Оскал Волка

— Ну а завтра, он встретит свою смерть! — это прогремело словно глас с небес и тишина воцарилась в помещении. Говоривший был дородным мужчиной в старой залатанной куртке, покрытой пятнами масла и копоти. Его рыжая давно не чесаная борода смешно топорщилась вверх, на голове, прикрывая часть лба, красовалась драная шляпа. Он не твердо стоял на ногах, опираясь локтем о стойку бара, и в руке держал большую кружку пенного пива.

— Завтра? — со странным выражением на грязном лице почти в полной тишине проговорил худой старик, сидящий за столиком напротив рыжебородого. — О, боже мой! Неужели сенатор решился на это… Наконец то наш город раз и навсегда избавится от этой бестии. Ха!!! Вот будет потеха!

И вновь громкие крики радости, пьяные выкрики и смех служанок взлетели к прокопченному потолку, и таверна вновь наполнилась таким привычным для нее вечерним шумом.

— О ком вы только что говорили? — вдруг раздалось почти над ухом у бородача.

Тот вскинул голову, едва не опрокинув кружку, стоявшую рядом с ним на стойке — ее хозяин давно уже ничем не интересовался, мирно прикорнув внизу прямо на полу под ногами посетителей. Перед ним стоял статный молодой человек лет двадцати пяти на вид, одетый скромно и не богато.

Что-то не понравилось бородатому в его глазах. Он нахмурился и выдавил из себя:

— Ты кто еще такой, дьявол тебя дери?

— Я мендорец. Зовут — Саймон. — последовал ответ. — Новый охранник городской тюрьмы. Ищу здесь своего нового напарника. Его зовут Рыжий Джон Харриган. Начальник сказал, что я могу найти его здесь. Знаешь его?

— А-а-а… — пьяная улыбка расцвела красным бутоном на его губах. Что ж ты сразу не сказал. Ищешь Джона. Так вот ты ег-го уже нашел… Это я малыш. Старый Джон Харриган, самый крутой и удачливый бродяга этих мест… Правда последнее время я работаю по найму, но это временно… — он громко расхохотался. — Напарник говоришь, что ж ну и дела. Не думал я, что найдется парень кто еще осмелится поступить на службу к Хайме, он тот еще скряга. Но работка не пыльная, как видишь на кружку эля и кусок жратвы хватает.

— Да я уже в курсе, начальник два часа промывал мне мозги перед тем как выдал бумагу о назначении.

— Ха-ха-ха, — зычный бас Джона перекрыл даже возгласы спорщиков, склонившихся в углу за игрой в танис. — Тут ты прав, начальник, старый пропойца Таллаган, еще тот фрукт. Ну давай садись что ли, — он грубо столкнул со стоящего рядом кривоногого табурета упившегося гостя и придвинул его к стойке. — До нашей смены еще далеко, время есть пропустить по паре кружечек холодненького пива.

Юноша, не говоря ни слова, присел рядом.

— Эй, Фло — крикнул бармену рыжебородый — У нас прибавилось, тащи еще пива.

Толстый старик в заношенном фартуке серого цвета, маячивший за стойкой, криво улыбнулся, показав все свои гнилые и выпавшие зубы, достал из стоящего на полу ящика две новые бутылки и, расторопно наполнив их содержимым огромные глиняные кружки, подал заказ.

— Он хозяин этой таверны, — чуть шепотом проговорил Джон — И мой хороший друг. У меня здесь много друзей — он обвел рукой все помещение, словно старался показать, что почти весь город ходит в его друзьях. — Ха-ха.

— Так о ком вы говорили? — вновь задал свой вопрос Саймон, пристально глядя прямо в глаза напарнику.

Выражение лица Джона вмиг переменилось, он скривился, будто бы съел что-то очень кислое и противное. Но все-таки ответил, как будто бы выдавил из себя через силу:

— Да о грязной свинье Занге, о Занге мы говорили. Это самый страшный злодей, которого когда-либо рождала земля, — его пьяный голос сник до еле слышного шепота. — Жуткий тип. Говорят он колдун и кровавый убийца детей и женщин. Их он приносил в жертву своим черным богам. Да-да. — Джон приложился к почти опустевшей кружке и нервно глотнул пива. — Его несколько месяцев ловили по всему графству Сайрикс и в долине Гайдел, но так и не смогли обложить. Лишь здесь у нас в округе сержант Ларни с командой бравых ребят под командованием сенатора сумел пленить этого убийцу. Ну да ладно, теперь все это больше уже ничего не значит. Занг получит свое. Завтра он умрет, и огонь пожрет его тело. Завтра. Теперь он никому не страшен.

Джон вновь приложился к своей кружке и не отрывался от нее, пока все не выпил до дна. На его лице выступил пот, глаза нервно блестели в свете чадящих факелов, установленных на стенах.

— Теперь он никому не страшен, — еле слышно себе в бороду прошептал он, и приободрившись вновь крикнул Фло, — Пива, еще пива и побольше… Еще пива…

Джон принял от хозяина таверны целый кувшин пьянящего напитка и принялся пить прямо из горла, белая пена клочьями оседала на его бороде, а темные струйки стекали прямо по лицу и шее, оставляя полосы на коже. Больше он ни о чем не говорил. И сколько не пытался разговорить его Саймон, тот ни разу не вернулся к этой теме.

Лишь выходя глубокой ночью на улицу, он замер у дверей, словно натолкнулся на невидимую стену. Резко развернулся, сверкнув безумными глазами, схватил Саймона за воротник, притянув к себе и дыша скверным запахом изо рта вперемежку с перегаром, только на ухо ему прошипел:

— И этой ночью мы вынуждены охранять это чудовище, ты понял малыш…

Темная ночь неслышно соскользнула с высоких небес. Черным туманом медленно, не торопясь она опустилась на маленький прибрежный городок, окутав его в покрывало тьмы. Кое-где мрак прорезали светляки-глаза — горящие тусклым светом окна домов. Море ласково и нежно шумело где-то в темноте. Уставший за день прибой лениво перекатывал через камни разорванные остатки серой пены.

На небосводе проклюнулись первые звезды, и медленно из-за гор окружавших городок с востока выплыл золотистый красавец месяц. Город отходил ко сну, набираясь сил перед будущим днем, несущим как всегда море беготни, громких криков и суматохи.

Но вдруг ночную идиллию нарушил громкий крик. Протяжный и тревожный. Кричала женщина.

Затем через мгновение крик захлебнулся, послышался жуткий всхлип, бульканье и все стихло. Хотя следом за ним крик взвился вновь в воздух, но кричал уже кто-то другой. И тоже женщина.

— Кажется это здесь, — запыхавшись от быстрого бега по узким улочкам, у дверей двухэтажного каменного дома с резными ставнями остановились два стражника, что патрулировали эту часть города в эту ночь. Они уже было торопились в казарму сдать свое дежурство, но страшные крики помешали дойти им до намеченной цели, вынудив свернуть.

— О Боже — прошептал удивленный один из них. — Да это же дом сенатора. Что же здесь могло приключиться?

— Вперед — вскрикнул второй, он был помоложе и носил смешные тонкие усы, и они вдвоем ввалились в незапертые двери дома. Сразу же за ними прямо в проходе они наткнулись на тело. Это был старый слуга, в черном костюме и штанах, рядом на полу валялся тройной подсвечник и огарки свечей, слава богу уже потухшие — иначе быть беде, кругом висели портьеры да гобелены. Все в миг бы занялось и исчезло в ярком пламени — и тогда уже никто бы ничего не узнал.

Старик не шевелился, он был мертв — из рваной раны на шее уже почти не сочилась кровь, образовав большую лужу под телом, напитав темный ворсовый ковер с каким-то цветным рисунком.

Далее небольшой коридор, вдалеке за углом видны отблески одинокой свечи, освещавшей небольшое подсобное помещение. Видимо слуга и вышел оттуда перед смертью. Слева лестница на второй этаж, с резными перилами в форме диких лоз ползущих по тонким стеблям перил, укрытая красной дорожкой. Туда, быстрей. Но тут сверху на пол прямо перед удивленными стражниками рухнуло еще одно тело. Молодая девушка — видимо служанка — истерзанная, с разорванной страшным ударом грудью, лишь в одной пропитавшейся кровью ночной рубашке.

А на верхней ступеньке замерло нечто. В тусклом свете ночной лампы напарники разглядели это кошмарное существо, и дикий ужас проник в их сердца, выветривая азарт и винные пары. Там наверху стоял зверь — огромный, черный, с блестящей шерстью — олицетворение силы и зла. В звериных глазах его горел багровым пламенем огонь бездн и сам непереносимый ужас окутал мраком его фигуру. Зверь замер, уставившись на людей, застывших внизу, старающихся даже не дышать, ибо страх владел ими — страх и животный ужас. Еще миг и вот он — конец.

Но вдруг чудовище страшно оскалилось, глухо зарычало, нарушая тишину, и тенью метнулось в комнату, из которой вышло, преследуя свою жертву, растаяв во мраке, лишь где-то далеко послышался звон стекла и треск ломаемого дерева, а после наступила тишина.

— Ты… Ты… Видел, что… Что это б-было — прошелестел во мраке испуганный голос, а после последовал глухой звук упавшего тела — нервы старика не выдержали всего увиденного здесь и он, закатив глаза, упал в обморок.

— Что это было? Ты слышал? — спросил Саймон своего нового друга, схватив его за руку и прислушиваясь, — Кричит женщина.

— Это совсем недалеко, за тем поворотом, — определил на слух старый Джон. — Там богатые кварталы, где селятся купцы и знать. Что же там могло случиться?

— Попытаемся выяснить это, пошли, — и Саймон бросился в темноту улиц.

— Подожди. Там… — прокричал ему вслед Джон, — А черт, ну и неугомонный ты малыш, — и громче, — Я иду следом сынок, — он припустил, кряхтя и тяжело дыша, за юнцом.

Дом сенатора — небольшое двухэтажное здание — стоял почти в центре этого маленького городка, среди россыпи таких же домиков, составляющих основное ядро города. За углом была городская площадь. На западе рынок и караван сарай для приезжих. Через три квартала на востоке улица упиралась в роскошный городской парк.

В доме горел свет, слышались какие-то звуки — не то говорил кто-то, не то кто-то стонал.

Саймон и Рыжий Джон осмотрелись, но на улице было тихо и никого, лишь черный кот промелькнул в свете фонаря у дальнего дама — плохой знак, отметил юноша. Он поднялся по трем ступенькам и постучал в дверь. Через несколько безумно долгих мгновений за дверью раздались шаркающие шаги и она открылась. На пороге стояла женщина вся слезах, в одной руке она держала свечу, а другой пыталась удержать сползавшую с плеч шаль. Вид у нее был такой, что еще чуть-чуть и она рухнет в обморок. Слезы тонкими ручьями бежали по ее покрытому сетью морщинок лицу, руки дрожали.

— Что случилось, уважаемая, — ворвался в дом Саймон. Но ответа не добился. Старушка лишь промычала что-то бессвязно и слабой рукой махнула внутрь дома. Мужчины вошли и сразу наткнулись на тело дворецкого, а вдалеке у лестницы на ступеньках замерло еще трое — два мужчины и видимо женщина — она была в ночной рубашке, мужчины носили форму городской стражи.

Понятно теперь почему старая Элис бала в таком плачевном состоянии, не каждый выдержит такие картины ужаса и смерти в ее преклонном возрасте.

— Давай-ка отведем ее в комнату, — сказал Джон протрезвевшим голосом. — Старику уже конец, как пить дать пирует уже в чертогах Айриса. Но глянь на тех, может еще жив кто, хотя…

Джон взял Элис за руки и повел в соседнюю с холлом комнату, где зажег свечи и усадил бедную женщину на диван. Налил воды из стоявшего на столике графина и, протянув ей бокал, сказал, — Побудьте, пожалуйста, здесь, мы сейчас все осмотрим и вернемся к вам. Помощь уже здесь. Ничего не бойтесь.

Она с благодарностью во взгляде приняла бокал, но все еще не могла говорить от пережитого шока.

Пока рыжий занимался женщиной, Саймон осмотрел прихожую и холл. Старик давно уже был мертв, как и молодая женщина в ночнушке — шея ее была сломана страшной силы ударом, да и падение с высоты отметилось сломанными конечностями и возможно ребрами. А вот стражники были еще живы, по крайней мере, один точно. Он спал. А второй был без сознания — видимо от удара окрасившего его щеку в багрово-синий цвет.

Решив, что им в данный момент ничего не угрожает, Саймон, вытащив из ножен большой кинжал, медленно поднялся по лестнице на второй этаж.

Там его встретила тишина. Лестница поднималась в коридор, уходящий на несколько десятков шагов вправо и влево. Там было темно, лишь в одном помещении справа от себя Саймон заметил тусклый свет ночника. Он осторожно двинулся в том направлении.

Вскоре его взору открылась богато обставленная уютная комната. Прочные стены увешаны дорогими коврами из далеких стран, ручной работы, картинами с пейзажами и деревянными миниатюрами. На стене слева висела коллекция старого оружия — изогнутые кинжалы, ритуальные ножи и кастеты, стилеты и дротики. У дальней стены высился огромный шкаф из темного дерева, занимавший собой почти всю часть стены. Справа виднелся из-под ажурных занавесей выход на балкон.

Посреди залы стоял круглый стол в окружении резных стульев. Освещалось комната тусклым светом чадящей лампы на столе.

Первое же что бросилось в глаза Саймону — фигура человека сидящего за столом спиной к входу. Тело не двигалось, не подавало признаков жизни — облокотилось вперед на стол, голова покоится на груди. Словно человек спит глубоким сном.

— Эй, хозяин — тихо позвал Саймон, двигаясь к столу, но ответом ему была тишина. Он медленно подошел к мужчине и дотронулся до его плеча. Под пальцами он ощутил застывшую в смерти плоть. Мужчина был мертв и холоднее льда. Страж откинул тело на спинку стула и тут же отпрыгнул назад, едва сдержав устремившийся наружу крик.

Перед ним было тело старого, но еще достаточно крепкого мужчины. Впалые щеки, кривой и видимо не раз сломанный нос, седые волосы соломой торчат во все стороны. Лицо мертвеца было гримасой неземного ужаса. Видимо перед смертью он увидел должно быть самого дьявола, и конец его был ужасен. Он смотрел на человека стеклянными бескровными глазами, горло его было разорвано, из рваной раны натекло много крови, пропитав одетый на нем дорогой халат. Но не это испугало повидавшего много ликов смерти Саймона. Рук у мертвеца не было, вместо них болтались какие-то жалкие обрубки — кровь большой лужей стекла на пол, пачкая паркет. Приглядевшись, стражник понял, что руки не были отрублены, они были словно оторваны или отгрызаны с животной безжалостностью. Видимо здесь постарался какой-то дикий зверь, но оглядевшись вокруг, Саймон не обнаружил никаких следов, словно этот зверь если и был, то был духом из самой бездны — бестелесным и вещественным одновременно.

— Ну что ты здесь нашел, — прогремел в тишине зычный голос Джона. Он вошел в комнату и замер на пороге, ошарашенный увиденным.

— Ничего себе, — он пригляделся к телу и, видимо узнав мертвеца, начал остервенело креститься и что-то шептать, похожее на молитву. Делая отгоняющие демонов пассы руками.

— Что с тобой Джон, — удивился Саймон. — Что происходит, кто это?

Еле сдерживая дыхание, Джон ответил: — Это сенатор… сенатор Лаор. Мир праху его. Что же здесь произошло. О, боже мой.

Тишина царила в доме, еле освещенном тусклыми огнями ламп. В вышине среди звезд замер месяц и не думал ни о чем, не интересуясь что же происходит там внизу. В ветвях деревьев лениво шелестел ветер, и где-то за окном прошелестела одинокая птица.

— Посмотри, что это? — вдруг нарушил тишину Саймон. Он приметил на столе смятый кусочек желтой бумаги, испещренный набором цифр и букв. Осторожно он приподнял листок, на один край натекла лужа крови из горла трупа и там ничего не возможно было разобрать. Но внизу среди капель крови и чего-то черного текст был немного виден и возможно читаем.

— Здесь что-то написано, но я не могу понять что, — юноша протянул лист напарнику, — Может ты сможешь разобрать.

Тот уже придя в себя, нервно вытер рукой со лба холодный пот. — Давай попробуем. — Он вгляделся прищурясь в витиеватые обрывки каракуль и прочитал.

— Так. Тут написано по-испански. Но я кое-что понимаю, пусть и не все. Вот здесь слова «смерть» и «тебе». Дальше прочитать ничего невозможно. Но вот тут «от меня» и «мне», есть слово «ответить», а вот это возможно «убийце». Далее есть почти целое предложение — «никогда и нигде ты не сможешь укрыться от меня». Снова ничего не понять, но вот здесь — «моя дочь будет отмщена», и последнее что можно разобрать — слово «колдун», но я не уверен. Вот. Странное послание.

— Да тут ты прав. Колдун, чья-то дочь, отомстить… Ничего не приходит на ум, а?

— У сенатора была дочь. Но юная Фрейя умерла много лет назад, — говорил он, теребя свою бороду, — Возможно, она не погибла, как было всем известно, а была убита. Но вот кем, за что, и почему это письмо здесь?

— Знаешь что, мы оба болваны, — вдруг Саймон вскрикнул, хлопнув себя по ляжке, — Есть ведь колдун, ты сам мне о нем говорил. Он сидит у нас под замком. Или в городе есть еще колдуны?

Рыжий Джон непонимающе уставился на напарника, но, тем не менее, кивнул головой, соглашаясь с его выводами. Нет, больше в городе нет ни колдунов, ни магов, ни каких либо других служителей тайных сил, иначе все они были бы уже под замком, в темных подземельях городской тюрьмы.

— Неужели ты думаешь, что Занг убил сенатора. Но тогда…

— Мне кажется, что сенатор много лет искал его и упек в тюрьму едва поймав, и казнь так скоро была назначена. Они судя по всему давние враги и из всех полученных нами данных выходит лишь один вывод — Занг убил дочь сенатора — возможно принес в жертву или просто из жажды убийства — за что и должен завтра заплатить. Но умирать никому не хочется, и вот видимо он прибег к тем силам, с которыми знался и убил своего врага.

— О господи, демоны и мрак! Давай уйдем отсюда, мне не по себе в месте, где хозяйничали силы тьмы. Пойдем. — Но тут его взгляд упал на плечи мертвеца — О боже, а где его руки!

— Не знаю, — ответил Саймон. — Но видимо где-то недалеко, а может наоборот уже так далеко, что и не найдешь, например в желудке кошмарной твари, прикончившей его.

— Что здесь происходит? — прервал их размышления усталый взволнованный голос. Друзья обернулись и увидели в проеме одного из стражей, что валялся оглушенный внизу лестницы. — Кто вы?

— Мы случайные свидетели происходящего, — ответил Саймон. — Стражи городской тюрьмы. По дороге на службу услышали истошные крики и пришли на помощь.

— Хорошо. Мой друг там внизу, — он потирал щеку, на которой багровым пятном расплылся огромный синяк, а на скуле четко отпечаталось странное пятно, напоминавшее формой ромб, окруженный огненными лучами, но возможно это была лишь игра воображения. — Я помню… — и в его глазах загорелся огонь ужаса. — Я помню существо, черное и злое, и окружало его аура тьмы, и сердце останавливалось от одного его взгляда…

Обессилев, он сполз вниз по косяку, продолжая говорить, но все тише и тише, — А потом что-то темное молнией метнулась к нам, я не успел понять, что это было, словно тень на стене ожила и напала на нас. Одним ударом свалила Марека и после… темнота… и я очнулся там внизу… что же здесь происходит… — он опустил голову на колени и замер, продолжая что-то шептать себе под нос.

— Думаю, нам пора покинуть этот доим, — больше здесь нам нечего делать, — удрученно вздыхая, сказал Саймон. — Все остальное — дело для дознавателей.

— Пойдем, а то меня дрожь начинает бить все сильнее. Скоро совсем от страха слягу.

Но тут внизу послышались чьи-то тяжелые шаги. Скрипнула открываясь входная дверь, а дальше крик и громкая брань возвестили о появлении новых гостей этого скорбного дома. Наконец-то прибыли городские стражи из полка гвардии, расположенного в управе на углу через три квартала. Долго же они добирались.

Спускаясь по ступеням Саймон увидел, что был прав. В холле столпилось около трупов с десяток солдат в синей форме и мечами наголо. Командовал ими сержант, статный, но уже не молодой мужчина, он сейчас разговаривал с Элис, она еле стояла на ногах и двое стражников поддерживали ее за плечи. Она что-то отвечала ему, мотая головой из стороны в сторону.

Заметив Джона и Саймона сержант гвардии тотчас же прекратил расспросы и окликнул их.

— Эй, а вы кто такие и что здесь делаете?

— Мы примчались сюда услышав крики и призывы о помощи. Но было поздно. Обнаружили эти тела и еще одно наверху. Тело сенатора.

— Сенатор мертв? — вскричал сержант и, услышав это, Элис вскрикнула и тихо осела в руках солдат. Они опустили ее на пол и попытались привести чувство.

— Да это так — и смерть его была ужасна. Поднимитесь наверх и все сами увидите. Кстати там еще один человек — сержант — стражник городской гвардии.

— И что же вы здесь нашли? — задал вдруг вопрос один из солдат, за что получил суровый взгляд начальника, стушевался и быстрее скрылся за спинами товарищей.

Саймон взглянул в глаза сержанта, серые и пронзительные.

— Там все наверху, — указал рукой на второй этаж он, и отступил, направляясь к дверям. Но дорогу им преградил отряд стражей.

— Арестовать бы вас надо, — проговорил сержант. — Но, как я вижу, дел и так хватает. Пропустите их! Но Джон, старина… Да я узнал тебя… Ты мне еще должен, помнишь… теперь больше… и смотри не дай бог ты и твой дружок замешаны в этом. Я знаю тебя, и знаю где тебя искать. Знаю все твои норы и места где ты проводишь досуг. А теперь убирайтесь отсюда! Но я предупредил.

Стражи городской тюрьмы просочились сквозь стражей города и дверь хлопнув закрылась за ними. Послышался грозный крик сержанта, раздающего команды.

Свежий воздух взбодрил приятелей.

— Ну и дела происходят в нашем славном городе. Ну и дела.

— Пошли, мы и так уже опоздали. Время давно за полночь и выволочки от начальства уже не избежать.

И приятели что было сил припустили по темным улицам в направлении тюрьмы.

На небо наползали с севера темные тяжелые тучи, скрыв во мраке одинокий месяц. Видимо будет дождь. Ветер всполошился, засвистел, взметая сухую пыль, гоняя по узким улицам тряпки и сухие листья деревьев вперемежку со всяким мусором. Даже возможно будет гроза.

Тучи уже низко висели над головой, когда друзья вломились в ворота тюрьмы. Вдалеке небо прочертила яркая молния, раздался мощный раскат грома и все стихло. Еще миг и хлынул проливной дождь стеной. Но напарники уже были вне его досягаемости.

Прогромыхав подошвами сапог по брусчатке внутреннего двора, они вошли внутрь. Тюрьма представляла собой небольшое двух этажное здание, растянувшееся почти на три квартала — мрачное и угрюмое. Без единого окна, выходящего на улицу, окруженное высоким кирпичным забором, старые ворота в котором почти некогда не закрывались.

Толкнув тяжелую дверь обитую листами битого железа, воины спустились в караульное помещение, но там никого не было, лишь две свечи на столе едва освещали небольшое помещение. Кроме стола виден был стул, табурет и дверь, ведущая на нижние этажи в подвалы — казематы, где и держали узников.

— Черт, а где же Ральф? — удивился Джон. — Его смена была перед нами. Тьфу, опять наверное напился и свалил быстрее с какой-нибудь девкой. А двери даже не на замке. И пусть в застенках сейчас не более шести человек, нужно все-таки более уважительно относиться к своей работе.

Джон повернулся к Саймону.

— Видимо, он не дождался нас и отправился домой… а может и не домой… кто его знает.

— Пора приступать к дежурству. Пойдем посмотрим, что там внизу — нахватало еще чтобы из-за этого разгильдяя кто-то из узников решил покинуть свои камеры. Где же факелы, черт бы их подрал, были же здесь! Ах, этот старый хрыч, все норовит сделать по своему и переложить нужные вещи на другое место. А вот они где.

Джон достал из под стола стопку смоляных факелов, нашарив их среди разного хлама сваленного там в большую кучу. Оттуда же он выудил старую толстую тетрадь, там велись записи обо всех заключенных тюрьмы. — Пошли на проверку.

Рыжий запер входную дверь на ключ и зажег факелы, затем дал один из них Саймону. И ругаясь прогремел ключами, отыскивая нужный на связке, отпер дверь в подвал, и они осторожно углубились в недра тюрьмы.

Оказавшись на нижнем этаже в длинном коридоре, уходящем в обе стороны на несколько десятков шагов, Саймон спросил о давно терзающей его мысли. — А где сидит колдун?

— Там, по коридору налево пятая дверь от стены, — тихо прошептал Джон. — Но…

— Пошли, взглянем, — перебил его Саймон и направился в указанном направлении.

Джон тяжело вздохнул, разведя руки в немом бессилии, и направился за ним. Догнал он его лишь у указанной двери и обогнав хотел было отпереть дверь камеры, где должен томиться внушающий страх узник, но та открылась сама от одного легкого прикосновения, лишь слегка заскрипев в тишине, противной дрожью скользнув по натянутым нервам.

Друзья замерли и взглянули удивленно внутрь. Оттуда дунуло холодным ветром в лицо, который в своем сильном порыве вмиг погасил огонь факелов. Темнота окружила людей, но ненадолго — за стеной, сквозь зарешеченное маленькое окно под потолком было видно, как воздух взрезала яркая молния, осветив промокшие улицы и близлежащие дома, а также камеру, где должен сидеть страшный колдун. Но то, что увидели стражи внутри, повергло их в ужас, сравнимый с безумием, и они с громкими криками, побросав все, что принесли с собой, бросились вон из подземелья, громко ругаясь, мимо клеток, где возможно мирно спали ничего не подозревавшие узники, наверх по ступеням и дальше на улицу. Застряв у выхода пока Джон трясущимися руками отпирал дверь, и дальше, куда глаза глядят сквозь ливень, мокрые и испуганные — две тени во мраке ночи…

В одинокой камере, где кроме убогого стола и старой лежанки ничего не было, нашел приют ужас выползший из самой преисподней — освещаемый вспышками молний под самым потолком болтался в петле огромный зверь, оскаливший свою страшную пасть, полную острых зубов. Темная густая кровь испачкала его шкуру. Злые потухшие глаза обреченно уставились в пустоту…

Наконец наступило солнечное утро, принесшее тепло и покой в души некоторых участников ночных приключений. Яркий диск солнца медленно выплывал на небо, освещая своими лучами проснувшийся мир. Все страхи и кошмары, навеянные мрачной ночью, рассеялись.

Через несколько часов после восхода взъерошенные, почти не спавшие друзья-напарники вновь вернулись в тюрьму. Остаток ночи до рассвета они провели в курятнике старой Лорны на краю города, промокшие и дрожащие. Но сейчас они были полны мужества и отваги, и смело вернулись назад.

За время их отсутствия ничего не произошло. Никто не ломился в распахнутые двери и не рвался наружу. До новой смены в полдень было еще несколько часов, а начальство никогда не объявлялось столь рано.

Спустившись вниз, они подошли к камере, где ночью испытали самый невероятный страх, который запомнят уже на всю свою жизнь.

Под потолком так и висел на веревке страшный черный зверь, отдаленно напоминающий волка. Лужа крови под ним засохла, и запах смерти витал в помещении.

— Смотри что это, — проговорил Саймон упавшим голосом. На полу, забрызганном кровью животного, лежали отгрызенные обрубки рук человека, без тела. Белоснежная кожа контрастировала с багровыми каплями, словно впитавшимися в плоть. На пальце правой руки блестел большой чеканный перстень с золотой гравировкой на черном цвете — ромб в окружении огненных языков пламени.

— Этот перстень, — вдруг сказал Джон. — Я знаю его. О боже… — и ужас с новой силой начал давить на его разум. Рыжий затрясся, будто в лихорадке, выпучив глаза, и молчал, открывая и закрывая рот, словно что-то пытался сказать, но не получалось.

Еще мгновение и он начал медленно оседать на пол, Саймон едва успел подхватить его.

— Что ты увидел, Джон? Чей это перстень? Ну, говори же — чей это перстень? — но догадка уже сама лезла в голову — и все же он настойчиво тормошил приятеля, чтобы быть уверенным наверняка.

— Сенатора… — раздался чуть слышный шепот — сенатора Лаора…

— Что? — неужели сенатор колдун. Я совершенно ничего не понимаю… — сказал ошарашенный Саймон и запнулся — в свете, проникающем в камеру сквозь решетку в стене, в темном углу он заметил странную тень, словно призрак — маленькая девочка лет четырнадцати смотрела прямо на него, прямо в глаза. У нее такие нежные голубые глаза. Девочка улыбнулась ему, словно луч надежды и прощения скользнул по каменным стенам, и медленно подняла палец к губам — предупреждая о тайне, которую доверила ему. И кивнув на прощанье, растворилась в тишине, словно ее и не было.

— Ты… Ты видел ее? — Саймон взглянул на уже пришедшего в себя друга.

Тот оглядел пустую, не считая трупа, камеру.

— Кого? Здесь же никого кроме нас нет. Саймон — ты бредишь.

— Знаешь что мой друг. Пойдем отсюда, пусть всем этим занимаются палачи и стражи. Нам здесь нечего больше делать….

Он немного помолчал и продолжил. — Я думаю, древняя месть свершилась. И удар нанесла рука из далекого прошлого. Одна смерть повлекла за собой цепь странных событий, и мы оказались их свидетелями. Но теперь все закончилось. Пошли в таверну, я хочу выпить…

Тихо скрипнула закрываясь за их спинами входная дверь.