Плато черных деревьев

Виктор Рожков

ПЛАТО ЧЕРНЫХ ДЕРЕВЬЕВ

Старый пастух

Стоянка пастухов - две большие, обтянутые кошмой юрты - располагалась в нескольких километрах от главной базы альпинистов, и вскоре Кратов увидел огонь большого костра и сидящих вокруг него людей.

Пастухи - шумный, говорливый народ - радушно встретили Кратова.

Немного поговорив с ними, Кратов отошел к юрте, где у входа, ссутулившись, сидел Кунанбай. Это был глубокий старик с длинной седой бородой, с умным выразительным лицом. На вопрос о своих годах Кунанбай отвечал уклончиво ("Может, сто, может, больше"), но, обладая прекрасной памятью, приводил столь давние случаи из своей жизни, что можно было с уверенностью сказать: человек этот прожил на земле значительно более века.

- Посоветоваться к тебе пришел, - без обиняков сказал Кратов, зная, что старик любит прямой деловой разговор.

- Какой совет нужен, говори, - поднял голову Кунанбай, дружелюбно глядя на Кратова задумчивыми светло-желтыми глазами.

- Вот уже дважды за последний месяц люди видели в горах непонятные следы, - начал Кратов. - Встречались ли тебе раньше такие?

- Следы? - насторожился Кунанбай.

- Да, - подтвердил Кратов. - Это не так уж далеко отсюда, в долине реки Балянд-су.

Он рассказал Кунанбаю, что следы видели охотники, а также группа альпинистов, возвращавшихся после неудачного похода в Бледные горы. Можно было принять эти следы за медвежьи, но охотники ясно видели отпечатки только двух лап с четырьмя малыми пальцами и одним большим, немного сдвинутым на сторону.

Кратов пригладил светлые, коротко стриженные волосы, потер ладонью высокий загорелый лоб и, усмехнувшись, добавил:

- Чего не померещится в горах усталому человеку! Но я получил задание еще раз попытаться пройти к Бледным горам и выяснить все, что можно, об этих следах. Ты понял меня, Кунанбай?

Старик чуть качнулся вперед, устало прикрыл глаза.

- Идут разговоры о каких-то "снежных людях", - как бы вскользь заметил Кратов, - и многие утверждают, что это их следы. Мне бы хотелось знать, что думаешь ты об этом, Кунанбай?

- В старину говорили: хочешь догнать ветер - седлай двух коней. Хочешь найти чудо - седлай трех: первый повезет тебя, два других - твое терпение. Если ты пойдешь в Бледные горы с сомнением, не будет у тебя удачи. Людям надо верить: один ошибся, второму показалось, но много глаз видели эти следы.

- Прости, Кунанбай, - перебил его Кратов, - но, по-моему, это сказки...

- Сказки, говоришь ты? - переспросил старик, и глаза его блеснули живо, по-молодому. - Я ходил в горы еще тогда, когда твой отец был грудным младенцем. Снежный человек есть! - повысив голос, воскликнул Кунанбай. Он рождается среди снега и камня, знает тайну черного дерева. А Бледные горы хранят эту тайну.

- Подожди, Кунанбай, расскажи по порядку, - попросил Кратов. - Что это за тайна черного дерева, откуда ты слышал о ней?

- Народ говорит, - негромко, с оглядкой, пояснил старик, - снежные люди бывают там, куда нам нет дороги. Там, на вершинах Бледных гор, есть черное дерево; дым его может исцелить любую болезнь и продлить жизнь...

- Кто тебе говорил об этом? - настаивал Кратов.

- В горах ходят разные люди, все они знают о черном дереве и снежном человеке, - уклончиво ответил Кунанбай. - Индусы и шерпы зовут его "йети", китайцы - "ми-ге" - дикий человек...

- Не будем спорить, Кунанбай, - поднялся Кратов.. - Я думаю начать поиски этих следов с долины Балянд-су.

- Ты решил пробраться к поясу Бледных гор? - бесстрастно спросил Кунанбай.

- Да! - нахмурившись, подтвердил Кратов. - Поищем там, осмотримся, есть же где-нибудь проход...

- Много людей пытались пройти туда, - задумчиво произнес Кунанбай. Ой много! Одни возвращались с полдороги, другие оставались навсегда в горах...

- Ты не советуешь мне идти? - прямо спросил Кратов.

- Как я могу советовать, когда ты уже решил. Подбери надежных людей, и да сопутствует успех твоим помыслам!

- Спасибо, Кунанбай! - поклонился Кратов и, улыбнувшись, добавил: Если я увижу снежного человека, обязательно расскажу тебе об этом. Прощай!

- Коню - добрые копыта, песне - вечность, смелому - удача! - ответил пословицей старик. - Прощай, друг!

Он долго задумчиво смотрел вслед Кратову, и в глазах его была тоска, словно Кунанбай жалел, что сам не может идти в горы с этим человеком.

Встреча

На восьмые сутки своего пути горный отряд экспедиции профессора Самарина вышел к долине реки Балянд-су. Солнце только что спряталось за гребень ближайшей горы, но багрово-красные отсветы его лучей еще долго бродили по небу, и нежная розовато-светлая дымка висела над долиной. С ревом, грохотом мчалась река среди огромных коричневых валунов, и у края ледника, отступавшего, казалось, перед ее бешеным напором, резко сворачивала влево.

Здесь на одной из каменистых площадок, хорошо защищенной от ветра глыбами грязно-серого льда, решили устроить привал.

Профессор Самарин, веселый, общительный человек, был на этот раз необычно задумчив. Молча сняв рюкзак, он отошел в сторону и за все время, пока ставили палатки и готовили ужин, не проронил ни слова.

Худощавое энергичное лицо с открытым взглядом светло-серых глаз было сумрачным. Казалось, какая-то тревога гнетет старого ученого.

- Я думаю о судьбе группы Кратова, ведь маршрут ее проходил где-то здесь. Во всяком случае, они обязательно должны были побывать в долине, сказал он своему помощнику Андрею Стогову - молодому плечистому здоровяку, одетому в короткую альпинистскую куртку.

Не одного Самарина занимала эта печальная, а вернее, трагическая история, так как поиски бесследно исчезнувшей группы Кратова не дали никаких результатов.

- До сих пор я не верю в их гибель, - задумчиво продолжал Самарин. Никто и никогда не мог упрекнуть Кратова в безрассудном риске, а его осведомленности и знанию этих мест позавидует любой из нас.

- Если не ошибаюсь, - спросил Стогов, - группа Кратова имела задание разведать подходы к скалистому поясу Бледных гор после той нашумевшей истории со следами снежного человека?

- Да, вот вам еще одна загадка здешних гор, - усмехнулся Самарин. Гм... Если все это не вымысел, в наш век, век атомной энергии и сверхдальних ракет, войдет человек в самом что ни на есть первобытнейшем состоянии.

После того как стихли разговоры и улеглось оживление, вызванное словами профессора, Стогов придвинулся к нему и негромко спросил:

- А что, если Кратову действительно удалось увидеть снежных людей, ведь он не мог рассчитывать на любезный прием с их стороны, как вы думаете?

- Ну, батенька, это уж слишком! Вы, - так сказать, перефантазировали. Давайте-ка отдыхать, друзья!

В темноте едва угадывались контуры ближних гор. Прохладный сырой ветер лениво веял над сонной долиной, затухающий костер подслеповато мигал багрово-синими огоньками, и только одна Балянд-су шумела среди валунов, нарушая покой редкой здесь погожей ночи.

Наутро, миновав изрытую, в каменистых россыпях речную пойму, отряд профессора Самарина вышел к краю ледника. Справа непокорно, дико вздымались гребенчатые уступы вершин, окруженные редкими красноватыми облаками. Слева поблескивали обрывистые бока гигантского каменного уступа, а еще дальше лежали узкие поля фирнового льда, отливающего светло-золотистыми отблесками яркого солнца.

Путь отряда проходил мимо этих полей, к террасе из буро-серых скал, замкнувших в огромную подкову склоны ледника. Каждый шаг давался с трудом. На острых, изрезанных трещинами камнях скользили ноги, но стоило немного отступить в сторону, как человек по колено проваливался в мелкозернистую россыпь фирна, выбраться откуда стоило немалых усилий.

Путь был так тяжел, что почти не оставалось времени для того, чтобы разглядывать окружающий ландшафт, и вначале никто не обратил внимания на странный предмет, чернеющий метрах в двухстах у засыпанного снегом каменистого склона. Издали он напоминал большой матерчатый мешок или тюк, случайно оставленный кем-то в этом пустынном краю.

Каково же было удивление Самарина и его спутников, когда они увидели, что этот странный предмет движется. В горах, особенно на большой высоте, где в разреженном воздухе, несмотря на его прозрачность и чистоту, преломление лучей создает порой самые фантастические и причудливые миражи, все это могло показаться обманом зрения.

Но через некоторое время, когда все убедились, что в их предположении нет ошибки и темный предмет продолжает двигаться, Самарин приказал свернуть к кромке каменистого склона.

- Товарищи, - отрывисто вскричал Стогов, опуская бинокль, - да там человек! Ей-богу, человек! - И, уже не разбирая дороги, рискуя ежеминутно провалиться в трещину или в один из узких клинообразных колодцев, что так густо усеяли основание ледника, бросился вперед, увлекая остальных.

Рассказ Андросова

По хрупкому ледяному насту полз человек. Судорожно, словно повинуясь какой-то невидимой воле, человек выбрасывал вперед руки, цеплялся за выступы льда и медленно подтягивал вперед тело, чтобы через минуту повторить все это вновь.

Вид его был страшен. Меховая куртка с разодранными в клочья рукавами, лицо, заросшее грязно-серой бородой, обмороженные щеки и уши...

Но больше всего поражали глаза. Широко открытые, горящие лихорадочным яростным блеском, способным, казалось, растопить ледяную плиту, по которой он сейчас полз. Не замечая того, что возбужденные, жестикулирующие люди окружили его, человек продолжал двигаться вперед резкими судорожными рывками до тех пор, пока Стогов не преградил ему путь, придержав за плечи. Незнакомец попытался подняться, заговорил что-то быстро, неразборчиво и вдруг, сникнув, упал на бок, широко раскинув руки.

- Ну что, как он? - нетерпеливо спрашивал Самарин врача экспедиции.

- Видите сами, - недовольно отвечал врач, быстро распаковав рюкзак с медикаментами. - Обморожен, без сознания, ушибы и кровоподтеки по всему телу. Не понимаю, как он полз! Что-то невероятное!

- Несомненно, он из группы Кратова, - сказал Самарин. - Я не знаю там всех, но он только оттуда, других людей здесь не может быть!

- А снежные люди? - робко и неуверенно спросил кто-то из геологов.

- Не говорите нелепостей! - рассердился Самарин. - Объявляю дневку. Ставьте палатки, радисту немедленно связаться с базой!

Несмотря на добрый, покладистый характер Самарина, в экспедиции знали, что в делах службы он строг и взыскателен.

Поэтому после его слов все быстро принялись за устройство лагеря.

Погода в горах, особенно здесь, среди неприступных вершин горного Памира, настолько переменчива, что никогда нельзя предугадать ее капризов. Так было и на этот раз. Сообщив на базу свои соображения и догадки о найденном человеке и вызвав санитарный самолет, Самарин решил, что завтра они смогут двигаться дальше. Но разыгравшаяся метель сорвала все его планы.

Больше всего Самарина беспокоило состояние больного.

Он бредил, метался, рвал на себе одежду и, несмотря на все усилия врача, не приходил в сознание.

Только к вечеру второго дня, когда, вслушиваясь в завывания метели, Самарин, Стогов и доктор уже готовились ко сну, больной, лежавший до этого в забытьи, открыл глаза и в первый раз осмысленно и недоуменно огляделся вокруг.

- Где я? - спросил он, облизывая сухие, потрескавшиеся губы. И после того, как Самарин коротко сообщил о том, как они нашли его, долго лежал молча, словно заранее подыскивая слова для предстоящего большого разговора.

- Фамилия моя Андросов, - медленно начал он. - Я из группы Кратова...

- Что с Кратовым? - быстро спросил Самарин.

- Вы знаете, зачем мы вышли к скалистому поясу Бледных гор, об этом много говорили в свое время, - как бы не слыша вопроса, продолжал Андросов. - Никто из нас, пожалуй и сам Кратов, не верил в существование этих следов, слишком уж фантастической казалась вся эта история. Все мы не новички в горах, а о Кратове и говорить нечего, но на этот раз нам не повезло. Мы много раз пытались подняться на первый уступ террасы или хотя бы пройти до половины ущелья, но каждый раз ни с чем возвращались обратно. Надо вам сказать, что во время наших поисков мы нигде не видели ничего похожего на следы, и Кратов не раз честил тех, кто так упорно твердил о существовании снежного человека. Это продолжалось до тех пор, пока Кратов не предложил нам смелый, но рискованный план.

Левый гребень ущелья был единственным местом, по которому можно было пробраться вверх, но путь словно нарочно преградили рыхлые снежные карнизы. Достаточно было небольшому камню сорваться вниз, как это сразу бы вызвало лавину.

- Но Кратов все-таки решил идти карнизом? - заинтересованно спросил Стогов.

- Да! - подтвердил Андросов.

Было заметно, что рассказ утомил его. Он дышал тяжело, прерывисто, пальцы беспокойно ощупывали одеяло, словно это была не мягкая ворсистая ткань, а бугры и впадины ледяного поля.

- ...Когда мы начали подъем, Кратов и Зимин шли в первой связке, а я с Паньковым следовали за ним. Расщелина - выход на скальную территорию виднелась метрах в трехстах впереди... Мы уже миновали половину пути, когда Кратов вдруг негромко свистнул и предостерегающе поднял руку. Как я вам уже говорил, он шел первым и к тому времени выбрался на высокий ступенчатый порог, наискось прорезающий ущелье. Напарник его, Зимин, подбирая веревку и услышав свист, остановился. Остановились и мы. Ведь мы находились ниже его и не могли видеть того, что видел Кратов, стоя на уступе порога. Вначале он обеспокоенно вглядывался вперед, потом резко и как бы испуганно отступил к краю порога. Я хорошо запомнил эту минуту. Он крикнул что-то неразборчивое, словно предупреждал нас, и это было последним, что я услышал от Кратова. Вверху замелькали какие-то тени, раздался дикий, раздирающий душу вой, грохот, и, подхваченный вихрем лавины, я сразу же потерял сознание...

Андросов умолк и попросил пить. Зубы его стучали о край эмалированной кружки, и Стогов, поправляя изголовье, ощутил жар, охвативший тело больного.

- Что же было потом? - осторожно осведомился Самарин, с трудом сдерживая волнение.

- Плохо помню, - ответил Андросов. - Видно, потому, что я стоял ниже всех, меня выбросило к подошве склона. Я ползком добрался до нашей временной базы и здесь вновь потерял сознание. Больше недели жил там: ждал, может быть, вернутся наши, потом решил ползти, выбраться отсюда... Андросов хотел, видимо, еще что-то сказать, но голова его бессильно откинулась набок, и он медленно опустил вздрагивающие веки.

- Обморок? - тревожно привстал Самарин.

- Да, кажется, так. - Врач взял руку Андросова и, слушая пульс, сердито добавил: - Напрасно мы утомляли его разговорами.

- От этих разговоров, доктор, - строго сказал Самарин, - зависит, может быть, судьба его и наших товарищей. Как знать, а вдруг где-нибудь и Кратов ползет вот так, как он.

- Он же был у базы, а Кратов...

- Вы впервые в горах, доктор, и еще не знаете хорошо здешних людей...

- Он ошибся! - громко и отчетливо проговорил вдруг Андросов, не открывая глаз.

Стогов, Самарин и доктор недоуменно переглянулись.

- Ошибся Кратов! - продолжал тем же размеренным, странно безразличным голосом больной. - Он увидал первый, а я потом!

- Что вы увидели? - настороженно переспросил доктор, опуская руку на пылающий лоб больного.

- Кратов не верил, а между тем это они, да... и потом на скале у расщелины, я сам видел!.. - уже бессвязно и хрипло произнес Андросов.

- Бредит! - заключил врач. - Придется делать укол.

- Да, да! Поторопитесь! - склонив голову, Самарин задумчиво потер лоб короткими сильными пальцами.

Метель не прекращалась. Снег шуршал по брезентовым стенам палатки, как шуршат осенью гонимые ветром листья.

Слова больного, несмотря на всю бессвязность, насторожили Самарина, и он долго, мучительно думал над ними, прислушиваясь к шуму метели...

Новый маршрут

Санитарный самолет прилетел на вторые сутки, когда стихла пурга и ничто, кроме вереницы высоких сугробов, густо покрывших долину, не напоминало о вчерашнем ненастье.

Выполняя просьбу Самарина, переданную им по радио в главную базу, самолет перед посадкой долго кружился над долиной, взмывая вверх, скользил вдоль отвесных скальных террас, нырял в темноту горных распадов.

Сразу после посадки, поздоровавшись с летчиком, Самарин позвал его с собой.

Они вышли на гребень ледяного плато, откуда как на ладони была видна долина с чернеющей впадиной ущелья.

- Значит, вы хорошо осмотрели эту местность? - пытливо спросил Самарин, показывая рукой на ледник и уходящие к горизонту гряды скалистых уступов.

- Да, во всяком случае, я старался сделать это как можно тщательнее. Вы же знаете, профессор, что там нагромождено.

- Знаю, мой друг. И вы нигде не замечали ничего, что указывало бы вам на присутствие в тех местах человека?

- Нет, не замечал.

- А в ущелье?

- Оно слишком узко, чтобы там прошел самолет, а тень от скал и снежные карнизы почти до половины закрывают его.

- Ни сверху, ни снизу... - задумчиво проговорил Самарин. - Горы умеют беречь свои тайны. Что ж, пожелаю вам счастливого пути!

Вечером, после того, как радист, окончив переговоры, вручил Самарину несколько радиограмм, тот вызвал к себе Стогова и командира группы альпинистов, следовавших вместе с отрядом.

- Обстановка сложилась так, товарищи, - начал Самарин, расстилая перед собой карту, - что нам на время придется отложить наши изыскания. Мы не имеем права двигаться вперед, пока не выясним причины этого обвала, о котором говорил Андросов. Это не только законный, но, если хотите, и научный интерес. Что увидел Кратов, поднявшись на ступенчатый порог ущелья, что так удивило и даже напугало его? Потом эти тени и вой перед лавиной! Андросов бредил, но некоторые моменты его рассказа насторожили меня. Ущелье, по которому они пытались проникнуть на скальный пояс, называется Ущельем скользящих теней. Охотники бывали там и, видимо, не зря так назвали его.

- Чертовщина какая-то, - усмехнулся Стогов. - Дорого бы я отдал, чтобы побывать там!

- Должен разочаровать тебя, Андрей Иванович, - мягко, с подкупающей добротой произнес Самарин. - В штурмовой группе пойду я, ты останешься с отрядом.

- Но позвольте, почему?! - возмутился Стогов.

- Об этом поговорим на месте.

- Значит, идем к ущелью? - спросил командир альпинистов Редько, строгий немногословный человек с продолговатым шрамом на бледном лице.

- Да, вот подтверждение. - Самарин показал одну из радиограмм. Выходим завтра, давайте намечать маршрут.

Он придвинул фонарь, и все трое склонились над картой...

Как и следовало ожидать, сообщение Андросова вызвало большой интерес в ученом мире. После того как он был доставлен в город и здоровье его улучшилось, врачам больницы, где лежал Андросов, приходилось выдерживать целые сражения с посетителями, стремившимися под разными предлогами проникнуть к отважному альпинисту. К нему шли корреспонденты областных и центральных газет, секретари ученых обществ, о нем писали, говорили по радио, на его имя ежедневно поступали десятки телеграмм и запросов. На ближайшие дни было назначено заседание выездной сессии Академии наук.

Профессор Саламатов - крупнейший знаток и исследователь Памира выступал со статьей, в которой пытался проанализировать события последних дней.

"Высокогорные районы нашей страны - Памир и Тянь-Шань - хранят еще немало загадок, - писал Саламатов. - И нет ничего удивительного, что общественность проявляет такой интерес к сообщению альпиниста Андросова. Поскольку мнения в этом вопросе резко разделились, я, не пытаясь мирить спорящих, выскажу свои взгляды.

Существует ли в действительности так называемый снежный человек?

Есть факты, приведенные альпинистом Андросовым, человеком мужественным и безусловно правдивым; но он сам говорит, что видел снежных людей в полузабытьи, когда полз по склону ледника, и нет ничего удивительного, что все это могло показаться ему. С другой стороны, природные условия этой части горного Памира, гигантские ледники и недоступные для восхождения скальные террасы допускают, что там сохранились в полной изоляции от цивилизованного мира первобытные люди, приспособившиеся к суровому климату. Думаю, что единственно правильный, достоверный ответ на эти вопросы даст экспедиция профессора Самарина, горный отряд которого приступает с завтрашнего дня к штурму скального пояса Бледных гор. Условия там исключительно тяжелые, и, видимо, никогда еще нога человека не ступала по склонам и карнизам этих отвесных пятисотметровых стен. Нависшие над ними скальные уступы исключают применение вертолетов, но будем надеяться, что мужество и настойчивость наших людей принесут победу отечественной науке".

Ущелье скользящих теней

Мастер спорта Редько, возглавлявший группу альпинистов в экспедиции профессора Самарина, был большим знатоком своего дела. Он участвовал в восхождении на одну из величайших вершин Памира - Хан-Тенгри, имел за плечами еще несколько не менее трудных горных штурмов, но он удивленно присвистнул, когда отряд Самарина вышел к Ущелью скользящих теней.

- Ловушка! - определил одним словом Редько, с интересом осматривая мощные снежные стены и карнизы с черными пятнами отвесных скал.

- Не понимаю, чем руководствовался Кратов, выбирая такой маршрут, недоуменно произнес Самарин. - По этому гребню невозможно пройти, не вызвав обвалов.

- Не совсем так, - нахмурился Редько. - Я знаю Кратова, и раз он начал здесь подъем, у него, безусловно, были на это свои соображения.

- Что же вы предлагаете? - спросил Стогов.

Их окружили остальные участники экспедиции. Все они с интересом ожидали слов Редько, зная, что мнение его в этом вопросе будет решающим.

- Предлагаю перед подъемом вызвать обвал, этим мы избавимся от главной опасности. Затем штурмовой группе добраться до ступенчатого порога, о котором говорил Андросов и, так как он наискось перерезает ущелье, дальнейший путь продолжать под его прикрытием.

- Да, но в лучшем случае порог даст нам возможность подняться только до половины ущелья, а что делать потом?

- Увидим на месте. На первый раз и этого будет много.

- Я согласен! - подытожил Самарин. - Назначаю состав штурмовой группы: командир Редько, затем Панин, Смольков и я. Тебе, Андрей Иванович, держать связь с главной базой, остаешься здесь за меня.

Зная, что Самарин никогда не меняет своих решений, Стогов вздохнул и безнадежно развел руками, словно подчеркивая свою обиду на профессора.

Обвал вызвали без особого труда. Подняв карабин, Стогов выстрелил. Стены ущелья, ближние и дальние горы откликнулись мощным громогласным эхом, и сейчас же с одного из карнизов сорвалось облако снежной пыли. Медленно нарастая, оно катилось вниз по ущелью, воздух дрожал от грохота камнепада, вызванного лавиной...

Дождавшись, пока осядет снег, Самарин сделал еще несколько распоряжений, и штурмовая группа тронулась в путь. По предложению Редько шли в общей связке: он первым, за ним Самарин, следом Панин и Смольков, молодые, но бывалые альпинисты.

Самарину казалось, что он поднимается по длинному темному коридору, стены которого постепенно сходятся одна с другой, грозя вскоре преградить дорогу...

Рассчитывая каждый шаг, двигались альпинисты в настороженной тишине ущелья.

Через несколько часов тяжелого изнурительного пути Самарин и его спутники выбрались к ступенчатому порогу.

Ступенчатый порог был волнистым наслоением каменных глыб, размежеванных полосами светло-голубого льда. Большая часть его уже осталась пройденной, когда все ясно услышали пронзительный многоголосый вой, сейчас же поглощенный гулом второй лавины. Предусмотрительность Редько спасла альпинистов. Не будь они сейчас под прикрытием порога, их в секунду смяло бы и унесло вниз, как это было с группой Кратова. Поэтому все с нетерпением ждали той минуты, когда осядет снежная пыль и они смогут двигаться дальше.

Когда к вечеру альпинисты выбрались на верхний край порога, глазам их предстало дивное зрелище. Агатовые, словно отполированные, стены отражали на своей поверхности лучи заходящего солнца, и легкие, прозрачные тени веером разбегались от них, скользили по ущелью. Они мелькали в распадах, расщелинах, на снежных склонах и обнажениях фирнового льда, достигая светло-розовых облаков, низко плывущих над хаосом обрывистых вершин. Круговорот теней создал впечатление, что весь воздух в ущелье вращается как в гигантской воронке. От этого кружилась голова, было тревожно и вместе с тем хорошо стоять вот здесь, в последние минуты уходящего дня.

Возможно, что альпинисты долго бы еще любовались этим зрелищем, но вновь раздался пронзительный гортанный крик, принадлежащий, без сомнения, живому существу.

- Смотрите! - взволнованно воскликнул Самарин. - Это, безусловно, оттуда! - Он указал на темный овал пещеры, служившей естественным входом на первую ступень скального пояса.

Крик повторился еще и еще с равными промежутками. Теперь он был не таким злобным, как раньше, в нем слышались жалоба, тоска.

Показав на минуту край огромного темно-багрового диска, солнце скрылось за уступом зубчатой вершины, и тени, промчавшиеся в последний раз по стенам ущелья, растаяли в надвигающихся сумерках. Осыпь мелких камней градом застучала по ледяному склону, и темная человекообразная фигура возникла на краю пещеры. Несколько минут человек или существо, похожее на него, стояло на месте, потом взмахнуло непомерно длинными конечностями, склонилось над обрывом, словно пытаясь получше разглядеть альпинистов, и исчезло так же внезапно, как и появилось.

Самарин и его спутники, как зачарованные, стояли на месте, боясь шелохнуться.

В пещере

Ночь прошла спокойно, но почти никто из альпинистов не спал. Долго перешептывались Панин и Смольков. Откинув полог палатки, лежал с открытыми глазами Самарин. Подложив руки под голову, едва слышно насвистывал что-то Редько.

Плотные темно-бурые облака вереницей плыли над ущельем. Влажный порывистый ветер доносил из долины тревожный шум горных потоков.

Как только взошло солнце, альпинисты, наскоро закончив немудреный завтрак, вплотную подошли к отвесной стене перед входом в пещеру. Это была обледенелая гранитная глыба, покрытая сеткой мелких продолговатых трещин, при первом же взгляде на которую Редько понял, что взять ее в лоб будет невозможно. Влево за ледяными карнизами зияла пропасть, а над ней громоздились каменистые уступы с острыми зубцами, напоминающие перевернутую вверх пилу.

- Вот она, дорожка! - хмуро проговорил Редько, показав на уступы. Вчетвером тут делать нечего. Разрешите, профессор, мы с Паниным попытаемся?

- Нет уж, милейший, - усмехнулся Самарин, - пытаться будем мы с вами. - И, повернувшись к молодым альпинистам, закончил: - Вам, друзья, быть здесь наготове, как говорится, в случае чего - поможете!

Редько согласно кивнул головой, и, проверив снаряжение, они молча двинулись к пропасти, на краю которой громоздились гранитные уступы. Вбивая скальные крючья, подтягивая друг друга за связывающую их веревку, Редько и Самарин поднимались вверх.

Метров за двадцать до вершины карниза увидали глубокую извилистую трещину и уже по ней после многочасовой нечеловечески трудной работы, поминутно рискуя сорваться, они выбрались ко входу в пещеру.

Вход, или, вернее, высокая узкая щель с полукруглым, словно нарочно отесанным сводом, была теперь совсем рядом.

Немного отдышавшись, Самарин уже направился ко входу, как вдруг Редько остановил его, придержав за локоть.

- Посмотрите, профессор, - указал он на груду камней, на которую они вначале не обратили внимания.

Самарин оглянулся и удивленно отступил назад. Ему, человеку, проведшему столько лет в горах, хорошо было известно, что на такой высоте не могло быть никакой растительности. А между тем среди камней лежали толстые ветви и обломки ствола необычного на вид темного дерева. Дерево было сучковатым, с бугристыми иссиня-черными, точно покрытыми лаком, наростами, и профессор, отлично знакомый с флорой Памира, мог твердо сказать, что ничего подобного он не встречал во время своих экспедиций и походов по этому краю.

- Как вы думаете, - спросил он у Редько, - каким образом попали сюда эти сучья, не могло же их занести ветром?

Редько к этому времени, осматривая камни, отошел в сторону и поманил к себе профессора.

- Вот, - указал он на остатки потухшего костра и покрытую копотью плоскую гранитную глыбу, - здесь разводили огонь, и заметьте, профессор, недавно. Это поинтересней вашей находки.

- Ого! - удивился Самарин. - А ну-ка, ну-ка, дайте мне. - Он долго разглядывал находку, ощупывал пальцами и даже пытался сплющить ее.

- Банка новая, попала в костер недавно, - заключил он. - Безусловно, здесь были люди, но откуда?

Редько хмуро пожал плечами, немного подумав, сказал:

- За это время в здешних местах не проходило ни одной альпинистской группы, да и вообще о восхождении на скальный пояс было бы известно.

- Вы полагаете, - насторожился Самарин, - что Андросов ошибся и из их группы еще кто-нибудь остался в живых?

- Человек, побывавший здесь, - умелый, опытный альпинист, неторопливо проговорил Редько. - Но он пришел сюда не нашим путем. Без скальных крючьев сюда не подняться, а мы обязательно заметили бы их в стене.

Самарин огляделся и, видя вокруг отвесные гладкие скалы и массивные неприступные карнизы, только удивленно развел руками.

- Я не берусь спорить с вами, но, по-моему, другой дороги нет!

- Видимо, есть, - как бы про себя заметил Редько, - и, возможно, мы еще узнаем об этом. Идемте, профессор!

- Да, да, - заторопился Самарин, - идемте. - И, поправив рюкзак, первым ступил под своды пещеры.

Бурые ребристые стены и такой же потолок подпирали колонны из прозрачных сталактитов, похожих издали на гигантские оплывшие свечи. В пещере царил полумрак, но Самарин разглядел несколько темных фигур у противоположного входа, ведущего на вторую ступень террасы.

- Вы видите? - вполголоса спросил он у Редько. - Вон там, впереди?

- Вижу. Идемте туда!

Но не успели они сделать и трех шагов, как раздался уже знакомый им вой и камень с силой ударился в стену над их головами.

Самарин хотел только одного: увидеть наконец вблизи этих таинственных снежных людей, и, не думая об опасности, он бросился вперед.

- Стойте! - закричал Редько, видя, как несколько коренастых длинноруких фигур метнулось навстречу Самарину.

Редько в два прыжка догнал его и, схватив за рукав, с силой отдернул в сторону. Камни градом застучали вокруг, и один из них, отскочив рикошетом от стены, ударил Самарина.

- Смотрите! - воскликнул он, показывая Редько острый выщербленный камень, вделанный в обломок темного дерева. - Это же топор, настоящий топор каменного века! Вы только подумайте!

Редько, не разделявший восторгов профессора, увлек его к подножию сталактитовой колонны. Достав бинт, он наскоро разрезал куртку, из-под которой сочилась кровь, и, забинтовав Самарину плечо, осторожно выглянул из-за ледяного выступа.

Тусклый свет, едва проникавший в пещеру, не мог рассеять ее полумрак, и Самарин пожалел, что не захватил с собой карманный фонарь. Как бы он нужен был сейчас! На минуту, на один момент осветить площадку перед сталактитовой колонной, куда уже вползали снежные люди.

- Вот что, - сказал молчавший до этого Редько, - пугну-ка я их, профессор!

- То есть как это пугну? - возмутился Самарин. - Мы на пороге открытия, а вы хотите... - не договорив, он резко отдернул голову. Камень величиной с арбуз, пролетев рядом, с гулом ударился о хрупкую поверхность сталактита, и часть его, образующая основание колонны, звонко, как стекло, рассыпалась на кусочки.

Тогда Редько, уже не слушая больше Самарина, выхватил ракетницу и, вскинув руку, нажал курок. Вспыхнул ослепительно яркий свет. Ожили, заискрились, многоцветными огнями ледяные оплывы сталактитов, и, ударившись в сводчатый потолок пещеры, ракета рассыпалась сотнями быстрых светло-огненных пчел.

- Теперь пошли! - крикнул Редько и, размахивая ледорубом, бросился вслед за снежными людьми, мохнатые тени которых уже мелькали у выхода на вторую террасу.

Вместе с подоспевшим Самариным Редько выскочил на открытую скальную площадку. Вокруг было пусто, лишь пронизывающий ветер гнал плотные, непривычно близкие облака. По стволу гигантского обугленного дерева, переброшенного над пропастью к уступам второй террасы, перебегал последний из снежных людей, и тогда Самарин, не раздумывая, последовал за ним.

- Что вы делаете, профессор?! - с отчаянием воскликнул Редько, видя, как, неловко размахивая руками и чуть не сорвавшись вниз, Самарин уже перебежал на противоположную сторону террасы. Едва он успел скрыться в узкой расщелине, как сверху посыпались мелкие камни, а вслед за ними ринулись вниз несколько светло-зеленых ледяных глыб.

Когда улеглась снежная пыль, бледный от волнения Редько увидел, что лавина не только унесла с собой черный ствол, но и обломала края гранитных карнизов.

Двое суток жил Редько в пещере. По нескольку раз в день подходил он к краю пропасти, звал, кричал, стрелял из ракетницы, но все было напрасно, Самарин не появлялся.

Иногда он начинал упрекать себя, почему не последовал за профессором, но сейчас же голос рассудка подсказывал ему, что он поступил правильно. Самарину, безусловно, нужна будет помощь, а чем он мог помочь, если бы подобно профессору очутился по ту сторону пропасти, отрезанный от живого мира? Единственный выход был в том, чтобы поскорее спуститься в долину и, взяв с собой людей, немедленно возвратиться обратно.

Да, да, он так и поступит.

Редько, взяв обугленную головню и выбрав на стене место посветлей, вывел крупными буквами: "Я пошел за людьми, держитесь!" - рассчитывая, что Самарин, если вернется сюда, обязательно прочтет эту надпись.

Немного постояв у пропасти, Редько направился к площадке у входа в пещеру, где они впервые увидели с Самариным остатки костра.

Спуск в одиночку по отвесной скале был еще более трудным, чем подъем. Редько окинул петлей скальный крюк, забитый им же при подъеме, и, медленно потравливая веревку, повис над бездной.

События в долине

Андрей Стогов с нетерпением ожидал возвращения профессора Самарина и его группы. Он верил в знания и опытность своего учителя, в находчивость и умелость Редько и, возможно, чувствовал бы себя спокойнее, если бы не странные, неожиданные события, разыгравшиеся здесь после ухода профессора.

Лагерь Стогова располагался между массивными каменными глыбами, образующими надежный барьер, за которым альпинисты могли укрыться в случае обвала. Метрах в двухстах от лагеря пенистая, стремительная Балянд-су растекалась на несколько рукавов, образуя подобие озера, окаймленного невысокими гранитными уступами. Рядом лежала волнистая галечная насыпь, напоминающая издали огромную подкову.

Однажды ночью Стогов был разбужен дежурным, в обязанности которого входило поддерживать огонь костров и охранять лагерь.

- Андрей Иванович, Андрей Иванович, - встревоженно говорил дежурный, склонившись к Стогову, - вы слышите?

- Что, - приподнявшись, спросил Стогов, - о чем ты?

- Вы прислушайтесь, - досадливо повторил дежурный, откидывая полог палатки.

Две-три минуты было тихо, и вдруг откуда-то издалека донесся протяжный крик. Жалобный, унылый, он плыл над сонной долиной и ущельем, заставляя тревожно сжиматься сердце, и Стогов, повинуясь беспокойному щемящему чувству, торопливо выбежал из палатки.

- Непохоже, чтоб кто из наших, - высказал свою мысль дежурный. Голос какой-то странный.

В минуты раздумья лицо Стогова приобретало мальчишеское задорное выражение, и весь он, порывистый, энергичный, никак не походил на того серьезного, степенного кандидата наук, каким видели его зимой в аудиториях института.

- Вот что, - решительно сказал Стогов дежурному, - людей не будить, пусть спят. Смотрите тут получше, я один пойду к насыпи.

- Вы думаете, что кричали оттуда?

- Да, как будто бы так. - Стогов закинул за плечи ружье и пошел по берегу к смутно белеющей вдали галечной насыпи. Временами он останавливался, чутко прислушиваясь к звукам туманной сырой ночи, но, кроме глухого шума горных потоков и шуршания мелких камней, не мог различить ничего.

Внимательно, шаг за шагом Стогов осмотрел насыпь и, решив переправиться на другую сторону реки, подошел к камням, где еще с вечера оставил небольшую резиновую лодку.

Стогов хорошо запомнил это место и знал, что из участников экспедиции никто не приходил сюда. Каково же было его изумление, когда, включив карманный фонарик, он увидел развороченные, разбросанные вокруг камни, незнакомые широколапые следы, истоптавшие вдоль и поперек песчаный плес, и обрывок веревки - все, что осталось от его лодки!

- Кто же мог унести ее с собой?

Следы можно было принять за медвежьи, но медведи разодрали бы лодку на месте. Осталось предположить, что здесь побывали люди. Возможно, что сегодняшние ночные крики тоже связаны с этим...

Стогова охватил нервный озноб. Значит, слова Андросова не были выдумкой больного воображения... Забыв обо всем, Стогов побежал вдоль насыпи: "...Только бы не потерять, не спутать следы. Вот они, рядом, ясно отпечатались. Эх, сюда бы сейчас Самарина..."

Несколько раз Стогов спотыкался, проваливался в снег, больно ударил колено, перепрыгивая небольшую трещину. Но мысль о том, что, возможно, он нагонит, увидит похитителей лодки, неудержимо влекла его вперед.

Кончилась насыпь. Стогов миновал несколько волнистых откосов и только тут заметил, что следы вывели его к Ущелью скользящих теней.

Это было несколько левее того места, откуда Стогов провожал группу Самарина, но и здесь, выступая из тумана, высились изгибы ступенчатого порога.

Еще несколько минут Стогов шел по следу и вдруг недоуменно остановился. Путь преграждала скала с ледяными оплывами в трещинах. Влево темнел широкий зигзагообразный провал с острыми краями, вправо, уходя в сторону, тянулось ледяное основание ступенчатого порога. Стогов не ошибся, след вел только сюда.

Долго и терпеливо осматривал он каждую трещину, каждую малозаметную выбоину в камне, пытаясь отыскать проход, но старания его не привели к желаемому результату. За этим занятием и застал его рассвет.

Рваные тени краев провала посветлели, стали серыми и наконец совсем исчезли в розовых, багряно-золотистых лучах яркого солнца. День обещал быть погожим. Вереница неприступных вершин отчетливо вырисовывалась на фоне неба.

Расстроенный неудачей своих поисков, Стогов долго стоял на месте, вглядываясь в плотные молочно-белые полосы, что все еще выплывали из ущелья. Его неудержимо потянуло вниз к своим, и, чтобы рассеять чувство одиночества, он сложил руки и, поднеся их ко рту, громко крикнул:

- Эгей-й-й!

Не только горы отчетливым эхом ответили Стогову. Он услышал, как откуда-то из-за тумана донесся взволнованный голос, повторявший:

- Да-да-да! Да-а!

И когда порыв ветра немного приоткрыл туманную завесу, Стогов увидел на гранитном уступе Редько и быстро идущих за ним Панина и Смолькова.

- Здравствуйте, друзья! - радостно приветствовал их Стогов через несколько минут, когда они спустились к подножию барьера. - А где же?..

- Беда, - поняв его вопрос, пояснил бледный, измученный Редько. Поднимайте народ, идем на выручку!

- Да, но что случилось?

- Подберите пять-шесть наиболее выносливых людей, - как бы не слыша его, продолжал Редько. - Их поведут Панин и Смольков. Мы с остальными выйдем к вечеру. Мне надо немного отдохнуть, иначе я не сумею подняться к этому дьявольскому ущелью!

- Вы достигли скального карниза? - изумился Стогов. - Что же там, наверху?

- Там много такого, рассказывая о чем, не сразу подберешь слова. Но самое главное в том, что снежные люди существуют и профессор остался один на один с ними.

Возбужденно разговаривая, альпинисты вышли на узкую каменистую площадку, откуда уже виднелись палатки лагеря и вьющийся над ними дым от большого костра.

Плато черных деревьев

Самарин настолько был увлечен погоней за снежными людьми, что почти не обратил внимания на грохот лавины, раздавшийся за его спиной. Он был уверен, что Редько последовал за ним, и только, миновав расщелину и оглянувшись, понял, что альпинист не успел перебежать на эту сторону террасы.

При других обстоятельствах Самарин, возможно, вернулся бы назад, к пропасти, осмотрелся на месте, поговорил бы с Редько, который, конечно, ждет его на той стороне. Но сейчас нельзя было терять и минуты.

Разве мог он, воочию увидевший снежных людей, не довести до конца это открытие? Новое, еще неизвестное науке, становилось осязаемым, близким. Самарин устремился вперед, стараясь не упустить из виду снежных людей, бежавших уже далеко впереди, между небольших каменных увалов.

Погоня продолжалась еще некоторое время. Самарин миновал с десяток бугристых скальных площадок, с трудом взобрался на ледяной куполообразный гребень и вдруг, пораженный тем, что он увидел отсюда, отступил назад.

Взору открылось огромное плато, похожее на неровную лестницу с длинными плоскими ступенями. По его каменистому полю были разбросаны гигантские стволы того самого дерева, которое Самарин впервые увидел у входа в сталактитовую пещеру. Это было тем более невероятно, что здесь, на такой высоте, среди вечных снегов, не могли расти столь мощные деревья.

Пока ученый разглядывал странные стволы, снежные люди скрылись в распадках, и, сознавая бесполезность погони, Самарин пошел медленнее. Нужно было отдохнуть и хорошенько обдумать свое положение.

Как опытный, бывалый альпинист, Самарин понимал, что дальнейшие поиски будут связаны с тем, насколько у него хватит продуктов. К пещере они поднимались налегке, рассчитывая сразу же вернуться обратно, поэтому запасы профессора были невелики.

Сняв рюкзак, он пересчитал галеты, подержал в руках и опустил обратно две консервные банки и, решив, что может до вечера обойтись без еды, присел на лежащее поблизости дерево. Он с интересом рассматривал его кору с наростами и прожилками, поблескивающую серебристыми кружочками, похожими на слюду. Сколько лет лежали здесь эти стволы? Снежные люди использовали их для своих нужд; топор, брошенный в Самарина, имел рукоятку из такого же дерева. Интересно, как оно горит?

Когда-то давно, еще будучи студентом, Самарин читал, что тибетские монахи в одном из своих монастырей показывали верующим куски чудесного дерева, упавшего будто бы с неба.

"Может быть, это оно и есть - таинственное, неизвестное науке? Надо обязательно взять с собой образцы". Он поднялся, оглядываясь, выбирая место, где можно было бы набрать сучья разной толщины, и, хотя события сегодняшнего дня приучили его в какой-то мере к необычным картинам, изумленно подался вперед. Не более чем в сотне метров вдоль одной из ступеней плато двигалась группа снежных людей. На плечах они несли надувную резиновую лодку.

Самарин отказывался верить своим глазам, зажмуривал их, вытирал платком, но наконец убедился, что все это происходит в действительности. "Лодка здесь, на такой высоте, в совершенно безводном месте, да и умеют ли они пользоваться ею?"

Кто мог ответить Самарину!

Белесый туман - предвестник снегопада - все больше затягивал, укутывал плато своими широкими полосами. Хмурилось, темнело небо.

Нет, на этот раз он будет внимательней, и снежным людям не удастся скрыться. Надо только не обнаружить себя.

Он торопливо укрепил за плечами рюкзак, но не успел сделать и десятка шагов, как услышал позади чей-то удивительно знакомый голос:

- Куда вы так спешите, профессор?

Самарин от неожиданности оступился, но сейчас же крепкие руки подхватили его и осторожно поставили на ноги. Рядом с профессором стоял большой широкоплечий человек с загорелым обросшим лицом и смеющимися глазами, одетый в рваную меховую куртку.

- Вы! - воскликнул Самарин. - Вы, Кратов?

- Конечно, я! - усмехаясь, подтвердил альпинист. - Не понимаю, почему это вас удивляет?

- Мы считали вас... - начал было профессор.

- Погибшим, хотите сказать? - подхватил Кратов. - Вы близки к истине. Откровенно говоря, я и сам до сих пор не понимаю, как мне удалось выбраться живым... Вам не надо говорить, что такое лавина... схватило, понесло. Каких товарищей потерял: золотые были люди, - помрачнел Кратов.

Самарин в нескольких словах рассказал ему о судьбе Андросова, о том, как он попал сюда, но, видя, что снежные люди уходят, заторопился:

- Второй раз я не смогу догнать их. Поговорим после, мой друг, идемте!

- Не беспокойтесь, профессор. Потерпите до вечера. Я знаю место, откуда мы сможем беспрепятственно наблюдать за ними.

- Но лодка? - быстро спросил Самарин. - Откуда она здесь?

- Утащили у кого-нибудь в долине, - спокойно пояснил Кратов, словно разговор шел о самых обычных вещах.

Лицом к лицу

- Знаете, профессор, нам можно позавидовать, - с воодушевлением говорил Кратов, когда они пробирались между огромными стволами черных деревьев, в беспорядке набросанных друг на друга. - Любой из ученых отдал бы полжизни, лишь бы очутиться здесь! Я брожу тут вторую неделю и не устаю удивляться. Это как в сказке: вас перенесли на много тысяч лет назад, в каменный век.

- Вы правы, - поддержал его Самарин. - Я отказываюсь верить своим глазам. Снежные люди, эти деревья на плато... Не знаю, как и объяснить такое...

- Деревья могли расти здесь раньше, ну а отсутствие почвенного покрова можно объяснить деятельностью ветров.

- Однако! - усмехнулся профессор и мягко., дружественно сказал: Дорогой мой Константин Иванович, вы делаете научный вывод, словно штурмуете очередную вершину. Объяснение всех этих явлений - очень сложная штука, тут не нужно торопиться.

Они вышли к небольшому ущелью, до половины загроможденному глыбами грязно-серого льда. Здесь, в юго-западной стороне плато, высилось несколько карликовых гор, выглядевших на фоне могучих хребтов малозаметными бугорками.

Поднявшись на несколько метров по ледяному склону, Самарин еще раз заинтересованно, с улыбкой спросил Кратова:

- Ну а чем вы объясните, что столь обширное необычное плато оставалось до сих пор неизвестным? Пусть случайно, но самолеты могли пролетать здесь, и залежи черного дерева, безусловно, были бы обнаружены.

- Ответ на этот вопрос, профессор, вы не только услышите, но и увидите завтра. Ветры всему причиной. Сила их здесь не поддается описанию. Они могут в полдня выдуть весь снег с плато, но могут в такой же срок нагромоздить такие сугробы, что все исчезнет под их покровом.

- Что же, разумно, - согласился Самарин. - Но почему именно завтра?

- Погода портится, и нам надо уходить отсюда...

Через полчаса Кратов и Самарин приблизились к ледяному гребню, венчающему ущелье...

Внизу, в ложбине, возле перевернутой лодки, сидели снежные люди. От Самарина их отделяло не более пятидесяти метров. Он был в тени и, прячась за зубчатый край пещеры, мог хорошо рассмотреть почти каждого. Некоторые из них вставали, переходили с места на место, другие сидели на камнях, поджав ноги, с интересом рассматривая и ощупывая лодку.

Неровная, переваливающаяся походка, неуклюжий поворот головы на толстой, очень короткой шее. Самарин убедился, насколько правы были уйгуры и китайцы называя снежного человека "жень-сю", то есть "человек-медведь".

Но в то же время нельзя было отрицать, что эти существа близки к человеку. Ну, разве не так вот сидят обычные люди, собравшиеся в круг за беседой? Нетерпеливые, порой резкие жесты, будто разговор, который они ведут между собой, очень волнует их.

- Константин Иванович, - спросил профессор у Кратова, - у вас нет с собой фотоаппарата?

- Нет, потерял, - ответил Кратов и со своей обычной усмешкой добавил: - Я рад, что во время обвала сохранил голову, - это важнее.

- Заснять хотя бы пару кадров, это так необходимо! - не обращая внимания на шутку Кратова, проговорил Самарин.

В это время снежные люди, видимо, почувствовали, что за ними наблюдают. Один из них вскочил; несколько минут, словно размышляя о чем-то, постоял на месте, потом, сделав резкое движение головой, с хриплым, коротким криком почти вплотную подбежал к ледяному гребню.

Самарин испытывал сейчас нервное возбуждение, которое не сумел бы, пожалуй, выразить словами: вот он, словно сошедший с картины, его далекий предок - человек каменного века - стоит на гранитной плите, немного сутулясь, вытянув вперед длинные полусогнутые конечности. Могучее рослое тело покрывает короткая рыжеватая шерсть. Плоская, чуть вытянутая кверху голова, с большой нижней челюстью, настороженно поворачивается на короткой широкой шее.

Самарина поразило выражение глаз снежного человека. Светлые, глубоко запавшие, с широко разлившимися зрачками, они смотрели встревоженно и в то же время недоуменно, растерянно. Человеческие глаза! В них в какой-то мере отражались мысли, мелькавшие в голове этого существа. Он с настойчивым упорством пытался понять, объяснить себе, почему и зачем появились здесь существа, так странно похожие на них.

Так во всяком случае казалось Самарину.

- Вы смелый человек, профессор, - шепнул Кратов, вплотную подходя к Самарину. - Но это соседство не очень удобно. Стоит нашему предку схватить камень побольше, и от нас с вами останется мокрое место.

Кратов быстро поднял с земли ветку черного дерева и, вытащив спички, поджег ее.

Как только вспыхнул огонь, в глазах снежного человека мелькнул ужас. Он крикнул протяжно и хрипло что-то вроде "У-э-э-э!", и его собратья с быстротой, какую нельзя было предполагать в них, помчались вдоль лощины, унося с собой лодку.

- Что же вы наделали! - с отчаянием воскликнул Самарин. - Нужно было измерить его рост, описать внешность...

- Не будьте наивным, профессор, - строго сказал Кратов. - Взгляните! - Он указал влево, где туман и неправдоподобно светлые, почти серебристые облака уже закрыли большую половину плато. - Нам надо торопиться, продолжал Кратов. - Скоро начнется снегопад, и, если он нас застанет здесь, мы будем присыпаны снежком, как и эти деревья.

- Как вы можете шутить в таком положении?! - рассердился Самарин.

- Дорогой профессор, - подняв короткие светлые брови, произнес Кратов. - Я могу по три-четыре дня жить без пищи, но шутка у нас, альпинистов, необходима, как воздух! Не будем задерживаться, идемте!

- Да, но каким путем? Я ведь рассказывал вам, что лавина, вызванная руками снежных людей, уничтожила переход, ведущий к сталактитовой пещере.

- Пойдем другой дорогой, той, по которой шел я и где снежные люди пронесли резиновую лодку из долины.

- Сколько дало бы науке наше сообщение, - не слушая Кратова, с тоской произнес Самарин. - Увидеть столь невероятные вещи - и уходить...

- Но мы не последний день живем, профессор, - сочувственно улыбнулся Кратов. - Я верю, что мы еще встретим снежных людей. Кстати, вон они, видите, тоже уходят.

Самарин поднял голову и уже с трудом различил вдали маленькие длиннорукие фигурки, одна за другой исчезающие в тумане.

Вскоре пошел снег, и Кратов с Самариным едва успели добежать к расщелине, где начинался узкий извилистый проход, ведущий в долину.

Еще давно, будучи в одной из экспедиций, Самарин испытал на себе силу и ярость океанских штормов, но то, что творилось сейчас за каменным гребнем расщелины, было невероятным. Все вокруг гудело, выло и стонало. Громадные, многотонные глыбы срывались с места и легко, как невесомые, катились по ступеням плато. Снег не падал, не кружился, а бил и хлестал по камням, набрасывая на голом месте высокие слоистые сугробы, неправдоподобно быстро растущие на глазах изумленного Самарина.

- Нам нельзя здесь задерживаться, - напомнил Кратов. - Снег может засыпать расщелину. Ниже есть небольшая пещера, в ней мы переждем ненастье.

Самарин вздохнул и, оглянувшись еще раз в ту сторону, где лежало плато, усталой, тяжелой походкой пошел за Кратовым.

Только к вечеру выбрались альпинисты к небольшой, полукруглой пещере, замеченной Кратовым еще тогда, когда он проходил здесь, отыскивая дорогу на вершину скального пояса.

"Только бы не перемело дорогу, не закрыло выход", - мелькало в голове Кратова.

- Профессор, дорогой профессор, - подбадривал он Самарина. - Ну, как-нибудь, еще немного...

- Я, пожалуй, не дойду, - с трудом, виновато улыбаясь, проговорил Самарин. - Оставьте меня здесь, потом вернетесь. Слишком ценно то, что мы увидели на этом плато. Задерживать такое сообщение нельзя. Возьмите у меня в рюкзаке образцы черного дерева и отправляйтесь.

Кратов взял рюкзак и, выбрав из него сучья, принялся укладывать их между двух камней в дальнем краю пещеры.

- Что вы собираетесь делать? - с тревогой спросил Самарин, видя, как его спутник крошит сучья обломком камня и достает спички.

- Это дерево хорошо горит, - ровно и бесстрастно проговорил Кратов, десяти-пятнадцати минут будет достаточно, чтобы вскипятить чай, после чего мы двинемся дальше. Я все это время так питаюсь: чай, полгалеты, вот осталось еще полплитки шоколада и...

- Это будет преступлением, - резко перебил его Самарин, - вы не имеете права уничтожать образцы.

- Разве вы забыли, дорогой профессор, старую прописную истину, что жизнь человека дороже всего. Будут у вас новые образцы, не горюйте, вспомните о тех, кто ждет нас внизу...

Кратов набрал в котелок снега и, устроив его над плотно уложенными сучьями, чиркнул спичкой.

Вспыхнул, загудел огонь и, не успев отшатнуться, Кратов полной грудью вдохнул окутавший его багрово-фиолетовый дым.

- Идите к костру, профессор! - почти приказал он.

Странная, никогда не испытанная, бодрящая свежесть разлилась по телу Самарина. Он забыл об усталости, о пути, какой им еще нужно было пройти, ровно и легко стучало сердце, и с каждой минутой силы возвращались.

- Гм, это почти невероятно, Константин Иванович...

- Невероятно, но факт. Меня он поддерживает, - подтвердил Кратов и припомнил слова Кунанбая: "Дым его костра может исцелить болезнь, продлить жизнь".

Самарин склонился над весело поблескивающим костром, внимательно вглядываясь в фиолетовое пламя.

Возвращение

Непогода с обвалами и снегопадами разыгралась и внизу. Поэтому Стогов и Редько были вынуждены на некоторое время отложить свой поход.

Не успели они вернуться в лагерь, как налетел ветер, пошел снег и сразу, как это бывает в горах, поползли по кручам черно-лиловые тучи.

Только на четвертый день к вечеру группа, возглавляемая Стоговым и Редько, вышла к Ущелью скользящих теней.

Местность вокруг неузнаваемо изменилась. Снегу намело так много, что все подходы к ущелью стали недоступными. Нависшие друг над другом многоступенчатые сугробы, насколько хватал глаз, уходили кверху. Кое-где блестящая бахрома их гребней подтаяла от солнца, и длинные искристые сосульки, образуя ажурную ледяную изгородь, дополняли фантастичность этой картины.

Рассказ о том, как снежные люди, похитив лодку, скрылись с ней, навел Редько на мысль, что в бурой скале с ледяными оплывами все же существует какой-то проход.

Более трех часов тяжелого пути потребовалось альпинистам, чтобы достигнуть этого места, и, когда они все же выбрались к подножию бурой скалы, шедший впереди Редько увидел метрах в семидесяти выше двух людей.

- Посмотрите! - закричал он. - Посмотрите!

Но альпинисты уже сами заметили их и, забыв об усталости, бросились к ледяному оплыву в скале, оказавшемуся не чем иным, как природной лестницей. Скользкие неровные ступени вели наверх, и, задыхаясь от волнения, Стогов первым выбежал на ледяной гребень перед узкой, незаметной снизу каменной щелью. Может быть, другой человек в такой момент бросился бы в объятия, начал бы бурно выражать свою радость при столь неожиданной встрече. Но Стогову было достаточно того, что он видел живыми этих дорогих ему людей. Разве только в глазах молодого ученого отражалось то, что было сейчас у него на сердце. Он пожал руку профессору, молча обнял Кратова, и за ним в таком же торжественном молчании все это проделали подоспевшие наверх остальные члены экспедиции.

Потом все вместе подняли ледорубы и помахали ими в воздухе по старому альпинистскому обычаю в знак счастливого возвращения.

Завтра предстоял новый, еще более трудный поход.

Заходящее солнце покрыло вершины гор светлой позолотой, щедро рассыпая свои лучи над хаосом ледников, островерхих скал, каменистой долиной и над буйным, неумолчным течением горных потоков, где висит радужная водяная пыль и ползут широкие полосы прозрачного бледно-розового тумана.