Осирис на костылях

I

Сет, древнеегипетский бог, был первым критиком. Когда-то он был творцом, но люди перестали верить в его творческую силу. Тогда он испытал божественный ступор, который сродни писательскому ступору.

Грустная судьба для божества. Тор и Один, некогда творцы космического масштаба, стали в рамках новой религии, уничтожившей их старую религию, дьяволами — то есть критиками. Сатана, или Люцифер, бывший в книге Иова архангелом, стал в Новом Завете главой демонов, то есть боссом всех критиков. Великая богиня древних цивилизаций Средиземноморья, звавшаяся, в зависимости от места проживания, Кибелой, Ананой или Деметрой, стала демоницей; например, Лилит или, в одном случае, Матерью Божьей (а кто критикует больше, чем мать?). Впрочем, последнее пришлось проделать через черный ход, и большинство молящихся ей даже не подозревают, что ее не всегда звали Марией. Разумеется, некоторые ученые это отрицают — так же, как некоторые другие отрицают существование Творца.

Вот это были денечки. Тогда боги ходили по земле. Они не были невидимыми и не отсутствовали, как сейчас. С ними можно было взять и заговорить. Разумеется, в ответ можно было услышать, например, лишь божественное бзденье — но если бог или богиня были в настроении поговорить, впечатление могло остаться незабываемое.

Теперь же связаться с богом можно только посредством молитвы. Это все равно, что посылать телеграмму, которую почтальон может на свое усмотрение доставить или не доставить. И ответ получаешь редко — что по телеграфу, что по почте, что по телефону.

На заре человечества главными египетскими богами были Осирис, Исида, Нефтида и Сет. Они были братья и сестры, причем Осирис был женат на Исиде, а Сет на Нефтиде. Тогда все думали, что инцест — дело совершенно естественное, особенно среди богов.

Как бы то ни было, но никто из людей не был настолько туп, чтобы протестовать против инцеста. Если даже боги промахнутся своими молниями или казнями египетскими, жрецы с жертвенными ножами все равно достанут.

Увидеть богов не составляло тогда особого труда, разве что надо было быть пошустрее. Крестьяне (по колено в иле вперемешку с воловьим навозом) и фараоны (у дворцового подъезда) могли видеть проносящуюся на огромной скорости четверку великих богов, а также Тота, визиря Осириса, и Анубиса. Они неслись, как ветер, как Роудраннер через ловушки Койота. Очертания их были смазаны, сзади вился пыльный шлейф, и только разрезаемый воздух оглушительно протестовал.

От рассвета до заката они не знали покоя, благословляя землю и всё и вся на ней.

Но, с ревом проносясь над полем к северу от Абидоса, боги замечали странную вещь. Посреди поля всегда сидел человек, и он всегда был повернут к ним спиной. Иногда боги закладывали вокруг него крутой вираж, чтобы посмотреть ему в лицо. Но все равно перед ними оказывалась его спина. А если один бог заходил с севера, другой с юга, третий с востока, а четвертый с запада, все равно все четверо видели только спину.

— Есть Кто-то более великий, чем мы, — переговаривались они между собой. — Может, это дело Ее или даже Его рук. А вдруг это Оне сами?

— Они сами, — поправлял Сет; уже тогда он был потенциальным критиком.

Через какое-то время они перестали проводить бессонные ночи в догадках, кто бы это мог быть, почему им никак не увидеть его лица, и кто бы мог его там посадить. Но совсем выкинуть его из головы им тоже не удавалось.

Ничто так не досаждает всеведущему, как чего-то не знать.