Поцелуй

Они были лучшими ищейками в мире. Они выслеживали любую дичь, а вы не представляете, насколько хитрой может быть дичь в этих странных лесах.

Бывало так, что им приходилось ловить не зверей. Кое-кого побольше и похитрее. И поопаснее. На иных были шрамы, оставшиеся от встреч с ними.

Но неудачи они не терпели ни разу.

Двенадцать псов как по команде подняли головы.

— Ну же!

— Госпожа, они потеряли след.

Артемида — невысокая, стройная, с ясным, красивым, но недовольным лицом — пронзительно смотрела на своих спутниц.

— Как такое возможно? У вас есть его одежда, вам известно, где он был! Как вы могли потерять след?

Нимфы Нефела и Опис потупились. След потеряли не они, но Артемида никогда не наказывала своих собак.

— Я задала вопрос!

— Госпожа, — рискнула высокая черноволосая Нефела. — Тритопатрей, видимо, готовился к побегу. На полянке в лесу он сбросил одежду.

— А запах свой он тоже сбросил?

— Я боюсь, что так, госпожа.

— Как! Как такое возможно!

— Я слышала, — пискнула белокурая Опис, — что госпожа Геката говорила, что можно выпить что-то такое, что лишает вас запаха и что…

— Вы слушаете эту старую каргу?!

Нимфы замолчали.

— Я не желаю слушать оправданий! — завопила богиня. — Мой брат Аполлон приказал вам — вам, лучшим охотницам Олимпа — выследить этого сморчка! А вы даже этого сделать не можете?

Поручение Аполлона было дано лично Артемиде и именно она считалась лучшей охотницей Олимпа, но Нефела и Опис смолчали. Одна из гончих тявкнула.

Несколько минут богиня изливала свой гнев на помощниц. Когда ее запал несколько утих, Нефела рискнула вставить слово.

— Госпожа, если Тритопатрей как-то смог избавиться от запаха, то гончие не смогут взять его след. Но все равно его можно выследить.

— Как?

— Сатиры закрыли сетку. Если он воспользуется потоками для перемещения — он откроет себя. Он может отсюда уйти, только используя ноги.

— И что?

— Мы знаем, где он был. Он вряд ли пошел в сторону Озера, он ведь оттуда и сбежал. Он наверняка пошел либо к Дороге, либо к Разлому. Только там он сможет получить помощь. Нужно перехватить его там!

— Госпожа Геката говорила еще, — несмело сказала Опис, — что то зелье — ну, которое лишает запаха и все такое — оно действует совсем не долго и постепенно запах возвращается.

Артемида грозно взглянула на своих помощниц.

— Хорошо. Организуйте это все побыстрее. Я буду у себя!

Артемида развернулась и исчезла. Нимфы посмотрели ей вслед, потом переглянулись.

— Ты к Разлому, я к дороге, — решительно сказала Нефела. — Бери половину сворки. Бегите быстро.

Опис кивнула и, коротко свистнув, скрылась между деревьев. Шесть собак устремились за нею. Нефела, сопровождаемая оставшимися, побежала в другую сторону.

В странных лесах — странные тропы. Они живут своей жизнью — сплетаются, расплетаются, сбегаются и разбегаются, виляют меж деревьев, пропадают и вновь появляются. Уж таково это место, сплетенное из дыхания земли и всего, что на ней существует.

Чтобы дойти куда-то, нужно очень хорошо представлять себе место назначения, а также обладать немалой волей, чтобы подчинить себе непослушные тропинки.

Меж могучих деревьев пробирался по странному лесу толстяк. Он был бос, его одежду составлял кусок грубой ткани, неумело обернутый вокруг плеч и затянутый грубой веревкой. Странным контрастом служила ухоженная кудрявая шевелюра и напомаженная короткая борода.

Толстяк задыхался. Он долго бежал и совершенно выдохся.

— Дорога, — шептал он. — По дороге налево. Приметный камень. Там будет одежда и способ доставки на место. Где же эта проклятая дорога!

Дороги не было. По старой своей привычке толстяк разговаривал сам с собой.

— Клепсидра упала. Значит, резервуар отца пуст. Но этого же не может быть! Лишь он может опустошить его, лишь он, свободной своей волей! Даже если его убили или похитили…

Толстяк с тонким всхлипом перевел дыхание.

— Где же эта дорога? Я ведь только успел с утра принять делегацию из Крисса. Потом пошел по разделке. Как хорошо, что в клепсидре есть колокол! Я услышал ее издалека…

Он вскрикнул, наступив на камень, и некоторое время прыгал на одной ноге.

— Озеро должно сейчас ходить ходуном. Все потоки идут через нас, через Большую Бочку. Если резервуар отца пуст, значит, там сейчас полный бардак. А Евбулея нет.

Трясущейся рукой он провел рукой по лицу, стирая пот. Потом посмотрел на ладонь.

— Аполлон. Он позвал отца на встречу на Крите. Отец был недоволен. Но он ничего не боялся. Никогда и ничего!

Лоб его избороздили морщины, он изо всех сил что-то вспоминал.

— Гефест. Я не видел заявок, но Гефест делал что-то для Аполлона. Отец когда-то говорил, что лишь Гефест может лишить его силы. Даже рисовал что-то… нет, не помню!

Будь толстяк повнимательней, он бы понял, что тропинка водит его по кругу — не со зла, не с умыслом, просто играя.

— Что же теперь делать? Дионисий молодец, он придумал этот план много лет назад. Я смеялся над ним. А сейчас, наверное, спасаю себе жизнь. Хотя…

Толстяк вскинул лицо к небу. Оно было странным — на нем сияло солнце, заливая все светом, но этот свет не мешал сверкать звездам и луне.

— Еще около часа, — пробормотал толстяк. — Потом меня учуют. Что же делать?

Он остановился, щурясь. Посмотрел по сторонам.

— Если не можешь прийти — сойди с тропы, — заученно пробормотал он. — Скажи вслух, куда хочешь. Тропа сама найдет тебя.

Он решительно углубился в бурелом, споткнулся, выругался, потом, выпрямившись, громко сказал:

— Хочу к дороге!

Сделал шаг, другой, и тут под ноги ему подкатилась еле заметная тропинка. Деревья чуть расступились, толстяк, шумно вздохнув, ускорил шаг.

Через несколько минут он услышал яростный лай. Побледнел, посмотрел по сторонам — деревья стали реже, близилась опушка леса. Он осторожно прошел вперед, прячась за стволами, выглядывая и вытягивая шею.

Шесть лающих собак окружили толстое узловатое дерево с большим дуплом. На высокой кривой ветке сидело странное создание — короткий, коренастый человечек с грубым широким лицом и большой пастью. На его лбу красовалась огромная шишка.

— Спускайся! — послышался грозный оклик.

Под деревом с луком в руках стояла грозная Опис.

— Не буду я спускаться, — ответило существо. — Неохота.

— Если не хочешь, чтобы я всадила в тебя стрелу — спускайся!

— Мне и здесь хорошо.

Стрела сорвалась с лука, но улетела куда-то в сторону, пропав между деревьев. Существо широко осклабилось.

— Не надо в меня стрелять.

Опис с удивлением посмотрела на свой лук.

— Я никогда не промахиваюсь!

— Поздравляю. Ты не могла бы унять своих псов?

Нимфа покачала головой, потом вдруг снова молниеносно натянула лук и пустила стрелу. Та снова полетела в сторону.

— Если у тебя их много — пуляйся, — послышалось с дерева.

— Кто ты такой? — голос нимфы дрожал от возмущения.

— Меня зовут Галга, о прекрасная Опис!

— Откуда ты меня знаешь?

— Как не знать? Вся Ойкумена знает о самой красивой нимфе Олимпа. Слава твоей прелести простирает… Ой!

Третья стрела пролетела совсем рядом с его мордой.

— …свои крылья от Геркулесовых столпов до Кавказских гор!

— А ты кто такой?

— Я вроде бы представился. Я — Галга.

— Я. Спрашиваю. Кто. Ты. Такой. И. Что. Здесь. Делаешь! — отчеканила Опис. Лук, тем не менее, она убрала.

— Я просто гулял здесь, о прекрасная Опис. Здесь такой хороший воздух. Но когда я засобирался домой, вдруг выяснилось, что обычный мой путь недоступен. — Галга пощупал рукой наливающуюся фиолетовым шишку. — А потом меня загнали на дерево твои милые собачки.

— Спускайся!

— Нет, не хочу!

— Мои собаки разорвут тебя на части!

— Собственно, поэтому я и не спущусь.

Собаки уже не лаяли — сидели вокруг ствола, задрав острые морды. Галга устроился на ветке, оперевшись спиной о ствол.

— Ты ждешь Тритопатрея? — вдруг спросила нимфа. Толстяк напрягся, Галга лениво глянул на нее.

— А кто это?

— Ты знаешь!

— Нет, о прекрасная Опис, не знаю. Я сказал тебе чистую правду! Я просто гулял здесь…

— Не считай меня дурой! — завопила Опис. В ее руках снова очутился лук.

— Вовсе нет, моя милая, — серьезно ответил Галга. — Я буду последним, кто посчитает тебя таковой.

Опис натянула было тетиву, но потом, видимо, вспомнила судьбу своих стрел и спрятала его.

— Если ты не его ждешь, — сказала она, — тогда что ты здесь делаешь?

Галга вздохнул.

— Ты меня раскусила, дорогая Опис. Подойди поближе, я скажу тебе, зачем я здесь. Только прикажи собакам сидеть.

Опис подозрительно посмотрела на него, потом шикнула на собак и подошла к самому стволу. Прямо над ней висела толстая ветка, на нее спланировал Галга. Толстяку показалось, что у него на секунду раскрылись крылья, словно у летучей мыши.

— Опис, — серьезно сказал Галга, склонившись с ветки вниз. Его лицо оказалось совсем недалеко от лица нимфы. — Я пришел сюда потому, что надеялся хотя бы одним глазком увидеть тебя.

Он стремительно нагнулся, держась одной рукой за ветку, второй обнял Опис за плечи, притянул к себе и звучно поцеловал в губы. Собаки залаяли, Галга взлетел обратно. Нимфа стояла на месте, ошарашенно глядя на него.

— Теперь ты поняла, о прекрасная Опис?

Белокурая нимфа стояла словно проглотив язык. Собаки, забыв про Галгу, вертелись вокруг нее, обнюхивали, крутили хвостами и словно бы хихикали.

— Кгрххм, — Опис прочистила горло. — Значит, Тритопатрея ты здесь не ждешь?

— Нет, о прекраснейшая!

— И ты не видел здесь никого?

— Нет, милая Опис! Но если увижу — немедленно тебе скажу!

— Правда?

— Истинная правда!

Нимфа посмотрела по сторонам.

— Тогда я сейчас пройду вдоль дороги. Если ты кого-то увидишь — позови меня. Понял?

— Конечно, о прекраснейшая Опис!

Опис свистнула собакам и пошла к дороге, видневшейся неподалеку. Постоянно оглядывалась, пару раз даже споткнувшись. Собаки весело прыгали вокруг нее, совсем забыв о том, что они кого-то ищут.

Дождавшись, пока нимфа исчезнет, толстяк вышел из-за деревьев.

— Эй, ты… Галга! — несмело позвал он.

Галга спланировал на землю.

— Чего тебе? — неприветливо спросил он.

— Это ты должен был меня ждать?

— Ты кто такой?

— Меня зовут Тритопатрей.

Галга хохотнул.

— Значит, тебя она ищет? Нет, тебя я не жду. В первый раз про тебя слышу, вообще-то.

Толстяк прижал руки к груди.

— Пожалуйста, помоги мне! Мне нельзя им попадаться!

Галга пожал плечами.

— Сначала скажи, что у вас тут вообще происходит-то?

Толстяк вздохнул.

— Я сам не знаю. Знаю лишь, что за мной гонятся и мне нельзя им попадаться. Помоги мне!

— А что мне за это будет?

Толстяк развел руками.

— Все, что захочешь. И из того, что я смогу тебе дать. К сожалению, это немного. В общем-то, ничего.

Галга обошел кругом толстяка, словно бы обнюхивая его.

— Ты ж не просто от нее удираешь, так? У вас там на Олимпе заварилась какая-то крутая каша. И ты в ней, видимо, поучаствовал, а?

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — занервничал толстяк. — Пожалуйста, помогите мне. Я скажу все, что знаю. Дам все, что имею. Но помогите мне скрыться!

— А чего ты имеешь такого, что можешь мне дать?

Толстяк мелко затрясся.

— У меня ничего нет. Но я могу потом, когда что-то появится — дать это вам.

Галга хитро глянул на толстяка.

— Поклянись!

Толстяк затрясся еще сильнее.

— Вы же, — забормотал он. — Вы же не будете злоупотреблять моим затруднительным положением?

— Не буду. Просто поклянись.

— Хорошо. Клянусь всем, чем клянутся дать вам то, что вы захотите когда это у меня появится.

Галга нарисовал заскорузлым пальцем в воздухе круг, потом разрубил его ребром ладони. Где-то вдали снова послышался собачий лай, толстяк по имени Тритопатрей вздрогнул, его лицо сделалось умоляющим.

— Ладно, пошли.

Галга легко взмыл в воздух, сделал в воздухе восьмерку и устремился к дороге.

— Не отставай!

Толстяк изо всех сил побежал за ним. Дорога открылась перед ними внезапно, сразу и вся — старая, мощеная древним камнем. С одной стороны стоял лес, с другой тянулось поле, частью скрытое облаками. В разрывах облаков кое-где виднелась Земля, от нее вверх поднимались скрученные ниточки потоков.

Тритопатрей быстро выдохся и замедлил шаг, отдуваясь. Слева показался приметный треугольный камень, толстяк пошел было к нему, но тут же рядом с ним возник крылатый силуэт.

— Ты куда это?

— Мне… надо.

— Не надо тебе туда. Пошли со мной.

— Пожалуйста! Мне очень надо!

Галга встал перед ним, уперев в бока мощные руки.

— Драться хочешь?

Тритопатрей облизал губы.

— Хорошо, я пойду с тобой. Но пожалуйста, там, за камнем, там должна быть, там должна лежать моя одежда. Это важно. Потом пойдем туда, куда хочешь!

Он съежился под недобрым взглядом колючих черных глаз. Галга презрительно надул губы.

— Не пытайся убежать! Попадешься.

— Да, конечно! Куда я без тебя!

Галга подпрыгнул и залетел за камень. Тритопатрей нагнулся, попытался взяться за торчащий из земли камень, но не смог его поднять.

С другой стороны камня вылетел озабоченный Галга с увесистым свертком в руках.

— Давай быстрей отсюдова, — скомандовал он.

Они пробежали по дороге, потом Галга уверенно свернул в лес. Тропа словно возникала перед ними, тут же исчезая. Бежали недолго, но когда остановились на площадке перед старым полуразрушенным храмом, Тритопатрей был весь в мыле.

— Слабоват ты в коленках, — иронично заявил Галга. — Посмотрим, что тут у нас.

Он начал разворачивать сверток, цокая языком, разложил по скамейке нарядный хитон с вышивкой по краю, изящные сандалии, расшитый наборный пояс.

— А это еще что такое?

В волосатых руках у Галги покачивался большой прямоугольный лист полотна, похожий на простыню.

— Это для омовений, — с трудом переводя дыхание сказал толстяк. Его глаза пожирали разложенные на скамье предметы одежды.

— Что-то не заметил я там бассейна или бани, — задумчиво проговорил Галга. Он очень внимательно рассмотрел все извлеченные из свертка предметы, потом обнюхал их.

— Я могу их взять? — спросил толстяк. — Как видите — это просто одежда.

— Сначала рассказ. Что там у вас происходит?

— Мне очень неудобно в этом рубище, — пожаловался Тритопатрей. — Вы понимаете, я нацепил его второпях, оно жесткое и неудобное. Разрешите мне одеться нормально?

— А как же омовение? — иронически спросил Галга.

— Я потерплю.

Галга еще раз внимательно осмотрел одежду.

— Хорошо. За каждый предмет одежды я буду задавать тебе один вопрос. Отвечаешь — получаешь. Усек?

Толстяк кивнул.

— Что у вас там происходит? На Олимпе?

— Я сам не понимаю, если честно. Утром все было как всегда. Но когда я вышел из своего обиталища — наше Озеро вдруг встало торчком, мы все попадали, здания выцвели и стали мягкими, некоторые упали. Была большая паника. Больше я ничего не знаю.

— А ты в курсе, что горят храмы Юпитера?

На лице толстяка отразился ужас.

— Это правда? — прошептал он.

— Ага.

Тритопатрей изо всех сил сцепил руки.

— Это значит, что с Юпитером произошло что-то ужасное. С самим Юпитером! Какой ужас.

— Что именно могло произойти?

— Я уже ответил на кучу ваших вопросов! — возмущенно воскликнул толстяк.

Галга скривился и швырнул ему одну сандалию. Толстяк быстро надел ее.

— Вторую!

— Что именно могло произойти?

— Откуда я знаю? Я — очень мелкая сошка. Слежу за распределением потоков. Со мной никто не делится важными новостями. Что-то произошло. А что — я не могу себе даже представить.

— А ты постарайся.

— Ну откуда мне знать! Ну, например, он вышел на поединок с Ахурамаздой, и тот победил. Или решил что-то изменить в распределении потоков и просчитался. Или еще что-то в этом роде. Тут много чего можно придумать!

Галга, скривясь, бросил вторую сандалию.

— Почему тебя ищут?

Толстяк сделал вид, что занят прилаживанием обуви.

— Эй, ты слышал?

— Да. Я, к сожалению, не хотел бы рассказывать эту историю. Она не имеет отношения к тому, что происходит.

— Это я сам решу. Ну?

— Хорошо. Я работаю в одном комитете, мы заведуем распределением потоков от моря и вообще воды. Ну и там мы нашли возможность небольшой экономии. Надо было доложить сразу же, конечно, но вы же понимаете, соблазн велик. К тому же есть, — толстяк метнул хитрый взгляд на Галгу, — одна очень симпатичная нимфа, которой мне захотелось сделать подарок. В общем, я вышел за пределы своих полномочий.

Галга широко осклабился.

— Понятно все с тобой. Лови.

Толстяк погладил пояс.

— Куда мне его? Дай хитон.

— Он — в последнюю очередь.

Тритопатрей вздохнул, сбросил свое рубище и, не стесняясь наготы, перепоясался. Галга расхохотался.

— Видел бы ты себя сейчас!

— Не вижу и хорошо. Давай свои вопросы.

Галга ухмыльнулся.

— У меня они кончились. Сейчас я позову кое-кого, он тебе тоже задаст парочку. Потом — одевайся и иди на все четыре стороны.

Толстяк вздохнул, потом мирно сказал.

— Как знаешь. Где тут умыться у вас можно?

Галга махнул рукой — на краю площадки журчал ручеек, наполняя выдолбленный в камне маленький бассейн. Тритопатрей пошел туда, по дороге словно бы невзначай взяв купальное полотно. Галга дернулся было, но смолчал.

Подойдя к купальне, толстяк вдруг выпрямился, засунул в рот четыре пальца и пронзительно свистнул. Потом стремительно обернул вокруг головы полотно и присел.

Галга спикировал на него через доли секунды, но у купальни уже никого не было, он только ударился лбом о каменистую площадку. Вскочил. Со всех четырех сторон доносился истошный собачий лай. С перекошенным лицом Галга взлетел, попытался влететь в щель на стене храма, но не смог, отлетев, как горох от доски. На его лбу вспухла еще одна шишка.

На площадку перед храмом с разных стороны выскочили собаки, Галга, спасаясь от них взлетел на выступающий козырек. Тот закачался под его весом, Галга прижался к стене.

Из туманного леса вышли Артемида, Нефела, Опис и еще несколько нимф, все вооруженные луками.

— Он был здесь! — воскликнула Нефела, кидаясь к валяющемуся на земле хитону. — Это наверняка его!

Артемида исподлобья глянула на Галгу, тот попытался улыбнуться, но губы его не слушались. Он изо всех сил прижимался к стене храма.

— Кто ты такой?

— Меня зовут Галга, госпожа. Я здесь живу.

— Где Тритопатрей?

— Кто? Я впервые слышу это имя!

Мелькнула стрела. Галга заорал, когда она пробила его правое плечо, пригвоздив к стене.

— Не смей мне лгать!

Артемида снова натянула лук. На лице Галги отразился неописуемый ужас.

— Госпожа, я на самом деле…

Вторая стрела пробила левое плечо Галги. Под его ногами обвалился кусок козырька, он повис, судорожно суча ногами.

— Где Тритопатрей?! Следующая стрела пробьет твой узел!

— Это мой хитон!

Артемида и Нефела повернулись к Опис. Та потупилась.

— Я… в общем, я тут бываю. У него.

Артемида посмотрела на нее, потом на собак. Те не проявляли к хитону никакого интереса.

— А кто свистел?

— Я, — прохрипел Галга. — Это у нас условный знак.

Артемида посмотрела на него, потом снова на Опис. Та опустила ресницы и покраснела.

— Кто бы мог подумать, — проворчала богиня. Раздраженно повела головой из стороны в сторону. — И где теперь этот…

Нимфы синхронно пожали плечами. Богиня пнула подвернувшийся камень, глянула на распластанного по стене Галгу, потом махнула рукой.

— Пошли отсюда. Начнем снова с дороги. Опис, ты… — Артемида гмыкнула и убежала, собаки и нимфы кинулись за ней.

Опис легко запрыгнула на козырек, под ней он даже не шелохнулся. Вынула обе стрелы, поддержала. Галга с трудом спустился на землю.

— Спасибо тебе, — тихо сказал он.

Опис вынула из-за пояса маленькую флягу.

— Вот, помажься. Должно помочь.

— Спасибо, — повторил Галга.

— Не за что, — нимфа выпрямилась.

— Тритопатрей тут был. Но сбежал, — сказал Галга. — Не знаю куда.

Опис кивнула.

— Да понятно уже, что он нас всех обхитрил. — Она подошла к храму, провела рукой по камням.

— Хитон возьми, — сказал Галга, когда пауза стала невыносимой.

— Оставь здесь, — рассмеялась нимфа.

— Придешь сюда еще?

— Наверное. Здесь тихо, — нимфа снова рассмеялась. — Знаешь, меня еще никто не целовал. — Она покраснела и унеслась в лес. Галга, охая, аккуратно сложил хитон и унес внутрь храма.

Проход между скал был настолько узким, что кое-где приходилось проталкиваться боком. Не самое приятное на свете занятие, особенно если на тебе только сандалии и пояс. Когда Тритопатрей вышел на открытое место, его живот и спину украшали длинные глубокие царапины.

Перед ним лежало чистое, пронизанное солнечным светом озеро с песчаным дном. Озеро обступали скалы, к ним жался небольшой дом, идеально вписанный в окружающее место — казалось, что он не построен, а так и вырос здесь. Тритопатрей зашел в озеро по пояс, да так и сел в него, взбаламутив густую воду. Вода намочила его бороду, он сделал большой глоток.

Из дома выскочили двое.

— Наконец-то! Мы уж начали беспокоиться!

Тритопатрей махнул рукой.

— Все в порядке. Как вы тут, братья?

Старший, Дионисий, пожал плечами.

— Тут все тихо.

— Вас никто не видел?

— Это место никому не известно, — вступил в разговор Евбулей. — Только отец бывал здесь. Я думаю, даже он не знает, что нам известен путь сюда. Если объявится здесь — у нас могут быть проблемы.

— Боюсь, что не объявится, — медленно сказал Тритопатрей. Он водил перед собой растопыренную ладонь, за его пальцами в воде оставался едва видимый след.

— Что ты хочешь сказать?

— Храмы Юпитера горят. Боюсь, что отца свергли.

— Кто!

— Судя по тому, как за мной гонялась эта сумасшедшая Артемида, в деле замешан ее братец.

— Аполлон! Это же невозможно!

— Все возможно, братья, — сказал Тритопатрей. — Если главным станет Солнцеликий, Олимп ждут тяжелые времена.

— Думаешь, он будет тебя искать?

— Он уже меня ищет. И не остановится, пока не найдет. Вас он тоже будет искать. Вообще всех, кто был причастен Малому Совету.

Дионисий и Евбулей переглянулись.

— Что же нам делать?

— Побудем пока тут. Здесь безопасно.

С другого берега озера донесся протяжный, длинный, исполненный боли стон.

— А с этим как? — озабоченно спросил Евбулей.

Тритопатрей встал, густая вода стекала с его плеч. Царапины исчезли.

— Может быть, он — наша последняя надежда.

Солнце ярко освещало нагромождение скал у противоположного берега озера. В игре света и теней то проявлялась, то исчезала чья-то фигура — прикованная к камням, с развороченными грудью и животом.