Отпусти меня (СИ)

Как только он сделал еще шаг к нам, Мэтт, натянув на лицо непроницаемое выражение, нажал на курок. Пуля вылетела с неистовой скоростью, и плечо Люцифера дернулось - попала в него. Но опять же не в ту цель, в которую надо…

— Может быть, ты страдаешь косоглазием, Мэттью Митчелл? — издевался Дьявол. — Боюсь, я этого не узнаю, потому что, — натянул на лицо милую улыбку, — убью тебя, а потом твою замечательную подружку.

Когда Мэтт начал стрелять вновь, Люцифер на этот раз понял, что можно увиливать от пуль – стал извиваться, как змея на ветру, сокращая между нами расстояние. Буквально через считанные секунды, в магазине не осталось патронов, судя по тому, как лихорадочно Мэтт нажимал на курок и кидался разнообразными ругательствами, которых я раньше никогда не слышала. Пришло время паниковать. Но не тут-то было. Ангел выкинул оружие и, сказав мне закрыть глаза, сжал мои ладони на своем животе. Я сомкнула веки и тут же почувствовала, как на улице стало значительно светлее. Яркие лучики его чистой души заставили Люцифера вскрикнуть и, как послышалось, повалиться на землю. Я молилась, чтобы свет его ослепил. Хотя бы ненадолго.

Не прошло и секунды, раздалась целая какофония звуков: кто-то выпустил боевой клич, звякающий шум чего-то заглушил пронзительный мужской визг, голос Мэтта пронесся тихим и неразборчивым жужжанием, хотя по его напряженному торсу я поняла, что он… кричал. Причем очень громко. И я не могла понять, что за фигня творится, пока свет не померк, и вновь все не заполнила почти густая темнота холодной ночи.

Я открыла глаза и с удивлением обнаружила, что мы с Мэттом на земле, он обнимает меня, стоя на коленях и с округленными, полными недопонимания глазами, осматриваясь вокруг. И когда мы успели оказаться в таком положении? Проследив, куда направлен его взгляд, я врубилась, почему его накрыла волной легкого шока. На дороге разыгралась целая бойня. Михаил и еще какой-то… архангел (как я поняла по черным крыльям), кружили вокруг Люцифера, который, запыхавшись, кидал в них огненные сферы.

Похоже, мои молитвы не были услышаны, и Дьявол прекрасно видит (наверняка вовремя успел закрыть глаза).

Архангел со светлыми волосами и намотанными на кулаки длинными светящимися цепями, размахиваясь, ударял Дьявола ими, отчего тот изгибался, кое-как сдерживая крик. Другие крылатые просто окружали Люцифера, наверное, не давая ему повода убежать. Мне не было понятно, откуда, черт побери, взялись все они, но что-то глубоко во мне облегченно вздохнуло, хоть я и не была рада Михаилу и его чокнутой своре. Возможно, ангелы следили за нами или же увидели, что тут происходит, поэтому решили присоединиться. Но главный вопрос стоял в том: почему они не дали Люциферу грохнуть нас? Ко мне они, отныне, относятся не ахти, а на Мэтта – вообще ведут «охоту». В чем была проблема - подождать немного, пока нас укокошит Дьявол, а потом уже напасть? Нет, конечно, я рада, что такого не произошло, просто не понимаю действий этих долбанутых созданий.

Смотря, как Михаил размахивает мечом, одновременно уклоняясь от огненного красного шара, я подметила, что на данный момент ему и другим крылатым не до нас – у них есть проблемы, точнее проблемка поважнее.

Немедля, Мэтт помог мне встать, и мы направились прямиком… в эпицентр сумасшествия. Мы не могли просто взять и скрыться где-нибудь, оставив все так. Как бы того не хотелось, но нужно помочь ангелам. У нас с ними общий враг.

Остановившись на дороге, по которой (что не удивительно) не проносилась ни одна машина с водителем, желающим хотя бы посмотреть на это безумие, мы встретились с недовольным взглядом Михаила. Он посмотрел на нас так, словно мы испортили всю его жизнь. Ну, конечно, было очевидно – он ненавидел нас. А если быть точнее, - меня, за то, что я помогала Люциферу.

Если бы я знала тогда, что задумал Дьявол, никогда бы не стала ему помогать…

Когда светловолосый архангел с помощью мощных цепей повалил Люцифера на заснеженный асфальт, поймав ими его руки и дернув длинные скрепления колец на себя, тот упал на живот, и я увидела, как что-то круглой вывалилось из-под рубашки Короля, затем блеснуло при свете луны. Люцифер испугался и, закричав, пополз к непонятной штуке, которую сложно было разглядеть издалека. Архангел вновь дернул цепи, и изнеможенный, похожий со скрученными за спиной руками на гусеницу Дьявол, пытающийся изо всех сил подобраться к чудаковатому предмету, отлетел назад. Михаил и другие ангелы начали вести громкие переговоры, кто-то из них побежал к кругу, и лишь потом сообразила, что та вещица – это и есть Печать.

Времени на обдумывания ситуации не было. Я предполагала, если Люцифер не врал, где спрятал Печать, то он действительно побывал в моем доме, чтобы забрать ее. Был там, где находились мои родители.

Ох, черт. Как же я его раньше не допросила по этому поводу?!

Злость накрыла меня волной. Я не успела даже понять, как мое тело, двинувшись вперед, отреагировало быстрее, чем мозг. Не понимая, что этим самым смогу добиться от Люцифера, я уронила колени на асфальт и схватила его за горло. Сзади меня послышались крики и тяжелые шаги. Хлопки могучих крыльев создавали за спиной что-то вроде ветра, но я не обращала ни на что внимания. Сейчас я не должна отвлекаться ни на что, кроме его мерзких, полных ненависти и лжи глаз…

Дьявол улыбнулся, внимательно разглядывая мое сердитое лицо. Его забавляла та ситуация, что он, перемотанный цепями, валяется на дороге и скоро умрет от чьих-нибудь рук? Или же ему приносило удовольствие разглядывать мои негативные эмоции?

— Ты был в моем доме? Что ты сделал с моими родителями? — на одном выдохе спросила я. Сейчас голос прозвучал вполне грозно и устрашающе.

Раздался гнусный смешок.

— А я не обязан тебе говорить, — уголки его губ опустились, и в глазах цвета арктических льдов заиграл злой огонек.

Если он что-нибудь сделал с мамой и папой, обещаю, ответит за это. Как и за то, что врал все это время.

Мое терпение и страх лопнули, как мыльные пузыри. Злость, которую старалась сдерживать внутри, вырвалась наружу оглушительным криком, и мой взметнувшийся вверх кулак собрался въехать в рожу Люцифера, но его неожиданно перехватила чья-то ладонь и резко отдернула меня назад. Я упала на спину с одной вытянутой рукой, и боль медленно прошила мои лопатки, затем – поясницу. Дыша, как бык и рыдая не понять из-за чего, то ли из-за не случившегося удара, то ли из-за неизвестности, что с моими родителями, я запрокинула голову, чтобы увидеть, какая тварь посмела отнять у меня такой шанс – врезать Люциферу. Надо мной возвышался Михаил. Он смотрел на меня так, словно я – мерзкая букашка. Конечно, его взгляд объяснял многое. Но в большой степени в нем отчетливо была видна неприязнь – ко мне?..

Видимо, да…

Архангел, взмахнув внушительными крыльями, перелетел меня и скрылся из виду. Раздался звон цепей об асфальт – наверное, тот грозный на вид мужчина, управляющий ими, вновь повалил Люцифера, пытавшегося встать на ноги.

Кто-то неожиданно поднял меня и, развернув к себе, прижал. По мятному и терпкому запаху духов я определила, что это Мэтт. Злость, ненависть и прочее словно рукой сняло. Меня будто переключили на другой режим. Я вновь стала слабой и беззащитной. Стала такой, какой ненавидела быть.

Слезы покрывали щеки, всхлипы вылетали изо рта через определенный промежуток. Мэтт, поцеловав меня в лоб, сказал, что с моими родителями все хорошо. Конечно, он не знал точно, что с ними. Сказал, лишь бы успокоить меня.

Но ему сейчас явно было не до того, чтобы стоять тут со мной и подтирать мне сопли. Кинув что-то невнятное, он бросился к возобновившемуся шуму, состоящему из криков и звуков металла. Я, несмотря ни на что, последовала за ним. Люцифер снова начал баловаться с огнем. Он поднял корпус и, намотав немного цепей на свои кулаки, распространил по ним адское пламя, которое мгновенно превратило их в жидкую массу. Архангел вовремя отбросил цепи, и дикий огонек не задел его рук. По лицам крылатым не было видно, что они удивлены способности Люцифера, значит, они знала или подозревали о ней…

Я не знала, что собиралась сейчас делать без оружия и нормальных навыков борьбы, но продолжала идти, совершенно не паникуя, что могу в любую секунду сгореть дотла. Когда перестала находиться так рядом с Мэттом, пофигизм снова сжал меня в свои крепкие объятия. Каждый шаг давался уверенно. Пока Люцифер раскидывал ангелов в стороны и кого-то даже испепелял, я решила заняться долбанной Печатью. До нее сейчас никому не было дела, каждый крылатый был занят тщетной попыткой убийства Дьявола.

Найдя на дороге блестящий нож из рения, наверняка выроненный кем-то из ангелов, я осмотрелась: Мэтт помогает Михаилу, что весьма… странно, другие тоже не ворон в небе считают, а главное, что все они окружают Люцифера и привлекают к себе его внимание. Вот он, мой шанс уничтожить Печать. Конечно, мы хотели сделать это с Мэттом вместе, но он на данный момент занят кое-чем иным…

Сжав оружие двумя руками, я посмотрела на Печать. Она выглядела как антиквариат. Все в камнях и странных росписях. Не став ее долго рассматривать, так как вовсе не было времени, я вонзила нож в середину, и тут же вспышка света почти ослепила меня, а ударная волна отбросила меня назад. Хорошо, что я приземлилась удачно – на локти и не встретилась затылком с асфальтом.

Что, черт подери, вообще это только что было?

Хлопая глазами, чтобы прийти в себя и избавиться от танцующих бликов, я воззрилась на Печать с удивлением, абсолютно не понимая, почему такое произошло со мной, когда попыталась ее уничтожить. Эта штуковина даже не пострадала ни капельки, зато пострадал нож – он валялся неподалеку от нее, лезвие было согнуто гармошкой. На ней что, наложена какая-то защита?..

Едкий смех Люцифера донесся до ушей. Видимо, он был очевидцем этой нелепой попытки уничтожить Печать.

Прекрасно.

— Ее просто так не уничтожить. Она привязана ко мне.

Вникать в смысл его слов – совершенно не было времени, когда он запульнул в меня огненный шар, оттолкнув мешающихся ангелов, и я каким-то чудом смогла увернуться от него, припав всем телом к асфальту и резко откатившись. Пламенная сфера с визжавшими душами упала прямо возле моего левого бока. Дыхание перехватило от жара и растянутых лиц Низших. Я вовремя сообразила и попятилась в правую сторону, прежде чем адский огонь стремительно распространился по небольшой части дороги и превратил участок под собой в густую черную жижу. Мэтт, выкрикнув мое имя, кинулся ко мне, другие ангелы вновь окружили Люцифера, который окончательно съехал с катушек, показывая опасные «трюки» с огнем.

— Ты чуть ли в уголек не превратилась! — дернул меня за руку ангел, поворачивая к себе. — Тебе не нужно было одной браться за такое дело! Черт побери! Ты же чуть ли не сгорела, Келин!

И он все видел. Вот не умею я что-то делать незаметно.

Я даже не смотрела на него. Мой взгляд был направлен на Печать. Если уж ее нельзя уничтожить обычным способом, то тогда как избавиться от нее? И что Люцифер имел в виду, говоря, что она привязана к нему?

И тут на меня снизошло озарение. Было не удивительно, что я поняла это только сейчас. В школе всегда отличалась медленной сообразительностью.

— Мэтт, — я повернулась к нему, встревоженные глаза скользили по моему лицу, губы были плотно сжаты, выражая недовольство, — кажется, Печать можно уничтожить, если убить Люцифера. Этот идиот сам сказал, что она привязана к нему. И если я не ошибаюсь, единственный способ избавиться от нее – убить Люцифера. Но, боюсь, это будет слишком сложно.

Конечно, грохнуть самого Короля Ада – задача не из легких. Во-первых, он в сто раз сильнее нас, обладает каким-то чертовым огнем, но могу подметить, что умом это создание не блещет. Кто станет делать врагам подсказки и намеки? Ладно. Не суть. Его глупость лишь нам на руку. Правда, очень важная проблемка состоит в том, что если убить Люцифера в этом столетии, то он воскреснет в следующем, обретет другое тело, и так будет постоянно. Ведь у него есть душа, он был одним из семи первых ангелов и тому подобное, поэтому с ним происходит такая сверхъестественная фигня. И, если уж нам удастся прикончить его сегодня, в следующем веке он задаст жару вновь и начнет опять мстить. В общем, это не так важно. Главное – убить его сейчас, а что будет дальше, когда он возродится снова, - не наши проблемы. Это будут проблемы ангелов и, наверное, нового Всевидящего. Или Всевидящей.

Наша «миссия» - убить Люцифера сегодня и тем самым избавиться от Печати. Тем более, я ни за что не позволю ему остаться в этом мире. Слишком много я натворила ошибок, пора бы уже их исправить…

И положить этому конец.

— Да ну? — Мэтт нахмурился, затем обернулся, чтобы посмотреть на кровавую борьбу, которая все не прекращалась. Несколько крылатых Дьявол отправил в нокаут, других – превратил в горстку жалкого пепла, а остальных, включая Михаила и его дружка по статусу, пытался укокошить всевозможными способами. — Видишь, как он дерется? Не использует всю свою силу. У него в огне только руки. Думаешь, он боится испортить костюмчик, вспыхнув, как спичка, или же боится чего-то иного? Например, использовать свою способность на максимум и этим быстро превратив себя в выжитую губку?

А Мэтт был прав. Дьявол лишь использовал где-то двадцать процентов своей способности, но точно не сто. Люцифер страшился того, что если распространит огонек по всему телу и начнет показывать с ним достойные «фокусы», то в скором времени его батарейка разрядится, и он станет ничем не лучше выжитого лимона.

Над моей головой словно зажглась лампочка, послав мне отличную идейку.

— Можешь сказать ангелам, чтобы довели его, — кивнула на Люцифера, — до критичной точки? Если он использует всю силу, то вскоре быстро устанет, и у… нас появится шанс убить его.

Мэтт слабо и неуверенно кивнул.

— Конечно, с передачей информации выйдут кое-какие проблемы – Люцифер все же не глухой, но я постараюсь. — Он чмокнул меня в лоб. — Стой тут, ладно? Никуда не уходи и не подходи ближе. Я не хочу тебя потерять вновь, Келин…

Мое сердце болезненно сжалось. Смотря, как Мэтт подключается к ангелам, я закрыла глаза, моля, чтобы все получилось. Потерпим неудачу в этот раз – все станет только хуже.

Я не собиралась стоять в стороне и слушаться указаниям Мэтта. Это моя битва тоже. И как-то не хочется в ней не участвовать. Пусть я мало что умею, но должна сделать хоть что-то, чем потом смогу гордиться. Я столько раз испытывала неудачу, столько раз старалась как-то помочь ангелам своими видениями, которые, как некстати сейчас бы очень пригодились, и все, что делала – было зря. Я приносила новые проблемы, когда наоборот должна была избавляться от старых; губила, а не спасала кого-то и в основном доставляла огромное количество неприятностей. Что я сделала такого хорошего? Вопрос хороший. Ответ на него: ничего. Однажды по моей вине чуть ли не убили Мэдди, по моей вине и чрезмерной тупости Мефистофелю удалось сократить численность ангелов на Небесах и в основном по моей вине убили тех людей, которых запер Азаель.

Я во многом виновата. Я не могла изменить будущее. А сейчас… сейчас вообще не знаю, какое будет будущее, так что и понятия не имею, менять ли его или оставлять таким, каким ему суждено быть. В какой-то степени я рада, что у меня не было видений. Ведь они всегда плохие. Нет, я не веду к тому, что это обязательно кончится хорошо, но очень на это надеюсь….

Я убью Люцифера. Сама. Мне нужно сделать это одной. И плевать, если меня попытаются остановить. Я еще хочу доказать всем, что годна не только видеть будущее.

Когда Мэтту и другим удалось взбесить Люцифера, и тот воспламенился полностью, я глубоко вздохнула, прогоняя страх и сомнения. Шаг вперед. Еще шаг. Я нашла выроненный кем-то из ангелов меч их рения с позолоченной рукояткой и, подняв его, сжала крепко в руке. Сейчас все были заняты Дьяволом, и никто не видел, как я подходила с оружием все ближе и ближе, намериваясь сделать то, что никто точно не ожидает от меня.

Еще шаг.

Я должна это сделать.

Шаг.

Мой пульс снова сорвался с поводка.

Мне страшно?

Нет.

А почему тогда мое сердце так бешено стучит?

Просто я собираюсь совершить убийство. И пусть проткну этим мечом грудь ужасного существа, пусть избавлю всех от него, но разве потом мне станет лучше? Мои руки будут по локоть в крови. И гордость… я говорила, что буду чувствовать ее, совершив что-то хорошее. Но если подумать, разве убить даже такого, как Люцифер – это сделать что-то хорошее? Хотя… не знаю. Я же не окончательно прикончу его, - в следующем столетие он вновь будет жить. По крайней мере, убью Люцифера сейчас и вместе с ним усыплю то зло, которое живет в нем с самого момента его изгнания с Небес. Я не сделаю чего-то такого, за что меня будут ненавидеть…

Шаг.

Мои легкие выпустили воздух и больше не набирали его. Я перестала дышать, наблюдая, как уже беспомощного, жалкого Люцифера, из которого выжили все силы, кидают на асфальт. Он распластался на дороге совершенно голый, вся одежда на нем сгорела, а огонь, танцевавший по его телу – погас. Не знаю, сколько времени ангелы выкачивали из него последнюю энергию, но по видимости – очень долго. Когда я смотрела на их битву, словно входила в транс и не понимала, как долго в нем находилась.

Выжившая пятерка, состоящая из Мэтта, двух архов и ангелов, зашагала к Люциферу, который, несмотря на свое дерьмовое положение, смеялся, переворачиваясь с живота на спину и пытаясь подняться.

— Умно… довести меня до такого состояния. Думаете, уже победили и это конец? — Дьявол ухмыльнулся, шатающиеся руки не помогали его телу вновь оказаться в вертикальном положении.

Вот он – мой шанс.

В этот момент все будто замерло. Я опередила ангелов, сжимая единственное оружие. Когда Люцифер почти поднялся и хотел то ли использовать оставшиеся силы на свою способность, то ли накинуться на кого-то, как я воткнула державший за спиной меч в его сердце, не дав ему оказаться на ногах.

— Вот это точно конец.

Издался испуганный голос Мэтта вперемешку с чьим-то хрипом. А потом все произошло будто в тумане. Не успела оглянуться назад, когда пара рук вцепилась в мои плечи, как что-то пронзило мой живот. Резко. Перед глазами затанцевали размытые блики. Только потом поняла, что это слезы. Я плачу? Что происходит?

Мои ноги подкосились, и я чуть ли не упала, но кто-то подхватил меня, говоря что-то. Слова было разобрать невозможно. В ушах стоял гул. Я ничего не осознавала, хлопая глазами и тщетно пытаясь разглядеть мутные лица над собой. Боль, не ощущавшаяся раннее, дала о себе знать. Я сжала оружие, проткнувшее меня, и с удивлением обнаружила, что это тот меч, которым убила Люцифера. Убила? Моя голова упала вправо. Найдя расплывчатую, барахтающуюся в конвульсиях фигуру Дьявола неподалеку, напряглась. Он, наверное, увидев, что я смотрю на него, засмеялся.

— Это еще только начало. Выкуси, — кинул Люцифер низким и острым голосом. Затем… он замер. Его тело расслабилось, руки, сжимающие рану, безвольно упали в стороны.

Начало? Ну уж – нет.

Я убила его.

Убила…

— Келин! Пожалуйста, смотри на меня! Только не закрывай глаза, слышишь! Не закрывай! — холодные липкие сжали мои щеки, чье-то неистовое дыхание обжигало мою замерзшую кожу.

Мне холодно.

Черт.

Что происходит?

Я… умираю?

Пальцы скользнули к рукояти меча. Его что, воткнул в меня Люцифер? Но как? И когда? Изо рта потекла тонкая струйка крови, и я дернулась вверх, кашляя и задыхаясь одновременно. Мне не хватало воздуха. Меня начали трясти, пытаясь хоть чем-нибудь помочь. Легкие обожгло. Я вцепилась в мускулистые плечи нависшего передо мною… Мэтта, и сжимала их, сама не понимая, что это не поможет мне. Я хотела как-то избавиться от этой чертовой боли. Безрезультатно.

— Посмотри на меня, Келин, — в этом чистом голосе чувствовались нотки горечи и отчаяния. На мою кожу градом падали теплые капельки, размытое лицо с голубыми, как море глазами мелькало рядом. Слегка шершавые ладони держали мое лицо, словно то было сделано из фарфора и могло в любое мгновение превратиться в осколки. — Пожалуйста…

— Печать… она, — я не закончила предложение, что-то, словно колючая проволока, засело в горле, заставляя постоянно кашлять.

— Уничтожена, — закончил Мэтт, нежно проводя пальцем по моему подбородку. — Ты была права.

Я тихо засмеялась, в животе кольнуло.

— Хоть в чем-то я была права.

Ангел уперся лбом в мою шею и задрожал. Он плакал?..

Боже…

— Прошу, не закрывай глаза… только не закрывай их.

Я нашла рукой его затылок и тяжело дышала. Пальцы пробежались по его мягким, золотистым волосам, остановились на скуле, и в этот момент меня окутала слабость.

— Прости, — мои веки слиплись сами собой, хотя я того не желала. Прежде, чем погрузиться во тьму, прошептала: — Я люблю тебя…

***

(От лица автора)

Метатрон и Михаил стояли возле Мэтта, который держал уходящую из жизни девушку и плакал, легонько сотрясая ее. Архангелам было не впервой видеть как «уходит» кто-то. В отличие от Мэтта, они стояли с каменными лицами, наблюдая, как юноша, утопая в слезах горечи, зовет свою любимую по имени. Снова и снова. За столько веков существования они научились контролировать свои эмоции и не испытывать сожаления. «В этом мире слишком много боли и слез, — думали они. — И если сочувствовать каждому, кто покинул его, маска непроницаемости разрушится, и сочувствие кому-то станет признаком человечности».

Огонь, приобретший обычные свойства и цвет со смерти Люцифера, продолжал танцевать. Он отбрасывал на суровые лица архангелов тени, делая черты мужчин более резкими и сердитыми.

— Она сделала за нас грязную работу, — подметил Михаил, озираясь на сзади стоящих ангелов. — Могу сказать, что это… достойно похвалы. А я думал, она так и будет стоять в стороне. Всевидящая удивила меня своей храбростью.

— Она перевыполнила свои обязательства. Ей не нужно было делать этого, — в голосе Метатрона чувствовалась сталь. Он кинул взгляд на Мэтта, потом тяжело выдохнул.

— По крайней мере, она продержалась дольше предыдущего Всевидящего.

Михаил вынул из ножен меч – он отразил в себе все краски луны и пламени, затем уверенно отправился к Мэттью, но Мететрон остановил его, схватив за запястье и развернув.

— Что ты собираешься делать?

— Мэттью больше не скрывается от нас. Это единственный шанс покончить с ним. Он нарушил много правил, и для него это «наказание» будет не таким ужасным, — спокойно выдал архангел, холодно оглядывая парня, который прижимал к себе умирающую Келин.

— Бог запретил кому-либо трогать его, — Метатрон отпустил Михаила и расправил могучие крылья, достигавшие нескольких метров. Темные перышки, не попадавшие в свет, казались намного острее на кончиках, чем были на самом деле, и напоминали лезвия ножей.

— Что? — изумленно спросил Михаил, не убирая оружие обратно в ножны. Он не понимал, почему Создатель запретил убивать того, кто нарушил несколько главных правил.

— Ты удивлен, Михаил? — уголок губ Метатрона взметнулся вверх. — Его очень уважают на Небесах. Ты давненько там не был, раз не знаешь таких новостей. Шнырял здесь с другими, выискивая демонов. Мэттью, пусть и натворил много непростительного, достоин того, чтобы дальше жить. От имени Господа я запрещаю тебе, Михаил и другим, кто не в курсе, убивать Мэттью. — Его взгляд переключился с сердитого лица архангела на Мэттью, дрожащими пальцами ласкающего лицо Келин. — Этот мир сделал из него настоящего человека. Не правда ли? Кто как ни он будет и дальше защищать ее – эту девушку, которая способна видеть будущее?

— Она умирает, глупец, — хмыкнул мужчина, указывая в сторону темноволосой девушки. Губы Келин потихоньку теряли розовый цвет, кожа становилась светлее, а кровь, стекающая с ее живота, окрашивала белоснежные хлопья снега.

— И что? Но она не умрет, — отрицательно покачал головой Метатрон. — Я слышу, как бьется ее сердце. Даже если оно остановится, ее еще можно будет спасти, правда времени на это будет чуть меньше. Разве Мэттью упустит такой шанс? Нет. Конечно же, нет. Он сделает это, как сделает в прошлый раз, когда ее душа еще не успела отправиться в Чистилище.

Михаил сжал губы в тонкую полоску, нехотя убирая меч.

— А… как же ангельские запреты? Все законы? Господь просто так наплюет на них?!

— Думаю, Бог захочет их пересмотреть и что-то изменить, — довольно выдал мужчина и, прежде чем взмыть ввысь, сказал ангелам: — Захватите тело Люцифера. Будем держать его под замком на Небесах все следующие столетия. Рай – станет для него личным Адом, когда вновь вернется к жизни.

***

(Келин)

Я видела сплошную тьму и ничего не слышала. Куда я попала? Что случилось? Я… умерла? Ответы на все эти вопросы не приходили. Я даже не ощущала своего тела, словно не была материальной.

— Келин! Боже мой! — кричал кто-то. Голос постоянно прерывался, переходя на горький шепот. Знакомый, мелодичный голос. К сожалению, я не могла определить, чей он по каким-то причинам. Что-то не давало пользоваться памятью. В голове будто стоял барьер, не подпускающий к ней…

В густой, как краска, черноте блеснула искорка света – такая крохотная и блеклая. Если бы тут было не сильно темно, я бы ее и не заметила, наверное.

— Везите ее в реанимацию! Мы ее теряем! — прогремел кто-то.

Единственный источник света погас. Полотно тьмы вновь расползлось везде. Я не знала, где нахожусь, почему тут как в склепе, но у меня возникло чувство дежавю. Словно все это происходило когда-то. Я тут уже была раньше?

Чернота взлетела куда-то вверх, и я смогла разглядеть комнату, которую будто раньше видела. Темные блики не совсем пропали – они еще ютились, не желая покидать это… помещение, где присутствовали одни лишь серые стены. Ни дверей, ни окон или еще чего – не наблюдалось. Комната пустовала. Молочный туман плыл по полу, за которым простилалась та пугающая чернота.

— Разряд!

Когда я почувствовала боль в груди, то определила, что не отправилась на тот свет. Пока. Я согнулась почти пополам и обнаружила на себе белую сорочку. Не обращая внимания на разрывающее жжение где-то в зоне сердце, автоматически выпрямилась и впустила руку в волосы – они были волнистыми и струились по плечам. Разве… я была в таком прикиде раньше?

И опять меня накрыла волна дежавю. Я стала оглядываться по сторонам, ища что-нибудь, что поможет найти ответы на все интересующие меня вопросы. Но опять же, ничего даже не подсказывало где я нахожусь, почему здесь, что за наряд на мне и откуда те голоса, которые слышала. Дверь, которая вела к моей памяти, была заперта. Я не могла вспомнить никаких деталей. Ничего.

И вот, когда терпение иссякло, и у меня появилась идея попинать стены, вместо того, чтоб тупо бездействовать, меня что-то дернуло немного вперед, отчего заболела грудная клетка, и я почувствовала свое тело полностью. Голос вне комнаты вновь взревел с новой силой. Я даже не заметила, как с моего живота потекла алая жидкость и замарала белоснежную вещь. О, Господи. Это кровь? Что случилось? Я… ранена?

Словно это уже… было. И я находилась в этой комнате. В этой же сорочке, где легло пятно крови, меня окружали стены, и эта густая тьма пугала. А может, всего этого и не было?..

Не знаю.

Боль прошила меня. Я издала тихий стон, подходя к стене и косясь на огромное черное облако над головой. Чьи-то голоса давили с такой силой, что казалось, будто моя голова вот-вот лопнет. Пару меня что-то заставляло поддаваться вперед. Боль возрастала с каждым разом все больше, и когда она достигла пика, слезы накрыли щеки. Неожиданно на меня свалилась темнота, и я закричала. Теперь ничего не было видно, но, по крайней мере, радовало одно – легкие еще продолжали вбирать в себя воздух, я чувствовала свое тело и не являлась каким-то нематериальным объектом.

Вдруг в сплошной темноте вспыхнул чистый свет, ослепивший меня. Я вытянула руку, пытаясь укрыться от него, и прищурила глаза, вглядываясь через раздвинутые пальцы в ярко-белое пятно, из которого исходили желтые, как солнце лучики. Что это? Сквозь пленку света мне удалось разглядеть очертания фигуры парня. У него были широкие плечи, и он… почему-то тянул ко мне ладонь, охваченную яркими лучиками.

— Что происходит? — вопросила я, отходя от него.

— Ты так просто не отделаешься от меня, - ухмыльнулся он. Этот голос казался мне очень знакомым. Я слышала его когда-нибудь? — У нас с тобой впереди еще много чего интересного.

Рука в нетерпении задрожала. Я не стала переваривать слова этого человека, и сразу поинтересовалась у него:

— Кто ты?

— Друг, — сразу ответил парень. — Ты можешь мне верить. Я знаю тебя, и… черт подери, нам немедленно нужно выбираться отсюда. Дай мне руку, — он сжал и разжал пальцы, как бы этим показывая, что я должна вложить в его ладонь свою.

Я пошатнулась, плавая в сомнениях.

— Не бойся. Я не обижу тебя. Дай мне руку, а иначе – тьма поглотит нас вместе.

Я вздохнула, обвивая его теплую ладонь. Только сейчас подметила, насколько была низкой моя температура по сравнению с его. Парень притянул меня ближе, я сощурилась сильнее, когда свет начал ослеплять снова.

— Закрой глаза. Скоро ты будешь в безопасности.

Я послушно сомкнула веки, и почувствовала, как ярчайшие лучики обняли меня, а приятное тепло незнакомца окутало тело.

— Теперь можешь открыть их, — прошептал он мне на ухо, и я моментально открыла глаза. Парень куда-то пропал, свет, только уже другой, кружил над головой вместе с чьими-то лицами, которые невозможно было разглядеть из-за пелены.

— Моя девочка… Жива! Господи, спасибо! — я еще не была способна распознавать голоса или видеть без каких-то помех, поэтому, чтобы починить некоторые мои прежние функции, сознание решило отключиться. Тьма вновь растелилась перед глазами.

***

Я проснулась от чьей-то легшей на мою щеку руки. От головы до пяток прокатился электрический ток, и я ощутила свое тело, затем адскую боль. Живот заныл. В нос ударил запах медикаментов, и не сложно было догадаться, в каком я месте. Больница. Черт, просто обожаю ее. Белые стены, столик справа от койки с цветами и переполненный разнообразными фруктами, открытками – были существенными доказательствами того, что я не ошиблась, где нахожусь.

И тут, когда я увидела улыбающегося Мэтта, сидящего рядом и ласкающего мое лицо, в память начали врываться последние воспоминания. Вот я убиваю Люцифера остреньким мечом, затем, он, каким-то удивительным образом быстро достает его из себя и втыкает в меня. У него не хватило сил, поэтому рана получилась несквозная. Мое тело падает в руки кому-то, я вижу лицо Мэтта, а потом… наступает уже знакомая чернота. Я попадаю в ту комнату, в которой раньше была, и опять ничего не помню. Все идет по той же схеме – белоснежная сорочка окрашивается в неприятный цвет, затем тьма обрушивается сильным потоком на меня, и почти под конец появляется Мэтт и вытаскивает меня из ужасного местечка, где моя память частенько закрывается на тяжелый замок.

Класс.

И какой уже раз Мэтт не дает мне уйти на тот свет?

— Тебе когда-нибудь достанется на Небесах за то, что не даешь одной девушке спокойно умереть, — подметила, приподнимаясь. Боль пронзила живот, и я решила отложить идею с тем, чтобы сесть на койке (тем более мешали какие-то провода).

Мэтт улыбнулся, убирая локон выбившихся волос за мое ухо.

— Насчет этого не волнуйся, — прошептал он и поцеловал меня в лоб. — Как ты себя чувствуешь?

— Не стану врать – ужасно. Как будто меня пару раз пропустили через мясорубку, а потом по моим остаткам проехался бульдозер.

— У тебя богатая фантазия, — как некстати заметил ангел.

— Скорее – больная.

Я осмотрелась вокруг: за окном светило солнце, в палате, кроме открыток и фруктов, висели шарики с надписью «Поправляйся!». Вау. Это все принесли для меня? Ну, естественно, идиотка. Если это так, то, интересно, сколько же я тут валяюсь? Неделю? Несколько дней?

— Как долго я тут?

Мэтт набрал в легкие больше воздуха и сцепил наши пальцы.

— Месяц с чем-то, — словно боясь моей реакции, аккуратно ответил он.

Я чуть ли не подпрыгнула от его слов и, несмотря на свое дерьмовое состояние, собралась уже бежать из палаты, сверкая пятками и спрашивая у всех, что нового пропустила за это время, как меня остановили сильные руки, не давая сделать сумасбродный поступок.

— Что? Как? — пальцы вцепились в твердые плечи парня, и когда тот уложил меня обратно и оставил теплые ладони на моем теле, удерживая на месте, я поняла, что выбежать отсюда никак не получится сейчас.

— Ты была в коме, Келин. Это нормально для человеческого организма, — произнес Мэтт, медленно убирая руки, словно боясь, что я могу вновь попытать удачу и выбраться отсюда, когда он перестанет меня удерживать. — Правда, о том, что ты в больнице, знают теперь все в пансионе.

Я опешила. Отлично. Наверняка Мэдди растрепала кому-нибудь обо мне, а потом эта информация дошла до ушей каждого в школе. Хреновее всего, что я опять пропустила много учебных дней и придется догонять программу, как тогда после той страшной автокатастрофы, в которой погиб Крис…

Чувствую, не допустят меня в выпускной класс.

— Не удивительно.

— И да, еще кое-что, — Мэтт прикусил губу, а когда я кинула на него ожидающий взгляд, продолжил: — Кажется, тебя начали бояться в школе. Ты уже не первый раз попадаешь в неприятности и оказываешься в таком, — скользнул глазами по моему телу, — состоянии. Кто-то твердит, что тебя прокляли, кто-то – что преследует злой рок. У каждого свои версии. — Пригнулся. — Но мы-то знаем, что происходит, верно?

Я невольно представила, как иду по школьному коридору вся в черном, в мою сторону бросают взоры, наполненные тревогой и страхом, девчонки визжат, зажимаясь у стены, парни с дикими криками бегут от меня, спотыкаясь и боясь того, что если коснусь их, они тоже будут «обречены», а я вышагиваю спокойно, наслаждаясь этим. Я встряхнула головой – нет, такого не будет, когда вернусь к учебе. Максимум, на меня станут пялиться, как на пухленькую миссис Вонс (учительницу по химии) в мини-юбке.

Я кивнула.

— Постой. А они знают, почему я в больнице?

— Ну…, — протянул Мэтт, — пришлось сказать, что тогда ты ночевала со мной… в мотеле, а не у Мэдди дома, и вот… он типа не понятно из-за чего загорелся и ты пострадала. Сильно. Наткнулась на осколок в окне…

Стоп. Все мои одноклассники в курсе, что я была в одном номере с самим Мэттью Митчеллом? Классно. Даже не буду ломать голову и размышлять, что они подумали, когда услышали, с кем я и где. Естественно в их голове тогда обитали левые мысли, и сейчас, наверное, обо мне думают вдвойне плохо, мол, мало того, что я – проклята, так еще и какая-нибудь извращенка.

Всегда мечтала иметь подобную «популярность» в стенах школы…

— Черт, — выдохнула я, накрывая ладонью, где не виднелось ожогов, лицо.

— Скажи же, это лучше, чем было растрепать всем им, что на самом деле существуют ангелы и демоны, и ты получила боевую рану, спасая всех и вся от коварного лжеца – Люцифера, выползшего из недр Ада для того, чтобы попробовать переманить тебя на сторону зла. — Мэтт ухмыльнулся. — Поверь, если бы я это всем рассказал, в психбольнице для меня бы выделили самую просторную комнату с самыми мягкими стенами, и не пожалели бы никаких лекарств на мое лечение.

— Да лучше бы ты сказал это, — простонала я. — Что теперь обо мне думают?

— О нас, — поправил он, усмехаясь. — Что мы… переспали. И твои родители и Мэдди — думают то же самое.

Родители? Он сказал – родители? Все мое смущение и какие-либо вопросы, соревнующиеся друг с другом в игре «Кто кого опередит» - ушли на второй план. Важно лишь для меня сейчас было то, что Мэтт упомянул моих маму и папу, а значит, они живы, здоровы, и мерзкие ручонки Дьявола не прикасались к ним. Странно это. Хотя, возможно он и вовсе не был в моем доме, а Печать спрятал в каком-то ином месте. Ага. И зачем в тот день тогда маячил возле моего жилища, раз не входил в него? Поджидал нас? Впрочем, это сейчас уже не имеет никакого значения. Главное, что самые дорогие для меня люди – целы и невредимы. И да, думают, что я ужасная дочь…

— Мои родители? — убрала руку от лица и посмотрела на Мэтта. — Где они сейчас? С ними все хорошо?

Я как бы знала, что они живы, но нужно было узнать наверняка и подробно, что с ними.

— Да, Келин. С ними все отлично. Люцифер ничего с ними не сделал, — улыбнулся парень. — Но ты их заставила в очередной раз поволноваться и пролить немало слез. Да еще они увидели ту штуку на твоей шее, отчего пришли в настоящий шок. А Мэдди – она вообще ревела без остановки и притащила сюда все эти открытки с шариками. И сказала, что когда ты придешь в себя, она будет сжимать тебя так долго, пока не задушит, а потом начнет расспрашивать о… нас с тобой. Меня она пыталась допрашивать, но я не говорил ничего…

Я закатила глаза.

— И тем самым доказал, что между нами действительно что-то было.

— Ну, — протянул он, загадочно улыбаясь и потирая затылок, — между нами могло что-то быть тогда в ванной, если бы…

— … заткнись! — засмеялась я, толкая Мэтта в бедро ногой, чем заставила хохотать и его. Живот болезненно заныл, и пришлось прекратить веселье, застонав и положив ладонь на то место, где под голубым балахоном была рана (наверняка еще не зажившая до конца). — Ох, будет на один шрам больше. Супер.

Мэтт тоже помрачнел, поворачивая ко мне голову. Он чуть склонился и, убрав мою руку от живота, поцеловал его нежно, боясь причинить какой-либо вред. Я могла бы вновь засмеяться от того, что его теплые губы ласкали мой шрам через ткань и вызывали по телу вихрь приятных мурашек, но опасалась, что из-за этого мне вновь станет больно, поэтому довольствовалась только широкой улыбкой.

— Ты не должна была этого делать, — прошептал он, скорее всего, имея в виду тот день, когда я укокошила тварь из Ада. Его горячее дыхание согревало кожу даже через сорочку.

— Нет, — прошелестела я. — Должна была. Я и так мало чем вам помогала, постоянно ныла, доставляла больше неприятностей, чем у вас было, и не сразу научилась определять, что было в моих видениях. Я просто хотела доказать, что могу сделать то, чего от меня ожидают меньше всего. Тогда у меня не было даже видений, и я не представляла, чем смогу вам помочь, не представляла, как все обернется. И… я жаждала сделать что-то такое и не подвести вас. Из-за меня Мефистофелю удалось перебить немало ангелов, из-за меня убили тех людей и…

Не успела закончить свою речь, потому что Мэтт обрушил свои губы на меня. Я несколько секунд тупила, а потом ответила на поцелуй, сцепив руки за его шеей и поддавшись немного вперед. Я растворилась в Мэтте. Его губы были такими мягкими и требовательными. Он пробуждал во мне тот огонь страсти и отгонял слегка сонное состояние. Я даже забыла, о чем говорила недавно, когда Мэтт углубил поцелуй.

Он нехотя оторвался от моих губ и, прислонившись лбом к моему, низким и осипшим голосом проговорил:

— Вы – это чудо, мисс Прайс. Никогда не смейте говорить подобное. Никогда. Благодаря вам Люцифер не напал со своей армией тогда и не уничтожил все, решив переманить вас на свою сторону. Благодаря вашей доброте и большому сердцу он остался у вас дома, когда мог уйти, отпереть Врата Ада и продолжить незаконченное дело. И это благодаря вам, вашей смелости, он сейчас в очень «ограниченном режиме» до конца этого века. Что бы мы без вас делали? — Мэтт дотронулся губами до моего лба, оставляя на нем поцелуй. — Что бы я без вас делал?

Я улыбнулась, смотря в его два лазурных океана, которые источали нежность и доброту.

Мэтт действительно думает, что я какая-то особенная и чем-то смогла помочь ангелам? Возможно, я и принесла кроху пользы им своими видениями, нелепыми действиями или еще чем, но не больше.

— Хочу задать тот же вопрос, мистер Митчелл, — прошептала я.

Он ухмыльнулся и, отпрянув от меня, растянулся в обворожительной улыбке.

— Скоро вы будите носить мою фамилию. И станете не мисс, а миссис. Миссис Митчелл. — Когда я открыла рот от того, как быстро Мэтт торопит события, он засмеялся. –— У тебя такое лицо. Ох. Ладно. Но я не шучу по этому поводу. Когда придет время, ты станешь моей. Полностью. И я обещаю, что буду любить тебя…

— … не-не-не, не говори! — я закрыла лицо руками, в душе глубоко угорая над своим детским поведением. — Дальше следует страшное слово…

Смех Мэтта стал громче. Я почувствовала, как мои щеки вспыхнули.

— …вечно, — закончил он, немного успокоившись. — Боишься вечности?

— Не знаю, почему меня это пугает, но звучит как-то примитивно и будто огораживает от всех и всего мира.

Ангел улыбнулся, садясь поудобнее.

— Ладно, — выдохнул он, взглянув на меня как-то по-другому. — Я обещаю, что буду дорожить тобою и оберегать тебя столько, сколько буду существовать. Обещаю, что со мной ты точно не соскучишься. Обещаю, что буду каждый день покупать тебе твои любимые шоколадки, которыми ты так любишь заедать горе, и не подпущу тебя к алкоголю. Хотя… какое горе? Я просто буду покупать тебе сладости. Сколько захочешь.

— И обещаешь, что каждый день будешь мазать мою жирную от них задницу антицеллюлитным кремом? — почти хохотала я, держась за живот.

— Если хочешь, буду покупать тебе этот крем ведрами и тереть твою… попу хоть днями напролет. И плевать, если у меня появится мозоли, — улыбался он. — Я готов сделать все, лишь бы ты была счастлива.

Я сжала его ладонь.

— Тебе ничего не надо делать для этого. Я уже счастлива, ведь ты есть у меня. О таком парне, как ты, мечтает каждая… моя одноклассница, и мне одной улыбнулась удача.

Мэтт в ответ обвел мою кисть пальцами и оставил на ней поцелуй.

— Потому что ты особенная. И я готов перебить всех парней, которые когда-либо смотрели в твою сторону и мечтали видеть тебя в качестве своей девушки.

На меня редко кто заглядывался: либо дибилы, либо те, к которым меня не тянуло, а отталкивало, либо… французы с ломанным английским. Мэтт не относится ни к кому из них, хоть тоже был отчасти ненормальным, пару раз вел себя, как идиот, угонял чьи-то тачки, а потом взрывал их со спокойным лицом, но он мне все равно нравился, несмотря на это и другие «странности». Он был тем, в кого я влюбилась по уши и чьи недостатки (которых почти не было) приняла за достоинства.

— Это лишнее, — заверила я.

— Возможно, — согласился Мэтт, ухмыляясь. — Но я обещаю, что не отпущу тебя никогда, даже если ты будешь вырываться из моих тесных объятий.

Моя улыбка померкла, когда вспомнила кое-какую преграду, из-за которой мы с ним не можем быть вместе…

— Тебя же ищут ангелы. Михаил… уж точно не допустит, чтобы ты совершил больше ошибок, чем сейчас. Он не успокоится, пока…

Я не закончила предложение, потому что блондин перебил меня своим мягким смехом. Ему смешно?! На него «охотятся» чокнутые существа, могут в любой день лишить его жизни, а ему весело. Черт побери, не понимаю этого…

— Меня уже никто не ищет.

— В смысле? — недопоняла, выгибая бровь.

— Метатрон сказал, что Бог не хочет моей смерти и тем более не хочет лишать тебя… хранителя. Михаил был в ярости, когда Метатрон от имени Господа запретил ему прикасаться ко мне. Я слышал, как он вопил, что это не по законам Божьим оставлять нарушившего правила ангела в живых.

Так теперь не будет никаких сумасшедших преследований? И ничего, что относится к ним? Я округлила глаза, с трудом веря словам Мэтта.

— Ты не шутишь?

Он ухмыльнулся, мотая головой в стороны. Ямочки на его щеках стали глубже, улыбка – шире.

— Если мы им когда-нибудь понадобимся, они дадут об этом знать. И тем более, я не могу вернуться на Небеса из-за отсутствия крыльев, так что, буду регулярно охранять тебя. Двадцать четыре часа в сутки. Семь дней в неделю. — Парень сжал мои ладони. — Пусть Михаил бесится, другие ангелы завидуют и сходят с ума, но я считаю, что Бог поступил правильно.

И я так считаю. Конечно, это не по правилам, что Мэтт сейчас жив и находится со мной. Он натворил много того, чего не должны делать слуги Господа. Но если посудить, то его хорошие поступки перевешивают плохие, поэтому ему можно было сделать небольшую поблажку. Ладно. Большую.

— Я не знаю, что и сказать, — пожала плечами. — Это… черт. Кажется, у меня кончился словарный запас.

— Тебе помочь подобрать слова? — издевался Мэтт. Грудь ангела дрожала от беззвучного смеха. — Да, это невероятно, Келин. Вроде бы все было так сложно, а тут… мы словно теперь в другой реальности. В хорошей реальности. Я не знаю, что будет в будущем, но на данный момент у нас пока нет никаких проблем и обязанностей. Тело Люцифера забрали на Небеса, когда он воскреснет, у него не будет сладкой жизни, Печать уничтожена, Метатрон пообещал, что уладит все проблемы с полицией и с тем мотелем, который сгорел отчасти… из-за нас. Я буду у него в долгу. Обычно, он не занимается подобными делами на земле, а совсем недавно это входило в одну из обязанностей Михаила…

Мне казалось все это сном. Причем прекрасным. Тот кошмар, который начался несколько месяцев назад, кончился. Наконец, кончился. Теперь не будет ни демонов, желающих нас прикончить, ни слежки, нам не придется прятаться ни от кого, не придется скрывать свои чувства ото всех. Неужели, это реальность? Я ущипнула себя. Да, это реальность. Впервые за это время я рада тому, что происходит со мной. Больше не будет боли, страданий, слез. Никто из нас не будет рисковать собой, калечиться, бояться спокойно ходить по улице. Впереди нас ждет настоящая жизнь, не запятнанная кровью, страхом и переживаниями.

В это очень сложно поверить, учитывая все то, что мы испытали, через что прошли и какие жертвы принесли. Иногда трудно осознать, что отныне в твоей жизни все будет отлично, когда недавно было совершенно наоборот – хреново.

— Это действительно конец, — скорее как обычное предложение произнесла я, задумчиво уставившись на Мэтта.

— Конец. Благодаря тебе, — он поцеловал мою кисть, а затем глубоко вздохнул. — Мне самому в это с трудом верится, но давай сейчас не будем говорить о том, что не касается нас двоих? Если хочешь, можем обсудить это как-нибудь позже, но не сейчас. Сейчас у нас есть тема для болтовни намного поважнее. — Он взял какую-то красную коробочку с пышным бантиком и протянул мне. Я вопросительно подняла бровь, беря ее в руки и рассматривая яркую упаковку с каким-то замешательством и удивлением. Когда Мэтт уловил мой взгляд, требующий объяснений этому, то продолжил говорить, растянувшись в той самой очаровательной улыбке из своего арсенала, которая нравилась мне больше других. — Я хотел подарить тебе что-нибудь другое на семнадцатилетние, но подумал, эта вещь тебе на данный момент просто необходима.

Мэтт меня заинтриговал. Секунда – и упаковка с красивым бантиком валялись на полу. Когда я разглядела картонное изделие, где была фотка беленького, довольно-таки не дешевого смартфона, то громко завизжала, заставляя Мэтта закрыть уши, чтобы не оглохнуть. Мне не хотелось думать, откуда он достал этот телефон или где добыл на него столько средств, я просто была рада, что мне подарили именно его, ведь мой старый мобильник сгорел, а у родителей просить купить новый какой уже раз за год – не очень-то горела желанием…

— Думаю, тебе он понравился, — отдаляя ладошки от ушей и убеждаясь, что я вновь не завизжу, произнес ангел. — Правда, я уже вставил туда сим-карту, положил денег и забил номера твоих родителей и Мэдди. Так что, тебе будет чем заняться, отвечая на их звонки и сообщения до самой выписки.

Отложив коробочку, я обняла Мэтта так крепко, что выдавила из него комичный и наверняка наигранный писк.

— Спасибо огромное! Но пока я этого делать не буду. Пусть побесятся недельку другую. Особенно Мэдди. Уж больно она любопытная и хочет все знать.

—Никакой личной жизни, — подметил блондин, опуская свои горячие губы на мою шею. Их тепло отдалось по коже электрической волной, и я заулыбалась, как идиотка, когда раскаленное дыхание начало щекотать ее.

Мои руки уперлись в плечи Мэтта, отталкивая.

— Имей совесть все же. Я больная и слабая в отличие от тебя, и не стоит сейчас дразнить меня этими поцелуйчиками и ими намекать, что стоит закончить то, что мы не доделали тогда в той ужасной ванной на грязном ковре, в котором, наверное, жило целое поколение клопов.

Я почувствовала на шее, как уголки его губ взметнулись вверх. Бабочки щекотали своими крыльями низ моего живота.

— Так уж и быть, — словно сделал одолжение и, не переставая улыбаться, отпрянул. —Но учти, после выписки ты не сможешь отделаться от меня, и мы сможем начать то, до чего не успели дойти. И да, — пригнулся к моему уху, — это будет не на ковре с клопами, а в уютной спальне с мягкими шелковыми покрывалами.

Эпилог

Когда я надела черные джинсы и начала застегивать кожаную куртку на теле, мысленно прощаясь с этой коморкой, где пролежала довольно долго, в палату залетел Мэтт, тяжело дыша, странно улыбаясь, и подпер дверь сильной спиной. Не понимая, зачем он явился сюда раньше назначенного времени, да еще и с таким видом, будто участвовал в «Энсьерро»⁷ и убегал от стада исполинских быков, увидевших в нем самую заманчивую цель, кинула на него вопросительный, требующий ответов взгляд.

— Твои родители и Мэдди идут сюда. Они в ярости, что я не предупредил их, что тебя выписали. И все они хотят с тобой поговорить о накипевшем, — на одном дыхании выдал Мэтт, затем подбежал ко мне и схватил меня за руку. — Бежим?

Я окаменела, представляя, насколько сейчас злы мои родители и лучшая подруга. Мало того, что не удосуживалась отвечать им на звонки, сообщения, лежа в койке и придумывая, какое лживое объяснение насчет всего, что «приключилось» со мной и Мэттом, будет более правдоподобным, так еще, похоже, убегу от них, до сих пор ничего не рассказав. Это хорошо, что когда сюда приходила эта любопытная тройка, мне удавалось каким-то образом притворяться более больной и неразговорчивой, чем была, поэтому они меня не трогали и не проводили допрос, о котором так мечтали. А недавно я узнала, что моя мама чуть ли не убила Мэтта. Она запрещала мне общаться с ним, говорила, будто он плохой парень и с ним у меня возникнет множество неприятностей, а когда узнала, что мы все это время… тесно дружили да вдобавок еще спали в одном номере, взбесилась не на шутку. Мама не была в восторге, зная, что Мэтт тоже приходил сюда проведывать, как я, поэтому всячески пыталась выловить его где-нибудь в коридоре и серьезно поговорить. Но парень пользовался своим умом на сто процентов и наведывался ко мне только тогда, когда вся моя сумасшедшая семейка и до ужаса любопытная подруга уходили. Правильно и делал. Ему не очень-то и хотелось быть пойманным за шкирку в холле пылающей злостью женщиной, которая родила меня, и отвечать на ее довольно не скромные вопросы.

— Они тебя видели? — кинула я, быстро поправляя темные волосы свободной рукой.

— Кажется, да. И у меня очень плохое предчувствие, — Мэтт сглотнул, безумная улыбка не слетала с его очаровательного лица. — Если не ошибаюсь, твоя мама держит что-то тяжелое, быстро идет к нам и, по-моему, рвется так ни тебя увидеть, а кокнуть меня.

— Черт! Тогда нам нужно сваливать!

— Мы же не сможем бегать от них вечно, — подметил ангел, ринувшись к окну со мной и поставив одну ногу на подоконник. Что он собирается делать? Неужели?.. — Но, по крайней мере, можем сбежать сейчас. В последний раз. А потом… будь, что будет, когда нас поймают.

Тогда это наш последний день существования в этом чертовом мире, а потом нас грохнет моя же мама.

Отлично. Лучше и быть не может.

— Ты собираешься лезть через окно? — ошеломленно прошипела я, бросая взгляды на дверь. Если мы захотим выбраться отсюда по-человечески, то у нас не получится – наткнемся на моих родителей и Мэдди.

— Не я, а – мы, — Мэтт поставил другую ногу на подоконник и, чуть наклонившись, поднял меня резко, отчего я взвизгнула, затем отпустил рядом с собой, с опаской озираясь назад. — Готова?

— Еще бы. У меня есть в этом некоторый опыт.

Я посмотрела вниз, где были припаркованы машины. Тут в принципе не высоко. Второй этаж. Если что, то лучше умереть таким образом, свалившись на какую-нибудь дорогую тачку вроде той, красной, чем отправиться в мир иной от рук родной матери.

Когда дверь распахнулась, и голоса вперемешку с криками заполнили палату, Мэтт открыл окно шире и, сказав мне держаться за него, крутанулся, цепляясь за пожарную лестницу, как некстати оказавшуюся рядом. Я упиралась лбом в его спину и обвивала ногами бедра. Мои пальцы ухватились за его черную куртку с изображением больших, белых крыльев. Впечатляющий рисунок.

Прежде, чем бы нас успели схватить несколько пар рук, Мэтт съехал вниз по ступенькам. Я почувствовала телом, как его мышцы напряглись, бицепсы под кожаным изделием вздулись, и когда до земли осталось несколько футов, он прыгнул. Мой крик оборвался, и из легких словно выбили весь воздух, когда парень оказался ногами на асфальте. Он кинул на меня мимолетный взгляд, не переставая улыбаться. Мы выглядели настоящими безумцами, и та тройка это прекрасно подтверждала, ругая нас и кидая разнообразные угрозы. Я делала вид, будто не слышала их, разглядывая профиль Мэтта и опуская ступни на мокрый асфальт.

— Наши приключения только начинаются, — оповестил он, кивая на черный байк, расписанный какими-то необычными узорами серебристого цвета. — Готовы ли вы, мисс Прайс, ощутить ветер в волосах и адреналин в крови?

Несмотря на свою отвисшую челюсть и миллион возникших вопросов по поводу того, откуда Мэтт достал этот транспорт, я улыбнулась, в предвкушении потирая ладони.

— Всегда готова, мистер Митчелл.

Мы уселись на байк. Мэтт помог мне застегнуть блестящий шлем, и когда я обняла его, уткнувшись щекой в мощенную спину и сощурив глаза, раздалось оглушительное рычание мотора, перебившее крики моих родителей. «Железный монстр» тронулся с места, оставляя за собой полоску резкого серого дыма, затмевающего обзор назад. Сейчас мы двигались только вперед, и нас не волновало то, что оставалось позади, не волновали никакие проблемы или то, что предстоит отчитываться за наше кошмарное поведение перед моими родителями. Для нас на данный момент существовал лишь этот день, а о завтрашнем – мы старались не думать. Мы наслаждались теплым ветерком, ласкающим наши волосы, наслаждались компанией друг друга и наслаждались этой беззаботностью.

Конечно, я не знаю, будет ли так всегда, как сейчас, но лучше постараюсь не думать об этом. Мы живем этим днем, здесь, в этом мире, живет этим чудесным мгновением, и не думает о будущем не по тому, что оно нас пугает, а по тому, что мы не знаем, какое оно будет. Даже не предполагаем.

И я не хочу сейчас думать ни о проблемах и ни чем другом, кроме как о Мэтте – парне, изменившим меня и мою жизнь. Мы переживали вместе взлеты, падения, были в таких ситуациях, в каких не доводилось побывать никому из людей, и, к удивлению и к счастью, мы еще дышим и ходим по этой земле.

И надеюсь, это наша не последняя веселая поездочка куда-то…