Песня Сфинкса

Михаил КЛИКИН

Песня Сфинкса

рассказ

Любая экзотика рано или поздно приедается. Особенно такая однообразная: меланхоличные верблюды, одинаковолицые арабы, желтый песок, редкие пальмы, раскаленное добела солнце, выгоревшее, линялое небо без единого облачка...

Что нового можно найти в пустыне?

- Что нового можно здесь найти? - устало пробормотал европеец и его тут же услышали, схватили за руку, настойчиво потянули за собой, выволакивая из толчеи восточного базара.

Они встали в стороне, возле полуразваленного дувала.

- Ты слышал песню Сфинкса? - шепотом спросил старый араб, отвернувшись куда-то в сторону, словно бы пряча лицо.

- Нет, - европеец высвободил бледную руку из цепких пальцев, неприятно сухих и колючих. Бессознательно коснулся ладонью нагрудного кармана, проверяя на месте ли кошелек.

- Десять долларов.

- За что?

- Я покажу тебе место, где его можно слышать.

Европеец уже хотел уйти, но в голосе араба было что-то такое... И он остался. Пока лишь для того, чтобы уточнить:

- Сфинкса?

- Да.

- Это стоит десяти долларов?

- Это стоит много больше. - Араб, закатив глаза, обратил лицо к небу и воздел руки. Должно быть так он показывал свое восхищение. - Сегодня единственная ночь, когда можно будет услышать песню. Раз в т ри года он пробуждается под толщей песка и поет...

Европеец скептически хмыкнул. Что-то подобное он же слышал или читал где-то: поющие пески, шепчущие камни...

- Что это такое, твой Сфинкс? Какая-нибудь скала в пустыне, в расщелинах которой завывает ветер?

- Нет, нет, - араб замотал головой. - Это настоящий Сфинкс.

- Настоящий? Существо с телом льва, человеческим лицом и орлиными крыльями? Как возле пирамид?

Араб улыбнулся:

- Возле пирамид не настоящий Сфинкс.

- Да ну?

- Настоящий - в пустыне, под песком. Только я знаю это место. Десять долларов, и я покажу тебе. Ты услышишь песню Сфинкса.

- Ну, допустим, я что-то услышу... А где гарантия, что это именно то, о чем ты говоришь?

- Ты сам все поймешь.

- И многих ты туда проводил?

- Только раз в три года поет Сфинкс, - сказал араб.

- Значит мне повезло, - ухмыльнулся европеец. - Десять долларов?

- Да.

- Всего лишь? За песню настоящего Сфинкса?

Старый араб кивнул.

Европеец рассмеялся.

- В чем здесь фокус, скажи? Ты хочешь меня надуть?

- Я покажу место, где поет Сфинкс.

- Это я уже слышал... Это какая-то загадка? Я должен ее разгадать?

Араб промолчал, только быстро глянул европейцу в глаза и вновь отвернулся.

Мимо шли люди. Тысячей голосов гудел многоликий базар. Ревели вечно всем недовольные верблюды. Выкрикивали что-то привычно улыбчивые зазывалы. Продавцы неистово торговались с покупателями, бешено размахивали руками, словно взбивая густой горячий воздух, ругались, спорили...

- Что же ты от меня хочешь? - задумчиво спросил европеец и расстегнул пиджак так, что стала видна рукоять пистолета, высунувшаяся из кобуры.

- Десять долларов, - негромко сказал старый араб.

- А если это обман?

- Тогда я не возьму ничего. Но я говорю правду.

Европеец задумался. Вспомнил о том, какая скука ждет его в гостинице...

- Хорошо, - согласился он. - Показывай.

Они взяли напрокат автомобиль, старый, разбитый, ежеминутно стреляющий сизым выхлопом.

- Куда? - спросил европеец, сев за руль.

- Прямо! - вытянул руку араб.

Они выехали за город, свернули с дороги и покатили по плотному песку, подминая колесами жесткие сухие колючки. Автомобиль прыгал по барханам, гремел побитой жестью, скрипел старыми рессорами.

В салоне не было ни кондиционера, ни радио. В открытые окна врывался ветер, но он не освежал, напротив, обжигал кожу, сушил губы и горло.

- Далеко еще? - спросил европеец, надеясь завязать разговор.

- Нет, - коротко ответил старый араб и замолчал...

Садилось солнце. Опускалось в струящееся марево, плавилось, плющилось, текло. Странные картины возникали возле горизонта, парили в воздухе, таяли, менялись...

Миражи...

Они гнали и гнали. Европеец до упора вдавливал педаль газа, араб, сложив руки на животе, таращился вперед.

- Стой! - вдруг сказал он, и европеец, полностью поглощенный своими мыслями, вздрогнул, сбросил газ, ударил по тормозам. По-поросячьи взвизгнув, машина остановилась.

- Там! - араб протянул руку, уперся пальцем в грязное лобовое стекло. Черная скала, видишь?

- Нет.

- Двигайся прямо, и увидишь ее. - Старик открыл дверь, вылез из автомобиля. Скрестив ноги, сел на песок возле колеса.

- Эй! - европеец пододвинулся к окну. - Ты чего уселся? Где сфинкс?

- Там. Впереди. Черный камень. Езжай. Через две минуты ты увидишь его.

- А ты?

- Я буду ждать здесь. Мне нельзя туда.

- Нельзя? Почему?

- Святое место. Мне нельзя.

Европеец хмыкнул скептически. Пожевал губу. Спросил подозрительно:

- Что ты задумал?

Араб пожал плечами.

- Сфинкс там. Я останусь здесь ждать деньги. Я никуда не уйду, до города далеко, без машины, без воды не вернуться. Когда будешь около черного камня, выйди из машины и подожди, пока сядет солнце. Ночью сфинкс будет петь.

- Ладно, - согласился европеец. - Но учти, если это какое-то надувательство, я тебя разыщу, где бы ты не спрятался.

- Я не обманываю, - араб был невозмутим. - Зачем мне обманывать? Мне нужны деньги.

- Хорошо, - европеец повернул ключ зажигания, взялся за руль. Прокричал:

- Жди! - и плавно выжал сцепление.

Он увидел черный камень почти сразу - темная точка замаячила впереди, как только автомобиль, натужно ревя перегревшимся двигателем, вскарабкался на очередное песчаное возвышение.

- Гляди-ка, не соврал, - пробормотал европеец. - Посмотрим, что будет дальше.

Обломок скалы формой походил на клык. Черный острый клык высотой в два человеческих роста. Он торчал из песка, чуть наклонясь к юго-западу, в сторону садящегося солнца, и длинная тень тянулась к вершине соседнего бархана, словно указывая на что-то.

Европеец вылез из автомобиля, хлопнул дверцей. Посмотрел в сторону садящегося солнца, туда, где шевелился воздух горячим дыханием пустыни, где рождались и таяли призрачные миры. Было тихо.

- Приветствую тебя, Сфинкс, - европеец хмыкнул. - Спой мне свою песню.

Он помолчал немного, криво усмехаясь, потом повторил те же слова на родном языке, по-английски. Конечно же, он не ждал ответа.

Оглянувшись на следы шин, скользнув взглядом по пропаханной колее, европеец попытался высмотреть фигурку проводника-араба. Ничего не углядел далеко, да и песчаные холмы закрывают обзор...

На пустыню стремительно опускалась ночь. Солнце провалилось за горизонт, выпустив на прощание алое щупальце. Растаяли последние миражи. Гасло, чернело небо. На востоке и прямо над головой проступали, просачивались сквозь плотную тьму необычайно яркие капли звезд.

Европеец чувствовал себя обманутым. Шепча ругательства, он забрался в автомобиль. Для очистки совести посидел еще с полчаса, прикрыв глаза, дожидаясь окончательного наступления ночи. Включил фары - конусы света, пронзив ночь, уткнулись в черный монолит скалы. Он подождал еще чуть-чуть, бездумно разглядывая торчащий из песка клык, выхваченный светом фар. Зевнул, зажмурившись. Потянулся к ключу зажигания, повернул - стартер взвизгнул, заскрежетал. В такт ему моргнули фары. Двигатель чихнул, натужно закашлялся, потом фыркнул и умер.

- Черт! - европеец раздраженно ударил ладонями по рулю. Еще несколько раз крутанул ключ. Автомобиль никак не реагировал.

Свет в салоне померк. Погасли фары. Ночь просочилась и в автомобиль.

Европеец оставил тщетные попытки оживить машину. Он тяжело вздохнул, похлопал по карманам, ища зажигалку, и, распахнув гнилую дверцу, выбрался наружу...

Когда он открыл капот и потянулся к клеммам аккумулятора, он вдруг услышал то, о чем говорил араб.

Тихая песня зазвучала в голове.

Она была внутри, не вовне. Ее слышали не уши. Мозг.

Незнакомые звуки складывались в мелодию.

Песня Сфинкса...

Европеец замер в неудобной позе, затаив дыхание, боясь переступить с ноги на ногу, и напряжено вслушиваясь в негромкую, странную, ни на что не похожую, притягивающую музыку.

Постепенно пришло понимание.

Сфинкс своей песней спрашивал о чем-то. И спрашивал именно его...

Таймер сработал, включив управляющий комплекс корабля.

Мириады крохотных элементов напитались электричеством и светом.

Мозг ожил.

Изношенная энергетическая установка давала лишь один процент номинальной мощности. Навигационные системы не работали, двигатели отказали несколько тысячелетий тому назад, системы жизнеобеспечения отключились давным-давно - они были не нужны, весь экипаж мгновенно погиб при столкновении с планетой.

Мозг и оружие - единственное, что оставалось у плененного боевого корабля...

Мозг подключился к внешним сенсорам - немногим, что еще работали. И сразу же почувствовал чужое присутствие. Анализ полученной информации показал, что неподалеку находится существо с интеллектом, достаточным для того, чтобы представлять опасность. Корабль не смог определить, враг или союзник находится рядом. И мозг послал первый запрос.

В ответ пришло удивление и недоумение. Существо явно не понимало, что от него требуют...

Уже много раз корабль сталкивался с подобной формой жизни. Он не видел этих разумных созданий, но чувствовал их энергии и этого было достаточно, чтобы со временем научится воспринимать их эмоции и тени мыслей...

Корабль повторил свой запрос, требуя ответа по стандартной процедуре опознания.

Друг или враг?

Свой или чужой?

Жизнь или смерть?

Он усилил модуляцию. И, ожидая ответа, направил поток энергии в оружейные аккумуляторы.

В песне что-то изменилось. Теперь она звучала резче, отрывистей, громче. В ней явственно слышалась угроза. И звучал в голове все тот же вопрос...

Сфинкс - полуженщина, полульвица - задавала загадку, - вспомнил европеец, - а тех, кто не ответил, убивала и пожирала.

Убивала!

Смерть - вот что слышалось в песне сфинкса!

- Стой! - крикнул европеец. - Это же сказки! Это миф, я знаю! Греческий миф!

Он лихорадочно пытался вспомнить ту загадку, о которой где-то читал.

"Кто утром ходит на четырех ногах, в полдень на двух, вечером на трех?"

Человек!

- Человек! - крикнул он в полный голос, но уже не слыша себя - песнь Сфинкса бурлила в замкнутом пространстве черепной коробки. Пульсирующая голова готова была расколоться, взорваться, разлететься кровавым месивом.

Он, словно обезумев, выхватил пистолет. Восемь коротких вспышек ожгли ночную тьму. Сухое тявканье выстрелов увязло в песках.

- Человек! Человек! Я знаю! Ответ - человек!

И вдруг песнь оборвалась.

Европеец осел на песок, не веря своему спасению. Опустил трясущиеся руки, обжегся о ствол пистолета, зашипел, выругался.

И в тоже мгновение песок под ним вскипел, взвился смерчом, дыхнул в лицо, словно горячий самум.

Ослепительный разряд вырвался из-под земли, ударил в человеческую фигуру, швырнул ее на капот автомобиля. И тотчас рассеялся, осыпался синими искрами по ближайшим барханам.

Отшатнувшаяся на мгновение ночь вновь сомкнула свой непроницаемый полог.

"Человек" - это был неправильный ответ.

Старый Аббас пришел поздним утром, когда Сфинкс вновь уснул.

Аббас не спешил.

Он поднялся на вершину бархана, сел, скрестив ноги, на горячий песок и долго смотрел вниз, на каменный клык, на старый автомобиль, на мертвое тело неверного. Пекло солнце, но Аббас словно бы и не замечал жара - он привык жить в пустыне...

A тe, кoтopыe нeвepны, дpyзья иx - идoлы; oни вывoдят иx oт cвeтa к мpaкy. Этo - oбитaтeли oгня, oни в нeм вeчнo пpeбывaют!

Сфинкс молчал...

Аббас, убедившись, что все спокойно, медленно встал, отряхнулся и неспешно спустился к машине. Он обшарил карманы неверного, достал бумажник, вытащил толстую пачку купюр. Попытался сосчитать их, но не сумел, сбился денег было слишком много. Достаточно много, чтобы жить на них еще три года. До той самой ночи, когда Великий Сфинкс вновь проснется и начнет свою песню...

Аббас склонил голову и мысленно поблагодарил Всемогущего и Всевидящего.

Гocпoди нaш! He yклoняй нaши cepдцa пocлe тoгo, кaк Tы вывeл нac нa пpямoй пyть, и дaй нaм oт Teбя милocть: вeдь Tы, пoиcтинe, - пoдaтeль!

Могучий Сфинкс равнодушно молчал, погребенный под толщей песка.