По дороге во сне

Пролог

Неистовая погода заглушала мирные мгновения, подаренные летом. Еще вчера, маленькие улочки полнились беззаботно гуляющими людьми, спрятавшимися теперь под крышами разных заведений, скрывающих своих гостей от бесконечного дождя. Люди смотрят в окна, бросают взгляды на первое проявления могущественной осени, и их мысли невольно окрашиваются красками апатии и депрессии. Будто пришел конец существования. Всё исчезает для них под тоннами дождя, яростно бросающегося на двускатные крыши пошарпанных домов, заключенных в границы города Монорми.

Местный уголок мирной жизни находится в глубоком лесу, куда ведёт единственная дорога, соединяющая поселения с проложенной рядом многофункциональной трассой. По ней проносятся тысячи душ, но лишь единицы из них знают о запечатанном лесной грядой, сплоченном поселении, объединённым одной историей.

На фоне огромных гор, опоясывающих границу однотипно сложенных строений, сбежавшие от неведомых угроз прародители, заложили первые фундаменты, выросшие спустя несколько столетий в маленький городок с населением двадцать тысяч человек. Истинные причины, от которых убегали несколько сотен людей, остались неизвестны их потомкам. Они не ведали, что сотворили их прародители, да это было и неважно, ведь совершенные некогда поступки поспособствовали созданию города, где сейчас, разбушевавшиеся природа неустанно заглушала чувство расслабленности, принесённое тихими летними вечерами.

Яростные воды барабанили однотипные мотивы, порождающие бесконечные диалоги, наполняющие развлекательные заведения. Тысячи душ погружались в обсуждения всевозможных тем, касающихся не только их, но и всего города в целом.

– Слышала, как эта старая карга завывала ночью? – спросила одна женщина другую.

– Конечно, я всю ночь не могла из-за этого уснуть! – ответила вторая, изображая гримасу отвращения.

– Помяни мое слово, ее песнопения не доведут не до чего хорошего. Эта явная дьявольщина!

– Может она просто сумасшедшая?

– Нет, я, думаю, она что-то скрывает, как мой сосед.

– А! Это тот, что заглядывается на тебя?

– Да-да, мерзкий тип.

– Это всё из-за твоей красоты.

Громкий, неискренний смех укрыл мысли обеих от необходимого проявления.

– Слышала о той, что забеременела от офицера, оставшегося в городе на пару дней? – успокоившись, спросила женщина, поднявшая тему о обезумевшей старухе.

– Кончено! Весь город об этом трубит.

– И что ты думаешь? Этот обрюхативший донжуан, даже не отвечает на отправленные письма.

– Да быть того не может! – поддельно удивилась женщина.

– Да-да, вот такие нынче мужики!

Обе женщины задумались. Они будто перебирали бесконечные темы в своей голове, пытаясь выбрать наиболее интересную.

– Ну уж лучше такой, чем этот псих, живущий в поместье Блаунтов.

Женщин обдало неприязнью, которую они скинули демонстративным потряхиванием.

– Слышала он недавно вновь закупился огромным количеством еды. Зачем ему столько?

– Ты разве не знаешь? – удивленно спросила вторая женщина, делая голос на несколько тон ниже. – Он опять чем-то занимается, и я уверена, что это вновь на нас скажется.

– Мне и прошлого раза хватило, когда пропал мой кот.

– Думаешь это был он?

– Кончено! Кто же кроме него? Скорей всего скормил его какому-нибудь демону.

– Я слышала, что в округе вновь пропадают люди.

– Неужели? Опять?

– Да! Я думаю, всем очевидно, что именно в подвалах того особняка держат их тела. Я не раз слышала крики, проходя за несколько метров от обшарпанных стен.

– Когда эта напасть отпустит наш город?

Женщины еще долго сидели в лучах притягательного тепла, исходящего от нескольких обогревателей, стоящих в углах большего кофе. Помимо двух немолодых обсуждающих дам, в кафе сидели несколько десятков людей, скрывающихся от обезумевшей погоды. Они мирно попивали кофе, ели свои обеды и обсуждали тысячи тем, необъяснимым образом стекающихся к одному обезумевшему человеку, живущему за границей их мира.

Он существует в своем особняке, живет на краю с обезумевшей ямой, откуда до него долетают мысли людишек, пытающихся стереть отличающийся элемент. Они грызут его образ, но мысли человека никак не касаются всего происходящего вокруг. Его голову наполняет единственный вопрос, являющийся его жизненным ориентиром. Он встает каждое утро, и смотря в зеркало задает его:

– Как избавиться от сна?

Глава – 1

Глубоко в лесу, на частной территории стоит одинокое строение. Его внешний вид отталкивает случайных прохожих, а пересуды, гуляющие из уст в уста, создают нелицеприятный образ его хозяина. По слухам там живет свихнувшийся ученый, зациклившийся на поиске неведомых и недоступных тайн, сокрытых пеленою мистики. Он ищет ответы, ищет детали и способы. Он уже давно утратил внешний облик человека, обрел демонические крылья, а голос его сотрясает округу жалобным криком раненой души. Он ползает на четвереньках, похищает животных и детей, он приглашает в гости дьявола, и выпивая с ним, решает кто умрет на потеху им. Он воплощения греха и злобы, он источник всех бед.

Имя его, Кейдан Джордж Блаунт. Его личность сокрыта от людей и растерзана их воображением. Он издавна живет один в своем поместье, доставшимся от родителей вмести с большим наследством, позволяющим жить не работая. Кейдан пользуется семейной привилегией. Он не работал ни дня, но в тоже время был вечно занят, увлеченно изучая интересующие вопросы. Его душа лежит к делам неведомым и безгранично притягательным. Он независимый исследователь, сидящий сейчас за столом с кипой писем, в которой его острый, серый взгляд, скользит по буквам в поисках желанных слов. Разобрав уже с десяток писем, не найдя там то, что нужно, Кейдан небрежно бросает их в камин, невольно пропитываясь всепоглощающим отчаянием.

Закуривая сигарету, он раскрывает очередное письмо, отправленное из Лондона, редактором научной газеты. Разворачивая листок, аккуратно сложенный в конверте, и устремляя свой обнадеженный взгляд в конец, Кейдан видит то, что видел уже десятки раз.

«С прискорбием спешу сообщить, что ваши исследования, не имеющие характерного интереса и научных подтверждений, для нашей газеты не представляют ценности. Мы вынуждены отказать в публикация исследований, связанных с «Избавлением от сна».

Редактор газеты «Наука каждый день» Джон Фран»

– Жалкие снобы! – прохрипел Кейдан, выпуская дым из легких.

Очередное письмо отправилось в топку унося последние нотки надежды вмести с собой. Кейдан откинулся на спинку кресла и глубоко затянулся, пытаясь контролировать безумный поток в своей голове. Его мысли, как сорвавшиеся гончие пустились в погоню за затухающей мечтой, исчезающей под грузом человеческих эмоций. Он поднял взгляд из глубин собственных раздумий, и непреодолимое желание что-то уничтожить возникло внутри него. Гнев, копившийся с каждым прочитанным словом, готов был выплеснуться на окружения, но выпущенный сигаретный дым стал утешением. Желание уничтожать исчезло так же быстро, как и дым, растворившийся под сводом потолка.

Кейдан поднял свою статную фигуру, облачённую в белоснежный халат, и зашагал к окну, расположенному в коридоре.

Неистовые порывы дождя барабанили по стеклу, за котором раскинулась бесконечная тьма. Эта тьма просочилась и в коридор, где стоял задумчивый человек, наблюдающий за неистовой погодой, царившей во мраке ночи. Его лицо подсвечивалось лишь угольком бесстрастно расслабляющей сигареты. С каждой затяжкой, в голове Кейдана рождались мысли о его проделанной, бессмысленной работе, о его прожитых годах в исследованиях и изучениях, о его окружающем мире, имеющим лишь одну возможность реализовать себя, о его личности, о человеке забытом на задворках науки, неспособной принять его работу. Эти мысли, стабильно посещающие Кейдана в моменты подобные этому, уже обрели статус завывающей скорби, недопустимой для его личности. Поэтому пока сигарета таяла, превращая свою начинку в исчезающий дым, сомнения таяли, исчезая на ряду с выпущенным дымом.

Поток мыслей нормализовался лишь когда окурок утонул в стоящей на подоконнике пепельнице. Основой для столь скорого возвращения привычного потока мыслей, послужило последние письмо, вновь разжигающие затухшую надежду.

Проникнув обратно в кабинет, Кейдан взглядом уловил конверт, лежащий на столе. На нем красовался красный сургуч и информация: «Ливерпуль, Квин драйв 12/16, отправитель Франк Эрик Гостбе». Сев за стол, Кейдан бегло осмотрел конверт, по наработанной схеме быстро вскрыл его, и не обращая внимания на объемный текст, принялся читать лишь последние строки. Скользнув глазами по нескольким предложениям, его ожидания полностью разрушились о непредвиденно положительный ответ. Вернувшись к началу, он стал внимательно читать.

«Уважаемый Кейдан Джордж Блаунт, прошу простить нас за то, что долго не отвечали на ваше письмо, отправленное в редакцию в августе. Сейчас на дворе сентябрь, и лишь недавно мы разобрали почту, безумным потоком хлынувшую к нам. Со всех уголков понеслись инфоповоды требующее немедленной печати, и ваше письмо просто затерялось среди безумного темпа работы. Но градус стих, и я, в лице Франка Эрика Гостбе, редактора газеты «Новостной поток», спешу вам сообщить, что мы безусловно заинтересованы в ваших исследованиях. В письме вы описываете свою недюжинную работу, проделанную в одиночестве и направленную на избавления от сна. Но вы изложили лишь тезисное описание работы и принципов борьбы со сном. Нам бы хотелось встретиться лично и прояснить все аспекты вашего исследования, включая вашу биографию, мысли и желания.

Но если такой возможности нет, прошу написать в нашу редакцию – по тому же адресу – подробное письмо с изложением: функций ЛОС-17; ваших мотивов; описать по мере возможности проделанную работу, не скупясь на детали; и указать источники вдохновения, если такие имеются. Мы безумно рады помочь вам в огласке ваших исследований, но в нашей профессии есть ряд правил, которые нужно соблюсти дабы вышел достойный материал. Поэтому пройдет какое-то время, прежде чем статья увидит свет. И если вы согласны на эту маленькую погрешность, мы будем ожидать в ближайшее время письмо или личную встречу с вами. До того момента, со всем уважением, прощаюсь.

Ф.Э Гостбе»

Кейдан трижды прочитал текст, смакуя каждое слово. Внутри него вспыхнуло давно забытое чувство блаженства, чувство маленькой победы. Всё его тело, от кончиков черных волос, до кончиков палец, пробрала щекочущая дрожь, а в груди накопился радостных крик, готовый вырваться наружу, пронзая глубокую тишину. Его работа была замечена, его потраченные часы не пропали даром и открыли возможность, где некогда задуманное им, способно воплотиться в реальность, помогая миру сбросить оковы господствующих физиологических состояний.

Радость от прочитанного, струилась по всему телу и всем мыслям, что не могло не привлечь кота Арчибальда. Этот представитель пароды Мейн-кун, всегда чувствовал состояния своего хозяина. Он понимал, когда тому грустно или безмерно хорошо, и в соответствии с состоянием хозяина желал помочь или получить выгоду. Сейчас он чувствовал, что хозяина и друга поглотила эйфория, способная принести немало хорошего в его сторону, поэтому он поспешил проникнуть в обитель Кейдана, где последний, не отпуская письма, смотрел куда-то дальше, чем окружающие его стены.

Медленной, размеренной походкой, Арчибальд, выражая черты аристократизма приблизился к Кейдану, и желтыми глазами посмотрел на своего хозяина. Затем он протяжным голосом призвал внимания, струящиеся на что-то неведомое ему, и стал ожидать.

Взгляд Кейдана оторвался от несуществующей реальности и вцепился в источник кошачьего голоса. Завидев своего питомца, он пулей вылетел из кабинета, на бегу хватая огромного кота, весом двенадцать килограмм. С неистовой скоростью, Кейдан сбежал по крутой лестнице, разделяющей несколько этажей, устремляя свою радостную фигуру в столовую, где уже слишком давно хранится напиток, купленный для подобного случая. Сорвав крышку и наполнив стакан двадцатилетним виски, Кейдан вознес его над собой и котом, усердно уплетавшим кусок мясной вырезки, полученной в награду. Он хотел произнести слова, засевшие внутри него и не воспринимаемые им лично, ибо реальность происходящего оставалось под легкой пеленой сомнения. Своим тостом он хотел разогнать все бурлящие внутри эмоции.

– Настал тот день, дорогой друг Арчибальд! В ближайшем будущем всё изменится, и моя роль станет основополагающий. Мир науки содрогнётся, от наших с тобой исследований!

Этанол быстро разнес по всему телу блаженное тепло. Вдогонку к первому, отправился еще стакан и Кейдан поспешил наверх, не желая откладывать написание письма. Скорость стояла во главе удобства и желания, поэтому выбор безукоризненно пал на написание письма, а вариант личный встречи отмелся на потом.

Стремглав примчавшись, Кейдан сел за стол и стал выискивать чистые листы бумаги, хранящиеся в заполненных всяким хламом, ящиках. Найдя наконец белоснежные листы, и схватив авторучку, вновь избегая пишущую машинку «Ундервуд», Кейдан прильнул к листу, посмотрел на улаживающегося возле камина кота, и бросив искрению улыбку, начал писать.

«Здравствуйте! Безумно рад вашему ответу, хоть не такому быстрому, зато положительному. Я полностью готов принять ваш стиль работы и все прилагающие условия, способствующие выходу моей работы в свет. Ниже я постараюсь описать всё вас интересующие.

Начну, пожалуй, с мотивов сподвигнувших меня работать в выбранном направление.

Будучи юнцом, моему неокрепшему уму предстали работы великих ученных. В семейной библиотеке хранились тысячи книг и необъяснимым образам, я наткнулся на работу Манасеиной Марии Михайловны. Я не буду вдаваться в излишние подробности, но, если вкратце, в данной работе говорится о том, что сон для организма важнее пищи. И тогда я задумался. Сколько времени человек тратит на сон? Сколько всего можно сделать, используя время, отведенное для сна? Как избавиться от сна?

Мой поток мыслей сформировал идеальное течение для моей личности, в мире, где мне не находилось места. Я углублял свои познание и мне открывались всё новые и новые причины работать. Причины были разные, от желания спасти людей от разных патологий сна, таких как Апноэ во сне, Гиперсомния или Парасомнии, до попытки утвердить себя как добившегося, хоть каких-то достижений, человека.

Началось всё потихоньку, с изучения работ, связанных с таким явлением как сон. Первым большим поворотом в моем исследование была онейрология, наука о сновидениях. Меня не на шутку заинтересовали иллюстрации, и сюжеты, созданные нашим мозгом в моменты, когда мы спим, когда наше тело, на промежуток времени, перестает быть нашим. Сознание погружается в забытье, и где-то глубоко в мозгу, маленький кусочек неведомого создает удивительные миры, наполненные всевозможными деталями. И я, как полагает начинающему исследователю, решил подступить к этому вопросу с научной точки зрения. Я изучил работу Зигмунда Фрейда и его теорию о том, что сновидения – «Это осуществление подавленного цензурой рассудка желания, главным образом сексуального». И я также изучил работу ученика Фрейда, Карла Густава Юнга и его теорию о том, что сновидения «Является прямой манифестацией бессознательного». В моем медленном восхождении к вершинам научной деятельности связной со сновидениями, я без сомнения коснулся многих работ разных ученных, но вышеупомянутые, были значительно авторитетны для меня, поэтому я удостоил вниманием только их. Если же в будущем понадобиться дать подробный перечень всех работ и их авторов, я обязательно его составлю.

Мое изучения онейрологии коснулось не только научных трудов плеяды деятелей науки, но и теорий, созданных не совсем обычными людьми. Я окунулся в омут бреда и мистицизма, наполненный человеческими страхами. Удивительно как в нашем мире, на ряду с научными работами, существуют мифические интерпретации сновидений. И люди, большая их часть, избегают рациональных ответов, выбирая в качестве пояснения, придуманные тысячелетия назад легенды. Этот пласт культуры для меня всегда был недоступен, я сторонился всего мистического и божественного, видя в этом только бескрайние поля человеческой фантазии. Но мои исследования не могли не коснуться такой темы как «Глас народа» или «Понимание обычных людей процесса сновидений».

У разных народов, разные легенды и мифология, и в большинстве своем наваждением сна занимаются специализирующиеся боги, такие, как: Гипнос в Греции, славянский бог Дрёма или Салгье Ду Долма в Тибете. Очевидно, что таких богов бесконечное множество, я лишь назвал крохотную часть от огромной выдуманной вселенной. Боги связывают спящего человека с подземным и потусторонним миром, где сновидения выступают в качестве зашифрованного сообщения и имеет отношение, прежде всего к будущему человека или его окружению.

Также, помимо богов существуют разные мифические существа, так или иначе связанные со сном. Например, Баку животное дух, поедающей кошмары; Мара злой дух, сидящий у вас на груди, и превращающий ваши сновидения в кошмары; Песочный человек, сыплющий песок в глаза спящих мальчиков и девочек, чтобы они могли видеть сны.

Я изучил большинство мифом и легенд касающихся сновидений, и в основе свой, большая часть, имеют какое-то существо насылающие сновидения, преследуя свои цели, прихоти или выполняя работу. Существуют множество толкований того, что такое сновидения умами обычных людей, но я не буду акцентировать слишком много внимания, ибо, считая это направления фантасмагорией.

Истинные причины сновидения мне всё же открылись, но немного позже и совсем в другой области исследования.

Далее в моем русле изучения, когда мне стукнуло тридцать, я встретился с доселе неведомыми проблемами. А именно с проблемой реализации себя как личности. Всё что я делал до того момента было изучением и не как не походило на решения возникших у меня вопросов. Я начал задумываться о чуждых мне вещах глядя на мир в моей голове, где всё как у людей, всё просто и привлекательно. Я стал забывать свою реальность, пытаясь найти замену своему неудачному увлечению.

Спустя где-то два месяца моих стенаний, ко мне в руки попала научная работа Павлова Ивана Петровича. В ней он показал, что действительной причиной сна является особые нервные процессы, возбуждения и торможения, происходящие в головном мозге. Тогда мой интерес вновь взыграл с неистовой силой не отпускающий меня до сих пор. Я удалился в изучения сомнологии. Там мне открылись причины сна, его полезные свойства и проблемы, связанные со сном. Я изучил физиологию сна, структуру сна, нейроанатомию сна, функции сна и его патологии. И в процессе жадного поглощения научного материала, глупым образом упущенного в начале своего исследования в пользу онейрологии и мистики, я собрал концепт трепещущего ответа, где нужно было подобрать подходящие детали. И спустя семнадцать попыток я создал желанное, создал то, что должно перевернуть устоявшийся уклад жизни.

Но сначала я подробней опишу полученные данные во время исследования, натолкнувшее меня на нужный ответ. Как вам скорее всего известно, сон – это физическое состояние, характеризующиеся пониженной реакцией на окружающий мир. У него много функций включающие в себя: отдых организма, переработку и хранения информации, восстановления иммунитета и вывод из мозга ядовитых продуктов жизнедеятельности. Нам всем понятен такой процесс как сон, мы погружаемся в небытие исчезая из этого мира на добрых восемь – десять часов. Но сон, по структуре своей, состоит из нескольких стадий, отвечающих за разный функционал. Всё начинается с процесса засыпания, наступает первая стадий медленного сна, в ней снижается мышечная активность, появляется дремота, снижается чистота дыхания, понижается температура тела и замедляется обмен веществ. Длится она примерно пять – десять минут. Далее, следует вторая стадия медленного сна, и в моей работе эта стадия имеет ключевой момент, но об этом позже. По физическим изменениям, она схожа с первой стадией. В ней продолжается снижение мышечной активности, снижение температуры и замедления сердечного ритма. Эту стадию еще называют «неглубокий сон» и длится она около двадцати минут. Далее наступает дельта – сон или третья и четвертая стадия сна. Четвертая стадия самый глубокий период сна, в это время человека сложно разбудить. Именно в этой стадии возможны приступы лунатизма, ночные кошмары, разговоры во сне и т.д. Длятся эти две стадии тридцать – сорок минут. И до недавнего времени было известно лишь о четырех стадия сна, но мои коллеги из чикагского университета, в лице Натаниэля Клейтмана и Юджина Асерински открыли пятую стадию сна, фазу быстрого сна. В этот период, электрическая активность мозга схожа с состоянием бодрствования, но при этом человек находится в полной неподвижности, вследствие резкого падения мышечного тонуса. Также эту стадию тесно связывают со сновидениями, ибо именно в этой фазе самые яркие и запоминающиеся сны.

Если представить структуру сна в виде прямой и расставить на этой прямой, через временные промежутки, стадии сна, то фаза быстрого сна, изогнет прямую направляя ее во вторую стадию сна. Именно так возникает первый эпизод быстрого сна длинною в пять минут. Всё это вмести называется циклом. Таких циклов, за период нормального сна, случается четыре, пять. Каждый цикл длинною в девяносто – сто минут, повторяет структуры описанной прямой, и фаза быстрого сна увеличивает свою продолжительность, в последствие имея, примерно двадцать процентов сна.

Во время изучения вышеописанного материала у меня случился продолжительный диалог с одним микробиологом, объясняющим мне работу микротел. И тогда я создал концепт ЛОС, имея в виде основы дилетантское представления ее функционала. Упомянутый микробиолог помог мне в ее редактирование, путем разъяснение непонятных мне тем. Далее я опишу работу ЛОС – 17 (Лекарство от сна).

Начну, пожалуй, со структуры. В состав ЛОС-17 входит: Мелатонин и синтезированные из трупного цветка (Аморфофаллус Титанический) микротела. Спустя семнадцать попыток мне всё же удалось стабилизировать состав и микротела перестали отторгать мелатонин.

Функция мелатонина – это доставка микротел путем смешивания с мелатонином выработанным самим человеком, и последующей доставкой до гипоталамуса.

Функция микротел – это выполнить работу сна за максимально короткий промежуток времени.

Сейчас я опишу принцип работы ЛОС-17. Очень важным моментом в ее работе является правильно настроенные циркадные ритмы. Нужно сделать так, чтобы вторая стадия сна совпала с естественной секрецией мелатонина. Как я уже писал, вторая стадия сна играет важную роль в моей работе или точнее в работе ЛОС-17. Во второй стадии сна появляются сонные веретена – сигма ритмы, с появлением которых происходит отключения сознания. Когда отключается сознание запускаются нужные процессы, способствующие правильной работе ЛОС-17. Также важным фактором, является правильно введённое, по времени, лекарство в спинной мозг, где оно будет ожидать появления синтезированного в эпифизе мелатонина. Суммируя всё это вместе, создается идеальные условия для работы ЛОС-17.

Мелатонин с микротелами, смешивается с мелатонином выработанным самим человеком. Далее мелатонин доставляется до гипоталамуса. Оттуда часть лекарства разносится по всей нервной и эндокринной системе, где в дело вступают микротела выполняя работу сна, а именно восстановления и отдых организма. Другая часть лекарства восстанавливает иммунитет, через активацию Т-лимфоцитов, и обеспечивает вывод из мозга ядовитых продуктов жизнедеятельности. Далее по завершению работы лекарства, организм восстанавливается, и пациент просыпается отдохнувшим и выспавшимся. После пробуждения требуется восстановить энергию. Также, где-то раз в месяц использования лекарство, нужно восполнить фазы быстрого сна, путем обычной процедуры сна.

И в сумме своей, работа ЛОС-17 позволяет сохранить примерно девяносто процентов времени, потраченного на сон. Все тесты проводились на разных млекопитающих и брильянтом среди всех подопытных стали Бонобо. Это вид млекопитающих из семейства гоминид, самые близкие к человеку из существующих животных. Опыты с ними позволили настроить лекарство под человека. Но с самим человеком лекарство еще не испытывалось. Также хотелось бы отметить растение, позволившее создать лекарство, Аморфофаллус Титанический. Это растения из семейства Ароидных изначально росшее в индонезийских лесах острова Суматра. Но мне достались образцы из ботанического сада в Лейдан, Нидерланды. Помог мне в этом вышеупомянутый микробиолог Мартин Рональд Джонс.

Я отдаю себе отчет что вышеописанное может восприниматься не совсем серьезно. И чтобы избежать подобных мыслей я приложу в письмо результаты исследований, данные и статистику, собранную за время моей работы. Я поведал лишь крохотную часть моих трудов, но думаю ее будет вполне достаточно, ибо поместить всё на бумагу будет непростой задачей. Я остаюсь всё также открытым, и любые ваше просьбы, по меры возможностей, попытаюсь выполнить. Очень надеюсь на наше дальнейшее сотрудничество.

Кейдан Джордж Блаунт»

Минуты таяли за продолжительным созданием письма. Темная ночь сменилась тусклым утром. Всё за границей мира Кейдана наполнялось легким оттенком солнца, освещая сырую местность, пропитанную нескончаемым дождем. Небеса продолжали свое оплакивание уходящего лета. Капли дождя, захлестывающиеся ветром, стучались в окно особняка, стоящего глубоко в лесу. В этом особняке Кейдан продолжал глазами перебирать написанный им текст. Он исправлял недочеты, переделывал структуру предложений, менял слова, дабы его письмо имело безупречный вид. Многое в письме было излишне, многого не хватало, и Кейдан своей рукой и мыслями пытался всё исправить.

Время струилась сквозь попытки привести письмо в подобающий вид. Часы летели, и за окном уже во всю раскинулся день, а боль усталости раскинулась по телу Кейдана. Он смерился и закончил письмо. В конверт, помимо заветного ответа, отправились бумаги, изобилующие разной степенью информации.

Тугой конверт упокоился в кармане лабораторного халата, смерено находящего на фигуре ученного. Оставалось лишь отправить письмо, но для этого требовалась вылазка в город, что противоречило мыслям Кейдана, потихоньку скручивающим градус важности отправки письма, и уплотняясь вокруг безумно притягательной кровати. Он рухнул на нее, и сладко прикрыв глаза, был готов утонуть в так не любимом им сне. Но этого не произошло. Арчибальд своим статным голосом призвал хозяина из мыслей неподобающих джентльмену науки. Вскочив, тот осмотрелся, и увидев кота, прочел в его глазах призыв к действию, призыв закончить начатое.

Накинув плащ от дождя поверх теплого пальто, загрузив ноги в высокие резиновые сапоги, Кейдан был готов покинуть свое поместье. Пунктом его короткого путешествия стало отделения почты, находящиеся в городе Монорми, пристанище страхов, предвзятости и мнительности. Умишки городских людей окрасили личность Кейдана красками, источающими вонь отчуждённости, пропитанной ненавистью к людскому роду. В этой вони они нашли объяснение непонятным им происшествиям, нашли себе общий объект неприязни, за которым прячут свои тайны, поступки, взгляды и образ жизни. В их социальной клубке важно лишь то, как к тебе относятся соседи, имеющие возможность оголить все твои секреты. Некого не волнует жизнь человека за границей их существования, всем плевать какие последствия несут их пересуды. Им важен лишь социальный статус, лицо их сгнившей души. Кейдан привык к такому обращению в городе. Благо его взгляды и увлечения позволяют свести на минимум общения с недалекими людьми. Их слова и жесты неприязни, воспринимаются им не более как акт суицида человека разумного. Их коллективный разум, слабое трепещущее создание, способное лишь на агрессию.

Прикрыв за собой дверь, предварительно отрезав кусок мяса Арчибальду, чтобы тот не поспешил за своим хозяином, Кейдан двинулся по лесной дороге в сторону города. Его спутниками стали дождь и ветер непрекращающиеся не на секунду. В компании завсегдатаях, в это время года, сопровождающих, дорога осталась позади за три часа. Прибыв к пункту своего назначения и выполнив нужные действия, Кейдан поспешил удалится из города, зайди лишь в одно место на обратном пути.

На окраине стоит бакалейный магазин. Владеет им Джон Санфо, один из немногих людей этого города сохранивший здравый рассудок. Именно в этом магазине Кейдан закупает товары любой направленности, даже те, что никогда не хранились в его складах.

Джон Санфо, старик с необычайно живым взглядом, отражающим всю глубину его внутреннего мира. Его многослойный склад ума, поражал Кейдана своей способностью транслировать многогранные мысли. Их беседы зачастую длились часами, а темы, которые они обсуждали, могли касаться абсолютно любой направленности. Заходя в очередной раз в магазин, носящий крикливое название «Дождливый ветер», подходящие обстановки в этом городе, Кейдан вновь покорился желанию беседы с удивительным человеком.

Спустя бесчисленные минуты их разгоревшийся полемики, Джон был вынужден отступить в силу своих обязанностей. Кейдан не стал мешать его работе. Забрав товары, он поспешил обратно в свое поместье. Выйдя за порог магазина и оказавшись в компании знакомых сопровождающих, он зашагал прочь от странного города.

Усталость навалилась небывалой тяжестью. Накормив кота и всех подопытных животных, Кейдан рухнул на свою кровать, унося сознание в бесчисленные миры. Его слабый огонек мыслей, затухающий перед надвигающимся сном, обдумывал случившийся с ним поворотный момент. Его работа может быть замечена, его усилия не были напрасны, его старания, наградят мир удивительными возможностями. «Всё было не зря», с такими словами, Кейдан отправился в долины сна, наполненные прекрасными пейзажами.

Глава – 2

Ответ пришел спустя две недели томительного ожидания. Обнаружив конверт, на дне почтового ящика, Кейдан несколько часов не осмеливался вскрыть его, мысленно создавая преграды, берущие основу в причинах двухнедельного молчания. Он рисовал в своей голове скверный состав письма, перебирал варианты, где его исследования остались в мусорном ведре редактора газет. Кейдан не открывая конверта создал будущие, где умрет в объятьях слабости и неизвестности, спустив свою жизнь на острое желание решить возникший вопрос.

Погружаясь всё глубже и глубже в свои раздумья, его вдруг осенило, что он еще даже не прочел письма. Отбросив все страхи, Кейдан вскрыл, специальным ножичком, конверт, аккуратно развернул письмо, и стал читать.

«Здравствуйте! Получив ваше письмо с набором бумаг, наш отдел сразу же приступил к изучению всех присланных материалов. Большая часть времени ушло на анализ дополнительных бумаг, ими занимались люди, имеющие вес в научной среде. Спешу сразу же сообщить их вердикт, они остались под огромным впечатлением от проделанной работы и очень ждут возможности познакомиться лично. Их мнение очень важно в продвижение такого рода публикаций. Мы давно с ними сотрудничаем, поэтому можно не опасаться утечек информации.

Также я изучал ваше письмо, и безусловно нам нужно встретиться лично, дабы прояснить много моментов касающихся вашей личности и мыслей. В подобного рода статьях, читателей зачастую привлекает именно человек стоящий за своими исследованиями. Но всё это случится после того, как разрешится маленькая неувязка. В наших рядах случились перемены и пост главного редактора занял молодой человек, не имеющий опыта в подобной работе. Мы ознакомили его с материалами, и он дал свое согласия на публикацию, с условием что будут проведены тесты с людьми. Ему, и соответственно всей редакции, очень важно привлечь к своим статьям внимание людей, путём проверенных, и имеющих ценность для читателей, источников этих статей. Мы были бы рады в ближайшее время опубликовать ваши материалы, но увы, наша профессия требует согласия людей сверху.

Если вам нужна помощь, прошу незамедлительно сообщите об этом, и мы выполним всё по мере возможности. До момента завершения тестов с людьми, дверь нашей редакции всегда открыта для вас, мы будем ожидать писем и личной встречи.

Ф.Э Гостбе»

Огонек от спички на секунду осветил лицо Кейдана. Сигарета наполнила легкие дымом и в голову просочились мысли, роящиеся вокруг полученного ответа.

Очевидным следующим шагом в исследованиях, были тесты над людьми. Кейдан воспринимал прочитанное как вполне логичный шаг со стороны издательства, он видел в этом правильность решения, принятого молодым редакторам. Но в глубине души, маленький неизвестный сгусток, жаждущий признания, распространил по всему телу ощущения вырванной возможности, оставивший после себя глубокую яму, заполняющуюся страхом провала.

Он думал о том, что его исследования могут закончится на череде несчастных случаев, повлекших за собой человеческие смерти. Общественным вершителям правосудия будет плевать, что это был осознанный выбор людей. Разнесутся слухи о насильственно принуждённых подопытных, участвующих в темных исследованиях. И тогда, обезумившая толпа поборников, жаждущая ответов за произошедшее, найдет поддержку в лице местных жителей города Монорми, рассказывающих о опытах Кейдана самые отвратительные и неправдивые истории. Вся эта масса человеческого гнева обрушится на личность ученного, заканчивая его существования в мире науки и процветания.

Этот вариант, по мнения Кейдана, воплощался только тогда, когда он лично придет за подопытными. Он попросит помощи, и эту просьбу, определенные личности вывернут наизнанку, создавая из всей ситуации почву для своего праведного гнева.

Дабы избежать подобного исхода, Кейдан искусственно оттягивал время, увиливая от тестов с людьми. В его планах было принять помощь добровольцев, вызвавшихся стать испытуемыми после прочтения опубликованной статьи. Люди сами должны были прийти к нему, позволяя избежать ситуации, в которой Кейдан, выступил бы злобным ученным, насильственно заставляющим ложиться под каток своего обезумившего стремления.

Кейдан представлял свое будущие в ином свете, но присланное письмо четко определило направления его действий. У него больше не было выбора, ему достался вариант личной просьбы, способной загубить весь проделанный путь.

Сигарета таяла за сигаретой. Мысли, как рой брошенных созданий, толпились вокруг запечатанного прохода, пытаясь найти любую лазейку, позволяющую проникнуть к сокровенному ответу. Он почти досягаем, почти на расстояние вытянутой руки, но перед жаждущим Кейданом неподдающаяся дверь, блокирующая любые проявленные потуги. Ее не сдвинуть, можно лишь обойти, но обходная тропа несет на себе слишком много риска. Он может не дойти по ней до победного конца, поэтому Кейдан безрезультатно бьётся о монолитные створки в попытках отыскать нужный маршрут.

Вдыхая плотный дым, исходящий от табака, Кейдан долгие часы пытался отыскать хотя бы маленькую лазейку, маленький намек, способный указать правильный путь, залитый теплым светом нужного решения.

Часы таяли, унося драгоценное время, но способ вскрыть этот непроницаемый проход оставался в небытие, в темноте незаметных решений. Было абсолютно не понятно, как пробиться к ответу, но Кейдан как закоренелый идиот шел на пролом, и в одно мгновения, как это бывает с главными героями заурядный книг, его осенил очевидный ответ.

Сознание, в момент получения ответа, находилось в сладком сне, где развернулась сцена с участием хозяина тела. В нем Кейдан разговаривал сам с собой. Его юная фигура, образца восемнадцатилетия, сидела в кресле кабинета. На ногах у него мурлыкая устроился Арчибальд, принимающий ласки, исходящие от скользящей руки юного хозяина. Молодой Кейдан, смотрел на свою постаревшую копию глазами полными презрения, взглядом испепеляя дрожащие нутро сидевшей перед ним фигуры. Он молча изучал свое будущие, источая пламя красноречивого отвращения.

Бесконечно долго тянулась молчаливая сцена, но в одно мгновения тишина исчезла под гнетом дрожащего голоса:

– За что ты ненавидишь меня? Чем я заслужил твое призрения?

– Неужто я превратился в это?! – произнес молодой Кейдан. – Нерешительное создание, боящиеся мнение общественной массы. С какой стати тебя волнует то, что скажут о тебе? Ты некогда был непоколебимым творцом науки, способным изменить всё на своем пути! Во что же ты превратился?

– Что ты хочешь от меня?

– А разве не очевидно?

Молодой Кейдан отпустил кота, достал из кармана неизвестный предмет, и протягивая его на свет, проговорил:

– Решайся!

Неизвестным предметом оказался шприц. Тот же самый шприц, которым Кейдан вводил свое лекарство подопытным животным.

Протянув дрожащую руку к выставленному шприцу, сознание в одно мгновения вернулось из плена сновидении, окрашивая мир вокруг, стенами кабинета.

Вновь пламя подожгло очередную сигарету. Легкие наполнились дымом, освобождая тело от всех тревог и переживаний. Еще одна затяжка и мысли устремились за недавним эпизод, показавшим возможный маршрут, позволяющий найти нужный ответ. Легкие освободились, и новый сигаретный дым через мгновения принес придуманный сюжет, прогрызающий возникшие мысли, структурируя расплывчатое решения.

Этим решением станет шаг, на который многие исследователи не решились бы. В сложившейся ситуации, Кейдан принял резолюцию, в срочном порядке провести исследования с людьми. Но так как он не мог привлечь к исследованию испытуемых со стороны, опасаясь возможных последствий, Кейдан согласившись с самим собой, решил выдвинуть на подтоптанную роль, свою кандидатуру.

Этот рискованный шаг, тянущий за собой возможность забвения, нес в глубине себя показательный эффект. Этим шагом Кейдан ответил своей молодой копии, показав самому себе свою решительность и важность дела, занимающего всю его жизнь. Он откинул страх перед неудачей, поставив всё на результат своих исследований. Его наследия будет жить вечно, используй он сложившуюся ситуацию в качестве рупора. Результаты его теста с самим собой, облетят мир науки и обычной жизни, извещая о смелом ученном, решившимся на отчаянный шаг, в результате которого, он создал свое детище, призванное помогать. Даже если его жизнь оборвется, не доведя свое дитя до идеала, исследования не утратят жизнь, а лишь лишатся своего отца. Кто-то закончит начатое и мир наконец сможет избавиться от тирании сна. Так рассудил Кейдан.

Очередной окурок, утонувший в пепле, поставил точку в размышлениях, касающихся поиска ответа на ситуацию, в которой оказался Кейдан. Одиноко сидящий ученный смотрел на потолок, думая о будущем, где его исследования завершили своё долгое путешествия сквозь тысячи часов изучений и работ. На несколько минут, его мысли осмелились вообразить успешное будущие, от которого веяло спасением человечества. Личность Кейдана, в придуманных фантазиях, получила статус героя. Он больше не обычный обыватель, он нечто большее, вознесшееся над всеми живущими созданиями.

Иллюзии исчезли, и прибывания в несуществующей реальности прервалось мыслями о насущном настоящем. Требовалось всё хорошо обдумать и создать план действий, включающий в себя возможности на случай непредвиденных ситуаций. Отбросив налет притягательного будущего, Кейдан достал листы бумаги и стал скрупулезно записывать всё, что, по его мнению, имело важность соблюсти.

Он прописал путь на случай свой непредвиденной смерти; он прописал всё, что нужно было изучить и записать в моменты тестов; он прописал людей, с которым нужно связаться в случаи его кончины; он создал схему, где каждому столбцу отходила важная деталь, требующая повышенного внимания; он проработал всё, записал каждую мелочь, каждую деталь; он обдумал даже судьбу Арчибальда и отвел этому почетное место среды важных аспектов.

Долгие дни, складывающиеся в недели, прошли за непрерывающейся работай. Их результатом стала кипа бумаг, носящая строгий безукоризненный план действий. В нем было расписано всё. Каждый элемент сопровождался уровнем необходимого внимания. Самым важным пунктом среди всех, являлось необходимость ассистента. Кейдан долго думал о кандидатуре исходя из жизненного положения своей личности. Выбор был не особо велик, поэтому участь лицезреть успешный или провальный свет, пала на единственного друга, Джона Санфо.

Очередной визит в город, вновь сопровождали ветер и дождь. Стихия чуть поубавила свою страсть, уступаю место промёрзлому октябрю.

Кейдан задумчиво шагал, удаляя свою фигуру от памятника цивилизации. Он двигался размерено, будто выверяя каждый шаг в этом прекрасном моменте единения с природой. Кейдан рассматривал пейзажи, смотрел на невинные растения, затухающие под грузом приближающей зимы, скользил глазами по кронам высоких деревья, плавно перетекающих в серое, небесное полотно. Эти плавающие картины были катализатором раздумий, невольно возникающих на лесной дороге. Протоптанный маршрут обладал непонятной магией, призывающей всепоглощающие раздумья. Возможно, окружающий лес помогал стимулировать мысли, или одинокое путешествия одинокой фигуры в одиноком лесу способствовало созданию циклопических монументов раздумий. Причины возникновения размышлений всегда скрывались за ненадобностью узнать их мотивы. Поток мыслей создавался сам по себе, и лишь иногда, причины всё же просачивались на свет, тем самым направляя русло раздумий по своему маршруту.

В этот раз, фигура, перебирающая мысли, шагала по излюбленной дороге, думая о случившемся. Он навестил своего друга с предложением и просьбой, ошибочно полагая, что тот согласится без раздумий. Но прозвучал неоднозначный ответ, обещающий лишь подумать. Именно поэтому, вся эта ситуации и ответ Джона Санфо, закрутили в голове Кейдана поток мыслей, сопровождающих на протяжение всей дороги до особняка. Возможный отказ Джона нес за собой необходимость прибегать к помощи незнакомых людей, чего Кейдану делать совершенно не хотелось. Нужно было искать новый маршрут, позволяющий дойти до нужного пункта, но Кейдан решил оставить поиски до момента конкретного отказа его потенциального ассистента.

Следующая неделя пролетела в трепетном ожидание ответа. Кейдан продолжал заниматься своими исследованиями пытаясь абстрагироваться. Он работал с подопытными животными, заполнившими всё подвальное помещение, специально оборудованное для наблюдения и ухода. Десятки обустроенных клеток наполняли Бонобо из семейства гоминид. Раньше их место занимали разные животные, от кошек до хорьков. Сотни всевозможных братьев наших меньших, подходящих по определенным аспектам, служили на благо науки и отдавали жизни за правильное дело. Но с открытием маленьких копий человека, Кейдан свел на минимум смертность среди подопытных. Они стали частью жизни этого особняка, частью жизни самого Кейдана. Он не редко отпускал их погулять, предварительно заперев все двери и спрятав всё важное и опасное. Эти маленькие создание разбредались по доступному пространству особняка, изучая и поглощая каждую деталь незнакомого им мира. Зачастую их главным объектом внимания становился статный кот Арчибальд, проявлявший черты хозяина ситуации. Кот ходил среди новоиспеченных зрителей впитывая направленное на себя внимания. Он был мимолетной звездой, и это мгновения славы приносило Арчибальду минуты наслаждения. Когда гостям надоедало гулять и изучать, они смиренно возвращались в свои обустроенные клетки. Кейдан запирал их до следующей прогулки, по обыкновению случившейся раз в неделю.

Опыты проводились каждый день. Лекарство попадало в выбранного на ближайший месяц подопытного и всё внимания уделялось исключительно ему. После пройденного месяца инъекций, испытуемого ждал отдых в виде очереди других подопытных. На протяжение каждого дня, за исключения визитов в город, Кейдан наблюдал и всё записывал. Созданные записи хранились в надежно защищённом архиве, близь лаборатории в подвале. Самые важные наблюдения проводилось, когда все остальные Бонобо отправлялись спать. Записывался каждый шаг, каждое действие, каждое маленькое отклонения от поведения. В этот период времени, по законам природы, подопытный должен был утопать в сладкий снах, но лекарство выполняла свою работу, и важно было извлечь как можно больше информации. Этот процесс работы повторялся изо дня в день вот уже на протяжения десятилетий и структурно не отличался, за исключением тех дней, когда мысли Кейдана жалобно молили, требуя исполнить их возникшую необходимость.

Процесс работы не изменился даже в тот момент, когда все мысли Кейдана направились на вероятный отказ Джона. Хоть внешне всё и повторялось в днях, не отличающихся друг от друга, внутри же Кейдан был не похож сам на себя, ибо в глубинах его сознания бушевал поток необузданных желаний, никогда не возникающих ранее. Эти желания родились после ответа, озвученного его другом. Их основой стала жажда начать исследования с самим собой. Эти исследования, позволили бы углубить проделанную работу и открыть дорогу своему детищу, но им не суждено было воплотится, ибо ответ, прозвучавший от возможного ассистента, был неоднозначным. Эта неоднозначность закручивала вихрь всевозможных мыслей, иллюзий, желаний, неустанно подогревающихся бесконечно долго тянувшимся временем. И в этом томительном ожидание, его основная работа была словно привычкой, словно необходимостью, которую нужно соблюдать чтобы не растерять самого себя.

В такой же манере пролетал тот день, когда впервые за долгое время в особняке одиночества, прозвучали звуки, разгоняющие привычные устои, царящие в этом мире науки.

Чуждый звук исходил от парадной двери. Незнакомые стуки, почти никогда не посещающие это место, вырвали внимания Кейдана из пучин созданных иллюзий. Он поднялся из-за рабочего стола и украдкой скользнул к окну на втором этаже, расположенным прямо над единственным входом. Прильнув к стеклу, он кинул взгляд на две фигуру внизу, одной из которых оказался старый и единственный знакомый – Джон Санфо. Подрагивая, старик создал своим локтем замок на руке неизвестной молодой особы, облаченной в женское пальто. Ее осанка и манера держать руку рисовали образ знатной особы, созданной в высших кругах общества. Кейдан вдоволь навидался таких людей в семейном доме, где без конца принимали толпы гостей, слоняющихся в сливках богатой жизни. Глядя на спутницу Джона, он без труда угадал в ней его племянницу, дочь сестры, состоящей в браке за человеком, чью деятельность Джон учтиво лишал подробностей. Не счесть сколько раз он упоминал умницу и красавицу Ирину, ставшую ему почти родной дочкой, коих у него никогда не было. Причины ее появления здесь, для Кейдана не имели значения, ибо в его голове зародилось острое желания узнать ответ, которой без сомнения, Джон пронес через весь проделанный путь.

Подгоняемый интересом и неизвестной доселе возбужденностью, он широко распахнул дверь, впуская замерших гостей. Его взгляду пристал дорогой друг в сопровождение молодой девушки лет двадцати пяти. Ее зеленые глаза выражали озабоченность, вызванную скорей всего погодой, или быть может внешним видом Кейдана. Как бы то не было, он жестом пригласил войти.

– Ну и погодка, да? – спросил Кейдан закрывая дверь. – Прошу прощения за то, что долго не открывал, я был поглощен работой.

– Впрочем, как и всегда, – ехидно сказал Джон. – Не переживай, мои старые кости уже на пол пути сюда, полностью промерзли!

– Так зачем же пожаловал? Неужто тебе не хватает моей компании, и ты решил заглянуть на огонек?

– Вот так сразу к делу? Даже не предложишь старику согревающую чашечку кофе?

Кейдан улыбнувшись пригласил друга к столу, совершенно позабыв, что с ним была спутница, неизвестно куда запропастившиеся.

Удалившись в столовую, он в спешке сделал кофе и предложил его своему гостю.

– Прошу, чашечка кофе из твоего же магазина.

– Значит оно будет отвратительным, – вздохнул Джон.

Отпив, он покосился на обстановку дома, оценочно оглядывая каждую деталь интерьера. Он любопытно гулял по стенам и картинам, по мебели и вазам, по потолку и полу. Насытив свою любознательность, он начал диалог.

– Как ты уже догадался я не просто так тащился по этой бесконечной дороге, – отпив кофе, Джон продолжил. – Я на досуге думал о твоей просьбе и возможности эту просьбу удовлетворить.

– И как? – спросил Кейдан с надеждой.

– К сожалению, я ничем не могу помочь. Думаю, ты понимаешь причины, кроющиеся в моем маленьком бизнесе. Я просто не могу оставить свой магазин на длительное время.

– Конечно. Я всё понимаю, – с досадой ответил Кейдан

– Но я, был бы не я, если бы проигнорировал просьбу друга не попытавшись найти решение. На наше счастье, ко мне на зиму приехала моя дорогая Ирина, и она, узнав о твоих исследованиях, проявила недюжинный интерес и готовность помогать.

Джон огляделся, взглядом выискиваю фигуру племянницы. Кейдан совершенно позабыл, что с его другом пришла юная особа, чей образ растворился в его мыслях, распустивших благоухающие ожидания положительного ответа. Его не волновало кто она, зачем пришла и что может предложить. Кейдана заботил лишь ответ, так и не прозвучавший из уст его друга, но в тоже время он всё же прозвучал, хоть и имел совершенно другой вид.

Позабыв о втором госте и получив напоминания о ней сквозь призму человека способного удовлетворить желанное, Кейдан принялся аналогично Джону высматривать ее фигуру. Но их взглядам пристала лишь пустота.

– Куда же она запропастилась! ИРИНА! – крикнул Джон, вызывая племянницу.

Примерно через минуту появился Арчибальд в объятьях рыжеволосой девушки.

– Ирина, нельзя бродить по чужому дому, не спросив разрешения! —отчитал ее Джон.

– Но это же Мейн-кун, дядя! – бархатным голосом оправдалась Ирина. – Да еще какой большой, килограмм десять не меньше!

– Это не в коем случае не оправдывает твоего поведения!

– Простите… – прохрипела девушка, склонив голову.

– Ладно. Подойди и познакомься с хозяином дома, где ты бесцеремонно бегаешь за котом.

Девушка, не отпуская кота, приблизилась к Кейдану и протянув руку сказала:

– Меня зовут Ирина, а вас я так полагаю Кейдан. Очень приятно познакомиться!

Кейдан пожал ее руку с той страстью, с которой пожимают руку горячо уважаемого человека.

Смотря на девушку перед собой, он разглядел в ней отсутствия того духа, что витал вокруг всех гостей, прибывающих в их семейный дом. Она без сомнений была продуктом того неприятного мира, избегаемого Кейданом еще с малых лет. Но, в ней чувствовалось, что она не ассоциирует себя с той прослойкой общества, где воспитывалась и росла. Ее статные манеры – результат длительных дрессировок, отпечатавших свою деятельность в виде привычек, не выветриваемых даже по прошествию многих лет. Ее действия, ее голос и манера говорить, выдали в ней заложницу мира роскоши и лживых улыбок. Вдобавок ко всему, лично для Кейдана, ее образ блистал как яркий лучик в мире несбывшихся желаний. Она, по словам Джона, могла исполнить то, что для Кейдана сейчас стояло во главе его сознания, и этот факт без сомнения добавлял к ее личности и внешности, притягательный шарм.

Следующие часы Кейдан провел в компании друга и его племянницы, не отпускавшей кота. Арчибальду же в свою очередь нравилось находиться в объятьях молодой особы. Приятные мгновения в жизни кота сопровождались мурлыканьем, служившим аккомпанементом голосу хозяина, увлечено сплетающегося с голосами гостей, образуя мирную беседу. Их языки срывали интересующие вопросы, рождая искренние ответы. Течение беседы вилось исключительно вокруг деятельности Кейдана. Ирина, не стесняясь задавала разные вопросы, образую по их ответу, собственный ответ, прозвучавший в положительном ключе, спустя несколько часов беседы. Она согласилась стать ассистентом в грядущем опыте рискованного ученного и приняла все условия, написанные на бумаге. Эти бумаги также прочел Джон, ибо в них нашлось место и его роли. Он безукоризненно дал понять, что воля Кейдана, какой бы не был исход, будет исполнена в точности с написанными условиями.

После завершения рабочей части беседы, Кейдан показал гостям свой особняк, в котором насчитывалась три этажа, включая подвал. Они отправились в легкое путешествия в мир хозяина особняка. Арчибальд смирено шагал в ногу с юной гостьей, судя по всему, уставшей таскать огромного кота.

Первым пунктом их экскурсии стал подвал. В нем новоиспечённый гид показал, где хранятся бумаги и ценные образцы, познакомил гостей с подопытными животными, в лице которых Ирина нашла еще один объект для обожания. Она крутилась возле каждой клетки наблюдая за бедными, по ее мнению, животными.

Далее экскурсия перенеслась на второй этаж, где находился кабинет Кейдана и шесть комнат, одна из которых отошла Ирине. Эти комнаты никогда не убирались и существовали исключительно по воле архитектора. Не единой души, с момента смены хозяина, ни проникало в запылённый мир, оставленный за ненадобностью. Девушка оценочна пробыла в комнате несколько минут, и выйдя со словом «пойдет», предложила продолжить путешествия.

Их маленькое знакомство с особняком растянулось на детальное изучения. По мере продвижения, им встречались предметы, украшающие —по мнению прошлых хозяев – унылую обстановку. В коридорах стелились длинные ковры, несшие на себе несколько столов и кресел, всюду висели картины разных авторов, стояли скульптуры и вазы, выглядящие безумно дорого, тут и там были разбросаны фрески, повествующие о похождения некого короля, закончившееся стрелой в спине. На протяжение всех коридоров и внутри всех комнат висели люстры в винтажном стиле, стояли кровати в стиле ампир, и шкафы, наполненные литературой. Кейдан удивился увиденному миру, он успел позабыть как выглядит собственный дом. Их маленькое путешествия напомнило ему тот затухающий мир, еще существующий в дальних уголках памяти.

Последним пунктом экскурсии стала массивная библиотека, находящаяся по соседству с гостиной. Книжные полки ломились от огромного количества мыслей и рассуждений людей, сохранивших всё на строках собственных книг. Эта внушительная коллекция постоянно пополнялось Кейданом из-за искренней любви к литературе. Он как читатель обожал те мгновения, вырванные у его устоявшейся жизни, протекающий по необходимому образцу. Если бы мир науки не поглотил его полностью, он отдал бы свою душу бумаге и перу. В этом созданном уголке творчества, можно было найти книги на совершенно любые темы и жанры, благодаря которым, Кейдан совершал глубокие прыжки в бездну таланта, утопая в бесконечно завлекающих сюжетах.

Бродя средь полок библиотеки, время пребывание гостей подошло к концу. Наступили сумерки, и гости поспешили удалиться, дабы не идти по ночной дороге. Ирина отправилась вместе с Джоном, она должна была вернуться на днях со своими вещами. Кейдан на пару с Арчибальдом проводили визитёров, и закрыв за ними дверь, устремились по своим делам.

Голоса гостей покинули особняк одиночества, возвращая в его глубины шарм привычного мира. Существования Кейдана уже давно было лишено подобных вечеров. Причины такого мировосприятия крылись глубоко, в сущности, Кейдана, выбравшего мир науки как ориентир желанной жизни. В нём не было потребности в друзьях, – хотя один всё же имелся и дарил увлекательные беседы – не было желания создавать семью, его ребенком был проект, его наследием станут возможности, открытые его ребенком. Мир любви для Кейдана всегда граничил с миром лжи и лицемерия. Он видел то, что называют любовью, и видел то, что эта любовь делает с людьми. Для Кейдана не существовало романтизированного понятия любви – он видел лишь прогнившие потуги людей, пытающихся приблизить себя к выдуманному миру, где царствует Эрот. В том мире не существует боли и страдания, в том мире, магия любви превращает любые людские муки, в незначительные преграды, через которые ты можешь перейти под руку с любимым человеком. В выдуманном мире, никогда не прозвучат слова, ставшие постулатом для Кейдана: «Любовь источник всех бед, и именно любовь зарождает в человеке самые сильные негативные эмоции». Таков мир Кейдана, и эта модель мировосприятия принимается им как идеальный образ существования, в котором нет места привычным атрибутам мира человека «нормального». Вечера подобные прошедшему, имели привкус поддельности. Потраченное впустую время оскаливало клыки, а упущенные возможности, заводили громкий плач, внутри которого крылись причины, исходящие из лживого закутка ненастоящего мира. Всё то, что можно было потрать на исследования, исчезло в пламени короткого промежутка, где две фигуры украли Кейдана, лишая его обычного вечера. Но взамен, они заплатили возможностью, открытой положительным ответом его будущей ассистентки. Этот ответ заменил все негативные эмоции, от проведенного вечера, на исключительно положительные, позволяющие растворить все мысли в грядущих событиях.

Первый пункт плана был выполнен. Его свет первостепенной важности угас, давая выйти остальным пунктам в досягаемое будущие. Кейдан переключил свое внимание и сосредоточился на подготовке к предстоящему эксперименту.

Спустя два дня, после первого визита Ирины, она вернулась исполненная энтузиазма, с двумя чемоданами вещей и предметами первой необходимости. Заселившись в свою комнату, она погрузилась в увлекательный процесс уборки, превращая заброшенное помещения в опрятный уголок другого мира. Кейдан в это время продолжал подготавливать всё нужное для эксперимента. Все бумаги и наработки он расфасовал систематичным способом. Путеводителем в придуманной системе выступала оставленная инструкция, несшая внутри себя подробное описания каждой детали, каждого пункта и каждого слова. Кейдан потратил много времени приводя свои исследования в опрятный вид, способный донести любому всё, что открылось ему.

Прошло двое суток с прибытия Ирины, и лишь днем третьих суток, Кейдан наконец разобрался со всеми бумагами и пунктами своего плана. Вечером того же дня, за непривычной трапезой в кругу человека, Кейдан поведал детали работы ассистента, через непринужденную беседу. Ее задачей будет: вести записи наблюдения, делать инъекцию, и в случаи непредвиденного исхода, действовать согласно инструкции. Так же после ужина он показал ей процесс своей работы. На глазах Ирины Кейдан ввел лекарство животному, чья очередь в эксперименте подходила к концу. Далее они всю ночь наблюдали и делали записи. В этом поучительном времяпрепровождение, Ирина поведала, что однажды ей пришлось продолжительное время работать медсестрой. Прошлая работа научила ее основам сестринского дела. Она поспешила сообщить Кейдану что не о чем беспокоится, ибо за ее спиной крылись многие часы, выработавшие в ней правильность обращения со шприцом. Её также не смущала необходимость введения лекарство в спинной мозг. Всем своим видом и всеми словами, она кричала о готовности действовать и помогать. Причины такого рвения Кейдан не мог найти на поверхности, а копаться глубже ему просто не хотелось. Он принял ее порывы за должное, оставив истинные причины далеко под толщей скрытности.

После проведенной показательной демонстрации, Кейдан отправился спать, осознавая, что скоро настанет мгновения, запускающие новый этап в жизни независимого ученного.

Глава – 3

Ночь и последовавший за ней день, пролетели в стремительно крутившейся стрелки часов. Время подгоняло внешний мир, приближая событие, ставшее причиной возникновения неприятных картин, созданных в голове Кейдана его разыгравшимся воображением. Мыслями он бороздил просторы будущего, украшенного мнительными красками. В том будущем не находилось места позитивным эпизодам, все цвета окружающего мира источали замогильный холод. В фантазии, бурлящей в голове создателя, ушел из жизни никому неизвестный ученный. Его опыты окончились несчастным случаем, а результатом стала биологическая смерть или смерть сознания внутри. Он попытался рискнуть, захотел закончить начатое, но был весьма неаккуратен, что и привело к печальному концу. Ученый погиб и образ его окрасилось не красками героя, рискнувшим жизнью ради спасения других, а красками идиота, поспешившего и сгинувшего в пучинах собственных желаний.

Кейдан, терзаясь непрекращающимися мыслями, продолжал последние приготовления. Всё что он мог сделать, дабы успокоить себя, это подготовить предстоящий эксперимент – проверить все детали и выполнить свою работу на максимум. Его поток мыслей никак не пошатнул решимость, возникшую после прочтения письма.

Все приготовления были завершены в девять часов вечера по местному времени. Кейдан заранее настроил циркадные ритмы, и время, нужное для засыпания, наступит в сорок минут десятого. До наступления заветных минут Кейдан принял легкое снотворное, способствующие быстрому засыпанию и не влияющие на пробуждения.

Последние мгновения тянулись, словно впитали обычное течение времени, умноженное на пропущенное свойства отсутствующее сегодняшним днем. Время застыло, нещадно превращая короткий промежуток времени, в нескончаемо долгое ожидание возможного конца. С течением дня, негативные мысли крепли и обрастали новыми деталями способными конкурировать с решительность, струящейся по всем клеткам подопытного организма. Но как бы сильно мысли не изменялись, разрушая своей структурой желания продолжать, решимость, присущая исключительно ученым, взыграла новыми красками в момент, когда иссякли последние минуты. Ложась на приготовленный стол, все негативные мысли растворились, уступая место рвущемуся на волю интересу.

Терзаемый осязаемым будущем, Кейдан дал отмашку своей ассистентки, приглашая совершить заветное действия. Холодная игла пробила кожу и вонзилась в спинномозговой канал. От легкого нажатия пальца, хранящаяся в шприце жидкость отправилась выполнять поставленную задачу. Использованный шприц небрежно полетел на столик с инструментами, его заменой стал блокнот и карандаш, появившийся после быстрых манипуляций ассистентки. Кейдан похвалил ее нежные руки и вновь напомнил, что записи подлежит всё увиденное. Ирина согласно кивнула, и сразу же принялась переносить на бумагу всё уведенное с этого момента. Кейдан, прикрыв глаза и обнажая бурлящие сюжеты, пустился на просторы первой стадии сна.

Слабо работающие сознание, пробилось сквозь временной промежуток длинною в один час. Неразборчивые сюжеты, граничащие с полной темнотой, растворились под гнетом вернувшейся функции сбора информации. Взгляд, сквозь серую пелену, вылавливал расплывчатую картинку. Поморгав пару секунд, зрение вернулось в нормальное состояние, вырисовывая образ молодой девушки, усердно наблюдающей, и что-то записывающей в открытый блокнот. Кейдан долго не мог сообразить, что происходит. Мысли, безумным потоком бросались от одной догадки к другой, перемалывая при этом любые доступные объяснения. Кейдан не помнил кто он, не помнил эту рыжеволосую девушку, не помнил место, где очнулся, не помнил абсолютно ничего, пока воспоминания, будто вырвавшиеся воды дикой реки, не пробили беспросветную тьму. Скользнув глазами вдоль стены, Кейдан нащупал настенные часы, внутри которых, маленькая стрелка указывала на цифру одиннадцать. За окном всё также была непроглядна тьма вечера, исключающая вероятность одиннадцати утра.

Вновь взглянув на девушку, уже обладающую личностью Ирины, Кейдан принялся пересказывать ей свои ощущения. Он опробовал функционал каждой конечности, поднялся на ноги, сделал несколько физических упражнений. Затем опробовал функционал органов. Глубоко вздыхал, выпил воды, закинул поджаренный, еще с утра, хлеб, смотрел на разные расстояния, прислушивался к разным по громкости звукам, исходящих от Ирины – словом, Кейдан пытался выудить как можно больше информации из своего состояния.

Сбор первичных данных продолжался до момента осознания, что после пробуждения ничего не поменялось, за исключением возникшего голода, и чувства, приходящего лишь после продолжительного сна. Тело было в отличном состояние, даже в лучшем, чем до засыпания. В голове мысли струились сквозь теплый свет яркого сознания, всё ощущалось и понималось исключительно в отчетливом процессе мышления. Тело и сознание прошли сквозь этап восстановления, крывшийся во сне, но время, потраченное на восстановительный процесс, значительно сократилось, и составило один час с момента засыпания. Первая попытка введения ЛОС-17 увенчалась успехом. Инъекция по первичным ощущениям справилась с поставленной задачей, но требовалось больше времени, дабы узнать способна ли ЛОС-17 обеспечить человеку полноценный день, неделю и месяц без сна.

После пробуждения Кейдан восполнил энергию через обильный перекус. Далее он много беседовал с Ириной, параллельно переписывая записи, созданные ее рукой. Она продолжала следить за своим объектом изучения, конспектируя всё, казавшиеся ей важным для упоминания. Кейдан также делал пометки, записывая свои ощущения в такой же блокнот как у Ирины.

Остаток ночи, он провел в компании молчаливой ассистентки, добросовестно выполняющей свою работу. Ее зеленые глаза взирали из угла кабинета, считывая информацию, поступающую от человека, сидящего за своим столом. Кейдан, не обращая внимание на пристальный анализ из угла, продолжал делать записи. Он структурировал написанное Ириной, подписывал свои пояснения и свои ощущения, попутно отбиваясь от навязчивых мыслей, бегающих словно муравьи нашедшие залежи сладкого сокровища. Кейдан не мог не думать о том, что его лекарство работает. Первый тест, с человеком в качестве подопытного, прошел успешно, и не будь рядом Ирины, он бросился бы в радостное восхваления собственной личности и проделанных трудов, наконец принесших ощутимый результат.

Весь следующий месяц Кейдан продолжал исследования с собой в главной роли.

Первая неделя начавшихся тестов прошла успешна. Из ощущений можно выделить лишь головную боль, появившуюся на пятый день инъекции. Кратковременный эпизод патологии исчез так же быстро, как и появился, поэтому Кейдан, не взирая на возможную опасность, продолжил исследования.

На семнадцатые сутки появилась жгучая боль, в области куда Ирина вводила лекарство. Кейдан принял решение сменить место укола, отдав предпочтения обычной вене на сгибе руки. Это решения несло ряд возможных проблем, но этот рискованный шаг нужно было совершить немедленно, так как за прошедшее время исследования, они создали полную картину работы ЛОС-17, и любые отклонения от нормы, вследствие смены места введения, были бы замечены и новое место укола потеряло бы свой статус возможного заменителя.

Спустя три дня после сменны спинномозгового канала на обычную вену, стала ощущаться усиленная работа воображения. Из-под руки Кейдана заструились рассказы, наполненные огромным количеством всевозможных деталей. Структура рассказов строилась сугубо на дилетантском использование инструментов литературы. Хоть истории и пестрили огромными мирами, утопающими в безграничном количестве мелочей, их конечный результат имел вид очень хорошей попытки начинающего писателя создать рассказ.

К приближению заветной даты, означающий месяц, проведенный в тестах, более не возникали новые эпизоды отклонений. Воображения всё также продолжало генерировать миры, а головная боль появилась лишь раз. Ирина продолжала скрупулезно создавать записи, давая себе лишь несколько часов на сон.

Близился конец первого месяца приема ЛОС-17, и это означало, что следующим шагом должен стать полноценный сон, основной функцией которого будет восполнения фаз быстрого сна. Неизвестно какие последствия принесет отсутствие сна у человека в течение месяца. Кейдана пугала, и в тоже время завораживала возможность вновь окунуться в непривычно долгий сон. «Что принесет он внутри себя спустя долгое время искусственного удержания? Может его вид остался прежним, не взирая на заточения в глубинах сознания? Заявит ли он право на свою работу? Станет ли тело подчиняться старым правилам работы сна? Как изменилась устаревшая деталь работы организма?». Все эти вопросы возникали в голове Кейдана, преобразуя научный интерес, в обычное человеческое желание узнать, что кроется за результатом проделанной работы.

Прежде чем вернуться в потускневший мир, забытый за ненадобностью, Кейдан отправил свою ассистентку хорошо выспаться. Ей предстояла выдержать важную ночь, записывая всё увиденное. Конспекты Ирины выглядели безумно хорошо. Ее наблюдательность и ход мыслей, разбавленный безграничным вокабуляром, превращали сугубо научные текста в нечто большее, в нечто способное увлечь даже своим скудным наполнением. В ее стиле виднелось влияния сотни писателей, хорошо знакомых Кейдану – их рукописи покоились в его коллекции таланта исключительных представителей рода человеческого.

В конспектах присутствовал интересный момент, связанный с почерком Ирины. Ее нежно выведенные буквы отражали преданность работе, и каждое слово читалось непринужденно. Внимания привлекала лишь буква «В» с ее крючковатым хвостиком. И всё бы нечего, но этот бунтарский стиль создавался чтобы позлить учителей, оставивших свой неизгладимый след в жизни Кейдана. Тогда, в далеком прошлом, он придумал способ злить своих дрессировщиков, и не осознавая того, впитал привычку, не выветривающуюся до сих пор. Причину, по которой Кейдан мог оправдать появления свой фирменной буквы в конспектах Ирина, он нашел в особом отношение к своей фигуре. Истинную же причину подражания он предпочел оставить в небытие, как однажды уже сделал с мотивами Ирины.

Её личность несла в себе много вопросов, и будь Кейдан не опьянён возможностями, что дарит её присутствие, он без сомнения бы пустился в изучения мотивов Ирины. Возможно, он нашел бы в них ответы на все возникающие вопросы, или быть может ему бы открылись детали, позволяющие увидеть всю картину целиком, а ее наполнения оттолкнуло бы его от своей собственной работы. Кейдан не хотел думать о подобном, его мысли занимала лишь открытая возможность, сияющая на горизонте как неописуемый маяк, заливающий всю округу ярким светом, в тенях которого, прячутся детали, не имеющую сейчас права проявлять себя. Эти детали, хоть и невидимые сейчас, могли сыграть важную роль в дальнейшем существования Кейдана, но он предпочел думать о другом будущем.

Весь этот поток однотипных мыслей возникал исключительно тогда, когда Кейдан обнаруживал странные детали, такие как мотивы Ирины или его фирменный почерк, использованный ей. Но этот поток быстро затухал, не взирая на весомость некоторых доводов. Так же случилось и в последний день, когда Кейдан переписывал составленные конспекты.

Отложив в сторону записи и мысли, Кейдан откинулся на спинку кресла, и ощутил прилив созданных иллюзий. Еще мгновения, еще несколько часов, и старое, забытое чувство вновь наполнит его тело, демонстрируя результат проделанной работы.

Сонливость подступила удивительно быстро. В этот раз Кейдан решил не принимать снотворное, оставляя всё на работу организма. Глаза сковывала пронизывающая боль, когда веки из раза в раз поднимались, давая возможность увидеть сколько времени прошло. Минуты тянулись, и сонливость собирала в общий ком все признаки подступающего сна. Сознание легкой пеленой накрывали мысли, растворяя все бурлящие миры, пронизанные остротой расслабленности тела. В голове всё затуманилось в такт замедляющемуся дыханию. Последняя ясная мысль принесла вести о том, что близится момент истинны, близится неведомое, несшее на себе угрозу и в тоже время просветления. На часах десять минут одиннадцатого, и в обычный сон провалилось сознание ученого, месяц избегавшего его.

Темнота сменилась ярким светом, заливающим округу маленькой, неизвестной местности. Этому событию предшествовало непроглядная темная пустошь, где виднелось лишь легкое дуновение непринужденных мыслей. Они, словно брошенные в воду листья умирающего дерева, плавали от события к событию, захватив под собой опустевшее сознания. Мысли показывали ему возможные сюжеты, рассказывали истории, закрученные собственной прихотью, и указывали направления, выглядящие как обжитое пространство, залитое светом. Этим пространством был небольшой островок, выделяющийся в пучине мрака ореолом живительного света, тянущего все мысли и сознания в недра своего могущества. Остров граничил с всевозможными поворотами, внутри которых, раскинулись отдельные сюжеты, не обладающие какой-либо смысловой структурой. И будь сознания в одиночестве, оно без сомнения увязла бы в бесконечных поворотах, заранее приготовленных. Но в этот раз его сопровождали мысли, подсвечивающие правильный путь. Они привели затуманенное сознания в самый центр бушующего, белого света. Оказавшись внутри, через мгновения свет погас и утратил свою белизну, заменяясь на теплый оттенок солнечных лучей.

Поток теплого света просачивался во все уголки, где пряталась трепещущая тьма. Лучи света струились из далеких краев, недоступных для понимания людей. В тех краях, на полях космической пустоты, сияет яркая звезда, именуемая солнце. Этот сгусток невообразимо разрушающей энергии, посылает своих верных подданных, на борьбу с бессмертными приспешниками ее родственной фигуры, правящей лишь по ночам. Эта династия дня и ночи раскинула свои методы правления на многие миллиарды лет в существование вселенной. Они создали цикличный порядок, где свет разгоняет тьму, и тьма пожирает свет. Каждый акт их появления ограничен временными рамками, и сейчас, в неизвестной местности, где дремлет одинокая фигура человека, настало время света и жизни. Лучи кавалькадой готовы пронестись сквозь бесконечно длинное расстояние, пробуждая мир, под покровительством солнца. Первые всадники станут доносчиками, извещая всё вокруг о том, что близится ранее утро.

Молодые лучи пробились сквозь веки одиноко лежащего человека. Их прикосновения обдало всё тело притягательным теплом, рождающим в голове чувства блаженства. Не хотелось открывать глаза, хотелось просто утопать в солнечной ванне, хотелось лежать и чувствовать легкое дуновения свежего ветра, струящегося из далеких краев. Но эти чувства быстро утратили свое могущество, ибо на горизонте эмоций воссияло желания лицезреть. Открыв глаза, нещадно прожигаемые первыми лучами солнца, его взгляду пристала неизвестная местность. Голову сразу же поразила попытка вспомнить как он оказался здесь и что это за место. Пока мысли вальсировали вокруг возникших вопросов, органы чувств добавляли еще больше источников для возбуждения полета мыслей.

Первым, что бросилось в глаза, было кристально голубое озеро. Его границы были неисчислимы, а единственное по чему можно было определить, что озеро всё же имеет конец, была гротескная природа, не обладающая аналогами в привычном мире человека. На берегу непомерно голубого озера, стояли причудливые деревья похожие на баобаб. Их внешний вид, изначально обманным путем, внушал сознанию их созерцающему черты привычности и тривиальности. Но стоило отвести глаза, как отвел их человек недавно проснувшийся, и внешний вид баобаба сменялся на кипарисы, кипарисы на ель, ель на иву и этот бесконечный процесс зрительного обмана ставил под сомнение раскинувшийся вокруг мир.

Единственное что было доступно человеку, смотрящему на эту условность, это недоверия своим собственным глазам, ссылались на оптические иллюзии, вызванные недавним пробуждением. Так и поступил поднявшийся человек, решивший отбросить достоверность происходящего. Он думал о том почему не может вспомнить как оказался здесь, а лишние источники, побуждающие думать о чем-то другом, были для него недопустимой роскошью. Поэтому поднявшись и размявшись, человек запустил свой серый взгляд в ярко-голубые воды разлившегося озера.

Бесконечная толща воды, разделяла сотнями метров поверхность озера и отчетливо видимое дно, на котором резвились неизвестные создание. Быстрыми движениями эти неведомые твари разрывали плоть своего сородича, будто играя с его остывающим телом. Никто из участников экзекуция не притронулся к оторванным частям жертвы, что исключало необходимость пропитания. Внешний вид созданий имел бледно серый окрас. Всё тело длинною примерно метр, изобиловало конечностями, торчащими из всевозможных мест. На некоторых особях насчитывалось с десяток пар, на некоторых было стандартное количество. В голове, насколько позволяло рассмотреть расстояние, находилась дыра, из которой торчали сотни сверкающих глаз. Эти огоньки поочередно мерцали, подсвечивая полость, наполненную острыми зубами. В конце тела этих мерзких созданий, находился длинный, тонкий хвост, извивающийся и обволакивающий тело хозяина. Человек наблюдал эту жуткую картину, развернувшуюся на дне голубого озера. Его взгляд вцепился в неизвестных созданий, поглощая их внешний вид как топливо для чуждых ему эмоций. Его, хоть он и пытался отстраниться от лишних раздумий, поглощали мысли касательно этих существ, – их происхождения, цели и возможности. Он, не отрываясь смотрел и думал несколько минут, пока идиллию неизвестного мира не разрушил представитель этого самого мира. Все создания, заполнившие дно под берегом, расплылись перед более внушающим сородичем. Его длинна, по беглой оценки, составляла не менее пяти метром. Это существо выплыло из глубин, лежащих за границей поля зрения. Человек заинтересованно смотрел на огромного представителя новой фауны, пока его взгляду не предстала жуткая деталь. Огромное тело позволяло рассмотреть всё в подробностях, и увиденное, оттолкнуло любопытного человека, ибо все конечности, в изобилие торчавшие отовсюду, были конечностями людей.

В ужасе отпрянув и завалившись навзничь, он инстинктивно отполз. К уже курсирующим мыслям, прибавилось ощущения страха, являющиеся самым сильным рычагом, склоняющим все раздумья в исключительном направлении. Возникшее существо подкосило восприятие происходящего.

Мысли роем ринулись в омут рациональности, пытаясь вытянуть из увиденного нить, сшивающею полотно реальности. Марширующим строем, раздумья погружались глубоко в сознание, поднимая с самых недр глубины, размытые знания, несшие внутри себя ответ на происходящие. Острые мысли пробили барьер, и вырвав сокровенное, взметнулись вверх, принося озарение.

– Это сон! – проговорил Кейдан, бегая глазами по облакам. – И не просто сон, это осознанное сновидения!

Багаж знаний Кейдана позволил классифицировать сновидения.

Большинство сновидений проходят по принципу личности наблюдателя, закрытой в рамках персонажа. Перед глазами предстают картины и сюжеты, заранее придуманные подсознанием. Всё что остается, бродячему сознанию в мирах придуманных, это лицезреть весь калейдоскоп жанров, от ужасов, до откровенной ахинеи. Все действия в таких снах заранее прописаны и следуют исключительно составленному сюжету.

Но существуют еще один вид сновидений, при котором спящий, осознаёт, что видит выдуманный мир, и может в той или иной мере управлять им. Такие случаи редкость и зачастую они вызваны спонтанно или после сонного паралича.

Причины появления осознанного сновидения у Кейдана, он без долгих раздумий нашел в месячном отсутствии сна. Возможно, его появления было патологией, несшей за собой необратимую вереницу последствий, но Кейдан не обращал на такую вероятность внимания. Перед его глазами возник мир, девственно чистый, созданный его подсознанием, способным уместить недосягаемые тайны, до которых невозможно было дотянуться. Это сновидения могло быть полноценной угрозой, но Кейдан был опьянён могуществом своей личности, оказавшейся на просторах принадлежащих исключительно ему. Он видел лишь непреодолимое желания изучить каждый сантиметр этих раскинувшихся пейзажей.

Поднявшись, и по новой взглянув на окружение, Кейдан увидел, что озере лежит в низине, а берег, на котором он находится, расположен рядом с пологим подъемом. За границей этого подъема раскинулась влекущая неизвестность, к которой интерес Кейдана рос с каждой секундой. Он более не мог сопротивляться этому чувству, да это было и не нужно. Бросив взгляд на далеко расположенные деревья, имеющие сейчас образ берез, Кейдан с нескрываемым трепетом зашагал вверх по склону, невольно поглядывая в сторону озера, где живут жуткие создания.

Долгий подъем сменился неожиданным пейзажем. Перед глазами предстал огромный, бесшумный город, образца двадцатого века. Его объемы было не измерить удивлённому взгляду, взирающему на высокие здания, устремляющиеся ввысь почти до самых облаков. Тысячи строений симметрично вырисовывали границу, внутри которой, здания поменьше переплетались между собой. Они наслаивались друг на друга, сопровождая длинную дорогу, от которой уходили каменные коридоры, разрезающие расстояния между всеми зданиями. Из этих коридоров выныривали полчище людей, облачённые в черные плащи и высокие цилиндры. Их фигуры, появляясь на мгновение, сразу же растворялись в дверях различных заведений, разбросанных в досягаемости их возможностей. Эта цикличная процессия повторялась, пока Кейдан завороженно наблюдал, как в огромном городе кипит непоколебимая жизнь.

На главной дороге, вдоль которой стояли сотни зданий с яркими вывесками, бесконечным строем тянулись красочные повозки, увозящие зажиточных пассажиров. Экипажи начинали свое шествия из крайнего здания, стоящего справа от места, где Кейдан лицезрел всю красоту раскинувшихся пейзажей. Поток начинал свою жизнь вытекая из широкой каменной арки, хранящей за собой непроглядную тьму. Каждая карета выглядела под стать своему пассажиру. Она могла быть сломанной, но прекрасной, могла быть уродливой, наполненной разными деталями, но вполне исправной, способной выполнять все функции, имеющиеся в ней. Кареты сочетали в себе разные качества, что делало каждый отдельный экземпляр, индивидуальным средством достижения цели.

Главными пассажирами выступали различные образы людей. В одной мог сидеть сгорбленный старик, в другой молодая девушка, в третей мужчина в рассвете сил и так до бесконечности. Единственное что объединяло их, это одежда, состоящая из черного костюма, украшенного цилиндром и тростью. Вокруг всех пассажиров чувствовалась аура способная разжечь многое внутри человека, смотрящего на их образы. Они не были обычными людьми, хоть внешние атрибуты говорили об обратном.

Люди же направлявшие кареты, были точной копией людей, бесстрастно вытекающих из каменных коридоров. Кучера были облачены в те же костюмы, что и всё населения бесшумного города. Они сидели во главе повозок, и равномерно, не тратя лишних сил, направляли лошадей по прямой дороге. Это была их работа, или быть может это было их собственное желания. Они видели в этом действие необходимость, присущую лишь избранным. Они направляли экипажи уходящие далеко за границу, до которой не мог дотянуться взгляд Кейдана.

Так бесшумный город встретил новоприбывшего гостя. Он не изменил своих устоев, не дрогнули даже банальные действия, выполняемые каждым представителем населения. Они продолжали делать то, что делали без конца, будто заведенный механизм, призванный выполнять поставленные задачи. Кейдан смотрел за мельтешащими людьми, смотрел на высокие здания, стоящие вдоль каменной дороги, смотрел на серое небо, к которому тянулись кончики каменных строений, и видел тусклый оттенок, заполнивший всё пространство вокруг, будто дождь собирался залить город своими горькими слезами. Обернувшись назад, Кейдан увидел прекрасное голубое озеро с неведомыми тварями на дне. Озеро находилось в центре долины и весь ее периметр заливало яркими лучами теплого солнца. Кейдан перевел взгляд на Бесшумный город, не имеющий и капли звука. Он обладал внешностью унылой данности, способной выдать тебе инструменты, с помощью которых ты можешь попытаться окрасить город цветами смысла и радости, но в результате эти краски пропадут, затеряются среди цветов бессмысленности и тлена. Бесшумный, серый город, выглядел безумно знакомо. Его внешняя оболочка что-то напоминала Кейдану, поэтому он без лишних раздумий направился на его улицы, попутно изучая всё вокруг.

Взгляд скользил от вывески к вывески, давая возможность прочитать причудливые названия: «Всё как у всех», «Причины забыться», «Исчезнуть никем», «Возможности» и сотни тому подобных названий. Они висели над входами в каждое здания, притягивая определенных людей, исчезающих в глубинах нужного им помещения.

Одинокий силуэт чужака, причудливо разглядывающий окружение, выделялся своим внешним видом, но ни один из местных обитателей не обращал на него внимания. Всем было плевать на возникшую деталь, проявляющую небывалый интерес к обыденной данности, что источали все предметы, которые он с энтузиазмом изучал. Внутри него бурлило всепоглощающие чувство приключения. Он будто оказался в написанным романе, где главная роль досталась его незаурядной фигуре. Всё вокруг него было возможностью, поэтому Кейдана слегка подкосило осознания, что каждая выхваченная его вниманием деталь, имеет привкус вторичности, ибо всё вокруг уже существовало в далеких аналогах бесшумного города. Пейзажи и наполняющие его детали, впитали образы городов, стоящих за границами сновидения. Всё вокруг лишь жалкая копия, неспособная принести даже толику новизны в кипящие сознания Кейдана.

Множество деталей, кусочки неизвестного мира, были лишены своей индивидуальности, и в скором времени Кейдан утратил интерес. Внутри путешественника извне взыграл мимолетный приступ апатии, бесследно растворившийся под грузом неожиданно возникшей детали. В глубине бесшумного города, из неизвестных далей, доносился женский, едва слышный голос. Кейдан, пропитавшийся безмолвием города, почувствовал легкий холодок, струящийся по всей спине от того, что правила этого места были нарушены. Голос женщины растворялся в звучных пустотах окружения, и до единственного существа, способного его услышать, долетало лишь слабое колебания звуковых волн. Разобрать услышанное не представлялось возможным, поэтому Кейдан направился в сторону, откуда исходили единственные звуки.

Шагая в выбранном направлении, он невольно стал вглядываться в лица людей, мельтешащих словно муравьи. При первом зрительном анализе, Кейдан не нашёл в их обликах нечто способное увлечь внимания. Его интерес лежал к изучению доступных деталей, но, когда они не оправдали ожиданий, фигуры людей обрели новый свет, в котором Кейдан нашел заинтересованность.

Бесконечные потоки человеческих душ выныривали из каменных коридоров и в спешки исчезали в глубинах зданий, помеченных разнообразными вывесками. Их лица имели разный возрастной налет. В стремящийся толпе находились все, от стариков, до юношей и девушек. Единственные кто решил не присоединяться к человеческому потоку, были дети. Среди всей стремящийся массы, Кейдан не обнаружил ни одного ребенка.

Бурлящая толпа окрасила свои лица разношёрстными эмоциями. Некоторые с безразличным видом разбредались по разным зданиям. Кто-то, со слезами на глазах мялся возле входа, утопая в нерешительности, противоположностью им выступали люди с яркой улыбкой, без раздумий проникающие в первую попавшуюся дверь. Кто-то, с гневной гримасой залетал в здания, чуть ли не вырывая дверь. Кто-то, со страхом цеплялся за металлическую ручку, и, будто открывая для себя пугающие просторы, проникал во внутрь. Часть людей, с уверенностью на лице, с выверенной точностью, заходили в одно и тоже здания, другая часть с потухшими глазами, будто выполняя чью-то волю, медленно исчезали, оставляя послевкусия насилия. Некоторые, как загнанные рабы, целыми шеренгами направлялись в разные здания, на их фоне выделялись непринужденные личности, будто берущие то, что было нужно им. Все эти души, с безмолвием и кричащими эмоциями, не прекращали своего занятия. В их механически отточенных действиях читались надежды, сокрытые от них в зданиях, где растворялись фигуры разных людей. Они явно знали на что идут и были неспособны избежать заготовленной участи.

Кейдан, пересекая эмоциональные потоки, ощущал всю тяжесть мыслей, исходившую от местных жителей. Он следовал за единственным голосом, и в какой-то момент, проходя через очередной поток людей, его желания затухло на фоне всего того, что он видел в отдельных представителях протекающих жизней. Их эмоции, зародили в голове мысли, заглушающие женский голос, звучащий уже очень близко.

В одно мгновения, как по велению прописанного сюжета, люди исчезли, наряду с огромными зданиями. Взгляду предстала широкая площадь и Кейдан стоял у её начала. Удивленный открывшимися ему просторами, он оглянулся и заметил, что город всё также находится неподалеку. Здания стояли в досягаемости вытянутой руки, а люди, всё также не нарушая своего потока, тянулись в разные строения. В это мгновения, когда Кейдан пытался разобраться с произошедшим, до него наконец донесся голос, исходящей из центра площади.

В середине открытого пространства располагался монумент в виде огромного каменного дерева, изощрённо наполненного ветвями разной длины. Вокруг памятника стояло множество скамеек, украшенных металлическими фонарями, заливающими округу монумента тускло-оранжевым светом. Из глубины этой картины, струился красивый, женский голос, складывающий слова в строки песни. Кейдан зашагал по направлению к источнику изящного голоса, напоминающего голос из другого мира. Каждый шаг делался с чувством упоения. Метры, разделяющие его фигуру и источник голоса, таяли, за быстротечностью мгновения.

Приближаясь всё ближе и ближе, неразборчивая фигура, образовавшаяся с момента, когда Кейдан начал продвигаться к каменному дереву, сменила очертания размытой внешности, превращаясь в знакомый силуэт, окрашенный внешностью Ирины. Завидев незваного гостя, она прервала свое пения, и расплывшись в яркой улыбки, предложила сесть на соседнею скамейку.

– Погода здесь не самая лучшая, но такая притягательная, – сказала Ирина, глядя на гостя глазами, источающими изумрудный блеск.

Кейдан сел напротив и оценочно осмотрел свою ассистентку. Ее тело было укутано летним сарафаном, цвета кровавой луны, совершенно неподходящим под местную погоду. На голове, прикрывая ярко рыжие волосы, находилась белая широкополая шляпа. Во время порывов ветра, она своей бледной рукой придерживала шляпу от игривых потоков, трепавших сарафан и волосы. Весь образ Ирины будто источал свое собственное свечение, сливающиеся с лучами, исходящими из фонарей, создавая вкупе нечто обаятельное.

– Мир вокруг прекрасен! Всеобъемлющая тишина так упоительна, особенно на фоне всех твоих раздумий и громких переживаний, – выдержав паузу, сказала Ирина.

– Всё это плод моих переживаний? – спросил Кейдан, демонстративно оглядываясь.

– Переживания лишь инструмент, один из многих элементов, создающих сны. Тебе ли не знать этого.

– Я весьма удивлен, что мой внутренний мир, – если можно так выразиться – имеет цвет безысходности, внутри которой, холодный ветер разносит плотную тишину.

– Твой внутренний мир лежит далеко за границами снов, а существующие вокруг – это мир твоих иллюзий, мир мыслей и мировосприятия. Твои знания выступают в роли архитектора, создавая на бесцветных полях сознания, миры, наполняющиеся твоими эмоциями. Всё, о чем ты думаешь, о чем переживаешь, на что смотришь, и что слышишь, кирпичик за кирпичиком создают наполнения разных миров, разбросанных глубоко у тебя в голове.

– И что же кроится в бесшумном городе за моей спиной? – заинтересованно спросил Кейдан.

– Я не могу отвечать на подобные вопросы. Мир вокруг не склонен давать тебе ответы, сокрытые глубоко внутри себя. Он может поведать тебе свой внешний вид, всё остальные ты должен отыскать сам.

Кейдан задумчиво покосился на огромные здания, стоящие по всему городу. Ирина загадочно наблюдала за своим создателем, ее зеленые глаза ехидно высматривали читающиеся эмоции Кейдана.

– Так существуют ещё места подобные этому? – спросил Кейдан, возвращая взгляд на Ирину.

– Безусловно!

– Как мне их увидеть?

Ирина оттянула задумчивую минуту, подогревая желания гостя узнать детали мира его окружающего.

– Всё кроится в твоем пройденном, жизненном пути, – наконец ответила Ирина. – Всё что ты изучал, всё что ты обдумывал и создавал, выковали для тебя возможность заглянуть закулисы собственного сознания. Думаю, ты уже догадался, что причиной твоего появления здесь, послужил проделанный эксперимент. Своей смелостью и умом ты раздробил границу, сдерживающую сознания в привычной среде, выработанной обычной жизнью человека. Эта граница, возникающая со временем внутри каждого, создает рамки, сдерживающие разум от безграничных кладезей информации. Проделанный тобой эксперимент надломил границу, и в появившуюся трещину, твое сознание проникло на просторы собственных владений. Рискованный шаг пошатнул устои, заложенные в каждом человеке. Но ты лишь надломил границу, она не сломлена и всё так же существуют, охраняя несметные богатства, доступные лишь малому числу людей. Многие из повидавших другую сторону не смогли справиться с огромным потоком полученной информации. Их маленькие умы сгорели под давящей массой открытых возможностей. Они не справились, исчезли в приютах, где собраны такие же глупцы неспособные обуздать увиденное. Ты спросил, как тебе увидеть другие миры? Существуют лишь одна возможность и кроится она в уничтожение границы!

Кейдан вопросительно, с недоверием посмотрел в глаза Ирины, источающие захватывающий интерес.

– Уничтожить границу? Превратиться в еще одного обитателя мест, где мягкие стены не дают сбежать из окружения? – сказал Кейдан, пытаясь переварить всё услышанное.

Ирина выпрямилась. С запрокинутой головой её образ выглядел крупнее, она стала выше, и в результате острые глаза смотрели на собеседника сверху вниз. Её холодный голос, зазвучавший по-другому, закрадывался в сокровенные глубины, и Кейдан невольно стал проникаться услышанным.

– Не приравнивай себя к слабым людишкам! Твой острый ум, отточенный и безграничный, способен на многое! То, как ты прожил жизнь, создало из твоего мозга непоколебимый сосуд, способный принять всё хранящиеся за границей! С полученной информацией ты сможешь покорить мир науки, переработав знание для остального населения земли! Возможность создать что-то значимое и великое лежит совсем недалеко, нужно всего лишь протянуть руки и взять желанное.

Услышанное вдруг переполнило Кейдана противоборствующими эмоциями. С одной стороны, слова проекции его собственного сновидения воспринимались им с недоверием. Очень подозрительно выглядела концепция безграничного кладезя информации, доступного только ему. Также смущало то, что всё происходит во сне, и вероятность бесформенной чуши имела все шансы побороть дикий интерес, вызванный услышанным.

С другой стороны, Кейдан вполне мог принять то, что именно ему выпала возможность стереть границу и впитать всё сокрытое за ней. Он с детства верил в свою исключительность, размытую годами, проведенными на поприще, где его всегда обходили коллеги по цеху. Слова Ирины, разбудили из недр воспоминаний заглушенное представления своей фигуры в мире науки. Кейдан стал воспринимать появившуюся возможность, как шанс укоренить себя в роли человека исключительного.

Прошло примерно минут десять взвешивания и оценивание происходящего. Кейдан рационалист, тускнел на фоне доводов Кейдана идеалиста, и в конце концов он пришел к сомнительному мнению, озвученному Ирине.

– Всё выглядит как полный бред! Я внутри сна, слушаю рассказ о безграничном хранилище, существующим за невидимой границей внутри собственного сознания. Как мне воспринимать качество сказанного тобой? Что если, проснувшись, всё происходящие здесь улетучится как обычный сон, оставляя после себя осколки смехотворных воспоминаний? Что если я прибегну к данной возможности и мой разум сгорит в огне сумасшествия, не смотря на твою веру в мой прочный мозг?

– Кого ты пытаешься обмануть? – прервав, спросила Ирина. – Я часть тебя, часть твоих мыслей и мне доступен образ тебя настоящего. Образ бесстрашного ученого, бросающегося в пламя возможности и раздувающего его до цельного эффекта. Зачем ты рисуешь из себя жертву бредовых обстоятельств? Твои исследования привели тебя сюда и дают тебе возможность получать награду за усердный труд. И что ты делаешь? Сбегаешь? Боишься? Что так напугало тебя? Забвения? Боязнь забвения – это удел нарциссов! Смерти? Боязнь смерти – это удел глупцов! Ты никогда не был таким! Я вижу тебя насквозь Кейдан, я вижу все твои тайные мысли, я бродила по самым темным закоулкам твоего сознания. Я знаю всё мне доступное и знаю, что настоящий джентльмен науки, Кейдан Джордж Блаунт, не упустит свою возможность!

Проникновенная речь завершилась градом посыпавшихся мыслей. Эмоции взбурлили, наполняя каждый кусочек тела энергией, позволяющей принимать сложные решения. Ирина с удовольствием наблюдала как мысли Кейдана кружатся вокруг своей личности и поступков, не давая другим мыслям, наполненным сомнением и страхом, повлиять на конечное решение. Женщина с рыжими волосами вкушала результат своих манипуляций, и отталкиваясь от сказанного ей, заранее слышала слова, роящиеся в голове человека, седевшего перед ней.

– Хорошо, – тихим голосом сказал Кейдан после долгого размышления, – кажется с возрастом я стал осторожнее. Любая авантюра, представшая передо мной, всегда исчезала в клыках подробного анализа, и последующий путь, выбирался исключительно осторожно. Я гнался за мечтой, я пытался воплотить ее в реальность, хотел выпустить в жизнь, где я увижу плоды своей деятельности. Участвуя в этой погони, в слепом следовании своим убеждениям, я растерял некогда наполняющие меня чувство бесстрашия, я растерял веру в самого себя. Со временем не осталось моих истинных эмоций. Я вверг себя в пучину науки, растворяясь под важностью дела, выбранного мной в далеком детстве. Я основал себя мысленную тюрьму, за стенами которой виднелись лишь опасные пути, переплетающиеся с безвестными тропами, ведущими в ямы забвения. Я позабыл свое детство, позабыл свой бесстрашный шаг на опасный путь, в конце которого, лежала ясная поляна, где я воздвиг стены тюрьмы. Я ограничился осторожностью, желая лицезреть труды своей работы. Я пренебрёг тем чувством, создавшим меня таким, какой я есть. Быть может, всё что происходит сейчас – это новый путь, опасный и пугающий. Быть может, в его конце лежит поляна еще больших размеров, где я смогу создать целый город, позволяющий изучить все тайные тропы.

Кейдан на секунду замолчал, посмотрел на Ирины с суровой гримасой и продолжил.

– С бесстрашием в детстве я создал самого себя, и за ненадобностью забыл это чувство, недавно взыгравшее во мне новыми красками, как не странно тоже во сне. Проявив его вновь, я сделал значительный шаг в своих исследованиях. Я провел месяц без сна, и по первым прогнозам, мое лекарство работает исправно. Вновь бесстрашие завернуло мою жизненную дугу, направляя её в великое будущие. Я с уверенностью могу сказать, что значимые моменты моей жизни сопровождались бесстрашием, и я намерен проявить его вновь, ибо вижу перед собой новый поворот, за которым, возможно, находится идеальное будущие. Как мне увидеть другие миры? Как стереть ту границу, охраняющую несметные сокровища информации?

Ирина внимательно наблюдала во время всего излияния мыслей. По завершению сего процесса она получила желанный вопрос, на который поспешила ответить.

– Ты уже надломил границу. Делай то, что делал, но прибавь к этому чуточку риска.

Кейдан вскинул брови, внимательно всматриваясь в свою ассистентку. Полученный ответ источал сомнения и недопонимания. Своими глазами он прожигал фигуру женщины, пытаясь донести, что ответ не соответствует заявленному желанию Ирины преподнести способ проникнуть за границу. Кейдан ожидал услышать понятный ответ, требующий понятных действий. Ирина не желала более говорить, несмотря на пылающие глаза Кейдана. Она умолкла, не давая пояснений. И тогда он решил было озвучить свои мысли, но его остановило неожиданное происшествия.

Фонари, окружающие две одинокие фигуры, постепенно заглушали свет, исходящий из собственных недр. Лучи покидали округу, превращая её в пугающие плато ускользающей жизни. Всё вокруг заполнялось прожорливой тьмой, поглощающей даже тусклые отблески бесшумного города. Кейдан ошарашенно наблюдал за происходящим. Глазами он бегал, пытаясь нащупать ориентиры в сгущающийся тьме, но не найдя ничего, внутри него взыграли чувства, разбудившие из недр давно забытое ощущения истинного страха. Всё тело наполнилось тяжестью, захватывающий контроль над движением конечностей. Страх, как язвительный паразит, похитил возможность сбежать, похитил голос, растворил мысли и воссел на троне правящих эмоций. Кейдан не мог пошевелиться, но мог бегло осматривать сгущающийся мрак, внутри которого, совсем близко, исчезла фигура Ирины, оставив после себя лишь ярко зеленные глаза. Два горящих огонька смотрели на него, и через мгновения, вокруг стали вспыхивать другие глаза. Мириады разноцветных источников слабого света возникали повсюду, заполняя всё пространство вокруг. От неисчислимого количества пар глаз, тьма расступилась, проявляя хозяев в своем истинном обличие. Это были те самые создание с глубин голубого озера. Их внешний вид остался таким же пугающим, как и при первой визуальной встречи. Их разные по размеру тела заполняли площадь, их жадные взгляды были направленны исключительно на одинокого мужчину, скованного страхом. Кейдан закрыв глаза попытался мысленно исчезнуть из этого мира, но тихий, женский голос побудил открыть их вновь.

– Еще увидимся, Кейдан.

После прозвучавших слов, стая непонятных созданий рванулась с места, направляясь к своему создателю.

Глава – 4

Пугающие создание растворились в мгновения ока. Окружающая их тьма сменилась спасительным светом раннего утра. Сознание сквозь пелену, заслоняющую глаза, в стремительном темпе оценило окружения, и в успокаивающем результате, блаженно созерцало знакомый кабинет. Кейдан проснулся, проспав десять часов, о чем свидетельствовали всё те же часы на стене. Увидев время и высчитав, в слабо работающем сознание, количество провиденных во сне часов, Кейдан ощутил нарастающую немощность, наполняющую тело с ног до головы. Схватив блокнот, лежащий неподалеку, он мысленно вернулся в пучины своего сна, ставшего пугающим воспоминанием. Собрав картину, сотворенную собственным сознанием, Кейдан принялся беспощадно записывать всё увиденное. Слова струились в блокнот, перенося детали несуществующего мира, наполненные эмоциями создателя, вырвавшимися при первом контакте.

Делая записи, Кейдан погрузился в свое неостывшее воспоминание, полностью отключившись от внешнего мира, где пара зеленных глаз наблюдали, считывали информацию и передавали её рукам, усердно записывающим всё происходящие.

Отложив блокнот, вместивший в себя всё что требовало упоминания, Кейдан откинулся на кровать, растворяясь под давящей немощностью. Всё его тело сгорало от непривычных ощущений, но мысли занимались исключительно увиденным во сне. Он думал над своими словами, думал над полученным неоднозначным ответом, перебирал возможности, требующие риска. Всё его сознание улетучилось на поля раздумий, откуда его вырвали прозвучавшие слова.

– Вот мы и снова встретились.

Голос Ирины, прозвучавший неожиданно, разжег внутри пламя страха, в недрах которого, сознание Кейдана растворялось последние мгновения сна. Вскочив, он ошарашенно осмотрел кабинет, и обнаружив Ирину, выполняющую свою обязанность, укротил возникший страх рациональными мыслями, под давлением которых, природные эмоции затухли так же стремительно, как и возникли. Перекинувшись парой слов, он описал ей свое состояние и рассказал, избегая подробностей, детали сна. Ирина заинтересованно слушала, попутно делая пометки. Изложив всё, что казалось важным донести, Кейдан закурил притягательную сигарету. Её дым наполнил легкие, распространяя по всему телу удовлетворение, из-за чего мысли вновь закрутились вокруг сказанного во сне.

Сигарета за сигаретой расширяли просторы мыслительного процесса. Минуты тянулись, превращая себя в долгие часы поиска нужного Кейдану действия. Каждая возможность, каждый шаг, каждый момент, процеживались через сопутствующий с ними риск, с целью найти то, о чем говорила Ирина во сне. Неоднозначный ответ, в пугающем своей концовкой сновидении, не воспринялся бы своим создателем всерьез, если бы не обладал неведомой притягательностью. Тот сон исчез уже как пару часов, и всё что он мог оставить после себя, это непроглядную тьму, помноженную на прожигающий страх, безусловно оттолкнувший бы любое здравомыслящие создание. То была иллюзия, созданная собственным подсознанием, мимолетный эпизод полета мыслей и информации. Всё что там происходило не имеет веса в мире реальном. Так рассудил бы каждый, так рассудил и Кейдан, в момент, когда проснулся. Всё показалось глупым, не имеющим и шанса на толику здравого смысла. Но по истечению нескольких часов раздумий, где-то глубоко внутри сознания назревало чувство неполноценности, разделившее влияние с желанием вновь лицезреть несуществующие миры. Эти чувства крепли, набирались сил, и по прошествии нескольких часов раздумий, могли потягаться с мыслями, черпающими силы в чистой логике. Кейдан продолжил искать возможность выполнить условия, способное уничтожить границу, где укрылись тонны информации. Он более не думал о прошедшем сне как о бредовом моменте, он воспринимал всё случившиеся за чистую монету.

Вскоре мысли, считавшие своим долгом доказать, что увиденное в глубинах собственного сознания всего лишь эпизод зачастую случавшихся сновидений, исчезли в пламени необузданного желания вновь посетить те неизведанные просторы.

Прошла неделя после необходимого эпизода естественного сна. Кейдан вновь начал принимать лекарство, продолжая свое исследования. Всё время, прошедшее с момента пробуждения, мысли о необходимом риске, продолжали бороздить среди возможных вариантов. Из раза в раз, кандидатуры, выставленные на умножение риском, теряли смысл за ненадобностью рискованных шагов. Но мысли не хотели отступать, напротив, они крепли в своих желаниях, теряя при этом возможность найти нужный ответ.

Спустя две недели, решение всё также оставалось в темноте. Прием лекарства продолжался, и на десятый день вновь появилась головная боль. Симптомы продолжались три дня и с наступлением четвертого полностью исчезли, оставляя после себя небывалую легкость полета мыслей. Подопытный, в одном лице с ученый ставящим эксперимент, решил его не прерывать в связи с повторным эпизодом патологии. Причиной такого безрассудства стала возможность проявить в своей работе желанный риск, являющейся по завету ключом, отпирающим неведомые двери. Риск, приложенный к трем дням, сопровождающимся головной болью, не оказал желанного эффекта, но быть может выполнил один из многих пунктов требующих рискованных решений.

Последующие дни протекали в небывалой работе фантазии. Подобное уже случалось, и причиной для этого также выступала головная боль. Но по сравнению с первым случаем, новый эпизод имел более детальное представления явившихся фантазий.

Вновь вооружившись ручкой и блокнотом, Кейдан стал воссоздавать всё то, что явилось ему в воображении.

Сначала мысли, как робкие создания, касались лишь маленьких деталей, создавая по чуть-чуть наполнения всевозможных миров. То были лишь кусочки от полноценной картины, проявившей себя спустя несколько дней, вновь воспылавшей работы фантазии. Маленькие детали раскрыли под собой невероятно огромные миры, внутри которых, прятались разные условности, присущие той или иной вселенной. Так, в одном из миров, существовала условность, заключающаяся в невообразимом холоде, покрывающим всю местность, где жили существа, адаптировавшиеся к такому суровому природному явлению. У них не было выбора, где существовать, поэтому единственное что им оставалось – это улучшать то, что они уже имеют. Каждый день в том мире, существа, обладающие антропоморфным видом, проводят в созидание лучших условий. Они создают города, строят дома внутри границ этого города, наполняют их разной атрибутикой и необходимыми предметами, позволяющими существовать в лучших, доступных условиях. Так они проживают год за годом, пока природа не усугубляет ситуацию, делаясь еще более злее к своим единственным обитателям. Тогда жители повторяют всё вновь и вновь, урезая при этом возможности своей жизни. Они уже не могут выходить на улицу, не могут видеть своих сородичей, не могут поговорить, не могут даже спокойно вздохнуть, ибо над ними нависла могущественная сила, не позволяющая действовать так как им захочется.

Этот мир, холодный и пугающий, был первым возникшем в голове Кейдана. Он перенес его на бумагу, пытаясь выцепить все пылающие ярким светом детали. Кейдан хотел увидеть в них нечто способное навести на то, о чем он думал последние недели. Его желания пыталось отыскать, в открывшихся деталях, намеки, подсказывающие как можно применить рискованные шаги.

На следующий день, холодные следы стёрлись, впуская другие миры. Его детали угасли, поджигая новые подробности необъятных вселенных. Каждый день новые подробности заполняли пустующие страницы блокнота. На первой странице красовался холодный мир, полностью покрытым льдом. Затем, словно противоборствующая ей сила, появился мир, где жара уничтожила почти всё, оставляя своему населению, состоящему полностью из людей, единственный способ пропитания. Этим способом был каннибализм, и он лежал в основе всех поселений, существующих в этой вселенной. Люди пожирали друг друга чтобы выжить. Они съедали самых сильных в своей деревне, ибо считали, что мощь и природная сила доступная только им, после поедания, перейдет в их владения.