Пламя Победы

Глава 1

Пасмурным субботним днем в начале марта две тысячи десятого года с электрички Крюково – Москва, прибывшей на Ленинградский вокзал, сошел маленький человек.

Он был одет и обут по погоде: серая меховая куртка, купленная в подростковом отделе «Детского мира», на голове – утепленная кожаная кепка, на ногах – коричневые «гады». В руке человек держал сумку-кейс, наподобие тех, в которых носят ноутбуки, его левое запястье охватывал ремешок часов – самых обычных, на вид даже старомодных, похожих на «командирские», с большим корпусом, арабскими цифрами и нервной секундной стрелкой.

Если приглядеться, на циферблате можно было различить рисунок – что-то вроде трехступенчатой ракеты.

Но людям, в этот субботний день заполнявшим площадь Трех вокзалов, некогда было рассматривать этого ничем не примечательного жителя пригорода. В отличие от большинства пассажиров электропоезда, сердито и торопливо выталкивавших баулы, рюкзаки и тележки в узкий проем наполовину не открывшихся дверей прямо в раскисшую слякоть, человек с кейсом не спешил.

Не давая увлечь себя бурлящему людскому потоку, он отошел к краю платформы и только минуты через две уверенной пружинистой походкой двинулся к спуску в метро. Очутившись перед самой лестницей, он помедлил, прищурился, втянул воздух, поводив головой из стороны в сторону.

Кажется, если бы у него была возможность пошевелить кончиком носа, как это делают животные, он бы с радостью ею воспользовался. Так, принюхиваясь, он бросил взгляд на турникеты, на окошечко кассы. Затем скатился со ступенек, глянул на темный зев станции «Комсомольская», передумал и пошел к турникетам направо, через которые мог добраться до цели, минуя метро.

Поднырнув под турникет, человек с часами двинулся через зал, где ожидали поездов дальнего следования. Проходя мимо кафе-забегаловки, из которой тянуло кофейным духом вперемешку с запахом свежеразогретых хот-догов, он на мгновение задержался, прислушиваясь к желудку, и даже хлопнул себя по карману. Но в следующий момент фыркнул, словно сердясь сам на себя, и прибавил шагу.

Людей на вокзале было немало, но человечек ловко маневрировал между ними.

Быстро миновав вереницу киосков с книгами, лекарствами, цветами и прочими стандартными для вокзала товарами, а также кассы, автоматы все с тем же кофе и газировкой, человек вылетел из душного помещения на свежий воздух. Здесь он тяжело, будто обреченно, вздохнул и, втянув голову в плечи, зашагал в сторону Старой Басманной.

Он сосредоточенно глядел себе под ноги и не заметил по пути ни гостиницу-высотку, ни церковь с колокольней – а ведь кое-кто из здешних обитателей с вожделением взирал на эту колокольню, точнее, на то, что она в себе таила. Он постарался как можно быстрее проскочить «бомжатник» – переход вдоль железной дороги, миновал подвальчик, где угнездился уютный ресторан, и в конце концов Старая Басманная улица вывела его в Басманный тупик, прямо к дому дореволюционной постройки с имитацией колонн на фасаде.

Во время этой недолгой прогулки в лицо гостя из Подмосковья дул отвратительный порывистый ветер, и человек был рад наконец увидеть желанную цель. Хотя с этого момента для него все только начиналось, и одному Великому было известно, какой предстоит финал.

У подъезда ждал набыченный лысый секьюрити, и человек с часами, внутренне сжавшись, сообщил ему вполголоса свое имя. Охранник кивнул и жестом попросил гостя следовать за ним.

В полутемном вестибюле сидел на ресепшене еще один сердитый страж, такой же «волосатый», как две капли воды похожий на первого, а рядом с ним – эффектная девушка с рыжей шевелюрой.

«Брат-близнец» сидящего охранника перегнулся через стойку и что-то буркнул в самое ухо девушке. Та кивнула и, пошарив в компьютере, с милой улыбкой попросила у приезжего паспорт. Человечек поспешно завозился, выуживая из недр куртки пластиковую зеленую «корочку».

Получив паспорт, девушка застучала длинными ногтями по клавишам, а затем протянула посетителю пластиковый пропуск. Человек прислонил карточку к красной лампочке считывателя и, крутанув турникет, пошел, не оглядываясь, к лестнице.

За ним тяжело топал охранник.

По круто уходившим вверх ступеням они поднялись на второй этаж и, пройдя широким коридором, оказались в просторном офисе, обставленном в современном, даже модерновом, стиле. Бросалась в глаза яркая желто-оранжевая окраска стен, контрастировавшая с натертым до блеска темным паркетом, и такая же кричащая ярко-металлическая офисная мебель.

Посреди комнаты стоял, сверхрадушно улыбаясь, плотный бритоголовый мужчина в дорогом костюме с узким бордовым галстуком-«удавкой».

– Добро пожаловать, добро пожаловать, мастер, – протянул хозяин кабинета, отпуская охранника и широким жестом приглашая посетителя присесть на угловой диванчик – ярко-красный и оттого как нельзя более уместный в этом пекле местного масштаба.

Подскочил еще один гладкоголовый – гибкий и ловкий, с такой же огненной улыбкой, как у хозяина, и помог гостю снять верхнюю одежду, быстро поместив ее в шкаф-купе, о существовании которого в прошлый свой визит человек с часами даже не догадывался – принял за зеркальную стену. Тот, кого назвали «мастером», устроился на краешке дивана. Мужчина в костюме с шумом выдвинул из-за стола вертящееся компьютерное кресло и, установив его напротив собеседника, грузно плюхнулся на сиденье.

– Итак, не буду более держать вас в неведении, – начал он, закинув ногу на ногу. – Обсудив ваше нетривиальное и, не буду отрицать, рискованное, но от этого еще более заманчивое предложение, землячество решило его принять. – Он сделал акцент на последнем слове.

Мастер вздрогнул и впился глазами в собеседника.

– Да! Да! – отрывисто повторил тот. – Мы согласны принять участие в этой… в этом… действе.

Мастер кивнул.

– Мне лишь одно здесь непонятно, – внезапно наклонившись к гостю, вкрадчиво произнес хозяин. – Какая вам от всего этого выгода? Вот лично вам, мастер, – какая?

В офис незаметно проникли еще несколько человек в костюмах, расположились полукругом за спиной сидевшего. Но мастер на них не смотрел, выражение его глаз стало хищным, даже злобным, как у грызуна, приготовившегося к схватке.

– У каждого из нас – свои враги, господин Средин, – словно протявкал маленький человек. – Свои привычки, свои боги. Свой город, понимаете? О, я уверен, вы понимаете!

Недобро прищурившись, мастер смотрел на Средина.

Тот усмехнулся, скрестив руки на груди, и, не глядя на гостя, в задумчивости произнес:

– Враги… Да. Только это и вынуждает нас совершить подобное безумие.

Стоявшие позади него молча кивнули.

Хозяин кабинета встал и подошел к окну, отодвинул вертикальные жалюзи и глянул на улицу, туда, где на фоне серого неба вздымалась церковь Никиты Великомученика. Но он смотрел не на церковь, он видел сейчас нечто совершенно иное и вдруг резко обернулся.

– А вы не боитесь, мастер, – задорно спросил он, – что вот сейчас мы попросим вас оставить свой кейс здесь и вежливо выпроводим?

Послышались одобрительные смешки.

Губы гостя непроизвольно расползлись в улыбке. Он встал, положил сумку на стол и расстегнул молнию. Внутри обнаружилась металлическая конструкция в виде цилиндра на треноге.

Понять, для чего предназначается это приспособление, с первого взгляда было нельзя.

– Если хотите воспользоваться этим, – мастер сделал указующий жест, – в одиночку, я с удовольствием застолблю место на галерке.

– И запасусь попкорном, – пробормотал кто-то из присутствующих.

– Точно! А документ я, естественно, с собой не вожу, – фыркнул гость.

– Как же вы… Вы что, помните ритуал наизусть? – с досадой произнес Средин.

Он явно рассчитывал на большее.

– Да, помню. – Мастер убрал странный прибор обратно в сумку. – Но я бы не стал слишком полагаться на свою память в таком деле. Просто все здесь, – он постучал согнутым пальцем по кейсу. – А остальное будет зависеть только от вас.

– Ну что ж, – обреченно вздохнул Средин. – Предлагаю считать договор заключенным. Осталось условиться о дате.

– Да. Я бы предпочел не тянуть, – резко сказал гость.

…Когда маленький человек с устройством в кейсе вышел из дверей дома с колоннами на фасаде, с неба повалил мокрый снег. Мастер взглянул на часы: секундная стрелка все так же, толчками, словно пульс, двигалась по кругу.

Он еще успевал на «быструю» электричку.

– Твой ход. – Карим выжидательно постучал костяшками пальцев по столу. Получилось забойно.

– А мы вот так! – Илья передвинул пешку на две клетки вперед, тем самым подставляя ее под удар.

– И не жалко тебе пешечку? – улыбнулся Карим, почесывая рог.

– Не жалко, – заявил Илья. – Их много, а мне нужно место для маневров.

– Как знаешь! – пожал плечами Карим и взял пешку соперника.

Илья Скоробогатов приехал в гости к своему другу, Кариму Сатину, в Зеленоград. Приехал, кажется, по компьютерную душу, но зачем именно – успел уже благополучно забыть.

– А я – лошадью!

– Конем, – машинально поправил Карим.

– Знаю, что конем. Но лошадь мне нравится больше.

Играли уже вторую партию, первую Илья продул. За окном незаметно темнело, субботний день близился к концу.

– А мы тебе – вилку! – Карим поставил своего коня, угрожая одновременно ферзю и ладье противника.

– Черт, просмотрел! – огорчился Илья. – Злые вы, злые, уйду я от вас!

Он отвел ферзя в сторону, жертвуя ладьей.

– Мы не злые. Мы даже не жестокие. Мы действуем по необходимости, – улыбнулся Карим, забирая ладью.

– Это ты своим пациентам втираешь? – с подозрением спросил Илья.

– Конечно, – Сатин улыбнулся еще шире. Он просто весь светился.

– Надо будет юзерам тоже что-нибудь такое завернуть… – пробормотал Илья, переставляя пешку.

Карим напряженно всматривался в расстановку фигур на доске.

– Ну, задымил, гроссмейстер, – буркнул Илья. – Ходить будешь или как?

Сидели на диване, шахматная доска стояла между ними. Из угла доносилось приглушенное бормотание телевизора: мать Карима, с такими же, как у сына, рожками, безмятежно вязала в кресле перед экраном. В соседней комнате странно похожий на человека отец что-то чертил за компьютером, едва ли отдавая себе отчет, что находится в квартире не один.

Внезапно погас свет.

– Оба-на!

– Что такое? – воскликнули в один голос молодые люди.

В двери появился отец, с горящей зажигалкой в руке.

– Ну ты подумай, а? Два часа работы коту под хвост, – произнес он с досадой.

– Ничего, Артем Андреевич, мы все восстановим, – заявил из темноты Илья.

– Кто это? Илюха, ты, что ли?

– Он уже полтора часа как здесь, – засмеялась мать. – Давайте свечку зажжем, и сходите посмотрите, что там с рубильником…

В этот момент кто-то затарабанил в дверь. Карим, включив подсветку мобильного телефона, пошел открывать. На пороге, в полумраке лестничной площадки, обнаружилась соседка – древняя-древняя старушка Зинаида Михайловна – в вязаной безрукавке поверх халата.

Никто в подъезде не знал, сколько этой женщине лет.

– Каримушка! – крикнула она еще громче, чем только что стучала. – У вас свет есть?

– Нету, тетя Зина, нету. Все погасло, – ответил Карим.

– Нету, да? – переспросила соседка. – А я сидела, чай пила. Сын привез чай – хороший. С этим… с бегермотом…

– С бергамотом, – поправил Карим.

– Да, с бегермотом. И вдруг – раз! И темно. Я вот чашку даже опрокинула…

– Ай-яй-яй, как же вы так, теть Зин? Проходите.

Карим посторонился, освещая старушке дорогу телефоном. В комнате ее встретила мать. Соседка начала рассказывать ей все заново. Отец со свечкой в руке вышел в прихожую.

– Пошли, глянем, что там такое…

Они вышли на темную лестничную площадку. Карим нашарил рукой щиток на стене и, открыв дверцу, передвинул рычажок рубильника. Ничего не произошло. Карим спустился на пару ступенек и глянул в окно.

В домах напротив светились окна, горели и фонари.

«Авария, не иначе», – подумал Сатин.

– Ну что там, сынище? – окликнул его отец.

– Авария местного масштаба, пап. Надо идти в диспетчерскую, – сказал Карим, возвращаясь наверх.

– Опять с ними ругаться, – недовольно произнес отец.

– Ничего, пап, я быстро договорюсь. Все будет нормально.

Пока домашние ждали его в квартире, Карим сбегал в соседнее здание, где помещалась диспетчерская, мастерская по ремонту лифтов и прочие технические службы для жильцов окрестных домов. Через пять минут свет зажегся, а вдобавок наконец-то пришел слесарь из ДЭЗа: чинить домофон в одиннадцатой квартире.

– Что ты им сказал? – поинтересовался Илья, когда Сатин вошел в ярко освещенную комнату.

– Ничего, – развел руками тот. – Поулыбался просто…

– Так это и у меня свет зажегся? – поднялась с кресла прикорнувшая в нем соседка.

– И у вас, тетя Зина, и у вас. Пойдемте, я вас провожу.

– Ой, проводи, Каримушка, проводи, – запричитала бабка. – А то я ведь и очки обронила, не найду сейчас…

– Ну, это теперь надолго, – протянул отец, когда Сатин-младший увел соседку. – Сначала очки, потом выяснится, что телефон сломался, затем, что телевизор перегорел, а после этого – замок закрываться не будет. – Он вздохнул.

– Ну что же делать, ведь ей много лет, а живет одна, – сказала мать.

– Угу. А Каримыч наш безотказный, и все на нем ездят, – не преминул вставить свои пять копеек Илья.

Тем временем Карим нашел в квартире у Зинаиды Михайловны завалившиеся под зеркало очки. Телефон и телевизор, к счастью, не пострадали, а вот лампочка в ванной перегорела. При этом соседка заявила, что ей скучно сидеть одной в темноте – хотя во всей остальной квартире свет исправно включался. Пришлось на время отвести ее снова к родителям Карима.

Оставив соседку на попечение родным и Илье, Сатин надел куртку и отправился покупать лампочку.

У подъезда на лавочке сидел местный алкоголик Вова, небритый и нестриженый, в засаленном пиджаке неопределенного цвета, и тоскливым взором смотрел на звездное небо.

– Каримыч! – воодушевился он, увидев Сатина, и ударил себя кулаком в грудь. – Дай пятьдесят рублей! Трубы горят…

– Бросал бы ты пить, Вова, – остановившись, вздохнул Карим.

– Н-не могу, – мотнув головой, сказал Вова. – Мотивации нет. Помоги, а? В последний раз. – Он смотрел на Сатина полными собачьей преданности глазами.

– Да если б в последний, – вновь вздохнул тот.

Подойдя вплотную к Вове, Карим вытянул руку и щелкнул пальцами. Над головой алкоголика в полутьме что-то вспыхнуло и тут же погасло.

– Ну что, легче? – спросил Карим, опуская руку.

– Д-да. Легче! – кивнул Вова. – Как ты это делаешь?

– Уметь надо, – улыбнулся Карим и зашагал своей дорогой.

Пока он ходил за лампочкой, Илья восстанавливал на жестком диске документы Сатина-старшего, а Зинаида Михайловна рассказывала матери Карима, какой у той хороший сын:

– Вот иду я с рынка, а навстречу мальчонка на лисапеде едет. Быстро так едет. Маленький мальчонка, а лисапед большой. Думаю: не дай бог сейчас о камень навернется. И только подумала: точно. Раз – и готово! Падает вместе с лисапедом своим, и в рев. А все идут себе мимо, и всем его жалко, но никто не подходит. Вдруг выбегает Каримушка – и откуда он взялся, я его даже не приметила сначала. Бежит – и к пацану. Поднял его на ноги, к лисапеду колесо приделал – отвалилось колесо-то. И дальше пошел. Одним махом приделал колесо-то. А мальчонка остался. И реветь перестал. Всем помогает. Всем помогает!

Тут раздался стук в дверь, мать пошла открывать.

На пороге стояли соседи сверху: молодая женщина с заплаканной дочкой лет восьми. На головах у обеих были такие же рожки, как у Карима и его матери. Кроме того, через отверстие, проделанное сзади в шортах ребенка, выглядывал хвостик. Между рогами на лбу девочки красовалась огромная красно-синяя шишка.

– Добрый день, Айгуль. Дома ли твой сын? – приветливо спросила женщина.

– Нет, но скоро вернется. Проходи, Лариса.

– Здравствуйте, тетя Гуля, – пролепетала девочка.

– Здравствуй, здравствуй, Даша. Что это у тебя? – Айгуль показала на шишку.

– Упала, – хныкнула девочка.

– Потому и пришли, – вздохнула ее мать. – Пусть доктор посмотрит.

…Когда Карим вернулся домой, он застал в квартире не только тетю Зину и Ларису с дочкой, но и соседа снизу, так и не объяснившего толком, что же ему надо. Похоже, он просто хотел пообщаться.

Карим вкрутил лампочку в ванной у Зинаиды Михайловны, осмотрел шишку Даши и чем-то ее намазал. Девочка сразу же повеселела: видимо, перестало болеть. Поговорил с соседом о политике. Разошлись глубоко за полночь, уже после того, как выполнивший свою миссию Илья уехал к себе в Москву.

– Станция метро «Театральная». Переход на станции «Площадь Революции» и «Охотный Ряд», – объявил хорошо поставленный голос.

Илья Скоробогатов выпрыгнул из вагона и, быстро глянув на экран мобильного телефона, устремился в переход на Сокольническую линию. Он, как всегда в понедельник утром, задержался, потому что воскресенье провел у родителей. Они жили в Третьем Лихачевском переулке, довольно далеко от метро, а маршрутки с утра набиты под завязку.

С тех пор как Илья развелся – а случилось это ровно три месяца назад, двадцать девятого декабря, – ночевки у «предков» стали регулярными. Это устраивало и его, благо родители перестали пилить любимого сына, что тот совсем не появляется, и самих родителей – чадо накормлено и обстирано, хотя бы и раз в неделю. Они, особенно мама, все еще считали двадцатитрехлетнего отпрыска ребенком.

Илья миновал переход, по дороге уловив краем уха сетования пожилой дамы в шляпке, что из-за последних переделок при подъеме на «Охотный Ряд» на стенах не видно сцен балета. Скоробогатов даже успел удивиться: почему всегда кто-нибудь вспоминает про эти барельефы? Он, например, их не замечает, даже когда идет в обратном направлении – с красной ветки на зеленую.

Поезд «Красная стрела» как раз подходил к станции.

Скоробогатов рванул было к ближайшим дверям, но внезапно остановился. Илья был довольно высокого роста, и через головы заходивших людей увидел в глубине вагона женщину. Он даже не придал значения тому, как она одета, и не смог бы, наверное, описать черты ее лица. Все внимание приковали глаза – они были кроваво-красными. И тут же рядом с этой женщиной он с удивлением увидел четырех мужчин с такими же красными глазами. Но даже не это поразило Скоробогатова больше всего.

Вокруг каждого из них словно дрожал воздух, отчего их фигуры казались окутанными маревом.

С трудом оторвавшись от впечатляющего зрелища, Илья интуитивно двинулся в другой вагон, головной, и вскочил в поезд, когда двери уже закрывались. Уцепившись за поручень, он еще некоторое время смотрел сквозь прозрачную дверь в соседний вагон, потом отвернулся, размышляя, что бы это могло значить.

Его знаний хватало для того, чтобы понять, какого рода существ он встретил, и то, как они выглядели, ему совершенно не понравилось.

Потом Илья спохватился, что все-таки опаздывает на работу, и думать забыл о странных типах. Начал прикидывать, стоит на выходе ловить такси или обойтись маршруткой.

Состав прибыл на следующую станцию. Скоробогатов бросил рассеянный взгляд в окно, и в этот момент вагон тряхнуло так, что Илья, не удержавшись, полетел на пол и врезался головой в смежную с кабиной машиниста дверь. Из окон посыпались стекла, рядом упал еще кто-то.

«Перекрытия тоннеля рухнули», – отстраненно подумал системный администратор.

В вагоне закричали, потом раздался голос машиниста, призывавший выходить из поезда. Илья попытался подняться, цепляясь за разломанное сиденье.

В вагоне висел дым, густой и желтый, голова болела, но еще больше кружилась. Люди в вагоне пытались высадить двери – их заклинило и невозможно было выйти.

Кое-как поднявшись, Скоробогатов ринулся было на помощь, но в это время толпа наконец справилась с дверями и вынесла его на перрон. Там оказался все тот же желтый дым, пахло жженым пластиком. Все произошло так быстро, что системный администратор не успел даже испугаться.

Добравшись до мраморной опоры, Илья сел прямо на пол, прислонившись к ней спиной. Когда через несколько минут – а может быть, мгновений, он не решился бы утверждать – дым рассеялся, Скоробогатов увидел лежавших возле искореженного вагона людей.

Другие пассажиры, менее пострадавшие, помогали раненым подняться, но многие просто глазели, снимая происходящее на камеры в телефонах. И тут он вспомнил о женщине с красными глазами и ее спутниках и сразу все понял.

Или ему казалось, что понял.

Сделав усилие, Илья встал сначала на четвереньки, потом, не без труда, на ноги и медленно двинулся к пострадавшему вагону. Увидев вблизи трупы и даже окровавленные куски тел, Скоробогатов никак на это не отреагировал: казалось, все происходит не здесь, не с ним, а далеко, словно через пелену.

Мысль о Пелене подтолкнула его к действию – он сделал последний шаг и наконец увидел то, что осталось от странной женщины.

Рассеянно шаря взглядом вокруг, Илья пытался обнаружить хоть какие-то следы ее сопровождающих, но всюду были лишь тела других погибших. Возможно, Скоробогатов просто не распознал спутников красноглазой, а может быть, после взрыва от них совсем ничего не осталось.

Он тяжело повернулся и зашагал прочь, к эскалатору: что-то говорила диспетчер, кажется, советовала добираться наземным транспортом; люди вокруг уже не кричали, не толкались, они молча проходили на лестницу; у некоторых были окровавлены лица, разорваны куртки, исцарапаны руки, таких пропускали вперед.

Илья тоже посторонился было, но какая-то старушка потянула его за рукав со словами: «Молодой человек, что вы, что вы, проходите скорее, у вас же кровь! Поднимайтесь наверх». Он узнал в этой женщине ценительницу театральных барельефов и неожиданно обрадовался, что она жива. Машинально приложил руку к макушке, это место больше всего болело. Ладонь оказалась вся в крови.

Женщина поспешно протянула носовой платок, он поблагодарил и взял, приложил его к ране.

Наверху, на станции, навстречу шли люди, с удивлением поглядывали на раненых, многие останавливались, спрашивали, что случилось. Кто-то возвращался назад, но кто-то спускался невзирая на заверения дежурной, что поезда ходить не будут.

Мимо Ильи пробежал милиционер, потом еще один. Скоробогатов не помнил, как одолел подземный переход. Он ужасно устал, кроме того, его начало подташнивать. Мелькнула мысль о легком сотрясении мозга.

Выйдя к Лубянской площади, Илья увидел подъезжающую «скорую помощь». Вдалеке слышался нарастающий гул еще нескольких сирен. Он отошел в сторону, завернул за угол и остановился. Ему совершенно не хотелось сталкиваться с врачами, терять время. Он не знал, известно ли уже средствам массовой информации о происшествии. А если да – его родители, а возможно, и не только они, сейчас сходят с ума. Илья достал телефон. Тот был цел и даже не полностью разрядился, но связь отсутствовала. Необходимо было срочно сделать две вещи, но Скоробогатов чувствовал, что ему хватит энергии только на одну.

Поразмыслив с полминуты и придя к заключению, что с момента взрыва прошло еще очень мало времени, телевидение вряд ли в курсе, а Интернету родители все равно не поверят, Илья сунул телефон в карман и сосредоточился на себе. Карим, травматолог по профессии, научил его одному заклинанию, с помощью которого можно было быстро восстановить силы, снять головную боль.

Заклинаний существовало множество: общеизвестных и уникальных, боевых и защитных, вербальных и невербальных, долгоиграющих и мгновенных, простых и сложных, и даже медицинских. Но арсенал Скоробогатова был не таким уж и большим, и по разным причинам.

Оба родителя Ильи являлись магами, и магами неплохими, так что Илья с детства сталкивался с заклинаниями и магическими обрядами. Но с малых лет он был гораздо больше занят компьютерами, поэтому остальной мир, в том числе и мир за Пеленой, существовал для него очень выборочно, преломляясь через призму виртуальности. Способности Ильи проявлялись преимущественно в одной узкой сфере – он был непревзойденным хакером.

Заклинание, полученное от Карима, называлось тупо и банально: «анальгин». Выполнялось оно очень просто: надо было положить четыре пальца обеих рук на виски и произнести формулу. Со стороны это не привлекало никакого внимания: ну стоит человек, держится за голову.

Подперев спиной стену, Илья занялся собой. Боль действительно уменьшилась, отступила дурнота. Кроме того, обострились чувства, как будто с глаз сорвали мутные очки, а из ушей вытащили ватные тампоны. И лишь после этого он осознал, что некоторое время назад чуть не погиб.

Вздрогнув всем телом, Скоробогатов направился ловить такси. Только сейчас он заметил, что людей на улице значительно прибавилось, как и возросло количество спецмашин – возле входа в «Лубянку» теснились уже не только обычные «скорые», но и «Медицина катастроф», понаехало милиции. Вдоль дороги голосовала огромная толпа: общественный транспорт, похоже, уже не ходил.

Протанцевав с поднятой рукой добрых полчаса, Илья наконец поймал частника, запросившего три тысячи.

– Да ты что, мужик, озверел? – опешил Илья. – Тут ехать десять минут.

Бомбила досадливо крякнул:

– Пойми, парень, весь центр перекрыт, я сюда уже не вернусь. День коту под хвост.

«У тебя – день, а у тех, кто там остался, – вся жизнь коту под хвост», – мрачно подумал Илья, но вслух этого не произнес.

Таксист между тем продолжал оправдываться:

– Два взрыва было, от «Спортивной» до «Комсомольской» поезда не ходят.

– Как – два? Уже два? А второй где?

– «Парк культуры».

В конце концов сторговались за тысячу – разглядев на лице Скоробогатова следы крови, мужик прикусил язык и перестал наглеть.

Из-за пробок до Чистых прудов добирались не меньше часа. Сеть по-прежнему не ловилась. Можно было бы попытаться наладить связь с помощью заклинания, но Илье оно не всегда удавалось: там нужно было долго концентрироваться, и Скоробогатову обычно не хватало терпения.

Тем не менее он попытался, но ничего не получилось и на этот раз.

И тут телефон разразился звоном: матушка.

Илья улыбнулся: уж ее-то заклинания прорвутся через любые кордоны.

– Да, мам. Жив я, жив, на работу еду… Нормально все… Да не обманываю, клянусь! Ну был рядом, да. Ну ладно тебе. Говорю – жив и не ранен! Ну все, давай. Отцу привет.

Илья едва успел отключиться, как позвонила бывшая супруга, потом – сотрудница из головного офиса, после этого – Карим.

Все хотели знать, что он живой, все переживали, и каждого пришлось убеждать в том, что он давно уже покинул метро, а друг хотел еще и подробностей. Таксист все это время помалкивал, с интересом прислушиваясь.

Звонки прекратились, только когда аппарат разрядился, и Скоробогатов понял, что разговаривать с начальством ему придется уже не по телефону. Наконец, машина остановилась у проходной, Илья сунул водителю обещанную купюру и выбрался на тротуар.

Фирма «Файнэншл траст», где работал Илья, занималась предсудебным урегулированием финансовых споров, а также аудитом и имела несколько офисов в разных районах Москвы. В контору обращались не только люди, но и представители других сфер. Директор местного филиала Антон Инаков тоже был магом, он и предложил в свое время Скоробогатову работу.

В офисе уже знали о случившемся на станциях «Лубянка» и «Парк культуры», как знали и то, что системный администратор Скоробогатов – чуть ли не единственный сотрудник, который ездит на работу на метро. А поскольку Илья, который хоть и являлся в последний момент, тем не менее, никогда не опаздывал, а тут пропал на полтора часа и не отвечает на звонки – сделать самые ужасающие выводы коллективу не составило труда.

Появление Ильи с исцарапанным лицом и запекшейся раной на голове вызвало одновременно и вздохи облегчения, и вопли ужаса среди коллег. Юзеры наперебой загалдели, кинулись с расспросами. Женщины заохали, прижимая руки ко рту, кто-то полез за аптечкой, мужчины, которых, впрочем, в конторе было немного, норовили хлопнуть по плечу, подбодрить.

Илья говорил мало и односложно – шок понемногу начал проходить, но описывать чудовищную картину в красках Скоробогатов был не готов.

Появился Инаков, очень встревоженный и даже расстроенный.

Если существует на свете хорошее начальство, то Антон принадлежал как раз к нему: подчиненных ценил и не терроризировал. Вдобавок он являлся человеком неконфликтным, в том числе и с «чужими», поэтому чистопрудный филиал «Файнэншл траст» пользовался популярностью. Инаков, Скоробогатов и еще с десяток работавших в фирме магов входили в объединение «Семь холмов», владевшее четырьмя небольшими источниками в разных округах.

– Р-разойдись! Ну чего облепили парня, продохнуть не даете, – стал разгонять любопытных Инаков. Потом начальник углядел запекшуюся рану на голове Ильи. – Еж твою двадцать! А ну, поехали в травмпункт.

– Подождите, Антон Николаевич. Мне вам нужно срочно кое-что рассказать, – начал Илья, но Инаков не захотел ничего слушать.

– Расскажешь в машине, идем.

Впрочем, попасть к врачу Илье было не суждено. Подал голос внутренний телефон, и секретарь попросила директора срочно вернуться в кабинет: важный звонок. Досадливо морщась, Инаков кивнул Илье, приглашая его за собой. Войдя в приемную, где сидела нахохлившаяся секретарша Люда, Скоробогатов опустился на стул.

– Кто там такой важный? – буркнул Инаков, отпирая кабинет.

– Галкин, что-то насчет «Метрос рекламы», – ответила секретарь. – Сказал: срочно.

Василий Галкин возглавлял «Семь холмов», а кроме того, был постоянным клиентом «Файнэншл траст».

Начальник многозначительно покачал головой.

– Скажите, пожалуйста, засуетился, – произнес он вполголоса и плотно прикрыл за собой дверь.

Минут через пять он вызвал к себе Илью.

– Тут такое дело, – начал Антон, когда системный администратор опустился в кресло. – Ну, ты ведь знаешь, что «Метрос реклама» неофициальный монополист?

Илья кивнул – он был в курсе того, что права на продажу мест для рекламы в московском метрополитене принадлежат только одному акционерному обществу. Причем по документам право это лишь преимущественное, но никак не абсолютное, но де-факто больше ни одна рекламная фирма Москвы им не обладает. Хотя очень многие хотели бы. Знал Скоробогатов и то, что хозяином фирмы «Метрос реклама» является не человек, а вампир, или, если говорить правильно – представитель расы верог, красной сферы, в людском обществе носивший фамилию Саркисов.

– Так вот, Саркисов очень просит представителей сильнейших кланов Центрального округа собраться в «Тверской-Марриотт».

– Нас тоже причислили к Центральному округу? – поднял бровь Илья. – И почему не в «Измайловской»?

Обычно переговоры между орденами и кланами велись именно в этой гостинице.

– Ну у нас же есть источник в Центральном, вот и причислил. Я так понял, он не хочет особенно афишировать. Приглашены только мы, джинна, Наблюдатели, сатра – а будет ли кто еще, неизвестно.

– Впервые слышу, что ему есть дело до других, – удивился Илья. – Мне казалось, он как-то в стороне.

– Это правда, – кивнул Инаков. – На самом деле Саркисов беспокоится исключительно за свой бизнес. В метро произошли взрывы, люди будут бояться ездить. Рекламы на какое-то время станет меньше, он недополучит денег – все ж совершенно ясно. Но по официальной версии – он печется о всеобщем благополучии. Опасность угрожает всем, и надо вместе найти виноватых. Кстати, кто-то уже донес ему, что на месте взрывов видели мага из «Семи холмов».

– Интересно, а про джинна ему тоже доложили? – усмехнулся Илья.

– Ты видел там джинна? Так ты мне это хотел рассказать?

– Угу. Я ехал в первом вагоне, а они – в соседнем, который как раз и взорвался. Я туда потому и не сел, что их увидел: сначала женщину, а потом четверых мужиков. По крайней мере, я только четырех разглядел. У них глаза были красные-красные. Но я даже предположить не мог, чем это грозит.

– Еж твою двадцать, – задумчиво произнес Инаков. – Джинна в метро, да еще в состоянии крайней агрессии. Кто же их так разозлил?.. И что они вообще там делали? «Оранжевые» – и вдруг в метро. Да еще толпой.

– Мне кажется, что делали – очевидно, – убежденно произнес Илья. – Они и взорвали поезд.

– Да что ты, мальчик! – замахал руками Инаков. – Джинна – это тебе не камикадзе. Они, конечно, могли бы взорвать метро, они этим и баловались в начале нулевых, но исключительно ради собственной выгоды. И уж никак себе не во вред. Они себя очень любят.

Илья задумчиво почесал бровь:

– А официальная версия какая? Теракт?

– Для людей, не видящих через Пелену, – да. Собственно, может, так оно и есть. Да, среди террористов действительно довольно часто встречаются джинна, но только не среди смертников. Для этой цели они всегда используют людей.

– А кстати! – вспомнил Илья. – Я потом… пошел посмотреть. И не нашел их. Только женщину. А еще, мне кажется, на них было заклинание.

– Что за заклинание? – насторожился Инаков.

– Не знаю, не разглядел.

– Ладно, – спохватился Инаков, – про заклинание поговорим позже. Нас ждут, поехали.

Движение все еще было затруднено, до 1-й Тверской-Ямской добирались долго.

Место для парковки тоже нашли далеко не сразу – центр был запружен автомобилями. Илья с Инаковым вылезли из машины и последние двести метров до гостиницы добирались пешком. Охранник у входа в «Тверскую-Марриотт» покосился на них с подозрением.

– Мы на семинар, – быстро проговорил Инаков.

Охранник с пониманием кивнул:

– Каминный конференц-зал.

– Я там и не был, – шепнул Инаков Скоробогатову. – Ладно, найдем.

Пройдя просторным холлом, они вошли в прозрачную кабину лифта и вскоре оказались на нужном этаже. Попавшийся навстречу служащий в униформе проводил их до дверей зала.

Конференц-зал «Каминный» из-за наклона потолка скорее походил на огромную мансарду. Камин здесь действительно имелся, самый настоящий, в нем ярко пылал огонь, что должно было создавать уют.

Илья же почувствовал себя не в своей тарелке, оказавшись под хмурыми, а порой откровенно неприязненными взглядами собравшихся людей, а если говорить точнее, разумных существ.

Маги коричневой сферы составляли здесь большинство, но кроме них присутствовали двое безволосых джинна, двое Наблюдателей, один сатра и один альв – уроженец голубой сферы, и это если не считать охрану.

В углу за дальним столом восседала единственная в зале женщина с длинными темными волосами. Вид у нее был столь грозный и величественный, что Илье стало как-то неудобно ее рассматривать. Поэтому он не успел понять, к какой расе она принадлежит, но готов был поклясться, что не к человеческой.

Во главе центрального стола сидел бледный и какой-то высохший маг, его длинные пальцы медленно, но непрерывно постукивали по столешнице. Это, очевидно, и был Саркисов.

В целом сборище имело вид достаточно зловещий.

«Мафиози за работой», – невольно подумал Илья.

Последние два года он жил с женой в Зеленограде, в Москву вернулся недавно и успел отвыкнуть от местного сочетания чопорности и наглости.

– Ну наконец-то, – шепнул Галкин, когда Инаков и Скоробогатов сели на стулья рядом с ним.

– По-видимому, больше никого не будет, – растягивая слова, начал Саркисов. – Наши уважаемые коллеги из Центрального землячества джинна почему-то проигнорировали приглашение. Хотя их сложившаяся ситуация должна интересовать в первую очередь.

– Мне показалось, они напуганы, – вставил один из джинна.

– Что ж, возможно, – невозмутимо кивнул Саркисов. – Признаться, я и сам напуган. Господа, всем вам уже известно о взрывах на станциях «Лубянка» и «Парк культуры», среди нас даже есть очевидцы. – Он указал сначала на одного из Наблюдателей, потом на Илью.

Скоробогатов в очередной раз подивился, до чего вездесущи представители бесцветной сферы. Они всегда в курсе ключевых событий – если в эпицентре и не окажется Наблюдателя, можно не сомневаться – где-то поблизости работает установленная им аппаратура слежения: снимает, записывает, транслирует.

Нужна эта информация или нет – для них не имеет значения. Вернее, им надо знать абсолютно все. В этом есть свои плюсы: если нужно добыть ценные сведения, всегда можно надеяться на Наблюдателей. Разумеется, сведения они предоставляют не бесплатно и только если это не противоречит их собственным интересам. А еще ни для кого не секрет, что адепты бесцветной сферы – мастера заговоров и интриг.

– Все мы потрясены чудовищным происшествием, – верог произнес это таким тоном, как будто говорил: «Все в мире бренно».

Похоже, у Саркисова была такая манера говорить.

– То, что произошло, затрагивает нас всех. Мы живем в опасное время, но взрывов в Московском метро не было давно. Наверное, я потерял бдительность, признаю свою ошибку.

Саркисов наклонил голову, помолчал и продолжил:

– Мы должны объединиться перед лицом опасности, чтобы не допустить подобного еще раз. На сегодняшний день главное – узнать, кто и зачем это сделал. Вы согласны, господа… и дамы?

– Версия «чеченские террористы» вас не устраивает? – спросил один из магов-людей.

– Разумеется, не устраивает, – ровно ответил Саркисов. – Она слишком однобока. Тут явно поработал кто-то из магов. А теперь я просил бы нашего гостя из ассамблеи «Семь холмов» рассказать об увиденном.

Все взоры обратились к Скоробогатову. Илья прокашлялся и обстоятельно поведал собравшимся о своей утренней поездке, начиная с момента перехода на «Охотный Ряд». Когда он рассказывал о джинна, маги многозначительно переглядывались, а глаза представителей оранжевой сферы из золотистых стали ярко-желтыми, что свидетельствовало об испуге. Про свою травму молодой человек упомянул вскользь, зато не забыл сказать о поисках останков «оранжевых».

– И еще, – добавил он в заключение. – Не могу утверждать точно, все-таки в вагоне находилось много народу. Но мне показалось, что джинна были окутаны маревом. Вокруг них дрожал воздух.

– А ты, парень, наблюдателен не хуже Наблюдателей, – шепнул Илье Галкин.

– Давайте теперь выслушаем магистра ордена Изумрудных Крыльев, – проскрипел верог.

Из-за соседнего стола поднялся представитель «бесцветных». Он стоял вполборота, и Илья разглядел на его затылке татуировку – два зеленых крылышка.

– Официальное число жертв равно сорока, – начал он высоким голосом. – Среди них – двое уроженцев зеленой сферы из рода Ксенфов и один – из голубой.

Сатра кивнул, а белый туман, клубившийся вокруг сидящего альва, стал гуще – не то в знак скорби, не то просто от избытка чувств.

– И три мага, представителя коричневой сферы. Двое сейчас в институте Склифосовского, один – в клинике Янаэля.

– Кто-то из наших? – с тревогой спросил Илья у Галкина.

– К счастью, нет, – шепотом ответил тот.

– Кроме того, нам удалось обнаружить среди погибших на «Лубянке» еще пятерых джинна, а на станции «Парк культура» – четверых. Итого – девять. Все они принадлежали к Центральному землячеству. Среди прочих погиб и его глава, известный меж «коричневых» как Сергей Средин.

– Доигрались, – прошипел один из «оранжевых».

– Некоторые останки хранят следы неизвестного заклинания, что зафиксировано нашими приборами. У меня есть необходимое подтверждение.

Он потряс какими-то распечатками, но никто уже не сомневался в его искренности. Илья заметил на пальце левой руки Наблюдателя перстень с крошечным зеленым камешком.

– Есть ли у ордена Изумрудных Крыльев хотя бы предположение о характере этой магии? – спросил Саркисов.

– Ни малейшего. Кроме того, что совершена она была, с большой долей вероятности, самими джинна.

– Могла ли она послужить причиной взрывов?

– Утверждать не берусь, – заявил Наблюдатель и сел.

– Есть ли что добавить уважаемым магам из альвов и сатра? – поинтересовался верог.

Альв, туман вокруг которого уже стал чуть прозрачнее, отрицательно качнул головой. Сатра поднялся. У него была лохматая шевелюра, борода и огромные, во все глазное яблоко, зеленые радужки.

– Мы тоже заинтересованы в скорейшем поиске виновных, – заявил представитель клана Ксенфа. – Предлагаю образовать комиссию по расследованию, и пусть туда войдут все присутствующие.

– А как быть с Центральным землячеством джинна? – подал голос второй Наблюдатель.

Уроженцы оранжевой сферы недобро сверкнули глазами.

– С ними необходимо встретиться и задать пару вопросов, – ответил Саркисов.

– Мы бы хотели взять эту обязанность на себя, – заявил Наблюдатель из ордена Изумрудных Крыльев.

– Возражений нет? – верог обвел присутствующих взглядом красных глаз.

Все молчали.

– Я рад, что все мы поняли друг друга, – сказал он. – Итак, комиссию по расследованию можно считать созданной.

Следующую четверть часа маги потратили на то, чтобы утрясти детали. Собраться вновь договорились через три недели.

Маги расходились, не глядя друг на друга, только Галкин и Скоробогатов с Инаковым шли вместе.

– Значит, будем искать, – заключил Галкин.

– А у вас нет такого же, но без изумрудных крыльев? – пробормотал Инаков.

– Что? – не понял Илья.

– Так, ничего. Цитата.

Мимо царственно проплыла та самая женщина, которую Илья заметил на совещании.

– Кто это? – тихо спросил он Инакова.

– О, брат… Это Дарина, хранительница закона маах`керу из стаи Серохвостов с ВДНХ. Ты с ней не связывайся: волчица! А тебе все-таки надо к врачу.

– Да ладно, я успел «анальгином» воспользоваться, – махнул рукой Скоробогатов.

Галкин усмехнулся:

– «Анальгином»! Тоже мне, заклинание. Нет уж: начальство сказало «в травму», значит – «в травму». Да, и само собой, обо всех новостях сообщайте лично мне.

У выхода из гостиницы они пожали друг другу руки и разошлись по машинам.