Опасное замужество

ПРОЛОГ

Солнечный летний день не задался с самого утра. Госпожа удача вильнула хвостом у меня перед носом и была такова. Поняла я это, когда, подняв облако пыли, возле меня остановился экипаж с королевским гербом на дверце.

Я даже оглянуться не успела, как на прогретую мостовую выпрыгнули добры молодцы такого физического склада, что у меня чуть неприличный свист не вырвался. Подхватив пышные юбки, я попыталась скрыться: небольшой проулок, ведущий к рыночной площади, был мне в помощь. Но сделать я успела пару шагов, потом мои ноги беспомощно заболтались в воздухе. Развернув меня и взяв под белы рученьки, господа королевские служащие потащили меня к экипажу. Я с обидой смотрела, как удаляется проулок. Мужчины даже не обернулись, так и несли меня спиной вперед.

– Караул! Грабят! – плюнув на осторожность, принялась возмущаться в голос.

– Ваше сиятельство, вам не причинят вреда.

Меня ловко развернули в воздухе, поставили на ноги уже лицом к экипажу, возле которого красовался какой-то горделивый хлыщ. Он морщил нос, поправлял отутюженный сюртук глубокого синего цвета и несколько нервно размахивал парой белоснежных лайковых перчаток.

– Графиня де Монофье…

Я даже передернулась от такого обращения, но вовремя опомнилась. Не хватало еще того, чтобы мне голову с плеч сняли! Хотят эту вздорную выскочку? Будет им!

Горделиво вскинула голову, поправила сбившуюся прическу и набрала побольше воздуха, чтобы выдать тираду. Но сегодня день был явно не мой. Тут и на внутренностях лягушки гадать не надо было.

Хлыщ-брюнет открыл дверцу экипажа, и меня все также под белы рученьки изящно и очень ловко внесли внутрь. Плюхнулась на мягкое сидение я вовсе не благородно. Юбки взметнулись вверх, а я чуть не свалилась в узкий проход. Опомнившись, убрала мешающие пряди накладных волос с лица и вцепилась в ручку другой дверцы. Но прекрасно сложенные верноподданные короля поспешили меня подпереть с обеих сторон, чтобы я, не дай боги, вдруг не вывалилась на половине дороги. Сидеть между двумя плечистыми мужчинами было тесно и неудобно, меня будто тисками сжало.

Самодовольный хлыщ, одарив меня белоснежной улыбкой и обнадеживающим взглядом голубых глаз, удобно уселся напротив. Я фыркнула и сдула свисающую на лицо прядь волос. Юбки торчали так, что со стороны я напоминала растрепавшийся бутон розы. Рюши, рюши, рюши, немного рук, верхний край лифа и всклокоченная голова.

– Я буду жаловаться! Что вы себе позволяете?!

– Поверьте, ваше сиятельство, после сегодняшнего дня вам не на что будет жаловаться.

Шумно сглотнув слюну, я почему-то подумала о плахе. Ну, вот… Не иначе дух неупокоенный дернул меня позариться на богатые украшения Луизы де Монофье.

Фыркнув еще раз, смерила недовольным взглядом мужчину напротив и сморщила нос: он на себя не меньше флакона духов вылил.

Поездка в дружной и очень тесной компании была недолгой. Хлопок магии подсказал мне, что из солнечного и светлого Лигана мы перенеслись в какое-то другое место. Узкие улочки стали широкими, а через окна экипажа я смогла мельком разглядеть только сплошные серые стены, сложенные из крупного камня. Дома сменялись слишком часто, а потом послышался шум фонтана.

Куда меня привезли?

Выгружали из экипажа графиню де Монофье, то есть меня, тоже предельно осторожно. Привычно подхватили под руки, приподняли над землей и понесли. Хорошо, когда на службе у короля есть такие сильные и храбрые мужчины!

Вопить и кричать я не стала, только голову в плечи вжала и со страхом разглядывала главный собор королевства. В столице мы оказались неприлично быстро. Белые мраморные ступени сверкали на солнце. Мужчины поднимались по ним так быстро, что я как маятник качалась в их руках, по привычке перебирая ногами в воздухе.

Парик начал съезжать на нос. Еще чуть-чуть, и графиня лишится очень пышной прически, и все увидят, что у ее сиятельства волос-то темный, а не светлый.

Неудобно получится.

Улучив момент, когда меня несли через сумрачную галерею, я вцепилась руками в парик и поправила его.

В главном соборе я ни разу не была. Сюда допускались только благородные особы, а воровке Алисии из Сомерха тут делать было нечего.

Все вокруг мелькало с приличной скоростью. Я успевала замечать только богатое убранство собора: золото, серебро… Даже руки зачесались что-нибудь присвоить себе.

Широкие двери, превращавшие галерею в тупик, открылись будто по волшебству. Почему-то я ожидала увидеть целую толпу восхищенных людей, но внутри нас встретил только сановник, облаченный в золотистые одежды, и высокий худощавый мужчина, пожелавший остаться инкогнито. Для этого он подобрал самый черный и самый мрачный плащ и закутался в него по самый нос.

Меня бережно опустили перед чашей с водой, возле которой были обозначенные выше лица, и позволили, наконец, постоять на своих двоих. От этой качки и носки у меня даже голова закружилась.

– Что…

Белобрысый сановник, довольно моложавый, прочистив горло и горделиво кашлянув, перебил меня. Говорил он немного. По делу. Кратко и емко:

– Объявляю вас мужем и женой! – сделал пасс рукой и сухо кивнул.

– Что-о-о?!

Но я только и могла с искренним ужасом наблюдать, как сотворенная магией струйка воды из священной чаши прочно оплетала мою руку. Затем незнакомец в плаще очень даже нежно сжал мою ладонь, позволяя магии скреплять наш брак.

Вырываться было бессмысленно: дело сделано.

Я застыла истуканом в залитой солнцем просторной комнате. Теперь золото и серебро меня не привлекало, как и гобелены и расписные стены. Даже на сановника было плевать.

Вот тебе и графиня! Вот тебе и драгоценности!

Мой новоиспеченный муж соизволил повернуться ко мне лицом. С ужасом разглядывая искусно выкованную серебряную маску, я уже догадывалась, кого увижу под этой личиной. Поэтому, когда, откинув капюшон плаща на плечи, смуглый красавец-блондин тряхнул головой и косо посмотрел на меня пронзительным взглядом сиреневых глаз, я выругалась про себя, смертельно побледнела, затем покраснела, беспомощно пискнула и самым бессовестным образом грохнулась в обморок.