Осколок ока разума

1

«Как прекрасна Вселенная, — думал Люк. — Как чудесно она парит, великолепная и сверкающая, словно королевская мантия. Льдисто-черная в своей пустоте и одиночестве, так непохожа она на пестрый коллаж танцующих пылинок, именуемых людьми их мирами, где человеческие микробы разрастаются, множатся и зверски истребляют друг друга. И все для того лишь, чтобы кто-то один мог сказать, что стоит чуть выше себе подобных».

В тяжелые минуты Люком овладевала уверенность, что ни в одном из этих миров ни одно живое существо не было по-настоящему счастливо. В избытке были лишь разрушительные человеческие болезни, постоянно боровшиеся и обрушивавшиеся друг на друга, скопление цивилизаций, которые, как раковая опухоль, питались собственным телом, никогда не исцеляясь, но и не умирая по-настоящему.

Одна такая особенно зловредная опухоль погубила отца и мать Люка, потом его дядю Оуэна и тетю Беру. Она же отняла у него человека, которого он уже стал уважать больше всех на свете, — престарелого рыцаря-джедая Бена Кеноби.

Но хотя Люк своими глазами видел, как Кеноби был поражен лучевым мечом Дарта Вейдера на борту ныне канувшей в вечность имперской боевой станции «Звезда смерти», он не был уверен в том, что старый волшебник действительно умер. Меч Вейдера оставил за собой только пустоту. Бесспорно было то, что Бен Кеноби покинул эту, плоскость существования. Чего никто не мог сказать, — это в какую плоскость существования он переместился. Может быть, это была смерть и…

Может, и нет.

Временами к Люку подкрадывалось приятное ощущение, словно что-то маячило у него за спиной. Иногда казалось — чье-то невидимое присутствие двигало его руками и ногами, подавало идеи или подсказывало мысли в то время, как его собственный разум был пуст и бессилен. Пуст, как разум того прежнего мальчика с фермы в пустынном мире планеты Татуин.

Что бы это ни было — невидимые духи или нечто иное, — мрачно размышлял Люк, — но в чем он был твердо уверен, так это в том, что неопытный юнец, каким он когда-то был, мертв и обратился в прах. У Люка не было официального поста или звания в Союзе повстанцев, боровшихся против прогнившего имперского правительства. Но никто не поддразнивал его и не называл деревенским мальчишкой — с того времени, когда он помог уничтожить надменную боевую станцию, тайно построенную Правителем Моффом Таркином и его верным адъютантом Дартом Вейдером.

У Люка не было опыта по части титулов, и потому он в них не нуждался. Когда руководители предложили ему любую награду, он лишь попросил, чтобы ему разрешили и впредь пилотировать истребитель на службе Союза. Некоторые сочли его просьбу неоправданно скромной, но один проницательный генерал возразил, объяснив, что Люк станет более ценным приобретением для повстанцев без всякого титула или здания, ибо, доказывал ветеран своим коллегам, оно могло бы лишь сделать юношу главной мишенью для имперских убийц. Так Люк и остался простым пилотом, о чем всегда мечтал. Он совершенствовал свое мастерство, и всегда и везде ему помогала Сила, распознавать и понимать которую научил его Бен Кеноби.

Сейчас не время для размышлений, напомнил себе Люк, изучая приборы своего Х-образного истребителя. Бросив взгляд перед собой, он увидел сверкающий пульсирующий шар звезды Большой Серкарпус, чье невыносимое, разрушительное сияние с помощью фототропного материала, из которого было сделано стекло левого борта, снизилось до таких пределов, что на него можно было нормально смотреть.

— Там у тебя все в порядке, Арту? — спросил Люк через свой адаптер. Жизнерадостное «бип» коренастого робота, закрепленного позади кабины пилота, заверило Люка, что все хорошо.

Их пунктом назначения была четвертая планета системы. Как и многие другие, серкарпусиане были в ужасе от зверств, творимых Империей, но страх слишком парализовал их, чтобы они отважились открыто примкнуть к Союзу повстанцев. С годами на Серкарпусе появились ростки подпольного движения движения, которое нуждалось теперь лишь в некоторой поддержке и ободрении со стороны Союза, чтобы поднять голову и присоединить свой мир к делу борьбы за свободу.

И теперь с крошечной станции повстанцев, глубоко запрятанной на самой дальней планете этой системы, Люк и Принцесса летели на решающую встречу с руководителями подполья, чтобы заверить их в том, что Восстание окажет им необходимую поддержку. Люк проверил хронометр, закрепленный на кронштейне. Они прибудут с большим запасом времени, чтобы подбодрить слишком нервных руководителей подполья.

Слегка наклонившись вперед и бросив взгляд в пространство по левому борту, Люк залюбовался глянцевитым истребителем с крыльями в виде буквы Y, скользившим рядом. Приборные огни освещали два силуэта в кабине. Один из силуэтов — золотистый и блестящий — принадлежал Си-Трипио, роботу и приятелю Арту.

Другой же… когда бы Люк ни смотрел на нее, все его чувства вскипали в нем, как суп, слишком долго стоявший на огне, независимо от того, разделял ли их почти полный вакуум, как теперь, или расстояние вытянутой руки в каком-нибудь конференц-зале. Ибо ради этой девушки и из-за нее Леи Органы, Принцессы и Сенатора ныне обратившейся в пар планеты Олдераан. Люк впервые оказался вовлеченным в Восстание. Сначала ее изображение, а затем она сама начали это необратимое преображение деревенского паренька в пилота-истребителя. Теперь они оба были официальными эмиссарами правящего Совета правительства повстанцев, направленными на переговоры к колеблющемуся подполью на Серкарпус.

Люк с самого начала считал, что посылать Принцессу с такой опасной миссией было слишком рискованно. Но к Союзу готова была примкнуть еще одна, вторая система, если будет объявлено, что Серкарпус встал в его ряды. В то же время, если вторая система объявит о своем намерении отмежеваться от Империи, серкарпусианское подполье без колебаний перейдет на сторону повстанцев. Так что исхода миссии ждала не одна, а две системы. И Люк знал, что если миссия провалится, обе системы скорее всего потеряют мужество и не окажут помощи, в которой Восстание так отчаянно нуждалось. Они ДОЛЖНЫ были успешно выполнить свою миссию.

Люк молча скорректировал положение корабля в пространстве на четверть градуса по отношению к солнечной эклиптике. У него не было сомнений в исходе миссии. Люк не мог себе представить человека, которого Лея не сумела бы убедить. ЕГО самого она могла убедить в чем угодно. Для Люка драгоценны были те мгновения, когда она забывала о своем положении и титулах. Он мечтал о том, что, возможно, настанет время, когда она забудет о них навсегда.

«Бип», прозвучавшее сзади, пробудило Люка от грез и стерло улыбку с его лица. Они готовились пройти вплотную к Серкарпусу-5, и Арту напоминал ему об этом. Эта планета — огромный, скрытый облаками шар — в каталоге Люка значилась как почти неисследованная, если не считать ранней имперской разведывательной экспедиции. По данным компьютера, она была также известна серкарпусианам под названием Мимбан, и…

Загудел коммуникатор связи между судами, требуя внимания.

— Слушаю, Принцесса.

В ее голосе звучало раздражение:

— Мой двигатель левого борта начинает генерировать неравные импульсы радиации. — Даже недовольный, голос Леи был для Люка так же сладок, как засахаренные фрукты.

— Насколько это серьезно? — спросил он, озабоченно нахмурившись.

— Достаточно серьезно, Люк, — голос звучал напряженно. — Я уже теряю контроль, а неравномерность усиливается. Не думаю, что смогу ее компенсировать. Нам придется сделать остановку на первой же базе внизу на Мимбане, чтобы поправить дело.

Люк открыл рот, чтобы ответить, и, поколебавшись, спросил:

— Ты точно не сможешь в безопасности добраться до Серкарпуса-4?

— Я думаю, нет, Люк. Я могла бы подобраться вплотную к орбите, но тогда нам придется иметь дело с официальными ремонтными системами, и мы не сможем приземлиться, как запланировали. Мы пропустим встречу, а нам нельзя ее пропустить. Там будут все группы Сопротивления со всего Серкарпуса. Если я не прибуду, они ударятся в панику. И нам придется изрядно помучиться, чтобы вытащить их опять на свет из подполья. А миры Серкарпуса жизненно важны для Восстания, Люк.

— Я все же не думаю… — начал он.

— Не заставляй меня приказывать, Люк.

Проглотив свой ответ, Люк стал поспешно проверять визуальные информационные отчеты и карты банка данных:

— По моим данным, на Мимбане нет ремонтной станции, Лея. Вообще нет, — добавил он, глядя на склонившийся набок туманный бело-зеленый шар. — Там может не быть даже аварийной техстанции.

— Неважно, Люк. Я должна попасть на конференцию, и я буду спускаться, пока еще хоть как-то могу сохранять реальный контроль. Я уверена, что в такой населенной системе, как эта, любой мир, где есть атмосфера, пригодная для дыхания, должен быть оснащен средствами для срочного ремонта. У тебя, наверное, устаревшие сведения, или ты не там искал. Затем, после паузы, она добавила: — Можешь получить доказательство, переключив монитор своего коммуникатора на частоту 0-4-6-1.

Люк скорректировал контрольные реквизиты. Ровный вой сигнала сразу же наполнил маленькую кабину.

— Знакомый звук? — спросила Лея.

— Правда. Это сигнальная башня директории приземления, — смущенно признал Люк. Однако дальнейшие запросы не выявили следов нахождения станции на Мимбане. — Тем не менее, ни в имперских отчетах, ни в банке данных Союза ничего нет. Если мы… — голос Люка оборвался. Он увидел, как ярко вспыхнуло облачко газа, вырвавшееся из истребителя Принцессы, потом, поблескивая, расплылось и исчезло.

— ЛЕЯ! Принцесса Лея!

Ее маленький корабль уже уходил от него в сторону.

— Боковой контроль совсем отказал, Люк! Придется садиться!

Люк рванулся, стараясь попасть в ритм ее скольжения.

— Я не отрицаю, что здесь есть сигнальная башня. Может, нам повезет! Попробуй переключить подачу энергии на контроль левого борта!

— Я делаю все, что могу, — после короткой паузы последовало замечание: — Перестань ерзать, Трипио, и следи за своими вентральными манипуляторами.

— Извините, Принцесса Лея, — в металлическом голосе ее соседа по кабине, бронзового робота-специалиста по связям киборга и человека Си-Трипио, звучало раскаяние. — Но что, если мастер Люк прав, и внизу нет станции? Мы можем оказаться навеки затерянными на этом необитаемом острове, в этом пустынном мире, без общения, без пленок со знаниями, без… без СМАЗОЧНЫХ МАТЕРИАЛОВ!

— Ты же слышал сигнальный маяк, разве нет? — Люк увидел легкий взрыв, а потом Y-образный истребитель нырнул вниз, в направлении поверхности планеты, под очень острым углом. В течение нескольких минут ответом на его отчаянные призывы были одни атмосферные помехи. Потом они прекратились. Я близко, Люк. У меня окончательно вышел из строя верхний двигатель правого борта. Я на девяносто процентов выключила двигатель левого борта, чтобы сбалансировать системы наведения.

— Я знаю. Я тоже снизил мощность, чтобы замедлить ход вместе с вами.

В крошечной кабине Y-образного истребителя Трипио вздохнул и крепче вцепился в стенки:

— Пожалуйста, постарайтесь сделать посадку помягче, Принцесса. Тяжелые посадки самым ужасным образом отражаются на моих гироорганах.

— На мои внутренние органы они тоже действуют не лучшим образом, бросила Принцесса сквозь зубы, сражаясь с заедающими механизмами контроля. — Кроме того, тебе нечего беспокоиться. У роботов не бывает космической болезни.

Трипио мог бы поспорить с этим утверждением, но промолчал, потому что истребитель начал головокружительный спуск вниз, от которого внутри все переворачивалось. Чтобы следовать за ними, Люку пришлось реагировать очень быстро. Здесь был только один маленький положительный момент: сигнал башни им не привиделся. Он существовал в действительности и ровно загудел, когда Люк скорректировал приборы на панели таким образом, чтобы можно его услышать. Может быть, Лея права.

И все же он не был уверен:

— Арту, если заметишь что-нибудь необычное по пути вниз, дай мне знать. Включи все свои сенсоры на полную мощность.

Кабину заполнил утвердительный свист.

Они находились на высоте двести километров, спускаясь вниз, когда Люк неожиданно подскочил в кресле. Он ощутил толчки в мозгу. Движение Силы. Люк попытался расслабиться, дать ей влиться и заполнить себя, как учил его старый Бен.

Его чувствительность была далека от совершенства, и Люк искренне сомневался в том, что когда-нибудь сможет контролировать Силу хотя бы вполовину так, как контролировал ее Кеноби… впрочем, старый рыцарь выражал серьезную уверенность в отношении потенциальных возможностей Люка. И все же он знал достаточно, чтобы отличить это легкое покалывание. Оно рождало в Люке почти осязаемое чувство тревоги и шло от чего-то (или кого-то) с поверхности внизу. И тем не менее окончательной уверенности у него не было. Во всяком случае, сейчас он ничего не мог с этим поделать. Единственное, что его сейчас волновало, — это надежда, что корабль Принцессы приземлится благополучно.

Но чем скорее они покинут Мимбан, тем будет лучше для него.

Несмотря на свои проблемы, Принцесса старалась давать Люку информацию о координации приземления. Так, словно он не мог сам вычислить ее курс. Вместо этого он пытался определить то, что только что засек внизу, под ними, когда они входили во внешнюю атмосферу. Что-то было странное в здешних облаках, но что именно… Люк не мог понять.

Он поделился своими новыми тревогами с Принцессой.

— Люк, ты слишком волнуешься. Ты себя доконаешь беспокойством раньше срока. А это было бы потерей…

Люк так и не узнал, какой потерей было бы, если бы он доконал себя тревогами, потому что в этот момент они вошли в тропосферу, и последовавшую немедленно вслед за этим реакцию кораблей на более плотный воздух, равно, как и воздействие воздуха на корабли, можно было назвать какими угодно, только не нормальными.

Ощущение было таким, словно они вдруг ворвались из испещренного тучами, но по виду совершенно обычного неба, в океан жидкого электричества. Гигантские разноцветные языки энергии возникали из пустого воздуха, касались носов обоих кораблей и вызывали хаос в приборах, там, где секунду назад царил порядок. Вместо голубоватого или желтоватого облачного покрова, через который они предполагали проплыть, атмосфера вокруг них была насыщена причудливыми, двигавшимися из стороны в сторону вихрями энергии, такими бешеными и неистовыми, что они казались почти живыми. За спиной Люка нервно засигналил Арту Диту.

Люк сражался с приборами. Они самым вызывающим образом выдавали ему смесь электронной бессмыслицы. Бешено трясущийся истребитель был захвачен какими-то неизвестными силами, достаточно мощными, чтобы швырять его из стороны в сторону, как игрушку. Разноцветный шторм позади них утих, так, словно перед этим он неожиданно вырвался из водяного смерча, но приборы Люка продолжали демонстрировать то, что можно было квалифицировать как электронную несуразицу.

Наскоро проведя поверхностный осмотр, Люк убедился, что сбылись его худшие опасения: истребителя Принцессы нигде не было видно. Стараясь держать пьяный корабль в повиновении при помощи ручного управления одной рукой, другой Люк включил коммуникатор:

— Лея! Лея, ты?..

— Я потеряла… управление, Люк, — послышался насыщенный электричеством голос. Люк едва разбирал слова. — Приборы… не работают. Пытаюсь сесть… не развалившись на части. Если мы…

Как ни пытался Люк в отчаянии уговорить коммуникатор, голос пропал. Внимание Люка было отвлечено какой-то штукой, взорвавшейся на верхней панели, рассыпавшись дождем искр и металлических частиц. Воздух в кабине наполнился едким дымом.

Движимый отчаянием, Люк включил прибор радиолокационного слежения. Он находился среди наиболее хорошо сконструированных и защищенных деталей. Но и при этом прибор был перегружен яростью странной, коверкавшей все подряд энергии, силы которой его конструкторы никак не могли предусмотреть.

Бесполезная сейчас, все же автоматическая запись оказалась в порядке, и ее можно было прокручивать. В течение нескольких секунд она показала падающую спираль, которую мог оставить только корабль Принцессы. Насколько он был в силах это сделать без автоматического увеличения скорости, Люк направил свой истребитель по следу Принцессы. Следовать точным курсом было практически невозможно. Люк просто молился, чтобы они приземлились хотя бы не на противоположных сторонах планеты. А потом он уже молился, чтобы они вообще приземлились.

Слегка клонясь в сторону, как хромой верблюд в песчаную бурю, истребитель продолжал падение. По мере того, как стремительно приближалась покрытая буйной растительностью поверхность Мимбана, Люк урывками замечал ровные, без малейшего намека на возвышенность просеки, в которые вплетались вены и артерии грязно-коричневого и голубого цвета.

Хотя Люк не имел ни малейшего представления о топографии Мимбана, зеленые и коричнево-голубые реки, ручьи и растительность казались ему более предпочтительными посадочными площадками, чем, скажем, бескрайняя лазурь открытого моря или серые шпили молодых гор. Никакая скала не сравнится по мягкости с водой, а вода — по мягкости с болотом, вспомнил Люк, пытаясь подбодрить себя. Он начинал верить, что сможет пережить посадку, так же, как и Принцесса.

Люк лихорадочно пытался найти комбинацию схем, которые могли бы снова запустить прибор слежения. Однажды ему это почти удалось. Экран показал, что Y-образный истребитель все еще следует тем курсом, который он только что наметил. Похоже, у Люка появилось больше шансов сесть поблизости от корабля Принцессы.

Вопреки всему, что заботило сейчас юношу, он никак не мог отделаться от мыслей об искажениях энергии, уничтоживших их аппаратуру. А тот факт, что радужный водоворот ограничивался одним сектором, находившимся совсем рядом с посадочной сигнальной башней, вызывал вопросы столь же интригующие, сколь тревожные.

Пытаясь свести к минимуму действие сбесившегося управления, Люк отключил двигатель и продолжал планирующий спуск. Дома, на Татуине, у него была большая практика по части ленивого скольжения на «небесном попрыгунчике» — скайхоппере. Но все это значительно отличалось от того, чтобы проделать практически тот же фокус на такой сложной машине, как его истребитель. Люк не знал, придет ли та же мысль в голову Принцессе и есть ли у нее вообще какой-нибудь опыт парящих полетов с выключенным двигателем. Беспокойно покусывая нижнюю губу, он понял, что если даже она и пыталась когда-нибудь парить, его собственный корабль был гораздо больше приспособлен для таких маневров, чем ее истребитель.

Если бы только он мог ее увидеть, он бы почувствовал себя значительно лучше. Но хотя он изо всех сил напрягал зрение, нигде не было и следа ее. Скоро, как он знал, все шансы на визуальный контакт исчезнут. Корабль стал отчаянно нырять в поле грязно-серых, ватных, густых дождевых облаков.

В воздухе громыхнуло несколько разрядов, но на сей раз молния была естественной. Правда, к этому времени Люк находился глубоко в тучах и не мог ничего видеть. Его охватила паника. Если видимость останется такой же на всем пути к поверхности, он засечет площадку слишком поздно, да и сделать это будет трудно. Пока Люк раздумывал, не переключиться ли снова на автоматический режим, как бы ни были исковерканы приборы, он вырвался из нижнего слоя туч. Воздух был насыщен дождевой влагой, но не настолько сильно, чтобы он не мог разглядеть землю внизу. Теперь время истекало еще быстрее, чем высота. У Люка едва хватило того и другого, чтобы перейти снова на атмосферное управление, прежде чем что-то ударило истребитель снизу. Затем последовал целый ряд таких же ударов и треск — истребитель сбивал верхушки самых высоких деревьев.

Краем глаза следя за показаниями спидометра, Люк выпустил тормозные ракеты и мягко направил нос корабля вниз. Во всяком случае он хоть избавлен от тревоги за то, что растительность вокруг посадочной площадки может загореться. Все вокруг было пропитано влагой.

Люк снова выпустил тормозные ракеты. Серия мощных толчков и ударов сотрясла его, несмотря на боевое снаряжение и ремни безопасности. Впереди воздвиглась зеленая цветущая волна и накрыла его темнотой.

Люк заморгал. Перед ним в идеальном геометрическом обрамлении переднего стекла левого борта предстали джунгли. Сделав попытку наклониться вперед, он почувствовал мягкое прикосновение воды к лицу. Это помогло ему — разум его прояснился, и окружающий пейзаж стал отчетливым. «Даже дождь здесь падает осторожно», — в раздумье пробормотал Люк, если только это действительно легкий дождик, а не исключительно плотный туман.

Вытянув шею, Люк заметил, что металлическая надстройка начисто, словно гигантским консервным ножом, срезана толстым, теперь расщепленным суком огромного дерева. Если бы по чистой случайности истребитель пролетел чуть выше, голову Люку срезало бы так же чисто, а чуть левее — и широкий ствол дерева вдавил бы его в винтомоторную установку. Люк избежал опасности быть обезглавленным и расплющенным насмерть в метре с обеих сторон.

Сверху с деревьев в разбитую открытую кабину продолжала капать вода. Люк неожиданно ощутил, что у него запеклось в горле, и открыл рот, чтобы позволить воде утолить его жажду. При этом он почувствовал легкий привкус соли, который показался ему странным. Дождевая (или туманная) влага вроде бы была чистой и прозрачной. Соленый привкус, сообразил Люк, исходил от крови, струившейся из глубокой раны у него на лбу. Кровь стекала по левому крылу носа на губы.

Расстегнув замки, Люк освободился от ремней безопасности. Даже передвигаясь медленно и осторожно, он чувствовал себя так, словно каждый мускул в его теле схватили и стянули с противоположных концов с такой силой, что, казалось, они вот-вот порвутся. Стараясь изо всех сил не обращать внимания на боль, Люк обследовал то, что его окружало.

После разрушений, вызванных электронным штормом, через который прошел корабль, и более прозаическими последствиями катастрофы, вся его аппаратура годилась только для мастерской вторсырья. Эти приборы больше никогда не поведут истребитель. Повернувшись влево, Люк нажал кнопку панели выхода и ничуть не удивился, когда она не отреагировала. Рванув двойной переключатель на ручной режим, Люк ударил кулаком по кнопке запасного выхода. Два из четырех взрывных болта рванули. Панель сдвинулась на несколько сантиметров, потом замерла.

Усевшись снова в кресло пилота, Люк уперся обеими руками, собрался с силами и ударил ногами по панели. Этим он ничего не добился, кроме стреляющей боли в обеих ногах. Оставался обычный выход, если только он не слишком завален. Протянув вверх обе руки, Люк толкнул механизм, регулирующий выход, потом потянул его. Ничего. Он остановился, тяжело дыша и соображая, что делать дальше.

И тут шлем кабины стал подниматься сам по себе.

Лихорадочно изогнувшись, Люк пытался нашарить свой пистолет. Ворчливое «бип» успокоило его.

— Арту Диту!

Круглый металлический робот склонился над Люком, обеспокоенно разглядывая его единственным красным электронным глазом.

— Да, со мной все в порядке… я думаю.

Используя центральную ножку Арту в качестве скобы, Люк подтянулся и выбрался наружу. Высвободив ноги, он встал и обнаружил, что стоит на крыше лежащего на земле истребителя. Люк прислонился к изгибу огромной нависшей над ним ветви.

Прозвучал печальный свист-гудок, и Люк взглянул вниз на Арту, надежно прижавшегося к металлическому корпусу поблизости от него.

— Не знаю, что ты говоришь, Арту, без Трипио и его перевода. Но могу догадаться. — Взгляд Люка устремился в пространство. — Не знаю, где он и Принцесса. Я даже не уверен, где МЫ находимся.

Медленно он разглядывал поверхность Мимбана. Везде поднималась густая растительность, но росла она большими пучками, а не вставала сплошным фронтом, как полагается нормальным джунглям. Было достаточно и открытого пространства. Мимбан или, по крайней мере, та его часть, где приземлился Люк, был покрыт частично болотом, частично джунглями, а частью — лесом.

Жидкая грязь заполняла большую часть ручья, лениво струившегося справа от корабля. Ручей медленно изгибался. Слева от корабля в тумане возвышался ствол огромного дерева, на которое Люк чуть не налетел при приземлении. Дальше было сплетение каких-то других высоких растений, с бахромой кустов и усталых клонящихся папоротников. Их обрамляла серо-коричневая земля. С расстояния нельзя было определить, насколько твердой была поверхность. Держась рукой за маленькую ветку, Люк перегнулся через борт корабля. Истребитель, как оказалось, лежал на такой же почве. Он не проваливался. Это означало, что Люк, возможно, сможет идти по земле. Это было для него большим утешением, поскольку без корабля его способности летать были весьма скромными.

Слегка улыбнувшись про себя, Люк изогнулся и заглянул под ветку. Двойное крыло по левому борту корабля было начисто оторвано еще где-то в лесу позади, и от него остались только два металлических обломка. Оба двигателя на этой стороне, естественно, тоже отсутствовали. Корабль приземлился в буквальном смысле слова.

Осторожно забравшись назад в разрушенную кабину, Люк открепил сидение и сдвинул его в сторону, затем стал шарить в задраенном отделении за ним в поисках того, что ему придется унести с собой. Сухой паек, лучевой меч его отца, термальный костюм… последний потому, что, несмотря на то, что окружавшая его растительность казалась тропической, снаружи определенно было прохладно.

Люк знал, что существуют не только тропические дождевые леса, но и умеренные. И хотя температура воздуха вряд ли могла понизиться до опасной точки, все же в сочетании с вечной влажностью она могла вызвать неприятную простуду и в конечном счете подорвать здоровье Люка. Так что он принял меры предосторожности и упаковал тонкий костюм. Аварийный рюкзак был пристегнут к спинке кресла сзади. Отстегнув его, Люк принялся заполнять его запасами из отделения.

Когда рюкзак из нервущейся ткани был набит, Люк попытался запечатать кабину настолько прочно, насколько это было возможно, чтобы защитить ее. Затем он уселся на край кресла и задумался.

Первые наблюдения не обнаружили никаких признаков корабля Принцессы. В то же время во влажном, насыщенном туманом воздухе он мог приземлиться в десяти метрах и все же оставаться невидимым. Она, видимо, села или упала чуть впереди него, судя по тому, как быстро Люк посадил свой корабль. За неимением какой-либо другой информации у него не оставалось другого выбора, кроме как следовать — уже пешком — курсом, который он засек.

Люку пришло в голову, что можно было бы встать на носу корабля и покричать, но он решил, что лучше сначала засечь ее корабль визуально. Какофония криков, уханья, завываний, свиста и жужжания, раздававшаяся из окружающего болота и густой растительности, не располагала его к тому, чтобы обнаруживать себя. Крик мог привлечь чье угодно внимание, в том числе, возможно, и плотоядных.

Лучше сначала найти корабль Принцессы. Если повезет, она будет сидеть в кабине, как разумный человек, живая и невредимая, и кипеть от нетерпения в ожидании его прихода.

Выбравшись снова из кабины, Люк схватился за ветки для равновесия и спустился вниз на обломки двойного крыла левого борта. Он осторожно спустился на землю, мягкую, почти упругую. Подняв одну ногу, Люк увидел, что подошва его башмака уже покрыта липкой массой, похожей на мокрую глину, из которой лепят модели художники. Но земля держала, поддерживала его, Арту присоединился к Люку минутой позже.

Благодаря быстроте его вынужденной посадки, Люку не пришлось тратить время на поиски трости. За истребителем тянулось огромное количество разбитых, расщепленных веток. Люк выбрал одну, которая могла служить одновременно для поддержки и прощупывания почвы под ногами.

Используя нос корабля в качестве грубой точки отсчета, Люк установил свой компас, и они двинулись в путь, отклоняясь на несколько градусов по правому борту.

Что бы там ни было: движение веток в кустарнике, Сила или старомодное предчувствие, но даже Бен Кеноби вынужден был бы признать, что у Люка был один-единственный шанс найти Принцессу. Если ее корабль не лежал прямо вдоль пути, которым он шел, если бы Люк пропустил его и прошел мимо, он мог бы обследовать поверхность Мимбана тысячу лет и никогда больше ее не увидеть.

Если его первоначальный график курса был точен, и если Лея не изменила курс приземления в последнюю минуту по какой-нибудь странной причине, он должен найти ее в течении недели. Конечно, Люк учитывал и возможность того, что она не смогла предотвратить перемены угла падения корабля. Но он отмел эту возможность. Ситуация была достаточно мрачной и без этих соображений.

Дождь-изморось-туман стал менее упорным, но так и не перестал окончательно. Прошло совсем немного времени, и открытые части тела Люка основательно промокли. «Сейчас, — подумал он, — это, скорее, не дождь, а воинствующий туман».

Костюм предохранял Люка от влаги, но по лицу, рукам и голове скоро потекли ручьи. Случались редкие мгновения, почти чистые и сухие, но он все же тратил много энергии, регулярно вытирая капли собиравшейся воды со лба и щек.

Однажды он увидел нечто, напоминающее четырехметровую белую змею, при его приближении оно заползло в кусты. По мере того, как он осторожно пробирался по выбранной им тропе, Люк заметил, что эта штука оставила на мягкой земле неровный след, обрамленный светящейся желтой слизью. Но на Люка это не произвело особого впечатления. Он всегда уделял мало внимания зоологическим изысканиям. Даже на Татуине, где водились свои протоплазменные чудовища, подобные вещи его не особенно интересовали. Если существо не пыталось вас съесть, схватить в когти или проглотить каким-либо другим способом, были другие вещи, поглощавшие все внимание.

Тем не менее, сейчас ему приходилось направлять все свое внимание на то, чтобы держаться выбранной им тропы. Несмотря на компас, вмонтированный в рукав его костюма, Люк знал, что легко может сбиться с пути. Отклонение на одну десятую градуса могло стать критическим.

Люк преодолел небольшой подъем в один из редких, почти ясных периодов. Сквозь туман и дымку он разглядел вдали монолитные серые зубчатые стены. Ему показалось возможным, что они были возведены не рукой человека.

Из-за однообразного серо-стального цвета стены выглядели так, словно их строили из детских игрушечных кубиков. Люк не был уверен с такого расстояния, был ли их цвет естественным или его искажал переменчивый туман. Парившие над ним серые башни были выложены черным камнем или металлом, над ними хвастливо возвышались бесформенные купола.

Люк помедлил, впервые испытывая соблазн изменить направление и провести разведку. Здесь явно можно было сделать открытия. Однако Принцесса ждала не в этом таинственном городе, а где-то впереди, в окружении, которое в любую минуту могло оказаться враждебным.

Словно в ответ на его мысли, Люк заметил, что в гуще ржаво-зеленых кустов впереди что-то шевелится. Напрягая все чувства, он упал на колено и отцепил от пояса лучевой меч. В зарослях раздался пронзительный хруст. Большой палец Люка скользнул на пусковую кнопку. Рядом нервно засигналил Арту.

Что бы там ни было, оно двигалось в их сторону. Люк подумал было о том, чтобы проверить, куда дует ветер, потом сконфуженно вспомнил, что ветра нет. Тем не менее, отсутствие ветра могло оказаться не помехой для приближавшегося к ним существа.

Внезапно кусты впереди раздвинулись. Из них вышел мимбанит. Это был большой пушистый темно-коричневый шар с телом, покрытым пятнами и полосами зеленого цвета, размером примерно с метр в диаметре. Он держался на четырех коротких покрытых мехом ногах, оканчивавшихся раздвоенными пальцами. Четыре лапы отчетливо выделялись на теле сверху. Скромный хвостик был голым, как у крысы.

Два больших глаза, выглядывавших из жесткого меха, — все, что можно было разглядеть из его физиономии. Глаза расширились, остановившись на Арту Диту.

Люк напряженно ждал, держа палец на пусковой кнопке лучевого меча.

Создание не стало нападать. Вместо этого оно издало изумленный, сдавленный писк и круто повернулось. Орудуя всеми восемью конечностями, существо кинулось назад под защиту безопасных кустов.

После нескольких минут молчания Люк поднялся. Его палец соскользнул с кнопки меча, и он снова пристегнул его к поясу, улыбаясь чуть ли не истерически.

Его первое столкновение с жителем этого мира заставило того в ужасе бежать прочь. Может быть, дикая жизнь здесь была если не мирной и кроткой, то во всяком случае, менее чем опасной. С этими мыслями Люк двинулся дальше, шагая чуть шире, касаясь земли более уверенно. Его осанка стала прямее, а настроение заметно улучшилось, поддерживаемое самым мощным из бакенов — ложной уверенностью.