ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

Узник.


Глава 1.


Расслабься, мысленно велел я клиенту, просто полностью расслабься, представь, что сидишь в театре и наблюдаешь за действиями на сцене из зрительного зала, но сам в спектакле участия не принимаешь. Понял? Я постараюсь, слабо отозвался клиент. Это хорошо, что отзыв был таким слабым и далёким, значит, он действительно старается. Вот и молодец, похвалил его я, не хотелось бы, чтобы твои неосознанные реакции помешали нам в самый неподходящий момент. Думаю, ты прекрасно понимаешь, чем тебе грозит неудача. Клиент ничего не ответил, однако я чувствовал, как трясётся от страха его сущность на самой периферии нашего общего на время проведения операции сознания. Пусть дрожит – страх парализует, а это дополнительная гарантия того, что клиент вольно или невольно не попытается вмешаться в мои действия по управлению его телом, которое я временно, с его согласия и в соответствии с условиями контракта оккупировал.

Надо заметить, что тело клиента мало подходило для силовой операции, но тут уж выбирать не приходилось. Правда, у всего есть и своя положительная сторона – от такого хлюпика боевики вряд ли ожидают активных действий по собственному освобождению из заложников, а значит на нашей стороне эффект внезапности.

Снимки со спутника, сканирующего сейчас район базы бандитов, на которой держали в плену моего клиента, с увеличением, позволяющим рассмотреть даже выражение лица любого из боевиков, каждую секунду проецировались прямо на зрительный центр мозга. Это позволяет мне знать о местоположении и перемещениях всех противников и самого себя в режиме реального времени. Таймер беспристрастно отсчитывал последние секунды перед началом операции.

Худощавый, долговязый и узкоплечий заложник (вернее я в его теле) поднялся на ноги с грубой циновки, затоптался на месте, разгоняя кровь в затёкших от долгого сидения в одной позе мышцах, одновременно разминая руки, опрометчиво не связанные и не закованные самоуверенными похитителями. Разве могли они даже подумать о том, что этот испуганный до полусмерти богатенький маменькин сынок способен сопротивляться своей незавидной участи. В их глазах он уже был трупом. Оставалось только дождаться затребованного с родственников выкупа, чтобы сделать его таковым фактически. Оставлять заложников в живых даже после получения денег было не в правилах этой банды.

Охранник, лениво куривший у входа в хижину, заметив движение, окинул взглядом фигуру пленника и спросил с весёлой жестокостью в голосе:

– Эй, кишка на ножках, чего вскочил? Ждать надоело – на встречу с богом торопишься? Успеешь ещё.

Делаю один робкий шаг к дверному проёму.

– Мне в туалет надо…

В ответ только злорадный смех.

– В штаны сходи, тут тебе не отель и не папочкина вилла!

Второй робкий шаг вперёд, охранник не обращает внимания, он не ощущает никакой опасности, даже не напрягся.

– Пожалуйста! – произношу тихим умоляющим голосом. Эти одуревшие от собственной жестокости и безнаказанности гадёныши любят, чтобы их умоляли. – Прошу вас! – ещё шаг. – Вы же тоже человек!

Мои глаза (глаза клиента) увлажнились и это очень заметно, а в связке с упоминанием о человечности доводит бандита до хохота.

– Давай-давай, не стесняйся! – активно жестикулирует он свободной от оружия рукой. – Так и вернём тебя твоей мамочке в грязных и мокрых штанишках, вот смеху будет! – горе-сторож не замечает, что я уже почти вплотную подошёл к двери.

Рука у сидящего и веселящегося охранника сжимает ствол автомата, приклад которого упирается в нижнюю ступень порога, рожок спарен с помощью изоленты, за поясом у него внушительного размера охотничий нож. Мне надо, чтобы весельчак встал. И я делаю последний шаг. Теперь между нами не больше полуметра. Смотрю на него сверху вниз. Это ему уже перестаёт нравиться, и он резко вскочил, перехватывая автомат двумя руками, намереваясь прикладом загнать меня обратно в хижину.

– А ну назад пошёл, глист-переросток! – грозно зарычал он. Это его последние в жизни слова.

Спасибо клиенту за длинные руки, и за то, что оказался, как и я, правшой. Едва уловимые для стороннего наблюдателя движения, и, выхваченный из-за пояса бандита нож с длинным, толстым и широким клинком, снизу вверх по самую рукоять вошёл своему бывшему владельцу под рёбра, разрушив половину всех жизненно важных органов, и пронзив сердце. Так мы и стоим вдвоём лицом друг к другу, пока в глазах охранника тает последняя искра жизни: он – под ярким светом солнца на самом пороге, спиной к лагерю, а я за порогом, в полумраке хижины, практически неразличимый снаружи.

Сущность клиента перестала трястись, теперь я вовсе не ощущал его присутствия. Оно и понятно – от страха он, скорее всего, просто отключился от контакта с реальностью. Тем лучше и для него, и для меня, и для нашего общего дела.

Я затащил тело охранника в хижину, одновременно контролируя через спутник происходящее в лагере. Пока всё спокойно, никто ничего не заметил, каждый продолжает заниматься тем же, чем и прежде – в основном, самим собой. Время операции выбрано оптимально, самые жаркие дневные послеобеденные часы – сиеста. В лагере царит ленивая сонливость, и только часовые на вкривь и вкось сколоченных вышках, с трудом перебарывая дремоту, время от времени поглядывают по сторонам. Но и их больше интересует внешняя безопасность, а со стороны лагеря они неприятностей не ожидают.

Теперь предстояло самое трудное – добраться до точки встречи с группой эвакуации, а она в нескольких километрах на север по единственной лесной дороге. Ближе вертолёту незамеченным не подлететь. Нужен транспорт, и он у бандитов имеется. Дело за малым – добраться до машин, захватить один из джипов и уйти от неминуемой погони. Правда, здорово? Но иного выхода всё равно нет. Горячие головы предлагали провести войсковую операцию с высадкой десанта, взрывами и кучей трупов, благо семья заложника вполне могла это оплатить. Но среди трупов в первую очередь тогда бы оказался и сам заложник, ибо боевики уничтожили бы его, ещё только заслышав вдалеке шум винтов десантных вертолётов, а сами разбежались бы по лесу. Такое уже случалось. Потом военные рапортовали об уничтожении очередной базы бандитов и выражали соболезнования родственникам их невинных жертв.

Вертолёт зависнет над местом встречи (я сверился с таймером) через двенадцать с половиной минут. Я мысленно сдвинул спутниковую картинку дальше на север и увидел его, вертолёт уже в воздухе и идёт точно по расписанию. Быстро обшарил карманы мёртвого охранника и, к своей радости, обнаружил аж целых две ручные гранаты, подхватил автомат и заткнул за ремень брюк нож. А теперь рывок к свободе (или к смерти, если не повезёт).

Дело в том, что особенностью подселения в тело клиента является полное слияние с его нервной системой. На время операции мы становимся единым целым. Проще говоря, если тело клиента получит смертельные повреждения, пока я контролирую его, то в ту же минуту умрут двое – и он, и я. А моё собственное тело на станции превратится в безмозглый овощ, годное лишь для демонстрации физиологических процессов, и не способное жить без помощи специальной очень дорогостоящей аппаратуры. А так как платить огромные деньги за содержание растения никто не станет, то сразу после констатации факта смерти мозга, аппаратуру отключают, а останки отправляют в печь.

Но, не будем о грустном, тем более сейчас.

Я вновь оценил положительную сторону долговязого строения тела клиента. Далеко вперёд выбрасывая длинные ноги, я понёсся в сторону машин неимоверными скачками, легко перепрыгивая случайные препятствия в виде каких-то мешков, ящиков с боеприпасами и оружием, а пару раз и отдыхающих в тени деревьев боевиков. В след мне раздались сначала лишь изумлённые возгласы медленно приходящих в себя бандитов, однако, уже через пятнадцать секунд эти возгласы переросли в крики, а в след мне захлопали первые, ещё редкие и не прицельные выстрелы. Но я уже у своей цели – четырёх беспорядочно припаркованных джипов и одного грузовика.

Со всей силы, на которую способны нетренированные мышцы моего клиента, я пнул в живот пытающегося выбраться из-под машины водителя, и почти не глядя дал несколько очередей из автомата в сторону ближайших преследователей и одну прицельную по часовому на вышке. Часовой, проломив хлипкие перила, тюком соломы замертво упал на землю. Через спутниковую картинку вижу, что ближайшие преследователи остались невредимы, но укрылись за ящиками и бортом грузовика. Используя мгновения их замешательства, я бросил по гранате под два ближайших джипа, одновременно запрыгивая в кабину третьего. В подобных ситуациях в многочисленных виденных мною фильмах, машина отказывается сразу заводиться, но мне сегодня везёт, и движок завёлся, как говорится, с пол оборота. Под грохот двух взрывов я вдавил педаль газа в пол, и джип сорвался с места, подскочив задним левым колесом на теле своего бывшего водителя.

Осталось чуть больше девяти минут. Позади сухо трещали выстрелы, слышалась ругань и жужжание стартера. Мне не надо было ни оглядываться, ни смотреть в зеркало заднего вида, через спутник я и так видел, как боевики торопливо рассаживаются в оставшийся неповреждённым джип и кузов грузовика, собираясь в погоню. И собирались они, надо сказать, очень резво, чего я от них, признаться, не ожидал.

Естественно, я предвидел, что погони не миновать, но не рассчитывал, что она последует столь стремительно. Ведь боевики ничего не знали о вертолёте и моём участии в произошедшем. В их глазах этот побег должен был выглядеть, как рывок последней надежды, смелый, но бессмысленный! Лесные дороги и тропы они знали, как свои пять пальцев, в то время, как доставленный на базу с мешком на голове заложник вообще не мог даже предполагать, где находится, а значит и шансов выбраться самостоятельно живым из леса, пусть даже и на угнанном джипе, не имел никаких.

Теперь я понял, что упустил из виду психологический аспект. Бандитов подгоняла безумная ярость, вызванная тем, что их – таких крутых парней – только что «поимел» какой-то худосочный очкарик! Рождественская индейка сбежала прямо с праздничного стола, затоптав попутно пару свирепых хозяйских доберманов. Ягнёнок сожрал волка! И оставшиеся волки теперь просто обязаны были без всякого промедления восстановить статус кво.

Молись, парень, мысленно посоветовал я клиенту, теперь, если они нас поймают, то ждать выкупа уже не станут, и не пристрелят милосердно. Смерть наша тогда будет долгой и мучительной.

И тут же воображаемой ладонью я несколько раз ударил себя по губам. Только паники нам сейчас не хватает. Слава богу, клиент всё ещё был в отключке и меня не услышал. Ничего, прорвёмся. До места встречи осталось проехать совсем немного, уже через пять минут вертолёт зависнет над небольшой поляной рядом с дорогой. Через спутник я чётко вижу и её и его.

Правда, ещё я видел то, что нас нагоняют.

Меня кидало в водительском кресле, как ковбоя в седле на родео. Наш джип скакал на ямах и кочках этой треклятой тропы, видимо ради смеха названной кем-то дорогой, грозя в любую секунду перевернуться, и мне волей-неволей приходилось придерживать прыть лошадей спрятанных под капотом. В отличие от меня, преследователям был знаком здесь каждый ухаб, каждый торчащий посреди колеи корень дерева, и в этом было их преимущество. Они постепенно настигали нас.

И всё же, как я уже отмечал, у всего можно найти и хорошую сторону. Бандиты так были уверенны в том, что пленнику не уйти, и так жаждали утолить свою ярость долгими и мучительными пытками оскорбившего их своим побегом заложника, что непременно хотели взять его живым. А потому стреляли только в воздух, или поверх головы, нагоняя страх, призванный, по их разумению, лишить беглеца остатков воли к сопротивлению.

Три минуты.

Джип преследователей уже метрах в тридцати. Сквозь рёв мотора до меня совершенно явственно доносятся победные крики вперемешку с отборными ругательствами, уже вполне можно разобрать отдельные слова. Наверное, нечто подобное можно было наблюдать в давние времена, когда карибские пираты настигали обречённый испанский галеон.

Грузовик с основной частью боевиков сильно под отстал от передовой машины. Однако, если я не оторвусь в ближайшую минуту, то мне элементарно не хватит времени добежать до вертолёта, ибо поняв наконец, что дичь вот-вот уйдёт, похитители плюнут на свои кровожадные намерения в отношении беглеца и просто пристрелят меня (нас – двух в одном).

По обе стороны дороги сплошной стеной тянулись густые заросли кустарника. Я далеко не ботаник, но вроде бы это называется подлеском. Если чем-нибудь перегородить колею, то объехать препятствие будет не возможно, преследователям придётся спешиться, и это дало бы мне столь драгоценную сейчас фору во времени. Остаётся один вопрос: чем перегородить?

Две с половиной минуты.

Рискуя не справиться, с бешено бьющимся из стороны в сторону рулевым колесом, я освободил правую руку, подхватил автомат, и джип сразу чуть не перевернулся. Хотя сейчас я управлял телом клиента, но добавить силы в его слабые мышцы никак не мог. И двумя-то его руками я едва удерживал руль, а теперь надо было контролировать машину одной левой. На осуществление задуманного у меня было не более нескольких секунд. Еще, слава богу, что мне не было необходимости оборачиваться и отрывать взгляд от дороги – спутник крупным планом выдавал мне всю картину погони.

Автомат в слабой, нелепо длинной руке, едва способной его приподнять, прыгающий, как архар по горам, джип… У меня был один шанс на тысячу. Палец судорожно нажал на курок и не отпускал его даже после того, как последний патрон уже давно покинул опустевший магазин. Кстати, последнюю пулю я, кажется, выпустил себе же в задний борт.

Что не говори, а всё же и в жизни иногда случается, как показывают в кино. Правда в кино бравому супермену хватило бы и одного точного выстрела из навороченного пистолета, однако, не будем слишком строги к суперменам. Главное, что и у меня получилось.

Я не видел, куда именно попал, только внедорожник боевиков на полном ходу вдруг нырнул левым крылом глубоко вниз, уткнулся в землю, подняв облако иссохшей на жарком солнце пыли и мелких кусков спёкшейся земли, а затем, проделав умопомрачительное сальто через капот, с грохотом и треском улёгся аккурат поперёк колеи, придавив пару пассажиров, не успевших вовремя покинуть борт. На радостях я чуть сам не повторил этот акробатический этюд, но освободившейся теперь правой рукой помог себе удержать руль.

Спустя несколько секунд отставший грузовик уткнулся в только что созданное мной препятствие. Победные возгласы и ругань сменились просто руганью и проклятиями, а в след мне зазвучали уже вполне прицельные очереди. Только лесная дорога это вам не прямой, как стрела автобан, она петляет в зарослях, и наш с клиентом автомобиль быстро исчез из поля зрения преследователей. Спутниковая картинка показывала, что бандиты отнюдь не собираются так просто сдаваться и, дружно навалившись на поверженный транспорт, силятся спихнуть его в сторону, прямо на кусты. Они же по-прежнему ничего не знали про вертолёт, хотя, если б прислушались, то уже уловили бы стрекочущий звук его винтов.

Эй, парень, мысленно позвал я клиента, ты как там? Кажется, мы вырвались. Но ответа не последовало, только едва заметное движение, а быть может вздох. Вот уж будет работы для психологов, когда мы вернёмся. Родителям мальчишке на реабилитацию отпрыска теперь потребуется денег не меньше, чем похитители требовали в качестве выкупа. Зато живой.


Глава 2.


Ещё в вертолёте по пути в Центр старший группы эвакуации, поздравив меня с успешным окончанием миссии, заметил:

– Дэн, – у твоего «скафандра» плечо прострелено, – дай-ка обработаю.

– Правда? – удивился я, ибо в пылу погони ничего такого не почувствовал. – Ничего страшного, не смертельно.

– А то ты не знаешь замашки наших состоятельных заказчиков, – хмыкнул старший, – они ещё в суд на контору подадут за ущерб, нанесённый внешнему виду их ненаглядного отпрыска. А то, что если б не мы, а в первую очередь, если б не ты, их бы дитятко лежало б сейчас на дне выгребной ямы с простреленным затылком, до них не доходит обычно.

Ворчи, дружище, ворчи, как обычно после сильного нервного перенапряжения погружаясь в расслабляющее дремотное состояние, думал я. Всё верно, всё так и есть. Но разве от этого спасённая жизнь становится менее ценной? Опять цена. Вопрос в цене. Всегда только в ней. Центр не отправит меня спасать из плена бедняка, ибо слишком велика себестоимость операции. Но ведь и боевики нищего похищать не станут. Что им с нищего взять? Вот и выходит, что вопрос всегда в цене. Неужели ценность человеческой жизни измеряется исключительно в денежных знаках или, там, килограммах золота? Не забивай голову, скомандовал я сам себе, а то клиент очнётся, наслушается твоих мыслей, да свихнётся ненароком. Спать.

А в Центре нас уже, разумеется, ждали. Техники ещё не успели подхватить спасённое тело, чтобы забрать его в своё подземное логово, напичканное самой современной аппаратурой, дабы наконец разделить нас с клиентом и вернуть меня в мою собственную биологическую оболочку, как на встречу мне кинулась, цокая высоченными шпильками по кафелю, изящная леди неопределённого возраста.

– Сыночек мой! – она тянула ко мне руки с художественно наманикюренными коготками. – Ты жив! Как же мы с папой переживали за тебя!

Позади дамы, изо всех сил стараясь не растерять величественного облика, топтался крепкий красивый мужчина, судя по всему, это и был отец. Мне часто приходится сливаться с нервной системой разных людей, видимо, поэтому я очень чётко улавливаю эмоции. Вот и в это мгновение мне показалось, что в отличие от супруги, которая явно играла роль любящей матери (на самом деле, плевать ей на всех, кроме себя любимой), мужчина с трудом сдерживался, чтобы не зарыдать от счастья и не бросится со слезами на шею сына. Да, бывает и так, вздохнул я мысленно.

– О, боже, да ты ранен, мой бедняжка! – заметив слегка окровавленную повязку на левом плече спасённого, воскликнула, тем временем, мать, да так, словно ей доставили тело сына по частям.

– Мадам, – мягким прикосновением остановил её Цербер, как все мы в Центре привыкли называть шефа службы безопасности, – это пока не ваш сын.

– Как? Не может быть! Это не Ники? – изумилась леди, однако опустила руки и отступила на шаг.

– Сознанием вашего сына сейчас управляет наш сотрудник, – вступил в разговор доктор Цейтлин – наш бессменный научный руководитель, человек весёлый и жизнерадостный, один из создателей самого метода «подселения», из-за чего наш Цербер не спускал с него глаз ни днём, ни ночью. – Пройдите в комнату ожидания, где вам предложат напитки и лёгкие закуски. Процедура займёт около часа.

– Этого времени нам с вами, как раз, хватит, чтобы окончательно уладить все наши финансовые дела, – с истинно бухгалтерской тактичностью добавил, находившийся тут же, Алекс Гоубер – наш финансовый директор.

Все следом за возглавляющим процессию Цербером покинули зал. И я без всякого удивления заметил, что неохотнее всего это сделал отец моего клиента. Через каждый шаг он оглядывался, и глаза его слегка поблёскивали от влаги. Теперь, наконец, техники принялись и за нас.

Вам приходилось когда-нибудь видеть своё тело со стороны? Не на фотографии, не во сне, а в реальной жизни? Думаю, что нет. А вот со мной это происходит периодически. И каждый раз это зрелище заставляет меня трепетать. И я вновь и вновь задумываюсь о том, что раз сознание человека способно существовать вне собственного тела, то возможно и душа вовсе не теологическое понятие, а реально существующая особая форма материи, которая и после смерти физической оболочки продолжает существовать самостоятельно. Мне очень хотелось бы это узнать. Не поверить, а именно узнать.

И вот такие мысли упрямо посещают меня при каждом переходе, подумал я, открывая уже свои собственные глаза. Один из техников тут же направил на мои зрачки лучик фонарика и от резкого света я снова зажмурился.

– Зрение в норме, – рапорта привычно пошли один за другим.

– Мышечный тонус в норме.

– Энцефалограмма… кардиограмма… чувствительность…

Стандартный набор тестов и экспресс обследование. Раньше всё это занимало уйму времени, в самом начале до нескольких суток, но теперь техники и медики укладывались менее чем в один час.

Привычно не обращая внимания на ворчание медиков, так же привычно уговаривавших меня не торопиться и полежать ещё немного, я сел на кровати, слегка тряхнул головой, прогоняя лёгкое головокружение, опустил ноги на тёплый пол и медленно поднялся. После пребывания в хлипком «скафандре» клиента было очень приятно вновь ощутить упругость сильных мышц и гибкость тренированного тела, и я от души, до хруста в суставах потянулся. Кто-то из медиков подал мне длинный купальный халат. Я сунул руки в рукава, запахнулся, завязал пояс и только теперь взглянул на Ника, как оказывается, звали моего клиента.

Парню уже обработали рану, вкололи антибиотик и поставили капельницу. Он лежал неподвижно и безучастно смотрел в потолок. Однако при моём приближении он слегка повернул голову и перевёл свой взгляд на меня.

– Привет, герой! – я постарался, чтобы голос звучал весело и беспечно. – Всё хорошо, как я и обещал.

– Так это вы, – парень нервно сглотнул, – были там, во мне?

– Точно, – кивнул я и широко улыбнулся. – Ты уж прости, что плечо твоё не уберёг, но там пустяки, царапина. До свадьбы заживёт!

Ник попытался улыбнуться в ответ, но ничего у него толком не вышло, а получилась жутковатая гримаса, словно мимические мышцы лица свело судорогой.

– Спасибо вам, Дэн, – едва слышно произнёс он.

– Выздоравливай, – пожелал я ему и поспешил покинуть бокс.

Мне нельзя испытывать жалость или любые другие чувства к клиентам, иначе я не смогу хладнокровно выполнять свою работу, а это прямой путь к провалу и гибели. И сегодня я вытаскивал из бандитского плена не паренька из богатой семьи, а самого себя в первую очередь. И только так я должен всегда относиться к этому Я рискую собой за деньги, такова моя работа. И точка! А теперь быстро принять горячий душ, надеть свежее бельё и чистую одежду и на доклад боссу.


Глава 3.


Стоя в душе под упругими горячими водяными струями, я в который раз размышлял о превратностях судьбы. Сегодня удача вновь сопутствовала мне, клиент спасён и будет жить. Он в моём послужном списке далеко не первый и, будем надеяться, не последний. Много есть на белом свете людей, которые скажут про меня: он спас мне жизнь. Да, многим чужим для меня людям спас, а своим самым близким не смог, не сумел уберечь самое дорогое, что когда-либо имел – свою семью. И пусть тогда шла жестокая война и люди гибли миллионами, мне никогда не удастся простить себя за то, что в роковую минуту я не был рядом с ними.

Если б шеф тогда не предложил мне эту работу в Центре, я, пожалуй, потерял бы рассудок, или спился, что собственно одно и то же. Постоянный риск, смерть, которая во время выполнения каждого задания ходила за мной по пятам, держа всегда наготове свою острую чёрную косу, только это, как ни странно, мирило меня с ненавистной действительностью. Кроме того здесь я не чувствовал себя одиноким в своём горе, ибо практически все, с кем я вместе работал, так же потеряли во время последней войны кого-то из своих близких – и грозный Цербер, и жизнерадостный доктор, и даже сам босс.

Кстати, надо было торопиться, шеф всегда требовал незамедлительного доклада после возвращения оперативника с очередного задания. И хотя в его распоряжении была вся информация, полученная со спутника, от техников, телеметрия с аппаратуры, поступавшие в реальном времени, ему неизменно требовалось выслушать подробный рассказ о личных ощущениях непосредственного исполнителя, и его возможные замечания по организационным вопросам. Вероятно, он, как хороший руководитель, желал вникать во все тонкости работы единого организма Центра, однако, лично я подозревал, что он желает сам ощутить хотя бы часть того возбуждения всех чувств, которое неизменно сопутствует мне в реале.

И вот, спустя двадцать минут, посвежевший и бодрый, я шагал по длинному коридору к укрытому от посторонних глаз и хорошо охраняемому лифту, который должен был доставить меня прямо в кабинет шефа, минуя приёмную для посетителей, где властвовала строгая и уже не молодая, но всегда элегантная секретарь Анна, фамилию которой, знал только её непосредственный начальник, да ещё Цербер. А точный возраст, пожалуй, был не известен даже им. Вдруг из бокового ответвления, чуть не налетев на меня, появился доктор Цейтлин. Учёный явно очень торопился, и его лицо выражало крайнюю степень озабоченности. Однако, заметив меня, он тут же приветливо улыбнулся.

– Куда это вы так спешите, Дэн? – вежливо поинтересовался доктор, хотя из нас двоих определение «спешащий» в данный момент более подходило для него самого. – Вам бы следовало ещё полежать, но вы, как я вижу, опять сбежали от медиков.

– Сбежал, грешен, – в тон ему ответил я. – Спешу к боссу на доклад. Стандартная процедура. Разве вы не в курсе?

Теперь мы шли бок о бок, занимая почти всю ширину коридора, и я не мог не заметить, что мы не только идём в одну сторону, но и продвигаемся, судя по всему, к одной и той же цели – к лифту.

– А, вот оно что, – рассеянно произнёс мой спутник, очевидно вновь погружаясь в размышления о чём-то сильно его беспокоящем, – а я подумал, что и вас вызвали на это срочное совещание.

Я открыл, было, рот задать вопрос, но мы уже завернули за угол и оказались перед отгороженным металлической решёткой лифтом, где помимо обычных двух охранников нас встретил Цербер собственной персоной. От неожиданности мой вопрос так и остался незаданным. Здесь затевалось нечто необычное. Начальник охраны сверлил меня недобрым взглядом с высоты своего двухметрового роста, словно требуя объяснений, и мне невольно захотелось как-то оправдаться и объяснить своё присутствие.

– К боссу с докладом о выполненном задании, – сообщил я. – Вижу, что не вовремя, зайду попозже, доклад подождёт, – и, развернувшись по-армейски через левое плечо, собрался уже, было, отправиться в обратный путь.

Но уйти мне не дали.

– Стой, Дэн, – скомандовал Цербер, – доклад действительно подождёт, но ты так же приглашён на совещание, по всей видимости, тебе лень лишний раз прослушать сообщения на автоответчике.

А ведь точно, вспомнилось мне, когда я вышел из душа, растирая полотенцем распаренное тело, на аппарате внутренней связи мигал красный огонёк, но я не придал этому значения, решив не отвлекаться по пустякам, пока не покончу со всеми необходимыми формальностями вроде личного доклада.

Однако, что же это у нас здесь намечается? Впервые слышу о совещании, на котором одновременно необходимо присутствие научного руководителя и шефа службы безопасности. И уж тем более, насколько мне известно, ни разу на собрание такого уровня не приглашали оперативников. До полного комплекта недоставало ещё только финансового гения. Но лишь стоило мне о нём вспомнить, как из-за угла появился Алекс Гоубер. Увидев всех нас, он от неожиданности остановился, как вкопанный, однако быстро справился со своими чувствами, нейтрально пожал плечами и молча присоединился к нашей компании. Чудны дела твои, господи! Не иначе, как речь о неведомой угрозе самому существованию Центра. Никакое иное объяснение происходящего мне в голову не приходило.

– Все в сборе, – доложил Цербер, нажав на кнопку переговорного устройства установленного на стене рядом с лифтом.

– Опускайтесь, – незамедлительно ответило устройство голосом Босса.

Створки лифта бесшумно разошлись в стороны, открывая доступ во весьма внушительных размеров кабину, способную вместить не менее двух десятков человек одновременно. Охранники молча отодвинулись к противоположным стенам, пропуская нас внутрь. В самой кабине не было ни единой кнопки, но стоило дверям закрыться за нами, как она пришла в движение, опуская нас в безопасные железобетонные недра здания, в бункер, способный выдержать прямое попадание тяжёлой авиабомбы.

Когда менее чем через минуту мы прибыли на место, перед нами предстал залитый ярким искусственным дневным светом обширный кабинет с высокими потолками и обилием живой зелени. Пол был застлан шерстяным ковровым покрытием с ворсом такой высоты, что ноги бесшумно утопали в нём почти по самую щиколотку. Из мебели присутствовали огромный массивный рабочий стол, сделанный из ценных пород дерева и длинный стол для переговоров с десятком удобных кресел. Кабинет помимо того был щедро напичкан всевозможной аппаратурой, а вся противоположная от рабочего места хозяина кабинета стена представляла собой один огромный экран.

– Рад всех вас видеть живыми и здоровыми, – поприветствовал нас Босс из глубины своего величественного кожаного кресла, – рассаживайтесь в любом порядке.

Нестройным хором поздоровавшись в ответ, мы все направились к столу. Слегка поотстав от остальных, я с любопытством наблюдал, в каком же порядке усядется руководство, ведь не секрет, что большинство начальников всех уровней придаёт большое, чуть ли не мистическое значение своему положению за столом босса.

Первым уверенно к совещательному столу шагнул шеф службы безопасности и занял почётное место по правую руку от Босса. Учёный и финансист переглянулись и, едва не толкаясь, оба устремились ко второму почётному месту, но победила молодость в лице Алекса Гоубера, и он, явно довольный своей маленькой победой, устроился по левую руку от хозяина кабинета. Доктор, мило улыбнувшись победителю, примостился рядом с Цербером, сделав выбор в пользу власти силы перед властью финансов. Исключительно ради соблюдения симметрии, а не в знак поддержки я опустился в кресло рядом с Алексом, за что был награждён суровым осуждающим взглядом начальника охраны.

Босс, всё это время делавший вид, что не обращает никакого внимания на безмолвную борьбу своих подчинённых, наконец, оторвал глаза от монитора, на котором что-то увлечённо просматривал, и окинул строгим взглядом собравшихся.

– Ну что ж, – произнёс он, – начнём.

Меня всё больше и больше беспокоило происходящее. Я не мог припомнить случая, когда Босс говорил со своими сотрудниками таким официальным, лишённым красок и эмоций тоном. А вкупе со всем прочим, на что я, как, думаю, и остальные, уже обратил внимание, это не предвещало ничего хорошего.

– У нас появился перспективный клиент, – продолжил при всеобщем напряжённом молчании Босс. – Он ожидает в приёмной. Но, поскольку клиент этот обратился к нам с довольно щекотливым предложением, я счёл необходимым ваше общее присутствие при нашей встрече. А так же хочу произнести, так сказать, вступительное слово прежде, чем попрошу Анну пригласить гостя войти.

Видимо предложение не просто щекотливое, подумалось мне, а чрезвычайно опасное, раз для обсуждения его потребовалось присутствие не только шефа службы безопасности, но даже старшего оперативника, что на моей памяти происходило впервые.

– Думаю, – Босс обвёл взглядом присутствующих, – не лишним будет напомнить вам о секретности. Всё, что вы услышите в этом кабинете не должно выйти за его стены. Любое обсуждение, любые согласования действий между службами, любой обмен мнениями между посвящёнными лицами могут происходить только здесь и нигде более. Это понятно?

– Так точно, – автоматически отчеканил Цербер, по-моему, даже не задумываясь.

– Разумеется, – нетерпеливо произнёс доктор, ему уже не терпелось узнать суть задания и приступить к анализу способов его исполнения.

– Конечно же! Всё, что касается финансов, всегда следует беречь от любопытных глаз, – затараторил наш бухгалтер, – вы знаете, что в моём ведомстве утечек не бывает.

– Сейчас речь не о вашем ведомстве, – прервал его Босс, – а о вас лично. Ни один ваш счетовод даже косвенно не должен быть в курсе.

– Да, я понял.

– А ты, Дэн?

Все дружно уставились на меня. И я молча кивнул. К чему слова, они лишь сотрясают воздух. Моя работа и так была засекречена сверх всякой меры, и даже Цербер не был в курсе подробностей некоторых моих операций.

– С этим закончили, – удовлетворённо произнёс Босс. – А теперь скажите, кто из вас слышал что-либо о так называемом «теневом мировом правительстве»?

Повисшую тишину нарушил, разумеется, финансовый бог.

– Да ладно вам, – с упрёком нашему молчанию воскликнул он, – все хоть что-нибудь да слышали! На уровне сплетен, в основном. Якобы дюжина или около того миллиардеров, владельцев транснациональных корпораций составляют могущественную организацию, управляющую всеми процессами в политической и экономической жизни мира. По слухам, они ставят и смещают правительства, развязывают и гасят войны…, – на этом слове он немного запнулся, – сообразуясь только со своими корпоративными интересами. Но, большинство граждан относятся к этому, как к выдумке «жёлтой» прессы.

Алекс как-то беспомощно оглянулся по сторонам и остановил свой взгляд на Боссе, в его глазах читался вопрос:

– Вы хотите сказать, что оно действительно существует?

Я внимательно посмотрел на Босса и ещё до того, как он открыл рот для ответа, уже знал, что сейчас услышу.

– Да, такая организация существует, – подтвердил он, – мало того, представитель одного из её членов ожидает в эту минуту в приёмной, и Анна угощает его уже третьей чашкой своего лучшего кофе.

– Боже мой! – ахнул доктор.

– Это действительно серьёзно, – пробормотал себе под нос начальник охраны.

– И чего же им, столь всемогущим от нас надо? – Поинтересовался я. – Или нам предлагают войти в их структуру?

Босс терпеливо подождал, пока все успокоятся, слегка побарабанил пальцами по столешнице, вновь привлекая к себе наше внимание и снова заговорил:

– Для того, чтобы сразу настроить вас на конструктивный диалог с человеком, который через минуту сюда войдёт, сообщаю, что отказаться от этого предложения мы не можем, но это не значит, что нам помимо свободы выбора предстоит так же потерять материальную выгоду. Господин Гоубер, вашей алчности будет предоставлена полная свобода, заказчик не ограничивает нас в расходах, его волнует только результат.

– А если не в наших силах будет его обеспечить? – поинтересовался доктор.

– Тогда, как я понимаю, у нас хотя бы хватит средств на организацию собственных шикарных похорон, – съязвил в ответ Цербер. – Не так ли, Босс?

– Безусловно, – на полном серьёзе подтвердил тот.

Меня начала раздражать эта затянувшаяся вступительная часть. Было понятно, что руководство в полном составе таким образом всячески отдаляет встречу с неизбежным. Но, как гласит народная мудрость: «перед смертью не надышишься». И уж раз послать клиента на все четыре стороны никак нельзя, то зачем лишний раз его злить, маринуя в приёмной. Кофе, приготовленный Анной, несомненно, хорош, однако, от переизбытка кофеина в крови представитель таинственных правителей ненароком может перевозбулиться, а мне хотелось бы получить необходимые сведения от адекватного источника, ибо лезть непосредственно в пекло предстоит именно мне.

– Так давайте уже пригласим дорогого гостя, – в полный голос предложил я. – Какой смысл гадать о выполнимости задания, если мы ещё не слышали его сути?

Все разом замолчали. Босс одобрительно хмыкнул, и впервые за всё время с момента начала совещания его губы тронула улыбка.

– Ты прав, Дэн, – произнёс он и, нажав клавишу связи с секретарём, приказал: – Анна, пригласите, пожалуйста, нашего уважаемого гостя присоединиться к нам.


Глава 4.


Панели на противоположной от лифта стене разошлись в стороны, пропустив через образовавшийся дверной проём сначала Анну, а следом за ней и представителя заказчика. Им оказался мужчина средних лет с явно военной выправкой, но на удивление приятным лицом. Лёгким поклоном он поприветствовал хозяина кабинета и, кивнув всем остальным присутствующим, не дожидаясь особого приглашения, подошёл и, передвинув одно из кресел, уселся с торца стола так, что оказался лицом к лицу с Боссом. Эдакий контр председатель нашего собрания.

– Надеюсь, – произнёс он, убедившись, что завладел всеобщим вниманием, – пока я угощался великолепным кофе, который готовит ваша секретарша, – снова лёгкий поклон Боссу, – вы получили начальную информацию о том, кого я представляю, и на каких условиях вам предстоит работать. Мне хотелось бы избежать дополнительной траты времени на объяснения.

– Да-да, – предвосхищая возможные реплики своих сотрудников, несколько обескураженных наглостью гостя, поспешил подтвердить Босс, – я сообщил членам совета всё, что необходимо. Вы можете сразу переходить к сути. Но, прежде потрудитесь представиться. Как нам называть вас?

– Называйте меня просто – полковник, – предложил гость. – Ваши имена и функции мне известны, так что будем считать, знакомство состоялось.

– В таком случае, мы слушаем вас, полковник, – произнёс Босс.

Гость на несколько секунд задумался, видимо решая, с чего начать, положил руки перед собой на стол ладонями вниз и заговорил.

– Мне известна биография каждого из вас не хуже, чем она известна вам самим. Поверьте на слово, это так. Но то, о чём я вам сейчас расскажу, возможно, разрушит вашу веру в собственное прошлое. А всё дело в том, что прошлым всего нашего мира однажды, а быть может и многократно манипулировали. Вы наверняка смотрели в кино, или читали, или хотя бы слышали про «эффект бабочки». Он гласит, что если отправиться в прошлое и изменить там даже какую-то мелочь, внести изменения в ход истории, то они, нарастающей волной прокатятся через всю структуру мироздания и приведут к неизбежному изменению настоящего. При этом мы не заметим никаких перемен, и не будем помнить иного настоящего, ведь после манипуляций в прошлом, ход истории пошёл по другому пути и прежнее настоящее просто не возникло.

Ничего себе начало, подумал я, и оглянулся на Босса, заметив при этом, что и остальные, как по команде поступили точно так же. Однако Босс был невозмутим. Если б я не так хорошо его знал, то решил бы, что всё это розыгрыш. Но я знал его достаточно хорошо, чтобы понять то, что он совершенно серьёзно относится к рассказу полковника. Едва заметным жестом Босс велел нам продолжать слушать дальше.

– Я понимаю, – согласился полковник, – что всё сказанное звучит фантастично. Я и сам с трудом верю в то, что сейчас говорю, хотя, в отличие от вас, имел возможность изучить некоторые косвенные доказательства. Но, я хочу спросить вас, доктор Цейтлин, как учёного и создателя не менее фантастической технологии «подселения», которая, как нам всем здесь присутствующим известно, великолепно работает. Скажите, теоретически то, о чём я говорю, возможно?

Наш учёный был, явно, застигнут врасплох этим вопросом, и потому ответил не сразу. Он выпрямился в своём кресле и скрестил руки на груди, что, по всей видимости, было аналогом глубокомысленного «ну что ж, коллега».

– Чисто теоретически такое возможно, – произнёс он, – хотя, до сих пор, эта задача больше рассматривалась философами, нежели физиками. Лично я ничего не слышал о каком-либо серьёзном научном прорыве в этой области.

– В нашем настоящем его пока и не было, – подтвердил полковник. – Однако есть человек, утверждающий, что событие имело место, и существуют косвенные доказательства того, что он говорит правду. Этого человека называют Прорицателем прошлого. Он необходим моему поручителю живым и здоровым, именно в этом состоит смысл вашего задания.

– И в чём подвох? – не дождавшись, пока этот естественный вопрос задаст кто-нибудь из наших начальников, поинтересовался я. – Если я правильно понял, ваш поручитель состоит в могущественной организации, обладающей огромной властью и ресурсами. И при всём этом вы хотите поручить нам доставить пред ясны очи вашего хозяина одного единственного человека, пусть он хоть трижды что-то там предсказывает?

– Во-первых, не «что-то там», он предсказывает прошлое, которого нас лишили, – поправил полковник.

– Да без разницы, – завёлся я, – мы людям жизни спасаем, а вы хотите, чтобы вам нашли и доставили какого-то шарлатана, да ещё утверждаете, что это секретная и сверхважная миссия! Где же ваше всемогущество?

Я оглянулся на Босса в надежде на поддержку, но наткнулся взглядом на предостерегающий жест.

– Во-вторых,– как ни в чём не бывало, продолжал гость, – всё совсем не так просто, как вам показалось. Прорицатель изолирован на секретной базе той самой могущественной организации, о которой вы упомянули, и находится под круглосуточной охраной. Вызволить его оттуда живым совсем не простая задача, уверяю вас.

Признаться, я растерялся, не поверив своим ушам.

– Но ваш шеф сам из этой компании!

– Верно,– согласился полковник, – но в вопросе с Прорицателем его личные интересы вошли в противоречие с интересами остальных членов сообщества. Поэтому и понадобились вы, как сторонняя сила.

– Но.., – хотел было возразить я.

– А большего вам знать не нужно. Избыток информации порой опаснее, чем её недостаток, – перебил меня гость.– Технические детали, как то координаты и план базы, количество и состав охраны, точное место, где содержится объект, эти данные будут вам предоставлены, в их отношении можете задавать любые вопросы.

– Для детальной разработки операции потребуется время, – подключился к разговору Босс, – в какой срок необходимо уложиться?

– Мой поручитель оставляет это на ваше усмотрение. Действуйте по готовности, но и слишком затягивать не стоит.

Какой он к чёрту полковник, подумал я. Профессиональный военный ставит задачу и сроки её выполнения чётко, а этот – «по готовности, но не слишком затягивайте». Такая размытость формулировок больше подходит для гуманитария, чем для «военной кости». Ох, не обмануло меня предчувствие, наплачемся мы с этим заказом, если вообще живы останемся.

– Подготовка потребует серьёзных затрат, – с нажимом на слово «серьёзных» сообщил Гоубер, – а наши собственные ресурсы весьма не велики.

– Вам будет предоставлено финансирование в неограниченном объёме из источников, связь которых с моим поручителем невозможно проследить.

Услышав о такой перспективе, наш финансовый руководитель покраснел, и на лбу у него выступили капельки пота.

– А как с отчётностью? – едва выдавил он из себя вопрос.

– Никакой отчётности, – полковник оставался невозмутим, – тратте столько, сколько необходимо. Ваша отчётность – успешно выполненное задание.

Разумеется, горько усмехнулся я про себя, в случае неудачи нас просто сотрут, и никакая отчётность не понадобится. Очень надеюсь, что Босс понимает, во что нас впутывает, и, как водится, предусмотрел варианты отхода на случай непредвиденного развития ситуации, иначе, похоже, нам по любому крышка.

Ещё через час полковник ушёл, оставив нам с доктором диск со всей необходимой информацией о секретной базе, настолько полной и подробной, насколько только смог раздобыть его влиятельный хозяин, не привлекая внимания своих коллег по «мировому правительству». Алекс получил названия банков, номера счетов и коды доступа к ним, Церберу была обещана любая техническая, физическая и юридическая помощь, которая только могла понадобиться для пресечения утечки сведений о подготовке операции. А Боссу гость сообщил основной, дополнительный и экстренный каналы связи с ним на тот случай, если в процессе подготовки и проведения акции возникнут какие-либо дополнительные вопросы.

Анна уже проводила гостя, и звуконепроницаемые двери вновь отделили кабинет босса от всего остального мира, а мы всё продолжали сидеть на своих местах. Тягостное молчание повисло над столом. И так продолжалось несколько минут, пока его, наконец, не нарушил шеф службы безопасности.

– Как только мы выполним это чёртово задание, нас тут же уничтожат, – ни к кому конкретно не обращаясь, произнёс он. – Этим треклятым мировым правителям, раз уж они существуют, ничего не будет стоить выяснить, кто способен провернуть такое дело.

– Нас ликвидируют ещё быстрее, если мы теперь не возьмёмся за эту работу, – в тон ему произнёс я.

– Да с какой стати? Что за упаднические настроения? – В отличие от нас, финансовый директор находился в крайне возбуждённом состоянии. Получив в своё полное распоряжение неограниченные средства, он, казалось, балансировал сейчас на грани помешательства. – Подумаешь, забрать какого-то шарлатана из рук одних сумасшедших и передать в руки другого из той же компании!

– А как вы думаете, Босс, если мы вытащим этого Прорицателя, у меня будет возможность с ним пообщаться прежде, чем мы передадим его заказчику? – мечтательным голосом спросил доктор.

Палата в психиатрической клинике, вот на что был сейчас похож кабинет. И только Босс сохранял полное спокойствие, по крайней мере, внешне.

– Давайте вести себя, как подобает профессионалам, – предложил он, когда все замолчали, – не портите себе нервы – они не восстанавливаются.

– Очень точно сказано…, – начал, было, Алекс, но наткнувшись на суровый взгляд Босса, заткнулся.

– Непосредственно рисковать жизнью предстоит, как всегда, Денису, – продолжил тот, – но, так как случай особенный, то и подход нужен новый. Доктор, я жду от вас озарения по этому поводу! Надо разработать совершенно новый и необычный подход. И ещё, раскопайте всё, что только возможно об этом Прорицателе и о научных исследованиях по тематике «время». Вопрос о Прорицателе так же касается и вас, – Босс ткнул пухлым пальцем в Цербера, – используйте свои каналы, но будьте очень осторожны, никто не должен заподозрить, что мы интересуемся этим человеком целенаправленно. А вы, Гоубер, – он вновь обратился к бухгалтеру, – спуститесь с небес на землю. Запомните, пусть полковник и не станет требовать у вас отчёта, но со мной вы будете согласовывать все расходы вплоть до последнего гроша. Всем всё ясно?

– Ясно, – промямлил приунывший Алекс.

– Так точно, – как всегда по-военному ответил начальник охраны.

Мы с доктором просто кивнули.

– Тогда на сегодня все свободны, – словно реагируя на слова Босса, створки лифта раздвинулись, настойчиво приглашая нас покинуть кабинет.


Глава 5.


Наступил уже поздний вечер, и можно было остаться переночевать в Центре, но на завтра мною назначен выходной день, и я предпочёл провести его в тишине и одиночестве в своём небольшом доме всего в трёх кварталах отсюда. Эта окраина города почти не пострадала во время войны, и я приобрёл здесь жильё, чтобы быть ближе к работе и подальше от развалин, ставших могилой для моей семьи. Скучающий без дела водитель Босса предложил подвести меня, но я только махнул рукой – немного пройтись перед сном, говорят, полезно.

Не став включать верхний свет, я ограничился торшером, стоявшим за диваном рядом с моим любимым креслом, чудом сохранившемся и найденным мною в груде строительного мусора, оставшейся от нашего многоквартирного дома. Немного ремонта и вот теперь, погружаясь в его продавленные подушки, и закрыв глаза, я мог хоть на миг ощутить счастливое прошлое, услышать голос жены и весёлый смех сына.

Заварив чай прямо в кружке, и от души добавив сахара (обожаю приторно сладкий и крепкий напиток), я устроился поудобнее, сделал небольшой обжигающий глоток, и поставил кружку на журнальный столик рядом с единственной уцелевшей фотографией, с которой на меня смотрели молодая женщина в лёгком летнем платье с прищуренными смешливыми глазами и мальчик шести лет с растрёпанными русыми волосами.

– Привет, родные, – произнёс я.

И в то же мгновение со звоном и грохотом рассыпалось оконное стекло, а деревянная рамка фотографии разлетелась мелкими щепками. Я повалился на пол, укрывшись за диваном, раньше, чем понял, что происходит. Со всех сторон летела пыль, куски мебели, осколки посуды и штукатурки, погас торшер.

Дождавшись, когда нападавшие опустошат магазины своих автоматов, я воспользовался паузой и бросился в кухню, из которой дверь вела в маленький уютный дворик. Сейчас я проклинал себя за беспечность, ибо в моём доме не было никакого оружия, а нападавшие патронов явно не жалели.

На моё счастье, благодаря освещённым окнам соседей, на улице было чуть светлее, чем в доме, и я первым заметил тёмную фигуру в проёме двери. Мой мозг, наконец, оправившись от последствий эффекта неожиданности, полностью подчинил себе тело и переключился на режим «работа». Тёмная фигура, оказавшаяся невысоким коренастым мужчиной, толи ойкнула, толи икнула, и, выронив автомат, сложилась пополам от удара ногой в пах. Я не дал долго страдать бедолаге, одним движением свернув ему шею. Из-за темноты в доме и треска возобновившейся стрельбы, напарник покойного, не подозревая об участи, постигшей его товарища, безбоязненно вошёл в кухню следом за ним. Я не стал его мучить и просто пристрелил из трофейного ствола.

Судя по разномастному оружию и одежде, на меня напали не полицейские, не солдаты и не бойцы какой-нибудь частной охранной структуры, а простые бандиты вроде тех, с которыми мы с Ником имели дело с утра. В данный момент некогда было подумать о том, случайный ли это налёт, или целили именно в меня, но я завязал узелок на память, чтобы поразмыслить об этом на досуге. Сейчас же меня занимали дела поважнее.

О том, чтобы просто уйти, покинуть дом и переждать пока угроза не минует, теперь не могло быть и речи. Я разозлился. Сколько можно терпеть, что твоё жилище раз за разом превращают в руины? Им всем мало того, что убили моих жену и сына. Так теперь они расстреляли даже память о них – единственную фотографию! И я, мгновенно и справедливо рассмотрев дело о нападении на мирное жилище, как суд, как судья вынес смертный приговор преступникам, которых на слух оставалось ещё человек пять. Приехали, по-видимому, на двух легковушках.

Используя кухонную плиту и холодильник в качестве ступеней, я забрался под самый потолок и улёгся на шкафах гарнитура, занимавшего всю стену. Здесь было чертовски пыльно, и я, стараясь не дышать носом, поклялся себе, что стану впредь уделять больше внимания содержанию в чистоте не только столов и тумбочек, но и таких труднодоступных мест.

С этого своего насеста я мог, насколько позволял сумрак моим привыкшим к темноте глазам, контролировать почти треть гостиной. Любопытно, но, даже превратив в решето мой дом и мою мебель, нападавшие до сих пор не рискнули войти и проверить результаты своего налёта. А меня совсем не устраивало продолжение, при котором налётчики спокойно рассаживаются в свои автомобили и исчезают в ночи. Приговор уже вынесен.

Скорее всего, стрелки выжидали, жадно вслушиваясь в тишину порушенного домашнего уюта. Они знали, что нападение оказалось для меня неожиданным, а потому надеялись, что я уже отдал душу создателю. И всё же побаивались, что свидетельствовало об их осведомлённости в отношении моих бойцовских качеств. А значит, ни о каком случайном выборе жертвы и речи быть не может, они шли именно ко мне. Меня передёрнуло, ибо даже самому себе я боялся признаться в том, что это означает. Никто из бандитов, с которыми мне приходилось сражаться, управляя чужим телом, не знал ни моего настоящего облика, ни того, где я живу, ни времени, когда я появлюсь дома! А эти налётчики знали.

Мне снова пришлось отложить неприятные размышления, ведущие прямой дорогой к горьким выводам, так как нападавшие, в конце концов, решились войти в дом. Их поджимало время. Соседи, без сомнения, вызвали полицию. И хотя стражи порядка никогда не спешили на вызовы, грозившие им столкновениями с группами хорошо вооружённых бандитов, совсем не реагировать они тоже не могли. Через пару минут следовало ждать далёкого воя сирен, которые полицейские врубали ещё очень задолго от адреса вызова, чтобы дать возможность опасным гостям из леса разминуться с ними.

Этим лесовикам разминуться с полицией была не судьба. Глупые создания, войдя с пусть плохо, но освещённой улицы в тёмное помещение, как им должно было показаться, очутились в полной темноте. Побоявшись потратить несколько секунд на то, чтобы дать глазам привыкнуть к новым условиям, приговорённые зажгли яркие, но узконаправленные полицейские фонари. Причём, зажгли не двое передовых, а все пятеро разом (теперь по количеству световых лучей я окончательно убедился в правильности моего предположения об их численности).

– Ты его видишь? – прозвучал слегка дрожащий ни то от напряжения, ни то от страха голос бандита, находившегося ещё вне зоны моей видимости, где-то у самых дверей. Обращался он, судя по всему, к одному из тех двоих, которые шли первыми, отчаянно шаря яркими световыми пятнами по усеянному мусором полу.

– Если б он был здесь и живой, ты бы уже об этом знал, – съязвил тот из передовых, что находился дальше от меня. Приз за остроумие! Я решил оставить его живым для допроса.

– Ушёл, – с надеждой в голосе произнёс второй. – Шайба и Торчок должны были зайти с тыла, но их нет. Упокой Господь их души.

– Смотри лучше, – приказал первый, – если он ушёл, то нас по головке не погладят. Такая наводка дважды не работает!

Это точно, согласился я мысленно, за эту наводку я ещё спрошу с того, кто её дал этим убийцам. Очень спрошу. Узнать, что предатель ходит с тобою бок о бок, обедает за соседним, а может, и за твоим столом, желает тебе доброго дня – это огромный груз, который требует, чтобы его доставили по адресу, распаковали и выжгли напалмом, допросив прежде подлого гада с пристрастием.

Вот уже четверо из пяти оказались в секторе видимости. Я корил сам себя за упрямство, но не мог позволить самому осторожному пятому стрелку остаться вне зоны смерти. И в этом была моя ошибка. К моменту, когда пятый бандит, беспорядочно водя лучом фонарика во все стороны, остановился ровно под мой выстрел, двое первых, будто предчувствуя беду, через раму расколотой пулями стеклянной двери рванули на веранду. С досады я покончил с тремя отставшими одной длинной очередью, и тут же кувыркнулся на пол с высоты двух метров, здорово зашибив бедро о голову одного из трупов. Сверху на меня тут же посыпалась гипсовая пыль и куски ДСП, выбитые пулями из того места, где я только что прятался.

– Ты его зацепил! – возрадовался один из приговорённых. – Слышал, как тело упало? Идем, добьём и дело сделано.

– Ты, брат, никогда не играл на скрипке, – с явным внутренним напряжением произнёс второй.

– Не играл, а что? – удивился первый.

– А то, что нет у тебя слуха! Тело упало раньше, чем мы начали стрелять! – и с этими словами боевик изрешетил всю стену кухни ниже тридцати сантиметров от пола.

Благо, я был уже во дворике напротив веранды. Но и теперь в моей досягаемости находился только один из нападавших. Слава богу, это оказался не тот, кого я назначил в «языки», и он умер от точного выстрела ещё до того, как упал на пол.

– Надо будет втройне спросить за твою голову, – услышал я насмешливый голос последнего бандита. – Ишь, какой резвый.

Врага надо уважать. А, тем более, такого, который не уступает по мастерству тебе самому. Это первое, чему меня когда-то очень давно научили. Но этот человек обладал информацией жизненно важной для существования моего мира. Мира, к которому я только начал привыкать. Он знал предателя!

Где-то вдалеке завыли полицейские сирены.

– Ты же понимаешь, – осторожно произнёс я, – что я от тебя не отстану, пока не узнаю, зачем разнесли мой дом?

– А днём ты чуть не разнёс нашу базу и выкрал заложника, – придав своему голосу детскую плаксивость, ответил бандит.

Сирены выли всё громче.

– Сам знаешь, – с некоторой долей сочувствия произнёс я, – выход на задний двор, как и путь через гостиную мною простреливается. А на подходе ещё и полиция, которая очень вашего брата не жалует и вешает на развалинах после скорого суда. Я как-то наблюдал эту процедуру, мне стало нехорошо.

– И какие варианты? – Теперь голос боевика звучал на редкость искренне. – Как-то не в моих планах было сегодня умирать.

Долго размышлять времени не было. Все в опасности, пока не известен предатель. А то, что «крот» есть, теперь сомнения у меня не вызывало

– Хочешь жить? – глупый вопрос.

– Хочу, – разумный ответ.

– Только очень быстро. Бросаешь оружие и идёшь ко мне.

– Чтобы ты меня без помех пристрелил?

– Чтобы я выдал тебя за своего гостя и такого же потерпевшего, как сам, идиот!

– С какой стати такое великодушие? Ты, вроде, не священник, и мы не в церкви, – он всё ещё сомневался.

Сирены выли уже около самого дома, хлопали двери полицейских автомобилей, раздавались команды и слышался топот тяжёлых ботинок по ступеням крыльца.

– Я спасу тебе жизнь, а ты сдашь мне «крота», который окопался в Центре, – скороговоркой выпалил я, ибо времени на объяснения больше не оставалось. – Решайся уже, у тебя всего пара секунд!

– Твоя взяла, – согласился он, наконец. – Сдаюсь.

Но сегодня был не наш день.

Зачем он не оставил автомат на полу, а поднялся во весь рост с оружием в руках, пусть и поднятых вверх. Его крупный тёмный силуэт, словно мишень в тире, чётко выделялся на фоне значительно более светлого проёма между столбами, удерживающими крышу веранды.

– Брось оружие, – в отчаянье крикнул я.

Но было уже поздно. Заливистой длинной трелью заклёцал полицейский пистолет-пулемёт, выпуская в короткий смертельный полёт к цели стайку маленьких кусочков свинца, тёмный силуэт дрогнул, запоздало выпустив из рук автомат, и, сломав резной деревянный барьер, мой несостоявшийся «язык» рухнул на давно не кошеный газон.

– Не стреляйте, я – хозяин дома! – Раз за разом повторял я, уткнувшись лицом в траву, пока ребята в чёрной форме, отягощённые касками и бронежилетами, обыскивали меня и заковывали в наручники.

По закону подлости, на этот раз они отреагировали на вызов слишком быстро. А мне оставалось только корить себя за нерасторопность.


Глава 6.


Интересно, а Босс когда-нибудь спит?

Я ворвался в его кабинет посреди ночи, едва не сбив охрану у лифта. А он всё так же восседал в своём гигантском кресле. И только стакан с чаем в серебряном подстаканнике свидетельствовал о том, что хоть какие-то действия нарушали статику этого места с момента моего последнего визита.

– Мне уже сообщили, – произнёс он, даже не дав мне открыть рот. – С этой минуты и до особого распоряжения я запрещаю тебе, Денис, покидать территорию Центра.

– Кто сообщил? – Сразу утратив весь свой пыл, удивился я.

– Руководить такой организацией, и не иметь связей в полиции было бы весьма опрометчиво, ты не находишь?– Тон, которым он это произнёс, был абсолютно серьёзным, но довольную ухмылку выдавали его слегка прищуренные глаза.

Любопытно было бы узнать, а где у Босса ещё есть связи? Теперь я вспомнил, что показалось мне странным во время недавнего совещания. Босс заранее знал, о чём пойдёт речь и предвидел, какие требования выдвинет полковник. Непонятно только, зачем он тогда ввязался в эту историю, не обещавшую нам ничего хорошего?

– А то, что на меня напали те самые боевики, от которых я ещё утром спасал Ника, вам тоже сообщили? – Поинтересовался я, надеясь хоть немного растормошить своего, погружённого в нирвану, начальника.

Бесполезно. Он даже бровью не повёл.

– Нет. Но не сложно было догадаться.

Просто великолепно! Никаких эмоций. Шесть трупов, мой новый дом разрушен, я, вместо того, чтобы мирно спать и видеть сны, полночи воюю с бандитами, которые и знать о моём существовании не должны, а он спокоен, как удав.

– И что это означает, вы тоже догадываетесь, я надеюсь? – Мне не удалось справиться с язвительной интонацией в голосе.

Босс посмотрел на меня с явным удивлением.

– А ты сомневался? Именно поэтому выход в город для тебя, как, впрочем, и для всех, кто был в курсе операции, временно закрыт.

– Временно, это на сколько? – Сомнительно, что такой мерой можно выявить предателя. Скорее уж стоило установить слежку за всеми подозреваемыми.

– В том числе и за тобой, – хмыкнул Босс. А я и не заметил, что размышлял вслух.

– Временно, – продолжил он, – пока служба безопасности не выполнит свою работу, за которую получает немалые деньги, и не найдёт канал утечки.

– А если замешана сама служба безопасности? – Полюбопытствовал я, хотя даже сама мысль о том, что предатель Цербер, или кто-то из его ближайших помощников, повергала меня в ужас. Слишком многое эти люди знали о всех нас и о Центре.

– Значит, ей придётся разоблачить саму себя, – как ни в чём не бывало подытожил Босс. – Нас, Дэн, продаёт конкретный человек, а не отдел или служба. И этот человек, к моему великому сожалению, либо находится на самом верху, либо одной ступенью ниже. Остальные сотрудники Центра просто не имеют доступа к такой подробной информации, которая позволила вычислить тебя.

– А если это всё же Цербер… простите, шеф службы безопасности? – предположил я. – Уж он-то точно всё обо всех знает.

Босс положил ладонь левой руки на свою шею чуть пониже затылка, и покрутил головой из стороны в сторону.

– Отложение солей – последствие сидячей работы, – посетовал он. – Слава богу, что геморрой пока не заработал. – И, задумчиво посмотрев куда-то в только ему доступную даль, решительно сказал: – Нет, не Цербер, как вы его называете. (Кстати, вы в курсе, что ему очень нравится это прозвище?) – Босс позволил себе слегка усмехнуться.

– Почему нет? – удивился я столь категоричному ответу.

– Потому, что ты сам сказал, что он знает всё обо всех! – Голос Босса вдруг приобрёл наставительный тон, как у моего отца в моём далёком детстве, когда он объяснял мне элементарные вещи. – Если б он слил тебя боевикам, то уж не забыл бы в точности описать все навыки, которыми ты владеешь, и они бы не послали всего семь стрелков, способных, разве что, разнести дом.

А его информатор в полиции, не иначе как, сам был в момент полицейского нашествия у меня в доме, подумал я, откуда ещё такая точная информация о количестве нападавших преступников в такие короткие сроки? Там ещё криминалисты осмотр не закончили, ещё трупы не остыли и лежат на своих местах, а он уже знает всё!

– А если у него и не было цели меня уничтожить, – не желал отступать я, – может усидеть на двух стульях пытается – и с бандитов свои тридцать серебряников поиметь, и меня сохранить, как залог на будущую прибыль?

Боже! Неужели это произошло на моих глазах? Я впервые увидел, как Босс смеётся! Кому рассказать, не поверят. Куда делась его невозмутимость? Справа от меня на возвышении, за массивным столом в громадном кресле смеялся совершенно не знакомый мне человек. Я не знал, толи смеяться вместе с ним, толи обидеться.

– Денис, – утирая рукавом пиджака выступившие на глаза слёзы, наконец, смог выговорить Босс, – прости, но твои мозги ещё находятся в положении «битва вкл». Ну, рассуди здраво! Шеф службы безопасности единственный человек в Центре, который может свергнуть меня из этого кресла почти без всяких усилий, ведь в его подчинении всё, включая охрану и даже мою секретаршу Анну! У него агенты везде, и среди техников, и среди медиков, и даже среди оперативников! Однако, он тот единственный человек, который никогда на это не пойдёт! И не потому, что маниакально честен, а просто он и так владеет всей властью в нашем полунаучном, полувоенном коллективе.

– А деньги? – не унимался я.

– Ты удивишься, если я скажу, что по его собственной просьбе, мы не платим ему ни гроша, а всё положенное содержание отправляем на счета приютов для жертв войны?

Вот это номер. Мне вдруг стало безумно стыдно за свои подозрения. Однако, меня можно было понять, не каждый день тебя приходят убивать по наводке кого-то, кого ты до сих пор считал если не другом, то соратником, единомышленником, в конце концов. Ты готов был подставить ему своё плечо, защитить, закрыть собой, а он просто продал тебя за несколько бумажек, на которые купит себе новую машину, или отремонтирует дом.

Вспомнив про разгромленный дом, я, забывшись, с силой опустил кулак на столешницу с таким грохотом, что от неожиданности даже Босс подпрыгнул в своём кресле. Узнать бы, кто эта сволочь!

– Иди ка ты спать, – посоветовал Босс, – пока не разнёс мне тут всю мебель. И помни мой приказ: с территории ни шагу!

Только теперь я почувствовал, как на самом деле устал. Несмотря на все ночные приключения, безумно хотелось лечь и закрыть глаза. Такова уж особенность человеческой природы: «война войной, а сон по распорядку»! Оставалось надеяться на то, что здесь – в самом сердце цитадели Центра, на меня, по крайней мере, в ближайшие десять часов, не набросятся боевики.

– Анна, пригласи ко мне шефа службы безопасности, – проговорил тем временем Босс в переговорное устройство.

– Одну минуту, – отозвался бодрый, не смотря на позднее время, голос секретаря, – может быть, сварить два кофе?

– Вы – мой идеал женщины! – Причмокнув произнёс Босс.

А вообще в этом здании кто-то спит? Подумал я, зевая в полный рот уже в лифте. Анна не спит, Босс не спит, Цербер, если и спал, то теперь тоже бодрствует. Интересно, а предатель сейчас спит? Лежит, наверное, в своей уютной кроватке, сопит в две дырочки, уверенный, что завтра он не встретит меня, а узнает трагическую новость о моей кончине от рук боевиков, отомстивших за мой последний успех.

Стоп, сказал я сам себе. А это же неплохой шанс раскрыть поскудника! Завтра, а вернее уже сегодня утром, он придёт на службу, зная, что услышит о моей смерти. А тут выхожу я – живой и здоровый. Остаётся только следить за лицами подозреваемых. Предатель, без сомнения, выдаст себя. Ну, а там уж… На этой мысли я заснул, едва опустив голову на жёсткую казённую подушку в своём боксе.


Глава 7.


Солнечный свет, проникая через окно, старался разбудить меня, пробиваясь сквозь сомкнутые веки. Я поморщился и перевернулся на другой бок, подставив утренним лучам свою спину. Просыпаться совершенно не хотелось.

– Уже почти девять, Дэн, – разгоняя остатки сна, как-то особенно громко прогремел голос начальника охраны. – Было бы лучше, если б ты встал сам.

Что за бред? С каких это пор меня будит Цербер, подумал я, приподнявшись на кровати, всё ещё не размыкая сонных глаз. И тут же получил сильный удар в печень. Тошнота мгновенно подступила к горлу, и меня вырвало прямо на собственные ботинки.

Когда желание осязать этот мир вернулось ко мне, я ощутил себя стоящим на непослушных ногах с завёрнутыми за спину руками. Сквозь туман, всё ещё окутывавший моё сознание, я видел Цербера, возвышавшегося в метре от меня, и разминавшего пальцы правой руки, одетой в чёрную кожаную перчатку.

– Вы с ума сошли, – едва смог прошептать я.

– Может и так, – спокойно произнёс начальник охраны, и совсем без замаха ткнул меня кулаком под рёбра в области желудка. Меня снова начало рвать.

На этот раз я сам старательно затянул процесс выворачивания своего нутра, проверяя заодно, насколько крепко фиксируют мои руки подчинённые Цербера. Неужели, невзирая на уверенность Босса, начальник охраны и есть «крот»? И теперь, не добившись моей смерти чужими руками, действует сам.

Я совсем расслабил ноги, и молодцы, державшие меня за руки, вынуждены были позволить мне опуститься на колени.

– Семь трупов, а у тебя ни царапины, – прокричал мне в самое ухо Цербер. – Сколько тебе заплатили, сволочь, за такое правдоподобное внедрение?

Сейчас узнаешь, промолчал я, и, сделав кувырок назад, оказался за спинами, стоявших теперь полусогнутыми охранников. Своей ногой я в ту же секунду нанёс сильнейший удар в боковую поверхность колена того, что оказался справа, а освободившейся в тоже мгновение правой рукой с разворотом снизу вверх воткнул кулак в подбородок левого. Оба лишились чувств, едва ли поняв, как это произошло. Цербер попытался достать пистолет, но я всем телом с размаху припечатал его к стене, и наш шеф службы безопасности обмяк и сполз на пол.

Уже в третий раз за последние несколько часов я направился в кабинет к Боссу. Как не странно, охранники меня не задержали, не смотря на то, что их шеф, моим посредством, валялся сейчас в отключке в жилом боксе.

– Да, так я и думал, – без всякого выражения произнёс Босс, едва ли мельком взглянув на меня. – Он взял с собой только пару помощников? Он всегда отличался излишней самоуверенностью. Надеюсь, ты не стал их убивать?

Если я и собирался высказаться, то теперь совершенно забыл, что желал сказать. Этот человек мог бы сбить с толку даже дьявола, коли таковой существует в нашем сумасшедшем подлунном мире.

– То есть, вы всё знали? – Я чуть не задохнулся от возмущения и обиды. – Вы всё просчитали вплоть до того, что я вырвусь и приду к вам? Мы просто ваши игрушки? Меня, между прочим, реально чуть не застрелили! Пуля случайно попала не в моё тело, а в рамку с портретом моей семьи!

– Сам портрет, кстати, не пострадал, – всё так же с полным отсутствием эмоций, сообщил мне Босс, – к утру его вставят в новую раму и вернут тебе.

Только я открыл, было, рот, как он вновь заговорил, перебив меня:

– Я верил, что ты чист, но, сам подумай, надо было проверить и тебя. Если б ты вырвался, а в этом я не сомневался, но не пришёл бы ко мне, то, как минимум, попал бы под подозрение.

– Да я же сам раскрыл вам всю ситуацию! – Вырвалось у меня. – И о предателе сообщил тоже я! Этого было мало?

Босс хитро прищурился и поманил меня пальцем. А, когда я встал и весь вытянулся в его сторону, почти по слогам произнёс:

– Доложившему – первая пытка! И это не моё изобретение. Эту аксиому выработали еще шумеры за пять тысяч лет до нас! Легче всего укрыть свою злонамеренность, раньше других, заявив о ней. «На воре шапка горит» – слышал такую народную мудрость?

По мере того, как возбуждение, злость и обида проходили, я всё яснее понимал то, что иначе поступить Босс не мог. На подозрении были все, кто хоть краем уха слышал об операции, благодаря которой из бандитского плена оказался, вызволен Ник. И отсеивать подозреваемых в предательстве ему приходилось по очереди, начав с самого вероятного.

– А кто проверит самого шефа службы безопасности? – уже почти совсем успокоившись, поинтересовался я. – Вот уж у кого на руках все козыри!

– Тогда ему логичнее было убить тебя при задержании, а не просто оглушить. На мёртвого можно повесить всё. А он этого не сделал.

– Или не успел, – пробормотал я себе под нос, вспомнив, как Цербер пытался достать пистолет.

– Хотел бы – успел, – отрезал Босс, – но он этого не сделал, а значит, скорее всего, нам следует признать его невиновным. Условно, – добавил он, заметив выражение моего лица, – пока не проверим остальных.

– Таким же образом, как меня? – Поинтересовался я, потирая ладонью ушибленный живот. – Синяки теперь неделю не сойдут.

– Ты не девушка, – усмехнулся Босс, – синяки и шрамы испокон веков считались украшением мужчины. – И, немного погодя, добавил: – Это жуткая пытка осознавать, что кто-то из тех, кого я знаю, и с кем работаю много лет, стал предателем. Я бы многое отдал за то, чтобы им оказался какой-нибудь техник или медик из службы подселения, а не Алекс или доктор Цейтлин, и не ты, разумеется.

Аппарат внутренней связи ожил на столе у Босса и мелодично, как это получается только у опытных секретарш, пропел голосом Анны:

– К вам желает спуститься руководитель службы безопасности. Вы поднимите лифт, или предложить ему перенести свой визит на более позднее время?

– Спасибо, Анна.

Босс испытующе посмотрел на меня. Лично я бы, если б решение позволили принять мне, не желал сейчас видеть Цербера, ибо горький привкус после его коварного удара в печень ещё ощущал во рту мой язык. Однако, хозяин кабинета решил иначе. Левой рукой он нажал кнопку на столе, и лёгкое, едва слышимое гудение подтвердило, что стальной трос и лебёдка потащили кабину вверх, чтобы встретить и доставить сюда человека, ещё менее получаса назад, истязавшего моё тело.

Прошло несколько минут, и двери лифта открылись, пропустив в кабинет долговязого начальника охраны. И войдя, он, первым делом, естественно, недобрым взглядом уставился на меня.

Интересно, эта способность некоторых одним взглядом выводить человека из комфортного состояния и заставлять нервничать без всякой причины, врождённая, или достигается упорными тренировками? Так или иначе, но мне сделалось неуютно.

– У моего сотрудника тяжёлая травма коленного сустава, он может на всю жизнь остаться хромым, – произнёс вошедший, продолжая пожирать меня своим взглядом. – У второго в двух местах сломана челюсть.

Босс повёл себя довольно неожиданно. Он нахмурился, слегка опустил голову, словно собираясь бодаться с Цербером и произнёс, с каждым словом всё более повышая голос:

– Это говорит мне только о том, что вы халатно относитесь к подбору и подготовке кадров! Ваши люди вдвоём не способны задержать одного человека! Они себя не способны защитить! – Теперь он уже перешёл на крик. – Как же они в таком случае могут охранять Центр и жизни его сотрудников? Запомните, стоимость лечения, как и сумму их выходного пособия, я вычту из вашего жалования!

К моему быстро нарастающему удивлению начальник охраны не только не пытался оправдываться, но напротив, переминался с ноги на ногу, уставившись взглядом в пол, и не находя, куда деть руки, теребил пальцами ткань своего костюма. Я даже начал подозревать то, что это всё спектакль, заранее подготовленный для такого случая. В том, что касалось планирования, и предвидения развития событий Босс вряд ли уступал любому прорицателю.

Однако если это и был спектакль, придраться к качеству постановки не представлялось возможным. Цербер играл желваками и был бледен в то время, как Босс весь раскраснелся, и его лицо сделалось почти малиновым.

– Ладно, – сделав паузу, для того, чтобы отдышаться и протереть платком изрядно вспотевшее лицо, махнул рукой хозяин кабинета, – присаживайтесь, и оба включайте мозги. И давайте уже говорить о деле. Лесные боевики – ерунда, мелочь, они просто не поняли, с кем связались, купив информацию, и попытавшись отомстить Денису. Но, если наш предатель на этом не остановится и решит сорвать куш, продав наши планы по Прорицателю времени олигархам из «теневого правительства», которые, судя по всему, очень не желают расставаться с этим человеком, то последствия для нас могут быть весьма печальными.

Цербер с хмурым видом опустился в ближайшее кресло. Я старался не смотреть ему прямо в лицо, всё же краем глаза удерживая его фигуру в поле зрения.

– Возможно, кто-то из технического персонала и мог знать адрес, по которому проживает Дэн, – пробурчал он, – быть может, этот кто-то мог видеть, как Дэн покидает Центр, направляясь к себе домой. Но тогда, как он так быстро связался с бандитами?

– Телефонные звонки из Центра в город проверили? – Спросил я, чтобы хоть как-то поучаствовать в беседе, прекрасно зная, что служба безопасности контролирует все телефонные линии в здании.

– Ничего необычного, – ответил Цербер уже более спокойным голосом. По всей видимости, привычная рабочая атмосфера быстро излечила его угрюмость. – Каждодневные звонки родителям, жёнам, любовницам.

Босс удивлённо посмотрел на него. И шеф службы безопасности понял этот взгляд без слов.

– Я не прослушал ещё записи сам, – поторопился сообщить он, – был занят, – короткий кивок головой в мою сторону, – так мне доложили. Но я сейчас же поднимусь в операторскую и проверю лично. – Он, было, поднялся с кресла, но Босс жестом усадил его обратно.

– Успеете, – произнёс он, – меня сейчас больше интересует, что нам делать, если предатель один из двух?

Можно было не называть имён, ибо мы все трое знали, о ком идёт речь.

– Если даже это один из них продал меня боевикам, – позволил себе предположить я, – то это ещё не значит того, что он решится ввязаться в дело с такими могущественными людьми, как члены «мирового правительства».

– Но, мы-то ввязались, – грустно усмехнулся Цербер.

– Да и выгоду можно поиметь, как минимум, на порядок выше, чем от лесных рэкетиров, – вздохнул Босс. – Поэтому давайте исходить из худшего сценария развития событий.

Он прав, согласился я про себя, это азы планирования – всегда готовиться к самому худшему, чтобы не быть застигнутым врасплох и потом не расстраиваться.

– И, тем не менее, – продолжил он, – уже одно то, что благодаря тупоголовой мстительности бандитов, мы точно знаем о наличии предателя, это уже хорошо, это очко в нашу пользу, предупреждён – значит вооружён. Итак, ваши предложения.

Отменить операцию, хотел предложить я, но промолчал, вспомнив, что, по словам Босса, отказ от задания грозит нам бедами не меньшими, чем его провал. А доверять его суждениям я привык, так как многократно имел возможность убедиться в их точности.

– Операцию отменить мы не можем, – словно подслушав мои мысли, произнёс Цербер, – значит необходимо, как можно быстрее проработать и осуществить её. Нашему иуде не так-то легко будет быстро выйти на нужных ему людей и связаться с ними, да и они потратят какое-то время на сбор сведений о нём, и, скорее всего, потребуют доказательств.

– А чтобы максимально усложнить предателю его задачу, – подхватил Босс, – с этой минуты никто не покинет территории Центра без моего личного разрешения. Замете, – особо подчеркнул он, – не звонка, не записки, не со слов третьего лица (пусть даже самой Анны), а личного – глаза в глаза!

Мой слух резанули слова, относившиеся к секретарше. «Даже самой Анны», – произнёс он так, будто значимость этой женщины в иерархии Центра находилась выше всех, и почти на одном уровне с ним самим. Хотя, что я собственно знал про Анну? Я никогда не видел её наверху в самом здании, а встречал только здесь в бункере и только тогда, когда она при мне заглядывала в кабинет, а это случалось не часто. Даже сплетен, которые обычно ходят в коллективе об отношениях начальника с его секретаршей мне в нашем Центре ни разу слышать не приходилось. Я тайком взглянул на Цербера, но шеф службы безопасности толи не обратил внимания на ударение, которое Босс сделал на эти слова, толи знал то, чего не знал я. «Начальник охраны знает всё про нас всех, включая меня», – вспомнились мне слова Босса. Тогда понятно.

– В общем, переходим на осадное положение. – Продолжал тем временем наш руководитель. – Все возможные линии связи с внешним миром отключить, мобильные аппараты конфисковать.

– Но, портативные рации охранников необходимы для работы, – возразил шеф безопасности.

– Вы можете контролировать их переговоры?

– Разумеется.

– Тогда ужесточите контроль. Никаких личных разговоров, ни одного лишнего слова в эфире. Нарушителей строго наказывать и проверять их возможные связи с кем-либо из персонала. Предупредите всех, что это меры необходимые, но временные.

– Надо ещё ограничить доступ сотрудникам к получению информации о подготовке операции, которая не касается лично их должностных обязанностей.

– Разумно, – согласился Босс.

– Постойте, – вмешался в их диалог я, – но если основных подозреваемых двое…

– Скорее пятеро, – перебил Цербер, метнув недобрый взгляд в мою сторону.

– То, – не обратив внимания на его реплику, продолжил я, – перекрыть доступ финансового директора к технической и стратегической информации ещё реально – его дело только финансы, а как перекрыть доступ Доктору Цейтлину? Вся техническая и научная часть нашей операции лежит на нём!

Перед моим внутренним взором предстал наш учёный, лысоватый, седой, с непременной искренней, а не привычно приклеенной улыбкой на лице, с излучающими несомненный ум и доброту глазами. Я просто никак не мог представить его в роли предателя, за деньги продавшего мою жизнь убийцам из леса. Ибо более приятного и искреннего в общении человека мне было трудно себе представить. После гибели родных в войне, он жил одной наукой, финансово был обеспечен, а жадности до материальных благ я, по крайней мере, за ним никогда не замечал, хотя мы вмести работали уже не один год.

– Вот поэтому, – прервал мои размышления голос Босса, – и необходимо действовать, как можно быстрее.

– Наспех подготовленная операция может нам аукнуться во время её проведения непредвиденными проблемами, – пожал я плечами.

– Ты, как исполнитель, если что, геройски погибнешь в бою, – съязвил Цербер, – а нас здесь, если что, просто превратят в кучу мусора.

Мне показалось, или он специально нажал голосом на словах: «куча мусора»? Это намёк на то, что осталось от моего дома и моей семьи? Я вскочил из-за стола, готовый броситься и придушить этого человека. Вдруг, он и есть иуда, тогда я даже большую пользу Центру принесу, убив его. Всего один бросок и я его достану.

Мой противник тоже проворно выбрался из-за стола и отступил на три шага, видимо, все мои намерения были сейчас ясно отображены на моём лице. И только грохот сильного удара кулаком о поверхность массивной столешницы начальственного стола и звон подпрыгнувшей на блюдце недопитой чашки кофе, остановил мою атаку и спас жизнь начальнику охраны.

– Сесть обоим! – Прорычал приказ Босс, – Мы все на взводе. Как не крути, а один из нас (я имею в виду всех сотрудников) предатель. Это тяжело. В свою очередь, Денису предстоит не просто, как обычно, рисковать своей жизнью, а, возможно, идти прямиком в ловушку, без всякой перспективы из неё выбраться.

Цербер не стал приближаться к столу, пока я не сел на место и не расслабился. Только после этого он занял своё место, постаравшись усесться так, чтобы иметь возможность зрительно контролировать все мои движения. Один раз за сегодня он уже почувствовал на себе мой гнев физически и снова оказаться в пределах моей досягаемости опасался.

– Надеюсь, – дождавшись, когда все окажутся на своих местах, – вздохнул с облегчением Босс, – наш враг не видел того, что здесь сейчас было, и не узнает об этом. Иначе ему останется только потирать руки от удовольствия, что мы начинаем бучу между собой, и уже готовы перегрызть друг другу глотки.

– Да он уже второй раз за день нападает на меня! – с какой-то по-детски плаксивой интонацией произнёс шеф безопасности.

– У него были на то причины. Но, Дэн, постарайтесь обуздать свои эмоции, – это уже обращение ко мне. – Там, где вам предстоит работать, ваша вспыльчивость может сыграть с вами злую шутку! А мы, как и наша жизнь, в большой мере теперь зависим от вашего успеха, и в этом он прав, – движение головой в сторону Цербера, – хотя и выразился он без учёта того, как его слова могут задеть ваши чувства.

По всему выходило, что мне тут делать было больше нечего. Вопросы обеспечения безопасности и секретности не являлись моей заботой, тут я буду только помехой. Да и поспать мне этой ночью толком не удалось. А помимо всего прочего, меня вдруг одолел жуткий голод. Желудок, из которого двумя коварными ударами выбили всё содержимое, теперь очухался, осознал, что он совершенно пуст и потребовал себя наполнить хотя бы какой-нибудь пригодной к перевариванию субстанцией.

Не пытаясь даже вникнуть в смысл продолжавшегося между двумя руководителями разговора, я вновь поднялся с места. И сделал это намеренно резко, чем вызвал у сидевшего напротив Цербера невротическую реакцию: он судорожно оттолкнулся ногами от пола, от чего чуть было не упал вместе со своим креслом.

– Прошу прошения, – громко произнёс я, подарив начальнику охраны самую широкую и невинную из своих улыбок, – я ничем не смогу вам помочь, если буду квёлым в решающую минуту. В тонкостях как шпионского, так и контр шпионского ремесла я не разбираюсь, а значит моё присутствие здесь абсолютно для дела бесполезно.

Босс посмотрел на меня осуждающе, зато шеф службы безопасности явно вздохнул с облегчением.

– Если понадоблюсь, – сообщил я, – то в ближайшие пол часа меня можно будет застать в столовой, а потом я собираюсь, в конце концов, нормально выспаться.

– Скатертью дорога, – буркнул себе под нос Цербер.

Но меня уже и без того опять понесло.

– А если кое-кто вновь решит меня неожиданно навестить, то предупреждаю, что в этот раз уже не буду калечить, а стану убивать!

Я повернул голову и увидел, как Босс поморщился, реагируя на мою несдержанность. Он нажал кнопку на столешнице и устало произнёс:

– Анна, оповестите все службы, чтобы в ближайшие шесть часов никто не смел беспокоить Дениса, за исключением форс-мажорных обстоятельств, как то: обвал, цунами, потоп, пожар, падение астероида, вторжение инопланетян.

– Будет сделано, – совершенно бесстрастно прозвучал голос секретаря.

Что же, всё-таки, за отношения между ними с Боссом? Любопытство – не порок, а один из главнейших двигателей развития цивилизации. Когда-нибудь я обязательно разгадаю и эту тайну! Пообещал сам себе я. Если останусь жив, пришлось мне добавить.

– Всё, Дэн, иди, ешь и спи, – махнул рукой Босс по направлению к дверям лифта, – но больше шести часов дать не могу, уж прости. Может врача позвать, чтоб вколол тебе чего-нибудь успокоительного?

– Обойдусь, – ответил я уже на пути к лифту, однако Босс этого уже, скорее всего, не услышал, возобновив свой разговор с начальником охраны.


Глава 8.


Однако поспать больше трёх часов мне не удалось. Нет, меня никто не беспокоил, как и приказал Босс, но в такое неспокойное время мой собственный мозг отказывался слишком долго находиться в бездействии. Немного поворочавшись и окончательно убедившись, что вновь заснуть не удастся, я поднялся, умыл лицо ледяной артезианской водой из-под крана, (всё водоснабжение Центра шло из глубинной скважины), и направился в лабораторный блок.

Док встретил меня в таком возбуждённом состоянии, что я даже и не стал пытаться ни о чём его спрашивать, ибо видел – не утерпит, сейчас же сам всё и расскажет. И, разумеется, я оказался прав.

– Мы добились этого, – весело подмигнул он мне, – такой прорыв! Ты только представь, какие возможности перед нами открываются!

Доктор весь сиял и изо всех сил старался говорить спокойно, как и подобает солидному учёному, но это у него сейчас плохо получалось.

– Представлю, – пообещал я, – как только расскажете о чём речь.

Он взял меня за локоть и повёл по проходу между стеллажами с жужжащей, пищащей и урчащей на все лады аппаратурой, одновременно пустившись в сбивчивые объяснения.

Из его речи я понял следующее: нашему ученому, наконец, удалось, пока лишь в теории, отыскать возможность не только перемещения разума в другой мозг с заранее известными параметрами, но и «перебрасывать» его в ограниченных, правда, пределах в черепные коробки других индивидов, находящихся в данный момент поблизости с первичным «скафандром». И доктор горел желанием немедленно испытать метод на практике, то есть на мне.

Мог ли этот столь увлечённый своим делом человек оказаться предателем? Я не в состоянии был такого себе представить, а потому безропотно отдался в умелые руки техников и лаборантов, в мгновение ока уложивших меня на привычное место и подсоединивших к системам жизнеобеспечения.

– Ну, с богом! – скомандовал Док. Я закрыл глаза и под монотонный гул приборов мой разум покинул мою бренную оболочку.


Очень неуютно. Я полностью подчинил себе чужое тело, но не ощущал даже следов разума его бывшего хозяина. Пожалуй, со стороны моё «подселение» походило на солнечный удар, ибо человек, стоявший прямо передо мной, вернее сказать, перед телом моего носителя, хохотал от всей души над моим нелепым видом застывшего перед удавом кролика.

– Да ты что, с другой планеты? – продолжая смеяться, вопрошал человек, стоявший ко мне лицом к лицу, а я всё никак не мог связаться с подчинённой личностью, чтобы выяснить: в чём тут дело. – Тебя так расценки на девочек удивили, хоть и выглядишь ты местным. Первый раз от жены гульнуть решил, так?

Я огляделся. Спасибо, Док, ты заслал меня в самый центр района «красных фонарей». Хотя, если подумать, то для тренировки в самый раз. В таких местах не менее опасно находиться, чем в лагере боевиков лесных бригад.

– Я пропустил мимо ушей твой бред, – произнёс я не своим голосом, и не своим ртом. – Такие расценки оставь для богатых шишек из северного квартала. Да только и они не заплатят столько за твой мусор!

Боже, Док, срочно перемещай меня, у моего оппонента в кармане нож, и он уже сунул туда руку, видимо что-то заподозрил.

Очевидно, что Док меня услышал, ибо уже в следующее мгновение я привычным движением вынул из кармана выкидуху, и одним нажатием большого пальца руки раскрыл нож. Человек, стоявший напротив меня, тут же покрылся потом, что было хорошо видно по его вмиг промокшей майке, каплям влаги на лбу и её струйкам от висков к подбородку. Он поднял руки, словно собирался сдаться мне в плен.

– Я просто хотел снять девушку на ночь, – залебезил он, – что-то со мной произошло, я не помню! Почему вы мне угрожаете, ведь я готов платить обычную таксу. Даже сверх обычной таксы, – спохватился он, когда я поднёс клинок к его подбородку.

Любопытно, очень любопытно, но беспокоило то, что я так и не мог полностью встроиться в нервную систему «скафандра». А без использования памяти владельца тела, очень не просто достаточно долго выдавать себя за него.

– Ангел, ты что, сегодня принял лишнего? – Девушка с нарисованным лицом изящно, но очень крепко взяла меня под руку. – Это же наш любимый Йо Йо! Просто позови Кису и прими деньги, а то Папа может очень осерчать!

Бог любит троицу. А Доктор Цейтлин не дремал, направляя моё сознание всё в новые и новые тела.

– Какого чёрта ты тут делаешь? – Не очень уверенно спросил меня Ангел, продолжая, тем не менее, сжимать в опущенной руке свой знаменитый нож. Опа! А я что-то помню! Этим ножом он в глупой пьяной драке зарезал самого Казанову, приходившегося племянником мэру. Но тогда была избирательная кампания, и мэру совсем не нужен был такой родственник. Говорили, даже, что мэр заплатил Ангелу.

– Я тут спасаю твою задницу, – уверенно произнёс я устами девушки. – Ещё одно такое шоу, и ты потеряешь свой бизнес!

Хорошо! Очень хорошо! Док, настраивай струны своей научной музыки! Давай попробуем обратно. Только будь наготове, чтобы быстро меня вытащить. Здесь кое-кто в тебя не верит, но я-то верил всегда!

Йо Йо не стал дожидаться развязки странного разговора и сбежал. Я тут же направил своё сознание следом, но смог полностью завладеть телом и остановиться только в ближайшем парке, больше походившем на лес, выросшем на месте заброшенного после войны сквера. Я сидел на корточках и тяжело дышал.

Что было не так? Мы с Кисой всегда получали взаимное удовольствие друг от друга. Даже, если она врала на счёт оргазмов, то в денежном исчислении была абсолютно счастлива! И с чего съехал с катушек Ангел?

Док, мы своего добились! Я не только завладеваю телами, теперь мне доступно и сознание пленника. Давайте прыгать домой, ваш эксперимент удался, века и народы склоняются перед вашим гением!

– Ну как? – Это было первое, что спросил Док, после моего возвращения.

– Вот так! – ответил ему я, ещё лёжа на реанимационном столе, показав кисть своей руки с поднятым вверх большим пальцем. – Только у меня просьба.

– Конечно, – с готовностью откликнулся мой друг, ещё даже не подозревая, какой заговор я ему предложу. – Всегда к вашим услугам!

Мне жаль людей, чей острый ум повёрнут исключительно на науке. Как и им, пожалуй, жаль таких, как я. Наши приоритеты никак не стыкуются в реальной жизни. Однако, в жизни виртуальной, мы могли бы сойтись.

То, во что я собирался втянуть доктора, попахивало изменой, а если бы он и оказался предателем, то однозначно обрекало на смерть меня, и на гибель Центр. Но, пусть я не так прозорлив, как Босс, и не так поднаторел в искусстве контрразведки, как Цербер, однако, и я знал ещё с сопливого детства то, что два меньше пяти, а один ещё меньше.

Из пяти основных подозреваемых, только мы с доктором будем реально осуществлять выполнение поставленной задачи. И если из нас двоих, а именно док – алчный предатель, (самого себя я, разумеется, из подозреваемых исключил), то мне по любому хана. Но, я не мог представить его иудой, хотя они с ним и были одной национальности. Поэтому, решив начать свою игру, поставил именно на дока. Обстоятельства требовали сократить количество посвящённых, вот я его и сокращал!

– Давайте подселим меня к полковнику, – предложил я, – это будет не наугад, ибо его биоритмы были сканированы и сохранены в нашей системе во время его визита. Не так ли? – Усмехнулся я, зная, что такой негласной процедуре, при помощи размещённых по периметру территории приборов, доктор подвергал всех, кто пересекал границы Центра.

Как и предполагалось, док загорелся научной стороной идеи, даже не подумав о физических последствиях такого предприятия, и совершенно забыв, что «добро» на его проведение мог дать только лично сам Босс.

– Как же я сам не подумал? – удивился он. – Но у меня есть и записи других людей, включая даже Анну! – закончил он уже таинственным шёпотом.

Если он предатель, подумалось мне, то уж очень активно и с детской непосредственностью сдаёт в мои руки компромат на самого себя. И опять мой слух царапнуло это «даже Анну». Может спросить его напрямую о значении этой женщины? Хотя, нет. Ради удачи моего предприятия не стоило сейчас излишне напрягать мозги нашего учёного.

– Со своими экспериментировать как-то стыдно, – мне пришлось опустить глаза, сделать брови домиком и поджать губы, чтобы сыграть конфуз.

– И то верно, – легко согласился док, – кстати, у меня есть и ваша запись! – Он подмигнул мне. – Было бы любопытно подселить вас к самому себе! При шизофрении в одном мозгу присутствуют две разные личности, а тут, как вариант, одна и та же личность в двух экземплярах! Пронаблюдать, сольются они вновь в одну, или вступят в конфликт, вот это просто мечта для учёного психиатра!

Все премии мира рухнут к его стопам! Продолжал фантазировать он. А какие затем откроются перспективы для лечения больных, признаваемых сегодня неизлечимыми!

– После, доктор, после, – немилостиво прервал я его разбушевавшуюся фантазию. – Если останусь жив, то найду вам пациента для подобных научных манипуляций, – сказал, представив себе Цербера с двумя, а лучше тремя церберами внутри. Вот вам и возрождение мифа о трёхголовом псе.

Как-то надо было моему теперь единственному партнёру объяснить то, чего я от него ожидаю. Неучу требовалось посвятить академика в ход своих мыслей. Лучше начать с вопросов, решил я, благо на время научной секции не покушался даже Босс, ибо именно здесь ковалось будущая победа… или поражение.

– Док, а в теле полковника я смогу сам сканировать людей, с которыми стану общаться? – спросил я.

– Это неверное определение, – он даже замахал руками, выражая протест. – Сканировать может только специальный прибор, в функции которого не входят эмоции. Он лишь регистрирует электрическое излучение мозга, как постоянное, так и переменное.

– Хорошо, – нетерпеливо воскликнул я. – Перемещаться в них я смогу?

Доктор Цейтлин удивлённо пожал плечами:

– Только что вам это прекрасно удавалось.

– Простите, но тут действовала ваша программа! – повысил я голос на упрямого учёного. – Так что не мне, а вам удавалось!

Перестарался. Док смотрел на меня взглядом испуганной газели. Одновременно подумалось: я сделал верный выбор – это не предатель. Смотреть такими чистыми глазами на того, кого предал и отправил на бойню, невозможно, если только ты не профессионал. А наш иуда явно профессионалом не был. Иначе предупредил бы бандитов, что взять опера-волкодава на его собственной территории всемером – утопия!

– Да что это сегодня со мной, – в сердцах произнёс я.

Док облегчённо вздохнул.

– Может, сделаем перерыв? – спросил он.

Как бы мне сейчас хотелось устроить перерыв! Только позволить я его не мог даже самому себе.

– Не станем. Дело важнее. – Я потёр ладонями лицо, чтобы разогнать кровь и воспользоваться паузой. – Но, как я сам мог подселяться в разум людей, даже снимков, излучения мозга которых у вас не было?

– Мне объяснить технические детали? – очень серьёзным голосом спросил док. – Если уж мы с вами решили обмануть весь Центр с вашим порывом, то не забивайте голову научными формулами, а просто поверьте в то, что вы способны подселиться в любой «скафандр» в радиусе десяти метров. На большем расстоянии электромагнитные сигналы мозга выходят за нижний уровень вашей чувствительности.

Вот тебе на! А я-то думал, что использую доктора вслепую! А он вполне осознавал то, чем я собирался заняться. И даже поддержал. В моей отбитой голове сразу всплыли мысли, которые я до того топил где-то на задворках сознания. А не он ли очень тонко использует меня?

– Очень скоро узнаем, – усмехнулся я.

– Что узнаем? – Доктор произнёс это автоматически – мысли его были где-то очень далеко отсюда.

– Всё, – скомандовал я, – давайте начинать. И запомните, если вам дорога своя и моя жизнь, док: ни один техник или медик, которые будут задействованы в нашей затее, не должны покидать помещение до моего возвращения!

– Всё так серьёзно? – вдруг выйдя из своей нирваны, поинтересовался он. – Я сам ни на минуту не покину аппаратную. Рассчитывайте на меня, Дэн.

– Я в вас верю, – просто произнёс я.

А что я мог сказать ещё? Весь мой безумный план базировался на моей вере в себя, таланте доктора Цейтлина, надежде на его неподкупность, и знании людской психологии изнутри, ведь мне не раз приходилось замещать сознание клиентов в их телах. Правда, обычно это происходило по взаимному согласию.

Сделанный по специальному заказу стол, чьё ложе в точности повторяло все изгибы моей фигуры, привычно принял в своё лоно моё тело. Несколько медиков и техников засуетились вокруг меня, подсоединяя всевозможные датчики, и втыкая в катетеры трубки с питательным раствором, который должен был заменить моему телу еду на время моего отсутствия. А последним, как всегда, подошёл док. Он сам проверил правильность всех схем, слегка похлопал меня по левому плечу и произнёс:

–Надеюсь, вы всех нас спасёте!

В тот же миг моё сознание покинуло тело.


Глава 9.


Одна из трудностей моего дела, это привыкнуть к запахам тела. Я владел его нервной системой, его мышцами, но не протухшим запахом его подмышек и ароматом чеснока, исходящим изо рта. И этот человек работает на одного из самых богатых и влиятельных людей мира! Если ты страдаешь повышенной потливостью, что, кстати, может говорить о проблемах с печенью, то принимай почаще душ.

Я огляделся. Ничего необычного, простой гостиничный номер, даже не люкс. Подозрительно дешёвый антураж для личного представителя олигарха. Двуспальная кровать с прикроватными тумбочками, стол со стулом, телефон на столе, телевизор на консоли, торшер в углу и кресло под ним, в котором я и сижу со стаканом чего-то алкогольного в руке. Полковник только что плотно поел и теперь переваривал пищу.

А как там сам хозяин тела? Я сосредоточился на внутренних ощущениях, но не уловил ни звука, ни движения. Значит, доктор научился теперь полностью отключать клиента от реальности. И это очень хорошо, когда собираешься прыгать по телам, как кузнечик по травинкам. Зачем мне, чтобы полковник помнил меня? Поймёт, в чём дело, и может помешать. А так – временная потеря памяти от усталости и виски. Тьфу, противный запах. Рука полковника, движимая моей волей поставила стакан на стол.

И всё же, что он тут делает? Ответ неожиданно всплыл из хранилища памяти «скафандра». Ай да доктор Цейтлин! Ай да сукин сын! Клиент в отключке, но я могу залезать в его память. Правда, пока не понятно, насколько глубоко. Итак, разумеется, ответ прост – это явка, место для связи. Лучше не придумаешь, обычный недорогой отель в городе, обычный номер дабл, и снимает его обычный, ничем не примечательный, кроме своей страсти к чесночному соусу, рядовой клерк, каких полно вновь развелось после войны. Приличного жилья в городе осталось мало, снимать его дорого, и они ютятся месяцами и годами в таких вот дешёвых гостиничных номерах.

Полковник кого-то ждал. Неужели самого хозяина? Вновь попытавшись обратиться к его памяти, я ничего не нашёл. Рановато вас хвалить, док, в этом направлении ещё работать и работать. Однако вряд ли олигарх посетит эту убогую пристань холостяков. Сверившись с картинкой, транслируемой спутником, я уже знал, что нахожусь на самой окраине города в семи километрах от Центра. Хотя, что я говорю – окраина. Теперь весь город был одной большой окраиной, только отдалённые районы и сохранились, в то время, как центральная часть до сих пор лежала в руинах.

Время шло. К отелю подъезжали и отъезжали машины. В основном это были такси, личный транспорт теперь мог себе позволить далеко не каждый – автомобильные заводы ещё полностью не восстановили. Однако в дверь никто не стучал. Я уже почти отчаялся, когда моё внимание привлекла необычная картина. К заднему входу гостиницы подъехали сразу три машины с шашечками. Из средней вылез верзила в чёрном костюме, из двух крайних появились четверо его близнецов-братьев и, повертев головами, заняли позиции, позволявшие им контролировать всю прилегающую территорию. И только потом из средней же тяжело опираясь на трость, выбрался тщедушный старичок в старомодной шляпе и мятом костюме. Если бы не пятеро охранников, его легко можно было принять за постаревшего среди книжной пыли библиотекаря или смотрителя захолустного музея.

Это по нашу душу, полковник, подмигнул я сам себе. Вот бы ещё знать, как тебя зовут, подумал я, и как ты обращаешься к этому старику. Можно было бы перескочить в пожилого гостя, как только тот окажется в пределах досягаемости. Но, во-первых, отработавшая практически весь свой жизненный срок нервная система, могла не выдержать вторжения, а, во-вторых, такой богатый и влиятельный дедушка наверняка был крайне подозрительным к каждому стуку своего сердца, и мог бы плохо отнестись к временной потери памяти.

Конечно, ещё лучше было бы знать, с какой целью назначена эта встреча. Но тут придётся ориентироваться по ходу дела. Ясно одно, для простого обмена мнениями полумёртвый олигарх не покинул бы своё тёплое ложе и не стал бы растрясать свои старые кости по не ремонтированным с войны городским дорогам. Произошло что-то очень серьёзное, такое, чего нельзя доверить телефонной сети и радиоволнам, такое, что полковник решил взбодрить себя виски перед встречей с хозяином. И только мне оставалось не известно, что же это такое было.

Разумеется, я не ошибся. Минут через пять, потребовавшихся гостю, чтобы доковылять до лифта, подняться на этаж и преодолеть путь до номера, в дверь без стука вошёл один из гигантов в чёрном. Выходило, что полковник был так беспечен, что даже не запирал дверь. Мордоворот окинул взглядом номер и постояльца, заглянул в ванную комнату, как и во всех гостиницах такого низкого уровня совмещённую с туалетом, и только тогда отступил к окну, почти полностью загородив его своей широкой спиной, пропуская в помещение папу.

Папу? Эти неожиданные всплески памяти доведут меня до инфаркта. Так этот олигарх является отцом полковника! Хотя, чего я удивляюсь? Кого ещё такой человек мог сделать своим доверенным лицом.

– Всё пьёшь, Роберт, – без всякого выражения произнёс старик, бросив взгляд на стакан с остатками виски.

Начало хорошее, теперь я знал, что полковника зовут Робертом. Но, на всякий случай, пока промолчал. Мне ведь было не известно, кто из них кого вызвал на эту встречу. А потому я просто нейтрально пожал плечами.

– Алкоголь однажды убьёт тебя, как убил Карла, – дедушка неожиданно резко вскинул свободную от палки руку в предостерегающем жесте. – Молчи, – произнёс он, – не смей оправдываться.

– Но, папа.., – я произнёс эти два слова, чтобы хоть что-то сказать и не выглядеть немым, посчитав их совершенно ни к чему не обязывающими, и ошибся.

– Сколько раз тебе ещё надо повторять, Роберт, чтобы ты не называл вслух меня своим отцом! – взорвался гость так, что я даже побоялся, а не случится ли у него удар. – Он, – старик ткнул пальцем в сторону окаменевшего охранника, – может завтра продать эту информацию, и тогда твоя жизнь не будет стоить даже чернил, использованных для заполнения твоего свидетельства о рождении! Теперь мне придётся ликвидировать его! И всё из-за одной твоей болтливости!

Страж продолжал невозмутимой каменной статуей заслонять окно. Вот это дрессировка у парня, с уважением подумал я.

– Слава создателю, – уже спокойнее проворчал папа полковника, – со мной только самые верные и проверенные мои люди.

И снова мне оставалось только пожать плечами.

– Но, я не затем вызвал тебя.

Ну вот, что-то проясняется, это он меня вызвал, а значит, надо просто слушать, с облегчением подумал я.

– У тех, к кому ты обратился по нашему делу, завёлся паразит, – уже совсем негромко произнёс олигарх, и я навострил уши, ибо это интересовало меня наверняка больше, чем самого полковника. – Крысёныш предлагает продать какую-то важную для совета информацию.

– Он уже сказал какую? – рискнул спросить я устами Роберта. Если они уже посвящены в пусть даже наш предварительный план, то у меня ничего не получится, скорее всего, хотя я и начал действовать раньше и без приказа.

На этот раз старик не рассердился.

– Пока нет. Кто ж такое сразу вываливает? Ему нужны гарантии: анонимности и финансовые. Однако по содержанию этой информации у меня никаких иллюзий нет. И как только совет получит её, Прорицателя уничтожат!

Вот это страсти кипят в их совете. Только, чем же им так опасен этот человек, который содержится на секретной базе, и почему этот полумёртвый дед желает его спасти?

– Ну, уничтожат, – как можно беззаботнее произнёс я, – какая тебе разница, по большому счёту?

Старик крайне подозрительно посмотрел на сына.

– Ты совсем мозги пропил? – ворчливым голосом поинтересовался он. – Этот Прорицатель знает то, что было вмешательство в историю. Он знает, как все мы жили тогда, в другой, утраченной реальности! Там, где не было никакой войны. Но, главное, он может свидетельствовать, что наша семья тогда управляла советом и фактически владела миром, а не какие-то там пиратские потомки Морданы и евреи Родкильды. Фамилия Рофкельнеры звучала гордо! И Карл не умер, и ты не шёл по его стопам.

Вот так дела. Если у старого не съехала крыша, и всё, что говорит он и этот пленник, которого необходимо вырвать из рук кучки олигархов, истинная правда, то и мне этот Прорицатель нужен живым. Не было войны? Да я бы всё отдал, чтобы её не было!

– Только что этот Прорицатель для совета? – как можно более спокойно произнёс я, выдавив из лица полковника подобие улыбки. – Теперь-то уже ничего не изменить.

– В том-то и дело, что можно! – Взгляд старика пылал. – Прорицатель знает, кто и как это сотворил. Я уверен. А тот, кто однажды это сделал, может повернуть всё обратно! И мы не будем, как теперь, полунищими прихлебателями в совете, и Карл будет жив, и ты забудешь пристрастие к этому мерзкому пойлу! – он фыркнул как котёнок, которого ткнули мордочкой в лужицу собственной мочи.

– Так что надо делать?

– Езжай в этот Центр немедленно, сообщи о «крысе» их самому главному руководителю, и только ему одному, – подчеркнул олигарх, – и требуй немедленных действий. Обещай всё, что попросят – деньги, власть, хоть Луну с неба, хоть всю Вселенную. Но Прорицатель прошлого нужен мне живым!

Значит, наш предатель с ними уже связался. Только, как он это сделал? Ведь все связи с внешним миром Цербер должен был обрубить. Но это была лишь мимолётная мысль, сейчас мне надо было попасть на базу и забрать пленника. Мне даже страшно было думать о том, что какой-то человек реально может помочь починить время. Именно починить, ибо я с самого момента гибели семьи знал, что время просто сломалось. Надо только исправить механизм и всё вернётся на свои места. Вместо дурно пахнущей кучи мусора и щебня снова станет красоваться дом, где меня встретят любимые люди. И вновь появится смысл жить.

– Я сделаю, как ты скажешь, – нейтрально произнёс я.

– Какой-то ты нынче подозрительно покладистый, – старик окинул меня беспокойно-задумчивым взглядом. – Учти, – сказал он, – я очень стар, а ты очень болен. Ещё вопрос, переживёт ли твоя печень моё сердце? Этот Прорицатель наш единственный шанс вернуть молодость, здоровье и могущество!

Я кивнул, уже не рискуя более выражаться вслух, чтобы не вызвать ещё больших подозрений у престарелого олигарха. Старик кивнул телохранителю, и тот поспешил открыть дверь номера перед влиятельным дедом, как-то умудрившись проскочить своим габаритным торсом мимо патрона, даже не задев его.

Не стой же столбом, сказал я сам себе, следуй за ними, пока они не отошли более чем на десять метров.


Глава 10.


– Пристрели его, – негромко приказал старикан близнецу-коллеге моего нового носителя справа, лишь слегка кивнув в сторону вышедшего следом за ним из номера охранника.

Мне даже не удалось заметить, как пистолет оказался в руке телохранителя. Лишь движение руки, поворот головы, и хлопок, после которого молчаливый верзила, только что заслонявший собой окно в номере, где я в облике полковника общался с его отцом, сложился молча пополам, как анатомическая кукла, оставленная без поддержки, а затем откинулся назад и растянулся на паркет коридора. Чуть выше его, оставшегося бесстрастным взгляда, только и дело, что появилась ярко-алая точка.

А дедулька-то слов на ветер не бросал! Неприятно подумалось мне. А ведь сначала я хотел внедриться именно в нервную систему покойного, ибо он единственный находился в зоне прямой видимости. С ним надо поосторожнее, если не желаю разделить участь того, кто случайно и не по своей воле узнал тайну о степени родства между стариком и полковником. А, тем временем, двое, следовавших сзади охранника, не сговариваясь, легко подхватили труп под руки, словно в нём и не было, как минимум, сотни килограммов, и потащили к чёрной лестнице.

Сам полковник в эти минуты, скорее всего, отходил от шока, и пытался понять, что с ним произошло. С его стороны немедленных неприятностей ожидать не стоило Мой же новый «скафандр» оказался покладистым и без затей. У меня так и не всплыло ни одной его мысли. Похоже, что он вообще не думал.

Сюрприз ожидал меня на улице, и мне совсем не понравился. За дверью автомобиля, замаскированного под такси, старого развратника поджидала полуголая чернокожая девочка лет четырнадцати, призывно маня его своими коричневыми пальчиками. И она уж вряд ли была его внучкой или правнучкой.

«Любой каприз за ваши деньги», вдруг вспомнилась мне одна популярная городская реклама. Вспомнились и сотни детей, оставшихся сиротами после войны. Очень многие из них были вынуждены жить в притонах и любыми способами зарабатывать себе на пропитание, в том числе, и собственным телом. И тех, кто готов был воспользоваться их услугами, хватало с избытком. В войну многие потеряли семьи, и их воспалённый разум не находил ничего лучшего, чем заместить пустоту потери. Более того, многие из них искренне верили, что таким образом помогают этим детям.

После того, что мне удалось узнать только что, всё виделось в ином свете. Если б не война, если исправить роковую поломку вселенского хронометра, то всё сейчас было бы совершенно иначе.

Я беспокойно огляделся. Пусть хозяин примет это за особую внимательность. На самом деле, мне нужно было тело. Ехать с древним олигархом в его гнездо разврата я не собирался. Моей целью была та самая база, расположение которой мне было известно, и где ожидал неминуемой смерти или спасения таинственный Оракул. Любопытно будет однажды у него узнать: а сам он своё освобождение предвидел, или нет? Хотя, конечно же, нет. Он же прорицает прошлое, несуществующее теперь. А будущее, ни в каком варианте пока не случилось, значит, и предвидеть его не возможно. Думал я.

Трудность с новым «скафандром» состояла в том, что мы находились на заднем дворе отеля, где и без того редко кто появлялся. А если б и появился, то подойти к машинам достаточно близко, чтобы попасть в зону действия моей способности к переселению, ему не дали бы те же телохранители, включая меня самого.

Пришлось воспользоваться своим космическим зрением и взглянуть на местность вокруг глазами-окулярами спутниковых камер. Но и это ничего не дало. Кто-то прятался за помойными баками (скорее всего, любопытный мальчишка), но до баков почти двадцать метров. Ближе никого. Да, недаром старик с сыном выбрали для своих экстренных тайных свиданий такое глухое местечко. Чтобы не раскрыть себя, пришлось сесть в машину, которая вместе с остальными двумя тут же сорвалась с места.

Попробовать «перепрыгнуть» на ходу в случайного прохожего? Но на такой скорости любой потенциальный объект контакта слишком быстро исчезал из радиуса досягаемости, и я при всём желании не успевал на нём сконцентрироваться. Но и долго оставаться в теле охранника было опасно сразу по нескольким причинам. Во-первых, слишком уж легко расстаётся со своими телохранителями отец полковника при первом подозрении. А, во-вторых, слишком долгий провал в памяти моего нынешнего «скафандра» после того, как я, наконец, его покину, может подвигнуть не слишком умного парня на роковую глупость. И он может признаться в своём недомогании старику. Если от том же поведает ему и сын – папа сложит два и два. В таком случае последствия для незадачливого телохранителя будут, разумеется, плачевными, а для успеха моего дела – непредсказуемыми.

Оставалась ещё девочка-подросток. Я прогнал эту мысль, но она, спустя мгновение, вернулась снова. Дети в таком возрасте, как правило, очень скрытны и держат свои маленькие тайны при себе. А в порочном тандеме старика и девчушки вообще вряд ли старый олигарх интересовался не то, что мыслями, но и чувствами своей игрушки. Да и мне надо всего-то продержаться до первой остановки в таком месте, где хоть один посторонний окажется от меня не более чем в десяти метрах.

Кортеж из трёх автомобилей такси продолжал безумно мчаться по почти всегда теперь пустынным улицам, обгоняя редкие попутные машины, пролетая на скорости перекрёстки и пугая прохожих и водителей встречного транспорта. Судя по картинке со спутника, мы двигались по дороге, огибавшей город с запада. Если старик не собирался просто покататься, или не имел бункера среди развалин на севере, то мы, скорее всего, направлялись в элитное предместье, в котором до войны обитали сплошь чиновники высшего ранга, партийные бонзы и «звёзды» разного размера и пошиба.

Сам район сохранился нетронутым, ведь там не находилось ни одного стратегического объекта, и тратить на него бомбы смысла не было никакого. Но теперь он практически пустовал. Ибо, никому теперь не нужные «звёзды», потеряв почти девять десятых своих поклонников и, оставшись без заработка, либо тихо спивались в ночлежках, либо покончили с собой, либо, кому повезло, служили горничными и мажордомами у новых, разбогатевших на военных заказах, хозяев жизни. Чиновники, в свою очередь, большей частью потеряли свои места, и уже не могли содержать дорогие дома, которые у них по дешёвке скупили нажившиеся на людском горе мародёры и военные интенданты, распродававшие вещевые и продовольственные склады бывшей армии. Однако, и эти новые владельцы побаивались жить в огромных домах, опасаясь расплодившихся банд лесных боевиков, которых кое кто из них сам же снабжал оружием из военных хранилищ.

Вот к этому всё ещё шикарно выглядевшему, но почти пустому оазису прежней довоенной роскоши, судя по всему, так рвалась наша маленькая колонна, состоявшая из трёх фальшивых такси. Что с одной стороны меня устраивало, так как приближало к месторасположению секретной базы «совета», но с другой означало, что остановки, так мне необходимой, не предвидится.

И я сконцентрировался на девочке. Не взирая на то, что в лиц противоположного пола мне переселять своё сознание ещё ни разу не приходилось, это оказалось совсем не сложно. Я имею ввиду сам процесс настройки и перехода. Однако сразу вслед за этим начались сложности.

Её звали София. Мне не пришлось извлекать данную информацию из её памяти, так как она представилась сама. Как и в случае с Ником, её сознание не отключилось, и теперь нас в этом юном теле было двое. Разве что подселение к Нику было согласованно с самим парнем и его родителями, а тут я ворвался не прошеным захватчиком. Такой поворот событий грозил многими осложнениями, но паниковать я не стал. Сама же София и вовсе восприняла моё явление совершенно спокойно, хотя и удивилась, конечно.

– Меня зовут София, – прозвучал её голос в моём сознании, – а вас как?

– Зови меня Дэном, – представился я, не видя смысла скрывать своё имя. Если она потом меня сдаст, то имя роли не сыграет – в Центре подобные операции доверяли только мне, а само подселение негде кроме нашей конторы осуществлять, ещё не научились.

– Дэн это же от Дениса? – поинтересовалась девочка.

– Да, – коротко ответил я, пытаясь сориентироваться в окружающей обстановке.

Я (вернее София) сидел на заднем диване автомобиля слева от старика, фривольно закинув голые ноги ему на колени. Олигарх поглаживал их своей сморщенной рукой, но был хмур, и думал о чём-то своём. Его движения выглядели автоматическими и неосознанными. И он молчал, даже не глядя на девочку, а уставившись куда-то в бесконечность. По крайней мере, мне пока не надо было поддерживать с ним разговор, или контактировать каким-либо иным образом. От мысли о физическом контакте с этой живой мумией меня внутренне передёрнуло.

– Тогда и меня зови Софи, – предложила между тем девочка. – Дэн, – а почему я тебя чувствую и слышу, но не вижу? – спросила она. – Ты мой ангел?

Вот почему она не испугалась, теперь догадался я. Её разум был ещё разумом маленького ребёнка, и она ещё верила в сказки и в ангелов, сумев сохранить внутреннюю чистоту даже среди всей грязи и мерзости мира, в котором ей приходилось жить.

– Да, – подтвердил я, – я твой ангел. Спустился посмотреть, как ты живёшь.

– Очень хорошо живу, – как-то не особенно радостно ответила Софи, – дедушка обо мне заботится, дарит сладости и красивые платья, и всегда берёт меня с собой, когда куда-нибудь уезжает, чтобы я не скучала.

– А что ещё делает «дедушка»? – не удержавшись, спросил я.

– Ну, – явно подыскивая подходящие слова, запнулась она, – по ночам ему очень страшно спать одному, и он зовёт меня, и я прихожу, чтобы его успокоить. И тогда он засыпает и ему снятся хорошие сны.

В моей душе всё сжалось, ибо в этот момент память ребёнка приоткрылась мне, и я увидел, как девочка успокаивает несчастного «дедушку». Как жаль, что этот старый пакостник ещё нужен для нашего дела, теперь уже моего личного дела, иначе бы он не прожил ни единой лишней секунды.

– Не злись на дедушку, – попросила меня Софи, почувствовав мой гнев, – он очень заботится обо мне. Он взял меня из приюта, а там я совсем умирала. И была такая худенькая-худенькая и совсем не знала, что еда бывает вкусной. Поэтому и я забочусь о нём, и делаю, чтобы ему тоже было хорошо. Прошу тебя, не говори богу плохо про него.

Всё, девочка, всё, замолчи. Мне невыносимо это слушать. Мысленно просил я. А то могу и не выдержать. Даже твоих тонких ручек мне хватит, чтобы свернуть эту цыплячью шею. Вот только, что потом станет с тобой?

Думай о деле, потребовал я от самого себя. Думай только о том, как быстрее добраться до Прорицателя. Ведь, возможно, в нём спрятан ключ и к спасению маленькой Софи. Кстати, она сказала, что старик везде таскает её с собой. Боится оставлять одну, чтобы его извращённой привязанностью к девочке не воспользовались его друзья-враги? Так возможно она бывала с ним и на базе, и может рассказать ещё что-то полезное, пока мы ещё в пути и есть время?

– Софи, а ты можешь мне кое-что подсказать, – аккуратно начал я.

– Конечно, Дэн, – с готовностью отозвалась девочка, – ведь ты – мой ангел! Никогда бы не подумала, что моего ангела так необычно зовут, – хихикнула она.

– Дедушка тебе рассказывал когда-нибудь про человека, который поможет ему вернуть молодость и здоровье?

– Про Прорицателя прошлого? – без колебаний отозвалась она. – Ты тоже про него знаешь? А я-то думала, что дедушка его просто выдумал. Хотя, мы к нему как-то ездили. Ну, я это теперь, когда ты тоже сказал, что знаешь про Прорицателя, поняла. А тогда я думала, что он просто сочиняет, чтобы не говорить мне, куда мы на самом деле катались. У дедушки, вообще, столько секретов!

Вот так вот, сразу и в точку. Признаться, не ожидал. Хотя, учитывая, что престарелый олигарх относится к Софи, как к любимой игрушке, то нет ничего удивительного в том, что он рассказывает ей о своих тайных помыслах. Каждому человеку хоть изредка надо кому-то выговориться. А поведать свои тайны безмолвной кукле, что может быть безопаснее? Кто станет слушать ребёнка? К тому же старик ни на секунду её от себя не отпускает.

– И давно он ездил к Прорицателю? – поинтересовался я.

– Может месяц назад, или чуть больше, или меньше, – немного подумав, ответила девочка. – Вернулся в машину такой весь расстроенный, даже на Сержа накричал. Дедушка очень редко голос повышает, а на Сержа вообще никогда. А тут накричал.

– А кто такой этот Серж?

– Его главный охранник, – удивлённая неосведомлённостью ангела, произнесла Софи, – вот же он, рядом с водителем сидит.

Это оказался тот самый, который в гостинице застрелил телохранителя, услышавшего лишнее. Я мог бы и сам догадаться.

– А Серж всегда рядом с дедушкой? – продолжил я свои расспросы.

– Да нет, – мысленно пожала плечами моя необычная собеседница, – только когда мы с дедушкой куда-нибудь выезжаем. А в доме и так всегда много людей, да и Сержу же надо иногда отдыхать. – Она мгновение помолчала, а потом спросила с обидой: – я думала, тебя моя только жизнь интересует, а ты всё про дедушку, да про Сержа расспрашиваешь.

Необходимо было её срочно успокоить.

– Конечно, мне интересно, как именно ты живёшь, ведь я твой ангел, – как можно невиннее произнёс я. – Но ты пойми, дедушка, как и Серж тоже неотъемлемые части этого. Они почти всегда с тобой. Один обеспечивает материальное благополучие, а второй следит, чтобы вас никто не обидел!

Вроде бы, сработало. Софи заметно успокоилась и повеселела.

– Ты такой заботливый, – сообщила она, – почти, как дедушка.

Не дай бог, подумал я. Для пользы дела отметил то, что этого Сержа должны знать в лицо везде, где бывает наш развратник, ибо он, по словам моего юного источника, всегда сопровождает того при выездах. А значит, и на секретной базе совета тоже. Когда шеф внутри своего дома-крепости, главный телохранитель получает свободное время. Вряд ли при этом ему запрещено покидать особняк и прилегающую территорию, скорее он находится постоянно на связи, готовый прибыть по первому требованию. И это был весьма неплохой для меня шанс.

Кортеж уже двигался между трёхметровыми глухими каменными оградами частных замков, бывшие хозяева которых, в большинстве своём теперь после войны, захлестнувшей всю планету не без их участия, влачили жалкое существование в развалинах города, с тоской вспоминая о своём былом утраченном величии. Скоро мы окажемся на месте. Однако покидать Софи ещё было не время.

– А ты надолго останешься со мной? – Почувствовав мои мысли, поинтересовалась девочка.

– Ты бы этого хотела? – спросил я.

– Я бы желала, чтобы ты меня навещал, – немного смутившись, зато честно ответила она. – Понимаешь, мне было бы стыдно, если бы ты находился со мной везде и всегда. Только не обижайся!

– Ни за что не обижусь, – пообещал ей я. – Но и ты никому, даже дедушке обо мне не рассказывай! Это будет наш самый тайный секрет! Ладно?

– Хорошо, – мысленно улыбнулась она, – Я никому-никому не расскажу! Но ты же меня будешь, всё-таки, иногда навещать?

– Обязательно! – не очень веря собственному обещанию, тем не менее, со всей горячностью подтвердил я.

Я уже в эту минуту не только чувствовал, но и знал точно, что настоящая операция, так или иначе, станет для меня последней.


Глава 11.


Стараясь как можно дольше не входить в контакт с Сержем, чтобы неумелыми действиями, или непривычными фразами не выдать себя, я чуть было не потерял его из виду, когда девочку в сопровождении унылой гувернантки, в которой я с трудом узнал одну из молоденьких довоенных звёздочек эстрады, отправили в её комнату. Телохранитель же с хозяином направились в другую сторону по коридору, полотнам, на стенах которого мог позавидовать любой музей мира. Расстояние между Софией и моим следующим «скафандром» стало резко увеличиваться, и я вынужден был решиться на прыжок.

Загрузка...