Пляска в степи

Железный меч VI. Часть 1

— Тебя князь обыскался! Первое, что услышал воевода Крут от жены, едва переступив порог избы. Любава Судиславна смотрела на мужа, строго поджав губы, всем своим видом выражая неодобрение. Отвернувшись, она с силой ударила тесто о припыленный мукой стол, подняв в воздух серое облако. Она чихнула, отмахиваясь от муки, и во второй раз еще сильнее шлёпнула тесто. Воевода тяжело вздохнул. — Зачем искал? — спросил он мирно, возясь с ремешками на воинском поясе. — Я почем знаю! — сварливо отозвалась жена. — Но ты знай, что трижды мальчишки прибегали! Крут Милонегович поглядел на нее, чуя очередную ссору. Конечно, Любава злилась и была, в общем-то, в своем праве. Жена полагала, что он, старый вояка, совсем сбрендил с поисками своей знахарки и гоняется за ее тенью по всему княжеству, словно мальчишка! Уже соседям в глаза стыдно смотреть, муж под старость остатки разума растерял! Дома не бывает, ночует по постоялым дворам, словно семьи у него нет! Как одурманили его. Потому-то все упреки жены воевода Крут принимал с молчаливым смирением, которое нельзя было угадать в нем с первого взгляда. Перед Любавой Судиславной, с которой он прожил множество зим и вырастил детей, ему было совестно. Но бросить свои поиски он не мог. Во-первых, найти знахарку ему велел сам князь, а он — княжий воевода, вот и исполняет, что сказано. Во-вторых, коли уж начистоту, не вели князь — он все равно бы искал. Засела она у него в сердце как заноза, ни вырвать, ни забыть не получалось. Хотел найти первым и дознаться вперед Ярослава, как же так вышло, что знахарка, вытянувшая его из-за кромки, вырвавшая из рук Мары-Морены, теперь же их — его — предала? Отчего да почему? Неужто одурманила им всем разум, и они не разглядели ее скользкое нутро? Он не разглядел. Неужто с первой встречи задумала она свое дурное, злое дело? И ничем не чуралась, чтобы задуманное исполнить?.. Половина головы и бороды у воеводы Крута уж поседела, а ума он, видно, так и не набрался. Хоть и костерил себя, ругал последними словами да со всеми упреками жены соглашался, а продолжал уезжать из родного дома и мотыляться в разные стороны от Ладоги, цепляясь за любой слух. Открыто ведь они знахарку искать не могли, потому и приходилось верить людской молве, которая всякий раз приводила дядьку Крута не туда. Знахарки и след простыл. Словно и никогда не жила она на свете, словно не приехала с ними на Ладогу из далекого южного княжества. Нашто Ярослав искал его нынче? Ужели приключилось что-то похуже, чем вести о сожженном южном тереме да убитой княжеской семье?.. Воевода потуже затянул воинский пояс, который почти успел снять, накинул тулуп и вышел в сени, сопровождаемый сердитым, недовольным взглядом жены. Когда за ним закрылась дверь, из избы донесся горестный вздох. Дядьке Круту сделалось совестно и на мгновение он приложил раскрытую ладонь к деревянному срубу. Старый дурак, правильно люди за спиной шепчутся. Старый он дурак. Ему пришлось недолго постоять у ворот перед княжьим подворьем, пока нерасторопные отроки их не распахнули. Воевода Крут выругал молодцев за леность. — Что столбами стоите, к месту приросли ништо? Ждать я вас должен? — спустил он на них свой гнев. Найдя взглядом на деревянном частоколе замершего в дозоре Горазда, воевода взмахом руки велел ему спуститься. Но тот и сам уже спешил к нему, не дожидаясь, пока позовут. Широко расставив ноги и уперев руки в бока, дядька Крут смерил отрока недовольным взглядом. — Пошто меня искали? — спросил, даже не выслушав приветствие. Горазд замялся слегка, не ведая даже, с чего начать. — По утру бояре приходили… Гостивит Гориславич с ними. Грозил вече созвать, чтобы князь ответил, куда княгиня Мальфрида пропала… — он посмотрел на воеводу недоумевающим взглядом, когда тот рассерженно цокнул и пробормотал пару ругательств в густую бороду. — А Мстиславич что? — Князь сказал, собирай, мол, боярин. И прогнал их со двора, и велел без его дозволения ворота больше не открывать. Услыхав, воевода едва за голову не схватился. А Горазд перевел дыхание, облизал сухие губы и продолжил рассказывать. — А как солнце убывать стало, сотник Стемид из Белоозера вернулся! Вкупе с воеводой Брячиславом, и князь с ними в гриднице заперся. — С этого и следовало начинать! — выругал воевода ни в чем не повинного отрока и обжег сердитым взором. Оставив позади себя оторопевшего Горазда, дядька Крут зашагал вперед, к терему. Пока поднимался на высокое крыльцо да шел сквозь сени, все кряхтел себе под нос. Что же ты натворил, Ярослав. Пошто окончательно с боярином Гостивитом разругался? Мало он крови князю попил, нынче еще больше попьет! Зачем дозволил вече созывать, почему не провел в горницу да не показал окаменевшую княгиню Мальфриду? Уж и так вскоре вся Ладога прознает, незачем больше таиться! Ведущие в гридницу двери снаружи охраняли два кметя. Завидев воеводу, они споро распахнули перед ним деревянные створки, и дядька Крут шагнул в гридницу. Первым он встретился взглядом с Ярославом: завидев воеводу, тот нахмурился еще пуще. Будто уже и не ждал. Рыжий сотник Стемид, напротив, встретил дядьку Крута понимающей ухмылкой и лукавым взглядом. Мол, и меня порой сыскать не могут, воевода, да к князю дозваться. Когда уж шибко смазливая девка под руку попадается. Ну, что с него взять, с оглашенного! Белоозерский же воевода Брячислав мазнул по дядьке Круту равнодушным взглядом и отвернулся. Малолюдно было в гриднице, не чета, когда собирал в ней князь всю дружину да бояр своих. Сам Ярослав сидел на престоле, склонившись в правую сторону и упираясь локтем в колено. Он буравил воеводу Брячислава тяжелым, немигающим взглядом. Воевода же стоял перед ним, похожий на камень: такой же неподвижный и застывший. По всему выходило, разговор промеж ними не ладился. — Здрав будь, князь, — дядька Крут склонил слегка голову и прошел вперед, остановившись подле деревянного престола. — И ты, воевода. Брячислав поглядел на него в ответ глазами княгини Мальфриды и сказал что-то, едва разлепив губы. Дядька Крут его не услышал, потому как немыслимая, нежданная догадка оглушила его, пронзив насквозь. Он даже потряс головой, чтобы убедиться, что не лишился сознания и крепко стоит на ногах. Затылком воевода Крут почувствовал требовательный взгляд князя. Его чудное поведение не могло от него укрыться. Он выпрямился нарочито медленно и махнул рукой у себя за спиной: мол, все ладно. Сперва он проверит свою догадку, а уж потом Мстиславичу про нее расскажет. Но эти глаза. Он уже видел их. — Я не трону твою дочь и внучек, коли расскажешь, куда утек мой младший брат, — когда князь заговорил, его голос прозвучал глухо и даже устало. Видать, немало времени провели они в гридницах, беседуя. Вздохнув, воевода Брячислав ссутулился и покачал головой. — Я не ведаю, князь, — также устало отозвался он. — У тебя из-под носа увели дружину, в которой ты воевода, а нынче ты смеешь лгать, что не ведаешь, куда она ушла? — вмешался сотник Стемид, ощерившись. — За кого ты держишь князя, воевода?! Ярослав резко стукнул кулаком по деревянному поручню престола, привлекая внимание Стемида, и покачал головой. «Замолчи», — велели его злющие глаза. — Такой уж из меня вышел воевода, — Брячислав развел руками и скривился в болезненной усмешке. — Которого никто в дружине не слушает. «Такого уж вы княжича воспитали, вместе с его матерью», — подумал дядька Крут, повнимательнее вглядываясь в лицо белоозерского воеводы. Брячислав постарел, словно последние зимы вытянули из него всю жизнь. Он сгибался нынче под неведомой тяжестью, все клонился к земле. Волосы затянула седина, и померк, потускнел его острый, цепкий взор. Даже глаза, и те — выцвели. Дядька Крут знавал человека с похожим взором. Только у того внутри продолжал гореть невидимый, неугасаемый огонь, не позволявший взгляду блекнуть. — Что задумал мой младший брат? — прямо спросил Ярослав, которому все недомолвки давно стояли поперек горла. — Ты и сам знаешь, князь, — Брячислав повел плечами, словно ему сделалось холодно. — То же, что когда-то не смогла окончить моя сестра. — Не боишься? — Ярослав оскалился. — Так про княгиню Мальфриду говорить. Она в моих руках. — Больше нет, — воевода Брячислав нес полнейшую околесицу. — Я видел во сне ворона. Он рассказал мне, что случилось с… моей сестрой. — Вот так! — князь вскочил на ноги, хлопнув себя по бедрам. — Тем лучше, воевода! Идем, поглядишь уже не во сне! Дядька Крут поглядел на Ярослава: уж не тронулся ли ты, княже, умом? Кому веришь ты?! Брячислав же вздрогнул и попятился, наткнувшись на стоявшую позади него лавку, и решительно помотал головой. Князем меж тем овладело лихое, жестокое веселье! Он в два шага подошел к белоозерскому воеводе, положил тому руку на плечо и сжал, притянув к себе. — Пойдем, воевода Брячислав, поглядишь на сестру свою! — князь говорил непривычно громким и радостным голосом, словно собрались они в гриднице на пир да праздновали что-то. И улыбался вдобавок при этом, вот только потемневшие от гнева глаза глядели люто. Когда Брячислав дернулся в сторону от Ярослава, тот сомкнул у него на плече железную хватку и спросил тихим, низким голосом, далеким от былого веселья. — Добром пойдешь, воевода? Али мне тебя приволочь? Дядька Крут услыхал, как позади от него кашлянул сотник Стемид, прочищая горло, и обернулся. — Весь терем прознает про старую княгиню ведь, — сказал тот, едва шевеля губами и не сводя пристального взгляда с князя и белоозерского воеводы. — Уж и так все прознали, — буркнул дядька Крут. Коли явился боярин Гостивит по утру на княжье подворье да спросил с князя про княгиню Мальфриду, стало быть, доподлинно ему известно, что приключилось. Не стал бы иначе боярин против Мстиславича выступать. На негнущихся, окаменевших ногах воевода Брячислав послушно ступил следом за князем из гридницы, и дядька Крут с сотником последовали за ними. Они поднялись по всходу и свернули на женскую сторону терема, и перед самой дверью в горницы княгини Мальфриды Брячислав запнулся и замер на месте. — Ступай, воевода, — Ярослав подтолкнул его в спину и жестом велел кметю, охранявшего дверь, ее распахнуть. — Ты же и так все во сне видал. Внутри горницы все осталось так же, как дядька Крут запомнил. Неподвижная княгиня Мальфрида лежала на лавке будто во сне. На деревянном полу валялся наполовину опаленный, почерневший торквес. Ярослав велел не трогать его и оставить на месте. Пятна крови на торквесе побурели и въелись глубоко в железо. Сделав один шаг, воевода Брячислав вновь споткнулся. Он, которого в далеком детстве отец учил перебегать с драккара на драккар по узенькой дощечке; который рубил врагов направо и налево и шагал по головам, чтобы возвыситься в дружине и стать сестре надежной опорой, он спотыкался нынче как дитя, еще не умевшее толком ходить. Совладав с собой, Брячислав подошел к лавке, на которой вечным сном заснула его сестра. Взгляд воеводы метнулся к опаленному торквесу и застыл, прикипел к искусному украшению. Он содрогнулся всем телом и испуганно прошептал одно лишь слово на незнакомом языке. — Винтер… Дядька Крут напрягся, силясь уразуметь. Грубое норманнское наречие — вот и все, что он понял. Брячислав же замолчал и отвернулся прочь от сестры да торквеса. Сгорбленный, сломленный, он поглядел пустыми, мертвыми глазами на князя, словно чего-то ждал. — Завтра будет вече, — сказал ему Ярослав. — Люди спросят с меня, кто и отчего сотворил такое со старой княгиней. Ты знаешь ответ, воевода. Брячислав медленно покачал головой. — Я ничего тебе не скажу, князь, — бесцветным голосом отозвался он. — Вот как, — Ярослав сжал кулаки. Вскинув голову, он одарил воеводу презрительным взглядом. Князь пытался обуздать свой гнев, и оттого у него на лице вокруг плотно сомкнутых губ заходили желваки. — Боишься Святополка? К их удивлению, Брячислав засмеялся каркающим, хриплым смехом, больше похожим на вороний гвалт. Как бы умом ни помутился, подумал дядька Крут. Поглядел на любимую сестрицу да утратил остатки рассудка. — Я уже ничего не боюсь, князь. Но ты, коли чаешь сберечь, что тебе дорого, не лезь в это, — отсмеявшись, глухо заговорил воевода, искоса поглядывая на Ярослава. — Коли б не ты, все сложилось иначе. Теперь уж пришел черед дядьке Круту сжимать тяжелые кулаки. Как смеет этот шелудивый пес разевать свой рот на их князя?! Лицо Ярослава искривила жесткая, мрачная усмешка. Он посмотрел на окаменевшую княгиню за своей спиной, а потом исподлобья взглянул на ее разом состарившегося брата. Глубокие морщины залегли у князя на лбу и меж густыми бровями. — Не сжили со свету ничтожного щенка, — процедил Ярослав, все еще криво усмехаясь. — Оплошали вы. Он повел плечами, словно сбрасывал невидимую тяжесть, и обернулся к своему сотнику. — В поруб его, — Ярослав едва заметно кивнул в сторону воеводы Брячислава, который даже не шелохнулся, услышав. — Да, княже, — с хрипотцой в голосе отозвался Стемид. Он не многое понял из разговора своего батька и белоозерского воеводы, но приказ князя был готов с радостью исполнить. Уж больно тошно было глядеть на воеводу Брячислава да речи его нечестивые слушать. В безмолвном, застывшем молчании они дождались, пока войдут в горницу кмети да под локти уведут долой с глаз Брячислава — покорного и ничему не воспротивившегося. Дядька Крут все смотрел на Ярослава. Казалось, будь его воля, и воеводу князь прибил бы прямо на месте. Когда из горницы вышел Стемид, чтобы самому сопроводить Брячислава в темницу, Ярослав, наконец, вздохнул. — Что мыслишь, дядька Крут? — спросил он, скрестив руки на груди. Ну, хоть кривиться перестал. — Что ты прав оказался, — ответил воевода и пошел прочь из горницы следом за Ярославом. Без нужды находиться подле окаменевшей княгини не хотелось никому. Он согнул голову, чтобы не задеть низкий деревянный свод над дверью, и спустился по всходу вниз. — Затаила знахарка зло на ваш род. Брячислав словно загодя обо всем ведал. Он и бровью не повел, когда увидал едва живую сестру да торквес! — Может, и так, — Ярослав обернулся к нему через плечо. — Повечеряй сегодня со мной, дядька Крут. Давненько ты в терем не захаживал. — Сам ведаешь, князь, — устыдившись, воевода отвел в сторону взгляд. — По всему княжеству за ней гоняюсь. «Ты гоняешься за тенью, старый пень!» — сам себя выругал дядька Крут и ударил кулаком о раскрытую ладонь. Ярослав вдруг остановился посреди сеней, соединявших две части терема, и воевода Крут шагнул из-за его спины в сторону, чтобы увидеть, как им навстречу идет княгиня в сопровождении двухродной сестры. Прежде чем склонить голову, Рогнеда мазнула по князю острым, обжигающим взглядом, и, заметив это, воевода поневоле прищурился и получше присмотрелся к княжне. Звенислава Вышатовна щедро поделилась с ней и украшениями, и одеждой, и нынче плыла гордая девка по ладожскому терему что лебёдушка. Княгиня же отчего-то раскраснелась и часто дышала, как бывает в спешке. А завидев мужа, и вовсе побледнела, подпрыгнула на месте и впилась в него тревожным, взволнованным взглядом. Дядька Крут нахмурился. Неладное что-то творится в княжьем тереме. Заметил это и Ярослав. — Случилось что? — спросил, глядя на жену. У той аж губы подрагивали! — Нет, — но вопреки всему княгиня решительно мотнула головой. — Все ладно. Ей поверил бы токмо слепой, а ни воевода, ни князь слепыми не были. — А Чеслава где? — но Ярослав не стал изобличать солгавшую ему жену. — Она на торг отпросилась, я отпустила ее, — Звенислава Вышатовна шагнула назад, почувствовал недовольство в голосе мужа. — Я велел ей никуда от тебя не отходить. А ты не князь, чтобы ее отпускать, — жестко произнес Ярослав. — Как воротится, пусть меня первее всего разыщет, — и не прибавив больше ни слова, он прошел мимо опешавшей, испуганной его гневом жены. — Да, княже, — уже им в спину донесся тихий голос княгини. Дядька Крут поглядел на шагавшего перед собой князя. Неладное что-то творится в княжьем тереме.

___________________________________________________________

Как обычно, вторая часть главы будет через несколько дней)