— Собираешься ночевать у меня?
Виктор не понял вопроса, настолько ушёл в путешествие в прошлое. Несколько секунд пялился в экран монитора, за которым очумелый пропагандист с лицом побитого пса взывал к уничтожению вражеских агентов. Вылитый Геббельс на минималках.
— Честно говоря, дома оставаться опасно, — ответил блогер, стараясь не выдать волнения. — Всё время кажется, за мной придут фараоны. Меня мог опознать тот спецназовец, да и тебя тоже…
— Не трясись от страха попусту, — фыркнул Антон. — Я видел глаза того молодчика, в душе он трусливее зайца, что сбегает от волка. Ничего он не сделает, будет держать язык за зубами. К тому же, зачем позориться? Его остановил безоружный гражданский, засмеют в отделе.
Виктор кивнул. Он не мог поверить, что с момента их встречи в переулке прошло меньше двух суток, казалось, пролетела целая жизнь, наполненная событиями, словно пасхальный кулич изюмом. А ведь это только начало истории, которая способна перевернуть сознание миллионов людей. Если окажется правдой, конечно.
— Так тебя подставили? — спросил он. — Никоненко мне сразу не понравился, помню подобных типов и по школе, и по универу. Скользкие, мерзкие, готовые на всё, лишь бы проскочить наверх. Сила дня них важнее ума и порядочности.
— Об этом мне рассказал сам Никоненко, но гораздо позже, — ответил Антон, отхлёбывая чаю. — Наша встреча оказалась тёплой, если понимаешь о чём я.
Виктор встал из-за стола и подошёл к окну. Солнце садилось за горизонт, окрашивая небо в розовые оттенки. В стране всё ещё действовало чрезвычайное положение, внизу проскочили три автозака, спешащие на главную площадь.
— А что с Вебером? — спросил он, оборачиваясь и скрещивая руки на груди. — Помог справиться с эмоциями?
— О, да, — кивнул Антон. — С той поры он стал моим лучшим другом, если бы не его помощь… честно сказать, вряд ли бы я протянул долго. Хотелось совершить глупость. И убийство Рихтера лишь одна из безумных мыслей, что меня посещала.
— Ты мог всё бросить, — сказал Виктор. — Уехал бы из страны в какую-нибудь Швейцарию, начал новую жизнь!
— Не в моей натуре отступать перед трудностями. Кроме того, нас учили любить Родину, жертвовать всем ради неё. В нынешний век о подобном можно только мечтать.
— Не настолько мы уже прогнили. Так ты не против, если переночую здесь?
— Но болтать до утра не собираюсь, хочу выспаться.
— Тогда рассказывай, что было дальше!
Антон вздохнул и продолжил рассказ, стремящийся вырваться наружу, словно птица из клетки.