Перекресток миров. Синигами, книга третья

Глава 1

Хмурое небо печально смотрело на грешную землю, и словно вторя моим чувствам, роняло крупные слезы с небес и эти капли, падая, разбивались о серый бетон под моими ногами. А высоко вдали, среди грозных черных рваных туч мелькали могучие молнии, чей свет разрывал те сумерки, что царили в этих бетонных, чуждых мне джунглях.

Крыши многоэтажных домов тонули во тьме небес. Город лежал передо мной как на ладони, темный — мертвый — ни в одном из окон не было света, и когда молния прочертила небо пополам, я увидел, как искры летят от одной из многоэтажек. Крупные капли дождя падали на мое лицо, смешиваясь со слезами, что текли не прекращающимся потоком из глаз. И эта вода, стекая по моему телу, смешанная с солеными слезами злости и горя, смывала кровь с моего плеча, раненого острыми когтями врага. Дождь очищал от крови и грязи мою простую серую рубаху с красной вышивкой знаков клана Синигами на груди, но этот ливень был бессилен очистить мою душу. Невозможно смыть безвозвратно ту тьму, которая царила в моей душе. Я жаждал крови моего врага, но на мне была лишь моя кровь.

Вода с красноватыми оттенками стекала по темному дереву рукояти моего топора, чья металлическая часть была перекована, и была вновь погнута в прошедшей схватке с неравным противником, которому я не имел права проиграть. Но…все же проиграл. И теперь я здесь, посреди царства стекла и бетона, в одиночестве, вдали от семьи, друзей и любимых.

Острое лезвие моего верного топора не смогло помочь мне, оно было бессильно хотя бы ранить врага, и я и мой топор оказались не достаточно сильными для победы. Но это не вина моего верного топора, моего друга, прошедшего со мной не одну схватку. Это моя вина.

Руки слегка подрагивали, а глаза с ужасом смотрели на бетон под моими ногами. Слаб был я, и я могу стать сильнее прямо сейчас, и мог стать сильнее тогда во время не равного боя. Но это был не мой путь, по крайне мере так было во время схватки, но сейчас выбора больше у меня нет. Уже нет.

Вдали раздавались тревожные сирены приближающихся ко мне машин, а молния, сорвавшаяся с небес, ударила в бетон всего лишь в пяти метрах от меня. Словно указывая всем, где я нахожусь, но мне было плевать на это, я еще сражался с моим врагом в своей душе.

— Акира! — Взревел я что было сил в небеса, и сжал до боли окровавленной рукой темное дерево рукояти моего топора, а повсюду послышался звон разбивающихся стекол окон, не выдержавших моего могучего крика. Крика боли и бессилия моей души не выдержали стекла, и с жалобным звоном осыпались на серый асфальт. В бетонных джунглях испуганно закричали люди, а вой сирен машин, что оглашал окрестности, усилился — они нашли меня. И сейчас это они обречены. Им лучше держаться от меня подальше, но это их мир, и поэтому они не будут прятаться. Они думают, что сильны, и я им покажу, насколько жестоко они заблуждаются.

Я не раз сражался как в прошлой, так и в этой жизни, но никогда мое сердце так не обливалось кровью от поражения. Акира отобрала у меня все — мою любовь, мой мир, мою семью, и когда я вернусь, и убью мать моей матери, я все равно не стану победителем. Нет ничего страшнее, когда ты думаешь, что сам управляешь своей судьбой, но когда тебе позволяют открыть глаза и увидеть, что это тобой играют, и вместо тебя выбор уже сделали давно, и по всему твоему жизненному пути расставлены силки, в один из которых я и угодил. И теперь вместо меня решили мою судьбу и чтобы выбраться из этой западни, я должен был решить, как поступить — жить мне или умереть.

Акира дала мне выбор, решив за меня то, где я его приму. Если я останусь здесь, то буду жить, а если вернусь, то она будет первой, кто меня встретит и прикончит, как недостойного жить пса.

Но для меня никакого выбора и не было. Я решил для себя все уже давно, тот мир — мой мир, та семья — это моя семья. Во мне еще бурлила кровь, и в душе царило лишь одно желание — продолжить схватку с моим врагом, который являлся моей бабушкой. Та, что должна была любить меня как внука, но вместо этого жестоко унизила и выкинула как нежеланное дитя на помойку.

Она увидела во мне того, кто порочит ее клан, и причиняет боль ее дочери, позабыв, что Миуюки моя мама, и не только потому, что она родила меня. Она та, которую я даже в мыслях ласково называю мамой, и это дарит тепло моей душе. И я не верю, что ей больно смотреть на меня как на сына.

Акира, закинула меня туда, откуда нет возврата, где я должен либо сгнить от тоски, либо прожить жизнь среди таких же, как я, изгнанных из своих миров. Ибо возвращение к семье сулило мне лишь одно — смерть от рук моей родственницы, которая позабылась, упиваясь своей властью и могуществом. Моей бабушке уже давно пора показать, что ее время прошло. И я вернусь, и докажу ей, что и слабого не стоит загонять в безвыходное положение. Ведь теперь мне неведом страх перед смертью, она дала мне цель, которой раньше у меня не было. Невозможно напугать того, у кого отобрали все, оставив лишь подобие жизни. Осталось лишь самое тяжёлое — связать свою судьбу с еще одним кукловодом, который будет, дергая за ниточки, играть со мной как с дешевой игрушкой.

— Акира! Я плоть от плоти, кровь от крови сын твоей дочери! — Кричал я, словно Акира могла меня услышать. — Я Синигами! Не Юкогама! И я вернусь, и тебе придется ответить передо мной! За все, что ты мне сказала и сделала! Клянусь!

А в моей голове вновь зазвучал голос той, что страшила многих сильнее, чем смерть. И этот потусторонний голос уже не шептал как мгновения назад там, когда я был в руках Акиры, теперь он кричал, заглушая мои собственные мысли.

— Пусти меня в себя, дай разрешение. — Могучий голос недовольно шептал, но с такой страшной силой, что я был близок к безумию. Он содрогал от ужаса все живое, но сейчас он меня не страшил. — Мы будем всемогущи вместе.

Я замер. Сейчас я мог впустить в себя бездну, и если две минуты назад я бы никогда это не сделал, то сейчас мне уже нечего было терять. Она даст мне многое, и пройдя через неё я вернусь к Акире, и тогда мы продолжим ровно с того момента, на котором окончили.

— Достоин ли я быть сыном твоей дочери или нет?! Это не тебе решать, Акира! — Прорычал я, смотря, как ко мне подъезжают две машины с включёнными сиренами и ослепительно светящими фарами, разрывая темноту. Из них вышли пятеро в бронежилетах, нацелили на меня оружие, и что-то начали кричать, вторя раскатам грома, пытаясь перекричать ливень и воющий ветер.

— Какова будет цена, чтобы совершить то, что я желаю? — Тихо, практически шепотом проговорил я, спрашивая у бездны, накладывая на себя щит, и активируя лезвие тьмы, которое тонкой линией, сотканной из самой черноты, задрожала в моей левой руке.

Я не хотел убивать, но и погоня мне была не нужна, и пока Бездна молчала, я решил действовать. Бессмысленные жертвы мне были не нужны, но я не хотел к своим ранениям добавлять еще пулевые. Да и эти пятеро, если я смогу договорится с Бездной, будут мне полезнее в живом состоянии. В моей груди я почувствовал холод к страданиям других людей, была важна лишь моя боль.

— Боль! — Проревел я, применяя заклинание, одновременно активируя прозрение третьего порядка и выпуская лезвие тьмы в капот первой машины. Я видел, как один из стражей порядка нажал на спусковой крючок — у него не выдержали нервы, и сразу как прогрохотал выстрел из пистолета, мой щит полыхнул желтым цветом, но выдержал, и на бетон упала измятая пуля со стальным сердечником.

Все пятеро полицейских упали на серый бетон с искривленными от боли лицами, ведь прозрение показывало второй уровень, отмечая их как стражи порядка и у них не было и шанса выдержать простое заклинание некромантов. А лезвие тьмы влетело в капот машины, разрывая на части двигатель, от которого сразу пошел столб пара, а я уже стоял у капота второй машины, опуская на него свой топор с погнутым лезвием. Я практически не почувствовал сопротивления металла, и топор пробив капот глубоко вошел в двигатель, который сразу заглох и зашипел, извергая из себя масло. В этот момент в моей голове вновь зазвучал пугающий голос

— Ну не знаю. — Тихо и с каким-то неимоверным удовольствием хищника, поймавшего добычу, вновь зазвучал голос бездны в моей голове. — Межмировые перемещения, схватка с Акирой, которая не раз убивала моих детей — это будет очень дорого для тебя. Ты готов к тому, что тебе придется платить чужими жизнями?

Я оглянулся на пятерых стражей, что сейчас тихо выли, не имея сил произнести ни единого громкого звука лежа на бетоне в лужах, агонизируя от боли. А ливень, что шел лишь усиливался и своим шумом заглушал и так не громкие крики сходящих с ума от боли людей.

Пистолеты и один автомат валялись на бетоне бесполезным, ни на что не годным металлоломом, и осветившая небеса вспышка молнии помогла мне разглядеть насмерть испуганные лица мужчин. Фары машин уже больше не светили, а во мне все-таки возникло сомнение, хватит ли жизни этих пятерых, чтобы я совершил то, чего желаю. Сила, которую дарует бездна не приходит неоткуда, пожиратели не просто так именуются пожирателями, и теперь меня интересовало лишь одно — цена, которую заплатят жители этого чужого мне мира.

— Сколько? — С хрипотой проговорил я, смотря как черные капли масла стекают с лезвия моего топора. Я сделал шаг к первому лежащему мужчине, капля горячего масла попала на его висок как раз в тот момент, когда бездна заговорила вновь.

— Жителей этого города мне хватит. — Промурлыкало чудовище в моей голове. — Жизней этих пятерых для начала хватит. Ты начни, это и будет твоим разрешением, а там, в процессе я войду в тебя, когда ты будешь готов, а дальше будет легче убивать.

В моей душе ничего даже не зашевелилось, когда я поднял топор, смотря безразличными глазами на бледное лицо что-то кричавшего мужчину. Иногда не важно, какую цену с тебя запросят, имеет значение лишь цель, которая должна быть достигнута любыми средствами.

Топор взвился над моим плечом, из глаз брызнули слезы:

— Вы ни в чем не виноваты. — Тихо проговорил я, словно извиняясь, и сжал топор покрепче, намереваясь покончить с жизнью бедного служителя правопорядка одним ударом. — Вам просто не повезло поехать не на тот вызов.

В груди было холодно, я убивал раньше, убивать буду и в будущем, но топор налился тяжестью, как будто я сейчас им перерубаю тот путь, по которому шел. Это всего лишь первая забранная для Бездны жизнь, а мне предстоит уничтожить всех жителей города! Сколько их? Десять тысяч? Сотня? Миллионы?

— Шрай! — Раздался высокий, мелодичный женский крик позади меня ровно в тот момент, когда я начал опускать топор на висок бледного мужчины.

Мой щит разрушился за мгновение, словно в него прилетел пушечный снаряд, либо кто-то выше двадцатого уровня меня атаковал изо всех сил. Оглянувшись, я увидел разбитый телефон, лежащий на бетоне, который и нанес такой удар и стоящую в семи метрах от меня у полицейских машин хозяйку, как телефона, так и голоса.

— Значит, первой будешь ты! — Рявкнул я, смотря на промокшую до нитки блондинку на высоких каблуках с огромным вырезом на груди короткого красного платья.

Она не боялась меня, она смотрела на меня, с вызовом держа свою маленькую белую сумочку в правой руке, словно грозное оружие. Ее не смущали лежащие вокруг меня стонущие от боли мужчины, а над головой незнакомки сияла цифра ее сорокового уровня.

Она воин, не ровня тем, что лежали у моих ног, но ее надо поскорее убить, иначе она может мне помешать. Рывок вперед, и я уже возле нее, а лезвие топора мчится в ее красивую шею, с золотой цепочкой на ней. Она умрет, кричал голос в моей голове, он радовался первой жертве. Но на алых губах белокурой красавицы была улыбка, которой одаривают недостойных ухажеров. Она лишь слегка изогнулась, и вместо шеи я перерубил лямочку алого платья, и из-за этого обнажилась не малая грудь блондинки. Мой удар был выверен и смертелен, я убивал им и более высокоуровневых противников. А здесь вместо того, чтобы отрубить голову, я вызвал лишь злость в её глазах тем, что увидел её обнаженную грудь, а не тем, что напал и нанес удар.

— Ошибка. — Промелькнула молнией мысль, она не та за которую выдает себя внешне, и я зря к ней приблизился, она убьет меня одним ударом.

Я попытался отскочить, что было сил, когда заметил усмешку на уголках её алых губ, но было поздно. Удар её ладошки с длинными алыми когтями в челюсть был слишком быстрым и сильным для сорокауровневого.

Я отлетел от нее от удара на пару метров, не устояв на ногах, но держа в руках свой топор, а блондинка закричала что было сил.

— Шрай! — Ревела она, а я с ужасом смотрел, как тело освещенное вспышкой молнии начало деформироваться, как разрывается ее платье на куски и мелькает белая с синевой чешуя, а над её головой начали ослепительно сиять знаки.

Королевская змеедева, пятидесятый уровень. Вдруг цифры исчезли, а вместо них появилась цифра сто двадцатый, а затем сто пятидесятый уровень. Цифры меняли свой счет словно обезумевшие, но во мне не было страха.

— Отключить показания уровня. — Пронеслось мысленное указание в моей голове, нет смысла знать насколько силен твой противник

Я уже стоял твердо на ногах, с меня стекала вода, я наконец-то почувствовал как же холодно здесь. Выдохнув облачко пара изо рта, я смотрел на огромную тварь, что с ужасающим по громкости хрустом костей из блондинки, больше похожей на стриптизершу, превратилась в огромную чешуйчатую тварь. Двадцати сантиметровые когти на ее руке были окровавлены, а я чувствовал, как по шее течет моя кровь.

— Умереть от когтей королевы. — Ухмыльнулся я. — Не худшая смерть.

Белесая тварь не медлила, бесшумно кинулась на меня, а я освободил от топора свою правую руку, готовясь к своему последнему удару. Я уже все понял. Она не враг, и я не хотел её убивать — ведь она защитница, и будет защищать свой дом от тех, кто пришли лишь разрушать. Но и умирать здесь, в этом мире, я не собирался. Я темный, и моя душа сейчас черна. Я направил на белесую змееподобную тварь правую руку.

Бой с Живуром не прошел бесследно, любая схватка с богами может что-то отнять у тебя или что-то дать. Та схватка в царстве дроу дала мне возможность черпать эманации смерти практически постоянно, только вот это отнимало слишком много сил. Но у меня не было иного оружия против таких высокоуровневых. Я сражался с подобной змеедевой, но мне кажется, что эта намного опасней. Она ни разу не применила заклинания, а это значит, она пойдет на контактный бой. И шансов у меня против неё практически нет. У меня есть лишь один удар, и он все решит.

— Эманация смерти. — Шепотом проговорил я.

В моей голове пронесся образ улыбающегося рыжеволосого чуда, а я словно почувствовал крепкие объятия своего отца, а над ухом послышался такой родной и любимый голос:

— Тебе рано умирать. — Проговорила Миуюки. Я не знал, сказала это она в моем разуме, либо и правда за моей спиной стояла моя мама, но это придало мне сил.

— Мне рано умирать! АААА! — Надрывно кричал я, и с моей руки сорвалось небольшое серое бесформенное облачко, которое несло в себе смерть. Оно слишком медленно понеслось на белесую чешуйчатую тварь, чьи когти жаждали вновь окунуться в мою плоть.

Вспышка молнии озарила все вокруг и внезапно ударила всего лишь в десятке метров от места моей схватки, плавя бетон и асфальт. Она осветила пасть моего противника, полную зубов и эманацию, что летела в ней. Тварь узнала то, что летело в неё, она уже контактировала с эманацией смерти, ее змеиные глаза сузились, а все тело напряглось, и время словно остановило свой ход.

Против меня был просто божественной силы противник, она действовала очень быстро, ее огромный змеиный хвост был еще у машины полицейских. Я видел, как напряглась тварь, как засияла ее аура. Вот хвост подхватил машину, и, подняв ее над землей, словно она ничего не весила, метнул в меня этот полуторатонный снаряд.

— Константин! — Взревела Королевская змеедева во время того, как машина отправилась в полет. Ее сила пугала меня до дрожи в коленях, я даже не желал знать ее уровень.

Летящая в меня машина встретилась с серой, мощной, но все же моей последней эманацией ровно на середине между мной и белесой чешуйчатой тварью. Но машина не замедлила свой полет, а моя эманация пропала, впитавшись в машину бесследно. Я видел, как в воздухе машина начала стремительно ржаветь, как взорвались покрышки, изветшав, как из капота вывалился мотор. Но все же снаряд летел прямо в меня, а я что было сил в моих ногах, уходил в сторону от этого снаряда, что летел на меня с ужасающей скоростью.

Шаг, еще один шаг, и вот уже третий, и я чувствую затылком, как мимо меня проносится тяжёлый снаряд и с грохотом врезается в землю, дробя асфальт под собой.

— Щелк, щелк! — Раздались в наставшей секундной тишине два коротких, но таких знакомых звука. И я поднял свой взгляд туда, где раздавался этот звук и под вспышкой молнии увидел его.

Он стоял напротив меня под деревом, по его серому брезентовому плащу стекала непрекращающимся потоком вода, а под его кирзовыми сапогами была грязь по щиколотку. Черная борода и черные глаза смотрели на меня без жалостно, его рука со светящейся татуировкой руны жертвы взвела курки потрепанного двуствольного ружья. Чей черный ствол смотрел на меня угрожающе, и не сулил мне ничего хорошего.

— Выстрел в упор убьет меня. Щит. — Взвопил я, в своих мыслях активируя защитное заклинание, видя как пороховой дым начал неспешно, словно в замедленной съемке вырываться из стволов ружья, а сразу за ним вылетел огонь, что нес в своем чреве смерть для меня. А над головой стрелка горела холодным серебристым огнем надпись — охотник на нечисть.

Щит полыхнул жёлтым, боль в груди была неимоверной, меня отбросило на метров пять, и, упав на спину, я лишь чудом не потерял сознание. Мои глаза уловили в просвете между туч всего лишь одну звезду, но я узнал ее. Это была путеводная звезда, которая всегда указывала на север и вела меня домой.

— Я не имею права умирать. — Прохрипел я, хватаясь за грудь и вытаскивая металлические дротики. На них были начертаны руны, и мне пришлось вырывать их с кусками своей плоти, не думая о боли

Не было времени думать, рукоять колуна холодила руку, и я сорвался с места в стремительный бег. Против этой пары сработавшихся и прошедших не одну схватку убийц у меня не было ни единого шанса. Хлестанувший хвост змеедевы по тому месту, где был я мгновение назад, был еще одним доказательством, что нельзя выиграть заранее проигранную схватку. Я мог выстоять, если они были бы поодиночке, но они не одни, и я уже измотан Акирой. И потому мои ноги — мое последнее оружие, которое может спасти мне жизнь.

Весь в крови, чувствуя, как содержимое дротиков начало меня убивать и как сердце начало сбоить, я бежал словно обезумевший, слыша погоню огромной туши змеедевы за мной. А в моей голове проносились давние слова отца,

— Нет запретного приема. Есть выживший в бою, и тот, кто пал смертью на поле сражения.

Дождь хлестал по лицу, я бежал туда, куда глядят глаза, не разбирая дороги, а сзади слышался рев змееподобной твари и выстрелы. Под ногами вспыхивали фонтанчики земли, над головой свистели пули, а я несся, словно за мной летит орда демонов. Иногда на моем пути попадались полицейские машины с сиренами, они пытались меня остановить, но все было тщетно. На освещенных улицах тварь не появлялась и того охотника не было видно. Я ускорился, пытаясь отсечь боль, и не слышать, как надрывается мое сердце, и кровь под биение колоколов в висках вытекает из моих ранений.

Сколько я бежал я не знаю, но каким-то чудом вышел на мост через могучую реку, которая шумела в ночи далеко внизу. Но как бы быстро я не мчался, на пустынном мосту меня ждали. Спереди на середине моста стоял охотник, а сзади меня на асфальте сложа кольцами свой хвост, сидела змеедева, что смотрела на меня своими змеиными глазами с ненавистью.

— Взять измором? — Скривился я в улыбке, смотря на змеедеву, и вытер со своих губ кровь, а она обнажила свои зубы. — Живым я вам не дамся.

Я чувствовал, как мои ноги сводит судорога, и схаркнув на серый мокрый асф…