на лестницу вниз он скинул незашнурованные берцы и теперь нес их под мышкой. Не хватало еще, чтоб Грищук издали услышал шаги! Бен ковылял по коридору в носках с пистолетом наготове. Босиком получалось хоть и не бесшумно, но все-таки намного тише. Ну не ниндзя он, чтоб совсем не шлепать ногами! Только бы не опоздать…

По второму подземному он крался и вовсе на цыпочках и старался дышать как можно тише. Чуть ли не наощупь, глядя через неудобный ПНВ, но включать инфракрасный фонарик теперь однозначно было нельзя — демаскирует моментально. У Грищука на глазах тоже ПНВ. И через него свет инфракрасного фонарика прекрасно видно.

Голоса доносились из распахнутой двери темного кабинета. Бен замер и отошел вплотную к стене. Прислушался. Нет, не опоздал… ФФух… Два голоса. И пока что говорят спокойно — о деле. Как ни в чем ни бывало…

— Ч-черт, не могу корпус вытащить! Тут провода, похоже, уходят куда-то под стол… А он, зараза, успел к полу прирасти, что ли… Капитан, помоги-ка его сдвинуть!

После этой его фразы Бена в буквальном смысле слова тряхнуло. Казалось, волну опасности можно сжать рукой, и она будет пружинить под пальцами, как туго накачанный надувной матрас. Грищук счел момент подходящим и начал действовать. Сейчас Ромка подойдет и нагнется посмотреть, чем там зажаты провода и как вытащить корпус компа, и в это время ствол пистолета жахнет ему в затылок…

Ввалиться в кабинет и выстрелить в Грищука?! Заорать «Берегись»?! А если тот все-таки еще не доставал пистолет? «Спугну — и ничего потом не докажешь… А он найдет другой подходящий момент…»

Но Роман, видимо, просек. И без паранормальной способности смог ощутить опасность. Да говорят, что у опытных вояк чутье работает не хуже, чем у зверья или экстрасенсов… Он не подошел к Грищуку. Наоборот, сделал шаг куда-то в сторону — Бен со своего места не мог видеть, куда именно, но голос Ромки звучал оттуда чуть приглушенно. Значит, между ним и Грищуком есть какое-то препятствие… Может быть, шкаф или стол…

Роман ситуацию просек. Он ждал такого развития событий, все время ждал. Отчасти благодаря предупреждению Бена. Отчасти — следуя своим догадкам. И когда прозвучала просьба «помочь подвинуть стол», он быстро выключил головной фонарь, как можно тише отодвинулся на несколько шагов вглубь комнаты и присел. Так, чтоб между ним и Грищуком оказалась крупная тумба — хоть какая-никакая, а преграда. Включил ПНВ. Но несколько секунд до того, как прогрелся прибор, и глаза адаптировались к непривычному изображению, он сидел совершенно ослепший. И молился всему, во что верил и во что не верил, чтоб в эти секунды Грищук не пошел в атаку.

Но фонарик Грищука тоже погас. Опытный боец, он не мог не понять, что фонарь делает его прекрасной мишенью. Значит, ему тоже понадобиться время, чтоб привыкли глаза… И это время надо попытаться использовать с максимальной выгодой для себя.

— Грищук, слушай… Прежде чем ты выстрелишь, удовлетвори, пожалуйста, мое любопытство… — начал Роман. Хотя, помимо любопытства, его вопрос преследовал сугубо практичную цель — звук голоса подскажет ему, где находится противник. — Шепелев тебя в долю взял? Или ты решил сам свалить со всей добычей?

«А ты будешь дурак, если ответишь…» — подумал про себя Ромка.

— Ишь ты, — крякнул Грищук, — допёр! Сам догадался или пацан твой подсказал? Гордимыч меня предупреждал, что он опасность чует… Только я не верил… Пока сам не увидел…

«Ишь ты, ответил! А ведь вроде не дурак. Или он настолько уверен в себе и своем преимуществе, или тоже нервы на пределе, и слова наружу рвутся…»

— Пацан сейчас наверху, а тебе не мешало бы научиться ствол из кармана потише доставать! Только полный идиот не сообразит, на кой ты за ним полез… Ну, так ты не ответил! Гордимыч тебя в долю взял?!

— Тебе-то что, капитан?! Тоже захотел, что ли? — огрызнулся Грищук.

— Мне-то ничего. А вот ты — полный лох, если купился! Неужели не понимаешь, что жив ты ровно до того момента, когда принесешь ему контейнеры с винтами?

С той стороны, где стоял Грищук, донеслось что-то вроде раздосадованного хриплого вздоха.

— Он меня не в долю… Он меня за яйца взял! Выхода другого у меня не было! Да хотя тебе, капитан, не понять — ты один, как перст. Ни семьи, ни родни, никого…

Бен стоял, чуть ли не дыша. В комнате послышалось шевеление и тихие шаги. Кто-то из них сдвинулся с места и пытается подобраться к противнику.

— А я на таком крючке, что… Эх, да что толку говорить! — нарочито громко сказал Грищук. Словно хотел заглушить что-то своим голосом. Не иначе, как осторожные шаги… Значит, это он идет по комнате.

«А Ромке наверняка и переместиться-то некуда!» — Бена прошил ужас. — Если он в углу за шкафом, то шкафы обычно стоят у стены. И он в ловушке. Вот если под столом — может, еще есть шанс переползти… Тем более, там темно…

Бен осторожно сместился на шаг вбок. Заглянул в комнату. Эх, ни черта не разберешь… Чье плечо и ногу видно в узкий сектор обзора? Грищука или Ромки?!

— Я предложил бы тебе забрать все, свалить отсюда подобру-поздорову и доложить, что ты нас грохнул, — раздался из глубины комнаты голос Романа.

Значит, ближе к двери стоит все-таки Грищук…

— …Но ты ведь все равно этого не сделаешь, — закончил фразу Роман.

— Верно мыслишь, капитан! — Грищук почему-то упорно избегал называть бывшего напарника по имени. — Вы ведь все равно попадетесь на глаза кому-нибудь из наших, даже если останетесь в Зоне. А мне… Ладно, если бы я за невыполнение приказа пошел другую зону топтать, а то ведь жена пойдет… Мне нельзя приказ не выполнить…

— От кого этот приказ?! От рвача, который решил толкнуть материалы налево и набить себе карман?!

«Что за разговоры Ромка с ним затеял? То ли время тянет, то ли информацию у Грищука выманить хочет…» — думал Бен. — «Мы ведь до сих пор не знаем, и кроме как от него, узнать неоткуда — почему Шепелев решил нас убить?!»

— …Грищук, опомнись! Разве ж это официальный приказ?!

— А тебе, капитан, это уже без разницы, — резко огрызнулся Грищук.

«Елы-палы, но что же мне-то делать?!» — мысли Бена заметались. — «Выстрелить в него сейчас? Пока он не выстрелил в Ромку? Наверное, да… Сейчас… Сейчас я…»

Он поднял руку с пистолетом. Передвинулся еще на полшага вправо. Прицелился в туловище…

«Нет, не могу. В монстров стрелял не задумываясь, но это же… Человек все-таки…»

— Кто здесь?! — вдруг дернулся Грищук. Заметил краем глаза, значит. Или услышал движение.

Бен шарахнулся обратно, под защиту стены. Но ведь Грищук на месте стоять не будет… Он быстро догадается, что шатун или снорк уже наделали бы много шума, а тихонько прятаться здесь может только один человек кроме него и Ромки — измотанный и израненный мальчишка. Которого не составит труда пристрелить, если высунуться в коридор. И сейчас Грищук это и сделает…

И Бен сделал шаг к дверному проему. Отчаянно размахнулся берцами и швырнул их в голову Грищука. «Ром, стреляй!» он заорал уже на секунду позже, после того, как тяжелые башмаки шмякнулись в цель. И сам нажал на спусковой крючок.

Хотя толку-то… Рука тряслась и ходила ходуном настолько, что вряд ли он мог попасть… Даже почти вплотную, с нескольких шагов.

А вслед за его выстрелами в комнате грохнули еще три выстрела подряд. Потом с шумом, опрокидывая стулья, упало тело.

— Рооом! — рявкнул Бен.

От страха сердце ушло в пятки. Потому что если это упал Ромка — то Бену пора читать отходную…

— Да жив я! — раздалось из комнаты.

Бен кинулся внутрь, на ходу включая фонарь. Грищук лежал посередине. В его скуле чернела дырка от одной пули, а вторая пуля разнесла подбородок. Третья оставила разлохмаченную прореху в разгрузке, но не факт, что пробила бронежилет — скорее уж, этот выстрел послужил отвлекающим маневром.

Поникший Роман стоял над телом бывшего соратника с пистолетом в руке.

— Ром! — опять дернулся вперед Бен; неловко качнулся, подволакивая ногу.

— Спокойно, спокойно… Да цел я… Блин… Вот ведь дерьмо какое получилось…

Бен перевел дух.

— Перепугался? — спросил Ромка, тихо и хрипловато.

— Ага… Я никак не мог решиться стрелять первым… Это же не монстр все-таки…

— С этим я бы не согласился, — с грустной ехидцей возразил Роман. — И чем же ты в него запулил?

— Башмаками, — всхлипнул Бен.

— Ох ты… — Роман тоже наконец-то включил фонарь и посветил Бену под ноги. — Обувайся давай… Холодно ведь…

— Ага, — выдохнул Бен и зашарил лучом света вокруг, разыскивая упавшие берцы.

Ромка поставил пистолет на предохранитель, сунул его в кобуру, и полез в угол — искать вадимов ботинок.

— Держи один…

Потом замер, подсвечивая фонариком на тело бывшего соратника:

— Вот ведь… Так и не сказал толком, почему Шепелев приказал нас убить.

Бен присел на уцелевший стул, натягивая берцы. Усталым, тяжелым шагом подошел Роман:

— Пойдем-ка наверх…

Он понимал, что в подземелье у них остается еще немало дел. С компами надо что-то решать; не бросать же просто так ценнейшие материалы. Но даже ему сейчас было тягостно находится здесь, чего уж говорить об измученном мальчишке. Бен грязным рукавом размазывал слезы по замурзанной мордочке и изо всех сил старался не всхлипывать слишком громко.

«Ну как же, ему ведь теперь стыдно плакать, он ведь теперь у нас супер-пупер-боец, выше только звезды, круче только яйца! В столовой ОМОНа после пятиминутной варки…»

— Пойдем, Бен… Тебе отдохнуть надо.

…Снаружи время словно застыло. Как с самого утра висела над Зоной серая хмарь, так и будет висеть до самых сумерек. День уже перевалил за середину, а небо ни чуточки не посветлело…

Бен сидел на расстеленном на полу коврике-«пенке» и неохотно ковырял ложкой в консервной банке. Ни малейшего желания есть не было и в помине; но Роман заставил его чуть ли не силой — «нам еще с десяток километров переть; если не поешь — по пути точно без сил свалишься!». Сам Ромка ползал по полу рядом — чинил пострадавший комбинезон с помощью предусмотрительно захваченных с собой лоскутов той же ткани и специального клея. Конечно, не слишком-то это надежно, но все же лучше, чем разгуливать по Зоне в трикотажных портках!

Необходимое дело немного отвлекало от мыслей; а мысли были такие, что хоть вешайся… Но, положим, вешаться капитан Фадеев всерьез не собирался, а вот от отчаяния и злости разнести что-нибудь тяжелым берцем вдребезги очень хотелось. Шесть лет — да восемь, если с армией считать, — вкалывал на родимую Контору, служил честно; а что получил взамен? Предательство. Даже будь это необходимостью в интересах государства, все равно оказаться разменной монетой — обидно и больно, как любому нормальному человеку. А уж если вдруг твоя жизнь и судьба положена кем-то на алтарь только ради собственной наживы — обидно вдвойне. Окунул Шепелев его в дерьмо по самые уши… Убийство офицера ФСБ, и поди докажи, что это было самозащитой в форс-мажорных обстоятельствах. Поди докажи, что Грищука наняли исполнить роль наемного убийцы… И кто знает, нет ли над Шепелевым кого-нибудь повыше, тоже заинтересованного в этой сделке? К кому теперь бросаться искать защиты и требовать разбирательства? Черт побери, до чего же гнусно чувствовать себя бессильной пешкой! А ведь и у него, капитана Фадеева, есть подчиненный. Есть человек, который зависит от него и теперь ждет его решения.

— Ром, а куда мы теперь пойдем-то?

«И раз уж мы не дали Грищуку застрелить нас сразу, то теперь придется как-то выживать… Потому что тупо лечь и помирать — это глупее некуда.»

— На Янтарь. Это озеро высохшее… Возьми карту, посмотри. Там сейчас находится международная научная станция.

— А почему туда?

— Прежде всего надо заняться твоими ранами — вычистить, зашить… Наверняка у них есть врач, ну на крайняк — биолог! Не может не быть! Это самый первый пункт в нашем списке.

— А потом?!

— Хм… Сначала первый пункт надо выполнить… Но дальше, в перспективе — нам надо из Зоны выбираться. Естественно, нам нельзя выходить отсюда там же, где мы заходили — Шепелеву в момент донесут, что мы живы! И он пошлет следующего убийцу. И мы даже не будем знать, кого…

— А другие входы-выходы знают сталкеры, — подхватил Бен.

— Правильно мыслишь! И потому вторым пунктом у нас будет — познакомиться, скорефаниться, наладить контакты. И попросить, чтоб нас вывели за периметр.

— Ром, ну, допустим, выйдем мы… А потом?

— Суп с котом! — не выдержав, огрызнулся Роман. — Ну не знаю я, к кому нам дальше идти искать защиты! Я понятия не имею — Шепелев последний в цепочке, или он сам по чужому заказу работал? Может, над ним еще кто-то есть? А то сунемся и угодим в самый капкан… Но попробовать хоть что-то предпринять можно только снаружи! Если будем околачиваться здесь, точно ничего не узнаем… Так и будем всю жизнь прятаться за колючкой и аномалиями, что ли?! Нет, надо выбираться…

Честно говоря, у Романа мелькнула еще одна догадка, которой он не спешил поделиться с измученным и напуганным мальчишкой.

По логике вещей, после успешного выполнения задания Грищук должен был сообщить об этом Шепелеву. Но если он в течение какого-то заранее оговоренного времени не выйдет на связь, то Гордимыч наверняка запустит в действие другой вариант. Отправит группу бойцов на поиски исчезнувших посланцев. Что это будут за бойцы — кто их знает; Гордимыч может поднять хоть наемников по личным каналам, хоть солдат по официальным… Это уже не суть важно. Но «условленное время» еще должно пройти. И вопрос — сколько его, этого времени? По прикидкам Романа, около двух с половиной суток. Расчет простой: через двое суток должен быть выброс. Обычно они происходят через одинаковые промежутки времени, график редко сбивается, и если сбивается — то от силы на несколько часов. Значит, будут ориентироваться на выброс… И выдвинут группу к «Вымпелу» не раньше, чем он пройдет. В районе «Вымпела» ближайшее место, где можно укрыться от электромагнитного возмущения — заброшенный поселок. Значит, туда соваться не стоит, а то вдруг группа «подстраховки» шла сзади, и сейчас уже сидит там? Соваться на Янтарь — тоже определенный риск, но все-таки меньший. К международной научной станции заметная группа наемников близко не подойдет — охрана там суровая, и охраняют станцию миротворческие силы, а не наша родная армия. Значит, там Гордимыч не сможет задействовать вояк. Тогда да, тогда Янтарь остается последним выходом из ситуации, другого нет. Бен в таком состоянии до периметра не дотянет. И кстати, пока не стоит сообщать ему об этом варианте развития событий. Нечего его зря грузить; может быть, им еще удастся спокойно уйти…

— Ром, а может, как раз наоборот? — продолжал рассуждать Бен.

— А, чего? — очнулся от своих мыслей Роман.

— Может, в Зоне мы в большей безопасности? Она нас защитит…

— О господи, приятель, иногда я начинаю сомневаться, в здравом ли рассудке ты вышел из подземелья…

— КПК у нас выключены, и нас не отследят по сигналу. Здесь невозможно перемещаться слишком быстро — и нас намного труднее будет обогнать, чтоб устроить засаду или ловушку, — продолжал рассуждать Бен, глядя куда-то вдаль, за окно, немного отсутствующим взглядом. — Здесь преимущество в «проходимости» у меня. У наших врагов вряд ли найдется такой же проводник…

«А ведь в чем-то мальчишка прав», — подумал Роман, посильнее прижимая заплатку к рукаву. Один край никак не желал приклеиваться ровно — мешал какой-то твердый комок в нарукавном кармане. Роман, чертыхнувшись, запустил туда пальцы. Сложенный во много раз и сильно помятый листок клетчатой бумаги… Вспомнилась прошлая ночевка в подвале. И Бен, украдкой пишущий что-то при свете фонарика. Уж не это ли?..

«Наверняка пацан писал это на случай своей гибели… Так что теперь письмо потеряло смысл…» Но профессиональное любопытство пересилило. Роман осторожным движением спрятал сложенный листок в ладонь, а потом незаметно переложил в свой карман. И продолжил разговор:

— И что ты предлагаешь? Всю оставшуюся жизнь плутать среди аномалий и зарабатывать на жизнь собиранием сомнительных фиговин?!

— Ну зачем — всю… — смутился Бен.

— Тем более, что она может стать не такой уж и длинной, если мы в Зоне останемся! Нет, приятель, здесь имеет смысл пересидеть какое-то время, но не более!

— Если нас выпустят… — бросил Бен, отвернувшись и глядя куда-то в угол.

— Да примажемся к кому-нибудь из сталкеров и проберемся через периметр…

— Ромка, я не о том, — совершенно серьезно оборвал его Бен. — Зона может нас не выпустить. Слишком уж много сил она приложила для того, чтоб меня заманить… Ну, может, тебя и выпустит, ты-то ей вряд ли нужен, а вот меня — фиг вам…

Ромка оторвался от ремонтных работ и с преувеличенно озадаченным видом потрогал Бену лоб:

— Приятель, с тобой точно все нормально? Ты как себя чувствуешь? Сколько пальцев? — он растопырил пятерню перед носом Бена.

— Да не стукало меня по башке! И в глазах у меня не двоится! — Бен раздраженно оттолкнул его руку. — Хм… Пожалуй, чем больше я буду доказывать, что не чокнулся, тем меньше ты в это поверишь… Сумасшедшие всегда про себя думают, что они нормальные… Но все-таки… Я тебе перескажу по порядку кое-какие факты, а ты тогда сам рассудишь — случайность ли это.

— Ну, давай, — согласился Роман, уселся поудобнее и приготовился слушать.

— Чего ты ерничаешь?!

— С чего ты взял?!

— Да по морде видно… И вообще… То, ради чего мы сюда приперлись… Неужели так и бросим?

Роман призадумался. Дернул щекой…

— Да как-то не до этого было… И что ты предлагаешь? Неужели ты сможешь сейчас лезть в подземелье и расковыривать там компы?

— Нет, Ром, давай лучше так: ты все компы сюда вытащишь, а я буду из них винты аккуратненько выбирать. А потом припрячем все в надежном месте. А то сам посуди — вдруг кто-нибудь на готовое прискачет? Я тут, видите ли, жилы рвал, жизнью рисковал, чтоб кто-то — на готовенькое?! Для чужого дяди?! Нет уж, фигушки… И по ходу дела я тебе свои соображения расскажу.

Роман, улыбаясь, поднялся с пола. Потянулся, хрустнул суставами:

— Ну, можешь считать, убедил! В том, что у тебя крыша не поехала… Когда ты вот так, по деловому — вижу, что ты в норме! Ладно, сейчас начну подтаскивать. А, да, ты комбез пока не трогай, пусть клей подсохнет.

Уже на лестнице он развернул скомканный листок. В свете фонарика — неровные строки, слипшиеся буквы… Эх, и корявый же у Бена почерк!

«Ром, если ты читаешь это письмо — значит, я дошел до выключателя, а вас уже не дождался. Не грузись и не вздумай винить себя в этом. Даже хорошо, что все сложилось так, а не иначе. Моя жизнь со стороны выглядела благополучной, но ее изнанки никто не видел. Родители любили только свои фантазии об идеальном сыне, а я для них был «неблагодарный выродок». Даже хорошо, что ты привел меня в Зону — здесь я сделал хотя бы одно дело, для которого подходил больше всего. И мне плевать, честно говоря, нужное это дело или нет. Главное — что я его выполнил. Потому ты ни в коем случае не должен считать себя виноватым, а как раз наоборот. Только Светку жалко. Если ей одной будет тяжело, то не бросай ее, ладно? Помоги чем сможешь, и как сможешь. Считай, что это моя последняя просьба, и ты должен обязательно ее выполнить. Но главное — постарайся выбраться.»

Ромка перевел дух. Да-а-а, он не должен был этого читать… Вот уж никак не должен… Бен не обрадуется, если поймет, что вот он — жив, а письмо читали… Особенно то, что касается Светки…

«Ну уж нет, пусть Бен сам о своей подруге заботиться! А я постараюсь вывести его отсюда живым и по возможности здоровым, к его девчонке…»

Роман вспомнил блондиночку, которой так здорово подошли бы накладные эльфийские ушки, и грустно улыбнулся.

«А ведь мне не светит… Что бы там Бен не завещал, но она прекрасно понимает, что я ей — не по Сеньке шапка, и вряд ли у нас что-то получится. Да и не нужен я ей, она своего щенка-оболтуса любит. Вон, в больнице-то как тайфун налетела! Если надо будет, Светка за него и в начальственные кабинеты, как на амбразуру бросится — правды добиваться. Везет же недотепам, блин!»

Роман аккуратно сложил по сгибам мятый листок. Теперь надо осторожно подсунуть его на прежнее место…

Мутный поток грязи совсем недавно смыл на фиг все его моральные устои и границы; он поволок Романа, как щепку, в водоворот отчаяния. Плюнуть на все, забыть про въевшуюся в кровь осторожность; сорваться с тормозов и покуролесить так, чтоб Зона долго эхом отзывалась! А потом сгинуть от клыков монстра или чьей-нибудь пули; и ждать этого было бы недолго. Еще совсем недавно Роман готов был броситься сломя башку к черту в пекло… А теперь — нет. Теперь вспомнил, что у него есть якорь, который не даст ему утонуть.

И пошел в помеченный на карте кабинет — вытаскивать системные блоки.

Вокруг росла куча снятых панелей и раскуроченных корпусов. Бен, да и Ромка тоже, шустро орудовали крестообразными отвертками. Принести наверх системные блоки оказалось делом намного более быстрым, чем вынуть из них начинку. Комбез лежал на полу точно так же, как Роман его оставил; вернувшись, он незаметно подсунул письмо на прежнее место, и облегченно перевел дух. Все нормально, парень ничего не заметил…

Бен, орудуя отверткой, старался не отставать, но все-таки, то и дело увлекаясь разговором, начинал выкручивать болтики медленнее:

— …Тогда до меня, естественно, не дошло, я уже потом задумался и понял. Это она нарочно так подстроила, потому что как раз ты и должен был меня к ней привести…

— Кто — она?! — подозрительно нахмурился Ромка, на мгновение замерев с поднятой отверткой в руке.

— Да Зона же, Зона!

Ромка вздохнул с выражением: «Ну вот, опять началось!»

— Ром, ну зря ты так… Смотри — ведь все одно к одному! По логике, ты должен был сообщить обо мне своему руководству еще в августе… И соответственно, на подготовку я бы попал раньше… Может, меня даже бы успели еще в том году, до снега в Зону закинуть. Но ты не сообщил… Сорвались ее планы… Потом эта встреча в магазине. Надо же было так случится, чтоб меня распределили именно в ту лавочку, куда ты за чайником пойдешь! Да еще чтоб он у тебя сгорел ни раньше, ни позже. И опять срыв! И тогда Она уже пошла ва-банк… Вот скажи, ты когда-нибудь встревал в чужие семейные разборки на улицах?!

— Сроду не встревал, — согласился Ромка.

— А чего в тот раз встрял?!

— Не знаю… Как будто бес попутал…

— Вот именно! — Бен потряс зажатой в кулаке отверткой. — Нужен был повод — нас с тобой столкнуть так, чтоб я хошь-не хошь, а попал на глаза твоему начальству! Вот не пришлось бы мне врачу на лапу давать — и хрен бы Шепелев про меня узнал!

— Короче, получается, что кругом я виноват, — невесело усмехнулся Роман.

— Да не ты, а Зона! Ты был просто инструментом в ее руках…

— Думаешь, меня это больше утешит?

— Ты хотя бы инструмент, а я — так и вовсе пища, — закусил губу Бен.

— С чего ты взял?

Парень осторожно уложил в контейнер извлеченный жесткий диск, и шумно втянул воздух.

— Ром, ты относись как хочешь, к тому, что я сейчас скажу… Но я скажу! Когда я еще только зашел на третий подземный, к этой долбанутой установке, мне показалось… Короче, показалось, как будто меня рассматривают. Кто-то. Вот я понимаю, что стою перед дверью в подземелье, и кажется, что одновременно я где-то еще… И как будто меня разглядывают какие-то люди, придирчиво так, как будто приемная комиссия, и судачат — подхожу я им или ни фига… Дверь я перед собой вижу, все нормально, и в то же время как будто я где-то еще, и не пойму — где. А потом все пропало. Ты, конечно, скажешь, — мол, глюк… — Бен замер, уставившись прямо перед собой отстраненным взглядом.

— Ну, а пища-то тут при чем? — осторожно поинтересовался Роман, только ради того, чтоб увести опасный разговор на менее скользкие рельсы.

— А при том, что я понял — если они меня поглотят, то станут сильнее.

— Они об этом говорили?

— Нет… Я сам понял. Почувствовал…

— Думаешь, что если бы ты не смог выключить излучатель, то это и произошло бы?

— Не-а, — отрицательно мотнул головой парень. — Это должно было произойти не здесь… И не сегодня. Излучатель — это действительно была защита вот этого, — Бен постучал костяшкой пальца о контейнер с жесткими дисками. — Если бы я не выдержал уровня излучения и свихнулся, то просто стал бы еще одним шатуном, и все. А раз я выдержал… Значит, они убедились, что я им подхожу. Но когда я расстрелял установку, то все пропало. Пси-излучение, наверное, создает особое поле, через которое я и они можем друг друга почувствовать… Было поле — был контакт, пропало поле — и контакт оборвался…

Роман саркастически усмехнулся:

— У тебя то она, то они… Ты бы уж как-то определился, что ли!

Но Бен, вопреки ожиданиям, не вскинулся и не стал метать взглядом молнии.

— Ром, ну откуда мне знать, Зона это, или люди какие-то, или вообще не люди!

— Марсиане, не иначе! Ох, приятель… Выберемся — садись фантастику писать. У тебя получится!

Парень на подколку не отреагировал. Наоборот, устало поник и бросил отвертку.

— Я — как песчинка в жерновах… Меня там крутят… И перемелют…

Роман отодвинул разобранный системник:

— Что за упаднические настроения?! Сейчас ты просто устал, вымотался… Шутка ли — столько всего за один день…Никто тебя не перемелет! Если это люди — найдем и вставим им по первое число! Если Зона — выберемся и уедем. Куда-нибудь подальше… В Америку сбежим — туда она не дотянется.

— Чего уж не сразу на Луну?!

— Ишь ты! Раз шутишь — значит, очухался! Давай-ка вставай, натягивай комбез, и пора идти! Мы и так на Янтарь дойдем уже в сумерках, даже если не придется загибать крюки, и по пути ничего не помешает.

Он вскочил на ноги.

— Все-все, одевайся! А я пойду пока прятать наши сокровища… Надо еще подходящее место для них подыскать. И… И хоть гляну на эту проклятущую установку, из-за которой всю эту кашу заварили!

— Ром, подожди, давай лучше вместе пойдем! На третьем подземном аномалий дофига. Еще не хватало, чтоб ты вляпался! — Бен, морщась, стал натягивать комбез. — Я быстро! Подожди немного… Черт побери, а берцы где?!

Бен завертел головой, разыскивая обувь среди раскуроченных системников, которые теперь стеной окружали его коврик.

— Вот они, — Ромка вытащил ботинки из-под снятого корпуса.

…Начал накрапывать дождь. Притихшее здание «Вымпела» смотрело пустыми глазницами окон вслед двум удаляющимся фигуркам. Две очередные букашки ползли по шкуре Зоны — продолжать свою насекомую жизнь… Много их тут таких ползает…

Еще один неосязаемый взгляд провожал путников. Вернее, одного из них. Когда исчезло создаваемое установкой поле, отыскивать этого человечка на поверхности Зоны стало намного труднее — его аура становилась заметной только рядом с аномалиями; тогда она вспыхивала ярким дымным облачком, которое не сможет увидеть обычный человеческий глаз. Ничего, пусть себе ползет! Никуда не денется…

Прочь от «Вымпела» мерным тяжелым шагом, сгибаясь под рюкзаками, брели двое — один подволакивал ноги и сильно хромал, второй сдерживал шаг, примеряясь к ритму спутника.

Кроме своего груза Ромка взвалил на себя оставшийся боезапас Грищука — не пропадать же добру. Бен поделился с ним своими «звездочками», Ромка взял одну среднюю и самую маленькую, а две крупных, несмотря на протесты, запихал Бену в подсумок. «Не выпендривайся, рюкзак я дотащу, а вот тебя вместе с обоими рюкзаками — нет!»

— Если повезет, то к сумеркам доберемся до Янтаря, — в который раз повторил Ромка.

Бен ответил согласным кивком.

Вспыхнула и разразилась треском «электра», потревоженная отлетевшим из-под ноги камешком. Две фигурки брели по скользкой от мороси земле Зоны.

Вдруг метрах в тридцати-сорока позади затрещали ветки. Похоже, в кустарнике каталась драка — оттуда донеслись хруст, хряск, и отчаянные вопли. Один за другим грохнуло пять выстрелов из пистолета. При звуке первого же Роман опрокинул Бена на землю и упал рядом. «Только бы не заорал!» — мелькнула запоздалая мысль. Ронял-то он Бена не слишком осторожно. Вернее, как получилось. Некогда было укладывать его аккуратно или заботиться о том, чтоб парень упал на левый бок и на здоровую ногу. Ладно еще, Бен умудрился не заорать, но теперь сдавленно подвывал, уткнувшись ртом в рукав. Видать, все-таки приземлился неудачно. Ничего, главное — шальную пулю не поймал.

Потом затрещала очередь из «калаша», хрипло взревел снорк, после чего все затихло.

— Та-ак, это что еще там за незваные гости, — тихо пробормотал Роман, держа ствол наизготовку. — Неужели мы кого-то на хвосте притащали? Бен, лежи здесь, и по сторонам смотри в оба. А я пойду, разберусь. Так, вот что: если я позову тебя «Бен», то подходи спокойно. А если назову «Вадим», то значит — дело дрянь, тихонько отползаешь и валишь отсюда подальше, и как можно скорее. Ну, ты понял?

Бен кивнул. Да, он понял. И Роман тоже не сомневался, что никуда Бен не «повалит», услышав сигнал об опасности, а наоборот — ринется спасать… Но предупредить-то надо, хотя бы для очистки совести?!

Он встал и двинулся к месту побоища с твердым намерением избавиться от преследователя. Или преследователей — он понятия не имел, сколько их там, но вряд ли группа большая — для успешной слежки вполне достаточно одного следопыта, на крайняк двоих. «Или все-таки попробовать взять одного и сначала допросить?» — думал Роман, осторожно пробираясь сквозь кустарник. — «Ладно, по обстановке разберемся…»

Голоса. Роман замер, вжимаясь в кочку. Сквозь ветки виднелись две фигуры… Нет, они, кажется, и не собираются их с Беном преследовать, сидят, с чем-то там возятся и переругиваются между собой. Так, похоже, один из них от когтей снорка пострадал — второй его перевязывает… А может, они вовсе и не собирались никого выслеживать? Может, это совершенно «левые» сталкеры, и пришли сюда по своим делам? Роман навел бинокль на тех двоих.

Гхм… Сюрпризец. Геннадий Валохин, он же Свирепый Ёжик, собственной персоной! А кто у нас второй? Юрий Сокол, среди сталкерской братии именуемый Завхозом. Роман легко их узнал, досье этих типов он читал не раз, и их фотопортреты хорошо запомнил. Двое из троицы авантюристов, в прошлом году нашедших проход в завод «Луч». А Паши Кащея теперь уже нет в живых…

И что, интересно, эти двое здесь делают? В совпадения Роман не верил, да и шанс у такого совпадения был бы мизерный.

Заметка Валохина на сайте «Зона «Ч», потом он самолично возле «Вымпела»… Все укладывается в одну линию. Вброс информации… Вот только зачем ему это нужно было? На кого работает эта любопытная зараза? Однако другой агент Шепелева тоже подтвердил, что к «Вымпелу» приходила какая-то группа. Врут оба? Или шепелевский агент перекуплен? Ничего не понятно. Нет, просто грех не разобраться, усмехнулся про себя Роман. Ликвидация отменяется. Тем более, а вдруг наниматель Валохина возьмет и их с Беном под свою «крышу»?

«Ладно, рискнем», — решил Роман. — Интересно, а знает ли журналист меня и Бена в лицо? Ничего, по ходу дела разберемся.»

— Не стреляйте! — громко, чтоб сразу расслышали, сказал он. И повторил, пока не торопясь подниматься: — Мужики, не стреляйте! Разговор есть.

— Ну, говори! — крикнули ему в ответ.

— Чего орать на всю Зону?! Я подойду, ладно? Я оружие кладу, не стреляйте. Вот, смотрите, у меня в руках ничего нет, — Роман, растопырив поднятые вверх пальцы, двинулся вперед через заросли.

Его встретили два наведенных ствола: калаш Завхоза и пистолет Ежа. С левого плеча Валохина свисали рваные и окровавленные клочья комбеза и свитера, из-под них виднелся торопливо и неровно намотанный бинт. По левой стороне лба тоже пролегли несколько багровых полос; видимо, Ёж вовремя успел вскинуть руку и принял на нее основной удар когтей снорка. Роман стоял перед ними в позе «Гитлер капут»:

— Мы тут с товарищем мимо шли и услышали крики, — как можно более мирным тоном сказал он. — Ну, и подумали — может, вам помощь нужна?

Как только прошел предыдущий выброс, Ёж и Юрка вернулись к «Вымпелу». Придирчиво осмотрели местность на предмет свежих следов чьего-нибудь присутствия; но вряд ли кто-то успел бы пройти к СКБ раньше них. Тем более что путей подхода было немного — аномалии опять сдвинулись с насиженных за неделю мест; целых два дня Ёж и Юрка потратили на осторожное прощупывание местности. И убедились — доступ к «Вымпелу» теперь возможен только с двух сторон. Ну что же, тем проще будет следить за тропами.

— Эй, Завхоз! Глянь-ка… Вроде свежий след? Я ничего не путаю? — Ёж, присев на корточки, указывал на глубокие следы берцев на мокрой земле.

— Вроде да… — присмотрелся Юрка. Он осторожно пощупал края: — Подсохнуть и затвердеть еще не успели… Но вода на дне следа уже отстоялась — смотри, почти прозрачная.

— Значит, что получается? Как давно он тут прошел?

— Да часа три примерно…

Еж поднялся на ноги. Потом опять наклонился к следам, и прошел, пристально вглядываясь в них, несколько метров вперед.

— Ага, вон там еще есть… Четкие! О, вот еще они… Юрка, ты не на следы, ты по сторонам поглядывай — вдруг снорк прискачет!

Ёж пристально всматривался в мокрую землю.

— Ну вот! — бросил он с сожалением, когда раскисшая грунтовка сменилась слоем перепрелых прошлогодних листьев и узловатыми кустиками травы. — А тут уже ни черта не нахожу… Ну вот куда и зачем он пошел? А, Завхоз? Ты как думаешь?

— Не на Янтарь, — уверенно заявил Юрка. — Потому что если бы на Янтарь — то шел бы вон туда. А он поперся в перпендикулярном направлении.

— Ага, по крайней мере — пошел «Вымпел» слева обходить. А уж потом куда — кто ж его знает? Слушь, Юрка, пойдем-ка дальше его следы поищем, а? Вдруг еще найдем? Ты рисунок подошвы запомни на всякий случай.

Больше они следов не заметили. То ли следопыты из парней были плоховатые, то ли неизвестный сталкер дальше старательно обходил все проплешины голой раскисшей почвы, но больше нигде его берцы не вдавились в грязь.

— Ладно, — решил Ёж. — Давай вообразим себя Шерлоками Холмсами. Допустим, одинокий сталкер пришел сюда чисто артефакты поискать…

Насколько Зона в этот раз расщедрилась на артефакты — сказать было сложно. По крайней мере, в районе «Вымпела» богатого урожая не наблюдалось. Юрка нашел «морского ежа» и две «батарейки», и теперь радостно напевал, уже представляя себе, сколько бабла ему отсыплют за эти штуковины на научной станции. Но нашел он их в укромных местечках. Ради находок Завхозу пришлось долго шарить по кустам, он то и дело отвлекался от поиска следов, и возвращался к делу только после недовольных окриков Генки.

— Допустим, ему повезло так же, как и тебе. Во-первых, почему он эти сокровища здесь оставил, раз уж прибежал после выброса первым? Лично я на его месте не ушел бы отсюда, пока всю округу не вычистил, — рассуждал Ёж.

— Может, он уже нагрузился так, что класть некуда? — возразил Юрка. — Или просто не заметил их… Они не на самом видном месте лежали.

— А во-вторых, если он загрузился хабаром под завязку, то почему пошел не к ученым, а в обратную сторону? Кому он добычу потащил — перекупщикам?! Которые дадут меньше?! Когда лучшие скупщики сидят километрах в восьми примерно во-он в той стороне — зачем ходить в другое место?

— Может, он кому-то что-то на заказ понес, — недовольно буркнул Юрка, которому эта забава уже начала надоедать. Нет бы лучше пошарить по кустам — вдруг там еще что-нибудь ценное отыщется, а не вынюхивать какие-то следы неведомого сталкера. Ну, бродил тут человек по своим делам, мало ли какие у него дела, им-то что?! Ага, поди скажи это Ежу…

— И ничего больше не взял?! — разумеется, возразил Еж. — Ну, эти три штуки он, скорее всего, проворонил. Но мне кажется, что дело в тут другом…

В его глазах загорался огонек азарта:

— Наверняка он приходил разведывать местность и торопился обратно, его ждал заказчик! Потому тот сталкер и не пошел на Янтарь хабар сдавать. И даже не обшарил тут все как следует. Он спешил! Выброс только что прошел, все аномалии со своих мест сдвинулись. Вспомни, сколько времени мы через низину тащились, сколько дорогу нащупывали! Вот помяни мое слово, этот тип тоже приходил дорогу искать! А что это значит?! Что скоро он сюда кого-то приведет! — сам себе с торжеством в голосе ответил Еж.

— Ну, и что ты предлагаешь? — проскрипел Юрка, уже догадываясь об ответе.

— Завтра с утра пораньше подойдем сюда и понаблюдаем. Сегодня он уже точно не вернется — посмотри, времени сколько! Сегодня я поищу подходящее местечко, откуда вход видно, и завтра с утра засяду! — Ёж с готовностью потер руки. — Кроме, как в «Вымпел», им сюда ходить незачем. Вход на территорию есть только с одной стороны. Значит, его и берем под наблюдение. Мимо не проскочат!

Завхоз грустно вздохнул и посмотрел на напарника с немым вопросом в глазах — «Ну, и до каких пор мы будем ерундой заниматься?» Но вслух ничего не сказал.

Генка устроил себе наблюдательную площадку в развилке толстого осокоря, с которого прекрасно просматривались ворота, а самого его скрывал кусок маскировочной сетки, и начал ждать. Так прошло два дня.

Генка, целыми днями просиживая в своем «гнезде», хихикал — «Ёж — птица гордая!» Они с Завхозом менялись через каждые полтора-два часа. Изнывающий от скуки Юрка то и дело просил отпустить его побродить по окрестностям — «Ничего мы тут не высмотрим! Лучше уж я пошел бы да артефакты поискал…» Но Ёж был непреклонен, далеко от наблюдательного пункта уходить не разрешал, и, как оказалось позже, поступил совершенно верно.

А потом появились четверо… Когда Еж их заметил, в душе у него запел радостный азарт охотника. Он разглядывал новую группу в бинокль — очень далеко, он не мог различить ни лиц, ни каких-либо характерных признаков этих людей. Бродя по округе они, несомненно, наткнулись на останки своих невезучих предшественников. Потом подтянулись к съехавшей с дороги туше «Камаза». Ну-ка, что они будут делать теперь? Пойдут обратно? Не-ет… После некоторых приготовлений один из команды отправился к воротам. Интересно-интересно…Не боится стать обезумевшим шатуном, или кто-то нашел способ защитить мозги посланника? Никакого приметного оборудования на человеке не наблюдалось. Ну да, шлем был. Кто его знает — может, со встроенной защитой? Ладно, посидим — посмотрим…

Когда посланец скрылся за оградой, во дворе перед зданием загрохотали помповики, затрещали автоматные очереди; потом все стихло. Тридцать минут спустя дважды грохнули сдвоенные выстрелы из пистолета — явно сигнал… Посланник сообщал оставшимся снаружи спутникам, что он добрался до какой-то точки… И все стихло. Генка понятия не имел о внутреннем устройстве здания. Но если бы парень пошел на верхние этажи и продолжал воевать там — звук выстрелов доносился бы через выбитые окна, а все было тихо… О чем это могло говорить? Все монстры собрались на первом этаже, и он успешно перебил их там? Ага, как будто они по лестницам бегать не умеют! Тогда… Тогда остается вариант — под зданием есть подземелье, и посланник туда спустился. Генка завозился в «гнезде», радостно покусывая губу. Ага, что-то наклевывается!

Потом еще сорок минут спустя — Еж засек время — в здание помчались двое; а четвертый торопливо ломанулся по «пути отхода». Он прошел довольно близко от генкиного убежища, направляясь от «Вымпела» в том же направлении, откуда привел группу. В бинокль было неплохо видно его лицо, и Генка опознал знакомого ему проводника дядю Геру. «Эх, и ни хрена же себе!» — подивился тогда Еж. — «Это что же — он их тут бросает?!» У дяди Геры и так репутация среди сталкеров была не фонтан; проводником он считался неплохим, опытным и осторожным; но одним из первых начал сотрудничать с военными — а «ссученных» нигде не любят. А теперь еще и бегство (причин которого Еж, разумеется, не знал), не добавило ему уважения в генкиных глазах. Потом наступила долгая пауза. Трое зашли внутрь здания — и как провалились. Стрельбы ни во дворе, ни на этажах здания слышно не было. И довольно долго…

За это время наблюдатели успели еще раз поменяться местами. Сейчас Юрка бдил наверху, в «гнезде», а Генка бродил внизу, потягиваясь и потирая отсиженную задницу.

Две фигуры показались из дверей здания… Завхоз прилип к окулярам. Один из вернувшихся заметно хромал. Второй тащил большую часть поклажи — это было заметно по его заметно раздувшемуся в размерах рюкзаку и тяжелой походке. Итак, значит, третий таки погиб в здании… Они шли, переговариваясь, причем раненый держался впереди.

По генкиному шлему гулко щелкнул комок керамзита. Ёж задрал голову:

— Двое вышли! — отчаянно жестикулировал Завхоз. — Сюда идут!

Судя по направлению, они собрались на Янтарь. В ту сторону больше идти некуда и незачем.

И что теперь делать? Куда бежать — в здание или следом за этими двумя?! Хоть разорвись, как та самая обезьяна из анекдота! Может быть, что материалы, ради которых Генка не первый месяц околачивал «Вымпел», уцелевшие двое уносят с собой? А может, материалы там как лежали, так и лежат, а эти двое вообще приходили за чем-то другим?

Генка топтался внизу и лихорадочно пытался сообразить, куда податься дальше.

А может, вообще лучше подойти к той парочке, прикинуться прохожими сталкерами, наладить контакт и… И что? Предложить вместе еще разок сгонять в «Вымпел»? Или напросится с ними на Янтарь, или куда там еще они направляются? Ага, а если они без лишних разговоров просто пристрелят двух непрошеных попутчиков? Твою разэтак, лишь бы сразу не пристрелили, а уж уболтать их Генка сумеет, он был уверен в этом на все сто!

Да, наверное, лучше так поступить. Если этих двоих с Янтаря заберет вертолет, то тогда пиши пропало… Тогда все труды коту под хвост! Нет уж, лучше рискнуть и пойти за теми посланниками. Конечно, есть вероятность, что за это время в «Вымпел» кто-то успеет сунуть нос, но все-таки репутация у СКБ очень дурная. Авось побоятся прохожие сталкеры туда лезть…

Ёж, задрав голову, помахал Завхозу рукой — мол, спускайся.

И, занятый общением с напарником, проворонил момент, когда из ближайших кустов с яростным рыком выпрыгнул упругий комок, стремительно распрямляясь на лету.

Генка только и успел, что краем глаза заметить метнувшееся нечто, и вскинуть левую руку, прикрывая ей лицо — не успей он этого, снорочьи когти, как пить дать, вырвали бы ему глаз и щеку. И то по лбу чиркнули — перед лицом мелькнула размазанная полоса. Левое плечо и предплечье вспороло болью, и генкина рука сразу бессильно повисла. Увидев летящего на него монстра, Ёж машинально отскочил назад, и от толчка лапой — пусть не сильного, но все же ощутимого — потерял равновесие и упал на правый бок. Черт побери! Драгоценные секунды для того, чтоб выхватить пистолет, были потеряны — Еж не сразу смог перекатиться и освободить набедренную кобуру, упал ведь прямо на нее. А за автомат хвататься было бесполезно, одной правой его при стрельбе все равно не удержать.

Промахнувшийся снорк отскочил на несколько шагов и прыгнул снова; Еж перекатился на спину и опять еле успел подставить ногу под обрушившееся сверху тело. Пока снорк не успел сгруппироваться для следующего прыжка, Генка наконец-то добрался до пистолета, и теперь палил, стараясь попасть в уродливую морду. Завхоз шумно брякнулся с нижней ветки. Приземлился на корточки, перекинул вперед «калаш». Драка уже откатилась на несколько метров дальше — снорк теперь метался перед Ежом на четвереньках, он не стал отскакивать назад для разбега, видно, решил, что и так добьет жертву. Следующий удар когтистой лапой пришелся по подсумку на поясе; затрещала разорванная ткань, посыпались какие-то вещи… Еж высадил уже пять патронов; пули впивались в тело монстра, но, как назло, не задевали ничего жизненно важного — пистолет плясал в трясущихся пальцах, Генка никак не мог толком прицелиться.

Юрка не рискнул издали стрелять в мечущийся клубок — так и Ежа зацепить недолго! Он в два прыжка преодолел несколько метров, почти что упер ствол монстру в бок и только тогда выпустил очередь. Снорк с хрипом повалился в грязь.

…Юрка стоял, тяжело дыша, с судорожно подрагивающим на спусковом крючке пальцем, и не мог решиться опустить оружие. Вдруг еще одна тварь притаилась в кустах… Еж корчился на земле и никак не мог перевести дух и сесть. До того он держался на одном адреналине, а теперь запасы выгорели, и голова от потери крови «плыла» все сильнее и сильнее. Он еле-еле разжал скрюченные пальцы, уронил уже ненужный пистолет, и стиснул плечо повыше раны:

— Юрка! Юрка, чего стоишь, твою мать! Затягивай скорей!

Завхоз распластал ножом рукав; из разорванной руки кровь лилась ручьем. Вроде бы цветом темная, венозная. Остановится ли без жгута?.. Рана слишком высоко, жгут там не затянешь. Ёж на всякий случай прижимал пальцами место плечевой артерии, пока Юрка разрывал обертку индивидуального пакета. Прижал подушечки к развороченной плоти — Ёж подвывал и поминал тройным загибом всех предков проклятого снорка, — и начал затягивать бинт. Потом еще одним мотком обычного бинта сверху…

— Уф, вроде остановилась, вроде пятно больше не расплывается, — перевел дух Юрка.

Еж от досады и боли заковыристо матерился. Ясен пень, теперь однозначно придется топать на научную станцию. И чем скорее, тем лучше. Завхоз словно угадал его мысли:

— Сейчас я тебе промедолу вколю, и валим скорее на Янтарь!

— Да, теперь уж точно туда… Вариантов нет! Я вот только думаю: нам постараться незаметно сесть им на хвост и держаться в стороне, или подойти и напроситься в попутчики?

— Геныч, ты точно чокнутый, — процедил сквозь зубы Завхоз. — Нашел, о чем думать! Ты что, совсем сбрендил?! Ты видел, сколько кровищи из тебя вылилось?! Какие тебе сейчас нафиг шпионские игры?! Ты же того и гляди, без сознания свалишься! Забей на этих, пошли короткой дорогой на Янтарь. А то, если за ними поползем, ты ведь можешь вырубиться по пути, и тогда не факт, что я тебя дотащу!

— Так вот я тебе о чем и толкую! Надо к ним подойти и скооперироваться, глядишь, они нам и помогут!

— Ну, ты больной… Эй, кто там?!

— Не стреляйте, — раздалось из густой поросли кустарника. — Мужики, не стреляйте! Разговор есть.

Из-за куста поднялся и, держа руки кверху, медленно двинулся к ним навстречу один из тех сталкеров, что вышли из «Вымпела».

— Ну так как, мужики? Помощь нужна? — повторил Роман.

Генка белее полотна сидел, покачиваясь из стороны в сторону, и зажимал пострадавшую руку. Выплеск адреналина уже сошел на нет, тело обмякло, перед глазами все плыло и качалось, а плечо раздирала рвущая боль — промедол еще не успел подействовать. И уже не было сил обрадоваться тому, что проблема «как подкатить к посланцам» решилась сама собой.

— Смотря чем поможешь, — недоверчиво процедил Завхоз.

— Нешуточно его снорк приласкал, — Роман кивнул на Генку. — Теперь как ни крути, а все прежние планы побоку, и вам надо медика искать. И нам, кстати, тоже.

— Кому это — «вам»? — перебил Генка, изображая полное неведение.

— Мой напарник ранен, — поддержал игру Роман.

Ага, сейчас так прямо и поверил, что Валохин и Сокол совершенно не в курсе происходящего и оказались здесь случайно! Да наверняка следили. Роман попутно оглядывал местность вокруг. А вон и маскировочная сеть на дереве… Грамотно устроена засидка, ничего не скажешь. Издали совсем незаметно…

— Кстати, я позову его, если вы не против. Бен! Бе-ен! Иди сюда! — крикнул он.

Ага, если Ромка назвал его «Бен», значит, все нормально. Парень со стоном и скрипом поднялся и заковылял на голос.

— Вариантов два, — тем временем продолжал Роман. — Первый — это идти на ближайшую сталкерскую базу… Где ближайшая база — я примерно представляю, но без понятия, есть ли там более-менее нормальный док. Второй вариант — это идти на Янтарь, на научную станцию. Там медик точно есть… И мы как раз туда и направлялись…

«И совершенно случайно прошли поблизости от вашего наблюдательного пункта», — добавил он про себя. Странная какая-то случайность. Но не более странная, чем вся цепочка событий, связавшая его, Бена и Зону…

Генка и Завхоз смотрели, как сквозь кусты ломится напарник, сильно хромая и подволакивая правую ногу.

— Здрасьте, — растерянно и совершенно по-детски поздоровался подошедший Бен. — Ром, ну как, тут все нормально?

Ром? То есть Роман? Генка насторожился. Неужели это все-таки тот самый капитан Роман Фадеев, побывавший с группой у «Вымпела» в прошлом году? Или нет, и это просто совпадение? Мало ли сталкеров с таким именем… Того самого Фадеева Ёж в лицо не знал — в базе данных фотографий не было, а в социальных сетях капитан службы безопасности не появлялся, как и предписывала служебная инструкция. Черт побери, не фамилию же у него спрашивать! Ладно… Может, по ходу дела еще подвернется случай узнать, тот ли это Роман…

— Я бы сказал — не очень, — отозвался Роман. — Вон, видишь, парню не повезло. Так же, как и тебе.

— Тоже снорк порвал? — спросил Бен.

На его лице отражалось неподдельное сочувствие и беспокойство. Генка рзглядывал Бена во все глаза, пытаясь вспомнить, не видел ли он это лицо среди найденных фотографий из базы. Бен, Бен… Вряд ли это имя. Ну не иностранец же он, в самом деле! По-русски разговаривает совершенно чисто, без какого-либо акцента. Скорее всего, Бен — это кличка. Может, сталкерская. А может, производная от фамилии. Естественно, Ёж не помнил все двести тридцать четыре фамилии из базы, и никак не мог с ходу сказать, была ли среди них какая-то, из которой можно было бы придумать кличку «Бен».

А Завхоз просто рассматривал случайных знакомых оценивающим взглядом.

Парень с «Винторезом» — ну, с ним все понятно, молодой волчара самого подходящего для подобных приключений возраста, среди контрактников и наемников полно таких попадается. А хромой с калашом… Ёлы-палы, да это ж совсем пацан! Птенец желторотый…

Тут надо заметить, что Юрка с высоты своих двадцати семи на всех, кто был моложе его лет на пять и больше, с чисто подростковым апломбом смотрел, как на детишек. И особенно здесь, в Зоне. Молодняк сюда тоже лез, но далеко не пролезал и надолго не задерживался. Кто быстренько сматывался к мамке под крыло от первых же трудностей, кто погибал из глупого мальчишечьего выпендрежа… Каждый новый встреченный «желторотик» вызывал у Юрки смешанное чувство жалости и презрения. Тем более удивился Завхоз, увидев юную наивную физиономию у бойца, который несколько часов назад один вошел в здание с репутацией самого гиблого места в Зоне, и более того — вышел оттуда живым. И даже не слишком сильно пострадавшим. По крайней мере, на ногах он держится.

— Может, познакомимся? — продолжил игру Роман. Он никак не мог понять, знают ли его эти двое. Внимательно следил за их реакцией и ждал, что кто-то из них невольно выдаст себя случайно сорвавшимся словом.

Он сначала протянул ладонь Завхозу:

— Роман.

— А кличут как? — не преминул уточнить Завхоз.

— Да пока никак. Я тут недавно.

— Э, так не годится, — нахмурился тот.

Ишь ты, ревнитель сталкерских традиций!

— Сам придумай, — усмехнулся Роман.

Завхоз замялся:

— Ладно, посмотрим еще на тебя в деле… Тогда видно будет… Юрка Завхоз, — он стиснул Ромкину ладонь крепким и уверенным рукопожатием.

«Спасибо, я знаю!» — Роман очень старался не улыбаться, тем более что улыбка в такой ситуации выглядела бы крайне неуместно.

— Генка Ёж, — Валохин нехотя убрал ладонь с раненого плеча и протянул вперед… И только тогда запоздало спохватился, что перчатка перемазана кровью: — Ой, черт… Извини, что грязная…

— Ничего, — Роман осторожно пожал его руку. Честно говоря, он ожидал слабого, чисто символического рукопожатия, и удивился, когда Генкины пальцы цепко обхватили его кисть. Был в этом какой-то подтекст, словно Ёж вцепился в долгожданную добычу.

«Значит, выследил добычу, борзописец? Ну-ну, посмотрим.»

Бен качнулся вперед.

— Вадим… То есть Бен, — спохватившись, поправился он.

«Вадим, Вадим…» — опять закрутилось в голове у Генки. Нет, никого из базы по имени Вадим он тоже с ходу не мог вспомнить. Надо при первой же возможности включить ноут и проверить. К тому же, одна важная деталь очень облегчит поиски — возраст. Парень тянет лет на двадцать. Ну ладно, сделаем допуск на то, что он выглядит моложе своих лет. Значит, отсотрируем базу по датам рождения и поищем Вадима среди тех, кто не старше двадцати пяти…

— Ну, вот и познакомились, — подвел итог Роман и перехватил инициативу: — Что будем делать дальше? Предлагаю идти на Янтарь. Там медпомощь понадежнее, чем в сталкерском лагере…

— Вас туда не пустят, — вклинился в разговор Ёж, до того практически молчавший. — Там сейчас международная экспедиция. Охрана просто свирепствует, для торговли отвели загончик, а дальше него ни на шаг в лагерь не пропускают…

— Нас не пустят — а вас, стало быть, пустят? — Роман ухватился за первую из сказанных Генкой фраз.

— Меня — тоже не факт, но со мной шансов больше. У меня там знакомые есть, — гордо заявил Ёж.

«Интересно, на самом деле у него там есть связи, или просто цену себе набивает? Пытается убедить в своей полезности, чтоб его тут не оставили?» — подумал Роман, а вслух сказал:

— Ну ладно, значит, идем туда все вместе. Составишь нам протекцию?

— Там дорого берут, — бросил Завхоз, но по его лицу было видно, что он вполне доволен выбором маршрута. Когда Роман твердо заявил о намерении идти на научную базу всем вместе, то Юрка заметно успокоился. Значит, теперь он уверен, что его напарника в случае чего помогут дотащить, если Ёж совсем ослабеет по дороге.

— А «белые звезды» на станции покупают? — вдруг поинтересовался Бен.

— Там все покупают. А что? — насторожился Юрка.

— А то, что вон там, за забором, их еще пять штук осталось. Только мне их достать было нечем, — и он указал на торчащий из Юркиного рюкзака сачок на раздвижной рукоятке. — Они плавают прямо посередине аномалии… Вот если бы ты одолжил свой сачок… Или если бы мы все вместе вернулись к зданию… Ну, тогда бы вопрос с оплатой за лечение решился. И нам, и вам.

Юркины глаза загорелись от предвкушения богатой добычи. Он умоляюще посмотрел на Генку. Теперь Роману было совершенно очевидно, кто в их паре ведущий. Ну, как и следовало ожидать.

— Ёж, давай вернемся, а? Раз Бен предлагает… Теперь же туда, за забор, можно пройти, да?

«Вот и проболтался», — отметил Роман. — «Выдал, что они видели, как мы входили на территорию СКБ и выходили оттуда. Хотя каждый салабон в Зоне знает, что к забору «Вымпела» лучше не приближаться.».

Он сделал вид, что не заметил скривившегося лица Генки. Или принял это за приступ боли.

— Да, теперь можно, — подтвердил Бен. — Идемте.

Теперь настала очередь Романа недовольно скривиться: и этот тоже болтает лишнее!

«Теперь можно!» — мысленно передразнил он Бена. — «Значит, раньше было нельзя, а после того, как он там побывал, стало можно. И ежу будет понятно, почему… Однако, калабмур получается. Ежу, хе-хе…»

— Ладно, вы идите, а я тут посижу, вас подожду, — попытался отмахнуться Генка.

— Э, нет, друган! Да тебя ж сейчас не то что снорк — а и кошка сожрет, — Завхоз поддел его под руку. — Вставай! Давай-давай, вставай, и пошли! Ишь ты, выдумал — одного его тут оставить…

Генка с горестным вздохом и выражением лица «вот заразы, раненому покоя не дают» повис у него на плече.

Бен уже привычно встал впереди группы. Надо же, успел свыкнуться с ролью лоцмана, подумал Роман. С одной стороны — правильно, так всем безопасней, а с другой — не хотелось бы, чтоб парень демонстрировал свой талант перед кем ни попадя. А то некоторые люди могут ведь и силой заставить быть у них проводником…

— Во здорово, — заметил Бен, глядя, как Завхоз во дворе «Вымпела» поддевает очередной артефакт сачком и аккуратно подтягивает к себе. — Ту красную штуковину в подвале тоже, наверное, можно было бы вот так поддеть?

— Какую «красную штуковину»? — насторожился Ёж. Всю дорогу он был вялый и мяклый, еле держался на ногах, а тут вдруг встрепенулся.

— Да там на минус третьем, в углу, артефакт какой-то висит, — охотно пояснил Бен. — Небольшой, размером примерно с грецкий орех. И светится ярко-красным. Как уголек из костра… От него что-то полезное явно чувствуется, только я не очень разобрал — аномалия мешает. Вокруг метра на два сплошная аномалия, не дотянешься и не подойдешь… Но не гравипакет. И сачок на деревянном черенке просунуть можно.

Роман, стоя рядом, пощелкивал пальцем по набедренной кобуре. «Вот и еще лишнего сболтнул — о том, что чувствует «пользу»… Тьфу, блин, если живыми выберемся — надо будет Бену как следует мозги вправлять!»

— Ярко-красная искра?! — голос Ежа вдруг сел до хриплого свистящего шепота. — А ну-ка пошли. Завхоз! Заканчивай свою рыбалку, бери сачок, мы спускаемся в подвал! Если это то, что я думаю…

И, не дожидаясь ответной реакции, Ёж ухватил Бена за лямку рюкзака и потянул за собой. Его жестко перехватила рука Романа.

— Вот сам и спускайся. А мы пойдем, куда собирались. Нам надо успеть на Янтарь до темноты, и по подвалам лазить некогда… А ты — как хочешь. Дело твое. Бен, пошли, — и Роман решительно поддел Вадима под локоть.

Генка с сожалением выпустил лямку рюкзака — играть в перетягивание каната было бы слишком глупо и бессмысленно. Но отчаянно выпалил вслед, надеясь, что хоть капля здравого смысла у Романа найдется:

— Стой! Да стой же ты, послушай! Во-первых, без меня вас туда все равно не пустят! А во-вторых, это же недолго, надо всего лишь спуститься в подвал и посмотреть. Если не хотите таскаться — мы с Юркой сходим, только подождите нас здесь! Если тот красный артефакт — «искра жизни», то половина ваших проблем будет решена!

Роман остановился:

— Я слышал про «искру жизни»… Ты уверен, что это она?

— Да откуда мне знать! — дернулся Ёж. — Я ж ее только на фото видел! Но по описанию и другим признакам — вполне может быть… Кащей говорил, что «искры» чаще появляются в тех же местах, где полно «белых звезд». А здесь «звезд» — просто плантация! Давайте сходим да посмотрим, чего гадать?!

Роман шагнул к нему:

— А тебе-то что за забота?! Если там действительно «искра жизни», почему бы тебе не потратить ее на себя?

Генка и Роман стояли напротив друг друга, и казалось, между их взглядами накаляется и потрескивает электрическая дуга. И разве что искры не проскакивают.

Интересно, с чего бы это Валохину заботиться о незнакомце, которого он видит первый раз в жизни? На какую выгоду для себя он рассчитывает? Да, интересно, какую отмазку он придумает?

А Ёж готов был даже «искру жизни» пацану отдать, лишь бы задержать этих двоих в здании «Вымпела». Потому что тогда одним выстрелом убивались два зайца — у Генки появлялся шанс обыскать сразу и здание, и вещи посланцев.

А то, спрашивается, ради чего положил кучу сил и времени, сколько раз рисковал своей шкурой, в конце концов, кровь проливал — если эти двое сейчас свалят и унесут с собой то, за чем Генка гонялся несколько месяцев?

«Черт с ним, пусть лечится, я как-нибудь потерплю до Янтаря. Да и Завхоз поможет, не бросит.» Плюс к тому, по слухам, после употребления «искры» наступает побочная реакция — лечившийся впадает в многочасовой глубокий сон. Может сутки проспать, и пушкой не разбудишь. Ну, оно понятно — организм начинает восстанавливать силы после штурмового броска всех резервов на «ремонт» поврежденного участка тела. Так что, если Бен уснет, у Ежа появится еще некоторое время в запасе на осуществление своих намерений… Было ради чего сыграть в альтруизм!

— Да потому, что я-то дотяну даже до периметра, а он, — Генка кивнул на Бена, — и до Янтаря не дотянет. И нам придется его тащить. И не факт, что нас не порвут по дороге… Лучше нам хотя бы одного на ноги поставить.

Роман прикусил губу. Да, как ни крути, а Ёж прав — Бен скисал на глазах. Его начал потряхивать озноб, и ногу он еле волочил, морщился при каждом шаге. Точно, свалится по дороге. И Роман уже ругал себя за то, что согласился повернуть обратно к «Вымпелу». Отсюда надо убираться поскорее.

Хотя, с другой стороны… Всплыла же в разговоре эта «искра»… Может, все-таки лучше подлечить напарника артефактом, если «искра» на самом деле настолько сильнодействующая? Только бы Ёж про нее не наврал…

Генка сделал шаг вперед и приблизился к Роману почти вплотную. Чуть наклонился к его уху, и сказал тихо, чтоб не услышали Бен и Завхоз:

— А может, я рассчитываю на то, что парень со мной «искрой» поделится?

Роман быстро оглянулся на Бена — нет, не слышит. Это хорошо…

— Не советую тебе повторять вслух эту идею, — прошипел Роман сквозь зубы. И добавил громче, уже для всех: — Ладно, убедил. Пошли вниз.

Бен все-таки остановился на площадке за «предбанником» охраны, тяжело плюхнул на пол рюкзак и навалился грудью на перила.

— Ром, я лучше здесь подожду, ладно? А то вдруг там совсем не «искра», и нечего зря ходить…

— Нет, спускаемся все вместе! Без вариантов! Иди, иди, рюкзак можешь тут оставить, я за ним потом поднимусь. Геныч, слышь, а эта «искра», она полностью вылечивает за один раз? То есть, употребил ее, и здоров? Или как?

— Нет, конечно. За одну ночь все не заживет, это ж вам не как в сказке… Но если началось воспаление, то оно пройдет за несколько часов. А заживать потом все будет в несколько раз быстрее.

Два пролета вниз… Коридор… Четыре пролета вниз… Ноги у Бена заплетались, и он два раза чуть не навернулся со ступенек. Ладно, Роман вовремя поймал за ремни.

На «минус третьем», в углу, отгороженном аномалией, Завхоз уже вовсю шуровал сачком. Осторожно пятясь спиной, он вытянул сачок из аномалии. Потом махнул через «электру» полутораметровой ширины, как кенгуру.

Генка заглянул в сачок, и разулыбался во всю физиономию, радостно и вымученно:

— Она! Как есть она! Завхоз, только руками ее не хватай, а то тебе начнет энергию отдавать. Бен! Иди сюда!

Принял у Завхоза древко сачка и поднес к Бену.

— Вот, держи… Снимай перчатки и держи.

«Эх, Паша, Паша… Вот она, твоя «искра». Оказывается, она тут тебя дожидалась, а ты до нее так и не добрался… Досталась какому-то желторотику…»

Внутри плотной капроновой сетки пульсировал алый шарик — мягким и теплым светом, словно лампочка с новогодней елки.

— Ух ты… — прошептал Бен. — Какая…

— В смысле? — не понял Ёж.

— Если бы ты мог чувствовать… От нее примерно на полметра такая животворная сила расходится… Как если, например, ты весь задубевший прижимаешься к печке, и чувствуешь, как оживаешь от тепла. Вот такую же жизненную энергию она вливает…

— Ну и замечательно. Присядь где-нибудь здесь и зажми ее в кулаке. Надо держать, пока не погаснет. Наверх не понесем — не надо ее далеко от месторождения уносить. Чем ближе к месторождению — тем она сильнее.

Бен держал «искру» на сложенной лодочкой ладони, все еще не сжимая кулак, и разглядывал артефакт.

— А долго держать?

— Без понятия! Ну, поглядывать надо время от времени, погасла или нет. Да ты зажми кулак-то, зажми!

— Сейчас… — взгляд Бена отчего-то беспокойно забегал.

Явно тянуло опасностью. Слабые толчки этого ощущения он заметил еще наверху, но не мог понять, что за новая струйка вливается в завихрения потоков опасности, исходящих от аномалий. И не придал ей значения. В конце концов, вокруг было полно всего, что могло «фонить» таким образом. Но чем ближе к Ежу — тем сильнее становилось ощущение опасности. Он опасен? Он замыслил что-то нехорошее? Нет, не так… Опасность исходила не от Генки. Опасность чувствовалась рядом с ним, но направлена была на него же самого. Это было нечто, что находилось у Ежа и могло навредить ему же…

— Ген, у тебя какие-нибудь артефакты с собой есть? Ну, в карманах там, в рюкзаке…

— А тебе зачем?!

Бен шумно сглотнул вязкую слюну. Почему-то очень пересыхало горло, прямо першило. Надо бы воды глотнуть, что ли…

— Понимаешь, я чувствую опасность. Сейчас у тебя есть что-то такое, что может тебе очень сильно навредить. Может, ты какой-нибудь артефакт подобрал… И не знаешь, что он вредный…

Насколько можно было разглядеть в неровном изображении ПНВ, лицо у Генки стало очень встревоженным.

— Нет, я ничего радиоактивного в принципе не таскаю! Даже в контейнере!

— Ну, может, оно вовсе не из-за радиации вредное, а из-за чего-то другого… Что у тебя с собой есть? Ты покажи, тогда я пойму.

Генка неловко задергал одной рукой хлястики на подсумках:

— Вот, смотри, у меня только все без побочных эффектов — «бусы», «ракушка», «нитки»… Черт, не расстегну никак… Да на, сам залезь!

Как будто тому было проще! Бен тоже мог расстегнуть застежку только одной рукой — во второй он держал «искру». Генка повернулся к нему левым боком, подставляя висящий на поясе подсумок для досмотра. А Бен замер и прислушался. Точно… Вот оно. Понял…

— Вот оно, — повторил он вслух, указывая на повязку, белеющую среди клочьев рукава. — Отсюда опасность.

— Что? — переспросил Ёж, и его лицо вытянулось.

— Наверное, зараза какая-то. С когтей снорка… Рана ведь сама по себе — царапина, от такого не умирают. А опасность очень большая… Я чувствую.

Конечно, в темноте невозможно было увидеть цвет его лица, но наверняка Ёж побелел от страха — судя по тому, какая гулкая испуганная тишина повисла между ними. Рядом тихо сопели Роман и Завхоз.

— То есть… — севшим голосом выдавил Ёж.

— Не факт, что ты дотянешь до Янтаря. Тем более, что ты говорил — туда могут и не впустить. А до периметра ты точно не дотянешь…

Ёж внутренне содрогнулся. Этот желторотый юнец ничтоже сумняшеся, спокойным тоном, выдает жуткие прогнозы, от которых кровь в жилах стынет и волосы на голове шевелятся… Да с чего он это взял?! Можно ли вообще ему верить?! На какой-то миг Генку охватили страх и паника.

— И что ты предлагаешь?! — стараясь говорить как можно спокойнее и тверже, спросил Ёж.

Вместо ответа Бен ловко сдернул с Генкиной правой руки перчатку, ухватил за запястье и накрыл его ладонью свою — ту, в которой лежала «искра».

— Поделим, — сказал он. — Будем держать вместе — пусть нас обоих лечит. Другого выхода нет.

— Да ты чего, обалдел?! — Генка рванул было руку, но Бен держал его крепко. — А если не подействует ни на тебя, ни на меня?! Задаром же пропадет!

— Не дергайся! — резко оборвал его Бен. — Не пропадет.

— Откуда ты знаешь?!

— Знаю!

— Не дергайся, — теперь Роман тоже перехватил Генкино запястье, не давая тому отдернуть руку. — Бен знает, что говорит. В этом ему точно можно доверять.

— Теперь бесполезно тебе руку отпускать, — сообщил Бен Ежу. Как тому показалось, с некоторой ехидцей и осознанием превосходства. — Потому что «искра» уже потянулась к тебе своей энергией. Если ты сейчас ее выпустишь, то эта часть энергии все равно будет тянуться к тебе… Она будет просто проливаться мимо, и мне все равно не достанется. И тогда точно зря пропадет! Так что не брыкайся. Сядем и будем ждать вместе, пока она погаснет…

Сквозь пальцы сомкнутых, словно в рукопожатии, ладоней просачивался теплый красный свет, а сама «искра» ощущалась твердой и гладкой, как теннисный шарик. Не бесплотный сгусток света…

— Давай хотя бы вон туда отойдем, от аномалий подальше, — хрипло предложил Ёж.

Роман отцепил от рюкзака и раскатал коврик-пенку:

— Вот, садитесь… Пол-то холодный.

Бен и Ёж пристроились под стеной так, чтоб была возможность прислониться к ней хотя бы боком. Бен устало привалился к стене, свободной рукой расстегнул ремешок, стащил шлем, и с удовольствием прижался пылающей щекой к холодному бетону. Ломота уже скручивала тело, и больше всего на свете он сейчас мечтал о теплом одеяле, грелке в ногах и чем-нибудь этаком шипучем от простуды, со вкусом меда и лимона… Хотя не поможет оно ни хрена и ни разу… А «искра» — когда еще поможет… Надо ждать. Черт побери, как ломит ноги… И в голове гудит, словно излучающая установка и не выключалась.

Когда он снял шлем с окуляром ПНВ, то все вокруг погрузилось в почти полную темноту, лишь немного нарушаемую вспышками «электры». Может быть, это даже хорошо. Когда темно, проще заснуть. Наверно, ему надо поспать…

— Ром, прихвати-ка наши руки сверху пластырем, или скотчем, что у вас там есть клеящегося, — раздался голос Генки. — А то смотри, парень-то совсем сомлел, того и гляди — руку разожмет… Да как бы мне самому не уснуть… Слышал я про такие побочные эффекты.

Возня, шуршание и хруст пластиковой ленты. Неприятное прикосновение липкого к коже. Скотч обернулся вокруг кисти дважды, крест-накрест. Брр, волоски прилипли… Ничего, так лучше — а то и в самом деле он того и гляди уснет, и рука разожмется. Загораживая слабый отсвет «электры», мимо бродили туда-сюда два силуэта. Бен как-то отстраненно чувствовал, как ему под спину подсовывают спальник.

— Завхоз, мой коврик тоже отстегни — к стене подложить, холодная она, зараза… Спальник не доставай, не надо, я его на самое дно затолкал, а то еще, чего доброго, что-нибудь нужное в темноте посеешь…

Генка сдвинул ПНВ — глаза от него быстро уставали. И очутился в темноте, только между ним и Беном краснел слабый отсвет «искры». Как будто лампа в домашней фотолаборатории далекой доцифровой эпохи, когда приходилось проявлять фотопленку с помощью химикалий. Генкин дед, пока был жив, баловался этим развлечением — Генка помнил таинственный красный свет в ванной, когда удавалось мельком заглянуть туда во время проявки и печати фотографий. «Искре» еще явно долго до угасания — ишь ты, как светит сквозь пальцы… Ладонь Бена в руке — сухая и горячая; температура у парня уже заметно переползла выше нормы.

«Придурок… Вот ведь придурок… Никто его за язык не тянул, не вынуждал — сам начал со мной делиться «лечилкой»… Ради чего? Просто так? Из принципов? Как же он жить собрался с такими-то принципами… Идиотик добродушный. Наверняка его добротой пользуются все, кому не лень, а он и не подозревает, что его доят. Нет, я тоже воспользуюсь, отказываться не буду, тем более, он мне сам предложил! Я жить хочу, и не скрываю этого!»

Генка поерзал на коврике, стараясь найти позу поудобнее — все-таки вынужденно сцепленные руки мешали усесться по-своему, и спина уже начала затекать и ныть. Да к тому же сегодня пол-дня на дереве просидел, сам как дерево стал… Но сейчас Генка был вынужден подлаживаться под Бена.

«Пашкина «искра»… Вот ведь как получилось — теперь она меня лечит… Но откуда у парня такая уверенность, что мне угрожает опасность? Чувствую-то я себя вроде бы неплохо… Рука болит, конечно, но не сильнее, чем обычно может болеть рваная рана, и пока нет ни жара, ни ломоты… Однако парень явно чует опасные места — я же видел, как он определяет аномалии… И пользу от артефактов он чует — сам сказал… На Пашку похоже, тот так же мог… Неужели и правда я подцепил заразу? Ладно, зато теперь у меня есть шанс опробовать действие «искры» на своей шкуре. Заодно и посмотрим, такая ли она чудодейственная, как о ней болтают. Не знаю уж, как там насчет опасной инфекции, но рана-то все равно есть, рваная и грязная, и ситуация чревата банальным нагноением. Все равно эту проблему надо было как-нибудь решать, вот и попробуем… И самый главный вопрос — зачем все-таки эти двое сюда приходили? — с повестки дня еще не снят. Бена вроде бы попроще на разговор раскрутить, но он почти отключился, да плюс его старшой тут отирается…»

— Да ты тоже присядь, — обратился Генка к Роману. — В ногах правды нет, а кто знает, сколько еще нам ждать окончания сеанса? Местечко, конечно, для дружеских посиделок не располагает, но раз уж мы вынуждены тут торчать, может, знакомство отметим?

— Не советую, — мрачно бросил Роман. — Хотя дело хозяйское… Хочешь — пей.

— А ты не хочешь?

— Нет.

Роман все-таки развернул свой коврик и уселся рядом. Легонько хлопнул Бена по плечу:

— Эй, приятель, ты не спишь?

— Нет, — голос Бена был слабым, но отнюдь не сонным.

— А то поспи, если хочешь. Я разбужу, когда «искра» погаснет, — попутно с нарочито заботливым тоном Роман незаметно для Ежа крепко стиснул руку Бена.

«Надеюсь, парень поймет, что это означает «Притворись спящим и не болтай с Ежом!» — подумал он.

Нечего ему информацию выкладывать. Лучше уж у самого журналиста ее вытрясти — на кого он работает и какого черта сидел у «Вымпела». Может, даже хорошо, что Бен развел благотворительность и предложил Валохину использовать артефакт вместе. Теперь журналист будет им должен… И можно потребовать, чтоб он их или из Зоны их вывел — сам-то ведь как-то проходит сюда, — или под свою «крышу» пристроил. Или, на крайняк, выложить ему всю историю, пусть раззвонит ее как можно шире — он это умеет; конечно, чрезвычайно опасный скандал тут же прихлопнут, но может, шум дойдет и до кого-то наверху, кому по силам взять за жабры Шепелева?

«Ладно, этот вариант оставим на всякий крайний случай. Потому что если Ежу эту кость бросить — он в нее, естественно, вцепится. Но ею же и подавится», — решил Роман.

— Слышь, мужики, а вы тут все осмотрели? — скучающий Завхоз ткнул пальцем в угол коридора, где находился вход в аппаратную.

— Всё, — коротко бросил Роман.

— А там что?

— Да установка какая-то, — Роман решил на всякий случай не показывать своей осведомленности. — Дохлая. Там все разбито. Провода, пульты, шкафы какие-то…

— Пока вы сидите, я пойду хоть установку посмотрю, что ли, — Юрка поднялся на ноги и вопросительно оглянулся на Ежа, словно ожидая от него разрешения.

— Ну, пойди, — вздохнул тот. — Только осторожнее, смотри не влети в темноте в какую-нибудь ловушку.

— Не учи батю трахаться, — буркнул Юрка через плечо.

Завхоз ушел. В тишине подземелья из аппаратного зала доносился стук его берцев по бетонному полу, гулкие шаги по металлическим лестницам и настилам, грохот, лязг и громкая брань — видимо, налетел на что-то в темноте… Потом звук шагов постепенно удалялся и совсем затих. Генка еще несколько раз пытался завести разговор, но Бен молчал, а Роман обрывал общительного собеседника короткими и весьма нелюбезными ответами.

Тем временем прошло около получаса. По коридору затопали увесистые торопливые шаги — Завхоз возвращался с «осмотра достопримечательности». Он перескочил жилу аномалии — эхо гулом покатилось между стенами — и остановился, шумно дыша, возле сидящей компании.

— Эй, народ, а там какая-то дверь, — он указал на вход в аппаратную, и голос его был неожиданно встревожен.

«Народ» не отреагировал. Ну, подумаешь, дверь… Тут этих дверей…

— И что «дверь»? — вяло переспросил Роман.

— За ней коридор, — многозначительно добавил Завхоз.

— Ну и что?

— Так он длинный. И куда ведет — непонятно.

Роман настороженно поднял голову.

— Насколько длинный?

— Я прошел пятьдесят шагов, дошел до развилки. И от нее дальше в одиночку идти побоялся. Вдруг, думаю, там запутанная подземная система? Но коридор еще дальше тянется! Я туда болты побросал — судя по звуку, там еще десятки метров впереди.

— Погоди, Завхоз… Ты ничего не путаешь? Коридор выходит из аппаратной?

— Ну да, дверь в самом дальнем от входа углу! В правом, если точнее.

— Хм… — Роман задумался.

Это что еще за сюрпризы? Не было в углу аппаратной никакой двери, он прекрасно помнил карту нижнего этажа. Точно не было! В аппаратной был обозначен один-единственный вход, а все остальное — сплошные стены.

— Что за ерунда… — Роман поскреб подбородок. Кстати, он стал замечать, что пятерня все чаще сама собой тянется скрести двухдневную щетину, словно ее можно было бы соскоблить ногтями. Однако… Дурная привычка — бриться каждый день. — Я же туда заходил, смотрел… Как я умудрился не заметить еще одной двери?

Почти задремавший Бен встревожено открыл глаза:

— Да, я тоже ходил, и никакой второй двери не помню…

«Неужели существует еще один вход в «Вымпел»? — подумал Роман. — И что же получается, Шепелев о нем тоже не знал? Но раз запасной вход есть — то какие-то сведения о нем должны же быть в каких-то документах? И даже ради нашей операции Шепелеву об этом не сообщили?! Бред какой-то… Или бред, или колоссальная подстава. Или вход заблокирован дальше того места, до которого дошел Юрка, и снаружи через него в подземелье все равно не попасть?»

— Пошли-ка, покажешь мне эту дверь, — Роман поднялся на ноги.

Да, дверь мощная… Такую, пожалуй, только небольшой атомной бомбой можно было бы разнести… В ней был механический замок, типа «краб», и колесо, чтоб его закрывать. Роман с трудом отодвинул слой бронированного металла и посветил в темноту фонарем. Ничего… Бетонные стены узкого коридора. Тянется он куда-то далеко, луч света не добивает даже до развилки, про которую говорил Завхоз. С обратной стороны двери запирающего механизма не было. Вероятно, эта дверь предназначалась как запасной выход для эвакуации людей, находящихся в аппаратной. Значит, коридор, по логике, должен выводить на поверхность…

Роман осторожно перешагнул за высокий порожек. Замер и прислушался…

Честно говоря, он очень боялся услышать звуки, похожие на шаги. Но к счастью, в коридоре было совершенно тихо — не доносилось ни единого шороха, ни даже звука капающей воды.

— Может, пройдем дальше? — предложил Завхоз.

— Не сейчас, — тихо ответил Роман и шагнул обратно в аппаратную.

— Что, мандражишь?

— Не в этом дело. Мало ли что может оказаться в том коридоре — аномалии, монстры, радиация… Если мы погибнем, то у них, — Роман ткнул пальцем в сторону, где остались Генка и Бен, — практически никаких шансов отсюда выбраться. Исследовательская экспедиция в коридор может и подождать. Прямо сейчас в ней нет никакой необходимости.

— Да, верно, — согласился Юрка.

— Ну что, тогда закроем ее на замок?

«Колесо» они еле-еле провернули вдвоем. Мощные штыри лязгнули, входя в пазы. Ну, все… «Теперь по крайней мере с одной стороны мы в безопасности», — подумал Роман.

Тусклый красный свет между сомкнутыми ладонями Генки и Бена стал почти незаметен.

— Искра гаснет, — сказал Ёж и зевнул во весь рот. — Я смотрел… Гаснет она. Еще, наверно, минут пятнадцать-двадцать — и все… Оу, до чего же спать хочется… Бен, кажется, уже дрыхнет.

— Я не сплю, — промямлил Бен заплетающимся языком.

— Ага, не спит он! — Генка слегка пихнул его ботинком. — Стены от храпа трясутся!

— Иди ты…

— Ладно, мужики, хватит! — оборвал обоих Роман. — Пусть спит, если хочет. Ты же сам говорил про побочный эффект… И вообще, коли так — нам придется устраиваться на ночлег здесь.

— Что, прямо вот здесь?! — Ёж даже испугался. — Среди аномалий?!

— Что ж ты как буквально все понимаешь! Поднимемся на минус первый. Там аномалий нет. Найдем какой-нибудь кабинет почище, с целой дверью…

Стоящий рядом Завхоз заметно передернулся:

— Может, лучше на верхние этажи здания пойдем?! Этот подвал — место больно уж такое… Нехорошее… Аж оторопь пробирает!

— А наверху все стекла выбиты, — возразил Роман. — А у ребят комбезы рваные. Прикинь, если облако радиоактивной пыли принесет? Или газ какой-нибудь ядовитый…

Он вспомнил прошлогодний поход в Зону и внутренне содрогнулся. Нет, только не это…

— Пошли пока на минус первый, — Роман тронул Юрку за рукав. — Присмотрим место подходящее, пока «искра» до конца доходит.

«Искра» в ладонях уже еле-еле тлела. Генка зевал все чаще и шире, а Бену все вокруг казалось зыбким и нереальным. Словно сквозь толщу воды, дрожал и расплывался свет фонаря, дрожали и плыли голоса… Он чувствовал, как отрывают скотч от ладони, как его самого переворачивают и поднимают… Последнее, что отметил и запомнил Бен до того, как отключиться, был широкий, мощный, пропахший потом загривок Завхоза.

…Бен шел по коридору института. Перемазанные в грязи берцы чавкали по линолеуму и оставляли за собой мокрые следы; встречные студенты и преподы настороженно косились на грязный камуфляж, многодневную щетину, а особенно — на автомат. Да-да, Бен пришел в альма матер прямо в том и тем, в чем и с чем обычно ходил по Зоне. Плечи оттягивал увесистый рюкзак, а правое — еще и верный калаш. Перед Беном опасливо расступались и провожали удивленными взглядами… А он искал в толпе Светку.

Он пытался читать расписание занятий, чтобы поймать ее возле аудитории, но, глядя на разграфленный лист, очень быстро понял, что не осознает смысла написанного. И пошел наугад. А коридоры вуза почему-то повторяли конфигурацию подземных помещений «Вымпела», только были залиты мягким естественным светом — он лился из распахнутых дверей, за каждой дверью был кабинет с окном во всю стену, а за окнами… За окнами — ничего. Только молочный туман.

Светка вынырнула из толпы; вернее, толпа расступилась вокруг нее. Девушка попыталась повиснуть у него на шее, но тут же отпрянула; а Бена кольнула иголочка обиды — ну как же, грязь, пороховая гарь и горький запах дыма, — все это слишком грубо для изнеженной городской жительницы… Но все-таки он отдаст то, ради чего шел.

Бен вжихнул молнией кармана.

— Свет… Смотри, что я тебе принес!

Две самых крупных «звездочки» в ярко освещенном коридоре казались тускловатыми. Но толпа все равно удивленно ахнула и подтянулась на шажок ближе, вытягивая шеи. А «звездочки» сразу прильнули к Светкиным ладоням, как ласковые котята.

— Ой, какая прелесть! — радостно воскликнула она.

Отбежала на несколько шагов, на свободное пространство, и закружилась, размахивая руками.

— Ой, как здорово! — звонкий голос эхом отразился от стен коридора, вдруг ставшего очень гулким.

Она побежала, подпрыгивая, куда-то вдаль — легко, только самую малость касаясь пола. Ей очень хотелось попробовать, можно ли будет со «звездочками» летать, но для этого нужно больше места.

— Света! Свет, подожди, я с тобой…

Она бежала легкими прыжками. А ему поклажа словно рухнула на плечи, когда он выпустил из рук артефакты. Бен пытался бежать, и с трудом передвигал ноги; словно он шел сквозь воду. А Светка уже почти скрылась из виду. Коридор невероятно длинный, его дальняя оконечность совсем неразличима, она теряется в белом тумане…

Коридор вывел его на поляну посреди Зоны — удивительно зеленую среди сплошной осени, скрюченных бурых листьев и корявых деревьев-уродцев. Впрочем, вокруг поляны все та же осенняя Зона, а ближе к пятачку постепенно набирает силу зелень, становится гуще и ярче. Посреди поляны кружится Светка, уже не в джинсах и вязаной кофточке, а в длинном платье «под старину». Серебристый шелк невесом, длинный шлейф вьется следом за танцовщицей и парит над землей. Бен вдруг понял, что ему напоминает эта сцена — картинку с обложки диска «Blackmors Night». А вот и музыка Ричи Блэкмора обозначилась — вдруг прорезались и усилились гитарные переборы, как будто некто постепенно выворачивает громкость стереосистемы. Светка кружится под музыку, «звездочки» перелетают с одной ее ладони на другую, как ручные голуби; а Бен ловит себя на мысли, что с улыбкой наблюдает из зарослей, а выйти не решается, чтоб не спугнуть эльфийскую принцессу, которую невесть как занесло в чернобыльские леса.

Вдруг поляна начинает отдаляться, нет — она остается на том же месте, просто уменьшается в размерах. Ошалелый Бен с ужасом видит, как поляна становится размером с ладонь и оказывается красивенькой пластмассовой декорацией, какие вставляют внутрь прозрачного шара — в последние годы появилась мода на эти западные рождественские сувениры. Музыкальная шкатулка пиликает простенькую мелодию, а куколка Светка вместе с декоративной полянкой — внутри шара, который стоит на обыкновенном письменном столе посреди кабинета.

Бен оглядывается по сторонам — под ногами затертый линолеум, а стен-то и не видно… Такой громадный кабинет, что стен не видно… Полукружием впереди — письменные столы, за которыми восседают какие-то незнакомые люди. Некоторые — в военных мундирах, но разглядеть погоны, величину и количество звезд на них Бен не может, как ни старается. Кое-кто в обычных костюмах. Кое-кто — во врачебных халатах. Поцарапанный сейф чуть позади одного из столов. Обычный такой сейф, прямо как в районном военкомате. Он еще шатался на одну ножку; то ли ножка оказалась короче остальных, то ли пол корявый — сейф тогда еще подперли картонной папкой с личным делом Коляна Завгороднего, а потом дело никак найти не могли. Колян, помнится, носился, как ошпаренный, дело искал…

Да это же и есть родной районный военкомат, с ужасом понимает Бен. А его опять повесткой вызвали. И стоит он… Ох ты! До Бена только что дошло, отчего леденеет спина и бегают по всему телу мурашки. Он же стоит перед комиссией в одних трусах! Спасибо, что не без них… В трусах, расшнурованных берцах, и с медкартой в зубах. Ну не в прямом смысле слова в зубах, конечно, это так фигурально выражаясь; Бен свою медкарту тискает вспотевшей ладонью; но если сейчас скомандуют что-то вроде: «Закрыть глаза, руки перед собой, пальцем правой руки дотянуться до кончика носа», — то карту действительно хоть в зубы бери.

— Ну, здравствуй, призывник Беневицкий, — обращается к нему один из сидящих за столами, пожилой дядька с высокими залысинами, а на погонах у него тусклым золотом отсвечивают большие звезды.

Если долго находишься в полной темноте, ощущение времени дает сбои. Когда Роман проснулся, ему показалось, что он продрых невероятно много, и что его вахта давным-давно должна была начаться, но Завхоз то ли забыл его разбудить, то ли по какой-то причине решил сам подежурить сверх оговоренного времени и дать Роману выспаться. Но нет — взгляд на часы подсказал, что Завхоз отнюдь не страдает благотворительностью, просто до конца его вахты остается еще минут сорок. Юркина коренастая фигура маячила возле прикрытой двери, в тусклом свете «белых звездочек» — накануне Роман нашел в лаборатории какой-то прозрачный цилиндр, размером немного побольше трехлитровой банки, все «звезды» сложили в него, и получился неплохой светильник. Конечно, светит не ярче ночника, но главное, батарейки можно поэкономить. Завхоз сидел со стволом поперек колен, прислоняясь к боковой стенке письменного стола. Он обернулся на звук:

— Генка? А, Роман, это ты… Да спи дальше. Время еще есть.

Роман тихо встал, отыскал в куче берцев свои, и, стараясь не греметь подошвами, осторожно подошел к двери. Завхоз убрал ноги, видимо, догадавшись, какая суровая жизненная необходимость подняла Романа и вынудила идти в жутковатый темный коридор.

Всю ночь Юрка спал кое-как, урывками. Накануне вечером, когда Генка и Бен уснули без задних лап, Юрка вместе с Романом немного привели в порядок место, в котором обстоятельства вынудили зависнуть. Трупы снорков и шатунов перетащили в самую дальнюю комнату от той, где группа расположилась на ночлег. По поводу тела Грищука Роман счел за лучшее пояснить, не дожидаясь вопросов:

— Этот был наш третий… Угодил тут под пулю недобитого шатуна…

— А-а, понятно…

Завхоз объяснением вполне удовлетворился и никаких вопросов задавать не стал.

Потом они вытащили в коридор столы и устроили на полу лежанку из ковриков-пенок и спальников, которые нашлись во всех пяти рюкзаках — Роман забрал и вещи Грищука тоже. Потом стащил с трупа почти целый комбинезон — надо будет заставить Бена надеть его вместо изорванного. Или, если парень вдруг начнет брыкаться, можно комбез хотя бы Ежу отдать, у него рукав в клочья… Но это все потом. Когда ребята проснутся.

Генка и Бен спали глубоким сном. Причем Генка ворочался, постанывал, сопел и шумно дышал — то есть не было никаких сомнений, что человек жив и просто спит. А Бен лежал настолько тихо, что Роман временами тревожно спохватывался, начинал прислушиваться к дыханию и нащупывать у него пульс. Нет, это просто глубокий сон. Но слишком уж глубокий…

А Юрка спал плохо. Причиной тому было не соседство с трупами — оно немного напрягало, но особенно не пугало, за полгода в Зоне Завхоз уже привык то и дело натыкаться на мертвые тела и людей, и монстров; причиной была атмосфера здания — она давила на психику невероятно. Все свои часы отдыха он ворочался и никак не мог забыться, а Роман отключился почти сразу, едва ему стоило лечь.

Тишина в подземном коридоре была настолько гнетущей, что здание казалось Юрке склепом. Он вслушивался в тишину и временами невольно ловил себя на мысли, что до дрожи боится услышать какой-нибудь шорох или стук шагов. Хотя это мог бы быть совершенно обыкновенный снорк, или недобитый шатун, или даже случайный прохожий сталкер, которого каким-то ветром занесло в эти края на ночь глядя, и который рискнул сунуться внутрь, несмотря на репутацию «Вымпела» как гиблого места. Странно, думал Юрка. Никогда настолько сильно не мандражил, даже в первые недели в Зоне. Другие новички, бывало, от взлетевшей вороны шарахались, а он спокойно осматривался, спокойно оценивал источник шума на предмет опасности, и так же спокойно его расстреливал, если была необходимость. И нервы сроду не подводили. А теперь они взведены не хуже пружины в автомате. Странное все-таки это место…

Кабинет слабо освещали «белые звезды», плавали в банке, словно серебристые рыбки в темноте.

Когда Роман вдруг проснулся до начала своей вахты, Юрка с немалым облегчением перевел дух — если есть с кем перекинуться словом, то все-таки не так страшно. А сам он вряд ли уже уснет, даже если ляжет сейчас. Может, лучше посидеть вместе?

Роман вернулся с прогулки в коридор, и присел на край подстилки.

Он пощупал лоб Бена, потом, вдруг о чем-то догадавшись, сунул руку ему сначала под ворот, потом под подол свитера. Майка на спине парня была мокрая насквозь. Видимо, лечащий артефакт подействовал — за ночь температура упала, и Бена прошиб проливной пот. А кстати… Роман размотал бинт на ноге Бена, и, подсвечивая фонарем, осмотрел рану. Никаких признаков воспаления и нагноения, насколько он понимал. Уф… Замечательно! Значит, не врут про «искру жизни»… Конечно, одной ночи для заживления мало, но главное, что не начался сепсис. Теперь уже не страшно…

Он достал упаковку бинта, еще раз на всякий случай обработал рану антисептиком, перевязал заново. Потом выкопал из рюкзака свою смену белья — не очень чистая, ну да черт с ним, сухая — и ладно. А то валяться в мокром белье, да в холодном подвале — не дело, а Вадимову-то смену, всю изорванную, выкинули еще вчера. Роман потряс Бена за плечо:

— Эй, приятель, просыпайся. Переодеться надо. Бен?! Бен, мать твою… Просыпайся! — и затряс настойчивей.

Никакой реакции. Бен даже не замычал в ответ сквозь сон.

Он был тяжелый и вялый, как манекен для отработки бросков. Безвольный и бесчувственный. Роман перепробовал все — тряс его, как грушу, хлопал по щекам, дергал за уши. Ноль реакции. Вообще-то, отметил Роман, он и во время перевязки не проснулся, а процесс был далеко не безболезненный, присохший бинт пришлось отрывать.

«И как только меня не насторожило это сразу?»

— Бен?!

— Что у вас там? — встревожился Завхоз.

— Да Бена разбудить не могу…

— А зачем его будить?!

— Чтоб он переоделся. Он же весь пропотел. А здесь, мягко говоря, нежарко… Еще только какого-нибудь воспаления легких не хватало…

— Так ты его потряси получше.

— Тряс! Толкал! Он не просыпается! — теперь уже в голосе Романа послышались испуганные нотки.

— Да ладно тебе… Ну, устал. Оттого и спит, как суслик… Дышит ведь?

Завхоз подошел, нагнулся и прислушался — Бен спокойно посапывал.

— Юрий, меня это настораживает… Что же это за сон такой, что мы Бена уже несколько минут растолкать не можем? Мертвый бы уже проснулся — как я его тряс…

— Ну ладно… Давай сами переоденем. Я помогу. Я его приподниму, а ты свитер и майку стащишь. Есть что сухое надеть?

— Есть…

Когда переодетый Бен — кстати, так и не подавший никаких признаков пробуждения — был снова уложен и накрыт спальником, у Юрки всякий сон исчез окончательно. Он только было собрался поделиться с Романом своими соображениями по поводу давящей атмосферы этого подземелья, как рядом на лежанке заворочались, завозились, зашуршали спальником. Потом рядом приподнялась на локте и села длинная фигура. Потом охрипший после сна Генкин голос разразился невнятными матюками вперемежку с постаныванием.

— Геныч, проснулся, что ли? — хотя этот вопрос был явно излишним. — Ну, ты как?

Ответом было долгое и протяжное «мммм». Судя по интонации, это означало примерно «хреновато, но могло быть и хуже».

Генка потянулся к рюкзаку, но не удержал равновесие, и повалился на Завхоза.

— А-а, твою через колено, осторожней! — взвыл Юрка. — По морде же съездил! Скажи лучше, чего тебе надо, я достану!

— Воды дай, — промямлил Генка.

Судя по звуку и интонации, язык у него буквально прилипал ко рту. Получив в руку бутылку, он гулко забулькал, и не отрывался, пока не выхлебал почти половину.

— Стоп! Остановись же, хватит! — Завхоз подергал его за рукав. — Это вся вода!

— Как — вся?! — не понял Ёж.

— Вся, что осталась. Последняя.

— Ни хрена себе! — Генка, кажется, даже испугался. И опустил бутылку: — Тогда держи… Крышка где?

Завинченную бутылку поставили на стол; Генка уселся, скрестив перед собой ноги калачиком, и ладонью растер лицо:

— Уф, вроде немного проснулся… Что у вас тут за шум был, а?

— Мы Бена разбудить никак не можем…

— А надо?! — последовал моментальный ответ. — Проснется — тоже пить запросит, а воды осталось — кот наплакал.

— Ну и жлоб же ты, — не удержался Завхоз.

— Не в воде дело, — спокойным тоном сообщил Роман. — А в его состоянии. С Беном что-то странное происходит… Вот как по-твоему, что это за сон такой глубокий, что человек не просыпается ни от тряски, ни от окриков?

— А ну-ка, сейчас попробую, — и Генка без лишних слов ущипнул Бена за мочку уха. Со всей силы, ногтями.

Он был уверен, что парень сейчас с воплем подскочит, и чрезвычайно удивился, когда этого не произошло.

— Вот, я же тебе говорил, — сказал Роман. И продолжил: — Может, это вовсе не сон, а Бен впал в кому? Он в таком состоянии уже часов двенадцать…

— Это я столько продрых?! — ужаснулся Генка.

— Да. И проснулся, помирая от жажды. А ведь Бен точно так же вчера и кровь терял, и потел… Напоить его в бессознательном состоянии мы не сможем. Насколько чревато боком обезвоживание, думаю, ты сам сообразишь. Потом, сутки-двое без пищи особо не повредят, но если Бен и дальше не очнется — встает проблема питания. И лично я не уверен, что ему даже двое суток голодания не повредят. Если уже пошел процесс восстановления, то организм очень быстро исчерпает внутренние резервы, и начнется истощение… Потом, уж пардон за подробности, но если у него выделительная система не сработает в автоматическом режиме и не выбросит все, что успело накопиться внутри, то тут присоединится еще и отравление организма продуктами распада…

— Короче, я понял. Если Бен за сегодняшний день не проснется, то нам придется хоть на себе его тащить, но все равно сваливать отсюда, — подвел итог Ёж.

— А дожить до завтра с пол-литром воды на троих нереально. И как ни крути, но нам с Завхозом придется сегодня сходить к ближайшему водопою… Кстати, где этот водопой?

— На Янтаре.

На самом деле, Роман немного покривил душой. У них оставалась еще полтора литра воды, но эту бутылку он приберег на самый крайний случай, и запрятал на дно вадимова рюкзака. Кто знает, что может случиться с ним и Завхозом по дороге? Нельзя оставлять Генку и Бена совсем без неприкосновенного запаса.

А еще он задумался — не стоит ли прямо сейчас взваливать спящего Бена на загривок и тащить на Янтарь? Не хочется… Нести его на носилках — это самый гнилой вариант, руки будут заняты у обоих здоровых, а Генка разве что из пистолета сможет воевать. И даже если Бена потащит кто-то один на спине, то все равно на другом будет висеть двойная поклажа, с которой не особо пошевелишься…

— Дай бог, чтоб Бен проснулся… — задумчиво сказал Роман. — Это для всех было бы лучше… Идти самостоятельно он вполне сможет, я думаю. Он сразу после ранения уже ходил. Конечно, придется его поклажу разделить между нами, и двигаться медленно, с частыми привалами, но зато у двоих бойцов будут развязаны руки… Только бы он проснулся! Но на эту ситуацию мы никак повлиять не можем. Остается только ждать. Так что, Геныч, ты очнулся вовремя, я уже собирался тебя растолкать… Ты остаешься, а мы выходим прямо сейчас, чтоб весь день был в запасе.

Роман и Завхоз выкладывали на стол из своих рюкзаков все лишнее, собирали все пустые бутылки и фляги, имевшиеся у компании, а Генка, глядя на их сборы, внутренне возликовал: ну, теперь-то у него будет вагон и маленькая тележка времени, чтоб обыскать и вещи Бена и Ромки, и здание! Роман сам — сам! — выбрал себе в попутчики Завхоза, а насчет Ежа даже и не заикнулся! Хотя оно вроде бы логично — зачем тащить с собой раненого, боец из него никакой, и по пути быстро устанет… Нет, ну надо же, до чего удачно все складывается!

Он проводил товарищей до выхода из здания; а когда Роман «на всякий случай» еще и натянул поперек двери растяжку, Генка обрадовался еще больше. Теперь со спокойной душой можно не сидеть неотлучно на посту, все равно никто чужой незамеченным в здание не проскочит.

— Только вы сами про нее не забудьте, — напутствовал он Ромку и Завхоза перед уходом, тоже на всякий случай. — И это, Юрик… Ты КПК включай, только когда к ограде подойдете. Вызовешь ее, и сразу выключай.

— Да помню я, — пробурчал Завхоз.

— И это, еще — смотри не брякни ей, почему я не пришел! Будет спрашивать — скажи, мол, работы много, занят по уши.

Это вскользь оброненное «ей» от Ромкиного слуха не ускользнуло… Интересно, и кто же эта «она», которая есть у Ежа на станции? Ну ладно, это не самое важное, подойдем — узнаем… Куда важнее была другая информация, царапнувшая слух одновременно со фразой про некую знакомую Генки. «Не включай КПК»…

— Ладно, все, пошли, — поторопил Завхоз.

— Стоп! — Роман тормознул его жестом. — Ёж, ты что-то сказал насчет КПК? Я не ослышался? Вы держите их выключенными?

— Ага, и мало того, что выключенными. Аккумулятор совсем вынимаем.

— Почему?

— Да конкретное палево вышло в прошлом году, когда Завхоз однажды включил это опознавательное устройство…

— Стоп! То есть, сейчас ты тоже не собираешься быть на связи? А если с нами по дороге что-то случится, как ты об этом узнаешь? Если нас собаки разорвут, или кровосос сожрет, или какие-нибудь типы подстрелят — вы с Беном так и будете дожидаться нас здесь и медленно подыхать?!

Генка вдруг помрачнел и стал непривычно серьезным:

— Нельзя включать КПК! Ром, ты просто не знаешь, что тут, в Зоне, творится! Это слишком долгая история, чтоб рассказывать ее на пороге. И если начать ее сейчас рассказывать, то вы точно не успеете туда и обратно за световой день… Просто поверь мне на слово, ладно? Потом расскажу. А мы лучше договоримся так… Если вы не вернетесь до двенадцати ноль-ноль завтрашнего дня, то я вас дальше не жду, а буду выбираться и вытаскивать Бена самостоятельно. Ну, всё… Давайте, валите! Удачи…

Они шли к воротам, не оглядываясь. Спокойно так шли — ничего особенного, обычная недолгая ходка за припасами. Завхоз впереди, Роман за ним. Правда, внутри зудело желание оглянуться… Он придавил это желание со всей силой. Чтобы примета сработала, и эта ходка по завершении так и осталась обыденной недолгой ходкой.

Генка едва дождался, когда фигуры Ромки и Завхоза скроются из виду, и тут же побежал вниз — обшаривать вещи новых знакомых. Надо торопиться. Здание такое большое, а у него совсем немного времени… Иначе, спрашивается, зачем все это было нужно, если он так и не успеет обыскать СКБ «Вымпел»?

Голова у Генки слегка «плыла», ноги подрагивали от слабости, и ужасно хотелось есть — организм после повышенного расхода внутренних резервов настойчиво требовал подпитки. Но разогревать еду — столько возни! Да еще попробуй-ка вскрой банку консервов одной рукой! Не догадался попросить Юрку помочь с банкой, пока тот еще не ушел… Генка, разозлившись на этот подкативший невовремя голод, рванул зубами обертку шоколадного батончика. Только откусив половину, сообразил, что от сладкого захочется пить, а воды — кот наплакал. «Ну да черт с ним, поздняк метаться, сожрал уже шоколадку!» Ёж на всякий случай сунул в карман еще упаковку «сухогрыза».

Раненая рука слушалась плохо, пальцы шевелились с трудом. Правда, сильной боли, характерной для воспалений, не было — Ёж осторожно ощупал поврежденное место через повязку. Что ж, хоть что-то хорошо. Но, похоже, сухожилия сильно пострадали. Наверняка потом придется сдаваться медикам на операцию, штопать заново все кое-как сросшееся… Да ладно, еще легко отделался. Он соорудил из какого-то ремня перевязь, пристроил на ней руку, прихватил фонарь и видеокамеру, и отправился осматривать здание. Уже на выходе из комнаты он оглянулся на спящего Бена. Кольнуло беспокойство — а вдруг что-нибудь случится с мальчишкой, пока Генка шарит по закоулкам СКБ? Да нет, ерунда, ничего тут не может случиться. Во всем здании, кроме их двоих, нет ни души, а репутация у этого места очень плохая, вряд ли какой-то прохожий сталкер рискнет сюда завернуть.

И все-таки Генка вернулся на пару шагов назад, присел рядом с подстилкой и посветил фонарем на лицо Бена. Вдруг он прямо сейчас от яркого света очнется, поморщится и прикроет глаза ладонью? Нет, глухо, парень спит непробудным сном…

…- Ну, здравствуйте, призывник Беневицкий…

Бен попытался сфокусировать взгляд на погонах говорившего — и с удивлением понял, что обычные латунные звезды тают и расплываются, а на их месте проступают другие — артефакты-«звездочки». Те самые, которые он нашел возле «Вымпела».

— Здравствуйте…

«Так вот какие вы, Хозяева…» — мелькнула догадка. Хотя наверняка все, что ему показывают — маски… Маски и декорации. Не зря же выбрали именно военкомат. Не сидят же они на самом деле в помещении военкомата Октябрьского района, к тому же находящегося за сотни километров от Зоны. Знали, заразы, самую большую страшилку призывника Беневицкого. Знали, чем нанести ощутимый удар по его самообладанию и чем парализовать волю.

— Представляться есть смысл? Или сам уже догадался? — неприкрыто грубо осведомился один из военных за столом слева.

— Догадался, не дурак, — в тон ему буркнул Бен. — Намекаете на то, что я теперь — мобилизованный и призванный? Родина зовет?

— Напрасно хамите, молодой человек, — спокойно, и даже с дружелюбной интонацией отозвался один из штатских. — Хотя мы не обижаемся, мы понимаем, что ваша грубость — это вполне объяснимая защитная реакция на испуг.

Да, он действительно испугался, чего греха таить. До холодного комка в подвздошье и до предательского подрагивания в голосе. Потому что понял — зачем его вызвали в этот «военкомат».

Мягким, обволакивающим голосом заговорил другой штатский:

— Мы понимаем ваш страх перед неизвестностью, и не осуждаем… Но поверьте, он пройдет, когда вы подробнее узнаете о раскрывающихся перед вами возможностях…

У Бена в голове словно поплыл нудный гул. Наверняка — тоже защитная реакция. Только не на испуг, а на развешивание на ушах килограмма лапши. Точно так же было полгода назад, когда Шепелев вещал, ради чего Бен должен рвать жилы на тренировках, а потом ломиться в «Вымпел».

— Вот только лапши не надо, ладно? — Бен, встряхнув головой, резко перебил говорившего. — Всяких там макаронных изделий на уши про возможности… И про то, что я стану круче всех на свете… И про то, какие великие блага я смогу причинить человечеству… Просто я вам нужен. Так? Если я к вам присоединюсь, то вы станете сильнее. Так? И возможностей станет больше не у меня, а у вас. Вот только на хрена? Зоной править? Или сразу всем миром?

— Напрасно хамите, молодой человек, — усмехнулся штатский.

Бен невольно втянул голову в плечи. Кто их знает — сейчас обидятся всерьез и устроят что-нибудь нехорошее… Например, не выпустят отсюда.

«Да ни фига!» — яркой вспышкой озарила радостная догадка. — «Не могут они! Иначе не вели бы долгих разговоров… Потому что если бы могли, то давно бы уже затащили меня к себе! Потому и пугают, и уговаривают… Когда по какой-нибудь причине не могут заставить силой, то начинают пугать и уговаривать, чтоб человек как бы сам добровольно согласился! А только фиг вам… Не соглашусь я. Не хочу с ними сотрудничать. Вот только… Нельзя же прямо так это сказать! Как же отвертеться-то?!»

— Вадим, если вы думаете, что мы не догадываемся о ваших чувствах и намерениях — то вы сильно ошибаетесь! Вы что же, до сих пор полагаете, что мы беседуем в голосовом режиме, и что ваши мысли от нас закрыты?! — медовым голоском пропел штатский.

И пересказал Бену все, о чем тот подумал парой минут раньше.

Вот тут Бена приложил настоящий страх. Сердце ухнуло куда-то вниз, и несколько минут Бен не слышал ничего, кроме гулких толчков крови в ушах. Он очень удивился, когда обнаружил себя все еще стоящим на ногах — в какой-то момент стены перед глазами закачались, а люди за столами начали дрожать и двоиться.

— Как вы думаете, откуда мы узнали про Вадима Беневицкого? Ваш друг Роман в августе прошлого года побывал поблизости от «Вымпела». На самой границе рассеивания психотронного излучения. А в поле действия излучателя особенно легко заглядывать в чужие мысли…

— А… А почему же тогда вы еще прошлой осенью не внушили мне простую мысль — собрать рюкзак, купить билет, приехать к границам Зоны, добраться до периметра, нанять проводника, и так далее? Да еще чтоб он привел меня прямо к вам?! Всем было бы проще! На кой понадобилась такая сложная комбинация?! Сначала подсовывать меня безопасникам, чтоб они меня в Зону за шкирку приволокли?! Или это… Вам надо было меня прокачать до определенного уровня, что ли?! — Бен почувствовал, как его распирает истерический и совсем неуместный смех.

— Вадим, хватит ёрничать, давайте поговорим спокойно и открыто, — с примирительными интонациями, но довольно твердо сказал военный с погонами-«звездочками». Надо же, на «вы» перешел! Уважение демонстрирует! — Мы предлагаем вам сотрудничество. Поверьте, выбор у вас небольшой. Да, мы можем сейчас спокойно вас отпустить, вы очнетесь, и… И что дальше? Какое-то время побегаете по Зоне. А потом господин Шепелев захочет убедиться, действительно ли вы погибли, и пошлет к «Вымпелу» поисковую группу. Сколько времени понадобиться опытным разведчикам, чтобы выследить вашу компанию и зажать в угол? И не тешьте себя надеждой, убивать вас не станут. Им не нужны ваши трупы, им нужны материалы из СКБ. Даже если вы их загодя уничтожите, вам не поверят. Вам изобразить то, что с большой вероятностью ожидает вас на допросах, или включите фантазию? Но мы не хотим, чтобы с вами это случилось. Действительно не хотим… Да, в том числе и потому, что вы имеете для нас определенную ценность.

«Раз боятся, что сотрудники Конторы могут меня достать и уничтожить — значит, контролировать их действия Хозяевам не под силу!» — Бен хоть и понимал, что его мысли оказываются открыты для сидящих перед ним собеседников, но не думать не мог.

— Вадим, зря вы испытываете такое предубеждение против нас, — продолжал военный. — Не знаю, чем оно вызвано? И как мне убедить вас в наших добрых намерениях?

«Не слушать. Не верить. Не слушать. Не верить.» — твердил Бен про себя как дятел, постепенно прибавляя громкость звучащих в голове фраз. Как там в фантастических романах персонажи защищались от чтения мыслей? Кажется, мысленно прокручивали музыку. Как назло, все мелодии словно выдуло из головы ветром…

Зачем же сюда пришли эти двое? Для начала Генка заглянул во все кабинеты минус первого и минус второго этажа. Разумеется, от его внимания не ускользнули чистые прямоугольники на покрытых пылью столах — там, где раньше стояли системные блоки компьютеров. И размазанные полосы вокруг… Компы отсюда куда-то утащили.

Ёж спустился на минус третий этаж. Надо самому на установку взглянуть, что ли. А то даже Завхоз ее вчера видел, а он сам — нет. Стыдобища. Охотник за сенсациями, называется!

Расположение аномалии он приметил накануне, когда Завхоз несколько раз ее перепрыгивал, но сейчас на всякий случай еще раз обкидал ее керамзитом. Потом примерился и прыгнул — от толчка и встряски раненая рука отозвалась резкой вспышкой боли; Ёж зашипел, часто-часто задышал, и, тихо бормоча под нос ругательства, двинулся в аппаратную.

Вот и оно… Ничего, подобного этому агрегату, Генка в Зоне еще не видел. Головной фонарь не добивал до дальних концов и потолка аппаратного зала; отовсюду свисали жилы проводов и змеились силовые кабели, а уж один только рубильник, сросшийся в кусок сплошного металла, чего стоил! Ёж, выключив фонарь, снимал установку через объектив ночной съемки и прикидывал, что надо бы потом спустится сюда еще разок, вместе с Завхозом и парой мощных фонарей. Ну, если получится, конечно. Если Завхоз и Ромка благополучно вернутся с «водопоя».

Он не раз пожалел, что пришел сюда один, — по двум причинам. Первая — снимать в полной темноте без помощника, держащего фонари, было очень неудобно. Сквозь специальный объектив для ночной съемки получалось монохромное изображение в грязно-зеленых тонах, которое мало на что может сгодиться — для телепрограммы или фильма его вряд ли купят. Но, хотя Фокс давно уже не заказывал видеосъемок на объектах в Зоне, и даже упорно молчал о судьбе ранее отстнятого материала, в Генке все еще не перегорело стремление запечатлевать разные секретные и загадочные места, в каждом из которых может до поры до времени скрываться сенсация.

А второй причиной сожалений о том, что Ёж рискнул сунутся сюда в одиночку, была атмосфера этого мрачного места. Она давила так, что даже крепкие Генкины нервы разыгрались не на шутку. Ему постоянно чудилось в темноте чье-то шевеление и дыхание. Он резко поворачивался, включал головной фонарь и направлял его свет в ту сторону, откуда мерещились звуки, вздрагивал и шарахался от метнувшихся черных теней, замирал, прислушивался — и с ужасом слышал какие-то подозрительные звуки с другой стороны. Несколько раз Генка отчетливо ощущал, как шевелятся у него на макушке волосы. Но все-таки, буквально силой скрутив страх и для храбрости напевая вполголоса, он обошел весь аппаратный зал. И подбадривал себя мыслью о том, что желторотый птенец Бен вчера спускался сюда в одиночку. Уж если он справился — то я-то точно справлюсь, дрожащим голосом шептал себе Ёж.

Теперь Генка был полностью уверен в своей догадке. Вывод напрашивался логически: непроходимое поле вокруг «Вымпела» создавала эта установка, а Бен ее выключил. Вернее, разрушил. И тем самым открыл дорогу спутникам — наверное, те потом выковыривали монстров из всех закоулков здания.

Ничего, кроме металлических шкафов, набитых проводами, здесь не нашлось. Ни единого клочка бумаги с чем-нибудь написанным на ней… Ладно, отстутствие результата — тоже результат. Значит, если какие-то материалы в «Вымпеле» и сохранились, то они наверху. Пойдем наверх.

В одном из кабинетов первого этажа Генка наткнулся на кучу раскуроченных компьютеров. А ведь пыль на корпусах стерта, местами размазана и не успела накопиться снова. Их притащили сюда и разобрали совсем недавно… А недавно здесь побывали только Бен и Роман…

Понятно, зачем они сюда пришли. За начинкой этих компов. И тем, что на винтах могло уцелеть. Винты они, скорее всего, припрятали — Генка наскоро пересмотрел вещи, которые Роман вывалил из рюкзака перед уходом. Ничего похожего там нету, значит — их спрятали где-то здесь, в здании.

Ну, тратить время и силы на их поиски не стоит, решил Генка. Соберемся уходить — Роман сам же и заберет свои сокровища. Надо только приглядывать за ним повнимательней.

Он не знал, когда Роман прятал находки. Еж ошибочно предположил, что это могло быть сделано, пока он спал. А почему бы и нет? Вполне возможно… Когда Роман понял, что придется идти за водой и оставлять спящего беспробудным сном напарника, то решил перед уходом припрятать добычу. Но что-то Генку смущало, какая-то нелогичность, неувязка… Догадка зудела в голове, как назойливый комар, и ловко уворачивалась от попыток сцапать ее в кулак.

Тем временем Еж обошел кабинеты первого этажа. Поддел замки нескольких запертых дверей — за ними ничего, только грязь и хлам, выбитые стекла, слой слежавшихся листьев на полу. И никаких документов — распахнутые шкафы и вывороченные ящики столов зияли пустым нутром. Ладно, двигаемся дальше, на второй этаж.

Подошвы берцев гулко щелкали в тишине по бетонным ступеням.

Если Роман и Бен кем-то посланы, чтоб вынести из «Вымпела» ценную информацию, то почему они просто не пристрелили каких-то двух случайных бродяг, встреченных на пути? Мысль оформилась внезапно. Словно устала кружить под потолком, и уселась на оконной раме прямо перед носом. По логике, посланцы должны были соблюдать режим секретности. А в него входит и устранение свидетелей. Но они сначала отпустили проводника, потом подошли и заговорили с двумя незнакомцами, ну ладно — заговорили, пристрелить-то незнакомцев можно было и после разговора, но вместо этого посланцы почему-то навязываются вместе с ними на один маршрут, потом идут собирать артефакты, а потом так и вовсе в подземелье с незнакомцами лезут. Неужели Роман и Бен не понимали, что при этом они рискуют стать жертвами банальных грабителей?

«Вот откуда они знали, что мы с Завхозом не грабители?» — саркастично усмехнулся Генка и вдруг осекся.

А если знали? То есть, Роман знал? Если он — тот самый капитан Фадеев, тогда все складывается.

«Он с большой вероятностью мог знать меня в лицо», — подумал Ёж, — «Ведь после ходки на «Луч» наши портреты и досье точно дошли до безопасников, это к гадалке не ходи! Ох, темнит капитан… Наверное, решил втереться в доверие, подговорить меня идти куда-то с ними вместе, и привести прямо в лапы своих… Или в лапы погонников… Да хрен редьки не слаще! Иначе с чего бы им еще не валить с ценным грузом поскорее отсюда, а корефаниться с незнакомыми сталкерами?»

Другая мысль — о том, что у капитана Фадеева и юного Бена тоже могут быть серьезные проблемы со службой безопасности, Генке в голову пока еще не пришла.

…Да, разумеется, Роман понимал, что если оставить Ежа в «Вымпеле» одного — спящий Бен не в счет — то Генка сразу же сунет любопытный нос в чужие вещи, а потом полезет осматривать здание. Ну и пусть, черт с ним. Все равно ничего «такого» не найдет. Подробная поэтажная схема здания у Романа с собой. В рюкзаке Бена — стандартный набор вещей обыкновенного сталкера. А «винты» в контейнере Генке сроду не найти. Даже если и догадается, где следовало бы пошарить, то с одной действующей рукой он туда все равно не залезет. Так что брать его с собой в поход за водой не было совершенно никакого смысла — наоборот, лишний риск для него самого. Пусть уж лучше за спящим Беном присмотрит. Даже если не будет рядом сидеть — все-таки спокойнее, когда кто-то остался поблизости.

Шли они молча. Хотя Роману и было о чем расспросить Юрку, но это не срочно, оно и подождать может. А отвлекаться в таком месте или, хуже того, звуками голоса привлекать к себе внимание — ненужный риск. Юрка шагал уверенно, после последнего выброса эта тропа была пройдена и им, и Ежом несколько раз, все отметки аномалий оставались на своих местах. Только изредка Завхоз прокидывал перед собой какие-то участки пути, вызывавшие сомнение.

Осторожность не подвела. Когда ветер донес несколько отрывочных звуков явно человеческой речи, Роман и Юрка нырнули в ближайшие заросли и залегли. Умудрились даже немного замаскироваться перепрелой и мокрой прошлогодней листвой. И вовремя. Мимо прошли четверо — без знаков принадлежности к какому-либо клану, одетые и экипированные весьма разнообразно. Роман проводил их крайне недобрым взглядом, прикидывая, а не лучше ли превентивно ликвидировать этих сталкеров, если четверка пойдет явно по направлению к «Вымпелу». Но трое из них против одного после недолгой перебранки на тему «не полезем в это гиблое место» свернули направо, с намерением обойти «Вымпел» по широкой дуге, и четвертому осталось только подчиниться мнению большинства. Знали бы они, что тем самым сохранили себе жизнь… Честно говоря, Роман и сам был не в восторге от перспективы развязать бой. Пока эти бродяги шли мимо, он жестом приказал Завхозу: «бери вон тех двух», и натолкнулся на ошалелый Юркин взгляд. «А ведь он не сможет первым хладнокровно выстрелить в человека», — только что дошло до Романа. Неизвестно, как этот добродушный тюфяк до сих пор умудрялся выживать в Зоне, но факт… На Завхоза в бою с людьми рассчитывать нечего. А четверо против одного — многовато будет.

Ну да ладно. Проблема сама ушла в сторону… По крайней мере, до следующего раза… А пока можно вылезать и продолжать путь.

Дошли вполне спокойно, люди больше не встречались, снорки не приближались — Роман вовремя заметил двух и пристрелил издали; только псевдопсы временами действовали на нервы визгом и воем, но приблизиться не рискнули.

Наконец холмы расступились; на дне естественной котловины темнел глухой забор с «колючкой» поверху — территорию научного лагеря обустроили всерьез, основательно. И охрана у ворот, разумеется…

— Завхоз, а они по нам не стрельнут?

Завхоз достал фонарь, и, держа его в вытянутой руке, чертил им в воздухе горизонтальные восьмерки.

— Это сигнал, что мирные сталкеры идут поторговаться…

— И что, они поверят? — усомнился Роман.

— Главное — поймут, что идут нормальные люди, а не зомби. И не обстреляют, по крайней мере, сразу. Потому что господа ученые сами за артефактами не побегут. И вояки за ними тоже не очень-то охотно ходят — гораздо проще нашими руками жар загребать. А если вояки будут не глядя мочить всех, кто к лагерю приближается, то кто, спрашивается, им артефакты на блюдечке принесет? Потому и подпускают всех. Хотя рискованно это, конечно… В смысле — для нас, сталкеров, рискованно. Могут ведь все отобрать, и выпиннуть с пустыми руками. Хотя… Пока тут иностранная экспедиция работает — опасаются вот так беспредельничать. Чтоб репутацию не портить перед международным сообществом, значит. Эх, хоть бы иностранцы подольше не уезжали… — вздохнул Завхоз. — Ладно, пошли вниз.

Ноги вязли в раскисшем от дождей иле. По мере спуска приближались звуки обитаемого, обжитого людьми места: лязг металла, рокот мотора, возгласы… Потянуло дымком и запахами кухни. В научном лагере вовсю бурлила жизнь.

Роман, еще стоя на берегу, на всякий случай надел респираторную маску. Мало ли… Вдруг его портрет срисуют… Лучше уж поостеречься, тем более что ходить в Зоне в маске — совершенно естественно и никаких подозрений не вызывает.

Они с Юркой остановились в стороне от ворот; причем сам Завхоз не стал подходить слишком близко. Он оживил КПК и вызвал из памяти заранее подготовленное сообщение. На английском, заметил Роман, украдкой взглянув на экранчик через Юркино плечо. «Hello, Asuka» и что-то там еще, Роман не успел прочитать, но похоже — какая-то условная фраза. Да, наверняка Ёж заготовил… Асука? Забавно… И на каком же языке Завхоз собирается с ней общаться?!

— Сейчас прибежит, — прокомментировал Юрка, отправив сообщение.

Не прошло и пяти минут, как дверь небольшого помещения сбоку от ворот — что-то вроде проходной, — приоткрылась, оттуда высунулась тонкая темноволосая фигурка и замахала рукой, явно подзывая Завхоза к себе.

— Ром, пошли? — вопросительно обернулся к нему Завхоз.

— Я-то что? — Роман опустился на корточки, подсунул под себя кусок «пенки» и уселся, вытянув ноги. — Я-то тут при чем? Это ваши дела, тебя звали — ты и иди.

Светиться лишний раз он совершенно не собирался. Тем более, если этого можно было избежать.

— Ну, тогда давай твой рюкзак с бутылками.

— Да пожалуйста!

— А «звезды»? Ты же хотел две ваших продать…

— Передумал я, — мрачно процедил Роман. — Во-первых, ты своих четыре притащил, тебе и так меньше дадут… Цену собьешь на фиг… Во-вторых, они нам самим пригодятся, чтоб воду обратно тащить легче было.

— Ну, как хочешь, — пожал плечами Завхоз и направился к проходной.

Охранник пропустил его внутрь с таким настороженным и недоверчивым видом, словно собирался в самый последний момент развернуть настырного сталкерюгу. А то ходят тут всякие…

Завхоза не было примерно минут сорок, и Роман уже слегка встревожился — неужели столько времени может уйти на набор воды и продажу нескольких артефактов? Разве что пришлось ждать, пока отфильтруется очередная порция воды, а артефакты проверяют на подлинность? Наконец Юрка появился из двери проходной, с навьюченным на плечи рюкзаком, а Ромкин он тащил в руках.

— Всё, теперь пошли! — он брякнул рядом с Романом увесистый баул.

Роман бросил взгляд на проходную — темноволосая девушка высовывалась из-за двери, порываясь выйти и подбежать к ним, но ее удерживал непреклонный охранник.

— Это Генкина подруга, что ли? — спросил Роман безразличным тоном, взгромождая на спину заметно потяжелевший рюкзак.

— Ну, типа того… Знакомая. Свой человек на станции, так сказать. Он с ней знакомство завел, когда сюда после зимы опять ученых завезли.

— Имя какое-то стремное у нее… Она иностранка, что ли? Я слышал, что сейчас здесь международная партия работает…

— Ага. Аська из Америки, а вообще по национальности японка. Ее на самом деле Асука зовут, это уже Геныч ее на русский лад обозвал Аськой. Ее родители в Штаты перебрались, когда там мода началась на все восточное, у них сеть кафешек с японской кухней… А сама Аська в общепите возиться не захотела, институт закончила. Этот, как его, Массачусский технологический…

— Массачусетсский, — машинально поправил Роман.

— Сюда приехала помощницей и переводчицей с каким-то ихним светилом физических наук. Прикинь, русский специально выучила, чтоб в Зону поехать! За несколько месяцев — до уровня разговорного! Она вместе со своим профессором всегда приходит, когда тот у сталкеров артефакты покупает. Ну, оценивают там, свойства выспрашивают, где нашли, и все такое. Профессор-то по-русски — ни бум-бум, но он светило, его и так в экспедицию взяли. А ассистентов — только со знанием русского! Генка с Аськой и познакомился, когда мы приперлись артефакты сдавать. Уболтал! Тут многие бы не против завести своего человечка на станции, тем более, когда сюда иностранцев завезли, и нашего брата дальше проходной не пускают, да только фиг вам! А Геныч сумел, у него язык хорошо подвешен. Благодаря этому нас и пускают на водопой… У других только артефакты купят — и гуляй, Вася…

— Ну ладно, пойдем, — Роман перебил поток безусловно очень интересной информации о взаимоотношениях Ежа и американки японского происхождения. — Ребята ждут.

Пока они вскарабкались на берег бывшего озера, Завхоз начал понемногу забирать правее от маршрута, которым они сюда пришли. Роман заметил это, но сразу предпочел не вмешиваться — кто его знает, может, это сталкерская примета такая: «не возвращаться по своим следам». Сам в прошлом году слышал. Хотя порой эта примета до добра не доводит… Но и позже, когда озеро и станция остались позади. Завхоз не лег на прежний курс, а продолжал забирать вправо, в сторону леса. Выходить этим путем к «Вымпелу» было очевидно неудобно, пришлось бы делать большой крюк, и Роман решительно остановил спутника, уже решив про себя, что пора забивать на все сталкерские приметы:

— Завхоз, ты куда? Нам левее!

— Да я знаю! Просто надо кое-куда зайти по дороге.

— Это куда еще? — насторожился Роман.

— Нуу… В лес, — замялся Юрка.

— Зачем?! Зачем нам в какой-то лес, нас ребята с водой ждут!

— Ну, надо! Занести кое-что. Я обещал… — по тому, как Юрка юлил, уворачиваясь от ответа, и старательно отводил в сторону глаза, Роман заподозрил неладное.

— Так, приятель, давай-ка выкладывай, что занести и куда, — рубанул Роман. — А иначе я беру воду и иду к «Вымпелу», а ты можешь гулять по лесам в одиночестве. Я не подписываюсь на дела, о которых ничего не знаю.

Завхоз насупился и замолчал, покусывая губу. Очевидно, и расставаться со спутником было страшновато, и выкладывать ему суть поручения не хотелось. Вот он и колебался, выбирая из двух зол меньшее.

— Ну, отнести одну вещь, и передать ее… Вернее, в тайник положить, а оттуда ее заберут, — наконец выдавил он. Опасение потерять попутчика пересилило.

— Показывай, что за вещь, — приказным тоном скомандовал Роман. Дело начинало нехорошо попахивать…

Юрка скинул рюкзак и вытащил нечто, завернутое в желтый полиэтиленовый пакет:

— Вот…

В пакете оказался средних размеров термос. Вернее, цилиндр, похожий на термос. Роман взял его в руки — увесистый…

— Что в нем?

— Не знаю, — пожал плечами Завхоз. — Ты только не открывай. Полина предупредила, что нельзя открывать.

— Полина? Что за Полина?!

Несомненно, женская половина обитателей станции одной Аськой не ограничивалась…

— Это тетка со станции, она у них вроде доктор, что ли, или биолог, — признался Завхоз.

— Тоже иностранка?

— Ага, она то ли из Франции, то ли из Швейцарии. По-русски говорит, но похуже Аськи.

— И она дала тебе эту штуковину… Хоть не задарма взялся курьером-то работать?

— Ну, разумеется! — уверенно ответил Юрка и отобрал контейнер обратно.

Но Роман был настроен скептически:

— А потом, небось, обманет…

— Да не, она не обманет! В прошлый раз не обманула.

— В прошлый?! Так ты не в первый раз от нее посылки носишь?!

— Не в первый… — растерянно повторил Завхоз.

— И сколько раз уже носил?

— Ром, я не понимаю — тебе-то что до этого?! — Юрка, на что уж был покладистый, и то не вытерпел и начал заводиться.

— Ничего, — устало вздохнул Роман. Брякнул рюкзак на землю, присел на кочку, подпер щеку ладонью и уставился на Завхоза снизу вверх.

— Ты это… Ты чего так смотришь? — насторожился Завхоз.

Роман снова вздохнул.

— Юрка… Ты сам-то хоть понимаешь, в какую кучу дерьма ты влез? Или до сих пор не дошло?

Завхоз стоял, набычившись, и на его лице явно отражалась работа мысли — он с немалым усилием переваривал услышанное. А Роман грустно глядел на него снизу:

— Вот как ты сам думаешь, что может быть в закрытом контейнере, предназначенном для поддержания внутри него стабильной температуры, если дала тебе этот контейнер «тетя-биолог» с научной станции, и особенно если запретила этот контейнер открывать?! Юрка, ну ты хоть когда-нибудь по телеку кино смотрел? Ужастики про то, как из секретной лаборатории упустили вирус, и разразилась офигенная эпидемия?

— Ты думаешь, там зараза какая-то? — спросил Завхоз внезапно охрипшим голосом.

Надо же, дошло наконец-то.

— А тебе ничего в голову не стукнуло, когда ты в первый раз у этой биологички контейнер брал? — так же тихо, но со все более усиливающимся нажимом сказал Роман. — Кстати, ты так и не ответил, сколько раз работал для нее курьером.

— Ну, два… То есть вот этот раз — второй, — Завхоз прекратил ломаться. Видимо, осознал, куда дело зашло.

— А первый когда был?

— Пару недель назад.

Роман мысленно прикинул события двухнедельной давности. Конечно, он в последнее время почти постоянно пропадал на тренировочном полигоне, и Шепелев не грузил его не относящейся к делу информацией, но все-таки кое-какие сведения, особенно если они касались Зоны, ему сообщал. Нет, вроде бы в то время не всплывало ничего, относящегося к биологическим разработкам… Интересно, с чего эта дамочка вдруг решила использовать случайного сталкера в качестве курьера? Напрашивалась одна версия: ученых не выпускают за ворота станции без охраны, а связной Полины почему-то не появился в назначенное время; оговоренные сроки передачи биологического материала уже горели, и она рискнула. Из сталкеров, приходящих на станцию сбывать артефакты, решила выбрать самого подходящего — у которого на лбу крупными светящимися буквами написано «лох». И им оказался Завхоз. Да так оно и есть. Скажи ему — ведь обидится, и может, даже кинется морду бить, но куда ж от правды-то деваться? Ни в первый раз, ни во второй ничего ему в башку не торкнуло. Небось еще тетенька улыбнулась ласково-приветливо, и пообещала сверх вознаграждения еще и дать ему… Вот Юрик и растаял… А может, за прошлый раз уже «расплатилась», потому он такой уверенный в доброте ученой тети…

— А Ёж-то куда смотрел?!

— Да его в тот раз со мной не было, я один ходил, — набычился Завхоз.

Роман решительно встал:

— Так, ладно. Давай мне Полинину «посылочку», и пошли обратно.

— Зачем?!

— Там увидишь, — Роман быстро перехватил у Юрки контейнер.

— Ты ей обратно его отдать хочешь, что ли?!

— Поздно пить «боржоми»! Нет, отдавать его я не собираюсь… Но одна идейка у меня есть…

Бен стоял перед «призывной комиссией», и чувствовал, как по голой спине тянет холодным сквознячком.

— Вадим, зря вы испытываете такое предубеждение против нас, — продолжал военный. — Не знаю, чем оно вызвано? И как мне убедить вас в наших добрых намерениях?

«Не слушать. Не верить. Не слушать. Не верить.» — твердил Бен про себя как дятел, постепенно прибавляя громкость звучащих в голове фраз. Как там в фантастических романах персонажи защищались от чтения мыслей? Кажется, мысленно прокручивали музыку. Как назло, все мелодии словно выдуло из головы ветром…

Какие у Хозяев могут быть «добрые намерения», черт побери?!

— Может быть, вас убедила бы какая-нибудь небольшая услуга с нашей стороны? Исполнения желаний не предлагаю, но, может, вас интересует какая-то информация?

— А чего уж не предлагаете желание-то выполнить?! Разве ваш Монолит этого не может?

Со всех сторон раздались тихие смешки и сдавленное покашливание.

— Монолит, исполняющий желания — это сталкерская легенда, вымысел…

— Но ведь он существует? — выпалил Бен, сам не понимая, с чего это ему приспичило именно сейчас выяснять этот вопрос.

— Да, — кивнул военный, — сам по себе Монолит существует. Стоит в четвертом энергоблоке. И вы сможете увидеть его своими глазами. И даже подойти и потрогать.

«А зачем тогда он нужен, если желания не исполняет?» — машинально подумал Бен, в очередной раз забыв, что его мысли «комиссия» слышит точно так же, как сказанные вслух слова.

— Вы действительно хотите это узнать? — спросил военный и переглянулся с коллегами, словно хотел заручиться их согласием: «Не возражаете, если мы поделимся именно этой информацией?»

«Да, да, не возражаем», — пронесся тихий гул со всех сторон.

Ой, кажется, влип… Сейчас ответят на этот невольно вырвавшийся вопрос, а потом в качестве расплаты захапают к себе…

Бен дернулся и с ужасом понял, что не может пошевелиться. Только взгляд мечется с одного «члена комиссии» на другого, а ноги словно приросли к полу. И язык присох ко рту.

А это еще кто? Вроде его сначала здесь не было? Или Бен его не заметил?

Возле свободного стола, последнего в ряду, стоял вальяжный мужик лет сорока-сорока пяти, с немного грузноватой фигурой и холеным лицом. Он был похож на какого-то артиста из старого фильма, но Бен никак не мог вспомнить — на кого… Он смотрел на Бена и отрицательно покачивал головой — «нет… не соглашайся…» Слегка так покачивал, еле-еле — чтобы свои не заметили.

«Свои» не заметили, а до Бена дошло.

Нельзя соглашаться, ни в коем случае нельзя.

Он осторожно переступил с ноги на ногу. Ура, ноги слушаются… Еще несколькими минутами раньше казалось, что они приросли к полу… Бен медленно сделал шаг вперед. Потом еще. Все ближе и ближе к столу, за которым вещал военный со «звездочками»-артефактами на погонах.

«Потому что это мои «звездочки»… Я их нашел! И я привезу их Светке…» Бен, словно преодолевая сопротивление воды, поволок собственную руку вперед и вверх.

Он уже слушал очередной реплики — так, шум в ушах какой-то не более. Он наконец-то добрался до военного, подошел вплотную. Осталось протянуть руки и вцепиться скрюченными пальцами в сияющие на погонах «звездочки», выдирая их из золотого шитья.

— Это мое! Я нашел! Не отдам! — отчаянно рявкнул Бен, больше всего опасаясь, что голос подведет и сорвется в самый неподходящий момент.

Но этого не произошло. «Звездочки» неожиданно легко отделились от погон, Бена даже отбросило назад инерцией; они в его ладонях стремительно набухали и увеличивались в размерах, пока не стали величиной со среднее яблоко — такими он подобрал их во дворе «Вымпела».

«Кабинет военкомата» расплылся, словно на картинку наложили фильтр «размытие», поплыл вокруг Бена — или это у него закружилась голова? «Звездочки» ослепили Бена вспышкой белого света. И все резко нырнуло в белый туман, который начал стремительно чернеть.

«Уыыыыы…» Все разламывалось, а вокруг была сплошная, кромешная темнота.

— Ыыыыы… — он не сразу понял, что стонет вслух и отчаянно пытается перевернуться на бок.

Бен распахнул глаза — а темнота не исчезала. Что такое, почему?! Неужели что-то случилось с его глазами? Страх окатил душащей волной, и Бен не сразу сообразил, что откуда-то слева и сзади льется слабый свет. А когда заметил это свечение — с трудом повернул затекшую шею. «Белые звездочки»… Вон они, в банке на столе. Плавают, словно рыбки в аквариуме. Ничего, ничего, все нормально с глазами… Это просто в комнате темно… А он-то перепугался спросонья… Ромка позаботился, светильник-ночник ему оставил. Но почему никого нет? Все разбрелись по зданию и по территории — пошарить на предмет «чего-нибудь полезного или интересного»?

Бен с усилием приподнялся и сел. Затекшее тело плохо слушалось, голова кружилась, его мотало из стороны в сторону, и он снова упал на лежанку. Некоторое время полежал, свернувшись калачиком. Во рту стояла сушь и отвратительный привкус; а изнутри жег такой сушняк, словно накануне Бен нажрался до поросячьего визга. Сверху тело требовало влить в него воды, а снизу… хм… наоборот. Вот так-то долго дрыхнуть! Придется вставать… По-любому придется. «Полторашку» с водой найти — на блюдечке никто не принесет. И до какого-нибудь укромного уголка добрести…

Бен кое-как подтянул под себя здоровую ногу, на колене передвинулся вперед, к стоящему в изголовье рюкзаку. Что за черт?! Ни одной полторашки нет! Ни полных бутылок нету, ни пустых. Парни за водой пошли, что ли? Куда? Как далеко и надолго? Нет, не мог Ромка одного его здесь оставить — значит, кто-то да остался, надо только его найти. Ромкиного рюкзака тоже нет, а все вещи выложены на стол. Зато в углу приткнулся чей-то здоровенный «сидор». Наверняка кого-то из новых знакомых; но Бен не запомнил, чей именно — Генки или Завхоза. Значит, кто-то из них здесь… И еще вещи вывалены на стол — запасная одежда, котелок, какие-то походные мелочи, коробка с патронами… Кто-то выложил все лишнее? И даже все боеприпасы решил не тащить с собой?

Бен оглядел кабинет в тусклом свете артефактов и только теперь заметил на столе пластиковую бутылку, к которой была прислонена какая-то картонка, исписанная размашистыми буквами.

Он впихнул ноги в берцы и осторожно встал. На первом же шаге тихо завыл от боли. Но деваться некуда…

Надпись на картонке сообщала: «Бен, если ты проснулся, то не суйся в дверь, ведущую наружу из здания — там растяжка. Чтоб чужие не влезли. Воду пей, тебе оставили. Я наверху. Ёж.»

Ну и ну… Генка, значит, наверху. А остальные где? Надо пойти посмотреть, что ли. Но сначала — пить… Бен с наслаждением присосался к бутылке, и оторвался, только когда воды в ней осталось буквально на три глотка.

Взял со стола свой шлем с монокуляром ночного видения, «калаш» тоже на всякий случай взял, хотя сильно сомневался, что при необходимости сумеет вовремя отреагировать, а главное — попасть в цель. Но Зона уже кое-чему научила… Бен включил прибор, дождался, когда изображение прояснится, и поковылял по коридору.

Тишина вокруг висела просто оглушающая. Раз Ромка взял пустой рюкзак — значит, пошел куда-то недалеко. С одинаковым успехом он мог пойти хоть на «минус второй», хоть наверх — в кабинетах пошарить. А пустой рюкзак взял, чтоб находки складывать. Бен растерянно оглянулся, словно ища в кромешной тьме какую-нибудь подсказку. Он почти добрел до лестницы на надземные этажи. Ладно, значит, сначала наверх.

Тусклый серый свет после полной темноты показался ослепительно ярким. Бен немного постоял на выходе в коридор, глядя из-под полуопущенных век. Коридор молчал гулкой тишиной, которую нарушал только шелест мелкого дождика снаружи. Если бы в кабинетах первого этажа кто-то был, то звуки шагов и разговора разносились бы далеко. Бен несколько минут напряженно прислушивался, потом, так ничего и не уловив, решил рискнуть. Хромать по всем кабинетам не было ни малейшего желания, и он набрал воздуха и позвал, сначала вполголоса, потом погромче:

— Ро-ом?! Роман?! Ты здесь? Рома-а-ан!

Короткое эхо оттолкнулось от дальнего торца. А ответа не последовало, и ни из какого кабинета никто не вышел. Значит, они не на первом этаже. По крайней мере, хоть это выяснили. Похоже, придется-таки лезть на второй.

Подъем дался тяжело. Ту лестницу, по которой Бен полез вначале, на следующей же площадке перегораживала аномалия. Тьфу ты! Пришлось спускаться и ковылять к другой лестнице. «Только бы никто из ребят сюда не влетел…»

На втором этаже ветер гонял по коридору мятый лист бумаги.

— Рома-а-ан!

Никого. Бен уперся ладонями в подоконник и выглянул наружу. И обругал себя балдой, за то, что не догадался взять бинокль. Во дворе СКБ никого не наблюдалось. Дальше, за оградой — тоже, во всяком случае, в этой стороне и в пределах видимости. Да что же это такое? Куда их всех разом унесло?! Бена вдруг пробрала дрожь. Сперва он попытался оправдаться перед собой мыслью, что это — озноб от холодного ветра, хотя прекрасно понимал, что его скручивает страх. А вдруг все пошли куда-то совсем недалеко и ненадолго, например — обшарить помещения во дворе, и там с ними что-то случилось? Влетели в аномалию. Например. Они же без проводника, а от детектора толку — кот наплакал. Или монстр какой-нибудь выскочил. Или шатун недобитый… И… И как же тогда? Неужели он, Бен, остался тут один?!

Парень чувствовал, что уже близок к панике. «Спокойно, спокойно, я же еще на третий не поднимался, в подземелье к установке не спускался — вдруг они там?» Он отчаянно похромал опять по лестнице вверх.

— Роман! Юрка! Геныч, э-эй! Вы здесь?! — эхо снова разнесло его голос по пустому коридору, точно так же зиявшему выбитыми стеклами, как и два предыдущих.

Шаги. Точно шаги! Они доносились из кабинета с распахнутой дверью. Бен запоздало опомнился, что мало ли кто там может оказаться, и выставил ствол перед собой.

— Ну, чего ты орешь?! Все кровососы на твои вопли сбегутся… — высунулся из-за двери Генка, недовольный и, как показалось Бену, почему-то слегка смущенный.

Парень перевел дух. Уф, хоть кто-то нашелся!

— Геныч, а где Роман и Завхоз?

— На Янтарь пошли. За водой.

— За водой?!

— Ну да. У нас осталось всего пол-бутылки. Кстати, там, внизу, на столе… Ты не выпил?

— Выпил. Спасибо…

— А ты чего здесь?!

Генка слегка куснул губу:

— Да полез посмотреть, нету ли здесь чего-нибудь интересненького… Ну, и немного увлекся… Не думал, что ты вдруг проснешься именно сейчас. Ты часов… э-э — тут Генка посмотрел на часы, — часов семнадцать проспал.

— Семнадцать?! — изумился Бен.

— Ага, и тебя еще никак разбудить не могли. Ромка уже начал беспокоиться. Решили — если ты и завтра не проснешься, то на горбу потащим. Кстати, как себя чувствуешь? Вроде бы «искра» помогла. Роман тебе повязку менял, говорил, что рана чистая.

— Да ничего, — пожал плечами Бен. — То есть, на ногу наступать больно, но так, не очень… Вполне терпимо, и не знобит, как вчера.

— А у меня как? — в голосе Ежа дрогнула тревога. — Ты же говорил — зараза, опасность…

Бен замолчал и прислушался:

— Да сейчас я вроде бы никакой опасности не чувствую… Значит, и тебе «искра» тоже помогла, всю заразу уничтожила.

Генка чуть улыбнулся, успокоенный и довольный:

— Ну, ты прямо экстрасенс… И давно так можешь?

— Не очень. С конца зимы где-то, — сказал Бен, и тут же спохватился, что сболтнул лишнего. Но, с другой стороны, чего тут скрывать-то? Или если соврать — мол, всю жизнь я экстрасенс, с раннего детства, то чем это лучше? Не понимал он этих игр в тайны. Ну решительно не понимал! Но на всякий случай Бен резко перевел разговор на другую тему:

— Геныч, а ребята давно ушли?!

— Достаточно. По моим прикидкам, они сейчас уже должны идти обратно, если их по дороге ничего не задержало.

Бен призадумался:

— Должны? То есть, ты точно не знаешь? А разве вы с Завхозом связь по КПК не держите?!

— Нет. КПК у нас обесточены, — процедил Генка. Черт побери, как бы парень не начал орать и возмущаться, подумал он. Слишком уж привыкли люди доверяться технике, и наверняка придется в очередной раз объяснять, каким боком это чревато… Но Бен, к удивление Генки, отреагировал совсем иначе.

— А-а, да… Я не подумал, честно говоря… Здесь же все ходят с этими опознавалками… Значит, вы тоже ими не пользуетесь… И мы сюда с выключенными шли — Ромка говорил, режим секретности…

— Ну, и как добрались? Благополучно, никто не досаждал?

Бен кивнул:

— Только собаки да снорки. И то не очень. А из людей никого не встретили.

Да, теория подтверждается, подумал Генка.

— Но все-таки… Может, надо было и нам, и им КПК включить, раз уж пришлось разделиться? — встревожился Бен. — А то мало ли что… Если их ждать уже не будет смысла, то как мы узнаем?

На последней фразе голос парня заметно дрогнул.

— Мы договорились ждать до завтрашнего полудня. Если они к тому времени не вернутся — то мы собираемся и идем к периметру.

Бен ничего не ответил, хотя заметно сник; он отвернулся и сделал вид, что очень заинтересован вытряхнутыми из шкафов грязными и обгорелыми бумагами:

— Геныч, ну и как — нашел ты что-нибудь интересное?

— Кое-что нашел… — Ёж тоже отвернулся и выглянул в окно, голос его звучал рассеянно и неуверенно.

Повисло натянутое молчание. Ему же совершенно наплевать на все мои раскопки, догадался Ёж, парень сейчас как на иголках из-за того, что ребята ушли, и связи с ними нет. А ведь какой хороший был бы шанс разговорить Бена, пока его старшой над душой не стоит… Может, все-таки попробовать?

— Бен, ты посиди пока здесь, я вниз сбегаю. Надо кое-что принести. Вернусь, а потом расскажу, чего нашел… Поесть бы уже надо, кстати.

Бен отрицательно помотал головой.

— А зря! Ну, как хочешь… Ладно, тогда сиди и жди здесь. Я быстро.

К тому моменту, когда проснувшийся Бен влез на третий этаж, Генку начали одолевать разочарование и отчаяние.

Во всем здании не нашлось решительно ничего, что давало бы какие-то сведения о контактах между «Колосом» и «Вымпелом». По зданию, похоже, прокатился сильный пожар, но какой-то странный — выгорели кабинеты, расположенные друг над другом. Как будто бы пламя распространялось только снизу вверх, и совсем не захватывало пространство влево и вправо от очага возгорания. Может, здесь поработала какая-то особо мощная «жарка»? Выплюнула язык пламени высотой в три этажа… Но огонь почему-то угас, не разошелся по соседним помещениям, хотя и там было, чему гореть. Все бумаги в этих кабинетах превратились в пепел — когда Генка открывал дверцу очередного обугленного письменного стола, оттуда вываливалось серое крошево. Да что же это такое… Неужели Зона издевается над ним? Столько сил потрачено — и все впустую? Что он нашел в этом «Вымпеле» — разрушенную установку? И толку-то от нее…

И что теперь делать?! Предложить Роману и Бену пойти в Темную долину, к двери к кодовым замком, и приложить свои пальцы к окошку индикатора? Да, пойдут они! Вот прямо вперед Генки побегут!

У ворот станции Роман попросил Завхоза снова вызвать по КПК Аську. А когда та выглянула из-за двери пропускного пункта, он подошел к ней вплотную и тихо попросил пригласить сюда Полину по срочному делу. «Скажи — Юрий ее просит выйти», — добавил он настойчиво.

Девушка с озадаченным видом проводила их внутрь, на специально отведенную для торгов площадку — стол и скамейки под натянутым тентом, — и быстрым шагом скрылась между кунгами. Роман, не снимая рюкзака, присел на край скамейки. Вышагивающий неподалеку охранник то и дело охаживал их недоверчивым взглядом. Вскоре из глубины лагеря вместе с Аской показалась еще одна невысокая фигура в защитном костюме — хотя погода сейчас стояла «чистая», видимо, персонал станции соблюдал все предосторожности. А может, здесь строго блюли правила техники безопасности, и работникам запрещалось выходить из помещений без комбинезонов.

Аска подвела спутницу поближе, но сама подходить не стала, просто указала рукой на ожидающих, и, несколько раз оглянувшись, все-таки отправилась вглубь лагеря по своим делам. Видимо, догадалась, что ее не приглашают поучаствовать в беседе.

Полина торопливо подошла и поздоровалась на ломаном русском, с сильным акцентом. Дамочка не первой молодости и не первой свежести, отметил про себя Роман, и довольно-таки потрепанная жизнью — под глазами набрякли «мешки», на лбу и возле губ наметились морщины… Да и вся какая-то блеклая и невзрачная, наверняка даже в юности красавицей не считалась. Вся с головой в науке… И сюда приехала карьеру делать… А другой причины быть и не может. Какая нормальная женщина согласилась бы ехать в такое место, где на улицу без комбеза лучше не выскакивать?

— Юрий, что случилось? Есть проблема? — спросила Полина. Взгляд ее тревожно заметался, когда она увидела рядом с Завхозом незнакомца.

Видимо, она была неплохим физиогномистом, если в прошлый раз безошибочно распознала в Юрке простака и решила припрячь его для своих темных делишек. И коли так, значит, сейчас она должна была понять, что с его спутником этот номер не пройдет. Уже не прошел. И видимо, поняла, раз испугалась, увидев Романа.

А он соскользнул со скамейки, ловко поддел даму под локоть и высунул из полурасстегнутого подсумка краешек ее контейнера.

— Есть, есть, — кивком подтвердил Роман. — Только проблема — у вас. Понимаете? И не советую вам звать охрану. Потому что тогда я назову охраннику номер телефона, по которому надо позвонить, и номер моего служебного удостоверения… Понимаете?

Полина ошалело кивнула.

— И у вас будут неприятности гораздо больше, чем теперь. Вы мне верите? Или мне все-таки позвонить «куда следует»?

— Я верю, — пролепетала женщина.

«Надо же, как ни плоховато она знает русский, а идиому «куда следует» успела выучить», — усмехнулся про себя Роман.

Она даже не пыталась отпираться — мол, «контейнер не мой и я его в первый раз вижу».

— Что вы хотите? — до Полины суть вопроса дошла быстро.

«Ага, ученая как-никак, соображалка работает.»

— Два защитных костюма типа «Сева», один — на рост сто девяносто, и один — на сто семьдесят. Или «Бериллы» на крайний случай. «Экологов» не надо, они непрочные… И «Скаты» не годятся, они слишком тяжелые. Ребята их таскать замучаются, — последнее пояснение адресовалось уже Завхозу.

— «Сева» у нас нет, это мы не получаем. Запасной «Берилл» тоже нет, недавно была вынужденная замена… Костюмы были поврежден, все целые раздали… Есть только «Эколог».

— Ладно, пусть будет «Эколог», — согласился Роман. Все ж лучше, чем совсем ничего. Да, для боя они слабоваты, и снорки их рвут на раз, зато от радиации и аномалий «Эколог» защищает лучше, чем все остальные модели комбезов.

— Но, но… Это дорогой инвентарь, пропажа станет замечена! — попыталась возмутиться Полина.

— Мне позвонить? — улыбнулся Роман.

Очень похоже улыбается сторожевой пес, когда молча, без лая и даже без рычания оттесняет к забору воришку, влезшего на чужую дачу.

— Костюмы — это всё? Потом вы отдадите мне контейнер? — со слабой надеждой в голосе спросила Полина.

— Нет, еще не всё! Еще нам надо… — он задумался, подсчитывая что-то в уме, — Завхоз, у вас еды достаточно?

— Да вроде есть еще на два дня.

— Тогда, мадам, тащите еще шесть стандартных рационов питания, две смены белья, батареи для приборов ночного видения и упаковку антибиотика, наиболее подходящего для лечения раневой инфекции.

Антибиотик он решил попросить на всякий случай — кто его знает, вылечила ли «искра жизни» Бена и Ежа полностью? Вдруг опять воспаление начнется…

— Э, нет, — он удержал собравшуюся было высвободиться Полину. — Идемте вместе. Сейчас вы попросите охранника, чтоб он пропустил нас внутрь. Скажете, что у нас надо взять пробы крови, например… Ну, придумайте что-нибудь, вы же ученая…

Когда они уже собирались выходить из ворот, Полина, до того семенившая сзади, осторожно тронула Романа за рукав:

— Контейнер… — напомнила она.

Роман в ответ снова улыбнулся фирменной улыбочкой. И на всякий случай еще отрицательно помотал головой — а то вдруг Полина его улыбку неправильно поймет.

«Ага, как же — отдам! Щас! Есть такое слово — «щас».

Но она поняла все правильно. Потому что сразу скисла, а заискивающее выражение лица сменилось бессильной злобой.

— А вот не надо было замахиваться на безопасность нашей родины, — напоследок добавил Роман тихо и даже ласково, наклонившись к уху неудачливой шпионки.

Бен присел бочком на подоконник. Высунулся в пустой оконный проем. По лбу мазнул порыв холодного сырого ветра. Равнина пуста. Никого не видно. Может, взять бинокль? Надо было Генке сказать, чтоб принес снизу… На лестнице затопали тяжелые шаги.

Генка тащил на плече увесистый рюкзак.

— Бери свой ствол и пошли-ка в тот кабинет.

Там он брякнул на пол рюкзак, выудил из него набор для чистки оружия, и указал на лежавшие на столе свои пистолет и «калаш»:

— Вот. Займись-ка делом.

— Каким?!

— Ну, ясно каким! — передразнил Ёж. — В стволах нагара полно! Вчера стрелять стреляли, а оружие никто не почистил!

— Да мой же чистый, — заупрямился Бен. — Я его чистил аккурат перед тем, как мы отсюда уходить собрались, и больше не стрелял!

— Ничего, еще разок почистишь, ему от этого хуже не будет! А в моем точно нагар. Я вырубился, а Завхоз не позаботился…

— А твое-то я с какой радости должен чистить?!

Генка понял, что теперь главное — не пережать. Иначе еле наметившийся контакт будет потерян, и уже всерьез и надолго.

— Ну послушай, приятель… Не в службу, а в дружбу — тебе же все равно делать нечего, а я одной рукой не справлюсь, — взмолился он. — Оружие надо в порядке содержать, сам же понимаешь!

Бен отвернулся, еще раз выглянул в окно, на пустую равнину за оградой «Вымпела». Может, оно и верно — лучше делом заняться, пусть хоть чужое оружие почистить? Все равно просто так сидеть и высматривать, не покажутся ли там две фигурки, — слишком тоскливо…

— Значит, как говорили классики, «каждый раз, как только тебя скрутит — садись и чисти автомат»? — с легкой усмешкой сказал он.

— Верно! — Генка задрал вверх указательный палец. — Классики правы. Они зря не скажут. Так что садись и чисти! А еще я все пустые магазины собрал, они в рюкзаке. И коробки с патронами там же. Садись и набивай. Тоже, знаешь ли, хорошо помогает…

Бен улыбнулся в ответ — еле заметно дрогнув уголками губ.

Он перетирал разложенные на столе части оружия, временами поднимая голову и поглядывая на копающегося в бумагах Ежа. В одном кабинете нашелся шкаф, набитый скоросшивателями, полными бумаг. Вот Генка и полез их перетряхивать. И попутно вдохновенно рассказывал единственному слушателю:

— Понимаешь, я давно еще кое-что интересное нарыл. Эта шарашка — он указал вокруг себя, явно имея в виду «Вымпел», — получала некие изделия и комплектующие с завода «Луч», и некие «образцы» из НИИ «Колос». Который в Темной долине. Не бывал там?

Бен отрицательно помотал головой:

— Да я всего два дня в Зоне… То есть, теперь, наверно, уже три… Ну, и что? В смысле, здесь-то ты что ищешь?

— Кое-каких деталей мозаики не хватает. Картина полностью не складывается. А все намеки указывают на то, что недостающая информация может быть здесь…

— Да какая картина? — перебил его Бен. — Что тут неясного? Неужели ты все еще не понял — здесь мудрили с психотронным излучателем. Вон он, на минус третьем… Стоит, молчит. Я вчера его выключил. А из тех мест, которые ты назвал, получали детали приборов, собирали их тут. Ну, и животных подопытных. Вон, скелетики по кабинетам валяются — снорки растащили… И чего еще тебе надо?

Бен с недоумением пожал плечами. Вид у парня был усталый и безразличный. Вот уж кому совершенно до фонаря все тайны и загадки…

— Или ты хотел узнать, куда все это за пределы Зоны шло?

— В общем-то, и это тоже, — промямлил Генка. И понял, что к разговору совершенно не готов.

Он так и не решил, стоит ли упоминать про запертую дверь под «Колосом».

— И про человека, который за пределами Зоны с этим связан? И зачем мы сюда приходили? Про все это ты лучше у Романа спроси, когда он вернется. Может, скажет, — невесело усмехнулся Бен и начал загонять патроны в автоматный рожок, всем видом показывая, что разговаривать не хочет.

Генка разочарованно дернул уголком рта. Ясен пень, парень получил инструкцию от старшого: «не болтай!» Вот и не болтает.

— Знаешь, Геныч, мне вот что еще интересно… — неожиданно сказал Бен.

Генка уставился на собеседника:

— И что же?

— А то, как вчера я вдруг почувствовал, что тебе что-то угрожает… Ну, когда я предположил, что в рану могла попасть зараза… Чутье сработало. Штука в том, что мое чутье на опасность срабатывает только с теми, кто как-то завязан на меня. Уловил?

— В смысле, если тебе или твоим друзьям что-то угрожает, то ты это чувствуешь?

— Ага, — кивнул Бен, со щелчком загнал в магазин очередной патрон и добавил: — но не только друзьям. Хм, как бы это объяснить… Вот если я с кем-то вместе работаю, или чем-нибудь вместе занимаюсь… Эти люди могут не быть моими друзьями. Наоборот — они могут быть врагами… Или даже могут быть мне вообще по барабану… Но достаточно, если мы будем работать в одной команде. В общем, я чувствую тех, с кем как-то взаимодействую, и кто взаимодействует со мной.

И получается такая штука: угрозу от чего-то — необязательно от человека, это может быть угроза от той же заразы, например, или от аномалии, — я почувствую, только если это угроза мне, или тем, кто со мной в одной команде. Вот… А с тобой мы вместе не работаем, и вообще я тебя вчера впервые увидел… Поэтому и странно.

— В прошлой жизни пересекались! — неуклюже пошутил Ёж и тут же поперхнулся, словно подавился неуместной шуткой.

Бен не отреагировал. Никак. Даже не огрызнулся. Сосредоточенно морща лоб, продолжал набивать рожок патронами, как будто важнее занятия на свете не было.

Генка опять зашуршал страницами. Бухгалтерская отчетность, в которой он ровным счетом ничего не понимал. Счета-фактуры… Конечно, знающий человек может немало выудить из этих документов; может быть, даже смог бы составить по ним картину, как директор СКБ греб под себя бюджетные денежки… Вот только Ежу это не нужно. Совсем. Ни организации, ни директора давно нет, и его финансовые махинации уже не имеют никакого смысла…

— А может ли между нами быть какое-то взаимодействие? — опять внезапно спросил Бен.

Генка обернулся. Парень положил на стол последний наполненный магазин и задумчиво смотрел на собеседника.

— Может быть, наши пути раньше где-то пересекались? Не в прошлой жизни, конечно, но… Или и ты, и я идем к одной и той же цели, только сами пока об этом не знаем?

Неожиданно пафосный тон Бена смутил Генку; на какое-то мгновение ему показалось, что Бен притворяется и разыгрывает собеседника, но присмотревшись, понял — нет, шутками тут и не пахнет. Парень говорит совершенно серьезно. У Генки уже рвались с языка фраза о загадочной двери, к которой идет лично он, и вопрос — а куда, собственно идут Бен и его напарник, но Генка вовремя прикусил язык. А вместо этого спросил прямо:

— Вадим, как у тебя фамилия?

Ответит — так ответит; нет — так нет. Хватит ходить вокруг да около. Надо проверить, нет ли парня в базе.

— Беневицкий… А тебе зачем?

— Сейчас я кое-что проверю, и возможно, отвечу на твой вопрос.

За ноутбуком пришлось опять спускаться вниз. Правда, теперь Бен решил составить Ежу компанию — имело смысл отнести набитые магазины туда, где лежали остальные вещи. Да и желудки обоих настойчиво бурчали и требовали еды, несмотря на взвинченные нервы.

Генка откинул крышку-экран, и в кабинете стало чуть светлее.

— Бен, ты займись пока едой, что ли…

Пока спутник доставал и распаковывал коробки со стандартным рационом, Еж рукавом смахнул пыль со столешницы и воткнул в разъем «мышь».

…Число позиций в базе данных он прекрасно помнил — двести тридцать четыре. Так легко запоминающиеся три цифры, подряд друг за другом — двойка, тройка, четверка. И поэтому за число «двести тридцать пять» сразу зацепился взгляд.

Генка встряхнул головой. Потер глаза. Промотал весь список до конца — нет, это не его ошибка и не глюк программы. В базе непонятно каким образом прибавилась одна позиция.

«Может, я случайно вбил пустую строку?» Генка потянул полосу прокрутки вниз. «Или… Или это все-таки Беневицкий?»

Так и есть. Вот он, Беневицкий Вадим Семенович, 1991 года рождения…

Но ведь не было его здесь! Еж, не имея перед глазами списка, не мог бы с уверенностью сказать, есть ли в нем человек с конкретной фамилией, но чисто зрительно сочетание расположенных рядом фамилий как-то уже примелькалось за многие недели, пока Генка над этим списком размышлял. И он хорошо помнил, что между Беловым и Богдановым раньше не было никакого Беневицкого. А сейчас — есть. Вообще-то фамилия редкая… Такую легко запомнить…

Генка перестроил список по годам рождения. И опять — среди восьмерых человек «молодняка», родившегося в 1990-93 годах, Беневицкого раньше не было. За это утверждение Еж мог поставить на кон что угодно — всех списочных юнцов он помнил наизусть.

И что же это получается?!

Никакого Беневицкого в базе не было еще в начале марта, когда Генка приехал на похороны Кащея, да так и остался в поселке. Генка это помнил совершенно точно — тогда же он наконец-то получил по электронной почте несколько ответов на запросы, и копался в базе, сверяя данные.

Вряд ли кто-то мог добраться до ноутбука и вбить в список дополнительную строку. Во-первых, вход в систему на ноутбуке запаролен. Во-вторых, в то время никто посторонний не заходил надолго к ним в дом, и тем более не оставался там наедине с ноутбуком. А когда они с Завхозом начали вылазки в Зону, Генка всегда брал ноутбук с собой. Нет, подобраться незаметно к ноуту, да еще успеть влезть в него — мало реально. Даже ночью. Старый Пашкин дом скрипит каждой доской в ответ на каждый шаг по половице. Не мог бы никто пробраться в дом, не разбудив обитателей.

Мистика какая-то, черт побери…

Генка в растерянности уставился на экран, совсем забыв, что понапрасну съедает запас энергии в аккумуляторе ноута. Вон он, загадочным образом появившийся из ниоткуда элемент списка — при слабом свете экрана и «белых звезд» разжигает таблетку сухого спирта, ставит над ней контейнер с консервированной кашей…

— Геныч, ну ты это… Нашел ответ на вопрос? — Бен, попутно надрывая обертку на упаковке галет, заглянул через плечо Ежа.

Генка торопливо захлопнул «окно» — привычка сработала. Пока он еще не был уверен, стоит ли показывать Бену базу данных и вообще упоминать про нее.

А Бен, который по логике вещей должен был обиженно отвернуться, почему-то наоборот уставился на экран во все глаза. И замер с надорванной упаковкой в руках. Генка перевел взгляд с Бена на экран ноута — на нем в качестве заставки была прошлогодняя фотография: Кащей в надвинутом на нос капюшоне так, что лица совсем не видно, держит в руках «перо жар-птицы», а рядом Завхоз — в дыхательной маске, тоже надетой ради сокрытия лица, — разглядывает артефакт. Сам Генка за кадром, он и запечатлевал сцену…

Палец Бена указывал на Пашу:

— Геныч, а это кто?

— Наш проводник… И мой друг… Паша Кащей, — вздохнул Генка. — А что?

— Да я его во сне видел. Только там он был в старой штормовке. И лица я не разглядел. Но капюшон прямо в точности так же натянут до носа, и фигура та же, и ракурс тот же, потому я и узнал…

Теперь Генкины глаза стали по ложке:

— Когда?! Сегодня, пока спал?

— Нет, давно. Зимой еще.

— А поточнее?!

— Примерно в конце февраля…

— Двадцать шестого?! — выпалил Генка.

— Число я уже не вспомню… Но где-то в самом конце месяца… А разве это важно?

— Паша умер двадцать шестого февраля, — сухо прошелестел Генкин голос. — Ты помнишь тот сон? Расскажи…

Еж рассеянно ковырял ложкой остывающую кашу в контейнере. Бен уже успел слопать свою порцию, рассказать свою историю, а Генка так и сидел над почти нетронутой коробкой.

Так вот, значит, как оно все вышло… Паша… И вот почему Бен, умеющий чувствовать опасность только для связанных с ним людей, «сосканировал» вчера Ежа… И вот, значит, что он, Генка, должен был найти в «Вымпеле» — и нашел. Да, он догадывался, что сюда должны прийти третий и четвертый, на чьи отпечатки закодирован замок в НИИ «Колос» — но раньше это были только невнятные догадки, а теперь все встало на свои места.

Дверь смогут вместе с ним открыть те трое, между кем и Ежом протянутся незримые нити привязанности. Пашка передал Бену не только свой дар, но и свою нить. И вот таким замысловатым образом она протянулась между желторотым юнцом, которого кто-то бросил выключать адскую установку, и охотником за сенсациями, который так ничем и не успел, не сумел помочь своему другу…

Черт побери, голова начала болеть. От тяжелых мыслей, что ли, раздраженно подумал Генка. Как котел чугунный… И подпорченный зуб заныл. Вроде потихоньку начал, и вот все сильнее и сильнее… Только этого еще не хватало! С рукой — проблем не оберешься, а тут еще зуб. Кстати, рука… Тоже разнылась. Неужели все-таки рана воспалилась? Э, нет… Ноет не там, где порвал снорк, а ниже — там, куда десять лет назад попадал осколок. И в боку тоже ноет, и в бедре — везде, где осколки побывали. Твою мать!

Генка замысловато выругался.

— Ёж, ты чего? — не понял причины этой внезапной брани Бен.

— Выброс надвигается, — скривился Генка. — Раньше времени… На полутора суток раньше, чем должен быть…

Даже при слабом свете было видно, как расширились глаза Бена, и налились страхом и отчаянием:

— А Ромка и Завхоз до сих пор не вернулись… Вот где они сейчас?!

Обратно они плелись нагруженные, как ишаки. Кроме воды, волокли два новых комбинезона, и запас продуктов. Все еще подавленный и смущенный Завхоз пыхтел впереди, а Ромку распирал нелепый и неуместный в этой ситуации хохот:

— Завхоз, слышь, а Завхоз? Ты больше никому ни от кого таких посылочек не носил? А то, может, еще чем-нибудь полезным разжились бы… Случай — прямо иллюстрация к поговорке «нет худа без добра»! Ну откуда бы мы еще взяли комбезы для наших? Не знаю, куда вы с Ежом собирались, а нам с Беном еще до периметра топать. В рванье — оно как-то невесело…

— Ничего я больше не носил, — вяло огрызнулся в ответ Юрка.

«Шпионский» контейнер Роман прикопал в лесу и запомнил место, на всякий случай не стал отмечать его даже на бумажной карте. Таскать с собой эту штуку опасно — компромат просто убийственный. Застукают с ним — ведь не докажешь, что не работали ни на кого курьерами…

Понемногу Ромкино веселье поутихло, а Завхоз перестал дуться; пустые желудки начали требовательно бурчать, груз давил на плечи, натруженные ноги заныли, а дорога все тянулась и тянулась. Казалось, что с каждой пройденной сотней метров она растягивается еще на триста.

«Как будто мы к «Вымпелу» совсем не приближаемся, а то ли по кругу бродим, то ли на месте топчемся…» — думал Роман, разглядывая ничуть не меняющуюся местность вокруг. — «А вдруг это очередной выкрутас Зоны? И мы так и будем идти, идти, перебирать ногами, пока не свалимся, и никуда не придем?»

А в атмосфере тем временем что-то явно менялось. Тишина стала давящей и звенящей. Голова отяжелела, а каждый вдох стал отдаваться резкой болью в ребрах — в том месте, где их прошлой зимой пилили, чтоб добраться до порванного сосуда. Хотя Роман изо всех сил старался не сбавлять хода, но все-таки начал отставать.

— Эй, Ромыч, ты чего еле плетешься? — оглянулся Завхоз.

— Бок болит, — нехотя буркнул тот. — Вздохнуть не дает. Черт возьми, продуло где-то, что ли… Или в подземке простудился…

Завхоз замедлил шаг и со знанием дела поинтересовался:

— У тебя там старая рана, что ли?

— Ну да, — Роман даже немного растерялся от внезапной догадливости Юрки.

— И насколько старая?

— Да с полгода.

— Ага, свежачок еще, — согласился Завхоз. — И давно заболело?

— Когда от Янтаря отошли, понемногу стало ныть… А что?

— Хреново, вот что, — резюмировал Завхоз. — Выброс надвигается. Народ всегда жалуется — у кого башка начинает трещать, у кого старые раны ноют. Геныч вон тоже каждый раз выброс нутром чует… Но чего ж так рано-то?! Он же должен быть послезавтра днем! Если по графику…

— Чихала Зона на наши графики, — мрачно выдохнул Роман.

Юрка остановился и брякнул рюкзак на землю:

— Ну-ка, стоп. Выгружай пару бутылей.

— Не надо, я сам справлюсь.

— Выгружай, говорю! — решительно насел Завхоз. — Нам сейчас надо чесать шустрее, тут до самого «Вымпела» ни одного укрытия нету! Ромыч, не ломайся, быстрее!

Действительно, ломаться — только время зря тянуть. Юрка прав. Роман достал две бутылки воды, Завхоз сам выхватил из его рюкзака третью. Потом сунул туда свою «белую звезду». Она хоть ненамного, но уменьшит ощущение веса.

— Все, погнали!

И они погнали. Вдвое ускоренным против прежнего шагом, то и дело переходя на рысцу, а обратно на шаг — только чтоб отдышаться. Оба взмокли настолько, что расстегни комбез — и пар повалит, как от загнанных лошадей. Завхоз высматривал тропу, а Роман, ловя краем глаза его широкую спину и покачивающийся на ней рюкзак, отслеживал обстановку по сторонам. В глазах темнело и мутилось от напряжения, и он скорее машинально, чем осознанно, заметил мелькнувшую среди зарослей кустарника чью-то голову. Раздался грохот, мимо цвиркнули пули, и Роман на одном рефлексе, еще не осознавая, что делает, успел поймать Завхоза за рюкзак и резко опрокинуть на землю, а сам перекатился и дал очередь по кустам.

— Ты чё, сдурел? — запоздало крикнул было Юрка и осекся. Дошло.

Больше выстрелов не последовало — видимо, Роману повезло одной очередью уложить тех, кто там сидел. А уж кто это был — отмороженный бандюга, которому и на выброс наплевать, или шатун-безумец — смотреть было некогда.

— Погнали!

Небо наливалось багровым, а в ушах нарастал давящий гул.

«Вот будет номер, если мы не успеем… И поджаримся в чистом поле…» — крутилось в голове фоном, даже не как страх, а просто как нудная мельтешащая мысль.

— Забор уже видно! — прохрипел спереди Завхоз.

И правда — видно. А вон и Камаз возле дороги. Нет, если теперь не успеть — это уже просто глупо! Тем более что от ворот отчаянно размахивает рукой Ёж, и отпихивает назад Бена, рвущегося похромать навстречу друзьям. Отпихивает и даже, кажется, отвешивает ему пинка, отправляя обратно в здание — «топай туда, дурень! Пока дохромаешь, как раз наши подбегут, а ждать тебя не будем!»

Когда они влетели в здание, свет вокруг стал неестественно-красным — Роман успел мельком взглянуть в оконный проем, пробегая мимо него перед спуском в подвал.

— Быстрее! — подгонял Завхоз, хотя все уже и так с грохотом неслись в «предбанник» подземелья.

Ёж, стоя возле входа, подсвечивал сверху фонарем; влетевший последним Завхоз со всей силы потянул вбок тяжелую дверь, но она доехала только до половины и застряла.

— Юрка, оставь ее! Давайте лучше все вниз, следующая дверь хорошо закрывается! — окликнул его Роман.

Бен уже поджидал их, стоя на площадке между лестничными пролетами.

Ввалились. Задвинули дверь — мощная плита с шелестом вошла в пазы.

— Всё-е-е… — выдохнул Роман и съехал по стенке на пол. Плечи ломило, но выпутываться из рюкзака еще рано.

— Где пережидать будем? — спросил Завхоз. — Засядем на минус первом, где ночевали, или пойдем в самый низ?

— Идемте лучше пониже, — предложил Ёж. — Там немного меньше достают эти электромагнитные выкрутасы.

— Да ни хрена, ты хоть на какой глубине засядешь, но все так же ноешь, — укоризненно бросил Завхоз, и потопал вниз. Похоже, ему одному из всех пристуствующих выброс по барабану, подумал Роман. В укрытие нырнул — и все, доволен жизнью. И перед выбросом Юрка ни на что не жаловался и оставался, как и раньше, бодрым и спокойным. Ведь везет же некоторым уродиться таким здоровяком…

— Кто ноет?! Я вообще молчу! — огрызнулся вслед Генка. Он шел последним, с высоты своего роста, освещая дорогу всем остальным.

Роман кое-как поднял себя на ноги. Еще немного, и рюкзак можно будет скинуть. Бок по-прежнему отдавал ломящей болью, но дышать при небыстром шаге стало заметно легче. Тут же к нему сбоку пристроился Бен.

— Да вижу, вижу, что очнулся… Давно, что ли?

Тот пожал плечами:

— Часа два, может, три… Но я точно не заметил, сколько времени было.

— Ну, ты как?

— Да ничего! — бодро отозвался парень. — Ходить немного больно, а так вообще ничего. Ром, давай рюкзак, помогу…

— Тоже мне, выдумал! Вон лучше шлем возьми, — Роман дернул застежку, с удовольствием стащил с головы шлем и растрепал пятерней взмокшие волосы.

По коридору минус первого этажа загрохотали четыре пары берцев, мрак прочертили лучи головных фонариков. Если приглядеться в их свете, то было видно, как в холодном сыром воздухе от дыхания поднимаются облачка пара.

— Ром, мы так перепугались, что вы под выброс попадете…

— И вообще, где вас столько времени носило?! — выкатил претензию Ёж. — Мы чуть не собрались на розыски бежать!

Эх, и ничего себе замахнулся! Сам еле ноги таскает, а туда же — на розыски!

— Мы вам с Беном по подарочку надыбали, — сказал Роман. — Пришлось за ними лишний рейс сделать. Потому и получилось долго…

— Вы же чуть под выброс не попали! — крикнул снизу Бен.

— Да кто же знал, что он сегодня будет! По графику-то должен быть послезавтра!

— Непросты же вы, ребята, если Зона ради вас свои планы изменила, — негромко заметил Генка.

Негромко так сказал, но Роман услышал. Оглянулся на Ежа… Журналюга, видать, много знает. Что же… Пора обменяться друг с другом знаниями.

Все-таки они не стали спускаться на минус третий. Взмыленные и замученные Ромка и Завхоз первым делом направились в обжитой кабинет, где накануне ночевала вся компания. Эту темную каморку все они невольно уже стали ощущать своей укромной норой, своим — пусть даже временным — пристанищем. Там уже стало обустраиваться какое-то подобие быта. Да и вещи все были вывалены из рюкзаков и оставались там… «Водоносы», пробегавшие весь день, вернулись жутко голодными, а собирать и тащить вниз упаковки с едой и все необходимое для обеда было слишком хлопотно. И без того устали. Потому Ежу в ответ на его нытье «чем ниже, тем меньше чувствуется выброс» посоветовали идти на минус третий самому и там сидеть; на что Ёж, естественно, ответил возмущенным отказом.

Роман выгрузил на стол всю добычу — упаковки с рационами, бутыли с водой, а потом гордо развернул два комбинезона:

— Вот! Геныч, Бен, скидывайте ваше рванье и переодевайтесь.

— Это откуда такая роскошь?! — Генка пощупал рукав не очень нового, зато целого «Эколога».

— Добрые ученые поделились.

— Небось все доходы от хабара на это дело вальнули?! — не поверил Еж.

— Нет, говорю же — добрые ученые поделились. Вернее, одна ученая тетя.

— Полина, что ли?

— Ага, она.

— С чего это вдруг?!

— Ей пришлось выплачивать компенсацию за одну свою ошибку, — усмехнулся Роман. — Да ладно, надевай давай. Я тоже сейчас переоденусь — взмок, как беговая лошадь! Бельишка чистого тоже надыбал… А то чувствую себя бомжом…

Генка недовольно отметил про себя, что Завхоз, в отличие от некоторых, о чистом белье для них не позаботился… Но ладно, чего уж тут.

— Это вы из-за комбезов так долго проболтались? — подал голос Бен, занятый разогревом еды.

— Да… Откуда же мы знали, что выброс случится не как обычно, — ответил Завхоз. — Да вообще могли бы поджариться, если бы ходу не прибавили… Если бы Ромка не стал жаловаться, что бок болит, а терпел бы молча — как пить дать, поджарились бы! Просто могли не успеть добежать сюда! Я ж сроду не чувствую, когда выброс приближается…

— Вот ведь когда избыток здоровья вреден, — съязвил Ёж. — Лось здоровый… Конь ломовой… Трактор «Беларусь»! Меня упрекаешь за нытье, а сами сколько раз могли уже под выброс попасть, если бы у меня ничего не болело! И Ромыча чуть не подвел…

— Бен, а ты как? Тебе твое самочувствие ничего не подсказало?

Парень пожал плечами:

— Вроде нет… Так, немного голова потяжелела, но я как-то не обратил внимания. Думал — это от того, что долго спал.

— Да что ему какой-то маленький несчастненький выброс, если целая психотронная установка не свалила! — продолжал разливаться Ёж. — Голова у нашего Бена крепкая, прочная, двадцать пять сантиметров лобовой брони, остальное — затылок!

Роман машинально отметил слова «психотронная установка» из уст Валохина. Так, значит, в его отсутствие кое о чем они тут уже потолковали… Интересно, и как много друг другу выболтали? Ладно, потом выясним. А пока он стянул с себя насквозь мокрую майку и с удовольствием переоделся в сухое и чистое. Еще бы помыться для полного счастья…

— А ведь по логике вещей, детектор аномалий должен показывать приближение выброса… — заметил Завхоз.

— Много чего в этом мире должно делаться, но ни хрена не делается, — бросил Роман. — Тем более, что наши КПК были выключены… Кстати, Геныч, кто-то обещал рассказать про заморочки с наладонниками и сталкерской сетью, если мне не изменяет память?

— Да вы поешьте сначала, — Бен, натянув перчатки, вскрывал крышки на горячих жестяных контейнерах, — я тоже, кстати, еще наверну. Вроде недавно ел, а опять голодный, как бобик.

— А я ведь так толком и не поел… За разговорами-то… — вполголоса пробормотал себе под нос Ёж.

«Ага, значит, они тут много и активно разговаривали», — опять мысленно поставил галочку Роман. — «Вот и оставляй этого болтуна вдвоем с ловцом сенсаций!»

Снова натягивать комбез ему не хотелось, несмотря на то, что в подземелье было зябко. За двое суток плотный недышаший материал успел надоесть до невозможности, а ведь скоро придется опять идти в нем по Зоне… Пока есть возможность обойтись без комбеза — лучше посидеть без него. Роман накинул на спину спальник и подсел к столу, где уже дымилась разогретая еда.

— А чего это мы в темноте? — вдруг спохватился Завхоз. Четыре «Белые звезды» в банке давали света ровно столько, чтоб различать очертания предметов. — У нас же две свечки есть! Специально держу, чтоб лишний раз не тратить батареи фонариков. Если огонь не задувает, уж лучше свечки…

На столе вспыхнули два ярких язычка, оранжевый отсвет пробежал по лицам, и обстановка в кабинете преобразилась. Живой огонь даже для человека техногенной эпохи остается символом уюта и защиты от бродящей в темноте опасности… И, может быть, благодаря свечкам бушующие снаружи электромагнитные возмущения показались не страшнее метели, которой не пробиться за прочные стены дома и не проморозить его, пока в печке потрескивают дрова.

Какое-то время было не до разговоров — все занялись едой; не помешали даже ноющая боль то здесь, то там, и тяжесть в головах.

— А как мы узнаем, что выброс кончился? — поинтересовался Бен, только когда уже закончил выскребать остатки каши из своей коробки.

— Когда все болеть перестанет, тогда и узнаем, — ответил Ёж. — Мы с Завхозом обычно так и определяли…

— Интересно, как же тогда обходятся те, кто не чувствует?

— Да таких мало… Завхоз в этом плане — уникум!

Роман, разжевывая волокна тушенки, прислушивался к ощущениям в боку. Вроде боль немного затихла — но это, наверно, просто потому, что сейчас он спокойно сидит, а не двигается. Когда они с Юркой бежали по Зоне, при каждом вздохе резало, как ножом; но еще больше резал страх, что это — всерьез и надолго, что он на какое-то время потеряет силу и подвижность, станет уязвимее сам и подведет остальных… А сейчас этот страх прошел, и стало хорошо и спокойно.

«Ничего, эта боль — всего лишь реакция на выброс, это скоро пройдет. Даже хорошо, что она есть — индикатором работает. Без нее не поймешь, когда закончится выброс…»

А после обеда навалилась сонная истома, и разговаривать о делах уже совсем не хотелось. На тех же таблетках сухого спирта вскипятили чай; Завхоз наладился было вскипятить воду в кружке над свечкой, чтоб не тратить зря сухое топливо, но замучился держать кружку над огнем, а попутно огреб немало насмешек за прижимистость. Разморенный от сытной еды Роман сидел с полуприкрытыми глазами, и мысли в его голове вертелись совершенно неуместные и недостойные офицера госбезопасности. «Может, сегодня никуда и не ходить? Заночуем здесь, и пойдем завтра с утра… Нет, нет, так нельзя! Вдруг группа уже сидит наготове, и сразу после выброса ломанется сюда?! Надо уносить ноги. По-любому надо уносить их как можно скорее. В тот поселок, где мы ночевали перед броском на «Вымпел» — нельзя. Самое подходящее место; прямо-таки напрашивается идея, что мы пойдем от «Вымпела» через поселок. На Янтарь теперь — тоже нельзя. Значит, остается какая-то сталкерская база? Вот тут уж мы без Ежа и Завхоза не обойдемся — они все ходы-выходы знают, да еще и знакомые в разных сталкерских норах у них наверняка имеются.»

Несмотря на тревожные мысли, глаза у Романа начали слипаться.

«Нет, спать нельзя! Усну, а эти гаврики даже не почешутся, и всех нас тут разом накроют… Но шрам все еще болит — значит, выброс не закончился. Черт побери, когда же он кончится…»

— Бен, а ты что скажешь? Как там с выбросом? — Роман на всякий случай встряхнул напарника.

— Не прошел еще, — тихо ответил парень, уткнувшись носом в кружку. — Да ты не дергайся, я скажу, когда он на убыль пойдет.

— Что-то долго сегодня… — задумчиво заметил Ёж. — Час-то уже точно сидим…

— Геныч, ты обещал рассказать про то, почему вы с Юркой не пользуетесь сталкерской сетью, — напомнил Роман.

Он усилием воли стряхнул с себя сонную одурь. В несколько глотков допил крепкий чай, прикинул — а не заварить ли еще? Пожалуй, надо. Влить в себя стимулятор и включить мозги. Тем более, что скоро опять надо запрягаться и тащить эту команду к периметру…

…О сталкерской сети рассказывал в основном Ёж. Юрка только время от времени вворачивал словечко; да оно и немудрено — он всегда старался переложить решение всех сложных вопросов на лидера группы, а сам спокойно следовал в кильватер за ведущим. Сказали ему — обесточить КПК, он и обесточил. Немного поломался для виду, но потом подчинился и больше не задавал вопросов. Да и не заморачивался размышлениями о том, как эта сеть работает и где находится операторский центр.

История Генки о встрече с бывшим командиром Ветряковым и бравым украинским безопасником Краюхой Романа особенно заинтересовала.

«Значит, вот оно как получается… Мы думаем, что хохлы раскопали доступ к сталкерской сети, и время от времени влезают в наши операции со своими «палками в колеса», а оказывается — у них тоже доступа нет… И они наверняка думают то же самое про нас… Однако, как интересно…»

Когда Генка дошел до происшествия на заводе «Луч» и столкновении их троицы с военными, Бен не утерпел.

— А с нами ведь точно так же было! — выпалил он. — Монолитовцы прошли мимо нас в двух шагах! Мне даже показалось, что один смотрел прямо на меня… И нарочно сделал вид, что нас не замечает…

— Это все потому, что у вас КПК были обесточены, — совершенно серьезно сказал Ёж. — Я сколько раз уже замечал, с разными сталкерами такие случаи бывали. Если у тебя прибор не включен — то ты как бы не участвуешь во всем, что тут происходит. Как бы «не играешь»…

— Ничего себе игра, где убивают всерьез, — хмыкнул Роман. Нарочно, чтоб посмотреть на реакцию собеседника. Как раз он-то в реальность подобных игр очень легко мог поверить.

Но Генка на подначку не отреагировал и по-прежнему оставался серьезным:

— А почему бы нет? Игра на выживание…

— Ага, реалити-шоу «Остаться в живых»! Только я почему-то не вижу телеведущей в купальнике и операторов за каждой кочкой! — съязвил Роман.

— А может, видеокамеры на каждом дереве висят? — Бен не остался равнодушным и подключился к увлекательной дискуссии.

Дальше Роману оставалось только скептически покачивать головой и молча наблюдать за фонтаном креатива, который начали выдавать попеременно Генка и Бен:

— Нет, не могут там висеть скрытые видеокамеры, от них толку мало — они же около многих аномалий не работают, дохнут… Моя сколько раз дохла в самый неподходящий момент — ладно еще, не насовсем, потом оживала…

— И по телеку шоу про Зону не показывали, а какой смысл это все снимать, если потом не показывать?

— А может, это только у нас не показывают…

— А тогда где показывают — в Америке?!

— Еще скажи — в Австралии… Если бы шоу показывали где-нибудь за рубежом, а по нашему ТВ об этом ни слова — то мы бы все равно узнали, Интернет же есть…

— Ну, если не за рубежом — тогда где могут это показывать? На другой планете?!

— А почему бы нет?

— Ёж, ну, ты договорился, блин! До инопланетян!

Однако Генка ничуть не смутился:

— А может, они всю эту Зону и устроили?

— Баян! Про «посещение» еще классики говорили!

— Да, про посещение говорили, а зачем оно было, и зачем осталась Зона — так и не ответили!

— Ага, классики должны перед тобой за базар ответить, — забулькал от хохота Бен.

— У классиков Зона была другая, — Генка опять-таки был убийственно серьезен. — У них там не бродили вооруженные отряды и не воевали между собой. И те, кто у классиков Зону устроил, побросали все и свалили куда-то там по своим инопланетным делам, а не сидели и не наблюдали, как взрослые люди в войнушку играют.

— Где они, по-твоему, сидят?! — взвился Бен, уязвленный тем, что все его попытки подколоть Генку раз за разом проваливаются.

— Да в операторском центре сталкерской сети! Приборчики нам раздали, плата за подключение — смехотворная, вот вам и передатчики, транслирующие шоу «Остаться в живых» на всю галактику! Прямо из рук каждого участника!

На этом месте Роман не выдержал:

— Мужики! Эй, мужики, вы чего тут курили, пока нас с Завхозом не было?!

Генка и Бен разом осеклись и оглянулись. Ага, наконец-то обратили внимание на остальных присутствующих. Юрка давно уже крутил пальцем у виска, да и Роман, несмотря на свою обычную угрюмость, развеселился:

— На какой стене растут эти забористые грибочки, которые вы потребляли? Покажите-ка мне, я тоже хочу! Может, у меня глюки еще покруче будут, и я наконец-то во время прихода получу ответ на вопрос «Кто и зачем создал Зону?»

Ёж от души расхохотался, а Бен неожиданно помрачнел:

«Неужели он все это время прикидывался, зараза такая?! Еще небось и смеялся надо мной… А я-то нафантазировал…»

— Идите вы с вашей сетью, — бросил Бен и стал выбираться из-за стола. — Чушь какую-то тут гоните…

— Да ты чего, я же пошутил, — извиняющимся тоном сказал вслед ему Генка.

Бен не оглянулся и похромал к двери. Там он остановился, все-таки не решаясь идти дальше в коридор, прочь от источника света и живых людей. Хоть и проходил там уже столько раз, а все-таки страшновато.

— Ёж, а если серьезно, то что ты думаешь по поводу сталкерской сети? — послышался сзади тихий голос Романа.

Но ответить Генка не успел.

— Тс-с-с-с! Тише вы! — вдруг зашипел от двери Бен. Несколько секунд помедлил, словно прислушиваясь к чему-то, и добавил: — Выброс закончился. Да-да. Точно. Теперь я точно чувствую.

По кабинету прокатился негромкий обрадованный рокот.

— Ну, вот и отлично, — Роман встал из-за стола.

Он украдкой опять ощупал левый бок и вздохнул поглубже. Немного поламывает все-таки… Ну ясен пень, в один момент боль не пройдет, она же не лампочка — включилась-выключилась одним щелчком. Но чувствуется, что проходит. Наконец-то… Теперь можно отчаливать. Но вот как отнесутся к этому предложению остальные…

— Народ, нам надо быстро собираться и уходить отсюда.

— Почему?! Куда?!

Ну вот, как и предполагал… Роман оказался под перекрестными непонимающими и осуждающими взглядами. Особенно был недоволен Юрка.

— Иди ты сам… Лесом до Монолита! — Завхоз сердито буркнул традиционный сталкерский посыл. — За день не набегался, что ли?

— Не меньше твоего набегался! Но здесь оставаться нельзя!

— Почему?!

А вот Ёж, кажется, догадался, почему нельзя. Он поднял взгляд и загадочно усмехнулся:

— Если останемся здесь, нам могут наступить на хвост?

Роман кивнул. Несмотря на всю свою безбашенность, журналист далеко не дурак, и лишних вопросов не задает…

Зато лишний вопрос опять возник у Юрки:

— Кто? Кто куда нам наступит? Народ этого места боится, за три километра обходит! Никто сюда не сунется!

— Завхоз, ты в меньшинстве, — жестко оборвал его возмущенные вопли Генка. — Все согласны, что надо уходить.

Но Юрке проигрывать в споре было обидно, и он задействовал последний аргумент:

— Чего все-то?! Бен вон молчит… Бен, скажи ты им!

— Валить надо, — тихо ответил Бен, глядя куда-то в сторону. — Ромка правильно говорит.

— А ты идти-то сможешь?

— Как будто бы есть выбор, — пожал плечами Бен.

— Слышал?! Убедился?! Все, вопрос решен, собираемся и сваливаем, — в голосе Романа звякнули железные нотки. — Народ, шустро, в темпе вальса! Бен, Завхоз, начинайте упаковывать свои вещи! Потом Генке поможете.

Но Завхоз уперся рогом:

— Ром, можешь ты толком объяснить, какого хрена ты собрался куда-то переться на ночь глядя?

— Юрка, ну чего ты заладил — «на ночь глядя», «на ночь глядя»… Еще только полседьмого! Темнеть начнет в девять… За два с половиной часа успеем большую часть пути одолеть.

Завхоз вытращил глаза:

— Какое «полседьмого»?! Сейчас полдесятого!

— Чего-о-о? — не поверил Роман.

— Полдесятого вечера! Вот, смотри! — Завхоз включил подсветку на своих наручных часах и поднес запястье к лицу Романа.

И в самом деле — стрелки на циферблате показывали полдесятого.

— Народ, а у меня вообще-то двенадцать доходит, — подал голос Бен. — Это что же за ерунда такая творится?

Все растерянно оглядывались друг на друга. Наконец Ёж, до того меланхолично отгрызавший кусочки от галеты, встал из-за стола:

— По-моему, самый простой способ выяснить, сколько сейчас времени, — это подняться наверх и посмотреть. Вероятно, из-за выброса что-то произошло с нашими часами. Хотя странно, что так свихнулись механические… Если бы электронные — я бы не удивился, сам сколько раз видел, как электронные часы шли вразнос поблизости от аномалий… Чисто по ощущениям мы просидели здесь часа полтора, максимум два. А меня чувство времени редко подводит.

— Чувство времени… — бурча, передразнил Завхоз.

Очевидно, что ему, уставшему за день, больше всех не хотелось никуда идти. И он с радостью бы отдал недельную добычу за то, чтоб сейчас снаружи на самом деле оказалось полдесятого вечера, и уже стемнело, и тогда они остались бы ночевать здесь. Подсвечивая под ноги фонариком, Юрка пошел к лестнице. Ёж — за ним. Роман, занятый укладыванием рюкзака, не сразу оставил свое занятие и вышел следом. И спохватился, только когда по коридору разнесся истошный вопль Бена:

— Стой! Сто-о-о-ой!

Роман отшвырнул спальник, который как раз заталкивал в рюкзак, и ринулся наружу.

В конце коридора, возле лестницы, грохнуло и вспыхнуло, резкий щелчок и треск — словно рвалась ткань, — резанули слух, белый сполох на мгновение выхватил из темноты два резко отшатнувшихся силуэта на фоне дверного проема, и третий — чуть поодаль.

— Сто-о-ой! — еще раз хрипло рявкнул Бен сорванным голосом.

Он обернулся навстречу Ромке, услышав шаги сзади, и пояснил:

— Они чуть в аномалию не влетели… Там, в дверях…

Ёж со стонами и матюками корчился на полу — неудачно упал, прямо на раненую руку. Рядом сыпал бранью Завхоз — как показалось Роману, ругался тот как-то вяло и виновато.

— Генка еле успел его обратно рвануть, — снова пояснил Бен, — Юрка уже ногу занес, еще чуть-чуть — и шагнул бы прямо туда! Ну, оба равновесие потеряли и на пол навернулись… Завхоз на него сверху ка-ак грохнется!

Бен, подволакивая ногу, подошел ближе:

— Ром, вот, смотри, — вытащил из кармана клок бумажного листа, скомкал и запустил его в черный провал выхода на лестничную площадку.

Аномалия взвилась треском и россыпью вспышек. Это было похоже на старую знакомую «электру», но по полу проскакивали не голубоватые змеи разрядов, а мельтешили белые искры.

— Это такая же, как на минус третьем была, по всему коридору. Мы через нее еще прыгали… — сказал Бен.

Более он ничего не добавил, но в душе Романа шевельнулась очень нехорошая догадка. Ёж тем временем кое-как поднялся на ноги, вцепившись в поясной ремень Завхоза, но по-прежнему морщился и сдавленно постанывал сквозь зубы. Роман на шаг приблизился к дверному проему.

— Ром, она весь выход перекрывает, — срывающимся шепотом сказал над ухом Бен, и этот шепот, как показалось Роману, разнесся по подземелью грохотом. — Понимаешь, на всю высоту, до потолка… А может, и на первый наземный добивает… Ее не перепрыгнешь, как на минус третьем…

— То есть, ты хочешь сказать, что…

— Мы выйти не сможем, — прошептал Бен. — Это единственный выход наверх… Мы здесь заперты.

— Ты уверен? — переспросил Роман. Он тупо смотрел в черноту проема, и весь ужас сложившегося положения еще не дошел до него сразу.

— Ага. Мы здесь заперты, — повторил Бен. И отвел глаза, как будто был виноват в этом.

— Надо ребятам сказать… — прошептал Роман

«Н-да. Вот скажу — и что будет?»

— Бен… — он слегка дернул парня за рукав. — Посмотри карту. Точно нет другого выхода?

— Я ее наизусть помню…

— Бен, спокойно… Спокойно, не паникуй, — с нажимом повторил Роман, услышав нехорошие срывающиеся нотки в голосе напарника.

Поодаль немного очухавшийся Генка отчаянно костерил Завхоза:

— Дятел чернобыльский, ты сколько уже Зону топчешь? Почти год? Так какого же хрена ты прешься куда попало, не глядя?! Выброс же прошел! У тебя что, крышу совсем набок свернуло?!

Роман оглянулся на них. До Ежа, кажется, случившееся еще не дошло. Вон, он стоит, зажимая ладонью пострадавшую руку повыше локтя, а рядом топчется и виновато оправдывается Юрка. И в самом деле, какой-то перекос мозгов с ним случился — ну надо же было помчаться вперед, не прощупав дорогу, и это после выброса… Генка вдруг осекся на полуслове — только сейчас заметил застывших Романа и Бена, и повисшее между ними напряженное молчание.

— Эй, народ, а вы чего там шепчетесь? — крикнул он, хотя никто уже не шептался. — Мужики, да вы чего? Смотрите как-то странно…

Бен поморщился от направленного в лицо фонарика.

— Аномалия перекрыла выход на лестницу, — сказал Роман.

— Аномалия, говорите? Хм… — Ёж несколько минут переваривал информацию. — Прямо весь проход? А другой где? Ну, в смысле, выход наверх … Мужики, вы чего так странно смотрите?! Или это… То есть… Я не понял — здесь что, нету другой лестницы?!

Ну вот, дошло наконец-то.

— Мы здесь заперты, — слова Романа падали глухо и тяжело, как кирпичи. — Из подземелья только один выход. И его закупорила аномалия. Похожая на «электру». Названия у нее пока нет, раньше таких еще не регистрировали и не описывали…

«О господи, что он несет? Какая разница, что за аномалия перекрыла выход?! Какое все это теперь имеет значение?» — запульсировало в мозгу Бена.

Генка захлопал глазами и нервно захихикал. До его разума Ромкины слова дошли, а вот прочувствовать их Ёж еще не успел. Пока еще они были для него просто информацией, гласившей: один выход из подземелья заблокирован, надо искать другой. И вообще, надо искать какой-то выход из ситуации. А то, что эта ситуация чревата смертельной опасностью для них всех, пока еще оставалось где-то «за скобками». Просто как условие задачи. И страх от осознания происшедшего еще не завладел чувствами и не сковал рассудок.

— А вентиляция? — выдвинул предположение Генка.

— Шахты узкие, — Роман помотал головой. — Нарочно строили так, чтоб не пролез взрослый… Ширина такая, что ребенок лет десяти пролезет, но не более…

— А если…

— Над нами несколько метров бетона, — Роман перебил недосказанное Генкино предложение. Потому что и так было ясно, что тот хотел предложить. — Прокопаться нереально. Это подземелье способно выдержать атомную бомбардировку.

Повисло молчание. Роман напряженно прислушивался, стараясь не упустить момент, когда эта тишина станет взрывоопасной. А взрыв мог последовать в любую секунду — как реакция на психологический шок. Хорошо, что выскочили в коридор без оружия… Набычившийся Завхоз, до того молча и неподвижно стоявший, поднял голову с заметным усилием, словно она была очень тяжелой и клонила шею вниз, и сделал два шага вперед.

— И что нам теперь делать? — с нажимом спросил он.

Теперь достаточно малейшей искры, чтоб вспыхнул неконтролируемый выброс эмоций… О черт, и тут выброс, думал Роман, буквально кожей ощущая нарастающее напряжение.

— Можем дождаться следующего выброса, — поспешил перехватить инициативу Ёж. — У нас же воды полно… Жрачки — не так, чтоб очень, но можно поэкономить… А после него аномалия сдвинется на другое место!

— Ты уверен? — огрызнулся Завхоз. — А если она не передвинется?!

Видимо, Ёж слишком поторопился. И сделал это напрасно. Юрка ничуть не успокоился, напротив — перспектива провести неделю в подземелье, да еще и с непредсказуемым результатом, испугала и разозлила его еще больше.

— Мы же здесь подохнем! В кабинетах полно трупов, а вентиляция не работает. Да, тут холодно, и поэтому пока еще ничего… Хотя уже начинает попахивать… Не замечал?! А через два-три дня мы маски снять не сможем из-за вони! А запас дыхательных фильтров у нас не ахти какой…

«И ведь он прав», подумал Роман. — «Наш хозяйственный товарищ совершенно прав… Ресурсов, чтоб прожить здесь неделю, у нас в обрез, даже при самой жесткой экономии. Но что же тогда делать…»

— И что ты предлагаешь? — жестко оборвал его Ёж.

Юрка решительно упёрся кулаками в бока, заткнул большие пальцы за пояс:

— Помните, в аппаратном зале есть дверь, и за ней коридор?! Ром, ну я же тебе ее показывал… Еще предлагал пойти посмотреть, куда он выводит, а ты сказал — «не сейчас, не время». Ну, а сейчас, по-моему, как раз время подходящее! Давайте пойдем туда и обследуем тот коридор. Может, он на поверхность выведет?!

Роман немного перевел дух. Более всего он опасался паники и какой-нибудь последующей нехорошей выходки со стороны Завхоза, но, как теперь оказалось — Роман ошибался. Юрка умудрился сохранить спокойствие и не потерять голову, и даже хорошую идею подкинул. Лучше уж идти и обшарить какой-нибудь коридор, чем сидеть тут и смотреть, как у парней медленно, но верно съезжают крыши…

— Бен?.. Эй, ты слышишь? Алё, гараж! — Юрка встряхнул за плечо внезапно замершего Бена и посветил на него фонариком.

Бен поднял лицо — взгляд у него был остекленевший.

— Я… А, да…

— Эй, ну ты чего?! Пошли вниз! Пошарим в коридоре за аппаратным залом. Проводником будешь!

— Юрка, погоди… Я не…

— Да чего ты?!

— Я боюсь идти…

— Ты чего — темноты испугался, что ли?! Как маленький?! Или того, что трупаки зомбями встанут? Так вот, это все чушь и брехня! Сказки! Я уже почти год в Зоне, и никто ни разу не вставал! Пошли…

— Юр, я не трупов боюсь, — тяжело, с трудом выдохнул Бен. — А того, что… Вдруг и выход на лестницу вниз тоже аномалия перекрыла… И мы вообще здесь со всех сторон заперты…

У него вибрировал подбородок и чуть подрагивал голос. Ромка посветил на напарника — его пальцы судорожно крутили крепежный ремень головного фонаря, который Бен держал в руке, а сам он мелко вибрировал и переминался с ноги на ногу.

— Так посмотреть надо, а не гадать! — твердо сказал Завхоз и потянул Бена за рукав. — Чего тут стоять да языком молотить! Пошли, кому говорят!

Бен резко выдернул руку из его захвата:

— Да чего ты до меня доколебался!

Он шарахнулся в сторону, но не рассчитал — в какую, и оказался прижатым к стене. Больше всего Бен сейчас напоминал перепуганного кота, готового сорваться с места и бежать, куда глаза глядят.

Вот еще этого не хватало! Нет, истерику и панику надо гасить на корню. Роман шагнул к нему и влепил резкую и хлесткую оплеуху.

— Все?! Очухался?! Или еще нет?! А теперь веди нас вниз. Проверим, свободен путь или нет. А тогда уже и думать будем.

Бен перевел дух и кивнул. Послушно надел на голову фонарь и, скользя ладонью по стене, похромал вдоль по коридору.

Пока они медленно, примериваясь к темпу Бена, шли сначала по коридору, потом на два этажа вниз, Романа самого стискивал страх. А что, если слова Бена окажутся правдой? Что тогда делать? Решение-то принимать ему… От перепуганных, запаниковавших людей можно ожидать какой угодно выходки, и обрывать панику придется уже не оплеухой, как в случае с Беном, а куда более ощутимыми ударами, да как бы не нокаутом.

Прошли два пролета лестницы — все чисто. Остаются коридор минус третьего и аппаратный зал. Бен остановился и прислушался:

— Надо же, а аномалии тут больше нет… Совсем… Она отсюда ушла. И прыгать больше не надо!

— Ну и хорошо, — выдохнул сзади Роман. — Пошли дальше.

Аппаратный зал… Чисто. Дверь…

— Ром, откроем?

— Нет. Мы же без оружия приперлись… Ты лучше скажи, сам что чувствуешь — есть с той стороны опасность или нет?

Бен задумался.

— Кажется, нет… По крайней мере, поблизости нет.

— А стальная плита на восприятие не влияет?

— Ну-у… Железобетонные стены обычно не мешали. А у них тоже толщина ого-го, да и решетка стальная внутри…

— Ладно, — решил Роман. — Теперь возвращаемся, собираем вещи, экипируемся как полагается, и… И выходим в эту дверь.

Не только он — все облегченно перевели дух. Конечно, с той стороны еще неизвестно что… И там через несколько десятков метров путь может быть перекрыт аномалией… Но появился хотя бы намек на выход — в прямом и переносном смысле.

Роман и Юрка налегли на рукоятки «штурвального колеса», выдвигающего замок двери. Оно провернулось гораздо легче, чем в прошлый раз. Металлический лязг и скрип прокатились по залу. Бен перешагнул порог:

— Чисто! По крайней мере, шагов на десять вперед никаких аномалий нет. Ром, дальше проверим?

— Дальше проверять уже нечего. Дальше надо только идти.

Черт побери, хотелось бы поэкономить источники электропитания — включить прибор только первому в цепочке, но… Но очкам ночного видения требуется время, чтоб прогреться, и даже на включение фонаря потребуется несколько мгновений, которые могут стоить жизни… Придется выбирать из двух зол меньшее. В конце концов, насколько далеко может тянуться этот тоннель? Не настолько же, чтоб сутки по нему идти. Запаса батарей, по прикидкам Романа, у них имелось примерно на сутки непрерывной работы.

— Фонари выключить, все надеваем ПНВ. Бен идет первым, Завхоз — за ним, потом Ёж, я замыкаю.

— Дверь-то прикроем? — предложил Завхоз.

— Прикроем, а толку… Она с этой стороны не запирается…

— Еще один довод за то, что коридор должен выходить на поверхность, — тихо заметил Бен. — Замок только для того, чтоб запираться изнутри. Это явно запасной выход для тех, кто тут работал…

«Только почему же его не было на планах здания и прилегающих территорий», — в который раз подумал Роман.

— Да, народ, часы! — вспомнив, вдруг спохватился он. — Выставим приблизительно, просто чтоб у всех показывали одинаковое время…

— Если отталкиваться от того, когда вы вернулись, да сколько шел выброс, да сколько мы проваландались со сборами, то сейчас может быть примерно восемь-полдевятого, — сказал Ёж.

— Ладно, все ставим на восемь часов. И заметим, сколько будем идти. Всё, пошли.

Тихо… Очень тихо, ни шороха, ни звука капающей воды. И никаких запахов, кроме сырости. И пол чистый — никаких останков кого бы то ни было, в отличие от других помещений «Вымпела», напоминавших анатомичку, плохо убранную после налета оравы пьяных гопников.

Где-то здесь должна быть развилка, вспомнил Роман. Ага, вот — тоннель раздвоился на два черных провала. Цепочка остановилась.

— Народ, пора определяться, куда дальше идти. Бен, ты что скажешь? Твое чутье тебе что-нибудь подсказывает?

Бен с минуту помолчал, зачем-то потрогал стену сначала одного, потом другого коридора…

— В правый надо идти, — уверенно сказал он.

— В левом какая-то опасность?

— Нет…

— А тогда почему правый?

— Не знаю, не могу объяснить, — пожал плечами Бен, — Просто он мне как-то больше нравится… Интуиция подсказывает, что надо сюда.

— Х-хорошо, — протянул Роман. — В принципе, я не возражаю, но давайте-ка для очистки совести проверим левый. Тем более, раз ты говоришь, что опасности там нет.

Через тридцать пять шагов (Роман на всякий случай считал их про себя) коридор уперся в запертую дверь. Такую же громоздкую, как и дверь в аппаратной, только запертую, с мертвым кодовым замком, и без каких-либо признаков наружного запирающего механизма. По сути, это был тупик. Н-да, Бен оказался прав. Что бы ни находилось за этой запертой дверью, но проникнуть туда невозможно.

— Ладно, народ, возвращаемся…

На развилке он остановил группу и на всякий случай зарисовал схему подземных ходов; хотел было отметить стороны света — но стрелка компаса металась, как ненормальная, и не желала останавливаться.

— Бесполезно, — прошептал рядом Бен. — Наверно, какая-то аномалия ее сбивает…

Ладно, ничего не поделаешь — придется ограничиться приблизительным расположением коридора относительно аппаратного зала.

Правый коридор тянулся гораздо дальше. Роман сначала начал считать шаги, но потом сбился и бросил. Они шли уже почти час, миновали два поворота, но коридор до сих пор нигде не разветвлялся и не думал заканчиваться. Причем не наблюдалось ни малейшего уклона — тоннель не поднимался вверх. Получалось, что они ни на метр не приближаются к поверхности.

И это внушало опасения…

«А ведь может получиться и так — проблуждаем здесь энное количество времени, и упремся в тупик. И что тогда?»

Роман поморщился. О перспективах думать не хотелось. Остается только идти и надеяться…

Впереди покачивались плечи и затылки спутников, и рюкзаки на их спинах.

Его собственный рюкзак теперь давил на плечи увеличившимся грузом — громоздкий контейнер с жесткими дисками Роман перед уходом забрал из тайника. Может, и не следовало этого делать… А может, наоборот…

«Если нас зажмут, — решил Роман, — пригрожу уничтожить контейнер. Если им нужны материалы — то это наш последний шанс вырваться… Скорее всего, Генка догадался, зачем я уходил с рюкзаком. Да, я не паковал контейнер у него на глазах, но надо быть полным идиотом, чтоб не понять — без контейнера я не ушел бы… А наш журналист — та еще хитрая задница. Ну и пусть… Подумаешь, догадался… И что он теперь сделает? Попытается при первой же возможности хапнуть контейнер и тащить его своему нанимателю? Ага, пусть. Заодно посмотрим, на кого же это Валохин работает, и кто это такой крутой, раз вся Контора его отследить не смогла?!»

Еще поворот, и за ним коридор неожиданно раздвоился. Хотя почему неожиданно? Просто от долгой и однообразной ходьбы в темноте, да от накопившейся за день усталости притупилось восприятие. Роман даже несколько раз ловил себя на том, что задремывает буквально на ходу. Ныли натруженные за день ноги, ныли плечи. Может, зря они сорвались в поход сегодня? Может, разумней было бы остаться на ночлег в обжитом подземелье? Ведь опасность в виде преследователей могла прийти только снаружи… «Может, стоило бы уговорить ребят заночевать в «Вымпеле»? Нет, они бы не согласились. И так все психанули от страха, когда поняли, что заперты в подземелье… И в единственный выход рванули сразу же, как только вспомнили про него, словно боялись, что и его аномалия закупорит…»

Однако же впереди — развилка. И надо выбирать направление.

— Бен, что скажешь? — уже стандартный вопрос.

— Ром, я не знаю! Опасности нет ни там, ни там. По крайней мере, поблизости.

— В какой лучше идти?

— Да не знаю! Ром, ну я же тебе не гадалка! Если не можешь выбрать — монетку подбрось!

— Ладно, ладно, угомонись, — отмахнулся Роман. Отметил на схеме очередной поворот и развилку, записал время. — Последуем известному правилу прохождения лабиринта — сворачивать всегда в одну и ту же сторону. Идем в правый коридор.

Опять потянулись однообразные бетонные стены, мерный топот берцев и отупляющая усталость. Роман очнулся от внезапного толчка, когда уткнулся носом в рюкзак остановившегося Генки — вся группа уже встала, а его ноги по инерции еще несли вперед.

— Что такое?

— Ром, здесь тупик, — сообщил Бен.

— То есть как это? — Роман встряхнул головой, пытаясь прогнать сонливость, но без особого успеха.

— Да так! Каморка тут какая-то. Похоже на бывший склад. Вход один, другого нету.

Дверь с косяка была сорвана. В помещении размером примерно три на пять метров вдоль стен стояли пустые металлические стеллажи. Несколько изорванных картонных коробок, пластиковый чемоданчик с ячейками внутри, тоже пустой — вот и все. Однако странный какой-то склад… Вернее, место для него выбрали странное. Это что же получается — сюда из аппаратного зала за какими-то необходимыми материалами приходилось топать почти полтора часа в одну сторону? Или тут хранили что-то редко используемое, и очень секретное — или очень опасное?

— Бен, ты здесь опасности не чувствуешь?

— Совершенно никакой!

Роман тяжело брякнул на пол рюкзак:

— Все, народ, останавливаемся на ночлег здесь. Не самое плохое место. Возвращаться и обследовать левый коридор будем уже завтра.

«Народ» недовольно забурчал, но резких возражений не последовало. С одной стороны, парням хотелось как можно скорее добраться до выхода на поверхность, или хотя бы найти признаки того, что этот выход есть. С другой — устали все. Конечно, больше всех утомился Юрка, бегавший вместе с Романом целый день, но и Бен уже ковыляет все медленнее и все сильнее хромает; Генка скуксился и поник…

— Бен и Ёж, дежурите первыми, мы с Завхозом отрубаемся. Лично я могу отрубиться еще до того, как успею коврик расстелить… Часа четыре продержитесь?

— Больше продержимся, — пообещал Бен. — Лично я вообще ничуть спать не хочу!

— Ну еще бы, три четверти суток продрыхнуть, — все-таки поддел Генка. — Ладно, вы падайте, мы посидим.

— Только страшилки не травите, если вдруг скучно станет, — то в шутку, то ли всерьез попросил Юрка. — А то если кто-то разбудит меня испуганным истеричным воплем, то я сначала врежу, а потом буду смотреть, кому и по чем попало…

Все натянуто захихикали, показывая друг другу, как им всем весело, ничуть не страшно, и как хорошо они держатся.

Едва Роман натянул на плечи спальник и пристроил голову на рюкзаке, как железобетонной плитой навалился тягостный сон. Он слепил глаза резкими контрастами: в нем был офис со светлыми стенами и темной мебелью, из-за опущенных белых жалюзи снаружи пробивался настырный солнечный свет; воротник сорочки — жесткий, словно оторванная от жалюзи планка, — натирал Роману шею, а до конца рабочего дня оставалось еще невероятно долго. Рядом с Романом в офисе топтался непривычно выглядящий Генка — с длинными волосами, как на фото из личного дела, в костюме и галстуке; из-за его спины высовывался оператор с камерой на плече. Генка весело и шумно болтал, изображал радость от неожиданной встречи — и ему это вполне успешно удавалось; а Роман изводился от неловкости. Он понимал, что совершенно ничего не помнит о событиях, о которых сейчас трещит Генка, но никак не мог улучить момент, остановить поток фраз и ввернуть словечко. Да еще и не пойми почему было стыдно признаваться при операторе о своих провалах в памяти. Роману казалось, что за подобную «забывчивость» его осудят все — даже этот совершенно посторонний человек. Это чувство было до того странное, непонятное и неприятное, что Роман во сне растерялся, и никак не мог решить, что лучше — промолчать или признаться. Там, в «сонном» офисе он хорошо помнил, как они вчетвером уходили из «Вымпела». А дальше следовал провал, после которого Роман увидел их троих — себя, Генку и Завхоза — уже за периметром. Бена не было. И Ромка совершенно не помнил — куда тот подевался? А Генка все болтал и болтал о последних новостях от Завхоза, о том, как тот живет на Севере, «оленям рога отшибает», и даже женился на местной девушке… «Они же там про Зону ничего не знают, вот она и не побоялась», — заговорщицки подмигивал Генка, — «Наши-то за бывшего сталкера ни за что не пойдут!» «А Бен?» — наконец-то ввернул Роман. Пусть и не к месту, но наконец-то решился спросить… Лицо Генки вытянулось; он запнулся на полуслове и замялся: «Ты что, ничего не помнишь?» «Не помню. Ген, скажи, чего я не помню?!» Вопрос был дурацкий, Роман сам прекрасно это понимал. Но кто бы искал логики во сне… Разговор каким-то кривым зигзагом ушел в сторону, и Романа вдруг перестал интересовать этот еще минуту назад очень важный вопрос. Ромка тонул в этом бесконечном и бессмысленном разговоре, как в киселе, а поток фраз становился все быстрее и невыносимее, свет резал глаза все больше и больше…

…Он еле очнулся и кое-как приоткрыл тяжелые слипающиеся веки. Так вот откуда этот свет во сне — на пустом пластиковом контейнере, в низкой консервной банке колыхалось пламя свечи. Генка и Бен решили скоротать при огоньке ночь в подземелье.

Вот разгильдяи-то! Ромка обругал их про себя, еще не успев толком проснуться. Устроили тут посиделки при свечах, и это вместо того, чтоб бдить, глядя сквозь включенные очки ночного видения! Во-первых, демаскируют стоянку. Во-вторых, сами себя подводят: после взгляда на огонь несколько секунд вокруг не увидишь ничего, кроме желтых пятен в глазах. Да и вообще расслабились: оружие у обоих лежит рядом на полу, Генка сидит в расстегнутом и спущенном с левого плеча комбинезоне, а Бен обеими руками ощупывает и оглаживает его раненую руку выше и ниже повязки. У Ежа, правда, палец на спусковом крючке пистолета, да только сидит Генка так, что все равно не успеет вкинуть ствол, если вдруг в дверной проем кто-то ворвется.

— Вы чего, совсем сдурели? — просипел охрипшим от сна голосом Роман. Сел, закашлялся и подумал, что надо бы хлебнуть воды. — Кто же так караул несет?

— Ром, да нету тут никакой опасности, можно было бы вообще не дежурить. Никого абсолютно тут нет, кроме нас, и ничего с нами не случится, — ответил Бен неожиданно беззаботным тоном.

— Тебе это Хозяева Зоны сообщили? Смс-ку сбросили?! — Роман кое-как прочистил горло.

Бен тихонько засмеялся:

— Я же сенс! Я чувствую, что опасности нет! Не прибежит сюда ни стая снорков, ни взвод монолитовцев, ни даже крыса завалящая…

— А чего это ты вообще делаешь?!

— Да вот решил Генку малость полечить. Ну, как тебя тогда, зимой… Все равно делать нечего, а вдруг поможет…

— Устроили тут экстрасенсорный сеанс, — ругнулся под нос Роман.

— Расслабься, капитан, — поддержал его Генка. — Или другу своему перестал доверять? До сих пор его чутье не подводило.

Рука Романа замерла на пол-пути к карману рюкзака, куда он потянулся за бутылкой воды.

— Капитан? С чего ты это взял?!

— Да брось, Ромыч, — небрежно отмахнулся Ёж. — Хватит в прятки играть. Не в той мы ситуации… Мы же все друг про друга знаем, только все какого-то хрена притворяемся… И на Бена можешь не зыркать так укоризненно. Это не он мне разболтал. Я давно уже знаю…

— «Давно» — это сколько? — машинально спросил Роман. Несмотря на то, что он проснулся, сонная одурь по-прежнему туманила рассудок, и вялые мысли еле-еле шевелились, как снулые рыбины.

Ну, еще бы не быть сонным, всего каких-то два часа проспал, — понял Роман, поднеся к лицу циферблат наручных часов.

— Да с октября прошлого года еще, — ответил Ёж. — Я ж тогда раскопал, что за группа приходила к «Вымпелу», и кто сумел уйти оттуда живым и невредимым. Фадеев Роман Андреевич, капитан федеральной службы безопасности…

— Что-то не припомню, чтоб я представлялся тебе по отчеству или называл фамилию, — нахмурился Роман. — Бен, все-таки ты проболтался, что ли?!

— Ты сам только что проболтался! — хихикнул Ёж. — Я тебя на понт взял. Бен твой молодец… Как я его ни крутил, а он молчит, как партизан… Про себя рассказывал, да, а про тебя — ни слова! Когда мы с Завхозом встретили вас неподалеку от «Вымпела», и ты назвался по имени, то я тогда еще заподозрил, что Роман — это тот самый капитан Фадеев!

За время Генкиной реплики Роман все-таки вытащил бутылку с водой, свинтил крышку и жадно присосался к горлышку. Уф… Теперь говорить легче будет.

— …Только проверить все случая не выпадало, — продолжал Генка.

— Ну, проверил, — Роман кое-как сумел взять себя в руки, — доволен? Вот ты еще в прошлом октябре узнал, кто побывал у «Вымпела»… И что тебе с того?

Генка несколько мгновений помолчал, выдерживая паузу. Роман сидел, растирая ладонями лоб и виски. Он уже не был уверен, что проснулся — слишком уж бредовым казалось все происходящее. А может, этот нелепый разговор — на самом деле продолжение сна? Вот он проснется и поймет, что ни о чем они с Генкой не говорили…

— Да любопытство, капитан, банальное любопытство… — ответ Ежа, тем не менее, был слишком логичен для сна. — Кто-то интересовался тем же, что и я. Ну, и захотелось узнать — кто и зачем…

— Объект твоего интереса — это СКБ «Вымпел»?

— Ага, — кивнул Генка.

— Ну, как я понимаю, ты свое любопытство удовлетворил.

Ёж тяжело вздохнул и поморщился, словно размышлял — раскалываться или не надо. Роман ущипнул себя украдкой. Нет, это все-таки не сон. Они с Ежом сидят в темном подземелье и вываливают друг на друга секреты, а рядом Бен развесил уши. Хотя часть этих секретов он и так знает… Роман молчал — теперь настала его очередь выдерживать паузу. Ничего, это только лучше развяжет язык Генке. Он у него и так чешется.

— Да вообще-то я хотел с тобой связаться… — как Генка ни ждал встречного вопроса от Романа, а все-таки сдался первым. — Еще в прошлом году, в ноябре, когда вернулся из Зоны. Думал — может, мы бы информацией обменялись…

— Чего ж не связался-то? — с сарказмом усмехнулся Роман.

— Да того… Я ведь не вольный стрелок, я по заказу работаю… Мне заказчик запретил устанавливать какие-либо контакты с тобой. Пригрозил расторгнуть договор, если я не послушаюсь. Жалко было терять заказ из-за праздного любопытства.

О! Заказчик. На это ключевое слово у Романа в голове моментально сработал переключатель. «Ведь это то, о чем я хотел спросить у Генки! Я всю дорогу думал, как бы подкатить к нему с этим вопросом, чтоб не спугнуть. Ничего не придумал, а потом повалился и уснул мертвым сном. И вот теперь Генка сам завел разговор о заказчике! Вот это удача… Только опять не вовремя! Башка как чугун…»

— А твой заказчик узнал бы об этом? В смысле, если бы ты ослушался и связался со мной… — Роман изобразил неведение.

— Ага, — с непритворным сожалением вздохнул Генка. — Я на тот момент уже убедился, что у него возможности — ого-го!

— И кто же он?

— А я не знаю! — огорошил его Генка. — То есть, имя и фамилию знаю. Александр Фокс. И все. Но кого он представляет, откуда — без понятия! Я так понял, что этот чувак из какой-то структуры, вроде вашей Конторы. Ну, или из «Аквариума». Но уж никак не ниже!

«Да», — мысленно подтвердил Роман. — «Чего стоит только его аппаратура, сводившая на нет все усилия наших айтишников… Да, и вполне возможно, что этот таинственный заказчик — выход из сложившейся ситуации…»

Он задумывался над этим вариантом еще с момента знакомства с Валохиным. Он обдумывал его, когда они пережидали выброс, и когда шли по подземелью.

А что, если попроситься под «крышу» Генкиного работодателя? Судя по его возможностям, ему вполне по силам прикрыть от Конторы двух беглецов. Разумеется, не задаром. Материалы, добытые в «Вымпеле», придется отдать ему. Конечно, есть вероятность, что жесткие диски повреждены, и ничего извлечь с них просто не удастся. Или что эти материалы не представляют ценности для загадочного господина… как его там… Фокса? И то, и другое — очень нехорошая перспектива, ибо больше расплачиваться за покровительство нечем. Если только своими услугами… Но если сенс-проводник Беневицкий еще вполне может быть полезен Фоксу — раз уж он работает по Зоне, — то услуги обычного опера Фадеева могут оказаться совсем без надобности…

— Но ведь как-то ты с ним связывался? — подтолкнул разговор Роман.

— По мылу. Ну то есть, по электронной почте, — пояснил Генка, словно для обитателя глухой деревни, всю жизнь употреблявшего слово «мыло» только в одном значении.

— Постой, — поморщился Роман, вдруг вспомнив что-то важное. — Как же это он рискнул по «мылу»? У нас же все твои ящики на контроле! Он не мог не знать. И вообще, это дилетантизм чистой воды. Электронная почта — самый неподходящий способ связи для секретных дел.

На самом деле Роман не припоминал среди генкиных адресатов никого с таким именем. Ну не было там никакого Александра Фокса! Иначе за имя давно бы уже уцепились и начали копать. Это имя он услышал от Генки только что…

— Ну, не знаю! — Генка махнул правой рукой в сторону. Левая все еще находилась в ладонях Бена. — Он сам мне дал адрес для контакта и велел письма писать! Ему виднее, значит!

— Постой, а на каком сервере его ящик? — вдруг спохватился Роман.

— Не из всеобщих бесплатных почтовых серверов. Точно какой-то частный сервер. Черт возьми, я название все время забываю… Бен, ну-ка пусти, сейчас я достану ноут, там же аккумулятора еще хватает. Покажу капитану, что за адрес у господина Фокса. Могу сразу письмецо отбить, чтоб энергию зря не тратить! Мол, капитан с другом-экстрасенсом под крышу просятся! Ну что, капитан, отписать?!

И наглый Генка заговорщицки подмигнул.

Роман встряхнулся. Да, это было бы просто замечательно. И надо не зевая, ловить момент за хвост, если бы не одно «но»… Чисто техническое и поэтому непреодолимое «но».

— Ген, отсюда же сигнал не добьет… Ты прикинь, сколько метров грунта над нами…

— Черт, а ведь и правда!

— Хочешь — не хочешь, а письмо придется отложить до того, как найдем выход… И не стоит тратить аккумулятор на то, чтоб показать мне адрес сервера заказчика. Это подождет.

— Завтра вернемся к развилке и пойдем в левый коридор, — вклинился Бен.

Все замолчали. Да, есть еще один необследованный коридор, и есть надежда на успех, но… Говорить о перспективах этого «но» никому не хотелось. И хорошо, что Завхоз сейчас дрыхнет сном младенца.

— Ром, да ты ложись, поспи еще, — сказал Бен. — Всего-то два часа прошло, мы свою вахту еще не отсидели. Спи, а то завтра будешь тормозить…

«Как же, уснешь тут», — подумал Роман, но послушно улегся и натянул на плечи спальник… Парень прав — надо постараться уснуть, иначе завтра быстро слетишь с катушек, а ведь эти трое теперь висят у Романа на хребте. И если он не сможет их тащить и пинками гнать хоть в какую-нибудь сторону, чтоб не сбрендили от страха и не перестреляли друг друга, то больше никто не сможет. Генка — еле-еле на ногах держится, да и лидер из него так себе. С одним Завхозом он еще кое-как управлялся, и то когда тот был вменяемый. А теперь Юрка — самое слабое, но и одновременно самое опасное звено. Бен-то в любом случае буйствовать не станет, даже если и психанет — то может заплакать, сесть и отказаться идти, но однозначно не бросится на спутников. А Юрка, как он сам о себе думает, «настоящий пацан». У таких истерики часто выливаются в опасные для окружающих формы. Это сейчас он тихо-мирно посапывает под боком, большой, сильный и спокойный. А если заведется и упрется рогом в землю…

За этими беспокойными мыслями Роман сам не заметил, как провалился в сон.

Очнулся он от настойчивой тряски за плечо.

— Ром, просыпайся! Да просыпайся же! — тряс его Бен. — Наша вахта давно кончилась! Вон, Генка уже дрыхнет. Я тоже хочу хоть немного поспать, знаешь ли.

Роман сел, огляделся в еле различимом свете огарка — уже и вторая свеча оплавилась до того, что огонек еле-еле выглядывал из консервной банки. Рядом сидел и протирал глаза Завхоз. Генка дрых поодаль, подстелив свой коврик. Значит, Бен отпустил его спать, а сам досиживал вахту в одиночку…

— Ладно, ложись давай, — Роман встал, освобождая свое нагретое место.

Ничего, Завхоза он сейчас позовет в коридор и там «построит», чтоб нес караул, как полагается. На всякий случай, для профилактики беспорядков. И никаких вольных посиделок при свечах.

Роману казалось, что время тянется, как липкий густой кисель. Четыре часа, отведенные на сон второй половине их команды, никак не желали заканчиваться — словно стрелки замедлили скорость вдвое. И он, и тем более Юрка успели известись от скуки на вахте, а будить Генку и Бена было все еще рано. Конечно, можно бы и сделать это раньше намеченного времени, но… Во-первых, ребятам надо дать отдохнуть — как-никак, эти двое наиболее слабая физически часть команды. А во-вторых, просто нечестно, в конце концов, будить их только потому, что двоим более-менее выспавшимся стало скучно.

Наконец-то стрелки доползли до цифры «семь». Если не врут, конечно — вон чего творилось с часами вчера… Можно растолкать Генку и Бена, отдать распоряжение Юрке готовить завтрак, и собираться в путь.

Левый коридор через каких-то пятнадцать минут ходу резко свернул влево же, и вывел в круглое помещение с высоким потолком. Три четверти помещения занимал огороженный решетчатыми перилами провал с выходящими оттуда и поднимающимися куда-то вверх трубами разных диаметров.

Бен шустрее всех похромал вперед — под ногами загудел металлический пол. Он посветил фонариком вниз, за край провала, потом, порывшись в кармане, бросил туда какую-то мелочь — внизу тихо булькнуло.

— Вода там, — доложил «результаты исследования» Бен. — Коллектор, что ли…

В левой стороне зала уходила вертикально вверх узкая металлическая лестница.

— Ого, а вот и подъем! — обрадовался Генка.

По лестнице заметались белые круги света от фонариков. На самом ее верху чернел уходящий вглубь прямоугольник коридора. Парни радостно загудели — еще бы, впереди забрезжила надежда. Вскарабкавшись по лестнице, они станут примерно на шесть-семь метров ближе к поверхности.

— Вот чего, спрашивается, вчера сразу сюда не пошли?! — посетовал Завхоз.

А может и хорошо, что не пошли, подумал Роман. Хоть выспались в безопасном месте. Иначе пришлось бы еще долго искать, где остановиться на ночлег. Зал с коллектором не внушал ему ни капли доверия.

— И как же я здесь влезу-то?.. — Генка задумчиво потрогал нижнюю перекладину.

Да, с одной работающей рукой по вертикальной лестнице — это проблема. Бену и то проще, он-то хоть на руках подтянется.

— У нас же есть лямки для переноски, — вспомнил Юрка. — И веревка. Мы с Ромычем лезем первыми, спускаем веревку. Ты надеваешь лямки, Бен привяжет к ним веревку, тогда ты полезешь, а мы будем сверху тебя придерживать. Вдвоем-то удержим, если что.

— Годится, — кивнул Роман. — Только сначала мы все рюкзаки наверх поднимем, и заодно оглядимся — что там и как.

Опять тихо булькнуло. Роман быстро обернулся на звук и рукой сделал остальным знак замолчать.

— Ром, да не дергайся ты, это я подушечку жвачки в воду бросил, — вдруг улыбнулся Бен.

— Да ты что, сбрендил?! На фига?! Пугает тут…

— А ты что подумал — оттуда чудовище выныривает? Акула-мутант?

— Типун тебе на язык! Ну откуда ты знаешь, что это за вода и кто может в ней водиться?!

— Да обычная грязная вода, — пожал плечами Бен. — И никто там не водится.

«Да, сенс-проводник в наших рядах команду совсем разбалует», — раздраженно подумал Роман. — «Привыкнут парни во всем на него полагаться, а без Бена и шагу ступить не смогут, или наоборот — забудут об осторожности и влетят совершенно по-глупому! А что с этим делать?! Приказать Бену идти вторым, чтоб дорогу прощупывал Юрка, а Бен только контролировал на всякий случай? Бесполезно. Все равно Юрка догадается о подстраховке, и о том, кто тут все решает. Ничего не сделаешь.»

— Ладно, всё, закончили разговоры и начинаем подъем!

На втором уровне опять потянулся вперед длинный темный коридор. С одной стороны — хорошо; парни всерьез опасались, что путь преградит толстенная дверь, которую не возьмешь гранатой. А с другой стороны — конца пути видно не было… Они шли уже три с половиной часа, уже несколько раз останавливалась на привалы, а коридор сделал всего два поворота, причем сначала влево, а потом вправо — похоже, тоннель огибал участок какой-то твердой породы и возвращался к первоначальному направлению. И до сих пор не попалось ни одного разветвления. По прикидкам Романа, хотя они и двигались с черепашьей скоростью, но около десяти километров за сегодняшние пол-дня успели сделать. С учетом поворотов коридора — если, конечно, Роман не ошибся, зарисовывая на схеме ломаную линию пройденного маршрута, — они уже удалились от «Вымпела» примерно километров на восемь. Это кому же взбрело в голову прорыть такое метро, и главное — для чего?! Бесконечный коридор все меньше и меньше становился похож на запасной выход для эвакуации сотрудников. Или его строили для скрытного сообщения с каким-то другим объектом? Если так, то почему в тоннеле нет рельсов? Как будто господа ученые согласились бы топать друг к другу по секретным делам такие километры на своих-двоих… Да они давно бы забастовку устроили! Нет, все это ерунда какая-то, и одно с другим не вяжется.

«Чушь, бред!» — думал Роман, машинально перебирая ногами. — «В Конторе не могли не знать про существование тоннеля. И уж тем более скрывать какие-то особенности планировки здания и окрестностей от людей, которые идут туда на задание — просто глупо! В голове не укладывается…Конца тоннелю не видно, и света в его конце — тоже… Ладно еще, раненые неплохо держатся. Но Бен хромает все сильнее, скоро придется его разгружать. Или лучше всем пересмотреть свои рюкзаки и бросить здесь все лишнее? Пора устраивать длительный привал и обед. Да как бы не пришлось провести еще одну ночь в этом подземелье…»

По команде «привал» Генка и Бен просто сложились. Последний так и вовсе упал на сброшенный рюкзак, уткнулся в него лбом, и проигнорировал даже придвинутую жестянку с разогретой едой. Ёж просто вытянул поперек прохода длинные ноги и закрыл глаза; и только после нескольких тычков и пинков Завхоза переполз на раскатанный коврик.

Так, похоже, пора делить между ними запасную дозу боевой химии, подумал Роман. Запасная доза у него с собой, естественно, была — припрятанная отдельно от аптечки. На тот случай, если другой шприц-тюбик вдруг будет поврежден. Потому что без этого допинга Бен имел гораздо меньше шансов пройти бой в подземелье… Вот только как использовать вторую дозу — обоих колоть из одного и того же шприц-тюбика, или взять другой шприц-тюбик, вылить содержимое, сполоснуть, набрать туда половину «коктейля берсерка»?.. Жалко промедол-то выливать, вдруг еще пригодиться… Вообще лучше сначала Бену вколоть, он-то точно не болел никакими инфекциями, передающимися через кровь, от него Ежу никакой заразы не занесешь. А вдруг у Генки аллергия на компоненты боевой химии?! Его же не проверяли… Не хватало тут еще аллергического шока для полного счастья! Да, придется Ежу на своих внутренних ресурсах выползать, решил Роман, вколю только Бену.

Но сейчас надо дать ребятам просто отдохнуть. Может, даже пусть подремлют…

— Все, народ, разворачиваем коврики, и в детском саду «тихий час». Никуда этот коридор не денется… Все равно он кончится еще нескоро…

— А он не кончится, пока мы не поймем… — вдруг неожиданно выдал Бен.

— Чего не поймем? — переспросил Роман.

Парень несет какой-то бред. От усталости и нервного перенапряжения, что ли?!

— Ром, мы должны понять что-то очень важное. Или что-то сделать. Тогда коридор кончится, — Бен уставился на него мутными глазами, в которых метался какой-то нездоровый блеск. — Вспомни, когда мы заночевали в тупике… Если бы мы сразу пошли в левый коридор, то… Вот честно скажи, если бы мы не остановились на ночлег, ты бы поговорил с Генкой насчет его нанимателя? И попросился бы к нему под «крышу»?

— Сомневаюсь. Да просто некогда было бы разводить разговоры…

— Вот видишь! Ночевка нужна была для этого! Чтоб ты наконец-то решился! Если бы мы сразу пошли в левый коридор, то тупик оказался бы там!

— Бен, мне кажется, ты бредишь. От переутомления.

— Нет. Ты сам убедишься, — тихо ответил Бен и повернулся на бок, пристроив голову на сгибе локтя.

Н-да, сенс в команде — та еще напасть. Особенно когда он вообразил себя пророком, оракулом и черт знает кем еще. Ну да ладно. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы за ствол не хваталось.

— Гм… Ну, пожалуй, да. В этой истории нам еще много чего неизвестно… Геныч, ты там жив?

— Угу…

— Давай рассказывай все с самого начала.

…Зажгли последнюю свечу. Две другие уже застыли бесформенными наплывами внутри консервных банок. Юрка занялся скручиванием фитиля из обычных швейных ниток, и растапливанием над огоньком стеарина, надеясь вылепить из него новую годную к употреблению свечку. Очки ночного видения Роман распорядился выключить — раз никакой опасности поблизости нет, то и нет нужды зря сажать батареи. Тем более что они и так уже подсаженные — что в очках, что в фонариках…

Генкину историю про закодированную дверь Роман выслушал довольно скептически:

— По-моему, Геныч, тебе кто-то мозги пудрит. Поймал тебя на интерес, и аккуратно так подталкивает в нужном направлении, чтоб ты для него эту дверь открыл…

Ёж наморщил нос:

— Да и мне временами тоже так казалось… Но с другой стороны — этот некто заинтересованный ведь не подсовывал мне остальных троих… Ну вот Юрку разве что? Кащей его нанял — может, знал, кого именно надо нанимать… Но насчет тебя, Ром, я сам начал копать — меня никто не подталкивал! Наоборот, Пашка отговаривал и к «Вымпелу» ходить, и поисками выживших из вашей группы заниматься! А уж про Бена я вообще ничего не знал… Если дверь закодирована на конкретных людей, то этот «некто» и должен был подтолкнуть меня именно к этим людям! А иначе зачем вся эта затея-то?

— Почему ты вообще решил, что я и Бен — это недостающие двое для отпирания кодового замка? — задумчиво протянул Роман.

— Ну, я же объяснил, — Генкин голос стал совсем растерянным и беспомощным.

— Мистика какая… Причем нездравая, — подвел итог Роман. — Мало ли кого и откуда Зона «выпустила», как ты выразился, живым и невредимым одного из всей группы… Ты почему-то за теми-то не стал гоняться…

А Бен, до того лежавший, как снулая рыбина, вдруг оживился:

— Ром, а неужели ты не попробовал бы — среагирует ли на тебя замок, если бы оказался рядом с той дверью?

Надо же, как его эта история увлекла, отметил про себя Роман, — приподнялся, глаза заблестели, в голосе азарт появился.

— Не знаю, — пожал плечами Роман. — Во-первых, я ужасно не люблю, когда меня используют втемную…

Он выразительно посмотрел на спутника. Да, уж Бену-то не надо было объяснять, почему!

— …Во-вторых, даже если нас никто и не собирался использовать, а все это происходит само собой — то все равно это неоправданный риск. Мало ли, что за дверью…

— Ром, ну, а если я бы сказал, что опасности нет — ты согласился бы ее открыть?! Ну, хотя бы попробовать?

— Тебе доверять можно, — согласился Роман.

Да в самом деле, пусть хоть к загадочной двери стремится, лишь бы не скисал!

А Бен размечтался:

— Правда, а вдруг именно у нас получится ее открыть? Мне вот тоже интересно, что там… Сходить бы в эту долину… Ёж, как ты сказал, называется это место, где дверь?

Генка, глядя в темноту, задумчиво покусывал губу. Он вытряхнул перед капитаном далеко не всю подноготную. И решил пока что умолчать о найденном на заводе «Луч» ноутбуке и загадочной базе данных. Так, на всякий случай.

И еще потому, что рассчитывал получить от капитана в обмен за информацию что-то равнозначное, но этим пока не пахло. Роман все услышанное мотал на ус, но в ответ не сообщил ничего такого, что оказалось бы для Генки новостью.

— Значит, ты своим вбросом информации нас выманил, — хмыкнул Роман. — Хитро… Но вот в чем фишка — мой шеф сведения проверил, прежде чем нас засылать-то. Другой источник подтвердил, что вокруг «Вымпела» действительно какая-то группа отиралась…

Генка захлопал глазами, совершенно искренне недоумевая:

— Что, правда?! Эх, и ни хрена же себе…

— Да, товарищ Свирепый Ёжик! Ты думаешь, что сам ходишь — а тебя кто-то на ниточке водит. Потом, как выяснилось, твой наниматель и про меня знал.

Роман исподтишка наблюдал за реакцией собеседника — Ёж беспокойно заерзал на месте, словно уколола мысль о том, что такой замечательный заказчик дергает его за ниточки и использует втемную. Наверняка он этому Фоксу доверяет и расположение к нему испытывает, и гораздо больше, чем следовало бы из соображений здравого смысла, подумал Роман. Хитер и ловок этот господин, вон как сумел Генкины чувства подкупить, раз тот теперь даже и не сомневается в честности заказчика.

— Да, Ген, твои публикации и в прессе, и в Интернете я читал. Очень озадачило, честно говоря… Кстати — ты сам-то задумывался, для чего Фокс тебе заказал писать именно на ту тему? На кой черт ему надо заманивать в Зону авантюристов?

Над Генкиной версией о «снятии социальной напряженности» и устранении из общества взрывоопасных элементов — больших любителей пострелять и готовых в любой момент схватиться за оружие, — Роман откровенно посмеялся.

— Геныч, ты вроде бы уже большой мальчик… Должен бы понимать, что никто не будет ничего делать, если в этом нет выгоды. Выгоду можно мерить каким угодно аршином, но она всегда должна наличествовать. Сам подумай — если бы обществу было выгодно отсутствие криминальных элементов, то оно давно бы уже породило некий механизм, дающий возможность если не уничтожить их, то хотя бы свести к минимуму. Безо всякой Зоны. И не стало бы ждать, пока она появится.

Разобиженный Генка буркнул:

— Вообще-то у меня и другая версия была, но ты же посмеялся над глупой ненаучной фантастикой! А вот эту — ну, о том, чтоб потенциальных убийц переманить на ограниченную территорию, — я и сам считал побочной.

— А основная — это про организацию телешоу, что ли? — переспросил Роман.

— Да! Ты еще долго допытывался, чего мы с Беном накурились и где такие крутые грибочки растут! Хотя насчет телешоу — версия уж куда более здравая! Потому что это — проект коммерческий, и его стали бы делать только ради выгоды! Хотя… Это сколько же средств надо вбухать, чтоб подготовить такой проект! Если на минуточку допустить, что все эти приключения в Зоне кем-то устроены намеренно и только ради трансляции шоу… Где идет эта трансляция — вопрос второй, мы его пока не рассматриваем… Берем за отправную точку, что где-то она идет… Неужели настолько большой доход от этого проекта, раз окупает затраты на его создание?

Роман, как ни странно, вдруг отнесся к этой версии серьезно:

— Ну почему только шоу? У проекта может быть целый комплекс целей. В том числе чисто прикладные аспекты.

— Например?

— Например, полевые испытания принципиально новых видов оружия. — предположил Роман. — Ну, установок по созданию ограниченных участков местности с аномальными физическими свойствами.

До того слушавшие молча Юрка и Бен недоверчиво загудели, а Генка спросил:

— Думаешь, аномалии создают искусственно?!

— Ген, ты же просил гипотезы… Вот тебе одна. Вторая: опять же обкатка в полевых условиях приборов по обнаружению этих самых аномалий, для последующего оснащения ими регулярной армии…

Генка фыркнул.

— …А также поиск и отбор людей с особыми свойствами, которые могут распознавать аномалии безо всяких приборов… — Роман выразительно посмотрел на Бена.

— Тогда как-то странно, что решили приманивать в Зону толпы вояк… Ну, в смысле — не кадровых военных, а всяких любителей пострелять и побегать… Вряд ли среди них и ищут сенсов-проводников. Не тот контингент… А если даже сенсы среди вояк и попадутся — то слишком много пустой породы в отвал, знаешь ли.

— А ты уверен, что в отвал?! — Роман приподнялся. — Тут наблюдается очень любопытная статистика… Конечно, собирать данные в таких условиях очень сложно, и цифры во многом приблизительны, но все-таки они не с потолка взяты… Мы довольно точно знаем, сколько народу в Зону приходит. Если уж не можем остановить входящий поток — то хотя бы подсчитываем их скрупулезно. Погрешность в числе приходящих в Зону может быть, ну… Ну, с десяток человек в месяц. Потом, мы получаем данные от агентов, сколько человек обитают в Зоне постоянно. Точно знаем, сколько арестовано сталкеров и сколько военных уволилось по истечении срока контракта. Сведения о погибших мы имеем из сталкерской сети. То, что мы не обнаружили ее операторский центр — не значит, что мы не можем получать данные на уровне пользователей. Нужно только уметь их анализировать… Всю самую важную информацию берут из открытого доступа, если помнишь.

— Ну да, постоянно же сообщают, кто и где погиб, — ввернул слово Генка.

— Так вот, и в результате подсчетов миграции народа в Зоне получается расхождение примерно в сотню-полторы человек за один месяц. Понимаешь, по цифрам выходит, что такая прорва народу — а для относительно небольшой территории Зоны это действительно прорва! — куда-то девается. Их нет ни среди живых, ни среди мертвых.

— Пропали без вести, — предположил Генка. Правда, несколько растерянно.

— Пропажа без вести подразумевает два исхода, — едко возразил Роман. — Либо человек погиб, и его труп не нашли, либо он где-то скрывается, и никто из знакомых не знает — где. Какие, к чертям, неопознанные трупы могут быть при нынешней системе функционирования сталкерской сети?! Если всем участникам игры постоянно сыпятся сведения — кто, где, и когда погиб? Без КПК обходится очень малое количество сталкеров. Уж точно не сотня одновременно! Значит, в нашем случае пропажа без вести — это уход куда-то. За пределы Зоны столько народу незамеченными и неподсчитанными не выйдет! Ну, сам посуди… Если стукачи их скрупулезно подсчитали при входе, то подсчитают и при выходе. Значит, эти люди все куда-то исчезают внутри Зоны…

И тут вдруг вклинился Завхоз, на всем продолжении разговора молчавший с видом: «Ну, опять понеслись бредовые фантазии, вот людям делать-то нечего!».

— Да ясен пень, они уходят к Монолиту и не возвращаются, — сказал Юрка как нечто само собой разумеющееся. Еще и плечами пожал — мол, даже глупо не понимать очевидных вещей.

Остальные трое разом уставились на него.

— Вы как будто не знаете про Монолит, — добавил Юрка.

Он тем временем аккуратно зажег вылепленную свечу, прилепил ее ко дну консервной банки. Фитилек вытянулся, оранжевые отсветы заметались по лицам.

Разумеется, сталкерскую легенду про Исполнитель желаний знали все.

— Да, — задумчиво протянул Роман, — это мы не воспринимаем ее всерьез. А сколько народу воспринимает? И тянутся к Монолиту, как ослы за морковкой…

Юрка встал и потянулся, надел свои очки ночного видения.

— Пройдусь-ка маленько… — сообщил он. — Надо мне, ну и вообще… Засиделся я чего-то.

— Далеко не уходи, — на всякий случай предупредил Роман.

Шаги Завхоза отдалялись и затихали; а Генка, глядя ему вслед, призадумался. Но по мере размышлений выражение его лица становилось все более ехидным.

— Ром, то есть, ты хочешь сказать, что ваша Контора на это, — Ёж сделал круговой жест рукой, — на всё смотрит, всё видит, делает выводы, но кроме выводов ни черта не делает? Подсчитали, сколько народу пропадает, но не ищут, куда конкретно они деваются?

А вот эта фраза Романа заметно смутила.

— Ну, ты понимаешь… Во-первых, ситуация начала развиваться в этом направлении относительно недавно… Во-вторых, требовалось время, чтоб набрать данные для анализа… А в-третьих, я не знаю — может, какие-то меры и принимаются… Может, другие наши сотрудники и разрабатывают это направление, ищут, куда исчезают сталкеры? Это ведь не моя тема. Меня не посвящали в подробности. Да, статистику мне показали, хотя для моего задания это отнюдь не самая важная информация. Скорее уж, даже излишняя… Моей задачей было — вынести отсюда результаты научных разработок, и все…

— Уволочь их из-под носа у хохлов, — опять съязвил Генка. — Чьи институты все это разрабатывали-то? Сомневаюсь, что чисто российские — территория-то не наша!

— А вот это уже не мое дело, — отрезал Роман. — Мое дело — вынести, а там уж пусть потом делят, как хотят.

— Значит, ты практически не в теме… Ну, в той, которая меня интересует… — задумчиво протянул Ёж. — А жалко! Получается, что запрет на наше общение был излишним. Но тогда какого черта Фокс…

Роман вдруг отвлекся от разговора, пригасил свечку и торопливо включил очки ночного видения. Приподнялся, вглядываясь в темноту:

— Юрка! Эй, Юрка, ты где? Я же сказал — далеко не отходить! Что, такой стеснительный, что ли?

— Да я недалеко, я только за угол завернул, — спереди раздался голос Завхоза. Он действительно был совсем рядом — метрах в пятнадцати от силы.

— Юр, ты где там?! — вскочил Роман.

— Да говорю же, за углом! Тут коридор поворачивает! — крикнул Юрка, высунувшись из-за поворота, и по коридору прокатилось гулкое эхо.

— Как поворачивает?! Мы же осматривали его вперед от места стоянки!

— Ага, а поворота под самым носом не заметили, — Завхоз уже топал обратно. — Между прочим, там лестница наверх есть.

— Лестница?! Наверх?!

— Ну, небольшая такая, ступенек на пять… Но ведет вверх. И за ней коридор еще раз поворачивает.

Тут уже вскочил и Генка:

— Пойдем посмотрим!

Но Бен даже не сделал попытки подняться, только чуть повернул голову:

— Ребята, ну вы сходите пока… А я здесь подожду…

Что-то парня совсем развезло… Только что вроде бы немного оживился, и вот опять скис. Собравшийся было бежать Роман опять остановился:

— Геныч, Завхоз, вы идите, посмотрите там сами… Не годится Бена тут одного оставлять. Далеко не забирайтесь. Разведаете обстановку — дальше все вместе пойдем.

Когда две фигуры растворились в темноте, Роман снова присел рядом с Беном:

— Ну ты что, мелкий? Совсем плохо?

— Не, я просто устал…

— Бен, ну еще немного… Ты же слышал — лестница вверх… Мы скоро выберемся. Надо еще совсем чуть-чуть поднажать.

Парень уткнулся лицом в сгиб локтя, в пропахшую дымом и порохом ткань. Он хотел было сказать, что не надо успокаивать его пустыми словами, но спохватившись, проглотил уже вертевшуюся на языке фразу. Потому что вдруг понял — а ведь Ромка все-таки верит, что они выберутся… Искренне верит. Ну зачем его заранее огорчать? Да и не докажешь ничего. Потому что Бен и сам не знает, почему он так думает. Просто знает, и всё — скоро их путь закончится. Нет, они не нарвутся на монстров или на вражеские стволы. Это будет как-то по-другому… Но как — Бен и сам толком не понимает и объяснить не может. А Ромка ведь первым делом подумает, что все они тупо погибнут…

— Ну, ты чего?

— Я тут подумал… Ты знаешь, Ром, когда Юрка сказал про Монолит… Меня как будто что-то клюнуло. Вояки ломятся к Монолиту, доходят не все… Кто дошел — те куда-то пропадают. А для чего нужны вояки?

Он очень серьезно посмотрел Роману в лицо.

— Правильно… — тихо и хрипло выдохнул тот. — Неизвестно только, где нужны… Но для чего — тут без комментариев… Зона — это же большой испытательный полигон. Наемников отбирают, испытывают и одновременно прокачивают. Монолит — верхний уровень игры, дойдут только самые крутые.

— Ром, и ты что думаешь — если мы до этого доперлись, то нас с этой информацией отсюда выпустят?

— Да какая это, к чертям, информация?! Это одни предположения, фантазии! Никаких доказательств у нас нет! — выпалил Роман и вдруг осекся.

— А если открыть дверь — то доказательства будут, — веско добавил Бен.

Он все-таки поднялся, сел, и уставился на спутника серьезным и грустным взглядом.

— Бен, ты думаешь, что за дверью — операторский центр сталкерской сети? Или, по крайней мере, резервный пульт?

— Н-не знаю… Но точно что-то такое.

Роман встал и потянулся к своему рюкзаку.

— Ладушки… Но добыча доказательств — это у нас не первоочередная задача. Первоочередная — это выйти отсюда, а вторая по значимости — это связаться с генкиным заказчиком и проситься к нему под «крышу». Иначе нам будет не до сбора каких-то доказательств… И в свете первой задачи давай-ка я тебя еще раз уколю, — Роман достал шприц-тюбик с «коктейлем берсерка».

— Ром, не надо! — Бен даже чуть отодвинулся на подстилке. — Не надо!

— Да ты чего?! Хватит уже, в конце концов, детсад тут изображать! Укола он боится…

— Не самого укола, а… Ром, ну не надо этой химии! Мне от нее вред будет, честное слово, я чувствую!

Роман остановился. Да, уж в чем-чем, а в правдивости предчувствий Бена он не раз убедился.

— Ладно, — недовольно бурча, он спрятал шприц-тюбик обратно. — Но только если сейчас встанешь и сам пойдешь…

По коридору раскатилась дробь торопливых шагов — возвращались Генка и Юрка.

— Народ, там… Там воздуховод! Ну, или что-то вроде — он как колодец! Примерно метров пять высотой, он на поверхность выходит, небо видно! Вылезти вряд ли удасться, стены гладкие, но сигнал точно пойдет! — радостно завопил Ёж. — Юр, помоги-ка ноут достать, я счас письмо отобью! Вы пока собирайте вещи, а я туда!

…Интернет «подрубился», письмо улетело. Генка смотрел вверх, словно провожал его взглядом; Юрка держал перед ним на руках ноутбук. Роман и Бен тоже уставились вверх, в серый квадрат неба, после двух суток полной темноты казавшийся ослепительно ярким. Все замерли молча, словно ждали, что вот-вот прямо сейчас звякнет сообщение о пришедшей почте, и в углу экрана замигает конвертик. Нет, конечно же, так скоро ответ прийти не может… «Вряд ли Фокс сидит возле своего компа и ждет от меня сообщения», — подумал Генка. — «Хотя… Кто его знает… Может, и сидит…»

— А ведь до края колодца не пять метров, а меньше, — нарушил тишину Роман. — Хреновато у тебя с глазомером, Ёж! Мне кажется, даже четырех не будет…

— Я тебе клянусь — было выше, когда мы с Завхозом подходили!

Роман молча отмахнулся от этого заявления. Верить в мистику, когда становятся возможными удлинения и укорачивания железобетонных ограждений, он упорно отказывался.

— Можно попробовать достать до края, — предположил он. — Генка, если бы я встал тебе на плечи, то мог бы дотянуться… Выдержишь?

Генку, похоже, эта перспектива не обрадовала. Он недовольно наморщил нос, но возражать не стал.

— Да выдержу… Только «разгрузку» сними.

— Ром, не надо здесь вылезать! — вмешался Бен. — Там наверху точно какая-то опасность!

— Радиация?! Эх, черт, счетчик-то! — спохватился Роман. Отвыкли, расслабились под крылышком у сенса…

Но счетчик молчал.

— Нет, не радиация…

— И не аномалия — связь же нормально сработала, — сказал Генка.

— Скорее всего, какие-то опасные растения, а может — монстры, — предположил Бен. — Хотя… Может быть, это какая-то аномалия, которая на людей влияет, а на передачу сигналов — нет…

Но на Романа вдруг напал исследовательский зуд. Да к тому же до чертиков хотелось выбраться из темного холодного подземелья, которое еще неизвестно где и чем закончится.

— Я маску надену, — возразил он. — Если в маске, даже «ржавый волос» не страшен. Посмотрю все-таки, что там наверху. Геныч, упрись-ка в стенку. Юрка, а ты подстраховывай.

Стоя у Генки на плечах — тот морщился и покряхтывал, но держался твердо, — Роман действительно легко достал до края бетонного колодца. Странно, снизу казалось, что он еле-еле дотянется. То ли обман зрения, то ли колодец уменьшился в высоту, пока Роман карабкался на спину товарища?

Он ухватился за край и подтянулся, одновременно упираясь носом ботинка в стену. Навалился грудью на бортик — а кстати, край бетонной трубы оказался толстый и гладкий, якорю-кошке тут зацепиться было бы совсем не за что, — и огляделся по сторонам, насколько хватило угла обзора.

И тут же стремительно нырнул обратно в колодец. Еле-еле удержался, чтоб не полететь вниз, повис на руках — и почувствовал, что долго не продержится, слишком уж широким и неудобным для захвата ладонями был бортик колодца. Вися на вытянутых руках, Роман рявкнул: «Ген, отойди!» — он уже понял, что не сумеет аккуратно нащупать ногами Генкины плечи и опереться на них. Генка качнулся в сторону, Завхоз и Бен еле успели подстраховать Ромку с боков и немного ослабить удар при падении с почти двухметровой высоты. «Посадка» оказалась жестковатой, но довольно удачной. Роман приземлился на четвереньки и упал на бок.

— Ты как, цел? — раздались испуганные голоса спутников.

— Вроде да, — выдохнул Роман, сидя на полу, и растирая ушибленную ногу и бок. — Там, наверху, два кровососа!

— Чего, правда?!

— Два, — повторил он. — Здоровые, твари… Сидят в паре десятков метров от колодца. Ладно еще, меня не заметили. Народ, ну-ка, чешем отсюда быстро! А то вдруг они сюда спрыгнут!

— Никогда не слышал, чтоб кровососы в колодцы сигали, — пробурчал Завхоз.

— Хочешь проверить?! Если проверишь — отчет об этом ты вряд ли уже напишешь. Быстро!

Опять вязкая чернота вокруг да гулкие удары четырех пар берцев о бетонный пол. Парни подчинились с явной неохотой — всем до чертиков не хотелось возвращаться в подземелье, когда поверхность была так близко. Но вылезать там, где разгуливают самые быстрые и сильные хищники Зоны… «И Генку мы вряд ли смогли бы поднять», — на ходу убеждал Роман товарищей. Никто не возражал, но все заметно скисли. Раненые еле-еле волоклись, особенно Бен — да, после использования «искры жизни» признаки воспаления исчезли за считанные часы, но для полного заживления все равно требовались время и покой. И многочасовая ходьба второй день подряд этому процессу отнюдь не способствовала. Он шел все медленнее, с трудом подволакивая ногу, из-за него команда ползла с черепашьей скоростью. И теперь даже не извинялся виноватым тоном, что связывает всю команду. У него уже просто язык не ворочался. Еще немного — и парень свалится…

…Сколько они брели по коридору после воздуховода — никто из них не смог бы сказать с точностью. Часы у всех опять пошли вразнос, у кого-то стрелки пробежали два часа, у кого-то — пять. Чувство времени и у Романа, и у Генки тоже засбоило — оно же не работает совершенно автономно, без опоры на какие-то наблюдаемые вокруг изменения в окружающем мире, а на что ему опираться в кромешной тьме? Элементы питания дохли; все совместимые батарейки уже давно были переставлены из фонарей в очки ночного видения; потом обратно — потому что с двумя фонарями на четверых группа может продвигаться увереннее, чем с двумя ПНВ на четверых же.

«Мы не выберемся…» — все чаще и чаще хватал за горло страх. Роман гнал и давил его, как мог, понимая — если он сейчас сядет и от отчаяния решит умереть здесь, то уж остальные — тем более. Юрка не поднимет группу. Его просто не послушаются.

«Как хорошо, что меня все-таки слушаются… Подчинились, не полезли в пасти к кровососам. А ведь могли устроить «бунт на корабле» и рвануть наверх, надеясь на то, что успеют пристрелить монстров… Сколько же мы плетемся? А, теперь неважно. Сегодня уже точно никуда не дойдем — Генка и Бен скоро упадут. Надо объявлять ночлег.»

— Эх, и ни фига же себе! — удивленный возглас Генки нарушил уже ставшую привычной монотонность похода.

Ёж тормознул за рукав Завхоза, и сейчас его длинный перст указывал на что-то в направлении луча света Юркиного фонарика.

Роман крутанул по сторонам фонарем. Оказывается, пока он размышлял о текущих проблемах, то не заметил, что коридор расширился, а по обеим его сторонам зияют черные провалы входов в отдельные помещения. Кое-где болтаются уцелевшие приоткрытые двери, кое-где они сорваны и валяются на полу. И главное, непонятно — где граница этого помещения? Когда они пересекли вход в более широкий коридор? Роман обернулся, зашарил лучом позади себя — бесполезно, ничего не понять…

Он посветил в ближайший провал — луч света выхватил письменный стол, грязные и затоптанные листы бумаг, вывороченные потроха компьютера, разбитую настольную лампу… Рабочий кабинет. Обычный рабочий кабинет.

Генка перехватил фонарь у Завхоза и прошел вперед по коридору — по стенам заметалось белое пятно света.

— Юр, узнаешь?! — обратился он к спутнику. — Не, ты понял, где мы сейчас?!

— Подземелье под «Колосом»?! — Юрка, судя по его тону, не верил своим глазам. — Да ты чё… Не может быть…

— Может, как видишь.

— Не, Ген, это глюк какой-то! Мы же с месяц назад, когда тут были, все помещение осмотрели — и никакого подземного хода не было! Ну откуда мы могли бы сюда выйти?! — от волнения Завхоз запутался в словах. — И даже ни одной запертой двери в «Колосе» не было, кроме той самой…

— Кстати, насчет «той самой». Давай проверим. Если она здесь — значит, это точно подземелье под «Колосом».

Генка не стал голословно настаивать на своем. Да и спорить сил у него уже не было. Здоровая половина команды и то устала от долгого перехода, а они с Беном и вовсе держались, как говорится, «на честном слове».

— Народ, вы о чем это?! — вмешался Роман.

— Геныч утверждает, что мы под землей пришли в то самое место, где находится дверь с кодовым замком, — пояснил Завхоз.

Роман остановился и замер, с озадаченным видом чуть наклонив голову. Бредятина какая-то… Хотя сколько бредятины он повидал в Зоне за каких-то трое суток… Здесь бесполезно рассуждать, может так быть или не может. Надо просто проверять — есть или нет, работает или не работает.

— Хм… Ёж, давай показывай, где эта дверь.

— Вон, видишь выход в другой зал? — повел фонарем Генка. — Должна быть там.

— Ну, пошли… Бен?!

Парень молча качнулся вперед.

— Погодите! — вдруг Юрка схватил Романа и Генку за рукава. — Погодите! Давайте сначала наверх поднимемся! Вон там же выход на лестницу, наверх!

Роман повел фонарем вслед за его рукой — луч света выхватил из мрака решетчатую дверь и провалился дальше, за нее, в темноту лестничной площадки:

— Вон там?

Завхоз в три прыжка подбежал к решетке. Вцепился в нее и затряс:

— Да что такое, черт побери! Не открывается! И… И вообще, не помню я тут никакой решетки! В прошлый раз был просто открытый проход!

— Много чего «не так» тут было в прошлый раз, — нехотя протянул Генка.

Роман, подойдя к выходу на лестницу, обследовал решетчатую дверь, проржавевшие петли, потрогал массивную коробку выдвижного замка…

— Заперто, но его можно грохнуть. Юрка, тихо! Успокойся. Тут делов-то — одну гранату потратить… Или можно перепилить, вот тут и тут. Мини-ножовка по металлу у нас есть… Но на более тихий вариант потребуется время, да и ножовка слишком уж «мини». Во-первых, ты и я сначала все тут осмотрим. Генка и Бен — пока отдыхайте. Потом покажете, где «та самая» дверь. Надо же убедиться, что мы находимся именно в том месте, про которое вы думаете! А уж тогда будем наверх ломиться. Юрка, пошли!

Осмотр развороченных кабинетов оказался чистой формальностью — тихо, глухо, ничего и никого.

В соседний зал они шли притихшие — медленно, осторожно, даже топать старались меньше. Словно боялись спугнуть свою робкую надежду на то, что и место знакомое, и выход — совсем рядом, и вообще Зоне наконец-то надоело играться с измученными авантюристами…

Завернув за угол, Роман невольно вздрогнул — в кромешной тьме призывно мигал зеленый огонек размером с «глазок» на панели лифта. Сложно было поверить, что в этом давно заброшенном и мертвом месте до сих пор теплится какая-то жизнь — но вон ток пробегает по проводам, оживляя маленькую сигнальную лампочку.

— Да вот она, та дверь, — луч фонаря в руке Юрки скользнул по тяжелой железной плите сверху вниз. Потом обежал ее по контуру, захватывая часть стены вокруг.

Вон и панель индикатора, заметил Роман. И зеленый огонек мигает над ней. Панель с четырьмя окошками…

— Фух, ну значит, мы действительно под «Колосом», — выдохнул с заметной радостью Юрка. — Все… Сейчас здесь все комнатушки осмотрим, и пошли взламывать решетку! Сегодня мы отсюда далеко не уковыляем, но может, даже лучше будет здесь заночевать, в здании. Но только не в подземелье! Лично я не успокоюсь и спать не смогу, пока мы выход не освободим! Хватит с меня подвалов!

А Бен молча похромал вперед. Остановился перед дверью и затих, потом сделал два шага влево, потом обратно, низко наклонив голову и чуть подавшись вперед. Со стороны казалось, что он принюхивается и прислушивается.

— Ничего опасного я тут не нахожу, — наконец сказал он.

«Он что, всерьез собрался эту дверь открывать?!» — мелькнуло в голове у Романа. И честное слово, эта мысль там не укладывалась. Ее квадратные углы топорщились и выпирали во все стороны.

— Ген, Юр, идите сюда, — позвал Бен. — Вы к каким окошкам пальцы прикладывали?

— Я к первому, а он ко второму, — Генка прикоснулся большим пальцем к ячейке индикатора.

Щелчок сдвинувшегося на одно деление замка прозвучал даже как-то не слишком громко. Не так громко, как казалось Генке в прошлый раз…

Следом прижал палец к индикатору Юрка.

Второй щелчок.

Господи, что происходит, подумал Роман, а я стою тут как столб, смотрю и ничего не делаю, чтоб их остановить. Словно ступор какой-то напал.

— Ага, значит, вот как надо, — выдохнул Бен и дотронулся до третьей ячейки.

Роман втянул воздуха в приоткрытый на вдохе рот да так и замер — он только-только собирался гаркнуть, чтоб Бен не маялся дурью, как замок отчетливо щелкнул в третий раз.

И щелчок разом обрубил необходимость этого окрика. Чего толку орать-то, когда дело уже сделано?!

Роман с вытращенными глазами приблизился на шаг. Его мысли сейчас неслись такой же каруселью, как и у Генки восемь месяцев назад.

— Ром, ну давай же, только ты остался, — оглядываясь через плечо, позвал Бен.

— Капитан, тебя ждем! — крикнул Ёж. И добавил, улыбаясь: — Целый коллектив умирает от любопытства, а ты резину тянешь! Давай, подходи, а то придется, знаешь ли, слегка тебя стукнуть, чтоб отключился, и в бессознательном состоянии палец к окошку прижать. Я думаю, втроем-то мы справимся!

Черт его знает, этого Ежа, где у него заканчиваются шутки и начинаются реальные планы действий…

Роман покачал головой. Три физиономии друзей, грязные и заморенные, несмотря на усталость, светились интересом и надеждой. Надо же… Даже у практичного и приземленного Юрки. Даже в такой ситуации… И ждут они только одного Романа. И было бы полным свинством обломать их только из-за своего неверия и упрямства. Лучше уж нажать на этот проклятый индикатор. Пусть сами убедятся, что ничего не произойдет. Потому что не может произойти. Потому что Ёж все навыдумывал, настроил бредовых версий, а никому и в голову бы не пришло закодировать какую-то непонятную дверь в глухом углу Зоны отчуждения на отпечаток пальца капитана Фадеева.

Роман подошел к индикатору.

И ткнул пальцем в последнюю оставшуюся пустой ячейку. Просто… Просто так.

Четвертый щелчок грянул по нервам с такой же силой, как если бы у Романа над ухом внезапно пальнули из пистолета.

Дверь мягко вышла из пазов, повернулась на петлях и качнулась в коридор, словно предлагая войти. Генка с силой потянул ее за ручку — тяжелая все-таки, зараза! И осторожно заглянул внутрь.

А внутри был обыкновенный на первый взгляд жилой бункер. Крошечная прихожая с вешалкой. Комната с казенными койками, застеленными казенным же постельным бельем. Четыре койки, тонкая стенка-перегородка, за ней, кажется, есть маленькая кухонька… Во всяком случае, отсюда видно край стола…

Вот так просто и буднично… И никаких пультов управления, экранов, приборных досок и перепуганных операторов.

Ёж оглядывал помещение, не переступая порога.

— Бен, там ничего «такого» нет?! — на всякий случай еще раз спросил он.

— Да ничего, — помотал головой Бен. — Вы погодите, я зайду, проверю еще раз, на всякий случай…

— Эй, погоди! — Роман еле успел поймать его за стропу «разгрузки». — Дверь надо чем-то заблокировать, чтоб не закрылась. Юрка, поищи-ка чего-нибудь подходящее.

Завхоз шмыгнул в один из кабинетов, оттуда послышался грохот и треск, а потом Юрка выволок наружу отломанную боковину от письменного стола.

— Эту дуру даже такая дверь не передавит, — сказал он, подсунув толстую ДСП-плиту между дверью и порогом.

Роман первым делом осмотрел дверь. Так, запирается она на выдвижной замок типа «краб». Вот на внутренней части двери рукоятка механизма, выдвигающего штыри. Роман сдвинул ее туда-сюда, оставив дверь открытой в коридор — штыри вышли наружу, потом мягко задвинулись обратно. Чистая механика, все нормально работает. Интересно… Значит, электроника только снаружи?

— Ну, я пошел? — Бен оглянулся на спутников.

И переступил порог, на миг задержав дыхание, словно собирался войти в холодную воду.

Перешагнул. Выдохнул. Огляделся. Заглянул за перегородку, потом прохромал к дальней дверце, приоткрыл ее:

— Ребята, да все чисто! И вообще, тут душ есть! Вода капает! — радостно воскликнул Бен.

— Да, прямо как в сказке, — пробурчал Роман, но все-таки перешагнул порог следом. — Только где тут аленький цветочек, который срывать нельзя, чтоб хозяин не нагрянул…

— Дверь закрывать не будем, — решил он. — На всякий случай, от греха подальше. Пусть так и остается припертой… Ну все, заходим.

Генка и Юрка ввалились, затаскивая рюкзаки.

Довольно тесное помещение — между койками расстояние было только чтоб протиснуться, а если сесть напротив друг друга, то коленками упрешься в соседа, — сразу наполнилось шумом и суетой. Помывочная кабинка в дальнем углу… Вода капала из рожка бальзамом на душу. А может, и хорошо, что открыли этот бункер?! Наконец-то смыть многодневный перепрелый пот…

— Вход караулим по очереди. Завхоз — первый, — громко объявил Роман. — Мыться — тоже по очереди. И я первый!

— Да в этот шкаф, именуемый душевой, все равно больше одного человека враз не поместится, — ответил Бен, тяжело брякнувшись на койку.

Генка уронил на пол рюкзак и повалился на соседнюю. И закрыл глаза. А на предложение «идти мыться следующим» только невнятно промычал в ответ.

Что вариться сейчас у Ежа в голове — кто ж знает, мелькнуло у Романа. По логике вещей, он должен бы локти кусать и по стенам бегать от обиды и разочарования, потому что вместо операторского центра сталкерской сети, или чего-нибудь еще жутко секретного, за дверью оказался всего-навсего жилой бункер. Но Ёж не кусает и не бегает. И даже не бросился обшаривать закоулки в поисках хоть чего-нибудь — набитых секретами бумаг или чужого КПК… То ли крайняя усталость приглушила эмоции и придавила его неуемное любопытство, то ли Генка разом, моментально выгорел, и даже не скатился — а рухнул в тяжелую депрессию? Из которой его потом замучаешься вытаскивать…

Ладно. Сначала раздеваться, мыться и отдыхать, потом взламывать решетку и освобождать выход наверх, а уж в третью очередь займемся психологическими проблемами, решил Роман.

Шорох снаружи. В коридоре явно кто-то был — но это заметили слишком поздно. Но, черт возьми, как же его проглядели?! Ведь осмотрели все, все помещения!

Тихий звук движения — острожные, хотя и не крадущиеся, а просто спокойные, неторопливые шаги, шорох одежды, дыхание…

В то мгновение Роман сидел нагнувшись, расшнуровывал свои берцы, и смотрел, естественно, вниз. В этом положении он и уловил звук движения.

Прежде чем поднять голову, Роман непроизвольно скользнул взглядом вперед, и уперся в чьи-то ботинки. В фирменные и дорогие туристические ботинки. Это кем же надо быть, чтоб топтать Зону в таких ботинках?

Сердце ёкнуло — а где, спрашивается, часовой Завхоз?! Он-то куда смотрит?! Облажался, проворонил гостя… Или этот гость Юрку сумел отключить — мгновенно и беззвучно? Что это за гость?! Друзей тут ожидать не приходится…

В проеме приоткрытой двери стоял человек.

Владелец ботинок переступил с ноги на ногу. Держался при этом он до того по-хозяйски, основательно и уверенно, без каких бы то ни было резких движений, так что всякие мысли о том, что этот гость может напасть, увяли сами собой.

Ну не будет он нападать. Хотя бы потому, что если бы собирался — то напал бы уже давно. А не стоял бы и не ждал, пока его заметят. И никакой он не гость, вдруг озарило Романа, это мы у него гости. А он — он здесь хозяин.

А с Завхозом, кстати, ничего не случилось. Вон он — возле кухонной перегородки стоит с «калашом» наперевес. И вид у него такой, словно этот гость здесь — начальник караула, и именно его следует везде пропускать беспрекословно.

Роман придирчиво смерил взглядом владельца шикарных туристических ботинок. Правда, повыше обуви на нем был обычный камуфляж. Но чистенький и поскрипывающий новизной — «прямо с прилавка». Его владелец словно демонстрировал всем свою демократичность и готовность соответствовать здешним условиям, но настолько высокомерно и напоказ, что даже в камуфляже он выглядел так, как если бы стоял посреди Зоны в деловом костюме и при галстуке. Да и сам он ничуть не напоминал завсегдатая здешних мест. Ухоженный и холеный мужик лет сорока-сорока пяти, гладко выбритый, с зачесанной назад и прилизанной гелем аккуратной прической. Его как будто только что из коробки вынули, подумал Роман. Даже если бы этого щеголя прямо сейчас и прямо сюда доставили вертолетом, он все равно не был бы такой чистенький и гладенький. Но тем не менее он стоит здесь, в подземелье на глухой окраине Зоны, куда редкий сталкер забредает и вертолеты не летают, в чистеньком камуфляже и аккуратно причесанный.

— Ну что ж, друзья, здравствуйте, — с легкой улыбкой поздоровался владелец дорогих туристических ботинок.

Тут Генка наконец сообразил, что в бункере что-то происходит, и открыл глаза. Несколько секунд поморгал… И растянул в улыбке рот:

— Господин Фокс… Здрасьте… А вы тут как?.. То есть откуда?..

Генка растерянно улыбался, и вид у него был донельзя глупый. Словно внезапно вернувшаяся теща застукала его с любовницей.

Все, кроме Генки, не менее растерянно уставились на гостя. Этот тип — заказчик Ежа? И почему Ёж молчит — объяснил бы, что ли, как он мог здесь оказаться, а главное — зачем?

И никто не схватился за ствол. Может, в глубине души каждый из парней придумал какую-то свою причину, почему он этого не сделал — в качестве оправдания, но на самом деле просто никому не пришло в голову хвататься за оружие. Заблокировало, отшибло эту мысль, и всё. Даже Юрка, хоть и стоял с калашом наготове, не потянулся пальцем к спусковому крючку. Все замерли в тех позах, в которых застал их неожиданный гость, и смотрели на него.

А господин Фокс перешагнул порог, выбил из-под двери подпорку со словами «Не бойтесь, она не заблокируется», прошел на три шага вперед, отодвинул стул, уселся и закинул ногу на ногу.

— Я, конечно, понимаю, что время для разговора сейчас не очень подходящее, — начал он. — Вы все устали, Геннадий и Вадим особенно вымотались…

«И ты, разумеется, подгадал подходящий для тебя момент и решил этим воспользоваться», — подумал Роман. Но вслух своими соображениями предпочел не делиться.

— Вы больше всего настроены помыться и отдохнуть, — продолжал Фокс, — но, к сожалению, время поджимает. Отдых придется отодвинуть «на потом», — сказал он вроде бы понимающе и мягко, но под этой мягкой оболочкой проступали жесткие ребра непреклонности.

Хочешь — не хочешь, а придется подчиняться. Выбора хозяин не дает.

Дверь вдруг сама собой с тихим шипением чуть вдавилась в пазы, словно ее приподнял и втянул внутрь сервомотор. И тут же табло электронных часов над входом ожило и начало отсчитывать секунды.

Роман смотрел, как в крайнем правом окошке числа добежали до пятидесяти девяти, и в среднем один из нулей сменился единицей. Таймер включен…

Кажется, он сказал это вслух.

— Да, таймер включен, — подтвердил Фокс, — и у нас в запасе остается еще пятьдесят девять минут. И за это время вы должны будете принять решение… выбор за вами, но время ограничено. Так что давайте не будем тянуть, и перейдем к делу.

Бен рывком сел на койке.

А тем временем Завхоз перекинул калаш за спину, шагнул к двери и навалился на нее со всей силой, пытаясь сдвинуть запирающий механизм. Тот ни подавался ни на миллиметр. Юрка оглянулся на товарищей:

— Ром… Она не открывается…

— Конечно, нет, — ответил Фокс. — И не откроется, пока не закончим разговор. Извините за вынужденную меру, но мне было необходимо с вами побеседовать. А скажите честно — вот разве вы стали бы сейчас со мной говорить, если бы у вас была возможность отсюда выйти?

Вот теперь Юрка перекинул вперед калаш и навел на Фокса.

— Молодой человек, вот только этого не надо, — поморщился Фокс, устало и даже как-то презрительно. — Не щелкайте затвором. Мне вы этим не помешаете, только, не дай бог, рикошет попадет в кого-то из ваших друзей…

Завхоз все еще тискал в руках цевье; но и пустить автомат в ход не решался тоже. Да, Фокс прав — пули могут срикошетить от стен бункера. Но калаш практически упирается Фоксу в голову — не промажешь. А тот даже не пытается отодвинуться… Такое впечатление, что он действительно ничуть не боится выстрела в упор… Да кто же такой этот Фокс, в самом деле?!

Юрка с усилием отцепил плохо гнущиеся от волнения пальцы от скобы, закрывающей спусковой крючок. И неуклюже дернул крест-накрест кистью.

— И-и… Изыди! — выпалил он отчаянно.

Фокс рассмеялся — тихо, будто закашлялся.

— Молодые люди, а осиновый кол и серебряные пули у вас имеются? Давайте уж сразу вы опробуете их действие на мне, чтоб ваша совесть была чиста — дескать, «мы сделали все возможное, чтоб изгнать нечисть». И потом наконец поговорим о серьезных вещах. Времени остается все меньше.

— Юрий, положи ствол, — Роман встал с койки и на всякий случай, от греха подальше, перехватил калаш Завхоза. Тот послушно выпустил его из рук — раз старшой взял инициативу на себя, то тем лучше. Юрке так было проще.

— Что вы от нас хотите? — этот вопрос адресовался уже Фоксу.

— Хм, ваш вопрос несколько странно звучит. Особенно странно в свете того, что несколькими часами раньше вы через Геннадия сами обратились ко мне с просьбой о сотрудничестве. И я, собственно, пришел с ответом. Ваше предложение меня заинтересовало, — бодро начал Фокс. — Я и сам собирался с вами связаться, но вы меня опередили.

— А кого вы представляете? — поинтересовался Роман.

— Организацию, курирующую Зону. Я возглавляю там, образно говоря, отдел кадров.

— Что, и такая есть?

— Конечно. Если есть какая-то сфера деятельности, то она не может существовать сама по себе, она всегда находится в чьем-то ведении.

Роман задумался. Спрашивать, чья это организация, и удивляться тому, что он о ней не знает — бессмысленно. Ясен пень, это не его уровень допуска, потому и не знает.

А Генка тем временем, крякнув, приподнялся и окликнул Завхоза:

— Юр, глянь-ка — это не тот мужик, который тебя в аэропорту уговорил в Зону пойти?

Он указывал на Фокса.

До Романа кое-что стало доходить.

— Не-е, это не тот! — замотал головой Юрка. — Тот совсем другой был. Мощный такой и ростом выше. И еще с залысинами.

— А вы его раньше не встречали? — обратился Ёж к Бену и Роману.

— Нет, ни разу… — сказал Роман, а Бен задумался:

— А вот я его где-то видел… Причем недавно…

— Может, на военной базе? — насторожился Роман. — Или до зоны, еще дома?

— Нет, Ром, где-то здесь! Точно лицо знакомое!

Разволновавшийся Бен сидел на койке и отчаянно жестикулировал, а Роман никак не мог ухватить за хвост смутную догадку.

— Но почему именно мы, и что мы должны будем делать? — этот вопрос он задал что называется, «на автопилоте», а в голове тем временем варилось совершенно другое.

Фокс кивнул, с явно обрадованным видом — толковые попались собеседники, не стали метаться и брыкаться, сразу заговорили по-деловому.

— Хочу предложить вам функции посредников между высшим руководством и рядовыми участниками.

Роман почесал переносицу. Звучит вполне нормально. Конечно, пока ни черта не понятно — чем руководит высшее руководство и кто в чем участвует…

— Я не собирал намеренно вас четверых в Зоне, — не дожидаясь дальнейших вопросов, начал объяснять Фокс. — Вернее, не ставил целью найти именно вас…Нам действительно были нужны четверо сотрудников. Но конкретно выбранной для этого кандидатурой был только Геннадий… Подбор остальных троих мы решили отдать ему на откуп.

— Ребята, я не знал! Честно, я ничего не знал! — поспешно выпалил Ёж.

— Он не знал, — подтвердил Фокс. — Мы просто решили посмотреть, с кем Геннадий сдружится и сработается в Зоне. Нам нужна слаженная команда, чтоб ее участники могли успешно действовать сообща, и не тянули каждый в свою сторону, как лебедь, рак и щука… С такими мы уже замучались. Никакого командного дела поручить нельзя, обязательно сорвут или напортачат! Одиночек у нас и без того достаточно, а команды нет.

— А… А как же тогда их имена в базе данных? — Генка кивнул на спутников.

— В какой еще базе? — насторожился Роман.

Сколько еще тайн мадридского двора у журналиста за душой, оказывается… И вот с таким они — слаженная команда?!

— Ром, я потом расскажу, — поспешно бросил Ёж.

— Их имена там — подделка, — признался Фокс. — Добавить три фамилии — не проблема. Фадеева и Сокола добавили уже после того, когда стало очевидно, что ваши пути пересекаются; ну и Беневицкого — совсем недавно. Все остальные люди в базе — настоящие, мы рассматривали их кандидатуры, потом многие из них действительно отправились в Зону…

— …И погибли здесь…

— А никто и не собирался водить их тут за ручку и оберегать от опасностей.

«А как же тогда Заплаточник? И Кащея он сразу ко мне приставил… Или те, другие кандидаты даже при такой же помощи не сумели выжить в Зоне?»

— Вспомнил! — вдруг перебил разговор возглас Бена. — Я его во сне видел! Это он мне сигналил, чтоб я не соглашался!

— В каком сне?! — в один голос спросили все трое.

— Да когда я после «искры жизни» уснул… Во сне был как бы военкомат, и в нем сидели Хозяева Зоны… И они меня вербовали. К ним присоединиться, значит… А этот, — Бен ткнул пальцем в Фокса, — тоже там был, и мне знаки подавал, чтоб я не соглашался!

Фокс поерзал на стуле и переложил ноги с одной на другую. Вид у него был чрезвычайно довольный.

— Да, парень, ты силен! От «призывной комиссии» вырвался… Сам! Тогда я тебе немного подсказал… Но удрал от них ты все-таки сам. И в этом я тебе не помогал, ничуть. И даже не собирался.

— А если бы я не вырвался? — насупился Бен.

— Ну, тогда последующие события сложились бы как-то иначе, сейчас сложно прогнозировать — как. Но однозначно твое сознание не вернулось бы в тело. А твои товарищи, возможно, донесли бы тебя до лагеря на Янтаре…

— И, как я понимаю, это было бы бесполезно? — грустно спросил Бен.

— Конечно. Стоило тебе согласиться на предложение комиссии — и ты остался бы там…

— А… А тело?

Фокс развел руками — мол, не знаю, что стало бы с ним дальше.

Бен задумчиво почесал за ухом:

— Мне и на минуту в голову не пришло, что все это по правде… Я думал — ну, сон и сон… Значит, та комиссия в военкомате — это Хозяева Зоны?

Фокс согласно качнул головой.

— И вы, значит, один из них, раз там были?

— Я же сказал, что состою в организации, которая курирует Зону, и занимаюсь в ней подбором кадров, — коротко сказал Фокс и замолчал, словно оценивал ситуацию — стоит ли ему продолжать объяснения или дать слово собеседникам.

Роман подобрался. Впрочем, подобрался он уже давно, в самом начале разговора, когда стало понятно, что отдых откладывается на неопределенное время. Ах да, как раз на определенное — на один час. Теперь уже на сорок две минуты.

Роман сел на провисающей койке насколько возможно прямо. Фоном в голове вертелась какая-то мелкая, несущественная мыслишка — а он ведь так и бросил на пол-пути шнуровку на ботинке. Наполовину распустил, и бросил. Снимать ботинок было уже явно неуместно, а обратно он шнурок так и не завязал…

— Занимаетесь подбором кадров для большой полигонной игры? — тихо и очень отчетливо сказал Роман, обращаясь к Фоксу. — В которой, правда, участников убивают по-настоящему?

В повисшей тишине гулко плюхали о кафельный пол капли воды в душевой.

— Для нее вы вербуете игроков… То есть заманиваете желающих в Зону… Своими силами, и… И руками вот таких исполнителей, — он кивнул на Генку. — Которые по вашему заказу строчат статейки, живописуют в них сталкерскую романтику и жизнь, достойную настоящего мужчины… Для участников вы придумали очень хороший стимул — запустили байку об Исполнителе желаний… И народ на эту байку ведется и ломится к центру Зоны… До Монолита добираются самые лучшие — сильные, выносливые, с крепкой устойчивой психикой, умеющие воевать. В процессе игры происходит отбор и одновременно прокачка бойцов… Дошедший до Монолита — уже, считай, элитный солдат… Кстати, господин Фокс, а Монолит реально существует?

— Конечно, — живо отозвался собеседник. — Черная глыба действительно стоит в четвертом энергоблоке. Если захотите — сможете на нее взглянуть. Естественно, это просто каменюка, и никаких желаний она не исполняет. Мало того — мы подготовили и другой «конечный пункт» игры. Надо же дать кандидатам возможность проявить и свои умственные способности! Наиболее догадливые, хитрые, склонные к поиску и анализу информации в конце концов находят «секретную лабораторию», — Фокс произнес эти два слова с едкой иронией, — в которой лежат в капсулах Хозяева Зоны. Кстати, это еще и последнее испытание кандидатов на психологическую устойчивость. Когда у кандидата после расстрела этих капсул начинается катарсис, а по простому говоря — отходняк, ты выходишь к нему и объясняешь, что к чему. И вот тут начинается самое интересное! Такое, что просто держись! У некоторых даже «крышу» срывало. Но тех, кто и после этого не потерял присутствия духа — тех уже ничем не прошибешь, да.

— И господин Фокс предлагает нам участвовать в игре в качестве среднего управленческого персонала. — Роман обвел взглядом всех своих спутников. — Правильно я вас понял? Мы должны быть посредниками между организаторами и игроками… Проводить и осуществлять на местах решения высшего руководства… Так?

Фокс с чрезвычайно довольным видом переплел пальцы скрещенных рук:

— Роман, я поражен! У вас талант. Честное слово. Вы могли бы сделать карьеру аналитика… Не сочтите это за грубую лесть. У вас был минимум информации… А вывод из нее — совершенно верный.

— Не зря, значит, господин Фокс запретил мне наводить с тобой контакты, — вклинился в разговор Генка. — Мы же сложили наши сведения: то, что знал ты, плюс то, что знал я… Так и родился этот вывод. А то ведь мы могли бы сделать его еще зимой, если бы тогда сконнектились!

— Да, два дебила — это сила, — самокритично подтвердил Роман.

Генка коротко хохотнул. А Фокс продолжил:

— Очень мало кто смог посмотреть на события под другим углом; вернее даже — посмотреть на них сверху. Подняться над той плоскостью, где разворачивается действие игры, встать на уровень выше и оценить то, что происходит внизу. На полигоне… В первую очередь — не оказаться втянутым в игру, во вторую — выдвинуть свою версию происходящего, и в третью — искать доказательства этой версии… Геннадий тоже был близок к разгадке; по сути, он раскопал все необходимые данные, из которых вы, Роман, и сделали верный вывод. Он тоже почти поднялся над плоскостью… Первым шагом был отказ от пользования сталкерской сетью.

— Да меня же Пашка предупредил, чтоб я ей не пользовался! — выкрикнул Ёж.

— Многих предупреждали, но многие к советам не прислушались… — тихо заметил Фокс.

— Дешевая и доступная сталкерская сеть — это ваших рук дело? Средство управления и контроля над игроками? — на всякий случай уточнил Роман.

Фокс утвердительно кивнул и вернулся к прерванной теме разговора:

— В последнее время мы расширяем наш полигон, и потому требуются дополнительные игротехники, или так называемые «полигонные мастера» — если пользоваться жаргоном неформальной молодежи, увлекающейся ролевыми играми…

Генка перебил его на середине фразы:

— Поэтому в списке из ноутбука добрая половина кандидатов — бывшие ролевики?

— Да, — подтвердил его догадку Фокс и продолжил:

— Игра требует управления. Точечными вмешательствами. Где-то подтолкнуть, где-то замедлить, где-то подсунуть нужную информацию, какого-то игрока вывести из опасной ситуации, если его участие в игре еще понадобится…

— Как нас троих с завода «Луч»? — недобро прищурившись, спросил Генка.

— Да, совершенно верно.

— Но ведь Заплаточник… То, что он сделал, невозможно сделать силами обыкновенного человека… — начал Ёж и осекся.

До него дошло. Еще один элемент паззла встал на место. Генка вытращенными глазами оглядел товарищей. Но озвучить то, что он мгновение назад понял, ему не хватило духа.

Зато хватило Бену.

— Значит… Если мы согласимся… — сказал он хриплым шепотом, — то будем уже не люди?

После его слов тишина в бункере повисла такая, что буквально давила на уши, словно в набирающем высоту самолете.

Фокс с довольным видом молчал. Еще бы ему не быть довольным — самое трудное вместо него озвучил Бен. А Фокс теперь просто дает парням время переварить услышанное.

— Это как? — переспросил Завхоз. Возможно, он действительно не понял. А может быть, понял — но боялся поверить, и всячески оттягивал тот момент, когда поверить — придется.

Генка шумно вздохнул.

— А так, друган… Помнишь, как было с Заплаточником? Мы сможем спокойно переть прямо по аномалиям… И нам не причинят вреда пули… И мы сможем притормозить время… Создавать фантомы… Так ведь, господин Фокс — все эти способности нам выдадут? Но взамен… Да, вот тут уточните, пожалуйста — чего мы лишимся взамен?

— Геннадий, да вы и сами уже ответили на этот вопрос. Да, и еще сверх того — покидать пределы Зоны вы не сможете.

— А как же вы, господин Фокс?! Вы же покидаете?!

В ответ Фокс церемонно развел руками:

— Ну, так я — не из среднего звена, а из числа топ-менеджеров нашего предприятия! До привилегии выходить за периметр еще надо дослужиться!

— Да, вазелин еще надо заслужить, — пробормотал себе под нос Роман.

«Кадровик» обернулся к нему. Парни невольно замерли, ожидая, что на Романа обрушится превентивный начальственный втык без упомянутого смягчающего средства, но Фокс вдруг расхохотался:

— Роман, а вы знаете — я в вас не ошибся! Мне нравится ваше чувство юмора!

Тут неуверенно кашлянул Бен, обращая на себя внимание:

— Господин Фокс, вот вы все повторяли — кандидаты, кандидаты… А куда? Ну, понятно, что вы отбираете бойцов, а куда они потом воевать-то идут?

Бен и сам понимал, что вопрос звучит по-детски наивно. Но это был, пожалуй, единственный вопрос, найти ответ на который он и его друзья не смогли самостоятельно. Но и Фокс тоже в ответ только загадочно улыбнулся:

— А вот эта информация, молодой человек, с грифом «ДСП»! То есть для служебного пользования. Если вступите в число наших сотрудников — узнаете.

Вот, однако, и еще один очень цепкий крючок, которым Фокс наверняка подцепит по крайней мере Генку, подумал Роман. У него же любопытство — основной двигатель по жизни. Небось, уже прикидывает, какую сенсацию он потом выкинет в сеть…

— А если откажемся? — спросил Генка.

— Если откажетесь — с моей стороны никаких репрессий не последует, не бойтесь. Выйдете на поверхность, благополучно забудете весь наш сегодняшний разговор и это место.

— Так же, как Пашка забыл? — Ёж пристально и жестко уставился на Фокса.

— Да, ему мы тоже предлагали эту работу… Он отказался. А кстати, зря. Если бы согласился — сейчас был бы жив…

— Но не был бы человеком… — сухо прошелестел Генка.

— Зато по-прежнему был бы проводником и продолжал бы выводить людей из опасных мест.

— …И заводить их в другие места! Типа как Заплаточник нас завел в сборочный цех! — голос Генки вдруг стал очень злым.

— Геннадий, не вините так называемого Заплаточника, — примирительным тоном сказал Фокс. — Во-первых, вы ведь собирались лезть в тот цех и без его помощи, так? Тогда вы имели гораздо больше шансов влететь в аномалию, а он, по сути, провел вас безопасным маршрутом. Во-вторых, у него не было цели причинить вам какой-то вред. Мы не ставим перед полигонными мастерами задачу уничтожать игроков, или устраивать им какие-то неприятности; с этим люди успешно справляются сами. Наоборот, игротехники гораздо чаще вытаскивают авантюристов из опасных мест… Разумеется, не всех…

— А только тех, на кого укажут руководители… — Генка все не унимался и продолжал разливать вокруг себя сарказм.

Кажется, Фокса это уже начинает доставать, отметил про себя Роман. Он уже начинает понемногу нервничать. Как интересно, однако — человеческие эмоции не чужды тому, кто человеком по сути не является…

«Кадровик» перевел дух, снова переложил ногу на ногу, и продолжил объяснение, словно читал заранее заготовленный доклад на презентации:

— Требования к кандидатам в полигонные мастера в принципе не особо отличаются от обычных требований, предъявляемых к менеджерам среднего звена. Инициатива не должна перерастать в самодеятельность, не согласованную с руководством. Если каждый отдельный сотрудник захочет использовать свои новые возможности для удовлетворения личных амбиций и сведения счетов вместо выполнения поставленной задачи, то начнется большой кавардак… И нам придется принимать жесткие меры… Да собственно, уже приходилось. Из-за чего новые сотрудники-то и понадобились…

Фокс не распространялся о том, что стало с проштрафившимися сотрудниками, но и так можно было догадаться — те не отделались выговором или штрафом.

— Но наказывать уже после того, как дело провалено… — Фокс покачал головой и грустно поцокал языком. — Лучше уж по возможности избежать подобных ситуаций. Поэтому, натерпевшись хлопот с предыдущими сотрудниками, мы решили изначально подбирать такого кандидата в мастера, кто сумеет наступить на горло личным амбициям, если этого требуют интересы группы или поставленная задача.

— Так значит, моя встреча с Ветряковым — это был, образно говоря, основной вопрос билета? — догадался Генка.

— Совершенно верно.

— Хм… А если бы я все-таки не удержался от соблазна безнаказанной мести, и всадил ему пулю в башку, то что же…

— Тогда мы просто начали бы разработку другой кандидатуры, — перебил Фокс. — Список, как вы помните, не маленький.

«Опять список», — мелькнуло у Романа. — «Опять всплывает этот список, про который я так и не успел ничего вытрясти из Ежа!»

— Долго же вы возились, — фыркнул Генка.

Фокс развел руками:

— Зима спутала все планы! Лично я собирался завершить подбор кадров после вашего похода на завод «Луч», но все обернулось иначе… Я не собирался запрещать вам общение с Фадеевым, даже наоборот — было видно, какие между вами потянулись нити, и однозначно вы, Геннадий, привели бы его в Зону еще в ноябре. Но это решал не я… От меня потребовали, и я был вынужден подчиниться… Роман потребовался моим коллегам для другой цели — как выяснилось чуть позже, он должен был привести в Зону Бена.

«Значит, неслучайно я один уцелел из всей группы… Просто меня выпустили… Да, а ведь так я и предполагал… О чем-то таком я догадывался еще тогда…» — Роман устало растирал ладонями лицо. Уже не было ни удивления, ни обиды, ни злости. Только усталость. Когда тебе в черт-те-который раз напоминают о том, что ты — всего лишь марионетка на ниточках, это в конце концов перестает злить и обижать.

А Бен с недоверием усомнился:

— Из-за одного меня устроить зиму в целой Зоне?! А не слишком ли круто?!

— Люди, устойчивые к воздействию пси-излучения, попадаются очень редко, — ответил Фокс. — Поэтому Хозяева ничуть не сомневались, что игра стоит свеч. Нужно было подождать, когда вы, Вадим, будете готовы прийти в Зону…

— Вы же говорите, что такие, как я, редко попадаются, — перебил Бен. — Разве кто-то еще нашелся бы за зиму?!

— Был небольшой риск, что остальные лица, заинтересованные в проникновении в «Вымпел», смогут решить проблему чисто техническими средствами. Переносная защитная установка, например… Потому Хозяева и решили подстраховаться. На время заморозить жизнь в Зоне… Да и особых усилий прилагать не пришлось — ведь отстутствие на этой территории зимы и есть искажение климата. Тогда они всего лишь на время вернули его в нормальный режим.

Фокс замолчал, а Бен с недоверчивым видом переваривал услышанное.

— Чего-то я не понимаю… А почему вы во сне мне сигналили, чтоб я не соглашался на предложение комиссии… То есть Хозяев?! Разве они и вы хотите от меня не одного и того же?

— Нет, Вадим, — сказал Фокс. — У них были на вас свои виды… И другие задачи… Да я до определенного момента и не собирался приглашать вас в полигонные мастера. Устойчивость игротехника к пси-излучению мне совершенно неважна. Но вот способность чувствовать опасность, находить и обходить аномалии… Когда у вас вдруг проявилась эта способность — а вы помните, как и когда это случилось? — то тут и началось, образно говоря, перетягивание каната. Между мной и остальным руководством проекта. Вадим Беневицкий понадобился сразу и им, и мне!

На этом месте Генка отчетливо выругался.

— Да, Геннадий, за это стоит «поблагодарить» вашего друга Кащея! За то, что он передал свой дар этому парню… Как уж Паша его нащупал — мне самому непонятно, но факт! А проводник был мне очень нужен, да… Я надеялся, что дар Паши не уйдет вместе с ним, что он его кому-то отдаст, как делали сенсы в старину… В любом случае я стал бы разыскивать преемника Кащея и заманивать его в Зону. Но когда этим преемником вдруг оказался человек, уже намеченный остальными нашими руководителями для других целей, то мне пришлось сцепиться с ними не на шутку. Хотя не берите в голову, это все наши внутренние организационные моменты… Просто поверьте, Вадим — работа полигонного мастера намного лучше того, что прочили вам Хозяева.

— А что они мне прочили — это тоже информация «для служебного пользования»? — уныло спросил Бен, заранее предвидя ответ.

— Ну, разумеется! Конечно, ваше решение должно быть добровольным… Я не собираюсь принуждать вас силой. Но для того, чтоб сделать выбор — надо знать, какой другой выход из ситуации возможен, так?

Фокс встал и попытался пройти туда-сюда по комнате, но в результате запнулся сначала за рюкзак Бена, потом за ноги Юрки. Недовольно хмыкнул, но все же не сел, а прислонился к перегородке между комнатой и кухней. Роман еще раз взглянул на часы — впереди еще восемнадцать минут.

— Бена, естественно, никто не тронет. Расшвыриваться живыми детекторами — непростительная роскошь. Поэтому Вадиму однозначно сохранят жизнь, но, сами понимаете — под конвоем и при Зоне… Работать проводником…

— Я не соглашусь, — булькающим шепотом возразил парень. Он не отважился говорить в полный голос, словно боялся, что совершенно по-детски сорвется на плач.

— А кто вас спросит? — сухо и коротко, без тени злорадства возразил Фокс. — Рычагов для давления — полно…

— Я потребую, чтоб их отпустили, — Бен кивнул подборобком на друзей.

— Возможно конвоиры даже сделают вид, что выполнили условие Вадима, — продолжал Фокс. — Чтоб его не огорчать и не расстраивать. Но Вадим же не узнает, что станет с его друзьями после того, как они покинут военную базу… Всех их вместе там не оставят, это однозначно… Да полагаю, Вадим и сам бы не захотел, чтоб они жили как арестанты, верно?

— Верно…

— Романа еще могут оставить для работы в Зоне. Но его при первом же удобном случае ждет пуля в затылок или случайный толчок в аномалию… Обычный опер, каковых у Конторы — тысячи, не представляет никакой ценности, а знает слишком много лишнего.

Бен украдкой бросил взгляд на Романа — тот сидел неподвижно, опершись руками о край койки и свесив голову. И внешне вроде бы никак не отреагировал на нелестный отзыв Фокса о своей бесполезности.

— Для Геннадия перспектива немного шире — либо та же пуля, либо закрытая психиатрическая клиника. Сами понимаете, после пережитых в Зоне ужасов рассудок помутился… И вряд ли когда-нибудь восстановится…

Генка передернулся. Да, он явно предпочел бы пулю — это, по крайней мере, быстрая смерть. Но кто же его спросит?

— Пожалуй, больше всего шансов быть отпущенным на свободу после порции изрядной нервотрепки есть только у Юрия. Но за ним все равно будут постоянно приглядывать, и при малейшем шевелении «против ветра» или неосторожной фразе на запрещенную тему последует банальная дорожная авария, или хулиганское нападение в темном переулке…

Фокс замолчал.

— Н-да, нетрудно догадаться, что мы выберем в качестве альтернативы такому вот «будущему»… — медленно сказал Генка. — Хотя… Может, найдутся желающие пусть даже умереть — но человеком, лишь бы не жить неизвестно кем?

— Я остаюсь, — быстро, словно опасаясь, что ему помешают, выпалил Бен. — Я не хочу остаток жизни провести на коротком поводке!

— Я остаюсь, но с одним условием, — Роман поднял голову. — Не просто потому, что не хочу пулю в затылок… А потому, что… Обидно, знаете ли, когда тебя вот так кидают в обмен на честную службу. И «спускать им сквозь пальцы» это дело тоже неохота. Короче, я хочу поквитаться с родимой Конторой. Хоть как-нибудь. В Зоне у них много своих интересов — обломаются они тут об меня; ох, обломаются! Конечно, если господин Фокс не передумает насчет моей кандидатуры. Но имейте в виду: пока я буду в Зоне — неважно, кем и в каком виде, — ни одна «конторская» сволочь по ней спокойно не пройдет.

Его голос лязгнул, как затвор. Роман уставился на Фокса пристально и требовательно:

— Можете считать это основным моим условием для вступления в ряды ваших сотрудников. Если оно вас не устраивает — тогда лучше мне отказаться сразу.

— Ну, почему же — не устраивает? Это небольшое условие — вполне реально. Но сразу хочу уточнить — ваше требование мы сможем позволить вам осуществить только именно так, как оно сформулировано. Возможно, Роман, вы пока еще сами не поняли, что пожелали, но… Ничего, потом поймете. Детали мы обсудим отдельно. Как все-таки мне нравится ваше чувство юмора!

— А я смогу по-прежнему выходить в сеть? — спросил Генка, и тут же, спохватившись, уточнил: — Ну, в смысле, в интернет, а не в сталкерскую?

— И даже публиковать там материалы, — пообещал Фокс. — Только, разумеется, не раскрывая всех тайн Зоны. За этим мы проследим…

— Тогда я тоже остаюсь, — решил Ёж.

Да никто даже и не сомневался в том, что Генка выберет. Никому и на мгновение в голову не пришло, что он согласился бы на растительную жизнь в психушке.

Оставался один кандидат… Все обернулись в сторону Завхоза.

«Пожалуй, только у одного Юрки из нас всех есть шанс выбраться, жить более-менее нормальной жизнью, и нет совершенно никаких мотивов оставаться в Зоне», — подумал Роман. Признаться, с некоторой тоской подумал. За несколько дней совместных приключений он успел привыкнуть к хорошему товарищу, к крепкой и надежной опоре. Конечно, это чистой воды эгоизм, но не хотелось бы, чтоб Завхоза в команде сменил кто-то другой.

— Юрий, смелее, — подтолкнул Фокс. — Вы вправе решать только за себя. Никто вас не осудит. Если вы откажетесь — ребята какое-то время поработают втроем, а потом подберем четвертого, вот и все.

Завхоз низко свесил голову. Со стороны казалось, что он готов объявить о своем отказе, и прячет лицо от стыда — хотя вроде бы чего стыдиться-то? Желания прожить обычную человеческую жизнь? К тому же совершенно никого не предавая…

— А чего мне там… — вдруг медленно выдавил Юрка. — Ну, вернусь… Долг я полностью выплатил, кстати… Недавно последний взнос перечислил… Вернусь на Север — родители будут на мозги капать, чтоб я к ним переезжал, раз с долгом уже расквитался, и на буровой корячиться не обязательно. А перееду — начнут мозги долбить, чтоб я опять стал чем-нибудь торговать. И продолбят в конце концов. И все сначала… Нет, не хочу. Лучше я с вами останусь. А им сообщите, как будто я погиб. Что без вести пропал — не надо, а то так и не успокоятся, мать особенно… Лучше уж пусть мертвым считают.

— Юр, ты точно в этом уверен? — опасливо переспросил Роман. — Обратного хода не будет.

— И не надо. Я остаюсь.

На минутном табло светилась цифра «пятьдесят восемь», а в двух соседних окошках бежали секунды.

Черт побери, зачем только Юрка сказал о родителях?! Да, родители… Разве что Ромки эта тема никак не касается, завертелось в голове у Генки. Ничего, у матери новый мужик есть — все-таки не одна. Придется ей погоревать, конечно… А если бы сына заперли в психушку, то можно подумать, ей сообщили бы об этом?! Устроили бы ту же самую «пропажу без вести», и все. У Бена тоже мать-отец имеются… И ему небось чувство вины — как ножом… Хотя он сам выбрал. Ведь мог бы не согласиться на предложение Фокса, остаться проводником при Зоне. Мамаша бы к нему наезжала пару раз в год с чемоданом пирожков… Глядишь, и подружка бы сюда переехала… Но он решил по-другому.

— Скажите, а как это будет? — хриплым шепотом спросил Бен, несомненно, имея в виду превращение.

— Да никак, — небрежно бросил Фокс. — Вы даже ничего и не заметите. Просто потом поймете, что стало по-другому, и все.

Пятьдесят девять минут. Четыре пары глаз ловили каждую цифру, мелькающую на секундном табло.

«А ведь он смеется», — вдруг не к месту ужаснулся Бен, поймав взгляд Фокса. — «Смотрит на нас, как мы… И смеется…»

Хотя, может быть, Бен и ошибался. По выражению лица Хозяина трудно было понять — смеется ли он, глядя на сцепленные руки парней. Сведенные пальцы вцепились друг в друга с такой силой, словно сейчас в бункер должна была ворваться мощная волна и раскидать их в разные стороны, как щепки.

Пятьдесят семь секунд, пятьдесят восемь, пятьдесят девять…

Бен шумно вдохнул, как будто и впрямь собирался задержать дыхание перед накатом волны. Ему показалось, что все сделали то же самое.

Ноль-ноль. Ноль-ноль. А в двух самых первых ячейках табло, обозначающих часы, лампочки выстроились в линию с маленьким хвостиком вверху. Единица.

— Всё, — одними губами сказал Бен.

Роман неподвижно глядел перед собой, у Генки по горлу прокатывался кадык, Юрка прятал набрякшие влагой глаза и украдкой шмыгал носом.

А ничего не произошло. Ни вспышки света, ни сотрясения воздуха, ни толчка боли, ни даже мгновенного головокружения… Ничего.

Он чувствовал себя вроде бы совершенно так же, как и раньше. Зудела и чесалась от многодневного пота кожа. Вот только… Все-таки что-то не так… Бен не сразу понял, что именно. Потребовалось несколько минут, чтоб осознать — исчезла отупляющая, ноющая усталость. И не было нудной боли в подживающей ране. Он недоверчиво ощупал бедро — нигде не больно… Встал, сделал несколько шагов — никакой хромоты…

— Да все восстановилось до нормы, — снисходительно пояснил Фокс. — Кстати, Геннадий, у вас тоже. Попробуйте подвигать левой рукой. И вообще… Коллеги, время поджимает. Идите-ка в душ, брейтесь, переодевайтесь, и будем понемногу приступать к делу. Я понимаю, вы все сейчас несколько шокированы от всего произошедшего, от своего нового состояния… Но я не зря вас торопил и не дал времени подумать до завтра. Пора… Кстати, вот, — он извлек из внутреннего кармана плоскую жестяную флягу и поставил ее на стол. — Коньяк. Глотните немного для снятия стресса. Стаканчики есть на кухне.

— А подействует? — усомнился Роман. — Мы же теперь вроде как нелюди…

— Попробуйте, и узнаете! — хохотнул Фокс. И добавил с широкой улыбкой: — Нелюди…

Эпилог. Сентябрь 2011 г. Зона отчуждения

Оранжевый лоскуток огня бился в очаге, сложенном из битых кирпичей. Стену разрушенного здания со всех сторон окружала густая поросль; так что огня с дороги вроде бы не должно быть заметно. Да все равно на КПК пусто, ни одной точки не движется в радиусе трех километров. «Если кто-то и пойдет — успеем загасить», — решил Генка, поджигая наломанные прутья сухостоя. — «Костер, естественно, а не того, кто пойдет!» Роман хмыкнул и не стал возражать.

…За «пироманию» им уже не раз влетало от шефа, то есть от Фокса. Хотя, на Ромкин взгляд, запрет разводить костер был чем-то из серии совершенно бессмысленных запретов, практикуемых в армии и имеющих одну главную цель — воспитание в подчиненных беспрекословного послушания. В конце концов, почему бы не разжечь костер? Они же соблюдают необходимые предосторожности, спрятались в укромном месте, постоянно следят, не приближается ли кто-то…

В принципе, никакой реальной необходимости в посиделках у огня у четверки игротехников нет. Они не мерзнут, и отдыхать им не надо; в своем новом состоянии они могут ходить и даже бегать по Зоне часами и сутками, и не чувствовать физической усталости. Парни с непривычки часто впадали в замешательство, поймав себя на мысли, что по логике вещей, пора бы уже с ног свалиться, что не может нормальный человек столько времени непрерывно идти. И осознавали, что определение «нормальный человек» к ним больше не относится.

Желание устроить перерыв, посидеть и побездельничать было скорее уж чисто психологическим. Костер — символ защиты от враждебного внешнего мира, это с пещерных времен сидит в подкорке и в генной памяти даже у жителей современных мегаполисов; а посиделки возле огня — символ единения и отдыха. К тому же встречались они теперь нечасто и ненадолго. Редко когда устроители игры подкидывали им сценарий, в котором были бы задействованы все четверо сразу. Гораздо чаще ребятам приходилось в одиночку мотаться по разным уголкам полигона, и точечными вмешательствами в различные события подталкивать ход игры. А сегодня Фокс сбросил новый сценарий событий, который надлежало запустить, и на его начальном этапе нашлись роли для всех четверых.

И вот наконец четверка собралась в полном составе, и тут же с удовольствием принялась нарушать поставленный запрет на костер.

— Слышь, Ромыч, я вчера такую мульку в сеть запустил, — прижмуриваясь, как довольный котяра, похвастался Генка, ковыряя прутом раскаленные угли.

— И какую же?

— Ну, как будто в Припяти есть такая секретная лаборатория, где…

— Нашел чем народ удивить — секретной лабой! — перебил, хохоча, Бен.

— Да ты дальше слушай! Дескать, есть такая лаборатория, в которой открыли технологию превращения нормальных людей в мутантов-экстрасенсов! — и Генка угрожающе пошевелил растопыренными пальцами, как будто собирался кого-то сцапать и потащить в ту самую лабораторию, на опыты. — Ромыч, вот ты прикинь, а если поверят? Это сколько же твоих бывших коллег туда ломанется — технологию добывать!

— Ёж порол чушь. Чушь жалобно повизгивала… — отреагировал Роман. — Ну, для «желтой прессы» сойдет. А для серьезных людей — нет. Они на такое не купятся.

— Спорим, купятся?! К тому же Фокс одобрил. Ему идея очень понравилась. Сказал даже, что надо бы соорудить подходящую декорацию, чтоб было где «гостей» встречать…

— Ты еще скажи, что он наш контейнер в качестве приманки там положит!

…Контейнер, вынесенный из «Вымпела», Фокс у них сразу же отобрал. «Вам это теперь без надобности», — заявил он, — «а нам еще пригодится». «То, что на этих «винтах» — настоящее, или пустышка-приманка?» — поинтересовался Роман. «Самое настоящее», — ответил Фокс. — «Ваши разработки, кстати. Технологии аппаратного воздействия на психику, управления поведением… Требовалась только небольшая доводка, чтоб можно было использовать их на практике.» — «Понятно…»

Больше вопросов по теме Роман задавать не стал, хотя ему еще многое хотелось бы узнать. Ясен пень, что Фокс не ответит… Он и сам бы не ответил в подобном случае.

«Ага, получается, я достал этот контейнер для Хозяев», — подумал тогда Бен, присутствовавший при разговоре. — «То-то Фокс в него прямо вцепился… Интересно, Хозяева не могли достать его сами? Да чего переживать, в конце концов? Даже лучше, что для Хозяев достал… Шепелев вон вообще решил нас убрать, а эти и жизнь сохранили, и на работу взяли. Правда, жизнь какая-то хм… странная…»

Но все-таки это была жизнь. И в ней были свои преимущества, и даже — интерес и надежда.

КПК пискнул — из-за края экранчика выплыли три желтых точки.

— Самостийные движутся, — тихо сказал Роман, который и во время посиделок держал перед собой один из основных рабочих инструментов, «пульт управления» игрой.

На электронных картах игротехников система цветовых обозначений принципиально отличалась от системы на сталкерских КПК. Желтый цвет обозначал сталкеров-одиночек, не состоящих ни в одном крупном клане, а отнюдь не нейтралов. Просто потому, что у полигонных мастеров нет и не может быть ни друзей, ни врагов, ни нейтрально относящихся среди участников игры. Мастер должен быть лоялен ко всем игрокам на полигоне. Потому на игротехнических картах двигалась целая палитра точек: зеленые — кадровые военные, красные — долговцы, белые — ребята из «Свободы», черные — «Монолит», серые — наемники, синие — работающие в Зоне ученые и члены «Чистого неба», фиолетовые — участники мелких, недавно сформировавшихся и пока еще не зарекомендовавших себя группировок. Оценивать последние было сложнее — вместе с появившееся на участке карты фиолетовой точкой выводился список с характеристиками группировки, и при отсутствии прямых указаний руководства игротехникам приходилось на лету оценивать, подойдут ли обнаружившиеся на данной территории сталкеры для участия в намеченном плане действий. Если нет — то пусть себе идут, подождем других.

Роман всегда подходил к делу ответственно. И не поленился вычитать всплывшие рядом с точками данные об этих троих сталкерах.

— Бен, слышь, в этой группе дядя Гера идет, — он указал пальцем на экран.

— Правда?! — парень аж подскочил, и сунулся носом в КПК Романа.

Вот ведь, никак не привыкнет со своим пультом работать!

— Да посмотри у себя, — одернул его Роман. — Эй, народ, гасите костер.

— Не надо! — замахал руками Бен. — Раз дядя Гера, то не будем их трогать! Пусть идут… И костер пусть пока. Других подождем.

— Чего вдруг?! — поинтересовался Завхоз. — Бен, тебе не все равно? Мы же ничего плохого им не сделаем. Запустим сценарий, и все.

— Не надо, — нахмурился Бен. — Дядь Гера — хороший мужик. Не хочу его в эти игры втягивать… И вообще, он по необходимости в Зону пришел, а не приключений искать… Была бы у него нормальная работа — фиг бы он сюда сунулся… Пусть идут спокойно.

— Да, Бен прав, — поддержал Роман. — К тому же с дядей Герой этот конкретный сценарий может и не прокатить. Не тот он человек…

Точки на экране подтягивались к центру, а это означало, что группа из трех сталкеров движется как раз к тому месту, где заседали игротехники.

Бен вскочил:

— Я пойду, поздороваюсь с ним!

— Куда?! — Роман все-таки не успел схватить парня за ремень.

Бен резво нырнул сквозь заросли и понесся к тропе, на всякий случай размахивая белой тряпицей, которая везде и во все времена означает мирные намерения.

— Дядь Гера-а-а! Э-эй! Дядя Гера! — раздалось из-за кустарника.

Роман покачал головой.

— Пацан совсем еще… Он этого дядю Геру чуть ли не за батьку считает, — сказал он, словно оправдываясь перед товарищами. И тоже встал, поправляя амуницию: — Пойду-ка и я с ним поздороваюсь.

— Дядя Гера!

Пожилой сталкер остановился, вглядываясь в лицо бегущего к нему парня, и сделал знак спутникам — мол, не бойтесь, это свои.

— О, малой, да это ты! — ладони сцепились в крепком рукопожатии. — Живой, чертяка!

Бен у дяди Геры и на шее бы повис, если бы надетые на них обоих «разгрузки» с набитыми карманами не мешали.

— А меня твой капитан тогда отправил от «Вымпела», говорит, вали от греха подальше; ну, я и рванул… Потом сколько раз про вас вспоминал — живы ли, нет ли? Вот и свиделись! А капитан-то твой где?

— Да жив он, все нормально, сейчас вон там сидит, — Бен оглянулся, указывая на заросли и развалины, и только тогда увидел Романа, тихо вышедшего на открытое место. — О, да вот же он, дядь Гера!

Роман издали приветственно помахал ладонью, но ближе подходить не стал.

А один из спутников дяди Геры, вглядевшись в Ромку, вдруг попятился назад и резко потянул проводника за рукав:

— Э, ты это… Гера, да ты знаешь, это кто?! — на его лице отразились одновременно удивление и испуг.

— Знакомец мой. Я его в мае в Зону вел. Вот, малого, и его тоже. А что? Сивый, чего это у тебя морда такая, как будто кровососа увидел?!

— Ничего… Ничего, Гер… — пошел на попятный Сивый, все еще боязливо косясь на Романа. — Я тебе потом расскажу…

В кустах тихо зашуршало и захрустело, и из-за Ромкиной спины выглянули Генка и Завхоз. Не утерпели, однако. Тоже решили подтянуться и посмотреть на встречу старых приятелей.

Сивого аж затрясло. Он уже силой оттащил дядю Геру на пару шагов назад, и зашептал ему что-то в самое ухо. Бен расслышал только «скорее отсюда!»

— Да ладно тебе, — примирительно сказал дядя Гера. — Нормальные ребята. Тех двоих, правда, я не знаю, но раз Ромка и малой с ними корешаться — значит, и те нормальные.

— Да вот как будто все ты знаешь! — огрызнулся Сивый. — Ты много чего еще не знаешь! Я тебе потом расскажу…

— Нет уж, ты сейчас говори! — дяде Гере, как говорится, шлея под хвост попала. — Чтоб сплетни за спиной не разводить!

— Ну, сам напросился! — в сердцах бросил Сивый. — Это ж та самая четверка!

— Какая это — «та самая»?

— Да та! Не слышал ни разу? Четверка сталкеров есть. Их самих ни пули, ни аномалии не берут, ни твари не трогают, зато где эта четверка появится — там вскоре заварушка начинается! Такая, что только ноги уноси! Одного кого-то из них встретить — уже недобрый знак. Если встретил — то в том районе точно что-то произойдет, а если уж все четверо вместе — то там вообще вскоре пекло начнется!

«Однако», — подумал Роман, весь этот разговор прекрасно слышавший. — «Народ-то нашу деятельность замечает и делает выводы… Надо Фоксу доложить. А то вдруг уже пора принимать какие-то меры в целях сохранения секретности…»

— Да, дядь Гер, — вдруг подтвердил слова Сивого Бен, — вы лучше идите-ка отсюда подальше. На Верхние болота, например. Там…

Он задумался, подбирая нужные слова, которые одновременно и позволили бы объяснить пожилому сталкеру суть дела, и не нарушили строгий запрет Хозяев на выдачу информации игрокам.

— Мы там еще долго не появимся, — наконец нашелся Бен.

«А что? Я ничего такого не сказал. Ведь уже есть сталкерская легенда, что где хоть один из четверки — там заварушка. Так что я ничего и не выдал.»

— И вообще, лучше уходите из Зоны, — серьезным тоном продолжил он. — Найдите какой-нибудь другой источник дохода, более безопасный.

— Да если было бы, — развел руками дядя Гера. И скомандовал спутникам — мол, идемте дальше.

— Погодите! — Бен поймал его за рукав. — Пару минут подождите, я вам сейчас одну штуку достану!

Неподалеку отсюда, так, что было видно с тропы, на кустарнике растянулись нити режущей, как бритва, «паутины», а в самой их гуще на земле лежал «бивень» — редкий и дорогой артефакт, действительно похожий на обломок бивня, только покрытый сверху зеленоватым мхом. Бен спокойно отодвинул рукой тенета «паутины» — трое сталкеров охнули, ожидая увидеть, как из искромсанной руки парня хлынет кровь, но этому странному типу аномалия не причинила никакого вреда. Бен вытащил «бивень», аккуратно обтер его, убирая остатки «паутины», и вручил дяде Гере:

— Вот, возьмите, на Янтаре за них хорошую цену дают.

— Спасибо, малой! Ты-то вообще как? Живой? Все нормально?

— Да в порядке, сами же видите! Ну все, все, дядь Гера, мы пошли!

Тройка и четверка после взаимных расшаркиваний отправились каждые своей дорогой. Игротехники — поджидать других подходящих кандидатур для запуска подготовленного сценария, а сталкеры двинулись прежним курсом.

По пути Сивый, все еще не успокоившийся, опять завел разговор:

— Гера, а ты знаешь, кто был тот парень постарше, который вслед за юнцом первым из кустов вышел?

— Ну? — дяде Гере было любопытно послушать другую версию, кем же на самом деле является капитан Роман Фадеев.

— Это ж Рома Шнурок!

— Ну, и что? И чем этот Рома знаменит?

— Да ты чего, правда не знаешь, что ли?! Во-первых, болтают, что он — Дух Зоны. Во-вторых, Шнурок — он же гроза всех кагэбэшников!

— Неужто мочит их всех? — недоверчиво спросил дядя Гера.

— Нет, но знаешь ли, вытворяет не хуже… Он если кого-то из Конторы в Зоне встретит, то сначала парализует взглядом… Чего смеешься?! Он умеет! Чес-слово, я сам видел! Я сам как-то раз одного типа вел, потом оказалось, что он агент из Конторы… Так вот, Рома взглядом парализует, потом достает вот такенный нож, и подходит, этак небрежно им поигрывает… А потом шнурки на обоих берцах — хрясь!

Дядя Гера рассмеялся:

— Ну, прямо страх и ужас! Шнурки!

— А ты побегай-ка по Зоне в расшнурованных ботинках! А если от тварей убегать? Или люди нападут? И завязать-то ведь нечем. Ну кто будет с собой запасные шнурки носить?! Вот народ и выкручивается, как может, ну, кому Рома шнурки порезал. Проволоку вдевают, или там бинтом заматывают… Так что признак верный — если встретил чувака, у которого берцы черт-те чем подвязаны, так знай — это кагэбэшник! Да, да… А еще Рома может и стропы у рюкзака подрезать, если особенно разозлится…

Дядя Гера хохотал. Ему не верилось. Ну в самом деле, кто поверит, что твой хороший знакомый, такой замечательный парень, какой-то там грозный Дух Зоны?!

— Ну все, народ, немного расслабились — и пора завязывать, — жестко скомандовал Роман, когда четверка вернулась на прежнюю засидку. — Кто следующий пойдет — на тех и разыгрываем сценарий. Нам потом еще в три разных угла Зоны пилить, не забыли?

— Не забыли, — пробубнил Генка. — До чего же надоело туда-сюда бегать… Ром, ты на правах командира группы поставь, наконец, перед Фоксом вопрос — пусть хотя бы в ключевые точки Зоны провесят телепорты! Что за ерунда — на ЧАЭС территория с гулькин нос, и вся в телепортах. А Зона на сколько километров вдоль и поперек?! А то игра у них так и будет идти черепашьими темпами. Пока это я на своих двоих добегу с Милитари до Кордона…

— Да я уже язык измочалил! Не соглашается он. Говорит, дескать, сталкерье — оно ушлое, все равно разузнает и пролезет. Говорит, нефиг сталкерью телепорты. Пусть пешком топают. Я говорю — ну, сделайте спецпропуска для игротехов! А он — ну и стырят у вас эти спецпропуска, вы же к себе их не пришьете…

Слушая их препирательства, Бен молча ворошил обломком ветки угли. Расковыривал, разламывал, высекая снопы золотистых искр…

— Кстати, Бен, зря у всех на глазах в «паутину»-то полез, — Роман вынес выговор подчиненному, скорее уж для порядку, чем действительно хотел отругать. — И так мы уже засветились…

— Да ладно, — беззаботно отмахнулся парень. — Подумаешь, одной легендой Зоны будет больше!

Конец

В тексте использованы стихи Александры Павловой (Кошка Сашка).

_{Все электронные книги серии «STALKER», фанфики, первые главы, анонсы: http://stalker-book.com}