Перстень в наследство

Глава 1

«Британский пароход «Титаник» компании «Уайт Стар Лайн» совершит свой первый круиз. Отплытие состоится в полдень десятого апреля. Крупнейший пассажирский лайнер мира был заложен на верфях судостроительной компании «Харленд энд Вульф» тридцать первого марта тысяча девятьсот девятого года. Спущен на воду спустя два года. Это поистине прекрасное творение человеческих рук, и хозяева корабля не сомневаются в его актуальности и своевременности.

Билет может купить любой пассажир – что является неоспоримым и великим достоянием современного общества. Конструкция лайнера заставляет задуматься о великом воплощении человеческой мысли и покорении стихий океана.

Проект исключает возможность затопления судна. Для этого утверждения есть все основания. Двойное дно, водонепроницаемые переборки, наличие шестнадцати отсеков обеспечат длительное пребывание на поверхности воды в случае получения пробоины. Но этого не произойдет, ведь кораблем управляет опытный капитан».

Я прочитала статью в газете и сосредоточилась на фотографии. На ней красовался четырех-трубный монстр, ошеломляя своей внушительной грациозностью. Он отвезет меня в Америку к новой жизни, которой я не желала.

Свернув газету, я положила её на небольшой деревянный столик. Прошлась по комнате, ставшей на несколько недель моим домом. Назвать ее скромной трудно, она аскетична. Железная кровать, небольшой деревянный грубо сколоченный комод, и под стать ему платяной шкаф. Но я рада и этому приюту. На гроши, что остались от поездки из России в Великобританию, невозможно было найти что-то лучше. От сбережений почти ничего не осталось, а мне предстоял долгий путь. Потому несколько недель пришлось жить скромно.

Я остановилась у окна. Предрассветная темнота казалась пугающей.

Приоткрыв створки, впустила в помещение холодный апрельский воздух. Он обволок меня и проник под платье. Обхватив себя руками, я смотрела в чёрную бездну неба на которой, точно мухи в паутине, сиротливо и обречённо висели немногочисленные звёзды. Давящая тишина спящего города, тянула душу, сея внутри нее страх.

Я мысленно успокаивала себя, стараясь разумно смотреть на вещи: ведь моя жизнь менялась под давлением обстоятельств. Вполне естественно, что обозримое будущее на чужбине пугало.

Чтобы отвлечься достала список вещей, упакованных в дорожную сумку, и пробежалась по нему взглядом. Одежда в саквояж была собрана накануне, но не оставляло чувство, будто что-то забыто.

Как бы я не пыталась себя отвлечь от хрупкого, неясного и такого пугающего будущего, я продолжала стремиться к нему. Потому так носилась со сборами в дорогу, пытаясь занять себя, чтобы не повернуть обратно. Несколько недель после прибытия в этот город, страшилась наступившей ночи. Ей уготовано стать рубежом между старой жизнью и новой. В городе на берегах реки Невы, Петербурге похоронила самое главное – веру. Петербург дал мне так много и отнял всё.

Я дочь обедневших дворян. Несколько лет была вынуждена работать гувернанткой в семье моей крестной. Графиню Софью Николаевну, у которой пришлось жить после окончания пансиона, устраивало моё знание языков: французского и английского. Когда мне исполнилось семь, погибли родители, и она взяла меня на попечение, определив в школу для девушек. По окончании обучения я попала в усадьбу к Софии Николаевне. Так и стала гувернанткой у ее младших сыновей.

Подопечными были двое мальчиков десяти и двенадцати лет. Маленькие графы оказались несносными и легкомысленными. Помню, как только увидела их, возникло острое желание покинуть дом. Но щедрое жалование и возможность проживать в отдельном флигеле в глубине сада, переубедили меня.

Уединенность временного обиталища и доброта графини компенсировали невыносимость ее отпрысков. Спустя некоторое время с ними мне тоже удалось договориться. Посещение занятий по языкам превратилось для мальчишек в приемлемое времяпрепровождение.

Юные дворяне грезили войной. Я быстро смекнула, что удастся склонить мальчиков к занятиям, если буду рассказывать о доблестях русской армии, переходя во время урока с одного языка на другой. К концу первого года, ученики прилично говорили на французском.

Софья Николаевна отметила перемены в образованности сыновей и увеличила мне жалование.

Через два года мой службы, в канун рождества, произошло событие, перевернувшее мою жизнь и неспешный быт семейства. Софья Николаевна ждала в гости старшего сына, который служил в Петербурге в драгунском полку. Она чрезвычайно гордилась им. Рассказывала о его благодеяниях и шалостях.

Слушая добрую Софью Николаевну, старалась нарисовать в воображении этого удалого господина. В моих размышлениях образ выглядел разорванным и необъемным. В беседах я не могла отделить любовь матери, соскучившейся по сыну от истины. Я ограничивалась только рассказами и письмами от Андрея, что вслух читала Софья Николаевна.

Рождество принесло с собой привычную кутерьму и весь дом, включая слуг, находились в ожидании торжества. Я помогала юным сорванцам наряжать елку, принесенную дворовым мужиком из леса. На занятиях подопечные смастерили игрушки, и мы вешали их на мохнатые ветки.

Неожиданно в комнату вбежала служанка и истошно закричала:

– Приехали! Барин! Приехали!

Графиня расторопно выбежала из спальни, служанка бросилась ей в ноги. Я стояла лицом к двери и увидела его первой.

Высокий, широкоплечий, подтянутый с чернявой шевелюрой и пронзительным взглядом карих глаз молодой мужчина. Он улыбнулся.

– О! Сынок! – кинулась к нему графиня и принялась обнимать долгожданного гостя. Старалась как можно сильнее прижать свое дитя, целуя его руки. По щекам Софии Николаевны полились слёзы.

– Матушка, я тут, успокойтесь, – говорил молодой драгун, а графиня все жалась к широкой груди сына.

Младшие графы подбежали к брату и обняли его. Я почувствовала себя лишней во всеобщем веселье и поспешила удалиться во флигель. Руки тряслись, когда закрывала дверь и стягивала шляпку. Нахлынули воспоминания о родителях, их поцелуях и добрых руках. Столько лет прошло с их кончины, я никак не могла привыкнуть жить без них.

Я спешно прошлась по комнате, пытаясь унять душевную боль. Не снимая пальто, обхватила себя руками, чтобы унять дрожь в теле. Казалось, во флигеле было холодно, потому бросилась к небольшому камину и положила на него руки. Слёзы катились по щекам, прокладывая солёные дорожки.

Не знаю, сколько времени я рыдала, стоя у камина, но любое горе не бывает вечным и я успокоилась. Подошла к постели и легла поверх покрывала не раздеваясь. Когда закрыла глаза, чувствовала что веки, словно жгло огнём. Я попыталась отрешиться от всего, выкинуть ненужные и бередящие душу мысли из головы. Не заметила сама, как забылась сном.

Очнувшись, я чувствовала себя разбитой, но сердце успокоилось. Могла рассуждать трезво, чем и занялась. Ожидание господина витало в воздухе последние несколько дней, и сегодня произошел апогей. Не знаю, что на меня нашло, следовало радоваться за Софию Николаевну. Я сняла пальто, убрала в шкаф и уселась с книжкой возле камина. Чужая история, выложенная буквами на хрупких, шуршащих листах бумаги увлекла меня и я погрузилась в переживания героев с головой.

Спустя несколько часов меня пригласили к столу отужинать. Представили молодому хозяину и попросили сесть напротив него. Разговор зашел о новостях из столицы, и я, слушая бархатистый голос гостя, представляла балы, театральные постановки, цирковые представления.

Рассказчиком молодой граф был прекрасным, и вскоре я заворожено смотрела на него, забыв о еде.

– Что ж, Андрюша, красота Петербурга известна, – улыбаясь сыну, произнесла София Николаевна. – Мы отправимся туда вместе с тобой. Надо возобновить приёмы. Негоже от людей сторониться.

– Конечно, матушка.

– И Марию Аркадьевну с собой возьмем, – продолжила хозяйка дома. – Ее красоту надо на балах да собраниях показывать. Жених найдется, замуж отдам.

Я засмущалась и потупила глаза. Графиня часто говорила о планах на меня, но в присутствии молодого хозяина это показалось ужасным. Пришлось откланяться и уйти к себе.

Всю ночь снились глаза драгуна, а под утро он явился сам. Стук в дверь заставил выбраться из плена грез и, накинув платок на плечи, открыть.

– Здравствуйте, Мария Аркадьевна, – поприветствовал Андрей. – Разрешите с вами поговорить?

Я пригладила волосы и отошла в сторону, пропуская графа во флигель. Он уселся на стул и, бросив на стол шляпу, взглянул на меня.

– Слушаю вас, Андрей Степанович, – промолвила я.

Стараясь не смотреть в глаза мужчине, подошла к окну. Хватило того, что его очи всю ночь преследовали меня.

– Я проэкзаменовал братьев и хочу констатировать факт проделанной вами работы. Это немалый труд, и вы сотворили невозможное.

– Поэтому вы решили сообщить мне это на рассвете? – поинтересовалась я и обхватила себя руками.

Взгляд молодого господина заставлял краснеть и чувствовать неловкость. Андрей рассмеялся звонко и задорно. Мне лишь оставалось смотреть на служивого и восхищаться его красотой.

– Простите великодушно, Мария Аркадьевна. Не могу ничего с собой поделать, желаю наслаждаться вашей красотой. Всю ночь не спал, думал о вас…

– И под утро пришли сюда, – закончила фразу за графа. – Я назвала бы это милым, если бы вы посетили меня после обеда. Но столь ранний час заставляет меня напомнить вам о имеющейся в этом флигеле двери.

– Ой, простите! – кинулся ко мне Андрей.

Схватив мои руки, начал осыпать поцелуями. Я попыталась прекратить эти бессмысленные действия. Хозяин оказался настойчив, оставалось лишь дождаться момента, когда наступит передышка. Случилось это не скоро, довелось услышать множество красивых слов в свой адрес.

– Так чего вы хотите, Андрей Степанович прежде чем покинете моё жилище? – не выдержав, спросила я.

Меня раздражала напористость графа. Мужчина пылко посмотрел мне в глаза и басисто поизнёс:

– О, Мария Аркадьевна! Я желаю ухаживать за вами, одаривать подарками.

– А матушка позволит?

– Мария Аркадьевна, как только я узрел ваш нежный облик, понял – вы судьба моя. Не будет душе покоя, пока вижу вас. Будьте моей! Я сгораю от внезапно нахлынувших чувств!

Видимо растерянность от такой пылкости графа отразилась на моем лице. Не мешкая, Андрей возобновил поцелуи рук. Я вздохнула и попросила:

– Не могли бы вы, Андрей Степанович, встать с колен и присесть куда-нибудь?

Граф подчинился и вальяжно, устроившись на стуле, уставился на меня. Пройдясь по комнате, я незаметно достала платок из кармана и вытерла пальцы. Побывать в подобной ситуации даже в страшном сне не могла представить. Хотя ночной кошмар продолжил воплощаться наяву.

– Давайте поговорим о произошедшем только что, – предложила я.

Вдруг осознала, что начало речи никуда не годится. Но это не письмо и начисто не перепишешь. Расправив плечи, продолжила:

– Ваши намеренья смущают меня, и потому желаю прояснить ваш визит. Девушка я незамужняя и посторонним мужчинам делать в этой комнате нечего. Особенно в предрассветный час. Род мой не богатый, но достоинством обладает не ниже вашего. Потому прошу вас покинуть флигель.

Надо признать, отповедь получилась торжественной и произвела на молодого хозяина впечатление. Правда не такое, как рассчитывала, но на тот момент и этого было достаточно. Андрей Степанович побледнел и зло сверкнул глазами. Затем поднялся со стула и направился ко мне. Отступив на шаг, почувствовала, что уперлась в стену и от разъяренного мужчины никуда не деться. Подойдя вплотную, граф навис надо мной и зло зашипел мне в лицо:

– Хорошо, я уйду, но с этого дня вам придется принимать меня в любое время, как захочу.

Он развернулся и ушел, так и не объяснив, что имел в виду. Но с того самого утра началась трудная полоса моей жизни. Андрей Степанович буквально преследовал меня. Стал посещать занятия и вмешиваться в процесс обучения. Присутствовать при разговорах с его матушкой и в библиотеке, когда я оставалась одна. По вечерам он задумал гулять вокруг дома и заставлял совершать моцион всех домочадцев, включая меня. Ничего не имела против прогулок, но препирательства и словесные баталии с молодым хозяином во время них, выматывали.

Однажды после ужина графиня попросила остаться и пройти с ней в библиотеку. Мне нравилось проводить время среди книг, но предстоящий разговор не сулил приятного время препровождения. Сев в кресло, женщина указала на стул напротив. Как только я устроилась на мягком сиденье, она заговорила:

– Андрюша сам на себя не похож. Между вами словно черная кошка пробежала.

– Вам показалось, – покачала я головой.

– Вижу, что приглянулась ты ему. Я не против, но у Андрюши невеста в Петербурге. Она из знатного рода и богата. Моему мальчику только такая и нужна. Картежник он, и деньги в руках не держатся. Любовь ко мне удерживает, а то заложил бы Имение.

– Крестная, я ни в какой мере не претендую на Андрея Степановича. Буду рада его свадьбе, – ответила я.

В душе затеплилась надежда, что в скором времени наша эфемерная дуэль закончится, и в мою жизнь снова вернутся мир и покой. Мы тепло попрощались с хозяйкой дома, и я отправилась к себе. Жизнь расцветилась красками. С нетерпением ждала отъезда графа. Но как не тешила себя надеждами, жребий повернул все наоборот.

От поездки в Петербург хотелось многого. И я это получила. Балы, в которых принимала участие, оканчивались просьбами к графине ухаживать за мной. Хозяйка с достоинством принимала предложения, а я наслаждалась светской жизнью. Но все закончилось в одночасье.

Вечером после очередного собрания приехал сын крестной. Он был взволнован и, бросив шубу на руки слуги, направился в комнату к матери. Проходя мимо спальни Софии Николаевны, я услышала громкие голоса. Сквозняк приоткрыл дверь, и беседа заставила меня остановиться.

– Матушка, я могу осуществить сразу две мечты, – вещал мужчина. – Выплачу долги и женюсь на Машеньке.

– Перестань, сын! – прикрикнула крестная. – Я не позволю тебе испортить девушке жизнь.

– Матушка, Софья Николаевна, чем я жизнь Машеньке испорчу?

– Я все сказала! – отрезала хозяйка дома.

– Мы поедем с твоей протеже в Америку, к дядюшке. Она вступит в наследство, и заживем! Вот письмо пришло. Смотри.

– От Гришки, письмо? – обрадовалась крестная.

– Нет, от его адвоката Джона Скотта. Старик умирает и желает все оставить нашей Марии Аркадьевне. Я поеду с ней.

– Нет. Сосватаю Машу, и она с мужем поедет за наследством.

– Матушка! Ох, матушка! Не вводите в грех, – взмолился драгун.

– Ступай, Андрюшенька.

Дверь резко открылась, я успела спрятаться за колонну. Мужчина стремительно спустился по мраморной лестнице, принял у слуги верхнюю одежду и покинул дом. Вечером, когда готовилась ко сну, Андрей явился ко мне и с порога принялся целовать. Пришлось вырваться из объятий и пригрозить ему:

– Не смей! Кричать буду.

– Я люблю тебя с той самой минуты, как увидел. Будь моей женой, – тихо произнес Андрей.

– Я подумаю, – уклончиво ответила я. – Нужно все обсудить с крестной. Да мало ли чего еще придется сделать…

– Священник в церкви готов нас обвенчать. Поехали, – приказал мужчина, а я сделала шаг назад.

– Хорошо. Ты договорись на завтра. Сегодня София Николаевна желает, чтобы я ночевала рядом с ней. Тайна будет раскрыта, если сбегу.

– Завтра приеду за тобой, ненаглядная моя Машенька, – улыбнулся мужчина и покинул комнату.

Я поднялась в спальню крестной, пока той не было, и отыскала шкатулку. В нее графиня складывала полученные письма. Нашла нужное, прочитала и поняла, что наследство существует. Оно ждет меня. Спустившись в свою комнату, собрала вещи, оделась в дорожное платье и написала записку крестной. Взяла все накопления, которые у меня были, и отправилась в Великобританию. Осталось совсем немного – переплыть океан, и я у цели. Денег хватило на билет во второй класс. Надо признаться, решила пережить морскую качку в комфорте. Теперь нужно было экономить.

Светало. Я закрыла окно и продолжила стоять возле него. Рассвет выплеснул в синеву неба оранжевые краски. Они медленно растеклись по темному полотну эмпирея. Сегодня моя судьба должна была измениться, я чувствовала это.