Орден Багровой бури. Книга 2

Глава 1

Российская Империя, Санкт-Петербург. По дороге на базу ордена Стражей.

Ехать в десантном отсеке бронемашины Стражей для меня привычно. Но только не сейчас, когда три бойца целятся в меня из автоматов, а капитан Радов держит у горла один из своих мечей. Никакой опасности для меня нет, потому что на мне астральный доспех, его даже мощное артефактное оружие не пробьёт. Но клинок ярко светится, заставляя меня щуриться, доставляя дискомфорт.

— Капитан, вы не могли бы пригасить его чуток? Глаза слепит, — говорю, пальцем отодвигая меч немного дальше от шеи.

— Замолчи, — отвечает Герман, возвращая меч на место.

— Хватит. Ты прекрасно знаешь, что я не виновен.

— Неужели? Метка Хаоса случайно появилась на твоей душе?

— Вроде того, — киваю я.

— Лучше заткнись. Ты сейчас скажешь, что угодно, лишь бы выжить.

Я понимаю, что Радов грубит не потому, что вдруг стал меня ненавидеть. Он очень хорошо ко мне относился во время обучения, а после того, как я спас ему жизнь и помог выйти на Монстроедов — обнимал почти при каждой встрече. Ему просто больно оттого, что он думает, будто я стал поклонником Хаоса.

Он же не в курсе, что пожиратель миров как-то не стал спрашивать, нужна ли мне его метка, просто оставил и всё. Да ещё так хитро, что я не сразу её обнаружил. Однако я использую энергию Хаоса исключительно для развития, никаких тёмных ритуалов и уродливых мутаций, как у семейки Демидовых, например.

Долго всё это объяснять, а слушать меня никто не хочет. Ладно, потом ведь всё равно захотят допросить, вряд ли решат казнить без суда и следствия.

— Можно воды? — спрашиваю я, опять отодвигая меч.

— Обойдёшься, — отвечает капитан.

— Хватит притворяться садистом, вам не идёт. Мне на тесте много крови сдать пришлось, пить хочется.

— Хрен с тобой. Пернач, дай ему попить.

— Есть, капитан, — отвечает один из Стражей, что сидит напротив меня.

Он убирает автомат, снимает с пояса флягу и даёт мне напиться. Руки-то у меня скованы наручниками за спиной. Если захочу освободиться, они препятствием не станут, но раз моим конвоирам так спокойнее — я готов потерпеть.

Я вообще мог бы их всех оглушить и спокойно свалить куда подальше. Но смысл? Сопротивление при задержании только докажет мою виновность в их глазах. Причинять вреда никому из своих я не хочу, становиться объектом постоянной охоты тоже. Лучше подожду встречи с командором и всё ему объясню.

Скоро мы добираемся до базы. Меня высаживают около здания, в котором я ещё ни разу не был. Тюрьма, которая огорожена высоким зачарованным забором с колючей проволокой.

Когда выхожу из броневика, к смотрящим на меня стволам присоединяется ещё десяток, не говоря уже о магах, что приготовили весьма убойные заклинания. Даже лестно, что меня воспринимают как такую серьёзную угрозу.

Впрочем, ничего удивительного. Если за пределами ордена мало кто знает о моих способностях, то Стражи-то прекрасно представляют, на что я способен. Если я решу сбежать, всех этих мер будет недостаточно, но пусть они считают, что я никуда не денусь.

— Иди вперёд, — приказывает Радов, тыча рукоятью меча мне в спину.

— А давайте вы будете держать оружие при себе? Можно просто сказать. Я же не сопротивляюсь.

— Хочешь попробовать? — рычит Герман.

— Если захочу, вы сразу узнаете. Давайте не будем проверять, у меня и без того настроение не очень, — говорю я, глядя на него через плечо.

— Топай давай, — бурчит капитан, убирая меч в ножны.

— Так значительно лучше, — киваю я.

Направляюсь внутрь здания, где с меня снимают наручники, но взамен тут же надевают антимагические кандалы. Будь я обычным магом, они бы заблокировали течение маны в моей ауре, и я бы не смог сотворить ни единого заклинания.

Запретить мне взаимодействовать с Астралом эти милые браслетики никак не могут, но пусть все думают, что кандалы сработали. На всякий случай убираю доспех, вдруг кто-нибудь обладает повышенным магическим чутьём и астральную энергию тоже сможет почувствовать. Хорошо хотя бы, в этот раз руки сковали спереди, а не за спиной.

У меня забирают телефон, деньги и мана-кристаллы, которые находятся у меня при себе.

— Хоть рубль пропадёт — спрошу вдвойне, — говорю я тюремщику.

— Посадите его в дальнюю, — приказывает Герман.

— Так точно, капитан, — отвечает тюремщик.

— Не спускайте с него глаз, понятно? Он слишком опасен.

— Капитан, тебе ведь потом придется извиняться. И если я посчитаю твои извинения недостаточно искренними, то буду делать вид, что вовсе не знаком с тобой.

— Это вряд ли, я ни за что не стану извиняться перед поклонником Хаоса. Увидимся на твоей казни, — произносит Радов напоследок и быстро уходит.

Жаль видеть его таким подавленным. С другой стороны, это многое говорит о его хорошем отношении ко мне, которое испортилось лишь временно. Потому что я обязательно восстановлю своё доброе имя. И на коньяк, для меня ему придется очень много потратится. Надо будет узнать какой получше и подороже. Чтобы он полугодовую его зарплату стоил.

— Мне нужно поговорить с командором, немедленно, — говорю я тюремщику.

— А мне нужна горячая бабёнка и бутылка дорогого вискаря. Пасть закрой и топай, сраный предатель.

— У тебя что, зубы лишние? — удивляюсь я.

— Топай, я сказал! — хмурится мужик и берётся за дубинку на поясе.

— Сразу после того, как ты позовёшь сюда командора.

Тюремщик подходит вплотную и рычит мне в лицо, обдавая несвежим дыханием:

— Думаешь, ты самый крутой, Зверев? В этих кандалах ты обычный человек! Может, размять тебе рёбра немного, чтобы лучше слушался?

— Во-первых, отодвинься, у тебя изо рта воняет. Во-вторых — не советую пробовать. Я даже в кандалах и без магии могу из тебя конструктор сделать.

— Чего?

— Конструктор. Разобрать тебя на части и потом собрать обратно. Выжить после этого ты не выживешь, но будет забавно, — усмехаюсь я.

— Смешно тебе, да? Ну-ну. Посмотрим, как ты на расстреле смеяться будешь. А может быть, тебя вообще повесят, как бродягу. Я бы так и сделал.

— Ты бы много чего сделал, только вот командуешь здесь не ты. Позвони Дмитрию Сергеевичу и скажи, что я хочу с ним поговорить.

Набрав в лёгкие воздуха, надзиратель рявкает мне в лицо:

— Запрещено! Отправляйся в камеру, иначе я за себя не отвечаю!

— Хватит пугать, у тебя всё равно не получается. Хрен с тобой, показывай дорогу.

Злобно зыркнув на меня, мужик заходит в единственный коридор. Следую за ним, а за спиной идут другие Стражи, продолжая держать меня на мушке.

— Ребята, вы можете успокоиться, я убегать пока не собираюсь. Тем более, на мне вот эти штуки, — приподнимаю закованные руки.

— У нас приказ довести тебя до камеры, — хмуро отвечает один из конвоиров.

— Приказ есть приказ. Я к тому, что можно расслабить булки и убрать пальцы со спусковых крючков. А то стрельнете ещё ненароком.

— Если ты прямо здесь подохнешь, никто не расстроится.

— В первую очередь ты сам расстроишься, потому что убить меня не получится, а за выстрел в спину я оторву тебе палец, чтобы вообще больше стрелять не смог. Готов рискнуть?

— Меньше болтай, Зверев, — бурчит Страж и почти незаметно убирает палец со спускового крючка.

Дальняя камера, в которую приказал отвести меня Радов, находится в подвале, аж на третьем уровне. О солнечном свете на такой глубине даже мечтать не получается. Холодно, а стены покрыты плесенью.

Суровая здесь система безопасности, однако. Пока спускаемся, я отмечаю все детали. Камеры наблюдения повсюду, на каждом лестничном пролёте — массивная железная дверь, усиленная охранными артефактами. Не говоря уже о скрытых сигнальных артефактах и заклинаниях-ловушках, призванных парализовать потенциальных беглецов.

Обычный человек ни за что не сбежит, и маг, на котором антимагические кандалы, тоже. Интересно только, на кой чёрт ордену такая мощная тюрьма? Кого они здесь держат?

Собственно, проходя мимо нескольких камер, получаю ответ на свой вопрос. Внутри сидят поклонники Хаоса, к которым причисляют и меня, а также браконьеры. Теперь понятно. И тех, и других Стражи сильно не любят, а маги, связанные с Хаосом, весьма опасны.

То, что их вообще здесь держат, немного странно. Мне уже сто раз казнь пообещали. Наверное, из них хотят выудить какую-то информацию.

Когда спускаемся на последний, третий уровень подземелья, тюремщик поворачивается ко мне и говорит:

— Значит, так. Мне доложили, что у тебя в душе живёт монстр. Сейчас ты его призовёшь, и он будет сидеть вот здесь, — он указывает на отдельную клетку, внутри которой на полу нарисован удерживающий рунный круг.

Человека такой круг не удержит, а вот магическое существо очень даже. И к тому же лишит Щелкунчика всех сил, а может, даже будет доставлять страдания. Так что оставлять здесь малыша я не собираюсь.

— Нет, — отвечаю.

— Это не просьба, урод! — снова подходя вплотную, рычит мужик.

Сразу две фатальные ошибки. Первая — не стоило так приближаться. Вторая — не надо было снова меня оскорблять. Я ведь уже один раз предупредил, а повторяться не люблю.

Бью головой в морду надзирателя и с удовольствием слышу хруст сломанного носа. Бедолага отшатывается, хватаясь за лицо. Автоматчики за спиной тут же возбухают, начинают что-то орать. На колени, руки за голову, всё в таком духе.

— Тихо! — прикрикиваю я на них.

— Ты охренел, Зверев⁈

— Он сам виноват. Зачем в лицо лезет? У него из пасти воняет, как будто внутри кто-то сдох. Что насчёт питомца — призывать не собираюсь. Этот дебил наверняка издеваться над ним будет.

— Сука! Я тебе сейчас!.. — гнусаво вопит тюремщик.

Он отрывает руку от окровавленного лица и выхватывает дубинку. Однако наткнувшись на мой взгляд, вдруг застывает и не решается нанести удар. Несколько мгновений молча тараним друг друга взглядами, а потом мужик сплёвывает себе под ноги и гнусавит:

— Да и хрен с тобой! Всё равно недолго проживёшь. И тварь твоя с тобой вместе сдохнет.

— Осторожней со словами, я же и добавить могу.

— Хватит, Зверев, на тебе и так куча обвинений, — примиряющим тоном говорит Страж за спиной.

— Ты этому чучелу скажи, чтобы успокоилось. Я в порядке.

— Умолкни! — верещит тюремщик, топая ногой.

— Показывай, где моя камера, — невозмутимо говорю я, как будто ничего не случилось.

Что-то бурча себе под сломанный нос, тюремщик быстрым шагом топает вперёд по коридору. Дальняя камера оказывается самой последней. То есть буквально самая дальняя, самая глубокая камера в этой тюрьме.

Мужик снимает с решётки защитный барьер специальным артефактом, затем открывает замок ключом и машет дубинкой:

— Добро пожаловать. Койка у стены, сортир в углу.

— Вон та дырка, что ли? Какое счастье. Уверен, из неё лучше пахнет, чем у тебя изо рта.

Спокойно захожу в камеру и осматриваюсь. М-да, хоромы-то тесные. Комнатка два на два метра, окна, понятное дело, никакого нет. Только крошечное зарешёченное отверстие в потолке для вентиляции.

Слышу, как за спиной громко хлопает дверь и чувствую, как тюремщик заново активирует охранное зачарование.

— Всё, Зверёныш! Из этой клетки только на казнь! — злорадствует он.

— Иди отсюда. Я ведь и через клетку могу тебя достать, — развернувшись, говорю я.

— Да ладно? Попробуй! — говорит тюремщик, но при этом отходит на два шага.

Резко дёргаюсь вперёд, оставаясь на месте. Бедолага отпрыгивает и чуть не падает, выставляя дубинку.

— Вали уже, — скучающим тоном говорю я и сажусь на койку.

Конвой уходит. Когда свет их фонарей отдаляется, наступает непроглядная тьма. Самое время попробовать, хватит ли сейчас моих сил на астральное зрение.

Призываю энергию и нужным образом преобразую её. Несколько мгновений — и я начинаю видеть всё вокруг. Правда, в фиолетовых оттенках, но это не проблема. Хорошо, что во время охоты в Крепости ночи я поднял силу души до седьмого ранга по градации Стражей. Результат налицо.

Так, ну и что мне делать? Вызвать командора отказались, а освободить меня от обвинений может только он. Ну, думаю, он всё равно спустится, чтобы со мной поговорить. Ведь он прямо говорил, что ценит меня и не желает терять. Поэтому захочет лично убедиться, что я грязный предатель и всё такое. Уверен, что, когда ему объясню, как всё на самом деле обстоит, Дмитрий Сергеевич поймёт и снимет обвинения.

Поэтому пока что просто подожду. Буду воспринимать это заключение как заслуженный отдых. Здесь тихо, и никто не помешает медитировать.

Только я об этом думаю, как откуда-то из коридора доносится хриплый кашель. Подхожу к решетке и осматриваюсь. В одной из соседних камер вижу движение и спрашиваю:

— Эй, сосед! Покажись!

— Кто здесь? Кого-то ещё привели? — отвечает неизвестный.

— Ага, привели. Ты что, не слышал?

— Спал я, — голос вдруг кажется мне знакомым. Уверен, что раньше я его уже слышал.

— Так просыпайся, день на дворе.

— Откуда мне знать в этом подземелье, день сейчас или ночь…

— Хорош ворчать. Подойди к двери, мне тебя не видно, — уговариваю я.

— В смысле? Тут нигде ничего не видно!

— А я вижу. Подойди, будь добр.

— Да как это так? Ну ладно, ладно, сейчас.

Заключённый приближается к решётке, и когда я вижу его лицо, то смеюсь:

— Ушастый! Ты ли это?

Точно, тот самый браконьер, который со своими дружками хотел ограбить меня возле разлома. Не повезло бедолаге, до сих пор здесь мается. Я-то думал, его давно на каторгу отправили.

— А ты кто? — спрашивает браконьер.

— Зверь. Которого ты по глупости грабануть хотел.

— Зверь? Ты тот молодой Стражик, что ли⁈ — Ушастый хватается за прутья решётки, и та немедленно наказывает его магическим разрядом.

Отшатнувшись, он дует на обожженные руки и скалится.

— А тебя за что, Стражик? Накосячил чего-то?

— Меня на экскурсию привели, скоро выйду. А ты почему до сих пор не на каторге?

Скривившись, браконьер бурчит:

— Лучше бы на каторгу отправили. Они думают, что я ещё что-то про Монстроедов знаю. А я не знаю ни хрена! Всё рассказал уже, что мог. Слышишь, Зверь… Может, замолвишь за меня словечко? — вкрадчиво просит Ушастый.

— Разбежался. Ты хотел меня ограбить и избить, а я за тебя словечко?

— Ну, погорячился я, не признал хорошего человека. Что тебе стоит? Скажи этому капитану, с мечами который, что я больше ничего не знаю. Не могу я здесь больше, лучше киркой махать отправлюсь!

Я только усмехаюсь и говорю:

— Ничего, посидишь. В следующий раз, может быть, умнее будешь. Хотя сомневаюсь.

— Да и пошёл ты, гнида! — выкрикивает Ушастый и уходит вглубь камеры.

Обиделся, похоже. Да и хрен с ним.

Укладываюсь поудобнее и возвращаюсь к медитации. Моя душа улетает в Астрал, а тело полностью расслабляется. Жёсткая койка вообще не проблема, я мог бы и на полу лежать, только он холодный.

В общем, несмотря на неприятное положение, я провожу время с пользой.

Не знаю, сколько времени проходит, но затем я вдруг слышу в коридоре осторожные шаги и бурчание тюремщика. Может, ужин принесли?

Повернувшись, вижу свет фонаря. Тюремщик идёт не один, с ним кто-то ещё. Мне требуется немного времени, чтобы отключить астральное зрение и привыкнуть к обычному свету.

Точно, ужин. И несёт его никто иная, как моя рыжая подруга Лариса. Увидев меня, она ободряюще улыбается.

— Пять минут, поняла? — раздаётся голос надзирателя.

— Ты обещал, что оставишь нас, — говорит в ответ рыжик.

— Оставлю, оставлю… Эй, Ушастый! Жрать будешь?

— Конечно, буду! — отвечает браконьер.

Тюремщик ненадолго отключает магический барьер на решётке, чтобы просунуть к браконьеру в камеру пластиковый поднос, а потом подходит к моей клетке. Тоже отключает барьер, чтобы Лариса могла передать мне мой ужин, активирует защиту обратно и уходит, неслышно бормоча что-то очень грубое. Оборачивается на ходу, похотливо оглядывая задницу рыженькой, но натыкается на мой взгляд и предпочитает ускорить шаг.

— Привет, — тихо говорит Лара.

— Привет. Спасибо за ужин. Выбор блюд не очень, конечно, — брезгливо смотрю на баланду и несвежий чёрный хлеб.

— Андрей, что случилось? Почему тебя обвинили в поклонении Хаосу? — спрашивает рыжик.

— Долго объяснять, пяти минут не хватит. А ты что, переживаешь за меня?

— Конечно. Мы же друзья, ты сам говорил, — улыбается она.

— Это так. Но ты не боишься, что тебя тоже обвинят в чём-нибудь? Или будут косо смотреть за то, что ты ко мне спускалась?

— А мне плевать! Я не верю, что ты виновен. И никто из наших не верит. Я имею в виду Витю и Дашу. Самойлов там уже адвокатов подключает, хочет тебя вызволить. Но вряд ли у него получится, в ордене свой внутренний суд.

— Ты права, адвокаты мне вряд ли помогут. Можешь позвать командора? Если я с ним поговорю, то улажу всё вот так, — щёлкаю пальцами.

Лариса вздыхает и качает головой:

— Я бы с радостью. Командор уехал куда-то в область по важным делам. Сказали, что вернётся ночью. Но сначала он наверняка поедет домой, а потом уже на базу. Уверена, ему про тебя доложили.

— Ладно, могу и до утра подождать, — пожимаю плечами я.

Рыжик наклоняется ближе к клетке и шипит:

— В том-то и дело, что утром тебя уже могут казнить! А то и раньше. Ты не представляешь, какое волнение поднялось среди наших. Офицеры требуют расстрелять тебя как можно скорее. Сам понимаешь, поклонник Хаоса среди Стражей — это позор для всего ордена. Они хотят избавиться от тебя, чтобы никто в остальных отделениях и тем более император не успели об этом узнать. Иначе орден могут ждать проверки, увольнения среди командиров и прочие беды. Если бы капитан Радов не помешал, тебя бы уже убили.

Лариса выдаёт все это на одном дыхании, а я внимательно слушаю. Да уж, если так посмотреть, ситуация и правда хреновая. Зато приятно, что Герман всё равно за меня заступается.

— Ясно. Не переживай, я со всем разберусь, — успокаивающе говорю.

— Как ты разберёшься, сидя в этой клетке?

Лара качает головой, а затем наклоняется ближе к решётке и еле слышно шепчет:

— Послушай, я придумала, как помочь тебе сбежать. Надо только…

— Нет, — прерываю я.

— Ты даже не дослушал!

— И не хочу. Не вмешивайся, поняла? Ещё не хватало, чтобы тебя тоже посадили в камеру. Я сам разберусь.

— Андрей, но… — пытается настоять она.

— Никаких, но ещё раз спасибо за ужин, Огонёчек. Приятного мне аппетита, хотя вряд ли я буду это есть. Фу, здесь что, черви в супе?

— Это вермишель. Ты уверен, что тебе не нужна помощь?

— Абсолютно.

— Как знаешь, — слегка обиженно отвечает Лариса.

— Время вышло! — как раз возвращается тюремщик.

— Завтра увидимся, — напоследок подмигиваю я.

Когда они уходят, снова становится темно, и я активирую астральное зрение. Смотрю на еду и решаю, что обойдусь без неё. Не настолько я голодный, чтобы есть подобную дрянь. Выглядит так, будто кто-то это уже один раз ел.

Ну и порядки! А если это мой последний ужин? Да и вообще, я ведь Страж, почему ко мне относятся так же, как к отребью вроде Ушастого? Хотя ответ здесь ясен — в ордене меня считают изменником, и готовы растерзать прямо сейчас.

Выходит, что засиживаться здесь не вариант. Надо выбираться. Только дождусь ночи, пожалуй. Как раз командор вернётся из своей поездки, направлюсь сразу к нему и поговорю. Заодно покинуть базу будет проще, ночью по ней тоже шастает немало народу, но меньше, чем днём.

Чувство времени у меня превосходное, и оно подсказывает, что сейчас около семи часов вечера. Значит, ещё часиков пять-шесть помедитирую, а потом на свободу.

Выпиваю воду, которая ощутимо отдаёт ржавчиной, а потом спрашиваю:

— Эй, Ушастый! Добавки хочешь?

— Чего? Какой добавки? — не сразу отвечает тот.

— Знаешь, как говорят — ужин отдай врагу. Мы с тобой как раз не друзья, хочешь съесть мой ужин? — спрашиваю я.

— Ха-ха! Да как же ты мне его отдашь? — хрипло смеётся браконьер.

— Будешь или нет?

— Ну, буду!

Выпускаю струны и вытягиваю ману из барьера на своей решётке. Ух ты, как интересно, а кандалы всё же работают. Энергию я вытянуть могу, а вот использовать на усиление уже нет, браслеты обрубают такую возможность. Ну ладно, не проблема. Пере…