Отдел «Т.О.Р.»

Глава 1

- …Ну вот, здесь вы и будете работать, - сказал Горячев, широким жестом обводя помещение. – Только ремонт закончили. Мебель и оборудование подвезут несколько позже, что-то они подзатянули с этим, кстати…

- Понятно, - кивнул Краснов. – А жить где?

- Жить пока в гостинице, – развел руками следователь. – Квартиру вам подбираем еще, чтобы поближе отсюда.

- Что ж, подожду, - пожал плечами Краснов, слушая, как отражает его голос короткое эхо, верный спутник нежилых квартир без мебели.

Помещение для офиса им подобрали роскошное, он о таких хоромах в своем Новосибе и со своей преподавательской зарплатой, пусть даже с учетом премий от «НС-банка», только мечтать мог. Трехкомнатная квартира, в пятиэтажке-сталинке, да еще и в центре Москвы - страшно подумать, сколько это всё удовольствие может стоить. Хотя чего там страшного, ну-ка…

Краснов остановился на кухне, потрогал стену длинными узловатыми пальцами. Прислушался к себе.

- Что там, Ярослав Олегович? - невозмутимо спросил Горячев. – Призраки прежних владельцев? Или клад в стене?

- Я немного не по этой части, - усмехнулся в ответ Краснов, барабаня пальцами по стене. – А ведь покупали вы эти хоромины за смешные деньги, чуть ли не бесплатно. Даже и вообще не за деньги, кажется… Это как такое может быть, Николай Васильевич?

- Ну, как вам сказать… - поправил очки следователь. – Квартира ведомственная, только ведомство то упразднили, так что Следственному Комитету она досталась «по наследству». А «покупал» ее лично я, за бутылку «Джека Дэниельса», это верно. Очень Михаил Семенович «Джек Дэниельс» уважает!

Горячев засмеялся, и Ярослав не мог не поддержать. Смеялся старший следователь по особо важным делам заразительно: негромко, но как-то очень вкусно, искренне – невольно улыбнешься, даже если совсем мрачно на душе. Так смеются только люди, которые делают это нечасто.

Краснов видел его, как на ладони – собственно говоря, именно поэтому он и согласился участвовать во всей этой истории со специальным отделом. Николай Васильевич Горячев был явным педантом до мозга костей, человеком-логикой, зубы съевшем на планомерном и методичном поиске особо опасных преступников. И – тем искреннее выглядели его иногда прорывавшиеся эмоции.

- Ладно, к делу, - посерьезнел Горячев, возвращаясь к привычной роли «дотошного дяди». – Вот вам ключи, теперь это ваш офис, можно сказать. Я потороплю ребят, чтобы мебель и прочее доставили побыстрее. Вам, скорее всего, еще что-то будет нужно – составляйте список, попробуем достать. Если это не что-нибудь запредельно дорогое или специфическое, конечно.

- Нет-нет, крыльев летучих мышей и крови девственниц мне не понадобится, - заверил правильно его понявший Ярослав, рассеянно осматривая квартиру. – Не беспокойтесь.

- Ну и прекрасно, - серьезно кивнул Горячев. – А то напряженно в Следственном Комитете с крыльями летучих мышей, знаете ли. Ладно, время позднее, поедемте. Еще в гостиницу вас селить. О делах завтра, отдыхайте.

- Нет, - веско уронил Краснов. Следователь удивленно взглянул на него.

- Времени у нас совсем мало, Николай Васильевич, - пояснил Ярослав, потерев лицо ладонями. – Я еще не очень представляю деталей того, что вы хотите мне рассказать, но одно знаю уже точно – надо поторапливаться. Всё решится в течение ближайших дней. Поэтому давайте сделаем так: у меня в вещах есть спальник и кое-что еще из вещей – я, знаете ли, бывалый турист. Вещи мы перенесем из машины сюда. И вместо заселения в гостиницу и «отдыха» вы мне расскажете, в чем суть дела. Спать я останусь здесь, и прямо с утра приступлю к дальнейшей работе.

- Мало времени, говорите? – удивился Горячев. – Ну что ж, поверю на слово. Всё не привыкну к некоторым особенностям нынешней, э-э, специфики. Ладно, только давайте сначала вещи перетащим…

…Краснов решил устроиться на кухне – самом маленьком и оттого самом уютном из пустых помещений. Ни плиты, ни раковины, ни мебели. Ярослав расстелил спальник у стены, Горячев с ноутбуком устроился неподалеку на мешке с цементом.

- Прямо так и хочется развести костерок, - пробурчал Краснов. – Вскипятить чай в котелке, а во втором – макароны с тушеночкой…

- Это вам не экспедиция, - скупо усмехнулся Горячев, включая ноутбук. – Можем заказать пиццу. Едите?

- Я всё ем, - отозвался Ярослав, откинувшись на спальнике. – Даже практически несъедобное. Годы практики, знаете ли. Вот, помню, совсем весело было, когда у нас в тундре лисы утащили запасы на две недели. А вы говорите – «пицца»…

Следователь кивнул и полез за телефоном.

Краснов, и правда, был бывалым путешественником. Сибиряк, с ранней юности он интересовался историей, особенно севера России. С первой попытки поступил на исторический и всю юность пропадал в археологических экспедициях и на раскопках. Изъездив весь Союз, осел в Новосибирске, из студента со временем став преподавателем родного истфака.

Вот куда он совершенно точно не собирался, так это в экстрасенсы. Нет, поездив по стране, несколько раз он сталкивался с проявлениями сил, которые официальные науки объяснить пока не могут. Но слово «пока» вполне позволяло Краснову сохранять мировоззрение ученого. Когда-нибудь, считал он, все сверхспособности человека получат научное обоснование - просто не готова еще исследовательская база.

А до той злополучной экспедиции на остров Медвежий он и думать не думал, что сам станет носителем каких-то там «сверхспособностей». Но человек предполагает, а Бог располагает. Правда, насчет Бога он не был окончательно уверен.

Так случилось, что во время спуска в штольню заброшенного свинцового рудника на острове Медвежий, что в Порьей губе на Кольском полуострове, неведомым образом выщелкнул карабин на страховочной веревке. Ярослав упал на камни с высоты в десять метров. Двигаться после этого он оказался не в состоянии – отнялись ноги. Коллеги, конечно, обработали поверхностные раны перекисью, но поднимать его обратно не рискнули, посчитав, что у него сломан позвоночник. Укрыв Ярослава спальниками, друзья спешно отправились за помощью в ближайшую поморскую деревню, где хотя бы брал сотовый телефон.

Дальнейшее он запомнил отчетливо, но фрагментарно, словно вспышками – будто щелкают слайды на проекторе в детстве. Щелк - темно-темно-синий, почти черный кружок неба вверху... Щелк - тупая ноющая боль в теле выше пояса и обрывки бессвязных мыслей… Щелк - светящийся шар, медленно опускающийся вниз по штольне, и паническая мысль, что шаровые молнии почти всегда убивают тех, в кого попадут… Щелк – шара нет, он расплылся мерцающим куполом вокруг него, пахнет озоном, и еще - ощущение тысячи иголочек, игриво покалывающих во всем теле – даже в парализованных ногах…

Дальше щелчков не было, но был какой-то очень подробный, детальный сон, из которого он вынырнул только под утро - к сожалению, не запомнив почти ничего. В этом сне была какая-то невероятная сила и власть – настолько большая, что он смог выбраться из штольни без всякой веревки, а на его теле изумленные коллеги, подоспевшие через несколько часов, не смогли обнаружить ни единой царапины.

С тех пор жизнь кандидата исторических наук Краснова Я. О. коренным образом изменилась. Первым открытием, сделанным на рынке через пару дней после возвращения с Медвежьего, оказалось то, что продавцы Фархад и Мухаммадкарим говорят на абсолютно понятном ему языке. Не прикладывая усилий, не переводя в голове на русский, он понимал, о чем речь! Краснов даже не знал, что это за язык. Лишь порыскав в интернете, сделал вывод – кажется, узбекский.

Интернет вообще принес Краснову много интересного. Оказалось, что теперь он может понимать текст на любом языке, включая надписи иероглифами. Вырисовывались совершенно фантастические перспективы научной работы с древними надписями, но… кто бы ему поверил, конечно. Наука требует, прежде всего, доказательств.

Чуть-чуть более трудным оказалось научиться понимать, о чем в данный момент думает стоящий перед ним человек. Но – именно что «чуть». Внутреннее состояние «объекта», весь сложно разделимый комплекс мыслей, эмоций и ощущений уяснялся мгновенно и безошибочно, каким-то ясным и не требующим пояснений образом. Словно бы он на секунду переселялся в чужую голову. Ярослав на всякий случай проверился у психиатра, убедился, что здоров, и принял решение как-то жить с этим дальше.

Его обуял странный, избирательный «читательский голод». Он стал завсегдатаем библиотек и букинистических магазинов, ища и «проглатывая» за считанные часы совершенно невообразимые книги. Как правило, вызывала повышенный интерес эзотерическая и старинная литература, вперемешку с научными трудами, понятными лишь специалистам.

Книги пробили брешь в и без того скудном бюджете преподавателя. Поразмыслив, Краснов решил, что стоит использовать свои способности и ради куска хлеба насущного, и отправился к давнему приятелю, ныне занимающему немалый пост в «НС-Банке». Несколько собеседований, пара эффектных демонстраций – и Ярослав, сам еще не до конца верящий в такой поворот событий, «сканирует» первого ВИП-клиента, просящего у банка солидный кредит. Через две недели он «расколол» первого мошенника, и банк выплатил ему премию размером с его годовой преподавательский оклад. Кажется, жизнь налаживалась.

С полицией в первый раз он сотрудничал около года назад. Начальник службы безопасности банка (в прошлом полковник областного ГУВД) рекомендовал Краснова старым приятелям - как «последнее средство» в раскрытии висящего на них тяжким грузом «глухаря» - серии убийств. Ярослав из любопытства согласился. Пришлось попотеть: всё же, как он четко осознавал, это был не его профиль. Но убийца всё же нашелся.

Еще дважды к нему обращались полицейские, один раз – ФСБ, и каждый раз Краснов так или иначе помогал следствию. Мысль перейти на постоянную работу по данному профилю посещала его не раз.

Поэтому, когда на пороге его квартирки возник Горячев, Краснов сходу заявил ему, что согласен на переезд в Москву, только нужно полчаса – вещи собрать. Николай Васильевич, помнится, только рот раскрыл…

В дверь позвонили, и Краснов очнулся от воспоминаний.

- А вот и наша пицца, - сказал Горячев, поднимаясь с мешка и отряхиваясь. – Момент…

…Покончив с едой, Горячев испросил у некурящего Краснова разрешения «подымить» и устроился под форточкой.

- Я обрисую вам вкратце ситуацию, Ярослав Олегович, – начал он, закуривая. – Использовать экстрасенсов для расследований преступлений – идея давняя, мы этим, особо не афишируя, занимаемся давно. Например, одна из сильнейших экстрасенсов Советского Союза Нинель Кулагина помогла раскрыть несколько громких ограблений. Однако, единого подразделения никогда не создавалось. Слышал, есть что-то подобное в ФСБ, но тут, сами понимаете, всё покрыто завесой секретности. Говоря по совести, вас, экстрасенсов, мы никогда полностью не воспринимали всерьез.

- «Нас», - хмыкнул Краснов. – Мне до сих пор непривычно.

- И тем не менее, - Горячев сбил пепел с сигареты за окошко. – Но, как говорится, всё меняется. Эта программа по телевидению, где экстрасенсы соревнуются между собой, а потом лучшие из них расследуют преступления, натолкнула кое-кого наверху на мысль, что идея не так уж плоха. Только сначала надо разобраться толком - где в программе постановка, где реальные способности, с кем стоит работать, или вообще лучше новых где-то найти. Откровенно говоря, я не верю в это шоу. Поэтому предпочел пойти по милицейским – пардон, полицейским, всё не привыкну – каналам. И нашел вас.

- Новая структура? Спецслужба? – уточнил Краснов. – Отдает комиксами и Голливудом. «Люди Икс» какие-нибудь.

- Ну что вы, - покачал головой Горячев. – Официально это будет именоваться «Отделом тестирования особых разработок» при Следственном Комитете РФ, сокращенно «Отдел Т.О.Р.». Я его руководитель, у меня есть пара человек в подчинении, следователи. А вы и все те, кого вы подберете – консультанты при отделе. Афишироваться ваше участие в расследованиях особенно не будет, понятное дело. Курирует работу и докладывает результаты наверх мой непосредственный начальник – Михаил Семенович Кузнецов. Собственно, вот и всё, вроде ничего не забыл.

- «Отдел Т.О.Р.», - повторил Краснов, словно пробуя новое слово на вкус. – Хо-хо! Вы знаете, кто такой Тор, Николай Васильевич?

- Какой-то супергерой, по-моему, - хмыкнул следователь. – У меня младшая дочь любит голливудские фильмы по комиксам. Так вот, в каком-то из них был такой накачанный блондин с молотком. Он имеется в виду?

- Не то чтобы, - усмехнулся Ярослав. – Вообще-то, Тор - это древнескандинавский бог, защищавший Асгард и людей от злых сил, всяких там турсов и йотунов. Ему поклонялись викинги. Очень мощный был образ, недаром до сих пор его символом нечисть отгоняют. Те, кто умеет, конечно.

- А, то есть название в жилу, - хохотнул Горячев. – Будем отгонять нечисть, значит. В контексте текущей оперативной работы.

- Давайте дальше, - нетерпеливо сказал Краснов. - Я так понимаю, у нас уже есть, чем заняться?

- Ну, сегодня с утра мне скинули файлы, - пожал плечами Горячев, прикуривая новую сигарету от окурка старой. – «Глухарь» в Подмосковье, уже полтора года висит. Дело мутное, самоубийство, шитое белыми нитками. Подозреваются какие-то там сатанисты, поэтому и дают нам. «Клин клином» - так мне и заявили.

- Дело потребуется раскрыть за несколько суток, - констатировал Краснов, дернув углом рта. – Завтра вам сообщат, думаю. Далеко дотуда добираться?

- Часа три на машине, - нахмурился Горячев. – Уверены насчет нескольких суток? С чего вдруг?

- Вот и увидим завтра, - пожал плечами Ярослав. – Давайте дальше. У вас, как я понимаю, уже заготовлены кандидатуры на должность моих помощников, чтобы я их проверил?

- Откуда вы… - опешил было Горячев, но тут же взял себя в руки. – Всё забываю, с кем и чем связался на старости лет. Однако радует то, что, кажется, в вас я не ошибся. В общем, да, я как раз хотел об этом сказать: есть пара человек с этого самого телепроекта, которые, кажется, действительно что-то могут. Мне бы хотелось, чтобы вы их проверили.

- Завтра с утра, - кивнул Краснов. – Я предлагаю сделать вот как: оставьте мне ноутбук с файлами по делу, с текстом мне всегда лучше работается. Ночью я постараюсь понять, что к чему. А с утра двинусь набирать команду.

- Что ж, идет, - кивнул следователь, придвигаю ноутбук Краснову. – Папка «Градовск», там все материалы. Зарядное устройство в сумке, вот здесь. Магазинов вокруг полно…

- Да не беспокойтесь так, Николай Васильевич, - улыбнулся Ярослав. – Не пропаду. Езжайте себе, созвонимся завтра утром. Вас дома ждут.

- Хорошо с вами, экстрасенсами, - Горячев встал и улыбнулся в ответ. – Всё-то вы понимаете. Ладно, удачи тут и до завтра.

- И вам, - отрешенно кивнул Краснов, открывая ноутбук. Мыслями он был уже там.

Хлопнула дверь. Ярослав щелкнул мышкой, открывая файл.

«Красильникова Полина Викторовна, 14 лет. 11.05.2011 была найдена повешенной на стройке в районе…»

Краснов потер неожиданно заслезившиеся глаза. Никакое это не самоубийство, конечно. Он знал это так же ясно и четко, как помнил собственное имя. Что ж, господин консультант, теперь дело за малым – найти убийцу.

Глава 2

Салон «потомственной гадалки, цыганской колдуньи, финалистки популярного телешоу Али Сочиной» оказался совсем не похож на киношные штампы. Просто немаленьких размеров квартира с двумя мощными стальными дверями. Это был хороший знак – меньше всего Ярославу хотелось иметь дело с экзальтированной мошенницей или сумасшедшей, которые обязательно бы поразвешивали здесь хрустальных шаров, пучков перьев и прочих декораций.

- Тук-тук, - обозначил свое присутствие Краснов, закрывая вторую дверь. – Можно?

- Можно, можно, - отозвался раздраженный голос с легким акцентом. – Заходи уже. Раз сумел миновать Мишу, значит, или дело срочное, или сила за тобой какая-то. Потому что вообще-то у меня клиент через десять минут придет, Миша бы не пустил.

- Миша ваш – отличный парень, - отозвался Краснов, проходя внутрь и игнорируя «ты» гадалки. – Добрый, животных любит. Людей поубивал, правда, не счесть…

- Ну, мы об этом не треплем на каждом углу, - усмехнулась ему сидящая за столом немолодая цыганка, закуривая длинную сигарету с мундштуком. – Это на войне было. Садись, рассказывай. Если сможешь покороче – я буду благодарна.

Краснов поднял бровь. С первого взгляда ему стало понятно, что Аля Сочина к цыганскому роду-племени никакого отношения не имеет. Она была черноволоса и темноглаза, и одежду носила вполне в цыганском стиле – длинная юбка, кофта, много золотых украшений – но тем исконным кочевым духом, как от встречаемых порой на улице смуглых соплеменников, от нее совсем не веяло. Аля явно была русской.

- А ведь ты меня понимаешь, да? – спросила она.

- Конечно, понимаю, - слегка удивленно отозвался Ярослав.

Аля удовлетворенно кивнула, а Краснов только сейчас понял, что вопрос был задан по-цыгански. И ответил он – на нем же…

- И тоже ко мне присматриваешься, - уже по-русски продолжала гадалка, откидываясь в кресле. – Действительно, сила за тобой огромная, сам еще не сознаешь, насколько… Даже и непонятно, что нужно такому сильному человеку от бедой гадалки Али. Ты всё сам способен узнать и без меня, и даже лучше.

- И тем не менее, нужна помощь, - сообщил ей Краснов, наконец-то садясь. – Я расследую убийство девочки. Кроме того, набираю команду для подобных расследований в дальнейшем.

- Ты мне работу предлагаешь, баро? – засмеялась гадалка. – С ума сошел, что ли: цыганку на работу в милицию звать? Надо мной все родичи смеяться будут.

- М-м… я, конечно, извиняюсь, но вы же не цыганка, - сказал Ярослав. – Какая вам разница, что будут говорить?

- Прости, забываю, с кем имею дело, ты-то из Видящих... - на секунду смутилась гадалка. – Понятное дело, я не коренная. Но цыгане меня воспитали, с цыганами я поддерживаю связь, думаю как цыганка. «Родичи» для меня не пустой звук. В общем, не с руки мне работать на мус… полицию.

- Была убита девочка-подросток, - сообщил Краснов, выкладывая на стол фотографию погибшей Полины. – Дело спешное, от любой помощи не откажусь. Я не полицейский. И не поисковик, и не медиум, не гадаю и не связываюсь с мертвыми. Так что…

- Ты Защитник, - отрешенно сообщила ему Аля, затягиваясь сигаретой.

- Простите?

- Призвание у тебя такое. Защищать.

- Это занятно, но давайте к делу, - дернул углом рта Краснов. - Жертву звали Полина Красильникова, четырнадцать лет…

- Погоди-ка немного, - жестом остановила его гадалка. Достав из неброского черного мешка колоду здоровенных, в ладонь размером, карт, она наугад вытянула три и положила на стол рубашками вверх. Потом медленно перевернула по одной, что-то пришептывая.

В мозгу Краснова происходили странные вещи. Неведомо откуда в памяти всплыл огромный пласт информации о картах Таро, куда сознание и попыталось нырнуть с головой. Он знал откуда-то десятки и сотни вариантов оформления карт – от традиционной колоды Райдера-Уэйта до авторских самоделок. Аля пользовалась миланской колодой – той самой, что чаще всего называют цыганской. Ну, понятное дело, этого можно было ожидать…

Выпали семерка и туз мечей, а с ними перевернутый Отшельник. Судя по обилию мечей, дело предстоит трудным и связанным с опасностью, а сами карты значат… Всплыли десятки интерпретаций каждой, сотни их возможных связей, но всё это вдруг уперлось в две простых мысли: лишь гадатель – если он хороший гадатель - понимает, что означает расклад на самом деле.

И, кроме того, он не знал вопроса.

- Хло-опотно, - протянула Аля. Краснов тем временем с трудом выныривал из своего «информационного болота». – За гнилое дело ты берешься, нехорошее и опасное. Не то оно, чем кажется, глубже смотри. Трудности впереди.

- Это я и так знаю, - пожал плечами Краснов. – Есть что-то конкретное?

- А это и есть конкретное, мой дорогой, - остро глянула на него гадалка. – Я спрашивала, чем обернется дело для меня, если я впутаюсь. Хлопоты и опасности, скрытая тайна… Нет, баро, не для меня это. У меня налаженный бизнес, а всё бросать и идти работать в полицию… Не хочу. Тем более, задача тебе по силам – а их у тебя гораздо больше, чем у меня.

В комнату осторожно просунул бритую голову Миша – охранник с функциями секретаря, или секретарь с функциями охранника, по ситуации. Уважительно глянув на Краснова, он вполголоса сообщил:

- Там это… клиент. Мне сказать, чтобы подождали, или сразу заворачивать?

- Скажи, чтобы подождал две минуты, мы уже заканчиваем, - велела гадалка. Миша кивнул, качнув массивной серьгой в ухе, и испарился.

- В общем, понятно, - поднялся Ярослав. – Что ж, спасибо за уделенное время.

- Чем ты Мишу так расположил, интересно? – задумчиво произнесла Сочина. – Мрачный он, с самой Чечни мрачный, никому не доверяет.

- У него папа мариец был, а мама цыганка, - пожал плечами Краснов, собираясь уходить. – Я с ним поздоровался на диалекте луговых мари. На его родном. И пожелал счастья.

- Сильный ты, баро, - констатировала цыганка. – И добрый. Неправильно было бы тебе совсем ничем не помочь. Подожди-ка…

Она выудила откуда-то из недр пышной юбки золотую паркеровскую ручку и клочок бумаги. Не сверяясь ни с какими записями, по памяти, набросала чей-то телефон. Сознание Краснова опять сделало попытку куда-то нырнуть – определить абонента по номеру, что ли? – но он усилием воли прекратил это. Аля сама всё скажет.

- Попробуй позвонить этому человеку, - сказала гадалка. – Это молодой совсем мальчик, зовут Сергей, мы вместе в телепроекте участвовали. Много там случайного народу, но вот он - из настоящих. Кровь у него сильная, много может, людей лечит… Уверена, он не откажется.

- Спасибо, - улыбнулся Краснов, беря листок. – Я же смотрел эту передачу, кстати. Это не белобрысый такой, волосы длинные? Еще фамилия какая-то забавная…

- Он самый, - кивнула гадалка. – А фамилия у него Скрипка.

- Точно, - кивнул Ярослав, вспоминая мельком виденного в телевизоре молодого колдуна. Отторжения он, кажется, не вызывал, скорее наоборот. – Что ж, похоже, действительно придется в жилу. Еще раз спасибо и до свидания. У вас там клиент.

- Удачи, Защитник, - усмехнулась гадалка, закуривая новую сигарету. – Тебе понадобится.

Краснов приятно улыбнулся в ответ и двинулся обратно к дверям. Защитник, значит? Ну-ну. Хорошо хоть не оттянутый полузащитник. Всё же, ученый внутри него каждый раз отчаянно бунтовал при встрече со всей этой эзотерической мишурой. Однако, пора было и честь знать - не стоило портить Але репутацию перед посетителями.

Миша в приемной как раз успокаивал клиента. Вернее, клиентку. Лицо ее отчего-то показалось Краснову знакомым, причем он, кажется, только что вспоминал о чем-то, с ней связанным. Ах да: это была известная телеведущая, мелькавшая на том же телеканале, где показывали шоу с экстрасенсами. Двухметровый цыган с разбойничьей физиономией ее совершенно не пугал, она бойко высказывала ему свои претензии, не стесняясь в выражениях. Впрочем, Мишу ее горячие речи тоже не особо трогали: надо полагать, он и не таких здесь видывал. Цыган, устроившись на табуретке, генерировал откуда-то из недр живота успокаивающее ворчание, в котором прослеживались фразы «одну минутку», «не волнуйтесь» и «сейчас» - без огонька, просто в фоновом режиме.

Краснов закрыл дверь, ведущую в «кабинет» Али, и пошел к выходу. Завидев его, Миша тут же вскочил со своей табуретки, и, по-медвежьи расставив руки, оттеснил замолкшую от такой наглости девицу – дал дорогу. Дружески кивнув ему, Краснов толкнул дверь салона и вышел на свежий воздух.

- Это… это кто был-то? – услышал он за спиной – дверь закрывалась медленно. – Что еще за шишка?

- Это очень, очень серьезный человек, - пробасил в ответ Миша, подпустив в голос суровой таинственности. – Лучше вам и не знать!

От души рассмеявшись, Краснов мысленно пожал цыгану руку, сбежал с крыльца и, не торопясь, двинулся пешком по малолюдной улице. Требовалось прикинуть дальнейшие планы и, наверное, позвонить.

Первый номер из указанных Горячевым потенциальных консультантов Отдела ТОР отпал. В списке было еще пять фамилий, но двое из них жили не в Москве, а остальные отчего-то не вызывали никакого желания иметь с ними дело. Верить своему чутью за год после событий на Медвежьем Ярослав уже научился. Может, это те самые случайные люди, о которых говорила гадалка?

Ну что ж, наверное, стоило позвонить этому Скрипке. Будем надеяться, парень не «сова», и он его не разбудит. Ярослав достал телефон и листочек, переданный ему Алей.

Но полностью набрать номер он не успел - телефон зазвонил сам. На секунду Краснов замер в молчаливом восхищении силой этого Сергея, но потом понял, что это всего лишь Горячев.

- Доброе утро, Николай Васильевич, - сказал Краснов в трубку.

- Ну, кому как, - сумрачно отозвался следователь. – Я сейчас в офисе, у вашего спального мешка. А вы где?

- А я вот только-только вышел от Сочиной, - отозвался Краснов, усаживаясь на скамеечку, пустовавшую неподалеку. – Ноутбук ваш на спальнике.

- Спасибо, я нашел. Ну и как вам Сочина?

- Она отказалась, - пожал плечами Ярослав. – Хотя способностями явно не обделена. Но взамен себя предложила коллегу по телепроекту, который, мол, и мне подойдет, и сам не против будет. Некоего Сергея Скрипку.

- А-а, Скрипка… «белый маг и целитель», - проворчал Горячев с заметным сарказмом. – Мне он совершенно доверия не внушил. Если пошел в папу, то всего лишь очередной шарлатан.

- А что с папой? – полюбопытствовал Краснов.

- Ну, ладно, насчет шарлатанства я, возможно, погорячился, - признал следователь. – Но никакой экстрасенсорикой в случае его папаши и не пахнет – мы его тоже разрабатывали. Всяческие психологические уловки и трюки, ментализм… Сами понимаете, доверия к сыну это не прибавляет.

- Я проверю, - пообещал Краснов. – Спасибо за информацию.

- Теперь дальше, - продолжал дотошный Горячев. – Я тут заглянул в папку «Градовск». Некоторые части материалов следствия вы выделили красным цветом. Что имелось в виду?

- Вранье, - коротко ответил Краснов.

- Вот как, - удивился Николай Васильевич. Некоторое время он молчал – видимо, изучал файлы. – Там весьма приличный кусок целиком выделен красным. Между тем, источники разные. И что же, все врали напропалую?

- Не думаю, - отозвался Краснов. – Скорее всего, врал кто-то один, а остальные приняли его вранье на веру и принялись строить на его основе теории, а под теории подгонять факты. Я думаю, вы-то знаете, как это бывает. Когда следствие пытаются свести к определенному заранее результату.

- К сожалению, знаю, - сухо согласился Горячев.

- Что там у вас случилось, Николай Васильевич? – мягко спросил Ярослав. - Я же чувствую, что у вас за душой какие-то горячие и неприятные новости.

- Ну… - невесело усмехнулся следователь. – Как вы и предсказывали, в нашем деле начались подвижки в сторону ускорения до состояния «чтоб немедленно!». Отец погибшей девочки, оказывается, подал в суд по поводу «ненадлежащего и халатного ведения следствия». А так как трудится он в должности зама главного редактора городской газеты, учился в Москве и дружен с кучей столичных журналистов, серьезного резонанса избежать не удастся. Будет большой шум, возможно, на уровне страны и центральных телеканалов. Поэтому нас пока еще вежливо, но очень убедительно просят поторопиться. Что самое паршивое: от успеха или провала этого дела зависит само существование отдела "Т.О.Р." как такового. Потому что если мы не справимся сейчас, и начнется вся эта катавасия с журналистами, нам этого не простят. Но, наоборот, если мы поможем катавасии избежать – лучше доказательств полезности отдела "Т.О.Р." не найти.

- Ну что ж, зато честно, - усмехнулся Краснов. – Со щитом или на щите. Что по этому поводу предпримем? Лично я хотел встретиться со Скрипкой.

- Знаете что, - задумчиво произнес Горячев. – Давайте отложим Скрипку на потом. Я сейчас заеду за вами, познакомлю с моими ребятами, вместе обмозгуем дело. Возможно, сегодня же кому-то из нас будет нужно отправляться на место.

- Согласен, - одобрил Ярослав.

- Ну и чудно. Где вы находитесь?

- А неподалеку от салона Сочиной и нахожусь, - огляделся Краснов. - На скамеечке чуть выше по Пущинской.

- Через полчаса буду, ждите, - сказал Горячев и отключился.

Краснов положил телефон в карман и откинулся на спинку скамейки. Полчаса так полчаса, как раз время подумать. Впрочем, это Москва, и слухи о здешних пробках гуляют по всей планете. Хотя, наверное, уж Горячев-то с его педантизмом терпеть не может опаздывать, так что будет ровно через полчаса, минута в минуту…

- Эй, друг! – позвал его густой бас откуда-то справа.

Огромный цыган Миша нависал над скамеечкой, словно вырос из-под земли, что при его габаритах казалось и вовсе фантастикой. В каких-то очень непростых частях воевал этот персонаж, раз умеет так подкрадываться…

- Да? – отозвался Краснов.

- Оставь телефончик, пожалуйста, - искательно заглянул ему в глаза цыган, протягивая ручку и блокнот. – Аля не хочет с тобой связываться, но вот чует моё штопаное сердце, потребуется. От судьбы не уйдешь. Мы, цыгане, такие вещи наперед видим.

- Ну, поглядим, - хмыкнул Ярослав, выводя номер Горячева. – Если надумает, пусть обратится к нему. А то я могу к тому времени уже и обратно в Новосибирск уехать. Не солоно хлебавши.

- Это вряд ли, - прогудел Миша. – Я в тебя верю.

- Ну, спасибо, - рассмеялся Краснов и всё-таки пожал ему руку.

Глава 3

Горячев, как и ожидал Ярослав, прибыл ровно через полчаса после их разговора. А вот чего он не ожидал – так это того, что не поедут они ни в офис отдела "Т.О.Р.", ни даже в Управление Следственного Комитета на улицу академика Туполева. Дряхлая «Тойота» следователя повезла их куда-то на восточную окраину Москвы, ловко лавируя в плотном столичном движении.

- Куда движемся, гражданин начальник? – спросил Краснов, когда стало окончательно ясно, что они едут куда-то совсем уж на окраины. – Вы решили бросить это дело и везете меня обратно в Новосибирск?

- Однажды калиф Моауйат спросил Омира бен Аль-Ааса, в чем секрет его беспримерных политических успехов, - усмехнувшись, отозвался Горячев, объезжая длиннющую пробку через дворы. – Он ответил: «Никогда я не ввязывался в дело, не изучив предварительно пути к отступлению. Но, уже ввязавшись, никогда не стремился тотчас же опрометью убежать прочь».

- Коэльо, «Книга Воина Света», очень близко к тексту, - автоматически определил Краснов. – Я в вас и не сомневался, конечно, но, тем не менее - спасибо, Николай Васильевич. А куда мы всё-таки едем-то?

- Ко мне домой, - пожал плечами следователь. – У нас тут междуцарствие какое-то. Так как нам дали новый офис вне Управления, мой бывший кабинет нынче занимают другие люди. Но в новом офисе вовсю ремонт, собирают мебель и так далее, и работать там решительно невозможно. Поэтому – ко мне. Как раз семейство моё на юга рано утром укатило в полном составе, провожал вот… Если беспокоитесь за спальник, то он в багажнике, с прочими вещами.

- Да я и не беспокоюсь, - улыбнулся Краснов. – Это было бы не в вашем стиле – забыть его там.

…Квартира Горячева в Медведково оказалась под стать хозяину – просто и строго обставленная, чистая и абсолютно непоказушная. Обостренным чутьем экстрасенса Ярослав определил, что члены живущей здесь немаленькой семьи души друг в друге не чают, но и спуску не дают. Настоящее родовое гнездо. Находиться здесь оказалось неожиданно просто и комфортно.

- Есть хотите? – буднично спросил Горячев, подходя к плите. – Жена тут наготовила на семерых, когда я ей сказал, что мы тут завтра мозгами шевелить будем. Или можно чаю-кофе вот. Ребята тоже с минуты на минуты подъедут.

- Есть не буду, разве что чаю выпью, - подумав, решил Краснов, усаживаясь за обширный кухонный стол. – А что за ребята?

Горячев только открыл рот, собравшись объяснить, как из прихожей раздалась настойчивая трель домофона.

- Двенадцать двадцать, - удовлетворенно кивнул следователь, кинув взгляд на часы. – Прогресс, прогресс – Игорь осваивается со своим фургоном. В прошлый раз вообще два часа добирался… Сейчас, в общем, и посмотрите, что за ребята.

…Подчиненных у Горячева оказалось всего двое: изящная девушка в здоровенных темных очках, закрывавших половину лица, и спортивного телосложения загорелый мужчина.

- Это Ярослав Олегович Краснов, экстрасенс, прошу любить и жаловать, - представил Краснова Горячев. – А это Игорь Валуйский и Лена Марченко, мои помощники. Следователи.

- Очень приятно, - сказал Краснов, разглядывая новых коллег. – Я думаю, можно обойтись и без отчества, чего уж там.

- Нам тоже приятно, - за двоих отозвалась Лена. Игорь лишь сосредоточенно кивнул, снимая ботинки.

- Пойдемте… куда? Наверное, на кухню лучше всего, - решил Горячев. – Места много, к источникам воды и пищи близко. Нас ждут великие дела, друзья. Нам хорошо бы как можно скорее выяснить, что делать с этой щекотливой историей.

- Раскрыть, - пожала плечами Лена, проходя вместе со всеми на кухню и усаживаясь на обитую мягкой тканью табуретку. Темные очки она так и не сняла. – Что же еще? Или есть какие-то еще варианты, шеф?

- Есть всякие варианты, - сухо отозвался «шеф», разливая по кружкам крепко заваренный чай. – Наш Семеныч на полном серьезе рассматривает возможность каким-то образом «заткнуть рот», как он выразился, этому журналисту. А градовские коллеги, например, рассматривают эту возможность как главную и почти единственную, о чем и сигнализируют нам.

- Заткнуть рот? – поднял бровь Краснов. – Отцу погибшей девочки? Что имеется в виду?

- Имеется в виду каким-то образом воздействовать на него, чтобы он не доводил дело до суда, - мрачно отозвался Валуйский. Голос у него оказался хрипловатый и мужественный, под стать внешности. Заговорив, он окончательно стал похож на благородного мента из какого-нибудь телесериала.

- Это не обязательно какие-то там мерзости, - поспешил объясниться Горячев. – Лучшим способом будет, конечно, скорейшее раскрытие дела. Но, если даже ничего и не получится, у нас есть, например, вы, Ярослав Олегович…

- Я, кажется, понимаю вашу мысль, - углом рта усмехнулся Краснов. – Если у нас не выгорит, мне предлагается задурить человеку голову мистической шелухой.

Следователи заметно смутились. У Горячева покраснела шея, а Валуйский уставился в стол. Лишь Лена непонимающе переводила взгляд с одного на другого.

- Скажите мне, дорогие друзья и коллеги, как давно на самом деле существует ваш отдел "Т.О.Р."? – мягко спросил Краснов.

- Уже год с лишним, - бесстрастно произнес Горячев. Лена удивленно открыла рот, Валуйский только вздохнул. – С две тысячи одиннадцатого, в порядке эксперимента.

- И сколько было пустышек? – всё так же мягко продолжал Ярослав.

- Все, - кратко ответил Валуйский. – Мы тщательно проверили около двух сотен экстрасенсов, пытались работать с тремя десятками самых перспективных. Специально взяли два «долгоиграющих» расследования – кражу и старое убийство – и что вы думаете? Оба поставили наших экстрасенсов в тупик, никакой помощи мы не дождались. В итоге мы с Николаем Васильевичем расследовали дела по старинке, на двоих, без всяких там штучек-дрючек. Ну, сделали и сделали, но два дела за год – это не тот результат, которым стоит гордиться. Я, извините, в убойном столько за неделю мог закрыть, при удачных раскладах.

- И, насколько я понимаю, вы толком и не верите, что экстрасенсы могут реально помочь в расследовании? – спокойно поинтересовался Краснов.

- Не верю, - жестко поглядел ему прямо в глаза Валуйский. – Возможно, есть среди вас и по-настоящему одаренные люди, но мне они не встречались. А количество мошенников, сумасшедших и прочей шушеры просто зашкаливает.

- Ну, не надо сгущать краски, Ярослав Олегович как раз… - начал Горячев, но был прерван на полуслове Леной:

- Ничего себе новости! – она, наконец-то, сняла свои темные очки. Ее серые глаза пылали праведным возмущением. – А я-то почему об этом только сейчас узнаю? Когда я к вам месяц назад устраивалась, что-то не было таких разговоров, а было всё наоборот – «там чудеса, там леший бродит»... Игорь, ты же мне сам рассказывал и про того сибирского парня, который ФСБ помогал, и про других!

- Если честно, Лен, то я думаю, что информацию тому парню кто-то слил, – прищурился Валуйский. – Скорее всего, знакомые в конторе провайдера – террористы в интернете переписывались. Бритва Оккама – ищите самое естественное объяснение.

- Ну, отчасти вы правы, - кивнул Краснов. – Террористы действительно переписывались в интернете. Только переговоры были зашифрованы. ФСБ код расшифровать не смогла, поэтому обратились ко мне.

Повисло неловкое молчание. Валуйский покраснел, как вареный рак.

- Погодите, так вы и есть тот «сибирский самородок»? – просипел он. – Николай Васильевич… что же вы…

- А вы мне дали хоть слово сказать? – развел руками Горячев. – Теперь сами отдувайтесь.

- Давайте я внесу некоторую ясность, - поднялся Краснов. По преподавательской привычке он заложил руки за спину и принялся расхаживать туда-сюда по кухне.

- Еще год назад я бы вполне согласился с вами, Игорь. Я и сейчас с вами соглашусь – насчет того, что среди людей, называющих себя экстрасенсами, процентов девяносто составляют шарлатаны и сумасшедшие. Однако мы с вами здесь затем, чтобы подобрать реальных людей для реальной работы. Николай Васильевич очень четко представляет себе, что такое отдел "Т.О.Р." и каким он должен быть – собственно, именно поэтому я и согласился с ним работать. А вот вы, Игорь, совершенно не верите в успех его замысла, с самого начала – и своим неверием отсеяли уже две сотни кандидатов, среди которых, я уверен, было хотя бы несколько действительно способных людей. Вы просто заранее считали их шарлатанами, только и всего.

- Я считаю, что плох тот экстрасенс, который не может работать в атмосфере неверия в его способности, - пожал плечами Валуйский. – Нам ведь не нужны «потомственные колдуны», раз в год попадающие пальцем в небо под аплодисменты поклонников. Покажите мне экстрасенса, дающего стабильный результат – я первый порадуюсь. Да только нет что-то таких.

- Ну почему же, - счел нужным вмешаться Горячев. – Вот как раз Ярослав Олегович демонстрирует неплохие результаты…

- Да? – иронически поднял бровь Игорь. – Разгадывание шифров, поиск преступников по имеющимся данным? На мой взгляд, они обусловлены хорошими аналитическими способностями, может быть, интуицией.

- Дело идет к демонстрации, как я понимаю, - невозмутимо произнес Краснов, отхлебывая чай из кружки. – Это неизбежно, иначе ничего толком у нас и не получится. Ну что ж…

Он потер ладони, на секунду прикрыл глаза. Внимательно посмотрел на каждого из своих собеседников по очереди – на внимательного Горячева, вновь надевшую очки Лену, иронично усмехающегося Игоря…

- Итак. Горячев Николай Васильевич, тысяча девятьсот шестьдесят третьего года рождения, старший следователь по особо важным делам. Женат, в браке двадцать лет, двое детей. Проживаете непосредственно здесь, с женой и младшей дочерью. В экстрасенсорику верите – в юности столкнулись с чем-то необъяснимым.

Горячев невозмутимо кивнул. Ярослав перевел взгляд на Лену.

- Марченко Елена Валерьевна, тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года рождения, следователь-стажер. Не замужем, постоянного партнера нет. Отчаянно любите путешествовать, объездили несколько десятков стран. Также любите покупать там красивые безделушки, ваша квартира уставлена сувенирами со всего света. Верите в чудеса, экстрасенсов побаиваетесь – настолько, что надели темные очки, чтобы я вас, видите ли, не сглазил. Не беспокойтесь, я не по этой части.

Лена насупилась, но очки сняла. Ярослав перевел взгляд на всё так же иронически улыбающегося Валуйского.

- Валуйский Игорь Александрович, тысяча девятьсот семьдесят шестого года рождения. Следователь по особо важным делам. Разведен, дочери десять лет. Несколько командировок в Чечню во время второй кампании, пулевое ранение в правое плечо. Азартны, любите играть и рисковать, увлекаетесь скалолазанием, рукопашным боем, вообще неравнодушны к экстриму. В экстрасенсов не верите совсем.

- Впечатляет, - кивнул Горячев.

- Очень, - сглотнув, согласилась Лена.

- Нет, не впечатляет, - усмехнулся Валуйский. – Это называется «ментализм». Аналитические способности, интуиция, плюс доступ к интернету. Как любой фокус, всё это готовится заранее.

- Вот как? Что ж, давайте тогда чуть-чуть углубимся, - прищурился Краснов. Закрыв глаза ладонью, он двумя пальцами помассировал виски, словно пытаясь избавиться от головной боли – Мм-м… Что бы такого четко опознаваемого вам выдать... О’кей. День сегодняшний, утро: «Хренов ты урод, купил себе «Инфинити» и думаешь, что теперь всё можно!» Что еще… «Ненавижу группу «Руки Вверх», выключи немедленно, ты что…». Так. «Черт, какие у нее ноги всё-таки! И глаза. Ну, глаз не видно под очками, но ноги-то каковы!» Так, дальше не буду озвучивать. Ну, сторонник ментализма, что теперь скажете?

Но Валуйский ничего не говорил. Он на глазах багровел, растерянно моргая. Спрашивать, угадал ли экстрасенс, было явно излишним.

- Ноги, значит? – звенящим голоском спросила Лена, поднимаясь. – Вот теперь всё понятно, окончательно и бесповоротно. И почему про год бесплодных попыток ни слова не прозвучало, и почему вы, Игорь Викторович, так наставали на моем переводе в отдел "Т.О.Р.". Знаете, что я вам скажу? Идите вы ко всем чертям, занимайтесь своими делами сами.

Она вылетела в прихожую, обулась и хлопнула дверью. Кинувшегося было ее останавливать Валуйского придержал Горячев.

- Не надо лишних движений, Гоша, - сказал он, усаживая оперативника обратно в кресло. – Ты Лену не знаешь, что ли? Вспыльчивая она, да, но отходит быстро и потом еще и сама извиняется. Но вот под руку ей лезть, когда она вспыхивает, чревато.

- Она меня на «вы» назвала, Николай Васильевич, - потрясенно проговорил Валуйский, не слыша его. – Представляете?

- Представляю, - сухо отозвался Горячев. – Но мы вообще-то сюда не сердечные драмы разыгрывать пришли. Мы, напомню, расследуем весьма подозрительное самоубийство, и у нас чертовски мало времени.

- Это убийство, - подал голос Краснов. – Совершенно определенно.

- Ах да, действительно… - саркастически передернул плечами Игорь. - И кто убийца?

- Вот этого пока не знаю, - отозвался экстрасенс, покачав головой.

- Что ж вы так-то, - ядовито посетовал Валуйский. – Как всякую дрянь – так сразу можете увидеть и рассказать всем подряд, а как что-то стоящее…

- Игорь, - укоризненно посмотрел на него Горячев. – Работаем мы здесь, а не топчемся друг другу по мозолям.

Валуйский потер лицо ладонями, потряс головой.

- Виноват, - хрипло сказал он. – Действительно. По крайней мере, могу вам точно сказать, Ярослав Олегович…

- Можно просто Ярослав, - махнул рукой Краснов.

- …могу вам точно сказать, Ярослав – ваши способности будут покруче, чем у всех, с кем мы до сих пор имели дело. Те две сотни человек вам в подметки не годятся. И, я предполагаю, других таких уже и не будет…

На столе вдруг завибрировал телефон Краснова. Ярослав нахмурился - номер был ему незнаком. Поколебавшись, он включил громкую связь и нажал на «принять вызов».

- Алло.

- Здравствуйте, - сказал звонкий и чистый голос на том конце. – Меня зовут Сергей Скрипка. Вы сегодня хотели мне позвонить, даже набрали номер наполовину. Кто вы и что хотите от меня?

- Меня зовут Ярослав, и я к вам с предложением, - отозвался Краснов, не отказав себе в удовольствии протянуть руку и захлопнуть отвисшую челюсть Валуйского.

Глава 4.

Скрипка приехал на удивление быстро, особенно по московским меркам – через двадцать пять минут. Словно сидел и ждал, когда же его позовут работать в отдел ТОР при Следственном Комитете.

«Белый маг и целитель» был худ и похож на древнерусского юношу, как их любят изображать в учебниках истории для младших классов – льняные волосы до плеч, правильное и красивое лицо с общим выражением устремленности куда-то не то вглубь, не то вдаль. Неплохой, в общем, костюм сидел на нем мешковато, а непропорциональная ширина плеч наводила на мысль о подплечиках в пиджаке.

Забавный парень, в общем. Краснов непроизвольно улыбнулся, когда это чудо появилось на пороге горячевской квартиры. Валуйский же, наоборот, заметно напрягся – вместе со Скрипкой, непринужденно держа его под руку, вошла Лена.

- Здравствуйте, - приветствовал Скрипку Горячев. – Разувайтесь и на кухню проходите. Я всё же намерен сегодня поработать, и, надеюсь, вы нам в этом поможете.

Краснов едва не фыркнул – слово «поработать» Горячев выделил голосом и весьма красноречиво посмотрел при этом на подчиненных. Лена смешалась, и ее явно заготовленная для Валуйского фраза так и не была произнесена.

- Здравствуйте, - ясным голосом произнес Скрипка, с интересом оглядываясь. – А ведь я вас знаю. Ваша фамилия Горячев. Вы приходили к папе с тем же предложением, и остались, насколько помню, недовольны.

- Ваш отец, к сожалению… - замялся Горячев.

- Папа не обладает достаточной силой, - спокойно признал Скрипка. – Но он отличный психолог. Его пациенты, как правило, всё делают сами, не подозревая об этом.

- Точнее не выразишься, - согласился следователь.

- Тем не менее, кое-что он всё же… - начал Сергей, но вдруг осекся на полуслове, остановив взгляд на Краснове. – Ух ты! Это же вы – Ярослав? Это с вами я разговаривал?

- Да, - слегка удивленно кивнул экстрасенс.

- Ёлки-палки! – искренне восхитился Скрипка, обходя вокруг Краснова, как ребенок вокруг Деда Мороза, принёсшего мешок подарков. – Вот это да!

- Что такое? – с интересом спросил Горячев. Валуйский и Лена, между тем, не очень-то обращали на них внимания: Ярослав чувствовал нарастающее напряжение между ними, сильно и явное, чуть ли не гудящее трансформаторным гулом.

- Вы сильный, - констатировал Скрипка. – Невероятно! От вас силой так и светит, вы словно маяк в темноте. Тело абсолютно здоровое, у взрослых не бывает таких тел! Как вы умудрились? Впрочем, чего я, о таких вещах рассказывают, только если захотят…

- Это всё замечательно, господа экстрасенсы и следователи, но пойдемте уже всё-таки обсудим текущее, - в очередной раз воззвал Горячев. На этот раз его всё-таки послушались.

… - Итак, к делу, - потер переносицу Николай Васильевич, садясь во главе стола. Наконец-то все были рассажены по местам, чай – налит, а в ноутбуке Горячева открыта папка «Градовск».

- Итак, мы имеем дело с убийством, замаскированным под самоубийство, - начал он. – По крайней мере, так утверждает Ярослав Олегович. В целом, официальная версия, и правда, выглядит хлипковато: девочка, мол, находясь под разрушительным воздействием сатанического культа, совершила ритуальное самоубийство через повешение. Место – заброшенная стройка на окраине Градовска. На территории стройки, действительно, есть следы отправления сатанистских ритуалов: стены изрисованы всякими там пентаграммами, цифрами «666», есть следы черного воска от свечей. Однако на той стройке кто только не собирался – от всяких панков-шманков до обычных выпивох. Никаких следов свежего ритуала. Никаких предсмертных посланий. Девочка вполне нормально общалась с родителями, на ее страничках в социальных сетях, конечно, много специфической ерунды – субкультура «готы», как мне сказали, близка сатанизму – но никаких долгих обсуждений-приготовлений, свойственных подростковому суициду, там нет.

- А что с телом? – поинтересовался Скрипка. – Есть какие-то другие, э-э, следы?

- Никаких, - покачал головой Валуйский. – Я читал отчеты судмедэкспертов. Странгуляционная борозда – единственный неестественный элемент. Ни синяков, ни прочих следов насилия. Девственная плева не нарушена. Это, кстати, стало одним из основных доводов в пользу версии самоубийства.

- Какая… борозда? – переспросил Скрипка.

- Странгуляционная, - любезно пояснил Горячев. – Характерный след от веревки на шее. Он есть у всех задушенных.

Валуйский с легкой усмешкой покосился на побледневшего Скрипку и продолжал:

- Девочка, действительно, водилась с сатанистами. Она и ее друзья-приятели, по рассказам родителей и знакомых, постоянно наряжались в черное, болтались по кладбищам. На ее компьютере обнаружены фотографии с каких-то ритуалов, в которых она участвовала. А также литература - например, «Сатанинская Библия».

- Если принять версию убийства… - задумчиво начала Лена. – То получается, что эта сатанистская тусовка – самые вероятные кандидаты. Обычно девочек убивают либо маньяки-педофилы, либо пьяные родители. В любом случае, все они оставляют дополнительные следы. А тут всё указывает на что-то особенное. «Сатанинская Библия», брр…

- Весьма занятное чтиво, кстати, - меланхолично отозвался Краснов. Лена с ужасом посмотрела на него, и Ярослав ей залихватски подмигнул. – Рекомендовано к прочтению всяким товарищам, привыкшим воспринимать сатанизм как нечто страшное, с жертвами, черными мессами и поклонением Сатане.

- А разве оно не так? – полюбопытствовал Горячев.

- Не так. Многие сатанисты и в Сатану-то не верят.

- Это почему? – удивилась Лена. – Что-то я ничего не понимаю.

- Ну, так как нам с вами предстоит работать с делом о «сатанистах» - хотя собственно сатанизмом там совершенно не пахнет, сразу говорю – я могу немного рассказать, что это такое и с чем едят. Хотите?

- Можно, - кивнул Горячев. – Но только если буквально в двух словах.

- Я попробую покороче. М-м… В общем, историю в основном опустим, ладно? Достаточно будет сказать, что сатанизм в его вульгарном понимании – все эти черные мессы, оргии и жертвоприношения – возник в воспаленных мозгах отцов-инквизиторов в начале Средневековья. За это пытали и сжигали, выдумывая обвинения одно фантастичнее другого, а сами обвинения тщательно записывали. Декадентствующие потомки на основе их записей и создали это показушное «христианство наоборот» с поклонением Сатане. Так что, получается, главная книга сатанизма – вовсе не «Сатанинская Библия», а «Молот Ведьм». Ирония, да? Инквизиторы собственноручно создали то, за что казнили.

- Ирония, ирония. А поближе к теме можно? – попросил Валуйский.

- Можно. В общем, все эти черные мессы как были развлечением для скучающих декадентов и протестующих юнцов, так и остались. Повод нарушить общественный порядок, принять дозу чего-нибудь психоактивного, в оргии поучаствовать… В современном мире это теперь называется «подростковый сатанизм». И к сатанизму настоящему он не имеет ни малейшего отношения.

- А настоящий – это как? – широко открыв глаза, спросила Лена.

- Ну, как. Можно долго рассказывать про Путь Левой Руки, про ЛаВея и Кроули, но оно того не стоит. В общем, сами для себя они определяют сатанизм как «разумный эгоизм», в Сатану могут запросто и не верить, а жизнь посвятить самосовершенствованию.

- То есть они что – хорошие парни, получается? – не поверила Лена.

- Всякие они парни, - пожал плечами Краснов. – Как правило, плохие, потому что думают строго и исключительно о себе.

- Давайте всё-таки вернемся к нашим баранам, - напомнил Горячев. – К чему вся эта лекция, Ярослав Олегович?

- К тому, что искать древний и хитрый сатанинский ритуал бесполезно, - ответил Краснов. – Это тусовка подростков, в которой все «ритуалы» подростковые. Убить кошку – это они еще могут, и то половину вырвет, особенно девочек. Но хладнокровно задушить живого человека… Не думаю, в общем. Разве что в их игры играли какие-нибудь рецидивисты или бывшие военные. Что сомнительно.

- Может, всё-таки, самоубийство? – задумчиво спросил Горячев. – А то как-то не сходится у нас ничего.

- Не самоубийство, - покачал головой Ярослав. – Уж в этом я уверен на сто процентов.

- Я соглашусь, - подал голос Скрипка. – Картинки пока приходят обрывочные, но девочку явно задушил кто-то другой.

- Ну, раз вы оба так уверены, то остается только… - начал было Горячев, но осекся на полуслове: зазвонил его телефон. Взглянув на номер звонившего, следователь скривился, как от зубной боли. Извинившись, он взял телефон и вышел с ним в другую комнату.

Краснов, пользуясь паузой, оглядел диспозицию и покачал головой – назревала буря. Скрипка непринужденно осматривался, улыбаясь при взгляде на Лену. Валуйский при виде этого на глазах мрачнел и того и гляди начал бы плеваться ядом.

- Сергей, как вы с Леной пересеклись? - решил взять инициативу в свои руки Краснов. – К слову, это Игорь, а вышел – Николай Васильевич. Забыли представить.

- Очень приятно, - вежливо наклонил голову Скрипка. – А просто пересеклись. Смотрю, идет по улице девушка и плачет. Я подошел и спросил, кто ее обидел. Ну, она сказала, что какой-то… м-м… в общем, нехороший человек какой-то. Ну, я ее успокоил, сказал, что он не со зла и на самом деле ее очень любит, она улыбнулась, мы разговорились - и оказалось, что нам по дороге. Со мной так часто бывает. Оказываюсь в нужном месте в нужное время

- Понятно, - усмехнулся Ярослав. – Полезное свойство, черт возьми!

Кажется, ситуация немного разрядилась. Валуйский снова сидел красный, как рак. Лена опустила глаза и лишь изредка бросала на него косые взгляды. Скрипка беззаботно барабанил пальцами по столу и улыбался.

- Плохие новости, господа, - вошел в комнату Николай Васильевич, разом возвращая компанию к рабочим проблемам. – Всё, как и предсказывал Ярослав наш Олегович, да... В общем, мне сейчас звонил непосредственный начальник. Папа погибшей девочки подает в суд. Сегодня пятница, и заявление будет на столе у судьи в понедельник. За выходные подъедут несколько приглашенных папой журналистов из Москвы, и завертится катавасия. В общем, у нас есть два с половиной дня на всё. Более того, ставки повысились. Если мы сможем что-то сделать – мы на коне, отделу существовать. Не сможем – мало того, что закроют, так еще и всех собак на нас повесят. Всё равно расформировывать, мол.

- Узнаю родную контору, - мрачно проговорил Валуйский.

- Ты же еще не знаешь самого интересного, - сказал ему Горячев, саркастически ухмыляясь. – Завтра в полдень нас с тобой вызывают на ковер, отчитываться по результатам за год. В субботу, ты понимаешь? Короче, нас с тобой явно готовятся чехвостить и вообще с помпой погнать из рядов, в случае чего. Если это заткнет пасть журналистам. Они бы и Лену вызвали, но она пока стажер и вообще не при делах.

- Вот это круто, - потер лоб Игорь. – Ох, круто… А расследовать-то когда, если завтра на ковер?

- Да никто уже не верит ни в какие расследования, - махнул рукой Горячев.

- Ну и что делать? – спросила растерянная Лена.

Горячев промолчал, налил себе чаю, позвенел ложечкой в стакане. Валуйский откинулся на спинку стула, нахмурившись и сложив руки на груди.

- А вообще, Градовск – это не так уж и далеко,– тряхнул льняной челкой Скрипка. - А, Ярослав Олегович?

- Вот и я так думаю, - кивнул Краснов. – В общем, Николай Васильевич, мы в деле. Пособим, чем можем.

- И я с вами! – решительно прищурилась Лена.

Скрипка протянул Краснову сжатый кулак, и он, секунду помедлив, стукнул по нему своим.

Глава 5.

Удостоверений, понятно, на всех не хватило. Краснову и Лене достались новенькие, еще пахнущие свежей типографской краской «корочки» - Горячев успел заказать их заранее - а вот Скрипка оказался совсем «вне штата». Впрочем, это ему не мешало – как выяснилось, слава бежала впереди него.

Молчаливый Валуйский довез их троих до Градовска на своем «Фольксваген-Транспортере» - немолодом, но еще вполне бодром микроавтобусе. И первый же встречный полупьяный мужик, вместо того, чтобы подсказать, как проехать к центру, во все глаза уставился на Скрипку и забулькал нечто нечленораздельное.

- Еще полгода так бухать будешь – цирроз и смерть, - веско сказал ему Сергей вместо «здравствуйте». – Понял?

- Д-да… понял…

- Ну и отлично. Так к центру-то как проехать? Нужно здание РОВД.

- А вот сейчас п-прямо и до уп-пора…

- Спасибо, - кивнул ему Скрипка. – И не пей, а то правда скоро копыта отбросишь.

- Сп-пасибо, Сергей Витальевич…

Валуйский дал газу, и они поехали дальше.

- «Сергей Витальевич»? – удивленно переспросила Лена. – Откуда это он вас знает, да еще по отчеству?

- Телевизор, - страдальчески сморщился Скрипка. – Я же в телешоу этом победил, будь оно неладно, в третьем сезоне. Физиономия запоминающаяся, фамилия тоже. После той программы думал налысо побриться вообще, чтобы на улицах не так узнавали. Сейчас полегче, в Москве-то полно народу, но стоит выехать куда-то за пределы, как опять начинается… Достают порой дико.

- Обратная сторона популярности, - хмыкнул Краснов. – Хорошо, что я не засвечен.

- Ну, а у нас вообще наоборот, - проворчал Валуйский, тормозя у серого здания с решетками на окнах. – Наша служба и опасна и трудна, и на первый взгляд ни разу не видна. Выгружаемся, граждане менты и экстрасенсы, приехали.

Выбиравшегося последним Краснова Игорь поймал за рукав и поманил к себе.

- Есть к вам просьба, Ярослав Олегович… - начал он, неловко глядя в сторону. - Как бы так выразить-то… Ну… А, черт, да посмотрите вы у меня в голове, вы же умеете!

- Уже, - усмехнулся Краснов. – Я понял. По возможности буду ее беречь. Кроме того, могу сразу успокоить – к Скрипке у нее ничего нет.

- Правда? – расцвел Валуйский. – Ой, спасибо, слушайте… камень с души!

- Не за что, - пожал плечами Ярослав. Пожав протянутую Валуйским руку, он захлопнул дверцу и пошел догонять Лену со Скрипкой, уже беседовавших с дежурным. Фургончик за спиной взревел, разворачиваясь, и укатил в сторону Москвы.

…Дежурный с ходу направил их к следователю Первухину – видимо, был проинструктирован заранее. Поднявшись на второй этаж и вволю поплутав по узким коридорам, они наконец нашли кабинет с нужной табличкой.

Следователь Первухин оказался полноватым блондином лет сорока, некогда коротко стриженным, а сейчас как-то неопрятно обросшим. Взгляд, тем не менее, у него был вполне профессиональный: цепкий, за секунду оценивший каждого из вошедших в его кабинет.

- Вы из Москвы? – вместо приветствия спросил он, вставая из-за компьютера и обращаясь к Краснову - видимо, принял его за старшего. – За делом Красильниковой?

- Да, - отозвалась Лена, делая шаг вперед и протягивая руку. – Марченко Елена Валерьевна, следователь по особо важным делам. А это консультанты, вас должны были предупредить.

Краснов мысленно усмехнулся: «следователем по особо важным делам» стажер Марченко стала только сегодня утром. Впрочем, как и он – консультантом.

- Да, - согласился Первухин, пожимая руку Лене и делая сложное движение бровями. – Предупреждали. Экстрасенсы, работающие на полицию. Вот дожили, а…

- Простите? – нахмурилась Лена.

- Впрочем, это даже и хорошо, - неожиданно улыбнулся Первухин. – Это такая семейка, я вам скажу! Экстрасенсы там как раз пойдут на ура, может, и заговорите зубы... Тем более, молодой человек, я вас видел по телевизору, кажется.

Сергей лишь скривился, как от зубной боли.

- Достали, - сразу понял Первухин. – Что ж, понимаю, не лезу. Ладно. Елена Валерьевна, вы что планируете? Материалы по делу я пересылал следователю… э-э…Горячеву, кажется. Так что вы, должно быть, и так всё знаете, и в курс дела вводить незачем.

- Для начала, расскажите нам, что за «сатанинский культ» вы там нашли, - кивнула на компьютер Лена. – Что за культисты тут у вас? Подростковый сатанизм, или кто-то из настоящих?

- Надо же. Да вы неплохо подкованы в вопросе! - подивился Первухин, махая им рукой на кресла за столом – устраивайтесь, мол. Выдвигая свой стул, Краснов поймал взгляд Лены и подмигнул ей. Всё же его лекции еще могли принести кому-то пользу.

- Культ тут у нас маленький, но вполне себе сатанический, - сказал тем временем Первухин, залезая на стол и совершенно несерьезно болтая ногами. – Кто такие готы, слыхали?

- Молодежная субкультура, поклонники готик-рока, типа «The Cure», - ответил Краснов, удостоившись уважительного взгляда Первухина. – Эстетика смерти, черная одежда, анхи, кельтские кресты, прогулки по кладбищам. Довольно безвредные типы.

- В целом-то да, - согласился Первухин. – У нас тут их довольно много. Полина Красильникова была, как это они называют, «готессой» - в четырнадцать лет это кажется невероятно крутым, особенно в нашей дыре. Но среди этих «довольно безвредных» готов есть несколько совсем даже вредных – идейные они, понимаете ли, сатанисты. Что самое обидное – талантливые парни, играют в рок-группе, пишут какие-то свои рассказы, целые форумы у них в интернете… Они, может, и не устраивают оргий на кладбищах, но очень хорошо морочат мозги таким вот молоденьким «готессам». Так что я еще удивляюсь, что у нас только один суицид на этом фоне.

- То есть вы их всех знаете, получается? – спросила Лена.

- Поименно, - кивнул Первухин. – Заводилой у них Макс Баламушин, по прозвищу Баламут. Остальные вертятся вокруг него. Дать координаты?

- Давайте, - согласилась Лена.

Пока Первухин писал на листочке координаты Макса-Баламута, Скрипка наклонился к Лене и что-то прошептал на ухо. Лена удивленно подняла брови, но кивнула.

- Вот, - протянул листок следователь. – Мобильный-домашний, и адрес тоже, хотя дома он редко бывает.

- Спасибо, - приняла бумажку Марченко. – А вот еще просьба: можно взглянуть на дело? Я понимаю, вы отсылали Николаю Васильевичу по электронке, но мне бы первичный бумажный вариант.

Тут произошло странное. «Свой парень» Первухин мгновенно и бесповоротно закрылся, Краснов чуть ли не услышал хлопанье створок раковины.

- Дело в архиве, - сухо сообщил он, глядя куда-то между ними. – Где ж ему еще быть, оно уже год как закрыто. У меня есть электронная копия на компьютере, если вам нужны материалы.

- А копировали вы его как? – невинно спросил Скрипка.

- Взял из архива, скопировал, вернул в архив, - пожал плечами Первухин, с неприязнью глядя на молодого экстрасенса. – А отчего такой интерес, собственно?

- О, я же экстрасенс, - сделал серьезное лицо Скрипка. – Информационные поля гораздо удобнее считывать с реального объекта, чем с файла на компьютере.

- М-да? – с подозрением спросил Первухин. – Ну, запросите наш архив и считывайте на здоровье.

- Да бог с ним, - поднялся Скрипка. – Вы лучше покажите нам, где живут Красильниковы, там всяко будет проще.

- Вот это можно без всяких проблем, - встал Первухин, разом превращаясь обратно в дружелюбного говоруна. – Тут, в общем-то, пешком дойти всего ничего, только внутрь я с вами заходить не буду – мы с ними, э-э, не в ладах уже некоторое время, папаша в суд подает… ну да вы в курсе.

- Мы в курсе, - кивнула Лена, пытаясь вернуть инициативу после неожиданного «скрипичного соло». – Показывайте дорогу…

…Красильниковы жили в стандартной панельной девятиэтажке, из которых состоял практически весь город. Первухин (которого, как выяснилось, звали Константином) довел их до подъезда, сообщил номер квартиры, этаж и хотел было уже откланяться, но не тут-то было.

- Витя, смотри, это же тот мент! – произнес женский голос с истеричным надломом. Первухин оборвал фразу на полуслове, и лицо у него сделалось такое, словно он жует лимон – голос явно был ему знаком.

К подъезду подходила немолодая семейная пара с собакой – высокий, как жердь, мужчина с интеллигентной бородкой, сейчас грозно топорщившейся, и маленькая женщина, похожая на рассерженного колобка. Впрочем, из них троих меньше всего понравилась Краснову собака – здоровенный дог на поводке, такой же нервный, как его хозяева. А нервная собака – первая и главная составляющая всех рассказов-страшилок про искусанных.

- И вы еще смеете приходить к нам домой? – хриплым голосом, дрожащим от ярости, спросил мужчина. – Как в суд подали, совесть прорезалась? Впрочем, какая у вас совесть. Пришли о сделке договариваться, наверняка. Да только хрен вам, поняли?!

- И вам здравствуйте, - желчно усмехнулся Первухин. – Я передаю ваше дело на доследование представителям Следственного Комитета, прошу любить и жаловать. А мы с вами уже больше не увидимся, надеюсь. Всего хорошего.

- Убийцу ты покрываешь, мразь, - надломленным тихим голосом произнесла женщина. – Максика своего ненаглядного. Джерри, взять его!

Дальше всё случилось как-то очень быстро. Одним движением женщина отстегнула карабин от ошейника дога, и собака, глухо зарычав и оскалив пасть, рванулась с места к Первухину. Не ожидавший этого следователь отступил на шаг, дог присел перед прыжком, готовый вцепиться ему в горло…

…Рука Скрипки словно сама собой оказалась на голове собаки. Оскаленный рычащий пес замер и замолчал, а потом вдруг заскулил и вообще лег.

- Не надо, мама, – тихим, каким-то непохожим на свою обычную речь голосом сказал Скрипка. – Когда вы ссоритесь, вы такие некрасивые…

Женщина непроизвольно прикрыла рот руками, мужчина отступил на несколько шагов. Первухин шумно выдохнул и вынул руку из-под пиджака.

- Вы… вы кто такой? – растерянно спросил мужчина, подходя обратно. – Так Полина говорила… откуда вам…

- Это Сергей Скрипка, экстрасенс-консультант, - сказала Лена как можно более официальным тоном. – Это Ярослав Краснов, старший консультант. Я Елена Марченко, старший следователь по особо важным делам, Следственный Комитет Российской Федерации, отдел "Т.О.Р.". Мы хотели бы забрать расследование вашего дела себе.

- Я же вас по телевизору видела! – узнала Скрипку женщина. – А я-то, дура, думала, это всё подстава…

- Экстрасенсы? – забормотал, приходя в себя, отец Полины. – Это что за новости в нынешних расследованиях? Нет, мы не против, конечно, если дело заберут себе более компетентные специалисты… Особенно с такими способностями…

- Пойдемте в дом, - решительно сказал Скрипка. – В квартире всё обсудим, да и в поисках обстановка поможет.

Красильниковы закивали, двинулись к подъезду. Лена за их спинами кивнула Первухину, а следователь ответил поднятым большим пальцем. Развернувшись, Первухин пошел обратно – наверное, к зданию РОВД.

…- Да врал он всё вам, убийство это чистой воды! – горячо доказывала Лене Светлана Федоровна, мама погибшей Поли. – И дело небось не показывал, да? Нам тоже не показал, отчего мы суд-то и затеяли. Там ведь такие подробности, в деле-то отражены, которые могут запросто версию самоубийства развалить. Например, что тело висело на трехметровой высоте, привязанное к балке. Это нужно еще добраться до той балки, чтобы веревку привязать! Не каждый мужчина сможет! А тут – подросток четырнадцатилетний…

Они разделились. Краснову, как специалисту по текстовой информации, достались странички Поли в социальных сетях (в интересах следствия их не удаляли), Скрипка в каком-то полусне бродил по квартире, натыкаясь на стены и мебель, а родители Поли, что называется, «сели на уши» Лене. Накопилось. На шум и разговоры заглянули родственники – оказывается, подъезд был почти полностью заселен разнокалиберной красильниковской родней – но все были выгнаны за дверь с формулировкой «не мешайте, тут работают».

- Первухин ведь выгораживает своего Макса, - горячо объяснял Лене Виктор Петрович, топорща свою бородку. – Макса Баламушина, он же ему дальняя родня. Троюродный племянник… или что-то в этом роде, не суть. У нас здесь за семью крепко держатся всегда, сами видите. И «самоубийство» он нарисовал потому, что всё ведь на Макса этого указывает. Они с Полей дружили, влияние он на нее имел огромное, конечно. Она его фанатка была, группы этой…

- Расскажите о Максе, - попросила Лена.

- Парень умный, несмотря на все свои задвиги, - неохотно признала Светлана Федоровна. – Спокойный и вдумчивый, что для их возраста не совсем характерно. В армии служил. Мы всё шутили – вот какой зять у нас намечается, как Полька подрастет! Он и в гости к нам заходил не раз, всегда вежливо здоровался… Хотя говорят, что все маньяки такие.

Возле них остановился Скрипка. Глаза у молодого экстрасенса были полуприкрыты, белки неестественно и страшно выделялись на лице. Он явно находился в трансе.

- Это убийство, - сказал он тихо и без интонаций. – Без сомнений. Убийца здесь бывал раньше, убийца отсюда увел девочку куда-то. Она его знала, она ему доверяла, сама с ним пошла…

- Куда пошла? – спросил Краснов, поднимаясь.

Вместо ответа Скрипка развернулся и всё так же, не открывая глаз, двинулся по направлению к выходу. Все потянулись за ним.

На площадке и лестнице толпились и негромко толковали между собой человек десять родственников-соседей. Скрипка остановился прямо перед ними, не открывая глаз, поводил головой из стороны в сторону.

- Они сели в лифт, - сказал он. – Между ними уже что-то к тому моменту произошло: она была напугана, а он прикидывал какие-то варианты. Уже думал про эту стройку.

- Порвать ублюдка! - с ненавистью прохрипел очень похожий на Виктора Петровича мужчина, сжимая немалые кулаки. – Мы его за нашу Польку… Айда со мной, мужики!

Никто особенно и не спорил. Идея пойти и «порвать» Баламута имела немалый успех, и, кажется, была давно обдумана - началась какая-то деловая суета, мужчины собирались и прикидывали, что им потребуется, женщины особо не препятствовали.

- Тихо, Степа, не надо никого рвать, - сказал Виктор Петрович, выходя на площадку. – Профессионалы работают, не видишь? Они его сами возьмут. Возьмете ведь?

- Думаю, убийцу мы найдем, - кивнул Краснов. - Никуда не денется.

Лена меж тем достала телефон и набрала номер. Судя по всему, звонила она Первухину.

- Константин, нам нужен Максим Баламушин. На допрос в качестве свидетеля. Можно еще пару приятелей, например, из его рок-группы. Нету? А куда делись? А-а, вот оно что. Ну, тогда его самого. Часам к десяти…да, давайте. Устроит. Спасибо и до связи.

Она убрала телефон в карман и сообщила всем собравшимся:

- Завтра утром поговорим с Максимом. При экстрасенсах.

- Конец сатанюге! – ухмыльнулся Степа. Толпа одобрительно загудела.

Глава 6.

…И снова он лежит на полу заброшенной свинцовой шахты, и снова вверху только темно-синий кружок ночного неба над островом Медвежий. В небе различимы пара звезд и краешек луны… хотя нет, какая луна, это неспешно спускается к нему тот самый сияющий шар, и снова растекается призрачным куполом над его телом, и пахнет озоном… Погоди-ка, какой Медвежий, он же в постели?

Краснов сел на кровати и потер заспанные глаза. Ощущения от сна были до того реальными, что вернуться обратно в спартански обставленный номер гостиницы «Градовск» оказалось непросто. Он бросил взгляд на экран мобильного – 4:47. Еще спать и спать, чего он подскочил. Приснится же всякое…

Он лег обратно и сразу же провалился в забытье – странное состояние между сном и явью. Город лежал под ним, словно нарезанный пирог – он смотрел на него с высоты птичьего полета, медленно двигаясь, словно паря на восходящем потоке воздуха. Позади него, за самым затылком кто-то был, но его присутствие не пугало, а, наоборот, успокаивало.

«Она здесь» - шепнул этот кто-то.

- Кто она? И где именно здесь? – уточнил Ярослав. Удивления, как это часто бывает во сне, не было никакого.

«Ей нужна твоя помощь, Защитник».

- Что? – всё-таки растерялся Ярослав. Спокойствие вмиг покинуло его, а ощущение полета вдруг сменилось липким ужасом падения – вниз, вниз, прямо на равнодушные крыши…

…Он снова сел в постели, тяжело дыша. Сердце колотилось так, что готово было пробить грудную клетку, липкий пот неприятно холодил кожу. Что за сны сегодня, это надо же. Давненько ему не снилось кошмаров… хотя кошмаров ли?

Мобильник высветил на экране 4:45. Тупо поразмышляв о том, что, кажется, в прошлый раз было больше времени, и это решительно невозможно, он плюнул на это дело и снова лег. Уснуть удалось быстро, на этот раз, слава всем богам, без сновидений.

Макс Баламушин по прозвищу Баламут оказался совсем не похож на гота, сатаниста и лидера рок-группы. Ни пирсинга в бровях, ни бледного макияжа, ни контактных линз со змеиным зрачком. Обычный парень лет двадцати – толстовка, джинсы, короткая стрижка… Никакой демонической красоты, скорее наоборот: по лицу явно заметно, что происхождение у «сатаниста» исключительно рабоче-крестьянское. Он пришел на допрос за руку с рыжеволосой девушкой, которую с трудом, даже с помощью Лены и Первухина, отговорил заходить вместе с ним в кабинет.

- Здравствуй, Максим, - сказала Лена, когда они всё-таки смогли приступить к допросу.

- Здравствуйте, - угрюмо буркнул Макс, настороженно разглядывая собравшихся – маленький кабинет едва вместил всю компанию: Ярослава, Лену, Скрипку и Первухина.

- Поклонницы? – сочувственно поинтересовалась Лена, кивнув на дверь. Допрос предстояло вести, в основном, ей, экстрасенсы в этот раз были на подхвате.

- Это моя невеста, - бесстрастно ответил Макс, выдерживая ее взгляд. – Поклонниц уже не осталось, группа развалилась год назад. После… сами знаете чего.

- Вы садитесь, - кивнула Лена на стул перед собой.

Макс сел, окончательно насупился и сложил руки на груди. Прищурившись, поглядел на Скрипку и Краснова.

- Это ведь экстрасенсы, да? – спросил он. – Настоящие? Весь город уже говорит, как вчера они на след убийцы вышли.

- Да, - кивнул Скрипка, оглушительно хрустнув пальцами. – Мы - самые настоящие. Хотим разобраться в этом сомнительном деле.

Макс длинно выдохнул и облокотился на стол перед ним. Закрыв лицо руками, он некоторое время сидел так.

- Слава богу, - сказал он, наконец, откидываясь в кресле. На его лице неожиданно проявилась улыбка, от которой не самая красивая физиономия буквально преобразилась – сразу стало понятно, что нашла в нем его рыжеволосая невеста. Улыбался Макс Баламушин как-то очень симпатично – широко и слегка стеснительно, по-детски.

- Наконец-то возьмете гада! - сказал он. – Я уже год живу в состоянии непрекращающейся войны. Дерусь постоянно. Стоит кому подвыпить – сразу «давайте сатанюге-убивцу кишки выпустим». Друзья все разъехались, не выдержали. Была бы Кресс изнасилована перед смертью – я бы, думаю, и недели не выжил. А так… вооруженное перемирие.

- Кресс? – не поняла Лена. – Полина?

- Да, - кивнул вместо Макса Краснов. – У нее и ник в соцсетях такой же был. К слову, я вчера изучал ее странички. Менее склонной к суициду девушки еще было поискать.

- Я сразу не поверил, что она убила себя, - отозвался Баламут. – Что бы там дядя Костя в деле не писал.

Первухин смущенно заерзал в кресле. Лена усмехнулась. Заострять внимание на том, что следователь в угоду родственным связям дезинформировал вышестоящие органы и фактически фальсифицировал дело, она не стала. Зато теперь есть, в случае чего, рычаг давления на Первухина.

– Я, конечно, не следователь, - начал, тем временем, Скрипка. - Но у меня возникает закономерный вопрос: отчего все взъелись именно на тебя? Почему не на твоих товарищей?

- Они все дети еще были, - пожал плечами Макс. – Как выяснилось. Подростки, которым хотелось показать, какие они особенные. Поиграть в крутых и злых личностей, идущих против всех. Но как только запахло реальной угрозой, все игры оказались брошены, а дети запросились к маме. В первую неделю после смерти Кресс три четверти разъехалось в панике. Одним казалось, что это кто-то убивает готов, другим – что теперь им будут мстить родственники… А через месяц из всей тусовки остался я один.

- А ты чего не уехал? – спросила Лена. – Некуда?

- Незачем, - неожиданно жестко усмехнулся Макс. – Уехать – означало бы уступить давлению среды. Это против моих понятий о жизни.

- Ты интересный парень, - сказал Краснов. – Скажи мне, как называлась твоя группа?

- «Письма Баламута», - удивленно ответил Макс. – А что?

- Отсылка к Клайву Льюису, не так ли? – мягко улыбнулся Краснов. – К самому необычному проповеднику христианства нехристианскими методами, если вспомнить «Нарнию» и те же самые «Письма».

- Приятно встретить понимающего человека, - снова чуть смущенно заулыбался Баламут. – Тут-то все считали, что речь исключительно обо мне.

- В общем… Сережа, ты думаешь о том же, что и я? – спросил Краснов.

- Да, Ярослав Олегович, - кивнул Скрипка. – Он никого не убивал.

Первухин в кресле облегченно выдохнул и расплылся в улыбке, не скрывая радости. Лена, наоборот, скептически покачала головой.

- Еще бы вы городских в этом убедили, - слабо усмехнулся Макс. – Было бы вообще замечательно.

- Чтобы их убедить, надо реального убийцу найти, - хмыкнул Первухин. – И желательно с доказательной базой. Или, что лучше, с чистосердечным признанием в руках.

- Постараемся, - серьезно кивнул Скрипка, снова хрустнув суставами. Кажется, это служило у него знаком того, что он готов приняться за дело. – Макс, давай поработаем. Ты видел Полину в день смерти?

- Видел, - кивнул Баламут. – Я заходил к ней в гости под вечер – заносил книги. У ее отца прекрасная библиотека.

- Отлично, - серьезно кивнул Скрипка. – Попробуй детально вспомнить, что было, как вы говорили, что она делала… Рассказывай помаленьку, а я постараюсь подхватить волну.

- Я… э-э… ну, я пришел, - неуверенно начал Максим. – Слушайте, я не помню точно. Это больше года назад было!

- Постарайся. Вспомни какие-то детали. Во что ты был одет, как…

Скрипку прервал стук в дверь. Впрочем, стучавший ответа дожидаться не стал, сразу же распахнул дверь и заскочил в кабинет. Это оказалась маленькая худая женщина в очках, с объемистым пакетом в руках. От нее сразу же запахло чем-то вкусным.

- Привет, Костик, ты опять свой обед дома забыл, - с ходу защебетала она. Увидев, что кабинет оккупирован толпой незнакомого народа, она заметно сконфузилась. - Ой, извините! Что ж ты не предупредил-то, что с утра занят…

- Ничего, - великодушно мотнул челкой Сергей. – Не страшно.

- Ой, да вы же Сергей Скрипка! – округлила глаза женщина и затараторила с новой силой: – Я же за вас болела на, когда вы по телевизору... Ну, Костик! Что ж ты не сказал-то, что это сам Скрипка? Я-то думала, какие-то фээсбэшные специалисты к нам приехали…

- Э-э… - замялся Первухин. – В общем, это Катя, моя жена. Катя, это Сергей Скрипка, это Ярослав Краснов. Экстрасенсы. Это Елена, следователь. Макса ты знаешь.

- Очень приятно, - пробормотала Катя. – А можно я у Сергея автограф возьму? Когда еще такой случай выдастся. И не буду вам больше мешать…

- Можно, - привычно вздохнул Скрипка, доставая ручку. – Давайте.

Катя засуетилась, бормоча что-то про «хорошую бумажку». Обшарила сумочку, карманы, но не нашла. Краснов вздохнул. Черт, как же некстати им любая задержка… А ведь через два часа Горячев с Валуйским уже будут «на ковре» у начальства!

Скрипка поднял ладонь и на секунду закрыл глаза.

- В нагрудном кармане у Константина лежит блокнот, - сказал он. – Можете взять его и… хм…

Сергей внезапно замолк и открыл глаза. Нахмурился, поводил ладонью перед собой. Катя тем временем достала из пиджака мужа вожделенный блокнот и едва ли не бросилась к столу, где сидели Лена и Скрипка.

- Вот тут, можно?

- Можно, - кивнул Скрипка, выводя размашистую подпись прямо на обложке. Наклонившись вперед, он тихо сказал на ухо Кате:

- Слушайте, сводите мужа к кардиологу. Что-то сердце у него совсем барахлит.

- Да? – округлила глаза Катя. – Вроде не было ничего такого никогда.

- И тем не менее, - со значением сощурился Сергей. – Сходите на днях, точно вам говорю.

- Ладно, - закивала Катя. – Обязательно. Спасибо. Я пойду?

- Да, конечно, - улыбнулся Скрипка. – Не задерживаем.

Катя встала, бережно спрятала блокнот в сумочку и только тут, кажется, заметила Баламута.

- Ой, Максичек, и ты тут! – встрепенулась она. Парня от ее слов перекосило, как от приступа зубной боли, и Краснов рассмеялся про себя. В молодости его тоже ужасно раздражали все эти уменьшительно-ласкательные имена, которые так любят изобретать старшие родственницы.

- Макс наш невиновен, Кать! - поделился с ней радостью Первухин. – Экстрасенсы четко сказали.

- Так а я всегда знала, - не удивилась жена. – Мне Маринка же сказала.

- Кто? – не понял Первухин. У Ярослава вдруг зазвенело в ушах и заколотилось сердце от какого-то беспокойного предчувствия.

- Да наша Маринка, - затараторила Катя. - Ну ты знаешь же, двоюродная моя, она тоже ведь в вашем телешоу участвовала, два сезона назад, я чего и подсела на них, только она далеко не ушла, это вот Сергей победитель, ну так вот, она же мне тоже сказала: «Не виноват ваш Макс, найдите вы ему хорошего защитника в суде», хоть все и не верили…

- Стоп! – сказал Краснов таким голосом, что Катя замолкла, а все в кабинете посмотрели на него.

В голове словно взорвалась граната. Странный, до боли реальный сон вспомнился со всей яркостью. Это была именно Та Самая. Та, про которую ему сказали «она нуждается в твоей помощи, Защитник». Краснов это знал, просто знал, без промежуточных звеньев в виде догадок. Какое-то совершенно новое чувство захватило целиком и не отпускало. Ее требовалось найти как можно скорее. Ее требовалось… защитить!

- Что такое, Ярослав Олегович? – настороженно спросила Лена.

- Эта… Марина, - сказал Краснов. – Мне ее надо как можно скорее найти. Ей грозит опасность. Как с ней связаться?

- Так телефон же у меня есть, сейчас-сейчас, - засуетилась Катя. – Вот! Набрать?

- Набирайте, - кивнул Краснов. Катя защелкала кнопками.

- Это как-то связано с нашим делом, Ярослав Олегович? – спросила Лена.

- Не знаю, - покачал головой Краснов. – Но спасать человека нужно немедленно.

- Телефон выключен или вне зоны действия, - упавшим голосом произнесла Катя. – Ой…

- Где она живет? – поднялся Краснов. – Я поеду.

- Может быть, каждому стоит заниматься своим делом? – неожиданно резко возразил Первухин. – Я отправлю наряд, если вы считаете, что ей грозит реальная опасность.

- Грозит, - согласился Краснов. – Только такая, от которой ее могу защитить один я.

Глава 7.

Странно, ей не снилось сегодня снов. Вечером легла, утром встала – всё в одной липкой серой пелене, словно и не спала вовсе, и не бодрствовала. Наверное, стоило задуматься об отпуске, только не сильно бы он помог, это она знала наверняка. Съездить куда-нибудь…зачем? Познакомиться с кем-нибудь, с каким-нибудь мужчиной… и опять-таки, зачем?

Марина Лещинская потрясла головой. Нет, всё же надо просыпаться, а то эта липкая серость ее не отпустит. Как там доктор говорит? В любой ситуации есть что-то хорошее.

Чистя зубы в ванной, она честно пыталась найти это самое хорошее в своей ситуации. Ну… Ей не снилось сегодня снов, и это было уже неплохо. Во сне Коленька был живой и иногда даже взрослый, и даже Петя был рядом, но это реже – Петя всё же оказался совершенно чужим человеком, бросившим ее в самый паршивый момент в жизни. Но вот Коленька, которого она не видела ни разу в жизни, снился ей регулярно, живой и веселый – иногда младенцем, иногда подростком, несколько раз она даже видела его семью. Просыпаться после этого было настолько мучительно, что она порой всерьез подумывала о суициде. А чего, в клинике полно препаратов…

Марина сплюнула пену, прополоскала рот и поглядела на свое отражение в зеркале. Ужасов сегодня особенных не показывали, но всё равно – женщине с той стороны зазеркалья было явно больше паспортных тридцати пяти. Светло-русая шевелюра растрепана после сна, под глазами не проходящие уже второй год круги, у глаз морщинки… Вон и седые прядки пробиваются у виска, пора снова идти краситься. Но вот опять же – для кого? Зачем?

Нет, не давать депрессии шанса! Завтракать. Потом работать… хотя нет, не работать, она же только вчера прием вела.

Жаря на завтрак обычные гренки, она сумрачно пыталась вспомнить, у кого из трех докторов сегодня прием. Если у Олеси Матюшиной, то лучше бы ее подстраховать – девочка только-только устроилась, в простейших вещах еще путается, а за помощью к ней или Натахе обратиться, видите ли, гонор не позволяет. Если дежурит Натаха – то можно смело отдыхать, эта сама со всем чем угодно справится. Но точно – не она, она вчера отработала от звонка до звонка, и операций никаких, вроде бы, не назначалось. О, вот и второй пункт в копилку радостей – сегодня не ее смена… Можно заняться собой, прибраться или побродить в интернете.

Хотя, откровенно говоря, к сидению в четырех стенах не лежала душа. Это раньше она обожала «шуршать» по дому, обустраивая гнездышко – было для кого. Для приходящего поздно вечером с работы мужа, для шевелящегося в животе ребенка… А сейчас – вытирать ту же пыль с верхних полок казалось абсолютно бессмысленным занятием.

Ужасный это вопрос – «зачем тебе всё?», когда не знаешь, как на него ответить. Или знаешь?

Низачем. Просто так. По инерции.

Марина тряхнула головой, запихнула в себя остатки завтрака и решительно засобиралась на работу. Будем считать, что сегодня дежурит Матюшина, поэтому стоит быть поблизости и помогать. Находиться дома она просто физически не могла - сегодня тоска и ненужность собственного существования придавливали особенно сильно.

Кстати, может и правда ведь Олеся дежурить, надо взглянуть в график. Так-с, вот он… а какое сегодня число, собственно?

Это вопрос оказался сродни первому домино, роняющему остальную цепочку. Календарь на стене не помог абсолютно – день недели тоже как-то вылетел из памяти. Четверг, что ли. Или пятница… Телефон, в котором стопроцентно была дата, отчего-то никак не находился. По телевизору гоняли сплошь всякую ерунду, лишь по паре каналов – точное время, но никак не число и день недели.

Телефон, телефон… Она напрягла память. С абсолютной точностью можно было сказать, что вчера он лежал перед ней на столе во время приема. Еще звонила Катя Первухина, пыталась рассказывать под руку про каких-то экстрасенсов – она как раз осматривала старого кота с пиелонефритом, и отделывалась только утвердительным мычанием. А что потом?

А вот про «потом» память служить отказывалась. Катя всегда ее раздражала свой суетливостью и балабольством, она, помнится, немного разозлилась и отвлеклась, так что дальнейшая судьба телефона была покрыта черным мраком. Надо полагать, так на столе и лежит.

В общем, поводов не пойти на работу решительно не оставалось. Марина оделась, закрыла дверь, спустилась на трясущемся лифте со своего девятого этажа. Погода стояла настроению под стать – пасмурное полосатое небо было похоже на палитру, где художнику для какой-то странной надобности потребовалось развести все оттенки серого цвета. Вздохнув, она неторопливо двинулась вверх по улице – идти до клиники тут минут десять прогулочным шагом.

…Невыносимо так жить. В той же самой квартире, где они вдвоем – почти втроем! – строили планы на семейное счастье. Быть отработанной ступенью, с каждой секундой всё ускоряющей свой полет к земле. Может, стоит разменяться? Хотя чего там, дело не в жилье, а в ней самой. Она осталась та же самая, застывшая в своем горе, словно муха в янтаре – а весь мир уже давно ушел вперед.

Марина миновала непривычно пустынный перекресток, мимолетно удивившись, что движения не наблюдается почти никакого. Всё же, провинциальный городок имеет свои преимущества, этого не отнять.

Да, это не Москва, с ее пробками и двумя-тремя часами в дороге на работу и обратно. После участия в памятном телешоу ее, конечно, звали в Москву – человек, участвовавший в столь рейтинговом проекте, сам по себе послужит отличной рекламой любому магическому салону, без всяких дополнительных вложений. Она отказалась, хотя все родные-знакомые в один голос уговаривали не дурить и заняться карьерой.

Не нужна ей была такая карьера. Экстрасенсорика вообще и участие в телепроекте в частности были омутом, в который она нырнула с головой после смерти сына и ухода мужа. Открывшийся дар стал спасительной таблеткой, который позволял занять голову чем-то другим, отвлечься на какую-то иную сторону жизни.

Но, конечно, надолго ее запала не хватило. Разрастающаяся депрессия ни к чему хорошему не привела – она вылетела с одной из ранних стадий отбора лучших, просто отказавшись участвовать в очередных испытаниях. И уехала обратно в Градовск, продолжать работать по специальности – ветврачом.

Вот только сейчас она бы уже не так однозначно выбрала. В Москве больше шансов… да на что угодно! Больше, чем здесь… а это что еще за новости?

За размышлениями Марина сама не заметила, как дошла до двери клиники. Прервал поток мысли странный факт: входная дверь оказалась заперта. Это было весьма странно, поскольку прием начинался с полдесятого. Неужели Олеся опоздала? Выговор ей, если так, хорошо хоть пациентов нет под дверями…

Достав ключ, Лещинская открыла дверь. Странности продолжались – двери всех кабинетов были закрыты, младший персонал также отсутствовал. Подождите-ка…

Ужасное подозрение забрезжило в голове. Звонко стуча каблучками по плитке, она быстро дошла до своего кабинета, открыла и зашла внутрь. Да, телефон лежал прямо посреди стола. Забыть его – это надо было умудриться. Интересно, не совсем разрядился? Аккумулятор у него был дохленький, наверняка сел. Она взяла телефон в руки, сразу доставая из ящика зарядное устройство.

Так и есть, выключился. Подключив свой древний аппарат к сети, она поморщилась: запищали одна за другой входящие смс-ки. «Вам звонили», «Вам звонили»… Какие-то пропущенные с незнакомых номеров, наверняка пациенты, но в первую очередь ее интересовали не они.

…Так и есть. Двадцать первое мая, суббота. По субботам приема в клинике не было, лишь плановые операции, которых, видимо, тоже не назначали. Вот это надо быть такой клушей, а! Она даже рассмеялась. Ну ладно, всё равно телефон стоило забрать, не зря прогулялась.

Марина совсем уж собиралась положить телефон в карман и дозарядить дома, как вдруг до ее слуха донесся легкий хлопок открывшейся внутренней двери. Тихий звук в полной тишине пустого здания. И тут же – ледяная волна панического страха раненого зверя, которого охотники загнали в тупик. Затхлый первобытный ужас, который лишь ослабляет, а не придает сил спасаться. В общем, ее дар отчаянно сигналил, что дело пахнет крупными неприятностями.

Впрочем, сделать она так ничего и не успела. Дверь ее кабинета бесшумно распахнулась, и на пороге показался человек.

Одного взгляда на него хватило, чтобы понять – ей действительно грозят неприятности весьма приличных размеров.

Это был неестественно худой и, на первый взгляд, хрупкий юноша со спутанными сальными волосами. Кости выпирали из его тщедушного тела, словно у узника концлагеря – парень был в майке, подчеркивавшей его худобу. Глаза у него были совсем нехороши: широко открытые, бешеные, полные той смертельной химической злобой, что свойственна лишь наркоманам со стажем в период ломки.

В руках он, как перышко, нес здоровенный топор с противопожарного стенда.

- Доктор? – тихо-тихо, почти шепотом спросил наркоман.

- Д-да, - заикнувшись, подтвердила Марина. – Что вам нужно?

- Кетамин, - сказал, отчего-то усмехнувшись, парень. – Где у вас тут?

- Нет у нас кетамина, - чувствуя, как холодеет под ложечкой, ответила Марина. – Ветврачам запретили кетаминовую анестезию. Есть другие… препараты, но они все в кабинете главного врача. В сейфе.

- Показывай, где кабинет, - мотнул волосами наркоман. – Открыть сможешь?

- Нет… - прошептала Марина. – Ключ у главного. Это сейф, его не взломаешь.

- Не ври мне, - без эмоций произнес наркоман. – У тебя нет кетамина? Должен быть. Найди. А то отрублю что-нибудь.

И он легко крутанул тяжеленный топор в руке.

- Нету у нас его, понимаешь! – в панике отступила назад Марина. – Совсем! И взять неоткуда!

- Зря ты мне врешь, - всё так же бесстрастно, словно робот, сказал парень. И сделал шаг к ней.

Внезапно наружная дверь громко хлопнула, в коридоре послышались быстрые шаги. Парень мигом развернулся к двери, занося топор.

Человек, вошедший сейчас в клинику, тоже явно знал, куда направляется. Шаги остановились у их двери, потом она медленно открылась, однако никто внутрь – прямо под удар топора – не торопился.

- А вот кому кетаминчика? – послышался мужской голос той стороны. Наркоман вздрогнул, опуская топор.

- Что? – переспросил он. Впервые в его голосе прорезались интонации – и это было явное удивление.

Человек вошел внутрь. Это оказался мужчина лет сорока, с правильными чертами лица и недлинной аккуратной бородой. В его походке, манере держаться чувствовалось что-то неясно-благородное – словно давали знать о себе аристократически корни. Марина отчего-то сразу же про себя назвала его Князем.

- Здравствуй, Гриша, – сказал Князь, глядя прямо наркоману в глаза. – Я - Ярослав Краснов. Следственный Комитет Российской Федерации. Брось свой топор, всё кончено, пора отправляться лечиться.

- Я уже лечился, - неприятно усмехнулся Гриша, снова поднимая оружие. – Не надо тут мне мозги конопатить, ты один пришел.

- Ты не попадешь в меня, - информировал Князь (его и звали-то Ярославом!). – Еще раз говорю, брось топор по-хорошему.

Гриша не стал отвечать – он просто рубанул, метя Краснову в горло, однако тот вовремя отклонился назад. Марина ахнула в ужасе – глаза Ярослава были вообще закрыты! Но это, кажется, ему совсем не мешало.

Гриша рубил и рубил, круша мебель, однако Князь уклонялся еще, кажется, до того, как тот начинал движение. Обычного человека не хватило бы и на десяток таких яростных размашистых ударов, выдохся бы, но силы наркомана в период ломок – вещь необъяснимая, берущаяся из каких-то неведомых резервов организма. Гриша бил и бил, промахи не злили его, он методично пытался устранить препятствие к вожделенному кетамину.

Краснов вдруг отскочил влево, к Марине, и наркоман ринулся за ним. Она даже не успела испугаться, как всё уже случилось: размах, свистящий удар сверху вниз, топор намертво застревает в письменном столе, а Краснов из всех сил бьет ботинком в голову нагнувшегося Гриши, словно по футбольному мячу…

Тело наркомана мешком свалилось на пол рядом с ней. С другой стороны сел Краснов, наконец, открывший глаза.

- Спасибо! – вдохнула Марина. – Я уж думала, мне конец.

- К тому шло, - серьезно кивнул Ярослав. – В мозгу у него отчего-то засела идея, что вы его хотите обмануть и в любом случае заслуживаете смерти. Он бы вас зарубил, даже если бы вы ему и дали наркотики.

Он достал из кармана телефон и набрал номер.

- Алло, Константин, это Краснов. Да, наряд всё же нужен, не зря предлагали. Вместе со «Скорой». Адрес? Секунду.

- Какой тут адрес? – спросил он у Марины. Та открыла уже рот для ответа, но вспоминала адрес, в итоге, не меньше минуты: после пережитого стресса мозг отказывался соображать. Помог только фирменный бланк со стола.

- Алло, Костя? Так вот – Красногвардейский бульвар, дом четырнадцать, ветклиника «Усы, лапы и хвост». Ну а что тут у нас… кипучая жизнь. Наркоша с топором, порубивший кучу мебели на дрова. Пытался убить меня и Марину. Лежит обездвижен, ждем наряд и медиков. Нет. Да. Да, целы, без царапины. Он тоже, шишка только на башке будет. Хорошо, ждем. Дом четырнадцать. Ладно, отбой.

- Как вы меня нашли? – спросила Марина. – И как вы так с ним дрались, с закрытыми глазами? Не понимаю…

- Вам ли да не понять, - хмыкнул Ярослав. – Вы же сама экстрасенс не из последних, многое можете. Я умею «читать» людей, как тексты, заглядывать в голову. Отсюда и знал, какое движение он сейчас сделает. Даже как зовут его, знал.

- Ну, я о такой силе только мечтать могу, - покачала головой Лещинская.

- Не прибедняйтесь, - тепло улыбнулся ей Князь. – Вы очень сильная. Мне-то это виднее, чем всем прочим.

Марина смущенно улыбнулась. Впервые за долгие месяцы ей захотелось понравиться мужчине. Экстремальные ситуации способствуют сближению участников, где-то она про это читала…

- Я хочу сделать вам предложение, - сказал Краснов, и Марина едва не подавилась воздухом на вдохе. Что, так сразу?!

- Как вы относитесь к тому, чтобы поработать на отдел "Т.О.Р." Следственного Комитета? Потенциал в вас, я вижу, очень неплохой…

Ярослав так и не понял, почему она так смеялась – долго и взахлеб. Наверное, от пережитого стресса.

Глава 8.

Елена Марченко никогда не любила детективы. Все эти обязательные для сюжета повороты, когда первый подозреваемый всегда оказывается невиновным, особенно если улики указывают на него, вызывали у нее лишь презрительную усмешку. До Следственного Комитета Лена несколько лет работала следователем уголовного розыска – и жизнь научила ее, что обычные уголовные преступления в девяноста процентах случаев совершенно не похожи на детективные романы.

В общем, если бы не вердикт экстрасенсов, она определенно бы поставила на вину Макса Баламушина. Если даже не прямую, так косвенную. Подростки – это всегда сексуальное влечение и демонстративные страдания. Если между Полей и Баламутом что-то было – а как оно не будет между лидером рок-группы и ярой поклонницей? - то возникает еще букет версий, кроме первоначального «сатанинского ритуала». Убийство из мести, обиды или ревности. Самоубийство по тем же причинам…

Они шли втроем к месту гибели Полины – заброшенной стройке на окраине Градовска. На этом настоял Скрипка: минут за двадцать после срочного отбытия Краснова (вот тоже – куда понесло человека?) он всё-таки «поймал волну» от Макса – надо отдать должное, тот честно выполнял всё, о чем просил его экстрасенс: вспоминал детали, останавливался на каких-то подробностях, даже вспомнил, во что был одет в тот день. Скрипка посчитал, что на месте убийства шанс поймать правильную картинку увеличится, и поэтому они направлялись туда.

Судя по рассказу Баламута, он заходил к Красильниковым около пяти часов вечера – отдать книги, взятые у Виктора Петровича почитать, и поболтать с Полиной. Посидев около часа, парень ушел домой. Поболтать, ну-ну. Это двадцатилетний-то амбал с влюбленной в него девицей. Ой, сомнительно…

- Какие у тебя были отношения с Полиной? – оформил ее сомнения в вопрос Скрипка. Баламут лишь невесело рассмеялся.

- Меня столько уже про это спрашивали, что у меня выработался уже некий шаблон ответа. Вот такой: «Мы с Красильниковыми дружили семьями. Я ее отца знаю всю свою жизнь, а Полину – всю ее жизнь. Так что относился к ней как с младшей сестре». Никто, что характерно, не верит – ну как же так, как может парень дружить с девушкой, да без этого самого? Да еще сатанист, тут явно дело нечисто, по-любому он ее развращал, как мог…

Лене на секунду стало стыдно своих подозрений, но она преодолела эмоциональный порыв симпатии к Максу. Упрямо закусила губу - это всё могло быть хорошо отрепетированной игрой. Отчего-то вспомнился Валуйский, упорно не верящий в способности Краснова, но она отогнала и эту мысль: подозреваемый есть подозреваемый.

- Прости мое любопытство, - сказал Сергей, беспечно оглядываясь по сторонам. – Но твоя невеста – она тоже из… ваших? Из сатанистов?

- Она обычная девушка, да и я больше не сатанист, - пожал плечами Макс. – Тут или одно, или другое.

- В смысле? – заинтересовался Скрипка.

- В прямом, - усмехнулся Баламут. – Сатанизм – я имею в виду настоящий сатанизм, а не эту мишуру подростковую - это путь одиночек, зацикленных на самих себе. Разумный эгоизм, если цитировать старину Варракса. Сатанизм и любовь несовместимы. Как я могу быть «разумным эгоистом», если мне хочется, чтобы ей, одной-единственной, было хорошо, а на себя мне уже, в общем-то, плевать? Любовь – это когда ты отдаешь, а сатанизм – это когда ты только тянешь к себе. Так что или одно, или другое.

- Ну, поздравляю, - сказал Скрипка. – Мне всегда, к слову, были неприятны эгоисты. Они еще так любят называть себя «здоровыми», хотя, в сущности, больные люди…

- Это почему? – обиделась за эгоистов Лена.

- Потому что это не гармонично, - пожал плечами Скрипка, но, посмотрев на непонимающее лицо Лены, счел нужным пояснить: - Люди живут гармонией, равновесием. Вдох-выдох, Инь-Ян, право-лево. Жить одним потребительством, не отдавая – это болезнь.

- Тут можно поспорить, - не согласилась Лена. – Может, они отдают, просто мало.

- Ну, страдающий ожирением тоже отдает, только мало.

- А причем тут… - начала Лена, но Сергей ее прервал:

- Ага! Вон там виднеются какие-то балки, целый лес прямо. Что-то мне подсказывает, что нам туда. Хватит философствовать, за работу пора!

- Да, нам туда, - кивнул Макс. – Вон тропинка, пойдемте…

…Эту стройку забросили давно, еще, наверное, в начале девяностых. Собирались строить явно что-то огромное, вроде торгового центра или дома отдыха – и бросили, едва залив фундамент, вбив сваи и кое-где возведя между ними пару этажных перекрытий. Получившееся в итоге походило на инопланетный пейзаж – бетонная поверхность, усеянная, словно пещера сталагмитами, растущими из нее сваями. Кругом торчала ржавая арматура, сквозь бетон пробивалась упрямая трава и даже деревца, и стройка выглядела натуральными руинами, оставленными какой-то марсианской цивилизацией.

Место было явно популярное. Там и сям валялись бутылки, банки, окурки и прочий мусор. Балки расписывали, кажется, все кому ни лень: кроме вездесущего неумелого граффити, здесь был полный спектр человеческой мысли: от обычной нецензурной брани и стандартного «Здесь были…» до совершенно запредельных посланий вроде «Йолопукке, фтахгн!»

- Тут, наверняка, и перевернутые пентаграммы где-нибудь намалеваны, и три шестерки, - констатировала Лена. – И их приплели к делу как «следы ритуала», зуб даю. А так стройно всё выглядело по прочтении дела…

- Мне вот интересно, - задумался Сергей. – «Следы черного воска» - это не вот эти ли пятна солидола имелись в виду?!

- Всё может быть, - поморщилась Лена. – Я уже ни во что не верю.

Скрипка тем временем внимательно осматривался.

- Она там умерла, верно? – сказал он, показывая куда-то вправо. – Туда ведет меня.

- Угу, - хмуро ответил Макс. – Пойдемте, покажу.

Лена внимательно вгляделась в его лицо, пока они шли. Нет, не пахло тут страхом разоблачения, да и вообще – страхом. Печалью – пожалуй, да. Всё же, кажется, Максим Баламушин был в этом деле ни при чем.

Место гибели Полины отличалось от прочих. Надписей на соседних балках было поменьше, как и мусора вокруг, а на одной из свай – видимо, на той самой, где нашли тело девочки – висел скромный веночек из выцветших искусственных цветов.

- Ф-ф-ф… - длинно выдохнул Скрипка, закрывая глаза. Глазные яблоки у него под веками тут же задвигались, точно во сне. Неуверенной походкой экстрасенс обошел вокруг сваи.

- Вот тут… - глухо сказал он, показывая рукой себе под ноги. – Вот тут она лежит. Уже мертвая. Задушенная, он ее руками задушил. Он ее несет, берет на руки и несет. Зачем? А-а. Сажает к балке спиной. Накидывает петлю на шею, залезает с веревкой наверх, вон к той арматуре, привязывает веревку и поднимает ее…

- Вот как, - хмыкнула Лена. – А в лаборатории должны были отметить, что странгуляционная борозда появилась на теле уже после смерти. Проморгали?

- Может, и не проморгали, - пожал плечами Макс. – Это было бы даже в стиле. Дядя Костя так был уверен, что это я, что натягивал версию самоубийства всеми силами.

Сергей тем временем мотал головой, силясь отойти от транса.

- Охо-хо, - сказал он, тяжело дыша. – Вот это доза, как на кладбище сходил. Хапнул от души мертвечинки… Благородного дона спасет только стопарь виски. И ведь идут картинки, продолжают идти! Странно это, вообще-то. Не должно быть так.

- Что странно? – не поняла Лена.

- Контакт разорван, я ушел оттуда в настоящее, - пожал плечами Скрипка. – А картинки продолжаются, и даже только сильнее становятся с каждой секундой. Так бывает, когда рядом человек, который непосредственно принимал участие в происходящем. В данном случае убийца, других-то не было…

Лена с некоторым сожалением повернулась к Максу. Эх, беда-беда, огорчение. Она всерьез уже считала, что парень невиновен. Теперь рутина – допросы, прессинг… Ну, никуда не денется. Разве что немного жаль эту рыжую девушку.

Но Макс не демонстрировал следов раскаяния или страха. Он, закусив губу, смотрел куда-то за спину Лене.

- Ну-ка, руки в гору, легавые! – просипел вдруг голос откуда-то сзади.

Марченко повернулась и уперлась взглядом в коренастую фигуру в камуфляжной куртке и джинсах. На голове незнакомца красовалась лыжная шапочка, на манер спецназовцев раскатанная на всё лицо, с прорезями для рта и глаз.

А в руках он держал охотничье ружье со взведенными курками.

Медленно-медленно, стараясь не напугать убийцу, Лена подняла руки вверх.

- И чем вы там занимаетесь, в этом вашем отделе "Т.О.Р."? – спросила Марина, наблюдая, как Ярослав связывает наркомана Гришу ремнями для обездвиживания крупных собак. – Такое у вас часто?

- Мы – служба молодая, - усмехнулся Ярослав, затягивая пряжку на запястьях Гриши потуже. – Открою страшную тайну: это вообще наше самое первое дело. По крайней мере, в этом составе. И от результатов этого самого первого дела зависит, в каком качестве мы будем дальше существовать. Так что новые сотрудники приветствуются.

- А что за состав? – полюбопытствовала Марина.

- Ну, вы же участвовали в телепроекте? Вот Сергей Скрипка оттуда. Еще есть следователь Лена Марченко, потом…

Краснов осекся, к чему-то напряженно прислушиваясь. Взглянув ему в глаза, Марина и ахнуть не успела, как подхватила его состояние: произнеся имена своих коллег, Ярослав «проверил» их, будто летучая мышь стены пещеры своим эхолокатором. И, кажется, ничего хорошего в том эхе, что прилетело к нему обратно, не было…

Ярослав лихорадочно полез за телефоном, набирая чей-то номер. В клинике было так тихо, что она отлично слышала идущие гудки. Абонент трубку не брал. Краснов включил громкую связь, положил телефон перед собой и спросил Марину:

- Где ваш телефон?

- Вот, заряжа… - хотела было показать она, но осеклась на полуслове. Телефон вовсе не заряжался – тонкий провод зарядного устройства перерубило топором. Сам аппарат улетел неизвестно куда.

- Городской есть? – напряженно спросил Ярослав.

Марина только открыла рот, чтобы объяснить, что городской есть в приемной, как телефон Краснова наконец-то отозвался.

- …ключи, коза, достал уже трезвонить! – сиплый мужской голос.

- Всё, всё, выключила, - спокойный женский. – Видишь, не звонит. Чего нужно-то, объясни толком?

- А самой не понятно? – зло усмехнулся сиплый. – Хватит копать там, где не для вас зарыто. Мотайте отсюда, или лежать вам на этой стройке рядком с дырками в черепушках. Я за вами слежу, пока вы здесь, никуда не скроетесь…

- Это Лена, - тихонько сказал Краснов. – И они беседуют с убийцей. Марина, быстро телефон сюда!

Марина пулей метнулась в приемную. Слава богу, совсем недавно старинный дисковый аппарат заменили кнопочным, и с ним можно было передвигаться по зданию клиники. Торопливо схватив трубку с базы, она побежала обратно.

- …следил, значит, за нами прямо досюда? До места убийства? Ну тебе-то не привыкать, год назад ты Полину так же тайно сюда притащил, да?

- Не бери меня на понт, дура, - отозвался сиплый. – Думаешь, я так прямо в мокрухе признаюсь? Вроде не блондинка. Нет, милая, слушай лучше ты меня. Убирайтесь отсюда к чертовой матери, вместе со своими экстрасенсами…

- Бинго! – шепотом обрадовался Ярослав, пока сиплый в деталях описывал, как именно нужно «убираться» следователям. – Лена, умничка моя, сказала, где они! Звони в милицию, проси соединить со следователем Первухиным, дело крайней важности…

- А ведь я вас знаю, - сказал вдруг новый голос в телефоне – молодой мужчина, судя по всему. – Вы были на площадке, когда я тогда работал в квартире Полины. Как там вас… Степа.

- Степа? – третий голос, удивленный донельзя, юношеский. – Это полинкин дядя, что ли? То-то я смотрю, ружье такое знакомое…

- Ружье… черт! – скривился Ярослав. – Плохо дело… Марина, вы звоните?

- Да, - кивнула Лещинская. – Ноль два. Трубку не берут, блин…

- Сдавайтесь, Степан, - с великолепным хладнокровием заявила тем временем Лена. – Не вешайте на себя дополнительный срок. Видите телефон? Он вовсе не выключен, нас сейчас слышат наши коллеги. То, что именно вы убили Полину, уже не скрыть. Вас неминуемо найдут и посадят. Вы даже не убежите далеко, сюда уже едут полицейские.

- Ну, посадят-то меня всё равно на полную катушку, если догонят, верно? – нехорошо засмеялся Степа. – На зоне тоже можно жить, это я тебе, голуба моя, как сидевший говорю, так что не пугай меня сроком. А вот башку тебе, суке, разнести, это будет такое для меня удовольствие…

- Выстрелишь – я тебя на куски порежу, без всякого суда!!! – заорал Краснов, поднеся трубку к самому рту.

- О-о, кто это там пищит? – услышал его убийца. – Передай своей цыпе последнее «прости», папаша!

А дальше в трубке началось что-то непонятное. Сначала громкий удар – кажется, аппарат упал на что-то твердое. Потом неясные голоса, коротко взвизгнула Лена, кто-то затейливо высказался по матушке, а потом бабахнул выстрел.

- Ой… - закрыла рот руками Марина.

- Вот тебе, гнида! - отчетливо сказал чей-то густой бас, и где-то совсем рядом с аппаратом раздался чавкающий звук смачного удара.

- Лена, Лена, как ты? – взахлеб спрашивал кто-то. - Ты цела? Ранена?

- Да цела она, баро, это шок, - отвечала женщина с заметным цыганским акцентом. – Скоро пройдет всё.

- Игорь. И Аля Сочина, - расплылся в счастливой улыбке Краснов. – Успели всё-таки, чертовы дети. Но каким ветром-то их сюда занесло? Ох, поседею я на такой работе…

- Отделение милиции, дежурный слушает, - сказала вдруг трубка городского телефона в руках у Марины.

- Давайте сюда, - велел Ярослав. – Алло, дежурный? Следователя Первухина, срочно.

Глава 9.

Никогда еще в этот тесный кабинет на втором этаже градовского РОВД не набивалось столько народу сразу. Причем, что характерно, в отсутствие хозяина – следователь Первухин лично вел допрос Степы-убийцы. Нужно было ковать железо, пока горячо: Степа ничего не скрывал. Врачи «Скорой» дали ему понюхать нашатыря, обработали ссадину на скуле, куда впечатался мишин кулак, но он до сих пор казался оглушенным и слегка не в себе.

Цыган Миша один занимал целый угол. Он и Сочина демонстрировали примерно одинаковую реакцию - молчали и слушали. А послушать вокруг было кого: взахлеб говорил Скрипка (видимо, так его отпускало после пережитой опасности), пытался рассказать Краснову что-то Валуйский, все были веселы и шумны – в общем, галдеж стоял первостатейный.

- Тут он говорит: «Попрощайся со своей цыпой, папаша!» А Лена ему телефон в лицо как кинет! Прямо в лоб! Он давай материться, уже ствол поднимает, и я вижу – бегут к нам, Игорь с Мишей! Игорь на Лену ка-ак прыгнет! Прямо в тот момент, когда этот гад стрелял! Сбил с ног и увел с линии огня. А Миша ему кулаком с разбегу ка-ак...

- Мне звонит Горячев, значит. «Тут на проводе Сочина, которая цыганка. Говорит, что у вашего Защитника серьезные неприятности, и она может помочь. Ты что-нибудь понимаешь?» Ну, говорю, Николай Василич, сдается мне, она про нашего Краснова. Раз уж вам звонит. Защитник-шмащитник, но телефон ваш ей только Краснов оставлял, так что это оно. В общем, я руки в ноги - и к Але. А они уже собрались, ждут на улице, она сама и Миша с ней - пригодится, говорит, Миша. Пригодился.

- Но я-то потрясающий лопух, Ярослав Олегович! Дилетант! Всё можно было еще вчера закончить! Я всё удивлялся – откуда же мне в ее квартире такие четкие картинки идут, живые и свежие. Они же с убийцей рядом отчетливо видны, там Степа на лестнице как раз стоял… Понял бы я это тогда – поймали бы гада еще вчера. Хотя нет худа без добра, правда? Сегодня зато с поличным взяли, никто больше не усомнится…

- И гоним мы по трассе, Аля вдруг как захрипит! Я аж в кювет чуть не улетел. А Миша спокойный, говорит мне – не бойся, мол, это она с духами общается. Я выровнялся кое-как, смотрю на нее краем глаза в зеркало: страсти-мордасти. Глаза закачены, руки заломаны, не дышит, кажется, вообще. И тут шок номер два – открывает она глаза, а они у нее голубые, клянусь! Были серые, стали голубые. И говорит мне таким детским голоском: «Дядя Игорь, миленький, езжайте поскорее, там вашей Лене опасность грозит. Тот же злой человек, что и меня убил, ее на тот свет отправить хочет! Я покажу куда». Тут мне стало не до шока - наддал я аж до ста восьмидесяти, вообще не думал, что это корыто на такое способно…

- Хорошая девочка, - подала голос Сочина. – Красивая и добрая. Помогла.

Краснов осторожно выбрался из-за стола. Аккуратно обошел Валуйского, уснувшую головой у него на коленях Лену, Скрипку, бубнящего что-то под нос… Порыв выйти наружу был абсолютно спонтанным, но он уже давно привык доверять интуиции.

Из соседней двери показалась Марина. Увидев Ярослава, она искренне улыбнулась, и от этого у него почему-то сразу улучшилось настроение. Хороший человек эта Марина. Правильный.

- Вот, в первый раз в жизни я в милиции, то есть в полиции, - задорно сказала она. – Давала «свидетельские показания», или как это называется. Если я устроюсь к вам работать, мне таким же придется заниматься? Свидетелей опрашивать?

- Нет, это вряд ли, – улыбаясь, покачал головой Краснов. – Для этого есть следователи. А на нашу долю выпадает совсем другая работа.

- Как сегодня?

- Вроде того, - усмехнулся Ярослав. – Но сегодня как-то больно уж экстремально. Хоть это и первое наше дело, думаю, обычно всё будет гораздо рутиннее.

- Ну и пусть, - покачала русой челкой Марина. – Знаете, что я тут вспомнила. У моей мамы было такое выражение – «Совсем Другая Жизнь». Произносить его надо эдак со значением, мол - «ну, вы же понимаете, что я имею в виду». Она ее боялась как огня, этой другой жизни, я всё детство слышала: «Марина, учись на пятерки, ведь те, кто плохо учатся, живут Совсем Другой Жизнью!» «Марина, возвращайся домой в девять, а то не дай бог что, и начнется у тебя Совсем Другая Жизнь!» То есть хуже, чем была, плохое что-то… А мне всю дорогу хотелось взять и попробовать хоть самую капельку этой страшной и заманчивой Другой Жизни. Потому что обычная мне совершенно не нравилась… В общем, к чему я. Пусть эта работа в сто раз опаснее, ненадежнее и непонятнее, чем моя ветеринария, я всё же хочу к вам. Потому что это Совсем Другая Жизнь, которой я с детства мечтаю пожить.

- Хорошо подумали? – улыбнулся Краснов.

- Вполне, - кивнула Марина. – Деятельность вроде вашей придает жизни перец и смысл. Как раз то, чего мне отчаянно не хватало последнее время. В общем, сейчас или никогда, так, кажется, говорят?

Из-за поворота вынырнул Первухин, заметно усталый и какой-то осунувшийся. Увидев Ярослава и Марину, он натянуто улыбнулся:

- Виват защитникам кетамина!

- Что с вами, Костя? – озаботился Краснов. – Что, проблемы какие-то с допросом?

- Нет, никаких проблем, - открестился Первухин. – Наш дядя Степа вовсю дает показания, в деталях описывает, как убил Полину… Вместе с сегодняшним покушением на убийство пожизненное вырисовывается. Он и не парится особенно, на зоне ему привычно, видите ли – чалился уже два раза, один раз за кражу, другой за незаконное хранение оружия.

- За что убил-то? – поинтересовалась Марина. Первухин замялся, и Ярослав верно истолковал его заминку:

- Марина теперь свой, ей можно. С сегодняшнего дня зачислена в штат консультантов отдела "Т.О.Р." Следственного Комитета.

- Ну, поздравляю, - изобразил вялые аплодисменты Первухин. – А причины убийства мерзки и банальны. Виды он на племянницу имел недвусмысленные, особенно под алкоголем. В тот день алкоголя было, как назло, предостаточно. План у него созрел такой: вывести из дома, придушить до отключки и попользоваться. Первое удалось, второе не очень: Полина с дядей из дома вышла, но, когда тот напал, отчаянно сопротивлялась, и вместо предполагаемой потери сознания он ее задушил насмерть. Тут же протрезвел, но деваться было уже некуда, и он решил инсценировать самоубийство. Даже ногти ей почистил, говорит, которыми она ему все руки расцарапала. Мразь.

- Я думаю, сидеться ему будет не так комфортно, как в прошлые разы, - мрачно посулил Краснов. – За решеткой таких товарищей, насильников несовершеннолетних, любят. Почти всегда против их желания, но любят.

Первухин только фыркнул. Краснов хотел было его еще расспросить о деталях, но в кармане завибрировал телефон, и следователь, сделав ручкой Марине, двинулся по своим делам.

Звонил Горячев.

- Здравствуйте, Николай Васильевич! – приветствовал его Ярослав, нажав кнопку «Ответить». – Как там ваш «ковер»?

Первое, что сделал Валуйский, убедившись, что его ненаглядная Лена жива и здорова – сообщил Горячеву, что убийцу они взяли. Дело было за полчаса до полудня, и эти сведения пришлись невероятно ко времени и месту. Горячев ведь пошел отчитываться один, без Игоря, нарушая тем самым прямой приказ непосредственного начальства, и должен был иметь для этого весомые причины. Раскрытие «глухаря» в двухдневный срок, да еще учитывая сопутствующие обстоятельства вроде журналистской шумихи, подходило для этого просто идеально.

- Приветствую, - отозвался Горячев. – «Ковер» хорошо, нас хвалят. Обещают наград, премий и дотаций. Всё, как и предполагалось: если раскроем дело – мы на коне. Слава богу, сработали хорошо. А у вас там как дела?

- «Веселится и ликует весь народ», - сообщил Краснов. – В штате экстрасенсов пополнение на две единицы, заказывайте удостоверения.

- Аж на две? – поразился Горячев. – Лихо. Хорошо, когда вас ждать?

- Мы выезжаем буквально через полчаса.

…Но через полчаса они не выехали. Сначала долго прощались с окончательно разболевшимся Первухиным, потом трепались с Максом, как раз закончившим давать показания – впервые как свидетель, а не как подозреваемый - потом подвозили Марину, которой надо было собирать вещи. В общем, уехать из Градовска получилось лишь к вечеру…

…Микроавтобус Валуйского высадил его отчего-то в Кузьминках. Игорь позвенел ключами, заглушил мотор и вышел из машины.

- Что, теперь я к тебе в гости иду? – спросил Краснов. После всего пережитого они с Игорем как-то незаметно перешли на «ты». – У Горячева был, в офисе был…

- Нет, зачем, - снисходительно усмехнулся Валуйский. – Пойдем, покажу кое-что.

Он нажал кнопку, и перед ними распахнул сияющее нутро современный лифт, сплошь состоящий из полированного металла.

- Кстати, слышал — нас же переименовывать собрались? - сообщил Валуйский, пока лифт лениво полз вверх, словно широко известная улитка по склону Фудзи.

- Не слышал, - удивился Краснов. - С чего бы это?

- Название «Тестирование Особых Разработок» перестало нравиться нашему Михал Семенычу, - пояснил Игорь. - И его можно понять: какое тестирование, у нас тут оперативная работа вовсю. Но самое смешное, что в отчете мы уже фигурируем как «Отдел Т.О.Р.», поэтому ребрендинг возможен только в пределах аббревиатуры. Семеныч говорит, идея фикс у него теперь: как бы этот Т.О.Р. обыграть.

- Отдел Телепатии и Оккультных Расследований? - предположил Краснов, и сам фыркнул, представив это шикарное название в списке отделов Следственного Комитета.

- Во-во, - кивнул Игорь. - Или Тайный Орден Революционеров. Я уже все мозги себе сломал над этим.

Дзынькнул звонок — лифт добрался до нужного этажа, и они вышли наружу. Валуйский, покопавшись в карманах, достал ключ и открыл одну из стальных дверей, выходивших на площадку.

- Вуаля! – сказал он, широким жестом обводя аскетично убранную квартиру.

- Что – «вуаля»? – не понял Ярослав. Экстрасенсорные способности, кажется, решили взять отпуск.

- Квартира это твоя теперь, вот что, - добродушно рассмеялся Валуйский. – Живи и радуйся. Вернее, живи сколько захочется, а вот радоваться можешь ровно до завтрашнего утра – потом прискачет Николай Васильевич с двумя новыми делами, раз уж у нас теперь экстрасенсов целых четыре человека. Вот. Советую отоспаться.

- Н-да, - хмыкнул Краснов. – Вот она начинается, Совсем Другая Жизнь.

- Что? – не понял Валуйский.

- Да так, вспомнилось, - отмахнулся Краснов. – Не бери в голову.

Эпилог

Письмо пришло через четыре дня, к вечеру. Уже перебралась в Москву Марина, как-то в одночасье разменяв своё жилье в Градовске. Уже закончили, наконец, ремонт в многострадальном офисе, и отдел "Т.О.Р." обживал новое помещение. Уже успели даже раскрыть еще одно дело – силами Али Сочиной единолично: расспросив дух погибшего, она без проблем указала, где найти его останки. Градовские события постепенно отступали в небытие, становясь лишь папкой в архиве. Первой папкой, самой почетной и памятной, конечно – но всего лишь одной из многих, которым еще только предстояло появиться.

Письмо свалилось Краснову на электронную почту, когда он уже готовился ложиться спать в своей новой квартире в Кузьминках, к которой он всё никак не мог привыкнуть. Если совсем честно, точно так же коренной сибиряк Краснов не мог привыкнуть и ко всей Москве целиком.

Адрес был ему не знаком, но сердце вдруг сделало в груди головокружительный пируэт вместо обычного удара. В письме содержались какие-то новости, невероятно важные лично для него. Он чувствовал это так же отчетливо, как магнитная стрелка чувствует север. Компьютер предательски долго тормозил, открывая письмо, и он обратил внимание, что у него дрожат руки. Черт возьми, да что же там такое?

«Здравствуйте, Ярослав Олегович!

Меня зовут Екатерина Первухина, я жена – вернее, уже вдова – капитана полиции Константина Первухина из Градовска. Мы виделись с Вами и Вашими коллегами буквально на днях. Ваш электронный адрес Вы сообщили Максиму Баламушину, когда уезжали, а он, в свою очередь, передал его мне, когда я искала, как с вами связаться.

Как вы, наверное, уже поняли, произошли трагические события. Вечером того же дня, как вы уехали в Москву, у Кости остановилось сердце. Врачи диагностировали закупорку артерии оторвавшимся тромбом. Сергей Николаевич предупреждал меня, чтобы он обязательно проверился у кардиолога, но никуда сходить мы так и не успели – слишком быстро всё случилось…

Непереносимо больно еще раз вспоминать и пересказывать всё это, конечно, но пишу я Вам не просто так. Одна странная и зловещая деталь бередит мне сердце. Я понятия не имею, что всё это значит, но Вам, возможно, она скажет больше, чем мне.

Вечером того дня Костя был сам не свой. Ему было явно плохо – возможно, тромб отцеплялся не разом, а постепенно, я не знаю, как это бывает. Но ему явно было больно и тягостно.

Он сидел в кухне, на табуретке, привалившись к стене. Пот лился с него градом и даже капал с табуретки. Сначала я подумала, что он сильно пьян – так странно он сидел и выглядел. А потом я поняла, что ему плохо, и всерьез обеспокоилась.

«Как ты себя чувствуешь? Может, вызвать врача?» - спросила я.

«Не надо, Кать. От этого врач не поможет» - тихо-тихо, почти шепотом сказал он, и я вновь заподозрила, что он пьян. Но никаким алкоголем от него не пахло.

«Что с тобой?» - уже совсем забеспокоилась я.

«Я у тебя плохой муж» - сказал он. «Взялся работать на таких людей, и так их подвел. Но, с другой стороны – не сделал подлости. Может, в рай пустят…»

«Какой рай, ты о чем?» - тут я замахала руками. «Совсем крышей двинулся со своими рабочими интригами?»

А он поднял на меня влажные глаза и так же без выражения сообщил: «Я сегодня умру, Кать».

И пока я думала, кого вызвать первым, «Скорую» или «Психиатрическую», он ушел в спальню и лег на кровать. И умер – где-то через десять минут.

Всё это можно было бы списать на предсмертный бред, конечно. Однако через день я разбирала его вещи, в том числе мобильный телефон. Так вот, в сообщениях на его телефоне последней входящей СМС была такая (цитирую дословно): «Ты очень подвел нас. Эта женщина должна была умереть сегодня, от этого многое зависело. А ты позволил вмешаться совсем неопытному Защитнику. Контракт считаем разорванным ввиду неисполнения одной из сторон – тобой - условий договора. Прощай. D.» И вместо номера, с которого пришло СМС – «Нет номера».

Ровно через час после ее получения он умер.

Вы что-нибудь понимаете, Ярослав Олегович?»

- Не вполне, - вслух ответил Краснов. Сон у него как-то резко отшибло.

Женщина, что должна была умереть. Первухин, помнится, запротестовал, когда он рванулся защищать Марину. Защищать… Так стало быть, он всё-таки – Защитник? Кого, от кого? Кроме того, судя по всему, у него появились могущественные враги, скрывающиеся под псевдонимом «D.»

- Всё страньше и страньше, - резюмировал он. – Ну что ж, попробуем прожить и с этим.

Накрывшись одеялом, он всё же постарался заснуть. Завтра рано вставать. Дел у отдела "Т.О.Р." прибывало с каждым днем.