Лилии несказанно повезло. Перед днём свадьбы Томасу пришла телеграмма от командования, прибыть на место дислокации как можно скорее. Торжества пришлось отложить, Ланге не собирался спорить с будущим начальством. Стремление выслужиться куда сильнее любви к невесте. Если это можно назвать светлым чувством, конечно.
Лилия не представляла, как бы выдержала сутки празднеств, где должна на виду у десятков друзей Томаса изображать счастливую жену. Танцевать, смеяться, целоваться с мужем. Худшая пытка на свете, словно вытягивают жилы острыми щипцами.
Так что обвенчались они за десять минут, в присутствии двух свидетелей: сослуживца Ланге, крупного мордоворота с отсутствующим взглядом и его супруги, с вытянутым лошадиным лицом. Оба с живостью поздравили молодожёнов, предварительно выпив всё шампанское. Лилия с отвращением разглядывала их, будто попала в подвал с крысами, жаждавшими её сожрать.
Возле лютеранской церкви молодожёнов ждало такси. Спустя полчаса они уже ехали в поезде, чтобы утром быть на месте. Томас заказал отдельное купе, где мог всю ночь наслаждаться любовными играми с женой.
Лилия не сопротивлялась. Она напоминала себе марионетку, которую держит на ниточках жестокий хозяин. Томас что-то надломил в душе девушки, механизм самоуважения сломался, разлетевшись на осколки. Теперь она послушно выполняла его приказы, в том числе выйти замуж в чужой церкви, забыв о своей вере.
В вагоне Томас закрылся, предоставив себе карт-бланш на первую брачную ночь. Лилии ничего не оставалось, как подыгрывать, раздеваться, стонать, когда он входил в неё. Ей действительно было больно, и не только, потому что Ланге оказался её первым мужчиной. Душу разрывало на части, стыд переполнял чашу терпения. Всё ради того, чтобы выжить…
Утром она вышла в тамбур, сходила в уборную, привела себя в порядок. Встала в коридоре, наблюдая в окно, как проплывают сельские домики, упрятанные в снегу. Солнечные лучи отбрасывали розовые блики на сугробы, рассвет казался потрясающе красивым.
— Что я здесь делаю? — прошептала Лилия, прижавшись лбом к холодному стеклу.
Спустя пару часов Томас вывел её под руку из поезда, и они стали дожидаться служебной машины. На вокзале висела звонкая тишина, людей почти не наблюдалось. Обычный немецкий посёлок. Здание вокзала небольшое, кирпичное, с часами под скатом крыши. На лавочке сидела семья с детьми, наверняка ехали в отпуск.
У Лилии похолодело в душе. Захочет ли Томас ребёнка? И если да, то, как ей с этим жить? Мало того, что спать с врагом, так ещё и стать матерью его детей!
— Ты напряжённая вся, — проговорил Томас, словно уловив мысли жены. — Расслабься, новая жизнь не должна смущать. Привыкнешь, дорогая, поверь.
— Ты что-нибудь узнал о родителях? — спросила Лилия, пытаясь зацепиться за что-то знакомое.
Томас нахмурился, глаза забегали туда-сюда, словно у нашкодившего мальчишки. Пальцы рассеянно застегнули верхнюю пуговицу шинели.
— Что? Что ты от меня скрываешь?
Лилия ощутила, как липкий страх заполняет каждую клеточку тела, а сердце замирает в груди. Нужно было спросить раньше… но с этой проклятой свадьбой!
— Я не хотел тебе говорить до нашего приезда, — ответил Ланге, у которого начинал садиться голос. — Пойми, эта информация слишком пагубно действует на нервы, а ты должна выглядеть счастливой…
— Что с ними?!
Лилия, едва ли не крича, вцепилась в ворот шинели мужа.
— Их поймали! — буркнул Томас, хватая жену за руки. — Они мертвы!
— Ты врёшь! Я не верю!
Лилию охватила истерика, она ударила Томаса по лицу. Затем побежала в сторону вокзала, не обращая внимания на изумлённые лица прохожих. Муж ринулся за ней, но не так-то просто поймать девушку на адреналине. В конце концов он ухватил её за талию, прижав к кирпичной стене. Слёзы заливали лицо Лилии, изо рта вырывались стоны боли.
— Совсем спятила?! — Ланге грубо встряхнул жену. — Зачем привлекаешь внимание? Так и знал, нельзя рассказывать правду, иначе устроишь психоз! Успокойся, немедленно!
— Ты их убил, да? — промямлила Лилия. — Сволочь!
— Больно надо марать руки! — фыркнул Томас. — Я слово держал, пытался их защитить. Не моя вина, что они не способны пересечь границу и не попасться!
— Как они умерли? — Лилия пыталась не смотреть в глаза мужу. — Расскажи!
— На их след вышел патруль, — ответил Томас. — Попали в засаду в лесу, оказали сопротивление. Отца застрелили на месте, твоя мать умерла от сердечного приступа…
Лилия повалилась на руки мужа, ноги не держали её. Разум окутала паутина, всё стало серым и бесцветным, хотелось провалиться в сон и ничего не чувствовать. Казалось, весь мир рухнул в один момент, распался на атомы и собрать его больше никогда не удастся.
— Проклятье! — Томас набрал горсть снега и приложил к щекам жены. — Очнись! Не тащить же тебя…
Лилия ощутила холод и вздрогнула. Вода затекла вниз, в полушубок, шея намокла. Она с яростью взглянула на Томаса, но тот и глазом не моргнул. Губы сжаты в тонкую линию, лицо непроницаемое. Железные нервы у будущего героя Рейха.
— Успокоилась? — спросил он. — У тебя будет время их оплакать. А сейчас стань Лилией Ланге и забудь, что ты Берман. Или хочешь рассказать новому начальству, что убили родителей-евреев?
— Ты прав, — сквозь боль ответила Лилия. — Я должна похоронить их. Где тела?
— Сожжены, — буркнул Томас. — Или ты думала, что кто-то потратит бюджетные деньги на погребение преступников? Так что забудь об этом.
Лилия с трудом сдержалась, чтобы не впиться ногтями в лицо мужа. Они женаты меньше суток, а ей уже хотелось его убить. Но она не могла двинуться с места. Желание сопротивляться затухло само собой, словно огонёк свечи под дуновением ветра.
Послышался громкий гудок. Томас ухватил Лилию под руку, и они пошли к служебному «мерседесу». Вещи остались лежать на месте, никто не осмелился своровать чемоданы офицера Вермахта.
В машине Лилия отключилась, погрузившись в неглубокий, прерываемый горем и отчаянием, сон. Теперь её жизнь изменилась навсегда. И вряд ли найдётся хоть какой-то повод для радости.